Андреев Никита Александрович : другие произведения.

Нф-2017: Феномен

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что может быть опасней, чем оказаться запертым в сумасшедшем доме среди убийц и умалишенных? Только если ты на борту пассажирского самолета на высоте десяти километров над землей, где вне зависимости кто ты: пассажир, бортпроводник или пилот, неизвестная чума, разрушающая разум, доберется до каждого. Оставшимся на земле остается только беспомощно наблюдать и искать способ спасти неуправляемый лайнер. И только разгадка главной тайны прошлого столетия - Тунгусской катастрофы может дать надежду.
обложка
  
   ПРОЛОГ
  
   30 июня 1908 г.
   07:09
   Адиуль стоял по колено в воде и следил за хариусом. Рыбы в этом году на редкость изобилие.
   Пока солнце еще согревает он день ото дня старался изыскать свободное время и порыбачить. Отец запрещал отвлекаться от паствы оленей, поэтому к реке приходилось выходить в тайне. Его орудием была выточенная собственными руками острога из лиственного древка. Чтобы отыскать подходящую ветку в форме трезубца он обследовал многие километры вокруг стоянки. По словам отца, до стальной остроги сын пока не дорос, да и сделать ее могли только умельцы из Ванавары. Стоило это дорого - пол пуда оленьего мяса, а свою старую острогу отец подарил брату Тыманчу, якобы ему нужнее. Тыманчу на север ушел, а нас и олень прокормит - так сказал отец.
   Конечно, прокормит, только жуть, как хочется разнообразиться пищей. И мать не отказывает, когда сын приносит золотистые хвостики. Можно свежей есть или засушить и храниться хорошо в лабазе. А аромат какой, в особенности зимой, когда чум снегом завалит, не выйти.
   Если отец вернется с охоты до восхода, то Адиуль сумеет отловить с десяток и упрятать в лабаз. Там отец уже не достанет, да и сам съест с удовольствием, когда время придет. А потом Адиуль обманет, что ловил, когда отец уводил оленей на запад. Да кто же разберет правда это или нет. Да и что с оленями может случиться, пока он тут у реки? Пасутся рядышком. Не зря мать говорит - глаза у Адиуля на макушке, видит все, аль с духами предков общается.
   Солнце выглянуло меж сосен. Черные жировые облака, припрятавшие звезды ночью, уже рассеялись, словно и не было их. Лето не успело начаться, так уже заканчивалось, ночи холодели, приходилось топить очаг.
   Адиуль заволновался. А если злые духи услышали, как он обидел духа огня? Подкладывая дрова в очаг накануне, он случайно подался вперед и обжег руку, после чего выругался. Если бы мать и отец услышали, несдобровал бы он, просил бы у огня прощения, отдал бы ему ужин, а оленина свежая была, вареная. Адиуль пожадничал, а теперь тревога не отпускала его. Вдруг дух огня разгневается и решит отомстить? Он дает им свет, пищу и тепло. С юга, с Тунгуски принесли его в очаге отец и мать, а ныне там его и нет, здесь он. А вдруг решит уйти, бросить их? Замерзнут они и погибнут.
   Адиуль заплакал. Хоть и был он не мал уже - тринадцать зим назад родился, но сильно переживал. Три тяжелые слезинки капнули в прохладную воду реки Хушма. Крохотные кружечки поплыли к острому камню, торчащему из воды, и разделились пополам. Хушма в это время вела себя спокойно, основная вода сошла с гор, обмелела река.
   Хариус сверкнул на солнце стальным отблеском фиолетовой чешуи. Адиуль не сразу подметил его, соленая вода в глазах мешала обзору. Он вытерся рукавом старого отцовского парка и вдохнул запах кожи давно погибшего оленя. Отец говорил, что олень тот дал первое молоко его губам. С тех пор они с Адиулем стали одним целым, и должны и после смерти ими остаться.
   Олени подошли к берегу, чтобы пощипать листья с кустов. Адиуль обернулся и посчитал все ли на месте. Да, считать он уже умел, сразу, как говорить научился. Мать гордилась сыном, говорила сам шаман Бургуми духов просил, чтобы ребенок умненьким был, так и вышло. Шаман тот никогда не обманывает и духов умеет задабривать как никто другой. Они сразу откликаются на его просьбы.
   Адиуль воткнул острогу в дно, хариус успел ускользнуть. Ничего, он попробует еще раз. День теплый сегодня, удачу должен принести.
   Поток воды омывал горбатый коричневый камень, на котором вдруг появилось лицо духа огня. Адиуль представлял его пожилой старухой. Она насмехалась над ним, грозила кривым, как лиственная ветка, измазанным в саже, пальцем.
   Адиуль твердо решил рассказать отцу и матери. Пусть лучше они накажут, чем старуха сделает это. Она же может и выбросить ночью горящую полешку из очага и сжечь их. Адиуль не мог допустить этого. Отец знает что делать - окурить дымом можжевельника каждого члена семьи, а Адиуля тщательней, накормить огонь лучшим мясом в доме и попросить прощения. Старуха хоть и грозит, да на самом деле добрая она, иначе бы не грела.
   Даже ещё и не случилось этого, а Адиуль уже почувствовал успокоение. Мальки озорно покусывали ему ноги.
   Ну, берегитесь несчастные, подрастете и Адиуль доберётся до вас. Улыбнувшись восходящим лучам солнца, он закрыл глаза и глубоко вдохнул запах сосенных шишек и морошки.
   Вдруг вокруг стало ярко. Адиуль открыл глаза. В стороне от солнца он увидел другое солнце, только маленькое, как луна. Лже - солнце то быстро росло. А еще оно двигалось, как бы падало с неба. Свет от него стал таким ярким, что окрасились в желтый цвет деревья, трава и даже вода. Свет этот замигал, как если бы кто - то прикрывал его ладонью.
   Адиуль стоял почти без движения, наблюдая за этим непонятным лже - солнцем. И, кажется, он не один, даже река остановила течение, и мальки перестали покусывать.
   От лже - солнца отделялись лучи и яркой вспышкой исчезали. Их было так много, что лже - солнце стало похоже на огромную метлу с огненным черенком.
   И тут до Адиуля дошло - это дух огня. Старуха решила наказать его.
   Но он же собирался извиниться, да и слова те оскорбительные уже давно взял назад.
   Прогремел выстрел, как из ружья. Только звук протяжной, будто замедленный. Земля задрожала под ногами, река заволновалась. Дрожал даже воздух и с каждым вдохом становился горячее.
   А лже - солнце приближалось. Еще один выстрел громыхнул, на этот раз громче.
   Заложило уши.
   Старуха, зачем ты это делаешь? Прости меня! Прости!
   Олени заурчали и попадали на колени. Адиуль бросил острогу на берег, да подальше, чтобы не скатилась в воду и не утонула. Может быть, дух огня сжалиться и не заберет хотя бы ее.
   Адиуль услышал крик матери. Он забрался на берег по вытоптанной дорожке и рванул к чуму. Следующий выстрел сбил его с ног, следом мощный поток ветра едва не сорвал с него одежду. Чум завалился на землю. Мать успела спастись и сейчас бежала к Адиулю навстречу.
   Лже - солнце, внезапно сверкнуло яркой вспышкой, да такой, что краски все слились для Адиуля. На миг он подумал, что дух огня решил забрать зрение. А потом все вокруг стало красным, и даже небо налилось оленьей кровью.
   - Адиуль, ты в порядке? - мать ухватила его со спины.
   В этот самый момент прогремел еще выстрел. Он был во сто крат мощнее самого сильного грома, а еще он был, как будто осязаем, его можно потрогать, он кололся, как иголки ежа. Деревья ложились к земле, как сломанные спички, даже такие толстые, что Адиуль не мог обхватить руками. А следом за ветром шел огонь, он как бы подчищал все - то, что уцелело.
   Матери сзади уже не было. Адиуль пытался отыскать ее взглядом, но огонь окружил его со всех сторон. Горели кусты и деревья, горела даже земля. Адиуль знал, что мать погибла, как и отец, как и все олени. Дух огня решил наказать его, уничтожив все вокруг, но оставив его в живых. Почему?
   Кругом стоял треск умирающей древесины, воздух пропитался черно - белым дымом, сжигающим изнутри легкие. Адиуль лежал на земле, одежда на нем плавилась. Столб дыма поднимался к красному небу, дрожащим от эха последнего выстрела. Небо плакало огненными слезами, с грохотом падающими на землю. Одна слеза упала совсем рядом с ним. Горячий песок попал в лицо. Лежавший прежде практически без сил, готовый умереть и заплатить за свой грязный поступок, Адиуль вдруг ощутил прилив сил. Его магнитом потянуло к месту воронки размером с пять, а то и шесть локтей. Он полз по земле, потому что огонь пылал прямо над головой.
   Дым шел из воронки, как из очага, а запах разобрать было уже невозможно - запахи тоже сгорели. На дне лежал красный уголек, размером с кедровую шишку. Он пенился и растворялся на глазах, как льдинка в огне.
   Адиуль, сам того не ведая, протянул руку и схватил уголек. Он ожидал, что рука его сейчас расплавиться, только уголек тот оказался совсем холодным. И не просто холодным, а ледяным.
   Пот не успевал выступать на коже, как тут же испарялся. Уголек перестал шипеть и превратился в обычный черный камень.
   Внезапно Адиулю стало ясно, что умирать ему никак нельзя, он должен выбираться. Камень он зажал в руке и для верности прижал к груди. Неизвестно как, но Адиуль выбрал направление и побежал, перепрыгивая через огненные стены, которые больше не обжигали.
   Красное небо медленно тускнело, возвращаясь к привычному виду. Настоящее солнце уже взошло, а от второго не было и следа. Адиуль решил, что лже - солнце то теперь у него в руке. Дух огня решил проучить его, наказать за неуважение, отобрать все, что было ему дорого, кроме жизни. И теперь, когда терять нечего, Адиуль обязан сохранить дар бога огня и служить ему до самой смерти.
  
   Глава первая
   ***
   Одежда красит человека, так еще мама говорила. Но почему в одном наряде мы чувствуем, что можем свернуть горы, а в другом стесняемся даже попросить у продавца сдачу? Ведь с помощью одежды можно не только скрыть недостатки тела, или подчеркнуть, дарованные природой, прелести, но и выразить тканью и красками то, что мы не решаемся сказать вслух. Правильно подобранный гардероб может изменить характер, взгляды на жизнь, даже притянуть удачу. Ибо благоволит она тем, кто над собой работает.
   Наталья пристально смотрела на себя в зеркало. Новые джинсы, которые она час назад второпях натягивала, не привычно сдавливали бедра. Она так давно не надевала облегающее, что едва не ошиблась с размером.
   На кровати распластался пыльный чемодан с мятой одеждой, наваленной сверху пирамидкой. Диспетчер такси уже звонила дважды и в третий раз картавая девочка уже не будет такой вежливой. Даже у такси заканчивается терпение, что уж говорить о пилотах самолета. 
   Опаздывала она, потому что Галина Юрченко, заместитель директора дорогущей частной школы Красноярска, обладательница титула учитель года, гордость Сибири и будущий кандидат в депутаты, к концу сеанса психотерапии устроила истерику. Еще недавно Наталья была счастлива такому удачному пациенту и воспринимала работу с ней как экзамен на возвращение в высшую лигу. Пациентка легко шла на контакт с первых минут общения. Сказывался большой опыт аналитической мозговой деятельности (Галина Марковна преподавала математику). Успешная с виду женщина страдала неврозом навязчивых состояний. У Галины Марковны появлялись непроизвольные, пугающие мысли о том, что ученики старших классов желают ей смерти и непременно через развращенное сексуальное насилие с использованием предметов школьной принадлежности (линейка, указка, свернутый в трубочку дневник). Опасность она видела во взглядах, жестах, речи и похабных мыслях, которые она якобы слышала. По ее словам страх материализовался в вязкую субстанцию и покрывал тело черной смоляной пленкой, заставляя ее паниковать. Галина Марковна могла выбежать посреди урока из кабинета, запереться в туалете и тщательно смывать с себя субстанцию любыми доступными средствами - только так приходило успокоение. Однажды, она даже растерла промежность до крови туалетным ершиком. Все эти, не более чем безуспешные, попытки сопротивляться навязчивым мыслям на самом деле провоцировали их повторное появление. Опасаясь угодить в психиатрическую лечебнику и навсегда похоронить карьеру, Галина Марковна пришла к Наталье. Лечение невроза процесс длительный и скрупулезный, подобно ремонту механизма швейцарских часов большим гаечным ключом. Помимо медикаментозного лечения необходимы десятки, а иногда и сотни сеансов психотерапии.
   Накануне Галина Марковна приняла двойную дозу назначенного препарата и на сегодняшнем сеансе потребовала, чтобы Наталья ускорила процесс выздоровления, иначе она грозилась потребовать деньги назад и объявить Наталью шарлатаном. Галину Марковну удалось уговорить взять паузу в лечении, чтобы прийти в себя, благо на работе ей удалось взять отпуск. Женщине требовался уединенный отдых, и они договорились встретиться через десять дней.
   Наталья не комфортно чувствовали себя в джинсах, или, точнее сказать, непривычно. Легкий свитер нашелся в закутках шкафа, куда уже давно не попадал солнечный свет. В таком наряде она ощущала себя новоявленной студенткой медицинского колледжа, молодой, скромной и, главное, свободной.
   Повседневный же гардероб Натальи вот уже два года состоял из строгой блузки и юбки всех промежуточных оттенков от серого до черного. Она принципиально не надевала белый врачебный халат, посчитав, что пациент должен видеть в ней, прежде всего друга, обычного человека, которому можно открыть душу, а не обезличенного стереотипного психотерапевта, норовящего подключить к вискам пару электродов и пропустить через мозг тысячу вольт.
   - Ручная кладь? - спросил регистратор, перелистывая ее паспорт.
   - Вот, пожалуйста.
   Пластиковая бирка "ручная кладь" слиплась на сумочке. В руке посадочный талон.
   Еще можно отказаться, еще не поздно. Выход на улицу рядом. Таксист еще не уехал.
   Наталья пересилила взбунтовавшиеся мысли и поднялась в зал ожидания.
   Аэропорт - место удивительное. Больше нигде в мире не собирается под одной крышей такой разнообразный эмоциональный пучок энергии. Здесь слезы радости и печали, приступы страха и всплески адреналина. Если эту энергию преобразовать, и направить в нужное русло можно питать электричеством небольшой город.
   Испытание толпой давалось Наталье нелегко. Слишком долго она избегала выхода в люди, став настоящим отшельником в большом городе. Сделала она это осознанно и слишком заигралась. Пациенты стали для нее единственной связью с реальностью. Она все больше ощущала себя собственной пациенткой, с которой приходилось дискутировать, выслушивать истории из жизни, ставить психологические барьеры и давать советы. Прислушавшись к одному из них, она и оказалась здесь.
   По телевизору в зале ожидания крутился новостной ролик. От гула пассажиров звука не было слышно, а может его и вовсе отключили. Видеоряд содержал кадры десятков карет скорой помощи и полиции с включенными мигалками, окруживших самолет на взлетно - посадочной полосе.
   Да разве можно это показывать?
   Руководство аэропорта жгло спички на пороховой бочке. По статистике более пятидесяти процентов людей страдают аэрофобией и это только официальные данные. Наталье самой неоднократно приходилось работать с подобными пациентами и, признаться, перспективы излечения не высоки. Люди слишком сильно подвержены влиянию негативной информации, пусть даже точечной. Статистика и почти нулевая математическая вероятность оказаться в падающем самолете по силе воздействия меркнет в сравнении с раскрученной СМИ катастрофой единственного лайнера где - нибудь в Новой Гвинее.
   Наталья поймала на себе взгляд. Несмотря на давно доказанный факт, что женское периферическое зрение намного более развито, чем мужское, представители сильного пола продолжают упорно игнорировать сей факт.
   Молодой парень, не старше тридцати пяти пристально наблюдал за ней. Хотя она ни разу не взглянула на него прямо, его внешние качества и горящие желанием карие глаза давно оценены и приняты ей к рассмотрению.
   Что - то было в нем знакомое, какое - то родное.
   Наталья попыталась вспомнить, когда в последний раз ощущала себя желанной и нужной мужчине. Кажется, это было в прошлой жизни и вообще не с ней. Она упорно отрицала факт, что соскучилась по мужскому теплу и даже заставила себя поверить, что так будет лучше.
   Ну же, молодой человек, будь смелее.
   Диспетчер объявила о завершении регистрации пассажиров на рейс 1661.
   Наталья вдруг вспомнила о Диме. Один психологический барьер только что сломлен. И если это вина глазеющего молодого человека, он только что заработал отрицательные очки. Внезапно, ее осенило, и она взглянула на него пристальней. Тот от неожиданности быстро ретировался и опустил взгляд на журнал "Караван истории". Хорошо хоть он был не к верх ногами.
   Так вот в чем дело - молодой человек действительно похож на ее бывшего мужа. Худощав, но не дохляк, скулы очерчены четко и плавно переходят в острые губы. Она представила их мягкий вкус и по телу пробежали мурашки. Она поймала себя на том, что зажмурилась и облизала верхнюю губу. Может быть это оно? Может быть, уже настала пора забыть и начать полноценную жизнь? Один шаг она уже сделала, стоит ли решиться на второй?
   Подпись к телерепортажу: "Убийство на борту самолета".
   Люди показывали пальцем на экран и шептались между собой. Некоторые не на шутку испугались и прикрывали рот ладонью, особенно в тот момент, когда на экране появилось изображение родного аэропорта Емельяново, в котором все они сейчас находились. Если некоторые пассажиры сдадут свои билеты и откажутся от полета, авиакомпании должны знать, кому предъявить иск. Не каждая информация полезна.
   Теперь ясно, откуда взялись пробки на подъезде к аэропорту, журналисты с камерами и множественные наряды полиции. Накануне на рейсе из поселка Ванавара, что на севере области, в Красноярск произошел конфликт между пассажирами, в результате которого один из них погиб. Жаль, что родной Красноярск вновь прославился на всю страну печальным известием.
   Диспетчер объявила посадку на рейс 1661.
   Наталья надеялась, что парень все - таки решиться с ней заговорить, для этого она собиралась, как бы случайно пройти мимо него.
   Ожидания не оправдались. Молодой человек сделал вид, что биография Бродского ему интересней девушки, на которую он пялился последние пятнадцать минут.
   Ничего. И не такое переживала. Впереди еще целая неделя приключений. Единственное, что не давало ей покоя - это оставшиеся пациенты. Конечно, все они проинформированы об ее отъезде и знали номер для экстренной связи. Но что если случиться серьезное и ее не будет рядом?
   Нужно настроиться на позитив. Все будет хорошо.
   Почувствовав необычный прилив сил, она искренне улыбнулась девушке на стойке, оторвавшей кусок посадочного талона. Прохладный осенний ветер принес с собой запах падающей листвы и выхлопных газов. Сквозь кучные тучи выглядывал полумесяц и указывал ей путь своим острием. Путь в новую жизнь и, на этот раз, она непременно готова.
   ***
   За два часа до посадки пассажиров
   Бытует мнение, что рамки металлодетекторов, установленные в аэропорту, приводят к развитию онкологических заболеваний. Бывали случаи, когда пассажиры наотрез отказывались проходить проверку и тогда сотрудник службы безопасности попадал в незавидную ситуацию. Пропустить гражданина без проверки нельзя, каждый шаг фиксируется камерой видеонаблюдения, ощупывать лицо противоположного пола запрещено, наличие в смене сотрудницы женщины хоть и регламентируется, но не всегда соблюдается.
   - Я один раз в такой ситуации бывал. У нас в группе одни мужики были, а баба одна возмутилась, мол беременная я. Так я ее отвел в комнату и хорошенько проверил во всех местах, а потом еще раздеться заставил.
   - Михалыч, а ничего, что я все слышу? - Катарина прошла рамку и пригрозила ему пальцем.
   Металлодетектор промолчал, просигналив зеленым.
   Михалыч, наверное, самый опытный оператор на всей территории Сибири, сгустил пышные таджикские брови, уставившись в монитор.
   - Катюха, ты же не из баб, а из этих вот, девчулей. Хм, а бельишка то откровенного везешь куды ль столько? Аль мужика нашла?
   - Не твое дело. И нет белья никакого тут, - Катарина подхватила сумку, выехавшую из сканера, и собиралась заглянуть внутрь, чтобы развеять нахлынувшие сомнения.
   - Наивная ты девчуля. Шуток не понимаешь.
   - Все я понимаю.
   Михалыч привстал и указал на туфли.
   - Эти то, небось, ношеные много. Они-то точно должны уже светиться как Фокусима.
   - Да ну тебя.
   Михалыч расхохотался, но, заметив черно-белые фуражки на подходе, замолк и подмигнул ей.
   - И тебе удачного дня, - ответила Катарина. - Буду здесь через три недели, привезу, как и обещала.
   - Ты просто чудо девчуля.
   Черт дернул ее пообещать ему килограмм желудей. Нужны они ему вообще? И ведь не отвертишься. Не привезешь, так в глаза его обидчивые не решишься взглянуть. Со злости еще выдумает пакость и не пропустит. Кто знает, что у него там в голове. Говорят, он воевал где-то.
   Катарина поднялась в Брифинговую. Несмотря на легкую усталость в ногах, она как никогда радовалась последней рабочей смене. Завтра она доберется на попутном рейсе с Питера домой в Нижний Новгород и отпуск, только она, дочка и никого больше, целых три недели.
   Перед предполетным брифингом для Катарины наступает самое волнительная минута - знакомство с бригадой. Нет, она, конечно, знала всех пилотов и бортпроводников авиакомпании лично, но именно на брифинге узнаешь - с кем работаешь сегодня. Каждый перелет воспринимался ей как маленький цикл жизни, имеющий начало и конец, поэтому к составу бригады она относилась со всей серьезностью, а сегодня это было особенно важным.
   Пока со спины она узнала только главного бортпроводника Веру. Ее трудно перепутать с кем-либо еще. Рост без каблуков достигал почти метра восьмидесяти, что существенно выделяло ее даже из толпы мужчин, а короткая прическа и стручковая фигура нередко приводили к тому, что с мужчинами ее могли просто перепутать. Такие как Михалыч и вовсе не упускали момента язвительно подшутить. Вера, конечно, не подавала вида, что низкопробный юмор ее задевает, не удосуживаясь наградить наглецов даже снисходительным вниманием. Но женщина есть женщина. Катарина несколько раз замечала, как Вера возвращалась из туалета с покрасневшими глазами.
   За полукруглым ореховым столом сидели пилоты, изучали маршрутные задания и техническую документацию на борт, оставленную предыдущими экипажами. Напротив каждого покорителя неба аккуратно лежала фуражка, обязательно повернутая лицом к хозяину. Пилотская форма вводила Катарину в визуальную эйфорию. Белоснежные рубашки, галстук и черно-желтые погоны - идеальное сочетание вкуса и стиля. Если у нее и будет муж, то обязательно пилот.
   Денис Соболев и Ваня Мальцев помахали ей у одной из трех огромный карт России и мира, развешанных по стенам вкруговую. С ними она летала позавчера в Москву, а между рейсами им вместе удалось вырваться и сыграть партию в боулинг. Да, она и в правду сделала двух мужиков, а потом налопалась пиццы за их счет. Жаль, что, таких как они единицы.
   - Всем добрый вечер, - Катарина воткнула выдвижную ручку в нишу своего чемодана и подперла ногой.
   Вера просто кивнула, а вот капитан воздушного судна Миронов расцвел фирменной улыбкой в сто зубов. Он юморил всегда и вызывал неконтролируемую улыбку даже когда хотел казаться строгим. Складки между его бровей сморщивались глубокими вертикальными линиями, напоминающими жерло вулкана, над которым висел кожаный округлый гриб.
   Третьего бортпроводника до сих пор не было и Катарина уже обрадовалась, что может быть все-таки это будет не Миша. Он никогда не опаздывал.
   Миронов кивнул Вере и та по стойке смирно начала говорить:
   - Докладывает главный бортпроводник Вера Андрейченко. Экипаж состоит из трех бортпроводников. Катарина Юрченко и Михаил Голубев в экономическом. Я в бизнес классе. На борт зарегистрировано тридцать семь пассажиров.
   Катарина натянула улыбку, но внутри у нее все сжалось от негодования.
   - Опять проспали конец сезона, - на лбу Миронова взорвался недовольный вулкан. - Два рейса в день на дохлый маршрут. Гляди, в следующий раз вообще десять голов повезем. О чем они там думают?
   Вопрос его был адресован в воздух.
   Сегодня экипажу предстоит совершись рейс 1661 по маршруту "Красноярск-Емельяново - Санкт-Петербург-Пулково".
   Вера протянула планшет с документами Миронову.
   - Взгляните, кто у нас в багажном.
   - Ого. Это сколько же надо было документов собрать. Сопровождающая есть?
   - Да, в салоне эконома.
   - Второй пилот, глянь. Температуру надо не забыть поднять в багажном, а то замерзнет парень.
   Юрген мельком глянул в документы и кивнул. Катарина собиралась спросить, кого же они там перевозят, но ее отвлек появившийся в дверях Миша. Он быстро на цыпочках проскользнул к ним, так что даже колесики на чемодане двигались тише обычного.
   Ему Миронов уже не улыбался, а обратился ко второму пилоту:
   - Данные по погоде?
   - Видимость две тысячи. Боковой ветер пять узлов. Заход на посадку планируется по первой категории. Прогноз и сводка в маршрутке, - Юрген, как всегда, протараторил быстро и без запинки, будто и не читал вовсе, а говорил по памяти.
   Вообще-то он просил называть его Юрой, почему-то стесняясь настоящего имени, доставшееся ему в честь деда, немца по происхождению. И это была чуть ли не единственная информация известная о прошлом Юргена. Многие сторонились его и Катарина не исключение, потому как поболтать с ним о чем-либо, кроме работы, было невозможно.
   В комнату вошли два пилота и показательно бросили фуражки на стол. Все отвлеклись.
   - Москва закрыта. Циклон идет с севера на юго-восток. Буря столетия прям. Нас задержали пока на два часа. Но походу все шесть просидим.
   Миронов и Юрген глянули друг на друга.
   - Нужно курс уточнить, - приказал Миронов.
   Юрген кивнул.
   Пилоты отправились готовить самолет к вылету. Вера, как это положено, устроила Катарине и Мише проверку знаний по процедурам эвакуации и аварийно-спасательному оборудованию. Катарина ответила на все вопросы без заминки. Она могла это сделать даже во сне. Миша постоянно запинался и юлил, к тому же в этот раз никаких подсказок от Катарины он не получил. Вера железной рукой отметила оценки в ведомость и отправилась в стартовый медицинский пункт на проверку, Катарина и Миша последовали за ней.
   Из-за искусственного освещения аэропорта на небе почти невозможно разглядеть ни одной звездочки, но Катарине все же удалось найти единственную, совсем смуглую, как пятнышко на стекле, и загадать желание.
   Катарина обожала эти недолгие секунды, перед тем как подняться на борт. Несмотря на свой уже не маленький опыт, она все еще, как младенец восхищалась видом великолепного стального орла. Хвост и часть фюзеляжа спереди были выкрашены в синий цвет (дизайнеры посчитали - это намек на снег), чуть выше хвоста была надпись "Сибирь-Авиа". Каждая буква несла на себе снежную шапку, отчего даже летом создавалось впечатление приближающихся новогодних праздников, как в одной знаменитой рекламе с красными грузовиками с Кока-Колой.
  
   ***
   Артур первый перелет помнил до сих пор. Вместе с мамой и братьями он летал к бабушке в Москву погостить году так в 1992. Весь полет он просидел, впившись не окрепшими ногтями в обивку сидения ТУ-154, ни разу не осмелившись взглянуть в иллюминатор.
   Папа говорил: "Птицы не железные, поэтому и летают".
   А еще он говорил: "Человек создан, чтобы ходить по земле. Природу не обманешь, а если попытаешься, она жестоко накажет".
   Тогда маме с трудом удалось заставить Артура сесть на обратный рейс до родного Красноярска. Прошли годы, и ему удалось не просто победить страх, но и научиться над ним насмехаться. Долгие часы по пути в бесконечные командировки заставили поверить, что природа решила отложить свое наказание если он перестанет бояться. И он перестал.
   Ярко-рыжая стюардесса со странным именем Катарина (может быть родители чихнули, когда диктовали имя паспортисту в роддоме?) улыбнулась веснушками и разрешила сесть на любое свободное место. Ему понравилась ее забавная пилотка слегка сдвинутая набекрень.
   Самолет не первой свежести, но достаточно ухоженный. Пластиковые крышки багажных отделений отмыты до белоснежного блеска, ковры вычищены, хотя в труднодоступных местах рисунок затемнялся на пару тонов. В каждом ряду по три кресла слева и справа от прохода, их поверхность обтянута достойной кожей голубого оттенка с удобными выпуклыми подголовниками.
   Ночь уже не стеснялась давить на уставших людей. В полупустом салоне, несмотря на яркий свет, стояло устойчивое многоголосное посапывание. На дальних рядах некоторые улеглись сразу на трех сидениях, как на кровати. Бортпроводник Катарина устремилась к ним сообщить, что при взлете они должны сесть и пристегнуть ремни.
   В капельках моросящего дождика, скатывающихся по иллюминатору, многократно отражались мигающие огоньки с кончиков крыльев. Работники аэропорта закончили сгружать багаж в самолет. Грузовая дверь захлопнулась чувствительным стуком по ногам.
   Нос еще не привык к запаху. И не надо говорить, что в самолете ничем не пахнет. Артуру довелось полетать почти на всех типах существующих пассажирских лайнерах и на всех есть этот запах. Нет, это не специальный освежитель воздуха, и даже не запах внутренних частей самолета. Да и вообще это не запах как таковой. Один из бортпроводников на рейсе Москва-Нью-Йорк, с которым они долго болтали, как-то шепнул Артуру причину. Оказывается, воздух, которым дышат пассажиры, поступает в салон после компрессора двигателя и естественно в тот момент он необычайно сильно нагрет (пилоты называют его "жареным"). Далее системой охлаждения воздух остужается, смешивается с ледяным забортным и распределяется по салону через систему кондиционирования. Итогом всей этой сложной процедуры является почти полное отсутствие водяного пара в воздушном пространстве самолета. В обычной жизни человек крайне редко дышит таким воздухом, отчего наш нос моментально чувствует разницу.
   Артур обратил внимание на мальчика, рядом с женщиной лет пятидесяти. В руках он держал книжку Гарри Поттера - специальное издание с большим количеством красочных рисунков и фотографий. Артур узнал ее потому что накануне пролистывал такую же в книжном магазине, наровившись приобрести в подарок племянникам. В итоге он решил отложить покупку пока не окажется у них в гостях в Москве чтобы не тащить за собой лишнюю ношу через пол страны. Нужно поставить себе галочку, чтобы не забыть.
   Артур остановился у десятого ряда и взглянул на девушку в синих джинсах с короткими светлыми волосами, сложенными полукольцами на ушах. Она взглянула в ответ и сразу убрала глаза.
   - Позволите? - спросил Артур.
   - Что простите?
   - У вас свободно?
   Она посмотрела на два пустых кресла рядом в легкой растерянности.
   - Наверное.
   Артур бросил сумку на верхнюю полку, захлопнул крышку. С последнего ряда на него подозрительно косился мужчина. Он одет в охотничью униформу, лицо заросшее и не мытое. На щеке у него повязка из слоеного бинта, приклеенная лейкопластырем в форме буквы Х. Артур заметил его еще в аэропорту, мужчина толкнул его плечом на выходе из туалета и не подумал извиниться. Артур никогда не ввязывался в пустые конфликты, но в тот раз едва сдержался, чтобы не сделать наглецу замечание.
   Артур почувствовал себя неуютно под его взглядом и присел в кресло.
   Девушка смотрела прямо перед собой, но Артур знал, что женское периферическое зрение развито гораздо лучше мужского. У него не оставалось сомнений, что прямо сейчас она пользуется этой природной несправедливостью и сканирует его с головы до ног.
   - Кажется, было не облачка, а уже дождик откуда не возьмись, - Артур указал взглядом в иллюминатор.
   Девушка проследила за его пальцем, а он, между делом, выругал себя за столь дурацкое начало разговора. Эй, он же не раз это делал и редко когда так волновался.
   - Ну да, - она слегка улыбнулась.
   Это хороший жест.
   - Куда летите? - до него не сразу дошла вся абсурдность его вопроса.
   - Туда же, куда и вы.
   - Ах, да. Глупый вопрос. Меня Артур зовут.
   - Наталья.
   - Очень приятно.
   Она кивнула с улыбкой. Значит и ей приятно.
   - Скажу вам честно, это на самом деле не мое место по билету.
   - А чье же?
   - Не знаю, - Артур пожал плечами.
   - Тогда зачем вы сели?
   Она посмотрела ему в глаза, и веки ее так забавно задрожали, будто она съела кусочек лимона. Ответ крутился у него на языке, но ему захотелось продлить этот момент на чуточку дольше.
   Впереди неожиданно раздался крик:
   - Ты овца жирная, следи за своим пузом!
   Пухленькая девушка лет двадцати с длинными волосами, сплетенными в фиолетовые и зеленые дреды, убирая сумку на верхнюю полку, коснулась впереди сидящей молодой девицы и та опрокинула на себя открытую бутылку воды.
   Две спутницы девицы, с виду как сестры тройняшки, уставились на обидчицу. Глаза их по кругу одинаково накрашены черными тенями так, что создавалось впечатление, будто они в очках. Девушка с дредами презрительно взглянула на троицу, воткнула в уши наушники и села на кресло, кивая головой в такт музыке. Судя по частоте кивков, в плеере играл тяжелый рок.
   - У вас все в порядке? - бортпроводник Катарина обратилась к бунтующей девице.
   - Она меня толкнула. Овца тупая. Я вся мокрая.
   Девица с оскалом вспорхнула с кресла и впилась взглядом в обидчицу, как готовый к атаке бык. В итоге бык оценил свои худосочные габариты и решил остаться трусливой овцой, вернувшись в кресло. Девушка с дредами наблюдала за выскочкой, спокойно пожевывая жвачку.
   Бортпроводник Катарина незаметно подмигнула ей и, встав как регулировщик, принялась рассказывать об аварийно-спасательном оборудовании и правилах эвакуации.
   Троица девиц зашепталась. Артур называл таких будущими старыми клячами. Толку от них ноль, а шуму как от дворовых бабок.
   - Вот дает. Молодец. Не растерялась и не стесняется полноты своей, - Артур облокотился на правый подлокотник, чтобы стать на пару сантиметров ближе к Наталье и насладиться вкусом ее сладковатых духов.
   - Равнодушие - это ее защитный механизм, который формируется годами. Он минимизирует переживания. Внешне она выглядит спокойной, но это не так.
   Наталья словно очнулась от того, что сказала и опустила взгляд, сопроводив Артура виноватой улыбкой.
   - Продолжайте, вы, видимо хорошо разбираетесь в людях.
   - Это моя работа.
   - Журналистика?
   - Психотерапия.
   - Ого, тогда я точно по адресу.
   Наталья прищурила взгляд, как бы играючи изображая осмотр пациента.
   - Никаких внешних признаков, - заключила она.
   - Они все здесь, - Артур приложил руку к груди.
   - Сердечно - сосудистые заболевания не по моей части.
   Артур рассмеялся, отвел в сторону сопло кондиционера над головой, затем разорвал полиэтиленовую упаковку с пледом. Он расправил его и взглядом предложил Наталье.
   - Нет, не нужно. Спасибо.
   - Я же вижу, вы дрожите и руки трясутся. Тут действительно прохладно.
   - Тогда я сама, - Наталья взяла плед по краям, стараясь не прикоснуться к его рукам, и накрыла ноги.
   - Я мог бы согреть ваши руки в своих, но боюсь это слишком дерзкий поступком после пары минут знакомства.
   - В аэропорту вы не были таким смелым.
   - О чем это вы?
   - Да так, ни о чем.
   Артур отодвинул рукав куртки.
   - Ох, черт. Видимо, часы потерял.
   Он заглянул под сидение, прошарил взглядом пол. Вытащил, купленный в аэропорту "Караван истории" из кармана сидения, проверил и там.
   Капитан воздушного судна зачитал приветствие и рассказал о хорошей погоде в аэропорту назначения.
   - Так вот же они, - Наталья указала ему на другую руку.
   - Ох, рассеянный я сегодня. Так торопился, что руку перепутал, - Артур переместил часы с правой на левую. - Так-то лучше.
   Он постучал по стеклу циферблата, чтобы убедиться, что они идут.
   - Немного припаздываем. Уже должны были взлететь пять минут назад, а еще даже не отъехали от стоянки.
   - Я никуда не тороплюсь, - Наталья положила голову на спинку и закрыла глаза.
   - И я, - Артур последовал ее примеру.
   - В Питере у тебя конференция врачей, или что-то в этом роде?
   Ее губы слегка разъехались в улыбке от того, что он без спроса перешел на ТЫ.
   - Что-то в этом роде, - Наталья едва удержалась от зевоты.
   - И у меня командировка, очередная. Я юрист.
   Гул двигателей не раздражал, а наоборот расслаблял и убаюкивал. Легкая вибрация массировала все тело, будто к креслу подключили электричество, поток бессилия разлился по венам. Артур погрузился в дрему и где-то далеко звучал голос капитана, сообщавший о задержке рейса из-за отставших пассажиров.
   Из бизнеса-класса донесся женский возглас:
   - Почему я должна кого-то ждать?! Немедленно взлетайте!
   Артур открыл глаза. Кричала длинноволосая блондинка. Барышня лет тридцати восьми, отчаянно пыталась казаться двадцатилетней. Реальный возраст выдавал толстый слой тонального крема, через который бугорками выступали мелкие пузыри-родинки, чередуясь с канавками морщин. Наклеенные ресницы, почти доставали до лба, а перекаченная верхняя губа искривилась треугольником так, что рот никогда плотно не закрывался.
   Бортпроводник Катарина первой подоспела к блондинке и, нагнувшись, случайно задела рукой ее проволочный начес на макушке.
   - Убери руки! - блондинка отмахнулась, чуть не снеся Катарине челюсть.
   Бортпроводник Вера уже бежала на помощь.
   - Что за авиакомпания у вас, дурацкая, а? Она мне чуть клок не выдрала.
   - Извините, я не хотела.
   Вера скомандовала Катарине взглядом убраться подальше. Испуганная девушка убежала в хвост.
   - Простите, за доставленные неудобства.
   - Я сказала, что напишу жалобу в вашу авиакомпанию на вас и на эту шалаву рыжую. Какое право вы имеете задерживать рейс?
   Вера проглотила все сказанное и железным тоном продолжила:
   - Решение о взлете принимает пилот.
   - Я сказала зовите пилота сюда быстро. Пусть он здесь всем объясняет, почему мы тут ждем.
   - Пилот готовиться к взлету, он не может покинуть кабину.
   - Я сказала, зови его сюда или пожалеешь. У меня мероприятие утром, ты знаешь, что будет, если я опоздаю? Ты знаешь девочка кто я?
   Троица девиц в экономическом зашепталась, оттуда же Артур услышал имя - Карина Порше. Оно часто звучало в новостях шоу-бизнеса. Дама появлялась на гламурных ток-шоу и позиционировала себя певицей и танцовщицей, а также делала все, чтобы спровоцировать скандал и засветиться в новостных сводках.
   Вера смотрела на нее виновато и продолжала бессмысленные попытки успокоить.
   - Где эта рыжая? Пусть идет и извиняется, что все волосы мне вырвала. Я ее засужу, ясно вам? Все в стране узнают о вашей говнокомпании.
   Девицы с завистью и восхищением снимали происходящее на мобильные телефоны.
   Карина Порше достала телефон, инкрустированный настолько яркими камнями, что создавалось впечатление, будто выложенный из них логотип одного известного дома моды шевелился, как живой. Она включила запись и направила камеру на себя.
   - Вот эти люди оскорбили меня и пытались избить, а теперь по их вине самолет не летит, - она снимала Веру и, подошедшего на подмогу, парня бортпроводника. - Я не могла молчать против этой несправедливости. Это Карина Порше, я буду держать вас в курсе, мои дорогие подписчики.
   Бортпроводники молчали, изображая истуканов.
   - Правильно делают, что не провоцируют ее, - прокомментировала Наталья. - Она только этого и ждет.
   Пассажиры шепотом, а некоторые уже вслух, выражали свою поддержку и солидарность с новоявленным борцом против несправедливой задержки рейса.
   - Они что не понимают, что она того... ненормальная? - сказал Артур.
   - Примитивный эффект толпы. Любой критический разбор ее слов, будет воспринят в штыки, даже теми, кто не столь радикален. Так что я бы советовала молчать и не ввязываться.
   И не такой Артур дурак чтобы самому этого не замечать. Он просто не умеет так изящно анализировать.
   - Я и не собирался влезать.
   - Люди склонны двигаться за общей массой и громкими утопическими идеями. Те, кто поворачивается лицом к толпе, всегда будет в меньшинстве. Это благородно, но не безопасно для здоровья.
   Артур переварил все сказанное, а Наталья слегка смутилась.
   В иллюминаторе моргнули синие огни. На этот раз сигналы принадлежали не самолету, а автомобилю ДПС, сопровождающему черный тонированный автомобиль.
   - Вот и виновники торжества, - сказал Артур.
   Первым в самолет вошел личный телохранитель важной персоны. Голова у него, в сравнении с широкими плечами, несоразмерно маленькая, а кожа с оттенком яичного желтка. От одного взгляда на левый глаз, обрамленный обожженной кожей, на языке появлялся привкус плавленой пластмассы. На груди через расстегнутые пуговицы рубашки виднелся золотой крест размером с голову ребенка.
   Телохранитель осмотрел пассажиров, затем верхние багажные полки и нишу под креслами. Карина Порше не решилась ничего возразить и даже убрала телефон в сумочку.
   В салон вошли еще двое мужчин. Одному чуть за пятьдесят, второй значительно моложе.
   Бортпроводник Вера указала гостям их места. Мужчина постарше не стал садиться и прошел к шторкам, отделяющим бизнес класс от эконома.
   - Прошу прощения, что задержал ваш рейс на...
   - Двадцать минут, - подсказал помощник.
   - На двадцать минут. На дорогах пробки из-за полиции и журналистов, которые, кажется, решили, что Красноярский аэропорт подвергся атаке террористов.
   Депутата государственной думы Воронского Глеба Яковлевича узнали все.
   Бортпроводник Вера попросила гостей занять места и пристегнуться. Бортпроводник Михаил закрыл непроницаемые двери.
   - Глеб Яковлевич, - обратилась Карина Порше к дорогому гостю и протянула расслабленную ладонь. - Не ожидала вас увидеть.
   - Привет Кариночка. Ты как всегда великолепна, - он прикоснулся пальцами к ее ладони, да так аккуратно, будто боялся, что она рассыплется в прах.
   - А мы вас заждались.
   - Рабочий процесс так просто не прервешь. Дела.
   - Вы все похаете и похаете. А отдыхать когда?
   - Только в такие минуты, Кариночка.
   Помощник шепнул бортпроводнику Вере на ухо о предпочтениях начальника в алкоголе (это было заметно по его жесту, изображающему бокалы в руке) и та, кивнув, еще раз попросила их сесть и пристегнуться.
   Бортпроводник Михаил вернулся в эконом и задернул штору. Троица девиц осталась без завораживающего зрелища.
   Самолет двинулся с места. Артур проверил ремень, убедился, что не жмет.
   - А как это поведение называется? Приспособленчество?
   - Здесь нет никаких глубинных психических вопросов. Обычный прагматизм.
   Депутат Воронской действительно выгодная во всех отношениях фигура. Бывший бизнесмен входил в сотню самых богатых людей России. Свою строительную корпорацию он переписал на старшего сына, известного в тусовочной среде Москвы по сумасшедшим дорогостоящим выходкам, которые всегда, по волшебным стечениям обстоятельств, сходили "золотому" отпрыску с рук. Воронской также известен борьбой за нравственность и щедрыми пожертвованиями на строительство храмов по всей стране.
   Самолет выкатился на взлётно-посадочную полосу. Капитан дал последние указания бортпроводникам и сообщил, что самолет готов к взлету. В салоне погас свет. Бортпроводник рассказывал Артуру, что взлет и посадка самые опасные процедуры полета, глаза пассажиров должны быть адаптированы к естественному забортному освещению, иначе в случае аварийной ситуации человек может замешкаться и потерять ориентацию пока глаза не привыкнут к темноте. Этой уловкой пользовались еще средневековые пираты, закрывая один глаз снаружи черной повязкой, чтобы смотреть им, входя в темный трюм.
   Смех Карины Порше, такой же искренний, как реклама безалкогольного пива, доносился из-за ширмы. Его не мог заглушить даже нарастающий шум двигателей. Артур надеялся, что в попытке использовать внезапно рухнувшую удачу, кожа на лице Карины Порше не даст трещин.
   Наталья сцепила руки между собой. Они дрожали.
   - Все будет хорошо.
   - Я и не сомневаюсь, - она одарила его улыбкой, но было в ней что-то напряженное, вымученное.
   Многотонная машина набрала скорость и оторвалась от земли.
  
  
   ГЛАВА ВТОРАЯ
  
   ***
   Из-за циклона, окружившего Москву и окрестности, пришлось корректировать курс. По расчётам это добавит к задержке еще пятнадцать минут. Придется увеличить скорость, чтобы нагнать время, а это существенно ударит по бакам топлива.
   Юрген установил скорость и высоту на панели автопилота, в очередной раз проверил системы жизнеобеспечения и сигнальную аппаратуру. Все работало в штатном режиме.
   Решение Миронова дождаться депутата сильно разозлило Юргена. Пресмыкание боссов авиакомпании перед начальством вполне объяснимо - политика и лояльность для них хлеб насущный. Но пилоты, прежде всего, должны думать о пассажирах. Нет нужды колебаться, все записано в правилах. Их всего лишь нужно соблюдать, а не прогибаться под давлением московских олухов. Никаких санкций за отказ пилоту не последовали бы и Миронов это знает. Хорошие отношения с начальником для него дороже репутации коллег. Чертов слабак.
   Скорость росла равномерно. Высота уже три пятьсот.
   Миронов связался с Верой и попросил кофе.
   В отличие от него Юрген не попрошайничал кофе у бортпроводников. Ему не хотелось лишний раз разговаривать с этими неприятными людьми. Их глупая болтовня, их плоские шутки, тупые рассуждения - от всего этого его кипятило изнутри.
   Чтобы не уснуть он переводил в уме растущую высоту из футов в метры. Задранный нос самолета смотрел в небесную черноту, юркие струйки дождевой воды возникали ниоткуда и разбегались по кругу от центра лобового стекла, как стайки червяков.
   В памяти возникли события вчерашнего вечера. Юрген пытался отвлечься, изучал показания приборов, но воспоминания вновь возвращали его на детскую площадку. В парке она особенно хороша - современные горки и песочницы чередуются со старыми советскими турничками, отреставрированными кое-как и выкрашенными в желто-зеленый. Детишки смеялись и резвились: три мальчика и девочка вращались на карусельке; еще четверо катались с пластиковой горки, подняв ручки; четырехлетний мальчик сорвался с турника и разбил нос. Плакал он громко и навзрыд пока мать, наконец, не отвлеклась от смартфона.
   В воздухе витал запах клубничного мороженного. Под детскими ножками паутинки сахарной ваты смешивались с грязью в липкие, облепленные муравьями, комочки.
   Юргену нравилось здесь бывать. Он никогда не стоял на месте, прогуливался вокруг или проходил насквозь будто бы случайно. А еще он никогда не смотрел родителям в глаза и не ходил в один и тот же парк чаще раза в месяц. Он боялся. И не только того, что его поймают, он боялся себя, того, что рано или поздно не выдержит и решиться.
   Однажды он едва не переступил грань. Мальчик отбился от детской площадки и внимания родителей, оказавшись у него на пути. Только Юрген, он, и никого вокруг. Мальчик совершенно не боялся и от этого у Юргена бешено заколотилось сердце. Напряжение между ног достигло невыносимого предела. Юрген спросил мальчика, где его мама и тот дружелюбно указал направление. Тогда он предложил мальчику проводить его и взял за руку. Его маленькая ручка утонула в ладони Юргена. Она была мягкая и покрыта мокрым прилипшим песком. Тропинка вела в восточную часть парка к разрушенному советскому кинотеатру. Когда они достигли развилки, от волнения Юрген слишком сильно сжал его ладошку. Мальчик начал вырываться, Юрген не мог сообразить, что делать, но руку не отпускал. Мальчик закричал и Юрген со страху обоссался. Мальчик убежал. Юрген сидел на коленях и рыдал. Он ненавидел себя и хотел умереть, умолял, чтобы отец мальчика забил его до смерти, потому что в следующий раз он непременно сделает еще шаг вперед и пути назад уже не будет.
   Высота 27000 тысяч футов. Нет желания перемножать на три десятых.
   Убравшись из парка, Юрген пообещал навсегда завязать. Он подумывал обратиться к психологу, но решил, что не сможет на сеансе даже открыть рта.
   Остаток вечера он провел за игрой в компьютер в любимый онлайн-шутер. Его виртуальный герой был широко известен в игроманских кругах, как один из лучших спецов по орудованию топором и бензопилой. На его счету две тысячи проломленных голов и бессчётное количество отрубленных конечностей врагов. Его аватар увешан самыми престижными виртуальными наградами:
   "Маньяк года", "Лучшее ритуальное убийство", "Лучший охотник клана мясников".
   Юрген очень гордился почетными званиями и расстраивался, что на работе некому было оценить его достижения.
   - Как зовут? - Юрген указал на фото, которое Миронов приклеил на скотч в зазор между лобовыми стеклами.
   Миронов внимательно смотрел на Юргена, как бы переваривая в голове, а не шутит ли он? Они летали вместе уже не один десяток раз и Юрген впервые спросил об этом.
   - Внук мой Тимка. Тимофей.
   - Хорошее имя.
   Миронов отлепил фотографию и протянул Юргену.
   - Здесь ему четыре годика исполнилось. Сейчас уже почти пять, но на вид уже все семь. Дочери говорю, зачем кормишь сына дрожжами.
   Юрген провел большим пальцем по фотографии.
   - Чем то на вас похож.
   - И дочка также говорит, - Миронов победно щелкнул пальцами. - Вот природа какая удивительная штука. Старались, старались, а ребенок на деда похож.
   Миронов расхохотался. Юрген поддержал вымученной улыбкой.
   Напряжение между ног росло. Он до боли сдавил колени.
  
  
   ***
   Катарина загрузила бутылки с водой и пакеты с соками в тележку. Миша возился с аварийными кислородными баллонами. Хотя он всегда брал на себя работу по загрузке тележки, Катарине совершенно не хотелось просить его ни о чем сегодня.
   Даже отсюда, из задней кухни, за закрытыми шторками было слышно, как в бизнес классе разгоралась пирушка. Громче всех раззадорилась та самая блондинка. Катарина не могла вспомнить ее имени, это как-то связанно с маркой автомобиля.
   Ее очень беспокоил произошедший конфликт. Если блондинка действительно сдержит обещание и обратиться с жалобой, у Катарины могут возникнуть серьезные проблемы, вплоть до увольнения. Учитывая "звездность" персоны руководство ради пиара расправиться с Катариной публично. Быть уволенной означало лишиться не только столь необходимого заработка, но и любимой работы. Шанс устроиться в другую авиакомпанию с багажом "драки с пассажиром" практически равен нулю. Да и не было никакой драки, она всего лишь слегка задела прическу, просто чуть запнулась. Не понятно, зачем блондинка так все раздула? А может Катарина и правда задела слишком сильно? Она тогда так переволновалась, что память и не записала того момента.
   Миша закрыл дверцу с кислородными баллонами и встал рядом с тележкой, приготовившись толкать. Он даже не спросил все ли готово. Его взгляд быстро перемещался то вбок, то на тележку, то в окно иллюминатора - куда угодно, но только не на нее. Такой показательный протест оскорблял Катарину до глубины души. По прилету она собралась написать заявление и попросить, чтобы ее больше не ставили с Мишей в бригаду. Забавно, точно такое же заявление она писала год назад с обратной просьбой.
   Они прошли через весь салон к началу эконом класса, чтобы медленно, продвигаясь к хвосту, предлагать прохладительные напитки пассажирам.
   В салоне включили свет. Пассажиры с неодобрением косились на бортпроводников, сонными глазами.
   Катарина думала только о блондинке. Их разделяли всего-навсего две, смятые гармошкой, шторки. Катарина боялась сделать даже лишний вдох, чтобы не выдать свое присутствие.
   Вере сейчас не позавидуешь.
   Миша потянул тележку на себя в тот момент, когда Катарина на нее облокотилась. Она едва не завалилась посреди прохода.
   Ей богу, он вел себя, как обиженный ребенок.
   Миша и Катарина познакомились на курсах бортпроводников два года назад. Молодой светловолосый мальчик поразил девчонок группы добротой и отзывчивостью. Он с большим удовольствием болтал с ними о моде, шоппинге и, конечно, о самолетах. О них он знал все и на любой вопрос отвечал быстрее книги, всегда помогал на экзаменах, порой даже в ущерб себе. Мальчишки его невзлюбили, распустили слухи, что он гей, а за сходство с фамилией дали кличку голубок.
   - Прохладительные напитки. Вода с газом, без газа, соки, - Катарина обратилась к трем пассажиркам на шестом ряду. Две из них спали, а третья, та самая, облитая водой, взяла томатный сок.
   Миша подал газировку пожилой семейной паре.
   Катарина с Мишей сразу нашли общий язык, изгойское прошлое сблизило их. Миша не пытался опровергать оскорбительные слухи и не реагировал на унижения. Он радовался жизни и, будто бы не было никого вокруг, только он, небо и его мечта. Это восхищало Катарину. Ей тоже приходилось быть объектом насмешек в школе за излишнюю полноту. Она убегала в школьный туалет и плакала, а порой даже отказывалась выходить из дому. Миша стал для нее примером стойкости духа и, возможно, поэтому ее так тянуло к нему.
   Девушка с дредами попросила апельсиновый сок. Катарина налила ей сверх нормы. Высоколобый мужчина попросил два стакана воды без газа, при этом, проигнорировав просьбу сына лет семи о газировке. Он протянул за стаканами огромные клешнеподобные кисти. Катарина испугалась, что он прольет воду и сама поставила каждый стаканчик на столик перед ним.
   Если кто-то смел сказать, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, Катарина готова была бросить в этого человека тухлый помидор. Миша познакомился с ее дочкой Вероничкой, они быстро поладили. Он признался, что любит детей и мечтает иметь не меньше трех.
   На Вероничкином трехлетии они крепко выпили, Миша впервые откровенно рассказал о своем прошлом. Он вырос в семье кадрового военного. Все его деды и прадеды были военными, жесткими и принципиальными людьми. Таким же отец хотел видеть сына. Его мягкотелость он пытался воспитывать жестким словцом, а когда это не получалось в ход шел ремень, кулаки или ножка от табурета. Когда двенадцатилетний мальчик отказался ехать в военно-патриотический казакский лагерь, а вместо этого проявил желание заниматься в кружке по моделированию самолетов, отец вспылил и сломал ребенку челюсть. Отец принял единоличное решение - сын пойдет учиться в военное училище. Когда же Миша заявил, что решил стать пилотом гражданской авиации отец пообещал закрыть ему дверь в родительский дом. Он не мог позволить, чтобы сослуживцы осмеяли его за непутевого мягкотелого сына. Миша ушел сам. Чтобы заработать на учебу и приблизиться к своей мечте он пошел в бортпроводники.
   Мужчина с бородой смиреной внешности в длинной мешковатой одежде заказал воду без газа и поблагодарил Катарину и бога.
   История Миши потрясла Катарину. В тот же вечер это случилось. Наутро она чувствовала себя отвратительно, ведь он был для нее как брат. Они договорились забыть об этой ночи навсегда. Отношения между ними заметно охладели. Чувствовалось, что каждый хотел что-то сказать и боялся, был скован стеснениями, как школьник пишущий записку любимой девочке. Катарина не могла воспринимать Мишу как мужчину, ведь он знал все ее секреты даже лучше чем она сама. Она хотела извиниться и надеялась, что Миша скажет то же самое. Этот разговор состоялся накануне. Неожиданно Миша признался в любви и поставил ее перед жестоким выбором: либо они будут вместе и поженятся, либо они больше не друзья. Катарина не могла выбрать среди невозможных вариантов. Да разве можно так поступать? Миша прочитал ответ в ее глаза и ушел.
   Миша подал женщине с мальчиком лет десяти два стакана воды без газа. Мальчик протянул руку, но мама перехватила оба стакана. Мальчик в ответ надул щеки и громко произнес что-то невнятное, затем швырнул книгу Гарри Поттера в спинку кресла. Книга отскочила матери в руку и та пролила воду на себя.
   - Прекрати ты, ошибка природы!
   Пассажиры обернулись и осудили женщину взглядами.
   Мальчик снова заговорил невнятно. Он замотал головой из стороны в сторону, как маятник часов с кукушкой.
   У Катарины защемило в сердце. Как может мать так о сыне? Ей хотелось вмешаться, выказать ей недовольство как мать матери, но вместо этого она просто спросила:
   - Может вам что-нибудь еще принести?
   Женщина не отреагировала на ее вопрос, она дёргано вытирала платком воду с блузки.
   Катарина толкнула тележку, чтобы быстрее убраться подальше. Женщина схватила ее за руку, сильно, но не для того чтобы сделать больно, а остановить.
   - Я прошу прощения, - она говорила тихо, чтобы слышала только Катарина. - Я не знаю, что на меня нашло. Наверное, я просто устала.
   Мальчик все вертелся и жужжал, имитируя гул двигателей.
   - Мой сын страдает аутизмом, - виновато продолжила она.
   Воображение нарисовало в голове ужасные картины, как будто то же самое происходило и с дочкой Катарины.
   - У него бывают приступы. Я не оправдываю себя, просто хочу сказать, что не хотела этого. Мне так стыдно.
   Катарина положила ладонь на ее руку, такую теплую, настоящую, материнскую.
   - Может, я могу как-то помочь?
   Женщина вытащила из сумки упаковку таблеток. В уже распакованном ранее отделении лежала заготовленная половинка.
   - Мы сейчас проходим курс лечения, - она раздавила таблетку в порошок и бросила в стакан воды, поднесла мальчику ко рту.
   Все еще покачиваясь, он откинул голову назад и выпил, частично вода пролилась через кончики губ.
   - Он сейчас успокоится и уснет. Следующий прием через четыре часа. Вы не могли бы...
   - Разбудить вас? - предположила Катарина.
   - Если можно. С Владивостока летим. Я на ногах больше суток, нервы не выдерживают.
   - Конечно, я вас разбужу, и обещаю, вас никто не потревожит.
   - Вы не могли бы сохранить это у себя? - Женщина протянула ей упаковку таблеток, - Он тащит в рот все, что найдет. Боюсь, проснется раньше меня, а я не почувствую как в сумку залезет.
   Катарина убрала таблетки в карман пиджака. Одно их название - "Нейротазин" пугало не на шутку.
   - Не волнуйтесь об этом и засыпайте. Можете на меня положиться.
   - Спасибо вам огромное.
   Когда Катарина отвлеклась от женщины, Мишин силуэт исчез за шторками кухни. Он же прекрасно знает, что тележка тяжелая и ей не под силу толкать ее в одиночестве. Он специально бросил ее, чтобы наказать, отомстить.
   Как же она могла так ошибиться в человеке?
   Преисполненная негодованием, она докатила тележку до последнего оставшегося пассажира на заднем ряду. Спросила мужчину, не желает ли он прохладительных напитков. Мужчина не ответил, только равнодушно смотрел перед собой и даже не моргал. Наверное, спит, бывает, что люди спят с открытыми глазами. На лице у него наклеена бинтовая повязку на всю щеку, один конец пластыря отклеился и висел аккуратно напротив ноздрей. И не шевелился.
   Катарина нагнулась.
   - С вами все хорошо?
   Голова мужчины свесилась в ее сторону, глаза у него мертвые, пустые.
   - Боже мой, - Катарина закрыла рот, чтобы не вскрикнуть и отпрыгнула.
   Она осмотрелась, не видит ли кто. Миша уже погасил свет, и большинство пассажиров засыпало. Стало тихо даже за шторкой бизнес-класса.
   Катарина со всей силы навалилась на тележку и буквально влетела в кухню.
   - Быстро, бери аптечку! - она подняла трубку терминала.
   Вера ответила на другом конце:
   - Слушаю.
   - У нас пассажиру плохо. Возможно, умер.
   Миша застыл на месте, разинув рот.
   - Ждите меня.
   Катарина решила положить мужчина вдоль сидений. Со своим небольшим ростом она без труда протиснулась к иллюминатору. Наклонив мужчину за плечи, она с удивлением обнаружила, что Миша, вместо того, чтобы помочь ей и придержать ноги, исчез. Аптечка, аккуратно лежала на сидении, как плевок ей в лицо.
   Да как совесть позволила ему так поступить? Сколько еще он собирается доказывать, что ненавидит ее?
   Катарина уложила мужчину. Он весил целый центнер, не меньше.
   Вера быстрым шагом прошла через салон.
   - Ну что?
   Катарина проверила пульс, отрицательно покачала головой.
   Вера подошла к терминалу и настроилась на передачу данных на громкоговоритель:
   - Уважаемые пассажиры, прошу вашего внимания.
   Вера включила свет в салоне. Десятки сонных любопытных глаз высунулись из-за спинок.
   - Если на борту присутствует врач, прошу вас подойти к бортпроводникам.
   Она повторила несколько раз.
   Подошел мужчина, тот самый с огромными кистями, летевший с мальчиком.
   - Я врач. Костоправов.
   Он сказал это так утвердительно, будто они могли сомневаться.
   - Этот мужчина. Он не дышит, и пульса не могу прощупать, - Катарина еще держала пальцы на холодеющей шее, в надежде, что его сердце вот-вот забьется.
   Врач жестко выпихнул Катарину в коридор, вытащил плед, который она уложила под головой и швырнул в нее.
   - Теплый еще, - он проверил пульс и дыхание.
   Костоправов зажал мужчине нос, сложил пальцы кольцом на его губах и выдохнул в них.
   Далее произошло то, что Катарина вот уже несколько минут пыталась осмыслить.
   Мертвец лежал на креслах с широко разинутым ртом, набитым изорванной бумагой и мусором. В кармане переднего сидения лежал журнал с правилами безопасности, от которого мужчина и отрывал куски и запихивал их в себя, пока в тесноте бумага не начала резать десны и ротовую полость, перекрыв доступ воздуха в гортань. На щеке было сквозное отверстие размером с монету, скрытое ранее повязкой. Края кожи обуглены, как у запеченной курицы. Из этого "отверстия" под действием воздуха и вылетела накопленная во рту слизь и кровь. Поток попал Костоправову на лицо и одежду.
   Вера убежала к пилотам, кожа на ее лице стала белее волос.
   Катарина, заглотив побольше воздуха, и прищурившись, накрыла пледом труп. Пассажиры снимали происходящее на камеры мобильных телефонов. Если Катарина в действе и мечтала быть моделью, но не при таких обстоятельствах.
   Запах стоял кислый, будто в уксусе раздавили тухлое яйцо.
   Пассажиры нервничали и переговаривались. Катарина не могла позволить себе покинуть салон и проклинала Мишу. После случившегося он так не вышел из кухни.
   Пересохло во рту. Взгляд то и дело опускался на вспененную пузырьками кровь на ковре. Она должна успокоиться и взять себя в руки. Никто кроме нее не сможет помочь пассажирам. Это ее работа. Это ее долг.
   Пассажиры цепочкой направились в туалет бизнес-класса, задние туалеты закрыты по распоряжению Веры.
   Костоправов вышел из туалета, умывшись. Глубокие красные пятна на рубашке не выведет ни один стиральный порошок.
   - Быстро сел на место! - гаркнул он сыну, вышедшему в проход на поиски отца.
   Мальчик бегом вернулся обратно.
   Подошел телохранитель депутата и молча приподнял плед. Катарина хотела отвернуться и не смотреть, но неведомая сила любопытства сама повернула голову в нужном направлении. Телохранитель опустил плед и вернулся в бизнес-класс.
   Позвонила Вера:
   - Успокойте пассажиров. Будем садиться в ближайшем аэропорту.
  
