Юдифь

      Часть.1.

     

     «Не имей сто рублей, а имей сто друзей»:

     Раневская– С друзьями надо дружить, а не иметь их.

     Значение любовных утех сильно переоценено: поза нелепая, удовольствие кратковременное, а последствия самые пагубные.

     Филип Честерфилд.

     Трое разведчиков ввалились в проём ворот почти одновременно и тут же попадали на загаженный, изъеденный коррозией пол. Не снимая снаряжения, тяжело, с подсвистом дыша, они таращились куда-то в потолок большими, черными глазами широко открывая рты в такт дыханию.

     Один из хийлов, чуть постанывая, не глядя трогал свое раненое плечо. Его ладонь была измазана в крови, вперемешку с грязью, кожа на ней кое-где слезла, на двух пальцах не хватало ногтей. Хийл шипел и жмурился от боли, ругался, заходился кашлем – в общем делал шум. Двое других разведчиков, целые на вид, отдышавшись и чуть придя в себя стали отстегивать от груди и рук снаряжение. На пол полетели защитные щитки, портативные системы слежения, пара легких лучеметов и батареи к ним. Всё это и еще многое другое неопрятной кучей копилось около хийлов, и вот уже с минуту было объектом мрачного взора мефкада, который вместе с остатками своей макхлы (взвода) встретил разведчиков у ворот, и с самого момента их появления не произнес ни слова, ни задал ни одного вопроса, и не призвал подчиненных к субординации. Вид троицы красноречиво отвечал на большинство стандартных в такой ситуации вопросов и подводил черту под их двухдневной миссией, из которой вместо шести вернулось трое…точнее двое с половиной, и скорее даже не вернулось, а принеслось – с целью затаиться, спрятаться в спасительной стальной норе, подобно испуганному, подстреленному зверью.

     Всё же, сделав для себя неутешительные выводы, мефкад, покосившись на застывших позади него хийлов, сделал знак ассимилятору и задал уточняющий, но в общем то совершенно ненужный вопрос:

      - Где остальные?

     Двое хийлов стягивающие с себя последнее обременяющее снаряжение, поочередно, молча взглянули на мефкада. Отвечать им явно не хотелось, но сверлящий взгляд командира вынуждал их подчинится. И слепой бы понял, что сейчас, они ненавидели его больше, чем лхаийцев, которые загнали их обратно на базу, попутно перебив половину их группы, закрыв им путь к отступлению, и теперь витали над ними, подобно глашатаям смерти. Ненависть их была чиста и оправдана. Не глупое геройство или мужество погнали их в разведку, но крупный денежный кредит, который закрывался по их возвращении, и снимал с них дальнейшие долговые обязательства. Затея явно глупая, но учитывая величины долгов, стремительно копящиеся и достигающие на отдаленных базах гигантских сумм, - для многих хийлов вполне разумная. Учитывая великое множество жертв военной кредитной системы, каждый должник, чувствуя себя членом многочисленного сообщества, шел на сделки с расчетом, в случае чего, укрыться от вражеского заряда за спиной «горячо» любимого собрата. Из-за таких «расчетов» эффективность команд должников резко падала, ибо они полагались не на мастерство, а на случай. Но в любом случае – даже расчетливые, думающие исключительно о собственной шкуре должники – как бойцы, были лучше, чем абстрактное ничего.

     Двое разведчиков, полностью освободившись от снаряжения, уже собирались ответить мефкаду, на его вопрос, но тут кряхтя и кашляя, извиваясь под манипуляциями ассимилятора, прочищающего ему рану, своих собратьев перебил третий хийл:

     - Где остальные?.. Как будто вам невдомек «господин» мефкад, - Обращение «господин», хийл подчеркнуто выдели издевательской интонацией, - Сдохли и видимо попивают винишко в райских кущах… - он закашлялся и недобро захихикал:

     - Наши достопочтимые предводители попользовали нас, и кинули здесь как закуску. Лхаийцы на нас всех собак сорвут за их «подвиги» - сожженную базу и тысячу лхаийских трупов…

     Раненный хийл снова закашлялся и отмахнувшись от ассимилятора, который пытался влить ему в рот содержимое капсулы с анальгетиком, сказал, глубоко с подсвистом вздыхая после каждого слова:

     - Все…пути к отступлению…перекрыты…кхе…Даже резервный в горах. До кораблей, кхм, не добраться. Возможно…кха, кхе, что их уже нет. Так есть! Господин мефкад…мы все трупы.

     Проглотив-таки содержимое капсулы и зажмурившись от боли, когда ассимилятор снял с его груди одну из простреленных защитных пластин, хийл посмотрел на мефкада и засмеялся, стонающим, полным отчаяния смехом:

     - Вас устоит такой доклад? «Господин» Мефкад?!

     Стоящие позади мефкада хийлы беспокойно зашевелились, но говорить никто не осмеливался. Сняв с пояса парализатор, и переведя его в боевой режим, мефкад двинулся на раненого разведчика. Увидев в руках у командира оружие, ассимилятор тут же отпрянул в сторону, а двое разведчиков вскочили на ноги.

     Раненый, поначалу молча глядя на приближающегося мефкада, осознав серьезность его намерений сдавлено простонал:

     - Командир, прошу…не надо…

     - Не стоит Ильрх, - осторожно отговаривал мефкада ассимилятор, - Это от болевого шока!

     Но хийл не останавливался.

     - Командир! Господин! Попутался! Не повторится!!! – задыхаясь, разведчик попытался встать на ноги, упал, и, хватаясь руками за грязный пол, пополз. Мефкад нагнал его, и, придавив ногой шею провинившегося к полу, - выстрелил. Убедившись, что разведчик мёртв, мефкад вернул парализатор на пояс, и угрожающе посмотрел на двоих спутников убитого:

     - Еще есть желающие поучаствовать в деморализации?

     Потупившись, хийлы сделали по шагу назад, косясь на труп с простреленной головой.

     - Только обезболивающее зря использовал. – Проворчал ассимилятор и обратился к мефкаду, указав на тело:

     - Разрешите?

     - Разрешаю.

      Когда отделившиеся от толпы двое хийлов подняли мёртвого за ноги и плечи и по приказу ассимилятора потащили его к массивным стальным створкам, мефкад гаркнул:

     - Не туда! В холодильник его!

     Ассимилятор вопросительно воззрился на командира.

     - Да любезный, да! Неизвестно, сколько нам еще здесь сидеть. Вы, я так полагаю, не будете питаться камнями, разбросанными по горам?

     Не дождавшись ответа, мефкад круто повернулся и коротко бросив съежившимся в углу разведчикам: - За мной! - застучал тяжелыми каблуками по шатающейся, ведущей на второй уровень базы лестнице. Коротко переглянувшись, лазутчики понуро поплелись следом за командиром, изредка бросая озлобленные взгляды в сторону наблюдавшей за ними толпы.

     Ассимилятор некоторое время, смотревший на свежую лужу крови, голубым пятном зияющую на загаженном грязном полу, подбоченился, будто очнувшись от дремоты, и сказал хийлам все еще держащим труп собрата за ноги и за руки. Было видно, что хийлы пребывали в некоторой растерянности.

     - Вы слышали? В холодильник его!

     Смотря за тем, как бойцы волокут труп в мед-блок, неся его наподобие подстреленной дичи, ассимилятор изредка давал указания хийлам и подгонял их, стремясь поскорее разделаться с работой:

     - Аккуратнее несите! Не бей головой! Ч-чёрт, это же надо было в висок стрелять, все стены теперь забрызганы…Да аккуратнее же вы!

     Проследовав замысловатым путем, по одному их самых узких и темных коридоров базы, где стены с каждым метром, казалось, смыкались все сильнее и сильнее, будто стремясь засосать ходока в мрачное железное чрево, ассимилятор еще по использовал бойцов в качестве подъемной силы в самом боксе, приказав им водрузить тело на специальный разборный стол, и затем отпустил.

     О такой роскоши, как даже обычный гидравлический подъемник на такой старой базе как эта, можно было только мечтать. Приходилось пользоваться старыми добрыми методами ското - тягловой силы.

     Раздевая мертвеца, проводя осмотр повреждений и извлекая из-под локтя трупа капсулу – чип с личными данными усопшего (стандартная процедура, но совершенно не обязательная в такой обстановке), ассимилятор параллельно думал о совершенной бесполезности своих действий. Теперь уже бесполезных.

     Возвращения разведчиков, он, как и остальные, ждал с нетерпением и надеждой на шанс. Шанс у них всех был один – призрачный, зыбкий, но вполне могший обрести вес и реализацию, если бы вылазка шести лазутчиков завершилась успешно. Как и остальные 74 хийла, ютящихся на базе, ассимилятор все эти дни и ночи, напряженно вслушивался, ожидая услышать вожделенную команду «сбор» или «на корабли», или какую угодно другую, но главное – знаменующую побег, а значит жизнь и неотрывно следующий за ней смысл. Команд не было. Только одна изматывающая тишина, хождение из угла в угол, и периодический прием бойцов, постепенно слетающих с катушек от нервного переутомления. А когда ассимилятор увидел в воротах троих вымотанных разведчиков, один из которых вдобавок еще и был подстрелен, он ощутил медленно просыпающуюся в нем апатию. Зародыш ее, уже давно угнездившийся в теле врачевателя, почуяв полную свободу – уверенно и беспрепятственно пошел в рост.

     Как ни крути – хийлы не были созданы для ведения оборонительной воины, выматывающего ожидания и страха смерти, неминуемо и с умопомрачительной скоростью делавшего из них обезумевших двуногих животных, готовых дать согласие на что угодно, лишь бы остаться в живых. Быстрое нападение, изъятие ресурсов и такое же быстрое бегство – извечное хилийское кредо, применяемое при редких прямых стычках с противником. Стратеги, полагающиеся на внедрение в тыл противника и подрыв вражеской жизнеосновы изнутри, хийлы, оказавшись на поле боя, внезапно, не запланировано, и не дай Черный Бог в меньшинстве, зачастую представляли из себя лёгкую добычу.

