Era un jaguar. El Jaguar. Я повторяла это про себя и вдруг поняла, что, в разговоре с лейтенантом Тапасом и капитаном полиции не испытывала трудностей. Тереса знала, что, общаясь со мной нужно говорить медленнее и по-возможности проще, но и ей я отвечала сейчас не задумываясь. Когда Рейнар сказал, что мы едем в Аргентину, я, конечно, засела за учебники и курсы, чтобы не быть совсем не приспособленной к жизни в чужой стране. Но быстро усвоенные знания так же быстро испарялись из моей головы. Бывало, пытаясь купить в магазине хлеба, я судорожно искала какое-то слово и говорила не то, вызывая улыбки окружающих, беглую речь местных с первого раза не понимала совсем. А теперь я как будто вспомнила все, что когда-то учила или только слышала и легко копировала интонации и произношение людей.
Память вообще как-будто оказалась отреставрированной. Мне не составило до мельчайших подробностей вспомнить все события, произошедшие со мной с детства по сегодняшний день, сосредоточившись достаточно, я могла воспроизвести для себя любой прожитый день моей жизни поминутно. Например тот, когда встретила Рейнара - солнечный, жаркий. Мне безумно хотелось к морю, но надо было бродить среди древних руин, чья красота меркла перед жарой и усталостью. В конце концов я плюнула и пошла через площадь к лотку со свежевыжатыми соками - дорогое удовольствие для студентки, живущей на стипендию, но мне так хотелось холодного питья, что я готова была отдать за него последние центы. И, смакуя холодный кислый напиток, в котором льда было ровно столько же, сколько сока, я услышала как пищит у случайного прохожего будильник в наручных часах. Тогда я этого точно не заметила, потому что уже встретилась взглядом с Реем.
Сердце болезненно сжалось, от сосредоточения заныли виски, и я оставила эти бесполезные упражнения. Но от воспоминаний о недавних событиях отказаться не могла.
Ягуар. Для того, чтобы представить его, мне не нужно было прилагать усилий. Картина того вечера представала перед глазами сама, точная до мелочей - каждый предмет, каждый миг, каждое слово и отдельно - каждая черта бледного, изможденного лица, нечесаные пряди волос, падающие на лоб, темный, безумный взгляд. Ягуар. Он был нужен мне, как доказательство того, что все произошло на самом деле, а не приснилось мне в кошмарном сне; что я теперь сродни ему - страшное создание, не человек, что Рейнар погиб рук сверхъестественного существа. Он нужен был мне, чтобы я не считала себя сумасшедшей И я вспоминала. А как только начинала думать о нем, что-то в груди холодело, становилось жестким. Ягуар - единственный, кому я могла бросить в лицо обвинения в смерти Рея и собственной трансформации.
Это слово я нашла в записях Рейнара. Там же были подробно описаны несколько ее возможных видов, но итог везде был один - человек становился вампиром. Я вычеркнула варианты со всевозможными ритуалами, длительными агониями и обязательным закапыванием обращенного в землю. Осталось два: человек становится вампиром от того, что при укусе заражается особым вирусом, полностью меняющим обмен веществ в организме, и второй - вампир вместе с кровью пожирает душу человека, оставляя взамен частичку своей, и тот уподобляется ему. Определить, при мне ли моя душа, я не могла. С одной стороны, моя эмоциональность уменьшилась настолько, что я могла смотреть на происходящее отстраненно, если не думала нарочно о Рее. С другой - я все еще оставалась собой и очень не хотела превращаться в жестокого убийцу, каким был сотворивший меня Ягуар.
В заметках Рейнара я нашла и запись о том, что вампир должен чувствовать связь со своим создателем и всюду следовать за ним. Я ничего подобного не замечала. Иногда, когда я оставалась одна, на меня накатывали тревога, чувства невосполнимой утраты и жалости к себе, появлялась мысль найти его. Но лишь затем, чтобы уничтожить. Я в красках представляла, что скажу и сделаю, как буду яростно раздирать его на кусочки, кусать, грызть, так же, как тоска сейчас грызла мою душу, или просто швырну в костер и стану смотреть, как от него останется лишь горстка пепла. Но, натешив вдоволь самолюбие и успокоив разбушевавшийся гнев, я возвращалась в реальность, где понимала, что ничего этого не сделаю. Да что там! Я даже не представляла с чего нужно начинать поиски, если я действительно захотела бы выследить Ягуара. Что уж говорить о том, что он наверняка оказался бы опытнее, ловчее и сильнее меня, так что причинить ему вред мне вряд ли удалось бы, скорее пришлось бы самой сгореть или быть растерзанной.
И уж тем более я не хотела искать себе подобных ради того, чтобы они учили меня жить в моей новой ипостаси. Я боялась того, что могла найти. Мне достаточно было жуткого, полного неконтролируемой ярости и боли взгляда Ягуара, черное море ужаса, чтобы понять, что я не хочу быть одной из них, этих тварей, чудовищ, ночных химер. Я не хотела внушать страх и превращаться, потакая инстинктам, в жестокого зверя - даже не хищника, те убивают, чтобы добыть пропитание, а монстра. Тому парню в подвале явно нравилось мучить меня, пугать.
