Уит Алексей Владиславович : другие произведения.

Введение в мистицизм

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вашему вниманию представляется новая книга посвященная мистицизму. В принципе это еще один взгляд на трансоаналитическую теорию. В этой книги подробнейшим образом я постараюсь изложить отношении мистицизма и психологии.


  
  
  
  
  

УИТ АЛЕКСЕЙ

  
  
  
  
  
  
  

ВВЕДЕНИЕ

В

  

МИСТИЦИЗМ.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

МОСКВА

2011

Содержание.

   От автора
   Введение.
   Часть 1 Мистицизм и психология.
   Мистицизм.
   Психология.
   Мистика и психология.
   Часть 2 Мистическая личность.
   Что такое мистическая личность?
   Развитие мистической личности.
   Классификация мистической личности.
   Особенности мистической личности.
   Мистические переживания.
   Классификация мистических переживаний.
   Психологические типы.
   Личностно значимые компоненты мистической личности: мистическая вера, мистический опыт, мистическое поведение.
   Мистическая личность: влияние мистичности на поведение.
   Представители конкретных наук о "мистическом опыте".
   Духовно - мистический кризис.
   Часть 3. Мистическая личность и общество.
   Семья - важный канал формирования мистической личности.
   Воздействие мистической общины на индивида.
   Психологические последствия вовлечение индивида в мистическую общину.
   Психология мистического "обращения".
   Социально - психологические особенности мистической личности.
   Часть 4. Мистический опыт.
   Что такое мистический опыт.
   Возникновение мистического опыта.
   Типология мистического опыта.
   Мистическое как опыт.
   Анализ мистического опыта.
   Природа мистического опыта.
   Трансперсональный (мистический) опыт в раннем христианстве.
   Часть 5 Религиозно - мистические учения.
   Особенности религиозного мистицизма.
   Зоростризм.
   Религия древних иранцев.
   Зоростризм и маздеизм.
   Буддизм.
   Ломанизм.
   Каббала.
   Христианство.
   Мусульманство.
   Шаманизм.
   Часть 6. Квазинаучные мистические учения.
   Уфология.
   Контактерство.
   Парапсихология.
   Астралогия.
   Литература.
  
  

От автора.

   Мистицизм всегда существовал в нашей жизни. Если какой - ни будь человек скажет, что он ни чего не знает о мистики и в его жизни ни когда ни чего таинственного и мистического не происходило, думаю он слукавит.
   Наша жизнь полна всего таинственного, стоит только покопаться в своем личном опыте и вы найдете много всего интересного. Иногда жизнь нам подбрасывает такие случаи, что ни во дном кинофильме вы аналогов не найдете, но так бывает не часто. Все равно человеку время от времени приходится сталкиваться с чем то таинственным, и он не всегда знает как с эти опытом нужно себя правильно вести, в мистической литературе такой опыт назвали "мистическим опытом". Также некоторые ученые его называют "трансперсональным опытом" то есть над личностным, выходящие за пределы личности и сознания.
   Сам я с мистическим опытом познакомился достаточно давно лет семь назад, когда изучал уфологию и другие непознанные явления. Тогда учась в психологическом университете я понял, что мистическое существует не только в природе, но и в психике человека, такое важное открытие сильно повлияло на мою дальнейшую жизнь и работу . Я всерьез увлекся трансперсональной психологией и верен ей до сих пор.
   Трансперсональная психология изучает надличностные переживания: мистические переживания, состояния человека при измененных состояниях сознания и духовных практиках. Создание трансоанализа как раз послужило изучение трансперсональной психологии.
   Давайте все таки вернемся к мистицизму. Влияние мистицизма на русскую культуру очень широк. Например пропаганда уфологии в СМИ превратило феномен НЛО - миф современной культуры, огромными тиражами выходят книги и журналы посвященные данной тематики, проводятся лекции, семинары и конференции посвященные НЛО. Наверное не осталось человека, который ни чего бы не знал про инопланетян. Я уж не говорю про всяких всевозможных магах и экстрасенсов, услуги которых простой обыватель может найти практически в каждом журнале. Последнее время государственная дума пытается запретить данную рекламу не знаю, что из этого получится, слишком широко это все разошлось. Вывод можно сделать один - мистицизм крепко вошел в нашу жизнь. По этому не возможно не писать об этом не предупреждая при этом читателя о возможных опасностях, которые окружают тех кто решил связать себя с мистицизмом. Самая явная - это попасть в секту оккультной и эзотерической ориентации, такие организации основном созданы для "рабощения" личности и выманивания денег, у человека которого нет достаточно опыта, сложно понять в какую организацию он попал и чем это для него может грозить. Но связи сложившейся ситуацией просто не обходимо хоть чуть - чуть разбираться в мистицизме и мистических учения, что и позволяет сделать данная книга.
  

Алексей Уит

Москва

2010

ВВЕДЕНИЕ.

   Вашему вниманию представляется новая книга посвященная мистицизму. В принципе это еще один взгляд на трансоаналитическую теорию. В этой книги подробнейшим образом я постараюсь изложить отношении мистицизма и психологии.
   Сейчас когда стало популярным занятие уфологией, парапсихологией, астрологией и магией, мне кажется просто необходимо выпуск такой книги. Которая, может даже предостеречь от вступления в различные мистические общества, которых развилось по России в огромном количестве. Вовлечение индивида в такое общество может быть опасно для его психического здоровья. Я долго занимался исследованием этих обществ, могу сказать они практически не несут ни какой пользы для самой личности общественности. К сожалению, наше правительство и академия наук закрывает глаза на деятельность мистических организаций. Особенно огромный "вклад" в развитие мистических обществ сыграло СМИ особенно телевидение, бесконечно транслирующее передачи о всяком мистическом и псевдонаучным, берутся интервью у магов, колдунов, оккультистов, уфологов и т.д. Сейчас, когда я пишу эти строки, мистические учения развились так, что существуют даже школы, которые обучают уфологии, колдовству, оккультизму, телепатии, ясновидению и т. д., а, попросту говоря дурачат людей собирая с них деньги. Сразу возникает вопрос: Как изменить создавшуюся ситуацию? Ответ может быть только один - изменить самих людей, показать им негативные последствия вступления в мистические организации. В моей практике были случая психологических расстройств после вступления и участия в деятельности таких организаций, но это наиболее худший сценарий, как правило последствия не такие страшные но все же.
   Особое места нужно уделить семьям с мистическим воспитанием, в этой книги я подробно рассказываю каким последствиям могут привести такое воспитание, к сожалению некоторые родители под воздействием СМИ начинают внушать ребенку реальность сверхъестественного, не давая при этом ни какого критического обоснования, я уж не говорю про влияние телевидения и передач оккультного характера.
   В том числе в этой книги представлена дополненная теория о мистической личности. Особая часть уделена мистической личности взаимодействия с обществом. В том числе в этом разделе приводится примеры из моей личной практике и исследования мистических организаций (в основном они представлены на примере уфологических организаций).
   Особое место уделено психопатологиям в результате воздействия мистического на человека, этому уделен особый раздел книги. В том числе огромное место в работе занимает мистические учения как религиозно - мистические так и квазинаучные мистические учения.
   Я очень надеюсь, что эта работа позволит узнать много нового, про мистику и возможную негативную ее сторону. Мне хочется сказать большое спасибо читателю, и хочется пожелать приятного прочтения книги.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ЧАСТЬ 1. ПСИХОЛОГИЯ И МИСТИЦИЗМ.

Мистицизм.

   Мистика (от греч. mspan>Сs -- таинственный), религиозная практика, имеющая целью переживание в экстазе непосредственного "единения" с абсолютом, а также совокупность теологических и философских доктрин, оправдывающих, осмысляющих и регулирующих эту практику.
   Мистицизм - понятие весьма растяжимое Оно охватывает собой чрезвычайно многочисленный и разнообразный класс явлений. Поэтому нельзя говорить о мистицизме, не установив предварительно, что мы будем разуметь под этим понятием и какие задачи будем преследовать при изучении этого явления Прежде всего, заметим, что мы будем иметь дело с мистицизмом как известным видом религиозной жизни. Этим самым мы устраняем из поля своего зрения целый ряд явлений, которые хотя и обозначаются обыкновенно понятием мистицизма, но, в сущности с религиозным мистицизмом ничего общего не имеют. Таковы, например, явления телепатии, оккультизма, ментализма, месмеризма, магии, спиритизма и т.п. Далее, в настоящем очерке мы будем говорить о религиозном мистицизме как известном внутреннем опыте, т.е. как о ряде своеобразных психических переживаний, обращаясь к мистическим доктринам лишь настолько, насколько они отразили в себе эти переживания и, следовательно, насколько могут содействовать уразумению смысла феноменов мистического опыта. Наконец, имея дело с психологией мистика мы отнюдь не претендуем на всестороннее исследование ее. Наша задача будет состоять в том, чтобы отметить главные моменты мистической жизни и путем анализа их попытаться уяснить общую природу и основную тенденцию мистического опыта.
   Приступая к исследованию мистицизма как известной своеобразной формы религиозной жизни, мы естественно наталкиваемся на вопрос: в чем же заключается своеобразие этой формы по сравнению с религиозной жизнью вообще? Дать ответ на этот вопрос значит уяснить отношение мистицизма к религии. Собственно говоря, к решению этого вопроса удобнее было бы обратиться в конце нашего очерка, после того, как мы уясним природу мистицизма. Только в этом случае пред нами со всей ясностью выступило бы существенное различие между мистицизмом и религией. Но так как это различие, с одной стороны, поможет нам дать предварительное понятие о религиозном мистицизме, а с другой, покажет, что не все черты, характерные для мистицизма, могут быть перенесены на религиозную жизнь, то мы считаем целесообразным рассмотреть этот вопрос теперь же.
   Все разновидности религиозных верований пропитаны мистикой, однако сам по себе мистицизм может не совпадать ни с какой конкретной разновидностью религии, а существовать самостоятельно в качестве верований и практики. Люди, исповедующие различные религии, могут принадлежать к одному мистическому сообществу, занимающемуся, например, астрологией или спиритизмом. Основой мистического сознания является как вера в существование сверхъестественных сил, так и представление о непознаваемости связей и отношений между явлениями действительности, имеющих для человека важное, судьбоносное и смысложизненное, значение. Такое представление о непознаваемости этих явлений компенсируется верой в возможность их сверхопытного и сверхчувственного постижения и приобщения к таинственному миру сверхъестественного.
   ВНИМАНИЕ СТАТЬЯ!
   Откуда произошли современные суеверия?
  
  
   0x01 graphic
С развитием общественного сознания, идей глобализации и космополитизма, все новыми достижениями научно-технического прогресса и, в целом, прогресса цивилизации, современный социум, тем не менее, все упорнее сохраняет и очерчивает традиционный этнический модус в сфере суеверий и предрассудков.
   Как правило, степень удержания их в современном массовом сознании наиболее очевидно связана с историческими и ментальными процессами естественного "старения" мифа данной этнической группы или, напротив, резкого, часто насильственного, перехода данного социума к следующему этапу исторического, идеологического, политического и религиозного развития.
   0x08 graphic
Славянскую мифологию чаще всего анализируют и характеризуют именно как мифологию общества второго типа, то есть как мифологию прервавшуюся, не достигшую высшей точки своего развития и, значит, не состарившуюся естественным образом, не преодоленную в славянской ментальности, психологии, массовом сознании и коллективном бессознательном.
   Наиболее определенно такую ситуацию обозначает термин П.Н. Милюкова "двоеверие", а наиболее точно, на наш взгляд, его применили к исследованию современного состояния славянской ментальности Д.С. Лихачев и С.С. Аверинцев. В их работах идея двоеверия проанализирована не как тайное идолопоклонство после принятия христианства, а прежде всего как мифологические представления, ушедшие, "спустившиеся" в низовые сферы бытового, обыденного сознания. Именно быт как наиболее консервативная, традиционная и даже косная среда общественного устроения сохранил на протяжении вот уже более тысячи лет основные славянские мифологемы и мифологические структуры в виде суеверий. При этом, вероятнее всего, степень устойчивости, укорененности в этническом массовом сознании, а значит, и степень сохранности суеверных представлений связана с тем периодом, содержательным этапом развития мифологической системы, в рамках которого сформировались данные представления, позднее переродившиеся в суеверия.
   Термин "суеверие" представляется нам наиболее нейтральным, удобным для избежания оценочных коннотаций, которые содержит понятие "предрассудок" или классификация В.И. Даля ("истинные суеверия и ложные предрассудки"); а также наиболее объемным, соединяющим в себе и более узкие понятия, типа "приметы", "гадания", "вера в колдовство и порчи".
   В наши задачи не входит оценивание суеверий с точки зрения какой-либо религиозной системы. Нам представляется логичной и актуальной попытка систематизации современных суеверий с точки зрения их исконной мифологической укорененности. Это тем более интересно, что в современном функционировании суеверий, на наш взгляд, вполне "работает" принцип их генезиса, определенный К. Леви-Строссом как принцип бриколажа. Исследованию этого феномена и будет посвящена данная работа.
   Из определенных в исследованиях Э. Тайлора, Дж. Дж. Фрэзера, В. Топорова, К. Леви-Стросса, А.Ф. Лосева, Л. Леви-Брюля, М. Элиаде основных содержательных этапов развития мифа в целом, как типа мышления и мировосприятия, наиболее важными являются отождествление, тотемизм, фетишизм, анимизм, персонификация и антропоморфизм. Некоторые исследователи выделяют отдельный этап магизма в развитии мифологического сознания. Нам представляется боле справедливым понимание магизма как необходимой составляющей культово-ритуальной практики, начинающегося уже с этапа тотемизма, и сопровождающего все перечисленные периоды.
   По-видимому, принятие христианства застало славянскую мифологию в этапе развитой анимистической персонификации. Этим, вероятно, и объясняется такая развитая и объемная низшая демонология славян при только начавших оформляться к 8-9 векам пантеонах (Збручский идол, Новгородское капище Ящера, пантеон Владимира). При этом праславянские боги чаще всего так и не приобретают строго антропоморфного вида и образа.
    