     Взявшись за вскрытие, привычно и большей частью механически, ассимилятор, работая инструментами, с иронией вспоминал последние несколько месяцев своей жизни, наполненной событиями, приведшими его в это чёртом забытое место. Параллельно размышляя о том, что боец под личной циферией 112386, лежащий сейчас на хирургическом столе, и рисковавший найти последний приют в желудках своих собратьев, как-то обращался к нему с жалобой на легочное недомогание, ассимилятор озабоченно присовокупил к своему мыслительному процессу еще одну нить рассуждений. Она состояла в том, что если его предположения о вирусной природе лёгочного заболевания усопшего подтвердятся, то лазутчик, трагически напоровшийся на вспышку гнева мефкада (и не переживший ее), вряд ли сгодиться в пищу своим несчастным собратьям. По крайней мере сам ассимилятор не притронется к зараженному мясу, ибо голодная смерть казалась ему более привлекательной, чем крайне неприятное умирание от маленького вредного вируса, который еще вполне возможно мутировал. Симптоматика при последнем осмотре 112386 была крайне нетипичной.

     Тонкая ниточка ассимиляторских рассуждений, полная названий респираторных инфекций, пневмоний и прочих кашляющих недомоганий, вилась рядом с мощным цветным потоком воспоминаний 3-ех и 2-ух месячной давности. Порой, она без спроса пересекала этот поток и очередное личное воспоминание вдруг перекрывалось видом объемистой голограммы грудной клетки, или фото увеличенного препарата пораженной ткани бронхиолы. Из-за этого выстроить эпизоды из недавнего прошлого в более-менее упорядоченную череду не получалось. Они перепрыгивали с места на место, смешивались и снова разлетались в стороны, путаясь со скучными черно-белыми списками медицинских терминов. Утомившись разбирать образовавшуюся в голове кашу, ассимилятор отложил в сторону портативный медицинский резак и опершись костяшками пальцев о край стола – уставился в одну точку.

     Перед ним четко и с большой ясностью предстал день его отбытия на эту полузаброшенную Землю. Хийл, тогда бывший в ишеме (женской фазе), припомнил всю быстроту и спонтанность происходящего.

     «Быстрая миссия, ничего особенного. Туда – и назад, зато – тройная оплата».

     Ч-черт побери. Знала бы она, как все здесь сложится, она бы засунула всю эту тройную оплату в зад командующему с такой скрупулёзной ассимиляторской точностью, что ее оттуда не достали бы и самые искусные золото копатели.

     У одной из дальних макхл (взвод), при стычке с лхаийцами убило ассимилятора. По правилам подразделение не имело права действовать без медицинского представителя. Счет шел на часы. Наемники были злы. Наемники теряли кредиты. Обстановка казалась благоприятной. Победа над горсткой лхаийских свиней была уже почти что в хилийских руках, и ассимилятор согласилась на время сменить безопасный материнский флагман, курсирующий по орбите планеты на полевые условия, но, разумеется, за дополнительную плату. Конечно, на решение хийлы так же повлияла негласная угроза со стороны курирующего её мефкада, но об этом ассимилятор предпочитала не вспоминать, а обет молчания, данный ею под дулом парализатора, гарантировал по возвращении долгую, и, возможно, счастливую жизнь.

     Первые недели все шло замечательно. Лхаийских выродков вычищали сотнями. Задача казалась детской забавой. Последний оплот этих полубелых перебежчиков пал, открыв доступ к расправе над последней тысячей, состоявшей в большей степени из лхаийстких женщин и их маленьких выродков. В те дни от перекупщиков просто не было отбоя. Бойцы тащили к ним на базы и временные пункты не тронутых лхаийских сук и их малышню преимущественно женского пола, загоняя живой товар за огромную цену. Через руки ассимилятора прошло не менее полусотни голов первоклассного товара, который он осматривал на предмет пригодности и так называемой «чистоты». Разумеется, он брал за это дополнительную плату и насобирал за самый бурный период торговли неплохие накопления. Реки слез и крови пришлось перейти ему за это, сыплющее золотом время. Как врач, тем более наемный, он действовал, не слишком вовлекаясь в процесс, подобно вет - работнику, осматривающему скотину перед отправкой ее на бойню. Но все же бывали случаи, когда и его, полное профессиональной беспристрастности сердце, начинало трепетать на опасных эмоциональных качелях. Так, осматривая лхаийсткую девушку, не старше 18 годового возраста, с лицом и фигурой – достойных самой высокой цены, он, видя её подавленность и слезы непрерывно катящиеся из потухших ничего не выражающих глаз, не выдержал и ободрительно похлопав ее по красивому, словно выточенному из белого мрамора плечу, сказал:

     - Не надо так переживать.

     Подойдя к стойке с гинекологическими инструментами, и иногда косясь в сторону прекрасного нагого тела, он добавил:

     - Тебя купил представитель высшего знатного звена. Будешь сытно есть и хорошо одеваться. Будешь жить. Это самое главное.

     Пока ассимилятор копался, выбирая инструменты, лхаийка не произнесла ни звука. Когда же хийл приблизился к ней, и взглянул в ее лицо, то невольно вздрогнул. Подавленность в девушке переродилась в ярость. Каждый мускул на ее лице был напряжен, как у дикой кошки, и ассимилятор бы, наверное, не рискнул приближаться к ней, если бы руки и ноги «пациентки» не были крепко зафиксированы магнитными держателями.

     - Убей меня! – глядя на ассимилятора исподлобья прорычала девушка, - Ты лекарь! Ты сможешь сделать это незаметно!

     Тут тон её немного изменился, из требовательного став просящим:

     - Дай мне что-нибудь! Залечи мою рану – жизнь! Она приносит мне нестерпимые муки! Будь милосерден!

     Ассимилятор долго и с непониманием смотрел на лхаийку, - на её обнаженную, но все же гордую красоту, и думал, как бы по скорее уйти от неприятного разговора. Так бы, наверное, ощущал себя мясник, занесший топор над безмолвной скотиной и внезапно услышавший от нее просьбу о помиловании. Мясник бы, конечно, удивился, но быстро бы вспомнил, что ему нужно есть…

     - За тебя уже дан выкуп. – Ассимилятор покачал головой, - Если ты умрешь, меня заставят выплачивать штраф, который мне не погасить и за пол жизни.

     - Если бы у меня было мужество… - девушка, будто не слыша своего палача, говорила, глядя куда-то потухшими глазами, - Если бы у меня было мужество, я бы сама убила себя еще там, в оплоте… Я уже почти решилась на это, но в меня выстрелили этой сонной иглой!

     Ассимилятор посмотрел на шею лхаийки, на которой виднелся красноватый след от выстрела транквилизатором.

     - Подлое, подлое черноглазое племя! Вы даже не даете нам умереть с честью! Поганые прихвостни чёрных крыльев бездны…

     Девушка беззвучно плакала, слезы непрерывно катились из ее глаз тонкими блестящими струйками.

     - Честь… - Грустно усмехаясь ассимилятор протер запястье девушки обеззараживателем, — Это слово дешево стоит.

     Лхаийка яростно дернулась и гневно посмотрела на хийла:

     - Предатель! И сын предателя!

     Хийл снова усмехнулся:

     - Сегодня сын, а завтра дочь. Я знаю, что значит быть женского пола, и где-то могу понять тебя. Ассимилятор осторожно ввел иглу под кожу девушке и опорожняя капсулятор посоветовал:

      - Постарайся в первое время не ерепениться. Веди себя спокойно. Владыка, которому тебя продали – достаточно суров. Будешь взбрыкивать – будешь бита.

     - Благодарю за совет… - На лице девушки промелькнула страшная улыбка, - Я буду делать это как можно чаще, пока меня наконец не забьют до смерти.

     Ассимилятор снисходительно посмотрел на нее, в душе смеясь над этой юношеской наивностью, и сказал:

     - Побить то побьют, но не убьют, ведь ты дорого стоишь.

     Лхаийка взглянула на ассимилятора, и в этом ее последнем взгляде не было ни страха, ни мольбы, лишь огромная необъятная тоска, заполнившая собою все ее существо перед тем, как она, под действием препарата погрузилась в глубокий сон.

     Наблюдая за тем, как она засыпает, ассимилятор думал о том, что, когда она очнется – вокруг будет другая обстановка, другие хийлы, и в конце концов жаждущий молоденькой плодной самочки князь. Какой она станет тогда? Смирится ли? Да, конечно, смирится. Все они дикие и непокорные поначалу, потом смиряются. В них говорит сильнейшее, сильнее любых понятий, - о чести, долге – желание жить. А если жить, то и размножаться…А там, где женщина начинает размножаться, там заканчивается и все остальное… Важными остаются только рожденные ею отпрыски и оплодотворяющий её самец.

     Этот случай неосторожной эмпатии был вскоре забыт и утонул под тяжестью других искалеченных судеб, которые проходили мимо ассимилятора одна за другой. Впрочем, хийл был немного рад тому, что товар после этого случая ему привозили в основном в бессознательном состоянии.

     Со всею отчетливостью разговор с лхаийкой всплыл в памяти ассимилятора, когда на хийлов, как гром среди темного неба – свалилась лхаийская эскадра карателей. Полубелые перебежчики превосходили хийлов численностью втрое. Большая их часть, находящаяся на быстрых кораблях, сразу погналась за флагманскими ковчегами и основными летучими силами хийлов, которые едва запеленговав приближение столь многочисленного противника, кинулись наутёк со сверхсветовой скоростью, унося с собой многочисленную добычу. Впопыхах оставив на поверхности планеты технику, оружие, - командование так же бросило на произвол судьбы несколько макхл (взводов), находящихся на большом отдалении от полевого аэродрома, по сути, обрекая их на верную гибель. Те, кто успели спастись от первого разрушительного налета лхаийцев, укрылись на старых до военных базах, спрятанных в горах – почти что без еды, воды и медикаментов.

     Брошенные, ожидающие неизвестно чего и дрожащие при одном упоминании о карательном гневе лхаийцев, хийлы сидели по своим норам, отрезанные друг от друга, боясь показать нос наружу. В числе брошенок оказался и ассимилятор. Известие о нападении было для него такой же неожиданностью, как и для всех остальных. Надеясь спастись, бросив всё – даже свои честно заработанные накопления, он рванулся было к аэродрому, стремясь поймать за пятки свой последний шанс. Но в последний момент мефкад, - тот самый, что застрелил у ворот лазутчика, силой остановил ассимилятора и заставил его бежать в горы, как и других 75 своих подчиненных. Остальные 45 не послушались и ушли к кораблям. Больше их никто не видел.

