Альта Алиса : другие произведения.

A.S.Y.L.U.M: Американская комедия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Приключения наших героев продолжаются. На сей раз их занесло в Америку - точнее, в ту версию Америки, которая существует в головах наших сограждан (это же асулум!). Градус абсурда опасно повышается... Впрочем, лучше один раз прочитать повесть, чем сто раз - аннотацию. стоит принимать это всерьёз - впрочем,
  9 колесо - -1 градус.
  8 колесо - 58 градусов.
  7 колесо - 254 градуса + 80 градусов.
  6 колесо - 0 градусов.
  5 колесо - 0 градусов.
  4 колесо - 0 градусов.
  3 колесо - 0 градусов.
  2 колесо - 0 градусов.
  1 колесо - 0 градусов.
  
  Глава 1.
  В Карнеги-холле вот-вот должна была начаться публичная лекция о том, как именно американцам следует захватить мир. Зал был переполнен огромного размера людьми, одетыми, как на подбор, в сюртуки и фраки, которые выжидающе потирали потные лбы или пытались сцепить руки на выдающихся животах. В воздухе противно жужжали навозные мухи, и все присутствующие самым возмутительным образом истекали неприятно пахнущими жидкостями. Престижнейший зал мира походил на решётку гриля, до отказа набитую сосисками.
  На трибуну шаркающей походкой взошёл щупленький старик, отмеченный внушительной плешью на лбу. Аудитория притихла и внимательно наклонилась по направлению к выступающему. Тот приосанился и, понимая всю важность своей миссии, выставил грудь вперёд, словно раздутый петух.
  - Вы же понимаете, - с бодрой улыбкой начал оратор, - что Россия - главный враг всего прогрессивного человечества. Наш единственный и несокрушимый враг, наш мощнейший и опаснейший конкурент!
  При слове "Россия" зрители повскакивали с мест и начали срывать с себя одежды. В воздух полетели котелки и трости, сюртуки и фраки были моментально втоптаны в пол. Сквозь разорванные рубашки на коже начали отчётливо проступать пентаграммы. Раздевшись догола и обнажив рога, хвосты и копыта, американцы достали спрятанные под сиденьями мантии, вышли в проход и принесли коллективную жертву из принесённых младенцев.
  - Силы добра не должны поработить мир! - экзальтированно вскричал огромный мужчинка с козьей бородкой. - Поднимем кубки, наполненные кровью русских младенцев!
  - Поднимем! - зарокотал зал.
  - Только призвав Сатану, властителя нашего, мы остановим распространение духовных ценностей в мире! Уничтожить Россию!
  - Уничтожить, уничтожить! - зомбировано повторяли зрители, оглушительно улыбаясь.
  Когда последняя капля крови русского младенца была выпита, посетители Карнеги-холла важно расселись по своим местам. Оратор, с удовольствием взирающий на происходящее, продолжил.
  - Поначалу нашлём туда наших демонов. Они покусают наиболее достойных, так что те сами начнут проповедовать наши ценности. Потом завезём в Россию наших гомосексуалистов. Заставим девушек заниматься сексом до брака. Я лично буду стоять над каждой малышкой и шептать ей в ушко, что она должна отдаться пьяному ровеснику вон в том милом подвале. Главное - завести в страну водку. Без нас население России быстро протрезвеет, и во всём мире воцарится свет и счастье.
  Раздались оглушительные аплодисменты, и толпа вынесла старичка из зала на руках. Помчавшись на шабаш, демократы уступили зал республиканцам. Те проповедовали более привычные пути борьбы с мировым добром.
  На трибуну взошла пожилая женщина с очень строгим носом и призывно уставилась на публику.
  - Честность - вот наше главное достояние, - начала она. - Пускай демосы тешатся иллюзиями насчёт места и роли России в мировом процессе. Пока мы не столкнёмся лицом к лицу с нашими страхами, мы не сможем свергнуть и недостатки. Признаем главное: мы ужасно завидуем России.
  - Ужасно, ужасно, - пронёсся лёгкий гул по залу.
  - Ах, если бы мы могли жить в этом Раю!
  Несколько женщин в зале начали истерически рыдать, не забывая улыбаться.
  - Установить такой же Рай у себя мы не можем; следовательно, облегчение от мук зависти нам принесёт только уничтожение России или, на худой конец, полное её подчинение. Предлагаю начать с малого. Вывезем в рабство всех её прекрасных женщин, водрузим "железный занавес", и русские мужчины из латентных педерастов превратятся в явных.
  - Браво, браво! - воодушевлённо вскричал молодой человек, вскакивая с места и принимаясь бурно аплодировать.
  - Когда этот прекрасный план осуществится, - с задором продолжила оратор, - мы сможем ссылать туда наших заключённых.
  - Э, нет, с чего бы им такое счастье? - испуганно зашептал зал.
  - А что будем делать с Китаем? - поднимая руку, спросила уродливая женщина из третьего ряда.
  - Жёлтую угрозу нейтрализовать достаточно легко, - с достоинством ответила хозяйка трибуны. - Как бы ни плодилась эта саранча, мы всегда и во всём будем первыми. Наши дети так часто предаются радостям плотской любви, что я не понимаю, как проблема не разрешилась сама собой.
  - И не говорите, - тяжело вздохнула дамочка, сидевшая в самом центре зала, обращаясь к своей подруге. - Моей дочери всего три года, а она меняет парней, как перчатки. Подумать только! В своё время я даже помыслить о таком не могла! Что ей мешало дождаться хотя бы пяти! Я потеряла девственность аж в семь лет, хотя мне и угрожали, что я останусь старой девой!
  - О времена, о нравы, - поддакнула подружка. - Скоро они начнут скрещиваться, не выходя из утробы матери.
  - Заставьте наши магазины продавать порченые презервативы! - прикрикнул кто-то с задних рядов. - Я согласен прокалывать их лично.
  - Можно же брать в рабство всех иммигрантов, - резонно отметил сонный господин на первом ряду. - Траты на рабочую силу снизятся, и мы перегоним желторылых.
  - К этому вопросу нужно подойти со всей серьёзностью, - крепко задумалась оратор, стискивая зубы. - Как мы будем обращаться с рабами? Допустим, у меня есть три дворца и семь машин класса люкс. Если я выделю один дворец и две машины на всех, не будет ли это нарушением прав человека?
  - Исключено! - энергично заявила тучная женщина, лицо которой облепили навозные мухи. - У меня только пять вилл с бассейнами и всего лишь три спортивные машины. Где будет жить моя Нюнечка? Вы знаете, йоркширам до года просто необходимо свободное пространство.
  - Я думаю, - сурово возразила глава республиканцев, - с нашими зарплатами мы можем выделять по миллиону долларов ежегодно, чтобы наши рабы ни в чём не нуждались.
  Это спорное заявление подняло такую бурную волну обсуждений, что оратор махнула рукой на всё и покинула трибуну, понимая, что не сумеет завладеть вниманием публики повторно.
  Было запланировано выступление ещё нескольких человек. Ведущий мероприятия постучал по микрофону и наклонился над списком докладчиков, пытаясь прочитать следующее имя.
  - Мистер...мистер... Простите, леди и джентльмены, ничего не видно... Мистер... Да вот же он!
  Публика увидела молодого человека, нерешительно топтавшегося в углу сцены. Никто не заметил, откуда он появился и как туда попал, но все восприняли это как должное.
  - О, проходите, проходите, молодой человек! - вцепился в него мёртвой хваткой ведущий, подтаскивая парня к трибуне.
  Юноша ухватился за её края, втянул голову в плечи и начал с трудом озираться вокруг. Сложно было сказать, сколько ему лет: был он высок и тощ, а достаточно миловидное лицо незнакомца обрамляли светлые пряди волос, создавая чудное сочетание с нежными глазами цвета незабудки.
  - Вам плохо? Вы так необычно выглядите. Как вас зовут? - мягко спросил ведущий. - С какой лекцией вы пришли к нам?
  - Не помню, - честно ответил тот, потирая лоб, - голова как-то странно гудит. Я просто шёл, шёл - и зашёл...
  - Давай рассказывай! Рассказывай давай! - с возмущением погрозил кулаком энергичный мужчина со второго ряда. - Время - деньги!
  - Я не могу! - сорвался крик с уст незнакомца. - Боже, я сейчас потеряю сознание!
  В зал мгновенно влетела спасательная служба 911 и попыталась уложить незадачливого оратора на носилки. После непродолжительной борьбы бригада убралась восвояси, и тот вернулся к уже полюбившейся трибуне.
  - Поищите документы, - еле слышно прикрикнула анорексичного вида женщина. - Должны же вы в документах как-то значиться.
  Парень начал поспешно шарить по многочисленным карманам своего джинсового облачения.
  - Нашёл! - радостно воскликнул он, выуживая из потайного кармана красный паспорт с двуглавым орлом. - Дэнис Ричардс я, из Нью-Йорка.
  Он начал безостановочно кашлять, так что бригада 911 вернулась обратно и выжидательно застряла возле входа на сцену. Минут через пять Дэнис пришёл в себя, и взгляд его прояснился.
  - Я художник, - заявил он. - Начинающий пока что, денег у меня нет, но мама говорит, что у меня большое будущее.
  - А к какому течению вы себя причисляете? - оживилась миленькая блондинка на первом ряду. - Принадлежите ли вы к какой-нибудь известной школе? Доллароцентристы или центовики? Или вы евроанархист? А может, франкоанахронист?
  - Это ведь вы, вы автор нашумевшего натюрморта "Трубы на виселице", так? - авторитетно заявил лощёный гражданин из первого ряда, сидевший напротив юного дарования.
  - Да, - скромно ответил тот, - мне кажется, что это именно я. Да, наверное, я.
  - Отлично! - заверещала разодетая старушка, хватаясь за диктофон. - Давайте поговорим с вами об искусстве. Какого цвета на вас трусы?
  - Красного, - не моргнув глазом, ответил Дэнис.
  - Вы встречаетесь с кем-нибудь? Ваша девушка красивая?
  - Нет. У меня же есть мама.
  - Разумно, - с удовлетворённым вздохом заметила журналистка. - Своему шалопаю поставлю вас в пример. Прекрасна женщина, воспитавшая такого сына! Поведайте же нам что-нибудь о ней.
  - Вы знаете, - растерянно провёл рукой Дэнис по лбу, - как-то всё разом из головы вылетело. Память опустела совершенно, даже не знаю, как начать. Давайте лучше поговорим о деньгах.
  - Ну наконец-то, - вздохнул с облегчением зал.
  - Вы знаете, что готовит нам биржа завтра? - с лисьей мордочкой заявил ведущий вечера, возвращаясь на сцену. - Котировки ценных бумаг сделают один небольшой крендель...
  
  Глава 2.
  Дэнис Ричардс приходил в парк Нельсона Рокфеллера, что практически в центре оживлённой американской столицы, каждый день . С неизменной пунктуальностью, редкой для людей его профессии, ровно в 15:15 он становился на милую сердцу лужайку, разворачивал мольберт и начинал предаваться своему любимому занятию.
  "Солнечное затмение" была тринадцатой по счёту большой картиной Дэниса, и он возлагал на неё большие надежды. Он писал душой, минуя кисть: в каждый мазок он вкладывал самую сильную эмоцию, на какую в данный момент был способен; перед каждым цветовым переходом молился, пробуя зарядить краски благодатью.
  Над замыслом картины Дэнис даже не размышлял: рука послушно следовала за кистью, и парень сам удивлялся тому, что выходило. На холсте были изображены башни-близнецы, а фоном им служила живописная сельская местность. Луг, покрытый скошенным сеном, предзакатный воздух, пронизанный тёплыми лучами солнца, создавали особую атмосферу спокойствия и уюта, так близкую художнику.
  На данный момент картина была закончена процентов на семьдесят: осталось только дописать верхнюю часть неба вокруг Касторки и Полулюкса, как мать называла башни-близнецы. Правда, Дэнис не совсем решил, что делать с летающими такси, которые, словно пчёлки, кружили вокруг верхних этажей ВТЦ, доставляя зазевавшихся пассажиров. Он боялся, что переборщит с жёлтым на картине, поэтому подумывал о том, чтобы вообще убрать летающие такси или сделать их зелёными.
  Краем глаза парень заметил, что в метрах пяти от него стоит чрезвычайно занимательный субъект и непрерывно щёлкает огромным зеркальным фотоаппаратом. Этот мужчина мог бы стать отличным натурщиком для характерного портрета. Он был ростом около ста семидесяти сантиметров, с обвисшим брюшком, часть которого выпирала из короткой матросской майки. Синие брюки пропахли салом и табаком, а цвет ботинок с трудом прослеживался из-за свежих пятен грязи. Что удивительно, волосы мужчины были тщательно уложены в витиеватую причёску, хотя и отчаянно молили о шампуне. Лицо у него было острое, достаточно интересное, с ярко выделяющимися, умными глазами, которые, казалось, знали всё и проникали в самую суть вещей. Небольшая щетина только придавала ему особый шарм.
  Дэнис отвлёкся от "Солнечного затмения" и с минуту заворожено смотрел на необычного странника. Ему очень хотелось узнать его поближе, чтобы понять, что составляет самую сущность этого человека, но он не умел бороться со стеснительностью.
  - Что смотрим? - довольно агрессивно рявкнул мужчина.
  "Русский, что ли?" - подумал художник.
  - Очень интересно за вами наблюдать, - ответил Дэнис, покраснев, как рак. - У вас очень красивые руки. То есть видно, конечно, что они слегка заплыли жиром, да и ногти неухоженные, но само строение руки просто замечательное. Если бы у меня были такие пальцы, я бы, наверное, стал скрипачом.
  - Ты бы лучше в небо смотрел, - заявил мужчина, продолжая фотографировать. - А то рисует он.
  Было видно, что, когда смысл комплимента дойдёт до него, незнакомец обязательно почувствует себя польщённым, а пока он всецело был поглощён фотографированием.
  - Зачем? - поинтересовался художник.
  - А ты что, не понимаешь? Ну куда там, вы все, как ослы, глазёнки свои выкатили да ртыпоразевали. Где это видано, чтобы по небу такси летали?
  - По дорогам им ездить, что ли? - изумился его оппонент.
  Мужчина уставился на него, опустив фотоаппарат, а потом как-то истошно завопил, махая руками, как заправская истеричка. Один из представителей бригады 911, мирно дежурившей за кустиком, высунулся и услужливо подсказал:
  - Вы знаете, позавчера закон приняли новый. Неслыханное дело: никогда даже не обсуждался, и так резко... Он разрешает машинам и по земле ездить. Лишь неудачникам, понятное дело.
  - Мать честная!.. Ну ладно, ладно. Может, я слишком долго ехал и отстал от технического прогресса. А вы когда-нибудь летали на такси, молодой человек? - настороженно поинтересовался незнакомец. Сначала он хотел адресовать этот вопрос бригадиру, но тот скрылся из вида при легчайшем повороте головы чрезвычайного пришельца.
  - Конечно, катался. А кто не катался? - ответил Дэнис, стараясь вспомнить свою последнюю поездку. Не получалось. Когда он пытался воспроизвести в уме детали, то чувствовал, что его обволакивает странная истома и начинает клонить в сон.
  Проходящая мимо злобная старушка опёрлась на неуклюжий чёрный зонт и выдала гневную тираду:
  - Это у вас, в России, медведи летают и на голову гадят. Да ещё, наверное, как по дороге сцепятся когтями со своими, так и не оттащишь. Не знаю, как вы их там дрессируете, чтобы они не кидались на землю, завидев зайцев или лис. А нас тут Америка. Понимаешь? Америка! Прогресс! Кстати, вы не слышали, когда начнётся распродажа надувных бассейнов? А то я думаю, сейчас покупать или сэкономить три доллара. И не смей меня стращать, грязная русская свинья! Что это за зырк-зырк? А ну пошёл вон, агрессивная скотина!
  - Немедленно извинитесь! - резко ответил художник, что было на него совсем не похоже.
  Старушка разбила зонт о голову Дэниса и невозмутимо прошествовала дальше.
  - О чудо! - воскликнул странник. - Вы первый американец, которого я встретил, не подверженный дурацким стереотипам. Сразу видно, что вы мыслите широко. А то эти узколобые страусы зарылись в мусор из быта, перемешанного с рутиной, и не видят ничего дальше своего носа.
  - А вы давно в США?
  - Почти сутки, - ответил тот.
  - Сутки? - с сомнением переспросил Дэнис. - А где же вы были до этого?
  - В другом мире, - глазом не моргнув, ответил странный человек. - Но дело не в этом. Посмотрите перед собой. Вы видите?!
  - Не слепой, слава Богу, - резковато ответил художник.
  - Глаза у вас есть, я не спорю. Но что вы ими видите?
  - Парк вижу, людей. Девочка жуёт "сникерс", который она отобрала у спаниеля, пока её мама пробует читать "Букварь". Служанка катит жирного человека, как бочонок. А вон ещё один, и ещё один такой же... Наверное, это скоро войдёт в моду. Всё же дешевле, чем электромобили. Что ещё вижу? Групповую оргию с быком вон под тем деревом. Ба, да там перевернулся грузовик с золотом! Тысяч на пятьсот, не меньше.
  Незнакомец кивал на каждое слово.
  - Можете не описывать мне людей, у меня отличное зрение. Дальше, дальше?
  - Деревья, небоскрёбы, башни торгового центра...
  - Вот! - вскричал полоумный путешественник. - Вот! ВТЦ, хрен ему в яйце! Где это вы видели, чтобы эти две махины стояли?
  - Понимаете, - мягко заметил Дэнис. - У нас тут, в США, прогресс. Если вы не видели раньше ничего подобного...
  - Да не об этом я! - завопил мужчина. От ярости у него на шее начали вздуваться вены. - Их же снесли давно? Экстерминатус, Содом и Гоморра! Конец света! Здравствуйте, я ваша тётя Бен Ладен! Понимаете?
  От переизбытка чувств чужеземец схватил несчастного художника за грудки и начал его трясти.
  - Уважаемый, - тихо ответил Дэнис, медленно отнимая его руки. - Аптека находится за углом. Вы, наверное, просто перегрелись. У меня сегодня тоже странное состояние какое-то было, наверное, приближается антициклон или вспышки на Солнце. Хотите, я позвоню 911?
  Впрочем, звонить не было необходимости. Коварная бригада затаилась совсем рядом, хитро выглядывая из-за дерева.
  По глазам необычного путешественника было ясно, что последняя надежда найти хотя бы одного разумного человека в этом вертепе пропала. Он как будто поник, развернулся и медленно побрёл прочь, ёжась от холода. Дэнис почувствовал дуновение ледяного ветра, но, казалось, никто из окружающих не ощутил его, и детишки всё так же резвились в коротких платьицах и шортиках.
  "Развели же полоумных", - презрительно подумал он. - "И такси ему не летают, и ВТЦ не стоит. Интересно, укрепится ли курс доллара по отношению к йене? Хотелось бы мне знать, когда выгоднее купить новый блок жвачек".
  
