Вильям Шекспир. Сонет 66 

Молю, измученный, о смерти - о покое: 
Извечна, вижу я, достойных нищета,
И в роскошь рядится ничтожество нагое,
И веры попрана бесславно чистота,
И честь, озолотясь, ведет себя позорно,
И девство растлено так нагло в этот век,
И непорочные - с клеймом неправды черной,
И мощь задавлена всесилием калек,
И у художества язык урезан властью,
И глупость важная в опеку ум взяла,
И ходит истина в юродивых, к несчастью,
И доброта в рабах - прислужницей у зла.
   Хочу, измученный, навек предаться сну, 
   Но смерть оставила б любовь мою одну. 


Sonnet LXVI
Tired with all these, for restful death I cry: 
as to behold Desert a beggar born, 
and needy Nothing trimmed in jollity, 
and purest Faith unhappily forsworn, 
and gilded Honour shamefully misplaced, 
and maiden Virtue rudely strumpeted, 
and right Perfection wrongfully disgraced, 
and Strength by limping Sway disabled, 
and Art made tongue-tied by Authority, 
and Folly doctor-like controlling Skill, 
and simple Truth miscalled Simplicity, 
and captive Good attending captain Ill: 
   Tired with all these, from these would I be gone, 
   save that, to die, I leave my love alone.

Вильям Шекспир. Сонет 130 

Не солнечны ничуть моей хозяйки взгляды,
И губок краснота кораллов не красней,
Снега грудей - буры, и не кудрей каскады -
Лес чёрных проволок на голове у ней.

Я видел много роз дамасских, белых, алых,
Но на щеках её - не этих роз цвета,
И сладостны духи, но я бы не назвал их
Тем духом, что у ней струится изо рта.

Я болтовню её люблю, отлично зная
О том, что музыки куда приятней звук,
И поступи богинь не видел никогда я:    
Идёт любовь моя - и землю бьёт каблук.

Однако, видит Бог, так редкостна она,
Что ложь сравнений ей нисколько не нужна.

Sonnet CXXX
My mistress' eyes are nothing like the sun;
coral is far more red than her lips' red;
if snow be white, why then her breasts are dun; 
if hairs be wires, black wires grow on her head.

I have seen roses damasked, red and white,
but no such roses see I in her cheeks;
and in some perfumes is there more delight 
than in the breath that from my mistress reeks.

I love to hear her speak, yet well I know
that music hath a far more pleasing sound.
I grant I never saw a goddess go; 
my mistress when she walks treads on the ground.

And yet, by heaven, I think my love as rare 
as any she belied with false compare.

Вильям Шекспир. Сонет 70 

В том, что тебя чернят, нет порчи и урона,
Прекрасное всегда - мишень для клеветы;
В свежайших небесах порой кружит ворона - 
Так сплетнями расшит наряд у красоты.

То, что ты хороша, наветом оценили
Соблазны времени, завистлива их ложь.
Чем сладостней бутон, тем он милей для гнили,
А ты невинностью и чистотой цветешь.

Налётчиков отбив, ты мимо них промчалась,
И с честью минула засаду юных дней. 
Но чтобы зависть их со временем унялась, 
Еще недостаёт заслуг красе твоей. 

Когда б не тень греха на красоту легла,
Во всех сердцах она б царицею была.

Sonnet LXX
That thou are blamed shall not be thy defect, 
for slander's mark was ever yet the fair; 
the ornament of beauty is suspect, 
a crow that flies in heaven's sweetest air. 

So thou be good, slander doth but approve 
thy worth the greater, being wooed of time, 
for canker vice the sweetest buds doth love, 
and thou present'st a pure unstained prime.

Thou hast passed by the ambush of young days, 
either not assailed, or victor being charged, 
yet this thy praise cannot be so thy praise 
to tie up envy, evermore enlarged: 

If some suspect of ill masked not thy show, 
then thou alone kingdoms of hearts shouldst owe. 

