Поражение Сефир. Часть 9.1

     

     Шэах, уже окончательно отошедший от первичного действия стимулятора, внимательно и с легким волнением следил за хозяином. Сефир стоял в опасной близости от шлюзовых ворот, окруженный мелким гверемским мясом, которое с боязливым подобострастием поглядывало на него, сверкая чёрными глазками из-за защитных наголовий. Шэах ненавидел их всех, просто потому что они стояли ближе к Нему, видели Его ближе, чем сам Шэах. Локхем готов был убить их всех только за то, что они дышали с Господином одним воздухом. Желание служить Владыке и безоговорочная любовь к нему, вызываемая какими-то дикими, приходящими будто извне порывами – возросла в Шэахе во много раз, с того момента как Господин ступил на борт тарана. Изредка переводя взгляд с чёрного высокого силуэта на створки шлюзовых ворот, Шэах чувствовал, что еще немного – и он, не выдержав, - ринется к ним, прогрызет в них дыру зубами и придушит каждую белую свинью, которая только встретится ему на пути. В локхеме говорило воспитанное, вложенное в него желание защищать Господина, убивать за него, демонстрировать ему свою преданность.

     Слишком сконцентрированный на своих мыслях, локхем невольно оскалился на мелькнувшее где-то вверху движение. Задрав голову, он увидел застывших в раскоряченных позах «чертей». Будто гигантские пауки, они, прилепившись всем телом к сводчатым потолкам, помахивали кончиками своих смертоносных «хвостов». Необычайно ловкие, легкие, практические лишённые брони – одетые лишь в маскировочные спец - костюмы, они, незамеченные никем прямо здесь практиковались в мимикрии – то становясь полностью невидимыми, то скрывали какую-то из частей своего тела. Зрелище это было жуткое и более чем странное.

     Вновь переведя взгляд на Господина, и затем на шлюзовые ворота, Шэах опять пригляделся к одному из чертей, ранее привлекшего внимание локхема умелым подражанием облику белого кшатра.

     «Черт» так искусно натянул на себя иллюзию, что Шэах машинально схватился за оружие, увидев на месте зависшего на потолке хийла, вдруг взявшегося, будто из ниоткуда белого воя. «Черт» несколько раз менял вид одежды на своем мираже. Глаза «кшатра» становились то синими, то огненными, то ярко-зелеными, потом став черными, большими и чуть раскосыми (как и любого хийла), придали «белому» вид чудаковатого гибрида. Заметив, как его рассматривают снизу, «черт» запрокинув голову, бросил на Шэаха ухмыляющийся взгляд и через секунды уже смотрел на локхема его же лицом, скопированным хвостатым подражателем с поразительной точностью.

     Нахмурившись, и снова устремив взгляд на шлюзовые ворота, Шэах украдкой вновь покосившись на потолок, увидел, что от черта осталась лишь одна голова и рука – остальное тело было скрыто под искусно выполненным полем невидимости. Ту же штуку проделывали с собой и остальные «хвостатые». Потолки палубы тарана в одночасье превратились в жуткую выставку из отдельно подвешенных ног, спин, рук и голов – то исчезающих, то снова появляющихся из мерцающего маскировочного поля. Черти готовились воевать по-своему – дурить, обманывать, надевать на себя самые невозможные иллюзии, проскальзывать мимо противника незамеченными – в общем, делать все то, к чему их долго и скрупулезно готовила хилийская боевая машина.

     Оторвав взгляд от наполненных сюрреалистическими сюжетами потолков, и вновь переключив свое внимание на хозяина и шлюзовые ворота, Шэах мысленно поругав себя за расхлябанность, стал постепенно отрешаться от лишних внешних проявлений, которые никак не были связаны с поставленной перед ним задачей. Стимулятор помогал в этом. В разуме локхема – чётко, как метрономические ритмы, щелкали мысленные установки, включаясь одна за другой. Внешнее медленно отходило на второй план. Отрывистые приказы мефкадов, резкая перестановка операторов, оставивших свои клыкастые орудия перед шлюзом и отошедших на задние ряды, налаживая на головах датчики и экраны ментоуправления, возня гверемов – всё это воспринималось Шэахом, но вместе с тем проходило будто сквозь него.

