Волны наползали на берег медленно, словно бы сонно, от багрового диска Игнифера, ушедшего в океан наполовину, тянулась дорожка. Защиты острова, если не приглядываться, было не различить, разве что промелькнёт где-то там, далеко впереди, синяя искорка. Скоро, уже скоро искорки эти соберутся, вспыхнут ярко, поместят Ноос в оболочку из искажённых пространства и времени.
- Ай, столько лет прожил, - тихо засмеялся Самшит, - а не знаю, почему сей океан назвали Закатным. И понял это, представьте, только сейчас!
- Тоже не знаю, - пожала плечами Регана. - Если из-за закатов, то ничего особенного, как по мне. Есть много мест, где они и более красивы, и более продолжительны.
- Видимо, у того, кто дал океану имя, была скудная фантазия, - Самшит посмотрел вверх, в перечёркнутое алыми полосами лиловое небо, - или же причина вовсе не в закатах. Но я не об этом, а о том, что верна истина: сколько не узнавай, а всё равно останется что-нибудь такое, чего не знаешь.
- Потому и неиссякаемо оно, желание остаться и пожить ещё, - заключил Аристарх.
- Вот именно, - сказала Регана, потирая левое запястье. - Так что пойдёмте, хватит уже медлить.
И они пошли. Сгущались сумерки, сгущались запахи ночных растений, первые ночные птицы вскрикивали то здесь, то там. В вое и воплях ревунов, доносившихся с востока, звучало отчаянье, будто знали о предстоящих переменах. Впрочем, они и знали, пусть и по-своему - высокий ментальный отклик есть высокий ментальный отклик. Чувствовала, конечно, и Жемчужина, у которой Регана, Самшит и Аристарх остановились после часа неспешной ходьбы: через высокие хитиновые стены перехлёстывал кисель цитоплазмы, расползался шевелящейся массой комковатых простейших.
- Не очень-то она рада нас видеть, - покачал головой некромант.
- Клянусь непреложностью маналита, - сжал кулак Аристарх,- я бы на её месте ещё не так разволновался!
- А я бы на её месте смирилась, - теперь Регана растирала правое запястье, сила срывалась с кончиков пальцев оранжевыми искрами, - смирилась с неизбежным...
Недалеко от Жемчужины из-под земли торчали подобные огромным хоботам яйцеклады; вот один из них поднялся, вздулся, выплюнул щелкуна. Скользкий от слизи, тот устремился к шевелящейся массе, подкатившись же, распахнул широкую пасть, и простейшие наполняли его, будто мешок. На весь выплеск Жемчужины хватило одного щелкуна, пусть и наелся он, так сказать, до предела.
- Достану-ка я сразу ключ, - проворчал Самшит, - а то кто их знает, живоглотов этих, не приняли бы и нас за посторонние элементы...
- Здравая мысль! - поддержал Аристарх.
В деревянной ладони некроманта блеснул кристалл мефрита, предметный же маг вытянул из-под плаща маналитовый диск.
- Глупости, - сказала Регана, - если уж задумают сожрать, то так и так сожрут. Но свой ключ она тоже достала, а именно ноонитовую пирамидку.
Щелкуны появляются, и много, но не для того, чтобы перемолоть кристальными зубами и проглотить, а в качестве эскорта. Спустя четверть часа троица у хитиновой стены, подъём занимает примерно столько же, в контрольной комнате они переводят дух.
- Уф, - пыхтит Самшит, - вот в такие моменты и понимаешь, насколько же ты на самом деле стар...
- Ничего, - говорит Регана, усмехнувшись, - впереди - новое рождение!
На панели доступа, помещённой рядом с аркой, под каждый ключ свой паз, вставляют их по очереди, и щитовая кристаллическая дверь отходит в сторону. За ней в ряд три инъекционных короба, сами выдвигаются, сами открываются. На каждом коробе своя отметка, как и на ключах.
- Давай, брат алхимик, - говорит Самшит, - ты - первый.
Тот отрывисто кивает, делает широкий шаг, рука в перчатке из драконьей кожи опускается в короб.
- Вот и всё, - говорит Регана с несвойственным ей трепетом, - путь назад отрезан...
Следующим к разверстой пасти короба подходит некромант - кажется, весь он скрипит, а не только деревянная рука. Знак в виде полузакрытого глаза вспыхивает и угасает, вместе с ним вспыхивает и угасает кристалл мефрита. На пару мгновений Самшита сковывают узы транса, с губ срывается стон боли.
- Ох!..
