Поражение Сефир. Часть 10

     «Мы определяем границы нормальности, разрывая на части людей за ее 

     пределами».

     Джон Ронсон

     «Сострадание есть высочайшая форма человеческого существования».

     Ф.М. Достоевский

     Кольцо хийлов медленно сжималось вокруг юного синеглазого людина. Его, в сопровождении двоих кшатров обнаружили в одном из технических отсеков вайтмара. Видимо, эта компания водяноглазых до последнего пыталась поддерживать максимальную жизнеспособность внутренних защитных систем корабля, в то время как подавляющая часть людин – мужчин бросилась на защиту бортов от прорыва. Юркие «черти» выследив одиночную группу на техническом уровне – тут же сообщили о ней ведущим локхемам, и серые вечники отправились на охоту за «языком». По некоторым признакам одного из одежды водяноглазых, - в нём сразу же узнали мастерового. Это был ценный информационный ресурс, который в течении операции, к слову, встретился хийлам впервые. Этот ресурс надо было взять – и вытянуть из него всё, что получится, - в том числе, возможно, и то, что не успели выведать у людин засланные на корабль, ныне убитые мимикры.

     Числом превосходящие водяноглазых втрое, хийлы не без труда расправились с 2-мя сопровождавшими мастерового кшатрами, и потрёпанной, потерявшей 15 бойцов стаей двинулись на людина. Водяноглазый, с еще не высохшей на руках кровью со народцев – держа перед собой кинжал с лезвием из неизвестного кристаллического материала – сдаваться явно не собирался. Напротив, – его яркие бельма будто еще пронзительнее засияли холодной синевой. В нём не было ни капли страха – только одна чистая решимость. Хийлы окончательно убедились в том, что мастеровой не будет лёгкой добычей, когда один расхрабрившийся «чёрт» сделал выпад из плотно сомкнутого ряда наступающих, с целью сбить людина с ног ударом «хвоста». Хийл, похоже, даже не успел пожалеть о своей опрометчивости. Мастеровой, ловко поймав чёрта за «хвост» - рванул его к себе и молниеносно отправил серого к Чёрному Богу ударом кинжала в сердце.

     Швырнув бездыханное тело на пол, людин снова выставил перед грудью уже окровавленный кинжал и угрожающе выкрикнул что-то на своем белом языке кольцу окружавших его серых солдат. От этого выкрика первый ряд хийлов в кольце дрогнул. Несколько, видимо, самых психологически слабых бойцов – кто по низу (под ногами сзади стоящих), кто прямо по головам – ретировались подальше от людина, предпочтя наблюдать за происходящим с почтительного расстояния.

     Кольцо неподвижно окружало белого. Никто из серых бойцов больше не хотел лезть на рожон, и задача взять «языка» живьем, представлялась им в этой ситуации трудно выполнимой. Хийлы удерживали мастерового на месте до тех пор, пока один из младших мефкадов, наконец не закончил переговариваться по внутренней связи – напряженно, с большим количеством ругани. Сначала он просил. Потом начал требовать, и вот, спустя несколько минут за спинами бойцов раздались громкие шаги и из-за изгиба коридора показалась высокая фигура. Локхем из личной боевой группы Владыки Сефира, окинул взглядом место побоища – убитых кшатров и всех локхемов, посланных на их ликвидацию. Такие же, как и он однополые вечные гверемы – полегли все до единого. Злобно оскалившись, хийл смерил взглядом вытребовавшего его мефкада.

     - Шэах, ты был ближе всех, - торопливо начал мефкад, - Сами не справимся…

     - Я с основным составом вскрываю ДВЕРЬ. Вы меня вызвали вот для этой мелочи?! – локхем ткнул пальцем в зажатого в кольцо людина, перебив хийла.

     - Да, для этой. Он, возможно, знает коды, - спокойно объяснил мефкад, глядя на Шэаха снизу вверх, - Если удастся вытянуть из него информацию это сэкономит легиону много времени.

     - У мимикров не вышло, с чего вы взяли, что выйдет у нас? – уже менее гневно напомнил локхем.

     - Нужно попробовать. Возьми его за «жабры» и покрепче. Есть козырь в рукаве, - мефкад подмигнул локхему и повторил, - Главное – покрепче, только смотри не убей.

     Шэах через плечо бросил презрительный взгляд на зажатого в кольцо людина:

     - Что за форма? Я таких раньше не видел.

     - Что-то вроде технического или инженерного обеспечения. Он не кшатр, но будь осторожнее – я думаю, ментально он достаточно сильный.

     Локхем в ответ недобро хмыкнул:

     - Когда я доберусь до его глотки, ему никакая ментальность не поможет.

     Сняв с пояса оружие, Шэах набычившись направился к живому хилийскому кольцу.

     - Руки, ноги – не важны! Можешь смело ломать! Главное голова и цнс (центральная нервная система) – крикнул вдогонку локхему мефкад, поигрывая рацией.

     Рявкнув на стоящих впереди и внизу бойцов – Шэах прошёл в тут же образовавшийся живой коридор и, уперев руки в бока, свысока глянул на людина – презрительно и с вызовом.

     Этот был не так крепко сложен, как кшатры. Во всём его теле чувствовалась еще некоторая зародышность, незавершенность. Мастеровой был очень юн, Шэах понял это только сейчас. Хотя в росте белый почти не уступал локхему – по физической мощи, он явно проигрывал вечнику, по крайней мере визуально.

     Припоминая уроки по психологическому воздействию, Шэах не стал спешить или рисковать. Он выжидал, когда людин сам себя проявит и всячески провоцировал его на это. Он раз за разом имитировал нападение, но в последний момент отпрыгивал назад – к живой стене из серых бойцов. Шэах старался нанести белому точечные болезненные удары. Благо, во время стычки с почившими локхемами водяноглазый получил несколько неглубоких ранений. Шэах метил именно в них, провоцируя у людина еще большую кровопотерю. Хийл на ходу изучал своего противника, и пытался предугадать его действия. Психологические атаки локхему не удавались. Белый совершенно не реагировал на них, но при этом сам пару раз дал «вечнику» увесистых энергетических оплеух. И хотя по самолюбию Шэаха, это, конечно, ударило, локхем «съел» обиду, продолжая выматывать юношу. Он утешал себя тем, что, когда из людина вытянут всю необходимую информацию, и он станет не нужен, - локхем сможет сполна с ним расквитаться.

     Кольцо хийлов, теперь превратившееся в границы импровизированной арены охотно помогало своему элитному однополому собрату. Гул десятков глоток. Оглушающие выкрики – всё это слилось в единый, призванный давить на психику людина звуковой пресс. Каждый раз, когда Шэах наносил белому удачный удар – бойцы взрывались одобрительным гомоном, и напротив – низко угрожающе подвывали, когда локхем промахивался или же белому удавалось ударить его в ответ.

     Спустя 15 минут беспрерывной изматывающей экзекуции, Шэах почувствовал, что белый начал уставать. Решимость юноши была непоколебима, но его движения становились всё менее быстрыми и точными. Раны на его теле, к которым старательно, раз по 20 к каждой приложился Шэах, закровили окончательно. Наконец, в последний раз отражая удар локхема, белый промахнулся, и Шэах, перехватив кинжал из руки юнца сбил его с ног и прижал людина к полу, навалившись на него всей своей тяжестью. Кольцо хийлов сразу же сомкнулось. Серые бойцы со злорадностью и гиканьем хватали белого за руки, за ноги, за волосы, пока Шэах обездвиживал юношу магнитными замками. Они бы с большой охотой разорвали людина на части, коли им представилась бы такая возможность. Чёрные большие глаза хийлов горели жгучей ненавистью и жаждой крови. Тяга к убийству сейчас приглушалась в них страхом перед более сильным контролирующим ситуацию собратом. Надоевшие Шэаху своим мельтешением серые бойцы разом отпрянули в стороны, когда он, гаркнув на них, рывком поднял на ноги связанного людина.