     Концентрация на задаче, степень этой концентрации и умение вложить её в один решающий бросок – вот что определяло хорошего локхема. Шэах же был не просто хорошим, но отличным «вечником». Он должен был показать Господину все, на что способен в схватке с белыми, отвоевать свое право стоять рядом с Ним, и дышать с Ним одним воздухом.

     И вот Шэах увидел, как Владыка, прикоснувшись пальцами к виску, сказал что-то, видимо отдавая команду, и повернувшись, пошёл прочь от шлюзовых ворот. Бойцы покорно расступались перед ним, пропуская по коридору, образовавшемуся в рядах из близко стоящих друг с другом тел. Таран задрожал. Вой от пил шамиров стал сбивчивым, за бортами оглушительно зашипел охладитель. Палуба наполнилась пронзительно свежей вонью, напоминающей запах озона.

     Таран тряхнуло. Один из мефкадов громко гаркнул:

     - Присоединение стыковочного рукава! Обратный отсчет!

     На встроенных в стены палубы трансляторах – красные на ярко - синем – вспыхнули циферии и начали сменять друг друга в извилистой иероглифической пляске.

     «Что-жж, желаю тебе не сдохнуть, б-р-р-ратишка», - услышал Шэах прощальное мысленное пожелание Тэва, который, как и он во все глаза смотрел на подрагивающие шлюзовые ворота, уже опустив на свою черноглазую морду защитное кибернетическое наголовье. Шэах в ответ лишь мысленно усмехнулся и активировал на вороте защитное поле, сформировавшее вокруг его головы и лица дополнительный силовой барьер. Последние циферии на трансляторе погасли. Прогремел взрыв. Сквозь грохот рухнувшей преграды – когда громадный пласт внешней обшивки вайтмана, выпиленный зубьями шамиров был высажен вон, приведенными в действие молекулярными зарядами, сквозь тучи мелкой серебристой пыли заполнивших палубу, и запах гари, Шэах увидел, как тхевы разом снялись с места и ринулись в открывающиеся шлюзовые ворота. Многоголосый вой залил пространство. Отдаленно послышались глухие хлопки, и громадная белая туша вайтмана содрогнулась еще несколько раз. Остальные группы прорыва с других таранов так же пошли в атаку. В открывшемся проеме стальных ворот, через оплавленные края взорванного борта был виден задымленный белый коридор. Звуки грызни, лай остервенелых гиенособов, рычание, взвизгивание, крики – всё это сливалось в один чудовищный гул.

     Шэах, наблюдая за происходящим со своего места, быстро посмотрел на операторов. Хийлы, полностью погружённые в процесс управления своими четвероногими орудиями, совершали непроизвольные движения руками, скалились, бранились… Некоторые, скрючившись, уже валялись на полу, сорвав с головы ментодатчики и тихо подвывали, не то от страха, не то от боли. Покоряясь приказам мефкадов, одной сплошной волной к пробитому борту – к этой открытой ране в теле корабля ринулся легион. Палуба опустела наполовину за какие-то мгновения. Бойцы сыпали и сыпали внутрь вайтмана как зерна в пустую банку, и шум – там внутри, возрос, разлетелся, стал оглушительным. С лаем и воем тхевов смешались вопли хийлов и предсмертные крики.

     Вдруг над всем этим безумием раздался голос, перекрывающий собою всё. От этого голоса у Шэаха внутри всё опустилось…похолодело. Локхем невольно сделал шаг назад и съёжился. Он ощутил дикий первобытный страх, в тысячу раз сильнее того, что он ощущал на занятиях по психологическому противодействию. Кричал белый – это было так же ясно, как первородная тьма. Ни одного хийла просто не могло быть такого голоса. Шэах на крайне примитивном уровне знал основное наречие языка людин, но, даже практически не понимая смысла выкрика – он почувствовал его смысл, увидел. Звуки слились в его сознании в единый, понятный и очень страшный образ, от вида которого хотелось бежать без оглядки. Этот крик был не просто звук…в нем была картинка, ощущения, эмоция. Шэах мог сравнить его разве что с объемной и очень детализированной голограммой, но голограммой, которая транслировалась не зрением в мозг, а наоборот. Она возникала прямо в сознании и висела перед глазами, но глаза её при этом не видели.

