Неизвестный мир. Черновик
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Вот зря я хотела изменений в жизни. Загадываешь себе какую-нибудь романтическую встречу и сказку в ином мире, а получаешь аварию, проблемы с психикой, жутких и мало вменяемых оборотней, а еще - так, чтобы окончательно распрощаться с обыденностью - заговор против "родного клана". Нет, я, конечно, со всем разберусь. У меня просто нет выбора. Но вот интересно - куда все это меня заведет? И найдется ли мне место в мире магии?
|
Я как всегда, приехала прямо к отправке междугороднего автобуса. Не вижу смысла приезжать раньше и стоять, кутаясь в не всегда соответствующую сезону одежду, на неприветливом, доступном всем уральским ветрам перроне. А так...сразу заняла свое место в автобусе, притерлась к сиденью, рассмотрела соседей. К слову о попутчиках, как правило, имеют значение только вес и степень трезвости твоего соседа. Мой был трезв и компактен, а это значит, что сегодня я непременно высплюсь. Дорога длинная - 7 с лишним часов, можно успеть и выспаться, и почитать, и музыку послушать и заскучать.
Автобус принимал последних пассажиров. Устроившись, позволяю себе поозираться. Дело не бесполезное, между прочим - так и норовят то на твою полку и твою же куртку грязную сумку поставить, то подтянуть что-нибудь чужое. Ночные автобусы всегда полные, дневные может быть тоже, но я на них не езжу, и утверждать не берусь.
Много было на этот раз молодых пар, зато совсем не было маленьких детей, и пожилых людей. Уж не знаю кого за этот подарок благодарить: маленькие дети в замкнутом пространстве - атомный удар по нервам и без того недовольных жизнью, сонных людей. Со стариками проще - побубнив немного, они, в конце концов, всегда успокаиваются и засыпают.
Нужно заметить, я очень часто езжу между Е. и К. и успела увидеть все автобусы этого направления изнутри. Машина, в которой я сидела сейчас, мне не была знакома, и это был хороший знак. На 24 часа обычно ставят старенький корейский автобус с природной вентиляцией через щели в окнах, что делает пребывание в нем мало совместимым с комфортной жизнью, особенно зимой, особенно уральской зимой. Есть у меня самый-самый "любимый", я узнаю его по характерным тряпкам на окнах - розово-буро-голубым занавескам - со свисающими по краям нитками, с рисунком, очертания которого не дают даже намека на изображение, когда-то украшавшее их. Как правило, секунды узнавания мною этого автобуса сопряжены преждевременной дрожью всего организма и желанием плюнуть на все и пойти менять билет. Эта "машина смерти" все время неисправна: то двери не закрываются (и это зимой-то), то сцепление барахлит, то сиденье не откидывается, то отопление не работает. Пф....сплошные эмоции. Правда, вряд ли я когда-нибудь реально сойду с рейса, поскольку менять билет на отходящий автобус - бесперспективное занятие в нашем маленьком и не очень-то благополучном городке с его вечно злыми жителями и далеким от сопереживания персоналом. Так вот, собственно, этот автобус - не герой моих кошмаров. Ура! По виду аккуратный и не очень старый - крепкий середнячек.
Наконец все пассажиры расселись - не прошло и 10 минут. Мы тронулись.
Дробный стук где-то в районе хвоста нашего автобуса заставил меня отвлечься от вялых мыслей и любимого лейт-мотива кинофильма Ромео и Джульетта 1968 года выпуска, льющегося прямо в мое левое ухо из наушника. Молодой человек опоздал на рейс всего на пару минут, но уже вынужден бежать за автобусом. Отбытие рейсового транспорта, как я могу судить, полагаясь исключительно на свой опыт, производится либо точно по расписанию, либо раньше. Но никогда-никогда позже.
И чаще всего в таких ситуациях дяденьки водители, измочаленные ночными бдениями за баранкой, не склонны становиться на место опоздавших и, тем более, пропускать их в салон с ободряющей улыбкой. Обычно тяжело дышащих от быстрого бега парней и девчонок (дяденьки и тетеньки никогда не опаздывают...) на пути к своему месту сопровождают негодующий взгляд и пара непечатных слов, произносимых без голоса, только губами, а то и выкуп места, которое уже было вычеркнуто из пассажирского листа контролером. В общем, сегодня все в этом автобусе было по-доброму. И молодой мужчина, нужно заметить, очень эффектный наружности прошел на свое место (сразу за моим сиденьем) без финансовых убытков и без недобрых взглядов водителя. Мы тронулись. Наконец-то. Я засунула наушник обратно в ухо и включила музыку погромче.
Собственно, кто их знает этих водителей, какие существуют суеверия по поводу возврата в точку начала рейса или непредвиденных остановок. Может остановка в начале пути к поломке или аварии? Меня это вообще никогда не интересовало и в этот раз, как и всегда. Меньше переживаний - меньше поводов для кошмаров. Так что через пять минут я уже и не вспоминала об остановке и о пассажирах.
Как правило, я очень мало внимания уделяю людям, с которыми сталкиваюсь по жизни, если, конечно, у меня нет особой причины быть в них заинтересованной. Даже их внешности. Мужчины вызывают мой интерес только будучи в чем-то выдающимися (размеры живота в тот же раздел), женщины внешностью, дети - криком, пожилые люди - громкими разговорами и злыми замечаниями в отношении окружающих. Часто это первый интерес быстро перерастает в раздражение, особенно по последним двум пунктам. А в таком маленьком пространстве, когда ощутимо не хватает воздуха и так необходимого мне спокойного одиночества...Люди мешают даже просто своим присутствием.
Так, к чему это я? А, сегодня, по-настоящему, я заметила только того красивого м/ч, как будто сошедшего с фотографии моего любимого аромата духов, которую я заботливо вырезала и разместила на спинке своей кровати этак на курсе 3-м универа, как эталон мужской красоты, да еще, пожалуй, женщину на противоположном ряду. С ее габаритами стоит покупать уже два места в салоне автобуса, а не одно. И на нее я обращаю внимание, только потому, что мне не единожды приходилось сидеть рядом с большими людьми, и я знаю, что пространство, отведенное мне, уменьшалось тогда в два раза, а настроение, если бы могло исчисляться в разах, то в неподдающееся подсчету количество раз. Ну, и Бог с ней! Мне повезло сегодня. Отбросив мысли о недостижимом красивом мужчине за спиной и порадовавшись, что не сижу с той дамой напротив, я придалась своему любимому делу...
Мое любимое занятие в автобусах - витать в облаках, строить планы, желать себе невообразимых успехов на работе. Это помогает мне заснуть и скоротать избыток времени, в конце концов, смириться с вынужденными временными неудобствами. Эдакая универсальная палочка выручалочка.
Но все равно каждый раз ночью, в унылом темном автобусе, среди незнакомых людей мне хочется, хочется, что бы что-нибудь случилось интересно из области ..чего-то интересного. Но в действительности, конечно, ничего еще ниразу не происходило. О Боже, какая же пресная жизнь! Я так часто предаюсь этим фантазиям что...
- Держитесь! - раздался мужской вопль со стороны первых мест.
Всего мгновение и мой лоб встретился с подлокотником сиденье параллельного пассажирского ряда, что-то в голове поменяло свое положение и сознание на пару секунд покинуло меня. Очнулась я уже в проходе между сиденьями, куда вместе со мной повалились пакеты с полок и бутылки из-под минералки, стоявшие до того под ногами моих соседей с обеих сторон. В общем, не так плохо я себя чувствовала, если не принимать во внимание странно-воздушное состояние в моей голове.
Автобус кидало из стороны в сторону, да так, что становилось очевидным - если не остановимся, то в скором времени перевернемся к чертовой матери!
Многие пассажиры,сменили место своего пребывания с начала пути на тоже что и я, то есть оказались на полу. Другие, набивая шишки и синяки о подлокотники, подставки под кружки и собственные вещи, пытались удержаться на сиденьях. И за это им большое человеческое спасибо, поскольку, если бы со всего размаху на меня приземлилась, например, тетенька с ближайшего ко мне сиденья, я бы точно не дожила до остановки в собранном виде. И что я к ней прицепилась? Ну, вот заметная она? А я злая, наверное. Хм.
