Аннотация: Обновление 11.09. Переделан эпизод "Коронация"
ПОДЪЁМ С ГЛУБИНЫ
КНИГА ПЕРВАЯ "ГЛАВНОЕ - ВОЛЯ!"
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ "КРОВАВЫЙ ЦАРЬ"
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.
1.
Изначально первый канцлер Ли Хунь-чжан, назначенный чрезвычайным послом на коронацию нового российского царя, планировал из Шанхая добираться французским пароходом до Марселя, оттуда - короткий тур по Европе, и только потом - в Москву. Однако русское правительство, выслав в Порт-Саид пароход "Россия", сорвало злокозненные замыслы. Драгоценный преждерожденный был доставлен прямиком в Одессу, где его встретили военными почестями, положенными первому министру империи, насчитывающей четыре с лишним сотни миллионов подданных: военный оркестр, почетный караул и артиллерийский салют. Почести сопровождали гостя на всем его пути в Санкт-Петербург, куда он и прибыл 18 апреля. По расчетам Витте, по его собственным уверениям, собаку съевшего на дальневосточном вопросе, в просто-таки расплавленном состоянии.
Индейскую хижину - фиг вам называется - а не воск в руках.
Старичок оказался кремнёвым. Переговоры шли трудно.
2.
Россия гарантировала китайский займ, которым проигравшие войну ханьцы планировали покрыть содранную с них японцами контрибуцию. Без этих гарантий Пекину пришлось бы платить военные долги собственной шкурой - проигравшим, да еще проигравшим так позорно, денег в долг обычно не дают. А если дают, то с такими условиями и процентами, что лучше бы не давали. Ну, а так, с помощью России, вышло вполне цивилизованное финансовое соглашение. Кроме того, она совместно с Германией и Францией вынудила победоносных японцев отказаться практически от всех завоеваний: из всего, оговоренного Симоносекским миром, Токио достались только Формоза с прилегающими островами. Ну, и контрибуции, конечно. Эта акция была направлена против Японии, а не в подмогу Китаю... но результат, благоприятный для Пекина, не зависел от мотивов, которыми руководствовались на Певческом Мосту. И теперь Россия желала получить какое-нибудь материальное свидетельство охвативших весь Китай благодарственных чувств.
3.
Строившийся Великий Сибирский путь, Транссибирская Магистраль, должен был пройти по берегам Амура - от станции Покровской до Хабаровска. Но еще в 80-х годах, когда Транссиб был только замыслом, в Русском Техническом Обществе обсуждался проект контр-адмирала Копытова, предлагавшего провести дорогу через Манчжурию.
Теперь, когда строительство Уссурийского и Забайкальского участков было практически завершено, появилась возможность рассмотреть вопрос в практическом его воплощении. От станции Онон до Хабаровска напрямую через Манчжурию было 1920 верст, а проложив пути вдоль Амура, строители вынуждены будут укладывать 2343 версты. На 514 верст больше. Кроме того, технические условия строительства на приамурском направлении... роскошь иметь сразу два пути - речной и железнодорожный... отрицательное влияние железной дороги на развитие судоходства на Амуре... И разные прочие соображения - все, буквально все криком кричало о выгодности проложить путь через Манчжурию.
Об этом-то и шел разговор с Ли Хунь-чжаном. Напрямую выдать России концессию на строительство железной дороги китайское правительство считало невозможным. Политика! Однако же удалось уговорить выдать концессию уполномоченному на то банку - специально учрежденному для операций в Китае и на Дальнем Востоке Русско-Китайскому. Созданному тем же консорциумом французских банков, что участвовали в размещении китайского займа, гарантированного Россией, и ещё двумя русскими: Петербургским Международным и "Банком Торгово-Промышленного Кредита", молодым, но уже крайне широко известным в очень узких кругах. Это именно через него прошли эфиопские концессии - прежде чем осесть в липких ручках разных там Credit Lionnais, Paribas и Societe Generale.
Чем, кстати, русские финансисты и промышленники остались крайне недовольны. ТПК-банк, по их понятиям, мог бы и поделиться прибылью с соотечественниками. Если бы только он не торопился так, стараясь побыстрее сбыть с рук совершенно невыполнимые обязательства... В результате, продав концессии первым же, кто попросил, ТоргПромКредБанк сумел погасить долги перед военными и даже получил какую-то прибыль. Военное министерство продало металлолом за выдающиеся деньги, о которых не могло даже и мечтать. Эфиопы получили нужное им оружие и, возможно, если французы не облажаются, получат какую-то военную промышленность. Что-то получили все, включая даже царя. Которому благодарный негус подарил целую роту своей гвардии - теперь в Царском Селе не редко можно было встретить гвардейского роста негра в леопардовой шкуре и перьях, либо в шелковых шальварах из "Шахерезады". А русская промышленность и русский капитал не получили от сделки НИЧЕГО. Ни гроша, даже ломанного!
4.
Права, предоставленные РКБ на Дальнем Востоке были велики и необозримы, далеко выходя за рамки обыкновенных банковских операций. Банк мог покупать и продавать как товары, так и недвижимость, как за свой счет, так и за счет третьих лиц и оговоренное комиссионное вознаграждение. А также транспортировать, страховать, производить операции, имеющие отношение к местному государственному казначейству, включая и чеканку местной монеты. Еще банк имел право печатать собственные билеты и получать концессии на постройку железных дорог, телеграфных линий и промышленных предприятий - как добывающих, так и обрабатывающих отраслей.
