Бронзовая скульптура, украшающая центр города в один из унылых вечеров проявила движение. Мраморная душа овладела металлом. Человек шагнул с постамента прямо в жизнь. От людей его отличало лишь то, что у него вся бронзовая сущность сосредоточилась в его бронзовом плаще, который был неотъемлемой частью мраморной души. Этот плащ не был куском металла, он был соткан из бронзовых нитей. Первые шаги мутно переплетались с ощущением истории, впитавшейся временем в этот монумент. И где-то глубоко внутри таилась тайна новой жизни, которая сердцем билась внутри этого человека. Сейчас у него не было имени, он не знал, кто он и зачем он живет, лишь отголоски прошлого отрывками проявлялись в сознании. Инстинктивно он стал идти, глядя на шпиль, видневшийся благодаря своей высоте далеко за пределы двора этого здания. Люди, идущие на встречу отстранялись, ощущая необъяснимый холод, не пытаясь заглянуть ему в глаза, наполненные жаждой поиска. Шаги его были сбивчивы, а мир представлялся живой мозаикой меняющейся во времени. Тонкие нити бронзы позволяли плащу развиваться по ветру, что выглядело привычно для людей. Внезапно плотный мужчина плечом со всего ускоренного хода столкнулся с ним в своей небрежной манере движения. Оглядываясь, мужчина пытался понять, что с ним произошло, пытаясь встать с брусчатки, ощущая сильную боль в плече. А, глаза ведущие скульптуру к Храму были переполнены эмоциями, исходящими из утробы мраморной души. И чем ближе становилась необъяснимая цель, тем больше очеловечивалась скульптура. Даже окружающие люди перестали чувствовать холод, и им даже любопытно стало заглянуть в глаза этому незнакомому страннику. А мраморная душа постепенно очеловечивалась. И \лишь бронзовые нити в плаще неизменно оставались единственным мостиком к скульптуре. Огороженный забором Храм, встретил его большим монументом собаки, взглядом, сжирающим все зло внутри входящего. Он пристально всмотрелся в мраморные глаза, ощущая некоторое необъяснимое родство. Застывшее тело бронзового человека, снова стало превращаться в скульптуру, душа переполнялась страданиями, отрывки из прошлого переворачивали все внутри, превращая все в слезы. Бронзовый человек заплакал, это были слезы тяжести и слезы радости. Лишь плащ податливо ветру жил своей непринужденностью. Всю ночь Бронзовый человек простоял, созерцая глаза собаки. Могло даже показаться, что он скульптура. И лишь утром собака улыбнулась ему, разрешая войти в Храм. В ее мраморном теле родилась разноцветная душа. Она спрыгнула с постамента и стала облизывать Бронзового человека.
- Бася сидеть - невольно скомандовал он.
Собака немедленно выполнила команду.
Бронзовый человек вспомнил, что его зовут Адрия. Он почувствовал, что хорошо знает эту собаку.
Мраморная собака с разноцветной душой следовала в Храм за Адрианом. Расписанные купола раем и адом встретили посетителей своими красочными сюжетами. Они подняли свои головы, и радость наполнила их мраморную и разноцветную души. Девушка смотрела из райского сада, упаиваясь сказочной жизнью. Буд то монументы Адрия и Бася смотрели на эту Девушку всю ночь, зная что из рая еще никто не возвращался. Они были неподвижны, за исключением душ, которые трепетно жили там, где им было отведено место. Утром девушка, которую звали Эмили, сошла с купола, оживленная бронзовой душой, входящая в состав красок. Они воссоединились. Они чувствовали, что теперь у них есть цель, но в этот миг они наслаждались тем, что оказались вместе. Орган утренней мессой наполнил Храм звуком. В этих звуках под куполом появился человек, он с большим вниманием рассматривал свои творения, но это лишь была мелодия. Поэтому, Адрия и его спутники были лишь в самом начале пути. Но, было очень важно, что они были вместе. Выйдя из Храма, они превратились в настоящих людей. Их отличало лишь то, что у Адрии был плащ, который был на нем всегда и содержал бронзовые нити, Бася со своей разноцветной душой, имела необычные мраморные зубы, Эмми была рисованной безупречной красоты. Они стали держать путь к истокам своей монументальной вселенной, которая родилась там, где родился их создатель. Они решили добраться до его детства. Не задумываясь ни о чем, они просто пошли в прошлое. Полагаясь на чутье Баськи, они уверенно