Поражение Сефир. Часть 5. 2

     

     Особенно ценно искусство скрывать свой недостаток, превращая его в преимущество. Так Цезарь скрывал свою плешь лавровым венком.

     Всем приказывающий – всеобщий раб.

     Бальтасар Грасман

     Останься здесь. – Сефир повелительным тоном остановил было последовавшего за ним начальника телохраны.

     - Но, Господин?

     - Не берите на себя слишком много. Если Она захочет меня убить, Ей не помешают даже Тёмные Арлеги, - усмехнувшись, Сефир окинул своего слугу похвальным и вместе с тем – снисходительным взглядом и отправился вслед за тащащими драгоценную ношу локхемами.

     Носильщики опустили тяжёлый прямоугольный контейнер на огнеупорное покрытие и покорно расступились в стороны перед Владыкой. Сефир медленно подошёл к тяжёлому стальному вместилищу и ненадолго остановился перед ним, ощущая внутри себя легкий трепет. Несколько секунд он всматривался в стальную поблескивающую крышку с мигающим окном голосового анализатора, и не решался начать то, ради чего пришёл сюда. Собрав в кулак всю свою силу воли, он опустился перед контейнером и шёпотом проговорил в анализатор кодовую фразу. Внутри стального ящика мягко зажужжали развёртывающиеся цепочки электро - магнитных замков – и массивная крышка начала неспешно подниматься. Чувствуя, как рядом с ним активизируется мощная древняя сила, Сефир принялся повторять фразы на особом ритуальном наречии – услужливо и чётко, и мысленно посылал просыпающейся у его ног силе почтительные поклоны. Открывшись – контейнер обнажил свои таинственные внутренности, в которых находился лишь один предмет – золотой ларь, длинной около полуметра и шириной сантиметров 20. Его поверхность была испещрена старинными символами – исполненными в цельном куске золота так искусно, что при их продолжительном рассмотрении – знаки становились объёмными, будто бы выплывая из жёлтого металла. По бокам ларец опоясывал особый защитный крестообразный орнамент замкнутого типа, предназначенный для сохранения энергии и её постоянной циркуляции.

     Бойцы, издалека видевшие содержимое контейнера – воспринимали ларец как просто очень дорогой ящик из золота, но Сефир сидел перед ним, как перед спящей бомбой невероятной разрушительной силы. И эта «бомба», просыпаясь, сейчас смотрела на него испытывающим, пронизывающим взглядом, проникая в самые дальние закоулки его сердца. Не переставая повторять защитные ритуальные фразы, Сефир дотронулся пальцами до холодной золотой крышки и тут же ощутил, как его с головы до ног будто окатило вязкой горячей жижей. Повысив голос, он, с особой интонацией продолжая декламировать хвалебные молитвы, подцепил кончиками пальцев тяжёлую крышку ларца и уверенно поднял её. Под ней, окружённый вязким двигающимся, кристально поблескивающим веществом, лежал амфорообразный чёрный сосуд, будто бы выполненный из цельного куска вулканического стекла. Едва на его поверхность попал свет – сосуд мелко завибрировал. Под его стенками стало проглядываться шевеление. Сефир закрыл глаза и, начав медленно приближать раскрытую ладонь к чёрной амфоре, проговорил:

     - Господь милосердный, Тёмный Владыка! Дай мне достойным быть силы Твоей! Да буду я твёрд в моих помыслах! Тебе в угоду!

     Уже ощущая, как ладонь обволакивает вязкая горячая энергия, Сефир сомкнул пальцы на гладкой тёплой поверхности округлого сосуда. Его сердце сжалось в ожидании… и тут же заколотилось как бешенное. По руке, колкая, режущая, прокатилась волна жгучей боли. Сефир сжал зубы и, зажмурив глаза, еле слышно застонал. Боль тем временем охватила плечо и раскалённым лезвием врезалась в горло. Спёрло дыхание. Сефир всеми силами подстёгивал своё бунтующее сознание, стремящееся унести его в тёмное бессознательное небытие – прочь от тех адских страданий, которые он сейчас испытывал. Сефир знал, что если он сейчас уберет руку с поверхности сосуда – боль мгновенно пройдёт, и ему не придётся больше мучиться. Но он знал так же и то, что та сила, которая сейчас испытывала его и брала свою законную дань, отступи он хоть на йоту – исчезнет, схлопнется, и навсегда окажется ему недоступна. Прошедший через множество самоограничений и аскез, Сефир научился терпению. Он был стоек, несмотря на то, что понятия «хийл» и «стойкость» были практически несовместимы. Именно стойкость и терпение помогли Сефиру получить Пушпану, именно стойкость и терпение позволили ему расправиться с большей частью своих братьев и сестёр, и тем самым доказать своё право на жизнь в беспощадной хилийской иерархии высшего звена. Именно терпение и стойкость привели его сюда – к самой границе тёмного чертога, где атакуемый его легионом, ожидал своей неминуемой участи корабль белых. Именно терпение и стойкость заставляли его сейчас держаться за сосуд, содержащий в себе мощнейшее разумное оружие, но Господи…как же ему сейчас было больно!

