Аннотация: История с беспризорниками. Телепортация криминальных авторитетов. Жизнь в машине и в подвале.
II. ИНОПЛАНЕТЯНИН В ЗАКОНЕ
В общем, тот вечер у нас удался. Мы с Петром подружились и часто созванивались. Пару раз пили пиво в клубе 'Дача'. Там он так удачно косил под иностранца, что все девушки были от него в восторге (иностранец - не студент и не старый - редкая находка для 'дачной' девушки). А в целом, он жил своей жизнью и хлопот особых не доставлял. Я же целиком окунулся в организацию журналистского проекта.
Дело, однако, не клеилось с самого начала. Начались неприятности с телефонного звонка...
В тот момент я выгуливал собаку в Таврическом саду и не ждал от жизни никаких подвохов - зазвенел телефон.
- Хэлло, Димми, это Йорг! - каждое слово звенело радостно натянутой струной жизнелюбия и уверенности. - Мне дали ваш телефон во Всемирном Фонде! Это по поводу рекламной кампании!
В принципе, мы много работали с журналистами, фотографами и телевизионщиками. Без этого было бы невозможно собирать средства на наши проекты. Однако, при всей радужной перспективе получения денег, способы их добычи не всегда меня радовали.
- Мы много про тебя слышали, и готовы во всем на тебя положиться! - продолжал орать Йорг. - Ну, там, выбор девочек и прочее. Мы планируем делать уличный кастинг! - радостно сообщил он. - Как ты думаешь, мы сможем устроить фотосессию прямо у вас в офисе? И еще. Мы все-таки работаем для гуманитарной организации. Мы, конечно, оденем девочек в рваную одежду, но у нас есть еще одна идея!
- Еще одна? - спросил я упавшим голосом. Их идеи переставали мне нравиться стазу по мере их поступления.
- Да! Нам нужен мужчина.
- Еще и мужчина?
- Именно! Который совершает над девочками насилие! - Радость в его голосе стала переходить в неподдельный восторг.
- А зачем? - тупо спросил я.
- Чтобы их было жалко!
- Кому?
- Тем, кто затем пожертвует деньги Всемирному Фонду!
- Почему? - однообразность моих вопросов его нисколько не смущала.
- Потому что они несчастные, бедные девочки!
- И так все плохо, так еще и насилие...
Мое последнее скептическое замечание он воспринял как признак начинающегося понимания:
- Так как ты думаешь? Где мы возьмем мужчину? - голос приобрел деловой оттенок.
- Какого мужчину? - от расстройства я стал терять нить разговора и пошел по второму кругу.
- Ну, того, насильника. Нет, конечно, на фото не будет сцен насилия, но это будет 'как бы насилие', оно будет витать в воздухе! Вся атмосфера будет проникнута какой-то тревожной угрозой. Я вижу! - внезапно вскричал Йорг, как раненный поросенок. - Да, да! Он нависает над ней с хмуро сведенными, насупленными бровями, а она, она... Маленькая и жалкая, жмется к стене, невинно потупив глаза, выражающие...
- Если потупив, - перебил я, - то глаз не будет видно. Где взять мужика, я не знаю. И еще: у меня батарейка в телефоне садится. До свидания, - стараясь свернуть тему, мрачно произнес я.
Трагическая безысходность моего голоса подействовала на Йорга неожиданно.
- У меня есть идея! - это, видимо, была совсем новая. - Может быть... - он как бы сам немного не доверял своему озарению, но внезапно набрался храбрости и выпалил - может быть, этим мужчиной будешь ты?!
- Я??! !
- В общем так, - голос его снова стал деловым, - нам нужно время, чтобы все обдумать. Дай нам знать, что ты решишь, и какие у тебя есть идеи. Созвонимся на днях. Мы в тебя верим!
Он повесил трубку. За время разговора собака успела три раза обмотаться поводком вокруг столба, и теперь, обездвиженная, смотрела на меня жалобными глазами. Размотаться самой у нее ума не хватало.
Я сел на скамейку. Покрутил в руках телефон. Настроение стремительно ухудшалось.
***
От всех этих журналистских идей я впал в прострацию и решил позвонить Петру. У него был редкостно аналитический склад мышления и он, несомненно, мог бы увидеть ситуацию с другой, неожиданной стороны.
Я набрал его мобильный номер.
- Лельло - голос несомненно принадлежал Петру, но интонации были странноватыми.
- Петя? Слушай, у меня тут журналисты какие-то сомнительные приезжают. Посоветоваться бы надо. Если время есть - могу в отель к тебе подъехать.
- Не... В отель не надо... Съехал я..., не понтово, по понятиям, в отеле жить. Теперь на 'Ваське' у кореша чалюсь. Косой кличут. Он неделю как откинулся. Бухаем втроем - с нами лярва его - Ленка Перелетчица. Она банкует. Приезжай, в натуре, если время есть. Перетрем, что с твоими журналюгами делать. Васька, семнадцать, тридцать три, тринадцать - он довольно заржал. Покалякаем, водочки мальца хряпнем!
Я посмотрел на набранный телефон. Он был правильным.
- Петр, это ты? - терзаемый страшной догадкой, осторожно спросил я - Ты что в последнее время читал-то?
- Читал чисто конкретную литературу! - радостным голосом сообщил инопланетянин. - В ларьке купил! 'Зона в зоне' называется. Типа, из серии 'Мертвецы в мертвецах'! Мне кореша говорят: 'Все конкретно, никакого базара. С чтением, типа, завязывай, больше книг не покупай. Теперь все знаешь!'
- Какие кореша, Петя? - вкрадчиво спросил я.
- Ну, с первым я у пивного ларька познакомился. Решил кружечку-другую дернуть, а он там типа, тоже, понтовался. Я подруливаю: 'У вас, говорю, для хорошего человека сигары не найдется?' А он - спокойно так: 'Конечно, говорит, есть сигары. Пошли, - говорит, - на хату, там фабрика сигарная; Куба, типа, отдыхает, как все ништяк!'
('Хотел напоить и ограбить', - мысленно прокомментировал я.)
- Ну, пришли к нему, выпили. После второй у Косого голова как-то набекрень сделалась и глаза очень удивленные стали. - Петр довольно хохотнул. - Может подействовало, что я ничего в руки не брал - помнишь, как у Гоголя, галушки сами в рот летали? - Ну а я так водку пил. Чтоб не париться, молекулярный обмен включал. То есть, для него это, видимо, странно выглядело.
- Выглядело, - только и нашелся сказать я. - И что дальше?
- А дальше - 'Ты, - говорит ,- и людей так по воздуху кидать можешь'?
- Ну, конечно, хоть города! - Отвечаю.
- Города не надо, - ответил Косой. - Друзья у меня на Зоне чалятся. Хорошо бы их откинуть, внепланово. ('То есть из тюрьмы вытащить', - перевел я).
Ну, я их и откинул - делов-то. Телепортация на короткие расстояния, особенно людей - вообще не проблема - у нас этому в первом классе учат.
- И много ты их уже откинул? - понимая, что дело пахнет жареным и переставая торопиться на встречу с Петром, задумчиво спросил я.
- Да человек пятьдесят за неделю. Да не парься, братан! Они все конкретные пацаны, в обиду не дадут! Зуб даю, век воли не видать! - закончил он оптимистически.
Единственный вывод, который я сделал из разговора, - торопиться мне действительно теперь некуда. Здоровье наше хорошее, живем мы тоже хорошо. Пока... пока я не попытаюсь спасти молодого, подающего надежды инопланетянина, ставшего для урок инструментом для вытаскивания своих с зоны. Причем, без всяких для них последствий. В этом я был просто уверен. Все сопутствующие бумаги, касающиеся перемещаемых граждан, воспоминания сокамерников и тюремного персонала корректировались автоматически. Поэтому никто их даже искать не будет. Петр управлял не материей, а реальностью - а это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
***
- '...эта жидкость для снятия лака пользовалась огромной популярностью у москвичек. По всем документам она была произведена во Франции. На самом же деле было установлено, что данная парфюмерия на девяносто девять процентов состоит из паркетного лака с добавлением красителей. А производилась она в квартире, на которой жили и работали нелегальные иммигранты. Организовали производство два гражданина из Саудовской Аравии.
С рынком поддельной косметики может соперничать только рынок поддельных медикаментов. В зловонных подвалах, в строительных ангарах, месяцами немытые, полуголодные нелегальные иммигранты грязными руками в антисанитарных условиях, не придерживаясь никакой технологии и стандартов, производят так называемую импортную косметику...'
Я выключил радио и посмотрел в окно машины. Рядом со мной двигалась маленькая иностранная машинка зеленого цвета, периодически стараясь меня подрезать. За рулем сидела коротко стриженая брюнетка в черных очках, несмотря на дождливую погоду. 'Да она же в них ничего не видит... Интересно, и давно она так? - вяло подумал я. - Пустить что ли, а то придавлю еще ненароком. Если бы случайно не выглнул из окна вниз, так и не знал бы, что она тут 'соревнуется'...'. Я вжал педаль в пол, джип утробно рыкнул, и беспомощно прыгающая из ряда в ряд машинка превратилась в зеркале заднего вида в точку.