     Мефкад одобрительно кивнув локхему быстро отдал приказ по внутренней связи и показал Шэаху три пальца на вытянутой ладони.

     - Говорхи срасзу. «Иначхе пльох-хо будхет», — крепко удерживая белого сказал Шэах на ломанном людинском языке. Он стоял позади пленника, высоко заломив белому зафиксированные магнитным замком локти. Хийл ощущал непривычное и немного неприятное для себя излучение от аурического тела людина Своим не важно развитым энергетическим зрением, он видел, что юнец был словно в святящейся яйцеобразной оболочке. Шестым чувством, Шэах чувствовал, что его будто втягивает в эту оболочку. Мысли в голове начали мешаться, появилось лёгкое головокружение. Воспринимая это как попытку людина сбить его с толку, локхем бросив взгляд на трупы своих убитых со народцев, разбередил в душе чуть поутихшую злобу и рванув юношу за локти прорычал, повторив:

     - Говорхи. Пльохо будх-хет. Больино будх-хет…

     Когда обещанные мефкадом 3 минуты прошли, Шэах услышал за изгибом коридора торопливые шаги. Сопровождаемый двумя «чертями» в отсек вошёл считыватель. Сухой, длинный, с ввалившимися щеками – он напоминал ходячую живую жердь, оживлённую безумным магом. Несколько часов бесперебойной мозговой работы выжали хийла практически досуха. Судя по всему, он держался на ногах и сохранил ясность рассудка только благодаря приёму лошадиных доз стимуляторов.

     С невозмутимым видом, хийл подошёл к мефкаду, перекинулся с ним парой фраз, и, приблизившись к людину, которого удерживал Шэах, окинул того непритязательным взглядом:

     - Неплохое тельце. Долго ловили? – спросил считыватель абсолютно бесцветным голосом. Он, не поворачиваясь, отставил в сторону руку и щелкнул длинными тонкими пальцами. Рядом с ним молниеносно возник один из сопровождавших его чертей, и подал считывателю маленький округлый кейс.

     - Ладно, сам вижу, что долго, - бросил считыватель, не дождавшись ответа, - Так расковыряли, что помереть может во время процесса. А я не Господь, чтобы доставать информацию из мёртвых.

     - Не умрет, эти крепкие, не смотри на то, что молодой, – обнадежил хийла мефкад со злорадством поглядывая на юношу.

     - Ну, ну, расскажи. - Устало и манерно вздохнул считыватель, перебирая какие-то ампулы в уже открытом кейсе. Достав одну, наполненную прозрачной жидкостью, он со всё той же усталостью в голосе бросил Шэаху:

     - Держи, давай, - и обратился к людину на довольно чистом языке белых, хотя и с не до конца исправленной картавостью. Показывая капсулу, зажатую между большим и указательным пальцем юноше, считыватель холодно обрисовал:

     - Мальчик, эта жидкость, попадая в тело делает очень большую боль. Понимаешь меня? Очень большую. И она заставляет говоьить. Я не хочу тебя заставлять, понимаешь? Скажи мне код, шифл от вогот командного блока когабля, и мы тебя отпустим.

     Внимательно вглядываясь в опущенное лицо мастерового, считыватель выждал немного и добавил:

     - Мы можем отпустить твоих лгодных (родных), если они есть на этом когабле. Подумай хорошо.

     Не дождавшись реакции, считыватель кивнул Шэаху и тот с силой рванул людина за локти. Белый от боли сжал зубы, но не издал ни звука. Тяжело дыша, он сдавленно прорычал:

     - Всех моих родных уже Бог отпустил, - он поднял на считывателя яркие синие глаза, полные решимости, - Ты от меня и слова не услышишь.

     Считыватель растянул рот в кривой усмешке:

     - Похвальная увегенность. Только вот вглать (врать) не хогошо, юноша. Живые лгодные у тебя есть, двое. И они тут – на когабле. Я их вижу, и даже слышу сейчас. Хочешь, скажу, о чём они говоглят с тобой?

     Людин молча буравил хийла глазами.

     - Опасно, очень опасно недооценивать пготивника, мальчик, - считыватель усмехнулся и каким-то чужим, похожим на женский голосом произнёс:

     - Будь честен перед собой и пгледками. Мужайся.

     Глядя, как лицо юноши полнится гневом, считыватель спросил: - Я отвечу ей? – и, осклабившись, прикрыл глаза и замер. Спустя несколько секунд, людин отчаянно рванулся в тисках рук локхема и выкрикнул:

     - Не смей! Лезть! Своими гнилыми мыслями, оборотень!

     Считыватель страшно рассмеялся и резко помрачнев, сказал:

     - Этими гнилыми мыслями я могу убить весь твой мозг. Моего ума хватит, чтобы в одиночку вести когабль – такой как этот. Мальчик не..., как это у вас говоглят – не егепенься. Ты холоший боец, но в мысленном бою пглотив меня тебе не выстоять. Скажи мне шифл. Я всё лавно его добуду, так, или иначе. Всё это закончится быстглее. Боль, стглах, стыд, усталость. Говоли! Ну?

     - Иди…иди к черту, который тебя создал, - людин замолчал и снова опустил голову.

     Хмыкнув, считыватель устало вздохнул и отрицательно покачав головой, зажал в ладони капсулу. Нажав на скрытый механизм, он дождался, пока из окольцовывающего её дно ободка покажется игла и сказал, обращаясь к Шэаху:

     - Крепче держи, чтоб не брыкался.

     Резким, отточенным движением вогнав иглу в шею людина считыватель отпрянул, когда тот дёрнулся от боли. Хийл отшвырнул в сторону опустевшую капсулу, подобрался, и устремил неподвижный взгляд на лицо белого:

     - Сейчас, я начну счёт. На числе 10 твой глазум (разум) станет откглытым как книга. Ты начинаешь чувствовать жжение, покалывание слабость. У тебя постепенно отнимаются пальцы лук и ног. В затылке нагастает тяжесть, пегекидывается на виски, темя, лоб, глаза. Счёт лаз.

     Взгляд считывателя окончательно окаменел. Хийл стал похож на замеревшую хищную ящерицу, подкарауливающую добычу. Он медленно, размеренно считал:

     - Счёт два, счёт тгли.

     Людин начал дрожать. Шэах, удерживающий его, почувствовал, как всё тело белого мелко затряслось.

     - Счёт четыгле. Тяжесть пгевльащается в боль. Селдце начинает биться быстглее. Счёт пять – твой глазум (разум) ласкглывается. Ему слишком больно оставаться заклытым. Поставленные тобой защитные блоки давят на него, дай ему ласкрыться, убегли их.

     Людин тяжело задышал и несколько раз повёл головой из стороны в сторону, словно пытаясь высвободить её из чего-то.

     - Счёт шесть. Боль в центле твоей головы. Ей нужно выйти. Твой глазум (разум) ласклгывается. Тегпеть невыносимо.

     Шэах невольно прислушиваясь к считывателю, вдруг поймал себя на странном ощущении, встрепенулся, и постарался больше не воспринимать то, что говорил однотонный гипнотизирующий голос. Ему стало не по себе, когда он подумал, чтобы с ним было, будь он на месте людина.

