Андреев Николай Юрьевич. Наперекор революции. Пролог

Наперекор революции

Пролог

Андрей потянулся. Он в третий, а может, уже и четвертый, раз перечитал свою статью. Завтра эта работа покажется величайшей глупостью, но какой же гениальной она была сегодня! Каждое слово - на своем месте. Каждый факт - подтвержден ссылкой, а то и двумя-тремя, иногда - четырьмя, ссылками. Как говорится, с "матчастью" было все в порядке. И даже запятые стояли, где надо. Ни один журнал, в чем Андрей был совершенно уверен, не смог бы отказаться от публикации такой работы.

Еще бы! Ведь тема актуальная - консерватизм. С экрана монитора в темноту комнаты зловеще, вслед за движениями "мышки", выплывали имена. Имена, которые еще несколько лет назад могли привлечь внимание компетентных органов. За одну мысль о публикации подобного ученого могли подвергнуть всеобщему бичеванию, и уж поверьте: все участники аутодафе с удовольствием проехались бы по автору. Катком. Дважды. А для надежности - трижды. Но сейчас - сейчас иное время. Пока есть возможность, пока никто не "застолбил" тему, надо работать, надо публиковаться.

Андрей перечитал свою статью вновь. Признаться, она переставал ему нравиться, а потому это было последнее чтение на сегодня. Или уже завтра?

Андрей потер глаза. Только сейчас он почувствовал, насколько сильно устал. Даже глаза - и те болели так, будто по ним прошлись наждачкой. Спина гудела, ноги затекли. Он поднялся из-за рабочего стола. Тут же в пояснице стрельнуло. "Старость подступает. И это в двадцать пять-то! М-да, нынче год за два, а то и за три. Но надо успеть. Очень надо успеть!".

Пришлось измерить комнату шагами, чтобы привести мысли в порядок. Движение всегда его успокаивало, но движение не хаотическое, а просчитанное, а еще лучше - повторяющееся, нудное. Пять шагов туда, пять шагов обратно, пять - туда, пять...Это помогало отвлечься от внешнего и полностью сосредоточиться на размышлениях.

Здесь же шагов можно было сделать и того меньше - четыре коротких, выверенных. Он мог бы шагать здесь, по кругу, с закрытыми глазами, в кромешной тьме: за годы привык к своей комнате. И точно. Шаг. Еще шаг. И еще. И вот он уже перестал обращать внимание на обстановку. Темнота и движение помогали оторвать мысли от здешнего и пустить их в заоблачные дали.

Он улыбнулся. Да, последний аспирант, последний графоман был рад надеяться на то, что именно ему доступно вечное. А почему бы нет, а? Почему не ему, чем он хуже других? Тем, что его имя не красуется на монографии-другой?

Но ведь скоро будет красоваться! Андрей верил в это, верил всем сердцем. Сейчас на его рабочем столе красовалась папка под гордым названием "Консерваторы". Потребовалось года два, чтобы она наполнилась материалами. Их бумажные аналоги сейчас лежали под рукой...

Он прекратил движение и замер. Правая рука сделала неуловимое движение, - и вот в цепких пальцах, дрожавших от многочасовых ударов по клавиатуре, уже была зажата кипа бумаг. Мгновенье, и вот они уже готовы были рассыпаться, покрыв серым ковром пол, но левая рука вовремя подоспела на выручку. Он улыбнулся, ну точь-в-точь как деревенский дурачок. Такой, что радостно глядит на небо, а другие не понимают, что такого он там видит? Там же ничего нет, а улыбается! Ну точно дурак!

Андрей нашел то, что другие не видели. Все это - в папке и в голове. Это бесценное хранилище сейчас почтительно кивало собственному владельцу. Никто, никто не заметил! Не заметил! От волнения и нетерпения Андрей задрожал: дрожь била его сильно, мощно, и он никак не мог с нею справиться. Такое случалось, редко, но случалось с Андреем в минуты, когда казалось: вот она, минута торжества! Едва монография появится, как...

А что, собственно, как? Что будет потом? Ну, прочтут...Ну, увидят, чем в действительности занимались монархисты в последние годы империи? Ну, узнают, как господа либералы готовили две революции...Ну, поймут, в чем были ошибки "клятых черносотенцев"- и что? Ведь история не изменится.

