Наталья Патрацкая
Женская лирика Том 1
 1980-1999


Стихотворения 1999

Синий рассвет

Я забываю любовь за окном,
мягкую мебель и стены.
Пусть все хорошее кажется сном,
позже забуду измены.

Синий рассвет городских фонарей,
снега мерцания в аллее.
Вольно, морозно - иду я бодрей,
окна на доме алеют.

Вот твои окна. Шаги все быстрей,
в мыслях забыться хочу я.
Боль бывших чувств от заминки острей,
сердцем тебя давно чую.

Было все? Не было? Прошлое то.
Пусть ты прекрасен как прежде,
мимо пройду как фигура в пальто,
тело прикрыто одеждой.

Синий рассвет голубеет слегка,
ветви колышутся в небе.
Чу, отодвинулась шторка легко:
смотришь, живой ты, не в склепе.
1999

Вдохновенье

Природа, влюбленность - всегда вдохновенье,
мужские улыбки, их вид...
Они так прекрасны своим дуновеньем,
снимая усталость обид.

Любое вниманье, любое влеченье
на импульсах тайных флюид,
находит свое отраженье, свеченье,
и строчками в вечность летит.

Бываю влюбленной в природу мгновенно,
явленья - частички души.
И если встречаю тебя, непременно
душа мне воскликнет: "Пиши!"

Пока ненадолго, на час или годы,
ловить тебя буду в мечтах.
Немного волненья, немного погоды,
возможно, сверкнешь ты в речах!

Идет вдохновенье до кончиков пальцев,
когда я кого-то люблю,
потом вышиваю стихи, как на пяльцах.
Узоры: люблю - не люблю.
1999

Первое марта

Мелькает снежок за окошком,
снежинки стучатся в дома.
Стряхнула я шапку как кошку,
весна в марте - это зима.

Снимаю я все верхние вещи,
надев свой рабочий халат.
Работа сжимает как клещи,
со мною чертежный мой клад.

Спокойно у кульмана сяду,
возьму желтый свой карандаш,
так двадцать шесть лет скоро кряду
невольно железу отдашь.

Смешно, но работе я рада,
пусть много волнений, забот.
Финансы в работе награда,
они не придут без хлопот.

Слегка рыжеватые блестки
здоровых, красивых волос.
Сережки блестят, словно слезки.
К работе готова я, босс.
1 марта 1999

Гребень весны

Снега безбрежные растаяли,
сияет солнце от души.
С тобою врозь. И это тайна ли,
что мы лишь врозь и хороши?

Весна теперь нам не попутчица,
живем, друг друга не браня.
Есть ангел маленький и лучница?
Нет, давит возраста броня.

Мы равнодушно - холостые,
дела обычные вершим.
Земные радости простые
нас веселят. Мы не грешим.

Сверкает солнце, наслаждается
своей весенней красотой.
Душа моя в тебе нуждается.
Ты говоришь мне: "Нет, постой!"

Твой взгляд кричит и тихо кается,
весной глаза твои полны.
Ты в равнодушии раскаялся
на гребне солнечной волны.
1999

Обернулся

Обернулся мужчина, почувствовав взгляд,
взор его был прекраснее снега.
Кепка в сторону смотрит, как снежная прядь,
но в душе его не было брега.

Он довольно силен и спокоен наряд.
Взгляд сверкнул, отводясь ненароком.
Он почти недоступен, а может быть, свят,
отношения с ним будут пороком.

Говор - рокот его растопил снег и май,
обнажилась листва изумрудно.
Его внешность подвластна поэтам и снам.
Наши встречи нам помнятся смутно.

Развернулась листва, да хороший апрель,
зелень май поглотил снегопадом,
будто кто-то с водою смешал акварель.
Мокрый снег на меня томно падал.

Мелко, мелко трепещут листочки осин,
мелкой рябью волнуются воды.
Но развозит нас в стороны бодрый бензин,
словно вновь разбегаются годы.
1999

Майский снег

Апрель весною развернулся, 
май снег просыпал на листву. 
Мужчина нервно повернулся. 
Снежинки в воздухе плывут. 
 
Меня узнал сквозь холод снега, 
своих белеющих волос. 
Когда-то нам светила Вега. 
В любовь уйти не удалось. 
 
Он элегантен, как обычно. 
Растерян взгляд былой любви. 
Себя взял в руки и привычно 
заговорил. Слов не лови. 
 
Он засверкал, засеребрился, 
стал, словно ива у воды. 
Причесан. Вовремя побрился. 
Но сколько, же в словах беды. 
 
Бывает в мае зелень лета, 
Летает снег забытых дней. 
Кругом тепла, весны приметы, 
страдания любви длинней. 
 1999

Завод

Три ели при входе подобны ракетам,
войдешь - проходная своих и гостей.
Портреты висят озаренные светом,
висят объявления наград, почестей.

На улице здание чернеет квадратом,
как космос далекий, что манит в ночи.
Зайти в это здание так многие рады,
здесь любят работу. Пройди, помолчи.

Рабочих увидишь, что так виртуозно
творят на станках и в цехах волшебство.
Они очень мало общаются устно.
Похоже, в работе молчит большинство.

Люблю я станки, этот запах станочный,
набор инструментов и стружки металл.
В работе заказ то новейший, то срочный,
где каждый станочник над сталью восстал.   

Три ели при входе подобны ракетам,
и лавочка рядом для редких гостей,
где можно в обед похрустеть лишь галетой,
легко вспоминая ракеты и степь.
1999

Поэзия

Поэзия - таинственная сила
наполнена вся чувствами сполна,
в лихой момент она ответ дарила,
победой наполняет жизнь она.

Сильна она. Не в этом ли причина
мудрейших и коротких древних слов?
От слов таких повеяло лучиной,
ведь в лукоморье множество основ.

Поэзия, где ты не обитаешь?
Больных строфой спасая исподволь,
ты, иногда похожая на байки,
вытаскиваешь группы, будто вол.

Что есть в тебе того, что нет в природе?
Вы разные по сути всех проблем.
О том, о чем не думается сходу,
к поэзии подключат сотни клемм:

то человек, то действие, то зори,
закаты, облака и смена лет,
мгновенья счастья и остатки ссоры,
забытый в кресле, на диване плед
1999

Глазок

Мне нужно подойти к глазку,
чтобы убрать свою тоску,

увидеть Ваши эполеты,
на вечер сделать Вам котлеты.

Потом спокойно лечь и спать,
чтоб утром тихо тесто мять.

Хочу я сделать Вам пельмени,
домашних вместе мы не ели.

Похоже мне так нужен муж,
пусть он вначале неуклюж.

Я не хочу прожить одной
холодный май и летний зной.

Все это сделать я смогу,
поверьте, милый, я не лгу.

Мне трудно в мире темных туч,
Вы для меня один могуч.

Могуч, силен и справедлив!
Я силы чувствую прилив.

Вы хороши еще собой!
Так одиночеству отбой?
19 мая 1999

Медведя броня

Зеленый газон и вишневый кустарник,
желтеют прелестные кроны осин.
Осенние краски. Засохший татарник.
Здесь пахнет машинно-дорожный бензин.

Возможно, грибы затерялись во мраке,
как ты затерялся средь света и тьмы.
Похоже, давно состою с тобой в браке,
но только совсем позабыла: кто "мы"?

Куплю я грибы белые шампиньоны,
поеду среди длинных, стройных осин.
Я знаю, что мы далеко не шпионы.
За окнами вновь - лишь цена на бензин.

Весна, зима, осень, года пролетают,
тебя забываю сквозь холод и тьму. 
Опять бодро листья с осин улетают,
твое я молчанье совсем не пойму.

Нашел незнакомку и с ней канул в лету?
Нашел себе гибель? Медведя броню?
Уехал ты помню таинственно летом.
Так счастья тебе.  Я тебя не броню.
1999

Одуванчики

Желтые цветы - городские всплески
отзвуков весны, словно бы невестки.

Город освещен желтою палитрой,
на один венок нужно их пол - литра.

Черенки не в счет, их переплетают,
как плести венок, дети четко знают.

В небе солнца свет, облака белеют,
желтые цветы зреют, зреют, зреют.

Но пока листва молода, кудрява,
желтые цветы - будто бы забава.

На деревьях цвет белый, белый, белый.
Гроздья эполет. Одуванчик спелый.

Но еще чуть- чуть он весной подышит,
белый суховей тут его услышит.

Отзвуком снегов забелеет тополь,
будут в семенах дети шустро топать.

Всколыхнет листву стая из пушинок,
тополиный пух, словно снег единый.

Нежная листва зеленеет ярко,
яркие цветы полыхают жарко.
27 мая 1999

Мини сад

Последний майский день.
Гроза. Льет дождь.
И облачная тень,
и капель гроздь.

Зонтов сплошной парад
и сумрак дня,
посевам дождик рад.
А для меня

рабочий длинный день,
день чертежей,
уснула грустно лень
без виражей.

Льют за окном дожди
и сумрак туч,
черчу всю жизнь почти.
Мой труд могуч.

А на столе цветы,
как мини сад,
зеленые листы -
цветов фасад.
31 мая 1999

Водопад

Водопад похож на тюль,
или тюль из водопада.
И июнь или июль
вытекают из каскада.

Детвора сидит в воде
и купается привольно,
забывает о еде,
загорая так невольно.

Легкий день разлит везде
солнцем, блеском и водою.
На песке народ - раздет,
загорает резедой.

На работе в жаркий день
шумно дышит вентилятор.
Потолок дает мне тень,
и гудит лишь генератор.

А кругом цветы, цветы,
жарко им лишь на окошке.
Воду пьют, растут хвосты
на шкафах во всех лукошках.
1999

Дверной проем

Три недели вновь тепло,
комары в леске.
Днем и вечером светло,
люди на песке.

В это время мой прием
Ваших жгучих волн.
Ждите Вы, дверной проем
пустотою полн.

Не увижу Вас в двери,
не дождусь я Вас.
Волю, волю соберу,
мне не слышно бас.

Правда, милый человек,
не пойму, нельзя.
Вы мой шах и царь, и бек,
ручка, вензеля.

Лучше я Вам напишу
на исходе дня,
и в другой раз навещу.
Ждите Вы меня.
1999

Игра в любовь

Игра в любовь всегда приятней
самой любви с приставкой секс.
Мы игроки и, вероятно,
ты для меня возможный Зевс.

Ну что такого? Так, для справки,
довольно взгляда одного,
ты мял газона рядом травку,
и мягко двигался, легко.

А я боялась поминутно,
что вот догонишь ты меня,
а сердце чувствовало смутно,
идешь ты рядом, жизнь кляня.

И вот дошли. Ты где-то рядом.
Скорей в душе ты лишь со мной,
а за окном дождинки с градом,
пейзаж подернут пеленой.

Давно отпели ласки годы,
когда-то иглами в душе,
для чувств настала непогода.
Игра в любовь? Одно клише.
1999

Приторные чувства

Лирично - приторная проза,
любовно - солнечный роман,
в хороших чувствах тонет роза,
в любых стихах царит обман.

Жизнь прозаична и прискорбна.
Но, Боже мой, порой глуплю,
влюбляюсь чувственно, но спорно.
И все равно: "Тебя люблю!"

Люблю, красивый, словно брокер.
Ты где сейчас? Ты без меня?
Так вспоминай меня ты строго,
одну меня, жизнь не виня.

А чувства часто односложны,
у них прекрасная душа,
но все, что лишнее, то ложно,
и плохо жить, любовь круша.

Любить тебя - одно блаженство,
тебя не вижу, так живу,
живу мечтательно, по-женски,
с тобой лишь в чувствах я плыву.
1999

Поклон короля

Приятно все, что так приятно,
приятен нежный небосклон.
Приятно все, что есть опрятно
и молчаливый Ваш поклон.

Вы привыкаете немного,
похоже, Вам не устоять.
Вы говорите нежно, строго,
но лучше руку мою взять.

То исподлобья, то открыто
сверкают очи и поют,
в них Ваше прошлое отмыто,
но не хватает нам кают.

И кто бы мог вчера подумать,
что выпадет прекрасный Туз?
Иль сам король пришел из трюма?
Здесь очень жарко, снят картуз.

Мы все как есть, одежды мало,
и это чуточку манит.
И каждый шаг в просторном зале,
лишь взором пламенным звенит.
30 июня 1999

Встреча зонтов

Летний дождь кружится мелким бесом,
огибая зонтика звезду.
Зонтик охраняет интересы,
наклоняя край его, иду.

Вот ведь как, мы встретились зонтами,
ты меня не видишь - я тебя.
Дождь и ветер взмыли между нами,
можно обойти друзей любя.

Я тебя не видела полгода,
сквозь дождинки видеть не спешу.
Хмурая и мокрая погода,
лучше я немного погрущу.

Что такое мокрая погода?
Дождик, дождик, дождик без конца.
Без зонта для каждого нет хода,
край зонта мелькает у лица.

Разошлись два зонтика в пространстве,
бесы не проснулись, чувства спят.
Летний дождь прекрасен в постоянстве,
а в лесу полно теперь опят.
20 августа 1999 

Туман русалки

Туман отношений на мне и тебе, 
он вновь замутил жизнь и воду.
Туман на любви и туман на судьбе,
сегодня он брат небосводу.

Одна я одна, без любви и тепла,
без омута брачной пастели,
забытой русалкой в пруду я плыла,
лишь мысли к тебе долетели!

А лето прошло без тумана, дождя,
здесь много людей проплывало.
Спокойное лето пылало щадя,
сейчас лишь туман покрывало.

Останься со мной, заблудись под водой.
Ты видишь заброшенный невод?
Где невода сеть, листья вьются фатой,
а рядом русалочка - дева.

Ну, что милый мой, мой забытый герой,
немного очнулся в тумане?
Я жду, очень жду, невод - капелек рой,
в каком-то телесном дурмане. 
1999

Блаженство

Пора бы написать хоть пару строчек,
когда дела блаженно хороши.
Вы рядом сели между мной и прочим,
и словно бы искрились от души.

Весна пленила солнечной погодой,
врывалась в очи, словно Ваша стать.
а Вы, конечно, чувственной породы,
и Афродита явно Вам под стать.

Вы словно грек - могучий и прекрасный,
от Вас идут флюиды будто свет.
А очи, боже мой, они так ясны,
а губы, улыбаясь, шлют привет.

Вот это да! Такого быть не может!
Я просто рада сказочным плечам,
пусть было так недолго, ну так что же?
Всегда мы рады солнечным лучам.

А в руки Вам компьютер и бумагу.
Иду к глазам, летящим из небес,
плыву к стихам, пишу о жизни саги,
и просто хорошо, что в Вас есть вес.
1999

Увлечение

Очередное увлечение,
очередной этап стихов,
возникло новое волнение,
как смена близкая веков.

Вторая половина года,
жара по-прежнему палит,
чудесно-яркая погода,
ей сердце вторит и томит.

Конечно, он высок и строен,
и черный волос с сединой,
и голос чувствами напоен,
и весь он рядом, за стеной.

Он где-то рядом, где-то близко,
порой мы можем говорить.
О наших чувствах? Это низко.
Мы будем облаком парить.

Ведь все парит в жару такую,
вода уходит в небеса.
О чем, о чем вновь я толкую?
Парение с милым - чудеса!
1999

Тумана сень

Туман не снег. Люблю я день.
Дождливый бег - тумана сень.

И смена лет - людская боль,
и многих нет, не видно голь.

Живи без бед, без суеты,
ведь он отпет, живи хоть ты.

Любовь прошла, не те лета,
по ней я шла, была звезда.

И космос был для звезд любви.
Ты с лаской плыл. Зови, зови...

Тумана сень закрыла мир,
любить мне лень, без взглядов пир.     
1999

Золотая муть

Золотая осень золотых шаров.
Листья, словно блики, отблеск городов.

Мне не насмотреться на красу ветвей.
Ветер - ветерок мой, ты бодрее вей.

И взлетают листья на чужую грусть
встреченных деревьев. Где же тут корысть?

Радостны мгновенья этих ярких дней,
полыхают сени, редкость в них видней.

Золотые строчки, золотая муть,
вспять такие строчки мне не повернуть.
1999

***
Да, вот и все, осыпалась листва,
златую осень был ты не со мною,
свободны для снежинок все места,
а небо затуманилось все мглою.

И осень как-то быстро отцвела,
и пышная листва рябины красной
в заоблачные выси не звала.
А я? Я продолжаю сердца басни.
1999 

***				
Солнце ослепляет холодом лучей,
души прогревает свет живых свечей.

Встречу по дороге я родных людей,
блеск очей пылает в море новостей.

А очей созвездье поднимает ввысь,
прямо к небосводу. Господи, держись!

Где-то здесь вершины, где-то здесь дома.
Я люблю, вас люди! Дальше я сама.
1999

Осенний пирог

Тру морковку, вминаю в капусту,
а под окнами вечный роман,
и под звуки капустного хруста,
наблюдаю осенний обман.

Над землею стоит благородно
желтым облаком красочный клен,
непокорный, надменно-холодный,
он в березку заметно влюблен.

Полыхают под окнами вместе,
но встревожился ветер страстей.
Вот готовлю спокойно я тесто.
А березка средь клена ветвей.

Шепот листьев блаженно спокоен,
и порыв их уже неземной,
этим очень был ветер расстроен.
Он усилился вдруг над землей!

Скоро будет готова капуста.
Ветер с клена сметает весь фарс.
А пирог? А пирог очень вкусный.
А березка? Вздохнула как раз.
1999

Серебристая осень

Летает снег, не тая быстро,
лежит на крышах и камнях.
И солнце светит серебристо,
нас в холод осени маня.

И ты какой - то серебристый...
Что так прохладно на душе?
Иль жизнь твоя совсем ребриста?
Нет ребер женщинам уже?

Природа держится спокойно
перед пришествием снегов,
ты в зеркало глядишь достойно,
замерзших луж из тьмы веков.

И небо явно отдохнуло
от светских ливней в жаркий день,
озоном северным дохнуло
в совсем безлиственную сень.

И засыпает лес надменно,
и ровно дышит тишина.
Мы для любви не ищем смену...
Из ребер женщина одна.      
1999

Водный роман

Затяжные прекрасные дни,
я играю, лечусь, отдыхаю.
Среди многих с тобой мы одни,
без тебя непременно сникаю.

Эти лучшие дни и дела,
эти милые, чудные лица,
и в бассейне резвятся тела,
и играются в шахматы блицы.

Не понять моего торжества,
радость детства, общения, победы.
Это счастье в канун рождества,
пусть за месяц. А взгляды в обеды?

Радость нового тела в плену
водной глади - хороший бассейн.
Как прекрасно! Плыву я! Плыву!
А твой взгляд ненароком рассеян.

А потом круг за кругом в воде,
раздвигаются волны руками.
И повсюду, всегда и везде
я твой взгляд одеваю стихами.
24 ноября 1999

В консерватории

Зал консерватории
деревянный, бел.
Здесь клавиры вторили 
в сотни децибел.

Девочка как девочка,
волосы волной.
Ноты, словно семечки,
звуки - пеленой.

Так играла - вьюжила
классикой струясь,
что морозной стужею
сольно увлеклась.

Платье снежно-белое,
черный инструмент,
исполнение смелое,
черно-белых лент.

Чуть не заневестилась,
но виолончель
рядом звуки вбросила
в музыкальный челн.
29 ноября 1999

Штурман

Сиреневый рассвет
в сиреневой печали,
гранитный парапет
замерзшего причала.

Корабль одинок,
пусты его каюты.
Зарозовел восток,
меняя небо круто.

А штурман не спешил
покинуть дом-таверну,
он девочку смешил,
та робкая как серна.

Был штурман одинок,
но ночь уже в рассвете,
и волосы - ленок
Он уходил, как летом.

Он девочку пленил
своей морской походкой,
и трап под ним кренил,
он шел в каюту ходко.
7 декабря 1999

Полет наваждений 

Воздушные замки, иллюзион,
прожекты, мечтания и грезы,
виденья, сказания, как сказок сезон,
несут наваждения в прозу.

Стихи из той прозы растут на глазах
почти с непонятною силой.
Потом все оценишь, как стройку в лесах,
а чувства? Возможно. Да, мило.

Но вот из страданий, что были в груди,
точнее сказать, просто в сердце,
получится опус с названием: "Приди",
а кто-то подумает: "Серо".

Мечты и соблазн, и обрывистость фраз,
всегда лишь мечта неземная.
Сама сознаешь то, что грезы - маразм.
и все же мечтаешь: "Вас знаю".

Полет наваждений, он с нами всегда.
Он словно снежинки порхает. 
И любишь, мечтаешь и веришь тогда,
когда наваждение летает.
10 декабря 1999

Мужчина в красном

Когда мужчина как закат
оделся в красное, так легче,
беру я чувства напрокат,
и он партнершей обеспечен.
Закат на краешке земли
подернут облаком вечерним,
вот тучки солнышко смели,
из карт остались только черви.

Немые зрители небес
стоят деревья над рекою.
Мужчина в красном, он воскрес,
и я машу ему рукою.
Застыла речка в неглиже,
рука в бинтах как ветка в снеге.
В бассейне жизнь на вираже,
он где-то рядом, полный неги.

И вот плыву, бинтов уж нет,
и боль в руке, и в ритме сбои.
Ковбойку сбросил. Волны - след.
Морскому волку нет прибоя.
Ныряет он диагонально,
он многогранен, вездесущ.
Я рядом буду тихой ланью
с больной рукою, в этом суть.

Мораль любого увлечения
до одиозности старит,
с гарантом чувства привлечения
в холодном воздухе парит.
В такие редкие минуты,
когда от разума труха,
когда влюбленность лезет в путы,
и в прозаичные меха.

Забыв в мгновенье благонравие,
стремишься сердцем лишь к нему,
встречаешь лед над разнотравьем.
Удар, ушиб, рука в плену.
Рука в плену, но не ладоней,
а гипса, шины иль бинта.
А Он поднимет, слыша стоны,
стряхнет весь снег, а ты не та.

А у тебя лишь боли, боли
от перелома, трещин, травм,
затмят любовные юдоли.
И провидение - страшный Мавр.
Почем все стоят увлечения?
Где перелом, где аэропорт,
а где простых людей суждение,
где по врачам хождение - спорт.

Бывает так, сдают все нервы,
пока душевно отойдешь,
бывает боль в цветенье вербы,
и всех несчастий не сочтешь.
Иль ночь без сна в дыму угарном
под чей-то нудный разговор.
А если парень сердцу гарный,
на годы думам приговор.

Так сколько раз душа влюблялась?
Не счесть. Не высказать. Одна.
Одна, однако, вновь осталась,
мужчины поняты до дна.
Мужчин немного в жизни было,
одни стихи, скорей мечты.
Их руки с кожи смыло мыло.
А что в стихах? А ты прочти.

Отдать бы должное мужчине,
что с внучкой весело играл.
Он находил для игр причины,
когда ее за ручку брал.
Ведь ни отца, ни деда рядом,
девчушка грустная растет.
Пусть растрепались в играх пряди,
но как веселость им идет!

И смех его звучит счастливо...
Играет, бегает, шалит,
и танцевать идет ретиво,
и их дуэт азартом слит.
Немного грустно и приятно
смотреть на милую возню.
Все, что творят они - занятно.
Их шалость в память я возьму.

Мужик дельфином с ней резвился,
акулу мог изображать.
А может то амур так вился?
Ему бы руку мне пожать!
14 декабря 1999

Шарик над столом

Что такое теннис на столе?
Это просто чудное явление,
держит стол, как будто он в смоле,
можно ощутить его пленение.

Дело в том, что точная игра,
легкие ракетки, белый шарик,
будто бы крючочек у багра,
пыл в игре приходит очень жаркий.

А напротив - только твой партнер,
он своей игрой расскажет притчу
о себе, игре, коль бой остер,
об одежде. Шарик. Стол. И речи.

Поиграй в настольный теннис ты,
поиграй умело - неумело,
отношения будут так просты,
что в любовь ты будешь рваться смело.

Это лучше, что ни говори,
просто разговоров и прогулок.
Так дерзай ракеткой и твори.
Шарик, звук, бросок, а зал так гулок!
1999

Забытое чудо

Что главное? Уйти из зацепленья,
и знать неповторимость бытия.
Однажды сердцем чувствуя плененье,
понять, что мы играли: ты и я.

Прекрасное не повторится чудо,
нечаянно мы вспыхнули вдвоем,
и безразличие обступило круто,
и мы отдельно думает, живем.

А чудо было несколько мгновений,
а охлаждение следом шло всегда,
и сердце замирало: черви, вини.
И все. Не повторится никогда.

Искать его, не зная полных данных?
Найти в Москве возможно ли его?
А там уже и Мани или Тани,
и снова расставаться нелегко.

Ракетка, теннис, сетка, взгляд и счастье -
простое откровение судьбы,
Любить в игре незримо и нечасто.
Как хорошо, чтоб повторилось бы!

Проходит год. Забыто это чудо.
Попытка отыскать не удалась,
как вечером не встретить тайну утра.
Я не ищу! Я не ищу! Сдалась.             
1 декабря 1999

Граф

Вы мысленно меня влечете вновь, 
и кровь моя бурлит, бушует кровь. 

Пока же только стопка чертежей, 
меж нами ходит в кольцах виражей. 

Потом сказали: "Это вот исправь". 	
Да, Вы в работе нашей просто граф. 

И так же благородны и грустны, 
и Ваши фразы искренне просты. 

Один сегодня князь и граф, и царь, 
как будто время возвратилось в старь. 

Я беспредельно предана ему. 
А почему? Я право не пойму. 

И знойность теплых дней в его глазах, 
и напряженность в наших голосах. 

Мгновенье, что коснулось наших рук, 
становится прекраснейшим не вдруг. 

Сегодня с Вами мы и далеки, 
а облака над нами так легки, 

но все поймет мудрейший небосклон, 
обнимет нас и сделает поклон. 
1999

***
Приятны ионы влюбленности,
божественно чувство твое,
отчаянье есть в непреклонности,
и, вряд ли, возьмешь ты "свое".
Идут от тебя гены памяти,
но так неуверенно, что
подобны они только знамени,
когда неизвестно: "Ты кто?"
1999

***
Эти скалы обдувают ветры
Совещанья разной силы, тембра, красоты.
Чаще здесь проходят пару метров,
секретарь наводит всем мосты.
Вот она: цветы и телефоны.
Двери ходят здесь туда - сюда.
, блицы, перезвоны,
но они - истории слюда.
1999

***
Плохо и плохо, и небо сереет,
серая лента дорог,
где-то внутри все ж сомнение зреет:
"Может уйти за порог?"
Несправедливость чудовищна очень,
надо ее пережить,
мысленно часто мы счастье пророчим.
Платье что ль новое сшить?
1999

***
Ладошки желтых листьев
в зелено-темном клене...
Художник, где же кисти?
Вид просится в салоны.
Вот так же у кого-то
мелькает седина,
но в молодой когорте
особо не видна.   
1999

***
Я не верю в ударенья
на конце и в центре слов,
что такое наши пренья,
если нет любви основ?
Безысходность как критерий
взглядов, встреч, сердечных мук.
Обойдусь я без истерик -
впереди - полно разлук.
1999

***
Привлекает красота,
но пленит тепло эмоций,
Ваших линий чистота
не дается мне без лоций.
В каждом взоре и кивке,
в каждой фразе слов и жестов,
все купаешься в вине,
ощущая холод жести.
1999

***
О, ты верлибр моей души,
ты - ревностью коварен,
все отношения крушишь,
хотя ты сам не ранен.
Без импульсов волшебных чувств,
что почивают нежно,
ты не создашь семейных уз,
ведь ты - любви подснежник.
1999

***
У него есть жена.
Да, у всех она есть!
А стихи - письмена,
у поэта есть честь!
Не беру я мужей!
Я пишу их портрет.
Из семейных вожжей,
Ревность только и бред.
17 ноябрь 1999

Стихотворения 1998

Новогодний итог

Новый, старый Новый год.
Снег. Деревья. Серость.
В жизни следует итог:
всем желаньям мера.

Позвонить? Не позвоню.
Написать? Не буду.
Мысли Ваши отгоню,
чувства - позабуду.

Если сам ко мне придешь,
буду очень рада,
если ты меня ждешь -
ничего не надо.

А на деле все ни так,
нет случайной фразы,
чтобы умный и простак 
знали сердца фазы.

Если я не позвоню,
то никто не вспомнит,
если я не позову,
дверь моя не вздрогнет.
13 января 1998

Федора

Бегу, бегу и добежала,
дела все сделала едва,
себя сегодня убеждала,
что дважды два бывает два.

Сумбур, конечно, но усталость
бывает хуже грязи, дыр.
Душа немедленно восстала
против заброшенных квартир.

Сегодня горе - дань Федоры,
но улыбнулась чистота,
исчезли мрачные раздоры,
их укротила красота.

В квартире солнышко царило,
сверкая нежно в хрустале,
и это лучшее мерило
красивой жизни на столе.

И дважды два уже четыре,
но дважды два возможно - шесть.
Но лучше там, где лишь четыре,
а там, где шесть - возможна месть.
25 января 1998

***
Погода, природа, невзгоды,
пурга и метель, и мороз.
На севере часты невзгоды,
на юге не меньше угроз.

Везде хорошо, где спокойно.
Везде хорошо. Только, где
ты можешь прожить и достойно,
без частых поклонов беде?

Наш мир так велик и коварен,
что славу он чтит не всегда.
Взлетевший над всеми был ранен,
его закатилась звезда.
25 января 1998

*** 
Сегодня утро мне сказало, 
что светит нежной синевой, 
оно от солнышка визжало, 
не слышно только волчий вой. 
А небо плыло вековое, 
над лесом с белым серебром, 
и улыбалось мне в покое, 
спокойствие в природе - бром. 
15 января 1998 

***
Снега, метель, любви забвение.
Ваш взгляд на грудь - тягучий взор.
Здесь беспричинны обвинения,
а взор как трепетный обзор

великих книг и тайн, и сказок.
Давно ушедшие года.
Мы друг пред другом и без масок,
любовь нужна нам иногда.

Небезразличны мы, однако,
и кто-то кем-то, а любим,
Вам не подать иного знака
о том, что мы любви хотим.
1998		

*** 
Пушинки вербы, как росинки 
еще малы, еще светлы, 
а в серых тучах - неба синька, 
проталины кругом видны. 
И ветер свеж и очень ласков, 
он треплет нежно ветви крон. 
Весна всегда немного баска, 
не нанесла зима урон. 
1998 

Снежное мгновенье

Поймать мгновенья бытия -
задача из задач.
Свечение солнца и себя -
удары всех подач.

Сверкание снега в свете дня,
птиц песен по весне.
И даже птица возле пня,
он весь еще во сне.

Ручьи таятся до поры...
Мгновенье - потекут,
но все еще в снегу боры
свои наряды ткут.

А в городах свои права,
снегам их не дают,
в них есть шоферские права,
а снежных - не поймут.

И не поймут, или поймут,
что счастье - снег весной.
Его все быстренько примнут.
Мгновенье - снег со мной.
1998

Меркантильность 

Глобальность жизненных истоков 
скользит приватно.
Везенье, счастье и пороки 
витают складно.
   
Но без прекрасных слов и жестов - 
пустые залы, 
как без тепла одежной шерсти - 
худые малы. 
   
А что такое меркантильность? 
Металла звуки. 
В своих стихах встречаю стильность - 
любви и муки. 
   
Виденья чудные рождают 
красоты века, 
но чувства искренние тают - 
прикрыты веки. 
   
С любовью в небо уплывают - 
красавцы строки, 
азарт невольно я сбиваю, 
где есть пороки. 
1998
 
Снегопад

Стерилизация земли -
трехдневный снегопад.
Бураны, вьюги отмели,
и вдруг - весна назад.

Не обошлось без похвалы
в космический наш день,
и вот сугробы как валы
бросают снега тень.

Деревья гнуться в белизне
сугробов вех мастей,
куда не глянешь и везде
безумство новостей.

Все вспоминают снегопад
и белый, снежный смог,
а воздух чист и беловат.
Три ночи белый Бог.

Был ночью страх и так светло,
был ярок небосклон.
Сугробы снега намело.
Вновь ветви шлют поклон.
14 апреля 1998

Звуки рояля

Звуки бегут по роялю,
голос красивый чуть тих.
Где мой любимый? И я ли
мирно пишу этот стих?

Взять телефон.  Что же будет?
Даже скорей ничего.
Сердце звонок не разбудит,
значит без чувства легко.

Быстрые звуки рояли,
солнца морозного свет.
Я без тебя устояла.
Нет ведь тебя со мной, нет!

Если приедешь ты в гости,
взглянешь надменно чуть-чуть.
Чувства отсутствуют горсти,
ласки твои не вернуть.

Звуки рояля устали,
темен ночной небосклон.
Мы без любви устояли,
бывшему чувству - поклон.
1998

Мужской шик

На Вас давно дана наводка,
что Вы прекрасны и Ваш час
взойти в поэзию так ходко,
как Вы идете в ранний час.

То затаитесь непреступно,
то неотступно виден взор,
и вижу я слегка попутно
в глазах лишь маленький укор:

Не в том болоте Вы искали,
и возраст Вам моложе дан.
И странно то, что Вы попали
своей стрелой в мой статный стан.

А вот сегодня Вы не в белом
и черный бархат Вам идет.
О, Господи, какой Вы смелый!
И к черту возраст! Ток идет!

Вы не Поэт? Так я ошиблась!
Вы, кто? Актер? Вы так хорош... 
Вы инженер с прекрасным шиком? 
Вам вместо галстука бы - брошь! 
1998

Яркий свет

Яркий свет идет сквозь шторы,
бархат взора у двери.
Нашим чувствам нет опоры,
лучше взгляд свой отверни.

Хватит лучика надежды,
хватит: "здравствуй" и "прощай".
Одноцветные одежды
и любовь не возвращай.

Яркий свет, тетрадь и ручка,
одиночество труда.
Будем брать творений кручи,
где руда, руда, руда.

Яркий свет красивой строчки
озарит внезапно взор,
пробежит по шву сорочки.
Оторвись, кончай обзор.

Ослепительно, лучисто
светит солнце из пруда.
У жучков бежать искристо,
много тратится труда.
1998

Ревность

А ревность? Это отговорка.
Не хочешь если, так ревнуй.
А, может, ревность - поговорка:
"Железо лишь горячим куй!"

А ты прошел - и не заметил,
а я прошла - уйдя в себя.
От ревности на сердце метки,
и ревность возникает лишь любя?

Других любить совсем не надо,
коль все еще люблю тебя,
пройду вдоль школьной я ограды,
пройду, край веток теребя.

Я не люблю и не ревную.
Листва наивна как дитя.
Я лучше ревность зарифмую,
не буду жить, любимым мстя.

И вот сегодня завершился
большой этап моей любви,
прошла я ревности вершину.
Ты не ревнуй, и не зови.
1998

Два желания

Чокнешься от ваших двух желаний,
солнце спит в заоблачной дали.
Так пошли мне, Господи, послание
и немного чувства утоли.

Почему меня вы не любили?
Почему горят глаза, слова?
Лучше бы любовь вы пригубили,
будет в жизни новая глава.

Солнце робко, холодно восходит,
ваши чувства двойственно робки,
почему до вас все не доходит,
что любовью дни мои редки.

И очнитесь лучше от работы,
вы взгляните истине в глаза,
и прибавьте женской мне заботы,
пусть поспит небесная слеза.

Вот они шлифованные рифмы,
и любви заштатные слова,
хорошо встречать вас возле фирмы,
но без вас грядущая глава.
1998

Рояль поэта

А мне приятно Ваше общество,
азартно-голые глаза,
и наше странное сообщество,
и серебро, бирюза.

И Ваши ритмы на рояле,
и нервный облик молодой.
Мы рядом раньше не стояли?
Так посиди или постой.