Как только вновь обрёл свободу, вздрагивает всем телом, спешит отойти.
- Кажется, то была проверка, - ворчит он, - и не из приятных...
- Боюсь, самое неприятное уготовано мне, - говорит Регана, направляясь к коробу.
Но нет, ничего подобного: пирамидка вспыхивает синим, колкие искры по запястью, на чём и всё. Инъекционные коробы закрываются, три ключа следуют к ядру Жемчужины, и вот теперь пути назад отрезаны, действительно отрезаны. Куб пробуждён и начинает метаморфозу острова.
[2]
Закончив в контрольной комнате, они спустились на платформе, выбрались к подножию хитиновой стены, да так и застыли. Небо словно бы шелушилось, осыпалось синими хлопьями - так его преобразили всполохи начавшегося ментального заклинания. Жемчужина же, наоборот, успокоилась, затихла, и не только она одна - в тишину погрузился весь остров.
- Ай, как оно всё быстро закрутилось, - протянул Самшит.
- Красиво... - прошептал Аристарх, - клянусь узором на чешуе Страфедона, красиво!.. Блики играли на маске, и та словно бы ожила, попала под власть эмоций: то улыбка, то печаль, то зловещая ухмылка.
- То ли ещё будет, - проговорила Регана негромко. - Скоро все эти вспышки сольются в один сплошной полог, протянутся от края до края неба.
- Только нам уже не увидеть, вот они не дадут, - Самшит показал на три больших механических сферы, подкатившихся совершенно бесшумно.
- Это то, о чём я думаю? - спросила Регана. - Скользящие шары?
- Да, - подтвердил Аристарх, - они самые.
- Тогда пришла пора разделиться, - правая ладонь Реганы легла на плечо алхимика, левая - на плечо некроманта. - И снова предлагаю не медлить.
- А чего медлить-то? - Самшит сжал и разжал деревянные пальцы. - До встречи в Ментале.
- До встречи, брат некромант, - прогудел Аристарх, - до встречи, Драконорождённая.
Люки в шарах устроены по принципу диафрагмы, открываются с лёгким жужжанием. Регана направляется к тому, что отмечен синей бабочкой, Самшит - к отмеченному полузакрытым глазом, Аристарх - к отмеченному драконьим яйцом. Но прежде к каждому из скользящих шаров подкатывается по щелкуну, отрыгивают поглощённых простейших. Три белёсых кома бурлят, затем твердеют, и преобразуются в три трапа.
- Всё в дело, всё в дело, - смеётся Самшит, - первый у цвергов закон!
- Вот уж воистину! - соглашается Аристарх. - Их машины ни с чем не спутаешь, как и их методы.
- Машины, может, и цверговы, - говорит Регана, - а вот методы - нет. Рука Сарагона здесь во всём чувствуется, вернее сказать, его разум.
Какое-то время они ещё говорят - говорят под изменяющимся небом, на изменяющейся тверди, но вот расходятся, каждый занимает свой шар. Оказавшись внутри, Регана чувствует, как подхватили воздушные нити, оплели коконом, перенесли в центр. Тут же закрывается диафрагма, приходит темнота, а за ней приходит движение. Не будь у Реганы магической силы, и не ощутила бы, а так ощущает, и в первую очередь по боли в запястьях. Вот боль острее - значит, замедлились, а то и вовсе остановились (видимо, шар залезает под землю, протискивается в кожистую горловину), вот боль утихает, почти отступила - значит, ускорились, заскользили по руслу канала. Утихает - нарастает, утихает - нарастает... удивительно, но даже на таких волнах можно уснуть.
Из дрёмы Регану выхватывает всё то же - резкая боль в запястьях, а там уже подхватили воздушные нити, потянули к открывающейся диафрагме. Нити же помогают выбраться из шара, складываются невидимыми ступенями. 'Приехали, - думает прозванная Гарпией, - вернее сказать, прикатились...'