Для строительства дороги, которая, по настоянию китайцев, получила название не Маньчжурской, как следовало бы, а Китайской Восточной, банком было создано особое акционерное Общество, имевшее права еще более обширные, но только на территории Манчжурии. Да и то не всей.
5.
Когда в Санкт-Петербурге начал ломаться исчерченный пешеходными тропинками и накатанными за зиму санными путями невский лед, в Москве началась подготовка к коронации. Обряд венчания на царство твердо определялся многовековой традицией, в которой Аликс и Елка не могли изменить ни одного шага.
Оставалось утешаться только успехом и относительной дешевизной переговоров с Ли Хунь-чжаном - всего-то два миллиона авансом и еще два - по исполнении договора. А за эту весьма скромную сумму Россия получила КВЖД практически на своих условиях (включая снижение на треть таможенных пошлин с товаров, ввозимых или вывозимых по дороге, отказ от вмешательства в тарифы, освобождение доходов дороги от всяких сборов и налогов, а также множество иных приятных мелочей) и соглашение о взаимной военной помощи - против нападения Японии на китайскую или корейскую территорию или русские владения на Дальнем Востоке.
Договор, названный Московским, был подписан 22 мая.
6.
По традиции, царь мог въехать в Москву только за день коронации, так что по прибытии царственной четы им пришлось уединиться в пригородном Петровском дворце - в то время как москвичи красили и белили здания, украшали двери домов зелеными ветвями и вывешивали из окон триколоры и черно-золотые имперские стяги. Ежечасно в городе прибывало несколько тысяч человек, приехавших в Москву поглазеть на коронацию. Ехали в Златоглавую казаки и крестьяне, сибиряки и кавказцы, купцы, дворяне, офицеры...
В полдень 25 мая, день официального въезда Николая в Москву, солнце сияло на стеклах и куполах церквей, отбрасывало сотни веселых солнечных зайчиков, отражаясь в начищенных до золотого блеска касках и кирасах и серебряных ножнах палашей возглавлявших процессию кавалергардов, конногвардейцев и кирасиров, за которыми следовали алые лейб-казаки. За ними ехали "знатные люди московские" в золотых чиновничьих галунах и малиновых орденских лентах через плечо, обвешанные украшенными сверкающими драгоценными камнями звездами и крестами, потом, уже пешим порядком - придворный оркестр, царская охота и придворные лакеи в красных, по колено, штанах и белых шелковых чулках.
Появление придворных в раззолоченных мундирах предвещало появление царя. Николай ехал один, на белой лошади, одетый в простой военный мундир, наглухо застегнутый до подбородка. Его лицо было напряжено и бледно от волнения, он правил левой рукой, в то время как правая застыла у козырька в постоянном воинском салюте. Позади царя опять ехали группы всадников - великих князей и иностранных принцев, следом с грохотом катились кареты: в первой, запряженной восьмеркой белых лошадей золоченой карете Екатерины Великой, сияя улыбкой и кланяясь, сидела вдовствующая императрица Мария Федоровна. Верх кареты украшала копия царской короны. Позади, во второй карете, также отделанной золотом и запряженной восьмеркой, сидела молодая императрица, наряженная в белоснежное платье, расшитое драгоценными камнями. Весь семиверстный парадный путь, обрамленный шеренгами войск, состоял для этих двоих только повороты направо и налево, поклоны и улыбки. К тому моменту, когда кареты въехали в Никольские ворота, Александра была вымотана так, что чуть не падала - это было похуже, чем тренировка в двухпудовых рыцарских латах!
7.
Главный день начался для Александры на рассвете, а закончился уже далеко за полночь. Официальное шествие, затем занявшая пять с лишним часов коронационная церемония, потом торжественный банкет, после которого монаршая чета должна была потратить остаток дня на забившие огромные кремлевские залы толпы гостей, каждого из которых надлежало приветствовать!
"Королева в восхищении!"
Завершался же день 26 мая Большим Коронационным Балом - Кремль был залит светом и музыкой, вызывающе открытые платья дам, их тиары, ожерелья, браслеты, кольца и серьги, украшенные иногда камнями размером с птичье яйцо, широкий воротник мундира Ники, усыпанный целыми созвездиями бриллиантов, почти достигающими груди, и в тон ему широкий пояс её платья, также с бриллиантами на талии... Даже истекший день, бывший свидетелем потрясающего блеска и богатства, совершенно поблек перед алмазным великолепием полуночного бала.
8.
Следующий после коронации день посвящен был народному увеселению - измотанные событиями предыдущего дня высшие круги должны были проснуться не ранее обеда. Но пришлось подниматься раньше - в половине девятого утра пришла весть о страшном смертоубийстве на Ходынском поле. В давке за грошовыми сувенирами, которые должны были там раздавать с одиннадцати часов, погибли многие тысячи человек. Неудивительно, если собралось на том поле, по подсчетам московской полиции, более полумиллиона москвичей и гостей столицы. Вместо народного гуляния получилась кроваво-алая подкладка под императорскую корону - весьма недоброе предзнаменование для грядущего царствования.