     Спасительные ворота базы, закрывшись за спинами выживших, спустя несколько недель затаенного существования, стали для них вратами в потусторонний мир, где каждого ожидала неминуемая смерть и расплата.

     Тряхнув головой, ассимилятор, выплыв из потока воспоминаний, заставил себя вернутся в реальность, наскоро пережив в голове эти последние роковые месяцы своей жизни. Первое, на что упал его взгляд после выхода из дурманящего оцепенения – был металлический лоток едва смоченный обеззараживателем. На нем, сиротливо поблескивая, лежала чип-капсула. От нее, по гладким стенкам ползли, радиально разрастаясь бледно-голубые кровавые пятна. Ассимилятор подумал, что его собственной капсуле, покоящейся в плотно сомкнутых волокнах мышечной ткани – под самым локтем, не суждено вот так же быть извлеченной на свет каким-нибудь другим ассимилятором. Не суждено ей так же быть вскрытой и просмотренной каким-нибудь архивистом. И уж, конечно, не суждено ей и быть аннулированной вследствие гибели носителя, а потом отправиться в утилизатор…Или, как знать, оказаться вшитой в тело нового носителя – с уже перебитым номером и идентификатором.

      Ассимилятор представил себе безрадостную картину: заброшенная база, вялотекущие года, редкие боязливые скрипы незапертых дверей и створок, осыпающийся от ржавчины и коррозии металл. И среди всего этого, застывшие в скрюченных позах трупы. Мумифицированная высохшая плоть, пустые запыленные глазницы, - и в одном из таких тел сжатая мертвым мясом поблескивающая капсула…

     Хийл встрепенулся, снова глянул в сторону лотка, и ощутил подкатывающую к горлу тошноту. С резиновым звоном, влажная, как только что сброшенная змеиная кожа с руки была стащена перчатка. Зажав себе рот, хийл, отчаянно сдерживая копящуюся в груди и горле муть, опрометью кинулся к пустой, покрытой слоем пыли мойке. Параллельно думая о том, что антисанитария на базе жуткая, и что за такое состояние оборудования его бы в любом другом месте тут же уволили, да еще и с понижением ранга, ассимилятор «отдавал» мойке поклон за поклоном, исторгая из себя скудный, несколько часов назад поглощенный завтрак.

     Удивляться было нечему. Калорийная, дешевая, и порой с уже вышедшим сроком годности еда, не лучшим образом сказывалась на состоянии организма. Призванная лишь к тому, чтобы минимальным своим количеством набить желудок, и как можно дольше сохранять безопасное и приятное чувство сытости – она не питала тело, практически не содержала витаминов и вреда от нее было на порядок больше, чем пользы.

     Не привыкший к сублимированным, а тем более синтетическим продуктам, ассимилятор довольно скоро начал ощущать пагубное влияние пищи, поглощенной им из-за его вынужденного затворничества. Очередная внезапная рвота – была одним из ярких доказательств. Следующее же перед ней расстройство внимания и психики – служили доказательством не менее весомым. Последний обморок, который случился с ним во время операции, ассимилятор даже не смог сразу припомнить. Кажется, он случился еще тогда, когда хийл проходил обучение в ассимиляторском бейтхе (университете) – году так на третьем, во время показного вскрытия. Да это, по сути, был и не обморок, а простое головокружение, вызванное даже не зрелищем обнаженных внутренностей, а плохой работой вентиляционной системы – попросту духотой.

     Теперь же он бежит к мойке от одного вида окровавленного лотка, и поднимающаяся в его груди муть, по уровню подъема, схожа разве что с разгулом низинников, вздумавших устроить очередную революцию.

     М-да…если так пойдет и дальше, он начнет воротить нос от обыкновенных синяков, а от вида крови и вовсе впадать в истерику. И какой же он тогда к чертям ассимилятор? Просто хийл, не способный выполнять свою работу… А тот, кто среди боевых хийлов не может полноценно работать, становится шмохом (проституткой), или…

     Выпрямившись над мойкой, ассимилятор повернулся и намереваясь продолжить вскрытие, вскрикнул от неожиданности. Прямо за его спиной стоял один из наемников, видимо незаметно зашедший в мед-блок. Неизвестно, сколько времени он здесь находился, но судя по кривой усмешке на скуластом черноглазом лице, хийл наблюдал за «гимнастикой» ассимилятора над мойкой, чуть ли не с самого её начала.

     -Го-с-с-поть милостивый… Какого беса?!

     Ощущая, как не милосердно заколотилось в горле ошарашенное, как и он сам, от неожиданности, сердце – ассимилятор таращился на гостя с пока еще робкой неопределенностью, грозящейся в любой момент вылиться в гнев. Не услышав ответа на свой спонтанный, вызванный испугом вопрос, ассимилятор молча нащупал задней поверхностью ног край мойки. Не сводя взгляда с посетителя, он обтёк мойку, и все так же пристально смотря на одарившего его посещением хийла, нашёл на стене спусковую клавишу. От старости, и из-за долгого простоя механизм сработал не сразу. Первые три упрямых нажатия результатов не дали, однако на 4 раз мойка все-таки накрылась специальным полупрозрачным колпаком, вылезшим из щели с противным стеклянным скрежетом. Поток сжатого воздуха выдул нелицеприятное содержимое в специальное расширившееся отверстие. Загудели дезинфикаторы, и мойку под колпаком обдало белесым паром. Технология была стара как мир, но из-за своей эффективности не потеряла популярности до сих пор. А на разнообразных отдаленных объектах, и тем более, базах военного закрытого типа, - была и вовсе незаменима из-за своего главного достоинства – технологии экономии воды.

     - Что нужно? - ассимилятор попытался задать вопрос как можно более небрежно, глядя прямо на гостя и стараясь не выразить и толики смущения. Но всё же в самый неудобный момент, на высокой ноте – голос предательски сорвался, и в горле заскребло так, что хийл вынужден был прочистить его громким кашлем. Волнение ассимилятора можно было понять, ведь к нему наведался не простой наемник мусорного низшего ранга, не разведчик, и даже не служащий группы обеспечения. К нему явился помощник мефкада – ведущий прорывной группы, хийл ярко выраженного гверемского (мужского) типа, кроме того, недавно обновленный (сменивший фазу), кроме того…

     Ассимилятор продолжал в упор смотреть на гостя, и только сейчас сообразил, что шея его, под плохо застегнутой формой изменнически обнажена. Что кожа, после активных физических упражнений призывно блестит от покрывающего ее пота, а волосы, небрежно забранные на затылке, и теперь растрепленные – струятся по вискам…и так же предательски призывно. У ассимилятора не было сомнений, по какому поводу его удостоили визитом. Но обнаружить эту уверенность в себе, - означало проиграть сразу же.

     Проверив свою гортань на крепость тактичным покашливанием, хийл спросил еще раз и еще более сухо и небрежно:

     - Так, что нужно?

     Гость, не особо скрывая свои хищные намерения, довольно осклабился:

     - Да так. Зашел почтить безвременно усопшего. - Он медленно приподнял подбородок. Его взгляд так же медленно скользнул с лица ассимилятора на его шею…и еще ниже, - Но, видимо, не вовремя?

     - Слегка да. Не вовремя. – Ассимилятор с показательной уверенностью скрестил на груди руки.

     - Нервишки шалят?

     От вызывающего взгляда с прищуром, хийл ощутил, как внутренности пробрало холодком, но вида не подал.

     - А у кого они сейчас не шалят? – сказал он уже на ходу, обойдя стол с покойником с другой от посетителя стороны, - Обстоятельства…

     -Да-а-а, не без того. - Медленно протянув фразу со своим тривиальным согласием, гость медленно приблизился к столу и навис над трупом и эскулапом.

     В разыгравшимся от страха воображении ассимилятора, он представлялся скалой, готовой разразится обвалом. Боевой наемник был на две головы выше ассимилятора, имел соответствующее телосложение…да и что уж там говорить. Один парализатор на его поясе красноречивей некуда вещал о том, что шансы выйти победителем из этой схватки у ассимилятора были никчемные, микроорганизмо – подобные…нулевые.

      Смотря за тем, как хийл склоняется над телом, будто пытаясь что-то высмотреть в мертвом, уже осунувшемся лице, ассимилятор нещадно корил себя за то, что забыл закрыть двери. Хотя, по окончанию работы его за ними, скорее всего ждала бы та же участь…Всему виной было проклятое недоедание, ослабление внимания, и с ними – ожидание мести и расплаты от врага, который поджидал снаружи. Это тяжелое ожидание, отравляющее собою каждую минуту и без того жалкого существования – перекрывало собою необходимую и трезвую бдительность. Знание того, что самая большая опасность была и оставалась рядом. Затаенная, пребывающая как бы в спячке, она могла проснуться в любой момент, и сейчас смертельный страх, стирающий всякие понятия о рангах, субординации и законе и смеющийся над ними, - развязывал этой опасности руки. Довольно потирая затекшие от «веревок» запястья, она нагло со все крепнущей смелостью смотрела не вожделенные для нее, долгое время недоступные предметы, и грань между можно/нельзя – окончательно стиралась в ее примитивном, требующем удовлетворения рассудке.

     Ассимилятор видел этот наглый блеск в глазах наемника. Несмотря на экстренные обстоятельства, он попытался разложить поведенческую канву гостя на составляющие. Один, два примитивных инстинкта, совершенно темная психология хилийского элемента, выбравшего боевую специализацию, ощущение приближения смерти, и, в связи с этим – потребность в удовлетворении, как половом, так и эмоциональном… (перед смертью не надышишься).

     Хийл оборвал сам себя в нити рассуждений. Не из-за их неправильности, нет. Скорее из-за фактора, который свысока посматривал на все инстинкты, ощущения, психологию. Он говорил четко и громко – перебивая их всех, и заглушая иной, едва слышимый шёпот побочных понятий. Фактор этот назывался ЭГО.

     Только сейчас ассимилятор стал припоминать, с каким интересом к нему все это время – с момента высадки на планету, присматривался помощник мефкада. С самого первого дня его прибытия в расположение макхлы, и до того самого дня, когда лхаийцы свалились им на голову.

