Из столицы отплывали на 'китах', вместе с легионом Медные Сердца. Погода в тот день была гадость гадостью: и ледяная крошка, и ветер лютый, как будто заклинание воздушного кулака наложили. 'Сегодня, спали её драконы, точно такая же, - думал Рагнар, подкручивая регулятор встроенного в бронекостюм утеплителя, - будто и не переплывали Стального моря. И гавань Галавы точно такая же, от гавани Солы не отличишь: те же сторожевые башни с пушками и цепями, те же боевые корабли на рейде, те же стены с рядами бойниц. А довершил сходство Ибикус - что на погрузке едва под колесо 'мамонта' не угодил, что здесь, на выгрузке. Зомби, он зомби и есть. И всё это, катись оно в дыру, на глазах у Оберона, внеочередных занятий по закалке дисциплины точно не избежать...'
- Запомните, господа щитоносцы, вы - такая же деталь боевой машины, как и ствол, и подвеска, а принадлежит машина мне, боевому магу Оберону. Будьте уверены, за деталями слежу тщательно: от неисправных избавляюсь, исправные регулярно проверяю на неисправность, в чём и состоит профилактика.
Черты лица у Оберона мелкие, но выразительные: нос небольшой, но костистый, подбородок маленький, но выпирает, глазки глубоко посажены, но горят. Роста он так же небольшого, в чём схож с легатом Медных Сердец, Минумом, однако не тот случай, когда размер имеет значение.
- Помимо меня в состав экипажа входят Азир, водитель и механик ходовой части, Криспин, стрелок и механик боевой части, - похлопывает жезлом по ладони Оберон. - Сейчас заняты, закрепляют машину в трюме, познакомитесь с ними позже...
На пристани разделились: легионеры, разбившись на квадраты сотен, отправились в одну сторону, щитоносцы - в другую. 'Мамонта' нужно было сопроводить до транспортной платформы, и если бы по прямой, то не заняло бы больше часа, но по прямой никак не получалось - всё кружили, кружили. Криспин кружил вместе с щитоносцами, хотя преспокойно мог бы отдыхать в машине; если стрелком он был таким же превосходным, как и рассказчиком потешных историй, то повезло десятку крупно. Вот и сейчас что-то рассказывал, следуя рядом с опорными, от взрывов хохота Малыша и Толстяка машину, казалось, вот-вот перевернёт.
- Сходить, что ли, и мне послушать? - проворчал Джагатай. - Впрочем, нет, не стоит, а то ещё животик надорву...
- Это зависть в тебе говорит, - усмехнулся Рагнар.
Водитель, в отличие от стрелка, предпочитал находиться не снаружи 'мамонта', а внутри. И даже если бы сейчас на сутки встали, так и не вылез бы, сидел, как медведь в берлоге. Заросший, угрюмый, с Зубаром Азир имел много общего, а выражались так и вовсе один в один.
- Господин боевой маг! Там, это, паз, стерва, нестандартный, угольник соскочил, Криспину прямо по мор... то есть по лицу...
- Хватит! - резкий взмах жезлом, - по порядку, господин водитель боевой машины, по порядку.
- Так я же и говорю, это, по порядку, - пыхтит Азир. - Помощь нужна, господин боевой маг, срочно!
- Помощь магическая, или будет достаточно грубой силы?
- Это, не знаю, грубой, наверное, хватит...
Оберон окидывает взглядом притихших щитоносцев, делает выбор:
- Озрик, Рагнар, окажете помощь. С вами инструктаж проведу отдельно, как только освободитесь.
'Так-так, - думает Рагнар, - это почему же выбор пал на нас? Очевидно же, что по части грубой силы с Буном и Бургуром не сравниться никому. Впрочем, маги на то и маги, чтобы их поступков никто не понимал'.
Следуя за водителем, Рагнар и Озрик спускаются в транспортный трюм, там встречает Криспин, смеётся:
- Даже двоих господин маг выделил? На одного больше, чем я ожидал!
Рагнар его почти не слышит, захваченный видом 'мамонта', освобождённого от чехлов: маслянисто-чёрный маналит обтекает корпус, как если бы набросили мелкозернистую кольчугу, полусфера башни один в один с боевыми куполами цвергов, за той лишь разницей, что у них стволов всегда по два, а здесь один.