шли к моменту рождения своего творца. Они миновали время и расстояние. Их путь был труден и наполнен переживаниями. Оказавшись возле захолустного домика, в котором раздался детский крик, монументы растаяли в своей улыбке, осознавая, что родился их создатель. Они смотрели через окно, источая неописуемую радость. Но особенность этой встречи заключалась в том, что они несли в себе впитанную временем историю, которая разделяла их не меньше чем суть происходящего. Живые монументы могли лишь наблюдать и косвенно прикасаться к жизни своего Художника. Они поселились недалеко в доме старушки, которая обещала им приют за вполне небольшие деньги. Монументы не понимали, что такое деньги, они не знали где их взять и что с ними делать. Они просто выглядели как люди, но они были творениями. Поэтому они покинули учтиво дружелюбное предложение о платном приюте. Еду, они тоже не могли себе позволить, поэтому питали энергию друг в друге. Но, в это нисколько не омрачало их радость. Они были объединены общей целью, которая не была смыслом жизни, так как ведь жизни как таковой не было. Просто была Радость, приятное чувство и время впереди. И в этом времени им нужно было спать, ведь это были люди. И их домом стало то место, где они находились, они снова становились монументами. Картина Эмили пряталась под бронзовый плащ Адрии, а Баська застывала с оскалом, пытаясь обозначить свою грозность, пытаясь внушить страх во всех вандалов.
Каждый день монументы наблюдали за жизнью маленького Художника, который впитывал жизнь своей палитрой. Им даже в какой то момент не нужно было становится людьми, они просто застыли возле его дома. И мальчик каждое утро смотрел на композицию Бронзового человека с Собакой и картиной Эмили под плащом. Каждый раз ему эти монументы казались родными, но он совсем не понимал, почему так происходит. Всегда возникало большое желание поговорить с этими статуэтками, но они ведь были монументами, а они не разговаривают. Шло время, оскал собаки сменился на приветливую улыбку, картина немного приспустилась под плащом, обнажая красоту Эмили. Художник пытался сотворить первые работы своего творчества, но обыденность сковала его полет творчества, он словно цыпленок прыгал на взлетной полосе, пытаясь взмыть в небо к бескрайней фантазии.
В какой то момент Бронзовый человек осознал абсурдность происходящего, это произошло в один из дней, когда мальчик обвинил их в безмолвии, разговаривая с ними целыми днями. У них был выбор стать людьми или вернуться в привычную форму творения. Они выбрали жизнь человеческого обличия, и это был очень сложный выбор, потому что, прожив эту жизнь, они уже никогда не смогут стать монументами.
Ночью под дождем они шли по каменной улице, озираясь по сторонам, се вокруг они видели по новому. Ощущения переполняли их воображение. Впечатления жизни проникало в каждую новую клеточку мозга, которую когда-то создал Бог, составляющую сейчас основу человека. Они дружно шли вспять, так как они это плоть творчества художника, живущие в этой жизни людьми все го лишь сутки.
Адрия и Эмили держались за руку, Бася покорно шла рядом. Они подошли к большому Храму, где дверь к лестнице ведущей к куполу была открыта. Медленным шагом живые монументы поднялись на вершину. Великолепие города с высоты рукотворной архитектуры завораживало живую сущность, оставляя холодным монументальное восприятие. Они видели дом, где уже плакал их маленький создатель, потому что не нашел на привычном месте своих друзей, которые долгое время были для него исповедными друзьями. Грусть перевернулась монетной стороной в радость, так как жизнь есть, и она прекрасна. Адрия и Эмили улыбались, глядя на восходящее солнце, красотой своего красного диска, источающего лучи, дающее рассвет. До заката радость будет жить в сердцах, и главное ценить жизнь, которая собрала в себе эти прекрасные ощущения. Солнце мило смотрело над опускающимся горизонтом.
Прожить День, взамен на вечность монумента.
Они решили пойти в церковь и попросить Бога дать им настоящую жизнь.
Они встали на колени и начали молиться. Прося у Бога возможность, жить до старости. Делая это, они невольно превратились в монументы. Бася осталась на входе, а Адрия и Эмили застыли, украшая своими телами любое место.
