Айа Энн Анастасия : другие произведения.

Моему сердцу. Глава 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение первой части. Еще толком не редактировала. Обычно перечитываю много-много раз, сглаживая углы, добавляя красок. Но пока ничего не идет в голову. Безвыходность, боль потери, разочарование и тоска, что живет в моих героях, отчасти передались и мне, отчего просто опускаются руки. Отойду и доведу вторую часть до ума.
  Холод окутал все тело, и было тяжело дышать, как будто грудь чем-то придавило. Перед глазами темно. Только вспышки воспоминаний, уже таких далеких, и каких-то чужих. Отчаянный женский крик, и бледно-голубые всполохи взрывов на фоне до черна закопченного неба, и словно до белизны вываренные кости фортовых укреплений и растрескавшихся стен. Несколько толчков - и его сбивает с ног, и мэренг в прыжке настигает его. Мужчина выбрасывает руку вперед, навстречу исходящему ядовитой слюной животному, и длинные тонкие пальцы охватывают тощую шею, сдавливают с силой, пока не раздается хруст сломанного позвоночника.
  Вздох облегчения. Крупные пухлые губы растягиваются в улыбку, взор устремляется в покрытый трещинами потолок, с которого сыпется пыль. Еще толчок - и снова содрогаются стены, и с потолка летят осколки бетонного покрытия. Осознание боли приходит уже позже, когда горячим теплом наполняются раздавленные органы, но она не мучит - лишь дает надежду. Мучит только одна мысль, что панической искоркой мечется в голове, и срывается с губ всего двумя словами "Прости, любимая".
  Дезра понимает, что задыхается, отчаянно хватает ртом воздух. На глазах влажная пелена, сквозь которую мир кажется лишь размытым светлым пятном.
  Руки сами тянутся к лицу и утирают влагу. Все окружающее приобретает резкость, и девушка с удивлением вглядывается в мерцание слез на ладони, похожих на осколки хрусталя. При каждом вздохе грудь словно пронзало электрическим разрядом. Это доставляло некий дискомфорт, даже поболее, чем тяжесть, мешающая дышать, но сейчас все это не имело значения, ибо физическая боль была несоизмеримо мала по сравнению с той болезненной пустотой, что переполняла ее душу.
  Она пыталась вспомнить, как оказалась здесь, в больничной палате, что произошло с ней до того, как вернулось сознание. Все, что она помнила, была боль. Необъяснимая, огромная, как сама Вселенная, холодная и пустая, как Небытие. Она уже проглотила душу, начала вгрызаться в плоть, точа свои острые зубы о кости.
  И, вроде, она лежала в больнице. Из-за проблем с сердцем...
  Сердце!
  Дезра вскочила с кровати и быстрым шагом направилась к полупрозрачному окну, расстегиваю на ходу белую медицинскую сорочку. Непривычно защекотало где-то под диафрагмой, как будто от сильного волнения. Такого уже давно не было с ней. Казалось, что страшное подозрение волнует не только мысли, но и кровь.
  Прозрачное отражение в окне приблизилось, открывая взору невысокую женскую фигурку в расстегнутой на груди сорочке, с растрепанными светлыми волосами и неправильной формы черным пятном вместо чистой белой кожи. Девушка коснулась пятна рукой: на ощупь оно оказалось шершавым и теплым. Она попробовала сковырнуть его ноготком, но оно осталось невредимым, отозвавшись на все попытки лишь безразличным металлическим скрежетом.
  Дезра подошла вплотную к окну, шире распахивая рубашку и рассматривая лист металлического сплава, по краям которого отчетливо были видны багровые рубцы недавно срезанной кожи.
  По телу прошла ледяная волна, мысли мгновенно испарились из головы. Она оттолкнулась от оконного стекла, не желая больше видеть своего отражения. Руки снова скользнули по листу металла, повторяющего рельеф тела. Его даже не потрудились скрыть выращенной кожей, сделать женскую грудь. И если раньше у нее не было ни имени, ни фамилии, ни гражданства и даже прошлого или настоящего, то сейчас ее лишили даже пола, превратив молодую женщину в бессердечную железную куклу.
  Дезра скинула халат, привычным движением натянула спецкостюм, грубые ботинки, и вышла из своей палаты. Она шла, неуклюже перебирая ногами, глядя перед собой пустым неосмысленным взглядом. Застегнув спецкостюм под самое горло, скорее автоматически, чем действительно беспокоясь о том, что предстанет перед товарищами полумеханическим существом. С искусственным легким, с механическим сердцем, которое если и билось в железной груди, как настоящее, но таким не являлось, и заменить могло лишь его на время... для обеспечения жизнедеятельности, но не больше.
  Она вышла в приемную, где на лавках сидели совсем юные мальчишки, только что закончившие обучение, но которых беспощадно кинули в самое пекло войны с мэренгами. Все, как один, с суровыми лицами боевых сражений, в глазах все так же вспыхивают взрывы лазурного пламени, облачены в черные костюмы сравни тем, что носили и ее ребята. Кто-то сжимает в руках плейзены, с такой силой, будто оружие - последний шанс выжить. С одной стороны - да, так оно и есть, но на поле боя, а не здесь, в тихой приемной медицинского отсека. Они все еще не понимают, что с ними произошло, и где они. Но точно знают, что это оружие в руках - и мать, и любимая женщина, и защита, и нападение - единственный шанс на выживание. Их будут живьем резать, заменять органы, но плейзены из рук они так и не выпустят. Другие же расставили оружие вдоль стен, прислонив стволами к матовой поверхности, или сложили на коленях, глядя по сторонам, слушая, о чем говорят другие солдаты. Это уже более опытные бойцы. Кого-то из них Дезра даже знала, с кем-то ходила в бой или на разведку. Ее откровенно побаивались. Почему, она и сама не знала. Лишь кротко поглядывали снизу вверх, внимания каждому слову, четко выполняя все инструкции и поручения. Она бы и рада была присоединиться к ним, чтобы не оставаться наедине со своей болью, послушать давно запомненные наизусть байки, но ноги сами несли ее к выходу... подальше от этих белых стен.