     Проползя через шею и грудь – режущие ощущения устремились в живот и бёдра. Сефиру почудилось, что у него трещат кости. Ему вспомнились его первые роды и та страшная мука, которую он испытывал, выталкивая из себя живой комок плоти – этого ненавистного выродка, который «осчастливливал» родителя своим появлением на свет на протяжении 8-ми часов! Но те роды были безболезненной ерундой, по сравнению с тем, что сейчас творилось у Сефира в утробе. Всё тело казалось ему сейчас единой пульсирующей точкой боли. Мозг охрип, посылая нервам импульсы. Сефир уже даже не ощущал собственную ауру – она просто исчезла. Остался только плотный поток гавваха, который лился из Сефира, как вода из обрубленного шланга. В мыслях урывками проносились фразы – «Держи! Держи грязное животное!», впрочем, может эти слова произносились и вслух…

     В накрывшей его тьме и упавшей на глаза кровавой пелене, Сефир концентрировался только на одном – на своей руке, застывшей на поверхности чёрного сосуда. Его сознание уже перешло в точку невозврата – нервы онемели.

     Но тут, боль, наполняющая Сефира, стала медленно перерождаться. Беспощадная и изматывающая – она вдруг потекла по энергетическим каналам организма приятными тонизирующими волнами.

     Испытав невероятное облегчение, Сефир расслабил напряжённые мышцы, и от новой волны несказанного наслаждения, захлестнувшей его – изогнулся всем телом, как ишем, захваченный гипнотизирующей и обезоруживающей сладостью оргазмического подъёма. Пушпана, как строптивая женщина – перед тем как допустить его к себе – исхлестала Сефира по щекам, измучила и изглодала его сознание и ум. Теперь же, испытав его, он нежно ластилась к нему и, ублажая, награждала за испытанные им страдания.

     «О, Господь, - с самоиронией подумал про себя Сефир, - Ты умеешь приручать своих рабов».

     Понемногу приходя в себя, Сефир ощутил, как расширяется и усиливается его аура. Все его чувства вновь обострились. Он посмотрел на свою руку и на колыхание чёрной материи в сосуде и моментально всё поняв – расхохотался.

     Стоящие невдалеке телохранители и бойцы недоумённо переглянулись. Ну, оно и понятно – для них, между моментом, когда Сефир сунул руку в контейнер и моментом его ничем не объясняемого «веселья» прошло всего несколько секунд. Все муки и страдания Владыки остались сокрыты от «общественности» - и происходили исключительно внутри внушённой Сефиру чувственно-временной маий (иллюзии). Он прошёл испытание Пушпаны.

     Уверенно вытащив чёрную тяжелую амфору из ларца, Сефир поднялся и, размахнувшись – бросил её на середину шлюзовой камеры. Ударившись об тугое огнеупорное покрытие, амфора странно подпрыгнула, перекувыркнулась в воздухе, и бешено завертевшись вокруг своей оси начала испускать яркое голубоватое свечение. Сефир, мысленно поймав исходящие от формирующегося кибернетического организма энергоинформационные потоки, начал придавать Пушпане форму. Спустя мгновения, за всё усиливающимся вращением, очертания амфоры уже невозможно было разглядеть. Остался лишь яркий, мерцающий мертвенно-белым округлый сноп света, который медленно наливался чёрным изнутри, как растущая водяная воронка. Предусмотрительно отступая назад, Сефир видел, как из светящегося шара будто ростки – потянулись в разные стороны тяжи тёмной концентрированной материи. Удлиняясь, они разветвлялись, как ветви, сращивались друг с другом и утолщались. Держа в голове чёткий образ необходимой ему формы корабля, Сефир улавливая мощные энергетические потоки, исходящие от Пушпаны, чуть помогал себе руками. Он ходил из стороны в сторону около формирующегося корабля, и будто перекатывал из ладони в ладонь невидимый шар. Подобно жрецу, он исполнял особый «танец» рядом с ожившим идолом вызванного им бога. Пушпана тем временем продолжала расти. Черные щупальца тёмной материи, сращиваясь, формировали сложный костяк будущего корабля. Начали проглядывать очертания различных деталей, носа, хвостовой части. Сефир продолжая передавать кибернетическому организму образы из своей головы, ощущал, как стоящие позади него ряды бойцов с благоговейным страхом пятятся назад, сдерживаемые от бегства лишь усиленными стараниями мефкадов.

