Амдур Ольга : другие произведения.

Весенний дар феи

(лондонская сказка)

* * * * * * * * *

Джон был плечистым бизнесменом, жевавшим только самые дорогие сигареты (так как курить он терпеть не мог), возившим Мэри Джейн в самые шикарные рестораны (подсчитывая на калькуляторе счета от официантов) и никогда не расстававшимся со своим сотовым телефоном (он и ей подарил парочку), но Мэри Джейн хотелось чего-то более оригинального.

Рон был неисправимым романтиком. На сигареты денег у него не было, поэтому он ограничивался импортным "Беломором"; машины не было тоже (зато имелся велосипед, на котором он и катал Мэри Джейн), а вообще Рон писал весенние пейзажи, обещавшие стать украшением Национальной Галереи, но пока их никто не покупал, он и ей подарил парочку, но Мэри Джейн хотелось чего-то более оригинального.

Потом были Пит, Ник, Сэм, Фрэнк, Тони... эх, да разве всех и упомнишь? Но не было среди них мужчины ее мечты - такого, чтоб был очень оригинальным. И вот в один прекрасный день свершилось чудо.

Мэри Джейн сидела в одиночестве на берегу живописного пруда в Кенсингтонском саду и с грустью думала о том, что ее мечта о чем-то оригинальном, вероятно, так никогда и не осуществится. Над Лондоном распростерлось сияющее майское утро, зато в душе Мэри Джейн собиралась разразиться гроза. "Почему, ну почему всегда одно и то же? - сокрушалась девушка. - Когда Майк отвез меня в Париж на своей белоснежной яхте - разве это не было здорово?.. Да, но чем это отличалось от того, как Рэй доставил меня в Афины на персональном самолете? И две тысячи желтых роз от Криса - чем они были лучше двадцати трех футовой рождественской елки с тремя сотнями атласных ленточек с моим именем от Боба? Ну неужели нельзя было сделать для меня что-то более оригинальное, что-то неожиданное, что-то такое..."

Ее мысли внезапно прервало появление немолодой кривоногой женщины в балетной пачке. Лицо незнакомки было обильно и неравномерно смазано крем-пудрой. Волосы, местами под Шиннед О'Коннор, местами под Синди Лаупер, были тщательно начесаны и залиты импортным лаком "Прелесть" по три пенса литр - и ужасали так, что спущенные чулки и галстук-бабочка уже почти не бросались в глаза.

Мэри Джейн недоверчиво впилась глазами в женщину. Сейчас отступили даже мысли об отсутствии оригинальности в мужчинах и остался один мучительный вопрос: "Откуда, черт возьми, ЭТО взялось?!"

Незнакомка проплясала на лужайке несколько фигур незнакомого танца. Видно было, что это давалось ей с трудом. На последнем па она оказалась на самом краю пруда и отчаянно забалансировала, пытаясь сохранить равновесие. Мэри Джейн, не долго думая, кинулась к бедняжке и вцепилась в нее мертвой хваткой. В конце концов они обе повалились на траву, как раз между десятком белок и парой жирных гусей.

Зверье в ужасе разбежалось, наполнив старый добрый Кенсингтон диким гиканьем, и сквозь невообразимый шум Мэри Джейн услышала, как кричит незнакомка, взывая о помощи.

- Спасите! Спасите! - то и дело вырывалось из ее уст, ловивших воздух и куски пудры, обильно осыпавшиеся с разных частей помятого лица.

Мэри Джейн начинала терять терпение, и в момент когда зверюги неожиданно смолкли, она услышала свой истошный вопль:

- Да от чего спасать-то?!! - и смутилась.

Но женщина просияла.

- Спасибо, я говорю спасибо, дитя мое. Вы спасли мою жизнь, а главное, мою одежду - она с гордостью оправила оборки балетной пачки. - Теперь я так многим обязана вам, что вряд ли смогу отблагодарить вас так, как вы того заслуживаете. Я специально появилась здесь, чтобы преподнести вам маленький весенний презент - подарочный набор зубочисток - специальный приз для девушек, ежедневно приходящих из Шефердc-Баш в Кенсингтонский сад. Но теперь я вижу, что этого будет недостаточно, чтобы отплатить за ваш поистине благородный поступок. Поэтому я, пользуясь своей скромной, но весьма утилитарной властью, прошу вас назвать мне ваше самое что ни на есть большое желание, дабы я привела его в исполнение.

Мэри Джейн была слегка озадачена монологом незнакомки и сидела, бессмысленно глядя то ей в глаза, то в глаза стоявшего неподалеку гуся, уже давно подозрительно смотревшего на ее ярко-красные туфли. Внутри нее бились насмерть два голоса. Здравый смысл говорил, что надо уносить ноги, ибо знакомство с подозрительными старухами не может сулить ничего хорошего. Но другой голос - быть может, тот самый, что мучительно взывал из глубин ее души о чем-нибудь оригинальном, - кричал, что это самая настоящая кенсингтонская фея - одна из тех добрых фей, о которых ей рассказывали в детстве. И она решилась:

- Вы... Вы и вправду можете исполнить любое мое желание?

- Да, дитя мое. Только подумайте хорошенько, ибо не скоро вам удастся снова спасти фею, и придется довольствоваться одним набором зубочисток. Правда, его можно будет заменить на средство от домашних вредителей или сдать в комиссионный магазин за пять пенсов, но разве это сравнимо с осуществлением заветной мечты?.. Так что обдумайте все и взвесьте.

- Мне незачем взвешивать! - оживилась Мэри Джейн. - Мое желание не измеряется фунтами и унциями! Я хочу встретить оригинального мужчину!

- Мужчину! - ахнула фея. - Клянусь всеми зубочистками и домашними вредителями на свете - это единственное желание всех английских девушек на протяжении последних четырехсот пятидесяти семи лет! И в чем же должна заключаться его оригинальность?

- Во всем! - выпалила Мэри Джейн. Ее глаза лихорадочно блестели. - Это должен быть человек, непохожий на моих предыдущих кавалеров. И самыми оригинальными, несомненно, должны быть его знаки внимания. Я хочу, чтобы они были такими, каких я еще ни от кого не получала...

- А такие есть? - поинтересовалась фея.

- Ну, вам лучше это знать, мэм, если уж вы пообещали исполнить мое желание.

Фея озадаченно поджала губы и почесала затылок.

- Хорошо, пусть будет по-вашему, дитя мое. Вас не устраивает положение со знаками внимания - мы его исправим... - На минуту она задумалась, а потом торжественно произнесла. - Итак, дитя мое. Сейчас вы покинете ваш возлюбленный парк и выйдете на Бэйсуотероуд. Двигайтесь на восток, и на углу с Чэпел-сайд вы встретите ЕГО - свою судьбу, мужчину своей мечты.