     Захваченный врасплох этим незнакомым ощущением, Шэах съежился еще сильнее и лишь огромным усилием заставил себя остаться на месте, когда к первому голосу присоединились еще несколько, а потом еще и еще. Это была угроза силы, объединившаяся с другими силами и возросшая во много раз.

     Придя в себя от этой психо-звуковой атаки, Шэах увидел, как через ворота тарана назад, полезло мелкое гверемское мясо. С выкаченными от страха глазами, бросая оружие, бойцы, от которых осталось лишь одно название – бежали. Спасались, ползли, как мерзкие слизняки! В этот момент в Шэахе вспыхнула бешенная злоба. Справившись со страхом, локхем двинулся вперед и, хватая хийлов за шкирки, стал отшвыривать их назад – к зияющей в борту вайтмана дыре. Он бил их, пинал ногами, ударял прикладом парализатора, заставляя повернуть обратно. Поскуливая от ужаса, хийлы в большинстве своем возвращались назад, но многие погибали от сокрушительных ударов локхема, к которому присоединились Аввих и Тев. В схватке с белыми, у рядовых бойцов легиона шансов выжить было мало. В схватке со своим же, недовольными их трусостью командованием – шансов выжить не было совсем. Череда беглецов, вскорости, заметно поуменьшилась, а после того, как локхемы пустили в ход лучеметы, отправив к Черному Богу с десятка два дезертиров – прекратилась вовсе. Все это время Шэах, старательно приводивший своих собратьев «в чувство», боялся посмотреть в сторону Господина.

     В голове у него вертелось только одно слово:

      «Позор».

     Легион опозорил своего Владыку. Прорыв начался отвратительно. Но всё-таки, осмелившись посмотреть в сторону хозяина, Шэах к удивлению для себя нашел, что тот был спокоен, не выказывал какого-либо недовольства и как будто чего-то выжидал. Вот его ладонь вновь поднялась на уровень виска, он быстро сказал что-то, очевидно отдавая очередной приказ, и неспешно пошёл вперед, переступая через трупы убитых хийлов. Уловив от Господина лишь одну короткую ментальную команду: «За мной», сказанную каким-то тяжелым не свойственным Владыке голосом, Шэах вскинув оружие, пошёл за ним. Сзади, прилепившись с двух сторон от Господина, пошли Аввих и Тэв.

     Миновав дымящуюся, раскаленную по краям от взрыва дыру, Шэах на секунды сощурился от яркого света, заполняющего широкий коридор. Округлые стены, сделанные из гладкого белого материала, были испещрены волнообразными линиями, образующими нечто, вроде узора и одновременно выполняющими функцию соединяющих швов. Шэах никогда прежде не видел ничего подобного. Всматриваться было некогда, но как понял локхем, узор стилизовано изображал священное растение, которое белые почитали за проявление одного из своих божков.

     «Куст, как проявление бога. Дикари», - пренебрежительно подумал Шэах, спрыгивая с оплавленного куска борта, отшвырнутого в коридор взрывом. Обернувшись, он услужливо протянул Владыке руку, но тот не обратив на этот жест никакого внимания, ловко спрыгнул с возвышения и оглядел оба конца коридора, которые заливал бой.

     Считывали, как всегда были точны. Под их руководством – пилоты таранов подвели пилы шамиров четко под пересечения опоясывающих коридоров вайтмана. В таком типе кораблей белых – этих коридоров было восемь. Подобно гигантским эллипсам – они опоясывали все тело корабля, служа чем-то вроде технических переходов и обеспечивая доступ к основным системам жизнеобеспечения. Именно в них, сразу со всех таранов было совершено проникновение, так как именно эти ходы могли обеспечить максимальную скорость захвата корабля. Разумеется, продвижение легиона могло быть заторможено системой защитных перегородок и энергетических ловушек, но специальные группы обезвреживания были наготове и внимательно отслеживали возможность появления опасности. Так Шэах увидел ползающих по потолку коридора нескольких «чертей», то выныривающих из невидимости, то вновь прячущихся в ней, скрупулезно изучающих обшивку специальными щупами.