'Так, - думал я дальше. - Так. Передать ему книгу! Любую. Пусть лучше по Невскому в смокинге ходит. Фигня. Милиция задержит - так он, если надо, и милицию отменит. За ним не заржавеет. Потом уговорю назад вернуть - никто и не заметит. Но как передать-то!? Его, небось, день и ночь пасут! Это ему только кажется, что он с корешами водку квасит. А там все уже давно оцеплено - кадр ценный до невозможности! И то, что я ему позвонил, было, бесспорно, их ошибкой. И поговорить дали специально, чтоб выяснить степень моей информированности. А информированность моя такая, что, выражаясь на их жаргоне, надо бы меня пришить. Времени нет, - понял я. - Хорошо еще, что жена с ребенком на даче...'
Рука сама крутанула баранку, и я понесся в сторону дома.
***
Из дома тридцать три по семнадцатой линии Васильевского острова вышел бомж. Он осторожно поставил полиэтиленовый пакет с мусором в бачок и огляделся вокруг. Было тихо. Он быстро сунул руку вглубь бачка, видимо, в надежде найти изумруд - есть такая поэтическая черта у лиц без определенного места жительства - в любом бачке им чудятся сокровища. Впрочем, этот выглядевший бомжем потрепанный молодой человек искал не изумруд. Он искал книгу. 'Ну, хоть бы что-нибудь найти, - пробормотал он, - не могу, как читать хочется....' Тихо запахнул ватник и пошел назад, в подъезд, из которого он только что вышел. За ним наблюдали. Но препятствовать не торопились. О бомже были предупреждены все. Мусорные бачки проверялись каждые полчаса. Все найденные книги и обрывки газет изымались немедленно.
***
Утром я отправился в администрацию Василеостровского района. Потратив немалые деньги на взятку, мне за час удалось получить копию плана того самого этажа, на котором находилась квартира тринадцать, в доме номер тридцать три по семнадцатой линии Васильевского острова. Внимательно изучив его, я нашел несколько печных каналов, сохранившихся еще с дореволюционных времен. Вероятность, что печи уцелели, была велика - там, где это было не особенно надо, ГИОП внимательно следил за сохранением культурного наследия. К тому же, разрушить стопудовую печь стоило столько денег, что никакому здравомыслящему человеку это просто не пришло бы в голову. Значит, печи стоят.
У меня появился шанс.
***
Заскочив на минуту домой я переоделся и уже без машины отправился 'на дело'. Оделся по возможности унивесально: спортивный костюм, кроссовки. Кожаные перчатки и фонарик сунул в полиэтиленовый пакет.
По дороге зашел в книжный магазин, купил какую-то тупую книгу, вспомнив, что Петр ее, кажется, уже читал. Ну да это было к лучшему: повторение - мать учения. К тому же, после прочтения никаких проблем, кроме неожиданно появившегося московского акцента, у него не наблюдалось. Экспериментировать в данной ситуации как-то совсем не хотелось. Уже темнело. Пора было выходить на исходные позиции.
***
Дом нашелся быстро. Это, как я и предполагал, была дореволюционная постройка, без капремонта. Вон, светятся окна - предположительно квартира тринадцать. С этим ясно. Но как попасть на крышу? Соваться в подъезд тридцать третьего дома явно не стоило. Как пить дать, охрана скрытая. 'И круглосуточная', - добавил я про себя.
Оглядевшись сообразил: почти все дома на этой улице пятиэтажные. То есть, перелезть с крыши на крышу не составляет труда. Двинулся к соседнему дому. Зашел во двор - мне был нужен черный ход. Выход на крышу через него. Вот и он. Заколочен. Вернулся назад. На двери парадного входа кодовый замок.
Быстро подошел. 'Три кнопки блестят, остальные ржавые' - сообразил я на ходу и не думая ткнул три кнопки. Дверь щелкнула и поддалась. Я тихо направился к дверям подвала. Через него я собирался проникнуть на черную лестницу и подняться по ней на крышу.
Подвал охранялся решетчатой дверью с висящим на ней амбарным замком. Замок был открыт. Обычная уловка. Сколько замок ни закрывай, а очередной сантехник забудет вернуть ключ в жилконтору, и потом сам же его там не обнаружит при следующей необходимости чинить трубу. Как правило, ту же самую, что он чинил и в предыдущий раз. Когда забыл вернуть ключ...
Я с опаской заглянул в подвал - так далеко, чтобы взять с собой резиновые сапоги, приготовления мои не зашли. Щелкнул фонарем: воды на полу нет. Комары все равно есть. Лестница идет вниз, далее туннель раздваивается. Прикинув местоположение нужной мне черной лестницы, я с уверенность повернул налево. То, что выход из подвала на черную лестницу открыт, я был уверен на все сто. И то, что я встречу там бомжей или беспризорников, сомнения у меня также не вызывало.
***
За длинным столом сидело с десяток разномастно одетых братков. По всему чувствовалось, что одежду здесь себе никто не покупал. Так, доставали по случаю. Председательское место занимал вор по кличке Валет. Один из стульев был пустой. Все это, по атмосфере, напоминало спиритический сеанс - в воздухе витала напряженность.
Ровным рядком стояли бутылки 'Столичной'. Из закусок - шпроты, хлеб, тушенка. Единственное, что выбивалось из спартанского кулинарного ряда, - несколько банок маринованных огурчиков с иностранными этикетками. Изысканностью сервировки здесь озабочены не были. Содержание же, видимо - соответствовало.
- Ну что, братки, - начал Валет и гул голосов сразу стих. - Теперь нам, конкретно, без Слепого не обойтись. Много нас стало. Пора мозгами пораскинуть, что делать. А у кого мозги, как не у него. Так что, Паленый, тебе и карты в руки. Давай, банкуй.
Сидящий рядом с ним, ранее интеллигентного вида, а теперь сильно потрепанный, с заплывшими от выпитого глазами, человек сказал:
- А я тебе тоже конкретно, Валет, отвечу. Будет тебе Слепой. Он сейчас где чалится-то?
- Второй отряд, Воркутинская ИТК для особо опасных. Да вот, малява тут от него, - с опаской глядя на Паленого пробубнил маленький лысый человечек по кличке Бухгалтер.
- Маляву дай. Нужно энергетический канал настроить. Чтоб не ошибиться. А то соседа по нарам притащу - как тогда, с Расписным. Парься потом его взад телепортировать. Воркута не Смоленск, во сто крат сложнее будет.
Он взял поданный ему листок бумаги, сделал над ним несколько пассов руками, и над пустым стулом собралось сизое облако. Паленый бросил маляву на стол и протянул руки к облаку.
Братки выпучились на начавший проявляться силуэт. Видели не впервой, но привыкнуть так и не смогли.
- Ну, блин, в натуре! Аж дрожь по телу... - выдавил из себя сидящий рядом с пустым стулом. Он явно подсел на измену.
- Будь! - тихо и четко сказал Паленый, и силуэт превратился в рослого зэка, одетого в тюремную робу.
Зэк недоуменно озирался по сторонам. Потом медленно произнес хриплым голосом:
- Во глюк, в натуре, зря столько барбитурата закатал, так и в психушку можно...
- Стакан ему, быстро! - скомандовал Валет резким голосом. - Закусь. Еще стакан, - командовал он по мере потребления подаваемого, - а то еще с испугу ласты откинет.
Подошел к появившемуся, хлопнул по плечу. - Ну, здорово, кореш! Это я, Валет. Помнишь, в Крестах вместе чалились?
- Ты чо, Валет, снишься, что ли? - откашливаясь, просипел Слепой.
- Ага, держи карман шире! - весело ответил Валет, - это теперь ты сам себе снишься!
***
Стараясь не шуршать, я двинулся. Подвал попался интересный - здесь, видимо, долгое время было действующее бомбоубежище: везде виднелись остататки загадочных воздухопроводов, старых поржавевших цистерн и электрических щитов. Раньше, судя по всему, помещения представляли из себя гордость Гражданской Обороны и только теперь, во времена демократии, деньги на его содержание и ремонт украли, завернув куда-нибудь в оффшор. Выделенное же на него из городского бюджета финансирование увеличилось в несколько тысяч раз... И теперь ремонтная бригада с Берега Слоновой Кости, в соответствии с имеющейся на этот счет строгой отчетностью, ежемесячно меняет в этом подвале все трубы, попутно перестилая на полу паркет иногда даже с захватом стен и потолка... паркет в целях экономии используется штучный, красного дерева.
По крайней мере, в том, что в бумагах на этот счет все в порядке я не сомневался ничуть.
Я запнулся о какую-то ржавую трубу и закончил мысль: 'А мусор они вывозят не иначе как к себе, на Берег Слоновой Кости; что хоть и стоит дороже утилизации радиоактивных отходов, но таковы условия контракта...'
Впереди показался дверной проем, ведущий на черную лестницу. Я тихо выглянул. На полу виднелись четыре ноги. Они, сцепившись друг с другом и конвульсионно дергаясь словно пытались освободиться от захвата; я отпрянул. Дело было плохо.
***
При свете свечи двое пацанов, сдавленно ругаясь, старались схватить друг друга за волосы или хотя бы укусить. Содержание их беседы напоминало перебранку мелких торговцев, начавших выпивать друзьями, но в процессе выяснивших, что неделю назад один из них спер у другого пару колготок, за которые строгий хозяин Дагир удержал с первого их полную стоимость, умноженную на два, потому что налоги.
- Ну, Серега, ну гад, ты что, сука, меня перед ментурой подставляешь! Ты что, козел - вообще?! Да ты!! Да я!! Да блин! - Я прикинул, что смертоубийства не предвидится. Видимо, один беспризорник перепихнул другому пакет шмали во время милицейской облавы, ну тот и пострадал на деньги - в худшем случае.
