Алентьев Александр Юрьевич : другие произведения.

Сейдозеро

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.00*3  Ваша оценка:

Записки заполярного пешехода,

или

Топ-шлеп - 2001

по окрестностям

Сейдозера и Ловозера.

(доку-

ментальное повествование

с элементами художественности)

Коллекция эпиграфов с краткими комментариями к ним.

   Эпиграф первый.

"Я спросил тебя: зачем идете в горы вы?"

В.С. Высоцкий.

   Комментарий.
   Вот и мне хочется для начала задать вопросы "зачем", или "почему". Почему каждое лето тянет не на пляж знойный валяться пузом кверху, а совсем наоборот, на изрядно суровый Север мерзнуть, под дождем мокнуть, служить пищей комарих злобных и вообще испытывать разнообразные неудобства и трудности? Неужто для того лишь, чтобы потом ощущать себя закаленным таким и крутым спортсменищем, свысока этак повествующим на досуге о своих достижениях на поприще незаорганизованного туризьма? Хочется думать, что не для этого... Не знаю как остальным, а мне лично необходимо насытить себя красотой окружающей среды (почему-то северной), да и в крови почувствовать избыток адреналина. Обе причины сродни наркомании: и больно колоть, и тянет повторить. И что характерно, всегда находится несколько шизиков, желающих совместно утрахаться на марше, а потом, с ноющими от усталости членами, торчать всю ночь у костра, вдыхая дым и местами свежий воздух. Потому хочется задать и еще один вопрос, уже участникам этого безобразия: а ведь опять все было в кайф?

   Эпиграф второй.

"Рожденный плавать ходить не должен"

В.С. Смирнов.

   Комментарий.
   А почему, собственно, В.С.? Мы ведь не с жабрами рождаемся, а с ногами-руками. И веслом обоюдолопастным гребаем не с детского сада. Есть в пешеходе что-то естественное, а потому не безобразное. Конечно, после перехода через перевал под дождем казалось, что лучше бы кто-то (что-то) нес (вез), а "старым и больным" ходить пешком заказано. Так ведь потом привыклось и ходилось влегкую! И хотя у меня лично до сих пор не прошло колено, опять хочется, и не в Париж, а пешком по камням в гору и под... А когда я смотрю на своих девчонок, вспоминающих о летних приключениях с удивительно светлыми лицами и сияющими глазами, мне кажется, что мы все же были правы!

   Эпиграф третий.

"Смотреть на Куйву"

В.С.Е.

(Уже ставшее народным фольклором выражение, обозначающее отправление естественных потребностей.)

   Комментарий.

   Эпиграф четвертый.

"Приезжают сюда всякие искать гоноррею"

В.С. неизвестный,

(короче, местный рыбак. Он имел в виду, естественно, Гиперборею, т.е. поиски оной, ставшие столь популярными в последние годы)

   Комментарий

   Что такое Гиперборея не знали даже древние греки, хотя и название такое использовали. Короче, считается, что это легендарная древняя цивилизация на Севере (за Бореем - северным ветром). Нынешние наши философические историографы помещают ее, естественно, на Русском Севере, в частности, на Кольском, и еще более в частности, на Сейдозере. Некто В.Н. Демин на эту тему разродился кучей книг, кои можно найти в библиотеке Мошкова (например, http://lib.ru/DEMIN/giperborea.txt), где он описывает найденные его экспедицией артефакты, созданные якобы древней суперцивилизацией, предками ариев и, соответственно, русских. Конечно, глянуть на это своими глазами очень хотелось, да не все удалось. Самое достоверное, что увидел Демин, было изображение того самого местного бога Куйвы размером в 100 м на одноименной скале. Конечно, Демин считает, что это наскальный петроглиф, однако другие, более разумные люди (В. Чернобров, http://kosmopoisk.sanskrit.ru/expeditions/giperborea.html), считают по-другому: "Как не печально (истина дороже), но "старик Койву" оказался образованным из банальных почерневших камней, по которым столетиями сочится из скалы вода". Зато в Сети уже расплодились турсайты, где предлагают туры на Сейдозеро. Образчики рекламы прилагаются: "Маршрут по Ловозерским горам (тундрам) - "Куйва" Центр Кольского полуострова. За Полярным кругом, в окружении 20-ти километровой сплошной подковы отвесных гор лежит чудо природы Сейдозеро - Святое Озеро древнего народа Саами. В районе заказника Сейдозеро вы увидите геотермальную аномалию - прообраз Земли Санникова, каровые ледники, горные ручьи, водопады, редчайшие породы и минералы, известные только в этих местах. Поражает воображение разнообразнейшая растительность, существование которой связанно с уникальным микроклиматом района подковы Ловозерских гор, открытой на восток узким коридором к огромному Ловозеру. По коридору проложена загадочная широкая древняя дорога, мощенная большими каменными плитами, связывающими эти озера. На северо-западном отвесном склоне замковой скалы Сейдозера. древнейший объект поклонения северных народов - 72-метровый петроглиф Великан Куйва - человек, раскинувший руки в порыве-полете." (http://www.float.ru/news/NE_TOL_KO_RIBALKA....htm). (Надо сказать, что почти все правильно, правда, древняя дорога оказалась бульдозерной...) Или: "Сейдозеро, расположенное в кратере древнего вулкана, - священное место саамов. Здесь совершались обрядовые таинства, и прибрежные скалы до сих пор покрыты культовыми рисунками - куйвами - до 100 м в высоту. Здесь скалы красны от "лопарской крови" - эвдиалита - крови саамов, пролитой в сражении со шведами и превратившейся, согласно преданию, в камень. Здесь, благодаря особому микроклимату, сохранилась уникальная эндемичная растительность. Здесь нетронутые леса и великолепная рыбалка...Отдохните от сумасшедшего ритма современной жизни - ощутите спокойствие седой древности... Для группы из четырех человек (2 гида-проводника) 399$ / чел. На протяжении всего тура Вас будут сопровождать гиды-проводники, прошедшие специальную подготовку в колледжах Англии и Финляндии. В стоимость путевок входит питание, проживание, транспортные и экскурсионные расходы на маршруте (кроме проезда до Петрозаводска и обратно)." (http://www.murm.ru/~nwb/lovozero.html). Так-то! 400 баксов - и все удовольствие! Иностранцы писают кипятком. А ежели еще прибавить многочисленные упоминания о встречах со снежным человеком (мы не встретились!), то интерес к этому таинственному месту обеспечен. Я и не скрываю, что тоже хотел поискать эту "Гиперборею", но то, что увиделось там, мне понравилось едва ли не больше обещанного, главным образом, потому что увиденное есть не творение рук людских, а исключительно Божьих...

   Действующие лица.

   Топ-10:
   Володя Бекетов (Игорич) - руководитель, вдохновитель, организатор, вечный двигатель, финансовый гений, бесподобный кашевар и просто Масса;
   Володя Смирнов (В.С., Станиславыч) - штурман, знаток карт (в том числе и игральных), счастливый обладатель Лыжной Палки и, вообще, Человек Который Все Знает;
   Ольга Фролова (Оля) - подруга В.С., стойкая, несгибаемая и замечательная во всех отношениях женщина, малопьющая грибник-ягодник и ваще...
   Валерия Пелех (Лерка) - душа компании, на этот раз моно, без КАНа и Стаса, неоднократно бывавшая в горах, но душою более водоплавающая псиса;
   Сергей Чижик-Полейко (Чижик, Вадимыч) - "хозяин тайги", знатный охотник и душою философ, спокойный как танк в любой ситуации;

   Лена Гречко (Гренка) - крутая походница и экспедиционница, предводительница "быстроногих ланей", глас Щербакова в пустыне по вечерам у костра;
   Аня Чепурная - подруга Гречки, всегда вместе с подругой, внешне сильно напоминает мою мать в молодости;

   Семейка Алентьевых:
   - я (Алентий) - хозяин деревянной женщины (гитары), один из главных виновников всего безобразия, от прочих характеристик воздержусь;
   - Лариса - моя жена, впервые участвовала в длительном походе на Север, прочие характеристики, по естественным причинам, также не приводятся;
   - Юля - моя дочь 16-ти лет, "бывалый" водник, всячески пыталась следить за состоянием моего здоровья и руководить мамой с высоты своего опыта;
   (в дальнейшем все вышеупомянутые личности именуются "горниками"),

   Шлеп-3:
   Володя Зеликман - Лучший Друг Опарышей, знатный рыбак, экипированный всеми последними достижениями рыболовно-туристской науки и техники, "самый нарядный", но за Клинским не идущий, вечно бухтящий по делу и не, чем и веселит и раздражает одновременно;
   Семья Ершовых:
   - Алексей (Иваныч) - доктор по профессии, читатель по призванию, его медицинские шутки, а особенно, заразительный хохот обладают целебным эффектом;
   - Татьяна - жена Иваныча, незаменимая "хозяйка" всего и вся, самая скромная, интеллигентная, спокойная и рассудительная женщина, единственная из рыбаков, отличившаяся кумжеловством...
   (в дальнейшем оные трое именуются "рыбаками").

28.07.2001.

Ночь (вернее, оч-чень раннее утро).

