Я никогда не забуду, как мы с Ней познакомились... В тот день я гулял по Москве. Люди, как обычно, раздражённо обсуждали моё появление, неприязненно прятали от меня свои хлипкие части тела и спешили удрать как можно скорее. А мне что? Мне ничего, я привык. Одна знакомая поэтесса посвятила мне стихи, в которых говорится о том, что я хожу, как мальчишка, надвинув кепку набок и засунув руки в карманы. Что-то вроде того... Вот и в тот день мне было глубоко наплевать на всё и вся, я шёл и наслаждался своей лёгкой походкой, своим отражением в весенних лужах. И вдруг увидел Её...
Не сочтите меня педофилом, но до того это была красивая малышка, что даже больно стало! Самое главное - то, как она на меня смотрела... Она смотрела на меня открыто и ласково, как на старого долгожданного друга, и доверчиво протягивала мне свои детские ладошки, - мне!! В смятении я огляделся вокруг, - верно, мне показалось, и рядом стоит её папа, или старший брат, или мама... Ну всё равно кто, только не я же, серый мокрый бродяга! Бомж фактически!
Улица была почти пуста. Разумеется - кому охота со мной общаться? Но малышка всё равно улыбалась и протягивала мне руки. Странный ребёнок.
Я тоже странный, поэтому она мне сразу понравилась. Очень осторожно, не так, как с другими, я обнял её и замер в тяжёлом предчувствии, что сейчас до неё дойдёт, КОМУ она так доверчиво подставляет мордашку, и она отстранится, посмотрит с неприязнью и убежит. Но эта невозможная девчонка, - вы не поверите, - вдруг начала кружиться со мной в танце! Сумасшедшая!
Её веселье передалось мне, и я совсем разошёлся. Понимаю, не следовало так вести себя рядом с ребёнком, но я ничего не мог с собой поделать и стал шумно буянить, громко шлёпать по лужам и выкидывать свои обычные фокусы. Ну люблю я дурачиться! Что теперь, повесить меня? Всё равно не получится!
Нарушила наше буйное веселье какая-то женщина, выглянувшая из окна соседнего дома. Она недовольно смерила меня взглядом и крикнула моей маленькой подружке: 'Лиза! Сейчас же домой! Простудишься!' Глупая отмаза для запрета ребёнку играть со мной.
Лиза... На прощание я поцеловал Лизины ладошки и смешной маленький носик, который она тут же сморщила, рассмеявшись. И убежала домой.
Я долго ещё околачивался возле её дома. Тайком заглядывал в окна. Запоминал местность. Я решил вернуться туда во что бы то ни стало...
C того дня моя жизнь полностью изменилась. Теперь у меня появился собственный любимый человечек, моя звёздочка, тёплая гавань, к которой я возвращался из любого, даже самого дальнего путешествия. Обычно я подходил к её дому и тихонько стучал в окно. Заслышав стук, она подбегала к окну, радостно его распахивала и с улыбкой протягивала мне руку... Мы много говорили, обсуждали всё на свете. Я ей, помню, рассказывал всё самое интересное, что успел за это время увидеть и услышать. Она всё больше молчала, слушала. Иногда вдруг хватала листок бумаги, ручку, и принималась что-то быстро-быстро записывать. Потом выяснилось, что это были посвящённые мне стихи. Она очень меня любила.
Надолго мы расставались только зимой. Обычно в это время года я отправлялся бродить по более тёплым странам. Но как же мне её не хватало в разлуке! Общаясь с ней, я отвыкал от хмурых взглядов в свою сторону, от ругани в свой адрес... Тяжело было снова возвращаться ко всему этому.
Бывало, что я встречал её где-нибудь в городе, гуляющую с друзьями или в гордом одиночестве. Она всегда, даже при друзьях, радовалась мне. Мы снова начинали буянить, забывая обо всём... Некоторых своих друзей она приучила общаться со мной, не убегать от меня. Мне нравились её друзья. Особенно один из них, которого она любила больше всех. Как-то я проходил мимо его дома, и он попросил меня: "Передай ей привет от меня. Ладно?" С тех пор я очень хорошо к нему отношусь. Если мы гуляли втроём (я, моя повзрослевшая малышка и он) и они целовались, я всегда загораживал их от любопытных взглядов. Вот такая была дружба.