Нужно отметить, что в такие патовые ситуации на меня снисходит вселенский пофигизм, то есть, конечно, ближе всего это чувство к глубокому спокойствию, которое затапливает тебя как темная еле прозрачная вода в ночном озере, в которую ты погружаешься с головой в какой-нибудь из приятных вечерков середины лета. Все чувства сковывает мягкая тьма и ничто. Тишина. Но какая в сущности разница как это описывать?
Оглядывая трясущийся в эпилептическом припадке автобус почти трезвым взглядом, я, продолжала сидеть на своем неудобной новом месте без всякого движения, пока не поняла, что мы собственно и никуда больше не движемся. За окном пейзаж не проносится со скоростью 150 км/ч, а только дрожит, оставаясь неизменным. Мотор все еще работает. Люди, разбросанные неопрятно как тряпичные игрушки на полке у неаккуратного ребенка, дергаются и кричат.
"Пожалуй, никогда не достичь кинематографистам такой картинки",- как-то отстраненно подумала я.
Часы над приборной доской водители ярко мигали 00.30, значит по всем возможным подсчетам, мы только-только выехали на трассу. Я мотнула головой из стороны в сторону. Из всех окон были видны только ветки, везде ветки. Слева, справа, прямо передо мной и, подозреваю, за мной, как если бы мы стояли не посреди дороги, а где-то на тесной прогалине посреди густого леса. Через каких-то 3-5 минут какого флегматичного ожидания я была готова начать пробираться к выходу. Запахи пота и разлившегося пива становились невыносимы до тошноты. От слабых стонов и просто безысходных повизгиваний хотелось набить уши ватой. Меня почти тревожило это. Я почти начала различать цвета. Но нет, показалось - все по-прежнему бесцветно-серое и замутненное.
Ни минуты за весь этот кавардак мне не пришло в голову, что со мной что-нибудь произойдет плохое, ни минуты мой организм не потратил на болевые ощущения и душевные терзания. Только адреналин хлынул в кровь, по телу разлилось тепло и захотелось активных действий. Захотелось встать. Я резко вдавила стопы в человеческое тело перед собой, подвинув его или ее вперед. Встала. Неожиданно перед глазами все поплыло. Автобус начало раскачивать по все увеличивающейся амплитуде. Ветки выбивали стекла, цепляли волосы и одежду людей, рвали ткань и кожу. Автобус, вновь начал движение!!!! Он как таран, стремился проломиться сквозь не такой уж приветливый лес, не смотря ни на что. Мне казалось, что даже удалось расслышать сквозь треск и крики людей надсадный скрип механики, неготовой и несогласной, справляться с такой нестандартной задачей - прорываться сквозь сопротивляющуюся чащу. Скрежет прогибающегося металла и звуки рвущихся-ломающихся веток, предметов, разбитых стекол уже почти заглушали голоса...
С интуицией у меня всегда было плохо... Никогда собственно не могла оценить предел своих возможностей, склонная их преувеличивать нежели преуменьшать часто останавливалась в шаге от увечий. И сейчас, если бы не чьи-то сильные руки, обхватившие мою талию и усадившие обратно на пол, я бы поднялась во весь рост и оказалась в уязвимом положении перед последней, самой страшной минутой тряски. Сейчас автобус не просто ходил ходуном, его подбрасывало вверх и в стороны, как если бы кто-то играл в мяч и отправлял нас от одного играющего к другому. Автобус фактически отрывал свои колеса от земли, подскакивая на огромных корнях деревьев, кочках и камнях. Несколько стекол...большинство стекол первых рядов оказались разбитыми, и кто-то летел на улицу, через огромные неровные дыры на месте окон в автобусе, обдирая по-летнему голые руки и ноги. Истерика первых, как теперь очевидно, относительно спокойных минут тряски, превратилась в громкие стенания и визг. Неразбериха царила кругом. Люди толкали и били друг друга в попытках освободиться из-под кого-то или чего-то, кто-то пытался вытащить осколки стекла из рук, кто-то истекал кровью. Все изменилось. Для меня. Стало каким-то вещественным: и чувства и звуки приобрели смысл. Начали появляться цвета. Мне было жаль себя и окружающих. И страх. Он неожиданно просто прорвался в мое сознание и поглотил мое "ничто".
Но все закончилась на один счет. РАЗ! И как по команде, наш автобус встал на четыре колеса и замер. Мы не сразу поняли, что все закончилось.
Меня прикрывали чьи-то руки, почти сплошь покрытые чем-то серым вперемешку с битым стеклом. Только сейчас я почувствовала дыхание отдельно взятого человека, того, что пытался меня прикрыть собой.
Крики и ругань не умолкали, но сейчас - без грохота истязаемого автобуса стало возможным слышать собеседника.
- Спасибо...- сипло удалось выдавить мне со второй попытки.
Ответа не последовало, да, и не нужен он был мне. Я сейчас хотела только одного - ВЫБРАТЬСЯ. И не заботилась о соблюдении приличий.
Не дождавшись, пока он уберет руки надо мной, я оттолкнула их в сторону и попыталась встать.... Я думала все закончено. Приехали.
Я ошиблась. Вновь. Люди, получавшие надежду выжить, оказались, большим злом, чем потерявший управление автобус.
Женщины и мужчины в едином порыве бросились к выходу, причиняя еще больший ущерб себе и окружающим, чем недавняя тряска. Ноги не разбирали куда наступают, руки - за что хватаются. В результате чудом спасшиеся люди начинали драться здесь же - стоя на сиденьях и в проходах, лежа, пиная идущих и сидящих... Мое желание выбираться вместе со всеми остальными, испарилось, как не бывало.
На нас напирали сзади все, кто был в состоянии передвигаться, и мне очень повезло, что мое место было в хвосте нашего автобуса, иначе через меня пытались бы пройти гораздо большее количество человек.
Темнота вокруг не была абсолютной, к сожелению. И те, кто рванулся вперед, шли на мигание мобильников и кое-где оставшихся светильников, к тому же мы все же в широте Белых ночей и сейчас светло. Можно было различать цвета, а не только очертания предметов. Верните мне мое предыдущее состояние!!!!...Господи...Да, что же это творится! Я обернулась. Кто-то попытался поставить ногу в тяжелом ботинке на моего невольного защитника, не обращая внимания на выбор путей передвижения. Держась за сиденье обеими руками, мужчина почти подпрыгнул, бросая свое тело через нас, но... был одним неуловимым движением отправлен обратно, там и затих без движения. Только наш частный случай закончился без увечий. Впереди люди пребывали в агонии. Это было бы смешно, если бы не было так страшно. Человеки, наступая на тела, тех кто, не смог подняться с прохода между сидений, шли вперед. Самые живучие перелезали через спинки соседних сидений, швыряли их хозяев в стороны, оттирали к окну, спихивали в проход и продолжали движение. Эти скулящие, страшные в своем безумии люди, еще час назад считавшие неприемлемым мат и распитие спиртных напитков в общественных местах, вспомнили свое животное происхождение.
А я все сидела на пятой точке, зажатая между сидений, и смотрела на этот грустный спектакль глазами не менее безумными, чем у остальных, но не лезла вперед, хоть это желание было первым после окончания этой котовасии, а размышляла о том, что я этой встряски в своей жизни и хотела, этих нескучных событий и желала для себя. Да, уж. И впрямь - бойся своих желаний, могут и сбыться...
Оглушенная наблюдаемыми картинами, я не заметила, как во мне рождается отвращение ко всему окружающему. Не отвращение - брезгливость. ТО непонятное приятное в своем безразличии спокойствие опять затопило мое сознание, никакие другие чувства: ни жалость, ни понимание сложности бытия в данной конкретной ситуации, меня не заботило. Такое долгожданное безразличие. Я уже не хотела выкинуть всех людей за шкирку из автобуса лишь потому, что они создавали много шума, и мне было неприятно на них смотреть. Я, пожалуй, собиралась оттеснить всех, кто встанет на моем пути к выходу и выбраться отсюда как можно быстрей, предпочтя свежий воздух этой непонятной вони потных, грязных, окровавленных тел.
Я качнулась вперед чтобы встать и опять кто-то рывком усадил меня обратно. Твою мать...Я больно ударилась головой о что-то металлическое и острое, струдом удерживая сознание, где-то на грани восприятия почувствовала укол в шею...И на меня упала темнота... или я в нее упала.
Не знаю, сколько времени прошло, но очнулась я там же - на полу. И передо мной была все та же картина. Но как же так!!! Почему же время так медленно тянется!
Я уже это видела. Те же люди. Те же позы. Боже, скорее бы сменились декорации...