   Началось все это безобразие, естественно, с "любимого" поезда, отправляющегося в час ночи с чем-то (112-й скорый Москва - Мурманск отпр. 1.17, прим. ред.) с Ленинградского вокзала, с толпы туристов и ночного пива. Да это всем известно и, поэтому, особого интереса не вызывает. Нетрадиционным был лишь состав отправляющихся и провожающих. Об отправляющихся уже сказано выше (впервые количество дам в походе превышало количество мужиков), а провожающими были любезно подбросившие нам на авто шмотки до вокзала Кирилл Лоза и Кожуховские (т.е. Александр с Ольгой Смирновой), а также, как ни странно, А.М. Афиногенов (этот прожженный турист и бывый Капитан-Командор уже, вероятно, знал, что вскоре отправится поплевывать в Войницу). Сам процесс провожания помнится смутно, и не по причине оспиртовывания мозгов, а потому лишь, что буйство последующих впечатлений несколько заслонило ощущение теплоты прощания с Москвой и друзьями. В памяти осталась почему-то только бутылка безалкогольного пива в руке смущенного необычностью роли А.М.. Загрузка в вагон происходила в нервической суете, корни которой лежат в процессе предпоходной коррекции состава. Некоторые из Тех Кто Не С Нами посдавали билеты на свои забронированные места, кои, естественно, оказались вразбивку между нами, а посему рядом стало садиться много левого люда, крайне недовольного соседством с туристами. Таким образом, перекладывание и упихивание на верхние полки туристского барахла в памяти сопрягается с фигурой суетящегося и со всеми договаривающегося Бекетова. К чести последнего, вскоре (минут через тридцать) все утрясается и только в первом купе остается народ нетуристского вида, все остальное - нашенское! Впоследствии дама из первого купе, первоначально вызывавшая наибольшие опасения, и припечатанная по традиции крепким народным словцом бабондра, оказалась милейшей женщиной из Апатитов, но об этом ниже. Завершился весь процесс утрясания с местами грандиозным аккордом в виде ничего не понимающего в произошедших пертрубациях проводника-эстонца, который никак не мог рассовать билеты по местам в своем проводницком кляссере и понять кто заплатил за белье... Естественно, что после распихивания всех по местам и ухода проводника в свое купе, началось традиционное ночное поездное времяпрепровождение с поеданием харча и произнесением тостов (Чтобы нам и дальше так везло, За Тех Кто Не С Нами и За присутствующих Дам). Громогласного Зеликмана пытаются усовестить соседи, да разве это возможно? Постепенно народ по очереди отправляется спать, но некоторые, и в их числе ваш покорный слуга продолжают буянить, правда, уже в тамбуре, где поются песни под гитару уже нетвердыми голосами. Угомонились уже под утро, почти познакомившись с пьяными в дугу "цивилизованными" туристами из Дома Фарфора, кои едут на трехдневную экскурсию в Петрозаводск. Ихнюю экскурсоводшу, которая никак не могла уснуть под музыкальный храп наших орлов, помнится, я развлекал разговорами часов в шесть утра, чем навлек на себя праведный гнев моей супруги. Тем не менее, спать все-таки отправились все, но сны (мои) были отрывочны и недолги - наступало утро...

Утро (вернее, уже день) и вечер.

   Странно, но ни недосыпа, ни похмелья не ощущается. Все потихоньку просыпаются и приступают к завтрако-обеду с пивом и купленной на остановках рыбой. Рыбу покупает, естественно, Зеликман (правда, последняя порция оказалась тухлой, да ведь жара, что поделаешь...), а пьют-едят все вместе. Поются песни под гитару (в основном, солирую я), разговариваются разговоры, смеются смехи, Иваныч читает книгу, короче, все как обычно. "Цивилизованные" туристы из Дома Фарфора похмеляются по-взрослому, водкой, предлагая и нам, да мы в отказе, что, однако, не мешает теплому общению. Один из этих туристов, почему-то оказывается гаишником, который долго рассуждает на темы тяжкой своей доли... Удивительно, но, оказывается, что цивилизованный туризм по городам и весям нашей страны активно развивается, и накачанные алкоголем группы путешествуют по разным направлениям, трезвея уже по выходе с поезда (по рассказам экскурсоводши, не помню уже ни как ее зовут, ни как называется турфирма, обеспечивающая такой вид цивилизованного отдыха). Умеют же отдыхать русские люди! За окном пейзаж меняется стремительно. Русский уступает место карельскому, а знакомый карельский постепенно эволюционирует во все более горный и северный. Удушающая московская жара сменяется на остановках откровенной прохладой, а наутро 29-го уже и вовсе дубняком. Возникает интересное ощущение пересечения климатических поясов. Все-таки какая огромная и непредсказуемая страна! Всего сутки езды на поезде - и уже натуральный Север, с его холодным дыханием и низкими облаками! Конечно, поездное пиво оборачивается отрывистым сном, но все же нет ничего забавнее путешествия железнодорожным транспортом - есть в этом что-то родное и близкое. Даже сырое белье, грязь сортира и прокуренный тамбур сближают совершенно незнакомых людей и, в конце концов, ощущается некая единая общность, семейственность, когда за негромкими разговорами отдаляется безумная проблемность жизни, и нивелируются индивидуальные особенности характеров. Может быть, это и есть проявление исконной общинности русского человека?

29.07.2001.

Утро.

   Главным из плодов вчерашнего дня, по-видимому, можно считать знакомство с той самой женщиной из первого купе (первоначально бабондрой), о которой я обещал рассказать. Этой милейшей даме, Любови Петровне из Апатитов так понравилась наша буйная компания, что она расчувствовалась и даже оставила свой адрес, дескать, будете в наших краях, заезжайте в гости. Мало того, на прощание низко поклонилась и сфотографировалась с нами. Что ее так пленило, трудно сказать, вероятно, некоторая необычность команды в целом. Она долго беседовала за жизнь и с Ершовыми, и с Лариской и Юлей, слушала песни под гитару, удивлялась интеллигентностью читающего Иваныча и непривычным (не шибко пьяным) напевам, а вернее всего, прониклась той спокойной общинностью, что присуща нам всем, а особенно витает в воздухе около нашей компании всегда в начале похода. Но самое главное, на мой взгляд, это особенность людей, живущих на Севере. В них сквозит душевное тепло, компенсирующее особенности климата, этакая изначальная неиспорченность урбанистической цивилизацией, которой уже давно нет у московского и питерского люда. Они никогда не "кинут", всегда рады помочь и поделиться всем что есть. Разве можно предположить, чтобы московский попутчик дал свой адрес только что встреченным людям? Зато на Севере это - норма. Вот где подлинная Гиперборея - внутри людей, и не надо искать никаких следов и артефактов. Северный характер- вот истинный артефакт Гипербореи...

Оленегорск.

   Конечный пункт железнодорожного путешествия встретил нас холодным ветром, но не дождем - и то уже хорошо. На широкой площади возле обшарпанного вокзала стоят два автобуса. Первый - рейсовый, Оленегорск - Ревда, а второй, заказанный из Москвы, поджидает нас. Водитель автобуса оказался весьма мрачной необщительной личностью и сразу не приглянулся. Все смутные подозрения в его адрес потом подтвердились. Народ во главе с Игоричем начинает таскать вещи к камере хранения, дабы оставить их там до 4-го августа. Камера хранения оказывается автоматической, да не совсем. Ячейки не шибко вместительны, а оплата с ключами через дежурную по вокзалу. Занимаем три ячейки и еще одно место в "большой" камере хранения, что представляет собой складское помещение на отшибе. Туда, в этот склад отправляется отдыхать гренковский катамаран с притороченными к нему веслами. Удивительно, но никаких квитанций не требуется. Дежурная называет фамилию зав. складом, у которой сегодня выходной, дескать, вернетесь, она будет на месте и в курсе всего (опять, северный характер). Правда, за то время, пока мы возимся с вещами, водитель автобуса прикупил нам попутчиков. Попутчики, группа школьников-горников из 25 человек с двумя учителями во главе, подвалили к нам заранее, и Бекетов, с присущей ему основательностью, попросил подождать, пока мы разберемся с вещами, дабы потом, в складчину, довести их до Ревды. Однако, торопливый старший Учитель (вот она, московская суетливость!), пока мы разбирались с вещами, подрулил к водителю, сунул ему в зубы 700 рублей и загрузился внаглую вместе с группой в автобус, столь же нахально сместив весь наш немногочисленный коллектив в самый зад, оставив нам (хозяевам!) жалкие 10 мест. Удивительные все-таки люди обитают в наших краях! Водиле, естественно, по барабану, дополнительный заработок, а мы, получается, платим 1800, да еще и в тесноте обеспечиваем дешевый проезд левым школьникам. Когда все выясняется, поступает предложение заплатить водиле 1100 за вычетом "зайцев". Однако, Игорич, прозорливо глядя вперед, ибо нам придется еще ждать приезда за нами того же водилы по завершении пешей части похода, благоразумно отказывается от этого заманчивого экономического фортеля. После сбрасывания со всех по 200 р. оказывается, что мы, т.е. семья Алентьевых, сидим в глубокой финансовой заднице, ибо после всего нам еле-еле хватает лишь на билет обратно... В предчувствии неприятных приключений успеваю оправдаться перед супругой, что, дескать, не на поездное пиво все деньги ушли... Ну, поживем, увидим... Тем не менее, поехали и настроение начинает стремительно улучшаться. Деток с рюкзаками слегка подвинули, и, хотя сидим в тесноте, да не в такой, как обычно - нам не привыкать. Дорога по направлению к Ревде забавна тем, что по карте нам должны встречаться только нежилые деревни. А на самом деле то справа, то слева - военные городки, хрущобы, шахты, радиолокационные антенны, дороги никуда. И это называется "нежил."! На развилке дорог к Ревде и в Ловозеро - единственный на всю округу пост ГАИ. Мы проезжаем его и едем в Ловозеро отвозить на место старта наших "рыбаков". Сам поселок Ловозеро, центр саамской культурной автономии, оказывается совсем не маленьким населенным пунктом - в центре оного даже озерко с действующим фонтаном имеется. Но мы едем за окраину, в пункт под названием Семерка, проезжая вдоль маленькой речушки, бесконечной лодочной станции. Молчаливый водила останавливается в чистом поле, вернее, посреди подсохшего болота с черникой и морошкой. Весь автобус с дитями горными вываливается на выпас по ягоду, а мы прем рыбацкие рюкзаки за 500 м, где, собственно и подступает к берегу само Ловозеро. После теплого прощания мы снова садимся в автобус и по уже знакомой дороге тащимся в Ревду. Ревда оказывается тоже вполне приятным на первый взгляд цивилизованным местом: проезжаем не только магазины, но и почту, баню, и все остальные признаки цивилизации. Возле почты еще полчаса ждем, пока наглый руководитель детской группы пошлет телеграммы домой. И только в половине четвертого мы подъезжаем к руднику.

Рудник Карнасурта.

