Аннотация: Записано со слов рассказчика! Говорит правда-правда было! )))
Саша Великанов, по прозвищу Великан, что на самом деле было полной противоположностью его росту и комплекции, катил на своем новеньком фургоне с надписью на борту большими буквами "МЕБЕЛЬ". "Газон" неспешно пыхтел, а он крутил объемную баранку без особого труда, так как в армии водил "Колун", а на нем, чтобы повернуть, нужно было быть достаточно крепким хлопцем, хоть и не великаном. Пустынное Малодубенское шоссе осталось позади, и он оказался на не менее пустынном Горьковском. Тогда еще не было такого количества машин как сейчас, а лишь изредка пробегали легковушки, да и грузовики тоже не мелькали каждую минуту. Он ехал из Орехова в Покров. "Газон" он получил совсем недавно, всего на прошлой неделе. Он еще не успел его показать своей подруге Танюхе, которая жила немного дальше Покрова. Нужно было проехать к месту гибели Гагарина, ее семья жили в ста метрах, а отец работал смотрителем. Ему не терпелось поскорее приехать, но совсем не хотелось поднимать стрелку спидометра выше 50 километров в час, так как угробить проходящую обкатку машину желания не было, а на ней еще работать и работать.
Он переехал за реку "Киржач", справа остался деревянный ресторан "Сказка", около которого стоял автобус "Львов" битком набитый иностранцами, которых каким-то непонятным ветром занесло в СССР. Он там не остановился, так как бутылка водки, купленная "по-дорогому" покоилась за водительским сиденьем, обернутая в относительно чистую тряпицу. Две хрустальные рюмки находились рядом с поллитровкой и нехитрым закусем, состоящим из зеленого лука, который он сорвал на своем огороде и пары бутербродов с вареной колбасой. Он взял рюмки напрокат из материного серванта. Выудил из глубины так, чтобы она ничего не заметила, а потом также незаметно хотел их вернуть. На этот вечер у него определенно имелись планы. В сладостных предвкушениях и мечтах о том, что произойдет через несколько часов, он въехал в Покров, ознаменованный нехитрой стеллой.
Миновав три светофора, пропустил груженый "Камаз", пыхтевшим вонючим черным выхлопом, и повернул налево, на дорогу, которая вела в город Киржач. Осталось совсем немного. Танюха должна его ждать.
Но, не доехав до Новоселово несколько километров, снова свернул налево, к озеру. Он решил выкупаться. Солнце светило ярко, тепло припекая. День был жарким, и он успел не один раз пропотеть, пока развозил мебель по магазинам. Справедливо полагая, что запах пота не добавит романтизма, он разделся. Широкие синие семейные трусы в белую ромашку развевались на ласковом ветру, который нежно прикасался к лодыжкам и спине, шевеля волосы на голове. Он лег на траву, нежась в мягких лучах солнца и вдохнул полной грудью запах зелени смешанной с едва уловимым ароматом полевых цветов. Он улыбнулся. Не было ничего приятнее того, чтобы вот так лежать и загорать, подставив тело теплому солнцу. Хотя, покопавшись немного в голове, он нашел, что по его мнению было еще приятнее: то, что должно произойти этим вечером.
Он, вставая, сорвал травинку и сунул ее в рот, затем огляделся. Народу было мало вокруг. В двухстах метрах копошились в песке пара малышей. Да на противоположном берегу маячили маленькие человечки. Раздевшись догола, вошел в воду. Зачем мочить одежду, если можно ее не мочить? Он нырнул и скоро появился над водой, фыркнув и тряхнув головой. Потом быстрыми саженками, разгребая воду, поплыл.
Солнце светило уже не так ярко и тепло. Великан полностью обсох и уже успел одеться. Посвежевший и чистый, он снова сел за руль и выехал на дорогу.
Показалось Новоселово. Он в очередной раз свернул налево и въехал в широкую аллею, обсаженную по краям деревьями. Развернулся, поставив машину "на ход", как он всегда привык делать, заглушил мотор и пошел к небольшому домику, приютившемуся сбоку от основной дороги. Он прошел мимо дерева, увешанного алыми пионерскими галстуками и вышел на небольшую тропинку, ведущую к дому. Через минуту он уже стучал в дверь, которая довольно быстро распахнулась и он вошел.
Поздоровавшись с Таниным отцом за руку, он поинтересовался:
- Как дела, Василич? - он уже достаточно смело вел себя в их доме, так как ее родители видело в нем своего зятя.
- Да какие тут могут быть дела? - ответил риторически Алексей Васильевич.
- Не знаю, тебе виднее! - хмыкнул Великан и поймал на себе влажный Танюхин взгляд.
- Зимой вот будут дела! Снег только и успевай разгребать! А это тебе не свой двор убирать! Здесь места то поболе будет!
- Да, уж, - Сашка как-то помогал Василичу грести снег этой зимой. Вдвоем они как раз управились часам к трем. А одному нужно было почти раза в два больше времени.
- Ужинать будешь? - спросил будущий тесть.
