Поражение Сефир. Часть 7

     

      Ненависть — это перегной страха.

     Братья Стругацкие

     Самый прекрасный день в моей жизни? Это была ночь...

     Бриджит Бордо

     Едва войдя в помещение, в котором располагался центр управления сетями и каналами связи, Ниаш тут же поймала на себе с десятка два оценивающих взглядов. Всеобщее внимание было приковано к ней какие-то мгновения, но острый глаз связистки успел заметить это прежде, чем находящиеся в просторном зале хийлы вернулись к своей работе. Это происходило уже не единожды.

     Каждый раз, когда Ниаш появлялась или появлялся перед подчинёнными в моменты их максимальной скученности, они неизменно, будто задавали начальнику один и тот же немой вопрос:

     «Ну? И что из этого вышло?»

     О том, что Ниаш побывала в личных покоях Владыки Сефира, знали все её подчинённые – от первого заместителя, до последнего наладчика. Цель, ради которой состоялось это посещение, особым секретом так же не являлось, ибо о привлекательности Ниаш и её наклонностях был осведомлён весь действующий связной штат. Какая-то его часть, даже на личном горьком опыте. Но вот результаты этого визита и его последствия доподлинно не были известны никому, и от того последние месяц, полтора весь связной штат мучился отчаянной сплетничаской чесоткой.

     Ниаш не получила ни привилегий, ни повышения, и Владыка больше ни разу не призвал её к себе даже для разрешения деловых вопросов. Однажды, спустя две недели после прибытия Владыки на базу и его спонтанной интрижки с Ниаш, Сефир мимоходом посетил связную и переговорил с одним из заместителей связистки. Её саму он демонстративно игнорировал до самого последнего момента его пребывания в связной.

     Это был знатный удар под дых, но связистка стоически выдержала его. Она ничем не выдавала своё истинное состояние, но нутро её горело от гнева и обиды. В общем-то, хийлы могли понять друг друга в подобных случаях и даже посочувствовать. Но в этих обстоятельствах все прекрасно понимали, что Ниаш не на что рассчитывать. Владыка Сефир был элитаром – и этим было всё сказано. Он мог, и имел полное право вступать в связь, с кем посчитает нужным (даже против воли того, кого он выбрал), и после не нести за это никакой ответственности.

     Весь штат службы связи считал, что Ниаш несколько переоценила свои амбиции, ожидая получить, что бы то ни было после её встречи с Владыкой. Многие полагали, что ей повезло уже просто потому, что она вернулась живой, и не потеряла своего влияния, ибо одного лишь неудовольствия или простой прихоти Сефира хватило, чтобы избавится от Ниаш, или лишить её положения и статуса.

     Только одно могло заставить Владыку обнаружить свою ответственность перед Ниаш – зачатый в её теле плод.

     Стадия ишем (женская фаза) в хилийском обществе являлась доминирующей. Её оскорбление считалось, чуть ли не политическим преступлением в сфере, которая касалась размножения. Ишем имел полное право предъявлять претензии к зачавшему в его организме зародыш гверему, даже будучи гораздо ниже по статусу, чем последний. Разумеется, это право носило формальный характер, и высшее знатное звено и элитары ему, можно сказать, не подчинялись вовсе.

     Но это право было ниточкой, возможностью, шансом. А шанс, даже близящийся в своём осуществлении к нулю, в случае с высшим знатным звеном, а тем более с элитаром стоил дорого. Очень дорого. И Ниаш за этот шанс ухватилась. Она впилась в него зубами, вгрызлась, как вгрызается мёртвой хваткой в опустившуюся на дно тушу огромного кита глубоководный гад, в остальное время питающийся жалкими объедками, попадающимися на его пути. Шанс – один на миллион, но даже циферия 1, вроде бы скромная и неказистая говорила в этом сонме чисел уверенным и притягательным голосом. Ниаш шла на этот голос, давя в себе гнев, обиду и подпирающее, неудержимое желание действовать. В такой ситуации лучшим оружием являлось терпение, и Ниаш, будучи от природы холеричной и порывистой натурой, старательно взращивала в себе его, оберегала, как редкое, высаженное в саду её эмоций растение.

     Не была бы Ниаш гермафродитом, ей бы возможно и удалось без огрехов «вырастить» внутри себя эту чудаковатую для неё добродетель. Но стадия гверем существенно меняла психику и впоследствии распорядилась судьбой эмоциональной «оранжереи» Ниаш иначе.

     О том, что ситуация с посещением Владыки всё таки сильно задела Ниаш в скором времени узнали все её подчинённые. Будучи уже в мужской фазе, связист как-то сделал выговор своему второму заместителю за не качественно сделанные расчёты. С показной покорностью приняв замечания и приказ исправить работу, заместитель Ниаш, уже давно заглядывающийся на её место и обрадованный её провалу в развитии более близких отношений с Владыкой Сефиром, забрал возвращённые ему забракованные голограммы и картинно продекламировал:

     - Как пожелаете, ваше не состоявшееся королевское «величество».

     С улыбкой, Ниаш качнул головой, вежливо попрощался, и дождавшись, когда его заместитель отвернётся, схватил того за шиворот и со всей силы приложил лицом об один из приборных пультов. Многочисленные клавиши, верньеры и острые грани принимающих кристаллов сделали своё дело. Заместителя унесли в ассимиляторскую с кровавым месивом вместо лица и одним полностью ослепшим глазом.

     Служба внутренней безопасности, впрочем, даже не начала рассмотрение по этому инциденту, ибо весь ассимиляторский штат горой встал за Ниаш, обвиняя заместителя в нарушении субординации и в превышении должностных полномочий. Кроме того Ниаш, как глава службы связи на конкретном объекте являлся внештатным офицером и мог карать подчинённых за огрехи со всей строгостью. Это была одна из нескольких причин, по которой за Ниаш заступились все связисты. Остальными причинами были: «длинна» рук Ниаш, её многочисленные связи и невероятная, даже по хилийским меркам - злопамятность. Вызывать гнев шиена (старшины) на себя никто не горел желанием, да и нагретые, доходные рабочие места терять никому не хотелось.

     Сам Ниаш, поначалу насторожившись собственному необдуманному поступку, и ругавший себя за горячность позже нашёл, что эта спонтанная демонстрация силы оказалась даже полезной. Подчинённые перестали в наглую шушукаться у него за спиной, и единственное, что напоминало Ниаш о всеобщей осведомлённости о его «приключении» в покоях Владыки были лишь любопытные осторожные взгляды.

     Покалеченного заместителя нечего было опасаться, но Ниаш решил не оставлять на своём пути не желательную занозу. Едва рискнувший бросить не осторожное слово в адрес Ниаш хийл был прооперирован ассимиляторами, глава службы связи тут же выкупил пропуск на посещение регенераторного блока своего заместителя. Как и любой «паразит», заместитель поправлялся на удивление быстро.

     Увидев его впервые после удара об приборный пульт, Ниаш нашёл, что на лице его коллеги не осталось даже намёков на шрамы. Он оставался в мед-блоке больше даже для того, чтобы пройти лечение от психической травмы, нежели от телесной.

     Приход Ниаш несколько насторожил и даже напугал избитого им хийла, но не надолго. Очаровав свою добычу, устроив перед ней убедительное представление, Ниаш рассыпался в извинениях. Ломание рук, горькие вздохи, обещания в помощи продвижения по службе – всё это, а так же трудно отразимая привлекательность Ниаш (которую тот не терял даже будучи в мужской фазе), позже, переросло в страстный однополый контакт, остудивший осмотрительность заместителя Ниаш.

     Поддавшись обаянию и поверив в показное сожаление своего шиена, связист очень скоро поплатился за это жизнью. Яд, жертвой которого несколькими неделями ранее пал нерадивый, и такой же доверчивый ассимилятор, был незаметно вколот Ниаш в бедро своего заместителя. Новая жертва была положена на алтарь планов Ниаш. Неприятная заноза устранилась даже проще, чем полагал хийл. Когда, тремя сутками позднее сердце замещающего Ниаш связиста встало, об этом узнали все его коллеги. Глава связной службы тут же демонстративно ушёл в горькое скорбение и на и на символичных проводах соратника даже смахнул с лица пару скупых крокодильих слёз.

     Сидя за центральным пультом управления и просматривая суточную активность каналов связи, Ниаш усмехнулась, вспоминая, с какой лёгкостью ей удалось облапошить своего заместителя. Впрочем, чего еще можно было от него ожидать? Многие знали о слабости почившего от яда Ниаш хийла на однополые связи. А как говорила известная хилийская поговорка –

     «Слабости не стоит иметь, но ими стоит пользоваться».

     Заметив лёгкую ухмылку на лице старшей связистки, к ней подошёл один из работников связной. На вид ему было не больше 30 годов. В руках он держал пару громоздких шлифферов со стёршимися наконечниками для полировки кристаллов. Помявшись немного, он обратился к Ниаш:

     - Разрешите, Шиен?

     Отвлёкшись от своих мыслей, Ниаш, сохраняя на лице загадочную ухмылку, повернулась в сторону вопрошающего:

     - Да? Разрешаю. Что у вас?

     - Полировка принимающих поверхностей пластин 6-го блока завершена. Поверхности должны выдержать еще 2-3 обработки, но при дальнейшем очищении велик риск появления микротрещин.

     - Вы пробовали использовать абразивы нового образца?

     - Да, Шиен. Мы испытали 4 полировальных смеси на забракованных породах. Угол готовых поверхностей при каждом испытании дал недопустимые погрешности.

     - Так я и знала… - Ниаш облокотилась на края большого, испещрённого символами пульта и потёрла пальцами глаза.

     - От службы разработок чудес ждать не приходится. Полагаю, они даром проедают свои пайки.

     Выпрямившись, Ниаш тут же распорядилась:

     - Произвести замену пластин 6-го, 9-го и 11-го блоков в течение 3-ёх суток. При переподключении используйте резервные блоки. На работы отвожу не более часа. После сделать 3 проверки и 4-ую контрольную. Отчёт о них предоставить мне лично. Передайте приказ моему первому заместителю.

     - Слушаюсь, но Шиен…пластины вполне выдержат еще две обработки. В такой скорой замене нет необходимости. – Уверил Ниаш связист.

     - Слово «вполне» меня не устраивает. Советую и вам исключить его из своего лексикона, - Ниаш сделала паузу и оценивающе осмотрела связиста, - Особенно при общении со мной.

     - Как прикажете.