В эту церковь зашел мальчик, которого привели родители. Он узнал свои любимые монументы, неудержимые слезы радости обогащали эмоциональную потребность в друзьях. Глядя на них, его воображение получило "Меню" в разнообразность. Его Ум открылся, и творчество стало извержением вулкана внутренней каши, кипящей в котелке черепа. Монументы стояли совсем по-другому, но мальчик был абсолютно уверен, что это именно его друзья, к которым он уже привык. Детская фантазия и разбросанная логика съеживались в черную дыру где-то внутри сознания.
Родители привели мальчика в церковь, потому что он рассказывал о своих видениях и резкое изменение поведения, усматривая в этом промыслы дьявола. Церковь была очень старой и не выглядела как монументальный дом для служителей Бога. И священник там был на склоне человеческой продолжительности жизни. Но, именно в ней происходили настоящие чудеса, словно Бог действительно заглядывал в нее, слушая прихожан. Родители рассказали все, что их беспокоит в сыне и по просьбе священника вышли из церкви. Священник спросил имя мальчика. В своем внутреннем противоборстве мальчик пронзительно смотрел старцу в глаза, ведь у него было имя, которое он дал себе сам, и ему казалось, что именно сейчас решается настоящая судьба его имени. После непродолжительного молчания он представился Родионом. На душе сразу стало легко, и теплота Церкви стала ощущаться внутри. Родион долго рассказывал священнику о монументах, которые появились рядом с его домом, а теперь стоят здесь, что он чувствует с ними необъяснимую связь. Ему хотелось рассказывать и рассказывать, он делился обо всех своих сокровенных тайнах и поступках, за которые ему было больно, и за которые он гордился. Когда мальчик закончил свой рассказ, он не увидел никого вокруг себя, но он был уверен, что кто-то слушал его. Ему сильно захотелось домой, поэтому он спешно покинул обитель Храма. Монументы стали невольными свидетелями исповеди. Они были сильно поражены глубиной чувств Родиона. Внезапно к ним подошел священник и стал пристально рассматривать Адрию и Эмили. Крохотная улыбка от внутренней радости проступала на его серьезном лице. Со словами напутствия он перекрестил их три раза, и предупредил, что жизнь у них будет неделю в царстве живых, и станут они настоящими людьми, и если все пройдет хорошо, то они снова станут монументами. Но, это при главном условии, что ни они, ни мальчик не увидят и не услышат друг друга. Нарушая эти правила, они обрекают себя и Родиона на страдания и непредсказуемость их судьбы.
Священник уже сейчас знал, что его напутствия не сбудутся, и что, приняв на себя всю ответственность перед Богом, он вовлекает себя в неизбежные наказания. При этом он знал, что такое душа и не списывал свои решения на душеную слабость. В этой истории суть находится гораздо глубже привычных представлений, и поучительность ее в том, что ценность в сравнении бесконечна.
Солнце продолжало крутиться вокруг земли в восприятии монументов, и в один из дней яркого света и слепого дождя появилась радуга. Она была полным полукругом, и ее цветовая насыщенность переполняло эмоциональное восприятие. В этот день сердца трех монументов забились по-настоящему. Они вышли на улицу и впервые ощутили вкус воздуха, жизнь, словно океан поглотила их разум. Красота по-настоящему перевернула все предшествующие фантазии. Это были люди и собака, которые стали ценить каждую секунду времени, которое неизбежно вело их к прошлому. Они не знали, что им делать и куда идти. Лишь чувство голода подсказывало, что живому организму нужна пища. Зайдя в первые открытые двери, они сели за свободный столик. Пьянящие аппетитные запахи вкусной еды раззадорили весь организм в едином желании кушать. Они ждали, что сейчас что-то должно произойти, раз у них возникло такое нестерпимое желание. Но, они не могли говорить и не понимали, что говорят им. После того как некоторое время служители заведения не смогли объясниться со своими посетителями, наши герои снова оказали на этой замечательной улице, на который очень вкусный воздух и прекрасная жизнь. Правда, их организмы уже настойчиво думали о еде, и не так радужно воспринимали эту жизнь. Втроем они стояли посреди улицы с голодной пустотой внутри себя. Закат солнца был великолепен, золотисто огненные краски обрамляли этот прекрасный эпизод, который завораживал даже голодных созданий. Они сели и стали смотреть друг другу в глаза. Впервые они увидели нечто значительно большее, чем обычное присутствие рядом друг с другом. Чувства переполняли их сознание, им хотелось смотреть и бесконечно впитывать друг друга. Им некуда было идти, им нечего было делать, они стали людьми из монументов, не зная ни правил, ни языка. Они расположились, как в прошлом, в котором их изобразил Художник. Продолжая смотреть в глаза, их все равно наполняла радость, ведь они сейчас живые. Хотя животы их урчали от голода, и они совсем не знали, что им делать дальше. Улица, на которой они расположились, наполнилась мглой. Сон непринужденно в своей бескомпромиссной настойчивости мягко предложил свое царство, в котором свои разнообразные сценки стали показывать сновидения. Им всем стал сниться мальчик, который в этот момент не спал, думая о своих друзьях.