   ***
   Максимов сидел на угловом столике и опустошал чашку кофе. Посетителей ресторана было не много, а те, что пришли, расположились на другом конце у панорамных окон и наблюдали за разыгравшейся на улицах Москвы стихии. Ветер поднимал в воздух грязь с мусором и кружил, словно помехи на старой пленке.
   Ерофеев опаздывал.
   Тихая мелодичная музыка вырывалась из невидимых колонок справа, слева и даже сверху. Хозяева ресторана рассчитывали, что после тяжелой рабочей недели это должно успокоить и расслабить посетителей, как и виски со скидкой. Пахло мясной поджаркой с чесноком.
   Максимов же был напряжен, а верхний и нижний клык со скрипом терлись друг об друга. Он прочел последнее смс от Юли еще раз:
   "Ты не ведаешь, что говоришь. Ты запутался. Я больше так не могу. Я поеду и сама все расскажу твоей жене, ты меня не остановишь. Мы будем вместе. Люблю тебя"
   Максимов мог поклясться, что она это сделает. Это лишь вопрос времени.
   Официант принес еще кофе, двойной. Почему в меню нет тройного?
   Максимов прочитал еще смс, на этот раз от жены:
   "Не забудь захватить шампанское и мармеладки. Надеюсь, ты помнишь какой сегодня день? Не намекаю, а просто напоминаю..."
   Она всегда ставила троеточия в конце, считала, что это призыв к ответу.
   Конечно, он помнил какой сегодня день.
   От написал:
   "Скоро буду, уже все взял"
   "Жду не дождусь."
   Точка означала конец диалога.
   Сегодня день свадьбы и знакомства, между которыми прошел ровно год, день в день - четырнадцать и пятнадцать лет соответственно. На годовщину он уже приготовил подарок - набор из колье и сережек, стоимостью в годовой доход московского менеджера. Максимов никогда не скупился на подарки для самой достойной женщины. Она была с ним в горе, и в радости, и в нищете, родила двух лучших сыновей, вытащила его с того света после смерти брата. Так тяжело и скрупулезно они вместе строили семью, ставшую эталоном для всех, и теперь все могло рухнуть из-за Юли.
   Ерофеев сел напротив. Максимов не заметил, как он вошел.
   - Что-то у тебя круги под глазами чернея обычного.
   Максимов положил белый конверт на стол. Ерофеев слегка развернул его и посмотрел на фото.
   - Симпатичная девочка. Молодая. Чем не угодила?
   Максимов сделал глоток, обжег неба. Тонкий слой обгоревшей кожи скрутился в комочек и полетел с горячей жидкостью в желудок.
   - Не важно.
   Ерофеев убрал конверт в карман.
   - Нет. Я хочу знать, кого ты просишь закрыть.
   - А я тебя спрашивал, когда ты просил коммерсанта твоего отмазать?
   - Это другое. Девку жалко, испортят ее там. Может, поговоришь лучше с ней?
   - Бесполезно. Сто раз пробовал.
   - Когда надо?
   - Сегодня.
   Ерофеев усмехнулся.
   - Ну, ты даешь, Володя. И как я обосную такую скорость?
   - Это твой отдел. Придумай.
   Ерофеев оживился и откинулся на спинку. С каких пор этот продажный и мерзкий урод задумался о ком-то кроме себя?
   - Я тебе в свахи не набивался Володя, не надо на меня давить.
   - Ты мне должен. Будь добр отдать.
   Ерофеев расправил ноздри, но промолчал.
   - На двушку подведи. Хватит, чтобы одуматься. Главное до суда закрой. Вот ее адрес, она сейчас там.
   Ерофеев закинул в карман конфеты с корзинки на краю стола, прокашлялся в руку и вышел. Хоть он и сволочь редкостная, но как зам. руководителя Управления по контролю за оборотом наркотиков дело свое знал хорошо.
   Максимов проклинал тот день, когда познакомился с Юлей. Случайная встреча в ресторане, а затем еще одна в Управлении. И часто ли в Москве можно дважды встретить одного и того же человека? Длинные каштановые волосы благоухали молодостью и невинностью. Страсть затмила разум, и он не заметил, как легкая увлеченность зашла слишком далеко. Он уже и не помнил о чем говорил, и что обещал в минуты страсти. Да как упомнишь тут? Такова мужская натура, природу не обманешь. Разве он виноват, что ошибся, оговорился? Стал жертвой состояния аффекта. Ничего удивительного с такой-то работой. Неужели он не заслужил достойного отдыха после всего, что сделал для семьи? Иногда люди ошибаются, и он не исключение. Почему из-за одной ошибки он должен потерять все?
   "Приедь ко мне, я больше не могу без тебя. Я убью себя"
   Уж лучше бы убила.
   "Я знаю, она тебя приворожила, я не позволю ей издеваться над тобой. Мы будем вместе, как и мечтали"
   Что должен делать мужчина, когда его семью обещают разрушить? А еще репутацию, заработанную, хлебая дерьмо, пока она еще сопли не научилась вытирать. Откуда знать ей, что такое ответственность и как тяжело все дается в этой жизни? Как много нужно преодолеть и совершить, порой, не самые приятные поступки, чтобы обеспечить семью всем необходимым. Животный мир, как и мир людей жесток и если кто-то зашел на твою территорию с оружием, нужно обороняться всеми доступными способами. Сейчас он делает то, что необходимо, чтобы защититься, не больше и не меньше.
   Жалко ли ее? А почему тогда родители не вдолбили ей в голову законы этого мира?
   Он что должен позволить сыновьям остаться без отца? Чтобы они познали то, что довелось ему после ухода его отца из семьи. В тот день кончилось его детство, была перечеркнута предыдущая жизнь. А для двух младших братьев близнецов он стал больше чем братом - отцом. Тогда он пообещал, что его дети будут жить в полной семье и никакая малолетняя дура не позволит ему нарушить обещание.
   Максимов вытащил сим-карту из телефона и согнул пополам. Ерофеев все сделает тихо так, что они с Юлей больше никогда не увидятся. За все нужно платить.
   Позвонил рабочий мобильный. Это Долгин.
   - Ты просил позвонить, если будут новости по рейсу из Ванавары.
   Максимов потер лоб. Где-то там, под кожей анаморфной болью пульсировали сосуды. Сегодня слишком долгий день.
   - Что там?
   - Пять минут назад позвонили из диспетчерской Шереметьево. Рейс из Красноярска в Питер запросил срочную посадку из-за смерти пассажира на борту.
   - И что?
   - Я посмотрел список пассажиров этого рейса, среди них Лукас Левандовский.
   Долгин замолчал, как бы выжидая реакцию. Максимов в последние дни уже слышал это имя, но ему было лень копошиться в памяти. Пусть Долгин объясняет.
   - Он также был и на рейсе из Ванавары, - закончил Долгин.
   - Хм, а умер кто? Причины?
   - Не знаю пока. Пытаюсь связаться с диспетчерской. До них нереально дозвониться.
   - Ладно, перезвони сразу, если будет что.
   - Хорошо. И есть еще кое-что по этому рейсу, - Долгин выдержал паузу. - В списке пассажиров твой брат.
   Максимов опешил от услышанного.
   - Еду в управление, жди меня там. Информацию по другим пассажирам собери.
   - Понял.
   Максимов кинул пятисот рублевую купюру на стол и вышел на улицу. Порыв ветра с горизонтальными каплями не позволял застегнуть замок, шаром раздувая куртку. Небо затягивало угольными облаками с редкими островками умирающего света. Он остановился у машины и в раздумьях наблюдал за булькающими лужицами. Напор, как из душа стучал ему по волосам. Пахло мокрым асфальтом.
   Он думал о брате. Они так давно не виделись, что он забыл о его существовании. Или сделал это специально - уже не разберешь.
   В СМИ не попали все подробности произошедшего на рейсе 754 Ванавара - Красноярск. Два французский геолога, ученые с мировым именем, друзья с университета вдруг внезапно набросились друг на друга. Один из них пальцем выколол другому глаз и разгрыз зубами шею, пока второй не истек кровью до смерти. И можно было свесить все на копившуюся личную неприязнь, кто знает, что там у французов в голове, если бы не тот факт, что спустя полчаса после посадки, пассажирка того же рейса, эвенкийка вытащила из багажа сувенирные оленьи рога и напала на охранника, воткнув рог ему в пах, а после, заперевшись в туалете, воткнула рог себе в промежность. Врачи спасли ей жизнь, но как сказано в отчете, женщина полностью в невменяемом состоянии, хотя раньше ничего подобного с ней не случалось.
   Некто Лукас Левандовский пассажир обоих рейсов. Это не может быть совпадением.
   До управления Максимов сможет добраться в лучшем случае через двадцать минут.
   Отправил смс жене:
   "ЧП. Буду позже"
  
   ***
   Самолет вошел в зону турбулентности. Миронов включил оповещение пассажирам пристегнуть ремни.
   - С погодой черти что сегодня везде, - Миронов глядел в окно.
   "Борт 1661, доложите о состоянии пассажира"
   - Это борт 1661. Смерть установлена врачом на борту, - ответил Миронов.
   "Назовите имя пассажира"
   - Левандовский Лукас. Гражданин России. Регистрационное место 18а.
   "Причина смерти установлена?"
   - Патологоанатомов на борту нет.
   "Держите прежний курс. Спуститесь на высоту десять двести. Об аэропорте посадки будет сообщено дополнительно"
   - Если бы он помирал, быстро бы приняли, - Миронов выключил рацию на прием. - А так летите с трупаком дальше, пока мы тут вопрос денег решим.
   Миронов посмотрел на фото внука и попытался успокоиться.
   Юрген не слушал его. Он наблюдал в иллюминатор за грозой. Черное небо раздирали грибовидные вспышки. Там, в сибирской тайге волки, медведи, зайцы и лисы метались в поисках укрытия. Грохочущие электрические змеи, от которых невозможно спрятаться, кусали землю, деревья и даже воду. Могучие сосны клонили головы, повинуясь власти стихии. Тех, кого она не щадила, ломала в труху, а опилки уносила далеко в топку пожаров на растерзание. Пожелтевшие листья тополей и берез взметнулись в воздух и превращались в стаю голодных летучих мышей.
   Где-то там, облокотившись спиной на шершавый ствол старого тополя, сидел Юрген. Он дрожал от холода и поджимал запачканные мокрой землей ноги.
   Уродливые деревянные монстры размахивали ветвями-клешнями, из их голов росли толстые бесформенные рога, а из гигантских дупел-ртов вырывался страшный рокот. Они раскачивались и все ближе подбирались к Юргену. Ему стоило бы бежать, но страх сковал мышцы. Он плакал и закрывал голову руками.
   На его ногах подол маминого платья. Дождь смывает с него кровь и запах водки.
   Отчим говорил, что платье подарок для мамы. Чтобы узнать в пору ей или нет, Юрген должен был надеть его на себя.
   "Сыночек же хочет, чтобы маме понравился подарок?"
   Конечно, Юрген хотел, чтобы маме понравилось.
   Отчим выпил еще рюмку и попросил вложить полотенца на то место где у женщин грудь. Ладони у него большие, пахнут моторным маслом и всегда испачканы. Он уверяет, что маме понравиться подарок, она будет очень красивой.
   Шифер на крыше дачного домика гремел под пулеметной очередью тяжелых капель дождя. С улицы доносился собачий лай.
   Отчим не разрешил снять платье, а вместо этого потянулся рукой под подол. Юргену больно, он не мог сопротивляться.
   Отчим говорит, что маме нельзя рассказывать, иначе она расстроиться. А Юрген не хочет, чтобы она расстраивалась. Юрген ее очень любит и платье ей обязательно понравится.
   Юрген плакал и умолял прекратить, но отчим не слушал. Когда все закончилось отчим уснул на полу, уткнувшись лицом в вонючий ковер. Штаны у него приспущены, волосы на спине длинные и черные, как у собаки.
   Юрген взял топор у печи, которым отчим колол дрова. Как он учил, поднял обеими руками над чуркой и нанес удар. Кровь плеснула на подол платья. Юрген убежал в лес.
   Как же теперь быть с платьем? Оно запачкано. Это же подарок маме, она очень расстроится.
   - Ты испортил ее платье, - говорил Миронов голосом отчима.
   Он тыкнул в монитор пальцем, и на том месте осталось желтое пятно.
   - Мамочка тебя больше не любит, ублюдок. Сдохла твоя мамочка в тюрьме, потому что взяла вину на себя.
   Рука Миронова потянулась к нему. Она грязная и пахнет моторным маслом.
   По телу пробежали мурашки.
   Внук Миронова ухмылялся над Юргеном из фотографии, тыкал в него пальцем.
   "Борт 1661, ложитесь на курс 68, аэропорт посадки Толмачево-Новосибирск"
   Миронов зажал кнопку связи с салоном самолета.
   - Уважаемые пассажиры, мы вынуждены совершить внеплановую посадку в аэропорту города Новосибирска. Авиакомпания приносит свои извинения за доставленные неудобства.
   Он пытается отвлечь его, а потом вновь надеть на Юргена платье и сделать с ним то, что Юрген не смог с мальчиком в парке. Юрген не позволит ему больше издеваться над собой.
   Юрген отстегнул ремни и подошел к двери.
   - Ты куда?
   Нужно соврать, чтобы он ничего не заподозрил.
   - Проверить автоматы.
   Миронов потянулся к ручке регулировки курса. Юрген вытащил топорик из крепления на стене и, взяв обеими руками, как он учил, вонзил лезвие Миронову в голову.
   "Мясник года!", "Две половинки черепа одним ударом!" "Лучший игрок века!"
   Кровь выплеснулась на панорамное окно, смела фотографию внука на пол.
   Юрген уперся ногой в подлокотник и, рывком, выдернул топор из черепа. Ошметки мозговой ткани попали ему на грудь и лицо.
   Больше никто и никогда не посмеет его обидеть.
   Самолет качнуло и Юрген, потеряв равновесие, свалился на пол. Это деревянные монстры добрались до него и здесь. На этот раз у них ничего не получится. Теперь он взрослый и сильный. Пусть идут. Он убьет любого.
  
   ***
   Новость о посадке в Новосибирске обрадовала пассажиров. Никого уже не пугала задержка прилета в Санкт-Петербург - молчала Карина Порше, молчали и недавно поддерживающие ее пассажиры. Смерть объединяла, и на этот раз она объединила всех в едином порыве - ни минутой дольше не оставаться в одном самолете с трупом.
   Лайнер все чаще проваливался в турбулентность, порой трясло так, что Наталье, казалось, у самолета отвалятся крылья. Сверкающие внизу молнии были похожи на всплывающие в гигантском океане пузырьки, никогда не знаешь в каком месте вылупиться следующий.
   Наталья думала о причинах, побудивших мужчину покончить с собой.
   Подкрадывалось чувство вины. Она была так близко и одновременно оказалась так далеко от трагедии, которую должна предотвращать и могла, если бы почувствовала. Она всегда чувствовала тяжелый эмоциональный фон человека, как ищейка. Невидимая эмоциональная аура осязалась крохотными волосками на ее руках. Когда в кабинет входил человек, она уже знала, какие вопросы ему нужно задавать.
   В медицинском обучают забыть о чутье как о не научном бреде и полагаться исключительно на симптомы и доказательства. Но и они часто могут обмануть - человеческая психика не приемлет математический подход.
   Прямо сейчас чутье заставляло Наталью нервничать. Эмоциональный фон был настолько мощным, всепроникающим отовсюду, что она не могла определить его источник. Он исходил от батюшки, от девушки с дредами, от мальчика аутиста с матерью, и даже от Артура. Наталья однажды ощущала нечто подобное во время работы в психоневрологическом диспансере. И это сравнение не на шутку напугало ее.
   Сразу вспомнился Сагдеев Нургалы, пациент диспансера, куда молодая девятнадцатилетняя студентка пришла на практику. Мужчине поставили диагноз - маниакально-депрессивный синдромом, ставший результатом прогрессирующей шизофрении на фоне многолетнего алкоголизма.
   Нургалы нашли в заброшенной коллекторе вместе с лицами без определенного места жительства, точнее они сами привели туда полицейских. Нургалы зарезал одного из собутыльников и попытался использовать мясо трупа для закуски. В больнице Нургалы нападал на врачей и медсестер, неоднократно пытался покончить с собой. Врачи настаивали на лечении сильнейшими дозами нейролептиков, с густым набором побочных эффектов вплоть до развития опухоли мозга. Наталье пришлось немало потрудиться, чтобы убедить врачей попробовать когнитивную психотерапию. Разрешение было получено сквозь зубы главного врача.
   После нескольких десятков сеансов Наталье удалось достучаться до Нургалы. Причиной его симптомов были вновь и вновь возникающие непроизвольные рецидивирующие воспоминания, настолько интенсивные, что он терял чувство места и времени, ощущая, что переживает события заново, а не вспоминает. Для того, чтобы продвинуться дальше было необходимо определить, что являлось раздражителем (сигналом), вызывающим воспоминания. Ответ она нашла в биографии Нургалы. Много лет он проработал следователем по особо важным делам, расследовал серийные убийства. При работе над громким делом девяностых о массовом исчезновении девушек в Подмосковье, Нургалы сам бесследно исчез и был найден только через шесть месяцев в подвале частного дома, с десятью расчленёнными трупами молодых девушек. Убийца держал его в заложниках, заставлял наблюдать за насилием и убийством девушек. Находясь в темнице Нургалы, исхудал до изнеможения и был вынужден питаться человеческим мясом.
   Наталье не только удалось поставить точный диагноз (посттравматическое расстройство), но и победить мнение консилиума уважаемых опытных врачей. С тех самых пор она внимательно прислушивалась к чутью и если оно шло в разрез с доказательствами, даже не раздумывала по какому пути стоить следовать.
   - Интересно, что могло заставить его сделать такое, - рассуждал Артур.
   С его ракурса хорошо виден труп и окровавленный ковер под ним.
   - Похоже на демонстративный суицид, но так обычно делают подростки. И способ очень странный.
   Артур побледнел.
   - Лучше не смотреть туда лишний раз, - посоветовала Наталья.
   Артур кивнул и направил на себя поток кондиционера. Сделал глубокий вдох.
   - Что-то жарковато тут.
   Здесь не жарко, всего лишь сбой вегетососудистой системы от вида крови. Следующим симптомом может стать потеря сознания.
   - Подумай о чем-нибудь другом, а лучше выпей воды, - Наталья попыталась найти глазами бортпроводника.
   - Нет, дело не в том, что мне противно.
   Зря он пытается строить из себя мужика. Нет ничего постыдного в принятии правды. Современный человек все чаще видит смерть исключительно по телевизору.
   - Нахлынули воспоминания и я, - Артур потер висок - Не смог взять себя в руки.
   Наталья не имела права расспрашивать. Артур продолжил сам:
   - Мой брат близнец тоже покончил с собой.
   - Сочувствую.
   Артур смотрел перед собой, как бы провалившись в себя.
   Мимо проскользнула бортпроводник Катарина. Долговязый мужчина лет сорока с необычно большим кадыком и зачесанными набок сальными волосами встал у нее на пути, высказал подозрение, что через щель от его иллюминатора исходит ледяной воздух и предположил, что в обшивке самолета может быть опасная для полета трещина.
   Две женщины лет сорока пяти пересели с других концов самолета ближе к батюшке. Тот крестил их в воздухе, прикладывал распятие к макушке каждой, и почти беззвучно нашептывал молитвы. Женщины кланялись и целовали батюшке руку.
   - Тем, кому не помогает врач, может помочь только вера.
   - Ты верующая?
   - Для меня церковь не более чем еще одно учреждение психоневрологической помощи для тех, кто склонен верить в сверхъестественное и непостижимое чем в самого себя.
   - Я не верю никому кроме себя.
   Самолет вновь попал в турбулентность.
   - Ну и трясет сегодня, - заметил Артур.
   - Под нами гроза.
   Артур потянулся вперед, чтобы посмотреть в иллюминатор. Его аромат нечто смешанное от запаха мятного геля для душа с нотками дыма от костра и средства от комаров. Судя по одежде, прежде чем приехать в аэропорт он посетил магазин. На джинсах еще остался заводской проглаженный шов, на кроссовках торчат белоснежные ниточки, заканчивающие швы, а на черной куртке с оранжевым замком осталась пластиковая застежка, которой обычно крепят фирменные этикетки.
   - Красиво сверкает.
   Наталья кивнула.
   - Как будто пузырьки всплывают.
   - Точно, пузырьки.
   Наталья приспустила плед до колен, ей стало жарко.
   - В отпуск.
   - Что? - переспросил Артур.
   - Я соврала про командировку. Я лечу в отпуск.
   - Надеюсь, то, что произошло, не омрачит его.
   Неужели она это сказала? Сердце как будто расширилось, пыталось вырваться из костяной реберной клетки.
   - Я не врал, но лишнего тоже сказанул, - Артур выглядел виновато. - Дело в моем брате, не нужно было говорить о нем.
   - Ты можешь не говорить, если тебе тяжело.
   - Нет, наоборот. Наверное, это твои профессиональные чары действуют. Мне хочется рассказать, а с другой стороны не хочу напрягать тебя этим.
   - Все нормально. Ты можешь рассказать мне все.
   Это звучало так по рабочему, что ей стало неловко.
   - Я никогда ни с кем не говорил о нем. Даже сам себе не разрешал о нем думать. Наверное, это трудно понять.
   Классическое проявление защитного механизма психики - диссоциация. Возникает с целью отделить себя от неприятных переживаний, воспоминаний. Хотя процесс этот не осознаваемый, индивид может в действительности считать, что вызвал его самостоятельно. Знал бы он, как это ей знакомо и совсем не в профессиональном плане.
   - Вы были сильно похожи?
   - Внешне как две капли воды, даже старший брат, Володя, путал нас. Но внутри мы были совершенно разными. Я любил фильмы, он читал книги и фанател от истории. Я любил проводить время на улице с друзьями, а он предпочитал быть одиночкой, всегда плевал на любые правила, устанавливал свои даже там, где это выглядело абсурдно. С Володей и мамой они ссорились, никто не хотел уступать своим принципам, а понимал его только я. У нас была очень тесная связь, наверное, как у всех близнецов. А потом я решил уехать вслед за старшим в Москву учиться и работать. Я просил Кирилла поехать со мной, он отказывался, умолял не бросать его, - глаза Артура покраснели. - Самое страшное, что когда я узнал, что он повесился, прошло три часа. Я ничего не почувствовал, ни намека, ни одной мурашки. Целых три часа.
   - Мама была рядом?
   - Маму за год до этого Батя перевез в Москву, - Артур прервался и сам сообразил, что оговорился. - То есть Володя, я называл его так, когда ушел отец. Ему с женой нужна была помощь с внуками нянчиться. Хочу попроведовать ее, когда буду в Москве.
   - Твоему брату нужна была помощь специалиста.
   Артур проморгал налитыми глазами.
   - Это была наша с Батей вина. Мы считали, что он уже взрослый и сам должен принимать решения в своей жизни. И что если мы не будем нянчиться с ним, это его подстигнет. Клин клином.
   - Вы были абсолютно правы.
   Артур отвернулся и вытер глаза тыльной стороной ладони.
   - Прости, что я немного расчувствовался.
   - Ничего, все в порядке.
   - А у тебя, умирал кто-нибудь из близких? - повисла неловкая пауза, - прости, вопрос некорректный. Я иногда не думаю, что говорю.
   - Ничего страшного. Нет, не умирал.
   - Это хорошо. Пусть так будет всегда.
   Наталья улыбнулась.
   Самолет снова затрясло, на этот раз сильней прежнего. От мощного толчка не закрепленный труп мужчины свалился на пол и, скрючившись, закатился под передние кресла.
   К молящимся женщинам присоединилась мать мальчишки аутиста и парень с девушкой с середины салона. Они приложились к руке батюшки, а он в свою очередь громче запел просьбы господу. Его голос был ровным и успокаивающим, как и глаза - голубые с пурпурным отблеском. Им хотелось доверять, в них ощущалась искренность и добродетель.
   Бортпроводник Катарина обратилась к Костоправову с просьбой помочь ей поднять тело обратно и закрепить ремнями - при последующей посадке труп мог выкатиться к первым рядам и стать причиной смерти от разрыва сердца особо впечатлительных пассажиров.
   Костоправов прошагал мимо них, но затем вернулся, щелкнул гигантскими пальцами у Артура перед лицом.
   - Эй, пошли поможешь.
   Повеяло резким запахом алкоголя. В кармане его переднего сидения была воткнута наполовину пустая бутылка виски, обернутая в разорванный пакет из магазина дьюти-фри. Насколько Наталье было известно, пить на борту свой алкоголь строжайше запрещено. Бортпроводникам было не до него.
   Артур ушел за Костоправовым.
   К зажатой в сидении бутылке протянулась маленькая ручонка и рывком выхватила ее. Спрятав ее от отца, сын Костоправова выглянул из-за спинки сидения, чтобы удостовериться, не увидел ли кто. На мгновение они с Натальей пересеклись взглядами.
   На нее смотрел Артемка, ее Артемка.
   Наталью бросило в холодный пот, каждую клеточку тела пронзил электрический разряд. Это он. Нет, она бы никогда не спутала его серо-голубые глазки, кругленькое личико с ямочками горошинками. Да разве мать может спутать своего ребенка с кем-либо еще? Наталья зажмурилась что есть мочи, слезы выдавились из глаз.
   Когда она открыла глаза, Артемки уже не было, как не было и сына Костоправова.
   Стало трудно дышать, словно пудовая гиря давила на грудную клетку. Наталья вдыхала сквозь силу.
   Этого не могло быть на самом деле. Это просто галлюцинации от стресса. Впервые за полтора года она переступила порог дома. Все вокруг: этот самолет, эти люди, это кресло - все в новинку для нее. Организм просто не готов к резкой смене системы координат. Ей просто показалось.
   Стало легче, удалось раздышаться. Через черные непроницаемые облака стали появляться островки света земных городов.
   Наталья краем глаза поглядывала на спинку кресла и внутреннее материнское чувство, подавленное разумом, молило о возможности увидеть Артемку еще раз.
  
   ***
   Труп лежал вниз головой с прижатым подбородком к груди. Бурого цвета язык с тонким слоем налета, похожего на холодец, был виден из отверстия в щеке. От падения с кресла носовая перегородка и вмялась в череп.
   Артур уткнул нос в тыльную сторону ладони и отвернулся, вдохнув запах собственной кожи. Пахло журнальной бумагой. Мелкие волоски на запястье щекотали нос.
   - Эй, ты что там? - Костоправов пихнул его в плечо. - Или блюй или помогай.
   Катарина уложила половинки ремня вдоль кресел, а вторые держала в руке. Она поглядывала на Костоправова с недоверием и жалела, что обратилась к нему - тот был явно пьян.
   Артур кивнул Костоправову и встряхнулся.
   - Пролазь к окну и бери его за руки.
   Артур сделал шаг вперед и остановился, будто бы кто-то должен сделать остальные за него. На полу были разбросаны ошметки пропитанной кровью бумаги и части полиэтиленового пакета из-под пледа, которые совсем недавно были в глотке мертвеца.
   - Он, что это сам себе запихал?
   Костоправов держал мертвые ноги, согнувшись пополам. Артур прочитал в его глазах неодобрение. Переступив через тело к иллюминатору, Артур взял руки трупа ниже запястий.
   - Черт, он, кажется, обделался.
   Мертвец испустил оставшиеся газы. Артур уткнул нос в плечо и едва сдержал рвоту. Ледяная кожа на руках трупа проминалась, будто внутри закачано апельсиновое желе.
   Артур и Костоправов положили его на кресла. Труп так и остался в полу скрюченной позе велосипедиста. Катарина защелкнула ремни и потуже затянула, накрыла сверху пледом.
   - Спасибо вам, - Катарина указала им в салон. - Можете садиться на свои места, капитан скоро начнет снижение.
   Она собиралась направиться в сторону кухни, но путь ей преградила рука Костоправова. Катарина едва не стукнулась лбом в его чугунный локоть. От испуга девушка вскрикнула и сжалась, как загнанный кролик, ожидавший, что его прихлопнет хищник.
   - Говори, откуда он здесь взялся?
   Подвыпивший мужчина был не в состоянии четко выговорить все слова.
   - Кто?
   - Дуру из себя не строй. У него высшая степень окоченения, так бывает только через десять часов после смерти!
   - Мужик, успокойся. Она-то откуда знает, - вмешался Артур.
   За спиной защелкали камеры мобильных телефонов.
   Костоправов резко повернулся, схватил Артура за куртку и придавил к двери туалета. Сила его не позволяла Артуру даже пошевелиться и произнести нечто большее, чем неразборчивый хрип.
   - Немедленно прекратите это, я вызову полицию в аэропорту, - Катарина сказала это с вымученной отвагой.
   - Давай вызывай, я им все расскажу. Увидят, что вы тут творите, мясники.
   Костоправов отпустил Артура и, оскалившись на Катарину, побрел по коридору, пересчитывая руками спинки кресел. Пассажиры сворачивали мобильники и садились прямо, как бы ничего и не было.
   Артур потрогал шею - кожа горела как после солнечного ожога.
   - Займите свое место, - сказала Катарина Артуру, - И спасибо вам.
  
  
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
   ***
   За спиной Макара Карина Порше давала интервью собственному телефону:
   - Я Карина Порше, - она делала ударение на последний слог. - В нашем самолете случилось ужасное. Смерть человека. Я все видела своими глазами, было столько крови, но я выдержала. Люди так громко кричали и плакали. - Она помахала у носа ладошкой-лопаткой. - Мне кажется, я чувствую трупный запах. Он такой сладковатый и кислый одновременно. Быстрее бы посадка, хочу сойти с этого самолета. Авиакомпания просто ужасная, у них даже нет освежителей воздуха.
   Макар видел сотни и тысячи подобных ран на лице - как результат попадания трассировочной пули, но, как правило, это сопровождалось еще дыркой в затылке и разбрызганными мозгами на земле.
   Земле, по которой он шагает обутый в американские берцы, присланные другом из США. Подошва у них легче, чем у наших, и прошита качественней - никакие гвозди и осколки ей не страшны. Кожа светлого окраса, за что их кличут пустынными. Даже в самую жаркую и влажную погоду, ноги всегда в отличном состоянии. Хороший экземпляр и пример капиталистической промышленности. Той, что совсем недавно еще была вражеской.
   Когда то Макар был пионером и с гордостью вязал на шею красный галстук. На уроках в школе он с упоением слушал рассказы исторички Айгуль Ильиничны о загнивающих американских империалистах, внимал учениям Ленина и мечтал стать величайшим борцом за права рабоче-крестьянского государства. Прошло пятнадцать лет, он живет в другом государстве, отвоевал в Нагорном Карабахе и Таджикистане, и теперь он здесь, в новой, самопровозглашенной республике Ичкерия, топчет берцами американских империалистов кавказскую землю, решившую навсегда отречься от советской родины.
   Про себя Макар читает молитву святому благоверному князю Довмонту Псковскому, восемьсот лет назад пришедшему на родную для Макара псковскую землю, где, как пишут летописцы, на него дохнула божья благодать. После избрания народом, великий князь правил тридцать три года - срок жизни сына божьего Иисуса Христа. Правил мудро и справедливо, щедро травил милостыню, принимал нищих и странников, с доблестью защищал северо-западные границы русского государства. Перед каждой битвой князь приходил в храм, клал меч к подножию святого престола и принимал благословение духовного наставника, который лично препоясывал ему меч. Также поступал и Макар, перед каждым боевым выходом. Только вместо меча у него автомат Калашникова.
   С тех пор как он нашел свое призвание - служить государству российскому, святой Довмонт стал его духовным покровителем. Однажды приложив лоб к его лику в псковском Свято-Троицком кафедральном соборе, Макар попросил господа прощения за все совершенные грехи: за буйный нрав, за нетерпимость к врагам, за праздность и сквернословие. Господь ответил. На самом деле он всегда говорил с ним, но Макар не слушал, он указывал путь, но Макар не хотел видеть - путь к праведной жизни, к защите своего отечества и земли русской.
   Кто бы ни говорил, но война это не место сомнениям, без веры выжить нельзя. Из третьего отделения роты десантников при штурме Грозного уцелел только он. Неужто это не показатель благословления господом и железной защиты его спины святым Довмонтом?
   На гравийной дороге, по которой шагала его рота горели две подбитые бэхи (боевая машина пехоты) и три грузовика. Стоял запах солярки и горелого мяса. Под ногами разбросаны беспомощные гильзы.
   По сообщению из штаба, здесь проходила лента свинопасов (колонна снабжения) в сопровождении роты духов из Кемерово. Несмотря на то, что этот район был зачищен пару дней назад, колонна до места назначения не добралась. После радиосообщения о нападении группы боевиков, в воздух поднялись две вертушки. По прибытию выяснилось, что колонна полностью уничтожена, нападавшие успели скрыться также незаметно, как прошмыгнули через блокпосты.
   Городские салаги, жители бетонных многоэтажек с электрическим лифтом решили на равных сражаться с горцами.
   Вороны, эти остроклювые гиены, надрывали глотки и ругались матом на испортивших пир. Повсюду лежали трупы вчерашних школьников, многие даже не успели испугаться. В воздухе еще витали отголоски их смеха из прошлого, уносились с ветром прочь от взвода еще живых, но уже мертвецов. Теперь мы одно целое с ними. Мы еще дышим, но внутри давно покойники. Можно уйти с войны, но война никогда не уйдет из нас. Она поработила душу, разорвала ее в клочья и сшила осколки кровавыми нитками.
   Снайперы осмотрели территорию. Матреха посчитал трупы (некоторых пришлось считать по разбросанным от взрыва фугаса останкам). Две руки - человек, четыре - два. Троих не хватает, значит либо на лыжи встали, либо их забрали в плен. Если им повезло, то уже убиты.
   Матреха сказал, они не могли уйти далеко, есть шанс спасти ребят. Макар сжал нашейный крестик, прочел молитву за упокой погибших. Если он не сделает это сейчас, священник на похоронах может уже не успеть - пока их довезут до дома, пока опознают, время будет потеряно. Опустившись на колени у ног совсем юного мальца с оторванной рукой и размозжённым черепом, он перекрестил его и накрыл лицо курткой.
   Следопыт сказал, что идти нужно на юг. Он заметил отпечатки берцев на окраине дороги. Тоже американских - боевики знают толк в экипировке. Следы ведут в аул в двух километрах по горной тропе. Сушки поработали там еще на прошлой неделе.
   Карина Порше говорила в камеру:
   - Я надушила мою горжетку новыми Гучи Биондо, теперь и она пропахла этой вонью. Быстрее бы все это закончилось. Я держусь, я делаю это ради вас, мои дорогие. Не знаю, сколько еще смогу терпеть это издевательство над личностью. Стюардесса тупая не может включить нормальный вентилятор или окно приоткрыла бы чуть, чтоб выветрилось.
   Макар во главе роты ступил по сухой, выжженной солнцем траве. Следопыт говорит они двигались быстро, значит, завидели на горизонте вертушки. Заложники могут идти, иначе им бы перерезали глотки как ненужному балласту.
   Справа в кромке горы заметили пассажирский автобус. Посмотрев в бинокль, следопыт доложил, что в салоне примерно двадцать человек - выжившие беженцы из аула двигаются навстречу неизвестности. Внезапная вспышка, а через две секунды грохот. Автобус окутан коричневым дым, осколки кабины взмыли в воздух.
   Макар скомандовал срочно бежать на подмогу выжившим. Матреха вызвал пассажирскую вертушку по рации, продиктовал координаты.
   Кабина напоминала комнату для разделывания мяса: на месте водителя не тушка говядины, а разорванные конечности, одетые в джинсы и синюю рубашку в клетку. Мина взорвалась прямо под левым колесом.
   Макар скомандовал роте занять позиции в круговой обороне. Вместе с Матрехой и Следопытом они пробрались внутрь автобуса. Пахнет пылью и машинным маслом, легкий запах гари, и усиливается. Нужно срочно эвакуировать выживших.
   В передней части пять трупов: три женщины, старик и ребенок. Они лежат в одной куче, как наваленные мешки с гречкой. Матреха вытащил живого мальчишку лет десяти без сознания наружу. Макар помог Следопыту поднять пожилую женщину. У всех контузия, не соображают где находятся и что происходит.
   Вынесли уже четверых. На заднем сидении в углу молодой парень, рядом с ним пожилая женщина. Он обнимает ее обессиленной рукой, что-то шепчет себе под нос. Один его глаз заплыл от удара об стальной поручень сидения, на коленях черный чемодан, который тот из последних сил прижимает к себе. Взгляд у него не добрый, борода черная, как собачий мех.
   Следопыт попытался взять чемодан, тот раскрылся и на пол свалился Калашников без приклада. В следующий миг у парня блеснул в руке нож. Он бросился на Следопыта и воткнул клинок ему в шею. Матреха выхватил пистолет. Убийца спрятался за телом Следопыта, поднял автомат и открыл беспорядочный огонь. Пули пробивали уже мертвое тело Следопыта, как решето. Матреха упал на пол с пулей в сердце. Он не решился выстрелить в друга.
   Убийца замер. Макар попал ему в голову. Вместе со Следопытом они рухнули на пожилую женщину, раскаленное дуло автомата прижгло ей кожу на лице до золотых зубов.
   Макара вытащили уже из пылающего автобуса. Стоя на коленях на горячей земле Макар читал молитву Георгию Победоносцу. Оставшиеся в живых сгорали в автобусе заживо.
   - Расслабься брат, - Матреха рассматривал двигатель в иллюминаторе. - Там совсем не страшно. Что тебе тут, ничего не держит.
   В груди у Матрехи кровавое пятно с отверстием в центре, вязкая кровь капает на кресло, на ковер. Он не дышит, но все равно говорит:
   - Не ссы, мы поможем.
   Следопыт прицелился из снайперской винтовки в мужчину черной бородой по грудь справа, через проход от депутата Воронского. Одет он в дорогой костюм, на пальцах тяжелые золотые перстни.
   Кровь текла у Следопыта из раны на шее. Он подвинулся ближе к Макару и кровь капнула ему на пиджак, на руку. Она ледяная, как прикосновение снежинки.
   - На этот раз ты не должен допустить, чтобы они погибли, - сказал Следопыт. - Я бы снял моджахеда сам, да внимание привлеку. Нужно тихо сделать. Я уже вызвал подкрепление с воздуха, они скоро будут здесь, надо только продержаться.
   Моджахед поставил на колени черный чемодан и приоткрыл. Внутри блестел отполированный позолотой, аккуратно уложенный автомат Калашникова. Моджахед с нескрываемым удовольствием провел рукой по затвору. На его лице скалиться улыбка и взгляд тот же, озлобленный, как в автобусе.
   - Если не хочешь, я рискну, - Следопыт готов был выстрелить.
   Макар положил руку ему на плечо, ледяная кровь скользнула под рукав. Он отрицательно покачал головой, Следопыт убрал винтовку и одобрительно кивнул.
   Макар должен сделать это сам.
  
   ***
   Телохранитель Воронского личность известная в военных кругах. Макаров Станислав один из самых дорогостоящих телохранителей в России. Его услуги обходиться Воронскому в несколько десятков тысяч долларов в месяц, а порекомендовал его лично заместитель директора ФСБ Молоков - старый друг депутата. Несмотря на внушительный оклад, Макар продолжал жить в старой хрущевке в Митино и на все предложения Воронского помочь с улучшением жилья (предлагались квартиры в элитных новостройках за копейки) он отказывался, даже машину не менял - так и ездил на скрипучем ржавом ленд-крузере.
   Макар прошел две чеченские войны, а за операцию по освобождению заложников в Гудермесе был награжден президентом медалью героя России. Блистательные физические данные, спецподготовка в школе спецназа ГРУ, мгновенная реакция на любые внешние угрозы. Все эти данные стали для Воронского не просто выпиской из досье. Однажды Макар закрыл его собой во время покушения, за что получил три пули. Из больницы он выкарабкался через месяц как новенький, да разве таких вообще можно убить?
   - Простите, Вера? - обратился помощник Воронского к бортпроводнику, - Когда мы сядем в Новосибирске? Глеб Яковлевич очень спешит.
   - Думаю, снижение начнется с минуты на минуту, а когда вы сможете покинуть самолет, это зависит от полиции.
   - Ничего, все нормально, - вмешался Воронской. - То, что произошло это ужасная трагедия, - он обратился к помощнику. - Обязательно выясни, что сподвигло бедного парня принять такое решение и есть ли у него семья. Раз я оказался здесь, то обязан помочь им пережить такое горе, похороны возьму на себя.
   Вера одобрительно кивнула.
   - Может быть вам что-нибудь принести, чай, кофе?
   - Нет спасибо, Вера.
   Воронской дождался пока она удалиться и только потом продолжил:
   - Проследи, чтобы эта курица никому не ляпнула, что мы здесь бухали, ясно? Журнашлюхи потом размусолят.
   Помощник кивнул.
   - Когда сядем, сразу свяжись с губернатором. Нельзя чтобы новость о том, что самолет с Воронским экстренно сел в Новосибирске с трупом на борту, раньше времени появилась в новостях, иначе в Питере нас встретит целый табун. И пусть сразу подгонят машину к трапу, мне не нужны фото в интернете с компании с носилками и трупаком.
   Помощник кашлянул в руку и вытер кончики рта белым платком.
   - Они могут обернуть опоздание на рейс, против вас. Придумают какую-нибудь причину, якобы задержка рейса пагубно повлияла на психическое состояние самоубийцы и спровоцировала его.
   - Откуда ты знаешь, что он самоубийца?
   Помощник взглянул в отверстие между сидениями на Макара.
   - Но ведь он сказал.
   - А он что патологоанатом?
   Сидевший напротив через проход мужчина кавказской национальности как бы невзначай покосился на них.
   Помощник головой указал на соседа.
   - Джамель Дальметдинов.
   - Я должен его знать?
   Помощник замолчал, подбирая слова.
   - Ну, этот. Саксофонист знаменитый, на гастроли по всему миру катается. Двоюродный брат главы Дагестана. Повсюду таскает с собой золотой саксофон в чемоданчике стоимостью в несколько миллионов долларов. Вон видите, прямо сейчас его сидит, натирает.
   Воронской откинулся на сидении и приложил ладони к лицу.
   - Еще и этого не хватало. Мало того здесь еще и эта шалава силиконовая.
   Помощник подсел ближе и заговорил шёпотом.
   - С федеральными СМИ можем договориться. Коновалов из администрации вам не откажет. Желтые газетенки пусть пишут, их никто не читает.
   - А с интернетом ты тоже договоришься? Меня тут каждый пассажир на телефон снял, когда я речь двигал за опоздание.
   - Не переживайте вы так, ваш электорат интернетом не пользуется.
   - Все равно наберешь Молокова, нужно чтобы всех пассажиров задержали в аэропорту на проверку. Телефоны пусть отберут и сотрут видео.
   Самолет затрясло. Плохо закреплённый столик распахнулся прямо перед лицом помощника. От испуга он вскрикнул и едва не скатился с кресла.
   Воронской расхохотался, а когда сообразил, что получилось громко, закрыл рот ладонью.
   Помощник отдышался и поправил галстук. Он у него синий с белыми полосками.
   - Видел бы ты себя, - Воронской не мог успокоиться.
   - Он так выскочил неожиданно, я думал...
   - Думал, что? Падаем?
   - Да нет.
   - Что там эта безмозглая кудахчет сзади?
   Помощник привстал и посмотрел на нее.
   - Видео записывает. Ох, а там сзади-то конфликт какой-то.
   Вера быстрым шагом прошла в эконом, открыла шторы.
   - Где она, говори сученок? - кричал мужчина на маленького мальчишку.
   - Я не брал.
   Мужчина размахнулся, чтобы ударить его, но бортпроводники успели схватить его за руку. Мальчишка кричал и плакал, забившись в угол.
   - Ненавижу тебя, ненавижу, когда ты пьешь.
   Воронской обратился к Макару:
   - Мак угомони этого ублюдка, только не переусердствуй.
   Макар как-то безынициативно посмотрел на него, будто спал с открытыми глазами. Он встал, и какое-то время стоял в проходе, озираясь.
   - Макаров, ты не слышал, что сказал Глеб Яковлевич?
   Макар быстрым шагом направился в обратном направлении к кабине пилотов, вошел в туалет и заперся.
   - Мак? - крикнул Воронской в след.
   Помощник испуганно пожал плечами, будто он виноват в том, что Макар ушел и теперь ему самому нужно пойти и угомонить того сумасшедшего.
   Бортпроводники упрашивали мужчину успокоиться, тот кричал на них в ответ. Никто из пассажиров не решался ему противостоять.
   Когда он, наконец, успокоился, бортпроводник Вера с решительным выражением лица прошла к двери в кабину и подняла трубку терминала. Самолет снова тряхнуло, она едва устояла на ногах.
  
   ***
   У Катарины ломило в боку. Когда она услышала крик Костоправова то рванула к нему, самолет тряхнуло и она приземлилась ребрами на подлокотник сидения.
   Она не имела морального права показать, что чувствует боль, иначе, находясь в отчаянии, пассажирам будет не к кому обратиться.
   После перенесенного стресса некоторые пассажиры вели себя странно: долговязый худосочный мужчина уже трижды вызывал ее и показывал все новые места, куда, по его мнению, уходит воздух. На ее уговоры, он реагировал все агрессивнее. Требовал встречи с пилотом. Вокруг батюшки собиралось все больше людей - это уже напоминало религиозное помешательство. А еще Катарину беспокоила пожилая семейная пара с восьмого ряда, они не отвечали на вопросы, не реагировали на щелчки пальцами перед глазами, будто превратились в дышащие манекены, ей даже пришлось самой застегнуть им ремни безопасности.
   Катарина устала, ей хотелось запереться в кухне и посидеть в тишине. Никому из пассажиров она не могла должным образом помочь, ситуация выходила из-под контроля, а это ее работа - держать все на контроле. Ей нужна помощь, плечо, на которое можно положиться и таким человеком мог стать Миша, и должен был стать, если еще вчера клялся в любви. Вместо этого он просто сидел в кухне на полу, прятал лицо в колени и молчал. Катарина твердо решила, что больше его покрывать не будет и обязательно напишет жалобу руководству со всеми подробностями.
   Когда закончиться этот сумасшедший полет?
   Слава богу, Костоправова удалось успокоить. Катарина не справилась бы в одиночку, если не подоспевшая на подмогу Вера - надежда только на женщин. Сынишка Костоправова так сильно перепугался, что обмочился. Катарина предложила пересадить его до посадки, но Вера запретила, дабы не провоцировать отца лишний раз. В аэропорту его сразу же задержит полиция. Кроме того бутылку виски он в итоге нашел (она была спрятана под сидением) и разом выпил четверть. Сразу уснул.
   Турбулентность усиливалась, а еще они давно должны были начать снижение, на такой высоте обычно топливо не выкатывают. Вера все еще стояла у терминала и звонила Миронову. Необходимо дождаться ее для получения дальнейших инструкций.
   Катарина осталась стоять на переходе между экономом и бизнесом, чуть сместившись к шторке, так чтобы Карина Порше ее не заметила.
   - Господи, что же это делается! - роптала женщина средних лет с десятого ряда и держалась за голову, после очередного толчка - Я больше не могу здесь находиться.
   Катарина уже дважды подходила к ней и выслушивать одно и тоже уже не было сил. Впервые ей захотелось снять униформу, занять неприметное место и избавиться от тяжелой ноши ответственности за всех этих людей.
   Неужели она всерьез допустила возможность сбежать? Впервые она произвольно отказывается от ответственности и почему? Страх? А что потом? Откажется от ответственности за жизнь дочери?
   Из переднего туалета вышел мужчина, телохранитель депутата Воронского. Он остановился на первом ряду и внимательно смотрел на мужчину с густой черной бородой.
   Телохранитель закрыл собой все обозрение - Катарина не могла рассмотреть повесила ли Вера трубку, или же вошла в кабину пилотов.
   Внезапно телохранитель набросился на мужчину. Одним взмахом медвежьей руки он вонзил ему в горло нечто напоминающее нож.
   Катарина застыла на месте, она не могла говорить и дышать.
   Одной рукой телохранитель прижимал мужчину к креслу, а второй наносил удары в шею, как молотком забивают надоевший гвоздь. Кровь, как из водяного пистолета, короткими очередями брызгала на иллюминатор, на пиджак и рубашку, на лицо телохранителя.
   Мимо Катарины в эконом с истерическим криком пронеслась Карина Порше, помощник депутата Воронского прополз на четвереньках.
   - Макар! Ты что творишь? - депутат Воронской прижался к стене с иллюминатором, обхватил ее обеими руками, словно пытался слиться воедино.
   Женщины в салоне рыдали и кричали, другие перебирались на несколько рядов назад в надежде, что там безопаснее.
   Телохранитель наблюдал, как жертва задыхалась в собственной крови. На полу под ногами валялся раскрытый чемоданчик с позолоченным саксофоном.
   Катарина боялась сделать даже вдох. Нож в руке телохранителя наспех сделан из куска разбитого туалетного зеркала, обернутого галстуком на месте рукоятки.
   - Господи, ты что наделал? - Воронской не двигался с места.
   Вера стояла за спиной убийцы. Она плакала, постукивала беззвучно костяшками по двери кабины пилотов. Ее единственное спасение внутри.
   Если телохранитель повернется, Вере конец. Ей нужно дать немного времени.
   - Я прошу вас, мужчина, успокойтесь, - Катарина ступила в бизнес-класс. Язык у нее дрожал и заплетался, как у пьяной.
   - Его нужно было убрать, - сказал Макар.
   - Ты что говоришь? - вмешался Воронской. - Ты же убил его.
   Катарина махнула ему рукой, чтобы не вмешивался, и сделала еще шаг.
   - Положите нож, пожалуйста. Или вы пораните кого-то еще.
   Катарина молила бога, чтобы пилоты услышали стук Веры.
   Замок двери щелкнул. Вера, стоя спиной, отворила дверь и сделала спасительный шаг внутрь. Когда она обернулась, мелькнуло что-то стальное, молниеносно, как взмах меча самурая.
   Хруст.
   Вера вывалилась обратно в коридор. Юрген вышел за ней и выдернул топор из лица, ставшим костяным месивом.
   Катарина закричала, ноги подкосились, и она оказалось на коленях.
   Макар и Юрген встретились взглядами. Юрген успел лишь занести топор над головой, Макар схватил его за шею и воткнул в стену туалета, следующим движением он вонзил нож Юргену между ребер. Второй пилот выронил топор, дрогнул, как земляной червь, и затих.
   Воронской запрыгнул с ногами на сидение и в растерянности пятился, словно наверху его ждало спасение. Перекувырнувшись, он свалился за спинку вниз головой и потерял сознание.
  
   ***
   Максимов сидел в своем кабинете в Управлении ФСБ на Лубянке. Стало тихо. В темноте усиливалось ощущение одиночества и покоя. Максимову хотелось прочувствовать это хоть на мгновение, избавиться от нависших и постоянно появляющихся проблем. Вот так, без света, без зрения.
   Он позвонил Долгину, услышал приближающееся к двери улюлюканье его писклявого кнопочного телефона. Долгин вбежал в кабинет с двумя зажатыми папками к груди, как спортсмен марафонец пересекает финишную ленточку. И вид у него был как после пятидесяти километрового забега. И это учитывая то, что преодолел он от силы пять лестничных пролетов.
   - Я же сказал к восьми пятнадцати сделать.
   Часы перелистнули двадцать третью минуту девятого.
   Долгин теперь пытался отдышаться еще и с виноватым видом.
   - Системщики, - выдавил он из себя, будто ему на допросе только что палец выломали. - Накосячили.
   Максимова раздражало даже не то, что он опаздывал на совещание, а что он вообще должен был на него идти. Он привык отчитываться перед непосредственным начальником - руководителем Следственного управления ФСБ Кругловым. А значит, основные решения по резонансным делам принимались только с его одобрения, лежали грузом на его плечах, он и должен идти сейчас на совещание. Максимову было бы занятие ждать, да заниматься организацией работы следственных групп и экспертов. Круглов же сейчас, именно в эту минуту лежал на операционном столе в одной из клиник Израиля, а холенный хирург с серьезным видом, стоимостью в каждую вложенную тысячу долларов, копошился у него в брюхе (так и назвал его Максимов - Брюхлов) в поиске грыжи, а может чего-нибудь еще посерьезнее, учитывая как Брюхлов чувствовал себя в последние месяцы. И лежать ему там без сознания как минимум пару часов, и приходить в себя потом не меньше. Максимов вынужден тащить на себе всю полноту ответственности за обе должности и отвечать, потом придется тоже вдвойне.
   - Три раза в неделю в зал, - Максимов взял папки. - И чек принесешь, или в водители пойдешь работать.
   Долгин кивнул и пытался притвориться, что уже все в порядке (да разве хотел он три раза в неделю носиться в зале, вместо того, чтобы диван проминать?), только вот побелевшая кожа и выступившие капли страданий на лбу выдавали в нем без пяти минут тошнотика.
   В брифинговую Максимов вошел последним. Он поздоровался, не стал ни на кого смотреть, чтобы не читать лишний раз упреки в свой адрес и сразу прошел к трибуне.
   Во главе длинного стола сидел первый заместитель директора ФСБ Молоков. Максимов с разочарованием глянул на стену, надеясь увидеть изображение прямого видео звонка из Брюсселя, где директор ФСБ Певчий был с визитом в команде с президентом. Видимо, он решил не отвлекаться и доверился Молокову.
   В комнате горел избыточно яркий свет, помимо всего прочего он еще и отражался в наполированном, как ботинок Чарли Чаплина столе. Тремя кучками по периметру расставлены пустые чашки и графины с горячим чаем и кофе. Учитывая день недели и время, правильным было бы поставить коньяк и рыбную нарезочку.
   Руководители служб и аппарата с недовольным видом покачивались на стульях - всех их в срочном порядке вызвали без объяснения причин, кто-то даже не удосужился переодеть джинсы.
   Пока Максимов устраивался за трибуной, он обратил внимание на Молокова. Когда он был задумчив то шевелили усами вверх вниз, считая, что они у него богатые и пышные, как у старухи из приключений Фунтика, в реальности же они были, как ленточки черной вспученной изоленты - от того кривляния его вызывали ухмылку.
   Максимов приготовился говорить и в поиске разрешения посмотрел на Молокова.
   - Давайте сразу, - Молоков пальцем провел по усам слева и справа, как бы приготовив и их слушать Максимова.
   - Для тех, кто еще не в курсе, вас собрали здесь из-за происшествия с рейсом 1661 авиакомпании Сибирь-авиа, следующим маршрутом Красноярск-Санкт-Петербург. Около часа назад пилоты сообщили о смерти пассажира на борту, по предварительной информации речь идет о самоубийстве. Было принято решение диспетчерской службой посадить самолет в городе Новосибирске. К указанному времени снижения лайнер не изменил курс, а связь с экипажем прервалась. Самолет по-прежнему определяется радарами и следует прежним маршрутом.
   - Могли ли быть неполадки со связью? - Молоков поднес чай к губам и, сложив верхнюю губу мохнатой трубочкой, подул.
   - Возможно попадание молнии в антенну, самолет пролетал над грозовым фронтом.
   - Тогда они просто могли не услышать о посадке в Новосибирске, - вмешалась Гульнар Аббасовна, руководитель пресс-службы. - Так и летят дальше.
   На голове у нее поселилась очередная кошка в форме прически из кудрявых проволочных волос коричневого оттенка. А еще она всегда стремилась сделать выводы первее всех. Где бы она не находилась, все вокруг пропитывалось ее духами.
   - Прежде чем связь пропала, пилот подтвердил посадку в Новосибирске. Диспетчеры в данный момент продолжают попытки наладить связь.
   Руководитель службы по защите конституционного строя и борьбы с терроризмом Бузунов Николай Валерьевич несогласно покачал головой.
   - Какие ваши версии? - эту фразу Молоков перенял у директора Певчего, так считал у него авторитета прибавиться.
   - Я думаю, все здесь слышали про инцидент, произошедший вчера на борту другого самолета, рейс 754 следовавшего из поселка Ванавара в Красноярск. Во время полета произошла драка между двумя французскими геологами, один из них погиб.
   Максимов вытащил из папки фото и показал присутствующим.
   - Это Левандовский Лукас. Семьдесят восьмого года рождения, ранее судимый за мошенничество и кражу в особо крупном размере.
   Гульнар Аббасовна прищурилась через очки - так она делала, когда ей что-то или кто-то не нравился. Левандовский и в самом деле не вышел красавцем.
   - Именно он, как успели сообщить пилоты, и погиб. Он также был одним из пассажиров вчерашнего рейса из Ванавары.
   - И как это связывает произошедшее на двух самолетах? - Гульнар Аббасовна окинула присутствующих взглядом, чтобы убедиться, не одна ли она запуталась во всех хитросплетениях. - Мало ли что там французы не поделили.
   - Это было только начало. За прошедшие восемнадцать часов погибли еще как минимум шестеро пассажиров рейса из Ванавары. Вот примеры, - Максимов показал фото мужчины с неестественно распухшей шеей, покрытой скукожившимися волдырями. - Антон Васильев, пенсионер, охотник. Через десять часов после посадки выпил кастрюлю кипятка. Обширные ожоги внутренних органов.
   Гульнар Аббасовна поморщилась и поднесла руку к губам.
   Максимов показал следующее фото. Молодая девушка на нем мило улыбалась, могло показаться - живая, кожа румяная как у древнерусских девиц. Только румяна эти - размазанная кровь, а улыбка - разрезанные вдоль до скул губы.
   - Котогонова Маргарита, учитель младших классов. Замужем, двое детей. Зарезала мужа, пыталась убить младшую дочь, помешали соседи. Нанесла себе порезы лица и шеи, умерла от потери крови.
   Максимов достал еще фото. Молоков придвинулся ближе, все присутствующие затихли. Слышно было, как Гульнар Аббасовна сглотнула слюну.
   - Морозов Виктор. Сорок лет. Повесился у себя в номере гостиницы.
   Белая рубашка с погонами, на фоне опухшего посиневшего лица без труда выдавала его профессию.
   - Он был пилотом рейса 754.
   Повисла тишина, присутствующие переглядывались, перешептывались, Гульнар Аббасовна сидела, опустив глаза в стол с ладонью под носом. Один только Бузунов выглядел расслабленно и уверенно.
   - Я считаю, что на рейсе из Ванавары могло иметь место использование неких токсических психотропных веществ. Левандовский определенно может иметь к этому отношение.
   - Откуда у него может быть доступ к таким веществам? - спросил Молоков.
   - Мы сейчас работаем над этим, проверяем, где он был за последние месяцы и что делал в Ванаваре.
   - То есть, вы считаете, что данное вещество этот мужчина пронес на рейс в Петербург. И там сейчас тоже все заражены, и даже пилоты? - очнулась Гульнар Аббасовна.
   Молоков ответил ей жалобно-успокаивающим взглядом.
   - Красноярские врачи уже проводят токсикологические экспертизы тел погибших. А пока я хочу внести предложение об изолировании всех пассажиров рейса из Ванавары, а также тех с кем они могли контактировать, пока не будут готовы результаты.
   - То есть всех полицейских, врачей, а также пассажиров других рейсов в аэропорту, которые уже разбрелись по всей стране? - Бузунов встал с места.
   - Да. Если это, - Максимов прервался чтобы подобрать подходящее слово. - Состояние... заразно, мы можем столкнуться с эпидемией.
   Бузунов, прихрамывая, прошел вдоль стола. Говорят, ранение он получил в Афганистане при десантировании в окрестности кишлака и проявил себя там героически. На собственных плечах вынес из-под обстрела трех десантников и положил с десяток душманов. Только рассказы все эти с его уст, как там на самом деле было - кто ж знает. Каждый август стареющий ВДВшник не изменял традиции, надевал синий берет, тельняшку и отправлялся на гуляния с соратниками, колотить седеющей головой бутылки.
   - Если с пилотами что-то случилось, как самолет продолжает лететь? - Не унималась Гульнар Аббасовна.
   - Автопилот, - послышался голос из глубины стола.
   Все присутствующие повернулись на упитанного мужчину азиатско-бурятской внешности с угольно черными волосами и снежными седыми прожилками на висках.
   - Да, я хочу представить вам Кенжабетова Михаила Викторовича, руководителя диспетчерской службы аэропорта Шереметьево. Там сейчас главный мониторинговый центр.
   Кенжабетов поправил очки, сидел он скромно и даже немного скованно.
   - На данный момент борт 1661 двигается согласно проложенного курса. Лайнером управляет автопилот и в таком состоянии без внешнего воздействия он спокойно достигнет Санкт-Петерурга по расписанию через, - он взглянул на часы. - Четыре часа, пятнадцать минут.
   - А что будет потом? - Гульнар Аббасовна приподнялась и даже волосы на голове завибрировали.
   Кенжабетов положил локти на стол, подвинулся вглубь, чтобы его было лучше видно.
   - Автопилот будет кружить над городом, пока у самолета не закончиться топливо.
   - Боже мой, - выпалила Гульнар Аббасовна. У нее был испуганный и такой причастный вид, будто она сама повинна, что у самолетов заканчивается топливо.
   Бузунов похромал к своему стулу, облокотился на него руками и обратился к Максимову:
   - Володя, при все моем уважении, твоя версия кажется мне неправдоподобной. Я имел дело с химическим оружием, с различными ядами и психотропными стимуляторами и могу вас всех заверить, что описанные симптомы помешательства не вызывает ни одно известное мне вещество. Думаю, что до окончания токсикологической экспертизы, устраивать охоту на ведьм преждевременно. Это отвлечение материальных и людских ресурсов, а также привлечение внимания СМИ, - Гульнар Аббасовна услышала три заветных буквы и оживленно кивнула. - Я уверен, что этим смертям следователи найдут логичное объяснение после изучения прошлого людей. Что у нас люди нигде больше не кончают с собой или мужей не убивают? Удивительно другое, - Бузунов взял со стола перевернутую ранее фотографию и развернул всем, на присутствующих смотрели пылающие башни-близнецы в Нью-Йорке. - Никто из вас не заметил в этой ситуации очевидного сходства с событиями в США одиннадцатого сентября 2001. Тогда группой ближневосточных террористов были захвачены четыре пассажирских авиалайнера. Отсутствие связи с пилотами, следование прежнего курса и внезапное отклонение в конце превратило самолеты в разрушительно оружие.
   Молоков только раскисший от растерянности встрепенулся и внимательно слушал Бузунова, даже его задница слегка оторвалась от стула.
   - Разве вы не видите очевидных совпадений? Разведка давно докладывает о том, что террористы готовят против нашей страны серии терактов, последнее сообщение такого рода я получил буквально на днях. Или кто из присутствующих хочет, чтобы на этом месте были кремлевские башни?
   Максимов называл Бузунова двуликим. Никто в его окружении не мог так блестяще сочетать в себе двух разных людей. В жизни он был веселым и отзывчивым человеком, часто шутил, рассказывал о боевом опыте, о том как покрыл в доме крышу и достраивал баню, о внуках говорящих первое слово не мама или папа, а дед, о том как, экспериментируя с маринадом, научился готовить самый вкусный шашлык. Но стоило только начаться рабочему дню, как человека подменяли, он становился скрытным, сухо прагматичным, сшибал на пути любую голову без зазрения совести, для него не существовало слова коллективные ценности или дружба. В управлении даже шутили: выпил вечером с Бузуновым (а выпить с начальством - шик), на утро будь размазан по его столу за отсутствие бумаги в принтере.
   Бузунов достал из папки распечатанную карту и катнул по столу Кенжабетову.
   - Это верный курс, не так ли?
   Кенжабетов посмотрел внимательно на фото и кивнул.
   - По достоверной информации за двадцать минут до взлета курс был скорректирован, и таким образом самолет отдалился от северной точке Москвы на четыреста километров.
   - В Москве зафиксирован циклон и движется на восток, поэтому курс был скорректирован на более безопасный, - голос Кенжабетова был неуверенным, он проигрывал, прежде чем заканчивал говорить.
   Бузунов достал следующий документ, положил перед Молоковым.
   - Это отчет военного летчика испытателя Вострикова, который я получил полчаса назад. Он проанализировал погодные сводки, а также подобные циклоны за прошедший год. По его информации погодные условия никак не повлияли бы на безопасность полета, а в подобной ситуации недельной давности ни один из лайнеров не корректировал курс. Капитан сам настоял на смене курса, хотя у него была возможность отказаться, - Бузунов развернул фото всем и ручкой прочертил линию. - Траектория курса теперь проходит в пяти километрах от Костромской атомной станции.
   Бузунов бросил свою копию карты на стол перед Канжебетовым. Тот едва не подпрыгнул.
   - Проверьте вычисления. Вы конечно можете утверждать, что пилот случайно скорректировал курс именно таким образом, но я в совпадения не верю. И я не допущу, чтобы окрестности Москвы превратились в Чернобыль.
   - Что вы предлагаете? - спросил Молоков.
   - Сделать то, что не решились американцы, - Он достал еще одну карту. На ней по кривой курса, были обведены красным несколько отрезков. - Мы высчитали места с наиболее сложным рельефом, отсутствием поселений в радиусе двухсот километров и возможностью перехватчиков быстро достигнуть цели. Обломки упадут в лесной местности, что гарантирует безопасность и отсутствие свидетелей.
   - На борту сорок человек, а вы их уже похоронили, - вмешался Кенжабетов. - Нужно дать шанс диспетчерам восстановить связь.
   - Я согласен с Михаилом, - добавил Максимов. - Решение поспешное и основано на домыслах.
   - Также говорили и американские диспетчеры, - Бузунов подошел к своему креслу и обвел присутствующих взглядом. - Для понимания собравшимся, я хочу заметить, что заинтересованность Владимира еще и в том, что на борту находиться его родной брат.
   - Володь, это правда? - Гульнар Аббасовна надула глаза.
   Молоков посмотрел на него с растерянной жалостью.
   - Это никак не связанно с тем, что я сказал. Я считаю им нужно дать еще время.
   Молоков отвернулся еще раньше, чем Максимов закончил говорить. Он перекинулся несколькими фразами шёпотом с подсевшим рядом Бузуновым и обратился к Гульнар Аббасовне:
   - С вашей точки зрения, каковы перспективы этого решения? - На слове "этого" он указал на Бузунова.
   Гульнар Аббасовна сложила домиком губы, выкрашенные ярко-красным, отчего она выглядела намного старше своих пятидесяти трех.
   - Простите, вы не могли бы нас оставить? - обратилась она к Кенжабетову.
   Тот молча перевел взгляд на Максимова.
   - Подожди меня снаружи. И обнови информацию у диспетчеров.
   Кенжабетов кивнул и вышел.
   - Артем Викторович, мне потребуется время, чтобы оценить последствия. Но по тому, что я вижу, мы не должны обнародовать тот факт, что самолет сбит нами. Владимир простите, что я так говорю, - она подбирала слова - Это такое несчастье в вашей семье.
   Максимов кивнул ей, показав, что все в порядке.
   - Следует притянуть факты к аварии на борту по вине экипажа, а расследование взять под жесткий контроль. Иначе мы получим заголовки, что ФСБ сбивает гражданские самолеты. Нельзя забывать и об отрасли пассажирских перевозок, этот инцидент может существенно ее подорвать. Случиться паника.
   Молоков прервал ее взмахом руки.
   - Я все понял. Николай Валерьевич, сколько у нас есть времени до точки, когда лайнер окажется в безопасном коридоре?
   - Тридцать шесть минут, если отдать приказ сейчас.
   - Подготовьте все, установите визуальный контакт с целью.
   Бузунов был слишком горд, чтобы кивать, унижая себя перед начальником, он слушал неподвижно, с поднятым выше горизонта победным подбородком.
   - У вас есть идеи, кто из пассажиров мог быть причастен к захвату? Вы изучили досье?
   - Мы еще собираем информацию, - сказал Максимов.
   В комнату, как по команде, вошла секретарь Бузунова с кипой одинаковых папок, аккуратно прижатых к груди. Она положила по одному экземпляру каждому.
   - Это то, что нам удалось собрать по каждому пассажиру, - говорил Бузунов. - Мы решили действовать параллельно со Следственным управлением, чтобы ничего не упустить.
   Открыв первую страницу, присутствующие с ошарашенным лицом замерли.
   - Да, действительно на борту находиться депутат государственной думы Глеб Воронской.
   Молоков растерялся и даже не слушал. Он поднял фото и почти воткнул Бузунову в лицо.
   - Почему вы мне не сказали сразу?
   - Я собирался вам сказать.
   - Вы понимаете, что начнется, когда узнают, что он погиб? Ему же два крупных СМИ принадлежат, у них контактов больше чем у президента, они все отроют, мы потом не отмоемся.
   - У нас нет другого выбора, - парировал Бузунов.
   Молоков повернулся к Максимову:
   - Когда будут готовы результаты экспертизы?
   - Пятьдесят минут.
   Максимов лучше других знал, почему Молоков так внезапно занервничал. И дело здесь совершенно не в боязни СМИ. С Воронским они более чем друзья, знакомы с юности и не секрет, что жена Молокова ведет бизнес с Воронским. Деньги там крутятся сумасшедшие, без Воронского все рухнет, новый владелец империи, золотой ребенок может не быть таким благосклонным к дяде Артему. Молоков как и все адекватные люди больше всего боялся потерять богатство и свободу.
   - Я понимаю, вы расстроены, но коридор короткий, нужно принимать решение.
   - Дождемся результатов экспертизы, - занервничал Молоков. - Найдите другое место. Времени еще полно, а вдруг и правда, связь наладят.
   Бузунов не выказал ни одной эмоции, но кожа его горела ненавистью.
   - Из всех пассажиров только двое ранее судимы, - вмешалась в паузу Гульнар Аббасовна, она перекладывала досье одно за другим. - Левандовский и какой-то Мухутдинов.
   - Мухутдинов Богдан Александрович. Сорок лет, - Бузунов говорил по памяти. - Отсидел шесть лет за организацию тоталитарной секты, где провозгласил себя богом. Несколько сектантов по его указанию совершили ритуальное самоубийство. Притворялся священником РПЦ, но церковь официально от него отреклась. Вышел три года назад. Во внимание органов больше не попадал. Один из главных подозреваемых в захвате самолета.
   - Владимир Иванович, я надеюсь, что вы найдете исчерпывающую информацию по вашей версии. Встречаемся здесь через час. И держите связь с диспетчерской, - приказал Молоков.
   Максимов кивнул.
   - Николай Валерьевич пока поддерживайте визуальный контакт с самолетом. Об изменении ситуации докладывайте незамедлительно.
   Максимов, не дожидаясь окончания монолога Молокова, выбежал из кабинета. Кенжабетов говорил по телефону, они встретились взглядами. Если глаза и умеют кричать, то Максимова просто надрывали глотку.
   Кенжабетов пожал плечами - связи нет.
   Не это волновало сейчас Максимова больше всего. То, что он увидел на совещании лишь легкий разогрев, тренировка, прощупывание соперников. Бузунов соберется с силами и непременно нанесет ответный удар.
   Максимов знал, куда он ударит.
  