   0x08 graphic
Возможно, здесь кроется одна из причин устойчивости суеверий в коллективном бессознательном славян. Мифологические представления славян к 10 веку не достигли, так сказать, своей критической точки, они находились еще в стадии абсолютной доверительности и не вызывали изнутри вопросов и проблем, разлагающих цельность мифологического мировосприятия (одним из таких существеннейших вопросов границы мифологического сознания М.К. Мамардашвили считал, например, зарождение в сознании древнего человека вопроса, с акта задавания которого "датируется рождение философии и мысли - не мифа, не ритуала, а мысли. Вопрос следующий: почему в мире есть нечто, а не ничего?") [ 1, с.73 ] . Кроме того, славянская мифология, не достигнув стадии развитого антропоморфизма, и практикуя, скорее, синкретические (ритуальные, изобразительные, хореографические и др.), чем словесные формы мифа, тем самым избежала двух самых существенных причин так называемого "мифологического самоотрицания".
    
   В современных суевериях, также скорее связанных не со словесно-развлекательной, не с эстетической сферой, а с синкретической областью быта, практического жизнеустройства, мы можем и сегодня наблюдать черты и рудименты тотемизма, фетишизма, анимизма.
   Остаточный тотемизм чаще всего связан с верой во вредоносных животных, появление или участие которых в жизни человека означает опасность или беду: черную кошку, черного козла, черного петуха, голос ночного филина, гадание о сроках жизни по кукованию, залетающую в комнату птицу, приносящую весть о близкой смерти и т.п.
   Уже здесь очевиден принцип бриколажа (от фр.bricolage - отскок шара в бильярде, colage - коллаж, соединение, склеивание), по определению К. Леви-Стросса, происходящее в мифе всеобщее взаимное отражение, когда меняются местами бинарности: означающее и означаемое, цель и средство.
   Миф, пользуясь ограниченным набором предметов, явлений, средств, находящихся "под рукой", играющих роль и материала, и инструмента, использовал одни и те же образы (например, тотемистические образы животных-покровителей) то в качестве цели поклонения, то в качестве средства жертвоприношения для новых целей; то как магически-спасительные, то как магически-вредоносные; то как сакральные, то как профанные. Образы устаревающих мифов "годятся" для объяснения и снятия нового противоречия. Прежний прецедент может быть использован в качестве основы для объяснения следующего, для создания нового прецедента. И образы, уже имеющие символическое значение, уже использовавшиеся в рамках мифологической системы, могут быть снова "пущены в оборот". При бриколажном способе мышления желаемые цели и средства их достижения меняются местами по кругу, "мифологическая логика достигает своих целей как бы ненароком, окольными путями, с помощью материалов, к тому специально не предназначенных". [ 2, с.169 ]
   Неудивительно, что бывшие тотемные животные, вызывавшие страх почитания, животные, по отношению к которым выстраивалась вся логика поведения древнего человека в составе коллектива, теперь сами служат средством для "угадывания" профанной судьбы человека.
   Согласно той же логике бриколажа, сказки о животных, например, не только профанируют бывшие тотемные образы, но осмеивают их, подчеркивая остроумие, хитрость и разумность человека по сравнению с животными, перенося недостатки человека на бывших кумиров. Разумеется, на бриколажную смену значений образов животных в суевериях оказало влияние принятие христианства. Все былые мифологические образы и символы, став "поганым язычеством", стали оцениваться как темные, дьявольские (черный цвет вредоносных животных), вредящие, несущие и сулящие многочисленные беды и преждевременную смерть. Но в силу того, что при резкой смене многобожия на единобожие мифологическая логика оказалась довольно устойчивой и подсознательно закрепленной, эти образы не ушли из славянского жизненного обихода, а лишь бриколажно модифицировались. При чем, сама бриколажная трансформация, по-видимому, начала происходить ранее, уже в периоды фетишизма и анимизма тотемные образы должны были начать постепенно приспосабливаться к новым целям ритуальной практики (что и обеспечило устойчивость этих верований в измененном виде и содержании даже после принятия христианства).
   Одним из ярких примеров такой устойчивости может служить суеверный обычай, рожденный в лоне тотемизма, и сохранившийся по сей день: бросание монет в воду - либо "на счастье", либо "на счастливое и благополучное возвращение домой после путешествия", либо "на возвращение в понравившееся место путешествия еще раз" (уже в разбросе целей обряда очевидна бриколажность структуры). Академик Б.А. Рыбаков справедливо указывает на то, что этот обычай заменил собой былой обряд жертвоприношения тотему. Практика опускания в воду остатков от жертв, например, принесенных к восьми кострам острова Ящера, в Волхов-реку у Новгорода, в Х веке была заменена обычаем бросать с себя украшения (в том числе и монеты с монист) к жертвеннику Перуна (просто заместившему собой Ящера): "Вокруг Перуна, как гласит древнее предание, горел неугасимый огонь; раскопки обнаружили вокруг идола восемь костров. Вплоть до ХХ века у жителей Новгорода сохранилось поверье, что, проплывая мимо Перыни, нужно бросить в воду монету, как бы в жертву древнему богу". [ 3, с.530-531 ]
   Пример еще более полюсной бриколажности дает нам появившаяся сравнительно недавно примета: якобы, если водителю удастся задавить кошку, собаку или ежа - это к удаче в пути. Горловский знахарь А. Аксенов даже настаивает на "неверности" приметы: по его мнению, напротив, смерть притягивает смерть, и убийство животного не может быть приметой на счастье. Мы же можем только представить себе, сколько раз за время своего существования эта примета "перевернулась", обозначая появление ежа или собаки на пути человека то как знак того, что тотем требует себе жертв, то как знак особого отличия повстречавшего их в пути, то как знак счастья, то несчастья, то смерти; в конце концов, из приметы превратившись в средство примитивного магического воздействия на судьбу: но теперь уже не животному должны быть принесены жертвы "на задабривание", а само животное необходимо принести в жертву "на удачу" человеку.0x08 graphic

Гораздо чаще в современных суевериях встречаются остатки фетишистских верований. Пожалуй, наиболее автоматическими, неосознаваемыми суеверными признаками нашего ежедневного поведения являются плевание через плечо, стучание по дереву, простейшее заклинание "Чур меня!" и "шиш в кармане" против дурного глаза. Все они имеют в разной степени отчетливо просматривающуюся древне фетишистскую фаллическую природу.
   Наши предки ставили столпы-чуры на границе своих земледельческих владений не только как знак охраны и аналог права собственности, но прежде всего как символ фаллического оплодотворения солнечными лучами и потоками дождя священной Матери-земли. Такую же естественно-эротическую символическую нагрузку изначально несло скручивание из пальцев шиша, фиги: эти символы употреблялись в сексуальном, оплодотворяющем значении. Н.Р. Гусева указывает на тот факт, что на русском севере шишами называли символические фаллические изображения на счастье и женскую удачливую судьбу девушкам: для них делали прялки в форме фаллоса со "священным" словом, чтобы нитка шла живая, теплая; свадебные пироги украшали печеными "свадебными шишами" и т.п. [ 4, с.158-160 ]
   Тотемно-фетишистскую природу, по-видимому, имеет и обычай стучать по дереву, чтобы не сглазить. Прикосновение к растительным тотемам имело всегда сакрально-магическое значение, воспроизведение оплодотворяющего прецедента, акта самого зарождения жизни. Это не символическое прикасание, а прямое соединение, ритуальное соитие. С трансформацией растительных (например, древесных) тотемов в фетиши-столпы эротически-космогоническое содержание превращается в значение оберега. Теперь прикосновение, действительно, носит характер первичной, неосознанной метафоры: то, от чего я рожден, способно защитить меня в многократном повторении притрагиваний, как бы напоминающих дереву о нашем былом единстве, родстве. Затем же мифологическая "метафора" бриколажно разворачивает утраченную тотемическую цель (соучастного родства человека с деревом) в средство. Дерево теперь - талисман, необходимое магическое средство для достижения новой цели - защиты человека путем запугивания злых духов. Теперь не дерево как первопредок, кровный родственник, а стук как былое напоминание - главное содержание приметы. Стук по дереву должен спасти человека в его наиболее важных, а значит - тайных, начинаниях от дурного глаза злых сил, заглушить собой сокровенные желания от вредоносного "дурного уха".
   Так же изменилось эротическое содержание "чуров и шишей": если произносимое сегодня "Чур меня!" сохраняет свое оберегающее значение (хотя и с бриколажным действием от обратного: не "Чур со мной!", а "Чур от меня!", в смысле "Не дай бог!", "Ни в коем случае!"), то упоминание его идола ("чурка") и использование символа шиша, скорее, несут на себе бранные коннотации. То, что служило оберегом, фетишем сил плодородия, теперь защищает только в магических действиях устрашения, само став предметом отпугивания.
   Логика бриколажа очевидна и в изменении отношения к левой стороне. В мифе оппозиция "правое - левое", как правило, осознается как "сакральное - профанное" или "свое - чужое", "безопасное - опасное" без дополнительных значений "хорошее - плохое". Древнейшие славянские апотропеи, лики, смотрящие "на все четыре стороны", оберегающие от зла, находящегося впереди и сзади, справа и слева, защищали древнего славянина от главных носителей зла - "злых ветров". В апотропическом фетише (которым является и Збручский идол) все стороны необходимы и важны, и левая сторона, скорее, наиболее уязвима, та, которая требует наибольшего магического участия (сторона сердца).
   Неоднозначно в данном случае может быть расценено и плевание. Все, что связано с дыханием (дух, душа) у славян служило предметом особого, тайного сбережения (что, по сути, уже свидетельствет об анимистических представлениях). Так, многие гадательные приметы были связаны с чиханием, не случайно русские былины с удивлением отмечают отчаянность новгородских князей, не веривших "ни в сон, ни в чох". И сегодня, как бы оберегая "улетающий дух" человека в чихании, мы произносим редуцированный текст былого заговора: "Будьте здоровы!". Магическая практика плевания, например, на перекрестках, в местах, открытым всякой опасности (в отсутствие апотропея), была призвана не столько "заклеймить" злые силы, сколько защитить себя, сохранить свое сокровенное (дыхание, душу, жизнь, "живот", сердце). Это значение и сегодня вполне сохраняется в суеверной привычке поплевать через левое плечо, чтобы не сглазить; хотя и эту примете современный славянин, скорее, наполняет значением противостояния каким-либо силам, чем значением оберега.
   Конечно, и здесь сказалось изменение древней семантики в период христианизации, когда все идолы, в том числе Чуры и Шиши, столпы-апотропеи, стали осознаваться как то, от чего следует избавляться; когда левая сторона стала ассоциироваться с бесовской, а плевание через левое плечо - с попаданием в лицо черту.
   Тем более показательны на этом фоне бриколажные смещения семантики. На наш взгляд, именно бриколажная подвижность мифологической структуры, способность к непротиворечивому наслоению значений позволила древним образам закрепиться в жизненно-бытовой практике суеверий. На этой же черте акцентирует внимание, по-видимому, Н.И. Толстой, когда говорит о процессе "вторичной ритуализации" предметов славянской обрядовой практики в быту последующих эпох как о залоге их стабильности. Но современные наблюдения подтверждают не только вторичность, но и троичные, четверичные и т.д. изменения, причем скорее, не предметов, а мифологических мотивов и архетипических структур.
   Бриколаж, обеспечивающий непротиворечивость структуры и ее стабильность, может служить объяснением сосуществования суеверий и примет, по сути противоположных друг другу. Сберегается сам образ и мифологическая модель, наполняемая новым содержанием на новом витке спирали. Так, существующий фетиш иглы и нити сегодня может трактоваться и как оберег, и как одно из наиболее вредоносных, "порчевых" средств, могущих повлечь за собой даже смерть. В таких моделях суеверий упоминаются игла и нить, шьющая девушка, возможность "пришить к себе навсегда кого-либо", или "пришить к себе болезнь, беду, смерть".
   Многочисленны заговоры с нитью и узлами. Процесс завязывания трактуется как процесс наведения или снятия порчи: "нитью обвязывается больной человек, следовательно, и болезнь обвязывается, человек завязан - завязана и болезнь, снимается нить с человека, с нею снимается и болезнь; нить бросается, зарывается в землю, кладется в отверстие дерева, которое затем забивается, с нитью бросается и зарывается в землю связанная болезнь" [ 5, с.174 ] . И если пояс, красная нить на руке и т.п. - обереги, то нитки, завязанные в узлы и найденные на одежде - знак порчи на смерть. Шить на себе - к болезни, спасением же выглядит белая нитка, которую нужно держать во рту во время шитья. Появляются и новые приметы - нельзя, якобы, шить в самолете, во время перелета, в воздухе. Вероятно, на шитье перенеслись негативные коннотации способа наведения порчи путем протыкания иглой куколки с изображением человека (или фотографии), хотя традиционно "острые предметы заключали в себе силу оборонительную, ими очерчивался, например, магический круг вокруг стада" [ 5, с.154 ] .
    