Николай, объехавший за день все городские больницы, забитые ранеными на Ходынке, был раздавлен, ошеломлен и растерян. Первым его импульсом было - немедленно удалиться от мира в какой-нибудь из ближних монастырей для покаяния и молитвы. Однако тут же вмешались дядья, собравшиеся на совет у своего брата Сергея. Вечером должен был состояться большой бал во французском посольстве, для его украшения французское правительство прислало бесценные гобелены и посуду из королевского дворца в Версале и сто тысяч роз с юга Франции. Владимир, Сергей и Павел настаивали на том, чтобы не преувеличивать размеры несчастья, отказываясь присутствовать на балу и оскорбляя тем самым единственного союзника России.
Особенно разозлил Елку и Аликс примкнувший к великим князьям Победоносцев, заявивший, что народа, дескать, никто не давил, он сам давился, а публичное признание ошибки, совершенной членом императорской фамилии, равносильно умалению монархического принципа - тем более что Николай уже почти уступил властным дядюшкам, и дополнительное давление со стороны наставника было уж вовсе лишним.
Заявление императрицы о том, что она усматривает во всем произошедшем заговор социалистов, нигилистов, анархистов и прочих "истов", желающих дискредитировать монарха - и даже самую идею монархии! - в глазах народа, прозвучало громом с ясного неба. Александра Федоровна считала, что бойня на Ходынке была организована нарочно, и следует разобраться, воспользовались ли заговорщики ошибками властей, или же кое-кто из московского градоначальства и полиции сам участвовал в заговоре. И последнее гораздо, ГОРАЗДО вероятнее - поскольку, как явствует из речей московского генерал-губернатора, заговорщики имеются даже среди ближайших к нему лиц! Ведь сам великий князь до такой воистину невозможной для православного человека мысли, как этот... "бал на крови"!.. додуматься бы не смог. Но великого князя, конечно же, обманули: вряд ли французы осудят императора за отказ танцевать в минуту, столь тягостную для Москвы и всей России. Они люди с понятием, знают, как важно для правителя общественное мнение. И, в общем-то, у них и выбора нет - в одиночку, без России, немцы их порвут. Как Тузик грелку. Так что Париж будет сидеть тихо, как мышь под метлой, и одобрит абсолютно все, что Государь и Самодержец Всероссийский решит предпринять.
9.
Главное здесь было - убедить императора. И единственное, в чем Елка была АБСОЛЮТНО уверена. Власть, которой Аликс обладала над Ники, ей иной раз казалась просто магической. У неё самой так не получалось. Все же дальнейшее... Уже дело техники. Бал в посольстве немедленно отменили, было решено объявить по всей России траур. Ники ласково, но твердо предписали произнести прочувствованную речь и пообещать "не оставить без попечения семьи, лишившиеся кормильцев".
Через два часа после окончания совещания позвонили из городского управления Внутренних Дел. Обер-полицмейстер Власовский, вернувшись в присутствие, отпустил подчиненных и заперся в кабинете. Через некоторое время раздался выстрел. Выбив дверь, чиновники обнаружили полковника со снесенной крышкой черепной коробки и размазанными по потолку мозгами. На столе его лежала предсмертная записка, в которой Власовский признавался в заговоре, имеющем целью испортить репутацию монархии в глазах подданных "во имя высших интересов Демократии и установления Парламентского Строя в России".
Тут же вслед телеграмме, предписывающей выезд в Москву чуть ли не всего наличного состава дворцовой полиции при поддержке царскосельских и питерских жандармов, полетела другая. Предписание было исполнено безотлагательно - уже утром следующего дня в Старой Столице начали разгружаться эшелоны с частями Гвардейского корпуса.
Но арестные группы пошли по городу почти сразу, не дожидаясь подкрепления. Шутка ли - заговор не просто против Государя, но против самой Монархии! И где? В полиции! Одной из главнейших опор трона! Той самой, что специально предназначена для борьбы с "врагом внутренним"!!!
Кому же верить-то после этого?
10.
Обычно штурмгруппа включала двух или трех кирасиров, кавалергардов или конногренадеров, закованных в непробиваемые никакой пистолетной пулей даже в упор стальные кирасы и шлемы. Сопровождали их гусары и уланы её Величества или любые другие бойцы гвардейской легкой кавалерии, имеющиеся под рукой. И обязательно - несколько девчонок в серо-белых кителях УФС. "Гончие суки Императрицы". Её глаза и уши. И клыки, конечно - выданные им трехлинейные "Химера--Фаворит", естественно, уступали по мощности "Арфам", "Пумам", "Рысям", "Пантерам", "Орлам" и "Мантикорам" гвардейцев... Но девицы в полной мере компенсировали это меткостью.
Еще в группу входил сыскной из полностью реорганизованной её Величеством после достопамятного события на Осеннем Балу дворцовой полиции. Придан он был для "правильного ведения дел и соблюдения законов". Однако все они, без исключения, страшно любили курить. И использовали для этого каждую подвернувшуюся возможность. Как только очередной подозреваемый начинал запираться - они тут же исчезали на улицу выкурить сигаретку-другую. К их возвращению задержанный обыкновенно уже успевал полностью во всём раскаяться и всеми силами души желал активно сотрудничать со следствием.