Мэри Джейн зажмурила глаза и расплылась в счастливой улыбке.

- Это будет любовь с первого взгляда? - восхищенно пролепетала она.

- Ну-ну, - лукаво подмигнула ей фея. - Это было бы слишком заурядно, а ведь вам хочется чего-то оригинального, не так ли?

Мэри Джейн слегка разочарованно кивнула, а фея продолжала оживленно строить планы:

- Безусловно, он вас полюбит, но не сразу - это произойдет постепенно... в общем, вы сами увидите, если здесь, конечно, уместно употребить это слово... А теперь прощайте, - и не дав Мэри Джейн опомниться, фея закрутилась перед ней в ужасном вихре и, исчезая на глазах, успела добавить:

- Если вам вдруг понадобится моя помощь, только произнесите заклинание: "Тум-тум-тирикитум" - и я сделаю все, что будет в моих силах. Не забудьте: "Тум-тум-тирикитум". И поспешите! Он уже приближается к углу Чэпел-сайд и Бэйсуотероуд!

Несколько секунд Мэри Джейн сидела совершенно ошарашенная, а потом вскочила с места, скинула свои ярко-красные туфли и со всех ног бросилась к выходу из парка.

* * * * * * * * *

"Как же я пойму, что это именно он? - думала Мэри Джейн, несясь по улице навстречу мирным лондонским похожим. - А вдруг я ошибусь?! Вот где будет кошмар!!!" - затормозив перед поворотом на Чэпел-сайд, она поспешила снова одеть туфли. Прыгая на одной ноге, балансируя левой рукой, а правой пытаясь нацепить несчастную туфлю на свободную конечность, Мэри Джейн каким-то шестым чувством ощутила, что приближается ОН. У нее перехватило дыхание, и когда она подняла глаза, то увидела кусок фланели в красно-черную клетку - очевидно, это и был ее суженый. Мэри Джейн выпрямилась и встретилась взглядом с молодым человеком. Впрочем, с таким же успехом можно было сказать, что она встретилась взглядом с каменной стеной. Фланель в красно-черную клетку оказалась выходной рубашкой незнакомца: как убедилась в дальнейшем Мэри Джейн, эту рубашку он надевал всякий раз, как выходил на улицу. Впрочем, он не снимал ее и дома.

Сердце Мэри Джейн восторженно забилось. Пусть его нельзя было назвать красавцем, что-то приятное в нем, несомненно, присутствовало. Но только не взгляд. Глядя прямо ей в глаза и одновременно в никуда, молодой человек буркнул "извините" и отправился дальше по заранее выбранному маршруту.

Мэри Джейн пребывала в состоянии крайнего изумления. "Куда же ты?! Ведь ты - моя судьба!!!" - глядя вслед удаляющейся фланелевой спине в красно-черную клетку, думала она.

И опять внутри нее заспорили два голоса. Один твердил, что приставать к молодым людям на улице глупо, а второй вопил, что она может упустить единственный в жизни шанс, если не догонит сейчас этого юношу. И, как она делала это обычно, Мэри Джейн отдала предпочтение второму голосу и бросилась во след клетчатой мечте.

Когда молодой человек оказался на углу с Ингтон-стрит, девушка уже поджидала его там.

- Простите ради Бога, вы не подскажете, который час?

Мечта остановилась и задумчиво посмотрела на Мэри Джейн, вопрошавшую о времени.

- Одиннадцать часов, одна минута, - голосом телефона-автомата сообщил молодой человек и проследовал дальше.

Мэри Джейн подумала, что еще немного - и она взбесится. Ей хотелось догнать юношу и рассказать ему о фее, но можно себе представить, какую реакцию не замедлило бы вызвать такое заявление. Девушка собрала остатки своего терпения, которого ей и в обычной жизни не всегда хватало, и решила предпринять последнюю отчаянную попытку обратить на себя внимание клетчатой мечты. У следующего поворота она догнала Его и смело преградила путь.

- Извините за беспокойство, но не могли бы вы уделить мне пять минут времени?

Замутненный взгляд незнакомца прояснился, и он вдруг вполне осмысленно посмотрел на Мэри Джейн. Казалось, он видит ее впервые.

- Да, я слушаю вас внимательно, - теперь его голос больше походил на человеческий.

Мэри Джейн растерялась... "Сначала думай, потом действуй," - злорадно усмехнулся первый голос. "А что еще оставалось делать?" - раздраженно отозвался второй.

- Не могли бы вы ответить на вопросы социологического исследования, которое я провожу по заданию Королевского общества изучения проблем молодежи, сокращенно КОБИЗПРОМОЛ? - "Боже, что я несу?!" - огорчилась за себя Мэри Джейн.

Незнакомец кивнул и даже изобразил некоторое подобие человеческой улыбки - один из худших ее вариантов.

"Что мне делать?! Что мне делать?!" - отчаянно вопили в ее душе все голоса, вместе взятые. И тут она вспомнила о фее. "Как же это было? Тум-тум... черт!"

- Тум-тум-тирикитум! - радостно выдохнула Мэри Джейн.

- Не понял, - вежливо отозвался незнакомец. - Не могли бы вы повторить?

И тут, к своему глубочайшему изумлению, она обнаружила, что держит в руках листок бумаги с отпечатанным на лазерном принтере текстом. Заголовок гласил: "ПОРТАТИВНАЯ АНКЕТА КОРОЛЕВСКОГО ОБЩЕСТВА ПО ПРОБЛЕМАМ МОЛОДЕЖИ". Мэри Джейн принялась читать:

- Ваш пол?

Незнакомец как-то недоверчиво на нее посмотрел. Она не стала дожидаться, как он снова скажет "не понял", потому что дожидаться тут было нечего - владелец фланелевой рубашки в красно-черную клетку уже повторил свою коронную фразу, окончательно смутившую Мэри Джейн. Чтобы скрыть свое полное замешательство, она продолжила:

- Семейное положение? - "Ну хоть это ближе к делу!" - подумала девушка.

Молодой человек внимательно осмотрел свою левую руку, как будто сомневаясь, не появилось ли на ней нечаянно обручального кольца. Мэри Джейн кивнула и поставила крестик в соответствующей графе.

- Ваши имя и фамилия?

Незнакомец не менее удивленно посмотрел на неудачливого социолога и выговорил:

- Мои - Джордж Черчилль. А ваши?

"Ну вот, начинается," - подумала она и ответила:

- Мэри Джейн Казенс, можно просто Джейн, - улыбнулась она, и очень некстати, ибо в этот момент судьба сделала решительный шаг к автобусной остановке.