Утром Родя пришел в церковь, надеясь увидеть монументы. С глубоким сожалением, он подошел к Священнику, с расспросами, которые не по-детски интересовали его. Священник попытался объяснить мальчику, что жизнь это очень сложный механизм, который глубоко переплетен между жизнью, которую мы понимаем, и жизнью, которая есть еще. И постарался объяснить, что сила, прежде всего в нем самом, равно как и слабость. При этом внешние тиски сожмут все, поэтому лишь стремление и знания могут помочь сохранить себя.
В это время монументы решили увидеть то место, где их впервые разместили после создания. Они шли медленно, и не осознавая, что идут совсем не туда. Жизнь вокруг них была наполнена страстями и пагубными привычками, при всей человеческой осознанности происходящего. Голод продолжал отвлекать на себя внимание, усиливая страсть в глазах. А запахи еды подтрунивали над усиленным желанием кушать. Они сели за столик, видя, что всем сидящим за столикам приносят еду. К ним подошел официант и предложил меню. Живые монументы листали его, ничего не понимая, кроме картинок, которые выглядели аппетитно. Они показали пальцем, что им больше всего понравилось. Через некоторое время на столе оказались блюда воистину превращающую еду в неописуемое наслаждение. И это не была хорошая таверна, просто блюдо, хорошо приправленное чувством голода, становится шедевром, особенно в первый раз. Адрия не забывал про Баську, которая сидела рядом, и носом чуяла любой приближающийся недоеденный кусочек. Праздник, который по настоящему вселился в эти тела, должен был быть омрачен требованием оплаты за эту еду. Но этого не произошло, потому что живые монументы смогли заплатить. Нет, они не достали деньги и отдали официанту, они даже с ним не говорили, потому что не умели. Просто на некоторое время они снова превратились в монументы и несколько дней сидели за столиком, пытаясь оправдать расходы, потраченные на их еду. В этой таверне многие посетители заметили, что-то необычное, и молва об этом поползла по всему городу. Владелец этого местечка был чрезвычайно рад появлению таких гостей, так как они приносили хороший дополнительный доход, и он был готов кормить их бесплатно. Молва о монументах в ресторане, которые порой едят, дошла до мальчика. После чего он сразу побежал искать их в этом заведении. Но, к этому моменту они уже успели покинуть столь дружелюбное место для них. Родя был расстроен, он чувствовал необычное в своей жизни, важное и ускользающее.
Монументы снова пришли в церковь, что бы просить у Бога, что бы он сделал их монументами как прежде. Им очень понравилась жизнь, но при всей красоте и внешней насыщенности они чувствовали себя чужаками, бессмысленность наполняла их разум. Конечно, они были очень признательны за такую возможность, но им хотелось вернуться в холодную монументальную жизнь, где она становилась лишь частью времени.
К их сожалению двери в церковь были закрыты, и у них не получилось даже просить об этом. Возможно потому, что данная жизнь для чего-то нужна, и пусть смысл ее не ясен, суть ее ляжет в цепочку времени.
После недолгих раздумий они решили просто идти в пустоту понимания окружающего мира в надежде найти пойкой или ответ о смысле. Они шли медленно, задерживаясь в каждом городе несколько дней. А, что бы заработать на еду, они превращались в монументы и собирали монеты. Этих монет хватало достаточно, что бы прокормиться. Постепенно слава стала обгонять их, и в каждом новом городе люди с нетерпением ждали их появления. Монументы стали желанны везде, в любой таверне, доме или городской площади. Люди готовили монеты, что бы присоединиться своим пожертвованием к их жизни, это не было сострадание или восхищение, это было соучастие в этой череде происходящих событий. Монументы были благодарны за такое теплое отношение, но грусть, источаемая непониманием смысла рождала холодную ауру.
Молва шла не только впереди Адрии, Еммили и Баськи, она растекалась повсюду. Волнами приносимая слухами информация Роде, все больше и больше подталкивала его к действиям, в мыслях стали рождаться планы о побеге из дома и поиске монументов.