Он покачал головой. Дрожь прекратилась, словно бы ее и не было. Сердце сжало. На Андрея напал едва ли не панический страх. Неверие в успех приходило вслед за торжеством будущей победы. Едва зарывался, так сразу по носу - шмяк! И правильно. Нельзя праздновать победу заранее. Многие, очень многие из правых торжествовали в седьмому году и пали через десять лет...

- Надо успокоиться, - вслух произнес Андрей. - Надо успокоиться.

Он сел в компьютерное кресло. На мягкую спинку не опирался, пребывая в постоянном напряжении. Только спинки кресла - вот что по-настоящему ощущало всю тяжесть, все напряжение. Бывало, он скоблил черный пластик. Не специально: задумавшись, просто повторял движение, и ноготь раз за разом, раз за разом, раз за разом проводил бороздки. В такие мгновения глаза его будто бы стекленели, и взгляд сбегал в далекую даль. Вскоре руки переставали двигаться, и он сидел неподвижно. Думали ли Андрей о чем-то? И да, и нет. В подсознании происходили "тектонические сдвиги", но собственно сознание оказывалось чистым.

А потом приходила мысль.

Он моргнул. Руки сами собой потянулись к мышке. Клац-клац. Открылась папка "Консерваторы". Вот и файл.

- Ну-ка, ну-ка... - ладони зависли над клавиатурой.

Файл все никак не хотел открываться. Серый экран возвещал, что вот-вот работа начнется, но...

- Чертова машина, будь проклят тот день, когда придумали компы! - зашипел он в нетерпении.

В центре серости проявилось белое пятно, заполненное строками черных букв. Длинные, занудные фразы, песком скрипевшие на зубах. Тем песком, который сыплется из самых древних стариков. Нет, не так, плохо! Надо что-то мощное!

- Чтобы это могло быть? - сказав это, Андрей прикусил губу.

Глаза нещадно заболели: организм давал о себе знать. В висках застучало. Голова...Ага, все, все хорошо! Ты не кружишься, голова, тебе просто так кажется!

- Еще чуть, и отдых... - произнес Андрей, и два пальца застучали по клавиатуре.

В голове у него вставали образы: люди, горящие дома, выстрелы...Лики тех, кто умер задолго до его рождения, всплывали в сознании. Они выглядели до небывалого четко. Казалось, это не Андрей придумывает эпилог для книги, а только лишь записывает...

"Взглянув на обложку, читатель, видимо, будет ждать рассказов о спокойных, успешных людях, размышляющих в кабинетной тиши, пописывающих трактаты... Но я расскажу вам о тех людях, которые горели, которых кидали на съедение зверям, которых расстреливали, которых топили на баржах. Я расскажу вам о людях, которые до конца были верны своим идеалам и шли за них на смерть. Их дела забыты, их имена заставляют плеваться, их книги подвергаются проклятиям. Но эти люди - были...".

Пальцы застыли над клавишами. Да, люди - были. Но кто о них вспомнит? Одна книжка, одна тонкая и, чего греха таить, скучная книжка...Что она может сделать? Они ведь проиграли. Они действительно проиграли тогда...Но если бы! Если бы...

- История не терпит сослагательного наклонения, - произнес Андрей.

В голове его пронеслись образы того, что могло бы быть...Охваченный бессмысленными (ибо несбыточными) мечтами, он откинулся в кресле...

Андрей, уставший, сонный, не рассчитал усилий. Закачавшись, кресло начало падать. Оно падало медленно, словно бы давая сонному историку насладиться этим действом. Он замахал руками

Кресло в падении повернулось так, что голова историка стукнулась о деревянный край тахты.

"До чего же неудачным выдался вечер!" - успел подумать Андрей, когда пришла тьма...

Солнечный свет бил в глаза. Из заокраинной дали доносились голоса. Опять на улице гавкаются собачники! Голова болела беспощадно. Глаза открывать не хотелось, ведь так было удобно сидеть. Сидеть?..

"Не понял".

Андрей почувствовал себя Вием: разлепить веки удалось с величайшим трудом. Сердце замерло, а потому нельзя было сказать, сколько же его ударов минуло. В общем, сколько-то минуло. И, наверное, очень много. Слишком много. Андрей закрыл глаза. Потом открыл. И еще раз. Галлюцинация не проходила.