- Красавец... - вырывается у него невольное.
- О да, - Криспин поправляет сползшую с головы повязку, - красота, которая убивает.
С нестандартным пазом справляются на удивление быстро, Криспин делает нестандартное предложение:
- Изнутри машину видели? Залезть не хотите?
- Не надо бы, - бурчит Азир, - а то мало ли.
- Да ладно тебе, - отмахивается Криспин, - там инструктажа ещё часа на три, управимся. Так что, господа щитоносцы, желание есть?
Желания у Рагнара с Озриком хоть отбавляй, хватило бы на десяток, и вот внутри, в святая святых. Кабина двухъярусная: на нижнем, где место водителя и самоходный механизм, узко, в боевом же, наоборот, просторно. Несмотря на пару кресел, спинка к спинке, несмотря на блок элариевых накопителей, несмотря на раму орудия с большой вогнутой кнопкой, поверх которой предохранительная скоба. Бруски элария источают синий свет, самоцвет, вставленный в основание рамы, этот свет вбирает, переливается. Таким внутреннее пространство 'мамонта' Рагнару и запоминается - льдисто-синим.
Ну, всё, готово: до транспортной платформы машину сопроводили, внешний чехол натянули, теперь отойти и подождать, пока утянет на нижние ярусы. Там отсортируют, поместят на линию, доставят до нужной точки. Щитоносцев же, как и водителя со стрелком, господин боевой маг доставляет до эшелона 'черепах', транспорта пусть и самого медленного, зато самого надёжного.
[Кристалл памяти]
Только подумай, брат, наш Союз они называют 'союзом тюрем'! Как же тогда назвать их Царство, построенное по принципу муравейника, где саламандры - царицы, а люди - рабочие особи? 'Царство рабов', не иначе. Причём рабов, что рады быть рабами. Нет, змеиного в змеепоклонниках всё же больше, чем человеческого, и крови мы с ними разной.
[2]
Приходить необычные сны стали ещё на 'ките', про себя Рагнар нарёк их познавательными. То становился свидетелем какого-нибудь исторического события, чаще всего сражения, то вёл разговоры с кем-нибудь великим из прошлого. Кто сны насылает, догадаться было легко, но спросить прямо Рагнар всё же не решался.
- Тебе ничего странного не снится? - поинтересовался у Озрика, припомнив, что отметил их Оберон при первой же встрече, отрядив в помощь Азиру и Криспину.
- Да нет, - отвечал тот задумчиво, - Бриджайну всё время во сне вижу, свою любимую. А тебя что, кошмары мучают?
- Да есть немного...
Выходило, Рагнар один такой, а значит - выделяется, потому о снах больше ни с кем не заговаривал. С господином же боевым магом держал себя так, словно получил особое задание, распространяться о котором ни в коем случае нельзя.
И вот они на суше, вереница 'черепах' ползёт по Прямому пути на юг, сны всё ярче, всё чаще. В одном из них происходит неожиданное: Рагнар буквально проваливается в сон Оберона. Как получилось - ни малейшего понимания, но знает, так оно и есть. В своём сновидении господин боевой маг рыбачит - в руках простая тростниковая удочка, на голове широкополая соломенная шляпа, сосредоточен на поплавке с пером, который покачивается на зеленоватой водной глади.
- А вы интересный экземпляр, - говорит задумчиво, - всё же прорвались.
- Никак не хотел, господин боевой маг, - потрясённый, Рагнар вытягивается по стойке смирно.
- Магический потенциал у вас большой, но, к сожалению, даже не дремлет - крепко спит, - продолжает Оберон, не отрывая взгляда от реки. - Мне его, что называется, не расшевелить, но у войны может получиться. Потому вы и здесь, не так ли?
- Здесь я из-за брата, - говорит Рагнар с жаром, - и ещё легионов и легионов северян, чьи жизни забрали проклятые змеепоклонники!
- Хорошие слова, - кивает господин боевой маг, - правильные. Собственно, исходов у этого противостояния лишь два: либо мы истребим всех змеепоклонников, либо они истребят всех нас.
- Мы не можем проиграть, - Рагнар продолжает говорить с жаром, - ведь тогда бы проиграл сам Разделённый мир!