  
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
   ***
   Катарина ворвалась в кухню, задернула штору. Словно бомба, у которой только что закончился таймер, взорвалась у нее в голове. Она закричала, прижав ко рту полотенце - голос утонул внутри. Слезы лились, судороги сотрясали легкие, не удавалось полноценно вдохнуть.
   Она не справиться, это выше ее сил.
   Катарина потеряла счет времени. Воспоминания последних минут смешались в неразборчивый коктейль, только один ингредиент был в нем очевидным - кровь, лужи крови. Она чудилась ей повсюду, на полу, на одежде, на руках и лице.
   - Миша, - позвала она.
   Миша поднял голову с колен. Он был перепуган до смерти.
   - Веру убили.
   Глаза у него красные и припухли.
   - Помоги мне, пожалуйста.
   - Не могу, - Миша поджал колени и опустил голову.
   Теперь она старший бортпроводник, а значит вся ответственность на ней. Люди испуганны до смерти и им нужна ее помощь. Перво-наперво необходимо сохранять спокойствие и думать о пассажирах. Ее долг вступить в переговоры, дождаться посадки самолета, а далее правоохранительные органы сделают все как нужно.
   Скованная ледяными наручниками страха она вышла в салон.
   Телохранитель находился в бизнес-классе, ходил из сторону в сторону и разговорил с кем-то невидимым.
   Дверь в кабину пилотов почти полностью прикрыта, но не до конца. Катарина подняла трубку терминала и нажала кнопку связи с капитаном.
   Почему Миронов не отвечает?
   Холодок крохотными тараканьими ножками пробежал по позвоночнику.
   Мелкими шажками, прихватив с собой бутылку воды, Катарина направилась по салону. Перебежавшие в конец три молоденькие девушки блондинки прижались друг к другу, образовав один трёхголовый трясущийся организм.
   - Я нашел! - перед ней возник худосочный мужчина, искатель отверстий.
   Катарина едва не вскрикнула от испуга.
   - Я спас всех нас, - на его лице был нескрываемый восторг. Он указал пальцем на иллюминатор с запертой крышкой, внутрь которой он запихал плед. - Дай скотч! Теперь я знаю, как найти другие.
   - Теперь я знаю, как найти другие, - повторил за ним мужской голос сзади.
   Это был мужчина до этого тихий и не приметный. Голос у него высокий как у женщины, грудь заметно выпирает, а шея значительно шире головы. Он один из тех, кто не умещается на одном сидении.
   - Пропустите меня, я потом к вам подойду, - Катарина попыталась отодвинуть Худосочного.
   - Потом? Ты хочешь, чтобы мы все сдохли? Я же всех вас спасаю.
   Телохранитель никак не реагировал на его крик. Он сел на кресло, выкинул ноги в проход, голова то опускалась к зажатому в руке распятию, то поднималась на невидимого собеседника напротив.
   - Я же всех вас спасаю, - опять повторил толстяк с широкой шеей.
   Затем он встал и схватился руками за голову, редкие соломенные волосы упали на мокрый лоб.
   - Уйди из моей головы!
   - Я пытаюсь помочь, - Худосочный направился к нему разобраться.
   - Как ты читаешь мои мысли?
   Катарина протиснулась и проскользнула дальше.
   - Эй, ты куда? - Худосочный показал толстяку средний палец и с недовольством побрел к замурованному иллюминатору.
   - Где мой Вильям? - спросила ее женщина с одиннадцатого ряда.
   - Кто, простите?
   - Мой Вильям. Где мой Вильям?
   - Я не знаю о ком вы. Хотите воды?
   - Где мой Вильям?
   На следующем ряду мать с дочерью лет семи. Увидев Катарину, женщина спросила:
   - Где моя мама?
   Катарина растерялась.
   - Мама, мамочка, - женщина заплакала. - Она меня бросила, да?
   Катарина положила ей руку на плечо.
   - Ваша мама тоже пассажир?
   - Она обещала купить мне ранец и карандаши. Ее давно нет, она скоро придет?
   Катарина налила воды в стаканчик и протянула ей, затем погладила женщину по голове, как гладила дочь, когда ей было страшно.
   - Успокойся, я найду маму, обещаю.
   Женщина улыбнулась искренней детской улыбкой и обняла дочь, как ребенок обнимает куклу.
   Она прошла еще два ряда.
   - Доча сядь, спрячься, - батюшка указал на кресло. - Не ходи туда миленькая, погибнешь.
   Катарина пожала плечами. Батюшка перекрестил ее и на мгновение она и в правду ощутила себя защищенной.
   Женщины и мужчины вокруг батюшки преклонили головы, каждый молился.
   Самолет больше не трясло, он гудел также обыденно, привычно как в обычную рабочую смену. Время пришло разносить обед, духовые шкафа должны парить разогретой едой, а у туалета должна скопиться очередь. Для бортпроводника это самое интересное и суетное время. С Мишей они обычно завешивали шторку в кухне и без умолку болтали обо всем. Миронов обязательно должен позвонить на терминал и отмочить пару шуточек. Затем они с Мишей еще неоднократно их повторят и еще раз посмеются. А еще конечно веселое занятие - пообсуждать пассажиров. Богатые и бедные, счастливые и несчастные, с ипотеками и дворцами, с детьми и внуками - абсолютно разные и непохожие друг на друга люди на несколько часов оказывались рядом, без возможности спрятаться. Это же так интересно - наблюдать, иногда разговаривать, часто знакомиться с самыми знаменитыми и невероятными гостями.
   Мясо с макаронами или рыба с рисом?
   Женщина с мальчиком аутистом попросила помощи.
   Катарина налила воды в стакан, потянулась в карман за таблетками. Мальчик игрался с книгой. Женщина схватила Катарину за руку, потянула на себя. Крепко, как полицейский держит воришку.
   - Я хочу отказаться от него.
   - Что вы говорите такое? - Катарина уперлась локтем в подголовник.
   Женщина гладила живот.
   - Разошлись швы, меня кесарили. Я видела его, видела. Он урод. Ошибка природы. Я хочу отказаться от него. Отказаться. Где написать заявление?
   Катарина отпрянула от нее. Стакан упал на пол.
   - Заберите его, заберите!
   Катарина потеряла равновесие, руки женщины тянулась за ней и какие бы длинные шаги она не делала, сухие пальцы с обломанными ногтями подбирались к лицу. В глазах потемнело, она падала.
   Мужская рука подхватила ее за талию. Не успев опомниться, Катарина уже сидела в кресле. Тот самый парень, что помог ей с Костоправовым, кажется Артур, махал руками перед лицом.
   - Ты хочешь, чтобы и тебя убили?
   - Я... я не знаю.
   Катарина попыталась встать, вторая рука, с присущей женщине нежностью придавила ее обратно.
   - Не делайте этого, - заговорила девушка ровным учительским тоном. - Он в состоянии аффекта. У него нарушен волевой контроль за действиями.
   - Она права, - согласился Артур. - Пока он сидит там, весь в себе, его лучше не трогать. Пилот посадит самолет и его схватит полиция.
   - Мы уже давно должны были сесть. Пилот не отвечает по терминалу.
   - Их же двое там было, верно? Один пытался защититься, а второй значит, жив? - предположила девушка.
   Артур выглянул в проход.
   - Дверь прикрыта, ничего не разобрать. Может быть, терминал твой не исправен?
   - Я должна проверить, - Катарина потеснила Артура рукой, чтобы он сдвинулся. - Может быть, он тоже свихнулся как все тут.
   - Кто свихнулся? - вмешалась девушка. - О чем вы?
   - Я о пассажирах, они ведут себя странно.
   - У них шок. Заторможенность, спутанность сознания - это нормальная реакция. Пилотов к такому должны готовить.
   - Она доктор, - как бы в доказательство ее слов добавил Артур.
   - Когда взрослая женщина верит, что ей пять лет и думает, что мама ушла за карандашами. Это шок? Или когда другая мать при сыне называет его уродом и считает, что находиться в больнице после родов. Это тоже шок?
   Девушка врач не нашлась что ответить.
   - На самолете есть какое-нибудь оружие? - спросил Артур.
   Катарина отрицательно мотнула головой.
   - Может быть ножи? Разве вы не используете их в готовке пищи?
   - Мы не готовим. Только разогреваем готовое. Из острого только топор, он...
   Катарина хотела сказать, что топор в кабине пилотов, но потом вспомнила, как Юрген вонзил его Вере в голову. Почему то она представила теплый запах сырой говядины.
   Артур отстегнул ремень безопасности.
   - Ты куда? - воскликнула его спутница.
   - Она права, ждать нельзя. Нужно убедиться, что пилот в порядке.
   - Ты с ним не справишься. Он тебя убьет.
   Артур прикусил губу, осмотрелся.
   - Я возьму кого-нибудь из пассажиров на помощь.
   - Костоправов, - Катарина указала на его спящую макушку. - Он мануальный терапевт. Очень сильный.
   Хоть она и испытывала к нему отвращение, но понимала, что это лучший вариант.
   Удивительно, но после всего случившегося Костоправов даже не проснулся.
   - Вскипяти воды, - Артур помог Катарине встать. - Несколько литров и налей в открытую тару.
   - Ты что хочешь плеснуть в него?
   - Что-нибудь придумаю.
   Катарина вышла в проход. Телохранитель не обращал на них внимания, все болтал с кем-то.
   - Поторопись.
   Катарина направилась на кухню быстрым шагом. Худосочный ковырялся в пластиковой обшивке под иллюминатором и не заметил ее.
  
  
   ***
   Артур выжидал пока телохранитель отвернет взгляд, чтобы проскочить к спящему Костоправову.
   Наталья взяла его за руку.
   - Он убьет тебя, не ходи.
   - Все будет в порядке, кто-то должен.
   Он почувствовал гордость за свои слова.
   - Я хотела сказать, - Наталья отвернула взгляд, - Еще бы увидеться.
   - Увидимся. Обязательно.
   Артур провел большим пальцем по ее ладони. Она отпускала руку медленно, а он наслаждался каждой секундой прикосновения мягкой бархатной кожи.
   Пригнувшись, он проскользнул по проходу и приземлился на кресло рядом с Костоправовым. Мальчишка испугался и закрыл лицо руками.
   - Тихо, я тебя не трону.
   Артур толкнул Костоправова локтем.
   - Эй, проснись.
   Костоправов спал и болтался, будто слепленный из желе.
   Мальчик потянулся к руке отца, средним и большим пальцем закусил ему кожу, выкрутил. Костоправов дернулся, заехал локтем Артуру в грудь. Не открывая глаз, потер покрасневшую кожу на руке. Артур ущипнул его по примеру сына. Тот снова открыл глаза, и пока они под чудовищным натиском тяжелых век снова исчезали, он потряс его за плечи.
   - Да проснись ты.
   - Да пошел ты, козлина. Голову оторву, - Костоправ отбросил его руки, первым делом отыскал глазами сына.
   Взял Артура за куртку и потянул на себя.
   - Ты что здесь забыл?
   Артур рассказал ему о том, что случилось. Костоправов протрезвел на глазах.
   - Мне нужно сына убрать, - Костоправов поставил его перед собой.
   - Наташа позаботиться о нем, она врач.
   Костоправов с недоверием прищурился, но согласился.
   - Тетю видишь? Иди к ней, накройся пледом и молчи, понял?
   Мальчик проглотил язык, и не думал спорить.
   - Делаем так, - Костоправов пригнулся и жестами за спинкой кресла показывал, как Артур должен действовать. - Твоя задача отвлечь, чтобы он повернулся ко мне спиной или боком, дальше я сам.
   - Я кипятком оболью.
   - Да хоть обоссышь, пошли!
   - Я жду стюардессу.
   - Нет, идем сейчас.
   Из кухни вышла Катарина с пластиковым графином без крышки. Она держала его на вытянутых руках, чтобы не расплескать и не обжечься паром.
   Худосочный высокий мужчина выскочил перед ней и перекрыл путь.
   - Вот ты где, смотри, я еще нашел! - взвизгнул он и пальцем указал на стену. - Там дыра, я же говорил. Давай неси скотч.
   Артур протиснулся в проход.
   - Ты куда блеять? - Костоправов схватил его за одежду и усадил обратно. - Сиди тут.
   - Не лезь мне в голову, - Толстяк за спиной Катарины вышел в проход.
   Она оказалась между ними без возможности двинуться.
   - Да пошел ты, я спасаю всех вас тут.
   Артур обратился к Костоправову:
   - Ей помочь надо.
   - Ты будешь делать то, что я скажу, понял? - он придавил Артуру шею, прямо как в тот раз у туалета. - Мой сын из-за тебя не подохнет.
   Костоправов перевел взгляд на иллюминатор и замер. Хватка ослабла. Артур с трудом повернул шею за его взглядом.
   Параллельно с лайнером летел военный самолет. Он перемещался по небу юрко, то улетал вперед, то возвращался. На корпусе мигала лишь одна лампочка, в коротком свете можно было заметить прозрачный яйцевидный люк.
   - Это не к добру.
   Телохранитель тоже заметил самолет и подошел к иллюминатору.
   Перепалка Толстяка и Худосочного набрала обороты. Толстяк попер вперед, не замечая девушку, толкнул ее в спину. Она споткнулась о ногу Худосочного и повалилась на пол, кипяток выплеснулся из графина. Худосочный успел отпрыгнуть. Вода попала на оголенные ноги одной из трех девиц - той самой, что конфликтовала с девушкой с дредами.
   Салон пронзил истошный женский вопль. Толстяк и Худосочный колотили друг с друга, катаясь на полу.
   Ладонь врача сдавила газовым ключом шею Артура.
   - Ты сейчас идешь вперед и отвлекаешь, понял? Или я тебя сам угандошу здесь.
   Да как же он отвлечет с голыми руками? Канкан станцует?
   Костоправов отпустил шею. Не дав Артуру опомниться, он поднял его за шкирку и поставил перед собой. Набрав воздуха в грудь, Артур пошел по проходу по направлению в бизнес-класс.
   Костоправов хрустнул суставами пальцев - словно дубовые ветки сломались.
   Артур перебирал в голове бесконечные варианты плана действий: прыгнуть ли ему в ноги, напасть лоб в лоб или попытаться протиснуться между ним и сидением. Все эти варианты объединяло одно - неминуемая смерть.
   Телохранитель вытянул руку окровавленной ладонью вперед. Это внушало лучше любого заградительного шлакбаума.
   - Туда нельзя, периметр зачищен.
   Артур остановился, не мог вымолвить и слова. Взгляд неминуемо падал на лезвие топора, где в засыхающей густой крови застыли мелкие осколки зубов.
   - Можно мы пройдем в кабину, пожалуйста?
   - Не говори с ним, - прошептал Костоправов и толкнул в спину мягко и незаметно, как будто Артур сам шагнул.
   Их отделяло от телохранителя всего несколько метров.
   - Ты не понимаешь? Они все сгорели, - телохранитель посмотрел на пустые кресла. - Следопыт и Матреха были здесь, только что. А теперь их нет.
   - Он псих, давай, - не унимался Костоправов.
   Еще шаг вперед.
   - Ждите там, наши уже прилетели, - телохранитель указал на иллюминатор. - Вас эвакуируют в госпиталь.
   - Можно мы просто пройдем и взглянем?
   Телохранитель убрал распятие за рубашку.
   - Ты не понял что ли, они сгорели? Или тебе по-другому объяснить, а?
   Вот он момент, сейчас или никогда. Пойти вперед и быть зарубленным топором, но дать Костоправову шанс разобраться с этим психом, или уйти и наверняка погибнуть в упавшем самолете, но позднее.
   Приступ всеобъемлющего ужаса пронзил каждую мышцу и клеточку. Осознание пришло мгновенно - Артур не мог этого сделать, не мог пойти на самоубийство. Артур прыгнул в нишу между креслами и упал на пол рядом с телом депутата, оставив Костоправова один на один с телохранителем.
   Руки Костоправова напряглись, пальцы выстроились в позу орлиных когтей, готовые рвать жертву на части.
   Вдруг сзади из неоткуда появился батюшка.
   - Позволь мне поговорить с ним, - батюшка положил руку на плечо Костоправова.
   Костоправов смотрел прямо перед собой и не двигался.
   - Отца пропусти, - сказал телохранитель.
   Батюшка легким движением как бы отодвинул Костоправова в сторону. Тот еще раз оценил свое положение и повиновался.
   Телохранитель поцеловал руку батюшки и приложил лоб к ладони.
   - Отец, я не смог их спасти.
   - Ничего, это не твоя вина, расскажи мне все.
   - Уйди отсюда, я все сделаю, - сказал батюшка только губами, беззвучно Костоправову.
   - Давай унесем его, - Артур приподнял депутата Воронского.
   Голова у Воронского разбита, упав, он угодил макушкой в стальную ножку кресла.
   Они вынесли депутата в эконом.
   - Даже враг достоин молитвы заупокойной. Позволь мне попросить господа о прощении их душ?
   Телохранитель кивнул и дал батюшке дорогу к мертвым. Батюшка прочертил в воздухе крест над Верой, вторым пилотом и пассажиром, каждому произнес короткую молитву.
   Вместе с телохранителем они вернулись в эконом. Батюшка усадил его на кресло и сел рядом. Недавние паломники с осторожностью обступили их.
   Девушка с обожжёнными кипятком ногами уже не в силах была кричать. Она выла голосом израненного олененка. Катарина принесла ей льда и мазь из аптечки. После драки Толстяка и Худосочного проход был завален сумками, выпавшими из багажных полок. Артур заметил в одной из них черную пластиковую коробочку. Присмотревшись, он сообразил, что это спутниковый телефон.
   Со стороны кабины пилотов доносился грохот и крик. Костоправов пытался взломать дверь.
   Артур мог поклясться, что еще мгновение назад она была открыта.
  
   ***
   Ровным женским голосом робот сообщил, что абонент временно недоступен. Уже в пятый раз.
   Максимов сдавил телефон и стукнул углом об стол. Удар пришелся на резиновый коврик с гелиевым наполнителем, который секретарша специально положила для гашения ударов. Иначе, все возможные канцелярские принадлежности, телефон и стеклянная кружка были бы давно разбиты вдребезги.
   Максимов перебрал в голове все возможные причины, по которым телефон Долгина недоступен: разрядился, потерялся, зашел в метро, убило молнией. И каждый из них он бы принял в расчет, если бы не знал точно, где Долгин должен сейчас быть - выполнять особо важное задание, которое он мог поручить только ему.
   В кабинете стало тихо. Вентиляторы охлаждения компьютера работали, как реактивные двигатели.
   Поступил звонок с неизвестного номера.
   Может быть, это Долгин звонит с чужого телефона? Надежда вспыхнула в Максимове церковной свечкой.
   Звонили с красноярского следственного управления. По его поручению парни работали круглосуточно. Следователь сообщил, что в архиве потерянных вещей в аэропорту Красноярска обнаружили сумочку с мобильным телефоном и паспортом на имя Лукаса Левандовского. Максимов приказал сделать архивную копию данных телефона и выслать ему по электронной почте.
   Снова позвонил Долгину. Недоступен.
   Этажом ниже сотрудники антитеррористического отдела Бузунова проверяли прошлое каждого пассажира с момента появления на свет из утроба матери до посадки в самолет. Досконально шерстили каждый этап жизни от взросления и появления первого прыща до института, работы, увлечений спортом, состоял ли в партии или комсомоле в советское время, какие политические взгляды выражает в социальных сетях, какие группы посещает. Проверялись звонки, платежи по кредитным картам, банковские операции и, конечно, в первую очередь в группу риска попадали те, кто имел в прошлом судимости, причем не только по уголовным статьям. Например, покопавшись глубже выяснилось, что пассажир Константин Костоправов находиться в областном розыске со вчерашнего дня по подозрению в похищении своего ребенка. Бывшая жена развеваюсь с ним год назад по причине алкоголизма и побоев. Костоправов бросил пить, восстановился на работе в больнице, но суд все равно присвоил матери опеку. Подозревают, что он хотел вывезти сына из страны. Всю эту информацию Максимову докладывали следователи через личные связи, Бузунов запретил разглашать информацию Следственному управлению.
   Бузуновские ищейки знают свое дело и рано или поздно доберутся и до брата Максимова. А если еще и самолет собьют, так без живых свидетелей сделать террористом можно будет любого. Создадут специальную комиссию по расследованию, подчиняющаяся напрямую директору ФСБ Певчему, и это будет только вопрос времени, когда в одном из архивов МВД обнаружат уголовное дело, к закрытию которого Максимов приложил не дюжинные усилия несколько лет назад. Это стоило ему огромных денег, а также бремени одолжений от нескольких высокопоставленных руководителей МВД. Специальная комиссия изучит все обстоятельства и без каких либо проблем обнаружит, чьи усилия потребовались, чтобы спустить дело на тормоза, ставшее поворотным в жизни всей его семьи. Когда все всплывет наружу Максимову будет грозить тюремный срок, лишение всех званий и наград, а если они копнут еще глубже, и к тому же потянут за нужные струнки (это они, несомненно, умеют) вслед за ним полетит лавина, повязанных друг с другом кодексом корпоративной чести, руководителей отделов, бесчисленных замов и всех остальных "своих" людей. Он отправил Долгина вытащить это дело из архива, а также договориться с высокопоставленным чиновником СК о том, чтобы у всех причастных "стерлась" память.
   Максимов не мог позволить себе смотреть как его жизнь и карьера рассыпаются после разрушительного землетрясения судьбы. Слишком долго он шел к комфортным условиям жизни, слишком много сожрал грязи, чтобы добиться высокого положения на службе. Он не собирается так легко с этим расставаться из-за упрямого Бузунова, решившего на его костях построить себе карьеру. Ни для кого не секрет, что тот давно метит на должность заместителя директора и сегодня для него выпал настоящий джек-пот.
   Недостаточно просто запрятать порочащую страницу прошлого в чулан, нужно обнести этот чулан толстой непроходимой стеной с кодовым замком и постом охраны. Именно это Максимов должен сделать сейчас - переиграть Бузунова на профессиональном уровне, не позволить запачкать себя ошметками кислоты его ядовитых слюней.
   Заключение экспертов должно поступить с минуты на минуту. Оно то и расставит все точки и тогда Бузунову ничего не останется, как позорно капитулировать.
   Итак, что привело Лукаса Левандовского в богом забытый поселок? Согласно билетам он прибыл в Ванавару семь дней назад, последующие его следы терялись пока он не сел на обратный рейс. Что он делал целую неделю в окрестностях поселка, где в большинстве своем проживают эвенки, главным занятием которых испокон веков является оленеводство? Максимову хватило нескольких минут в поисковике, чтобы выяснить, что этот поселок, насчитывающий всего три тысячи жителей известен на весь мир. Больше ста лет назад в его окрестностях упал знаменитый Тунгусский метеорит. Тысячи туристов и ученных со всего мира приезжают сюда каждый год, чтобы совершить экспедицию в тайгу к месту падения. Больше половины пассажиров рейса из Ванавары прибыли туда именно с этой целью, включая и двух французов-геологов. Остальные, это местные жители или родственники проживающих в поселке. Левандовский не относился ни к тем, ни к другим.
   Судя по послужному списку и характеристике Левандовский расчетлив, умен, исключительно прагматичен и в крайне степени осторожен. Он всегда с особой тщательностью подходил к совершению преступлений и никогда не разменивался по мелочам, продумывал наперед каждый шаг и действовал идеально. По рассказу следователя, который вел его дело, Левандовский получал заказы на черном рынке и никогда не брался за дело, если не был на сто процентов уверен в его исполнимости. Его клиентами были богатые коллекционеры древностей. Так, по слухам, именно он похитил знаменитую икону божьей матери и младенца из Киево-Печорской лавры. Он прокололся лишь однажды, когда один из известных польских бизнесменов был задержан в своей стране по обвинению в коррупции и организации преступной группировки. При обыске у него обнаружили похищенные картины из Эрмитажа. На допросе бизнесмен пошел на сделку со следствием и рассказал, кто и как продал ему картину. Российские следователи получили запрос через Интерпол и Левандовский был задержан. Около года назад он вышел на свободу. Без средств к существованию, без жилья, он должен был взяться за старое, потому что ничего другого просто не умел. К сожалению, у правоохранительных органов нет ресурсов, чтобы следить за освободившимися зеками с большой вероятностью рецидива. Левандовский растворился в толпе и объявился там, где меньше всего можно было ожидать.
   В Ванаваре нет знаменитых музеев с дорогостоящими экземплярами, нет богатых частных коллекционеров, нет даже алмазных и золотых приисков на тот случай если Левандовский решил сменить амплуа. В правоохранительные органы Красноярского края за последний месяц не поступало заявлений о краже ценностей в том районе.
   Что же он там делал целую неделю?
   Максимов запустил видеофайлы с камер видеонаблюдения, присланные службой безопасности аэропорта Емельяново. На первой записи Левандовский запечатлён перед рейсом на Ванавару. Он держится уверенно, как бы непринужденно прикрывает от камер лицо, энергичен, часто говорит по телефону. На нем свободная одежда, на плечах увесистый рюкзак, он сдает его в багаж, при себе оставляет небольшой рюкзачок на одно плечо и сумочку под документы. Следующий видеоролик снят через семь дней - это уже момент после прилета из Ванавары. В аэропорту много полиции и медиков. Среди толпы не сразу удается разглядеть Левандовского. Заметно, что он несколько заторможен и растерян, быстро уходит из кадра и покидает аэропорт.
   После посадки все пассажиры были опрошены. Максимов получил по факсу копию протокола Левандовского. Он утверждал, что драку французов не видел и не слышал, так как из-за усталости всю дорогу до Красноярска спал на последнем ряду.
   На следующий день Левандовский появился в аэропорту за час до вылета в Питер. Максимов поставил на паузу и кнопкой зума приблизил изображение. Лишь один раз за стойкой регистрации Левандовский повернулся к камере. На лице отчетливо видна марлевая повязка, небрежно закрепленная лентой лейкопластыря, которой не было накануне. За предыдущие десять часов с ним что-то приключилось.
   Согласно информации следователей Левандовский провел ночь в гостинице возле аэропорта, в город не выезжал. По словам персонала, вел он себя тихо и спокойно, за медицинской помощью к персоналу гостиницы и аэропорта не обращался. Но дежурившая в ночь регистратор сообщила, что к Левандовскому приходил мужчина, пробыл у него не более пяти минут и удалился. Может быть, это был сообщник, они повздорили и тот пырнул его ножом?
   Максимов поручил следователям составить фоторобот посетителя.
   Он промотал видео до момента посадки. Левандовский сидит на кресле в зале ожидания в крайнем левом углу, частично попадая в кадр. За кем-то пристально наблюдает, держит в руке посадочный талон. Затем он медленно поднимается, сумочка с документами сваливается под сидение. Слегка пошатываясь, выравнивая равновесие руками в стороны, Левандовский направляется к выходу. Должно быть, токсические вещества у него в рюкзаке.
   Почему телефон Долгина все еще недоступен?
   На экране монитора появилось уведомление о получении почты. Это заключение судебно-медицинской и токсикологической экспертиз тел погибших. Когда Максимов окончил чтение, внутри все опустилось.
   Этого не может быть!
   Зазвонил телефон, номер не определялся. Максимов все еще пожирал глазами слова из отчета, ответил:
   - Максимов.
   На другом конце трубки невнятный шум, треск.
   - Алло, кто это?
   Издалека прорвались очертания голоса:
   - ...это я... алло... слышишь?
   Максимов рефлекторно подскочил к окну и уставился в небо. Прокричал имя брата.
   Опять помехи.
   - Откуда ты звонишь?
   - Спутниковый ...фон.
   - Что у вас там происходит?
   - Пилоты убиты. Не можем попасть в кабину.
   - Самолет захвачен?
   - Нет. Будем лом... дверь. Есть другой пилот. Дай время...
   - Кто убил пилотов?
   Звонок прервался.
   - Сука, черт!
   Максимов стукнул телефоном о голую поверхность подоконника. В месте стыка двух досок образовалась неглубокая вмятина. Он просидел еще несколько минут в надежде, что телефон зазвонит еще раз, но этого не произошло. Максимов позвонил в технический отдел и приказал определить номер звонившего и все, что известно о хозяине.
   Он направился в Брифинговую. На лестнице наткнулся на Бузунова. Тот поднимался не спеша с секретаршей.
   - Мне звонили с борта только что.
   Бузунов приказал секретарше следовать вперед. Когда она скрылась из виду, он поднялся на ступеньку выше и проверил взглядом лестничные пролеты. Как гранитная глыба, он повис над Максимовым, словно преподаватель труда над учеником с неровной заготовкой.
   - Самолет захвачен?
   - Пилоты мертвы. Пассажиры пытаются попасть в кабину, среди них есть еще пилот. Просят больше времени.
   - Времени для чего?
   - Чтобы посадить самолет, конечно.
   Бузунов скептически усмехнулся.
   - А ты не думал, что они просто увидели сушку, испугались, что собьют и решили обмануть нас, чтобы протянуть время?
   - Нет, я так не думаю.
   Надбровные дуги Бузунова съехали вниз, кожа между глаз собралась мятым одеялом.
   - И кто это они? Кто звонил тебе?
   - Мой брат.
   Бузунов вытащил папку из охапки бумаг. Максимов сразу узнал ее, отстранился, как от ядовитой змеи. Яд от этой папки действительно мог убить, убить его жизнь.
   Бузунов добрался до нее раньше Долгина.
   - Мы же с тобой оба знаем, кто твой брат и что он натворил. И не говори, что тебе и впрямь есть дело до него.
   Бузунов захлопнул папку, а перед глазами Максимова захлопнулись решетки камеры.
   - Ты же о себе беспокоишься. Здесь все доказательства как на ладони, они быстро поймут, что это ты все подстроил, - Бузунов ступил еще на ступеньку выше. - Ты меня знаешь. Я в чужие дела не лезу. Хорошо понимаю, почему ты это сделал. Не знаю, как я бы поступил на твоем месте. Но ты должен понять, что стоит на кону. Вот что мы сделаем: о звонке ты умолчишь, никто ничего не узнает, я попрошу своих, чтобы заглушили связь с самолета, а когда все закончиться я верну тебе это.
   - Там же живые люди.
   - На земле тоже живые люди. И я не собираюсь размениваться их жизнями, полагаясь на мизерный шанс, что вся эта история со звонком не подстроена. Эта операция должна выглядеть для общественности как идеально спланированная и продуманная. Все останутся в выигрыше.
   Максимов промолчал, но молчание это было согласием.
   - Ничего личного.
   Бузунов ушел, оставив Максимова со своими мыслями.
   В Брифинговую он опять пришел последним. На этот раз всех лишних убрали, в кабинете был только Молоков и Гульнар Аббасовна. Бузунов стоял, опиравшись на здоровую ногу и листал папку. Не ту, другую.
   Максимов занял свободное место. На Бузунова он старался не смотреть. Руки пришлось спрятать под стол, чтобы унять дрожь.
   - Начнем, - заговорил Молоков. - Николай Валерьевич, вы установили визуальный контакт?
   Молоков стал несколько зажат и явно пытался это скрыть. Бузунов повернул стройную грудь к начальнику и заговорил громко:
   - Летчик, который прямо сейчас преследует цель, сообщил, что окно кабины пилотов забрызганы красной жидкостью, предположительно кровью.
   Гульнар Аббасовна закрыла глаза и выдохнула в ладонь.
   Телефон завибрировал в кармане Максимова. Если это Долгин, то он опоздал.
   - В кабине нет никаких признаков движения. Есть все основания полагать, что самолет подвергся захвату террористов. Учитывая, что связь до сих пор так и не была установлена, я и мои советники уверены, что их целью является попытка использования лайнера для уничтожения наземной цели государственного назначения. Уверен, что самолет должен быть сбит в ближайшие минуты. Летчик готов и ждет приказа.
   Молоков скрестил пальцы и смотрел в стол.
   Максимов не слушал, погрузился в воспоминания. Две тысячи первый год, двадцать первое апреля, если быть точным. Красноярское утро у аэропрта выдалось морозным, накануне выпал снег. Зима никак не хотела отпускать законные сибирские владения. Наперекор весеннему солнцу, уже проснувшиеся тонкие ростки первой зеленой травы покрылись пушистой белоснежной шубкой. Дул сильный ветер, люди шли с покрасневшими лицами. Это был последний день, последние несколько часов на родной земле. Уже к вечеру он будет распаковывать вещи в служебной квартире в одном из спальных районов Москвы, а в понедельник заступит в новую должность. Его мечта стала ближе еще на один шаг. И должен бы он чувствовать радость, но с трудом сдерживал слезы. Близнецы приехали проводить его. Они еще так молоды, хотя и желают казаться взрослыми. Каждый перетягивает канат на себя, доказывает свою точку зрения. Два в одном, орел и решка. Они уже не так похожи как раньше, когда отличал их Максимов только по часам на разных руках. Если бы Максимов знал тогда, что случиться, сказал бы в напутствие совсем другие слова. Что-то вроде: они должны держаться вместе, во что бы то ни стало стоять друг за друга горой, ведь никого у них нет роднее и важнее друг друга, как две половинки одной души, пусть совсем разных половинки, они должны быть неразрывны. Но тогда он думал только о себе, и в последующие годы, когда наблюдал, что братья отдаляются друг от друга, продолжал безответственно молчать.
   - Владимир Иванович, вы меня не слышите?
   - Да, - Максимов очнулся.
   - Может быть, у вас есть дела поважнее, чем неуправляемый самолет в небе над Россией?
   - Нет, простите.
   - Тогда что у вас? Меня интересуют результаты экспертизы.
   Максимов пробежался глазами по медицинскому заключению, будто ожидал, что содержание за пятнадцать минут изменилось.
   - Экспертиза показала полное отсутствие каких-либо токсических или наркотических веществ в крови погибших пассажиров рейса из Ванавары.
   - То есть версия об отравлении не нашла подтверждения?
   - Только в том случае если это состояние на сегодняшний день известно медицине. Я уверен, что на пассажиров было оказано некое воздействие. Возможно, это неизвестный медицине вирус. Я уже вызвал вирусологов.
   - Продолжайте работу в этом ключе. Николай Валерьевич, считайте, что приказ у вас есть. Владимир Иванович, мне жаль вашего брата, но это лучшее решение.
   Максимов кивнул.
   - Вы не согласны?
   - Я согласен с вами, - Максимов еще кивнул, будто его самого это должно убедить.
   Бузунов и на Молокова нарыл компромат. Не удивительно, Молоков так заигрался во вседозволенности, что все его делишки только бабки на лавочке еще не обсуждают.
   - Но мы не можем не взять в расчет версию Максимова. А если и в правду есть вирус, он может распространиться на земле. Валерий Николаевич обеспечьте нежилую зону в месте падения радиусом минимум пятьсот километров.
   Бузунов стальным лицом вгляделся в карту и провел ручкой по контуру траектории курса.
   - Самолет окажется в такой зоне через семьдесят минут, вот здесь, южнее Перми.
   Молоков обратился к Гульнар Аббасовне:
   - Подготовьте официальное заявление. Ни слова о возможном вирусе на борту. Паника нам не нужна. Официальная версия: захват самолета исламской террористической группировкой с целью направить его на здания гос. Управления Российской федерации. Поработайте с Николаем Валерьевичем, он теперь будет вести это дело. Подумайте, кого из пассажиров можно притянуть, подкрепите доказательствами.
   Гульнар Аббасовна записывала каждое слово.
   - Как быть с родственниками? Они будут рыть любую возможность, чтобы раскритиковать наше решение. С нашими СМИ я решу, но они подключат мировые. И заключение патологоанатомов раздобудут, а там окажется, что все живые были.
   - При всем уважении, - перебил Бузунов. - У нас есть основания полагать, что пассажиры могут быть уже мертвы. Летчик не заметил никакого движения в салоне. Террористы наверняка подстраховались, чтобы не допустить повторения американского сценария, когда один из захваченных самолетов не достиг цели, из-за бунта на борту.
   - Тогда обеспечьте, чтобы в официальном заключении о смерти это было указанно.
   Бузунов кивнул и обратился к Максимову:
   - Я хочу получать копию всех материалов по Лукасу Левандовскому.
   - Сейчас отправлю.
   Максимов запустил таймер на телефоне. Спустя семьдесят минут летчик нажмет на кнопку и огненный вихрь, подобно маленькому тунгусскому метеориту озарит ночное небо, увлекая за собой сорок ни в чем не повинных жизней.
   Жизней, которые он мог спасти.
  
  
   ГЛАВА ПЯТАЯ
  
   ***
   Наталья поглаживала сына Костоправа Ивана, как он сам с гордостью себя называл по густой шевелюре темных, почти азиатско-черных волос. Чтобы мальчику было меньше обзора на происходящие ужасы и трупы, Наталья пересела с ним на другую сторону, посадила его к иллюминатору, а на передние сидения накинула плед. Самолет как раз пролетал над ночными городами и Иван с интересом разглядывал паутинки света в иллюминатор. Когда мужчины вокруг начинали громко разговаривать или верующие запевали с батюшкой очередную молитву, Иван нервничал и хватал Наталью за руку.
   - Не переживай, - Наталья убрала подлокотник, села ближе и обняла его. - Папа пытается открыть дверь в кабину пилотов, чтобы помочь всем нам, а потом он обязательно за тобой вернется.
   - Не хочу.
   - Что не хочешь, милый?
   - Не хочу к папе.
   - Я понимаю. Папа выпил, и злиться. Он просто очень расстроен и напуган.
   - Он всегда злой, когда пьет.
   - Понимаю тебя, - Наталья чмокнула его в макушку. - А где твоя мама?
   Иван опустил крышку иллюминатора, затем снова поднял.
   - Она плачет.
   - Почему же она плачет?
   Иван не отвечал, рисовал на пледе невидимые рисунки пальцем.
   - Она скучает по тебе?
   Он кивнул.
   - Все мамы скучают по своим малышам, потому что любят их.
   - Ты тоже скучаешь? - он посмотрел на нее так искренне, что она растерялась.
   Ком подкатил к горлу.
   - И я скучаю.
   - Тогда ты должна найти своего малыша. Моя мама меня обязательно найдет.
   - Конечно, найдет.
   - И заберет меня от него.
   Иван потянулся к журналу в кармане кресла, его привлекла яркая картинка лейбла авиакомпании: взлетающий к небу самолет, который встречает объятиями желтое солнышко с человеческими ручками и в снежной шапке с помпоном.
   Наталья привстала, чтобы посмотреть в хвост салона. Артура давно не было. Перекинувшись несколькими фразами с Катариной, он убежал с черной штуковиной похожей на рацию и больше не появлялся.
   После слов Катарины о странном поведении пассажиров Наталья пристально наблюдала за людьми. Как минимум несколько человек проявляли открытые признаки синдрома навязчивых состояний, в особенности худощавый мужчина, искавший утечки воздуха в самолете. Также наблюдались симптомы личностных расстройств, галлюцинации, неоправданная агрессия и жестокость, вылившаяся в страшные убийства. А еще ее пугало набирающее ход паломничество к батюшке, вокруг которого собрались уже больше десятка человек и, по всей видимости, ему это очень нравилось. Речи батюшки становились все уверенней, громче и радикальнее. Поведение паломников ярко демонстрировало групповую внушаемость, как правило, являющейся последствием сильного эмоционального стресса - страха неминуемой гибели. Менее осведомленные индивидуумы с низкой самооценкой, природной робостью и повышенной эмоциональностью ищут защиты там, где есть простое понятное объяснение и дается надежда. Не зря подмечено, что страх, гнев, стресс повышают эффект внушения. Не оставалось сомнений, что все происходящее взаимосвязано. И более всего походит на последствия употребления наркотиков. Но как эти вещества могли попасть в организм пассажиров? Самый удобный вариант через еду, но бортпроводники не успели разнести ужин. Наталья пила простую воду. Если бы в ней присутствовал наркотик, она бы почувствовала. В таком случае остается только один вариант - вентиляция. Существуют препараты, не имеющие запаха, и это гарантировало бы широкую распространенность. Она вспомнила слова Костоправова о быстром окоченении трупа мужчины. Известно, что некоторые наркотические вещества оказывают разрушительное влияние на ткани кожи, мышц. Очевидно, пилоты и экипаж не причастны, тогда кому это нужно? Чей это эксперимент? И где сидят зрители?
   Бессмыслица какая-то.
   Иван открыл крышку иллюминатора и потянулся, чтобы взглянуть на облачка из сахарной ваты. Журнал едва не упал с его колен, Наталья успела ухватить его за верхнюю страницу. Нога наступила в нечто мокрое и вязкое. Это была лужица крови. Сверху тут же приземлилась капелька, затем еще одна. Источником кровяного дождя был пассажир спереди.
   Наталья накрыла журналом лужицу, чтобы Иван не увидел.
   - Я сейчас вернусь.
   Мальчик схватил ее за руку и взгляд у него был такой умоляющий, почти рыдающий.
   - Я буду прямо здесь, ты сможешь меня видеть.
   Впереди сидела девушка с разноцветными дредами, похожими на сухие копченые колбаски. Она сидела полубоком, лицом к иллюминатору, опустив голову. Она что-то шарила рукой в районе живота, словно в тайне ото всех пыталась открыть консервную банку.
   - Ты в порядке? - Наталья прикоснулась к ее плечу.
   Девушка замерла. Она медленно повернулась, на щеках были иссохшие линии от слез.
   - Они называют меня жирной. Я не жирная. Я не хочу быть такой.
   Капля крови скатилась по ее ноге и капнула в ту самую лужицу, а точнее на глянцевое солнышко с распахнутыми руками.
   Наталья взяла ее за плечо и потянула на себя.
   - Что у тебя там? Покажи.
   Девушка держала руку под задранной футболкой. Наталья приподняла ее. Пальцы девушки по фалангу были воткнуты в живот, из каждой разодранной ногтями раны сочилась кровь.
   - Я буду красивой, - она улыбнулась, прикрыла глаза, как бы проваливаясь в себя.
   - Конечно, будешь. Давай я уберу руку.
   - Что здесь происходит? - подошла Катарина, вид у нее был запыхавшийся. - Боже мой.
   - Нужны бинты, перекись. Срочно.
   - Поняла.
   - Я буду красивая, - Девушка с дредами сдавила руку в кулак, кожа сугробными складками собралась к центру запястья.
   Она резко дернула на себя. Кожа на животе пошла трещинами, пустив из себя красные ручейки. Катарина ухватила ее за руку, не дав сделать еще один рывок.
   - Нет! - Закричала девушка с дредами. - Пусти меня.
   Сил Катарины было явно недостаточно, чтобы удержать девушку, дважды превосходящую ее в весе. Девушка дернула еще раз. Кровь брызнула на иллюминатор. Катарина навалились на нее, но девушка легко ее оттолкнула. Летевшая наотмашь, рука угодила Наталье по лицу.
   Земля пропала под ногами, стало тихо, исчезли запахи.
   Наталья пришла в себя сидя на кресле с ощущением полного онемения лица. Кожа горела, правый глаз накрыло непрозрачной пленкой.
   Катарина прикладывала компрессы с перекисью к ранам и наматывала бинт, рыдающей девушке.
   К щеке прикоснулась маленькая теплая ручка, совсем крохотная. От нее пахло молоком, ноготки были аккуратно острижены. Наталья сразу узнала эти пальчики, их не спутать и с миллионом других. Каждая горбинка, каждая волосинка была для нее родной. И как можно перепутать частичку себя, своего родного сына?
   - Мамочка, - голос Артемки.
   Ей хочется, чтобы время остановилось, хочется больше не отпускать эту ручку никогда. Она целует ее бесконечно, и если бы не заплывший глаз она могла видеть его улыбающееся лицо.
   - А мы завтра пойдем в цирк, мамочка?
   Наталья разрыдалась.
   - Конечно любимый.
   - А папа тоже пойдет.
   - И папа пойдет.
   Если это и есть эффект от наркотика, она готова принять еще дозу. Она готова принимать их каждый день только быть с ним рядом, чувствовать его прикосновения, снова слышать его голос.
  
   ***
   Максимов сделал глоток. Горло обожгла порция выдержанного французского коньяка - подарок на пятнадцатилетие службы, давно запылившийся в шкафу. В тот день кабинет ломился от гостей. Угол был завален коробками с подарками под самый потолок, секретарша не успевала распаковывать. Статные и не очень мужчины в дорогих костюмах лучших марок, морщинистые женщины с содержимым целого прилавка ювелирного магазина на себе, с подтянутыми водителями, мощные офицеры увешанные наградами и покрытые почтительной сединой - все они бесконечно жали ему руку, зачитывали заготовленные не ими поздравления, хвастались белоснежными искусственными улыбками. Максимов улыбался в ответ, и благодарил, и обещал, что никогда не забудет их щедрости, и снова благодарил. И весь этот балаган - искусно поставленный театр без режиссера, где носят притворные маски, где каждый лжет и понимает, что ему лгут в ответ. Ведь на самом деле никто искренне не желает ему здоровья, никому нет дела до его жены и детей, и сколько счастливых лет ему еще предстоит прожить. И Максимов с радостью принимает эту роль, ему приятны лицемерные комплименты, что уж говорить, ему просто нравиться верить, что все это правда. Верить, что вся его жизнь на самом деле не одна сплошная ложь. Ложь коллегам, ложь жене и детям, даже ложь самому себе. Он загнал себя в камеру, где ложь и есть воздух, а для продолжения жизни нужно закачивать новую ложь, иначе задохнешься.
   Позвонил Долгин. Максимов нажал кнопку отмены. Нет желания выслушивать его оправдания.
   Максимов держал в руке изветшавший паллароидный снимок. Из маленького квадратика на него смотрели еще совсем дети близнецы. Фото снято в день их одиннадцатилетия. Мама нарядила их в специально сшитые одинаковые красно-синие костюмы с шапочками с помпонами, а в руках плескались искрами бенгальские огни. Они сидели на коленях совсем худющего с зачесанными небрежно волосами набок парня, в котором Максимов с трудом узнавал себя. Близнецы улыбались одинаково, будто это один человек отражался в зеркале.
   Еще одна порция коньяка, на этот раз двойная, погрузилась в пучину организма в попытке унять внутреннюю боль.
   На экране монитора появилось уведомление о новом сообщении. Красноярские следователи прислали информацию с телефона Левандовского. Максимов прочитал текст без особого энтузиазма.
   Все смс сообщения стерты, как и информация о входящих и исходящих вызовах, кроме единственного номера, дважды звонившего после того как Левандовский забыл сумку на кресле в аэропорту. Номер зарегистрирован на Мариса Болодиса, 1940 года рождения, заведующего кафедрой геофизики Московского университета Орджоникидзе. В узких профессиональных кругах известен по прозвищу "Шумометр" за громогласную манеру речи и необычное профессиональное чутье.
   Максимов написал в служебной почте задание следователю срочно отыскать Болодиса и доставить на допрос.
   Кроме того в телефоне обнаружен аудиофайл, записанный при помощи приложения "Диктофон".
   Максимов вставил в ухо наушник и включил запись:
   "Это на случай если этот старый хрен и его всезнайка решат меня кинуть с деньгами. Они обещали заплатить завтра в Питере, и если не сделают, я вытащу их из-под земли. Сосунок только что был здесь, и я заметил, как он пытался меня надуть. Не надейтесь, я спрячу это так, что тебе еще двух жизней не хватит Шумометр, чтобы отыскать"
   Левандовский кашляет.
   "Они опять хотят наружу, мои маленькие" - Он что-то многократно глотает. - "Вода с солью. Это должно их угомонить. Но ненадолго. Если не буду кормить, они все равно выйдут из меня и мне конец", - Голос у него уставший и измотанный. - "Они кушают. Аааа... Я чувствую, как они шевелятся, мои детишки"
   Левандовский замолкает. Встает и куда-то уходит. Роется в вещах, странный глухой металлический звук. Он возвращается и дышит волнующе в микрофон.
   "Я не сплю уже двое суток, не знаю, сколько еще смогу выдержать. Я боюсь спать, боюсь закрывать рот, вдруг им не хватит воздуха. Они полезут наружу, я без них умру. Я могу сделать им дырку для дыхания. У меня есть обезболивающее и паяльник"
   Запись прервалась. На последней секунде прозвучал писк, характерный для разряженной батареи.
   Максимова передернуло. Что за бред он сейчас прослушал?
   Максимов еще раз обратился к паллороидному снимку. Левый нижний угол закрыт серым пятном - мама случайно прикрыла пальцем объектив. Тогда она еще могла работать, остеохондроз еще не превратил когда-то мощную женщину в скрюченную старушку.
   Максимов как сейчас помнил тот телефонный звонок в шесть пятнадцать утра субботы. Младший сын Мишка проснулся от неожиданного звонка и закричал, ему тогда было четыре годика. Максимов никогда не забудет голос матери, короткие слова прорывались сквозь нечеловеческий стон. Он, взрослый сильный мужик едва не лишился чувств когда она выговорила, что брат повесился. Ей позвонили первой, чертовы менты. Спустя час мать поразил инсульт, с тех пор она больше не может говорить. А через несколько часов она узнает, что не стало второго близнеца. Просто так, из телевизора, и если Максимова снова не будет рядом, второго инсульта она не переживет.
   С Левандовским он разберется как-нибудь потом. Все что мог на сегодня он уже сделал.
   Будучи помладше, только прикупив свой первый московский автомобиль, Максимов мог часами колесить по ночным просторам столицы. Он ощущал себя частью большого мира, членом клуба людей принимающих самые важные решения в стране, грезил о признании и уважении, желал видеть восторженные и благодарные лица людей. Триумфальная арка, Останкинская башня, Кремль - освященные тысячами огоньков они излучали мощь, силу и грацию. В испускаемой ими энергии он видел свое отражение. Он мечтал стать столпом охраны государства и граждан, но не мог даже предполагать какую цену придется заплатить, и как наивно через пятнадцать лет будут выглядеть те юные мечты.
   Максимов набрал номер Ерофеева. В это время он должен, как всегда, прожигаться на втором этаже загородного дома в компании стервятников оперативников и бильярдного стола.
   - Ерофеев.
   - Еще раз привет. Ну что получилось?
   - Ты о чем?
   - О том, о чем мы договорились.
   - Не понимаю о чем ты. Я занят сейчас. Звони в понедельник.
   Максимов не успел возразить. Ерофеев бросил трубку.
   Бузунов и до него добрался?
   - Сука, тварь!
   Максимов набрал номер жены. Попытался успокоиться и отдышаться.
   Голос у нее заспанный, значит, гостей не было:
   - Бери пацанов и езжай к маме срочно.
   - Что случилось?
   - Объясню позже. Езжай прямо сейчас.
   - Хорошо. Ты в порядке?
   - Да. Мне пора.
   Она знала в чем заключается его работа и лишних вопросов не задавала.
   Он был почти на грани. От мысли, что мог не успеть затряслись ладони. Утром приодеться встретиться с Юлей и поговорить. Как он мог так глупо попасть? Совсем не вовремя. Неоднократно же зарекался не доводить отношения на стороне до определенного срока, и вновь повторил ту же ошибку. Предыдущим хватало жесткого разговора, некоторым легких угроз или шальных денег. Но в этот раз классические способы дали сбой. Максимов мог поклясться, что не допустит разрушения семьи и всей жизни из-за малолетней дуры. Не сделал Ерофеев, он сделает сам.
   Мать жила на Сретенском бульваре в десяти минутах езды от Лубянки. Это бывшая служебная квартира Максимова, ее он впоследствии выкупил и поселил мать.
   Максимов припарковался напротив подъезда в тени. Фонарь над входом разбила местная шпана, коммунальщики не удосужились заменить. Часы таймера отсчитали двадцать шесть минут.
   "Привет мама, твой младший сын погиб и я причастен к этому. Не волнуйся мама"
   Он выключил зажигание и вышел из машины. Прикрыл лицо ладонью от мощного порыва ветра, брызгающего водой из луж. Около подъезда заметил фигуру. Могло показаться, что это ребенок, очень уж щупленьким был старик с седой гаражной щетиной. Он танцевал на месте от холода, обхватив себя руками.
   Когда Максимов подошел он окликнул его:
   - Вы Владимир?
   - Ты кто?
   Старик протянул костлявую руку, от которой тянуло холодом и годами.
   Максимов решил, что это очередной местный алкаш, коих здесь шаталось прудь-пруди. Тот, наверное, прознал, что он сын одной из жительниц и решил занять денег на водку. Такие к нему подходили с изрядной периодичностью, до того как он пригрозил посадить их всех на нары, если не перестанут стучаться к матери и попрошайничать.
   - Отец, давай дуй отсюда.
   Максимов отодвинул старика и тот чуть не завалился на бетонную плиту крыльца.
   - Я знаю, что произошло на самолете из Ванавары.
   Максимов уже приставил чип к магнитному замку, из динамика донеслось приветственное улюлюканье.
   - Что ты сказал?
   - Позвольте зайти в теплое место, я все расскажу.
  
   ***
   Артур безуспешно пытался дозвониться. Каждый раз экран телефона докладывал, что сигнал отсутствует или потерян.
   Услышал ли его Батя? Все ли понял из того, что он сказал? Оставалось только надеяться, что понял. Другого выхода нет. Главное - на Батю всегда можно положиться и он определенно сделает все, чтобы дать им еще времени, не допустит уничтожения самолета.
   До Питера лететь еще долго, но действовать нужно быстро. Один из бортпроводников Миша учиться на пилота, а, значит, сможет посадить самолет. В их невероятной ситуации это удивительное везение. А еще Бортпроводник немного не в себе. Да кто ж сейчас в себе-то? Они на высоте десяти километров в консервной банке с крыльями, с мертвыми пилотами, с запертой дверью в кабину.
   Чтобы отпереть пуленепробиваемую дверь требовалось ввести специальный код в терминал, в отсутствие внутри пилотов или их смерти дверь открывается через тридцать секунд. Проблема заключалась в том, что по правилам авиакомпании код знала только главный бортпроводник Вера, лежавшая сейчас под намокшим от крови пледом с раздробленными лицевыми костями черепа.
   Разуверившись в попытках открыть дверь голыми руками, Костоправов решил потребовать у телохранителя топор. Только тот стал одним из прихожан набирающего власть батюшки, называвшего себя отныне Пророком. Именно Пророк захлопнул дверь в кабину, а затем сообщил прихожанам о смерти пилотов и что всем им нужно теперь готовиться к неминуемой смерти. Вопреки здравому смыслу вокруг него собирались новые паломники. Толстяк и Худосочный тоже примкнули, позабыв о недавнем конфликте. Женщины среднего и преклонного возраста, домохозяйки и владелицы бизнеса, мужчины работяги и менеджеры, как один, в порыве ненависти набросились на Костоправова, повалили его на пол и связали ремнями.
   Артур не собирался добровольно помирать. Он решил привести бортпроводника Михаила к пассажирам, чтобы тот подтвердил, что может спасти всех и посадить самолет, тогда-то люди почувствуют надежду, очнуться и помогут. Никто ж в здравом уме не хочет смерти. Вместе они справятся не только с Пророком но и с телохранителем. А пока нужно действовать тихо, чтобы не оказаться на месте Костоправова.
   - Узрите, что не способный любить не бывает счастлив, - Пророк вскинул руки над головами паломников. - Апостол Павел сказал: многие ищут своего, но не то, что угодно господу нашему, отцу. Так делайте то, что угодно господу и получите прощение.
   - Аминь, - воззвали паломники.
   - Господь призвал нас к себе. Его знаки повсюду, и вы увидите их, как я увидел. Чтобы войти в царство божье со мной вы должны открыть сердца, покаяться, - Пророк указал пальцем на обездвиженного Костоправова. - Но не каждый взойдет в царствие отца. Я вижу тебя насквозь, демон.
   - Самолет, блять разобьется! Что ты несешь! - Костоправов укусил руку Толстяка.
   Толстяк в ответ засунул шарф Костоправу в рот. Двумя пальцами набил полные щеки, что тот и звука не мог произнести.
   Пророк подошел к Карине Порше.
   - Ты плачешь дитя мое напрасно. Слезы есть грехи твои. Умойся ими и явиться тебе благодетель.
   - Я больше не могу, - глаза ее и щеки распухли, в носу были вставлены ватные тампоны. - Эта вонь, она повсюду.
   Ее стошнило, уже не в первый раз. Кожа у нее была бледная и сильно резонировала с цветом макияжа на лице, будто она пролежала день на солнцепеке накрытая одеялом по шею.
   - Все мы здесь не напрасно. Господь выбрал нас, чтобы сделать новыми апостолами. Он выбрал и тебя. Это великое счастье войти в царствие божье со святым духом. Ты же не хочешь вслед за демонами в ад?
   - Мне страшно.
   - Ты должна верить дитя мое, - Пророк положил руку ей на макушку. - Ибо сказал Иисус, если будете иметь веру с горчичное зерно, сможете двигать горы.
   Карина Порше захлебывалась в слезах. Паломники затихли и следили за движениями Пророка, внимали каждому слову.
   - Вздохни полной грудью, господь моими руками дарует тебе исцеление, - Пророк вытянул обе затычки у нее из носа.
   Карина Порше закрыла пальцами нос, ладонью рот. Пророк убрал ее руку. Когда закончился воздух, она сделал вдох. Глаза у нее расширились от удивления. Она задышала глубоко.
   - Я больше не чувствую эту вонь. Она исчезла.
   - Узрите божью силу, она струиться в моей душе. Она творит чудеса моими руками.
   - Это чудо, - восклицали из толпы.
   Карина Порше схватила руку Пророка и расцеловала.
   - Я выслушаю каждого. Отведенное нам земное время должно быть потрачено на исповедь и молитву. Господь дает нам шанс и время искупить грехи, и никто не помешает его воле. Это будет наша последняя вечерия.
   Артур незаметно проскочил в заднюю кухню. Миша сидел, прижавшись спиной к эвакуационной двери, опустив голову.
   Внутри было на удивление тесно, а из-за стоявшей в центре тележки, Артур едва сумел протиснуться к бортпроводнику.
   - Эй, я Артур, - он сел рядом, принял похожую позу. - Ты как?
   Миша взглянул на него, затем на выход в коридор.
   - Ты меня слышишь? - Артур слегка толкнул его плечом, почти по-дружески.
   Миша кивнул.
   - Слушай тогда, пилоты мертвы, самолетом никто не управляет.
   - Мертвы?
   - Долго объяснять. Мне нужно чтобы ты пошел со мной в кабину.
   Миша съежился и замотал головой отрицательно.
   - Только ты можешь посадить самолет.
   - Я не могу.
   - Ты сможешь, ты же учишься.
   Миша задрожал, облитый невидимой ледяной водой. Он обнял колени и качался из стороны в сторону.
   Артур отодвинул тележку и сел напротив, обхватил Мишину голову и повернул лицом на себя.
   - Слушай меня. Без тебя самолет упадет. Ты жить хочешь? Говори, хочешь или нет?
   - Хочу.
   Его зубы стучали, слезы капали на белую рубашку.
   - Тогда пойдешь со мной.
   - Не могу туда пойти.
   - Нет, ты пойдешь, - Артур подхватил его за плечи и насильно поднял на ноги.
   Был он легкий на вид, а на вес так совсем ребенок.
   - Нет!
   Миша ухватился за ручку одного из выдвижных ящиков. Артур обхватил его, отцепил руку и, толкая вперед, повел к проходу.
   Внезапно Миша обмяк, как тряпичная кукла. Артур потряс его, тот не шевелился. Артур опустил ногой сидение кресла бортпроводника и усадил Мишу. Он был без сознания.
   Не потащишь же его таким. Никто не поверит, обоих уложат к Костоправову и в таком же положении они будут лежать, когда самолет удариться о землю, их останки сольются друг с другом в один мясной фарш, который так и похоронят целиком.
   Артур выглянул в проход. Пророк стоял в центре напротив Карины Порше. Она присоединилась к общему полукругу паломников и, судя по ее лицу и дрожащему голосу, исповедовалась в грехах.
   Артур плеснул воду из чайника Мише в лицо. Затем стукнул по лицу ладошкой.
   А если он не очнется вообще? Нужно что-то делать.
   Артур метался по одному квадратному метру кухни. Он понятия не имел что ищет. Духовые шкафы для разогрева и хранения холодной пищи, пластиковая посуда, чайники, фонарик, два увесистых баллона кислорода и никаких мыслей по поводу того как использовать все это.
   Взор остановился на вакуумной двери, на ручке в форме буквы Г и красному полукругу со стрелочкой, описывающей направление движения ручки. Его осенило. А что если пристегнуться и открыть дверь? Как в кино показывают, поток воздуха вырвется наружу вместе с багажом и, самое главное, людьми. Пророк и добрая половина его паломников отправятся прямиком на небеса. Затем Артур закроет дверь и путь в кабину будет открыт. Это шанс. Пусть и не очень приятный, но других идей нет. Оправданные жертвы чтобы спастись. Когда вопрос касается жизни и смерти, выбор нужно делать практично и бескомпромиссно.
   Артур подумал о Наталье. Если она не пристегнута, то тоже попадает в группу риска. Выхода нет, придеться рисковать.
   Артур пристегнул Мишу, сел на ближнее к двери кресло. Ремни натянул, чтобы лишний раз не двинуться. Крепко сжал ручку рукой. Вены на ладонях пульсировали, слюна на губах пересохла. Он глубоко вздохнул, дернул ручку. Тишина. Никакого тебе грохота, ветра, холода, летающих предметов, криков, ничего. Ручка вернулась в стандартное положение. Артур дернул еще раз. Снова ничего.
   Из салона послышались шаги. Шли несколько человек. Они приближались быстро и не оставалось сомнений, что адрес их прибытия - кухня. Артур осознал себя в смирительной рубашке добровольно пристегнутого к креслу.
   Он быстро отстегнулся, схватил, единственное попавшиеся под руку оружие - кислородный баллон и замахнулся на приближающиеся тени. Больше он не сделает той же ошибки, больше не струсит.
   В кухню вошла Катарина. Увидев, Артура, с занесенным баллоном над головой она лишь дернула бровью. Вид у нее настолько измотанный, будто она готова сама попросить Артура пробить ей череп, чтобы все это, наконец, закончилось. Волосы у нее вылезли из резинки и, наэлектризовавшись, антеннами торчали, как у Кузи домовенка из мультфильма.
   Второй вошла Наталья. Они обнялись. Она отворачивалась, пытаясь спрятать от него левую сторону лица с припухлостью и налитым синяком. Женщина в любой ситуации остается женщиной.
   - Вы одни?
   Наталья кивнула.
   Артур поставил баллон на столик, чтобы в случае чего немедленно подхватить.
   Катарина открыла громоздкий нижний ящик и вытащила оттуда подносы с запакованными порциями еды.
   - Они хотят есть, - объяснила Наталья. - Меня отправили помочь.
   Миша очнулся и зашевелился. Скрепленные оковы его не на шутку напугали, и он завертелся, как рыба в сетке.
   - Тихо, тихо, - Артур отстегнул ему ремни.
   Миша вернулся на свое место у двери и подтянул колени. Наталья встала рядом с Катариной чтобы имитировать помощь.
   - Я хотел дверь открыть, чтобы... - Артур руками нарисовал в воздухе бурлящий шар, таким образом, попытавшись обрисовать последствия.
   Катарина укладывала порции в духовой шкаф.
   - Дверь блокируется во время полета.
   Артур обратился Наталье:
   - Нужно привести его в чувство. Я пытался силой тащить, а он вырубился. Ты же психолог, попробуй поговорить с ним.
   Наталья встретила предложение без энтузиазма.
   - Они не послушают тебя. Изобьют обоих.
   - Да что ты говоришь. Они же не хотят умирать.
   - Ты в этом уверен?
   - Да они же просто в шоке. Ты сама говорила.
   - Это не шок. Это нечто другое. Я не знаю что. Какое-то воздействие наркотическое.
   Катарина кивнула согласившись.
   Из салона донесся многоголосый возглас:
   "Аминь"
   - Да не может этого быть. На нас же не воздействует.
   Наталья хотела возразить, но Артур взял ее за плечи и заговорил первым:
   - Другого выхода нет, только смерть. Без него не справимся. Будем прорываться на пролом. Попробуй поговорить ним, вразумить. Мы же договорились поужинать, ты же помнишь?
   Наталья кивнула и выдавила несчастную улыбку.
   Артур проскочил на другую половину кухни. Высунув руку, он слегка задвинул шторку, чтобы за ней можно было спрятаться. Помощник депутата Воронского сбежал в один из туалетов, с тех пор о нем ничего не было слышно. Артур приоткрыл дверь. Помощник депутата сидел на унитазе, а при ближайшем рассмотрении оказалось, что слегка висел над ним. Лицо у него посинело и вздулось. Он повесился на собственном галстуке.
   Дождавшись подходящего момента, Артур протиснулся к трупу в туалет и запер дверь.
  