  Глава 3.
  Тот день начался для Дэниса не совсем обычно. Во-первых, мама куда-то уехала и не предупредила. Во-вторых, он проснулся на целых семь минут позже. В-третьих, тосты имели наглость подгореть,а апельсиновый сок оскорбительно горчил.
  В зеркале Дэнис увидел как будто и не своё лицо: оно стало острее, выразительнее, а взгляд беспрерывно блуждал, словно силясь отыскать край обетованный. Пристально всмотревшись в своё отражение, парень с ужасом почувствовал, что из его лёгких как будто насильно выкачивают воздух. Художник сжался, забился в угол, и через некоторое время приступ почти прошёл, уступив место периодической дрожи во всём теле.
  Автоответчик услужливо продиктовал письмо, оставленное Стейси:
  - Тебе нравится быть глиной в её руках. Конечно, ей это удобно, а такому амёбному существу, как ты, абсолютно всё равно, кто стоит у руля твоей жизни. Да-да, не стоит растрачивать свой потенциал на девушек, когда есть живопись, мама твоя абсолютно права. Хватит бояться меня! Ты как будто мне одолжение вселенское сделал, что согласился заняться сам-знаешь-чем, можно подумать, я маньяк-насильник какой-то! Кстати, я вчера выиграла в лотерею тысячу долларов, представляешь? А ты тщательно чистишь зубы и никогда не перебегаешь дорогу на красный свет, чтобы тебя, не дай Бог, не сбила машина, ведь мама не переживёт! Ты вообще знаешь, зачем живёшь? Попробуй включить свой мозг вместо маминого! Как ты думаешь, стоит ли ещё раз билет покупать, или столько денег я уже не выиграю? Антисанитария, антисанитария! Я, конечно, не министр здравоохранения, но это не значит, что во мне пасутся стада микробов!
  Пристыженный, художник от чистого сердца пожалел свою подружку и от осознания своей беспомощности выключил телефон и быстро сбежал по лестнице.
  На улице было шумно и душно: казалось, жадный людской поток хищно ищет новую жертву, чтобы слиться с ней, поглотить её, переварить и сделать своей частью. Дэнис перепутал улицы и врезался в ежедневный парад гомосексуалистов. Стараясь выплыть из голубой лавины, он выбежал в какой-то глухой закоулок.
  - У меня есть варёная говядина, - заговорщицки сказал человек в длинном коричневом пальто, возникший как будто из воздуха.
  Любопытство взяло верх. Юноша решил устроить себе день непослушания. Контрабандист, пугливо озираясь, достал из потайного кармана завёрнутое в целлофан мясо и быстро всучил его Дэнису.
  Варёная говядина, о которой парень раньше знал только понаслышке, оказалось ужасно невыразительной, пресной и противной. Дэнис почувствовал, что организм его восстал против такого вмешательства, и отторжение это вылилось в крайне неприятную массу, изрыгнутую художником на мрачные ступеньки какого-то дома.
   "Нет, пора завязывать с экспериментами. Всё-таки правительство знает, что вредно для его граждан, а что - нет", - трусливо подумал Дэнис и побежал в ближайший газетный киоск за гамбургером.
  Съев десять штук и вполне успокоившись, парень начал бесцельно блуждать по улицам. До 15:15 оставалось четыре часа, и он не хотел портить ритуал, придя раньше. Мольберт он давно оставлял на месте: к сожалению, не находилось желающих, готовых его украсть.
  Дойдя до шумного перекрёстка, он увидел нечто, заставившее его сердце моментально упасть в пятки. В самой сердцевине пересечения дорог, как будто из воздуха, медленно возникла девушка. Высокая, статная, изящная, она невозмутимо разглядывала свои руки и не обращала никакого внимания на лавину машин, готовую прорваться и смести её в считанные секунды. Дэнис, не помня себя, ринулся спасать незнакомку. Под оглушительный вой возмущённых автомобилей он добежал до центра перекрёстка, и девушка, словно облако, растаяла при первом же его прикосновении.
  - Святой доллар, - испуганно прошептал он, убегая от праведного гнева водителей и спасаясь от вездесущей бригады 911.
  Ноги не держали его, поэтому Дэнис присел прямо посередине улицы, уткнувшись лбом в витрину обувного магазина. Лёд стекла немного освежил его, и взгляд парня начал машинально блуждать по магазину. Прямо напротив него стояло небольшое зеркало в красивой резной оправе, и он засмотрелся на себя. Вдруг по отражению пробежала лёгкая рябь. Как будто из клубов дыма медленно появилась та самая незнакомка. У Дэниса возникло ощущение, будто он стремительно летит в пропасть безумия.
  - Кто ты? - пробормотал он, вдавливаясь в витрину.
  Девушка лишь загадочно улыбнулась и пристально посмотрела в глаза художника. От этого взгляда у парня как-то странно ёкнуло внутри, и он смутно ощутил какое-то незнакомое доселе чувство.
  - Кто ты? - повторил он, противно повышая голос и ударяя кулаком по витрине.
  Классическое, словно вылепленное древнегреческими скульпторами лицо незнакомки слегка оживилось. Её серые глаза игриво пытались вызвать в подсознании Дэниса какую-то полузабытую мысль.
  Не в силах сдерживать себя, парень пнул ногой витрину, отобрал у проходившего мимо интеллигента тяжёлый дипломат и швырнул его в непробиваемое стекло. Лицо девушки стало медленно исчезать: черты теряли свою чёткость, силуэт становился всё более размытым.
  Художник ринулся напролом. Он врезался в дверь магазина, больно ударившись об неё головой, забежал внутрь и, сшибая на своём пути покупателей, подбежал к зеркалу, сорвал его со стены и поднёс к глазам. Девушка почти растаяла, и только отблеск смолисто-чёрных волос напоминал Дэнису о том, что всё это не было галлюцинацией. Вскоре и они испарились в клубах дыма.
  К парню угрожающе приблизилась охрана магазина, и он с воплем попытался выпрыгнуть через витрину, поскользнулся и каким-то чудом выбежал через чёрный ход.
  "Внимание! Внимание! Перестрелка!", - зазвенели громкоговорители. Визг сирен напомнил о том, что в городе начался очередной гангстерский налёт. Дэнис спешно спрятался в канализационный люк. Наверху гремели выстрелы, и визг тормозов бил по нервам чудовищной бандитской симфонией.
  "Ого! Машин пять разбилось уже, наверное", - подумал парень, скрючившись калачиком. - "Опять в банках ни единого цента не останется. Клянусь долларом, такой мощной перестрелки я ещё не слышал!".
  Чтобы как-то прийти в себя, Дэнис решил помолиться. Юноша закрыл глаза, и подсознание услужливо предоставило ему изображение главной статуи Нью-Йорка, где как раз недавно проводился массовый молебен. Этот символ свободы и радости несколько приободрил его. Микки-Маус, протягивая руку с зажженным факелом и лукаво подмигивая ему своими озорными глазками, заставил его поверить в то, что всё будет хорошо.
  Когда перестрелка закончилась, Дэнис, медленно отряхиваясь, вылез из люка и побрёл-таки в парк Нельсона Рокфеллера, не обращая внимания на трупы, валявшиеся под ногами. Тем более их с каждой минутой становилось всё больше: как раз в 12:00 на улицы города выкатывали виселицы, где каждый желающий мог линчевать приглянувшегося негра.
  - Не хотите ли? - услужливо подмигнул ему элегантно одетый господин, показывая на шоколадно-коричневого здоровяка.
  - Отстаньте! - безвольно махнул рукой Дэнис.
  В конце улицы, аккурат между двумя виселицами, стояла та девушка.
  Парень затаился; он уже понял, что не стоит делать никаких резких движений.
  - Объясни мне, кто ты, - сказал он как можно более спокойным голосом. - Почему только я тебя вижу?
  - Вообще-то, не только ты, - обиделся палач. - Эй, леди и джентльмены, подходите, не проходите! Уникальная акция! Только сегодня вы можете линчевать любого понравившегося негра по пятнадцать центов за штуку! Акция не распространяется на хромых или больных негров!
  - Или я схожу с ума... - промямлил Дэнис, протирая глаза. - Да, я определённо схожу с ума. Но вот же ты, вот! Не молчи, ответь мне что-нибудь!
  - Я вам отвечаю, молодой человек, что акция будет действовать только до конца месяца! Негр нынче дорог, в январе будет идти по доллару за штуку! Спешите!
  К ним подошла слоноподобного вида девочка, таща на поводке упирающегося негра.
  - Дяденька, дяденька, повесьте моего раба! Он капризничает и не хочет смотреть вместе со мной "Дерьмо Манхэттена".
  - Деточка, ты ещё маленькая, - сердито ответил строгий щёголь. - Мы не позволяем линчевать негров лицам, не достигшим пятнадцатилетнего возраста. Ты подумай, как это отразится на твоей психике! У тебя глаза добрые, и я вижу, что человек ты хороший. Зачем вредить своей душе понапрасну?
  - Мне исполнилось пятнадцать сегодня утром, - сурово ответила малышка.
  - Другое дело! - издал вздох облегчения палач. - Отличный выбор! Всего пятнадцать центов - и твой негр будет повешен самым надлежащим образом!
  - Я пробовала выдирать ему ногти и угрожала выколоть глаза, - оправдываясь, посмотрела девочка на Дэниса. - Но он такой тупой. Совершенно не понимает цивилизованного подхода.
  - Если ты хочешь передать мне послание, - чётко вымолвил художник, делая маленький шаг по направлению к девушке, - говори мне сейчас...
  Нахалка исчезла совершенно внезапно, что было очень по-свински с её стороны. Абсолютно не разбирая дороги, Дэнис дошёл до любимой лужайки в парке Нельсона Рокфеллера. Мольберт стоял всё там же, но рука упорно не хотела браться за кисть.
  "Нужно позвонить маме", - подумал он. Парень физически ощущал её отсутствие.
  - Здравствуйте, Стеллы сейчас нет, с вами говорит автоответчик. Если вы звоните не по делу, я обязательно оторву вам яйца, когда увижу. Если по делу, то умоляю извинить меня, я на переговорах или делаю маникюр, но кинусь решать все ваши проблемы, как Бэтмэн, когда освобожусь.
  - Мамочка, позвони мне, здесь что-то невообразимое творится, - жалобно затянул он.
  - Что-то действительно серьёзное? - ответил автоответчик. Сомнений быть не могло: так звучать мог только записанный голос.
  - Э...да, - опешил Дэнис.
  - Сынок, я, как только вернусь, то сразу помогу.
  - Я... я говорю с автоответчиком?
  - Да.
  - Но как ты можешь говорить, если ты автоответчик?
  - Я автоответчик и мне виднее, могу я говорить или нет. Передай мне что-нибудь, и Стелла сразу узнает.
  - Я... я попозже перезвоню. Приятно было познакомиться, - сказал Дэн уже на автомате, медленно опустив руку, так что телефон полетел на траву.
  Как ни странно, голос Стеллы, даже такой опосредованный, придал ему уверенности.
  "Всё хорошо, всё будет хорошо", - занялся он внутренней мотивацией. - "Если я сошёл с ума, мама найдёт хорошую клинику и меня вылечат. Может, это признак того, что я становлюсь хорошим художником?".
  Нервной рукой Дэнис начал наносить неуверенные мазки на холст. Ледяной холод сжигал его изнутри, и художник никак не мог избавиться от этого ощущения.
  "Нужно прийти в себя, прийти в себя", - начал лихорадочно соображать парень. - "Хвала доллару, должно же это когда-нибудь прекратиться! За что вы, небеса, так поступаете со мною? Будто бы я недостаточно ползал в ногах у иконы Дональда Дака четвёртого июля! Надо подумать о чём-нибудь приятном. Малиновый пудинг, малиновый пудинг с кремом. Розовый халат с перламутровыми пуговицами - лучший подарок маме на день рождения. Станет ли доллар ещё зеленее? Дайвинг. В прошлом году я погрузился так глубоко, что смог увидеть рыбу-клоуна. Я почти сфотографировал хвост, но она так резко развернулась, что я...Чёрт подери! А ведь их и правда не должно тут быть!".
  Словно вспышка молнии озарила всё вокруг, и перед мысленным взором Дэниса пронеслись все общеизвестные детали трагедии 11 сентября.
  - Так-так-так, - быстро пробормотал он, вцепившись в волосы. - Снесли башенки, как пить дать снесли. Почему же я их вижу?
  Художник протёр глаза и ещё раз внимательно посмотрел перед собой. Башни были на месте, правда, чёткость изображения слегка уменьшилась, как если бы кто-то прошёлся по ним ластиком и стёр все ненужные детали. "Солнечное затмение", однако, ничуть не изменилось. Башни-близнецы казались на ней гораздо более реалистичными, чем те, что стояли в нескольких стах метрах.
  "Есть только один способ проверить, кто из наш сошёл с ума: я или изменчивый мир... Изменчивый мир...Что за дурацкие эпитеты?"
  Он пошарил у себя в карманах, достал смартфон и ввёл в поисковик "теракт 11 сентября". Казалось, даже всемогущий господин Интернет из-за чего-то обиделся на Дэниса. Сначала смартфон никак не мог поймать сигнал, потом упорно не хотели открываться странички сайтов. Наконец товарищ Яндекс услужливо выдал Дэнису весь спектр ссылок, который видит любой российский гражданин, выполняя те же действия.
  Парень ясно почувствовал, что воздух, которым он дышит, обжёг его лёгкие. С каждой секундой мысли его пугающе прояснялись, уходила какая-то сонная вялость, да и само мышление приобретало более стройные формы.
  Пробуя методику "затишье перед грозой", юноша постарался погрузиться в ментальную пустоту, чтобы неожиданная догадка озарила внутренним светом весь сумрачный хаос этого дня. Медленно затрусив по направлению к ближайшей лавочке, Дэнис увидел в отражении смартфона ту девушку, с которой и началась вся эта эпопея. По сравнению с загадкой башен-близнецов, которые с невиданным нахальством продолжали обслуживать посетителей, не осознавая того факта, что им полагается лежать в руинах, это был сущий пустяк.
  На скамейку села пожилая старушка в розовом чепчике, чьи глаза, казалось, излучали свет и доброту наивысшей пробы.
  - Добрый день, мэм, - сказал художник, присаживаясь рядом.
  - Ах! Бандит, бандит! Помогите! - начала с ужасом верещать бабушка.
  - Извините, - спохватился Дэнис, услужливо улыбаясь. - Вы не подскажете, сколько времени?
  - Шестнадцать долларов шестнадцать центов.
  - Спасибо. Прошу прощения за назойливость, но вы не могли бы сказать, что думаете по этому поводу? - нервно добавил художник, протягивая телефон с открытой страницей Википедии, где рассказывалось про теракт.
  - По какому, молодой человек?
  - По поводу того, что вы тут видите, - ответил парень, внимательно вглядевшись в лицо обаятельной пенсионерки.
  - Ничего я тут не вижу. У тебя, мальчик, телефон сломался?
  Это уже было слишком. Дэнис вскочил с лавочки и бросился бежать без оглядки. Добежав до выхода из парка, он налетел на загорелую блондинку с внушительным бюстом, которая в одной руке несла поп-корн, а в другой - пятилитровую бутылку кока-колы. Девушка была одета в ярко-красную форму чирлидерши, больше походившую на купальник.
  - Простите, девушка, ради Бога... - залепетал было беглец.
  - Какая это я тебе девушка? - возмутилась блондинка.
  От негодования её тонко выщипанные брови автоматически образовали треугольный домик, а силиконовые губы надменно вспухли, напоминая надувную лодку, плавно покачивающуюся на волнах океана.
  - Простите, мисс, вам не помочь? - попытался заступиться за девушку человек в тёмном костюме, которому, казалось, была нипочём стоявшая на улице жара. Когда он наклонился, чтобы поднять упавшую на землю колу, из нагрудного кармана пиджака выпало удостоверение сверхсекретного агента ЦРУ.
  Девушка пристально смотрела на Дэниса, как будто ожидая какой-то особенной реакции.
  - Извините меня, пожалуйста, - добавил тот, съёживаясь, как на экзамене. - Вы не могли бы сказать, что тут видите?
  - Страницу из Википедии, - не моргнув глазом, ответила девушка.
  - Отлично. А что на ней написано?
  - Не знаю, - поморщила носик мудрая блондинка. - Какие-то закорючки.
  - Вы бы язык переключили с русского на английский, - добавил агент ЦРУ, нацеливая на парня подозрительные глаза, грозные, как заряженные ружья.
  - Вы о чём? - возмутился Дэнис.
  Блондинка невесть откуда достала мохнатые помпоны и начала танцевать, так что Дэнис снова припустился бежать, глупо размахивая руками во все стороны. Агент ЦРУ некоторое время смотрел вслед беглецу.
  - От нас не убежишь, молодой человек, - со вздохом изрёк он.
  Когда Дэнис, запыхавшись, добежал до парадной своего дома, Нью-Йорк только-только начал превращаться в разбитной светящийся улей. Не переодеваясь, он приземлился на кровать, пытаясь собрать воедино все впечатления этого безумного дня.
  