  - Дезра! - окликнул ее кто-то из парней, она расслышала, но не смогла остановиться, обернуться, сказать что-то в ответ. - Дезра! Твой плейзен! Ты оставила!
  П Л Е Й З Е Н... Звук этого слова взорвался внутри черепной коробки, и его эхо еще долго бродило по закоулкам ее темного сознания.
  "MS Xx85h D" - прошептал далекий голос. Такой знакомый, такой теплый и родной, что в него захотелось укутаться, словно в плед. Ноги вросли в пол, и Дезра безвольно остановилась. Она обратила пустой тусклый взгляд к солдату, что шел к ней, протягивая в руках карамельно-кофейного цвета оружие. Она приняла его, закинула на плечо и, ничего не ответив, пошла дальше, до кабины лифта, что доставит ее прямиком домой. Куда? Просто в замкнутое пространство холодных серых стен? Пустых и чужих. Нет. Не стоит. Не сейчас. Никогда.
  У нее не было документов и даже табельного оружия, ее отряд не числился ни в одних списках. Они были призраками, неуловимыми тенями этого тусклого мира. И она впервые порадовалась этому, стоя сейчас на пороге кабинета Главнокомандующего.
  Часть двери покрылась бледным свечением, и фиолетовые губы прошептали:
  - Код доступа?
  - Четыре. Ноль. Семнадцать, - ровным голосом отозвалась Дезра.
  - Код принят. Доступ разрешен.
  Свечение погасло так же неожиданно, как и возникло. Дверь отошла в сторону почти бесшумно, и взгляду девушки открылась тускло освещенная комната. Она была практически пуста: несколько безликих стендов и большой компьютеризированный стол, за которым сидел главнокомандующий.
  - Разрешите доложить! - отчеканила Дезра, козыряя перед пожилым человеком в стандартном военном обмундировании. - Капитан отряда осназа "Кинетик" Дезра Вайола5, прошу разрешения покинуть подразделение и оставить отряд под Ваше командование.
  - Куда ты направишься? - спросил мужчина, не поднимая на девушку взгляд.
  - Сэр, полагаю, это мое личное дело! - ответила она громко, и уже тише добавила: - Ваши мясники превратили меня в робота, и сейчас у меня лишь одно желание - прекратить свое скудное существование подальше от военных гарнизонов.
  Мужчина поднял на девушку уставшие серые глаза, осмотрел ее, стоявшую вытянутой по струнке, с ног до головы. Идеально сидящий маскировочный костюм, грубые ботинки нога к ноге, руки по швам, гордо вздернутый подбородок, здоровый цвет лица, и неестественно белые волосы, с серебристо-пепельным оттенком.
  - У тебя есть причины покинуть службу, - вдруг выдавил он из себя и снова спрятал взгляд, опустив голову в письменный стол.
  Она ничего не ответила, только развернулась на месте и покинула кабинет. Тяжелые шаги преследовали ее попятам, пока она шла по коридору. Они проникали в мысли, как ритм живого сердца, бьющегося в чужой груди. Ее взгляд скользил вдоль стальных стен, будто специально отполированных до блеска, чтобы ее безжалостное отражение продолжало мельтешить перед глазами. Теперь она свободна, и на этой планете ее ничто не удержит. Она шла по бесконечным коридорам, размышляя над тем, как поступить дальше. Круглая сумма на лицевом счету в банке обеспечит ее всем необходимым до конца жизни. Любой рейс в любую точку Галактики, и уже завтра потеряется любой след, ведущий к ней.
  Дезра забрала с парковки свой флаттер и, бережно опустив плейзен на соседнее кресло, направила транспорт в сторону космодрома. Блестящие корпуса межпланетных кораблей отчего-то вызывали в ее душе необъяснимую тоску, изнутри поднималось неизвестное необъяснимое желание чего-то. Оно томилось в груди, скулило, рвалось наружу, но, как не старалась Дезра понять, что так настойчиво мучило ее, перед глазами по-прежнему возникала непроглядная пелена.
  - До Вашего вылета два часа сорок минут, - любезно отозвался голос терминала. - А пока Вы можете пройти в зал ожидания. На верхнем этаже Вы сможете найти все необходимые товары для ежедневного пользования. Также к Вашим услугам кафе, магазины и комнаты отдыха.
  - Спасибо, - отозвалась Дезра, пряча рейсовую карточку в маленькую сумку, повешенную через плечо.
  Дисплей терминала погас, и девушка неторопливым шагом направилась к эскалаторам. Она не была голодна, поэтому прошла мимо кафе, усталости тоже не чувствовала, да и рейс уже скоро, а вот магазины одежды навестить было просто необходимо. На нее посматривали искоса из-за военной амуниции, да и огромный плейзен в руке не вызывал доверия.