   ***
   Наталья села рядом с Мишей. Обратилась к Катарине:
   - Давно он так?
   - Как мужчина тот первый умер.
   - Привет. Тебя Миша зовут?
   Он кивнул.
   Наталья вдруг осознала, что не знает, как дальше действовать и что говорить. Да и как она должна за несколько минут сделать работу, на которую нужны десятки и сотни часов? Требовалось выйти с пациентом на контакт, помочь обнаружить и осознать причину негативных мыслей и, наконец, научить выявлять и изменять дезорганизирующие убеждения, ведущие к замкнутости и к искажению восприятия окружающего мира. Но не сейчас, не в таких условиях, не в таком моральном состоянии.
   Отчаяние окутывало ее, каждое решение разум разбивал в пух и прах собственной критикой.
   - Чего ты боишься? - Наталья положила ему руку на колено. - Скажи мне, что тебя так беспокоит?
   - Миша, прекрати вести себя так, - вмешалась Катарина. - Ты единственный кто может помочь. Ты же мужчина.
   Миша отреагировал на ее слова молящим взглядом. Наталью он более не замечал.
   - Миша я согласна на то, что ты мне предложил вчера, помнишь? Я согласна, - Она присела рядом с Натальей. - Мы с тобой будем вместе, как ты хотел. Вероничка будет счастлива, ты же хочешь ее увидеть?
   Он кивнул.
   - Я тоже хочу увидеть ее. Я люблю ее больше жизни. Пожалуйста, помоги.
   - Не могу.
   Миша плакал и дрожал, все больше сбиваясь в клубок. Катарина взяла его руку и поцеловала.
   - Мишенька, прошу тебя. Родненький. Мы не хотим умирать.
   - Вы что тут делаете? - Сказал высокий женский голос сзади.
   Это была Карина Порше. Она стояла, держа руки на поясе, выпучив силиконовую грудь перед собой, как подставку под поднос.
   - Греем еду, - Катарина встала к духовому шкафу.
   - Ты слышала, что сказал Пророк? - Карина Порше схватила Катарину за волосы и вонзила лицом в дверцу духового шкафа. Стекло треснуло. - Или ты решила, ты выше его, демонша? Или может ты решила испортить ему вечерию?
   Кровь потекла у Катарины из носа.
   - Мы сейчас все принесем - Наталья встала к тележке, опустила голову покорно.
   - Потускухи дьявольские. Если я вернусь сюда еще раз вам не жить.
   Карина Порше ушла. Катарина разрыдалась.
   - Ты этим сейчас не поможешь, - Наталья поставила бутылки с водой и пластиковые стаканчики на тележку.
   - Я уже ничего не могу. Все равно все умрут.
   Как бы она не ошибалась, но она права. Наталья не знала, как помочь Мише. В голове всплыла картинка телевизионных новостей: ее фотография обведена в черную рамку на фоне рыдающих людей и грустной фортепианной музыки. Взрослые мужчины сидят на коленях перед могилами близких, женщины в черных накидках бросаются на закрытый гроб своего ребенка и просят похоронить их вместе с ними. Среди убитых горем людей нет только одного человека - ее мамы. Потому что она не может самостоятельно подняться с кровати. Когда кончаться деньги исчезнет и сиделка - последний близкий человек в ее жизни. Могила Натальи не успеет остынуть, когда рядом окажется еще одна.
   Дверь туалета медленно приоткрылась. За спиной выглядывающего Артура, прямо на двери, прикрепленный на пиджак висел труп с откинутой головой и синюшной кожей.
   Миша закрыл лицо руками, взвизгнул забитым ребенком.
   Артур прикрыл аккуратно дверь и, убедившись в безопасности, прошмыгнул в кухню.
   - Ну что с ним?
   Наталья не ответила, опустилась на колени.
   - Это из-за трупа, да?
   - Точно, - вмешалась Катарина. - Он крови боится и никогда не ездит на кладбища.
   - У него некрофобия. Ты боишься мертвых?
   Миша кивнул и дышал прерывисто, словно захлебывался воздухом.
   - Да просто закрой глаза и пошли, - сказал Артур.
   - Он в предобморочном состоянии, - Наталья обмакнула салфетку в воду и приложила ему ко лбу.
   - Тогда сделай что-нибудь.
   - Паническую атаку можно снять транквилизаторами.
   Катарина достала аптечку.
   - Бесполезно, в обычной аптечке их нет.
   - Поговори с ним, успокой как-нибудь, ты же умеешь, - не унимался Артур.
   - Я не могу заставить его не бояться! - Наталья вскочила. - Это неконтролируемый страх, фобии уговорами не лечатся. Я не волшебник.
   Наталья отвернулась, чтобы собраться с мыслями и успокоиться. Очевидно, что наркотическое воздействие усиливает любые имеющиеся симптомы и щелчком пальца их не прекратить. То, что случилось с Кариной Порше ничто иное как хорошо продуманное, взвешенное, поданное вовремя словесное внушение, сработавшее, как эффект плацебо. Ни о каком божьем промысле и речи быть не могло. В случае Миши этот способ бесполезен.
   - Что же за херня такая, - Артур сжал голову руками и сел на кресло. - Я не верю в это. Этого не может быть.
   Катарина протянула смятую обойму таблеток.
   - Это подойдет?
   - Где ты это взяла? - Наталья прочла название.
   - Что это?
   - Это очень сильный нейролептик.
   - Поможет?
   - Симптомы то снимет, но у него много побочных эффектов.
   - Рискнем, - Артур протянул бутылку с водой.
   Наталья выдавила одну таблетку, посмотрела на Мишу и выдавила вторую.
   - Эффект будет быстрее, но возможна сильная сонливость, мышечная дистрофия, вплоть до потери зрения.
   - Справлюсь. Идите туда, и если что не подпускайте сюда никого пока мы не выйдем.
   Наталья поцеловала Артура в щеку.
   - Удачи.
   Артур кивнул. Таблетки он раскрошил и добавил в стакан с водой. Миша выпил.
   Наталья шла следом за Катариной в салон. Иван ждал ее на том самом месте, где она его оставила. Мальчик со страхом смотрел на творящийся вокруг шабаш, но вел себя как настоящий мужчина и не плакал. Как бы он не любил отца, но в нем взрослели твердые отцовские корни.
   Таблетки начнут действовать через пятнадцать минут, за это время они должны сделать все, чтобы отлечь Пророка и паломников.
   Наталья толкала тележку и раз за разом косилась на Ивана в надежде вновь увидеть в нем Артемку, но он больше не появлялся.
  
  
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
   ***
   Максимов отвлекался от рассказа старика мыслями о жене. Главное чтобы она успела покинуть дом с детьми раньше, чем туда нагрянет Юля. Не столкнуться ли они лицом к лицу на выходе? Об этом даже не хотелось думать. Юля ни за что не найдет квартиру тещи, она не знает адреса. Но все же мысль об их встрече пугала его. Жену он любил, и знал ее лучше кого-либо. Измену она не простит никогда. Перечеркнутый штамп в паспорте лишит его не только привычной жизни, но и практически всей собственности. Он останется ни с чем, с голой задницей, ненавистный теми, кого любит больше всего на свете.
   А старик все говорил. Информацию о случившемся на рейсе из Ванавары он услышал из телевизионных новостей, сразу помчался на вокзал и сел на поезд из родного Петербурга в Москву. Оказавшись в столице, он первым делом отправился в полицию и сообщил, что обладает бесценной информацией (точная цитата) о произошедшем на рейсе 754. Полицейские достаточно вежливо обошлись со стариком и уважительно выперли его из отделения полиции с советом обратиться в "красноярский офис". Решительно протестуя против несправедливости (почти цитата), он отправился в Следственный комитет. Там к нему отнеслись со всей серьезностью и даже дали настоящий совет - обратиться в Следственное управление при ФСБ. Уже к вечеру, голодный и замерзший (точная цитата) он добрался до Лубянки. Там следователь, зевая и поглядывая на часы (сказано с возмущением) вручил ему бумагу с ручкой и попросил всю ту белиберду, которую он быстро наговаривал изложить в письменной форме. По окончанию ему сообщили, что информация будет тщательно проверена и по необходимости с ним свяжутся. На его справедливые претензии по поводу качества работы чекистов, следователь неожиданно оскорбился и в высокомерном тоне попросил старика удалиться. Благодаря природной наблюдательности старик сумел подглядеть в документах на столе имя заместителя руководителя следственного управления Владимира Максимова. С помощью хороших связей, закаленных годами, он получил доступ к справочнику паспортного стола и выяснил адрес Максимова по прописке, где ожидал последние несколько часов под проливным дождем.
   Горизонтальные водяные очереди пулеметным огнем врезались в стекла. Едва успевая растекаться мутными шариками, они поражались следующими очередями. Стекло запотело изнутри, пришлось включить кондиционер.
   - Я как услышал новости, сразу понял, что здесь замешан мой старый друг и товарищ Марис Болодис.
   Максимов навострил уши.
   - Вы его знаете, да? - Матлаков, так звали старика, встрепенулся.
   После секундных сомнений Максимов все же решил подтвердить:
   - Он числится знакомым одного из пассажиров.
   - Значит, я был прав. О, боже. Я приехал, чтобы поговорить с ним, вразумить, но дома не застал. Телефона и адреса Валдиса, сына его так и не нашел.
   - Так давай подробнее отсюда, в чем вразумить?
   Матлаков сделал удивленное лицо.
   - Остановиться, конечно же. Прекратить так безрассудно обращаться с осколком. Ему, как никому другому известно, насколько он опасен.
   - Осколком?
   - Да, осколком Тунгусского метеорита.
   - И что с этим осколком не так?
   - Облучение. Ведь я в прошлом геофизик, лауреат Ленинской премии. На Ванкорском месторождении работал, - говорил он с гордостью, выпячивая обсохшую грудь.
   - Погоди, про облучение расскажи подробней. Ты имеешь виду радиацию?
   - Я так назвал это. Но осколок не радиоактивен, его атомы стабильны и он не излучает ни одной известной нам элементарной частицы. Его воздействие не квантовой природы. Оно не похоже ни на что с чем сталкивалось человечество поныне, частица божьей кары за грехи.
   Максимов потер уставшие глаза и взглянул на темные окошки квартиры матери.
   - Так, короче. Я прочту твои показания, ты же все там написал?
   - Так точно.
   - Если у меня вопросы будут, я с тобой свяжусь.
   Максимов заглушил машину.
   - Да разве вы так просто можете это игнорировать? - старик вытащил из кармана салфетку, протер лицо и руки.
   - Выходи, я опаздываю.
   Старик схватился за ручку, но не для того чтобы открыть дверь, а чтобы ее держать запертой.
   Максимов стоял на улице, холодный ветер с частичками сорванных с деревьев веток и каплями дождя бомбардировали ему спину.
   - Слушай отец, я вызову наряд сейчас. Давай по-хорошему, выходи.
   Максимов обошел машину, дернул ручку двери пассажира. Старик запер щеколду.
   Да он совсем охренел?
   Максимов отпер ключом замок и открыл дверь. Старика он схватил за шиворот болоньевой курточки и вытянул наружу, как забитое животное.
   Максимов поставил машину на сигнализацию и направился к подъезду.
   - Много их уже покончило с собой? - крикнул старик вслед.
   Максимов застыл на месте по лодыжку в луже.
   - Сколько пассажиров осталось в живых Владимир? Сколько из них стали убийцами своих детей?
   Максимов не мог долго раздумывать, он уже промок до нитки. Пришлось вернуться.
   - Откуда ты это знаешь? - Максимов вытер лицо рукавом, оно оказалось таким же мокрым насквозь.
   - Этот осколок часть психотропного оружия, испытанного над человечеством сто лет назад. Облучение способно подавлять у людей чувство рациональности, логики, превращать человека в агрессивное животное или в недвижимый овощ. Оно вынимает на поверхность все самые потайные страхи, воспоминания, меняет сознание, разрушает разум. Человек бессилен этому противостоять.
   Максимов мысленно сопоставлял факты с тем, что говорит старик.
   - Я видел это своими глазами сорок лет назад. С тех пор осколок был потерян в тайге. Марис нашел его.
   - Те, кто облучены заразны?
   - В вашем понимании заразен только осколок, и если он попадет туда, где сконцентрировано большое количество людей случиться катастрофа. Вы должны задержать всех кто был на этом рейсе, проверить их багаж, у одного из них должен быть осколок с собой. Для того чтобы облучиться требуется мгновение. Симптомы могут развиться немедленно, либо через несколько часов или дней. Пожалуйста, скажите, что вы следите за пассажирами с рейса?
   - Мы знаем, где сейчас твой осколок, - Максимов смотрел в небо.
   - Нет, - выпалил старик и нервно потер руки о новую салфетку. Старые он складывал в выпирающий передник карман, где таких собралось не один десяток. - Другой самолет?
   Максимов кивнул.
   - Марис там?
   - Нет, другой человек. Его наняли.
   - Объявляете перехват, его нужно посадить пока не поздно.
   - В этом нет необходимости. Мы уже готовимся.
   - Слава тебе господи, успел, - старик перекрестился. - И куда он летит?
   - В Питер.
   - Когда приземлиться?
   Максимов взглянул на табло с электронными часами.
   - Через три с половиной часа.
   Старик отыскал в записной книжке мобильника номер телефона и нажал кнопку вызова.
   Максимов выхватил трубку и нажал кнопку отмены.
   - Какого хрена, куда ты звонишь?
   Старик перепугался, вжался в кресло и поднял руки над собой, сдаваясь в плен.
   - Я звонил другу. Он работает в службе безопасности Пулково. Просто хотел предупредить его заранее.
   Максимов бросил телефон ему обратно.
   - Это операция строго секретна и не подлежит разглашению. Мы все сделаем сами.
   Максимов включил заднюю скорость и автомобиль покатился.
   - Куда мы едем?
   - В координирующий штаб. Расскажешь все руководству.
   Старик ободрительно кивнул и пристегнул ремень.
   Максимов написал смс сообщение Долгину, чтобы тот пробил старика по всем имеющимся базам и срочно доложил ему.
   Дворники едва справлялись, разгребая с лобового стекла литры струящейся с неба жидкости.
   - Слава богу, что я успел вовремя вас найти. Этот следователь отложил бы заявление до понедельника и тогда не знаю, что случилось бы, - Матлаков сел полубоком к Максимову, - только прошу вас, будьте осторожны. Осколок нельзя недооценивать. Как найдете, изолируйте в свинце - это единственная возможность хотя бы снизить воздействие, а потом его нужно уничтожить раз и навсегда.
   Максимов выехал на загруженный, несмотря на вечернее время, проспект. В пятницу москвичи старались выбраться из города и провести последние теплые выходные на дачах. Проливной ливень и ураганный ветер как бы намекал, что затея эта не очень удачная.
   В нескольких метрах от дороги рекламный щит с изображением счастливой семьи с белоснежными, как мел, зубами в обнимку с новым телевизором по баснословно низкой цене, пошатнулся от порыва ветра. Кабели, питающие лампочки подсветки, оторвались, сверкнув яркой вспышкой.
   Матлаков перепугался и закрыл руками лицо, сжался в комок.
   - Тихо, тихо. Нас не достанет.
   Матлаков судорожно вытащил еще одну салфетку, обмотал ладонь и схватился за ручку над головой. Начал глубоко дышать с закрытыми глазами.
   - Ты здоров, вообще?
   Матлаков кивнул.
   - Ты лучше расскажи мне о Марисе Болодисе. Что он за человек?
   - Конечно, - с каждым выдохом Матлаков успокаивался. - Марис. Когда-то я безумно восхищался его умом и талантом, - произнес он уже со смакованием. - Хотя он был старше меня всего на десять лет, я всегда представлял его мудрым Мерлином. Он всегда знал ответ на любой вопрос - как расшифровать данные сейсмостанции, закадрить девчонку или приготовить вкуснейший плов.
   Максимов лавировал между машин, то выезжая на обочину, то нагло подрезая. Хотя это не было обычной манерой его езды, порой он поступал так из ребяческой забавы. Сейчас же того требовали обстоятельства и время.
   Матлаков продолжал говорить, погрузившись в себя:
   - Мы работали на участке Ванкорского месторождения в западной Сибири. Я только после института, а он уже начальник сейсмопартии. Но как то так вышло, что мы сразу сдружились. Оказалось, что он также как и я увлекался астрономией, любил историю и фантастику читал. Нашим общим любимым рассказом был Взрыв Александра Казанцева. Тогда я, как и многие советские дети, как говорят сейчас, балдел по нему. В рассказе Казанцев предположил, что над Тунгуской взорвался не метеорит, а инопланетный космический корабль. Его доводы казались нам вполне убедительными. Если говорят, был метеорит, то почему нет кратера и самого метеорита? Годы шли, а новые и новые экспедиции ученных возвращались ни с чем. Вопросов становилось больше чем ответов. Марис вдохновил меня и нашего общего друга Сашку Чемезова взять отпуск и отправиться в собственную экспедицию искать следы космического корабля пришельцев. Мы верили, что с нашими знаниями геологии и геофизики обязательно добьемся успеха.
   Группа во главе с Болодисом приехала в северный поселок Ванавару в конце июля 1972 года. В это время температура воздуха едва превышала двадцать градусов, а ночью не поднималась выше десяти. С собой удалось прихватить геофизическое оборудование, дозиметры и лучшие на тот момент карты. Жена Болодиса Людмила после долгих уговоров согласилась оставить их сына матери (зятя теща не жаловала давно) и поехать с мужем - стать для всех членов группы мамой, главной хозяйкой и помощником.
   Поселок встретил очередных туристов прохладно. Местным жителям чертовски надоели толпы советской молодежи, приезжающие каждое лето со всех концов страны и снующие по лесу. И поиск метеорита был для них далеко не первоначальной задачей. Это было место, где можно погрузиться в романтику неизведанного, почувствовать себя частью главной загадки века. Днем они пробирались сквозь полчища комаров к месту официального падения метеорита, а ночью пели песни у костра под навесом звёздного сибирского неба. Они знакомились, становились друзьями, находили вторую половинку, обещали друг другу встретиться на следующий год и обязательно приезжали вновь. Непреодолимая сила познания, командный дух и атмосфера сверхъестественного манила их раз от разу в чащу непроходимой тайги. А на следующий год приезжали новые лица, еще совсем розовые и прыщавые, но уже пропитанные рассказами завсегдатаев с заученным наизусть Взрывом Казанцева. Тайна и любовь к приключениям вновь и вновь толкала их вперед через непроходимые болота и стаи пожирающих насекомых, никогда не спящих и всегда голодных. И каждый от мало до велика, студент или ученый, верил, что именно в этот раз удастся ответить на главный вопрос: что на самом деле произошло 30 июня 1908 года в 7 часов и 14 минут утра?
   С падением железного занавеса в Ванавару хлынули потоки научных экспедиций со всего мира. Казалось, что новые умы и современное оборудование, наконец, дадут все ответы. К сожалению, доказательства оказались давно затоптаны ногами, упавшие от взрыва деревья сгнили и превратились в труху. На их месте выросли могучие сосны, не видавшие на своем веку никаких потрясений и не оставившие следов. Появлялись все новые теории от подземного извержения вулкана до последствий экспериментов загадочного физика Николы Теслы. Каждая теория набирала все больше доказательств и почитателей, что отдаляло разгадку все дальше от истины.
   Но это было уже после. А в 1972 году группа из четырех человек со всей уверенностью направилась вглубь леса на северо-запад от поселка с единственной целью и слепой уверенностью - найти разгадку.
   Марис вел группу уверенно вперед. Вся его необузданная энергия невидимыми связями заряжала остальных. Помимо карт ему удалось раздобыть страницу журнала "Вокруг света" 1931г. с картой-схемой местности. Нарисовал ее Леонид Алексеевич Кулик, первый советский исследователь тунгусского феномена.
   Холодными вечерами у костра, перекрикивая журчание реки Хушма, Марис рассказывал об экспедициях Кулика. Для него исследователь был близок к божеству. Если бы знаменитый ученный в 1920 году случайно не наткнулся на никому не известную газету "Сибирская жизнь" от 12 июля (30 июня по старому календарю) 1908 года с крохотной заметкой об упавшем метеорите, неизвестно, сколько лет бы весть о тунгусском феномене оставалась под покровом неизвестности. Журналист писал, что пассажиры поезда близ уезда Филимонова стали свидетелями падения огромного метеорита. Поезд остановил машинист, а толпа хлынула к месту падения "далекого странника". Подойти близко им не удалось - метеорит был сильно раскален и вошел в землю, а торчала только его раскаленная верхушка.
   Несмотря на то, что описание было далеким от действительности, на Кулика оно произвело сильнейшее впечатление. Тогда молодой ученый заручился поддержкой академика Вернадкого и только в 1927 году организовал первую экспедицию к месту падения метеорита. Увиденное в девственной тайге поразило Кулика до глубины души. Более двух тысяч квадратных километров поваленного, выдранного с корнями леса - самое большое в истории пустынное кладбище деревьев, размером с Москву. В эпицентре торчали голые столбы мертвых сосен с обожжёнными от тепловой волны ветками. Именно эта деталь и привела Кулика к мнению, что метеорит не достиг поверхности земли, а взорвался на высоте нескольких километров. Радость находки быстро сменилась разочарованием - никакого раскаленного камня не удалось найти, не было даже воронки, не было вообще ничего, кроме последствий взрыва.
   - Мощность взрыва пятьдесят мегатонн. Вы хоть представляете насколько это много? - задыхался Марис.
   Костер отбрасывал на кустарники за его спиной зловещую тень, жестикулирующую руками, как лапками паука, в непонятном шаманском танце.
   Матлаков и остальные только качали головами.
   - Это равно взрыву пяти тысяч атомных бомб сброшенных на Хиросиму и Нагасаки. Только представьте, - Марис крутил в руке картофелину. - Если бы взрыв произошел на пять часов позднее, то из-за вращения земли он случился бы над Ленинградом. Город был бы стерт с лица земли. Миллионы погибли бы.
   Постепенно энтузиазм путешественников сходил на нет. Сказывалось постоянная сырость, искусанная до волдырей кожа и невыносимая усталость. Они давно свернули с туристических троп и вот уже несколько дней не видели ни одной живой души. Все чаще навстречу попадались гниющие сосны, вырванные с корнями взрывной волной. Давно изъеденные и высохшие они лежали параллельно друг другу, как рельсы забытой железной дороги.
   Марис вел группу пятнадцать часов в сутки. Во время привала, когда измученные путники отдыхали, он уходил вперед в разведку. Его одержимость росла также быстро, как росло разочарование всех остальных. Не перечить начальнику становилось все трудней.
   К вечеру седьмого дня Матлаков стер ногу до крови. У Чемезова раздулась шея после укуса насекомых, он мучился от удушья.
   - Я никого не упрашивал идти. И не собираюсь возвращаться, когда я так близок. Кто хочет, может отваливать.
   Отвалить они не могли, компас и карты были только у Мариса.
   В тот самый вечер Марис ни с кем не говорил. В главном путешествии жизни он остался один. Лагерь они разбили у старого покосившегося лабаза - деревянной хижины водруженной на трехметровые столбы, похожей на избушку на курьих ножках. Когда-то эвенки прятали там пищу от медведей.
   Матлаков с Чемезовым решили дождаться утра и объявить ультиматум, а в случае сопротивления силой отобрать компас и карту. Людмила была вынуждена согласиться, ее пугала судьба оставленного с матерью сына. В ту ночь грянула гроза и проливной дождь. Матлаков проснулся в своей палатке около половины шестого. Все вещи отсырели, было холодно и требовалось перебинтовать ноющую ногу. Оказавшись снаружи, он заметил в нескольких метрах от палатки лежащую на земле Людмилу. Она была без сознания, ее окровавленная рубашка разодрана в клочья, на животе глубокие рваные раны. Она была без сознания, но еще жива.
   Чемезов несколько лет проучился на медбрата. Они отнесли Людмилу в палатку, обработали раны. Ее нужно было срочно доставить в больницу. Осложняло ситуацию то, что они свернули с обычного туристического маршрута и в радиусе пятнадцати километров помощи ждать неоткуда. Связи нет.
   Мариса в палатке не оказалось, как и в округе. Его спальный мешок был аккуратно сложен и Матлаков решил, что тот так и не ложился.
   - У нас нет ни компаса, ни карты. Мы заплутаем, - говорил Матлаков.
   - Я не собираюсь смотреть, как она умрет и ждать пока медведь и нас сожрет.
   Чемезов смастерил из двух веток и спального мешка носилки.
   Они шли весь день, ориентируясь по солнцу. Планировалось перебраться через болото и дойти до туристической тропы. В это время года она забита туристами, у кого-нибудь наверняка найдётся рация. Воду пили из реки, от холода ломило зубы.
   Людмила иногда приходила в сознание, бредила невнятно и снова засыпала. Боль в ноге становилась невыносимой и Матлаков был вынужден практически прыгать на одной ноге. Он не осмеливался выразить слабость или попросить прерваться на отдых, иначе Людмила могла умереть.
   К вечеру поднялся ветер, затянуло небо тучами. Внезапно из глубины леса, с рычанием, ломая ветки кустарников, приближалось нечто. Страх овладел Матлаковым настолько, что он не мог пошевелиться. Чемезов рванул к ближайшему дереву, начал карабкаться.
   Фигура на четырех лапах, чернея ночи, неслась на Матлакова из чащи.
   Он зажмурил глаза и приготовился умереть. Животное пронеслось мимо и затормозило, вгрызаясь лапами в грунт. Это был олень. Следом за ним из леса вышел человек. Он был одет в оленьи шкуры и опирался на высокую палку. Лицо его заросло густой бородой. Отсутствие морщин под глазами выдавали в нем совсем молодого человека не старше тридцати. Это был эвенк. За спиной его шел Марис.
   Прошлой ночью он решил обследовать одно из мест на карте-схеме Кулика. Он был настолько увлечен, что не заметил, как удалился на несколько километров. После того как началась гроза, ему залило фонарик и идти в темноте он уже не мог. Случайно набрел на чум оленевода эвенка, с помощью которого удалось нагнать их по следу.
   Марис долго беседовал с эвенком на их языке, а потом заявил, что они отправляются к шаману, который живет недалеко.
   - Ты что думаешь, бой в бубен ей поможет? Ты спятил? - возмутился Чемезов.
   Чемезов подхватил носилки, обратился к Матлакову:
   - Ей надо в больницу. Поднимай. Сами справимся.
   Матлаков под укорительным взором Мариса остался стоять на месте.
   - Да вы что творите люди, ей-богу?
   Марис и Матлаков подхватили носилки и направились за эвенком.
   Эвенк едва говорил по-русски, но можно было понять - шаман тот великий, благословлен самим богом огня. Всю жизнь он живет отшельником и лишь единицы знают, как найти его. Существует правило, которое нарушать запрещено. Никто не имеет права прийти к шаману без причины, иначе его ждет вечное проклятие, злые духи увяжутся за ним и не отпустят, пока не заберут душу.
   Они шли несколько часов вдоль реки Хушма, когда эвенк, наконец, остановился. Он указал направление и сказал, что чум шамана впереди между тремя соснами великанами. Сам он идти дальше отказался, сославшись на страх быть проклятым.
   Вручную высаженные аккуратным треугольником сосны росли больше в ширину, чем в высоту. Каждую весну почки подрезали, чтобы крона разрасталась горбатой грибовидной формы. Чум оказался пуст. Они развели костер, решили ждать шамана. Ночью из кустов раздался шорох. Мужчины схватили под руки кто палку, кто разделочный нож и приготовились к обороне. К костру вышел шаман. Лицо его было черное, как уголь. Одежда и плащ сшиты из кожи животных. Нагрудник расшит причудливыми узорами в форме оленьих рогов. На тыльной стороне рук висели мелко нарезанные жгуты. Подол украшали подвески и различные побрякушки, звеневшие от каждого его шага. В руках Шаман держал лук с натянутой стрелой. Стальной наконечник метался от Матлакова к Чемезову и обратно.
   Шаман заговорил на своем языке, и тон его был не дружелюбный. Марис рассказал шаману, что они пришли за помощью, чтобы он помог спасти его жену от смерти.
   Шаман ушел в чум и вернулся он с бубном, обтянутым кожей и костяной колотушкой. Мужчины по требованию шамана отошли от Людмилы. Шаман сообщил, что бог огня предупредил его о пришествии чужеземцев и он специально скрылся в чаще леса, чтобы наблюдать за ними и попросить разрешения у духов оказать им помощь. Несмотря на ловкие движения, шаман был уже совсем старцем. Он ходил вокруг Людмилы на носках, как балерун. Колотушкой стучал в бубен незамысловатым и даже веселым ритмом. В такт ударов он подпевал мелодичные заклинания. Закончив ритуал, шаман вытащил из-под нагрудника на свет костра ожерелье. Состояло оно из нанизанных на веревку тоненьких трубчатых костей животных вперемешку с зелеными и красными камнями, снизу висел череп то ли белки то ли крысы, а в пасти был зажат черный продолговатый камень, сделанный, будто из гладкого стекла. Шаман поднял череп лицом к сияющему на небе полумесяцу.
   - Он обращается к богу огня, - комментировал Марис. - Просит разрешения воспользоваться силой его волшебного дара.
   Когда все закончилось, шаман едва стоял на ногах от усталости. Он сказал, они могут остаться здесь до рассвета, а утром должны немедленно покинуть его владения и не возвращаться никогда, иначе их ждет проклятие.
   Утром Людмила выглядела совершенно здоровой, показывала ошарашенному Чемезову затянувшиеся раны на животе и только разорванная рубашка напоминала о том, что они вообще были. Зажила и нога Матлакова, будто и не было раны никогда.
   Марис скомандовал всем немедленно собираться.
   - Он настиг нас через пять часов, - продолжал рассказ Матлаков.
   Максимов остановил автомобиль на подъезде к автозаправочной станции.
   - Марис украл осколок?
   - Да. Дар бога огня. Так считал шаман. Он верил, что его благословили на служение людям. Он знал о силе осколка и стал отшельником. Каким-то образом ему удалось приручить его силу, направить ее в другое русло.
   - И как он это сделал?
   - Я не знаю, - глаза Матлакова налились слезами. - Но шаман прав был, осколок нас проклял. В Людмиле что-то переключилось, как тумблером. Она стала другой. Уверяла, что ее зовут Светлана, что она мать Людмилы, изменилась манера речи, походка. Она попыталась убить Мариса, обвинив его в том, что он испортил дочери жизнь. Во время борьбы она сорвалась с горы Фаррингтон, разбилась с двадцати метровой высоты. Чемезов утверждал, что его преследует призрак погибшей сестры. Я нашел его повешенным на шарфе с выколотыми глазами. Марис считал, что причина в том, что мы предали его. Он напал на меня и воткнул нож в плечо, я чудом уцелел.
   Матлаков стянул куртку и показал шрам.
   - Но облучение на Мариса на самом деле не подействовало. Так бывает, что единицы в силу внутренних особенностей имеют иммунитет. Безусловно, шаман тоже имеет его. А у Мариса было естественное помешательство.
   Матлаков прервался, чтобы собраться с силами и продолжить:
   - Шаману не пришлось применять силу. Я вырубил Мариса палкой, камень отдал ему сам.
   - На тебя тоже не подействовало?
   Матлаков указал взглядом на обернутую вокруг руки салфетку.
   - Последствия я ощутил позднее. Это стало моим проклятьем за то, что испугался увольнения и согласился помочь Марису добраться до шамана. Его целью был только осколок, а раненая жена предлог.
   - Хочешь сказать, он сам нанес ей те раны?
   - Я не знаю. Но знаю только то, что Марис помешался на осколке и позднее совершил еще несколько поездок, чтобы отыскать шамана. Валдис, сын его с ним ездил. Чум на том месте они уже не нашли, шаман ушел вглубь тайги. Должно быть после его смерти Марису удалось его обнаружить.
   Матлаков прервался и произнес:
   - Я боюсь представить, что происходит сейчас в самолете.
   Максимов подъехал к колонке. Заправщик вставил пистолет в отверстие бензобака.
   - Как обнаружить осколок?
   - Никак. Если он затеряется, его невозможно будет найти. Структурой похож на черный янтарь или гематит.
   Максимов вошел в магазин при заправке. На самом деле бензина вполне хватало, ему просто хотелось собраться с мыслями и переварить то, что сейчас услышал.
   Позвонил Долгин.
   - Есть информация по Матлакову, - говорил он с хрипотой. - Скинул подробно тебе на почту.
   - Коротко скажи.
   Долгин зашуршал бумажками.
   - Ну это еще тот перец. В семидесятых-восьмидесятых трижды лежал в Алексеевской психушке. Тут целый веер диагнозов. Шизофрения, параноидальное расстройство личности, остальное не выговорю. А еще есть связь с Марисом Болодисом.
   - Я знаю, Матлаков у него работал.
   - Нет, здесь интересней. В восемьдесят третьем, Матлаков проходил за разбойное нападение, нанесение телесных повреждений средней тяжести. Угадай кому.
   - Болодису?
   Максимов достал из холодильника бутылку воды, откупорил губами крышку и сделал глоток.
   - Болодис утверждал, что тот нес чепуху, требовал что-то вернуть, причем утверждал, что никогда раньше Матлакова до нападения не видел. Его признали невменяемым, и он еще пять лет в психушке провел. С тех пор лежит периодически. Последний раз вышел год назад.
   - Погоди, а про жену Болодиса есть информация?
   - Хм, посмотрим. Людмила Болодис, умерла в 1978 году, от пневмонии в Риге.
   - Бессмыслица какая-то, ты уверен, что дата верная?
   - У меня тут фото надгробия приложено.
   Максимов облокотился на дверцу холодильника головой, чтобы охладить лоб.
   - Могу съездить к Болодису и проверить, дверь вскрыть.
   - Езжай.
   - Хорошо. Да и еще один момент. В списке диагнозов Матлакова особо подчеркнута мифомания. Я погуглил, это паталогическая ложь. Так что с показаниями его нужно быть осторожней, этот псих может нести любую чушь. Такие больные не осознают, что врут и живут в мире своих фантазий.
   - Ясно.
   - Еще кое-что. Я просто хотел сказать, что виноват. Подставил тебя. Бузуновские псы ждали меня. Все почки отшибли суки и телефон забрали.
   - Потом.
   Максимов смотрел как пузырьки один за одним поднимались со дна бутылки, сталкиваясь друг с другом в бессмысленной соревновании жизни за право первым достичь горлышка и исчезнуть, раствориться в бесконечном воздушном пространстве.
   Как он мог повестить на всю эту историю?
   Максимов набрал номер телефона Бузунова.
   - Николай, говорить удобно?
   - Слушаю.
   - Я наткнулся тут на одного старика. Он знает о самолете.
   - Родственники с борта дозвонились?
   - Я раскручивал тему по Левандовскому и его связям. Старик этот имеет давние счеты с предполагаемым организатором Марисом Болодисом. Ему откуда-то все известно.
   - Он с кем-нибудь еще говорил?
   - Только со мной и со следователем моим, в управлении есть письменные показания. Он шизофреник с диагнозом, так что их проигнорируют. Я его изолирую до момента, чтобы шум не поднял.
   - Нет. Отдай его моим. Ты где?
   Максимов отыскал на стойке адрес заправки. Продиктовал.
   - Ребята будут через пятнадцать минут. И уничтожь письменные показания, записи камер с его лицом тоже.
   - Понял.
   - Ты правильно сделал, что позвонил.
   Максимов подошел к окну. Оператор закончил заправлять машину и запер дверцу бака.
   - У меня есть просьба.
   - Я верну дело как договорились.
   - Нет. Еще кое-что. Я знаю, ты связывался с Ерофеевым.
   - Да он мне говорил о твоей просьбе про девочку. Не одобряю, но это не мое дело.
   - Ерофеев зассал.
   Бузунов усмехнулся.
   - Это в его духе. Ладно, я поговорю с ним.
   - Спасибо.
   Бузунов повесил трубку.
  
   ***
   Кормить демонов, то есть всех кто не присягнул Пророку, было строжайше запрещено. За этим внимательно следила Карина Порше, отныне носившая гордое звание доверенного лица Пророка в мире людей. Пророк пообещал ей, как и всем апостолам, после восседания на законном небесном троне отправить ее на землю в обличии ангела вершить людские судьбы.
   - Ибо состою я из трех сущностей. Во мне бог, человек и любовь. И жил я множество жизней и помню каждую. Я есть Иисус Христос, Я есть Иоанн креститель, Я есть Сергей Радонежский.
   Наталья, обняв Ивана, шептала ему на ухо стихи колыбельной песни. Нет, она не пыталась его усыпить, и не уснешь тут при всем желании. Просто так было легче. Стихи успокаивали и ее. Здесь не было места, чтобы чувствовать себя в безопасности, подобно мушке в банке, в каждом уголке этого проклятого самолета ее подстерегает опасность, от которой невозможно спрятаться. Только рядом с мужчиной она могла чувствовать защиту. Она настолько соскучилась по этому давно забытому чувству, что хотела насытиться им как можно больше, запасти эту энергию в опустевшие батареи души. Скинуть с себя, наконец, маску сильной женщины, неимоверно жмущую до крови, оголить натертые мозоли и стать счастливой снова. Была бы она чуть слабее, сидеть ей сейчас вокруг Пророка, ловить, как истину, каждое его слово. И не имело значения, кто стоит на месте Пророка - не религиозный фанатик, так последователь идеи захвата черным хлебом каждого бутерброда.
   В колыбельной шла речь о мальчишке играющим с бабочками в саду. Он пускал мыльные пузыри, пытаясь поймать бабочек внутрь. Наталья вспомнила как при купании Артемка любил пускать пузыри по всей ванной комнате, они летали оседали у него на голове, на плечах, лопались на зеркале. Ему еще не было четырех лет, так он заявил, что уже взрослый и желает принимать ванну самостоятельно. Муж с радостью поддержал эту идею, а Наталья была против. А что если он, в очередной раз, расплескавши всю воду на пол, случайно поскользнется и разобьет голову о кафель? Все вокруг говорили, что она чересчур доходчиво опекает сына, не только отгораживает его от неприятностей, но и от жизни. Тогда пусть объяснят умники, где та грань, за которой оберегание родного чада становиться чрезмерным и когда она успела ее пересечь? Она искала ответ на этот вопрос с тех самых пор, как все случилось. А может быть, все это время она просто боялась признать вину? Боялась, что на смертном одре так и не найдет ответа? Время пришло, это кресло есть ее смертный одр. Но ответа так и нет. Или она боится признать его?
   - Иисус говорит во мне, - Пророк окропил водой паломников. - Ибо плоть моя есть пища, ибо кровь моя есть питие. Попробуйте кровь и плоть мою и прибудете во мне, а я в вас.
   Паломники сидели не шелохнувшись. Казалось, даже двигатели перестали гудеть, чтобы не мешать Пророку.
   - Возьмите эту чашу и разделите между собой. Бог говорит мне, что я уже не буду пить плодов виноградных до тех пор, пока не войду в его царство, - он обвел руками присутствующих. - Я возьму вас с собой и будем мы держать господа за руку, как вы держите сейчас мою руку.
   По кругу пустили булочку с начинкой из джема и пластиковый стаканчик с вином. Каждый делал маленький укус, запивал.
   - Говорю вам, среди нас тот, кто предаст меня, предаст вас. Демон в обличие человека. Приспешник сатаны. Он говорит вам о спасении, но помыслы его черны. Он думает только о себе, о своих грязных начинаниях.
   Апостолы оживились, зашептались между собой. Кто же этот предатель? Покажите им его.
   Наталья поймала на себе взгляд Карины Порше. Отвернулась чтобы не стать тем самым демоном.
   На соседнем ряду очнулся и пытался подняться депутат Воронской. Его собственные руки не слушались хозяина. Наталья поцеловала Ивана и пересела ближе к депутату, дала ему воды из бутылки.
   - Демоны сеют смуту, а я говорю истину. Я открыт каждому из вас, я стою в центре. Демон же ютиться с краю, шепчет на ухо, хочет заглушить слово мое. Тот, кто сотрудничает с демоном сам становиться демоном. Тот, кто играет на ваших чувствах тоже демон. Сатанинские отребья среди нас.
   - Среди нас, - Карина Порше сверлила взглядом каждого.
   - Отребья, отребья, - глаголили остальные.
   Воронской наблюдал за шабашем через щель между кресел. Рассказ Натальи он даже не слушал или не слышал. Складывалось впечатление, что он вообще не верил, что очнулся, а все происходящее всего лишь дурной сон.
   Две женщины упали на колени к ногам Пророка, зарыдали.
   - Узрите бога. И сказал я ученикам своим, что Иерусалим падет и пал он на следующий день. И сказал я им о дне и часе второго пришествия не знает никто, ни ангелы небесные, а только отец мой один. Говорю вам, что день сей пришел сегодня. Я возьму все грехи человеческие и взойду на небеса, чтобы спасти род людской. И вы отправитесь со мной.
   - ДА! ДА!
   - Аминь, о боже.
   - Сатана прознал про наши планы. Его демоны сильны, но когда мы вместе они не способны навредить нашей миссии. Итак, скажите мне мои апостолы, мы вместе?
   - Да!
   - Вы войдете со мной в царствие божье?
   - Да!
   - Вы защитите бога от демонов?
   - Да.
   Карина Порше надрывала горло. Ее полупрозрачная блузка задралась, оголив силиконовую грудь.
   Характерные при истероидном расстройстве личности. Его еще часто называют театральным, что наиболее характеризует поведение. Помимо легкой внушаемости, самодраматизации и агрессии, истероиды очень сексуально-провокативны, но не осознают этого и могут быть глубоко шокированы, когда их действия воспринимаются как приглашение к сексу.
   Пока паломники клялись в верности Пророку, Катарина тайком налила сок мальчишке аутисту, а еще дала ему шоколадку. К несчастью или к счастью он, кажется, даже не понимал, что мать бросила его и теперь стучит лбом об пол во имя спасения души и считает сына демоном.
   Воронской ухватился запачканной в крови рукой за подголовник сидения и подтянулся. Наталья попыталась его остановить, он отпихнул ее руку. Апостолы обернулись к нему, глаза их горели желанием расправы. Несмотря на то, что его костюм за несколько тысяч долларов запачкался и помялся, а голова наспех обернута окровавленной повязкой, Воронской держался уверенно, от него просто несло мощной аурой господина.
   Пророк встретил Воронского молчанием.
   - Я Воронской Глеб Яковлевич. Депутат государственной думы. У меня есть возможность напрямую связаться с президентом, - Голос у него выработанный, будто и головой не бился совсем, - Позвольте мне пройти в кабину пилотов, чтобы выйти на связь.
   - Демон, - Карина Порше указала на него пальцем.
   Заметив неодобрительный взгляд Пророка, она пригнулась, подобно нашкодившей собачонке.
   - Нет, он не демон. Вам не видано узнать в нем, то, что узнал я, - начал Пророк величественно. - До того как я стал Иисусом он был Навуходоносором, царем Вавилона.
   Воронской обратился к апостолам:
   - Вы вообще видите, что происходит? Мы летим в самолете на высоте десяти километров и совсем скоро рухнем и умрем. У меня есть власть решить этот вопрос с президентом и ФСБ быстро и оперативно. Я могу спасти всех вас.
   - Спасти? - удивился Пророк. - Все эти люди были заблудшими душами, блуждали по грешному миру, пока господь не выбрал их. Они уже спасены. Навуходоносор, ты совершил эту ошибку однажды, поставил себя наравне с господом, не повторяй ее вновь, ибо только всевышний владычествует над царством человечьим и дает его кому хочет.
   Воронской, не дослушав, шагнул вперед. Как по команде Толстяк и Худосочный выросли перед депутатом живой стеной.
   - Убить демона! - кричала Карина Порше.
   - Ты что хочешь умереть? - обратился Воронской к Толстяку - Или ты хочешь умереть? Или все вы, хотите, чтобы вас разорвало на части. Оглянитесь, здесь же дети.
   Барахтаясь пойманной рыбой между рядами, Костоправов зарычал нечеловеческим голосом через кляп.
   - Вспомните о своих родных, друзьях. Как они будут жить без вас?
   - Заткни свою пасть, гнида! - Карина Порше выскочила вперед, но за силуэт Пророка ступить не решилась, отпрянула, как от пламени.
   - Вы же не сумасшедшие, люди. Не верьте во весь этот бред, который несет этот ненормальный. Вы еще можете остаться жить. Парни, девушки, задумайтесь. Вы еще такие молодые. Помогите мне попасть в кабину пилотов.
   Толстяк и Худосочный покорно ждали команды Пророка.
   - Господь не простит тебя в этот раз Навуходоносор. Ты выбрал сторону сатаны, ты выбрал сторону демонов.
   Воронской обратился к телохранителю:
   - Макар, это же я. Ты же знаешь меня. Я тебе помогу, я решу все проблемы. Мак, да очнись же. Посмотри на меня!
   Макар отстранил рукой Карину Порше, как больного малярией комара и выступил вперед. Они оказались лицом к лицу. В руке у него сверкнуло лезвие топора.
   Воронской хоть и нервничал, но умело скрывал дрожь в коленях и стоял смирно, не отойдя ни на шаг.
   - Я все сделаю, Мак. Вспомни о матери своей. Как она будет без тебя? Идем со мной в кабину, - он положил ему руку на плечо.
   - Не слушай его, - перекрикивала Карина Порше. - Разбей ему башку!
   - Повадки Бельфегора, - Пророк перекрестился. - Веками сеял среди людей раздоры и подбивал их, используя богатства, на худые дела. Вот кто вселился в тебя Навуходоносор. Посмотрите на его ногти, острые, гладкие, как у зверя.
   Воронской не удержался, чтобы не глянуть на свои ногти.
   - Зверь уже здесь. Я говорил, что сатана сделает все, чтобы сбить нас с праведного пути. Но мы не сдадимся, о боже.
   - Не сдадимся! - хором повторили апостолы.
   - Мы войдем в царствие отца нашего и пути господни неисповедимы.
   - Неисповедимы!
   - Пожалуйста, Мак. Прошу тебя. Мы же знаем друг друга десять лет.
   Губы Макара шевелились:
   - Неисповедимы.
   - Мак, не слушай его.
   Макар развернул депутата, толкнул в спину. Карина Порше выхватила топор из рук Макара и выскочила вперед. Воронской, запнувшись, плашмя свалился на пол. Карина Порше рассмеялась довольной гиеной.
   - Поделом тебе демон. Беги пока пощадил тебя господь.
   Ползком, бытро перебирая ногами, Воронской скользнул обратно на место. Все его тело перебирала дрожь, как после ледяного душа. Только облила его не вода, а страх смерти, который оказался существенно ниже нуля.
   - Теперь вы поняли, как опасен сатана. Приспешники его хотят изгадить вашу святую веру в меня. Они хотят сами войти в рай, чтобы расплескать грязь и помои. Помните, что я говорил в бытность Иисуса: ударят по левой щеке, подставь правую. Теперь же я говорю, слишком долго мы позволяли бить нас по щекам.
   - Слишком долго!
   Пророк обвел руками вокруг себя круг.
   - Это островок праведности посреди моря греховности. Злобные акулы нападают и если мы не дадим сдачи, если не защитим святыню свою - веру, не будет нас больше на земле, не будет больше рая. Только тьма.
   - Защитим!
   - Где же ты мой Вильям? - донеслось из глубины салона.
  
   ***
   После принятия таблеток Миша задремал. Артур будил его пощечинами, пришлось даже слегка придушить. Пока у них есть серьезный союзник - депутат Воронской необходимо действовать. Не поверили одному, поверят троим. Если нет, больше рук чтобы драться.
   Миша очнулся.
   - Голова раскалывается, - он искал закрытыми глазами, что можно приложить к виску.
   - Отлично, - Артур взял его руку в ладони и сжал покрепче. - Нет времени на болтовню. Самолет захвачен религиозным фанатиком. Он уже переманил на свою сторону половину пассажиров. Они хотят совершить самоубийство вместе с самолетом. Я не собираюсь подыхать и ты тоже, верно?
   - Да.
   - Мы пойдем туда вместе, ты скажешь, что ты пилот.
   - Там же трупы, - он вздрогнул. - И не пилот я.
   - Неважно. Ты посадишь самолет. Так и скажешь, уверенно. Я поддержу. Это их отрезвит. Ну а если нет...
   - Если нет, то что?
   - Тогда будем наблюдать за приближением земли из первого ряда, только если у тебя конечно нет чего-нибудь огнестрельного.
   Миша потер лоб.
   - Есть.
   - Повтори еще раз.
   Миша вытащил из ящика в столе папку, перелистал несколько страниц.
   - Это опись сданного в багаж оружия, - Миша протирал слезящиеся глаза и щурился. - Пистолет модели Ругер. Владелец Макаров Владимир. Вот смотри, - палец Миши уехал на несколько строк ниже. - Я сам принимал его.
   - Почему ты раньше не сказал? И где он храниться?
   Артур уже осматривал ящики в кухне, гадая в каком же лежит оружие.
   Миша опустил взгляд в пол.
   - В сейфе, в багажном отделении.
   - И где люк?
   - Люка нет.
   Миша резко вскочил на ноги. В следующий миг он пошатнулся, глаза его сомкнулись, и он мешком повалился на Артура. Его удалось подхватить вовремя.
   - Зачем же так резко.
   Миша облокотился на дверь, руками массировал виски. Он сел на корточки и принялся оттягивать ковер.
   - Мне нужна помощь.
   - Ты же говорил люка нет.
   - Здесь полы соединяются, должна быть вышибная панель.
   По краям ковер прижимался к полу прикрученными металлическими пластинами. Выдернуть их оказалось совсем не просто.
   - Какая панель?
   - В случае разгерметизации багажного отсека и падения давления, панели вылетают. Это сделано для того чтобы не сложился весь пол.
   - И ее можно снять?
   - Понятия не имею.
   Под ковром находилась прямоугольное углубление в полу, закрытое крышкой из углепластика. Панель закреплена специальными защелками по периметру.
   - Блин, - Миша провел пальцем по краю панели и уперся в стену.
   В кухне оказалась только часть вышибной панели. Оставшаяся продолжалась вглубь стеновой перегородки и оканчивалась в туалете.
   - Чтобы ее снять придется пролезть в туалет, - констатировал Миша.
   Артур отцепил одно крепление.
   - Это исключено. Нас заметят.
   - Катя там, с ними? - Миша выглянул в салон. - Ничего не вижу. Посмотри сам, она в порядке?
   - С ней все будет нормально, если ты мне поможешь здесь.
   Защелки панели оказались невероятно жесткими, Артур свернул ноготь на указательном пальце.
   - Но мы не снимем ее, не отстегнув остальные.
   - Мы отстегнём больше половины. Ты же сказал, что панель сделана для того чтобы вылетать? Вот мы ей и поможем.
   Миша убрал свалившуюся на глаза челку. Они обсудили план.
   Продавить вышибную панель своим весом не удалось - крепления не поддавались. Оставался только один способ - пробить. Артур надеялся, что им удастся выиграть время, для чего дал указание Мише открыть дверь туалета, если приблизиться кто чужой.
   К моменту, когда Артур ступил ногами на панель и приготовился, Миша судорожно задрожал, при этом посиневшие губы едва выговаривали членораздельные слова.
   - Это от лекарств, да?
   - Пройдет. Ты все помнишь, что я сказал?
   Миша многократно кивнул. Или это просто дрожание шейных мышц?
   Артур подпрыгнул, при этом силой выпрямил ноги перед приземлением. Панель не шелохнулась. Вибрация прошла по полу. Без сомнения ее почувствовали и в салоне. Артур еще раз подпрыгнул, на этот раз панель продавилась.
   - Они услышали, - взвизгнул Миша.
   Артур прыгнул снова. Панель еще на несколько сантиментов ушла в пол.
   - Кто-то идет, он здоровый.
   - Приготовься.
   Следующий прыжок и Артур уже не смог стоять на подкошенной панели, схватился за ручку одного из ящиков, чтобы ноги не провалились в узкую щель.
   Миша потянулся к двери туалета, но затем резко вернулся обратно.
   - На пути встала какая-то девушка
   Наташа. Артур застыл на месте и не решался ни прыгнуть, ни выбежать на помощь.
   - Он ее отпихнул. Идет.
   Следующим прыжком Артур провалился в черную бездну багажного отделения, приземлившись на сумки.
   Миша, согласно плану, накрыл отверстие ковром, оставив Артура в кромешной темноте. Он должен замести следы, и сделать вид сумасшедшего, будто специально стучал по застрявшему ящику. Это у него должно получиться хорошо.
   Артур выждал время, осмелился включить фонарь и осмотреться. Шум двигателей был здесь намного сильней. Артур не слышал ни шагов наверху, ни даже мыслей. Багажный отсек намного меньше чем Артур ожидал. Сумки навалены хаотично друг на друга и возвышались до потолка, все, что их хоть чуточку сдерживало это небрежно натянутые по периметру сетки, между которыми ютились узкие проходы.
   В рост здесь не подняться, пришлось идти в полусогнутом состоянии. Пол так вибрировал, что казалось все тело пробивало током. Артур едва не стукнулся в болтающуюся на одном креплении вышибную панель. Пришлось сорвать ее, чтобы на обратном пути не разбить голову. Он пробирался в сторону кабины к стене, где должен располагаться сейф. Прямоугольные, квадратные, черные, блестящие, на колесиках и с наплечным ремнем - в сумраке фонаря сумки превращались в хищных животных. Казалось, они шевелятся и даже рычат.
   Артура беспокоило, что Миша не являл собою стойкий кремень и под малейшим воздействием мог расколоться быстрее, чем математик решит школьное уравнение. Симптомы страха, погашенные таблетками, могли вновь проявиться, и тогда бортпроводник станет бесполезен. Нужно торопиться.
   То, что здесь принято называть сейфом напоминало советский прямоугольный чемодан полтора метра в длину, с которым удобно путешествовать всей семье в Ялту. С подобным Артур с Кириллом играли в прятки в детстве. Ящик сделан из дерева и покрыт обшарпанным лаком. Ключ без проблем вошел в замок и провернулся.
   Артур отложил фонарь на пол, чтобы обеими руками поднять тяжелую крышку. В свете фонаря он заметил нечто напоминающее металлическую сетку. Оставив ящик в покое, он посвятил в том направлении. Это была клетка для перевозки животных. Судя по размеру, сюда мог поместиться медведь. Дверца была искорёжена, по выгнутым прутьям с налипшей черной шерстью капала кровь. На ручке дверцы висел ламинированный лист бумаги на цепочке. Артур присмотрелся к надписи:
   "Меня зовут Вильям и я путешествую домой со своей мамочкой".
   Перехватило дыхание. Уши навострились в попытке отыскать среди гула посторонние звуки.
   Значит, рычание ему не почудилось. Миша не говорил, что в багажном отделении есть животное. Артур встал к стене и освятил отсек. В однотонной черноте мелькнуло что-то большое, размером с человека. Кем бы не был Вильям, он перемещался и ждал удобного момента чтобы напасть. Учитывая, что он мог гнуть стальные прутья, хрупкие косточки Артура покажутся ему легким перекусом. Так охотятся волки, или их ближайшие родственники бойцовые собаки.
   Каким-то отдаленным чувством он понимал, что нужно достать из ящика пистолет. Но именно этого и хотел загадочный Вильям, он понимал, что его заметили и ждал удобного случая, чтобы напасть со спины, лишить возможности сопротивляться.
   Свет фонаря выхватил из темноты Вильяма. Тело у него человекообразное, ноги прилично короче рук, посаженные черные глаза под нависшими бровями глядели искоса. Непропорционально большой нос и лысая грудь, которую он гордо выпучил, покрыта по периметру густой шерстью. Лохматой рукой толщиной с бревно Вильям прикрыл глаза от света и нырнул в темноту. Вильям - горилла.
   Артур бросился к ящику и нащупал внутри пакет. Пистолет оказался запакован. Артур сжал зубами фонарик и разорвал полиэтилен. Хотя ему никогда в жизни не приходилось стрелять, с оружием он справился умело. В кино это показывают достаточно доходчиво. Патрон вошел в ствол, курок встал смирно и приготовился наносить смертельные удары.
   Горилла была в полтора раза выше Артура и на центнер тяжелее. От одного удара трубовидной руки могла вылететь челюсть и проломиться черепная коробка.
   Артур вернулся к отверстию в потолке. Нацелив пистолет и фонарь на зону, где последний раз был Вильям, Артур сложил сумки друга на друга и взобрался на получившийся рукотворный холмик. Вильям не решался приблизиться. Как только Артур чуял его присутствие, тут же светил фонарем и хищник сбегал, скрепя чугунными челюстями. Рык у него был благородный и даже двигатели не могли с ним тягаться по мощности.
   Артур головой приподнял ковер. В кухне никого. Фонарь и пистолет он сложил на пол. Подтянуться наверх оказалось не простой задачей. Зацепиться в кухне не за что, а еще его холмик начинал шататься и разваливаться. Артур болтался на весу, как неудачливый альпинист над обрывом. Если он упадет, Вильям не упустит возможности расправиться с конкурентом, посмевшим потревожить его новый ореол обитания.
   В отсутствие главной опасности - фонаря, животное приближалось, воздух вибрировал от его движения.
   Артур судорожно замахал ногами, будто рассчитывал оттолкнуться от воздуха. Уперевшись локтями в пластиковые выступы и выломанные заклепки вышибной панели, он вложил все возможные силы в последней попытке вытянутся.
   Горилла врезалась в стену багажа. Сумки, как после взрыва, разлетелись по отсеку. Страх еще больше подстегнул Артура, скребя грудью по выпирающим острым застежкам, он выбрался наружу и судорожно закрыл отверстие в гориллью берлогу ковром.
   На локтях остались вмятые рваные раны, сочилась кровь.
   Он схватил оружие и без предварительной оценки ситуации, напрямую пошел в салон. Да разве ему нужно планировать? У него пистолет!
   Апостолы были так увлечены монологом Пророка, что и не заметили, как он подошел вплотную. За спиной Артура вырос Воронской, встала Наталья и Катарина, поднялся и Миша.
   Рука под рукояткой вспотела.
   - Этот человек может посадить самолет. Пропустите нас в кабину, и я никого не трону.
   - Демоны! - крикнула Карина Порше.
   Артур целился в Толстяка и Худосочного. Они нервничали и косились на Пророка.
   Пророк положил руку каждому на плечо.
   - Узрите, что происходит, когда щадишь врага своего, он собирает армию.
   Артур прицелился Пророку в голову. Ему впервые так ненавистен человек, что убить его на самом деле хотелось.
   Пророк выступил вперед. Руками он просигналил апостолам стоять сзади.
   - Мы не боимся смерти посланники сатаны. Мы готовы.
   - Уйди прочь или застрелю, клянусь.
   Пророк решил перекрестить Артур в воздухе. Его рука отскочила будто бы от невидимого препятствия.
   - Вы видите. Демоническая сила сопротивляется кресту.
   - Это же цирк! Он дурит вас люди. Мы можем вас спасти.
   - Стреляй в него! - крикнул Воронской и подошел сзади. - Или мне дай.
   Артур набрал воздуха в грудь. Последний шанс.
   - Сейчас вы увидите мою силу, - Пророк вскину руки к небу. - Отец мой, покарай демона!
   - Покарай! - подхватили апостолы, но уже не в такт и почти беззвучно, чтобы не выделиться и внимание не привлечь.
   Артур прицелился в область сердца. Больше нет времени ждать, продеться стрелять. А потом если потребуется он выстрелит и в телохранителя, а может быть и в Карину Порше. Жизни невинных людей зависят от его смелости и выдержки.
   Боковым зрением он заметил резкий взмах длинного продолговатого предмета в свою сторону.
   Артур развернулся и, не раздумывая, выстрелил. Пуля попала в грудь мальчишке аутисту, прошла навылет и пробила стекло иллюминатора. В руке у мальчишки зажата трубочка из свернутого журнального листа, которой он размахивал, подобно волшебной палочке.
   Воздух посвистывал через узкое пулевое отверстие в иллюминаторе.
   Артур застыл в оцепенении. Воронской пытался дотянуться до пистолета, но было уже поздно. Артура схватили за ноги. Он уже летел лицом в пол и было это медленно, прямо как опускающиеся веки мальчишки.
   Артур слышал только потасовку над собой и крики. Затихли они быстро. Худосочный завладел пистолетом и передал Макару. Бунт был погашен.
   Нос вдыхал запах грязного ковра со сладким привкусом пролитой газировки.
   Апостолы громко восхищались небесной карой, которую предсказал Пророк. Женщины держались за руки и прикладывали щеки к его ладоням, среди них была и мать мальчика. Для нее он был всего лишь демон.
   Артуру хотелось плакать, но невозможно было выдавить и слезы. Ему не хотелось вставать, не хотелось шевелиться. Только пусть все быстрей закончиться. Пусть самолет разобьется.
   Плевать.
  