Вильям Шекспир. Сонет 123 

Нет, время, не хвались, что я с тобой меняюсь! 
В чертах воздвигнутых тобою пирамид 
Ничто не в новость мне, ничем я не прельщаюсь, 
Перелицовка лишь - их современный вид. 

Жизнь коротка, и вот - в наивном восхищенье 
От ловко всученной нам рухляди твоей, 
Торопимся мы дать ей новое рожденье, 
Не признаваясь, что уже знакомы с ней. 

Я хроникам твоим бросаю вызов бранный, 
Былому с нынешним нисколько не дивясь, 
Ведь зрелища твои с отчетами - обманны, 
То больше в гонке дней, то меньше становясь. 

В одном даю обет я непреложный свой: 
Быть верным, вопреки тебе с твоей косой. 

Sonnet CXXIII 
No, Time, thou shalt not boast that I do change! 
Thy pyramids built up with newer might 
to me are nothing novel, nothing strange; 
they are but dressings of a former sight. 

Our dates are brief, and therefore we admire 
what thou dost foist upon us that is old, 
and rather make them born to our desire 
than think that we before have heard them told. 

Thy registers and thee I both defy, 
not wondering at the present nor the past; 
for thy records and what we see doth lie, 
made more or less by thy continual haste. 

This I do vow, and this shall ever be: 
I will be true despite thy scythe and thee. 
Вильям Шекспир. Сонет 2 

Когда твой лоб возьмут в осаду сорок зим, 
Изрыв траншеями красы твоей равнину,-
Тщеславной юности ливрею мы сравним 
Невольно со старьем, похожим на рванину.

Тогда спросившему: "Что сделалось с тобой?
Где ярких дней твоих сокровище хранится?",- 
Позорной было бы, нелепой похвальбой, 
Сказать: "Оно - в моих ввалившихся глазницах"!  

Насколько б выгодней ты похвалиться мог
Ответив: "Вот дитя! Смотрите, как прекрасно
Наследство красоты! Оно всему итог 
Подводит на земле, и старость не напрасна". 

То было б - в старости для юности ожить,
И кровь остывшую горячей ощутить.

Sonnet II
When forty winters shall besiege thy brow, 
and dig deep trenches in thy beauty's field, 
thy youth's proud livery so gazed on now 
will be a tottered weed of small worth held: 

Then being asked where all thy beauty lies, 
where all the treasure of thy lusty days, 
to say within thine own deep-sunken eyes 
were an all-eating shame, and thriftless praise. 

How much more praise deserved thy beauty's use, 
if thou couldst answer, 'This fair child" of mine 
shall sum my count, and make my old excuse', 
proving his beauty by succession thine. 

This were to be new made when thou art old, 
and see thy blood warm when thou feel'st it cold. 


Вильям Шекспир. Сонет 6 

Не допусти того, чтобы зима сломала 
Корявою рукой твой летний вид: любя, 
Ты выдели его внутрь некого фиала, 
Богатству красоты не дав сгубить себя. 

На ростовщичество такое нет запрета, 
Желанны и заём, и плата по нему, 
И счастьем в десять раз твое продлится лето, 
Родив другие "я", как десять к одному. 

Счастливый облик твой тогда б десятикратно 
Был воспроизведен в десятке чад твоих. 
Что сделала бы смерть? Ты мог бы безоглядно, 
Уйдя отсюда прочь, живым остаться в них. 

Не будь же так упрям, не дай красе твоей 
Добычей смерти стать, наследьем для червей. 

Sonnet VI 
Then let not winter's ragged hand deface 
in thee thy summer ere thou be distill'd: 
make sweet some vial; treasure thou some place 
with beauty's treasure ere it be self-kill'd: 

that use is not forbidden usury 
which happies those that pay the willing loan; 
that's for thyself to breed another thee, 
or ten times happier be it ten for one; 

ten times thyself were happier than thou art, 
if ten of thine ten times refigured thee: 
then what could death do if thou shouldst depart, 
leaving thee living in posterity? 

Be not self-willed, for thou art much too fair 
to be death's conquest and make worms thine heir. 