     «Периодическая демонстрация могущества Владыки перед его рабами необходима. И чем большим религиозным, мистическим или же колдовским трепетом она будет наполнена – тем лучше. Даже не имея при себе самой ничтожной способности или силы – старательно делай вид, что она у тебя есть».

     Вспомнив одно из наставлений Шахаб, как нельзя больше подходящее к случаю, Сефир с торжествующей усмешкой ощутил растущее к нему у бойцов почтение и рабскую, щедро кормящуюся страхом «любовь».

     Пушпана увеличивалась. Она всё стремительнее заполняла собою огромный шлюз – жадно пожирая окружающее её пространство. Чёрные, будто всасывающие в себя свет тяжи чёрной материи, поползли по огнеупорному покрытию. По поверхности корабля, формой ставшего напоминать сгорбленного длинношеего стервятника – будто катились волны. Кое-где из исполинского тела корабля высовывались пучки отростков – и снова втягивались в его стенки, утопая как в густой смоляной реке. Пару раз на головной части Пушпаны резко выстреливали наружу громоздкие призматические кристаллы, но почти сразу поглощались или приобретали сглаженные очертания. Корабль исследовал окружающую его среду и вспоминал все этапы своего развития. Великолепные и угрожающие – на боках Пушпаны зашевелились исполинские крылья – пока еще неровные и текучие, но в скором времени готовые окрепнуть, затвердеть и, раскрывшись, начать ловить потоки космического ветра.

     Задрав голову, Сефир пристально наблюдал за формированием корабля. Оно было почти завершено. Всё шло достаточно неплохо. Пока что неплохо.

     Сефир призывал Пушпану всего три раза.

     В первый раз, в который она, по сути, явилась ему сама, он, выдержав пятилетнюю аскезу во имя Чёрного Бога– получил в награду божественное оружие, которое снизойдя до примитивной, материальной структуры, явив ему перед этим грозный изначальный вид – вложилось в его ладони минеральной амфорой. Во второй раз Пушпана была вызвана Сефиром из тёмных сфер, для расправы над его старшим братом. Обуянный гордыней, 61 сын Шахаба – Дхе, стремясь расширить свои владения, а так же поставить на место стремительно набирающего в силе и влиянии – младшего кровника, принялся изводить Сефира угрозами, нападками и постоянными набегами на его территории. Пережив восемь покушений на свою жизнь, потеряв две Земли и подвергнувшись опасности экспансии со стороны нескольких недружелюбных соседей, Сефир, отринув всякую жалость – перешёл к решительным действиям.

     Начав «лечить» болезнь изнутри, Сефир изничтожил больше половины своего окружения, члены которого, так или иначе, были замечены в якшаньях с вербовщиками Дхе. Позже, отправив к Чёрному Богу весь свой старый ассимиляторский штат, (ибо представляющие наибольшую угрозу для жизни Владыки эскулапы, даже будучи не виновными – не заслуживали доверия) – Сефир подобрался к подгнившему семейному гнезду. Предав жесточайшей смерти нескольких своих любовников, троих брачных союзников – польстившихся на щедрые посулы Дхе, – Сефир явил хилийскому миру новую, доселе невиданную степень «Владыческого отречения». (Владыческое отречение – что-то вроде религиозно-общественного вызова, полный отказ от семейных отношений и привязанностей для достижения определённой цели). Поймав на предательстве любимую дочь, которая, как оказалось, кроме всего прочего, - легла под Дхе – своего родного дядю, и долгое время поставляла ему информацию о родителе, Сефир, догнав на границе своей системы на всех порах улепётывающий эскорт, как крысу, - вытащил из корабля свою нерадивую дочурку и сразу же поволок её на жертвенный алтарь. Не внимая мольбам, не слушая оправданий, не обращая внимания на прошения о пощаде, безжалостно, холодно, как автомат для резки мяса - Сефир обескравливал собственное чадо на жертвеннике во имя Чёрного Бога на протяжении суток – транслируя происходящее на все ближайшие, заселённые хийлами Земли и колонии.

