В 18-м, 19-м, 20-м гг. многие города и, в первую очередь, Петроград постиг голод. Поэтесса Одоевцева вспоминала о преследовавшем всех головокружении от недоедания. У философа Розанова в последних его записях наиболее часто повторяется слово "хлеб". Питирим Сорокин писал о профессорах, что либо умирали от истощения, либо, дабы прервать мучения, сами с собой кончали. И что же делала деревня? За драгоценности, по многократно завышенным ценам продавали хлеб и другие продукты. Вот вам и "христолюбивые", "богоносные" русские крестьяне. Болгарам в своё время давали деньги, а своим, русским, хлеба пожалели. Великие умы с разной степенью пафосности и, исходя разных идеологических установок, проводили идею народа-богоносца. Он-де и трудиться умеет и молиться. И Правду в себе несёт. Но, кроме Правды, была в нём и Ложь. И на всякого честного труженика приходился, как минимум, один вор и душегуб (часто и труженик ножичек в сапоге носил и камень за пазухой хранил). Иначе не было бы 17-го года. Одним Петром или Лениным, или Николаем этого краха не объяснишь. Это был поистине крах всего русского народа, ибо в итоге привёл его к погибели. Русский народ более не существует. Он состоял из конкретных групп, каждая имела свою культуру, свои традиции, свои принципы и даже свой язык. Крестьяне, дворяне, казаки, купцы, духовенство, религиозные диссиденты (старообрядцы и представители других течений). Все они так или иначе были истреблены. С крестьянами пришлось возиться дольше всего. Но их и было больше. Уничтожался народ. Создавалась масса. Согласно определениям, даваемым Ясперсом, мы - именно масса, но не народ. Это итог ХХ века. Конечно, в истреблении нас нам порою помогали иноземцы, в основном, немцы. Но и сваливать на них всю вину за наше теперешнее прозябание нельзя. Глупо выставлять причиной гибели страны, вслед за ней и народа, аристократию, наоборот, всеми силами, своими жизнями, пытавшуюся этой гибели воспрепятствовать.
Источником разрушения стал сам народ. По сути, это была Внутренняя Орда. Трёхсотлетнее (официально) Иго имело далеко идущие последствия. От них мы переняли принцип государственного устройства, отношение к власти, к внешнему миру. Если до сих пор у нас нередко встречаются раскосые глаза, то каково должно быть воздействие в духовной сфере? Нам сделали прививку Хаоса, полного разрушения. Из этого источника и появилась идея Воли, противная понятию Свободы.
Наши разбойники были больше, чем преступники. Это были люди Воли. Все они, как Разин и Пугачёв, даже типичные уголовники Ванька-Каин и наследовавший ему Лёнька Пантелеев носили в себе некую сверх-идею, сами её толком не сознавая и не отдавая в том отчёта. Формально она выражалась до примитивного просто: перебить всех "господ" (иными словами, культурных), ограбить (и, по возможности, тоже перебив) всех богатых. Уничтожить на корню какое-либо разнообразие. Константин Леонтьев суть всех политических утопий усматривал в "упростительном смешении". Вожаки разбойных, казачьих вольниц воплощали этот принцип в реальность. Порядки на Хортице, Дону и Яике ничем друг от друга не отличались. Везде "жён не приживали", "за зипунами" ходили, а защиту православной веры совмещали с периодически повторяемой резнёй своих же православных. К 17-му году число таких разбойничков по очевидным причинам превысило число сторонников Порядка. Слишком много их пало пало на Мировой, общеевропейской бойне. Хотя ошибочно указывать войну в качестве причины революции. Не война родила революцию. Она просто смела некоторые барьеры, и этого оказалось достаточно. Мягкий правитель. Элита, имеющая возвышенные представления, но окружённая приземлёнными людьми. Рыцарски настроенное офицерство.
