Вольная Мира : другие произведения.

Глава 8

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Воскресная прода отеля лежит, прошу обратить внимание, сегодня прода в двух файлах, в этом и в глава 9) Мы с Музом, как всегда, ждем Ваших комментариев в общем файле. Следующее обновление в воскресенье, 19.02)))

  Глава 8
  
  Ярослав Волков
  
  Очевидное рядом. Меня вызвали на очередной труп. Хмурые рожи Дуба и Сашки оптимизма не вселяли. Снова полностью обнаженная, бритая налысо женщина, снова во дворе спального района. Снова зверски замученная: со следами ожогов на теле, с отрубленными пальцами, с, будто вдавленной внутрь кожей на спине, с римской цифрой три и лилией. Не хватало части зубов, на шее в этот раз просматривалась странгуляционная борозда, не очень отчетливо. Скорее всего, умерла она не от удушья, а от остановки сердца, как и предыдущая. И, скорее всего, она не из этого района.
  Блеск. Иногда очень тошно от того, что оказываешься прав.
  Я не мог понять, сколько она здесь пролежала. Склонялся к тому, что недолго, не больше трех часов, но с уверенностью сказать не мог. Обожравшийся сладким гад кривился и морщился на этот раз от безумия, оставленного убийцей. Ему просто не было до него дела. Чудовищу понравилась Мара, она была слишком вкусной, слишком сладкой, слишком его. Он хотел продолжения, повторения, он ожидал большего.
  И у меня не получалось толком сосредоточиться, а поэтому я делал фотографии. Фотографии всего, что только можно.
  Но, даже не видя тела, я мог с уверенностью сказать, что это тот же урод, что и в прошлый раз. Безумие, как отпечатки пальцев, у каждого свое.
  - Медики говорят, она здесь не больше трех часов, - подошел Славка.
  Я кивнул.
  Да. Скорее всего. Роса уже выпала к тому моменту, как ее привезли, а труп сухой.
  - Как думаешь, - повернул я к менту голову, - он стоял над ней и смотрел или сразу ушел?
  - Господи, Волков, я вообще о таком не думаю.
  И в этом основная ваша ошибка, ребята. Как вы собираетесь ловить его, если следов он не оставляет? Как собираетесь действовать, если не знаете, зачем он это делает?
  - Тебе ведь за это платят? - вдруг снова подал голос Дубов. - За то, чтобы ты копался у них в голове?
  - В том числе, - я развернулся, направляясь в сторону домов. - Мне здесь больше нечего делать. Я поехал домой.
  - Не хочешь рассказать, что надумал?
  - Нет. Еще рано. Надо узнать, кем была погибшая, чем занималась, посмотреть возможные пересечения.
  Я не хотел спешить, не хотел пока ничего говорить ребятам. К тому же очень мешал сытый и довольный гад. Он не хотел сегодня работать совершенно, но я все-таки заставил втянуть его в себя сумасшествие, что висело над трупом, как облако. Мне хватит и одного глотка, чтобы потом попробовать разобрать его на составляющие, если такие есть, и попытаться определить ключевую болевую точку. Срабатывало такое редко, но... Попробовать надо. Урод не так давно находился здесь, а его деформация уж слишком сильна.
  - Глупо надеяться, что нам повезет так же, как в прошлый раз с собакой, - Славка шагал рядом.
  - Глупо. Но, может, она найдется в базе, - пожал я плечами. - К тому же, за исключением отсутствия нескольких зубов, лицо мало пострадало.
  - Мы уже отправили фотографии художнику, - Дуб потер щеку. - От чего, точнее от кого, мы тебя оторвали?
  - Не надейся даже, - хмыкнул в ответ.
  - Окей, в любом случае извини, - развел в стороны руками "коллега".
  - Не извиняйся. Как бы там ни было, а свидание подходило к концу, - я невольно улыбнулся, снова возвращаясь мыслями к Шелестовой. Ей ведь почти удалось обвести меня вокруг пальца. Проблема была в том, что я все равно очень приблизительно представлял уровень ее силы. А это давало слишком много простора для возможных вариантов.
  Надо поторопить Крока, сколько можно ломать голову над кодом? Чем он там вообще занимается? Ленивая скотина.
  - Мы не поймаем его, - снова выдернул меня из мыслей Славка.
  Я вздохнул. Очевидное и невероятное. Но, пожалуй, я слишком много от него хочу. Дубов первый раз сталкивается с подобным и все еще пытается понять и принять.
  - До следующего трупа однозначно нет. Я могу поделиться с тобой своими догадками, но поверь, на поимку урода они не повлияют, скорее наоборот. Пока не за что уцепиться. Нет... уникальных данных, привычек.
  - Не надо. Расскажешь, когда будешь уверен. А сейчас, согласен, твое описание нас только собьет.
  - Да. Каждый должен заниматься своим делом. Работайте пока так, как привыкли, - мы дошли до следующего дома. - Установите имя жертвы, прощупайте окружение, поспрашивайте соседей.
  - Как ты выдерживаешь?
  Пальцы замерли над клавиатурой телефона, я вызывал такси.
  - У меня очень короткая память, - усмехнулся.
  Ага, а у гада бездонный желудок, и он проглатывает не жуя. Ненасытное чудовище.
  Я полез в карман за четками: от старых привычек нелегко избавиться. Ты можешь изменить внешность, имя, даже отпечатки пальцев, а выдаст тебя именно привычка. Привычка загибать уголок салфетки, привычка класть нож острием к себе, привычка проверять почту перед выходом из дома, привычка парковаться всегда на одной и той же стороне улицы. Маленькие ритуалы есть у любого, даже у вполне нормального человека. Мы состоим из набора привычек, иногда совершенно иррациональных.
  - Хорошо бы и мне такую, - Славка задрал голову к темному московскому небу.
  - Еще успеешь, - хлопнул его по плечу. - Во сколько завтра планерка у Сухаря?
  - В восемь, как обычно, - Дубов все еще разглядывал темное полотно ночи. Если пытается увидеть звезды, зря: небо затянуло тучами. Вслед за алконостом в город явилась ее сестричка, та еще сука. Почти такая же больная, как и я.
  - Ты собираешься появиться на планерке?
  - Наоборот, - хмыкнул. - Хочу пропустить это радостное событие. Сухарю мне пока тоже докладывать нечего. Ему доложили?
  - Пока нет. Завтра с утра.
  Подъехала машина, я попрощался со Славкой, а уже через полчаса был дома и просматривал сделанные фотографии. Разложить на составляющие проглоченное сумасшествие пока не выходило, слишком обожрался гад. А вот дня через три можно будет и попробовать.
  Странно, но разложить и Марино безумие не получалось. Оно было цельным, одним, смертью. И... черт, ее босые ноги, ее гребаные босые ноги, я никак не мог выкинуть их из головы. Я ее не мог выкинуть из головы. Шелестова сработала как магнит. Грозовые глаза, легкий прищур, задумчивая улыбка. И эта странная способность понимать ее без слов. Хозяйка отеля была сегодня совершенна и совершенно сексуальна.
  Я думал, меня разорвет, когда она ела это чертово пирожное. Да я оторваться от нее не мог.
  Бля...
  Я вздохнул, закрыл снимки и прошел на кухню, набирая номер.
  Святоша, мать твою, какого хрена?
  Гудки в трубке пришлось слушать все то время, пока варилось кофе, но стоило кофеварке умолкнуть, а последней капле хлюпнуть в чашку, как на другом конце провода послышалось хриплое "алле".
  Я сбросил вызов и вернулся к фотографиям, ночь предстояла долгой, а еще надо не забыть заказать цветы и доставку и позвонить с утра Санычу.