Представьте, мы и на линкольне,
на нем плывем по воле волн,
но волн чужих. А где приколы?
Поэт талантом явно полн.

И все же давит притяжение
такой неистовой души.
Влечет поэзии рожденье,
достигнет нужных мне вершин.

Но Ваш ответ простой и чистый, 
что все ни так, и все ни то. 
Взгляд удивительный, лучистый, 
пленит немедленно ЛИТО. 
1998

Скрипка и конфеты

Я прошу Вас, придите со скрипкой,
инструмент Ваш у нас не звучал.
И она, словно малая скрепка,
нашим чувствам совместный причал.

Я устала без Ваших объятий,
я устала без Ваших очей,
буду музыкой Вашей объята,
не хватает скрипичных ночей.

Загорела слегка Ваша кожа.
Я, конечно, безумно скромна,
но для скрипки разложено ложе,
от любви затрепещет струна.

Встрепенется аккорд музыкальный,
утомленно сольются сердца.
Поцелуй, где-то рядом с бокалом,
а вблизи - не увидишь лица.

Скрипка, скрипка, прекрасны минуты
чудной музыки будущих нот,
когда радости мощные путы,
утолили конфеты "Рот-фронт".
1998

Солнца лучик

Листает май свои листки, 
раскрыв, их видимо и зримо. 
Заснули громкие звонки, 
а я пишу неумолимо, 
   
когда луч солнца упадет 
косой линейкой на тетрадку, 
когда поэзия взойдет 
ко мне на стол совсем украдкой. 
   
И отразят прожектора 
мою энергию мышленья, 
и чертежей моих гора 
в цех отдадут свои веленья. 
   
Люблю работу над собой, 
над образом своих изделий, 
за корпусом и за скобой, 
такая масса сновидений. 
   
А солнца лучик справедлив, 
он водит ручку, карандашик 
и создает души отлив 
для вашей бабушки Наташи. 
1998 

На выставке

С машин стихи не начинаются,
поток машин - лихой пейзаж.
За окнами кабины маются,
какой-то странный антураж.

И по шоссе идет лавина
сквозь суету соседних шин,	
посмотришь вверх, а там кабина,
так едет множество машин.

А вот на выставке парадно,
здесь антураж совсем иной,
здесь за свой труд весьма отрадно,
никто не спорит за спиной.

Здесь много пышного созвездия,
аппаратуры и шум их,
и звезд из зеркала - их бездна,
пленителен молчанья миг.

Мой путь потом на электричке,
вагон забит, стоит багаж.
Здесь поневоле все сестрички,
от выставки один мираж.
10 апреля 1998







Прохладное лето

Прохладное лето лесной полосы,
сквозь облачность редкое солнце,
но кто-то стоит у прибрежной лозы,
ногою касается донца.

А ветер тревожно бежит по спине,
по коже с приятной прохладой.
И кто-то мешает качаться блесне,
а может быть, так все и надо.

Прохладное лето лесной полосы
вдруг стало безветренно - жарким.
И сразу на лицах краснеют носы,
и всплески воды как подарки.

Прибрежные тропки пружинят легко,
трава прилегла под ногами,
а вот и мурлыка, да это лег кот
такая картина - веками.

А если немного глаза приподнять -
увидишь белеющий город.
Как просто века на тропинке обнять,
как ветру проникнуть нам в поры!
1998

Волны тумана

Лес блаженно источал
волны свежего тумана
и в объятья заключал 
шеи точно талисманы.

Две семерки. Ясный день.
Чуть прохладно, но не очень.
В ясный день уснула лень,
и тумана светит проседь.

Я печалилась о Вас,
дорогой мой современник,
был в печали некий фарс,
или мысли о замене.

То ль Вас в гости пригласить,
то ли Вас оставить вовсе,
наши чувства не гасить
о туман совместной злости.

Жить нельзя мне без стихов,
жить нельзя без зимней вишни,
малое число грехов
одиночеством и вышло.
27 июля 1998

Казусы света

Скоро леса окунутся в росу,
сбросят свою молодую красу.

Кисти рябины и клюквы не рвать,
будут они еще зимушку спать.

В городе нет ни листвы, ни весны:
камни, асфальт, лишь плакаты красны.

Шапки одели - так, значит зима,
коль нет людей - не узнаешь сама,

что за погода у нас за окном?
Мало машин? Это знак перед сном.

Вот, что такое искусственный куст,
тот, что стоит у дверей нежно - густ.

Казусы света скрывает метро,
рядом с метро открывают бистро.

Все лаконично как каменный свод,
для пешехода полоски как брод.

Можно сказать, что бывают дожди,
или снежок говорит: "Подожди".

Кто-то прочтет, скажет: "Ну, из села!"
Нет, из столицы, где жизнь весела.
26 августа 1998

Зимняя горка

И что интересно, рождение сказки
всегда происходит в холодном снегу,
где с горки так резво слетают салазки,
что вновь их достать я уже не могу.

И что забавляет? Ребенок спокойно
съезжает на санках и в гору идет,
а взрослые могут на горке достойно
стоять и смотреть, сразу видно, кто ждет.

И в этом есть сила любых поколений,
проехать на санках, взрослея, нельзя.
И что удивляет? Идут повеления
от маленьких - взрослым, и едут, скользя.

Дома преспокойно мелькают огнями,
но в этих домах то пожар, то стрельба.
Ведь мирное время. Ой, люди! Что с вами?
Зачем так сурово? За жизнь все борьба.

И вот на горе, где резвились детишки,
остались лишь мы, да еще смельчаки.
А люди боятся? Где санки? Ледянки?
Все дома сидят, надевая очки.
1998

Сон не по карману

Что-то спать мне не дает,
что-то в воздухе чужое,
что-то перцем отдает,
что-то чудится большое.

Бывший что ли старый черт,
будто волк зубами щелк,
и закрыт любовный грот,
не медведь он ныне, волк.

Что-то где-то да ни так,
все ни так или ни эдак.
Одиночество пустяк?
Это что-то вроде бреда.

Ночь без сна и все на нет,
что-то где-то происходит,
я включаю верхний свет,
в голове же мысль приходит:

"Очень странно я живу,
что-то мне не по карману,
кем я в обществе слыву?
Не слыву, так слыть я стану".
1998

Снег и стих

Что-то новое в судьбе, 
что-то снежное в пространстве,
все прекрасное в тебе
улетело в ритме странствий.

Просто, мило и легко
выбрать чувствам направление,
только это никого
не изменит в повеление.

Но отвесный снегопад
чувства чуточку отбелит.
В творчестве без чувства - спад,
цвет один - какой-то белый.

Чувств порой такая цепь,
не окинуть просто взглядом,
всех мужчин поставить в степь,
будет лес, возросший сразу.

Это шутка, только в ней
нет единого пленения,
нет снежинок, просто снег,
Стих для всех одно творение.
1998

Хит грозы

Затянуло небо, затянуло.
Разразилась жуткая гроза,
на уши подушку натянула,
чтоб не слышать грома, а глаза

открываться даже не хотели.
Что-то неестественное есть
в громовых раскатах и капели,
словно не гроза, а чья-то месть.

Да, сегодня небо затянула
серая без мыслей пелена.
На тебя нечаянно взглянула -
у тебя от страха уж слюна.

Что-то очень много было света,
ни гроза, а сцена, некий хит,
новые подарочки от лета.
А в твоих глазах таежный скит.

Может то светили ярко линзы?
Все возможно, думаю, что так.
А ты ел остатки свежей брынзы,
Для тебя гроза была - пустяк.
1998

Гвоздики на стыке

На столе гвоздики. На столе гвоздики.
Два стола стояли, а они на стыке.

Что еще случилось? Ничего и все же.
Я Вас не забыла. Вы с другими схожи.

На границе чувства, на границе веры,
мы еще похоже знаем чувствам меру.

Вы любовь излили в лепестках цветочных,
а любовь земная более порочна.

Снег летит сурово, резкий и колючий,
что так бестолково все гвоздики мучит?

Если откровенно, все прошло, исчезло.
Лепестки гвоздики нам не бесполезны.

Ведь они продлили нежности мгновенья,
а потом, наверно, много дней забвения.

И оно настало. Вы с другими ныне.
Нет цветов, нет взглядов. Настроение стынет.

Что такое стало и с тобой, и с этим?
Мы свою усладу лепестками метим.

А теперь, когда мы далеко, далече,
без гвоздик на стыке будет много легче.
1998

Снегирь

Снегирь на ветке, словно брошь
на фоне дома.
Мороз кричит: "Он так хорош!
Он в щеки тоном!"

А жизнь проста и чуть сложна,
и в ней есть юмор,
в своих мечтах ты лишь княжна,
не надо шума.

Купи кулон, златую цепь
и обесценься,
а жизнь создаст событий цепь,
на все есть цены.

Мороз и солнце в небесах,
и все чудесно.
Блеск чистоты на волосах,
для взглядов место.

Заколка цвета снегиря
простое чудо,
Мужчины в чем-то егеря
везде и всюду.
1998

Звезды

Я редко над землею вижу звезды,
всегда тогда, когда все спят почти,
когда прохладно, ясно, очень поздно,
когда все в мире просит: "Помолчи".

В такой момент затихну восхищенно
от красоты, безбрежности небес.
В такой момент не скажешь раздраженно,
а чувство будет, словно бы воскрес.

А звезды так божественно прекрасны,
мерцает свет невидимый с тобой.
Как звезды величавы! Светят ясно.
И в свете их не видно глазом сбой.

И смотрят звезды с неба молчаливо,
и темнота их оттеняет блеск.
Возможно, происходит звездный ливень?
И млечный путь похож на Эверест?

В меня вольются звездные просторы,
сиянье благородное всех звезд,
потом рукой закрою в звезды шторы,
и вновь засну в созвездие милых грез.
1998

Шур-шарики

Привет, шуршащая листва!
Привет, тебе мой край любимый!
Травы увядшая ботва
шуршит, шуршит у ног Альбины.

Шур-шарики листвы шуршат,
их звук ничем неповторимый,
в тиски осенние зажат,
а осенью все звуки зримы.

Права у осени свои,
они Альбине не знакомы.
Идут осенние бои:
у листьев с ветром есть законы.

Но то Альбине невдомек,
она Шур-шарики меняет.
Я поняла листвы намек,
Альбина листья догоняет.

И шарик катится ежом,
и ветер вдаль его относит...
Мы чинно следуем пешком.
И, вдруг - догнать решаем Осень!
1998

Рябина

Я не буду рвать для вас рябину,
эти самобытные цветы, 
девочкам сказала и Альбине.
Дайте вы рябине отцвести.

Вот она как пышно расцветает
белыми кустами в вышине,
словно белым айсбергом летает,
и цветет как ветка на кашне.

Белая рябина - откровение,
белые, невзрачные цветы.
Ягоды красны как кровь из вены.
Господи, как горьковата ты!

Девочки, не трогайте рябину,
птицам вы оставьте жизни фунт,
а сорвете, бросите их в глину.
Высока рябина, нет, не рвут.

Белые соцветия рябины,
словно шар окутали листву,
повернули девочки к ней спины,
и играют, вот и повествуй.
1998

Сухой листопад

Пропускаю осень незаметно,
не смотрю на серый взгляд небес.
Листья опадают вниз посмертно
под ноги взрослеющих невест.

Сухостой осенних листопадов,
будто бы подрублены леса,
с них скользят листочков водопады,
с грустью провожают их глаза.

Серебрятся только листья ивы,
что-то в них надменно и хитро,
знают что-то, это ли ни диво,
вместо пива - пьют они ситро.

Осень жизни пропустить? Возможно.
Лето пусть продлится до зимы.
В сердце от прекрасных глаз - тревожно,
так недалеко и до весны.

Нет дождя, сухие листопады,
но морозов тоже еще нет.
В прошлом веке ставили лампады,
а у нас - в окошке первый снег.
1998

Бордо

Бордово - черные цвета 
из длинных веток винограда 
на доме, будто бы звезда -
растянут куст. Глазам - отрада. 
   
А может это просто вьюн 
такой большой и многолетний? 
А на балконе кто-то юн 
мелькнул в одежде светло-летней. 
   
Сказать подруге пару слов, 
потом замолкнуть на неделю. 
Пусть в жизни множество углов, 
их обогнем и снова в деле. 
   
Из года в год, лет двадцать шесть 
таких звонков, бесед, доверья, 
То нас волнует ткань, то шерсть. 
И вновь звоню: " Мне маму. Вер, я." 
   
О чем хотела я сказать? 
Наверно что-то, то-то, то-то. 
Жаль сын ее... Он мне не зять. 
Не получилось это что-то. 
1998 

Без страсти

Желтеют. Ветер. Ветви. Листья -
суровый кризис нервных дней,
пора забросить в красках кисти
и становиться мне сильней.

Мы обойдемся друг без друга,
мне будет лучше без него.
Я разрываю обруч круга,
а без любви всегда легко.

А в небесах немного сыро,
а за окном - падение грез.
В падение листьев осень скрыла
туман невыплаканных слез.

В морозном утре свежесть, прелесть,
здоровый воздух без проблем.
Прожить на свете - часто смелость,
и не всегда нам друг - дисплей.

В морозных чувствах, отношениях
нет лишних жалоб, чувств, поэм,
возможны средние свершения,
и все без страсти и проблем.
1998

Новогодний танец

Сверкала елка. Праздник. Дед Мороз. 
Вращались в ритме медленно поэты. 
Их вдохновение в танце стоит роз, 
и песни чувств, возможно, не все спеты. 

Прикосновение в танце нежных рук 
мелькнуло очень ласковым мгновеньем. 
А руки замыкали чувства круг, 
и родилось прекрасное волнение. 
   
Оно бежало нежно по рукам, 
оно спускалось сквозь одежду к коже. 
Волненью не преграда каждый грамм,
а танец в Новый год такой пригожий! 

А за окном - прекрасная зима, 
И ветер раздувает занавески. 
Приятно руки чувствовать, весьма. 
На елке все игрушки, как подвески. 

Но мы уходит быстро и без драм. 
Мы были рядом, но идем отдельно. 
А за окном - зима живет вне рам. 
И танца новь совсем не беспредельна. 
1998 

Стихотворения 1997

Контур чувств

Контур веток темно-синий
в утреннем убранстве.
Снег не виден, но вид зимний,
ветреность в пространстве.

Новый год идет, колышет
ветви своенравно.
Дома мой любимый дышит,
для меня он главный.

Ветер ветви пред рассветом
медленно качает.
Но люблю я беззаветно.
Он один - дичает.

Он не ветер, он мужчина,
он не подойдет вам,
и любовь здесь не причина,
хоть ревнив как Мавр к нам.

Небо, небо за ветвями
медленно светлеет,
а мужчина, а мужчина,
не меня он греет.

Он не любит темно-синий,
слишком он красивый,
он мой контур в мире линий,
но слегка ленивый.
1997

Мираж счастья

Не спугни удачу - птицу счастья,
лучик от надежды удержи,
прояви к другим свое участие
и мороз весною придержи.

Ласково и зримо светит солнце,
от тепла любви оно теплей.
Ничего, что дремлют наши кольца,
но любовь ты трепетно излей.

Ведь весна! Лучи с небес лихие!
Солнце, небо, море, синева.
И забудь деньки свои плохие.
Где-то тихо плещется Нева.

Где-то Волга вздрогнет и проснется,
где-то Обь чуть-чуть подтает бровь,
а на юге Дон быстрей проснется,
взбудоражит сердце и любовь.

Не была я: на Оби и Доне,
Волгу знаю чаще из окна,
из окна проездом, из вагона,
лишь Нева знакома мне одна.

Да и то все чаще по экрану,
все большие реки вдалеке,
море - это вовсе как нирвана,
кольца - миражи лишь на блесне.
1997

Ледяной жемчуг

Температура близкая к нулю
удерживает жемчуг на деревьях.
А я, любимый, взгляд лишь Ваш ловлю,
удерживая Вас в сердечных звеньях.

Переболей, забудь, остановись!
И негодуй, но мысленно и томно,
ведь ты опять проходишь чувства высь,
замкнись в себе безоблачно и скромно.

Замкнись в себе, оставь мирскую суть,
мечты все усмири без промедления,
и вновь красивой, и спокойной будь,
и отойдет безумное затмение.

Забудь мечты. Реальность рядом, здесь,
тебе ее мечтами не осилить,
и заново все чувства лучше взвесь,
ты оцени потребности, и силы.

Я Вам нужна как воздух, как вода,
а без меня - все чувства Ваши сохнут.
И все же Вы довольны не всегда.
Температура выше - жемчуг мокнет.
1997

Весна в загуле

Как хорошо, когда свобода в мыслях!
Как хорошо, что рядом нет мужчин!
Мне хорошо! Возьму иные выси!
И для тоски не вижу я причин.

Мне надоело на тебя сердиться,
мне надоела женская тоска!
Тебе, быть может, надоело бриться.
И лучший выход - выход без броска.

Ты видишь небо светло-голубое,
тепло весны гуляет по стране,
естественно желание слепое
любить тебя не только по весне.

А ты один, и это так нелепо,
а я одна, и это чепуха,
еще мы можем обойтись без хлеба,
но без тебя - любовь совсем глуха.

В такие дни, когда весна в загуле,
когда осины почки проросли,
быть хочется от возраста в отгуле,
до старости еще не доросли!
8 апреля 1997

Шанс

Опустошенность. Важное решение
я приняла. И хода нет назад,
и на щеках покалывание, жжение.
Подарен дом, оставлен лишь фасад.

Эх, люди, люди, годы и свершения!
Уходят люди часто в мир иной,
и им прощают массу огорчений 
не многое им ставится виной.

Просторы неба трепетно строптивы,
и перемен в природе весь набор,
и бегали мы в юности ретиво,
и хвостики скакали на пробор.

А вот теперь мы ходим, но не быстро,
спешим идти, немного подбежав,
течет без нас не свергнутая Истра,
идем спокойно, губы лишь зажав.

Или кто как, я чаще в лес ходила.
Наследство проплывает мимо нас.
Другие дети сделают удила,
а бабушкам для жизни нужен шанс.
8 апреля 1997

Серый центризм

Судьба для всех течет бесповоротно,
вот новый день: туманная среда.
И взгляды женщин вежливо и кротко,
летят к мужчинам в сером, иногда.

Да, где-то в сером чудные мужчины,
прекрасные и в светлом хороши.
На женщин смотрят и не без причины,
то взглядом падишаха, то паши.

Для женщин они счастье, а намеки,
вполне заменят солнце и тепло,
не хочется в любви малейшей склоки,
хотя от цвета серого - светло.

И небо, небо в сером - благородно,
и этот цвет любим так много лет,
одежда сероватая так модно,
собою надевала высший свет.

Мужчины в сером на работе - сказка,
мужчины в сером часто эгоизм, 
мужчины в сером - так одежда маска,
а может быть, какой-нибудь центризм.
1997

Снежный тюль

Снежная штора плывет за окном,
скоро ее не будет,
вот человек далеко, словно гном,
он о себе так не судит.

Каждый велик для себя и в себе,
шторы легки самомненья.
Важное что-то случилось в судьбе?
Это небес повеленье.

Легкий снежок на заботах моих,
грусть он едва прикрывает.
Снежные шторы легки для двоих,
занавес что-то скрывает.

Ладно, так ладно и горюшка нет,
так, холодает немного.
Вы - все равно мой заснеженный свет
в дымке небесного смога.
1997

Облака

По небу облако плывет
в пространстве голубом,
оно дождливым прослывет,
тараня небо лбом.

Весна. Снег тает на ветру,
тот выдувает зло.
Тихонько я слезу сотру,
и в сердце отлегло.

А облака плывут, плывут
куда-то в вышине,
кого-то слабого зовут,
кого-то бьют во сне.

Я только в след им погляжу,
ведь часто невдомек,
что счастье там наворожу,
где грустный есть итог:

где лицемерие, где ложь,
где суета - сует.
Чужие беды не тревожь,
и уходи от бед.

Смотрю на небо в облака,
не видно журавлей,
сказал бы вовремя "Пока",
мне было бы теплей.
1997

***
Грусть нахлынула внезапно,
погасила божий свет,
ты опять ушел на запад,
позабыв сказать привет.

И грущу я по-иному,
если все ни так, ни сяк.
Я тогда подобна гному,
если жизнь - удар в косяк.

Ты, прости, грустить не буду,
без ударов обойдусь.
Ты предал меня, не буду
я грустить. Пойду пройдусь...
24 декабря 1997

***
Глобальные проблемы хороши,
но нас волнует чаще мизер,
и, если в кошельке моем гроши,
мне не нужна в Европу виза.
26 декабря 1997

***
Зима, капель и рождество,
плеяда елок и гирлянд,
грядет земное торжество
домашних, праздничных полян.

Ковер, диван, торшер и стол,
прекрасный елочный наряд,
струится призрачный подол,
блистает золото наград.

А ты без золота? Одна?
И не любви и не огня?
Никто не тронет веки сна,
но счастье есть и у меня.
27 декабря 1997

Стихотворения 1996

***
Мороз. Морозная зима.
И часто иней, снег.
Живу одна. И все сама.
Таков мой день и век.

Зима сурова, холодна.
Мороз. Мороз. Мороз.
Я без тебя. Одна. Одна.
Зато без слез и гроз.

Мороз и снег. Сугробы. Лед.
Холодная зима.
И там, где есть снежинок слет,
я проживу сама. 
1996

Воздух очищения

А что в лесу? Зима и снег.
Пушисты серые деревья.
Снег усмиряет женский век,
и убавляет страсть и рвение.

Иду одна. Брожу одна.
Дышу незримостью пространства.
Мир просыпается от сна,
а сны - в оттенок постоянства.

Чуть-чуть любви, чуть-чуть тепла,
и холод снега для блаженства,
чтоб вынуть все остатки зла
с души моей, для совершенства.

И жить бы так всегда, всегда
без зла, угроз, простого мщения.
Из снега кое-где вода,
но воздух, воздух очищения!

И пустота царит в душе,
она остыла от мороза,
а все забытое уже,
незримо спрятало угрозы.

Есть что-то нужное в судьбе
на перепутье с холодами,
и что-то нужное в ходьбе,
а горе все покрыто льдами.
1996

Царьки

С годами все становятся царьки
на маленьких, но собственных владениях,
минуты у таких царей - горьки.
Они рычат, чтоб отстоять сомненья

о том, что вы вторгаетесь в их жизнь,
о том, что вы совсем не преуспели.
А Бог в душе кричит им: "Воздержись!"
Но без него царьки бы жить не смели!

Все хорошо, когда все на местах
своих, любимых, значимых, солидных.
Царькам пока не ведам просто страх,
они живут без всяких слов обидных.

Любовь, любовь, еще один этап,
этап любви на новом небосклоне.
Лишь иногда бываешь ты богат, 
а иногда лежишь на чьем-то лоне.

И я с тобой, незримо, навсегда,
наш мир с тобой красотами весь соткан.
Я не всегда тебе вторила, да.
Но ты - красив был на колхозной сотке!

Царек. Колхоз. Сомненья явно есть,
что мы с тобой в владениях едины.
Царек на кухне, дома - явно лесть.
Нет, мы с царьком совсем не совместимы.
1996

Переучет в судьбе

Избыткам чувств моим вольней,
их слышу столкновения,
и с каждым днем они сильней,
и все сильней влечение.

Переучет в моей судьбе.
Кого же выбрать другом?
Глаза встречаются в стрельбе
и смолкли все подруги.

Все чаще, чаще новый лик
в мое сердечко входит,
и взгляд его - пленения миг
на час или на годы?

Еще любовь сия нова,
еще она младенец,
но в сердце новые слова,
и тут не до безделиц.

А новый лик и не любил, 
он рядом был как сторож, 
он кипятком костюм облил, 
из ревности, как порох.

От боли - крик, нога в пузырь.
Избытки чувств на воле.
И лопнул чувств большой пузырь.
А новый лик? Нет боле.
1996

Пыльца

Цветут леса пыльцой, но желтой,
лежит повсюду желтый плес,
в одежде чаще встретишь шорты.
Все сушит солнце, нет и слез.

Вот май для многих лиц - мученье,
им не вздохнуть, не продохнуть,
ни в радость вкусное печенье,
им подышать бы как-нибудь.

Приятно, тихо в нашем крае,
от аллергии трудно спать:
пыльца не кажется им раем,
как химикат: ни дать, ни взять.

Леса, деревья рядом с домом.
Посмотришь - всюду благодать.
Но вот желтеет что-то комом.
На сон таблетку, что ли взять?

Не каждый год пыльца в полете, 
и не всегда желтеет пыль, 
иль взяли майские заботы, 
иль дома заедает быт. 

Поэтому решают просто
с пыльцой задачку только так:
и уезжают в край за сто верст,
где не цветут леса никак.
1996

Встречи дверца

Так что с тобой? А, что теперь со мною?
С небес моих исчезла синева,
а сердце изнывает вновь от зноя,
и кровь вдруг заплескалась как Нева.

И боль в груди, и пламени жетоны,
и синева пруда не помогла,
все тело плачет, превратилось в стоны,
и в мыслях бес просвета только мгла!

Освободить бы мозг от лишних мыслей,
их очень много: солнца оборот,
число напишешь - азбучные выси,
и от ворот получишь поворот.

Пусть дождь со мной, пойду другой дорогой,
пойму все сразу или по частям,
прошу тебя, не перейди порога,
отдай сердечко лучшим новостям.

Ну, помоги мне дождик, дай мне света,
реши мои задачи ты быстрей,
мне укажи, где счастья ждать, привета.
Когда меня найдет прекрасный Грей?

Бывает так, забудешь мудрость сердца.
Все почему? Что верила ему.
А ведь давно закрыта встречи дверца,
себя он отдал, только вот кому?
1996

Обычный паж

У женщины судьба своя,
ее года давно в зените,
ей икс и пять, года тая,
она идет, а вы - сверните.

Мужчина в возрасте таком
все чаще, чаще в отдаление.
Не замечая в горле ком,
она идет в свои владения. 

И вот ей снится! Боже мой!
Где он так долго находился?
Надежду встреч дождями смой.
А он ей снился, снился, снился!

Но вот зачем? Почтенный сын,
достойный даже восхищения,
не оценил ее красы,
забыл почти без сожаления.

А шли года. И в ней все спит.
А вот его она хотела.
Но весь прошел любовный пик.
И до него ей нет уж дела.

Какой сумбур! Какой пассаж!
И ерунда без сожаленья.
Да кто он ей? Обычный паж,
мгновенный, словно вожделенье.
1996

Условности

Вы правы люди, я давно устала,
но все надеюсь молодость вернуть,
и не по мне концерты, люди, залы,
и трудно мне с дороженьки свернуть.

Условности, вас проклинать порою
я устаю, но мысленно за вас.
И с каждым годом, этого не скрою,
я реже из общения даю пас.

Уединяюсь я в любой общине,
и на курорте вовсе не была,
и улыбаюсь поднебесной сини,
для взлета не хватает мне крыла.

"Я Вас люблю" - мне говорили много,
в молчанье было больше этих слов,
но от любви ушла моя дорога,
исчезла, к сожалению, прелесть, новь.

Еще взлететь, еще любви кусочек,
но нет, о нет, дозволенности нет.
А под ноги упал еще листочек,
и благонравия беспробудный свет.

Условности, усталость, удрученность,
и молодость. Последние витки.
Обиды так быстры, нерв, утонченность,
как тонких волосинок завитки.
1996

Все возможно

Июльское солнце светило прохладно.
А лето сегодня гуляло не здесь,
и все хорошо, да вот что-то накладно
мне слушать при солнце нелепую весть.

Что ты вновь далеко и где-то сердито
дела завершаешь, а может, и нет.
Как часто бывает, что истина скрыта,
и я не дождусь ни тебя, ни привет.

Но я не одна, ни так молоды годы,
я долго живу на прекрасной земле,
потомкам своим изменяюсь в угоду,
живу вся в проблемах в своей же семье.

Пусть я одинока и дом без мужчины.
Что делать, прошли времена, когда был,
но это не повод для женской кручины,
мой опыт любви весь с тобой не уплыл.

Не выйду я замуж в любовь, кто моложе.
Не выйду я замуж за старых мужчин.
Устану с одними в неверности клеток.
У старых так много болезней, кручин.

Я буду одна, а любовь - часто благо,
она, все возможно, сойдет на меня,
И дело в не возрасте некого мага,
и все же любовь не идет семеня.
26 июля 1996

Холодность благородства

Еще не листопад, еще листва желтеет,
и синева небес видна средь облаков,
еще душа моя кого-то вновь жалеет,
и жду невольно я его ночных шагов.

При свете ночников, когда и тишь, и воля,
мир, как бы в забытье, мне чудится вновь он.
Но у меня теперь совсем иная доля:
все прожитое вдруг поставлено на кон.

Перешагнуть еще границу дозволения,
еще заполонить собою одного,
на это же должно быть Бога повеления,
и если разрешение - Бога самого.

А искорка любви не покоряет с ходу,
она не перешла сквозь новенький рубеж,
пока еще пленит холодность благородства,
но с ней не до любви, с ней разве за рубеж.

А Вы не одинок? Вам нравится быть чуждым?
Вам нравится роптать и вовсе не любить?
Но может, наконец, Вы станете мне нужным?
Поможете слегка мне время позабыть?

Но чувства не листва, они слегка пожухли,
и благородство душ, порой обычный душ,
и бросится в любовь самой, поверьте, жутко,
и лучше взять еще десяток сочных груш. 
1996

Лесная грива

Еще одна красавица лесная
тряхнула гривой сказочных волос.
А мой атлет, об осени все зная,
заворожено смотрит в тайны кос.

А как же быть? К чему листвы падение?
Златой ковер неубранной листвы.
Пусть будет он началом восхождения
младой звезды, а я иду на Вы.

Недолговечны тайны листопада,
недолговечна первая любовь,
не сбережешь все семьи от распада,
не сбережет безлиственная новь.

Лесная грива друга уводила
в чащобы леса, ласки и тоски,
красавица готовила удила
своих волос на совесть, на мозги.

Не знаю, чем она приворожила, 
зачем тебя в чащобу увела?
Одежду из листвы наверно сшила, 
а без одежды в сказку завлекла. 

Обычная красавица лесная,
взяла и увела в расцвете лет,
росой приятной утренней блистая.
За ней ушел мой друг и мой атлет.
1996

Трепетный кумир 

Пусть моросит тихонько дождь осенний,
листва прощально машет мне рукой,
мы вновь решаем из металла звенья,
а ты меня от лишних глаз - прикрой.

Я не люблю телесно, а иначе
нам не создать и доли тех вещей,
что создали для света, и тем паче
есть корпус блока, чем он не Кощей?

Тебя люблю с технической вершины,
мы создали так много в этот год,
что для любви телесной нет причины,
и это современнейший итог.

Ты одинок, но непонятен часто,
тебе нужна для дела просто я,
но подойти, сказать за жизнь опасно
и будет наша жизнь совсем проста.

У нас работа отнимает силы,
мы вместе создаем сценичный мир,
у каждого своя для жизни вилла,
но мы друг другу - трепетный кумир.

Роман служебный часто неизбежный,
не значит он обычно ничего,				
и смоется любой волной прибрежной,
где там песок почти из ничего.
1996

Осенняя ревность

Поздняя осень, да ранние слезы,
кто одинокий, а кто и влюблен.
Лето любви отгремело, как грозы,
и без листвы стал заброшенным клен.

Что мне кручина и подвиг без крика,
я одиноко покинула Вас.
Где-то за дверью стояла улика.
Я промолчу, покидаю. Я - пас.

Я Вас любила, без всякого смысла...
Вы предо мною захлопнули дверь.
Мысль: "Почему?" ненадолго мозг грызла.
Видно, за дверью припрятана "Тверь". 

И побрела я все дальше от дома,
дальше и дальше, не чувствуя ног.
Я не глотала отчаянья кома,
и поработала пара сапог.

Что мне кручина, ведь город прекрасен,
очень темно, но на то и ноябрь.
Мозг мой спокоен, достаточно ясен.
Я вновь свободна: "Свободу не грабь!"

Явно, конечно, за дверью стояла
новая пассия Вашей судьбы,
просто не вовремя я Вас застала.
Ревность лечу я во время ходьбы...
1996

Мороз в судьбе

В природе есть свои витки
скользящие, крутые.
Мороз и нервы пусть крепки,
но все же не литые.

Зима морозная нова?
Вы с холодом знакомы.
В судьбе всегда свои права:
на жизнь, здоровье, комы.

Пусть тяжела пока судьба
из выпавшего снега,
и все идет за честь борьба,
в ней тяжело без бега.

Судьба? Судьба. Легка? Легка.
Морозный всюду иней.
Мир праведный, но лишь слегка.
Маячит вечер синий.

Мороз в судьбе, мороз в мечтах,
сугробы под ногами,
в каких бы ни были летах,
скрипят мороза гаммы.

Все почему? А потому,
что кто-то одинокий
совсем не в том живет дому,
мороз морозит склоки.
1996

Стихотворения 1995

Пушистый

Вольный снег пушист и светел,	
жизнь добра и к нам чуть-чуть.
Ты давно меня приметил,
разгоняя снега муть.

Вот и все. Мы снова вместе
средь лесов, снегов, домов.
В разговорах меньше лести,
а в сугробах столько снов!

Жизнь, она подобна свету.
Свет, как ты: то хмур, то зол.
Ты исчез. Ищи примету.
Может, ты просыпал соль?

Не бог весть, но жизнь струится,
роскошь, если ты со мной.
А вот мне, мне часто мнится,
не пройдет жизнь стороной.

Постарайся, не продайся,
не злословь из многих слов,
и тебе за все воздастся,
и совсем без лишних слов.

Как пушист сегодня ветер!
Свит из множества пушков.
На тебе любимый свитер
из пушистейших снежков.
13 февраля 1995

Я Вас люблю 

Мороз действительно прекрасен,
и солнце светит в небесах,
и мне не надо сказок - басен,
лишь бы Вы были на глазах.

Вы мне нужны, как наше солнце,
или как капля молока,
я бы Вас выпила до донца,
ведь наша встреча так легка.

Но Вы? Вы просто в отдаление,
мне вас руками не достать,
и задохнулось вожделение,
увидев Вас и Вашу стать.

Я Вас люблю. Увы, безмолвно.
Без редких встреч, без суеты.
Вот Вы проехали... довольно.
И чувства прыгнули в листы.

Вы мне нужны таким далеким,
боюсь я частых, жарких встреч.
Люблю кудрявым, синеоким.
Каким Вас именем наречь?

Забылся облик синеокий,
ушел он в память навсегда.
Когда в душе мир слишком строгий,
любовь уходит как звезда.
14 марта 1995

Суета мыслей

Не нужно нам любовной суеты,
зачем стирать, готовить и мыть окна?
Потом он скажет, что чужая ты,
хотя его одежда в пене мокла.

Да, черт возьми, весь быт и всю любовь,
и оскорбления, будто ненароком.
Семейный быт, любовь и счастья новь,
остались где-то с первым чернооким.

Голубоглазый, что не говори,
был отзвуком экрана и мечтою,
кумира из него не сотворить,
как сотворишь - узнаешь, чего стою!

А быт? А жизнь? А в сердце пустота?
Пусть будет пусто, но без оскорблений,
и дома будет тоже чистота,
но без Его великих повелений!

Ни те года, ни те уже мечты,
и вместе жизнь нам просто невозможна.
А взлет фантазий, пусть в них даже ты...
Сия мечта, похоже, просто ложна!

Туманная домашняя погода,
с ней самолетом в небо не взлететь.
Пускай пройдут еще пустых полгода,
Тогда поймем кого кто будет греть.
1995

Перерыв

Как хорошо, что солнца свет 
всегда приятней пыли, 
оно тебе не скажет: "Нет!" 
и не соврет, где были.

