Рагнар попробовал дубинку - мягкая, не столько лёд, сколько вода. Знает ли о ней Яген? Глупый вопрос, ведь ментор на то и ментор, чтобы знать о закреплённых за ним десятках всё. Дубинку, скорее всего, выдал Сандаку сам, чтобы не повторился случай месячной давности, когда четвёрка опорных избила Ибикуса до полусмерти, а потом едва не пошла под арест, ибо слишком уж много осталось следов. Думали всё уже, край Ибикусу, а тот не только восстановился, причём за каких-то пять дней, но и от списания наотрез отказался, и от перевода в другой десяток. Лишнее доказательство, что прозвище ему дано верное: Зомби. А получил его за поведение на полигоне, особенно в первый год. Если застревали на 'бархане', то потому, что Зомби запутался в 'колючке', если на 'ленточке' не продвигались дальше первой волны, то потому, что Зомби не удержал щит, если срывались с 'утёса', то потому, что Зомби не устоял на узком каменном карнизе. И так далее, и так далее. За каждое несоответствие ментор спрашивал строго, ночью же, в казарме, десяток спрашивал с Ибикуса, с не меньшей строгостью. Сандак, их десятник, такой распорядок установил: за большие нарушения наказывают опорные, за средние - тройка правого фланга, за незначительные - левый фланг, где и состоял Зомби. Сегодня Ибикус потерял на 'переправе' плот, но сам до другого берега добрался. Нарушение, посовещавшись, расценили как среднее, стало быть, наказывать тройке правого фланга...
Рагнар бьёт кулаком в живот, почти без замаха, и когда Зомби сгибается пополам, прикладывает по спине дубинкой. Та растекается на конце, принимая вид большой мухобойки, и кажется, будто Ибикус и сам из воды. Рагнар не усердствует, однако и не щадит, потому что выделяться нельзя. Так учил брат, его главный ментор. Как сейчас Рагнар помнил тот разговор...
- Значит, я должен быть серым, бесцветным? - вопрос Рагнара, неуверенный.
- Нет, балда, не серым и не бесцветным! - говорил Каэтан всегда быстро, порой глотая слова, активно жестикулировал. - Ты должен сливаться с округой, как будто нацепил камуфляж, стереть с себя все яркие пятна. Тогда ни одному стрелку, каким бы ни был метким, каким бы ни был глазастым, в тебя не попасть!
- Не совсем понимаю...
- Правильно, балда, потому что я ещё не сказал самого главного!
- Самого главного? И в чём же оно?
- А в том, что под камуфляжем ты должен оставаться не просто человеком, а обязательно самим собой!
Следующим бьёт Джагатай: плоское лицо ундинионца, губы растянуты в непременной улыбочке, но глаза холодны. Рагнар старался не бить по рукам - Ибикуса они и так плохо слушаются, - Джагатай лупит и по рукам, и по ногам, завершает хлёстким ударом в промежность. Сдавленно пискнув, Зомби падает, сворачивается клубком. Толстяк с Малышом ухмыляются, с довольным видом кивают, но больше всех радости у Ратны - единственной в их десятке девушки. По правде сказать, от девушки там очень мало: плоская и сзади и спереди, с выбритым до синевы черепом, с безобразным лицом, почему и прозвали Гарпией. Впрочем, тех же Толстяка с Малышом все эти шероховатости не остановили бы - оприходовали бы первой же ночью, если бы не артефакт-заглушка, вшитый Ратне под кожу. 'И всё же она не выделяется, она здесь своя, - думает Рагнар, - чего не скажешь об Ибикусе'.
Дубинку берёт Озрик, мнёт в нерешительности, смотрит на Зомби.
- Хватит с него, - говорит наконец, - сами уродуйте, если вам надо.
- Э, так не пойдёт, - скалится, выскочив вперёд, Кай, - ударь хоть разочек!
- Тебя сейчас ударю, гнолла помойная!
Повадкой Кай скорее похож на шакала: маленький, злобный, трусливый. Озрик же, особенно в профиль, похож на хищную птицу: узкое лицо, нос с горбинкой, острый взгляд. Он тоже выделяется - тягой к справедливости, прямотой, принципами.
- Зря ты так...
Кая, как и следовало ожидать, поддерживают Бун и Бургур, они же Малыш и Толстяк, готовы ввязаться в драку. Эти как два быка, сложно сказать, какой из братьев старше, какой младше, и прозвище Малыш не говорит ни о чём.
- В принципе, согласен, - Рагнар становится справа от Озрика, - Джагатай за двоих постарался.
- Вот правильно они говорят, да, - Зубар занимает место от Озрика слева, - не надо, того-этого, колотить больше.