К сожалению, так легко оказалось только первой ночью. Уже на следующий день, уяснив, что шуток шутить с ними никто не собирается, подозреваемые взялись за оружие. Несколько дней в городе то и дело вспыхивали перестрелки, иногда доходящие даже до почти настоящих уличных боев. Отстреливались проходившие по нескольким линиям расследования сразу студенты Московского университета. Отстреливались, причем зверски, набранные из местечковых отрядов самообороны охранники банкиров и ростовщиков. Люто, бешено отстреливались масоны ложи "Алеет восток", которую обложили во время собрания. Хуже всего оказался некое "поэтическое общество ТРИОЛЕТ", собиравшееся в "частном клубе" с веселеньким названием ОЛА. При штурме "поэты" полегли в полном практически составе. Что, в общем, неудивительно, учитывая, ЧТО нашли в подвале клуба при тщательном обыске.
11.
Нестись по узким московским улочкам - в звоне подков, в трепещущем багрово-алом факельном свете, отбрасывающем на окна и стены домов тени чудовищных всадников Дикой Охоты... Вышибать тяжелыми пулями "Драбантов" замки и петли, и затем пинком вышибив массивные двери, врываться в квартиры и особняки чувствующих себя "неприкасаемыми", не доступными для правосудия князей и графов, миллионщиков, профессоров и "властителей дум", как осмеливались называть себя бумагомараки и холстомазилы, не способные ни на что, кроме как ругать свою собственную страну и призывать на головы своего собственного народа все кары Египетские и Индийские...
Фло это понравилось!
Больше того - она была в восторге!
А вот то, что начиналось потом... Это было... неприятно. Применять на практике навыки "экстренного потрошения", загонять иголки под ногти, водить напильником по зубам... После того, как впервые в жизни она подключила клеммы настоящей подрывной машинки к настоящей мошонке живого человека - мужчины! - и потом, повернув рукоять, услыхала треск разряда и дикий, ничего общего с человеческим не имеющий вой...
Фло как-то резко разонравилось всё остальное.
Её тошнило неделю.
Как, впрочем, и многих других девчонок. Все ходили бледные, с красными глазами и тощали на глазах. Но дело должно было быть сделано. Во имя Империи!
12.
Елка развернула газету "Московские ведомости" и еще раз с громаднейшим удовольствием прочла статью Грингмута "Кубло". Начиналась она с обильного цитирования пресс-бюллетеней, ежедневно отчитывавшихся о ходе расследования "самой страшной трагедии последних пятнадцати лет" перед главными потерпевшими - семьями, потерявшими родных и близких в давке.
Зачин самой статьи внушал, да... "Сплетающиеся в отвратительный змеиный клубок ядовитые твари - вот тот образ, который приходит мне в голову по прочтении этих бюллетеней. Кого только нет среди этих омерзительных гадов - мужеложцы и полячишки, социалисты и еврейские плутократы, сатанисты и масоны... "
И дальше - всё тем же тяжеловесным слогом, слегка смахивающим на пудовые гири, одна за другой падающие на весы правосудия. Не хватало только плаката, на котором не очень-то высокий министр внутренних дел вытягивал бы в сторону "змеиного клубка" длинные руки, облаченные в перчатки имени себя.
"Он хорошо пишет"
"Да. И точно выполняет инструкции"
Сами по себе великосветские, просто светские и полусветские мужеложцы Елке, хоть и патриотичной, но вовсе не отмороженной, как шли, так и ехали. Гей-парадов они не устраивали, пропагандой своих извращений в газетах и журналах не занимались... И вообще старались не выдавать своих... пристрастий. Ибо - во-первых грех, а во-вторых чревато. Только персоны такого масштаба, как великие князья, могли себе позволить плевать с высокой колокольни на неодобрение церкви. Поскольку, понятное дело - носящий корону братец--племянник--кузен--двоюродный дедушка в любой момент мог вызвать к себе обер-прокурора Святейшего Синода, поставить его по стойке "смирно" и отчитать как воспитатель кадетского корпуса отчитывает кадета младшего курса. Или даже - как фельдфебель новобранца. Понятно, что воспитывавший цесаревича Победоносцев такого отношения вряд ли бы дождался. Но самой возможности это отнюдь не отрицало. Так что церковь, относясь к Великому Князю Сергею Александровичу неодобрительно, старательно это отношение скрывала.
А вслед за В.К. получали индульгенцию и его... друзья. Понятно, почему: пожалуются они своему... другу. Тот - своему племяннику. И - прости-прощай, теплое местечко в сытной Московской епархии. Здравствуй, заснеженный Тобольск. Или Иркутск. Или Охотск... Да мало ли мест на огромной территории Империи, куда можно сослать неугодного так, что тот триста тысяч раз пожалеет о том, что вообще родился на свет, и еще в миллион раз больше - что выбрал то, что выбрал.
Таким вот образом в Москве под покровительством великого князя, известного своей несомненно ненатуральной окраской - в обществе это было известно настолько широко, что даже слухи утихли: приелось - развелось слишком уж много господ того же ненатурального окраса. Эти великосветские гомосексуалисты, кружась в разных кругах, не могли не пересечься с московскими масонами. Их здесь было не так уж много, но все же галломанов, увлеченных "Великим Востоком", и англоманов, почитавших "Шотландскую Систему", в кругах либерально настроенной буржуазии и аристократии хватало. К этим двум срезам Её Величество и работавшие по её наущению люди и людишки легко подобрали ещё два... компонента. Международное еврейство, проникшее в страну вместе со французскими банками... И международный социализм, проникший вслед за евреями.