  Одежду она выбрала просторную, чтобы ничто не ограничивало движений, да и чтобы скрыть появившиеся после операции недостатки фигуры. Присмотрев удобную вместительную сумку, Дезра спрятала в ней плейзен и военное облачение. Печально взглянув в сторону отдела нижнего белья, она расплатилась по карточке и вышла из здания космодрома.
  Здесь, вдали от города, воздух был прозрачен и чист, легкой прохладой развивал перепачканные пеплом волосы, щекотал ноздри. Раскаленный красный шар дневного светила, в этой системе носившего название Мильенэ, завис над рваной линией горизонта, над верхушками древних лесов, укутанных как покрывалом белоснежными паутинами. Дезра была там, видела своими глазами разрушенные руины из белого мрамора, ступала ногами на поросшую густым мхом землю. И вдруг появились мэренги. Из ниоткуда, внезапно, когда никто не ожидал, не был готов. Поначалу это даже казалось забавным, первые боевые испытания в естественных условиях окружающей среды, но отряд быстро отозвали, и началась настоящая война. Ведь так просто было остановить это еще тогда, и не было бы столь ужасающих потерь. Не погибли бы молодые мальчишки, отравленные ядовитой слюной этих существ или испепеленные своими же плазменными зарядами. Если бы она могла это исправить, то не пожалела бы собственной жизни.
  Когда объявили ее рейс, Дезра села в монорельсный вагончик, что доставил всех пассажиров на борт корабля. Она заняла свою каюту и закрыла дверь. Перед тем, как заснуть, она прислушивалась к шуму, доносившемуся снаружи. Несколько раз у ее каюты останавливались бортпроводницы, стучали в дверь, но Дезра ни разу не отозвалась. Она не была настроена на разговоры, и, погасив свет, закрыла глаза. Сны ей снились беспокойные: опять голубые взрывы, вздымающиеся вверх и облизывающие кучерявые брюха низких туч, и большие черные глаза, смотревшие на нее с теплотой и любовью, отчего, как раненный зверь, скулило сердце... Сердце. Механические клапаны, работающие ровно, без перебоев. Пробегающие электронными импульсами синие разряды электричества. И снова глаза, и нежные губы, которых так хотелось коснуться...
  - Любимый, - шепнули в бреду губы. - Дорогой мой...
  Она проснулась с тихим стоном, как будто тело покинула душа, взглянула на стены каюты, подсвеченные тусклым светом, и включила монитор, на котором проявились звездные скопления и системы, далекие туманности, мимо которых пролетал корабль. Это зрелище всегда завораживало. Во время первых межпланетных путешествий она не отрывала взгляда от трехмерного изображения монитора, восхищаясь красотой космоса, оценить которую сложно с поверхности планеты. А потом все это стало обыденным, и сейчас уже не так радовало глаз. Особенно сейчас.
  В дверь постучали, но девушка не повела даже бровью, продолжая смотреть на черное мерцающее, словно в россыпи фейерверков, пространство. Стук повторился, уже громче, и ее взгляд переместился на дверь. Мысль, что бортпроводницы не были бы столь настойчивы, пришла только после третей серии постукиваний по металлической обшивке. Она поднялась, медленно и бесшумно подошла к двери, словно хищник крался во тьме, и отворила засовы.
  На пороге стоял пожилой сгорбленный мужичок, что-то пряча за спиной и нервно оглядываясь по сторонам. Он взглянул на Дезру, скользнув взглядом по стройным ногам и выше, отмечая про себя ее армейскую выправку и расправленные сильные плечи, и вроде даже засомневался, правильно ли он сделал, постучав в эту дверь.
  - Слушаю, - холодно произнесла она, вглядываясь в его лицо безразличным взглядом кристально-серых глаз.
  - Животинка не нужна? - застенчиво спросил старичок, доставая из-за спины накрытую покрывалом клетку.
  Девушка пригнулась и откинула край полотна. На нее из темноты смотрела пара желтых глаз с вертикальными зрачками. Животное в клетке угрожающе зашипело, и девушка отпрянула от клетки. Этот звук ей был слишком хорошо знаком.
  - Мэренг?! - ее голос задрожал.
  - Он не опасен, выращен в неволе. Два месяца от роду! - засуетился старичок. - У него даже ядовитые железы удалены. Возьмете?
  Дезра перевела взгляд со смущенной улыбки старика на животное, желваки на ее скулах выступили под тонкой кожей.
  - Только для того, чтобы убить.
  - Но он, правда, неопасен! Ласковый, как котенок.
  - Вас за контрабанду не посадят?
  - Посадят, если поймают... - старик ухмыльнулся. - Но деваться некуда, надо как-то кормить семью.
  - Зайдите, - Дезра отворила дверь шире и впустила старика в каюту. - Сколько хотите за него?
  - Пару эспенсов, только не выдавайте меня, пожалуйста.
  - Даже не думала, - мимоходом бросила девушка, открывая клетку.
  Невзирая на отчаянное шипение существа, Дезра взяла его обеими руками и, вынув из клетки, подняла над собой.
  - Вот видите, он очень спокойный. И не похож ничем на своих диких соплеменников, - настаивал старичок.
  - А Вам доводилось встречаться с мэренгами в природных условиях? - усмехнулась девушка. - Очень сомневаюсь.
  У существа было свойственное мэренгам худощавое тельце, но кожа не иссушенная, не пепельного оттенка, а розоватая, с редким коротким пушком. У него были круглые глаза, мягкие подушечки на лапах, тонкий крысиный хвост и большие заостренные уши, что делало его похожим на кошку. Однако когти, чрезмерно крупные по отношению к размеру животного, не втягивались в лапы, а безвольно подергивались в воздухе.