- Эй, пацаны, - донесся с верхних ступенек сонный, расслабленно обдолбанный голос, - не парьте, блин, весь кайф ломаете, я токмо проперлась. Заколебали.
Ее поддержало несколько голосов откуда-то еще выше. В основном в нецензурных выражениях.
'Это хуже, - подумал я, - чего-то их тут многовато'. Потянув еще с минуту, я вышел из-за угла и спокойным, интеллигентно-задумчивым голосом сказал:
- Привет, ребята.
Воцарилась гробовая тишина.
- Это чё? - как ни странно, первая реакция была с заторможенной галерки. Послышалось шуршание.
'Ага, - сообразил я, - готовятся когти рвать. Я тут внизу стою - значит, побегут наверх. И тогда я все правильно вычислил. Есть там выход на крышу'.
Нижние задергались, освобождаясь от дружеских захватов и, видимо, тоже готовясь сорваться по первому сигналу. На групповой топот по лестнице с последующим грохотом по крышам я не рассчитывал никак. На этом моя тема была бы закрыта. А охрана Петра усилена.
- Ребята, не бойтесь ничего, - делая ударение на последнем слове, жизнерадостно произнес я. - Все фигня! Я - социальный работник организации 'Мир без границ'! Я - пришел Вам помочь!
Воцарилась гробовая тишина. Шебуршания прекратились. Подействовало название известной организации где они периодически получали то еду, то одежду. Но, в большей степени, разрядили ситуацию мои пионерско-оптимистические интонации.
- Ты кто, чувак? - осторожно спросил лежащий на локте (чтоб быстрее спрыгивать) рыжий парень лет тринадцати. 'Лет шестнадцать, - подумал я. - Они всегда выглядят сильно младше. Клей, блин, страшная вещь'.
- Короче, ребята, есть дело. К нам приехали иностранцы. Представители гуманитарной организации. Вы где, кстати, едите? Шмотки там ...
- А тебе зачем? - тихо, растянуто, но уже определенно заинтересованно прозвучало сверху.
- Я переводчик, ко мне приехали журналисты. Хотят снять про вас репортаж. Мой интерес - мне платят за перевод. Моя задача - организовать процесс. Здесь, - произнес я с нажимом, имея в виду российское телевидение - вас не покажут. В принципе, они работают не для телевидения. Для гуманитарной конторы. Можно попросить что-нибудь - принесут. Бабки нельзя - иностранцы этого не любят. Но можно жрачку, одежду. Это они поймут.
Я сделал паузу, соображая, что, раз не разбежались сразу, надежда есть. Ребята помолчали.
- Ну, можно, - прозвучал нерешительный голос.
- Если не подставят, - поддержал другой.
- Ребята, врубитесь, - Как подставят? Кто? Маньяки? Убийцы? Менты? Так им тут, на лестнице, лучшее место, чтобы вас подставить. Один сверху, другой снизу. Баллоны в руках. Алес капут!
'Алес капут', похоже, сыграло решающую роль. Хоть никто из них, наверняка, и не смотрел по телевизору (по причине неимения такового) фильмов про войну, но интуитивная жесткость выражения возымела действие.
- Ладно, заметано; где встречаемся? - Сверху начали спускаться лохматые личности.
- Завтра, в 15.00. У Ломоносовской.
Ребята начали по одному выбираться в подвал. Через него, видимо на улицу. Никто не хотел оставаться на 'засвеченной хате'. Запасная у них имелась, стопудово. Подвалов и чердаков хоть отбавляй.
***
Квартира, в которой заседали братки, более всего напоминала только что расселенную коммуналку. Впрочем, таковой она и являлась. Но на время согласования бумаг агентство недвижимости решило сдать квартиру по демпинговым ценам. Чем и не преминула воспользоваться эта компания. Они не то чтобы экономили деньги - теперь, благодаря способностям Пети Паленого, в финансах они были не ограничены. Просто авторитеты привыкли жить в скромности. Да и внимание к себе привлекать было сейчас лишним.
Квартира была огромной - метров триста как минимум. Вся она состояла из анфилады маленьких комнаток, нарубленных коммунистами из шикарных зал с каминами и балконами. Обои на стенах, судя по следам в местах отрыва, наклеивали друг на друга, не обдирая, раз уже десять. Причем каждые новые по неизвестной причине были еще страшнее, чем предыдущие. Так что к настоящему моменту стены были, в основном, серо-коричневого цвета в черную полоску. Такая конфигурация удачно подходила тараканам, которые и расплодились здесь в неимоверном количестве. Ванна стояла на кухне, но это жильцов волновало мало. Многие из комнат пустовали, и в разгар веселья братки даже не удосуживались дойти до туалета, справляя нужду в пустующих помещениях. Уж больно дистанция была велика, да, к тому же, пять раз заблудишься, пока найдешь что надо.
Однако на потолке еще сохранились остатки шикарной лепнины конца девятнадцатого века, да в некоторых комнатах стояли замечательной красоты камины, отделанные небесной голубизны плиткой с амурами и афродитами.
Сохранилась и пара зал, по неизвестной причине избежавших коммунистического деления. В одной из них и праздновали сейчас братки появление (в буквальном смысле слова) своего нового кореша.
Приняли уже, видно, по пятой, и разговоры шли дружеские и непринужденные. Сквозь сизый папиросный дым до Паленого доносилось слева:
'А я им - 'Простите, господа, вы что мне, порожняк гоните? Фишку, как лохи не сечете и с кем, блин, базлан ведете, не цинкуете'. А они, типа, - 'канал бы ты в обратку, сегодня не твой день'. А я ему ...'
Напротив сильно пьяный браток прислонился к Бухгалтеру:
'...Ну, в общем, пришли мы к ним на хату, Шнырь первую дверь отпер - слышим, внутри кто-то есть. Я ему: 'Отпирай вторую', - а он, вижу что боится, но форс держит. - 'Не буду, - говорит, - на Гоп-стоп за падлу идти, не о том договаривались'. Ну, я и достал волыну...'
Во главе стола Валет и Седой сидели вполоборота друг другу. Рассказывал Валет, Седой только изредка задавал вопросы и, время от времени, исподлобья недобро оглядывал Паленого. В разговоре что-то не клеилось. Начавший бодро, Валет быстро скис и тоже теперь без симпатии смотрел на Паленого. Паленый сидел далеко, поэтому только раз уловил обрывок их разговора: '... Да уж, не с нечистым ли ты связался, Валет? Я человек не больно-то верующий, только и я верю - за все нужно ответку держать, ничего просто так не бывает. Что инопланетян, что Антихрист - мне все одно. Это ты думаешь - он на тебя работает, а ты его спроси, что ему надо? Зачем он к нам пришел, чего от нас хочет? Ох, чую я, Валет, скоро беда случится. Смерть свою близкую чую. И причина тому - он. Паленый!' Валет, видимо, и хотел бы возразить, но ни ума, ни авторитета у него на это явно не хватало, и он только смотрел на Седого с надеждой заблудившегося ребенка.
***
Я двинулся вверх по черной лестнице. Под ногами скрипели осколки бутылок, перекатывалось что-то подозрительно вонючее. 'Клей, - подумал я. - 'Момент', беспризорники им вместо наркоты дышат... Опять буду гадостью пахнуть. Ну, не привыкать...'.
Вверху что-то скрипнуло - казалось, ключ повернулся в двери. 'Не понял, - я приостановился и выключил фонарик, ожидая развития событий. - Черный вход, вроде, заколочен снаружи, кому сюда еще надо?'
- Давай быстро, - услышал я напряженный шепот, - и шмотки забери, тут оденешься! - И, далее, с некоторым подвыванием: - Леха уже третий раз звонит, чует мое сердце - застукает!
- Мариночка Сергеевна - душечка, как же мне - опять по этой ужасной лестнице, через подвал? - Боюсь я...
- Хочешь, тут спи. Дело твое. Приперся не вовремя, сам и виноват! - Дверь с грохотом захлопнулась.
Шуршание одежды. Затем аккуратные шажки. После каждого шага доносился какой-то носогортанный звук испуганного происхождения.
Я вжался в стену. 'Молодец, через черный выход из квартиры кавалера выставила...'. - Безучастно подумал я, не понимая что предпринять. Попытался нащупать какую-нибудь нишу в стене. Стоны и 'охи' переместились еще ближе. Неизвестный, не поднимая ног - фонаря у него не было, видимо, ввиду неожиданности развития событий - медленно шаркал по ступенькам, стараясь не запнуться. Я почувствовал близкое дыхание и, совершенно неожиданно, меня за нос схватила рука. Я перестал дышать. Рука замерла, ощупывая мое лицо. Я выдохнул. Раздался дикий крик, топот, звон бутылок, грохот падающего тела... я бросился вверх по ступеням. И вовремя. Преодолев пролет, я услышал снизу звук открывающейся двери и громкий басистый окрик: 'А, блин, дети долбаные, щасс милицию вызову!'. Изнутри квартиры игриво протянули - 'Ну Лёсик, котик мой, зачем нам милиция, нам с тобой и так хорошо...'
Милиция была бы некстати. И, судя по установившемуся внизу молчанию, поводов для ее вызова не было. 'Клиент' был либо мертв, либо без сознания. Меня устраивали оба варианта.