- К сожалению, сейчас я очень спешу, но если вы не против, мы могли бы заполнить анкету в другой раз. Быть может, вы сообщите мне свой телефон в Королевском обществе?

- Нет! Лучше домашний! - испугалась Мэри Джейн и, спохватившись, добавила более спокойным голосом. - Так будет удобнее.

Джордж выжидающе смотрел на нее.

- Вы будете записывать? - неуверенно спросила она.

- Нет, я запомню. А вы не хотите меня спросить, не родственник ли я Уинстону Черчиллю?

Такого поворота событий Мэри Джейн не ожидала.

- Нет, - пожала она плечами. - Собственно, почему вы думаете, что я хочу задать вам этот вопрос? Мне это и в голову прийти не могло.

Джордж засиял.

- Вот и хорошо, - сказал он, - обычно я так проверяю людей на глупость, а по вам сразу и не поймешь, с этим вашим Королевским обществом. Но, слава Богу, вы хоть про Уинстона не спросили!

У Мэри Джейн округлились глаза. В который раз здравый смысл советовал ей бросить эту феину затею, но было что-то в этом странном молодом человеке, что мешало ей послать его к черту и уйти. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она сообщила Джорджу свой номер телефона и посадила его во внезапно подошедший автобус.

- Счастливо, Мэри! - только и услышала она из проплывающего мимо окна.

* * * * * * * * *

Вернувшись домой вечером, Мэри Джейн сразу же бросилась к телефону. Прослушав все сообщения на автоответчике, она обнаружила, что Джордж не звонил. Какая разница, позвонит попозже, - бодро решила Мэри Джейн, поуютнее устраиваясь в кресле возле телефона. Впрочем, в слово попозже можно вкладывать разный смысл, о чем и узнала Мэри Джейн, оказавшись в постели глубоко за полночь, с холодным компрессом на лбу и двумя таблетками от головной боли в желудке, ибо мужчина ее мечты так и не позвонил.

На следующий день девушка осталась дома. Не пошла даже в свой старый добрый Кенсингтон, рискуя будущей весной остаться без подарочного набора зубочисток от феи. К ночи она уже являла собой весьма жалкое зрелище - сказывался беспокойный день с рукой на телефонной трубке. Растирая затекшую кисть, Мэри Джейн мысленно осыпала проклятиями злосчастную фею, судьбу в клетчатой рубашке, а заодно и себя. Она пока не знала, как будет выглядеть еще через три дня, проведенные в ожидании звонка от Джорджа. Девушка перебирала в голове множество причин, оставлявших ее в мучительном неведении, и самой простой из них было то, что молодой человек попросту не запомнил или не хотел запоминать ее номер. Понадобилось четыре дня, прежде чем Мэри Джейн смирилась с этой скорбной мыслью, и именно через четыре дня он позвонил. Она даже не сразу поняла, кто это, когда услышала в трубке голос Джорджа. Он опять назвал ее Мэри и принялся рассуждать о погоде. Девушка терпеливо ждала, что судьба расскажет, где ее носило последние четыре дня, но на этот раз терпение из доброго друга превратилось в коварного врага, ибо, не дав никаких объяснений, молодой человек распрощался, предварительно успев назначить ей назавтра встречу на Трафальгарской площади.

Погода на следующий день оказалась просто отвратительной. Классический британский климат решил напомнить о себе после недели безоблачного счастья. Еще вечером у Мэри Джейн была надежда, что она сможет одеть на свидание свое любимое голубое платье, в тон ослепительному майскому небу, но проснувшись утром, она в ярости отметила, что в тон сегодняшнему небу пришлось бы наряжаться в иссиня-черный бабушкин костюм. Одевшись потеплее и захватив с собой зонтик, Мэри Джейн направилась к автобусной остановке.

Дождь начался уже во время ее многообещающей поездки к географическому центру города. Лило как из ведра, и девушка основательно промокла, пытаясь открыть зонт, пока выбиралась из автобуса. Площадь была почти пуста - но и в многотысячной толпе Мэри Джейн без труда узнала бы фланелевую рубашку Джорджа.

После неловкого обмена приветствиями они двинулись вдоль площади на расстоянии пяти футов друг от друга - каждый под своим зонтиком - поскольку Джородж не предложил ей спрятаться у него. Так они медленно шли по мокрому тротуару, и красно-черная клетка полыхала на фоне дождливого лондонского утра.

И чем дольше они шли, тем настойчивее в голове Мэри Джейн звучала мысль о том, что сейчас совсем неплохо было бы зайти в один из уютных пабов и выпить там чашечку горячего ароматного чая. Впрочем, вскоре к ней снизошло понимание горькой истины - после того, как они в течение получаса следовали мимо примерно девяти десятков очаровательнейших в мире кафе, и Джородж не предложил ей зайти ни в одно из них, Мэри Джейн догадалась, что он вообще не собирается угощать ее чашечкой чая. А поскольку сама пригласить его зайти в какое-нибудь сухое и теплое место она не решалась, им пришлось идти под проливным дождем, по большей части молча, то ли потому что Мэри Джейн никак не могла завязать с ним сколько-нибудь длинный разговор (а Джордж даже не предпринимал попыток найти общую тему для беседы), то ли потому, что дождь шумел оглушительно, и чтобы сообщить своему спутнику какую-нибудь новость на расстоянии пяти футов, приходилось истошно кричать.

Так они и бродили по промозглому лондонскому утру - бродили в течение четырех с половиной часов, и хотя рубашка Джорджа была насквозь пропитана водой, по его виду вполне можно было заключить, что лично он погулял бы еще, но с Мэри Джейн было довольно. После того, как, исходив кругами и зигзагами весь центр столицы, она окончательно промочила ноги и дрожала от холода, девушка осторожно свернула в сторону дома и, добравшись до Шефердс-Баш, наскоро попрощалась и побежала переодеваться и готовить себе гоячий чай. На прощание Джордж непринужденно бросил:

- Пока, Мэри, как-нибудь тебе позвоню!

Мэри Джейн не вполне поняла смысл этой фразы, впрочем, как не поняла она и общего смысла их прогулки - но ей пришлось смириться, ибо она сама напросилась на оригинальность. Быть может, немного терпения - и чудо оригинальности проявится в каком-нибудь полезном отношении.

* * * * * * * * *

...Четыре новых дня у телефона сделали свое дело - на Мэри Джейн было жалко смотреть. Лицо похудело, щеки провалились, под глазами сияли фиолетовые круги - впрочем, по справедливости это должны были быть круги в красно-черную клетку.

Джордж позвонил на пятый день.

