Аннотация: Вторая половина пролога. Разговор происходит через месяц после первого.
- Свобода, Отец! - сказал Сова, командир знающих, войдя в комнату Спартака вместе с начальником стражи.
- Свобода, Сова! - ответил тот, поднимаясь из-за стола навстречу.
- Оставьте нас, братья, - велел телохранителям вождь восставших рабов. Двое братьев за спиной Спартака молча переглянулись с начальником и прошли к двери. Если бы с Отцом наедине хотел остаться кто-то другой - не вышли бы. Только Сову оставить можно. Ну, разве что ещё Гутруата. Но этот бы сам не согласился. И Молчуна еще, если уж всех братьев считать.
Сова закрыл дверь за братьями, задвинул щеколду. Сделав вид, что закашлялся, словно невзначай пробарабанил пальцами по доскам, другой рукой провел по зазору меж дверью и стеной. Ни звука в ответ с той стороны. Щель не толще волоса. Сам приложил к двери ухо. Голоса братьев еле слышны, слов не разобрать. Наконец, повернулся к Отцу.
- В новом году мы погибнем, Спартак, - начал Сова, едва усевшись за стол.
- В новом году мы победим, Сова, - ответил Спартак, - Ты же видишь, наконец, все выходит по-нашему. Мы дождались, так?
- Так. Потому и погибнем.
- Говори дальше.
- Мы слишком близки к победе. Многие теряют терпение.
- Равные?
- Да. Бешеные.
- Не называй их так, - Спартак чуть нахмурился.
- А как? Голубками, что ли?
- Они лучшие из наших.
- Они чокнутые, и хотят нас погубить. Ладно, пусть равные, дела не меняет.
- Ты что-то узнал? Кто? - Сова опустил глаза, - Аякс? Критянин? - Спартак запнулся, - Гутруат?
- Да. И другие. Они все, - Сова посмотрел прямо в глаза Спартаку.
- А кто знает, опять ты, что ли? - Спартак, кажется, готов был хватить кулаком по столу, но удержался.
- Да.
- Дальше. Хватит загадок, я тебя слушаю.
- Мы добились своего, так. Сети расставлены везде. Наши во всех городах Италии и Галлии. В Италии в каждом большом поместье. В лесах наши отряды. Пути проложены, проводники ждут. В Иллирии из-за войны дела стали хуже. Зато мы договорились с ретийским царем, он пропускает наших, плывущих по Дунаю. Пираты все помогают нам, даже римские. Про то, что Спартак дает каждому рабу свободу, теперь весь свет знает. Римляне ничего не могут сделать. Один Красс в Галлии пытается. Только даже он не понимает, как это важно. Остальные, Катилина в Риме, Лентул в Иллирии, Лукулл в Азии, на нас не обращают внимания, - Сова остановился, чтобы отдышаться, потом продолжил.
- К нам теперь готовы сбежать все рабы. Три года назад мы мечтали, чтобы пришли десять тысяч. Два года назад хотели двадцать. В этом году к нам до холодов уже пришло тридцать пять. До весны придут еще десять.
- Это я знаю.
- А вот чего ты не знаешь. Не хочешь знать. Первую клятву, клятву свободы, дает каждый, кто присоединяется к нам. Половина пришедших в этом году уже дали вторую клятву, клятву мести. Пошли к равным, к Гутруату и Критянину. У них есть теперь еще третья клятва, клятва Солнца. Там про братьев и братство ни слова. Слушай, не морщись. Те, кто дал третью клятву, должны искать среди братьев лучших и принимать к себе. Из пришедших в этом году третью клятву дали уже две тысячи. А всего таких пять тысяч.
- Теперь главное, - Сова оглянулся на дверь и понизил голос, - Я посчитал - этот год был неудачный. В следующем к нам придут семьдесят тысяч беглецов. Это самое меньшее. Может, все сто.
- Равные - лучшие бойцы, тут ты прав. Поэтому их и остается больше. В прошлое лето мы потеряли сорок тысяч, равных - десять. Теперь их в армии сорок тысяч, больше половины. Пять лет назад была тысяча, помнишь? Нет, погоди, дослушай.
- Большинство идет за самыми бешеными, вроде Критянина и Быка. Командиры воронов и сотники почти все дали третью клятву и бывают на их пирах.
- Они недовольны, Спартак, ты же знаешь. Они хотят идти на Рим, а не воевать в Галлии. Нам их не убедить, что победа здесь. Да, они всегда были недовольны. Только теперь они соберутся на войну вместе и увидят свою силу. Они уйдут. Поднимут мятеж и уйдут. Сорок тысяч, Спартак, а весной шестьдесят. Это армия.
- Они пойдут на Рим. Сами погибнут, и нас погубят. Красс такой возможности не упустит. Будет... как с Криксом. Как... с... Кастом, - последние слова Сова выталкивал по одному, с заметным усилием. Договорив, он закрыл глаза и уронил голову. Плечи его часто заходили вверх-вниз, по спине то и дело пробегала дрожь.