... страх вернулся. Эмоции-опять эмоции. Вжавшись в кого-то, кто опять обнимал меня, я во все глаза смотрела на медленно редеющую толпу перед выходом их автобуса. Я рассматривала их фигуры, лица, одежду. Удивлялась состоянию людей и отсутствия ясности в их сознании. Общая кишащая масса все еще не захватила с собой меня с тем мужчиной, кто удерживал меня на полу. Этакий островок безопасности. К слову, поза была неудобной. И если совсем откровенно, я только сейчас обратила внимание, что вообще-то я сижу на чьих-то ногах. Ну, так или иначе, он, а это, конечно, был мужчина особо не возражает. Вместе с нами здравый смысл на нашем острове сохранял тот мальчик, которого отправил "отдыхать" мой спутник (хотя лишь потому, что часть времени был без сознания) и еще трое неизвестных, что, стоя у уцелевших окон, пинками откидывали от себя некоторые туловища и части тел, тянущиеся к ним за опорой. Мы надеялись и ждали одного и тогоже - когда же закончится это поток, вываливающихся из атвобуса тел.
Очередной помехой на пути движущихся пассажиров стал узкий проход к открытой двери автобуса. Вот здесь, люди "помогали" друг другу спускаться, пихая в спину и под колени впереди стоявших. Часть из дверей выпала, другая - выпрыгнула и только последние в этой "очереди" смогли просто спуститься со ступенек автобуса. Внутри мы остались вшестером.
- Все закончилось.. - прозвучало прямо мне в ухо.
Разворачиваться было очень неудобно, поэтому:
- Да, - только и проблеяла я. - Хорошо.
- Александр, - представился кто-то. - А теперь будем выбираться, - невозмутимым тоном сообщил мне новый знакомый.
Я собственно сразу намека не поняла, все еще абсолютно бесцеремонно рассиживалась на его ногах, сожалея, что мой-то голос был слаб и жалок, точь-вточь, как у барышни в преддверии обморока. Печально, что не удалось с собой справиться. Но чем предаваться этим мыслям... Через секунду я уже пыталась сползти вниз по проходу с ног Александра.
Движение началось и в середине салона:
- Эй, вы там, так и собираетесь сидеть? - низким неприятным голосом, осведомился ближайший к нам мужчина, как раз тот, кто активней всех сбивал в плотную кучу толпу своими 50-м размером.
Уж, на его-то месте я бы в последнюю очередь задумалась о передвижении на дальние расстояния на рейсовом автобусе. Шагнув с сидения, он дал мне в полной мере оценить свою стать. Да, уж. Рост 190 с гаком, ни разу не узкие плечи. Остается загадкой, как до начала всей этой чертовщины он умещался на своем сиденье. Выберусь отсюда, рассмотрю его поближе, пожалуй.
- Пора выходить, поднимайтесь, что ли. - Повторяет свою просьбу дядя Каланча.
- Я прекрасно тебя слышу,- Огрызнулась я.
Сильные эмоции легко заменяют одна другую и если минуту назад меня посетили чувства облегчения, а затем и стыда, сейчас я бы, пожалуй, с удовольствием на ком-нибудь сорвала свои усталость и раздражение. Ну, да ладно, не сейчас.
- Как тебя зовут, - примирительно спросила я.
-Степан.
- Меня Леной зовут, а это, - указываю себе за спину, - Александр.
- Сашка, значит, будем знакомы. А может тебе помочь, красавица... - делая движение, в моем направлении спрашивает Степа.
-Нет, спасибо, мне не сложно подняться - быстро прервала я его . - А вот на улицу, идти не хочется. Кстати. А это кто, там впереди? - Я указала пальцем на пару человек, по-моему, мужчина пытался помочь женщине встать.
- Помогите мне, нечего смотреть...- прокричал срывающимся голосом мужчина, уставившись на нашу троицу.
Женщина была без сознания. Только вот отчего? На первый взгляд с ней
Было все нормально, только небольшие порезы на руках. Хотя...
- Ребята, у человека ноги под таким углом сами не закручиваются. Нужно, ее на улицу перенести и наложить шину...Хммм, - мысли в голове копошились, как умирающие тараканы. - Степа и Саша вынесете ее, пожалуйста, на улицу я пока поищу что-нибудь для шины. И постарайтесь не трогать ногу, берите за руки и вперед, - заканчивая фразу, я отдернула ей платье, которое задралось уже почти до талии и собрала ее блондинистые волоса в хвост.
Судя по всему женщина, получила повреждение еще в начале тряски, нога уже отекла и начала наливаться синим цветом. Оставалось только сказать спасибо за то, что она находилась в бессознательном состоянии и не могла испытывать весь спектр болезненных ощущений, а мы, в свою очередь, были избавлены от ее стенаний. А еще нужно было сказать спасибо, моему школьному медику, которая решила, что нам нужно знать, как оказывать первую медицинскую помощь. И я сейчас, впервые, между прочим, после окончания школы, буду применять эти знания. Еще, правда оставалась возможность кликнуть врача. Может, в этой осоловелой толпе найдется медик? Вряд ли, конечно, но мне искренне не хочется причинять женщине дополнительные болезненные ощущения. А ведь она когда-нибудь придет в себя, и это может произойти как раз, когда я буду тревожить ногу.
Выбраться из автобуса удалось только по прошествии 10 минут. Женщину спускали втроем, пытаясь удерживать ее от неприятного соприкосновения со ступенями и поручнями автобуса.
- Еш-крандык!? - всю бурю эмоций, взметнувшихся во мне, как только окинула поляну беглым взглядом, я постаралась вложить в это междометие. Легче не стало.
Из автобуса мы вышли на полянку очень скромных размеров. Складывалось впечатления, что мы находимся где-то посреди леса, на небольшом пяточке относительно чистого пространства. Десяток метров вокруг автобуса были завалены сломанными ветками, иглами ельника, стеклом и вывалившимися из багажного отделения сумками и пакетами. Кое-где люди уже начали очищать пространство для отдыха, стаскивая крупные фрагменты веток ближе к лесу. До него собственно было рукой подать, никаких тебе предварительных тенистых, аккуратных, почти симметрично высаженных деревьев и дорожек между ними. Лес был взаправдашний и не намного уступал тайге по моим представлениям. Мешанина коричневого и зеленого, огромные корни, фантосмагоричной формы стволы деревьев, которые располагались впритирку друг к другу. Чем темнее становилось на улице, тем сложнее было угадывать, где кончается одно дерево и начинается другое. Пассажиры лежали и сидели здесь же на полянке прямо на подстилке из веток и мха, на поваленных, может быть даже нашим продвижением, тоненьких деревьях, на пакетах и сумках. Однако люди быстро приходят в себя, если умудрились раскопать свои вещи и загрести их хозяйской рукой. Кто-то судорожно щелкал по клавишам сотового, а одна девушка, явно в отчаянии, карабкалась на пенек с мобильником в руке. Видимо, в этой глуши непросто добыть сигнал.
Женщину с переломом, то есть возможным переломом, удалось поместить на самом чистом месте - сразу за автобусом, между двумя глубокими колеями от колес.
-Эй, люди есть здесь врач. Или кто-нибудь смыслящий в переломах?
-Ну?
-Я.., наверное, я, - со своего места на поваленной ели тянул руку молодой человек, явно интеллигентской наружности.
Он встал и подошел ко мне, робея, от своей смелости.
-Что значит, наверное?
-я,.. мой папа - травматолог и учил меня оказывать первую медицинскую помощь и классифицировать переломы. Я ведь правильно понял, женщины, которую выносили из автобуса, у нее нога сломана, - голос парня к концу речи ощутимо окреп и взгляд стал более твердым.
Сам он производил впечатление спокойного и уравновешенного молодого человека и вышел он из автобуса, как мне помнилось, одним из последних, хоть и с толпой, а это значит, присутствие духа не терял. Да, и на нем, в отличии от большинства пассажиров, не виднелось особых повреждений, ну, помяты немного джинсы, возможно пара синяков на ногах, о которых я могу только догадываться, неопрятная рубашка и порезы на шее, наверное от осколков, залетевших на воротник - вот, собственно, и все. В любом случае, он в состоянии оказывать помощь... и, наверное, не только нашей девушке, вон как на него поглядывают со всех сторон пострадавшие.
Пока никто не решился увести находку у меня из под носа, я подхватила его локоть и потащила за собой.