Вильям Шекспир. Сонет 5 

Часы, что до сих пор трудились аккуратно, 
Образовав твой вид, как дивное из див, 
С такой же точностью поступят беспощадно, 
Всё превосходное в негодность обратив. 

Не оборвётся цепь, которой тащат лето 
Они к уродливой зиме, и казнь страшна: 
Ни соков, ни листвы у дерева-скелета, 
В пустыне снеговой краса погребена. 

Тогда, коль дух её в духах не заключится 
Текучим узником за стенкой из стекла, 
От летней красоты ничто не сохранится, 
Ни сил, ни памяти, какой она была. 

Духи же породив, теряет только внешность 
Цветок, всего себя вливающий в их нежность. 

Sonnet V 
Those hours that with gentle work did frame 
the lovely gaze where every eye doth dwell 
will play the tyrants to the very same, 
and that unfair which fairly doth excel: 

for never-resting time leads summer on 
to hideous winter and confounds him there, 
sap checked with frost and lusty leaves quite gone, 
beauty o'er snowed and bareness everywhere. 

Then were not summer's distillation left 
a liquid prisoner pent in walls of glass, 
beauty's effect with beauty were bereft, 
nor it nor no remembrance what it was. 

But flowers distilled, though they with winter meet, 
leese but their show; their substance still lives sweet. 
Вильям Шекспир. Сонет 146 

Душа, земли моей греховной сердцевина! 
Зачем, убогая, в объятья буйства впав, 
Ты чахнешь внутренне и бедствуешь, картинно 
И дорого свой дом извне размалевав? 

Зачем такой ценой, с арендой краткосрочной 
Отделываешь ты ветшающий чертог? 
Чтоб угостить своей избыточностью сочной 
Червей-наследников? Таков ее итог? 

Тогда живи, душа, за счет убытков плоти, 
И пусть слуга, томясь, тебя обогатит, 
Купи блаженный век, отдав часы заботе 
О том, чтоб внутренне быть сытой - не на вид. 

Объешь же ту, что всех привыкла объедать, 
И сдохнет смерть, а мы - не будем умирать. 

Sonnet CXLVI 
Poor soul, the centre of my sinful earth, 
[ ] these rebel pow"rs that thee array, 
why dost thou pine within and suffer dearth, 
painting thy outward walls so costly gay? 

Why so large cost, having so short a lease, 
dost thou upon thy fading mansion spend? 
Shall worms, inheritors of this excess, 
eat up thy charge? Is this thy body's end? 

Then, soul, live thou upon thy servant's loss, 
and let that pine to aggravate thy store; 
buy terms divine in selling hours of dross; 
within be fed, without be rich no more. 

So shalt thou feed on Death, that feeds on men, 
and Death once dead there's no more dying then. 
Вильям Шекспир. Сонет 116 

Мне браку истинных умов не подобает 
Чинить препятствия; любовью я люблю 
Не той, которая с изменой изменяет, 
Иль прогибается, сводя себя к нулю. 

О нет, любовь всегда незыблемо и цельно 
Мне озаряет путь, как моряку звезда 
В бушующих волнах, над качкой корабельной, 
Над бурей гибельной она горит всегда. 

Любви у времени не быть марионеткой, 
Пусть розы губ и щёк подкосит серп жнеца - 
Не побежит любовь за часовою стрелкой, 
И неизменною пребудет до конца. 

А если я неправ, как уверяют в этом - 
Нет вечно любящих, и не был я поэтом. 

Sonnet CXVI 
Let me not to the marriage of true minds 
admit impediments; love is not love 
which alters when it alteration finds, 
or bends with the remover to remove. 

О no, it is an ever-fixed mark 
that looks on tempests and is never shaken; 
it is the star to every wandering bark, 
whose worth's unknown, although his height be taken. 

Love's not Time's fool, though rosy lips and cheeks 
within his bending sickle's compass come; 
love alters not with his brief hours and weeks, 
but bears it out even to the edge of doom. 

If this be error and upon me proved, 
I never writ, nor no man ever loved. 