     Считыватель одним из самых агрессивных ментальных способов пытался влезть в сознание белого (а может и уже влез), да еще и при помощи особой сыворотки. В хилийском мире подобный род добычи информации считался одним из самых жутких, и, по сути, был ментальной пыткой. Опытный считыватель, владеющий приемами внушения и гипноза мог таким образом выудить практически любую информацию, а психически слабых хийлов и вовсе полностью подчинить своей воле. Но это было легко сделать в хилийском мире. Сейчас перед считывателем был всё - таки белый – с совершенно иным, отличным от хилийского сознанием и мозгом. Хийл шёл на большой риск, влезая к людину в сознание, но этот риск был оправдан. Выпотрошить тайники ума этого юного мастерового, и возможно, узнать куда больше, чем просто код доступа от ворот центрального командного блока – такая награда стоила того, чтобы рискнуть.

     За считывателем в ожидании сейчас стоял не только один мефкад. Почти весь легион замер у закрытых ворот, выжидая момент начала финальной части этой кровавой симфонии. Момент проникновения не только в мозг одного белого людина, но и в мозг всего корабля - всего вайтмара.

     - Счёт семь. Почти всё тело онемело – все ощущения в голове. Ужасная тяжесть. Глазум вскглывается, как цветок, выпуская из себя боль. Счет восемь. Счёт девять.

     Считыватель зажмурился с усилием и резко выбросив перед собой руки, растопырил на них пальцы, словно готовясь поймать невидимый мяч.

     - Счёт 10! Разум открыт, я захожу!

     Шэах сдержал внезапный рывок белого. Тело людина стало словно каменное, он тяжело хрипло задышал, потом рванулся снова.

     - Сопротивляется сильно…вижу, но не чётко, - проговорил, считыватель сквозь зубы, не открывая глаз, - Нужно отвлечь от меня, нужна боль. Сломай ему руку!

     Шэах мгновенно, и не без удовольствия, выполнил приказ. Послышался короткий хруст, белый дёрнулся и, подав тело назад попытался ответить локхему ударом головы. Но Шэах еще крепче перехватил руки юноши и предупредительно надавил ему на сломанный локтевой сустав.

     - Хоро-о-ш-шо, - на каменном лице считывателя промелькнула и сразу исчезла довольная усмешка, - Есть данные, неплохие данные. А сколько личных воспоминаний, м-м-м.

     - Мр-р-азь, - в гневе выдохнул белый, сверкнув на хийла ярко синими бельмами.

     - Мглазь, мглазь, - охотно согласился считыватель, осклабившись, - Жаль. Что у меня в мозгу нет записывающего устглойства, сколько пикантных подгобностей. А ведь я предупгеждал тебя, мальчик. Лучше не глупи, и покажи мне то, что я хочу – пгямо сейчас. Для тебя всё быстгло закончится. Молчишь? – считыватель удрученно вздохнул и бросил:

     - Шэах!

     Белый снова рванулся, когда локхем сломал ему вторую руку. В его пронзительно синих глазах читалась адская боль, но людин не издал не единого звука, ни стона, ни выкрика, ничего. Удерживающий белого Шэах из-за этого пребывал в лёгком недоумении.

     Даже несмотря на всё то, что он уже успел увидеть на этом проклятом корабле, ум хийла был не способен понять эту белую природу. Она противоречила всему. Она не подчинялась элементарным биологическим законам. Там где боль – там и реакция. От начала мира, даже одноклеточные мелкие твари, плавающие в грязной серной луже, реагировали на раздражители – убегая от слишком ярко света, жары или холода. Когда боль, когда чувствуешь, как хрустят, ломаясь твои кости, выворачиваются суставы и рвутся сухожилия – реакция, крик – пусть резкий, быстрый, как электрическая вспышка в нервном волокне – но они должны быть! Пусть эта их пресловутая придуманная честь, вбитая в голову выучка, не позволяет им принимать проигрыш, признавать поражение и просить о пощаде. Пусть! Но неужели она способна заглушить такие сильные инстинкты? Неужели даже сильнейший голос жажды жить – данный любому существу с рождения – им не указ?!

     Смотря на свою работу – на вывороченные локтевые суставы людина на обеих руках, Шэах ощущал возрастающее в себе какое-то неприятное чувство. Теперь оно не затягивало, как в самом начале. Оно будто витало вокруг его головы, было похоже на отдалённый, но хорошо слышный звук текущей воды. С усилием боевой локхем отбросил его от себя, и перестал прислушиваться. Всё внимание «вечник» снова сконцентрировал на своей задаче, и на продолжающем вгрызаться в разум белого считывателе.

     - Ну-у ж-же…сколько ж-же тебе е-щщ-ё надо!? – оскалившись, считыватель зажмурился. Кожа на его переносице сложилась гармошкой.

     Еще с минуту хийл, находясь в крайней степени концентрации копался где-то там – в призрачных архивах, находящихся в голове белого юноши. Немая битва между ними была, видимо, не менее ожесточенной, чем физическая схватка. Людин отчаянно сопротивлялся ментальному внедрению. Его тело – то трясущееся, то каменеющее, то резко расслабляющееся – и всё это в какие-то считанные секунды – отражало всю интенсивность его борьбы. Да, людин был белым, но он, в то же время был очень юн, изранен, измотан и терзаем пронизывающей все его тело адской болью – как от физических травм, так и от действия пыточной сыворотки. Всё это, в конце концов, сделало свое дело. Острая наглая игла проникающего ума считывателя вонзилась в отчаянно обороняемое умственное полотно и прошила его насквозь.

     - Где же, где же ты прячешь? Где? Что-то…ага…ЕСТЬ! Планшет!

     Подозванный выкриком считывателя, к нему подскочил мефкад. И вложив в пальцы хийла стилус, подставил под него пластину голографического планшета. Рука считывателя быстро забегала по белесой поверхности, выводя чёрной палочкой стилуса зеленоватые символы.

     - Образный код. Хорошо зашифрован. 16 в 4-ой степеней защиты. Господи…когда я такое создам, то буду Вселенной править, - восхищенно заметил хийл, продолжая быстро писать на планшете, не открывая глаз, - Еще немного…

     - Подлая тварь… - ослабевший, выдохнул людин.

     - Поздно гугаться (ругаться), юноша, уже всё сделано, - торжествующе усмехнулся считыватель, выводя на планшете строчку за строчкой.

     - Здесь еще образные коды доступа от пары хранилищ, но я их запомню. Алгоритмы управления системой жизнеобеспечения. Эхх! – раздосадовано бросил хийл, - Жаль, нет координат других скрытых маршрутов следования их судов. Я чувствую, что недалеко проходят и другие трассы…если бы только узнать. Это было бы золото. Видимо молодой совсем еще, до такого допуска не дослужился.

     Держа планшет под бешено ходящей из стороны в сторону кистью считывателя, мефкад тихо, но настойчиво напомнил:

     - Время, любезный, время.

     - Знаю! – зло бросил считыватель, и добавил, - Это тебе не однострочный код от кредитной ячейки в банке! Скоро уже!

     Шэах, всё так же удерживающий белого, снова ощутил, как его начинает затягивать куда-то, и снова показалось, что что-то шумит где-то вдалеке – тихо, но настойчиво, как вода. Вдруг, локхем отчетливо увидел в голове образ. С ним кто-то говорил – на странном, не понятном, но при этом словно знакомом языке:

     «Посмотри на себя»

     Локхем встрепенулся, сконцентрировался и снова попытался отбросить от себя все эти приходящие извне ощущения. Но это снова повторилось:

     «Посмотри на себя»

     И снова:

     «Посмотри на себя»

     - Заткнись! – разъярившись, Шэах резко рванул людина за сломанные локти, и снова выкрикнул на хилийском со злобой – Заткнись! Убью, белая скотина!