   Конечно, между собой мы этот рудник называем "камасутра", но от этого громкого названия красивее он не становится. Высаживают нас на продуваемой всеми ветрами площади, рядом с автобусной остановкой. Воскресенье. На руднике тишина. Ворота закрыты, вдоль дороги с обеих сторон тянется колючая проволока. Погода стремительно портится, холодает, усиливается ветер, небо затягивает неприветливыми облаками. Сам рудник огромен и занимает всю долину, ограниченную подковой гор. Справа, если стоять лицом к перевалу, куда нам надо подниматься, большое озеро-отстойник, заполненное грязно-серой жижей, справа - склон горы, весь в колючей проволоке, впереди - забор самого рудника. Дороги на первый взгляд не видно, но где-то же она есть! Идем на разведку: я, Бекетов и Смирнов. Между колючкой и берегом отстойника находим узенькую тропку, по которой, собственно, и выходим на сам рудник. Наши детские "друзья" пристроились на берегу отстойника, разводят костер и садятся на перекус. Правильно, конечно, делают, но мы круты и нам этого не надо! Кстати, последующие события показали, что именно мы были правы. Зрелище пустого рудника вызывает уныние. Огромная загаженная отвалами белого камня площадь, щерящиеся разбитыми окнами здания, пустые жерла горизонтальных штолен в скалах по бокам, откуда выползают узкоколейки с висящими проводами, возле рудничного здания свалка, где одиноко торчит разбитый БТР. За узкоколейкой отчетливо видна тропа, ведущая явно на перевал. Справа и слева к перевалу нависают над головой отвесные скалы весьма неприветливые, холодные и безжизненные. Находим проход через узкоколейку и с чувством выполненного долга возвращаемся назад. Девчонки в это время с радостью долизывают сгущенку. Последние переупихивания рюкзаков, вздергиваем их на плечи и - поехали!

Перевал Эльморайок.

   Первые шаги даются без труда. Рюкзаки, хоть и нелегкие, но что по руднику, что по тропе идти вполне терпимо. Так и топаем с шутками-прибаутками. Я иду впереди, типа дорогу торю. Рядом весело топает Гренка. Пока еще есть силы любоваться окрестностями, обсуждаем окружающую среду. Скалы по бокам тропы похожи на крепостные стены. Воображение рисует на их вершинах лучников-сторожей - чистый вестерн. Ближе к вершинам скал попадаются снежники. Сначала и я, и Бекетов решаем, что это не снег, а выходы белой породы, но зоркая Гренка уверяет что это снег. Взгляд в смирновский бинокль убеждает меня, что это снежник, но Игорич так до последнего дня и был уверен в своей правоте. Тропа вьется вдоль ручья, который шумит слева, и все вверх, вверх, круче и круче. Идти все труднее, рюкзак оттягивает плечи и приходится передергивать и подтягивать его на коротких привальчиках - руки немеют. Сзади открывается пейзаж на рудник, который все отдаляется и мельчает1. Уже видно и Ревду, а тропа все поднимается вверх. Казалось, мы уже должны бы были дойти до седловины перевала, видной снизу. Но впереди все так же круто вздымается гора. Наконец, тропа кончается и упирается в обвал. Все вокруг завалено бульниками разных размеров, а ручей течет под ними - слышно его журчание под ногами. Оказывается, это называется курумником. Век живи, век учись. Читал я это слово, но не ходил по оному с 40-кг рюкзаком за плечами. Надо честно признаться, не большое это удовольствие. Камни ненадежные, с острыми краями, шатаются под ногами, того и гляди оступишься. А с рюкзаком тяжелым это верное растяжение как минимум. Так и шагаю, медленно передвигая ноги с камня на камень, выбирая более надежные, а иногда переходя на переползание на четвереньках. Только тут до меня доходит, как прав был В.С., Человек Который Все Знает, взявший с собой лыжную палку и сейчас бодро опирающийся на оную. Трехногим с рюкзаком идти легче, чем двуногим. А я еще подшучивал над Палкой Смирнова, дурак. Правда, шагает В.С. не так уж и шибко, но все увереннее меня. А меня рюкзак перевешивает в моменты подтягивания на камнях и перенесения центра тяжести с ноги на ногу. Карабкаемся по курумнику, тропа то возникает, то теряется вновь под камнями. Уже всем не до шуток, пот градом, зубы сцеплены, внимание сосредоточено только на равновесии себя. Бодрые гренки с легкими рюкзачками убегают вперед, вскоре к ним присоединяется и Юля, которой надоело идти с медленно двигающимися тяжеловозами. Их троих мы с Чижиком потом окрестили быстроногими ланями. А мы - шерпы, блин! Уже и не до лицезрения красот окружающей среды - в голове только две мысли: первая - вперед, не отставать!, и вторая - на кой черт меня сюда занесло! К концу дня, правда, появилась и третья - Господи, когда все это кончится?! На одном из передыхов по пути вверх Смирнов родил афоризм, вынесенный в начало вторым эпиграфом: "рожденный плавать ходить не должен". Так и ползем. Впереди, иногда очень далеко впереди, быстроногие лани, вслед за ними пыхтят остальные, то вырываясь вперед, то отставая. Лариска идет бодро, пока, Лерка тоже бодрится, но рюкзак явно тяжел для нее. Ольга бодриться и не пытается, а открыто протестует против продолжения движения с длинными переходами и короткими перекурами. Чижик шагает как заведенный, равномерно и прямолинейно, улыбаясь в усы. Трехногий Смирнов улыбаться не хочет, но свою фотовидеоаппаратуру и не пытается достать - тяжко. Бекетов невозмутим, хотя и ему нелегко. И вот, наконец, что-то вроде вершины, оглядываюсь назад: мама родная! И на ЭТО я полз с рюкзаком! Ставим рюкзаки на плоские камни - очередной перекур, какой, уже сбился со счета. Перевал встречает нас пронизывающим ветром в правое ухо и мелким моросящим дождиком. Народ одевает дождевики. А мне по фигу, мокрый изнутри и снаружи. Силы кончаются, только короткий перерыв позволяет слегка их восстановить, чтобы через десять минут ходьбы опять их потерять и идти "на зубах". А при таком ветре с дождиком долго не постоишь - холодно, однако! На седловине перевала слышен лай собаки и через некоторое время обнаруживается, что навстречу нам движется группа из трех человек в резиновых сапогах с собакой. Рыбаки, наверное, из Ревды. Поздороваться и поговорить нет ни сил, ни настроения. Пейзаж вокруг просто лунный - камни и камни, даже лишайником не обросли, а среди этого пейзажа мрачные тени в сапогах. Ощущение почему-то пренеприянтнейшее. Нам говорили, что с перевала открывается красивый вид на Сейдозеро, но его не видно: внизу только камни, скалы и где-то далеко внизу зеленые пятна растительности. Но с тропы мы не сбились. Это очевидно. Во-первых, деваться, вроде как, некуда, а во-вторых, вся дорога обозначена аккуратными пирамидками из камней. Первую такую пирамидку я принял за сейд, ибо так написано в литературе о Сейдозере: здесь на каждой вершине сейд - священное место поклонения духам, как раз по описанию подходящее; даже положил на плоский камень пятидесятикопеечную монету, мол, дань духам. Но потом такие "сейды" стали встречаться через каждые 10 метров. Понятно, что это люди выложили, для обозначки тропы.

   Спуск с перевала вспоминается страшным сном. Теоретически я знал, что спускаться сложнее, чем подниматься, но чтобы так? Дождь усилился и начал лить капитально. На перекурах зуб на зуб не попадает, ветер пронизывает насквозь и гонит вперед. А тут еще мою правую ногу стало регулярно сводить судорогой от холода и напряжения, сказывается моя старая футбольная травма. По крутому скользкому спуску тропы еле переставляю ноги, рюкзак намок, отяжелел и качает из стороны в сторону. Лариска через каждые сто метров пристает, чтобы поменяться со мной рюкзаками, я, скрипя зубами, злобно отшучиваюсь в ответ. Очки залиты водой и едва видно, куда поставить ногу лесенкой. Спуск кажется бесконечным. У границы леса делаем длинный привал с перекусом. Все обессилено валят рюкзаки, и из них достается колбаса с салом. Вовремя, а то калории кончились напрочь. Через несколько минут появляются силы на шутки и на обозрение окрестностей. Перевал с сидящими на нем облаками курится далеко вверху, а внизу нескончаемая долина, заросшая лесом. Озеро где? Пора идти, чтобы согреться. Входим в мокрый лес, поминутно теряя тропу в зарослях и курумниках. Лучше всех тропу видит Чижик, пристраиваюсь за ним, но вскоре начинаю отставать. Так и иду на автомате, ноги не держат, качает из стороны в сторону, мокрые ветки хлещут по лицу, третья мысль "Господи, когда это кончится?" сверлит мозг, первые две уже не работают, ногу сводит через каждые метров триста. Остальным не лучше. Смирнов еле плетется, Ольга пестует второе дыхание, сквозь зубы твердя: "Чтоб я еще хоть раз да вляпалась в такое, да никогда!". На перекурах они с Лариской отказываются снимать рюкзаки: "с ними теплее". Лариска тоже бодрится, но на очередном курумнике рюкзак ее перевесил-таки и она, завалившись через спину, сильно ушибла ногу. Потом она рассказывала, что встать ей помогла мысль, что если с ногой вилы, то придется ей с кем-то идти через перевал обратно... Я этого даже и не видел, поскольку пыхтел по своей траектории. Лерку качает не хуже меня, только Чижик с Бекетовым кажутся свеженькими, но только кажутся. А вот быстроногие лани понеслись вперед и вскоре уже даже на крики перестают отзываться. Мы плетемся, шерпы драные, по скользкой и узкой лесной тропе и ругаем этих ланей: гренки умчавшиеся это еще полбеды, а вот за Юльку страшновато - не такая уж она и взрослая. Лариска просто с ума сходит: ребенка потеряли. Особенный всплеск эмоций происходит, когда доходим до развилки. Справа шумит ручей Эльморайок, и по заранее утвержденному плану мы должны спуститься по правой тропе, перейти через ручей вброд и выйти на южный берег Сейдозера. От развилки в разрыве деревьев виднеется вода, значит, почти пришли, а ланей быстроногих нет и даже не слышно. Орем, как оглашенные, до хрипоты, и где-то, вроде бы, кто-то отвечает, но нерегулярно и очень далеко. Куда они делись?! Чижик с Бекетовым решают сходить в разведку. Я пошел бы, да нет сил никаких. Договариваются, что через 10 минут возвращаются на место. Обнаруживаем, что развилка как раз напротив скалы Куйвы, и на этой скале слева черные камни выкладывают аккуратное изображение типа впечатанного в скалу самолета. "Это Малый Куйва", утверждает Смирнов, "похожий на Миг-21-й, как в описании". Действительно, похож, но ни фотографировать, ни обсуждать сие зрелище нет ни сил, ни настроения. Где наши девчонки? Через 10 минут возвращается Бекетов. Оказывается, внизу по правой тропе в низине стоят двое парней с палаткой, мокрые и уже пьяные. Они говорят, что девчонок наших не видели, а дальше по тропе болото и нет пути, и это не само озеро, а заливчик его заболоченный. Еще через некоторое время оттуда же, с южной тропы, выныривает Чижик, безо всяких известий. Тем не менее, совместным решением предполагаем, что девчонки наверняка пошли по лучшей тропе, а северная тропа и по описанию лучше. Как выяснилось через минут сорок, решение было верным, но все равно все планы уже нарушены, и получается, что мы начинаем стремительно отдаляться от южного берега - первой цели нашего путешествия. Идем по тропе снова, время от времени крича "хухуйла" и ругаясь на быстроногих ланей. Лариска совсем дошла: где Юля, что с ней? Я и сам волнуюсь, но пытаюсь ее успокоить, шатаясь от усталости. Наконец, отчетливо слышен отклик справа: это они! Еще бросок через болото и мы оказываемся на маленьком пляжике у Сейдозера, где нас уже встречают девчонки, где горит костер и есть горячий чай. Долой рюкзаки и греться! Слава Богу, этот нескончаемый кошмар закончился...

