Есть вещи, которым нельзя научиться. Например, любить в полсердца или терять близких... Терять совсем, навсегда. Научиться смиряться с невероятной, неправдоподобной и безжалостной мыслью, что никогда больше этого человека ты не увидишь, не возьмешь за руку, не обнимешь крепко, в глаза робко не заглянешь. И что останутся недосказанными сотни тысяч слов любви и нежности, неуслышанными будут твои "прости" и "прощаю", и прежним ты уже не будешь. Лишь только маленькие хрусталики калейдоскопа твоей памяти, воспоминания, спутанные и смешанные с ощущениями и неисполненными желаниями, складываются в полуотчетливые сонные образы и дают отсрочку твоей горечи и боли.
Это был его любимый свитер... Сколько помню, изрядно потертый, старый, весь в катышках, темно-фиолетового цвета (кажется, изначально он был синим...), этот свитер перешел Жене от деда, который хвалил его лучше всякой шинели и даже пару раз рассказывал, как он (свитер) спас ему (деду) жизнь. Правда, подробности дед умалчивал, но неизменно создавалось впечатление непобедимости как свитера, так и деда самого. Хоть Женька и посмеивался над стариком, но свитер этот носил с гордостью, видно, так и остался он для него символом мужественнности и отваги.
А смеялся Женька громко, задорно, причем тому, кто имел неудачу находиться в тот момент с ним рядом, обычно порядком доставалось, потому как смех его сопровождался активной и явно неразборчивой жестикуляцией. Зато, когда Женя боялся в чем-то признаться, он смеялся тихо, почти без звука, опустив глаза. Впервые я заметила, как он так полу-улыбнулся-полупродышал, когда на наше третье свидание он пригласил меня в кино, а билеты купить заранее забыл. Тогда он минут двадцать простоял в очереди, но билеты закончились прямо перед ним. Помню, как он подошел ко мне и тихо так сказал: "Ась, билетов нет". Мне бы ему тогда сказать, что, мол, все равно, ведь он-то есть, он со мной, рядом. Так нет же, я надулась как китайский воздушный шарик, вот-вот лопну. Правда, двух порций шоколадного мороженного мне вполне хватило, чтобы оттаять.
А в последний раз я видела такую его улыбку, когда он, безумно красивый, подтянутый, в форме, прибежал с военкомата и так же тихо, как в тот раз перед кинотеатром, сказал: "Ась, еду в Афган". Конечно, я знала, что спорить с ним бесполезно. А была бы воля моя, украла бы его, скрыла от всего света и берегла бы мое сокровище! Но в реальной жизни мне оставалось лишь ждать его, дождаться и залечить раны, отогреть сердце. Я и подумать тогда не могла, что не дождусь, что короткий поцелуй на перроне, неловкие объятия, прерванные криками проводницы - это и есть мои последние воспоминания о Женьке. Были еще поминки, но я их совсем не помню, да и не надо.
Женька, мой Женька, любимый! Ты всегда хотел дочку, прости, родила тебе сына, зато с твоей честной улыбкой и добрыми глазами. И ему так идет твой темно-фиолетовый свитер.