     Вытаращив на локхема глаза, мефкад прошипел:

     - Шэах, ты обалдел!? Весь процесс запоришь! Не дёргай его, когда приказа нет!

     Осаженный, локхем еще крепче скрутил руки людину и нахмурившись. Злобно зыркнул глазами на считывателя.

     «Почему так долго? Надоело. Если Господин вернётся, а двери так и будут закрыты – он разозлится. Я не могу подвести Его снова, не могу подвести…»

     «Посмотри на себя»

     Шэах удержавшись от того, чтобы ударить людина, тряхнул головой, которая будто помимо его воли начала заполнятся давно забытыми им воспоминаниями. Забытыми специально, потому что каждое мысленное возвращение Шэаха в этот страшный ранний этап его жизни причиняло ему нестерпимую муку.

     Локхем снова ощутил тот леденящий страх и чувство пустоты, когда ходя по опустевшему крохотному жилому блоку, он безуспешно пытался найти своего родителя. Вчера он был еще жив.

     Родитель вернулся в блок очень поздно, лёг в угол – в кучу загаженного синтетического тряпья и больше не встал. Шэах пытался разбудить его, но из этого ничего не вышло. Тело родителя вдруг стало твёрдым, негнущимся. Большие, затянувшиеся мутной плёнкой глаза ввалились. Дальше всё было как в тумане.

     Какие-то незнакомые взрослые хийлы в одинаковой чёрно-жёлтой форме. Словно гигантские осы. Они ходили по крохотному жилому блоку. Обсуждали что-то, часто повторяли, тогда еще незнакомое Шэаху слово «наркотики». Один из них несколько раз пытался заговорить с маленьким, потерявшимся подростком, но мир Шэаха, которому было всего 12 годов рухнул. Хийл сидел в углу – там, где недавно лежало тело родителя, и молча смотрел на тлеющие осколки своей небольшой ограниченной Вселенной.

     Чёрно-желтые, то исчезали, то появлялись. Вместе с ними исчезало то небольшое количество вещей, которое было в блоке. В конце концов, они вывели Шэаха из жилого блока – мира, в котором он практически безвылазно прожил почти всю свою сознательную короткую жизнь, затолкнули в транспортник, плотно набитый такими же как он, потерянными, испуганными подростками, и увезли куда-то.

     «Там» было скученно, шумно, и совершенно всё было непонятно и ново. Шэаха сразу же начали водить из помещения в помещение. Его раздевали, осматривали, заставляли глотать холодные таблетка - образные датчики. Его ставили на силовые установки и требовали циклично, однообразно и долго повторять одни и те же движения. Когда он уставал и отказывался продолжать, ему, иногда насильно, делали укол, кричали на него, и он, чувствуя в теле неожиданный прилив сил и странной эйфории – продолжал. До обмороков, до изнеможения. Потом болезненный, короткий сон в жилом блоке – набитом такими же, как и он испытуемыми – и всё сначала. Это продлилось, кажется, целую вечность. Десятками пропадали в никуда бывшие «сокамерники». Даже тот, с которым у Шэаха состоялась первая в его жизни осторожная боязливая близость. Однажды, его просто не привели ночевать. Больше Шэах его не видел.

     Со временем в адрес хийла со стороны «испытателей» стали чаще слышаться одобрительные слова: «вынослив, сгодиться, шансы есть».

     На что есть «шансы», Шэах, конечно же, не понимал, как и не понимал того, почему он вынужден каждый день изматываться, сносить ругань и иногда побои. И еще кучу игл…в шею, в руки, в спину. Какие-то приносили боль, какие-то удовольствие, какие-то усыпляли. После последних Шэах часто просыпался не в своем общем жилом блоке – а в просторном, у какого-нибудь очередного «испытателя». После таких пробуждений, впрочем, его быстро водворяли на место – в общую кучу. Неизменно, каждый раз после таких странных пробуждений у Шэаха адски болели бедра или низ живота, в зависимости от фазы. И, в конце концов, Шэаху это надоело.

     В один «прекрасный» день, будущий локхем при переводе из одного блока в другой напал на своего сопровождающего, и, несмотря на гигантскую разницу в возрасте и навыках – убил его, раздавив хийлу в кулаке дыхательное горло. Это произошло на глазах еще у нескольких испытуемых, которые позже ошарашенными взглядами провожали убегающего Шэаха, иногда косясь на бездыханное тело сопровождающего.

     Шэах прятался в недрах испытательного комплекса несколько дней кряду – старательно и с выдумкой. В конце концов, его загнали в угол на самом верхнем уровне и полумёртвого стащили с крыши, где он едва не закончил свой короткий жизненный путь, наглотавшись разреженного, насыщенного ядовитыми парами воздуха.

     К удивлению Шэаха, его не наказали. После нескольких суток в восстановительном стационаре – его привели на уровень комплекса, на котором он еще ни разу не был. Здесь было опять всё по - иному. Наоборот – не скученно, разреженно, чисто и богато. В одном из залов Шэаха встретил хорошо одетый, хитро посматривающий хийл. Он одобрительно осмотрел Шэаха, и подсмеиваясь спросил у приведших его сопровождающих (на этот раз вооруженных парализаторами):

     - Прямо руками? За горло? Неплохо!

     Опустившись на корточки, незнакомец несколько секунд смотрел в глаза юному хийлу, и после сказал, с удовольствием причмокнув:

     - Зверёнок. Такой сгодится.

     Пока он обсуждал что-то с сопровождающими, сыпя ворохами незнакомых для Шэаха слов, будущий локхем во всю смотрел на изящный, поблескивающий в кобуре на поясе незнакомца лучевой пистолет. Его корпус был нестандартных цветов и с множественными гравировками, что говорило о том, что оружие было сделано на заказ и стоило больших средств. Когда через несколько дней незнакомец забрал Шэаха из «испытательской», то снова поймав взгляд подростка на своём оружии, он спросил:

     - Нравится?

     - Да

     - Хочешь такой же?

     - Хочу.

     - Слушайся меня, получишь такой же.

     Шэах послушался. После его отбытия из «испытательской», с планетоида уровнем ниже среднего класса (на котором он и родился), - уколы, нагрузки и эксперименты не прекратились. Их стало даже больше, но теперь к будущему локхему относились уже не как к пустому месту. К нему проявляли нечто вроде хозяйственного оберегания. Его селили в достойных и просторных местах, хорошо кормили и в его уже почти 15 годов научили чтению и счету. У Шэаха появились первые полноценные приятели – и по совместительству половые партнёры. Они были из разных концов системы, и даже из нескольких близлежащих колониальных, едва начавших осваиваться хилийской общностью. Жизнь начал обретать некий не чёткий смысл.

     Спустя еще год упорных тренировок, обучения и химических вливаний, Шэаха снова посетил незнакомец. Его, и еще несколько своих «зверёнков», как он их «ласково» называл, хийл привёл на свой корабль. Там Шэах впервые в жизни увидел настоящего локхема. Хийл невероятного роста и пропорций, без интереса, горделиво встретил приведенных подростков ленивым взглядом. Он так же лениво встал, когда незнакомец приказал ему подняться, и терпел, пока тот, раз, за разом указывая на него пальцем, как на экспонат, разъяснил «зверёнкам», какое будущее их ждет впереди. Если только они будут готовы принять такое будущее.

     - Вы будете служить мудрому Господину, и убивать тех, кто желает ему зла. Вы будете защищать его, и за это всегда будете накормлены, хорошо одеты и сможете выбирать на ночь того, кто вам понравится.

     Потом незнакомец как бы невзначай добавил, что жизнь принявших такой путь несколько короче, чем у остальных, но это не такая уж большая плата за сытую и обеспеченную жизнь.