  Глава 4.
  Утро следующего дня не принесло существенных изменений. Когда в четыре часа за окном закукарекал петух, Дэнис был окутан лёгким облаком дрёмы, парализовавшим его волю. Единственное, на что согласилась его рука - метнуть тапок по направлению предполагаемой дислокации извечного нарушителя тишины и спокойствия.
  Удивительная ясность мысли, приобретённая в предыдущий день, никуда не улетучилась. Пары её, наоборот, будто бы начинали пронизывать всё существо художника. В голову Дэниса даже на секунду закралась предательская мысль о том, не пойти ли ему в программисты.
  Парень резко сел на кровати, порывисто отбросил одеяло и стремительно направился на кухню.
  "Что за чёрт?".
  Странное беспокойство неприятно скрутило желудок. На стену зала самым вопиющим образом воспарил... ковёр. Кто мог прикрепить его сюда? Мамы не было с неделю, в гости к художнику никто не захаживал. Его Ворсейшество всегда лежал на полу. Кроме того, Дэнис разглядел, что на нём проступили аляповатые геометрические узоры, хотя парень готов был поклясться, что ковёр всегда был однотонно-красным. Медленно поморгав и протерев глаза, художник решил не думать о странных метаморфозах своего жилища и постараться выкинуть это из памяти как можно быстрее.
  Прошествовав на кухню, он первым делом вскрыл миниатюрный розовый конвертик, которой зазывал всех мастеров кисти на одно из тех мероприятий, которые вечно играют со скукой и никогда не одерживают побед. "Классик мировой живописи, неподражаемый Эндрю Уорхол представляет Вашему вниманию свой новый шедевр", - гласило послание.
  Дэнис знал, что ни на йоту не приблизится к величию гения: искусство Уорхола было слишком утончённым, слишком взвешенным, слишком элитарным. Точно злой Цербер, охранял он двери в храм искусства, закрытый для простых смертных. Однако почему-то, несмотря на предательское осознание собственного бессилия, Ричардс взял и поехал на выставку. Быстро словив такси, парень безмятежно развалился на заднем сиденье и почти погрузился в приятную мыслительную дремоту, как бесцеремонно влетел в спинку водительского сидения.
  - Какой ад! - ругнулся водитель. Такси резко спикировало вниз и с шумом приземлилось. Огромные снежинки диаметром с полметра намертво прибили летающие машины к земле, а те, что ездили по дорогам, мгновенно увязли в зыбучих снежных песках. Из машин, как просроченный сахар, высыпались люди. Кто-то ругался, кто-то снимал происходящее, а были и такие, которые предпочли забиться в уголок машины и жалобно стонать.
  - Медведь ! - пронзительно заверещала барышня, торчавшая в люке такси сразу за Дэнисом.
  Парень резко обернулся: за углом действительно мелькнула чья-то бурая спина.
  - Вы же поймаете его для нас, правда? - со взглядом, полным безграничной любви и доверия, обратилась к нему женщина.
  Дэнис почувствовал, что окружающие воззрились на него с некоторой надеждой, как будто поимка медведя была прямым общественным долгом художника. Вдохнув полной грудью, парень побрёл вдоль по улице, и снег начал рассасываться перед ним сам собой, как воды Красного моря перед Моисеем.
  Завернув за угол, Дэнис увидел, как коварное косолапое создание прошмыгнуло в какой-то трактир. Быстро потопав в сторону деревянного домика, парень отворил дверь и увидел, что на сцене заведения выступает настоящий военный ансамбль медведей при полной амуниции и медалях "За защиту Сталинграда", на некоторых виднелись также ордена "За особые заслуги перед Отечеством".
  Пока юноша размышлял, стоит ли ему прерывать этот в высшей степени достойный оркестр, откуда-то из глубины трактира к нему подкрался человек, чья фигура была скрыта в чёрных одеяниях, и больно дёрнул Дэниса за рукав.
  - Город встал. Таксисты разозлились на погоду и отказываются летать. Мой друг попытался было долететь до Манхэттена, но его сбили снежинки, - заговорщицки прошептал он.
  - Очень, очень печально, - вторил Дэн, испытывая необъяснимое чувство вины.
  - Я могу одолжить вам одного из моих медведей, он мигом домчит вас в любом направлении. Триста долларов всего.
  Знал ли когда-нибудь доблестный Джордж Вашингтон, что его ясные глаза станут синонимом грязной наживы? Предполагал ли бедняга Бен Франклин, что его портрет станет пропуском в мир наркотиков, привокзальных проституток и айфонов последней модели?
  На мишке не было предусмотрено седла, так что Дэнису пришлось изо всех сил вцепиться ему в затылок. Стиснув ноги настолько сильно, что чуть не треснули сухожилия, парень крикнул "йохохо!" и отправился в путь.
  Положение, надо сказать, было не из самых приятных. С непривычки бурого сильно заносило, к тому же сказывались резкие порывы ветра. Один раз Дэниса накренило так сильно, что он чуть не свалился вниз, и только резкий окрик помог ему вернуть равновесие. Со злости парень пнул медведя, приказав лететь ровно. Один раз Ричардс посмотрел вниз, что было большой ошибкой. На высоте тридцати этажей занесённый снегом Нью-Йорк казался совсем игрушечным, а окружающая панорама - нереалистичной, так что у него возникло неодолимое желание спрыгнуть вниз. Наваждение было настолько сильным, что он до крови кусал губу и бил себя по щекам, чтобы прийти в чувство.
  "Прыгни, прыгни", - нашёптывал какой-то неуловимый голос.
  Дэнис резко замотал головой и представил Стеллу. "Мама не переживёт", - заставлял он думать себя, но чувство это, накатывающее с новой силой, оглушало, подавляло всё, что было ему неугодно в душе художника.
  Через некоторое время все образы вокруг померкли, словно в чёрно-белом кино, и в сознании Дэниса осталась лишь стремительно проносящаяся внизу дорога, на которую он почему-то должен был упасть. Голова парня стала как будто ватная: он медленно отцепил одну руку, качнулся от резкого порыва ветра, развернул корпус, отпустил вторую руку и только начал заносить ногу, как его умный возница влетел на сотый этаж Эмпайр-стейт-билдинг.
  