***
Я выбрался на чердак и невольно залюбовался закатом. Красное солнце висело в пурпурном небе. Я ступил на жестяную кровлю и понял, что вечер обещает быть интересным. Видимо, деньги на ремонт крыши также были отправлены на поддержку жителей Берега Слоновой Кости, поскольку крыша, еще защищая периодически жильцов от дождя, для пешеходных прогулок уже явно не годилась. Железо предательски прогибалось под ногами, иногда похрустывало. Я старался идти ближе к стыкам листов, предварительно прощупывая металл рукой. Потихоньку добрался до нужной печной трубы. Вероятность, что это та самая труба, была велика. Навыки ориентирования, плюс определенная интуиция... к тому же, у меня был подробный план. Я достал пакет. Вытащил книгу, обернутую газетами - пусть и газеты почитает, хуже не будет. Положил назад, в пакет: перепачкается, конечно, но внутри уцелеет... 'Ну, с Богом, - подумал я. - Чтоб там засора какого, в печной трубе, не было'. Я перекрестился и бросил пакет в трубу. По шороху было не понять - долетело ли куда надо, ну да ладно. Из трубы поднялось облачко пепла. Осело мне на голову. Я медленно двинулся назад.
***
Братва набралась основательно. Пытались петь 'мурку', но Валет резко пресек попытку. Он был явно не в настроении. Кто-то из сидевших за столом начал разбредаться по комнатам - интересно, что жильцы, только что чудесным образом переместившиеся сюда кто из ИТК, кто из СИЗО, организовали свой быт по образу и подобию им более привычному. Несмотря на то, что комнат в этой квартире оказалось больше чем жителей, никто не спал отдельно. В каждом помещении жило по несколько человек. И, можно подозревать, что, найдись там двухъярусные койки, желающие спать на них нашлись бы без труда.
За стеной раздался грохот чего-то падающего. Никто не обратил внимания - падающие тела здесь были обычным делом. Потом, кто мог, сам доползал, а кто не мог, так и валялся в коридорах до утра.
Паленый сидел за столом один. Из блатных с ним мало кто общался. Видя, как из ничего возникают браток за братком, каждый из них сознавал, что и он тоже был когда-то сизым облаком над стулом. Которому Паленый сказал: 'будь'. И он стал человеком.
Для них эта метаморфоза была не болезненна, но морально неприятна. Они чувствовали себя как бы сотворенными Паленым. Сотворенными из ничего. Здесь. Это там, на зоне, они были самодостаточными, уверенными в себе урками со своими законами и понятиями. А здесь им сказали: 'Будь!', - и они стали. Но никто их не спрашивал, хотят ли они сидеть сейчас в этой квартире на Васильевском острове, пить водку и совершенно не понимать, что происходит. Зачем это все, и какая конечная цель этого предприятия...
То есть чувствовали они себя, в некотором смысле, подопытными кроликами. И от этого чувство благодарности к Паленому как то не появлялось. Они были лишены возможности выбирать и верили только в то, что Валет и другие авторитеты точно знают, куда их ведут.
Но ни Валет, ни другие, совершенно так же как и они, ничего не понимали. И они вызывали все новых, все более авторитетных бандитов. Те тоже пытались осмыслить, организовать какой-то план, придумать какое-то предприятие. Но почему-то все сидели и выпивали, сидели и выпивали, чтобы не смотреть на этого страшного Паленого, который творил из пустоты все новых и новых людей...
И эта квартира - по коже Валета пробежал холодок - она была как лабиринт. Какой-то странный лабиринт с обуглившимися стенами, кишащими тараканами, грязным полом и серым потолком. С немытыми закопченными окнами, которые выходят... 'Куда выходят окна? - внезапно вздрогнул Валет. Никто никогда не открывал окон. - Выходят ли они вообще куда-нибудь?' Он подошел к окну и дернул за ручку. Ручка осталась в руке. 'Шпингалет открой', - снизу послышался голос лежащего у батареи братка. Валет нервно откинул шпингалет и дернул прямо за раму. И тут же отпрянул от окна. За ним, где-то в полутора метрах от окна, была серая закопченная стена. 'Колодец! - запаниковал он. Мы в страшном каменном мешке! Вот нас куда Паленый...' - он не успел закончить мысль. В комнату ворвался растрепанный браток из тех что стояли на стреме.
- Шухер! Там, на крыше!
- Что на крыше? Говори быстрей, козел, не мельтеши! - Прикрикнул Валет.
- Человек там какой-то. Верняк над нашей квартирой шарится.
- Двое со мной, - скомандовал Валет, - остальные здесь. Смотрите, - добавил он, зло зыркнув в сторону Паленого, - а ты, Седой, отдохни пока, справимся.
- Сам пойду, - Седой решительно встал. - Хватит, наотдыхался. - Он уже прилично принял и, видимо, решил поразвлечься.
***
Уже подползая ко входу на черную лестницу, я услышал какие-то крики внизу. Прислушался, выглянул. Видно ничего не было - слишком высоко, да и двор - колодец. 'Неужели, это обманутый муж милицию вызвал?' - с тоской подумал я. - 'Хреново. Другого выхода тут нет! Бомжем что ли прикинуться? Это в спортивном костюме-то за триста долларов? Олигарх, оно, конечно, не олигарх, а только такого бомжа точно заметут до выяснения...'
Мысли были прерваны приглушенным разговором, донесшимся из слухового окошка.
- Слышь, Седой, стой там. Я проверю. Хоть и не люблю когда высоко. Болезнь, говорят такая есть, век воли не видать!
- Отвянь, сам проверю. Устал на нарах чалиться, разомнусь. Глядишь, мочкану падлу. Развлечемся! - возразили ему.
Тут же я увидел вцепившуюся в дверной проем кисть, и на свет божий (солнце уже зашло, то есть божий свет был лунным) вылез мужик с короткой стрижкой и лицом неандертальца.
- О, блин! Здесь чморик! - воскликнул он и сделал приглашающий жест рукой. Дружелюбно улыбаясь, он вылез наружу и шагнул в мою сторону.
Железо тут же подломилось, похоже, сломалась деревянная балка (уж больно серьезный чув был Седой в плане комплекции) и мы вместе кубарем покатились по крутому скату крыши.
***
Если пересказывать происходящее тогда - по прошествии некоторого времени я все-таки научился вспоминать об этой истории без содрогания - то помню я только то, как мимо мелькали печные обрубки, и я, стараясь зацепиться хоть за что-то, бесполезно ранил руки об острые стыки кровельного железа. Не знаю, что чувствуют парашютисты, но у них все же есть надежда на то, что они приземлятся и останутся живы. У меня ее не было. Я летел с крыши пятого этажа во двор-колодец дома номер тридцать три по семнадцатой линии Васильевского острова.
***
Паленый встал из-за стола. Трое оставшихся братков тут же напряженно-вопросительно посмотрели на него. Потом на дверь. Помощи было ждать неоткуда. Все, кто остался в квартире, подмоги из себя более не представляли.
- Не боись, - цедя слова, сказал Паленый. - Спать пойду.
На сон грядущий он налил себе стакан водки. Подцепил маринованный огурчик. Огурчик вкусно блеснул в свете лампочки. Глаза Паленого стали задумчивыми, на губах появилась полуулыбка, как будто он вспомнил что-то очень приятное. Залпом опрокинул стакан, закусил. Встал и отправился спать.
Он тихо затворил за собой дверь, и огляделся в недоумении - в его комнате пахло гарью, на полу ровным тонким слоем лежал пепел. 'Пожар, что ли? - с опаской подумал Паленый и уже приоткрыл дверь, чтобы выйти, но тут заметил какой-то белый сверток, отсвечивающий в глубине камина. - Век воли не видать, схрон, что ли буржуйский выпал, что в печке заныкан был? На хрен он мне, братков, что ли, позвать? Пусть приколются'. Он снова открыл дверь, вышел в коридор и понял, что больше всего на свете хочет сейчас лечь в кровать. И что бы никакие братки не гоготали у него в комнате, не делили бы долго и шумно буржуйские брюлики... а там, глядишь, и до поножовщины дойдет. 'Не... с таким раскладом я не скоро спать лягу', - подумал Паленый. Он все же вернулся в гостиную, чем насторожил только успокоившихся охранников, налил еще полстакана водки, выпил, закусил.
- Ну бывайте. Сюси тройме, - пошутил он.
- В каком трюме? - испуганно спросил один из братков. При таком обилии авторитетов он вконец запутался в субординации, но Паленого боялся чисто инстинктивно.
- Сюси тройме! Что значит, по-немецки, 'сладких снов!'
- Во, он еще и немецкий знает, - донесся безнадежный голос до Паленого, удаляющегося в сторону своей комнаты.
'А что же все-таки в этом пакете?' - Паленому стало любопытно. Он подошел к камину и вытащил пакет.
***
В последнюю секунду, уже соскользнув с крыши, я попытался зацепиться за край водостока, что мне почти удалось. Но тут в него с силой ударилось что-то тяжелое, на миг в метре от меня мелькнуло искаженное страхом лицо бандита. Водосток предательски хрякнул ржавыми креплениями и я услышал глухой хлопок ударившегося об асфальт тела. Через мгновение крепления все-таки не выдержали и я обрушился вниз, в темноту колодца.
***
'Белая дыра': ученым удалось обнаружить огромную брешь во Вселенной
Астрономы обнаружили пустое пространство во Вселенной, протяженностью до десяти миллиардов триллионов километров. Так называемое гигантское 'ничто' не поддается научным объяснениям. Оно не содержит в себе ни одного известного вида вещества - ни галактик, ни звезд, ни газа, ни черных дыр. При этом дыра в 1000 раз превышает обычное пустое пространство во Вселенной.