     Связист ненадолго замялся, оставаясь стоять рядом с приборным пультом и осторожно поглядывая на Ниаш. Переложив шлифферы из одной руки в другую, он кашлянул и в полголоса спросил:

     - Ниаш, ты нарочно меня избегаешь?

     Уставив взгляд в экран, на котором одна за другой мелькали страницы со сложными расчётами, Ниаш будто усмехнувшись своим собственным мыслям, мягко предупредила:

     - Давай обойдёмся без личных обращений. Мы здесь не одни.

     - Хорошо, давай не здесь.

     - Птенчик, ты разве не видишь? Мама немного занята.

     С внутренней улыбкой наблюдая за тем, как на заведшего с ней разговор юнца накатывает раздражение, Ниаш, как ни в чём не бывало, продолжала листать страницы на своём экране. Выдохнув, связист, сдерживая злость, напомнил:

     - Я много раз просил меня так не называть.

     Ниаш, продолжая смотреть в экран, с подчёркнутым удивлением изумилась:

     - Разве? А я думала, тебе нравится это обращение, - Она снизу вверх посмотрела на связиста и с жестокой лаской в голосе нарочно чётко повторила:

     - Птен-чик.

     Сжав губы, и перетерпев ехидство со стороны Ниаш, связист настойчиво спросил снова:

     - Когда и где?

     - Аааахх – Ниаш с показной усталостью вытянула перед экраном руку, пошевелив затёкшими пальцами, и поправила ворот своей формы.

     - В мисандо̀те, - неохотно ответила она, - Через 4 часа.

     (Мисандо́т – зал приёма пищи для среднего знатного звена, ресторация)

     - У меня нет допуска – хмуро ответил связист.

     - Знаю, - Ниаш снова взглянула на своего подчинённого, - Зато у меня есть. Будешь ждать меня у входа, я договорюсь.

     Заметив, что к ним приближается несколько связистов, волоча папки с голограммами, Ниаш подчёркнуто громко и официально объявила собеседнику:

     - Вы можете идти!

     Следующие несколько часов для начальника связного отдела были наполнены обычной работой, которая механически выполнялась ею день за днём вот уже на протяжении нескольких годов. Впрочем, темп этой работы и её объёмы были значительно уменьшены. И касалось это не только связной службы. В полу расслабленном режиме последние 3 месяца функционировали практически все подразделения базы, которая пребывала в законсервированном состоянии.

     С того момента, как Владыка Сефир покинул планету на своём самом крупном и хорошо оснащённом межгалактическом ковчеге, забрав с собой половину боевого легиона и проредив население сразу нескольких жилых зон почти на половину, жизнь на базе потекла размеренно, неторопливо и даже как-то вяло. Все полёты и перемещения дальнего действия оказались под запретом. Никто не имел права покидать планету. Все поставки и снабжения извне были прекращены, дабы минимизировать проникновение в устоявшийся рабочий социум «вредоносных элементов», посланных конкурирующими с Сефиром Владыками. По сути, единственными, у кого сейчас работы было хоть отбавляй, были боевые и дозорные подразделения.

     Проверяющие рейдеры неустанно обшаривали околопланетарное пространство в поисках нарушений и следов несанкционированного проникновения. Атмосферные патрули мониторили зоны выработок, и внимательно следили за появлением новых не предусмотренных планом мест добычи. Несмотря на громкую славу Владыки Сефира и слухи о его жестокости, желающие нажить лёгкие накопления, появлялись постоянно. Они попадались, страшными способами умерщвлялись в застенках и «допустимо» страшными способами публично. Их выбрасывали на самые низы социально – общественной иерархии. Некоторых не одарённых Чёрным Богом удачей нарушителей, годами травили, подвергая не физической, но отчаянной психологической муке, после которой они добровольно расставались с жизнью. С их помощью демонстрировали другим яркий и незавидный пример не послушания, за который (разумеется, при условии поимки), приходилось жестоко расплачиваться. Но, несмотря на это, новые нарушители появлялись на сцене с завидной быстротой. Они отыгрывали свои роли и уходили под занавес либо под обречённой трагической, либо под довольной, обещающей годы достатка и праздности маской.

     К сожалению, для 98% нарушителей, посягающих на собственность Владык, маски второго типа «раздавались Чёрным Богом крайне редко и неохотно. Всеведущий Господь, видимо, больше предпочитал трагические постановки. Пьесы завершающие свой последний акт на счастливой для героев действа ноте, разыгрывались в его божественном «театре» отнюдь не каждый «сезон».

     Вот и с момента отбытия Владыки Сефира, количество нарушений и воровства на планете резко возросло. Изоляторы всё больше наполнялись неудачливыми ловцами, копателями, сборщиками и кто его знает кем еще. В нескольких секретных изоляторах и вовсе сидели шпионы из пойманной на границе атмосферы диверсионной группы, посланной из соседней системы Владыкой Асмадином. Но об этом знали далеко не многие. Например, Ниаш, узнала о невезучих пленниках из конкурирующей хилийской группировки от одного из мефкадов, с которым она состояла в отношениях интимного характера, строящихся на взаимовыгоде для обеих сторон. В скором времени услышав о пропаже одного из локхемских экипажей, в котором так же находился и командированный от неё связист, Ниаш предположила, что слуг Сефира во владениях Асмадина постигла похожая, если не более печальная участь. Причём сама Ниаш больше склонялась ко второму варианту. Кто-кто, а она хорошо знала характер Владыки Асмадина, имея трёх годичный опыт работы под его покровительством.

     Дело в том, что Ниаш была перебежчицей. Начав служить у Асмадина рядовым помощником и дорастя до заместителя второго порядка, хийла была вынуждена ретироваться с подконтрольных Владыке Асмадину территорий из-за внезапной чистки в рядах его прислужников. Чистка была спонтанной и хаотичной. Затрагивающее в обычное время только высокопоставленные и ассимиляторские посты мероприятие, к ужасу связистки начало выедать внушительные дыры в рядах службы управления каналами связи.

     Понимая, что каждый новый день на службе Владыки Асмадина может стать для неё последним, Ниаш спешно подняла все доступные ей сбережения и ценой невероятных усилий и трат покинула, ставшую невероятно опасной для её жизни и работы зону. В силу определённых обстоятельств новым обиталищем Ниаш стала территория, подконтрольная Владыке Сефиру – заклятому конкуренту Асмадина. Прослышав про невероятную жестокость сына Шахаба, которую он применял даже к своим родным (история о принесённой им в жертву дочери – предательнице к тому времени стала, чуть ли не легендой), Ниаш поначалу страшилась и до последнего надеялась, что ей удастся убраться к более дальним рубежам или затаится в какой-нибудь молодой колонии. Но в последний момент, пересилив свой страх и встретившись с одним из вербовщиков Сефира, которые охотно принимали всех бегунков, ушедших живыми от Асмадина и его чистильщиков, Ниаш поняла, что сильно ошибалась.

     По сути, единственным недостатком, имеющим место быть из приписываемых Сефиру молвой, была молодость. Для состояния, которое он обрёл, той сферы влияния, которая уже была у него, и для уважения, которое он имел у более высокопоставленных Владык – Сефир был молод до неприличия. Ниаш полагала, что именно в этом неокрепшем малолетстве и заключается причина жестокости сына Шахаба. Ведь, как известно, все обеспеченные и укрытые от житейских невзгод юные чада сильных и богатых родителей неоправданно жестоки. Таким чадом был, к слову Асмадин, опередивший Сефира в возрасте всего лишь на год и пользующийся покровительственной защитой и поддержкой отцовского родителя – Владыки Шемоха. По сути, всё влияние и силу Асмадин получал, ютясь в тени могущественного отца, и был отчаянно от него зависим. Этим, и еще взрывным, истеричным характером Асмадина объяснялся факт непостоянства его слуг, которые уставая от постоянных срывов хозяина, сбегали от него, иногда изрядно при этом рискуя.

     Сефир сильно отличался от Асмадина уже хотя бы тем, что имел редкое для его годов трезвое благоразумие. Это Ниаш поняла, прослужив под началом Владыки всего лишь месяц. Несмотря на то, что сын Шахаба был порой жё̀сток, предательств и проступков не спускал никому, и очень любил поиграть в войнушку, щекоча нервы своим более могущественным соседям, его действия и политика были грамотны, просчитаны и крайне редко строились на эмоциях или личных прихотях. Хотя имея за спиной такую влиятельную скалу как Шахаб, «Карающая длань» мог вести себя и поразнузданнее. Но не вёл. Этим и еще многими другими качествами, он сыскал уважение подчинённых, в том числе и перешедшей под его «крыло» Ниаш.

     Связистка грамотно подошла к смене места работы и на определённых условиях выдала вербовщикам Сефира всю ценную и компрометирующую информацию об Асмадине, которую знала. Проданные ею сведения, факт вынужденного бегства от конкурента, а так же привлекательная внешность Ниаш, открыли ей путь карьерного роста на новом, доходном и не таком опасном, как предыдущее месте. Связистка могла бы и не оставаться на службе у своих временных «спасителей». Перед бегством, она позаботилась о том, чтобы её как минимум несколько годов никто не искал, купив у знакомого ассимилятора за баснословную сумму место в «базе смерти». Ей была открыта дорога в большой и густонаселённый хилийский мир, при условии смены имени и некоторых физиологических показателей. Соблюдая должную осторожность, Ниаш могла, не опасаясь, жить вполне обычной жизнью. Но она осталась. И тому было несколько причин.

     Так как Сефир являлся молодым Владыкой, он активно расширял свою территорию, - путём захвата, договоров купли – продажи, реже освоения. Работа на недавно принятых в собственность участках (особенно на тех, которые были лишены всех «благ» цивилизации), оплачивалась втройне и требовала привлечения на службу рабочих редких специализаций. Носителем такой экзотической специализации как раз и была Ниаш. Её обширные знания в кристаллофизике, а если смотреть уже – в свойствах кристаллов с тригональной сингонией, были очень кстати при наладке связи на отдалённых землях. Щедрая оплата, маячившее на горизонте повышение и наличие всего лишь двух, трёх конкурентов (от которых оказалось не сложно избавиться), стали первой причиной, по которой Ниаш осталась служить под началом сына Шахаба.