     Остальных «хвостатых» по близости не было. Возможно, они сидели где-то рядом, скрытые за маскировочным полем и выжидали удобного момента. А возможно, уже на всех порах неслись в недра корабля, убивая по пути зазевавшихся людин и выводя из строя защитные системы. «Черти» были хороши для выполнения подобных задач, но будучи обнаруженными и пойманными в 99% случаев превращались в легкую добычу. Практически лишенные защиты, которая неизбежно утяжелила бы их – в ближнем бою против белых они были практически бессильны. Не помогали зачастую и их знаменитые «пятые конечности» - быстрые, но против скорости реакции белых, а особенно кшатров – практически бесполезные – как бьющее в слепую жало скорпиона, которому раздавили голову.

     Вот и сейчас, неожиданно для самих себя попавшие под раздачу «черти», были тому наглядным доказательством. Несколько неаккуратных «хвостатых», сидящих на потолках и не вовремя снявшие с себя невидимость сорвались, убитые направленными зарядами, выпущенными из оружия белых и попадали на пол. Один такой труп грохнулся прямо на Шэаха, залив его доспехи кровью. Два других могли запросто обрушится на Владыку, но тот одним резким движением руки, используя свое энергетическое поле – отбросил их прочь так же легко, как тряпичные куклы.

     Пытающиеся незамеченными пробраться над головами белых защитников, несколько чертей, будучи обнаруженными, теперь отчаянно верещали, стаскиваемые со стен кшатрами, разглядевшими их под маскировочным полем. Вцепившись в стены, хийлы порывались отстреливаться, используя свое портативное оружие – но заряды отскакивали от белых, надежно защищенных своей силовой аурой. Мотались из стороны в сторону ощеренные лезвиями хвосты. Хийлы отчаянно пытались снова скрыться в поле невидимости. По их окровавленным телам бежала рябь. Одного из «чертей» прямо на глазах у Шэаха, белый, едва видимый из-за лезущих на него хийлов легиона, поднял над головой и с мерзким хрустом переломил пополам, как тонкую хворостину. В ужасе от этого зрелища, хийлы отпрянули от него, и тут же кшатр, подобно снаряду метнул в них бездыханное тело, которое с чудовищной силой врезавшись в сомкнутые ряды, отправило к Чёрному Богу с десятка два серых бойцов.

     В этот момент Шэах встретился с кшатром взглядом. За переливающейся поверхностью энергетического щита, на хийла смотрело, словно сама смерть – белое, невероятной красоты лицо…и эти синие, яркие, как кристаллы щели глаз…В нём не было ни гнева, ни злобы – чувств, так знакомых локхему и часто одолевающих его в бою. Только грозное обещание возмездия, неумолимое, как разрушительный танец Чёрного Бога. Шэах ощутил, как у него задрожали колени. Не-е-ет…это была уже не психологическая атака…что - то непостижимое…сопротивляться ТАКОМУ его не учили.

     Сам того не замечая, локхем начал медленно пятится назад, забыв про концентрацию, задачи, даже про Владыку – про все! Дикий страх выбил из хийла многогодовую, вбиваемую в него программу. Он хотел только одного – скрыться от взгляда этой силы, не чувствовать её на себе. Как подземный червь, схваченный, и вытягиваемый из своей норы на свет – отчаянно извивается, пытаясь снова спрятаться в спасительной тьме, - так и Шэах мучительно корчился сам в себе, еле сдерживаясь, чтобы не побежать и не затаится в каком-нибудь спасительном темном угле.

     И вот снова раздался боевой крик тут же подхваченный многоголосьем. Обезумевшие от страха хийлы, уже не думая о наказании, ожидающем их позади, бросились бежать. С обеих сторон коридора их настигали кшатры и давили как крыс. Белые, испещренные орнаментом стены окрасились голубым. Текла и текла драгоценная хилийская кровь…

     Сквозь затуманенное ослабевшее сознание, Шэах увидел, как Владыка Сефир вопреки здравому смыслу, вопреки примитивному инстинкту самосохранения медленно пошел вперед – прямо в пасть надвигающейся смерти.