  
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
   ***
   Черный тонированный внедорожник припарковался сзади, погасив предварительно фары. Два молодых парня вышли из машины и уверенным шагом направились к автомобилю Максимова. Матлаков не мог видеть их приближение и в очередной раз повторял о необходимой осторожности при обыске самолета.
   Дверь открылась и мощная рука схватила Матлакова за куртку. Старик успел ухватиться за ручку над головой и повис, как больной анорексией гимнаст на поручне.
   - Владимир! Помогите!
   Максимов вышел и обошел машину.
   - Парни полегче с ним, он не опасен.
   Высокий с неестественно белыми волосами альбинос презрительно посмотрел на Максимова, как на выскочку, но повиновался.
   Матлаков прыгнул обратно в машину и безуспешно дергал дверь, упертую альбиносу в колено. Умоляющим взглядом пса перед кастрацией Матлаков смотрел на Максимова.
   - Ты поедешь с ними. Выходи.
   Матлаков поднялся, но остался стоять на полусогнутых ногах, озираясь. Альбинос и его напарник подхватили его под плечи и повели к машине.
   - Не слушайте их. Я говорю правду, - Матлаков, словно зажатый в тисках, болтался между ними.
   Максимов вернулся в машину. По радио играла успокаивающая инструментальная мелодия с преобладающими нотками фортепиано. Он крутанул громкость и закрыл глаза, облокотив голову.
   Что-то громыхнуло по капоту. Максимов решил, что на машину рухнуло дерево.
   Матлаков стучал кулаками по машине. Каким-то невероятным образом ему удалось вырваться из рук оперативников. Огорошенные, они уже мчались за ним на всех порах по глубоким лужам.
   - Мариса! Найдите Мариса!
   Напарник подскочил первым. Схватив Матлакова за шею, он скрепил замок и потащил беспомощного за собой. Альбинос не стал утруждать себя лишними шагами и побрел к машине, сопровождая взглядом задержанного.
   До уничтожения самолета оставалось чуть больше сорока минут.
   Позвонила жена и сообщила, что добралась до тещи, уложила детей спать. Максимов ответил, что собирается поехать к матери, так как та плохо себя чувствует и дождаться вместе с ней скорую помощь. На вопрос жены объяснить по какой причине им потребовалось срочно уехать он ответил в привычной манере:
   - Так надо.
   Она не спрашивала почему, она доверяла.
   Максимов пообещал, что вернется как можно скорее. Жена сказал что любит, он ответил тем же.
   Впервые в жизни ложь резанула его по сердцу. Он не врал - он и правда любит ее, но что-то перевернулось внутри. Больше он не мог также легко и непринужденно говорить это, будто все покровы его лжи в этот момент становились прозрачными и пропускали наружу ту неприглядную правду, что он скрывал уже многие годы.
   На перекрестке на глаза попался указатель с перечнем улиц. Максимов смотрел на него, задумавшись, пока сзади не начали сигналить и моргать фарами.
   Максимов включил аварийку. Позвонил Долгину.
   - Уточни адрес Болодиса.
   - Мира, 49. Уже еду туда.
   - Я рядом, сам проверю. А ты сына его проверь.
   - Понял.
   Максимов нажал на педаль газа и проскочил перекресток на мигающий зеленый под аккомпанемент проклятий остальных водителей.
   Марис Болодис проживал в новом многоквартирном комплексе, где помимо простых смертных с удовольствием селились звезды шоу-бизнеса и политики. Шестнадцатиэтажный дом стоял в форме подковы с богатым зелеными насаждениями двором и подземной парковкой. Въезд осуществлялся только по пропускам через КПП. Чтобы не привлекать внимания ЧОПовцев Максимов оставил машину за забором и прошел к подъезду пешком.
   Консьерж, эдакий старик-затейник советской закалки, сообщил, что не видел Болодиса уже неделю. Его отсутствие беспокоило консьержа, так как он подрядился за дополнительную плату ухаживать за растениями в его квартире. По его словам Болодис никогда не уезжал более чем на двое суток, не дав указаний в какой пропорции нужно поливать и подкармливать растения из его многочисленной и редкой коллекции. Обычно он оставлял памятку.
   - При каких обстоятельствах вы его видели в последний раз?
   - Я его и не видел. Он позвонил, попросил сходить в магазин, купить ему продуктов. Я так делаю перед сменой, - как бы оправдался консьерж. - Тем более к нему сын приехал, я думал, они решили застолье устроить. Когда вернулся, Мариса уже не было, как и машины его. Вот я решил, что он отъехал по делам, но он так и не вернулся. Я звонил, но телефон не доступен.
   От консьержа пахло хозяйственны мылом.
   - С чего ты взял, что он уехал на машине?
   - Квартира на сигнализации, там эти, как его, датчики стоят, на движения реагируют. Если бы кто был внутри, сработала бы сирена. Вы думаете, он попал в неприятности? Он никогда не бросал так свои растения, никогда. Я знал, что случилось что-то серьезное.
   - Я хочу записи посмотреть, - Максимов указал на камеру видеонаблюдения, направленную на вход под потолком.
   Консьерж поежился.
   - Они еще не подключены. Дом то новый, все никак до ума не доведут.
   - Если ты ходишь, поливаешь цветы, значит, у тебя ключ есть?
   - Есть.
   Максимов держал удостоверение в руке и свободными пальцы протянул в окошечко.
   - Давай ключ.
   - Но я не знаю кода сигнализации. Он никогда ей не пользовался.
   - Я разберусь.
   - Нет, - консьерж подскочил и вышел из каморки. - Я сам открою.
   Сигнализация, а точнее звуковая сирена так и не запищала - Максимов выломал пластиковую коробочку, где находился динамик.
   В квартире темно, все шторы плотно закрыты.
   - Странно, - консьерж с осторожностью заглянул в квартиру. - Марис никогда не закрывал шторы днем. Это вредно для растений.
   Внутри стоял кисло-сладкий запах с нотками пыльцы и сырости. На входе в гостиную стояли две полутораметровых пальмы, их ветки были специальным образом подрезаны и связаны, чтобы рост осуществлялся по дуге полукруглой дверной арки.
   Максимов мельком прошел все комнаты, чтобы убедиться, что в квартире пусто. Так и оказалось.
   - Ты не смей заходить, - сказал он консьержу. - Жди у лифта.
   Судя по слою пыли на ручке входной двери, Болодис действительно отсутствовал много дней.
   Максимов надел резиновые перчатки и осмотрел полки шкафа в гостиной. В основном они были заставлены многочисленными книгами по естественным наукам и кучей различных сувениров совершенно разной направленности, от индийских фарфоровых слонов до разного рода камней размером от спичечного коробка до кулака. И были это не просто камни, а многослойные земляные отложения. Квартира преданного делу геолога.
   От отсутствия света в гостиной многие растения, среди которых большинство Максимов видел впервые в жизни, опустили ветки с лопухами к полу и пожелтели. Консьерж выглядывал из-за двери и охал от их печального вида.
   Спальня разделена на две большие ниши, в дальней из которых оборудован кабинет. У гардеробного шкафа стояло вешало для шляп. Каких только экземпляров головных уборов там не было: цилиндр начала века, котелок английского джентльмена, а также современные экземпляры серых и синих оттенков, полосатые и сплошные, и даже шляпа с лентой и бантом вокруг тульи, какую носил Адриано Челентано.
   На рабочем столе разбросана куча бумаг, словно кто-то вывалил их из коробки. В углу стола рамка с черно-белой фотографией молодых мужчины и женщины. Максимов повернул фото и прочел на обороте надпись:
   "1968. Марис и Людмила в Риге"
   Максимов выборочно просмотрел документы. В основном это черновики дипломных и курсовых работ, внутренние документы университета, печатные лекции. Ничего полезного. В верхних ящиках тумбочки он также ничего не обнаружил кроме канцелярского хлама. В нижнем ящике лежал увесистый альбом. В советское время в таких хранилась жизнь нескольких поколений целой семьи.
   - Охрана будет с минуты на минуту, - прокричал консьерж из коридора.
   Фотографии, справки, обветшавшие свидетельства о рождении, газетные вырезки, детские рисунки: все расположено в строгой последовательности начиная с 1889 года и сопровождалось короткой аннотацией сначала на латышском, а потом на русском. Почерк год от года изменялся, как уходили из жизни бывшие владельцы альбома. Максимов остановился на фотографии, привлекшей особое внимание.
   На фото трое мужчин и девушка с рюкзаками выше головы позируют на перроне на фоне приближающегося поезда.
   Снизу подпись:
   "1972, 18 июля. Красноярск. Володя Чемезов, Владик Матлаков, Марис и Люда Болодис"
   Значит Матлаков не соврал. Болодис знал его.
   На следующих фото они же позировали по пояс в реке, на следующей с гитарой у костра, Матлаков запевал песню или зевал, Людмила готовила еду в котелке, улыбалась, как любящая жена, улыбается фотографу мужу.
   Следующей страницей был вклеенный в альбом широкоформатный конверт. Судя по пожелтевшей бумаге с круговидными пятнами ему много лет. На ощупь внутри какие-то сплетенные сухие ветки и камни.
   Остальные страницы альбома оказались пусты, как будто и не было после 1972 года истории семьи Болодис.
   В кухне стоял запах гари с привкусом чеснока. На столе валялся набор из металлических пластинок, из них обычно собирают формочки для выплавления изделий из пластика. На полу лежала алюминиевая гофра для вытяжки воздуха, по длине вполне подходившая, чтобы дотянуться от форточки до стола. На формочках остались капли остывшего твердого метала. При всем при этом на кухне идеальная чистота. Посуда вымыта и аккуратно сложена тарелка к тарелке. В кухонном гарнитуре специально сделаны вставки с полочками, на которых стояли горшки с кустарниками и цветами. Все они подсохли, почернели и выглядели хуже сородичей из гостинной..
   В ванной комнате на задней ножке ванны с внутренней стороны Максимов обнаружил засохшую кровь. Сама ванна вычищена до блеска. Все еще не выветрился едкий запах средств для чистки кафеля.
   Максимов сообщил Долгину, чтобы тот прислал следственную группу для сбора улик и тщательного обыска. Болодиса уже объявили в федеральный розыск, обыск проводили в его загородном доме и рабочем кабинете Университета.
   - С Красноярска звонили, - дослушав, продолжил Долгин. - У них уже больше сотни человек в больнице. Еще звонят с Хабаровска и Новосибирска. Все они, так или иначе, были в аэропорту Красноярска сегодня утром или вчера вечером. Нервные срывы, психозы, поголовно суициды. Туда выехали столичные врачи. Я общался с одним, говорит, никогда в своей практике не сталкивались с подобным. Вирусологи тоже плечами жмут. Что же это может быть?
   - Не знаю. Ты сына проверил?
   - Да, только зашел к нему. Соседи говорят, неделю его не видели. В квартире пусто, вещи валяются, не похоже, что куда-то собирался уезжать.
   - Следаков туда тоже отправь.
   - Понял.
   Максимов остановился в дверях и задумался. Из лифта вышли крепкие парни с автоматами и лицами героев боевиков. Максимов протянул командиру удостоверение и объяснил, что здесь проходит следственное мероприятие. Командир нехотя отступил, поболтал по рации с диспетчером и группа удалилась.
   - Мне можно полить растения? Умрут же.
   - Входить внутрь до приезда следственной группы запрещено.
   У консьержа погрустнели даже очки.
   Максимов вернулся в спальню и снова достал альбом. Он вскрыл бумажный конверт, вывалил содержимое. Это было ожерелье с нанизанными на высушенные сплетенные сухожилия трубчатыми костями, мелкими позвонками и камешками, синими и красными, а также черепом мелкого грызуна с неестественно распахнутым ртом для крепления округлого продолговатого предмета. Еще внутри конверта лежало фото. На нем изображено гранитное надгробие с именем Людмилы Болодис и датой 22.07.72г. Значит, Болодис заменил фотографию в деле, чтобы дискредитировать Матлакова.
   Максимов смотрел на ожерелье и последнее совместное фото группы Болодиса на перроне. Светлые, счастливые и взволнованные лица, такие наивные и целеустремленные. Они и не предполагают, какой кошмар ждет впереди.
   Черное, затянутое жирными тучами, небо сыпало на землю град дождевой воды, принесенной в столицу по воздуху с морей и океанов. Завтра она испариться и вновь понесется еще дальше, будет также испаряться и снова поливать очередной город, а потом лужами стекать в реки, затем проходить очистку и окажется в бутылке на прилавке магазина. А затем, пройдя через живое существо, все повториться вновь и так будет вечно. Из частиц этой самой воды состояли предки людей, динозавры и гигантские морские чудовища. Вода - она бессмертна, обладает силой неподвластной человеку, может убить и спасти жизнь, принести горе и радость. Как же малы люди по сравнению с ней, как же мал Максимов и мелки его проблемы.
   Появилась мысль позвонить Бузунову, но он передумал. Что бы он сейчас не сказал, Бузунов все равно не изменит свой приказ. Для него это вопрос выживания, он поставил на кон все и не оступиться. Самолет будет уничтожен в намеченный срок и плевать на то, что люди на борту борются за жизнь, плевать, что все их страдания напрасны.
   Конечно, Максимов мог бы позвонить Певчему в Брюссель, рассказать об осколке и о телефоном звонке. Игорь Федорович человек умный и рассудительный, обязательно выслушает. Максимов уважал его безмерно и знал, что он никогда не был замешан ни в каких темных делишках. Бузунову нечем его компрометировать, да и не по зубам он ему. Но в таком случае Максимову придётся признать, что он участвовал в сокрытии улик, и дело о смерти брата тотчас попадет в прокуратуру, Максимов окажется на скамье подсудимых и потеряет все. Этого он допустить не мог.
   Неужели он так и оставит все? Неужели ничего не сделает, чтобы помочь им? Несколько минут назад пришло письмо от системщиков, вычислили номер спутникового телефона. Он мог бы позвонить, предупредить их о готовящейся атаке. По крайней мере родные смогут проститься друг с другом, родители последний раз обнимут детей. Если бы он оказался на их месте, то хотел бы иметь хоть несколько минут, чтобы сказать последние слова жене и детям, или написать послание в записной книжке смартфона или даже сделать последнее фото. При падении они могут сохраниться.
   Максимов набрал длинный номер и надавил зеленую кнопку. Люди Бузунова заглушили связь. Звонок сбросился. Может быть, пройдет смс?
   Закончив, Максимов зажал кнопку выключения и держал, пока экран не погас окончательно. Больше ему здесь делать нечего. Сбитый самолет теперь проблема Бузунова, МЧС и журналистов. Его проблема - не допустить, чтобы мать оказалась одна, когда узнает страшную весть.
   До уничтожения самолета осталось пятнадцать минут.
  
   ***
   Артур то и дело оборачивался на тело убитого мальчишки. К его собственному удивлению он не ощущал того жгучего чувства вины и стыда, как это должно быть с любым нормальным человеком. Всем его чувствам будто вкололи лошадиную дозу новокаина. Он перешел в иное мироощущение и наврятли сможет когда-нибудь вернуться назад. Он сам заставлял себя продолжать бояться, чувствовать боль, жалость - только так можно было оставаться живым.
   Всех демонов пересадили в конец салона для лучшего обозрения. Костоправова перенесли и бросили между туалетов. Он уже не барахтался, лежал смирно, обессилев.
   Девушка с дредами стонала от боли, некому было ей помочь. Из разорванных ран на животе все еще струилась кровь.
   Наталья сняла тканевые накидки с подголовника и прислонила Артуру к груди. Он ничего не чувствовал, как если бы между раной и тканью была металлическая стена. Казалось, если бы она начала резать его наживую он бы не заметил.
   - Все будет хорошо, - сказала она.
   В ее глазах нет никакой надежды. Она солгала, чтобы это услышал Иван. После выстрела мальчишка проснулся и сильно боялся. Она гладила его по волосам, прижав к себе.
   Катарина несколько раз порывалась принести пассажирам воды и лекарств, но получила запрет от Карины Порше. Та вооружилась топором и теперь исполняла роль надзирателя.
   Девушка с дредами взвыла еще громче. Карина Порше направилась к ней.
   - Ты еще демонов зовешь, потаскуха? - Она размахнулась. - Я тебя прищучу если не заткнешься.
   Наталья хотела возразить, но Артур отдернул ее. Она ему была сейчас гораздо дороже.
   Неожиданно в проходе появилась девушка. Карина Порше, удивленная такой дерзостью, рыкнула на нее. Девушка, та самая облитая ранее кипятком шла ей навстречу. Она несла в руках комок из полотенец. Ноги у нее покрылись красными полупрозрачными волдырями, которые лопались, когда она делала шаг.
   - Я хочу помочь.
   Девушка села рядом с бывшей обидчицей, обняла ее и приложила полотенца к ране. Девушка с дредами заплакала и положила голову ей на плечо.
   Карина Порше пообещала прищучить их обеих, если толстуха не заткнётся.
   Пророк говорил апостолам о том времени, когда он осознал себя реинкарнацией Иисуса Христа. Внезапно, он прервался и замолчал. Апостолы напряглись. Пророк закрыл глаза, пошарил рукой в пустоте в поиске опоры.
   Толстяк и Худосочный подстраховали его. Пророк резко открыл глаза и обвел взглядом испуганных апостолов.
   - Он говорил со мной.
   Апостолы ахнули.
   - Что он сказал? - взмолилась Карина Порше.
   - Он сомневается. Сомневается в нас. Говорит, что мы привели демонов с собой. Их мысли черные.
   - Что же нам делать? - проговорила мать мальчишки, застреленного Артуром.
   Толстяк повторил за ней.
   - Отец сказал мне, что делать. Демонов нужно проучить. Вы должны доказать, что достойны стать святыми воинами.
   Толстяк и Худосочный ждали приказа.
   - Тот, кто посмел поставить себя наравне с господом должен умереть. Навухудоносер.
   Мужчины схватили Воронского и приволокли к Пророку. Последние минуты он то и дело плакал в тишине, забившись к иллюминатору.
   - Мак! Мак! Помоги!
   Его поставили на колени лицом к демонам. Пророк подозвал Макара.
   - Докажи, что способен войти со мной в рай.
   Воронской метался из стороны в сторону, его глаза искали хоть толику помощи среди демонов по несчастью.
   Макар упер ствол к затылку Воронского.
   - Мак, я дам тебе десять миллионов, сразу по прилету. Клянусь. Проси, что хочешь.
   Пророк положил руки на плечи Макара.
   - Демон соблазняет тебя, чтобы сбить со святого пути.
   - Не слушай его Мак. Ты же знаешь меня. Прошу тебя. Мак. Умоляю.
   Воронской рыдал. Толстяк и Худосочный держали его с обеих сторон, не давая упасть на пол, куда его клонило горе.
   - Твои сослуживцы ждут тебя и станут опорой в праведной войне. Святой Девмонт встретит тебя, как кровного брата и ты станешь воином под его мудрым командованием.
   Макар выстрелил. Окровавленная пуля прошла сквозь череп и пробила пол. И не было никаких вздохов и криков, удивлений и слез. Каждый молчал и ждал своей участи.
   Что лучше разбиться с высоты или получить мгновенную пулю? Может Воронскому все же повезло.
   Запахло порохом.
   - Ты доказал, - сказал Пророк.
   Тело Воронского отнесли в хвост и бросили рядом с Костоправовым. Врач даже не пытался отползти, кровь из затылка депутата стекала по его одежде.
   - Последние мгновения отделяют нас от участи быть избранными самим господом. Да возрадуйтесь апостолы мои. Ваши земные мучения окончены. Возьмитесь за руки.
   Апостолы взяли друг друга за руки, одни стояли в проходе, другие у сидений или ютились сверху. Они сомкнули круг.
   - Узрите новую пресвятую троицу. Я, вы и господь. Я останусь до конца на этой грешной земле, чтобы проводить каждого из вас. Вы мои браться и сестры, а я ваш Пророк.
   - Да славиться Пророк, - хором повторили апостолы.
   - Час сорок. Насколько еще хватит горючего, не знаю, - сказал Артур.
   Здравый смысл подсказывал, что разумных вариантов выжить, просто не осталось. У него нет союзников, нет оружия и сил. Он абсолютно беспомощен. И хватит уже нести ответственность за жизнь других. Почему он должен умирать равной смертью, но с тяжелым бременем в душе?
   - Все кончено.
   Наталья молчанием согласилась с ним.
   - Я соврала тебе, - она говорила тихо, чтобы не слышал Иван. - Я сказала, что у меня никто не умирал в жизни. Это не правда.
   - Если не хочешь, можешь не говорить.
   - Хочу. Два года назад мой муж попал в аварию. Он превысил скорость, машина перевернулась. Наш сын погиб.
   - Ты винишь себя?
   - Причина смерти - асфиксия. Ремень перетянул ему шею. Я так заботилась о его безопасности, что не перекинула ремень на спинку детского сидения. Он задохнулся.
   - Ты не виновата, ты не могла знать, что так случиться, - Артур взял ее за руку.
   - Да, - сухо согласилась она. - Не могла.
   Наталья поправила волосы Ивану.
   - Они так похожи. Мне иногда кажется, что я вижу в нем Артемку.
   - Просто ты очень любила его.
   Она кивнула.
   - Полгода после смерти сына я не выходила из квартиры. Даже не знаю, как выжила. Муж ушел. На мне осталась больная мать. Уже позже я арендовала на первом этаже небольшой офис и принимала пациентов. Не выходила даже в магазин. Так продолжалось полтора года. А две недели назад, что-то переключилось в голове, и я решила сломать все и уехать в автобусный тур по Европе. С детства я грезила о Париже. Я думала, все получится, резкая встряска вернет меня к жизни. А когда такси отъехала от дома у меня началась паника. В аэропорту я просто задыхалась от страха. Словно я кричала из забытого глубокого колодца, и никто не слышал меня.
   - Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах.
   Он поцеловал ее. И не было больше ни самолета, ни апостолов, ни крови, ни трупов, ни страха, ни боли. Только ее сладкие губы и аромат бархатистой кожи.
   Она плакала, Артур обнял ее и положил голову поверх.
   Тем временем апостолы радовались скорой кончине. Пророк объявил, что одной жертвы недостаточно. Демоны все еще сильны и замышляют против них злость.
   Катариной до последнего момента пыталась заботиться о пассажирах. Даже сейчас, когда любое движение могло стать для нее приговором, она пыталась передать женщине с дочкой позади себя бутылку с водой.
   Самолет тряхнуло в турбулентном потоке и никто даже не обратил внимание. Все пассажиры приготовились к смерти как к неизбежному концу.
  
  
   ***
   Из задней кухни донеслись звуки скрежета, подобно шуршанию голодной крысы, только крыса та должно быть гигантских размеров. Затем, начался стук, хруст ломающегося пластика, стойкая вибрации по полу.
   Апостолы остановили молитву. Худосочный пошел проверить. Когда он достиг лежащего на полу Костоправа в проеме кухни появилась горилла Вильям.
   Животное опиралась на руки толщиной с человека, обросшие длинной вычесанной шерстью. С широченными плечами она едва помещалась в проходе. Шакальным взглядом горилла смотрела перед собой исподлобья, пазухи носа то расширялись, то сжимались.
   Худосочный не успел даже сделать шаг в сторону, горилла громогласно зарычала и бросилась напролом, переставляя руки перед собой. Она ударила противника наотмашь в грудь. Скрюченный, как сломанная спичка, он безжизненным манекеном отлетел к иллюминатору.
   Костоправову удалось откатиться и прижаться к краю коридора. Горилла наступила ему на грудь.
   Животное неслось по проходу, сшибая тараном спинки боковых кресел.
   - Мой Вильям.
   Горилла впечатала плечом хозяйку в спинку кресла.
   Апостолы разбежались кто куда. Артур закрыл Наталью и Ивана от несущегося бронепоезда.
   Толстяк застрял между креслами. Животное весом в двести килограммов свалило его на пол и, задыхаясь в рычании, начала колотить беспорядочно, подобно барабанщику отбивающему тяжелый ритм. Слюни разлетались из оскалившейся пасти.
   Макару не удавалось должным образом прицелиться - вокруг маячили женщины, обвившие Пророка в непроходимый живой щит.
   Макар выстрелил. Пуля по касательной оцарапала животному голову.
   Разъяренная горилла бросилось к обидчику. На ходу она вырывала и швыряла кресла, ломала попадавшимся на пути апостолам кости.
   Проход к кабине пилотов пуст. Иван выскользнул из рук Натальи и бросился к, задыхающимся от боли, отцу.
   Артур подхватил руку Натальи.
   - Бежим.
   Горилла нанесла удар Макару по спине. Следующим взмахом она снесла челюсть матери застреленного Артуром мальчишки.
   Артур и Наталья выскочили в проход. Катарина помогала раненой хозяйке Вильяма остановить кровь на голове. Мишу Артур нашел на полу поодаль от нее.
   - Пойдем скорее!
   Миша смотрел на него и не видел. Глаза метались беспорядочно, не задерживаясь ни на чем.
   - Я не вижу.
   - Мы идем в кабину, - Артур тянул его за собой.
   Миша схватился рукой за ножку кресла.
   - Нет, нам нужно обратно в багажный.
   - Быстро за мной, я сказал.
   Макару удалось выбрать подходящий момент, он выпустил несколько пуль в животное. Горилла пошатнулась и завалилась на двух женщин, те в свою очередь, как кости домино, утянули на пол и самого Макара.
   - Нужно в багажный, - Миша не двигался с места.
   Карина Порше вышла в проход с топором в руке. Она двинулась навстречу.
   - Бежим в багажный!
   Артур толкал Мишу в спину. Тот перебирал руками по спинкам, двигаясь на ощупь.
   Прогремел выстрел. Пуля попала в Наталью, следовавшую последней. Она упала.
   Артур остановился.
   - Беги, - крикнула Наталья.
   Миша запнулся о труп депутата Воронского и свалился между туалетами. Иван освободил отца от оков ремней, тот задыхался и не мог разогнуться от болей в размозженной груди.
   Артур подхватил Мишу и протолкнул его в кухню. Следом дернул дверь туалета. Тело помощника депутата вывалилось в узкий проход и придавило дверь. Карина Порше оказалось перед непроходимой преградой.
   - Демоны! - она стукнула топором по двери.
   Миша шарил дрожащими руками по кухне.
   - Что ты ищешь?
   - Баллоны с кислородом.
   - Зачем? - Он толкнул Мишу к раскуроченной дыре в полу, - Лезь быстро.
   - Нет, - Миша оттолкнул его в ответ.
   Артур врезался в стену и едва не потерял равновесие. Он отыскал баллоны и поджал каждый под руку.
   - Я взял. Лезь, сказал.
   Миша спрыгнул в багажное отделение, Артур последовал за ним. Они принялись сооружать гору из чемоданов и сумок, чтобы замуровать проход. Когда исчез последний лучик света, они подперли гору с обеих сторон и ждали.
   - Они не сунуться сюда, подождут пока мы выйдем сами, - констатировал Миша.
   - Какого хрена ты нас сюда притащил? - Артур схватил Мишу и упер в стену. - У нас был шанс.
   - Нас бы убили, ты и сам знаешь.
   - Лучше рискнуть, чем сдохнуть тут.
   Артур не заметил, что сдавил бортпроводнику шею и единственное, что тот мог это кряхтеть и беззвучно шевелить губами. Артур убрал руку. Миша глотнул спасительного воздуха.
   - Они Наташу убьют и Катю. А мы здесь отсидимся, да?
   - Мы еще можем спасти их.
   - Как?
   Миша встал, отыскал на ощупь стену.
   - Тут так холодно.
   - Тебя морозит.
   Миша обнял себя. Его колотило так, что концовка слов перемешивалась в кашу.
   - Там, на стене боковой тоже есть вышибая панель, за металлической решеткой.
   Артур посвятил.
   - Вижу.
   - За ней ниша с проводкой.
   - Ты хочешь выключить питание?
   - Нет, только СКВ. Систему кондиционирования воздуха.
   Миша побрел к стене наощупь, но тут же запнулся и упал. Артур помог ему встать.
   - Ты говори, я буду делать. Зачем ее отключать?
   - СКВ поддерживает давление. А система регулирования контролирует выпускные клапана.
   - И?
   - Если мы ее выключим, давление упадёт. Самолет не герметичен, отверстий достаточно чтобы воздух быстро вышел наружу.
   - И что это даст?
   - Как только давление упадет ниже критического, выпадут кислородные маски. Генераторы кислорода работают пятнадцать минут, после чего у людей начнется гипоксия.
   - Мы что начнем задыхаться?
   Миша поднял кислородный баллон.
   - Мы нет. Здесь хватит кислорода минут на тридцать. Все пассажиры потеряют сознание.
   - Или умрут?
   - Если мы быстро успеем выбраться, вскрыть дверь в кабину, то я совершу экстренное снижение до трех километров, давление поднимется и с ними все будет нормально.
   Чтобы отыскать необходимые инструменты Артур перебирал багаж. Практически на ощупь он вскрывал чемоданы один за другим и вытряхивал содержимое на пол. Руки утопали в бесконечной одежде, натыкались на провода от зарядных устройств, вымазались в шампуне, окунулись в поношенные ботинки. Миша собрал с пола одежду и укрылся. Все, что Артуру удалось найти это несколько щипчиков для стрижки ногтей. Кончиком щипцов он открутил болты решетки и вынул вышибную панель, отстегивать крепления он уже научился. За панелью тянулись стянутые пластиковыми стяжками пучки одноцветных белых проводов толщиной с человеческую руку. Таких пучков он насчитал несколько десятков, а проводов в них было не меньше нескольких тысяч. Пучки тянулись от одного конца к другому, разветвлялись и собирались обратно, заходили в специальные ниши вглубь лайнера и выходили с обратной стороны.
   - И что тут резать?
   - Ищи буквы ACS.
   Артур святил фонарем, просматривал разноцветные бирки с аббревиатурами, приклеенные на пучках. Это заняло неприлично много времени, и он уже начал нервничать, но все же нашел то, что искал. Через узкое отверстие вышибной панели ему не удалось дотянуться до бирки. Пучок тот впоследствии разъединялся на две половины, одна шла наверх, а вторая вниз, причем верхний затем соединялся с другим пучком, и в итоге в ручной доступности Артуру оказалось три пучка.
   - У меня тут проблема. Пучка три. Какой резать?
   Миша молчал.
   - Эй, ты слышишь?
   Артур посвятил на бортпроводника. Тот лежал с закрытыми глазами.
   Артур подскочил к нему, положил голову на колени. Он сильно вспотел и был холодный, как кусок остывшей курятины. Артур потряс его за подбородок. Миша открыл глаза, что-то шептал. Артур нагнулся чтобы послушать. Миша бредил.
   - Эй! Слышишь меня?
   И что ему теперь делать?
   Он оставил Мишу и вернулся к проводке. Была не была.
   Артур поочередно перекусил каждый провод в трех пучках. За нишей с проводкой, где располагались кондиционеры, прекратился гул.
   Неужели он это сделал? Похоже на то.
   Артур еще раз потряс Мишу, тот открыл глаза и снова закрыл. Он витал в пограничном состоянии сознания, то погружался в сон, то возвращался обратно. Артур надел на него кислородную маску и включил подачу воздуха. Он засек пятнадцать минут и решил ждать. Выключил фонарик, чтобы не садить аккумулятор. От волнения он не мог сидеть и даже стоять на месте, так и ходил кругами. Надежда есть, план казался ему безупречным.
   В отблеске стеклянной маски мигнуло что-то зеленое. Артур осмотрелся. Между двумя чемоданами ближе к противоположной стороне отсека, за самодельной горой, мигал зеленый свет. Артур пробрался туда и обнаружил на полу спутниковый телефон. Должно быть он выпал когда Артур пробил вышибную панель и свалился в багажный отсек.
   Мигание экрана символизировало о севшем аккумуляторе. Высветилось уведомление о приходе сообщения. Отправителем был Батя.
   "Самолет будет сбит в 23.52 мск"
   Артура словно пчела ужалила. Он посмотрел на часы: 23.46
   Со всех ног, прыгая по чемоданам и отпинывая более мелкие, он бросился к Мише. Схватил его за рубаху и резко поднял, начал трясти. От такой внезапной взбучки бортпроводник распахнул глаза.
   - Самолет сейчас собьют!
   Миша зашевелился. Артур с разбегу, как рестлер, врезался в возведенную ранее стену из багажа. Сумки и чемоданы посыпались, обнажив отверстие в потолке.
   Артур сразу полез наверх. С кислородным баллоном это оказалось еще сложней, чем в прошлый раз. Он был неудобен и тяжел.
   Артур выбрался наружу. В салоне включилось аварийное освящение, кислородные маски висели над сидениями. Весь салон заволокло дымом. Это последствие работы кислородных генераторов и оно играло им на руку.
   Артур вытянул Мишу. Затем оттащил труп помощника депутата, чтобы освободить дверь.
   До кабины придется прорываться с голыми руками через обезумевших от желания умереть апостолов, один из которых профессионал и вооружен. Кроме того необходимо захватить топор и успеть сломать дверь, спроектированную лучшими умами человечества для защиты от такого рода воздействия. На все про все у них есть пять минут. Для того чтобы вытереть пыль в своей комнате требуется больше времени.
   Из салона доносились гогочущие голоса. Апостолы уговаривали Пророка надеть кислородную маску. Задыхаясь слезами, Карина Порше умоляла Пророка не покидать ее раньше времени.
   В дыму силуэты людей были похожи на едва различимые темные пятна. По полу, словно рельсы, бежали горящие световые дорожки аварийного освещения. По ним Артур и решил ориентироваться.
   Миша держался за пояс джинс Артура, чтобы не потеряться. Они выбежали в салон. Артур держал баллон перед собой на случай тарана либо защиты. Силуэты людей обретали формы и лица.
   Артур заметил Наталью. Она сидела одна у окна, на лице была надета кислородная маска. Все, что он мог и хотел - это обменяться с ней быстрым взглядом, убедиться, что она жива, получить дополнительный укол силы и бежать дальше.
   Она была жива. Это короткое мгновение, когда их взгляды встретились, придало ему сил.
   Выстрел. Из баллона вырвался поток воздуха. Словно миниатюрный реактивный двигатель, баллон толкал его назад.
   Макар живой скалой стоял впереди и целился. Второй раз он не промахнется. Артур зажмурился и продолжал бежать.
   Костоправов выскочил из неоткуда и набросился на Макара. Они сцепились и рухнули на пол.
   Артур прыжком перескочил дерущихся, но, запнувшись при приземлении, завалились и покатился кубарем.
   Он вскочил на ноги на переходе между бизне-классом и экономом. Катарина помогала надеть пожилой паре кислородные маски.
   Восходящий поток воздуха из отверстия в баллоне мешал обзору, но бросить его было бы опрометчиво, пока дышать еще возможно.
   Костоправов обхватил кисти Макара и выгнул их в противоположную сторону до хруста. Пистолет выпал. Макар ударил Костоправова коленом вбок. Костоправ закричал через сжатые капканом зубы, но хватку не ослаблял.
   Артур выискивал глазами топор и нашел. Он лежал на коленях Пророка, сидевшего у иллюминатора с маской на лице. Он был спокоен и непринужден, дышал размеренно. Артур ринулся к нему, но перед ним возникли апостолы, женщины и мужчины. Все они были без масок, как пожелал Пророк. Лица у них изнеможенные и покрасневшие, они почти теряли сознание.
   Артур навалился на них, но они стояли насмерть. Ему не пройти, даже если он будет избивать каждого. Времени не хватит.
   Артур побежал к двери и с разбегу ударил ее ногой, следом принялся колотить баллоном. Он вспомнил про Мишу, как же так, он совершенно забыл про него.
   На ощупь или на запах, но Миша каким-то образом нашел Катарину. Девушка потеряла сознание, но старикам маски успела надеть. Миша пристегнул ей ремень и натянул на лицо кислородную маску, дернул за распорки. Кислород начал поступать в легкие.
   - Ползи сюда, быстро! - крикнул ему Артур.
   Миша услышал его голос и полз к двери.
   Артур стучал дальше. Дверь реагировала на его потуги бетонным молчанием. Карина Порше пробралась к Мише и когда тот поднялся на ноги, воткнула самодельный нож ему в живот.
   Миша застонал. Она выдернула нож и собиралась вонзить снова. Артур обрушил ей на голову баллон. Хрустнули шейные позвонки. Карина Порше упала трухлявым бревном.
   Артур подхватил Мишу, прежде чем тот упал. На животе растекался окровавленный круг. Уложив бортпроводника, он вернулся к двери и продолжал стучать. Один удар, второй. Дверь и не думала поддаваться. Баллон с каждым ударом становился тяжелее, а удары слабее. К горлу подкатил ком, затошнило.
   Артур снял бесполезную маску. Сделал первый глоток разряженного воздуха.
   Пока Макар пытался в суете отыскать упавший на пол пистолет, Костоправов корчился от боли в груди и отползал по направлению к кабине пилотов.
   Убийца встал пошатываясь. От развивающейся гипоксии его пальцы не слушались, указательному не удавалось попасть в спусковую скобу пистолета. Макар поднес ближайшую кислородную маску к лицу.
   Он нацелил пистолет и готов был стрелять. Вдруг из-за спины выскочил Иван и принялся колотить крохотными кулаками по ноге телохранителя. Макар стукнул ребенка по лицу, тот отлетел, но Наталья успела подхватить его.
   Костоправов вонзил пальцы в бедренные мышцы противника. Макар потерял равновесие и упал на колени. Костоправов схватил шею с обеих сторон и обхватил большим и средним пальцем кадык, крутанул. Убийца обмяк и погреб под собой Костоправова.
   Иван кричал и рвался к отцу, Наталья оттащила его силой, снова надела ему и себе маску.
   Артур сидел на коленях перед закрытой дверью и боролся с организмом за каждую секунду сознания. Больше не было сил поднять не только баллон, но и собственное тело.
   Он так близко и одновременно так далеко. От обиды хотелось рыдать, но и на это не было сил. Дверь покрылась вмятинами, как тело Артура покрывалось гусиной кожей. Все, что ему оставалось - это ждать когда ракета поразит самолет.
   В салоне звучали выстрелы. Пророк убивал еще живых апостолов. Он обещал им уйти последним.
   Кто-то положил Артуру руку на лодыжку. Кто бы это ни был, уже не имело значения.
   Рука торчала из-под пропитанного кровью пледа. Артур поднял ткань, а в глазах то темнело, то вновь появлялось изображение.
   Это рука Веры, главного бортпроводника. Она была жива и пыталась говорить, но не могла. У нее нет рта, нет носа и губ. Поперек лица вмятина, как проломленная яма, которой она шевелила, как ртом, и лишь зловонный воздух свистом вырывался через глотку и носовые пазухи, ставшие единым целым.
   Вера потянулась к нему и тело ее приподнялось. На полу кровью были выведены цифры "3587". Вера застыла, а едва надувающийся живот замер. Ее мучения закончились.
   Артур потянулся к терминалу и набрал цифры. Загорелась зеленая лампочка.
   Кровеносные сосуды налились цементом. Все что он мог - это едва шевелить руками и ногами, чтобы ползти. Он снял с Миши маску и надел на себя, вдохнул спасительного воздуха. Обхватив истекающего кровью бортпроводника за плечи, он потащил его к двери.
   Женщина вскинула руки к Пророку. Тот окрестил ее в воздухе и вышиб мозги. На лице ее осталась блаженная улыбка.
   Дверной замок щелкнул. Пророк выстрелил вдогонку.
   Пуля скользнула выше головы Артура. Он затащил Мишу в кабину и надел ему маску.
   Артур встретился взглядом с Пророком. Тот нацелил пистолет на Наталью. Она прикрыла собой мальчишку.
   - Не надо! - выкрикнул Артур.
   Пророк показал жестом, чтобы Артур шел к нему. Он собирался совершить обмен.
   Часы отсчитывали последние секунды перед уничтожением.
   Миша очнулся и пытался вырваться из рук Артура, он не понимал где находиться.
   Артур закричал, что есть мочи и запер дверь. Он сбросил тело капитана на пол и занял его место. Под локтем открыл нишу и вытащил кислородную маску пилота.
   - Говори, что делать.
   Перед Артуром оказалось такое количество кнопок, переключателей, рычажков, датчиков, экранов с тысячей разных показателей, что он совершенно растерялся.
   - Центральная панель автопилота. Высота. Должна быть больше тридцати тысяч.
   - Тридцать три тысячи вижу.
   - Поставь на десять тысяч.
   Артур перекрутил ручку на десять тысяч.
   Кровь выплескивала струей из раны на животе каждый раз, когда Миша выдавливал из себя слова.
   - Слева вертикальная скорость. Поставь шесть тысяч.
   В салоне прогремел выстрел, такой же выстрел поразил сердце Артура.
   Он установил на шесть тысяч.
   - Передай Кате, я ее люблю.
   Часы на экране монитора показывали ровно 23:52.
  
  
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  
   ***
   Максимов допил чашку чая. Уже третью. Он совершенно забыл, что кофе у мамы не водилось. А кофеин ему сейчас необходим, как воздух.
   В этой комнате мало что изменилось: бледно-зеленые обои, пожилая шведской стенкой с доставленной из Красноярска хрустальной семейной утварью, и круговидная желтая люстра со звездой в центре. Когда мать переехала, он предлагал выбросить старый хлам и сделать хороший ремонт, но она отказалась. Когда-то здесь он переживал первые сложности на работе, первые конфликты с коллегами, радовался победам, достижениям, грустил о поражениях, развлекался с московскими подругами. Кажется, это было так давно, совсем в другой жизни, и он был совершенно другим человеком, от которого сейчас осталось только имя.
   Мать легла спать. Ее совершенно не смутила его кривая история, будто бы завтра на работе запланировано ранее совещание, а он так устал, что решил не ехать домой в Подмосковье и переночевать у нее. Получилось не очень правдоподобно, и будь она младше на пару десятков лет, раскрыла бы обман с одного взгляда и всыпнула бы ему по самые не балуйся (она всегда так говорила).
   С возрастом ее ум притупился, смерть сына и инсульт стали катализатором неизбежного процесса деградации личности. Она уже мало походила на себя прежнюю. Кожа на лице обвисла каплевидными мешками, как стекающий по свече воск. Нижняя часть белков, всегда красная, оголилась, отчего глаза стали слезиться, и невозможно было понять, плачет ли она или нет. Вместо слов она бормотала несвязную чепуху, но все понимала. Она прошла обследование в лучших клиниках и врачи только растерянно разводили руками. Лечения нет. Нужно время, много времени и, конечно, забота. Только кто может ее дать? Сын вечно на работе, внуки едва выбираются к ней раз в несколько недель, с женой они не ладили сразу. Максимов нанял ей сиделку, лучшую в Москве. Она ухаживала, ходила в магазин, следила за лекарствами, в общем могла дать все, кроме того самого тепла. И когда Максимов оказался сегодня на пороге квартиры, он увидел в безмолвных глазах матери эту тоску по теплу. Слезы снова лились у нее из глаз и на этот раз он точно знал, что она плачет по-настоящему. Да разве мог он сказать ей в тот момент, что изуродованное тело младшего сына теперь лежит в груде раскаленных осколков?
   На комоде стояли рамки с фотографиями. Здесь и бабушка с дедом в полуразрушенном ателье в день свадьбы с наспех повязанной марлей вместо фаты, совсем скоро они вернуться на фронт. Мама с папой после распределения в институте в новой квартире, полной тараканов и крыс в пригороде Красноярска с маленьким Володей на руках. Близнецов она поставила отдельно, на фото им лет по пять, улыбаются одинаково, и пойди, разбери, где кто. С одной стороны фоторамки она поставила иконку. Церковная свечка в рюмке, наполненная доверху воском, зажигалась регулярно. Скоро и с другой стороны будет свеча.
   Максимов закрыл глаза и вдавил зрачки ладонями. Так он хотел погрузиться в тишину еще глубже. Слиться с ней и не возвращаться, иначе не хватало сил выдержать все это. Он боялся сорваться, вновь и вновь отгонял мысли об алкоголе. Телевизор включен на канале новостей. Звук выключен. Время от времени он следил за бегущей строкой. С минуты на минуту на экране должна появиться надпись:
   "Сибирь-авиа 1661, следовавший их Красноярска в Санкт-Петербург разбился в труднодоступном районе, ведутся поиски...", или правильней было бы так: "...сбит перехватчиком СУ-35 при попустительстве Максимова В.И.".
   Нет, такой надписи не будет. Бузунов проконтролирует, чтобы в заключении указали все как нужно. Молоков, скользкий червь, прикроет его перед директором Певчим. Улики подтянут, а противоречащие замажут штрихом. Страна погрустит несколько дней, выплатят компенсации, а дальше что? Ничего. Жизнь продолжается.
   В дверь постучали.
   Максимов напрягся. Кто это мог быть? Он вспомнил, что выключил телефон, и если это за ним, то за дверью вполне может стоять ОМОН. Неужели Бузунов нарушил свое обещание?
   Мать зашевелилась.
   - Лежи, мам. Это ко мне.
   Максимов выругался про себя, что так и не вставил в новую дверь глазок. Он набрал воздуха и открыл дверь.
   Долгин облокотился на дверной проем и тяжело дышал.
   - Не мог дозвониться, - выдохнул он.
   - Что случилось?
   - Певчий летит в Москву, собирает срочное совещание по видеосвязи прямо с самолета. Сказал достать тебя из-под земли.
   - Зачем?
   - Решать, что делать с самолетом.
   Максимов обернулся проверить, не слышит ли мать. Он вышел в подъезд и запер дверь.
   - Ты же не знаешь, - додумался Долгин. - Его не сбили.
   - Как?
   - Он снизился до трех тысяч, управляемо.
   - На связь вышли?
   - Да
   - Кто?
   Этот вопрос напугал Долгина. Он отступил на шаг.
   - Он назвался Артуром Максимовым.
   - Кем? - выпалил Максимов.
   Долгин стоял в замешательстве.
   - Ну, это же брат твой.
   - Ты ничего не перепутал?
   - Так Кенжабетов сказал. Там в салоне атас какой-то произошел. Вроде был еще бортпроводник с ним, но он умер.
   Максимов облокотился на перила.
   - Этого не может быть.
   - Что не может?
   - Это не может быть мой брат, ясно тебе?
   Долгин молчал.
   - Ты сам слышал его голос?
   - Нет.
   - Я должен сам услышать.
   Максимов мчался по ночной Москве, ледоколом пробивая путь через сплошную стену дождя. Он обруливал островки медленно ползущих автомобилей, обливал их дорожной грязью и сигналил тем, кто отказывался пропустить.
   Он позвонил Кенжабетову.
   - Это Владимир Максимов.
   - Да слушаю Владимир. Секунду, я только отойду где потише.
   На заднем плане шипела рация и гоготала толпа людей.
   - Я могу говорить.
   - Расскажи, что происходит.
   - Сейчас самолет придерживается прежнего курса и управляется автопилотом, но на высоте трех тысяч метров. Это оптимальная высота для дыхания при разгерметизации салона.
   - Что с пассажирами?
   - Точно не знаем. Есть убитые. В салоне остался человек с оружием. Но в кабину ему не попасть, дверь заперта и пуленепробиваемая.
   - Человек, с которым вы говорите, представился?
   - Да, Артур Максимов.
   - Вы уверены, что он назвал это имя?
   - Конечно, я сам слышал. Долгин сказал это ваш брат.
   Максимов пролетел на красный, едва не зацепив черный БМВ.
   - Я хочу с ним поговорить.
   - Лучше позже, он получает инструкции.
   - Я сказал сейчас!
   В трубке зашипело от попавших на динамик слюней. Кенжабетов вернулся в шумное помещение и приказал всем замолчать.
   "Борт 1661, говорит диспетчер"
   "Это 1661. Я ни куда не уходил"
   "Здесь с вами хотят поговорить"
   - Говорите, вы на громкой связи, - Кенжабетов обратился к Максимову.
   - Говорит Заместитель директора следственного управления ФСБ Владимир Максимов. Кто это говорит?
   "Батя! Как рад тебя слышать. Тут такое происходит"
   Максимов покрылся мурашками. Он назвал его Батей?
   - Представьтесь немедленно!
   "Да это же я. Ты, что голос не узнаешь?"
   Максимов не верил своим ушам.
   - Если вы сейчас не представитесь, я отдам приказ сбить самолет.
   "Да ты что блин, сдурел, Батя? - молчание секундное. - Максимов Артур Иванович. 1983 года рождения. Родился в городе Красноярске. Мать зовут Лариса, отец Павел. Паспортные данные тоже продиктовать?"
   Телефонная трубка упала под ноги. Максимов потянулся за ней. Впереди быстро приближался красный отблеск фар. Он вдавил тормоз. Горячие шины скользнули визгом по мокрой дороги.
  
  
   ***
   Бузунов крутил в руке ручку и делал вид, что Максимова нет в помещении. Гульнар Аббасовна не слазила с телефона. Кто-то ляпнул журналистам, что в воздухе над страной разыгралась кровавая драма, и самолет в данный момент находится под управлением пассажира. Родственники, спасательные службы и сотни журналистов армией пошли штурмовать аэропорт Пулково. Миллионы людей в стране в прямом эфире следили за таймером, отсчитывающим время до приземления.
   Позвонила жена, Максимов сбросил звонок. Наверное, услышала о самолете из новостей. Выключил телефон.
   На экране появилась видео трансляция с самолета Певчего.
   Максимову часто доводилось общаться с директором лично, в том числе в непринужденной обстановке. Он даже думал, что они стали друзьями. Такого напряженного лица, где все мышцы сжались в один сплошной кулак, он не видел у Певчего никогда. Губы истончали и превратились в спелые перцы чили.
   Певчий с трудом выдавил приветствие. С коллегами он был всегда интеллигентен.
   - Я только что уволил заместителя директора Молокова. Министр обороны обрывает телефон, звонили с Администрации президента. И знаете что?
   На их счастье, смотря на камеру перед собой, Певчий не мог сверлить уничтожающим взглядом каждого по отдельности.
   - А то, что они обладают куда больше информацией, чем я. Молоков доложил, что есть подтверждение захвата самолета террористами для совершения теракта. А буквально пару минут назад я узнаю, что у вас был сеанс связи с пассажиром с совершенно противоположной информацией, которую вы проигнорировали. А еще на борту есть какие-то отравляющие вещества, а вы готовы были собственноручно распылить их над территорией страны?
   Певчий глотнул воды.
   - Игорь Федорович, я хотел бы прояснить, - Бузунов говорил, будто заказывал еду в ресторане.
   В выдержке ему действительно не было равных.
   - Не надо. Вы были обязаны рассмотреть всю полноту информации и не принимать таких поспешных решений. Вы упустили драгоценное время, не проконтролировали распространение информации. У нас теперь тут реалити-шоу на каждом телеканале со мной в главной роли.
   Повисла тишина. Певчий вытер пот со лба платочком и продолжил спокойней:
   - В компетентности всех ваших действий я буду разбираться позже. Мне еще предстоит очень не приятный разговор с президентом. А сейчас есть проблема, которую нужно решить качественно. Какова ситуация сейчас?
   Бузунов включил громкую связь из диспетчерского центра, где уже наготове сидел Кенжабетов. Он изложил ситуацию на текущую минуту. С последнего разговора Максимова ничего не изменилось.
   - Может ли пассажир осуществить посадку? - спросил Певчий.
   - Если он будет грамотно выполнять все действия, которые мы ему скажем, то да. Технически самолет посадит автопилот. Человек он грамотный и смышленый, все быстро схватывает.
   Бузунов резко встал.
   - Игорь Федорович, я склонен не согласиться с этим доводом. Я все еще считаю, что это часть плана террористов, чтобы протянуть время. Обман, на который, вы меня извините, мы сейчас покупаемся.
   Бузунов сообщил Кенжабетову ждать следующего сеанса связи и выключил микрофон.
   Он держал папку в руке, ту самую.
   - Проясните.
   - Решение об уничтожении самолета было принято после рассмотрения всех имеющихся доказательств. Все в этой комнате поддержали это решение. Это указанно в протоколе. У следственного управления, действительно была версия, что на борту могут находиться некие отравляющие вещества. Эта версия была основана исключительно на предположении и догадках и не была подтверждена токсикологическими экспертизами.
   Бузунов обернул папку к камере.
   Максимов сжал зубы. По телу пробежали мурашки. Если еще несколько часов назад он подготовил речь на случай если все вскроется, то теперь не представлял что говорить.
   - Человек, который говорит, что пилотирует самолет - это Максимов Кирилл Иванович, который по необъяснимым нам обстоятельствам представляется своим погибшим братом близнецом Артуром. А это закрытое уголовное дело о самоубийстве Артура. Если немного вникнуть в суть, то первоначальной и основной версией было умышленное убийство, совершенное Кириллом, на что указывали все доказательства. Его нашли на месте преступления, а характер странгуляционной борозды на шее соответствуюет удушению, а не повешению.
   - Вы не судмедэксперт, - вступил Максимов.
   Бузунов продолжал:
   - Экспертиза показала, что Кирилл Максимов был вменяем. Кроме того до убийства он несколько месяцев проходил лечение в психиатрической лечебнице с диагнозом астеническая психопатия. Это расстройство сопровождается страхом пациента быть покинутым, неспособность брать на себя ответственность, пассивность, и отсюда как следствие неадекватная, агрессивная реакция на такие проявления в жизни. Я не хочу осуждать и лезть в семейные отношения, как говорится ничего личного, но после вмешательства в расследование Владимира Максимова, дело было удивительным образом переквалифицировано в самоубийство, и Кирилл избежал наказания.
   Максимов чувствовал, как купол опускается ему на голову, скоро начнется откачка воздуха.
   - Николай Валерьевич, мы с вами не на суде, - говорил Певчий. - Я уверен, что если есть состав преступления или превышение должностных полномочий, прокуратура вынесет справедливое решение. К чему вы ведете?
   - К тому, что самолетом управляет человек с инвалидностью и тяжелым психическим заболеванием. Откуда нам известно, что в данный момент он вменяем? Или не находиться под контролем других лиц, - Бузунов ярко жестикулировал руками. - А может быть это и есть цель террористов - ввести нас в заблуждение, достигнуть территории Ленинграда и обрушить лайнер на школу, детский сад, или городскую администрацию, а может и на атомную станцию. Я более чем уверен, что самолетом управляет профессионал, который и осуществил экстренное снижение, когда террористы почуяли опасность. Я считаю, что пассажиры давно мертвы, поэтому так называемый пилот не может позвать к рации того, кому можно довериться, например депутату Воронскому или герою России Макарову, уж он точно не пойдет на поводу убийц.
   - Дверь в кабину заперта, в салоне вооруженный психопат сектант, - Максимов почти кричал.
   - Очень удобное объяснение, не так ли?
   Певчий задумчиво смотрел в стол. Рукой он вырисовывал замысловатые фигуры на бумаге.
   - Владимир, ты слышал переговоры с диспетчером. Твой брат находиться в адекватном состоянии? Он сможет посадить самолет?
   Кирилл не сможет. Артур смог бы.
   - Сможет.
   - Гульнар Абасовна!
   Она самопроизвольно дернула ногой и громко стукнула коленом по столешнице. На ее лице не отразилось ни эмоции.
   - Пресс-релиз должен быть кратким с минимальным объемом информации. Сообщите, что ситуация под контролем. Родственников необходимо успокоить. Мы сделаем все, чтобы сохранить пассажирам жизни.
   - Я поняла.
   - Какие наработки у Следственного управления?
   Максимов поежился от того, что слово дали ему.
   - В больницах страны уже сотни людей, десятки погибших. У всех одинаковые симптомы: психические расстройства, агрессия. Абсолютно разные люди, разного социального статуса. Я считаю, на рейсе 1661 находится источник всего этого.
   Гульнар Аббасовна глотала каждое его слово с широко открытыми глазами. Еще бы. Ей продеться придумать адекватное объяснение для прессы.
   - Это своего рода психотропное оружие.
   - Его не существует, - Бузунов хмыкнул.
   - У меня есть свидетель утверждающий обратное. По нашим данным заведующий кафедрой геофизики университета Орджоникидзе профессор Марис Болодис нанял ранее судимого Левандовского для кражи осколка Тунгусского метеорита, много лет хранившегося у эвенкийского шамана. Все кто непосредственно контактировали с ним или оказывался в близкой зоне сейчас либо мертвы, либо сошли с ума.
   - Вы отыскали этого Болодиса?
   - Нет. Только что стало известно, неделю назад он вылетел в Ригу и больше сведений о нем нет. Это зафиксировано камерами Домодедово.
   - Ваш свидетель, кто он?
   Максимов едва начал говорить, как в голове всплыли многочисленные диагнозы Матлакова, и в особенности, патологическая ложь.
   - Он бывший друг Болодиса. Когда-то он тоже пострадал от воздействия осколка.
   - И мы можем с ним пообщаться? - вдруг спросил Бузунов.
   Максимов чуть не поперхнулся.
   - Где он?
   - Кто? - Бузунов сидел расслабленно, перекинув больную ногу на здоровую.
   - Я передал его твоим людям два часа назад.
   - Так, с меня хватит, - Бузунов обратился к Певчему в дружеской манере. - Игорь Федорович, вы же не верите в волшебный камень какого-то шамана, сводящий людей с ума? Это же антинаучно. У нас самолет весом двадцать тысяч тонн приближается к Ленинграду под управлением психически не здорового человека.
   - Это клевета, - Максимов стукнул по столу.
   Бузунов швырнул папку Максимову.
   - И это тоже клевета?
   Максимов хлестким ударом ладони остановил папку, несколько бумаг и фотографии вывалились и продолжили свой путь по гладко вымытому столу. Фотография брата, снятая в морге с остроугольным лицом и впавшими глазницами остановилась перед ним, как напоминание его вины.
   Внезапно в комнату ворвался Долгин. Он подскочил к аппарату громкой связи и нажал кнопку приема.
   - Алло, Алло. Слышно меня? - это был Кенжабетов.
   - Да, говорите, - подтвердил Долгин. - Они вас слышат.
   - Мы только что закончили расчеты. Самолету не хватит топлива, чтобы совершить посадку в Пулково.
   Присутствующие переглянулись.
   - Его что забыли заправить? - включилась Гульнар Аббасовна.
   - Дело в том, что самолет летит на низкой высоте, где существенно выше давление и сопротивление воздуха. Двигатели вынуждены тратить гораздо больше топлива на поддержание скорости.
   - Боже мой, - воскликнула Гульнар Аббасовна. - Он упадет в жилой зоне и сотни телекамер это заснимут.
   Бузунов обратился к Певчему:
   - У нас нет иного выбора. Самолет нужно сбить.
   Певчий задумчиво потер лоб.
   - Мы можем посадить его на военный аэродром?
   - Нет. Для автоматического посадки самолета, требуется специальное наземное геолокационные оборудование. Единственный аэропорт вблизи, который может принять его это Стригино в Нижнем Новгороде. Мы могли бы ввести новый курс. Но есть проблема...
   - Какая?
   - Циклон на подходе к городу со стороны Москвы. Сильный боковой ветер. Предельный для автоматической посадки.
   - То есть он не сможет там сесть? - не унимался Певчий.
   Бузунов впервые выразил лицом озлобленность, его раздражала дискуссия.
   - Автопилот может промахнуться и не попасть в пределы полосы.
   - Чем это грозит? Если горючего нет, значит взрываться нечему?
   - Возможно разрушение конструкции самолета.
   Певчий смотрел на камеру, но Максимов ощутил взгляд на себе.
   - Ведите его в Нижний и садите. Если есть шанс сохранить людям жизнь, я готов им воспользоваться. Пусть истребитель следует за ним и будет готов сбить, если отклониться от курса. Николай Валерьевич, я нахожу вашу версию излишне радикальной. Но операцию по посадке будете курировать вы, и любой отклонение в решении будете согласовывать со мной.
   Бузунов кивнул.
   - Владимир, тебя я отстраняю на время прокурорской проверки, передай все дела Долгину. Поговорим потом.
   Кабинет опустел. В воздухе все еще ощущался взрывоопасный аромат напряжения и, казалось, лишний вдох мог подорвать его.
   Максимов сидел опустошенный, выжатый до нитки. Ему конец.
   Бузунов, как и обещал, передал папку ему. Вот она, хочешь бери, прячь, сжигай. Свое дело Бузунову она уже сделала и теперь валялась на столе, с разбросанными листками экспертиз, опросами свидетелей, фотографиями и протоколами допросов, как отработанный материал.
   Черт бы тебя побрал! Будь ты проклят Кирилл! Зачем понадобилось его убивать? Ревность? Зависть? Да, ты не мог хвастаться достижениями Артура, не мог крутить с девушками, не притягивал людей харизмой, но ты мог быть лучшим в том, что действительно умел. Никто лучше не мог поглощать тысячи книг, никто не мог погрузить в голову столько информации и уметь ей оперировать. Всего лишь нужно было взять отсюда и переложить на другую чашу весов. И Артур помог бы, обязательно. Он любил тебя и готов был на все. Но ты выбрал путь бунтаря, завистника, решил ненавидеть весь мир.
   Максимов виноват не меньше. Как старший брат, он не усмотрел назревающую трагедию. Когда случился первый нервный срыв и Кирилл попал в клинику, он даже не приехал его проведать. Был слишком занят. С ним была рядом только мать, а когда он в порыве гнева впервые ударил ее, то Максимов и тут проявил слабость. Забрал мать в Москву и тем самым выстроил для Кирилла рукотворного врага номер один в своем лице. Да, он хотел научить его быть самостоятельным, бросил его в глубокую реку взрослой жизни, с мощным и беспощадным течением, чтобы он наконец научился плавать. Он недооценил Кирилла. Ведь и убийство брата было ни чем иным как местью Максимому, за то, что Артур посмел принять не ту сторону.
   Максимов не мог оторвать взгляд от фотографии мертвого брата. Он должен был приехать в Москву через неделю, Максимов ждал его, обещал вместе выпить пива и посмотреть футбол.
   Сейчас Максимов помнил только звонок матери, а дальше все как в тумане. В сюрреалистическом сне, наполненном криками, слезами, разбитыми кулаками и кладбищенской пылью.
   Что он должен был делать? Похоронить одного брата и посадить в тюрьму второго? Сколько бы он прожил там? Неделю, месяц? Сколько бы выдержала мать?
   Он сделал то, что посчитал нужным - закрыл дело и отправил Кирилла на принудительное лечение, оформил инвалидность чтобы не умер с голоду и решил навсегда стереть его из жизни и памяти.
   Где он вообще был до сегодняшнего дня? Зачем летел в Питер?
   Максимов добрался до кабинета и запер дверь.
   В нем теплилась хрупкая, почти прозрачная надежда, что когда все уляжется, Певчий не отдаст его на растерзание прокуратуре. Но одно он ему точно не простит - скрытие улик и участие в заговоре против него. Бузунов уже заметает следы, а затем свесит все на Молокова и выйдет чистым. Максимову так просто не отделаться. Ему нужен Матлаков, нужны его показания. Протокол показаний Матлакова исчез из кабинета следователя. Тот кто это организовал, планировал чтобы исчез и сам Матлаков. Этого Максимов не мог допустить. Если Бузунов хотел войны, он ее получит. Больше ему терять нечего.
   Максимов собирался ехать по адресу, где, как сообщил Долгин, его держали люди Бузунова.
   Внезапно его осенило. Он посмотрел карту. Аэропорт Нижнего Новгорода находился прямо в черте города. Если погодные условия ухудшаться, он может упасть прямо на жилые кварталы. Осколок затеряется среди тысяч обломков и неизвестно, сколько людей еще подвергнется облучению.
   Максимов пропустил аудиофайл с телефона Левандовского через специальную программу, разбивающую звуковую дорожку на несколько штук. Он натянул наушники и прибавил громкость на всю. Его интересовали не слова Левандовского, а задний фон. Тот звук, который так привлек его внимание в первый раз. Звук захлопывающейся металлической крышки, очень глубокий и звонкий. Характерный для толстого тяжелого металла, такого как свинец. Формочки на столе в квартире Болодиса с остатками потекшего металла - это свинец. Там они отлили шкатулку для безопасного хранения осколка. Она у Левандовского с собой на борту.
   Максимов позвонил Кенжабетову.
   - Да, Артем Викторович, - отозвался он.
   - Нет, это Владимир Максимов.
   - Артем Викторович, сейчас я отойду, где потише.
   Кенжабетов заговорил шепотом:
   - Мне запретили с вами разговаривать.
   - Кто?
   Хотя он и так знал ответ.
   - Николай Валерьевич. Он уже едет сюда. Тут его люди, контролируют каждый мой шаг.
   - Мне нужно срочно переговорить с братом. Это вопрос жизни и смерти.
   - Вы что? Я не могу этого сделать. Мне дали четкие указания.
   - Послушайте. На борту находиться очень опасный радиоактивный элемент, его нужно нейтрализовать.
   - Радиоактивный? Сообщите Николаю Валерьевичу.
   - Он не поверит. Пожалуйста, придумай, как мне с ним поговорить.
   - Я ничего не обещаю. Надо идти, сейчас готовимся вводить новый курс.
   - Я жду звонка.
  
   ***
   Артур ввел данные в бортовой компьютер. Точнее говоря, он просто выбрал курс из множества существующих. Ему просто нравилась эта фраза - "ввел данные". Он слышал это в старом фильме и не мог вспомнить название. Можно было легко заставить самолет лететь, например, в Якутск, в Улан-Удэ, или в Лондон. Было бы топливо.
   Он как будто попал в фантастический фильм, где в мире будущего человека окружали разнообразные компьютеры, делающие за него всю работу. На экран двумя нажатиями клавиш можно вывести любую информацию о состоянии всех систем самолета, вплоть до датчика воды в бочке туалета. Интересно, а в сапер тут можно сыграть на досуге? В команде пилотов больше не нужны штурманы, следившие ранее за показателями приборов. За них быстрее человеческой мысли теперь все делает электроника. Хотя механические датчики высоты и положения в пространстве тоже присутствуют. И это не дань авиации прошлого века, а всего лишь подстраховка на случай выхода основной системы из строя. Даже в наш цифровой век, человечество все еще не полностью доверяет компьютеру.
   Самолет накренился, чтобы встать на новый курс. Началось снижение. Здесь, в кресле пилотов это действо воспринималось иначе чем из кресла пассажира - спокойнее, создавалась иллюзия контроля.
   Нос лайнера нацелился прямо на грозовой фронт, маячивший на горизонте. Первые лучики утреннего солнца с трудом пробивались сквозь него на законный небосвод. Кривые, как иссохшие ветки, молнии расчерчивали небо несущими смерть рисунками. Ни одна птица в здравом уме не рискнет залететь в грозовой фронт, но у нашей, стальной, не было выбора. Хотя тот бурят Кенжабетов (национальность Артур определил не только по фамилии, были в бурятах особенные степные нотки в голосе) сообщил, что молнии самолету не страшны, каждая вспышка, и чем ярче и ближе она была, пугала Артура не на шутку. Рефлекторно хотелось вцепиться в штурвал, как в руль автомобиля на неровной дороге и отвернуть. Только штурвала здесь нет. Вместо него маленький джойстик слева на панели с ярко-красной кнопкой. Кенжабетов первым делом предупредил, что нажимать на нее ни в коем случае нельзя, иначе самолет перейдет в ручное управление и с вероятностью больше ста процентов лайнер неуправляемо полетит к земле. Артур решил вообще не прикасаться к джойстику от греха подальше.
   От мысли о предстоящей посадке Артура морозило. Ожидание было хуже всего. Это как сидеть в очереди к стоматологу, чем дольше, тем страшнее.
   С противоположного края кабины лежали трупы Миши и капитана. Артур оттащил их и закрепил веревкой, чтобы не катались по полу. В момент резкого снижения, все не закрепленные предметы испытали перегрузку и взметнулись в воздух. Для Миши это стало смертельным. Артур поймал себя на мысли, что находиться в компании с трупами ему совершенно не сложно. Только бы не воняли, а остальное не смущало. Он мог бы даже вздремнуть. Удивительно как человек быстро приспосабливается.
   Артур вспомнил как вместе с Батей, утопая в снегу, нес гроб с телом брата к последнему пристанищу - подготовленной еще несколько месяцев назад яме. Дело в том, что копатели могил роют ямы на зиму летом, так как зимой грунт дубеет и становиться тверже бетона. И ведь они прекрасно знают, что роют ямы еще живым людям. В этих ужасных обстоятельствах, скрепивших их общим горем, он виделся с Батей в последний раз. Может быть, потому Батя не узнал его голос по рации.
   Кенжабетов вышел на связь. Артур рассказал о показаниях приборов. Несмотря на то, что посадка произойдет в автоматическом режиме, Артуру потребуется сноровка, чтобы вовремя выполнить определенные действия. Кенжабетов опасался, что в последние секунды Артур может испугаться и замешкаться, что совершенно не позволительно когда многотонная махина стрелой несется к земле. Чтобы не запутаться в тысячах рычажках и кнопочках, было решено отрабатывать последовательность команд несколько раз. Это был уже третий. Все прошло как по маслу, Артур запомнил все без запинки.
   До прибытия в аэропорт оставалось чуть больше пятнадцати минут.
   - Ты главное не нервничай и все будет нормально, - подбадривал Кенжабетов. - За спиной у тебя живые люди, помни о них.
   Артур кивнул в ответ, будто его могли видеть. На самом деле он старался не думать о тех, кто остался в салоне. Он больше не слышал выстрелов и это создавало двоякое ощущение. Они могли быть живы, но тогда почему никто не проявляет признаков жизни, не стучится в дверь, не кричит? А что если он последний оставшийся в живых в огромном стальном склепе? В двери есть специальный глазок, его разбили, когда ломали дверь. Даже если бы он был цел, Артур не решился бы взглянуть. Пусть лучше он останется в неведении до самого конца.
   Вода реактивными волнами плыла по стеклу. Самолет влетел в черные, распухающие на глазах, облака.
   Ему хотелось, чтобы это быстрее закончилось. Хотелось упасть на сухую осеннюю траву и вдохнуть запах дерна. А потом выспаться. Боже, как же он хотел выспаться. И выпить пива с братом. Как же давно им не удавалось так просто посидеть и поговорить, как раньше. Было бы у Артура время, чтобы отлучиться из Питера.
   Питера... А что он вообще должен был делать в Питере?
   Вот это новость. Он совершенно забыл. Стресс отшиб последние осколки памяти. А что он делал до этого, в Красноярске? Он же давно там не живет.
   Черти что. Несуразица какая-то.
   А может быть? Нет. Да точно! Это воздействие наркотиков. Тех самых, о которых говорила Наталья, те самые, что свели с ума пассажиров. Интересно, что еще он забыл из своей жизни? Лучше он займётся этим вопросом когда все закончиться. Нет времени ворошить прошлое. Лучше он еще раз повторит про себя процедуру посадки, отыщет нужные рычаги, и вспомнит последовательность их включения.
   Самолет пошел на первый поворот. Значит, началась подготовка к посадке. После четвертого Артур должен увидеть перед собой взлетно-посадочную полосу. Пока что лишь изредка мелькали огоньки зданий, а затем снова пропадали в густой дождевой пучине.
   Самолет сильно затрясло.
  
