Аннотация: Детские вопросы по сути жизни. От первоклассницы своей бабушке фронтовичке
Недавно я пришла в гости к бабушке Маше. Её соседка - баба Вера похвалилась, что ей подарили большую и красивую книгу с картинками, и мы с ней стали рассматривать её. А там написано про чужих бабушек и дедушек, которые во время войны все были на фронте: кто был поваром у генерала, кто лекарства из одного госпиталя в другой возил, кто в политотделе на пишущей машинке строчил, а кто и вовсе в каком-то заградотряде сражался (СМЕРШ называется). Некоторые в январе сорок пятого года на фронт попали, их сначала там три месяца учили, а потом они аж до Берлина дошли, и за это время покрыли себя неувядаемой славой. Один дедушка из автомата даже по рейхстагу стрелял. Правда это было через неделю после окончания войны, когда их на экскурсию от полка привезли, у Брандербургских ворот они выпили, а потом по рейхстагу он как стрельнул, очередью, пять пуль! Он даже гильзы за собой пособирал. Геройский дедушка.
Тогда я и спросила бабушку, что она на фронте делала, и вообще, сколько она там была. Почему про неё в книгах не пишут. А она мне вот что нарассказывала. Когда началась война, она как раз уже выучилась на медсестру. На фронт её не взяли. Это я так думаю из-за того, что она была такой молоденькой и маленькой ростом. А послали работать в обыкновенную больницу, простой операционной сестрой, оперировать раненых, инструмент кипятить, швы прямо на человеках зашивать, уколы делать, перебинтовывать. Одним словом, серьёзной работы ей не доверили. Но работа была тяжелая, а она трудностей испугалась, и решила от них сбежать: лёгкой жизни ей захотелось. И она решила обмануть военного комиссара, спрятала бумажку, которая "бронь" называется, и уговорила его, чтобы отправил он её куда полегче. Он хорошо к ней относился, выдал её сапоги, шинель и отправил на фронт. Конечно, на фронте ей стало легче, чем в больнице на Урале.
Сначала она гуляла по полям. Выйдет на поле и идет себе пока там раненого не найдет. Поля были разные, заснеженные, грязные, но воздух там чистый был, ходила она там бойко, и поэтому, они назывались поля боёв. А раненых ей легко было подбирать, она же маленькая, всего 155 см, ведь ей даже наклоняться сильно не приходилось, так, чуть-чуть наклонится, бойца раненого на спину к себе посадит и назад, в свой медвзвод тащит его. А потом опять гулять на это поле боя идет. Так с сорок второго года она и начала там легкую жизнь вести, прогуливалась по полям боёв. А потом ей надоело пешком ходить и она уже на танках каталась. Сядут, говорит, они на танки и поехали за линию фронта. Ну, пока эту линию переезжают, там постреляют немножечко, а потом они по тылам фашистским прохлаждаются с диверсионным рейдом, где штаб немецкий разрушат, где аэродром разломают, где цистерны с бензином сожгут. Безобразничали они там, в общем. Нет бы, себе сидели тихо на фронте, а они в тыл все норовили попасть. Да не в свой, а во вражеский, и нашкодить там. А потом ещё обижаются, что внуки у них непоседливые растут, непослушные. В общем, накаталась она на этих танках от пуза, всю Украину, Прибалтику, Молдавию, Венгрию, Румынию проехали. С фронта она приехала раньше времени, в феврале сорок пятого года, это когда Штирлиц с Борманом встречался, и Тихонов заснул в "мерседесе". А моя бабушка уже вернулась, раньше, чем надо. Ей в бумаге так и написали "по ранению".
Дядя, который книжку про настоящих фронтовиков сочинял, ну, про тех, что после войны по рейхстагу стреляли, так и спросил её: "А ты на фронте что делала, наверное, даже не стреляла?" А бабушка сказала, что она санинструктором была, раненых на себе носила и инструктировала по дороге, наверное. Из нашего оружия она не стреляла, а вот из немецкого "шмайсера" стреляла, когда у них патроны кончились, и они из танкового рейда через линию фронта назад прорывались. Но дядя сказал, что это не считается, вот если бы она, как он - из автомата ППШ стреляла бы, тогда другое дело. Он с крыльца политотдела армии в сторону немцев ка-а-ак стрельнул, правда, попал или нет неизвестно, да и до фронта там двадцать километров было. Вот если бы моя бабушка так же здорово стрельнула, тогда и про неё в книге написали бы. А так она не подходит.