Вечер и ночь.

   Оказывается, девчонки наши шли себе быстренько, проскочили развилку спокойненько и, подойдя собственно к озеру, начали нас выкрикивать. Ау, да Ау! И им ответили с берега мужские голоса. Конечно же, они рванули туда и обнаружили стоявшую там группу днепропетровцев-горников, которые еще до дождя устроились на пляжике после спуска с вершины Ангвунданасчорр по каньону. Девчонок наших они приютили, у костра обогрели, чаем напоили, а их мужики все не идут и не идут. Хорошо, ребята оказались классные, но все же, ситуация-то не ахти. Потом еще Гренка претензии высказывала, дескать, слишком медленно мы шли. А как еще могли идти шерпы груженые, ядрен-ть?! Однако, при виде наших девчонок, живых и здоровых, всякая злость пропала, а когда у костра погрелись и чаю горячего хлебнули, решили прям тут и встать, благо места было навалом. Да еще ребята из Днепропетровска такие душевные оказались - Ларискины земляки почти, сразу и познакомились: Дима, Боря и два Сергея. Костерок ихний мы использовали для приготовления нашего нехитрого ужина, а когда приняли спирту разбавленного, да их угостили, да еще и ужином поделились, разговоры полились как по маслу, а потом еще и гитару распаковали, подсушили, настроили и как запели! Короче, часа через два, когда уже палатки были поставлены, полусухое было на себя надето, а в желудках мирно урчал ужин и в крови теплой струей растекался целительный спирт, мы все уже были лучшими друзьями. Благословен будь костер и спирт, а также день полярный! Ибо приперлись мы на стоянку часов в 11, а когда насытились, был уже час ночи, а все светло и светло. Тут и дождь прекратился, а, может быть, мы его уже и не замечали... Нет, точно прекратился, поскольку ощущение блаженной сухости и тепла нас больше не покидало.
   Что касается одежды в рюкзаках, так она практически у всех была мокрая. Вот и еще один урок пешего похода - ну не рассчитывали на такой проливной дождь! И упаковали одежу не в два пакета, как в водном походе, а в один, или вообще не... И в результате мокрым было все, а рюкзаки вдвое тяжелее, чем надо. У меня вымокли все деньги в кошельке (хотя паспорта остались сухими) и полиняли - проклятая русская типография! Гренки до конца похода сушили туалетную бумагу. Хорошо еще, что квазисухие шерстяные вещи были одеты сразу на голое тело и у костра моментально просохли, а то было бы делов... Водный опыт пригодился. На следующий день фраза Бекетова "Чем мне нравится пеший поход - в целом суше, чем в водном" вызвала нездоровый смех. Однако последующие дни только подтвердили мнение Массы.
   Итак, чем же все-таки закончился этот длинный день, переходящий в раннее утро следующего дня? Да нетрудно догадаться: песнями до шести утра. Например, стоило мне пойти укладывать своих девчонок, как у костра запели Чижа "А не спеть ли мне песню о любви?", и я тут же бегом вернулся к костру, чтобы с удовольствием подвыть солирующим днепропетровцам. Эта ночь была настолько в кайф, что описать словами трудно, это надо прожить. Мы пели, пили, не пьянея, разговаривали, обмениваясь какими-то рецептами бытия, историями из жизни, походной и не только. Кто-то ложился спать, вставал, уходил, приходил, а мы ловили кайф. Усталость куда-то быстро делась, а полярный день нескончаемый не давал уснуть, и все казалось мало. Угомонились из нас последними мы с Леркой в 6 утра уже следующего дня, коий был заранее назначен днем отдыха, да и наши соседи нас поддержали в этом славном начинании.

Маленькое техническое отступление.

30.07.2001.

День отдыха

   Утро (вернее, уже день) выдалось совсем не хмурым. Дождь забыт, выпитое накануне проскочило, будто и не было, никакого недосыпа и усталости не ощущается. Оказывается, стоим мы под самой скалой Куйвы и искомое 100-метровое изображение пялится на нас, раскинув руки. Похож он, скорее, на огромную черепаху, но, при желании, можно увидеть в нем того самого огромного великана, победив которого, саамские шаманы впечатали в скалу. Поскольку место для отправления естественных потребностей находится как раз напротив Куйвы, спонтанно возникает афоризм "смотреть на Куйву", вынесенный третьим эпиграфом в начале. Куйва, действительно, впечатляет, хотя издалека, даже глядя в бинокль, нельзя сказать, рукотворный он, или нет. Скорее всего, это шутка природы, но весьма забавная шутка. Становится понятно, почему местные саамы ему поклонялись. Поскольку Куйва заведует погодой, становится ясно, кто нас так накануне дождем припечатал. Днепропетровцы уже встали и завтракают. Их количество явно прибавилось: пытавшиеся спать вчера в палатке Галя и Стас, оказывается, со всеми нами заочно, по голосам, знакомы. Я им показываю Куйву, о котором накануне так долго распинался у костра. Днепропетровцы делятся рассказами о кошмарных цветных снах, преследовавших их сразу после вхождения в Ловозерские тундры. "Куйва шутит" - смеемся мы, ведь для нас эта ночь прошла без снов. Обычный день отдыха. Неспешное раскочегаривание примуса (дебют), Бекетовская утренняя кашка, как всегда вкуснейшая, разброд и шатание. Облака начинают рассеиваться, и мрачность пейзажа2 расцвечивается красками, когда на минуту выглядывает солнце. В один из таких моментов фотографируем озеро и самого Куйву3. Суровая красота Сейдозера начинает впитываться всеми порами кожи. Горы обрываются почти к самой озерной глади и сжимают его в объятиях. Над озером то и дело в лучах редкого солнца вспыхивает радуга, теряющаяся в низких облаках. Вода чистая и прозрачная, с зеленоватым оттенком, накатывается мелкой волной на песчаный пляж. У берега мелко, можно в сапогах уйти далеко, но рыбу ловить негде, разве что в ручье Эльморайок, но до него, оказывается, еще пилить и пилить, поскольку мы стоим на мысу перед длинным заливом, куда этот ручей, собственно, и впадает. Похоже, чтобы дойти до южного берега, придется долго идти назад, к той самой развилке, потом перебираться через болото, переходить ручей вброд... Днепропетровцы рассказывают, что брод плохой, тропа еле видна. Поэтому мы меняем все планы: раз уж пошли по северному берегу, так и идти нам по этой тропе дальше, до Ловозера, где назначено место встречи с "рыбаками". Решение кажется разумным, поскольку, после вчерашнего, нет никакого желания куда-то возвращаться, да и вообще двигаться дальше. После полудня наступает мой черед выполнять обещания, данные накануне. Я хвастался днепропетровцам, как умею готовить грибы (быстромаринованные, в лимонной кислоте), а у них грибов навалом - собрали, пока спускались с гор вдоль границы леса. Приходится преодолевать отдыхательную лень и приниматься за кулинарные изыски. Процесс приготовления маринованных грибов занимает не так уж много времени, но под пристальными взглядами новых знакомых возникает смутная боязнь ошибиться в пропорциях. Тем не менее, грибы задались: самая длительная стадия охлаждения, как обычно, не проходит до конца, и грибы, под восторженные восклицания и сто грамм, сметаются еще теплыми за 10 минут. Ближе к вечеру днепропетровцы начинают готовить настоящий украинский борщ. Их единственная дама, предводительница Галя, колдует над котелком, а остальные достают пакетики с сухими овощами: свекла, капуста, перец, картошка - все тщательно высушено в домашних условиях на жарком южном солнце (вот не лень же было!). А когда Галя жестом фокусника достает еще и приготовленную заранее зажарку, становится ясно, что мы познакомились с настоящими профессионалами. Борщ оказался самым что ни на есть натуральным - ощущение настоящей домашней еды. Удивительно: надо было переться куда-то на край света, за Полярный Круг, чтобы отведать украинского борща! Мало того, наши новые знакомые побаловали нас компотом из черники и незрелой морошки! Короче, день отдыха стал просто праздником живота. Конечно, всякая дневка в походе проходит под знаком кулинарных изысков и всепоглощающей лени, но такого лично я не припомню. На протяжение всего дня мы все мирно сидим у костра, дамы обсуждают детей и школу, мужики - футбол, ну просто не поход, а пикник на пленэре...

Сны под скалой Куйвы.