  
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  
   ***
   В нос ударил едкий запах чистящего средства для коврового покрытия. Через щель в пластиковой обшивке в лицо дул ледяной воздух. Затвердевшая от мороза кровь на щеке стянула кожу, а когда Наталья пошевелила мышцами, пленка порвалась, вырывая крохотные волоски на коже.
   Самолет качало и трясло, подбрасывало и наоборот опрокидывало в яму. Каждое движение каким-то образом отражалось на ней, будто молотобоец в такт опускал железную колотушку ей на голову.
   Должно быть, она выглядит сейчас просто ужасно. Впервые за много месяцев ей захотелось оказаться перед зеркалом с охапкой косметики.
   Наталья облокотилась на здоровое плечо и подняла голову. Салон все еще в дыму. Она попыталась вспомнить, как оказалось здесь, на полу, между рядами кресел. На голове зрела солидная шишка с потрескавшейся кожей на кончике. Ужас как болело.
   В груди что-то встрепенулось, сжалось в комочек и полетело в ноги. Они падают? А так падают самолеты? Разве они не должны кружиться в этом, как его там, им еще открывают бутылки из-под вина - штопоре? Нет, это определенно что-то другое.
   Наталья поднималась медленно, не делая никаких резких движений. Сознание балансировало на тоненькой нити. В глазах то темнело, то вновь появлялся свет. Она села на кресло у иллюминатора. Крыло самолета раскачивалось вверх вниз, будто, оббитыми стальными перьями, птица порхала крылышками. Лампочки на кончиках мигали так ярко, что эхо их вспышек оставалось на сетчатке. Внизу раскинулся золотой город. Улочки пересекались друг с другом, виляли между зданиями, а по ним кружила еле заметная муравьиная гурьба автомобилей.
   Самолетом определенно управляют. Артур и Миша все же добрались.
   Слезы отчаянно рвались из глаз. У нее уже не было сил держать невидимый заслон и она разрыдалась. Сейчас она не психотерапевт, а человек. Психотерапевты не имеют права плакать, она имеет. Небо плакало вместе с ней.
   Мозг упрямо отказывался разрешить ей посмотреть воспоминания последних минут. Она помнила как надела эту желтую маску и дышала глубоко. Она жутко боялась, что воздух вот-вот закончиться, и она задохнется. Почему то ей вспомнилась рыба, беспомощно хватающая ртом чуждый организму воздух. И как рыба она медленно и мучительно умрет. А потом, она увидела Артура. На нем тоже была маска, совсем другого цвета. Она кричала ему, что любит. Боже правый, она действительно это кричала. Отчаяние от близости смерти так глубоко овладело ей, что все прошлое совершенно позабылось. Прошлое, в котором существовали этические устои, женская гордость, расчётливость, стеснение. Она просто говорила то, что давало сил дышать дальше и поддерживало надежду. Услышал ли он? Она же говорила в маску, вокруг было так шумно. Да и вообще, разве ему было в тот момент до нее?
   Наталья притронулась к виску. Он горел, как от ожога. Это и есть ожог, круглый, как шайбочка. Сюда Пророк приставил горячее дуло пистолета. Удивительно, но в тот момент ей было не страшно. Максимальный показатель по шкале страха был достигнут организмом гораздо раньше. А еще она была уверена, что он не выстрелит. Так и произошло. Когда Пророк убедился в смерти апостолов, большую часть которых застрелил сам, он вскинул руки к потолку и призвал господа принять его в свои объятия. Она не видела, куда он пустил себе пулю, да и не важно было это уже.
   Вдруг Наталью осенило. В тот момент она была не одна. Иван был с ней. Она прижимала его дрожащее тело к себе, пока не произошло то странное обстоятельство, из-за которого у нее на голове шишка, словно стиральная машинка провернула ее.
   Ивана нужно срочно найти. Он мог пострадать.
   Наталья поднялась, растолкала болтающиеся на прозрачных трубках перед лицом кислородные маски и вышла в проход. То, что она увидела, повергло ее в шок. Все багажные отделения были распахнуты. Одежда, сумки, ноутбуки - все валялось на полу. Трупы с переломанными позвоночниками висели на спинках сидений, лежали в кучах по несколько штук переплетенные между собой, как клубки нитей. В одном из мертвецов она узнала Костоправова.
   Ивана нигде нет. Она крикнула его имя. Никто не отозвался.
   Наталья направилась в сторону хвоста, аккуратно ступая между телами. Когда не удавалось найти свободное место, приходилось пересиливать себя и наступать на них. Она щурилась, чтобы рассмотреть сквозь густой смог хоть какое-нибудь движение. Ей навстречу пробирался женский силуэт. И не просто пробирался, а расчищал дорогу, перетаскивал один труп за другим в промежуток между креслами. Это была Катарина.
   Наталья вздохнула от облегчения. То, что еще хоть кто-то жив, вселяло надежду. Катарина заметила ее и подошла.
   - Вы в порядке?
   Наталья кивнула.
   - Вам лучше сесть, - Катарина направила ее к ближайшему сидению.
   - Нет. Я ищу мальчика. Ивана. Вы его не видели?
   Катарина внимательно осмотрела салон, трупов. Создавалось впечатление, что вывернутые наизнанку внутренности и тела, сваленные в однородные мясные кучки, ее ничуть не смущали.
   Кто-то из пассажиров звал о помощи.
   - Простите, если я его увижу дам знать. Лучше вам сесть и пристегнуться. Мы садимся. Он никуда не денется.
   Катарина отправилась на зов.
   Внезапно, за спиной раздался детский голос. Мальчик выглядывал за спинкой одного из рядов, мимо которого Наталья прошла ранее. И как она могла его не заметить?
   Наталья пробралась к нему и прижала к себе. Взъерошенные волосы пахли знакомым фруктовым шампунем. Наталья окунула в них лицо, поцеловала в макушку.
   - Все хорошо. Скоро все будет хорошо.
   Наталья качала его, как делала это когда-то с Артемкой. Он поддавался ей в такт и раскачивался.
   Как Артемка.
   Наталья резко отстранилась от ребенка. Холод пробежал по телу. Руки онемели, локти отказывались разжиматься.
   Только не опять! Она не выдержит этого снова.
   Иван смотрел на нее лицом Артемки. Он такой настоящий, такой родной. И бровки как у него, даже волоски чуть завиваются к кончикам и отливаются золотистым отблеском.
   Наталья зажмурилась и вновь открыла глаза. Артемка прищурился в ответ и улыбнулся. Он всегда так делал, когда они играли в жмурки.
   Одна часть Натальи взывала отстраниться от него и бежать, другая желала обнять и не отпускать. Она понимала, что это всего лишь галлюцинация, маска ее сына, надетая разумом на другого ребенка.
   Он вытянул руки перед собой ладонями вверх. Наталья вытянула свои, попыталась шлепнуть его по ладошкам, но он успел развернуть их вниз. Он рассмеялся. Она рассмеялась в ответ. Они повторили, на этот раз выиграла она. Они снова смеялись и снова играли.
   - Мамочка, мы пойдем в Зоопарк?
   - Конечно, сыночка. Как только приземлимся, сразу пойдем. Обещаю.
   Она обняла его. Он пощекотал ее в бок. Так она не смеялась давно, прям до слез.
   - А папа? Он тоже пойдет с нами?
   - Конечно, родной. Папа ждет нас дома.
   На коленях у него лежал пистолет. Тот самый, с которого Пророк убил себя. Из дула исходил стойкий запах горелого пороха. Белоснежные штанишки, которые она ему гладила на днях, измазались в крови. И какое средство хорошо отстирывает кровь? Неужто в белизне придется кипятить. Он же так любит эти штаны.
   Артемка поднял обеими ручками пистолет и протянул ей. По сравнению с ним тот такой огромный и тяжелый. Она взяла его.
   - Мамочка пойдем со мной. Мне и папе так плохо без тебя.
  
   ***
   Максимов тщетно пытался дозвониться на спутниковый телефон. Оператор записанным голосом раз за разом сообщал, что абонент все зоны доступа. Должно быть телефон поврежден или разряжена батарея.
   Максимов давил на газ там, где это было возможно и невозможно, подрезал машины, из которых в ответ сыпались проклятия, однажды он даже слегка царапнул бампером мусоровоз. Между прочим, ему еще год выплачивать за машину кредит.
   Сейчас он думал только о Матлакове, как о единственной шансе спасти себя. Доказательство его теории позволит Максимову убедить начальство в своей важности и необходимости. Решение о спуске прокурорского расследования на тормоза может принять только Певчий. Максимов надеялся, что он еще передумает. Певчий отходчивый, особенно когда кризис улажен и результаты работы достойны похвалы. Если Матлаков окажется прав и осколок действительно существует, они будут достойны.
   Несколько минут назад ему позвонил следователь. Обыск в квартире Болодиса завершен. На формочках на кухне действительно обнаружены засохшие капли свинца. Кровь из ванны взята на экспертизу. Судмедэксперт предположил, что хозяин квартиры всего-навсего порезался во время бритья. Максимова это объяснение не устраивало и причина тому в стойком запахе чистящих средств в ванне, а значит, концентрация в момент уборки неделю назад должна была быть очень высокой. Кто-то явно пытался что-то скрыть. А еще следователям удалось заполучить кадры с наружной камеры видеонаблюдения местного магазинчика. На видео Марис Болодис в шляпе и пальто и его сын Валдис выходят из подъезда с чемоданом и клетчатыми китайскими сумками из пвх, затем Валдис снова уходит в квартиру и вновь возвращается с еще двумя сумками. Все это они грузят в автомобиль Болодиса и уезжают. Очевидно, что просьба консьержу отправиться в магазин была всего лишь приманкой, чтобы расчистить путь. Тогда чего он боялся и что в этих сумках?
   Часы отсчитывали одну минуту за другой, а Кенжабетов так и не звонил. Максимов решил позвонить сам. В ответ он услышал только пустые гудки и тишину.
   До посадки осталось всего десять минут.
   Максимов позвонил Долгину
   - Ну, где ты?
   - Уже в диспетчерской.
   - Найди Кенжабетова. Организуйте мне связь с самолетом срочно!
   - А как же Бузунов?
   - Не спрашивай. Просто сделай.
   Максимов не стал слушать дальше. По второй линии звонил неизвестный номер. Может быть это Кенжабетов?
   - Алло, алло. Я слушаю.
   - Привет.
   Максимов узнал голос Юли.
   - Я же говорил не звонить мне больше.
   И где она взяла этот номер?
   - Я очень скучаю по тебе, зайка. Пожалуйста, приезжай.
   Все-таки Ерофеев зассал. Козлина.
   - Ты русских слов не понимаешь? Мы уже все решили.
   - Ты обещал, что мы будем вместе! - перекричала она.
   Да, обещал. Чего он только не обещает в порыве страсти.
   - Прошу не отвергай меня, я без тебя не смогу жить. Ты просто запутался любимый, ты не ведаешь, что говоришь. Ты любишь меня, ты же сам говорил. Приезжай. Я больше не буду вести себя так по-глупому, как раньше, обещаю. Я буду достойной тебя.
   На въезде на виадук образовался затор. Максимов решил перестроиться на крайне левую полосу, чтобы проскочить.
   - Все, хватит. Я тебя не люблю, ясно тебе? Мы не будем вместе. Больше не звони мне, если не хочешь об этом пожалеть. Я не шучу.
   Максимов отвел телефон от уха и уже собирался нажать кнопку сброса вызова.
   - Сделаешь меня наркоторговкой, да? Или убийство повешаешь?
   Тон ее голоса изменился.
   - Да, ты понимаешь о чем я. Правда ведь, зайка? - она саркастически хохотнула на последнем слове. - Ты думал я такая дура, да? От меня можно так легко избавиться как от поношенной вещи с помощью твоих дружков?
   - Юля, послушай меня...
   - Я все поняла, любимый. Только вот не знаю, поняла ли твоя жена. Она так громко кричала, а потом рыдала, что боюсь ей потребуются разъяснения.
   Максимов вспомнил, что жена звонила, когда он был на совещании. Потом он получил смс о еще двух пропущенных звонках и забыл перезвонить.
   - Что ты ей сказала?
   - Всё, зайка. Я показала ей видео нашей последней встречи. Да, я сделала запись. Там слышно как ты признаешься мне в любви и как трахаешь меня. А детишки милые у тебя. Такие же могли быть у нас, и даже еще красивее.
   Максимов сбросил звонок. Он представил взгляд жены, полный отчаяния, испепеляющий, разрезающий его на части.
   Машина незаметно достигла металлического заборчика, разделяющего проезжие части. Если еще чуть дать газу, можно пробить ограждение и вылететь на встречную полосу - прямиком в груженную фуру, чтобы наверняка. Двигатель рычал, как изголодавшийся медведь. Дождь капал на горячий капот и испарялся с дымком.
   Юля не могла знать адреса тещи, ей подсказали. И произошло это именно сейчас. Это дело рук Бузунова. Он специально вставляет ему палки в колеса.
   Позвонил Кенжабетов.
   Автомобиль коснулся крылом заборчика. Металл заиграл раздирающим уши тромбоном. Искры новогодним фонтаном брызгали в стороны и моментально тухли.
   Максимов попытался выровняться. Спереди тащился старый уазик. Максимов вывернул руль вправо. Машина завертелась вокруг своей оси. Взвыли покрышки. В глазах гирляндой мерцали красно-белые огоньки.
   Автомобиль врезался противоположным от водителя боком в стену перекрытия виадука. Каким-то чудом по пути он протиснулся между автомобилями и никого не задел. Пар валил отовсюду.
   Максимов схватил телефон с пола и приложил к уху.
   - Я.
   - Где вы были? Я же звоню!
   - Да, да. Что там?
   - Ваш помощник его увел. У вас двадцать секунд. Канал закрытый.
   - Брат, ты слушаешь? - в горле першило, но Максимов терпел, чтобы успеть сказать.
   "Да Батя, я тут"
   - Слушай внимательно. На борту у пассажира по фамилии Левандовский есть осколок камня. Он и есть причина всего. Ты должен...
   "Это и есть наркотик?"
   - Просто слушай. Вы можете упасть и ты это знаешь. Нельзя допустить, чтобы осколок затерялся среди обломков. Просто поверь мне, как раньше.
   "Что я должен сделать?"
   - У этого пассажира при себе есть свинцовая шкатулка. Осколок нужно поместить туда. Это нейтрализует его действие. Ты все понял?
   - Стоп, стоп, - вмешался Кенжабетов. - Ты никуда из кабины не уйдешь. Самолет уже заходит на посадку.
   Артур ответил после секундной паузы.
   "Я сделаю это Бать, что-нибудь придумаю"
   Максимов больше не мог терпеть. Кашель вырвался из груди и душил. Прибежавшие водители уже вытаскивали его из машины.
   Максимов не сомневался - Артур сделает это. Он всегда держал слово.
   Пока был жив.
  
   ***
   Катарина растаскивала трупы, чтобы освободить проход к переднему выходу. Последней пришлось тащить сто килограммовую женщину. Шейные позвонки у нее сломаны, голова волочилась за телом и подпрыгивала на неровностях, подобно обшитому кожей мячу.
   Пассажирам, кто не был пристегнут во время экстренного снижения Катарина помогла добраться до кресел, и напоила водой, некоторым дала обезболивающие. Оставшиеся, кто мог самостоятельно передвигаться пересели ближе к выходу. Основная часть завалов тел и хлама с верхних полок находилась в середине салона. Разгрести их в одиночку Катарине было не под силу.
   Она упорно старалась говорить со всеми спокойным и ровным тоном и не показывать ни толики беспокойства. Как единственный бортпроводник в салоне Катарина не имеет права расслабляться и должна обеспечить безопасную эвакуацию.
   По опыту и ощущениям она поняла, что самолет идет на посадку. Мечта Миши сбывается. Жаль, что происходит это в таких страшных обстоятельствах. То, что он справиться у нее не вызывало ни малейших сомнений.
   Она винила себя, что по собственной нерасторопности нарушила правила техники безопасности, помогая пожилой семейной паре надеть маски, не обеспечив, прежде всего себя. Сознание покинуло ее незаметно, как будто без предупреждения выключился проектор в кинотеатре. Если бы кто-то не надел на нее маску и не пристегнул ремнем безопасности, она могла погибнуть. Этим кем-то мог быть только Миша. Он спас ей жизнь. И теперь она чувствовала вину перед ним за свою ложь, за обещание, что они будут вместе. А что ей оставалось делать? Нужно было вывести его из состояния психоза и ничего лучшего она не смогла придумать.
   Самолет сделал еще один поворот. Скоро лайнер пойдет на окончательное снижение. Катарина еще раз осмотрела проход, проверила пристегнуты ли пассажиры, и села у двери выхода на откидное сидение бортпроводника. Как только самолет приземлится, она откроет дверь и выпустит надувной трап. По инструкции она обязана покинуть салон последней, так она и сделает, и тогда сможет вздохнуть спокойно. Как только она ступит на твердую землю, как только выйдет за пределы аэропорта, так и рухнет на колени и будет рыдать. А пока, она все еще бортпроводник и обязана сохранять выдержку, нести ответственность за вверенную в руки власть и думать только о пассажирах.
   Катарина задумалась. А сможет ли она еще раз войти в самолет, еще раз застегнуть ремень и со спокойным сердцем подняться в небо? Сможет ли улыбаться пассажирам и убеждать, что все будет хорошо. Сможет ли сама в это поверить? Она уже не была в этом уверена, так как раньше. Одно она знала наверняка - она не сможет им врать.
   Катарина сразу узнала родной город. За годы работы она видела сотни и тысячи городов с высоты птичьего полета, но свой, родной не спутала бы ни с каким другим. Где-то там, среди асфальта и бетона, в одном из черных окошечков, недалеко от аэропорта спит главное сокровище ее жизни. Та, ради кого она всякий раз взлетает к облакам и каждую секунду думает о ней. Тем самым облакам, которые пухлые детские губы так любят называть ангельскими подушками. Когда они увидятся, она обнимет дочку крепко-крепко и будет сидеть так часами.
   Самолет сильно трясло в турбулентном потоке. Не сказать, что это было чем-то редким, скорее обыденным и привычным. Перед вылетом другой пилот упоминал о плохой погоде и циклоне, движущимся на Нижний Новгород. Оставалось только надеяться, что диспетчера и Миша знают, что делают.
   В колонке прямо над ее ухом щелкнуло. Так бывает, когда пилот нажимает на кнопку исходящей связи чтобы сделать объявление.
   - К вам обращается Максимов Артур. Надеюсь, что кто-нибудь слышит меня. Это крайне важно. Я управляю самолетом и собираюсь сесть с помощью подсказок с земли. Не хочу вас пугать, но погода плохая и существует вероятность аварии.
   Зачем он такое говорит и без того испуганным пассажирам? И где Миша?
   - Я говорю это, потому что на борту есть то, что стало причиной всего произошедшего с нами. Это осколок камня. Все вы видели, что он сделал с людьми, с вашими родными. Его нужно изолировать, иначе то же может постигнуть людей на земле. Я бы сделал это сам, но не могу покинуть кабину. Это продеться сделать кому то из вас. Камень находится у пассажира Левандовского, повторяю Левандовского. Также у него должна быть шкатулка из свинца. Камень нужно поместить туда. Это нейтрализует его действие. Прошу вас помочь. От нас зависит судьба людей на земле. Нельзя этой заразе дать распространиться.
   В иллюминаторе уже можно было различить вереницы спешащих на работу автомобилистов. До посадки остались считанные минуты.
   Катарина отцепила ремень и бросилась бежать в конец салона. Пассажиры, глядели на нее с испугом и надеждой. И Катарина не имела права никого просить о помощи. Это ее работа, ее долг.
   Левандовский - тот самый пассажир, с которого все и началось. Труп лежал на последнем ряду, накрытый пледом и прицепленный тремя ремнями.
   Катарина нашла его рюкзак и вывалила содержимое на пол. Ничего похожего на камень и шкатулку в нем не оказалось. Она отцепила ремни и подняла плед. От увиденного она зажмурилась, закрыла рукой рот и нос. Тошнота подкатила к горлу. Кожа мужчины стала угольного цвета, истончала и потрескалась, как растрепанная марля. Сквозь нее выделялись фиолетовые мышцы и белесые сухожилия. От трупа несло смрадным запахом прогнившего мяса.
   Катарина ощупала карманы крутки и брюк. Пусто.
   За спиной послышался странный звук. Она обернулась. Завал трупов, в котором сплелись Толстяк, несколько женщин и сам Пророк зашевелился. Что-то вылезало изнутри с самого низа. По свисающим, подобно тряпкам пунцовым волосам, когда-то светлым, она узнала Карину Порше. Та поднималась с трудом, как медведь выбирается из берлоги после долгой зимней спячки, и хрипела. Такой же хрип Катарина слышала лишь однажды, в городском роддоме, когда роженицы уже были не в силах кричать от боли.
   Катарина нащупала твердый предмет размером с зажигалку в кармане рубашки, пришитом с внутренней стороны в районе сердца. Превозмогая отвращение, она залезла рукой под рубаху и силой дернула карман, нитки порвались. Кожа мертвеца на ощупь оказалось холодной и твердой.
   Глаза у Карины Порше сверкали белоснежными белками, как шариками для гольфа. Зрачков словно не было вовсе. Она протянула руку к Катарине с зажатым, будто слившимся с рукой, топором.
   - Ты хотела меня убить, демонша. Потаскуха.
   Катарина вытащила камень. Он похож на уголек, на ощупь гладкий.
   Карина Порше, прихрамывая, направилась на Катарину.
   - Ты сдохнешь.
   Карина Порше замахнулась. Лезвие проскользнуло в нескольких сантиметрах от груди Катарины.
   Самолет накренился, пошел на четвертый поворот.
   Карина Порше отшатнулась и схватилась за спинку кресла. Катарина воспользовалась моментом и скользнула в проход между туалетами.
   Спиной она ощутила летящее в затылок лезвие. Не медля, она скользнула в туалет, заперла дверь.
   Руки и ноги дрожали. Дыхание перехватило.
   Карина Порше продолжала кричать и колотить топором по двери. На поверхности образовывались вмятины, а затем и продолговатые отверстия. Рано или поздно Карина Порше ее сломает.
   Катарина попятилась. Кто-то ущипнул ее за ногу.
   От неожиданности она вскрикнула и отскочила, ударилась затылком об зеркало. Ноги онемели, а сердце готовилось пробить грудную клетку.
   В тоненьком проходе между унитазом и тумбочкой забился мальчик. Щеки у него грязные от слезных подтеков, но сейчас он не плакал, а просто смотрел на нее забитым взглядом и косился на грохочущую от ударов дверь.
   - Я доберусь до тебя, мразь! Демон!
   Еще удар. Ошметки летели от дверной облицовки.
   - Ты же Иван?
   Он кивнул почти незаметно.
   - Не бойся, - Катарина протянула к нему руку. - Все будет хорошо.
   Как бы она хотела, чтобы кто-нибудь сказал ей то же самое.
   Карина Порше не останавливалась. Дверные петли расшатывались от каждого нового удара.
  
   ***
   Самолет покинул дымную облачность. Зигзаги молний все еще мелькали то справа то слева, а порой и полностью пересекали линию обзора ослепляющей вспышкой. Взлётно-посадочная полоса, как новогодняя гирлянда, бельмом выделялась среди миллионов других огней своей правильной геометрией и королевским положением.
   Артур осторожничал, раз за разом прогонял в голове последовательность действий и сомневался в каждом шаге. Если бы кто-то мог заменить его сейчас. Уж лучше бы он оказался сейчас среди пассажиров и погиб с чистой совестью.
   Рация зашуршала.
   "Борт 1661", - говорит диспетчер.
   - Это борт 1661.
   Глубоко в душе его забавляла эта официальная риторика. В детстве с Кириллом они часто играли в космонавтов и могли часами переговариваться из одной кровати в другую путем специального радиоприемника - двух пластиковых стаканчиков, скрепленных за дно веревочкой. Позывной Артура был Сова, а Кирилла Земля.
   "Земля, это Сова. На орбите все спокойно".
   "Артур, рядом со мной Геннадий Павлович. Он пилот с большим опытом и будет консультировать тебя при посадке, так что слушай его внимательно".
   - Понял.
   "Зови меня просто пилот, не забивай голову лишней информацией, - голос у него уверенный, ему сразу хочется доверять".
   Артур продиктовал Пилоту показания приборов.
   "Отлично, все идет очень хорошо. У нас еще новости, боковой ветер снизился до двадцати узлов. Это вполне допустимо для автоматической посадки. Показания приборов также в норме".
   - Это хорошо.
   "Ты главное расслабься и делай то, что я буду говорить. Проговаривай каждое движение. Мы с тобой посадим эту птичку. Я тебе обещаю. На тебя вся страна и весь мир смотрит. Не подведи их"
   - Я постараюсь.
   "Об этом потом, гляди, американцы кино снимут. Так что все хорошенько запомни. Будешь консультировать их. Миллионером тебя сделают".
   - Обязательно.
   Пилот рассмеялся.
   "У меня хорошие новости. Курсо-глиссадная система аэропорта, только что захватила сигнал автопилота твоего самолета. Это значит, что самолет полностью синхронизирован с полосой и сядет точно и не сантиметром в сторону".
   - Это хорошие новости, - Артур вздохнул.
   "Расслабься. Я же говорил, все будет отлично. А теперь самое время включить механизацию крыла. Это делается для того, чтобы при уменьшающейся скорости увеличить площадь крыла и обеспечить безопасную посадку".
   - Это, видимо, закрылки?
   "Ты прав. Закрылки являются частью механизации. Ты молодец. Лучше меня все знаешь. Рычаг находиться в районе твоего правого локтя, такой черный с надписью Flaps".
   Артур уже знал об этом рычаге. С Кенжабетовым они несколько раз отрабатывали процедуру.
   "Поставь положение 2".
   Загудели электрические приводы закрылок. Крыло с обеих сторон, подобно распространяющийся наледи в ускоренной съемке, расширилось, загибаясь к низу.
   - Кажется, сработало.
   "Конечно, сработало. Ты просто молодец. Следи за скоростью и через каждые пятьдесят передвигай рычаг механизации на положение 3 и 4 соответственно, постепенно увеличивая площадь крыла. Это позволит контролировать самолет".
   - Сделаем.
   "Отлично. Осталось только следить за приборами и при касании полосы убрать рычаг тяги двигателя в положение один. То есть отключить тягу, иначе самолет не остановиться"
   - Да, это я помню.
   "Отлично. Ты все делаешь правильно. Обещаю, возьму тебя вторым пилотом, если захочешь выучиться".
   - Нет уж, спасибо.
   Пилот усмехнулся.
   "Так, теперь я могу видеть твою скорость. Время выпускать шасси. Ручка находится на средней панели со стороны второго пилота. Опусти вниз до конца".
   Ручка рычага представляла собой миниатюрную шину. Сам рычаг оказался тугим, словно Артур вручную открыл заслонки секции шасси.
   Под ногами захрустело, а затем произошел легкий толчок. Поток встречного воздуха ворвался в открывшееся пространство.
   Вдруг включилась визуальная сигнализация. Экраны зашелестели незнакомыми словами, в потолке замигали аварийные лампочки.
   - Тут что-то не так, - Артур поднял руки, капитулируя перед приборами.
   Командным мужским голосом заговорил компьютер:
   "TO LOW GEAR, TO LOW GEAR..."
   "Артур, подожди не много, мы разбираемся".
   - Эй, говорите что случилось! Я падаю?
   Рация отключилась, затем снова включилась.
   "...пусть слышит", - это был голос Кенжабетова.
   "Артур, эта фраза компьютера означает, что шасси не вышли".
   - Я почувствовал, что вышли. Это ошибка датчиков, да?
   "Пилот сопровождающего тебя самолета подтвердил, что задние шасси не вышли. Вышла только передняя стойка. Разобраться в причинах отсюда мы все равно не сможем. Уже нет времени".
   "Нужно уходить на второй круг и попробовать еще раз", - вмешался Кенжабетов.
   "На второй круг нельзя уйти автопилотом, на ручном управлении он вмиг расшибется", - отрезал пилот.
   - Что мне делать?
   "Артур, дай нам десять секунд".
   Они тянулись так долго, Артур почти не дышал, только и смотрел на увеличивающиеся огоньки и курсирующие по дорогам автомобили, легковые и грузовые, из крохи они уже доросли до размера фаланги пальца.
   Артур вспомнил о перерезанных проводах. Скорее всего, он перестарался и отключил питание задних стоек шасси.
   Пилот вернулся на связь:
   "Артур, ты только не волнуйся. Будешь делать все то, о чем мы говорили. Скажи пассажирам пригнуть головы и пристегнуться".
   - А как я буду садиться без шасси? Не понимаю!
   "Так и будешь. Автопилот не понимает, что шасси не вышли. Он посадит самолет на брюхо".
   - Как это? В смысле прямо так, что ли?
   "Я понимаю, как это звучит, но другого варианта нет. Это, безусловно, очень опасно, ты должен это понимать. Горючего еще достаточно, но полосу обработали специальным противопожарным покрытием. Спасатели готовы и сделают все, чтобы не допустить возгорания".
   - Скажите честно, так кто-нибудь делал уже?
   "Делали".
   - Они выжили?
   Пилот ответил после недолгой паузы:
   "Не все".
   Машины пожарных и скорой помощи захлебывались миганием разноцветных маячков и ждали когда многотонная машина рухнет голым брюхом на асфальт, который превратиться в гигантскую терку.
   Артур нажал кнопку исходящей связи, протолкнул языком ком обратно в горло и начал говорить. Слова лились сами собой, в точности воспроизводили то, что сказал Пилот.
   Артур подтянул ремни безопасности. Взлетно-посадочная полоса стремительно росла и расширялась.
  
  
   ***
   Катарина оторвала пластмассовую крышку от унитаза, одну сторону обильно смазала жидким мылом.
   Дверь сдерживала удары. Да и Карина Порше похоже выдохлась. Можно было отсидеться здесь до посадки, а затем, когда на борт проникнут спецслужбы и обезвредят психованную с топором, спокойно пробраться в багажный отсек. Не оставалось сомнений, что шкатулка в багаже Левандовского.
   Действовать ее заставило сообщение о посадке самолета без шасси. Она хорошо помнила занятия на курсах подготовки бортпроводников. На уроках безопасности они отрабатывали как вести себя в самых разных чрезвычайных ситуациях. На одном из таких им показывали ролики о том, что бывает, когда самолет садиться на брюхо. В большинстве случаев лайнер либо разваливается на части от удара, либо под действием силы трения об асфальт загорается и взрывается. Как бы то ни было камень может оказаться далеко за пределами аэропорта, среди людей. А прямо сейчас они должны пролетать аккуратно над ее домом. Прямо над теми самыми окнами, из которых она в детстве наблюдала за приземлением грохочущих стальных орлов и мечтала когда-нибудь летать вместе с ними в далекие края. Прямо там сейчас спала ее маленькая девочка, и Катарина не могла позволить подвергнуть ее жизнь опасности. Она не должна увидеть то, что пришлось увидеть сегодня ее матери.
   Катарина погладила Ивана по волосам.
   - Когда я отсюда выйду, Беги в салон, займи место впереди и обязательно пристегнись. Хорошо?
   - Папа умер, да?
   Катарина оттащила тело его отца ближе к носу и уложила между креслами пятого ряда.
   - Папы больше нет, он на небесах. Но ты еще живой и тебя ждет мама. Ты понял что делать?
   Иван кивнул.
   Катарина встала напротив двери, выставила вперед крышку, как щит рыцаря, уперла заднюю ногу в унитаз.
   Она выждала, когда будет нанесен очередной удар и навалилась на дверь. Оказавшись снаружи, она тараном понеслась на Карину Порше. Та отступала в кухню и ловила момент, чтобы нанести удар, пока не уперлась спиной в духовые шкафы.
   - Будь ты проклят демон. Твое место в аду.
   Она нанесла удар. Катарина выставила щит и сжалась в клубок. Лезвие скользнуло по крышке и по инерции продолжило движение вниз. Топор вонзился в колено Карине Порше.
   Она закричала и завалилась на пол. Топор раздробил ей колено, но так и остался в руке.
   Катарина бросила щит и подбежала к отверстию в багажный отсек.
   Воздух разорвал гул летящего предмета. Катарина не успела среагировать. Обух топора ударился ей в спину. Она упала на колени, прямо на раскуроченный гориллой пол.
   Заостренные края впились в кожу, оставив изорванные раны под коленными чашечками. Камень выскользнул и упал в багажный отсек. Укатился вглубь.
   Карина Порше ползком добралась до Катарины и схватила за лодыжку. Длинные заостренные ногти впились в кожу.
   Катарина вскрикнула. Второй ногой она стукнула Карину Порше в лицо. Та никак не отреагировала и продолжала скрести по ноге, как кошка, сдирая полосками кожу.
   Катарина приподнялась на руках и, подобно рыбе, нырнула в прорубь багажного отсека вперед головой.
   Она перевернулась в воздухе и приземлилась на спину.
   Раны на ногах горели огнем, словно обожжённые кислотой и укрытые сверху крапивой.
   Катарина осмотрелась. Ее окружали безликие тени чемоданов, в которых за считанные минуты она должна обнаружить тот самый, единственный принадлежащий Левандовскому. Она даже не могла представить в какую сторону двигаться.
   От отчаяния и боли потекли слезы.
   Единственный источник света наверху затмил желчный лик Карины Порше.
  
   ***
   Наталья держала окровавленный пистолет на ладошках, словно он раненое животное.
   - Мне одиноко там мамочка.
   - Нет. Я не виновата. Не виновата в твоей смерти.
   Артемка протянул руку к ее лицу. Наталья зажмурилась и сжалась в плечи.
   - Нет, не делай этого.
   Теплая рука малыша прикоснулась к щеке. От ладошки пахло хлопьями и молоком. Он всегда гладил ее по щеке, когда она грустила. Наталья называла это лучшим антидепрессантом.
   Это все наркотики, это все не по-настоящему.
   - Мамочка, папа тоже скучает по тебе.
   - Папа уехал, солнышко. У него теперь другая жизнь. Поверь, он не скучает.
   - Нет, он говорит со мной и приходит ко мне. Мы вместе играем.
   Артемка опустил взгляд на пистолет, а затем поднял на Наталью.
   - Нам тебя так не хватает.
   Наталья отстранилась от руки Артемки.
   - Хватит. Перестань делать это.
   Она вскочила и вышла в проход.
   - Я не виновата. Я не...
   Тяжелая мужская рука прикоснулась к плечу.
   - Прости, я торопился, как мог.
   - Я же говорила, что мне нужно быть там в три часа, - Наталья отшвырнула руку мужа.
   Дима пожал плечами и протянул ей ключи. Теплый летний ветер встрепенул дорожную пыль и принес прямо на начищенные туфли Натальи.
   - Ну, прости меня.
   - Прости... - съязвила она.
   Наталья открыла заднюю дверь машины и бросила сумку и пальто.
   - Усади ребенка.
   Она всегда делала это сама, но сейчас не было времени. Дима поднял Артемку на руки.
   - Хочу летать, - Артемка расправил руки в стороны, как птица.
   Дима кружился, держа Артемку на вытянутых руках.
   - Ух ты. Еще, еще!
   Дима встретился с осуждающим взглядом жены и посадил ребенка на сидение.
   - Когда вернешься, обязательно полетаем. Мама торопиться на работу. А потом вы сразу едете к тете Кате, она тебя подстрижет.
   Наталья показательно посмотрела на часы.
   - Врач не должен опаздывать на прием, - она говорила это не только ему, но и себе.
   Дима обернул сидение ремнем безопасности и чмокнул сына в щеку. Наталья вдавила педаль, автомобиль выскочил на дорогу.
   - А мы завтра пойдем в цирк, мамочка?
   - Конечно любимый.
   - А папа тоже пойдет.
   - И папа пойдет.
   Артемка держал в руке плюшевого дракошу и, судя по звукам, зеленый летающий змей поливал выдуманным огнем несчастных людишек за окном.
   Наталья перестроилась без поворотника и получила в ответ назидательный сигнал от недовольного водителя шкоды.
   Позвонил Сергей Волков, ее новый пациент. Он говорил размеренно с властными нотками, как ему и полагается. Наталья пообещала, что скоро будет и извинилась за опоздание самым унизительным образом - через лизоблюдский комплимент.
   Этого она Диме долго не простит.
   Волков попал к ней через тернии общих знакомых и по совместительству являлся крупной фигурой в областном правительстве. Что ж даже сильным мира сего требуется душевная помощь. Это значило, что Наталье предстояло пройти ответственный экзамен на профпригодность, наградой за который могли стать не просто удовлетворенный пациент и хорошие деньги, но и бесценные рекомендации, которые, безусловно, помогут ей выйти в высшую лигу городских психотерапевтов. Новый офис, первые лица области, повышенная часовая ставка - все это позволит ей существенно увеличить наполняемость семейного бюджета и избавиться, наконец, от тяжелого бремени ипотеки.
   Она так долго готовилась к этой встречи, бесчисленное множество раз согласовывала время с его секретаршей. И вот сейчас, из-за того, что муж задержался, она опаздывает. Мало того, Дима отговорил ее вызвать такси, пообещав успеть и все равно не успел. Как это было на него похоже. Его эгоизм вновь стал камнем преткновения в ее делах. В этот раз ценой может стать ее карьера.
   Несмотря на ограничение в шестьдесят, стрелка спидометра приблизилась к сотне.
   Она положила телефон на панель. Впереди идущая машина двигалась слишком медленно, Наталья резко перестроилась на левую полосу. Телефон соскользнул и упал под ноги.
   - Да чтоб тебя!
   - Дракоша уух. Спасайтесь человеки!
   Телефон завалился за педали. Наталья нагнулась, шарила рукой под ногами.
   Внезапно громкий сигнал прозвенел с правого бока. Наталья не заметила, как машина съехала с полосы. Она дернула руль в противоположном направлении. Машину неожиданно начало таскать из стороны в сторону. Наталья надавила на педаль и осознала, что автомобиль не тормозит. Педаль не нажимается, под ней лежит телефон.
   Она запаниковала.
   Впереди идущая машина притормозила перед лежачим полицейским. Наталья уже обеими ногами давила на тормоза, но автомобиль не реагировал. Левым боком она зацепила бампер девятки. Машина взмыла в воздух на лежачем полицейском и стукнула еще одну машину.
   В ушах звенел крик Артемки. Дракоша перелетел на переднее сидение и оказался у нее на коленях. Наталья смотрела на открытую пасть и длинный высунутый фиолетовый язык.
   Потом произошел удар.
   Она очнулась лежа на крыше машины. Над головой висели сидения. Много чужих рук тащили ее наружу. Нога вывернулась в другую сторону, из лодыжки торчала наружу окровавленная кость.
   Почему боли нет?
   Дракошу она крепко держала в руке. Только он теперь совсем не зеленый. И огнедышащей головы у него теперь тоже нет. На ее месте вымазанная в крови вата, похожая на лоскуты разорванных мышц.
   В глаза стучали капли дождя, холодные и тяжелые. Толпа скопилась у перевернутого автомобиля. Дверь настолько вмята внутрь, что открыть ее уже никогда не получиться. Взрослые мужчины кричали друг на друга, пытались отогнуть искорёженный метал.
   Интересно, Волков согласиться перенести встречу?
   Над ней скопились много лиц. Они бубнили несвязно. Зачем то пытались отобрать Дракошу.
   - Это игрушка моего сына, черт бы вас подрал.
   Где Артемка?
   Она попыталась поднять голову. Чья-то рука придавила ее обратно к земле.
   Наталья судорожно замахала руками. Костяшками пальцев угодила кому-то в лицо. Оно было гладкое и мягкое, должно быть женское.
   Наталья перевернулась на живот и начала ползти. Больше ее не останавливали. Мужчины расступились перед ней и никто не осмеливался задержать виноватый взгляд.
   На мокрой земле лежал Артемка. Лицо у него в крови и грязи.
   Боже мой, какой он чумазый.
   Волосики слиплись и лежали шмотками на лице. Она же, как раз должна была отвезти его в парикмахерскую. Наталья подползла ближе и положила голову ему на грудь. Она не шевелится. Почему она не поднимается?
   - Люди! Это же мой сын. Сделайте что-нибудь!
   Крик рвался из груди. Бронхи свело, она не могла дышать. Ее оттаскивали от Артемки. Она хотела сказать, чтобы отпустили, но могла только бессвязно кричать. Замыленные слезами глаза ничего не видели.
   Ее отпустили. Она подползла к сыну и обняла обездвиженное тельце.
   Она сделала это. Она убила его.
   Из иллюминатора подмигивали огоньки на изогнутом крыле, омываемые холодным дождем. Тем самым, что смывал тогда кровь с лица ее мертвого сына. Тем самым, что смывал тень ее вины все это время.
   Она отказалась принять правду, поэтому и заточила себя в темнице. Психика выдумала альтернативное прошлое, это позволяло ей дышать дальше и не наложить на себя руки. Отрицание - механизм психологической защиты, который она только, что разрушила. А как же Дима? Он повесился после похорон, на которых ее не было.
   Боже мой, она не была на похоронах собственного сына.
   Она представила дуло к виску. Палец надавил на спусковой крючок.
  
   ***
   Катарина ползком пробиралась по полу багажного отсека. Она пыталась отыскать камень наощупь в темноте, но он куда-то запропастился. Близость скорой внезапной посадки подстегивала ее. Параллельно она пыталась отыскать и чемодан. В темноте прочесть фамилию на стикере она не могла, кроме тех, сумок, что находились под отверстием в потолке. Туда Катарина боялась сунуться, чтобы не попасть Карине Порше на глаза. Та не торопилась спускаться. Она выглядывала, щурились, чтобы отыскать Катарину и пряталась назад.
   Катарина решила вскрывать чемоданы наугад в надежде наткнуться на нужный или хотя бы найти какой-нибудь фонарь. Без него она беспомощна. Большинство чемоданов мнительные пассажиры запаковали в специальную пленку, вскрыть которую у нее не было ни сил, ни времени.
   Нужно торопиться, но как отыскать в стогах наваленного хлама в кромешной тьме иголку?
   А что если пойти от обратного? Искать определенный тип чемодана. Тот мужчина, Левандовский одет в специализированный костюм, какие обычно используются охотниками и лесниками. Если так, то у него не может быть чемодана с колесиками или спортивной сумки, у него должен быть рюкзак.
   Катарина на карачках, превозмогая боль, перебралась к завалу багажа на другой стороне, удерживаемого специальной сеткой. Массивный рюкзак она отыскала и вывалила содержимое на пол.
   Вещи пахли сыростью и затхлостью. Шкатулка ударилась об пол звонким металлическим стуком. Она была сделана из твердого шершавого материала и весила целую тонну.
   А еще в рюкзаке она нашла налобный фонарик. Не разобравшись как надеть его на голову, Катарина светила им с руки. Луч света был толстый и яркий.
   - Вот ты где, сука.
   Катарина закрыла рукой луч и спряталась. Из отверстия в потолке свесились оголенные ноги. С колена струилась кровь, рана была похожа на изъеденную березовую кору.
   Карина Порше спрыгнула на пол багажного отсека. Она направилась в сторону, где еще мгновение назад была Катарина. Она шла так уверенно, будто рана на ноге ее совершенно не заботила. Клацая по полу дорогими сапожками, Карина Порше случайно пнула нечто крохотное, что тут же укатилось от нее.
   Это осколок.
   Катарина набралась смелости и выскочила из укрытия. Карина Порше среагировала мгновенно и взмахнула топором.
   Катарина успела увернуться и упала на пол. Она направила яркий луч света в лицо сумасшедшей.
   Карина Порше закрыла глаза рукой, а второй замахнулась.
   Катарина ухватила за колесико небольшой дамский пластмассовый чемодан и затянула на себя.
   Топор расколол хрупкую стенку чемодана и застрял внутри. Катарина отшвырнула чемодан от себя и поползла по направлению укатившегося осколка.
   - Когда же ты сдохнешь, демон!
   Карина Порше догнала ее и нанесла удар ногой по ребрам.
   Катарина перевернулась на спину. Она не могла дышать, закашлялась.
   Карина Порше села ей на живот и начала наносить удары кулаками по лицу. Катарина ничего не видела перед собой, только размахивала руками тщетно защищаясь. Правая рука случайно нащупала шкатулку. Она нанесла удар Карине Порше в голову.
   Хрустнули кости.
   Катарина оттолкнула обмякшую Карину Порше и добралась до камня.
   Карина Порше очухалась и тянулась к топору. Она выдернула застрявшее лезвие из чемодана и была уже в шаге от Катарины. Пространство под глазом было приплюснуто, а лицо стало непропорциональным, будто с яблока срезали кусок ножичком.
   - Демон!
   Катарине было некуда бежать. Карина Порше занесла топор обеими руками, словно готовясь разрубить чурку, а точнее голову Катарины.
   Раздался сильнейший оглушающий грохот. Самолет взлетел, как мяч, и снова приземлился на землю. Катарину подбросило и опрокинуло на железный пол.
   От второго толчка Катарина едва не лишилась чувств. Она беспомощно каталась вместе с багажом по стремительно нагревающемуся полу. Уши заложило от всеобъемлющего скрипа. Спина ощущала каждый изгиб асфальтового покрытия.
   Вокруг все тряслось, раскачивалось и гудело, словно она попала в вагон московского метро решившего разогнаться до двухсот километров в час.
   Катарина продела руку в ячейку крепежной сетки, согнула руку в локте и сцепила замком ладони.
   Карина Порше, хватаясь за выступы для крепления сетки, подбиралась к Катарине.
   Обшивка захрустела, метал гнулся, раскалившись до красна. Гигантская стальная птица ревела из последних сил. Трещина мгновенно опоясала отсек вкруговую. Метал рвался словно бумага. Хвостовая часть отделилась от самолета и извергала искры, как огнедышащий дракон. В образовавшуюся дыру летели чемоданы, кресла, люди.
   Карина Порше вонзила топор Катарине в спину. Она повисла на нем, как на спасительной жердочке, а ноги ее уже бряцали по раскаленному асфальту. Лезвие вырвалось из спины, разбрызгивая кровь. Карина Порше, как брошенная в окно автомобиля кукла, катилась по асфальту, пока многотонный хвост не расплющил ее.
   Пахло гарью и керосином.
   Горячая кровь текла по спине Катарины, унося с собой остатки жизненной силы.
   Она наощупь вложила камень в шкатулку и задернула самодельную защелку.
   Казалось, этот гул не закончится никогда. Останки хвоста выкатились за полосу и загорелись, оставляя за собой глубокую огненную колею.
   Катарина навалилась на шкатулку всем телом и свернулась в клубок.
   Огонь был уже повсюду.
  
  
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  
   ***
   Один из подоспевших на помощь мужиков вложил подкуренную сигарету Максимову в рот. Каждая затяжка сдавливала гортань, вызывая кашель и помутнение в голове. Он не курил больше десяти лет.
   С ним упорно пытались разговаривать. Максимов отвечал на автомате, не задумываясь.
   У него больше нет семьи.
   Максимов закурил вторую сигарету. Затошнило.
   Удар пришелся в заднюю часть автомобиля, но железный немец все равно оставался на ходу. Честь и хвала заморским рукодельникам.
   Экипаж скорой помощи проезжал мимо и подоспел через несколько минут. И без их помощи Максимов понимал, что с ним все в порядке: руки и ноги шевелится, легкие втягивают ядовитый дым и даже получают от этого удовольствие.
   Решить вопросы со скорой и ДПС удалось посредством предъявления удостоверения. Отремонтировать погнутый забор и штукатурку на опоре виадука Максимов пообещал в самое ближайшее время.
   Позвонил Долгин. Максимов вдруг осознал, что ему плевать - сел самолет благополучно или разбился в труху.
   - Сели, - сухо начал Долгин. - Самолет раскололся на части. Хвостовая сгорела. Спасатели говорят, люди в основном сидели впереди. Много трупов, в основном огнестрел.
   - А брат мой?
   - Не знаю. Меня выгнали из диспетчерской люди Бузунова.
   - Кретин чертов.
   - Здесь уже мертвяк. Я поеду в управление, - Долгин сделал паузу и заговорил с легким оттенком неловкости. - Мне Певчий звонил, сказал, что тебя сняли. Надо передаваться.
   - Ты и так все знаешь.
   - Просто хотел уточнить.
   - Ты выяснил, зачем Болодис в Ригу полетел?
   - Авиакомпания же латышская. Не любят они нас. Все запросы только через государственную полицию или интерпол.
   - Ясно, спасибо тебе.
   - Если будет что, звони, я помогу.
   Максимов приехал по адресу, где держали Долгина через двадцать минут. Район спальный, совсем тихий даже для провинциального городка. Трухлявые сталинки и за ними покосившееся хрущовки стройными ширинками выстроились, окружив, как столбы Стоунхенджа, здание бывшего детского садика, переоборудованного знатными предпринимателями в бизнес-центр.
   Долгина держали здесь, на третьем этаже в офисе ЧОПа "Рыцари", принадлежащий семье Бузунова. Не для кого не секрет, что сотрудники ЧОПа выполняют роль его личной охраны и существуют исключительно для исполнения поручений хозяина.
   Максимов аккуратно достал из бардачка пистолет. Глок 18 коллеги подарили на сорокалетие. Максимов раньше часто посещал стрельбище, но вот уже год как не держал в руках запылившегося австрийца. Пара десятков пустых пивных банок и бумажные человечки - единственные его жертвы. Оставалось надеяться, что пистолет вообще не понадобиться применять. Только для устрашения. Да и что он с ума сбрендил, чтобы палить в живого человека?
   Пробираясь к зданию, Максимов лавировал между, кипящими от дождя, лужами. Голуби и воробьи, засеяли обжитые ветки деревьев и, встрепенувшись, наблюдали за ним с любопытством, покачиваясь на ветру. Другие нежились в луже, и когда он проходил мимо, недовольно ворковали проклятия и взлетали к сородичам, разбрызгивая с крыльев воду.
   Свет в здании горел только на третьем этаже. Центральный вход оказался заперт, горела красная лампа сигнализации. Значит у ЧОПа должен быть отдельный вход. Максимов нашел его на противоположной стороне.
   На стоянке, подпирая дверь, стоял заведенный внедорожник в зелено-синей раскраске с кольчужным гербом на капоте и надписью "Рыцари". В машине сидел только водитель, совсем молодой парень.
   Сторонясь света от прожектора, Максимов пробрался ближе и засел в кустах. Включенные фары внедорожника направленны прямиком на дверь. Водитель явно кого-то ждет.
   Здание вкруговую окружено бетонным забором, а следом и полосой разросшихся тополей, вход плотно защищен от взора с соседних домов. Если водитель и ждет кого, то тело Матлакова, чтобы вывести в лес и закопать.
   Максимов пробрался к автомобилю. Водитель копошился с магнитолой и не заметил его.
   Он резко дернул ручку. Дверь заперта, но рывок был такой силы, что в руке у Максимова остался пластиковый осколок ручки.
   Водитель среагировал сдержанно, будто ожидал нечто подобное. Максимов наставил пистолет на него через стекло.
   - Открой дверь!
   Водитель откинул сидение и потянулся назад, где лежал полуавтоматический пистолет-автомат.
   Максимов ударил рукояткой Глока по стеклу. Водитель закрыл лицо от рассыпавшихся осколков. Следующим ударом Максимов рассчитывал оглушить его, но водитель успел схватить его руку и отвести от себя дуло, второй он уже подтягивал пистолет-автомат за лямку.
   Максимов нырнул в окно и ухватил противника за шею. Водитель надул щеки и выпучил глаза. Максимов дотянулся зубами до кисти соперника, сжимавшей его руку. Водитель зарычал и отпустил. Освободившись, Максимов вкрутил в висок водителю дуло пистолета, словно шуруп. Тот был вынужден сдаться, фыркнул от поражения и затих.
   - Молчи, сука. Мозги вышибу. Где старик?
   Боковым зрением Максимов контролировал вход.
   - Увезли его.
   - Когда?
   - Пару минут назад.
   Значит, решили здесь не убивать, а отвезти подальше.
   - На какой машине?
   - Рено Сандеро синий.
   Номер 253, на таком приезжали за Матлаковым Альбинос с напарником.
   - Куда поехали?
   - Не знаю.
   Максимов надавил ребром ладони водителю на кадык. Тот захрипел, схватился обеими руками за запястье Максимова, но оттягивать от себя не решился.
   - В какую сторону?
   Водитель взглядом указал направление.
   Они поехали по Сущевскому валу, оттуда на 3-е транспортное кольцо. Если повезет, то удастся нагнать их.
   Пиликнул электронный замок входной двери. На улицу вышел напарник с внушительной инкассаторской сумкой.
   Повисла пауза. Напарник в дверях растерянно рассматривал как его другу, покрасневшему от асфиксии, угрожают убийством.
   - Вали его! - завизжал водитель.
   - Стоять. Стрелять буду! - напарник скинул сумку и потянулся за пистолетом-автоматом, висевшим на боку.
   Максимов нырнул обратно в кусты. Выбравшись на другой стороне, он бросился за угол здания.
   За спиной прогремела короткая очередь.
   От испуга у Максимова запутались ноги, и он грохнулся прямиком в лужу, глубиной по щиколотку. Вместе с необходимым воздухом он случайно засосал в ноздри грязную ледяную воду. Закашливаясь и барахтаясь, как лягушка в болоте, Максимов выкарабкался и побежал к машине.
   Его никто не преследовал. Мокрые, онемевшие от холода, пальцы не с первого раза вставили ключи в зажигание.
   Максимов выехал на дорогу и двинулся по указанному водителем направлению.
   Лобовое стекло запотело. Максимов не мог надышаться. Во рту стоял отвратительный привкус песка и железа. От дрожи воздух из легких вырывался короткими очередями.
   Максимов внимательно сканировал соседние машины. Каждый поворот с главной дороги снижал шансы на успех. На Рижском путепроводе, после поворота на Сокольнической вал образовался затор. Впереди мигали синим светом автомобили скорой помощи и ДПС. Автобус занесло на скользкой дороге и он протаранил несколько машин. Свободной осталась только одна полоса из четырех. Автомобили сгустились почти вплотную друг к другу и клином, подобно вагонной сцепке, тащились медленней шага ребенка.
   Максимов собирался сунуться на обочину, но и там ему места не нашлось. Мешало металлическое ограждение.
   Автомобилисты гудели и пререкались, кричали оскорбления тем кто, рискуя, пытался пролезть вперед на лишние несколько сантиметров.
   Максимов положил голову на руль. Что-то опустилось в нем, и вся эта затея показалась глупой и бесполезной. Он же не спецназовец. Его работа ковыряться в отчетах в уютном кресле за большим столом, решать организационные задачи, курировать работу следственных групп, взаимодействовать с отделами. Все что угодно, но только не гоняться за преступниками, лучше подготовленными физически с огнестрельным оружием наперевес.
   Максимов прибавил звук на магнитоле. Начались новости.
   Диктор поприветствовал публику и сразу передал слово специальному корреспонденту с Нижнего Новгорода. Взволнованный женский голос перекрикивал порывы ветра и вещал:
   "... Трагедия, за которой в прямом эфире наблюдали миллионы россиян, кажется, завершилась. Рейс 1661 следовавший из Красноярска в Санкт-Петербург, с которым несколько часов назад была потеряна связь, совершил экстренную посадку в аэропорту Нижнего Новгорода. В региональном центре МЧС подтвердили, что лайнер раскололся на две части, произошло возгорание, которое быстро удалось локализовать. Выживших пассажиров эвакуировали. Пока остается неясным количество погибших и раненых, но уже доподлинно известно, что депутат Госдумы Глеб Воронской погиб. На борту лайнера уже работают следователи..."
   Максимов отвлекся на черный внедорожник BMW, нагло втиснувшийся между ним и задохлым микроавтобусом.
   "... Главным остается вопрос, что произошло на борту ничем не примечательного рейса? Официальный комментарий удалось получить несколько минут назад на брифинге главы комитета по связям со СМИ Гульнар Акишевой вместе с главой службы по защите конституционного строя и борьбы с терроризмом Бузуновым Николаем Валерьевичем. Давай послушаем фрагмент"
   Режиссер включил запись с брифинга. Защелкали объективы фотоаппаратов. Говорил Бузунов:
   "... Когда поступил сигнал о возможном захвате воздушного судна, в воздух сразу был поднят самолет для перехвата и установления визуального контакта. В результате проведения оперативно-розыскных мероприятий удалось установить, что самолет был захвачен Мухутдиновым Богданом Петровичем ранее судимым по статье 239 УК РФ за создание религиозного объединения "Свидетели апокалипсиса" и статьи 110 доведение до самоубийства десяти членов своей секты. Мухутдинов неоднократно признавался невменяемым, проходил лечение в психиатрических клиниках и освободился три года назад. Его целью было направить самолет на объекты инфраструктуры крупного города для достижения максимального людского ущерба. Я сейчас не хотел бы забегать вперед и раскрывать детали всей операции до завершения расследования, но отмечу, что благодаря героическим действиям сотрудников ФСБ и неравнодушных пассажиров была проведена беспрецедентная в истории всего мира спецоперация, не позволившая воплотить злой замысел террористов, которая безусловно войдет в историю. К сожалению, мы не смогли уберечь всех. Поняв, что проиграл, этот зверь начал убивать заложников. От себя хочу добавить, что все обстоятельства этого преступления будут тщательно расследованы, а сообщники Мухутдинова найдены и представлены суду. Нашу страну не удастся сломить этой грязной вылазкой сумасшедшего, решившего управлять чужими свободными судьбами. Пока я жив и занимаю этот пост, я этого не допущу. Уверен, что ему подобные услышат мои слова. Лучше бегите, еще не поздно или мы вас достанем..."
   Максимов слушал в недоумении. Что это за наспех сплетённая ложь? Как Певчий мог допустить это? Если только Бузунов не поставил и его на колени.
   В свете горящих фар, Максимов заметил в крайне левом ряду в окне автомобиля седую голову старика с впавшими щеками.
   Максимов прищурился чтобы рассмотреть получше. Это Матлаков.
   Чтобы протиснуться наружу Максимову пришлось втянуть живот и почувствовать себя червяком. Раскрытая дверь уперлась в крыло соседнего BMW, проделав там вмятину. Водитель внедорожника начал кричать и размахивать руками. Он собирался выйти, но BMW тоже подперли со всех сторон.
   Максимов пробрался между автомобилями и спрятался за соседним от Сандеро микрогрузовичком.
   Матлаков услышал крики водителя BMW и с любопытством его рассматривал. Максимов встретился с ним взглядом. Матлаков едва не вскрикнул от радости. Максимов махнул ему рукой, указывая чтобы тот выбирался.
   Ветер пронизывал мокрую одежду Максимова насквозь. От холода и страха стучали зубы. Пахло выхлопными газами.
   Сандеро передней частью было зажато с боков забором и микрогрузовичком, что определенно притормозит сопровождающих и даст возможность Максимову с Матлаковым перебраться через ограждения и скрыться в парке Сокольники.
   Фиксатор блокировки дверного замка выскочил вверх. Матлаков с опаской посмотрел на сопровождающих, затем резко открыл дверь и бросился бежать. Максимов ухватил его за иссохшее плечо и потянул за собой. Они змейкой пробрались между машинами к забору на обочине.
   Первым перелез Матлаков, его пришлось слегка подсадить. Когда пришла очередь Максимова его, внезапно, ухватили за шиворот и потянули назад.
   Максимов упал на голый асфальт, ударился головой. Над ним стояла огромная фигура размером с дом, круглая голова росла прямиком из плечей, несоразмерно длинные руки тянулись клешнями к лицу.
   - Ты че упырь, берега попутал! А? - громила пнул Максимова по ребрам. - Ты мне за крыло ответишь, корпат недоделанный. Я тачку три дня назад взял.
   Позади него взбалмошные бежали Альбинос с напарником. Первый держал в руке красное удостоверение и, потянувшись на цыпочках, показал водителю BMW.
   - Федеральная служба безопасности. Отойдите, пожалуйста.
   - Да этот упырь мне машину помял.
   Громила не дал им прохода.
   - Сначала я сам с ним поговорю, вам ясно, угольки?
   Альбинос опешил от такой наглости, но продолжал держать раскрытое удостоверение, в надежде, что это все же даст эффект.
   Максимов попытался нащупать пистолет. Он пропал.
   - Ты кто такой вообще? - не унимался громила.
   Напарник шепнул пару слов Альбиносу и тот тоже вытащил из-за пояса пистолет.
   - Отпустите... Отпустите его, - Матлаков стоял в низине за забором и нацелил пистолет Максимова на громилу.
   Максимов перекатился на живот и прополз под ограждением.
   Матлаков сжимал рукоятку через белую салфетку. Руки его тряслись, а взгляд был, как у загнанной в ловушку лани.
   - Отец, - громила развел руками. - В сторону ствол убери, ясно тебе?
   - Все уйдите туда, - Матлаков указал пистолетом направление.
   Альбинос с напарником отошли. Громила так и не шелохнулся.
   - Я твою тачку забираю, понял, корпат?
   - За нами пойдете, пристрелю, - Максимов забрал пистолет у Матлакова. Вместе они направились в парк.
   Громила показал средний палец. Альбинос кому-то звонил.
  