Я вновь иду на перерыв 
среди сплошной работы, 
стою у пруда, где обрыв, 
без мыслей и заботы. 

Ты за рулем иль будешь там, 
но ты меня не встретишь, 
а в бедах ты повинен сам, 
в них не поможет ретушь. 

Да, так проходит перерыв 
без встреч, всегда в прохладе, 
не предвещая наш разрыв. 
Ты здесь проедешь в "Ладе". 

Проедешь в Ладе, иль пройдешь, 
мне все неинтересно, 
когда-нибудь и ты поймешь, 
как в этом мире тесно. 

А я у пруда постою,
и посмотрю на воду,
которую ты будешь лить,
себе и мне в угоду.
1995

Прикосновение

Что нужно в жизни от мужчин?
Любовь и нежность.
У них есть множество причин
на холод снежный.

За то мгновенье бытия,
подарок Бога,
прощу нещадный быт, где я
живу так строго.

Ничем не купишь ты любовь -
все по наитию,
и чувства редко вспыхнут вновь -
не надо ныть нам.

Года, года и много лет
любви и страсти,
но не всегда погашен свет
и ловля в снасти.

Руда, руда, вся жизнь руда,
где бриллианты?
Так вот зачем нужна среда!
В ней есть атланты.

Те, что тебя не обойдут
и не обделят,
прекрасный, чудный этот миг
с тобой поделят.

Мгновенье счастья - легкий всплеск,
удача, редкость.
В очах любовный вспыхнул блеск?
Замри, слов ветхость.

Но счастья миг, прекрасный миг -
Одно мгновенье!
О, это чувств из клеток крик -
прикосновение!
1995

Неведомая тишь 

Вновь осень золотая отцвела, 
и пышная листва рябины красной 
в заоблачные выси не звала. 
А есть ли у земли другие краски? 

А дел полно. Их просто все не счесть, 
одной мне их совсем не переделать, 
а от тебя молчит любая весть, 
и отдыхает по ночам лишь тело. 

Как хорошо деревья оголились, 
и в черных платьях их стоят стволы, 
они давно невидимо влюбились, 
а желтые одежды им малы. 

Лихая осень быстро отошла, 
златая осень наших отношений, 
настали почти черные цвета, 
цвета одни - заоблачных лишений. 

Потом пришла неведомая тишь, 
когда нет ни листвы, ни снегопада, 
а лишние тревоги просто: "Кыш!" 
Сегодня мне любви твоей не надо...

Все выше солнце, золотистей цвет,
и что-то неземное появилось.
В голубизне других оттенков нет,
твое лишь имя в титрах засветилось.
1995

Силы березы

Первые морозы, 
первый легкий снег,
все замерзли слезы, 
откажусь от нег.
Чтоб здоровье было 
еще много лет,
чтоб в душе остыло - 
шлю тебе привет.
А любовь мужская-
отойди, постой.
Видишь у леска я, 
у березы той.
Надоело, милый, 
от любви стонать.
От березы - силы 
буду лучше брать.
Первые морозы, 
первый легкий снег,
все замерзли слезы, 
откажусь от нег.
1995

Стихотворения 1994

Айсберг-льдина 

Мороз морозит сквозь мороз,
сияя на рассвете.
Тепло исчезло в мире грез,
и жизнь в холодном свете.

У осени порядок свой
в ковре опавших листьев.
Земля, покрытая листвой,
морозцу дарит кисти.

Стареет медленно любовь
и жизнь стареет с нею.
Уходит в прошлое. Где новь?
Сугробы индевеют.

Снега лежат всегда пластом
годами, словно айсберг.
Но все роднее отчий дом,
а дома есть свой мастер.

О, Боже мой! О, Боже твой!
Возможно?  Все едино?
Быть может, мы одной судьбой
растопим айсберг-льдину?

Но кто растопит чувства ком,
когда они замерзли?
Когда и взгляды все снежком,
когда в лед вмерзли весла.
1994

***
Крещенские морозы,
прекрасный светлый лес,
деревья в снежных позах,
голубизна небес.

Божественно и мило
блестит на солнце снег,
необъяснима сила,
морозных, жгучих век.

Стоят дома лесные
и в юбках дерева,
ветра летят сквозные,
сжигая все дрова.

Любовь в душе притихла,
и ясен небосвод,
не зеленеет пихта,
замерзли волны вод.
1994

Дорогой вигвам 

Поездки по стране такое чудо!
А цены на них быстро лезут вверх.
Вопрос отпал, где утром завтра буду,
а то от пожеланий свет мой мерк.

"Я к бабушке сегодня же поеду!"
А уйму тысяч, где теперь найдешь?
Не раскатаешься пешком с мешком по свету,
а, может, свои прихоти уймешь?

Не нужно людям ездить очень много,
совсем не надо климат им менять.
Здоровье нам предсказывает строго,
вменяет свои просьбы - усмирять!

Своей квартире уделите время,
помойте окна, вытрите полы.
Свою природу, почву любит семя,
зачем чужие обтирать столы?

А чем стол хуже? Разве, что привычен.
Зато родной, знакомый только вам.
Вам хорошо здесь, просто без кавычки.
Ваш дом и есть ваш дорогой вигвам.
18 января 1994

***
Привыкли все давно к своим маршрутам,
к своим дорогам, к мыслям по пути.
И редко, кто меняет в жизни круто,
и друг от друга трудно нам уйти.

Но рвутся очень часто нити дружбы,
любви, семьи, работы и долгов.
Болезненно меняют место службы,
уходят от друзей как от врагов.

В автобусах их сталкивают снова.
Куда уйдешь ты в жизни от дорог?
А нет врагов, долгов - судьба готова
вновь помирить и дать любви залог.

С тобой столкнулась. Ласково и мило
 вдруг засветились ясные глаза. 
Ведь только что сидела я уныло! 
Ура судьбе! Есть в жизни чудеса!
24 января 1994

Замерзшие сновидения

Торжественно спокойствие в природе,
когда белеют небо и леса,
когда зима, или весна восходит,
когда видна проталины слеза.

Спокоен мир, нет ветра, просто тихо.
Влюбленность наша близится к концу,
быть может, ненадолго страсти стихли,
я не хочу идти с тобой к венцу.

Ведь все прошло. В мозгах бело и тихо.
Я не звоню и не лечу к тебе.
По вечерам сижу, вяжу я лихо.
Спасибо овцам или же себе.

А ты, дружок, пойми - я дорогая,
я не беру ни денег, ни наград.
Есть только страсть, а с ней и я другая,
проходит страсть, и остается град

замерзших слез, замерзших сновидений.
Я не с тобой. Люблю я быть одна.
Ушла я в мир лесных стихотворений,
и в них как в сновидениях не видна.

Похожи мы с тобой, конечно, были:
глаза и внешность, чувства и тоска.
Торжественно к спокойствию приплыли,
простимся у соснового леска...
1994

Зови не зови

Мельтешит потихоньку снежок,
оседая спокойно повсюду,
для меня ты уже не божок,
и тебе поклоняться не буду.

Отошли наши теплые дни,
холодает в душе непогода.
Да и ты в ночь спокойно усни,
не ищи ко мне мысленно брода.

Снег летит, ускоряя свой бег,
и кружится от ветра невольно.
Пролетает снег быстро у век,
только мне забывать тебя больно.

Много лет нашей тихой любви,
она редко гуляет меж нами,
а теперь ты зови, не зови,
мы ее позабудем и сами.

Так бывает у нас, и порой
только снег между нами летает.
Снег кружит, как встревоженный рой,
оставляя снежинки медали.

Мельтеши если хочешь во сне,
наяву очень снежно, спокойно,
подари ты спокойствие мне,
расстаемся с тобою достойно.
1994

***
Блестят снега в лучах морозных, 
февраль открыл дома мирам, 
на землю им смотреть не поздно: 
красоты ведь сродни дарам. 

Сегодня чуточку красиво:
летают птицы в синеве. 
Зима, морозя, ждет отлива 
всех холодов. Поклон листве. 
1994 

Волшебный мир 

Вокруг меня морозный, жгучий воздух,
когда все небо блещет синевой,
в такой момент заглядываться поздно,
хотя апрель мне говорит: "Я свой!"

Почувствуйте, как хорошо на свете,
какой простор для мыслей или дел.
И вы всегда за все во всем в ответе,
не нужно только видеть своих тел.

Лиричность взгляда, может быть, прекрасной,
природа необузданно сильна,
любовь приемлют милостью, негласной,
и лучше там, где ревность не вольна.

Любить, когда? Когда проходишь мимо.
Похожи чувства все на небеса.
Из поднебесья взгляды, хоть для примы,
и пусть молчат продрогшие леса.

Волшебный мир очей да в день весенний.
Пронзит прозрачный воздух ясный взор,
и ты раздета, будто ты в бассейне,
так очень точен пламенный обзор.

Вот так, друзья, возвышенные взоры,
порой сильней всех низменных страстей!
Мы все бываем изредка ретивы,
но без сорок нет в мире новостей!
1994

Весенний воздух 

Под солнцем было все чудесно:
раскрылась верба и ольха,
среди сережек - птицам место,
они пушисты как меха.

Погода портилась немного,
пригнало тучи, серость струй.
Все стало мрачно и с тем строго,
и пропитался влагой грунт.

Весна вдыхала воздух лета,
очистив поры от снегов.
Стоят деревья как скелеты,
и это множество веков.

С огромной силой, полновесно
весенний воздух здесь и там,
и всем доподлинно известно,
что травка всходит по местам.

Всегда все так и не иначе,
плюс-минус дни или часы,
нас радость ждет или удача
в преддверие лиственной красы.

Как хочется, чтоб снег растаял,
а листья к небу поднялись,
пусть лето в воздухе витает,
пусть вновь зеленым станет лист.
25 апреля 1994

Приятный май 

Прощай, зима! Весна опять в ударе.
Синеет небо, перья - облака.
Поэзия всегда с весною в паре
и будней ноша будет им легка.

Приятный май, спокойный как из брома,
листва весною нежно зелена.
Рабочий стол и кульман очень скромный,
и мне прохладно, все-таки весна.

На окнах шторы желтые спокойны,
за ними простирается массив.
Мы все немного лучшего достойны,
и каждый незабвенен и красив.

Люблю я мир, прозрачный, словно утро,
всегда спокойны люди в этот час.
Быть надо ровной и немного мудрой,
и счастье навестит, возможно, вас.

Все так красиво. Город чист и светел.
Толпа людей весной озарена,
и ты меня влюбленностью приветил,
и я тебе немножечко верна.

На кафедре сижу не первый год я,
работаю, не зная почему,
в окно смотрю, какая там погода,
и отвечаю, что, зачем, к чему....
1994

Таймер весны

Прекрасный мир весны и красок!
Сверкает снег в лучах весны,
а жизнь все ждет рожденья сказок,
и дни по-божески красны.

Волшебный миг любви и тайны
из наших помыслов глухих,
давно отсчитывает таймер
избытки чувств весной лихих.

Но есть любовь, что тут попишешь,
твоя любовь - она со мной,
и голос твой - любви не финиш.
Душою, милый, тихо пой.

Весна тебе поможет в этом,
мои глаза - они не лгут.
Идешь ты, весь залитый светом,
но, Боже мой, какой ты плут!

Так и живем, живем на грани
своей любви, печали сна,
чуть-чуть залечивая раны,
идем туда, где свет, весна!

Вот грома слышатся раскаты,
дождинок в небе пелена,
и дождик моет чьи-то скаты.
Вновь я одна. Пишу одна.
1994

Июль

Пленительные звездочки июля,
ласкают своим видом шелест трав.
Листочки шепчут, словно целый улей,
и усмиряют чей-то гордый нрав.

Миг изумления, лира в тихой речке,
в благоуханье запаха ветвей.
И летом спят дровишки в русской печке,
и запахи духов среди людей.

И Русь, Россия с ивами повсюду,
и невозможно взглядом мир объять.
Лишь только ветер радовался чуду,
и мог слегка на жизнь людей влиять.

С годами исчезает треугольник,
фигуры из общения все сложней,
и каждый ненавязчивый поклонник
картину жизни делает сильней.

А ночь пленит телесным вдохновением,
и клеточки на теле как листки,
у каждой есть задача и решение,
и волосы смеются, завитки.

Поклонники как звезды небосклона.
Любимый - солнце, может быть один,
он обожжет без собственного клона.
Пленительный он ночью господин.
1994

Мера

Сложнее жизнь, дороже. Своенравность,
где круче нравы, новенький виток.
А может кто-то умный и коварный,
поэтому шлю мысленный поток.

Любить - люби, но есть всему же мера,
и эта мера - лучшие весы.
Все разделить: вот жизнь, а вот химера,
иначе не заметишь всей красы.

Остановись же, если бег нарушен
на той дороге, сложной и крутой.
И вижу я, что ты судьбой надкушен,
характер у тебя не золотой.

Оставь меня, ведь отзвучали страсти
слепой любви и нежных зрячих рук.
Пусть мы с тобой одной российской масти,
но и для нас начертан жизни круг.

Не перейти нам больше ограждений,
пусть ты один и я давно одна.
Не вынести любовных ожиданий.
На улице бело. Мне не до сна.

Я мысленно с тобою буду рядом,
а быть с тобою, больше не могу,
мне только мысли бывших чувств награда.
Ты ловишь мысли, правда, я не лгу.
1994

Прообраз чувств

Любовь людей чувствительная очень,
неудержим физический напор.
Хвалебные слова пусть, между прочим,
преодолеют временный отпор.

Флюидная любовь дана природой,
в ней импульсы запрятаны в словах,
симпатии диктуются породой,
одежда возвышается в правах.

Нельзя кричать, так этого не делай,
но с возрастом проблемы посильней.
В любви прекрасно действовать умело,
а от свободы с чувствами вольней.

Жизнь хороша, когда везет немного,
и солнца свет - прообраз лучших чувств.
Приятней всем без слов простых и грубых,
и хуже нет упрека милых уст.

Спасибо Богу за такое чудо,
как просто чувство, данное к тебе.
От чувств любви меняется жизнь круто,
становится спокойно все в судьбе.
 
Пусть живы все как можно дольше
 будут, оберегай любимые дела.
И вас потомки ваши не забудут,
и это то, что вам любовь дала.
8 августа 1994

Летний монолог

Любить тебя иль обходиться,
надрыва чувств не извергать,
все может в жизни пригодиться,
не надо чувствами играть.
А на природе нынче жарко,
там солнца теплого печать.
Одежды цвет лишь белый, маркий,
за все нам в жизни отвечать.

А я люблю опять зеленый,
и город в зелени листвы,
и облик города холеный,
там, где-то ходят ты и Вы.
Тебя сегодня не тревожу,
тебя влекут свои дела.
Ты - неслучайный, ты прохожий,
у нас похожие тела.

Тебя я что-то забываю,
у нас есть общие дела,
я от любви не завываю,
не прикасаются тела.
А вот и остров знаменитый.
Горит костер, трещат дрова,
слегка закрытые ланиты,
слега истоптана трава.

Вода вкруг острова святая.
Плывешь по ней. Тебя люблю,
но от любви давно не таю,
пусть губы милые ловлю.
Спасибо, милый за науку,
мне легче жизнь переносить,
забыла я с тобой про скуку.
Пора и жать, пора косить.

Красиво там, где ты все любишь,
плачу любовью за любовь.
И рада, что меня не судишь,
и в наших чувствах - снова новь.
Я оценю твои усилия
в запасе добрые дела,
нас не покинули все силы,
еще крепки наши тела.

Еще любовь не позабыта,
еще ясны глаза любви,
нам не страшны проблемы быта,
и горячо еще в крови.
Есть кабинет и это чудо,
что нет людей, спокойно мне.
Судьба летит куда-то круто,
мечтой пришел ко мне во сне.

Побудь один. Давай простимся,
и будем там, где есть всегда.
Мы от разлуки утомимся,
от ожидания нет следа.
Ты где? Ты как? И что с тобою?
А я одна. Я здесь пишу.
Я не хочу лишь в сердце сбоя.
Нет, не хочу: 'Забудь, прошу'.

Побудем врозь. Так видно нужно.
Побудем врозь. Судьба - судьбой.
Свой воз везу давно натужно,
еще выдерживаю бой.
Еще мой мозг вполне хороший,
еще есть память, разум, жизнь.
Есть у меня и ты, пригожий,
ты от уныния - воздержись.

Твоя любимая природа
слегка открылась для меня.
А из нее за одой - ода.
Живу, тебя я, не виня.
Живи и все. Смотри на воду.
Люби себя. Цени других,
не обижай шальную моду,
живи без дум, без дум плохих.

Слова любви плывут по миру,
бывают тут, бывают там,
порой прихватывают лиру,
иль капают по всем местам.
Прошли года, сменилось время,
сама старею по часам,
и поднимаю жизни бремя,
свой вес, сверяя по весам.

И не хвались - я не хвалюсь.
Вчера страдала от мучений,
сегодня лучше, я клянусь,
не ввергну дом я в поучения.
За мной следят? Наш мир просмотрен,
в ученом мире мы давно,
и многим в нем бывают смотры,
и даже там, где кимоно.

Живу и все. Жизнь на подъеме,
лишь бы придумать все и вся,
и не запутаться в разъеме,
и не живу, тебе я мстя.
Ведь месть она как змей ползучий,
ее нельзя носить в себе,
то станешь вечно невезучей,
будь доброй в собственной судьбе.
9 августа 1994

Прощальный дождь

Прекрасен дождь. Привет, родной,
тебя сегодня мы не ждали,
а ты пришел сплошной стеной,
мы от тебя слегка устали.

Дождь так пошел, что пузыри
красиво бегали по пене,
и от зари, и до зари
на небе облачная смена.

Умылся город, лист, трава.
И дома с пеной убирала.
Ты закруглил свои права,
уехал вновь в края Урала.

И я одна. И чистота.
Везде и всюду - все едино.
Здесь капли капают с листа,
и едут вдаль твои седины.

Что будет дальше? Скажет кто?
Куда? Насколько отлучился?
А дождь идет. Тебя никто
любить еще не разучился.

Дождинок в небе пелена
и грома слышатся раскаты.
А я одна. Пишу одна.
А дождик моет чьи-то скаты.

Устали мы. Кто от кого?
Привычки давят нам на плечи.
И все же дышится легко.
Стоят нетронутые свечи.
11 августа 1994

Неведомые буйства 

А любовь? Она слегка полога,
не вбирает все, что есть в крови.
Если ты святая, недотрога,
все равно есть бунт в любой любви.

Все равно в тебе вскипают чувства
бунта, чрезмерной немоты.
Вот смирить неведомые буйства.
Да, для этих чувств и нужен ты.

Не пугать людей своим вниманием,
чрезмерной тягой ко всему,
чтоб вопросы не были дознанием,
продолжением к вещему же сну.

Резюме от жизни - нахлобучка.
Обойти все колкости. Но как?
Если нет могучей рядом кучки,
то не брать советы у макак.

Поняла, что ты опять творила?
Боже, как, зачем и почему?
Что, кому ты, где-то говорила?
А зачем звонила ты ему?

Очень просто. Есть в крови излишки
из эмоций, чувств и красоты,
и умы, и мелкие умишки,
ищут для них вечные мосты.

Прикоснись - уйдут любые токи,
поцелуй - и буйство в тишине.
Знают тебя руки, знают ноги,
знает все спокойствие во мне.

Господи, где тишь, где наказание?
Где любви неведомый итог?
Что за чудо есть в твоих лобзаниях?
Как меня добиться только смог?
18 августа 1994

Простить мужчин

Нельзя жить жизнями мужчин,
у них совсем другая доля,
их не зови и не кричи,
от них бывает много боли.

Что их душа? В них солнце? Мрак?
Кому? Когда они светили?
И очень умный и простак:
любовь пройдет - тебя забыли.

С годами явственней, видней,
что циклы жизни удлинились.
Он скорпион иль водолей?
Какой в том смысл? Когда-то вились.

Когда-то ты была нужна,
тебя нещадно домогались,
но постарели. Жизнь прошла.
В душе стихов они остались.

Понять момент. Простить мужчин.
Они ни в чем не виноваты.
И старость - довод всех причин,
они теперь и сами сваты.

Они еще так хороши,
они сильны еще, как прежде,
любви же жалкие гроши
все чаще отдают надежде.

А ты? Они тебя любя
обидеть могут ненароком.
Оставь их, молча, не скорбя,
ведь все равно не будет прока.
21 августа 1994

Любовный трепет 

То тепло, то охлаждение
в чувствах, отношениях.
У иного наваждения
в чувствах все общения.

На чужой любовный трепет
нечего кидаться,
был любовный чудо-лепет,
все могло воздаться.

А теперь простые будни,
жизни переплеты,
где из ножек варят студни,
а из счастья ноты.

Не завидуй, не страдай же,
не реви белугой,
не было любовной кражи,
не было и скуки.

Я его не выбирала,
даже не любила,
я его не обыграла,
жизнь его слепила

мне на радость или горе,
кто о том не знает,
лучше б пел в церковном хоре,
где судьба витает.
23 августа 1994

***
А вот и Вы! Какой успех!
Я не ждала Вас, не искала.
У Вас улыбка, а не смех.
Я никогда Вас не ласкала.

Мы с Вами кто? Лишь только ум
объединят нас так редко,
мы не из тех, кто ходит в ГУМ,
и мы совсем не однолетки.

А бабье лето в вышине,
тепло катается на листьях,
я не скажу Вам: "Милый, не..."-
такое мог придумать мистик.
1994

*** 
Тепло от Вас, как бабье лето, 
Вы так редки, как и оно, 
но наши чувства не отпеты, 
и в них по-прежнему - красно. 

Цвет голубеет, мы похожи, 
мы с неких гор одной страны, 
но говорить о том негоже, 
ведь отношенья так странны. 
16 сентября 1994 

Звонок

Дождь по крыше и длинный звонок.
Ой, как грустно звонит телефон.
Значит, ты все от дома далек,
и не слышишь печальный трезвон.
Ты далек, ты безумно далек,
словно в сердце печальный комок.

Пусть все будет у нас хорошо,
но мечтать я о том не берусь,
все плохое с тобою свежо.
Обойдусь, обойдусь, обойдусь.
Я не жду, я все мысли гоню,
может, ты не подложишь свинью.

Дождь по крыше и длинный звонок,
о тебе я скучаю чуть-чуть.
Ты меня в своем сердце сберег.
Остальное - все муть, просто муть.
Надо главное в сердце хранить,
надо сердце немного томить.
28 сентября 1994

Прибаутки 

Выводы последних дней очень интересны:
кто богаче, кто бедней, и чьи рамки тесны.

У кого какой полог, где есть зазеркалье,
где на чувства есть налог, где породы - скалы.

Не беда, переживем многие законы,
чувства нехотя пожнем - не пугают склоны.

Вот позвали, не пришел, значит, и не надо.
Дождик утром шел и шел вдоль окошек склада.

Не приду ведь я к тебе. Не зачем дружище.
Я не все в твоей судьбе: ты корабль, я днище.

Обойдусь и перебьюсь. Многое забыла.
И тебя я не боюсь, хоть товар не сбыла.

У работы есть закон. У людей - законы.
Я не ставлю все на кон, и твои притоны.

Я задвину тебя в шкаф, жить смогу спокойней.
Человек я, не жираф, надоели козни.

Шутишь ты? Шути, шути. Снова прибаутки?
Значит разные пути. И на все: "Нет, дудки!"

Обойдусь я без хлопот. Обойдусь кручиной.
Выпью шуточный компот, если есть причина.

Много весен, много зим осень шелестела, 
то любовник, то кузин - лето все пропела. 

А теперь пришла зима, нет, простите, осень.
Кто, откуда и куда, о тебе не спросит.
4 октября 1994

Водолаз

Проходит жизнь порой угрюмо,
любовь все реже режет глаз,
не видно неба, только трюмы.
А, что же видит водолаз?

Тревожный фильм в глубинах водных,
останки редких кораблей.
Для водолазов мир подводный
запутан в тон коралл, стеблей.

Сегодня он, пылая страстью,
прошел дорогою любви,
взойдя в вельбот в минуту счастья,
оставил пылкость чуть в крови.

Любовь блаженно опьяняла,
И водолаз в ней был с душой,
природа молодости вняла.
Мир за окном такой большой.

Он вновь на суше. Снег и город.
И море очень далеко,
любимый лик безмерно дорог,
на суше дышится легко.

Но тянет в море, к дну морскому,
поближе к рыбам, где темно.
И водолаз уедет скоро,
любовь оставив. Не смешно. 
 1994

Чужой

Погода, милая погода,
без холодов большой зимы,
и так бывает год от года,
где снега волны, там и мы.

А вот зима чужих владений,
чужой разгром, чужой позор,
уйду из них без сновидений,
не вынося излишек сор.

Чужая ссора прикоснулась
своим крылом моих краев,
любовь под тяжестью прогнулась
и ты издал звериный рев.

Погода справится не вправе
с издержками чужой любви,
тут не ославиться бы в славе,
клубника это иль киви? 

Самой бы жизнь не перепутать,
свое, чужое не сливать,
и не затягивать все путы,
и разбирать свою кровать.

Любимый мой, какие строки!
Тебе цены нет, милый мой,
да все вселенские пороки
у ног твоих. Иди домой.
1994

Словарь-переводчик

Из года в год величина
он для меня один,
и если мысли не тщета,
тогда витает нимб.

Он для меня моя страна,
над ним склоняюсь я,
звучит задумчиво струна,
и, молча, каюсь я.

Опять ни так! Опять ни то!
А здесь все вроде так.
Не отвлечет меня никто,
и в мыслях я мастак.

Люблю его, люблю чертить,
когда его часы,
без друга нам уже не жить -
контакт его усы.

На кнопках буквы, много букв,
из них бегут слова.
А вот сейчас чертежный лук
и клонится глава.

Я улыбнулась: вот он, есть!
Новинка. Это мысль!
Эх, переводчик, это весть!
Конструктор, мысль, держись!
1994

Стихотворения 1993

Космос

Отметил Космос снегопадом
День Космонавтики Земли.
Я настроения просто спадом,
снега страданья замели.

Деревья вновь одеты снегом.
По влажной, снежной целине
проходят люди, а кто следом
бежит с собакой, а я нет. 

Я не на улице.  Я дома
смотрю на снег я из окна,
и в горле нет страданий кома,
сижу спокойно я одна.

Вы позвонили, ненароком
мне душу вскрыли просто так.
Но от звонка так мало проку.
Поговорили кое-как.

Вновь я спокойна. Вы красивы,
но безразлично сердце к Вам.
Пусть речи Ваши были льстивы,
как снегопад апрельских гамм.

Отметил космос снегопадом
День Космонавтики Земли.
Слова любви ушли все с градом,
когда еще сады цвели.
12 апреля 1993

Дойди до телефона

Как хочется звонить по телефону!
Мне не дает покоя голос твой,
но я боюсь, реакции трезвона,
и не хочу я слышать вновь отбой.

Как долго ты меня собой тревожил,
твой взгляд безумно звал меня всегда.
Мой мир спокойный словно ожил,
И ты звонил, пусть редко, иногда.

Морозило сегодня понемногу.
И чаще слышу я звонки других,
и если рассудить излишне строго,
то память в узелках весьма тугих.

Ты где? Когда? Не подводи итога.
Молчи. Пройду по солнечным снегам,
приду домой и сразу от порога
услышу телефона крик и гам...

Вода, вода замерзла от мороза.
Загадочный мой друг, ты мой герой,
тряхни-ка ты мне веточкой мимозы,
и позвони вечернею порой.

Звонок чужой. Дойди до телефона,
и позови, услышь мою любовь.
Года бегут без речи, без трезвона,
и ты меня забыть вполне готов.

Конечно, ты однажды дозвонишься, 
но будет поздно. Просто опоздал. 
Ты у судьбы своей не извинишься, 
уж лучше бы ты вовремя страдал.
1993

Абрикосы

В район вокзала в разгар июля
идти зачем?
Здесь все в тюках: ковры и тюли,
все с кое-чем.
Все ерунда, но вы, как чудо,
в стране лесов.
Хочу сказать: "У вас я буду,
но жизнь - засов".
Я не приду к вам, вы не ждите,
все ерунда.
Челнок я ныне, вы идите,
нужна еда.
И вот я еду за посылкой.
Вокзал. Перрон.
Воз абрикос, моя косынка.
Вновь Электрон.
Люблю я мысленно, заочно,
мне так верней,
а абрикосы, сливы сочно...
Я черт бы с ней...
Тебя не встречу, не отвечу
твоим глазам,
и не пойду я больше в Вече,
не верь слезам.
Прости мне дружное семейство -
мои стихи,
могу писать, мечтам не смейтесь,
люблю грехи.
Но лишь в стихах, статьях и фото,
хоть на столбе,
сама в сторонке я, ну что ты,
я вся в себе.
Меня не надо рвать на части,
ведь я одна,
мне все равно, какой вы масти,
мне жизнь видна.
Со всеми можно поработать 
в течение дня,
но через мерные заботы
не для меня.
И потому сегодня любо -
ведь я одна,
а все сотрудники могли бы
уйти со дна.
Я отдохну в своей работе
без лишних слов,
не умываясь в глупом поте,
чертеж - улов.
1993
   
Трели дождя

Дождливое мрачное лето.
Дождинки, дождища, дожди.
На солнце наложено вето,
и редкое солнышко чти.

Прекрасно, почти невозможно,
что этой дождливой порой
и все отношения ложны,
и модный забыт юбок крой.

И в мыслях забытые ноты
твоих расчудесных речей,
и словно одели их в боты,
иль в стук волейбольных мячей.

Все милое где-то далеко,
и радость, как солнце, ушла,
как птичий, не знаю чей, клекот,
и только боль в сердце и жгла.

Твои разговорные трели,
объятий забытый уют,
когда-то так трепетно грели,
теперь только дождики льют.

В дожди мир становится грустным,
твой взор позабыт в облаках.
Любовь вновь становится устной,
иль вновь растворилась в веках.
1993

Лихой взгляд

Вы для меня как воздуха глоток,
на Вас смотреть могу я бесконечно,
но есть лишь взгляд, и он проводит ток
настороженно, вовсе не беспечно.

Стихия чувств ко мне от Вас идет,
на Вас смотрю спокойно, не ревниво,
не давит пережитого груз, гнет,
возможно ситуация ленива.

Мы далеки, не знаю почему,
и жизнь нас очень изредка лишь сводит,
а видеть чаще, то не по уму,
от частых встреч не высечь будет оды.

Пусть будет так, как есть. Вы - без меня.
Красивы Вы хорошею красою,
и Вы умны. Не надо жизнь менять,
пусть будет так зимою и весною.

Хороший взгляд и вид, и цвет волос,
и небо Вас немного оттенило,
и есть в Вас даже - поколений лоск,
и все мне в Вас пленительно и мило.

Все хорошо, но Вы совсем чужой,
и дальше от меня, чем даже были,
и только взгляд пленительно-лихой,
летел ко мне по гардеробной пыли.
1993

Моя пучина

Изображать студентов не пристало,
а жаль, так что ж, другие есть лета,
я возраст бабушек уже рукой достала,
но старостью еще я не взята.

Работать в институте мне непросто,
на кафедре я в НИЧ, почти никто,
конструктор пусть не маленького роста,
работать, если честно, мне легко.

Все суета, все суета. В покое
для мыслей благодарнейшая даль,
но от нее когда-нибудь я взвою,
я двадцать лет уже рисую сталь!

Конструктор и поэт - моя пучина,
с годами, что с годами, навсегда!
Моя пучина и моя лучина,
всегда в работе, этим и горда.

Молчать мне надо обо всем на свете,
но есть язык, и он берет покой,
и есть любовь. В молчании обеты 
я не даю - в них поворот крутой.

Взлететь бы надо, но железо тянет,
я вся "конструкций будущего плен".
Головушка у розочки увянет,
а волосы пусть мне взлохматит фен.
1993

Пиши стихи

Влюбилась вновь? Пиши стихи.
И не ищи любви ты явной,
у сердца старые мехи,
любовь твоя не станет тайной.

Не выдержать тебе еще
всю бурю пылкости убогой,
и тайна явно затрещит
у потаенного порога.

Романа нет. Газетный стих
недолговечен очень часто.
А вдруг ты будешь просто дик,
когда в стихах найдешь негласно

свои же мысли и слова,
свои никчемные пороки,
и закружится голова,
и вспомнишь старые уроки.

Так не люби и позабудь
все то, что трепетно забыто,
но ты живи, люби и будь.
Стихами жизнь твоя открыта.

А как же тот, кому стихи
ночами поздними писала?
Ушел и он, шаги тихи,
его в стихах я забывала.
1993

Круговорот 

Прекрасна жизнь - в ней много совершенства.
В падение снег прекрасен только миг.
Круговорот - и в этом есть блаженство.
А кто еще свой разум не постиг?

Все просто в этом мире человечьем,
кто много брал - усох в расцвете лет,
и мы порой напрасно бисер мечем,
себе же закрывая этим свет.

Вот мир блестит в своей прекрасной неге.
Леса раздеты - ясно, что зима
и утопают ноги в белом снеге.
Тут вовремя понять, где я сама?

Самой бы от себя в снегах не скрыться,
и выйти из любой большой беды.
Снега растают, вовремя прикрыться,
и уходить от встречной суеты.

Прекрасна жизнь. Ну, что тут не понятно?
Все есть у нас, и чувства есть в крови,
и чувственность любовная занятна,
и жизнь нам не прожить без чувств любви.

Все хорошо. Прекрасна жизнь земная.
Хороший день и сердцу хорошо.
И я иду, любовь не вспоминая,
и все прекрасно, мило все еще.
1993

Совесть

Трепещет осина последней листвой -
зима прилетела внезапно,
победно и быстро сменила весь фон,
хотя, как всегда - поэтапно.

Спокойная совесть дороже всех благ,
она бережет от мучений,
а если она не чиста, то ты наг,
и нет на тепло обольщений.

А жизнь мою кружит беда за бедой,
пора бы прийти и победам.
И пусть возвестит о них празднично той
чудесным и вкусным обедом.

Но в жизни не так. Суета из сует
обходит, законы листая,
и вновь от несчастья я слышу: "Привет".
И снег от внезапности тает.

А я не вода, не осина, не вихрь,
я просто земная подруга
и чувствую, вижу, что ветер притих
былых передряг, и спит вьюга.

Как дорого нам обошлось забытье!
Случайной судьбы не бывает.
И все - таки совесть - то, именно, то,
в чем наше здоровье и тает.
1993

Дожди любви

Любовь, дожди проходят мимо,
пусть по ночам грохочет гром,
возможно, жизнь еще терпима,
читай стихи - не нужен бром.
Напрасно я Вам позвонила,
совсем не то хотела я,
поймите, Вас я не винила.
Забыла Вас, Отелло - я.

Я не ревную. Все спокойно.
На небе будней пелена.
Живу, тружусь весьма достойно,
бывает редко, что одна.
Кто Вы? О, право, не напрасно
я задаю такой вопрос,
Вы многолики и прекрасны.
Не нужен каверзный допрос.

Мне не нужна любая ревность,
хочу я быть с собой честна,
влюбляюсь мысленно, и верность
всегда лишь там, где я одна.
А вот влюбиться ненароком -
опасно, Боже, ты спаси.
Любила много. Вышло боком.
От чувств сильнейших упаси.

Мужчин так много, и красивых,
и женщин уйма вокруг них,
пусть будут счастливы и льстивы,
средь них невеста и жених.
А я? Я женщина крутая,
и выгляжу еще вполне.
И потому, не увядая,
люблю я быть наедине.

Наедине с собой, работой,
все, выполняя для других.
Проникнув тысячной заботой,
я ухожу от дней лихих.
А за окном ветла с листвой
о чем-то вечно говорит,
а я в работе и без боя
во мне все чувствами горит.