   0x08 graphic

Вспомним и смерть Кощея, заключенную, по сказочной версии, в игле (функция магического оберега). Согласно блестящему обоснованию акад. Б.А. Рыбакова, перевод греческого понятия "мифос" в русском варианте дохристианской Руси - "кощун" - басня, легенда. "Кощунить" только после принятия христианства станет означать "колдовать, рассказывать непотребное" (откуда - кощунствовать). "Кощей" буквально означает мифологическое божество, былой идол, а с учетом христианских коннотаций, "кощное" приобретает семантические оттенки тьмы кромешной, преисподней, где Кощей, Кощуй - его повелитель. Оберег такого мифологического божества начинает сам переоцениваться как фетиш вредоносной, порчевой магии, предмет колдовства, но сохраняется как образ в суевериях. Вероятно, в любом случае, память о магических свойствах иглы и нити, двух важных фетишей славянской обрядовой практики, закрепилась в коллективном бессознательном как форма, а содержательное наполнение ее бриколажно наслаивается.
   Магический фетишизм видоизмененно сохранился и в популярной до сих пор примете о несчастьях и ссорах, которые влечет за собой рассыпанная соль. Напомним, что дорогая и редкая в древности пищевая добавка, соль, оценивалась как магический фетиш. В ночь на славянский весенний новый год соль пережигали в печи, сопровождая этот процесс соответствующими заговорами на здоровье и благополучие. Затем ее оставляли на столе горкой и утром гадали по форме горки (изменившейся или неизменной) о судьбе семьи в наступившем году. Эту же соль добавляли в испекаемые наутро ритуально-поминальные солярные хлебы (блины, колобки, куличи). Естественно, рассыпавшаяся соль в таком контексте означала дурное предзнаменование. Интересно, что во многих районах западной Украины до сих пор сохранился обычай пережигания соли и добавления ее в куличи, но теперь он приурочен к Пасхе. Такую соль дают попробовать всем членам семьи "на здоровье" и добавляют в корм скоту, чтобы оградить "от сглаза".
   Такого же рода утраченную семантику при сохраненной внешней атрибутики мы можем увидеть в примете о дурном предзнаменовании порвавшихся бус. Но если в древности бусы из красных ягод служили оберегом, в котором даже количество ягод-бусин составлялось для девушек ведуньями-жрицами, исходя из имени девушки, времени рождения и т.п., то, разумеется, утрата такого сакрального фетиша прочитывалась как символ будущих утрат в жизни. Сегодня же мы только сберегаем память о внешней форме, некогда наполненной мифологическим содержанием.
   Фетишизм суеверий довольно продуктивен. И сегодня очень популярны талисманы "на счастье", вера в "счастливую одежду" (в которой все складывается удачно, например, сдаются экзамены), вера в "фартовые предметы на удачу" (например, в утверждениях типа "Этот блокнот пора менять, но я не буду, с ним мне начало везти, боюсь спугнуть удачу"). Магический фетишизм до сих пор сохранен в вере в порчи, которые "наводят" по личным вещам человека. По сути, современная ситуация, когда люди часто обращаются к православию не в силу искренней веры, а в силу моды на атрибуты веры (в ряду восточных гороскопов, гаданий на картах таро, буддистских мантр и т.п.), даже иконы, тексты молитв и нательные кресты, к сожалению, могут выступать только в роли фетишей.
   Наибольший след в системе суеверий, на наш взгляд, оставил период персонифицированного анимизма.
   Наше существование и сегодня протекает в живом, одушевленном пространстве, наполненном нашими анимистическими "соседями": домовыми и водяными, ангелами-хранителями и собственными "чертиками" (к которым обращаются, например, при потере вещей: "Чертик, чертик, поиграл и отдай!"), кикиморами и лешими, русалками и шишками. Современная ситуация не только практически не сужает, но расширяет этот список за счет мифологических новообразований типа барабашек, инопланетян, снежного человека и т.п. Мы уже указывали на вероятную причину высокой степени сохранности подобных образов. На наш взгляд, она связана с тем, что именно в стадии персонифицированного анимизма славянское сознание укрепилось наиболее существенно на момент принятия христианства. И как бы ни влияло православие на языческую суть данных верований, славяне веками передавали правила магического сосуществования с духами-бестиями, законы жизни в их непосредственном бытовом, обыденном соседстве.
   Бриколажный принцип коснулся и сущности анимистических верований. Славянские бестии, по преимуществу, являются духами умерших предков, культ которых составляет самые основы славянской ритуальной практики. Они не просто почитались, но в их непосредственном присутствии протекала вся жизнь древнего славянина: жертвенные требища-пиры, богатырские игрища-тризны, сватовские весенние хороводы и игры, купальские "свадьбы", праздники урожая, инициации, новолунные и новогодние ритуалы. Их поощрительная поддержка обеспечивалась в свое время такими трагическими и страшными с современной точки зрения обрядами, как купальские жертвоприношения невест, жертва первенца и святочные новогодние жертвоприношения стариков-"дедухов". Русские и украинские сказки до сих пор помнят их в обязательных инициальных зачинах о деде и бабе.
   С постепенным "расселением" духов предков по ярусам мирового древа, с их обоснованием в жилищах, колодцах, под порогом, окнами и воротами дома, в реках, лесах, болотах, славяне разнообразили обрядовую практику поведения с ними, воздействия на них с целью обеспечения помощи или невмешательства духов, задабривания их. И даже с изменением отношения к "нечисти" в период христианизации Руси, суть примет и суеверий сохраняет основной пафос былых обрядов: домовых и леших можно бояться, ими можно пугать друг друга, но их нельзя злить, им нужно, по-прежнему, принести что-нибудь (фактически, в жертву), задобрить.
   Если домовой забирает первого, переступившего порог дома, то нужно пустить кошку; на столе необходимо что-нибудь оставить из еды на ночь "дедушке"; обедая в лесу, обязательно нужно поделиться с лешим или шишком, положив что-нибудь на пень и т.п.
    
   0x08 graphic
  
   Современные приметы, касающиеся домовых, по большей мере бриколажны. Так, если домовой сам был охранительным духом, а острые предметы обозначали оборонительную силу, то сегодняшняя примета утверждает, что на столе ни в коем случае нельзя оставлять ножи. Это, якобы, очень рассердит домового, и он может даже кого-нибудь во сне зарезать или задушить. Налицо замена оберегающих значений пугающими.
   А вот в обычае класть под порог нож, прежде чем внести в дом новорожденного, чтобы тем самым лишить вредоносной силы духов, притаившихся на меже своего и чужого мира, можно обнаружить остатки древней оберегающей семантики острых фетишей (нож как оберег младенца) с более очевидными наслоениями магической семантики отпугивания злых сил.
   Славянские анимистические образы чрезвычайно стабильны не только в бытовых суевериях и в произведениях искусства, но и в современной массовой культуре. Например, такая сфера массовой культуры, как реклама, ориентированная, прежде всего, на подсознательный принцип воздействия, чрезвычайно неравнодушна к таким образам. И здесь показателен факт бриколажа.
   Например, домовой, первоначально бывший хранителем дома и его обитателей, затем ставший устрашающей фигурой, в рекламе снова изображается как добродушный старик, разливающий чай всем домочадцам. Теперь его образ лишен и языческого величия предка, и христианского неприятия нечистой силы. Он снова бриколажно использован как пустая структура, матрица, наполненная содержанием, необходимым новому этапу культуры: уюта и домашнего тепла.
   Такая же бриколажная цепочка может быть прослежена в образах русалок. Бывшие купальские жертвенницы, отданные в невесты подводным женихам, жрицы Даны-Девонии, одной из древнейших и могущественных праславянских богинь воды (давшей имена большей части рек, известных славянам), русалки стали в христианской Руси символами бесовского распутства, позорной смерти мужчин, которые поддадутся на их проклятые чары. Русский и украинский фольклор сохранил и другое отношение к русалкам: их призывают в купальских песнях с просьбами об оплодотворении земли, о дожде, но эти песни всегда с трагической окраской мотивов насильственной смерти, умирания, опасности. В тексты современной массовой культуры (рекламу, кинофильмы, сериалы, эстрадные песни) образы русалок снова активно привлекаются в их эротических коннотациях, но, разумеется, без прежней мифологической сакрализации и ореола жертвенности.
    
   Таким образом, принцип бриколажной мозаичности поддерживает стабильность славянских суеверий, которые и так в достаточно высокой степени сохранности "законсервировали" тотемические, фетишистские и анимистические представления о мире. Этот принцип позволяет мифологическим образам, утрачивающим актуальность, превращаться в архетипические структуры, формы, средства, котрые могут быть снова использованы.
   Стремясь вернуть себе корни, и тем самым обосновать свою легитимность, современная массовая культура все чаще обращается к автохтонным мифологическим образам и символам, бриколажно их замещая современными стереотипами и брендами: спортивная команда "Борисфен" (одно из славянских названий Днепра), пиво "Сармат" и "Славутич" (название этноса, населявшего современную территорию Донбасса, и второе имя Днепра), квас "Ярило" (праславянское солярное божество), косметическая марка "Лада" (древнейшая праславянская солярная богиня, бывший андрогин Ладо - Лад - Лада), домашние соленья "Верес" (славянское божество плодородия Велес-Волос), напиток "Тархун" (хеттское божество плодородия Тархунт, Тарху) и т.п. Но в наибольшей степени такая стереотипизация коснулась именно системы суеверий.
   По справедливому утверждению И.П. Смирнова, "тотемизм и анимизм свидетельствуют не столько о нарцистском характере породившего их первомыслителя, сколько о его бесхарактерности, об его отказе занимать уникальную позицию в мире" [ 6, с.17 ] . В этой логике мы и сегодня сберегаем суеверия в их типизме, в нежелании выделяться из мира, принимать на себя ответственность за последствия самостоятельных поступков, решительного шага, собственных судьбоносных решений (не случайно при появлении домового нужно задать вопрос: "К худу или к добру?", таким образом целиком полагаясь на его, а не на собственную волю). Но в такой "бесхарактерности" современного человека есть, вероятно, и другая смысловая составляющая. Суеверность служит своеобразным залогом стабильности собственной судьбы в мире энтропии, в мире переизбытка информации, в мире, катастрофически утратившем и цельность, и самость, в мире психических стрессов и депрессий. И тем более показательно, что в столь анти-мифологической ситуации коллективное бессознательное использует традиционные мифологические структуры, обеспечивающие консерватизм, стабильность и традиционность культуры.
    
   Е. В. Тараненко 
   Вiсник Донецького унiверситету. - Серiя Б - Гуманiтарнi науки - 2003 - N2
   СПИСОК ЛIТЕРАТУРИ 
   •  М. Мамардашвили. Введение в философию (Феноменология философии) // Новый круг - 1992 - N2 - с. 56-73
   •  Леви-Стросс К. Структура мифов. // "Вопросы философии" - 1970 - N7 - с.152-164
   •  Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества 12-13 вв. - М.: Наука, 1993
   •  Гусева Н.Р. Славяне и арьи: Путь богов и слов. - М.: Гранд, 2002
   •  Елеонская Е.Н. Сказка, заговор и колдовство в России. - М.: "Индрик", 1994
   •  Смирнов И.П. Система фольклорных жанров// Лотмановский сборник. - Вып.2 - М.: "О.Г.И.", 1997
  
  
  