Когда мы виделись последний раз, я ничего не заподозрил. Она была так же весела и ласкова, как обычно. Вот только очень бледна... И ещё она тогда впервые отказалась танцевать со мной. Но я не придал этому значения, а просто немного успокоился и решил тихонько спеть ей некоторые новые песни, недавно услышанные мною в Ирландии... Она так и заснула у окна под моё пение. Оно, конечно, на любителя. Кого-то даже раздражает. Но Лизка очень любила засыпать, когда я пою. Я ещё долго смотрел с улицы на неё спящую, разглядывал эти прекрасные родные черты... Я не знал, что вижу её в последний раз, а то бы никуда - никогда - ни за что не ушёл!
Но я не знал. На этот раз моё путешествие длилось дольше обычного. В дороге я перезнакомился с кучей классных людей, которым я нравился. Большинство из них были поэтами. Я всегда нравлюсь романтикам. Видно, такая у меня романтическая внешность... В общем, из-за новых друзей я задержался.
Вернулся в Москву страшно соскучившийся! Проходя мимо дома её любимого друга, я решил заглянуть к нему, поздороваться. Но он - странное дело! - только увидев меня, поморщился, будто от боли, и захлопнул окно прямо перед моим носом. Ошеломлённый, я наблюдал, как этот мужественный человек вдруг упал ничком на кровать, и его плечи затряслись... Я понял, что он плачет, и тихонько удалился.
В таких случаях нужно или молчать рядом, или обнять человека, или оставить его одного. Я же в тот момент мог только уйти - не ломиться же в закрытое окно, в самом деле!.. Тем более, что я ужасно торопился увидеть мою ясноглазую звёздочку, мою Лизу. А она уж, думал я, расскажет мне, что с этим чудаком...
На город опустилась тёмная ночь, моё любимое время суток. Я подошёл к её дому, заглянул в окно, стараясь не шуметь и еле себя сдерживая, чтобы с силой не заколотить по стеклу. Я застучал тихо-тихо... Она всегда слышала, и сразу подбегала... Но на этот раз - нет. Тогда я стал расходиться и наконец заколошматил со всей злостью! Дурак. Через какое-то время обессилел и успокоился, решив, что она гуляет. Ну, мало ли, взбрело ей в клуб отправиться. Хотел было уйти, как вдруг окно открылось...
В окне показалась та самая женщина, которая позвала её тогда, в детстве. С тех пор я часто её видел, но не обращал на неё особого внимания. Она выглядела очень усталой и подавленной, и впервые заговорила со мной. Еле слышным голосом она сказала:
- Ты пришёл к Лизе?.. Её больше нет здесь.
Я ужасно удивился: "С какого перепугу нет-то?! Куда же она задевалась? Только скажите - и я полечу за моей звёздочкой хоть на край света!".
Женщина немного постояла, поглядела на меня, затем бросила:
- Она умерла...
И закрыла окно.
Конечно, я не поверил. Я помчался её искать. Прошёлся по всем её любимым местам, по всем улочкам и закоулкам. Как сумасшедший, заглядывал во все окна...
Только совсем отчаявшись, я медленно побрёл на кладбище неподалёку от её района. Решил убедиться, что эта женщина солгала, что моего любимого человечка там нет!!!
Долго устало бродил среди надгробных плит. Читал надписи. Радовался, что не нахожу её имени... И вдруг застыл, как вкопанный! Прямо передо мной лежала маленькая голубая плитка, окружённая совсем свежими цветами (её любимыми розами и незабудками), а на ней были выгравированы страшные знаки: Лизкины инициалы и даты - 1982-2002.
Я рыдал над её могилой всю ночь. И потом приходил каждую ночь целый месяц. Она ведь очень боялась оставаться одна по ночам, моя Лиза. Я приходил, пока мне не сказал один умный Ангел, что её нет на кладбище, что она там, в синем небе, сидит на облачке и шлёт мне большой привет!!
Теперь мы иногда даже гуляем вместе. Никогда бы не подумал, что она станет спускаться с неба со мной. Её друг по прошествии двух лет встретил новую любовь, чему сама Лиза несказанно рада, потому что "ему не идёт этот кислый вид!" Та женщина из Лизиного дома (её мама, оказывается) тоже уже пришла в себя. Родила ещё одного ребёнка. Человек так устроен, что привыкает ко всему. Со временем.
Мы с Лизкой возобновили наши дикие первобытные пляски и очень веселимся, когда какие-нибудь последние романтики к нам присоединяются.
Иногда я в страхе спрашиваю её:
- Ты не умрёшь больше? Не оставишь меня?
На что она беззаботно хохочет:
- Да что ты, дождик! Второй раз я уж точно не умру.
И подставляет, как в детстве, ладони под мои хлёсткие струи.