- Привет, Мэри, - непринужденно сказал он, и вновь без всяких объяснений полился разговор о превратностях английской погоды. Мэри Джейн в который уже раз собирала все свое мужество, дабы не потерять терпение, а заодно и фланелевую рубашку, и в тот момент, когда ее старания близились к провалу, Джордж распрощался с ней так же внезапно, как и позвонил, и девушка, совершенно растерянная, осталась сидеть с телефонной трубкой в руке и слушать короткие гудки - все, что так неожиданно осталось у нее от Джорджа.

Встреча была назначена на завтрашний день. Проснувшись, Мэри Джейн стремглав бросилась к окну - и вздох облегчения вырвался из ее груди. Дождя не было. Правда, солнца не было тоже, но облака висели в небе такие детские и безобидные, что могли вызвать разве что жалость, но никак не проливной дождь.

Их встреча состоялась на Парламентской площади. Мэри Джейн обежала ее пятнадцать раз в поисках перехода, но, так и не обнаружив оного, решилась на отчаянный шаг - нарушение правил дорожного движения. Джордж сидел на скамеечке под памятником Черчиллю с видом полного непонимания происходящего вокруг, и сколько Мэри Джейн ни махала ему с противоположной стороны проезжей части, он не обращал на нее никакого внимания. Протискиваясь через непрерывный поток машин, Мэри Джейн думала о трех вещах: во-первых, сколько будет стоить штраф, во-вторых, каким образом рубашка Джорджа умудрилась перемахнуть к памятнику Черчиллю, и в-третьих, как бы не попасть с Парламентской площади прямиком в больницу с переломами всех мыслимых и немыслимых частей тела.

Увидев ее, Джордж расплылся в счастливой улыбке. Он так обрадовался, что девушка пришла после получасового опоздания, что, казалось, каждая клеточка его фланелевой рубашки ликует вместе с ним. "Ну вот, начинается", - в очередной раз опрометчиво подумала Мэри Джейн, потому что лицо молодого человека в тот же миг превратилось в лицо мумии. Он даже не предложил ей взять его под руку - и они двинулись на самую романтическую в жизни Мэри Джейн прогулку.

Без особых потерь перебравшись через проезжую часть, предназначенные друг другу судьбой и магией юноша и девушка направились к Темзе. Еще пара минут - и они ступили на Вестминстерский мост. Прекрасная река несла под ними свои воды, и величественное отражение аббатства колыхалось в ее волнах... но Джордж вряд ли обращал на это внимание - в соответствии с наблюдениями Мэри Джейн он глядел исключительно под ноги, как будто микроскопические трещинки в асфальте были для него важней всего на свете.

Первые несколько ярдов за мостом ничем не оскорбляли глаз прохожих, но то, что началось потом, превзошло все ожидания Мэри Джейн. Вдохновленная видом Вестминстерского аббатства, она внезапно с ужасом осознала, что Джордж препроводил ее в страшное место. Кругом стояли трущебного вида здания и то, что когда-то, возможно, было зданиями. В воздухе висел тяжелый запах инертных газов (Мэри Джейн, хотя и не была специалистом в химии, сейчас почему-то подумала именно о них). Она и представить себе не могла, что в самом центре столицы возможно такое.

Рассчитывать на кафе или хотя бы продуктовый магазин здесь не приходилось; впрочем, горький опыт подсказывал ей, что чай и Джордж - понятия плохо совместимые. Так они и бродили по мрачным закоулочкам, пока не оказались у спасительной станции метро Элефант энд Кэстл. Мэри Джейн робко потянула своего спутника за рукав и попросила спуститься вниз.

Билета у нее не было, но прежде, чем она успела сообщить об этом Джорджу, он уже прошел через турникет по проездному и с отсутствующим видом ждал ее внутри. Пять минут заняла очередь, и вот Мэри Джейн предстала перед клетчатой рубашкой со сжатыми кулаками. Как ей хотелось высказать ему все, что она думала о его нелепом поведении, но страх обидеть фею и, возможно, что-то большее мешали ей сделать решительный шаг.

Элефант энд Кэстл оказалась худшей из всех станций метро, которые Мэри Джейн посещала в своей жизни. Людей почти не было, а те, которые околачивались во мраке подземелья, не внушали ей никакого доверия. Джордж предложил прокатиться по Юго-Восточной линии, но это название показалось ей совсем уж устрашающим - после всего, что она сегодня увидела, еще не хватало для остроты ощущений наведаться в Ист-Энд. Поэтому она почти силой затолкала кусок клетчатой фланели в вагон, следующий по Северной ветке и с видом маньяка-убийцы шлепнулась на сидение, кстати, тоже в красно-черную клетку.

В этот вечер стены квартиры Мэри Джейн сотрясались от гнева хозяйки. Так дольше продолжаться не могло. Девушка вырвала телефонный шнур из розетки и отправилась спать.

* * * * * * * * *

...Ее гнев слегка остыл через неделю. Тогда она позвала телефонного мастера, и он привел розетку в исправное состояние. В этот же вечер позвонил Джордж. "Интересно, звонил ли он мне раньше," - подумла Мэри Джейн, и судя по всему, задала себе этот вопрос зря - ибо ответ ей был известен заранее.

В этот раз Джордж сделал ей очередное сенсационное предложение, выразив надежду на встречу. Мэри Джейн бросила тоскливый взгляд на стоптанные туфли, до встречи с фланелевой судьбой казавшиеся совсем новыми, и представила очередную увлекательную прогулку - ночью в Сохо или рабочим утром в Ист-Энде. Но Джордж внезапно превзошел все ее самые смелые ожидания - он пригласил Мэри Джейн к себе домой. Девушка уже открыла было рот, чтобы попросить встретить ее у ближайшего метро, но Джордж скороговоркой выпалил свой адрес и повесил трубку, не дожидаясь реакции Мэри Джейн.

...На этот раз останками Джорджа были не только короткие гудки в трубке, но и глубокомысленная фраза: "Беннеттс Ярд четырежды", крутившаяся в голове девушки и не дававшая ей покоя на протяжении всего вечера. Мэри Джейн пришлось вспомнить старые добрые времена, когда она пять лет подряд становилась победительницей районного тура олимпиады "Смекалистые лондончата". От умненьких детишек требовалась способность разгадывать и составлять всевозможные ребусы, головоломки и кроссворды, и в свое время звезда Мэри Джейн сияла над Шефердс-Баш на радость родителям и посрамление соперникам.

Однако нынешняя задача казалась ей абсолютно неразрешимой. Ну как можно название улицы четыре раза помножить на само себя! Это уже становилось похожим на "Алису в стране чудес", и хотя сравнение Джорджа с Сумасшедшим Шляпником было вполне уместно, перспектива искать сходство между вороной и письменным столом никак не входила в планы Мэри Джейн.