- Слова истинного патриота, - Оберон наконец-то отрывается от поплавка, бросает косой взгляд. - Так что с эфирным обучением, истинный патриот, желаете продолжить, или остановимся?
Речь о познавательных снах, понимает Рагнар, потому отвечает без заминки:
- Хотел бы продолжить, господин боевой маг!
- Приятно слышать, - Оберон поводит удочкой и, резко дёрнув, вытягивает большого окуня. - Как раз хотел вам показать Великую высадку, в Эфире отпечаталась очень хорошо. Но это не сегодня, как понимаете, на сегодня хватит.
Из зеленоватой вода реки становится ярко-зелёной, изумрудной, высокая волна сбивает Рагнара с ног, выталкивает из мира снов.
- Невероятно, - шепчет он, проснувшись, - невероятно...
Великая высадка, которую Оберон показывает спустя несколько дней, похожа на такую же волну, только не зелёную, а стальную, и это - легионеры. Боевые корабли Союза на траверзе, бьют баллисты, заряженные волшебным деревом, под их прикрытием к побережью мчатся сонмы 'ласточек', они же пятиместные боевые шлюпки. В стане южан суматоха: колья баллист опрокидывают огромных, как мамонты, златожуков, переворачиваются закреплённые на их спинах чаны, выплеснувшееся варево обращает твердь лавой. Впрочем, большей частью содержимое чанов отправляется куда и замышлялось - в воду. По морской глади расходятся, подгоняемые магами змеепоклонников, волны пламени, устремляются к армаде северян. Лица южан-волшебников разделены боевой раскраской на две части: левая сторона выкрашена в чёрный, правая - в серебристый цвет. Знак Салмы, Салмы Двуликой.
- Вот так они и останавливали нас всегда, - Рагнар слышит голос Оберона, но самого его не видит, лишь серый призрак, - буквально вышибали.
Взбираясь по бортам 'ласточек', пламя перекидывается на легионеров, плавит и доспех, и плоть. Они же, несмотря ни на что, прорываются, спрыгивают на каменистую насыпь побережья, группируются в десятки. На легионеров бросаются южане-пехотинцы с кольями из копьероста, со щитами из большелиста, в остальном же почти голые. Северяне расправляются с ними играючи, да только сила юга не в этой пёстрой ораве, а в боевых животных. Гигантские богомолы разят хитиновыми косами, таких же размеров пауки плюются то молниями, то паутиной, о златожуках и говорить нечего - те просто давят.
- Вышибли бы и в тот раз, сбросили в Стальное море, - продолжает Оберон, - если бы на помощь нам не пришли драконы.
Историю Северного Маналита Рагнар знает как свои пять пальцев, но одно дело прочесть в учебнике, другое - увидеть своими глазами. Вот Имплос, легат легиона Золотые Клинки, почти полностью истреблённого (из пяти тысяч уцелеет десяток, как установят хронисты потом) собирает вокруг себя последних выживших, бросает в отчаянную, безумную атаку. Вот маги южан поднимают каменные шипы, не щадя ни своих, ни чужих, а потом, а потом...
- Почему я их не вижу? - спрашивает Рагнар, раздосадованный и удивлённый.
- Драконы умеют убирать свой след из Эфира, - говорит Оберон, - как умеют и окружать своё жилище неприступными барьерами, не допуская за них никого постороннего. Всё это - их волшебство, их способ взаимодействия с Ихором, что нами, магами, сводится к одному фундаментальному понятию - мана.
Рагнар не видит драконов, но видит действие их 'волшебства': южан будто сметает. Имплос, прозванный впоследствии Драконорождённым, закрепляется на берегу - так у Союза появляется первый форпост. Поддерживаемые драконами, легионы следуют дальше на юг, вплоть до реки Ломы, где происходит генеральное сражение того периода войны. Змеепоклонникам удаётся остановить продвижение легионов, но и сами они истощены до предела, идти дальше на север уже не в силах. По руслу Ломы несколько дней бежит не вода - бежит кровь, по берегам возвышаются курганы тел. В той крови рождается новое государство - Северный Маналит.
[Кристалл памяти]
Отрывок из книги 'Числа', запомнить.
'Единица - число драконов, ибо одним богом созданы, Страфедоном.
