Annotation

     Тень, боль и холод — это все что я помню после криков родителей и воя пса. Иногда я задумываюсь, почему мы? Но делаю это редко. Мне всегда хочется есть. Слишком уж я маленький. Зачем он обратил меня? Не знаю. Видимо, ему показалось это смешным. Ребенок вампир. Да, наверно, это забавно. А может быть, он был просто сыт? Мой отец был кузнецом, большим и сильным человеком. Мать тоже отличалась статью. В них было много вкусной крови. Он мог наесться, а меня лишь посмаковать? Может быть и так.

     Солнце всходит. Нужно искать тень. Прятаться. Опять остался голодным. Животные меня чувствуют и сбегают. Ими нельзя насытится, но приглушить жажду — возможно. Люди же слишком сильны. Мне не совладать со взрослым. Самая лучшая добыча — молоденькие девушки, возвращающиеся ночью домой. Часто их кровь бывает противной. Алкоголь, наркотики, все это портит вкус, но ими можно наесться.

     Раньше было плохо, но лучше, чем сейчас. Слишком много вокруг разных штук. Мир изменился. Вместо лошадей появились эти дурацкие автомобили. Лесов стало мало. Впрочем, появилась канализация. Не слишком приятное место, но выжить в ней проще. Егеря не устраивают охоту, священники на кропят все водой и не отравляют молитвами. А крысы? Ну что крысы? Они от меня убегают.

     Засыпаю, проваливаюсь в ледяную бездну. У меня нет снов. Есть только тьма — когда я сыт, и хмарь, когда голоден. Хорошо было лет двадцать назад. Люди друг друга во всю убивали. Опасно конечно, но всегда было что покушать. У меня был пистолет, с ним добывать еду намного проще. Плохо что его отобрали. Хорошо, что не убили. Наверно, сытые были. Повезло.

     Мне вообще часто везет. Маленький вампир, беззащитный перед своими и чужими. Не нужный, вечный ребенок. Я не расту и не становлюсь сильней. Я даже не умнею, почти. Даже читать научился лет сорок назад. Жил на чердаке в приюте, вот и слушал. Тогда было нормально. Дети часто убегали, жизнь у них была не сахар. Он, кстати, вкусный, особенно если его посолить и растворить. Похож на кровь. Никто из сбежавших не вернулся. Все в реке остались. Правда, Мартин зря думал, что они утонули и пугал этим других.

     Поворочавшись на тряпках и картонках, худенький бледный мальчик, лет девяти на вид, замер провалившись в багровый сон полный серой хмари.

     ***

     Мама плачет. Опять. Это все я виноват. Был бы здоровым, она бы не плакала, и папа бы от нас не ушел. Подушка почти не помогает. Надо сложить одеяло. Если его свернуть, и спрятать голову, маму будет неслышно. Вот так, и еще раз, неудобно, ну и ладно. Не впервой же. Так и уснуть можно, если подольше полежать и поменьше вертеться, а то придется снова одеяло складывать. Оно стало таким тяжелым, с тех пор как я заболел. Никогда раньше его веса не замечал. Только единорогов и звездочки. Они днем солнышка набирались и ночью мне светили.

     Мальчик закрыл глаза и загадал желание. Он уже давно не надеялся, что станет здоровым и вырастет большим, сильным, будет водить грузовик как папа или пойдет в пожарные. Ему было достаточно не плачущей по вечерам мамы. Еще он хотел бы не видеть снов. Тех, где снова играет с другими, лазит по деревьям, бегает и прыгает, купается. К нему давно перестали приходить друзья, родители не пускают. Боятся. И сны, гадкие сны наполненные светом.

     ***

     «Не могу», — открыл глаза Лаки. Голод был слишком силен, жажда гнала за добычей. Если он не поймает хотя бы кошку, может обезуметь. Бывало с ним такое. Много раз бывало. Чудом живым оставался, не сгорел утром или еще как похуже не умерев. Солнце — просто больно, но быстро. Милосердно. Хоть и страшно. Иногда, он думал выйти на него, посмотреть на восход. Мальчик знал, что это должно быть красиво. Не решился. Лаки помнил слова пастора о самоубийстве. Он не хотел гореть в геенне огненной.