Но сознательно обречь себя на одиночество было трудно. Я никогда не жила одна, я этого попросту не умела. В детстве - родители, сестры, потом - друзья по колледжу и всюду рука об руку с Реем. Он-то с лихвой заменял мне всех близких, друзей и половину мира вокруг.
Тишина в квартире угнетала, давила на плечи, казалась почти осязаемой. Я бы пол жизни отдала за то, чтобы кто-нибудь был рядом, разговаривал со мной, отвлекая от мрачных мыслей. Но от людей приходилось держаться подальше. Я сама не знала себя, и не могла определить, как скоро может случиться беда. Будь я в том состоянии, в каком вышла из полицейского участка, когда ко мне зашла Кармен с дочкой, кто знает, чем бы все закончилось.
Этой ночью я решила выйти на охоту, найти какое-нибудь животное до того, как голодом скрутит кишки и вынесет из головы разумные мысли.
Я не спала уже двое суток, но силы не покидали меня. А ночь встретила волной запахов и приглушенных звуков из спящих домов. В поисках добычи я прислушивалась с шагам за стенами, приникая к окнам различала голоса беседующих в сумерках людей и одновременно старалась уловить запах или волну тепла от живого тела. Бродячих собак в городке было много, но я хотела уйти подальше от дома, как будто мне нужно было перешагнуть черту, отделяющую обычную Арьен от этой, крадущейся в ночи, постыдно вынюхивающей добычу.
На этот раз мне попалась шавка помельче, чем та, что была днем, но жутко злая. Она сучила лапами и кусалась как проклятая. Пришлось все-таки свернуть ей шею, чтобы насытиться, но я не собиралась упускать своего.
Не заходя на центральные улицы, где даже ночью кипела жизнь, я бродила по окраинам городка, пока не стало биться ровно растревоженное охотой сердце, и только под утро отправилась домой, старательно пригладив волосы и на всякий случай умывшись из попавшейся в чьем-то дворе колонки.
Остывшая за ночь земля отдавала туман, поднимавшийся к светлеющему небу с редкими звездами. За оградами домиков перелаивались неприкосновенные домашние псы. Было приятно идти бесшумно одной, вдыхать кисловатый сухой воздух, из которого за ночь осела поднимаемая колесами и шагами людей пыль. Задней мыслью затеплилась надежда, что ничего страшного не произошло, что и так - можно жить. Никто ведь не заметил меня сегодня ночью.
Чувствуя во всем теле небывалую легкость, я, не таясь, пересекла улицу и собиралась уже толкнуть дверь во двор, когда услышала за спиной дыхание человека. Рука замерла над дверной ручкой.
- Сеньорита Лаверта!
Меня окликнули шепотом, но я все равно узнала голос. Сердце ухнуло в пятки, захотелось прямо здесь растечься туманом и испариться. Но только медленно обернулась и постаралась, чтобы голос не дрожал, а вопрос прозвучал удивленно.
- Лейтенант Тапас? Вы что же, следите за мной?
По ложбинке позвоночника поползла холодная капля и я поежилась от нее и от мысли, что я только что прошла совсем рядом и не учуяла его. Не потому ли полицейский встал с подветренной стороны, что заподозрил что-то?
Энрике Тапас вышел из тени дерева на свет горевшего над калиткой фонаря. Он был растрепан, выглядел понуро и то и дело проводи рукой по лицу, как будто отгоняя подступающую усталость.
- Не то что бы следил, нет, - ответил он. - Но я звонил, а вы не брали трубку...
- Ну и что? - спросила я резко, но тоже не повышая голоса. Не хватало еще, чтобы нас услышала и узнала о моей ночной прогулке Кармен, чьи окна были совсем рядом. - Мне не спалось, и я решила пройтись.
Мой тон не понравился Тапасу. Должна ли я была растрогаться его заботой?
- Вы бы не гуляли одна по ночам, - сухо посоветовал он. Но, видя, что я снова собираюсь возмутиться, неохотно добавил. - Несколько часов назад мы нашли еще одну жертву. Человека загрызли.
- Это не я!
Слова сами сорвались с языка, я поняла, что сморозила глупость, а вот Тапас, похоже, счел их неудачной шуткой.
- Разумеется, - хмыкнул он, но вышло не очень весело. - Зверь напал на деда Марию, он сторожит аптеку недалеко от центральной площади. Знаете, старику было все равно, где ночевать, а хозяин еще и платил немного. А в этот раз он не дошел до места службы. Его нашла хозяйка соседнего магазина, когда выходила. Столько шума подняла, но не удивительно. Зрелище похуже, чем... - лейтенант замолчал, глядя отрешенно сквозь меня, потом вздрогнул, будто придя в себя. - Извините, Арьен, - сказал он смущенно, потянулся даже застегунуть распущенный ворот форменной рубашки, - не понимаю, что на меня нашло. Я не должен был вам этого рассказывать.
Мне стало стыдно. Он приехал не обвинять, а потому что, не дождавшись ответа на звонок, беспокоился, не случилась ли со мной беда. Это наверняка был личный порыв, вряд ли подобное предписывает полицейским должностная инструкция. Поговорив в ним, я неведомым образом знала - лейтенант Тапас не подозревает меня ни в чем, а скорее испытывает похожее на дружеское расположение. Но даже это не давало ему права пугать меня внезапным появлением.