  - Когти ему нужно будет обрезать, а так вреда он причинит не больше, чем любое другое домашнее животное, - продолжал продавец.
  - Хорошо, - улыбнулась Дезра. - Я возьму его. Вместе с клеткой.
  
  Эта планета была чудесным воплощением первозданной природы: сразу за монолитным забором космодрома начинался лес, наполненный пением птиц. Где-то здесь был современный мегаполис, но, устав от суеты, Дезра решила снять небольшой лесничий домик. Все услуги по доставке и размещению в жилой зоне вновь прибывших на планету предоставлялись непосредственно в здании космодрома риэлтерскими конторами. Оформив все документы и приобретя на стоянке поддержанный флаттер, девушка закинула на заднее сидение сумку с вещами, села за руль и рядом поставила клетку с мэренгом, что исходил шипением от собственного бессилия.
  - Заткнись! - зло бросила девушка в сторону скрытой под куском мешковины клетки. - Или я превращу тебя в кучку пепла прямо сейчас.
  Животное затихло, но продолжило недовольно ворчать. Однако Дезра отметила возможность взаимопонимания между ними и вслух добавила:
  - Кажется, мы сможем подружиться.
  Флаттер летел низко над землей, днище его то и дело задевало верхушки высоких деревьев. Небо над головой раскинулось прозрачно-голубое, такое чистое и ослепительно-яркое, что у Дезры начали слезиться глаза. Она вдавила руль глубже в приборную панель, и флаттер пошел на снижение. Кроны деревьев расступились, и взору открылась небольшая грунтовая дорожка, огибающая двухэтажный деревянный домик по сторонам и уводящая в лес.
  
  На этой планете едва начинался день. Об этом говорила и утренняя прохлада, проникшая в салон, едва девушка опустила окна, и влажность воздуха и черной плодородной земли из-за выпавшей росы, и едва поднявшееся над горизонтом нежное золотистое солнце. Здесь было удивительно, совсем не так, как на сумеречном Реиле, на котором она родилась и прожила до вербовки. И не так, как на Гимэйе, где она отслужила 15 лет. Целых 15 лет! От которых теперь не осталось даже воспоминаний. Этот мир представлялся каким-то волшебным, сказочным и как будто неопределенно знакомым. Что-то наталкивало Дезру на мысль о памяти на генетическом уровне.
  Девушка вышла из флаттера, опустив ноги в рыхлую влажную землю, и направилась по дорожке, покрытой гравием, к домику, сколоченному из древесины. Подобных жилых домов на всех планетах было несколько десятков по самым смелым подсчетам. В этом безумном современном мире не было места для древнего изящества строений из сколоченных бревен. Здесь, на Виллгзе, планете, практически полностью покрытой лесами, из древесины строили только экзотические отели для любителей старины. И вот среди бетонно-картонно-железной архитектуры, где-то в глубине лесной чащи затерялся большой двухэтажный особняк. К нему не вело ни одной дороги, деревья над ним были такие высокие, что их кроны целиком скрывали домик от посторонних глаз.
  Дезра взглянула на дом, на темные от влажности доски, которые со скрипом прогибались под тяжестью ее ботинок, слишком крупных для женщины, но таких миниатюрных для солдата. Она никак не могла понять, откуда в ней это ощущение, что дом, отринутый за границы цивилизации, как неформатный мусор, выстроен исключительно для нее и по ее вкусу. Ей также было ново осознание какой-то необъяснимой любви и тяги к древности, а точнее - к единению с внешним миром, или даже с природой, которое явственнее ощущается в жилище из натуральных материалов, чем в бездушных холодных постройках из металла. Даже сюда, на эту планету, ее привело что-то бессознательное, чему Дезра никак не могла найти объяснения, и этот дом она, вроде бы, нашла даже совершенно случайно. Но она понимала, что случайностей в мире не существует, она твердо это знала благодаря своему строгому стратегическому мышлению, подверженному бескомпромиссной логике. А значит, руководило ею сейчас что-то не имеющее никакого отношения к сознанию. Кроме, разве что, приобретения одомашненного мерэнга - тут подкупило желание изучить врага, находясь с ним бок-о-бок. Однако сейчас меркло даже это желание, потому что после долгого и утомительного перелета хотелось только одного - с ногами забраться в мягкое и удобное кресло и укутаться теплым пушистым пледом. Клонило в сон. Но прежде необходимо было позаботиться о зверушке.
  Дезра перевела взгляд на клетку и, вернувшись к флаттеру, осторожно сняла с нее покрывало. Животное спало, свернувшись по-кошачьи калачиком, и мерно посапывало. Девушка отметила, что ей едва удалось сдержать усмешку. И это была не усмешка призрения, скорее - умиления, что весьма насторожило ее. Сразу после этой мысли пришла следующая: срываться с Гимэйя, вот так, не обдумав последствий, было глупо и непредусмотрительно. Подобная импульсивность не была свойственна Дезре, так что этот факт тоже не внушал доверия.
  И вдвойне глупо было приобрести мерэнга в качестве домашнего питомца. Она понятия не имела, что с ним делать. Желание убить с завидной постоянностью прежде всплывало в голове навязчивой мыслью, но теперь, когда гнев приутих, месть и насилие уже не представлялись удачным решением. Пусть тварь живет, а убийств на счету Дезры и так с достатком.