   В рамках самих мистических учений отсутствует их типология и классификация, однако предварительным образом можно вслед за исследователями этого явления духовной жизни разделить их на религиозно-философскую мистику - мистическое богословие и теософия, мистические философские учения, и мистику реальную, практическую - гадания, прорицания, ясновидения, чародейство, магия, спиритизм, суеверия.
Образуя существенное содержание всякой религии, мистика, тем не менее, и по содержанию, и по форме не совпадает с нею. Так, с точки зрения христианства, существует "божественная мистика", которая служит доказательству истинности христианской религии и проявляется в откровениях, провидениях, в экстатических состояниях, внушенных Богом и служащих укреплению веры. Наряду же с нею существует также "демоническая", "сатанинская мистика", связанная с притязаниями человека на всеведение, всемогущество, обретение бессмертия или спасения без божественного участия и проистекающая из "общения человека с нечистой силой" и "дьявольского наущения". Такая мистика имеет своей целью уничижение Бога и проявляется в магических действиях, чудотворствах, ведовстве и колдовстве, вследствие чего сурово осуждается церковью.
   В то же время грань эта подвижна и условна, ибо определять степень "божественности" или "дьявольского" характера каких-то откровений или обрядов берется сама церковь. Вследствие этого, например, католическое вероисповедание было отвергнуто протестантизмом как разновидность церковной магии, умаляющей величие Бога, а наличие в христианском культе "таинств" явно имеет мистический и непостижимый для разума смысл, несмотря на то, что осуществляется открыто и публично.
Мистика пронизывает не только религию, но претендует и на проникновение в область науки, образуя так называемые "оккультные науки", то есть "тайные", "сокровенные", доступные только для посвященных. Оккультные науки выросли на промежуточной территории между философией иррационализма и богословием, между наукой и религией и трактуют своё содержание как совокупность воззрений, верований и знаний о таинственных силах и явлениях действительности и человека. Претендуя на научность, оккультизм стремится, в отличие от "поверхностной" науки, проникнуть в глубину и суть вещей и явлений, постичь величайшие тайны мироздания и души человеческой. В связи с этим он не отказывается от некоторых общепринятых научных методов познания - эксперимента и логического рассуждения, сравнительного анализа и аналогий. Принимает оккультизм и общую задачу научного познания - построение целостной и взаимосвязанной картины мира.
Однако с религией у него больше общего, ибо в качестве первичной исходной реальности и причины всего сущего оккультизм признаёт Бога, а главным источником познания - божественное откровение.
   По мере развития общества и разделения его на классы возникает потребность в обосновании незыблемости социальных устоев, сверхъестественного происхождения и характера государства, власти и её носителей, чему служит появление развитых религий, впитывающих в себя мистицизм. В то же время религия дает человеку доступную форму осознания своего человеческого существования, а мистика служит одновременно формой накопления первоначальных сведений об устройстве мироздания и попыткой их обобщения.
   Самые древние мистические письменные произведения были созданы в начале первого тысячелетия до новой эры халдеями - народом, населявшим Месопотамию. На глиняных табличках клинописью записаны заклинания против злых духов, демонов, знахарские наставления и астрологические расчёты. В форме астрологии они накапливали необходимые для ориентации в природных процессах астрономические знания, одновременно сопровождаемые самой причудливой мистикой, посредством которой они брались определять не только периоды разлива Тигра и Евфрата, но и судьбы народов, государств и отдельных людей.
Не довольствуясь звёздами, халдеи в своем стремлении предугадать будущее разработали другие способы гадания и предсказаний - по полёту птиц, по внутренностям жертвенных животных, по шелесту листьев на деревьях, по ветру и облакам, по поведению животных. Халдейская мистика оказала сильное влияние на последующее развитие мистики в Европе и у евреев. Так, в Древней Греции тоже были распространены гадания по полёту птиц, по внутренностям животных, по явлениям природы. В иудаизме под влиянием халдейской мистики, с которой евреи познакомились во время вавилонского пленения в шестом веке до н.э., сформировалось мистическое учение каббала ( "принятие", " предание"). Это учение доступно лишь для посвящённых в отличие от иудаизма как религии для всех.
Каббала долгие века передавалась изустно, а первой книгой, в которой в восьмом веке она была записана, была "Книга творения" ("Сефер Иецира"). В ней говорилось, что основа всего сущего - единый Бог, а всё мироздание зиждется на десяти цифрах и двадцати двух буквах еврейского алфавита. В мире три элемента - огонь, воздух и вода, семь планет, двенадцать созвездий; в году три времени: холодное, теплое и влажное; семь дней творения и двенадцать месяцев. В теле человека три основных части и семь ворот.
Также существует десять сефирот - творящих атрибутов божества ( "путей его премудрости", его "свет") - венец, мудрость, ум, милость, крепость, красота, торжество, слава, , основание, царство. Это общие основные формы и категории всякого бытия.
В непосредственной близости от божества находится Мир сияний, а далее от него находятся Мир творения (творческих идей и живущих ими чистых духов), Мир создания (мир живых существ) и Мир деланья ( видимый материальный мир физических явлений). Человек принадлежит к трём низшим мирам, и через него низший материальный мир соединяется с божеством. В двух высших мирах живут ангелы, а главным посредником между Богом и Вселенной является солнечный ангел Митатрон.
Основные идеи каббалы получили законченное выражение в книге "Сияние" ("Зогар"), которая представляет мистический комментарий к "Пятикнижию Моисея" ("Торе") и была написана в тринадцатом веке.
Кабалисты в качестве средства для "возвышения души" верующего разработали прикладную каббалу, суть которой состоит в том, что вся Библия стала рассматриваться как зашифрованный текст, который подлежит расшифровке при помощи подсчёта и перестановки букв в определённом порядке, подстановки числового значения букв и прочих криптографических приёмов. Пользуясь этими головоломными способами чтения Библии, каббалисты якобы проникали в сокровенное содержание Священного писания и могли на этом основании предсказывать будущее. Каббала также активно использовалась для магии. Толкователи каббалы стали чрезвычайно влиятельными людьми и образовали целое направление в иудаизме - хасидизм.
Постоянная напряженная обстановка, бесконечные многолетние войны, природные бедствия, неурожаи, голод и болезни, частые эпидемии способствовали широкому распространению мистических настроений в средние века. Здесь мистицизм процветал как в рамках официально принятой христианской религии, так и в языческих обрядах, в эпосе германских, скандинавских и славянских народов. Символическая интерпретация смысла явлений действительности, также как и повествований о ней была характерной чертой всей средневековой культуры, а тем более доминировала она в религии и впревращённых формах познания. Широко процветали гадания, предсказания, колдовство и магия, всякие суеверия и надежда на обереги, амулеты, заклинания и обряды.
Христианская церковь одной рукой поддерживала и насаждала мистицизм как наиболее созвучную форму восприятия религии, а другой - боролась с ним, ибо осознавала его враждебность как христианскому учению, так и самой церкви. Ведь если можно вступать в общение с Богом напрямую, нужда в существовании церкви ставится под сомнение. Характерным примером была история Жанны де Арк, мистическим образом одержавшей несколько блестящих побед над завоевателями Франции, но сожженной по воле церкви на костре и оправданной лишь в наше время.
   Человек сначала был предназначен властвовать над всеми стихиями и возвышаться над своими животными желаниями силой духа. Однако человек поддался искушению желаниями и тем сам низверг себя на степень животного существования, оказался покорен земным духом. Но Бог послал на землю свое собственное сердце, сына, чтобы попрать смерть в человеческой душе. Вследствие этого в будущем предстоит конец света, и тогда человек снова воссоединится с Богом.
   Существенным проявлением мистицизма в Новое время стало философско-религиозное мистическое движение масонства (франкмасонства), возникшее сначала в Англии как некая мода на подобие свободомыслия и просвещения по отношению к деятельности невежественной церкви. За это было предано папством анафеме, несмотря на то, что масоны не стремились быть атеистами и "нечестивцами", а наоборот, ставили целью облагораживать и объединять людей на началах взаимопомощи, братства, любви и равенства. Движение это носило аристократический характер и ориентировалось на средневековые образцы жизненного устройства, а именно на цеховые объединения каменщиков (масон и означает "вольный каменщик"), строителей новой жизни и общественных взаимоотношений. При этом они заимствовали деление на ложи (первичные ячейки), мистические обряды посвящения, проведения собраний и символику - молоток, фартук, лопатку. Масоны ввели пышный ритуал проведения своих собраний, богатую символику и иерархию, соответствующую настроениям дворянской знати - до 99 степеней, чинов и званий. Вся их деятельность была окружена покровом таинственности, что и обусловило вклад масонства в историю развития мистики.
В дальнейшем мистицизм получает развитие в форме дифференциации мистики как различных учений и как практики - в виде спиритизма, теософии, антропософии, магнетизма и других.
Начало практики спиритизма связано с деятельностью американца Эндрью Дэвиса (конец 19 века), прославившегося своими "видениями", "беседами с духами" и "пророчествами". Не умея читать и писать, Дэвис надиктовал своим последователям несколько обширных книг ("Философия общения с духами", "Магический жезл" и др.), где обосновал и обобщил свою практику общения с духами, которому он научился, выступая в качестве медиума под руководством гипнотизера Левингстона. Это так называемое "столоверчение", "хождение блюдца" и другие способы коллективного мистического общения с духами умерших, составляющие и поныне основной арсенал спиритистов.
В 1875 году в Нью-Йорке было основано новое мистическое течение, имеющее авторитет до сих пор - "теософическое общество" Е.П. Блаватской. Её учение представляло обширную смесь элементов учений буддизма, брахманизма, гностицизма, средневековой христианской мистики и учения алхимии. Общество это ставило своей целью продвижение к всечеловеческому братству без различий пола, национальности и религии посредством изучения философских и религиозных учений разных народов, но больше всего - Древнего Востока, а также изучения таинственных явлений действительности и сверхъестественных сил человека. Эти задачи воплощались в главном труде Блаватской - "Секретная доктрина, или синтез науки, религии и философии".
На этой почве в начале двадцатого века в Германии складывается мистическое учение, получившее название антропософии ( "мудрость о человеке"), основоположником которого стал Рудольф Штайнер. Антропософия представляет собой смесь из сочинений средневековых мистиков и их последовтелей с философскими идеями Фихте и Шеллинга. В отличие от теософии как непосредственного богопознания, антропософия утверждает, что познание Бога осуществимо лишь через установление возможностей человека связываться с потусторонним миром, на что и были направлены все усилия.
В настоящее время эти учения весьма популярны среди тех, кто увлекается мистикой и оккультизмом, либо пытается каким-то образом интерпретировать их идеи в русле познания человека и его духовного мира.
Каким бы парадоксальным ни казалось утверждение, что в век науки и научно-технического прогресса ему сопутствует расцвет мистицизма, это является неоспоримым фактом нашего времени, когда широкое распространение получили астрология, гадания, прорицания, знахарство, магические обряды, чародейство, нетрадиционные верования и культы. Являясь симптомом духовного кризиса, переживаемого человечеством, это обстоятельство свидетельствует о глубокой архитипической и культурно-исторической природе мистических верований, изжить которые оказалось не под силу никакому просвещению.
Наиболее распространённой формой мистицизма в массовом сознании являются гадания ( "мантика"), представляющее собой угадывание неизвестного гадателю прошлого и предсказывание будущего. Существует бесчисленное множество способов гадания, которые делятся на два вида - гадания по внешним "знамениям", и гадание по "внутреннему просветления" (ясновидение).
   К первому относятся гадания по небесным телам (астрология), по огню (пиромантия), по явлениям природы и погоды, по решету (коскиномантия), по "священным книгам" (библиомантия), по полёту птиц (орнитомантия), по внутренностям животных (гаруспиция), по строению ладони руки (хиромантия), по игральным картам, по кофейной гуще и др. Ко второму виду относятся толкование сновидений (онейроскопия), "непосредственное откровение" (ясновидение), по общению с духами умерших (некромантия).
   Все они используют изначальную готовность человеческой психики к воздействию на неё сверхъестественного, таинственного, чудесного и коренятся в неистребимой потребности осознавать свое настоящее и будущее. Эта потребность активно эксплуатируется совсем не в бескорыстных целях, так у нас в стране сейчас действует огромная армия самоучек, подвизающихся на этой ниве, а на Западе существует даже множество учебных заведений, где готовят профессиональных предсказателей судеб.
Не менее распространена мистическая практика чародейства, колдовства, кудесничества и ведовства - искусства магического (волшебного) воздействия на окружающий мир с помощью неких "непостижимых и таинственных", "чудесных" по своей природе манипуляций. Круг магических манипуляций очень широк: это могут быть слова (заклинания, заговоры, молитвы, кодировка), предметы и действия с ними (амулеты, обереги, таинственные обряды), мистические письмена, их чтение или декламации.
Магические приёмы различаются по степени сложности, по общей направленности, по целевому назначению.
По степени сложности они могут быть индивидуальными и простыми (постучать по дереву, положить пятак под пятку, сплюнуть через плечо), могут быть индивидуальными сложными (обряд излечения или омоложения, восстановления мужской силы и другие, включающие целую совокупность действий), а могут быть групповыми, коллективными. Главным всегда остаётся точнейшее соблюдение определённого порядка и условий выполнения действий, без чего оно утрачивает свою силу.
По общей направленности различают агрессивные (протрептические) и оборонительные (профилактические) виды магии.
К первым относятся контактная магия, когда магическая сила передаётся через непосредственное воздействие носителя силы (возложение рук, ношение талисманов на теле); инициальная (начинательная), когда производится лишь начало действия, а его окончание возлагается на магическую силу; парциальная магия, когда магические действия производятся не с самим объектом, а с его заменителем (волосы, частица одежды, головной убор), над которым произносятся проклятья; имитативная, когда колдовство производится над изображением или подобием объекта (куклой, фотографией).
Ко второму виду относится отгоняющая магия (амулеты от сглаза, порчи), очистительная магия (ритуальное омовение, купание в чем-либо, окуривание чем-либо, прыганье через костёр, хождение по углям и т.п.)
По целевому назначению магические приёмы разделяются на лечебную магию, вредоносную (чёрная магия), любовную, военную, промысловую.
   Мы переходим теперь к рассмотрению ментального аппарата, находящегося в распоряжении Я, к выяснению методов, посредством которых оно может вырваться за пределы мира ощущений, подняться над его ритмами и познать сверхчувственную Реальность или хотя бы достичь сознательного контакта с ней. Мы уже видели, что обычное сознание заперто в тюрьме и, с помощью науки и философии, обозревает свою камеру и находящуюся в ней мебель, исследует толщину стенок и рассуждает, могут ли достоверные новости извне проникнуть внутрь. Две силы, запертые в этой же камере, - желание больше знать и желание больше любить - находятся в нескончаемой работе. Преобладание первого из этих стремлений мы называем философским или научным темпераментом. Там же, где восприятие вещей переполнено страстью неудовлетворенной любви, мы называем реакцию человека поэтической, художественной и в целом - хотя это не всегда явно проявляется - религиозной.
   Далее, мы видели, что некоторые люди утверждают, будто они убежали из тюрьмы. Сделать они могли это только для того, чтобы удовлетворить два своих страстных желания, - ибо они и только они превращают в тюрьму то, что Е других условиях было бы комфортабельным отелем. Поскольку в той или иной степени эти желания присутствуют в каждом из нас - в активной или скрытой форме, - то несомненно имеет смысл найти, если мы сможем, слабое место в стене и достичь одного из возможных путей освобождения.
  
   Прежде чем мы попытаемся описать на языке психологии тот метод, с помощью которого мистик освобождается от оков ощущений и ступает на путь ведущий домой, нам представляется разумным исследовать механизмы, находящиеся в распоряжении нормального осознающего Я - творения, или части творения, осознаваемого нами как "мы сами". Психологи прошлых времен привыкли говорить, что сигналы из внешнего мира пробуждают в этом Я три основные формы деятельности. Во-первых, они вызывают движение влечения или отталкивания, желания или отвращения, которые варьируются в широких пределах от полусознательного плача голодного ребенка до страсти любовника, художника или фанатика. Во-вторых, они стимулируют некий процесс усвоения, во время которого Я комбинирует и обдумывает предоставленный ему материал, поглощая в конце концов некоторые из получившихся концепций и делая их частью себя или своего мира. В-третьих, движения желания или воздействие рассудка (или разнообразные комбинации того и другого) рождают в Я намерение, благодаря которому восприятие и понятие выливаются в действие - телесное, ментальное или духовное. Таким образом, основные аспекты Я классифицировались как Эмоции, Интеллект и Воля, а темперамент личности рассматривался как эмоциональный, интеллектуальный или волевой в зависимости от того, что главенствует в человеке: чувства, мысли или волевые побуждения.
  