Тут, правда, требовалась тонкая работа по сепарации социализма международного от социализма народного - но Елка льстила себя надеждой, что Владимир Ильич справится.
Воображение Её Величества парило, возбужденное чтением бульварных романов и разнообразного бреда: антисемитского, антипольского, контрреволюционного...и разного другого "анти", "контр" и "против"...
В этих горах мусора Аликс, постепенно начавшая специализироваться на убеждении не только Ники, но и всех, кто подвернется, выискивала жемчужные зерна аргументов, способных заморочить как самых простых, так и самых недоверчивых. И подобрала уже несколько вполне приличных доводов. Подходили они, правда, только для довольно тупых и консервативно настроенных.
Но вот до наличия в Москве самого натурального ковена, настоящей сатанистской секты, не додумалась даже она. А они, клятство такое, были! И активно действовали! По отчетам орлов из московского сыскного, привлеченных после тщательной проверки на непричастность, в подвале клуба ТРИОЛЕТ обнаружены были следы как оргий, так и жертвоприношений. Включая и человеческие.
Связи ублюдков тянулись о-очень высоко. А также и о-очень низко.
Хитровку гвардия брала штурмом. Как вражеский форт. И потери были не намного меньше. Там стреляли даже камни! Потом Лейб-гвардии саперный батальон немножко - самую малость - перестарался со взрывчаткой. Понятное дело, если материал непривычный, мелинит вместо привычного динамита. Зато воронка получилась просто замечательная! Теперь там будет озеро.
"Мдя. Грех, конечно, считать ТАКОЕ везением... Но амальгама вышла хорошая"
"Амальгама?" - приподняла бровь в легком удивлении Аликс.
"Ах-ха. Термин из времен Великой Французской Революции. Берем одного фальшивомонетчика, одного шпиона и десяток невиновных - и вот у нас уже шайка в дюжину шпионов-фальшивомонетчиков. Главное, чтобы они знакомы между собой были"
"Ну, у нас-то невиновных нет"
"Угу. Есть только ещё не совершившие преступлений! И теперь они их уже не совершат. Никогда"
13.
Телеги двинулись из Лефортово к центру Москвы с таким расчетом, чтобы достигнуть его к тому моменту, когда на улицы опустятся легкие летние сумерки. В этот момент сопровождавшие каждую телегу всадники - по одному слева и справа - запалили факелы. Еще по одному факелу загорелось в руках у людей, восседавших на одной из лошадей, запряженных в телегу. На самом деле это была просто оснащенная колесами железная клетка. В каждой из них скорчился облаченный в желтую, размалеванную чем-то хламиду человек. Скорченными узники были потому, что выпрямиться в клетках было невозможно. Никоим образом.
Зрелище вышло мрачное до дрожи. Темные улицы. Молчаливые толпища народу, выстроившиеся шпалерами по тротуарам. Факелы в руках затянутых в черные мундиры всадников в белых венецианских масках. Факелы в руках выстроившихся живыми стенами вдоль всего пути солдат. Полированная сталь кирас и касок, то серебряная, то алая, как кровь. И барабанный бой.
На Красной площади всё было уже готово. И когда телеги встали в две линии, протянувшись от Исторического музея до Василия Блаженного. Лошадей быстро отцепили и увели в Кремль через Спасские ворота, туда же коноводы уводили и верховых. Всадники и возницы остались. По трое у каждой клетки. Черные кителя странного покроя, без погон, но с большими петлицами и небольшим, но тем более заметным количеством серебряного галуна. Черные шаровары. Короткие пехотные сапоги. Какие-то капюшоны, тоже черные. И белые маски, прикрывающие верхнюю часть лица. Маски имели вид черепов.
На Лобном месте, в свете тех же факелов, разворачивалось театральное действо. Зачитывали приговор. Тем временем под закрепленные на месте телеги подкладывали вязанки поленьев и мешки с сеном. Вот и конец приговора - неповторимым шаляпинским басом, известным уже на всю Москву благодаря частной опере Саввы Мамонтова и таланту А.П. Бородина, написавшего "Князь Игорь".
-- ... признать вышепоименованных на основании вышеизложенного виновными с совершении преступлений против Империи, народа, Веры и Церкви...
Этой формулой императрица, разумеется, присутствовавшая на сцене, хотя и не лезшая в первые ряды - ну кто там будет внимательно разглядывать толпу офицеров легкоконной Ея Величества бригады? - гордилась крайне.
-- ... за что и приговорить их к высшей мере наказания - смертной казни, каковую осуществить, ввиду особо тяжкого преступления обвиняемых против Веры и Святой Церкви - путем предания огню.
К этому моменту топливо уже было сложено, и клетки превратились в очень симпатичные жаровни. Под которыми вот-вот разведут хор-роший огонек. Те, в клетках, только сейчас понявшие, ЧТО их ждет - они бы выли и орали. Если бы могли. Если бы у них еще сохранялись языки. Теперь же им оставалось только бессильно биться о решетки. Ничего-оо, решетки крепкие - выдержат.
Сцена у Лобного - просто прелесть. Митрополит Московский увещевает Ники. Требует "проявить милосердие". Вопиёт о гнусном и варварском характере казни. Настаивает на том, что жечь живых людей аки поленья - неправильно. Пусть даже они и грешники богомерзкие, и диаволу предались, и замарали себя многими иными винами... Всё одно - милосердие украшает корону!