Но дождь - дождлив, идет так часто,
что уж вполне спокойна я,
а быть спокойной не опасно,
и жизнь тогда - достойная.
Дожди прошли, любовь осталась,
в стихах осталась навсегда.
Возможно, это жизни шалость,
застыли строчки как гроза.
1993

***
Погода, природа, она так проста,
что в лиственных гротах теперь чистота,
нет ягод, листвой лишь красуется мир.
Стареем с тобою, и вреден нам пир.

И роскошь лесная, и роскошь в еде -
вся роскошь земная вредна в суете,
и суетность мира с годами вредна,
и вещая лира в любви не видна.

И годы белеют в твоих волосах,
и хною желтеют в моих волосах.
С годами кто толстый, а кто и худой,
а ты равномерный и только седой.
1993

***
Вот небо и земля - два разных настроения.
Сегодня и вчера, как ты и я - мгновенья.

И я уж не грущу, сегодня мир красивый,
и я тобой горжусь: красивый и ревнивый.

Смотри, как хорошо туманят мысли розы,
им не грозят сейчас докучливые грозы.

Простор голубизны и реют листья смело,
строители дома возводят так умело.

И пусть не повезло нам в счастье почему-то,
но жизнь тем хороша, что все изменит круто.

Мы: небо и земля, нас солнце освещает,
холодный бег дождей на время прекращает.
1993

***
Ясный, солнечный мороз,
небо ярко-голубое,
я бегу домашний кросс,
все дела мои в забое.

Очень быстро темнота
опускается на землю.
Лес - сплошная чернота,
а я небу тихо внемлю.

Пусть возникли холода,
и ноябрь стоит на стреме,
я сегодня молода,
и дела мои не бремя.
1993

Стихотворения 1992

Мухомор

Как хорошо деревья оголились,
и в черных платьях их стоят стволы,
они давно друг в друга все влюбились,
а желтые одежды им малы.

Увидеть жизнь, пусть смерть висит чужая,
понять, что ты, да ты еще живой,
что где-то в муках женщина рожает,
сквозь душу пропуская жуткий вой.

Да, жизнь нужна, порой без исключения,
богатым, бомжам, просто чудакам,
еще прекрасней, если есть влечение,
но в сердце дань и траурным листам.

Бывает - злость минутная клокочет.
А в сердце боль, и раздражает звук.
И все же жить, конечно, каждый хочет,
а сердце - тук, уж очень часто - тук.

Уехал ты однажды незаметно
в далекий край, где бродит НЛО,
там нет богатств каких-нибудь несметных,
запасы твои тают без кило.

Меня забыл? Ты жив иль просто сгинул?
Куда ушел? Зачем? И почему?
Иль мухомор в свою кастрюлю кинул?
А я все жду, слезу из глаза жму...
1992

Каприз

Снега еще в своей стихии,
но всюду чувствую: весна.
Она идет, шаги глухие
мир пробуждают ото сна.

Мне надоело быть рабою,
осуществлять чужой каприз.
И не хочу я быть с тобою!
Я не хочу с тобой стриптиз!

Я не хочу! И все! И точка!
Пусть твои руки лезут вверх!
От ласк твоих болота, кочки!
А от любви и свет мой мерк!

Давно - давно играю с жизнью!
Давно - давно, да, господа!
Но очень я весной капризна.
С тобой так можно? Иногда.

Чем кончился каприз? Плачевно.
Ушел и ты, ушла и я.
Пришел развод, сменил кочевье,
и развалилась вся семья.

Весна блуждает по дороге,
она мудрее ссор и бед.
Уехал ты. Весна лишь строго
смотрела вслед, как солнца свет. 
1992

Балет

Балет, он в чем-то беспредельный.
В движенье ног - весь слов запас,
и танец жестов неподдельный,
одним движеньем - разум спас.

Он спас одним лишь вдохновением,
вдохнув в себя весь эликсир
здоровья, счастья и терпенья,
и часть истории: "О, сир!"

Движенье ног, вращение талий,
и малый вес здесь идеал,
и танец часто в чувствах шалый,
как будто фильмов сериал.

А за стеной дворца метели,
там танец вихря неземной.
На сцене танцы пролетели,
и снег опять летит за мной.

Морозный день как чародей,
прозрачным, ясным небосклоном,
подействовал на дух людей,
и бьет им снежные поклоны.

А я в метро сижу спиною
к окну, движению людей.
Балет остался лишь со мною,
как вдохновение затей.
1992

Прекрасный лик

Прошли года со дня короткой встречи.
Ваш яркий взор опять в судьбе моей.
И вот сегодня - эта наша встреча!
Пусть мимоходом, но я рада ей!

И рада я внезапности приятной
среди невзгод и жизни суеты,
и хорошо, что нет во взгляде яда,
и хорошо - любовной нет черты.

Приятно жить в волшебном ожерелье
осенних пышных крон златой листвы,
и лучший мне подарочек от ели:
да, это Вы, конечно, это Вы!

Ошибка все. Я Вас не знаю, право,
ни Вас, ни женщин, что любили Вас,
но для стихов всегда мечты оправа,
в любви вождения - Вы заметный АС.

А Вы такой, такой неординарный,
и Вы сильны, за это и люблю.
А дни мои текли слегка кошмарно,
и вновь, похоже, я люблю, люблю.

О, бред какой! Мы просто сослуживцы.
Мы просто за работой краткий миг.
И нет любви, серьезны наши лица.
Но как приятен Ваш прекрасный лик!
1992

Улыбка

Приятны приятные люди,
улыбки для сердца - бальзам.
И с Вас, дорогой не убудет,
коль Вы улыбнетесь и сам.

Я вся растворилась в улыбке
и таю от Ваших речей,
и тут закачались так зыбко
стихи, что речей горячей.

Люблю я приятные лица,
люблю я красивый наряд,
в улыбках легко заблудиться,
и что-то, а есть в Вас на "пять"!

От горестей, прочих несчастий,
душа затаилась от бед,
возможно, они были часты,
а жизнь так хотела побед!

И вдруг эта Ваша улыбка,
я таю, как снег от лучей.
Но я понимаю все зыбко,
как этот роман из речей.

Какой уж роман? Есть работа.
Вы просто профессор Микро,
Зав кафедрой, Ваша забота,
а я лишь конструктор Никто.
1992

***
Приятно быть богатой и красивой,
и видеть белый и пушистый снег,
и быть еще от доброты счастливой,
и наблюдать внимательных глаз бег.

Я счастлива сегодня - ты прекрасен,
идешь навстречу. Лучезарный свет
сияет над тобой, и смысл мне ясен:
ты всей душой несешь мне свой привет.

Ты ждешь стихи? Так подожди, мой милый,
еще чуть-чуть, я скоро допишу.
И ты, конечно, наберешься силы,
но о любви не говори, прошу...
1992

Воля - силушка

Стареет все железо в автоматах.
А человек? Он сложный автомат.
И, если мощь его измерить в ваттах,
перегорит он: спорт поставит мат.

Тоскливо мне и нет в движенье воли.
Была спортсменка - боли по годам,
и думаю я: "Сколько в боли соли?
Зачем бежала долго и когда"?

А почему? Все хорошо, но в меру,
чем чаще ноги бегали быстрей,
тем больше вы истерли ноги, сферы,
с годами все и кажется больней.

Вот и любовь - износ необратимый,
здоровья чахнет часто от любви,
пусть человек годами был любимый, 
но и ему здоровье скажет: "Фи".

А где моя вина перед здоровьем?
Конкретно я? Так, где моя вина?
Я промолчу, но есть одно подспорье:
есть воля, воля - силушка моя!

Всегда все непонятное пугает,
еще не боль, не старость, сорок лет.
Здоровье свои перышки листает,
я стройная, мощна как тот атлет.
1992

Электричка

Вновь электричка. Повороты
судьбы людей, дорог, речей.
Жизнь набирает обороты.
А ты, мой друг, сегодня чей?

Снега, дома, движенье в окнах
сквозь запотевшее стекло,
и говор твой, и чьи-то догмы,
и много лет уж утекло.

Стекло зачем-то отпотело,
и лужи тающих снегов,
кому до чувств-то наших дело,
и до вязанья веков?

Все очевидно, даже просто,
флюиды брошенной любви
давным-давно вошли в наросты
былых терзаний на крови.

Любви, крови, снега, метели.
Обилие капель на окне.
Мы чувства разумом одели
и не сожгли их на огне.

И все прошло, тебя любила,
страдала, мучилась. Ушло.
Ты в электричке. Нет - кадило.
Не венчаны. Любовь? Прошло.
1992

***
Ветер очень сильный, словно пел он,
наклонил все веточки к стволам,
рассыпал семян созвездья спелых,
создавал в лесу шумящий гам.

Семена с испуга покидали
кисти отцветающих серег,
а потом все медленно летели,
собираясь в маленький снежок.
1992

Стихотворения 1991

Конференция

Город старинный, с церквями,
с множеством древних домов,
встретил меня дождями -
текстов из мудрых голов.

Мрамор обкомовских холлов,
сотни умнейших людей,
вид микросборок не голых,
в блеске прекрасных идей.

Бодро взмывает под вечер
целый фонтан милых нот,
и диалогом для встречи -
аплодисментов фокстрот.

Россыпи нот музыкальных,
сложные схемы у СБИС,
с точностью данных вокальных.
Что тут сказать? Только БИС!

Быстро деньки пролетели.
А конференции быт?
Вместе с профессоршей ели,
ездили в церкви. Мир сыт.

Древняя площадь и дали,
рек прихотливый разлив.
То Ярославль перед нами.
Господи, как он Велик!
1991

Сударь-космос

Сухо. Ясно. Очень чисто
в этот день весенний,
а когда-то быстро-быстро
плыл корабль вселенной.

Первый - шар обычной формы,
был так необычен,
и никто не знал всей нормы,
космос непривычный.

В годы с той поры далекой
сотни полетали.
Сударь-космос черноокий,
ближе Вы не стали.

А Землян переиначить -
надо бы очнуться...
Надо бы сменить задачи,
в мудрость окунуться.

Для людского интеллекта
космос много значит,
необычный знаний вектор
часть туманов прячет.

Ну, а мы - рабы вселенной,
думаем-гадаем,
как бы сделать Миру смену,
но порой не знаем.
1991

Роскошь июля

Зелень роскошна в начале июля,
пышные кроны спустились к земле,
но наблюдают природу сквозь тюли
те, кто постарше, кто чаще в седле.

Годы меняют здоровье и взгляды,
спорт весь ушел неизвестно куда,
чаще жилетки вплетают в наряды,
и каблуки отошли навсегда.

Зелень роскошна в начале июля,
осень прекрасна в конце сентября,
теплые ветры когда-то здесь дули,
а вот теперь, только лишь серебря.

Песни любви тоже где-то пропали,
новые песни разносит молва.
Как же опасны любовные ралли,
но вразумить тут не могут слова.

Зелень роскошна в начале июля.
Роскошь людская - здоровье и честь.
Жизнь хороша, если вы не свернули,
если еще не споткнулись о месть.
1991

Объявление

Не пугает дождь осенний, 
в мире тихо, хорошо. 
Хороши лесные сени. 
А сегодня? Вот еще.

Объявление прочитала: 
"Продаю злато кольцо". 
А под ним стоят причалы - 
телефоны их лицо. 

"Позвоните в двадцать, Маша, 
или как Вас там зовут". 
"А меня, Олегом, Даша, 
я ищу у Вас приют". 

Расстилает осень листья. 
Люди кольца продают 
золотые, не из жести, 
а найдут у них приют. 
1991

Колючий союз

Октябрь моросит мелко, мелко, 
и все же тепло. Знаешь, друг, 
одна изумрудная елка 
сосну полюбила и вдруг... 
 
Она поняла очень ясно, 
что это колючий союз, 
совместная жизнь их напрасна, 
и счастье совместных их уз 

не даст в мир детей, они разно 
устроены. Жизненный груз 
они поделить могут вместе, 

но только в служебной среде, 
работать им можно без мести, 
работать всегда и везде. 
1991

*** 
Сильны стихи своею обнаженностью,
неповторимой красотой,
где чувства плачут от любви сожженной,
когда вдруг ты ушел за той.
1991

Осины

Осины трепещут в последнем порыве,
в безоблачном небе, блистая вдвойне,
и листья, как в хоре звучат с переливом,
осенней надеждой, до встречи в весне.

А встречи не будет, нас жизнь разбросает,
а встречи не будет уже никогда.
Я стану ходить по надеждам босая,
и буду тебя вспоминать иногда.

И трепетность чувств заиграет мечтами,
а, может быть, думами стихнет во мгле.
А взгляд мой притянут леса или дали,
зимой или осенью с трепетом дней.

Возможно весной, вот сейчас, когда почки
тюльпаном невинным спокойно весят,
мне все ж улыбнется заветная почта,
иль только осины мне горько польстят.
1991 

Стихотворения 1990

Конструктор

Родился, учился, женился,
а дни протекали как жизнь,
когда-то однажды влюбился,
потом до конца воздержись.

Подруги, друзья, сослуживцы,
семья, не семья, не родня,
со всеми непросто ужиться
порой и в течения дня.

И знаете, сложно, да, сложно
искать изо дня в день удел,
бывает совсем невозможно,
и часто терпенью предел.

Доска, чертежи, цех, технолог -
так замкнут конструктора круг,
его беззаветности полог
всегда помогает как друг.

И вот из мученья, терпенья,
из всех разработок - чертеж
идет потихоньку в изделие,
когда уж в СП есть крепеж.

Потом беготня по заводу,
курировать вечный процесс.
И цеха огромные своды
всегда на вас давят, как пресс.
1990

Волоокий

Ты откуда такой волоокий
и высокий, и весь из себя?
Ты не можешь быть к жизни строгим,
и не сможешь прожить не любя.

Пробеги еще мимо, мимо,
но успей мне взглянуть в глаза,
так ведь весны вторгаются в зимы,
только так и живут чудеса.

Сколько вас есть студентов пригожих?
Очень много, но мне одного,
чтоб встречался среди прохожих,
и похож был еще на него...

То виденье промчалось, исчезло,
но зато заискрились снега,
а теперь поработаем честно,
ведь работа теперь легка.

Раз, другой, пробежишь ненароком,
еще раз пройдет мимо краса,
и не будут те взгляды пороком,
ведь глаза красотой в небеса.

Повезло мне опять бесконечно
среди юных работать и жить,
мир бывает прекрасным беспечно,
тогда новое хочется шить.
1990

Стихотворения 1989

***
Еще зима по марту бродит
и снегом балует, пургой,
а вот сегодня чудо вроде,
давно жизнь не была такой.

Весна, весна, ты вновь со мною,
ты благо солнечных лучей,
ты светишь ласкою земною,
когда вода бежит в ручей.

И я очнулась от молчанья,
мужчины мудро прячут взор,
речей приятное звучание,
ведут душевный разговор.

Я прохожу их, молча, мимо
и часто чувствую: они
не видят лет моих и грима,
их только взглядом не гони.

Они и так глядят украдкой:
вот взгляд, вот вздох, а вот и стих.
Они различны, но повадки,
интеллигента вечны в них.

Весна их словно не тревожит,
они спокойны и мудры,
и рано жизнь еще итожить,
другого времени поры...
1989

Муж-жена

Набирает август силу,
утром солнце холодит,
освежая землю мило,
и с теплом уже лимит.

Твой звонок звенит в разлуку,
он прохладен, как и день,
то итог житейской муки,
неприятность с ним как лень.

Веет ветер нашей встречи,
август клонится в зенит,
скоро мы сойдемся в вече,
встреча все еще манит.

Ритм стихов, слегка игривый,
в вечер августа плывет,
и меняются мотивы,
и тебя в стихи зовет.

День за днем пройдут по кругу,
ночь коснется дважды дня,
встретишь ты меня, как друга,
я - роднее, чем родня.

Время, годы пролетают,
исчезаешь где-то ты.
Кто ты был - никто не знает,
август, зелени листы.
1989

Еще сентябрь

Еще сентябрь. Листва без желтизны,
все сильные деревья зеленеют,
для них продлились лето и весна,
а люди в этом возрасте полнеют.

Еще умнеют, думают мудрей,
спокойнее на мир упрямый смотрят,
немножечко становятся старей,
и тратят меньше, в общем-то не моты. 

А в сердце что? Спокойствие небес.
На остановке люди - горожане,
и ты средь них из прошлого воскрес,
но это лишь в автобусе. Дрожали

от холода с тобою на ветру,
и чувства даже мельком не возникли,
потом спокойно крем в лицо вотру,
и вид морщин - осыпавшие иглы.

И отношенья встали по местам,
я не ищу ни встречи, ни свиданья.
В автобусе людей не меньше ста,
мы проезжали солнечное здание.

Все отошло. Листва лишь зелена.
Да, я тебе давно ведь неподвластна.
И в сентябре я в чувствах вновь вольна,
и нет и мысли: "О, я - сладострастна!"
1989

Парк

Водный ветер, шум фонтана,
солнца теплый водопад,
танец листьев вьет у стана,
блестки в тысячу карат.

Солнце землю охватило,
окунуло в небеса,
снегом очи ослепило,
и проснулись в миг леса.

Парк прекрасен в теплом мае,
ожил новенький каскад,
на пруду из лодок стаи,
и скамейки в ряд стоят.

Льются струи водопада
по ступенькам и шумят,
а детишки ходят рядом
и в фонтан встать норовят.

Воздух ласково и нежно
кисти веток целовал
и весну встречал. Безбрежно
шла она в девятый вал

в новом парке, где деревья
очень малой высоты,
а была здесь деревенька,
когда мерили версты.

А девятый вал фонтана 
извергался в вышину, 
опускался вниз спонтанно, 
нарушая тишину. 

Я иду в порывах ветра, 
очи щурю от лучей, 
в парке нет и километра, 
но от счастья - сто ключей.
1989

Город Соц

 Мой милый город средь лесных массивов,
окраина Москвы иль город - Соц.
По берегам прудов склонились ивы
и там, где гаражи, возникла ТЭЦ.

Столица предо мной иль город малый,
таится он под зеленью лесов,
а в поясе блестит слегка устало
чудесный пруд и мостик на засов.

Все пройдены любимые дороги,
знакомы мне леса и все дома,
автобусные возят меня дроги,
подругою - природа мне сама.

И так года, взрослеют, вянут лица,
по небесам проходят облака,
и город в руки взял давно синицу
за тонкие и нежные бока.

Все внешне очень тихо и спокойно,
все очень чисто, благостно почти,
и люди здесь ведут себя достойно,
о прошлом лишь в музее все прочти.

А город строится и быстро вырастает,
из Спутника растет красивый град,
и вскоре прошлое название растает,
останется одно - Зеленоград
1989

Тревожная весна

Зима ушла, растаяла бесследно,
плывут дожди по стеклам и ветвям,
еще он дома, милый мой наследник,
подверженный, как юноша страстям.

Волнения с ним идут, не прерываясь,
и армия маячит каждый миг.
Он, дождиком сегодня умываясь,
уже науку армии постиг.

Срастаются деревья над дорогой,
пути с его отцом, давно срослись,
для вечности все это так не много,
а для семьи, так это - просто жизнь.

Деревья набирают свою силу,
и люди набирают в жизни вес,
и вес труда, что строит дачу, виллу,
и вес, что исключат всех повес.

Мог в детстве незаметным быть ребенок,
и в юности студентом, как и все.
А в зрелости заметят: он был львенок,
он львом стал в молодой своей красе.

Но вот тогда, все было так тревожно,
и армия была не просто так,
и вспоминать бы надо осторожно,
и к ране не прикладывать пятак.
1989

Узоры от мороза

Морозный иней очень тонок,
он, словно шкурка у зверька,
а снег весь мелкий и без корок,
следов хорошего денька.

Прекрасны милые мгновенья
цветущих инеем ветвей,
они души проникновение,
они подарок добрых фей.

Хороший день. Снег чист в падение.
И утро в мареве снегов,
блеск раздается, словно деньги,
морозных солнечных долгов.

Вернулся снег. Январь в расцвете
своих морозов и снегов,
на каждой ветке, как в кассете,
уложен инея покров.

Зима, зима, зима повсюду,
замерзли чувства, спит тоска,
и скоро я совсем забуду
красу зеленого листка.

Цветут узоры от мороза,
блистает иней в тишине.
Зима - стихи, а, где же проза?
Замерзла, спряталась в кашне.
1989

***
Лесной соловьиный оркестр
выводит зеленые трели,
листва хорошеет окрест
под звуки природной свирели.

Душа от любви неземной
летает над птичьим хоралом,
и рада, что муж мой со мной,
со мной, не в степях за Уралом.

И жалко до слез, спазм в груди,
что сыну сегодня в солдаты,
но где-то уж поезд гудит,
неся свои старые латы.
1989

За окном

Мое окно объяли ветви взглядом,
под белым снегом виден их изгиб,
каким-то нескончаемым парадом,
уходит вдаль лесной красы прогиб.

Не упиваясь красотой лесною,
черчу свои обычные листы,
вдруг, вспоминаю, сын ведь не со мною,
он служит в армии, прости сынок, прости...

Чертить - черчу, но моему терпенью
ведь есть конец, когда приходит ночь,
тогда душа спешит к стихотворению
и прогоняет удрученность прочь.

Всю жизнь тянулась достигать высоты
и очень надоела суета,
и мир весь из условностей, полеты
одной души, нужны как никогда.

Мне писем нет, мой сын стал молчаливый.
И где он? Как он? Что-то замолчал.
Эх, сын, мой сын, любимый мой и милый,
как я хочу, чтоб голос твой звучал!
1989 

***
Я приехала вся в сером в чудный город,
с виноградом захожу, где сын так молод.
Вот учебка и портреты по стенам,
по которым будут матери стонать.
Сыну нужно лишь всего воротничок,
и пошла я за батистом. Новичок.
Он еще чуть-чуть там побыл, а потом
был отправлен, где стена была - затор.
Вот пока ломали стену в той стране,
мои чувства снова были на замке.
1989/2023

Скульптор чувств

Твоя недосягаемость волнует,
я в плен иду твоих далеких рук.
Мне хорошо, и голос твой чарует,
и разгоняет будни скучных мук.

Мне хорошо. Необъяснимо плохо,
что ты далек как миллионы звезд.
Меня ведь не устроят чувства крохи,
я обойдусь без просьб любви и слез.

Но я люблю и в этом неповинна,
ты - жизнь моя, ты - зимний солнца луч,
в тебе вся Русь, и что-то есть от финна,
наверное, холодность зимних туч.

Ты скажешь: "Блажь, родная, что с тобою?"
Я подниму кричащие глаза,
любовь свою не назову слепою,
и наши затрепещут голоса.

Люблю игру на грани придыхания.
Люблю идти по острию любви,
порой любовь, как бабочек порхание.
А ты, мой друг, все искорки лови.

Но ты суров, лишенный вдохновения,
ты только шеф и больше нечего.
А я из чувств леплю стихотворение,
работать мне с тобой почти легко.
1989

Единый ум

Жил человек, взлетел слегка
над общей суетой.
Я молодой была тогда,
а, в общем-то, святой.

Я на работе день-деньской
работаю, тружусь,
вот иногда влюблюсь с тоской,
потом в любви кружусь.

Судьбу свою отдал другой. 
Она ему милей, 
и брови у нее дугой, 
и в действиях смелей. 

Он только думает: "Она". 
А пред глазами - я.
Я в его мыслях, я одна,
ни кобра, ни змея. 

Люблю его и не люблю.
В пургу чисты снега.
И ни о чем я не молю -
пурга в апрель легла.

Ушел в работу с головой,
там много верных дум.
Не проходите стороной,
у нас единый ум.
1989

***
Легкие скопления облаков
преспокойно мысли зацепили,
вместе с нежной зеленью листков,
есть в природе ласковая сила.

Стук мячей на корте, тихий бег,
розовые отсветы светила,
мысли о друзьях, возможно, тех,
тех, кого сама всегда любила.

Хорошо, что можно иногда
отойти от суеты дневальной,
в руки взять поэзию, а та
сделает из танцев вечер бальный.
1989

Тишь лесная

Таят леса свое очарование,
и каждый день в них новая среда
под голубым иль облачным сияньем,
дни не похожи, только иногда

приятно окунуться в тишь лесную,
тепло листвы почувствовать душой.
Забыть, что где-то, задыхаясь всуе,
спешат, летят за денежкой большой.

А здесь листва колышется без пены,
приглушен зной, есть волны доброты,
забыты горести, да и любви измены
и существует таинство мечты.

Я благодарна каждый день природе, 
неповторимость утренней зари 
дает мне силы, силы на восходе
и говорит: "Добро сама дари".
1989

***
Теплая осень, летает листва,
небо сегодня совсем голубое,
в нашей природе есть сень естества
та, что красивая нынче собою.

Листья слетаются стаей и врозь.
Вот, наконец, листопад прекратился.
Те, что остались, похоже, всерьез,
на своем месте к зиме зацепился.
1989

Художник

Что человеку в жизни нужно?
Скорее то, чего и нет.
Порою то, что даже чуждо,
на это тратим уйму лет.

Напрасно ветер носит листья,
художник сам в ветрах носим.
С трудом в работе его кисти,
но мы ему все мудро льстим.

И шалой осени убранство
с трудом ложится на мольберт,
но вот выходит он из транса,
усталости в помине нет!

И на картине осень встала,
художник выложил судьбу
и переплел ее с металлом,
создав ажурную резьбу.

Так что же нужно человеку?  
Картины съели тонны масла. 
Поставить в жизни кистью веху, 
чтобы ожили все эти краски.
1989

***
Улыбнулось солнце ненадолго,
ласково пригрело жизнь людей,
заглушило дождевые толки
сплошь из свежевыпавших дождей.

Чудная. Прекрасная погода
оголила руки, части ног,
заменила тепловую моду,
прикоснулась там, где был сапог.

А леса, могучие от влаги,
словно все устали. И слегка
ягоды от влаги, будто в лаке,
не успели выкрасить бока.
1989

Баскетбол

Один лишь вид прыгучего мяча,
дал мне понять, что тема горяча.

В тебе я вижу робость и азарт,
ты энергичный, как прекрасный март.

Пробежки, очень резкий стук мяча...
В корзину ты попал не сгоряча?

Красиво ноги вдруг взлетают вверх,
ты сразу стал намного выше всех.

От баскетбола станешь ли умней?
Но двигаешься лучше. Жизнь полней.

Какой же вывод? Слышу я твой смех.
Отлично. Настроенье лучше всех.

Ты подошел с усмешкой говоришь...
Ты подошел, но сердцем ты молчишь.
1989

Волны тепла

Светлая стрела дороги,
темнота родной зимы
и рабочие чертоги,
и заботой полны мы.
На работе - все в работе
от усталости гудят,
некогда вздохнуть зевоте,
но со смехом говорят.

Хозрасчет влетает лихо,
будоражит ум людей,
и часами очень тихо
все сидят без новостей.
Ни к чему нам муки ада,
надоела суета.
Да, вот так в работе надо:
все в работе - нет поста.

Дом, работа, телевизор,
дети, кухня, муж, стихи.
Развлечений в жизни - мизер,
и к любви слова глухи.
Но однажды, но однажды
рядом вспыхнуло тепло,
и отчаянно, отважно
до меня оно дошло.

Плавно двигались на воле
волны жгучего тепла,
то любовь попала в поле,
холод выгорел дотла.
Молчаливо и упрямо
ток бежал к тебе, ко мне.
Средь людей, сидящих прямо,
были мы наедине.

Да и мы для них прохладны,
ток совсем не виден им,
внешне даже благородны,
и в любви не виден дым.
А меж нами расстояние.
Как же прыгал ток ко мне?
В чем мы видели признание
на глазном, прекрасном дне?

Нет, лучились каждой клеткой,
понимали между строк.
Ток не видела соседка,
да и сам Илья - пророк.
Надоела дрема всуе,
в суете рабочих тем.
Эх, забыться в поцелуе!
Но как вредно! И мед ем.
1989

Стихотворения 1988

Тихое утро

Тишина одета в иней
запорошенных лесов,
появилось много линий
в темноте зари часов.

Прикоснулись два дыханья:
здесь мое, а там твое,
и счастливое признание
свило облачко свое.

Не проснулся сын наш малый,
ростом он уже с тебя,
от своих признаний шалый,
спит он утром, жизнь любя.

Дочка на бок повернулась,
в ней отрочество кипит,
на каникулах уткнулась
вся в подушку, как в магнит.

И рассвет замедлил бег свой,
пусть поспят сегодня дети,
и серебряной листвой
на дороге нас приветил.

Я люблю минуты эти,
когда мы идем вдвоем,
когда жизненные сети
вместе мы с тобой плетем.
8 января 1988

Добрый

Ох, разозлиться может добрый,
и бушевать как море Бурь,
он вылетит из дома пробкой,
а щеки красные - пурпур.

Все на него, а он ведь добрый,
везет нагрузки, хмур и зол.
А для страдальцев высшей пробы,
он всем известный хлебосол.

Как он раним, наш милый Добрый!
Как он чувствителен к словам!
И вот к нему все жмутся Кобры,
как к очень теплым островам.

А добрый, чтобы обесточить
свои усталые мозги,
на всех несчастьях ставит точки,
бросая бремя из тоски.

И жизнь с нелепой чередою,
чужих проблем из жалоб, стона,
его становится средою
и добротой сердечных тонов.

Так есть, вообще, подобный Добрый?
Зачем ему себя терзать?
Напились кровушки все кобры,
пора бы просто полежать.
11 января 1988

***
Вишневые розы на Вашем столе, 
вишневая шаль - дань романсу, 
а все это чувства на чьей-то золе, 
и розы, как стиль ренессанса. 

Вишневые розы - цветы, как цветы, 
но редкой, прекрасной породы, 
слегка отвернули надменно листы 
и ждут стихотворные оды. 
1988 

Лазурь

Нету силушки побороть печаль,
нет возможности оглянуться мне.
Снег лежит кругом, и замерз причал,
радость с холодом улеглась на дне.

То ли снится мне в темном дне лазурь,
то ли снег летит, то ль слеза блестит.
Грусть - тоска моя, забери всю дурь,
оживи меня, сердце вылечи.

Эх, и грустно мне на белом снегу
с горем - горюшком целоваться - то,
то ль сама умру, то ль его сгублю,
а вдвоем - то нам не остаться-то.

Знать моя беда бредет подо льдом,
пузырьками-то знать балуется,
а бровей твоих дорогой излом,
надо мной уже не любуется.

То ли в небе я, то ль на дне реки,
то ли в облаке, то ль на льдине я.
Но найти меня людям не с руки,
и растаяла вся до жилочки.

А потом пришло озарение,
и лазурь небес воскрешения.
На меня нашло вдруг смирение,
и пришли ко мне вновь свершения.
28 января 1988

Сосна

Сосна сегодня - верх очарования,
она бела до кончика иглы,
и ей сегодня "королева" звание.
Березы белой завистью скромны.

О, как чудесно в белой сказке леса
среди ветвей и елочных страстей,
где ветки чуть изогнуты от веса,
где снег, застыв, обвился вкруг ветвей.

Вот небеса морозны и парадны,
голубизна, сугробы облаков.
И наша жизнь проходит явно складно,
а фоном служит инея покров.

Нужна любовь или ее замена,
нужны снега и зябкая метель,
нужна мне верность, только не измена,
нужны мне руки, брюки и отель.

И в роскоши лесного наслаждения,
и в контурах белеющих берез,
и в розовом, чуть с зеленью свеченье,
мне не хватает просто алых роз.

Но кто-то посадил две новых сосенки,
они уютно скрасили пейзаж.
Зимой на них снежинки будто бусинки,
и радует их новый антураж.
28 января 1988

Институт

Флюгером застыли на деревьях
три сороки. Смотрят свысока
на людские и свои пороки
без волнений, творческих стремлений.
С высоты взирают не дыша,
смотрят на людей - а те спешат.

В ясном небе пьедестал морозный
в инее от дышащих берез,
в этот день так мало льется слез,
и так часто смех звучит задорный.
На сороках модные цвета -
те, что в моде годы и века.

Стекла, кирпичи, часы, уступы
собрались в единый институт,
а внутри подъем, он очень крут,
и с него уходят с думой скупо
на глаза всевидящих сорок,
в армию служить обычный срок.

Армия вбирает людей умных,
тех, кто может думать и дерзать,
тех, кто может очень много знать,
забирает из компаний шумных.
И кричат, кричат тогда сороки,
сокращая жизненные сроки.

И пустеют группы без ребят,
зря резвятся полы на разрезах
юбок, что на ножках очень нежных,
ладно и заманчиво сидят.
И с тоской глядят тогда сороки -
отошли их молодые сроки.

В институте двери закрывают.
Что там изучают - я не знаю.
Знаю то, что знают лишь доценты,
ассистенты, аспиранты и студенты.
Кто же я? Профессор всех наук?
Нет, я стихотворец этих мук.

Мне по нраву топот в коридорах,
или пустота моих дорог.
Тогда слышно: чей-то голос строг,
объясняет что-то без укора
тихим и доверчивым студентам,
ходит взад, вперед в апартаментах.

Улетели строгие сороки,
ветерок уносит иней прочь.
Красота лесов - мороза дочь -
в институт идет давать уроки:
холода, терпенья, белой склоки.
Потеплев, уходит тихо прочь.
28 января 1988

Командировка

Командировок тысячи в стране -
они источник деловой работы,
кто едет разбираться в кутерьме,
кто бегает по складам как во тьме,
кто план перемещает с криком: "Что, ты!"

И самолеты, поезда, машины
порою заменяют телеграф,
и остаются, чуть плаксиво жены,
скрывая раздражительные тоны,
в довольно непокорный нрав.

И я, их редкий представитель,
лечу и еду, сбросив страх.
Потом расскажут, кто с кем видел,
и не поможет черный свитер,
и не спасет обычный брак.

А я люблю уйти с дороги
и делать в жизни первый шаг,
и перепрыгивать пороги,
пресечь словесные ожоги,
и думать, мысленно - я маг.

А за окном чернеет ночь,
и стук колес, почти не слышен,
и еду я с огнями прочь,
и говорю я лишь про дочь,
про волосы ее в цвет вишен.

А вот и цель. Морозный воздух
приятно щеки холодит,
и новый город - это отдых
от всех заброшенных обид.
И сердце с городом парит.

Стучат трамвайчики по рельсам,
везут людей на свой завод -
такие сказочные рельсы
бегут сюда из года в год.
В дороге знающий народ.

Люблю узнать я новый город,
и новый цех, и стаю мыслей,
и для стихов есть новый повод -
они над головой зависли,
иль просто в памяти повисли.

Я не одна. Со мною - люди,
чей опыт разумом пронизан,
идут вопросы по карнизам,
ответы - лестницей прелюдий.
Командировка вышла в люди.
5 февраля 1988

Спокойствие

Спокойствием с небес спустился снег
и равномерной белой окантовкой,
деревьям и домам добавил свет,
и лег на воротник лихой подковкой.

И влажный снег уменьшил все шаги,
и тише, и задумчивее мысли,
вот так же утром мы с тобою шли,
твои усы под снегом мирно висли.

И вот прошли любви нашей года,
где холод и жара порой встречались.
Да и теперь, возможно, не всегда
с тобою мы смиренно улыбались.

Комфортно надо чувствовать себя
среди проблем домашнего хозяйства,
и жить спокойно, вовсе не скорбя,
и я ведь не домашняя хозяйка.

Так и живем, тревожно иногда,
а в основном, в туманной атмосфере,
и тишина зимой в душе тогда,
когда друг другу мы спокойно верим.

Но плохо то, ты шапки не любил,
но капюшон набрасывал ты лихо.
А снег летит, его с усов ты сбил.
И мы идет то быстро, а то тихо.
10 февраля 1988

Человеческие ранги 

Нельзя снимать венцы с царей умерших,
и править, возвеличив лишь себя.
Нам не спасти трагедий в ад ушедших,
и надо жить, прошедшее любя.