     Второй причиной, которую в хилийском понимании окрестили бы легкомысленной, - стала простая симпатия. Ниаш была далеко не глупа, хотя и её привлекательность, порой, служила поводом думать об обратном. Связистка уже давно перешла порог зрелости, за которым, как в бездонном омуте тонут все чаяния, розовые иллюзии и надежды. Деловой подход и хватка – для хийлы не существовало других заповедей. Но, тем не менее, дослужившись до высокого поста и получив возможность иногда видеть своего Владыку, Ниаш поняла, что он ей понравился. Понравился не только как элитары, дающий ей работу, средства к жизни и статус…

     Даже самой Ниаш было трудно разобраться в мешанине ощущений, которая возникала в её голове и организме при редких встречах с Владыкой, но с определённого времени, она поняла, что неосознанно начала набиваться ему в партнёры. Бо̀льшей глупости себе и представить было нельзя. Хотя у Ниаш и были все шансы осуществить то, что нашёптывало ей её настырное подсознание и крепкий ишемский инстинкт, она яростно отметала от себя мысли вступить с Владыкой в связь. На то были причины. Но уверенная в своей непоколебимости и твёрдости, кровью выстроенных с последней встречи с господином, Ниаш вновь видя Владыку будто теряла память, и млела перед сыном Шахаба как обновлённая малолетка. Благо стадия гверем чуть облегчала ситуацию. Ниаш была хийлом ярко выраженного ишемского типа, и мужской цикл был для неё на 90% сексуально статичным. Но стоило Ниаш вновь обзавестись женским телом и увидеть Сефира в стадии гверем – свистопляска повторялась снова.

     Так проходил цикл за циклом, год за годом. И вот недавно, Чёрный Бог заметил - таки мучения своей рабы. Он сделал так, что Владыка после долгого перелёта, вымотанный, посетил недавно построенную им базу на такой же недавно захваченной им земле (сравнительно недавно, - около 20-ти годов назад), и обратил на Ниаш своё пристальное внимание. От такой благодати нельзя было отказываться, и Ниаш сделала всё, чтобы внимание Сефира по отношению к ней переросло еще и в действие. Чего греха таить… Чистое вожделение сразу же вытащило на поверхность меркантильные интересы.

     «Глуп тот, кто не извлекает максимум пользы из благоприятной ситуации».

     Ниаш постаралась эту пользу извлечь. Кое - что зная об элитарах и имея представление об учёности, которой они обладали, Ниаш хватила в своих амбициях слишком сильно. Уже под конец игры, она поняла, что мня себя на месте игрока, всё время была лишь пешкой. Чёрный Бог, ниспослав ей шанс, подшутил над хийлой, а вслед за ним язвительный смех подхватил и Сефир. Сын Шахаба оказался твёрдым орехом, с естественной природной скорлупой, усиленной тайным знанием, и расколоть его с помощью одной лишь смазливости и воли случая, оказалось провальной задачей.

     Уже впоследствии прокручивая в голове произошедшее, Ниаш утвердилась в мысли, что случая, в общем, то и не было. Была только прихоть элитара и удобно подвернувшийся ему под руку прислужник. Сефир в итоге оказался не лучше остальных владычествующих. Это была такая же расчетливая, как и другие «господа» скотина, и вся его напускная «мудрость», умение грамотно вести политику – были лишь серебристым налётом на кожуре плода с давно прогнившей сердцевиной. Если Асмадин, в сравнении с Сефиром был скотиной мнительной и истеричной, то последний являлся скотиной расчётливой и не глупой. Но обладая этими качествами, он не переставал быть скотом.

     Посмеявшись своей детской наивности и податливости, затаив чёрную злобу, Ниаш еще острее заточила зуб, который был у неё абсолютно на всех владычествующих. Этот зуб был третьей причиной, самой старой, растущей еще с малолетства Ниаш и выскрестшей в её душу и сердце глубокую трещину, в которой поселились безотчётная жестокость, гнев и полное равнодушие к ближнему.

     Материнский родитель Ниаш был ублажателем. Отцовского родителя хийла не знала, а учитывая особенности профессии её матери, она вполне могла родиться от нескольких гверемов сразу. Дети «смешанного семени» в хилийском обществе не были редкостью. Мать Ниаш обслуживала представителей среднего знатного звена, была ублажателем второго порядка, и потому не имела возможности делать большой объём накоплений. Детей у неё так же было немного в силу профессии, а те четверо, которых она успела привести на свет – сильно разновозрастные, рождённые с большими промежутками, были рассованы по разным смотрительским школам. Ниаш родилась у своей матери последней. С малолетства помещённая под надзор смотрителей, она крайне редко виделась с матерью, которая посещала дочь не чаще пару раз в год. Но, несмотря на это, связь Ниаш с родителем была очень сильна и юная хийла отчаянно тянулась к породившей её плоти. Тяга эта в какой-то момент стала настолько глубока, что Ниаш, будучи еще неоформленным, плавающим в фазах подростком наладила со своим родителем устойчивую ментальную связь. Родитель был приятно поражён вскрывшимся, до этого дремлющим внутри её дочери способностям и начала скрупулезно, с большим знанием дела обучать Ниаш техникам ублажения, тайным знаниям и приёмам которыми она владела.

     Стоит заметить, что несанкционированная передача подобных знаний была строжайшим образом запрещена. Получать знания от ублажателя, могут только ублажатель, получивший посвящение и на всю жизнь оказавшийся привязанным к своей профессии. Объяснялось это тем, что техники, которыми владели хийлы «прелестной» профессии, были опасны в общественной среде и могли приводить к внушениям и манипуляциям. Но ментальный обмен, который производили между собой чадо и родитель, запретить не мог никто.

     К 17-ти годам. Ниаш уже владела внушительным багажом знаний, полученным от родителя, и вполне могла называться ублажателем освоившим первую ступень искусства. Юную хийлу так и распирало от желания применять свои умения на сверстниках и наблюдающих её смотрителях, но мать всеми правдами и неправдами заклинала дочь от попыток вытащить на свет полученные ею умения. От этого зависели жизни их обоих. Ниаш благоразумно слушалась и терпела, несмотря на сложный возраст полового раскрытия. Время шло, и перед хийлой разворачивались вполне не плохие перспективы. Наряду с успешным освоением ублажательских техник в Ниаш рано обнаружился талант в работе с минералами и путём активного вмешательства материнских накоплений, хийла начала получать довольно редкую рабочую специализацию. Её родитель к тому времени получил доступ к телам представителей высшего знатного звена, и объём его накоплений значительно увеличивающийся, позволял матери Ниаш вкладываться в устойчивое будущее дочери. Жизнь разрозненной физически, но крепко связанной ментально семейной ячейки стремительно налаживалась. Но вот однажды, в спокойный, продуктивный период обучения, прямо за стойкой со сваленными в кучу кварцевыми друзами, требующими очистки и шлифовки, Ниаш услышала в голове взволнованный, тщательно маскируемый спокойной интонацией голос родителя:

     «Ниаш, меня вызывают на работу с элитаром. Они всё хорошо слышат. С этого момента не думай обо мне и не пытайся говорить. Я сама позову тебя в нужное время. Помни о том, чему я тебя учила. Не открывайся никому. Пусть Господь одарит тебя разумом и удачей».

     Будто оглушённый этим внезапным посланием, Ниаш кожей почувствововал беду. Мать не хотела огорчать его, но он, уже тогда понял, что слышит родителя в последний раз. Понял разумом. Не сердцем. Сердце продолжало отчаянно тянуться к породившей его плоти. Оно тянулось даже тогда, когда спустя год безмолвия к Ниаш пришёл его наблюдающий смотритель и с сочувствием сообщил, что родитель хийла пропал без вести. Новость не была потрясением, ибо уже через неделю последнего ментального разговора с матерью, Ниаш знал, что давшая ему жизнь плоть давно остыла.

     Замолчал долгие годы ведущий с Ниаш диалог голос. Связь в момент истончилась и оборвалась. Кто – то резко рубанул по связывающему чадо и мать канату. Ниаш не почувствовала боли, лишь обрубок долгих и дорогих ей отношений волочился за юной хийлой. Через него она напитывалась горем немой потери, безмолвным гневом, и тихой отчаянной яростью. С точно такой же яростью когда-то падал с небес и Чёрный Бог, вышвырнутый из высшего предела своими родными братьями.

     К совершеннолетию Ниаш подошла в одиночестве. Накопления её матери частично распределились между старшими детьми, частично оказались разворованы. Младшей достались лишь какие-то, которых ей хватило бы лишь на пару месяцев существования средней обеспеченности. Покинув смотрительскую, понимая, что отныне предоставлена сама себе, и иногда, в одиночестве всё еще оборачиваясь на фантомный, звучащий в её голове голос, Ниаш взяла в руки ласковое оружие, подаренное ей родителем.

     Обретя к совершеннолетию весьма не тривиальную красоту и подкрепив её знанием ублажательской касты, Ниаш начала один за другим рушить попадающиеся ей на пути миры. Начало было положено в школе минералогических специализаций. Ниаш не мелочилась. Первой жертвой её чар пал Шиен, спустя месяц работы хийлы, готовый выкладывать за «общение» с ученицей круглые суммы. Он щедро и без оглядки делился с Ниаш ценнейшими знаниями, учил её особым техникам и приёмам работы с кристаллами. Показывал ей уникальные трактаты, доступные лишь единицам, только за возможность прикоснутся к обладающему загадочной прелестью юному телу. Высушив знатока до дна, выудив у него всё, что только можно было выудить, Ниаш в один прекрасный день исчезла, оставив в кабинете шиена на столе (долгое время служившем ложем для их «встреч») голограмму со сдержанным прощанием в одну строчку и просьбой не искать её. Юная несанкционированная ублажательница в силу неопытности перестаралась. Её шиен и по совместительству любовник, почил от нежелания жить без вожделенной зазнобы спустя полгода её безуспешных поисков. Он оставил после себя обезглавленную школу, опустевший банк данных, со знанием дела подчищенный Ниаш, такой же опустевший сейф, 5 брачных партнёров и 16 детей нажитых им за 210 годов жизни. Что со всем этим стало впоследствии, Ниаш не интересовало. Ей было плевать.

     Дальше был центральный бейтх – высшее учебное заведение, из которого выходили зубастые, просмоленные и очень дорогие специалисты. Рекомендательный лист Ниаш, самого лестного содержания, полученный от её уже пребывающего в царстве Чёрного Бога любовника, распахнул ей следующие двери. За порогом этих дверей, Ниаш по мере необходимости проигрывал уже зарекомендовавший себя сценарий, где-то с большим, где-то с меньшим успехом, ибо на этом, более сложном уровне у него уже было много достойных конкурентов.

