Ступени скрипели под моими шагами, когда я стремительно, боясь передумать, спускалась на первый этаж постоялого двора, в так называемую *гостевую комнату*, куда стекались скучающие, страдающие от бессонницы или жаждущие общения посетители.
Мне, нелюдимой, вечно скрывающейся в тени, много лет общавшейся только с книжными фолиантами, было точно нечего делать там.
Нечего. Но я была обязана проверить.
Замерев на пару мгновений на последней ступени, я решительно вошла в зал. Он встретил меня громкой музыкой, гомоном голосов, витающих под потолком, парой девиц, задорно выплясывающих на столе, и мельтешением снующих разносчиков. По всем признакам, этот постоялый двор был весьма популярен, притом среди публики вполне состоятельной. Я не была сильна в иерархии шэрдов и особенностях их культуры, но, судя по примерной стоимости костюмов, люди эти были, в среднем, купцами и местной знатью низшего пошиба.
Это то, что мне было нужно.
Медленно, стараясь пока что не привлекать лишнего внимания, я замерла за одной из колонн, жадно впитывая совершенно чужую мне атмосферу.
Гостевая комната занимала весь первый этаж весьма немаленького постоялого двора. На мой, избалованный утонченностью родины, вкус, внутреннее убранство комнаты было грубовато: холодный каменный пол, обычные, без малейших украшений, серые колонны, поддерживающие темный потолок, пылающие зева полукруглых каминов, грубо сколоченные столы и стулья - все это было до безобразия простым, неизящным, неуютным. Но, что-то в этом, определенно, было эдакое, привлекающее внимание и будоражащее воображение ощущением свободы.
Потому, прикрыв глаза, вдохнув воздух поглубже, я решительно шагнула в веселящуюся круговерть, чувствуя, как чужие взгляды шлейфом шелестят мне вслед и не отводя взгляда от заинтриговавших меня глаз.
Это был худощавый мужчина лет сорока, видимо, купец, с удлиненным лицом, густыми темными волосами и цепкими, серьёзными карими глазами. Он сидел в одиночестве, попивая какой-то напиток, и свысока поглядывал на подавальщиц, откровенно с ним флиртующих. От меня не укрылась почтительность, с которой к нему обращались, и аура власти, витающая вокруг него...
Видят боги, несмотря на национальные различия, этот человек был похож на Эйтана. Потому-то я, не мешкая, направилась к нему.
- Дон, Вы позволите присесть с Вами? - мой голос был ровен и мягок, и я отчетливо ощущала полные ненависти взоры, прожигающие мне спину. И, надо признать, в Ишшарре я никогда не рискнула бы подойти к понравившемуся мужчине, конкурируя с нормальными женщинами. Но, Шэрдония была другой...
- Да, луноликая донна, - ответили мне на книжном шэрдонском, чуть поклонившись, - Сочту за честь.
Я мягко улыбнулась и присела, негромко пояснив:
- Простите мне мою наглость. На самом деле, мною движет любопытство и желание увидеть быт этой страны. Из всех присутствующих, Ваша компания мне представилась наиболее интересной. Но, если я нарушаю хоть в какой-то мере Ваши планы на вечер - я уйду.
Он тихо усмехнулся.
- В мои планы на вечер входило лишь вино. Если к нему добавится общество красивой женщины, я не буду внакладе, поверьте.
Я вернула ему легкую улыбку и негромко заметила, глядя в глаза:
- Бывают в любой жизни вечера, когда вино - единственный собеседник, которого хочется видеть. Мне это известно, как никому.
Он ответил прямым, внимательным взглядом.
- Да, такие вечера случаются, но сегодня - не один из них. Признаться, я не подозвал к себе ту девушку, что сейчас разносит вино, только потому, что заметил, как пристально Вы наблюдаете за мной из-за колонны. Я надеюсь, Вы не убийца, подосланный доном Итэоро, и интерес Ваш не носит деловой характер?
Я тихонько рассмеялась.
- Ах, дон, право, я слишком заметна для убийцы, Вам не кажется?
- Самое незаметное и самое заметное равнозначны, как любые крайности. Кажется, об этом писал Ваш соотечественник?
Я улыбнулась, на сей раз - искренне:
- Верно, это эпиграф к мемуарам основателя Серых Крыс. В принципе, первые семь страниц - вот и все, что было предано из этих мемуаров огласке. Тем, что Вам доводилось это читать, я впечатлена.
Он приподнял брови:
- Надо сказать, я впечатлен тем же. Вы - пэри?
Я позволила своим губам капризную и дерзкую усмешку, которую любая моя соотечественница сочла бы верхом неприличия.
- Эта подавальщица хороша, - отозвалась ваша покорная слуга, оглядывая обсуждаемую оценивающим взглядом, - Вам стоило все же позвать её.
- А Вам стоило спать в номере наверху, донна. Всегда ли мы делаем то, что стоило бы? То-то. Пить будете?