  Я все-таки поговорил с профессором, и теперь мне нужна была уже другая информация. Нужно было подключать наших этнографов, а я не знал, кто из ребят сейчас свободен. Да может и Санычу в голову что-нибудь дельное придет. С ним случаются иногда озарения. Не скажу, что часто, но бывает.
  Я подключил телефон к принтеру и терпеливо дождался, пока задохлик выплюнет все фотографии и умолкнет, включил музыку и снова вернулся к просмотру, складывая и сверяя детали, сопоставляя с делом Агафьева.
  Черт, как же не хватает информации...
  Где твоя "привычка", мудак?
  С утра я все-таки приехал к начальству. Делать этого не хотелось, но предстать пред светлые очи Саныча было необходимо, поэтому, давя зевки и проклиная все еще страдающего от обжорства гада, я выполз на улицу и отправился в центр, предвкушая занимательную беседу.
  Интуиция не подвела. Начальство было недовольно.
  Саныч сидел напротив меня и бряцал чайной ложкой о чашку, это продолжалось уже минут десять. Звук был монотонным и бесячим, но я его игнорировал.
  "Начальство" явно пребывало в дурном настроении.
  - Я же просил тебя не трогать Шелестову, Яр, - наконец-то разжал Саныч губы.
  - А я ее пока и не трогал, просто сходил на свидание. И знаешь, что? - выгнул бровь. - Мне понравилось. Действительно понравилось. А уж как понравилось гаду...
  - Не смей! - проревел старый друг. - Ты не представляешь себе, куда собираешься влезть.
  - Так просвети меня, а то мне что-то с каждым твоим словом все интереснее и интереснее, - усмехнулся.
  - Волков, есть двери, которые не стоит открывать, есть люди, с которыми не стоит связываться, и есть другие, которых лучше обходить десятой дорогой. Мара именно такой случай, - Саныч подался вперед, карие глаза предупреждающе сверкнули. - И заметь, я прошу тебя по-дружески.
  Я отрицательно покачал головой.
  - Она мне нравится, Литвин. Очень нравится, без шуток. Во всех возможных смыслах.
  - Хрен с тобой, Яр. Но я тебе помогать не буду. Никакой информации от меня не жди. И если что-то пойдет не так, знай, я буду в числе первых, кто оторвет тебе яйца.
  Я удивленно выгнул бровь. Это же насколько Шелестова важна для Совета, что Саныч пытается мне угрожать?
  - Ладно, что ты там нарыл?
  - В ментовке пока ничего. Все вроде бы чисты и безгрешны...
  - Ага, безгрешные менты, прям как девственница-стриптизерша, - пробормотал мужик.
  - Я сказал "вроде бы", я еще не определился до конца, - отпил я мерзкий кофе. Кофе здесь всегда был исключительно мерзким: кислым и каким-то вязким. Сущее дерьмо.
  - А убийца?
  - Мне нужен кто-то из этнографов. Я поговорил с лечащим врачом Агафьева. Много интересного узнал.
  - Например?
  - Например, что Агафьев, действительно страдал от... - я запнулся на секунду, а потом все-таки продолжил, подобрав слова, - раздвоения личности. Вот только было это раздвоение очень странным.
  - В каком смысле? Раздвоение личности уже само по себе не особо обыденная штука, - друг взъерошил темную шевелюру, поправил очки.
  - Понимаешь, в чем прикол, другая личность, как правило, появляется потому, что человек не может справиться с той или иной ситуацией в жизни. Есть... давай назовем их "классическими", типы личностей: "Защитник", "Терпила" - тот, кто терпит боль, насилие, унижение, "Ребенок" или "Поэт", личность, которой проще всего выражать эмоции, и так далее. Бывают личности полноценные - у них есть имя, возраст, пол, какая-то история за плечами.
  - Пол? - нахмурился Саныч.
  - Да, они могут быть другого пола, расы, вероисповедания, даже могут говорить с характерным акцентом или на другом языке. А бывают личности... - я снова остановился, подбирая нужное слово, - недоразвитые, такие, которые не могут даже говорить. Они появляются лишь на короткое время в определенной ситуации, просто чтобы эту ситуацию пережить. "Полноценные" же личности могут заменять базовую личность на протяжении нескольких месяцев или даже лет.
  - Хорошо, допустим, пока понятно, но я не улавливаю, к чему ты клонишь, - снова поправило очки "начальство".
  - Понимаешь, в чем загвоздка, замещающая личность не может появиться просто так, из ниоткуда, без каких-либо предпосылок. Как правило, ее возникновение - следствие сильного стресса, травмирующего события, зачастую в детстве. Более того, это событие или события должны иметь продолжительный характер, чтобы... Считай это рефлексом. И чтобы этот самый рефлекс выработался, нужно время.
  - Давай проще, Волков, я тебя умоляю, - потер переносицу Саныч.
  - Хочешь пример? Окей, - поднял я руки вверх, - живет себе в какой-нибудь хрущевке на отшибе столицы мальчик четырех лет, пусть его зовут Вася. Его мать алкоголичка, отец тоже. Отец постоянно бьет мать и Васю. Регулярно, почти каждый день. Семья бедная, у Васи нет друзей, родственников, никого, к кому бы он мог обратиться за помощью или рассказать о том, что происходит дома. Он плохо питается, плохо спит, запуганный и забитый. Так проходит год, два, может больше, а может и меньше. Но в итоге мозг Васи не выдерживает и создает личность - либо "Терпилу", либо "Защитника". До кучи у Васи может быть еще туева туча мелких или крупных неврологических или психических проблем.
  - Волков, ближе к сути, - умоляюще посмотрел на меня Саныч. - Причем тут Агафьев и наш маньяк.
  - Уже немного, не торопи, - я поднялся, налил себе воды из кулера, чтобы смыть мерзкий вкус кофе, прилипшего к языку. - Так вот, сначала личность проявляется только в момент стресса, на короткий промежуток времени. Потом все чаще и чаще и уже на более длительный период. При этом у Васи могут в равной степени как проявиться замещающие воспоминания о том периоде времени, пока его место занимала другая личность, либо он может страдать от провалов в памяти, - я вернулся на место. - Короче, Вася живет и в ус не дует, но фактор стресса у него значительно снизился. Опять же у него, не у искусственно созданной личности, пусть будет Федор. Федор дает отпор отцу или хулиганам во дворе, но больше ни на что не способен. А Вася растет, и в его жизни появляются другие факторы стресса: школа, учителя, одноклассники. И тогда появляется еще одна личность, и еще одна, и еще. Но я сейчас тебе описываю более или менее классический случай. Бывает по-разному, бывает, что вторая личность остается недоразвитой. Бывает, что исчезает вместе с фактором стресса, и так далее.
  - И? В чем суть?
  - Суть в том, что, как правило, проявлению личности способствует продолжительный стресс, насилие в детстве. Иногда этим страдают военные, люди, побывавшие в плену, жертвы насилия. И вот тут мы подбираемся к главному: да, Агафьев был жесток, наслаждался насилием, но он... доминант, по своей природе. Не забитый заморыш Вася. В его биографии не было ничего такого, что могло бы привести к раздвоению, тем более к такому необычному. Врач, который занимался его лечением, рассказал мне, что на сеансах вторая личность на контакт не вышла ни разу, даже под гипнозом. А это не нормально, так просто не бывает, понимаешь?
  - Но она точно была? Может, Агафьев симулянт?
  - Была, - кивнул я. - Есть записи, Саныч. Записи разговоров и видео, я видел их и слышал. У Агафьева даже лицо менялось. Манера поведения, жесты, мимика, голос. Такое невозможно симулировать. Да и специалистов так просто не обманешь, а Агафьев отнюдь не был гением. Я могу переслать тебе видео, хочешь, развлечешься, но киношка не из приятных.