  Глава 5.
  Протаранив стекло, мишка с грохотом въехал в роскошный зал, где гремела презентация шедевра.
  - Тьфу-ты! - начали плеваться высокие гости. Вода в их бокалах мгновенно превратилась в водку. В экстазе перед новым мессией, американский бомонд плюхнулся перед Дэнисом на колени и начал лизать пол.
  - Ну что вы, вставайте, дорогие мои, не надо приветствий. Ваши излияния смущают меня, я же не Бог. Не унижайте себя! Пол можно вылизать и потом, ведь он ещё чистый, - повелительно махнул рукой художник.
  - Дэнис, дружок! - ласково заверещала владелица галереи, подлетая к парню и хватая его за локоток. - В самый раз! Я пишу книгу о юных дарованиях Манхэттена. Не сочтёшь за грубость, если я слегка пороюсь в твоей душе? Скажи мне, как художник художнику: ты успел заработать на скачках на фондовой бирже в прошлом году?
  - А почему это вы называете меня на "ты"? - возмутился он.
  - А как я должна тебя называть? - обиделась Диана. - На "он"?
  Мимо проносили канапе с чёрной икрой.
  - Позволим нам иметь снэк. Помогай себе ! - подмигнула собеседница, взяв одну штучку с подноса и протягивая её Дэнису.
  - Спасибо, - ответил художник, испуганно икнув.
  - Ты есть добро пожаловать ! - вежливо улыбнулась Диана.
  "Что за бред она несёт", - подумал Дэнис. - "Нельзя что ли нормально выражаться?".
  - У нас в моде новый жаргон? - со светской неучтивостью поинтересовался художник. - Что за ересь источает ваш рот, голубушка?
  - Что? - напряглась хозяйка вечера. - Я разве похожа на голубя?
  - Нет, ну что вы, - с фальшивой учтивостью промолвил Дэнис. - Исключительно на дятла.
  - Прости?
  - Прощаю.
  - Что ты сказал? Я не расслышала.
  - На дятла, говорю, похожа ты, а не на голубя. Ошибочка вышла.
  - Другое дело, - с облегчением вздохнула та. - Спасибо. У тебя кто-то умер, мой дорогой?
  - Ах, нет, - спохватился Дэнис. Повернувшись к залу, он начал раздавать тысячи улыбок. - Могу я пообщаться с гением?
  - А разве не этим ты сейчас занимаешься?
  - Великий Копирка не смог посетить свою же презентацию?
  - Не ты знаешь? Всё отменилось. Мы имеем другого артиста - меня. Позволим нам идти, сейчас высокое время, чтобы презентовать тебе этот мастерский кусок.
  Она быстро потащила его к вытянутой стене, в центре которой красовался образчик художественной мысли. Тяжёлая позолоченная рама резала глаза острыми отблесками, помогая отвлечься от того, что было изображено на полотне. Публика замерла, так как Диана повернула свою изящную голову и начала повествование. Её монотонный голос на мгновение погрузил Дэниса в сладкий полусон.
  - Прекрасно, прекрасно! Этот шедевр повествует нам о кошмарах надвигающегося апокалипсиса, спастись от которого можно лишь чистой и бескорыстной любовью. Волна безмерного ужаса смыла род людской, стремительно погружая его в Геенну Огненную, смрадное дыхание которой чувствует на себе каждый. Руки грешников, обращённые к Всевышнему, молят о пощаде, рты перекошены от негодования и страха. Но вовсе не смиренными предстают здесь грешники: они негодуют, они терзаются, они бросают в лицо властителю неба вопрос "за что?", который звучит горьким упрёком. По лицу их бегают блики раскаяния, и они уповают на безусловную любовь и справедливость Творца. Благодаря этому на полотне зажигается луч всепроникающей Надежды. Впрочем, картина настолько наполнена полутенями и полутонами, что каждый волен видеть здесь своё. А ты, Дэнис, что здесь видишь?
  Этот окрик резко выдернул парня из мира, находящегося на границе сна и яви.
  - Я вижу здесь борщ, - безапелляционно ответил тот.
  - Что? - опешила Диана. - Ты сумасшедший? Ты орехи ? Это вообще что такое?
  Водоворот полусна неимоверной силой засасывал художника обратно. Впрочем, ему удалось ухватиться за одну трезвую мыслишку и удержаться на плаву, принеся водному чудовищу в жертву половину туловища.
  - Это зелье, такой вид русской отравы, - услужливо подсказал господин в позолоченных очках. - Говорят, русские варят огромный котёл где-то в Сибири, чтобы затопить им весь мир.
  - На самом деле наш Дэнис, разумеется, шутит, - улыбнулась Диана. - Он хотел сказать, что картина отображает закат русского мира.
  - И всё-таки это борщ! - воскликнул тот, топнув ногой.
  - Ах ты!..
  - Ну что ты, Дианочка, я ни в коем случае не умаляю силу твоего искусства! Творческий порыв мастера ошеломляет, и во всём видна авторская рука. Я даже как будто осязаю запах этого борща, который тонким ароматом струится с полотна. А об эту петрушку, клянусь, можно порезать палец! Поздравляю с прекрасной работой, крошка.
  - Хватить обзывать меня, - заплакала женщина, широко улыбаясь. - Я не крошка, а целый пирог. И имя моё не надо коверкать всякими жуткими способами.
  - Он сегодня очень агрессивный и умаляет твой творческий гений, - заметил один журналист. - Лично я вижу тут соревнования по гребле на каноэ. Сигнал старта прозвучал совсем недавно, но уже понятно, кто придёт первым к финишу, так что большая часть спортсменов в отчаянии. У них опустились руки, в сердцах погас огонёк, и на нелёгком пути гонки их поддерживает только чувство собственного достоинства и стремление не потерять престиж. Очень, очень трогательная картина. Прямо за яйца берет.
  - В великом произведении искусства каждый видит что-то своё, - с видом Сократа, идущего на смерть, произнесла хозяйка вечера.
  Все зааплодировали и разошлись по светским кучкам для продолжения беседы. Стараясь сбежать от полусна, Дэнис перемещался от группы к группе, краем уха цепляя наиболее интересные реплики. Его внимание привлекла важная дама, описывающая своё путешествие.
  - Чтобы посетить Европу, мы приехали в Австралию. Оттуда до Кейптауна рукой подать, а Амазонка совсем уж близко. Там, правда, тест нужно было пройти на границе, сложить два и два. Мы с мужем спорили: я говорила, что будет один, а он доказывал, что не меньше сорока трёх. В итоге мы плюнули на всё и продали дочь в рабство, это гораздо дешевле, чем пошлины платить.
  Когда мимо дамы прошёл Дэнис, она как-то злобно перекосилась и треснула его по голове.
  - Ты ужасно, ужасно агрессивный! Как таким можно быть?
  - Да просто Гитлер в шкуре Муссолини! - громко заявил один усатый повар.
  Художник промолчал, однако напряжение продолжало нарастать. Группки, мимо которых проходил Дэнис, с каждой минутой всё злее смотрели друг на друга, начались мелкие стычки. Кто-то лягался, кто-то кусался, а кто-то начинал истошно браниться.
  Внезапно парня сложило от хохота пополам.
  - Вы все тупицы! - начал он выкрикивать со злобной истерикой. - Дураки и идиоты! Все тупые, все! А бабы все страшные, как на подбор. Да-да, это вы! Ух, ур-роды!
  Лавина сдерживаемой злости прорвалась. Толпа ринулась на Дэна, облепив его, как навозные мухи, и начала пинать художника, кусать. Каждый старался ударить как можно больнее, если не получится - хотя бы плюнуть. Один рослый мужлан схватил парня за грудки и со всей силы швырнул его об стену. От помутнения в глазах бедняга на секунду потерял зрение. С силой загнанного зверька, он инстинктивно нащупал выступ в стене, где раньше стояла скульптура, и быстро вскарабкался на него. Теперь он мог ненадолго перевести дух, потому что выскрести его оттуда было не так-то просто.
  - Что это? Что это? Что происходит? - схватился художник за голову, тяжело дыша.
  Неожиданно в его лоб прилетела тяжелая ваза эпохи Цинь, стоявшая неподалёку. Цинь сделала бздынь и раскрошилась о многострадальный череп художника. Если бы вандал бросил вазу чуть левее, крошиться пришлось бы многострадальцу, так что это был стратегический просчёт со стороны хулигана.
  - Ну конечно! - воскликнул Дэнис с каким-то неестественным, мутным взором. - Это же асулум! Америка...
  Он почти свалился с выступа, и публика как-то странно притихла, встревоженно изучая художника.
  - Америка, Америка, я в асулуме! Я могу спасти её... Я должен.
  И, держась за голову, он решительно направился к выходу. В повисшей тишине люди почтительно расступались перед ним, провожая мужчину озадаченными взглядами.
  
  Глава 6.
  - Прекрасно, это просто прекрасно! - всплеснул руками Профессор, наблюдая за светским приёмом. - Нет, вы видели? Это обогащает мою теорию на несколько порядков.
  - А что это они так странно язык коверкают, Валентин Георгиевич? - робко полюбопытствовала Фима.
  - Как мы видим, у нашего друга наблюдается тенденция к пробуждению, к осознанию своего истинного "Я". Выдёргивание сознания из привычной реальности ведёт к всяческим забавностям. Например, в асулуме мы общаемся на языке мысли; выход из режима полной включённости может вызвать речевые казусы: язык как будто распадается. Если вы в асулуме итальянец, то воспринимаете местную речь как русскую; после пробуждения вы отчётливо слышите в ней итальянские слова. В данном случае наш незадачливый друг слышит дословный перевод некоторых английских речевых оборотов на русский язык.
  - Так это кошмар! - возмутился Пашка. - Он же как инвалид будет.
  - Отчего же? Напротив, - самоуверенно улыбнулся учёный. - Это поначалу, когда память даёт о себе знать, она пробует прорваться наружу такими странными способами. Поглотившись асулумом, вы постепенно наполняете его своим подсознанием и создаёте с его помощью часть реальности; но, осознав своё настоящее "Я", вы становитесь как бы над пространством, вы можете им управлять, как в осознанном сновидении. Смотрите сами: если вы стоите на берегу, ваше влияние на жизнь реки равно нулю. Если вы погрузились в неё с головой - уже сильнее; правда, вы не видите всей картины целиком и часто действуете наобум. Если же вы выплыли на поверхность и сели в лодку с картой местности и удочками, то вы король и Бог.
  - А не выкинет ли его из пространства?
  - Какой меткий, точный вопрос! В ваших рассуждениях есть логика. Осознанный человек будет управлять своим подсознанием, но как быть, если его программы уже воплотились в реальности? Асулумонавт станет похож на беднягу, запутавшегося в верёвках церковных колоколов. Малейшее движение - сразу шум. Пространство может начать непредсказуемо скукоживаться. Впрочем, это нужно проверить. У меня есть ещё три теорийки, которые хотелось бы опробовать. Первая: чем дольше вы находитесь во включённом режиме в асулуме, тем больше обрастаете подробностями биографии, как то семья, разные эпизоды из детства и т.д. Вторая: опасность жизни может ускорить пробуждение либо вытолкнуть человека из асулума. Третья: при сильной энергетике человек, осознавший свою включённость в асулум, может творить чудеса...
  - По-моему, он уже начинает, - осторожно сказал Пашка, дёргая учёного за рукав.
  Славик, он же Дэнис Ричардс, решительно шёл по улице, чеканя шаг и смотря в одну точку. Взгляд его отражал непререкаемое безумие храбреца.
  - Вы слышали, он говорил, что хочет кого-то спасти?
  - Что это он задумал? - встревожился Профессор. - Мы же находимся в седьмом колесе. Здесь насилие над асулумом может привести к катастрофическим последствиям.
  - Спросите, - пожал плечами Пашка.
  На высоте пяти метров от земли возникла голограмма.
  - Куда это вы собрались, молодой человек?
  - В Департамент полиции Нью-Йорка, - ответил Ричардс, и ни один мускул на его лице не дрогнул.
  - Боюсь поинтересоваться: зачем?
  - Я должен предупредить их о теракте 11 сентября.
  - Что?! - чуть не поперхнулся Валентин Георгиевич. - Прекращайте эти эксперименты! Пространство асулума живёт по своим законам, и своим вторжением вы только навредите ему.
  - В чём вред? - стальным тоном ответил Слава. - В том, что я спасу тысячи жизней?
  Он отмахнулся от голограммы, как от назойливого комара, и невозмутимо прошествовал дальше.
  - Совсем с катушек съехал, - присвистнул Пашка. - Затягивает асулум, видать, ох как затягивает.
  - Нужно срочно его доставать! - заволновался Профессор. - Эти эксперименты с изменением реальности могут очень опасно кончиться! Мы не знаем, что станет со средой после такого грубого вторжения. Вы же видели, его и так чуть не растерзали, когда он начал осознавать себя, что же будет дальше?
  - Сейчас-то он "осознанец"! - возразил Пашка. - Все программы выпущены наружу, хуже уже не будет. Давайте посмотрим, что наш генерал Америка будет дальше делать. Забавно ведь!
  - Нет, нет и ещё раз нет! - вцепился в волосы Профессор. - А вдруг существует обратная связь? О Штатах так или иначе думает каждый; быть может, поменяв реальность в асулуме, он внесёт должные изменения и в головы всех людей? Что если он спасёт башни-близнецы? Люди ведь могут думать, что ничего и не было!
  - А ведь и правда, - блеснул глазами Пашка. - Будут переживать, куда это их умершие родственники пропали. И попытаются подняться на сотый этаж там, где ничего уже нет. Вот умора!
  - А может, они просто будут думать, что башни сами обрушились, а родственники как-то по-другому умерли, - возразила Фима.
  - О Боже! - схватился за сердце учёный.
  - Так это, насильно его доставайте, чего вы, - погладила его по плечу девушка.
  - Чтобы он прилетел сюда без рук и ног?! Вы дадите мне гарантию, что его душу не разорвёт на части? Что из её элементов не скомпонуется какое-нибудь новое существо?
  Паша и Серафима тревожно переглянулись.
  - Что делать, что делать!.. - заверещал Валентин Георгиевич, хватаясь за голову. Профессор начал бегать по комнате, сшибая всё на своём пути, пока не застыл на месте, как вкопанный, и не пронзил Серафиму сверкающим взглядом.
  - Никуда я не полезу, - жалобно промычала девушка, осознав, в чём дело. - У меня лак облупился, а там американцы.
  - Нет! Нужно всё взвешенно обдумать. Я никогда не посылал в асулум двух человек одновременно. Как будут обстоять дела в таком случае? Изменится ли пространство с появлением второго человека? Кто больше будет влиять на реальность? Тот, кто сильнее энергетически, или же тот, кто попал туда первым? Впрочем, - продолжил он, нервно потирая руки, - вас я не боюсь запускать в любом случае. Если вы и внесёте свои корректировки в пространство, это будет даже к лучшему. Вы должны уговорить его, деточка моя. Не бойтесь. Никакого физического насилия. Просто нежно, по-женски убедите его. Включите свои чары!
  Пашка как-то негативно хмыкнул, собрал руки на груди и плюнул на пол.
  - Что это вы за бабскую спину прячетесь, Профессор? - спросил он, перекосившись от презрения. - Самому слабо слетать, что ли?
  Валентин Георгиевич был глубоко оскорблён и тотчас выгнул грудь колесом, чтобы продемонстрировать степень своего негодования.
  - А на кого я аппарат оставлю?! Кто за ним присматривать будет? Вы, быть может? Вы повернёте что-нибудь не туда - и ищи-свищи нас по всей ноосфере. Что делать-то, что делать?
  Профессор нагнулся над асулумом и начал дёрганно тыкать кнопки. Голограмма не заставила себя упрашивать и быстро возникла над головами толпы, марширующей по Элизабет-стрит. Люди, казалось, не слышали гневной речи Профессора и совершенно равнодушно скользили взглядами по Ричардсу, задравшему вверх голову.
  - Святослав Афанасьевич, вы обязаны немедленно вернуться назад! Из-за вас эксперимент находится под угрозой срыва! Подумайте о будущем науки XXI века!
  - Кроме любимого Путина, я никому ничем не обязан, - твёрдо заявил Дэнис, продолжая торопливо шагать по улице.
  Валентина Георгиевича было не узнать: на лице выступили багровые пятна, а подбородок трясся от возмущения.
  - Ах ты подлец, личинка паскудная! Поиграть он в героя решил, эго своё потешить! Шельмец, тварюга! Ну, вернись мне только, я тебе тут такую трёпку задам, мамаше по частям собирать придётся!
  Слава продолжал шествие.
  - Всё погибло, - обречённо простонал Профессор, оседая на пол.
  - Вы это, Валентин Георгиевич, не надо! - ласково увещевала Фима. - Он хороший, он одумается, вот увидите.
  - Ну, у вас есть ещё один выход, - задумчиво проговорил Паша, внимательно разглядывая потолок.
  - Какой? - без проблеска надежды спросил Валентин Георгиевич.
  - Вы могли бы послать туда человека, который быстро вправил бы ему мозг. Который так даст ему в торец, что он сразу вспомнит, где раки зимуют.
  - Да? - растерялся Профессор. - Но мы ведь не можем протестировать его, чтобы увидеть душу, придётся посылать его в готовую реальность. А человек с описываемыми вами изгибами мозга обязательно наполнит пространство своим негативным подсознанием, и там произойдёт что-нибудь плохое.
  - Куда уж хуже? Вам что, жаль этого муравьишку?
  - Жестокие слова, но вы, пожалуй, правы. Наука требует жертв гораздо больших, чем любовь или красота... Только вот вопрос: где мне взять такого человека?
  - Подумайте, - тягучим голосом завёл Паша, вкрадчиво разминая руки.
  - Вы уверены, что найдёте мне ещё одного человека? Подумать только, я отказывал в этой чести лучшим из лучших, чтобы пускать в асулум всякое, простите, быдло? Вы же видите, что даже самым достойным людям нельзя доверять, когда дело касается их личного счастья. Что будет, если вам не поверят, если человек не справится, если он растеряется, если он, в конце концов, не выдержит и разнесёт весть на всю деревню, так что нас начнут осаждать бесноватые толпы? Что станет с моим душевным спокойствием, с моим аппаратом?
  - У вас есть старые знакомые, - медленно заявил парень, слегка наклоняя голову набок.
  - Все мои старые приятели остались в славном городе Петербурге. Бог знает что произойдёт, пока я вызвоню хотя бы одного из них. И я ни в коем случае не рискну появляться в городе сам. Что подумает Матрёна Сергеевна? Наверняка она решит, что все эти годы я жил с любовницей в Гаграх. Я никогда не думал об измене, кроме случая с Натали, но ведь женщины такие существа - только дай им повод, так они такого нафантазируют...
  - Ядрить твою налево, Профессор! - закричал Паша, со всей дури ударяя кулаком по стене. - Да я, я готов! Я этой козявке так накостыляю, что он меня живо слушаться начнёт!
  - Вы? - спросил Валентин Георгиевич, недоумённо приподнимая брови.
  - Да-да! - радостно вскричала Фима, заглядывая учёному в глаза. - Пашка там мигом всё разрулит, он такой!
  Валентин Георгиевич скукожился, неуверенно сделал шаг назад, отвернулся, подошёл к асулуму и опёрся на него руками. Он ничего не ответил, а только молча разглядывал шар, часто и тяжело дыша.
  - Вы же понимаете, Павел Анатольевич, - сухо заметил учёный, - что вас могут ждать необратимые изменения? Логичнее всего было бы так: при попадании нового человека, который вносит свою энергию и мысли, колёса асулума так или иначе прокручиваются. Соответственно, меняются и заданные характеристики времени и пространства. Мы зафиксируем аппарат так, чтобы первоначальные настройки остались неизменными. Это значит, что существенным трансформациям подвергнетесь вы.
  - Прорвёмся! - залихватски плюнул на пол Пашка.
  - Что же, впервые русское безрассудство играет мне на руку, - слабо проговорил Профессор, чуть оборачиваясь к Паше. - Я понимаю, что не в силах требовать от вас держать слово. Но я очень прошу вас, чтобы вы не делали глупостей. Я умоляю вас действовать исключительно в моих интересах и интересах всей науки в целом. Вы же видите, я на грани нервного срыва.
  Парень не ответил Профессору, не посмотрел на Фиму, которая с немым обожанием приоткрыла рот. Он только решительно направился к асулуму, положил руки на кнопку, и мгновенно исчез, оставив после себя мутную жёлто-зелёную дымку.
  