Данное открытие вполне может стать революционным, так как противоречит существующим моделям эволюции Вселенной'.
Паленый удовлетворенно отложил газету, в которую была завернута книга, на стоящую у кровати табуретку и взялся за книгу. Книга была отдаленно знакома, но когда он ее читал, и про что там написано, вспомнить не удавалось. 'Ничего себе, схрон буржуйский! Наконец-то почитаю. А я-то, идиот, братков хотел звать. Да они бы тут же все это прямо в камине и спалили!' - подумал Паленый, сладко потягиваясь в кровати. Чтение обещало быть интересным.
***
Я лежал на подушках, и три прекрасные феи мокрыми полотенцами обтирали мое тело, призрачно и загадочно улыбаясь. Было приятно. 'Вот оно, - подумал я. - Никаких туннелей. Никакого света. А даже жаль... Чего-то красивого хотелось. А тут все сразу. Никаких врат. Никакой реинкарнации. Сразу феи.'
Моросил дождь. Я огляделся, приподнялся. Тело болело везде. Но двигаться было, вроде, можно. 'Жив что ли? - подумал я недоуменно. - С пятого этажа упал и не расшибся! Может, Петр помог? Да где он там... с уголовниками водку пьет. А я-то, что ли, все же жив?'
Феями оказались нарисованные на пляжном полотенце девицы голливудского вида. Полотенце висело на веревке и при сильных порывах ветра, мягко колыхаясь, гладило меня по животу.
Мои размышления прервал знакомый бас: ' Нне понял!!! Это кто у тебя на балконе заховался? Любовник, что ли?' - Интонации были угрожающими.
Я огляделся. Я действительно лежал на балконе. Дул ветер. Смешная ограда в стиле арт-нуво когда-то, видимо, бывшая украшением фасада, теперь поржавела, да и балкон был забит всякой дрянью: бутылки разного происхождения, облупившиеся лыжи, трехлитровые грязные банки и раскладушка. На которой я в настоящее время и оказался, правда, слегка ее порвав - видимо, высота с которой я упал, оказалась немаленькой.
Все вдоль и поперек было перетянуто бельевыми веревками; на них жизнерадостно колыхались разноцветные прищепки. Я осторожно присел, раскладушка предательски заскрипела.
Дверь на балкон приоткрылась, и в проеме показался амбал с наколкой на груди - сердцем, пронзенным стрелами. Сколько стрел, я, признаться, не посчитал, однако серьезность положения осознал сразу.
- Я интеллигентный человек, и интересов к вашей жене не питаю, - у меня предательски задрожали коленки (последствия падения, надо полагать). - О, землянин! Я хочу вашей планете только добра!!!
'Остапа понесло', но другого выхода не было. Надо было пороть горячку. По крайней мере, вызвать его на диалог, а там будет видно. Сами представьте - у вас на балконе нарисовался чув, лежащий на раскладушке под дождем. - Какие мысли?
- Чоо!? - он, кажется, искренне развеселился. Видимо, моя комплекция напоминала овчарке маленькую пятнистую собачку, беспечно семенящую к своему подъезду на поводке у хозяина.
- Ты чо, б...! Ах ты, сука! Ну-ка иди!
- Ааааааааааааа - раздалось из квартиры - Леха, не виноватая я!!!!!
- Ну, блин! Всех порешу! - он шагнул обратно. Тотчас же оттуда послышались визги, шлепки и топот.
Я тихо сунулся внутрь. Вдалеке кто-то сопел и возился. В комнате никого. Высунулся в коридор, огляделся. Справа доносились слабые всхлипы и матерные поругивания. Там же была входная дверь. Я тихо вышел и крадучись пошел в другую сторону.
- А хахаль-то твой где?!! - громоподобно прозвучало за спиной. - Блин!!! Ушел!!!!- Всех порешу!
- Уууууу! - по интонациям завывающей было понятно, что порешит. Причем, похоже, не в первый раз.
***
'Это шандец...' - Спрятаться в чужой квартире при наличии ревнивого мужа, который знает, что ты тут, практически невозможно. Я сидел в кладовке, прижавшись к стене, и понимал, что тема закрыта. Шансов нет. Бугай серьезный. Все основания на лицо.
Стук за стеной усиливался - громко хлопали двери. Звук голоса приближался: 'Ах ты, блин! Ну, сучка, конец тебе! Только сперва хахалю твоему!' - 'Аааааааааа!!!!!!' - 'Размажу....!'
От ужаса и пережитых потрясений у меня поплыло перед глазами... 'Петр... во что ты меня впутал', - совершенно отключаясь, подумал я...
- Ага, слышала - там в кладовке, - вкрадчиво мягко произнес бас. - А ну-ка мы его почикаем! Раздался щелчок подозрительно напоминающий звук выбрасывающегося лезвия ножа.
В этот жизнерадостный момент я, медленно сползая по стене, трахнулся головой о какой-то крючок. Схватившись за него, попытался подтянуться. Крючок повернулся. И открылась дверь.
Черный ход! Елы-палы! Да это же та самая тетя, что любовничка спустила! Тогда я знаю, куда бежать! Что я и сделал. С трудом, признаться. Ноги тряслись, тело болело...
Вверху, однако, не унимались: 'Фонарь дай, сука, я тут башку сломать не хочу'. Сверху послышался звук шагов.
Я мчался в темноте по лестнице, не разбирая ступеней - я же уже был тут - да и тот, любовничек-то, шаркал, крался - да ни разу не споткнулся, только в конце... Шаги сзади не унимались. Перепрыгнув через неподвижное тело, я слетел по ступеням и притаился. Шаги. Еще шаги. Пыхтение. И, наконец, злорадное: 'Ну, сучка, хахаль-то твой сам здесь откинулся!! Теперь твой черед!
- Ааааааааааааа......
***
Я вышел из парадного подъезда и на негнущихся ногах побрел в сторону Малого проспекта.
Попытался поймать такси... Останавливающиеся водители, несмотря на полное отсутствие с моей стороны торга и 'лучезарно приветливое лицо', едва приоткрыв окно, объявляли, что им в обратную сторону.
В конце концов, какая-то раздолбанная 'пятерка' согласилась - за тройную цену. Мне правда при этом было выдано несколько полиэтиленовых пакетов, 'чтобы подстелить'.
Таксист смотрел на меня с явным неодобрением. Его можно было понять - моя одежда была основательно изорвана, измазана кровью и сажей. И от меня сильно пахло подвальным дерьмом.
- Совсем плохой будешь, - осуждающе произнес водитель с сильным кавказским акцентом, - мыться будешь - хорошо будешь, совсем человек будешь. Он поднял вверх руку с вытянутым указательным пальцем, но тут у него выбило скорость на коробке передач, и он судорожно схватился за рычаг. Я обдумывал ситуацию. 'А ведь дело плохо... - подумал я. - Они меня наверняка уже вычислили. И сидят в засаде. Прячутся. Но деться некуда, надо переодеться. К тому же у меня не было ни копейки денег и я по глупости (теперь я был в этом уверен железобетонно) оставил машину у подъезда дома, где теперь и ожидалась наиболее вероятная засада... Но выхода не было, я решил действовать по обстоятельствам. И быть осторожным. Иначе, как сказал классик: 'бритвой по горлу и в колодец...'
- Эй, дядя, здесь во двор и остановите, - машина припарковалась не доезжая до моего дома сотню метров, в проходном дворе. Я расплатился и вышел.
Прошел через несколько арок и оказался недалеко от своего подъезда. Осторожно, стараясь держаться за деревьями, выглянул.
Бандиты 'прятались' внутри огромного джипа 'Додж' с тонированными стеклами. Машина стояла прямо напротив чугунных ворот моего дворика. 'Что внутрь-то не въехали? - вяло подумал я. - Вообще незаметно бы было. А вахтеру сказали бы, что приехали стоять в засаде на Диму с пятого этажа...'.
Я немного подумал и пошел к другому концу своего дома. Здесь он делал поворот, и в соседний подъезд можно было подойти, не будучи увиденным. Зашел, кивнул знакомому консьержу, прокричав - 'я к Даниилу, с третьего' - быстро прошел мимо и поднялся на последний этаж. Открыл дверь на чердак - та же имитация замка, на этот раз гениально изобретенная лифтерами, - и аккуратно пошел вдоль дома, перешагивая через кучи хлама, сваленного жильцами. Идти было легко - сквозь слуховые окошки пробивался свет, кое-где горели лампы. Было относительно сухо и почти не пахло.
Ориентировался я уверенно, потому что бывал здесь уже не раз. Так что дверь на нашу лестницу нашел быстро и, приоткрыв ее, осторожно прислушался. Слушал минут десять. Ничего. Если бы кто-то и ждал меня у дверей, за это время он проявился бы. Бегать по крышам больше не хотелось.
Вышел на лестницу, подошел к своей двери. Прислонил к ней ухо. Тихо. 'Ну, что еще может сделать свежеиспеченный шпион, страдающий манией преследования?' - Закрепить нитку на дверную щель или изобразить что-нибудь еще в этом роде, когда я уходил сегодня на работу, у меня и в мыслях не было. Да и с чего бы? День начинался прекрасно...
Тихо зашел в квартиру. Запер дверь. Подумал. Закрыл на цепочку. Подумал. Закрыл на другой замок. Закрыл вторую дверь. Запер.