     Всколыхнув хилийское общество, получив пополам как бурю осуждения, так и волну похвалы, Сефир, едва отмывшись от крови дочери, тут же получил прошения о перемирии от двоих своих соседей, готовых принять его покровительство, а вскоре и сам Дхе – прислал меньшому осторожное предложение о переговорах. Приняв его, Сефир явился на «раут» с братом, и, призвав Пушпану, которая для всех долгое время оставалась тайной – организовал для Дхе скорую встречу с Чёрным Богом. После, он благосклонно принял во владение все Земли и капиталы брата, став самым богатым Владыкой в столетнем возрасте в истории его линии, насчитывающей солидную продолжительность развития – в 25 тысяч лет.

     После этого случая, утвердив своё положение, заткнув червоточины в фундаменте своей власти многочисленными трупами – Сефир получил окончательное признание со стороны старших Господ и своё Владыческое имя – сын Шахаба – «Вечно Жаждущего» – Сефир – «Карающая Длань».

     В третий раз Пушпана была призвана Сефиром для участия в междоусобной стычке, в которую он вынужден был вступить, дерясь на стороне Шахаба, который схлестнулся в борьбе за территорию с одним из своих могущественных межаков. Победа была одержана ценой невероятных усилий. Шахаб разбогател ещё больше, а Сефир понеся большие убытки, которые были едва покрыты десятиной, полученной от матери, поклялся, что теперь будет прибегать к помощи Пушпаны только в крайнем случае, ибо божественное оружие затребовало такое огромное количество жертв, что за их цену можно было бы купить несколько межгалактических ковчегов.

     Чёрный Бог не препятствовал выяснениям отношений между хилийскими линиями, ибо они выявляли сильнейших его слуг, но своё божественное оружие он даровал рабам для борьбы совсем иного рода. Это Сефир понял уже потом, и на долгое время оставил Пушпану в покое.

     Планируя нападение на корабль белых, Сефир изначально не рассматривал участие в сражении чёрного корабля, но обстоятельства распорядились иначе. Теперь уже Сефир понимал, что без Пушпаны ему не одержать победы в этой битве, и сейчас, весь успех предприятия зависел лишь от того, как поведёт себя частичка Чёрного Бога. Характер её был крайне строптив и не постоянен, а «брюхо», требующее жертв и крови – бездонно.

     Очертания громоздкой чёрной птицы были уже чётки – по бокам вытянутого, конусообразного тела образовались выпуклые сопла. От корабля исходил жар – на его бортах скапливаясь, конденсировалась влага и многочисленными струями стекала на пол по овальным бокам.

     Поймав сигнал вызова, Сефир ментально прислушавшись, различил голос мефкада, говорящего, по-видимому – с обзорной площадки ковчега:

     - Прошу прощения, Владыка! Мы несём большие потери! Ещё полчаса осады – и мы лишимся больше половины легиона! Прикажете командовать отступление?

     - Нет! – в полголоса отрезал Сефир, искоса поглядывая на Пушпану, - Ждите!

     Неожиданно он ощутил на коже лёгкую вибрацию. Борта Пушпаны чуть заметно дрогнули. По ним всё еще текли «волны», но чёрная поверхность начала затвердевать. Головной отдел корабля легонько сместился и чуть повернулся. Стоя снизу Сефир увидел, как «голова» Пушпаны начала ходить из стороны в сторону – медленно, потом всё быстрее и быстрее, как морда ящерицы, нацеливающейся на добычу.

     - На колени идиоты!!! – захваченный процессом формирования корабля, Сефир ненадолго забыл об уязвимости своих наёмников. Ошарашенные зрелищем появления на свет живого корабля, бойцы недавно собранных групп, большей частью состоящие из молодых локхемов, конечно не знали, как нужно приветствовать божественное оружие.