     Даже такой малознакомый с внутривоенной дисциплиной хийл, как ассимилятор, знал, что никто из наемников низкого ранга не рискнет отказывать мефкаду и его помощникам в притязаниях на телесный ресурс. Официально – домогательства были запрещены и порицались. А не официально, каждый подчиненный боец хотел жить…И потому отказы старшины получали редко. Очень редко. Почти никогда.

     Пребывший в расположение макхлы, на замену убиенного врачевателя ассимилятор, стал для управляющей верхушки подразделения чем-то вроде запретного плода, и потому – втройне привлекательного. Если не считать того, что к ассимиляторам при военном положении было особое отношение, а кроме того, и подкрепляющий это отношение закон (за действия насильственного характера, примененные к ассимилятору – смерть), прибывший на замену эскулап был на ранг выше всех членов макхлы (даже мефкада), был сравнительно молод…и…

     Вот это самое пресловутое «и» стало источником большинства проблем для ассимилятора. Именно из-за этого «и», - согласие отправиться на планету с безопасной орбитальной базы – хийла выдавила из себя под дулом парализатора.

     Хийл сходился со всеми членами макхлы по фазе. Наемников изначально подбирали так, чтобы в одном подразделении не было ни единого бойца – ишема или гверема, расходящегося с остальными по фазе более чем на трое суток (трое суток – максимальный срок погрешности у хийлов при смене фазы). Исключения допускались только при экстренных обстоятельствах. Курирующий ассимилятора мефкад счел обстоятельства, сложившиеся на планете подходяще экстренными. Хоть они таковыми и не являлись, а в положении было прописано руководство к действиям при подобной проблеме, - а именно временное прекращение деятельности макхлы до нахождения подходящего по всем параметрам ассимиляторского кадра, мефкад и стоящее над ним управление видимо решили, что кредиты, потерянные на простое целого подразделения дороже моральных проблем одного ассимилятора.

     «Моральные» проблемы… пока над планетой висели ковчеги, содержащие в себе «справедливое» начальство, неудобства ассимилятора ограничивались только «моральными» проблемами. Его кое как защищал закон. Теперь же бесполезно было кричать в опустевшее над землей небо. Запретный плод маняще поблескивал на блюде в томных каплях прохладной росы, и уже никто не мог больно дать по руке, вздумавшей потянутся к нему.

     Помощник же мефкада был не просто рука, а громадный когтистый костыль, гребущий под себя всё что плохо лежит, стоит и вообще смеет подавать признаки жизни. Ассимилятор внезапно вспомнил несколько попыток помощника, когда тот пытался намекнуть ему о своих намерениях. Продолжительные направленные взгляды, долгое стояние у дверей ассимиляторской без повода и пара-тройка, списанных хийлом на случайности касаний, случившихся при передаче документов на прибывшие партии анальгетиков. Ассимилятор еще тогда подумал, что пальцы помощника как-то уж слишком напористо чиркнули ему по запястью. При перетаскивании раненого бойца…Тогда помощник как-то уж слишком плотно прижался боком к хийлу, и ассимилятору даже показалось, что его приобняли за талию. Примеров таких «слишком» в памяти вертелось множество, и теперь они складывались в единую, ясную и от того еще более печальную картину. Помощник мефкада был из тех, кто привык брать без раздумий и разрешений. Укоренившийся в этой своей привычке, он, видимо, испытывал адские мучения, раз за разом вынужденный проходить мимо такого лакомого куска. Ассимилятор, разумеется и не предполагавший, что обстоятельства повернуться к нему такой… нелицеприятной стороной, ни разу не почтил выказывающего ему знаки внимания наемника, даже минимальным, принятым в хилийском обществе невербальным ответом. Мол, - «Я тебя понял, и мне это приятно». Тем самым, ассимилятор нанес сокрушительный удар по самой болезненной и злопамятной части боевого хийла – по его эго. Теперь это эго, не скованное рамками закона, исстрадавшееся по отмщению, - в здоровом крепком теле гверема пришло самоутвердиться на своем обидчике. Насладиться хотя бы малой победой перед возможной смертью от рук лхаийцев.

     Поняв всю простоту, примитивность и ущербность намерений гостя, ассимилятор испытал нечто вроде омерзения, потом отчаяния, и, наконец, он почувствовал злобу. Его взгляд сам собой упал на лежащие в углу стола инструменты. Перед ним была опасность, но и он сам был опасностью не меньшей. Да, - он не был военным ассимилятором, не обладал навыками ведения боя, практически не умел обращаться с оружием. Его поприщем изначально должны были стать чистые, безопасные кабинеты какого-нибудь акхолима (клиники), находящегося подальше от любых военных конфликтов. Но судьба и воля Черного Бога не спрашивали о желаниях ничтожного червя. И для них - боевых псов господской воли, он так же был всего лишь червь – умеющий дать нужное лекарство и зашить рану. Даже его основная специализация – прикладная венерология мало была связана с обстоятельствами, в которых он сейчас оказался, а кроме того, накладывала еще одну тень презрения на неспособную драться единицу. Срамная профессия…

     Они думают, что он не сможет постоять за себя. Что позволит превратить себя перед смертью в потасканную безотказную тряпку – и первый испытатель уже явился дать заключение по живому снаряду для осуществления плотских утех.

     Ассимилятор недобро посмеялся про себя. Пускай, пускай, он всего лишь венеролог, ничтожный слабосильный эскулап… Но он найдет, он выберет тот момент, когда хирургический нож идеально подойдет к испытательскому горлу. И по размеру, и по глубине.

     - Часхел. – гость выпрямился над столом, не сводя задумчивого взгляда с тела, - Жаль бойца. Ласковый…был. Но чересчур труслив. А мефкад трусость плохо выносит.

     Ожидая, что ассимилятор скажет что-нибудь в ответ, и не дождавшись, хийл взял мертвеца за запястье, поднял и небрежно отпустил. Конечность тяжело стукнулась о стол. Громыхнули, сложенные рядком медицинские инструменты, разом подпрыгнув на металлической столешнице и чуть сместившись в сторону.

     - Что думаешь делать с ним?

     - Я ничего не думаю. Есть регламент на случай чрезвычайной ситуации. – сухо ответил хийл.

     - М-м-м, - покачав головой протянул гость, - Заморозка.

     - Да, но не факт, что тело сгодится для крио консервирования.

     - Почему?

     - Наличие заражения. 90% из 100, что труп пойдет на утилизацию.

     Ассимилятор, едва произнеся это, предполагающее разнообразные подготовительные этапы слово, осекся. Примитивное действо элементарного выбрасывания трупа за ворота базы, никак не вязалось с той самой процедурой утилизации, которую он упомянул.

     - А-а-а, что за заражение? – выражая явно напускной интерес, гость бесцветно покосился на труп.

     - Э-э-эмм…Однозначно сказать не могу. Нужны дополнительные анализы, чтобы удостоверится в природе инфекции.

     - А она случайно не половая? – как-то очень неприятно улыбаясь, боевой хийл начал медленно обходить стол.

     - Я же сказал, что однозначно сказать не могу, - коротко ответив, ассимилятор начал так же медленно обходить стол в противоположном от гостя направлении, не спуская с него глаз.

     - Просто у меня был..., кхм, контакт с умершим незадолго до его смерти. Ты же венеролог? – достигнув угла стола, гость хищно взялся за край столешницы и постепенно, один за одним наложил на него пальцы. Только сейчас ассимилятор заметил, что на указательном пальце наемника был одет стальной кастет с опасным режущим краем.

     — Вот я и подумал, может ты меня осмотришь? На всякий случай?.. Да что ты всё пятишься?

     Засмотревшись на неожиданно возникшее перед глазами оружие и со страхом представив, какие ранения оно может нанести, ассимилятор чуть ускорился в своем ускользании и постаравшись как можно строже взглянуть на наемника, отрезал:

     - Я уже сказал. Я не знаю, что это за инфекция. И до момента, пока я это выясню, осмотр проводить будет бессмысленно.

     Уловив нотки раздражения в голосе ассимилятора, гость остановился. Его взгляд стал чуть бесцветнее и жестче.

     - М-м-м, я понял…атсхлей («Атсхлей» – выражение уничижительного характера, применяемое в основном представителями низшего и среднего звена по отношению к членам высшего звена. Переводится примерно, как «благородненький»).

     Отступив назад, наемник, чуть склонив голову резюмировал:

     - Что ж, в таком случае не буду мешать.

     Ассимилятор, не веря, во все глаза таращился на старшего помощника.

     - Но, если я почувствую какие-то симптомы, недомогание, я обращусь к тебе? – спросив это, хийл чуть попятился к двери, вроде как намереваясь уходить.

     - Непременно.

     - Иллат (с хилийского – «замечательно», «чудесно»).

     Качнув головой в знак уважения, гость скрипнул старой, проржавевшей от времени створкой двери блока и вышел. Послышались удаляющиеся шаги.

     Ассимилятор, не двинувшись с места, еще какое-то время напряженно вслушивался в опустившуюся на мед блок и ведущий к нему коридор тишину. У него не было и крохи веры в показное отступление наемника.

     «Атсхлей». Одного этого псевдоругательства было достаточно, чтобы эскулап окончательно убедился в намерениях старшего помощника. Оно красноречивей некуда подтверждало их. Наверное, именно поэтому, боевой хийл произнес это слово в пол голоса и практически сквозь зубы, видимо надеясь, что ассимилятор его не расслышит.

     Игра продолжалась и принимала более рискованный оборот. Стараясь производить как можно больше шума, изображая активную процедуру вскрытия – переставляя лотки, гремя инструментами, ассимилятор, не спуская глаз с двери быстро подбежал к дезинфектору – громоздкой, впаянной в пол тумбе – аппарату, предназначенному для дезинфекции инструментария, и включил его на полную мощность.

     Низкий вибрирующий гул напомнил помещение после того, как аппарат проглотил пустой лоток – предназначенный для медицинского инструментария. Хийл, выдохнул и вооружился самым большим и самым острым ланцетом. В этот момент, он очень жалел, что под рукой нет портативного лазерного резака для костей, но на старой базе ничего подобного просто не было. Засунув за пазуху еще несколько острых «козырей», он быстро зашел за холодильную камеру, по иронии судьбы предназначавшуюся для трупов, и приготовился к неизвестности. Очень удачно располагающаяся прямо напротив входа в мед блок камера полностью скрывала хийла, но он, тем не менее, мог увидеть любого, кто войдет внутрь и отслеживать все его дальнейшие перемещения по помещению.