- Ладно, пускай твоя правда, пускай, - вымолвил Спартак после долгой паузы, - Я и сам об этом думаю, ты же понимаешь. Что делать, скажи? Весной они и в самом деле соединятся, и нам этому не помешать.
- Надо их разделить раньше, - ответил Сова еле слышно, - Пусть отряд их лучших людей уйдет. Далеко. Хотя бы на год.
- Сова, они не пойдут, - покачал головой Спартак, - об этом я думал. Одни они - никогда. Тут за милю будет видно западню.
- Пойдут, - Сова чуть растянул губы. Так он улыбался, - Я не просто поговорить пришел. У меня новость. Квадрумвиры посылают большой флот и войско в Египет. За хлебом.
- Значит, вышло у Клеща! Так вышло, как мы и не мечтали! Молодец, боги, вот молодцы братья! Только с равными нам не легче от этого. И в Египет они идти не согласятся.
- Ну и что? Ну, Катилина, хорошо, что не Цезарь. Погоди... ты про Критянина?
- Всё, я пошел, - сказал Сова, поднимаясь, - если что, я насчет хлеба был, - он вынул из-за пазухи теплого плаща табличку, положил на стол и зачастил, не давая Спартаку вставить словечко, - Вот, посмотри, нам опять до весны не хватит, а Ариовист и правда тайно запретил галлам нам хлеб продавать, я там все написал.
- Свобода, Отец! - открыл дверь и был таков.
Спартак сказал телохранителям, вернувшимся было в комнату:
- Борода, Топор, погодите ещё, я скоро позову, - и, не дожидаясь, пока братья выйдут, встал на колени на пол обок стола. Три раза постучал костяшками пальцев в широкую половицу. Она тотчас немного приподнялась. Спартак просунул пальцы под край, ухватился покрепче и, распрямившись, поднял доску перед собой. По ногам сразу потянуло холодом.
Из открывшегося в полу проема наверх выбрался Молчун, секретарь Отца. Вместе они опустили половицу на место.
- Что скажешь? - спросил Спартак.
- Про равных все верно, пять т-тысяч третьей клятвы, - Молчун загнул большой палец. После холодного тайника он весь дрожал, зубы постукивали, но Спартак не стал предлагать секретарю отогреться сначала, всё равно не согласится.
- Сколько людей мести, то есть второй клятвы, они сами точно не знают, мне Гутруат говорил, и Аякс тоже, а больше тридцати тысяч точно, - загнулся указательный палец. Молчун и наедине с Отцом не поднимал головы, сейчас он уперся взглядом в собственную ладонь.
- Про пришедших в этом году все так, новых бойцов двадцать девять тысяч, я только неделю назад собирал по воронам сведения, а тысяч пять, наверное, в Третьем Круге или за ним остались,- средний.
- Про новых братьев, кто ещё придет, в этом году и в новом, я не знаю, - Молчун накрыл руку с загнутыми пальцами другой, - Это только Сова их считать умеет. Про этот год он в прошлом году говорил, что придет тридцать тысяч самое меньшее. Выходит, правильно сосчитал.
- А про остальное, про мятеж? - спросил вождь.
- Сова точно к нему готовится. Говорят, к знающим сейчас каждую ночь приходят братья давать клятву единства. Слова я так и не узнал, а только слышал, что клянутся за тебя умереть, Отец.
- Это и я слышал, - проворчал Спартак, - Ох, Сова, Сова... А сам ты, Молчун, что думаешь?
- Я не знаю, Отец, клянусь богами. Мне Гутруат и Критянин, и другие равные, точно не доверяют, ну так кто я такой, чтобы мне доверять? Не знаю, - растерянно повторил Молчун.
- Ну... - начал Спартак, но секретарь продолжил:
- Позавчера на празднике я слышал у костра, один брат говорил так: а кто такой Спартак? Я своих братьев знаю, командиров - ну, разных называл, - знаю, вождей наших, Критянина и Аякса, знаю, я с ними бился вместе, и живу вместе, и всегда вместе, он говорит, и жизнь за них отдам. А Спартака, говорит, я не видел, потому что он сидит во дворце и, прости, Отец, до ветра без охраны не выходит. Тут все засмеялись, и больше об этом не говорили. Теперь всё, Отец.
- Хорошо. Молодец, Молчун, спасибо тебе. Иди теперь быстрей согрейся. Потом ко мне, Ариовист нам теперь ещё про хлеб загадал загадку, - следом за Молчуном вождь подошел к двери.
- Борода, заходите, - позвал он.
Возвращаясь на свое место, Спартак перевернул исписанной стороной вверх табличку, которую Сова оставил на столе. Вдоль нижнего края, под цифрами и мелкими ровными строчками донесений было крупно выведено рукой начальника знающих: ОНИ НЕ ДОЛЖНЫ ВЕРНУТЬСЯ.
Спартак большим пальцем с силой, навалившись всем телом, повел по воску, сминая и давя надпись.
- А это уж им решать, Сова, - прошипел он сквозь зубы.