Истерзанный выбором между стремлением, бьющимся в стену нерешительности, Родя пошел в церковь, что бы просить совета.
Дверь была открыта, но в церкви священника не было. Лишь сильное внутреннее желание заставило его начать рассказывать свои мысли и переживания, словно в церкви кто-то слушает его. Он долго рассказывал о своих чувствах и боли в душе, делился своими планами и страхами. И не ясно, что было важней, выговориться или получить совет. Глубоко внутри он прекрасно знал, что его слушает Бог, но это было слишком глубоко, укутанное одеялом сомнений.
В какой то момент, он внезапно почувствовал прилив сил и просветление в своем восприятии мира. Словно скованная энергия, заточенная в сформированном человеке начала извергаться, открывая мир в своей сути. В такие моменты люди шагают на следующую ступеньку осознания окружающего бытия. Внутри него еще боролась детская впечатлительность, но открывшееся стремление стало овладевать внутренними интересами. Конечно, это произошло не быстро. Желание творить, словно посаженное зернышко, прорастало в сознании побегами интересов к созданию. Рукотворная красота стала завораживать мальчика, как творца, складывающего творения в копилку самореализации. Он приобрел Власть над своими героями, он их делал в ауре своего вдохновения, но при этом чувствовал себя хозяином их судьбы. Родя считал, что творения обязаны ему своим рождением, и должны быть благодарными всю свою монументальную жизнь. Ему удавалось творить настоящие шедевры, которые покупали немедленно после предложения их к продаже.
Шло время, и уже юноша нашел работу в самых дорогих домах города. Он творил скульптуры, писал картины и лепил статуи. Родя был востребованным на столько, что превратил свою жизнь в сплошное творение. Шедевры в его руках рождались с видимой легкостью и большим внутренним напряжением. Но чем больше он создавал, тем сложнее ему это давалось. Постепенно он стал забывать о монументах, которые когда-то вселились в его детскую душу. А в творческую жизнь пожаловал кризис, который снова привел его в церковь.
Священник выглядел немного старее, источая при этом духовную свежесть. Родя не стал исповедоваться, потому что в этой церкви даже юношам не принято ныть, если они настоящие творцы, как думал Родя. Он решил лишь сказать, что его жизненные амбиции выше тех условий, в которых он находится.
Священник ответил, что у Бога можно просить по-разному, встать на колени и умолять его, прийти в церковь и поделится своим сбережением с кем-то, оплачивая красиво оформленный брэнд, или просто договориться с ним в Храме. Но, лучше всего найти с ним прямую связь, которая свяжет Вас с ним, и внутреннее чувство позволит быть с ним открытым.
Родя не пытался глубоко понять эти слова, ведь есть Храм, где служители обеспечивают связь с Богом. И ему казалось, что священник обязан помогать ему. Поэтому нет необходимости искать прямую связь.
Тогда священник открыл ему самую большую тайну, что у Бога есть свои интересы, поэтому лучше быть внутри этих интересов, а не снаружи. А, небесный мир не делится на добро и зло, он делится на интересы разных сторон, живущих там.
Роде это было не интересно, его заботила только трудности в его жизни. Они считал, что кто-то обязан решить их. Он считал, что если он выкладывается полностью на творчество, то этого достаточно, что бы ему помогли. Но, у жизни свои правила, и зловещая беда приходит, не уведомляя за неделю. Это была семейная потеря, вызвавшая сильные эмоциональные переживания. Внутренний мир сжался в ежовый клубок колючками внутрь. В этот момент он решил, что должен увековечить семью в своих последующих произведениях. Так появились монументы Адрии, Эмили, и Баськи, той псины, которая покинула царство живых. Эти монументы появились в его мастерской спустя годы. И он был настолько увлечен их творением, что совсем не замечал, что это были монументы из его детства, которые в это время ходили по другой части планеты. Но, создавая их, он вспоминал слова священника о прямом общении с богом, и его искусные руки передавали это осознание в плоть материала.
В один из дней его творения были представлены людям. Внешняя красота завораживала восприятие, а необыкновенная аура проникала в глубину сознания. В первый день показа богатые люди стали предлагать любые деньги за эти творения. Но, Родя же не мог продать своих родных, пусть даже в монументах, ведь он их делал, пытаясь увековечить время семейной любви.