     - На колени!!! – повторно заорал Сефир и под шум падающих ниц нескольких сотен тел, краем глаза увидел, как из-под брюха Пушпаны молнейносно выстрелили точно гарпуны несколько чёрных упругих тяжей. Тут же в рядах бойцов раздались душераздирающие вопли. Построения скомкались и заходили ходуном. Хийлы с ужасом смотрели, как зависший в воздухе корабль подобно гигантской каракатице, выхватил из толпы с десяток бойцов и, обвив их тонкими жгутами чёрной материи – рванул к себе.

     Рухнув на колени и успев выкрикнуть лишь:

     - Пушпа-а-а! Спе-е-е-у-р-р-а-х! (Пушпана пощади) – Сефир прижался лбом к горячему покрытию пола и зажмурился, закрыв голову руками. Под хруст ломаемых костей, предсмертные вопли и жуткие хлюпающие звуки, Сефир энергетически соединённый с Пушпаной ощущал исходящую от неё оглушающую энергию гнева. Будто сам Тёмный Владыка через оживлённый Им кусок первородного минерала – изливал на своих негодных рабов справедливое «негодование». Сефир только опасался того, что это изливание не ограничится десятком случайно попавших под горячую «руку» Пушпаны бойцов, а перекинется на всё что шевелится в шлюзе, потом на палубе, а потом и на всём ковчеге…включая и самого Сефира. Сын Шахаба уже проклинал себя за то, что вообще ввязался в это дело,…но только на секунду. Лишь на мгновение, потому что окружающая его аура злобы начала рассеиваться. Сефир вдруг ощутил наполнившее его удовлетворение и ещё какое-то чувство, отдалённо напоминающее сытость. Осторожно выглянув из-под сцепленных на затылке ладоней и подняв глаза на недвижимую громаду корабля у себя над головой, Сефир прислушался к ментальному фону, источаемому его бойцами.

     Это была вполне оформившаяся, смело шагающая к провальному финалу катастрофа. Ту перепуганную до смерти массу, которая в ужасе лежала перед Пушпаной живым дрожащим ковром, нельзя было посылать не то что на белых. Сейчас ей с трудом можно было бы доверить убой скота.

     «Разумный Владыка, даже в случае явной, трагичной ошибки со своей стороны – должен уметь обратить её последствия в пользу для себя. Чем более ёмкую пользу Владыка извлекает даже из самого тяжёлого провала, тем более филигранным должно считаться его мастерство».

     Вспомнив наставление родителя, помниться данное ему при весьма печальных для Шахаб, но умело обойдённых и обращенных ею же в свою пользу обстоятельствах, Сефир приготовился дать перед подчинёнными захватывающее представление.

     Поднявшись, Сефир повернулся к своим перепуганным бойцам.

     - Встать!!!

     Повелительный выкрик Владыки заставил хийлов подскочить как на пружинах. Не глядя, пройдя по окровавленным, выплюнутым Пушпаной одеждам жертв, Сефир остановился и грозно оглядел скомканные ряды хийлов. Спустя мгновения, построение перед ним вновь было идеально ровным – таким же, как и раньше, ничуть не потерявшее от утраты каких-то 10-15 душ. Выдержав напряжённую паузу, в гробовом молчании буравя подчинённых презрительным взглядом, Сефир тщательно разыгрывая подавленность, сказал:

     - Ничтожества… - чуть погодя повторил выкрикнув: - Ничтожества!!! Как вы смеете меня позорить?!

     Повернувшись к Пушпане, Сефир сложил руки в молитвенном жесте:

     - Я показал вам древнюю священную Силу – данную нам самим Господом! Нам! Избранному народу! Высшей ступени развития, призванной в мир для очищения! Я показал вам ЕЁ! – Сефир воздел руки к воображаемому небу:

     - А вы!... Вы, ничтожные пескари, не смогли её даже достойно встретить. Позор на мою голову…

     Сефир, повернувшись к бойцам, обессилено упал на колени и, закрыв лицо руками, помотал головой, - Позор! Позор!

     Хийлы поражённые откровениями Владыки нетерпеливо зашевелились.

     - После такого, МНЕ недостойно даже ПРИКАСАТЬСЯ к имени Чёрного Бога! – Сефир резким точечным жестом ударил перед собой воздух. Его глаза и щёки заблестели от слёз, а выражение лица было настолько скорбным, насколько это вообще возможно.

     - Пускай белая мразь уходит! Пускай она даже потом возвращается и вершит своё отмщение! Я не буду препятствовать,…ибо я…- Сефир ткнул себя пальцем в грудь и, закусив губу на придыхании выпалил:

     - Недостоин!