  Глава 7.
  Главная цель - полицейский участок номер пять - была практически достигнута. Не обращая никакого внимания на цвет светофора, Дэнис ломанулся через Канал-стрит, так что оливковый фордик вынужден был слететь на обочину, чтобы не сбить его. Машины возмущённо завопили, но парень не слышал гудков, ведь до заветного порога оставалось метра три.
  Воздух вдруг стал странно искажаться. Перед Дэнисом возникло тёмное пятно, волнообразно расширяющееся и быстро приобретающее всё более чёткие очертания. Через пару минут пятно оформилось всущество, походившее на сбежавшую из зоопарка гориллу. Ростом оно было около полутора метров и всё заросло густой лохматой шерстью грязно-коричневого цвета. Сквозь кудрявые вихри едва проглядывались тяжёлые, испепеляющие чёрные глаза с чуть желтоватыми белками.
  - О боги! - инстинктивно отпрянул Дэнис.
  Странное создание грозно зарычало, однако не сделало какого-либо агрессивного выпада.
  Ричардс с трудом взял в себя в руки и внимательно всмотрелся в угрожающе поблескивающие глаза.
  - Паша?! - нервически рассмеялся художник. - Паша, это ты?
  - Путина понты! - прорычал новоприбывший. Из его гортани вырвался звериный рык.
  - Ах, неудивительно! В кого ещё тебе можно было превратиться в асулуме, как не в грязное животное. Эта шелковистая шерсть тебе очень идет. Советую не стричь кудри и как можно быстрее скрыться с глаз моих в Береснёвке.
  Паша несколько раз тяжело сглотнул, потом успокоился и начал порывисто дышать. Пришелец глуповато моргал глазами; вокруг него медленно рассеивался лёгкий дым, и новоприбывший плавно водил руками, ощупывая воздух. Потом он зажмурился и высунул язык, словно пытаясь попробовать реальность на вкус. Звериные повадки постепенно покидали его, и в его облике проскальзывало всё больше человеческого, так что вскорости он стал похож всего-навсего на грязноватого неандертальца.
  Дэнис легонько оттолкнул его, чтобы пройти дальше, но Паша быстро вспомнил о цели своего визита.
  - Идём со мной! - сверкнул он оскалом великолепных зубов, хватая Славу за шиворот.
  Тот вырвался и со всех ног помчался вниз по улице; однако какой толк состязаться с представителем животного царства на его территории? Прохожие, казалось, не видели ничего странного в том, что гориллообразное существо тягает за шиворот добропорядочного гражданина.
  Художник пытался вырываться, пробовал размахивать руками перед носом у Паши и взывать к его разуму, однако в ответ слышал лишь грозный рык. Наконец, когда в глазах пришельца окончательно оформилось человеческое сознание, он решил идти ва-банк.
  - Ты отпустишь меня, дашь мне пройти и уберёшься восвояси.
  Попытка Ричардса изобразить альфа-самцовство не увенчалась успехом.
  - Идём.
  - А как ты меня отсюда заберёшь? - коварно спросил Дэнис. - Чтобы покинуть асулум, нужно добровольное согласие самого человека.
  - Добровольное несогласие тоже подойдёт. Я тебя так разукрашу, что мамочке в морге стыдно будет, - заверил его Паша.
  - Да пожалуйста, - лениво потянулся художник. - Только из реальности меня этим всё равно не вытянешь.
  - Вытяну, вытяну. Изобью тебя до потери сознания, и ты сам инстинктивно отдашь телу приказ спасаться.
  - Пожалуйста, дай мне сходить в участок! А потом я сам себя изобью, хочешь? Мне очень надо, очень и очень срочно. Нужно спасти мир.
  - Какой мир? Ты, может, не чувствуешь, но этот твой мир - фанера. Здесь даже воздух ненастоящий, стеклянный какой-то. Здания как из картона - проткнёшь их, и дырка будет. Башка твоя дурная, видать, совсем с катушек съехала, а я ещё не совсем того, я чувствую.
  - Пусть так, - коварно улыбнулся Слава, искоса посмотрев на Пашу. - Но неужели ты сам хочешь обратно? Зачем? Чистить хлев и ходить за дровами? Слушать разговоры бабы Нюры и носить ей воду, когда спина заболит? Искать чуда и понимать, что максимум, что тебя ждёт, - пятничная "Битва экстрасенсов"? Подумай. Ты можешь стать здесь, кем угодно, а делать ничего не надо - ты всё уже наработал прежней своей жизнью.
  Облака над Нью-Йорком клубились с нечеловеческой скоростью, грозно нависая над городом. Казалось, эти мутанты, как чернильные пятна, скоро поглотят всё вокруг и раздавят бетонный остров, как лёгкую щепку.
  - Ты же обещал! - повысил голос Пашка, как следует встряхивая оппонента за шиворот. - Ты же клялся Профессору, что не подведёшь его! Он там из-за тебя чуть инфаркт не получил! Вашему Величеству не пристало обещания выполнять, это для простых плебеев?
  - Ты совершенно правильно улавливаешь ход моих мыслей, - пробормотал Слава, поражаясь, откуда на улице дует горячий ветер, обжигающий кожу, словно раскалённое железо.
  Ричардс извернулся, резко отскочил назад и так сильно ударил Пашу по причинному месту, что тот нехотя выпустил его из рук. Наглец моментально перескочил приветливые ступеньки, чуть не впечатался во входную дверь и слепо, не разбирая дороги, ринулся по коридору. Краем глаза Дэнис заметил один кабинет, в котором, поджигая кого-то и безразлично подбрасывая вверх ручку, восседал грузный мужчина с пышными усами. Парень развернулся, вбежал комнату и с грохотом захлопнул за собой дверь.
  Инспектор Клейтон, как было написано у него на бейдже, открыл было рот, чтобы поинтересоваться, где же обучают таким прелестным манерам, но Ричардс предостерегающе поднял руку и выпалил как на духу:
  - Мне нужно связаться с правительством... Это срочно! Дело идёт о теракте!
  Полицейский осторожно наклонил голову, медленно встал и порывисто закрыл дверь, которая от чрезмерно сильного хлопка Дэниса отворилась ещё больше. Парень тем временем отдышался и начал говорить более членораздельно.
  - Слушайте меня, это очень важно. "Аль-Каида" хочет взорвать ВТЦ. Они захватят два самолёта и врежутся в башни 11 сентября. Нужно что-то предпринять. Или людей эвакуировать, или аэропорты закрыть... Я не знаю.
  - Откуда у вас такие сведения, мистер... как вас там?
  - Не важно, как меня там. Важно, как нам тут спасти людей. Вспомнить, если бы я только мог вспомнить! - художник нахмурился и в воспитательных целях ударил себя по лбу. - Слушайте, по-моему, самолёты отправлялись откуда-то с Ближнего Востока, с Ирака или Ирана, как-то так.
  - Вы присаживайтесь, присаживайтесь, - произнёс инспектор, успокаивающе положив руку на плечо Дэниса. - Не хотите ли чайку? Я сейчас скажу Мэри, чтобы принесла. Соберитесь пока с мыслями и расскажите всё более обстоятельно. Мне очень, очень интересны подробности.
  Он быстро вышел в коридор и отдал какие-то распоряжения, не спуская с парня глаз.
  - А теперь давайте с самого начала, мистер "Неважно-как-меня-там", - заявил Клейтон, решительно усаживаясь в кресло.
  - Ну что вам непонятно, - нетерпеливо начал разъяснять Дэнис. - На борту будут лететь террористы, какие-то гады неместные, с Востока. Они захватят кабины пилотов и врежутся на самолётах куда-то в область верхних этажей, в результате баши рухнут, что непонятного? Подождите-ка! Там ещё будет пару самолётов. Один, по-моему, в Пентагон врежется, а другой просто так упадёт куда-то. Думай, думай, дурная твоя башка. Если бы я мог вспомнить!..
  - А как зовут тех людей, которым поручено захватить самолёты? - осторожно поинтересовался Клейтон.
  - Я не помню, увы. Говорю же, восточные паразиты! Стойте! Вроде, всё-таки откуда-то со Штатов они летели. То ли из Бостона, то ли из Лос-Анджелеса, я не помню. Да! Тем более, так логичнее.
  - А кто организовывает эти теракты? Вы не могли бы поконкретнее? Имена, адреса, телефоны.
  - Да не знаю я! - нетерпеливо махнул рукой Ричардс. - Помню только, что с "Аль-Каиды".
  - Это всё?
  - Да, - с чувством выполненного долга вздохнул Дэнис. - Ну, я пойду. Я надеюсь, вы сделаете всё, что в ваших силах.
  Парень встал и гордо направился к выходу, но путь ему перегородили двое невесть откуда взявшихся шоколадных шкафчика.
  - Потерпите, молодой человек. Вы, боюсь, рассказали нам далеко не всё, - терпеливо заметил коварный Клейтон, пока новоприбывшие полицейские усаживали Дэниса обратно. - Если уж пришли сдавать своих, то выкладывайте всё начистоту, без недомолвок.
  - Каких недомолвок?
  - Не придуривайтесь, молодой человек.
  - Вы что, действительно думаете, что я?..
  Глаза Ричардса расширились от ужаса.
  - Мы не думаем. Никогда, причём. Мы сразу знаем. Априорно, как старина Кант говорил.
  Мысли паренька вертелись со скоростью бегающего в колесе хомяка.
  - Да не знаю я ничего! - в отчаянии заломал руки Дэнис. - Я правда... Я... Я просто знаю, что так будет.
  - Откуда?
  - Не могу сказать, - понурил голову Ричардс.
  - Не можете - так мы вам поможем, - радостно заверил его Клейтон. - Есть определённые места, где память проясняется.
  - Какие? - испугался художник.
  - Гуантанамо, например.
  - Но я ведь правда не скажу вам больше, чем знаю! Отпустите меня!
  Когда стальные руки утащили его беспомощное тело вглубь коридора, бедняга мог думать лишь о том, что зря он так сильно накостылял Пашке.
  