Минуя несколько дней после оглушительного успеха, к Роде подошел Священник, и рассказал, что существует сложность, которую придется решать. Он сказал, что в этом мире появились два одинаковых монумента, которые одухотворены жизнью, а этого не должно быть, потому что это может очень плохо сказаться на всех монументах. Поэтому нужно выбрать и разрушить одни из них.
Родя сразу вспомнил свое детство и людскую молву, которая когда-то только и говорила о странствующих монументах. Священник сказал, что это нужно сделать до того времени пока они встретятся. Если произойдет их встреча, то погибнут не только они, но возможно и живые люди.
Родя понимал, что разрушить монументы не сложная задача, но он не мог понять, что ему дороже, и сомнения закрались в его осознание происходящего. Священник его предупредил, что больше никто не будет напоминать уму никогда об этом.
Родя полагал, что священник мог ошибаться, ведь он был лишь человеком, поэтому решение было отложено до утра, при этом медлить было нельзя. Всю ночь он пытался услышать Бога, повторяя свой одинаковый вопрос о том, что ему делать. Но, Бог не справочное бюро, и это священники должны были рассказывать еще в детстве. Хотя, если ты находишься в области интересов Бога, то вполне возможно, что тебя услышат. Ждать чуда это пустая трата времени, нужно собрать свою волю и сделать то, что тебе подсказывает разум или чувства, в зависимости от того, какой стороной у тебя упадет монетка в твоей голове. Ведь жизнь это рулетка наших поступков, или нашего выбора. Убить свое творение чрезвычайно сложно, поэтому Родя решил немного подождать. Морально он уже был готов разрушить свои творения, ведь вера это не религиозный обед, а глубокое внутреннее чувство, где живет частичка Бога. Но, в его голове возникали мысли, что это проверка на осознанность своих поступков, ведь вера это не просто однонаправленное виденье, это скорее динамическое сотрудничество которое меняется с взрослением человека и изменением окружающего мира.
Родя подошел к своим скульптурам, и сказал, что прощается с ними до утра. Он добавил, что планирует их разрушить собственной рукой, и ему сейчас слишком тяжело.
Каменные монументы остались неподвижными, ведь они были из камня.
Ночь отсчитала свое время до самого утра. Солнечные лучи озарили творения теплотой своих лучей. Живые монументы под тяжестью всевышнего смысла подошли к новым монументам, которых сотворил Родя. Они отличались лишь тем, что одни из них были живые, а другие лишь олицетворяли внешние формы жизни.
В это время Родя проснулся и подошел к своим творениям. Он с большим волнением смотрел на эту встречу, пытаясь мысленно перенести возможную боль переживаний на себя. Ведь его предупреждали, что эта встреча разрушит его монументы. Тогда он схватил большой молоток и стал разрушать свои скульптуры, пытаясь сохранить жизнь другим творениям. Одни таяли под ударами, другие смотрели на это сквозь слезы, и лишь Родя был переполнен переживаниями, которые пропитались неудержимым рвением спасти своих друзей из детства. Куски разлетались в стороны, форма теряла свой облик, творения были разрушены. Слезы невольно переполняли глаза Роди, тяжесть происходящего сдавливало душу в трепещущий комочек, пронизанный острием боли, словно армада впивающихся иголок. Живые монументы оторопели в безмолвии. Куски творений были разбросаны вокруг них. Они были в полной растерянности, будто их прошлое или будущее валялось под ногами. Было удивительно понимать, что в одно и тоже время они были живыми и видели осколки своей монументальной смерти. Ощущение неисправимости вдавливало тяжелое восприятие в зону человеческих чувств, в которых боль играет первую скрипку. Но, ведь жизнь не может быть сплошной черной полосой, и счастье должно появиться на небосклоне? Вот только Счастье никому ничего не Должно!