   Современные психологи уходят от этой схематичной концепции и все больше делают упор на единстве души [psyche] - того гипотетического Я, которого никто никогда не видел, - и на некоем аспекте ее энергичного желания, ее либидо или "гормонального побуждения" как управляющего фактора ее жизни. Подобные понятия полезны для изучающих мистицизм, хотя и не могут приниматься без критики или рассматриваться как завершенные.
  
   Как уже сказано, неудовлетворенная душа в своем эмоциональном аспекте желает больше любить, а ее любопытствующий интеллект желает больше знать. Пробужденное человеческое сознание начинает подозревать, что оба эти желания содержатся на голодном пайке, что в действительности где-то в таинственном мире вовне еще есть что любить и что знать. Более того, оно также подозревает, что его способности к привязанности и пониманию достойны более значительных и долговременных целей, чем те, которые предоставляют нам иллюзии чувств. Сознание, побуждаемое таким образом стремлениями чувства или мысли, всегда стремится броситься навстречу Абсолюту и всегда оказывается вынужденным вернуться назад.
  
   Оно по очереди опробует утонченные философские системы и научные схемы. Искусство и жизнь, сопутствующие человечеству невзгоды могут до определенного момента поощрять эмоциональное мировосприятие; но отброшенный было интеллект возникает вновь и заявляет, что подобный подход не имеет под собой основания. С другой стороны, иногда кажется, что метафизика и наука открывают интеллекту окно с видом на истину, но, когда в это окно выглядывает сердце, оно говорит, что перед ним - холодная пустыня, в которой оно не может найти себе пищу. Для того чтобы удовлетвориться во всей своей целостности, Я должно либо сплавить воедино все эти разнообразные стороны вещей, либо подняться над ними, ибо реальность, которую оно ищет, должна сполна удовлетворять обоим требованиям.
   Когда Дионисий Ареопагит разделил наиболее приближенных к Богу ангелов на серафимов, пылающих совершенной любовью, и херувимов, наполненных совершенным знанием, он только отразил два наиболее интенсивных стремления человеческой души и образно описал двойственное состояние Блаженного Видения, которое составляет ее цель.
   В некотором смысле можно сказать, что жажда знаний есть часть жажды совершенной любви, ибо одним из аспектов этой всеохватывающей страсти, несомненно, является стремление познать обожаемую вещь как можно более глубоко, полно и близко. Характерная деятельность Любви - ибо Любовь, "одни крылья", деятельна по своей природе и, как говорят мистики, "не может быть ленивой" - это поиск, движение к объекту желания, который можно полностью познать, только овладев им, и возлюбить в совершенстве, только полностью познав его. Близкое общение составляет сущность Любви не в меньшей степени, чем почитание. Радостные плоды этого общения - вот ее естественное завершение. Это относится ко всем поискам Любви, вне зависимости от природы - человеческой или божественной - Возлюбленного объекта, будь то невеста, Святой Грааль, Роза мистиков или Полнота Бога.
  
   С другой стороны, ни в каком смысле нельзя сказать, что желание любви есть всего лишь часть стремления к совершенному знанию, ибо такого рода чисто интеллектуальное честолюбие не подразумевает ни обожания, ни самоотдачи, ни взаимности чувств между Познающим и Познаваемым. Чистое знание само по себе есть предмет восприятия, но не действия, занятие глаз, но не крыльев, в лучшем случае - занятие живого мертвеца. Таким образом, необходимо четко разделить два великих выражения жизни - энергичную любовь и пассивное знание. Одно связано с активной, стремящейся вовне деятельностью, с динамическим импульсом совершать какое-то действие - физическое, ментальное или духовное, - который присущ всему живому и который психологи называют "велением" [conation], способностью к волевому движению. Другое связано с непреходящим сознанием, пассивным знанием чего-то, и названо психологами "познанием", или способностью к познанию [cognition].
  
   "Способность к волевому движению" - это почти полностью дело воли, но воли стимулируемой эмоциями, ибо волевое действие любого рода, каким бы разумным оно ни казалось, всегда является результатом интереса, а интерес предполагает чувства. Мы действуем потому, что ощущаем желание действовать, чувствуем, что мы должны что-то делать. Является ли побуждающая сила предпочтением или насущной необходимостью - наш импульс "делать" есть синтез решимости и желания. Все достижения человека являются результатом волевого движения, и никогда - одной лишь мысли. "Интеллект сам по себе не совершает ничего", - сказал Аристотель, и современная психология всего лишь подтвердила этот закон. И хотя поиск Реальности может в большой степени поддерживаться интеллектуальной стороной сознания, он все же никогда не обусловлен каким-либо "сознательным решением", поскольку сила рассуждения как таковая обладает незначительной инициативой. Сфера ее деятельности скорее анализ, а не исследование: она сидит на месте, изучая и комбинируя то, что попадает ей в руки, и не пытается затронуть того, что лежит за пределами доступной ей области. Мысль не проникает глубоко в объект, к которому Я не испытывает интереса - то есть не ощущает притяжения или желания, порождающего волевое движение, - ибо интерес есть единственный известный нам метод пробудить волю и обеспечить фиксацию внимания, необходимую для любого интеллектуального процесса. Никто не думает долго о том, что его не заботит или, другими словами, не затрагивает каких-то сторон его эмоциональной жизни. Человек может что-то ненавидеть или любить, чего-то бояться или хотеть; но в любом случае он должен испытывать к этому какое-то чувство. Чувства - это щупальца, которые мы протягиваем в мир вещей.
  
   Здесь психология говорит нам то же самое, о чем узнал за время своего паломничества Данте - о крайней важности и созвучном ритме il desiro и il velle. Si comme rota ch'egualmente e mossa, они движутся вместе, чтобы выполнить Космический план. Согласно Данте, всякая человеческая жизнь, в той мере, в которой она превосходит состояние лишь пассивного "осознания", подчиняется закону, в неявном виде присущему всей вселенной, - закону индивидуального разума. Не логика, не "здравый смысл", но l'amor che move il sole e le altre stelle - вот движущая сила человеческого духа, источник, вдохновляющий изобретателей, философов и художников не в меньшей степени, чем героев и святых.
  
   Признание важности чувств в нашей жизни и, особенно, их главенства над рассудком во всем, что касается контактов человека с миром трансцендентного, - одно из величайших достижений современной психологии. В сфере религии она признает, что фраза "Бог, знаемый сердцем" дает лучшее представление о характере нашего духовного опыта, чем "Бог, о котором догадался наш разум", что интуиция любящего более плодотворна и достоверна, чем диалектические доказательства. Таким образом, общие места мистицизма одно за другим открываются заново официальной наукой и находят свое место в психологии духовной жизни. Поэтому, например, такой известный скептик в этих вопросах, как Лойба, соглашается с четвертым евангелистом в том, что "жизнь, большая жизнь, гораздо более обширная, богатая и насыщенная жизнь, - вот, в конце концов, завершение всякой религии", и мы видели, что эта жизнь носит характер целенаправленного стремления, более явно зависящего от воли и чувств, чем от мысли. Действительно, мысль есть всего лишь слуга силы и побудительного мотива - слуга искусный, но высокомерный, постоянно стремящийся узурпировать права своих господ. С другой стороны, некоторые формы чувств - интерес, желание, страх, голод - должны обеспечивать мотивацию, в противном случае воля бы бездействовала, а интеллект скатился бы до уровня вычислительной машины.
  
   Далее, "у сердца есть свои доводы, о которых рассудок не имеет понятия". Как показывает опыт, в моменты сильного эмоционального возбуждения - сколь ни скоротечны они - мы гораздо глубже погружаемся в реальность вещей, чем в часы наиболее блистательных рассуждений. Прикосновение страсти распахивает настежь двери, в которые тщетно ломится логика, ибо страсть пробуждает к деятельности не только разум, но все жизненные силы человека. Именно любящий, поэт, скорбящий, новообращенный разделяют на мгновение привилегию мистиков - приподнимать Покрывало Изиды, с которым беспомощно возится наука, оставляя на нем лишь грязные следы своих пальцев. Сердце страстно и беспрестанно устремляется в неизвестное и приносит домой, в прямом и переносном смысле, "свежую пищу для размышлений". Поэтому тот, кто "чувствует, что думает", вероятно, обладает более богатым, более реальным, хотя, может быть, и менее упорядоченным опытом, чем тот, кто "думает, что чувствует".
  
   Этот психологический закон, легко проверяемый по отношению к земным делам, также достаточно хорошо выполняется и по отношению к сверхчувственному. Это раз и навсегда выразил анонимный автор "Облака неведения", сказав о Боге: "Его можно приобрести и удержать любовью, но никогда - пониманием". Только это возвышенное чувство, "давление тайной слепой любви", а не искусные построения логики и "доказательства" существования Абсолюта, приводимые апологетами, открывает глаза на вещи, которые не были видны до сих пор. "Поэтому, - говорит далее тот же автор, - в тот момент, когда ты пытаешься достичь Бога и ощущаешь в себе милосердие Его, подними к Нему свое сердце в покорном порыве любви, думай о Боге, Который создал тебя, Который владеет тобой, Который милосердно вознес тебя до того, что ты есть, и не допускай никакой другой мысли о Нем. И даже всего этого не нужно, ибо для тебя достаточно непосредственно направить свое сердце к Богу, без какой-либо причины, кроме как Он сам". Здесь мы видим работу эмоций в чистом виде - движение желания, переходящее непосредственно в акт концентрации, и приведение всех сил Я в состояние сосредоточенного внимания, являющееся основой для действий Воли. "Подобную силу и побуждение, - говорит Рейсбрук, - мы чувствуем в сердце, в единстве всех наших телесных сил и особенно в наших желаниях". Такой акт совершенной концентрации, страстного фокусирования всего Я в одной точке, "непосредственно направленный" на реальные или трансцендентные вещи, представляет собой, говоря техническим языком мистиков, состояние "воспоминания", являющееся характерной особенностью мистического сознания и с необходимостью предшествующее чистому созерцанию - состоянию, в котором мистик достигает общения с Реальностью.
  
   Таким образом, мы подошли к описанию психологических механизмов мистика. Поскольку он, как и все остальные люди, обладает чувствами, мышлением и волей, очень важно, чтобы его любовь и его решимость, даже в большей степени, чем его мысли, были направлены на Трансцендентную Реальность. Он должен ощущать сильное эмоциональное притяжение к сверхчувственному объекту своих поисков - ту любовь, которую философы-схоласты определяли как силу или власть, заставляющую каждое творение следовать собственной природе. Отсюда должна рождаться воля к достижению единения с Абсолютным объектом. В свою очередь, воля - активное, сжигающее желание - должна кристаллизоваться и выразиться в виде той определенной и сознательной концентрации всего Я на Объекте, которая предшествует состоянию созерцания. Здесь мы уже видим, насколько заблуждаются те, кто относит мистический темперамент к пассивному типу.
  
   Теперь перейдем к рассмотрению самого состояния созерцания - в чем оно заключается и к чему ведет; каково его психологическое объяснение, и почему оно имеет значение для опыта. Здесь, как, впрочем, и в случае других редких состояний сознания, мы пытаемся описать извне то, что может быть адекватно описано только изнутри, говоря другими словами - только мистики действительно могут писать о мистицизме. К счастью, многие мистики так и делали, и мы, основываясь на их опыте и исследованиях психологии, можем попытаться сделать некоторые элементарные выводы.
  
   В целом складывается впечатление, что акт созерцания представляет для мистика некие "психологические ворота" - метод перехода с одного уровня сознания на другой. Говоря техническим языком, в этом состоянии он смещает свое "поле восприятия" и обретает характерный для него взгляд на вселенную. Существование такого характерного взгляда, не зависящего от вероучения или расы, доказывается историей мистицизма, достаточно ясно демонстрирующей, что в некоторых людях может пробуждаться иной вид сознания, иное "ощущение", отличное от тех обычных проявлений, которые мы обсуждали. Это ощущение обязательно затрагивает и эмоции, и волю, и интеллект. Оно может проявляться в любом из этих аспектов души. Тем не менее оно отличается от всех эмоциональных, интеллектуальных и волевых сторон жизни обыкновенного человека и превосходит их. Платон говорил о нем как о сознании, которое могло бы понять реальный мир Идей. Развитие этого ощущения есть конечная цель системы образования, предложенной в его "Государстве". Плотин называл этот вид сознания "иным умом, отличным от того, который рассуждает и именуется рациональным". Его задача, говорит далее Плотин, заключается в восприятии сверхчувственного - или, на языке неоплатоников, умного - мира.
  
   Говоря словами "Германской теологии", этот тип сознания обладает "способностью заглядывать в вечность", оно - тот "таинственный глаз души", которым святой Августин видел "никогда не изменяющийся свет". Это, говорит аль-Газали, персидский мистик одиннадцатого века, "похоже на непосредственное восприятие, как если бы кто-нибудь коснулся объекта своей рукой". Его великий христианский преемник, святой Бернард, продолжает: "Оно может быть определено как истинное и непогрешимое предощущение души, неколеблющееся восприятие истины"; "Простое видение истины, - добавляет Фома Аквинский, - которое завершает движение желания".
  