Два - число саламандр, ибо созданы Салмой Двуликой и Кахирой Безликой. Оттого и двуличны создания эти, и непостоянны в форме своей.
Суть же людей число пять, ибо соединением сил пяти богов рождены: Игнифера Светоносного со стороны пантеона Пламени, а также Акахада Непостоянного, а также Хакраша Лукавого. Уникой Матерью со стороны пантеона Плазмы и Григлой Каменнолицей. Двумя пантеонами люди созданы, два начала в них борются, мужское и женское'.
[3]
Закусив волшебное перо, Рагнар уныло смотрит на белый лист: уже в который раз намеревается написать матери письмо, и уже в который раз ничего не выходит. Впрочем, оно и немудрено - в таком-то гвалте! Ратна храпит, Джагатай наигрывает на живой струне, Криспин вызвал очередной байкой взрыв хохота. Да и о чём писать? О великом лесе Вышегор, о Драконьих горах? Так не видел ни того, ни другого - слишком далеко от Прямого пути. Да и о самом Прямом пути, по большей части, рассказать нечего: лесочки, деревушки, городки, и лента дороги, идеально прямая, что тянется, и тянется, и тянется...
- Озрик, а Озрик, ты как к своей Бриджайне письма начинаешь?
- Да когда как, - трёт тот переносицу, - а у тебя что, появилось, кому писать?
- Да нет, я матери. От неё уже три письма подряд, а я всё никак не сподоблюсь, будто заклинило.
- Если так, то мой тебе совет: подожди ещё, оно потом само нахлынет.
- Нет, я всё же попробую...
До места общего сбора добрались в срок, присказку 'тише едешь - дальше будешь' 'черепахи' подтвердили в лучшем виде. Проехали столичную провинцию, Олегию, проехали Полемию, кузницу лучших в ойкумене воинов - мехоморфов Маналита, в Вульгарии остановились, ибо южная граница, здесь и был назначен сбор.
- Напиши о крепости Сурьма, - предлагает Озрик, - что расположена она на самой границе, что со стен видна Лома, легендарная река.
- И обязательно добавь об устаревших артефакт-кухнях, - советует Джагатай, - из-за которых мы все умрём от несварения.
- Тихо, - шикает на них Рагнар, - кажется, нащупал нить...
Они-то до места назначения добрались, а вот 'мамонт' их затерялся на транспортных узлах. Оберон такому положению дел, уж конечно, не обрадовался, готов был применить магию самой разрушительной силы. Скорее всего и применил, потому что из Переправы, центрального города провинции, был отправлен в Сурьму, крепость на окраине. Вместе с господином боевым магом, не разбираясь, отправили и экипаж, и щитоносцев, приказ на всех один: ждать, пока обстановка прояснится.
- А это правда, что южане могут оторванные конечности отращивать? - встревает Ибикус.
- Конечно, - кивает Джагатай с серьёзным видом, - особенно хвосты.
- И об этом, Рагнар, об этом тоже напиши! - смеётся Озрик.
Ожидание, как и опасались, затянулось: в Сурьме они уже три месяца, а просвета не видать и близко. Войско ушло без них, в чём никаких сомнений, но 'мамонта' Оберон разыщет, в чём тоже сомневаться не приходится. Ожидание - вещь неприятная, конечно, но ничего, потерпят. Как верно сказал Азир: 'На фронт, оно того, всегда успеется'.
Вокруг Рагнара уже все, галдёж неимоверный, но он заканчивает, подобно воину, совершившему невероятной сложности прорыв:
'...С любовью, твой щитоносец'.
[Кристалл памяти]
Чему мы учимся, взрослея? Ждать. Ребёнок нетерпелив, желает всего и сразу, взрослый же человек нетерпение взнуздывает. То же самое можно сказать и о военачальниках: нетерпеливый, не раздумывая, бросает войска в атаку и, как правило, проигрывает, терпеливый же дожидается благоприятного момента и побеждает. Однако, выжидая, важно не потерять из виду цель, всё время держать в поле зрения, иначе получается выжидание ради самого выжидания, что есть уже нерешительность. Гениальный же военачальник един в двух лицах: может быть и ребёнком, и взрослым, и знает, что самое важное, когда и кем ему быть.