   Ночью разгулялся ветер, и один из порывов вырвал один из кольев палатки, что и выгнало наружу четырех человек сразу: Бекетова, Чижика, меня и Лерку. Я проснулся с квадратными глазами, потому что ветер вырвал меня из кошмарного сна совершенно удивительного и необычного содержания. Как выяснилось, Чижику тоже снился кошмар и тоже необычный. Игорич, заявив, что кошмары снятся тем, у кого нечиста совесть, пошел ее чистить сном дальше, Лерка, еще не видевшая снов, столь же быстро угомонилась, а мы с Чижиком долго обменивались впечатлениями. Ничего общего в наших снах не было, за исключением одного: у обоих сон выявил потаенные страхи, гнездившиеся где-то в подсознании. Странный сон Чижика был в стиле Бунюэля, с продолжением, начавшись еще днем, во время дневной ленивой уходавки, он был исключительно жизненным и, воскрешая в памяти события недавнего прошлого, помог понять некоторые вещи, весьма неприятные, но важные (подробности не могу привести, ибо не имею права вторгаться в чужие сны). Мой же сон, в стиле Кафки, оказался столь же жизненным, сколь и абсурдным, и, слава Богу, пока не имел продолжения. Он тоже проявил мой подсознательный страх бессилия перед обстоятельствами жизни. Надо сказать, что, поделившись своими кошмарами, мы провели некий сеанс психотерапии, позволивший нам обоим избавиться от неприятных продолжений, и до утра мы спали спокойно. Однако, мы пришли к общему неутешительному выводу, озвученному Чижиком: "Мне кажется, здесь живут духи". Уточню: не духи, а один единственный дух - Куйва, ибо потом, на отдалении от Его скалы, никакие кошмары нас больше не преследовали. Наутро оказалось, что кошмары преследовали и всех девчонок из нашей палатки (она стояла ближе всего к Куйве). Лариске обнаженная медсестра делала прививку, причем на фоне безжизненно отдыхающих уже привитых тел; прививка завершилась тем, что Лариске в вену поставили катетер (вернее, некий сложный агрегат аналогичного предназначения), и медсестра, тряся телесами, с улыбкой ядовитого оскала заявила, что теперь ей надо будет приходить прививаться еще и еще, когда ее позовут. Юлька наблюдала, как мой дядя обезвреживал подброшенную террористом бомбу, причем, благодаря скоплению зевак, он понял, что без жертв не обойдется и проглотил бомбу, дабы погиб он один. Лерку убивал наемный убийца всеми возможными способами, и под утро, наконец достал ее ядовитым уколом, причем ощущение быстрого умирания от парализующего яда совпало с пробуждением. Таким образом, приходится констатировать, что Куйва вытянул из всех потаенные страхи и заставил пережить их действие как наяву. Может, Он питается ими? Правда, ни Бекетов, ни гренки, ни В.С. с Ольгой ничего подобного не переживали, но, кто знает, может быть, их страхи не оказались столь питательны для этого духа, или они успели забыть свои сны? Наутро меня обвиняли в том, что я транслировал в палатке свои кошмары, а когда я попытался поделиться одним из эпизодов своего сна, гомерически смеялись над гомосексуальной подоплекой образа, да и я ржал вместе со всеми, развивая юмористические тенденции. Однако не все так просто, как казалось бы на первый взгляд (см. Приложение для Любопытных).

31.07.2001.

Скала Куйвы - Щучье озеро.

   Погода разгулялась, ночной ветер почти разогнал облака, и солнце выглядывало уже не столь эпизодически, как вчера. Мы, кряхтя, вздернули на себя рюкзаки и пошли по северной тропе вдоль озера, решив, что будем идти, пока идется. Кажется, именно здесь, во время очередной остановки, проявился еще один афоризм: "По коням, сказали рюкзаки".
   Идти было существенно легче, чем после перевала, однако, нельзя сказать, что совсем легко. Вначале мы забрались в гору, практически на границу леса, возле скалы Куйвы, где от него нас отделяла только осыпь. Куйва вблизи4 приобретает совершенно размытые очертания и при свете солнца ничем не похож на того странного духа, что мучил нас ночными кошмарами. Кстати, взбираясь на высотку и покачнувшись на камне, я схватился рукой за березку, и у меня осталась в руках гниловатая, но вполне приличная палка, на кою можно было спокойно опираться при ходьбе, поэтому в дальнейшем я больше не завидовал трехногому Смирнову, а палку эту прозвал "палкой Куйвы". Вид на озеро с этой высотки открылся просто потрясающий: фиолетовые склоны гор5 каких-то неземных очертаний утопают у подножия в зелени леса и обнимают сине-зеленое озеро в мелкой ряби волн. Из темных ущелий спускаются к озеру курящиеся облака тумана и растворяются у его поверхности (Куйва курит6). Смотреть можно бесконечно, но надо идти дальше... Спустившись снова на лесную тропу, мы потянулись вдоль берега, время от времени останавливаясь и сверяясь по карте с ориентирами на местности. Надо сказать, что получалось это не так уж и здорово: то ли карта плохая, то ли мы такие дурные. Короче, искомые 5 км вдоль озера, казалось, давно пройдены, слева попадаются мелкие озера, не обозначенные на карте (а, может быть, это и есть то самое озеро Щучье?), справа - островки, которых быть не должно, но тропа все вьется и вьется, то поднимаясь вверх по склону, то петляя между деревьев и заболоченных заливчиков. Перейдя через два заваленных камнями ручья, мы уже было думали, что это и есть обозначенные на карте ручьи, ан нет: вот и еще парочка, а потом и еще. В конце концов позавчерашняя усталость начала брать свое и о первоначальной задумке идти до самого Ловозера пришлось забыть - добраться бы до сносной стоянки на берегу, чтобы переночевать и со свежими силами снова идти вдоль озера. К вечеру стали обнаруживаться мелкие пляжики на берегу. На первом из них уже стояла палатка, откуда радостно приветствовали нас ночные знакомые Макс и Юрик. Скучно им вдвоем, очевидно, они и стали звать остановиться рядом. Однако мы, естественно, пошли дальше. Не могу сказать, сколько мы еще отмахали после этой встречи, идти было все тяжелее, рюкзак оттягивает плечи и хочется все больше присесть, отдохнуть, да и вообще никуда не двигаться. Ветер все усиливался и на открытых озеру участках просто начал сшибать с ног. Тем не менее, искомый пляж был-таки найден как раз на косе ручейка, вытекавшего из озера Щучье. Это место мы все-таки смогли идентифицировать по карте, несмотря на качество карты, или топографический идиотизм. Большую палатку мы попытались вначале поставить в кустах в начале косы, но ветер был настолько силен, что просто стал надрывать тент, поэтому в спешном порядке пришлось перебазироваться на самую косу, которая своим краем уходила под берег в устье ручья и была прикрыта от ветра. Через ручей были переброшены два хиленьких бревнышка, коим еще предстояло сыграть свою вечерне-развлекательную роль.
   Что нужно туристу, чтобы согреться? Естественно, костра и горячего ужина недостаточно, нужно выпить, ну хотя бы чуть-чуть... Ожидание, пока охладится в воде пластиковый баллон с разбавленным спиртом, вовсе не похоже на сумрачное предвкушение алкоголика, трясущимися руками открывающего заветную заначку. В этом ожидании есть предощущение праздника души, совмещенного с полезным для здоровья подхлестыванием истощенной борьбой с собственным телом иммунной системы организма. "Не пьянства ради, здоровья для" - не пустой лозунг обуреваемого жаждой выпить, а суровая необходимость для туриста за Полярным Кругом, да и значительно южнее тоже. И вот охлажденный продукт живительно струится в желудок и радостным теплом разливается в жилах, снимая усталость и поднимая настроение. Хорошо!
   После первой мы начинаем обсуждать дальнейшие планы. Бекетов настаивает на завтрашнем дне отдыха, а для тех, кто хочет, экскурсию на соседнюю гору. Общими усилиями уговариваем его, что надо идти дальше, тем более что до места рандеву на берегу Ловозера осталось совсем немного. Кроме того, никому не хочется идти обратно той же дорогой через перевал, или пешком до поселка Ловозеро 25 км по неизвестному пути, а для этого надо на Ловозере поймать моторку, дабы она отвезла всех в поселок. Но Ловозеро не Москва, а моторка не такси, и, чтобы повысить вероятность моторколовли, необходимо прибыть на место хотя бы на день раньше. Убедительно уговариваем уже после третьей. Согласно продолжаем. В это время Аня, сходив прогуляться через двубревнышковый мостик на ту сторону ручья, на обратном пути не удержалась и ступила (хорошо так) в воду ногою в туристском ботинке. Обсудив теоретически технику хождения по бревнам, Масса Бекетов решил продемонстрировать практически, как надо переправляться на тот берег. Ну, натуральный Руководитель. После двух шагов по одному бревнышку, показавшемуся ему более надежным, нога Бекетова слегка поехала, и все тело совершило грандиозный "ПЛЮХ!" (Масса есть Масса!). Глубина в этом месте немалая, ибо ручей намыл себе русло и Игорич ушел едва ли не по пояс в воду. Дружный смех огласил окрестные берега, но когда все слегка отдышались, а Бекетов отжался и переоделся в сухое, уже Чижик шел показывать класс хождения по бревну. Поскольку теоретический спор остановился на способе хождения по двум бревнам сразу, Чижик стал демонстрировать эту технику и успешно дважды (туда-сюда) преодолел препятствие, переступая попеременнно с одного бревна на другое. "Это нечестно!" - возопил Бекетов, "Ведь я шел по одному бревну, а по двум и всякий дурак сможет!". И тут же пошел босиком по двум бревнам, комментируя собственные действия с теоретической точки зрения. Прошел, покачиваясь, но прошел. Теперь уже Чижик возмутился, что босиком это элементарно, а вот обутым сложнее. И снова пошел по бревну. Так они попеременно преодолевали препятствие, а остальные почему-то никак не хотели присоединиться к ним, в том числе и от дикого хохота, душившего зрителей. Окончание шоу почему-то совпало с окончательным опорожнением емкости с водно-спиртовым содержимым.

Еще одно техническое отступление рекламного характера.

   Прогноз погоды, который мы смотрели в Москве накануне отъезда на сайте http://www.gismeteo.ru/weather/towns.htm, добротой не отличался. В этом прогнозе было указано похолодание и облачность с 29.07, а со 2.08 обещали уже +5 - +7. С 29-м они не ошиблись, как мы могли убедиться на собственной шкуре (ибо где облачность, там и дождь), а вот насчет дальнейшего следовало задуматься: рвущий палатку ветер внушал серьезные опасения. Надо сказать, что в дальнейшем все опасения подтвердились и, действительно, прогноз оправдался полностью.

1.08.2001.

Ловозеро.