'Фиговая у меня дверь. Сколько раз хотел задвижку поставить!' - подумал я. На всякий случай обошел квартиру. Разделся, принял душ.
Когда вышел из ванны, рука автоматически потянулась к выключателю. В мозгу вспыхнул сигнал опасности уже в тот момент, когда нажатие на включатель было на грани. Отдернул руку. Сел на стул. Успокоился. Прошел по квартире и выкрутил до половины все лампочки и, на всякий случай, отключил стереоустановку и телевизор. Подумал. Зачем - то вытащил из розетки утюг.
Поел. Поставил будильник в телефоне на семь и лег спать.
***
Я почувствовал сильный толчок в спину и, едва не упав, ввалился в чистую, оклеенную светлыми обоями комнату. В комнате абсолютно отсутствовали предметы интерьера. 'Взяли, - подумал я, - отперли дверь отмычкой, тихо зашли и - платок с хлороформом на лицо... Они-то, видать, на дверях метку не забыли поставить...'
У дальней стены, сидя в позе лотоса и скрестив руки на груди, сидел Петр.
Я еще не мог очнуться от сонного оцепенения:
- Черт возьми, ты в порядке!?
- Да, совершенно.
- А что ты тут делаешь? Почему сидишь?
-А мне вообще нравится медитировать, к тому же, эта поза приводит меня в какое-то редкостное равновесие.
- Да плевать мне на твою медитацию! Я про другое говорю! Ты под арестом сидишь? Ты же инопланетянин, ты все можешь - почему не сбежишь на свободу, если нормальным стал? О чем ты вообще думаешь?
- Думаю я, Димыч, о жизни. Сбежать-то можно - только куда? На Марс? В Рио-Де-Жанейро? А может, мне фирму какую купить? Колбасу там продавать или крабов из Гренландии в Африку импортировать - ну, через Москву, естественно. Назначу себя директором и буду по клубам модным тусоваться!
- Петя, - тихо спросил я, - а ты домой, вообще-то, когда собираешься? Тебе что, всего этого мало, что с нами случилось? Двоих вообще угробили. Мне чуть башку не свернули, а ты целую преступную группировку из зоны вытащил. И вообще, ты хотя бы себе представляешь, чем это теперь все кончится?!
- Да ладно, кореш, - видимо, переключения сознания у Петра происходили с некоторой инертностью, - жмуриков тех мне не жаль. Один бандит, другой распутник. А как эта история кончится, я знаю.
- Ну и как же? - саркастически парировал я.
- А просто - будем сидеть с тобой в комнате и беседовать.
- Да мы уже беседуем. А вокруг банда, больше пятидесяти человек, на входе охрана. Я, пока меня по ангару вели, там рассмотрел - у них даже зенитка зачехленная в контейнере зачем-то спрятана!
- Ну, зенитка вообще не проблема. Косой от жадности у военных ее откупил. Она уже списана. А вояки вместо того, чтоб в металлолом отправить, решили налево двинуть. Вот и двинули - двое из них теперь в морге, один в бегах. А Косой с ног сбился снаряды искать - их уж лет двадцать как не производят.
- Ну, успокоил, спасибо - зенитка, значит, не страшная... Что, все? Проблем больше нет?
- Ну да, нет, - ответил Петр и с сожалением посмотрел на скрещенные руки, видимо вспомнил о прерванной медитации. - Иди куда хочешь. Нет никаких бандитов.
- Как это бандитов нет? Они что - по домам разошлись? Типа - 'всем спасибо, спектакль окончен, все свободны?'
- Почти так. Бандиты есть, но они в тюрьмах - там, где и были. И ничего с ними не происходило.
После секундного размышления я быстро развернулся, подошел к двери и дернул на себя. Дверь с легкостью раскрылась, и я от неожиданности чуть не попал себе по физиономии. Подозрительно выглянул в проем. Посмотрел налево. Потом направо. Коридор был пуст, и было в этой пустоте такое ощущение безопасности, что я поверил Петру. Я закрыл дверь, повернулся к нему и, строго сдвинув брови, спросил:
- Как!?
- Да вернул я все назад. Не купил я тогда этой книги. Не пошел пива пить. Косого не встретил. Понял?
- Понять-то понял. А 'кореш', а 'жмурики' тогда у тебя откуда?
- Так это для всего мира ничего не было. А для меня было. Пришлось для себя эти воспоминания оставить. Наука впредь будет, поостерегусь книги идиотские покупать. А тебе я воспоминания оставил, чтоб было с кем всю эту историю вспоминать.
- Слушай, - обрадовался я, - так те двое тоже воскресли?
- Нет, - строго сказал Петр. - Если кто-то откинулся, так я не господь Бог, с того света вытаскивать. Померли. Только по-другому. Одного менты при попытке бегства в зоне застрелили, а у второго инфаркт.
- Мда... - вздохнул я. - Так как же мы теперь... будем? Тебе когда домой-то надо? Тебя на сколько сюда... - я помолчал, подбирая нужное слово, - послали?
- Да никуда меня не посылали. У нас вообще никто никого никуда не посылает. Мы у себя на планете, конечно, тоже создали видимость материального мира, но, понимаешь,... мы сами его создали. У нас нет границ желаемого, потому что все, что мы пожелаем, мгновенно воплощается. У нас все возникает в точности таким как планировалось. Нет никакой неожиданности или мук творчества. А значит, нет ни радости, ни страданий, ни любви. Вообще - нет никаких иррациональных чувств. А здесь, на Земле... да я тебе уже говорил: девушки в мини-юбках ходят!
- Дались тебе эти юбки...
- Тебе не понять. Ты на SHIFFER-2524 сто лет женат не был. Короче, все. Тема закрыта. Остаюсь и баста!
Я икнул от неожиданности. Зазвонил телефон.
***
Я открыл глаза. Оглянулся - я был в своей квартире. Вылез из-под одеяла. Взял телефон, откинул крышку - звенел будильник.
- Телепортировал, подлец, - с теплотой подумал я. - Опять эти его штучки... А все-таки хорошо, что он остался. С ним как-то... не скучно. Я потянулся и пошел на кухню завтракать. Посреди кухни лежала моя одежда. Грязная и вонючая. 'Так, - подумал я.- Значит, ничего не было?' Тихо подошел к окну и осторожно выглянул из-за занавески.
Внизу стоял огромный 'Додж' с затемненными окнами.
***
Я сидел на кухне и неподвижным взглядом смотрел на остывающую яичницу. Рядом лежали вилка и нож. Есть не хотелось. Мыслей было мало, и все они были как на подбор плохие.
Взял телефон. Поискал в телефонной книжке номер.
Есть у меня одно помещение рядом с домом, на улице Чайковского. Я сдавал его какой-то банковской конторе, которая занималась, кажется, кредитованием и инвестициями. Аренду они платили исправно, поэтому отношения у нас были самыми теплыми. Там, в службе безопасности, работала пара симпатичных ребят, Саша и Кира, с которыми мы периодически пили пиво и разговаривали о курсе доллара и евро в близлежащих перспективах. Тема была вечной, так что и разговоры были долгими.
Им я сейчас и звонил.
После пятиминутного разговора я положил трубку. Подумав, снова взял телефон и связался с нашим охранником, Димоном. С ним также отношения были дружескими, так что и тут разговор получился коротким, без лишних вопросов.
Я переоделся в чистую, удобную одежду. Взял ключи от машины. Посмотрел на часы. Было без двух минут восемь. Все, пора действовать. Жив останусь - свечку поставлю. С Богом.
Я тихо вышел из квартиры, и не вызывая лифт, спустился вниз. Увидев меня, Димон молча встал и пошел к воротам нашего двора. Он открыл их и направился прямиком к 'Доджу'. Бесцеремонно обошел его с другой стороны и постучал в водительскую дверь. Стекло приоткрылось, из него выглянул браток.
- Те че, припарок? Челюсть вставную потерял? - Из машины донесся дружный гогот братвы. Они явно прикалывались и были рады нежданному развлечению после долгого сидения в машине.
Я тихо выскользнул из подъезда и, прячась за другими автомобилями, пробрался к своему БМВ. Загнул зеркало. Аккуратно приоткрыл дверь.
- Машину нужно убрать, - громким строгим голосом продолжал Димон. - Сейчас госпожа из седьмой квартиры выезжать будет.
Я был уже в машине. Прикрыл дверь. Вставил ключ в зажигание. Руки предательски дрожали.
- Она не любит, когда чужие тут стоят, - Димон как бы не замечал веселья, царившего в машине.
- Так мы твою госпожу сами полюбим, терпила бес.....
Дальше я уже не слышал - мотор завелся с первого оборота и я спокойно и уверенно стал выезжать из ворот. Приоткрыл окно и услышал - 'Эй, да это ж машина того козла...'
Дожидаться окончания фразы я не стал, вжал педаль газа в пол и БМВ рванулся вперед, пронзительно взвизгнув покрышками об асфальт. Прямо, налево во двор. Неповоротливый 'Додж' грузно разгонялся, следуя за мной. Я заехал во второй двор и оказался перед полузакрытыми воротами. Одна половинка этих ворот давно и безнадежно застряла в асфальте. Сзади послышался приближающийся рокот внедорожника. Стараясь ни о чем не думать, я аккуратно втиснулся в ворота, все же задев одним зеркалом о створку. Поворачивая из арки направо, услышал скрип тормозов, и звон разбивающегося стекла - 'Додж' на всей скорости влетел в подворотню, не подозревая о торчащих ему навстречу воротах. Пролезть в них такая большая машина не могла ни при каких обстоятельствах.