Зубар диковат, косноязычен, вывести его из себя очень сложно, но если уж постараться, то мало не покажется. Тоже опорный, вместе с Толстяком, Малышом и Сандаком.
- Не лез бы ты, косматый, - цедит Кай, - опорных не позорил...
Напряжение повисает тучей, вот-вот грянут молнии, но нет, обходится без грозы, Сандак не даёт ей разразиться:
-Угомонились, - становится меж надвигающихся друг на друга стен третьей стеной, - разошлись.
Озрик и Кай получают по замечанию, Ибикуса Зубар оттаскивает до койки, а через час по койкам уже все. Рагнару, несмотря на усталость, не спится, правое плечо так и зудит. Вшил в него кристалл памяти - амулет, некогда обязательный для всех солдат, теперь же устанавливаемый по желанию. Ну, раз зудит, нужно излить: коснувшись плеча особым образом, переводит кристалл в режим запоминания, затем начинает внутренний монолог.
[Кристалл памяти]
Не могу, брат, разобраться в одном сослуживце, сильный он или слабый. Помнишь, ты говорил, что человек с целью на порядок выше человека без цели, как рука с мечом против пустой руки? Так вот, цель у того, о ком говорю, есть, но не уверен, что делает его сильнее. С одной стороны, если бы не цель, давно бы сломался, только она и держит, а с другой, цель и есть источник всех его бед. Вспоминая тот же меч: если человек не умеет с ним обращаться, много ли будет от него проку? Если кому-то польза и будет, то только врагу. Значит, иметь цель мало, нужно ещё понимать, твоя ли это цель. Да, кажется, разобрался: даже если цель ложная, легионер всё равно станет сильней, но легион он сделает при этом слабее.
[2]
Инфиму, начальную военную школу, Рагнар окончил дома, в Декабрине. Надеялся, и с профильной будет так же - не получилось. Из Насты пришёл запрос, в несколько дней из отличников боевой подготовки собрали группу, и в пятнадцатый день Призрака, когда ему исполнилось пятнадцать, Рагнар поднялся на палубу быстроходного 'грифа'. Мать, конечно же, провожала - ветер треплет седые пряди, лицо каменное, горечь в запавших глазах. Рагнару её было жалко, сердце кровью обливалось, но остаться никак не мог, не имел права. Если каждый останется в стороне, то кто остановит саламандр?
Пока плыли да в портах подолгу стояли, на смену осени пришла зима, а там и к меже дело. Для Рагнара то было не просто первое из времён года, а и правда граница, черта. Переговорил с Кранмером, лучшим своим другом, тот думал о том же:
- Как будто не на другую сторону острова плывём, - сказал со вздохом, - а на другую сторону мира...
О том, что в Насте разделят, и не думали, а их сразу по разным десяткам, да так, что друг друга почти и не видели. Однако, оно и к лучшему, понял потом Рагнар, если уж отмежёвываться от прежней жизни, то отмежёвываться.
- Как следует ко мне обращаться? - вдоль шеренги прохаживается Яген, их ментор, во всю правую щёку уродливый шрам.
- Господин ментор! - выдыхает строй.
- Верно, - короткий кивок, - а себя вы кем полагаете?
Тяжёлые машины, они же 'мамонты', неуязвимы спереди, потому что броня обшита листами истинного маналита, потому что орудие на элариевом накопителе, с усилителем в десять карат, но уязвимы со стороны левого и правого борта, где по три больших колеса, а также со стороны кормы, где маналитом обшит только верх. Когда-то для прикрытия использовались големы, но не оправдали себя, поскольку больше гибли под колёсами, чем защищали, а потеря 'мамонта' - большая потеря. Так в легионах Синглии появился новый род войск - пехота сопровождения, они же щитоносцы. Свою полезность доказали быстро, теперь называют не иначе как младшими братьями мехоморфов, а мехоморфы - элита пеших войск. Что и говорить, родом войск Рагнар гордился, и с тем, что старший брат был мехоморфом, стык в стык ложилось. Как тут не поверить в судьбу?
- За старшего остаёшься, братишка, - слова Каэтана тяжелы, будто бы отлиты из металла, - выдюжишь?
- Я... - в горле Рагнара комок, в глазах - слёзы, - это...
- Не слышу, братишка, совсем не слышу тебя!
Каэтан был ему и за брата и за отца, потому что с отцом у Рагнара, мягко говоря, не сложилось. Через год после того, как родился Каэтан, Рупила сослали на Ленту по обвинению в саботаже. Говорят, оттуда не возвращаются, но Рупил был реабилитирован и вернулся, пусть и поражённый смертельной болезнью, мликом. Прожил после возвращения недолго, всего несколько лет, но их хватило зачать ребёнка, родила Андрона в положенный срок, и снова мальчика.
