Андреев Николай Юрьевич,

г.Воронеж

Аланская резня

Коридор с низкими потолками, освещаемые моргающими лампами. Металлические двери, более походившие на танковые люки. Таблички "Посторонним вход запрещён" (попробуй ещё войти, ага!). Толстый, с руку толщиной, кабель, прикреплённый к потолку стальными обручами. Ни с чем не сравнимый "аромат" старой штукатурки. Банковское хранилище? Узел правительственной связи? "Метро-2"? Подземный Кремль? Казематы тайного всемирного правительства?

Круче, намного круче - архивы Института Всеобщей истории Академии наук. Особые архивы. Не для всех - только для избранных. Кто же входил в этот круг? Парни из появившегося пару лет назад исследовательского отдела.

И я был одним из таких. Кто-то говорил, что лучшим. Что ж, может быть. Только работёнка у нас такая, что ты или лучший, или...Ну да об этом после.

Казалось, что двери, которые проще представить в здании Центробанка, открыть невозможно. Намертво припаянная дугообразная ручка, крохотная прямоугольная консоль для ввода пароля. И ни единого зазора, даже волос не вставить. Пожелай какой-нибудь сумасшедший медвежатник воспользоваться фомкой, ему пришлось бы делать её из титана с алмазным резцом, да ещё размером с Белый дом. А попутно рвануть тонну взрывчатки, чтобы сделать зазор, в который можно было бы фомку вставить. Иначе никак. Ну не подступишься, и всё!

Чтобы открыть заветную дверь, нужно было знать пароль. К каждой двери - свой. Они ничем не отличались друг от друга, эти кошмары взломщика. В первый же день, как сотруднику дают допуск в особый архив, старичок заведующий приводил счастливчика сюда и показывал, к какой "двери" его прикрепили. Что внутри, знал только архивариус. Где какая дверь - тоже. Но зачем всё это нужно, понимал не только угадайте кто (да-да. именно этот архивариус! Какое совпадение!).

Каждый из нас твёрдо усвоил, что мы делаем и зачем.

И что требуется, дабы пройти, мы знали назубок. Оторви кто от чтения старинного фолианта, окуни в ведро с водкой, помаши перед глазами листочком с номером первой красотки мира - мы всё равно, даже с закрытыми глазами, откроем дверь. Как? Я не скажу. Зачем вам? Всё равно там не окажетесь. А если окажетесь - мои слова окажутся ни к чему, вы узнаете от архивариуса, что да как.

Но вот что внутри - узнать будет интересно.

Дверь открывается легко, без малейшего шума, и не скажешь, что толщиной с руку. На меня сразу же пахнуло прохладой. Здесь всегда поддерживалась температура чуть выше пятнадцати градусов - полезно для содержимого архива.

Да, совсем забыл сказать. У меня был тринадцатый номер. Я счастливчик, не правда ли? Думаете, меня так и прозвали? Не-а. Прозвище мне дали другое - Амартол. Грешник. Не знаю, подходит оно мне или нет, со стороны виднее.

Так вот. Согнувшись в три погибели, я проник в комнату. Чем-то она напоминала свою "коллегу" в коммуналке: голые стены, разве что обработанные специальным составом от плесени и грибка. Низкий, точь-в-точь как в хрущёвке, потолок. И - стеллажи. Много стеллажей. Они занимали практически всё пространство комнаты. И на каждом стеллаже теснились ящики самых разных размеров и из всевозможных материалов Цинковые и жестяные, стальные и деревянные. Был даже, кажется, серебряный, но мне ещё не довелось им воспользоваться.

Что хранилось здесь?

Я окинул взглядом комнату, к которой был прикреплён. Вдохнул полной грудью "аромат" (именно в кавычках, с иронией, ибо затхлый, застоявшийся запах трудно на полном серьёзе так именовать), по которому - не поверите - успел соскучиться.

Пробежался пальцами по крышкам ящиков. Здесь не было ни унции пыли. Это казалось невозможным, но это так: ни следа вездесущей заразы. Может, благодаря мощным системам вентиляции. Порой я даже сомневался, точно ли эти архивы были переделаны всего года три назад под наши нужды. А какие, собственно, нужды, я ведь ещё не успел сказать...Что ж...

Подошёл к любимому мною ящику. Простенький, деревянный, с жестяным крючком, в таких иногда гвозди хранят. Открыл. Сверкнули монеты, разложенные на чёрной бархатке: золотые, серебряные, медные. Двенадцатого века. Настоящие. И - вогнутые. Натурально - вогнутые, чтобы пальцами было проще брать с гладкой поверхности. Они лежали рядочками, по убыванию ценности. Я приподнял бархатку - та была прибита к дощечке. Под нею - такая же, с такими же монетами. Хмыкнул. Да, какое богатство под руками! И это - дешёвка по сравнению с содержимым соседних ящичков.

Монеты были в прекрасном состоянии. Ну ладно, ладно, не буду выгораживать мастеров по металлу тех времён - печать могла бы быть и получше. И, да, у каждой монеты были краешки, которые в трудные времена спиливались. Ладно, ладно, по-хорошему - спиливались всегда. Потому что в Византии времена делились на тяжёлые, очень тяжёлые и "позавидуй мёртвым". Да, я ещё не сказал, что работаю специалистом в византийском отделе? Именно он отвечал за наполнение данного архива. Но это не главное.

Как думаете, почему монеты казались только-только отчеканенными или, скажем, украденными из кошелька? Потому что они такими и были. Всё, что здесь лежало - добыто в другом времени, в прошлом. Буквально добыто, это не шутка.

Благодаря хронотуризму "Сколково" историки получили шанс пощупать прошлое в самом прямом смысле слова. Первопроходцы жертвовали жизнями, чтобы добыть любую ценную вещь. И, как ни странно, таковой можно было считать и рубаху, и даже брошку. Мы не должны были выделяться. Нас не должны были подловить на обмане. Мы должны были слиться с жителями того времени. Зачем?

Чтобы познавать. Чтобы добывать жемчужины. Был дан приказ двинуть науку вперёд - и мы его выполняли, двигали, толкали, пинали. Мы заставляли европейцев кусать локти, поражаясь нашим успехам. И никто не догадывался, в чём соль. Хотя и пытались. Как-то сумели выведать, кто работает "двигателями", и стремились заполучить всю информацию, которую только возможно.

Вот меня, скажем, хотели подкупить. Сколько там в последний раз предлагали? Кажется, что-то около миллиона. И совсем не рублей. Пробовали подловить на "медовой ловушке" - подсунули смазливую девушку. Очень красивую. Привлекательную. Но не для меня. Я же Амартол - Грешник. Я грешу тем, что у меня только одна страсть - прошлое. Я могу думать только о нём. Мне скучно здесь, в нашем времени, очень скучно. Здесь ты велик, только если ты богат, если вхож в элитные ночные клубы, имеешь десяток любовниц и знакомства с "элитой". А вот раньше...Раньше такое тоже было. Но ещё можно было пробиться своими силами к величию. Особенно - в ромейской державе. Там бедняк из какого-нибудь византийского Бобруйска всходил на престол, а магнат-миллионер легко мог оказаться в тюрьме с билетом в лучший мир. Только удача. Только собственный ум. И - да - знакомства с нужными людьми. Без этого никак.

И "Сколково" подарило мне шанс. Шанс на миллион. Для этого я изучал греческий, вбирал всё, что только возможно, о Византии. Каждый незаметный для твоего глаза нюанс, каждый неверный шаг, каждое неловкое подмигивание - и ты покойник. Вернёшься в своё время хорошо прожаренным. Или изрезанным. Или в двух частях: голова и туловище. Я понимаю, что это звучит избито, но ты действительно из-за малейшей ошибки мог погибнуть.

И ради чего всё это? Ради ценнейших вещей из прошлого - и ради ощущения свободы, пусть и на считанные часы. Один против целого мира. И этот один - ты, а мир...Мир...Чужой мир становился родным, а свой - чужим. Потихоньку, исподволь. Вот уже три года я не мог думать ни о чём, кроме Византии. Потому я и был лучший. Потому и был Амартол.

Зачем я пришёл сюда, в архив? Сегодня мне предстояло пойти на очередное задание. Цель - Константинополь тысяча двести четвёртого года. Падение столицы мировой империи под ударом кучки крестоносцев. Сокровища, накапливавшиеся веками, погибнут за считанные дни. И мне нужно было спасти хоть что-то. Самое ценное. Самое-самое. Что-то, способное заставить наших коллег кусать локти и всходить на костёр от депрессии. Да-да, ребятки, такова жизнь. Я уже представил, как на очередном конгрессе мы выкатим нечто этакое, и они схватятся за сердце.

Задание предстояло трудное, и потому нужно было приготовиться особо тщательно.

Так. В первую очередь - деньги. Почему мы не создавали копий тех монет? Потому что они были бы слишком хорошими. Всё-таки наша техника не сравнится с тогдашней. А если и сравнится - то где мы возьмём ромейских мастеров? А каждый нюанс важен. Чуть не такой вес, слишком хорошая чеканка или, наоборот, слишком плохая - и здравствуй, толпа подозрительных ребят. Даже если отделаешься без проблем, потеряешь уйму времени. А время - деньги. Натурально. Институт платил гигантские суммы за путешествия во времени. Мне, как хорошему специалисту на особом счету у начальства, выделяли по тарифу эконом. Семь килограмм полезного груза. Двадцать тысяч сами-знаете-чьих-мёртвых-президентов. И шесть часов боя один на один со всем миром. Это стоило такого упорного труда, не правда ли?

А так как ставки в этой "игре" были высоки, то никто помимо хрононавтов не допускался в архивы. Всё самое ценное по возвращении забирала комиссия. То, что пригодится в дальнейших поездках, передавалось нам, "специалистам широкого профиля", у дверей катакомб. Безопасность, знаете ли. Никто из посторонних не должен был проникнуть сюда. Если что пропадёт или просто чуть изменится - всё, возможен провал. Риски были слишком велики, затраты огромны, а выгоды баснословны, чтобы начальство не задумывалось о такой системе безопасности. Однако наблюдение всё же велось. Как-то я, из любопытства, попробовал пронести монету через архивариуса. Тот, не поднимая седой головы, прошамкал губами нечто неодобрительное и погрозил пальцем. Спешно пришлось ретироваться и вернуть "награбленное". Может, камера видеонаблюдения? Но после десятков часов самой тщательной проверки каждого сантиметра комнаты ничего подобного я не нашёл. Жучки? Какие-нибудь сканеры? Их тоже не обнаружил. Оставался только один вариант - фантастическое чутьё архивариуса. Это, знаете ли, покруче любого, даже самого мощного и современного прибора. А уже если вспомнить, кем он был до того, как...

Так, ладно, не отвлекаться! Нужно собраться в дорогу. Итак. Семь килограммов. Что нужно втиснуть в эти рамки? Первым делом я сгрёб горсть монет. Два золотых иперпера, с неровными краями. Их добыл сам, в одном из первых путешествий. Весело было! Может быть, придётся к месту однажды рассказ о Крестовом походе монголов в Египет...Кто знает...

Затем - с два десятка серебряных. Лица василевсов смотрели на меня с извечным пренебрежением и непомерным чувством собственного величия. Как же, как же, правители богохранимой Ромейской державы.

И горсточка меди. Так, на мелкие расходы, вдруг что...Смешно подумать, но даже эти медяки ценились каждый не меньше чем в тысячу евро. А я уже привык смотреть на них как на копейки. Мда, вот она, хрононавигаторская болезнь: вживаешься в чужой время, и оно сливается в твоём сознании с настоящим, и появляется нечто среднее. Телом ты здесь, в России двадцать первого века, но душой...

Так, Амартол, ближе к делу!

Что нужно кроме денег? Конечно же, оружие. Я перешёл к другому ящику, длинному, метра полтора, из досок. Он даже не был закрыл на крючок: оружие мною ценилось ниже тех же монет. Всё-таки на месте его порой проще раздобыть, чем валюту. Так-с.

Меч - слишком тяжёлый. Я почти никогда не брал его с собой. Однако это задание уж слишком опасно. И всё же...Может, лучше взять кинжал? Лёгкий. Пятьсот грамм. Нет, чуть больше. А что? Как раз! Я даже знал, какой именно взять. Чем-то похожий на помесь кухонного ножа с римским гладиусом, он нетерпеливо поблёскивал. Знал, зараза, что в этот раз без него не обойтись. Так. Из одежды...Одеться, что ли, хлебопашцем? Рубаха, штаны, сапоги плохонькие, да и всё. Или под чиновника какого-нибудь мелкого? Главное не перепутать цвета: каждый чин имел право носить только определённый цвет в одежде. Субординация, знаете ли. Что ж. Буду писарем-нотарием. Такого резать будут не так быстро, как вельможу, да и зубы выбьют не так скоро, как пахарю. Вот и решили.

Чтобы такого ещё взять? Ага! Карта! Взгляд перекинулся на книжную полку. Здесь стояли не ящики, а только футляры для свитков и стопки кодексов. Уж чем-чем, а такими ценностями мы жертвовать просто не могли, поэтому здесь не было ни одного оригинала. Так. Что мне нужно?

Пальцы сами собой забегали по бесчисленным свиткам. Так...Это карта Константинополя в момент его основания...Писана на плохоньком папирусе...А это - уже седьмой век, тонкий, хороший пергамент...Ага. Вот! Уже бумага. Конец одиннадцатого века. То, что надо. Состарена, много клякс и пятен "от времени". Я достал её из глиняного футляра и разложил на столе. Прижал краешки монетами. Вот он, царственный город...Мда...

- Что ж. Свободный вес ещё остаётся. Что бы с собою прихватить? - пробубнил я себе под нос.

Взгляд блуждал по бесчисленным ящикам и сундучкам. Что бы такого с собой прихватить. Итак. Взятие Царьграда крестоносцами. Латинянами. Может, завернуть плащ с крестом в котомку? Нет, тряпица не скроет ромейского наряда. А что, если крест взять? Забыл! Точно, забыл! Надо взять с собою латинский крест, чтобы при случае выдать себя за латинянина.

Где они у меня?

Сделав несколько шагов, я подошёл к стеллажу с ящиками из морёного дуба. Здесь у меня лежали всевозможные амулеты и символы культа. На бархатке вольготно расположились разномастные кресты и ладанки, а в нижнем отделении лежали походные иконы-складни. Ага. Вот он, латинский крест, дешёвенький, медный. Что ж. Я готов. Жди меня, Константинополь!

На прощание архивариус, который, похоже, никогда не покидал своего поста на выходе из катакомб, кивнул мне. Едва заметно. Так, разве только подбородок чуть качнулся. Великая честь, знаете ли.

Всё-таки самое противное в нашей работе - это процесс перемещения. Заглатываешь дрянь с кристаллом, заходишь под купол и сидишь, весь сжавшись, как десантник за минуту до прыжка. Да-да, точно! Мы и были такими десантниками, прыгавшими в бездну времён. Математики и физики до сих пор не смогли обеспечить точность заброски, а потому приходилось изворачиваться. На этот раз решили обмануть кристалл, указав дату заброски на двадцать лет позже падения Царьграда. Лучше бы деньги дали, жлобы, на нормальный тариф! Так нет же, всё выкручиваются, лишь бы сэкономить...Только бы в нужном времени оказался, только бы оказался в нужном времени...

Сердце ушло в пятки, вокруг потемнело. В желудке возникли неприятные ощущения: ещё чуть-чуть, и вырвет. Но, к счастью, вокруг снов появляется свет, а тело перестаёт сотрясаться. Я на месте...

Пахнет гарью, слышатся крики людей. Глаза привыкают, и вот уже выдают на-гора уйму потрясающе весёлых картинок: бегущие куда глаза глядят люди, столбы дыма, поднимающиеся над домами, всполохи пламени и прочие прелести взятого города. Здания ромейские, одежды - тоже. Значит, Византия. Город большой, не захолустье какое-то (это сразу видно по зданиям), а значит, скорее всего, Константинополь. Точно-точно. Вокруг видны картины былого великолепия. Справа давным-давно покинутый дворец, потихоньку превращающийся в развалины. Постамент статуи, от которой остались только мраморные сандалии. С вероятностью в девяносто девять процентов это Царьград. Осталось выяснить, то ли это время...

Я спрятался за угол здания, которое не грозило рухнуть в ближайшую же минуту. По улице пробежали двое быковатого вида ребят, перемазанных в саже, с во-о-от такими мешками за спиной. Они озирались по сторонам, выискивая, куда бы ещё сунуться. Мешок одного из них, того, что пониже, порвался, и на брусчатку с диким звоном посыпались кувшины, кубки, потиры. Ага, видимо, ризницу ограбил...Всё - бронза, ни одного даже серебряного сосуда. Мда. Неужели не пришло на ум сунуться в место побогаче? Или не пустили?

- Дурак! Подбирай и беги за мной! Они скоро будут здесь! Быстрее! - рявкнул детина, сохранивший свою добычу в целости и сохранности. - Быстрее! Эх, чтоб тебя! Чтоб ты на таможне застрял!

Я ухмыльнулся. У византийцев не было чистилища, его с лёгкостью заменяла таможня. Тот, кто хоть раз пересекал границу нашей страны, поймут символичность такого выбора.

Выходит, что город пока что грабили местные. А что, почему бы нет. Эти лучше знают, что где лежит, и где припрятать награбленное до лучших времён.

На улице показалось ещё человек пять, все мужчины. За ними потянулись женщины и дети. Они с ненавистью поглядывали на мародёров, но - ни черта не делали! Их же пятеро! Против двоих, причём один из которых далеко впереди! Да их бы сейчас!

Руки чесались вмешаться, но - нельзя. Это нежелательно - встревать в местные свары. Моя миссия состоит в другом: найти всё самое ценное для истории и выбраться живым.

"Ничем не отличаюсь от тех двух мародёров" - подвёл я итог своим мыслям.

Надо было что-то предпринять. Народа на улице становилось всё больше и больше, а где толпа, там и проблемы. Я принялся оглядываться по сторонам в поисках безопасного пути. Так. Я стоял у дома, смотревшего прямо на столь оживлённую улицу. Позади - высокие каменные заборы, в рост человека. Взобраться на них? Зачем - ведь там глухие дворики, и никто не знает, какие опасности поджидают. Хозяева могут принять за мародёра и покалечить, а то и убить. Если, конечно, у них ещё осталась хоть искорка храбрости.

Спрятаться в доме? Нет. Судя по занавесям на окнах, он жилой. А значит, и там мне могут устроить "тёмную". Дожидаться прихода латинян? Это ещё более верный способ умереть.

Хорошо. "Защищаться не имею возможности, принял решение наступать".

- Стой, ворюга! - прикрикнул я на детину, вовсю подбиравшего просыпавшиеся из рваного мешка ценности. - А ну, вон отсюда!

Похоже, мужичок вообще перестал соображать, что происходит. Выпрыгнул из-за угла какой-то нотарий, кричит что-то невнятное (давно не общаясь с "носителями языка", я глотал целые слоги греческого), угрожает. А вокруг проносятся люди, до смерти напуганные, думающие о том, как бы поскорее ноги унести из города.

- Иди отсюда! - огрызнулся детина, вставая во весь рост.

Я оценил, знаете ли. Повыше меня, шире в плечах раза в два. Голова с походный котелок (и такая же пустая, в чём у меня не было сомнения). Руки крепкие, привычные к перетаскиванию тяжестей. Не будь я специалистом широкого профиля, испугался бы. Признаться, всё равно как-то не по себе стало. Но у меня-то опыта передряг побольше. Да и надо же войти в доверие к местным, чтобы при случае спасли!

- Пойду. Только сперва ты, - я достал из-за пояса кинжал.

Словесная дипломатия - оно, знаете ли, хорошо, аристократично и вообще. Только доброе слово и нож всё равно сделают больше, чем просто доброе слово.

Мужичок сделал шаг назад, сжался весь - и махнул в сторону, в том же направлении, в котором скрылся его подельник.

Бегущие горожане и вовсе не заметили моего славного подвига. Всё так же спешили убраться прочь. Стало несколько обидно. Ну да ладно. Может, всё-таки мне это зачтётся.

Времени копаться в "добре" не было, а потому я поспешил вместе с горожанами по улице в поисках надёжного укрытия. В нём надо было переждать опасность и осмотреться. Латиняне должны сперва перехватать тех, кто на улицах, вломиться в самые богатые дома - и лишь потом приняться за методичный "обход территории". Поэтому - ищем какую-нибудь покинутую развалюху! А потом - за план Константинополя. Надо уточнить, где же я оказался!

Пришлось слиться с толпой, которая всё тучнела и тучнела. Долго так продолжаться не могло: по всем законам войны, вот-вот должны показаться латиняне. Собственно, от кого-то же бежали горожане! И бежали, скажу я вам, очень и очень бодро! Они бы так дрались на стенах...

Бегущий впереди старик упал мне под ноги. Я едва успел свернуть и поднять на ноги бедолагу. Тот не в силах даже был поблагодарить. Расширенные от ужаса глаза и постоянно срывавшаяся с губ фраза: "Нам конец!". Оптимистично, нечего сказать. Люди были так увлечены спасением собственных шкур, что не замечали ничего вокруг и даже не помогали друг другу в шкуроспасании. Похоже, я был единственным, кто не вопил во всё горло: "Мы все умрём!". Начинался первый акт марлезонского балета, он же "Охота на дроздов". И среди этих самых дроздов был я. Паршивая роль, знаете ли.

К счастью, подходящая мне развалюха нашлась буквально через минуту. Двухэтажный особнячок, некогда богато украшенный лепниной (сейчас остались только жалкие крохи), теперь обветшал. Часть стены второго этажа обрушилась, крышу из-за этого перекосило, и получилось нечто вроде козырька. Черепица или обрушилась, или потрескалась. Горы мусора, если судить со стороны, превратили второй этаж в чудесный наблюдательный пункт.

Я сперва бочком-бочком отделился от бегущей без оглядки толпы. Притёрся к стеночке. При этом задел плечом державшийся на честном слове кирпич, и тот рухнул буквально в миллиметре от моей ступни. Вообще, знаете ли, такое начало мне уже начинало нравиться. Сразу видно: скучать не придётся. Нет, я согласен на любые приключения, кроме скучных, но чтобы в итоге выбраться живым. И желательно здоровым. Да-да, я всегда хотел несбыточного.

Калитку, болтавшуюся на заржавевшей петле, открыть удалось быстро. То, что прежде можно было назвать щеколдой, валялось тут же, на пожухлой траве.

Всё сильнее и сильнее пахло гарью.

Пройдя по заросшей тропинке в дом (здесь уже даже следов двери не было), я попал в...усыпальницу: всё в пыли, везде паутина во-о-от таким клоками. Воздух был, как ни странно, более или менее свежим - спасало то, что весь дом состоял наполовину из дыр и щелей, так что ветер гулял будь здоров! Но всё же - усыпальница. Дом просто вымер. То же самое скоро произойдёт и с соседними, как ни старайся это изменить. Ромейская держава, великая некогда империя, умирала...

Отмахнувшись от навязчивых мыслей, я прошёл по каменной лестнице, прекрасно сохранившейся, на второй этаж. Вот здесь уже приходилось, чтобы сделать хоть шаг, лавировать между кучами мусора, птичьим помётом и дырами в полу. Вот почему именно в покинутых домах больше всего мусора? Кто его сюда складывает? Некому ведь, нежилое! Да и следов посещений я что-то не заметил. Хотя, кто знает...

Бросив взгляд на улицу - потоки бегущего народа превратились в жалкие ручейки - я закатал рукав и развязал стягивавший предплечье шнур. Лист бумаги, до того прижатый к телу завязкой, упал мне на ладонь.

Посмотрел на часы. Со стороны - обычный кожаный браслетик, простенький, дешёвка, переплетённые кожаные полосы и железный шарик. Стукнул по шарику в нужном месте. Отъехала пластинка, закрывавшая циферблат. Шёл обратный отсчёт. У меня оставалось пять часов сорок минут. А, нет, уже пять часов тридцать девять минут. Да-с. Надо поторапливаться.

Итак. Я залёг у кучи битой черепицы, обломков мебели и каменной крошки.

"Только снайперской винтовки не хватает и высокопоставленного неудачника в прицеле" - подумалось мне.

Разложил карту на более-менее подходящем пятачке. Ровненький, без выпирающих камешков или краешков черепицы, так что можно было не волноваться за целость и сохранность карты. Так. Палец принялся блуждать по листу, быстро выискав улицы, уходящие от Большого Императорского дворца. Вот здесь моя главная цель. Сейчас сориентируемся по Софии...

Задрал голову, выискивая гигантский купол, видимый с любого конца Царьграда. Сглотнул. Не обращая внимания на творившееся на улице, перебежал на противоположную сторону "гнезда". Судорожно вглядывался вдаль. Крыши. Везде - крыши. Ни одного большого здания. Разве что крепость городская, но и та едва ли выше трёхэтажного дома, не считая башен. Тоже мне, твердыня!..

Я не в Царьграде...Проклятье!!!

Сглотнул. Ещё раз осмотрелся Так и есть. Это непонятно какой город, но не Константинополь!..

Волнение первых минут прошло. Такое бывало: место заброса может быть в значительном удалении от запланированного. Оставалось только выяснить, в какое же именно время я попал. Да, надо срочно это выяснить!

Судя по одежде горожан, вряд ли раньше тринадцатого века, и то хорошо. Хотя мой тариф давал погрешность только в несколько десятилетий, но всякое бывает, так ведь?

"Я ведь профессионал!" - подбодрил себя. Наверное, профессионал так не говорит. Ну да ладно, я ведь "широкого профиля", мне можно.

Итак. Что мы имеем. Я не в Царьграде. За отведённое мне время до столицы не успеть добраться. В городе беспорядки, а то и настоящая война. Значит, вот-вот начнётся самое веселье. В такие моменты всякие ценности взять легко, а вот сохранить при себе сложно: охотников за "камешками" чересчур много. А если найти какой-нибудь литературный памятник? Редкая рукопись, да ещё сохранившаяся в относительно полном списке...Да...Ням-ням, если вы меня понимаете. И премии дают, что будь здоров! И соседям нос утрём, что уж!

Но надо что-то делать, надо. Так. Как там нас учили на археологии? Сперва - обзор. Сейчас сделаем.

Что мы имеем? Средних размеров город: по ромейским меркам - а значит, по большому счёту, захолустье - тысяч десять жителей. Где могут храниться ценности? Такие, чтобы можно было унести с собой...

Взгляд сам собою зацепился за башни городской твердыни. За этот город часто ведутся бои. Почему? Потому что много домов покинуты, и если не война им причина - то мор или всеобщее запустение. Последнее подходит, второе теоретически, но первое - самое оно. Всё-таки ни одного мирного года в Византии не было. Следовательно, я где-то на границе или близко. Восточная?

Судя по пейзажам (с крыши открывался вполне сносный вид на окрестности) - европейская часть. Но не Греция, так как не горная страна. А значит, я во Фракии. Ага. Следовательно...Следовательно могу нарваться на болгар, степняков или других родичей-славян, гуляли, бывало, и в эти времена наши предки по здешним местам.

В крайнем случае, свяжу пару слов. Скажу, что свой, переодетый, засланный казачок. Только вряд ли они шутку поймут...

На улице раздались истошные вопли. Я тут же рванул назад и залёг за кучей. С правой стороны показались несколько всадников. Приземистые лошадки. Улюлюканье, свистящие арканы, остроконечные шапки, кафтаны...Ага. Степняки.

Их было трое, больше и не разъехалось бы на улице. И то, центральному приходилось ехать впереди, иначе тройка перегородила бы проход, создавая ненужную толкотню.

Но и слева сюда пришли гости. Четверо бойцов в поддоспешниках, чепцах (не смейтесь, они действительно в толстых чепцах красовались!), со здоровенными дубинами и со щитами. Позади них на дейстрие - мощном коне - гордо ехал рыцарь, и отнюдь не Круглого стола. Длинное копьё, меч, большой конический щит, кольчуга - в крови (или ржавчине, трудно разглядеть). Он что-то задорно кричал бойцам. Ага, видимо, наёмники. Хорошо. Вот и остановят степняков!

Как ни странно, местные жители и не думали успокаиваться при появлении парней в чепцах. Наоборот, кто-то бросился наземь, побивая мостовую кулаками. От безысходности. Женщины принялись рыдать пуще прежнего. Кочевники напряглись. Они попридержали коней. Достали сабли. Арканы засвистели над головами ещё громче.

На самом деле, выигрыш был на стороне чепчиков, но не потому, что их больше: кочевники просто не могли бы тягаться в таком узилище с европейцами, для манёвра совершенно нет места.

Арканщики это понимали: покричав для вида, они ринулись прочь. Европейцы преследовать их не стали, всё равно не догнали бы. Вместо этого занялись более интересным и безопасным занятием. Два "чепчика" схватили ближайших ромеев и, скрутив тем руки, принялись кричать. Кажется, на испанском. Нет, всё-таки на каком-то диалекте. Крестоносцы? Или наёмники какие-нибудь? Так...Надо думать, что это...Если я не ошибаюсь, то время...

Протяжный визг пришёл из-за дверей ближайшего дома: остальные "чепцы" орудовали там. Рыцарь подзадоривал выкриками бойцов. Ромеи орали, стенали, но, хотя несчастных было раз в пять-шесть больше врагов, никто даже не попытался драться. Вообще. Просто смотрели на то, как их сейчас будут резать. Или пытать, а потом резать. Выбор, знаете ли, невелик.

Что мне было делать? Кинуться во имя, как раньше говорили, интернационального долга? Одному на пятерых, с жалким кинжалом? Извините, но нет: я должен выполнить задание. Тем более всех не спасёшь. Византийцы сами виноваты...

Но я же Амартол. Я не могу, как другие. А потому смотрел на происходящее, не в силах двинуться. Разум подсказывал воспользоваться переполохом и прошмыгнуть на соседнюю улицу. На самом деле, это было не так уж сложно провернуть. В византийском городе нельзя встретить жавшиеся друг к другу двухэтажные дома, как в Европе. Здесь нету и узких до неприличия улиц. Скорее, это почти соприкасавшиеся оградами усадьбы, с двориком, с жилым домом в центре. Найти лазейку здесь много проще. Может, потому десятки, сотни заговорщиков, даже раскрытых, с лёгкостью убегали от преследований властей. Минута-другая форы, и всё, ищи ветра в Средиземном море!

"Чепцы" согнали с два десятка человек на улицу, выволокли хозяев из усадеб. Ломавшиеся под напором латинской грубой силы калитки стонали и плакали навзрыд, падали на землю, трескались...Даже дерево - и то боролось. А вот люди...