- Как тебя по батюшке, а? Меня зовут Лена.
- Просто - Максим.
- Вот, она. Уже была без сознания, когда нашли ее. Ногу не трогали. Я ее бегло осмотрела, больше повреждений нет, свиду по крайне мер, так что не знаю, от чего она могла оказаться в таком глубоком обмороке. Это не по моей, а по твоей части. Надеюсь, папу ты слушал внимательно.
Ответ я выслушать не удосужилась. Мою голову сейчас, когда пострадавшая была передана в заботливые руки, занимали два вопроса. Первый: куда делись Александр и Степа, которых я оставила с девушкой буквально три минуты назад, и второй, что это за мужской голос с командными нотками проповедует на полянке пассажирам. Если ответ на первый вопрос останется неизвестным до появления мальчиков, если они вообще соизволят появиться, то по второму вопросу, я начала работать незамедлительно, направив свои стопы в обход автобуса, к поляне с пассажирами.
Я зашла проповеднику с тыла, что называется. Со спины он внушал уважение, хотя бы тем, что взял на себя труд разгладить и заправить рубашку в джинсы и собрать свои длинные рокерские волосы в аккуратный хвостик. Безусловно, они были его достопримечательностью, на вид очень мягкие, волнистые волосы, до плеч. Прислонившись к пыльному боку автобуса, я начала осматривать поляну и, конечно, внимательно слушать оратора. Сейчас у меня появился исследовательский интерес. А любопытство, которое лежало в основе моего интереса, как известно не задушишь, не убьешь. И я определила задачу на ближайшие часы - как можно больше слушать и внимательно смотреть.
Прежде всего, я пересчитала пассажиров. 42 человека, включая меня, Александра, Степу, пострадавшую девушку и нашего лекаря. Мне казался автобус полным, а в нем, как известно, от 46 пассажирских мест. В нашем как раз 46. И водитель. Ведь где-то же должен быть водитель, который скажет, с какого перепугу завез нас в глушь.
Водитель. Водитель. Ну, конечно же, как я сразу о нем не подумала? Сорваться с места на поиски водителя меня мне не позволила набирающая обороты речь длинноволосого. Просто диву даешься, как человеку удается так стремительно менять стили поведения. Не удивлюсь, если он был одним из первых выбравшихся из автобуса.
--
Мы все попали в сложное положение, многие ранены. Поэтому каждый должен помогать другому. Если у вас есть медикаменты, поделитесь с тем, кому плохо. Как мы знаем, у нас есть врач в коллективе, но может распределить лекарства. Нас скоро спасут, но пока мы будем помогать себе сами. Ведь живут же люди в диких местах и ничего - не умирают. А мы все люди цивилизованные, уж как-нибудь продержимся до спасателей. Возможно сутки. Но это максимум. Не паниковать! Вот, я например, могу костер развести, кто-то может с утра пойти в лес за грибами и ягодами, там может, кто в корешках съедобных разбирается. Да и о еде! Наверняка, многие брали с собой еду в дорогу? Ведь брали...
Лучше бы на трассу пошли, машину тормозить и на помощь звать. Черте что...
А между тем, оратор замолк на пару секунд, но и народ молчал. Без комментариев, что называется. И мужик продолжил, добавив экспрессии своей речи активной жестикуляцией...
- О воде нужно сказать отдельно. Мы пока не знаем, есть ли поблизости источник. Нужно собрать всю, что есть при себе. Товарищи, чисто по-человечески, нужно поделиться с ранеными. Собрав воду, которая есть, можно посмотреть насколько нам ее хватит и рассчитать паек, так сказать. Мы здесь все вместе и касается это всех нас. Скажу, по-простому, если кто-то сейчас зажмет еду при отсутствии воды, то тот, у кого есть вода, но нет еды, с вами делиться не станет. Будем дружно пухнуть кто с голоду, кто от жажды. Предлагаю сейчас все, что у кого есть, снести в кучу.
- А хто делить-то будет. Ты што ли? - прокомментировала женщина, параллельно затягивая повязку на полном плече с помощью зубов и свободной руки.
- Я сама не против твоего предложения, но нужно не одного человека на это подрядить, а как минимум двоих,- выплюнут ткань изо рта и отдернув рукав потерявшей товарный вид зеленой блузки, продолжила женщина. - Я могла бы помочь. Если нет возражений, - она осмотрела поляну достаточно небрежно, так, что если возражения даже имелись, она бы не заметила, -считаю, что все ЗА.
Но возражений, на самом деле, не было, поскольку, судя по осунувшимся лицам пассажиров, главным был для них покой.
Тогда женщина поднялась со своего места и направилась к оратору. Переговоры между организаторами заняли меньше пяти минут и не сопровождались мордобоем, из чего я сделала вывод, что работают профессионалы и им мешать не стоит.
Когда кинули клич по сбору продовольствия, я без сожаления вытряхнула свои припасы в количестве трех штук: одна плитка шоколада, один питьевой йогурт, одна пачка фисташек, и пошла заниматься своими делами, покуда вся остальная масса перерывала личные запасы продовольствия.
Я не сыщик, я только учусь, но по всему видно, что никто и не замечает пропажи как минимум четырех пассажиров, не считая водителя. Сейчас задавать вопросы пострадавшим людям, наверное, бесчеловечно? Ну, раз так, что можно начать и с другого конца. Например, с обследования поляны по следам шин автобуса, благо борозды остались, как будто по мягкой глине ехали.
Заходя за автобус, где должен быть орудовать в поте лица добровольный лекарь, я надеялась увидеть девушку в сознании.
Максим, предоставленный себе, видимо почувствовал себя уверенней и сейчас, примащиваясь на корточках поудобнее лихо вспарывал футболку девушки. За усердие ему стоило поставить 5 с плюсом, за аккуратность 2. Ну, кто, скажите мне, пытается пороть с середины полотна, а швы, зачем созданы?
- Если хочешь раздеть девушку, стоит спросить ее разрешения.- с ощутимым сарказмом заметила я.
Наверное, не стоило говорить под руку. От неожиданности парень с размаху опрокинулся на спину вместе с перочинным ножиком. Краска залила его щеки, хотя, кажется, понял, что я пошутила. А может, ему и вправду было неловко резать одежду на девчонке даже в медицинских целях.
-Зачем режешь?
-Нужно стянуть шину. Зачем кричать-то было? Я с ножиком, мог поцарапать ее, ну...- смешно наморщив лоб и растирая ушибленный копчик, отчитывал меня Максим.
-Извини, конечно, но я, кстати, спросила, не для чего, а зачем режешь. Можно было вспороть швы, и меньше мороки было бы с перевязкой, и меньше времени потратил бы на портняжество. Кстати, ты, надеюсь, планировал хоть что-то от футболки оставить, а то ведь девушка, когда очнется, может и не обрадоваться, что всем была доступна для созерцания ее грудь.
- А девушка, может и не очнуться. А про груди... Мне кажется это не просто обморок. Обморок, какие имеет симптомы, а? У нашей жертвы, если по-книжному, должны отмечаться: резкая бледность, пульс малый либо вовсе не определяющийся, дыхание поверхностное. Она, разве выглядит бледной? Пульс у нее нормальный. Вообще такой пышущей здоровьем она никогда не выглядела, - он тараторил, стараясь побыстрее сообщить мне информацию, судорожно перехватывая воздух для новой фразы.- И, последнее, очнуться она должна была примерно через минуту. А без сознания она уже, - взгляд на часы, - 20 минут примерно. Я о таком не знаю. Моих знаний мало, я понимаю. Но это не обморnbsp;ок, хоть что со мной делай, не обморок.
- Ты что так кипишишь, ведь тебя никто ни в чем не обвиняет? Ну, не приходит в сознание, ну, значит, это какая-то разновидность, которая тебе неизвестно, а может, и науке неизвестна. Разве мало сегодня всего странного произошло? А как она обычно выглядит, говоришь?
- Ну, вся такая вечно умирающая...- спохватился парень, что про знакомства проболтался. Поздно. Когда понял, что и я сообразила, что он мне только что открыл душу, сразу сник и как-то съежился: плечи опустил, руками обхватил себя и повернулся ко мне спиной, то ли чтобы я не видела его глаз, то ли чтобы самому в глаза мне не смотреть.
- Ты почему скис? Я ведь не собираюсь тебя пытать о причинах и следствиях, и ты мне не обязан отчитываться. Давай лучше помогу шину держать, а ты будешь ее крепить.
