Аннотация: ...бежать, бежать не останавливаясь. Бежать не прерываясь на сон и прием пищи. Бежать.
...бежать, бежать не останавливаясь. Бежать не прерываясь на сон и прием пищи. Бежать. Только бежать, глядя прямо перед собой. Бежать, мерно переставлять ноги, качать воздух мехами легких, гнать по венам поток крови уставшим сердцем. Самое главное не спотыкаться и не оступиться. Оступиться - значит умереть. Бежать...
Открылось второе дыхание. Или уже третье. Впрочем, это не важно, что могут значить пустые цифры. Важно только бежать. Переставлять одеревеневшие негнущиеся ноги, постоянно ускоряя шаг. Все быстрее и быстрее, вперед и вперед. Самое главное не забывать дышать. Почему-то я уверен, что это важно. Даже крайне необходимо. Необходимо ритмично получать новую порцию кислорода для изголодавшихся тканей тела. Размеренно дышать, ни на секунду не забывая о беге. Бежать...
Здание института психологических исследований министерства обороны производило гнетущее впечатление. Мертвенно-бледное, с темными прогалинами окон, более похожих на бойницы старого замка. Казалось, стоит отвлечься на минуту, скользнуть взглядом по истертым ветрами стенам, и в узких проемах можно увидеть древних стрелков, обряженных в рыцарские латы. И такой же удручающий сад на прилегающей территории, высохший от отсутствия ухода. Старенький форд скрипя миновал первые ворота охраны под прицелом пулеметчиков, укрытых за насыпями у каждой створки, и медленно покатил по подъездной дорожке, шурша гравийным покрытием. Возможно, до войны это здание было чьим-то особняком, спешно реквизированным ведомством в первые годы осады. Или безликим центром никому не нужной теперь науки.
- Странное место, Стивенсон, - майор Пол Донован задумчиво смотрел в окно машины, - очень странное. Не находите?
- Ничего странного. Довольно таки приемлемое, для такого рода заведения. Сами понимаете, господин майор. Высшая степень секретности и все отсюда вытекающее. Хотя охрану могли бы усилить. Они нужны для фронта, возможно именно поэтому их до сих пор и терпят, - адъютант Донована брезгливо поморщился.
Майор взглянул на молодого офицера несколько задумчиво. Такие как этот лейтенант и составляли сейчас костяк армии, главную движущую силу фронта. Воспитанные уже на войне и никогда не видевшие мира, даже не знающие из-за чего началась это нескончаемая бойня, охватившая за считанные месяцы все государства и континенты. Ему всего двадцать, но он уже готов убивать. Да, быстро взрослеют в военной обстановке. Побольше бы таких ребят, как этот молодой лейтенант. Они не задают вопросов и исправно выполняют приказы - элитное пушечное мясо империи.
Они замолчали. Машина подъехала прямо ко входу в здание. На крыльце уже нервно переминалась делегация встречающих. Все в белых халатах, скорее всего простой персонал: вольнонаемные доктора и их ассистенты, мобилизованные для нужд военного ведомства. Донаван поморщился, он не любил гражданских с их пацифисткими взглядами. Рядом с учеными хмуро возвышались затянутые в легкую броню автоматчики, изучая машину сквозь перекрестия прицелов. Ничего не поделать - высшая степень секретности, да еще и военное положение, объявленное уже сорок лет назад. Все забыли, что значит жить мирно, а многие никогда этого не знали. Вечный бой превратился в смысл жизни.
Машина остановилась, и услужливый водитель, обежав остов старенького форда, распахнул пассажирскую дверь, вытянувшись в струну в формальном приветствии.
- Добро пожаловать на наш объект, майор, - вперед вышел один их белых халатов и, поманив рукой, продолжил уже на ходу, - Вас ожидают на совещании.
Майор кивнул адъютанту, чтобы тот остался в машине, и проследовал за провожатым сквозь строй охранников, игнорируя их недружелюбные взгляды. Цепные псы даже в хозяине видят опасность, что же говорить о чужих.
...бежать. Тяжело. Тяжело бежать без отдыха. Главное не оступаться, как час назад, когда я чуть не потерял темп. Левая нога неестественно подвернулась и ритм сбился. Но я вовремя успел переместить вес и растяжения связок не произошло. Что ж, было больно, главное я справился. Теперь только бежать. Бежать и не останавливаться. Отбросить все мысли и бежать вперед. Легкие нестерпимо горят, сердце гулко стучит в груди отбойным молотком, отдаваясь пульсирующей болью где-то в ногах. Бежать...
Кабинет начальника лаборатории не изобиловал предметами роскоши. Аскетические стулья для гостей, столь же непритязательный стол и хозяйское кресло. Небольшой стеллаж с непонятными книгами, в большинстве своем неподписанными, и все. Вот правда посуда и кофе, поданное в это посуде, были отменными. Тонкий китайский фарфор, явно достаточно древний, чтобы быть баснословно дорогим, с приятным ощущением в руке. По чашкам прыгали изготовившиеся к атаке длиннохвостые драконы, раскрашенные талантливым художником во все цвета радуги - ручная работа.