"Ромеи обабились" - вспомнилась цитата из одного историка тринадцатого века. Кстати, такое же ромея, как и "обабившиеся".

В какой-то момент стало противно смотреть на избиение безоружных. Европейцы...Нет, всё-таки латиняне...Так вот, они кричали что-то, не в силах связать двух-трёх слов на греческом. Впавшие в ужас ромеи ни черта не понимали, и от этого захватчики свирепели, а византийцы волновались пуще прежнего. Никто не понимал друг друга. Рыцарь прикрикнул на подведённого к нему ромея, седовласого, в дорогом плаще. Тот замотал головой, показывая, что не понимает. Тогда всадник махнул рукой - и...

В общем, на одного ромея стало в ту секунду меньше.

Не желая смотреть на избиение, я всё-таки пополз от кучи подальше. Спустился по лестнице, стараясь создавать как можно меньше шума. Не выйдя даже из дома, прижался к стене, надеясь, что повезёт, и меня не заметят. Осмотрелся. В каменной ограде виднелась здоровенная дыра: кирпич обвалился, а потом, видимо, её расширили уже сами люди. Мало ли кто сюда наведывался? Те же мародёры или соседи-доброхоты в том смысле, что соседского добра хотели.

На улице продолжали вопить латиняне и стенать ромеи. А я убегал по направлению, совершенно противоположному твердыне. Что-то будет дальше?

Пролез в дыру и оказался на краю пустыря с возвышавшимся холмом. А, нет, это не холм - это руины. Не обветшавшая постройка, нет - именно руины, хоть археологов зови, почти сравнявшиеся с землёй. Обломки сгнивших перекрытий виднелись меж камнями. Куча успела наполовину скрыться под разросшейся травой. Что-то сверкнуло. Я подошёл поближе. Всё-таки задание надо выполнять, а не только шкуру спасать!

Обошёл холм с другой стороны, взобрался на вершину (сверкание я видел примерно в том районе). Спросите, зачем такие сложные маневры? Просто если сунутся сюда те "чепцы", то убегать проще будет. Опять же, им придётся как-нибудь обегать холм. А при известной доле удачи (все четверо бойцов сюда ведь не пойдут!) я смогу убрать латинян. Не попасть бы впросак только!

Убрал траву. Отодвинул в сторонку пару булыжников (скажите мне, откуда в таких местах появляются булыжники?!)...Ага...

Я оказался счастливым владельцем обола. Оно звучит-то, конечно, гордо - но это всего лишь медная монета. В общем, грош цена такой находке, по большому счёту...

Однако...Я присмотрелся. Можно ведь узнать, в каком же году я очутился! Так. Андроник...Какой Андроник-то? Ага...Кажется, второй...Значит...

В голове лихорадочно закрутились мысли. Разграбляемый город. Испанцы. Степняки. Андроник Второй.

- Вот я попал-то! - помимо воли вырвалось из моей груди.

Я понял, где и, главное, когда мне "повезло" очутиться. Адрианополь. Апрель тысяча триста пятого года нашей эры. Вот-вот тут начнётся настоящая бойня. Два войска наёмников - аланы и каталонцы - готовы вцепиться друг другу в глотки. Командир испанцев придёт на пир к соимператору Михаилу и будет зарезан командиром аланов, мстившим за гибель сына от рук каталонцев. А потом та-а-акое начнётся!

"Точнее, начинается" - подумал я.

Итак. Что же делать? Вот-вот здесь начнётся нечто наподобие разграбления Царьграда латинянами. Только брать в Адрианополе особо нечего. Под шумок стянуть то, что ещё можно? Раздобыть какие-нибудь документы? Но только какие? Единственное возможное место - всё та же твердыня.

Да уж. А я уходил в противоположном направлении.

Кинул взгляд на часы. Время ещё есть, но его остаётся всё меньше и меньше. Что же делать?

Залёг на только что раскопанную кучу. Обол, первая добыча в эту поездку, зажат в кулаке. Направо и налево дома, с каменными заборами, садами. Там сейчас могут сидеть хозяева, с дубьём, а то и с мечами, поджидать мародёров-одиночек. На каталонцев, известное дело, не полезут, слишком трусливые, а своих же прибьют. Вот оно, торжество диалектического материализма: своих готовы убить, восстание поднять с радостью, а как враг нападёт - так в кусты, и нет никого. Противно даже. И нечестно. Кто бы другой плюнул, а я не могу. Я же Амартол, мне как другие не надо.

Так. Позади у нас что?

Я обернулся. В общем-то, те же самые дома, вид спереди. У одной из оград росло размашистое дерево, кажется, смоковница. Старое, с осанистым стволом, который обхватят двое-трое человек, и густой кроной. Смоковницу вполне можно было использовать как "воронье гнездо", осмотреться, а потом, при желании, перебраться во двор дома. Что у нас впереди? Отряд каталонцев. Сошедшие с ума ромеи. Где-то рядом аланы. И всё это - препятствия. Причём, потенциально, со смертельным исходом. Нет, так я своего задания не выполню!

Ладно. Будем пробираться огородами. Я решил, что лучше идти правым флангом, пробраться в тот район, где засели аланы. Они хотя бы не такие бешеные, как испанцы. Во всяком случае, бить они будут в первую воинов Рожера де Флора - так звали командира каталонцев. Хотя если последних не будет поблизости, сгодятся ромеи. И какое им дело, что этих самых ромеев они наняты были защищать? Да им даже денег не платили, последним солдатам Византийской империи! Когда каталонцы потребовали выплаты жалованья, император пошёл на уменьшение доли драгоценного металла в монете, и случился очередной экономический кризис. А каталонцы диктовали свои условия, Рожер де Флор всё обрастал титулами, принялся была даже создавать своё собственное государство в Малой Азии...

От размышлений меня оторвали проклятые наёмники. Точнее, намник. В чепце, в поддоспешнике, с непомерного размера топором, он шарил по развалинам того дома, где я был всего пару минут назад. Ну и морда - вся в оспинках, кажется, кожи даже под ними нету. Патлатые волосы, засаленные, ручищи грязные. В общем, здравствуй, идеал Средневековья.

Я скатился по куче вниз, надеясь, что "чепец" меня не заметит. Не хотелось оказаться в передряге. Голова лихорадочно соображала. Кинуться в сторону дворов? Тогда точно заметит. Ползком? Нет, это слишком медленно, да здесь и нету никаких кустиков настоящих, ничего, что закрыло бы меня от его взглядов. Остаётся только подождать, когда парень потеряет интерес к этим местам.

Я замер. Слышно было, как каталонец роется в хламе, шарит по дому. Потом донёсся его раздосадованный, злой выкрик. Ага, ещё бы, а ты думал, в копи Соломона угодил? Этот дом мусором богат, и ничем другим.

Внезапно послышался ответный вскрик - только не мужской, а женский. Голос приближался. Я прислушался.

Можно было различить голос второго "чепца" и женские выкрики. Точно. И женщина вопила, мягко говоря, неодобрительно. Инстинкт самосохранения требовал затаиться, интересы науки молили совесть заткнуться. Но я же Амартол. И совесть моя не как у других: и потому я приподнялся на локтях, чтобы разглядеть, что же там происходит.

А происходило там, в общем-то, обычное для разграбляемого города действо: двое наёмников кружили вокруг схваченной девушки. Я ошибся в каталонцах: вкус у них имелся. Ромейка была потрясающе, пленительно красива. Высокий тонкий стан, длинные, цвета воронова крыла волосы, тонкие руки, украшенные витыми браслетами. Да-да, я же "искатель" всяких вещей, постоянно обращаю внимание на украшения. Работа тонкая, девушка не из простых. Лица разглядеть мне никак не удавалось.

Латиняне похрюкивали довольно, это даже мне было слышно. Обменивались, наверное, самыми сальными шуточками из их небогатого репертуара. Наёмники уже предвкушали торжество Запада над Востоком, если можно так сказать.

И мне бы скрыться, пока они тут разбираются, воспользовавшись ситуацией. Удобно, ничего не скажешь: парни вряд ли будут смотреть по сторонам. И я уже хотел дать дёру...

Когда она посмотрела на меня. Я готов был поклясться, что она смотрела мне прямо в глаза. Так уж получилось, что ромейка повернула в мою сторону лицо. Какая же она красивая...

Нет, я видел много красавиц во время "забросов", и порой даже готов был польститься на их красоту, кабы не недостаток времени...Но...

Она смотрела так печально и с такой мольбой...

Надо было уходить, такой удобный момент! Любой из хрононавтов счёл бы это прекрасной возможностью пробраться к цели. Но я же Амартол. Я не могу как все. Тем более время ещё есть. И вообще, наших бьют.

- Разойдись, гады!

И, прибавив пару непечатных, с кинжалом в одной руке и подобранной каменюкой в другой, я рванул на "чепцов". Да-да, я безумец и когда-нибудь поплачусь за это, я знаю.

Латиняне, завидев меня, опешили. Какой-то дурак, с детской игрушкой в руках, бежит на них сломя голову. Против них, каталонцев, великих победителей османов и мирных греков! Да как он смеет! А может, это ловушка? Может, сейчас на них набросятся другие ромеи? И впрямь, вдруг засада? Да, и этот шум, кто-то ведь рядом ещё стоит...шум...Ловушка! Не может трусливый обабившийся ромей в одиночку нападать. Это ловушка! Их предали! Чёртова баба, заманила! Всё зло от них!

Каталонцы, недолго думая, отпихнули ромейку и дали дёру. Двое каталонцев. Вооружённые не до зубов, но уж до подбородка - точно. От меня. Дёру. Нет, я конечно специалист широкого профиля, но чтоб настолько...

От неожиданности я даже сделал пару лишних шагов, и девушка оказалась за моей спиной. А я тупо уставился на спины сбегавших каталонцев. Да! Получите! Во мне горело что-то мальчишеское. К счастью, недолго: наёмники приведут своих, и это значит, что у нас всего минута-другая. Надо бежать!

- Бежим! - не дав девушке придти в себя, я схватил её за руку. - Бежим!

Я даже не успел подумать, а на каком языке я это сказал?

Девушка, надо отдать ей должное, была понятливой: бежала она намного быстрее меня. Вот что значит побывать на волосок от смерти...Да уж...

Позади раздались первые разгневанные вопли. Но мы были уже далеко!

Девушка бежала впереди, показывая дорогу. Разум подсказывал, что я только отдаляюсь от цели, мне бы в противоположную сторону. Но как отказать красивой девушке? Особенно если за тобой гонятся разъярённые каталонцы. Неплохой стимул, согласитесь!

Ромейка юркнула в распахнутую калитку в ограде одного из домов. Я последовал за ней. Удар по ногам, падение, такая близкая земля, захват, холодящее кожу шеи лезвие ножа. Отстранённое лицо в считанных сантиметрах надо мной. Сросшиеся на переносице кустистые брови. Карие глаза. Правильной формы нос, аристократический даже. А вот лицо...Отрешённое, что ли?
- Отец, стой! Он спас меня от латинян! Не надо его трогать, - донёсся голос ромейки.

Так и просилось "он хороший!". Да. Меня не надо трогать. К счастью, вслух я этого не сказал. Было бы чересчур нагло с моей стороны. Хотя, знаете ли, здесь вопрос жизни и смерти решается. Можно проявить чуточку эгоизма. Как знать, может, в последний раз.

- Хорошо, Ирина.

Такое облегчение иметь возможность вздохнуть, не боясь порезаться о нож.

- Благодарю за спасение моей дочери, - старик подал руку.

Мозолей нет. Значит, не работяга. Одет сносно, даже богато. Значит, из высокопоставленных. На кончиках пальцев нет специфических шероховатостей. Значит, не нотарий и не схоластик-юрист. Кто же он тогда?

- Не стоит благодарности, я всего лишь хотел помочь.

Поднявшись, я коротко кивнул: мол, какие проблемы, обращайтесь. А ещё лучше покажи, как отсюда убраться восвояси.

Старик ещё раз оглядел меня с ног до головы.

- Ты не из ромеев. Говоришь как северный варвар, из болгар или русов.

Старик не спрашивал, он утверждал. Да, вот он, специалист широкого профиля: умеет всё и сразу, но ничего не умеет делать хорошо. Да и длительное отсутствие практики сказывается.

- Из Чернигова, занесло сюда по делам торговым, - выпалил я. - Да только торговля-то...

- Торговля? В такое время? Генуэзцы всё и вся подобрали под себя. Если бы не "Золотая булла"...Да...- старик вздохнул, а потом отмахнулся. - Да что уж там. А одет по-нашему.

- Думал, что хоть служба пойдёт, если уж торговля умирает...Да только в этой бойне не послужишь даже, - вздохнул я.

И, прошу заметить, почти не покривил душой!

Чёрта с два задание выполнишь из-за царившего вокруг хаоса! Ладно бы это был Царьград, так нет! Захолустье! Украсть даже нечего, всё до меня расхитили, причём не однажды! Тут даже камни, похоже, скоро начнут воровать, за неимением чего-либо остального. От богатства Византии остались только воспоминания об этом самом богатстве. Как ни прискорбно...

- За Ромейскую державу обидно, - с болью в голосе произнёс старик.

Повисло напряжённое молчание. Отчаянно хотелось затянуть "Ваше благородие...". Но, к сожалению, меня вряд ли бы поняли.

- Мне надо идти, - время поджимало. - Хочу выбраться отсюда. Или пробраться к гарнизону.

- Гарнизону? - а это уже девушка рассмеялась.

Нервно так. С хрипотцой.

- Там сейчас не гарнизон, а каталонцы. Василевс Михаил только подходит с тагмой. То есть тем, что сейчас так называют, - покачал головой старик.

Хотя, наверное, ему вряд ли исполнилось больше пятидесяти лет, выглядел этот человек очень, очень старым. Ввалившиеся глаза, впалые щёки. Глубокие как Марианская впадина морщины. Пепельные волосы. Волнения и треволнения оставили неизгладимый след на этом человеке.

- И варвары. Почти одни варвары. Ромеи уже не могут защитить собственную землю...Великий Рим скоро падёт...Снова...Всё только зря...Страна гибнет, просто гибнет. Не хватает одного удара, чтобы всё это рухнуло...

Старик отмахнулся от мыслей, будто от наваждений. Перекрестился.

- Господи, дай сил, - произнёс он одними губами, и, подняв глаза на меня, добавил: - Благодарю тебя ещё раз за то, что спас мою дочь. Я никогда этого не забуду. Позволь мне проводить тебя до калитки, что выходит на пока ещё безопасную улицу.

- С превеликой радостью,- облегчённо выдохнул я.

Бросив на прощание взгляд на ромейку - та одобрительно улыбнулась и помахала рукой - я последовал за стариком.

Миновав сад, поросший кустами каких-то ягод (не было времени присматриваться), мы вышли к железной калитке. Мощная щеколда закрывала сие творение, кажется, сделанное из сплошных завитков.

- Ну что ж, ещё раз благодарю тебя, - старик пожал мне руку. - Уходи подальше отсюда. Надеюсь, ты спасёшь свою жизнь, как спас жизнь моей дочки. Да хранит тебя Господь наш.

Я кивнул и ответил крепким рукопожатием. Щеколда отъехала в сторону. Шаг, другой - и вот я уже стою на улице. Что же дальше? Неожиданно для самого себя оказался на оживлённой улице. Что же происходит, проклятье!

Всё пространство между оградами домов было заполнено людьми. Вооружёнными людьми. Ромеи похватали дубьё и мечи (последних было намного меньше), кто-то облачился в кольчугу, кто-то надел на себя кафтан потолще. Кто-то решился обойтись крестом на голой шее. Такие шли с дубинами чрезвычайно "многообещающего вида" - в том смысле, что обещали много синяков и шишек бедняге, на плечи которого опустится такая дубинушка.

- Все на бой! Все на бой! - воскликнул шедший впереди наспех сколоченного ополчения ромей.

Я не мог разглядеть его из-за толпы, только плащ увидел - красный. Ага, значит, из офицеров. Неужели кто-то остался из ромеев на службе? Есть ещё герои, не все перевелись!

Командир кричал что-то ещё, но голос его тонул в гуле шедшей на бой толпы. Адрианопольцы не хотели сдавать без боя родной город. Вот только...Человек здесь было от силы пятьдесят, ну шестьдесят. Они одолеют первый разъезд каталонцев, а дальше что? Пятёрка рыцарей с десятком пехотинцев - и весь отряд будет разрезан на ремни.

Но всё равно, так и тянуло присоединиться. Героический бой длиной в две-три минуты, смерть...Только охотники за приключениями шли в "специалисты широкого профиля", но выживали лишь поднабравшиеся ума, возвёдшие инстинкт самосохранения в абсолют. Только Амартол выделялся среди них. Я, то бишь, выделялся. Да-да, скромностью в первую очередь.

Бочком-бочком я пошёл подальше. Сапоги мои чиркали по мостовой, а сердце рвалось из груди. Быстрее, быстрее найти что-нибудь интересное! Что бы это могло быть? Я вертел головой, силясь напасть на след "древностей". И вот она - удача!

Улица раздваивалась, словно волна, ударяясь о мол - церковь. Сложенная из жёлтого и белого кирпича-плинфы, с позолоченным куполом, она выделялась жизнью среди хиреющего города. Только здесь видно было биение жизни: подновлённые ступени, не разбитое вдребезги стекло в окнах. Несколько человек толпились у входа в храм. Паперть пустовала: нищие почувствовали опасность и спрятались в укромные уголки города, дожидаясь, когда же хоть кто-то одержит верх в битве за город.

Одного взгляда на двери церкви достаточно было, чтобы понять, что ловить мне здесь нечего: целая толпа прихожан собралась здесь. Хотелось материться, но нельзя: как-никак, церковь! А если бы прихожане разбежались бы, можно было бы зайти и найти что-нибудь интересное...Ведь столько погибнет в пожаре, а я могу спасти реликвии!

Пришлось продолжить свои поиски. Людей становилось всё больше. Трудно было протискиваться между собравшими нехитрые пожитки жителями, немногочисленными городскими стражниками, расталкивавшими прохожих динатами. Озлобленные ощущением скорой катастрофы ромеи недобро поглядывали на последних: знать никто не любил. Особенно в такие моменты. Я увидел, как в окружённого троицей телохранителей дината полетели выдернутые из мостовой камни. К счастью, бойцы - всё те же варвары, из болгар (славянская внешность, не ромейская одежда, а по соседству как раз Болгарское царство - они могли быть выходцами оттуда) - оттолкнули нанимателя в сторону, и булыжник просвистел мимо. Низенький паренёк дал дёру, только пара лоскутов от лохмотий и досталось телохранителям.

Один болгарин сунулся было за убегавшим, но дорогу ему преградили несколько ромеев. Нет, они не кричали: "Не тронь мальчишку" или вроде того. Просто "совершенно случайно" оказались на пути телохранителя, да притом такие нерасторопные и неповоротливые! Помахав мечом и смачно сплюнув на землю, болгарин вернулся к динату. Розовощёкий толстячок, ростом с бочку (да и не только ростом, к слову сказать), укутавшийся в бесконечное число слоёв разноцветных тканей, он потряс кулаком. Ладно-ладно, кулачком, и спрятался за спины болгар. Те, ощерившись, стали ещё яростней и наглей поглядывать на ромеев. Последние отвечали тем же.

В общем, город погибал, а люди будто бы старались подлить масла в огонь, перегрызть друг другу глотки и облегчить врагу жизнь. На своих они поднимали руку, а на каталонцев и аланов боялись даже посмотреть косо. И вот это-то и было подло и мерзко. Ну да ладно, в истории и не такое случалось. Точнее, иное редко происходило. Странно, что даже пара десятков человек собрались с оружием противостоять взбесившимся наёмникам!

Внезапно улица огласилась многочисленными возгласами и причитаниями. Раздался стук копыт.

Я обернулся. Со стороны, ведущей к цитадели, показался всадник. Копьё с флажком (на нём легко угадывался коронованный двуглавый орёл - герб Палеологов), норманнский шлем с забралом, кольчуга двойного плетения (дорогущая!- это я как специалист широкого профиля сразу скажу), рыцарский конь-дейстрие. Латинянин на службе василевса. Видно, Михаил получил известие о беспорядках и отправил гонца к "гарнизону". У меня имелось смутное подозрение, что весь "гарнизон" ограничивался этим бойцом, а остальные служили де Флору.

- Василевс давать приказ прекратить волнений! - гаркнул вестник. - Всё хорошо! Надо порядок! Воины василевса не причинят зло! Приказ василевса - покой! Прекратить волнений!

Судя по тяжёлым и грубым фразам, сипловатому произношению гласных - то был немец. Но он ещё неплохо говорил по-гречески (иные наёмники вовсе ни черта не понимали). Однако прозвучи призыв к порядку даже из уст ромея, вряд ли бы кто послушал. Но в разъярённой толпе оказался латинянин. А значит, пособник каталонцев, грабивших город. Вы сами могли бы предугадать итог.

- Бей латинян! Бей латинян! Они город продали! Бей!

Чтобы придать веса призыву, вслед за возгласом полетел и вполне себе ощутимый булыжник. И как только мостовая сохранилась, при такой-то популярности среди адрианопольцев оружия пролетариата?

Вестник был принят, если можно так сказать, в штыки. Несколько сердобольных старичков оказались позади него, ударив коня по крупу. Тот взвился на дыбы. Латинянин взмахнул копьём, отбиваясь от наседавшей толпы. Но тут-то случилось совершенно неожиданное: болгары-телохранители, до того готовые напасть на ромеев, с радостью последовали примеру адрианопольцев. Один из них, воспользовавшись замешательством немца, поднырнул под дейстрие и ударил наотмашь по плохо защищённой голени всадника. Латинянин не знал уже, что делать. Он хотел было развернуть коня - но поздно. Особо проворный оборванец-ромей вспорхнул на круп коня, накинулся на всадника сзади и принялся его душить.

Удар по почкам, и прыткий парень упал наземь. Но его место тут же занял ругой. Двое болгар-телохранителей подступились к самой морде коня, и, понадеявшись на удачу, принялись тянуть за копьё. Немец ещё трепыхался, пытаясь сделать хоть что-то, но силы были неравны. Наконец, он выпустил копьё - и тут-то настал его последний час. Десятки рук стащили его с коня, тотчас обезумевшего и принявшегося молотить то задними, то передними копытами. Скрывшегося под гущей ромеев немца я больше не видел - слышал.

- Пощада! Пощада! - донеслось до меня.

А после - только хрип.

Я нервно сглотнул. Всё закончилось очень быстро. Вот уже видны обагрённые кровью латинянина мечи болгар. Они с довольными рожами, точь-в-точь как у сытых котов, продолжали тыкать испускающего дух вестника. Упиваясь безнаказанностью, голытьба пинала несчастного. Отовсюду раздавались одобрительные выкрики: "Так ему, латиняну! Так ему, кровопийце!". Никто не успел заметить, как самим победителям настал конец.

Выкрик - похоже, ругань - на испанском. Я даже не оборачивался звук: сразу рванул в противоположную сторону. Дурак! Надо было пользоваться всеобщим замешательством и уходить ещё раньше!

Расталкивая обезумевших от страха людей, я кое-как втиснулся в проём между двумя домами. Здесь были уже не усадьбы, а близко стоявшие друг к другу строения. Всадник вряд ли бы проехал. Правда, незадача: путь мне преградила куча камней и сора, так пришлось карабкаться, царапая ладони и раздирая ткань на штанах. Ну да ничего, не до жиру - быть бы живу.

Позади раздавались бесчисленные крики и вопли. Против каталонцев голытьба драться, видать, не рвалась. Да и болгары-телохранители вряд ли бы справились, это не одного всадник завалить - это целый отряд опытных бойцов победить. Я, признаться, уже и не знал, что же меня заставило тогда броситься на "чепцов". Только сейчас понял, какая глупость была. Но, к счастью, обошлось, да и с красивой девушкой познакомился...Так. Ладно. Работать! Работать! Работать!

Вскарабкавшись на кучу сора, я тут же скатился вниз. Впереди открывался узкий проулок, безлюдность которого грела мою душу лучше, чем финская сауна - тело. Взяв ноги в руки, потрусил к выходу из проулка. Добравшись до угла дома, опасливо выглянул, прижавшись к стене. Улица была пуста, как, скажем, книжный магазин утром трудового дня: ни души. Даже продавцов-лоточников, даже нищих - и тех нету!

Пригляделся к "пейзажу": может что-то интересное попадётся? Но нет. Одни дома, дома...Стоп! Вот оно! Кладезь!

С виду это здание походило на базилику, церковь то бишь. Но сразу в глаза бросалось отсутствие крестов на куполах. Отличий прибавляла колоннада перед дверьми. Правда, большая часть колонн давным-давно обветшала, камень на капителях искрошился. Крыша прохудилась, окна забиты досками, кое-где гнилыми зубами торчали осколки стекла. Здание суда, скорее всего, совмещённое с архивом. На заре византийской истории базилики и были дворцами правосудия, стиль которых заимствовали зодчие для строительства церквей. А так как следов частых посещений людьми не заметно, то документы должны быть в сохранности. Нетронутое значит спасённое - один из девизов любителей древности и "специалистов широкого профиля".

Оглядевшись по сторонам - нет ли "публики" - я бегом преодолел расстояние между проулком и колоннадой. Прижался спиной к холодному мрамору. Так приятно чувствовать себя укрытым от чужих глаз! Проверил ещё раз. В окнах домов никого не видно. Улица пуста - и в том разительное отличие от предыдущей. Всё-таки заметно, что Адрианополь - вымирающий город: всеобщее запустение, безлюдность, тоска, пустота, руины, мусор...До превращения его в столицу державы османов остаются считанные десятилетия, но кто бы сейчас сказал, что городу суждено стать политическим центром великой державы! Везде развал и пустота. Умирающий человек, вот что такое Адрианополь! От подобных сравнений становилось не по себе, но только такие приходили на ум. Да, вот он, закат ромейской державы...Ещё полтора века потрепыхаются, и всё...Да...Погибла ты, Византия...

Отмахнувшись от тягостных дум, я подошёл к двери. Ага, заколочена: доски крест-накрест пересекали подгнивающие балки. Интересно, может, попробовать сломать последние? А что, не отдирать же доски...

Так. Я размахнулся и ударил локтем посильнее в центр двери, где обычно самое уязвимое место. Доски - если эту гнил можно так назвать - поддались. Навалился всем телом. Дерево прогнулось, а потом и вовсе треснуло. Внутрь посыпался целый град щепок и сломанных досок. Облако пыли встретило меня, а я ответил недружелюбным чихом. И ещё одним. Понимаю, что для "специалиста широкого профиля" пыль должна быть практически частью самого человека, но я её ненавидел всеми фибрами души! Эта гадость просачивалась во все малейшие дырочки, заполняла рот, нос, застила глаза, даже карабкалась в уши. Гадость! Гадость!

Словно бы в подтверждение я чихнул снова. И только когда пыль улеглась, смог присмотреться к залу суда.

Да, именно в зал я и попал. Он был построен по древним лекалам. Ничего лишнего. Никаких коридоров-переходов, тесных комнатёнок и прочего. Весь первый этаж был под него отведён. На противоположном конце архитектор предусмотрел возвышение. Нестройные лучи солнца, пробивавшиеся через дверной проём, выхватили силуэт престола. Там восседал судья, владыка судьбы тяжущихся или обвиняемых. Рядом каменная скамья. Для нотариев, составлявших протокол или решение по делу. И всё. Всем остальным положено было стоять. Все равны, знаете ли. Нет, кто-то был равнее других, но по закону - все. От василевса до безобольного нищего. И даже правитель мало чем отличался от простого смертного, разве что оказывался несчастнее слепца и беднее попрошайки... К концу жизни от этого сходили с ума, спивались, умирали...Половина из них так и не умерла собственной смертью...

Я сделал несколько шагов по направлению к "трону". Под ногами что-то зашуршало. Нагнулся. Бумага и листы пергамена. Одиночные и собранные в тетрады - четыре скреплённых листа, согнутых пополам. Ага! А вот и кодекс валяется...Не Уголовный...Хотя...

Присел и стал пролистывать тетрады, просматривать листы...Ага...Кажется, хронография...Или история...Византийцы их как-то отличали, хотя даже мне, "специалисту широкого профиля", так и не удалось взять в толк, чем же именно.

Скрип дверных петель. Шуршанье бумаги. Я успел обернуться вовремя, и кинжал занял положенное место в правой руке. Только сейчас заметил, что позади трона располагалась дверца. Сейчас она распахнулась, и на пороге, в ауре мягкого света, показался человек. Он стоял с - засмеяться бы, но момент совсем не тот - метлой наперевес. Так как человек этот располагался спиной к источнику света, лица его мне никак не удавалось разглядеть.

- Убирайся отсюда, да поскорее! Мародёр! Чтоб ты на таможне задержался дольше Второго Пришествия! - в такт проклятиям он размахивал метлой. - Прочь отсюда! Прочь!

Я перекинул кинжал из правой в левую руку, думая, что "метельщика" это напугает. Ничуть не бывало! Судя по фигуре - сутулой, сгорбленной - книжный червь, он сердцем был храбрее льва. С жалкой метлой на молодого, сильного человека с оружием. Неужели он не боится, готов отдать свою жизнь за бумаги?

Вот я и встретил тебя, мой друг, Амартол из Адрианополя...Надеюсь, мне не придётся убивать тебя, чтобы забрать что-то ценное. Меня будет терзать совесть. Но мне нужны эти знания, эти крохи, которые погубит скорый пожар.

- Не тронь мои бумаги! Не тронь!

Он сделал шаг навстречу, и наконец-то дал себя разглядеть. Сгорбленный, сухопарый старик. Борода клоками, нечёсаная, столь же неухоженная, как и волосы, более походившие на иголки облезлого кактуса. Но какими же огненными были его зелёные глаза! Пламя рвалось наружу, дабы испепелить нарушителя.

Щуплые руки, и ладони не человека даже, а скелета - такие худые! И всё-таки они до покраснения в костяшках сжимали метлу. Да, он выглядел много грознее даже самого пропащего каталонца. У тех глаза не горели - они были жёлтые, волчьи. А эти пламенели. И ясно было, кто на самом деле строил Ромейскую державу. Только давно это было. Вот и этот боец разменял уже шестой, а то и седьмой десяток лет...Ромейская держава оказалась слишком стара.

Признаться, мне не хотелось его трогать, этого безобидного на вид (как бы яростно он не махал метлой!) старика.

- Прошу прощения. Я просто скрываюсь здесь от варварского погрома...- сделав шаг назад, произнёс как можно более примирительно и смиренно.