Говорила я вполне серьезно, ну, нужны мне его личные переживания? Еще окажется история про несчастную любовь, а я все же чувствительный человек в этом плане, могу и заплакать. Ха-ха. Да, кстати, тот мужчина, который девушку помогал нести, по собственным уверениям с ней не знаком, увидел, что без движения - подошел, а она просто без сознания. А вот этот мальчик, он хоть знает ее, а с ней не остался. Это его что ли тревожит?
Я встала на колени тут же, у ног девушки, соображая на ходу, как бы взяться за дело, пока Максим занят своими чувствами. Чтобы там ни было, а уже включила его в круг буквально-таки близких друзей на этом празднике жизни. Да, и не думаю, что на самом деле, он провинился в чем-то серьезном. Не редко мы казним себя гораздо сильнее, чем окружающие за поступки, которым, думаем, что только мы можем дать оценку, ведь, как бы только мы знаем причины наших действий. Забываем, что при избытке чувств совершаем порой вещи в другое время и при других обстоятельствах совершенно нам не свойственные и где-то даже противоречащие характеру. Так что Максим либо снимет груз с души, поделившись со мной своими переживаниями, и выслушает мои успокоительные слова, либо будет киснуть, снедаемый муками совести и дальше.
Молодой человек мерил шагами колею от автобуса, то удаляясь от нас с блондинкой, то приближаясь. В конце концов, что-то важное решив для себя, он взъерошил совершенно мальчишеским движением короткие русые волосы и направился прямо ко мне, видимо, восстанавливать свое мироощущение.
- Скажи, что мне делать? Я боюсь повредить ей ногу еще больше, - начала я наш разговор.
- Просто держи палку по обе стороны ноги, плотно прижми к коже, - максим подал мне две самые прямые веточки, которые только возможно было отыскать в это недотемноте, длинной 50 см каждая.
Опустившись на колени с противоположной стороны от ног девушки, он начал крепить шину. Всю процедуру мы провели в молчании, не в тягостной, а спокойном, рабочем. Самым сложным было устроить ногу на возвышении, чтобы закрепить шину.
- Кстати, Максим, ты не видел поблизости одного очень высокого рыжеволосого мужчину или может статного брюнета с многочисленными порезами на руках? - я предприняла еще одну попытку разговорить молодого человека.
- Нет. Честно сказать, - начал Максим, - я был очень занят с Любой, чтобы по сторонам смотреть. Ну, приходили сюда пара человек с поляны, но на описание твое не похожи. Просили осмотреть.
- Да-а-а-а-а.
Максим вновь принялся возиться с шиной и больше не обращал на меня внимания. А мне вот было о чем подумать.
Разумней всего предположить, что ребята пошли по следам автобуса, посмотреть, а то и добраться до шоссе, позвать на помощь. Следы шин от того места, где мы орудовали с Максом, всего через 20 метров скрывались то ли за поворотом, ли вообще пропадали. Край поляны с моего теперешнего положения рассмотреть, вообще, не представлялось возможным. Темно. Наверное, все же пойти в лес ребята не решились бы. Героизм-героизмом, (ну, или отчаянье-отчаяньем), но в густом лесу, под кронами деревьев, куда и солнечным свет днем проникает с трудом, сейчас не видать ни зги. Только руки-ноги ломать.
Ну, еще можно было предположить, что они вместе, так сказать, для храбрости, пошли писать... Таких вариантов можно насочинять массу.
- Уже все, закончили. - уверенный и спокойный голос Максима отвлек меня от размышлений.- Как, думаешь, может костер развести? Или перенести Любу на поляну, там, по-моему, уже горят несколько костров. Оставлять тут ее нельзя, насекомых кучааа, фу, мерзость....- проговорил парень, прицельным ударом ладони, лишая жизни очередного комара.
Его слова вернули меня к насущным проблемам:
- Макс, иди на поляну, спроси там у старших, куда сдавать еду и питье. Они там решили между собой, что все национализируется и будет выдаваться в виде пайков, каждому по равной доле.
- Приехали, - на лице Максима, впервые промелькнул намек на улыбку. - Вот так, и строился социализм, да же?
- Ага, наверное. Не знаю, я не такая древняя, как сейчас выгляжу. Там двое главных. Мужчина с волосами до плеч и кр-у-упная женщина в зеленой блузке и темной юбке.
- Какая ты политкорректна, - протянул он, поднимаясь с колен.
- Всегда. И попроси, чтобы сюда кто-нибудь пришел и помог перенести Любу.
- Угу.
Отряхнувшись, Максим пошел на поляну.
Он вернется скоро, а уже после того, как я передам с рук на руки Любу, схожу по этой темной дорожке, образованной колесами автобуса, узнаю, куда она ведет. И еще одна зарубка на память - поспрашивать про водителя. Он сюда завез, пускай и вывозит или хоть объяснит, что произошло.
И пяти минут не прошло, как пришли трое молодцев и отнесли Любу на поляну к костру, я только надеялась, что они сообразят положить ее на какую-нибудь подстилку и поближе к теплу.
Прежде чем отправиться по дорожке (больно она темная и страшная), я обошла автобус, ожидая, что осмотр даст какие-то новые факты. Свернув к левому боку машины, я стала освещать его поверхность светом от дисплея мобильника.
Краска с автобуса была нещадно содрана. На желтом остались коричневые и зеленоватые полосы. То здесь, то там проступал металл. Лес не очень-то хотел нас пропускать. Там, где удалось нам проехать либо передвигаются только пешеходы, либо какой-то легковой транспорт. А, возможно, дороги и вовсе не было. Мог ли автобус протаранил чащу? Воооопрос.
Вот, что привлекло мое внимание - открытая водительская дверь. Казалось, водитель скрылся по-тихому, сразу после остановки. Хотя почему скрылся? А может он уже там на поляне? И не скрывается и все уже все знают, пока я тут торчу.
А может он скрывается, пытаясь затесаться среди пассажиров? И не отличить его от других незнакомых лиц. Ни тебе фото, в рамочке с надписью "Ваш водитель", ни фирменной одежды. А может он выпал где-нибудь по дороге? Нет? А чем не версия? Да, не это важно. Прямо завтра сутра и стоит приступить к его поиску. Утро вечера, как говорится...
Я потянула водительскую дверь на себя. Опрос опросом, а заглянуть и поискать какие-нибудь приметы и вещи водителя - не лишнее.
Высоко, конечно, лезть в кабину. Под педалями и на коврике кроме грязи ничего не оказалась. Приборная доска и руль, тоже ничего для истории не сохранили. Пришлось подняться на ступеньку и осмотреть водительское сиденье. И здесь - пусто. Зато над спинкой водительского места был прикреплен кармашек. Пошуровав там рукой, я нашла плотное портмоне, связку ключей и носовой платок, мужской, размером с небольшую простыню, и очень надеялась, что чистый.
Портмоне - это ведь личная вещь человека, там деньги могут быть, карточки, фото! Рыться там противозаконно и бессовестно.
Я еще минуту помяла приятную на ощупь кожу портмоне в руках и, забыв о приличиях и совести, открыла его.
Совесть вообще странная вещь. Вот когда я в первом классе подняла красивую ручку из-под своей парты и спрятала ее в свой пенал, она меня просто замучила. Пришлось выяснить, чья ручка и вернуть. А вот когда, там же в начальных классах, я подножку мальчику поставила, и он протаранил лицом дверь класса, разбив нос в кровь - не мучила. О чем это говорит? Что совесть дама непостоянная, может прийти и мучить из-за пустяка, а может и лежать вверх пузом.
-кх-кх, - тихо, но с восклицательными нотками в голосе прокашлял кто-то за моей спиной и моя душа чуть не рассталась с телом. На пару секунд, я застыла, прижав к груди портмоне, и крепко схватившись за сиденье.
- Не собираешься от туда спускаться? Если нет, то можешь не рассчитывать на ужин.
Незаметно сглотнув страх, я спрыгнула на землю.
- Александр, на фига так пугать? - вызверилась я на него.
- Никакого умысла. Честное слово - я думаю, будь у меня зрение по лучше, я смогла бы рассмотреть все эмоции Александра. А так мне могло и показаться, что он издевается.
- Уж, я бы тебе сказала. Как шпионить за девушками...только воспитание не позволяет. Я засунула портмоне в карман джинс, не обращая внимания на Алекса.