- Вы бы не гуляли одна, Арьен, - сурово повторил он, и моя минутная слабость - укол совести - растворилась в наступающем утре.
- А вы бы ехали домой - спать, - в тон ему ответила я. - Уже довольно... рано. Да, и незачем обо мне беспокоиться. Я не имею мыслей бросаться под автобус или вены себе вскрывать.
- Очень хорошо, - серьезно кивнул он.
Я не стала прощаться или дожидаться слов от него, ушла во двор, с трудом удержавшись от желания хлопнуть дверью.
Подозревал что-то лейтенант Тапас или проявлял заботу, сейчас меня беспокоил не он. Я задавала себе другой вопрос - кто загрыз сторожа, если не я. Действительно заявившегося под шумок дикого зверя с гор верилось слабо, сама я в район центральной площади не заходила, и ответ напрашивался один - Ягуар все еще в городе. Прячется где-то днем, а ночью выходит на охоту. И, в отличие от меня, не довольствуется бродячими псами.
Порой у меня возникала тревожная мысль, что зачем-то он оставил меня в живых, а значит, может в любой момент вернуться, чтобы посмотреть, что получилось, но я отметала ее прочь.
Теперь же меня охватила паника. Дрожащими руками закрыв за собой дверь квартиры - на два замка и цепочку для надежности, я заметалась по комнатам, не зная, то ли искать угол потемнее, забиться в него и не дышать, то ли спешно собирать вещи и бежать отсюда подальше. Все мои планы жестокой мести оказались глупым бахвальством. Я боялась этого монстра не меньше чем тогда, в подвале, и одна мысль о том, что мне придется столкнуться с ним приводила в такой ужас, что хотелось выть и кричать. Я бы и выла, если бы этим страхом не сдавливало горло так, что я почти задыхалась.
Успокоиться не удавалось. Каждый шорох казался незваным гостем, крадущимся в темноте, каждая мысль - зловещим предзнаменованием. И тем не менее, когда солнце взошло достаточно высоко, я снова оделась в свою куртку с капюшоном и вышла на улицу. Оглядываясь по сторонам и стараясь избегать на этот раз безлюдным мест я пошла в центр городка. Как назло на притихших, залитых ясным светом улицах почти никого не было. Час был довольно ранний, но мне казалось - люди ощутили вдруг, что воздух вокруг них пропитан смертельной опасностью, и попрятались по домам. Сидеть бы и мне, но страх неумолимо гнал вперед. Взглянуть опасности в лицо, быть ближе к ней все же лучше, чем трястись в безвестности и ждать, когда беда свалится тебе на голову. Я только хотела убедиться, что боюсь не зря.
Вспомнив, что именно лейтенант Тапас рассказал о происшествии, я нашла единственную в этом районе аптеку. Она была открыта, за прилавком стоял серьезный усатый дядька и я не решилась войти и заговорить с ним. Так и кружила по переулкам вокруг площади, выискивая непонятно что, пока не ощутила слабый запах крови. Он шел из узкой ниши, образованной двумя не прилегающими друг к другу плотно домами, а прямо перед входом в дыру росло толстое дерево, так что проникнуть внутрь оказалось довольно сложно. Но я протиснулась, испачкав куртку в трухе от подгнившей коры, между стволом и кирпичной кладкой и оказалась как будто в колодце. Скаты крыш полностью скрывали небо, от одной стены до другой было не более полуметра. Если бы старика загрызли здесь, его тело вряд ли бы нашли так быстро.
Слабый запах застывшей крови здесь был неуловим за мощным потоком гнусной звериной вони с примесью чего-то кислого. Я задержала дыхание, но запах как будто проникал сквозь кожу, отчего по ней пробегал холодок, как от дуновения ветра. Монстр сидел в этой нише и набросился на проходящего мимо старика, предположила я. Скорее всего, тот уже отошел на несколько шагов, нападение произошло не здесь, зверь насытился и вернулся в логово. Или использовал его только для засады? Солнце не проникало в нишу, вампир вполне мог бы затаиться здесь и пережидать день, но ушел.
Меня снова охватил страх, руки дрожали, как у больного малярией, когда я выбралась на улицу и принялась жадно глотать свежий воздух. Но запах пропитал меня насквозь, тянулся за мной шлейфом, то ослабевая, то ударяя в лицо с новой силой. Пришлось даже остановиться и обнюхать куртку. Но одежда пахла привычно: теплой шерстью, туалетной водой, немного Рейнаром. Я преодолела отвращение и внимательнее прислушалась к ощущениям. Кислый звериный запах шел с другой стороны улицы, несколько шагов вперед - и он снова рядом со мной. Сомнений не было, я взяла след, чуяла шлейф, оставленный уходящим монстром, могла бы найти его, ступая по нему.
И тут мои ноги словно приросли к земле. Выслеживать Ягуара не входило в мои планы. Моя сила против его - ничто, убить его я не смогла бы, разозлить - вернее. Но я и так боялась его до дрожи. Повернуть назад, бежать от этого места, из города, из страны, так далеко, чтобы он никогда не смог меня найти, чтобы напрочь забыть его голос, дикий взгляд и этот запах, теперь преследующий меня...
- Сеньорита Лаверта!