  Глава 8.
  Дэнис застыл в позе эмбриона на целых два дня, полностью отказавшись от еды и пищи. Так переносить несправедливость положения было значительно легче: звуки внешнего мира перестали долетать до его омертвелых ушей, и покрывшаяся корочкой душа меньше реагировала на раздражители.
  В одной камере с Ричардсом сидел подделыватель ценных бумаг, маньяк-педофил и человек, укравший из магазина шоколадный батончик. Всех преступников США ссылали исключительно в Гуантанамо, и чтобы выдержать наплыв заключённых, огромная тюрьма самопроизвольно расширялась, как любая Вселенная.
  Забастовка Дэниса вовсе не помешала палачам потчевать его ежедневными экзекуциями. Первую порцию приносили в семь часов утра, после небольшой передышки следовала полуденная добавка, в четыре доставляли отменный десерт, ну а ближе к девяти дело закреплялось сытным ужином.
  - Кто твой начальник? - с дежурной улыбкой начинал экзекутор. Смачная оплеуха по правой щеке неизменно открывала представление.
  - Я не знаю, - шепелявил Дэнис, задерживая дыхание перед второй пощечиной: надсмотрщик в прошлом был математиком и страшно не любил асимметрию.
  - Кто твой начальник? - слово назойливые капли дождя, мучающие своей монотонностью, отдавались в его мозгу эти безжалостные слова. После второго вопроса чаще всего следовал мощный удар по подбородку снизу, иногда - ещё она порция оплеух. По средам и пятницам у тюремщика открывалась фантазия, так что он мог сымпровизировать и начать щипать Дэниса за уши, выдёргивать волоски на руках или засовывать в нос гвозди.
  - У меня нет начальника, - в отчаянии тараторил он, зная, что следующая череда мелких резких ударов грозит оставить его без зубов.
  Сплёвывая тугие комки крови на затхлый пол, покрытый ковром тараканов, на ножки которых были нанизаны все смрадности этого места, Дэнис благодарил Бога за те пять минут, когда он может как следует отдышаться, чтобы запастись живительным кислородом перед автоматной очередью тупых, как пули, вопросов.
  - Где ваш штаб? Где вас штаб, говори, сукин ты сын! - переходил надзиратель на визг, задыхаясь и убирая со лба прилипшие пряди. - Он любил бить по рёбрам, направляя каждый пятый удар в солнечное сплетение, так что Дэнису часто приходилось терять сознание, чтобы совсем не тронуться умом. Награждая беззащитную голову венцом глухих ударов и не забывая улыбаться, экзекутор страшно уставал и, приходя домой, жаловался жене, какую неблагодарную работу приходится ему выполнять.
  - Если ты, мразь, не скажешь, кто твой босс, - просвистел он, выкручивая парню ухо, - я отрежу тебе член и скормлю его собакам. Ты слышал, вчера под окном одна завывала?
  - Я ничего не знаю, ничего! - заморгал Ричардс, чтобы из глаз не вытекли произвольно появившиеся слёзы. - Я просто хотел помочь. Я как лучше хотел.
  Тюремщик безжалостно зарядил художнику в вышеупомянутое место. Парень согнулся пополам, и по его белым губам было видно, что сердце вот-вот не выдержит таких издевательств. "Oops! I did it again", - резанула по ушам песенка из приёмника.
  - Я же не сделал ничего плохого, - тихо проговорил горемыка, как только дыхание вернулось к нему. - Отпустите меня под подписку о невыезде. Позвольте мне внести залог...
  От смачного удара прямой левой у Дэниса вылетел зуб. Хорошо, что парень догадался быстро выплюнуть его, а то и подавиться немудрено было. Вкус крови, который он не переносил ни под каким видом, непроизвольно вызывал у него рвотные позывы.
  "Got lost in the game, oh, baby, baby", - вступила в сделку с надсмотрщиком вероломная Бритни.
  - Откуда ты знаешь, что самолёты должны врезаться в ВТЦ? - скучающим тоном спросил экзекутор, думая лишь о том, как хорошо было бы сейчас ловить рыбу на Гудзоне.
  Озарение, подобно вспышке молнии, приковало Дэниса к стулу.
  - Я видел это во сне! - экзальтированно воскликнул он.
  - Во сне? - протянул тюремщик, непроизвольно отстраняясь от подопытного.
  - Да! Архангел Чамуил явился мне 11 ноября 3013 года и изрёк благую весть о том, что именно я должен спасти человечество! Божией милостью он детально показал мне картину будущей трагедии, и в сердце моём поселились печаль и ужас от предстоящих испытаний. Обуянный страхом, я кинулся в участок, но никто не захотел внять священному посланию.
  - Почему же ты раньше молчал? - спросил экзекутор, подозрительно сощуривая свои и без того узкие глазёнки.
  - Он строго приказал мне не говорить никому, - не отрывая серьёзного взгляда от ненавистного лица, ответил Дэнис. - Люди привыкли топтать божественное откровение и пинать ногами того, кто открывает им чудеса Вселенной.Святая ежевика! Я ослушался, ослушался его! О господи, какое горе!
  Ричардс сорвался с места и кинулся расшибать себе лоб об услужливо-острую батарею. По свистку надсмотрщика вспомогательная бригада ворвалась в комнату и потащила подвывающего пленника обратно в камеру. Глаза его словно стремились вылезти из орбит, по уголкам рта стекали две струйки слюны, пальцы лихорадочно подёргивались. Иногда он будто вспыхивал и неестественно высоким голосом начинал заводить невнятные песни.
  - Совсем пончик рехнулся, - с участием произнёс сокамерник, толстый добродушный педофил.
  - Делайламайкунололо, - завизжал Денис в ответ.
  - Жаль парня, - вздохнул щуплый торговец наркотиками, весь покрытый татуировками. - Поменьше бы молился - гляди, и вышло бы что.
  - Хвост на кресте, хвост на кресте, - вытаращил глаза Ричардс, приближаясь к новичку и обнюхивая его, как добросовестная борзая.
  - Брысь! Фу-фу-фу! Отвали от меня!
  - Крест в огне, крест в огне! - ультразвучно запищал Ричардс, так что заключённым пришлось оттащить его от злополучного торговца и запихать в угол. Остаток вечера Дэнис пролежал скрючившись, точно крендель, скуля и постоянно упоминая Иисуса.
  
  Глава 9.
  В пятницу должна была состояться очень важная проверка. Представители Министерства правосудия изучали, не слишком ли балуют заключённых, не дрожит ли рука у надсмотрщика во время истязаний, не сыпят ли узникам в кашу слишком много сахара.
  В полседьмого утра всех преступников железными палками загнали в общую столовую, выдали по чёрствой обгорелой корке и приказали мусолить её до прихода чиновников. На полу был рассыпан горох, и стоявшие на коленях узники неуклюже согнулись, начав послушно сосать корку и тайком поглядывать наверх.
  В одиннадцать на опоясывающей галерее наконец-то послышались гулкие шаги, и по щелку надзирателя все замолкли.
  - Бдыть! Бдыыыыть! - словно колокол, прозвучал писклявый голос Дэниса.
  - Кто это? - высокомерно поднял брови глава делегации, пытаясь снизу разглядеть столовую получше.
  - Это один сумасшедший, - подобострастно заявил комендант Оуэн. - Не обращайте внимания, мистер Кёрк.
  - Если это сумасшедший, почему он так нагло транжирит деньги налогоплательщиков? Вы хоть знаете, сколько наша казна ежегодно тратит на содержание таких вот бездельников? Какому-нибудь Джорджу на заводе приходится сутками крутить педали, чтобы этот лодырь мог есть свою корочку!
  - Мой шеф имеет в виду, - ласковейшим голосом возразил помощник коменданта,- что он сумасшедший, так сказать, ввиду особенностей характера, но никак не из-за врождённых патологий мозга.
  - Тогда почему он имеет наглость говорит "бдыыть" мне, третьему заместителю второго секретаря пятого замминистра самого Министерства правосудия? Приведите наглеца, я хочу плюнуть в его свиное рыло.
  Дэниса быстро доставили наверх. Взор его был светел и кроток, и без страха смотрел он в мутные очи столь важной персоны.
  - Шестиклювый серафим докладывает мне, что нимб вашей светлости нуждается в срочной энергетической чистке.
  - Правда? - смачно проглотил слюну чиновник. - И как же мне его почистить?
  - "Пена Люкс", мне срочно нужна "Пена Люкс"!
  - Чего стоишь? - грозно блеснул глазами мистер Кёрк, пихая коменданта в бок. - Срочно достать мне "Пену Люкс"!
  Оуэн на заплетающихся ногах кинулся в подсобку, где уборщик держал означенный чудо-препарат, каждый день подъедая грамм по двадцать.
  Получив столь желанное средство, Дэнис аж затрясся, а потом начал быстро разбрасывать над головой будущего второго заместителя второго секретаря пятого замминистра самого Министерства правосудия целительные гранулы. Тот стоял вполне себе довольный, несмотря на запутавшиеся в волосах и попавшие в уши частицы порошка.
  - Как я выгляжу? - не без самодовольства обратился к присутствующим Кёрк.
  - Изумительно. Что-то и правда посветлело в вас, - подобострастно ответил комендант.
  - Да, вы как будто стали свежее, энергичнее, и прямо начали излучать свет, - вторил ему помощник.
  - Точно?
  - Без сомнений. Мне даже немного режет глаза. Ай!
  - Чудесно. Как к вам обращаются в тюрьме, мой милый? - с участием поинтересовался у Дэниса чиновник.
  При этих словах глаза художника расширились от ужаса.
  - Они дают мне фуа-гра! - завизжал он и начал с грохотом биться головой о пол.
  - Как?! - грозно переспросил Кёрк.
  - Наглая ложь, - просипел помертвевший комендант.
  - Фуа-гра! Фуа-гра! Фуа-гра! - продолжал завывать Дэнис, с каждой секундой приближая неутешительную вероятность сотрясения мозга.
  - Мой милый, мне кажется, с вами чересчур хорошо обращаются тут. Бедняга! Вам нужен живительный карцер, он вернёт вам силы.
  - В Гуантанамо нет карцеров, ваша светлость. У нас тут и так один сплошной карцер,- понурил голову мистер Оуэн.
  - Не льстите себе. Послушайте...А не хотите ли вы стать моим личным мастером по энергетической чистке нимба? Я думаю, это компенсировало бы вам отсутствие карцера в этом возмутительном заведении.
  Дэнис поцеловал край ботинка своего вельможи, потупил глаза в пол и зарделся, как юная институтка.
  - Так, проведите парня вниз, к моей охране, они ему объяснят, что к чему. А вы все будете уволены. Если хотите сброситься вниз от несправедливости - начинайте прямо сейчас.
  И, гордо развернувшись на пятках, мистер Кёрк проследовал в подсобку за добавкой чудодейственной "Пены Люкса".
  
  Глава 10.
  Не стоит думать, что на службе у Кёрка всем нам знакомый Дэнис раздобрел, заплыл жирком и перестал думать о том, как спасти ВТЦ. Напротив, свободных минут стало значительно больше, мысли, отточенные клинком времени, заострились, и юноша каждый день искал возможность претворить свои планы в жизнь. Впрочем, шанс золотой рыбкой сам приплыл ему по мягким волнам судьбы уже через месяц, 27 августа.
  Как-то поутру он прогуливался вдоль Пенсильвания-авеню, покорно плетясь возле господина. Мистер Кёрк вальяжно восседал на паланкине, занавешенный прозрачными шторками в позолоченных узорах, а Дэнис шёл чуть сбоку, держа в руках огромные розовые перья, служившие опахалом для развалившегося, как Колизей, чиновника.
  - Сильнее! - резко выкрикнул Кёрк. - Совсем разленились, холопы.
  Ричардс, как и все одиннадцать холопов, которые не были впряжены в носилки, замахал чуть усерднее.
  - Что вы, совсем сдуть меня решили? - возмутился пониженный в должности, несчастный четвёртый заместитель второго секретаря пятого замминистра самого Министерства правосудия.
  И тут Дэнис увидел нечто, что чуть не заставило его выронить перья из рук. Задержав дыхание и нервно сглотнув, он осторожно покосился в сторону надсмотрщика. Тот - о чудо! - как раз стегал тяжёлой кожаной плёткой одного раба, который от усталости споткнулся и чуть не поставил сохранность повелителя под вопрос.
  Недалеко от входа в Белый дом стояла хрупкая девушка, которая с неуверенным видом что-то вещала на камеру. Дэнис решительно вырвался из плена розовых перьев, стремглав вломился в кадр, вышвырнул оттуда несчастную фиалочку и алчно вцепился в микрофон.
  - Внимание! - заорал он так громко, что не услышал своего голоса. - Внимание, Америка в опасности! Террористы намереваются захватить самолёты и врезаться на них в башни Всемирного торгового центра! Усилить контроль во всех аэропортах!
  Он не помнил, что кричал дальше. Шокированный оператор не сразу пришёл в себя, так что времени выговориться у Дэниса было предостаточно.
  Это был прямой эфир телеканала Euronews.
  
  Глава 11.
  Дело происходило 11 сентября. Стоял чудесный денёк, венчавший лето. В хрустальном воздухе носились прозрачные бабочки, и предзакатное Солнце щедро изливало умирающую страсть на город. Особенно повезло сидевшей на скамеечке пожилой паре, которую оно ласково гладило лучами по персиковым щекам. Мануэла и Майкл Пугласы устроились на холме недалеко от Манхэттена и с радостным трепетом взирали на Всемирный торговый центр.
  - Не видишь, Микки? Начинается или нет? - спросила старушка, разодетая к знаменательному событию так сильно, что напоминала рождественскую ёлку.
  - Нет, Минни. Это птица летит, - ответил аскетичного вида старичок, скрупулёзно изучающий небо. - Тебе показалось. Подождём ещё.
  - Что-то они сильно задерживаются, - дрогнула та, плохо скрывая прорывающуюся тревогу. - Я волнуюсь. Всё ли у них в порядке, как думаешь? Может, возникли проблемы в полёте?
  - Типун тебе на язык, - приструнил супругу Майкл, строго поправляя очки. - Просто нужно подождать.
  - Да сколько можно ждать уже, Микки? Семь часов, семь! Обычно не позже трёх начинают. Помню, в позапрошлом году у них случились трудности, но всё ж они смогли всё уладить и прилетели в пять. Но чтобы с такой задержкой!..
  - Сколько нужно, столько и подождём, Минни. Наверное, они приготовили что-то особенное на этот раз.
  Сзади подбежал запыхавшийся старичок Нуль Айн, который бегал в парк за колой.
  - Да что за чёрт такой?! - возмутился он. - До сих пор не снесли?
  - Как видишь, - ровно отчеканил Мик.
  - Это всё из-за того белобрысого паршивца, - рьяно начал новоприбывший, раздавая бутылки с колой. - Влез во все новости, куда им было деваться? Никто не хочет упускать сенсацию. Твиттер, Фэйсбук и Ютюб взорвались, как звёзды-карлики, и содержимое их распотрошённых желудков хлынуло на мир огромной плохо переваренной массой. Боже, все так удивляются, как будто сталкиваются с подобным в первый раз.
  Он был так доволен предпоследним витиеватым предложением, что радостно чокнулся со своим лбом.
  - Ты что, действительно думаешь? - замерла старушка, хватаясь за сердце. - Что будет, как пять лет назад? Как восемь лет назад?
  - Как пить дать, - грозно ответил тот, делая решительный глоток. - Небось, все аэропорты обшарили. Каждого трясут так, точно он атомную бомбу несёт, зуб даю.
  - Я слышал, что половину рейсов отменили, но подумал, что это утка, - осторожно встрял гордый Майкл.
  - Ах негодяй! - всплеснула руками Минни, заливаясь слезами. - Падали себе и падали, никому не мешали! А этот влез! Вечно они влезают и всё портят! Что делать, Микки, что делать?
  - Не волнуйся, - тихо, но уверенно сказал ментор, прикрыв ладонью руку женщины. - В следующий раз точно упадут.
  - А если нет? Ты же знаешь, люди падки на привычку. Это уже третий случай на моей памяти. А вдруг формируется новая традиция? Что нам, совсем без катаклизмов жить?
  - Всех бед не предупредишь, какая-нибудь катастрофа да случится. Не волнуйся, дорогая, мы найдём себе другое развлечение. Прямо сейчас! Давай прыгнем с парашютом?
  Он опасался, как бы из-за отсутствия привычной встряски Минни не решилась добыть адреналин другим способом, устроив дома грандиознейший скандал. В предыдущие разы бедняге приходилось не сладко.
  - К тому же, иногда ВТЦ обрушивается совершенно спонтанно, помните, пятого мая было? - попытался помочь другу Нуль Айн.
  - Это чаще всего фантомное крушение, - всхлипнула старушка. - И я всегда умудряюсь его пропустить, а по телевизору совсем не то, что вживую. Теряется реалистичность картинки. Ах, Микки, мне страшно, как мне страшно! Мне кажется, нас ожидает что-то ужасное. Я прямо чую, как над страной нависла незримая грозовая туча, тёмная и непроницаемая.
  Старик испугался интуиции жены, которая работала безотказно, и попытался увести её в более спокойное место. Та покорно поплелась за мужем, пугая окружающих горестными причитаниями и предсказаниями.
  