     Как бы то ни было, через 5 годов жёсткого соперничества, заключения левых и не очень связей, активного выстраивания отношений с руководством, Ниаш обрела упорно добываемый ею статус. Жизненная школа укрепила и разнообразила знания, полученные Ниаш от родителя и превратила хийлу в проворного, снабжённого ласковым жалом хищника. Она заняла достойное место в экосистеме «джунглей» хилийского общества, и, пользуясь своей нежной отравой, довольно скоро добралась до самого вожделенного в этом опасном «лесу» места. «Водопоя». Он изобиловал средствами, полезными связями и престижнейшими должностями. И всё потому, что рядом с этим «водопоем» бродили звери, стоящие на самом верху пищевой цепочки – владычествующие.

     Имея самые большие клыки, силу и бесчисленные, подконтрольные им стаи подчинённых омег, эти альфы, разделяя между собой гладь бесценной «воды», допускали напиться далеко не многих. А те, кто хоть раз касался чистейшего озёрного нектара прибыли, уже не мог променять его на пресный вкус маленьких лесных ручьёв скудного заработка. Он оставался бродить в тени чудовищных, постоянно сталкивающихся друг с другом тел, рискуя быть раздавленным или задетым исполинскими когтями. Но жажда притупляла чувство страха, и потому бескрайние берега у заветной воды были усеяны костями.

     Ниаш умело лавировала, избегая попадаться большим хищникам на глаза, меняла стаи, и порой подъедала останки своих менее везучих собратьев. За период своей престижной карьеры, она побывала на службе у 3-ех владык. В первых двух случаях её служение заканчивалось само собой, в силу гибели господ. Причём во втором случае, Господином стал убийца предыдущего владыки. В третий раз, путём сложных жизненных перипетий, Ниаш поступил на службу к Асмадину. Как и из-за чего эта служба не сложилась, было описано ранее. Но имелся еще один фактор, благодаря которому ненависть в сердце Ниаш по отношению к элитарам возросла до неописуемо громадных размеров. И этим фактором было не желание Владыки подчистить ряды своих подчинённых…нет. Спешно покидая штаб, в котором она работала, Ниаш не успела забрать из ассимиляторской своего недавно рождённого ребенка.

      Связистку сложно было назвать хорошим родителем. Имея к тому моменту уже шестерых детей, она не всегда помнила в каких смотрительских школах они находятся, и крайне редко одаривала их своим вниманием. Все они были деловыми детьми – живыми печатями на договорах, а потому Ниаш испытывала к ним мало привязанности. К слову, для них, это было к лучшему. Хийла служила на опасной работе. Опасной не только для неё, но и для её кровников. Именно поэтому все чада Ниаш были закреплены в смотрительских под выкупленными именами. Связистка исполняла перед этими своими детищами минимальный перечень обязанностей. И делала это не по желанию, но вынужденно – так велел её статус. Но последний отпрыск был для Ниаш существом совершенно иного рода.

      Он являлся плодом её длительной и крайне эмоциональной связи с хийлом, который впервые в жизни, со времени гибели её родителя, вызвал у Ниаш чувство, напоминающее привязанность. Он был гораздо ниже связистки по положению и много старше её. К удивлению хийлы, он имел куда более обширные, даже чем у неё знания в кристаллофизике и как бы тривиально и сусально это не звучало – видел в Ниаш сердцевину, а не тело. Обладая завидным багажом знаний, он быстро раскусил в Ниаш скрытого ублажателя, но поклялся молчать об этом. И что удивительно, сдержал слово. Из осторожного, сдержанного общения скоро родилась устойчивая связь, в которой Ниаш впервые за долгое время забыла о своём «жале». Партнёрство было удивительно и многогранно, причём связь не остывала даже тогда, когда хийлы меняли фазу. Это было большой редкостью.

     Всё вновь сломал владычествующий. Когда волна чисток среди подчинённых Асмадина только начала зарождаться – партнёр Ниаш исчез. Но исчез только в бланках отчётов. Связистка скоро узнала как, почему и кем он был убит и её жало, в этот раз отравленное горьким ядом мести не замедлило обнажиться. Только в этот раз не было ни томных взглядов, ни жаркого дыхания, ни вонзающейся в бедро в пылу сексуальных ласк иглы. Была мужская фаза, двухчасовое ожидание, тёмный коридор, бросок и полоснувшее по горлу титанойдное лезвие, почти полностью отделившее голову жертвы от тела. В те 10 минут, которые были у Ниаш до момента, пока на место убийства прибудет ассимиляторская служба, всполошенная замершим датчиком жизни одного из мелких начальников, связист, положив окровавленную ладонь на живот, в котором уже несколько месяцев развивалась жизнь, мысленно сказал:

     «Смотри, дитя моё. Я отомстил. Я взял эту жизнь за тебя».

     После весь оставшийся срок развития, оберегая плод, родив его самостоятельно, не подпуская к себе при этом ассимиляторов и скрепя сердце, оставив новорождённого в мед – блоке всего лишь на какие-то сутки, Ниаш был вынужден бежать. Обстоятельства сложились так, что связисту пришлось выбирать – спасаться самому, или, рискуя собой и чадом, попытаться забрать его с собой. Ниаш выбрал первый вариант. В тех условиях, в которых хийл бежал с планеты, новорождённый мог умереть от перегрузок.

     Три года минуло с того момента, как связист оставив в ассимиляторском боксе сына (ребенок родился на мужской гормональной фазе), закрыл за собой двери и ушёл в неизвестность. Любой бы на месте Ниаш смирился с тем, что ребенок давно мёртв, но хийла знала, что он жив. Чувствовала. Искать своё чадо было бы безумием – на Ниаш достаточно быстро бы вышли и попытались устранить. Единственным средством здесь было ожидание и надежда на то, что умрёт Асмадин – корень всех бед. Что его убьет другой – более могущественный владыка. Именно поэтому Ниаш искренне желала сыну Шахаба победы над соседом. Именно по еще этой причине она осталась служить ему – ради разных в причинности, но одинаковых в результате целей. Именно по еще этой причине Ниаш влекло к Сефиру – как к возможному устранителю её несчастья. Глупый ишемский инстинкт…

     Ниаш ненавидела владычествующих. Они переломили её жизнь сразу в нескольких местах, и переломы эти не заживая, сочась кровью и гноем – отчаянно, по адски болели. Наивная надежда на сына Шахаба, легла на застарелые раны тонкими бинтами, но после впилась в кожу стальной проволокой. «Переломы» потекли трупным ядом, отравляющим всё и всех вокруг себя. В Ниаш билась покинутая дочь, овдовевший партнёр и обезумивший от разлуки с чадом родитель. И все они ненавидели одно – владычествующих. Мысленные проклятия, посылаемые Ниаш в сторону высшей касты, превращались в красный дым смерти, источаемый глазами Чёрного Бога. В связистке не осталось ничего кроме громадной как сама Вселенная ненависти. На её пути остались только цели, которые служили или для использования, или для устранения. Можно было сказать, что к своим 45 годам, Ниаш стала настоящим хийлом. Существом исключительно делового толка, бездушным и жестоким. Пережитое ею горе, научило Ниаш только ненависти. Чужие беды, несчастья, которые, она причиняла, в том числе и сама, - не трогали связистку. Они были лишь ступенями на тернистом и извилистом пути, на котором е было места ни сочувствию не жалости.

     Заканчивая подсчёт общего количества дневных операций и затраченную на них энергию, Ниаш, следя за своим монитором, параллельно проводила и внутреннюю работу. Зародыш, который она зачала от ассимилятора – приёмщика три месяца назад, несмотря на свой возраст, не вырос и до 2 – недельного размера. Дело в том, что хийлы могли сдерживать развитие плода. При определённой сноровке и умении срок оттягивания родов мог растянуться до года (притом, что вынашивание длилось 6,5 месяцев). Но подобными знаниями обладали далеко не все. Среднему и низшему звену была даже недоступна информация о существовании такого рода умений. Ниаш, знание о приостановке вынашивания получила от родителя, и успешно совершенствовала его на своих 7-ых предыдущих чадах. Разумеется, с переменным успехом. Но теперь ей не составляло труда приказывать жизни, которая росла в ней – развиваться по нужному ей сценарию. О беременности не напоминало практически ничего, кроме редких головокружений и тошноты. Ребёнку было рано пока рождаться. Владыка Сефир покинул базу на неопределённый срок, демонстрировать своё положение окружающим было опасно, да и фактор того, что Владыка может, и не вернутся из своего далёкого вояжа, никто не отменял. В этом случае судьба эмбриона определялась просто – он должен был умереть в токсичном утробном вареве из абортивных препаратов, выпитых Ниаш. Этот плод являл собой всего лишь средство. Она не испытывала к нему никаких эмоций и в случае нестандартной ситуации легко бы от него избавилась.

     От сосредоточенной работы подводящей итог трудовому дню и от практики ритмичного сокращения мышечных стенок маточника, Ниаш отвлёк её второй заместитель. Подбежав к пульту, за которым сидела связистка, хийл запыхавшимся голосом выпалил:

     - Шиен! У нас Ч.П.!

     Устало выдохнув, связистка медленно и с удовольствием откинулась на спинку кресла и, зевнув, лениво поинтересовалась:

     - Ну что-о-о ий-а-а-щоо?

     - Пойдёмте, вам необходимо вмешаться самой!

     - Самой, самой… - недовольно проворчала Ниаш, - А вы мне тогда на что?

     - Шиен, прошу, мало времени, - настойчиво и как-то боязливо попросил хийл, нетерпеливо посматривая в ту сторону, откуда он только что пришёл.

     - Где?

     - 9-ый блок. Зеленый тоннель.

     - Опять с настройкой напортачили… - Ниаш громко грохнула правой выдвижной панелью пульта, приведя её в нерабочее состояние. – Идите! Я сейчас буду.

     - Хорошо Шиен! Только прошу, поторопитесь!

     Когда заместитель исчез во входе в тоннель, ведущий к техническим помещениям, Ниаш ввела на пульте защитный код, активировав блокировку, медленно привстала и неторопливо направилась вслед за связистом.

     Техническая часть связной в этом секторе базы чем-то напоминала муравейник. Множество пробурённых ходов и коридоров еще как следует не отделывались, и почти везде – стены, полы и потолки, представляли собой естественные каменные поверхности. В силу разнообразия минерального состава скального массива, в котором расположилась эта часть базы, в связной были красные, зелёные, чёрные и даже жёлтые тоннели. И хотя у каждого направления и хода имелось своё официальное название и номер, сами связисты предпочитали называть их по цвету. Так было удобнее.