Вырулил в следующий двор, затем в подворотню и на улицу. Я понимал, что бандиты не бросят преследования, чтобы обсудить предстоящий ремонт, но у меня теперь был приличный отрыв. И, действительно, проезжая Тверскую, я увидел вываливающийся из-за угла покореженный Додж. Они тоже заметили меня и ускорили движение. Теперь мы двигались по правительственной трассе, машин было мало, и я нажал на газ. X5, едва слышно рыкнув, послушно вдавил меня в сиденье. 'Додж' отставал - внедорожники хороши в гонках по болотам, на асфальте же они выглядят величественно, но несколько неуместно. Я резко свернул - для меня это не проблема, а поворот на тяжелой машине куда как более нелегкая работа. Снова прямой участок, 'Додж' отставал уже прилично. Гаишник, вышедший из будки, чтобы остановить меня, не успел дойти до обочины и радостно замахал жезлом перед подоспевшим джипом. Тот промчался мимо, как слон на водопой. Гаишник схватился за рацию, мстительно глядя ему вслед. 'Эх, номер-то точно поддельный', - подумал я. Дистанция становилась приличной, и я рванул в сторону улицы Чайковского. Свернул на нее - джип еще не появился в зоне видимости. Доехал до дома, где у меня снимали помещение, уверенно свернул в ворота и встал на свободное парковочное место. Кира быстро закрыл ворота, повесил на них замок и исчез в дверях офиса. В проезд к воротам немедленно встал мерседес, из которого вышел Александр и, небрежно пискнув сигнализацией, так же зашел в офис. Все это заняло не более тридцати секунд.
Через некоторое время мимо офиса пронесся покореженный 'Додж', из окон которого пристально пялились по сторонам четверо бандитов. Вид у них был неуверенный. Сзади доносился вой приближающейся милицейской сирены.
***
Петр не успел прочитать и трети книги, как в коридоре послышалась ругань и возня. Дверь распахнулась. В проеме стоял взбешенный Валет. Он был вне себя.
- Ты что же, падла? Сперва из зоны его сюда? А потом дружки твои его головой вниз, во двор-колодец?! На зоне достать не могли - так здесь?! Ты на кого работаешь, козел?
- Седой с крыши сам свалился, - как о чем-то само собой разумеющемся сказал Паленый. - А ты не парься, Валет, с кем не случается. И на меня не думай. Мне твой Седой, правда, по барабану. Упал он. Поскользнулся. Балка у крыши подломилась, он и упал. Никакой мистики, сплошной реализм, - как бы уговаривая, продолжал он. Его речь странным образом изменилась: ни слова на фене, даже манера держаться, казалось, была другой.
- Ты че? - Валет подозрительно оглядел комнату. Его взгляд зацепился за книгу. - Ах, б...! Я же говорю - Иуда! - Подельнички твои постарались? Только мне Седой перед смертью глаза-то открыл. Все про тебя как на духу сказал. Ты его за это и пришил? А он чувствовал! А раз он правду про себя чуял, значит, и остальное не порожняк и ты, Иуда, - ссученый потрох!
- Надоело мне, Валет. - Неожиданно спокойно для накалявшейся обстановки сказал Паленый. - Пойду я. Дела у меня. А вам - приятного вечера, счастливо оставаться. - Он спокойно обогнул Валета, открыл дверь, и тут на его голову обрушился сокрушительный удар непочатой бутылкой 'Столичной'. Бутылка от удара разбилась на сотню сверкающих осколков, серебряным дождем осыпающихся на грязный пол. В сознании Паленого на секунду возник такой же замечательный сверкающий фейерверк и, с проломленной головой, он тяжело упал на сваленную у дверей кучу окурков.
Валет достал из пиджака тяжелый Макаров, взвел курок и сделал два контрольных выстрела Паленому в голову. На звук выстрела из некоторых комнат повыглядывали братки, однако быстро усекли что к чему и испуганно попрятались в свои норы.
- Это тебе за Седого, - тяжело сказал Валет и с брезгливой гримасой на лице скомандовал: - в мешок и на дно, прямо сейчас. Колода, Рязань - к исполнению.
Двое дюжих братков упихали тело Паленого в принесенный кем-то мешок и потащили в машину. Свалив тело в багажник, они поехали на пирсы в городской черте, привязали к мешку камень и сбросили его в воду. Отъехав на безопасное расстояние от места событий, долго возились вокруг машины, оттирая багажник от натекшей туда крови.
***
Я переночевал в офисе моих приятелей на диване в приемной. Объяснил просто - дескать, бандюганы какие-то хотели меня из тачки выкинуть - еле ушел. Теперь у дома дежурят. На предложение настучать на братков ментам осторожно отказался, сославшись на то, что информация уже передана 'не в милицию'. Так что ментов сюда впутывать нельзя, надо просто переждать. На мою просьбу переночевать ответили 'да хоть месяц, еще как сторожу заплатим'. Ну и ладушки. Купив в соседней аптеке крем и лезвия, побрился. Начали приходить работники офиса. Чтобы не светиться, ушел думать в машину. Ездить на ней было нежелательно, однако сидеть удобно - стекла тонированные, электричество, телефон, компьютер, кондиционер. Бензина, слава богу, полный бак.
Гулять по городу мне сейчас не рекомендовалось. Особенно светиться рядом с нынешним жильем Петра на Ваське. С другой стороны - единственным событием, способным переломить ситуацию, была бы наша с ним встреча. И желательно, чтобы он был уже новый. То есть, что-то новое прочитавший. Сон свой я хорошо запомнил, и очень на него надеялся. Но я совершенно не был уверен, что Петр мою книгу получил.
В общем, так. Сам я могу не много. Знакомых и друзей в это дело втягивать нельзя. Могут просчитать и я их банально подставлю. Что же делать?
Через некоторое время план был готов. Я посмотрел на часы. Было четырнадцать ноль-ноль. 'Успеваю!' - подумал я, вышел из машины, и, озираясь по сторонам, направился к метро.
***
Вышел на 'Ломоносовской'. У меня было еще полчаса, хотя точность в данном случае особой роли не играла. Съел шаверму, побродил по рынку. Интересно. В последний раз я был здесь два года назад, когда мы запускали новый проект - клуб для уличных детей. Клуб уже был, а детей еще не было. Он только что открылся, и про него просто никто не знал. Но уже были немецкие телевизионщики, которые хотели обязательно снять сюжет. Как обычно - сейчас или никогда. Пришлось набирать беспризорников по всем станциям метро - обещать презентацию, жрачку, короля Иорданского и прочие интересности. В день съемок клуб кишел детьми. Я журналистам честно все объяснил, но они ответили, что им по барабону - картинка в кайф.
За два года многое в городе изменилось. Но метро 'Ломоносовская' осталось прежним. Те же, свежевыкрашенные по пятому разу той же краской, что и пять лет назад, ларьки с подтеками на стеклах. Странный базар, вечно негниющие помидоры, кучки бомжей с тыльной стороны метро, просто слоняющиеся личности неопределенной наружности и рода занятий, группки молодежи, уже выпившей и выпивающей еще, шаверма, еще шаверма, цветочный киоск, еще один, еще....
Большую половину моего детства я жил недалеко от этой станции метро, и она была для меня единственным местом, через которое я попадал под землю. Чем-то важным и отчасти мистическим. Через эту точку я мог попасть в другие миры - Невский, Чернышевская, Василеостровская. Можно было попасть на вокзал, а через вокзал - в пригород или вообще уехать в другой город, или в другую страну. Можно было попасть в мир, где было море и все время светило солнце. Там был песок на берегу и соленая вобла. Поезд ехал туда очень долго, несколько дней, и, это было отдельное, очень интересное приключение. Но, так как на вокзал я добирался на метро, то автоматически казалось, что начало путешествий в эти другие миры должно обязательно проходить через пункт под названием метро 'Ломоносовская'.
Беспризорники не отличаются точностью. И никогда нельзя быть уверенным, что они вообще придут. Их всегда нужно искать. Лавировать между ларьками, присматриваясь к очередям, особенно к ее началу - у окошка часто можно заметить маленькую грязную фигурку, бубнящую что-то вроде 'дяденька купите хлеба, я с утра не ел, очень кушать хочется'. Часто это говорится в надежде, что дадут мелочь из сдачи. Но если хлеба купят - тоже нормально - есть им обычно действительно хочется.
Нелишне обойти пару раз вокруг метро - в темных углах, где-нибудь на ящиках, за ларьками они могут подолгу сидеть и перетирать какое-нибудь пустяковое событие, случившееся неизвестно с кем и неизвестно когда. Но то, что это было - верняк!
Я увидел двоих пацанов, воровато петляющих между ларьками и оглядывающихся по сторонам. Узнал почти сразу - это они дрались тогда на черной лестнице. Теперь ничего не напоминало об их прошлых распрях, выглядели они абсолютными друзьями, чего, впрочем, и следовало ожидать.
- Эй, пацаны, здорово! - я бодро подрулил к ним. Они взглянули на меня с некоторой опаской, как бы с трудом припоминая, где мы встречались. Затем, видимо, решив, что поговорить, по крайней мере, можно, а там видно будет, может, что и обломится, нехотя подошли ближе.
- А где остальные - слились уже что ли? Или спят еще?