Физическое тело Куба образовано тремя станциями - Гнездо-1, Гнездо-2 и Гнездо-3. Оно начало перестраиваться, как только ключи Реганы, Самшита и Аристарха достигли ядра Жемчужины - так нужно, без перестройки не возможна полноценная работа. Сейчас Регана там, где когда-то был нижний, рабочий ярус Гнезда-3, но теперь разделения на ярусы нет. Шкафы её личного великого книгохранилища расположены выше, прикреплены к стенам, ещё выше, под самым сводом, фестон медузосветов, вспыхивающий то оранжевым, то жёлтым, то синим. Медузосветы тянутся по всему помещению, будто лианы, перекидываются от стены к стене, от узла к узлу. По паутине этой вверх и вниз следуют похожие на муравьёв разумные машины, рождены слиянием элария и ноонита. Внизу же теперь ни алхимической лаборатории, ни эфирной, вместо неуничтожимой капсулы отлитый из истинного маналита саркофаг. При приближении Реганы он открывается, мефритовые вставки льют мягкий зелёный свет. Несколько 'муравьёв', соединившись, превращаются в крылатку, та подлетает, звучит ровный голос Сарагона:
- Мы для того, чтобы помочь. Ничего не бойся. Освободись от одежды, освободись от любой вещи физического плана, затем мы укажем, как правильно занять место в саркофаге.
И снова:
- Мы для того, чтобы помочь. Ничего не бойся. Освободись от одежды, освободись от любой вещи физического плана, затем мы укажем, как правильно занять место в саркофаге...
- Да-да, чтобы помочь, - отзывается Регана. - А если вдруг передумаю, то и заставить...
Но она не из тех, кто меняет решение в последний момент - раздевается, ложится, следуя указаниям, на своеобразное губчатое ложе. Внутренняя поверхность саркофага гладкая и тёплая, никаких неприятных ощущений. Однако же они следуют, когда саркофаг закрывается и к нему что-то прикрепляется со щелчком. Внутрь проникают гибкие побеги, проникает свет - следовательно, медузосветы. Один из них обвивает лодыжки, два других - запястья, третий вонзает шип в вену на локте. Что-то льётся по кровеносным сосудам Реганы, вместе с тем некая жидкость начинает заполнять саркофаг. По ледяному холоду, сковавшему тело, по сковавшей дыхание затхлости, она понимает, что это - мёртвая вода. Судорожно хватается за чары, но там, где была магическая сила, теперь зияет дыра, даже в транс не получается соскользнуть. Регана вырывается, глухо стонет, кричит, но крик быстро превращается в пузырьки, и приходит пустота...
[3]
Когда-то ментальный план представлялся Регане в виде яйца, теперь же яйца нет (можно сказать, она из него вылупилась). Теперь Регана и в Ментале, и сам Ментал - план, находящийся в стороне от Сопряжения и Элементала, план, находящийся между ними. Она созерцает, как течёт сила от высшего уровня мироздания, от плана Стихий, к трём уровням Сопряжения, как циркулирует там. Пропуская этот поток через себя, Регана словно бы снимает с него копию, собирает информацию до малейшей крупицы. В том и состоит главное предназначение Ментала - собирать информацию и хранить, побочным эффектом чего стало зарождение в своё время ментальных тел, зарождение разума.
Регана начинает чувствовать мысли как продолжение тела, своего рода щупальца. Нужно их протянуть - приходит установка, - нужно соединиться. И она тянется, она соединяется - сначала с Самшитом, затем с Аристархом. По поводу соединения никаких эмоций, лишь констатация. Потому что людьми они быть перестали, теперь они - модули. Модуль Аристарх отвечает за безопасность, модуль Самшит обеспечивает взаимодействие (как между модулями, так и с внешним миром), за модулем Регана управление и координация. На ментальном плане рождается новое тело, могучее тело Куба.
Регана начинает воспринимать планы мироздания в совокупности, как систему, на ходу придумывает обозначение - Цепь миров. Или же нет, не придумывает, а берёт из Ментала уже готовый узор? Она не знает, не до конца ещё разобралась в новых возможностях. Вместе с потоками энергий, бегущими от Элементала, Регана проникает в Сущее, разливается от Великого Хребта до Великого Рифа. Воспринимается всё и сразу: гнойная язва Дыры, клинок Прямого пути, проложенный почти уже до самого Советграда, собиратели волшебного жемчуга у островов Ундиниона, облачённые в красный узор. И ещё множество, великое множество образов - их как звёзд на ночном небе.
Регана пытается сделать поток тонким, сфокусировать луч - не получается, не получается - получилось. Остриё луча она ведёт к Закатному океану, шарит в поисках острова Ноос. Да, вот оно: вихри энергий беснуются близ искажения, вынувшего из обычных пространства и времени часть океана и остров. Ноос теперь парадокс: он и в Сущем, и вне него. Тем же путём предстоит следовать трём модулям Куба - находиться и в мире, и вне него. И они будут следовать, будут направлять, станут камертоном расы людей. Время Диссонанса кончилось - хватит, достаточно! - пришло время Гармонии. Да будет так! Да будет так до тех пор, пока предназначение расы людей не исполнится.