  - Уволь, - отрицательно качнул головой Саныч. - Тогда что с ним такое?
  - А с ним одержимость, друг. Какая-то странная форма одержимости, потому что то, что сидело в нем, не просто отклонение психики: оно было живым, другим.
  - Есть доказательства? - сцепил руки в замок друг.
  - Есть слова профессора. Понимаешь, Агафьев помнил, что творил, а этого просто не может быть. При этом на сеансах гипноза продолжал утверждать, что это делал не он, а ангел.
  - Шизофрения? - с надеждой спросил Сашка.
  - Не те симптомы, - развел я руками в стороны.
  - И ты думаешь, что наш маньяк такой же?
  - Да. Более того, я предполагаю, что тот псих, который раньше просто душил старушек в подъездах, и тот, кто убивает сейчас, один и тот же человек. До того, как в него вселилась эта хрень, и после.
  - Дерьмо! - Саныч опустил голову на скрещенные руки, пару раз стукнулся лбом. - Волков, вот почему ты такой гад? А? Вот хоть раз от тебя бы пришла радостная весть.
  - Ну, извини.
  - Ладно, - друг поднялся на ноги, зашагал по кабинету, - почему ты думаешь, что это один и тот же человек?
  - Если отбросить частности, то они действуют одинаково: та же ненависть, та же продуманность, тот же пока непонятный план. И потом, ну не могут в городе просто так одновременно появиться два маньяка. Не...
  - ...бывает таких совпадений, - закончил за меня друг.
  - В общем, мне нужен этнограф, чтобы понять, что это за дрянь.
  - А гад? - поднял брови вверх Саныч.
  - Не узнает, - развел я руками в стороны.
  - Ладно, будет тебе этнограф. Вечером сегодня позвоню, сообщу, кто.
  - Тогда я пошел, мне еще к Сухарю идти, - поднялся на ноги и направился к двери.
  - Ярослав, - окликнул Литвин, пришлось обернуться. - Отвали от Шелестовой, серьезно.
  - Иди в задницу, Саныч, - улыбнулся, отсалютовав ему рукой.
  - Гад, - донеслось в спину тихое шипение.
  Приятно, когда друзья знают тебя так хорошо.
  Сухарев, как обычно, ворчал и пробовал давить авторитетом, я, как обычно, отмалчивался. Ребята пытались идентифицировать новый труп, а я снова полез в социальные сети. У каждого свой способ искать информацию. Вот только найти ничего полезного не получилось. Но около четырех объявился наконец-то Крок и сбросил мне остальные документы как на Мару, так и на ребят из отдела.
  Была там парочка интересных моментов. Очень интересных.
  Дубов, например, раньше работал с наркотой, еще в самом начале своей карьеры. Работал недолго, всего два года, но из отдела ушел со скандалом.
  У Лешки, который сидел сейчас в приемном, была яркая детдомовская юность. А у папаши Инессы была не совсем чистая юридическая контора.
  Шелестова же... Все те имена и фамилии, что обнаружились у нее на флэшке, принадлежали покойникам. И покойникам отнюдь не простым. Мужчины, женщины, старики и даже дети - все погибли насильственной смертью. Какая-то часть из этих убийств проходила через отдел Сухаря... Я успел просмотреть только первые несколько дел перед отъездом, но даже они заставляли хмуриться.
  А через час я припарковал машину перед отелем "Калифорния" и, подхватив с заднего сидения цветы и торт, звонил в дверь.
  Раздался собачий лай, потом какой-то звон, мужской мат, и ручка наконец-то повернулась.
  В проеме застыл бугай-панк, где-то в глубине продолжала разоряться псина.
  - Эээ, - протянул здоровяк. - Волков?
  - Как видишь, я к Маре.
  - Мара только через полчаса будет, - все еще держал меня на пороге Кит. - Да и не говорила она, что ты заедешь.
  - Предлагаешь подождать в машине? - выгнул бровь. Парень замялся, но потом все же посторонился.
  - Да нет, проходи, - и через секунду улыбка растянула его губы, почти дружелюбная улыбка. - Познакомимся.
  Я фыркнул и вошел внутрь, панк провел меня в ресторан отеля, встал за барную стойку.
  - Кофе?
  - Давай. Мне...
  - Погоди, - он поднял руку, - я угадаю. Черный, ядреный и ложки три сахара.
  - Почти, - кивнул.
  - Значит, не сахар... - пробормотал панк, нахмурившись на несколько секунд, - тогда... сгущенка!
  Я лишь удивленно кивнул.
  - Так и знал, что ты любитель сладенького, - самодовольно улыбнулся Кит.
  - Грешен, - склонил голову.
  Панк повернулся к кофе-машине. А лай неизвестной псины стал еще громче. В глубине отеля снова что-то упало, послышался топот ног, крик, и в следующий миг в дверь влетел пес, за ним бежала девочка лет четырнадцати.
  Пес...
  Тощий, страшный, как мои грехи, и знакомый.
  - Крюгер, не смей, - прокричала девчонка, а пес прыгнул на меня.
  Крюгер?
  Я перехватил худющее тело в полете, отодвинул брызжущую слюнями и невероятной собачей радостью морду от своего лица.
  Несмотря на свою худобу, собака была сильной, я ощущал, как под моими руками сокращаются мощные мышцы. Она извивалась всем телом, выписывая задницей восьмерки и дрыгая лапами. Ко всему прочему пес был очень громкий и очень... мертвый. От него так же, как и от всех присутствующих, разило смертью.
  Я разжал руки, и собака упала на лапы рядом с моим стулом, к ней тут же бросилась замершая на полпути девчонка.
  - Простите, - она схватила пса за ошейник, - он еще не...
  - Ксень! - в комнату ворвался мальчишка, как две капли воды похожий на мелкую. Костя, кажется. - О, - округлил паренек глаза, глядя на меня, - хахаль Мары.
  - В смысле? - выпрямилась девочка.
  Пес продолжал лаять и пытаться вырваться из хватки мелкой.
  - Да в прямом. Это он - Змеев, она с ним вчера на свидание ходила.
  Какое-то время я наблюдал нахмуренные тонкие брови и очень внимательный взгляд, направленный на меня.
  - И что вы тут делаете? - уперла руку в бок Ксюша.
  - Покорять пришел, - проворчал из-за ее спины Костя. - Крюгер, закрой пасть!
  Крюгер пасть не закрыл. Панк сзади прыснул.
  - Ага, и цветы принес... - протянула девочка, все еще удерживая рвущегося ко мне пса за ошейник. - А торт где?
  - Я ему отдал, - сдал я Кита, ткнув за спину пальцем. Мужик тут же чем-то зашуршал.
  - Молодец, подготовился, - просиял Костя. Собака все еще гавкала.
  - Продуманный, - подхватила Ксюша. - Только маленький торт, нам такого на полчаса хватит, - она сделала шаг вперед. Из-за моего плеча Никита протягивал Ксеньке сладкое.
  Нет. Так дело не пойдет.
  Я перехватил коробку, перегнулся через барную стойку и поставил рядом с раковиной.
  - Эй, - топнула ногой девчонка, явно недовольная таким раскладом. Крюгер, уловив недовольство ребенка, принялся разоряться еще громче.
  Я сдавил пальцами переносицу. Сумасшедший дом, а не отель... Но забавный.
  - Сидеть, - рыкнул, поймав взгляд псины. Мешок с костями опустился на попу, но лаять не перестал. - Заткнись, - пес с громким щелчком захлопнул пасть. Близнецы с уважением уставились на меня.
  - Можешь его отпустить, Ксюша, - улыбнулся.
  - А торт?