     Ниаш нетерпеливо шествовала по зелёному тоннелю, с удовольствием разминая затёкшие от долгого сидения ноги. Стены здесь имели характерный цвет из-за присутствия в породе зелёного сланца. Кое – где в ярком голубоватом свете люминисцетов на стенах чё̀рно поблескивали вкрапления железных слюд. Приближаясь к развилке, ведущей сразу к нескольким лифтовым шахтам и паре смежных коридоров, Ниаш ненадолго остановившись, прислушалась к своим внутренним ощущениям. Она успела сильно проголодаться за рабочее время. Эмбрион, хотя и был мал размером, но требовал от родителя калорийной и частой кормёжки. Усмехнувшись настырности крохотного, пока лишённого мозга, скелета и органов чувств тельца, Ниаш свернула в коридор, ведущий к 3, 6 и 9-му техническому блоку. На пути ей встретилось несколько связистов. Выразив почтение Шиену, они быстро прошмыгнули мимо Ниаш, и связистка расслышала, как один из них вкрадчиво шепнул другому на ухо:

     - Сейчас начнётся. Жалко смена кончилась…

     Находясь на приличном расстоянии от 9-го блока, Ниаш уже различала отдалённый гам, звуки ругани и грызню. Складывалось ощущение, что помещение 9-го блока вместило в себя половину всего смотрительского штата, челны которого внезапно, разом, решили выяснить между собой отношения. Идущая в гудящем от громкой брани и выкриков коридоре, Ниаш была встречена своим первым заместителем. Судя по всему, он уже давно ждал её, стоя у стены, скрестив на груди руки и устало опустив голову на грудь. Заметив Ниаш, он подобрался, одернув вздыбившуюся форму, и с готовностью зашагал связистке на встречу.

     - Исхар, что происходит? Что на этот раз? – с невыразимой усталостью в голосе спросила Ниаш, не дав своему помощнику заговорить первым.

     - Ниаш… - Исхар покачав головой, бессильно развёл в стороны руки, - Не хотел отрывать тебя от работы. Но тут как всегда … - хийл бешено зыркнул глазами в пол и мерзко выругался, - Опять личные мотивы! Я пытался их угомонить!

      Из распахнутых настежь стальных створок ворот 9-го блока послышался жуткий звериный вопль. Яркий прямоугольник света, падающий на стену тускло освещённого коридора, создавал впечатление, что кого-то в техническом помещении только что кинули в жертвенный огонь. Развесёленная этим невольным сравнением, Ниаш, подсмеиваясь, спросила:

     - Ну? И кто это?

     - Эгхав, - раздосадовано ответил Исхар, - Видимо пытается сделать из Танхе пожизненного ишема. Судя по вою у него получается.

     - Дармоеды, - по родительски снисходительно констатировала Ниаш, и ласково добавила, - Уволю.

     Аккуратно подойдя к краю открытой створки ворот, Ниаш, стараясь не привлекать к себе внимания, наблюдала. 9-ый блок – не большое в ширину и длину, но громадное в высоту помещение с 30-ти метровыми потолками, сводчато загибающимися у самого верха, был забит до отказа. Разделившись на два лагеря, хийлы разных рангов надрывно спорили друг с другом. Позади множества двигающихся, говорящих, ругающихся и молчащих голов поблёскивала стена панелей с кристаллическими пластинами, уходящая в высоту на 25 метров. На замерших на разных уровнях гравитационных подъёмниках, напоминающих строительные люльки, тоже сидели и стояли связисты, и кое-кто из них тоже кричал, что-то доказывал, или спорил с соседом. Центральными персонажами действа были двое хийлов - наладчиков, один из которых, окружённый плотным кольцом негодующих рабочих яростно жестикулировал и тыкал пальцем в сторону второго, сидящего на полу и подвывающего от боли. Правая рука его, начиная от локтя, была будто раздавлена. От кисти остался кровавый кусок мяса и костей. Окружающие искалеченного хийла связисты на все лады кричали что-то об ассимиляторах, об их сволочной медлительности и о том, что им, гадам, - «Деньги вообще платить не надо, чёрт бы их всех побрал!»

     Суть проблемы и нить разговоров в общем шуме тяжело было понять. Самое частое, выдвигаемое обвинение в сторону первого, окружённого толпой наладчика, было примерно таким:

     - «Ты опустил поршень раньше, чем он успел убрать руки! Я видела!»

     - «По инструкции он вообще не имеет права прикасаться к пульту. Пока разборщик в полутора метрах от незакрытой панели!»

     - «Он это специально сделал, падла!»

     - «Мне на прошлой неделе тоже чуть пальцы не отстригло!

     - Да у тебя не он напарник, идиот!

     - Какая разница!? А ты заткнись! Иди свою кварцитовую пыль нюхай!»

     Споры разгорались всё жарче, искалеченный наладчик от боли подвывал всё громче, и каждый момент казалось, что толпа вот - вот схлестнется в рукопашной. Сделав кое-какие выводы, Ниаш медленно вплыла в блок. Стоящие у самого входа в помещение связисты, увидев Шиена тут же затихли, и вытянулись по струнке, остальные в пылу словесной сечи, не заметили появления начальника. Остановившись, чинно заложив за спину руки и морщась от шума, Ниаш не громко, но настойчиво приказала:

     - Замолчите.

     Шум не утихал. Связистка повторила чуть громче:

     - Замолчите!

      Реакции не последовало. Взглянув на своего, готового сгореть от стыда заместителя, Ниаш набрала в грудь воздуха и что есть мочи прокричала:

     - Кончай кипеж!!!

     Разом смолкнув, наполнившая 9-ый блок толпа, уставилась на Шиена. Кое-кто сразу попятился к дальней стене, некоторые работники по - прятали глаза, а пара – тройка прикорнувших у стены наладчиков, лениво захлопали сонными глазами. Слышно было только шарканье десятков ног, шум издаваемый оборудованием и жалобное подвывание искалеченного связиста.

     Всё так же медленно, Ниаш проследовала к сидящему на полу наладчику. Рабочие покорно расступались перед ней и вопросительно переглядывались. Нагнувшись над хийлом, Ниаш посмотрела на его именную бирку и участливо уточнила:

     - Нирх?

     - Да, Шиен. Прос-с-стите, я… - связист попытался опереться на здоровую руку и встать, но Ниаш покачала головой и положила руку ему на плечо.

     - Это лишнее.

     - Шиен, это Танхе! Он специально…

     Снизу вверх гневно взглянув на заговорившего хийла, Ниаш злобно прорычала:

     - Заткни-и-иссь!

     Хийл осёкся и чуть отступил назад.

     - Исхар? Где ассимиляторы?

     Заместитель Ниаш, всё время следующий за ней как тень, поглядел на циферблат на своём запястье:

     - Вызов дежурному был отправлен 20 минут назад…

     - Они там совсем обалдели!

     Из толпы послышался раздражённый выкрик. Резко поднявшись, Ниаш верила взгляд в сборище хийлов замершее перед ней и угрожающе спросила:

     - Кто это сказал?

      Связисты, будто воды в рот набрали.

     - Все оштрафованы на дневной оклад.

     Ниаш отвернулась от толпы и тут же за её спиной послышалась возня и гневное шипение:

     - Пусти! Пусти скотина!

     - Вали давай! Мы и так немного зарабатываем.

     Двое шлифовщиков крепко держа под локти низкорослого пожилого наладчика, выпихнули того из толпы под неодобрительный гомон и почти в унисон сказали:

     - Это он.

     Кто-то неодобрительно буркнул:

     - Крысы.

     Зло озираясь и резко высвободив руки, наладчик, щурясь гневно жевал челюстями.

     - Оштрафован на месячный оклад – вынесла вердикт Ниаш, и после, оглядев выдавших коллегу шлифовщиков, добавила: - А вы двое, на двухмесячный.

     Среди связистов послышалось одобрительное хихиканье. Наладчик, злорадно оглядев своих обидчиков, снова нырнул в толпу, расталкивая локтями рабочих, а шлифовщики, получая в спину тычки и подзатыльники, сердито зыркали друг на друга глазами, видимо вспоминая, кто был инициатором «блестящей» затеи.

     - Исхар, будьте любезны, - Ниаш подозвала к себе своего заместителя, -

     Где произошёл обрыв?

     Молча задрав голову и устремив чёрные блестящие глаза на верхние ряды панелей с кристаллическими пластинами, хийл неопределённо ответил:

     - Похоже, где то на верхних уровнях…

     - Если ТЫ не знаешь, найди мне того, кто знает.

     Тон Ниаш выражал сдержанное неудовольствие. Уловив это, Исхар не желая еще больше расстраивать Шиена, ненадолго отошёл к продолжающей переговариваться толпе. Через несколько минут он вернулся с двумя наладчиками ишемами. Ниаш в это время сидела рядом с покалеченным хийлом, что-то говоря ему и внимательно рассматривая его изуродованную конечность. Пол вокруг наладчика был обильно залит кровью.

     - Вот свидетели, Шиен.

     Продолжая рассматривать то, что осталось от руки наладчика, не глядя в сторону пришедших, Ниаш приказала:

     - Опросите.

     Повернувшись к ишемам, Исхар строго глядя на них, спросил:

     - Вы точно видели, как это произошло? Учтите, что за предоставление ложной информации, предусмотрено наказание, вплоть до смертной казни.

     - Мы работали всего лишь в нескольких метрах правее, первый заместитель, – Ответила одна из связисток, вторая, подтверждая её слова, с готовностью закивала.

     - Что случилось?

     - Сорвалась панель, первый заместитель. Пластины выпали из пазов и упали прямо на руку Нирху. Он не успел её отдёрнуть.

     - Где в это время был второй наладчик?

     - Рядом с поддерживающим поршнем, первый заместитель. Всё делалось по инструкции. Первый наладчик удерживал панель в поднятом состоянии, второй производил замену кристаллических пластин.

     - Я слышал…ходят толки о том, что первый наладчик намерено отпустил поршень раньше? Вы можете это подтвердить?

     Связистка, которая всё это время отвечала на вопросы, замялась, и тут же со стороны входа в блок послышалось жужжание двигателей транспортной платформы. Раздались возгласы:

     - Ну, наконец-то!

     - Не прошло и трёх годов!

     - Где вас носило!?