     Пока незнакомец говорил, Шэах, почти что непрерывно смотрел на локхема – на его непривычно длинные руки и ноги, мощную шею, хищно очерченные черты лица. Его смутило и одновременно привлекло почти что полное безразличие вечного гверема к происходящему – его горделивая, знающая себе цену независимость.

     «Он точно никого не боится. Боятся его», - подумал тогда про себя Шэах и, подавив внутри себя смущение и страх, подошёл к локхему. Протянув руку, он коснулся стальной треугольной бляхи на рукаве формы боевого хийла.

     - Что это обозначает?

     Снисходительно, хотя и с некой толикой брезгливости глянув вниз – на подавшую голос молодь, локхем неохотно ответил:

     - Мой ранг, и знак Владыки, которому я служу.

     Шэах с непониманием обернулся на незнакомца:

     - Я думал, ты служишь ему.

     Локхем усмехнулся, показав крупные белые зубы:

     - Нет. Я помогаю ему по приказу моего Господина. За плату.

     - Ты рад служить Господину?

     Услышав этот наивный вопрос, локхем не сдерживаясь расхохотался и глянув на так же засмеявшегося незнакомца переспросил, а потом сразу ответил:

     - Рад? Рад ли я? Ха-ха! Да когда как. Не всегда, когда много работы.

     - Ты еще долго будешь жить?

     - Долго? – снова рассмеявшись, локхем потрепал Шэаха по волосам, - Да уж не бойся, если постараюсь еще тебя переживу.

     Ощутив тяжесть прикосновения руки локхема, Шэах, уже совсем не боясь, - вперил в него внимательный взгляд и задал последний вопрос:

     - Ты не жалеешь? Что ты теперь такой?

     Сложив на груди руки, боевой хийл смотря на подростка сверху вниз с серьезностью ответил:

     - Погляди на меня еще раз, и ответь сам.

     Сделав пару шагов назад и еще раз, внимательно рассмотрев локхема, Шэах отрицательно покачал головой.

     - Слушай, на кой его в локхемы? – спросил вечник, обратившись к незнакомцу, - Слишком много думает, и слишком много вопросов задает. Больше на считывателя похож.

     - Ну, должен же быть из вас хоть кто-то с мозгами, - усмехнувшись, ответил незнакомец, и когда локхем недобро зыркнул в его сторону глазами – примирительно выставил перед собой руки.

     Спустя несколько месяцев, Шэах подписал решивший его судьбу договор. Вместе с ним это же сделали еще около 50-ти подростков и только шестеро пошли в отсев. Двое отказались, четверых отправили на подготовку в другой специализации.

     Еще через год миновав период первой метаморфозы и перенеся несколько операций, Шэах окончательно стал локхемом. Ему оставалось лишь вступить в пору окончательной зрелости, чтобы пойти на продажу.

     Когда срок настал, покупатель нашёлся мгновенно. Более того, Шэах даже узнал, что на него объявили торги несколько конкурирующих друг с другом господ. Шэаха купили «оптом» - вместе еще с 11-ю ему подобными.

     Спустя время после завершения всей волокиты с документацией, уже подросшего и поумневшего Шэаха, стоявшего у шлюза и ожидающего посадки на транспортный корабль, в последний раз посетил незнакомец. Разумеется, к тому времени локхем уже знал его имя, многочисленные ранги и род деятельности, но про себя всегда и неизменно называл его именно так – «незнакомец».

     - Думаю, эта наша последняя встреча. Я, к слову, надеюсь на это, - сказал, глядя на Шэаха в этот раз уже снизу вверх хийл, - Указания вам дали. Теперь вы – собственность. Не забывай об этом.

     Бросив на Шэаха всё тот же неизменный с хитрецой взгляд, хийл развернулся, чтобы уйти, но Шэах остановил его выкриком:

     - Эй!

     Обернувшись, «незнакомец» увидел, как Шэах указал себе на пояс, а потом на лучевой пистолет, висящий в кобуре на поясе у хийла. Тот самый.

     - Ты кое-что забыл.

     «Незнакомец» усмехнулся, и, посмотрев на кобуру отрицательно покачал головой:

     - Тебе уже выдали оружие. И потом еще выдадут.

     Услышав это, Шэах молча, подошёл к хийлу и, нависнув над ним двухметровой громадой, взялся за его кобуру.

     - «Получишь такой же», помнишь?

     Немного съежившись под взглядом выращенного им же чудовища, хийл кивнул.

     - Так вот. Мне не нужен такой же. Мне нужен этот!

     - Эта вещица слишком дорогая для такой рвани как ты, - брезгливо бросил «незнакомец» и вздрогнул, когда Шэах с мясом оторвал кобуру с лучевым пистолетом от его пояса.

     - Рад, что ты, наконец-то сказал мне это в лицо, - осклабившись и показав крепкие белые зубы, Шэах помахал в воздухе кобурой, с обещанной несколько годов назад наградой.

     - Дороговизну процентами с моей продажи закроешь.

     - Зве-е-е-р-ё-ё-нок, - гадливо ухмыльнувшись протянул хийл, - Дёшево я всё-таки тебя продал, надо было больше просить.

     Молча окинув своего бывшего хозяина и продавца в одном лице смиряющим взглядом, Шэах повернулся и зашагал на транспортный корабль.

     Он не имел не малейшего понятия кому его продали, да, в общем-то, и не имел права это понятие иметь. Он был живым орудием – и должен был служить тому, кому прикажут. Но увидев первый раз на построении своего Владыку с искристым именем «Сефир», Шэах испытал нечто вроде успокоения…и даже радости. В нём зародилась огромная охота служить именно ему. Почему? Шэах опять же – не имел ни малейшего понятия. Может из-за внешней физиогномической приятности господина Сефира (Шэах раньше не видел таких породистых черт лица). Или из-за того томного тепла, и чувства лёгкой эйфории, которые наполняли его, когда он видел своего господина и слушал его, стоя в общем ряду на очередном инструктаже. В чём была причина, Шэах не пытался разобраться, даже когда его в меру допуска научили пользоваться аурическим зрением и разнообразными приёмами с энергетикой. Они, в общем-то, позже помогли раскрыть «тайну», странных, испытываемых локхемом ощущений. Но Шэаху было всё равно, он испытывал удовлетворение и наполненность от мыслей, что служит именно Сефир. Сны, в которых госпожа часто потом являлась ему, словно божество, изрекающее откровения – так же были ему приятны. Он ждал их.

     Со временем локхем стал заранее, интуитивно чувствовать, когда господин меняет фазу, какое у него или неё настроение. Если оно было плохое – Шэах испытывал нечто вроде грусти, если хорошее – то ощущал подъем. В женской фазе госпожа неодолимо влекла к себе Шэаха и возбуждала страстное желание защищать и оберегать. В мужской Сефир приятно довлел над Шэахом, где-то там в невообразимой вышине и воспринимался как непререкаемый могущественный альфа, за которого нужно было драться насмерть.

     Годами Шэах служил этому придуманному им образу, взведенному в его маленькой неопытной душе до ранга божества. Он берёг его – молча, кротко, издалека и ждал. Покорно и терпеливо – как его и учили. Ловил каждый взгляд, каждое слово, каждый жест и складывал в сокровищницу своей памяти.

     Сам Шэах с трудом мог описать то, что он испытал, когда Господин – там в коридоре на этом проклятом корабле впервые за столько годов поцеловал его…Для этого не было названия и не было цены. За это локхем готов был умереть сотню раз и еще столько же. Это был самый драгоценный бриллиант в его сокровищнице – огранённый и подаренный самим Чёрным Богом. Награда за всё…за всю боль, за весь страх, за все страдания.