"Лучшие люди московские", собравшиеся рядом со стайкой золоченых питерских птиц, пребывали в полном ошеломлении. Как, впрочем, и дворцовая публика. Те просто лучше умели скрывать. Обстановка нагоняла жути на всех. Ночь. Факелы. Солдаты с длинными винтовками, кажущимися еще длиннее благодаря примкнутым граненым штыкам, свисающие с уланских пик вымпелы, отливающие червонным золотом и багрянцем, отблески пламени на кирасах и касках тяжелой кавалерии. Алые черкески конвоя. Клетки, в которых исступленно мечутся... бывшие люди. У клеток - стража в черном. Тоже с факелами. И с черепами вместо лиц.
"Блин, Аликс - я собой горжусь!"
Наконец, Ники нехотя согласился. Что эти вот... Они хоть и мерзкие, но все же... Гореть живьем они не будут. Вот он подозвал командира конвойцев, коротко шепнул что-то. Шаляпин тем временем на всю площадь возглашал, что "Божиею поспешествующей милостию, Мы, Николай Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Царь Грузинский, Великий Князь Финляндский, и прочая, и прочая, и прочая, повелевать соизволим!"...
Люди в черных мундирах и масках-черепах выдернули пистолеты из висящих на поясе слева от пряжки, как носят немцы, массивных кобур и развернулись к клеткам. Серебряная труба звонко пропела "Исполнение!"
Защелкали пистолеты. Достаточно тихо для своих внушительных габаритов. На каждую клетку - три человека. Три пистолета. Тридцать три пули: десять в магазине и одиннадцатую в патронник. Когда затворы встали на задержку, обнажив пустые колодцы магазинов, в клетках были только трупы. А те, кто ими не были, стали в следующие минуты. Отстрелявшись и вернув пистолеты в кобуры, маски швырнули свои факелы под телеги. Дрова и сено, щедро политые бензином, полыхнули мгновенно.
Вероятно, те, в клетках - они не испытали бы особых страданий и так.
Уж больно горело лихо.
14.
"Итак, "что мы имеем с гуска?". Что получили в обмен на полторы тысячи убитых?" - Аликс сосредоточенно свела брови и внезапно обзавелась очками, нарукавниками и конторскими счетами. Елка фыркнула:
"Зачем тебе это?"
"Для того, чтобы быть уверенной. Что они погибли не напрасно"
"Как хочешь" - Елка мысленно пожала плечами. "Во-первых, мы избавились от последней крупной фигуры в великокняжеской партии"
Принцесса невозмутимо глянула на Елену поверх стеклышек с подклеенной синей изолентой дужкой и передвинула костяшку слева направо. И поинтересовалась:
"Думаешь, оно того стоило? Ведь есть еще Павел! Войска СПбВОиз его подчинения выведены, однако маршалом Гвардии он остается"
"Ненадолго. Особой Армии нужен более... непредвзятый командующий"
"Так всё же. Оно того стоило?"
"Мы снова будем это обсуждать?" - Елка тяжело вздохнула. Уговорить Аликс не пытаться предотвращать Ходынку, а использовать ее для смещения великого князя Сергея и реформирования МВД - было тяжело. Очень.
"Да" - с выражения лица Аликс можно было писать аллегорию Упрямства.
"Как говорит старая пословица - поздно пить боржом, коли печень отвалилась. Всё уже исполнено" - Елка сама морщилась от затертой штампованности своих аргументов. Только других у нее не было. Не повторять же в стотысячный раз, что никакая реформа управления страной не возможна без контроля над МВД, которое, собственно, этой страной и управляет. Ведь на этом ведомстве висит не одна только охрана порядка. Если бы! На Министерство внутренних дел Российской Империи были возложены задачи организации экономической и политической жизни государства! И так было с самых первых дней его учреждения. Аликс не хуже ее самой это знает. Манифест "Об учреждении министерств", что подписал император Александр I Благословенный в сентябре 1802 года, они вместе читали. А там ясно сказано: "...Должность Министра Внутренних Дел обязывает его беспокоиться о повсеместном благосостоянии народа, спокойствии, тишине и благоустройстве всей Империи. В управлении своём имеет он все части государственной промышленности, кроме части горной; в ведении его также находится построение и содержание всех публичных зданий в государстве. Сверх того возлагается на него долг стараться всеми мерами об отвращении недостатка в жизненных припасах и во всём, что принадлежит к необходимым надобностям в общежитии...".
Аликс всё это знает.
И знает также, насколько опасно было положение, занимаемое великим князем Сергеем Александровичем, для всех планов единой в двух ликах Императрицы. Они это уже тоже обсуждали. Не один раз. Не десять. Не сто даже. Он - БЫЛ - московский генерал-губернатор, командующий войсками МоскВО. Дядя царя, женат на старшей сестре Государыни. Он - прирожденный бастион придворной камарильи. Всех этих В.К. и прочих Безобразовых. Центр кристаллизации любого заговора.
И заговоры, кстати, уже имели место быть. Собирались люди, разговаривали разговоры... Ничего определенного, да. Просто люди. Влиятельные люди. И богатые люди. Очень, очень влиятельные и очень, очень богатые. И у каждого - свой интерес. И они вот собираются, беседуют... Обсуждают интересы за чашечкой чаю...
