Аннотация: Попытка написать в жанре квайдан.(японскя мистика).
Весна - не самое оживленное время для путешествий в горах. Гостиницы пусты. Хозяева терпят убытки...
В отдаленной комнате постоялого двора беседовали двое - коренастый, среднего возраста самурай и пожилой иноземец. По произношению и манере держаться, Тецуи (именно так звали самурая) непременно угадал бы в говорящем гостя из Поднебесной. Даже если бы и не знал этого наверняка заранее.
Знания. Старик - китаец был копилкой этих знаний. Он был переполненным знаниями, как гранат переполнен косточками. Соплеменники звали его просто Фэн-шуй. Также, как древнюю науку, которой тот отдал всю свою жизнь.
Геомантика. Знание окружающих человека стихий. Тецуи презрительно скривился. Мысленно. Он и сам мог распоряжаться природой. Все пять стихий всегда были к его услугам. Сила нуждается в знании только для выбора нужного момента действия. И больше ни для чего! "Рассуждающий самурай - бесполезен" - к цитате из "Сокрытого в листве" Тецуи прибегал куда чаще, чем к любой из сутр.
Всегда, когда его призывал к себе даймё, самурай повторял про себя строчки книги. Так случилось и вчера. Господин завел разговор о том, как важен порядок в мире. И что поддерживать этот порядок - обязанность каждого. Тецуи никак не мог уловить мысль сюзерена, пока тот не упомянул про Фэн - Шуя. Господин был очень обеспокоен влиянием иноземца на умы подданных. Авторитет старика становился столь велик, что многие из ближайшего окружения даймё искали возможность испросить совета у китайского ученого. Беседа подходила к концу, когда дайме коснулся темы "дзуки-но-коккоро" - дух, освещающий как луна. Тецуи знал, что господин ярый приверженец идеального самурайского духа, отраженного в этом афоризме. Дух, который охватывает все и проникает везде. Равномерно. Невозмутимо. Беспристрастно. И последняя фраза - прозвучавшая для Тецуи как приказ. "А вы видели когда-нибудь на небе - две луны?" Краем уха Тецуи слышал сплетню о том, что даймё оказывал знаки внимания юной красавице - внучке старика по имени Тигровая Лилия. И был ей отвергнут. Но даже, будь история и правдивой - ничто бы не поколебало решимости самурая исполнить волю господина.
Мужчина продолжал слушать рассуждения старика. Ни один мускул не дрогнул на его бронзовом лице. Более того, со стороны могло показаться, что он весь обратился во внимание. Отчасти так и было. Слова не особенно волновали Тецуи. Он не верил во всю пыльную мудрость потраченных насекомыми свитков. Сейчас важным оставалось лишь одно. Время. Выбор нужного момента времени. И когда момент настал - Тецуи действовал быстро и решительно. В последний миг промелькнула мысль, что ему, пожалуй, даже симпатичен этот седой, тощий китаец в аккуратном длиннополом одеянии. С тихим, успокаивающим голосом, вещающим о философии и гармонии. Но Тецуи тут же прогнал мысль, как прогоняют шелудивого пса от дверей корчмы.
Старик умер не только тихо, но и практически безболезненно. Он не успел осознать, как острое, словно бритва лезвие ножа-танто, направляемое твердой рукой, стремительно ворвалось в пространство между шейными позвонками и костями черепа, непоправимо перерезая нервные волокна, и углубляясь в затылочную долю мозга. Тецуи даже не стал проверять работу. Он уже не раз пользовался этим способом - и он ни разу не подвел его. Осторожно, словно боясь побеспокоить почтенного старца, он потянул лезвие назад. И в это время почувствовал, многократно усиленным тренировкой шестым чувством понял - он не один в комнате. На пороге стояла девушка - Тигровая Лилия, внучка Фэн-шуя.
Не прерывая своего действия, Тецуй завел руку за спину. Медленно и даже лениво. Трюку его научил Мицу - сэнсей. Пока внимание противника привлечено к одной из рук - вторая без суеты подготавливает атаку. Отравленный сюрикен пропел отрывисто и взволнованно. Как настырная стальная пчела, устремляющаяся к благоухающему цветку. Девушка сползала на татами медленно, очень медленно. Так лист в осеннем воздухе планирует к земле, продлевая насколько возможно, мгновенья своего последнего полета.