   Наутро ветер и не думал стихать. Собравшись на скорую руку и взвалив на плечи рюкзаки, почему-то не желающие становиться легче от съеденного-выпитого, мы снова отправились в путь по тропе вокруг озера. Тропа становилась все натоптанней, но заболоченней и через полтора часа бодрой ходьбы мы оказались на чьей-то стоянке и на чем-то вроде очередной развилки. Развилка примерно в этом месте была обозначена на карте и, судя по ней, нам надо было идти по левой тропе, которая вела в обход болота и вдоль хребта прямо к искомому месту рандеву. Правая же тропа должна вести к мосту через речку, куда нам не надо. Пойдя по левой, мы через 20 м уперлись в болото и общественно-стояночный сортир, вернулись, пошли по правой, и через 20 м уперлись в ручей, за которым тропа терялась в кустах, опять вернулись и стали чесать в репе. Учитывая качество карты и наш топографический идиотизм, надо было идти на разведку. Договорились, что устраиваем перекус с видом на долину ручья Чивруай (что открылся на южном берегу напротив нас7), а четверо уходят в разведку. По правой тропе пошли мы с Чижиком.
   Переход через ручей мы нашли сразу. За ним тропа стала такой натоптанной, что можно было шагать и шагать, тем более, налегке. И мы пошли, обсуждая мировые проблемы. Налегке они почему-то обсуждаются весьма активно, тогда как рюкзаки явно мешают рождению и восприятию мудрых мыслей. Через некоторое время показалось большое поле, на котором стояла одинокая избушка, возле которой копошились люди. Вблизи люди оказались туристами, да еще и три байдарки лежали возле избы кверху килем. Радостные, мы тут же завязали разговор, однако туристы оказались крайне неприветливы. Первым делом они заявили, что это не их байдарки, а соседней группы (может, мы их задели за живое?). На вопрос, где здесь дорога Ловозеро, они махнули рукой вперед. На вопрос, есть ли развилка на мост через Сейдъяврйок, сквозь зубы процедили "есть". "А мост в каком состоянии, перейти можно?" "Нормальный." В конце "разговора" я упомянул нашу карту, где развилка обозначена раньше. "У вас не карта, а схема" - был презрительный ответ. Решив, что это неприветливые питерцы (питерцы особенной душевностью на туристских тропах не отличаются), мы отправились восвояси, тем не менее, узнав все, что нам нужно. Вернувшись и перекусив, мы снова скомандовали рюкзакам сказать "по коням" и двинулись по разведанной тропе. Поравнявшись с неприветливыми туристами, мы сделали небольшой передых, поджидая остальных, и тут узнали, что они, действительно, питерцы, что они признали в нас москвичей, и лишь потому, что мы не представились по полной программе. Странные люди. Выходишь из лесу, представляешься, показываешь паспорт, маршрутную книжку, расшаркиваясь, снимаешь шляпу - ты не москвич, а в противном случае - "у вас не карта, а схема".
   Сразу за полем оказалась великолепная натоптанная дорога. Та самая, бульдозерная, или "древняя" по другим источникам. По этой дороге можно на машине проехать. И не на "Урале", а даже на "Москвиче". Однако, как выяснилось позже, дорога ведет в никуда. Начинаясь на Сейдозере, она упирается в Ловозеро (или наоборот) - и все! Остальное - тропы, теряющиеся в болотах. Тем не менее, думается, что это - зимник. По Ловозеру зимой легко проехать на "Буране", а оттуда по этой бульдозерной дороге выехать на Сейдозеро - это все же заказник... Вот по этой великолепной, можно сказать, магистрали, мы, не напрягаясь, вышли к берегу Ловозера так быстро, что даже не успели почувствовать тяжесть рюкзаков (или они вдруг полегчали?).
   Ловозеро после зажатого горами Сейдозера показалось просто морем безбрежным. Каменистый берег весь в гальке8, мелко, на берегу валяются покрышки, недалеко от кромки воды вагончик с покореженной дверью. Потом нам рассказали, что эту дверь погнул снежный человек (местные кличут его Афоней), пугая местных егерей. Недалеко от дороги мы нашли приличную стоянку на галечном пляжике и только растянули тенты, как хлынул дождь. Хорошо еще, что приближение очередной "матумбы" (народный фольклор - эквивалент тучи с дождем) на открытой местности легко предугадать и поторопиться с разбиванием лагеря. Но все равно в холодном дожде приятного мало - надо же и дрова поискать-попилить, и ужин приготовить. Но мы уже никуда не спешили. Поэтому, переждав лениво одну "матумбу", до прихода второй успели дров натаскать, а третья уже и совсем была по фигу, ибо палатки готовы, ужин забормотили и можно под тентом лениво дожидаться процесса принятия пищи.

   Поздним вечером, часов в 11, когда все уже, наевшись и выпив по маленькой, стали разбредаться по палаткам, или думать, чем заняться до отхождения ко сну, вдалеке послышался звук моторки.

Рандеву. Встреча с рыбаками.

   Я услышал крик Бекетова: "Моторка!", и вслед за ним смирновский бас: "Зеликман едет!", а дальше уже просто визг девчонок - и выскочил, как ошпаренный, из-под тента, где раздумывал о бытии с сигаретой в зубах. И правда, метрах в 50 от берега к нам медленно подруливал караван во главе с моторкой и двумя лодками на прицепе9. Мой радостный вопль тут же присоединился к аналогичным нечленораздельным звукам, издаваемым остальными "горниками", прыгающими по берегу и отчаянно размахивающими всеми свободными частями тела. "Рыбаки" из лодок тоже чем-то махали в ответ.
   Радость встречи словами описать трудно. Хотя встреча была назначена на 2-е, многие, в том числе и Бекетов, сомневались, что она вообще произойдет, и даже делали ставки. Все-таки ветрено на Кольском, да и ветер все время должен был дуть был им, рыбакам, в самое неудобное место, то бишь в харю. Но все-таки они пришли, да еще и на день раньше, да еще и с моторкой, которую мы уже и не чаяли "словить". Вскоре выяснилось, что им, действительно, пришлось тяжко: гребли все время против ветра (аж "по два часа в день"), рыбы не поймали ("Где рыба?" "А мы все время гребли"), устали, намерзлись, зато за полдня пути от места рандеву их нагнала моторка, кою они и поймали вместо рыбы. Выяснилось, что водитель моторки, Саша Из Ловозера, забыл сигареты и подъехал к туристам стрельнуть. А еще говорят, что курить вредно! Сам-то Саша с матерью своего найлепшего другана (тоже Галей) отправился за ягодами, а нашел наитеплейший прием, горячую пищу, водку и сигареты. Конечно, мы тут же с ним договорились, что через пару дней он нас отсюда в три захода заберет, да еще и деньжат на этом деле срубит, кто ж откажется!

2.08.2001.

Очередная дневка.

   Проснулись, естественно, поздно. Дождя не было, но облака изрядно обложили небо. Двигаться никуда не хотелось, да и незачем. В горы не пойдешь, до ночи (условной) не обернуться, да и матумбы шастают. Зеликман все-таки сподобил себя уйти ловить рыбу на Сейдъяврйок, да так там и пропал до вечера. Ершовы и гренки отсыпаются за все прошедшее и будущее. Даже пулю писать неохота - лень. Ольга собралась по ягоды. В конце концов, и мы с Юлей решили сходить на разведку до моста и обратно, а заодно и грибов поискать. То ответвление с "магистрали", что мы приметили накануне, и что должно было быть тропой к мосту, оказалось весьма широкой и утоптанной дорогой, но в один прекрасный момент эта дорога уперлась в болото и пропала. Мы с Юлей долго скакали с кочки на кочку, пока не траверсировали это болото, но, как водится, потеряли тропу. После некоторого плутания по лесу, правда, в нужном направлении, мы вышли на утоптанную тропку, которая и довела нас до моста. Мост этот мостом назвать непросто. Вернее, когда-то ЭТО было мостом, подвесным, через речку, но теперь в настиле зияют дыры, а через дыры переброшены бревна10, чем-то напоминающими те, прочность которых испытывали по пьяни Чижик с Бекетовым. И без груза пройти по мосту непросто, не говоря уж о том, чтобы с рюкзаками. Все-таки хорошо, что мы пошли по северной тропе, а то переправа была бы проблематичной. На мост мы с Юлей не полезли, хотя ей и очень хотелось, а возвращаться решили по другой тропе, чтобы не штурмовать снова болото. Конечно, мне стукнуло в голову пойти по самой хилой тропке. И конечно же, эта тропа вскоре потерялась в чаще. Так мы с Юлей и перлись через лес по буеракам вдоль берега реки, с холма на холм, перепрыгивая через коряги. Вскоре Юлю это все достало, и она начала ныть, что мы сбились с пути, что заблудились, и что я зря ее потащил, бедную, через лес девственный, и что мы по грибы пошли, а не в разведку. Ей было в чем меня упрекнуть, однако, мы все-таки вышли на утоптанную тропу, которая, действительно, привела нас к "магистрали" путем, значительно более коротким, чем в обход болота. Грибов мы тоже набрали, так что вернулись не с пустыми руками, и к вечеру я опять засел за кулинарные изыски. Между нашим возвращением с грибами и разведданными и ужином был еще преферанс в составе: Бекетов, Смирнов, Чижик и я, возвращение Ольги с кучей ягод, но последовательность событий не отложилась в памяти. Часов в 10 вечера вернулся Зеликман с 15-ю форелями, коих он тщательно фотографировал на долгую рыбацкую память. Зеликмановский улов подстегнул Ершовых, и они на лодке отправились дорожить. Буквально минут через 30 они вернулись с кумжей: Ершов греб, а Таня дорожила и зацепила кумжу, кою тоже потом взвешивали и фотографировали. Вечером была знатная уха из форелей и кумжи. Вот, вроде, как и все, обычная дневка...

3.08.2001.

Чивруай.