Услышав позади голос, я чуть не заорала и не бросилась бежать. Это был вездесущий Энрике Тапас, как будто бы и правда следил за мной. Выдохнув тугой комок злости, я медленно оберунулась.
- Что это вы бродите по месту преступления? - спросил он, выходя из машины. Похоже, просто смеялся надо мной, но мне-то было не до шуток.
- Ч-то? - испугалась я.
- Извините, - тут же спохватился он, - неудачная шутка. Старик, о котором я рассказал вам вчера, умер недалеко от этого места. Хорошо, что мы успели убрать тут все до утра. Женщина, нашедшая тело, согласилась молчать. Я и вас прошу об этом. Не хотелось бы поднимать в городе панику.
- Это жестоко, - усмехнулась я. Во значит, как. По улицам бродит неведомый зверь, оставляя после себя разорванные тела, а они беспокоятся о том, чтобы не поднялась паника. - Чтобы люди и дальше гуляли себе спокойно по вечерам в одиночестве.
- Таково распоряжение начальства, - сухо ответил Тапас, но попытался объяснить. - Нас перевили на усиленный режим патрулирования, мы не оставим улицы без присмотра. А из заповедника вызвали отряд охотников.
Я коротко кивнула, внимательнее взглянув на полицейского, бледного, с потухшим взглядом.
- Вы так и не отдохнули сегодня, - констатировала я.
Тапас неопределенно повел плечом.
- Сейчас еду домой. Вечером моя смена. Вас подвезти?
Я машинально взглянула на небо. Близился полдень, и на улице почти не оставалось тенистых мест. Несмотря на капюшон и плотную ткань куртки, я чувствовала себя неуютно под солнцем и старалась держать поближе к стенам домов, но и туда уже подбирался свет.
- Да, если вас не затруднит, - согласилась я.
- Ну что вы!
Лейтенант Тапас был предельно вежлив, максимально предусмотрителен и, насколько это позволяла его человеческая природа, ловок и скор. Придержав мне дверцу машины, он через несколько секунд уже сидел за рулем. В его пристальном взгляде на дорогу и напряженных руках мне виделось что-то неестественное. Затемненные стекла были подняты, и я откинула капюшон, но Тапас даже не взглянул в мою сторону. И всю дорогу я ерзала на сиденье, тревожно гадая, куда делось его дружелюбие.
Только припарковавшись возле дома, где я жила, Энрике Тапас соизволил взглянуть на меня.
- Сеньорита Лаверта...
- Да?
Под тяжелым взглядом полицейского я как будто съежилась.
- Послезавтра вы сможете забрать тело вашего друга. Возможно, вы захотите, чтобы его отправили на родину?
- Похороны пройдут здесь, - холодно ответила я, стараясь сообразить, к чему он клонит.
- Как вам будет угодно, - смутился лейтенант. - Разумеется. Но, насколько я знаю, вы недавно во Флоресе, друзей и близких родственников у вас здесь нет и... вам нет нужды оставаться здесь, - выпалил он на одном дыхании.
Так вот оно что, с облегчением поняла я. Здесь не любят иностранцев, тем более с проблемами. Местные власти просто хотят поскорее избавиться от меня, сбросить с плеч еще и эту обузу.
- Эту просьбу тоже передал комиссар? - я чуть улыбнулась, радуясь, что весь спектакль разыгран из-за такой мелочи. Ерунды - для меня, а Тапасу эта просьба была не мила, я почувствовала это, глядя на выражение его лица. - Вам не о чем беспокоиться, - как можно мягче заверила я лейтенанта. - Я уеду сразу же после похорон.
Напряжение буквально стекло с него, вылетело одним единственным выдохом. Тапас откинулся на спинку сиденья и грустно улыбнулся.
- Не обижайтесь, Арьен.
Будь его воля, он все сделал бы по-другому, подумалось мне, и людей бы предупредил об опасности, и меня лишний раз не трогал. Внезапно нахлынуло желание рассказать ему правду, и о себе, и о том, что ни полиция, ни охотники не смогут подобраться к ночному убийству.
Тогда он и скорую бы мне вызвал, или сам отвез в ближайший госпиталь для душевнобольных, все по своей природной доброте, - осадила я себя.
- Езжайте отдыхать, лейтенант, - попросила я. - Ничего не случится, днем город в безопасности.
- Вы так думаете? - мрачно спросил он.
- Да. Кошачьи - ночные хищники.
Накинув капюшон, я выскользнула из машины.
Тапас поманил меня рукой, чтобы я склонилась к окну.
- Я позвоню вам позже и скажу, где и когда вы сможете забрать тело. Скорее всего, его передадут в городской морг, там и подготовят к погребению.
- Да, конечно, - почти безучастно ответила я. - Спасибо.
Предстоящие похороны не вызывали эмоций. Для меня Рейнара не стало в тот момент, когда я увидела его тело в морге и так жестоко ошиблась. В пустой оболочке плоти не было жизни, и Рея тоже. Я простилась с ним в тот момент, когда выносила из дома мешки с мусором и сломанными вещами. Я убедила себя в том, что я - одна, окутала эту боль пеленой собственного холода и спрятала глубоко внутри. Мне было чем заполнить возникшую пустоту: я добывала пищу, прислушивалась к ощущениям своего изменяющегося тела, и придумывала, как скрыть ото всех происходящее со мной. Я не знала, стоит ли мне оставаться среди людей, буду ли я жить среди них, но пока я еще цеплялась за свою прошлую жизнь, потому что другой не знала. И в этой жизни следовало соблюсти все приличия и ритуалы. Пройти за гробом и предать тело Рейнара земле.