  Легко приподняв клетку, девушка оставила флаттер под большим деревом, похожим на старый клен. Ноги легко несли ее к дому, ступая бесшумно по мягкой земле, оставляя глубокие и четкие отпечатки подошв.
  Во влажном воздухе витали опьяняющие запахи потревоженной ее шагами земли, молодой листвы, умытой, казалось, недавно прошедшим ливнем, и грубой размокшей древесной коры. Эти запахи волновали Дезру, будили в ее подсознании глубоко спрятанные воспоминания. О чем, она не имела ни малейшего представления. Возможно, это было как-то связано с ее детством на Реиле... но то был другой мир, с другим составом почвы, с совершенно иными растениями и, соответственно, с другими запахами.
  Несмотря на то, что постройка была полностью выполнена под старину, она не была лишена необходимого технологического оснащения. Поэтому, как только подошвы ботинок Дезры коснулись деревянного настила крыльца, входная дверь приветливо распахнулась. Девушка швырнула тяжелую сумку с одеждой вперед, в темноту коридора, и под потолком сразу загорелись софиты. Снимая обувь на ходу, она прошла в уютный холл, стараясь держать клетку в руке ровно настолько, насколько это было возможно. Но мерэнг уже проснулся и беспокойно заерзал на дне клетки. Дезра предостерегающе цыкнула на животного, и его ворчание стихло, не успев начаться. Небрежно бросив клетку на непривычного вида диван, девушка пошла дальше, осматривая на ходу комнаты. Над ее головой загорались софиты по мере движения и тут же гасли, едва она покидала одно помещения и переходила в следующее. Легкой походкой она взлетела по лестнице с резными периллами на  второй этаж, где находилась пара спальных комнат и сауна, отапливаемая уже устаревшим электричеством. Это несколько огорчило девушку, потому что, даже не смотря на свою страсть к древности, технологии она признавала лишь новейшие.
  Она снова спустилась в зал, отметив про себя, что камин тоже электрический, но был выполнен столь искусно, что от настоящего, какие изготовляли на заре человеческой цивилизации, практически не отличить. Дезра включила его, чтобы согреть воздух в доме и разогнать скопившуюся сырость. В стене таился терминал, позволяющий заказать на дом все необходимое, даже не вставая с дивана. Это было удобно, и экономило массу времени. Заказав кофе, овощи, несколько упаковок минеральной воды и дичь, девушка бросила взгляд на озирающегося вокруг мерэнга. Подумав, она добавила к заказу кошачий корм. Заказ был доставлен раньше, чем она успела подняться на второй этаж в ванную. Однако Дезра решила не отвлекаться на сортировку продуктов и, включив подачу воды, начала стягивать с себя одежду.
  Пар клубился, неспешно поднимаясь над гладью воды, переваливался через края ванны. Было жарко, и все труднее становилось дышать. Дезра погрузилась в воду, закрыв глаза, прогнав из головы все нелепые мысли и переживания. И почему-то сразу на душе стало спокойно и легко.
  Неотвратимость будущего любые мысли приводила в тупик. Она просто до сих пор не могла понять, кто она, и что ей теперь делать. Военная служба обеспечила ее финансами на всю оставшуюся жизнь, но в ней не осталось смысла. Крепла мысль, что вместе с сердцем на Гимэйе осталось что-то еще, что-то очень важное. Эта мысль сверлила сознание, каждый раз, стоило ей возникнуть, Дезра начинала чувствовать, что упускает из виду нечто такое, что прежде наполняло всю ее жизнь смыслом. И вот его не стало. Грудь сдавила необъяснимая тоска, захотелось забыться.
  Не видя ничего вокруг, девушка вышла из ванной, не спеша спустилась по лестнице на кухню, заглянув по пути в гостиную, где она оставила клетку с мерэнгом. Вскрыв консервную банку с кошачьим кормом, она вывалила все содержимое в тарелку и поставила ее в клетку. Мерэнг демонстративно зашипел и отвернулся, отказываясь от еды. Разложив по полкам доставленные продукты, Дезра поднялась в спальню и, не расстилая кровать, легла спать.
  Окна были закрыты жалюзями, да так плотно, что солнечный свет не проникал в комнату. Это была, своего рода, необходимость, потому что смена времени суток на Виллгзе осуществлялась незаметно. То есть практически всегда был день, лишь изредка ночью опускались легкие сумерки.
  Проснувшись на следующий день, Дезра решила, что, прежде всего, необходимо заставить тело привыкнуть к новому сердцу. Отторжение ей не грозило, но нужно было понять, как механический орган будет реагировать на сильные нагрузки. Зачастую она сама над собой посмеивалась, потому что это стремление к тренировкам теперь было совершенно необоснованным. Все это теперь позади, осталось где-то в прошлом вместе с военной карьерой. Но, тем не менее, каждое утро - пробежка, каждый вечер - силовые упражнения. Ни в каких случаях новое сердце не подводило, и всегда билось ровно, от чего становилось не по себе.
  Мерэнг - она до сих пор не знала, как его назвать, - никаких хлопот не доставлял. Он целыми днями спал. Когда просыпался, ел - и снова ложился спать. Он привык к кошачьим консервам, стал совсем домашним, и все больше напоминал кошку. Разве что вырос раза в три, из-за чего Дезра была вынуждена выпустить его из клетки. Сперва было страшно: его сородичи попортили ей крови прежде. Но этот был спокоен, за все время ни разу не проявил агрессии. Мало-помалу она привыкла к нему абсолютно, и уже даже не вызывал беспокойства тот факт, что он ночью прокрадывался к ней в комнату и, удобно устроившись в ногах, засыпал. Он не мяукал, не издавал вообще никаких звуков - если хотел есть, просто ходил за Дезрой попятам. Его тихий, мирный нрав пришлись девушке по нутру, и они действительно поладили. Единственное, она никогда не брала его с собой на пробежки, и он ждал ее у двери, едва ей стоило переступить порог.