Довольны те, кто будто бы поднялся
повыше тех, кто равным был всегда,
на самом деле - сам собой остался,
и высшая звезда - не их звезда.

О, как все любят маленькие ранги,
и вещи, и машины, и жилье,
и презирают, мысленно яранги,
но не ценить все это и смешно.

А люди-то давно перемешались,
и разум есть у каждого из вас.
Кто в чем умен... Прослойки? Да, остались.
Они заметны только лишь у касс.

В семнадцатом пытались все исправить,
писатели спешили записать.
Мозги чужие очень трудно править.
Поэтам - трудно жизнь свою спасать.

Люблю людей: и правых, и неправых,
крестьян, интеллигенцию, верхи.
Люблю людей: больных и мыслью здравых,
их подвиги, и даже их грехи.
16 февраля 1988

Чертежи

Природа отошла на задний план,
конструкции железок на подъеме,
их сердцевину вновь вращает вал,
не поднимая мой духовный сан,
не требуя и теплового съема.

Размеры, допуски, посадки
царят на чистых чертежах,
пути в цехах не так гладки,
и надо знать друзей повадки,
и не терпеть в цехах свой крах.

Простые белые листы
годами в линиях чертежных, 
как для меня они просты,
и я ищу в решениях сложных
чужие, мелкие хвосты,
чтоб быть в решениях осторожней.

Ввергаю мысли в полутьму
своих стихов из рифм сплетенных,
но в чертежи их не возьму,
ведь я люблю их - непокорных,
Немного разных или вздорных.
20 февраля 1988

ВПТБ

 За окном - застывшая Москва,
инеем подчеркнуты строения,
а в патентах жгучие слова
ждут и ждут мои изобретения.

Подбираю нужные тома,
рядом переводчица японцев,
переводит быстро и сама,
пишет тексты до захода солнца.

Мне понятны только чертежи,
с каждым часом их смотрю быстрее.
Прохожу патент, хоть ворожи,
где же те есть знания, что мудрее.

Как приятно воздух холодит,
из окна врывается в дыханье,
смотрит, каталог прекрасно свит,
выражает тихое признание.

Мир бумажных папок и бумаг!
Это просто море, просто море...
Сколько здесь патентов, каждый маг,
кто придумал новое в просторе.

За окном застывшая Москва,
инеем пронизан воздух чистый.
Вот и просмотрела класса два.
А патент? Он есть. И все в нем чисто.
26 февраля 1988

Улыбки весны

Милый мой городок, потонувший в лесах,
вдоль дорог липы очень красивы,
и деревья стоят в затвердевших слезах,
только дочь улыбается мило.

В жизнь вступила она своей легкой ногой,
темный волос сверкает на солнце,
с баскетбольным мячом и любимой игрой,
и мелькают пред ней щиты, кольца.

И весна у нее еще в снежных речах,
и для листьев пора не настала,
но улыбка ее на прекрасных губах,
чуть взрослея, с весной расцветала.

Потеплела вода, засмеялась весна,
забурлили потоки живые,
и струится вода, по протокам чиста,
и несет свои воды речные.

На лесных великанах весна прилегла,
и повисли без снега иголки,
почернела земля от притока тепла,
но становится снег утром колкий.

Улыбнитесь поэты, зачем горевать?
К вам весна - гимн красавице едет,
и не надо стихи свои льдом покрывать -
она лед тот лучами приметит.

Где по снегу, бывало, свободно прошли -
там осталась тропа снеговая.
А весной, вы попробуйте снегом пройти -
след наполнит вода снеговая.
19 марта 1988

Голубое здание

Под ногами - тонкий лед весенний,
чуть хрустят пустоты подо льдом.
День пригожий, солнечный, елейный
ослепляет инженерный дом.

Голубой, прозрачною громадой,
он стоит спокойно над прудом.
В нем есть все, что для работы надо,
все, что достигается трудом.

Только солнце ярко и нетленно
светит там, не ведая преград,
на работу заглянуло с ленью,
освещая девушек наряд.

Кульманы рядами здесь стояли,
целый зал огромный, без конца,
а за ними люди все стояли,
чтоб не видеть ближнего лица.

Да, работы много было, время
шло еще без компов и инет.
Слов таких не знали, были темы
типа калькулятор, тоже свет. 

За окном деревья не проснулись.
Лед и снег, и талые ручьи.
Мы тихонько к тайне прикоснулись
голубой. Где тайны чьи? Ничьи.
1988

Утомление

Снег растаял. Солнцем залиты равнины.
День прекрасный. Только грустно мне чуть-чуть.
Что такое, почему всегда ревниво
смотришь ты на мою ласковую грусть?

Утомление расплывается со снегом,
и восходит сила бодрая весной.
И зимою, и весною жизнь не бегом.
Я спокойна: снова ты идешь со мной.

Но бывает, вдруг завьюжит, заморозит
там, где снега и не ждешь давным-давно,
и в сердечко больно вколется заноза,
и из жизни получается кино.

Переливчато и звонко дрозды пели,
а сегодня что-то замерли леса,
и с небес как бы случайно пролетела
белым шариком застывшая слеза.
11 апреля 1988

***
По туману спустилась на землю весна. 
Ты заметил и словно бы вспомнил меня.
Теплой ножкой притронулась к снегу весна.
Прикоснулся и ты, настроеньем звеня. 

Улыбнулась. И рыхло ответил мне снег. 
Ты смеешься, а я отвечаю в ответ.
Я тонула в сугробах их утренних нег. 
И дрозды нам прислали лучший привет.
1988

Голубые очи

Я люблю Вас, голубые очи,
умный отсвет в них пленит меня.
Встречи с Вами каждый день короче,
только взгляды тетивой звенят.

Пенье птиц в иголках зазвучало,
перья птиц застыли на воде, 
звонко от дроздов, синичек стало
с солнышком на елях и везде 
  
Накопились страсти до предела,
каждой клеткой чувствую, где Вы.
Замолкаю, если нет к Вам дела,
только встречи выше головы.

Подвиг нам, похоже, не под силу,
я люблю Вас, только почему
Вы холодный - этим мне и милы,
а вот встречи видно ни к чему.

Как приятно видеть Ваши очи,
их огонь, пылающий внутри,
Вы примите страсть мою, нет мочи,
жить без Вас денька, хотя бы три.
19 апреля 1988
 
Не судьба

Отвергает чувства совесть,
день за днем идет борьба.
Сердце ноет с горя, то есть,
наше счастье - не судьба.

Ты пройди дорогой дальней,
не смотри в мои глаза.
Пережить двоих страданья
мы не сможем - их леса.

Знаешь, милый, жизнь прекрасна,
но не тронь моих волос,
даже встречным будет ясно,
что ты горюшко принес.

Я тебя любила, милый,
и не буду то скрывать,
но пойми, ведь так постыло
совесть часто бичевать.

Нам нельзя любовь с тобой
долго холить и томить, 
чувства кончатся тоской,
буду раненой ходить.

Год за годом пролетают,
совесть мечется в душе,
чувства все еще летают,
сердце - вечная мишень.
1988

Детство поэта

Вот они листья младые, лихие,
только раскрыли малютки глаза,
мысли средь них замелькали такие,
что на глаза навернулась слеза.

Листья, вы листья - бутоны, как птицы,
теплое солнце вас всех развернет,
будете тихо в ветвях шевелиться,
осень придет и вас всех оторвет.

Листья мои - паруса ощущений,
странствие памяти в ваших волнах,
раньше срывала, как плод запрещения,
ныне срываю, как истый монах.

Листья, листочки, иголки, сережки,
девичьи косы и стрижки волна,
дерево жизни и юности слезки - 
все вдохновляет - я детством полна.

Детство поэта - оно как лучина,
быстро сгорает и светит не всем,
детство поэта, не в нем ли причина
всех позабытых и будущих тем?

Детство поэта - не детство, а мысли,
время, когда вдруг я стала писать,
мне уже было довольно под тридцать,
чувства излишек пришлось так спасать.
10 мая 1988

***
В Подмосковье растет разнотравье,
отголосок родной стороны,
здесь они разрастаются, вправе,
привлекая прохожих умы.

Рядом с чисто - чистейшим асфальтом
в белых звездочках гнется трава,
так и хочется в вихре экс вальса
закружиться - мечта не нова.

Но подходят все ближе к нам здания
красноватого люкс кирпича,
и приносят нам мысли в сознание,
что науку не рубят с плеча.

И действительно, разные лица,
представители целой страны,
все пытаются в ней заблудиться,
озадачить задачей умы.

Вот завод замыкает аллею
голубою мечтой ЭВМ.
А леса? А они зеленеют.
Как надежда для будущих тем.

В Подмосковье Москва обитает
своим разумом мыслит всегда,
потому люди в космос летают,
ум блуждает по травам тогда. 
1988

Первый зенит

Леса стареют как-то незаметно,
дома ветшают несколько быстрей,
а я старею только по приметам.
Каким? Молчанию людей.

Прошел мужчина, вроде бы красивый,
а он моложе на десяток лет,
я не могу быть дружбой с ним счастливой.
А он со мной? Я старше - чувства нет.

Ровесники, вас мало, единицы,
я вас старее жизнью и детьми.
Мне не подвластны журавли, синицы,
стихи седеют - волосы мои.

Ушли или исчезли просто чувства.
Исчез и он из вида, из забот,
прибавилось житейской, чистой грусти,
в какой-то безобразно мудрый год.

Не вижу - пары. Все мудры и тихи.
И я смиренна - не моя вина.
Деревья, травы на ветру, а стихли,
но этого не будет никогда.

Как глупо в тридцать семь считаться старой,
ровесников полно и жизнь бурлит,
но для меня другие дни настали,
да это просто первый был зенит.
11 мая 1988 

Майское везение

Опустилось солнце майское на землю,
распушились нежной зеленью леса,
и ко мне вернулось редкое везение,
как оставшаяся в памяти коса.

И вернулась я на место, где была я,
шила, штопала, учила сопромат.
Годы канули, но жизнь моя былая,
вторглась милая. Мне, кажется, впопад.

Вновь учусь, одолеваю грань науки,
вновь я шью, стригу, стираю и вяжу,
и стихи пишу не только ради скуки,
просто жизнью нашей доброй дорожу.

Одеваю, обуваю наших деток,
жизнь проста моя, и проще не сказать,
словно дерево я майское из веток,
в чертежах моя финансовая рать.

Вот везение, так везение, что тут скажешь?
Май, не май, а солнцу рада я всегда,
так словами сквозь грядущее помашешь,
и порадуешься счастью труда.

Юмор есть или усталость, как забвение.
Жизнь идет, и надо действовать, творить,
иль вновь писать стихотворение,
чтобы свои мысли усмирить.
18 мая 1988 

Жара

Три недели жара,
три недели ремонт,
я сейчас ожила,
от небес нужен зонт.
Ветерок загулял
в темной зелени трав,
он в листву забежал,
проявляя свой нрав.
Ничего, не беда,
солнце в небе висит -
это только вода,
а в квартире свой вид.
Бедность вышла от нас
с ней ремонт не в ладу,
в золотистых тонах
осень в дом позову.
Дома осень живет
на картинах всегда,
а на улице лето
и с неба вода.
И ремонт там не нужен
для тихих аллей.
А поэту что нужно?
Дом его мавзолей.
8 июля 1988

Летний пруд

Летний пруд. Вода бежит под лодкой.
Солнечные блики у весла
кажутся нечаянной находкой,
радость мне свобода принесла.

Целый отпуск солнечного лета,
я сидела с грустью лишь в дому,
не было мне счастья-то от света.
Почему? Я с жаром не в ладу.

А сегодня лето Подмосковья,
и сегодня - небо и вода,
и стихают нервы - будто сон - явь,
и качает жизнь мою волна.

Облака разгуливают в небе,
на фонтане светится струя,
радости и горести нелепы,
просто есть природа, солнце, я.

Солнце пригревает мою спину.
Весла шевелятся, как хотят.
Я пишу, а значит, я не сгину.
Чьи-то весла рядышком скрипят.

Пруд, мой пруд, серебряные ивы,
тишина душевного тепла,
ласточки полет, деревьев гривы,
это просто Сходня протекла.
22 июля 1988

Старый друг

Лес полон зелени, просветов почти нет,
все выросло до своего предела,
лишь изредка мелькает здесь просвет,
и взглядом я его почти задела.

С просвета льется капелька дождя...
Я улыбнулась тихой нашей встречи.
А ты нашел, ты долго встречи ждал,
и о несчастьях нет меж нами речи.

Как робок взор и утомлен твой взгляд!
Морщинки под глазами пробежали,
ты изменился, сник любви наряд,
и речи меня в этом убеждали.

И все же есть у дружбы свой итог,
он зеленью разросшейся наполнен,
избытки чувств давно скосили в стог,
и взгляд твой только дружбой и напоен.

Ко мне приходит чувство пустоты,
ты надоел мне, даже не сегодня.
Твой разговор - зеленые листы,
и от себя мы сквозь листву уходим.

Ты улетел туда, где ягель, снег,
по тундре на оленях прокатился,
обычный твой итоговый побег,
в моем лесу ты вновь не заблудился.
12 августа 1988

Кузнечики

Стрекотали поздние кузнечики, 
и струился утренний туман, 
прятались в листве людей скворечники, 
скошенной травы стоял дурман. 

Обещало утро денек солнечный, 
обещало ласку синевы, 
но душа моя была надломленной, 
в ней зияли раны чистоты. 

Как мне объяснить природе ласковой, 
что пуста, пуста моя душа, 
что прошли недели мои страстные, 
что воспоминанья жизнь крушат. 

Дети подросли мои и выросли, 
перерос меня мой мудрый сын. 
Эх, вы мои маленькие поросли, 
вы стремитесь к тропочкам лесным. 

Утром теплым, росным и доверчивым 
сын впервые покидает дом 
и уходит он с друзьями верными 
жить в палатке под лесным листом.

И стрекочут ранние кузнечики, 
песнь поют о юности ребят, 
песнь о своей юности застенчивой,
в жизнь уходит маленький отряд. 
24 августа 1988

Очередь на выставку

Вот выставка и я туда,
покрыта очередь зонтами.
Вокруг дома. В лицо вода.
И третий встал уже меж нами.

Все хорошо. Вода с зонтов.
Трава газона зеленеет,
и яркость курток и листков
вокруг меня еще желтеет.

Напрасно все. Табу - трава
среди асфальта притаилась,
упали с дождика слова.
Да, я напрасно торопилась.

Стою. Стою. Поймет ли он,
не съев со мною соли пуда?
Все уронил листочки клен,
но тополя шумят у пруда.

На Красной Пресне этот день.
И очередь стоит упрямо.
Уйти с нее? Такая лень.
А очередь - она как яма...

Рабочий день, а мы втроем
жуем и ждем людей новинки,
и вскоре мы уже войдем
туда, где не было пылинки.
1988

Забвение

Белые проказники зимы
облепили темные качели,
забирают горести у тьмы,
и стоят величественно ели.

Ну, а ты? Куда исчез совсем?
Где ты затерялся в белом мире?
С мыслями ты ходишь или с кем,
или растворился в белой лире?

Я иду по снежной целине,
раздвигая ветви серебрянок,
улыбаясь матушке - сосне
в тонком перезвоне льдинок-склянок.

Нет, я не ищу тебя давно,
ухожу в снега от ветвей быта,
вспоминаю очи из кино.
А твои? Твои, увы, забыты.

Новых впечатлений толщина
мягко притупила боль былую.
Жизнь моя совсем упрощена.
Я ценю ее теперь такую.
1988

Держись

Бантик розоватый в небе сером
мне напомнил, что прекрасна жизнь.
Да, совсем не сладко людям зрелым,
только и командуют: "Держись!"

Да, держусь, но хочется в пространство
полететь в уютность наших встреч.
Надоела мудрость постоянства -
я хочу услышать нашу речь.

Где-нибудь, на голубых дорогах,
выйди мне навстречу не спеша,
увези туда, где рвутся слоги,
где поет от радости душа.

Не томи сердца наши разлукой,
оторвись от прозы будних дней.
Солнце, счастье, свет будут порукой,
что вдвоем в любви душа сильней.

Знаешь, милый, мы с тобой живучи!
Наши мысли, чувства и дела
все относят к более везучим,
а все это - нам любовь дала.

Пусть зима дохнула нам разлукой,
унесла от страсти наших встреч,
но плывут по миру счастья звуки,
нас с тобой стараясь уберечь.

Да вернись ты даже на мгновенье!
Брошусь я - не помня ничего -
это будет сердца повеленье -
нашего и больше ничьего!
1988

Над облаками

Бурым медведем раскинулась осень, 
дремлет спокойно, зажмурив глаза. 
По небу стелется облака проседь. 
Я покачнулась, как будто лоза. 

Ветви деревьев вонзаются в небо, 
тянутся в вечность гривастой главой. 
Как мы порой поступаем нелепо, 
если не можем взлететь над листвой! 

Жить на земле в ощущение полета 
горько и сладко, порой - все равно. 
Стоит ли ждать ощущение от взлета? 
Лучше лететь, как хочу я давно. 

Чуть-чуть трусливо дрожало сердечко 
над облаками белейших снегов.
Но самолет, будто через колечко, 
вырвался к солнцу сквозь сеть облаков. 

А под крылом, будто лава застыла, 
горы и горы с развилками рек. 
Им помахали приветливо крылья, 
словно ресницы на краешке век. 

Бурая осень, холодные дали,
тихий полет как привет октябрю.
Ближе с тобой мы, конечно, не стали,
но я лечу, я встречаю зарю.
1988

Старый друг

Листва легла под ноги удрученно.
Октябрь стряхнул последнюю красу,
и только вяз почти заворожено
листочками трепещет на весу.

Деньгами Север держит вас исправно,
не страшен ни мороз, ни мошкара,
привычки надвигаются коварно,
и возвращение - странная игра.

А климат наш умеренный и влажный,
с зеленым морем листьев и травы,
и осенью, желтеющей протяжно,
и с переходом с "ты" уже на "Вы".

И привыкаем, очень привыкаем
к своим местам в финансовом ряду,
потребности с природою сверяем,
и с совестью спокойней быть в ладу.

Ты мне сказал, что лучше жить, где холод, 
там больше денег, к ним давно привык.
Наверно, помнишь ты из детства голод,
и север для тебя - слоновий клык.

Закат расправил медленно сполохи,
пренебрегая светом фонарей.
От северных сияний - света крохи,
но как горят, ты посмотри скорей.
1988 

Невечный

Горит огнем осенняя листва,
горят огнем мои воспоминания,
и где найти для радости слова,
когда в душе живут одни страданья?

Твой робкий взгляд и резкие слова,
несправедливость жизненной дороги
и глупая, ненужная молва
порвали наши жизненные слоги.

Прости меня, тебя мне не вернуть,
но помнить о тебе не перестану,
а смерть твоя - она мой страшный кнут,
что бьет лишь болями по стану.

Ты песни пел чужие и свои,
стихов мне не писал и был беспечен.
Года на смерти делают круги,
а я вся в мыслях, что ты - вечен.
1988

Наивность

Наивность желтого листа
в том, что рожден и будет вечно.
Моя наивность - я проста,
и подошла к стихам беспечно.

Зарифмовав десяток строк,
я увлеклась такой игрою,
превознося любви порок,
гналась за строчкой я порою.

События добра и зла
с живой и мертвою водою,
с упрямством южного осла,
и с осенью такой златою.

Проблема выпита до дна,
поэт возрос в стране ошибок,
и в предсказаньях мудрых сна,
не родились стихи для зыбок.

Летит листва. В зеленых кущах
есть две недели желтизны.
Все хорошо и ветер лущит
семян коробочки, листы.

Моя наивность бесконечна,
пишу и правлю без конца,
и в строчках часто человечна,
на фоне листьев колеса.
1988 

Бежевый блондин

По лесу я брожу одна,
когда все листья наземь пали,
когда дороженька пуста,
меня влекут леса и дали.

А в мыслях бежевый блондин
уютно, нежно притаился,
он там, похоже, что один,
забрался, как-то затаился.

Все хорошо. Снежок на пнях.
Трава устало зеленеет,
и яркость четкая в ветвях
на кустиках еще желтеет.

Так что, мой бежевый блондин,
зачем ты в жизнь мою явился?
Забудь вопрос. Ты господин.
Ты новой жизнью объявился.

Леса, леса, мои леса,
без листьев в них такая сладость,
простор и дождика роса
даруют радостную младость.

Приятно быть опять младой
с надеждами на упоение,
как надоел мне чувств застой,
и сны без любых сновидений!
1988

Дождливы дни

Дожди, дожди с утра до ночи, 
грязь ходит, бродит по пятам 
и ставит цепь нелепых точек 
на всех ногах то тут, то там. 

Дождливы дни. Холодный ветер. 
И небо смотрится в асфальт. 
На очень многих виден свитер. 
На стадионе слышен гвалт. 

Вот ветер, ветер тайной силой 
отнес дожди к другим мирам, 
природа быстро стала милой, 
вернулась к осени дарам. 

И заиграли желтым, красным, 
сквозь ветер листья на кустах. 
А футболисты быстро, классно 
забили гол - крик на устах.

Сияет осень в ярких красках, 
играет мяч, играет свет, 
но замерзает тихо сказка. 
Зима холодный шлет привет. 

Мне безразличны дождь и холод,
я за окном, вид - стадион,
пусть ветер дует там до стона,
а листья яркие - пион.
1988

***
Налетит и раздавит - 
вихрь унижений,
но поднимется гордость -
друг восхождений,

Сбросит чары злословия
и взойдет на престол.
Впрочем, дуло пустое,
пуст для выстрела ствол.

И не будет салютов.
Тишина, тишина
на заснеженных ветвях
очень даже нужна.
8 января 1988

***
Знаете, прекрасно в нашем мире, 
Чудеса творят и на земле, 
В нашем несмолкаемом эфире 
Похвалу найдешь себе везде. 
 
Не найдешь - так, стало, быть - не надо, 
А найдешь - забыть скорее надо, 
И спокойно жить, с судьбой дружить, 
И врагом и другом дорожить. 
11 января 1988 

***
Отступила стужа от зимы,
снег садится от весенних капель,
потому что дочке до весны
не мешает земляная накипь.
Нам на шубу денег не хватило,
а зима ее боготворила.
15 января 1988

***
Писатели технических познаний 
спокойно пишут умные тома, 
не ждут экранного признанья, 
порой их повышают в званьях, 
   
и вновь берет их в плен среда, 
и сердцу милые дома. 
Но в поисках новейших знаний, 
они все средства применяют.
   
Их путь по знаньям очень дальний, 
дорогой кто-нибудь и крайний. 
Преграды их не забывают - 
потомкам вехи оставляют. 
15 января 1988 

***
Пришла вдруг мысль, что гениев и нет,
есть просто люди, с кучей недостатков,
и зря при жизни их ругает свет,
а после смерти лижет их останки.

И в памяти вдруг остается тот,
кто умер лихо, иль прожил нелепо,
их творчества сильней ток
становится питаньем века.
15 января 1988

Грустное

Можно быть самой богатой
и не иметь ничего,
взятки взимать лопатой,
будто бы дерн с кой - кого.

И в своей малой квартире,
где очень тесно в сердцах,
думать о сказочном мире,
в золоте и в зеркалах.

Пусть отражается в стеклах
добрый, загадочный взгляд.
Он, только он мои зерна,
он - ненасытный мой клад.

Где - то дороги в машинах,
там суета из сует
рвется на собственных шинах
алчущих, жадных сердец.

Видят в машинах реванши
то ли за рост, то ль за вид,
бегают длинные марши
с видом вальяжным как гид!

Все - то и знают, и видят,
мнят себя барской средой,
только бедняги не видят,
что смерть бежит под рукой.

Сколько вас копят деньжата,
чтобы скорее за руль.
То ли душа маловата,
то ли на счастье - то нуль.

Я ухожу по тропинке
от суеты городской,
в сердце по шинам поминки,
и по квартире с тоской.
15 января 1988

***
Усталость навалилась на меня,
на угнетение тающего дня,
так давит бело-влажная среда -
всегда.
Я тороплюсь порой ответить нет,
в расцвете и на склоне мудрых лет,
я тороплюсь к своей звезде -
везде.
Прохлада неба ляжет на ладонь,
по ней стремглав промчится черный конь,
мечты тогда смеются иногда -
всегда.
По буквам белых клавиш я стучу,
себя, других чему-то я учу,
и что-то пробуждается в душе -
уже. 
Несите кони красных русских букв, 
под равномерный, мерный, верный стук
в печатный мир белеющих бумаг.
Я - маг.
16 января 1988

***
Медленно уходит напряженье 
и приходит внутренний комфорт, 
отдает судьбе распоряженье
о приуменьшении забот. 
   
Суета и нервные страданья 
улеглись под снежною зимой, 
приумолкли все исповеданья 
в жизни очень тесной и простой. 
   
Нет иллюзий о моем признанье, 
нет надежды на любой успех, 
есть одной судьбы существованье, 
   
тихое конструктора призванье, 
замолчавший твой нелепый смех 
о мое спокойное молчанье. 
20 января 1988 

*** 
Уложить мне мысли часто надо, 
вьются мысли стаей у виска, 
будто в дверь стучаться мыслей склада, 
а она немножечко низка. 
   
Так бывает после сдачи темы, 
после всех значительных работ. 
Затихаю, я от мыслей смены, 
пусть посмотрят множество дорог. 
   
Надо выбрать новые стремленья, 
подкопить и знанья для рывка, 
и в ячейках мозга столкновенья 
стихнут у подножия витка. 
20 января 1988 

*** 
От наслажденья в звуках застываю 
и в музыке Чайковского тону, 
под переливы звуков точно знаю: 
перехожу я в классиков страну. 

На стороне классических звучаний 
углублена я в мудрость наших дней, 
Шекспира лучезарное признанье 
предпочитаю логике страстей. 

Есть в звуках музыки природа
и красота лесных ветвей, 
застывших, в серебристых сводах, 
и в музыкальности людей. 

И сила страсти вечной темы 
сквозит сквозь нотные листы, 
но заглушают их системы, 
и электронные хвосты. 
24 января 1988 

***
Спрятаться под куржаком,
отойти от пересудов,
слава точно наждаком
бьет паломников посуду.

Ошалевшая толпа
смотрит, пишет, рядит, судит.
Слухи, страсти с потолка
долго разум не пробудят.

Я смотрю за суетой,
нет ни зависти, ни лести,
будто каменной плитой
перемолоты все мести.
25 января 1988

***
Заманчивы - космические дали, 
но красота зеленого кольца
прекрасней падишаха дани, 
дороже королевского венца. 
1988

***
Ты - моя любовь - моя природа, 
нет прекрасней в мире ничего. 
Ты - красива только недотрогой. 
Что еще сказать? Нет, ничего. 
 28 января 1988 

***
Счастливый сон приснился ночью
и олимпийские огни.
И твои губы впились сочно,
в такой момент, ты не звони.

Как ты красив, великолепен!
Я не ждала тебя совсем.
Твой взгляд божественен и светел,
а вместе с тем, а вместе с тем.

С тобой болезни все вернулись
и горести пошли рекой.
А в жизни? В жизни разминулись.
Разлука нам дает покой.

Ты на дороге карты бросил.
Твоя любовь и на снегу.
Забыл ты только бросить восемь,
боялся, что я не могу.
13 февраля 1988

***
Параллельны сухие ветви,
и не гнет их лихой снегопад,
ветер ветви живые вертит,
а для мертвых он невпопад.

Вновь примолкли в сугробах ели
под тяжелыми шубами сна,
ветви их под снегами просели,
горделивой осталась сосна.

Снегопад, что ты сделал со мною?
Ты окутал меня холодком,
ощущение, что нет мне покоя,
вместе с резким, тягучим звонком.
23 февраля 1988

Картине "княжна Тараканова"
и музыке С. Рахманинова

Чистая, прозрачная мелодия, 
всплесками весеннего ручья, 
зажурчала в комнате рапсодией, 
нищету нещадно унося. 
   
Раздвигались стены от безумия 
волн воды и шелеста дождя, 
и, прижавшись к креслу, как безумная, 
уходила в счастье бытия. 
   
В голове отточенные линии, 
словно бы из них Ваш гордый лик, 
разогнал предсмертно страх и скуку. 
   
Мысли становились все ленивее 
и  в воде запрыгал солнца блик, 
унося с собой остатки муки. 
1988 
    
 *** 
 Перья птиц застыли на воде, 
 пенье птиц в иголках зазвучало, 
 с солнышком на елях и везде 
 звонко от дроздов, синичек стало. 
   
 Вербы распушились по весне. 
 Появились у берез сережки. 
 Мне приснились птенчики во сне. 
 Из гнезда слышны они немножко. 
 20 апреля 1988 

 ***
 Холод - холод, ветер-ветер,  
 снег. 
 И за пять минут деревьев темных - 
 нет. 
 Неожиданно проглянул с неба 
 свет, 
 и увидел, что весны пропал и 
 след. 
 26 апреля 1988 

***
Я вдруг поняла, что волненья напрасны, 
что все хорошо, пусть мне плохо кругом, 
мы часто в душе своей просто несчастны, 
но вдруг улыбнемся и счастье волчком. 
   
Казнить мне себя за язык мой болтливый, 
совсем ни к чему я такой родилась, 
с душою, чрезмерно порой совестливой, 
я в адовы муки сама забралась. 
   
И мне отомстить за крамолу так просто, 
стихи написать, сбросить чей-то указ, 
иначе меня поразит чья-то косность, 
иначе закончится женский мой сказ. 
1988

***
Мысли мои очнитесь, глупость уйди с тоски,
как все нелепы лики, если слова горьки.
Как надоело спорить и угнетенной быть,
Мне надоело горе, - не в чем его топить.

Если смотреть снаружи - вроде, все ерунда.
Так почему, почему же жизнь-то моя горька?
Может, сама себе я горе сие ищу,
Часто, порой напрасно, я в пустяках грущу.

И... вдруг, внезапно вижу зеркало перед собой:
Женщина очень суровая тихо идет в бой.
Как все меня удручает! В холоде есть немота.
Зеркало это не знает. В зеркале - я не та.
29 апреля 1988

*** 
Усталость кончилась, прошла, 
как в полдень тень. 
Я улыбнулась и ушла 
к деревьям в сень. 
Над головою чудом жизни - 
сияет синь. 
А на ветвях сережки висли - 
попробуй, скинь. 
А вечером от утомленья - 
спасет пень, 
на нем сидишь в пылу забвенья, 
а встать уж лень. 
13 мая 1988 

***
Если б можно было укрощать себя, 
и спокойно делать, то, что скучно, 
я жила бы долго, не скорбя, 
и не лезла б в неизвестность кручи! 

Редкий пух слетает с тополей, 
отмечает годовщину знаний, 
влезла я на кручу всех быстрей - 
стало скучно от своих познаний. 
   
Вновь сижу, грущу без суеты, 
думаю: "Ну, где теперь вершина?" 
Мне скучны всегда мои следы, 
и не интересно, что свершила. 

Да, с такой натурой двадцать лет 
трудно просидеть на тихом месте.
Новеньких квартир чудесный свет, 
не проникнет в старые подъезды. 
1988 

***
Вырастаю на каблуках
в росте, чувствах и даже в осанке,
потому что без них на бобах
я катаю лишь будние санки.

А сегодня и солнце, и май
приподняли меня над собою.
Вспоминаю я прошлое, знай,
каблуки - они были с тобою.

Здравствуй, май человеческих чувств,
светлых, ясных, нетронутых красок.
Я с тобой никогда не уймусь,
с каблуками из собственных сказок.
11 мая 1988

*** 
В моей голове возникает эфир, 
я слышу случайные фразы. 
Бывает, что ночью врывается мир - 
и в мыслях - чужие рассказы. 

Порой мне мешают чужие слова: 
сбивают настрой мой на радость, 
иль в мысли мои забегает молва, 
и сразу горчит жизни сладость. 

Живу в проводах и в эфирных волнах, 
и чувствую импульсы с теми, 
кто радостен, в горе иль ввергнут в свой страх - 
все шлют свои импульсы, темы. 
18 мая 1988 

***
Отцветает яблонька - опадает цвет, 
белой недотрогою не проходишь век.
На земле, опавшие лепестки ковром, 
как прощанье с юностью и ее ледком. 
25 мая 1988 
  
***
Крупным градом открывалось лето,
сильным ливнем, оросив леса,
дождик шумно возвещает свету,
что приходит лета полоса.

Дождь в туманы облачил природу,
на два дня завесил небосклон,
не жалея извергал он воду,
и стекали струи под уклон.

И туманной облачной погодой,
и сырой, растущею травой,
дождь легонько расправлялся с модой,
оставляя капли за собой.

Грим смывал, касался ног  и платьев,
барабанил мерно по зонтам,
презирал случайные проклятья,
говорил:  "Я там, там, там, там, там".
2 июня 1988

Аутотренинг

Остановись в лесу без суеты,
подумай о судьбе своей не с ходу,
тогда поймешь, почувствуешь, что ты
в своих делах сам делаешь погоду.

А утешение - это пенье птиц,
они замолвят за тебя пред небом,
и милыми вновь станут сотни лиц,
которым твои горести нелепы.

И ты спокоен в зоне буйных трав,
ты набираешь жизненные силы,
потом в быту от мелких, крупных травм
ты устоишь, и люди снова милы.

Душа сильна - силен и человек,
его не сломят беды и болезни,
не ждет врагов и удлиняет век,
лишь мудро избегая грубой лести.

Остановись в лесу без суеты,
вздохни всей грудью воздух очищения,
и ты поймешь, почувствуешь, что ты -
готов к проблемам или к их решеньям.
4 июня 1988

***
Описывать темы глобальные... 
Зачем, отчего, почему... 
А в жизни все темы случайные, 
глобальных тем - нет потому, 

что кот бедокурит отчаянно. 
Хозяин готов его съесть, 
и я среди криков не чаяла, 
чего б для спокойствия съесть. 
9 июня1988  

***
За двойными стеклами дождя,
унывать от влаги не пристало.
Чувствую, для жизни не устала,
за двойными стеклами дождя.

Суета дневных переживаний
медленно стекает со стекла,
так порою жизнь моя текла,
суетой дневных переживаний.

На вершине выполненных дел,
в пелене дождя все горизонты,
мысленно разделишь их на зоны,
на вершине выполненных дел.

И заметишь, что вершины стерты.
Вновь земля и капли от дождя,
но ты улыбнешься как заря.
И заметишь, что дождинки - стерты.
16 июня 1988 

***
Гуляет ветер по квартире, 
срывает листики с их мест. 
Я отпуск посвятила лире, 
живу отшельником как перст. 

Ремонт недолго мерил силу, 
опустошая часть души, 
квартиры облик очень милый, 
но его надо завершить. 

Решила сделать просто книгу, 
и собираю все что есть, 
мне далеко до высшей лиги, 
но мне приятна эта честь. 
20 июля 1988 

***
Мускулы играют у студентов
и растут под грузом кирпичей,
не волную их друзей патенты,
с каждым днем становятся ловчей.

Стены поднимаются под крышу,
дождик прекращает этот рост,
все замолкло. Речи их не слышу.
Исчезает наш оконный мост.

Да, студенты - время малых нервов,
нужно вам от жизни много брать.
Мускулы у белых и у негров
могут очень сказочно играть.

Раньше была в моде стройность римлян,
в наше время ими стали негры,
и пою я песнь под сильным линем,
мускулам, играющим, как нервы. 
29 июля 1988

***
Утром солнце подарило
блестки солнечной росы,
все травинки возродило
для придания красы.

И туман поднялся к елям,
их макушки захватил,
и прислушивался к трелям,
что кузнечик возвестил.