Вот про дедушку они бы, наверное, написали. Это так мне бабушка рассказывала. Они ведь вместе на фронте на танках катались. Хотя дяди, которые книжки такие пишут, ещё подумали бы. Тот ещё фрукт был мой дедушка.
Это ведь война то 22 июня началась, а у них в техникуме экзамены были. И он, чтобы экзамены не сдавать на второй же день попросился на войну. Там, наверное, не разобрались, что он от экзаменов "закосить" решил, и сразу же его отправили на фронт. Через четыре дня он уже в бою был. Он там что-то делал, в кого-то стрелял, рыл окопы, ходил в штыковую атаку, даже из окружения со своей дивизией выходил. Но потом начальники разобрались, что он больше всего экзаменов, а не смерти - боится, и отправили его в военное училище. Там-то уж не убежишь, и пришлось ему быстренько, за четыре месяца все экзамены сдать. После училища он стал танкистом и разведчиком и офицером. Чтобы его в наряд какой-то там страшный не одевали и в атаку не брали, они собирались втроем и уходили в поиск дня на три или четыре в тыл к фашистам, там не спали, ловили какого-нибудь немца, называли его "языком" и возвращались с ним к себе домой. Тихонечко проходили линию фронта, чтобы никто не заметил, отдавали "языка" командирам и ложились спать. А в атаку не ходили в этот день. Отгул у них был.
Иногда, как в театре, переодевались в фашистскую форму и щеголяли по тылу, по немецкому тылу. Он даже Курскую битву начал тогда, когда у немцев в тылу был, и из своего лёгонького танка семь фашистских "тигров" подбил, пока они еще разгружались, чтобы нападать на Прохоровку. Ему за это орден дали, и он носил его, как пижон, не снимая. Мог бы в коробочке хранить, в тумбочке. А он носил на гимнастерке, пока не оцарапал этот орден об осколок немецкой бомбы, которая взорвалась рядом. Я сама видела в красной коробочке у бабушки: все пять их орденов лежат, как новенькие, а один с ободранной эмалью. Неаккуратный дедушка какой-то был.
А в сорок третьем году он вообще полгода не воевал, на фронт не ездил, не стрелял. В госпитале лежал. Не ел даже, не пил, не ходил, не двигался, не слышал и не видел ничего. Говорят, контужен был, без сознания лежал. А вышел из госпиталя через полгода и ничего - живой и здоровый, только глухой на одно ухо. И опять своим любимым занятием стал заниматься: на танках ездить и в разведку ходить. Только теперь ему большой танк дали, который гудит сильнее, чтобы он слышал лучше, а то маленький гудел неслышно, как "Жигули". И начал он со своими тяжелыми танками по разным фронтам ездить, где интересней, там и он. Как егоза, не посидел нигде.
А когда все поехали Берлин захватывать, то он не поехал туда, а на юге под озером Балатон оказался - это курорт такой в Венгрии. И чего он не поехал Берлин завоевывать, а на курорт закатился? Наверное, потому, что там ему новый танк дали "Иосиф Сталин -3". Это такой, как у нас в парке стоит. Мы на День Победы с бабушкой ходили, и я его весь облазила. Мне он тоже понравился, красивый, зеленый. И я бы тоже из-за него в Берлин не поехала. Дедушка тогда схитрил, за этот Балатон, где они последние немецкие танки перестреляли, ему медаль дали "За город Будапешт" и значок "Гвардия". А за Берлин бы ему только одну медаль дали бы, а значка не дали бы. А он значки, и там всякие ордена и медали, любил носить, на парады одевал, они у него весь пиджак закрывали.
А когда война кончилась, то все, кто на фронте был, привезли домой подарки, ковры, картины, аккордеоны. Дедушка Виталя три немецких велосипеда привез, дедушка Паша привез мотоцикл "Цундап", дедушка Костя два чемодана швейцарских часов, а дедушка Валя вагон фотобумаги, проявителей, фотоаппаратов "Лейка".
А мой дедушка ничего такого не привез. В той коробочке, где лежат его ордена, завернутая в бумажке, лежит маленькая железочка, которую он двадцать лет в себе носил, а потом доктора вырезали, чтобы он нам, внукам показал. Это и все дедушкины подарки с войны. Нерасторопный он какой-то был, нехозяйственный.
Про него, может быть, написали бы в книге, но и тут он всех нас подвел, взял и умер несколько лет назад от четвёртого инфаркта. Бабушка говорит, что сердце не выдержало. Так что, про него не напишут. Да и про бабушку тоже. Ведь она не стреляла.