   В этот момент на горизонте появляется одинокая байдарка (вернее, каноэ), которая (ое) бодренько так приближается и пристает невдалеке от нашей стоянки. В каноэ этом четверо: муж, жена и двое девочек, младшей из которых еще нет трех лет. Холодно, мокро, ветрено, они подходят и греются у нашего костра. Выясняется по ходу дела, что Он - выпускник Химфака, и они идут таким семейным составом по маршруту Ловозеро - Цага (вверх по течению 50 км) - Пана - Варзуга, а далее по Белому Морю до Кандалакши. Ну нравится им так, завидуйте могутному энтуазизьму. Малышка замерзла как цуцик - она в одном свитере на голое тело и в хиленьких мокрых штанишках. Родители и старшая дочь упакованы в непромокаемые одежды, а ей "не успели купить, собирались в спешке, дома все ремонт был, вот и не купили". Дамы наши все на малышку набросились, в куртку ее укутали, горячим компотиком, a'la днепропетровцы, напоили, руки-ноги согревающим кремом натерли, и только минут через 15 она смогла произнести первое слово, так замерзла. Нет, видали мы маньяков, но это уже садизм. А родителям хоть бы что, еще брюзжат, что вот сейчас она отогреется, привыкнет к теплу и не захочет дальше идти, а им по плану надо на Сейдозеро сбегать посмотреть. Честно говоря, зрелище душераздирающее. Через примерно полчаса крутая семейка спортсменов-разрядников, погревшись у костра, пофигачила в полном составе по дороге на Сейдозеро. Вот тут уж мне безумно захотелось свалить куда-нибудь подальше, хотя бы чтобы еще раз с ними не встретиться. Мы с Лариской и Юлей так и решили пойти на ручей Чивруай глянуть, хоть до искомых квадратных скал, видимо, по времени уже не успеваем. Тут и Бекетов решил с нами идти, а остальные не выказали никакого желания. Только Смирнов с Ольгой решили нас до моста проводить, на видео заснять процесс переправы.
   До моста мы дошли бодренько: тропа разведанная и впрямь оказалась короче. Правда, Ольга потом говорила, что я впереди летел со скоростью паровоза, так что она запарилась догонять. Но дошли минут за 40. переправа через мост оказалась не так страшна, как на первый взгляд, хотя я вначале никак не мог сообразить, за какой трос мне следует ухватиться, чтобы не сверзиться в воду прямо у берега. Переправились, помахали ручкой и пошли по южной тропе. Тропа эта не так чтобы сильно хуже северной, только, как выясняется, там, на южном берегу разных ответвлений больше, поскольку несколько вагончиков - охотниче-рыбацких заимок с тропками к ним встречаются. На обратном пути мы там поплутали немного. Заимки все были пусты, но явно обитаемы, возле одной изрядная куча мусора с бутылками-банками валяется. Правда, вдали от них лес чистый, хотя и местами слегка заболоченный. Тропа петлявая, в двух местах выходит на берег озера, и оттуда такие виды открываются, что можно только ахать, глядя на красоту такую. Пока мы шли, погода стала стремительно улучшаться, а на подходах к ручью Чивруай стало проглядывать солнце. Причем вдоль северного берега по-прежнему маршировали облака, а над южным их сплошность резко нарушалась. Конечно, на одном из ответвлений, уже у самого устья ручья, я выбрал левую тропу, которая вскоре почти потерялась во мху и завела нас в болото, но мы успешно выбрались из него, двигаясь все время вверх, и внезапно оказались на высоком берегу ручья Чивруай. Здесь мы и осановились на короткий перекур. Пейзаж, конечно, оттуда открывается потрясающий. Лес, ручей внизу, вид на скалы с обеих сторон ущелья11. Именно там, на этом перекуре, внезапно сломалась моя палка Куйвы. Причем я не помню, чтобы кто-то на нее наступил. Прислонил я ее к дереву, отвернулся прикурить и присмотреться к красотам пейзажа, а потом только собрался ее взять, а она лежит, сломанная пополам. Конечно, я тут же срубил новую, из березки, которая уже почти свалилась с обрыва, но еще живая. И все же не покидало ощущение, что духи ручья Чивруай другие и не в ладах с Куйвой. И методом исключения можно предположить, что добрые к людям. Подтверждалось это и погодой: над нами было солнце, а над северным берегом шел дождь. Уже потом, в Москве, я прочел, что саамские шаманы именно на южном берегу (а, скорее всего, на Чивруае) проводили период ученичества. Я этому и не удивляюсь. Ущелье Чивруая кардинально отличается от долины Эльморайока. В нем кипит жизнь. Если долина Эльморайока поросла мелким березняком, который хлестал нас по лицу 29-го, то в ущелье Чивруая могучий еловый лес, лишь по краям стекающих в ручей мелких притоков прерывающийся мелколесьем. И состояние души совершенно другое - как и лес, возвышенное. Да и скалы по краям ущелья не создают ощущения мрачного хаоса, как на перевале, или у скалы Куйвы. Жаль, конечно, что мы не смогли пройти выше, хотя бы до границы леса. Там такие скалы виднелись издалека отвесные, красивые, все в потеках лопарской крови, и величественные. Ну не хватило нам времени! Мы обещали вернуться к 10-ти вечера, а когда добрались до "долины семи ручьев", пересекавших наш путь, было уже 18 с чем-то. Наскоро перекусив, мы решили подняться к стене ущелья, повыше. За границу леса, чтобы хотя бы взглянуть на ущелье с высоты птичьего полета. Решили - сделали. И хотя Юлька все стремилась забраться на самую вершину и походить по плато, сделать это было ну никак невозможно, по крайней мере, с таким нулевым опытом скалолазания, как у нас. Несколько метров отвесных скал разделяли осыпь, по которой мы поднялись, и вершину плато. Ну что поделаешь! Юлька ругалась, что я ей не разрешаю подняться, да куда там! Лучше быть плохим отцом, чем ловить срывающуюся со скалы дочь... Зато какой вид потрясающий открылся нам на ущелье! Если хоть раз еще доведется сюда добраться, я вернусь и дойду до тех величественных скал на горизонте12.
   Когда мы спустились в то же место, где мы перекусывали, выяснилась одна забавная вещь. Слово Бекетову: "Да, и правда, то самое место, вот и бревно, где мы сидели, а вот и нож, который я здесь забыл". Он, действительно, воткнул нож в бревно и полез в гору, и если бы вернулись другим путем, так бы и вспомнил про него только в лагере. Добрые духи Чивруая вернули Игоричу его собственность...
   Обратный путь не был столь примечателен. Правда, на этот раз мы пошли по тропе, а не через болото, и тропа вскоре вывела нас к берегу озера, где в устье ручья стояла уже знакомая палатка, и у костра сидел тот же самый Юрик, с которым мы уже не раз сталкивались. Он нам поведал, что они вчера ходили на озеро Райявр (куда мы так и не дошли, а было бы еще часа 4 - 5, дошли бы) и спустились по ущелью Чивруая. Вот, блин, они все видели, а мы только рядом зубами клацнули! Он же сообщил нам, что Макс пошел ловить рыбу. Вскоре мы встретили и развеселого Макса с фляжкой на боку и без всяких признаков рыболовных снастей. Интересно, у них, бандитов, как рыбу ловят?
   Еще один момент примечателен. Встречалось нам по дороге немало "квадратных" камней, почти геометрически правильной формы, но только почти. Их-то и считают гипорборееведы артефактами. Не знаю, сомневаюсь, что их специально древние обитатели Сейдозера обтесывали, скорее всего, очередные шутки природы, или местных духов, как "петроглиф" Куйва. Но что саамы им поклонялись, не сомневаюсь. И я бы на их месте удивился капризам природы. В одном месте прямо на южной тропе есть даже что-то вроде языческого капища. Там эти кубические камни выстроены аккуратным кругом, в центре которого стоит еще один, побольше размером. Камни поросли мхом, но Лариска, присевшая отдохнуть на один из них, уверяет, что он был теплый. Не удивлюсь, если саамские шаманы когда-то там приносили в жертву животных... И, конечно, никакой высокой цивилизации там не было, по крайней мере, явных признаков этого нет. Но что могло быть, так это неолитическая пещерная культура (а пещер там, говорят, много) типа североамериканской культуры Пуэбло. Индейцы пуэбло жили себе почти до нашего времени в пещерных городах в ущельях, по описаниям до боли похожих на то, что мы видели в ущелье Чивруая. Защищали они эти свои поселения, стреляя с окрестных скал по бокам, или прямо из своих, отделанных обтесанными камнями пещерных домов, а занимались охотой и собирательством. Ну чем не занятие для обитателей Сейдозера? Пришедшие сюда через много столетий после них саамы, естественно, стали обожествлять древних "строителей" как духов. И все, и не нужно никаких мистических гиперборейцев, хотя красиво пишет Демин и иже с ним, ничего не скажешь...
   Вернулись мы в срок, опоздав буквально на 10 минут от расчетного времени, когда на стоянке варилась уха из очередных 15-ти форелей Зеликмана. Тут-то Юлька и узнала, что гренки с Леркой взобрались на соседнюю гору со странным названием Куамдеспахк, и взбирались на четвереньках по почти отвесному кулуару. Как же она им завидовала и ругала меня! Бекетов тоже все выспрашивал, как они туда прошли, и намечал для себя путь на вершину назавтра, оглядывая гору в бинокль.

4.08.2001.

Почти Куамдеспахк.

   Этот день был в планах обозначен, как день отъезда. В 16 часов за первой партией должна была прийти моторка, поэтому необходимо было разделиться на три группы. С утра солнце светило во все лопатки: вчерашние духи Чивруая разогнали всю Куйвину мразь, и смертельно жаль было терять последний день для радиальных вылазок. В первой группе желание выехать выказал Смирнов с Ольгой и Ершовы: они и не собирались куда-то идти бродить. Бекетов собрался на гору, где вчера были гренки с Леркой8, а я все стремился в гиперборейские края. В конце концов, гренки с Леркой туда и собрались - взойти на гору Нинчурт, но мне так было досадно опять не дойти до цели моего путешествия пару часов (а времени опять не хватало на длинную радиалку), что я сгоряча решил составить компанию Бекетову, тем более что в такую горку лезть одному не след. Лариска, уставшая после вчерашнего, по моей настоятельной просьбе осталась в лагере, а Юлька снова захотела пойти со мной (правда, потом она ругалась, что не пошла с гренками, да кто бы ее одну отпустил!). Так мы и пошли: Игорич, я и Юлька, альпинисты хреновы. Выбрать Бекетов решил другой путь на вершину, попроще, там, где положе, но для этого надо было пройти по просеке (бывшей когда-то приличной дорогой) километра три на север. Я против выбора такого и не возражал, поскольку даже представить себе не мог, где им по такому склону вчера удалось взобраться. Шлепать по просеке, перебираясь через болота, большие и маленькие, занятие не из приятных, но стоило только нам попытаться шурануть в сторону горы, как нам преграждали путь мелкие озера, вокруг которых через болота не пройти. Так мы и возвращались регулярно на ту же самую забытую телефонную линию с оборванными проводами и поваленными столбами, после каждой очередной попытки. Наконец, это нам удалось и мы тут же впилились в поваленное мелколесье на склоне горы. Уже после спуска стало понятно, что это след лавины, причем достаточно свежий. А в Оленегорске мужик на вокзале мне рассказал, что в июне на Сейдозере было землетрясение. Наверное, тогда и сошла с горы лавина, повалившая столько деревьев. С одной стороны, подъем по такому лесу причинил массу неудобств, но, с другой стороны, этот же след лавины вывел нас на вполне приличную лощину, вдоль которой мы и стали подниматься вверх. Идти вверх по склону не менее чем 45 градусов, конечно, нелегко, но когда кончился лес и пошла травка с березняком-недоростком, а склон задрался градусов под 60, пришлось уже карабкаться практически на четвереньках, цепляясь руками за траву и камни. Занятие, надо сказать, не из приятных. Зато вид вниз, на просторы Ловозера открывался совершенно потрясающий, как будто с самолета13. Стоишь так, привалившись к камню, склон вниз уходит так, что, кажется, вот-вот соскользнешь и покатишься, а перед глазами просторы плоской земли, с маленькими кружками мелких озер и всей акватории огромного Ловозера. А вдали холмятся известные по карте возвышенности, мелочь по сравнению с нашей горкой - Панские тундры и Федоровы тундры. Красота - дух захватывает. А по озеру маленьким таким белым барашком зигзагом двигается моторка по направлению к нашему лагерю - значит там все в порядке. Переговоры по взятой с собой рации подтвердили нашу уверенность.