- Да, - пусть его не в пример меньше, но появляется металл и в голосе Рагнара, - выдюжу!
- Вот и славно, - Каэтан треплет по плечу, - береги мать. А я вернусь, непременно вернусь, ты меня знаешь.
Он вернулся. Но не прошло и месяца, как снова отбыл. Затем повторилось, и опять. А потом пришло извещение, что погиб в неравном бою. Разве мог Рагнар остаться теперь в стороне, разве мог такое саламандрам простить?
Как и в любом другом заведении подобного рода, в училище существовала своя негласная иерархия: рекруты-первогодки звались 'хвостами', второгодки - 'хоботами', а выпускники - 'бивнями'. Пусть не всем дано, и Зомби, скорее всего, так и останется вечным 'хоботом', Рагнар не просто чувствовал - знал: их десяток готов, хоть сейчас в бой. И выпускных испытаний он ждал не с трепетом, не со страхом, а с нетерпением.
[Кристалл памяти]
Лекции по волшемату, заучить.
'...не будет преувеличением сказать, что могущество Северного Союза стоит на трёх китах, трёх волшебных материалах. Итак, по порядку.
1) Маналит - сплав стали со скорлупой яиц драконов, то есть маной. Такой маналит называется истинным, чистым, или же эталонным. Маналит, полученный при добавлении к стали чешуи ржавых драконов, их когтей или зубов, в силу чего имеет более слабые защитные свойства, называют ржавым же, рыжим, рыхлым, но чаще - суррогатом. Иммунитет суррогата к боевой магии обычно снижен до пятидесяти, а то и тридцати процентов, тогда как у истинного маналита редко опускается ниже девяноста пяти. Ржавыми, напоминаю, называют драконов, которые смертельно больны, и драконьим сообществом изгоняются.
2) Эларий - волшебный металл, наиважнейшими свойствами которого являются способность не только накапливать Ихор, но и восстанавливать его запас, а также запоминать наговорённые боевым магом заклинания. В зависимости от того, как быстро проходит процесс восстановления, так называемый перезаряд, различают три сорта: высший, средний и низший. Обычно эларий заряжается магией Пламени, как наиболее разрушительной.
3) Самоцветы - минералы, способные не только взаимодействовать с Ихором, но и усиливать заклинания. Наиболее подходящими в этом смысле являются алмазы, в силу своей прозрачности, также подходят волшебные рубины, изумруды, сапфиры. Самоцвет в два карата усиливает заклинание в два раза, делает двукратным, в три карата - трёхкратным, и так далее.
[3]
Задача на 'ленточке' ставится простая: дойти от точки до точки, по прямой. Конечно же, прикрывая макет 'мамонта', он же 'короб', конечно же, под имитацией атак противника. Облачение сегодня по всей форме, потому что выпускной экзамен, а значит - никаких поблажек. Гибкие бронекостюмы из сплава волшебного льда и стали, шлемы со щитками из того же волшебного льда, за спинами ранцы ледяных тройников: прочная трубка тянется вдоль руки, сверху на перчатку выведен раструб. Тройники, ибо три способа действия, в зависимости от дистанции: ледяная струя под ближнюю, ледяная сфера под среднюю, а под дальнюю ледяная стрела. У высоких щитовых конструктов, кстати, сегментов тоже три, средний оснащён обзорным окошком. Изготовлены щиты из зачарованной камнестали, с заклинанием уменьшения, низ легко перестраивается: хочешь ролики - будут ролики, хочешь штыри - будут штыри. Складывается щит на раз-два, если руки, конечно, из плеч растут, не из ягодиц, в свёрнутом виде легко помещается на нагрудной пластине бронекостюма.
- У нас движение, - Озрик замечает шевеление в зарослях первым, докладывает по общему каналу ДУ, он же длинноговоритель универсальный.
- У нас тоже, - добавляет Кай через секунду.
- Принято, - отзывается Сандак.
- Прошу разрешения перейти на выделенный канал, - говорит Озрик.
- Разрешаю.
- Мы тоже на выделенный, если можно, - говорит Кай.
- Хорошо.
Щиты Озрик, Рагнар и Джагатай разворачивают в пару мгновений, всматриваются в густые бурые заросли, расползшиеся по обочине песчаной дороги. Распознаёт противника ундинионец:
- Жабы, - бросает быстро, - кислотные.
Что кислотные, и так понятно, здесь иных не бывает. Вот одна выпрыгнула из зарослей, вот другая, а там и третья, и четвёртая - повалили всей гурьбой.
- Ква-а... - так и звучит.