  Все было хорошо, было спокойно. Дни сменяли друг друга, зачастили дожди, и Дезра все чаще оставалась дома у камина. Она чувствовала, что теряет былую силу и выносливость, но на фоне прочно обосновавшейся в ее сознании апатии этот факт практически не волновал ее.
  В окно стучал дождь навязчиво, настойчиво, будто просился войти. На стенном проекторе мелькали изображения выпуска новостных программ, голос диктора звучал едва слышно и дополнял общую мелодию дождливого утра. Дезра листала страницы анатомического журнала, удерживая планшет так, чтобы свет, падающий на дисплей, не светил в глаза. Выбор литературы был неслучайным: конкретно ее интересовали последние достижения выращивания органов. Она никак не могла смириться с абсурдным решением замены ее сердца на  механический аппарат. Искусственное выращивание живых органов было быстрее и экономичнее. То, что ей не стали делать пластическую операцию, дабы скрыть следы хирургического вмешательства говорило о том, что результат не был окончательным. Но тогда вставал другой вопрос: если планировалось завершить начатое, а конкретно - дать ей новое здоровое сердце, почему ей позволили уйти?
  Мерэнг шипел, пуская лишенную яда слюну на порог, скреб когтями входную дверь, и этот шум раздражал слух. Дезра поморщилась.
  - Энг, отойди оттуда! - крикнула она раздраженно.
  Животное, обернувшись на голос, легло на пол. Оно недовольно заскулило в ответ, и только тогда Дезра услышала стук в дверь.
  Она насторожилась. Предчувствие было нехорошим. Собственно, если задуматься, предчувствия никогда не бывают хорошими.
  - Энг, отойди! - уже настойчиво проговорила Дезра и поднялась с пола, откинув планшет на диван.
  Она сделала шаг к двери и ощутила, будто ей в лицо ударил ледяной ветер. Внутри все сжалось. Мерэнг зашел ей за спину, прижался к ногам. Стук повторился.
  Бояться им было нечего: в мире не существовало ни одного человека, способного причинить Дезре вред, даже подразделение лучших солдат Совета очень навряд ли смогли бы противостоять ей. Но Совету никогда не добраться до нее. Однако то, что находилось там, за дверью, пугало ее рассудок больше, чем сама смерть.
  Она задержала дыхание и подошла к двери. Та растворилась бесшумно, и капли дождя заморосили на порог. И там, за занавесью дождя, ей виделся силуэт высокого и стройного мужчины. Сдавило горло, и тоска, которой не было объяснения и причин, навалилась еще сильнее.
  - Кто ты? - едва слышно шепнули ее губы.
  - Не знаю, - ответил глубокий сильный голос. - Но знаю, что мое спасение тут.
  - Ты болен? Ты хочешь есть? - Дезра протянула ему руки и помогла войти.
  - Просто позволь мне отдохнуть у тебя.
  - Ты ранен. - Футболка на груди мужчины была пропитана кровью.
  - Я ничего не помню. - В его черных глазах Дезра прочла лишь боль и страдание.
  - Отдохни, - шепнула она, укладывая его на диван, ничуть не беспокоясь о том, что кровь незнакомца пропитает обшивку. - Но, если вдруг решишь уйти, поставь меня в известность.
  - Я не уйду, - едва слышно произнес мужчина и уснул.
  Его появление в ее жизни было нелогичным и абсурдным, размышляла Дезра, сидя у камина напротив дивана. Она наблюдала, как он спал, и мысли о его загадочном появлении на пороге ее дома затмили даже размышления о собственной судьбе. Об этом домике не известно никому, он затерян в лесу, так далеко от цивилизации, насколько это возможно. Он зарегистрирован на вымышленное имя, и Гимэй Дезра покидала также под неизвестным никому именем. Ни одна живая душа, даже члены ее отряда осназа, - никто не знал, кто такая Дезра Вайола5, и куда она исчезла, после...
  После.
  Она никак не могла вспомнить, что произошло. Как минимум месяц ее жизни пропал из памяти. Лишь война перед глазами, лишь голубые взрывы плазмы. Она слышит, как в ее груди бьется сердце, еще живое, трепещущее, настоящее. И вот его биение замедляется: тихо... тихо... тихо... И уже ничто не должно волновать. Больше никогда сердце не забьется неровно, никогда не замрет в волнении. Тихо... тихо... тихо...
  - Простите, я доставил Вам столько хлопот, - прозвучал сухой голос возле самого уха.
  Щеки коснулись горячие пальцы, и Дезра открыла глаза. Он сидел на диване, напротив нее, кутаясь в плед, которым накануне вечером она укрыла его. В каждом его движении проскальзывала хищная настороженность. Он был ослаблен, но в его руках, во всем его теле, чувствовалась сила. Дезра ощущала исходящую от него опасность, но была уверена, что этот человек не посмеет навредить ей.
  - Кто ты? - спросила она снова.
  - Прости. Я действительно не помню. Была война, и мое последнее сражение. Я помню, как я умер.
  - Умер? - Дезра поднялась с пола и на несколько шагов отступила, не в силах сдержать себя.