     Боевые группы всколыхнулись. Мефкады предусмотрительно стояли в стороне, не сдерживая нарастающее волнение. Послышались выкрики и недоумённые восклицания:

     - Нет! Владыка!

     - Бей белую мразь!

     - Господин простите!

     - Хвала Чёрному Богу!

     Желая поддать огоньку Сефир, запрокинув голову, стал декламировать распространённую молитву отречения. Мешая её со скорбными вздохами, сглатывая слёзы и иногда срываясь на крик.

     Придя от вида этого зрелища в религиозное неистовство, бойцы ринулись к Сефиру и, облепив его со всех сторон, стали молить о прощении. Забыв о зависшей в воздухе громаде Пушпаны, о субординации и даже друг о друге – хийлы падали перед Владыкой на колени, протягивая к нему руки, умоляли, тянулись, как к исцеляющему идолу. Целый лес судорожно вытянутых рук причудливым цветком окружил Сефира. Его упрашивали, его обожествляли, признавались ему в любви, клялись в преданности. Со скорбным лицом смотря куда-то в пустоту, Сефир, будто не замечал окружившего его сумасшествия. Он сидел, сгорбившись, с бессильно упавшими руками, был отстранён, позволял дотрагиваться до себя и лишь беззвучно шевелил губами, с выражением лица жалостливым и потерянным.

     Наконец, когда накал рабской слепой страсти, испытываемой бойцами достиг пика, (некоторые хийлы уже вовсю рыдали, другие бились в истерике, третьи по приставляв к шеям ножи и дула – предлагали Владыке свою жизнь) – Сефир «снизошёл». Благодарно оглядев облепивших его со всех сторон, как пчёл матку хийлов, он провозгласил:

     - Ваша вера радует меня. Сомнение всё еще гложет мой ум. Но видя вашу смелость, я готов задавить его. – Устремив взгляд на одного сидящего рядом с собой на коленях всхлипывающего бойца, Сефир протянув руку, коснулся пальцами его щеки. Молодой гверем, ошарашенный, не верящий что выбор пал на него, с восхищением смотрел на своего Владыку. Глядя на бойца, Сефир продолжил, обращаясь при этом ко всем окружающим:

     - Мне лишь нужно знать…могу ли я положиться на вас?

     Послышались ярые выкрики, полные решимости:

     - Да!!! Да!!! Да!!!

     - Пойдёте ли вы в бой за меня?

     Бойцы взревели. Над головами на вытянутых руках взметнулось оружие.

     - Хорошо, - Сефир пригладил растрепавшиеся волосы на голове у выбранного им хийла, так, как это делает заботливая мать:

     - Ваша любовь даёт мне силу, - Обхватив изнывающего от желания показать свою преданность гверема за шею, Сефир привлёк его к себе:

     - И за неё я вам воздам…

     На глазах у взревевшей толпы Владыка слился со своим бойцом в страстном поцелуе. Воздух, казалось сейчас заискрится, от наполнившей пространство сексуальной энергии, изливающейся из обезумевших от любви к своему Господину хийлов. Сефир купался в ней, как в жертвенной крови, и чувствовал, как «наедается» и «жиреет» его аура. Пушпана безмолвно зависшая над однополой энергетической оргией, уже сливалась с сознанием Сефира – и он ощущал, как становится частью огромной грозной силы. Кормясь страстью своих рабов, он до конца не знал – он ли это? Или тот, кто дал ему власть и Пушпану? Управляя послушным, преданным стадом, Сефир сам был марионеткой в руках незримого Тёмного Духа, служил ему и пресмыкался, но ему это нравилось…До безумия нравилось! Чувствуя внутреннее презрение к своим маленьким пешкообразным соплеменникам, он, тем не менее, понимал их. О, да! Он мог их понять!

     С силой отстранив от себя уже сочащегося истомой гверема, Сефир грозно поднялся над элитной частью своего легиона. Его энергетическое тело трещало по швам от наполнившей его силы, и было заряжено настолько, что стало видимым. Над головой Владыки сияющий мертвенно-белым светом возник округлый ореол. Зарастающее смолянисто-чёрными доспехами тело, будто начало подсвечиваться изнутри невидимыми неоновыми пластинами. Сефир развёл в стороны руки и за ними, застывая в воздухе светящимися тенями, остались гореть две пары длинных энергетических конечностей.