Живые монументы были благодарны за ту жизнь, которую они получили, но все имеет свою цену, даже ту, которую нельзя определить, поэтому наступил решающий момент, когда часть правды просачивается в нашу действительность. Монументы признались, что они не были подлинниками, когда в них вселилась жизнь, они лишь были копиями великого священника, который смог вдохнуть в них жизнь. Но они решили найти своего монументального родителя. Поэтому случилась непоправимая ошибка, и сейчас настоящие творения лежат осколками под ногами. Родя находился в глубоком эмоциональном переживании, где порой рождается прозрение. Он начал понимать, что великая ценность его произведений это возникшая жизнь в его монументах. И, то, что он разрушил форму камня во благо жизни, пусть даже возникшей в копии, не должно омрачить настоящее время, в котором жизнь должна быть прекрасной. В сердцевине этих событий, простукивалось глубокое понимание божественного смысла происходящего. Живые монументы чувствовали себя виноватыми, хотя не понимали, что произошло на самом деле. Их жизнь была непростой, ведь у них не было своего дома, они даже не знали что это такое. Их домом была их жизнь, и желание сделать что-то хорошее своему создателю. Но, сейчас они понимали прискорбность происходящего, они смотрели друг другу в глаза, пытаясь объединить всю внутреннюю боль в общее переживание и стать единством, которое сможет пережить это тяжелое время. Секунды, словно гранитные слезы, пронизывали души своей горечью. Так продолжалось до того момента, пока жизнь не покинула монументы, ведь они не знали, что мучатся можно вечно. Они не выдержали боли, за что их никто не винил. Они застыли в том положении, в котором их когда-то сделал художник. Но, Родя не был их создателем, они были копиями его произведений, которые он разрушил, спасая их жизнь. Эти монументы сделал священник, когда-то копируя их с оригиналов. И сотворил их в Божьей обители, назвав их именами беспокойных душ, которые так и не нашли успокоение в царстве небесном и покинули царство земное. И судьба их была непонятной, в бездомном хождении во времени. Они лишь отрывками вспоминали свою прежнюю жизнь, проходя места, где когда-то счастье играло первую скрипку мелодии жизни.
Душа Адриана не смогла попасть на небеса, потому что смерть даже в слишком преклонные годы должна соблюдать целостность происходящего. Душа должна покинуть тело и воссоединиться с миром, где упокоится ее земная сущность. Но, существуют упрямые души, которые и тело мучают до глубокой старости и в лоно предназначенного дома не торопятся. И витают они в условном пространстве, обретая свой внутренний смысл существования. История этой жизни не была печальной, лишь иногда тучи омрачали солнечное блаженство бытия. Люди, потерявшиеся в жизни, зачастую теряются в смерти, и виной тому Души, которые не любят свои тела, или не соответствуют полученному телу. Душа в человеческом понимании это информационный механизм, который попадает туда, где нужно работать, а не подчиняться телу. Душе должно быть не стыдно вернуться домой. У Адриана случилось горе, которое стало обстоятельством происходящих событий, вина которого была размыта в сути жизненного строения. Любовь переполнила его детскую чашу баланса восприятия мира, и своим давлением сместила баланс, в котором образовался клубок противоречий. А Души прилетают на эту землю слабые, и попадают в плен своих тел, и становятся еще слабее. Но гораздо хуже, когда они становятся глупее, и творят то, что не ведают. Вселенная достаточно большая, что бы в ней можно было потеряться. Беспризорные Души имеют свое счастье, но это счастье быстро заканчивается. Счастье это внутренняя сила, которая делает тебя счастливым в любых условиях, и ты сам есть эта сила, правда в большинстве случаев узурпированная кем-то или чем-то. Не имея этой силы, мы размениваем свое внутреннюю ценность на временную иллюзию счастья, и не потому, что изначально были слабыми, скорее потому что не знали об этом. Поэтому души наших героев стали поднебесными пленниками. Для них уже земное бытие стало делом прошлого, а небеса, вратами закрытыми. И только сантименты витали как ангелы в нашем понимании. И мелодия их жизни звучно текла в условную пустоту, где умирают даже души. А путь этот вымощен живыми веселенькими картинками, для которых это просто представление.
Души наших героев встретились перед входом в наваристую кашу умерших душ, это субстанция в которой кишат энергетические черви, пережирая данную Богом индивидуальность в единое месиво. Они видели, как другие бросались туда добровольно, вовлекая шлейф земной памяти еще живущих людей. У Адриана, Эмили и Баськи такого шлейфа не было, им была прямая дорога в эту душеместку. Им нужно было сделать только один шаг. Их ничего не объединяло в прошлом, как им казалось, и они стояли перед выбором. Но в какое то мгновение Баська почувствовала внутри себя волнение, которое исходило из прошлой жизни. Она почувствовала сильное страдание мальчика, который звал ее обратно к себе. Он не мог смериться с ее смертью, и просил Бога вернуть ему собаку. Он каждое утро, выходя из дома, надеялся увидеть ее, бегущую навстречу с виляющим хвостом. Он слишком часто видел ее во сне. Баська прекрасно понимала, что уже никогда не вернется к своему любимому другу, но у нее родилась мечта, встретится с ним на небесах. Поэтому она решила не уходить в условную пустоту. Адрия глядя не нее, согласился вернуться в поднебесье, ведь у него тоже были основания, о которых он никогда не рассказывал. Эмили была настоящей дамой, и ей было все равно куда идти, лишь бы не трогали ее внутреннего человечка, который так и не родился при жизни. Опустошающее зрелище условной пустоты заставило ее пойти с новыми знакомыми в привычное поднебесье, где нет времени и нет жизни, а есть только ты сам.