Тецуи высвободил наконец нож из тела и вразвалочку приблизился к девушке. Присев перед ней на корточки, он приложил пальцы к сонной артерии - дыхание жизни еще продолжало биться в ней бабочкой, пойманной в сачок. Мужчина приподнял девичью руку. Казалось, он залюбовался тонким фарфором кожи, почти просвечивающим на свету. На самом деле Тецуи искал синюшные пятна на кончиках пальцев - верный признак эффективности яда. И он с удовлетворением нашел их.
Чуть помедлив, он привстал и уже направился к выходу, как его остановил тихий шепот.
"Наклонись ко мне...". Он так же, без спешки, приблизился к девушке и наклонился над ней. Синеющие губы издавали слабеющий, но все еще различимый звук: "Самурай, ты напрасно взялся за работу убийцы. Дедушка учил меня... Я знаю, чего ты боишься..."
Тецуи слушал с интересом. Воспаленный, разлагающийся мозг умирающего не раз порождал галлюцинации и видения, весьма любопытные для слушателя. В такие моменты он чувствовал себя единственным зрителем уникального, никогда больше не повторяемого спектакля. Он заботливо, почти по-отечески приподнял голову девушки. Слова ей давались с огромным трудом.
"Ты никогда не обретешь покой и не воссоединишься с душами своих предков...Когда ты потеряешь лицо - они не узнают тебя... Тебя ждет бесславная смерть."
Девушка сделала последнее, отчаянное усилие, и вцепившись в куртку своего убийцы выдохнула ему в лицо - "Смотри". И затихла в его сильных руках.
Но еще до того, как голова ее безвольно откинулась назад, еще до того, как прическа смоляным водопадом низринулась на маты из рисовой соломы, Тецуи коснулось дыхание умирающей. Оно холодным облаком обволокло легкие, цветастым туманом поплыло перед глазами - и тяжелыми тягучими каплями осело на лицо и веки. Зрение преобразилось на несколько кратких мгновений - но и за них он увидел довольно. Из головы девушки заскользили огненными змеями языки пламени. Некоторые из них сворачивались в клубки и исчезали, оставляя после себя небольшие буроватые скользкие пятна. Другие - ползли как настоящие змеи, изо всех сил стремясь покинуть комнату смерти. Самурай слышал легенду о хито-дама - мистических частичках души человека, покидающих его тело в момент смерти в виде сгустков пламени. Но стать свидетелем подобного - ему не доводилось.
Тецуи вскочил на ноги - и бросился в погоню за сполохами. Настигая, он топтал их ногами, заставляя превращаться в жалкое подобие морских водорослей, грязными ляпками пачкающими безупречные татами. Один из сполохов вдруг, остановившись, вспыхнул ярче других - и сам направился к преследователю. Он рассыпался у ног убийцы на сотни маленьких, едва приметных жарких огоньков. Язычки пламени, подобно маленьким проворным термитам заспешили вверх по ногам самурая, пробираясь под одежду, и каждый из них причинял хоть и кратковременную, но сильную, боль. Тецуи пришлось хлопать себя по бокам, чтобы потушить эти маленькие живые костры. Он стал похож на человека, случайно оказавшегося вблизи муравейника. С каждым хлопком один огненный термит умирал. Но остальные - продолжали свой путь наверх. И чем выше поднималось призрачные насекомые, тем злее и жарче становились их укусы.
Когда жжение подобралось к шее, Тецуи понял, что может не успеть остановить проклятые искорки, прежде, чем они доберутся до глаз - и бросился во двор, к небольшому декоративному пруду. И как раз вовремя - волна огня безжалостным обручем сдавила шею - и выплеснулась на лицо. Погружая лицо в спасительную прохладу вод, Тецуи чувствовал, как идет волдырями и лопается кожа.
На всякий случай - он погрузил в воду всю верхнюю часть тела - и осознал, что огненная магия отступила. Поднимаясь с колен и выжимая промокшую одежду - самурай громко расхохотался. Неужели глупая китайская девчонка полагала, что воина может напугать какое-то примитивное волшебство?
Он поднял голову - и похолодел. У склона горы, вдалеке, стояла девушка, одетая во все белое. Мужчина мог бы поклясться что разглядел черты лица Тигровой Лилии. Впрочем, наваждение длилось недолго. Порыв ветра, подняв тучу пыли, на миг скрыл фигуру в белом. А когда пыль осела - наваждение уже рассеялось.