Старик продолжал что-то там угрожающе бормотать, но размахивать смертельным оружием перестал.

- Дверь сломал...- надсадно вздохнул "гроза пыли". - Не знаешь, что ли: сюда заходят через боковую дверцу? А парадные врата давным-давно заколотили! Вон, даже доски сгнили с той поры!

Ромей поцокал языком.

- Как же ты сильно ломился...Постой: а каталонцы не проберутся сюда?

Старик спешно направился к распахнутой двери. Озирался с минуту по сторонам. В это время я успел поднять с пола один листок и положить за пазуху. Взял наудачу, выбирать наиболее ценные было некогда.

- Они скоро могут оказаться здесь...Заложить бы дверь, да нечем...

Вся грусть ромейского народа сквозила в этом голосе.

Наконец, старик махнул рукой.

- Даст Бог, пройдут мимо. А нет - так нет. Встретим. Побеседуем, как надо.

И смешно, и грустно, и больно было смотреть на этого человека. Сгорбленный годами трудов переписчика, согнувшийся под бременем забот и треволнений, слабенький человек, так просто говорящий о своей смерти. Потому что другого исхода, кроме смертельного, "разговор" с каталонцами не предвещал.

Жаль, что мало кто был так же храбр, как и этот переписчик. Почему я подумал, что он принадлежит именно к этой профессии? Испорченная постоянным и долгим сидением осанка, неумение взяться за метлу как за оружие, длинные пальцы, вымазанные в чернилах. Неужели только эти люди ещё способны были на подвиги в гниющем на корню городе?

- Да...Прогнили доски...Прогнили...- вторил мне старик. - Я помню, как двери заколачивали...Давно это было...Давно...

Переписчик уставился на дверной проём. Щурясь от света, он разглядывал дела рук моих и, по-моему, не очень уж и печалился. Словно бы портал в другой мир открылся перед ним.

- А когда-то здесь мы судили и рядили...Да...Когда-то...Уже и автократоров тех нет...Давным-давно нету...Да и державы Ромейской больше нет...

Мне показалось, или сверкающая в лучах, пробивавшихся через сгнившие створки двери, капля упала под ноги старику?..

- Ладно.

Переписчик развернулся ко мне.

- Спрятаться решил, говоришь? А встретить смерть лицом к лицу не смог? Уповая на Георгия Победоносца, не принял бой, славянин, говорящий на эллинском?

Старик угадал моё происхождение. Одно радовало: для него я всё-таки был кем-то вроде ромея, только чуть коверкающего слова. Империя, как-никак, нас объединяла в одно. А угоди я куда подальше, сразу убили бы как чужака.

Сверкнув глазами, он выждал мгновение, а потом отмахнулся, будто бы от досаждающего комара.

- Ничего. Не хуже и не лучше других ты в этом. Я сам закрылся здесь, спрятался. И никто мне не помог, Бог меня не услышал. Пойдём в мою комнату, помогу чем смогу. Да и сбежать тебе оттуда будет сподручнее.

Выражение его лица сменилось на отстранённое.

Я только и смог, что благодарно кивнуть.

Пока мы шли, старик то и дело останавливался, подбирая рассыпанные по полу листы, бегло просматривал их и собирал в охапку. Когда мы оказались у дверей позади судейского места, у переписчика скопилась знатная стопка, тянувшая его к земле. На малейшие мои попытки помочь он отрицательно качал головой:

- Это моя ноша. Никому другому не дано её нести.

Похоже, для него эта работа переписчика была чем-то глубоко личным. Обет? Замаливание грехов? Может быть.

Винтовая лестница, начинавшаяся прямо от судейского "престола", выписывала головокружительные повороты каждые два шага. Это вам не современный аттракцион, тут работали на совесть! Чем-то напоминало лестницы в средневековых замках.

В какой-то момент мы оказались в кромешной темноте.

- Поднимайся, - раздался голос старика. - Ещё несколько ступеней.

Почему он не боялся, что я могу ударить его ножом в спину? Или сделать подножку, чтобы наброситься и задушить? Ведь нельзя никому доверять! А этот человек - доверял. Что сказать? Амартол.

Я больно ударил ногу об очередную ступеньку: неправильно рассчитал расстояние, и пришлось расплачиваться противной, саднящей болью в пальцах. Надеюсь, хромать не придётся: иначе сложнее будет бежать от каталонцев.

Послышался скрип петель, ударил ослепляющий с непривычки свет. Закрыв ладонью глаза, я стоял несколько секунд в нерешительности.

- Добро пожаловать в моё скромное жилище. Ну же, входи.

Наконец, глаза мои привыкли к свету. Наверное, самым поразительным в этой комнате было её содержимое - она снизу доверху была забита листами пергамена и бумаги (последняя встречалась здесь много реже). В стопках и одиночные, большие и маленькие, исписанные и пустые - они были везде! Да! Вот оно, логово переписчика! Разве только стол, высокий, деревянный, был относительно свободен. По очертаниям горки пергамена в правом углу можно было догадаться, что даже ложе переписчика завалено "макулатурой". Позади стола располагалось окно, большое, дававшее столь нужный для трудов старика свет, с запылившимся стеклом.

А что же он ел?

Старик, будто бы услышав мысленный вопрос, отодвинул одну из стопок, занимавших краешек стола, и на свет божий появилась грубая глиняная миска и краюха пшеничного хлеба.

- Приносят добрые люди, не дают с голоду умереть, - судя по тону, переписчик гордился, что его труд ценят. Пускай хоть так, хоть подаянием - но ценят.

"Откушать" - именно так, только ироничным тоном - старик мне не предложил, да это было и понятно. Тут на одного-то человека едва хватит...Мне было бы стыдно лишать его даже маленькой части этой скудной трапезы.

- Вот так и живу. А еду приносят к "чёрному" ходу, и бумагу порой...А я документы составляю, ходатайства и жалобы расписываю, как положено. Всё помощь, - старик, мне кажется, из пустоты взял табурет и сел на него.

Только сейчас я обратил внимание, что ноги его дрожат с непривычки. Для него было нелегко ходить туда-сюда по лестнице.

- Странно. Каталонцы ещё не пришли...Странно...Здание-то большое, кто-нибудь да должен был решить, что здесь хранятся городские сокровища. Да только откуда они? Вот оно, самое дорогое сокровище Ромейской державы - пыль да паутина...

Старик показал на угол, облюбованный пауком, свившим здесь тончайшую серебристую сеть.

- Всё, что осталось от богатства нашей державы, - едва не плача произнёс переписчик. - Да и ту всё никак не поделят...Хех...А когда-то, при Ватаце и Ласкарисах...Да что уж там!

Ромей отмахнулся от грустных мыслей. Да, когда-то Иоанн Дука Ватац только на доходы от продажи яиц, снесённых курами в императорских владениях, купил жене бриллиантовый венец. А теперь всей казны не хватило расплатиться с войском. Да и каким? Жалких три тысячи! Наёмников! Ромеи уже не могли защитить собственное царство! Позор!

Но старик был не прав. Ещё одно богатство хранилось здесь.

- А как же всё это? - я обвёл взглядом кипы листов. - Это сокровище, которое ромеи ещё не растеряли, и оно переживёт державу...

- О, как бы я этого хотел, - старик, однако, погрустнел ещё больше. - Только они почти никому не нужны. Недосуг читать хронографии, трактаты, жития да проповеди. Подавай фривольные романы да цветастые энкомии, об ином и думать не хотят! Страница-вторая, и уже всё, скучно! Прошлое исчезает, а будущего-то и нету...

Похоже, старик получил наконец-то возможность высказаться. И в следующие минуты я услышал столько болезненных признаний и слов о судьбе переписчика, сколько не слышал, наверное, многие годы. Но как же я его понимал! Точно так же себя чувствовали мои коллеги-историки, архивисты, чьи труды оказывались нужны хорошо если десятку-другому людей. Остальным же было "недосуг". А ведь сколько знаний, очень и очень полезных знаний пропадало в гниющих от сырости библиотеках и архивах...

За это время я успел прочесть тексты на нескольких листах. Даже на первый взгляд, здесь, в этой комнате, заключены были несметные сокровища!

- А это, кажется, труд Никиты Хониата? - как бы между делом спросил я, кидая взгляд на очередной лист.

- Да-да, он самый...Недавно закончил переписку...

Мысли старика были где-то далеко-далеко - ну или давным-давно.

- А вот это, - я поднял листок с пола. - Из сочинений по внешней философии Пселла?

Текст леммы говорил сам за себя, но я решил уточнить. Похоже, здесь лежало утерянное сочинение Михаила Пселла, величайшего философа и историка одиннадцатого века. Да, что бы отдали за него иные специалисты! Может быть, удастся договориться с переписчиком? Будем искать подход!

- А можно просмотреть? - я присел на корточки. - Интересно...очень...

- А ещё когда-то...

Старик-переписчик хотел было снова углубиться в воспоминания, но осёкся. Он взглянул на меня - я готов поклясться на книгах Успенского - другими глазами. Блестевшими от интереса и...молодости, что ли? Иных слов я подобрать не мог. Ну а что вы хотите от специалиста широкого профиля, так и не ставшего профессионалом ни в одной из своих специализаций?

- И чем же они тебя так интересуют?

Он превратился в сплошной слух. Лицо заострилось, точь-в-точь как у собаки, унюхавшей добычу.

Сказать правду или попробовать подластиться? Ладно, скажу правду. Если он Амартол, как и я, то поймёт, обязательно поймёт!

- Он сберёг мудрость прошлого, попытавшись донести её до ромеев...Ему это удалось. Хотя свои заслуги он превозносил до небес, ничуть не стесняясь хвалить себя, - пожав плечами, я поднял очередной лист пергамена. - Переписывал целые страницы, а то и трактаты древних, выдавая за собственное творчество. И не гнушался этим никогда. Восхвалял в энкомиях, чтобы потом уязвить. Клялся в дружбе, чтобы потом клеветать или обличать. Переживший чуть ли не десяток василевсов, бывших советником многих из них, ипатом философов, писавший об Аристотеле и экзегетику, речи и запретные романы...Был ли он одним человеком, или целым десятком?

А пока я отзывался о Пселле, вспоминая семинары по византийской литературе, глаза мои бегали по бесчисленным строкам не имевшего цены трактата. Действительно, никогда прежде я не читал ничего подобного за авторством Пселла. Стиль его...Нет, мог кто-то подделаться под него, и всё же, всё же...А тем более сохранность текста потрясающая, насколько я могу судить! Да его с руками оторвут! Причём, кажется, строго философский трактат. Ну не считая непременных экскурсов в достижения Пселла. Как же без этого, ага. В этом он весь, блистательный Михаил Пселл. Точнее, его звали Константин, а запомнился он под именем, принятым уже в монашестве. Да и притом в основном благодаря "Хронографии", значения которой, странное дело, практически не придавал. Он был более склонен восхвалять свои философские познания и достижения, нежели работу на ниве историка. И зря, очень зря.

- Интересно, очень интересно...Да...А я думал, что уже больше никому здесь не нужны мои труды...Ромеям точно не нужны, только русам...

Попался на крючок? Подсекать или ещё рано? Эх, попытка не пытка!

- Я был бы счастлив, получи возможность прочесть этот труд, - я указал кивком головы на трактат Пселла. - Всё равно его каталонцы могут уничтожить. И Ваш труд погибнет.

Старик резко поднялся с места. Зашагал по комнате, принявшись мерить её шагами. Признаться, это было не так уж и сложно: два шага, и упираешься то в кипу пергаменных листков, то в стену, а то в дверь. Ну или в меня, на худой конец.

- Для меня каждый из них как сын...Или как целая семья...Это труд всей моей жизни...Да...Жаль ещё переплётчиков не смог найти достойных, а то бы...Да...Как бы всё пошло! Как пошло! Сколько трудов! Сколько трудов! А проклятые варвары-латиняне даже не обратят внимания на это, ибо не поймут! Даже если бы умели читать по-эллински, всё равно - не поймут. И ведь даже ромеи, и те - редко что понимают в этом...Труды всей моей жизни.

Понимая, что старику необходимо выговориться, я подарил ему несколько минут душераздирающего монолога. Признаюсь: и впрямь слёзы наворачивались от осознания, что дело всей жизни человека может погибнуть в огне пожарища. И поджигателями окажутся те, кого призывали для защиты самих ромеев. Вот что значит развалить армию из боязни заговоров против Михаила Палеолога, деспота и узурпатора...Спустя полвека Византия расхлёбывала результаты его медвежьей услуги стране.

Наконец, старик успокоился.

- Труды хоть так выживут...Но...У меня к тебе есть просьба. Выполнишь её, и смело можешь забирать этот трактат.

Я напрягся. Что он попросит? Денег? Значит, я ошибся, и он отнюдь не аскет. Значит, даже этот сдался.

- Только не смейся...

Выслушав его просьбу, я и не думал смеяться. Только подумал: чего же он ждал все эти годы?

Старик, которого звали Георгий, объяснил мне, как пройти в нужное место. Да, вот это задание!

Глянул на часы. Цокнул языком. Остаётся всего лишь четыре с половиной часа. Успею ли? Нет, трактат Пселла - ценная вещь, но хочется пробраться, раз пошла такая пьянка, к цитадели. Что-то там есть?

Я окинул взором очертания башен и стен, там, вдалеке. Чёрная громада манила к себе, звала, ожидая, когда же приду и добуду бесценные источники. Интересно, что там? Грамоты-хрисовулы императоров? Переписка архонта и василевса? Послания соседа, болгарского царя? Как знать, как знать! Остаётся только пойти и найти. Но просьба старика гнала меня вперёд.

Выбрался на улицу всё через ту же развороченную дверь. Пахнуло дымом. Серое облачко стелилось по земле. Пахло гарью. Ага, каталонцы принялись за самое весёлое. Я завертел головой. Ну точно! Горела одна из усадеб, примерно там, где жила семья Ирины. Успели сбежать? Или нет...Лучше бы успели!

Но людей, как ни странно, на улице не было. Какое разительное отличие от того, что творилось буквально полчаса назад! Попрятались? Трупов не видно, значит, не перебили.

Хотя...

Я привык к виду покойников. Но каждый раз это неприятно. Стоило мне свернуть, как взору моему открылась такая картина.

Они лежали, как кого настигла смерть. Кто-то свернулся калачиком, моля о пощаде. Кто-то распростёрся, принимая в сердце удар меча или копья. А кто-то пытался скрыться, и в спинах их зияли кровавые раны. Несколько десятков покойников. Смерть разила нещадно. Латиняне собрали кровавый урожай. В окнах соседних домов мелькали фигуры, но я не мог разглядеть, "чепцы" ли то или ромеи.

Надо было спешить. Где же этот дом? Где этот проклятый дом? Так. Второй переулок. Здесь разгоралась усадебка. Не было слышно ни единого звука. Пламя неслось к небесам, распространяя по округе облака едкого дыма. Комок подступил к горлу, и я сложился вдвое от напавшего на меня приступа кашля. Надо идти! Быстрее! Я заставлял себя продолжить путь. Где же этот чёртов третий переулок?

Дым застил глаза, но мне всё же удалось разглядеть заветный угол дома! Вот! Поворот на другую улицу! Вот оно! Да!

Я одолел расстояние в два прыжка, чему потом дивился не раз: угораздило ведь как-то! О таком я мечтал на уроках физкультуры в школе. Но, в общем-то, когда прижмёт, человек способен на очень многое!

Я принялся глазеть по сторонам. Первый ориентир - черепичная крыша - ни о чём не говорил. Они тут, по-моему, на этом помешались - на черепице! То есть те, кто мог её позволить. Второй ориентир. Проклятье! Там должен быть выложенный белым кирпичом...Так...Белым кирпичом? А вдруг?

Сейчас я смотрел на дом. Скромный такой дом, приземистый. С черепичной крышей, просевшей с левого края. С флюгером, что редкость. Фундамент, вросший в землю, поросший мхом. И выложенный потемневшими от времени кирпичами крест над дверью.

Вот он, заветный дом!

Я бросился к нему напрямик. И совершил ошибку.

- Эй! Ты! - раздался окрик из-за спины.

А счастье было так возможно! В голове моей боролись два противоположных желания: дать дёру и подчиниться. Первое значило бы в перспективе получить стрелу в спину или копьё меж лопаток. Вторая, по большому счёту, могла бы закончиться тем же самым, но несколько позже. А может и раньше. Проклятье! Однако пока я раздумывал, вместо того, чтобы действовать, бесценное время ушло.

Раздался отчётливый стук копыт. Значит, всадник.

- Повернуться! - окрик гортанный, с хрипотцой, непривыкший произносить длинные слова.

"Ваши документы! - так и ждал, что это скажут. Но нет. Рановато. Веков через семь только начнут требовать. А здесь оно как-то проще. Рожей не вышел - и никаких документов не надо.

Повернулся. Троица всадников-степняков. Аланы. В руках зажаты поводья и свёрнутые до поры до времени арканы. Чуть что не так - и кольцо обовьётся вокруг шеи. А там минута, и поминай, как звали.

Морды у ребяток были те ещё. Чумазые от сажи, глаза метают молнии, сгнившие до корней зубы. Машинально сглотнул. Нет, я специалист широкого, порой даже очень широкого профиля, но с тремя всадниками одновременно даже я не справлюсь! Ну, можно, конечно, попробовать - будь у меня "калашников" или, на худой конец, "льюис". Устроил бы им тут "за державу обидно".

Руки так и чесались, когда двое всадников расположились по разные стороны от меня. Ага, окружили, гады. Следовало этого ожидать. Тот, окликнувший меня, с серебряной цепочкой на шее, так и буравил взглядом исподлобья.

- Где? - сказал как отрезал алан.

- Кто? - в тон ему ответил я.

Всадник смачно сплюнул и потряс для пущего эффекта кнутом.

- Эти. Кат-а-лон-цы, - с трудом произнёс алан, растягивая гласные. - Где?

Видно было, что эллинский очень трудно даётся алану, но что ж поделаешь, когда приходится служить ромеям. Хочешь не хочешь, а выучишь слово-другое.

- Не знаю. Мне бы им лучше не попадаться. Может, отпустите по-хорошему? - с надеждой, но и не без нажима произнёс я.

И впрямь хотелось отделаться быстро и безболезненно. Искомый дом ведь так близко! Каких-то три-четыре шага! Ну ладно, максимум пять! Но так близко!

- А может ты сам за них?

Всадник родил гениальную мысль.

Распробовав её, он ухмыльнулся от уха до уха. Ага. И этот туда же, очередной "защитник" ромеев, намерен защитить горожан от лишних ценностей. А так как пришли мы в этот мир голыми, то легко догадаться, что можно считать лишним. Верно! Всё!

- Нет, я не каталонец. Как минимум потому, что не коверкаю каждое слово. И одет не как латинянин. И выгляжу иначе. Вывод? Я не каталонец, - как можно более умиротворяющим тоном говорил я.

Окружившие меня кони сопели в полную силу. Я затылком чувством жар их дыхания, а тыковкой - буравившие меня взгляды наёмников. Отчаянно захотелось жить. Мозг предлагал варианты бегства, но все они представлялись чересчур утопичными. Я ведь специалист не настолько широкого профиля, знаете ли.

Однако аланы были не в ладах с логикой - или во всяком случае хотели себя показать таковыми. В хищных глазах того полиглота так и читалось: "А давай-ка мне всё ценное, что у тебя есть!".

- Если не кат-а-лонец, - лоб всадника прочертила складка напряжения. - А ромей. То. Должен. Помочь. Дай на борьбу. С. Латинами.

Мужичок улыбнулся. Ещё бы. Так всё складно получалось.

Я сглотнул. Ага. Не отвяжутся. Куда бежать? Посмотрел по сторонам. Слева и справа всадники. Сзади...Ага...Могут легко поймать на аркан...А если неожиданно? Раз - и броситься? Нет, у них реакция хорошая должна быть. Всё-таки животные не болтают, а сразу дают дёру, им зубы не заговоришь, а потому кочевники реагируют намного быстрее. Но тут всё-таки город, нужно время, чтобы развернуть аркан, замахнуться, а уж можно будет скрыться в дверях...

Оставалось положиться на свою везучесть. Ну или на специализацию "очень широкого профиля". Авось повезёт!

- Деньги? Да-да, конечно, - я полез в нагрудный карман за тем оболом, который подобрал ещё в начале моего весёлого путешествия. - Всё ради наших защитников...

И только сейчас вспомнил, что обол-то обронил! Точно! Когда схватил камень, монетка выпала из моих рук...Спокойнее...Спокойнее...Ищем варианты...Я же взял с собою серебро...

Лицо всадника озарила плотоядная ухмылка. Почуяв деньги. Он весь вытянулся.

Так. Надо действовать быстро. Рука в кармане. Нащупал монетку. Зажал её в кулаке. Бежать куда будем? Назад. Хорошо. Сгруппироваться.

- На! - выбросив руку вверх, я подбросил монетку и дал дёру.

Развернуться полностью удалось только на бегу. Впереди спасительным маяком виднелась дверь. Закрытая дверь. Только бы не заперта была! Только бы не заперта! Мне бы хоть отдышаться! Хоть отдышаться! Минуту!

Кони всхрапнули. Послышался окрик на незнакомом мне языке, но готов был поклясться, что это мат. Не думать об этом. Не думать, что сзади разворачиваются арканы. Не думать о всадниках. Бежать.

Пять шагов до спасительной двери. Ещё один окрик, гораздо более злобный. Свист разворачивающегося прямо в воздухе аркана. Ну что ж. Прощай, свобода и жизнь.

Шаг до двери. Что это? Она открывается!!! Спиной чувствую движение в воздухе.

Ноль шагов. Я не влетаю даже - падаю в дверной проём. Аркан ударяется уже о закрытую дверь, а не мою шею. Приятно, чёрт возьми!

Только сейчас посмотрел на своего спасителя...То есть спасительницу. Седовласая женщина, но не сказать, что старушка. Лицо её, тонкое, было удивительно моложаво. Брови, подёрнутые серебром, всё так же грозно нависают над широкими, голубыми-преголубыми глазами. Острый нос, прямо как стрела, говорит о голубой крови, текущей по её жилам.

- Благодарю...Храни Вас Господь...- только и в силах вымолвить я.

Наконец происходящее замедляется, и нет ощущения, что я играю в сцене с замедленным временем. Знаете, давным-давно это стало моветоном в фильмах, эти замедленные сцены - но ведь иного подходящего образа не подберёшь! И в самом деле. Всё вокруг тебя замирает, и только ты ускоряешься, чуть ли не до первой космической. Ну ладно-ладно, до скорости летящей пули. Как говорится, почувствуй себя "калашом" среди мушкетов.

- Побудешь здесь и уходи. Я спасла тебя только из ненависти к проклятым наёмникам. Остальное меня не касается, - презрительно вздёрнула нос хозяйка дома.

Бить земные поклоны, рассыпаться в благодарности и лобызать ступни благодетельницы расхотелось. Ладно-ладно, и до того желанием не горел, но всё же...Меня вернули с небес на землю. Ладно, как хотите. Спасибо, что спасли.

- Всё равно благодарю Вас. Иначе пришлось бы тяжко.

Я привалился спиной к дверному косяку. Приятно было чувствовать хоть какую-то опору. Ну ладно. Посижу здесь немного и уйду. В тот самый дом, выполнять задание...Тот самый дом.

В голове моей словно бомбу взорвали, не иначе как атомную. Так это же и есть искомый дом! А ну-ка, вставай, вставай, хватит рассиживаться!

Подтолкнув себя, я обратился к хозяйке дома:

- А Вы случайно не знаете такого переписчика...старенького уже...Григория?

Женщина, до того выглядевшая полновластной хозяйкой положения, в мгновение ока преобразилась. На лбу пролегла складка волнения. Глаза будто паволокой накрыло - взгляд обратился в прошлое, этот человек в мыслях был уже далеко-далеко, давным-давно отсюда...

- Нет, я не знаю такого человека, - как ни странно, совершенно спокойным, даже отрешённым голосом, ответила дама.

Но я же видел: она знает, знает его! Да! Самообладание изменило ей всего на пару секунд, но этого мне достаточно!

- Тогда не существующий в Вашей жизни Георгий шлёт Вам привет и одну не просьбу даже, просьбочку...

Я набрал побольше воздуха в лёгкие. Поднялся на ноги. С чего бы начать? Со слов: "Он просит прощения за то, что был когда-то полным идиотом...". Нет. Не пойдёт. А что же тогда?

Григорий тяжко вздохнул и, опустившись с кряхтеньем на стул, принялся рассказывать. Он вспоминал прошлое, свою молодость, но от этого казался ещё старше. Потерев виски, размяв затёкшие пальцы, старик-переписчик искал нужные слова. Наверное, впервые за многие годы ему этого не удавалось. Легко помогать другим решать свои проблемы с судьями и приказчиками, не так уж и сложно переписывать книги...Но вот как подбирать слова для самого важного? Для каких-то мелочей всегда найдётся словцо-другое, но для самого, самого сокровенного и важного...Да...Всё иначе, в общем.

Вот и сейчас Григорий искал слова и не находил. Наконец, он поборол волнение и робость и начал говорить...

- Этот неизвестный Вам тогда ещё парень познакомился, думаю, с ещё менее известной Вам девушкой. Он из знатного и рода - и она хоть не в порфире ходила, но тоже похвалявшаяся своими предками и положением родителей. И всё-то у них было хорошо, пока парень тот не совершил непростительную ошибку. Вы подумали, что он увлёкся другой, а он просто не верил, что сможет заслужить Вашу любовь. И вот полюбивший ту девушку...ещё тридцать лет назад...постаревший, но совершенно неизвестный Вам человек...Спрашивает...

Вот чёрт! У меня дыхание перехватывает! Я и не думал, что буду так сильно волноваться. Будто бы не Григорий совершил ошибку - а я сам тогда сдуру решил, что меня не любит девушка, которой отдано моё сердце.

- И я до сих пор её очень сильно люблю...Как в тот день, когда мы гуляли по усыпанному палой листвой осенному лесу...Как в ту ночь, когда смотрели на сверкавшую величавым, но мёртвым блеском луну...Как в то утро, когда я пришёл к ней с охапкой подснежников...А потом...А потом я просто сглупил...

Как именно, Григорий так и не рассказал. Но видно было, что события тех дней терзают его до сих пор.

Дама состроила гримасу презрения. Эффект неожиданности потихоньку проходил, а потому хозяйка дома с каждым мгновением всё лучше и лучше владела собою.

- Я зря приютила здесь юродивого, - она приблизилась ко мне с явным намерением вытолкнуть на улицу.

- Спрашивает...Не сможет ли он вернуть...Или хотя бы попробовать...вернуть прошлую любовь?

Дама застыла на миг. Краткий миг. Будто бы ударили по щеке, больно, противно - именно так она поморщилась. А может быть, это был отголосок стародавней боли. Проклятье, так что же них было в прошлом? Она вот-вот придёт в себя, нельзя терять ни доли секунды. Спиной ощущал падение невидимых песчинок в гигантских вселенских часах.

- Он молит Вас вспомнить, кем и чем Вы были друг для друга, когда ходили, взявшись за руки, по садам Адрианополя. Как любовались заходящим за купол Святой Софии солнцем, как смотрели на дворец василевса в Никее...Как мерили шагами Площадь Быка...Как взбирались не Феодосиеву стену...

Я сорвался на скороговорку, глотая слоги, а то и целые слова. Чувствовал, что не хватает запаса. Эх, не учили любовной лирике нас, не учили! Разве что одна преподавательница, известная - когда-то - переводом любовных романов, столь любимых ромеями. Надо вспомнить! Вспоминать эти идиомы! Надо! Я же специалист широкого профиля, я смогу!

- О том, как щемило сердце от поцелуев и объятий, таких робких, но оттого ещё более тёплых и милых. Каждый из них - будто вновь, будто бы и не было предыдущего. Это ощущение тепла, разливавшееся по всему телу, и хотелось растянуть те дни в вечность. Неужели сиятельная забыла, сколь много это значило когда-то? А для совершенно неизвестного Вам человека - значит до сих пор. Каждое утро, каждый день, каждый вечер - он вспоминает те моменты, вновь и вновь...- я осёкся.

"Так, прокручивать сказать нельзя, не подойдёт по времени! Что же придумать?"

- Вновь и вновь проживая те мгновения радости. А потом они сменяются болью. Радость обращается в неизбывную боль. Сердце рвётся при мысли о том, что ничего из тех событий нельзя вернуть. Ничего...Но мечта, мечта о возвращении в прошлое живёт с необоримой силой в этом человеке, которого Вы, конечно же, не знаете и никогда не знали...Какое Вам дело до совершенно постороннего переписчика, искупающего грехи, ошибки, недомолвки помощью людям, каждодневным изнуряющим трудом. Он пытается занять свой разум, лишь бы не возвращаться к прогулкам по Вуколеону, к возвращению в родной Адрианополь, к той единственной ночи...Только звёзды видели редкие мгновения счастья...Без надежды на любовь, сравнивая чувства с пламенем огня, которое сдаётся волнам Понта, он вспоминал неверие, которое всё росло и росло в любимой...И наконец - разрыв. Несколько слов, не эхо которых даже - самые звуки их до сих пор свистят в его ушах. Боль...Только боль осталась в его сердце...Боль - и надежда. Надежда на лучшее, надежда на возвращение, надежда на закат над Никеей и Софией, на подснежники Адрианополя и те объятия...Захочет ли та девушка, которую он любил больше жизни - всю свою жизнь.

И - странное дело - эта женщина остановилась. Она гордо подняла голову. Морщины её разгладились. Глаза обратились в два озера, в которых отражалось прошлое. Лицо осветилось неким внутренним светом, и в тот момент - пусть ненадолго - я поверил в проповеди Григория Паламы...

Но вдруг лицо женщины исказили гримасы боли, сменившиеся выражением неизбывной тоски и печали. Она уходила в прошлое, и кто знал, когда он вернётся?

Я решил остановить речи, давным-давно превратившиеся из дозволенных в недозволенные. Оставалось только смотреть и ждать, ждать и смотреть. Ромейка за минуту проживала годы, десятилетия - и выражения на её лице сменялись с невероятной скоростью.

И всё-таки она вернулась.

- А что, если он...Если он потеряет это чувство? Если я вернусь, а он...

В тот момент спали с неё прожитые годы, и она вновь стала юной девушкой, которую терзали сомнения, волнения, неверие в себя и любимого...

Это преображение было таким неожиданным и волшебным, что я даже опешил, признаться. Мне, специалисту широкого профиля, никогда не приходилось сталкиваться с подобным. Чтобы взрослая, даже уже старая женщина...да вдруг...бросилась...Ну правда, это фантастика! Фантастика! Такого не бывает!