     Сетуя на то, что в свое время не обучился мимикрии и искусству вхождения в невидимость, ассимилятор тут же одернул сам себя, вспомнив, что боевые наемники в большинстве своем умеют видеть сквозь подобные био-щиты, и, часто сами владеют такой способностью. Подумав об этом, хийл с ужасом представил, что и его гость, войдя в невидимость уже давно наблюдал за его робкими попытками спастись, и ощутил в животе неприятно поднявшийся холодок, вызванный этой мыслью. Но, потом, вспомнив, что дверь за все это время ни разу не шелохнулась – успокоил сам себя. Сквозь стены хийлы точно ходить пока не умели…по крайней мере не представители низшего и среднего звена.

     Какое-то время ничего не происходило. Мерно гудел дезинфектор, подмигивала потолочная полу выгоревшая бактерицидная лампа, недвижимо лежал на столе немой мёртвый свидетель…Изведенный напряженным ожиданием, ассимилятор на мгновение проникся надеждой, что его гость ушел взаправду, а его мерзкие намерения были только призраком, родившемся в больном от недоедания и постоянного нервного напряжения уме. Но нет. Тихо, практически бесшумно, створка двери в блок поползла в сторону, постепенно обнажив не широкую щель, за которой…никого не было. Едва заметно дрогнул воздух, и створка быстро, и так же бесшумно была водвинута на место. Ассимилятор плотнее стиснул в ладони ручку ланцета, и вжался в угол между стеной и шкафом, словно застуканная в чулане мышь. Наемник передвигался по блоку неслышно. Лишь редкие, едва видимые колебания воздуха, схожие с дрожью эфира на сильной жаре – выдавали его присутствие.

      Гость был в явном замешательстве. Не найдя свою добычу у хирургического стола, он немного потоптался на месте, и быстро прошмыгнул к дезинфектору. Ассимилятор не дышал. Стараясь не выпустить из внимания ни одного движения наемника, он с предельной концентрацией следил за всеми возмущениями воздушной среды. Место, которое он выбрал для своих пряток, было довольно таки плохо освящено, и был шанс, хотя и мизерный, что старший помощник не заметит его и уйдет, оставив свою затею на потом. Когда гость, очевидно решив, что ассимилятор каким-то неведомым образом проскользнул мимо него, снял с себя невидимость и проявился, ассимилятор, было, выдохнул с облегчением. Боевой хийл, стоящий к нему спиной несколько раз внимательно оглядел блок, прислушиваясь, и даже раз потянул носом как легавая. Мельком глянув на затемненный угол, в котором прятался ассимилятор, и ничего не заметив, наемник подошел к холодильной камере и приоткрыл один из ее ящиков. Что происходило дальше, ассимилятор не видел. Он только почувствовал, как камера дрогнула и шаги наемника, тяжелые и какие-то унылые, застучали по направлению к выходу. Хийл, ликуя внутри себя и готовясь выдохнуть с облегчением, остолбенел, когда шаги вдруг замерли. Последовала невыносимо длинная пауза длиною в вечность, и шаги зазвучали снова, на этот раз приближаясь. Теперь они уже не были унылыми. Наемник шёл уверенно и победоносно. Он подкараулил добычу, загнав ее в угол и теперь ему незачем было таиться. Напрягшись, ассимилятор крепче взялся за ланцет. Шаги стихли и тут же за угол заглянуло скуластое черноглазое ухмыляющееся лицо.

     - О-ой, милая, вот ты где! – больнее любого оружия, ассимилятора ранила скалящаяся хищная улыбка, - Ну, что же ты? А я тебя всюду ищу…

     Адреналин ударил в голову как чугунный набат. Подгоняемый каким-то неведомым глубинным порывом, ассимилятор выпрыгнул из угла, как чёртик из табакерки, наскочил на наемника и с размаху вонзил ланцет ему в грудь. Боевой хийл, надо отдать ему должное, - среагировал молниеносно вовремя отпрянув в сторону. Не сделай он этого – ланцет вошел бы ему не в грудь, а в горло. Рванувшись было к двери, ассимилятор вскрикнул. Наемник, нагнав его, схватил эскулапа за плечи. У хийла потемнело в глазах. Словно стальные тиски – пальцы помощника сжались на живой плоти, и ассимилятору на секунды показалось, что ему оторвали руки. Задыхаясь, он от боли выронил ланцет, сознание мигнуло и пропало, увлекая своего хозяина в бездонную черную воронку небытия.

     Когда хийл снова пришел в себя, то понял, что лежит на полу – придавленный к нему весом наёмника. Ноги его, по-особому передавленные коленом старшего помощника были полностью обездвижены и любые попытки пошевелится, причиняли ассимилятору адскую боль. Руки, закинутые за голову, были крепко зафиксированы «когтистым костылем» наемника, а другой «костыль» прислонял ранящую грань кастета к шее эскулапа – холодную и неприветливую. Затуманенным зрением, ассимилятор, щурясь от свечения потолочных светильников, рассмотрел над собой довольную скалящуюся рожу старшего помощника.

     - А-а-а, очнулась милая?

     Ассимилятор поморщился от неприятной, внезапно ударившей в виски боли.

     - Что? Головка болит? Прости дорогуша. Ты так стремился ко мне на встречу, что мне пришлось немного переборщить с предварительными ласками.

     В кровавой мути разлившейся в мозгу, плечах и шее, ассимилятор различил одну еле живую мысль о том, что боевые хийлы все-таки невероятно, неприлично сильны, и сила эта достигается отнюдь не естественными способами. В памяти всплыло несколько, мельком видимых ассимилятором медицинских протоколов о новом типе организменного усиления боевых единиц с помощью…с помощью…Тупая стреляющая боль резала воспоминания на лохмотья.

     «С помощью…» - ассимилятор отбросил не поддающиеся восстановлению воспоминание. На его место как-то сама собой и без спроса пришла мысль о том, что – «Нечего было выпендриваться, кичиться своим средним «высшим» рангом! Плюнуть надо было на свою тупую ассимиляторскую гордыню… и все-таки дать… Ну или хотя бы проявить ответную симпатию! Мандалист ты, грёбанный!» («Мандалист» - одно из ругательных названий венерологического ассимиляторского направления).

     Вопреки всему, что в этот момент думала голова ассимилятора, ртом он, глядя прямо в глаза своего мучителя, произнес:

     - Пошёл ты на ишха азхаэль! («ишха азхаэль» - фраза, не поддающаяся цензурному переводу).

     Посмеявшись в ответ на этот смелый выпад, наемник все так же скалясь, поинтересовался:

     - Неужели тебе настолько дорога твоя задница?

     - Она, кхм…, она, по крайней мере, стоит дороже, чем твой тупоголовый жбан.

     Вскрикнув от боли, пронзившей ему запястья, ассимилятор, зажмурившись только и услышал:

     - Закройся!

     Боевой хийл сжал в пальцах подбородок своей добычи и с силой вывернул лицо эскулапа на себя:

     - На меня смотри!

     Щурясь от яркого света, ставшего болезненным для глаз, из-за пронзающей голову боли, ассимилятор с презрением взглянул на наёмника.

     - Вот это, - перед лицом хийла мелькнул окровавленный ланцет, - вот это я тебе прощаю. Пока что. Авансом. Еще один подобный фортель, и я забуду о моей симпатии дорогуша. Скажи спасибо, что я регенерат, иначе лёг бы рядом с этим.., - наёмник кивнул в сторону стола с трупом, - Счастливчиком.

     («Регенерат» - тип боевой специализации хийлов с быстрой восстанавливающей способностью организма. Обеспечивается особой терапией и дополнительной диетой из биопрепаратов.) (От автора – в процессе написания сходство слов «регенерат» и «дегенерат» - оказалось случайным).

     -Ну? Дёргаться будешь? – палец наемника, словно тупое шило пополз по щеке ассимилятора. В глазах боевого хийла мелькнула томно-голодная искра.

     - Н-н-н-н…

     - Не слышу?!

     - Н-нет!

     - Брыкаться, пытаться воткнуть в меня что-то острое? – на слове «воткнуть» - искра в черных глазах старшего помощника вспыхнула чуть ярче.

     - С-с-с-каза-а-л у-ж-же! – пересиливая себя, давя в себе желание плюнуть в рожу наёмника, ассимилятор процедил это принужденное согласие.

     - Иллат!

     Старший помощник, взвалил на себя ассимилятора, словно жертвенное животное и понес к хирургическому столу, не выпуская из захвата его запястий. Более странного и паршивого чувства эскулап в жизни не испытывал. Позорное поражение, стоящее – вот уже на пороге обесчестчивание, вынужденное потворство этому паршивому псу…

      Ассимилятору не мгновения показалось, что все это происходит не с ним, что все это – пустынная планета, война с лхаийцами, база, лапа старшего помощника, жадно сжимающая ему ягодицу… - всё это лишь очень плохой сон. Вот сейчас он проснется, дома, на одной из центральных Земель системы Нэрдан, в апартаментах отцовского родителя, который жив, не сожран окровавленной пастью Владыческой беспощадной системы. За окнами 200-этажного престижнейшего уровня жилого комплекса лиловеет полная луна и все впереди. Замечательная карьера, работа в лучших акхолемах (клиниках) системы, 3-4 брачных партнера из ассимиляторских линий высшего среднего звена…и чёрное, с редкими красными звездами небо над головой – око Чёрного Творца. Безопасное и привычное, а не это истыканное мириадами светящихся точек продырявленное полотно.

     Ассимилятор застонал от боли, когда наемник спустил его со своего плеча и усадил на хирургический стол. Короткого треснула разрываемая форма и шею хийла опалило влажным огнем.

     - П-п…м-м-м…Покойника хотя бы постеснялся…

     - А чего…его стеснятся, он подсматривать не будет. – Старший помощник прижал к себе эскулапа и, подавив кратковременное, вялое сопротивление поцеловал. Жадно, с усилием, словно желая утолить жажду. Ассимилятор еле-еле заставил себя отказаться от затеи прокусить своему мучителю язык.

     - Хмм, а знаешь, покладистым ты мне нравишься больше.