  - А торт мы получим, - Костя обошел сестру и устроился по правую руку от меня, на барном стуле, - когда Мара приедет.
  - Черт, - буркнула девчонка, садясь по левую руку.
  Повисла тишина. Кит колдовал над кофе, близнецы рассматривали меня, абсолютно одинаково подперев подбородки руками. От них тоже пахло смертью, но как-то не так. Как-то по-другому, чем от Кита и пса. Запах был еле уловим. Его вполне можно было бы и не заметить, если не знать, где искать.
  - Рассказывай, - панк поставил кофе передо мной и близнецами, налил себе чаю и тоже подпер подбородок рукой, вперив в меня взгляд внимательных карих глаз.
  - О чем? - я сделал глоток.
  - Обо всем, - просто пожал плечами Костя. - Зачем приперся, кроме очевидного, чего от Мары хочешь...
  - ...и почему думаешь, что получишь? - закончила за брата Ксеня, переходя на ты.
  Прекрасные современные дети. Прекрасные современные мертвые дети. Любопытно, они сейчас все такие или эти двое исключение?
  - А подростки сейчас все такие? - не удержался от вопроса.
  - Некоторые, - пожал Костя плечами. - Но от темы-то не уходи.
  Мне с трудом удалось подавить рвущийся наружу смех.
  - Так, давайте тогда по порядку, - я глотнул еще кофе. - Приперся потому, что захотел увидеться. Мара мне нравится.
  - Сильно? - встряла Ксеня.
  - Сильно, - кивнул серьезно. - Хочу... - я побарабанил пальцами по столу, всматриваясь в свою чашку кофе.
  А чего я от нее хочу? Секса? Да. Что-то мне подсказывало, что секс с Марой будет фееричным. Общения? Да. Ее внимания? Тоже да. Узнать ее, понять ее, разгадать ее? Да. Стать ближе? Да. Быть с ней? Да.
  Мать твою!
  Меня аж дернуло.
  Я хочу... Я хочу того, что люди опошлили и принизили за века своего бестолкового существования. Я хочу того, что называется сегодня почти пренебрежительно "отношения". Я хочу Мару себе.
  Твою ж мать!
  - Эй, господин "самый-великий-заклинатель-собак", - помахал Костя перед моим лицом рукой. - Ты ответил не на все вопросы.
  - Сегодня я хочу ее поцеловать, - пожал плечами. - А вот удастся или нет, не знаю.
  - Хм... - задумчиво протянула Ксюша. - А дальше? У тебя намерения серьезные?
  - Самые что ни на есть, - развел в стороны руками.
  - Уверен? - нахмурился Костя.
  - Как никогда, - кивнул, улыбаясь абсолютно кретинской улыбкой.
  - Ну, мужик, - включился в разговор Кит, - тогда желаю удачи.
  Прозвучало скорее предупреждением, чем благословлением, чем-то из серии "дыхнешь-не-так-и-сдохнешь". Я одарил панка насмешливым взглядом.
  - Я даже не знаю, чем тебе помочь, чувак, - слез со стула Костя, хлопнув меня по плечу. Маленькая рука была ледяной. И этот холод ощущался даже через ткань пиджака. - Да и стоит ли тебе помогать... Тут периодически случаются такие, как ты. Самоуверенные, наглые и тупые...
  - Хотя на тупого ты не особо тянешь, - Ксеня поставила чашку на стойку, подняла глаза. Я повернул голову в ее сторону. - И вроде даже говоришь правду...
  - Ага, только не всю, - снова включился Костя. - Я к себе. Ксюш, ты со мной?
  - Чуть позже, - не сводя с меня пристального взгляда таких же, как и у брата, серо-голубых глаз, отозвалась девочка.
  Она, они оба, не были похожи на Мару. Блондины, высокие, у обоих немного вытянутые лица, и скулы уже, чем у Шелестовой, носы более широкие. Не знаю, какая там Мара тетя или сестра, но точно не родная. Они вообще не родственники.
  - Ну и чем ты занимаешься? - Ксеня повернулась ко мне всем телом, болтая ногами в воздухе и рассеянно поглаживая пса.
  - Я что-то вроде психолога, сейчас помогаю мен... полиции, - улыбнулся. Девчонка заметно повеселела, расслабилась, глаза загорелись блеском любопытства. Посыпался новый град вопросов, в основном про работу.
  Мы пили кофе и болтали. Кит подключился к беседе. Выяснилось, что панк он не столько в музыке, сколько по стилю в одежде и внешности, а вкусы у парня были вполне разносторонние.
  В этом отеле вообще все не то, чем кажется. Панк не панк, дети не дети, хозяйка не хозяйка. И пес... не совсем пес.
  - Ксюш, а откуда у вас эта собака? - тощий комок меха лежал сейчас возле стула девчонки и мирно сопел.
  - Крюгер? Приблудился, - спокойно пожал ребенок плечами.
  - Ага, - кивнул Кит. - Приперся ночью, в ошейнике, выть начал, всю дверь когтями исцарапал. Морда невоспитанная.
  - Хозяина найти не пробовали? - склонил я голову набок.
  - Пробовали, в соцсетях посты развесили, да и возле нас. Но тишина пока, - махнул панк ручищей. - А что?
  - Не поверишь, - усмехнулся, глядя в глаза бугаю. - У одной из убитых точно такая же псина была. Вот прям брат близнец: и рост, и размер, и даже зовут так же. Вот только сдохла ее собака, - сощурился я.
  - Может, порода распространенная, - и бровью не повел мужик. - Да и кличка тоже. Наша-то живая.
  - В самом деле, - снова побарабанил я пальцами по стойке. - В самом деле. Живая...
  - Ладно, - Ксенька вскочила со своего стула, - давай торт, Кит, пошла я.
  Панк протянул девчонке требуемое, она выхватила коробку, широко улыбнулась мне.
  - Пока, Волков, - Ксюша махнула рукой и выскочила за дверь.
  В зале стало как-то сразу пусто без трескотни и детского смеха.
  Хорошая мелкая - умная, веселая, непосредственная, бойкая, если бы не одно но... мертвая, такая же, как и ее брат, и панк, и пес.
  Какого черта здесь происходит?
  Почему они такие живые, если давно мертвые?
  Я тряхнул головой. Срочно нужен этнограф. Вообще любой.
  В этот момент с улицы донесся звук подъезжающей машины. Открылись и закрылись дверцы, звякнул колокольчик на входе, из холла послышались голоса. Мужской и женский. Женский точно Марин, мужской показался смутно знакомым. Я его где-то уже слышал.
  - Кит! - крикнула девушка, все еще из холла. - У нас гости? - шаги приближались.
  - Ага, - отозвался лениво панк. Я поднялся на ноги, прошел ко входу, как раз в тот момент, когда двери распахнулись. Поймал Шелестову в объятия и накрыл ее губы своими. Теплые ладошки уперлись мне в грудь.
  Девушка удивленно выдохнула, замерла на несколько секунд.
  Ее губы были сладкими и вкусными, дыхание пахло карамельной жвачкой. Я провел языком по нижней, слегка прикусил, снова провел вдоль, лаская самым кончиком, теряя голову от запаха жасмина и безумия, что скрывалось за ним.
  Я прижал Мару крепче, скользнул руками к спине, погладил шею и затылок, прося, требуя поддаться мне.
  Шелестова вздохнула, разомкнула губы, впуская мой язык внутрь.
  Сладкая, вкусная, горячая.
  Я провел вдоль ее языка, коснулся неба, снова погладил. Атакуя, беря свое.
  Шелестова целоваться умела, делала это превосходно, вызывая желание пробовать ее бесконечно.
  Я чувствовал ее пальцы у себя в волосах, острые ноготки царапали кожу.
  Ох ты ж черт!