"Как и хронотуристов, как и "Сколково", как и ..."

Сам же себя и одёрнул. Надо ещё чуть-чуть, немножечко ещё вытянуть надо.

- Если он пронёс чувство сквозь всю свою жизнь - неужели отбросит его теперь? Нет, я знаю: оно крепло в нём с каждым годом, и ничто не в силах было с этим чувством справиться.

И тогда...Тогда...

Она просто кивнула и коротко произнесла:

- Помоги мне его найти. Cпустя декады лет - но я должна его увидеть. Прошло слишком много времени, нельзя больше терять его. Столько всего...Столько всего!

Что же их скрепляло, что за события, что за чувства? Ведь если только одна высокопарная тирада смогла растопить её сердце - тогда ... Ну они и дураки! Какие же они двое тогда дураки! Хранить в душе такое чувство - оно ведь прожило многие годы! - и не попробовать вернуть любимого! Вот дураки...

- Хорошо, я провожу. Собирайтесь, - коротко кивнул я.

Выглянул в замочную скважину. Аланов, вроде, не было. Похоже, что ускакали. Ну и хорошо!

- Не к чему собираться. Я готова, - как отрезала.

В её голосе читалась непоколебимая уверенность. Какое разительное отличие! Эта дама менялась в считанные секунды, и неизвестно было, какой облик она примет в следующее мгновение. Да, вот она, женская природа! Это вам не футбол, тут напряжение посильнее будет...

Я отпер дверь. В лицо мне ударил ветер, нёсший на своих невидимых крыльях пыль. Закашлял. Отёр рукавом выступивший пот со лба. Под ложечкой засосало, верный признак грядущих БОЛЬШИХ НЕПРИЯТНОСТЕЙ. Да, именно так, с таинственной и грозной интонацией.

Не оборачиваясь, вышел на улицу. Ветер утих. Оглянулся по сторонам. Всадников видно не было. Ну и хорошо. Значит, тревога поднята зря...

- Пойдёмте, - развернувшись в пол-оборота к ромейке, властно махнул я рукой.

Дама же, ничтоже сумнящеся, поравнялась со мной.

- Где он? - ещё более властно, чем прежде, тоном, не терпящим ни тени сопротивления, спросила она.

- В здании суда бывшем...Двери ещё заколочены...Были, - уточнил я на всякий случай.

- Хорошо. Можешь сопровождать менять. А можешь остаться здесь.

Ромейка полностью взяла себя в руки. Чувствуется, что она привыкла быть хозяйкой положения. Или, как минимум, считать себя таковой.

- Ну уж нет. Я хотел бы удостовериться, что всё будет хорошо.

"И получить труд Пселла" - мысленно добавил я. Но даме ведь не стоит этого знать, так ведь? Мысли о меркантильном могут испортить любой, даже самый возвышенный порыв. А здесь всё висело буквально на волоске.

Мы спокойно миновали улицу и оказались в заветном переулке. Отсюда буквально рукой подать до здания суда. Два жалких переулка, два переулка...Три минуты хода...Неужели они никогда не сталкивались даже? За всё это время! Но...но ведь переписчик каким-то образом узнал дом, в котором живёт его возлюбленная. Что же их останавливало? Что связывало их и что разъединяло? Мне, как историку, это было потрясающе интересно. Так и думал, что вышла бы замечательная статья, ну скажем "Византийские Ромео и Джульетта". А что? Раскопать пару ссылочек на источники, подтянуть философию, дать обзор социальных условий, и готово! А потом выступить с докладом на очередной конференции. После которой снова уйти на задание, которое может оказаться последним в моей жизни.

Вот показалось здание суда. Разломанные ворота. И фигура, застывшая в проёме.

Ромейка ускорила шаг, едва не наступая на края своего длинного платья. Она уже не шла даже - бежала! Вот оно, воссоединение любимых!

Он подался вперёд...Высокий, прямой...

Это не Григорий! Опасность!

- Стойте! - воскликнул я, рванув что есть сил вперёд.

Ромейка не успела сообразить, что происходит, когда я опрокинул и заслонил её своим телом. Вовремя: латинян кинул что-то в нас, длинный нож или палку, не успел заметить. Эта дрянь пролетела мимо, лишь чудом не задев меня, зато просвистело как!

Времени думать не осталось. Выхватил кинжал и бросился вперёд. Он ринулся навстречу, размахивая над головой шестопёром. Вот сволочь! Пробует убить меня русским же оружием! Совсем совесть потеряли эти латиняне!

Каталонец зажал мощное деревянное основание обеими руками. Шестигранная железная болванка рассекала воздух с леденящим душу свистом. Опасная штука, если пользоваться ею умеючи. Латинянин, кажется, не очень хорошо ею владел: мне удавалось уклоняться от его ударов. Пока удавалось.

Не смотреть в глаза. Только на оружие и руку. Ага. Сейчас ударит. Куда? Метит в моё правое плечо. Заносит оружие. Уход. Шестопёр бьёт по воздуху в каких-то сантиметрах от меня, но каталонец замахнулся слишком сильно, ему уже меня не достать. Так и хотелось показать язык, но нельзя. Да, я в душе ребёнок, но серьёзный человек и не записывается в "специалисты широкого профиля". Невозможно бесстрастно и совершенно серьёзно взирать на происходящее вокруг, иначе свихнёшься. Говорят, был один, из первых...Проклятье! Думай о бое! Шестопёр!

Увернулся вовремя: ещё чуть-чуть, и моя голова превратилась бы в разбитый горшок. Вот что значит гуманитарная подготовка: ты думаешь вместо того, чтобы действовать. Проклятый широкий профиль. Нет чтобы заняться только боем - или только наукой, всё и сразу подавай!

Ещё удар. Щека почувствовала движение воздуха. Близко, слишком близко. Надо идти в контратаку, устрою тебе, гад, битву под Москвой! Оставить бы в живых, чтобы заказал своим потомкам нападать на историков, но да ладно!

Что делать? Нельзя отходить: я ему дам свободу маневра, и тогда один хороший удар отправит меня домой. Но по частям и не совсем живым, мягко говоря. Так. Взять себя в руки, не в первый раз попадаю в переплёт.

Попытка ударить по моему левому плечу. Отпрыгиваю вправо, вижу, как вздулись жилы на шее каталонца: он явно ожидал, что разделается со мною быстрее. Глаза вылезли из орбит, покраснели, отчего он стал похож на быка. Ага, коррида! Сюда бы красное полотнище! Эй-эй-эй! Торро!

- Торро! - гаркнул я, не удержавшись.

Каталонец решил, что я над ним издеваюсь. Правильно решил. Дёрнулся вперёд, шестопёр нацелил ровнёхонько посередине моего лба. Не дождёшься. Отход влево. Он разворачивается - сумел таки! Встаёт спиной к ромейке.

Над его головой показывается гнилая доска из двери в храм правосудия. Опускается на чепчик, не так уж слабо, скажу я вам. "Бык" с удивлённым выражением лица поворачивается, даже обо мне позабыв. Ну ещё бы, надо же узнать, кто это его так! Что ж, как раз!

Всё как на уроке фехтования. Подходишь сзади. Хватаешь за шею левой рукой. Правой погружаешь кинжал между ключицей и позвоночником. Кровь... Тело валится...

Тошнота подступает к горлу, но я вовремя её сдерживаю. Хоть и специалист широкого профиля, но кое-что сильнее моей выдержки.

Каталонец падает наземь, пытаясь сдержать ладонью брызжущую кровь. Но она вырывается мощными потоками, и её уже не остановить.

Над умирающим застывает ромейка. Нос вздёрнут. Она не даже посмотрела на убитого с её помощью человека. Интересно, она вообще латинянина за такого считает?

- Ты пойдёшь вперёд. Там могут быть другие варвары, - скомандовала потерянная любовь переписчика Григория.

Даже эха сомнения, что нужно выполнить приказ, у меня не возникло. Кто же она, эта странная женщина?

Я обошёл по широкой дуге умирающего каталонца и двинулся вперёд, в здание суда. Позади еле слышно, только шелест платья раздавался, двигалась ромейка. Мы вступили под своды впавшего в спячку суда. Бумага на полу лежала в неприкосновенности. Во всяком случае, хаос был точно таким же, ничего в нём не изменилось. Нигде ничего не полыхало. Никто не сидел на корточках, играясь в "как-здорово-горит-эта-штука!".

Я шёл вперёд, торя дорогу для ромейки. А шаги её становились всё громче, движения, насколько мог понять, всё более нервозными. Она тяжело вздохнула. У первой ступени лестницы даже замешкалась, раздумывая, делать ли шаг навстречу прошлому?

- Веди, - наконец произнесла ромейка.

Она приняла решение. Назад дороги не было.

Мы поднялись наверх.

- Вон, пошли вон, да вечно прибудете на таможне, латинские варвары! - донёсся грозный крик из-за двери каморки переписчика.

Григорий был в ударе, ни добавить, ни отнять. Только не то время старик выбрал для проявления смелости и доблести писарской!

- Григорий, это я!

- Это я, - словно эхом повторила ромейка.

Дверь моментально отворилась.

Лучи света падали на его макушку, образуя серебристый нимб. Он опёрся левой рукой о дверной косяк: его зашатало, едва он увидел её.

- В сторону! - скомандовала ромейка и, не дожидаясь моей реакции, оттеснила локтём.

Ну и силища, скажу я вам! Куда там каталонцам!

А вот и они, будь неладны! Я услышал возгласы, шедшие снизу. Люди, их издававшие, были разъярены до предела. А ещё - вооружены до зубов, это уж как пить дать. Я посмотрел с изрядной долей презрения на свой кинжал. Сглотнул. Ну что, купидон, пора умирать?

Их много. Я один. У них во-о-от такие мечи, топоры, булавы - а у меня жалкая зубочистка

- Григорий...Я...

- Я сам дурак, Зоя...Сам...

И в этих словах было столько любви, что я в очередной вспомнил, как меня зовут. Амартол. Кто бы другой мог убежать, плюнуть на всё (и даже на Пселла!), отдать двух изъясняющихся в любви людей на поругание варварам. Не мог же я бросить их, после стольких лет нашедших друг друга!

Поэтому мне оставалось только одно. Я взглянул на кинжал ещё раз. Произнёс, не оборачиваясь:

- Закройте дверь.

Оружием своим они всё равно её высадят, не дав двум ромеям выговориться. А так...А так я дам им время. Хотя бы одну минуту, задержу. А там будь что будет!

Размял плечи и шею.

Григорий и Зоя заперли дверь, не обратив на меня ни малейшего внимания. Ну и хорошо, ну и правильно. Они не этим сейчас должны быть заняты. Пусть хотя бы скажут друг другу то, что накопилось.

А я уж тут отдуваться за всех буду.

Тут же стало темно, хоть глаз выколи (эх, каталонцам бы!). Но ненадолго.

Они принесли с собою факелы или нечто вроде. Умные парни, догадливые. Небось уже побывали здесь. Того бедолагу на стрёме оставили, а сами пошли разживаться чем-нибудь горючим. Я бы на их месте или выбил, или сжёг дверь. Последнее было предприятием опасным, но таки попроще, чем ломать собственными плечами: таран-то сюда не пронесёшь!

Вот показалась первая наглая рожа.

- Знаешь, я был тогда полным глупцом... - донёсся из-за двери голос переписчика.

- А я...А я - настоящей дурёхой...Думала, не нужна тебе...

Я улыбнулся, помимо собственной воли. Побудем спасителем людских судеб?

- Ну подходи, кто на новенького? - рассмеялся я.

Тут бы Миронову оказаться, он бы сумел обставить вызов красочно и ярко. А мы так, по-простому, по рабоче-крестьянски. Ну и муть лезет в голову! Как умирать не хочется!

"Чепец" запрыгал по ступенькам, несясь на меня с топором на короткой ручке. Зар-р-раза! Перехватить бы!

- Ну с чего ты тогда это взяла, скажи?..

Он ударил наотмашь, со всей дури. Топорище порезало рубаху у самой шеи и вошло в дверь. Кинжал вонзился прямо в распахнутый от ярости рот. Нога отбросила каталонца. Тело полетело со ступенек, мешая другим "чепцам" подняться ко мне.

Спасало лишь то, что проход слишком узкий для двух человек.

- Ты обращал внимание на эту...дурру! Постоянно о ней говорил!

- Не постоянно! И - да - говорил! Но думал о тебе! Я любил тебя, пойми же наконец!

- А ещё вспоминал ту свою, первую любовь! Она для тебя была важнее!

Оттащили труп в сторону. Бросился следующий каталонец. Но преодолев пару ступенек, он замедлил шаг. Подбирался ко мне медленно, растягивая удовольствие от скорого убийства схизматика (меня то бишь).

- Вспоминал - потому что не хотел повторения! Не хотел! Я думал, что это покажет, насколько я ценю тебя...

- Каким же образом, старый дурак, а? Ну каким образом?

- Я хотел услышать...три...слова...

"Чепец" подобрался практически вплотную. В руках короткий меч. Ага. Совладаю с ним или нет? А так хочется не пропустить ни слова из разговора Григория и Зои! Может быть, я умру из-за него, так должен же узнать, стоила моя смерть итога или нет!

Колющий удар. Не увернись я в последний момент, тут бы мне и крышка. Удар по руке. Рефлекторно "чепец" убрал меч. Нет времени перевести дух. Но так и хочется крикнуть: "Ну скажи же!".

- Какие это три слова? - раздался озадаченный голос Зои.

"Все бабы дуры! - едва не выпалил я. - Какого чёрта ты тянешь?".

Ещё удар. Прорезал рубаху. Сволочь! Казённая ведь! Вот я тебе сейчас!

Дурацкий удар наотмашь по лицу. Ещё удар по ушам. И в нос. "Чепец" прикрыл ладонью разбитый шнобель, но меча не выпустил. Ещё удар. Боль мешала ему сосредоточиться, иначе я был бы трупом, несмотря на бешеное размахивание кинжалом. Если бы не теснина! Хорошо, что здесь проход узкий, что салон автобуса в час-пик.

- Я мечтал...чтобы ты сказала...что любишь...меня, - заплетающимся языком произнёс Григорий.

"Ох, ну скоро и конец этой мыльной оперы! Сейчас они заплачут, упадут в объятия друг друга" - думал я, в очередной раз парируя удар. Рука саднила - всю тяжесть удара приняла на себя.

- Да получи же ты! - вырвалось у меня вместе с размашистым ударом по кровоточащему носу каталонца.

Тот согнулся от боли - и через мгновение полетел к предшественнику, раненый.

- А что, это было непонятно? Мне достаточно было чувствовать! Зачем что-то доказывать?! - прикрикнула обидчиво на Григория Зоя.

- Потому что...тогда бы я смог поверить...и перестал бы думать о первой своей любви...

- И от этого они полвека, а то и больше, не виделись? Они что, идиоты?!!

Только через секунду до меня дошло, что я это проорал вслух. Неужели нельзя было сказать это раньше! Идиоты! А я тут стой и погибай, ожидая, пока они выговорятся! Нашёлся семейный психотерапевт! Ну до чего же широкий профиль я выбрал!

Третий "чепец" шёл медленно. Два ножа в руках, видимо, прихватил только что. Пальцы его приноравливались к непривычному оружию. Вот тут-то мне и крышка! Интересно, может, меня снова спасут? Или сам, всё сам?

- Ну вы там выговорились? Может, пустите купидона? Я ведь только на полставки купидон, мне бессмертие не положено! - что за чушь может нести человек, находящийся на волосок от смерти.

Дверь распахнулась, и две пары рук буквально втащили меня в комнату. Дубовый засов лёг на положенное место. Можно было перевести дух.

Отерев пот со лба, бешено вращая глазами, пыхтя как паровоз, я любовался целующимися влюблёнными.

Тюк. Тюк.

В дверь вонзился топор. Дважды.

Тюк. Ещё раз.

Из-за отлетевшей щепы показалось лезвие оружия. Помимо воли, я отметил его остроту. Нервно сглотнул. Ещё немного, и они просто выломают дверь, а после разделают нас на части. Что ж. Умирать, так с музыкой, запевай!

Отчаянно захотел спеть "Варяга".

- Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг", пощады никто не жела-а-а-ет!

Похоже, пел я на русском, хотя и не замечал этого. Ещё бы, перевести на греческий такую песню в мгновение ока - поди попробуй! Да и как это в голову придёт?

- ...И стал наш бесстрашный и гордый "Варяг" подобен кромешному аду!

Дико фальшивил, зато пел с душой.

- Чтоб вам всем в аду на ЖКХ работать!!! - полетело вслед за песней.

Словил себя на мысли, что стало тихо, очень тихо. Влюблённые косились на меня. Не слышали славянской речи никогда, что ли? Да нет, должны были слышать! Узнала же во мне славянина дамочка. Но ведь и каталонцы прекратили обращать дверь в щепки.

Донеслись возгласы "Варанг!", "Варанг!". С чего бы?..

Точно! Я же забыл, что они здесь не знают о нашем корабле - зато гвардия варангов должна быть им знакома. Несколько тысяч бойцов из Руси, Скандинавии, из Англии...Наш князь как-то целых шесть тысяч варягов спровадил подобру-поздорову на службу к василевсу, чтобы отделаться от чрезмерно опасных ребят. Только вот не помню что-то, существовала ли варангская гвардия в начале четырнадцатого века...

- Так ты варанг? - наконец спросил меня переписчик.

И что ответить? Так, что было бы выгоднее? Или правду лучше? А, ладно!

- Не совсем. Но не против туда поступить, на службу к василевсу.

- Только денег у автократора всё равно нет...Зря ты...- вздохнула ромейка. - Оскудела Ромейская держава.

- Если это ещё держава, - поддакнул Григорий.

Да, нечего сказать, оптимисты! Сражаться надо! Хотя...легко мне говорить. Не меня грабят наёмники самого императора. Не я переживаю каждый год набеги болгар и мусульман, не меня вот-вот захватят сербы Душана...Мда...

- Посмотрим. А что-то это наши дружки замолкли?

И точно, каталонцы то ли ушли, то ли хранили гробовое молчание. Но может и тихо-тихо шептались, хотя в последнее верилось с трудом: на тихонь наёмники не походили вовсе.

- Они боятся тронуть гвардейца, - ромейка нашла объяснение. - За тебя, будь ты варангом, стали бы мстить друзья. А кто за нас встанет? Никто. Вот потому и не трогают. Боятся. Скоро, может, наберутся храбрости и пойдут бить. А пока что думают. Если есть, чем.

Григорий с уважением смотрел на свою возлюбленную. Как преобразилось его лицо! Почти все морщины разгладились, глаза просияли, на губах нет-нет, да начинала играть улыбка. Эх, мне бы на его место! Остаться бы здесь!

Кинул взгляд на часы-браслетик, благо влюблённые снова принялись за поцелуи, не до меня им. Оставалось четыре часа, нет, даже меньше! Мда!

Бочком-бочком обошёл влюблённых и положил руку на рукопись Пселла. Так. Листов сорок...Скоро пять...Хорошо!

Для такого случая у меня спину перетягивали крест-накрест ремни с сеточкой. Получался этакий сачок. Вот туда-то я кое-как и вложил листы. По два-три листа медленно-медленно вкладывал, на ощупь. Наконец, вся рукопись оказалась в надёжном месте. А разошедшиеся влюблённые (вот уж бес в ребро! отрываются за прошедшие годы!) всё целовались. Каталонцы не давали о себе знать ни единым звуком. Хоть бы и вовсе исчезли, да на противоположный конец земли! Упс. Земля ведь круглая, значит, противоположный конец где-то под боком...Эх...А как спокойно было жить в плоском мире, покоящемся на четырёх черепахах и не подозревать о научных открытиях...

От этих мыслей даже жареным запахло. Передёрнул плечами. Потом принюхался. Точно! Дым! Может, огонь соседней улице подступает? Или...гады!

Я отпер дверь. Пахнуло жаром. Слышался треск сгоравшего дерева. По потолку тянулся тонкий ручеёк дыма, который вскоре превратится в настоящую реку. Вот почему не было слышно каталонцев! Они или ходили за растопкой, или сбежали подальше от пожара. Честно говоря, легче от этих выводов мне не стало.

Закрыл за собой дверь и прижался к ней спиной. Это вселило какую-никакую, а уверенность.

- Итак, мои игемоны, для вас у меня пренеприятнейшее известие. К нам едет...Тьфу! - я сплюнул. В голове царила настоящая каша. - Пожар. Нижний этаж горит. Есть предложения?

Влюблённые переглянулись и молча опустились на пол. Сложив руки в молитвенном жесте, они начали молиться шёпотом, и только единичные слова долетали до меня. Я понимаю, конечно, что самое время для молитвы, но можно было бы и что-то сделать...

Выходило, что последняя надежда на меня. Ладно-ладно, предпоследняя.

Огляделся. Так. Книги...Книги...Листы...Мы сгорим в два счёта. Не выкидывать же в...Окно! Точно!

Я подбежал к окну, распахнул ставни. Высота два этажа, и не "хрущёвки", а настоящих. Сломать ногу можно. А уж двум старичкам...В голове сложился план, когда я снова посмотрел на стопы бумаги.

- У меня есть мысль. Григорий, ты хочешь спасти свой труд и спастись сам? И, главное, спасти любимую?

Переписчик закивал, не отрываясь от молитвы, слова которой зазвучали громче.

- Хорошо! Ну, чтоб не в последний раз! - воскликнул я и, взяв охапку пергаменных листов, бросил их на землю.

Григорий укоризненно, с болью даже, посмотрел на меня, рванулся было подняться - но его властным жестом остановила его любимая. Та покачала головой, глядя на переписчика, и дала понять, что мне можно продолжать.

Вот я и продолжал. Бегал с потрясающей скоростью, кидая в окно стопки пергамена и бумаги. А ромеи молились...Тоже полезное дело, но если б помогли мне хоть немного с этими книгами! В очередной "рейс" словил себя на мысли, что в, общем-то, святотатствую. Я, историк, бросаю чуть ли не в грязь страницы книг, каждая из которых могла бы переполошить византинистов всего мира! А тут - словно макулатура! Мда. Не до науки, когда приходится спасать свою жизнь. Утешало только то, что я тем самым и книги спасаю. Но ...эх...Не лежи на мне тяжким бременем задание выбраться из этого времени и принести бесценные труды...Да, я бы! Я бы чёрта с два кому-то дал уничтожить эти вещи! Да!

Сам же себя и оборвал. Нашёлся сверхчеловек, конечно. Каталонцы забили бы - и всё...

Дым наполнил комнату. Ромеи правильно сделали, что молились, стоя на коленях: серая дрянь ещё не опустилась, стелясь под потолком. Мне же приходилось двигаться, согнувшись в три погибели, чтобы не надышаться дыма. Стало жарко. По лбу моему не просто тёк - о подбородок бились девятые и восьмые валы.

- Дальше тянуть нельзя, - в какой-то момент воскликнул я.

Дышать было уже практически невозможно, дым заполнил комнату. Молящиеся поднялись с колен. Вновь переглянулись.

- Я прыгну и подхвачу тебя, - с нажимом произнёс Григорий, смотря прямо в глаза возлюбленной.

Та хотела возразить, уже открыла было рот, чтобы произнести очередной приказ - но, поймав взгляд переписчика, замолчала.

- Нет, первым прыгну я, проверю, - отчаянно замахал я руками, подгоняя ромеев к окну. - Дам знак, а вы прыгайте за мной!

Молчание было мне ответом. Ага, значит, согласны.

Влез в оконный проём. Глянул вниз, на кучу пергамена и бумаги. Сгруппировался - и прыгнул. Ветер едва свистнул в ушах, как я уже лежал на "подушке". Было мягко и даже, знаете ли, удобно. Попал в свою стихию, как бы смешно это ни звучало.

- Прыгайте! - воскликнул я, махнув рукой.

Перекатился на край "подушки".

Ромеи кивнули и вновь переглянулись. Да сколько ж можно? Надо же хоть изредка действовать!

Раздался жуткий треск. Целый сноп искр, подгоняемый клубами дыма, взметнулся в воздух. Из окна вырвался чёрный клубок...Нет, не клубок...Это дым...Где они?!

За клубком последовал и огонь, тёмно-красный, с чёрными прожилками...Крыша не просела даже - провалилась, разом, мощно, заполнив воздух вокруг дымом и пламенем.

А я тупо смотрел на происходящее, не успевая, не желая думать. Там были люди, двое влюблённых, которых я воссоединил спустя столько лет!.. Вот она, судьба...

А что мне оставалось делать? Только тупо смотреть туда, где исчез в красно-чёрном мареве оконный проём. Они погибли...Погибли! И вся беготня зря!..

Я даже и думать забыл о бесценных сокровищах, на которых распласталось моё тело. Люди, люди сгорели! Двое человек, которые должны были, обязаны были жить вместе ещё долго и счастливо...Но умерли они в один день - я знаю. Да...Умерли в один день, не почувствовав на себе все прелести будущей войны каталонцев с василевсом, покорение вчерашними наёмниками доброй половины империи и поистине варварское разграбление. Ужасы настоящего ада их миновали.

Я перевёл дух. Что ж...Может быть, они обрели лучшую участь там, в огне пожарища. А мне ещё предстояло помучиться, и как знать, чем я закончу свой путь...

Вздохнув, кое-как поднялся на ноги, стараясь не затоптать труды Григория. Нельзя их так оставлять, здесь, рядом с горящим домом! Не глядя на часы в браслетике, чтобы не шокировать себя (я же чувствовал, что потратил уйму времени!), перетащил к стене противоположного дома пергамен и бумаги. Большего сделать, увы, я не мог. Попутно спрятал в "самое надёжное место" несколько листов, показавшихся мне особенно ценными. Кто знает, может, Григорий был бы только рад этому, кто знает...

Наконец, проверил, сколько времени у меня осталось. Итог неутешительный: три часа. Мда. За это время надо успеть пробраться в замок, найти там что-то по-настоящему ценное - и при этом уцелеть. Непростая задача!

Последний раз взглянув на проседающее здание дворца правосудия, ставшее могилой для двух влюблённых сердец, я направился вглубь города.

Чем ближе к центру, тем больше появлялось следов былого величия. То тут, то там дома "тёрлись" о руины древних стен, частично разрушенных в одиннадцатом веке в отместке за поддержку мятежника. Между прочим, Византий когда-то тоже подвергли наказанию - но стал новой столицей империи. Вот и Адрианополь вскоре превратится в столицу османов. Осталось около полувека. А потом Константинополь станет Стамбулом. И я шёл по улицам городка, который не был историей даже - он был реальностью, современностью, если можно так сказать. На меня озирались люди, с чьими потомками, возможно, я вот так же сталкивался на улицах Москвы или заграницы. А вдруг и мой предок где-то здесь тачал сапоги или срезал кошельки у зевак? А может, он среди наёмников-алан, и мне придётся, если что-то пойдёт не так, убить его.

Подобными "глубокомысленными" размышлениями я отгонял образ сгоравшего дворца правосудия. Двое влюблённых, нашедших друг друга через столько лет...Лицо Григория...Глаза той ромейки...Их больше нет. Никто бы не выжил в пламени. Проклятые каталонцы!

Наверное, я кричал: редкие прохожие, не ходившие даже - бегавшие по улице - бросали на меня многозначительные взгляды и спешили мимо. Вот какой-то паренёк лет пятнадцати, вжимавший голову в плечи, юркнул в едва приоткрывшуюся дверь. Та сразу же захлопнулась с противным стуком. Перед глазами появилась пылающая рушащаяся крыша, в уши вернулся тот звук: треск, скрежет, шипение...

Я замахал головой, отгоняя наваждение. Улица передо мной разделялась на две, узких, с потемневшей от копоти мостовой. Здесь часто происходили пожары. С чего бы?

Я пригляделся. Ну точно! Дом на перекрёстке был сложен из больших чёрных камней, связанных раствором: здесь некогда располагалась башня или пролегала крепостная стена. Да, ужалась твердыня, нечего сказать! Некогда огромный город - Адрианополь сейчас стал лишь призраком себя былого. Дряхлеющая империя ещё барахталась, но вот-вот она потеряет его, и на карте появится Эдирне. Мысли об этом вернули меня в настоящее...тьфу, в нынешнее время. Надо не попасться на глаза врагам!

Так. Осмотрелся. Дома жались друг к другу тесно, и места между ними было много меньше, чем в окраинных кварталах. Видно, отстраивали их не так давно. С каждым веком византийский город всё более походил на европейский. Только предместья сохраняли былые очертания, если не сгорали или уничтожались подчистую. Здесь уже не видно было следов запущенности, ни единого покинутого дома, жизнь била ключом! Когда - разводным, а когда ещё каким...

Стелился столб чёрного дыма по левую руку от меня. На соседей улицу пустили красного петуха. Защитники ромейской державы с особым рвением выполняли свои прямые обязанности, оберегая страну от самих же ромеев. Да! А потом пройдутся огнём и мечом, жалких три тысячи бойцов, и захватят Фессалоники и половину Эллады (другую отхватят анжуйцы). Интересно, что бы сказали василевсы древности? Прокляли своих преемников на престоле? Или молча взирали на дело рук их?

Я выбрал правый "рукав", тот, по-моему, шёл прямо к городской цитадели. Её стены, становившиеся всё больше и больше по мере приближения, можно было их разглядеть во всех подробностях. Приземистые квадратные башни, с узкими бойницами у вершины, из которых на осаждающих можно лить смолу. Чуть повыше - круглые отверстия, выплёвывавшие гранитные или металлические ядра: защитники сбрасывали их по каменным сифонам, предтечам боулинга. Только здесь кеглями служили воины противника. Но радости от попадания было не меньше, в этом я уверен.

Только издали это выглядело красиво и мощно - при дальнейшем приближении можно было разглядеть зияющие пустоты в кладке: камни выпали или ещё что-то стряслось. Сифоны сломались либо оказались покорёжены. Деревянные крыши башен рухнули в давние времена или потихоньку гнили, грозясь обвалиться в любой момент. Стена походила на изъеденную кариесом челюсть: зубцы стесались от времени, но никто так и не подлатал их. Так и суждено ей было доживать свой век, пока или вовсе не рухнет, или не будет восстановлена. При нынешних хозяевах крепости последнего не дождаться.

Начали доноситься возгласы. Я прижался к стене. Кинжал лёг в руку. Сегодня он уже сослужил мне верную службу, оставалось надеяться, что и в этот раз не подведёт. Мозг лихорадочно соображал, где бы спрятаться. С левой стороны улицы я увидел осколок старой стены, выдававшийся вперёд ровно на полметра. Туда я и поспешил, чтобы спрятаться за приятно холодившей спину кладкой. Проблема была в том, что я не мог из-за стены разглядеть, кого же черти несут.