Вильям Шекспир. Сонет 60 

Как движется волна на гальку кос прибрежных, 
Меняясь местом с той, что перед ней идёт, 
Так жизнь за мигом миг в усилиях поспешных 
Стремится к берегам, где нас кончина ждёт. 

Дитя, едва оно на этот свет родилось, 
Ползёт к взрослению, венчаясь им, но вдруг - 
Блистанье зрелости затменьем исказилось, 
И время все дары обратно рвёт из рук: 

Цветенье юности пронзив, оно исчертит 
Весь лоб у красоты, в природе поразит 
Всё то, что редкостно; перед косою смерти 
В руках у времени ничто не устоит. 

И всё ж стоят в веках, их злобе вопреки, 
Твои достоинства воспевшие стихи. 

Sonnet LX 
Like as the waves make towards the pebbled shore, 
so do our minutes hasten to their end, 
each changing place with that which goes before, 
in sequent toil all forwards do contend. 

Nativity, once in the main of light, 
crawls to maturity, wherewith being crowned, 
crooked eclipses 'gainst his glory fight, 
and Time that gave doth now his gift confound. 

Time does transfix the flourish set on youth, 
and delves the parallels in beauty's brow, 
feeds on the rarities of nature's truth, 
and nothing stands but for his scythe to mow. 

And yet to times in hope my verse shall stand 
praising thy worth, despite his cruel hand. 

Вильям Шекспир. Сонет 15 

Когда внимаю я всему, что возрастает 
До совершенства, но мгновенно сходит вниз 
Со сцены мировой, где нам звезда внушает 
И комментирует игру из-за кулис; 

Когда людских ростков я наблюдаю всходы - 
Как небо то живит, то заглушает их, 
Как юность, возносясь на пьедестал природы, 
К забвенью катится, с износом сил своих, - 

Тогда в моих глазах твой день, как на арене, 
В обилье юных сил стоит передо мной, 
И соревнуется с гниеньем разоренье, 
Стараясь извалять его в грязи ночной. 

Дерусь со временем я за любовь твою: 
Коса отнимет ветвь - а я опять привью. 

Sonnet XV 
When I consider every thing that grows 
holds in perfection but a little moment, 
that this huge stage presenteth nought but shows 
whereon the stars in secret influence comment; 

when I perceive that men as plants increase, 
cheered and checked even by the selfsame sky, 
vaunt in their youthful sap, at height decrease, 
and wear their brave state out of memory: 

then the conceit of this inconstant stay 
sets you most rich in youth before my sight, 
where wasteful Time debateth with Decay 
to change your day of youth to sullied night, 

and all in war with Time for love of you, 
as he takes from you, I ingraft you new. 

Вильям Шекспир. Сонет 29 

Когда, презрен людьми, у всех удач в опале, 
О том, как миром я отвержен, одинок, 
Я с плачем в небеса кидаю крик печали, 
И, глядя на себя, шепчу: "Не слышит Бог", 

И быть хочу во всём похожим на другого: 
Обилием знакомств, отличий, перспектив, 
Иметь размах дельца, иль дар мастерового, 
Сочтя ничтожным то, чем я богат и жив, 

Бесчестя сам себя, внезапно вспоминаю 
Я о тебе - и тут, как жаворонок, я 
Из мира мрачных дум к вратам небес взмываю, 
И гимн зари пою, за всё благодаря, 

И так богат я, что венец любви твоей 
Гнушался б поменять на троны королей. 

Sonnet XXIX 
When in disgrace with Fortune and men's eyes, 
I all alone beweep my outcast state, 
and trouble deaf heaven with my bootless cries, 
and look upon myself and curse my fate, 

wishing me like to one more rich in hope, 
featured like him, like him with friends possessed, 
desiring this man's art and that man's scope, 
with what I most enjoy contented least; 

yet in these thoughts myself almost despising, 
haply I think on thee, and then my state 
like to the lark at break of day arising 
from sullen earth sings hymns at heaven's gate; 

for thy sweet love rememb'red such wealth brings 
that then I scorn to change my state with kings. 