Когда пробило полночь, обессилевшая и обезумевшая Мэри Джейн клевала носом над стопкой тетрадных листков, исписанных вариантами ответов на неожиданно свалившийся ребус. И вдруг - о чудо! - ее осенило. В одно мгновенье все встало на свои места, и ответ пришел сам собой: странная фраза содержала в себе помимо домашнего адреса Джорджа еще и прощальное слово "жду". Фланелевый Шляпник из мистического обитателя четырехкратно перемноженной улицы превратился в жителя дома номер четыре. Правда, Мэри Джейн совершенно не представляла, где находится этот самый Беннеттс Ярд, но это было уже не столь важно. Главное теперь было добраться до дома с заветной табличкой "четыре".

Мэри Джейн распахнула справочник "Улицы Лондона", приобретенный еще ее бабушкой по случаю рождественской распродажи тысяча девятьсот сорок девятого года и с ужасом обнаружила в нем восемнадцать улиц с транскрипцией "Бенет". Глаза ее изменились до неузнаваемости в следствии трагического округления, но тут она заметила, что, к счастью, Беннеттс Ярд в стольном граде Лондоне всего один, и находится он всего в двух шагах от горячо любимого девушкой Биг Бена, что возвышается над таинственной Парламентской площадью - местом без единого пешеходного перехода.

Несмотря на сей существенный недостаток, эта площадь оставалась на протяжении всей девятнадцатилетней жизни Мэри Джейн ее любимым местом в городе. Фланелевому Джорджу можно было только позавидовать - о чем еще можно мечтать в наше время, кроме личного дома рядом с Парламентской площадью, и не просто дома, а дома под номером четыре. Такое завидное место обитания Мэри Джейн согласна была бы променять разве что на Виндзорский замок; но для того, чтобы прохлаждаться в Виндзоре, ей пришлось бы строить глазки принцу Чарльзу, а чтобы изогнуться, вылезая из окна, и увидеть Биг Бен, - всего лишь Джорджу. Последнее представлялось ей более реальным, хотя в то же время Мэри Джейн совершенно не могла представить себе сцену охмурения своего неземного и отстраненно-созерцательного знакомого.

Несмотря на утверждение о единственности Беннеттс Ярд, почерпнутое девушкой из справочника сорок девятого года, сомнения в том, что она идет по правильному адресу, не покидали ее до того самого момента, когда перед робко позвонившей в дверь Мэри Джейн возник ее новый друг Фланелевый Черчилль.

Жилище его представляло собой самое странное зрелище со времен прогулки по правому берегу Темзы. Со всех стен на Мэри Джейн смотрели изумленными глазами карты благословенного графства с административным центром в городе Лондон. Они были самых разных масштабов, а сам центр обозначался здесь то размашистым пятном, разделенным на районы, то крохотной точкой где-то на берегу витиеватой речки с родным названием Темза.

Кругом царил творческий беспорядок, который помог Мэри Джейн ознакомиться со всеми элементами гардероба Джорджа. С глубочайшим удивлением она осознала, что помимо фланелевой рубашки в красно-черную клетку (которая и была сейчас на хозяине дома), у мистера Черчилля есть еще масса вполне одевабельных вещей, видимо, давно и незаслуженно закинутых в углы непонятного жилища.

Джордж посмотрел на гостью и виновато улыбнулся, предложив пройти дальше. В одной из комнат возвышался гигантский аквариум с морскими рыбами, а в соседней стоял террариум, по виду напоминавший живописный уголок настоящей пустыни, в котором ползали несколько полусонных черепах.

Всюду были расставлены и развешены горшки, в которых пышно цвели всевозможные комнатные растения. Особенно буйно разрослись они в гостиной - это помещение, почти лишенное мебели, напоминало королевскую аранжерею.

- Люблю живые цветы, - смущенно проговорил Джордж, подметив изумленное состояние девушки.

"Странное заявление для человека, до сих пор не догадавшегося подарить мне хоть один скромненький букетик!.. ну, не скромненький - так жалкий... не жалкий - так хоть какой-нибудь!!!" - заметила про себя Мэри Джейн.

В одной из комнат, мимо которых они проходили, девушка заметила груду картин, и по тому, что и на мольберте стоял холст, прикрытый куском материи в красно-черную клетку, Мэри Джейн догадалась, что картины-то все - Джорджа. Но он, заметив, куда устремился ее любопытный взгляд, поспешил обратить ее внимание на другое помещение.

Этим самым другим помещением оказалась просторная светлая комната, в разных частях которой были любовно расставлены и разбросаны музыкальные инструменты. По центру возвышалась кипа листов нотной бумаги. Некоторые из них были отпечатаны типографским способом, а на иных нотные знаки были нанесены чьей-то нетвердой рукой... по всей видимости, это была рука Джорджа, причем правая.

Остальные комнаты были одна оригинальнее другой, и каждая - от библиотеки литературы на восьми иностранных языках до спортзала с площадкой из искусственного льда - потрясла ее до глубины души.

Когда осмотр не в меру просторных палат Джорджа несколько затянулся, Мэри Джейн задумалась о вечном.

"Чем-то он будет меня потчевать? - спросила она себя, почему-то не допуская мысли о том, что несовместимость с горячим чаем распространяется у Джорджа и на домашние условия. - Жаль, что он сто раз повторил мне, что терпеть не может рок-музыку... Неужели мы будем сидеть в тишине или включим последние новости по радио?"

Занятая мыслями о чашечке чая, Мэри Джейн вслед за Джорджем (ибо пропускать вперед дам его явно не научили) вошла в его любимую, как он выразился, комнату. Изучив ковровое покрытие в хорошо знакомую красно-черную клетку, девушка подняла глаза и застыла в оцепенении. Крик ужаса чуть было не вырвался у ошарашенной посетительницы дома номер четыре: со стены прямо на нее смотрел Элвис. Он выглядел так реально на огромном цветном плакате, что на какое-то мгновенье Мэри Джейн показалось, что она пришла в гости к Королю Рок-Музыки, а не к человеку, отрицавшему родственные связи с Уинстоном Черчиллем.

Обведя взглядом таинственное помещение, Мэри Джейн всплеснула руками и закачалась, теряя равновесие. Комната была заставлена музыкальными центрами самых различных фирм и габаритов... Всюду громоздились проигрыватели для компакт-дисков и обычных пластинок. Одна из стен была полностью занята стеллажами с аудио-кассетами и лазерными дисками, поднимавшимися от пола до самого потолка. По скромным подсчетам Мэри Джейн, здесь хранилось свыше пяти тысяч альбомов самых разных музыкантов всех времен и народов. А свободное пространство, чудом остававшееся кое-где на остальных трех стенах, было завешано плакатами Карла Перкинса, Дона и Фила Эверли, Джерри Ли Льюиса, Джина Винсента, Джеймса Дина, Эдди Кокрейна и Бадди Холли - родные до боли лица великих рокабилльщиков тепло смотрели на девушку со стен мифической комнаты. Потрясенная до глубины души, Мэри Джейн опустилась на случайно стоявший поблизости стул.