  Я упивался ей, я наслаждался ей, я открывал новый уровень кайфа.
  - Мара? - снова этот смутно знакомый мужской голос.
  Мудак.
  Девушка слегка напряглась в моих руках.
  Я втянул ее язык в рот, пососал, отпустил. Лизнул нижнюю губу и только потом отстранился, открывая глаза.
  - Привет, - улыбнулся, гладя большим пальцем нежную скулу.
  - Интересный способ приветствия, - хрипло отозвалась Шелестова, не торопясь выбираться из моих объятий.
  - Я решил, что лучше попробовать и огрести, чем не попробовать и мучиться.
  - Мучиться? - нахмурилась хозяйка отеля.
  - Я думал сегодня о том, что хочу тебя поцеловать, весь день, - улыбнулся.
  - Мара! - раздалось совсем близко. Шелестова прикрыла на миг глаза, глубоко вдохнула и отстранилась от меня.
  Полный мудак.
  Я повернул голову на звук, мечтая придушить придурка, и встретился взглядом с мужиком, к чьему имени было так легко подобрать рифму, почти соответствующую по значению с мудаком.
  - Да, Антон, ты что-то хотел? - улыбнулась верблюжья колючка.
  - Я не могу найти ключ от номера, - странно блеснули за стеклами очков мерзкие глазки. - И ты обещала мне покер.
  Парень напоминал ребенка. Очень сильно напоминал ребенка, у которого отняли конфетку. Ну и, ко всему прочему, как и ото всех в отеле, от него пахло смертью.
  - Может, ты забыл ключ в машине? - нахмурилась девушка.
  - Я оставлял его на стойке, - упрямо скрестил он руки на груди.
  - Ты уверен? - еще сильнее нахмурилась Мара. В это время к нам подошел Кит, тоже хмурясь.
  - На стойке ничего не было, - отрицательно качнул бугай головой. - Проверял сразу после того, как вы уехали.
  - Было. Я точно помню, что оставлял ключ на стойке! - чуть ли не прорычал мужик. - Это этот проклятый пес...
  И, словно почувствовав, что речь идет о нем, проснулся Крюгер и с громким тявканьем бросился к Антону. Острые когти бодро цокали по паркетному полу, слюни из открытой пасти летели в стороны, а тонкие лапы разъезжались, но мешок с костями упорно продвигался к своей цели. И быстро. Мажорчик выставил вперед обе руки, стараясь защититься от собаки, попробовал отойти за Мару, но девушка сделала незаметный шаг в сторону, и пес все-таки прыгнул на мужика, чуть не свалив того с ног.
  - Крюгер, фу, - лениво проговорил Кит, когда собака уже успела обслюнявить пиджак.
  Мара снова вздохнула, едва заметно тряхнула головой. Антон ругался сквозь зубы, отталкивая от себя счастливую и довольную морду.
  - Крюгер, перестань. - И уже мягче, протягивая собаке руку, - иди сюда, мой хороший.
  И... пес пошел. Просто опустился на передние лапы и подошел к девушке, садясь у ее ног. Тощее чудовище, насколько я успел заметить, больше в отеле не слушалось никого. Я не в счет. Со мной у него сработали инстинкты.
  - Надо найти ключ, - пророкотал Кит, возвращая окружающих к проблеме. На мой взгляд совсем непролемной проблеме.
  - Это либо этот пес его сожрал, - мажорчик вытащил из кармана платок, - либо близнецы...
  - Что, тоже сожрали? - не удержался я, за что был награжден яростным взглядом.
  - А вы, простите, вообще, кто? - выгнул докторишка бровь, пытаясь оттереть пиджак, но на самом деле только размазывая собачью слюну.
  Гад в пальто.
  - Нас с вами знакомила Мара на съезде психотерапевтов. Я Ярослав Волков.
  - Не помню, - пожал он плечами, изо всех сил показывая пренебрежение.
  Господи, да что с ним не так? Просто набор ходячих комплексов, хоть энциклопедию составляй.
  - Надо найти ключ, - в точности повторила Мара слова панка и шагнула назад в холл, озираясь по сторонам. - Ксюша, Костя!
  Я двинулся следом. Слишком встревожена была Шелестова из-за обычного ключа, да и Кит тоже. И слишком мне не понравилось выражение лица Антоши.
  Детвора стояла внизу буквально через минуту. Серьезные, с суровыми мордашками.
  - Вы не видели ключ от четырнадцатого? - спросила Мара.
  - А должны были? - сильнее нахмурился Костя, бросив короткий взгляд на Антона.
  - Не знаю, - качнула девушка головой.
  - Только не говори... - Ксюша перевела взгляд на постояльца. - О! Поздравляю, - процедила девочка, сокрушенно покачав головой.
  - Мы не видели и не трогали ключ, - отчеканил Костя, а потом они с мелкой развернулись и скрылись из холла так же быстро, как появились.
  - И ты их вот так отпустишь? - возмутился Антон.
  Через миг Шелестова уже стояла возле него, уперев руки в боки.
  - Запомни, - прошипела она, и сладкое, порочное безумие хлестнуло по мне плетью.
  О, черт! Потрясающе.
  - Если мои дети говорят, что не брали ключ, значит, они его не брали. Усек?
  - Но...
  - Не беси ее, - посоветовал громким шепотом Кит. - Лучше не беси.
   - Ладно, хорошо, - поднял обе руки вверх докторишка, отступая на шаг. - Но... тогда...
  - Тогда надо его искать, - пожал я плечами.
  - Кит, Антон, осмотрите холл, ресторан, кухню. Я проверю машину и двор. Волков, тебе... - начала Мара, обернувшись.
  - Лучше остаться и помочь с поиском.
  Шелестова разглядывала меня несколько мгновений, потом кивнула, развернулась и направилась к двери, сбрасывая на ходу черные шпильки и пиджак. У порога она влезла в балетки, выдвинула ящик тумбочки и достала два фонарика, один из которых протянула мне.
  - Убью придурка, - расслышал недовольное ворчание.
  А через полчаса я ползал по кустам, в то время как задница Шелестовой торчала из задней двери ее машины, дико отвлекая от поисков. Аппетитная задница, обтянутая черной тканью платья.
  - Нет, - зло бросила хозяйка "Калифорнии", вылезая из машины. - Если и в отеле его нет...
  Она не договорила, стояла, закусив губу и притоптывая ногой.
  - Почему он так важен? Почему просто не сделать другой? И, потом, у тебя ведь наверняка есть запасной, - подошел я, накидывая девушке на плечи пиджак, чтобы укрыть от начавшего моросить дождя.
  - Просто нельзя, - покачала она головой. - Поверь, я бы с радостью послала все это к чертям и отправилась спать. День был долгим, - верблюжья колючка провела рукой по волосам, делая шаг по направлению к отелю. - Думаю, пора узнать, как дела внутри.
  Я двинулся следом.
  Но внутри дела оказались не лучше. Кит, казалось, готов был убить мерзкого доктора. Антон картинно заламывал руки, играя в растерянность и озабоченность.
  Кусок дерьма.
  Я не верил ему ни на грамм. А поэтому, прежде чем отправиться с Марой в город, перекинулся с панком порой слов, потому что докторишка оставался в отеле. Шелестова почти в приказном порядке отправила психотерапевта наверх.
  - Он врет, - сказал я, выруливая на трассу. Мара отпиралась до последнего, но все-таки мне удалось уговорить упрямицу, и мы отправились на моей машине. Она действительно выглядела уставшей. Нечего в таком состоянии за рулем делать.
  - Я знаю, - кивнула девушка. - И очень хочу понять, что ему понадобилось в отеле.
  - Или кто, - пожал плечами.