Главное - предъявить им нечего. Ну, собрались. Ну, попили чаю.
В тюрьму за такое не посадишь ведь?
А про... иные... пути решения проблемы лучше и вовсе не заикаться.
"Ну не было у нас... меня... выбора. Не было"
"Тебе было лень его искать!" - нахмурилась Аликс.
"Нет. Если помнишь, варианты мы перебирали вместе. Сколько их было, помнишь?"
"Помню" - прошелестела, отворачиваясь, принцесса.
"Так чего ты теперь от меня хочешь? Данный вариант был наилучшим из возможных, не так ли? Ну, если у тебя в кармане не завалялось парочки орбитальных реморализаторов" - с ядовитой иронией ухмыльнулась Елка.
"Я хочу, чтобы в следующий раз жертвы среди посторонних были бы минимизированы. Но тебе ведь все равно, сколько погибнет людей при осуществлении твоих планов?" - горько улыбнулась Аликс.
"Нет. Не все равно" - твердо качнула головой Елена. "Я тоже стараюсь... минимизировать потери. Но не в ущерб качеству операции. Милосердие - это хорошо. Но оно не должно приводить к поражению"
"Поражению? Это не игра!"
"Нет. Не игра. В игре ты рискуешь всего лишь проиграть. Потом можно включить сохранение и играть дальше. Наш же риск - не только в нашей смерти. Хотя это, конечно, тоже неприятно. Ты помнишь нашу миссию? ЧТО стоит на кону?"
"Я знаю. И помню. Но не надо прикрывать великой целью использование... слишком грязных методов"
"Всегда есть выбор, Аликс. Всегда. Мы можем выбрать между полутора тысячами убитых на Ходынке - и миллионами жертв ХХ века. Что ты предпочитаешь?"
"Это... неправильная аналогия"
"Других нет. И не будет"
15.
Великий князь Сергей Александрович, московский генерал-губернатор, генерал-адъютант, член Государственного и Военного советов, многих орденов кавалер, меценат и большой ценитель искусства - скончался 7 июня 1896 года в Москве. Официальная причина - "от огорчения предательством столь многих близких ему людей".
Московская полиция, штаб МоскВО были разгромлены начисто. Тех из непричастных к заговору или всплывшим в ходе его расследования многоразличным преступлениям (чаще всего в приговорах фигурировали статьи "казнокрадство" и "шпионаж"), кого не уволили со службы, разослали по отдаленнейшим городам Империи. От Урала и далее, аж до самого Петропавловска-Камчатского.
Также серьезный ущерб был нанесен московскому капиталу. Промышленники в общем и целом пострадали не сильно. Конечно, имели место быть всякого рода "откаты" и прочие недозволенные шалости с казенными суммами... Но основными обвиняемыми во всех делах выступали всегда государственные служащие.
А вот торговым домам и банкам, как природно-московским, так и - особенно - московским филиалам более крупных контор, ущерб был нанесен страшный. Происшествия такого рода, связанные с политикой и большим количеством трупов и приводящие к широкой огласке, и сами по себе вредят коммерции и финансам, расстраивая нормальный ход дела. А уж когда этих коммерсантов и финансистов массово арестовывают, зачастую пристреливая в ходе ареста, а потом еще и осуждают...
В общем и целом Большой Московский Процесс, как было названо это сложное, многоплановое дело, привел к тому, что если в 1895 году из 50 губерний европейской части России вывоз хлеба за границу составил от 21 до 23 процентов, то у 1896-м было вывезено менее 10! Примерно в такой же пропорции пострадали и другие экспортно-сырьевые предприятия.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
1.
В ходе реформы из подчинения МВД были исключены все задачи, не относящиеся напрямую к охране порядка. В первую очередь это относилось к управлению административно-территориальными единицами - губерниями и областями. Поэтому департамент Общих Дел последовал за Земским Отделом в прямое подчинение Имперской ЕИВ Канцелярии. Главное Управление Почт и Телеграфов стало самостоятельным Министерством Связи. А Центральный Статистический Комитет подчинили непосредственно Кабинету Министров.
Департамент полиции был разделен на три главных управления - ГУОБ, ГСУ и ГПУ: Главное Управление Общественного Благочиния, Главное Сыскное Управление и Главное Политическое Управление. Подчиненные этим управлениям структуры теперь назывались Гражданской, Криминальной и Секретной полициями соответственно. Кроме них, в подчинение МВД были переданы выведенный из Министерства Финансов Отдельный Корпус Пограничной Стражи (это должно было означать, что основной задачей ОКПС отныне является не ловля контрабандистов, а охрана границ от врага внешнего и внутреннего) и специально созданный Отдельный Корпус Охранной Стражи, вскоре переименованный в Отдельный Корпус Внутренних Войск. Оба этих корпуса, равно как и составивший стержень ГПУ Жандармский Корпус, юридически являлись воинскими частями и состояли на бюджете Военного Ведомства, входя в состав МВД и подчиняясь губернским Управлениям Внутренних Дел только оперативно. В первую очередь это значило, что наказать или поощрить жандарма, пограничника, солдата или офицера Внутренних Войск могло только командование соответствующего Корпуса, а переместить его на другую должность - только Военный Департамент Имперской ЕИВ Канцелярии.