   ***
   Максимов то и дело утопал в грязи, приправленной опавшей листвой. Матлаков останавливался, чтобы отдохнуть, упирался руками в колени и долго кашлял. Выбившись из сил, старик все же не сдавался и продолжал передвигать алюминиевые ноги.
   Они пересекли парк по не освещенным местам и вышли на Охотничью улицу, поймали попутку. Остановился дедуля на старенькой шестерке голубого цвета.
   - Ребят, вы, что на ночь глядя по грибы ходили?
   Максимов наставил пистолет на него.
   - Не надо. Вы что, - Матлаков схватил его за руку.
   Водитель сглотнул слюну краноподобным кадыком и незаметно выжал сцепление. Максимов навалился в открытое окно и выдернул ключ из зажигания. Двигатель-ветеран заглох.
   - Нету денег мужики.
   Максимов открыл дверь и вытянул старика наружу.
   - Слушай сюда, отец. Я тебе новую куплю, прямо с конвейера. Чекисты мы, государственных преступников преследуем. Нужна твоя гражданская помощь.
   - Не чекисты вы никакие, - дед выправил коричневый пиджак и встал смирно. - Пистолет то не нашенский. Я сам в органах работал. Был бы помоложе, положил бы вас тут и не моргнул, уроды.
   Максимов не нашел, что ответить.
   По молодости Максимов много повидал советского раритета, но этот будто вчера сошел с чугунного конвейера. В салоне, казалось, еще витало дыхание молодых советских сборщиков, затягивающих болты отвертками с потертыми деревянными ручками. Руль плетенный вручную, панель аккуратно подклеена в местах трещин и сколов, натёрта до заводского блеска. Двигатель не ревел, тянул, как заправская лошадь.
   Матлаков стал вести себя странно. Он поджал скрюченные ладони к груди и пристально осматривал машину, заглядывал под сидение и в бардачок.
   - Ты в порядке? Болит что?
   Матлаков поскуливал, как собачка, желающая в туалет. Он крепко сжимал челюсти и громко дышал носом. Размера узких пазух не хватало, чтобы насытить легкие.
   На заднем сидении лежал пакет с одеждой. Матлаков достал оттуда белую рубашку, чистую и выглаженную. Запустив руки в ткань, он обтер кожу ладоней, рук, лица - все отрытые части тела.
   Закончив, он растёкся по сидению и задышал размеренней.
   - Мое проклятие, - он осмотрел окрестности. - Куда мы едем?
   - В Домодедово.
   - А что полетим куда?
   Максимов обеими руками крепко сжимал тяжелый руль. Машина отлично держала скользкую дорогу.
   - Владимир, умоляю расскажите, что произошло?
   - А тебе что рассказали, эти?
   - Ничего. Никто со мной не говорил.
   - Куда везли, не сказали?
   - Сказали к вам на Лубянку.
   - Ко мне, - усмехнулся Максимов. - Да кончить они тебя хотели.
   - Это как - кончить?
   - А вот так.
   - А что я сделал? - Матлаков посмотрел на себя, будто ответ лежал где-то на нем.
   - Как всегда, оказался не в том месте не в то время.
   - Но я только хотел помочь.
   Дворники качались слишком медленно, чтобы вовремя очищать лобовое стекло.
   - А самолет, что с ним?
   Максимов рассказал о жесткой посадке и о том, что успел предупредить брата о необходимости найти осколок и спрятать в шкатулку.
   - Странно, почему он сразу не вез его в шкатулке? Не было бы ничего этого. Бессмыслица какая-то.
   Весь день Максимова одна сплошная бессмыслица.
   - Его нашли?
   - Не знаю.
   - Вы же найдете, верно? Осколок нужно сразу уничтожить. У меня племянник в городе живет. Он пожарник. Можно ему позвонить, он поможет.
   - Сам разберусь.
   Максимов достал телефон, тот потяжелел и не включался. Должно быть, намок, когда Максимов упал в лужу.
   - Дай телефон.
   - У меня нет. Забрали.
   - Ладно. Мне нужно чтобы ты подтвердил свои слова кое-кому.
   - А как я подтвержу? Я же ничего не знаю. Вот Марис, он знает.
   - Он сбежал в Ригу неделю назад.
   Матлаков задумался.
   - У него сестра там жила, насколько я помню. С Людой они ездили к ним погостить каждый год.
   - Адрес знаешь или имя?
   - Нет. Он никогда подробно не рассказывал о семье.
   От приоткрытого окна в лицо летела освежающая морось.
   - Ну а ваш брат. Он в порядке?
   - Он жив, но...
   Максимов не смог подобрать слова.
   - Но с ним что-то неладное, так? - Матлаков отмахнулся. - Простите, если я слишком цепляюсь. Нервничаю просто. Вон руки трясутся до сих пор. Вроде старый дурак, но никогда ни от кого не бегал.
   - Ты говорил, что жена Болодиса... эм, как ее имя?
   - Люда.
   - Люда. Она считала себя другим человеком, или что-то в этом роде?
   - То же происходит с вашим братом?
   - Похоже на то, - Максимов кивнул. - Его брат близнец Артур умер несколько лет назад, и теперь Кирилл... он как бы ведет себя как он. Не знаю, как объяснить.
   - Нет, нет. Продолжайте. Он откликается на его имя?
   - Более того он говорит как Артур, ведет себя как Артур. Ухмылки, словечки всякие. Как такое может быть?
   - Никак. Это иллюзия. Очень мощная и убедительная для него, и абсолютно неприемлемая для окружающих. У братьев близнецов сильная связь. Облучившись осколком, мозг вашего брата полностью отключился от своей личности и переключился на другую. Провалы в памяти мозг замещает воспоминаниями из прошлого, либо придумывает ложные. Совсем скоро у него начнутся личностные конфликты. Правда и иллюзия настолько смешаются в нем, что он не сможет их отличать.
   - Что-нибудь можно сделать?
   - Посмотрите на меня. Я осознаю свои обсцессии, но ни один врач не смог мне помочь, - Матлаков смотрел на свои ладони. - Муравьи, я вижу их повсюду. На этом кресле, на панели, у себя дома или на улице. Они заполонили все вокруг и если я не буду держаться от них подальше, они уничтожат меня. - Матлаков улыбнулся удивленной реакции Максимова. - Я знаю, что их нет. Они плод моего воображения. На ваш вопрос, Владимир Иванович я могу ответить только нет. Эта болезнь вызвана чем-то более могущественным, чем мы и вылечить ее человек не способен.
   Впереди показался пост ДПС. Максимов перестроился в крайнюю левую полосу и спрятался за большегрузным автомобилем.
   Внезапно грузовик резко затормозил, из-за кабины, пересекая несколько полос, выскочил полицейский с палочкой.
   Максимов надавил на газ и объехал его.
   Автомобиль ДПС включил звуковой сигнал и маячок, выехал на дорогу следом. Полицейский на ходу запрыгнул в открытую дверь.
   - Пристегнись, - холодно сказал Максимов.
   Он включил четвертую передачу, разъяренный двигатель изводился рычанием и оборотами.
   - Мы же не убегаем? Это же милиция.
   Максимов контролировал зеркала заднего вида и вилял между встречными автомобилями.
   - Боже, - Матлаков накинул ремень.
   Стрелка спидометра замерла на 130 и, как бы двигатель не старался, выше не поднималась.
   Преследователи нагоняли. В громкоговоритель приказали остановиться, пообещали стрелять.
   - Надо остановиться. Вы же из органов. Объясните им все.
   - Если остановимся, нас закопают в этом же лесу.
   Полицейский выстрелил. Пуля угодила в кузов чуть выше обода заднего колеса.
   Матлаков вскрикнул.
   Преследователи перестроились и оказались справа. Еще выстрел. Пуля попала в колесный диск.
   Максимов резко надавил на тормоз. Поравнявшись с полицейской машиной, он вывернул руль вправо. Удар пришелся в область багажника. Машину ДПС развернуло поперек дороги. Следовавший сзади внедорожник со всего маху врезался во, внезапно возникшее, препятствие. Сомкнувшись в единый сплав покорёженного металла, автомобили улетели в кювет.
   В зеркале заднего вида Максимов разглядел тонкие падающие сосенки с краю обочины.
   - Боже мой, - воскликнул Матлаков. - Они же живые, правда?
   - Главное, что мы живые.
  
  
   ***
   Максимов стоял у ворот въезда в зону посадки Домодедово и наблюдал за взлетающими самолетами.
   К воротам приблизились два черных автомобиля. Кортеж Певчего.
   Максимов пошел вперед по направлению движения, а когда автомобили приблизились вплотную вышел на дорогу и перекрыл движение. Мерседес встал колом в десяти сантиметрах от его ноги.
   С автомобиля вышли трое мужчин. Все они одеты в черные костюмы, под которыми скрывается бронежилет, предающий хозяину ложный вид накаченного торса.
   Двое осмотрели окрестности, а третий проследовал к Максимову.
   - Мне нужно поговорить с ним. Скажи, моя фамилия Максимов.
   Максимов мог бы показать удостоверение и не пришлось бы разыгрывать этот цирк, но он оставил его в машине, сушиться на печке.
   Охранник положил руку на кобуру и приближался.
   Из дальней машины вышел Певчий.
   - Пропусти его.
   Максимов проследовал мимо агрессивного охранника в машину.
   - Вышли все, - скомандовал Певчий.
   Водитель с охранником повиновались.
   Скулы Певчего сжимались и разжимались, словно жевали стальную жевательную резинку.
   - Ты что нахрен натворил? - Певчий сомкнул кулаки и едва не бросился на Максимова. - Ты кем себя возомнил?
   - Игорь Федорович, я не понимаю, - Максимов съежился под натиском начальника.
   - В городе объявлен перехват Вулкан-5, твое фото по всем инстанциям разослали. Приказано стрелять на поражение, а ты тут расхаживаешь по аэропорту и еще посмел ко мне прийти.
   Певчий хлопнул ладошкой по кожаному сидению.
   - Бузунов уничтожает улики, скрыл свидетеля моего. Если бы я его не вытащил, они бы его закопали, - сказал Максимов.
   - Что ты несешь вообще? Николай Валерьевич мне уже телефон оборвал, что ты выкрал человека, которого везли на допрос в управление. Между прочим, по моему указанию.
   - Но Бузунов сказал, что не знает...
   Певчий оборвал его еще одним шлепком по сидению. Если следующий удар угодит ему по лицу, он лишиться нескольких зубов.
   - А ты вообще понимаешь, какое на нем сейчас давление и ответственность? Любой может запамятовать. Он ко мне сразу после совещания подошел и сказал, что свидетель у него и в безопасности.
   - Я думал, он следы заметает. Еще это заявление на пресс-конференции.
   - А что, по-твоему, мы должны были сказать общественности? Что существует неизвестная болезнь, делающая из обычного человека психа?
   - Я ничего не понимаю, - Максимов подпер ладонями голову.
   - Дурак ты, пробитый. Ты знаешь, что в аварии, которую ты устроил полицейский погиб, двое серьезно ранены?
   Максимов зарылся в ладони и молчал.
   - Ты что не мог просто позвонить? Тебе же звонили все, кто только мог.
   - Мой телефон сломался.
   - Сломался, - Певчий выдохнул, достал платочек из кармана и вытер лицо. - Я не знаю, как тебя мазать и не буду. Свидетель где?
   - Там, на первом этаже сидит, ждет.
   Певчий приоткрыл окно и приказал охраннику привести Матлакова. Губы его ездили друг по другу слева на право, как аттракцион "Лодочка" в парке развлечений.
   - Игорь Федорович, я не знаю, что на меня нашло. Я совершенно запутался.
   - Только мне теперь это распутывать.
   - Простите меня.
   Певчий выдохнул и заговорил спокойнее:
   - Осколок нашли в свинцовой коробочке за пределами аэропорта, в лесополосе возле трассы. Его отнесло взрывом, вместе с останками стюардессы. Кенжабетов сказал, это ты попросил.
   Максимов кивнул.
   - Это было правильным решением. Бузунов человек старой закалки, привыкший все ракетами решать, но он никогда не ставит личный амбиции выше государственных интересов и ошибки признавать умеет. Если бы ты это понял, вы бы вместе могли решить все минимумом жертв.
   Из дверей аэропорта вышел охранник с Матлаковым. Они направились к машине.
   - Местные ядерщики уже проверили осколок, и только руками развели. Проверили всеми возможными дозиметрами и ничего.
   Матлакова усадили в машину. Увидев Максимова, он слегка успокоился.
   Певчий представился.
   - Как раз звонил заместитель министра обороны. По вашу душу, Владилен Михайлович.
   Матлаков осторожно оглядывался в поиске разъяснений.
   - Я прошу прощения за некоторые неудобства связанные с Владимиром Ивановичем. Он несколько преувеличил ситуацию. Тот самый осколок, или как там его правильно называете, найден и находится под защитой.
   - Это отличные новости, - Матлаков посмотрел на Максимова в поиске поддержки, но в ответ ничего не получил.
   - Его сегодня же доставят спецрейсом в институт военных исследований под патронажем Министерства обороны.
   Улыбка на лице Матлакова исчезла.
   - Чтобы что? Изучать?
   - Минобороны хочет, чтобы вы приняли в этом непосредственное участие.
   Матлаков замолчал, а потом, будто размороженный, выкрикнул:
   - Нет! И нет, и нет. Я не приближусь к нему и на километр. Одумайтесь, это не игрушка и никакой пользы не принесет. Его нужно уничтожить. Сегодня же.
   - Пострадали сотни людей, десятки погибших. Эта угроза, о которой нам не было известно ранее. Чтобы предупредить ее возникновение в дальнейшем мы должны знать ее природу. Научиться противостоять.
   - Вы не представляете, с чем имеете дело. Эту угрозу не побороть.
   - Именно поэтому мы и хотим привлечь человека, который сталкивался с ней. Вы же геофизик. Эта работу никто не сделает лучше.
   - Марис сделает. Обратитесь к нему, он об этом мечтал всю жизнь. А я же просто псих и лжец, - Матлаков потянулся к дверной ручке.
   - Постойте, - Певчий потянулся к его руке, но остановился за мгновение до прикосновения. - Тот человек организовал это страшное преступление. Он знал о последствиях и пошел на это осознанно. Рано или поздно он будет найден, но место его не в лаборатории, а в тюрьме. Его ошибки уже не исправить. Я знаю о вашем прошлом, о репутации. Это шанс все исправить, послужить стране, восстановить доброе имя. Ваши советы и опыт бесценны для наших ученых.
   - Я боюсь, что не смогу.
   - Я уверяю, что будут приняты все меры предосторожности, выделено должное финансирование, привлечены лучшие специалисты.
   - Я согласен с Игорем Федоровичем, - сухо поддержал Максимов.
   Матлаков заметил в кармане заднего сидения упаковку влажных салфеток. Выдернув несколько штук, он судорожно вытер лицо и руки.
   - Боже мой. Я сам иду навстречу тому, от чего бежал всю жизнь.
   - Вы делаете верный выбор, - Певчий убрал телефон. - Вас отвезут на место и проинструктируют.
   Матлаков кивнул. Охранник сопроводил его в другую машину.
   - А мне что делать?
   Певчий поджал губы, словно и забыл о существовании Максимова.
   - Включи телефон, езжай домой и сиди. Я отменил перехват, но разруливать все будешь сам.
   Сверкая ярко-красными огнями, автомобили влились в общую массу вереницы следующего в столицу транспорта.
   Максимов шваркал, отяжелевшими от воды, туфлями к автобусной остановке. То и дело он наступал в лужи, или нарочно проходил мимо, чтобы автомобили его обрызгали. Им одолело чувство жалости к самому себе, хотелось подвергаться еще большему унижению, наблюдать со стороны как жизнь сбрасывает на него новые и новые испытания, не посильной ношей прижимающие к земле.
   Больше нет сил сопротивляться.
  
  
   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  
   ***
   Следующие дни прошли для Максимова в тумане. Он поселился у матери. Начал пить. Бутылка виски уносила его разум в забытье, отключала сознание. В голове ворошились и бушевали воспоминания о детстве, юности, о жене и детях. А потом он просыпался и снова пил и вновь отключался от реальности. А еще он ждал. Ждал, что за ним придут. Пугался каждого звука, считал чужие шаги, слушал шахту лифта. Но никто не пришел на следующий день, как не пришел и через день. Только однажды приезжал Долгин. Максимов плохо помнил разговор с ним. Он вернул машину и принес багаж Кирилла - спортивную сумку и опись содержимого. Максимов убрал все в шкаф, чтобы мать не приметила.
   Когда Максимов пришел в себя, воспоминания прошедших дней перемешались. Он даже не мог сообразить, сколько прошло времени. Календарь твердил, что уже вторник.
   Его знобило, болела голова. Все эти дни мать почти насильно кормила его. От вида пустых бутылок и грязно-желтой жидкости на донышке его стошнило.
   Максимов проверил входящие звонки. За прошедшие дни никто ни разу ему не позвонил. Это не укладывалось в голове.
   Исходящие вызовы менее обрадовали. Он много звонил жене и даже детям. Все звонки остались без ответа.
   Мать приготовила яичницу. Сверху посыпала зеленушкой, как в детстве. Вспомнился завтрак в шестиметровой кухоньке дома, в Красноярске. Близнецы обычно сидели по бокам от старшего брата. Они так часто бесились за столом и переворачивали друг на друга тарелки, что это была вынужденная мера.
   Он немного поел хоть в горле и стоял спиртовой ком. Мать расстроилась, что пирожки с капустой остались нетронутыми.
   Максимов нашел в шкафу старые джинсы и черный свитер с высоким горлом. Одеваясь, он представлял, как входя в кабинет, видит, что вокруг все перевернуто вверх дном, следователи упаковывают коробки с документами и опечатывают компьютер. Тяжелые наручники с проржавелыми душками лежат на столе.
   Конечно за ним давно устроено круглосуточное наблюдение, прослушивается телефон, допрошены родственники и соседи, составлен список имущества и недвижимости. Он совсем голый, как на ладони. Вот почему они еще не вломились к нему. Они знают, что он придет сам.
   Именно это он и собирался сделать.
   Максимов собрал вещи и документы. На глаза попался свернутый вчетверо лист - опись вещей сумки Кирилла: рубашка хб - 2шт, электробритва - 1шт, трусы хб - 3шт...
   Максимов собирался смять его и выбросить, но один пункт в конце привлек его внимание: ожерелье из высушенных костей животных - 1шт.
   Максимов вытащил из шкафа рюкзачок и отыскал то самое ожерелье. На высушенных сухожилиях были нанизаны трубчатые кости и разноцветные камни, а в центре висел череп мелкого грызуна с открытой пастью. Ожерелье сделано по образу и подобию того, что он нашел в квартире Болодиса, того, что тот тридцать лет назад снял с шеи шамана. Они сделаны рукой одного мастера.
   Максимов схватил телефон и набрал номер красноярского следователя. Он потребовал переслать ему фоторобот мужчины, навещавшего Левандовского в гостинице.
   Минуты ожидания тянулись мучительно медленно. Может быть здесь какая-то ошибка? Ему подкинули это в сумку. Этому должно быть логическое объяснение.
   Фоторобот отобразился на экране. Максимов без труда узнал знакомые нотки лица.
   Никаких ошибок. Это Кирилл.
  
   ***
   Пассажиров с серьезными увечьями и травмами разместили в клинике имени Склифосовского. Всех остальных секретно доставили в другое, не менее известное среди специалистов учреждение - центр неврологии РАМН.
   Максимов добрался туда в течение часа. По периметру выставлено оцепление из сотрудников МВД и ФСО. Ребята они хорошие, но работать втихую совершенно не умели. По большей части они здесь, чтобы вылавливать зыркающих журналистов.
   Лучшие психотерапевты и психиатры со всей Москвы прибыли в центр неврологии. Их собрали чтобы найти ответ на главный вопрос - как помочь людям с тяжелыми формами психических заболеваний, которые еще пару дней назад были абсолютно здоровы? Медиков разделили на несколько независимых групп, прорабатывающих различные теории и методики лечения. Работа предстояла не малая. Требовалось поднять историю всех болезней с младенчества, составить полный анамнез пациентов и родственников, изучить течение заболевания, разобраться в причинах. Кроме пассажиров рейса 1661 сюда разместили пассажиров с рейса 754, а также тех, кто подвергся облучению в Красноярском аэропорту. Первое неврологическое отделение, куда разместили больных было оцеплено, вход осуществлялся строго по пропускам, а само отделение стало напоминать гигантскую лабораторию, где живые люди превратились в подопытных мышей.
   Обо всем этом Максимову рассказал главный врач клиники Николай Ильич Кузьменко, которому поручили руководить группой, курирующей пассажиров рейса 1661.
   Удостоверение СУ ФСБ позволило Максимову не только миновать охрану, но и развязать язык замкнутому в своих мыслях доктору.
   - Я пока в замешательстве относительно причин всех этих расстройств. У многих в анамнезе нет и намеков на психические отклонения. Токсикология чистая, - Кузьменко взглянул на Максимова с настороженностью. - У меня складывается стойкое ощущение, что вы нам недоговариваете. Должно быть еще что-то. Такие симптомы не могут возникнуть из ничего.
   Кузьменко почесал бороду через опущенную к подбородку маску.
   - Один из пациентов мой родной брат. Максимов Кирилл. Я хотел бы его увидеть.
   - У меня указание, никаких посетителей. Тем более к нему.
   - А что не так именно с ним?
   Они остановились у палаты под номером 221.
   - В психотерапии есть термин Идентификация. Он означает отождествление себя с другим человеком. Кирилл утверждает, что он, якобы его младший брат Артур, покончивший собой несколько лет назад.
   - Нет, Кирилл убил его.
   - Мне не были известны эти подробности. Хм, думаю сей факт можно интерпретировать как развитие защитного механизма вытеснения негативных воспоминаний и чувства вины. Нужно использовать этот факт в когнитивной терапии, - Кузьменко замер в задумчивости, а потом продолжил. - Все это очень странно. В общем с остальными пациентами ситуация не прозрачнее. Он категорически отказывается принимать лекарства. А со вчерашнего дня вообще отказался с нами разговаривать.
   Как это похоже на Артура. В своей жизни он ни разу не принял даже таблетку от головной боли.
   Максимов обошел Кузьменко и встал спиной к охраннику.
   - Дайте мне хотя бы пять минут. Это останется между нами, а я вам приоткрою некоторые причины того, что случилось. Конечно же, также строго конфиденциально.
   Кузьменко задумался. Затем натянул маску на лицо и протянул из кармана свежую.
   - Наденьте. И да, постарайтесь его не злить. Вчера всем отделением успокаивали.
   Максимов вошел в палату. Дверь оказалась скрипучая. Едкий звук отразился на лице брата недовольным свертыванием лицевых мышц к носу.
   Палата оказалась небольшой, но уютной. Стены белые, вымыты до блеска. Кровать металлическая с высокой спинкой и бортиками, покрыта массивным одеялом, напоминающим гигантскую подушку. Лицо у брата перекошено гематомой под глазом. Права рука и ключица перебинтованы, как и грудь. Жирные волосы местами застыли торчащей проволокой.
   - Батя.
   Они обнялись.
   - Как я рад тебя видеть. И сними ты эту маску, я не заразный.
   Максимов снял.
   - Да у тебя морщинки появились. Будто сто лет не виделись.
   Нет, это не Кирилл, это определенно не Кирилл.
   Максимов присел на край кровати.
   - Я уже три дня прошу, чтобы дали возможность тебе позвонить, а мне говорят, нет тебя.
   - Да, я это... Уезжал в командировку на выходных. Как ты вообще? Смотрю, рука перевязана, перелом?
   Он взглянул на свои бинты, будто сам только заметил их.
   - А это то. Вывихнул при посадке. Ничего серьезного, я бы уже снял. И вот головой еще стукнулся чуть, - он привстал, поставил подушку вертикально и облокотился.
   - Ты отделался легким испугом.
   - Хорошо, что ты пришел, наконец. Тут полная неразбериха твориться. Эти врачи даже не могут в документах нормально разобраться. Нереальная бездарность. Упорно считают меня Кириллом. Я им говорю, паспорт мой посмотрите, а они мне таблетки суют. Ты же меня знаешь, я под расстрелом эту химию жрать не буду. Ты поговори с ними, подтверди, что я это я.
   - Я поговорю, - Максимов открыл бутылку воды и сделал несколько глотков.
   - Держат меня взаперти, как в тюрьме. Все говорят должны следователи прийти поговорить. Или ты как раз за этим?
   - Вроде того.
   - Кстати, тот осколок, нашли его?
   - Да, нашли. Стюардесса успела убрать его в шкатулку.
   Он облегченно выдохнул.
   - Ты не мог бы выяснить в какой она палате? Ее Катарина зовут. Хочу попроведовать и передать кое-что. Врачи мне не говорят ничего, я им больше тут не друг, похоже.
   - Она погибла.
   - Вот блин. Как же жаль.
   Слова, мимика, ухмылка. Это Артур. Это точно Артур.
   Повисла неловкая пауза. Брат свесил голову на бок и глядел в пол.
   - Не плохо тебя устроили, - Максимов осмотрелся.
   Брат последовал за его взглядом и выдавил улыбку.
   - Только телевизор не дают смотреть, фашисты. И форточку открыть, от этой спертой вони уже тошнит.
   - Знаешь же наши больницы. Я попрошу, чтобы телевизор включили.
   - Да, ладно. Неважно совсем, - брат махнул рукой. - Как там мама? Думал, с собой ее привезешь.
   - Она простудилась немного. Не поехала.
   - Если получиться, в следующий раз пусть приезжает. Я ей обещал вещи и фотографии из старой квартиры привезти, они у меня в сумке. Мне сказали, ее родственникам передали.
   - Она у нас.
   Его память начала дорисовывать несуществующие события. Фотографии те должен был привезти Артур вместе с вещами из старой квартиры в Красноярске. Но так и не успел.
   - Да и с тобой мы посидеть собирались, помнишь? Барселона же играть должна на этой неделе. Хоть бы уговорить врачей, чтобы здесь посмотреть.
   Тот матч был два года назад. Какого черта он присваивает себе чужую жизнь?
   Максимову вдруг захотелось свернуть ему шею.
   - Еще успеем.
   - Да и еще. Ты не мог бы выяснить контакты родственников одной погибшей пассажирки? Я хотел бы поговорить с ними, узнать, где ее собираются похоронить.
   - Без проблем.
   - Только имя знаю. Наталья, лет около тридцати. Короткие волосы.
   - Наталья, - повторил Максимов и задумался. - На борту была только одна Наталья Ворошилова. Тридцать один год. Она в списке живых.
   Лицо брата окаменело.
   - Ты точно ничего не путаешь?
   Максимов машинально ударил по карманам.
   - Списка с собой нет, но я точно помню, что среди погибших нет такой.
   Брат свесил ноги с кровати.
   - Ты куда?
   - Если она жива, значит, ее держат тут.
   - Подожди, давай я сам поговорю с доктором.
   - Я сам ее найду.
   Брат направился выходу, но Максимов встал на пути.
   - Тебе нельзя выходить. Охрана тебя не пустит.
   - Да плевать мне на охрану! Какое право они имеют меня тут запирать? Я что подозреваемый или зэк? Тогда пусть предъявят обвинение.
   - Артур, - выговорил Максимов, а по сердцу резануло лезвием. - Послушай меня. Ситуация очень серьезная. Существует вероятность, что вы можете быть заразны. Я попал к тебе по большому блату и сильно рискую. Есть приказ не выпускать никого, пока анализы не будут готовы. Не подводи меня, очень прошу.
   Брат подвигал нижней челюстью и отступил.
   Открылась дверь. Вошел Кузьменко. Он остановился за ширмой так, чтобы его видел только Максимов. Кузьменко постучал по часам на руке. Время истекло.
   - Кто там? Это доктор, да? Доктор!
   Кузьменко выглянул из-за ширмы.
   Максимов вымолвил губами: "Еще пять минут"
   - Николай Ильич, это же вы, - брат скрестил руки перед собой. - Пассажирка, Наталья Ворошилова. Она здесь, на этаже?
   Кузьменко растеряно посмотрел на Максимова. Тот едва заметно кивнул.
   - Да, она здесь. На третьем этаже, в хирургии.
   - Как она?
   - У нее огнестрельное ранение плеча, закрытая черепно-мозговая. Ее уже прооперировали, жизни не угрожает, - Кузьменко прервался и снова глазами попросил разрешение у Максимова продолжить. - Но есть другие осложнения.
   - Какие? - спросил Максимов.
   - У нее признаки сильной депрессии. Также наблюдаются симптомы шизофренического расстройства личности, галлюцинации, суицидальная склонность. Слабая реакция на внешние раздражители.
   - Только не смейте ее кормить вашими пилюлями, ясно?
   Кузьменко проигнорировал.
   - Я думаю, что Артур сможет увидеться с ней, когда ее переведут из хирургии, не так ли? - спросил Максимов.
   - Эм, да. Я это организую, - подыграл Кузьменко.
   - Подождите меня за дверью, я буду через пять минут.
   Кузьменко надул глаза от возмущения, но в противостояние вступать не стал.
   - Я не должен был бросать ее в салоне, - брат смотрел в пол. - Ей нужна моя поддержка, они не смогут ей помочь.
   Максимов заставил себя положить руку ему на плечо.
   - Эй, ты все сделал правильно. Ты герой. Посадил настоящий самолет. Все умерли бы, если бы не ты. Она жива благодаря тебе.
   - Проклятый самолет, - брат отвернулся, вытер лицо и высморкался.
   Узенькие полоски солнечного света пробились между закрытыми жалюзи. На стене из теней нарисовалась решетка, напоминающая тюремную камеру.
   - Давай отвлечемся чуть. Для следствия нужно информацию собрать, - Максимов достал мобильный телефон и протянул экраном вперед. - Ты этого человека видел когда-нибудь?
   Брат всмотрелся и кивнул.
   - Да это тот мужик, что первым умер. Бумаги в рот напихал и задохнулся. Это у него осколок был?
   - Да.
   - Козлина, знал бы, пришиб в аэропорту еще.
   - Так, подожди. Ты его в аэропорту видел?
   - Ага, столкнулся с ним возле туалета. Он еще так странно посмотрел, будто знал меня.
   - А раньше ты его никогда не видел?
   - Да вроде нет, - брат еще раз внимательно посмотрел, прищурившись. - Нет, точно не видел.
   Максимов перелистнул на фотографию Мариса Болодиса.
   - А этого человека ты видел когда-нибудь?
   - Нет, - брат пожал плечами. - А кто это?
   - Посмотри внимательней, может быть, в аэропорту его видел или раньше.
   - Нет, точно не видел.
   - Ты уверен?
   - Батя очнись, - брат щелкнул пальцами перед его лицом. - Ты меня за кого принимаешь? Говорю же, не видел я его.
   Максимов кивнул и убрал телефон. Задумавшись, он решил промочить пересохшее горло. Жидкость хлынула в рот. То ли он перестарался с напором, то ли медленно глотал, но вода попала в гортань. Он закашлялся и опрокинул бутылку на себя.
   Брат собирался помочь, но Максимов отшагнул от него и поднял большой палец вверх, символизируя, что все в порядке.
   - Вот так здоровые и жизнерадостные тонут в стакане с водой, - брат усмехнулся.
   Максимов стянул с вешалки белое полотенце, вытер лицо, шею и руки. Краем глаза он заметил прямой и напряженный взгляд брата, следившего за его движениями.
   Максимов замер, но брат смотрел на полотенце, как гипнотизированный.
   - Ты уже видел это раньше?
   Брат зажмурился и потер виски.
   - Гребанное сотрясение. Голова раскалывается.
   Он улегся на кровать, обтер ладонями лицо. Спустя пару минут заговорил:
   - Вроде лучше. Наплывами как нахлынет, хоть стой, хоть в гроб.
   В дверь требовательно постучали.
   - Это за тобой, - брат встал напротив, протянул руку.
   Максимов пожал.
   - Жене привет и пацанам тоже. Скажи дядя Артур заедет в ближайшее время поздороваться.
   - Обязательно.
   - И не забудь, о чем я тебя попросил.
   - Конечно, я все сделаю.
   - Я на тебя рассчитываю.
   Кузьменко встретил Максимова в коридоре и, сложив руки на боках, смотрел, как преподаватель на школьника, опоздавшего на контрольную.
   - Мы же договорились с вами, Владимир. Мне пришлось охране соврать! - на последнем слове он сделал особое ударение, как если бы признался в чем-то непотребном.
   Максимов задумчиво пошагал по коридору. Кузьменко догнал его.
   - Подождите, мы же с вами договорились. Расскажите мне, что с ними случилось?
   Максимов остановился и шагнул к доктору. Тот с испугу отступил, уперся в стену.
   - Мне плевать, как ты это сделаешь, качай его таблетками, коли чем хочешь, но сделай так чтобы он пришел в себя. Я приеду вечером и хочу результат, иначе пожалеешь, что в медицинский пошел.
   - Мы... мы и так все делаем, - заикался Кузьменко.
   - Мало делаешь.
   Максимов направился к выходу.
   - Но вы обещали дать больше информации.
   - Совершенно секретно.
  
   ***
   Вернувшись в машину, Максимов открыл на смартфоне почту и нашел пятничное письмо Долгина. В нем собрана вся имеющаяся информация о Матлакове и Болодисе: биография, недвижимость в собственности, счета в банке. Все то, что вы хотите скрыть от других людей ФСБ без купюр может нарыть за совсем короткий промежуток времени.
   Максимов внимательно вчитывался в биографию Матлакова. За всю жизнь тот восемь раз бывал на лечении в различных психиатрических клиниках. Помимо прогрессирующей болезни, врачи отмечали у него умение достоверно защищать непопулярную в среде общения точку зрения, а также неумение пойти на компромисс, даже перед лицом убеждающих фактов.
   Фактов? А что есть факт? Общепринятая истина. Насколько эта истина объективна? Если факт выходит за границы знаний врача-психотерапевта, разве он перестает быть истиной? В сформировавшемся мире врача и уверенности в осознании сущего, такой факт становиться ложью. Вот почему Матлаков получил свой диагноз - патологическая ложь. Он не мог смириться и принять, что увиденное им в тайге лишь плод его воображения как настаивали врачи, и все приобретённые расстройства психики - результат воздействия психотропного оружия неизвестной человеку природы.
   На глаза попалось знакомое название психиатрического диспансера. Именно туда два года назад Максимов упек Кирилла после убийства брата. Судя по датам Матлаков был пациентов того самого диспансера в то же самое время, когда там лечился Кирилл.
   Максимов закрыл глаза и попытался собрать в голове все пазлы.
   Что же получается: Кирилл посещал Левандовского в гостинице. Кирилл был знаком с Матлаковым. Тогда какова их роль? И кто организатор? Марис Болодис? А что если Болодис всего лишь козел отпущения?
   Максимов открыл второе сообщение. Видео с камер видеонаблюдения в аэропорту Домодедово.
   Видеофайл запустился.
   Камера снимает с потолка прямо под стойкой регистрации N21. На подписи сбоку время 00.12. Мужчина подходит к стойке и протягивает паспорт. Судя по информации аэропорта это Болодис. На нем одна из его многочисленных шляп. Поля у нее широкие, прямые, закрывают верхнюю половину лица. Регистратор протягивает паспорт и посадочный талон. Болодис пропускает следующего пассажира и отходит назад, но частично остается в кадре. Видна его сумка, в которую он складывает документы. Следом он достает белоснежный платок и натирает руки, постепенно исчезая из кадра.
   Максимов несколько раз пересмотрел видеоролик.
   Для того чтобы прижать Матлакова к стенке этого недостаточно. Нужно что-то материальное и, кажется, Максимов знал, где искать. Судя по документам у Матлакова есть в собственности земельный участок в дачном поселке недалеко от Москвы и небольшой дом, доставшийся в наследство от сестры.
   Если Максимов прав, в руках у него окажется железобетонный козырь, которым он сможет выменять себе свободу.
   Дорога до садоводства "Малиновка-06" заняла у него почти три с половиной часа. Слоняясь по узким улочкам среди полуразваленных деревянных домиков, автомобиль постоянно застревал в грязи. Максимову приходилось выходить и откапываться. Когда он, наконец, отыскал участок под номером 78, его джинсы за счет налипшей грязи весили вдвое больше положенного.
   Большинство домов в будние дни пустовало. К тому же почти весь урожай уже собрали, а основная часть обитателей дачного кооператива - пенсионеры забаррикадировали домики на зиму.
   Расположение участка Матлакова было крайнее к лесу, безжизненно тянувшимся на десятки километров. Участок справа давно заброшен, а вместо дома обгоревшие угольки в форме фигвам из Простоквашино. Единственный участок поблизости, где теплилась жизнь, расположен напротив. Домик там облагорожен, аккуратные чистые грядки и вспаханная земля. Только дом стоит лицом к садоводству, а с обратной стороны обзор на участок Матлакова закрывали густые кусты яблонь и малины. Если и есть кусочек луны на земле, то это участок под номером 78 в садоводстве Малиновка-06.
   Дом на участке Матлакова с натяжкой можно было назвать домом. Скорее это сарай, наспех сколоченный из подручных досок. Самая старая из них прибита еще до рождения Максимова. Окна перекошены в форме ромба, одно из них пару десятков лет назад было дверью. Строительство подобных домов, как правило, начиналось в союзе и продолжалось десятки лет. В отсутствие денег год от года прибивалась новая доска, закутывалась очередная щель. В конечном итоге получалось нечто несуразное, как гараж набитый ненужным хламом, только в данном случае из этого хлама построен дом.
   В лицо подул освежающий ветерок с привкусом сырых удобрений. Ярко-желтые березки уже почти лишились золотой шубки и слегка подергивали худыми веточками. Завалы опавшей листвы взлетали в воздух и кружились колесом, распугивая рыжешёрстых белочек, запасающих на зиму еду.
   Дождь смыл все следы, и определить когда Матлаков бывал здесь последний раз невозможно.
   Максимов сорвал заржавевшую скобу на калитке и вошел. Чтобы пройти к дому требовалось преодолеть огромную лужу. Максимов пошел напрямик. Нога утопала в грязной жиже по щиколотку. Липкая грязь собиралась на кроссовках. Каждый шаг становился тяжелее предыдущего. Когда он выбрался на крыльцо, чем-то напоминавшее пристань на грязевом озере, ноги выглядели, как медвежьи лапы.
   Максимов выругался и обстукал ноги о деревяшку. Ошметки грязи осели на свитере, и попали на волосы.
   Несмотря на то, что внешне дом напоминал халупу, на которую едва дунь, и она завалиться, на двери висел увесистый замок. Судя по всему совсем новый.
   Максимов хотел заглянуть в окно. За стеклом, покрытым паутиной трещин, изнутри заперты металлические ставни.
   Хорошо, что он догадался прихватить инструменты в местном хозяйственном магазинчике на въезде. С помощью лома, молотка и отвертки он выломал металлические скобы на двери.
   Дверь оказалась неожиданно тяжелой. С внутренней стороны ее обнесли металлическими листами.
   Максимов включил фонарик на телефоне. Внутри стоял спертый запах сырости и прогнивших досок. Над проемом висела многолетняя паутина, чьи хозяева пауки, должно быть давно покинули это богом забытое место.
   В доме только одна комната. Повсюду полно старой мебели. Диван изъеден молью, а продавленные поролоновые подушки задеревенели. В шкафу висела старая почерневшая одежда, изорвавшаяся от времени и собственного веса. На комоде составлены распухшие от сырости пожелтевшие книги. Под кроватью валялись запчасти от старого пылесоса и кости дохлых мышей.
   Любой вор побрезгует что-либо взять в этом доме. Но, что тогда он здесь охраняет?
   Если это не внутри дома, то может быть под ним, в погребе? От стука под полом звучало эхо.
   Посреди комнаты лежал квадратный ковер. Когда-то он был красный с персидским узором, а сейчас практически сливался с черными промасленными досками. Максимов отодрал его от пола, но люка не обнаружил. Как не было его и вокруг полуразваленной печи и под кроватью. Максимов лег плашмя на живот и, подсвечивая фонарем, крутился вокруг своей оси, пока не заметил рядом с ножкой шкафа явно очерченную царапину. Шкаф передвигали.
   Он встал к стене, навалился всем весом и уронил тяжеленого гиганта. Несмотря на свой хлюпкий вид, шкаф от удара даже не повело. Сделан на совесть. Под ним он нашел четко выпиленный, сливающийся с полом, люк. Вместо ручки два едва заметных отверстия для пальцев, прикрытые чопиками.
   Люк со скрипом поддался. На поверку он оказалась просто крышкой без петель.
   Максимов посвятил вниз фонариком. Погреб глубокий, не более двух метров в длину и метра в ширину. Стены укреплены досками. Хлипкая деревянная лестница уходила в пучину грязевого озера, заполнившего дно. На поверхности плавали куски газет, пустая алюминиевая кружка с тарелкой, деревянные лучины и мелкие ветки.
   Спустившись вниз, Максимов замер на последней выступающей из воды жерди. Стены покрылись мхом и плесенью, а вонь стояла такая, что дышать приходилось только ртом. Собравшись с духом, он опустил одну ногу в воду. Опускал до тех пор, пока кроссовок не коснулся мягкой илистой земли. Вода поднялась выше колена. Максимов прошагал несколько шагов из стороны в сторону, ощупывая дно ногами, но не нашел ничего кроме рыхлой земли. Но было в ней что-то странное, она проминалась неравномерно, словно внутри еще были пустоты.
   Зажав во рту телефон, Максимов нагнулся и врезал руки в землю. Лицо его находилось в нескольких сантиметрах от поверхности воды, и в отражении фонарика он видел, напряженное от мерзости, собственное лицо. В полной слепоте он ворошил землю, как крот, пока не наткнулся на гладкую поверхность. На ощупь это толстый прочный полиэтилен. Покопавшись еще, он понял, что это сумка и она здесь не одна. Максимов копал дальше, пока ему не удалось вытянуть за ручки одну из них на поверхность.
   Это была китайская клетчатая сумка. Такие же грузили в машину Болодис и его сын.
   Максимов расстегнул молнию.
   От увиденного он отскочил в сторону и едва не уронил телефон. В сумке лежали отрубленные человеческие головы. Желтая кожа на лицах затвердела и блестела, как воск.
   Взяв себя в руки, Максимов подошел и посвятил фонарем, чтобы разглядеть лица. У него не осталось сомнений - это Марис и Валдис Болодис.
   Очевидно, что в остальных сумках точно не банки с соленьями.
   Максимов стремительно забрался по лестнице и выбежал на улицу. Яркий свет ослеплял. Его стошнило прямо под ноги маминой яичницей с зеленушкой.
   Он определенно нашел то, что требовалось. Нужно торопиться, чтобы успеть выменять себе свободу.
  
   ***
   Солнечный круг, опустившись к горизонту, расплылся сплошным розовым пятном по небосводу Москвы. В бесконечных бетонных городских зарослях, серых и невзрачных, постепенно зажигался свет. Иллюминация цепной реакцией, как вирус, заражала все вокруг. Грязь и пыль растворялись в темноте, чтобы наутро вновь появиться на том же самом месте. В столице просыпалась ночь.
   Максимов вбежал в здание управления ФСБ на Лубянке. Взлетел по лестнице на четвертый этаж. Засохшая на кроссовках грязь осыпалась, оставляя за собой песочный шлейф. Ошарашенные коллеги останавливались при его виде и перешептывались.
   Максимов ворвался в приемную. Секретарша Оксана, яркая брюнетка с пышными кудрявыми волосами, открыв рот, уставилась на него. Когда-то Максимов имел на нее виды.
   Он поставил грязные руки на стол и сквозь отдышку произнес:
   - Игорь Федорович еще здесь?
   Она спрятала голову в плечах, будто он спросил о названии третьей слева звезды в галактике Андромеда.
   Песок сыпался с его волос и лез в глаза. Он чихнул. Маленькая песчаная буря осыпала Оксану.
   - Оксана, ну? Здесь он еще?
   Она отрицательно покачала головой.
   - Когда уехал?
   - А вы, что не знаете? - тихо спросила она.
   - Не знаю что?
   Оксана перевела взгляд за спину Максимова в открытую дверь. На стене маячили тени любопытных сотрудников. Максимов захлопнул дверь и вернулся.
   - Игоря Федоровича сняли.
   - Как сняли?
   - Официально еще бумаг не приходило. Вчера он сам об этом сообщил и уехал.
   В дверь заглянул Долгин и позвал Максимова выйти.
   Они прошли на лестничный пролет, закрытый несколько месяцев назад не ремонт.
   - Какого хрена тут происходит? - Максимов почти выкрикнул вопрос, когда они оказались вдвоем.
   - Президенту не понравилось, как прошло с самолетом. Последней каплей стало санкционирование твоей операции по перехвату свидетеля. Смерть ДПСника до сих пор полос не сходит.
   - Не было никакого санкционирования. Я сам ее провел.
   - Мне шепнули, что Певчий так президенту доложил.
   Максимов спустился на один пролет к окну и открыл фрамугу, впуская свежий воздух. Он сел на корточки, прикрыл глаза и начал глубоко дышать.
   - Я три дня ждал, что придут за мной. Обоссывался от каждого звука.
   - Получается, Певчий пожертвовал должностью, чтобы тебя отмазать.
   - Зачем ему это?
   Долгин пожал плечами.
   - Ты что на улице ночевал?
   Максимов вернулся к Долгину.
   - Кто исполняющий обязанности? У меня информация особой важности.
   - Оксана тебе не сказала? - Долгин замялся. - Президент уже приказ подписал о назначении Бузунова новым директором.
   Максимов задержался за перила, чтобы не упасть.
   - Он же героем стал после речи на пресс-конференции, - будто оправдываясь, продолжал Долгин. - Его рейтинг сейчас выше чем у премьер министра. В интернете так вообще черти что твориться. Его просто боготворят.
   Максимова не покидало ощущение, что он попал в дурной сон. Нужно только дать себе пощечину и проснутся.
   Он вернулся в приемную.
   - Он здесь? - Максимов сделал упор на первое слово, и Оксана сразу поняла о ком он.
   Она кивнула и жестом руки пригласила войти.
   Бузунов стоял у большого Т-образного дубового стола еще дореволюционного производства с остроконечными углами и массивной столешницей, напоминающей гранитную плиту. На стене за спиной висел дежурный портрет президента, на который Бузунов, стоя полубоком, слегка поглядывал, как бы получая одобрение каждому своему действию. Новый директор говорил по служебному телефону. На столе лежала кипа документов. Бузунов перекладывал один листик за другим и диктовал в своей властной манере кому-то на другом конце провода, что и как он должен делать. Увидев Максимова, он сделал жест двумя пальцами, указав на стул.
   Максимов старался идти на цыпочках по чистому ковру, чтобы вымокшие кроссовки не скрипели. Это ему почти удалось.
   Бузунов закончил разговор и устроился в директорском кожаном кресле с высокой спинкой.
   - До сих пор дерьмо твое разгребаю, - он поднял кипу бумаг со стола и отпустил.
   Она грохнулась, как бомба с неба, выплескивая в воздух мелкие пылинки. Вибрация дубовых ножек добралась до пяток Максимова и спиралью поднялась по телу.
   Бузунов оценил его сверху вниз, прищурившись.
   - Слышал, ты бухаешь. Теперь вижу.
   - Это не то, что ты, - Максимов запнулся. - Вы подумали.
   - Ничего. Можно и на ты. Как раньше.
   Кипящая кастрюля информации внутри него, с которой Максимов мчался из Подмосковья, перестала пузыриться и охладела, стала совсем не важной, вторичной.
   - Хорошо, что ты не стал откладывать этот разговор, - Бузунов вытащил из стола несколько папок, скреплённых жгутом. Сверху приклеена бумажка с его фамилией. - Ты же понимаешь, что я не оставлю без внимания то, что ты сделал. Пусть Певчий говорит все что захочет, мы то с тобой знаем, чья это была идея.
   Максимов оторопел.
   - Не хочу вдаваться в причины. Скандалы мне сейчас не нужны, - Бузунов погрозил Максимову пальцем. - Так что эту папку я убираю в архив и забываю о ней. Ты работаешь дальше, вида не подаешь. Через полгода, когда все уляжется, переводишься по собственному желанию в СК или Прокуратуру. Я тебе все устрою.
   Максимов ощущал себя нашкодившим мальчишкой на приеме директора школы.
   - Я понял.
   - Сейчас возьмешь отпуск недели на три. Долгину всю информацию передашь. Он напрямую будет отчитываться мне пока Круглов не выйдет с больничного. А ты отдохни, приведи себя в порядок. Семейные дела утряси.
   Он еще смеет говорить о семье? Семье, разрушению которой лично способствовал.
   Бузунов кивнул, как если бы попрощался и принялся подписывать служебные документы.
   И вроде нельзя Максимову уже сидеть. Пора уходить. Ноги и тело зашевелились. Он поднялся с неудобного стула, расправил плечи. Все закончилось неожиданно быстро, и даже лучше чем можно было представить. Певчий спас его и он навечно ему благодарен. Максимов мог бы просто передать всю информацию о Матлакове Долгину, пусть зарабатывает звездочки, заслужил. Затем взять отпуск, уехать в Лаг-Вегас, ночами напролет играть в покер, забыться в пьянящем дурмане ослепительных огней города-праздника. И все бы хорошо, да только снова забурлила внутри него кипящая болотистая жижа из погреба Матлакова, отрубленные головы невинных отца и сына рвались на поверхность.
   Максимов присел обратно на стул.
   - Вообще-то я пришел сказать, что обнаружил труп Мариса Болодиса и его сына. Матлаков расчленил их и спрятал на своей даче, чтобы подставить.
   Уши Бузунова напряглись, как у кролика, рука замерла, выведя только половину подписи на очередном документе.
   - Матлаков загримировался в Болодиса и имитировал вылет в Ригу. На борт самолета он так и не поднимался. Он провел всех вокруг пальца, а мы сами дали ему то, что он хотел. Он организатор терактов на обоих самолетах.
   Бузунов встал и обошел стол, присел на угол напротив Максимова.
   - Мои люди выяснили это сразу. Нашли видеозапись из кафе в Питере, где Матлаков встречался с Лукасом Левандовским. Его уже прижали, он ничего не отрицал.
   - Он уже в СИЗО?
   Бузунов поджал губы и слегка простукал больное колено.
   - Матлакова теперь курирует Минобороны. Мы туда не лезем.
   - То есть он не задержан, а продолжает руководить проектом изучения осколка?
   Бузунов кивнул.
   - Но по его вине погибли люди, сотни заражены и потенциальные трупы. Ущерба на бог знает сколько. Он же головы людям отрезал.
   Бузунов ухмыльнулся, как отец, объясняющий сыну происхождение детей.
   - Тебе нужно глубже взглянуть. Если бы не инцидент с самолетами, разве бы мы узнали об осколке? Матлаков же десятилетиями пытался доказать его существование и где он оказался?
   Максимов беззвучно проговорил:
   - В психушке.
   - Его бы никто не стал слушать, даже если бы он принес осколок на порог Управления. Он же никто - маленький человек без репутации и с диагнозом психа. Где таким место в жизни? Их никто не слушает, на них плюют. Он был вынужден сделать такой выбор. Да погибли люди, это ужасно и он понесет свою ответственность, но только тогда, когда минобороны получит от него все необходимые знания. И никто кроме него не знает столько об этом осколке. И заметь он мог бы продать осколок зарубеж, но этого не сделал. Матлаков хоть и сукин сын, но он наш сукин сын
   Бузунов, не притрагиваясь, придавливал Максимова к полу, связывал язык и лишал воздуха.
   - Но так же нельзя. Он убийца.
   - Ты что живешь в идеальном мире? Не понимаешь, что происходит? Мы на пороге третьей мировой войны. Уже сейчас американцы разрабатывают новое оружие вирусного характера, которое распространяется незаметно и камуфлируется в обычный кашель, пока человек не начинает кашлять своими кишками. Китайцы уже продвинулись в разработке точечного сейсмического оружия. Разрушительное землетрясение в центре Москвы, как тебе такая перспектива?
   - Они не решаться пока есть ядерный паритет.
   Бузунов хмыкнул.
   - Ядерное оружие такая же защита, как и беспомощность. Никто не решиться его применить, потому что уничтожение будет взаимным. Будущие войны, - Бузунов воткнул ручку в папку с досье Максимова. - Выиграет тот кто сможет атаковать скрытно и эффективно, не оставляя следов, - Бузунов подбежал, к окну, словно и не хромал никогда. - Там наши враги, не здесь, сидят и мечтают нас уничтожить. И у нас есть теперь шанс выиграть эту гонку. Представить миру невиданное доселе оружие. Это шанс защитить нашу землю, наших граждан, тебя и меня, наши семьи. Только об этом ты должен думать. Вернер Фон Браун, прежде чем стать отцом американской космонавтики был фашистом, изобретал новые и новые вооружения, от которых гибли миллионы русских, евреев, американцев. Да, возможно, его следовало за это повесить. Но американцы поступили умнее, они предложили сотрудничество, воспользовались его знаниями и гляди, куда их это привело. В этой войне мы тоже должны поступить умно.
   Максимов кивал. Что еще ему оставалось?
   - Певчий знал об этом?
   Бузунов, прихрамывая, вернулся к столу, словно с фронта вернулся.
   - Я доложил ему сразу же по его приезду из аэропорта.
   Максимова пронзил острый озноб.
   - Я понимаю, почему ты принимаешь все близко. Это несправедливо. Но не мы придумали этот мир. Наша задача в нем выжить.
   - Я был сегодня в больнице. Врачи не знают, что делать с зараженными. Они там просто умирают.
   - Сделаем все возможное. Лучшие врачи, лучший уход, компенсации родственникам. Это я гарантирую. А теперь иди, у меня дела.
   Максимов поднялся со стула. В мышцах поселилась невероятная слабость, как если бы он весил в трижды больше себя. Бузунов невидимыми клыками выпил его энергию до дна.
   Он окрикнул Максимова уже на пороге:
   - Володь, только давай без глупостей и самодеятельности. Ты уже потерял семью, не потеряй еще и свободу.
   Максимов очнулся, когда брел по улице. Прохожие с пренебрежением косились на него. В их глазах он был очередным опустившимся бомжем, грязным, небритым, с неприятным запахом перегара. Для непосвященного он мог быть бывшим инженером, врачом или библиотекарем, да просто хорошим человеком, чистым и светлым в душе, которого постигло несчастье в жизни. Если внешность и бывает обманчива, то только не с ним. Внутри Максимова накопилось столько грязи, смрада и лжи, что ему самому стало противно находиться в своем теле.
   Он говорил сам с собой. Спорил с Бузуновым, высказывал то, что не решился в кабинете. Умолял жену простить его. Объяснял детям, почему мама больше не хочет видеть его.
   На светофоре загорелся зеленый человечек. Ноги его попеременно моргали, создавая иллюзию движения. Специальный динамик запищал, подавая сигнал незрячим. Максимов стоял у края бордюра и смотрел под ноги, ощущая себя тем самым человечком. Бездушным, не выполняющим никаких полезных функций в этой жизни.
   Он вспомнил фотографии погибших. Женщина в приступе психоза задушила своих детей; единственный кормилец в многодетной семье, вернувшийся с заработков, включил газовые конфорки, когда семья спала, пожар унес жизни десяти человек. Здоровые женщины и мужчины сошли с ума и навечно обречены блудить в собственных фантазиях, мечтая только о смерти. Их будут окружать белые халаты, тыкать бесконечными иголками. Ответ будет знать горстка людей, ослепленная тщеславием, жаждой власти и конспирологической паранойей. Они назовут это необходимой жертвой. Под предлогом спасения нации без зазрения совести размножать эту заразу на весь мир. Ничто не помешает им, ослепленным страхом и невежеством подвергнуть мучениям еще миллионы невинных людей.
   Он сделал шаг, чтобы ступить на проезжую часть. В голове что-то щелкнуло. Как если бы он стоял на перекрестке жизни и в первый раз смог осознать возможность сделать выбор. Продолжить начатый путь в ограждении высоких заборов, погрузиться в пучину лжи с головой и сгинуть, или пойти против течения, сделать так, как подсказывает разум и чувство справедливости. Сделать то, о чем боялся думать всю жизнь. От этой мысли, впервые поразившей его так ясно, как удар током, ему стало страшно. Нет, он не боялся последствий. Он боялся, что если не решится, мысль эту уже нельзя будет забыть. Она будет отравлять разум, как раковая опухоль, пока он сам не начнет молить о смерти.
   - Не стой на дороге, бичара, - парнишка лет пятнадцати обошел его, толкнув в плечо.
   Максимов убрал ногу на тротуар и заряженным шагом направился назад.
  
   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  
   ***
   Артур повернул дверную ручку. Палата заперта снаружи.
   - Эй, есть кто? Я хочу поговорить с доктором, - он стукнул кулаком по двери, а потом еще добавил ногой.
   Если они думают, что это сойдет им с рук то сильно ошибаются. Когда он выйдет отсюда, то устроит такой разнос, что мало не покажется. Вся страна узнает, как эти совковые прихвостни-врачи обращаются с пострадавшими в авиакатастрофе. Молчать он не будет. Не на того напали.
   За окном стемнело. Половинка луны, похожая на буханку свежего хлеба, свесилась округлой стороной к земле, и прикрытая почти прозрачными, преломляющими свет, облаками, раскачивалась, подобно детской качельке. В палате, как в здании, как и во всем мире, стояла пугающая, душная тишина.
   Кто-то шел по коридору. Несколько человек.
   Артур вернулся в кровать и сел в ровной, уверенной позе. Ну, он им сейчас покажет.
   Дверной замой щелкнул. В палату вошел доктор Кузьменко, за ним прошмыгнули две немолодые медсестры с пластиковыми чемоданчиками. В проеме остались еще несколько человек. Они входить не торопились. Кузьменко сел на стул, а медсестры отошли к окну, раскрыли чемоданчики на стеклянном столе и принялись в них копошиться.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил Кузьменко.
   - Хорошо.
   Кузьменко подробно расспросил о том, как он сегодня ел, спал, сколько раз ходил в туалет и какова консистенция испражнений и еще о множестве всякой бесполезной врачебной белиберды. Похоже, что доктор сознательно тянул время, пока медсестры раскладывали на столике различные баночки, бинты и шприцы.
   Артур решил действовать не опережение.
   - Послушайте. Я действительно чувствую себя хорошо. Мой брат Владимир Максимов работает в Федеральной Службе Безопасности. У него много связей. Он приходил сегодня, помните? Так вот, он должен был с вами переговорить и подтвердить мои слова.
   - Я говорил с ним.
   - Отлично. Очень хорошо. Это же недоразумение какое-то, незачем мне принимать никакие лекарства.
   - Недоразумение..., - задумавшись, повторил Кузьменко.
   - Да оно самое. Вы же не хотите проблем ни с братом моим, ни с журналистами, когда я выйду отсюда?
   Кузьменко ни капли не смутился.
   - Ты угрожаешь?
   - Совсем нет. Я хочу нормального отношения и условий. Хочу чтобы перевели в нормальную палату. Где не заперты двери, будет телефон и интернет. А еще я хочу с Натальей Ворошиловой увидеться.
   - Ты сможешь. Скоро.
   - Почему не могу сейчас?
   Кузьменко сложил руки в замок и подкатил стул к кровати.
   - Давай лучше поговорим о тебе. Что ты чувствуешь, находясь здесь?
   - Что я чувствую? Как в тюрьме чувствую. Я же не преступник какой-то.
   - Я этого не говорил. Я спросил, каково тебе здесь находиться? Ты бывал когда-нибудь в подобных местах?
   - В психушке что ли?
   - Психиатрический стационар.
   - Никогда не бывал.
   - И не наблюдался у психотерапевта?
   - Никогда.
   Кузьменко поправил очки.
   - А скажи, у тебя есть профессия?
   - Конечно, есть.
   - Какая?
   - Я практикующий адвокат.
   - И ты работаешь по профессии?
   - Работаю.
   - И над каким делом ты сейчас работаешь?
   Медсестры закончили расставлять лекарства и встали вплотную друг к другу, закрыв собой столик.
   - Вы мне начальника моего напомнили. К чему эти вопросы?
   - Я хочу разобраться. Вот и все. Ты же сам хотел этого - во всем разобраться.
   - Хотел.
   - Тогда расскажи мне о деле, над которым работаешь.
   Артур ощущал подвох, но не мог разобраться, где он спрятан.
   Из коридора в палату заглядывали два черных крупных силуэта - подмога Кузьменко на случай если Артур сделает что-то не так. Или не сделает.
   - Не так давно убили епископа. Громкое дело. Вы должны были слышать. Зарезали в собственной квартире. Я защищаю главного обвиняемого.
   - Он виновен?
   - Уверяет, что не виновен.
   - И ты веришь ему?
   - Не важно это, моя работа его защищать.
   - Но ты лично, веришь в его невиновность?
   Артур почесал затылок.
   - Ему всего девятнадцать. Испуган до чертиков. Следователям же только дай одну улику, дальше копаться лень, а у него кровь жертвы на одежде. Он уверяет, что был третий в квартире, а они слушать не желают. Уже отчитались начальству, что убийцу взяли.
   - Это не справедливо.
   - Поэтому я и защищаю его. Я ему верю.
   Неожиданно для всех два голубя приземлились на металлический козырек за окном. Одна из медсестер подпрыгнула от неожиданности.
   - У этого парня Аарона, кажется, не русская фамилия. Откуда он?
   - Да, Стемплер. Он англичанин. Отец его приехал в семидесятых работать в союз, так и остался. Так, погодите ка, - Артур запнулся. - Откуда вы знаете его имя? В официальной информации его изменили в интересах следствия. Кто вам раскрыл обстоятельства дела?
   - Я знаю потому, что этой истории с мальчиком и епископом не было на самом деле.
   - То есть как? Свяжитесь с моим начальником, он подтвердит.
   - Нет никакого начальника. Это все кино. Ты пересказал сюжет американского фильма - Первобытный страх.
   - Что за чушь вы несете. Об убийстве по всем каналам передавали.
   - Передавали, - Кузьменко нагнулся к нему. Очки съехали ему на нос, дав обзор глубоко посаженным карим глазам. - Там, внутри фильма передавали. Ты любил этот фильм, - Медсестра дала Кузьменко документ. - Об этом мне рассказал твой лечащий врач Ивлев Геннадий Павлович. Он беспокоится о тебе, обещает скоро приехать. Говорит, ты на сеансах часто вспоминал героя этого фильма социопата Аарона Стемплера, ты хотел быть похожим на него.
   - Бред.
   - Посмотри на меня.
   Артур посмотрел в его невыносимые глаза.
   - Нет никакого адвокатского дела, твой мозг превратил сцены из фильма в ложные воспоминания. Прямо сейчас он придумывает тебе жизнь, которой не существует на самом деле.
   Артур вскочил с кровати. Медсестры отбежали от стола, испугавшись, что он наброситься на них. В палату вбежали две тени, материализовавшись в санитаров. Артур выхватил со стола шприц и забился в угол.
   - Я что идиот, по-вашему? Поверю в эти бредни? Я закончил юридический факультет в 2007 году. У меня диплом есть, друзья есть - Артур угрожал оголенной иглой санитарам, не решавшимся подойти.
   Они обступили Кузьменко с двух сторон.
   - Это Артур Максимов закончил юридический факультет. Но ты не он.
   - Хватит уже!
   Артура трясло.
   - Ты Кирилл Максимов. Два года назад ты убил своего брата Артура.
   - Заткнись! Заткнись!
   Один из санитаров сделал выпад навстречу. Артур нацелился на него острым шприцевым клинком. Но выпад тот оказался ложным. Второй воспользовался моментом и набросился на Артура с другой стороны.
   Не было сил сопротивляться. Санитары скрутили его и уложили на кровать, пристегнули ремнями руки и ноги. Кузьменко жестом подозвал перепуганных медсестер. Они поднесли наполненные шприцы.
   - Мы подготовили тебе комплексное лечение. Транквилизаторы, чтобы ты поспал, витамины.
   - Я не хочу спать!
   Кузьменко сложил губы утиным клювом.
   - Это ради твоего блага.
   Иглы размером с мушкетерские шпаги выплюнули из кончиков бледно-желтую жидкость.
   - Нет!
   Артур метался, дергался, но крепкие ремни были непреклонны. Металл вонзился в кожу. Лекарство устремилась в его организм, мгновенно обездвиживая.
   - Если будешь сопротивляться, будет только хуже, - заключил Кузьменко.
   Злость покидала его также быстро, как и силы.
  
   ***
   Он увидел себя со стороны. Только он еще совсем мальчишка, лет одиннадцати. Вместе с Володей они качаются на качелях в парке, недалеко от их дома в Красноярске. Скрипучие жирафы, как называет их Володя, выстроились в ряд, будто на водопое и покрашены в цвета лета - до середины зеленые, а выше желтые. Краска облупилась, а в некоторых местах скрючилась лепестками розочек.
   День выдался солнечный. Едва ощутимый ветерок сквозит звуком шелестящей листвы. Тепло не часто жалует сибирскую землю этим летом, поэтому они выбираются в парк при каждом удобном случае.
   Они раскачиваются все сильнее и сильнее. Дыхание перехватывает, мир вокруг плывет, а в груди надувается и сдувается шарик. Если мама увидела бы их, так всыпала бы обоим. А Володе сильнее, он же старший, должен оберегать младших. Хотя, Володе уже больше восемнадцати и маме нельзя его наказывать, а то ее посадят в тюрьму. Этого он больше всего боится - остаться один. А еще у Володи есть большой черный чемодан, куда он складывает учебники с тетрадями и идет в институт. Он похож на тех солидных мужчин из кинофильмов с длинными галстуками, подтяжками под пиджаками и оттопыренными животами-подушками. Иметь такой чемодан - настоящая мечта. Когда Володи нет дома, он в тайне укладывает в него свои книжки с игрушками и, важно покачиваясь, ходит по дому, мимо зеркала. Пиджака и галстука у него пока нет, но обязательно будут.
   Качели стали удаляться. Довольные крики детворы, заглушались шуршанием могучих тополей и грациозных рябин.
   Вдруг до него дошло, что он смотрит на себя из другого, чужого тела. Из тела маленького Кирилла, карабкающегося крохотными рученками на пушистую иву. Он понял это по часикам с Микки Маусом на правой руке. Нога соскальзывает, и он летит вниз. Кричит что есть мочи. И не потому что боится упасть, а потому что не хочет быть в этом теле.
   Он падает, затем поднимается. Шум реки. Но откуда в парке река? Только это уже не парк. Он перенесся во времени. Его руки повзрослели.
   Отовсюду жужжат комары. Как телевизионные помехи, они мельтешат в воздухе, собираясь в облака, и обрушивая голодные носы на непонятно откуда взявшихся в их угодьях жертв. Все их злобные потуги тщетны. На кожу нанесен специальный спрей, служащий для кровососов смертельным ядом.
   Их путь проходит через северные таежные просторы уже шестой день и его напарник уже изрядно вымотан. Он требует еще денег и приходится согласиться.
   Нужно перебраться на другой берег реки. Он ступает по выглаженным водой камням, погружаясь по колено в ледяную воду. Приходиться идти мелкими шажками, иначе мощный поток собьет его с ног и воткнет головой в камни. На другом берегу уже маячит его цель - старая ель с пятью стволами, напоминающими пальцы рук, расширяющиеся от земли и сплетающиеся друг с другом к вершине. Пожилую красавицу ни с чем не спутать, а это значит - они почти у цели. От ели на северо-восток идти еще два километра. Два последних и самых тяжелых километра через глухое болото.
   Могучие стволы длинноногих сосен, словно созревшие одуванчики, прячут под развесистой кроной беличьи жилища. Пушистые зверьки юрко пробираются по вертикальной поверхности на зависть любому скалолазу, перепрыгивают с дерева на дерево, не замечая тараторивших дятлов, набивающих барабанную дробь лесному животному братству. Кузнечики подпевают волнообразным стрекотанием, глухари перешептываются, а ненасытные кукушки бесконечно считают года.
   Они добрались до чума. Шаман настолько стар, что его кожа сохнет и разлагается, как на трупе. Тяжелыми мешками она висит на щеках, не позволяя ему внятно говорить. Его зрачки покрылись непрозрачной пеленой, он почти не видит. Но вся его внешняя слабость и хрупкость лишь искусная ширма - пугало на поле для устрашения непрошенных гостей. Шаман хитер и силен, как и сто лет назад. На груди его висит то, за чем они пришли. Время напарнику сделать то для чего его наняли.
   Он снова переносится во времени и оказывается в аэропорту. В руке у него посадочный талончик с номером рейса 1661. Он выбрал его случайно, наугад. Распорядился судьбами совершенно незнакомых людей, и это странное, ни с чем несравнимое ощущение могущества, переполняет энергией и уверенностью.
   Его напарник тоже здесь. Чтобы не вызывать подозрений им нельзя показываться вместе, даже сюда пришлось добираться порознь. Глупец думает, что его работа завершена. Главную роль многолетнего замысла ему еще предстоит исполнить. Произошедшее накануне лишь репетиция. Основная часть операции еще впереди. Напарник слишком глуп, чтобы понять это. Он не верит в предрассудки и ослеплен вознаграждением. Все происходит именно так как планировалось.
   Он замечает девушку. Она, как глоток света, врывается в темницу его сердца. Изгиб ее шеи идеален и прекрасен, золотистые завитушки волос обвивают крохотные ушные раковины.
   Она тоже заметила его, но упорно делает вид, что это не так. Как же это фальшиво. Он ей понравился, она уже без ума. Вот уголки ее рта подергались - она волнуется. Смотреть на нее еще пристальнее, еще прямолинейнее. Она уже в его власти, также легко, как и все остальные.
   Она летит этим же рейсом. Она обречена. В его власти спасти ее, или обречь на смерть.
   Нет, она просто играет с ним. Она что-то подозревает и чувствует его могущество. Она такая же, как и все, лживая лицемерная тварь, готовая на все чтобы спасти свою шкуру.
   Вот она идет к нему навстречу. Ее взгляд молит о спасении. Нельзя поддаваться. Не на того напала. Никакого спасения она не получит. Поверженная, беспомощно уходит на посадку к своей участи.
   И к его триумфу.
  