Оставалось понадеяться на удачу, ловкость рук и быстроту ног. Хотя, после безумных часов...

Только сейчас я почувствовал, насколько сильно устал. Здесь и беготня, и бой, и спасение из дворца правосудия, и постоянные нервы...В общем, не самые приятные приключения, но сильно изматывающие. К счастью, труды мои вознаграждены были рукописью Пселла. Но стоила ли эта рукопись жизни двух влюблённых? Вспомнит ли кто-нибудь о них? Останутся ли их следы в истории? Может быть, только я их и запомню?

Шум приближался. Послышались шаги. И голоса. Говорили ...на греческом. Фух! Свои (как бы глупо это ни звучало). Свои!

Однако выбегать сразу я не хотел. Вдруг что? Знаете, ромеи разные бывают. А может это сами наёмники болтают на эллинском наречии? Мало ли!

Я сжал рукоятку кинжала посильнее и стал мысленно отсчитывать. Судя по приближению голосов и становящимся всё громче шагам, через минуту ромеи (или кто ещё) появятся в поле моего зрения.

Сгруппировался. Наклонился вперёд, готовясь к броску. Вжал голову в плечи.

Десять секунд. Голоса уже, кажется, так близко, что протяни руку - и схватишь хозяев за горло.

Пять секунд. Я ошибся в расчётах: трое человек только прошли мимо. Я видел только их плечи и спины, лиц разглядеть не мог. Кольчуга только на одном из них, зато мечи у каждого. У парня слева ещё и топор за спиной. Но видно, что кольчуга-то маловата! Дедовская или отцовская. Оружие держат неуверенно, понятно, что для них непривычное это дело. Поэтому сразу становилось ясно: это не наёмники, у тех смысл жизни - продать своё умение убивать подороже. Да и голоса нервные, полные сомнений и страха за свою жизнь. И всё-таки что-то их толкнуло выйти на улицу и дать бой захватчикам. Интересно, что же именно? Я думал подождать ещё немного, пока тройка "героев" скроется за поворотом, но не тут-то было! Едва я приготовился к путешествию, как послышался гомон. Кричали не на греческом, это точно. Значит, или аланы, или каталонцы. Опять драться! Я хотел было заорать, но ведь выдам себя!

Ромеи насторожились. Они выстроились в подобие боевого построения, в ряд, ощетинившийся (если можно так сказать по отношению к жалкой кучке из трёх человек) клинками. Ноги подрагивали. Ромеи то и дело поглядывали друг на друга, желая подбодрить себя, но из этого ничего не выходило. Так как гомон донёсся со стороны, откуда я пришёл и куда, соответственно, двигались "герои", то на мой закуток они совершенно не обращали внимания. Воспользоваться этим? Да!

Я быстро, чуть ли не на цыпочках, обошёл стену и оказался с противоположной её стороны, где меня ни ромеи, ни наёмники не смогли бы заметить. И хотел было уже дать дёру, но что-то меня остановило. Перед глазами всё так же маячили лица переписчика и ромейки, взявшихся за руки...Они словно бы просили отомстить за них. Совесть требовала исполнить последнее их желание. А потому ноги не двинулись, несмотря ни на какие увещевания разумы и печени-пророчицы. Эх! Снова придётся лезть в драку! Да что ж за день-то такой!!!

Голоса "гостей города" приблизились. Стало понятно, что это каталонцы, уж их-то говор я теперь мог узнать из тысячи! Боязно было выглядывать раньше времени, а потому пришлось во всём полагаться на слух. Кажется, каталонцев было пять или шесть, не меньше. Кто-то из греков, то ли самый храбрый, то ли самый самонадеянный, попытался красивой и пылкой речью отогнать наёмников куда подальше. Он сыпал возвышенными цитатами из бесчисленного числа историков античности и его родной страны, говорил о победоносном ромейском оружии и поражениях всех варваров, которые приходили на эту землю. Я готов был бы зааплодировать этому ритору с мечом (или топором, разглядеть я не мог) в руках, но сами же византийцы понимали глупость надежды на слова. Каталонцы вообще, наверное, поняли лишь сотую долю из речи ромея. Но надо отдать им должное: выслушали. Наверное, посчитали, что он так их на бой вызывает или похваляется своими подвигами. А потом...

Звон мечей и молчание дерущихся насмерть людей. Ромеи боролись за спасение родного города. И пусть их было мало, пусть они не умели сражаться так, как наёмники, но за их плечами была правда. Только вот...Это в романтических повествованиях говорят, что сила с тем, с кем правда. В этот раз всё было не так. Ромеи отступали. Я услышал вздох раненого византийцы и стук упавшего на брусчатку тела. Убит? Или ранен? Или один ранен, а другой убит?

Ромеи огрызались. Я, конечно, не специалист в их ругани (ну не изучают такое на должном уровне, всё на собственной шкуре проверять надо!), но каталонцы получили та-а-акой выверт словесный! Все пять этажей наберётся!

Но - ромеи отступали. Вот уже показалась в поле моей видимости спина первого ромея. Через секунду - второго. Значит, один всё-таки упал...

Они отступили. И снова. Не обращая никакого внимания на меня, а может даже и не замечая, ромеи дрались упорно. Ну насколько позволяло их умение владеть мечами. То есть упорно означало "несколько ударов - и отступление". Вот показались и спины каталонцев. Действительно, пятеро, и все - "чепцы". Они не дрались в полную силу, так, скорее игрались. Им доставляла удовольствие эта борьба с не готовыми к настоящей битве ромеями. "Чепцы" наслаждались своим превосходством. Чтоб им пусто было!

Кровь ударила мне в голову. Кинжал потянул мою руку, и вот уже первый каталонец, чья спина была ко мне ближе всего, валяется с продырявленным боком и тупо смотрит на рану, не успевая соображать, что же происходит. Второй разворачивается ко мне. Быстро, очень быстро - и всё же его глаз так скучал по клинку моего кинжала...А голова - по булаве, подобранной мною у истекающего кровью каталонца...

Что-то кричат греки, то ли одобрительно, то ли яростно...Ближайший ко мне "чепец" разворачивается боком, становясь в защитную стойку. В левой руке круглый щит, обитый металлом, с какими-то надписями латинским алфавитом (нет времени их читать). А будь он левшой, как ему повезло бы! Но ромей, усатый, с расквашенным носом, обрушил на правую руку каталонца удар топора. Наёмник успел уйти из-под удара...Удара византийца - но не моего.

Едва он сделал шаг от защитника города, как тут же оказался в поле моей досягаемости. Удар. Он пытается увернуться, а я каким-то чудом успевая поднять кинжал. Шея очень, очень близко...Металл задевает краешек её...Артерия...Кровь начинает вовсю хлестать. Он хватается ладонью за шею, пытаясь задержать вытекающую из тела жизнь. Но кровь просачивается сквозь пальцы, капает на землю...

Он пытается отмахнуться щитом, вяло. Но зачем теперь? Каталонец и так умирает. Но двое его друзей всё ещё живы.

Один даже успевает отогнать ромея, не того, что с усами, а его соседа. Но я больше не дам им шанса на победу! Горящая крыша! Я чувствую запах дыма и рушащихся балок!

Удар булавой по мечу. Каталонец его парирует. У него хороший меч, норманнский, из Южной Италии. Да, знатное оружие... А вот щит, щит - дрянь. Рухлядь, подобрал небось недавно. Разваливается после двух ударов булавы. Третий удар опускается ему на голову. Он хоть и носит норманнский меч, но не знает, кто такой берсерк. А я - я знаю. Берсерк - это я сейчас, готовый разорвать каталонцев на части. Специалист широкого профиля, сошедший с ума на секундочку, растянутую в вечность. Историк, который хочет доказать, что название его профессии звучит гордо! Я им ещё покажу, кто тут главный! И вообще, за Византию обидно!

Пока дурацкие мысли мечутся в моей голове, булава крошит остатки щита. А потом переходит и на меч. Наёмник, ошеломлённый такой атакой, отступает, мешая своему товарищу по оружию. Ромеи усиливают напор. Топор чиркает по "чепцу". Ткань вбирает в себя силу удара, тушит её, но каталонец чуть покачивается в сторону по инерции, теряет равновесие. Этого мне и надо. Ещё удар, не по телу - по мечу. Булава ударяет по середине клинка. Тот звенит и содрогается. Руку каталонца мотает из стороны в сторону. Он отпрыгивает назад. Второму наёмнику приходится потесниться, и удар по зазевавшемуся ромею пропадает втуне. Вот он, шанс! Я ударяю ещё раз. Промах! Булава рассекла воздух!

Рычу от ярости на каталонцев и самого себя. В глазах темнеет. Не помню даже, что я сделал: то ли отбросил булаву, то ли она просто выпала из моей руки. Вся сила - в удар. Один удар. Я бросаюсь на отступившего наёмника, ударяю в его прыщавую рожу со всей дури левой рукой, а правой погружаю кинжал в его стегач. И ещё раз. И ещё. Кинжал очень хорошо заточен, и ткань не выдерживает удара. Я чувствую, как остриё попадает во что-то мягкое...Да...Надо нажать, ещё сильнее...Каталонец пытается отбиться от меня. Его меч-норманка ударяет по мне, но не сильно. Так уж получается, что удар приходится плашмя, а не остриём. Но - по голове. А потому мир принимается звенеть и трещать по швам. Колени подгибаются, и я падаю. Вокруг - темно. А в голове такой гул!!!

Вот, наверное, мне и конец пришёл...Жалко...Но я - отомстил. Да...Я отомстил!

Рука нащупывает булаву, но ладонь просто шлёпает по камням мостовой, не в силах найти оружие...Мир вокруг идёт кругами.

Что-то большое оказывается прямо передо мной. Наверное, каталонец наступает. Вот он нагибается, наверное, чтобы нанести удар...

В ушах звенит. Ударил?

Но звон продолжается, а боли - новой, не той, что от удара по голове мгновение назад - нет. Что такое?

Когда Вселенная находит опору, и безумное вращение земли утихает, я замечаю перед собой распластавшегося на брусчатке каталонца. Он лежит на животе, грудь его приподнята: воткнутый в неё кинжал мешает наёмнику...А под ним уже растекается лужа крови.

Я опускаюсь на колени. Устал. Слишком устал. Больше нет сил. Поднимаю взгляд. Ну, кто же нанесёт мне последний удар?

И вижу только двух человек. Ромеи. Остальные лежат. Мертвы. Мы перебили каталонцев. Но почему я совершенно ничего не чувствую? Только усталость...

Почувствовавшие вкус победы византийцы поплелись к своему раненому собрату. Тот тяжело задышал...Я услышал ободряющие слова ромеев, звуки молитвы - и вздох, последний вздох защитника Адрианополя. Молитва длилась чуть дольше, но и она прекратилась спустя минуту. Воцарилось молчание. Гробовое, практически в прямом смысле. Захрипел умирающий каталонец. На него тот усатый ромей зыркнул недобро так. Перехватил топор получше. Но, на счастье наёмника, тот затих. Ещё один отошёл в мир иной. Вновь повисло молчание.

Наконец, ромеи подошли ко мне. Они подняли меня за руки и взяли под руки.

- Держись. Вытащим тебя отсюда. Спасибо за помощь, - произнёс усач.

Топор он заложил за спину, так что руки теперь его были свободны.

- Показали мы им, чего стоит гордое имя ромея! Спасибо, Господи! - возвышенным тоном произнёс второй выживший византиец.

- Показали-то показали... - вздохнул усач.

Я жестом дал понять, что меня больше не надо вести под руки. Мир всё ещё считал себя крутящимся вокруг своей оси шаром, но почва из-под ног не пропадала. И на том спасибо.

- Займитесь лучше своим мёртвым.

Ромеи кивнули. Усатый поплёлся - и тут же упал на четвереньки. Судя по звукам, мостовая увидела его обед. Выдержка отказала ему. Да...Увидеть столько смертей за раз. Весь город гибнет...И только единицы ещё кое-как борются. Но скоро сломают и их. Может, судьба двух влюблённых оказалась не такой уж печальной? Всё-таки они умерли, держась за руки, не увидев загнивания Византийской империи...То, что сейчас отворится - это так. Что будет потом! Очередной василевс признает себя вассалом османов, и только Тамерлан спасёт ненадолго империю - а точнее продлит её гонию. Да...

В глазах потемнело вновь. Показалось, что стены домов покрылись жёлтой слизью, в мгновение ока превратившейся в кровь. Ага, загнивающий Адрианополь...

Отчаянно захотелось сбежать отсюда, подальше, в другое время, чтобы спасти Византию. Но не получится. Придётся бороться здесь и сейчас. А что? Может быть, стоит попробовать? Я уж на что-то да способен!

- Где сейчас василевс? - спросил я у ромеев, потащивших своего погибшего собрата за руки и ноги в сторону ближайшей церкви.

- Антихрист его знает! Должно быть пир устраивает...- усатый поморщился, а вот его друг добавил с явным презрением:

- Пир в честь победоносного каталонского воинства. Чтоб им на таможне вечно пребывать! Ну или собирается на него прибыть. Так в городе говорят.

И чего было в этих словах больше, гнева на чужестранцев и ненависти к собственному правителю? Я бы, во всяком случае, судить не стал.

Что ж. дворец располагался в той самой крепости, точнее, он и был крепостью. Оставалось всего-ничего: добраться и убедить василевса унять аланов, чтобы те не прирезали командира каталонцев. Именно убийство Рожера де Флора спровоцирует наёмников, и те поднимут мятеж, чтобы чуть позже овладеть Афинским герцогством, которое чуть ли не через век у них отнимут их коллеги, Наваррская компания. Интересно, смогу ли я предотвратить ход событий и при этом унести с собой какой-нибудь ценный документ? А, была не была! Ввяжемся в бой, а там посмотрим. Всё равно изменение истории в этом путешествии не повлияет на нашу реальность, так что стоит попробовать!

- Что ж. Пойду к василевсу на пир, поговорю с ним.

Ромеи переглянулись. Похоже, приняли меня за сумасшедшего.

- Бог в помощь. Только всё равно это не имеет смысла...Погибла Ромейская держава, ничто её не спасёт!

Особый смысл придавало то, что это говорил тащивший труп человек. Будто бы тело страны выносил.

И тут я не выдержал. Кажется, я кричал, и притом очень сильно. Не помню. Отчёт в своих действиях я не отдавал.

- Ну а зачем же вы тогда взялись за оружие, если всё погибло? Зачем пошли драться? Умирать? За что сражались? Неужто за покойника? Скажите же, гордые потомки великих хозяев ойкумены, которые теперь сражаются со своими же защитниками и прячутся по углам, пока их родину растаскивают по частям. Скажите мне, ну же, скажите, вы так и хотите трястись в ожидании того, что за вами придут и перережут глотки? Нет! Вы сами захотели драться, потому и вышли. Вот и деритесь! За свою державу! Деритесь! Поднимайте других. И вы спасёте родную страну! А иначе...А иначе просто вас перережут как щенков. А...Да что там!

Я отмахнулся и пошёл прочь, по направлению к твердыне. Её стены, казалось, были в считанных шагах от меня. Провожали меня молчанием. Я чувствовал, как взгляды тех двух ромеев прожигают мою спину. Интересно, о чём они думали? Хотя, не важно! Мне всё равно! Лишь бы добраться до василевса.

На улицах валялись трупы. Большинство из них принадлежало мирным жителям. Женщины, старики, дети, вповалку, кого где настигла смерть. Порой виднелись чепцы каталонцев и кольчуги аланов. Но всё равно, они были единицами в море ромеев. Тошнота подкатывала к горлу, когда я слышал, как жужжат собиравшиеся мухи (и откуда только их столько!). А где-то далеко-далеко хлопали крылья птиц-падальщиков. Кровью залита была мостовая. А там, в твердыне, василевс устраивал пиршество в честь убийц своего народа. Нет, я любил Византию, но это не значило, что я любил всех византийцев...Кое-кого я, похоже, начинал уже ненавидеть. Так просто читать всё по учебникам, монографиям, хроникам - а попробуй угоди в центр описываемых событий. Приятно в тиши кабинета или библиотеки, с кафедры рассуждать о том, что было и почему было. А ты сам это ощути на собственной шкуре! Потому-то я и стал "специалистом широкого профиля": хотел изучать историю, так сказать, изнутри. Вот и...изучаю, кхе-м. Я сплюнул кровью - натекло из разбитой губы. Всё-таки задели!

Постепенно тело начинало болеть. Упоение боем прошло, адреналин выветрился, и раны давали о себе знать. Усталые ноги плохо передвигались. Голова болела нещадно. Мутило. Тело шатало из стороны в сторону, словно бы здесь, на улочках Адрианополя, разыгрался шторм. Вот и звуки бури, волны бьются о скалы...Волны? Шум?

Я напряг слух. Точно! Сражение! Впереди бой! Так! Осторожнее! Бочком-бочком...

Я выглянул из-за угла. Признаться, потасовка была что надо. Улицу перегородили баррикады, выстроенные из любого хлама, который только нашёлся под рукой. Причём, располагаясь на перекрёстке, они перегораживали сразу две улицы. Справа постреливали аланы, слева "чепцы" прощупывали оборону, то и дело показываясь то из одного, то из другого проулка. В общем, творилось нечто невообразимое. А если баррикады обойдут с той стороны? Хорошо, что каталонцы расслабились и не ожидали, что им окажут сопротивление. Совсем недавно Каталонская компания проделала марш в сто двадцать километров и с ходу атаковала турок. Тысяч восемнадцать османов осталось лежать на поле боя. А сейчас каталонцы точно расслабились! Но едва в бой вступят рыцари...Всё! От них могла спасти только преграда, мешавшая двигаться коням. Но тут улочек же бесконечное число, почему наёмники ещё не додумались обойти греков? А может, они проделывают это прямо сейчас? Разъярённые бойцы перебьют горстку защитников в мгновение ока, если доберутся.

Но, к своему удивлению, я заметил среди ромеев настоящих воинов. Во всяком случае, вооружены они были как настоящие, да и двигались соответствующе. Авось продержатся хоть немного. А что же делать мне?

- Эй! Ты! - окликнули меня с баррикад. - Вставай на защиту Романии! Или струсил?

Надо отдать должное, призыв на защиту задевал, так и хотелось выкрикнуть: "Да сам ты трус! Сейчас покажу проклятым наёмникам, кто чего стоит!".

- Мне к василевсу надо! Срочно! И я уже встал на защиту города. Можете пройти во-о-он туда, - я махнул в сторону недавнего боя. - Сосчитайте трупы варваров-каталонцев. Приятно удивитесь.

Я отвечал с вызовом, и ромей даже примолк. Клацнула челюсть. Лоб, защищённый низко надвинутым шлемом, покрылся испариной. Глаза вылезли из орбит. Да он не замолчал!

Ромей покатился на мостовую. Между лопаток торчала стрела, пробившая кольчугу. Воин зазевался - и вот результат...

Я подскочил к умирающему, переломил древко стрелы, чтоб не мешалась, и попробовал выдернуть острие. Может, ещё не поздно, и мне удастся его спасти?

- Да что ж ты шёлковую рубашку не мог надеть! - воскликнул я в сердцах.

Шёлковые одежды были очень упругими, и при доле удачи можно было вытянуть стрелу, потянув за ткань.

- Чем богаты... - процедил сквозь зубы ромей, пытаясь отшутиться. - Последнюю номисму отдал в уплату налога...Ха...Теперь вот почувствовал, как мои денежки используют...Хороших воинов наняли, да...

Я ещё пытался вытащить остриё стрелы, когда почувствовал что-то влажное на своей руке. Перевёл взгляд. Изо рта воина капала кровавая пена. Лёгкое задето. Ему не жить. Этот человек умирает у меня на руках.

- Хотя бы...не зря это всё...Хоть бы не последний день империи...- вздохнул он с хрипом и замолк.

Он ушёл. Умер прямо у меня на руках. Очередная смерть. Да сколько же можно! Я снова взбесился, адреналин растекался горячей волной по моим жилам.

- Так! Покажем этим варварам, чего стоит ромейское оружие! Есть кто с луком? Ну? Есть кто? Или хотя бы с пращой!

- Есть! - отозвались двое парней справа.

Нахлобучившие какие-то совершенно фантастического вида шлемы, что-то между гоплитскими и легионерскими, они то прятались за гребнем баррикады, то высовывались, чтобы пустить стрелу прямо во врага, а потом вновь спрятаться. Колчаны их пустели с ужасающей скоростью. Так, ну по три выстрела есть, и то хорошо...

- Отлично! Устроим варварам пекло! Слушай мой приказ!..

Воспользовавшись баррикадой и помощью ромеев, я взобрался на крышу соседнего дома. Здесь они тёрлись друг о друга так, что между ними не было ни малейшего зазора. Это-то мне и надо было. Вслед за мной на крышу взобрались лучники. Не пригибаясь даже - ползя - мы продвигались вперёд. Всё громче становились голоса каталонцев. Ещё чуть-чуть, и мы с ними поравняемся. На счастье, рыцари не смогли бы сюда взобраться - доспехи бы утянули их вниз - а "чепцы" пока что не додумались.

План созревал в моей голове прямо по ходу действия. Главное - выманить варваров на баррикаду, чтобы разить в спины, они хуже прикрыты. А потом бойцы должны выманить аланов и отступить...Наёмники сойдутся вместе, и тут...такое! В общем, им будет не до этой улицы. А я, пока они тут драться будут, смогу пробраться ко дворцу. А там уж как повезёт! Только бы план не сорвался! Только бы план не сорвался! Вот сейчас, сейчас бы "чепцам" пойти на очередное "прощупывание"...

Вновь послышался разговор на каталонском. Потом - смешки, гаденькие такие. Кто-то сплюнул, судя по звуку. Взрыв хохота. Я посмотрел на лучников: те едва сдерживали себя, чтоб не встать во весь рост и не начать расстреливать ненавистных варваров. Я показал кулак: рано.

Несколько отрывистых команд всё на том же каталонском. Затем - стук сапог. Каталонцы таки пошли "заигрывать" с ромеями. Они и вправду считали всё это игрой. И впрямь: им, победителям османов, гордым своей неуязвимостью и бесстрашием (за один день, однако, этот стереотип оказался попран), в полную силу драться с гречишками? Это выше их чувства собственного достоинства, знаете ли. Так, поиграют-поиграют, а потом прихлопнут, как насекомое, или выкинут на тот свет, как сломанную куклу.

Голоса каталонцев отдалялись. Как я успел до того заметить, наёмников здесь толкалось не больше десятка. Всё-таки в город прибыла не вся компания, а лишь небольшой отряд во главе с Рожером де Флором. Соберись здесь вся "братва", то от Адрианополя не осталось бы камня на камне, а жители оказались бы вырезаны поголовно.

- Будем молить Бога, чтобы они все пошли в атаку, - прошептал я лучникам. - Подождём сигнала...

- А ну! Идите-ка, мы сейчас вас пощипаем, отребье варварское! - сигнал последовал буквально через мгновение. - Сейчас-сейчас!

Это значило, что каталонцы подставились под наш удар.

- Пора! - кивнул я и поднялся.

Лучники встали с колен и, затратив секунду-другую на прицеливание, выпустили стрелы.

Составные луки, которыми они пользовались, били с такой силой, что "набивняк" (дешёвый стёганый доспех, набитый паклей, конским волосом и прочей дрянью) пробивался на раз - вместе с телом человека. Двое "чепцов" рухнуло наземь. Остальные тут же заволновались, замотали головами.

Я принялся орать что есть мочи, лучники подхватили. Надо было создать видимость большого отряда, окружающего попавших впросак каталонцев. Что ж, нам это удалось. Не будь идиоты, они ломанули вперёд, на баррикады, которые в общем-то было легко отбить у ромеев и укрыться от стрел.

Я видел, как "чепцы" прибавили шаг и не зашли даже - запрыгнули на хлам, носивший гордое название символа революции наравне с булыжником.

Ромеи отступили, в смятении (очень даже натуральном). Тут я поймал себя на мысли, что они действительно струхнули: ещё бы. отдали последний рубеж обороны врагу...Ещё чуть-чуть, и им конец. С крыши я видел, как "чепец" занёс двуручный меч над головой, чтобы врезать им по ближайшему византийцу. Вот острие клинка засверкало на солнце, во все стороны разгоняя "солнечных зайчиков". Это было бы красиво, не последуй за этим гибель...

Самого каталонца. В него воткнулась стрела. Аланская стрела. Её хозяин появился чуть позже, буквально выскочил из соседней улицы. А за ним - ещё добрая дюжина его собратьев, тут же обрушившихся на "чепцов". Их обоюдная ненависть была такой сильной, что обеим отрядам стало не до ромеев.

- Продолжайте в том же духе! - подбодрил я лучников. - За подкреплением! Я за подкреплением!

Лучники не обратили на меня никакого внимания: знай себе целились и стреляли. Надо признать, что при последующих выстрелах они были отнюдь не такими меткими, - мешали баррикады. Да и каталонцы не подставлялись. Это вам не тир с неподвижными мишенями, тут люди жить хотят, а не погибать.

Я бежал по крышам, пока они не закончились.

Стена в пять человеческих ростов возвышалась передо мной, стоило только миновать пустырь, отделявший жилые кварталы от крепости - и я на месте.

Это, конечно, звучало оптимистично. Хотя стена и была покрыта трещинами и даже, кое-где, пробоинами, пройти внутрь можно было только через ворота. А их стерегли...Проклятье! Отсюда не разглядеть! То ли всё те же каталонцы, то ли кто-то из гвардейской тагмы: и там, и там служили наёмники с Запада. Торговали тоже европейцы, итальянцы. Хорошо ещё священниками не стали, скажем, французы. Хотя до этого не так уж далеко...

Я прилёг на крышу. Холодная, гадина, ну да ладно. Не на курорте. Итак. Что мы имеем?

Шагов двадцать до ворот. Там - с десяток воинов, то ли убьют сразу, то ли помучают. Можно ли как-то обойти? Вряд ли. Пробоины не такие, чтобы человек моей комплекции мог пролезть. С боем пройти не удастся. Прирежут, и вся недолга. А может быть, сперва скрутят, а потом будут на ремни нарезать. Понемногу. В Средние века люди были большими выдумщиками в плане дарения "добра и помощи" ближнему своему. Так. Что же делать?

Я взглянул на часы. Оставалось чуть меньше двух часов. Мало, ничтожно мало. Нет, конечно, можно отсидеться где-нибудь, довольствовавшись рукописью Пселла и оболом. Проклятье! Похоже, обол-то я и проворонил! Ну да ладно. Просто рукописью Пселла. Но руки прямо-таки зудели от предвкушения тех бесценных вещей, которые могут найтись в глубине твердыни. Там же сейчас должен быть лично император византийский! Увидеть бы его вблизи! История ведь даже не сохранила абсолютно точного описания его внешности. Скорее, это набор привычных для хроник клише, разбавленных кое-какими близкими к реальности чертами. А так...А может, автограф попросить? Образец почерка императора - тоже очень и очень ценная вещь. Эх, а может, там...

Стража у ворот заволновалась. Они показывали в сторону одной из улиц, той, что выходила на пустырь прямо напротив меня. Я присмотрелся. Оттуда скакал отряд всадников. Девять человек. К счастью, не в чёрном. Впереди кавалькады шествовал пеший, гражданского вида человек, в смешной шапочке, нёсший в руках...На языке крутилось название...Жестяное ведро псов-рыцарей...Точно, топхельм! Наверное, оруженосец. Он был не в кольчуге, а в котте - длинной, до щиколоток, одежде-предке фрака. Кавалькада двигалась медленно. Оруженосец шествовал в пяти-шести шагах впереди от первого всадника-знаменосца. Полотнище развевалось на ветру, являя миру вышитого умелыми руками всадника, побеждающего змея. Наверное, Георгий Победоносец, только облачённый в доспехи этак одиннадцатого века. Я готов был бы поспорить, если бы этот Георгий мог говорить - то говорил бы на сицилийском наречии или на немецком. Потому что обладателем этого герба был сам Рожер де Флор, сын немца-сокольничего на службе Штауфенов в сицилийских землях.

Во всяком случае, я готов был поклясться, что это именно он, будущий покойник и одна из самых известных бед Византийской империи последних веков.

Я не мог хорошо его разглядеть, хоть и напрягал глаза. Видно было только вытянутое лицо и бородку на манер греческой (скорее даже козлиной, если говорить не поэтическим языком). Зелёный кафтан, расшитый золотом, серебряная сбруя на породистой лошади, горделивые, осанистые воины за спиной - Рожер чувствовал себя хозяином положения. Видимо, стража ворот его прекрасно знала: тут же состоялся обмен приветствиями и смешками. Говорили на каталонском. Точно, и с той, и с другой стороны - одни наёмники. Интересно, самого императора кто стережёт? Ведь сын соправитель василевса Андроника, Михаил, задумал убить Рожера. Не доверит же он заботу о собственной персоне соотечественникам де Флора! Он же не такой дурак! Хотя всё-таки дурак, конечно - убрать главаря банды в самый опасный момент, когда каталонцы почувствовали безнаказанность и собственную силу? Едва стая потеряет главного, как разбежится и начнёт сеять вокруг разорение и кровь. Дурак ты, император-соправитель!

А может, василевс сейчас не во дворце? А что! Подождёт, пока Рожер де Флор, ни о чём не подозревая, уверенный, что вокруг только свои, расположится...Потом сюда стекаются аланы и вырезают внешнюю стражу. Василевс пирует с немцем, весело с ним болтает. А потом - бац, вбегают ненавидящие каталонцев ребята и начинается бойня. И кому какое дело, что в городе полно бойцов де Флора? Похоже, соправителю нет никакого дела до своих подданных, лишь бы отделаться от опасного кредитора. Ведь так всё легко!

Голова лихорадочно соображала, что же делать. Пока сюда не приехал Палеолог, ещё можно что-нибудь провернуть. Может быть, выдать себя за императорского посла, убедить де Флора выехать из замка...Тогда Михаил побоится устраивать резню. Конечно, это только отдалит исход. Но ведь хоть жители Адрианополя спасутся! И, как знать, может, всё само собой разрешится. Эх, только бы получилось!

С другой стороны, можно как-нибудь добраться до императора и остановить его. Выдать себя за посла де Флора...Но он насторожится и потребует символа, знака, грамоты. Нет, так не выйдет. Рожер тоже может потребовать подтверждения полномочий, он не так прост. Всё-таки сколько уже крутится в верхах ромейской державы, уже должен был привыкнуть к постоянным заговорам и хитростям. Всё-таки носит титул дуки...Или кесаря...Запамятовал...