  - Или кто, - кивнула, нахмурившись, девушка. - Надо подольше задержаться в городе. Примерно до завтра, до полудня.
  Она переоделась в джинсы и рубашку, на коленях лежал рюкзак.
  - Почему именно до полудня?
  - Тогда... он полностью проявит себя, - просто пожала она плечами.
  - Я так понимаю, снова спрашивать о том, кто ты, смысла не имеет? - выгнул бровь, наблюдая за выражением лица Шелестовой краем глаза.
  - Правильно понимаешь, - чуть дрогнули губы в улыбке.
  Я усмехнулся и прибавил газу. А через час мы пытались объяснить хостес ресторана на Плющихе, какого черта здесь забыли. Потом так же пытались донести эту светлую мысль до охраны в "Гараже" и до менеджера бильярдной.
  По закону вселенской подлости ключ нашелся именно в бильярдной. И судя по выражению лица Мары, она так же, как и я, считала, что он не просто выпал из кармана Антона.
  Обычный ни чем не примечательный ключ. Металлический, с плоским брелоком и надписью "четырнадцать". На дворе была глубокая ночь, когда мы покинули шумную и прокуренную бильярдную и раздраженного менеджера зала.
  Я стоял возле входа и курил, Мара кому-то звонила, вертя в руках ключ. Звонила безуспешно, потому что на том конце трубку брать не спешили.
  Я достал свой мобильник и написал Сухареву, потом Санычу и, на всякий случай, Кроку, выкинул бычок в урну.
  - Подбросишь до какой-нибудь гостиницы? - обернулась девушка на звук моих шагов.
  Я открыл было рот, чтобы предложить ей остаться у меня, но что-то мне подсказывало, что Шелестова откажется. Поэтому просто кивнул, открывая перед ней дверцу, прогуглил ближайший отель и завел мотор.
  Мара безуспешно давила зевки и героически сражалась со сном все то время, что мы ехали к отелю. Меня не радовала перспектива оставлять ее в гостинице. Совсем.
  Мы вышли, поднялись по лестнице, вошли внутрь. Такая же сонная девушка на ресепшен выдавила из себя вялую улыбку.
  - Будьте добры номер, - попросил.
  - Паспорт, пожалуйста, - кивнула девушка.
  Шелестова полезла в рюкзак, а где-то через минуту сдавленно выругалась, поднимая на меня глаза.
  - Я не взяла с собой. Он остался в машине, в бардачке, вместе с водительскими правами.
  - На мой не оформите? - повернулся я к стойке.
  - Нет. Сейчас правила ужесточили. Нужны паспорта обоих, - виновато пояснила Ирина, судя по бейджу.
  - Черт, - послышалось сзади.
  - Спасибо, - кивнул, развернулся и, взяв Мару за запястье, повел за собой, снова усадил в машину.
  - Ярослав... - начала она, стоило мне опуститься рядом.
  - Ничего не хочу слышать, - перебил, - ты устала, засыпаешь на ходу. Возможно, мы бы и смогли найти что-то подходящее, но к этому времени ты просто отключишься.
  - Но...
  - Мы едем ко мне, - отчеканил, заводя мотор. - Никакого секса, никаких французских поцелуев. Я сплю на диване. Ты - в спальне.
  - А...
  - Все. Расслабься.
  Шелестова, на удивление, спорить не стала. Сложила руки на коленях, кивнула.
  Пока мы ехали, я несколько раз ловил на себе изучающий взгляд, но Мара так ничего и не сказала, продолжая хранить молчание и давить зевоту.
  - Вот моя берлога, - пропустил я верблюжью колючку вперед, включая свет. Девушка вяло кивнула и снова подавила зевок.
  Я усадил ее на диван, забрал из рук рюкзак и скрылся в комнате, вернулся, протягивая одну из своих футболок и полотенце.
  - Душ направо, спальня за той дверью. Могу предложить чай и пиццу.
  - Нет. Очень хочется спать, - отрицательно покачала головой Мара, поднимаясь и направляясь в ванную.
  Пока Шелестова принимала водные процедуры, я разобрал и застелил диван, переоделся, стараясь не думать о том, что происходит за закрытой дверью. А думать так и тянуло. Дурацкие картинки лезли в голову, словно сами собой. Воображение рисовало стройное тело и скатывающиеся по нему капли воды, мыльную пену, влажные губы, грудь, бедра, сексуальные ножки и изгиб спины.
  Греби ж...
  Она вышла минут через пятнадцать, в моей футболке, босиком, без макияжа и со скрученными в узел волосами. Короткие, нижние пряди сзади намокли, завивались потемневшими кольцами, привлекая внимание к шее. Футболка доходила почти до колена, но от этого легче не было.
  Черт. Черт, черт, черт.
  Я поднялся, преодолел разделявшее нас расстояние, навис над девушкой, заставив ту вжаться спиной в стену, поднять ко мне голову.
  - Волков...
  - Я помню и держу слово, - улыбнулся, легко коснувшись ее губ, обняв за талию, прижав.
  - Спокойной ночи, Мара, - прошептал в ухо и подтолкнул к спальне.
  - Спокойной ночи, - обернулась она через плечо прежде, чем закрыть дверь.
  А меня убивал почти каменный стояк.
  Твою ж мать!
  Мысли о том, что за стенкой спит Шелестова, упорно не хотели покидать воспаленное сознание. Масла в огонь подливал гад, шипящий и скручивающий тугой узел желания еще сильнее.
  Я стоял в душе и хотел Мару, чистил зубы и хотел Мару, ложился спать и... хотел Мару. Кажется, даже во сне я хотел Мару, потому что снились мне отнюдь не пасторальные картины Тициана.
  Проснулся часов в десять, полежал несколько минут, прислушиваясь ко звукам в квартире и состоянию гада.
  Говнюк был доволен.
  Говнюк подпитывался тьмой хозяйки отеля всю ночь.
  Говнюк снова пережрал.
  Никаких проблем у чудовища. Все просто, как дважды два.
  Я поднялся, прошел в душ, стараясь особо не шуметь, а потом заглянул в спальню.
  Вот черт меня дернул, честное слово!
  Шелестова спала на боку, обхватив одеяло. Правая нога была наверху, открыта до самого бедра, потому что дурацкая футболка задралась. Задралась, бесстыдно демонстрируя мне гладкую кожу, округлую ягодицу, черное кружево нижнего белья.
  Вкусная, сладкая, желанная.
  Я улыбнулся, постоял еще несколько секунд, наслаждаясь притягательным зрелищем, и ушел готовить завтрак.
  Мара вышла из спальни где-то через полчаса, когда я как раз заканчивал воевать с омлетом. Ее фигурку я заметил в отражении вытяжки, но первым все-таки на появление девушки отреагировал гад, довольно заурчав.
  - Доброе утро, - повернулся, делая огонь на плите потише и накрывая сковороду крышкой. - У нас на завтрак омлет.
  - Привет, - чуть дрогнули в улыбке уголки губ. - Только, Ярослав, я яйца не ем, извини, - и хозяйка отеля постаралась скрыть от меня свой взгляд. Стояла, разглядывая собственные босые ноги и кафельную плитку, все еще немного взъерошенная и не до конца проснувшаяся, слегка виноватая. И... и это было невероятно сексуально. Не чувство вины, а ее едва смущенный, растерянный вид.
  - Совсем?
  - Совсем, - кивнула Шелестова.
  - Даже в салатах?
  - Даже там, - прозвучало тихо.
  - Ну, у меня еще найдутся тосты с сыром и ветчиной, будешь? - поинтересовался, выгнув бровь.
  - Буду, - подняла Мара голову, улыбнувшись. - Спасибо. Помочь тебе чем-нибудь?