  Глава 12.
  Западное крыло Администрации президента, где Дэнису был отведён небольшой кабинет, выходило окнами прямо на площадь Голден-калф, что было как нельзя кстати. Сегодня, в День почитания святого Цента, здесь происходила торжественная литургия. Священник, одетый в тяжёлую зеленую рясу, расшитую монетками, вещал:
  - Доллар-отец, Доллар-сын и Доллар-дух - сегодня святая троица требует вашей искренней веры!
  - "Богов много, да разума мало", - вспомнил Ричардс старую поговорку. - "Зачем постоянно повторять про Доллар? Можно привести Троицу к общему знаменателю и сэкономить время, то есть, тьфу, деньги".
  - Сегодня мы поклоняемся святому Доллару-сыну, великому преподобному мученику Центу. Образец смирения, он показал нам пример истинного служения. Я хочу, чтобы вы поняли и осознали, дети мои: все мы сыновья Долларовы. Один доллар состоит из ста центов; каждый из вас, сколь ничтожным и незначительным ни казался бы себе, выполняет важную миссию: быть частью святого Доллара-отца. Не станет такой вот сориночки, одного несчастного цента - и целый доллар никогда не образуется, будет всего лишь девяносто девять центов. Каждый из нас - мелок, но вместе мы - великая сила. Все мы равны: какой бы большой или маленькой, блестящей или стёртой ни была бы монетка, номинал её известен - один цент. Возьмёмся же за руки, склоним гордые головы перед всемогуществом Отца всего живого, великого и святого Доллара!
  Наиболее верующие пришли на площадь уже в пять утра, в зелёных, расшитых золотыми нитками нарядах, чем-то напоминающих рясы священников. Они заняли самые важные позици: по периметру площади. Теперь, взявшись за руки, они образовали круг и начали сходиться к его центру, где стоял алтарь в виде внушительной изумрудной плиты, в точности воспроизводящей купюру в один доллар. С неба закапал золотой дождь, и толпа в экстазе начала танцевать.
  - Доброе предзнаменование! - просветлел вошедший в кабинет секретарь, внося графин с яблочным компотом. - С тех пор, как Джона Рокфеллера назначили главой прихода Банка федерального резерва, золотые дожди идут, почти не прекращаясь, вы заметили? А я сразу говорил: незачем ждать, пока Джон займёт нужный пост, можно выдвигать его на высшие церковные должности сразу, ему будут помогать высшие силы! Так нет, нам же надо формальности блюсти. Вон, предшественник его, Дик Опеншо получил эту должность тогда, когда подвалы Коммерческого банка прорвались и чуть не затопили город. И что? Вы вспомните эти ужасные серебряные антициклоны, просто кошмар какой-то!
  - Да, это верный знак, что Доллар-дух с нами. Боги не пахнут, но этот дух я чую всеми фибрами тела. Мы все дышим его испарениями!
  Ричардс с удовольствием потянул носом и сделал глубокий вдох, понежившись, как сытый кот.
  - Как думаешь, Чарли, можно ли устроить моего Освальда уборщиком в Центральный банк? У меня там есть знакомый.
  - Доллар упаси! - с ужасом попятился к двери Фридман. - Не еврея?
  - Подумаешь, - мрачно пробормотал Дэнис. - Я лично ему отрежу всё нужное и ненужное. Только это сугубо между нами.
  - Что вы такое говорите? Не-еврей в американском банке! Вы знаете, какой может разразиться скандал? Мирового уровня!
  - Ты прав, конечно, - некоторое время спустя вымолвил бывший художник, основательно всё обдумав. - Не стоит рисковать. Правительство, в конце концов, может не выдержать позора и подать в отставку. Однако пора приступать к работе. Начнём!
  - Вы всё подготовили к Высшей сессии правосудия?
  Дэнис размял конечности, с трудом сдерживая внутреннюю дрожь.
  - Да. Успокой меня, а то мне как-то не по себе.
  - Это великая ответственность. Вы будете присутствовать при самом важном событии в юридической жизни страны! На вас возлагают надежды все невинно обвинённые, для которых это единственный шанс восстановить справедливость.
  - Разрази тебя рубль! - гневно воскликнул Ричардс. - Тебя нужно посадить на телефон доверия в кризисном центре - это значительно бы повысило уровень самоубийств, а то в нашей похоронной промышленности наблюдается некоторый спад.
  Дэнис надел пурпурную мантию и прошествовал по длинным коридорам администрации, ведущим в потайную комнату, где на низких скамьях, расположенных вдоль стен, сидели высшие чины судопроизводства Штатов. Служители Фемиды были закутаны в чёрные плащи, и, когда зазвучал торжественный гимн, они встали, приложили руки к сердцам и запели гулким басом. Глава собрания в закрученном парике, от которого по комнате растекался пряный запах, подошёл к Ричардсу, взял его за руку и подвёл к трибуне, где были выгравированы циркуль и наугольник.
  - Торжественное собрание! - с апломбом начал Глобальный предикатор. - Памятуя принципы законности и справедливости, начинаем тридцать пятую Ежегодную высшую сессию Божественного правосудия.
  - Ура, ура! - в едином порыве захлопал зал.
  - Мы искали весь год, не покладая рук, и наконец-то верный поклонник Фемиды найден. Вы уверены, что сможете служить Богине с нами наравне? Мы-то поимели её не в одно отверстие.
  - Надеюсь, - скромно скукожился Ричардс.
  - Тогда приступим к публичному опросу. Каждое ваше слово записывается в Вечности! Итак, знаете ли вы законы США, как свои пять пальцев?
  - Ни одного не читал.
  - Обладаете ли вы врождённым чувством справедливости?
  - Только вырожденным.
  - Всегда ли вы вершите правый суд?
  - Извините, я левша.
  - Отрубили бы вы невиновному человеку голову, если бы за это полагался дом в Майами?
  - Никогда и ни при каких условиях! Я предпочитаю Лос-Анджелес.
  - Если бы вы работали продавцом на базаре, что бы вы выбрали: недовесить или обвесить покупателя?
  - Перевесить.
  - Стоит ли Сатурн в Весах в вашем гороскопе?
  - Боюсь, лежит.
  - Что вы знаете о Фемиде?
  - Она не пользуется тушью для ресниц.
  - Вы слышали? - грозно спросил предикатор, обводя взглядом всех присутствующих. - Нет, я спрашиваю вас, дорогие блюстители закона, вы слышали, что он несёт? Идеальный вариант! Браво, мой мальчик, браво! Фемида гордилась бы вами!
  Законодавцы сняли кипы с голов и начали подбрасывать их в воздух. Под бурные овации Дэнис приложил руку к сердцу, прочитал клятву и занял почётное место на трибуне.
  - Обвиняемые собрались возле зала заседания? - спросил предикатор.
  - Да, - ответил его помощник.
  - Отлично! Коллеги, готовы ли вы к торжеству левосудия?
  Все присутствующие как будто внутренне подобрались.
  - Наша богиня - слепая богиня, и мы лишь её поводыри. Запаслись ли мы средствами, чтобы указать ей путь?
  - Да, - раздался нестройный рёв зала.
  - Великолепно. Тогда... На старт, внимание... Начали!
  Воздыхатели Юстиции вскочили со своих мест, распахнули плащи и обнажили большое количество плёток-девятихвосток, розог и электрошокеров, которыми они были увешаны, как продавцы в СССР контрафактным товаром. По команде они выбежали из зала, ринулись к толпе подсудимых и начали гнать её по улицам Нью-Йорка, стегая изо всех сил. На потеху прохожим, все обвиняемые бежали голышом, и только спортивные кроссовки им разрешили не снимать.
  В зале остались лишь Дэнис и предиктор с помощником.
  - Что же, приступим, дорогой мистер Ричардс. Как жаль, что у вас есть имя! Следуя нашим высоким идеалам, мы стараемся брать человека с улицы, особая удача - достать его из мусорного ящика прямо в день заседания. Но ваш героический подвиг не оставил нам никаких альтернатив. ВТЦ, конечно, спасали пару раз, но чтобы так забавно...Не смотрите на меня с такой обидой! Пора начинать.
  - Пора, - согласно кивнул Дэнис, начиная изменять музе живописи с Фемидой. В качестве средств предохранения использовались ушные затычки, а для лучшей конспирации художник измазал свою одежду красками.
  - Слушается дело мистера Уилчистера.
  - Подождите, я не заткнул ещё уши.
  - Мистер Уилчистер обвиняется в том, что...
  - Виновен!
  - Отлично. Далее, слышится дело о хищении апельсина. Мисс Мизли...
  - Невиновна!
  - Подождите!
  - Ладно, виновна.
  - Нет, стойте, это владелица фруктовой палатки, потерпевшая.
  - В карцер её, надоела, - махнул рукой Дэнис.
  - В карцер, - довольно кивнул предикатор. - Нашумевшее дело: группа подростков сожгла сто долларов мелкими купюрами.
  - Что-о-о? - грозно переспросил Ричардс. - Расстрелять.
  - Серебряными пулями, - согласился союзник. - Что у нас ещё? Педофил случайно выбросил из окна маленького ребёнка.
  - Бедняжка! Обязать мать родить ему другого взамен.
  -Нет, так дело не пойдёт! Погодите! Предвидя ваш справедливый указ, мы заставили мать забеременеть вторым ребёнком, но первый, к сожалению, выжил! Что нам делать?
  - Действительно, проблема, - крепко задумался Ричардс, нахмурившись изо всех сил. - Сделаем так. Пусть мать выплатит нам компенсацию за необходимость поработать, а педофилу возместит переживания, вызванные неопределённостью его положения.
  - Далее...
  - Ускорим процесс. А ну-ка, дайте мне эту кипу дел! Вот, держите половину. Смотрите и делайте, как я: виновен, не виновен, виновен, не виновен...
  И они начали тасовать колоду дел: виновные шли направо, и невиновные - налево. Бумаги быстро закончились, и единственное, что оставалось прислужникам правосудия, - ждать, пока вернуться остальные. Те не заставили себя долго упрашивать - уставшие, но довольные, они по одному стекались в зал. В день сессии происходило и главная юридическая месса.
  - Ну что, пойдёшь с нами на оргию? - подмигнул Дэнису предикатор. - Давай быстрей, а то пропустим самое важное! Наша Фемида ничего не видит, так что провести её - легче лёгкого. Самая добрая богиня, никому не отказывает в ласке.
  - Извините, но я обручён с живописью, - твёрдо ответил художник. - Я питаю к ней самую глубокую любовь и верность, поэтому изменяю в редких случаях и то по чуть-чуть. Того и гляди, получится какой-нибудь внебрачный уродец.
  Предикатор осуждающе прицокнул, с чувством собственного достоинства похлопал парня по плечу и побежал навёрстывать упущенное.
  
  Глава 13.
  Дэнис застыл у окна своего кабинета, уже час не покидая свой пост. Сквозь чуть приоткрытую шторку парень разглядывал капризное небо, которое с каждым днём приобретало всё более насыщенный красный оттенок.
  - Или мне это только кажется? - задумчиво откликнулся на звон приближающихся шагов Ричардс.
  - Вам кажется, - добродушно заметил вошедший Фридман, наливая в стакан ярко-алый кисель. - А что вам кажется?
  - Не видится ли тебе во всём этом нечто зловещее? - медленно произнёс Дэнис, проводя рукой по небу.
  - Видится, непременно видится, сэр. Только вот графин унесу и сразу скажу, что мне там зловещего видится.
  - И холодает, как холодает! Вот уже вторую неделю температура падает на градус в день, а термометры упорно отказываются признавать этот факт. Они, видите ли, имеют наглость полагать, что у нас за окном шестьдесят четыре градуса, хотя не больше сорока! Я тут окоченею скоро.
  - Дубор, ужасный дубор, сэр, - поддакнул Фридман. - Всё правительство сидит на заседании в пледах, не отчаивайтесь.
  - Ладно, - решительно тряхнул головой бывший художник, будто смахивая какую-то глубоко засевшую мысль, - что у нас там на сегодня?
  Фридман подошёл к столу начальника и достал ежедневник, где хранились записи текущих дел.
  - Мистер Лион Юникорн просит вас принять его касательно правильной разрезки пирогов.
  - Отлично, примем его позавчера.
  - Ареста Джонсон выражает своё негодование по поводу задержки с доставкой запчастей для лифта.
  - Какие задержки? - искренне возмутился потенциальный заместитель четвёртого заместителя третьего секретаря главы аппарата Белого дома. - Вышлите ей моё ответное возмущение и кукиш с маслом. Закажите у нашего штатного художника.
  - Будет сделано, - с армейской выправкой отрапортовал Фридман. - Фонд "Материнское сердце" известил меня о намерении прислать огромный торт в вашу честь. Когда вам будет угодно?
  - Из-за того пустяка?
  - Да.
  - Не стоило так волноваться. Впрочем, нам ничто не помешает устроить торжественный приём. Пригласим как можно больше этих поганых журналюг. Согласуй с пресс-атташе.
  - Так точно.
  - Дальше?
  - Мистер Эштон Ли, работающий на сотом этаже башен ВТЦ, хотел бы пригласить вас на вечеринку, посвящённую его спасению.
  - Как это трудно - быть спасителем страны, - тяжело вздохнул Ричардс. - Стоило только сохранить пару тысяч жизней, так не вырваться из вечеринок, почестей и подарков. Нация поёт мне хвалебные гимны, это так утомительно! Впрочем, я приду. Работа есть работа. Что ещё?
  - Активист движения по борьбе с нидерландскими ящерицами, записанный на 14:30, сидит в приёмной с девяти часов. Примите?
  - Давай его сюда, - благостно махнул рукой Ричардс.
  Фридман вышел из кабинета и поспешил в приёмную, где уже три часа сидел, скрючившись, небольшой паренёк, глаза которого как будто желали испепелить всё вокруг. Хотя посетитель был опрятен и чисто выбрит, в его повадках скользила неуловимая и едва ли непобедимая животность, которая проступала наружу, как ненавязчивый акцент в речи вынужденного эмигранта. Парень так и вздрогнул, когда егопригласили войти в кабинет.
  Дэнис с неохотой отпустил занавеску на волю и повернулся к посетителю лицом.
  - Ты? Опять ты?! Всё тебе неймётся!
  - Если ты хотел спрятаться от меня, глупо было попадать в эфиры всех новостей, - злобно ответил Пашка. Ему показалось, что Слава сильно подурнел с тех пор, как он видел его в последний раз. А по сравнению с тем пареньком, что заплутал в Карнеги-холле, Дэнис и вовсе смотрелся уродцем. Что-то было во всех его повадках крайне неприятное, отталкивающее.
  - Ну конечно, - меланхолично вздохнул Ричадс, покручивая в руке бокал с киселём. - Именно теперь, когда я на взлёте, ты пришёл ко мне со своими глупыми предложениями.
  - Мы обязаны покинуть асулум, - твёрдо ответил Кравчук, сжимая кулаки. Рубашка на его груди была полурасстёгнута, и, казалось, он единственный в этом здании не замечал усиливающегося холода.
  - Кому обязаны? Почему обязаны? - с удовольствием растягивал слова Дэнис, насмешливо глядя на визитёра.
  - Мы обещали Профессору.
  - Мой тебе совет, дорогой: отрасти обратно свою шерсть. С ней ты, по крайней мере, не вводишь людей в заблуждение. Всё, так сказать, на лбу написано. Объясняю для непонятливых: я ничего не обещал Профессору даже близко. Это всё твои домыслы. Хочешь, я предложу тебе хорошую должность? Выбью отличную квартиру?
  - Мы летим сейчас же.
  - Ты ещё больший идиот, чем мне казалось тогда, в России, - завистливо проговорил Дэнис, скользя взглядом по разгорячённой коже противника. Он взял стоявший на столе кофейник и отлил себе чашечку. Отдавшись на растерзание дьявольскому пламени молотых зёрен, он никак не мог понять, почему ему одному так холодно. Пашка в это время с сосредоточенным видом ходил по комнате.
  - Значит, у меня нет никаких шансов уговорить тебя?
  - Подумай, где ты сейчас имеешь честь находиться, и всё встанет на свои места.
  - Хорошо, - ответил он с ледяным спокойствием. - Фасоль с тобой. Тогда я хочу работать на тебя.
  -Дошло наконец-то, - снисходительно ответил Дэнис, в котором осознание власти задавило тухлые ростки инстинкта самосохранения и затушило способности рационально оценивать ситуацию. - Чего это ты смотришь на меня так хмуро? Не слышу жарких просьб!
  - Я же попросил, - сдерживаясь, ответил Паша.
  - Плохо попросил, - вальяжно заявил Ричардс, закидывая ноги на стол.
  - Пожалуйста, - процедил его визави.
  - Мало ласки в голосе.
  - Большое пожалуйста.
  - Большое спасибо. Фридман, будьте добры, оформите молодого человека ко мне персональным ассистентом, - приказал добровольно изгнанный с Парнаса художник, нажимая на кнопку громкой связи.
  - Как у вас холодно, сэр, - поёжился вошедший в комнату секретарь.
  - И не говори, - вздохнул Дэнис. - Мой кабинет скоро превратится в иглу.
  