- Итак, господин майор, - директор института посмотрел на Донована сквозь толстые линзы очков, - как вы понимаете, наши исследования глубоко засекречены, но мы позвали вас не за этим. Мы совершили прорыв. Самый настоящий прорыв. В буквальном смысле этого слова. Многочисленные годы исследований, наконец, дали свой результат...
- Это я прекрасно понимаю, директор Штольц, - Пол поморщился, кофе был столь крепким, что он невольно поперхнулся, не та суррогатная бурда, что им приходится пить на фронте, - Вы вытащили меня с передовой и за это я благодарен, но сейчас мое присутствие в тылу не дает никакой отдачи. По сути, теряю драгоценное время. Либо вы говорите по делу, либо наша встреча окончена.
- Хорошо. Люблю деловых людей, - директор неопределенно хмыкнул, сверкнув маленькими глазками за стеклами очков.
Штольц нервно заморгал, глядя куда-то в даль, явно собираясь с мыслями.
- Как вам известно, ведомство дало заказ нашему институту на разработку новых методик войны. А самое главное новых методик победы. Мы работали, не покладая рук, - он невольно усмехнулся, - Несколько лет. И сегодня мы готовы предложить вам совершенно новое решение в мировой войне. Решение способное дать столь желанную победу.
Он закончил и одним залпом выпил свой кофе, даже не поморщившись.
...бежать. Бежать. Уже тяжело постоянно бежать, только бежать и ничего более. Больно. Боль не только в мышцах и сухожилиях. Она разлилась по всему телу, проникла в каждый нерв, каждую клетку, каждый маленький закоулок. И эту боль никак не унять. А думать нельзя. Думать - значит остановиться, умереть. Нужно только бежать. Бежать и не останавливаться. Нога неестественно подвернулась, и я упал. Встать. Встать, несмотря на сложность и боль.
Это уже пятое падение за последние полчаса. Полчаса - интересно, а что это за слово такое полчаса. А что такое час, если есть его половина. Только одна мысль в голове - бежать, и никакого ощущения времени. Бежать...
Майор смотрел сквозь односторонне прозрачное стекло на обширную лабораторию, размером чуть ли не с футбольное поле. В громадном помещении была воссоздана настоящая местность. Деревья, кусочек поля, и опоясывающая, петляющая в одном месте гравийная дорожка - полоса препятствий, построенная со знанием дела и всей воинской премудростью.
По полосе бежит человек в защитном костюме, местами уже порванном и испачканном грязью, кое-где видны пятна запекшейся крови. Он очень бледен и явно исхудал от продолжительных лишений. Взгляд человека со столь далекого расстояния невозможно было разглядеть, но выражение лица сосредоточенное и несколько отрешенное.
- Давно он уже в таком состоянии?
- Вы имеете в виду, бежит? - директор института протер и без того чистые очки, подслеповато моргая, - Уже вторую неделю. Эксперимент был начат пятнадцать дней назад.
- И вы хотите сказать, что он не отдыхал, не ел, не спал и тому подобное? - майор явно был заинтригован поведением подопечного белохалатников.
- Совершенно верно майор. Он не ел, не пил, не отдыхал даже на минуту. Это и есть наш эксперимент - самая совершенная машина в человеческом обличии. Небольшая биохимическая добавка, простейший нейрочип, с очень сложной программой. И вы получаете самого совершенного солдата, который выполнит приказ, даже не задумавшись, но при этом обладает свободой воли.
Майор мечтательно взглянул в даль. Перед его внутренним взором уже маршировали шеренги покорных солдат, которым не нужен отдых и пища. Насколько изменится картина на поле боя после такого прорыва в исследованиях этого маленького доктора. Майор мечтательно оглядывал новый китель с генеральскими погонами.
...бежать. Бежать. Уже тяжело бежать, ног будто не чувствуешь. Бесконечная боль заполняет все тело, каждый нервный отросток. Сердце отказало минут пять назад, просто перестав биться. Это конец. Жаль... Я столько бы еще мог пробежать. Сознание померкло. Тишина и тьма... Тьма...
- Он умер? - майор с неподдельным интересом разглядывал тело, лежащие на прозекторском столе в свете ламп.
- Да. Двадцать дней он смог бежать, а потом тело умерло от истощения. Нам надо еще провести исследования, чтобы сохранить жизнь испытуемым.
- Нет, доктор, - майор кровожадно улыбнулся, - Я думаю, ваши исследования закончены. Немедленно приступайте к производству в промышленных масштабах. Мы проведем вакцинацию элитных частей, что сейчас на передовой. Вот и испытаем ваш препарат, и обязательно наградим, если он окажется настолько чудодейственным как вы говорите.
- Но они умрут, мы сами убьем их! Действие препарата невозможно обратить вспять. Это будет массовым убийством.
Донован внимательно посмотрел на директора института, и в глазах майора блеснул безумный блеск.
- А так ли это важно после победы?