Ладно. Всё-таки сперва надо будет пробраться в замок, а там посмотрим!

Я ещё раз оглядел стены. Даже полуразрушенные, они внушали трепет. Практически заброшенные, серые, они немым укором династии Палеологов стояли посреди разграбляемого города. Может быть, эти камни ещё помнили воинов Комнинов и Ласкарисов, Иоанна Дуки Ватаца, сражавшихся за Византию. Да, миновала эпоха славы ромейского оружия. Мануил Комнин победил в борьбе за влияние над Венгрией и почти что стал гегемоном Южной Италии. А теперь уже наёмники-европейцы диктовали свою волю василевсам. Ещё чуть-чуть, и они призовут отряды османов для участия в междоусобной борьбе, а потом и признают их сюзеренами...Византия сгнила. Почти что сгнила. Но остались же люди, готовые за неё сражаться!

В голове моей созрел план. Предстояло воплотить его в жизнь и, глядишь, что-то да удастся!

Уже не таясь, я не шёл даже - бежал по крышам. Ветер свистел в ушах, в висках стучала кровь, а сердце ёкало. Но это были мелочи по сравнению с тем, что я уже прошёл и что мне предстояло.

Наконец, добрался до баррикад. Там царили стоны умирающих и тихие разговоры выживших. Сама баррикада была усыпана телами каталонцев и аланов. Даже сейчас было видно, с каким ожесточением они резали друг друга, увлечённые этим делом.

Но, удивительное дело, кто-то всё-таки выжил. Один "чепец" сидел, связанный по рукам и ногам, спиной к алану, тоже замотанному в верёвки, будто в пелёнки. Вокруг столпились ромеи. На лицах их играли довольные ухмылки. Ещё бы, натравили варваров друг на друга, а потом разбили оставшихся. В общем-то, правильная тактика - иначе бы самих византийцев просто перебили. Здесь был вопрос не чести, а выживания. Последнему ромеи за целую тысячу лет научились прекрасно.

Завидев меня, спускавшегося с крыши, ополченцы весело помахали и принялись тыкать в пленных. Мол, смотрите, план удался! Интересно, как они отреагируют на мою идею? И как вообще начать разговор?

- Славная работа! - похвалил я ромеев, и те ответили довольными ухмылками. Ну да, план удался!

- А хотите выполнить кое-что посложнее? От успеха дела зависит, оставят ли в покое Город Адриана или начнётся кровавая резня. Хотите спасти своих родственников и друзей?

Утвердительные возгласы были мне ответом. Люди даже подобрались, в глазах из загорелся уверенный огонёк. Первая победа вселила в них уверенность в собственных силах. Только бы не сорвалось! Только бы они не разочаровались в себе и во мне!

- Хорошо! Значит, так...

И тут я начал излагать свой план действий. Глаза византийцев то расширялись, то обращались в узкую щёлочку, крохотную дверцу в огненный ад - так они горели. Рассказать детям - не поверят! Если, конечно, они останутся в живых...

Первыми заметили византийский отряд воины надвратной башни. Посмеивались над одетыми и вооружёнными с миру по нитке воинами, плетущимися вслед за человеком в одежде чиновника. Вот она, последняя армия империи - кучка разодетых во что попало горожан во главе с, без сомнения, евнухом. Славные ромеи, славные! Что ж, интересно, зачем они идут? Неужто адрианопольцы возмущены "подорожным сбором"? Так ребятки из компании тоже хотят есть! Их же, гадов, защищают! А может, это Михаил послал своих последних "героев" на переговоры? А то пир затеял - и всё не приезжает! Или ноги отказали? А может, понос от страха напал?

Последняя идея каталонцам особо понравилась, и они дружно загоготали.

Меж тем рыцари, сторожившие ворота, начали выстраиваться клином на пятачке перед стенами. Восседали они на приземистых лошадках и в кожаных доспехах или кольчугах, редко кто облачён был в хоть отдалённое подобие "настоящих" доспехов. В руках держали дротики. Однако смеяться над этими всадниками не стоило. Альмогавары, прежде бойцы за освобождение Испании, ныне торговавшие своей силой везде, где только можно, легко одолевали в бою даже закованных в латы германских или французских рыцарей. Дротик-другой убивал лошадь, а потом её беспомощного наездника добивали мечом или брали в плен. Османы тоже поплатились жизнь своею беспечностью, недаром почти двадцать тысяч тел осталось лежать у стен Филадельфии. Теперь же большая часть каталонцев маялась в Галлиполи, дожидаясь подходивших с Балкан товарищей. Михаил, на самом деле, поступил хитро, позвав именно сейчас Рожера на пир. Пройди ещё пара месяцев, и де Флор бы собрал силы в непобедимый кулак.

Из-за зубцов в нас смотрели заряженные и готовые к бою арбалеты. Чуть что - и дружный залп оставит на пустыре полтора десятка дохлых ежей. Признаться, подобная перспектива мне совершенно не нравилась. И не то чтобы я не люблю ежей...Не подумайте ничего такого! Мне просто нравилось жить. Есть свои плюсы в этом, знаете ли.

В общем, глупые мысли лезли в мою голову, как и всегда перед напряжённым моментом.

Альмогавары обхватили нас полукольцом. Им бы напасть - да только знамя Палеологов (где только раздобыли ромеи?), висевшее на тут же подобранной палке, не давало этого сделать. Как-никак, символ нанимателя. Правда, денег он не платит...Да и на вид люди хоть и отребье отребьем, но способные постоять за себя. Надо было выяснить, зачем они пришли, и уже потом решать, что делать.

- Моё приветствие славным воинам и героям, украсивших своё оружие тысячами побед над десятками народов!

Я старался говорить как можно цветастее, в стиле византийских послов. Только от слов этих мне становилось тошно, как, наверное, и ромеям из моего отряда. Да уж, не заметил даже, как стал командиром...

Те из каталонцев охраны, кто хоть как-то говорили на греческом, не засмеялись даже - заржали. Я успокаивал себя тем, что грязные варвары просто ничего не понимают в дипломатии. Как, в общем-то, и я сам. Но, по большому счёту, большинство тех, кто выполняет дипломатические поручения, в ней ни черта не смыслят. Так что я, можно сказать, настоящий дипломат! Вот она, сила логики!

Хохот я решил принять за ответное приветствие и продолжил.

- Исапостол, автократор, август, великий и прочее, прочее, прочее, мой владыка Михаил шлёт меня с вестью для славного слуги, - так как я забыл, кто он там, кесарь или дука, то решил просто не называть титула, - империи, Рожера де Флора, и передаёт ему привет! Позовите Вашего господина де Флора!

Я сглотнул. Альмогавары приблизились. Слышно было дыхание их лошадей и вонь, распространявшаяся от немытых тел наёмников. Ладно, чего от них ждать, если сама королева кастильская хвалилась, что мылась только два раза в жизни!

Моя печень не ныла даже - кричала о надвигающейся угрозе. Но, как всегда, верного своего слугу я не послушал. Потому что герой. Потому что Амартол, чтоб меня. Захотел спасти Адрианополь и раздобыть всякие документы! Да что ж такое! Если выберусь отсюда, дам зарок: ни ногой ни в одно событие, близкое к гибели города или нападению на него! Только рейды по библиотекам! И главное подальше от Александрии, а то та вечно горит! То население подожжёт, то арабы! Нет уж. На лоне природы, в каком-нибудь монастыре, да хоть в горах - лишь бы подальше от войн, восстаний, коронаций и прочих действ того же рода! Да, и чтоб не во времена Юстиниана, когда чуть ли не половина империи вымерла от чумы! Не хочу туда! И вообще, такими темпами уйду в академическую, кабинетную науку, буду корпеть над трудами древних, придумывать что-нибудь там своё...

Хотя нет. Не смогу. Я же Амартол и специалист широкого профиля. Не выдержу. На второй неделе, крайний срок - на втором месяце - побегу записываться обратно и снова в прошлое, в бой. Это затягивало, это на самом деле затягивало. Участвовать в грандиозных событиях древности, ходить по улочкам исчезнувших с поверхности земли городов и особенно...

Играть со смертью. Вот как сейчас.

Ромеи за моей спиной заволновались и начали строиться в два ряда, плечом к плечу, лицом к врагу. Ещё чуть-чуть, и получилось нечто вроде круга. А его обхватывало кольцо альмогаваров. Да что ж такое!

Я сглотнул ещё громче. На счастье, раздобыл на теле одного из убитых "чепцов" меч. Хороший такой меч, без всяких глупостей, добротный, побывавший не в одном сражении. Он честно служил своему предыдущему владельцу. Такой сгодится для битвы.

Спеть, что ли, "Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг"?.. Вряд ли снова сработает.

И вообще, на каком основании они хотят на нас напасть? Мы послы от василевса!

- Мы послы от василевса! Тронете нас - будете иметь дело со всей империей! Это вам не худородного горожанина ограбить, я протонотарий! - брякнул первое, что пришло в голову. - А это звучит гордо! За меня отомстят!

"Вот тебе, писец, и пришёл конец..." - подумал я.

- Позовите де Флора!

И вообще, хулиганы зрения лишают!

Да. Только соправителем и оставалось пугать. Ни армии, ни силы, ни авторитета империи...Больше ничего не осталось. Людей - и тех горсточка. Да куда же ты скатилась, Романия! Ещё не настал твой последний час, но кажется, что вот-вот всё рухнет! Не дам рухнуть! Заставлю ещё чуть-чуть продержаться!

Я выставил меч вперёд, показывая, что просто так не дамся. Если уж они захотели напасть на посланца самого василевса, то дело труба. Придётся драться.

- Ну что, друзья, наступает минута прощанья? Помолитесь за своих родственников и за нас. Последний бой, он трудный самый.

И мысленно добавил: "А я в Россию, домой хочу...". Ну да ладно. Я вернусь - по кускам. А вот этим даже бежать некуда. Их Родина под ногами, и её некому спасти.

На секунду я представил, что мы стоим не возле руин крепости, а посреди поля. По левую и правую руку от меня тянутся ряды облачённых в добрые кольчуги людей, стоящих под хоругвями и бесчисленными стягами, развевающимися на бешеном ветру. А на нас идут с полночной стороны тёмные ряды варваров. И я надеваю шлем, готовясь повести в атаку свою армию...

Наваждение прошло. Отряд позади меня остался. Враг впереди не исчез. Арбалеты всё так же целились в наши сердца. Но что-то изменилось. Альмогавары перестали наступать! Ба! Да ещё и звук рожка доносился из-за стен крепости! Неужели до нас снизошли?

Ромеи за моей спиной облегчённо выдохнули, когда в воротах крепости показался тот самый оруженосец, а спустя две-три секунды - рыцарь на коне в драгоценной сбруе.

Альмогавары, завидев командира, охладили свой пыл и попридержали лошадей. Да! У нас есть одна минута, чтобы помолиться и спасти город! А заодно и целую империю! Ну или хотя бы себя!

- Приветствую тебя, славный сиятельный Рожер де Флор... - начал было я едва ли не дрожащим голосом, как рыцарь оборвал меня властным жестом руки.

Лицо его, мощное, вытянутое, загорелое, так и источало стремление управлять и ненависть к тем, кто подчиняться не желает. Но ещё - жажду заполучить ещё больше, чем уже имеет. Всего-всего - и денег, и почестей, и титулов, и власти.

Рожер де Флор ухмыльнулся. Ему нравилось цветастое обращение византийского чиновника.

Альмогавары расступились, давая пройти вперёд оруженосцу. Тот всё так же нёс на руках "жестяное ведро".

- Кто ты? Я не видел тебя при дворе, называющий себя посланцем и прото...- Рожер, хорошо владевший греческим, всё-таки запнулся. - Протоно...тарием.

Я его прекрасно понимал. Выговори поди всех этих новеллисимов, куропалатов и прочих звучащих по должности как ругательства чиновников! И чего все так рвались зваться придворным? Я понимаю, в эпоху расцвета Византии каждому чиновнику полагалось огромное жалование, но сейчас-то что? Казна пуста, вся в долгах, одежду, полагающуюся по чину - и то не всегда выдают! Мда!

- Я протонотарий секрета дрома, Григорий Акрополит, - выпалил я придуманную "легенду".

Оставалось надеяться, что мой обман не раскроют. Хотя сомневаюсь, что на огонёк к де Флору заглянул кто-нибудь из ведомства дрома или из семейства Акрополитов. По доброй воле, конечно же! По недоброй кто угодно зайдёт и, очарованный гостеприимством хозяев, останется. Но меня, честно говоря, такая перспектива совершенно не прельщала!

- А вот и моя верительная грамота!

Отсюда начинался самый рискованный этап моего плана. Я протянул лист пергамена из рукописи Пселла. Он был выполнен на диво красиво. Стемма - вступление - была выписана таким, знаете ли, почерком, который обычно показывают в фильмах о Средних веках. Ну разве что алфавит греческий. Всевозможные закорючки и красивости. А главное - подпись где надо. И неважно, что подписано Пселлом, а не императором. Ведь де Флор не умеет читать по-гречески...

Всадник, сверкнувший стальными глазами, точь-в-точь как клинком меча, взмахнул рукой. Это у него выходило по-настоящему царственно. Наверняка тренировался в свободное время, готовясь к роли будущего владыки ромейской державы. Ну-ну, готовься. Тебе, владыка, отмерен короткий век.

Оруженосец, до того во все глаза смотревший на господина, кивнул и двинулся ко мне.

Я нервно сглотнул. Сердце ушло в пятки. А что, если оруженосец обучен греческому письму? Знаете, я впервые понял, что значит, когда говорят "жилы стали водой". Внутри и впрямь всё как будто расплавилось и обратилось в кисель от страха. Осталось только надеяться на лучшее. И на приготовленный загодя сувенир.

Грязная лапа с нестрижеными ногтями, на которых блестел жир от очередной трапезы, вырвали из моих рук лист, отчего пергамен едва не разорвался. Во всяком случае, мне показалось, что он вот-вот порвётся.

- А почему нет печати? - вопросил оруженосец, поднеся лист к самому лицу.

Пальцы его - я не видел, но готов был поклясться - сжали номисму. Всё-таки пригодилась монета!

Я передал вместе с пергаменом взят...то есть благодарность за внимание, конечно же!

Слуга, может быть, и читавший по-гречески, и смотреть даже не стал на буквы, так, для вида только придравшись к печати. Он ухмыльнулся, взглянув на меня, и легонько кивнул. Что ж, хороший придворный из него вышел бы! Знает, на что обращать внимание, а на что закрыть глаза.

И тут я начал заготовленную речь.

- Великий василевс, имея тёплую дружбу и родственную связь с блистательным Рожером де Флором, посчитал, что только золотая печать подошла бы для подобного Александру полководца...

- Золота, что ли, не было? - ухмыльнулся оруженосец, отчего тёмный проём вместе переднего зуба смотрелся очень живописно.

Издевается, гад. Мол последняя номисма на взятку пошла...

- Не хватило, - вздохнул я.

Оруженосец заржал. Рожер де Флор хмыкнул. Вслед за тем засмеялись остальные наёмники. Надменно так, с вызовом, втаптывая в грязь остатки ромейской чести. Даже мне, совсем не византийцу, было стыдно и обидно за державу. Их предки когда-то разбегались, боясь боя с легионами. А теперь...

Ладно, хватит и того, что оруженосец не читал "грамоту". Может хоть как оскорблять, главное - втереться в доверие.

Каталонец что-то сказал де Флору на своём языке. Тот улыбнулся ещё шире.

- И что же передаёт василевс Михаил? Чего он хочет? Может быть, ему стоило бы лично прибыть сюда? Вроде он так и собирался сделать. Не зря же на пир позвал! Или ты приглашён сюда, что позвать нас к застолью? Мои ребята очень устали от скуки в этом захолустье. Им разгуляться негде!

Позади де Флора, в одном из близлежащих кварталов, показался дым. Каталонцы, видно, подожгли очередной дом...

"Негде им разгуляться, видите ли!" - подумал я, а вслух ответил:

- Василевс хотел бы уточнить кое-какие мелочи, не более того. А после можно и о пире думать, тем более он вовсю готовится! Прошу Вас, извольте подождать, новый Александр Македонский!

Сравнение польстило де Флору, который что-то да слышал о великом царе. Немец, командовавший каталонцами, мнивший себя византийским правителем - чем-то он ведь был похож на Александра. Да вот только масштаб не тот. А судьба, в общем-то, схожа...И этого пир "подкосит", так сказать. Ну или подрежет, что вернее. Вот такой вот каламбур.

Ромеи за моей спиной заволновались. Им было больно видеть происходящее, но что делать? Я предупреждал, что придётся несладко, иначе ничего не выйдет. Де Флора прирежут, и каталонцы, озверевшие и лишённые мечтавшего об имперском титуле командира, опустошат европейскую часть Византии. Поэтому оставалось терпеть и надеяться, что всё обойдётся.

Cловом, делать то, что русские умеют лучше всего на свете. Но мы и действовать можем. Когда надо.

Де Флор воззрился на меня...

Да-да, именно воззрился. Прищурившись и нахмурив лоб, он поиграл желваками. Немцу надоело торговаться с гречишками, и он собирался силой взять обещанное. Похоже, Рожер дал себе зарок ждать до окончания пира. А если ему не дадут положенную награду, то начать настоящую войну. Ещё бы, такие деньги ему с ребятами посулили, земли, титулы, невесту из императорской фамилии...Мда. А это уплывало из рук! Ну ладно-ладно, невесту он получил. И титул, да. А вот золото и землю! Гречишки торговались, говорили, что вот-вот отдадут всё с лихвой, но надо подождать: проблемы, то, сё, формальности...Рожер хотел перерубить все эти формальности одним ударом клинка. Ему понравилась та легенда об Александре Македонском. Да! Именно так он заявит о своём желании стать властителем ромейской державы! Перерубит узел! И не мечом, а словом! Ему даже не понадобится обнажать оружие! Он окажется умнее и прозорливее, могущественнее самого царя древности!

- И что же это за мелочи, протонотарий? То, что было в договоре - я от этого не отступлю. Слышите, ребята? Де Флор не упустит ни одного вашего флорина!

Рожер сказал это для меня, чтобы произвести впечатление, а потом повторил (наверное, я же в каталонском ни бум-бум) для альмогаваров. Те ответили дружным одобрительным гулом, потрясая дротиками и мечами. Мне стало неуютно, зверски неуютно. Захотелось обнять для уверенности старый добрый ручной пулемёт. Сгодится даже вошедший в память народную по фильмам о Гражданской войне "льюис". Знаете, такой чёрный, цилиндрической формы, с дисковым магазином. Да, обнять бы его да и устроить пальбу...

Эх, мечты, мечты! Тут бы даже десяток фемных бойцов-стратиотов сгодилось, тех, что воевали против арабов при императорах-иконоборцах! Конечно, то же ополчение, да только более умелое и... злое, что ли. Нет, мой отряд тоже из озлобленных. Но у стратиотов была хорошая злость, та, что горы сворачивает.

Я покосился на моих бойцов. Вооружены чем попало. И как только выжили? Как их не перебили каталонцы? Загадка! А может, всё-таки есть в них капелька стратиотской крови? Вот и увидим.

- Переговоры между двумя великими не следует вести среди тех, кто плохо разбирается в их замыслах. Если скажешь хорошее, могут извратить, и на тебя ополчатся, скажешь плохое - донесут врагам. Так говорили древние.

Я произнёс эту выдуманную буквально на ходу пословицу с особым придыханием и даже с нажимом. Де Флор должен понять, что лучше говорить с глазу на глаз. Думаю, что немец это осознавал. А цирк с тирадой о том, что не отдаст ни одного флорина - так, для эффекта. Он вообще любит пустить пыль в глаза...И тут в голову пришла ещё одна идея.

- А могут за добрые дела обвинить в отступничестве, когда хочешь помочь паломникам или каким другим страждущим людям.

Де Флор попытался сделать вид, что ничего не понимает. Меж тем глаза его сверкнули недобрым огоньком, а уголки рта скривились. С восьми лет плававший на галере тамплиеров, позже вступивший в их орден, Рожер когда-то участвовал в обороне Акры от мамелюков. Но потом до руководства Ордена дошли слухи, что де Флор вымогает имущество у осаждённых под предлогом их спасения, прикрываясь именем тамплиеров. Конечно же, Рожера выгнали (может быть, не поделился с кем надо?). Оскорблённый, де Флор купил корабль и начал пиратствовать, в том числе не гнушаясь нападений на генуэзцев. Последние пообещали награду в круглую сумму за голову (или любую иную часть тела) зарвавшегося пирата, но тот оказался неуловим и потрясающе удачлив. А дальше...

Ну да ладно, некогда! Вот де Флор уже взял себя в руки, и уголок рта даже приподняты в подобии улыбки. Мне кажется, лицо у него такое от постоянных запоров, всё-таки еда в те времена была та ещё! Попробуйте-ка пожить на "удивительной" диете! Какое тут хорошее настроение?

- Что ж. Тогда посол от нашего брата василевса может изложить просьбу своего повелителя. Но пройти он в замок должен в одиночку. Пусть люди прото...но...т...т...тария, - видно (точнее, слышно) было, с каким трудом де Флору даётся произношение этого титула. - Останутся здесь и насладятся беседой с моими альмогаварами. Им будет что обсудить, я в этом уверен. Время пролетит незаметно!

Я едва не заскрипел зубами. Оказаться в одиночку среди врагов! Проклятый де Флор отыгрался на мне за неприятные ему воспоминания. Вот же мерзкий тип! Ещё издевается, пытаясь говорить в ромейском, высокопарном духе. Не выйдет у него ни черта!

Я думаю, де Флор и так был на взводе. Прибыв сюда во главе небольшого отряда, он держал в узде разбушевавшихся альмогаваров. Это была долгая история. Каталонцы освободили один византийский город на побережье Малой Азии и собрали там свою добычу на хранение. А потом василевс назначил гарнизон из аланов, и те разграбили все "трофеи". В ответ кто-то из каталонцев убил сына аланского командира. Те ответили. И вот сейчас обе силы встретились здесь, в Адрианополе. Убивая друг друга, они попутно грабили местных жителей. А последним не к кому было обратиться. Всё-таки родственничек василевса "шалит"! Я вот не помню, выдали за де Флора кого-то там из семьи Палеологов или нет... В голове крутилось что-то по этому поводу. То ли обещали, то ли выполнили обещание...Но кого именно? Ведь эта информация могла мне ой как пригодиться! Проклятая память! Вот что называется специалист широкого профиля: чуть что, какая мелочь на первый взгляд пустяковая, - а тут же понимаешь, что ни черта не разбираешься. И приходит тебе конец! Здесь же не экзамен, не отговоришься. Хотя...Будем выкручиваться!

Оруженосец, сморщив нос, сделал шаг назад и влево. Он давал понять, что даёт мне место подле своего господина с явной неохотой и презрением к гречишке. Ещё бы! Я же небось и оружие-то в руках держать боюсь, а того глядишь - и евнух...Последних вообще была тьма тьмущая среди чиновников и придворных в Византии. С таким настоящему воину даже на одной земле стоять оскорбительно. А уж если этот евнух ещё и проклятый схизматик! В общем, тут-то у обычно забывчивых до канонов религии просыпалось истинно инквизиторское чутьё. Каждый небрежный или неверный шаг грозил обернуться обвинением в ереси и раскольничестве.

Хоть я и не был ромеем, но во мне проснулось нечто сродни византийскому презрению к Западу. И как смеет этот потомок диких варваров, с подобострастием и жадностью моливших о даровании чина или титула, так смотреть на посла василевса? Врезать бы ему!

Но нельзя. Надо делать вид, что польщён гостеприимством каталонцев и рад принять любой знак внимания от победоносных альмогаваров. Наверное, плюнут в тебя - и радуйся этому подарку чудотворной влаги. Тяжело дипломатическое ремесло, тяжело...

Отчаянно захотелось в тишь кабинета и пыль библиотеки. Посидеть там денёк-другой, отдохнуть и позабыть обо всех превратностях судьбы. Но, опять же, нельзя. Надо продержаться. Ради адрианопольцев. Ради империи. Я же Амартол. Я, похоже, люблю Византию больше, чем сами византийцы...

Насмехающиеся надо мной альмогавары сомкнулись вокруг меня. Их кони, пониже, чем рыцарские дейстрие, ржали надо мной наравне со своими наездниками. В общем, полнейшее единодушие. Да уж! Латиняне проклятые! Во мне проснулся праведный гнев! Они ещё смеются! Даже кони надо мной смеются! Надо мной, послом ромейской державы! В ромейском же городе! Нанятые ромеями же! Руки чесались от желания перебить проклятых наёмников. Да только что я могу один? Вокруг Рожера де Флора собрались настоящие машины для убийства. Их смогут одолеть только пьяных и обезоруженных. Ну не считать же оружием кинжалы и мечи! Тьфу! Детские игрушки! Ещё должны быть дротики, булавы, клевцы...А ещё - кони. Если рыцарь (альмогавара можно было всё-таки назвать рыцарем) брал на себя десятерых пеших врагов, то из них восемь на себя - боевой конь.

И вот, с таким эскортом (или лучше сказать под таким конвоем?), я отправился к воротам твердыни. Ноги ступали по щербатой мостовой. Именно щербатой: ступнями чувствовал все шероховатости и неровности, уголки, впивавшиеся в ноги.

К воротам вела насыпь, и пришёл черёд взбираться на довольно-таки крутой холм. Кони же альмогаваров с лёгкостью преодолели возвышенность. Роже де Флор во время езды не согнул спины. Прямой как меч. Или копьё. Ну или кол...Последнее сравнение заставило меня поёжиться. Всё-таки мысли об этом навевали образы казней и пыток. Что, если мой обман раскроют? Тогда самой лёгкой смертью будет разрезание моей спины на ремни. Ещё бы! Провести великого де Флора! Такого мне не простят никогда.

Наконец мы выбрались к воротам. Вблизи створки выглядели просто жалко. Ржавчина съела петли, так, что казалось: прикоснись - и побуревший металл обратится в крошку от твоего прикосновения. Доски прогнили. Кое-где виднелся грибок. Его жёлтые листы облюбовали зазоры и дырочки, так, что кое-где насквозь "проели" дерево. Вверх не хотелось смотреть вообще: зрелище готовых свалиться на твою голову камней не располагало к любованию.

Мы вышли во внутренний дворик цитадели. Здесь некогда располагался целый квартал из кузниц, складов и арсеналов. Теперь же - только руины. Разграбленный в очередную междоусобицу, он так и не поднялся на ноги, этот замок. От множества построек остались только фундаменты да смотревшиеся гнилыми зубами фрагменты стенной кладки. И снова меня пробрала дрожь. Византия не просто гнила - она была на краю могилы. И это чувствовалось здесь, в одном из некогда крупнейших городов империи. Теперь же, терзаемый очередной войной с болгарами, Адрианополь доживал свои последние дни. Это всё-таки лучше, чем судьба Галлиполи. Землетрясение вообще лишит его части стен, и турки войдут внутрь, не выпустив ни одной стрелы и не дав ни единого залпа из пушек.

Кстати о пушках. В центре дворика располагалась одна такая...Я не мог подобрать иного слова, кроме "дуры". Громадина, состоявшая из металлического (кажется, медного) цилиндра, обмотанного бычьими шкурами. Тут же высилась пирамидка из каменных ядер. Оценивая на глазок их размеры, я представил, как одно из них попадает по моей голове...и решил, что лучше любоваться небом, чем думать о таком ужасном виде смерти.

Но взгляд споткнулся о башню цитадели. Возвышавшаяся в гордом одиночестве, она всё ещё бросала вызов небу и врагам. Скорее даже небу: потрепавшееся знамя с двуглавым орлом вряд ли могло внушить страх и трепет недругам. Тем более что и башня не могла похвастаться сохранностью и целостью.

В немногочисленных окнах (скорее даже амбразурах) зияли дыры. Когда-то в них были вделаны стёкла, теперь же рамы пустовали. Нижние этажи поросли лишайником. Вниз по холму, на котором стояла цитадель, стекал ручей с помоями. Один из каталонцев сложился в три погибели над ним и расставался с предыдущей трапезой. И как столько влезло!

От звуков, издаваемых беднягой, меня стало тошнить. Час от часу не легче!

Рожер де Флор осадил коня у самой двери цитадели. Тут же вылетели двое слуг. На вид - ромеи. Они подобострастно приняли из рук спешившего при помощи оруженосца де Флора поводья и поклонились едва ли не до земли, осыпая господина бесчисленными славословиями. В общем, это была пародия на встречу василевса, и от этого становилось ещё противнее. Люди унижались перед, собственно говоря, разбойником, дорвавшимся до власти. Ну да ничего. Скоро и с ним сведут счёты. Так сказать, дебет с кредитом сойдутся. И надо же случиться такому, что именно я хочу этому помешать! Впору было ненавидеть себя. Хотя...Я же Амартол...Мне положено совершать то, чего другие не поймут и не оценят.

Вслед за слугами высыпали остальные альмогавары. Выслушав короткий рассказ де Флора, они принялись смеяться и манить меня пальцем. Кто-то выкрикивал всякие шутки на жутко исковерканном греческом.

Так и хотелось воскликнуть: "Я буду жаловаться!" - да только кому? Ромеи в этом городе никому не были нужны, даже своим правителям...

Рожер де Флор изволил обернуться ко мне и произнести наполовину сладким, наполовину глумливым голосом:

- Прошу посетить мою скромную обитель. Надеюсь, в скором времени я смогу принять тебя в более подобающем мне месте!

Намекал, что вот-вот получит очередной титул и чуть ли не половину империи в придачу. Ну-ну. Надейся. Как бы тебе не мерить скоро жилплощадь полтора на два. Или того меньше!

А ещё приглашал в цитадель, которую ему отвели только по случаю. Рожера просто пригласили сюда, а основная армия ушла далеко вперёд, на войну с болгарами. По-хорошему, здесь хозяевами должны были чувствовать себя отнюдь не каталонцы, а вон те страдающие от грабежа и погромов ромеи. Да только в жизни не бывает так, как должно...

Я поклонился со всей возможной учтивостью и даже бросил пару подобающих такому моменту громких фраз. Тут тебе и сравнение с хлебосольными хозяевами, и с великими владыками прошлого...На помощь пришло давнее увлечение творчеством Пселла. Тот умел нахваливать тех людей, который спустя считанные дни мог отправить на свалку историю. Нет, сам Михаил ничего такого не делал, что вы! Просто говорил то тут словцо, то там...То этому совет даст, то другому...Вот и получалось, что кого-то ослепляли, а кого-то отправляли в богом забытый монастырь.