Ночь, наконец, решила заявить свои права над светлым небом. Пока я копалась в вещах водителя, на улице стало немного темнее, но звезд все же нельзя было рассмотреть. Белые ночи. Куда уж тут денешься. Зато Александр мог не рассмотреть моих манипуляций с портмоне...
Подсвечивая себе сотовыми телефонами дорогу, мы обошли автобус впереди и направились к костру.
- Александр, ты случаем не знаешь, как зовут распорядителя банкета?
- Николай Петрович. Вот он у горы с едой. Если не ошибаюсь, женщинам полагается пара глотков питьевого йогурта и несколько долек шоколада. Наше место, вон там.
Александр указал на ближний к костру край ствола старого крупного дерева, на котором уже сидел Степан.
Выпив причитающуюся норму йогурта и взяв шоколад с собой, я направилась к Степе и Александру.
Возле костра сложно было разместиться всем. Кое-где у костров, как и у нашего, лежали бревна, но многим пришлось усесться на земле и далеко от тепла. Наверное, хорошо, что я не застала сцену дележа мест. Ничего приятного, надо полагать.
Помимо нашего костра, на поляне были большой, почти пионерский костер, непонятно какими силами и кем созданный, и еще два поменьше, ютящиеся у самого автобуса. Возле одного я заметила Максима, склонившегося над Любой. Она так и не пришла в себя. То ли чувство вины, то ли симпатия, а может и родственные узы держали его около ее импровизированного ложа из веток и травы. Очень ответственный молодой человек. Я свернула к нему.
- Максим, ты ужинал?
Я села около него, стараясь немного отстраниться от жаркого пламени
- А? - Максим был сейчас явно не здесь. Он растерянно улыбнулся и, наконец, обратил на меня внимание.
- Я спрашиваю, ты ел?
- Ну, я не хочу.
- Когда захочешь, ничего уже не останется, а ты единственный сведущий в медицине здесь человек. Тебе силы нужно не только для себя, а для Любы и других, - я старалась не напирать, говорить спокойно и ласково, как с капризным маленьким ребенком, но терпения начало меня подводить и раздражение уже сквозило в голосе. А кто сказал, что я спокойный, уравновешенный человек? И вообще, раздражение - закономерный итог тяжелого дня. Но Максим-то не причем во всей этой истории. Я предприняла еще одну попытку.
- Давай я тебе принесу еду?
- Не надо, Лен. Спасибо. Я сам о себе способен позаботиться, - последнюю фразу Максим особенно выделил.
Видимо, мне следовало, понять его ответ так, что "я не ребенок, отвали".
- А поесть все же нужно. Я ведь не шутила, что еды тебе может не хватить. Ты посмотри, - я указала Максиму на стремительно уменьшающуюся горку еды, под натиском пассажиров. - Неизвестно еще что принесет нам завтрашний день, а эта еда закончится уже сегодня и, возможно, твою долю отдадут кому-нибудь другому.
- Ладно, - вздохнул Максим, и бросил очередную веточку в костер. - Я подожду здесь.
- Хорошо, очень хорошо.
Я побежала к Николаю Петровичу. Для Макса удалось выбить два печенья, и пол стакана воды и, ввиду, особой ценности Макса, Н. П. даже не упирался и выдал все без пререканий.
НА обратном пути к костру нашего доктора я ловила на себе недовольные и голодные взгляды пассажиров, которым пришлось довольствоваться меньшим количеством провизии. Однако еду удалось донести в целости и сохранности, люди были, может, и злы на свою судьбу, но, слава Богу, не агрессивны. Уже не агрессивны.
Ел Максим быстро и без аппетита. Через минуту, мы уже общались. Он рассказал, что в течение сегодняшнего вечера к нему обратились 10 человек. В основном мелкие порезы, ушибы, вывихи. Остальные предпочитали обходиться без помощи, хоть было видно, что как минимум половине пассажиров требовались перевязки и обеззараживание ранок. С другой стороны, те медикаменты, которые удалось собрать по пассажирам и те, что были изъяты из аптечки водителя, почти закончились. Особый спрос был на зеленку и перекись водорода, как и следовало ожидать.
Максим был плохим информатором: с самими пациентами почти не общался, разве только они пытались с ним заговорить, но наш доктор все пропускал мимо ушей и не смог рассказать ничего дельного, ничего, что могло бы пролить свет на произошедшее.
Хоть я спросила все, что хотела у Максима, но все же задержалась около него на несколько минут. Пыталась подбодрить, развеселить.
Как шут, я вообще, очень даже ничего. Но балагурить по заказу - это к профессионалам. Мне это сложно. Но я попыталась и все же увидела улыбку Максима и блеск в глазах. Если кому-то принес пользу, значит, день удался, не так ли?
Я вспомнила пару студенческий историй, обильно приправленный выдумкой, и сама хохотала над ними, не меньше Максима. Смех - лучшая разрядка для такого тяжелого дня. Это точно. На прощание я чмокнула Макса в щеку и побрела к своему костру.
Степа встретил меня широкой улыбкой и хитринкой в глазах, как будто знал что-то очень личное. От меня он получил только хмурый и усталый взгляд. Свое ехидство ему придется засунуть куда-нибудь подальше, он не похож на того человека, который способен меня смутить. Рыжий.
Парадоксально, но за нашим костром помимо нас троих устроились еще только трое человек, и все мы поровну поделили места и тепло костра. Я. Степа и Александр занимали бревно на одной стороне костра, а, напротив, на траве и частично одежде устроилась другая тройка. Общий разговор стороны не поддерживали.
Я села на землю, лицом к костру, удобно устроив спину на покатом бревне. Оно было сухим, теплым и пахло лесом - лучшего нельзя было и пожелать. Вся эта обстановка ужасно напоминала туристический лагерь,... только без песен и спиртного. Подумалось даже о шашлычке. О, с каким бы удовольствием я его съелаааааа. Яркие фантазии привели к обильному слюноотделению. Кыш, соблазн! Срочно нужно переключиться. Кажется я очень давно, не смотрела на огонь...
На самом деле мало существует таких же завораживающих явлений, как огонь. Рыжие, алые, яркие, быстрые язычки пламени обволакивали, словно обнимая, сухие ветки и зажигали их одну за другой, заставляя те светиться изнутри. И далекими стали все переживания дня, какими-то не настоящими и призрачными казались авария, странные люди. И новые мои знакомые тоже стали менее реальными сейчас.
Внутри было тепло, приятно и радостно, как когда получаешь то, что необходимо, тогда когда необходимо. Покой был мне необходим.
Из оцепенения меня вывело прикосновение к плечу.
Мне совсем некстати вывели из состояния близкого к эйфории. И, конечно, я не была за это благодарна.
Повернув голову, я пыталась всмотреться ослепшими от пламени глазами окликнувшего и через пару секунд даже смогла различить черты лица Алекса. В его расширенных зрачках плясали языки пламени, а ресницы отбрасывали густые темные тени на скулы и подбородок, подчеркивая немного грубые линии лица. Несмотря на то, что пережитая нами трагедия оставила отпечаток на всем нашем облике: одежда, выражение лиц - все было неопрятным, Александр же выглядел так будто успел сбегать к ближайшему ручью искупаться- причесаться, да и пребывал он в замечательной расположении духа, судя по всему. Я снова посмотрела прямо в его глаза. Никогда не могла сколько-нибудь продолжительное время смотреть человеку прямо в глаза, всегда создавалось впечатления, что подсматриваю, испытывала что-то сродни неловкости. В глаза нового знакоммого я смотрела спокойно, завороженная танцем огня в них.
между тем, мужчина убрал руку с моего плеча и спустился на земле слева, так же удобно устроив спину на бревне.
- Мы хоте ли бы обменяться информацией, - сказал он вполголоса, так чтобы не быть услышанным никем кроме меня и, пожалуй, Степана.
- А какая информация у вас?
- Мы ходили по следам шин. В лесу нашли два трупа. Женские. Далеко мы не заходили в лес, темно. А завтра сутра пойдем к шоссе, оно здесь не далеко должно быть.
- Этот урод (скорее всего, водитель, додумала я) потерял управление и съехал с дороги в какую-то старую колею, а потом, мы как танк вломились в лес, - вступил в разговор Степа. - И сто пудов, мы где-то недалеко от шоссе, за несколько минут никак не могли уехать дальше 1 км.