  - Помидоры порежь, - махнул я лопаткой в сторону разделочной доски.
  - Ага.
  Что "ага", ну что "ага"?
   Я перехватил ее за талию, когда девушка проходила мимо, и быстро поцеловал в губы. Короткий, почти мимолетный поцелуй, позволивший лишь на несколько секунд снова ощутить мягкость и вкус ее губ, тепло кожи через тонкую ткань футболки, изгибы красивого тела.
  - Вот теперь действительно привет, - улыбнулся, немного отстранившись.
  Мне понравилось то, что я увидел в пасмурных глазах: они немного затуманились, потемнели. Взгляд Мары перестал быть настороженным и оценивающим, стал хмельным.
  - Ты любишь заставать врасплох, да? - выгнула она бровь, тем не менее, не торопясь убирать руки с моей шеи.
  - Ты чертовски сексуальна, я просто не удержался, - признался, не считая нужным что-то скрывать.
  Шелестова ничего не ответила, опустила руки, легко выскользнув из моих объятий, отошла к разделочной доске и, так и не сказав ни слова, принялась резать дурацкие помидоры.
  Засранка.
  Маленькая сексуальная засранка.
  Я вернулся к омлету. Высыпал в миску бекон и сыр, добавил немного соли, все еще раз хорошенько перемешал. Вообще, я не особо любил готовить. Умел, но не любил. Готовка отнимает время, время, которое можно потратить с большей пользой. Но сегодня, сейчас я никуда не торопился и даже начал получать удовольствие от утра и от процесса.
  - Ярослав, - окликнула Шелестова через какое-то время, заставив обернуться, - а турка у тебя есть?
  - Есть кофемашина, - кивком головы указал в противоположный угол.
  - Прекрасно. А турка?
  Я нахмурился. Где-то была, где-то, где-то...
  - Поищи наверху, слева. По-моему, последний раз я видел ее там.
  Девушка открыла шкаф, приподнялась на цыпочках, и на все то время, что она искала гребаную турку, я выпал из реальности.
  Эти ноги сводили меня с ума. Ее голые гладкие стройные ножки.
  Она сводила меня с ума.
  Но уже через пару секунд верблюжья колючка нашла искомое и встала ровно, повернув ко мне голову.
  - Проголодался? - спросила чуть слышно.
  - Ты даже не представляешь, - вытолкнул из себя, растягивая слова, не отрывая от Мары голодных глаз.
  - Хорошо, - улыбнулась искушающе девушка.
  И готов поклясться, говорили мы о чем угодно, но только не о еде.
  Я тряхнул башкой и отвернулся, фыркая, снимая омлет с плиты. Пока накрывал на стол, доставал чашки, сливки, резал ломтиками ветчину и сыр, хозяйка отеля колдовала над кофе, стоя ко мне спиной. По кухне плыли бодрящие вкусные запахи поджаренного хлеба, омлета и кофе.
  Не помню, когда в последний раз у меня был такой завтрак. Нормальный завтрак, а не перекус на работе или за планшетом.
  Оказывается, по этому можно соскучиться.
  Мара разлила кофе по чашкам, забралась на барный стул за стойкой, я поставил перед ней тосты, подвинул поближе тарелку с нарезкой, сам накинулся на омлет. Есть, помимо прочего, тоже хотелось.
  - Почему ты не ешь яйца? - спросил, утолив первый голод. - Аллергия?
  - Нет, - отрицательно покачала девушка головой. - Просто... не знаю, как объяснить нормально... Я съем яйцо, а потом целый день у меня во рту яичный привкус. Не очень приятно. А что?
  - Просто первый раз встречаю человека, который не ест яйца, - пожал плечами. - Стало любопытно.
  - А что не ешь ты? - спросила девушка.
  - Печень, тушеную капусту, пшенку. Не люблю баранину. Есть могу, но не люблю. Докторскую колбасу не перевариваю.
  - Колбаса-то тебе чем не угодила?
  - Переел в одно время. Теперь вот смотреть не могу, от одного вида воротит.
  - Ну вот видишь, мы квиты, я тоже впервые встречаю человека, который не ест докторскую колбасу, - улыбнулась Мара.
  А я сделал первый глоток кофе и застыл. Так же, как гад тащился по тьме, я тащился по кофе. И этот кофе...
  - Ты ведьма, признайся, - сощурился, все еще перекатывая на языке вкус напитка. Богатый, пряный, полный. Без кислоты, излишней горечи и жженого привкуса.
  - Нет, а похожа? - сощурилась девушка, слегка склонив голову набок.
  - Еще не уверен. Но ты не человек, - улыбнулся я, - совершенно точно.
  - Как и ты, - кивнула девушка.
  - И что, даже не намекнешь? - выгнул бровь, отправляя очередную порцию омлета в рот.
  - Фокус с алконостом не принес желаемого результата? - прозвучало очень ехидно. Мара намазала тост клубничным вареньем и с хрустом откусила, не сводя с меня внимательных пасмурных глаз.
  - Я узнал только то, что ты сильна. А еще... В тебе есть... - а, чего уж там. - То, что я называю безумием. И это безумие не человеческое.
  - Безумие? - Шелестова даже вперед слегка подалась, от чего несколько прядок выскользнули из небрежного пучка и упали на шею, завиваясь крупными кольцами.
  - Ты темная, Мара, очень темная. Я чувствую эту энергию в тебе, и она просто огромна. Почувствовал с самого начала, когда увидел у Сухаря, - я сделал еще глоток потрясающего кофе. - Даже подумал, что ты тот самый маньяк, которого мы ищем. По моему опыту, люди, обладающие или получившие такую силу, очень рано сходят с ума. Ты давно должна была сойти с ума. Убивать, мучить, хотеть крови, наслаждаться страданиями. Тебе должны были сниться сны, самые страшные кошмары, преследовать голоса извращенцев и маньяков, но... я не вижу признаков. Не замечаю, ты до странности, просто до тошноты нормальная.
  Шелестова расхохоталась, громко и очень заразительно.
  - Слово "нормальная" у тебя звучит как смертельный приговор, неизлечимая болезнь.
  - Потому что нет ничего более странного в этом мире, чем абсолютно нормальный человек. Но ты не человек. Не ведьма, потому что сила слишком велика и нет характерного запаха: колдуньи пахнут травами. Не оборотень, потому что на свидание все же пришла, а ведь было полнолуние, и уж тем более не вампир.
  - Пока все верно, - все еще улыбаясь, кивнула девушка. - Так кто же я, Волков?
  - Понятия не имею, - пожал плечами, отодвигая пустую тарелку. - Разве что ты хозяйка отеля, в котором живут трупы. Ты ведь в курсе, что твои постояльцы - трупы? - нахмурился.
  - Конечно, - весело кивнула Шелестова, поднимаясь и убирая тарелки и остальную посуду.
  Верблюжья колючка вообще явно забавлялась происходящим, моим серьезным видом и попытками понять, кто она такая.
  - Ну тогда, собственно, все.
  Она снова вернулась за стол, села, согнув одну ногу в колене.
  - Ты на верном пути, - еще шире улыбнулась девушка. - Главное, не сдавайся, парень, и у тебя все получится.
  Издевается. Ведь точно издевается.
  Я рыкнул, вскочил на ноги, обогнул стол.
  - Шелестова, ты...
  - Ну, давай, удиви меня, Волков, - изящные руки легли мне на плечи. Девушка склонила голову набок, в глазах плясали смешинки.
  Я стоял очень близко, слишком близко, невозможно близко.
  Тихое рычание вырвалось из горла. Я сжал узкую талию, приподнял Мару и усадил на стол, сметая чашки, набрасываясь на ее губы.
  Она была все так же чертовски сладка. Даже еще слаще.