     Разум локхема взбунтовался – программа снова заработала. Давя врезающееся в него, проносящееся мимо мелкое гверемское мясо, Шэах бросился за Господином в последней тщетной попытке защитить его. Но тут в голове локхема прозвучало тяжелое и предостерегающее: «Не лезть!», и хийл увидел, как Владыка с чувствующимся нарастающим усилием, будто поднимая огромную ношу, вскинул руки. Словно жрец, взывающий к осуществлению божественной воли. Окружающее пространство налилось тяжелым, будто спрессовывающим мозг гулом. Слизистые во рту мгновенно высохли. Сознание стало мелькающим, скачкообразным. Освещение в коридоре замигало.

     Шэах не знал, было ли это игрой рассудка, или он видел это взаправду, - но доспехи на теле Владыки будто бы пришли в движение и потекли по его телу. Медленное спиралевидное течение – от головы к ногам, словно десятки черных змей оплели фигуру Господина и одним сплошным движущимся ковром поползли по нему – исчезая, появляясь, переплетаясь и соединяясь друг с другом.

     Перед Владыкой неумолимо росла белая смертоносная стена. Кшатры гнавшие хийлов приближались к нему. Несколько зарядов направленных точно в голову и грудь Сефира, чиркнули по защищающей его силовой ауре и с грохотом отлетели в стены, оставив черные оплавленные следы. Когда между Владыкой и водяноглазыми осталось не более 10 метров, Шэах увидел, как Господин резко опустил руки и будто толкнул перед собой тяжелую преграду. Стены коридора затряслись от мелкой вибрации, пространство залилось все тем же знакомым гулом. Яркое освещение, до этого неистово мигающее, погасло, и в упавшей на глаза темноте Шэах увидел, как первые ряды белых дрогнули и прямо на бегу попадали на колени как подкошенные. Некоторые кшатры схватились за головы и закричали, как от сильной боли. Их тут же заслонили собой бойцы с задних рядов, но продвижения вперед больше не последовало.

     Белая смертоносная волна остановилась. Шэах видел всё будто в замедленной съемке. Тяжелый гул, непрекращающийся, угрожающий, словно сжимал пространство и время в один плотный клубок. Центром этого клубка был Владыка Сефир. Змеино-подобное движение на его доспехах сменилось зыбью. На его теле словно танцевала мелкой рябью черная вода. Мельтешение это было чудовищно быстрым. Смотря на него, Шэах невольно ощутил подступившую к горлу тошноту. Своим слабо развитым тонким зрением, локхем видел бледное мертвенно-белое свечение вокруг головы хозяина, и то появляющуюся, то исчезающую дополнительную пару мерцающих рук за его спиной.

     Каждый раз, пропадая, а затем, вновь появляясь, эти ирреальные конечности застывали в разных положениях. Когда же они сливались с реальными руками хозяина, коридор наполнялся низкой вибрацией еще сильнее. Очнувшись, будто от наваждения, Шэах вернулся в нормально ощущение времени и увидел, как Сефир резко и ритмично толкает перед собой ладонями воздух. От фигуры Владыки начала исходить невидимая пульсация – синхронизирующаяся с движением его рук. Энергетические конечности выплясывали за спиной хийла, извиваясь, складываясь в круги, овалы, треугольники – и неизменно на каждый такт невидимого пульса сливались с настоящими руками хозяина, - словно полупрозрачные светящиеся клинки вкладывались в черные ножны.

     Под действием этого невидимого оружия, белые значительно поумерили свой пыл. В безукоризненной до этого момента стройности и упорядоченности их защиты появилась слабина – видимый разлад. Они просели во временном болоте, потеряв несколько драгоценных секунд.

     Шэах услышал, будто раздающийся на несколько голосов знакомый смех и увидел, как легонько сотрясаются плечи Владыки. Презрение, усмешка, ненависть, угроза – все было в этом хохоте и локхем, слыша его, ощутил, как его ум покидает страх, а тело – предательская скованность. Сефир убивал нависший над легионом ужас. Хийлы, еще недавно спасающиеся бегством с опасливой осторожностью возвращались на позиции, подгоняемые чуть ошалевшими, но все же не забывшими о своих обязанностях мефкадами. Рыча и поскуливая между хийлами, клацая когтями по белому гладкому покрытию, бродили уцелевшие при прорыве тхевы.