Я вспомнила, что Тереса обещала помочь с похоронами и пожалела, что дома не работает телефон. Мне было бы проще позвонить ей, чем встречаться лично, разговаривать с живым человеком, все время опасаясь, что инстинкты дадут о себе знать. Я решила покончить с этим как можно скорее и, не заходя домой, постучала в дверь первого этажа. Еще не войдя во двор, я знала, что хозяйка дома, услышала стрекот швейной машинки.
Когда Тереса открыла дверь, я как будто сама ощутила легкое удивление женщины. Она полагала, что меня нет и не слышала, чтобы открывали ворота.
- Кармен нет? - на всякий случай уточнила я, хотя чуяла, что Тереса одна.
- Я отправила ее к сестре, погостить, - ответила Тьерри, целую меня в щеку. Я затаила дыхание и едва сдержалась, чтобы не отстраниться. - Заходи.
За ее спиной я увидела залитую солнцем комнату, в которую ни за что не решилась бы войти, и поплотнее запахнула куртку.
- Давай лучше поднимемся ко мне, - предложила я, - я, кажется простыла, не хочу заносить тебе инфекцию.
Тереса удовлетворилась объяснением, сочувственно покивала и последовала за мной вверх по лестнице. В полумраке комнат за плотно сдвинутыми шторами я чувствовала себя почти спокойно, и даже была не прочь поболтать с подругой за кружкой чая.
Пока я грела воду и заваривала листья, Тереса, странно притихшая, осматривалась вокруг. Вещей у меня заметно убавилось. В комнате и прихожей не было мебели, одежды, книг. Почти все я выбросила за несколько ночей, часть - безнадежно испорченным, часть за то, что становились источником воспоминаний. Оставила только раскладное кресло и пару одеял, а кое-какие личные вещи упаковала в сумку. Страх перед бродившим где-то поблизости Ягуаром не отступал. Чтобы успокоить себя, я готовилась сорваться с места с минимумом необходимых вещей, бежать при первом же его появлении.
Я позвала Тересу на кухню. Там стоял стол и остались целых три стула. Кое-что из посуды у меня все-таки осталось. Я выудила из сушилки пару кружек, разлила в них ароматный, слишком терпкий для меня, кипяток. В полке нашлись остатки печенья и шоколад.
- Целый пир! - улыбнулась Тереса. - Ты вообще ела что-нибудь за эти дни?
Я промычала в ответ что-то неопределенное.
- Надо было почаще к тебе заглядывать, - вздохнула гостья.
Я была очень благодарна Тьерри, что она этого не делала.
- А вещи ты распродала? - спросила она.
- Выбросила, - сухо ответила я. - Я уеду, уже билеты купила.
Я солгала. О билетах, да и о том, куда поеду, я даже не задумывалась. Но Тереса понимающе кивнула.
- Оставила бы, если не надо, - мягко упрекнула она. - Я бы раздала бедным, или в церковь отнесла.
- Я не подумала.
Мне было сложно объяснить ей. Например, я приходила домой, видела на подоконнике часы, простой пластмассовый будильник в виде котенка. Я вспоминала, как несколько дней назад Рей менял в нем батарейку, я помнила это так ясно, как будто он только что вышел из комнаты выбросить упаковку. Я знала, что буду вспоминать этот момент каждый раз, когда взгляд будет падать на циферблат, и каждый раз будет болеть горло оттого, что его сведет подступающими рыданиями, и жечь глаза слезами, от которых на щеках потом остаются длинные алые дорожки, засыхающие некрасивыми коричневыми полосами. Каждый раз. Я выбросила эти часы, а вместе с ними кружки, фотографии, даже фотоаппарат в конце концов, одежу и записные книжки, магниты с холодильника и рекламные проспекты, принесенные из супермаркета. Я каждый вечер выносила из дома по нескольку мусорных мешков, полных воспоминаний, но они все равно переполняли меня.
- Ты обещала помочь с похоронами, - напомнила я.
- Конечно! Да, я говорила мужу, - поспешно ответила Тереса, опуская глаза, - он ходил в муниципалитет, им нужно немного времени на оформление бумаг.
- Сколько? - уточнила я, мысленно ужаснувшись. Неужели даже похоронить человека в этом городке невозможно без бюрократии.
- Неделя-полторы, - развела руками Тереса. - Это много, да?
Я только вздохнула. Если другого выхода нет, придется ждать. Кроме того, я подозревала, что перевозить тело Рейнара домой выйдет еще дольше и дороже.
- Есть еще один вариант, - понизив голос, как будто нас могли услышать, сказала Тереса. - На окраине города есть заброшенная часовня, за ней тоже было кладбище. Можно договориться с местными. Ты не думай, там освященная земля!
Святость земли волновала меня в последнюю очередь. А вот цена вопроса - очень. Денег у меня оставалось немного, и я не представляла, где искать листок с пин-кодом от карточки Рея. Но этот вариант все же устраивал меня куда больше. Получив от меня добро, Тереса пошла просить мужа договориться о похоронах.