Вильям Шекспир. Сонет 129 

Мир, где растрачен дух, где стыд пустыней стал - 
Вот похоти дела: так похоть вероломна, 
Неправедна, в крови, как дикий каннибал 
Неистова, груба, жестока, всевиновна. 

В ней омерзение с усладою слилось: 
Кто за приманкою гонялся безрассудно 
И проглотил крючок - в отчаянную злость 
И в сумасшествие повергнут страстью блудной. 

Кто домогается, кто сластью завладел, 
Кто упивается - все в крайнем заблужденье: 
Вкус счастья у неё; вкусил - и горе съел, 
И радостный мираж исчез, как сновиденье. 

Всё это знает мир, но многие ль хотят 
Узнать, как избежать небес, ведущих в ад? 

Sonnet CXXIX 
Th'expense of spirit in a waste of shame 
is lust in action, and, till action, lust 
is perjured, murd'rous, bloody, full of blame, 
savage, extreme, rude, cruel, not to trust; 

enjoyed no sooner but despised straight; 
past reason hunted, and no sooner had, 
past reason hated as a swallowed bait, 
on purpose laid to make the taker mad; 

mad in pursuit, and in possession so; 
had, having, and in quest to have, extreme; 
a bliss in proof, and proved, a very woe; 
before, a joy proposed; behind, a dream. 

All this the world well knows, yet none knows well 
to shun the heaven that leads men to this hell. 


Вильям Шекспир. Сонет 7 

Глянь на восток: когда светило поднимает
Пылая, голову - с восторгом каждый глаз
Величие его и щедрость прославляет,
И взглядами служить торопится тотчас.

На холм небес оно взбирается, ступая
Подобно молодцу, что зрелости достиг,
И взоры делают поклон, сопровождая
Блистанье шествия его на высший пик.

Но с кручи, где его сломалась колесница,
Шатаясь, как старик, должно оно сойти,
И вдруг меняются все преданные лица,
И прочь глядят глаза от этого пути.

Вот так и ты, свой пик полуденный пройдя,
Бесславно пропадёшь, коль не родишь дитя.

Sonnet VII
Lo in the orient when the gracious light
lifts up his burning head, each under eye
doth homage to his new-appearing sight,
serving with looks his sacred majesty,

and having climbed the steep-up heavenly hill,
resembling strong youth in his middle age,
yet mortal looks adore his beauty still,
attending on his golden pilgrimage:

But when from highmost pitch, with weary car,
like feeble age he reeleth from the day,
the eyes fore duteous now converted are
from his low tract and look another way:

So thou, thyself outgoing in thy noon,
unlooked on diest unless thou get a son.
Вильям Шекспир. Сонет 124 

Когда б моя любовь от блуда родилась 
Удачи ветреной и положенья в свете, 
Со всем, что временно, она б тогда слилась 
Как в сорняках сорняк, или цветок в букете. 

Но не на случае она утверждена, 
Помпезный блеск ее ничуть не потрясает, 
Не сбита с ног любовь и не покорена 
Невзгодами - к чему нас время так склоняет! 

Пред наглой ересью от страха не трясясь, 
Той, что политики часы арендовала, 
Любовь моя, своей политики держась, 
В теплицах не росла, в дождях не утопала. 

Зову в свидетели вас, времени шуты, 
Что живы для злодейств, мертвы для доброты! 

Sonnet CXXIV 
If my dear love were but the child of state, 
it might for Fortune's bastard be unfathered, 
as subject to Time's love, or to Time's hate, 
weeds among weeds, or flowers with flowers gathered. 

No, it was builded far from accident; 
it suffers not in smiling pomp, nor falls 
under the blow of thralled discontent, 
whereto th'inviting time our fashion calls. 

It fears not policy, that heretic 
which works on leases of short-numbered hours, 
but all alone stands hugely politic, 
that it nor grows with heat, nor drowns with showers. 