   Опоздали мы почти на час. Уже в лагере выяснилось, что Чижик ходил в одиночку пешком до ручья Чивруай и обратно, и, искупавшись в ледяном Сейдозере, уже умудрился простудиться. Лариска была одна в лагере, пока все бродили по горам, и жутко боялась. Гренки с Леркой вернулись в восторге с горы Нинчурт, естественно, успев полазить по отвесным скалам, и там они видели что-то вроде крепости, сложенной из камней (небось, знаменитую "обсерваторию" гиперборейцев), но так и не поняли, сложили сей артефакт туристы, или кто еще (фотографии покажут). Зеликман словил уже 30 форелей и заставил Лариску оных чистить в ледяной воде (мы с Юлей помогли ей немного, да она уже заканчивала). И потянулись томительные часы ожидания моторки.

По Ловозеру на моторке.

   Во второй очереди отъезжающих должны были быть мы втроем и Гренка с Аней. Бравые Бекетов с Зеликманом, да Чижик с Леркой собирались в последнюю очередь. Все 30 форелей они собирались прибрать к рукам, дабы втихую ими обожраться. Но не тут-то было. Сначала не выдержала зеликмановская рыбья душа - часть мелких форелек решили зажарить. Выяснилось, что и сковородку, и сетку утащила с собой первая партия отъезжающих, поэтому жарить пришлось на крышке от кана. Съели. Вторую порцию жарил САМ Зеликман, что, вообще-то для него нехарактерно - он только ловит... Но уж намеченную уху последняя бравая четверка собиралась съесть без свидетелей. Но когда приехал на моторке замерзший Саша, затребовав ухи и водки, отказать такому бравому вознице было никак невозможно. Ну и нам, остальным, тоже досталось...
   Грузиться пришлось с помощью обладателей резиновых сапог Бекетова и Чижика. Игорич чуть не уронил в воду массивную Гренку, но обошлось. Да и я был перенесен в лодку на закорках Чижика, что было весьма забавно. Моторка стартовала бойко, да на глиссер не вышла (куда ей с таким грузом!), поэтому мы еле плелись со скоростью примерно 5 - 7 км/ч, раскачиваясь на волнах. Все три часа "полета" мы то и дело останавливались с глохнущим мотором, забиваемым водорослями. Холодно было неимоверно: ветер свистел в правое ухо и волны бросали лодку так, что мало не покажется. Луна, впервые увиденная нами на Кольском, взошла огромным оранжевым шаром на горизонте и пялилась нам в спину. Мы с Сашей сидели впереди и трепались за жизнь, а все девчонки, первые полчаса дружно певшие песни, скукожившись сзади под одеялом и дрыхли без задних ног. И вот, наконец, после стольких мучений, на берегу показался лагерь, разбитый первой группой. Ершов со Смирновым встретили нас криками: "Где спирт? Где рыба?" Увы, нам нечем было их обрадовать. Рыба уже была съедена, а весь спирт остался у бравой четверки. Пришлось в темпе укладываться спать, дабы совсем не замерзнуть.

5.08.2001.

Отъезд.

   Бравая четверка прифигачила часов в 10 утра, все пьяные в дугу (видать, немало было сэкономленного спирта!). Самым трезвым был, естественно, Саша. С ним мы еще долго беседовали, пока остальные трезвели, давя ухо. Правда, некоторое время Чижик тоже трезвел, бодрствуя и беседуя об охоте и оружии. Он успел еще пострелять вместе с Сашей из мелкашки по банкам, и даже попасть пару раз, пока теплое солнце окончательно не сморило его могучий организм. Так он и дрых на коврике у костра, пока все не стали в спешке собираться. Из мелкашки, правда, постреляли все, кто не спал и сидел у костра в это время. Жаль, Лариска пошла за ягодами, а то показала бы класс. Саше отчаянно не хотелось уезжать, хотя и после почти бессонной ночи сон явно наступал на него. Перед тем как ехать домой, он даже вызвался прокатить нас на моторке с ветерком, и поехали я с Юлькой и Ершовы. Глиссируя, мы доехали аж почти до половины пути до Сейдозера и также на скорости вернулись обратно, а Ершов часть пути рулил моторкой. Попрощались мы с Сашей тепло и душевно, пообещав прислать фотографии на память. Так что если захочется еще раз приехать, нам есть к кому обратиться за помощью.
   Автобус мы поджидали долго, но каково было наше удивление, когда за нами приехал микроавтобус "Мерседес" с прицепом ровно на 13 посадочных мест. С таким комфортом мы еще не ездили: за такое удовольствие стоило заплатить! Правда, денег у меня уже почти не осталось: за вычетом денег на ж/д билеты остались жалкие 20 рубчиков на московский общественный транспорт, но я еще сдуру надеялся на окончательный расчет по примусу в Оленегорске. Зря надеялся. В Оленегорске на вокзале эти 20 рублей так и полоскались в моем кармане. Народ пошел питаться в местных предприятиях общественного питания, а я, злой как черт, пыхтел в стороне, потому что не мог на сии 20 рублей накормить своих девчонок. Хорошо еще сдачу с билетных денег Лерка догадалась хоть за час до поезда отдать, и мы успели слегка подхарчиться в рабочей столовке. Благословенный Север, там и в 10 вечера все работает на благо человека, и не по московским ценам!

   В поезд мы загрузились уже ночью. Ночью, ибо 5-го августа уже серьезно темнеет, по сравнению с 29-м июля. В поезде все стали приводить себя в цивилизованный вид. Мне, наконец-то разрешили побриться, поскольку святая вера Смирнова, что мое бритье обязательно к перемене погоды, больше ни на кого не могла подействовать. Наши водники (с моей гитарой) выходили через три часа в Апатитах, чтобы продолжить сие замечательное путешествие, а мы (т.е. Алентьевы, Ершовы, Лерка, Смирнов и Ольга) уже направлялись в Москву. Жалко было расставаться, а что делать? Последние рукопожатия и - прощай, Кольский.

6.08. - 7.08.2001.

Возвращение.

   За окном стремительно теплело. Холод Заполярья сменился нудным карельским дождем, а к Москве мы опять въехали в удушающую жару. Да и что тут, собственно, еще вспомнить? Скучные часы (гитары-то нет!) поездного тягучего времяпрепровождения. Кроссворды, карты, опять кроссворды. К вечеру 6-го числа все это так достало, что не хватало сил ждать. Единственным воспоминанием, достойным упоминания, было отгадывание кроссворда на составление слов из предложенных букв, когда были придуманы два новых слова, идеально подходивших к пересекаемым буквам в столбцах. "Бодровсос", оказавшийся впоследствии водосбросом и "недопалка", оказавшаяся неполадкой. Эти слова были придуманы уже 7-го, т.е в Леркин день рождения, наверное, единственный за последние много лет, встреча которого прошла в абсолютно трезвом состоянии. И все, кажется, больше ну никаких впечатлений.

Вместо эпилога

(в пику В.С. Смирнову с его эпиграфом)

   Нет, все же есть определенная прелесть в том, чтобы, "сменив ориентацию", ходить пешком. Лариска утверждает, что ей существенно больше понравился пеший поход, чем водный, правда, за неимением достаточного опыта длительных водных "процедур", она не может быть главным экспертом. А вот Юлька снова хочет в горы. Ну, разве это не результат?

PS.

Эпизоды,

не вошедшие в основной текст по причине их делокализованности

во времени и пространстве.

   Эпизод первый.

"Гнусное" послесловие.

Диалог, имевший место 9-го августа на работе...

   - Комаров? Каких комаров? Ах да, комаров... Да не было их совсем. Удивительный год был, практически никакого гнуса, ни комаров, ни мошки. Местные говорят, что они от жары июньской вымерли, там же почти месяц под 30 было, высохли...
   Комментарий.

   Эпизод второй.

Реклама железным дорогам России.

Диалог в ж/д кассе еще в Москве, регулярно пересказываемый в поездах.

   Без комментариев.

   Эпизод третий.

Колыбельная.

Диалог между супругами Алентьевыми где-то на лесной тропе между перевалом Эльморайок и Сейдозером, 29-го июня ближе к вечеру.

   Без комментариев.

   Эпизод четвертый.

Опарыши.

Монолог Зеликмана (ежеутренний) по открытии баночки с опарышами.

   Комментарий.
   Наш удалой рыбак поимел с собой баночку с опарышами, дабы ловить рыбку на удочку. С ними он постоянно беседовал и так сроднился, что в голосе его сквозила неподдельная нежность (такая бы предупредительность в разговорах с людьми!). Вначале он их не кормил и утверждал, что любит их таких, стройных. Но однажды я застал его, когда он подбрасывал в баночку остатки утренней каши, приговаривая: "Кашка вкусная, Бекетов варил..." Заботливый, однако... Слово "опарыш" стало нарицательным, и когда Смирнов выполз из палатки в красном шерстяном лыжном костюме и сером шлеме, длинный такой, все закричали "Опарыш!" и потребовали от Зеликмана проявить ответную нежность, да где там...

Приложение для Любопытных.

Памяти Франца Кафки.

В лапах адвокатов.

(Сон в летнюю ночь под скалой Куйвы)

Прелюдия и фуга це-дур.

!

Извините,

но данная страница находится в стадии литературной обработки...

!

   26

Оценка: 5.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"