- Не откажусь.
- Таня! - позвал он, - накорми-ка гостя и чайник поставь!
Стемнело довольно быстро. Они за болтовней и не заметили как наступила ночь. Великану уже не терпелось, да и Таня сидела как на иголках. Скоро разговор затух и Саша вставил:
- Мы с Таней пойдем прогуляемся немного.
- Идите, - произнес Василич и строго посмотрел на Танюху, которая опустила взгляд и уставилась в пол. - Только недолго, а то ночь на дворе.
- Да, конечно, - сказал Великан и они с Танькой выскользнули в темноту.
Они молча шли до машины. Яркая луна освещала тропинку. Кузнечики тихо трещали в траве.
- Тань, пойдем в машину?
- Пойдем, - ответила она и открыла дверь.
Оказавшись в темной кабине, Великан включил тусклую подсветку и стал шарить где-то под сиденьем. Он выудил оттуда бутылку водки, закуску и две хрустальные рюмки, которые должны были стоять в материном серванте. Танюха посмотрела на него немного с укором, но все-таки приняла из его рук полную до краев рюмку.
Алкоголь развязал языки. Они непринужденно болтали, сев друг к другу потеснее. Бутылка уже была выпита. Оставался последний тост и можно было переходить напрямую к действиям. Раскрасневшаяся Танька явно была не против.
- Ну за что выпьем? - спросил Великан, которому тоже шарахнуло по мозгам.
- Так, за нас пили, за любовь тоже, и за родителей, - она задумалась, - а давай выпьем за Юру, за нашего первого космонавта, который погиб здесь, - сказала она неожиданно.
- Давай, конечно, помянем, - Великану было все равно за что пить, лишь бы эта рюмка уже поскорее опрокинулась и можно было бы перейти к активному наступлению. - Давай, только не чокаясь.
Они подняли стаканы.
- Юра, - произнесла она чуть заплетающимся голосом, - пусть земля тебе будет прахом!
Рюмки опрокинулись, а Великан успел подумать почему прахом? Ведь обычно говорят пухом. Но списал все на ее нетрезвость. Только лишь они успели поставить их на приборную панель, закусить остатком бутерброда с вареной колбасой, и он обнял ее, положив руку на грудь, как фургон слегка тряхануло, но так что они почувствовали. Потом чуть сильнее, а следующий раз так, что хрусталь полетел на пол и разбился на мелкие осколки. Их глаза одновременно округлились и были похожи на четыре чайных блюдца. Накативший вдруг хмель пропал, как будто они ничего и не пили. Фургон раскачивался так, что их кидало из стороны в сторону, грозя опрокинуть. Великан с трудом переполз на место водителя и, трясущимися от страха руками достал ключи, сунул их в замок и повернул. Двигатель заурчал и он, включив скорость, ударил по педали газа. Машина должна была рвануться вперед, но ничего не произошло, но колеса крутились, он слышал как ревел карданный вал. Как будто кто-то приподнял тяжелый мебельный фургон невидимым и неощутимым движением. Танюха завизжала и обхватила голову руками. Великан, которого страх холодными руками начал брать за сердце, снова ударил по газу. Почти в пол. Машина заревела и неожиданно резко бросилась вперед по аллее, благо что стояла "на ходу", разбрасывая комья земли. Сашка успел взглянуть назад в зеркала заднего вида. Он убрал педаль с газа только тогда, когда кончилась аллея и показалась дорога на Киржач. Колеса взвизгнули, и они остановились прямо посередине шоссе. Танюха уже больше не визжала, но была белая как мел. Великан часто дышал и иногда вздрагивал. Вместе с хмелем ушло куда-то и желание, которое грело его весь вечер.
- Что это было? - выдавила из себя Таня.
- Не знаю, - тихо ответил он.
- Может лось?
- Кто нас тогда держал?
- Лось рогами подцепил.
- Ты сама в это веришь? К тому же когда мы тронулись я успел посмотреть назад в зеркала.
- И что? - она снизила голос до шепота.
- Ничего. Там ничего не было. Точнее никого. Пустая поляна.
- Тогда что же это было? Трясло нас как грушу, подняв над землей?
- Не знаю. А почему ты сказала "прахом", а не "пухом"?
- Само собой выскочило. Не подумав, что ли, - она почесала лоб. - Это была нечистая сила. Точно тебе говорю. Нечистая сила.
Он ничего не произнес, молча согласившись с тем, что она сказала.
После этого происшествия они несколько лет не приближались к той поляне, где стояли тогда. Великан больше не задумывался о происхождении нечистой силы, но всегда вспоминал ее слова: "Юра, пусть земля тебе будет прахом!" В этих словах, по его мнению, крылось что-то, что он не мог понять, но они были важные, как какое-то заклинание или смертельное оскорбление. Но всегда, когда рассказывал эту историю, обычно после приличного количества водки, обращал на эти слова внимание собеседников, что его жена сказала "прахом", а не "пухом". Именно так, а не по-другому, пробудив какие-то тайные силы всего лишь одним неосторожным словом.