Вот мы прошли во внутренние помещения цитадели. Тёмные коридоры, пахнувшие плесенью, со свисавшими с потолка гобеленами...из паутины. Прогорклым маслом тоже пахло - где-то, видимо, притаилась одинокая масляная лампа, бесценная редкость в здешних сумрачных коридорах.

Своды низко нависали надо мной. Захотелось убраться отсюда подальше, да только куда? Справа и слева - стены, позади и впереди - враги. Никуда не денешься. Разве что в подпол научишься проходить.

Оставалось только думать, какие они славные и добрые парни, эти каталонцы. Любят повеселиться. Может быть, совсем и не трогают своих гостей...

Свет от нещадно чадившего факела выхватил угол коридора. Стена покрыта была бурыми пятнами...Я заставил себя думать, что это ржавчина или пятна от пролитого вина. Но голова-то соображала, что почём. К горлу подкатил комок тошноты. Легко рассуждать в тиши кабинета о потерях в войнах и смаковать классификацию средневековых пыток. А попробуй на собственной шкуре испытать, что же это такое.

Мы всё шли и шли этими бесконечными низкими, узкими коридорами, полнившимися затхлым воздухом и мерзостью. Как-то мы повернули мимо закутка, и факел (нашёл время!) выхватил спину горбатого каталонца. Судя по звукам, он отнюдь не любовался кладкой стен. До чего же противно! Я знаю, что Средневековье - это варварство, но знать - одно, а ощущать на собственной шкуре - совершенно другое. Тем более в прошлые свои путешествия я как-то попадал в чисто византийские порядки, а не такие вот...И вообще, не люблю историю поздней Византии, всех этих Палеологов, Великокомнинов и прочих парней с большой Буквы, правивших останками империи.

Наконец, света стало появляться гораздо больше, коридор расширился, превратившись в зал. У противоположный стены вовсю горел камин, согревая своды. Я поёжился: до меня донёсся один из исконно замковых сквозняков. На самом деле здесь-то камины были не так нужны. Но съездите чуть южнее, в латинские графства! Там западные рыцари по старой привычке понастроили уйму не нужных каминов, которые здесь ой как пригодились бы!

На огне двое "чепцов" жарили то ли ягнёнка, то ли ещё кого-то вроде, поливая вместо соуса обильными потоками слюны. Судя по всему, наёмники жутко проголодались. Ещё бы! Ведь столько сил требуется, чтобы разграбить даже такой чахлый город, как Адрианополь!

Рожер де Флор окликнул "поваров", а те ответили дружным гоготом. Наверняка меня обсуждали. Судя по интонации, обменивались сальными шуточками. Ну ладно, посмотрим ещё, кто кого! И этого гада мне ещё спасать! Мда...

В кои-то веки де Флор повернулся ко мне и бросил:

- А теперь прошу в мои покои, там и обговорим всё спокойно, - и кивнул в сторону приземистой двери, располагавшейся чуть левее камина.

Когда мы проходили мимо, я принюхался к зажариваемому мясу - и чуть не захлебнулся слюной. Только сейчас понял, насколько проголодался. И даже нервная обстановка не могла лишить меня аппетита. Главное не обращать внимания на некоторые вещи, и всё будет хорошо!

За нами проследовал и оруженосец. Перед тем, как пропустить меня в покои, он со всей силы, ну совершенно случайно, наступил мне на ногу.

- Здесь так темно, что и своей ноги не увидишь, - ухмыльнулся он, давая мне возможность полюбоваться его настолько чёрными зубами, будто он всю свою жизнь жевал активированный уголь трижды в день. - Прошу принять гостеприимство моего господина.

- Нижайше Вас благодарю, - расшаркался я. - Вы столь же учтивы, как и великий Сократ.

Он, конечно, не поймёт моей шутки, но и ладно. Это его беда, не моя. Сейчас я чувствовал себя истинным ромеем, потешающимся над необразованностью варваров. Другое дело, что и сами-то ромеи, как бы это сказать...Да, имели пробелы в образовании. Но что поделать, так ведь?

В комнате было очень тепло, даже жарко: похоже, Рожер де Флор скучал по климату родной Сицилии. Здесь, конечно, был не Северный полюс, но всё-таки прохладнее, нежели на берегу Средиземного моря. А в остальном - покои как покои, разве что в византийском стиле. Узкая кровать, иконы, даже несколько книг приютилось на крышке стоявшего в углу сундука. Видимо, предыдущий хозяин умел и, возможно, даже любил читать. Книги-то в те времена были дорогим удовольствием, знаете ли...даже несмотря на работу многих переписчиков. Вряд ли обитатель адрианопольского замка мог себе позволить обширную библиотеку. Другое дело - Григорий. Тому она явно досталась частью от предшественников, а частью он её лично собрал, переписав труды древних. Эх, Григорий...Григорий...И почему ты так медлил со своей возлюбленной? А ведь мог бы остаться в живых! Мог! Только что тебя ждало бы дальше?..

Рожер, не скидывая доспехов, уселся на кровати, вальяжно (насколько позволяло облачение) развалившись. Он спиной и левым локтем опёрся о стену. Оруженосец кинул в пламя несколько дров из поленницы, расположенной тут же, под боком, в углу комнаты, рядом с обитым железными обручами сундуком.

- Сперва о Марии...Как она там, в Константинополе? Ты её видел?

Рожер де Флор старался говорить спокойно, но глаза выдавали его живейший интерес.

Так...А что же за Мария? Проклятье! Ну точно, это его жена! Всё-таки отдали ему руку родственницы императора и, заодно, болгарского царя! Эх! Вот что значит пропущенная или забытая деталь.

Что же делать? Надо придумывать, надо придумывать!

- Она в добром здравии, но скучает по Вам невероятно, сиятельный. Не находит себе места вдали от Вас. И просит скорее ехать к ней. Не нравится ей затея с Вашим приездом сюда...Вам лучше быть в войске, чем пылиться в этой глуши.

Рожер ухмыльнулся и всплеснул руками.

- Вот! Только она среди всех ромеев меня и понимает! Ценю её ум! И люблю её! Мне и самому скучно в этом нищем уголке. Мои ребята вообще стонут без дела, им совершенно нечем себя занять.

"Ну-ну, нечем себя занять...А то, что они сейчас вытворяют, получается, не в счёт?" - я едва не озвучил свои мысли, но вовремя сдержался. Надо, надо помалкивать.

- Осмелюсь сказать, что порфирородная, - чёрт его знает, действительно ли она такая знатная, я уже и не помню, но польстить можно, - весьма проницательна. Cейчас отнюдь не лучшее время для пустого времяпрепровождения вдали от столицы. Кто ж там воду-то мутил в те времена? Венецианцы или генуэзцы? По-моему, генуэзцы. Но да ладно, иносказанием отделаемся! Чем меньше деталей, тем меньше опасность раскрыть себя. Пусть сам де Флор за меня скажет.

- Ромеи-то рады избавлению от турок и победам славных воинов, но... - я сделал многозначительную паузу и посмотрел на де Флора.

Тот понял мою мысль лучше меня же самого.

- Генуэзцы? - вздёрнул правую бровь.

Видимо, считал, что это истинно царский жест. Ничего, ему ещё работать и работать над этим!

Я развёл руками, вздохнув.

- Василевс Андроник уважает их куда меньше василевса Миахил...

Дело в том, что в те годы империей правили сразу двое Палеологов - Андроник и сын Михаил. Последний как раз и намеревался натравить аланов на де Флора. Андроник же колебался. Так, во всяком случае, гласили источники, которые я читал. Интересно, что же там на самом деле творилось?

- Ха! Михаил слишком горяч, чтобы быть настоящим властителем!

"То-то ты, наверное, холоден как лёд на вершинах Анатолии" - подумал я. Метит в императоры или хотя бы деспоты области в Малой Азии! Ха! Тебе достанется могила, если повезёт.

Проклятье. А ведь я должен этому помешать! Да-с, вот задачка мне досталась! Хочется придушить де Флора собственными руками - но придётся спасать этого выскочку! Ситуация!

- Некоторые ромеи ещё не разучились видеть тех людей, которым благоволит судьба. Когда-то мы сами выбирали наших василевсов...Об этом почти все забыли, - и снова пауза.

Рожер де Флор замолчал. Он смотрел на меня в оба глаза. Даже выпрямился. Ага, клюнул!

- И о чём же думают такие ромеи?

- Что судьбы мира делаются в Константинополе, а не здесь. И что туда надо спешить как можно скорее. Мой владыка тяготится горячим соправителем и ищет опору в ком-нибудь из родственников...Он так устал от постоянных волнений, что нуждается в помощнике, надёжном, храбром и умелом воителе. Об этом порфирородная говорит ему постоянно, и печётся о судьбе дорогого родственника...Но одной ей не справиться. Генуэзцы, Михаил, аланы...

Де Флор сказал пару ласковых на немецком. Кое-что я понял, а о смысле остального нетрудно было догадаться. Чувствовалось, какой нежной любовью он проникся к этим обитателям далёкой Лигурии. А те, насколько я понял, отвечали полной взаимностью. Дивный гадюшник, скажу я вам, эта большая политика!

- Раздавить бы их одним ударом, этих гадов. Собрать в одном месте...И...Они не выдержат нашего удара! - ударил кулаком о кулак Рожер де Флор. - Будут молить о пощаде, пока всех не перебьют, уж я-то знаю. На настоящую битву они не выйдут, будут подсылать убийц с кинжалами, потчевать отравленным вином и подсыпать всякие гадости в постель. Трусы!

Рожер де Флор вышел из себя. Каждая клеточка его тела дышала ненавистью к генуэзцам. Это было нечто из ряда вон выходящее. Спокойный до того немец превратился в порывистого южанина. Глаза его горели чёрным пламенем, а рот скривился.

- Однажды они все пожалеют о своих кознях!

- И многие из ромеев порадуются этому...

Так же как и вести о смерти де Флора. Как эта весть дошла до Константинополя, сразу же начались избиения каталонцев, находившихся в столице и других крупных городах. Вот так вот они разделаются с этими ребятами. А потом оставшиеся в живых наёмники из Галлиполи нанесут удары по европейским провинциям империи. И полыхнёт...Мда. Это будет та ещё война!

Интересно, понимал ли де Флор, насколько сильно его не любит простой народ? Или так же, как его товарищи по рыцарским латам, плевать на него хотел? Сунул кулак - и всё, уже всё хорошо и тихо, и ничего больше не надо, знай себе оброк приноси да на господском поле работай.

- И что же, ромеи будут достаточно умны, чтобы взяться за искоренение генуэзской угрозы? - Рожер теперь был совершенно серьёзен, ни тени насмешки не проскользнуло в его словах.

Неужели так страстно желал покончить со своими соперниками, что взялся говорить, буквально, о заговоре с первым встречным?

- Думаю, что да. Я в этом даже уверен...

- И чем же ты можешь подтвердить свою уверенность?

"Накаркал!" - мысленно укорил я себя.

- Люди сейчас совсем не те, что прежде. Кажется, перед тобой скала, а чуть тронешь - обращается в пепел, - когда хотел, де Флор умел говорить образно.

Надо отдать ему должное: получилось неплохо. Наверное, даже Пселл оценил бы это высказывание. Хотя, да...Всё-таки похвалить власть имущего для него было что воздуха глотнуть. И гениальный, и умнейший, и достойнейший, тьфу...

Я улыбнулся.

- Вряд ли сиятельный захочет видеть ещё одну грамоту, в которой стояли бы подписи ещё сохранивших разум и веру в будущее величие державы...Не так ли?

Рожер де Флор улыбнулся в ответ.

- Это значило бы как минимум смерть. Самое малое, на что следовало бы надеяться. Нет, я могу...

Мозг лихорадочно соображал. Что же делать? Выкрутиться? Не получится, уже не получится. Отделаться какой-нибудь многозначительной фразой? Тоже не подойдёт. Думай, думаю, Амартол!!!

За дверью послышалось какое-то копошенье. Я навострил уши. Что бы это могло быть? Неужели Андроник и его свита уже приближаются? Только не это! Я не успеваю!

Раздался стук в дверь. Де Флор на каталонском что-то воскликнул.

Из-за открывшейся двери показался один из тех услужливых ромеев, кланявшихся в пояс варвару. Даже на каталонском навострились слово-другое говорить!

- Прибыл вельможа с посланием от василевса, - склонив учтиво голову, произнёс слуга.

Де Флор жестом отправил его прочь.

- Что, ещё один? Мне кажется, слишком уж много гонцов появилось за один день, - прищурился Рожер.

- Я был послан василевсом Андроником, а этот, верно, от Михаила, - не смутился я.

- Соправители, - хмыкнул Рожер. - В стране должен быть один владыка. А вы их развели, что пруд пруди!

- Таков таксис, наш порядок, - пожал я плечами.

И вправду, что тут говорить? Положено так!

- Однако пока не прибыли уши от Андроника, может быть, стоило обговорить кое-какие условия...- вопросительно приподнял я бровь. - Если сиятельный не устал от трудов своих.

- Я тут покроюсь пылью! Труды! - расхохотался де Флор и придвинулся поближе.

Забренчали кольца кольчуги.

- И что же мне хочет предложить Михаил? Снова подождать? Очередной "завтрак"? Я наелся на целую жизнь вперёд. Мне нужно обещанное золото, чтобы обрадовать ребят. Иначе...

Он выдержал паузу, но взгляд его был в высшей степени красноречив.

- Иначе они попытаются найти более щедрого господина. Они люди. Как и все мы. Где плохо, уходят, где хорошо, идут туда.

- А Вы ещё и философ, сиятельный, - я сделал лёгкий поклон, словно бы признавая заслуги де Флора. - И вот мой господин хочет...

И тут до меня донеслись звуки шагов. Это же тот самый посланец! Они его сюда ведут! Проклятье, а я надеялся, что его продержат в зале, и только потом...

Что же делать?! Так! Надо встать таким образом, чтобы лица моего не было видно со стороны двери. Свет-то здесь плохой, разве что камин его даёт...А так...Ни единой лампы или факела. Это мне будет только на руку. Ага. Повернулся. Интересно, де Флор поймёт смысл моих действий?

Судя по его лицу, начинает что-то подозревать.

- Что, один ромей не очень рад увидеть другого? - ухмыльнулся де Флор. - Странно, странно...Неужели более приятен облик чужеземца, как вы говорите, варвара-латинянина?

Рожер измывался надо мной, ощущая полным хозяином положения.

- Или здесь кроется нечто другое? Скажи-ка мне, посол, - Рожер вытянулся вперёд.

- Не всех ромеев, особенно из слуг василевса Михаила, любят их соотечественники, - уклончиво ответил я. - И кое о чём не должно им знать. Слишком много ушей порождает слишком много проблем, Вам ли это не знать, сиятельный.

- Да, это так, - кивнул де Флор, но подозрения свои не отринул. - Ладно, изложишь мне послание василевса Андроника после. А сейчас поприветствуем твоего собрата и выслушаем его. Оставайся здесь. Мне нравятся твои речи, Акрополит.

Я едва удержался от того, чтобы не сглотнуть. Спешно приходилось придумывать "легенду" и для этого посланца. А что, если это гонец не от Андроника, а от Михаила? И пришёл с известием от василевса и с очередной порцией "завтраков"? Тогда в считанные мгновения меня раскусят. А уж тем более если это человек, который знаком с фамилией Акрополитов...Проклятье, даже и знакомства не надо! Просто пара наводящих вопросов - и всё, я погиб. Да хотя бы о придворных и о главах ведомств столичных спроси меня, и я тут же завалю этот "экзамен". И его-то уж точно не пересдашь...Сразу отчислят в покойники...

Шаги за дверью становились всё громче. С каждым звуком сердце моё билось всё сильнее и сильнее, отзываясь эхом, словно огромная пещера, в которую люди проникли впервые за многие века.

Шаги замерли у самого порога. Я весь напрягся. Скрип двери показался мне похоронным набатом.

Она отворялась медленно, со смаком. Свет от факелов освещал спину посланца, мешая тем самым разглядеть его лицо. Это только сильнее давило мне на нервы.

- Приветствую тебя, кесарь Рожер де Флор, великий и победоносный, от имени автократора и василевса, боголюбимого и богохранимого, василевса ромеев Андроника, да будет он прославлен в веках и взят на небо! - поклонился вестник.

Вот он должен был поднять лицо...А может, мне стоит отвернуться? Так и сделаю! Я сделал всё возможное, чтобы со стороны двери меня было трудно разглядеть.

Де Флор с улыбкой смотрел на эти мои ухищрения и едва сдерживал свой смех.

- И город приветствует тебя, и жители его желают тебе долголетия и побед бесчисленных! - продолжил меж тем посланник.

Голос его показался мне знакомым...Я машинально повернул голову в его сторону.

В тот момент он тоже поднял лицо. Наши глаза встретились. На мгновение он замер. Как и я.

Это был отец той самой девушки, которую я спас ещё в самом начале моего пребывания в Адрианополе. И он прекрасно знал, что я совсем не посол василевса Андроника. С другой стороны, а что он сам тут делает? Хотя - в сторону все вопросы.

- Вижу, встреча для вас оказалась приятной, - прыснул де Флор. - Послы от обоих василевсов...В моей скромной обители...Это такая честь!

Он молчал. Надо было что-то делать. Похоже, слова де Флора заронили в его душу зёрна сомнений. Прищурившись, он смотрел на меня и ждал моих слов. Нельзя было молчать! Надо же что-то говорить, Амартол! Надо! Но что? Что ему сказать? Ещё чуть-чуть, и архонт разрушит мою "легенду"...

- Да, очень приятно видеть слугу нашего великого господина Михаила, особенно человеку, выполняющему веление господина Андроника. Очень важное веление. Жизненно важное, я бы сказал. Веление, которое просто-таки необходимо исполнить. Иначе достоин я буду смерти.

Последнее слово я произнёс с особым нажимом, напоминая архонту о спасении его дочери. Он смотрел на меня долго. Очень долго. Даже при плохом свете я мог разглядеть его бездонные глаза, в которых застыло...что же это за выражение? Презрение? Понимание? Негодование? Или что-то ещё? А может, всё вместе? Нет, понять этого я не мог.

Да уж, пробирает на философию перед смертью...Ничего не могу с собой поделать. И вообще, я устал. Надоело бегать от одной гибели к другой. Давайте уж, раскрывайте мою "легенду", отправляйте на костёр или в пыточную, или просто разрубайте на куски на месте. Достало всё!

- Приветствую тебя, давно не виделись, добрый друг! - кивнул головой архонт и приблизился, чтобы обнять. - Как там в Городе? Что нового? Шлют ли наши друзья кому-нибудь приветы? Рассказывай! Мы так давно, - он сделал акцент на последнем слове, - не виделись.

- Передают привет твоей дочке! - он, похоже, хотел задушить меня в объятиях. Такая вот маленькая плата за то, что приходится меня выручать. - Она, говорят, расцвела. Только бы ничего не случилось с нею в этом захолустье.

Как бы ему сказать, что надо бежать отсюда как можно скорее? И что смерть вот-вот до них доберётся, если они не скроются из города!

- О, я как раз привёл её сюда. Василевс Михаил повелел засвидетельствовать наше почтение победоносному де Флору и развлечь, пока он не явится. Совсем скоро явится.

Последние слова были обращены к Рожеру. Я посмотрел на него. Командир наёмников заметно оживился и расслабился. Похоже, он всё-таки подозревал меня в обмане, но слова архонта развеяли сомнения. Всё-таки столь знатный человек не будет обниматься с кем попало.

- Как? И она здесь? Рад, несказанно рад, мой друг, этому! - я похлопал архонта по плечу.

Когда ещё выдастся такая возможность? Всё-таки на тот свет могут отправить, можно напоследок повеселиться.

- Да. Василевс особо просил явиться с моей любимой дочерью, чтобы засвидетельствовать, насколько глубоко уважение и доверие нашего города к великому Рожеру де Флору, который подарил ромейскому народу не одну победу!

И только в ненависть к воспеваемому им на словах немцу плескалась в глазах архонта. До чего же поганой была его миссия здесь. Петь аккламации человеку, люди которого чуть не убили его дочь. Положение обязывает...Мда....

Так. А зачем они здесь? Ага, да их как заложников используют! И де Флор, я уверен, это понимает. Михаил хочет успокоить и убедить в том, что всё пройдёт хорошо, командира каталонцев. Чтобы Рожер не ушёл отсюда. Немец, без сомнения, думает, будто бы ему пообещают что-то. Андроник известен своим желанием избавиться от соправителя. Вдруг предложит что-нибудь в обмен на такую возможность?

В голове де Флора уже сходится дебет с кредитом. И сходится в пользу того, чтобы здесь остаться. Ну-ну. Ты, конечно, умный, но дурак. Впереди тебя ждут кинжалы аланов и смерть. Выживут только двое-трое каталонцев из всей твоей свиты. Но никто, кроме меня, из обитателей цитадели сейчас об этом не знает. Как предотвратить такой ход событий? Как?

- Сам василевс прибудет сюда к закату. А в это время он просил меня организовать пир, которого в этом городе не видели от основания века!

- Нищие хотят похвастаться золотом? - осклабился де Флор.

Он явно упивался своим положением, да ещё издевался над адрианопольцами. Интересно, он уже знает, что не все его парни вернутся с прогулки по городу? Что многих адрианопольцы убили за грабёж? А те, что вернулись, наверняка успели пожаловаться на бедность города.

- Не золото главное для устройства пира, а мудрая беседа старых друзей, - парировал архонт.

Де Флор кивнул, подтверждая, что адрианополец с честью вышел из положения.

- Что ж. Иди! Устраивай! А я наслажусь беседой с твоим другом, - Рожер отмахнулся, словно бы от мухи.

Ромей поклонился и вышел. На прощание он бросил на меня вопросительный взгляд.

- И передай привет своей дочери от меня, друг мой. Пусть она прогуляется по здешним окрестностям. Подальше от вина, которое так опасно, - интересно, поймёт он мой намёк? - Для юных дев.

- Я обязательно передам ей твои слова.

Едва дверь закрылась, как де Флор обратился ко мне.

- И какие же условия предлагает Михаил? Теперь я готов их выслушать, раз архонт засвидетельствовал, что тебе можно доверять. Ну, и что обещает мне василевс? И, главное, что просит взамен? Моим людям нужны обещанные деньги, иначе воевать они больше не будут. И вся ваша драка с болгарами прикажет долго жить. Не говоря уже о турках.

Де Флор брал быка за рога. Сразу показывал свою важность. Тамплиер недоделанный! В такие моменты верилось во все легенды и сказки об этом ордене. Нет, я понимаю, что его уволили. Но, видимо, просто за то, что не поделился с начальством.

К счастью, я уже придумал, чем его можно купить.

- Кое-какие территории в Азии уже давным-давно нуждаются в твёрдой руке...И только родственнику можно было бы их доверить. Собственная казна, войско, возможность издавать указы от своего имени. Наконец, власть над обширными землями.

Де Флор подался вперёд. Он, как говорят в иных романах, весь обратился в слух. Давняя мечта была у него под носом!

- И постепенная выплата обещанных средств.

Тут-то де Флор и приуныл. Он едва сумел справиться с возмущением.

- И снова манят завтрашней косточкой, чтобы оправдать сегодняшний голод...Вы, ромеи, неисправимы!

Оруженосец, всё это время пребывавший в покоях де Флора, прыснул. Ну ничего. Смейся-смейся.

Так. Что бы ещё такого выдумать? Всё равно не мне это исполнять, пусть сами ромеи разбираются...Но всё лучше, чем потворствовать разгрому Фессалии!

Так...На что же ещё он клюнет?

- И полная свобода действий по...принуждению к миру генуэзцев. Ромеи будут только рады стараться помочь в этом. Да Вы и сами это прекрасно понимаете, сиятельный.

Вот это была косточка, которая уж точно заставит его подвигаться! Глаза де Флора так и зажглись яростным пламенем! Он был весь в предвкушении того, как расквитается со старыми "друзьями", которых он любил до потери пульса...Естественно, потери пульса генуэзцами...

- Только нельзя принимать участие в пире Михаила. Ходят слухи, что он всё-таки поддался на уговоры генуэзцев, и что-то замышляет против Вас, сиятельный...

И я многозначительно замолчал.

- Он вечно что-то замышляет. Такова уж природа каждого ромея! - отмахнулся де Флор. - Он воин, не выигравший ни одного сражения! И в этот раз его ждёт та же участь, если он даже и решится на что-нибудь, друг евнухов!

Собирался у меня вызнать что-то ещё, притворяясь? Или в самом деле ничего такого не подозревал?

- Духу не хватит. И людей. Все его воины - так, свиньи, забравшиеся в жёлтых ботинках, чтобы спеть на яблоне серенаду! Посмешище, да и только!

- Не скажите, сиятельный...Вместе с ним может появиться и один человек, который хотел бы отомстить за смерть сына. Вот этот на яблоню лезть не будет, просто кинжал вынет...

И снова - пауза. Уловил ли он не намёк даже, прямое предупреждение?

- Что, и дурака сюда привёл? - де Флор наконец-то задумался. - А тебе какой толк со всего этого ?

- Великие люди не забывают своих друзей и помощников. Истинному ромею приятен не только достойный муж во власти, но и благодарный, щедрый, гостеприимный господин...

- Люди жаждут золота и благ для себя, - де Флор вновь принялся за философствование.

Да уж, философ на троне! Мечта античных мыслителей! Ну да какой трон, такой и философ...

Я пожал плечами. Мол, пусть сам догадывается.

-Что ж. Ты истинный ромей, - кивнул с улыбкой де Флор.

Не то пощёчина, не то похвала - по его интонации и не поймёшь. Хотя что он мог сказать, изгнанный из ордена тамплиеров, пират, нанятый на службу и грабивший тех, кого призван был защищать? Спустя века не перестанут говорить "каталонец", желая показать в человеке самого страшного бандита. Можно сказать, ребята де Флора останутся в памяти народной. Недоброй памяти.

- Но прошу Вас, сиятельный, не принимайте Михаила. Он замыслил что-то. Не следует терять бдительности. Пировать можно и в Константинополе, в окружении верных людей. А здесь...Здесь у Вас слишком мало бойцов.

"И я устроил так, чтобы их стало ещё меньше" - невольно подловил себя на мысли. Мда, неувязка вышла, извините. С чем боролись, на то и напоролись. И вообще, непоследовательная славянская душа. Тьфу! Какой бред несу в ожидании решения де Флора! Вот такая же муть лезла в голову на каждом экзамене. Только тут нечто труднее предстоит.

Де Флор расхохотался и покачала головой.

- Я знаю Михаила, он редкий трус. В общем-то, истинное дитя своего народа.

На самом деле, всё обстояло совсем не так: сын Андроника не боялся выходить на бой, даже имея за спиной дрянное византийское войско. Другого, собственно, у него и не водилось.

Оруженосец поддержал господин смехом и похлопыванием себя по бокам.

- А эти аланы...Пусть только попробуют что-то сделать! Верно, Альфонсо? - де Флор впервые обратился к оруженосцу по имени. - Расскажи, что мы сделаем с ними!

- Из кожи спины сделаем ремни, которыми повесим на осинах. И то не всех. И будем мучить. Долго мучить.

Я даже обернулся, чтобы посмотреть в лицо каталонцу. Тот ухмылялся во все свои оставшиеся (а их было не так уж и много) зубы. Какие они милые, эти ребята, не правда ли?

Интересно, де Флор разыгрывал передо мной комедию - или в самом деле не боялся Михаила?

- Тем более мне уже сообщили, что василевс привёл с собой только лишь сорок аланов. Моих ребят столько же, но каждый стоит десятка этих грязных свиней! - де Флор захлопал даже.

Так. В комнату никто не заходил после меня с подобными известиями. Следовательно, Рожер с самого начала принял меры безопасности. Только знает ли, что даже это не поможет?

- Они могут принести отравленные яства и вина, или просто добавить туда снотворное...- не сдавался я.

- Местные слуги нам верны. Ещё бы. Ведь от нас зависит их жизнь. Кто станет общаться с людьми, буквально лижущими сапоги...латинян? - де Флор подмигнул.

- Что ж. Верность их заслуживает уважения... Но мой господин просил меня взять у Вас...какое-нибудь подтверждение, что Вы согласны. Я принесу его с собой, и он начнёт изгнание генуэзцев. Вам же останется только в нужный момент оказаться у стен Города и помочь силой. Вы согласны, великий?

- Вы заставляете весь мир смеяться над собственным формализмом! Неужели василевс боится, что ты, получив мои слова, побежишь к Михаилу? Или что я не сдержу слово? - де Флор посмотрел на меня с укоризной и насмешкой. - До чего дошли ваши владыки, о славные ромеи!

- Нет...Мне нужно просто какое-либо послание. От Вас. Ну хотя бы к Вашей жене...Это условный сигнал для начала освобождение Романии от генуэзцев. Можете написать даже ниже послания самого василевса...

Я протянул титульный лист Пселла.

- Что ж. Марии я напишу...Пусть василевс порадуется латинскому письму на варварском языке! Чернила! И перо!

Оруженосец оказался тут как тут. Обмакнув наточенный кончик в черинильницу, де Флор принялся водить пером по пергамену. Признаться, выглядело это забавно. Чуть ли не разрывая пергамен, он ме-е-е-едленно выводил латинские буковки, корявые до невозможности. Похоже, хоть ...кажется, немецким...или каким-то диалектом латинского...он владел достаточно, чтобы излагать мысли на бумаге.

- Единственная вещь, которую настоящий мужчина должен уметь держать в руках - это меч, - гордо произнёс де Флор, поставив очередную кляксу.

Написав - или вымучив - две-три строчки и поставив какую-то закорючку-подпись, Рожер вернул мне лист пергамена, не позаботившись даже посыпать песком для скорейшего высыхания чернил. А может, песка и вовсе у него не было. Ну ладно...

Зато я выманил у него поистине бесценный документ! Ещё бы! Почерк самого де Флора! Автограф, сделанный за считанные часы до его гибели! Потрясающе! Просто потрясающе! Я сомневаюсь, что хоть один исторический институт или музей имеют подобный автограф!

Он думал, что предусмотрел всё. В самом деле, так и казалось. Если бы хронисты оставили для нас известие о том, как вообще Рожер прошляпил врагов! Что-то тут не так. Эх! Интересно. Сколько у меня осталось времени? Удастся ли одним глазком глянуть на то, что же всё-таки произойдёт? Одним глазком. Больше не надо: жить хочется, знаете ли.