     Хозяин, не медля, одним мощным энергетическим ударом пробил в обоих рядах водяноглазых по бреши, превратив нескольких, попавших под разрушительную волну людин в кровавую кашу. В мгновение ока он преобразовался в убийственный, полный разрушительной энергии сгусток. Невероятно гибкий, быстрый, он с поразительной легкостью насаживал и насаживал водяноглазых на свои титанойдные лезвия. Превосходящие его ростом в 1,5, а то и в 2 раза белые, так же невероятно быстрые, не успевая даже замахнутся на него – падали с отсеченными руками, ногами, головами, заливая его черные доспехи красной кровью.

     Ментальное поле, окутывающее их - все равно душило. Страх проникал в каждую клетку тела, но Шэах уже не испытывал того первобытного ужаса, что сковал его в самом начале прорыва. Бой длился какие-то минуты, но коридор уже был завален искромсанными телами, а Владыка с каждой новой отражённой атакой будто становился еще сильнее. Пробив еще одному кшатру энергетический щит, и насадив его на титанойдное, блестящее от крови лезвие, Владыка истошно закричал. В этом крике Шэах смог разобрать угрожающий призыв на языке белых с вкраплениями совершенно незнакомых ему слов:

     «Лейте! Лейте! Больше крови отдайте Ему, неразумные дети небесного свода! Вскормите Господа Моего!»

     Услышав родную речь из уст врага, белые будто опешили, но потом навалились на Сефира с удвоенной силой. Несколько кшатров поочередно выкрикнули мало знакомое Шэаху слово:

     - Одержимый! Одержимый!

     С ужасом локхем увидел, как двое водяноглазых на какие-то пол секунды опередив хозяина, пробили его защитную ауру. Два бритвено - острых клинка из белого металла с силой врезались в грудь Владыки, но тут же разлетелись на мелкое стальное крошево, оставив в руках нападающих одни рукояти. В следующую секунду Сефир двумя быстрыми ударами снёс белым головы и страшно оскалившись двинулся вперед. Рассвирепевший, он начал отбрасывать израненных кшатров за спину, где их охотно приканчивали присоединившиеся к резне гверемы легиона. Хозяин всё прорубал и прорубал себе дорогу вперед – в живой, истекающей красным стене из белой плоти.

     К искреннему сожалению Шэаха первые несколько кшатров попались ему на пути уже мертвыми. Но Владыка, словно понявший это сожаление и желающий утолить у своих рабов жажду крови, стал отдавать легиону на растерзание полуживых белых, еще способных оказать сопротивление. Водяноглазые, обрушивались в чёрно-серое море и тут же тонули под движущимся ковром из тел, рук и голов. Хийлы наваливались на свою добычу десятками и кромсали белых живьем до состояния отбивного мяса. У некоторых кшатров после встречи с Сефиром еще хватало сил на то, чтобы подняться, и спровадить к Черному Богу пару-тройку зазевавшихся серых душ, но, в конце концов, они вновь падали и отправлялись на встречу к своим, спокойно наблюдающим за их гибелью Богам.

     Разумеется, не у всех белых получалось расстаться с жизнью быстро. С одним из таких подбитышей Шэах сцепился самолично. Высоченный белый с развороченной от энергетического удара грудью, продолжал яростно отбиваться от наседающего на него мелкого гверемского мяса. Обезоруженный, истекающий кровью, он давил хийлов голыми руками, новых ранений будто вовсе не замечал и был похож на восставший из могилы гневный призрак. По-другому назвать его язык не поворачивался. Шэах, успевший многое повидать за свою недолгую жизнь, - знал, с такими ранами, как у этого водяноглазого - не живут. Подгоняемый вбитой в него программой, локхем попытался добить белого выстрелами из лучемета, но аура кшатра ярко полыхнув, ожидаемо, отразила направленные заряды, осветив тьму коридора, словно громадная шаровая молния. С поразительной для его состояния быстротой, белый, отшвырнул от себя несколько повисших на нем хийлов, и ринулся к Шэаху. Сконцентрировавшегося, и, в общем-то, готового к атаке локхема – оглушило посланным от кшатра психотронным ударом.