     И вот теперь, с ужасом и беспомощностью, Шэах понимал, что это сокровище у него отбирают, обесценивают, перетирают золото в пыль. В мыслях беспрерывно звенела и произносилась, светилась и выжигала мозг одна и та же фраза:

     «Посмотри на себя. Посмотри на себя. Посмотри…»

     Локхем прилагал титанические усилия, боролся до последнего, выжал из себя всё, на что был способен его, в общем-то, неплохо подготовленный для таких случаев ум…Но то, что противостояло ему было настолько громадно и необъятно, что локхем в итоге просто утонул в ЭТОМ.

     Мимо, одно за другим проносились пережитые события жизни, структурированные так ясно и стройно, как Шэах сам бы никогда не смог бы их себе представить. Хийл впервые в жизни видел себя со стороны, - в донельзя ясном чистом зеркале – и это было жутко. Жутко не от заново переживаемых воспоминаний о страхе, ужасе, стыде, безысходности, а от… и Шэах осознал это только сейчас – от их полнейшей бессмысленности. Вся его жизнь была БЕССМЫСЛЕНА. Все его чаяния, преданность, идеалы не стоили ничего. Тайник с сокровищами оказался полон бесполезного стекла…и даже Господин…

     «Нет, НЕТ! Только не ОН! ОН не может быть не правдой!»

     Локхем «сжал в кулаке» этот бесценный для себя драгоценный бриллиант – сверкающий на дне его тайника. И тут его рвануло куда-то вверх – с чудовищной силой. Последнее, что он увидел в реальности – была упавшая голова мастерового и его ослабшие выпрямившееся руки.

     Шэаха зашвырнуло в это прошедшее переживание, затянуло, словно в водяную воронку. Тот, словно слышавшийся издалека шум воды – прорвался в воображение локхема и сокрушительным валом накрыл пошатнувшееся в своей ясности сознание боевого хийла.

     Шэах снова оказался там – в прошлом, на крыше испытательного комплекса – на огромной верхотуре. Ему в лицо дул холодный, сбивающий с ног ветер. Воздуха не хватало, а тот, что вдыхался хийлом – обжигал ему легкие ядовитыми разреженными парами. Слезящимися глазами, смотря куда-то под ноги, идя практически наугад, серый сирота отчетливо ощутил, впервые за свою короткую жизнь неотвратимое приближение смерти. Но всё равно, она была, казалась ему лучше, чем эти изматывающие до полузабытья испытания, в которых словно не было никакого смысла…но было так много боли. Идя и идя вперед, все медленнее и тяжелее, Шэах, в конце концов, упал, распластался на спине и полу затуманенным, затухающим взглядом стал смотреть в низкое тёмное небо. По нему с сумасшедшей скоростью неслись редкие тучи сконцентрированного пара – словно снесенные сильным течением бесформенные медузы. Кое где на этом чёрном калейдоскопе Шэах успел рассмотреть редкие красные звезды. Он цеплялся за них взглядом до последнего, до того момента, пока мир вокруг не поплыл, тело словно осталось где-то внизу и позади, а перед глазами словно начала открываться тяжелая бледно светящаяся дверь.

     Тогда, в этом почти полностью забытом прошлом Шэах так и не вошёл в эту дверь. Его выдернуло с её порога резким ударом сердечного электро -стимулятора, и он, с кислородной маской на лице и в окружении толпы ассимиляторов очнулся уже в медблоке.

     Теперь же, заново переживая этот эпизод давно минувших годов, Шэах снова входил в эту самую дверь. Его внесло в нее, словно лёгкую пушинку, подхваченную порывом ветра, и на мгновения совершенно ослепило.

     Локхем очнулся на четвереньках, будучи в теле того самого 12-годового испытуемого. Его ладони упирались и утопали в чем-то шуршащем, зеленом и непривычном. Вскочив, Шэах осмотрелся испуганно, и тут же сощурился от непривычной вышины и чистоты раскинувшегося над ним голубого неба. Ошарашено оглядев простирающиеся вокруг – во все стороны на сколько хватало глаз зелёные поля, Шэах увидел кого-то совсем рядом с собой…

     С недоверием и опаской присмотревшись к незнакомой фигуре, хийл подошёл ближе и увидел…белого. Это был высокий старый белый в мужской фазе. Явно в мужской – на ишема он был совсем не похож (уже потом Шэах вспомнил, что у белых половых фаз не бывает). От его лица, и почти до самой земли тянулась густая седая борода. Опираясь на длинную, испещренную какими-то резными символами палку, белый задумчиво смотрел куда-то вдаль. Шэах некоторое время с непониманием рассматривал его, и, вздрогнув, попятился, когда пронзительно синие глаза белого чуть скосившись, посмотрели на него. Молча посмотрев на хийла, старец снова устремил взгляд вдаль.

     Шэах полнясь непониманием, то и дело затравленно оглядываясь, в конце концов посмотрел в том же направлении. Словно из ниоткуда вдалеке смутно проявилась идущая фигура. Некто, неспешно шагая вперед, шурша высокой полевой травой, увидел старца и, ускорив шаг, пошёл, а потом и вовсе побежал к нему навстречу.

     Не сразу, но Шэах узнал в нём мастерового – того самого, которого он держал, подвергая ментальной пытке считывателя. Белый юноша, радостно улыбаясь, подбежал к старцу, низко поклонился ему, и с неясным по смыслу Шэаху возгласом: «Деда!», - обнял старого людина в ответ на его распахнутые для объятий руки, в широких расшитых витиеватым узором рукавах.

     - Рано пришёл, - сказал старец, хоть и с грустью, но благодушно. Обернувшись на Шэаха, он кивком головы указал на замеревшего на месте хийла:

     - Это причина твоей смерти?

     Увидев серого, юноша чуть нахмурился и ответил, опустив взгляд:

     - Не только он. Все они, как стая безумных волков хотят крови, но этот был ближе всех.

     Вздохнув, юноша добавил, с мрачной жалостью смотря на Шэаха:

     - Зверь, он и есть зверь. Хотя звери – и те лучше. В них мъера есть.

     - Не надо, - старец примирительно положил широкую ладонь на плечо юноши, - В посмертии не должно быть обид. Это тяжёлая ноша, оставь ее позади.

     Улыбнувшись, мастеровой еще раз поклонился старцу и обойдя его кругом замерцал и медленно растворился в воздухе.

     - Ступай вперед. Я догоню тебя. – сказал белый вслед исчезнувшему юноше.

     Он повернулся к Шэаху и сделал шаг к нему навстречу. Перед его белыми одеждами высокая трава расступалась, и с маленьких ярких соцветий летели в разные стороны десятки и сотни маленьких мерцающих огоньков. Из-под густых седых бровей на Шэаха смотрели проницательные, полные тайного понимания глаза. Под этим взглядом хийлу стало неуютно, странно, не по себе. Шэах весь сжался, но отвести глаз от лица белого не смог.

     - Измученное, несчастное ты созданье, - сказал старец с грустью в голосе, - Такой страх пережил. Что же ты еще можешь нести в миръ кроме боли и смерти? Слепа и тяжела твоя доля. И слепо зло, которое ты причиняешь.