Чудо было, что держава смогла столь долго прососуществовать с таким бэкграундом, с таким соотношением между европейцами и носителями иной культуры. Система не могла не рухнуть. Внутренняя Орда зорко за всем следила своими раскосыми глазками и как поняла, что рамок нет, сразу воспряла. Русский мужик охотно поменял плуг на топор и пошёл крушить. Начал, ещё только входя во вкус, с усадеб, закончил их хозяевами. Не одни же комиссары занимались расстрелами и убийствами. Дикая матросня не с неба упала или, скорее, не из преисподней вышла, она взросла на русской земле. С ними пытались действовать словом, убеждением, они пускали в ход кулак, ибо только его понимали. Припомнились сто лет назад выдаванные шпицруттены - мстили потомкам своих обидчиков за обиды, которые были бы давно забыты, если бы о них постоянно не напоминали. Сталину простили и большее. Несмотря на писания отдельных классиков и пропагандистскую беллетристику, в начале ХХ века избиения солдат не были распространены. Да и в XVIII веке количество садистов и самодуров в армии сильно преувеличивают. Иначе не было бы Суворова. В любом случае подобных типажей было меньше, чем в революционной Красной Армии. Она изначально создавалась на криминальных понятиях. После Второй Мировой войны их оформили иерархически. Армия во всём дублировала лагерь. Кум, воры, положенцы, смотрящие, мужики. Шакалы, деды, черпаки, слоны, духи. Царские офицеры, часто имевшие целый перечень предков, сражавшихся и погибавших за страну, верили в благородные принципы. Верили в страну, в народ. Часть их поверила в демократию, даже в революцию. И поплатились, но уже все. У народа, у русского мужика с раскосыми глазами другие принципы. У него желудок и кулаки. Он думал лишь о том, как бы урвать свой кусок. Пусть не все были такие, но активная часть при сочувствии и одобрении большинства формировала именно такой стереотип поведения. После страшного приказа No1 солдаты стали избивать и унижать офицеров. Засыпали сахара или песка в бак лётчикам перед полётом. Стреляли в спину своим "отцам-командирам". В Гражданскую прибивали им погоны гвоздями. Ненавистный символ чужого превосходства безапелляционно указывал им их собственную низость.
Восстала Внутренняя Орда. Вспомнилась Воля. Разрушения хотели. Государство, культура, усадьбы, церковь. Всё в огонь. По родной земле прошлись как кочевники (и то монголы скоро додумались ограничиваться данью). Осквернили сотни церквей, уничтожили тысячи поместий, заодно с художественными и историческими коллекциями. В качестве примера: лишь в Донской области лишь в железнодорожной отрасли всего за несколько месяцев большевистского владычества, из 110 паровозов работоспособными остались 41, из 394 пассажирских вагонов доступными к использованию остались 120 (прочие разворованы, разломаны и запакощены нечистотами). Железные дороги были единственной транспортной артерией. В действиях не было ни смысла, ни целесообразности. Разрушение производилось ради разрушения. Кучка большевиков не смогла бы такого наделать. Почему-то не было недостатка в последователях. Так же как у Великих Разрушителей Чингиса, Тамерлана и Аттилы не было недостатка в воинах. Недоволен жизнью? Неудачлив, беден, несостоятелен - бери в руки оружие: лук, копьё или винтовку, и иди за Вождём. Он даст тебе всё. Самое главное - право грабить и жечь. Всё и всех. Всех, кто против, кто не согласен, всех, кто слабее. Заговорила Воля в русских сердцах. Это уже не разинщина, не пугачёвщина. Все восстали в разной степени. Если многие крестьяне по деревням сидели, ещё не значит, что они не участвовали. Так или иначе, косвенно или хотя бы в душе, сочувствуя одним и не сочувствуя другим. Офицер из интеллигентов Вреден, как живой очевидец событий, настаивал: "В бурное революционное время практически каждый крестьянин совершил акт насилия: в ряде случаев это был небольшой проступок, в других же - большое серьёзное преступление" (ему довелось воочию наблюдать "суд линча" над лесником, мешавшим крестьянам вырубить заповедный лес).
В России повсеместно Порядок проиграл Воле. Свобода родилась тщедушным чахлым ребёнком, выкидышем. Тут же и умерла. Благородство не выстояло, атакуемое со всех сторон Продажностью, Беспощадностью, Предательством. Уничтожали всё честное, чистое. Это победной поступью шла Орда, своя, родная и от того ещё более страшная.
Даже в академическую, научно-историческую среду начала проникать положительная трактовка ордынского прошлого. Подумаешь, что пару, тройку веков набегали и уводили в полон рабами и наложницами людей. А на самом деле до XVIII века, включительно - ещё Екатерина II воевала с крымскими ордынцами, с хивинцами так и в XIX веке боролись. Пусть князей порядочно умучили. Пусть Рязань какую-то разорили или вообще смехотворный Козельск. Зато в Золотые века Золотой Орды можно было в поход с ними вместе сходить. Традиции определённые привили. Было и хорошее. Евразийство из маргинального политического движения эмиграции становится доминирующей современной идеологией. Суть её в отходе от европейской, христианской идентичности к ордынской. Для потомственных дикарей лучше не придумать. Внутренняя Орда получает ещё и культурное, духовное обоснование.