   Возникающее ощущение пронизано сжигающей любовью - ибо оно кажется его обладателю прежде всего движением его сердца; тонкостью ума - ибо обожание целиком направлено на наиболее возвышенный предмет мысли; непреклонной волей - ибо на пути к нему нужно преодолеть естественные сомнения, предубеждения, апатию и снисхождение человека к самому себе. Этот путь, кажущийся тем, кто "остался дома", воплощением "Высшей Праздности", на самом деле есть последнее и самое трудное предназначение человеческого духа. Он представляет собой единственный известный метод, позволяющий нам обрести сознательную власть над всеми нашими способностями и, поднимаясь на все более высокие уровни сознания, познать огромную жизнь, в которую мы все погружены, - достичь единения с Трансцендентной Личностью, в Которой возобновляется эта жизнь.
  
   Мария в известной евангельской истории избрала лучшую, а не бесполезную участь, ибо ее взгляд направлен на те первопринципы, без которых вся деятельность Марфы не имела бы вообще никакого смысла. Напрасно сардонический здравый смысл, сталкиваясь с созерцательным типом личности, повторяет насмешку Муция: "Вдобавок они счастливы еще и тем, что бедная Марфа тем временем хлопочет на кухне". Парадокс мистиков заключается в том, что пассивность, которую, как кажется, они проявляют, есть в действительности состояние самой напряженной деятельности - более того, там, где пассивность полностью отсутствует, невозможно никакое значительное творческое действие. Поверхностное сознание принуждает себя к покою для того, чтобы освободить другую, гораздо более глубоко запрятанную силу, которая в момент экстаза созерцающего гения возносится до высочайшей степени эффективности.
   "Этот покой, - говорит Уолтер Хилтон, - бесконечно далек от плотского безделья и слепой безопасности. Он полон невидимой работы и только называется покоем, потому что милосердие освобождает душу от тяжкого ига плотской любви и делает ее свободной, даря ей святую духовную любовь для того, чтобы душа могла трудиться радостно, кротко и блаженно... Поэтому лучше назвать его святым бездельем, покоем, полным заботы, - ибо это есть состояние тишины, когда не слышно страшных воплей и звериного рыка плотских желаний".
   Если те, кто развил в себе эту скрытую силу, истинны в своих утверждениях, то Я заблуждается, предполагая, что оно полностью отделено от истинной внешней вселенной. По-видимому, у Я все же есть нечто вроде щупалец, способных - если оно научится разворачивать их - протянуть чувствительные кончики далеко за пределы той ограниченной оболочки, в которой находится наше сознание, и принести знание о реальности более высокой, чем та, что может быть выведена из сообщений наших чувств. Развившаяся до совершенства и полноты сознания человеческая душа, раскрывшись подобно анемону, может открыть и познать океан, в котором она плавает. Этот акт - это состояние сознания, когда отбрасываются все барьеры, Абсолют втекает в нас и мы, бросаясь в его объятия, "находим и чувствуем Бесконечность, которая превыше всех причин и всех знаний", - и есть истинное "мистическое состояние". Ценность созерцания заключается в том, что оно стремится создать подобное состояние, высвободить это трансцендентальное ощущение и тем самым превратить "низшее рабство", в котором естественный человек пребывает под влиянием своего окружения, в "высшее рабство" полностью осознаваемой зависимости от Реальности, "в Которой мы живем, движемся и существуем".
   В чем же тогда, вопрошаем мы, состоит природа этого особого ощущения - трансцендентального сознания - и каким образом созерцание высвобождает его?
   Любые попытки ответить на этот вопрос выводят на сцену еще один аспект психической жизни человека - аспект, имеющий первостепенное значение для тех, кто изучает мистицизм. Мы уже обозрели основные способы, которыми реагирует на опыт наше поверхностное сознание - сознание, которое на протяжении веков училось иметь дело с миром ощущений. Мы знаем, однако, что личность человека гораздо глубже и гораздо более загадочна, чем сумма его сознательных чувств, мыслей и воли; что поверхностное Я - Эго, которое мы все осознаем, - не идет ни в какое сравнение с теми глубинами сущности, которые оно скрывает внутри себя. "В тебе есть некий корень, скрытая глубина, - говорит Лоу, - из которой все способности произрастают, как линии из центра, как ветви из ствола дерева. Эта глубина называется центром, основанием или дном души. Она - единство, Вечность и - я даже сказал бы - бесконечность твоей души, ибо она настолько бесконечна, что ничто не может удовлетворить ее или дать ей покой, но лишь бесконечность Бога".
   Поскольку обыкновенный человек абсолютно не способен установить связь с духовной реальностью посредством своих чувств, мыслей или воли, то становится очевидным, что именно в этой глубине нашего существа, в этих неизмеримых уровнях личности должны мы искать, если хотим найти, орган, способность, посредством которой человек может достичь цели мистиков. Изменение сознания, происходящее во время созерцания, означает лишь то, что с "основания или дна души" всплывает некая способность, которая "скрывается в глубине" повседневной жизни.
  
   Современная психология в своей доктрине бессознательной или подсознательной личности признает существование психической жизни, лежащей за пределами поля сознания. Более того, она настолько углубилась в эту призрачную область - где даже само название "область" есть не более чем удобное обозначение, что иногда кажется, будто она имеет лучшее представление о бессознательной, чем о сознательной жизни человека. Здесь психология шаг за шагом обнаруживает источники самых животных инстинктов, наименее объяснимых способностей и духовной интуиции - "обезьяну и тигра", а также "душу". Гениальность и пророческий дар, бессонница и одержимость, ясновидение, гипноз, истерия - все объясняется "бессознательным разумом". В своем разрушительном стремлении психологи не встречают очевидных трудностей в сведении основных явлений религиозного и мистического опыта к деятельности "бессознательного", направленной на косвенное удовлетворение подавленных желаний. Если их все же прижимают к стенке, они объясняют упомянутые явления сентенциями типа "Бог говорит с человеком в подсознании", под чем они подразумевают лишь то, что наше восприятие вечного имеет скорее характер интуиции, чем мысли. В конце концов, "бессознательное" - всего лишь удобное название для суммы тех способностей, частей или качеств цельного Я, которые не являются сознательными в данный момент или которые не сознает Эго. В бессознательную область среднего здорового человека включаются все те виды автоматической деятельности, благодаря которым поддерживается жизнь тела, а также все те "нецивилизованные" инстинкты и пороки, унаследованные от родовой дикости, которые образование выбросило из потока сознания и которые теперь только посылают на поверхность тщательно зашифрованные сигналы. Там же располагаются все страстные желания, которым не оставляет места суетная жизнь мира, и там же расположен тот глубокий бассейн, сердце личности, сообщения из которого могут достигать сознания в моменты наибольшей ясности. Получается, что у нормального человека самое лучшее и самое худшее, самая дикая и самая духовная части характера загнаны "за барьер". Об этом частенько забывают упомянуть сторонники теории "бессознательного".
   Следовательно, если мы считаем удобным и действительно необходимым пользоваться символами и схемами психологии в попытке проследить мистический путь, мы не должны забывать о тех разнообразных и смутных значениях, которые несут эти символы, а также о гипотетическом характере многих сущностей, которые они представляют. Мы также не можем допустить использования термина "бессознательное" в качестве эквивалента трансцендентального восприятия [sense].
   Здесь мистики, несомненно, проявили больше научного духа и более утонченную способность к анализу, чем психологи. Они также знали о том, что духовное восприятие в нормальном человеке лежит за порогом сознания. Хотя в их распоряжении не было пространственных метафор современной школы и они не умели описать стремление человека к Богу в тех живописных терминах уровней и скачков, границ и полей, проекции, подавления и сублимации, которые кажутся сегодня исследователям духовной жизни столь естественными, они все же не оставляют в нас никакого сомнения относительно их взгляда на вещи. Духовная история человека означала для них, как и для нас сейчас, в первую очередь, возникновение трансцендентного ощущения, захват им поля сознания и открытие тех путей, через которые втекает более обширная духовная жизнь и становится возможным восприятие более высокой реальности. Рассматриваемый как изолированный акт, этот процесс назывался "созерцанием". В том же случае, когда он составлял часть общего процесса жизни и приносил постоянный результат, мистики называли его "Новым Рождением", "дающим жизнь".
   Мистики всегда четко различали личность, связанную с Новым Рождением, - "человека духа", способного к духовному зрению и жизни и отделенного от "земного человека", который приспособлен только к естественной жизни, - и цельную личность, сознательную или бессознательную. У них не вызывало сомнений то, что частица человека, принадлежащая не Времени, но Вечности, представляет собой нечто совершенно отличное от всей остальной человеческой природы, целиком направленной на то, чтобы удовлетворить требованиям чисто естественного мира. С точки зрения специалистов прошлого задача мистиков заключалась в том, чтобы переделать, преобразовать всю свою личность, подчинив ее требованиям духовного Я, высвободить его из укрытия и объединиться вокруг него как вокруг центра, тем самым становясь "божественным человечеством".
   В процессе развития доктрины мистицизма божественное ядро - точка контакта между жизнью человека и божественной жизнью, в которую он погружен и в которой укоренен, - имело много названий. Все они, очевидно, обозначают одно и то же, хотя и подчеркивают разные стороны жизни. Иногда его называют синтерезисом, хранителем человеческого бытия, иногда - Искрой души, Funklein в учении немецких мистиков, иногда - вершиной, точкой, в которой душа касается небес. С другой стороны, перескакивая на противоположный конец шкалы символов и подчеркивая участие этого ядра в чистом Бытии, а не его отличие от природы, его называли Основанием души, первоосновой, в которой пребывает Бог и откуда проистекает вся духовная жизнь. Понятно, что все эти догадки и предположения имели одну и ту же цель и что все они должны пониматься в символическом смысле; как заметил Малаваль в ответ на настойчивые расспросы своих учеников, "поскольку душа человека относится к явлениям духовным и не может быть разделена на части, она не может иметь высоты или глубины, вершины или поверхности. Но поскольку мы судим о духовных явлениях, опираясь на явления материальные - ибо последние мы знаем лучше и больше привыкли к ним, - то называем самую высшую из всех концепций вершиной понимания, а более легкий путь постижения - поверхностью понимания".
   В любом случае, какое бы мы ни давали этому имя, речь идет об органе духовного сознания человека - месте, где он встречается с Абсолютом, о зародыше его реальной жизни. Здесь находится то глубокое "Трансцендентальное Чувство", "начало и конец метафизики", которое, как говорит профессор Стюарт, "есть и торжественное ощущение Вневременного Бытия - осеняющего нас "нечто, что было, есть и всегда будет", - и убеждение в том, что Жизнь прекрасна". "Я полагаю, - говорит далее этот автор, - что именно посредством Трансцендентального восприятия, проявляющегося в нормальной ситуации как вера в ценность жизни, а в состоянии экстаза как ощущение Вневременного Бытия, - а не посредством Мышления, идущего по пути спекулятивных построений, - сознание наиболее близко подходит к объекту метафизики - Высшей Реальности".
   Существование подобного "восприятия", составной части или функции цельного человеческого существа, подтверждалось и изучалось не только мистиками, но провидцами и учителями всех времен и религий - египтянами, греками, индийцами, поэтами, факирами, философами и святыми. Вера в его реальность - это основной стержень христианства, как, впрочем, и любой другой религии, достойной так называться. Оно оправдывает, в свою очередь, существование мистицизма, аскезы и всего механизма самоотречения. Все заявления мистиков о возможности единения с Богом должны основываться на существовании некоей крайней точки, в которой природа человека соприкасается с Абсолютом, на том, что сущность человека, его истинное бытие пронизано Божественной Жизнью, составляющей основу реальности вещей. Здесь, говорят мистики, возникает наша связь с реальностью и только в этом месте можно сыграть "свадьбу, от которой приходит Господь".
   Используя другую схему, можно сказать, что человек неявным образом является "сыном бесконечности" именно благодаря существованию внутри него бессмертной искры центрального огня. Поэтому мистический путь есть жизнь и дисциплина, направленные на то, чтобы изменить составные части ментальной жизни человека, включить эту искру в поле сознания - вырвать ее из тайника, из тех глубочайших уровней, где она поддерживается и существует в обычном состоянии, - и сделать ее главенствующим элементом, вокруг которого должна строиться вся личность.
  