Тутже принимаются звенеть ледяные стрелы, и то опять Джагатай. Выпускает одну за другой, и метко, хват, выпускает! Жабы взрываются прямо в зарослях, вверх поднимаются зеленоватые облачка кислоты.
- Так держать! - приговаривает ундинионец, - взрывайте друг дружку!
Берутся за дело и Рагнар с Озриком, мечут искристо-белые облачка ледяных сфер. Из раструбов сферы вылетают небольшими, размером со снежок, но чем дальше, тем больше становятся, шагов через тридцать схлопываются, брызжа ледяными иглами. Попавшие в сферу жабы не то что взорваться - квакнуть не успевают, крошатся на кусочки. Не повезло им с правым флангом, сильно не повезло...
- И это всё? - смешок Джагатая, - тут бы не споткнулись и 'хвосты'!
Пока Озрик докладывает по общему, что на правом чисто, Рагнар переключается на канал левого фланга, послушать, как там у них. Так, Ратна кричит, Зомби что-то мычит, но, кажется, устояли. Хвала Игниферу...
- Не расслабляемся, - слышит он спокойный голос Сандака, вернувшись на общий, - впереди ещё две волны.
Следующая волна буквально волна и есть - огненные термиты, прут маслянисто-чёрной рекой от руин, воспроизведённых весьма достоверно.
- Щиты сложить! - командует Сандак, - всем оставаться на общем!
Рагнар, как и все остальные, переводит тройник на ледяную струю, тут никакой команды не требуется. Сегменты щитового конструкта сложены, теперь щит и есть, только в три слоя, рука продета в крепления. А маслянисто-чёрная волна уже вот она, здесь, накрывает 'короб' в пару мгновений. Огненным термитам ни по чём каменные укрепления, ни по чём стальные, а вот маналит не по зубам - 'короб' им не прожечь, не проплавить. Десяток, прикрываясь щитами, поливает маслянисто-чёрную тучу струями холода, термиты сыплются дождём на шлемы, на бронекостюмы, тут же вспыхивают. Рагнару несколько попадает в локтевое сочленение, и ощущения скверные, как если бы туда сначала насыпали толчёного волшебного льда, а потом соли. Но чем сильнее боль, тем выше ярость, тем мощней вылетающие из раструба струи холода. Джагатай подпрыгивает на месте - термиты попали в сапог, у Озрика проплавлен щиток шлема, потому ледяными бичами стегают с не меньшей яростью. Наконец туча термитов рассеяна, словно бы растворилась в струях холода. На общем канале не столько ликование, сколько недоумение: все удивлены, что левый фланг справился лучше других. 'Всё же мы команда, - думает Рагнар, - крепко сжатый кулак, а не растопыренная пятерня!'
- Молодцы, ребята, все молодцы, - в голосе Сандака сдержанная гордость, - а теперь собрались, поднажали!
И они, конечно же, собрались, конечно же, поднажали. Последней волной шли големы, метавшие вязанки разрыв-травы. Щитовые конструкты снова пришлось развернуть, подогнать один к одному - чтобы ни щёлочки, чтобы стык в стык. Вязанки взрывались с оглушительным грохотом, камнесталь плавилась, пузырилась, Рагнару казалось, что и он плавится и пузырится внутри бронекостюма. Высовываясь на долю мгновения, били ледяными стрелами, самым метким на правом фланге снова оказался Джагатай: стрелы его шли точно големам в сердце, а с замороженными сердцами те двигаться уже не могли. Так и Рагнар на какое-то время застыл, когда вдруг всё закончилось, когда Яген объявил, что испытание пройдено успешно.
- Поздравляю, ребята, мы больше не рекруты, - прозвучал по общему каналу голос Сандака. - Теперь мы - полноправные воины!..
Рагнару вспомнилась Декабрина, как мальчишкой следил за легионерами, поднимавшимися на палубы боевых кораблей. Как же ему хотелось тогда оказаться в их рядах, тоже подниматься по трапу, выкрикивать, распугивая чаек и всю ойкумену: 'Слава боеводе, слава!' И вот цель достигнута, взята вершина, однако на сердце не столько радость, сколько печаль. Потому, наверное, что с тем мальчишкой на пристани - ёжик соломенно-белых волос, широко распахнутые глаза - расстался навсегда.
[Кристалл памяти]
Думал над тем, возможно ли полное равноправие в дружбе, и пришёл к выводу, что нет. Потому, как мне кажется, что устроен человек по-другому, по принципу воинского подразделения: в каждом из нас есть десяток и есть десятник. А если равноправия нет уже внутри нас самих, как возможно оно в отношениях с другими людьми? Пусть на ничтожную толику, но один из друзей всегда будет больше десятником, а другой - больше десятком.