To this I witness call the fools of Time, 
which die for goodness, who have lived for crime. 
Вильям Шекспир. Сонет 12 

Когда за часом час вещают мне, что тонут 
Задор и яркость дня в трясине мерзкой мглы, 
И гнилью, вижу я, цветок фиалки тронут, 
А кудри в серебре, как соболя, белы; 

Когда я вижу высь деревьев, обнажённых 
От листьев, что в жару покоили стада, 
И зелень летнюю на дрогах похоронных, 
Где у снопов торчит, белея, борода,- 

О красоте твоей приходит беспокойство, 
Что время и её в свой мусорник пошлёт: 
Ведь сгинут и краса и сласть, утратив свойства, 
Едва на их глазах их смена подрастёт, 

И нет преград косе, которой время скосит 
Когда-то и тебя. Лишь сын ей вызов бросит. 

Sonnet XII 
When I do count the clock that tells the time, 
and see the brave day sunk in hideous night, 
when I behold the violet past prime, 
and sable curls all silvered o'er with white, 

when lofty trees I see barren of leaves, 
which erst from heat did canopy the herd, 
and summer's green all girded up in sheaves 
borne on the bier with white and bristly beard: 

then of thy beauty do I question make 
that thou among the wastes of time must go, 
since sweets and beauties do themselves forsake, 
and die as fast as they see others grow, 

and nothing 'gainst Time's scythe can make defence 
save breed to brave him when he takes thee hence.
Вильям Шекспир. Сонет 14 

Я не у звёзд беру решительность суждений, 
И всё ж, сдаётся мне, я знаю звёзд закон, 
Хоть не сулю добра, иль роковых стечений 
Всех язв и недостач, иль признаков времён, 

Всех жизней не могу предсказывать событья, 
Гром, ливень, ураган я вмиг не укажу, 
Хорош ли путь, князьям не буду говорить я 
По куче признаков, что в небе нахожу. 

Но я из глаз твоих, где звёзды неизменно 
Сияют - выведал о правде с красотой, 
Что расцветут они, коль ты самозабвенно, 
С любовью сбережёшь в потомстве облик свой. 

Иначе предскажу тебе я лишь позор, 
И правде с красотой смертельный приговор. 

Sonnet 14 
Not from the stars do I my judgement pluck, 
and yet methinks I have astronomy, 
but not to tell of good or evil luck, 
of plagues, of dearths, or seasons' quality, 

oft predict that I in heaven find. 
But from thine eyes my knowledge I derive, 
and, nor can I fortune to brief minutes tell, 
pointing to each his thunder, rain and wind, 

or say with princes if it shall go well 
by constant stars, in them I read such art 
as truth and beauty shall together thrive 
if from thy self to store thou wouldst convert: 

Or else of thee this I prognosticate, 
thy end is truth's and beauty's doom and date. 
Вильям Шекспир. Сонет 64 

Когда я вижу то, как времени клешнёю 
Век пышной древности изломан и зарыт, 
И башни рухнули, став пеплом и землёю, 
И медь звенит лишь там, где смерть ей повелит; 

Когда я вижу то, как жадно отнимает 
У царства берегов их землю океан, 
И, разрастаясь, мель на воды наступает - 
Ущерб от прибыли, в обилии изъян; 

Когда я вижу мир измен и измененья, 
Иль то, как, порчею болея, он гниёт, - 
Я у руин беру уроки размышленья 
О часе, что забрать любовь мою придёт. 

Мысль эта, точно смерть: имею всё - и плачу, 
Так страшно от того, что я любовь утрачу. 


Sonnet 64 

When I have seen by Time's fell hand defaced 
the rich proud cost of outworn buried age; 
when sometime lofty towers I see down rased, 
and brass eternal slave to mortal rage; 

when I have seen the hungry ocean gain 
advantage on the kingdom of the shore, 
and the firm soil win of the wat'ry main, 
increasing store with loss, and loss with store; 

when I have seen such interchange of state, 
or state itself confounded to decay, 
Ruin hath taught me thus to ruminate: 
that Time will come and take my love away. 

This thought is as a death, which cannot choose 
but weep to have that which it fears to lose.