Знала бы она, как опрометчиво поступила! - ибо все оставшееся время ей пришлось провести на том же самом месте: Джордж переставил из угла второй такой же стул и, включив какую-то слащавую музычку, которая, судя по всему, и ему самому-то была не по душе, сел напротив.

Так они и просидели, бесчайно-бескофейно беседуя в течении двух с половиной часов, а потом Мэри Джейн вежливо извинилась и направилась в Шефердс-Баш, по дороге купив себе пакетик чипсов, так как была смертельно голодна.

Звонков она больше не ждала и начала нервничать только по прошествии пяти дней. Джордж позвонил через десять.

За это время Мэри Джейн, как всегда, успела окончательно известись, но теперь к бессмысленному ожиданию телефонного звонка добавилось нечто большее - девушка начала бояться, что такая странная фея, как та, которую она встретила около месяца назад, вполне могла что-нибудь напутать и вместо того, чтобы свести Мэри Джейн с мужчиной ее мечты, спихнула как раз к противоположному человеку. Ну как можно было назвать то, что он с ней делал? Наверное, как угодно, только не знаками внимания. Ни внимания, ни малейшего интереса к ней с его стороны девушка не чувствовала, и обещание феи начинало казаться Мэри Джейн пустой и глупой шуткой, нелепым аттракционом, который проделала с ней незнакомая женщина в парке.

К концу одиннадцатого дня девушка чувствовала себя совершенно разбитой и приготовилась к тому, что Джордж больше не позвонит. Она достала из шкафа ставшие ненавистными красные туфли, которые были на ней в тот день, когда судьба и магия свела их с клетчатой фланелью, и, в ярости отломав у них каблуки, отправилась спать.

Вернувшись на следующий день поздно вечером, Мэри Джейн без всякого энтузиазма подошла к телефону - и вдруг... крик изумления вырвался из ее груди, ибо автоответчик зафиксировал тринадцать сообщений от Джорджа. Последнее из них было следующим:

- Дорогая Джейн, я звоню, чтобы попрощаться. Сегодня ночью я навсегда покину Лондон, как жаль, что мне не удалось в последний раз услышать твой голос. Я знаю, что все это время вел себя ужасно, но это было не в моей власти, и я искренне прошу простить меня за те неприятности, которые я причинил тебе своим нелепым поведением. Встречи с тобой были лучшими минутами моей жизни. Я всегда буду любить тебя и помнить о тебе. Прощай...

...Мэри Джейн выронила сумочку, опустилась на стул и долгое время просидела не двигаясь - ошеломленная, испуганная, ничего не понимающая. Потом внезапно вскочила и заметалась по комнате, не зная, что делать. Часы на стене показывали первый час ночи.

"Господи, как странно! - думала она. - Я ведь даже не влюбена в него, так почему же я сейчас переживаю? Наверное, это действительно была моя судьба... Но если так, я должна успеть, пока он не уехал!..".

* * * * * * * * *

Выскочив из дома, Мэри Джейн бросилась через двор в надежде поймать такси, но, выбежав на улицу, она обнаружила, что машин нигде нет. Кругом было тихо, Шефердс-Баш спал и был совершенно равнодушен к судьбе Мэри Джейн.

Как же это говорилось?.. Чушь какая-то... Тум-тум-тирикитум, вот!..

- Тум-тум-тирикитум, - что есть мочи завопила Мэри Джейн, и тут же из-за поворота появился двухэтажный автобус.

Автобус? - удивилась про себя Мэри Джейн. - В такое время?!. Впрочем, чему я удивляюсь, неужто КОБИЗПРОМОЛ был лучше?.. - и девушка вскочила внутрь посланного волшебными силами транспортного средства.

Всю дорогу до Беннеттс Ярд Мэри Джейн так ерзала на сиденьи автобуса, что заставила подозрительного кондуктора три раза проверить ее проездной. Сперва он посмотрел его на свет, затем попробовал на зуб, а в третий раз ограничился бессвязным ворчанием. В другое время Мэри Джейн не оставила бы такого издевательства безнаказанно, но сейчас ей было не до зловредного кондуктора - она думала о том, что Джордж мог уехать вечерним поездом, и эта мысль сводила ее с ума. "Действительно, странно... - рассеянно думала она. - Мэри Джейн, ты совсем не влюбена в него, ты ведь правда ничуть не влюблена в него, так сиди же спокойно!.."

Выскочив из автобуса, Мэри Джейн бросилась бегом по Беннеттс Ярд. Только сейчас она заметила, что оделась так же, как в тот день, когда шла отлавливать Джорджа на углу Чэпел Сайд и Бэйсуотероуд - на ней были даже те самые красные туфли, у которых девушка не так давно отломала каблуки. "Вот почему мне так неудобно бежать," - догадалась Мэри Джейн и прибавила скорость... но добравшись до дома номер четыре, она увидела окна без занавесок и приоткрытую дверь. Девушка осторожно вошла внутрь и сердце ее упало. Дом был пуст.

Она прошла по комнатам, совсем недавно наполненным жизнью - и это была жизнь Джорджа, нелепая, странная и удивительно дорогая и близкая. Мэри Джейн растерянно прошла по всему дому, узнавая в одиноких стенах библиотеку, гостиную, спортзал... Появившись в дверях его любимой комнаты, девушка увидела на стене все тот же цветной плакат, смотревший на нее живыми глазами Элвиса. Было что-то странное и мистическое в том, что в брошенном доме остался портрет погибшего Короля. Мэри Джейн подошла к стене и бережно сняла плакат; аккуратно сложив его, она направилась к выходу.

Света на улице не было. Не было ничего. Джордж уехал.

* * * * * * * * *

...Следующим моментом, когда к Мэри Джейн вернулась способность понимать происходящее, она обнаружила себя дома, сидящей в кресле, обхватив колени руками. Часы показывали семь утра, в углу валялись красные туфли с отломанными каблуками. Напротив кресла висел цветной плакат Элвиса.

"Что же мне теперь делать? Что мне делать?" - в бессильном отчаянии думала она. Положение было совершенно безнадежным. И тут Мэри Джейн догадалась: надо позвать фею!

- Тум-тум-тирикитум, - бесцветным голосом произнесла она, и в тот же миг перед ней возникла знакомая волшебница.