Из головы не выходил Ягуар, монстр бродящий по ночным улицам и открывшаяся мне сегодня возможность выследить его. При воспоминании о том, как я, сама того не подозревая, шла по оставленному им следу, в крови разгорался настоящий пожар. Мне хотелось продолжить охоту. И одновременно меня прошибал холодный пот при мысли о том, что я действительно могу найти его, взглянуть еще раз в безумные глаза и может быть успеть выкрикнуть свое проклятие. Возвращаться в центр города на ту улицу было опасно, но мне нужно было снова пойти туда. Я с нетерпением ждала вечера, чтобы выйти из дома, найти себе пищу и, кто знает, может быть снова напасть на след.
Но ни этой ночью, ни следующей, я не обнаружила ничего. Настороженно пробираясь по городским улицам, держась поближе к стенам домов, я принюхивалась и прислушивалась, одновременно сражаясь со страхом в глубине души. Для того, чтобы свернуть за угол нужно было делать над собой усилие, чтобы выйти на открытое пространство приходилось с минуту собираться с духом, чтобы не свернуть в сторону дома - уходить подальше. На второе утро я вернулась совершенно измотанная, и почувствовала облегчение оттого, что это был мой последний ночной рейд. Добычу удалось найти с трудом. Животные, как будто почувствовали неведомую угрозу, затаились. Боялись они меня или того, кого я называла про себя Ягуаром? В любом случае, мои поиски были безуспешно, но завершены. Днем должны были состояться похороны, в аэропорту меня ждал уже оплаченный билет до Парижа. Оставаться в городе дольше я не собиралась.
Два дня назад лейтенант Тапас позвонил и сухо сообщил, что тело Рейнара Гленна передано в городской морг. Оттуда мы его и забрали, подкатив на старом, в спешке арендованном, грузовике. Муж Тересы вел машину, мы с ней сидели в фургоне, куда носильщики загрузили простенький гроб. Закрыть крышку я попросила сразу. Совсем не хотелось видеть наформалиненную куклу, которой заменили живого человека, мельком глянув на тело в зале прощаний, я только и подумала, что у живого Рея никогда не было такого странного выражения лица.
День выдался странно пасмурным. Небо затянули темно-серые тучи, ближе к горизонту они темнели еще больше, предвещая к вечеру сильный дождь, а возможно и ураган. Несмотря на это, я была все в той же куртке с глубоким капюшоном, почти полностью скрывающим лицо, и вряд ли Тереса могла догадаться, что я, оставаясь как будто безучастной ко всему, внимательно смотрю по сторонам и принюхиваюсь.
Часовню я узнала сразу. Это было то самое место, где я оставила тело Рейнара в свою первую ночь. Заброшенный парк оказался кладбищем. Заросли диких цветов и кустарника скрывали от глаз покосившиеся могильные плиты и давно не расчищаемые дорожки между могилами. Фургон остановился не у ворот, а чуть дальше, где, как оказалось, забор давно обвалился. Там нас должны были ждать, чтобы получить деньги и завершить начатое, могильщики из местных бедняков. Но вместо них у обочины стоял полицейский форд.
- Вот черт! - выругался муж Тересы почти беззвучно. - Кому-то неймется получить на лапу.
Но я узнала лейтенанта Тапаса. Он вышел из машины, как только увидел нас.
- Зачем вы здесь? - резко спросила я.
- Не волнуйтесь, в качестве соболезнующего, - ответил он. - Заодно прослежу, чтобы все прошло тихо.
- Но как вы узнали? - удивленно поинтересовалась я.
Тапас загадочно усмехнулся.
- Городок маленький, все как на ладони. А я люблю разговаривать с людьми и слушать.
- Эй, Арьен, - оклинул меня муж Тересы, выходя из кабины фургона. - Это твой знакомый? Что ты не предупредила? Он наверняка спугнул могильщиков. Кто теперь потащит гроб?
- Я не знала, что он придет, - ответила я.
Но была благодарна ему, за то, что не оставил в такой момент. Похоже, парень и правда проникся ко мне симпатией.
- Ваши ребята сидят в кустах, - ответил за меня Тапас.
Я была рада завершить дело как можно быстрее. Приглашенный из какого-то далекого поселка священник, быстро и сбивчиво проговорил что-то о безвременной кончине, вечной и жизни и мирской суете. Вместо него я слушала окружающие нас звуки: шелест листвы, птичьи голоса, жужжание насекомых и шелест дождя, уже начавшегося где-то за горизонтом. Мир был прекрасен и удивителен, представая то одной, то другой стороной он открывал мне до сих пор невиданное, какой-нибудь аромат, или шорох, или особенно пронзительную ноту птичьей трели, недоступную человеческому уху. Мне хотелось бы поделиться этим с Реем, и казалось ужасно диким то, что он теперь всего лишь бездушная кукла в простом деревянном гробу, и, когда падре договорит свою полагающуюся случаю чушь, стоящие сейчас в стороне могильщики, вяло переговариваясь засыпят этот ящик землей, положат сверху гранитную плиту, и все закончится. Мир будет жить дальше так, как будто в нем никогда и не было Рейнара Гленна. И в этом новом, еще не испробованном мире, мне мучительно не хотелось плакать.