Звук разговоров стал громче, а свет, шедший из окон, резал глаза своей небывалой яркостью. Все вокруг было слишком четким, слишком красивым, слишком ясным, чтобы быть правдой. Глазза... Глаза! Точно, глаза!

"Четко, все слишком четко! Я же близорукий! Фух, я же близорукий...А сейчас смотрю, как будто очки надел...А я ведь почти никогда очки не ношу...Значит, снится... Да-да, точно, это мне все снится...Вот сейчас я проснусь, и..."

- Андрей Константинович! Редактор ждет! Андрей Константинович, благоволите простить за ожидание! Просыпайтесь!

Какой-то высокий господин принялся трясти ошарашенного Андрея за плечо. Темноволосый, в пиджаке, пиджаке старом, с потертыми локтями. Значит, много работает за письменным столом...

"Тоже мне, Шерлок Холмс нашелся! Лучше бы узнать, как я здесь оказался? И ведь этот как-то узнал, как меня зовут...А может, я того, в какой-нибудь больнице? Не-е-е...Никого в белом нет, да и как-то тихо...Старушек не видно, никто не ругается..."

Справа, где сидели двое человек, склонившихся над газетой, все-таки раздались оживленные возгласы.

Андрей едва сдержался, чтобы не выдохнуть облегченно:

"Фух, значит, все-таки больница. А я уж думал..."

- Спасибо, спасибо...А куда мне?.. - Андрей приподнялся.

Ощущения были странными. Будто бы он стал несколько выше. Или ниже. Да и ботинки...Ботинки жмут! А у него вся обувь растоптанная: на новую деньги тратить было жалко, ну какая у ученого зарплата? Слезы...Даже не крокодильи - на крокодильи не хватило бы...

- Я провожу Вас, - кивнул странный высокий господин и повел меня за собой.

Собственно, путь оказался недлинным - шагов пять. Вся комната - или зал - весь заставленный стульями и креслами, на которых сидели люди (а кому не хватило - те стояли). Ну точно, приемная врача... Правда, почему сплошные мужчины...Где старушки-то? Где мамаши с колясками? И одеты чего-то прилично...А, нет...Вон какой-то бомж, в рванье прямо, но его обходили стороной...

"Проводник" распахнул двери перед Андреем, он сделал несколько шагов, двери закрылись...

Ему стоило большого труда не ойкнуть, не рухнуть на пол прямо на месте, не ущипнуть себя. Хотя, нет: заведя руки за спину, он впился ногтем большого пальца правой руки в мизинец левой. Не помогло.

Человек, лишь отдаленно (серьезным, даже несколько сострадающим выражением лица) напоминавший врача, встал, чтобы поприветствовать Андрея. С большой головой, совершенно лысой, низко посаженными глазами, выдающимся, но достаточно элегантным (кто бы мог подумать - но все же...) носом, седой эспаньолкой... Высоко стоявший воротник закрывал шею, и казалось, будто бы стягивается потихоньку вокруг горла. В помощь рубашке-удавке была надета тонкая черная бабочка, сливавшаяся с черным же пиджаком.

Андрей видел этого человека на фотографии. Дело, конечно, обычное, - но если фотографии исполнялось этак с век? А?

Историк, почти переставший понимать, что происходит, поднял глаза, и увидел то, что заставило его поверить в собственное безумие. На стене, прямо за спиной этого лысого господина, висел потрет Николая Второго. Портрет, который явно не был взят из музея: уж кандидат исторических наук, несколько лет работавший завом экспозиционного отдела, что-то да понимал в этом.

- Приветствуют, Андрей Константинович, несказанно рад нашей встрече, - хозяин кабинет сделал несколько шагов навстречу Андрею, обойдя стол.

Давались эти шаги с трудом: чувствовалось, что лысый господин страдает одышкой. Еще бы! Знать о себе давала грузность, да и немудрено: с сидячей-то работой, буквально приковывавшей к письменному столу.

Андрей машинально подал руку: голова его практически перестала работать, предпочтя объявить бойкот реальности (или чему-то там вокруг). Рукопожатие было очень крепким: историку подумалось, что мало кто из его коллег обладал такой стальной железной хваткой. Под стать хватке был и взгляд: цепкий, твердый, холодный, буквально стальной. Долго выдерживать его на себе было достаточно трудно, но Андрей старался изо всех сил.