     Полные небесного блеска глаза пронзили разум Шэаха как мечи, и вечник, даже не успев увернутся, получил сокрушительный удар в голову. Силовое поле, закрывающее лицо хийла – не спасло его. Оно подалось под кулаком людина как кисель и разлетелось на части, полностью исчерпав свой потенциал. Ошарашенный, Шэах от боли совершенно потерялся, а белый уже наградил его вторым ударом в грудь. Хрустнули ребра. Сердце в сбивчивом ритме заколотилось в ушах. Задохнувшись, Шэах обрушился в копощащуюся под ним живую кашу из тел и, харкнув кровью, с усилием отпрянул назад. Белый, раскидывая хийлов у себя на пути, надвигался на локхема. Его синие глаза буравили Шэаха. Острые маленькие зрачки, словно иглы, пронзали сознание вечника. Как парализованный, Шэах смотрел в лицо кшатра не в силах оторвать от него взгляд.

     Внешнее снова смешалось с внутренним. Шэах четко видел посланный ему белым образ – четкий и искрящийся, как граненый кристалл. В нем было обещание лёгкой смерти и грозная неотвратимость. К локхему шла погибель, но погибель красивая, и на груди у нее цвела, раскрывая рваные кровавые лепестки алая жертвенная лилия…

     «Кого слушаешь!? Раух зевев (дрянь недостойная)! Убить! Убить немедленно!!!»

     Тут словно огненный хлыст подстегнул Шэаха изнутри. Он рванулся, встал на ноги и, оскалившись в лицо людину, показал свои кипенно белые зубы. Мысленная команда Господина моментально привела локхема в чувство, заглушив собою даже боль. Шэах схлестнулся с белым в рукопашной, и словно ведомый чьей-то высшей волей дрался безукоризненно хорошо, нанося удар за ударом в израненную широкую грудь. Синева в глазах людина, до этого жалящая и яркая, начала меркнуть. Ответные удары, уже утратившие былую сокрушительную мощь – чаще уходили в пустоту. И вот, наконец, ослабев, кшатр рухнул на залитый красно-синим пол и принял от Шэаха последний смертельный удар в сердце. Острая синева смягчилась, омертвела, и локхем увидел, как взгляд врага устремился куда-то сквозь него, сквозь борт вайтмана в недоступные для понимания хийла сферы. Без страха, полный готовности и принятия, людин отправился к своим белым богам. На секунды Шэаха заполнило странное чудаковатое ощущение. Локхем все еще опирающийся рукой на искромсанную грудь убитого белого, увидел перед собой мыслеформу, напоминающую огромное светящееся дерево. Ветви его слились с орнаментом на стенах коридора и закачались, будто под сильными порывами ветра. Листья его, словно мириады глаз, уставились на Шэаха – грозные и громадные, полные все той же острой пронзающей синевы. Шум листвы наполнил собою пространство, и хийлу показалось, что древесный исполин накренился и сейчас раздавит его своей тяжестью.

     Отпрянув от трупа, локхем резко поднялся и в пару шагов доковыляв до стены облокотился на нее, тяжело дыша. Перед ним на полу в груде тел лежал тхев с разбитой головой. Завалившись на бок, зверь хрипел, подергивая задними лапами. Из его распахнутой в предсмертном оскале пасти текла кровавая пена. Выкаченные глаза бессмысленно вращались, таращась в пустоту. Вдруг раздался глухой звук выстрела, и направленный заряд, прошив гиенособу череп, оборвал бесполезную звериную жизнь.

     - Неправильно ты делаешь бр-а-ти-шка.

     Шэах узнал, подсмеивающееся, как всегда, мысленное обращение Тева. Подняв глаза, хийл увидел локхема, который переступая через нагромождения тел, оскальзываясь на залитом кровавым месивом полу, шёл к нему. Защитное наголовье его было разбито и покрыто, как мелкой паутиной – многочисленными трещинами. На боку вечника был сорван внушительный пласт брони и сквозь дыру проглядывала, влажно поблескивая, свежая рваная рана.

