Мягкими лапами по ещё непросохшей листве. Осторожно ступает волк, боясь затронуть шелестом покой леса. Этот зверь все помнит. Умная морда смотрит на тебя с укором и надеждой. Смотрит так, будто видит впервые после тысячелетней разлуки. Потом, как показалось, зажмурит один глаз и растянется в ехидной улыбке. Секунда, и перед твоими глазами уже не гордый лесной зверь, встреча с которым в лесу сулит неприятность, а загнанная жертва. Жертва своего звериного доверия и людской неблагодарности...
Я помню слишком много. Во мне память моих предков. Она вливается в меня с молоком моей матери-волчицы, с сотней запахов леса, с тысячами звуков... Я был всегда. А вы люди недолгие существа. Пройдёт время, и вас самих не станет... Я знаю это точно. Но я не утверждаю, что тогда буду и я.
А помнишь, мы когда-то жили в странном союзе? Помнишь с какой надеждой ты в первый раз заглянула в мои глаза? А помнишь, что ты в них увидела? А помнишь, как ты делилась со мной последним куском мяса? Забыла? Я так и знал.
А потом меня уважали. Уважали очень долгое время. Меня призывали как помощника на охоте, как хранителя Рода. Поминали моё имя и при лихе. Одевали мои шкуры, когда хотели согреться. А я терпел. Терпел и тогда, когда вы убивали моих детёнышей... Правда и я не оставался пред вами в долгу... Я крал ваших детей, забирал молодок, пожирал скот. Платил вам, как вы тогда говорили, той же монетой. Я всё помню... Я пытался выжить!
Я помню тот край, на котором вы впервые заселились. Множество рек с рыбой, озёр с чистейшей водой, болот... Я помню ту землю. Сочная трава на лугах, мощные деревья, что казались тогда такими вечными!, в лесах. Непроходимые чащи с прекраснейшими полянками в глубине. И вы, ещё робкие, но уже достаточно смелые, что бы селится рядом. Я помню, как вы просили прощения у каждого загубленного дерева, у каждого вырванного корешка, у каждого убитого ради пользы зверя. А вы ещё оставляли требу рядом с деревянными изображениями ваших богов... Вы относились к нам как к старшим братьям, нередко и на самом деле братаясь с душами древ... Вы уважали всех... и меня. Как мудрого и гордого охотника лесов. Мы жили в союзе...
Потом вы слишком ушли в свои распри. Вы перестали думать о нас как о старших братьях... Я даже не помню того переломного момента. Что послужило командой? Или была ли она вообще? Вы посчитали, что мы равны. Что леса не имеют пределов, реки никогда не иссохнут, а зверьё никогда не уйдёт в другие места. А потом вы вообще перестали обращать на нас внимание. Вы слишком увязли в себе. Стали валить деревья не для крепких и ладных домов, а для желтой монеты. Стали убивать не для утоления голода, а ради забавы... Вы перестали думать о нас, кроме как о средстве обогащения. Но как вам втолковать, что золото - тоже наши жилки, и вы расщепляете нас и изнутри? Вы стали иными, вы изменились. Вы даже, втихаря от стариков, посмеивались над обычаями предков. Только редкие единицы уходили в леса... И то, от нелёгкой доли.
Ваши короли сменяли друг друга, время шло, а перемен не было. Только одеваться вы начали по-другому, да дома строить иначе. А так - тот же запах. Вы оставались те же. Хотя, не спорю, некоторые из вас начали что-то вспоминать... Вы начали посвящать нам свои оды, стихи. Ха! Зачем нам ваши стихи, когда вы пишите их в далёких от лесов городах. А в своей жизни ни разу не бывали в диких местах. Но об этом вы не задумывались...
Потом у вас что-то изменилось. Вы резко стали иными. Начали заботится друг о друге. Но разве тогда вы вспомнили о нас? Нет! Вы пошли дальше! Вы решили, что это вы старшие братья, а мы меньшие. А смысл? Разве у вас есть разум Старших? Что-то не приметил... Вы начали иссушать болота, вырубать остатки лесов... Отстреливать тех, кто казался вам ненужным. Но разве вы могли создать систему совершеннее системы матушки-природы? Начали засаживать себя в эти бетонные коробки... Ну и Тьма с вами, но при чём тут мы? Почему мы должными были тоже "садиться" в клетки на потеху честной толпе?! Почему вы водите своих детей посмотреть "на страшного, дикого хищника волка", когда у того брюхо сводит от голода и плохой еды, а шерсть лезет клочьями? Это вы называете свободным зверем? Многие мои сородичи смотрят на вас с другой стороны клетки. Но разве вы дали нам выбор? А знаете, что самое страшное? То, что и ваши старики смеются над заповедями их стариков в полный голос! Вот это страшно!
Сейчас же что-то в вас снова изменилось. Мягко, но изменилось... Вы сейчас разделились на две части. Раскололись. Хотя все и поняли, что были не правы, но искупать ошибки решило совсем немного от вашего общего числа. Спасибо вам хоть за то, что опомнились... А что поздно, вы это и сами понимаете... Толпы кинулись спасать нас с тем же фанатизмом, с каким вы недавно убивали, "эти бедных зверюшек".
Но разве вы открыли клетки? Нет... Вы поступили ещё хуже. Вы сделали их просторнее, добавили ощущение природы и дома, но... Оставили грань. Теперь вы слишком далеко от нас. Ваши коробки стоят не относительно рядом с нами, а слишком далеко... Теперь вы содрогаетесь от моего воя только в ваших глупых фильмах... Вы создали образ, но когда вы встречаете меня в лесу (а может скорее нужно назвать это место заповедником?), голодного, продрогшего, облезлого, разве вы смотрите так же приветливо на меня, как когда видите меня на своих экранах? Нет. Поймите, что те, кто помогает нам, с трудом латают дыры, принесённые нам прошлыми веками, а сколько же им времени придётся разгребать то, что вы создали за последний век?
Теперь мало кто действительно слышит, и внимает моему зову, и откликается на него с той же силой, как в самом начале... Мне жаль...
А помнишь ли ты наше существование так, как я помню ваше? Забыла... Я так и знал.
Встрепетнёшься - и все пропадёт. Перед тобой снова обычный зверь, но до чего ж странен огонь в его глазах! Огромные глаза странного цвета, то ли цвета льда озера, то ли цвета небес, вновь смотрят на тебя... Потом морда отвернётся, и зверь походкой победителя уйдёт в тень, что б не доставлять боле удовольствия толпе у вольера в зоопарке...
А ты уйдёшь. Снова придёшь домой. Ритм жизни захлестнёт тебя, но, кто знает... Может именно эти глаза будят тебя среди ночи во сне, и твои уши вслушиваются в тишину, уже надеясь услышать вой...