И тепло к траве склонилось,
к каждой капельке воды,
чтоб та больше засветилась
и исчезла, как и ты.
1988 

***
Осень кратковременно прекрасна, 
воздухом бодрит мои виски, 
изредка зальет слезой ненастной 
всех деревьев разные листки. 

Слабые деревья год от года 
первыми уходят в желтизну, 
в этом не виновна и погода, 
просто потянуло листья к сну. 
1988 

***
Стихи теряю на ходу:
пишу их мысленно
и никогда их не найду,
в бумагах письменно.

Я с детства так пишу стихи -
их не фиксирую,
и потому они тихи,
и я их - милую.

Стихи, вернитесь, я вас жду!
А вы не слышите.
Я от волнения к вам иду.
Вы еле дышите.

Я не пишу давно стихов,
пишу программы лишь,
а без стихов, во тьме веков,
лишь угнетает тишь.

Средь облаков мелькает синь
голубоглазая. 
А я несчастьям крикну: "Сгинь!" 
Я в них стоглазая!
1988 

***
Окутала лес темнота,
резвятся снежинки игриво,
зиме открывают врата
услужливо, даже ретиво.

И ждешь, и не ждешь первый снег,
а он с дуновеньем холодным
ворвется, разбросив свой мех,
и сделает мир однородным.

Похоже, спускается ночь
упрятать лесные дороги.
Толпу наблюдателей - прочь,
снежинки летят недотроги.

Желтеют огни фонарей,
белеют дневные светила.
Прекрасна зима, но быстрей 
весна бы ко мне приходила.
1988

***
В густом тумане родилась зима,
и забрала в мороз деревьев ветки.
Исчезла даль. Туманов холода,
проникли в мозговые клетки.
И иней лег на мысли, провода.
И в душу залегла зима.

Да, вот беда, и дрожь идет по коже,
и мозг замерз, и застывает кровь.
Туман виновен ли в моем морозе?
Или слова людей меня морозят вновь?
Иль просто каменная поза,
уносит нас в века моложе?
1988  

***
На сугробы и дрожь всего тела
дождик лил, извергая мороз,
а душа по - весеннему пела:
ты мне радость словами принес.

Ты назвал меня с лаской "весною",
за лучистый и радужный свет,
и пусть дождик дробил снег, не скрою
доброта - это лучший привет.

Дождик льет вопреки ноябрю,
и вонзается в снег как дробинки,
может, я еще много стерплю,
но никто не увидит дубинки.
1988 

***
Не сердитесь, люди, друг на друга,
не губите души сгоряча,
протяните лучше в дружбе руки,
и танцуйте танец сгоряча.

Эх, какие чудные просторы!
Прогуляйтесь по снегам полей,
в памяти останутся узоры
серебристых, снежных тополей.

Улыбнитесь ясно вы друг другу,
сбросьте горы разовых обид.
Пожелаю дружбы всему кругу,
а иначе кто-то будет бит.

Но друзья отчасти будут правы,
если разбредутся по лесам,
ведь на чувства часто нет управы,
дружбу не вмещает малый зал.
20 декабря 1988

***
Лиса красивая бродила по лесам
и наблюдала красоту земную,
и умная была не по летам,
и на небо смотрела, вот зевнула.

Вот пролетели птицы на заре,
по тусклому и скромненькому небу.
Сосна вздохнула - иней на стволе.
Лиса споткнулась, будто видит слепо.

Лиса в лесу не бойся ели скрип
и не пугайся дуновений ветра.
Снежок летит, но это ведь не грипп,
а кожа у тебя как бы из фетра.

Как не боятся, если страх в крови
сжимает все сосуды от испуга,
и смелость хоть зови, хоть не зови,
лишь хитрость ее вечная подруга.

В лесу идет вторичный снегопад,
так ветер разгоняет скудный иней,
Лиса с хвостом вздохнула  невпопад
и спряталась за вечер темно-синий.
1988

 *** 
Выдумывать можно мученья, 
а повод - простое кино, 
и спрятать себя в заточенье, 
спугнуть даже легкое чтенье 
и думать, что зло нам дано. 

Смешно и нелепо, но все же 
один у нас враг на земле: 
ассоциативный вельможа, 
он знает, на что - что похоже, 
и прочно сидит он в седле. 
1988
   
***
В мозгах возникла перегрузка: 
обиды всплыли, чей-то вздор, 
немой укор, своя нагрузка 
и, где я шла наперекор. 
Закрыта я в своих мозгах. 
Усталость спряталась в ногах. 

Хочу увидеть я просторы 
земли, вселенной. Но мираж... 
Он будто страж, иль в окнах шторы, 
иль без машин пустой гараж. 
Закрыта я в своих мозгах. 
Усталость спряталась в ногах. 
1988 

***
Потерялось чувство ритма, 
сжались в критике слова, 
проиграла в жизни битву, 
отошла стихов лафа. 

Раздражение - гасит солнце 
своим сказочным теплом. 
Глаз зажмуришь - видишь кольца, 
и играешь как с котом. 

Не могу восстать из мрака, 
утро спит в туманной мгле. 
Жизнь, обсыпанная маком, 
как листочки в снежной тле.

Соловей споет и сразу, 
ты взлетаешь к небесам, 
быстро чистым станет разум, 
и счастливым станешь сам.

Сон окутал - сон души, 
безразличия снегового. 
"Спи, спи, спи и не дыши", - 
вот мечта городового. 

Ну, а если травы рядом, 
и зеленые листки, 
то в душе прекрасным садом 
зацветают все цветы. 
23 декабря 1988 

***
С новыми друзьями, будьте осторожней,
с новыми врагами, будьте посильней,
и к себе с годами относитесь строже,
и свободу чувствуйте, вольного вольней.

В новую любовь, верьте как в затмение, 
нет у новой пассии времени в веках,
человек проверится при пересечении
всех путей дорожек прямо на глазах.

И уйдут иллюзии в вечность, без сомненья,
даже взмаха подлости им не пережить.
А сердечко бьется, ждет повиновения,
бедненькое, бедное жаждет потужить.

Призовите разум, призовите волю,
объясните сердцу, что не та любовь,
что не надо бедному уходить в неволю,
невозможно подлости стать любовью вновь.

Годы, годы тянутся, утихает жажда,
ностальгия кончилась, отошла любовь.
Все, что было в юности, очень, очень важно.
Никогда не кончится юности любовь.

Родились и выросли из нее ребята,
или дети - деточки, кто как назовет,
и совсем не важны климат и зарплаты,
главное - от юности уходить в полет.
26 декабря 1988

***
Белые сугробы, тающего снега,
утро тепло - темное с проблеском зари,
в небе нет ни звездочки, нет любимой Веги.
Утро, утро сонное свет мне подари.

Что-то очень грустно и немного тяжко,
или все невзгоды прошлого легли,
и на эти плечи, и на горла связки,
да и силы, силушки от меня ушли.

Снег осел немного на исходе года,
снежные сугробы липнут к сапогам.
Странно, очень странно, но дает погода
свежие, бодрящие силы по годам.

Главное без злобы, без воспоминаний,
налегке о будущем с мыслями идти.
Утро нежно - розовым одарит сияньем,
и стихи рождаются прямо по пути.

А когда сижу я дома и с вязанием,
то усталость медленно с пряжею идет,
кофта только вяжется в дремоте мечтания,
а обои светлые как на речке лед.

То предел усталости. Телевизор ярко
в жизнь мою вторгается, а я все вяжу.
Хорошо, что техника заменила прялку,
я у телевизора только и вижу.
30 декабря 1988

Стихотворения 1987

Зимний романс

Спокойствие, нежность заполнили душу,
не гложет тоска, нет страданий и слез.
Я Вас повстречала в январскую стужу,
нас обнял счастливый московский мороз.
И стоны, и муки терзать перестали, 
распутались путы сердечных невзгод.
И как Вы меня среди прочих узнали
в московской толпе, где народ да народ?

И счастья улыбка лицо озаряет,
и словно светлее от Ваших очей.
Мороз - не мороз, если сердце пылает
и кровь разгоняет быстрей, горячей.
Надежда и радость в душе безмятежной,
нет больше печали, нет тока в крови.
В морозных узорах Москвы белоснежной,
мне видятся очи лукавой любви.

То были не Вы, это просто прохожий
прошел, озарил меня нежной душой.
Он был лишь на Вас отдаленно похожий,
Такой же красивый, такой же большой.
Мгновенное чудо, волшебные мысли,
надежда на счастье в душе пронеслись.
И чувства достигли немыслимой выси,
но вскоре спокойно они улеглись.
3 января 1987

Вальс на лыжне

Я вальс на лыжне танцевала,
кружился со мной белый лес.
Блестела, искрила, ласкала
вся зимняя сказка чудес.
Серебряный иней березки
от вальса светил и сверкал,
снежинок красивые слезки
на землю порой опускал.

На елочке белка кружилась,
махала пушистым хвостом,
и серая шубка струилась
красивым, летящим пушком.
Старинная ель танцевала,
не сбросив снежинок своих,
она важно так проплывала
с прической из веток хвои.

Вот сосны прекрасны как песня,
топорщат иголки в снегу,
они станут будущим лесом,
пройти мимо я не могу.
Мне зимнего танца кружение
открыло в природу глаза:
какое кругом - наваждение!
Какие в лесу чудеса!
Январь 1987

***
Приснился сон: стою на сцене,
сплошной металл и лестниц нет,
и сцена эта как арена,
и я вверху, а спуска нет.
Хожу по краю: нет, не прыгнуть,
внизу глаза людей блестят.
Как мне о помощи им крикнуть?
Они же зрелища хотят.
1987

***
Розовое облако в барашках
по березам утренним бежало,
говорило облачным ромашкам,
что на небо с солнышком попало.

Солнышко из грота улыбалось,
медленно расцвечивая стены,
красками, морозцем забавлялось
на барашках, вздувшихся как вены.

Небо розовато-голубое
смотрит очень чистыми глазами,
так бывает в поле над ковбоем,
чаще над московскими лесами.
1987

Белый день

Березок белые стволы
под белым инеем милей.
Печали стали все малы,
и у берез они белей.

И небосвод морозный бел,
окутал он: поля, леса.
А впереди так много дел,
судьбы незримой полоса.

Мороз туманит белый день, 
не видно солнца, но светлей.
На белом поле дремлет тень
и на душе моей белей.

На мир смотрю я из окна:
леса белы от инея,
вдали дома, вблизи - сосна
не белая, а синяя.

Да, это Родина моя
за окнами белым - бела.
И пусть одна ходила я,
но я на Родине была.
Январь 1987

Потерянная песня

Я песню в лесу потеряла
среди белоствольных берез,	
средь елей могучих искала,
под небом сверкающих звезд.
Бежала, искала, металась,
в сугробах тонула, звала,
она мне тоской отзывалась,
и грустная песня была.

Текли мои слезы ручьями,
сбегали по черному льду.
Ты счастья бросал мне горстями,
а горя - пылинку одну.
Свиданье в тумане кромешном,
что липкой смолою стаял,
сверкнуло посланьем небесным:
нам Бог, что имел - все отдал.

Нас ливень спасал, охраняя,
от всех любопытнейших глаз,
но смыла вода ледяная
из сердца сверкавшую вязь.
Мерцали глаза антрацитом,
впивались в сердечную боль,
я в чувстве твоем позабытом
искала заветную соль.
1987

Мужу

Мы так давно живем с тобой
под этой крышею вдвоем,
и не всегда мой дорогой,
свою любовь мы бережем.
Ты помнишь, письма мне писал,
из сотен милых, нежных слов?
Ты их из сердца доставал,
и нет прекраснее даров.

А, помнишь поезд, бросив свой,
ко мне в вагон ты прибежал?
А поезд твой махнул рукой.
Ты от него тогда отстал.
А, помнишь, глядя на меня,
вонзил топор ты в свою ногу,
и с дерева снимал меня
для фотографии подолгу?

А возвращаясь из кино,
ты на руках меня носил.
Но это было так давно,
а вот теперь и нет тех сил.
Ты - моя первая любовь,
ты - сердцу моему награда,
и рада я, что вновь и вновь,
ты постоянно где-то рядом.
9 января 1987

*** 
Вот шар оранжевый восходит
в перистых, облачных лучах,
и красоту небес наводит,
на золотых, лесных плечах.
Блаженство красок очень нежных
меня окутало теплом.
Так это было, только прежде,
чем встало солнце над землей.
1987

***
На грусть тихо падает снег.
И пусть. Я спокойнее всех.
Иду, где снежинок всех бег.
Иду.
Скрипит под ногами мечта,
Грустит, что снегами полна,
Что так велика, как земля она.
Она.
Привет. Мне от сосен, берез.
От тех, что спасает от слез,
от тех, что прекраснее грез.
Грез.
19 января 1987

Метель-метелица

Эх, метель-метелица, душу захлестни,
забери спокойствие, с ветром унеси.
Без тебя, метелица - тишина да грусть,
а сердечко томное просит жизнь вернуть.

Эх, метель-метелица, закружи меня,
пусть все в жизни вертится, песнями звеня.
От мороза стойкого приумолкла я,
приумолкла песенка звонкая моя.

Эх, метель-метелица,  песни закружи,
унеси их во поле, с вихрем в виражи.
Не оставь их мерзлыми в душеньке моей,
дай им волю - волюшку, дай им поскорей!

Эх, метель-метелица, с ветром ты дружна,
как мне ваша волюшка, как она нужна!
Заберите, милые, в поле и меня,
унесите в добрые,  новые края.

Эх, метель-метелица, смолкла ты зачем?
И меня забыла ты с песнями совсем.
Вечер опустился зимний на леса,
и поблекла снега белая краса.
1987

Не замерзай

Еще морозами лютует 
зима, на холод есть права, 
она ветрами в поле дует, 
под снегом ежится трава. 

Не замерзай, моя Россия, 
в морозном инее снегов, 
твоя немеркнущая сила 
воспрянет в зареве веков. 
   
Еще крепки у нас морозы, 
и мало снега на сосне, 
побереги деревьев слезы, 
чтоб им оттаять по весне. 
   
Не промерзайте, корни жизни, 
в холодных солнечных лучах, 
весна придет в края отчизны, 
очнется в девичьих очах. 
    
Не замерзай, моя Россия, 
придет весна в края Кремля, 
и оживет земная сила, 
и расцветет моя Земля! 
1987

Метелица

Приехала метелица 
и по дорогам стелется, 
с поземкой, жгучим ветерком, 
частенько крутится волчком. 
Деревьям красоту не дали, 
друзья их тихо пролетали. 
Они в столице так резвились, 
что по пустым каткам катились. 

Метут друзья по улице, 
столицею любуются, 
впиваются в воротники, 
как будто банные листки. 
Верхом садятся на машины, 
от них поскрипывают шины. 
Пути все были им открыты, 
и снегом улицы забиты. 

Вот памятник, снижают шаг, 
спокойно обметают прах. 
Им слабо видно через мглу 
лишь очертания МГУ. 
А небо серой мглой покрыли, 
и в нем Останкино укрыли. 
На самолеты дружно сели - 
морозить дальше полетели. 
1987

***
Ночь города боится до зари, 
ее пугают окна, фонари. 
Растет она за городской чертой, 
огромной и незримою рекой. 
   
Струится свет из тысячи домов, 
и зарево сияет. Сумрак - нов. 
Огни в домах то гасят, то зажгут,
мозаики из света, просто, пруд. 
   
Над ближним лесом ночи нет и нет, 
есть розовато-серенький рассвет. 
Березы у домов светлы от фей 
и видятся стволами без ветвей. 
   
На черных соснах яблоками снег, 
над ним витает бело-серый свет. 
Ночь ждет, когда погаснет в окнах свет, 
когда людей за окнами уж нет. 
   
Когда заснут все люди крепким сном, 
ночь тихо и достойно входит в дом. 
1987

Морозные песни

От наслаждения звуков - застываю
и в музыке морозной я тону,
под переливы звуков забываю,
что прохожу морозную страну.
 
Качали ели медленно ветвями,
прощалась ночь, день ясный наступал,
на берегах, искрившихся снегами,
морозец с песней звонкою крепчал.

Скрипел снежок от боли под ногами,
он как припев для песен звонких был,
звучала музыка морозными устами,
и звук морозный над тропинкой плыл.

Звенела речка камушками звонко
и пела колыбельную снегам,
прислушивался к ней кустарник тонкий,
скрипел снежок вослед моим шагам.

Береза вся к речушке наклонилась,
снег плотно охватил ее кору,
так дочка к матери порой стремилась,
с улыбкой лишь вставая поутру.
Февраль 1987

8 марта

С днем 8 марта, мама!
Долгих тебе лет!
В спорте будь всегда упряма,
пусть бежит твой след.
Не горюй и не кручинься,
улыбайся, не грусти,
на диванчике подвинься
и подругу в дом пусти.

Вы вдвоем за самоваром.
Побежит ваш разговор,
время не проходит даром
с ним у вас есть договор.
Вспомните добром вы папу.
Молча, с вами посидит,
и меня, и нашу бабу.
Вам хороший аппетит.

Шлю привет твоей подруге,
и желаю счастья вам.
Ну, а брату, жизни другу,
быть удачливей в делах.
Не грустите, дорогие,
в мыслях с вами я всегда.
Пусть минуют дни плохие,
вас увидеть рада я.
27 февраля 1987  

Весенний город

Под ярким небом серость и нелепость,
весенний город в утомлении гол.
Какую ты из жизни сделал крепость,
куда приплыл ты человечий челн?
Дома, дома отчаянно различны, 
так бесконечный каменный массив,
есть улицы, достаточно приличны,
но в целом город все же ты красив.

Взмывают в небо белые гиганты,
бегут машины быстрым табуном,
и серые дома людских талантов,
стоят укором веку или сном.
Всегда подвластен город человеку,
и человек способен все объять,
и отдает он дань любому веку,
строения веков готов понять.
8 марта 1987

Ель

На сорок первом, в облачных местах,
где ливни, грозы заменяют солнце,
на крепкой ели притаился страх
и на столе ей проточил оконце.
От ужаса ее немеют иглы,
чуть шевелятся шишки на ветру.
Зачем ее в монахини постригли?
Такую ель отдать на посмеянье?

О, этого совсем я не пойму.
Она скромна и летнею порою
среди берез ель гордая стоит,
а белочек питательной средою
ель круглый год к себе манит.
Она добра, во всем неприхотлива,
растет среди друзей своих, подруг,
спокойна и вовсе не болтлива.

И у нее неверности недуг?
Не верю я. Не верю. Ох, не верю.
Ель притаилась в голубой тоске?
Ей надоели леса пустомели?
Она по кедру стонет по весне?
Бояться ей молвы людей не надо.
Стряхнула ель с себя гнетущий страх,
всегда она царица леса-сада,
То был случайный в мыслях горький крах.
1987

Клен

Зима уходит. Пред весной,
очистил свет леса от снега.
Деревьев в красоте лесной
коснулась ласковая нега.
Вот клен стоит. Он очень прост,
И ствол немного шелушится,
снега растают - будет рост,
листвой он в небо устремится.

Забытый ветром старый лист
висит на ветке, возвещая,
что был когда-то желт и чист,
да зиму провисел линяя.
На ветках нет семян - стрекоз,
они под белым снегом скрыты,
но вот проснутся семьи ос,
деревья будут вновь укрыты

зеленым кружевным листом,
в своей красе необозримой,
темнее станет он потом,
с характером, весьма строптивым.
А к осени он зацветет,
но не цветами-семенами,
он листьями в красу пойдет
бордово-желтыми тонами.
Март 1987

Ольха

Ольха небесное создание
в роскошном снежном инее,
семян не сбросила сверкание,
стоит себя красивее.

Зима торопится к уходу,
летит как пух краса с ветвей,
от ветерка слетает в воду,
а от движенья - вид живей.

Сверкает сказка Подмосковья
оврагом, речкой и ольхой.
Природы крепкое здоровье
царит здесь, видно, не изгой.

Здесь горнолыжники летают
и стаи уток над водой,
здесь вдохновение не тает,
есть снежной заводи застой.

Холмы, овраги, перелески,
ручьи под ивами текут,
и никакой в природе лести,
в ней птицы звуки стерегут.
1987

Хвойный дождь

Заря двойная поднималась
над лесом с примесью хвои,
а над лесами улыбалась
своим свечением роз любви.

И хвойный дождь, слетая с елей
в зеленом отблеске зари
летел к стволам больших деревьев.
Он падал в снег секунды три.

Хозяйка, белка голубая,
вгрызаясь в кончики ветвей,
хвоинки с веток колупая,
дразнила маленьких детей.

На снежный наст слетались гости:
хвоинки, мелкая труха,
играли белочки без злости,
здесь веселилась детвора.

А хвойный дождь кружил над лесом,
прощаясь с прежней высотой,
он плыл над новым, чистым местом,
своей дорогою простой.
1987

Перья снеговые

Перья снеговые впились в тополя,
контуры резные ждет уже земля.
Тает на ладошке серебристый дым.
Маленькие крошки, вместе полетим?
На Урале Южном вас создал мороз
и весенней стужей веселит до слез,
город вы одели в серебро зимы,
светлые отели - малахита сны.

Вырос из собора для органа зал
и театр красивый драмой засверкал.
В новеньких районах строятся дома
и стоят, белеют новые тома.
Берега Миасса сбросили с себя
маленькие домики, вовсе не скорбя.
И стоят, гордятся над речной водой
и дворец спортивный, и цирк молодой.

Узнаю с волнением старые дворцы,
их не повредили нового творцы.
Город, ты мой город, каменный, с литьем,
песню тополиную вместе пропоем?
Белые березки в городском леске,
тополиным пухом ты летишь к реке.
март, 1987

Серый дом 

Огромный серый дом кирпичный
светился сотнями окон,
и освещал он двор приличный,
где дети задавали тон.

Росла здесь я среди подруг,
в игре добру порой училась,
и слышен мячиков был стук,
и наше детство мирно длилось.

Прошли года. Возможно тридцать.
Пришла, смотрю на старый дом,
от жалости хочу я крикнуть:
"Ты в землю врос, мой старый дом?"

Ты пожелтел, и стал как - будто ниже,
иль был высок по старым временам?
Здесь все молчит о жизни, о престиже,
и нет внимания детского дворам.

Я помню, как сажали здесь деревья,
теперь на них огромная труба.
Да, не возникло бы у нас стремления
идти к реке, где лишь дома. Дома...
1987

Иртыш

Лед в реке до середины,
треснул лед - вода бежит.
Снеговая гладь равнины
скоро льдами заскрипит.

А вода в реке спокойна, 
тихий бег ее красив. 
Нрав величия достоин, 
в волнах речки много сил.

Как умел ты разливаться,
милый друг ты мой, Иртыш,
и на лодках покататься
средь деревьев! Что молчишь?

Ты забыл в поля дороги?
Силы отдал городам?
Уноси с водою ноги,
я тебе свободу дам.

Что не веришь? И не надо.
Вспомним время и года, 
что бросались водопадом
сквозь любые времена.
Март 1987

Веет ветер

Веет ветер на дорогах,
и смеются небеса,
сквозь проталинки в сугробах
ищут лета адреса.
Молчаливые березки
стали истиной простой,
постучались все в киоски,
мол, возьмите на постой,

приписав на косогоре,
мы здесь новые жильцы
и сосенки с нами в паре,
мы из леса к вам гонцы.
Часть подружек прибежала
к берегам большой реки
и на косогоре встала.
Их качают ветерки.

Улыбнулся им суровый,
древний, голубой Иртыш:
"Вид у вас, вполне, здоровый.
Ветер, друг, ты, что молчишь?"
Небо их уже признало,
из сугробов воду пьют.
Как для жизни надо мало:
птицы гнезда в кронах вьют.
1987

Терракот

Мой любимый терракот 
над березами искрится, 
как осенних листьев свод 
в марте, можно удивиться.
 Я смотрю на них с пруда, 
пузырьками лед унизан, 
подо мною толща льда, 
трещинами он пронизан. 

Ты здесь шел в рассвете дня 
солнце в мантии сияло. 
"Не забыл он про тебя", - 
льдинка, тая, прошептала. 
Как увидеться с тобой 
там, где лед влечет в глубины? 
Где же след твой дорогой? 
Подо мной - одна пучина. 

Ты с зарей, а я с закатом - 
нам не встретиться на льду, 
по поверхности покатой 
я одна сейчас пройду. 
Терракотовые страсти
все замерзли, словно пруд,
все страдания - напрасны,
тут бы бросить соли пуд.
1987

Солнце на рояле

Играло солнце на рояле
лучами теплыми весны.
В рояле клавиши стояли
домами разной высоты.
Играло солнышко в полях,
оно волнение зарождало
в еще белеющих снегах,
и вод журчанье ожидало.

И оседал снег от капели,
и морщился от света он,
и таял от весны свирели,
и ожидал морозный звон.
Морозец прятался в тени,
таился до ухода солнца,
луной заканчивались дни,
и наступала власть морозца.

Зернистым становился снег,
и покрывались льдом сугробы,
и наслаждался снег от нег
под серебристой снежной робой.
А утром солнце поднималось
в своих малиновых лучах,
в снегах узоры оставались,
и оседал снег на полях.
1987

Лесное спокойствие

Моя первая весна 
без сердечного надрыва, 
я спокойна и вольна, 
без запретного прорыва.
Каждый день иду к тебе 
и знакомлюсь с чудом эха,
эхо то живет во мне, 
отголосками привета.

Ива редкой красоты, 
в желтых одуванчиках,
подарила мне цветы 
в своих ветках-пальчиках.
Подарила мне сережки 
добродушная ольха,
пробежала мимо кошка, 
от тебя несла слова.

Вот кустарник неизвестный 
мне ладошки протянул,
по весне красавец местный 
лист цветочками загнул.
Старый дуб, слегка надменен, 
в небо отдал всю листву,
но его с лихвой заменит - 
вздох, терзающий струну.

Это ты меня встречаешь, 
ты с надеждой ждешь меня,
ты в волнение замираешь. 
Милый лес, я жду тебя!
1987

Лесной вечер

Вечер. Одна среди леса и тьмы.
Месяц мне светит с макушки ели.
Он не забыл про меня в забытьи
и заглянул в мои темные сени.
И, как хозяйка лесного дворца,
я перед месяцем низко склонилась:
Так посмотри на меня ты с венца,
с болью потери давно я смерилась.

Видишь, друзья собрались у меня:
вербы в пушистых своих одеяниях,
ласка березы в сережках звенит,
и привлекает любое внимание.
Вот посмотри: деревца молодые,
первый свой день зеленеют листом.
Нет, не подумай, они непростые,
скоро сверкнут и природным умом.

Долго кустарник одеться не может,
красные ветви красны от стыда.
Старый он стал и характером сложен.
Рядом с ним пень, он стоит чуть дыша.
Стары дубы, нет дубков молодых,
мхом поросли, да белесым грибком.
Стали беззубы и нет золотых,
Листья в прическе остались венком.

Милый мой месяц, сбежал ты от ели,
к дубу пробрался, к зеленой постели.
Что ж, я неволить тебя не могу,
мне твой покой - дорогое табу.                
1987

Тюльпан

Тюльпан - цветок необходимый,
к восьмому марта для утех.
Горит огнем тюльпан красивый,
пылает пламенно для всех.
Пурпурный цвет его основа,
но он бордовым может быть,
и в красно-желтом цвете нов он,
готов на праздник мирно плыть.

Людьми за красоту и гордость, 
тюльпан был с древности любим,
добыть его - большая сложность.
Он состояние стол им. 
Теперь цветет в садах и парках,
несет он праздник в жизнь людей,
он украшение подарков
для подношения гостей.

Цветок любви и уважения,
цветок пленительных побед.
Он не бывает поздний, ранний
цветет весь год цветок для всех.
В тюльпане тайна полнолуния:
он так же светел и лучист,
он в ореоле, словно лгунья,
но в красоте своей он чист.
1987

Ивушка

Жить всегда спешит ива павушка,
в ней доверчивость живет девушки,
к солнцу тянутся ветви милушки
раскрываются сотней солнышек.

Как у кошечки, мягок серый пух,
лаской светится серо окая.
Вот стоит она, превратившись вслух,
все ждет добрых слов - слышит строгие.

Но в ответ на них, в пухе резкий крен,
появляются иглы зелени,
с желтым острием - против всех проблем,
с жизнью их краса давно сверена.

Среди веток ив, есть всего одна,
где тюльпанчиком встали листики,
все пушки свои берегла она -
распускаются остролистники.

Опадает пух у ее подруг,
а она одна к солнцу тянется.
Мудрость верная улучшает слух,
и она с листком - не прощается.
1987

Снег с дождем

Невезения полоса
лежит мерзлою землею.
Первых листьев голоса
отодвину я зимою.

И погода: ноль, да ноль,
и нули сплошные в сердце,
и отчаянная боль
от весны за зимней дверцей.

Снег с дождем, рука в руке.
Так порой летают братья.
Ищет выхода к реке,
затерявшееся счастье.
21 апреля 1987

***
Обгорелая лягушка
выползает из травы,
улеглась на брюшко,
не поднимет головы.
Подожгли траву -
загубили жизнь.
Я их не пойму -
ускользает мысль.
1 мая 1987

Канал

Канал, ты так прямолинеен,
в тебе отменная краса,
вода в брегах твоих синеет,
и рядом ровные леса.
Так не бывает у природы:
блестят в граните берега,
совсем неглинистой породы,
что пробивает лишь река.

Возможно, баржам очень скучно
плыть сквозь красивый коридор,
но все доказано научно,
давно погашен всякий спор.
Нужны для жизни эти рельсы,
как сон, бегущая волна.
Ведь баржи, словно денег кейсы,
их жизнь прибрежная полна.

Обволокло теплом природу,
с каналом дружит ветерок,
он ромбами гоняет воду,
канала маленький игрок. 
Иду вдоль берега канала:
хороший, ровный, милый вид.
Приятно мне - канал узнала.
Канал, однако, славный тип.
1987

Осина

Добрый вечер, Незнакомка!
Неприметная всегда,
вдруг красавица-креолка.
Да, сегодня ты звезда.
Я спросила: "Кто? Какая?
Кто сегодня всех милей?"
Но плечами пожимая,
не ответили о ней.

Ты ногой своей коснулась 
нежной зелени травы,
с ветром нежно встрепенулась,
в светлой зелени листвы.
Распустила с ветром косы
с головы и до колен,
пролетали мимо осы,
а тебе и нет проблем.

Каждый волос совершенство,
как пушистый горностай...
Посмотреть - одно блаженство.
"Ты его в ломбард не сдай!"
Ты ж осинка молодая,
ты над берегом стоишь,
ты красивая, живая,
лишь сережками шалишь!
5 мая 1987

На берегу

Под шум холодного прибоя
гуляли трое у реки,
смеялись все без перебоя,
но были шуточки горьки.
Вдруг - раскололся треугольник:
обнялись двое сгоряча,
а третий маленький поклонник,
вмиг отвернулся невзначай.

Он бродит по песку тоскливо,
он пишет имя на песке...
Те, в настроении игривом,
забылись в радостном смешке.
А он выводит: "Люся, Люся..."
Рыхлит в отчаянье песок.
Да, вас судить и не берусь я.
А над рекой затих смешок.
5 мая 1987

Вне суеты

Вязкий воздух согрет теплом,
листья стихли под желтым налетом,
то пыльца своим первым полетом
говорила: "Мы в паре с цветком".
Проревел самолет над землею,
что знаком с небесами, грозой,
что в ладах он с богемной средою,
но унес свои связи с собой.

Я, молчу, похвалить себя нечем,
я тиха, как вода без волны.
С чайкой дружбу не водит кречет,
мои мысли покоем полны.
Суета из сует земная,
знать про все и бывать везде.
Не под силу мне жизнь такая.
Суета так подобна узде...
май 1987

Облако

В желтом облаке заката
белым шаром сердце село,
перевязано шпагатом,
чтоб совсем не улетело.
Ты куда мое сердечко,
убежало розовея?
Видишь в облаке уздечка?
Возвращайся поскорее.

Ждет тебя конь с гривой белой,
розовый весь от любви,
в поднебесье мчится смело,
ты его и позови.
По сиреневому небу,
с бело-розовым конем
я к любви своей поеду
за потерянным ключом.

Мы промчимся над лесами,
оставляя белый след
и замерзшими устами
поцелую толщу лет.
Отогреется дыханьем
в дали лет мое окно,
и увижу под страданием
заблестевшее стекло.

А в нем прошлое трепещет,
отдает к любви мне ключ.
Кто его так крепко держит?
Конь-огонь, как ключ - колюч!
Не достать мне этот ключик.
Замечаю солнца след.
Взять у солнца ключик - лучик?
Но прошло так много лет!

Я смотрю в воспоминания,
сквозь обычное стекло,
и в заоблачных скитаньях
затуманилось оно.
Май 1987

Русский лес

Русский лес, какой ты разный,
ты похож на наш народ,
ты рабочий лес, не праздный,
много есть в тебе пород.
Есть как сосны - великаны,
люди старых поколений,
шли по жизни только прямо,
не боялись столкновений.

Наши женщины России
белолицые березы,
они ласковы, красивы,
пусть их минут в жизни слезы.
Есть, как ели величавы,
верностью они горды,
ходят стройно словно павы,
вырастают из среды.

Есть осины, что трясутся
от любого ветерка.
Нет, вас беды не коснуться,
вам одуматься пора.
Есть мужчины, словно кедры,
силой, мужеством, умом,
они, в общем-то, не редки,
но растут лишь не кругом.

Вот дубы, как коренасты
эти крепкие стволы!
Не страшны им все несчастья -
только молнии одни.
Клен стремится только к солнцу,
гордый и красивый клен,
счастье пьет, не смотрит в донце -
он упрям и тем силен.

Подрастают поколения
новых, молодых лесов,
лишь военное затмение
не прибавило кустов.
Но живучий русский лес,
к солнцу тянется и к счастью,
голубых своих небес
он сторонник, не несчастья.
1987

Орган

Густой, бодрящий звук органа
летит по воздуху к ушам,
легко залечивает раны,
всех москвичей или рижан.

Органа звуки не стареют,
он молод таинствами нот,
они столетия в залах, верит
в них музыкальнейший народ.

Орган, он соткан из свирелей,
красивых звуков, тайны душ,
а звуки грусти как капели,
облагораживают ум.

Во власти музыки и счастья
парю над залом: счастья - ком.
Возможно, истинно, несчастье,
кто с чудом этим незнаком.

Ведь он орган, орган столетий,
он время жизни ворошит,
он, как старейшина под пледом,
который вовсе не грешит.
1987

***
Органично сливаясь с душою,
Баха музыка с сердцем звучит,
и своей задушевной красою,
затихая, спокойно летит.

В ней бескрайность души человека,
и звучит она плавно, светло,
к нам идет из далекого века,
и сливается с жизнью легко.

Звуки страсти и терзаний,
звуки вечные любви,
с нотных строк воспоминаний,
не вмещаются в груди.

Они мощною волною
шевелят органа плоть,
открывают мир собою,
разрывая строчки нот.
1987

Черемухи цвет

Детство, отрочество, юность -
белой черемухи цвет.
Беды, разлуки, заботы -
их еще нет, нет, нет.
В детские пухлые годы
в пышных волосиках бант,
только и было заботы,
где разместить кукол стан.

Где раскачались качели,
где появился песок -
новости эти летели
быстро в девичий висок.
Стоило чуть подрасти ей,
руки белы от мелков.
Вей ветер мой, вей, вей
ноги стройней от прыжков.

Прыгалки, куклы. Подружки...
Белой черемухи цвет
падал на детства подушки.
Брезжил отрочества свет.
Бантик растаял бесследно,
зеркало манит их в плен.
Страсти: что модно, что бедно,
кто что одел, кто же смел.