Туда же теперь относилось и Главное Управление Тюрем, переименованное в Главное Управление Исполнения Наказаний (6-е Главное Управление МВД) - в его подчинении находились все следственные изоляторы, тюрьмы, централы, смирительные и работные дома, равно как и другие места исполнения наказаний, включая и специальные поселения. Для охраны и сопровождения арестованных, подследственных, подсудимых и осужденных, охраны мест заключения и исполнения приговоров в составе ГУИН были созданы подразделения КС, Конвойной Стражи.
Теперь в состав МВД входили канцелярия министра, шесть главных управлений, начальники которых имели статус товарищей министра, и три департамента - хозяйственный, духовных дел иностранных исповеданий и медицинский.
2.
Наиболее интересным посторонним наблюдателям показалось формирование внутренних войск. Первым шагом было развертывание стоящих в Санкт-Петербурге, Москве и Варшаве жандармских кавалерийских дивизионов, предназначенных для несения патрульно-постовой службы и борьбы с массовыми беспорядками, в отдельные полки внутренних войск. Эти полки, имевшие стрелковый штат (т.е. состоящие из двух батальонов), сразу же начали получать весьма специфическое снаряжение и вооружение, явно скопированное с древнеримских образцов - только мечи-гладиусы были заменены длинными палками, сначала деревянными, а затем из жесткой резины. Необходимость именно такого вооружения императрица обосновала в приватной беседе с новым министром внутренних дел Дурново, работавшим до 1894 года начальником Департамента Полиции и потому прекрасно знакомого со спецификой.
--
Петр Николаевич, попробуйте представить себе примерно следующее. Вот студенты, по своему обыкновению против чего-нибудь протестующие. Что-нибудь вроде нарушения самоуправления университета или протеста против отдачи неуспешных студентов в солдаты. И вот к Зимнему дворцу валит этакая толпа тысяч под тридцать, а то и поболе. И что в этих обстоятельствах будет делать полиция? Пулеметы выкатывать?
Для разгона митингов, демонстраций и прочих массовых выступлений на вооружение МВД было приняты ружья 4-го калибра - 26,7 мм. "Аргумент", обычная переломная одностволка, и помповый "Штурм--4П4". "Ружье для стрельбы по низколетящим бегемотам". В ассортимент боеприпасов входили специальные патроны "Нокаут", выстреливающие сверхпрочный мешочек со полуторамиллиметровой "бекасиной" дробью (при попадании в цель такой снаряд распределяет энергию на большую площадь, чтобы вызвать наименьшие повреждения) и "Нокаут-Р", снаряженные аналогичными по действию шариками из мягкой резины. Патроны "Радуга" и "Достоевский" выстреливали лопающиеся при попадании в цель контейнеры, наполненные маслом с добавлением плохо смываемой краски или слезоточивым порошком (это же Достоевский что-то там о слезах писал? Такая, типа, шутка юмора). Для самообороны рекомендовалось использовать 11,5-мм картечь. В патроне таких картечин было девять. Выстрел из Пэ--четвертого (что означает всего лишь "помповый четырехзарядный") - словно полный магазин из "Кольта".
Для пресечения вооруженных беспорядков солдаты внутренних войск получили трехлинейные "специальные" карабины образца 1896 года - укороченный на двадцать восемь сантиметров ствол, неотъемный откидной игольчатый штык и рукоять затвора, отогнутая к ложу для удобства ношения оружия. Также состояли на вооружении револьверы 44-го калибра (в идеале "Рысь АиФ 44" и "Наган Кобра", в реальности по большей части "Смит и Вессон"). Табельным офицерским оружием являлись "3-линейные самозарядные пистолеты-карабины обр.1896" - в девичестве "Маузер К-96", в гражданской продаже "Пума М96", первый серийный (ну ладно, пока что - малосерийный; но вы только срок дайте!) образец ЦСМЗ. И на подходе была уже модель "Пума 97" со сменными магазинами на 10 и 25 патронов, удлиненным стволом, задняя часть которого была прикрыта кожухом, и возможностью вести огонь зимой, в необходимых в русском климате теплых перчатках - стрелять в них из пистолетов образца 1896 года было очень трудно, поскольку палец не проходил в отверстие. А там и до штурмовой модели по типу "Астра 903" или "Маузер 712" недалеко!
Почти сразу же в составе каждого полка была создана "Рота Быстрого Реагирования", разделенная на двенадцать отдельных Групп Быстрого Реагирования, сведенных в три взвода по 46 человек. Предназначались ГБР и роты в целом для пресечения деятельности вооруженных бандитов, как обычных уголовников, так и гораздо более опасных политических, готовых ради торжества своей идеи уложить на алтарь миллионы - что уж там говорить о нескольких десятках или сотнях. Поэтому первоначально состоявшие на вооружении подразделений быстрого реагирования "специальные" карабины очень быстро начали уступать место дробовикам ЦМСЗ "Штурм" 4-го, 8-го и 12-го калибров, самозарядным карабинам СПК и пистолетам-пулеметам "Росомаха". Карабины СПК, впрочем, тоже были разновидностью "Росомах", только с удлиненным стволом без кожуха, неотъемным откидным игольчатым штыком и магазином, примыкаемым снизу. И, конечно, они не могли стрелять очередями. В апреле 1897 года роты были переименованы в "Штурмовые", хотя отделения сохранили прежнее обозначение ГБР.