  - Все это уже не имеет отношения. Меня собрали по частям, и я покинул тот мир. Я надеялся найти покой тут. Но не рассчитал, что сейчас на планете сезон дождей. Мой флаттер упал в самой чаще леса. Я прежде никогда не видел настолько дикой планеты!
  Его черные, глубокие глаза смотрели на Дезру с удивлением и надеждой. Она находила что-то знакомое в этом взгляде. Хотя нет, даже не во взгляде, а в самих глазах. Ей казалось, что они были знакомы, когда-то очень давно. Или, возможно, он снился ей, только со временем этот образ стерся из памяти, как часто бывает.
  - Да, подобные планеты можно встретить лишь за чертой колонизированных систем, - тихо проговорила девушка, не отводя взгляда от незнакомца. - Но они идеально подходят для тех, кто хочет запутать следы и исчезнуть. От кого бежишь ты?
  - Ни от кого. Но бегу за чем-то, - незнакомец понурил голову. - Я бегу за призрачной надеждой, за мечтой, за одержимостью.
  Дезра слушала его, ухмыляясь. В какой-то мере его слова забавляли: впервые встретила человека, который не бежит не от чего-то, а - за чем-то. В мире Колониального Союза это большая редкость. Раньше, когда все люди жили в пределах одной планеты (это было в такие незапамятные времена, что теперь даже не верится в достоверность), люди умудрялись воевать за идеологию, за веру, за природные ископаемые. Только подумать! На какой-то маленькой планетке, на которой и так все принадлежало им одним. А что теперь? Сейчас обитаемых планет сотни! С каждым годом их становится все больше! И все равно люди продолжают воевать... за идеологию, за веру, за природные ископаемые. Им всегда будет мало! Но, возможно, все это - только лишь повод для войны. Все чаще вспыхивают гражданские войны, которые уносят жизни миллиардов людей, разрушают целые цивилизации. И многие люди бегут от войны. А незнакомцу, видимо, война нипочем, и сюда попал, ища не тихий уголок, а смысл. Смысл жизни? Смысл колониальных союзов? Смысл гражданских войн? Что толку гадать, если он сам не знает ответа.
  - Извини, мне надо пробежаться, - Дезра кивнула на дверь. - Ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь. В холодильной камере есть еда. Собственно, весь дом в твоем распоряжении.
  Она несколько секунд в нерешительности простояла, оглядывая незнакомца, затем, не сказав ни слова, легко взбежала по лестнице наверх, в свою комнату.
  Несмотря на то, что на улице было достаточно прохладно из-за проливных дождей, Дезра натянула короткие спортивные шорты и накинула поверх футболки безрукавку.
  На тумбочке возле ее кровати были сложены напульсники и маленький музыкальный плеер, без которых никогда не обходилась ни одна пробежка. Надобность напульсников, конечно, уже отпала: ритм ее "сердца" был 60 ударов в секунду. Всегда. Без изменений. Но рука по привычке потянулась к изделию, в ткань которого был вшит пульсомер.
  Обуть ноги в кроссовки она не решилась, слишком большой была вероятность погрязнуть в размокшей лесной почве по колена. Тогда и пригодились армейские ботинки из мягкой полиэтиленовой ткани на высокой, удобной для бега платформе.
  Необъяснимое чувство тоски и мимолетного разочарования проскользнуло в душе Дезры, когда она взглянула на свое отражение в зеркале. Призрачный мир, призрачная жизнь остались так далеко позади. И уже не за что бороться.
  Спускалась по лестнице, она неторопливо, перелистывая в плейлисте названия музыкальных композиций, выбирая наиболее подходящее для своего настроения. Оставалось пройти четыре ступени, когда ее вдруг остановил настойчивый взгляд молодого мужчины. Она посмотрела на него, слегка сощурив глаза, словно не могла сфокусировать на нем зрение.
  - Я пойду с тобой, - сказал он настойчиво, потом, осекшись, добавил: - Если ты не против.
  В ответ Дезра пожала плечами и погрузила маленькие "шарики" наушников в раковины ушей. Она открыла дверь, не обращая внимания на разлегшегося под ногами Энга, и вышла на улицу. Мужчина молча последовал за ней, переступив через мерэнга. Тот лишь фыркнул вслед своей хозяйке и полностью проигнорировал ее спутника.
  Как только захлопнулась дверь, отрезая вид на улицу, животное поднялось на четыре лапы и легкой рысцой направилось в сторону окна, цокая длинными закрученными когтями по паркетному полу. Не потребовалось больших усилий, чтобы легкое тело взметнулось вверх и легко опустилось на край окна. Энг прошелся несколько раз вдоль окна, не отрывая взгляда от своей хозяйки, несколько раз жалобно мяфкнул и, остановившись, прижался лбом к холодному стеклу.
  Дезра молча разминалась, даже не удостоив мужчину взглядом, все ее мысли были во власти звучащей в наушниках музыки, которая удивительным образом влияла на ее сознание, а порой и на настроение. Сейчас хотелось бежать. Просто бежать и ни о чем не думать. Чувствовать легкость тела, прохладу слабого ветерка и тепло назойливого солнца, от которого нельзя было скрыться даже здесь, в тени редеющего леса.
  Мужчина молча наблюдал за ней, плохо скрывая вырисовывающуюся на губах ухмылку. В его глазах вспыхивали хитрые искорки, от чего обычно темно-кофейная радужка засветилась медовым нектаром.