Лишь телефонная трубка
прыгает часто к ушам.
Тают в расспросах минутки,
трудно вернуться к делам.
Что-то меняется в детях.
Белой черемухи цвет
ветер в девчонке приметил
в темной косе место лент.
17 мая 1987

Любовь к земле

Любовь к земле, она всегда цветная,
несет в себе все краски и тона.
Любовь к себе - она совсем иная,
бесцветные одни полутона.

Любовь к земле - живительная сила,
несет и вдохновение, и мечты,
она в душе не терпит тины, ила
все проявления ее - просты.

Любовь к земле - бескрайна и безбрежна,
она разлита по сердцам людей,
а в одном сердце так она безгрешна,
как жизнь в тайге и чаще без вестей.

Любовь к земле звала людей на подвиг
во все века, тяжелые года.
И только не рождалась там, где подлость,
а храбростью спасала города.

Любовь к земле, любовь к родной отчизне,
как неразрывна жизненная связь!
Любовь в любом наречии так чиста,
в ней не найдешь проблемы, ссоры, грязь.
1987

Каскад

Каскад сиреневатого фонтана, 
далекий правнук "Шахматной горы", 
он расположен в парке не спонтанно. 
Он в пруд несет прозрачные дары. 
Течет вода в сиреневом граните,
летит струей в воздушной синеве.
О, струи, струи, солнечные нити!
Блестят сполохи в Сходне, не Неве.

Я засиделась на его граните,
в день солнечный и полный красоты.
О, воды, воды, душу мне встряхните,
и заберите стоны немоты.
Я оживу на каменных ступенях,
сольюсь одеждой с цветом ручейка,
чуть-чуть займу его текучей лени.
И вдруг услышу: песнь его звонка!

Любимый парк с каскадом людям данный,
таишься ты средь зелени лесов,
где три кита взрываются фонтаном,
чудесный пруд, каскада вечный зов.
Каскад, каскад, с тобою я сроднилась,
и даже в отпуск бросить не хочу.
Ну, что мне воды Ганга или Нила?
Я и в фонтане прелесть нахожу.
1987

Быстротечность

В стеклах заиграл игривый зайчик,
ослеплено вспыхнула река,
поднесла невольно к глазу пальчик,
так поплыли мимо облака.

Быстро исчезает ярко-белый,
долго не сияют нам глаза,
мир, по будням, часто серо-смелый,
смешаны растения в лесах.

Быстротечны яркие мгновенья,
солнце ослепляет не всегда,
иногда гнетет повиновение,
иногда в груди горит звезда.

Быстро, очень быстро гаснут краски,
молодость зарницею прошла,
чаще на лице мы носим маски,
но до страшных масок не дошла.

Не прожить без масок в этом мире,
быть двуликим - каждому дано,
не хочу увязнуть в грязном иле,
не хочу увидеть грязи дно.
1987

***
Переливы чистых звуков
в нежной зелени травы,
то угрюмые как муки,
то, как стоны у совы.

Кто-то важно и ревниво
ходит певчею страной,
рассыпается ретиво
музыкальной стариной.

Звуки молодо, игриво
разбежались по домам
и задорно, и строптиво
возвращаются умам.
1987

Видения

Ты ждал меня часами.
Ждал, ждал,
Чтоб встретиться очами.
Ждал, ждал,
Бессонными ночами.
Ждал, ждал
В виденьях.
И я к тебе летела
в мечтах,
Тебя очами грела.
Где страх?
И тихо уходила я в снах
в ведения.
Как мало мы встречались,
друг мой,
лишь мыслями венчались
порой.
Надежды все умчались
с тобой
в виденья.
Прости мой дорогой,
неземной,
что наши встречи стали
строкой,
такою очевидной, земной
в сомненьях.
1987

Цветы детства

Незабудки и ромашки
детства раннего цветы -
эти милые монашки,
словно чистые листы.

И в шальные наши годы
незабудок благодать,
словно дар была природы,
помогая доброй стать.

А поляны из ромашек,
в белых листиках ковры-
это счастье было наше,
солнца летнего дары.

От тебя в подарок розы
получала иногда,
или желтые мимозы
приносил мне в те года.

Были веточки жасмина,
яблонь первые цветы
и черемухи седины,
и сирень вручал мне ты.
1987

Свадебное

Тополиный пух клубился,
быть должно, как у людей. 
Ты меня один добился, 
вышел милым из теней. 
 
Ты решил на мне жениться,
но до свадьбы за два дня.
Надоело шевелиться,
ты решил дойти до дна.

Сдал экзамены досрочно,
на ракете прикатил.
Я училась тогда очно.
Паспорта ты прихватил.
  
Я лишь в розовом костюме.
Ты в рубашке, без носок,
так ходить лишь можно в трюме,
в ЗАГС ты сунул свой носок.

Ты зовешь меня нежданно. 
Вижу, женщина стоит,
как-то стало все туманно,
Она томно говорит...
25 июня1987

***
Травы росные, небо броское
и дымок росы над землей,
слышен с дерева щебет ласковый.
Эх, пройти бы здесь всей семьей.
Но пройти тропой, не сбивая, рос,
не пугая птиц своим топотом.
Комары все спят, нет мельканья ос,
но вдруг слышу речь тихим шепотом.

Травы росные, небо броское, 
а навстречу мне пара в розовом. 
"Выпускной" прошел, платье ноское.
 А где белое? Оно злостное?
Эх, пройти бы вам, не сбивая рос,
не теряя честь, не срезая кос.
Вы так молоды и так загнаны,
а слова-то все вами сказаны.
27 июня 1987

***
Всю жизнь изображал он Дурачка,
и потому он преуспел в делах,
и если люди были катера,
то он шел ледоколом, как во льдах.
27 июня 1987

***
Журнал мод и книга песен
на ходу тридцатый год.
Много лет, да тридцать весен 
вечной юности итог.

Может так держаться сцены
лишь ее красивый труд.
Жизни знала она цены,
глаз встречала целый пруд!

И звучали ее песни
с детской, трепетной поры.
Ей несли цветы из лести,
как признания дары.
1987

***
Вы взлетели вверх салютом
с фейерверком юных глаз,
но какой-то друг малютка
стал несчастием для Вас.
Жизнь Вас била, не щадила,
но Вы выжили в аду,
Вы уверенность взрастили,
стали с ангелом в ладу!

И когда другие листья
разлетались по садам,
Вы вдруг зрелостью воскресли,
Вам не страшен сам Адам.
Вы - властительница сцены,
Ваши платья - фейерверк!
Пенье Ваше свергло беды,
Кто же Вас когда-то сверг?
1987

***
Среди растительного мира,
Богиней ласковой мечты,
идете Вы в прямом эфире,
но без излишней суеты.
Лаская травы и деревья,
сгибаясь к сухонькой траве,
ее касаетесь в волненье -
и поднимаетесь в заре.
1987

*** 
Ваш голос елейный над сценой звучит,
и раненой птицей, внезапно молчит.
Вы вверх дерзновенно бросали слова,
их в мир разносила спокойно молва.
Кто Вы, белоснежная птица Москвы?
Вы очень известны, стихами сильны.
1987

***
Ты обладаешь дивным даром:
волшебным светом ясных глаз,
смущаешь женщин редким жаром,
прекрасно высказанных фраз.

Собою почту украшаешь,
ты бесконечно многолик,
в воскресный день ты вызываешь
у многих женщин сердца крик.

Тот крик, жестокими словами,
с улыбкой отдаешь ты в свет,
и раздираешь в кровь зубами,
ты чувства самых разных лет.
1987

***
Тучи серо-черные, зелен горизонт,
над домами мечется вездесущий гром.
Страшно всем на улице - не спасает зонт,
было бы здесь морюшко - был бы сильный шторм.

За стеклом я спряталась от стихии бед,
сердцу успокоиться я дала обет.
Закачались веточки - листьям первый дождь.
Наклонились листики - винограда гроздь.

Застучали в окна мне капли дивных роз.
На березах слышится шевеление кос.
С неба воды падают, поливают лист, 
горизонт умылся и стал снова чист.
1987

***
А ты - красив был иногда.
Тебя искала я всегда. 
Всегда.
Увидев твой чудесный лик,
я исчезала в тот же миг. 
В тот же миг.
Хранила я алмазы встреч,
любовь хотела уберечь. 
Уберечь.
Боялась длительных речей.
Боялась гаснущих свечей. 
Свечей.
А берегла все на беду,
имея счастье лишь в виду. 
В виду.
А надо было жизнь испить,
себя от взглядов не таить. 
Не таить.
Все бриллианты легли в клад.
В душе настал сплошной разлад. 
Разлад.
Теперь одна без красоты
смотрю на дивные цветы. 
Цветы.
31 июля 1987

****
Ты похож на Рублева,
ты художник в крови,
ждешь у женщины клева,
ты - художник любви.

Ты из женщины тихой
и забытой судьбой,
неназойливо, лихо
высек пламя собой.

И она засветилась
от любви и пера.
И немедленно скрылась,
знать, другая пора.
1987

Странная любовь

Ты знаешь, странно я тебя люблю,
нечаянно, но преданно и сильно.
Как верба лучик солнышка ловлю
и под лучами распускаюсь дивно.

Люблю тебя, иного слова нет,
листком зеленым радую вниманье.
Люблю тебя, и это мой ответ,
я взглядом приглашаю на свиданье.

Прогнать тебя? Да это все слова.
Их старая листва всем шелестела,
в них правды нет, а есть одна молва,
да и какое им до нас есть дело?

Не видеть и не слышать о тебе?
Как шорохам  чужим ты смог поверить?
Да глупость это, ты в моей судьбе,
хотят нас на устойчивость проверить.

Я возродилась вновь для красоты,
бросая кожу вербы и лягушки,
милее нет любимой стороны,
где есть леса и дивные опушки.  
1987 

Наваждение

Ко мне сквозь листья осени багряной
явился ты незримою строкой,
жизнь без тебя мне показалась странной,
ты был мне бесконечно дорогой.

Мне так хотелось видеть твои очи,
их полумрак сердечной красоты,
остаться бы с тобой во мраке ночи,
прекрасен мир, коль рядом только ты.

Но вот беда: незрим ты и невидим,
летит листва, желтея без тебя,
а ты исчез в своем небесном виде,
мечта моя исчезла не скорбя.

Ой, как приятны малые мгновенья
былой любви, мечты, забытых слов,
не хочется мечтать одной в забвение,
но не уйти из памяти оков.

Чуть помечтать о некогда любимом,
и вспомнить лучезарные глаза,
а в наваждение с ним побыть единым,
но полюбить - московские леса.
1987

***
Твой облик вижу, словно наяву,
его встречаю в каждом кинофильме
от совпадений мыслей я реву,
вникая в смыслы песен очень сильно.

Мне кажется, что автор песен - ты,
ты режиссер, поэт, герой всех фильмов.
Пускай простят поэты за мечты,
а режиссеры за изъятие фильмов.

Пришла вдруг мысль, что гениев и нет,
есть просто люди с кучей недостатков,
и зря при жизни их ругает свет,
а после смерти смотрит их останки.

И в памяти вдруг остается тот,
кто жизнь свою прожил весьма нелепо,
их творчества сильнейший ток
становится питанием века.

Все выше солнце. Золотистей цвет.
И что-то неземное растворилось.
В голубизне других оттенков нет,
твое лишь имя в титрах засветилось.
1987

Зонты - дома

Перебирает ветер листья,
сдувает пыль зеленых дней,
березок желтые мониста
сегодня кажутся длинней.

Мой серый плащ, я в нем согрета,
царит в нем серость облаков,
осины цветом были летом.
Деревья - зонтики веков.

Там, где живу и солнце - редкость,
порой идут за днями дни,
вращая влажность. Влаги меткость
прилежно окружает пни.

Зонты - дома, зонты - экраны,
зонты от солнца - облака,
зонты - сердца, зонты - бураны.
Откроешь зонт - вода легка.

Сквозь тучи светит яркость краски
какой-то нежно-голубой,
иду смелее, без опаски,
закрою зонт и свет со мной.           
1987

Над землей

Наклонились ветви леса над землею,
а под солнцем славно нежатся поля,
вот кувшинки проплывают, зеленея,
полыхают белым пухом тополя.

Наслаждается природа чудесами,
самолетами шумит невольно высь,
и антенны возникают с проводами,
где торцы домов похожие на мыс.

Разноцветные уходят в небо башни,
в них орлиный перед окнами обзор,
и бывает, что видны поля и пашни,
а бывает серых домиков набор.

Ограждает облаками небо нежно
все тревоги перед летнею грозой,
а потом приходит важно и небрежно
золотая осень с яркою красой.

Голубеет над землею небо детством,
смех детей чудесней трелей соловья,
мирный ветер, словно лучшее соседство.
Лес, земля - великолепные слова.
1987

За грибами

Дремучие посадки Подмосковья,
где падают иголки без лучей,
лишенные зеленого здоровья,
имею вид не веток, а мечей.

И среди елей, словно обгорелых,
найти масленок - незаметный труд,
их очень мало нежных, пожелтелых,
и хочется на солнце и на пруд.

Леса, леса уплотнены посадкой,
где там и тут снует лихой грибник,
здесь не пройти небрежно или шатко,
не даст воды неведомый родник.

Вот, вроде, лес спокойный и без елей,
иду быстрей среди родных берез,
но вдруг я покачнулась как от хмеля,
а подо мной болото - тихий кросс.

Я прыгаю, ищу я в травах кочки,
хватаюсь я за тонкий стан берез,
и пробегают пред глазами строчки
зеленых ягод клюквы, красных гроздь.
1987

Август

Прозрачное утро потрогало небо,
едва окунаясь в клубы облаков,
оно улыбается спелому хлебу,
оно пробегает по шелку листков.
И солнце холодные лучики нежит
на листьях зеленых-зеленых садов,
еще через месяцы вьюга и снежность,
но осень крадется, не ждет холодов.

Спокойно среди переспелой листвы,
она свой зрелостью ум не тревожит,
притихли все мысли до новой строфы,
когда листопад здесь тоской мир закружит.
Созрели в лесах голубика, черника,
зеленые ягоды клюквы лежат,
осталась без ягод листва земляники,
в малинники сладости мишек висят.

В такие же дни моей юности доброй
с тобой повстречалась средь южной листвы,
была я наивной и очень уж скромной,
теперь в сердце август и нет той поры.
Еще помню в город белеющих зданий,
вернулись мы с сыном из дальних степей,
и город ворвался, и мчался в сознание,
зеленой листвой и с любовью своей.

А солнце сверкало и бегало в окнах,
балкон наш летел над зеленой землей,
гоняли мячи, в загороженных кортах,
а мы поселились впервые семьей.
Давно это было, но август - планета
приходит к нам в каждый взрослеющий год,
приносит нам радость холодного света,
приносит плоды в человеческий род.
5 августа 1987

Стихия

Гроза зарницею сверкала,
ей с грозным ревом вторил гром,
природе грома явно мало -
шел по деревьям сильный шторм.
Деревья гнулись и качались,
бросая листья ветру в след,
лесные волны быстро мчались,
дождь раздавал им свой привет.

Когда стихия отбушует,
придет неведомая тишь,
сознание стоном забунтует
от всех семейных, старых крыш.
Так жизнь прекрасной чередою:
грозы и грома, дождя, стона
идет, идет всегда за мною,
идет без дружественного тона.

Светлеет маленький кусочек
среди свинцовых облаков,
так солнце пробует носочком:
'Готов ли путь к земле? Готов'.
И ветер тут же изменяет
грозе и грому, и дождю,
все тучи в сторону сдвигает
и солнце говорит: 'Прошу!'

Все в нашей жизни по законам,
но чьим, каким и почему?
Есть место в них сердечным стонам.
А как мне быть? Я не пойму.
Наверх забраться можно? Можно.
Коль солнце лучик свой подаст.
Верх по лучу? О, осторожно.
А если он тебя продаст?

Так и живем: к земле поближе,
и ходим там, где твердый грунт,
и давим тех, кто еще ниже,
и избегаем носки унт.
И знаем все. И судим всех
под крышами, где нет стихии.
Гроза и гром, и солнца след
за окнами. А мы тихи.
7 августа 1987

Чистая синева
     
Приятно жить среди родных лесов,
под солнцем ярким окунуться в небо,
волшебны трели птичьих голосов,
на сердце счастье, глупости нелепы.

Летает в небе первый красный лист,
летает, ждет осенних листопадов,
а воздух так прозрачен, светел, чист,
что, кажется, быть лучше и не надо.

Душа светла и мысли все чисты,
нет злобы, память синевой умыта,
мечты и мысли от красот просты,
а грустные слова давно забыты.

Умылось небо от своих невзгод,
сияет милой, чистой синевой,
вновь у меня прошел тяжелый год,
теперь светло над чистой головою.

Любимый мой, с мечтами прилетай,
ты опускайся в сердце незаметно,
а чувства, как стихи мои листай.
Любовь - она и смертна, и бессмертна.
1987

Туманы августа

Август полонили сентября туманы,
лес собой укрыли травы без дурмана.
Рассекаю воздух гордой головою,
а душа в тумане и года со мною.
Но спокойно травы окунулись в росы
по краям дороги, где растут березы.
Томные туманы сыростью повисли,
с капельками влаги прибегают мысли.

Возникает город в дымке предрассветной
белыми громадами, стены в окнах светлы,
а над ними в небе - облака застыли,
белою струей солнце угостили.
Город приподнялся на берег пруда,
смотрит величаво: виды хоть куда.
Он хороший, светлый и людьми пригож
город на пригорке он на что-то гож.

Красная рябина от тумана в росах,
разбросала ягоды на зеленых косах.
Не по нраву было ей людей молчанье,
яростно кричала о своем венчание
с небесами летом, с птичьим песнопением,
по своим понятиям, по своим ступеням.
Гроздь мне протянула красная рябина:
"Позабудь туманы, ты еще любима".
11 августа 1987

***
Вырвался огромный дождь 
из нависшего тумана, 
на деревьях капель гроздь, 
и стекает ливень с крана. 
   
Рассекаю дождь зонтом, 
он обхватывает ноги. 
Дождь впивается кнутом, 
и впадает вновь в потоки. 
   
Я обвернута рекой, 
ноги тонут в водных струях.
Из тумана льет покой, 
и играет в водных струнах. 

По асфальту реки льют,
убегают под уклоны.
Птицы воду в лужах пьют,
ветви делают поклоны.
  
Люди прячутся в домах,
смотрят ливень сквозь оконца.
Я иду одна сквозь страх,
не сегодня выйдет солнце.
25 сентября 1987

***
Элегантна и прекрасна
фешенебельная мода,
над сердцами она властна,
с ней не чувствуешь свободу.

Как божественно красивы:
платье, линии и ткани!
Сколько вкуса и усилий!
А какие это "мани"?

И жар-птица - небылица,
красотой своей блистая,
осветила женщин лица,
белых птиц небесной стаи.

Это мода для эстрады,
для торжественных приемов,
на нее косятся барды:
она легкая для съема?

Вновь цветное завихренье
заглянуло вдруг с экрана,
в мозг врывается сомненье:
что в одежде постоянно?
1987

Липовая аллея

Под сенью липовой аллеи летней,
сквозь аромат цветущих пышных крон,
ходила я с надеждой незаметной:
вдруг ты придешь, любви сердечной тон.
Счастливая была, а ты - прекрасен,
когда ты шел навстречу, словно свет.
Сиял ты как луна, и смысл был ясен:
ты всей душой несешь мне свой привет.

Желтели листья, золотистой стаей
над головой летела вновь листва,
надежда счастья стала быстро таять,
а ты исчез, растаял навсегда...
Ты ждешь меня? Так подожди, мой милый,
еще чуть-чуть. Я скоро, я спешу.
И ты, конечно, наберешься силы.
Но о любви не говори, прошу...

Приятно быть любимой и красивой,
и видеть белый и пушистый снег,
и быть от доброты еще счастливой,
и наблюдать внимательных глаз бег.
Пришла зима, мне ясный месяц светит
в конце аллеи на моем пути,
и инеем морозец липы метит,
но ты, как месяц, мне в пути - свети!
1987

 *** 
Перевернулась вечером земля, 
а в темном небе, там, где облака, 
таилась сине-черная стерня.
Но где-то солнце прятало бока, 
и чаша влаги брызнула волной, 
плескаясь в небе вечной глубиной. 
02 сентября 1987 

***
Черные часы - недолговечны,
даже черной ночью не черны,
люди очень даже человечны
и они, прекрасному верны.
Перебранку черную устроят,
черным перебросятся мячом,
а сердца от огорчений стонут -
кажется, что им все нипочем.
1987

***
Я пью нарзан воздушных капель,
хмелею в запахе сосны,
снимаю с дум тревожных накипь,
и вижу: помыслы чисты.
Живу, дышу лесной природой,
где нет расчета и тщеты,
я не ищу любви и брода,
смотрю охранные щиты,
сливаюсь мыслями с погодой,
и ухожу от суеты.

А по краям лесных массивов
желтеют клены и кусты,
и в простоте они красивы,
и в красоте они просты.
Но рядом с ними меркнут очи -
осколки доброй синевы,
и ряд давно забытых строчек
мне говорит: они - не Вы,
а вязь моих неровных строчек
уходит в золото листвы.
1987

Травка газона

Мелкая травка газона
смотрится нынче светлей,
в воздухе запах озона,
иней на травке милей.

Холод касается кожи,
в ранней усталости рук,
как мы с тобой не похожи,
мой неожиданный друг.

Знаешь, была я березой,
где-то средь светлых озер,
но жизнь вонзилась занозой,
стала я елью - не спорь.

Так обожглась я о клены,
что среди леса красы,
славлю немые законы,
в коих газоны чисты.

Мелкая травка газона
смотрится нынче светлей,
в воздухе запах озона,
иней на травке милей.
1987

В вихре злата

Осень взвилась вихрем злата,
поднялась златой звездой.
Монастырская палата
была белой и простой.

Только я в листве осенней
потускнела от невзгод.
В грусть, как в лиственные сени,
солнце что-то не идет.

Вон оно над миром светит,
песню осени поет.
Светит, светит, но не греет,
но мне силу Бог дает.

Или ты своей любовью,
что проходит сквозь всю жизнь.
Чувства наши были новью,
мы от них не отреклись.

По песку с тобой бродили
мы у стен монастыря,
чувства сильные остыли,
так расстались: ТЫ и Я.
1987

*** 
Ты - красив, как икона, 
ты художник в крови, 
на любовь нет закона, 
ты - художник любви. 
 
Из меня скромной, тихой 
незабытой судьбой, 
неназойливо, лихо 
высек пламя собой. 

От тебя засветилась 
до любви и пера,
но в поэзию скрылась, 
там другая пора. 

Но тебя я все помню,
каждой строчкой стихов,
в моем сердце ты томный,
будто дань от волхвов.

Долго сердце тревожил
ты своей красотой.
Без меня жизнь ты прожил.
Мою жизнь пролистай...
1987

***
Посмотри на себя: 
ты увидишь морщинки досады.
Смотришь ты, не любя, 
да любви твоей больше не надо. 
  
Белый пух тополей 
отлетел и растаял бесследно. 
Ты не станешь смелей. 
Мне любить тебя, кажется, вредно. 
 
Ты идешь сквозь листву 
мимо осени в легком дурмане, 
ты не чтишь синеву, 
что исчезла в том в волжском тумане. 

Ты хороший поэт,
оживил во мне легкие струны,
грусти прожитой нет,
или вся провалилась вдруг в дюны.

Милый, добрый друг мой, 
мне тебя подарили на время, 
ты по жизни не мой, 
ты опять на коне, ноги в стремя... 1987

***
Осень достигла своей середины
или конца венценосной поры,
стали невзрачными наши миры,
и потемнели речные глубины.
Небо пустынно, так чье повеление
бросило оземь красот чудеса?
Я вновь спокойно смотрю в небеса,
но не встречаю красивых явлений.

Солнце и то, лишь слегка беловато,
светит, не светит, и тени мертвы,
травы засохли, как сестры листвы,
радости красок теперь маловато.
Так и в душе: ни тепло, ни морозно.
В поле засохла травинок ботва.
То ли я женщина, то ли трава,
даже заботы стучатся не грозно.
1987

***
Замкнулся год лесного наблюдения,
вновь по земле забегала листва,
исчезло и мое недоумение
по поводу, что жизнь моя горька.
А жизнь моя идет за кругом круг,
природе и надежде улыбаясь,
я счастлива, когда найдется друг,
грущу слегка, от недругов теряясь.

Летящая листва впускает солнце
в леса, где было некогда темно.
Поет в лугах задумчивое солнце -
спокойствие в нем видно зацвело.
Ступеньки облаков покрыли небо,
по ним без суеты вбегает свет,
и светит солнце на сугробах снега,
в надежде так светить миллиарды лет.
8 октября 1987

Качели

Так случалось, что попала я в обманы, 
и связали они жизнь тройным узлом.
Постоянно я залечиваю раны, 
но скрутились раны каменным клубком. 

Полюбила я нечаянно, нежданно, 
полюбила я на страшную беду, 
смерть его была отчаянной, туманной, 
помутилась голова моя в бреду. 

Раскачалась на качелях, раскачалась, 
без опоры, без веревок, без страстей. 
Будто чувствам моим не было причала, 
словно не было хороших новостей. 
   
Не прощу себе я страсти настоящей, 
свою гордость, что любви была сильней. 
Светит солнце. Мир становится блестящим. 
Я качаюсь на качелях, мне вольней. 

Никаких, возможно, не было обманов,
не хотела верить в смерть любви своей.
Правду слухов я совала по карманам.
В правде, спрятанной, бывает жизнь вольней.
 1987

***
Русая Русь только осенью русая. 
Милая Русь, в песнях ты нежно - грустная. 

Я пред тобой, как росиночка малая,
речка весенняя, снежная, талая. 

Русь, моя Русь, моя добрая девица, 
косы твои по земле летом стелются. 

Девица милая, травушки с росами, 
ходишь по травушке - ноженьки босые. 

Рада я видеть тебя златокудрую, 
знаешь ты истины, с мыслями мудрыми. 
1987

***
В шелковом вихре металась березка,
тканью нетканой касаясь небес,
с ветром умчались небесные слезки,
так быстротечны слезинки невест.

Тонкие ветви прогнулись в движенье,
листья сверкали, как злато монет.
Так продолжалось цветное кружение,
всех пешеходов  собою маня.

Нет, не устала и в гибком движенье,
радуя взор и лаская мой ум,
все продолжала цветное круженье,
с ветром танцуя, не ведая дум.
17 октября 1987

***
Дивные ветви раскинулись
снежных, холодных ветвей,
черные кудри надвинулись
к дугам прекрасных бровей.
Яркая, черная, жгучая,
с выдумкой пылких затей,
ходит, мужчин часто мучая.
А вот ее? Тут не смей!

Женщина, девушка, девочка -
борются день ото дня,
вьются блестящей ленточкой
возле чужого огня.
Таня, Татьяна иль Танечка -
пламя на старых свечах.
Есть у нее славный Ванечка,
спит на дрожащих плечах.

Он осыпает любимую
жемчугом и серебром...
Только духи веют дивные,
словно забытый всем бром.
Запах духов стелет приторный,
рядом с Татьяной всегда.
Только вот муж слишком мнительный,
к ней забежит иногда.
1987

***
На блестящем снегу
раскачалась сухая травинка.
Я тебе не скажу,
что в глазах моих плачет слезинка.

Не тону я в снегу,
лишь ногами слегка приминаю.
А тебе я скажу...
Только где ты? Тебя вспоминаю.

Помню очи твои,
что распахнуты были с любовью,
как объятья любви,
быстрый взгляд под широкою бровью.

Видно, кожа твоя
и шагреневой кожи дорожи,
вся истлела скорбя,
да в огонь. О, прости ее Боже!

Оживляю тебя.
Поднимаю из пепла живого.
Я сама не своя.
Да и нет больше в мире такого.
14 ноября 1987

Хорошее настроение

Через созвездие снежных елей
иду по снежной целине,
чудесно быть спокойной, смелой,
без дани праздной суете.

Встречаю ласковые взгляды,
идущих, занятых людей.
Бегут по елям снегопады.
Мой мир становится добрей.

Я растворяюсь в белом снеге,
я обнимаю взглядом мир,
тону в красотах, словно в неге,
а на душе снежинок пир.

Мои лесные похождения
под стать морозным кружевам,
снежинок легкое кружение,
подобно строчкам или швам.

Да, так бывает, только редко,
когда на свете нет врагов,
когда и злоба, даже мелко,
не оставляет нам следов.
25 ноября 1987

***
Братец мой из русской сказки:
чуть наивен, добрый, тих,
не менял он в жизни маски,
то, что смог, то и постиг.

А быть может все как надо,
если надо так, как есть,
у него прекрасна Лада,
ей хвала моя и честь.

Но вот братец реже с мамой,
с каждым днем тоскливей ей.
Не тоскуй, мамуля-мама,
встречи час бежит быстрей.

У вас холод ходит, бродит,
заморожено стекло.
Пар из форточки выходит:
"От Сергея вам письмо!"
9 декабря 1987

***
Бабушка, прости меня родная,
потревожила сегодня я твой прах,
в жарких спорах, с речью выступая,
о тебе сказала впопыхах.
Ты ко мне явилась этой ночью,
лет пятнадцать нет тебя со мной.
Говорить и с кем, о жизни прочной
я пыталась, только не с тобой.

Ты жила, где грамоту не знали - 
в прошлом веке, чаще без врагов.
А лечить могла - о, это все признали.
Жаль, на свете нет твоих шагов.
Добротой и тактом понимала,
ты все то, что многим не понять,
а ученость ты не занимала,
ты душой могла весь мир объять.
19 декабря 1987

***
Зациклились люди, зациклилась я,
заботы забрали все время.
А в мыслях? А в мыслях семья,
добра, чуть проросшее семя.

Бегу я по кругу обычных забот,
едва различая красоты природы,
но круг тех забот, он зациклен, не тот,
что может родить к жизни оды.

Не жду я добра, не надеюсь на радость,
живу напряженным трудом,
и только бывает случайная слабость,
меня вдруг качнет ветерком.
29 декабря 1987

Стихотворения 1986

Морозное утро

Голубовато-розовое небо,
сверкает в окнах утренний рассвет,
с минутой каждой темнота нелепа,
в хрустальных лужах отражений нет.
Легко дышать, спокойное дыханье,
и в бесконечность хочется идти,
а елей серебристое мелькание -
сверкает сказка на людском пути.

Вот кружевные, тоненькие ветви,
на них искрятся снежные меха,
еще их не коснулись жизни ветры,
они красивы, пусть издалека.
Холодный воздух несколько тревожно
вдыхает пар словесных новостей.
А под ногами лужи осторожно
хрустят, хрустят под тяжестью людей.  

Прозрачно утро первого морозца.
Жаль, розоватый меркнет горизонт,
поблекло все, не видно что-то солнце,
мороз остался и не нужен зонт.
Не сразу атрибуты отменяют,
в пальто и куртках медленно идя,
зонты из сумок нет, не вынимают -
боятся запоздалого дождя.
1986

***
Я должна кого-то в мыслях
и лелеять, и хвалить,
и в стихах, подобно в письмах,
о любви все говорить.
Мой избранник, все быть может,
и не знает обо мне,
но зато он ум тревожит,
залетая лишь во сне.

От него мне очень нужно,
чтоб хоть только иногда
ненароком, неуклюже
он встречался мне всегда.
И не надо очных ставок,
не любовник, а герой
он моих стихов и сказок,
а пристрастие - долой.

Я совсем неравнодушна
к человеческой красе,
к умным людям, их душе,
к их небесной чистоте.
Красота и совершенство - 
их приятно созерцать,
право, лучшее блаженство,
коль о них смогу писать.
1986

***
Поэзию держала в стороне, 
я лиру пробудить боялась,
замуровала чувства я в стене,
и молча не писать старалась.
Круговорот событий и борьбы,
обрушился суровой лавой.
Какая школа страшной кабалы,
бредет ко мне далекой славой!

Как исхитрялось множество людей,
обрушивать все муки ада,
вокруг ходили маски всех зверей,
и жизнь - как в клетке зоосада.
А надо было браться за перо,
не унывать от горькой встречи,
и все проблемы быстро унесло,
от быстрой на бумаге речи.
1986

Поздняя осень

Алел закат над кромкой дальней леса,
пылал прощальной яркою красой,
и облака в лучах вечерних света
светились необычной красотой.

Темнела ночь, светлели окна зданий,
вмиг растворился солнечный закат.
А лес, что сбросил ворох одеяний,
как контур стал и цветом темноват.

Осенним днем скромны былые краски,
все больше бурый, реже голубой. 
Сдвигаются над прудом льдинок маски,
над памятью моей и над судьбой.

Где солнца нет, там иней днем не тает,
белесым ворсом радует трава.
Воспоминания с листьями слетают,
замерзли на любовь мои права.

Края травы седеют от мороза,
темнеет на земле опавший лист.
Летает снег, летит листве угрозой.
Холст на земле из снега просто чист.
1986

*** 
Я тебя забыть порой пыталась. 
Я тебя от сердца отрывала. 

В памяти твой вид меня тревожил. 
На мгновенье облик чудом ожил. 

Но уже давно мы не встречались.
Наша встреча нет, не получалась. 

Рисовала я портрет похожий. 
Я себя пыталась не тревожить. 

Я тебе писала стихи-строчки. 
Рисовала точки, точки, точки... 
1986

*** 
В прошлом осени дни золотые,
отошла золотая пора,
и деревья стоят снеговые,
шевелится от снега кора.
Мне казалось, спасали поэты
меня в долгий отверженный час,
так спасибо поэтам за это,
я сама напишу стих для вас.

Солнца нет, но летают снежинки,
унося меня в сказку любви,
песен ваших прекрасны посылки,
как они для меня дороги!
Ваша ласка в заботливых песнях,
ваша ласка в печати, в кино,
ваши чуткие, нежные плечи -
это счастье мне кем-то дано.
1986

***
Лето создано для танцев. А весна?
А весной мир просыпается от сна.
Я весной какой-то вольною была.
Я весной девчонкой смелою слыла.

Эх, любила летом красным погулять!
Эх, любила ленты в косы я вплетать.
Для чего сегодня песню завела?
Я соловушку, соловушку звала.

Топнуть ножкой, да помчаться колесом,
это было мне, подружки, не о чем!
А вот песенку хорошую сложить...
Не умела к ней дорожку проложить!

Песню пела для залетного дружка.
Песню пела для приветного кивка.
Я стихи свои наметила слегка.
От стихов не видно пользы мне пока!

Эх, любила я зимой на лыжи встать!
Да по снегу среди веток пробежать!
Я могла бежать совсем не уставать,
Не могла я долго спать или лежать.
1986

***
Когда светлеют звезды в вышине,
а тишина окутывает зданье,
я вверх иду по снежной целине
к своей забытой и любимой тайне.

Плывет навстречу ручеек людей,
их свет луны приветливо встречает,
фигуры их становятся светлей.
Снег легкий на окошках мирно тает.

Вот и обитель старая моя,
над ней навес свое крыло расправил,
здесь проезжают, облик не тая,
мустанги по законам общих правил.

От фонаря исходит слабый луч,
едва он рассекает тьму ночную,
на небесах не видно черных туч,
я захожу во тьму почти сплошную.

Здесь светит звездочка совсем одна,
она надежду в счастье согревает,
что вот когда-нибудь моя судьба,
мне лучик от тебя сквозь ночь протянет.
1986

*** 
В сказку "Аленький цветочек", 
поместил меня мой друг, 
где любимый цвет - цветочек, 
собирает песни в круг. 
   
Песен собраны страницы, 
вышивается канва. 
Мысли шьются вереницей, 
превращаются в слова. 
   
Все быстрее и правдивей 
за строкой бежит строка. 
Мир становится красивей, 
нет волшебника пока. 
   
Где и как он управляет 
электроникой в умах? 
В волшебство мир превращает,
мысли кажутся в стихах.