   ***
   Вдруг прогремел грохот, как если бы молния ударила прямо в макушку. Стены аэропорта, как и полы потрескались. Со следующем грохотом они рассыпались в труху. Он полетел в черную бездонную пропасть. Толстая синяя молния, как трезубец Посейдона, преследовала его, пронизывая новыми порциями электричества.
   Артур кричал, дергался. Руки, скованные ремнями, внезапно высвободились. Он схватил первое попавшееся - кожаной куртки незнакомца и потянул на себя. Над ним нависла фигура с округлыми чертами лица и залысиной. Из-за рта пахло мясом со специями вперемешку с алкоголем.
   - Батя?
   - Это я.
   Батя приставил палец ко рту и прошипел. Щеки горели от пощечин.
   - Я отстегну ноги. Только тихо.
   Когда оковы спали, Артур медленно поднялся. Не успев сделать шаг, его неконтролируемо потянуло вбок. От падения спасла стена. Батя подхватил его и усадил обратно на кровать.
   - Чем тебя напичкали?
   - А ты не знаешь?
   - О чем ты?
   - Ты обещал объяснить им все.
   Батя присел на корточки перед ним.
   - Я пытался, но меня не послушали. Очень могущественный человек стоит за этим. Он санкционировал эксперименты над оставшимися в живых пассажирами. Я пришел тебя вытащить.
   Артур отринул голову к подушке, его стошнило. Вместе с отвратительно вонючими останками не переваренной дневной каши вышло и лекарственное похмелье.
   - Зачем они это делают?
   - Я все объясню потом, - Батя вытащил из-за пояса пистолет. - Сейчас нужно идти, пока не вернулся охранник. Я его отвлек.
   Батя вытряхнул пакет с одеждой на пол. Артур надел джинсы, джемпер и черную курткой с капюшоном. Батя выглянул в коридор, подал сигнал, что можно идти. Прижавшись к стене, они направились к лестнице. Артур шел по пятам.
   Яркие круглые светильники на потолке ослепляли. В голове возникали образы жуткого сна, настолько правдоподобного, что буть Артур психопатом решил бы, что все было взаправду.
   На лестничной клетке тоже оказалось пусто. Снизу доносились голоса. Батя приказал дожидаться его, а сам решил спуститься и проверить.
   - Пссс - донеслось снизу.
   Это был сигнал, можно идти.
   Артур простоял несколько секунд в раздумьях и направился наверх на третий этаж, подтягиваясь короткими переборами за перила, как альпинист карабкается в гору по проложенной веревке.
   Он не успел преодолеть второй проем, как Батя настиг его сзади и придавил к стене.
   - Ты что делаешь? - крикнул он губами беззвучно.
   - Я без нее не уйду.
   Батя испугался его громкого голоса и силой усадил Артура на корточки. Он озирался по сторонам, переставляя дуло за взглядом. Оскаливаясь от бешенства, Батя потащил его за куртку насильно. Артур вывернулся и освободился от захвата. Батя приставил ему дуло пистолета ко лбу и придавил. Голова Артура плотно застряла между стеной и холодной сталью.
   Батя быстро дышал, раздувая ноздри
   - Ты меня не остановишь. Лучше помоги.
   - Если заметят, нам... - Батя провел пальцем по горлу. - Мы вернемся за ней, обещаю.
   - Ты можешь уходить, - Артур отодвинул дуло от себя.
   Артур приоткрыл дверь хирургического отделения и собирался выглянуть, но Батя внезапно встал перед ним, как полагается старшему брату, чтобы первым принять последствия его решения на себя.
   В дальнем крыле находилась ординаторская. Оттуда доносились голоса и тихая музыка. Они двинулись в противоположном от нее направлении, заглядывая в каждую палату по очереди. Внутри по четыре кровати, люди спали: перевязанные бинтами, с ампутированными конечностями, обожжённые. В темноте узнать среди них Наталью было практически невозможно. Благо с внутренней стороны двери в специальном футляре находилась карта палаты с поименным перечнем каждого пациента и кратким описанием диагноза с назначением лечащего врача. Натальи среди них не было.
   За последним поворотом осталось три палаты, и все они были заперты. На каждой двери располагалось специальное окошечко. В первой лежал мужчина, он был пассажиром их рейса. Руки и ноги его были пристегнуты, как и у Артура, но помимо этого тело также было обернуто крепко стянутыми ремнями. Наталью он нашел в следующей. Она лежала с открытыми глазами, устремленными в потолок. Артур надеялся обратить на себя внимание, посвятив фонариком в окошечко, но она никак не отреагировала. Лицо у нее блестело, словно покрытое стеклянной маской. Волосы чуть выше лба справа выбриты, на рану наложены швы. Артур толкнул плечом дверь несколько раз. Даже вдвоем вручную ее не вскрыть.
   Из коридора послышались шаги. Батя засуетился.
   Они могли бы сбежать в дверь напротив на еще одну лестничную клетку, ведущую неизвестно куда, но Батя приказал Артуру стоять на месте. На цыпочках он подскочил к углу, спрятался за противопожарный щит.
   Охранник вышел из-за угла и сразу заметил Артура.
   - Ну-ка стой.
   Он выхватил пистолет из кобуры и боком направился навстречу. Когда он прошел щиток, Батя выскочил позади него и приставил пистолет к затылку.
   - Молчи или пристрелю.
   Охранник отдал пистолет Артуру и заложил руки за голову. Батя обшарил его карманы. Ключей у него не оказалось.
   Артур вдруг вспомнил стеклянный взгляд Натальи, катетер торчащий из руки, куда закачивали такую же наркоту. Он сцепил рукоятку пистолета обеими руками и прицелился испуганному охраннику прямо в лоб. Наверняка пока Кузьменко издевался над ней, этот охранник пялился, а потом грязными руками лапал ее грудь, будто случайно. Он же шел сюда не просто так, а чтобы воспользоваться ее беспомощностью и изнасиловать.
   Батя поставил охранника лицом к стене и опрашивал о количестве напарников и их местоположении. Артур незаметно подошел сзади и ударил охранника рукояткой пистолета, словно топориком, по голове. Тот оказался крепок и устоял от первого удара. Второй свалили его с ног.
   Батя закрыл его своим телом. Он что-то говорил. Нотки были успокаивающие, но Артур и не думал вслушиваться.
   Охранник держался рукой за разбитую голову и улыбался окровавленными зубами.
   - Я оближу ее соски, потом поставлю раком и...
   Артур тычком ударил Батю по ребрам и оттолкнул. Он наносил беспорядочные удары охраннику пистолетом и ногами.
   - Я расстегну ширинку, возьму эту шалаву за волосы и поставлю на колени...
   Батя сбил его с ног подобного игроку в регби. Звук потасовки стремительно полетел в ординаторскую. Батя надавил ему коленом на шею. Охранник лежал неподвижно. Лужа крови нимбом окантовала его голову.
   Когда Артур перестал сопротивляться, Батя отошёл. Он держал Артура на мушке.
   - Придурок, ты что наделал. Какой же ты придурок.
   Батя потрогал пульс охранника и вздохнул с облегчением.
   Из ординаторской доносились крики. Женщины звали мужчин, объявляли тревогу.
   - Кто ты? - Батя подошел.
   Артур с ужасом смотрел на то, что совершил и не мог отыскать ответа, что или кто управлял им. Словно чужая сущность овладела его разумом и телом.
   - Нужно уходить, - Батя указал стволом в сторону лестничной клетки.
   - Без нее не уйду.
   Пусть он хоть тащит его волоком. Больше Артур не бросит ее никогда.
   Батя нерешительно озирался. В какой-то момент взгляды братьев соединились, и Артур увидел в нем сомнение. Так врачи смотрят на безнадежных пациентов. Батя выскочил в дверной проем лестничной клетки за секунду до появления людей. Их было пятеро: двое охранников, медсестры и ординатор.
   - Лежи на месте, мразь! - Охранник подскочил и пнул берцем Артура в грудь.
   Через секунду Артур лежал на животе с упертым в холодный пол лицом. Медсестры убежали за каталкой. Ординатор остался осматривать избитого.
   - Передай вниз, что у нас ситуация. Возможно он не один, - приказал один охранник другому.
   На запястьях Артура сцепились пластиковые стяжки. Охранники спорили между собой, с какого этажа он сбежал.
   Артура ни капли не удивляло, что Батя бросил его. Удивительно, что это не произошло раньше, еще на лестнице. Батя всегда был прагматичен до мозга костей. Даже если пытался помогать родственникам, всегда, при ближайшем рассмотрении, можно было отыскать в его действиях личную выгоду. Люди не меняются.
   Артура решили вести вниз, вызвали наряд и главного врача. Пока они возятся с ним, Батя сможет уйти. Артур не сдаст его ни при каких обстоятельствах.
   Медсестры прикатили каталку. Ординатор с охранником уложили раненого коллегу на настил. Руки его безжизненно болтались, словно на них подвешены гирьки. Медсестры укатили тележку в операционную. Ординатор впервые подошел к Артуру вплотную, чтобы рассмотреть.
   - Максимов, - он обвел Артура подозрительным взглядом. - А одежду где взял?
   Артур молчал.
   - Его нужно на второй в 221. Как ты замок вскрыл?
   - В палату он не вернется, - охранник толкнул Артура в плечо, как бы в подтверждение. - Сейчас наряд за ним приедет.
   - Решайте сами, - ординатор махнул рукой и отправился за медсестрами.
   - Ну, ты попал, - заключил охранник, переступая лужу крови. - Если не выживет тебе хана.
   Из-за угла вновь показался ординатор. Только шел он задом наперед с поднятыми руками. Следом за ним вышел Батя.
   - Руки подняли суки. Положу обоих.
   Ординатору уже не было смысла угрожать оружием. Он испугался настолько, что дрожал, как обмороженный.
   - Магазины вытащили. - Батя толкнул ординатора в их сторону. - Забери.
   Охранники повиновались.
   - Ну, вы попали, - уверенности в голосе охранника поубавилось.
   Артур забрал у ординатора ключи и вскрыл дверь палаты. Внутри пахло хлоркой и лекарствами. Артур ужаснулся, когда подошел ближе. Наталья совсем не была похожа на ту девушку, которую он встретил в самолете. Кожа на щеках впала, очертив неестественные скулы. Под глазами образовались фиолетовые синяки, расползающиеся по щекам до подбородка. Она не бодрствовала и не спала одновременно. Организм выполнял только базовые функции для поддержания жизнедеятельности, реагировал на раздражители элементарными животными рефлексами.
   Когда он отстегнул ремни и снял катетер, кожа вокруг которого покрылась красной сеткой, из вены потекла струйка крови. Это вывело ее из состояния анабиоза. Она осмысленно осмотрелась, при этом, совершенно не обратив на Артура внимание. Почти прозрачный операционный халат смялся, оголив ее грудь. Артур отыскал в шкафу свежую простынь и обернул девушку. Идти самостоятельно она не могла, Артур вынес в коридор ее на руках.
   - Хана вам, - добавил охранник.
   Коллега толкнул его в плечо.
   - Все выходы перекрыты, сдавайтесь.
   Батя убрал рацию и пистолетные магазины в карман. Артур направился к лестнице. Батя шел сзади, держа охранников на мушке.
   Лестничная клетка, как оказалось, использовалась редко и вела прямо к аварийному боковому выходу. Артур дождался Батю у запертой двери на первом этаже, пока тот спускался с ключами. Оставив охранников без рации, им удалось выиграть время. Запасный выход никто не охранял. Все сгустились возле основного и ждали приезд начальства.
   Они проскользнули в темноте к одному из запланированных Батей путей эвакуации - дырке в заборе. Преодолев несколько темных дворов, они сели в припаркованный японский седан не первой свежести - отличный вариант чтобы скрыться в транспортном потоке. Артур и Наталья сели назад. Артур облокотил ее на дверь и накрыл курткой.
   - Может не надо так гнать, - Артур указал на растущую стрелку спидометра. - Иначе остановят.
   - Мы опаздываем.
   - Куда опаздываем?
   - Узнаешь.
   Артур погладил Наталью по щеке. Пальцы ощутили дрожание ее нижней челюсти.
   - У нее температура высокая, - Артур потрогал лоб. - Нужны лекарства, останови у аптеки.
   Батя поджал губы, а челюсть налилась свинцом.
   - Нет времени.
   Автомобиль пролетел на красный свет.
   - Либо говори куда везешь, либо высади.
   Батя коротко рассказал о Матлакове и осколке.
   - Ты мне поможешь его выкрасть и уничтожить. Матлакову сняли номер в гостинице "Морозов". Сейчас его везут туда. Если успеем, перехватим по дороге.
   - А как же Наташа?
   - Говорил, не нужно ее брать.
   Они свернули с главной дороги в сторону одного из спальных районов.
   - А я-то наивный решил, что ты ради меня это все сделал, - Артур поднес руку Натальи к губам и поцеловал. - Ничего не меняется в этой жизни.
   - Тебе что мало смертей? Хочешь чтобы еще появились миллионы, таких как она?
   - Не нужно нотаций. Я сделаю то, что скажешь.
   Батя явно не ожидал такого ответа. Напряжение на его лице дало слабину.
   - Под сидением есть аптечка. Найди там парацетамол.
   Артур не с первого раза, но все же нащупал пластиковую коробочку под водительским сидением. Чтобы достать ее, пришлось едва ли не лечь и упереться лицом в пропитанный вековой пылью коврик.
   Вдруг задняя пассажирская дверь открылась. Наталья собиралась выброситься из машины на ходу. Артур извернулся, лежа на полу, и из последних сил ухватил Наталью за халат. В такой позе, спиной к ней, он не мог затянуть ее обратно.
   Наталья кричала и вырывалась, нагнувшись к, стремительно бегущей под колесами, асфальтовой наждачке.
   Батя надавил на тормоза. Халат выскользнул из руки Артура и Наталья пропала в дверном проеме.
   - Нет! Тормози.
   К тому моменту скорость не превышала десяти километров в час. Артур выскочил из машины и нашел Наталью у обочины практически без движения. Ноги и руки покрылись грязными ссадинами.
   Когда она пришла в сознание, то вновь пыталась открыть дверь. Артур насильно прижал ее к себе. Она билась в истерике и кричала, стучала кулаками ему по голове и лицу. Когда силы кончились, она свесила голову ему на плечо и завыла раненой газелью.
   Батя, тем временем, мчался, что есть мочи, объезжая сонных водителей.
   - Прости, - после долгой паузы сказал Артур. - Я не могу тебе помочь.
   - Я не смогу в одиночку.
   - Я не брошу ее. Она погибнет.
   - Матлаков знает, как помочь ей. Этот осколок может, как облучать, так и лечить. Мы заставим его помочь ей.
   Наталья беззвучно повторяло губами одно и то же имя.
   Автомобиль резко сбавил скорость.
   - Вон он. Черный джип БМВ 101. Через три машины, видишь?
   - Черные номера?
   - Это номера Минобороны. Они возят его с личным водителем и двумя вояками сопровождения.
   - И как мы...
   Батя накинул ремень и пристроился за внедорожником. Артур последовал его примеру, затем застегнул Наталью.
   - Держитесь там за что-нибудь. В кармане моего сидения возьми пистолет. Он заряжен. Я все делаю, ты страхуешь.
   Артур вытащил из кармана пистолет. Был он на редкость тяжелым. Совсем не как тот, что он нашел в багажном отсеке.
   - А вдруг их сопровождают?
   - Не сопровождают.
   Автомобиль начал резко набирать скорость и, догнав БМВ, врезался в задний бампер. Старую японскую легковушку качнуло в разные стороны и развернуло поперек дороги. Засвистела, стирающаяся об асфальт, резина. Немецкий внедорожник спокойно выдержал удар.
   Они остановились прямо напротив БМВ в десяти метрах. Окна внедорожника были тонированы, и рассмотреть что-либо внутри не представлялось возможным. Из БМВ вышел молодой парень в военной форме, держась за затылок. Он осмотрел повреждения, а затем подошел к ним, нагнувшись над водительским окном. В следующий миг Батя приставил дуло пистолета к щеке военного.
   Они выскочили из машины и, поставив парня живым щитом, бегом направились к БМВ. Батя грубо приказал заложнику не опускать руки и пригрозил смертью за неповиновение.
   Когда они оказались у машины, военный по приказу открыл заднюю дверь. Внутри было пусто. Батя ударил военного головой об кузов.
   - Где он?
   Выжидающий взгляд военного скользнул им за спины. Со всех сторон послышался шум свистящих покрышек. Это засада.
   Артур бросился бежать к легковушке. Он слышал командные крики преследовавших его мужчин. Останавливаться он не собирался.
   Спецназовец, словно взрослый бык, навалился на него со спины. Полет над асфальтом был короткий, а приземление болезненным. Голова стала тяжелой. Столичное беззвездное небо стремительно рухнуло на него.
  
  
   ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
  
   ***
   Максимов сидел на железном стуле уже много часов. По его скромным подсчетам не меньше восьми, сбился со счета после третьего. Руки, застегнутые в наручники за спиной, затекли. Очень хотелось есть. Один раз ему давали стакан теплой воды с железным привкусом, слитой с батареи.
   Его постоянно вели только вниз по ступенькам, значит он в подвальном помещении. Комната когда-то была старым туалетом. В полу остались вонючие отверстия от унитазов и выемки от перегородок. Кроме стула здесь больше ничего не было. Судя по тому, какой сквозняк шел по ногам, на бетонном полу он бы точно заработал простатит. И на том спасибо. Надо же, в таком положении он еще мог думать о здоровье. По правде говоря, ему уже должно быть все равно. Задуманный план начал трещать по швам уже в клинике. Следовало остановиться, когда сигналы провала стали явными, но не ясное внутреннее чувство заставляло его идти дальше. И он не жалел об этом. Вообще он чувствовал себя на удивление спокойно.
   Он вспоминал разговор с детьми. Они встретились вечером во дворе школы.
   Максим, старший сын разговаривать не захотел. Ему уже тринадцать, а порой он мог дать интеллектуальную фору и старшим сверстникам. Мишке пока только семь, он очень обрадовался папе. Они обнялись, а старший демонстративно отошел.
   - Мама сказала, что ты уехал и будешь не скоро.
   - Она наврала тебе, дурик, - выпалил старший. - Он нас бросил.
   - Макс, эй!
   Старший отвернулся и уставился в игрушку на смартфоне.
   - Мамочка права. Я действительно должен уехать. Но я вас не бросил.
   - Надолго? - Мишка сложил губы в трубочку.
   Максимов присел на корточки.
   - Ты не успеешь оглянуться, как я вернусь.
   - Зачем ты его обманываешь? - старший решительно подошел к ним, словно не замечая отца. - Он с нами больше не будет жить.
   - Макс. Не надо.
   - Пошли, мама сейчас приедет, - старший схватил Мишку и потянул за собой.
   Мишка отдернул руку и подошел вплотную к отцу.
   - Поехали домой пап, пожалуйста, - он заплакал.
   Максимов обнял сына. Через плечо он смотрел на старшего, уходящего к воротам.
   - Макс, прости меня.
   Старший остановился и стоял не поворачиваясь. Мишка рыдал на плече, сжимая шею похлеще плотного галстука.
   - Не уходи, пап.
   Максимов поднял сына на руки и подошел к старшему. Тот стоял, опустив голову. Максимов положил ему руку на плечо. Тот скинул ее.
   - Ну, ударь меня тогда. Тебе так легче будет?
   Старший стукнул отца кулаком в плечо. Удар у него на удивление мощный.
   - Легче?
   Старший отрицательно покачал головой.
   - Ты злишься, и я понимаю. То, что случилось, уже случилось. Я хотел бы исправить это, но не могу. Мне стыдно перед вами, перед мамой. Ты можешь оттолкнуть меня, и я пойму, но годы пройдут, и ты поймешь меня. Я не перестану быть твоим отцом. Я тебя люблю, люблю вас обоих.
   Миша рыдал навзрыд, уткнувшись ему вбок.
   - Поговори с мамой.
   - Я поговорю, когда она будет готова. Обещаю.
   Максимов протянул сыну руку. Тот крепко сжал в ответ.
   - Ты, правда, уезжаешь?
   - Правда.
   - Далеко?
   - Да
   - Вернешься? - он, наконец, посмотрел на отца полными слез глазами.
   Максимов кивнул и обнял его.
   В здании школы раздался звонок окончания уроков. Жена должно быть уже на стоянке.
   Максимов взял обоих сыновей за руки.
   - Чтобы не было между мамой и мной этого не изменить. Дальше все будет иначе, но я обещаю, что исправлюсь. Просто мне нужно сначала кое-что сделать. Вы будете гордиться мной.
   Мишка кивнул и, всхлипывая, вытер слезы.
   - Так говорят когда прощаются, - старший рисовал кончиком ботинка по песку.
   - Я не прощаюсь, ясно? - он дернул их за руки, чтобы взбодрить. - Не дождутся.
   Жена позвонила старшему на мобильный.
   Максимов вытащил из внутреннего кармана небольшой электронный ключ и протянул старшему сыну. Им открывалась ячейка в банке, где лежали все документы на имущество и половина накопленных сбережений, которые Жена могла тратить по своему усмотрению. Вторую половину он положил на счета для оплаты учебы детям.
   - Передай маме. Она поймет. И бегите, давайте. Она волноваться будет.
   Максимов смотрел им вслед и пытался запомнить этот момент: уходящие спины детей, которых он может и не увидеть больше никогда. Слезы безудержно катились по его щекам. Он больше не может быть примером для них, если не соответствует и толике тому, о чем всегда говорил. С детства он убеждал их, что нельзя воровать, нельзя врать и обманывать, а, отвернувшись, делал все то, что учил ненавидеть. Между ними образовалась пропасть, которую Максимов рыл сам, постепенно, помаленьку, все эти годы. И пропасть эту не перепрыгнуть и не перелезть, ее можно только засыпать.
   Три тысячи семьдесят три, три тысячи семьдесят четыре...
   Капли капали так быстро, что он не успевал проговаривать числа в уме.
   За дверью послышались шаги. Пока звук ступающих ботинок по засыпанному песком бетону нарастал, Максимов решил представить лица тех, кто сейчас войдет в эту дверь. Из множества мелькающих образов он архаически выхватывал первые попавшиеся. Иосиф Кобзон и Тимати, Арнольд Шварценеггер и Сильвестр Сталлоне, а может Алла Пугачева и Кристина Орбакайте?
   Когда в дверях показались Альбинос с напарником, Максимов не удержался и расхохотался. Гости ступором стояли в проходе и поглядывали друг на друга.
   - Ты это, почему ржешь? - спросил напарник Альбиноса.
   Его отстегнули от стула и повели по коридору. Ноги так затекли, что приходилось делать нечеловеческие усилия, чтобы передвигать их. На этот раз на голову мешок одевать не стали. Скрывать им уже нечего. Это здание - последнее его пристанище.
   Потолок был полукруглой арочной формы, выкрашенный много лет назад в зеленый цвет, превратившийся со временем в болотный. Волнообразные стены выложены кирпичом во много слоев - об этом можно было судить по многократно усиливающемуся звуку шагов и гулкому эху. Лестничные пролеты монолитные и необычайно огромные. Один этаж тут с лихвой вмещал три обычных. Надписи на тяжелых дверях, обшитых толстыми стальными листами, прочитать не удавалось - Альбинос с напарником ругались, когда он поднимал голову.
   Они преодолели еще несколько бесконечных одинаковых коридоров и вошли в помещение с полностью квадратной дверью и надписью: "Лаборатория 11-2". Помещение имело форму эллипса. Потолок поднимался на высоту не менее десяти метров. В центре располагался металлический бункер, напоминающий барокамеру для аквалангистов. На поверхности бункера располагалось два круглых люках диаметром с человеческий рост из очень толстого стекла, слегка искажающих внутреннее пространство.
   Может быть, это подводная лодка Капитана Немо?
   Над дверцей в бункер висел круглый плафон со значком радиационной опасности. Из стен бункера исходило множество разнообразных трубок и кабелей. Они опоясывали помещение, входили и выходили из круглых и квадратных приборчиков на стенах, электро-шкафов и, в итоге, сходились к центру - громоздкому пульту управления, нависающему над бункером на специальном мостике. От него в обе стороны тянулась металлическая эстакада, расширяющаяся к центру у входа, служившая наблюдательной площадкой.
   Запах стоял странный - кислый с привкусом металла и смазки, с нотками выхлопных газов. Пустой желудок Максимова заурчал и просигналил острой болью, будто он съел этот запах на обед в виде пищи.
   Максимову позволили осмотреться, и повели вниз, к бункеру. Он упирался ногами в перилла, зацеплялся за выступы, получал за это локтями по ребрам и коленями в поясницу. В бункер его практически внесли на руках. Внутри сгустился сжатый горячий воздух. Его усадили напротив люка на специально приготовленный для этого стул, привинченный на скорую руку к полу толстенными болтами. Каждую руку прицепили отдельным наручником к задней ножке стула, что не позволяло ему выпрямить спину.
   Дверь за Альбиносом захлопнулась. Стальной вентиль автоматически закрутился со зловещим воплем, ерзающего без смазки, металла. С каждым новым витком в бункере становилось все тише. Впервые в жизни Максимов ощутил, как оглушает стук собственного сердца.
   В бункере, помимо основного освещения, были установлены дополнительные прожекторы. Треть площади занимал капитальный металлический стол с потертостями и вмятинами по всей поверхности столешницы, изъеденной по бокам ржавчиной. На столе ютились стеклянные колбочки, микроскоп и другая лабораторная утварь. В самом дальнем углу на помосте стояла открытая бочка с вырывающимися из нее струйками безвкусного пара, словно внутри варился суп.
   В лабораторию вошел мужчина, хромающий на одну ногу. Через мутное окно люка лицо его не удавалось рассмотреть, но Максимов без труда узнал его. Бузунов по-командирски выпрямил спину и прошел к пульту управления. В громкоговорителе над головой Максимова зашипело.
   - Я был уверен, что ты это сделаешь.
   - Нужно было стрелять в спину еще в кабинете.
   - Дурак ты, Володя. Я тебе предложил такой шанс. А ты взял и просрал.
   Максимов заметил в правом углу над потолком камеру видеонаблюдения.
   - И зачем ты меня в эту консервную банку посадил?
   - А ты думал просто сядешь и все? Я же говорил, что хватит с меня скандалов. Все будет тихо и без лишнего шума. Доктора напишут: пациент Максимом Владимир Иванович, диагноз - острая шизофрения. Причины: переутомление, депрессия после развода, злоупотребление алкоголем. Детям скажут, что папа сгорел на работе.
   - Старая ВДВшная мразь.
   Максимов пристально смотрел в камеру.
   - Правильно. Не держи в себе это. Пригодиться для нашего дела.
   - Решил крысу лабораторную из меня сделать?
   - Ну что ты. Мы не звери. Только ради демонстрации.
   - Тебе мало демонстрации?
   Бузунов сверил наручные часы с теми, что висели над дверью.
   - Ты же знаешь этих ученых. Нужно чтобы все было зафиксировано, каждый этап должен быть задокументирован. Кстати, в отчете руководству будет сказано, что ты героически вызвался добровольцем, даже подпись твоя будет стоять на документе. Может, гляди, еще и героя присвоят. Посмертно.
   - Изучать осколок - твоя идея. Минобороны здесь не причем.
   Бузунов взял микрофон в руки, динамик закряхтел.
   - Я все рассказал Певчему, ничего не скрывал. Если бы он не оказался слабаком, ничего бы этого не было. Но он зассал. Понял, что ему не осилить такую ношу и свалил. Думал я не дойду до верха или на худой конец, на тебя надеялся. Если так, то я в нем разочарован окончательно.
   - Он не мог сотрудничать с убийцами.
   - Мы можем вырваться на недосягаемый уровень в технологии вооружений. Весь мир будет нас бояться. Мы получим все, что захотим. Страна снова станет богатой и великой, враги будут на коленях стоять и целовать ноги русскому человеку.
   От невыносимой жары в глазах помутнело. Максимов тряхнул головой. Воздух обжигал легкие, его уже не хватало, чтобы насытить кислородом организм.
   В лабораторию вернулись Альбинос с напарником, они катили кровать-каталку. За ними вошел Матлаков, одетый в белый халат с убранными в замок руками за спиной. Он подошел к кровать-каталке. На ней обездвиженный лежал брат.
   - Мой бедный мальчик, - Матлаков погладил его по голове.
   - Не трогай его. Ты втянул его в это, урод. Рано или поздно, ты ответишь за все.
   Матлаков бережно оттолкнул каталку, чтобы пройти к пульту управления. Подойдя, он вытер руки салфеткой и нагнулся к микрофону.
   - После того, что вы сделали с ним, Владимир, еще смеете так говорить. Вы его родной брат, бросили его, а потом упекли в психушку.
   - Он был болен.
   - Больного человека лечат, а не выбрасывают, как испорченный хлам.
   - Да он же брата родного убил. Я от тюрьмы его спас.
   - Вы не представляете, что с ним там делали, в этом... - он прервался. - Заведении. В тюрьме ему было бы лучше. Уж я-то знаю, о чем говорю. Бедный мой мальчик.
   Матлаков вернулся к каталке с переносным микрофоном.
   - Он был таким умным, недооценённым, брошенным всеми ребенком. Я помогал ему забыть те ужасы, которые ему пришлось пережить. А он помогал мне.
   - Замолчи, тварь. Ты ничего не знаешь о нашей семье.
   - О, нет. Я все знаю. Кирюша рассказал мне. О вашем эгоизме и высокомерии. Он нашел во мне родственную душу. Я поведал ему об осколке, о своей мечте исследовать его. И тогда он предложил идею, как заставить правительство поверить нам. Он отдал себя всего нашей общей цели. Выучил язык эвенков, три месяца прожил в Ванаваре, искал следы пропавшего шамана. И, в конце концов, ему удалось то, что не смогли ни я, ни Марис за сорок лет.
   Бузунов оборвал его:
   - Начинайте уже. А то он и без облучения там свихнётся.
   - Ему нужно надеть датчики. Я уже распорядился, их сейчас принесут.
   У Бузунова зазвонил телефон, он с неохотой вышел из лаборатории.
   - Он нашел шамана? - спросил Максимов.
   - Все же вам интересно, - Матлаков оживился.
   Максимов кивнул.
   - Нашел. И он был жив, представляете? А ведь ему больше ста десяти лет. Энергия осколка сохранила ему жизнь, - Матлаков сказал это с сожалением, как бы примерив на себя. - Я продал квартиру в Ленинграде, Кирюша нанял этого мошенника, - Матлаков содрогнулся от отвращения. - Мерзкий человек. Он должен был отвести все подозрения и стать живой бомбой.
   Матлакову не понравилось это слово, он попытался придумать более подходящее, но не сумел.
   - Я настаивал на том, чтобы остановиться на одном рейсе, но Кирюша хотел большего. Он говорил, что нам нужен федеральный уровень. Он даже решил лететь сам. Он наделся, что его присутствие повлияет на вас, и вы не позволите сбить самолет. Он как всегда оказался прав.
   - Не строй из себя невинного. Болодиса и его сына ты убил и разрезал на куски.
   - Нам были нужны его наработки. Я пришел к Марису и предложил ему осуществить его мечту, но он отказался, как и тридцать лет назад, когда упек меня в психушку. Он стал дряхлым, свербящим стариком, совсем не таким, каким был раньше. Чтобы избежать тюрьмы он подделал документы о смерти Люды, и думал, что прошлое его никогда не найдет. Он пообещал рассказать все властям. У Кирюши не осталось выбора.
   - Это больше не Кирилл.
   - Ошибаетесь, Владимир. Не обманывайтесь тем, что видели. То, что сделал осколок, он же может и исправить. Шаман мог управлять им, и я смог.
   Матлаков подметил его замешательство.
   - Состав камня уникален. Большая часть вещества - неизвестные науке сплавы. Воздействие жидкого азота на нагретое вещество разрушает его кристаллическую решетку. Испаряющийся пары имеют обратный заряд воздействия.
   Максимов вспомнил про бочку с дымящейся жидкостью в углу бункера.
   - Несколько часов назад я провел над Кирюшей эксперимент. Когда он проснётся этот кошмарный сон для него закончиться.
   - Зараженных еще сотни, помоги и им.
   - К сожалению, камень слишком ценен чтобы тратить его на излечение, - Матлаков взглянул на вытянутые ладони. - Мне не разрешили сделать это даже для себя. Но я буду изучать его дальше и выясню, как шаману удалось перепрограммировать его. Без Кирюши я не справлюсь.
   В лабораторию вошли мужчины с датчиками сложенными на подносе.
   - Никто тебе не даст искать лекарство. Им нужно оружие.
   Вошедшие вскрыли дверь в бункер и принялись прикреплять к телу Максимова датчики. Матлаков тоже вошел.
   - Оружие не нужно изобретать, оно уже существует.
   Максимов проследил за взглядом Матлакова до металлического ящика на столе, напоминающего коробку из-под сигар, только очень старую с помятой крышкой. Снизу к ящику подведены провода и тросики, чтобы открывать ящик дистанционно.
   - На то чтобы синтезировать копию уйдут годы. Но это откроет такие возможности, о которых мы и не мечтали, - Матлаков усиленно обтирал руки платком и смотрел в небо сквозь потолок бункера и бетонные перекрытия здания. - Над нами провели масштабный эксперимент. И никто ничего не заподозрил. Оружие в оболочке ледяной кометы было доставлено на землю. В результате горения в атмосфере замерзшее после межзвездного путешествия вещество достигло критической массы. Вместе с взрывной волной, психотропное облучение дважды обогнуло землю. Каждый человек на планете получил легкую, специально рассчитанную, дозу.
   На руке Максимова приклеили датчик пульса, на предплечье датчик кровяного давления, а еще датчики температуры, пота, мозговой активности.
   - По-твоему все человечество должно было сойти с ума?
   - И сошло. Доза была рассчитана мастерски, чтобы болезнь протекала незаметно. Она, как компьютерный вирус, медленно разрушала психику особо подверженных расстройствам людей. Вспомни, что ждало человечество после 1908 года. Две мировые войны, тысячи локальных, сотни миллионов загубленных жизней. Впервые в истории человечество убивало себе подобных с такой демонической жестокостью. Целые народы истреблялись не ради земли или ресурсов, а из ненависти. Только чудом не случилась ядерная война, после которой не осталось бы ничего живого. Именно этого они и добивались - очистить землю, уничтожить нас нашими же руками.
   - Кто они? Марсиане?
   Матлаков отошел от Максимова, будто тот сказал нечто нецензурное.
   - Я не знаю, кто они и не надеюсь узнать. Их план не предполагал, что мы узнаем. Если бы не шаман вообще не осталось бы доказательств. Удивительно как ему вообще удалось сохранить этот экземпляр. Вдумайся, а если они повторят атаку? С таким количеством смертоносного вооружения и ненависти друг к другу человечество не переживет ее, - Матлаков сам взял оставшиеся датчики и прикрепил к груди Максимова. - Это наш шанс сделать шаг, о котором они не подозревают - подготовиться к новому удару, научиться защищаться. Мы с Кирюшей спасем человечество от гибели.
   - Думаю, что у Бузунова более приземленные планы.
   Максимов не мог оторвать взгляда от ящика с осколком внутри. Он зачем то решил запомнить каждую потёртость и изгиб этого, невзрачного на первый взгляд, куска металла, скрывающего за толстыми стенками нечто несущее страшные муки, которые человек не способен ни ощутить, ни познать сполна. Эта крышка - грань, за которой его ждет жизнь в кошмаре собственного сознания. Зрители уже собрались наблюдать за разрушением его разума в прямом эфире, и все ради безопасности страны и мира. Человеческая природа так устроена испокон веков - убивать ради безопасности.
   В лабораторию вернулся Бузунов. За ним хвостиком вошли Альбинос с напарником.
   - Заканчивайте, - скомандовал он.
   Лаборанты закончили с датчиками и покинули помещение. Матлаков уже направился к выходу, но затем вернулся к Максимову и произнес шепотом:
   - Спасибо что делаете это. Если у вас есть просьбы, скажите. Я все сделаю.
   - Позаботьтесь о нем.
   - А что-нибудь для вас?
   Максимов промолчал, и даже не пошевелил не единой мышцей. Матлаков, не дождавшись ответа, покинул бункер.
   Дверь закрылась, оставив его наедине с нескончаемым потоком мыслей. Он слышал их вслух, словно невидимое приведение нашептывало ему его голосом. Максимов думал о самоубийстве. Перебрал в голове все возможные варианты суицида, в том числе: выдохнуть воздух из легких, упереть нос в плечо и задохнуться, или попытаться раскачаться, чтобы выломать крепление стула, а затем разбить голову о металлический пол. Разочарованный в бесполезности попыток, он приготовился принять неминуемую участь.
   От прожекторов исходило обжигающее тепло. Постепенно в бункере стало, как в парилке.
   Бузунов разговаривал с Матлаковым. Микрофон остался включен и Максимов мог их слышать. Матлаков предложил Бузунову удалиться отдохнуть, так как эксперимент будет протекать несколько часов. Бузунов наотрез отказался и твердо решил присутствовать.
   Вдруг Матлаков отвлекся от разговора с Бузуновым и спохватился к каталке. Брат шевелился. Альбинос с напарником страховали Матлакова с боков.
   Брат очнулся и осматривался. Матлаков погладил его по голове.
   - Где я?
   - Ты в лаборатории центра ядерной физики, - с восторгом сказал Матлаков. - Как ты себя чувствуешь?
   - Голова болит.
   - Ничего, это скоро пройдет. Ты узнаешь меня?
   Бузунов тоже подошел понаблюдать. Рука его лежала на кобуре, скрытой пиджаком.
   - Владилен, - прошептал брат.
   - Кирюша, - Матлаков обнял его, почти плача. - Мы смогли, мы справились. Слава богу, что ты вернулся.
   Брат попытался подняться, но Альбинос прижал его к каталке.
   - Отпустите.
   Альбинос не реагировал, ждал приказа. Бузунов дал согласие, но с выжидающим недоверием. Рука его так и осталась лежать на кобуре.
   Матлаков помог брату сесть.
   - Мне столько нужно рассказать тебе. Столько всего случилось.
   Брат держался за лоб.
   - Ничего не помню.
   - Это все последствия облучения. Он затуманил тебе рассудок, но я нашел способ повернуть процесс вспять.
   - Как?
   Матлаков повел его к пульту управления. Брат шел, пошатываясь, держась за перилла.
   - Я все покажу. Это просто удивительно. Взгляни на эту аппаратуру, а наверху есть еще лаборатория. Там чего только нет. Все о чем мы мечтали.
   Брат остановился напротив зеркала. Он мягко и аккуратно, прикасаясь к себе ладонями, потрогал грудь и лицо, как бы проверяя, в том ли он теле.
   - Начинайте, - приказал Бузунов.
   Управляемые дистанционно тросики крышки ящика зашевелились. Механизм проверили на работоспособность.
   Брат увидел изображение с камеры видеонаблюдения, так и замер в ступоре. Ничего не говоря, он отправился к лестнице, ведущей к бункеру. Бузунов скомандовал ему вернуться, но тот проигнорировал. Альбинос и напарник, вытащили оружие и побежали за ним. Бузунов встал у брата на пути, преградив дорогу к лестнице.
   - Николай Валерьевич, прошу. Не трогайте его.
   - Вернись на место, - Бузунов гипнотизировал брата черными, как смоль, глазами.
   Максимову не нужно было видеть этот взгляд, он ощущал его через брата.
   - Мне надо поговорить с ним.
   - Прошу вас, - Матлаков стоял за спинами Альбиноса и напарника - Дайте ему минуту. Я все сделаю.
   - Либо пропусти, либо вали прямо здесь.
   - Хорошо, - Бузунов направил пистолет брату прямо в сердце.
   Брат сделал шаг, пока дуло не уперлось ему в грудь. Следующим шагом он вынудил Бузунова отступить.
   Максимов узнал Кирилла. Таким он запомнил его в их последнюю встречу. Отрешенный и уверенный взгляд параноика и психопата, готового на смерть без малейшего промедления.
   - Давай, ну! - ревел брат.
   - Не стреляйте, умоляю, - Матлаков упал на колени перед Бузуновым. - Я прошу вас, ему это нужно.
   - Я не позволю устраивать здесь балаган, - Бузунов говорил как всегда уверенно, но на еще один шажок все же отступил. - Успокой своего мальчика или это сделаю я.
   - Кирюша, не горячись, пожалуйста. Не разрушай то, чего мы добились.
   Брат перестал давить на пистолет.
   - Мне нужна минута и всего. Нам многое нужно друг другу сказать.
   Брат быстро учиться. На Бузунова давить бесполезно.
   - Под твою ответственность, - Бузунов отступил.
   - Конечно, - Матлаков поклонился.
   - И не испытывай больше мое терпение. Или я найду на кого вас сменить, - Бузунов воткнул пистолет в кобуру и, прихрамывая, направился к пульту управления.
   Дверь бункера открылась. Брат вошел. Вид у него был, как у охотника, стоявшего перед лицом раненого зверя. Он должен был решить пристрелить его или наблюдать за медленными мучениями.
   Брат подошел и резко задрал голову Максимова в потолок. Ударил по лицу и в живот.
   - Не ожидал меня больше увидеть, да братец? Думал, я сгину там, сломаюсь? Меня каждый день пичкали наркотой. Я умолял, просил их встречи с тобой. Думал, ты меня защитишь. А потом узнал, что все это по твоей просьбе, - брат плюнул ему в лицо. - Прочувствуй, что ощущаешь, когда тебя бросают самые дорогие люди.
   - Кирюша, не горячись, - просил Матлаков в микрофон.
   Максимов кашлял. Внутренности выворачивало наизнанку.
   - Я все делал, чтобы вы любили меня. А вы меня предали.
   Брат отошел к столу, смахнул с него микроскоп. Тот вдребезги разбилась об стену.
   - Ты убил его, - прохрипел Максимов.
   - Я не хотел его убивать! Я хотел, чтобы мы снова стали братьями, как раньше. Он был для меня всем, а потом решил предать меня. Разве может одно полушарие мозга функционировать без другого?
   Брат обхватил шею Максимова в замок.
   - Все было хорошо, пока ты не поехал в свою сраную Москву. Ты инфицировал его этой заразой. Настроил его против меня. Сначала ты убил его, а потом и меня отправил на смерть.
   - Прости, - выдавил Максимов. - За все.
   Брат ослабил хват.
   - Убей.
   - Ты так легко не отделаешься. Я буду с наслаждением наблюдать за тем, как ты начнешь молить о смерти.
   Брат ушел. Темница Максимова вновь со скрежетом запечаталась. На этот раз навсегда.
   Матлаков рассказывал в камеру об основных этапах эксперимента. Когда он закончил, на большом экране отразились данные с датчиков на подопытном, а также изображение с бункера. Проверив все системы, Матлаков отчитался Бузунову и получил одобрение на начало эксперимента.
   Максимов приходил в себя. Что-то тонкое и металлическое холодило ему ладонь. Такое легкое, будто сплетенное из проволоки. Он ощупал вещь пальцами как это делают незрячие. Это ключ. Стараясь не выдать себя, он открыл замки наручников.
   Под действием сигнала с пульта управления тросики, толщиной в несколько миллиметров, потянули на себя крышку ящика, открыв осколку доступ к новой жертве.
   Максимов бросился к ящику и всем весом навалился на крышку. Силу тросиков ему не удалось побороть, поэтому следующим движением он упер ногу в стол и вырвал ящик с пьедестала.
   - О, боже, - Матлаков давил на кнопку закрытия крышки.
   Оставшиеся без дела тросики, беспомощно висели и подергивались.
   Альбинос с напарником бросились к двери бункера. Брат пнул последнего в спину и тот кубарем полетел вниз, увлекая за собой и Альбиноса.
   - Что? Что это происходит? - Матлаков натирал руки салфеткой.
   Брат бросился к выпавшему пистолету напарника Альбиноса. В лаборатории прогремел выстрел. Пуля угодила в перилла и осыпала брата искрами.
   - Стоять! - взревел Бузунов.
   Альбинос с напарником вскочили на лестницу и скрутили брата.
   Максимов стоял у бочки с жидким азотом и держал над ней коробочку с осколком.
   - Если подойдете к двери, я брошу.
   Пот капал с его лба в бочку и мгновенно превращался в лед. Бузунов обратился к Матлакову, не поворачивая головы:
   - Что с ним будет?
   - Он... он разрушится.
   - Что ты хочешь? - Бузунов спустился и остановился у люка.
   Ледяной пар поднимался из бочки с бурлящей жидкостью и охлаждал до рези лицо и глазные яблоки.
   - Нет, не делай этого, - будто расслышав его мысли, взвыл Матлаков. - Ты погубишь нас всех.
   Бузунов постучал дулом по стеклу люка.
   - Володя, подумай о семье.
   - Ничего ты им не сделаешь.
   Максимов приоткрыл крышку ящика и наклонил над бочкой. Камень покатился в ледяную преисподнюю, но застрял в отверстии между крышкой и бортиком ящика. Его кончик висел над бурлящим ледяным вулканом.
   - Нет, - взвыл Матлаков.
   - Батя, не делай этого.
   - Послушай брата, - Матлаков бежал по лестницам к бункеру. - Не делай.
   - Батя, это же я, - брат дернулся, но Альбинос с напарником держали крепко. - Не делай этого, он мне нужен.
   Напарник Альбиноса ударил брата коленом в живот.
   - Не трогать! - взревел Бузунов на подчинённых громче выстрела.
   - Я уничтожу его. Это единственный выход.
   Брат сплюнул сгусток кровавых слюней.
   - Я должен помочь Наташе. Уйдем вместе, они нас не найдут.
   - Не они так другие найдут. Рано или поздно они все равно превратят это в оружие и погибнет еще больше людей.
   Бузунов отступил на шаг, направил пистолет на Максимова через стекло камеры и выстрелил. Пуля отскочила, отколов обломок стекла, размером с рисинку.
   - Пуленепробиваемое, - с сожалением отметил Матлаков.
   Бузунов перевел пистолет на брата.
   - Я убью его, если не выйдешь с осколком из камеры.
   Убьет брата, который и так уже мертв?
   - Батя, я люблю ее.
   - Они не отпустят тебя с осколком. Даже если пообещают, все равно обманут. Выбора нет.
   В лабораторию вошли два вооруженных военных. От растерянности, увидев происходящее, они просто остались стоять смирно.
   - Послушай брата, - Матлаков приложил лоб к стеклу камеры. - Я вылечу их всех, у меня получиться.
   - Где девушка? - спросил Максимов.
   - Она в здании, - ответил Бузунов.
   Максимов обратился к нему:
   - Отпусти его с ней. Они тебе не нужны.
   - Хорошо.
   - Нет, он пойдет с нами, - выкрикнул брат.
   - Тебя я не могу отпустить и ты понимаешь почему, - сказал Бузунов.
   Максимов кивнул в ответ.
   - Тебе дан второй шанс прожить эту жизнь, - обратился Максимов к брату. - Используй. Мамке не говори про меня, больна она сильно. Заботься о ней.
   - Я не пойду без тебя!
   Бузунов скомандовал военным. Те схватили брата и потащили из лаборатории.
   - Батя! Батя!
   Дверь лаборатории захлопнулась.
   - Теперь сядь на стул, положи ящик перед собой, - скомандовал Бузунов. - Его не трону, обещаю.
   - Все отошли от двери, или брошу его.
   Бузунов взял Матлакова под руку и повел наверх. Максимов сел на стул.
   - Открой крышку.
   Если он не повинуется, брату и Наталье не дадут уйти. Он все равно уже обречен, его приговор подписан задолго до того как он вошел в бункер. Он слишком много знает и Бузунов ни за что не оставит его в живых.
   Максимов открыл ящик.
   Быстро нарастающая дрожь прошла по всему телу. Максимов рассчитывал ощутить воздействие осколка хоть одним органом чувств, но ничего не происходило. На какой-то миг ему показалось, что от него исходит мягкое тепло. Или это просто самовнушение?
   Дверь лаборатории неожиданно открылась. Внутрь вбежал брат с автоматом Калашникова одного из военных и, не раздумывая, открыл огонь. Грохочущая очередь оглушила воздух лаборатории.
   Напарник Альбиноса получил двойное ранение в грудь и замертво воткнулся лицом в рифлёный пол. Три окровавленных дырки остались на белоснежной спине Матлакова.
   Альбинос успел перепрыгнуть через перилла смотровой площадки и спрятаться за бункером. Бузунов также оказался в укрытии и стрелял в ответ. Обзор ему закрывали трубы вентиляции.
   Пуля по касательной оцарапала брату ногу. Он упал и отполз за высокие металлические ящики с электроприборами.
   - Прикончи его!
   Альбинос стрелял. Пули пробили металл насквозь чуть выше головы брата. Бузунов пробрался к двери бункера и вручную открутил крышку. Максимов прятался за дверью и когда тот вошел, набросился сзади. Бузунов подсел под него и перекинул через плечо.
   Максимов не успел очухаться, Бузунов сзади схватил шею в замок.
   - Где он?!
   Максимов молчал. Бузунов сдавил ему шею.
   - Нужно было убить тебя сразу. Еще спасибо скажешь.
   Максимов рассмеялся.
   Бузунов ослабил хватку, затем проследил за взглядом Максимова до бочки. Еще мгновение он метался, потом отпустил Максимова и бросился к ней. Он задрал рукав рубашки и опустил голую руку внутрь бочки. Через секунду с извергающимся вулканом ледяных паров он выдернул руку с зажатым осколком в кулаке. Капли жидкого азота скатывались с руки, как масло с нагретой сковородки. Камень шипел и пенился, как растворимая таблетка от простуды. Бузунов замотал его в ткань пиджака.
   - Из-за низкой теплопроводности кожи образуется воздушная подушка, - с гордостью сказал Бузунов и нацелил пистолет на Максимова.
   Снаружи не утихала перестрелка.
   - Ты позор своей страны. Предатель.
   - А одежда твоя тоже создает воздушную подушку?
   Бузунов в растерянности осмотрелся. Максимов держал в руке веревку из сплетенных проводов от нательных датчиков, протянутых к бочке.
   Максимов дернул.
   Бочка с жидким азотом накренилась в сторону Бузунова. Схватившись за стенки, мгновенно обжигающие руки, он не сумел удержать ее. Поток жидкости хлынул ему на ноги. Азот впитался в одежду и ботинки, а, внутренняя поверхность, соприкоснувшись с кожей, дала мгновенный термический ожог.
   Помещение бункера окутало паром. Бузунов лежал на полу, лицом в луже жидкого азота без сознания. Максимов оттащил его на сухую поверхность. Осколок остался лежать в кипящей лужице и испарялся.
   Брат вбежал в бункер.
   - Лучше оставь его, - сказал Максимов.
   Брат выхватил осколок из лужи и закутал в одежду. Затем упаковал сверток в ящик.
   - А второй где?
   Альбинос держал руки над головой. Кровь на его белесом лице была рубинового оттенка. Брат для верности пригрозил ему автоматом. В схватке победил тот, у кого оказалось больше патронов.
   - Вызови начальнику скорую, - сказал Максимов.
   Альбинос кивнул.
   Матлаков еще дышал и подергивал конечностями.
   - Да хрен с ним, - брат открыл дверь лаборатории.
   Максимов подошел к старику. Матлаков лежал в широкой луже собственной крови. Он из последних сил тянулся к лежавшей в метре от него салфетке. Максимов поднял ее и вложил ему в руку. Матлаков улыбнулся и, испустив последний выдох, замер.
   - Батя, пошли! - брат звал из коридора. - Скоро сюда нагрянут.
   Максимов прикрыл веки Матлакову.
   - Пошли брат, - сказал он шепотом.
   Он встал и повторил это громко, но не для него, для себя.
  
   ***
   Они вылетели в Красноярск через несколько дней. Долгин помог оформить Максимову иммунитет на время расследования, а объявленному в розыск брату оформить подложные документы.
   Тем временем в управление ФСБ нагрянул отдел собственной безопасности под личным контролем президента и вновь назначенного директором Певчего. Устроили настоящий разгром. Бузунов получил ожоги тридцати процентов тела, а за сокрытие улик, превышение должностных полномочий и покушение на убийство, еще не добравшись до больничной койки стал фигурантом нескольких уголовных дел. В его ЧОПе нашли многотомные залежи компромата, собранные на многих действующих служащих не только ФСБ, но и других силовых ведомств, с помощью которых годами Бузунов шантажом выстилал себе из подлога, лжи и подтасовки фактов дорогу к заветному креслу директора. Долгин тайно посодействовал, чтобы расследование стало достоянием общественности, и разразился небывалый скандал в СМИ, который не смогли замять даже на самом высоком уровне.
   Реальные подробности произошедшего с пассажирами двух рейсов произвели настоящий фурор и со временем обросли домыслами и конспирологическими теориями самого разнообразного толка от всемирного заговора поклонников психоанализа до похищения несчастных НЛО. Чтобы разобраться в происходящем в Россию со всего мира съехались медики и ученые. Расследование планировалось сделать открытым и максимально объективным, чтобы исключить любые инсинуации и провокации. Несмотря на это, осколок, о котором так много говорили, так и не был найден, породив массу слухов о том, что его никогда не существовало.
   Маленький северный поселок вновь, спустя больше ста лет, после Тунгусского феномена, обрел славу на весь мир. Журналисты прибывали целыми самолетами, обнюхивали каждый закоулок, закармливали местное, не богатое население невиданными деньгами ради бессмысленных интервью, а особо отважные нанимали охотников и уходили в тайгу к месту взрыва. Помимо журналистов в Ванавару съехались поклонники паранормального и искатели сокровищ. Первые надеялись отыскать доказательства руки инопланетян в катастрофе вековой давности и даже вступить с ними в долгожданный контакт. Ну, а последние, вооружившись современным оборудованием и металлоискателями, надеялись отыскать другие осколки, возможно погребенные в сибирской земле. Ходили слухи, что Минобороны выделило не малые деньги на спонсирование этих поисков.
   За неполный месяц население Ванавары практически удвоилось. Среди шума и гама, захлестнувшего поселок, никто не обратил внимания на троицу очередных искателей приключений.
   Погода ночью переваливала за отметку ниже ноля, а, прошедший днем ранее, дождь скрыл ледяной коркой грязевые лужи. Ноги проламывали тонкий лед и погружались в илистую липкую жижу, из которой приходилось с трудом выбираться, затрачивая кучу времени.
   Медведи после летней засухи и череды пожаров ходили голодными у самых окраин поселка в поисках еды перед зимней спячкой. Их присутствие постоянно ощущалось, любой шорох настораживал и пугал. Максимов прикупил у местного эвенка охотничье ружье за бесценок и не расставался с ним не на минуту ни днем, ни ночью. Он сам назначил себя ответственным за безопасность группы.
   Каждый вечер они выбирали место для лагеря на ровном, продуваемым ветром пустыре, чтобы защититься от назойливой мошкары. Устроившись, раскладывали палатки и готовили еду из консервов, а рано утром собирались и снова отправлялись в путь.
   Брат указывал дорогу, ориентируясь, по его словам, на внезапно возникающие видения. Они появлялись неожиданно, как кусочки пазлов, которые он подолгу собирал воедино в своей голове, чтобы выбрать верный маршрут. Об их причинах он не заикался, а Максимов и не думал интересоваться. Они вообще старались не обсуждать произошедшие события, будто их не было вовсе. Не сговариваясь, они оба решили, что так будет лучше. Братья общались только по делу, обсуждали поход, а если темы для разговора заканчивались подолгу молчали. В холодные вечера под кукование сов и убаюкивающие крики сверчков Максимов патрулировал лагерь с ружьем, возвращаясь к костру только для того чтобы погреться или перекусить. Затем он вновь уходил на пост и допоздна наблюдал за звездами в компании таежных елей со стреловидными верхушками к небу. Никогда он не тратил на это занятие столько времени. Звезды подмигивали, перемещались, загорались ярче и тускнели. Как они для него, так и он для них просто мелкая прозрачная пыль, но что-то общее теперь связало их и не отпускало.
   Люди совсем перестали смотреть на звезды, их шейные мышцы атрофировались. Бетонная коробка стала синонимом безопасности. За сто лет ничего изменилось. Мы привыкли бороться друг с другом, воюя за каждый метр общей квартиры, совершенно позабыв, что дом остается беззащитен. Один раз нас уже прощупали, второй раз они не допустят такой ошибки. Пока же человечество не готово объединиться. Оно еще молодо и, как подросток не готово принимать взвешенные решения, действуя эмоционально, основываясь на сиюминутной выгоде. Только повзрослев, ему можно будет доверить спички. Остается только надеяться, что когда это произойдет, надежды на общий огонь еще не погаснут. А пока спички должны остаться в сохранности.
   Брат большую часть времени проводил с Натальей. Она почти не разговаривала и передвигалась очень медленно. Ее время от времени посещали панические атаки. Она просыпалась ночью и могла долго кричать, не осознавая где находиться. Для того чтобы ее успокоить, брат давал ей транквилизаторы. Они оказывали седативный эффект, от которого Наталья могла не просыпаться по десять часов. У костра брат постоянно разговаривал с ней, она складывала голову ему на колени, а он поглаживал ее по волосам и защищал лицо от вылетающих из костра окалин. Максимов ни разу не слышал, чтобы она отвечала.
   Чум они нашли вечером пятого дня. Жилище шамана завалилось одной стороной внутрь, а все проторенные тропинки не имели свежих следов.
   - Может помер? - предположил Максимов.
   На входе он откинул оленью шкуру с привязанным бревном для натяжки и вошел. Через отверстие в потолке очаг завалило пожелтевшими листьями, сломанными ветками и землей. Стоял запах тухлого мяса, повсюду жужжали потревоженные мухи.
   Шаман лежал прикрытый шкурами на спине с откинутой головой и закрытыми глазами. Кожа его была такой сухой и морщинистой, что напоминала затвердевший зефир.
   - Нашел его? - брат заглянул в чум следом.
   - Мы не успели.
   Максимов решил подойти ближе к шаману и проверить наверняка. Когда он ступил на наваленные листья, его нога провалилась в яму. С грохотом он рухнул на очаг. Подсохшие листья хрустели, как чипсы.
   Внезапно, шаман заорал во весь голос.
   Максимов едва не лишился чувств.Старик поднялся на ноги. Выглядел он, как не живая кукла марионетка. Шаман заговорил с явным агрессивным тоном.
   - Он говорит, ты оскорбил бога огня. Очаг для них святое, - перевел брат.
   Максимов выбрался и отряхнулся. Он достал из рюкзака свинцовую шкатулку и открыл ее, показав Шаману. Тот всматривался слепыми глазами и твердил под нос непонятные заклинания. Затем он вырвал шкатулку и, подобно кузнечику, прыжком рванул через очаг на другую сторону.
   - Нереально.
   Шамана решили дождаться снаружи. Когда он вышел, то долго говорил с братом. Они спорили, шаман упрекал его в воровстве и отказывался помогать. Брат убеждал его в собственной невиновности и умолял помочь.
   Шаман оценивающей походкой обошел Наталью вокруг, а потом удалился в чум готовиться к ритуалу.
   Чтобы Наталья не сопротивлялась и не пугалась ей дали усиленную дозу успокоительного.
   - Нам повезло, - выдохнул брат.
   - Погоди еще, он может передумать. Старик то непредсказуемый.
   - Шаманский танец всего лишь представление. Главное уже случилось.
   - Она выздоровеет?
   - Через несколько часов с ней все будет в порядке. Но мы же не скажем шаману, что не верим в его танец.
   Постукивая колотушкой по старому пыльному бубну, шаман долго выплясывал древний танец бога огня и напевал заклинания. Когда он закончил, то попросил чужаков больше не беспокоить его, если они не хотят об этом пожалеть и скрылся в чуме.
   Наталью уложили. Максимов с братом сидели у костра и делились друг с другом впечатлениями от увиденного.
   - Если с ней все будет в порядке, то и у меня исчезнут последствия облучения в бункере. - размышлял вслух Максимов.
   - Ты чувствуешь что-нибудь необычное?
   Максимов пожал плечами.
   - Возможно, последствия наступили бы позже. Кто знает. Или я из тех у кого иммунитет?
   - Наверное.
   Повисла неловкая тишина, которую развеял брат:
   - Пойду спать, нужно набраться сил. Завтра в путь дорогу.
   - Может быть, еще посидим? Пока полешки догорают.
   Брат улыбнулся и вернулся на место.
   - Больно видеть, как она страдает, - он оглянулся на Наталью. - Словно я сам мучаюсь вместе с ней.
   - До того, как это случилось. Какой она была?
   Этот вопрос вогнал брата в задумчивость.
   - Рассудительная. Попробуй угадай, что у нее на уме. Мы как два радиоприемника поймали с ней одну волну. Так удивительно это, когда совсем не ожидаешь встретить родного человека, а он врывается в твою жизнь, и ты понимаешь, что до этого она была не полной. Ты понимаешь, каково это?
   - Понимаю.
   - Надеюсь, что она почувствовала то же самое.
   Поленья трескались в костре, искорки летали вокруг, как огненные светлячки. Ветер раздувал их и уносил. Они взлетали высоко, похожие на звезды, загорались еще ярче и резко гасли, превращаясь в пепел.
   - Почему то вспомнил, как мы с тобой ездили в Красные столбы, посмотреть на эти причудливые скалы, - Максимом нарисовал пальцем на земле нечто похожее на горы.
   - Это на электричке и без денег? Когда ты у смотрового на перроне десятку выпросил на туалет?
   Максимов рассмеялся.
   - Я и так хотел по большому, просто удачно подвернулось.
   - Только вместо билета ты купил мне шоколадку, от билетерши между вагонами пришлось прятаться.
   Брат собрал щепки вокруг костра и бросил в огонь.
   - Дураки малолетние были.
   - Я то да. А ты куда смотрел, старший брат?
   - Я хотел, чтобы ты на скалы посмотрел и голодным не был.
   Брат показал руками нечто большой и необъятное.
   - Они крутые конечно. Мне очень понравилось. Нас там еще какой-то бородатый мужик сфотал, помнишь? И фотку отдал.
   Максимов протянул ему потрепанное фото.
   - У тебя сохранилось? Круто. Я такой мелкий тут. Обязательно свожу Наташку туда, даже если уже была.
   - Конечно, свозишь.
   - Можем съездить втроем, на обратном пути?
   - Без проблем.
   Наталья зашевелилась в спальном мешке. Максимов с братом затихли.
   Брат салютовал фотографией, как флажком.
   - Лучше пойду. Если проснется и вокруг никого не будет, испугается. Еще разбудит шамана, он нас проклянет.
   - Оставь себе.
   - Спасибо, - брат убрал фото в карман. - Ты спать идешь?
   - Я не хочу. Если что усну здесь.
   Максимов протянул ему руку. Брат крепко пожал ее. Максимов потянул его на себя и обнял. Они стояли так молча, и каждый думал о своем. Максимов едва сдерживал слезы, ведь в поездку ту, на Красные столбы он брал с собой Артура.
   - Позаботься там о ней, - сказал Максимов и похлопал по плечу.
   Брат отошел и сказал почти беззвучно:
   - И ты.
   Максимов окликнул его шёпотом:
   - Там в бункере. Ты притворялся?
   Брат пожал плечами и скрылся в темноте.
   В эту ночь Максимов не сомкнул глаз. Время тянулось медленно, как стекающий со стола мед.
   Когда брат проснулся, то долго осматривался, прикрывая глаза ладонью от восходящего утреннего солнца. Потом он вскочил и метался из стороны в сторону в полной растерянности.
   Максимов незаметно подобрался к нему сзади и придавил к дереву. Не нужно было не о чем его спрашивать. Все читалось по глазам.
   - Прости, - Максимов воткнул нож ему между ребер.
   Кирилл сжал зубы от боли. Кровь сочилась через них.
   - Володя... Володя...
   Кирилл завыл и заплакал.
   Максимов обнял его и держал, пока конвульсии не прекратились. Он похоронил его в вырытой ночью могиле в ста метрах от чума.
   Когда Максимов вернулся в лагерь, Наталья сидела у потухшего костра и смотрела в угольки. Она перевела взгляд на него, слезы заполнили нижние веки.
   - Последний патрон Пророк истратил на себя.
   - Благодаря этому ты жива.
   Она кивнула и посмотрела в сторону свежей могилы.
   - Я слышала, как он стонал.
   - Мне очень жаль. Он был уже не тем, кого ты знала.
   Она кивнула и заплакала.
   - Все это время я была как в темнице. Слышала, что происходит вокруг, но не могла ничего сделать или сказать. Это был кошмар.
   Успокоившись, она встала, закинула на плечи рюкзак и приготовилась идти. Раны на ее теле исчезли.
   - Ты в порядке? - спросил Максимов.
   - Я очень хочу домой.
   - Я тоже.
   - Тогда не будем терять времени на разговоры, - она уступила ему дорогу.
   Максимов пошел первым, указывая направление.
   Шаман стоял у входа в чум и провожал их осмысленным взглядом. За ночь он помолодел на десятки лет. Камень висел на шее обвязанный веревкой, скоро он сделает для него новое ожерелье.
   Предстояло пройти почти двадцать километров по непроходимой чаще, преодолеть болота, реки и обрывы. Максимов сверял точки на навигаторе через каждые пятьдесят метров, чтобы впредь не заблудиться. Он думал о других жертвах, умирающих сейчас в клиниках без надежды на выздоровление. Ему предстояло вернуться в эти леса еще не раз. Он единственная их надежда.
  
  
  
  
  
  
  
  
   Андреев Н.А.
   "Феномен" 92
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"