  Он нашел между деревьев тропу, посыпанную каменной крошкой, и пошел по ней, постепенно наращивая темп, пока не перешел на легкий бег. Совсем скоро он услышал позади едва уловимое слуху сопение и шорох подошвы о гравий. Дезра бежала практически бесшумно, ее тело работало как слаженный механизм. Когда она поравнялась с ним, он отчетливо услышал ее ровное дыхание. Вдох-вдох - выдох. Вдох-вдох - выдох.
  Симфония ее дыхания будоражила его, проникая в мозг дурманящим туманом, заставляя сердце надрываться от нахлынувших чувств и желаний. Ему захотелось остановить ее, прижать к себе, сжать в ладонях ее маленькие округлые плечики и приподнять ее целиком, впиваясь поцелуем в напряженно сжатые губы.
  "Я люблю тебя! - хотел закричать он. - Мы были вместе целую вечность!"
  Но не посмел. Не смог. Она не поймет его, сочтет сумасшедшим. Надеялся, что она сама вспомнит его, ведь такие чувства не могут проходить бесследно.
  Они остановились на холме, у самого обрыва, крутой склон которого начинался прямо у их ног. Редкие кривые деревца кое-как умудрялись цепляться корнями за отвесную стену земли, но упрямо росли, тянулись к солнцу. В низине лес становился гуще. Деревья стояли так тесно, что их кроны сплетались ветвями. Приближающаяся осень уже окрасила листву в цвета заката, и, если бы не ярко-голубое небо, то легко можно было бы сравнить жаркий полдень с вечерней порой.
  Дезра слегка склонила на бок голову, в свою очередь также прислушиваясь к дыханию своего спутника. Даже ритм его сердца едва ли ускорился. Конечно, может быть и так, что она ошибается. Возможно, ее подводит чуткий слух. Но, если осмелиться допустить все эти варианты, все равно мужчина не выглядел уставшим, хотя они пробежали не меньше семнадцати километров.
  - Хорошо держишься, - с ухмылкой произнесла Дезра. - Дыхание не сбилось, сердце бьется ровно. Ты спортсмен?
  - Нет! - мужчина громко рассмеялся, подперев бока руками. Взгляд его скользил по верхушкам лесного массива. - Я военный.
  - Где служил? - Дезра заметно оживилась.
  - Я побывал на многих колониях, - отмахнулся мужчина, давая понять, что данная тема ему неприятна, и перевел взгляд на девушку. - А ты? Бежала наравне со мной, и даже щеки не зарумянились.
  - Оу... - Дезра плюхнулась на толстый ствол поваленного дерева. - Я не человек. Я робот.
  - Что ты такое говоришь? - мужчина нахмурился.
  - У меня механическое сердце. Просто мотор.
  - Этого просто не может быть. Эксперименты с вживлением в человеческую плоть механических частей запрещены Советом Колониального Союза. Уровень медицины достаточно высок, чтобы выращивать любые органы и заменить ими поврежденные.
  - Думаешь, я не знаю об этом? - резко спросила Дезра. В ее голосе угадывались злость и раздражение, хотя она и пыталась держать свои эмоции под контролем.
  Он понимал, как, должно быть, ей тяжело. Как сложно осмыслить тот факт, что ты уже и не человек вовсе. А если и человек, то лишь на какую-то часть, потому что единственный самый важный орган, который принято превозносить в литературе и музыке, которому свойственно приписывать способность любить, плакать, разбиваться в дребезги, теперь всего лишь комок проводов и легких металлических сплавов. Как она смирилась с этим? Где нашла силы, чтобы пережить эту потерю? А ведь ее сердце было способно любить по-настоящему. Любить беззаветно, любить, исходя трепетом. Стучать так сильно, что его биение отдавалось в его ладонь, когда он клал руку ей на грудь.
  И этого сердца больше нет. Его не вернуть.
  А она говорит, что уже не умеет любить. Потому что любовь вышла из ее тела с последним ударом того, еще живого сердца. Хотя и понимает всю абсурдность этого заявления, ибо любовь - это не плоть и не тугой сверток из мышечных тканей. Любовь не сможет исчезнуть бесследно, даже если из тела вынуть все органы поочередно.
  Он сел рядом, любуясь красотами осененного леса. Хотел обнять ее, но его рука так и осталась занесенной в воздухе. Не посмел, не решился. Не знал, как будет лучше. Раньше мог угадать все ее слова и мысли наперед, а теперь ни в чем не уверен. Он чувствовал, что Дезра изменилась, но любил ее по-прежнему... И было совсем не важно, есть у нее сердце или нет.
  Вместо ее плеча, Хелс опустил ладонь себе на колено, так и не найдя ей более достойного применения. Возможно, все уже кончено. Возможно, он уже никогда не сможет вернуть ее к жизни, вызвать в ней хоть часть воспоминаний. Военная медицина никогда не давала осечек, в штат брали только лучших кандидатов. Если был отдан приказ стереть из памяти Дезры человека, без которого она не могла жить, как бы сильно она его не любила, в ее воспоминаниях его уже не найти. Ей могло бы подсказать только сердце. Которое вынули из ее груди, оборвав единственную нить, связывающую их двоих воедино.
  Ему впервые захотелось плакать, чтобы излить всю горечь, что не смог защитить ее, что оставил ее одну, что был не в силах обмануть смерть. Но его глаза никогда прежде не знали слез, и сейчас все рыдания лишь тугим комком встали в горле. Он останется здесь, рядом с ней. А дальше будь что будет. Обратного пути все равно уже нет.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"