     Наемник чуть придвинулся к ассимилятору, подавшись вперед, и сделал рукой толкающее движение. Тут же раздался грохот от упавшего на пол безжизненного тела.

     - Всё для вас, - хийл усмехнулся и попытался снова приложился к губам своей добычи.

     - Подожди! Подожди! – ассимилятор лихорадочно искал пути отхода. Даже в такой безвыходной ситуации шансы еще оставались.

     - Подожди!

     - Ну что еще?

     - Дай.., дай мне хотя бы сменить фазу…это не больше двух суток.

     - Дорогуша…- наемник, вопреки, снова облобызал свой, пытающийся вывернуться трофей, и выдохнул ассимилятору в самое ухо, - Я сам, как сутки обновленный. Я хочу тебя так же сильно, как Чёрный Бог небесные свитки. Я четыре луны этого ждал…

     - Да ч-чёрт бы тебя!!! У меня опыта нет!

     Ассимилятор выкрикнул это признание, словно бы автоматически. Едва эти слова сорвались у него с языка, как хийл, будто сам испугавшись собственного крика застыл и стал смотреть, как наемник медленно, и даже с какой-то опаской поднимает на него взгляд. Старший помощник смотрел на свою добычу добротных пол минуты – и за это время ассимилятор успел почувствовать себя и редким доселе невиданным зверьком, и выигрышным кредитом, тысяч так на 10 золота, и 300-летним Владыкой – публично призвавшимся в ишемской и в гверемской девственности (совершенно невозможный персонаж). Продолжая пытаться осознать, огромную ли глупость или же напротив, - правильность он совершил, дав волю этому спонтанному признанию, ассимилятор со страхом ожидал реакции своего мучителя. Мертвая хватка на запястьях эскулапа, поначалу несколько ослабевшая, с новой силой сдавила кости рук, и наемник с очень неприятной, внезапно отразившейся на его лице ухмылкой, процедил ассимилятору в самое лицо:

     - Атсхлей. Так вот вы там какие. До средней гряды отмотал, а жизни еще не знаешь. («Средняя гряда» - одно из хилийских названий возраста. Еще одно близкое понятие – «средний малый» - от 25 до 45-ти годов – первичный этап становления и «общественного созревания»).

     Наёмник продолжал:

     - Все вы такие…чистенькие и не тронутые…

     Ассимилятор вскрикнул и рванулся от пронзившей его запястья боли:

     - Не надо!!!

     - Не-н-н-а-в-ви-ж-жуу…

     Щеку эскулапа обожгло от хлесткого удара. Сознание снова потухло, но вернулось, когда наёмник несколько раз, хорошенько, встряхнул свою добычу за грудки.

     - На слезу думал меня пробить?! Думал не трону?!

     Цепкая пятерня старшего помощника загребла волосы на затылке, и ассимилятор заскрипел зубами от новой порции боли. Над ухом раздался жадный вздох.

     - До сих пор пахнешь высокопарно, не по низиннески. Долго на меня свысока смотрел. Да с высоты больно падать. – Раздался недобрый смешок, - В особенности, когда на задницу.

     Последние слабые попытки сопротивления ассимилятора были подавлены с еще большей лёгкостью, чем первые. Знай бы он, к чему приведет это его спонтанно выкрикнутое признание, хийл сам бы себе прикусил язык, но дело было сделано. Его необдуманная, и при этом кристально правдивая откровенность подействовала на старшего помощника – как капля крови на голодную акулу. Один мизерный катализатор, сорвавший последние сдерживающие пломбы с законсервированной, уже забродившей злобы.

     Старший помощник не скромничал. Поначалу проявляемое им мнимое милосердие полностью испарилось, когда гверем ощутил полноценно полноту своей власти над беспомощным собратом. Ассимилятор испытал сполна весь напор его черной необузданной «любви», которая как хамелеон, то снимала, то надевала на себя шкуру ненависти.

     Время споткнулось, упало и поплыло в мутной пелене горечи, стыда и боли, и ассимилятор даже не мог задумываться о том, сколько секунд, минут, часов, дней – он провел в сладко мучительных объятиях наемника. Психика не выдерживала напора отрицания, и где-то на воображаемой середине сдалась и внушила сама себе покорность, и даже некое подобие наслаждения. Тело тем временем жило своей жизнью и вполне благосклонно отзывалось на получаемый, доселе невиданный опыт.

     «Несколько…всего несколько суток до позора…Господи»

     Ассимилятор не знал, говорил ли он это вслух, или прокручивал в голове настойчиво и многократно, но пара ударов, полученных от наемника – говорили скорее о первом.

     Минуты за минутами…минуты за минутами…где-то впереди и сверху. Они издевались над ним, и мысли одной сплошной нескончаемой вереницей, разбиваемой на части жестокими жадными толчками.

     «Если бы этого не случилось, где бы я был…Если бы тогда…Если бы не согласился. Если бы я …умер…если бы, но не это, только не это…

     Лежа на столе, полураздетый, испробованный до самого своего ядра, ассимилятор слушал тяжелое, наполненное сытым удовлетворением дыхание наемника. На мгновение ему почудилось, что он лежит на берегу, выброшенный на камни бурным холодным морем. Избитый волнами, с кожей изрезанной об острые края береговых моллюсков, - и там вдалеке, громадный, безопасный океанический крейсер…Но далеко, - в полной недосягаемости.

     «Тебя с него уже выбросили» - подсказал внутренний голос – «Теперь лежи, и слушай шум воды».

     Ветер в лицо, и колкие песчинки сыпятся на щеки…Ассимилятор увидел идущую по берегу фигуру. Он с первого взгляда узнал её, но боялся поверить. Она шла легко, изящно ступая по камням босыми ступнями. Черное, расшитое золотом наложнеческое одеяние развивалось на ветру и трепетало за ее спиной, словно перебитые крылья. Она подошла к ассимилятору вплотную и посмотрела на него сверху вниз – без осуждения, без ненависти. Лишь невыразимо глубокая, как и тогда – всеобъемлющая тоска была в ее глазах. На шее кровил круглый след от иглы.

     - Каково тебе теперь, лекарь?

     Хийл долго смотрел в прекрасное, полное грусти лицо и проглотив скупые слезы, ответил:

     - Горько, дэви…горько.

     - Отчего же горько?

     - Мое это море, но избило о камни. Я не могу уже стоять на это берегу, хотя это и мой берег.

     Отведя взгляд, девушка устремила его на чернеющую линию горизонта. Тоска будто выливалась из ее глаз, и волны, подпитанные ею, вдруг стали расти, в миг превратились в огромные водяные валы – собрались над ассимилятором и, вздымая скалящиеся пенные гребни, обрушились вниз с грохочущим шумом. Удар воды привел хийла в чувство, и он тут же понял, что это была не вода. Суровое видение отхлынуло, обнажая не менее суровую реальность. Хийл ощутил сильный толчок между лопатками.

     - Эй, не отключайся раньше времени! Я с тобой еще не закончил.

     Наёмник схватил свою добычу за распахнутый шиворот формы, и протащил по столу, подтянув ближе к себе.

     - Ну? Как тебе настоящая жизнь? Приземление прошло успешно? – Смотря в измученное лицо ассимилятора, старший помощник довольно оскалился:

     - Но, как я вижу, на «кочках» тебя все же потрепало.

     - По-т-т-р-реппало…И я…кое-что понял.

     - У-у-у, - наемник, сняв с пояса парализатор со щелчком переключил активатор, - Поделишься божественным откровением?

     - Я понял, почему те трое лхаийек умерли одна за одной, после того, как ты увел их из изолятора.

     - М-м-м… - Протянул хийл, припоминая, - Паршивый товар. Склеили ласты за каких-то три дня. Просто легли пластом и померли.

     Хийл сгреб пальцами волосы на голове ассимилятора и с грубой нежностью потрепал:

     - Но ты - то покрепче будешь.

     Приподняв ассимилятора за шкирку, как котенка, наемник спихнул его со стола:

     - Ну, пшёл! До гола раздеться! Хватит с меня этой кожуры. Я все хочу видеть!

     Парализатор недобро блеснул в руке наемника:

     - И медленно. Не строй иллюзий, дорогуша. «Стрижка» только началась.

     Ассимилятор сделал вперед несколько неуверенных шагов. Голова все еще была мутная, избитое тело не слушалось. Нарочито медленно хийл стал снимать с себя одежду. Он видел, как полуголодная искра в черных глазах старшего помощника начала разгораться с новой силой, и насколько позволяло избитое тело, ассимилятор попытался произвести акт оголения с максимальной отдачей и призывностью.

     - М-м-м, - грудь наёмника зашумела сладострастными, еще неудовлетворенными до конца мехами, - Ты бы так не усердствовал, дорогуша…., - хийл с жадностью закусил нижнюю губу, - Я ведь могу совсем перестараться…

     «Яд в душе, мёд на языке. На лице – кротость – внутри вздыбленный дракон».

     Ассимилятор уже бессчетное количество раз, повторивший в голове эту древнюю хилийскую заповедь – увидел перед собой последний, единственный путь избавления. Кровь заговорила в нём, и желание жить, а затем уже и потребность поквитаться за позор и посрамление.

     «Покориться, чтобы победить. Покориться…чтобы победить».

     Нагой, ассимилятор уже стоял на ворохе из своей одежды. Слыша, как за спиной раздуваются похотливые меха, хийл чуть повернул вбок голову, и изящно закинув за спину руку, освободил от магнитной заколки хвост кудрявых перепутавшихся волос. Одно игривое движение головой и витые пряди, как десятки черных змей «расползлись» по обнаженной серой коже.

     - Иди сюда…Быс-с-т-тро!!!

     Чуть вздрогнув от этого угрожающе-призывного рёва, ассимилятор, пользуясь тем, что голосовые связки чуть размякли под действием женских половых гормонов перед сменой фазы, проговорил нежно и медово:

     - Мне казалось, ты захочешь продолжить сзади…

     По металлической поверхности стола чиркнула грань кастета. Ассимилятор услышал. Как наемник спрыгнул на пол, и торопливый жадный шаг замер за спиной хийла. Шею и затылок ритмично обдували жаром голодные меха.

     - Дорогуш-ш-а…Ты уже начинаешь понимать, что я хочу…

     Цепкие пальцы сжались на талии ассимилятора. По шее влажным жаром протянулась длинная дорожка.