В этой условной невесомости, где ты растворен в понимании окружающего мира, и представляешь собой лишь легкое уплотнение в огромном облаке, в котором бескрайность ограничена лишь окружающими тебя преградами, открывается дверь.
Божественной силой и волей людской
Пронизанный светом Господним
Открыты врата в мир земной
Для душ, которые споткнулись в своей судьбе, и жизнь теперь превратилась в условность.
Церковь с согласия Бога стала проводником официального возвращения душ на землю. Хотя существовали серые Дилеры, и даже Контрабандисты. Все имеют свою нишу в этой суматохе. Оживить прошлое, в монументах, которые были созданы художником после сильных эмоциональных потрясений, стало обоснованным шагом в сложившейся ситуации.
Души вернулись на землю. Это не стало для них привычной жизнью, скорее это чем-то напоминало жизнь. Они стали странствовать по земле в поисках ответов на те вопросы, которых не было. Первым делом они пошли к своему создателю, и увидели младенца, который сотворил монументы.
В этом и состоял парадокс существующей жизни. Души спустились энергетическими слепками, и нашли творца монументов, в которых они когда-то оказались через дверь Божью и стали странствовать по миру. Но это было не странствие, а время, которое пронесло жизнь других относительно тебя. Их путешествие было лишь играющим пламенем из фитиля свечи сплавленной из фантазии и сценок окружающей жизни. Ведь они все время после возвращения с небес были монументами. Когда они пришли на землю в царство дикой веры, где справедливость диктуется силой, они увидели создателя своих монументов. Они пришли на эту землю, когда он был младенцем. Они часто приходили к нему во сне, разыгрывая монументальные сценки, переполненные любви к жизни, которой они уже лишились. Для них это было путешествие в разные страны, потому что Родя представлял этот мир по картинкам, в которых всегда присутствовали возвращенные души наших героев. Он рос и чувствовал их присутствие, ходил в церковь и просил того, чего не понимал. С детства он мечтал сотворить монументы, которые живут. Родя часто ходил в церковь и просил лишь об одном, дать ему талант, создать рукотворные скульптуры жизни его мечты. Окончив художественную школу, под его искусными руками стали появляться очертания монументальной жизни. И через годы стараний в них появились наши души.
Творенья стояли посреди площади. Адрия, Эмили, и Баська. Они были красивыми в своем исполнении на столько, что казались живыми. Родя сделал их такими, какими они приходили к нему во снах, и были близки как никогда. Люди любовались ими так, что радость невольно зажигало их счастье. Монументы, заполненные душами, имеют особенный взгляд, который чувствуется душой. В этой композиции Адрия и Эмили держались за руки, а рядом с ними сидела Баська, черная как уголь собака, со светлой душой. Композиция была одобрена общественным советом и представлена премии. Ее даже возили по всему миру, как творение великого дара. И только Родя был слишком печален, потому что чувствовал, что когда живые монументы его фантазии воссоединятся с настоящими монументами, их жизнь закончится. Он дорожил больше всего своими детскими переживаниями, которые были наполнены чистой радостью. А смысл происходящего был настолько запутан, что его приходилось попросту переживать. И порой лишь прозренье открывает врата тайны, переворачивая внутренний мир. Глядя на Монументы, он увидел в них заточенные Души, которые однажды возникли в глубине сознания. И правда заключалась в его выборе. Он разломал Монументы, что бы освободить души. Он стал на колени перед обломками и устремил свой взгляд в небо, где созерцание неба смешалось с болью переживаний, и тоской по ушедшему детству, в котором Души радовали своим появлением. Души стали свободными........
Рано или поздно, а точнее в любом случае Бог есть, и, будучи человеком или беспризорной душой у тебя есть шанс для всего. Поэтому найди себя в глубине своего монумента, и может быть, твой Художник выпустит тебя на волю....