- Присаживайтесь, прошу Вас, - лысый господин со стальной хваткой кивнул на кресло, стоявшее рядом с Андреем.

Историк с радостью принял приглашение и опустился на мягкую, холодную кожу. Здесь он чувствовал себя почти как дома. Почти.

- Андрей Константинович, прочел я вашу статью, и знаете что? - Грингмут вернулся в свое кресло.

Движения его чем-то напоминали путь ледокола сквозь ледяные торосы. Медленно так, с остановками, но - корабль двигался. Несмотря ни на что.

Он сел с легким вздохом. Когда химический карандаш и "вечное" перо были под рукой, он чувствовал себя намного спокойнее и увереннее. Лысый господин успел сжиться с этим столом, и уже мало кто мог представить его в каком-то ином месте.

Андрей вопросительно поднял голову. Все это казалось ему совершенно нереальным, а потому он принимал условия игры. Прочли статью? Его? Ну и замечательно. И что скажут?

- Я беру ее. Опубликуем в августовском номере, как раз к открытию Думы...Прекрасный анализ сильных сторон совещательного органа...Прекрасный. Гонорара дам чуть больше, чем среднему корреспонденту, - сказав это, он начал пристально следить за реакцией Андрея.

Тот горячо закивал.

- Благодарю Вас. Это даже лучшем, чем я ожидал.

"Надо же подыгрывать. Так ведь? Это ведь игра...Значит, надо принять ее правила..."

- Хорошо. У Вас есть что-то готовое, на сходные темы? - и еще более пытливый взгляд. Хочет убедить в своей заинтересованности.

- Еще? На эти же темы? - Андрей замешкался. - Да, кое-что есть...но надо отредактировать...И потом...

"Ну да, есть же у меня монография. Ну, почти готовая, еще бы вычитать... И сноски бы поправить...А уж за список литературы я вообще не садился..."

- Вот и замечательно, - лысый господин удовлетворенно кивнул: он был доволен тем, что предвидел ответ посетителя. - Я был бы очень рад видеть Вас среди наших постоянных авторов. Нам, - он это "нам" выделил особо, - нужны, очень нужны толковые люди. Очень. Идет борьба за умы, и каждый боец в нашем, - еще более сильное ударение, - на счету.

- Уверен, что счет Ваш будет пополняться, - Андрей кивнул и поднялся с кресла: по интонации и поведению лысого господина он понял, что разговор окончен.

- Я несказанно рад этому. Несказанно, - кивнул хозяин кабинета. - Гонорар можете получить в кассе, там уже обо всем предупреждены. Петров Вас проводит.

"Ага, Петров, видимо, - это тот высокий господин" - подумал Андрей. Откланявшись, он вышел из кабинета...

И не успела дверь закрыться за ним, как он застыл каменным истуканом. Не потому, что только что общался с Владимиром Грингмутом, умершим почти век назад, в тысяча девятьсот седьмом году. Потому, что увидел отражение в зеркале, висевшем напротив двери. Свое отражение. Отражение, В котором был не он, а кто-то другой...Кто-то другой...

- Мама, - то ли прошептал, то ли пискнул Андрей, но голос этот потонул в шуме приемной редактора "Московских ведомостей"...

Комментарии: 3, последний от 17/12/2016. © Copyright Андреев Николай Юрьевич (wredig@rambler.ru) Размещен: 19/01/2014, изменен: 27/01/2015. 16k. Статистика. Глава: История, Фантастика Нам нужна великая Россия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Он угодил из своего кабинета две тысячи недавнего года - в кабинет Владимира Грингмута, главы "Московских ведомостей", "столпа реакции", в июнь 1905 года. Начинается первая русская революция. Либералы и социалисты единым фронтом наступают на власть. Поражения от японцев следуют одно за другим. Вот-вот соберется "Булыгинская Дума". Пути назад нет, а значит, придет искать себе место в сгорающей от революционного пожара стране. Выживет ли он? Кем он станет в Росси прошлого? А главное, с кем он встанет?..

Андреев Николай Юрьевич : другие произведения.

Наперекор революции. Пролог