     ***

     «Не могу», — сбросил одеяло Хоуп. Мама пришла пьяной. Снова с каким-то дядей. Ее опять уволили. Надо было разбить ту бутылку вчера. Как ни старался телевизор, но стоны и вскрики заглушить полностью не мог. Мысли путались, хотелось убежать, побыть в тишине. «Почему нет?» — решил ребенок и полез в шкаф за одеждой. Он не знал куда пойдет и что будет делать. Он просто хотел уйти оттуда, где ему было плохо. Утром мама будет врать. Начнет снова обнимать, целовать, просить прощение, говорить, что исправится.

     «Игрушки?» — удивился Хоуп потирая ушибленную коленку. Он и забыл, что у него был целый пакет с игрушками. Лопаточка, совочки, ведерко, формочки для песка, машинки, солдатики и мячик. Неужели он в это играл? Это же для детей. Собрав рассыпавшееся, он задумался. Стало тише, теперь только телевизор шумел, а на улице уже было темно. Посмотрев на пакет, мальчик наморщил лоб и, решительно взяв его за ручки, открыл дверь. «Хорошо, что поздно, никто не увидит», — подумал он, направляясь к детской площадке в парке. Ему хотелось вернуться в то время, когда все было хорошо, пусть даже он сам этого не осознавал.

     ***

     Лаки замер и прекратил сжимать тело молодого кота. Шаги? Да, он определенно слышал детские шаги и какой-то шоркающий звук. Это было очень странно. Поздно ведь. Вытащив клыки из животного и утерев кровь рукавом, он прислушался. Ребенок? Один? Ночью? Похоже ему снова повезло. Жажда лишь немного отступила, он получил отсрочку, но даже толком не перекусил.

     Тенью скользнув между деревьев, мальчик-вампир замер в кустах. Парнишка в шортах и футболки вытряхнул пакет с игрушками в песочницу. Резиновый мячик покатился прямо к Лаки, а гость утер испарину и присел на дощечку. Это было так необычно и странно, что даже жажда отступила на второй план. Вспомнилось, как он иногда играл со сбежавшими из приюта детьми. Бывало весело. Мячик докатился до кустов и замер. Яркий и красивый.

     ***

     Хоуп вздрогнул, услышав шорох, а когда увидел выбравшегося из кустов мальчика, даже немного испугался. Тот поднял укатившийся мяч и странно посмотрел на него. Ему стало немного стыдно, такой большой, а собирается играть в песочнице. Впрочем, эти мысли в его голове задержались ненадолго. Он переключился на осмотр освещённого луной и дальним фонарем гостя. Странный он, какой-то оборванный и грязный весь. Волосы колтунами и смотрит пугающе. «Наверно, у него нет дома», — решил Хоуп. И с ним точно никто не будет играть. Он ведь противный. «Как и со мной», — вдруг понял мальчик.

     ***

     — Привет, — решился Лаки, — ты чего тут так поздно и один?

     — Поиграть пришел, — смутился Хоуп, но ответил даже с каким-то вызовом.

     — И как тебя только отпустили? — подошел поближе мальчик-вампир и принюхался.

     — Я сбежал, — не без гордости ответил Хоуп. — А ты тут чего один в такое время делаешь? Тоже сбежал?

     — Не, я охотился, — ответил Лаки, он не видел смысла врать, да и не умел, по большому-то счету.

     — На кого?!

     — На кого получится, — пожал плечами мальчик и подбросив мячик ловко его поймал. — Кота выпил.

     — В смысле? — удивился Хоуп.

     — Ну, кровь из него высосал, я же вампир, — показал Лаки удлинившиеся клыки и белоснежную улыбку.

     — Круто! Я по телевизору про вас столько разного видел. А ты в летучую мышь превращаться умеешь?

     — Не, никто не умеет, это враки все.

     — Жаль. А что умеешь?

     — Ну, — задумался мальчишка, — кровь пить, ночью хорошо вижу, слышу еще нормально, сильный, но не слишком, бегать могу быстро, все вроде, — почесал он затылок. — А, не болею, верней, не болел ни разу как вампиром стал, — поправился он.

     — Не болеть это хорошо, — вздохнул Хоуп. — Ой, — спохватился он, — ты это, не стой близко и мяч брось, я же тебя заразить могу.

     — Смешной ты, говорю же, что не болел ни разу.

     — Я тоже раньше не болел, а потом раз, и заболел. Со мной теперь никто не играет, все заразиться боятся.

     — Хочешь, я с тобой поиграю?

     — Не боишься?

     — Не-а.

     — Давай тогда, — Хоуп огляделся, — во, замок построим и в войнушку поиграем.

     — Давай, — согласился Лаки, такое для него было внове.