     Небольшая транспортная платформа, рассчитанная на трёх хийлов, вплыла в помещение, двигаясь на минимальной высоте. Её со всех сторон обступили связисты, недобро поглядывая на находящихся на ней двоих ассимиляторов. Остановив платформу, эскулапы высвободили из фиксирующих пазов громоздкие блестящие ящики с оборудованием, и, спрыгнув на пол, засеменили к раненому, везя ящики за собой.

     - Почему так долго? – набросился на хийлов Исхар, потрясая запястьем с прикреплённым к нему циферблатом.

     - Спросите у составителей схемы ваших катакомб, - мрачно буркнул один из ассимиляторов, и, видя, как недобро таращится на него первый заместитель, просительно указал себе за спину:

     - Не мешайте работать.

     Ободрительно взявшись за плечо наладчика, Ниаш отойдя в сторону, наблюдала, как ассимиляторы завозились около него, с локтями ныряя в свои ящики, доставая кучи каких-то капсул, игл и много чего такого, названий чему Ниаш не знала. За какую-то минуту, эскулапы успели сделать наладчику около 10-ти инъекций, после которых он крепко уснул, и был с помощью миниатюрных гравитационных подъёмников водружён на магнитные носилки. Изуродованная рука хийла оказалась намертво зафиксирована в капсуле с особой хирургической пеной.

     Когда ассимиляторы уже подняли носилки на платформу, закрепили её в специальных пазах и накрыли пациента защитным полем, призванным защитить его во время транспортировки, Ниаш подошла ближе и обратилась к одному из ассимиляторов:

     - Сколько времени понадобится для реабилитации?

     Устанавливая ящик с оборудованием на прежнее место, ассимилятор сказал куда-то мимо:

     - Неделя, может полторы.

     Озабоченно осмотрев свой окровавленный в нескольких местах балахон, он неохотно добавил:

     - Мышцы, хотя и очень сильно деформировались, много времени не займут, а вот с костями придётся повозиться.

     - Всё же постарайтесь отпустить его побыстрее. У меня каждые руки на счету.

     - Постараемся, - ассимилятор бесцветно оглядел Ниаш, - А вы постарайтесь доходчивее объяснять своим подчинённым технику безопасности. Тогда и «руки» считать не придётся.

     Ниаш мрачно усмехнулась:

     - Давайте, вы не будете объяснять мне, как я должна делать свою работу, а я в свою очередь не буду объяснять, как вам делать вашу?

     Ассимилятор, еще раз проверив крепление ящика и устойчивость носилок, зафиксированных на платформе, охотно согласился:

     - Давайте. Только учтите, что если в следующий раз ассимиляторской службе придётся добираться к месту происшествия по старой схеме, они могут и не успеть. Я, во всяком случае, в следующий раз не полезу в ваши лабиринты и буду ждать снаружи, во избежание эксцессов.

     Сложив руки на груди и переведя взгляд на шушукающуюся позади платформы толпу, Ниаш сделала вид, что последнее замечание её не касается.

     Закончив сборы, ассимилятор еще раз оглядел начальника связной службы, и улыбнулся, будто сам себе. Запустив руку за пазуху, он извлёк оттуда пузырёк, наполненный овальными буроватыми капсулами.

     - Вам нужно принимать больше кальцитов, - хийл протянул Ниаш пузырёк, - Иначе скоро посыпятся ногти, а за ними и волосы.

     Ниаш с недоверием приняла флакон и вопросительно посмотрела на эскулапа.

     - Атмосфера слишком агрессивна, не думайте, что стены базы ограждают от неё полностью. Счёт оплатите позднее.

     Ассимилятор одними глазами указал Ниаш на её живот, и через минуту платформа уже уносилась по тоннелю, унося с собой крепко спящего наладчика.

     «Глазастые, черти» - со злостью подумала про себя Ниаш, пряча флакон в карман, - «Ничего не скроешь».

      Вскоре, по приказу связистки 9-ый блок был очищен от не прикрепленных к нему рабочих. Хийлы неохотно покидали помещение, возбуждённо переговариваясь. Остальные связисты остались на местах, заканчивать работы и менять разбитую панель. Только Танхе – наладчик и напарник покалеченного Нирха был отстранен от службы на неопределённый срок. По распоряжению Ниаш, связиста забрали скоро прибывшие на место члены службы внутренних разбирательств.

     Едва хийла вывели из блока два крепких гверема надсмотрщика, Ниаш снова подозвала к себе Исхара, всё это время хлопотавшего с возобновлением работ.

     - Ты опросил тех двоих?

     - Да.

     - Что сказали?

     Исхар, опустив глаза, устало вздохнул:

     - Оборудование слишком чувствительное. Мог спустить раньше, а мог и нет. Могла рука соскочить. Те двое ничего определённого не сказали.

     - Почему остальные тогда говорят об одном и том же?

     Рот Исхара искривился в усмешке:

     - Им бы только языки почесать. Как будто ты не знаешь.

     - И всё - таки? – требовательно насела Ниаш.

     - Была интрижка. Танхе и Нирх – любовники. Вроде как один изменил другому, я не знаю подробностей.

     - Месть?

     - Не знаю, но, на мой взгляд, нет. Слишком осторожные эти двое. Трусоваты. Одно дело пощёчину влепить, другое дело искалечить, тем более при всех. А тут еще порча оборудования. Недешёвого.

     - Допустим.- Ниаш еще раз окинула блок взглядом и, цокая каблуками, направилась к выходу, - Как бы то ни было, камеры внутреннего наблюдения всё разъяснят.

     - Может быть плохой ракурс… как тогда?

     - Может, но я всё - таки посмотрю.

     Уже идя по тоннелю с отливающими зеленцой стенами, Ниаш из-за плеча бросила:

     - Настройку закончить сегодня же. И постарайтесь обойтись без купирования руки ног.

     Исхар осклабился и отчеканил в ответ:

     - Так есть, Шиен!

     Спустя несколько часов, Ниаш уже поднимаясь на верхние уровни базы в прозрачной кабине лифта, как всегда ловя на себе голодные взгляды, обдумывала то, что увидела на записи с камер наблюдения, установленных в 9-ом, техническом блоке связной. У неё было несколько объяснений произошедшему, но вне обыкновения, ни одному из них она не могла отдать приоритет. Всё представлялось Ниаш слишком размытым. Ни мотива, ни смысла случившегося, она не могла понять. Именно поэтому запись щекотливого момента с камер была немного подретуширована связисткой, несколько копий спрятаны в надёжных местах, и еще одна ехала вместе с Ниаш в кармане в качестве доказательства.

      На базе наступало дневное время – переломный момент рабочего дня. Заканчивались вечерние смены и начинались утренние. Многие служащие шли на заслуженный дневной отдых. Хийлы были активны в основном по ночам. Во всяком случае, природная максимальная работоспособность у них приходилась именно на ночное время. В различных системах и на различных землях жизненный ритм, разумеется, мог несколько сбиваться, но так или иначе бодрствовать хийлов тянуло ночью, а спать днём. Утренние часы, а конкретно часы восхода Солнца, причём неважно на каких планетах, - были для среднестатистического хийла временем критическим. Из-за этого многие поверхностные работы могли вовсе приостанавливаться, если местное светило проявляло чрезмерную световую активность. Под утренними лучами, обладающими наибольшей силой рассеивания за весь световой день, у хийлов затормаживалась реакция, начинались проблемы со зрением и обменом веществ. Эти неприятности не были смертельными и последствия «утренних ударов» проходили достаточно быстро, но, тем не менее, никто из хийлов, не облачённый в светоотражающий спец-костюм, не стал бы в рассветное время загорать на солнышке.

     Совсем другое дело было поваляться под прохладным, отражённым светом луны, а еще лучше - нескольких лун сразу. Привязанность хийлов к ночным светилам объяснялась не только сменой фазы. Долгое пребывание под ними, приносило большую пользу. Улучшалось пищеварение, омолаживались кожные покровы, повышалась потенция (причём как мужская, так и женская). В некоторых системах даже существовали специальные курорты, оборудованные площадками для отдыха под луной, с расставленными на них особыми лежанками из селенита, халцедона и сердолика. Эти минералы усиливали воздействие излучения и улучшали лечебный эффект. Верхом мечтаний, конечно, были просторные ложа из адуляров (лунных камней), но к такой роскоши имели доступ только элитары.

     В рыбные на удачное расположение лун сезоны, а особенно в полнолуния, площадки для облунения (так хийлы часто называли их в шутку), больше напоминали тюленьи лежбища. Часто, особенно в дни «красной луны», на них и вовсе было не пробиться.

     Ниаш как-то посчастливилось купить себе место на одном из таких курортов и попасть на него именно в пиковую фазу приближения ночного светила к планете – день «красной луны». Хийл удержал в памяти моменты поиска своего места, того как он, устраивался на нём и перебросился парой фраз с соседом. Дальше всё слилось в сплошное багровое марево. На утро, Ниаш мало что помнил, но ощущения в теле, некоторая раздетость, окружающая обстановка… и в конце концов разъяснения обслуживающего персонала, дали понять, что процедура лечения и омолаживания кончилась масштабной оргией, в которой приняли участие абсолютно все присутствующие.

     Сила Луны была обворожительно неотразима. Обдумывая выплывающие из багрового марева эпизоды, дивясь тому, как даже его скрытая ублаженческая квалификация оказалась бессильна перед мощью космических процессов, Ниаш постепенно утвердился в мысли, что это была одна из лучших ночей в его жизни. Благо хийл провёл её в мужской фазе, и абортарий ему посещать не пришлось.

     Миновав несколько уровней базы, лифт остановился. Прозрачные створки услужливо разъехались и Ниаш вместе с несколькими пассажирами, такими же, как она «средними высотниками» по рангу, направилась прямо по коридору в мисандот. Сквозь прозрачные стены было видно, что ресторация практически пуста. Пропущенная вперёд двумя гверемами, Ниаш приложила карту допуска к считывающему глазу и вошла в просторный, наполненный аппетитнейшими запахами зал. Тут же встреченная постоянно обслуживающим её шеретом (с хилийского дословно – «тот, кто носит еду»), связистка заняла свой любимый стол и, поощрив шерета хорошими чаевыми, намекнула, что у неё сегодня, возможно, будут гости. С радостью приняв щедрый бакшиш, шерет унёсся за заказом. Ниаш ничего не сказала об обеде. Она постоянно ела одно и то же, за редким исключением добавляя что-нибудь к ужину.

     Голод к этому моменту уже немилосердно сжимал желудок Ниаш, а витающие в ресторации запахи неприятно кружили ей голову. Зародыш в теле связистки, если бы имел голос, уже наверняка кричал из живота матери, заявляя о своей не накормленности.