На этот раз вид у кенсингтонской феи был еще более помятый. Края балетной пачки обвисли, крем-пудра облезла, а волосы сникли без привычного начеса и импортного лака "Прелесть", внезапно поднявшегося в цене до четырех пенсов за литр.

Фея устало улыбнулась Мэри Джейн и кивнула в знак приветствия.

- Здравствуйте... - голосом тени отозвалась сквозь беззвучные рыдания девушка.

- Я все знаю, дитя мое, и горюю вместе с тобой. Увы мне, несчастной. Горе и позор, но я ничем, ничем не могу тебе помочь!.. Здесь я просто бессильна. Но отчего ты так страдаешь, разве ты сама не говорила себе, что не любишь его? - с мольбою в голосе спросила фея.

Мэри Джейн в недоумении посмотрела на старую волшебницу. Так значит, она читала ее мысли! Как это гадко!

- Конечно, я его не люблю! - воскликнула Мэри Джейн и увидела, как огонек надежды в глазах феи погас. Гостья опустила голову.

- Что ж, значит, так тому и быть. А я-то уж понадеялась, что тебе было хорошо в его обществе.

- Возможно, я и чувствовала себя с ним немножко неловко, но общество Джорджа было самым приятным из всех, в которых мне доводилось находиться в жизни.

Фея удивилась:

- А разве не раздражало тебя его нелепое поведение?

- Сначала мне казалось, что я на него сержусь, но потом я поняла, что его честность и искренность гораздо дороже для меня, чем все те изысканные знаки внимания, которыми осыпали меня все предыдущие кавалеры.

- Но разве не сводили тебя с ума утомительные прогулки, особенно под дождем? Разве не сносила до дыр ты свои любимые туфли?

- Не спорю, сперва мне казалось более чем странным - бесцельно бродить с ним по городу, но теперь я твердо уверена в том, что в этих простых встречах было куда больше романтики, чем в прогулках на яхте и поездках в Роллс-Ройсе. И я бы ни за что не променяла свои стоптанные туфли и промокшую одежду на роскошные встречи с кем-то другим.

- А... - открыла было рот фея, но Мэри Джейн, увлеченная своими мыслями, не дала ей вставить ни слова.

- А его дом, его милый дом на Беннеттс Ярд! Как он заботится о животных, какую музыку слушает, как читает на восьми... на девяти языках, если считать английский, а какие чудесные картины он пишет!

- Мэри Джейн, но ведь ты не видела ни одной его картины!

- Да, - опомнилась девушка, - но я уверена, что они бы обязательно мне понравились.

- Почему?

- Как почему?! Даже если они и не являются шедеврами, достойными Лувра или частной коллекции королевы, все равно, за ними стоит он, его душа, его чувства! Как бы я хотела увидеть в них то, что скрыто от посторонних глаз - то, о чем он думал, когда держал в руках кисть! Я полагаю, мне бы это удалось...

- Почему именно тебе? - с мягкой улыбкой спросила фея.

- Потому что... - Мэри Джейн запнулась и отвела взгляд, почувствовав, как забилось ее сердце.

- Дитя мое, ты сказала мне сейчас столько чудесных вещей о Джордже, так отзывалась о нем, словно он дороже тебе всех остальных людей на свете...

- Но так оно и есть! - воскликнула девушка. Фея выжидающе смотрела на нее, склонив голову набок. - Он действительно дороже...

- Так почему же ты так уверенно сказала, что не любишь его!

- Я сказала это? - изумилась Мэри Джейн. - Это было глупо... Я... я люблю его!

В этот миг вокруг началось что-то невообразимое. Окна сами собой распахнулись, цветочные горшки попадали на пол, и земля рассыпалась по ковру. В комнату ворвался ураганный ветер, и Мэри Джейн пришлось изо всех сил ухватиться за ручки кресла, чтобы ее не швырнуло о противоположную стену. Поднялся страшный шум, картины срывались с крюков, вещи взмывали в воздух и бились друг о друга. Наконец, сверкнула слепящая молния, и Мэри Джейн оглушили раскаты грома. Она зажмурилась и еще крепче вцепилась в кресло, в котором сидела.

Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Девушка открыла глаза и увидела плачущую фею.

- Слишком поздно, - обреченно твердила она, - слишком поздно... - и ее рыдания одиноко нарушали неожиданно воцарившуюся тишину.

- Не плачьте, милая фея, - отозвалась Мэри Джейн, глотая слезы. - Что слишком поздно? - она посмотрела в окно и с изумлением обнаружила, что на улице стоит прекрасная погода, а в голубом небе нет ни облачка.

- Это был знак, дитя мое... Слишком поздно... Я надеялась, что у меня получится, но я опоздала. Как жаль, что ты не позвала меня раньше!

- А что можно было сделать раньше? - удивилась Мэри Джейн.

- Если бы ты вчера поняла, что любишь Джорджа, ничего бы не случилось... Но теперь уже невозможно что-либо исправить. Полночь миновала, а с ней ушла и надежда. Все кончено, и я могу лишь извиниться перед тобой, что втянула тебя в эту историю...

Мэри Джейн не уставала поражаться загадочным словам кенсингтонской волшебницы.

- В какую такую историю? - спросила она.

- Ну, теперь уже все равно, так что я могу тебе рассказать обо всем, что предшествовало вашей с Джорджем встрече... Ровно полгода назад, день в день, он, как и ты, повстречал одну фею. Но это была не добрая волшебница, а злая колдунья. Собственно, их встреча не была случайностью, потому что ее дочь уже давно облюбовала себе Джорджа в качестве завидного жениха. Даже у нас, волшебных существ, знание девяти языков, включая английский, кое-как да ценится. И вот колдунья притворно вкрадчивым голосом спросила молодого человека о его заветном желании, и Джордж ответил, что больше всего на свете он хочет встретить необычную девушку - признайся, ваши с ним желания очень подозрительно похожи - тогда ведьма с легкостью пообещала ему осуществление мечты. На всякий случай она сообщила ему волшебные слова, способные вызвать помощь, но знал ли Джордж, что за участь была уготовлена ему, произнеси он страшное заклятие!