     ***

     Выбивать солдатиков из песчаной крепости, бросая камешки, оказалось интересно и увлекательно. Только голод и жажда вновь начали брать свое. Хоть Лаки очень и не нравилось, как пах Хоуп, но ему нужно было поесть. Он все чаще бросал взгляды на мальчика, посматривая на бледную кожу шеи, под которой пульсировала такая манящая жилка. Наконец, тот заметил странное поведение приятеля.

     — Ты чего так смотришь?

     — Голодный.

     — И? Меня что ли съесть собрался?

     — Выпить.

     — Слушай, — вдруг осенило Хоупа, — а если ты меня укусишь, я тоже вампиром стану?

     — Не знаю. Я досуха всех выпивал.

     — А если не досуха?

     — Ну, станешь, наверно.

     — И болеть никогда не буду?

     — Не знаю.

     — Тогда… кусай, — решительно протянул руку другу Хоуп.

     Лаки аж растерялся от такого. Даже пару раз перевел непонимающий взгляд с лица странного бледного мальчишки на протянутую запястьем вверх руку. Потом задумчиво подергал себя за ухо и решил попытаться. Вместе будет веселей. Может быть, они даже смогут на подгулявших взрослых нападать. Одному слишком опасно, а вот вдвоем… «И почему сам не подумал», — удивился маленький вампир вонзая клыки. «Фу», — какой он невкусный, даже голод и жажда отступили.

     ***

     В голове стало легко, появился шум, все поплыло и Хоуп с трудом удержался от падения. Если бы не друг, точно бы рухнул. Лаки не стал кусать его за руку, сказал: «лучше в шею». Было немного страшно, он думал, когда клыки вонзаются — это больно. Его как-то кусала собака, даже шрам остался на ноге. Оказалось, не так уж все и плохо. Конечно, он дернулся, вначале, но друг его удержал, не дал вырваться, а потом стало даже хорошо. Еще бы не мутило так сильно и глаза бы не закрывались. «Холодно что-то», — была последняя мысль проваливающегося в бездну сознания.

     ***

     «Тьфу», — утер рот рукавом Лаки, после того как уложил друга на землю. Никогда такой невкусной крови не пробовал. Хоуп лежал в песочнице и почти незаметно дрожал. Его сердце билось все медленней, начинали пульсировать сами сосуды, бледная кожа становилась какой-то пепельной. Оставалось только ждать. Бросив взгляд на небо и убедившись, что времени еще много, Лаки прикрыл глаза. Спать он не собирался, поел ведь, но вот помечтать о сытной жизни — почему нет?

     ***

     — Ну как? — услышал вопрос друга Хоуп.

     — Странно, — отряхнул он голову от песка. — Как новенький, — удивленно посмотрел он на свои руки и наклонившись взял двумя пальцами принесенный ветром листок. — Ух, ты! — обрадовался Лаки незамысловатому движению, которое далось без труда.

     — Идем, до рассвета еще далеко, но лучше спрятаться от солнца заранее.

     — Куда пойдем?

     — В канализацию, — пожал плечами Лаки, для него это было само собой разумеющиеся.

     — Фу, — скривился Хоуп, — лучше спрячемся у меня. Задернем шторы или в подвал спустимся.

     — Ну, можно и так, — кивнул Лаки подумав.

     — Давай мячик погоняем, — предложил Хоуп. — До моего дома тут недалеко.

     — Ладно, — несмотря на возраст старший мальчик-вампир оставался все тем же ребенком. Сегодня он был сыт, обрел друга и смотрел в будущее с оптимизмом.

     ***

     Размахнувшись, чтобы в очередной раз отправить мячик другу, Лаки испытал ужасную боль. Спину словно кнутом обожгло. Голова болела. Он упал. Скрюченные пальцы скребли по земле. Тело выгибало. Суставы выворачивало. Ломило. Впервые за долгие десятилетия он плакал. Подскочивший Хоуп бестолково суетился, не зная, что делать. Лаки хрипел. Бился в конвульсиях, а потом — замер. Боль ушла, будто ее и не было. Все тело охватил паралич. Хоуп схватил друга и потащил куда-то. Лаки не столько ощущал и видел, застывшим взором, сколько догадывался о происходящем. Путь был не долгим. Хоуп упал. Закричал. Забился. Замер. Тишина. Даже чуткий слух не мог уловить ничего. Только обычные звуки предрассветного парка.

     ***

     «Красиво», — подумал восхищенно мальчик-вампир, когда облака окрасились зарей. Порыв ветра подхватил две кучки пепла, смешал их и развеял.