  Как клубничный глинтвейн, если такой вообще существует.
  Я слегка прикусил нижнюю губу и отстранился, потом снова прикусил и снова отстранился. Мне нравилась ее дразнить, мне нравилось чувствовать вкус мягкой плоти на своих губах и языке. Мне вообще нравилось, что и как она делала.
  Как втянула мой язык в рот, посасывая, как шумно выдохнула, как обвила талию ногами, как ее пяточки уперлись мне в поясницу. Мне нравилось, что ее руки скользнули по плечам, что одна зарылась в волосы, и что ноготками второй Мара слегка царапает мне шею.
  Я вторгался в ее рот, брал то, что было сейчас необходимо, как воздух, потому что желание почти смело и растворило меня в себе.
  С-с-сладкая, с-с-сладкая Мара. Вкус-с-сная, вкус-с-сная Мара.
  Мои руки пробрались под футболку, принялись ласкать нежную, теплую, гладкую, как крылья бабочки, кожу. Упиваясь, наслаждаясь, смакуя.
  Вот только...
  Я сдернул дурацкую футболку с девушки, швырнул куда-то в сторону и снова вернулся к губам, практически вжав женственное, сводящее с ума тело в себя. Кожа к коже, страсть к страсти.
  На красивой шее очень соблазнительно билась венка, и я, скользнув языком в раковину уха, прикусив мочку, спустился к этой венке. Целуя и пробуя на язык рваный пульс и вкус ее кожи.
  Мара дернулась, выгнулась, запрокидывая голову, подставляя грудь под мои ладони.
  И кто я такой, чтобы отказываться?
  Я накрыл левое полушарие рукой, слегка сжал сосок пальцами, перекатывая, играя, а губами коснулся правого.
  Девушка дернулась. Застонала. Сильнее прогнулась назад, вцепилась в мои волосы уже обеими руками, прижимая голову к груди.
  Горячая, стра-с-с-стная, дикая.
  Она была прекрасна.
  Ее безумие, ничем не сдерживаемое, накрыло меня с головой, поглотило, заставляя кровь кипеть еще сильнее, заставляя сердце биться в глотке, заставляя целовать, облизывать и посасывать все с большей яростью.
  Я скользнул рукой вдоль наших тел, поглаживая живот и бедра, добрался до кружев и провел ребром ладони вдоль.
  То ли рычание, то ли стон вырвались из груди Мары. Она заставила меня оторваться от груди и поцеловала, ворвалась в мой рот. Требуя. Настаивая. Тоже яростная и неис-с-с-товая.
  Нереальная, черт возьми!
  Я ощутил ее руки у себя на груди, острые ноготки, горячие ладони. Она сжала мои соски, продолжая атаковать мои губы, ерзая и трясь об меня всем телом.
  Влага проступила даже сквозь белье, и я ощущал ее на пальцах, которыми продолжал ласкать лоно. Терпкий, сочный запах разливался вокруг и вместе с безумие поглощал остатки самоконтроля.
  Я хотел разложить ее здесь же, сейчас же, немедленно. Чувствовать ее под собой, вокруг себя. Вколачиваться грубо и дико. Я хотел, чтобы она расцарапал мне спину, чтобы обвила ногами еще туже, чтобы стонала и кричала. Извивалась, дергалась и сходила с ума точно так же, как я.
  А, твою мать...
  Я приподнял Мару, заставляя обхватить плечи и талию.
  Шелестова открыла свои невозможные, потемневшие глаза.
  О, да, да!
  Именно этот взгляд. Именно этот голод я и хотел увидеть.
  - Диван? - прошептал сдавленно.
  - Думаешь, доберемся? - хрипло спросила она.
  Я зашипел, когда девушка снова меня поцеловала, заерзала на мне.
  И сделал первый шаг, потом второй, третий.
  К черту диван!
  Я опустился вместе с ней на пол, распустил волосы, отстранился.
  Мне нужно было это расстояние, эта передышка. Физически необходима.
  Шелестова посмотрела на меня из-под полуприкрытых век, облизнулась. Медленно и порочно, вырвав стон.
  Я снова склонился над Марой, собираясь поцеловать, как она вдруг напряглась. Грозовые глаза распахнулись шире, она слегка повернула голову и толкнула меня в грудь.
  - Что... - начал, ни хрена не соображая.
  - Телефон, - пробормотала она, садясь медленно и неуверенно.
  Телефон?
  Откуда-то действительно доносилась мелодия.
  - Кит звонит, - она резко вскочила на ноги и убежала в спальню, откуда бессмертный Горшок дурниной орал: "Дайте людям рому!".
  Чтоб ему... на том свете обыкалось, гребаный наркоша.
  Я выругался, поднялся с пола и пошел собирать осколки разбитых чашек.
  Мара показалась из спальни буквально через две минуты уже полностью одетая. Спокойная, сосредоточенная, но... какая-то отрешенная, в себе.
  - Я отвезу тебя, - сказал, делая шаг навстречу.
  Она посмотрела на меня, слегка нахмурилась, закинула рюкзак на плечо.
  - Нет, - прозвучало слишком твердо, чтобы я мог настаивать. - Я уже вызвала такси.
  - Не уходи без меня, - я метнулся в спальню.
  А через десять минут сажал Мару в такси.
  - Ты уверена, что не нужна помощь? - наклонился к девушке, придерживая дверцу.
  - Нет, - коротко дернула головой Шелестова.
  - Позвони мне, ладно?
  Хозяйка отеля в удивлении приподняла брови, но все же согласно кивнула. Я поцеловал ее долго и вкусно и, сдерживая разочарованный вздох, все же отпустил.
  Водитель завел мотор и такси, мигнув фарами, выехало со двора, я развернулся к подъезду.
  Твою ж...
  - Уже трахаешь эту сучку? Быстро... - скривила губы Вероника, направляясь ко мне. Высокие каблуки громко цокали по асфальту, отражалось в темных очках утреннее летнее солнце. Она шла медленно и лениво, как ходила всегда. Но в каждом движении, в наклоне головы, в руках, сжимающих сумочку, в напряженной линии плеч читалась злость.
  Я не отреагировал, попробовал обойти Нику, но она схватила меня за руку, вынуждая остановиться.
  - Нет, стой. Ты выслушаешь меня в этот раз.
  Кривую улыбку спрятать не удалось.
  - Купи слона, - сказал, сбрасывая руку девушки.
  - Что? - нахмурилась бывшая.
  - Все говорят "что", а ты купи слона.
  - Волков, у тебя крыша поехала?
  - Все говорят "Волков-у-тебя-крыша-поехала", а ты купи слона.
  - Идиот! - топнула ногой Вероника.
  - Все говорят "идиот", а ты купи слона, - продолжал издеваться я.
  Ника открыла рот, потом закрыла, замолчала на несколько секунд, а когда я уже собирался опять уйти от нее, снова заговорила, опустив глаза:
  - Ярочка, я на самом деле пришла извиниться. Я... перебрала, и мне ужасно стыдно.
  Она говорила, а я не верил ни единому ее слову и этой покорной, смиреной позе тоже не верил. Ника не из тех людей, кто признает свои ошибки, не из тех людей, что извиняются.
  - Купи слона, - пожал плечами, делая шаг к подъезду.
  Мне в принципе было все равно. Ну пришла, ну извинилась. Если ей от этого станет легче, ради Бога. Люди, как правило, извиняются именно для того, чтобы полегчало именно им, а не тому, кого они обидели. Всемирный закон человеческого эгоизма. Так это работает. В большинстве случаев.
  - Иди на хер, Волков!
  Ну я же говорил.
  - Купи слона, - бросил, обернувшись, и скрылся в подъезде, подбрасывая ключи от квартиры на ладони.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"