Деградация началась не с Горбачёва, не с Николая II, не с аристократии, которая, напротив, и своими стандартами и одним своим образом вела к развитию, но из глубин народных масс. Тщетно, провидцы Бунин в "Деревне" и Родионов в "Нашем преступлении" указывали на моральное неблагополучие русского мужика.
Вскоре он наглядно доказал, что поставленному диагнозу вполне соответствовал. Самое первое, что сделал мужик, обретя формальную свободу (будучи и до этого не слишком стесняем), начал грабить и убивать. Захват помещичьих земель носил всенародный характер. Как и убийства городовых (таких же вчерашних мужиков) и полицейских. Это была первая кровь в "бескровной" революции. Их убивали за то, что они исполняли свой долг. Воля нанесла удар по Порядку.
Проснулась великая прапамять. Война напомнила вкус разрушения. Страсть к разрушению не уступает желанию созидать, в иных условиях становится сильнее. Иго дало нам это. Оно кардинальным образом изменило ход развития русского народа. Славяне любили свободу. Своих князей избирали. Потому и могли "призвать" Рюрика. Но не было наследственных владык. Отцу кланялись. Сына могли прогнать. Татары истребили этих свободолюбцев, так как те не смирялись. Далее последовал культурный спад. Ремесленников угоняли или убивали. Люди приучались не заботиться о доме, готовые в любой момент, что дом этот сожгут. Исчезало доверие к устоям. Уважали и доверяли лишь силе. Воля вошла в нашу кровь. Дикая воля степи вместо цивилизованной свободы города.
Русские люди давно готовились к бунту. Повод нужен был. Чтобы последний барьер смели. Не брат на брата шёл. Когда брат на брата - это пьяная драка, это в запале бывает. После революции массами овладело коллективно-бессознательное, коренящееся на уровне инстинктов желание, потребность разрушать. Одномоментно произошло тотальное разложение, культурное, нравственное, цивилизационное (чему служат подтверждением многочисленные случаи обобществления женщин, публичного демонстративного отправления естественных потребностей). Даже древние варвары не были такими дикарями. Как писал Розанов, "в три дня изгадили самый чистый город Европы". И не в элите это началось.
Орда пошла в поход. Только возвращаться ей некуда было. Она пришла не с далёких степей, а из среднерусской деревни. Пусть волею судьбы вожаки её происходили из провинциальных городков и местечек за чертой оседлости. Жгли свои же города, свои же деревни (белый офицер Князев поражался, как пленные красноармейцы щеголяли тем, что "расколошматили своих отцов").
Воля требовала, чтобы разрушено было всё. "Мы старый мир разрушим". Это уже не борьба с "буржуями", с "царизмом". Всё же произошло в один миг. И лакеи начали арестовывать своих хозяев. Кухарки говорили "пусть барышни своими платьями полы моют". Все забыли о своих обязанностях. Появились "золотопогонники", а раньше были "господа офицеры" и "ваше благородие". В один миг, но подготовляемый веками. Не Царская власть и её "ошибки" (действительные и мнимые) стали причиной. Мужикам до "ответственного министерства" дела никакого не было.
Внешняя Орда передала эстафету Внутренней. Русский простой народ стал ордоподобен. Какое-то время его удавалось держать в рамках. Он смёл рамки и тех, кто их ставил. Позже, по меткому замечанию историка Керсновского, народ получит такое "ярмо, какого мир не видел с тех пор, как существуют цепи". Но это позже. А пока душонька мужика ликовала. Вот она: Воля! О которой столько мечталось, но не думалось. Ибо те, кто задумывался, веками уходили в леса. Отвергавшие любой Порядок "бегуны" главной мерой противодействия ставили веру в Бога и личное смирение. Революционные, бунташные мужики - не таковы. О себе они имели столь же высокое мнение, сколь были низкого о всех прочих.
Победа Внутренней Орды была полной. Исторически она окончательно закрепила свои принципы, полностью вытравив иные начала. И это самое большое, самое страшное поражение, какое когда-либо терпел русский народ за всё время своего существования.