     Что бы скоротать время за ожиданием, Ниаш достала из нагрудного кармана миниатюрный голографический планшет и начала пролистывать на его экране страницы отчётов, которые из-за ч.п в связной не успела изучить на рабочем месте. Погрузившись в море информации, цифр и диаграмм, связистка не сразу заметила, как к ней просеменил её шерет и остановившись у стола, заискивающе потарабанил по спинке одного из сидений пальцами. Заметив его, связистка вопросительно подняла брови. Шерет пришёл без еды.

     - У нас не зарегистрированный посетитель, госпожа. Возможно, это ваш гость?

     Чуть склонившись, хийл указал на прозрачную стену, за которой прохаживался гверем, по виду явно принадлежавший к низшему среднему звену, обычно в мисандот не допускаемому.

     - Да, я его имела в виду. Не сочтите за труд любезный, проводите его к моему столику. – Ниаш продолжала листать страницы на своём планшете, но шерет не уходил, - Вам что-то не понятно из того, что я сказала?

     - Что вы, - осклабился хийл, настолько приторно, что казалось у него изо рта вот – вот польётся сахарный сироп, - Я только хотел уточнить, если позволите. Ваш гость намерен..?

     - Без выручки не останетесь, любезный. Если же вам не достаточно моего слова, я предполагаю, мисандот 6-го уровня не откажет мне в услугах, на ближайший год, полтора.

     - Госпожа! - шерет ужаснулся, - Как вы могли подумать?

     Ниаш поморщилась, не отрывая взгляда от экрана, и гадливо отмахнулась от шерета ладонью. Когда назойливый хийл исчез, Ниаш украдкой поглядывая на стеклянную стену ресторации, изучала поведение своего «гостя». Впущенный в мисандот шеретом, шлифовщик чувствовал себя внутри крайне не уютно, но старался этого не показывать. С ухмылкой следя за тем, как он идёт к ней, проходя мимо шикарно отделанных столов и кожаных сидений, под приглушённым красноватым светом люминисцетов, очень средне одетый, простой и невзрачный, Ниаш подумала, что будь сейчас в ресторации больше народу, Птенчик вряд ли осмелился войти. О

     Остановившись рядом со столом, за которым сидела Ниаш, связист некоторое время стоял молча, но потом, видя, что Ниаш не реагирует, сказал негромко:

     - Вот я, кхм, пришёл.

     - Да, я вижу, - Ниаш подняла глаза от планшета и щелчком пальцев подозвала к себе стоящего чуть в отдалении шерета.

     - 1-ую и 4-ую позицию меню для моего гостя, и для меня еще курительницу, будьте любезны.

     Шерет, оживившись, унёсся куда-то вглубь ресторации, и вскоре вернулся, неся в руках длинную стальную приплюснутую трубку с мундштуком на конце.

     - Надеюсь, к ней больше никто не прикасался? – спросила Ниаш, с недоверием поковыривая ногтем отверстие на конце загубника.

     - Госпожа! Как можно! Эта курительница закреплена исключительно за вами! – уверил шерет.

     - Заряжена?

     - Разумеется, классическая смесь, всё как вы любите.

     - Хорошо, надеюсь, мы в ближайшее время не умрём с голоду, - фыркнула связистка и нажала на трубке несколько кнопок. В овальном прозрачном вырезе, расположенном посредине трубки началось мелкое бурление, будто закипала на медленном огне вода. Красноватая жидкость пузырилась и пенилась и вскоре вся трубка засветилась врезанными в неё люминесцентными лентами. Ниаш, не глядя, засунула плоский мундштук в рот и шумно потянула в себя воздух. Бурление в трубке усилилось. Выпустив изо рта плотную струю желтоватого дыма, связистка, наконец, взглянула на шлифовщика. Шерет к тому времени уже скрылся из вида.

     - Ну что же. Я тебя внимательно слушаю.

     Ниаш очень изящно поставила локоть на стол и положила подбородок на тыльную сторону ладони, изображая предельное внимание.

     - Не стоило заказывать мне еду, - в полголоса сказал хийл, - Мне всё равно будет нечем расплатиться.

     - Я позвала тебя сюда не платить, а есть. Остальные проблемы предоставь решать мне, - Ниаш снова закурила и сквозь сжатые зубы повторила вопрос:

     - Жя жлушаю.

     - Почему ты меня избегаешь?

     Ниаш с удивлением воззрилась на собеседника:

     - Ижбегаю? – она вынула изо рта мундштук, - Помойму мы чуть ли не каждый день видимся на службе.

     - Я не про это.

     - Мммм, - многозначительно протянула Ниаш, - Ясно.

     Она выключила планшет и показательно отодвинув его в сторону, объяснила:

     - Послушай, птенчик, если я пару раз пустила тебя в свою кровать, это совершенно не значит, что ты теперь имеешь на моё внимание какие-то права.

     - Я просил меня так не называть.., - стараясь скрыть раздражение, напомнил связист.

     - Я твой начальник! – резко оборвала его Ниаш, - И имею право называть тебя как угодно, хоть дерьмом на палке! Тем более есть за что.

     Ниаш откинулась на спинку сидения и простонала:

     - Господь Всеведущий, они точно решили уморить меня голодом!

     Но умереть голодной смертью Ниаш всё – таки не дали. Через пару минут трое шеретов уставили стол перед связисткой и её подчинённым шикарными и невероятно дорогими произведениями хилийского кулинарного искусства. Испросив у собеседника паузу, Ниаш с аппетитом принялась за полусваренное по особому рецепту мясо с кровью, кромсая куски пальцами и напрочь забыв о ноже и двузубой вилке, положенных рядом с тарелкой. Закончив с первым блюдом, Ниаш сразу же принялась за второе. Кольца на её длинных пальцах и тонкие браслеты на серых запястьях покрылись крупными рубиновыми каплями.

     Вообще в хилийском обществе не принято было сдерживать себя во время еды. Еда была одним из первейших удовольствий, а как можно получать удовольствие, если сдерживаешь себя в нём? В силу этого – чавканье, хлюпанье, причмокивание и сытые отрыжки во время приёма пищи и даже в общественных местах в хилийском мире были в порядке вещей, причём у любой касты. Из-за этой особенности, попав в зал приёма пищи в обеденный перерыв с непривычки могло сложиться впечатление, что где-то под столами, между ног трапезничающих хийлов прохаживается стая голодных свиней.

     Пережёвывая последний кусок мяса, Ниаш удовлетворённо вздохнув, констатировала:

     - Дали бы мне сейчас парочку белых кшатров, я бы сожрала их вместе с доспехами.

     Умилённо поглядывая на связистку, гверем сидел молча, не притронувшись к своим тарелкам. Вытирая рот, а затем и руки синтетической моющей салфеткой, Ниаш облизываясь, спросила:

     - Почему не ешь?

     - Я не могу, есть то, что стоит месяц моей работы.

     Связист виновато посмотрел на Ниаш и отвернулся. Она видела, что он голоден, и что вид еды приносит ему большие мучения. Причиной отказа, видимо, служила простая блажь, и Ниаш решила подтолкнуть шлифовщика отказаться от неё и послушать свой желудок. Взяв из стоящего перед связистом блюда небольшой кусок мяса и обмакнув его в настой из особых синтетических масел, усиливающих вкус, Ниаш поднесла его ко рту гверема и настойчиво попросила:

     - Попробуй.

     Связист помотал головой:

     - Если не попробую, то и не пойму что мне понравилось. Потом не придётся отвыкать.

     - А если потом пожалеешь, что не попробовал? – Ниаш хитро смотрела в лицо собеседника. Она знала, к чему он клонит.

     - Уж лучше так. Знания приносят беды.

      Не успел связист договорить, как Ниаш легонько коснулась его губ влажными пальцами и игриво отдёрнула руку. Машинально связист чуть облизнулся и, зажмурившись, сжал челюсти. При прикосновении Ниаш его тело чуть подалось вперёд. Хийла почувствовала, как в гвереме поднимается горячая волна.

     «Птенчик» являлся для связистки временным развлечением. Он был гораздо моложе её, еще по-детски глуп и наивен, но при этом же приятно свеж и еще не затаскан. Ниаш сама не поняла, как допустила шлифовщика к телу. Спать с представителями низшего ранга было не в её правилах, но связь с «Птенчиком», как ни странно, приносила ей удовольствие. Именно из-за этого удовольствия, она периодически разрешала хийлу побыть с собой, старалась вести себя с ним помягче, дабы не спугнуть эту милую неоперённую детскость, которая была в шлифовщике и странным образом сочеталась с крепким здоровым телом и взрослой потенцией. У «Птенчика» еще не выросли ни длинные крепкие «когти», ни острый «клюв», которым бы он мог «оцарапать» Ниаш. Проводя время с ним, связистка могла позволить себе ненадолго расслабится, забыть о своём жале и самой немного впасть в детство. «Птенчик» мягким пластырем ложился на ноющие «переломы» Ниаш, и она на некоторое время избавлялась от боли.

     Но играя с юным хийлом, связистка порой забывала, что она всё - таки ублажатель. Спустя время, Ниаш поняла, что перестаралась. Порой, неосознанно применяя к шлифовщику тайные сексуальные техники, она намертво привязала хийла к себе. В связной, она то и дело ловила на себе его преданный голодный взгляд, находясь в своём жилом блоке, слышала, как он часами караулит её у дверей. Ей приходилось постоянно осаживать его, успокаивать, грозить. При смене фазы «Птенчик» становилась истеричной, и её тяга к Ниаш, который уже был в мужском теле, ничуть не ослабевала. С некоторых пор, связист уже позволял себе открыто говорить с Ниаш на личные темы, обращаться к ней на «ты», как это случилось, например, сегодня, и это было не хорошо. Крайне нехорошо. К тому же то, что Ниаш увидела на записи с камер наблюдения, подтверждало её самые худшие догадки. Из-за этого обстоятельный разговор со связистом был необходим. От его результатов зависело многое.

     - Это всё из-за него? – хийл поднял на связистку злобный, полный ревности взгляд.

     - Что? – Ниаш изображала непонимание, хотя прекрасно знала, что имеет в виду связист.

     - Ты ведь ходила туда? К нему? – зло сощурившись продолжал спрашивать гверем.

     - Ходила, и что с того? – Хмыкнула Ниаш, - Куда и к кому я хожу в нерабочее время, это моё дело.

     - Мда? – с едким ядом в голосе переспросил связист, - И как он тебе?