Нанятый фургон мы отпустили сразу, и лейтенант Тапас любезно предложил довезти нас до дома. Тереса с мужем сразу отправились к соседке, которая сидела с Глорией, а я, в благодарность за проявленное внимание, пригласила его к себе. Было в этом что-то безрассудное, вызов сложившимся обстоятельствам, но мне очень хотелось хотя бы в последний раз повести себя как обычный человек.
Окинув взглядом полупустую квартиру, он спросил:
- Уже упаковали вещи?
- Как видите, - подтвердила я. - Сегодня ночью уезжаю. Кофе?
- Не откажусь.
Я провела его на кухню. Там еще сохранились признаки обитаемости, поставила на плиту кофейник. Может быть, в последний раз в своей жизни, - подумалось мне.
- Когда я звонил вам, не было возможности сказать, - заговорил мне в спину Тапас, - дело вашего друга закрыто. Прокурор счел, что он и тот старик действительно пострадали от нападения дикого зверя. Кроме того, по секрету вам скажу, за чертой города на пустыре нашли еще два тела. Бродяги, но все равно...
- Жалко, - закончила я, не оборачиваясь. - И что, вы думаете, зверь сам уйдет?
Тапас тяжело вздохнул.
- Будем надеяться. Власти разрешили отстреливать хищников, если кто-нибудь заметит их вблизи города, а из какого-то заповедника вызвали бригаду охотников. Они попытаются найти бешеного зверя.
- Хорошо, - согласилась я.
Смерти людей могли списать на что-то еще, обвинить непричастных, а так... но настоящего Ягуара им все равно не найти. А я заниматься этим дальше не собиралась. Все мои силы уходили сейчас на то, чтобы держаться с людьми как можно проще. А когда я думала о встрече с монстром, меня охватывала такая ярость, что самой становилось страшно. Я боялась, что если продолжу слежку, то озверею, как и ее объект.
- Куда вы едете?
- В Европу.
- Отвезти вас в аэропорт? - внезапно предложил Тапас.
Я опешила. Это было бы слишком для просто доброго отношения к потерпевшей.
- Наверное, не стоит.
- Как хотите, - сразу согласился он. - Я соболезную вам, Арьен, только и всего. Вы оказались в очень сложной ситуации.
- Знаю, - ответила. Он и не представлял себе всю ее неподражаемость, но за последние дни сделал для меня больше, чем должен был. И мне было уже все равно, какие интересы и подозрения за этим стояли. - Я вам благодарна, лейтенант.
- Нет, правда, я удивлен, - признался он. - Вы держитесь молодцом, так может только очень сильный, необычный человек.
Я вздрогнула и отвернулась. Или вконец растерявшийся нечеловек - не к этому ли он клонит? Но сразу отмела эту мысль, как странную. Судя по Тапасу, он был не из тех людей, которые верят в вампиров.
Пока я варила и разливала по чашкам кофе, он устроился за столом и что-то написал на салфетке.
- Это мой адрес, - сказал он в ответ на мой вопрошающий взгляд, - напишите мне, как устроитесь?
- Зачем? - совершенно искренне удивилась я.
Он пожал плечами.
- Не знаю. Может быть потому, что, встреться мы в другой ситуации, я обязательно пригласил бы вас на танцы.
Улыбнуться не получилось, да он и не ждал.
- Вы бы пошли со мной?
- Вряд ли, - жестко ответила я. - В другой ситуации я была бы не одна.
- Действительно, - смутился он. - Простите.
- Ничего, - я сложила салфетку и спрятала в карман джинсов. - Я напишу вам, по крайней мере, постараюсь.
Мне надо будет очень стараться, чтобы добраться отсюда до другого континента, я даже не обольщала себя надеждой, что получится, и старалась не думать, какими последствиями обернется неудача для меня и тех людей, с которым я буду заперта в самолете. Пока в мои планы входило добраться до аэропорта и найти в его окрестностях жертву покрупнее, чтобы голод не давал о себе знать больше двенадцати часов.
К вечеру и правда поднялся ветер. Черные тучи с горизонта приползли и зависли над городком. Прощаясь с Тересой на крыльце, я смотрела, как торопятся домой последние припозднившиеся прохожие. Боялись они вовсе не непогоды, а слухов о притаившемся в темноте звере, нападающем на людей. Как ни старались городские власти, им не удалось удержать в секрете несколько странных смертей, как не будут стараться охотники и полиция, им не удастся остановить зверя. Люди чувствовали это подсознательно, и хотели быстрее спрятаться под защитой стен. В Лас Флоресе надолго поселилось зло.
- Ладно, Арьен, я пойду, - Тереса поежилась на ветру, но нервно озиралась не от холода, - а то Глория там одна. Муж уехал опять, я места себе не нахожу.
- Пока, Тьерри, - я обняла ее на прощание и заспешила к такси, машина уже давно ждала на улице.
Ненастье упростило мою задачу. Я могла, не дожидаясь, пока стемнеет, закончить то, чем была одержима последние дни. Наверное, это был прощальный подарок Рейнара, или просто судьба недобро улыбнулась мне напоследок. Я точно знала, где прячется мой враг, зверь, который за последние дни загрыз ночного сторожа и нескольких бродяг в окрестностях, но никак не хотел попасться мне на глаза. Тот, чей кисловатый запах я никак не могла забыть. Он прятался на заброшенном кладбище. Ирония судьбы - где еще обитать выжившему из ума кровопийце?