     Утопая в голосе старого белого, который своим мягким, низким непривычным тембром словно вклинивался в каждую клетку тела Шэаха, хийл увидел, как снявшиеся с травяных соцветий огоньки стали на глазах расти. За мгновения они приняли обличия сотен белых…тысяч…десятков тысяч. Они стояли вокруг Шэаха многоуровневыми гигантскими кругами и смотрели на него…смотрели…смотрели…

     От этого зрелища у хийла подкосились ноги. Упав спиной в мягкую пружинящую траву (или в подхватившие его руки?), Шэах, потерявший дар речи от всей этой невозможной невообразимости, увидел, как к нему подошёл старец, и склонившись, протянул к хийлу руку:

     - Ступай вслед за нами, коли хочешь изменить свою тёмную долю. Примем тебя как брата в один из младших родов, ибо в твоём невежестве – мала твоя вина. Тело останется, душа уйдет с нами. Решать тебе. Ступай, дитя, или оставайся.

     Чувствуя на себе взгляды десятков тысяч синих глаз, и не видя в них никакой враждебности или угрозы (что было для него невообразимо – белые всегда были врагами!), Шэах, ошарашено смотрел на протянутую к нему широкую ладонь. Подняв взгляд и встретившись с глазами белого, застывшего в терпеливом ожидании, хийл ощутил внутри странное чувство лёгкости. Словно огромный чугунный груз, висевший тяжёлыми оковами на его теле кто-то мягко и безболезненно снял, открыв проржавевшие скрипучие замки. Испытанная боль, страшное прошлое, и крепко накрепко угнездившийся в подсознании стыд – всё разом ушло куда-то. Серая тонкая рука медленно и боязливо потянулась навстречу и вверх. Ко всему тому, что Шэах никогда в жизни не испытывал…К принятию, к доброй мягкой теплоте, к желанию прижаться к безопасной родительской груди и наконец выпустить из горла колко душащие слёзы. Рука тянулась…выше…выше…выше…

     «Жить! Приказываю жить! Слышишь? Я хочу, чтобы ты жил! Приказываю жить! Жить! Жить!»

     Еле слышно, где-то внизу, невообразимо далеко, почти что эхом, Шэах различил голос Владыки. Серая рука резко отдёрнулась, уже почти коснувшись пальцами белой. Вторая же рука, утопающая в мягкой траве, вновь ощутила, и силой сжала почти выроненный «драгоценный» бриллиант. Шэах, попятившись истошно закричал:

     - Нет! Нет! Нет! Я должен служить ему! Служить ему! Я люблю его! Нет, нет, нет! Не могу! Нет!

     На тело снова навалилась знакомая и привычная тягучая тяжесть. Страх и чувство невосполнимой потери от утраченного смысла начали отступать.

     «Не может быть, чтобы не было смысла! Я не могу его потерять! Кто я без НЕГО? Кто!? Что я? Зачем я?»

     Хийла потянуло вниз. Голубые небеса где-то там – наверху начало закручивать в быстро вращающуюся спираль. Тысячи белых лиц, вспыхнув, исчезли. Белый старец, возвышаясь над Шэахом, словно тоже начал уходить ввысь, превращаясь в гигантский столб света. Вместе с ним выросли многочисленные полевые травы, принявшие вид исполинских деревьев. Белый произнёс, громогласно, словно на всё сущее и не существующее разом:

     «Выбор свят. Люби, как умеешь, тёмное дитя, и иди своей дорогой»

     Ослеплённый ярким, льющимися сверху подобно потокам воды светом, который заливал собою всё, Шэах тоня в нём, вдруг начал задыхаться. На мгновения вверху полыхнуло красными отблесками редких звезд тёмное небо, лёгкие болезненно сжались от наполнивших их едких ядовитых паров, и Шэах в последний момент судорожно вздохнул, вскинул вверх руку, потянулся…и оказался в непроглядной темноте. Сознание его потухло.

      * * *

     Мефкад не сразу понял, что произошло. Держа планшет под рукой считывателя, и смотря на то, как тот быстро фиксирует данные, хийл краем глаза заметил, как мастеровой в лапах Шэаха стал, будто ниже ростом. Быстро посмотрев в сторону, где локхем удерживал пленного, хийл увидел, как синие щели – глаза мастерового медленно закрылись, - и он начал оседать. Тело его обмякло, голова бессильно упала на широкую грудь. Лихорадочно соображая, мефкад глянул на считывателя, который всё так же продолжал писать, а уже потом на Шэаха. Нехорошим предчувствием мефкада кольнуло от того, что у локхема были закрыты глаза. Вены на шее и висках Шэаха вздулись, но, несмотря на это, а также читаемое в его позе напряжение – выражение лица «вечника» было каким-то…спокойным. Даже умиротворённым, что в данной ситуации смотрелось, мягко говоря, дико.

     - Шэах! Шэах, чёртова мать тебя дери!

     Мефкад окликнул локхема, но тот, продолжая держать за локти уже труп белого стоял, будто ничего не слыша. Когда же из ноздрей локхема, сначала потихоньку, а потом во всю хлынула кровь – заливая ему подбородок, шею и грудь, - мефкад переполошился.

     - Быстрее! – процедил он сквозь зубы считывателю, с испугом таращась на Шэаха, - Быстрее! С кого ты пишешь!? Он мёртв уже!

     - Последние…еще…выхожу…3,2,1…

     Дописав на планшете последние строчки, считыватель открыл глаза и покачнулся. Выронив стилус, и оперившись на вовремя подставленное плечо мефкада, он медленно сел на пол.

     - Эй, вы! Сюда, быст-р-р-о!

     Передав считывателя в руки подбежавших «чертей», приведших его сюда, и ожидающих окончания процедуры в стороне, мефкад кинулся к Шэаху:

     - Шэах? Шэах! Очнись!

     Крикнув локхему почти на самое ухо, мефкад схватился за его кисть, как щипцами продолжающую сжимать локоть белого, и тут же в ужасе отшатнулся:

     - Он горит…Он горячий! Дотронутся невозможно! Что за...?

     - Ассимиляторов вызывай быстрее. Еще пара минут и всё, - сидя на полу со скрещенными ногами слабым голосом посоветовал считыватель, прикрыв глаза, - В связку вошел, дурак. Повезёт, если живой останется.

     Вызвав ассимиляторскую бригаду, мефкад, спустя несколько минут смотрел, как Шэаха спешно подняв на гравитационные носилки – к ещё нескольким раненым, спешно поволокли на материнский ковчег. От трупа белого локхема пришлось отдирать. Его кисти были сжаты на локтях мастерового так крепко, что пальцы одной из рук пришлось спешно сломать, чтобы не везти Шэаха на флагман «в обнимку» с трупом.

     Проводив ассимиляторов, мефкад спешно отправил данные с шифром в командный центр и поспешил было отправится к воротам…

     Считыватель, к удивлению мефкада по-прежнему оставался на месте, и сидел в той же позе. Только чуть сильнее сгорбился и вытянул длинную шею. Решив, что он заснул сидя (что со считывателями после переработок случалось частенько), - мефкад подошёл к хийлу, намереваясь разбудить его. Но тот не спал. Глаза его были открыты – взгляд устремлен в одну точку.

     - Почему ты не уехал с ассимиляторами? Тебе ведь всё равно уже нельзя больше работать, да и обследование не помешает.

     Слабо улыбнувшись одними глазами, считыватель сказал:

     - Обследование мне…не понадобится.

     - Как знаешь, - хмыкнул мефкад, и деловито продолжил, - Я передал данные в командный центр – вашему старшему. Лучше него, думаю, с этой абракадаброй никто не разберется.

     - Старшему? Да. Старший разберется. Шифр не совсем полный, но основную последовательность я зафиксировал. Этот хватит для вскрытия замков…

     Мефкад хотел сказать считывателю что-то непринуждённо лёгкое. И уже открыл рот, но осёкся, и вытаращив глаза выпалил с испугом:

     - Т-ты ч…че-его!?

     Из ноздрей считывателя одна за одной покатились крупные голубоватые капли крови.

     - И ты!? И с тобой тоже!?