      Ниаш долго затянулась курительницей, смотря куда-то мимо собеседника.

     - Кто?

     - Ну, ОН?

     - ОН? – Ниаш мечтательно закатила глаза, - Божественно…

     - Сука! – уперевшись лбом в сжатый кулак, связист замер на несколько мгновений, а потом, грохнув этим же кулаком по столу, пододвинул к себе одну из тарелок и стал с жадностью запихивать в себя уже под остывшее мясо.

     - Вот это правильно, - одобрила Ниаш, - Отношения отношениями, а про еду забывать не надо.

     - Замолчи! – шикнул на неё гверем остервенело и громко жуя.

     - Ооу, Птенчик. Ты бы был по сдержаннее в тоне. Я ведь могу тебя уволить.

     - Увольняй!

     - И уволю, особенно после того бедлама, который ты устроил в 9-ом блоке.

     Гверем так и замер с искривлённой от жевания челюстью и медленно поднял взгляд на Ниаш:

     - Какого бедлама?

     Ниаш умилённо улыбнулась.

     - Я ничего не делал.

     - Совершенно не умеет врать…Птенчик, я видела записи с камер. Это ты ослабил крепление панели так, что бы в нужный момент она грохнулась на руку наладчику. Кстати филигранно сделал, с умом.

     Ниаш наполнила бокал вином, принесённым шеретами вместе с остальными блюдами, и, подняв его будто за успех собеседника, выпила.

     Связист, медленно дожевав, с трудом проглотил кусок и затравленно огляделся.

     - Я вот только одного не могу понять, - Ниаш снова закурила, и чуть подавшись вперёд, спросила:

     - Зачем?

     - Он называл тебя кхалбой (с хилийского – шлюха, стерва) – с трудом проговорил связист, глядя в стол.

     - Кто? – не поняла Ниаш.

     - Танхе. Он постоянно так тебя называет. Я решил преподать ему урок.

     - Урок!? – Глаза Ниаш расширились от изумления, и она залилась громким смехом.

     - Преподать урок Танхе, при этом искалечив Нирха? О, мой Бог! – Ниаш продолжала хохотать, а связист не знал, куда себя деть от стыда.

     - Такой способ отмщения нужно внести в учебники по политологии!

     - Я не знал, что в последний момент они поменяются местами, - всё так же глядя в стол, ответил гверем.

     - Не знал? – всё еще подсмеиваясь, переспросила Ниаш, и вдруг помрачнела:

     - А ты знал, какие у меня из-за этого могут быть проблемы? Ты знал, сколько средств вложено в раздолбанные тобой пластины? Знал, что кто-то мог сунуть туда не только руки, но и голову? Знал!?

     Раздражённая тупым молчанием шлифовщика, Ниаш размахнувшись, влепила ему пощёчину. Резкую и болезненную, как кошачья тычка. Потерев щёку, связист снова уставил взгляд в стол.

     - Давай поговорим как взрослые.

     Ниаш вытащила из кармана маленький конический банк данных и такой же маленький кожаный мешочек и аккуратно положила их перед связистом.

     - Здесь, - она указала на банк данных, - Запись твоего нетленного подвига. Поверь, этого хватит для того, чтобы тебя навсегда вышвырнули с работы. Максимум, на что ты сможешь потом рассчитывать – это шахта. Здесь, - Ниаш указала пальцем на мешочек, - Два трёхфазных монокристалла. От продажи каждого из них можно безбедно жить пару годов.

     Ниаш чинно сплела в замок пальцы:

     - Так вот, предлагаю тебе выбор. Или ты забираешь мой прощальный подарок, и после возвращения Владыки улетаешь отсюда на первом же транспортнике. Допуск я тебе обеспечу. Или, в случае твоего упрямства отправляешься на ближайшие штрафные выработки.

     Ниаш внимательно смотрела на гверема.

     - Поверь мне, Птенчик, очень мало кто получал от меня такие предложения. Ты мне по - своему дорог, и я не хочу отвечать тебе чёрной неблагодарностью.

     Ниаш была на 99% уверена, что шлифовщик примет её предложение. Привязанность привязанностью, но от дармовых накоплений хийлы отказывались редко. Для связистки это было самым бескровным решением проблемы. Деньги у неё имелись, а в первом случае служба внутренней безопасности наверняка бы начала копать, вскрылась бы связь начальника и подчинённого и Ниаш поимела бы с этой истории большое количество проблем. К тому же ей искренне не хотелось отправлять связиста в шахты – место гнусное и смертельно опасное. Но в любом случае ей нужно было избавиться от медленно теряющего голову шлифовщика. Юнец становился опасен.

     - Если это всё, что вы хотели сказать мне, Шиен, то я, пожалуй, пойду.

     Связист, не глядя на положенные перед ним предметы, приподнялся и добавил сдержанно:

     - Не скрывайте мой проступок и поскорее передайте запись в службу внутренней безопасности.

     - Типхер кхамора! (дурень упрямый) – Ниаш удручённо покачала головой. Ей стало как-то не по себе. В связистке мешались противоречивые чувства. С одной стороны ей было жутковато от того, до какой степени Птенчик к ней привязался, с другой, где-то под сердцем кололо тёплое, давно забытое чувство. И виной тому было не вино и не съеденное мясо. Чувство нежное и приятное и оттого страшное для Ниаш. В её жизни за этим чувством всегда приходила боль, и связистка этой боли больше не хотела. Проще было самой. Надо было самой. Обрезать этот канат, чтобы кто-нибудь другой не рубанул по нему.., когда будет уже поздно.., когда она уже привыкнет.

     - Постой! – Ниаш протянула руку вслед уходящему связисту. Тот остановился.

     - Похоже, вино оказалось крепковатым. – Ниаш приложила ко лбу ладонь и прикрыла глаза.

     - Тебе плохо? – гверем озабоченно оглядел собеседницу.

     - Да, немного мутит…Будь любезен, попроси у шерета медной воды.

     - Конечно! Сейчас!

     Когда шлифовщик ушёл, Ниаш до краёв наполнила его бокал, и незаметным выверенным движением вскрыв одно из своих колец, добавила в вино щепотку яда. Уже привычный шаг в этот раз дался Ниаш нелегко. Она ощущала горечь и какую-то обиду, не то на себя саму, не то на обстоятельства, и ей очень хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Ожидая связиста, она с ненавистью рассматривала кольцо на своём указательном пальце. Широкое, тяжёлое, с изящным чернением, - то самое, которое вручил ей «за хорошую службу» Владыка Сефир. Маленькая окова для большой жизни. Она должна была закончить начатое, хотя бы попробовать и птенчик ей мешал… Мешал! Мешал!

     Она должна была…Она столько вынесла и перетерпела! Ей не могла, не имела права мешать чужая глупая блажь! А если не блажь? Если это было то самое, чего она была лишена столько годов, то, что у неё столько раз отнимали? И если это шанс обрести…К чёрту! Вздор! У водопоя слишком мало места. Тут только клацанье клыков и скрежет когтей, а остальное – вздор! Нежный, ласковый вздор, который приносит много боли.

     «Слишком много боли! Я не хочу её больше! Я не выдержу!»

     Ниаш очнулась от захлестнувших её мыслей, когда связист поставил перед ней на стол стакан, наполненный водой. Он сел напротив и с искренним волнением оглядел хийлу:

     - Тебе хуже?

     - Нет, всё нормально, - Ниаш с силой зажмурилась, пряча лицо. Эмоции, которые она обычно нещадно давила в себе вдруг захлестнули её с головой.

     - Слушай, мы еще вернёмся к этому разговору, а сейчас, давай выпьем.

     Ниаш подцепила ладонью дно бокала и протянула его связисту.

     - Хорошо. За что будем пить?

     Видя, как Ниаш мнётся с ответом, вертя в руках стакан с водой, связист предложил:

     - Давай за твоё здоровье?

     - Мм…моё? – Ниаш грустно улыбнулась, - Нет, за моё не надо, давай.., - она задумалась – Давай лучше за здоровье Нирха. Оно ему сейчас понадобится.

     - Согласен. Бедняге досталось, - Связист поставил бокал на стол и взял Ниаш за руку, лежащую на столе.

     - Я понимаю, что поступил глупо, но Танхе меня взбесил. Прости, что принёс тебе неприятности.

     Ниаш смотрела на птенчика, чувствовала тепло его ладони, видела его восхищённый взгляд. В нём не было пока ни цепкой хватки, ни делового отношения к жизни, ни обычного хилийского бездушия. Зато много было какой-то необъяснимой чистоты и верности – чувств, к которым Ниаш когда-то, очень давно, - отчаянно тянулась. Смотря как бокал, полный смертельной жидкости приближается ко рту связиста, Ниаш чувствовала, как каменеет изнутри. Она приказала всем чувствам замолчать, но одно, живущее где-то невероятно глубоко внутри – заговорило. Сначала тихо – шёпотом, потом всё громче и громче и наконец, - завопило в Ниаш отчаянно и оглушительно. Не способная больше выносить этот крик, связистка размахнулась и в последний момент выбила бокал из руки гверема. Зазвенело стекло. Где-то у противоположной стены посыпались на пол осколки.

     Шлифовщик, не понимая что произошло, таращился на свою порезанную ладонь.

     - Нет, ну вы только подумайте какая гадость! Это же не вино! Это моющее средство! – возмущённо выкрикнула Ниаш. На неё из разных концов зала изумлённо глядели несколько посетителей и испуганные шереты. Резко выскочив, Ниаш обогнула стол и рванулась к выходу из мисандота, но её крепко схватил за запястье пришедший в себя от неожиданности гверем:

     - Да что с тобой такое!?

     Рывком, высвободив руку, Ниаш свирепо оскалилась в лицо шлифовщика:

     - Убирайся с базы! Оставь меня в покое!!!

     - Почему!? Я же просто хочу быть с тобой! Не с твоими деньгами и рангом! С тобой!

     - Не-е-е-т! – простонала Ниаш и силой зажмурилась, закрывая лицо от света, - Не-е-т! Это слишком…слишком больно!!!

     Молнейносно покинув мисандот, не помня себя, добравшись до своего жилого блока, Ниаш заперлась, в беспамятстве зарылась в свои дорогие шёлковые покрывала и громко плача, выдавливая из себя горькие, ядовитые слёзы звала и звала без остановки:

     - Мате! Помоги мне! Мате! Помоги мне! Почему ты не отвечаешь!? Мама! Ответь мне! Пожалуйста, ответь…

     Продолжение следует…