Во время похорон я учуяла его так ясно, что мне с трудом удалось сдержаться и не броситься в ту сторону, откуда доносился его дух и слышалось тихое прерывистое дыхание. Он наблюдал за нами, но не показался. Возможно, боялся света, или, если сохранил остатки разума, мог догадаться, что я еще приду, что не оставлю Лас Флорес ему на растерзание. Собиралась, убеждала себя, что это не мое дело, что я вряд ли справлюсь с таким сильным убийцей, как он, но в последний момент попросила таксиста свернуть на окраину и высадить меня у ограды старого кладбища. Водитесь разозлился, содрал с меня денег, как за поездку в аэропорт, но мне это было уже не важно.
Завывание ветра и рокот грома заглушали мои шаги, но и мешали. Я тихо пробиралась между старых могильных плит. Вспышка молнии на миг ослепила меня, а когда снова стало темно, я увидела его. Не Ягуара. Передо мной стоял не вампир, убивший Рея, а большая мохнатая собака. Шесть в слипшихся комьях грязи вздыблена, из оскаленной пасти капала слюна, глаза блестели, отражая полыхающие вокруг зарницы. С очередной вспышкой молнии я вспомнила его и ужаснулась. Первый пес, загрызенный мной в городской подворотне, тот, которого я не убила до конца, сам стал убийцей. Я чувствовала его ярость и его страх. Он опасался, что я могу быть сильнее, но пока не был уверен в этом, не собирался отступать. Из пасти вырвался короткий рык. Я рыкнула в ответ. Пес мотнул головой, отводя глаза, но я снова поймала его взгляд, не давая ни ускользнуть в сторону, ни отступить во тьму.
Я понятия не имела, как убивают вампиров. Если бы тот, кого я искала, оказался Ягуаром, я узнала бы это на собственной шкуре. А теперь мне оставалось только гипнотизировать взглядом пса и гадать, что делать. Оставлять его зверствовать в городе было нельзя, и я сделала шаг вперед. Этого врага я не боялась.
Пес не отступил, припал к земле, утробно рыча. Еще шаг - и зверь рванулся вперед и вверх, метя в горло. Я успела выставить перед собой руку, собачьи челюсти сомкнулись на предплечье, пронзая клыками толстую ткань куртки и плоть. Другой рукой я ударила его в живот, зверь взвизгнул и ослабил хватку, я отшвырнула его от себя и тут же по-звериному припала к земле, готовясь отразить очередную атаку. Пес поднялся на ноги, но бросаться еще раз не спешил.
Моя кровь опьянила его, глаза загорелись ярче сверкающих молний, ноздри бешено раздувались, с клыков капало алое. Но и меня уже охватила всепоглощающая злоба. Боль в прокушенной руке ощущалась чем-то второстепенным, ее полностью заслонило желание убить, разорвать на маленькие клочки, почувствовать, как вытекают из них остатки жизни, вместе с кровью смешиваясь с грязью. Я нагло клацнула зубами и на мгновение закрыла глаза, только чтобы отпустить зверя в следующий прыжок. На этот раз мне удалось среагировать быстрее и вцепиться руками в его шею. Но он своей массой сбил меня с ног, и мы покатились по земле.
Собака остервенело сучила лапами, раздирала когтями мою одежду и кожу, а я старалась удержать ее пасть подальше от себя, но на то, чтобы как-то сменить захват и свернуть ей шею, сил уже не хватало. Я перекатилась со спины на живот, прижала к земле мохнатую тушу, упираясь ей коленом в живот. Зверь заскулил, забился и принялся извиваться с удвоенной силой. Каким-то чудом я извернулась, и уперлась другой ногой в землю, оттолкнулась, отпрыгивая назад, одновременно отпуская собаку. Пес тут же вскочил на ноги, но я уже была рядом, схватила его за задние лапы и швырнула вверх. Может, хоть об землю приложится как следует и угомонится. С протяжным воем собака взлетела в воздух. В этот момент сверкнула молния, чиркнула блестящим зигзагом в небе прямо над моей головой и впилась в еще не коснувшегося земли зверя. Тело собаки вспыхнуло, коротко, как будто взорвалось изнутри, черные клоки шерсти разлетелись в разные стороны, истаивая на глазах.
Я устало опустилась на землю. Кровь из прокушенной руки уже не шла, царапины затягивались на глазах и уже покрылись твердой корочкой. Изодранная куртка свисала клочьями, но это уже была совершенная мелочь. На улице стемнело, а в окрестностях аэропорта наверняка можно купить длинный плащ.
Тяжелая капля скользнула по лицу, за ней другая. Наконец-то начинался дождь. Я подняла глаза к небу и рассмеялась. Кажется, в этот раз мне просто здорово повезло.
Улетала я налегке, в чем была. После драки на кладбище пришлось переодеваться в то, что брала на смену, так что в рюкзаке остались только документы, билеты и бесполезные кредитки Рея, пин-кодов к ним я так и не нашла. Сама не зная зачем, я воспользовалась поддельным паспортом. Может быть хотела навсегда похоронить Арьен Лаверта в аргентинском захолустье. У неизвестной даже мне самой Марии Эстебан не было ни семьи, ни прошлого.