- Машка с Олькой спят. Клея надышались. А Крендель с Серегой в Апрашку поехали, шустрить. Щас подтянутся. А что за дело-то, с иностранцами, реальное? Чего дадут-то? - Спросил старший, с рыжими волосами и живым острым взглядом. Взгляд периодически задерживался на моем правом кармане куртки, в котором легко угадывался радиотелефон. Я переложил телефон из наружного кармана во внутренний. Парень слегка насупился.
- А доллары даадуут? - Протяжно ерничая, загундосил младший. - 'Вот с ним напарюсь, придурковатый, все время гасить придется', - отметил я машинально.
- Так, пошли девок будить, без них никак, - в моих интересах было собрать как можно больше народа. - Есть хотите? - безо всякого перехода спросил я.
- А кто ж не хочет, курицу гриль, вон там продается, - замельтешил младший.
- Не, лучше шаверму. Двойную.
- Нет, курицу!
- Я тебе щас такую курицу, блин! - И, повернувшись ко мне: - шаверма вон там продается, и кваса.
- А мне пепси.
- Я тебе щас пепси, блин!
- Так, тихо, - я почувствовал, что процесс пошел. - Всех соберем, тогда и купим - кто что хочет, потом дело обсудим. Спокуха. Куда, говорите, идти будить-то?
- Да вон, в тот парадняк, - старший махнул вглубь дворов, - пошли, покажу.
- Тебя как зовут-то? - спросил я уже на ходу старшего.
- Колян, - ответил тот.
- Коля-Коля-Николай... - нараспев загундосил младший, но, получив привычно-увесистую затрещину, сразу стал задумчивым.
- Все, ждите тут, я сейчас, - сказал Колян и проворно полез в подвальное окно громадного сталинского дома.
Через полчаса вся компания собралась: девчонок разбудили, двое вернулись из центра. Еще двое приблудились по ходу. Видимо промышляли на этой же станции, но были сами по себе - держались немного в стороне, готовые слиться в любой момент.
Каждому было куплено то, что хотелось. Конечно, пришлось усреднять, в чем неоценимую роль сыграл Колян - он был явным лидером. Иначе мы бесконечно рыскали бы по ларькам, выискивая для каждого то, что он когда-то видел и хотел, но теперь тут этого нет, может, в другом...
Я начал речь, не дожидаясь, пока все доедят до конца, так было надежнее.
- Короче ребята, тема такая: то, что я говорил про журналистов, в силе, но это будет не скоро. Через неделю-две. А сейчас тема другая.
- Ну, динамо, блин, я же говорила! - с набитым ртом запаниковала одна из девчонок.
- Не бзди, давай послушаем сперва! - вмешался Колян.
- И тема гораздо более серьезная. Нужна реальная помощь. И за эту помощь я готов заплатить деньгами, а не жрачкой. Потому что это не для иностранцев, не для гуманитарной помощи. А нужно это лично мне. И это конкретная работа.
Двое независимых заметно отодвинулись на расстояние, которое еще позволяло слышать, о чем речь, но уже позиционировало их как 'мы не с ними, мы тут сами, покурить вышли'. Все остальные насторожились. Я понимал, что вступление не из лучших, но знал по опыту - парить нельзя. Все надо называть своими словами. Почувствуют, что кручу - сольются стазу.
- Короче, пропал мой друг. Иностранец (это было близко к правде - не говорить же им, что он инопланетянин). Похоже, его похитили. Или что-то в этом роде. Есть только один адрес. Где он был раньше. Там ли он еще или нет, я не знаю. Нужно поднять на уши весь город. Каждому, кто дает конкретную информацию, - тысяча рублей. Каждому, кто способствовал получению этой информации, - пятьсот.
- Это как это, 'способствовал'? - Спросил один из свежепришедших - Дениска - длинный, худой, со всклокоченной шевелюрой и скептическим выражением лица подросток лет четырнадцати.
- Просто. Вот, например, ты передал информацию Петьке из Рыбацкого, а он Вовке с Комендантского. А Вовка что-то конкретное выдал. Вовке тысяча. Тебе и Петьке по пятьсот. Понятно?
- Понятно, - сказал Коля. - Понятно, что нам нужно всю ночь по городу шустрить и всем эту тему прогонять. Авось кто-то что-то и видел. А не продинамишь?
- За конкретную информацию заплачу. После того, как проверю. За порожняк спасибо скажу, что парились.
Все это предприятие сильно пахло керосином. Перво наперво - я никогда не давал детям денег. Еду, медикаменты, одежду. В этом была определенная этика сотрудника гуманитарной организации. Но сейчас организация была не причем. Они должны были сделать работу. И за эту работу менты запросили бы втрое больше. А результат был бы практически нулевым. К сожалению.
- Стрелка завтра, здесь же, в то же время. К этому времени найдите место поблизости, где я смогу разговаривать со всеми желающими по очереди, и, не привлекая внимания.
После дал короткое описание Петра и его бывший адрес на Ваське.
Я понимал, что времени в обрез - но предложенные деньги для уличных детей были огромны. Это было почти так же круто, как найти клад!
***
Следующие два дня, к сожалению, не принесли ничего кроме кучи интригующих рассказов о том, что, возможно, его видели вчера гуляющим на Невском, выходящим из Мариинского театра, входящим в... и т. д.
Беседы я вел в полуподвальном помещении с хорошо просматриваемыми подходами и двумя запасными выходами. К тому же пара ребят постоянно были на стреме. Я прекрасно понимал, что, попадись кто-то из подростков в руки братков, расскажут все и сразу. И еще от себя приплетут что-нибудь для убедительности.
На третий день я услышал про мешок в багажнике.
Пацан Леха уже неделю жил с друзьями в подвале соседнего дома на Ваське. Его дружбаны рассосались, а он 'ну просто вырубался, так спать хотел. Повезло', - многозначительно добавил он, видимо намекая на светившее ему вознаграждение. Он услышал вверху два хлопка, сильно напоминающие выстрелы, и сон как рукой сняло. Приник к слуховому окну и весь процесс наблюдал в подробностях. По выражениям бандитов, загружавшим мешок, было очевидно: шлепнули кого-то важного.
Параллельно я узнал, что следующим утром из вышеозначенного подъезда, один за другим, покинули квартиру несколько десятков братков. Кто пешком, кто на транспорте, они убыли в неизвестном направлении.
Леха получил тысячу. Еще шесть человек по пятьсот. После этого поток посетителей утроился, и уже через два дня я знал про историю на пустынном причале. Там, в заброшенном кране, все лето тусовалось аж пять человек. Все они с интересом наблюдали за выгрузкой и затоплением мешка, единогласно решив, что выкинули жмурика. Им можно было доверять, ибо процедуру эту они наблюдали там не впервой.
Пришлось, скрепя сердце, выдать пять раз по тысяче и четыре по пятьсот.
Выяснилось так же, что на одном из заброшенных складов в промзоне со вчерашнего дня началась небывалая и трудноопределимая активность. Была выставлена охрана, все время снуют автомобили, 'даже завезли пару громадных контейнеров, и заехал один трактор'. Люди тусуются странные, по описанию походят на сбежавших с Васьки зеков. Охрана стоит серьезная, 'что происходит - не понять никак'.
Об этом с обидой в голосе рассказал главарь тамошней группировки, нелегально проживающей в ангаре того самого склада. Откуда их эти, предположительно уголовнички, и выперли.
Дал пятьсот рублей для сохранения контакта. Эти подростки знали территорию как свои пять пальцев, да к тому же имели большой зуб на потеснивших их элементов.
На этом я объявил об окончании проекта и распрощался со всеми, кто мне помогал, не позабыв также и отблагодарить.
С тяжелым сердцем я вернулся в свою машину на Чайковского. Уж больно не нравился мне этот выброшенный в Неву мешок.
***
Дальнейшее было делом техники. Звонок по тревожному номеру из телефонного автомата: "Хочу сделать сообщение: я гулял в районе пирса, и видел, как несколько человек восточной наружности опустили какой-то мешок в воду. Мне кажется - это тайник с взрывчаткой!'
Естественно, это бы не сработало, если бы я попытался остаться анонимом. Одно дело сообщить, что заминирована станция метро, другое - сообщить, что кто-то выкинул в Неву мешок. Но я назвал свое имя, встретил машину МЧС с водолазами и лично показал место, где это было. Чтобы объяснить свое присутствие в этом месте, пришлось придумать, что гулял здесь с девушкой, которая живет рядом (как мне было еще объяснить - не с собакой же я гулял в часе езды от своего дома?!). Имя ее, я, естественно, назвать отказался. Как благородный человек.
На моих глазах они достали мешок, вскрыли его, и аккуратно перевернули тело вверх лицом. Это был труп Петра.
- Вы знаете этого человека? - спросил меня водитель машины, видимо, заметив мою реакцию.
- Нет, - ответил я. - Первый раз вижу.
***
Подъехав к воротам дома, я ничуть не удивился, не обнаружив никакого наблюдения. Я был опасен, лишь пока у них был инопланетянин. Я мог рассказать кому-то о нем, мог убедить его больше не работать на уголовников или еще что-нибудь... А теперь-то что? Никто ни во что не поверит. Буду настаивать - упекут в психушку. Теперь ничего не изменить. Мертвых оживлять даже Петр не мог. То есть я свободен.
Только было мне от этого как- то невесело.
Анашкин Дмитрий Владимирович, Самиздат 2007, ttp://zhurnal.lib.ru/a/anashkin_dmitrij_wladimirowich/