- Согласен, - Александр перегнулся через бревно, взглянуть на Степана. Они быстро нашли общий язык.
- А у вас, что Елена?
- Ну, у меня ничего существенного. Пара странностей, - я не очень люблю высказывать свои домыслы вслух, но у нас честный обмен информацией. - Девушка с которой сидит Макс без сознания с момента остановки. Это не обморок. Я не знаю, каким образом, ее состояние относится к нашей ситуации, но это мое наблюдение. Первое. Второе. Ничего не дает о себе знать водитель. А это главная действующая фигура в нашем происшествии и я взяла на себе смелость порыться в его вещах...В общем у меня его портмоне. Я не успела его посмотреть, можем это сделать вместе.
- Доставай,- предложил Алекс.
С некоторым трудом мне удалось извлечь портмоне из заднего кармана джинсов и передать его.
В кошелке, как у всех, хранились деньги, пара квитанций, пара чеков, бумажки с номерами телефонов и фото. Согнутое пополам фото 8X12 изображало семейную пару с ребенком на руках. На фоне фонтанов стояла счастливая молодая пара: мужчина левой рукой покровительственно обнимал хрупкую невысокую женщины и на сгибе правой руки удерживал маленького ребенка в синеньких ползунках и синем же чепчике.
- Если это портмоне водителя, то и семья должно быть его, - глубокомысленно заметил Степа, в течение всего времени разорения чужого бумажника, провисевший у моего правого плеча. - Кто-нибудь видел похожего на него среди пассажиров?
Я постаралась напрячь память, но, к сожалению, никаких результатов это не принесло. Объективно говоря, я пассажиров не разглядывала вовсе. А из тех с кем общалась, никто не подходил: ни, Алекс, ни Степа, ни Максим, ни распорядитель, ни тот мужчина, что помогал Любе.
- Я не видела, - пришлось признаться мне.
- Я тоже, - в отличие от меня,кареглазый незнакомец сомнениями не мучился, так уверенно звучал его голос.
- И я, - подытожил Степа.
- Завтра утром, следует показать фото всем, - предложила я.
- Согласен, - сказал Алекс, забирая у меня фотографию. - Я этим займусь, завтра же утром, потом пойдем к шоссе. Хорошо?
- Хорошо, - кроме как согласиться мне ничего не оставалось. Не брать же на себя все это. Нафига.
- Если навскидку. То рассматриваются только 2 варианта. Если я не ошибаюсь. - Я посмотрела на парней, им все еще была интересна эта тема- Все трое его не можем вспомнить среди пассажиров, так? Значит, его может здесь просто не быть. Второй вариант - мы, на самом деле, просто его не узнали, фото похоже старое. И причинами того, что его здесь нет может быть, первое - пошел пописать, и долго-долго этим занимается; мог спрятаться из-за страха, что ему по-любому прилетит; ну, и из ряда фантастики - он специально нас сюда завез и сбежал; ну, наконец, на этот вывод у меня вообще нет аргументации, но с ним могло что-то случиться. Сам факт, что он съехал с дороги, потерял управление, уже могло стать следствием какого-то происшествия. Вот, - без хоть какого-то энтузиазма закончила я.
- Думаю, вариантов может быть и гораздо больше, - продолжил мою мысль А. - Мне кажется самой правдоподобной причиной аварии неисправность автобуса.
- Да, ты прав. - Я перевела взгляд на огонь и крепко задумалась.
Мысли были глупые и какие-то совсем безысходные, Александр, наверняка, был прав, скорее всего, какая-то неполадка в автобусе.
--
Но это не объясняет отсутствия водителя.
Александр посмотрел на меня и не удостоил ответом, просто пожал плечами.
Видимо мой рассудок временно помутился помутился, потому что думалось о странном. Например, вряд ли кому-то потребовалось похищать 46 человек с целью выкупа. Да, ведь? Террористическим актом здесь и не пахло, и даже я это понимаю, не весть какой, специалист в таких делах. Какое еще более нелепое объяснение у меня есть? Масса. И одно страшнее другого. Например, нас всех здесь решили пустить на органы, чик-чик - почечка, чик-чик - сердечко. Фу, это слишком страшно, что бы такое вообще могло существовать. А еще в голову лезла идея про реалити-шоу "Последний герой". Только вряд ли, режиссеры допустили бы в программу сцену настоящей аварии и пару трупов. Кстати о них, ..Нет, не буду об этом думать.
Плохо у меня было с идеями. Я детективы только читала и никогда не оказывалась в ситуации, требующей применения дедуктивного метода. Но потребность разъяснить ситуацию была.
Я поднялась со своего места и пошла вдоль поляны, отговорившись от ребят необходимостью поразмышлять. И может к тому моменту, когда умственные упражнения мне надоедят они уже организуют ночлег?
В общем, конечно, нет тут ничего страшного, идешь себе по тропинке. Приглушенные голоса отовсюду, мирные, усталые. Кого бояться? Света костров вполне достаточно, чтобы осветить тусклым светом почти всю поляну, видно, куда ноги ставить, но вот дилемма: стоит ли идти в лес? Ночь, как никак, и это самый настоящий лес, не парк в центре города. И никакого источника света впереди.
Подойдя к самой опушке, я бросила быстрый взгляд через плечо, надеясь, что никому нет дела до моих перемещений. Вроде, так и есть. Я достала мобильник и, дав себе слово, что отойду по дороге, проделанной нашим автобусом, недалеко, ровно настолько, чтобы свет костров еще был виден, принялась подсвечивать дорогу.
Есть в этом какой-то парадокс. Мне, ну, совершенно не хотелось наткнуться на трупы, ночью в лесу. Но желание двигаться дальше было почти непреодолимым. Еще было неприятное волнение, пожалуй, почти страх, но я продолжала медленно идти вперед. Я никогда в жизни так ни к чему не прислушивалась. И не только снаружи, я была настолько сосредоточена, что непроизвольно прислушивалась и к себе. Отстраненно, я продолжала думать, что поступаю как в американском фильме ужасов, когда главный герой, наверняка зная, что за ближайшей дверью его ждет нечто убийственное прётся туда, так или иначе. Но мы ведь не в фильме ужасов. Да?
Звуки леса усилились, честное слово, живя в городе, перестаешь чувствовать какая в этом всем гармония, сверчки, запах листвы, сладковатый запах прелой древесины, перестаешь скучать по всему этому. Да...В голове проносились несвязные мысли. Вот причем тут гармония и ночной лес? Где в этом буреломе гармония? Все что меня отделяет от некиношного, между прочим, по-настоящему мрачного леса эта неширокая полоса бурелома и ободранных кустов.
И все же меня не покидало странное чувство нервного ожидание и спроси меня, чего же я жду, не могла бы сказать. Я почти уже не двигалась, переминаясь с ноги на ногу, мучительно принимала решение: повернуть или еще чуть-чуть продвинуться, когда услышала это. Глухой и низкий, и чтоб мне подавиться, предостерегающий, вой! И прямо передо мной. Я замерла, почувствовав, как страх горячей волной прокатился от стоп до самой макушке. Что за блинннн?
- Елена? - прошептал кто-то за спиной.
Приехали...Нет, я как ни странно, не испугалась, но поворачиваться к Алексу, стоявшему за моей спиной не собиралась. Я четко знала, что то, что передо мной, страшнее Алекса. - без вариантов. Я каким-то шестым чувством угадывала, что только мое внешнее спокойствие и статичная поза удерживает животное от броска. Ну, в самом деле, кто еще может выть? Там какое-то животное.
- Елена? Да, что с тобой? - его разраженный голос меня несколько нервировал. Лучше бы молчал. Лично я почти не дышала.
На мое правое плечо легла тяжелая рука и Александра,он встряхнул меня:
- Ты призрака увидела?
Я не успела предупредить его, прежде, чем он выступил вперед, почти закрыв от меня ряд кустов, откуда я ожидала с секунды на секунду нападения.
- Алекс не надо!- просипела я, - там волк...
На долгие секунды повисло молчание. Напряжение, которое читалось в его позе, говорило, мне так или иначе, что он отнесся с доверием к моим словам, до того момента пока он не заговорил:
- Какие волки? Не спорю, вполне возможно, ты услышала нечто похожее, а все остальное дорисовало твое воображение, - выдал мне он, повернувшись. - Там ничего нет, ничего, - он заглянул мне в глаза и повторял эту фразу еще пару раз. Очевидно, он смог рассмотреть на моем лице, нечто послужившее поводом к повтору. Страх, может быть.