Ведьма направила бедную жертву прямиком в лапы своей дочери, и с этого дня жизнь Джорджа превратилась в настоящий ад. Дочь колдуньи оказалась просто хищницей, и ее любовь скорее напоминала ожесточенно собственнические чувства. Она всюду преследовала его, как охотник преследует добычу - не отпускала от себя ни на шаг, устраивала ему скандалы везде, где бы они не появлялись. Ревновала даже к теням других женщин. Поэтому очень скоро у Джорджа не осталось ни одной подруги... А затем и друзья отвернулись от него, устав от стычек с его невероятно чудовищной девушкой. Ты спросишь, как же мог он все это терпеть? Ответ прост - сперва он был, признаться, увлечен ужасным существом, а потом долго и терпеливо дожидался чуда - ведь ему пообещали оригинальную девушку, и Джордж полагал, что со временем узнает ее лучше и поймет всю прелесть такого необычного поведения. К тому же ее хищнические нападки он принимал за проявление любви - у вас, людей, ревность почему-то всегда ассоциируется с любовью. Позволь заметить на правах умудренной опытом волшебницы, что это совсем не так.

О том, что его предполагаемая судьба, - не человеческое существо, а дочь злобной колдуньи, которая со временем и сама станет ведьмой, - бедный Джордж до поры до времени не догадывался.

Но однажды девушка его мечты ненароком сболтнула о своей мамаше, и Джордж взбесился. Он никак не ожидал, что феи могут так бессовестно обманывать. Это случилось в марте, три месяца назад; в тот день он навлек на себя гнев колдуньи, бросив ее чадо, ее единственного ребеночка - ушел и хлопнул дверью, сказав, что и без их магии сможет найти хорошую девушку. Колдунье и ее дочери это грозило позором на все наше волшебное царство. С воплями и грозным шипением набросились они на него. И в этот миг Джордж совершил ужасную ошибку - произнес слова заклятья, позволявшие ведьме делать с ним все, что она захочет. Но он и представить себе этого не мог - Джордж верил, что помощь действительно придет.

Так все и случилось... Колдунья пожелала состояться его с дочерью свадьбе, но прежде хотела, чтобы он немного помучался. Она сказала, что за три месяца молодой человек должен вызвать чувства у какой-нибудь девушки, и тогда чары будут сняты. "Я не думаю, чтобы это было так трудно, - опрометчиво заявил Джордж. - И какие еще чары?"

"Сейчас я объясню тебе, какие чары," - сказала ведьма и сообщила, что лишает его всего того обаяния, которым он обладал; всей той легкости, с которой он всегда общался с людьми - и наделяет самыми глупейшими чертами. Настоящий Джордж никогда бы не смог оставить тебя без чая или звонить раз в неделю. По ночам его мучали кошмары, а днем он ничего не мог с собой поделать... поэтому одна за другой от него сбегали все девушки.

"...Если же ты не сможешь к полуночи восемнадцатого июня завоевать любовь ни одной девушки, тебе придется жениться на моей дочурке и навсегда, покинуть Лондон", - заключила колдунья.

И колдунья, потирая руки, выпроводила Джорджа за спасительной девушкой. Если бы ты знала, сколько их пытался очаровать бедный Джордж первые два месяца! Он старался как мог, но то, что у него выходило из всех его невероятных усилий, было самыми глупыми и чудовищными вещами на свете. Он начисто разучился обращаться с женским полом...

Об этих его стараниях однажды узнала я. Тогда я засела за старые волшебные книги и отыскала в них маленькую подсказку - чтобы удача улыбнулась Джорджу, он должен был носить рубашку своей любимой расцветки и знакомиться с девушками, одетыми ей в тон. Если бы ты только могла представить, сколько девушек в красно-черной одежде повстречал за это время Джордж! Сколько усилий прилагал, чтобы хоть немного им понравиться!.. Но все было тщетно...

Итак, как я уже говорила, прошло два месяца - и за все это время его не то что никто не полюбил, но он даже ни у кого не вызвал симпатии! А времени оставалось всего четыре недели... И у Джорджа опустились руки.

В тот самый день, когда я так немилосердно направила тебя к нему, увидев, что ты одета подходящим образом, Джордж как раз махнул на себя рукой и решил покориться судьбе. Он уже не верил, что кто-то сможет полюбить человека с такими ненормальными манерами, как у него, и решил провести последний месяц в одиночестве, готовясь навсегда уехать из Лондона и поселиться в чужих местах, взяв себе в жены дочь ведьмы.

Но ты... ты заставила его в последний раз понадеяться на избавление от чар, и он даже полюбил тебя сам, хотя по нему и не было этого видно. До минувшей полуночи он все еще верил, что ты можешь позвонить и сказать ему спасительные слова, и говоря на автоответчик, он на минуту собрал все свое мужество и снова стал прежним Джорджем... А ровно в двенадцать он вышел из дома и отправился на вокзал. Свои вещи он раздал соседям, а кое-что затребовала и сама ведьма. Например, морских рыб и черепах - она сказала, что это будет неплохая деталь предстоящего свадебного обеда... Или ноты с его сочинениями - ведь ее дочь - существо сентиментальное, и ей захочется послушать, как муженек играет свои собственные вещицы...

И вот теперь он едет в поезде - едет на север, оставив позади свою жизнь, свой город и свое сердце.

...Мэри Джейн больше не могла этого слушать. Она вскочила и кинулась вон из дома. На ней снова было черное, заменившее ей траурное, платье, в развевающихся волосах трепалась красная шелковая лента, а на ногах болтались все те же ярко-красные туфли с отломанными каблуками.

Она бежала долго, пока окончательно не выбилась из сил, затем увидела красную двухэтажку и решила уехать куда глаза глядят, подальше от дома, подальше от мрачных мыслей... автобус привез ее на Парламентскую площадь.

Мэри Джейн вышла на ближайшей остановке и чудом перебралась на центральную часть площади. Окинув взглядом ровно подстриженные газоны и скамейки в тени деревьев, она поплелась к одной из них - под памятник Черчиллю.

Красоты ее любимой площади больше не существовало. Даже Биг Бен казался тусклым и серым, как на плохой рекламе турпоездок в столицу Великобритании. Время тоже остановилось, и Мэри Джейн не помнила, сколько просидела, глядя в никуда коронным взглядом Джорджа. И вдруг что-то показалось ей странным. Она повернула голову и увидела рядом с собой бумажный сверток, в котором по виду могли лежать цветы. Девушка осторожно развернула бумагу и обнаружила в ней четыре розы. "Дом номер четыре... - меланхолично подумала она. - И цветы в бумаге... Такой подарок вполне мог бы сделать Джордж..."

Случайно ее взгляд упал на противоположную сторону проезжей части, и сквозь непрерывный поток машин Мэри Джейн разглядела, что ей отчаянно машет молодой человек в красно-черной клетчатой рубашке. Несколько мгновений она смотрела в его сторону, пытаясь что-то понять, а потом вскочила и бросилась к нему... В тот момент, когда девушка приблизилась к краю тротуара, все машины внезапно остановились. Над площадью разнесся мелодичный бой Биг Бена, а где-то над ним растворилось в небесной синеве доброе лицо кенсингтонской феи.

3