  Глава 14.
  Чикаго, куда Ричардс со своим подопечным прибыли 11 октября, так ужасно вонял, что Паша, стоя на ветру, то и дело поднимал воротник пальто, чтобы защититься от запаха. По городуносились скунсы, норовя прицелиться аппетитной струей в незваных гостей. Эта своеобразная полиция нравов, отсеивающая чужаков, работала быстро и безапелляционно, так что Дэнису редко помогало его удостоверение и заготовленная приветственная речь.
  - Тут ещё холоднее, чем в Нью-Йорке, - недовольно заключил пропащий художник, кутаясь в три слоя вязаных шарфов.
  - Да, что-то похолодало слегка, - как ни в чём не бывало вторил ему ассистент.
  - Заметил, наконец-то, - недовольно заворчал начальник. - А то корчишь из себя батарею.
  Паша от скуки изучал лица людей, проходивших мимо. Один из них, молодой человек с красной повязкой на руке, как-то по-приятельски подмигнул ему. А бдительный скунс решил не терять времени даром и отделился от стаи, решительно направившись в сторону гостей столицы американского бандитизма.
  - Отдел чистки ковров правого крыла президентского корпуса! - запищал Ричардс, резко вытягивая вперёд руку с удостоверением.
  Скунс оказался существом вменяемым и носиком пожелал парням удачного путешествия.
  - О нас вообще помнит хоть кто-нибудь, - приуныл Пашка. - Где встреча, где хлеб-соль или хотя бы батон-сахар, где молодые наложницы в жемчугах? Хвалёный президентский корпус! Перед поездкой мне приснилось, что меня ублажают семьдесят девственниц, но я не претендую, хотя бы две штучки наскребли. Как думаешь, остались у нас в Штатах такие? Хотя, если поехать в Мексику...
  - Будет тебе и сон в руку, и энурез в ногу, подожди, - невозмутимо ответил Дэнис, притоптывая от вездесущего холода.
  Разношёрстная толпа, хлынувшая на них после одобрительного сигнала светофора, мгновенно закрутила приезжих в своём буйном водовороте. Милая шатенка с красной повязкой на локте больно толкнула Дэниса в бок и начала извиняться, непрерывно улыбаясь.
  - Что это у них за мода такая странная? - пробурчал Ричардс, польщённый вниманием очаровательной незнакомки.
  - Уже седьмого с повязкой вижу, - с апломбом заявил Пашка. - Мы с тобой, дражайший капиталистической червячок, как-то не в тренде.
  Наконец прибыл запряжённый неграми кадиллак и помчал гостей к месту назначения. Чикагский металлообрабатывающий завод, грохотавший, как ведро с гвоздями, встретил почётную инспекцию крайне неприветливо. Дэнис никак не мог отделаться от ощущения, что угодил в обеденное меню огромного осьминога, который, не стесняясь, начал жадно дробить его челюстями. Чудовище это, казалось, поглощало всё, что приближалось к его холодным стенам, и попавшие в его желудок рабочие навсегда лишались жизненных соков, превращаясь в пережёванный мусор без намёка на искру жизни.
  - Чудовищно, просто чудовищно! - восклицал Дэнис, прогуливаясь по коридорам этого вертепа. - Вы построили самый возмутительный завод, какой только может представиться воображению человека. Один вид этих грязно-серых стен убивает во мне личность. Я даже чувствую в себе возрастающее желание набить кому-нибудь морду и напиться. Поздравляю! Я позабочусь, чтобы доклад о вашем трудовом подвиге попал прямиком в Сенат.
  Мистер Филчес, их низкорослый проводник, краснел, как неопытный красноармеец, и молчал, словно сломавшаяся соковыжималка, будучи не в силах выдавить из себя ни капли признательности. К чиновникам быстро приблизилась бригада дородных мужчин с красными повязками чуть выше локтя.
  - Мои лучшие работяжки, - с умилением и гордостью заявил мистер Филчес. - А ну-ка, ребятки, продемонстрируйте нашим гостям гордость завода!
  В главном литейном цеху работа шла полным ходом.
  - Что это? - ошарашенно поинтересовался Ричардс.
  Грузный мужчина лет сорока пяти нежно обнимал основание огромного станка, издававшего непрестанное жужжание. Одет он был в костюм зайчика, и только торчащее из-под розового одеяния сальное личико, покрытое плотной щетинкой, напоминало о его принадлежности к сильному человеческому полу.
  - В качестве топлива мы используем тепло наших сердец, - мягко улыбнулся сопровождающий.
  Действительно, обойдя конструкцию с другой стороны, парни увидели ещё трёх зайчиков, обнимавших станок и говоривших ему ласковые слова.
  - Не дороговато ли вам обходится такая роскошь? - резко спросил Дэнис.
  В цех вошли новые рабочие, и те трое мигом отлипли от станка, бросившись обниматься с товарищами. Они так нежно тискали друг друга и так ласково бормотали признания в любви, что сцена эта растрогала бы самую чёрствую челябинскую медсестру.
  - Вы самым наглым образом транжирите мне тут бюджетные ресурсы, - злобно пробормотал спаситель нации. - Я сообщу об этом, куда следует.
  Мистер Филчес замешкался и торопливо начал буравить ножкой пол, сглатывая слёзы обиды. В комнату залетел ледяной ветер, и рабочие поёжились из-за вторжения этого непрошеного гостя.
  Все ощутили странный гул, как будто земля задрожала под ногами. В помещение ворвался растрёпанный молодой человек, одежда которого норовила опровергнуть законы земного притяжения.
  - Катастрофа! Катастрофа! - заверещал он, бегая по помещению и периодически во что-нибудь врезаясь.
  - Что случилось? - с придыханием спросил мистер Филчес. Работники оторвались от станков, и производство стало.
  - Уиллис-тауэр, сэр! Уиллис-тауэр рухнула!
  - Как рухнула?
  - Так, сэр! Стояла-стояла себе - и сложилась, как карточный домик. Совершенно не понятно, как это могло произойти, сэр.
  - Самое высокое здание Америки, - прошептал Дэнис, покрываясь испариной.
  - А там ведь сегодня конференция проходила, люди посъезжались со всех штатов! Счёт жертв идёт на тысячи!
  - Какой кошмар! - воскликнул Филчес, выйдя из оцепенения.
  - Мне кажется, это дельце попахивает восточным душком, - шепнул на ухо другу один из рабочих. - Вот увидишь, обязательно найдут виновных среди исламских фундаменталистов.
  Раздался неприятный звон, и у ног Пашки приземлился внушительных размеров булыжник. Двое камней-близнецов последовали за первым, чуть не угодив Кравчуку в висок, и остатки окна с треском обвалились на пол.
  - Ах, значит, это правда! - с отчаянием воскликнул вестник, подбегая к другому, уцелевшему окну.
  - Что правда? - продолжал бомбардировать его бессмысленными вопросами Филчес. Он посмотрел по сторонам и с удивлением обнаружил, что все рабочие как будто испарились.
  - Говорят, в городе творится полный хаос. Коммунистические активисты воспользовались сумятицей и вырвались из подполья. Я слышал, они разносят наш бедный Чикаго и грозятся здесь камня на камне не оставить. Моей девушке лично всучили карточку на хлеб, а на "Миле роскоши" выстроилась гигантская очередь. Откуда они взялись? А ведь раньше мы и не слышали о них, не было их никогда раньше... О доллар! Всё погибло, всё погибло!
  Раздалось угрожающее скрежетание: от пола начала подниматься огромная трещина, раскалывая стену надвое.
  - Ч-что это?! - со страхом, пронизывающим всё существо, закричал Дэнис.
  - Н-не знаю, - похолодел Кравчук.
  Пол под ногами пришельцев задрожал уж слишком явно. Потолок, на который с зачарованным ужасом уставился Пашка, насмешливо завибрировал.
  - Мне кажется, или нам пора выметаться? - тихо спросил Дэнис, хватая друга за руку.
  Однако сбежать они не успели: раздался резкий хлопок, и где-то внизу послышался оглушительный рёв. Пол начал крошиться, потолок раскололся на несколько частей, и, мало что соображая, приятели рухнули вниз. Основание здания, словно пасть огромного чудовища, стремительно поглощало верхние этажи, и юноши неслись с огромной скоростью, видя, как обломки здания, куски бетона, части станков и осколки стекла спрессовывались и перемешивались, словно в замедленной съёмке. Чикагский металлообрабатывающий завод рухнул всего за одиннадцать секунд.
  Пока Дэнис летел вниз, ему в нос попала неприятная цементная крошка, и он, думая, как её достать, заворожённо смотрел в глотку чёрной прожорливой бездны. Не успев подумать о смерти, он ощутил странное покалывание в теле; потом его внутренности как будто сжались, и краем глаза парень успел заметить, что на месте Пашки образовалась яркая вспышка, а сам он как будто с огромной скоростью несётся по полному огней тоннелю.
  
  Глава 15.
  Как только прибыло известие о падении Уиллис-тауэр, а трещина на стене начала свою активную экспансию, Профессор ощутимо напрягся.
  - Фимочка, выйдите, пожалуйста, на улицу.
  - Что случилось?! - встревожилась девушка. - Что с Пашкой?
  - Мы должны быть готовы к самому худшему. Отойдите! Это для вашей же безопасности.
  - Никуда я не пойду! - вцепилась Фима в предплечье учёного. - Что с Пашкой?!
  Профессор так рявкнул на бедняжку, что та сама попятилась к двери и застыла, вцепившись в ручку и выжидательно вытянув шею.
  Когда завод начал рушиться, руки Валентина Георгиевича уже лежали на кнопке. Он быстро нажал её, но отбежать подальше не успел: ослепительным светом взорвалась яркая вспышка, и мощнейшая волна чуть не разнесла сторожку в клочья.
  Серафима вылетела вместе с дверью. Едва придя в себя, девушка стремглав ринулась обратно. Валентин Георгиевич, которого подбросило вверх и впечатало в стену, безвольно обмяк и в беспамятстве валялся на полу. Она подлетела к нему и начала нежно хлопать по щекам.
  - Б-да...Б-дыть...Борода... - бессвязно лепетал учёный. Он усиленно заморгал и начал как-то трогательно сопеть носом.
  - Профессор, родненький, поправляйтесь! - молила Серафима. - Вы не бойтесь, всё хорошо будет!
  - Ох, золотце, спасибо на добром слове, - пробормотал Серов, потирая ушибленную голову. - Вы лучше о мальчиках наших похлопочите. Как бы им руки-ноги не переломало, а то чего и хуже. Не удивлюсь, если придётся вызывать "скорую". Я надеюсь, вы не сильно пострадали, ребята?
  В сторожке стояла приятная тишина. Мягкая, нежная пыль уютно обволакивала полки, а сальные пятна на обоях только придавали колорита комнате. Даже зима, по праву ворвавшаяся в вылетевшие окна, не нарушила общей атмосферы покоя.
  - Ребята? - чуть неуверенней потянул Профессор.
  Кроме Серафимы и самого учёного, в помещении никого не было.
  - Так-так-так! - моментально протрезвел исследователь, быстро вставая. - Зайка моя, вы никого не видели? Быть может, их выбросило из комнаты вместе с вами?
  - Где Пашка?! - запищала Фима.
  - Тихо, детка, тихо! Нам нужно обыскать местность. А ну-ка, на выход.
  Он лёгонько подтолкнул девушку, и они поспешили выйти на улицу. Фима подбежала к двери, подняла её и заглянула вниз, потом перевернула - но, увы, никого не обнаружила. В отчаянии она приложила к ней ухо и начала стучать кулачком, внимательно вслушиваясь в глухое полотно. Валентин Георгиевич обошёл сторожку три раза и, как жадно ни вглядывался в землю, никаких следов парней не обнаружил. Поникнув головой, он вернулся обратно и с горестным видом сел возле асулума. Девушка бросила своё безнадёжное занятие и потопала в сторожку.
  - Что же это? Где они, где? - присела она рядом, чуть не плача.
  - Я не знаю, дитя моё, - растерянно заморгал Профессор. - Вы же видели: им грозила смертельная опасность. Пришлось насильно выдёргивать наших друзей из реальности. Бывало, что в таких случаях подопытные возвращались с серьёзными физическими или моральными увечьями, иногда всё обходилось лучшим образом, но чтобы так... Давайте заглянем в шар и посмотрим, куда же их вынесло.
  Они хором, как по команде, поднялись и уставились в полусферу. Там было пусто и темно, будто в перегоревшей лампочке.
  - Т-так, - нервно сглотнул учёный. - Инт-т-тересненько. Куда-то занесло наших друзей не туда.
  - Куда? - прошептала Фима, чьи зрачки расширились от ужаса.
  - Н-не знаю. Давайте подождём. Может, эта тьма рассеется.
  Они подождали минут десять, но тьма рассеиваться упорно не желала.
  - Хотя, - с тревогой заявил Профессор, судорожно барабаня пальцами по аппарату, - кто знает, вдруг стоит подождать подольше? Они, возможно, сами вернутся, когда захотят...Если смогут... В конце концов, вряд ли в асулуме можно умереть насовсем, как вы думаете?
  Серафима в истерике начала трясти учёного за грудки и выкрикивать ругательства, многие из которых вылетали из её невинных уст впервые. Несчастный с трудом отбился от девушки, и та переключила своё внимание на асулум, пиная его ногами, плача и угрожая, чтобы тот немедленно вернул всех обратно.
  - Погодите! - выпрямился учёный, чей взгляд словно просветлел. Он решительно схватил Серафиму за плечи, строго посмотрев в её глаза. - Мы с вами всё исправим, всё исправим. Я знаю, что делать. Когда исчерпаны все возможные варианты, самое время переходить к невозможным. Слушайте внимательно, девочка моя...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"