     - Ты что-нибудь слышал о психологических типах? – осторожно, будто испрашивая позволения, поинтересовался ассимилятор.

     - Хм, ты нас недооцениваешь дорогуша, - руки наемника жадно блуждали по телу эскулапа, - Без первичной теоретической подготовки тебя в боевую даже пересыльным не возьмут.

     - Я не хотел выразить пренебрежения…просто.

     - Ну не тяни, ла-а-па. Еще секунда и я сам не дам тебе договорить.

     - Просто мне кажется…я понял. Мой тип – пассив, - ассимилятор с осторожностью поймал наемника за ладонь, задержавшуюся у него на талии и, поднеся к губам – поцеловал, - И я нашел своего ведущего.

     Последовала короткая пауза. Мигнула с большой задержкой и вновь вспыхнула потолочная бактерицидная лампа. За спиной, ставшие чуть более благосклонными, меха – выдохнули снисходительно:

     - Все вы такие…благородненькие. Стоит на вас немного надавить, и вы примете любую форму. Я так и знал.

     - Так и есть, - выразив покорное согласие, ассимилятор вновь приложился к ладони своего мучителя.

     «На лице кротость…»

     Одним лёгким движением, старший помощник развернул к себе эскулапа и со все той же черной жадностью впился ему в губы, будто стремясь выпить из него жизнь.

     «На лице кротость…»

     Ассимилятор ответил ненавистнику самой сильной отдачей, на которую был только способен. Он вспомнил одного из своих любимых партнеров – хийла из высокоранговой ассимиляторской линии. Они были обещаны друг другу с малолетства, раньше позволения родителей совершили «телесное» заключение брака, наслаждаясь друг другом эти последние двое годов…до тех пор как…Ассимилятор сейчас отдавался ему – молодому гверему с тонкими красивыми пальцами, будто выточенным Чёрным Богом для хирургического дела. Ему – первому вскрывшему в нём стадию ишем (женскую фазу) – сгинувшему призраку безоблачного прошлого, а не этой середняковой оглобле, возомнившей себя… Голос внутри снова одернул:

     «На лице кротость!»

     Благосклонно отвечая на жадные ласки наемника, ассимилятор с придыханием проговорил:

     - Дорогой, ты…, - Дракон внутри, почуяв зов, стал разворачивать огромные кожистые крылья, - Ты кое-что забыл…

     Наемник, чуть оторвавшись от взлелеянного, с трудом добытого тела, взглянул в лицо ассимилятора:

     - Что забыл?

     - Руки…

     «Руки» - за долю секунды в чёрных глазах старшего помощника промелькнула ярость, злоба, ужас и немой вопрос:

     «Где?! Руки ГДЕ?!”

     Дракон поднялся на дыбы, зарычал изрыгая пламя из каменного горла, и взмыл в чёрное, краснеющее редкими точками звезд небо.

     Ассимилятор резко ударил наемника в висок. Короткое широкое лезвие, все это время спрятанное у эскулапа за пазухой, и незаметно вложенное им в кулак во время раздевания – вошло в голову старшего помощника почти до основания. Взвыв, наемник схватился за голову. Ассимилятор, не теряя времени отпрянул в сторону и выхватив из кучи сваленных на полу инструментов несколько резаков – набросился на своего мучителя.

     У регенератов быстро восстанавливалось всё – кроме нервной ткани. Пошатывающегося, с уже подорванной от первого удара моторикой, ассимилятор бил наемника в самые уязвимые места. Скоро шея и затылок (куда удалось попасть) – были утыканы ассимилятором различным медицинским инструментарием, словно туша жертвенного зарезанного на праздник животного – ритуальными ножами. Хийл забыл о своей боли. Ум прояснился и был чистым как никогда. Позор утекал вместе с выливающейся из наемника голубой кровью. Ползая по уже залитому собой же самим полу, старший помощник – фактически тело на рефлексах, последней частью вылетающей из оболочки души, прохрипел:

     - И все же и-и-я-а-а т-т-х-хеб-я-я достхал….ат-с-с-х-х-лейй…

     Ассимилятор долго смотрел на медленное умирание нашпигованного би-жидкостями тела. Организм, уже лишенный мозга, сознания и ума доживал свою короткую бессмысленную жизнь. Несколько раз тело старшего помощника подрывалось с пола, пыталось ходить, с силой врезалось в стены, болтая безжизненной, повисшей на шее как подгнивший овощ головой. Наблюдать за этим было мерзко, и ассимилятор, несмотря на весь свой врачебный опыт, уже под конец старался не глядеть в ту сторону, где труп наемника боролся со своей агонией.

     Наконец, тело, исчерпав последние ресурсы повалилось навзничь, дернулось пару раз, резко и отчаянно и ослабело. Мигнула и со скрипучим звоном снова включилась бактерицидная лампа. Ассимилятор ватными ногами ступая по залитому прозрачной синевой полу, подошел к трупу. Холод стальных стен уже подкрадывался к серой обнаженной коже. Только сейчас хийл понял, что его трясет от озноба, вызванного не то низкой температурой, не то пережиты́м.

     Наклонившись, ассимилятор взялся за рукоять парализатора, и вынул оружие из полу расстёгнутой кобуры. С непривычки парализатор показался хийлу страшно тяжелым. Он редко держал в руках подобные…вещи. Таща в руке оружие, каких-то десять минут назад смотревшее ему в грудь, ассимилятор поплелся к хирургическому столу. Он шёл по залитому прозрачно-голубым полу…словно по морю. На мгновения хийлу почудилось, что он снова слышит шум вздымающихся волн. Ассимилятор замер, обернулся, посмотрел на тело…Нет, мёртв.

     Взгромоздившись на стол, хийл грохнул о его стальную поверхность тяжелым парализатором, который всё еще мигал зеленым светом активатора.

     «Готов к бою».

     «Даа-а…Я знаю, ты готов. Ты с самого начала и всегда готов. Без метаний, без сомнений…а вот готов ли я?

     Ассимилятор покосился на подмигивающий ему зеленый глаз. Горечь позора залила глотку, словно желчь. С силой зажав себе рот, хийл в сдавленном крике явил миру свою пережитую боль. Где-то рядом плескалось и шелестело море…

     Не глядя, ассимилятор взялся за холодную рифлёную рукоять и приставил дуло к виску.

     «Ничего уже не будет…ничего…Все бессмысленно».

     Вдруг, взгляд хийла зацепил на самой границе зрения что-то, кого-то…В углу блока, рядом с дверью стояла она. Белым мрамором глядели из чёрного одеяния плечи. Глаза, полные острой синевы смотрели и смотрели, - всё с той же необъятной тоской.

     - Дэви…Дэви!!! Да не смотри ты на меня так! Мне больно смотреть тебе в глаза! Не смотри на ме-е-ня-а-а!!!

     Вдруг выражение лица лхаийки стало взволнованным. Она быстро подбежала к ассимилятору и схватила его за плечи. Глаза, пронзающие острой ледяной синевой, словно чернильная краска – залила чернота. Послышались окрики, глухие, обрывистые, словно из бочки. Ассимилятор, вглядевшись, и выплыв из тумана, увидел перед собой одного из бойцов запасной группы, который что-то выкрикивал ему в самое лицо и тряс за плечи:

     - Очнитесь! Э? Очнитесь!

     - Забери у него пугач! – послышалось откуда-то со стороны, - Ствол забери говорю!

     - Давай, аккуратно…та-а-к.

     Ассимилятор почувствовал, как ему разжимают пальцы и тут же расслабил кисть.

     - Ты только посмотри! Готовый! Как он его истыкал…прям как акупунктурщик…

     - Руаф? Руаф, вы как? Ранены? («Руаф» - с хилийского – врач, лекарь. Одно из простых обращений, применяемое низкими рангами к высшим. Аналог – «Доктор – док»).

     - Эй?! Что б тебя бесы…Иди сюда! Одежду принеси! Видишь? Его трясет всего.

     - П-п-о-шли…

     Боец, вьющийся около ассимилятора, переспросил:

     - Не понял Руаф?

     - П-пошли в-вон.

     Только сейчас ассимилятор понял, что в мед-блок ввалилось сразу трое, а то и четверо хийлов. Как, зачем и почему они сюда пришли, его не волновало. Он хотел только одного – остаться наедине с пережитым, со своим срамом, который теперь стал виден всем…Он хотел этого, хотя и понимал трезвой частью сознания, что это невозможно.

     - Подождите немного.

     Хийл схватив принесенную ему другим бойцом форму ассимилятора тут же набросил на дрожащего эскулапа её верхнюю часть, укутав скукожившегося собрата как можно плотнее.

     - Э-э-э ты-ы, мразь – где-то сбоку послышался звук плевка, - Сдох-таки, падла. Жаль, что я этого не видел.

     - Ты глянь, синяков сколько…

     - Подкараулил, сволота.

     - А я говорила. Нельзя было его одного оставлять.

     - Да завали ты! Мне ты тоже много чего говорила.

     - Ти-и-ихаа! Руаф?

     Хийл потряс ассимилятора за плечо.

     - Уй-й-дите…Именем Всеведущего прошу. Уйдите…

     - Руаф, вы уверены? С вами...?

     - Одеться дайте…

     Ассимилятор схватился за ворох одежды, который перед ним держал второй боец и повторил с мольбой, прикрыв глаза:

     - Уйдите…

     Кое-как, вытянув из эскулапа обещание, что тот в их отсутствие не наложит на себя руки, хийлы в составе четырех бойцов запасной группы (того, что от нее осталось), очистили помещение мед блока и судя по гулу голосов, скооперировались у входной двери. Медленно с отвращением, ассимилятор натянул на себя одежду, наплевав на все регламентные нормы. Оделся так, как было удобно, а не так как полагалось. Грохнув ржавой створкой двери, оставляя позади замершее на полу голубоватое море, хийл, растолкав сгрудившихся в узком коридоре бойцов, угрюмо пошел вперед.

     - Руаф? Вы куда?

     - К мефкаду.

     - Руаф, но?