     Спохватившись, мефкад схватился за рацию:

     - Я вызываю ассимиляторскую бригаду!

     - Нет! Брось! – неожиданно резко выкрикнул считыватель.

     Мефкад осёкся:

     - Но ведь ты...?

     - Брось, я сказал! – считыватель посмотрел на мефкада злобно, но вместе с тем и с мольбой.

     - Но-о, ты же…это же опасно? Я не понимаю…ведь. Но ты справился! – мефкад указал в сторону тела мастерового, - Ты справился с ним!

     - Справился, - подтвердил считыватель, с грустью покосившись на тело юноши, - С одним. А их там были тысячи…Тысячи…

     Поднеся к носу ладонь, считыватель вытер кровь и добавил:

     - Я понял это только когда закончил. С чем на самом деле…имел…дело…

     Зажмурившись, словно от боли, на мгновение показав, очевидно захлёстывающие его эмоции и страх, считыватель сказал с досадой:

     - Начинаю повторятся. Это всё… - взяв себя в руки, он продолжил:

     - Я слышал об этом, но не знал, что это возможно. Что это происходит так. Он подключился к ахаратному столбу, и когда я вошёл в его сознание. Я могу…мог бы выдержать одного, двух, край – трех, но не столько…

     Взгляд считывателя становился всё более неподвижным, он почти не моргал, и словно вглядывался во что-то.

     - Я не могу передать…Я, я растворяюсь в них, - считыватель улыбнулся, и мефкад ощутил, как по его спине пробежал холодок. Улыбка эта была почти что безумна.

     - Я словно капля в океане…

     - Еще не поздно, я вызову ассимиляторов и…

     - Нет! – выкрикнул считыватель со злобой и требовательно, не глядя – выбросил вверх руку:

     - Оружие.

     - Зачем? - с непониманием мефкад отступил назад.

     - Оружие! – повторил считыватель с усилием и закашлялся кровью.

     Сообразив, чего добивается считыватель, мефкад покачал головой.

     - Ты с ума сошёл…

     - Не сошёл, но уже схожу. Я знаю, тебе не очень-то хочется отчитываться за меня. Я прекрасно знаю, сколько я стоил Владыке. Но я не хочу закончить жизнь беспомощным слабоумным овощем! Я считыватель! Для меня…для меня страшнее этого нет ничего!

     - Но должен же быть выход, должен быть шанс, - быстро проговорил мефкад, хотя внутренне уже согласился с утверждением считывателя.

     - Шансов нет. Это необратимо. Не хочешь мне давать – сделай это сам! Только быстро! Я уже и трехзначные числа в уме перемножать не могу! - на последней фразе голос считывателя дрогнул.

     Постояв в раздумье несколько секунд, мефкад решительно рванул магнитную защёлку, и, вытащив из кобуры парализатор – вложил его в протянутую руку считывателя.

     - Одна просьба, - спокойно попросил хийл, получив инструмент для избавления, - Скажи, что меня убил белый. В последний момент вырвался и убил. Компенсация будет на 30% больше. Детям больше достанется. А теперь уходи…

     Последний раз окинув взглядом считывателя, мефкад решительно развернулся и махнув рукой ожидающим невдалеке «чертям», увёл из-за собой.

     Дождавшись, пока шаги утихнут, и словно вслушиваясь в отдалённый шум догорающего боя, считыватель тяжело поднялся. С трудом неся тяжелый оттягивающий ему кисть парализатор, хийл подковылял к телу мастерового.

     - А ведь ты сам ушёл, мальчик. Тебя не сыворотка убила, и не я. Я слышал, как ты говорил с ними, и как они с тобой.

     Рукавом вытерев с лица идущую носом кровь, хийл чуть склонившись над телом, вгляделся в красивое лицо юноши.

     - Сумасшедшие…сумасшедшие…и я вот - вот таким же стану.

     Хийл выпрямился и переключил парализатор в боевой режим.

     Только одного я так и не понял. Сколько же вас там. Сколько? – хийл задрал к потолкам голову, и грустно усмехаясь, под углом приставил к горлу коническое дуло, - Даже Я таких чисел не знаю…

     Раздался короткий режущий звук выстрела. Скрюченное тело хийла завалилось на полы, словно изобразив собою знак вопроса. Последнего вопроса, на который серый считыватель так и не сумел найти логический ответ.

      * * *

     Шэах очнулся в медблоке – утыканный датчиками и обложенный гигроскопическими губками с охладителем. Не сразу поняв, где он находится, локхем осмотревшись, увидел рядом с собой спину дежурного ассимилятора. Приподнявшись, и перетерпев приступ резкого головокружения, Шэах резко подтянул эскулапа к себе:

     - Хде я? – спросил локхем заплетающимся языком.

     - Р-р-уку пус-сти, сломаешь, - зашипела на локхема, как оказалось хийла, и вырвавшись, сказала чуть мягче:

     - На ковчеге, успокойся.

     Она посветила Шэаху в лицо портативным диодом, и несколько секунд с прищуром, внимательно рассматривала его глаза.

     - На ковчеге…Что!? Нет! Мне нужно на вайтмар!

     Шэах рванулся на кушетке. От его голого торса со звоном отлетело с десяток вакуумных присосок – датчиков.

     - Какой вайтмар? Мы уже через портал прошли, домой летим.

     Хийла начала озабоченно собирать рассыпавшиеся по кушетке проводки с датчиками.

     - Те есть, как прошли?

     - Полагаю на двигателях, - водворив все оторвавшиеся датчики на места, решила хийла решив утихомирить пациента, привычными движениями начала готовить инъектор с успокоительным.

     - Самое интересное продрых. Я не видела, раненых тучи, не продохнуть было, но говорят, белые нам под конец чуть хвост не прикусили. От последнего толчка, я думала всё…Но, хвала Чёрному Господу, ушли.

     Только сейчас отчетливо осознав, где он находится, и, прислушавшись к окружающему его гулу, который почти целиком состоял из криков и стонов раненых, Шэах застыл, а потом, вспомнив, снова вцепился в ассимилятора. Послышался звон разбитого стекла.

     - Владыка!? Где он!? Жив?!

     - Да что же это такое!

     Удрученно глянув себе под ноги, куда только что из ее пальцев улетел инъектор, хийла устало посмотрела на локхема:

     - Хватит меня хватать! Опять заново раствор готовить, ч-ч-щ-ер-р-т.

     Схватив ассимилятора за плечи, Шэах приподнял её над полом и упрямо повторил вопрос:

     - Владыка, Господин жив?

     - Да жив, жив! Что ему сделается, - раздражённо проговорила хийла, - Рассказывали, кто-то покромсал его хорошо так, но не смертельно…

     Выпустив хийлу, которая, встав на ноги тут же отвернулась к медицинскому столику и начала готовить новый инъектор, Шэах на минуту застыл, обреченно глядя себе на ноги, а потом схватился за волосы и прохрипел сдавленно:

     - Подвёл, всё-таки я подвёл его…

     - Сейчас, сейчас, - успокоительно сказала хийла, - Сделаю тебе инъекцию, станет полегче. Она копалась у столика и продолжала говорить не поворачиваясь, - Тебе очень повезло, кстати. Еще не градус больше и на пару минут дольше – и сварился бы в собственном соку. Когда тебя привезли, я подумала…

     Шэах её не слушал. Обхватив голову руками, согнувшись чуть ли не пополам (и снова оторвав при этом несколько датчиков), он, качаясь вверх-вниз, словно каясь перед невидимым идолом, и повторял одно и тоже:

     - Я подвёл его, ничтожество. Подвёл его, подвёл, всё-таки подвёл…

     Продолжение следует…