     Медленно и тяжело, создавая вокруг себя атмосферу непоколебимой уверенности, Сефир направился к раскрывшемуся подобно зеву борту Пушпаны. Лишь одного мановения его руки было достаточно, что бы хийлы рассредоточившись, кинулись в смежные, примыкающие к личному шлюзу Владыки стартовые площадки. Под лающие выкрики мефкадов, выводящих бойцов из дурмана оргазмического угара, Сефир вошёл в чёрное нутро Пушпаны, при его появлении приветливо подсветившееся красноватым светом. Внутри корабля не было решительно ничего – лишь красная тьма и горячий влажный воздух, который, казалось, можно было резать ножом.

     Поднявшись чуть выше, Сефир ощутил, как его ноги будто обхватывает тёплая текучая смола. Заструившись по его коленям и бёдрам – чёрная материя подхватила Сефира, подняла его и, наклонив вперёд, положила животом на нечто, напоминающее длинное, широкое седло. Привычно вставив ноги в глубокие выемки, Сефир вытянул руки, и тут же нащупав услужливо выросшие прямо перед ним манипуляторы, мысленно дал Пушпане команду к полному слиянию. Тут же по его затылку и вискам потекло, будто большая собака лизнула его горячим влажным языком. Восприятие поплыло, перед глазами забегали скомканные образы, и что-то глубоко в мозгу вдруг отдалось резкой колющей болью. Но дискомфорт прошёл так же быстро, как и появился, и Сефир почувствовал, как начинает расширяться его тело. Сначала он стал большим, потом огромным – аура его разрослась до невообразимых размеров, а сила поила изнутри – как хмельной напиток.

     «Всё станет мной…всё станет мною».

     Пушпана покорно впускала в себя своего Владыку и сращивалась с ним. С его мыслями, эмоциями, желаниями. Вскоре лицо Сефира полностью покрыла черноватая смолянистая маска – сращенная с мозгом Пушпаны десятками кибернетических нейро-аксонов. Открыв глаза Сефир с обволакивающим его голову непроницаемым слоем чёрной материи – видел всё. Видел на все 360 градусов обзора, во всех четырех измерениях сразу. Зрение его за мгновения теперь было способно покрывать сотни километров, а для того, что бы услышать что-то на таком же огромном расстоянии – ему не нужно было напрягаться. Одним мановением мысли он мог приказать Пушпане лететь вперёд с умопомрачительной скоростью или мгновенно остановиться. Для этого ему не нужно было шевелиться – только думать.

     Этому кораблю не нужно было топливо. Света висящей на гигантском отдалении – самой тусклой звезды – ему хватило бы, что бы без остановки покрывать космическое пространство на протяжении столетий. Ремонт Пушпане так же был без надобности – она сама регенерировала свои борта, крылья и внутренности – для этого не нуждаясь ни в металле, ни в минералах, ни в механиках. Она производила заряды разрушительной мощи, и каждый метр её тела готов был в любой момент произвести смертельный выброс, генерируемый ядерным распадом. Она была способна протискиваться между пространственно-временными слоями Вселенной, как таракан между стенкой и обоями - и выныривать прямо за спиной у ничего не подозревающего противника.

     Хищная, мрачно прекрасная, сокрушающая, но, увы – временная, как красивая любовница. Сефир частенько думал, что если бы Пушпана находилась при нём постоянно, он давно бы овладел большей частью известного ему хилийского мира, и кто знает,…чем еще он бы мог овладеть.

     Впрочем, в том, что у его родителя и у других влиятельных Владык были свои тузы в рукавах – сомневаться не приходилось. И наверняка такие тузы, по сравнению с которыми Пушпана в одном «карточном раскладе» показалась бы скромной семёркой.

     Но, к сожалению, а может и к счастью – как для Сефира, так и для его авторитетных собратьев – божественное оружие призывалось на краткий срок и требовало за своё появление большую плату. Именно по этой причине в знатной хилийской среде до сих пор не воцарился кровавый хаос, а поддерживалось, хотя и хрупкое, но всё же имеющее место быть, и выгодное большинству сторон равновесие. И прежде всех остальных – самой главной, всевидящей стороне.

     - Ох, Господь! Ты первый в истории мироздания и до сих пор самый непревзойдённый коммерсант! – с мрачным восхищением подумал Сефир, глядя «глазами» Пушпаны на распахивающееся перед ней шлюзовые ворота.

     Продолжение следует…