     Хийлы позади что-то говорили, пытались остановить ассимилятора, осторожно придерживая его за рукава и приводя различные разумные доводы, вроде таких: «Вам надо отдохнуть»; «Сейчас не стоит», и массу подобных. Эскулап не слушал. Уже выйдя из узкого коридора, проходя мимо центральных ворот базы, ловя на себе испуганные взгляды дневных сменщиков (шея и руки хийла были забрызганы кровью), хийл понял, что его наконец оставили в покое. Совершенно случайно взгляд ассимилятора упал на уже подсохнувшую лужу крови – впитавшуюся в ржавый грязный пол.

     «Если бы не она, если бы не этот выстрел…если бы…»

     Хийлу жутко хотелось что-нибудь разбить, но под руками была лишь предательски неосязаемая пустота.

     «Если бы»

     Психика отчаянно искала пути отхода, до сих пор отказываясь принять произошедшее. Тяжело ступая по скрипучим шатающимся ступеням лестницы, ведущей на второй уровень базы, ассимилятор с усилием глушил в голове навязчивые, уговаривающие голоса.

     Жилой блок, в котором обретался мефкад – и по совместительству же – его «приемная» и импровизированный командный центр – располагался в самом дальнем конце уровня, на так называемой «краюхе». Развернутая в противоположную от ворот сторону, упирающаяся прямо в скалы, она была рассчитана на долгое удержание возможной осады и хорошо укреплена. По крайней мере, для тех времен, в которые она была построена. На пути к ней, озадачивший своим внешним видом еще несколько серых бойцов, один из которых крикнул ассимилятору вдогонку: - Руаф? Вы начали ужинать без нас? – эскулап остановился у плотно закрытой стальной створки и несколько раз, настойчиво ударил в нее кулаком. На всей базе, это была, наверное, единственная дверь, которая своим внешним видом и крепостью вызывала хоть какое-то уважение.

     На удивление хийла, возня в блоке поднялась довольно быстро. Красный пропускной глаз активатора приветливо загорелся голубым, и створка резко распахнулась, обдав эскулапа теплым потоком нагретого воздуха. Внутри было хорошо натоплено. Удивленный тому, что ему открыли, даже не спросив о цели прихода (мефкад, обычно, только так и делал), ассимилятор тут же услышал приглашение:

     - Входи!

     Ступив внутрь, хийл с наслаждением вдохнул очищенный воздух. Фильтры в блоке мефкада всё еще работали. Обрадованные лёгкие, наполненные затхлостью, столетней вонью и пылью, пропитавшими базу, с жадностью впитывали приятный, благоухающий легким ароматом озона эфир. В блоке, заставленным разнообразным оборудованием, как родным – старым, так и новым, утащенным мефкадом с блокпоста во время их побега, - стоял приятный оранжевый полумрак. Заваленный голограммами широкий стол, вероятно, когда-то предназначавшийся для совещаний, высился посреди помещения, словно перекошенная трехногая пирамида. Не нем же – в беспорядке лежали пустые и полупустые зарядные батареи, несколько парализаторов различной мощности, картограммы, контейнеры из-под пищ - пайков и несколько юр (бутылок) из-под крепкого алкоголя…вероятно из старых запасов. Одна бутылка была все еще полупустой и незакрытой. Судя по влажному блеску на ее стенках, прикладывались к ней совсем недавно. Тяжелые сберегающие шкафы, закрывающие собою всю длину правой стены блока – были открыты, разворочены. Содержимое, неопрятно вываленное на пол, выглядело так, словно на нем несколько раз станцевали ритуальный танец Чёрного Бога.

     Когда ассимилятор был тут в последний раз – в блоке и не было намека на ревизию. Сейчас же мефкад взялся за свою конуру основательно, и, педантичный, по натуре с неясной целью устроил вокруг своей персоны невообразимый бедлам.

     - Так, это сомнительно. Это тоже. А вот это…да-а-а. Это вполне может быть.

     Из смежного помещения, вход в которое был скрыт от ассимилятора горой старого оборудования, вышел мефкад, держа перед собой объемную картограмму какой-то местности. Рядом с ним семенил тамошний разведчик – один из трех, живым вернувшийся из неудавшегося «похода». Он пару раз тыкнул в две точки на карте, которые тут же подсветились на транслирующей пластине красным, и повторил настоятельно:

     — Это было. Это было.

     Не обращая на ассимилятора внимания, мефкад, одним ловким движением свернул картограмму.

     - Пока все на этом… Э-ээй? Куда? – он вытянул руку и пощелкал пальцами. Устремившийся было к выходу хийл, понуро развернулся, вынул из-за пазухи батарею для лучемета и не хотя протянул ее командиру. Молчаливым кивком разрешив разведчику идти, мефкад небрежно швырнул батарею в высившуюся на столе гору, и, наконец, почтил вниманием ассимилятора.

     - Заходи руаф, не удивляйся. У меня не убрано.

     Немного озадаченный тем, что мефкад никак не отреагировал на его странный внешний вид, ассимилятор, озадачился еще больше, когда проходящий мимо него лазутчик быстро взглянул на эскулапа и улыбнулся. Как-то презрительно и уважительно одновременно, - как умеют улыбаться только хийлы.

     Когда тяжелая створка закрылась за сотрясающейся от хихиканья спиной разведчика, ассимилятор обескураженно начал:

     - Мефкад…, Ильрх. Тут я…Со мной…

     Мефкад молча слушая, но не глядя в сторону гостя, возился с чем-то на столе.

     - Со мной кое-что произошло.

     Ассимилятор пытался правильно подбирать слова. Перед ним стояла странная задача, вроде, как и пожаловаться и отрапортовать о произошедшем. Всё-таки на базе стало на один труп больше. Но все сложно составленные фразы рассыпались в один миг, когда мефкад, спокойно, будто говоря о какой-то бытовой мелочи, отрезал:

     - Я знаю.

     Ассимилятор запнулся, зачем-то, не понятно зачем поправил смятую испачканную форму и задал вопрос, на который уже сам подсознательно знал ответ:

     - Что… знаешь?

     Подняв взгляд на эскулапа, мефкад продолжая что-то крутить в пальцах, улыбнулся. У Ильрха – командующего остатками злополучной макхлы была внешность, которая красноречиво говорила о его характере. Между своими, он получил смешную, но вместе с тем злую кличку – «Взрыв». Рыжие – медно- поблескивающие волосы, вечно вздыбленные, будто от испуга. Большие скошенные глаза с легким изгибом у переносицы, прямой длинный рот и острейшие, очерчивающие лицо скулы, придававшие физиономии Ильрха какое-то аскетическое выражение. Мефкад иногда напоминал черного служителя, который пол жизни провел за алтарем, исполняя сложные жертвенные ритуалы. Улыбчивый и надменный, Ильрх, тем не менее мог в момент сорваться с цепи и умертвить неугодную ему цель самым страшным образом…что, впрочем, через минуту не мешало ему вновь легко и непринужденно улыбаться. Его уважали, боялись и старались не прекословить. Свое дело мефкад знал, но за это знание требовал соответствующую цену.

     - Что знаешь? – ассимилятор боязливо повторил вопрос. В его голове толкаясь и бранясь, толпились самые невозможные догадки.

     - Хорошо сработал. Немного поспешно, эмоционально, но для первого раза…

     Из-под распущенных волос – словно витых волн расплавленной меди – на ассимилятора оценивающее глядели два черных зеркала. Слова застряли в горле эскулапа, и он, чувствуя, как тело наполняется гневной дрожью увидел, как Ильрх взял со стола портативный экран транслятора, взглянул на него с улыбкой, и развернул к гостю.

     На пластине, записанная с трех разных камер, транслировалась запись великого позора и великой же победы ассимилятора. Со стороны, хийл увидел свои последние решающие удары, наносимые им в шею почившего наемника. Смотрелось всё до крайности нелепо. Лютый дракон на записи, был всего лишь изможденный хийл, борющийся за жизнь…еще и голый…

     - Ты-ы-ы…

     Ассимилятор, чувствуя, что теряет контроль и всякий страх перед мефкадом, выпалил:

     - Тх-ы-ы-ы всё знал мразь!

     Ильрх на это лишь слегка усмехнулся.

     - Ты все видел! И ничего не сделал?!

     Чёрные глаза под расплавленной медью чуть сузились. Ильрх негромко посмеиваясь, словно родитель над нерадивым чадом, - нависал над ассимилятором.

     - Ты! Ради чего?! Зачем?! Ты отдал меня на растерзание этому…!

     Пальцы ассимилятора сами собой сжались в кулаки. Ярость, засевшая в теле – мешала внятно говорить.

     - А может ты послал его ко мне? Так?! На потеху?!

     Эскулап схватил первый попавшийся агрегат и с размаху шарахнул его об пол. Раздался металлический грохот и звон стекла. Ильрх спокойно отложив в сторону экран, взял со стола что-то блестящее и продолговатое и покачал головой:

     - Я его не посылал. Но я знал, что он придет за тобой. При определенных обстоятельствах.

     - Что?! – ассимилятор почувствовал, как у него по спине забегали мурашки, - Ты СПЕЦИАЛЬНО застрелил…?

     - Часхел все равно был болен. Теперь ты это знаешь. – Ильрх сделал нал продолговатым блестящим предметом закручивающее движение, - Долго бы он не протянул, да еще и раненый. А мне нужно было знать.

     - Что зна-а-ать?! – в бессильной злобе выкрикнул ассимилятор и с ужасом рассмотрел в поднятой руке мефкада поблескивающее и продолговатое. Это был пистолет с транквилизатором.

     - Знать, на что ты способна, милая.

     Замерев на миг, ассимилятор с выкаченными от страха глазами опрометью рванулся к выходу, каким-то задним чувством понимая, что мефкад приготовил для него чудовищную задачу. В нём остался только ужас, непонимание и отчаянное желание спасти себя…от чего? Он боялся это даже представить…С кошачьей ловкостью, мефкад настиг хийла – скрутил его, как размякшую веревку. Крича, изрыгая проклятия, ассимилятор почувствовал, как в шею ему коротко ударила игла. Голову тут же залило сонное марево. Тело обмякло и отдалось на волю сильных, подхвативших его рук. Последнее, что услышал хийл, засыпая, были спокойные, взвешенные слова мефкада:

     - Ничего. Проспишься, отойдешь, после и поговорим

     ***

     Где-то рядом, но в то же время и невообразимо далеко, не то рыдая, не то смеясь - плескалось и шелестело море…

     Продолжение следует…