- Все хорошо, Лен, - продолжил он. - Это усталость. Идем.
Молча я повернулась к Алексу и спиной и мало интересуясь, что еще он мне хотел сказать пошла к поляне. Я, слава Богу, слуховыми галлюцинациями еще не страдаю. И я верю себе.
Я наматывала один круг за другим по наружному диаметру костров, между делом отмечая, что вся наша компания похожа на каких-то туристов, устроившихся на ночевку в лесу, только вот обстановка была не веселая. Страх и нервное напряжение совсем измотали людей и сейчас на поляне сидели и лежали тени, лишенные живых человеческих эмоций. Все это было так непохоже на мою обычную жизнь. Так волновало кровь. И сейчас, вот в эту вот минуту, я не могла сказать, что хотела бы очутиться в другом месте и при других обстоятельствах, и при этом мне, кажется, никогда не была свойственна душевная черствость. Но что мы по-настоящему знаем о себе. Все - это иллюзия.
Степа вызвался поддерживать костер ночью, добровольно и Николай Петрович, довольный отсутствием сопротивления, пошел к другим кострам уговаривать кого придется поддерживать огонь в них. Возможно, он даже сам будет следить за исполнением указаний. Очень основательный человек.
Наше спальное место было оборудовано на внешней линии костров, но близко к огню. Даже утром, если Степа заснет на своем посту, земля будет хранить тепло огня, я не замерзну. Однако спать на голой земле, хоть и убранной корой и ветками, не хотелось совершенно. Я сильно сомневаюсь, что способна получать удовольствие от впивающихся в спину иголках и ветках. В моей сумке должно быть махровое постельное белье и плед, они чуть-чуть сгладят неприятные впечатления предстоящей ночи. Сумку удалось разыскать в 10 метрах от автобуса, она валялась на дороге в гордом одиночестве почти невидимая в летних сумерках. Если не считать побитого вида - все было в порядке и вещи все на месте.
Плед я постелила на лежанку, а простынь оставила в качестве покрывала. С Александром мы улеглись на расстоянии 30-40 см. Он должен был оберегать мою честь, а я честно устроилась ближе к костру. Если даже ночью начну замерзать, у меня всегда останется альтернативный способ согреться, сократив расстояние между нами.
Степа сел на бревно, спиной к костру и уставился в лес. Размышления, прерванные приготовление постели никак не желали возобновляться и мысли текли сейчас совсем в другом направлении. Перекатившись на спину и подставив теплу костра левый бок, я посмотрела не темно-синее небо. С тех пор, как живу на Урале, редко смотрю на небо. Зачем, если чаще всего звезд не видно, даже ясной зимней ночью они такие маленькие, что удовольствия от созерцания никакого. Летом - белый ночи и звезд совсем не видно. В чем романтика созерцания ночного неба? Не понимаю. Я сейчас вглядывалась в темноту, пытаясь определить наугад который час. Телефон было доставать лень. Около 4-ч наверное. Восток начинает окрашиваться прозрачным красным золотом. В моем городе через несколько минут станет совсем светло.
Родители не знают о пропаже автобуса и спокойно спят. Через три часа в пункте нашего назначения должны забить тревогу. Автобус вместе с пассажирами пропал. Неслыханное дело! Вскоре они сообщат в милицию о происшествии. А там - бюрократическая волокита, невозможность установить личности пассажиров, поиск свободных нарядов милиции, ожидание утренней пересменки. Одним словом, наши перспективы, безрадостны. Я молилась с открытыми глазами, уставившись в непрозрачное небо. Я просила кого-нибудь всемогущего за всех нас на поляне. Хотелось, чтобы наше приключение благополучно закончилось хоть бы для тех, кто выжил и сейчас здесь. Просила несмотря на то, но это же означало и возвращение к будням и работе. Но и молиться нельзя бесконечно.Пора спать. Я снова повернулась лицом к огню и настроилась на сон. Но сон не настроился на меня.
Уже несколько минут на поляне не слышалось звуков голосов и шуршания устаивающихся на ночлег людей. За моей спиной спокойно и размерено дышал Алекс. Обернуться и проверить спить ли он, я не решилась. Не хотелось лишний раз привлекать его внимания. К сожалению, я быстро теряю голову от красивых и неглупых мужчин и совершенно не способна скрыть своих эмоций. ожет поэтому держусь от таких подальше? А Саша еще лежит совсем близко. Я поерзала на неудобной постели, стараясь устроиться удобней, стараясь выкинуть из головы неуместные игривые мыслишки.
- Не спится? - неожиданно спросил Степа за моей спиной.
- Не спится - подтвердила я, обернувшись к нему.
Уж лучше разговор со Степой , чем собственные мысли. Взглянув мимо меня на Алекса, он улыбнулся мне немного виновато и отвернулся .
Я посмотрела на Александра. Он не спал.
- У вас со Степой такое взаимопонимание...
Он окончательно перекатился на спину, закинул правую руку за голову и посмотрел на меня немного удивленно?
- Какие взаимоотношения? Мы знаем друг друга не больше 3 часов
У него было очень спокойное, умиротворенное выражение лица и не тени лукавства в глазах. Разве можно не поверить? И чего это я такая подозрительная? День такой, наверное.
- А почему не спишь? - нашла я нейтральный вопрос.
- Сон прошел. Ты ведь тоже не спишь.
- А это не надолго, - сообщила я , как мне показалось вполне уверенно и даже собиралась отвернуться от Алекса, чтобы привести свои слова в исполнение, когда поймала его взгляд. И этот взгляд, сопровожденный легким изгибом соблазнительных губ, заставил меня остановиться в начале движения.
Перекатившись на бок, одним красивым движением, он поймал мои ноги в плен, и без намека и предупреждения налетел на мои губы. Поцелуй был напористым, но очень нежным, бесконечно нежным, разливаясь медом по губам и языку. Первая секунда моей нерешительности забылась под его руками.
Его язык исследовал мой рот и губы, он целовал шею долгими, но легкими, как пух прикосновениями, его тело тесно прижималось к моему, стараясь почувствовать меня через преграды покрывала и одежд. Алекс не давал и мига, чтобы осознать происходящее, забравшись под рубашку, лаская руками живот и грудь, зарывшись лицом в волосы и целуя плечи. Когда он возвратился к моим губам, я не желала для себя большего, чем быть с ним и чувствовать его губы каждую секунду.
Куда подевался мой рационализм и пресловутая скромность?
Я дала волю себе, обняв его шею, и попробовав мягкость его волоc. Затем опустилась по спине вниз и начала подниматься медленно к плечам уже под футболкой, касаясь подушечками пальцев его обнаженной и такой горячей кожи, и снова направилась вниз по рельефам мышц, проводя полосы ногтями. Его спина была широкой и сильной, моим ладоням было, где разгуляться.
Алекс резко втянул в себя воздух и стал расстегивать мою рубашку нервными пальцами.
Расстегивать рубашку? Да вокруг же люди! Ну, уж нет.
- Стой, - прошептала я.
Твердости в голосе не наблюдалось, да и решимости тоже, только томление и желание.Боже, надеюсь это очевидно только мне. Мои чувства сейчас были в полном разладе разумом.
Александр видимо все прекрасно понял и решил за меня, снова склонившись к губам. Я резко вытащила руки из-под его футболки и накрыла его запястья поверх моего живота.
- Саш, стоп, - мой голос стал уверенней.
Вторая попытка остановить поцелуи была успешной. Алекс застыл надо мной. Я очень была ему благодарна, что за пеленой желания он смог расслышать мою просьбу и исполнить ее, хоть и со второго.
Медленно подняв голову, он завис в сантиметре от моих полураскрытых губ, на которые смотрел долгие три секунды и, наконец, заглянул в мои глаза. Быстренько попыталась стереть из них желание и вину. На самом деле от его близости сердце щемило и гармоны устраивали цунами. Целую бесконечность смотрела в золотые глаза, а в голове щумело и не приходило на ум приемлемого оправдания своему поступку. Зачем я его остановила?
-Просто остановись, - только смогла я выдохнуть.
Эта грандиозная по содержательности и смысловой нагрузке фраза единственные два слова, что все-таки наскребла из своего словарного запаса.
- Я чувствую твое желании, - прошептал Алекс мне в ухо и жар его дыхания заставил меня снова податься ему навстречу и обвить плечи.