Подарил он мне цветочек
в дивном розовом горшке.
Розы нет, стоит горшочек
через месяц при вершке.
1986

***
Жизнь моя по плечу не любому,
охватить ее разом нельзя,
может, шла бы она по-другому,
но была бы уже не моя.

Постоянно во всем сомневаюсь,
я не знаю: люблю - не люблю.
Ну чего я еще добиваюсь?
Почему свою душу гублю?

Я в опасность летела стрелою,
пусть весь город шумит, говорит,
лишь бы был бы он рядом со мною,
быть одной мне судьба не велит.

Отрешенно страдая, с мечтами
я ходила, не видя толпы,
так же слухи бродили домами,
огибая неверия столбы.

Я металась, не зная порою,
где, куда же беда завела?
Почему над моей головою
постоянно летела стрела?
1986

Любовь ли это?

Что с человеком делает любовь?
Его меняет.
Еще недавно протекала кровь.
Вдруг сильно тает.
Спокойны были дни и вечера.
И все пропало.
А дома позабытые дела.
Все, где попало.

И люди были милы и добры.
Вдруг - все злодеи.
И шутки были мудростью остры.
Теперь плебеи.
Какие чертежи чертить могла!
Теперь - все рвутся.
Какими мыслями была полна!
И вот все жгутся!

Природа тайны открывала мне.
И все забыто.
Добра и ласкова - бывала я.
Теперь забита.
От "Здравствуйте!" - звенели голоса.
И вот все стихло.
И жизни мирная шла полоса.
И жизнь - поникла.

Я людям отдавала всю себя.
Про них забыла.
А мысли черные текут не зря.
Теперь в них - сила!
Какая память у меня была!
Все забываю.
А сколько книг читать могла.
Теперь листаю.
 1986

*** 
Миллиарды звезд на свете,
а нужна одна звезда. 
Солнце нам нужно на небе, 
пешеходам - поезда. 
   
На большом, огромном шаре 
миллиарды человек. 
Но для счастья жизни в паре, 
нужен лишь один навек. 
   
Миллиарды дел на свете 
и профессий всех не счесть. 
Но в душе у человека, 
лишь одно призвание есть. 
   
Миллиарды звезд. 
Миллиарды дел. 
Миллиарды человек. 
А нужна звезда, 
нужен человек, 
И одна профессия
1986

***
В горшке цветочном без цветка 
купался воробей, 
работа радостна, легка. 
И счастлив воробей. 
Он набросал земли вокруг. 
Он разметал крупинки. 
И весел маленький наш друг 
посеял он смешинки. 
1986

***
В воздухе повисли звуки песен,
грустные и нежные слова,
кто-то был печален или весел,
чья-то из судьбы прошла глава.

Что-то и тревожно и зовущее,
и без фальши девичьих интриг,
действовало нервно и гнетуще,
вызывая в сердце грустный крик.

Звуки угнетающе замолкли,
память потревожили скорбя,
а глаза мои от слез промокли -
это я припомнила тебя.

Вдруг еще взлетели и пропали
несколько печальных грустных нот,
будто листья осенью опали,
и лежат под снегом без забот.

Чувствую печальный стон под снегом,
слышу все отчаяние души,
песня отпечаток счастья века,
горе песней лучше потуши.
1986

*** 
Дорогой мой лев - дракон, 
от барана Вам поклон. 
У барана шерсть - чешуйки, 
серебрятся от воды. 
У барана уши длинны 
и не видно бороды. 

У барана хвост короткий. 
В беге он довольно ловкий. 

Очень ловок наш баран, 
он волкам не по зубам. 
Только радует бычок, - 
он хороший рос сынок, 
в поросенка год родился, 
и прилежно так учился. 

Дочка - дева - заинька, 
далеко не паинька. 
Так живем и поживаем 
и добра не наживаем. 
Вам, любезный мой дракон, 
от баранчика - поклон. 
1986

Стихотворения 1985

***
Снег кружит над лесами и полями,
и отступили теплые деньки,
деревья вновь одеты кружевами,
а гололед принес беды венки.

Скрип тормозов на тонком льду разрушил
еще совсем непрочную красу,
и застонали родственные души,
и слезы грусти горько потекли.

А снег летел и таял, прикасаясь
к унылым и опущенным плечам,
он охлаждал, а стоны, раздаваясь,
будили жалость к сорванным сердцам.

А снег летит, машину укрывая
пушистою, небесною каймой.
А люди как от боли зазывая,
расходятся все грустные домой.

Морозец поспешил на помощь снегу,
сковал он землю старою листвой,
и не мешал никто ночному бегу
снежинок по замерзшей мостовой.
1985

Осенняя карусель

Долго осень к зелени лесной
не могла найти тропинки малой,
но красивый клен в воскресный зной,
осени листву отдал удало.
Пышная и буйная листва -
результат сырого очень лета,
зелена могучая ботва,
сочною травой земля согрета.

Ярок, золотист кленовый лист,
он один средь зелени сияет,
взгляд его наивен и так чист,
что березка цвет сменить решает.
Ох, стройна березка и бела,
но померкла в желтеньком наряде -
осень до раздумий довела
о былом, о свадебном наряде.

Липу и осину, словно фей,
взгляд, горящий клена, привлекает -
изменили зелени ветвей,
а он их попутно забывает.
И зеленый покраснел кустарник:
жалко увядающих подруг.
Ветер - этой осени наставник -
разметал их листики вокруг.

Смотрит на доверчивую ель
осени любимец так нескромно.
Как поет осенняя свирель!
А какой он взгляд бросает томный!
Цвету изумрудному она -
не сломил он ель, не изменила.
Осень все истратила до дна
или сразу к краскам всем остыла.
1985

Стихотворения 1984

Тишина

Замело мои дороги снегом,
тихо и спокойно на душе,
мне не надо вновь спасаться бегом
от тебя на энном этаже.
Суета, любовные страданья
улеглись под снежною зимой,
приумолкли все исповедания
или надоели мне самой.

Стихли и замерзли наши страсти,
отзвучали песни - тишина.
Но затишье вижу небесстрастно,
видимо, придет еще волна.
Я в свое спокойствие не верю,
я не верю в эту тишину.
Подарить, хотя бы на неделю, 
тихую заветную мечту.

Медленно уходит напряжение
и приходит внутренний комфорт,
отдает судьбе распоряжение
о приуменьшении забот.
Надо выбрать новые стремления,
накопить и знания для рывка,
и в ячейках мозга столкновения
стихнут у подножия витка.
1984

Навет

Мелькнуло лето ярким цветом
в калейдоскопе бледных лет.
Я, неподвластная - наветам,
взошла на женский свой расцвет.
Была тиха жизнь в эту пору,
текла равнинною рекой,
от чувств рывок куда - то в гору,
и резко - в пропасть, рок какой.

За летом с шумом бродит осень,
молва людская все сильней,
а сердце все уюта просит,
но кровь струится все вольней.
Страданья осени златистой
мне трудно ныне передать,
но жизнь вся облачна, все мглисто,
мне блеска солнца не видать.

Пришла зима. Река застыла.
А жизнь была тиха, скромна,
мое сердечко поостыло,
но спячка зимняя пришла.
Идет весна. Бодрящей силой
она врывается в сердца,
Ваш облик счастья не приносит,
и драма силу набрала.

Молва сердца перехлестнула,
реки еще не взломан лед,
плотина нервная взметнула,
и воды в море не идут.
1984

Стихотворения 1983

***
Мне шестое чувство говорит,
будто ты ко мне неравнодушен,
взгляд любви туманной не сулит,
значит, мост меж нами вновь разрушен.

Может, и в тебе какой-то страх?
Страх отказа, страх потери, гордость?
Или чувства превратились в прах,
и осталась показная колкость?

Я боюсь встречать твои глаза,
видеть в них немую отчужденность -
это хуже, чем в лесу гроза.
Я виню себя за непокорность.

Я тебе простая не нужна?
Блеском бриллиантов не сверкаю?
Оболочка для тебя важна!
Я как видно роли не играю!

А ты знаешь, я тебя богаче,
бриллиантов всех моих не счесть:
в день дождливый полная удача,
посмотри: на всех деревьях есть.
1983

Стихотворения 1982

***
Холод ранней весны тихо тает,
лес встречает своей простотой,
так природа к себе привлекает,
увлекая своей красотой.

Вот он, лес, без листвы и без снега,
с пеньем птиц, с просыпаньем ветвей,
все деревья, все - в утренней неге,
не тревожит их друг - суховей.

Скоро лес весь проснется, встряхнется,
распушится листвой и травой,
нежной зеленью к нам повернется,
и уснет до зимы волчий вой.
1982 

***
Весна, весна, ты вечный стимул
любви людей, цветения трав,
а кто любовь людскую кинул -
готов исправить дикий нрав.

Весна, приятно приближение
твоей красы, твоей любви,
твоих ветров прикосновение
я ощущаю вновь в крови.

"Весна" - звучит приятно, мило,
звучит как "Мать" или "Любовь".
Дает земле как солнце силы,
и начинается жизнь вновь.
1982

Приезд мамы

Жизнь моя слегка перевернулась,
изменилась на какой-то миг:
мамочка ко мне опять вернулась,
ум спокойствие постиг.
Отдых, как воздух, необходим,
он добавляет жизненных сил,
сил для борьбы, для работы, семьи,
сил, чтоб самой от себя не уйти.

Нервы мои не всегда отдыхали,
много трудились и часто вздыхали,
то увлекалась любовью я,
то о работе все были слова.
Как изменился мой взгляд на мир!
Мама приехала в мой антимир.
Все переставила мне по - порядку,
вновь разрешила себе я зарядку.

Я о любви много пела недавно,
в ней я искала забвенье свое,
и находила, и часто теряла,
горько теряла, и вновь за свое.
Сколько несчастья мне это несло.
Да, но и это однажды прошло.
Я изменилась, пусть временно, пусть.
Грусть позабыть бы, любовь не вернуть.

Да, и зачем возвращать и мечтать?
Раз отгремело, ушло и прошло?
Тяжко мне было с детьми и садами,
как безнадежно всегда уставала!
И улыбалась, и плакала я,
я и счастливой, несчастной была.
Все пролетело, прошло, отшумело,
вот и сижу, и пишу я несмело.

Молодость вся отгуляла, прошла,
зрелость приходит тихонько сама.
Зрелость, все знаешь о жизни, да все, то,
что не знаешь, то знать - не дано.
Помню, пришла я девчонкой совсем,
тихой была и спокойнее всех.
Сын уже рос, я училась еще,
но я спокойной была все равно.

Но постепенно крутились года,
я изменилась для ада сама.
Дети росли и давила работа,
спать постоянно мне было охота,
Я уставала в дали или близко,
и утомлялась от мелочи жизни,
и суетилась, любила, страдала,
и постоянно почти горевала.

Нервы мои напряженные были,
силы мои на семью уходили.
Плохо мне было. Ох, худо. А я?
Я лишь работу меняла всегда.
Мама нужна, пусть мне тридцать уже,
мама нужна наяву и во сне.
Милая мама, ты месяц была,
к жизни вернула и силы дала.
02 апреля 1982

***
Любовь летает, в воздухе кружится,
одно мгновенье - и в сердца ложится,
легла на сердце и уже в полете,
подвергнуть где-то нового заботе.
**
Свет от сердца сквозь глаза сияет,
он меня в своих лучах качает.
Ты лучишься весь прекрасным светом.
Я люблю - горят глаз ответом.
1982

***
Боюсь я твоей красоты.
Боюсь твоих новых причесок.
Боюсь, что разлюбишь вдруг ты.
Боюсь я прекраснейших тезок.

Мне лучше, чтоб был некрасив,
чтоб женщин других не смущал ты.
А если уж будешь красив,
то только меня замечал бы.

Но вот шаги. Они твои.
Моя душа пришла в смятение.
Ты подошел. Нет, не зови.
Ты, как лесное сновидение.

И посторонний разговор.
Наш разговор, какой-то праздный,
и молчаливый договор,
весь недосказанный и праздный.

Глаза и сердце говорят.
Язык лишь наш болтает даром.
Страданья в воздухе парят
и окружают нас угаром.
1982

***
Снегом метель любовь замела.
Снегом укрыла чувства, дела.
Снегом глаза твои лишь блестят.
Снегом во мне твой холод - он яд.

Ладно, пусть грустен ты и жесток.
Ладно, наш путь с тобой недалек.
Ладно, меня не любишь, друг мой.
Ладно, все это было зимой.

Все же я верю, верю в мечту.
Все же в свою я верю звезду.
Все же не так и плохо сейчас.
Все же тебя я видела час.

Может, пройдут морозы, снега.
Может, любовь и будет легка.
Может, прекрасно будет весной.
Может, ты будешь рядом со мной.

Знаешь, а нам с тобою все шло.
Знаешь, а все же чувство пришло.
Знаешь, пусть двадцать два и мороз.
Знаешь, а мысли наши из роз.
1982

Стихотворения 1981

***
Неделю - я тебя забыла.
Сегодня вспыхнул огонек.
Похоже, сердце не остыло,
я вижу, как ты одинок.

Скажу одно, что все нормально,
но без тебя, как без мечты.
Пусть бытие все оптимально,
но блеск очей - ведь это ты!

Куда ушли с любовью очи?
Где твои милые глаза?
Остались лишь пустые ночи,
остались в сердце голоса.

Тихонько, скромно наступает
зима на чувства и мечты,
и речку подо льдом скрывает.
Я мысли выброшу в листы.

Ты дорог мне своей любовью,
безумной страстью редких дней,
хотя потом какой-то скорбью
вливаюсь я в грядущий день.
7 января 1981

***
Тяжелые волны сурово бегут,
с собою прохладу из моря несут.
Поток экскурсантов к прибою бредет,
он образ пингвинов из сердца зовет.
Пингвины, пингвины, ведь люди - не вы.
А льдины, а льдины в торосах видны.
Вот ветер суровый пронзает насквозь.
А люди, а люди шли вместе и врозь.
1981

*** 
Облетели любви листья.
Не вернуть беспечный мир,
потемнели с краской кисти,
отзвучал влюбленный тон,
колоколен новгородских
позабыт белесый звон.
13 октября 1981

***
Странно, милый,
мне никто не нужен,
и смотрю я на других,
чтобы лишь тебя дразнить.
Напиши стихи мне, милый,
пусть чужие - напиши,
напиши хорошие, плохие,
но скажи, что думаешь, скажи.
Пусть я хуже, некрасива,
и мила не для тебя,
часто грустная, как ива,
в сердце высохла заря.
А возможно есть другая
белокурая заря,
и стихи ей отдавая,
про запас не держишь зря.
Но решителен твой взор,
взгляд таит немой укор.
Ты холоден, глуп мой вздор.
25 марта 1981

***
Музыка льется, сверкает,
вальсом полна голова,
снег за окном исчезает,
видно одни острова.
1981

***	
За что даны мне эти муки?
Забыла я родные звуки,
забыла я твой чудный голос,
забыла я твой тонкий волос.
Зачем страдаю я в томленье?
Зачем неволя невезенья?
За что забыл меня мой милый?
Зачем ушел родной к постылой?
Зачем сидеть мне одиноко?
За что страдать, и сколько, сколько?
     Есть звери разные в лесу:
     Бобра меняю на лису.
1981

*** 
А мне казалось, я тебя забыла,
но оказалось -  сердце не остыло.
Увидеть стоило глаза,
услышать голос дивный,
и тут же наши голоса
сплелись в дуэт единый.
Твой милый взгляд пленительно прекрасен,
и впереди нас сборник ждет из басен.
1981

***
Сегодня взгляд твой чуть оттаял,
меня в забвенье не оставил,
луч солнца землю осветил,
и он увидел, как ты мил.
Я жду твоих улыбок, слов,
не жду любви, а только снов.
Во сне приходишь ты ко мне,
как - будто даже не во сне.
1981

*** 
Прости, чудесный мой сосед,
что уже много - много лет,
ты - вдохновенье и страданье,
и жизнь в каком-то ожиданье.
Ты друг не мне, ты - друг ничей.
И неизвестен казначей 
твоих богатств сердечных.
1981

*** 
Среди крыш, построек, зданий, леса
виден третий солнечный этаж,
он как наважденье злого беса,
он в душе единственный мираж.
Видно окна, шторы, свет, дорогу,
но не видно лиц, знакомых глаз.
Слышны слухи, новости тревоги,
но не слышен строгий, милый бас.
7 декабря 1981

***
Когда ты дик и безразличен,
ты некрасив, несимпатичен.
Ты своим видом отвращаешь,
меня к себе не приглашаешь.

В такие дни сижу спокойно,
сердечко бьется так покойно,
как - будто нет глубоких глаз,
любовь земная не для нас.

С другими можешь говорить,
с кривой улыбкой усмехаться,
любовь во мне не загорит,
я буду только улыбаться.

Сегодня взгляд твой чуть оттаял,
меня в забвении не оставил.
Луч солнца землю осветил,
увидел лучик, как ты мил.

Я жду твоих улыбок, слов,
не жду любви, а только снов.
Во снах приходишь ты ко мне,
как будто даже не во сне.
1981

***
Два сердца наши тлели чуть заметно,
могли бы страстным пламенем гореть,
но рядом с нами как-то неприметно,
другое сердце вздумало затлеть.

Ты стал другим. Она тебя манила,
пленила пышностью и форм, и слов.
Расчетливо она меня затмила,
коварный путь к тебе не слишком нов.

Любила ли она тебя? Не знаю!
Меня же ненавидела. О, да!
Тогда решила я однажды к маю,
покинуть треугольник навсегда.

Я обойдусь без слов твоих горячих,
пусть об искусстве, музыке, кино.
Я обойдусь, любимый мой, иначе
мне будет больно, грустно и темно.

Делить тебя с другими очень тяжко,
отдать совсем - намного тяжелей,
но выпита проклятий этих чашка,
безвыходно я стала, друг, взрослей.

Тебя мне не хватает вечерами,
а на работе не хватает днями.
1981

***
Что-то неспокойно и тревожно,
чувствую предательство твое,
вижу, как крадешься осторожно.
Нет! Нет! Нет!
Вот ты влетаешь в дверь,
вижу красоту твою теперь.
Я спокойна, в мире тишина,
ты в работе старина.

А возможно так и нужно:
тайный взгляд, тяжелый вздох,
ты красив, весьма неплох.
Скромность - главная черта,
а затем порядок, долг -
трудно взять все это в толк.
Нерабочее настроение -
 у тебя от меня,
Нерабочее настроение -
 у меня от тебя.
1981

***
Будь добра, не вешай носа,
улыбнись, и будь хорошей,
ты прекрасна и чиста,
светлая твоя душа.

Жизнь проснулась, улыбнулась,
горько было, но очнулась,
все прошло, как яблонь дым,
не больна ты им одним.

Молодец, держись в руках,
крепко стой ты на ногах,
не болей и не кручинься,
много мы людей дичимся.

И не поддавайся чувствам,
пусть пылают, что за страсть?
Да, имей ты, наконец - то,
над собою: Силу, Власть!
1981

***
Еду к морю - исчезает 
с поднебесья синева,
мимо гордо проплывает
золотистая "Нева".

Машет колосом пшеница,
клонит ветви виноград,
а незримая граница,
притупила тихо взгляд.

Небо, море - все белесо,
солнце белое вдали.
Блики солнца, как колеса,
белы в море корабли.

С моря сдунуло беглянок,
с моря ветер вдруг принес,
стаю бабочек - белянок,
стаю солнышек и грез.
1981

Стихотворения 1980

***
Приходит время холода и слез,
но слез не тех, что женщин иссушают,
то капли с неба сквозь туманы грез,
все чаще землю нашу орошают.

Вновь осень раздала плоды земли,
морозцем ранним их не прихватила,
и листья под деревьями легли,
их ветром очень тихо шевелило.

А кое-где проглянет красный лист
и улыбнется весело на солнце:
"Оставьте, люди, ветра дикий свист,
поставьте на открытое оконце!"
1980

***
Могу любить и ненавидеть -
мне чувства сильные даны,
теперь не хочется и видеть -
кому все силы отданы.

Вот солнце, мило улыбаясь,
вернулось к нам после дождя,
в своем свечение, усмехаясь,
все осушило, небу льстя.

Я все куда-то торопилась:
дела искала и любовь,
с годами сильно изменилась,
не надо цель искать мне вновь.

А небо, небо непростое,
морозца пропустило луч,
сквозь все сиянье золотое,
и вот на водах - лед колюч.

Ушла любовь. Ушли стремления.
Тебя я не увижу вновь.
Прошли прекрасные волнения.
Есть - позабытая любовь.
1980

***
Сияет солнышко в зените,
сверкнула страсть из-под ресниц,
она с любовью мне пролита,
не видно страсти той границ.

В глазах любовь и тень страданий,
они еще горят огнем 
былой любви, воспоминанием, 
уже застывшим чуть свинцом.

Нельзя не видеть страсти очи,
нельзя с тобой, нельзя одной,
но не любить - нет больше мочи,
влюбленность кажется виной.

В своих порывистых желаньях
иду к тебе, лечу к тебе,
но груз несбыточных мечтаний
я оставляю при себе.

Мой милый друг, всегда желанный,
все, все в отчаянной мечте,
все опечалено страданьем.
Ты - страсть, застывшая в листе!
1980

***
Мне дорог твой небесный взор,
твой чудный лик меня смущает,
тревожит кровь, любовь играет,
но говорим взаимный вздор.

Твой взгляд, о, он достоин песни,
твой милый задушевный взор,
как для меня опасен он
без всякой дружественной лести.
1980

***
Ясный голубой простор,
пред глазами дальний бор,
нет мороза, тает снег,
смотрю вдаль я из-под век.

Где, в каких краях теперь,
бродишь тихо ты как зверь?
Сердце, сердце, не дави,
лучше милого зови.

Укажи, сердечко, мне,
как при солнце и луне,
ласку милого мне ждать,
верность лишь ему отдать?

Только слышу... тишина.
Очень чувствую - одна.
Чувства давят, в чувствах стон,
но спокоен сердца тон.
1980

Остановись, мгновенье!

Где-то цех грохочет в шуме городском,
каждый что-то хочет в городе своем.
Стройными рядами кульмана стоят,
и совсем не стройно люди здесь сидят.

Кто уткнулся в кульман, чертит не спеша.
До чего работа наша хороша!
Кто сидит и правит труд напрасный свой.
Вот, что представляет каждый сам собой.

Рвет бумагу Стасик, губу укусил.
Ольга трет резинкой старенький курсив.
Шум стоит в отделе, говор в телефон,
Лев стоит у двери, не смолкает он.

Вера все смеется в кульман, глядя свой,
тихо улыбнется над своей мечтой.
Наш студент недавний Витя здесь сидит,
и вполне прилично первый труд творит.

У коляски с сыном Галя в этот час,
а вот Виктор первый на "прессах" сейчас.
Наш начальник славный спит спокойным сном.
Говорят, сегодня, что в отгуле он.
1980

***
Впервые ненависть я вижу,
впервые грубы Вы со мной,
возможно грубость заслужила,
иль стали чувства с сединой...

Я буду делать чаще вид,
что с вами будто незнакома,
у новых женщин будьте гид.
Нет на реке нашей парома.
31 октября 1980

***
Мне жизнь улыбнулась твоею - улыбкой,
она подарила простые слова,
земля под ногами не стала вдруг зыбкой,
от счастья не меркнет моя голова.

Я вновь задышала легко и счастливо,
мир краски свои для меня приобрел,
глаза засверкали, запели игриво,
и все потому, что меня ты нашел.

Мне стало приятно, легко и красиво,
куда-то болезни ушли от меня,
во мне появилась огромная сила,
слегка подмигнула подруга луна.

Душа обрела вновь покой и свободу,
скорей бы на лыжи мне быстрые встать,
ведь я не боюсь совсем снега и воду.
Мне в лес бы умчаться, тебя повстречать.

Мне хочется бегать, плясать и смеяться,
в мечтах я лелею заветную мысль:
не будут медведи в снегах кувыркаться,
я встречу тебя, а не страшную Рысь.

Любовь моя теперь границ не знает,
в ней образ твой незримо поселился,
она в лесах и небесах летает.
А образ недругов, на время, испарился.
15 ноября 1980

Час отдыха

Нам 20, 30, 40 лет
работаем все вместе,
мы инженеры - технари,
конструктора. Вот вести:
стоим у кульмана порой
иль у соседа за спиной -
помочь в работе надо,
хоть мы и не бригада.

Лаборатории состав
естественно различен,
но кто-нибудь, кому-нибудь,
возможно, симпатичен.
Работе время отдаем,
но где же час веселья?
Ведь дома ждет всех нас семья,
и там не до безделья.

Кругом работа и забота,
но отдохнуть-то всем охота.
И для ума нужна разрядка,
для ног конструктора - зарядка.
Решили праздник вместе встретить,
день конституции отметить,
но ресторан не по средствам,
квартиру нам никто не дал.

Уговорила мужа я.
Согласна вся моя семья,
что годовщину Октября
мы встретим точно у меня.
С годами тает часть друзей,
коль общей нет работы,
а город наш он молодой,
и близкие - далеко.

Желанный вечер создан был,
все дружно говорили,
и в танцах не остыл наш пыл -
все веселы мы были.
И вновь работа, кульмана,
но взгляды потеплели,
нужны такие вечера,
чтоб душу нашу грели.
1980

Медведь

Сияло солнце в яркой синеве,
плыла река в оранжевой листве,
дышала холодом природа,
здесь не было совсем народа. 

В прозрачном воздухе лесном,
то было явью или сном:
в красе лесной, среди берез,
мелькнул Медведь, и он был прост.

В лучах волшебного тепла,
где речка тихая текла,
случайно встретил он меня,
на склоне осени и дня.

Глаза его небесной синевы,
назло природе и молвы,
проникли в очи тайной глубины,
не выдав и хоть капли слабины.

Две сини разойтись уж не смогли -
его ладони руки жгли.
Любовь бурлила и стонала,
как - будто многого желала.

Природа подарила лучший миг,
когда вдруг появился этот лик,
когда лучи тепла и света,
проникли сквозь забрала веток.

Медведь, красив в любви желаний,
и нет совсем других закланий,
где солнце освещало желтый лист,
и путь наш не был так тернист.

Он так стремителен и смел,
что я как - будто не у дел.
Но я всю жизнь его искала,
в лесу случайно повстречала.

Медведь мне чувство дал одно,
которое не дал никто,
хоть я любила и не раз,
но Безрассудство - в первый раз.

Да, боже мой! Хоть иногда
бывает в жизни красота,
сквозь тучи жизни, тягот, круч,
вдруг промелькнет волшебный луч!

То страсть, в душе не умещаясь,
в порыве чувств, слегка смущаясь,
к любви губами вдруг прильнет,
и сладко, томно негу пьет.

В красе лесной, среди берез,
Медведь был чуден и непрост.
Он вновь вернется, сердце говорит,
мы встретимся, любовь заговорит.
16 октября 1980

Женщина

У женщины полно забот
и их, конечно, полон рот:
семья, любовь, квартира,
работа, спорт и лира.

Знакомьтесь, вот моя семья:
мудрейший муж ее глава,
он физик от физтеха
и в жизни не помеха.

Наш сын идет стопою мужа,
ему не страшен ветер в стужу,
велосипедное седло
с кровью отца ему дано.

А дочка наша ходит в сад,
она у нас милейший клад,
хотя добра, но то не диво,
но вот капризна и плаксива.

Вот просит сын связать пилотку
или купить игрушку - лодку,
а я хочу себе жилет,
но дочка просит уж берет.

А сесть вязать смогу тогда,
когда закончены дела.
Смотрю кино, вяжу - берет,
как - будто дела больше нет.

Бывают, выпадают дни,
когда с детишками одни,
тогда могу и шить, и штопать,
хоть дети будут рядом топать.

И если юбку шью к весне,
то дочь кричит: "А когда мне?"
И кухня часто меня видит,
квартиру надо не обидеть.

То надо мыть или варить,
то чистоту вещам дарить.
Успеть самой все, что за диво?
Не будет жизнь тогда красивой.

Мои помощники растут
и часть забот себе берут.
И пусть не кончены дела,
но на работу мне пора.

Дочурку собираю в сад
и это просто сущий ад.
Готовлю завтрак и обед,
с едой чтоб не было бы бед.

И если время еще есть,
то утром бегаю я в лес.
Зарядка силы мне дает,
фигуре стройность придает.

Теперь косметика лицу
и я готова хоть к венцу.
И вот НИИ, где я конструктор.
В моих изделиях есть редуктор.

Мой кульман шорох издает.
тихонько радио поет.
Работа так не утомляет,
когда мечта над ней витает.

Два стука в спорте я люблю
и звуки милые ловлю:
стук волейбольного мяча,
до сей поры влечет меня.

И милый сердцу лыжный стук,
спасает от любых недуг.
В часы душевного тепла,
душа становится светла.

Когда вдруг пишутся стихи,
портретов пишутся штрихи.
У женщины полно забот,
порой их просто полон рот.

Семья, Любовь, Квартира,
Работа, Спорт и Лира...
20 октября 1980

***
Как белых стаю лебедей,
в желаньях тайных вырастая,
ты на груди любовь пригрей,
пока она еще младая.

На солнечных полях,
в лучах прозрачных солнца,
в серебряных ветвях
любовь горит до донца.

Любовь взлетает над землей,
она тебя в тревоге ищет,
и вот уж ты пронзен стрелой,
и кровь струится, даже плещет.

Глаза вдруг полнятся мечтой,
меж вами чуткий мост возник,
твой взгляд становится звездой -
а мост - любовный пыл воздвиг.
23 ноября 1980

***
Зимой любовь в уюте дремлет,
весной - духовно расцветает,
а летом силы набирает.

Любовь прекрасная светлеет,
в лесах, цветущих хорошеет,
средь зелени младой добреет.

Когда природа в золото одета,
любовь все силы отдает,
потом и слезы тихо льет.
1980

***
Волосы русы, глаза голубые,
юный, спокойный во время грозы.
Парень рабочий. Детали любые
щедро выходят от встречной фрезы.
Грозною силой приходит война.
Годы на фронте. Случайность   одна.

Как-то однажды на линии фронта,
в трудную ночку разведок, атак,
он был задержан карающей ротой.
Жизнь закачалась с расстрелами в такт.
"Вовка же это, разведчик он наш!"-
спас друга крик для рожденья Наташ...
1980

Сезонность чувств

Я просто тихо нежно соловью
песнь о любви я напишу заморской.
Я песнь предложу петь ему свою.
Тебе слова я брошу только горсткой.

Ты чудо был, вина во мне самой,
я не могла поверить в наши чувства.
Я не могла. Я не могла зимой.
Но разве есть в любви сезонность чувства?
1980

 ***
Над рекой широкой и вольной
город солнечных бликов стоит,
расположен в степи он привольной,
словно птица он в небе парит.

В солнечных лучах, чуть запыленных,
улицы раскинулись в степи,
в красочных домах озелененных,
лоджии пристроились в тени.

Город, ты теплом своим и светом,
в душу навсегда ко мне вошел,
добрым и приветливым рассветом,
к счастью и дорогу мне нашел.
02 декабря 1980

Лесник

1.
Мягко снежинки играют,
падая в вальсе большом,
снегом они покрывают
ели, березы и дом.

Дом лесника огорожен,
лают собаки на нас,
путь наш в сугробах проложен,
в вихре снежинок под вальс.

Ветер суровый не дует,
так, ветерок небольшой.
Снег на лице быстро тает,
тает снежинкой сплошной.

Гордость немного теряя,
мы наклонили лицо,
лбом снегопад рассекая,
тихо взошли на крыльцо.

2.
Хозяин - лесник необычный,
бывший учитель детей.
К лесу он с детства привычный.
И он всей душой за людей.

Учил он, детей уважая, 
когда наступила беда,
здоровья остатки спасая,
он в лес возвратился, сюда.

Лесник обращается к людям
с одной и единой мольбой:
"Гуляйте, пожалуйста, люди,
гуляйте одни и гурьбой.

От воздуха леса и воли,
в мозги войдет сила ума,
не будет в глазах ваших боли,
не будет застоя ума".
03 декабря 1980

***
Что-то в душе странное, 
что-то в душе жалкое.
И в глазах несчастье, 
на лице беда.
Жизнь вокруг прекрасная, 
и погода ясная.
Дети улыбаются, 
смотрят на меня.
Я же страшная нервная. 
И для всех я скверная.
Что же вдруг случилось 
в жизни у меня?
Муж мой усмехается, 
грустно улыбается.
А детишки с радостью 
тянут апельсин.
А я все суровая, 
будто нездоровая,
и колючки, кажется, 
от меня идут.
Тут я улыбнулась, 
над собой смеясь.
Дети подбежали,
 больше не таясь.
Дружба вновь вернулась 
с радостью в наш дом.
5 декабря 1980

***
А женщины в душе актрисы,
им нужен свет, признанье, смех.
Они по жизни биссектрисы,
мужчин все делят и успех.
Их сцена - жизнь, а зрители в движенье.
Пусть остановятся. И вот оно - мгновенье:
в душе великолепное волненье.
11 декабря 1980

***
Твое имя известно давно,
и любимое сердцем оно.
В твоем имени нежность и власть,
в твоем сердце забота и страсть.

У тебя ничего не прошу,
но судьбу свою вновь ворошу.
Ты люби меня верно свой век,
буду я для тебя лучше всех.

Ласков будь и приветлив всегда,
не люби ты других никогда.
Твои очи полны тишины,
мне они бесконечно нужны.

Страсть очей ты другим не дари,
ты любовь свою мне подари,
ты люби меня светом очей,
ты люби меня все горячей.
11 декабря 1980

***
Решил уехать. Поворот.
там будет сад и огород,
и там совсем другой народ.

Там дом всего в один этаж,
где буду я раба и паж,
а может не входить нам в раж?

Там надо огород вскопать,
и вовсе некогда поспать,
иль лучше мне тебя послать?

Нет, мне не нужен чуждый дом,
ведь от него сплошной садом,
а вдруг и он уйдет под слом?
12 декабря 1980

***
Глаза твои... сказать умеют 
все то, о чем язык молчит. 
Да, звуки вылететь не смеют, 
и в воздухе лишь взгляд звучит. 

Ты оборвешь любовь словами. 
Она лишь вспыхнет и уйдет. 
Тебе ответит лишь глазами,
сама взгрустнет или уснет, 

Любовь...  Она не помнит зла. 
Вот ты обидел, а она... 
Она тихонько подошла, 
глаза твои приподняла, 
и в очи нежно заглянула, 
и в них, не охнув, потонула 
18 декабря 1980

***
Русский мороз под ногами скрипит,
щиплет за нос и на солнце искрит.
Лес украшает, одев в волшебство.
Значит уж скоро у нас Рождество,
12 декабря 1980

***
Снег летает над нашей землей,
он немного в деревья влюблен.
А деревья в замерзших слезах,
отражают весь снег в небесах.
1980

***
Снежинки на твоем лице растаяли,
морозец красный свой оставил след.
Иду к тебе - в душе моей проталинки,
в твоей душе лишь снег и снег, и снег.
1980

***
Надевает лес снежинки,
лес мучительно красив,
везде снежные пушинки,
как заснеженный курсив.

Зимушка то молодая,
не набравшаяся сил.
А людей на лыжах стаи,
им чудесный лес так мил.

Белый снег блестит парадно,
и под лыжами скользит,
а деревьев вид отрадный
над тропинками висит.
1980

***
Солнце чуть мерцает.
Ясный небосклон.
Иней расцветает,
мир берет в полон.
Холодно. Морозно.
Нос рукой прикрыт.
Состояние слезно.
Поднят воротник.
1980

***
Нежданно я нашла опору
и мудрость искренних речей,
он самый сильный был в ту пору,
и с блеском огненных очей.
30 декабря 1980