   Очевидно, что в обычных условиях поверхностное Я, не подвергающееся воздействию внезапных порывов "Трансцендентального Чувства [Feeling]", порожденных спасительным безумием религии, искусства или любви, не имеет никакого представления ни об отношении этого молчаливого наблюдателя - "обитателя глубин" - к сигналам, приходящим из внешнего мира, ни о деятельности, которую эти сигналы в нем пробуждают. Сконцентрированное на мире ощущений и на сообщениях, из него приходящих, поверхностное сознание не подозревает о связях между спрятанным в глубине субъектом и недостижимым объектом всех мыслей. Однако с помощью намеренного невнимания к сигналам органов чувств, подобно тому как это происходит при созерцании, мистик может перенести основание души, престол "Трансцендентального Чувства", в область сознательного, сделав его доступным воздействию воли. Таким образом, забывая о своем обычном и по большей части фиктивном "внешнем мире", человек поднимает на поверхность иное, более значительное множество восприятий, которые в нормальных условиях не имели бы никакой возможности проявить себя. Иногда они объединяются с обычной способностью к рассуждению, но гораздо чаще они вытесняют ее. Некоторые из этих изменений, "потерь ради того, чтобы найти", по-видимому, необходимы для того, чтобы трансцендентальные способности человека смогли открыться в полную силу.
   "Два ока человеческой души, - говорит "Германская теология", развивая глубокий образ Платона, - не могут выполнять свою работу одновременно, и если душа смотрит правым оком в вечность, то левое око должно закрыться и воздерживаться от работы, как если бы оно было мертвым. Ведь если бы левое око продолжало выполнять свою задачу по отношению к внешним вещам, то есть беседовало бы с временем и творениями, то тем самым оно мешало бы правому оку работать, то есть созерцать. Поэтому тот, кто занимается одним, должен отбросить другое, ибо "один человек не может служить двум господам"".
   Внутри нас скрыта способность к восприятию, к получению сигналов извне, но только малая часть сознания откликается на эти сигналы. Это похоже на то, как если бы одного телеграфиста посадили у множества линий - все они могут что-то передавать, но внимание телеграфиста в каждый момент сосредоточено только на одной из них. Говоря упрощенно, сознания не хватает, чтобы смотреть во все стороны. Даже в области чувственных восприятий никто не может осознавать больше нескольких вещей одновременно. Эти вещи заполняют центр нашего поля сознания, так же как объект, на котором мы фокусируем наше зрение, господствует в нашем поле зрения. Все остальные предметы отодвигаются к границам поля сознания. Мы смутно знаем, что они где-то там, однако не обращаем на них внимания и вряд ли заметим их исчезновение.
   Для большинства из нас трансцендентное всегда находится за границами этого поля, поскольку мы отдаем все наше сознание на откуп чувственным ощущениям и позволяем им создать вселенную, в которой нам нравится оставаться. Только в определенных состояниях - при воспоминаниях, созерцании, в экстазе и прочих сходных обстоятельствах - сознание умудряется изгнать обычных жильцов, затворить "врата плоти" и впустить "в дом" до тех пор глубоко спрятанные способности к восприятию сигналов из другой плоскости бытия. Теперь уже мир ощущений оказывается за границами поля сознания, а внутрь врывается совершенно другой ландшафт. Наконец, мы начинаем видеть нечто, к чему подготавливает нас созерцание.
   Перед нами - еще одно метафорическое описание цепочки процессов, имеющих своей целью смещение ментального равновесия - усыпление "нормального Я", которое обычно бодрствует, и пробуждение "трансцендентального Я", которое обычно спит. Уникальная способность изменять свою вселенную дана человеку - "точке, где встречаются различные сферы реальности", - хотя он редко задумывается об этом.
  
   Явление, известное как раздвоение или разделение личности, может, вероятно, дать нам некоторое представление о природе изменений, к которым приводит созерцание. При подобном психическом заболевании вся личность пациента расщеплена на две части - определенная группа качеств абстрагируется от поверхностного сознания и оказывается настолько связной, что способна сформировать новый цельный "характер" или "личность", являющий собой полную противоположность "характеру", который Я обычно проявляет миру, поскольку состоит исключительно из элементов, отсутствующих в этом обычном характере. Так, в классической истории болезни мисс Бошан исследователь - доктор Мортон Принс - выделил три основные личности, которые он назвал, в соответствии с главными управляющими чертами, "Святая", "Женщина" и "Дьявол". Цельный характер, составлявший "реальную мисс Бошан", расщепился на три контрастирующих типа, каждый из которых был агрессивно самодостаточен, поскольку совершенно не контролировался двумя остальными. Когда - добровольно или непроизвольно - личность, господствовавшая в области сознания, временно "засыпала", ее место немедленно занимала одна из двух оставшихся. Гипноз наиболее легко вызывал подобные изменения.
   В личности гениальных мистиков качества, которые давление обычной жизни стремится удержать за барьером сознания, обладают ненормальной силой. У этих естественных исследователей Вечности "трансцендентальная способность", "глаз души", не только присутствует в зародыше, но развита в очень большой степени и сопровождается огромной эмоциональной и волевой силой. Подобные качества загоняются "за барьер" для того, чтобы избежать трения между ними и уравновешенными чертами поверхностного сознания, с которыми они могли бы войти в противоречие. Они, как сказал бы Якоб Бёме, "пребывают в потаенном". Там они бесконтрольно развиваются до тех пор, пока не достигают точки, в которой их сила становится настолько велика, что они прорываются через ограничения и возникают в поле сознания - либо временно захватывая господство над Я, как в состоянии экстаза, либо навсегда преобразуя старое Я, как при "объединяющей жизни". Достижение этой точки может быть ускорено с помощью процессов, которые всегда были известны мистикам и высоко ценились ими и которые нередко порождают состояние, обычно классифицируемое психологами как сны, мечты или гипноз. Во всех подобных случаях нормальное поверхностное сознание намеренно или непроизвольно засыпает, образы и идеи, связанные с нормальной жизнью, исключаются, и их место могут занять образы или способности "из-за барьера".
   Несомненно, эти образы или способности могут быть как более, так и менее ценны, чем те, которые уже присутствуют в поверхностном сознании. Довольно часто в обыкновенном субъекте они представляют собой лишь разрозненные обрывки, которым поверхностное сознание не может найти применения. Однако у мистика эти качества носят совершенно иной характер, и это оправдывает средства, которыми он инстинктивно пользуется для того, чтобы высвободить их. Так, индийские мистики почти полностью построили свою внешнюю систему на двух принципах - аскетизме, господстве над чувствами, и преднамеренной практике самогипноза, использующей либо фиксацию взгляда на близлежащем объекте, либо ритмичное повторение мантр - священных текстов. Благодаря этим дополнительным формам дисциплины притяжение мира явлений ослабевает и разум отдается в распоряжение подсознательных сил.
   Танцы, музыка и другие систематически культивируемые производные естественного ритма использовались греками при посвящении в Дионисийских мистериях, а также гностиками и множеством других мистических школ. Опыт показывает, что подобные процедуры действительно заметно воздействуют на человеческое сознание, хотя до сих пор мало кто понимает, как и почему это происходит. Такое искусственное, форсированное достижение состояния экстаза полностью противоречит традиции христианских созерцателей, однако и у них мы то и дело обнаруживаем моменты, когда экстатический транс или ясновидение, т.е. высвобождение "трансцендентального восприятия", вызывались спонтанно, с помощью чисто физических средств. Так Якоб Бёме, "тевтонский теософ", находясь однажды в своей комнате и "пристально вглядываясь в полированное оловянное блюдо, отражавшее яркий солнечный луч", впал в экстатическое состояние, в котором ему открылись первопричины и глубочайшие основы всех вещей. Такой же эффект оказало на Игнатия Лойолу созерцание текущих вод. Как-то раз, когда он сидел на берегу реки и смотрел на глубокий поток, "глаза его разума раскрылись, и хотя он не узрел видений, но понял и постиг духовные вещи... и благодаря этой ясности всё предстало перед ним в новом свете". Метод достижения ясности ума посредством сужения и очищения поля сознания походит на практику Иммануила Канта, который "нашел, что ему гораздо лучше думается о философских материях, когда он пристально смотрит на колокольню ближайшей церкви".
   Стоит ли удивляться тому, что рационалисты, игнорируя схожие явления у художников или философов, постоянно подвергали критике свидетельства, полученные в подобные мгновения явного моноидеизма и самогипноза в жизни мистиков, а также благодаря психическим отклонениям, сопровождающим состояние экстаза. Все проявления анормального восприятия в гениальных мистиках они поспешили приписать истерии или другим болезням, без колебаний назвав святого Павла эпилептиком, святую Терезу - "покровительницей всех истериков" и разместив большую часть их духовных родственников по разным залам музея психопатологии. В этом увлекательном занятии они всячески орудовали тем общеизвестным фактом, что великие созерцатели, хотя и были почти всегда людьми незаурядных умственных и практических способностей - примером тому могут служить Плотин, святой Бернард, свв. Катерина Генуэзская и Катерина Сиенская, святая Тереза, св. Иоанн Креста, а также суфийские поэты Джами и Джалаладдин, - никак не отличались психическим здоровьем. Более того, их все более активное вовлечение в мистическую жизнь, как правило, оборачивалось особым и совершенно определенным воздействием на тело, вызывая в некоторых случаях те или иные болезни или физические недуги, сопровождаемые болью и функциональными расстройствами, для которых не было никакой органической причины. Причиной могло быть разве лишь то внутреннее напряжение, которое под влиянием воспылавшего духа естественно возникает в теле, когда оно вынуждено приспосабливаться к новому, совершенно для него непривычному образу жизни.
   Нет ничего странного в том, что анормальный и высокочувствительный тип разума, который мы называем мистическим, действительно нередко, хотя и не всегда, сопровождается необычными, необъяснимыми изменениями физического организма, с которым он тесно связан. "Сверхъестественное" происхождение этих явлений вполне очевидно, - если только мы не обозначаем этим термином некие явления, которые, конечно, весьма необычны, но сами по себе вполне естественны, только мы их не можем понять. Такие проявления психофизического параллелизма, как стигматы у святых, - равно как и у других легко поддающихся внушению субъектов, к которым трудно отнести святых, - могут возникнуть у кого угодно. Здесь я сошлюсь на еще один сравнительно малоизвестный, но особенно любопытный и поучительный пример преобразующего воздействия духа на предполагаемые "законы" телесной жизни.
   До нас дошел исторический факт, единодушно засвидетельствованный современниками, что и св. Катерина Сиенская, и ее генуэзская тезка, обе отличавшиеся бурной деятельностью как своеобразным следствием их особой предрасположенности к экзальтации, первая - филантроп, реформатор и политик, вторая - самобытный богослов, а кроме того, на протяжении многих лет, опытнейшая и незаменимая сестра-хозяйка большого госпиталя, - могли целые годы (как это было у Катерины Сиенской) или в течение систематически повторявшихся периодов по нескольку недель (как это было у Катерины Генуэзской) жить без всякой пищи, кроме гостии, - причем отнюдь не по причине какого-либо обета или послушания, а просто потому, что не могли жить иначе. Во время всего этого необычного поста они были не только совершенно здоровы, но и полны энергии, так что прекрасно справлялись с многочисленными делами и обязанностями, которыми была наполнена их жизнь. Попытки съесть хотя бы что-нибудь еще - а они постоянно предпринимали их, поскольку, как все настоящие святые, всячески избегали какой-либо эксцентричности, - мгновенно ухудшали их состояние и поэтому прекращались как бесполезные.
   Несмотря на исследования Мюризье, Жане, Рибо и других психологов, настойчиво пытавшихся найти объяснение всем мистическим фактам с точки зрения патологии, особенности, сопровождающие мистическое сознание, до сих пор остаются неразрешимой загадкой. Их следует отнести не к категории чудес или категории болезней - как это делают слишком ярые их друзья и противники, - но к области чистой психологии и исследовать беспристрастно по крайней мере с тем вниманием, которое мы с готовностью уделяем гораздо менее его заслуживающим чудачествам, явно свидетельствующим о порочных наклонностях или вырождении. Существование подобных явлений не более дискредитирует здравость ума мистицизма или достоверность его результатов, чем неустойчивое нервное состояние художника, который до некоторой степени разделяет мистическое понимание Реального, дискредитирует искусство. "Тот, кто собрался бы классифицировать человечество только в соответствии с психофизическими явлениями, - справедливо замечает фон Хюгель, - не колеблясь поместил бы таких личностей, как Кант и Бетховен, среди отъявленных и безнадежных ипохондриков".
   Что касается мистиков, то для объяснения наблюдаемых в их жизни необычных явлений, естественно, наиболее часто привлекалась истерия, благодаря поразительному обилию сопровождающих ее ментальных синдромов вроде странной способности расщепления, перестановки и усиления элементов сознания, явно выраженной тенденции к медиумизму и экстазу. Однако в целом это похоже на попытки искать объяснение гениальности Тальони в симптомах пляски святого Витта. И болезнь, и искусство связаны с телесными явлениями. Точно так же и мистицизм, и истерия связаны с преобладанием в сознании одной фиксированной и напряженной идеи - предчувствия, которое управляет жизнью и может привести к поразительным психическим и физическим результатам. У истерика эта идея, как правило, поначалу попросту тривиальна [trivial] или болезненна, однако вследствие неустойчивого ментального состояния она становится навязчивой. В душе же мистика господствует не просто идея, а именно великая идея - настолько великая, что, проявляясь в человеческом сознании во всей своей полноте, она почти неизбежно вытесняет оттуда все остальное, поскольку она не что иное, как восприятие трансцендентальной реальности и присутствия Бога. Поэтому если моноидеизм больного истерией неизменно носит иррациональный характер, то у мистика, напротив, его моноидеизм вполне рационален.
   Таким образом, пока психофизические взаимосвязи столь плохо изучены, было бы, по-видимому, более благоразумным и во всяком случае более научным воздержаться от суждений относительно значений психофизических явлений, сопровождающих мистическую жизнь, вместо того чтобы набрасываться с деструктивной критикой на таинственные факты, которые, по меньшей мере, допускают более чем одну интерпретацию. Пытаться определить природу смеси по химическим характеристикам отдельных ее составляющих - затея сомнительная.
   Наши тела - тела животных, созданные для биологической деятельности. Когда дух с необычайным рвением настаивает на использовании нервных клеток для выполнения иной деятельности, тело сопротивляется давлению и порождает, как признают сами мистики, "мистическую немощь". "Поверьте мне, дети, - говорит Таулер, - тот, кто узнал бы слишком много об этих вещах, часто проводил бы время в постели, ибо его бренная оболочка не могла бы выдержать этого". "Я причиню тебе страшную телесную боль, - говорит голос Любви Мехтильде Магдебургской, - если ты будешь погружаться в меня так часто, как того желаешь. Я должен лишать себя того сладостного приюта, который нахожу в тебе в этом мире, ибо даже тысячи тел не смогут оградить любящую душу от ее желания. Посему чем выше любовь, тем сильнее боль".
   С другой стороны, возвышенная личность мистика - его самодисциплина, его героическое принятие труда и страдания, его гибкая воля - поднимает до крайнего предела ту обычную власть разума над телом, которой все мы обладаем. Состояние созерцания - так же как и гипноз по отношению к здоровому человеку, - по-видимому, также увеличивает жизненную силу, раскрывая более глубокие уровни личности: Я пьет из фонтана, питаемого Вселенской Жизнью. Как уже говорилось выше, истинный экстаз также пополняет жизненные силы человека, ибо в этом состоянии, по-видимому, он находится в контакте с реальностью и оттого сам становится более реальным. "Часто, - говорит святая Тереза, - даже больной выходит из состояния экстаза здоровым, ибо оно дает душе нечто великое". В экстазе достигается контакт с уровнями человеческой сущности, которые остаются незатронутыми в процессе повседневного существования, - отсюда и столь часто проявляемые необычайная выносливость и независимость от внешних условий.
   Если мы по стопам некоторых посмотрим на мистиков как на проявление спорадических зачатков некоторой способности - высшего сознания, - к которой медленно стремится человеческий род, то вполне вероятно, что при появлении этой способности нервы и органы будут испытывать нагрузки, к которым они еще не привыкли, и что дух более организованный, чем его телесная оболочка, должен будет уметь навязать чуждые условия своей плоти. Когда первый человек встал на две ноги, тело, в течение долгого времени привыкшее ходить на четырех, и сами ноги, настроенные на то, чтобы нести только половину веса, должны были взбунтоваться против этого неестественного состояния, доставляя автору изобретения страшную боль и неудобство. Вполне возможно, что странное "психофизическое состояние", общее для всех мистиков, можно рассматривать как бунт со стороны нормальных нервной и сосудистой систем против крайностей способа жизни, к которому они еще не приспособились.
   Несмотря на подобные бунты и мучения, вызываемые ими, мистики - как ни странно это звучит - это раса долгожителей (крайне неудобный факт для критиков из физиологической школы). В качестве нескольких примеров упомянем наиболее заметные фигуры: святая Хильдегарда дожила до восьмидесяти одного года, Мехтильда Магдебургская - до восьмидесяти семи, Рейсбрук - до восьмидесяти восьми, Сузо - до семидесяти, святая Тереза - до шестидесяти восьми, святая Катерина Генуэзская и святой Петр из Алькантара - до шестидесяти трех. Складывается впечатление, что обогащенная жизнь - награда за мистическое отречение - позволила им одержать победу над телесными недугами; жить и выполнять свои обязанности в условиях, которые не смог бы вынести обыкновенный человек.
   Подобные победы, занимающие почетное положение в истории человеческого разума, достигались, как правило, одним и тем же образом. Мистики - как и все интуитивные личности, все гении, все потенциальные художники (у всех у них есть много общего), - говоря языком психологов, имеют "крайне подвижные барьеры". Другими словами, незначительное усилие, легкое отклонение от нормального состояния позволяют скрытым или "подсознательным" силам высвободиться и захватить поле сознания. "Подвижный барьер" может сделать человека гением, лунатиком или святым. Все зависит от характера высвобождающихся сил. У великих мистиков эти силы, эти черты личности, лежащие глубоко под уровнем обыкновенного сознания, обладают необычайным богатством - их нельзя объяснить в терминах патологии. "Даже если великие мистики, - говорит Делакруа, - не избегли полностью тех недостатков, которые присущи всем исключительным личностям, в них все же есть творящая жизненная сила, конструктивная логика, способность к разносторонней реализации, одним словом - одаренность, которая в действительности представляет собой их существенное качество... Великие мистики, творцы и изобретатели, нашедшие и оправдавшие новые формы жизни... на высочайших вершинах человеческого духа достигли великого упрощения мира".
  