     - Что неправильно!? – все так же тяжело дыша, мысленно огрызнулся Шэах. Меньше всего он сейчас был настроен слушать дурацкую болтовню собрата. Тев, зубоскаля ему в ответ, подошел к мертвому людину, и деловито оглядев труп, вскинул оружие. Голова белого за доли секунды оказалась пробита, как и череп гиенособа, и Тев, пару раз ткнув носком водяноглазого в бок, ответил:

     - А то. Всегда добивай их, и проверяй, - сдохли ли.

     Сняв со лба крошащееся прямо у него в руках наголовье, Тев отбросил его в сторону и покосился на Шэаха. Локхему совершенно не понравился этот оценивающий взгляд.

     - Ты что-то малость оробел, как я посмотрю? - Тев снова широко оскалился, - Засмотрелся на лазурные глазки? М-м-м?

     Шэах в ответ лишь наморщил горбатый нос. Крыть ему было нечем.

     - Никогда не смотри в их зырки. Сбрендишь. – Назидательно посоветовал Тев. Он вдруг, как будто испугавшись чего-то, быстро подошёл к Шэаху и плотно обхватил его виски пальцами. Шэах гневно зарычал и уже замахнулся на собрата, но тот повелительно отрезал:

     - Стой, не дергайся!

     Прошло несколько томительных мгновений. Тев убрал руки и с готовностью подытожил:

     - Ясно все. Не страшно.

     Он повернулся и пошел вперед, переступая через тела, и прямо на ходу загнал себе в бедро иглу с анальгетиком. Разозленный сам на себя и свое бессилие, Шэах мысленно процедил:

     - Ч-ч-то не страшно?

     - Что видел, когда он сдох?

     Шэах замялся, прокручивая в голове промелькнувшие перед ним тогда мыслеобразы, и не совсем понимая, какое значение они вообще имеют.

     - Так видел что-то или нет? – настойчиво повторил Тев, быстро удаляясь вглубь коридора.

     - Куст.

     Тев обернулся и с непониманием наклонил голову. Шэах постарался мысленно показать ему, то, что видел, и для верности поднял ладони и растопырил на них пальцы. Его ударная рука, при этом, немилосердно заныла. Сообразив, Тев просиял и, расхохотавшись, снова пошел вперед, не сказав ни слова. Обругав его отборной хилийской бранью вслух, Шэах на время обесточил все свои тонкие тела и оглядел коридор. Где-то впереди еще слышались звуки борьбы, слабые, затухающие…Можно было с уверенностью сказать, что место прорыва осталось за легионом, но серые бойцы заплатили за обладание им огромную цену.

     Всё пространство коридора было завалено телами. Трупы лежали ковром. Драгоценная хилийская кровь разлилась по белому покрытию голубой рекой. Сотни черных глаз навсегда застыли – обращенные на путь в последнюю обитель. И лишь кое-где среди этих сотен – виднелись недвижимые громадные тела, облаченные в белую броню. Идя на шум догорающей битвы, Шэах на ходу подсчитывал мертвых людин. Скупая, обесценивающая усилия легиона циферия вставала у него перед глазами.

     Свернув за изгиб коридора, где уже почти не было трупов, Шэах услышал за спиной чье-то приближение. Резко обернувшись, локхем увидел Аввиха, скачущего ему на встречу.

     - Еще пять точек взяты, три в бою, две отбиты! – мысленно протараторил Аввих, проносясь мимо, - Но это дело времени! Их совсем мало! Нам досталась самая тяжелая точка! Хвала Всеведущему Господу, Владыка был с нами!

     Ошарашено проводив собрата взглядом, Шэах встал на месте как вкопанный.

     «Самая тяжелая точка? Самая тяжелая!?»

     Локхем тряхнул головой, до сих пор гудящей после удара белого. Если бы не действие стимулятора, вечник, уже вероятнее всего свалился бы с ног. Ныли под грудными бронированными щитками треснувшие ребра. Шэаху показалось, что они отразили атаку целой армии! Неотвратимая белая стена смерти!

     Локхем оглянулся и еще раз всмотрелся в почерневшее, оставшееся позади жерло коридора.

     25…Он насчитал их только 25…

     Продолжение следует…