- Ладно, Акрополит, ступай! Наслаждайся обществом своих друзей, архонта и его дочери. А потом - ешь, пей, гуляй на пиру за счёт "любимого", - ухмыльнулся де Флор, - тобою Андроника. Василевс платит за всё!

Оруженосец вновь расхохотался. Видимо, у него уже выработалась привычка так реагировать на любую "остроумную" шутку господина. Чтобы, значит, поддержать, показать, сколь тонко де Флор чувствует природу смеха.

В общем. Рожер уже готовился в правители. И шута приобрёл, и вообще...Интересно, не противно ли это было самому оруженосцу, который, в общем-то, не был настоящим слугой? Так, один из пятых-шестых сыновей какого-нибудь испанского феодала, отправившего отпрыска в далёкий поход, чтоб не волновал папашу. Для парня - Альфонсо едва ли стукнуло больше восемнадцати лет по моему мнению - Рожер оказался единственной опорой в далёком от дома мире. Вот и приходилось подстраиваться как только можно, чтобы отблагодарить господина.

Противно. В самом деле, противно! Но что поделаешь, такова уж жизнь. Или подстраиваешься, или рвёшь себе жилы, чтобы плыть против течения. Не все так могут. Сам я себя не относил к группе "пловцов".

- Тогда я вновь прошу быть...- начал было я, но осёкся, поймав на себе взгляд де Флора.

Шутник отступил, дав место властителю. А тот не терпел, чтобы его приказы нарушались. А он отдал мне именно приказ.

Откланявшись и рассыпавшись в благодарностях и восхвалениях, я вышел из покоев.

И то ли здесь было так жарко, то ли ещё что, но я почувствовал, как пот буквально девятым валом катится по моему лицу. Отёр рукавом солёную гадость, липнущую к глазам, но полегчало лишь чуть. Сердце бешено стучало. Так. Нельзя показывать свою слабость. Надо улыбаться. Улыбаться как можно шире. Пусть все думают, что у меня в рукаве что-нибудь да припасено. Нечто вроде во-о-от такой пушки или мешка золота. А лучше и того, и другого.

Каталонцы постоянно на меня глазеют. Не смеются даже - ржут. Открыто, не таясь. Ещё бы, ведь они чувствуют себя полновластными хозяевами этого города. В их глазах мелькают бесенята, обещающие Адрианополю вечный грабёж, пока последнюю нитку не отберут у нищего и не зарежут последнего ребёнка. Мда. И они будут так действовать. Разграбят всю Фессалию, когда погибнет де Флор. Нет, конечно, не те же самые каталонцы, которые сейчас смеются надо мной. Этих убьют аланы. То будут другие наёмники, их товарищи. Однажды они передерутся друг с другом. Уйдут в поход, и между колоннами будет разрыв в один дневной переход. И вот, "совершенно случайно", столкнутся друг с другом и начнётся мясорубка. Во всяком случае, об этом говорил летописец похода. А что было на самом деле - кто знает? Разве что запустят хронотуриста, и тот выведает, что да как.

Но только бы не меня! Мне уже отвратительны все эти наёмники и ромеи поздних веков, только и ждущие, когда же погибнет их империя. Нет, это всё не для меня! Хочу в кабинет, к целым горам бумаги и книг! И чтобы ни одной искорки рядом, ни единого колюще-режущего предмета.

Ко мне подошёл архонт. Оглядев зал, улыбнувшись для вида "гостеприимным хозяевам", он взял меня под локоток и повёл подальше от камина, к окну. Через решётку и тусклое стекло проникал свет. Вечерний свет. Скоро приедет Андроник. А с ним - аланы, и здесь начнётся резня...

- Как я могу это понимать? Что ты здесь устроил? - архонт сохранял ни лице улыбку и говорил вполне добродушным голосом, чтобы если кто вздумает подслушать-подсмотреть. Принял нашу беседу за светскую болтовню.

Да, подумаешь, обсуждаем вопросы жизни и смерти. Ха! Каждый день только этим и занимаемся! Подумаешь! Такие мелочи! Так. Бред из головы надо выгнать. Срочно! У меня остаётся очень мало времени, а нервы уже практически сдали.

- Скоро сюда явится василевс с аланами. Они хотят перерезать каталонцев во главе с командиром. Знаешь, чем это обернётся? - голос мой был сладок как мёд.

Но в глазах, видимо, что-то таки отразилось: архонт даже отшатнулся, но вовремя совладал с собой.

- Откуда ты знаешь?

- Я это знаю, и всё, - и тут я наудачу ткнул пальцем в небо. - Что, неужто ты по собственной воле взял дочь сюда, а не василевс тебе это приказал? А как думаешь, почему он настолько сильно горит желанием встретиться с де Флором вдали от его армии? Да ещё и ведёт с собой наёмников? Их ведь точно не сорок человек, а много, много больше! Иначе ничем не объяснишь его чрезмерную уверенность!

Говорил я это с улыбкой на устах и, как сказали бы поэты, бездной в глазах...

Он замолчал. Думал над моими словами. Понимал ли то, что я сказал? А может, догадывался, но боялся верить? Или даже...знал? Ведь заложников могут убить в любой момент "пирушки". Раз - и всё. Интересно, чем ему пригрозили, этому архонту? Или просто повелели? И он выполнил приказ, идя на гибель? Нет, ромеи не из таких. Они ещё помнят, что такое сила неподчинения, "право на революцию"! Или эти...забыли? Через полвека поднимется Фессалоника, взбунтуется против узурпатора...а потом просто истечёт кровью.

Он всё-таки совладал с собою.

- Но откуда ты это знаешь? И вообще, откуда взялся на наши головы? Учти, я не выдал тебя только лишь потому, что обязан жизнью моей дочери. Только, боюсь, - уголок рта скривился от боли, - это было зря. Нас отправили прямо в центр паутины. А мы как мошки, бьющиеся в ожидании, когда же паук явится на пиршество.

Что-то все вокруг стали философами. Не к добру. Явный сигнал великих бедствий в стране. И вообще, тут потрясающие интересные времена творятся, не дай бог кому в такие жить! К русским пожелание не относится, мы вечно в такие живём и даже как-то выживаем. В общем-то, ромеи тоже: ни одного мирного десятилетия, война на два или три фронта сразу, да ещё восстания, да ещё религиозные споры...Был даже один "разбойный" Собор...

Но вот появилась...она, и тут мне стало не до архонта. Всё те же чарующие глаза и такие обаятельные щёчки. Улыбка, способная отправить целую армию женихов на край земли, дабы этим подвигом заполучить благосклонность её хозяйки. И море других качеств, которые я, даже будучи специалистом ну очень широкого профиля, не смог бы описать.

Да, вы скажете - это влюблённость, - и окажетесь правы. Именно она. Влюблённость в девушку, которая старше тебя на семь столетий, но оттого не менее притягательна и очаровательна. Нравятся же кому-то женщины бальзаковского возраста, а Бальзаку уж вон сколько веков стукнуло-то...

Ну да ладно. За девушкой следовал немолодой уже мужчина в кольчуге, озиравшийся по сторонам и не снимавший руки с рукоятки меча. Телохранитель. Несладко ему здесь придётся-то, в окружении головорезов. Каталонцы с интересом поглядывали на этого бедолагу, видимо, уже предвкушая знатную драчку.

А девушка шла, будто ничего и не замечая. Горделиво вздёрнув подбородок, сверкая глазками-топазами, она плыла по залу, превращая его в ворота в иной, лучший мир. И вскоре эти ворота, омытые кровью, закроются. Интересно. Смогут ли они спастись?..

Я хочу, чтобы она спаслась! Во что бы то ни стало!

- Вам надо отсюда уходить, - не глядя в сторону архонта, сказал я ему. - Здесь будет слишком опасно. Меня может не оказаться в нужном месте в нужное время...Да и слишком уж их много...

Воцарилось молчание. Только раздавались посвистывания вослед ромейке. Но та и не замечала их. Ещё бы! Ей, благородной, какое дело до каких-то там грязных варваров, пусть от них зависит сейчас её жизнь?

В зале стало ещё жарче - или мне показалось?

- Пока не поздно, вам надо уходить. Сошлитесь на то, что Вашей дочери надо привести себя в порядок перед таким событием, а Вы не можете её оставить одну в чужом месте...Или хотите проследить, чтобы она была красивее самой Елены этим вечером. Вы же отец, Вы обязаны её спасти, если уж не боитесь потерять свою жизнь!

И тут я сказал то, чего совершенно от себя не ожидал.

- Прошу Вас...

И всё это говорил, не глядя на архонта, а поистине великосветски улыбаясь приближающейся ромейке. Только уголки губ дрожали да со лба катился градинами пот. Вот таков он, этикет в кругу врагов...

Интересно, как я выглядел со стороны в ту минуту? Достаточно ли убедителен, чтобы подействовать на государственного мужа, являющегося ко всему прочему отцом...

- Дочь моя! Ты так прекрасна! - воскликнул отец, будто бы не виделся с нею несколько дней. - Однако ты забыла, верно, о египетских румянах и вавилонских благовониях, кои я приготовил специально для подобных случаев? Пойдём, ты должна подготовиться к торжеству!

Архонт и её подхватил под локоток. У него, признаться, выходило это мастерски. Так и получилось, что он стоял посередине между дочерью и мною. Ага, пришёл спасать обоих.

- А пока поворкуйте с Акрополитом, вы ведь так давно не видели друг друга! Помнишь, в наш прошлый визит в Город он водил нас по нашим знакомым, составлял компанию...Я думаю, у вас найдётся, что обсудить, не так ли?

Папаша был очень хорош в придумывании "легенд". Быстро разобрался в обстановке и начал действовать. Вот они, настоящие ромеи! Не те, что готовы перепродать господина, отнюдь! Этакие в каждом народе отыщутся, в очередь даже встанут! На архонте и ему подобных десять веков держалась Византия. Но эти люди кончились или уменьшились в числе - и Византия кончилась вместе с ними...

- Что привело Вас сюда, мой дорогой...Акрополит? - принялась ворковать ромейка.

Признаться, я слушал не её слова - скорее, сам её голос. Да, такой приятный, мелодичный, ласковый... В какой-то момент я даже расхотел возвращаться в своё время. А что? Базовые навыки умею, будущее предсказывать смогу, не пропадём! Да хотя бы тот же порох примемся производить! Или ещё что-нибудь! Выкрутимся! Я ль добытчик али кто?

Да...Вот такой вот бред лезет в голову...Сперва с ума сходишь от страха, а потом - от любви. Этак недолго и чокнуться. Что ж. Для последнего ещё оставалось время, по моим ощущениям - около получаса...Я успею вернуться до начала...

Раздались возгласы каталонцев. Архонт навострил уши. Вослед нам погнался голос оруженосца:

- Василевс Михаил прибыл! Извольте, ромеи, встретить своего владыку! Или забыли всё на свете за разговорами? - даже сейчас каталонец не удержался от того чтобы нас не поддеть.

Что ж. Ему осталось недолго, пускай себе бесится.

После он прикрикнул на своём языке на слуг-ромеев, наполнивших зал. Они расставляли скамьи и столы, тут же накрывая скатертью. Появились и кубки, и бутылки с вином, и даже кое-какая снедь. Но всё же больше было вина, что непривычно для византийцев. "Хозяева", словом, задавали тон пиру.

Наступал решающий час. Я думаю, пиршество затянется...И резня пройдёт уже без меня. Как бы избежать участия в попойке, а? Как бы этого избежать?

Из покоев показался де Флор. На нём красовался костюм на ромейский манер, подобающий кесарскому достоинству. Шелка, золотое шитьё (ну или имитация под него)...Да, это было нечто, вызывавшее даже в таком блеклом виде восхищение. А какими роскошными были одеяния тех, настоящих кесарей, когда империя была в расцвете сил! Да только где он, этот расцвет? Затерялся в глубине веков, покрылся пылью и трещинами...

Каталонцы рёвом приветствовали вышедшего в зал командира. Тут же начали бить в щиты (у кого были) и стучать по столам, по полу, стенам, просто кулаком о кулак. На мгновение даже уши заложило от дикого шума.

Я бросил взгляд на архонта и его дочь. Те, несмотря на всю свою светскую выучку, не могли скрыть презрения в глазах и лицах к варвару, взявшему на себя смелость так себя вести. Для ромеев он был не просто выскочкой - нарушителем порядка, таксиса, которому в будущем уготовано жестокое наказание. И они не знали, насколько правы.

Я едва удерживался от того, чтобы не включить звуковой таймер. Казалось, ещё чуть-чуть, и меня накроет вихрь времени. Но нет. Приходилось дожидаться...А может, как-нибудь улизнуть отсюда? В горячке боя меня вполне могут подрезать, а уж моих спутников...Так...

Стараясь быть не особо навязчивым и не выдавать собственных намерений, я огляделся по сторонам. Два окна. Узких, точно граница между Европой и Азией. Зарешёчены. То есть выброситься из них не получится. Ну разве что рвануть их взрывчаткой. Да только смысл был бы в этом? Представьте себе такую картину. Человек в чиновничьем одеянии, извиняясь и прося дать дорогу, подтаскивает к окну какие-то штуки, похожие на кирпичи. Протягивает к ним ниточки из металла или чего-то похожего. Потом достаёт коробочку с парой рычагов. И просит не обращать ну никакого внимания на всё это. Ага, как же.

Так. Может, я всё-таки пропаду раньше, чем василевс Михаил...

Зазвучали трубы, тут же заложило уши. Какой идиот в узких замковых коридорах так громко дудит!

Но зато ромеи повеселили, почувствовали, что рядом хоть кто-то свой, пусть и...в общем, пусть и такой, как Михаил.

Рожер де Флор вышел на середину зала, встав лицом к выходу из коридора. Подле уже стоял оруженосец, державший на вытянутых руках разноцветные полотнища, чьи края свисали до самого пола.

Наёмники выстроились за спиной командира, в два ряда, приняв самый устрашающий вид, на который были только способны. По моему мнению, могли особо не стараться, а только лишь улыбнуться. Вышло бы как нельзя лучше. Во всяком случае, на людей непривычных это произвело бы неизгладимое впечатление. В своём роде розовый сон стоматолога.

Трубы смолкли. Каталонцы заволновались.

Мы стояли позади наёмников, а потому чтобы что-то разглядеть, приходилось вытягивать шеи и становиться на цыпочки. Для меня, признаться, всё это было вдвойне интересно. Увидеть василевса за считанные часы (или минуты?) до события, благодаря которому он запомнится потомкам. Великая глупость, из-за которой половина империи будет обречена на разграбление. Интересно, каков он?.. Ведь мы даже настоящего облика его не знаем...

Послышались шаги и возгласы "Славен! Славен!". Насколько я мог разглядеть, из коридора вышли двое человек. Чиновники. И тут-то я осознал: одеяние де Флора - и вправду жалкая бутафория. Отаких один придворный последнего русского царя писал, что плачет при просмотре голливудских фильмов о России - плачет от той дешёвки, которую там выдают за наряды аристократии...

Шёлковые ткани, ниспадавшие до пола, сверкавшие камнями и золотом (настоящим!), звон перстней. Даже из-за спин каталонцев можно было понять, насколько всё это великолепно! Мне показалось - или наёмники чуть приуныли?

Вслед за двумя чиновниками появился юноша в тунике, нёсший на руках знамя с вышитым белыми нитями на пурпурном полотнище двуглавым палеологовским орлом. Архонт и его дочка одобрительно зашептали:

- Это куча тряпья, - намекая на "ношу" оруженосца де Флора, заговорил отец, - не сравнится с одним-единственным знаменем. Романия! Романия!

Появился и второй юноша, в снежно-белой тунике, мавр. Он нёс золотисто-красно-белое полотнище. Конечно, в деталях разглядеть я его не смог. Но и так знал, как оно выглядит. Поделено на четыре части. В левой верхней и правой нижней - красные кресты на белом фоне, в двух других - золотые кресты и золотые же буквы "П" на красном фоне. А вот и знамя фамилии Палеологов.

Вслед за юношей появилось несколько, я не мог разглядеть из-за пришедшей в движении массы каталонцев, воинов. Кольчуги, круглые шлемы, щиты...и топоры. Это были варанги. Интересно, настоящие северяне или их потомки - или просто одетые на манер тех, древних?

Рыжие и жёлтые бороды в наличии имелись, конечно же, но это вполне могла быть просто какая-нибудь краска. Византийцы знали толк в торжествах.

Потихоньку та половина зала, которую де Флор оставил специально для гостей, заполнялась. Появлялись всё новые и новые лица, разодетые изысканнее предыдущих. Наконец, зазвучала аккламация, прославлявшая владыку ромеев, боговенчанного Михаила.

В зал не вошёл даже - вбежал молодой василевс. Всё в нём дышало энергией. Даже борода, обрамлявшая лицо тонким полукругом, блестела. Движения были резкими, уверенными, а может быть, и самоуверенными. Да, вот такого бы василевса в прежние времена! Да только Михаил, прослыв храбрым воином, не выиграл ни единого сражения. Но никто так и не смог точно понять, сам ли василевс тому был виной или остатки (останки?) ромейской армии, едва ли способной на полноценную борьбу...

Интересно, на что он надеялся? Может, что убив де Флора, его армия разбежится - и Михаил сможет создать новую, победоносную, полностью ромейскую? Или мечтал хотя бы об одной победе, пусть даже и полученной бесчестным путём?

Михаил кивком головы приветствовал де Флора. Тот подошёл к василевсу и опустил голову а знак почтения - но лишь на мгновение. Почти тут же он стал прежним полновластным господином этого места.

За спиной соправителя показались аланы. Этих я теперь мог узнать где угодно...

Ага. Все герои трагедии в сборе. Пора бы и действие начинать.

Словно бы меня только и ждали!

- Приветствую славного кесаря и победоносного полководца ромейской державы... - и ещё много-много всего было сказано Михаилом.

В голосе его звучало почтение и признательность к де Флору.

Рожер отвечал тем же. Кажется, он собрал все известные и даже неизвестные титулы византийского василевса. Архонт - и тот причмокнул от удивления. Немец, словом, оказался не так прост.

Говорил он торжественно и благородно, и мне даже казалось: а с тем ли я человеком беседовал всего несколько минут назад?

В тот момент даже не хотелось возвращаться в своё время. Теперь действо шло перед моими глазами, двигаясь навстречу кровавой развязке. Интересно, что же будет дальше? Всё кажется таким благочинным...

Я всё-таки улучил момент и скосил глаза на часы-браслетик. У меня оставалось в запасе двадцать одна минута и семь секунд. Должно хватить, чтобы посмотреть на начало развязки (да, ну и фразочка), но не попасть под раздачу билетов на тот свет.

Между тем архонт заволновался.

- Он нарушает этикет. Не зовёт своих подданных засвидетельствовать почтение...Хотя знает, что мы здесь. Василевс...очень просил быть на пиру, - голос ромея задрожал. - Здесь действительно что-то не так...Он желает усыпить бдительность латинян.

- Я же говорил, - пожимал плечами, а в это время улыбался. Помахать рукой, что ли, для пущей торжественности? - Я же говорил...Скоро здесь начнётся...

- И откуда ты всё знаешь? Может быть, обойдётся...Господи, помоги...- архонт зашептал молитву.

- Не-а. Не обойдётся. Ничего не обойдётся. Вскоре здесь начнут резать латинян, и выживут только двое из них. А вот как им это удастся, я не знаю.

- Я надеюсь, что господь ниспослал тебе это видение...А не даймоны...

- Не даймоны, уверяю Вас, - вздохнул я.

Но продолжал улыбаться. Надо было улыбаться. Надо. Ничего не происходит, так ведь? Просто идут переговоры.

- Что ж! Кесарь Рожер, позволь мне одарить тебя за гостеприимство морейским вином! Виноград, им ставший, произрастал невдалеке от руин славной своим прошлым Спарты! Это настоящий подарок такому великому воителю, как ты! Пусть дух Леонида пробудится в тебе!

Судя по грохоту, тащили что-то очень тяжёлое и, кажется, керамическое. Ага, видимо, большую амфору волокли по полу. Вот и оно, сонное зелье. Их сейчас всех угостят, и...

- Благодарю тебя, боговенчанный и трижды благословенный василевс ромеев! Но только не дело пить такой бесценный напиток в столь обычной обстановке. Позволь мне открыть его, едва мы изгоним турок с земель Романии. Тогда и только тогда честь мне позволить насладиться твоим даром и разделить его с тобой. А сейчас же давай будем пить кое-что из моих запасов! Эй, слуги! Несите яства, вина! Будем веселиться и праздновать с нашим великим господином! Веселитесь!

Рожер де Флор что-то воскликнул на каталонском. Наёмники тут же принялись расходиться по лавкам, а кое-кто буквально бежал к столам и ловил на подходе слуг с кувшинами. Вынесли на вертеле зажаренного барашка (или что они там готовили), поставив на столе, отведённом для де Флора и василевса. Укрыт этот стол был скатертью из дорогой ткани. Улыбавшийся Михаил предложил жестом Рожеру занять место по правую руку от себя. Тот, оклонившись, согласился.

- Я не советую садиться рядом, ой как не советую...

- Сидеть за столом с латинянами - это оскорбление чести нашего народа! - вспыхнул было архонт.

- Отец, но это сохранит нам жизнь, - наконец-то вступила в разговор ромейка. - Давай лучше будет живыми...Прошу тебя.

Архонт замолчал. Тогда дочь взяла его за рукав и повела к ближайшему столу. Каталонцы ответили дружным гоготом. А василевс, казалось, не обратил на это ровным счётом никакого внимания. Он вовсю болтал с де Флором.

Но как же они собираются одолеть наёмников? Испанцы все при оружии...Большинство людей, явившихся вместе с Михаилом, составляют слуги. Некоторые и вовсе подростки. На что он вообще надеется, этот храбрейший воин, не выигравший ни единого сражения? Может, за стенами замка ждут остальные? Но их могут остановить в любом случае. Пары минут достаточно, чтобы перекрыть коридор. Но никто не говорил, что был какой-то штурм. Все сошлись на том, что каталонцев просто-напросто перерезали, то ли пьяных, то ли сонных - и именно на этом пиру.

Выходит, здесь ошибка источников! Вот это я устрою переполох в научном мире, когда буду доказывать "революционную" версию!..А уж если предъявлю добытый мною автограф! Хотя...Не пройдёт...Он не пройдёт экспертизы...Мда...Его возможно использовать только как образец почерка. Вот об этом-то я и не подумал. Разве что совершить какой-нибудь подлог. Скажем, в каком-нибудь архиве случайно найти эту "копию"...Хотя...Опять же, у этого листка как у копии ценность будет весьма сомнительная. Подпись-то явно не рукою де Флора будет сделана, а рукой переписчика: иного и не скажут. Действительно, как может быть сделана подпись рукою де Флора, если пергамен так "молод"? Не состаришь же его на семь веков, хорошая экспертиза заметит подлог. Ну да ладно. Это уже не мои заботы, а Института. Я глянул на часы, благо никто не обращал на меня ни малейшего внимания.

- Я подойду, я всё-таки подойду сейчас к василевсу, - пробубнил архонт. - Сейчас...

Внезапно что-то изменилось. Я это почувствовал. Каталонцы...Что-то в их поведении...

Присмотревшись, я понял: сидевшие напротив нас принялись зевать. Возгласы были уже не такими громкими и дружными. Только некоторые ещё сохраняли прежнюю бодрость.

- Зря ты послушал троянцев, мой друг, - голос Михаила был так отчётлив, будто мы сидели на соседних местах. - Троянский конь уже давным-давно принёс сюда Одиссея.

Ромеи - и я - намного лучше понимали в намёках на чуть ли обожествляемого среди византийцев Гомера. Только что он имел в виду?..

Те подобострастные слуги расхохотались, ну точь-в-точь как во время издевательств каталонцев над именем василевса. Расхохотались...И достали разделочные ножи. В намерениях их я не и вздумал сомневаться. Ага! Прислуга! Она подсыпала снотворное в вино! Хитро! Всё-таки обвели вокруг пальца немца!

Только двое или трое каталонцев вскочили со скамей и приготовились к бою. На остальных уже успело подействовать зелье.

Де Флор тоже был бодр.

- Гречишкам меня не одолеть! Трусы! Предатели! - Рожер вместо того, чтобы вцепиться в горло василевсу, вскочил и вынул меч из ножен.

Он улыбался, уверенный в своих силах.

- Вам меня не одолеть! Ваши аланы...!

Он осёкся и посмотрел на свой живот. Мой взгляд упал...на пятно крови, растекавшееся по одеждам де Флора чуть повыше пояса.

Рожер повернулся...

Дальше я уже не смотрел. Каталонец, сидевший рядом со мной, совладал с действием зелья и вцепился мне в горло. Я двинул ему в челюсть. Шея горела. На ней вот-вот проступят следы от грязных ногтей наёмника.

Архонт тоже вскочил с места - и отбивал дочку, к которой вот-вот готов был пристать другой каталонец. Только на этот раз с совершенно ясными намерениями - в его руках сверкал боевой топорик. Телохранитель ромейки схватился на мечах с бодреньким альмогаваром.

Я схватил бутылку вина, опустошённую буквально минуту назад теперь сладко храпевшим каталонцем, и ударил со всей дури по голове потенциального убийцы. Со звуком лопнувшего горшка он повалился на пол.

Ромейка вцепилась в меня. Архонт схватил первое, что попало под руку - топорик того каталонца. В моей же руке оказался кинжал. Как же я по нему соскучился!

Телохранитель упал, подкошенный ударом шестопёра по голове. Трое альмогаваров, склонившиеся над ним, добивали храбреца.

- Только бы всё было хорошо...- прошептала девушка

Она старалась не смотреть в сторону погибавшего слуги, слишком больно...

А зал уже наполнился шумом боя. Каталонцы, на которых сон ещё не навалился, боролись с аланами. Несколько наёмников подступало к нам.

Ага...Мечи и булавы...Нам не выстоять. Сейчас точно не выстоять. Аланы на противоположном конце зала, им нет никакого дела до глупых ромеев.

- Ничего, выкарабкаемся! - ободряюще воскликнул я.

Ещё бы, с чего мне волноваться? У меня оставалась минута или около того.

Трое каталонцев окружили нас. Один мечом выбил топорик из рук архонта единственным, но очень сильным ударом, да так, что старик отлетел в сторону.

Значит, трое на одного.

Мы с девушкой прижались к стене. Пути к бегству нет. Я взмахнул кинжалом, отгоняя каталонцев. Те только посмеялись. Ну и позевали, конечно. Движения их становились всё более заторможенными...

- Я спасу тебя, - кое-как постарался подбодрить девушку и ткнул кинжалом воздух перед собой, пугая наёмников.

Те шарахнулись, инстинктивно спасаясь от удара, но через мгновение вновь двинулись в наступление. До нас им - два шага. Как раз расстояние для удара. Ещё один тычок - и снова каталонцы отходят.

Я той рукой, которой обнял девушку, отстранил её к стене, закрывая собственным телом.

Почувствовал тепло её руки на шее, такое горячее и близкое дыхание...

Вот уже один занёс булаву над головой, другой через мгновение ткнёт меня в рёбра мечом...

- Спасибо тебе...- послышалось эхо в моей голове...

Меня подхватил поток времени...Наверное, в каком-нибудь столетии жители Эдирне услышали дикий крик демона...Демона, так и не получившего тот поцелуй...

Я лежал на прохладном полу. Перед глазами - прозрачное стекло (или какая там гадость?) купола. Защитного купола...Я дома...

- С возвращением меня... - только и проговорил...и...

Похоже, я потерял сознание....

Мне потом сказали, что проспал я почти двое суток.

Не выслушав положенное поздравление и приветственное слово от сотрудников Института, собравшихся вокруг моей кровати, я рванул к стулу с одеждой, а потом выбежал в коридор (благо здешние места я знал очень хорошо) - и ринулся к выходу. Дорога вела меня в архив. Чихая от пыли, ненавидя её и радуясь, я искал отсек по византийской истории четырнадцатого века.

Отбросив в сторону один ящик с карточками, перешёл к другому....И снова...И снова...В этом учреждении так и не удосужились завести электронный каталог. Так что приходилось мучиться вручную. Хотя, конечно...Какие уж там мучения...После всех тех мытарств...

Наверное, я просидел там день. Или два. А может, не больше часа. Но, наконец, я откопал Ту Самую Карточку. Так...Какая полка? Ага!

Я побежал сломя голову к нужному мне стеллажу, не думая даже, что материалы-то от меня не денутся...

Я с жадностью прошедшего сквозь всю Сахару без единого глотка человека листал проклятые страницы...Вот оно!

Я нашёл их!

Две жалких строчки. Имя того-самого архонта...И в самом конце...

"Его дочь ушла в монастырь спустя месяц после убийства де Флора. По имеющимся сведениям можно установить, что ни болгары, ни каталонцы, ни турки те места не тронули. Возможно, монастырь посещал император Иоанн Кантакузин, но идентификация спорная, и Крумбахер...А потом Каждан...Но Карпов...".

Тьфу! Больше ничего интересно!.. Всё-таки она выжила...И...неужели она ушла в монахини из-за пережитого в те дни?.. А может, человек, погибший - или исчезнувший в тот день - был тому причиной?..

Я не знаю об этом до сих пор. Может быть, однажды я соберу достаточно денег, чтобы заказать путёвку в то время. Самую дорогую, которая засылает тебя с точностью до секунды...И я встречу её. Кто знает?..

На правах справки или "что было после"?

В 1305 году Рожер де Флор был убит на пиру. Едва весть об этом пришла в Константинополь, как тут же началось избиение каталонцев. Отряды, бывшие в Фессалии, заперлись в Галлиполи и ещё долго опустошали окрестные земли. Василевс Михаил IX так и не сумел, несмотря на численное превосходство, выбить врагов оттуда. Позже каталонцы направились в Афинское герцогство. Местный владыка, нанявший их, не сумел расплатиться и задумал разбить в бою. Сражение вышло неудачным, и испанское владычество над Афинами длилось почти восемьдесят лет. Именно в эти годы слова "каталонец" и "каталонка" стали бранными, однако тогда же впервые со времён закрытия Платоновской Академии императором Юстинианом была открыта высшая школа - университет - в Афинах.

Каталонцы едва не дошли до стен Константинополя, но были остановлены при помощи генуэзцев.

Ни один из старших офицеров, бывших в подчинении де Флора и позже взявших на себя управление Каталонской компанией, не умер своей смертью. Исключение составляет только Мунтанер, написавший летопись похода. Позже она станет прообразом для романа "Тирант Белый", вдохновлявшего Сервантеса и почитавшегося им до такой степени, что испанский писатель в "Дон Кихоте" не уничтожил его наравне с другими...