   Истина, насколько мы знаем к настоящему времени, заключается, по-видимому, в том, что силы, находящиеся в контакте с Трансцендентальным порядком и составляющие, по самой скромной оценке, половину Я, дремлют в обыкновенном человеке, чьи время и интересы целиком заняты ответами на стимулы мира ощущений. Вместе с этими скрытыми силами спит целый мир, который только они и могут воспринять. В мистиках никакая часть Я не находится постоянно в состоянии сна. Они пробудили своего "обитателя глубин" и объединили вокруг него свою жизнь. Здесь Сердце, Разум, Воля работают в полную силу, побуждаемые не призрачным спектаклем ощущений, но глубинами истинного Бытия - здесь горит свет и бодрствует сознание, о котором не подозревает сонная толпа. Кто говорит, что мистик - лишь наполовину человек, тот утверждает прямо противоположное истинному положению вещей. Только мистика можно назвать цельным человеком, поскольку во всех остальных людях дремлет половина способностей Я. Мистики особенно настаивают на целостности их опыта. Так, Божественный голос говорил святой Катерине Сиенской: "Я также показывал тебе Мост и три основные ступени для трех сил души, и я говорил тебе, что никто не сможет достичь жизни в благодати, если не поднимется по всем трем ступеням, то есть соберет воедино все три силы души во Имя Мое".
   В анормальном типе личности, называемом гениальным, мы, по-видимому, обнаруживаем намеки на взаимосвязи, которые могут существовать между глубинными уровнями человеческой сущности и поверхностной оболочкой сознания. У поэтов, музыкантов, великих математиков или изобретателей силы, скрывающиеся за барьером и вряд ли контролируемые сознательной волей их обладателей, вносят, очевидно, значительный вклад в восприятие и понимание. Во всех творческих актах большая часть работы проделывается на подсознательном уровне, причем это, в некотором смысле, происходит автоматически. Подобное в равной степени относится к мистикам, художникам, философам, изобретателям и правителям. Великие религии, изобретения, произведения искусства всегда вдохновляются внезапным всплеском интуиции или идеи, которую не может объяснить поверхностное сознание, и приводятся в исполнение силами, настолько не поддающимися контролю этого сознания, что кажется, будто они - как иногда говорят - "исходят извне". В этом заключается "вдохновение", открытие шлюзов, позволяющее водам истины, в которых купается вся жизнь, подняться до уровня сознательного.
   Великий учитель, поэт, художник, изобретатель никогда не пытается намеренно достичь того или иного эффекта. Он не знает, каким образом так получается - возможно, благодаря неосознаваемому контакту с той творческой стороной человеческой сущности, которую суфии называют "Дух Созидания", а каббалисты - "Иесод", но и те и другие помещают вне мира чувств. "Иногда, - говорил великий Филон, иудей из Александрии, - когда я приступал к работе совершенно опустошенный, я вдруг внезапно наполнялся идеями, которые невидимым дождем проливались на меня и внушались мне свыше. Под влиянием божественного вдохновения я приходил в необычайное возбуждение и терял представление о том, где я нахожусь, кто окружает меня, кто я сам, что я говорю и что пишу. В тот момент я овладевал богатством интерпретаций, радостью света, глубокой проницательностью по отношению ко всему, что я должен быть делать. Это воздействовало на мой разум, как очевидная оптическая демонстрация действует на глаза". Это - истинно творческий экстаз, полностью соответствующий тому состоянию, в котором свершают свой могущественный труд мистики.
   Отпустить себя на свободу, находиться в покое и быть восприимчивым - вот, по-видимому, условия, в которых можно достичь подобного контакта с Космической жизнью. "Я замечал, что, когда рисуешь, надо не думать ни о чем; тогда все получается гораздо лучше", - говорил Леонардо юный Рафаэль. Поверхностное Я должно признать здесь свою недостаточность и стать покорным слугой более основательного и жизненного сознания. Такое же мнение высказывают и мистики. "Пусть воля, - говорит святая Тереза, - утвердится в мудром и спокойном понимании того, что именно без какого-либо усилия с нашей стороны мы можем беседовать с Богом о чем угодно". "Самый лучший и благородный способ, которым ты можешь прийти к этой Жизни, - говорит Экхарт, - заключается в том, чтобы молчать, позволив Богу действовать и говорить. Где все силы отвлечены от своей работы и образов, там произносится это слово... чем больше тебе удается отвлечь все свои силы и забыть о сотворенном мире, тем ближе ты к этому состоянию и тем более восприимчив".
   Так и Бёме говорит неофиту: "Когда и твой интеллект, и твоя воля спокойны и пассивны по отношению к выражениям вечного Слова и Духа, когда твоя душа возносится надо всем преходящим, когда внешние чувства и представления сосредоточены в священной абстракции, тогда в тебе проявляются вечные Слух, Зрение и Речь. Благословен ты, если можешь избавиться от своих мыслей и своей воли, остановить колесо воображения и ощущений". Чем пассивнее сознательный разум, тем ярче может проявить себя "забарьерный" божественный разум - орган нашей свободной творческой жизни. Говоря словами мистиков прошлого, "душа, покидающая все вещи и забывающая самое себя, погружается в океан Божественного великолепия и просветляется Возвышенной Бездной Неизмеримой Мудрости".
   Таким образом, "пассивность" созерцания - необходимая прелюдия духовной энергии, в некотором смысле расчистка площадки. Она останавливает приливы сознания на берега чувств, останавливает "колесо воображения". "Душа, - вновь говорит Экхарт, - сотворена между Временем и Вечностью, самыми высшими своими силами она достигает Вечности, самыми низшими - касается Времени". Вечность и Время, мир Бытия и мир Становления - вот два из "состояний реальности", которые встречаются в человеческом духе. Вырывая из уровня преходящего - реальности низшего сорта, - созерцание поднимает нас на уровень вечного и дает нам силы, благодаря которым мы можем общаться на этом уровне. У того, кто рожден мистиком, силы эти велики и лежат почти возле самого барьера сознания. Ему дан трансцендентальный или, как сказал бы он сам, божественный дар, подобно тому, как его собратьям, прирожденным музыкантам или поэтам, дан музыкальный или поэтический дар. Во всех трех случаях внезапное появление высших способностей является таинством даже для тех, с кем это происходит. Психологи с одной стороны и теологи - с другой могут предложить нам схемы и теории, описывающие этот процесс - странные колебания развивающегося сознания, внезапное появление ясности и творческих способностей, которые либо слабо контролируются, либо вообще не поддаются контролю со стороны Я, сменяющие друг друга восторг и печаль по поводу увиденного; однако секрет гениальности так же ускользает от нас, как и секрет жизни - от биологов.
   Самое большее, что мы можем сказать об одаренных людях, это то, что реальность представляется им при анормальных условиях и в анормальных терминах, и, столкнувшись с подобными условиями и терминами, эти люди вынуждены работать с ними. Благодаря их особому складу ума один из аспектов вселенной сфокусирован для них настолько резко, что все остальные образы в сравнении с ним предстают смутными, неясными и нереальными. Поэтому жертвоприношение, которое совершают гении - мистики, художники, изобретатели, - посвящая всю свою жизнь одному Объекту, единому видению истины, вовсе не есть самоотрицание, но скорее самонаполнение. Они вырывают себя из нереального, для того чтобы сконцентрироваться на реальном. Затем цельная личность впитывает определенные ритмы и гармонию, которые существуют во вселенной, но которые не могут воспринять приемные аппараты прочих Я. "Здесь - указующий перст Бога, вспышка Воли, которая Может", - восклицает аббат Фоглер, когда звуки рождаются из-под его рук. "Стихи пришли", - говорит поэт. Он не знает как, однако явно не благодаря преднамеренным усилиям интеллекта.
  
   Точно то же происходит и с мистиками. Г-жа Гийон утверждает в автобиографии, что, когда она писала свои труды, она ощущала внезапное и непреодолимое стремление взяться за перо, хотя чувствовала себя совершенно неспособной к литературным построениям и не имела никакого представления о том, что она собирается написать. Если она сопротивлялась этому порыву, она испытывала сильный дискомфорт. А затем она начинала писать с необычайной быстротой - слова, тщательно построенные аргументы, подходящие цитаты приходили к ней без всякого размышления и настолько быстро, что одна из самых длинных ее книг была написана за полтора дня. "Я замечала, что пишу о вещах, которых никогда не видела, и в подобные мгновения я ощущала себя обладательницей сокровищницы знания и понимания, о которой никогда и не подозревала".
   Аналогичные заявления есть и у святой Терезы, которая говорила, что во время написания своих книг была способна выражать на бумаге все, что ее Господин вкладывал в ее разум. Подобным же образом Блейк говорит о "Мильтоне" и "Иерусалиме": "Я писал стихи под непосредственную диктовку, по двенадцать, а иногда и по двадцать или тридцать строк за раз, без предварительной подготовки и даже вопреки моей воле. Таким образом, получилось, что потраченного времени не существует, а существует огромная поэма, которая кажется плодом упорного труда на протяжении долгой жизни, хотя на самом деле создана безо всякого труда или исследования".
   Все вышеперечисленные случаи, конечно, представляют крайние формы той странной "автоматической" способности сочинять - следы которой заметны у большинства поэтов и писателей, - когда слова и символы возникают и выстраиваются сами по себе, пренебрегая волей автора. Нечто похожее, вероятно, происходит с "медиумами" и другими экстрасенсами, в беспорядочных и несвязных записях которых находит выражение подсознательный разум. Однако подсознательный разум великих мистиков отнюдь не беспорядочен. Он анормально чувствителен, богато одарен, крайне наблюдателен - скорее казначейство, чем склад древесины, - и в процессе развития становится дисциплинированным и умелым инструментом познания. Поэтому его проявления в нормальном сознании в виде озарений, "голосов", видений, /медиумического/ автоматического письма и в любых иных "переводах" сверхчувственного в термины чувственного восприятия не могут быть дискредитированы тем, что точно таким же образом иногда проявляется бесполезная подсознательная область более слабых натур. Идиоты нередко весьма разговорчивы, однако многие ораторы здоровы вполне.
   Итак, подведем итоги: какие же основные характеристики мы обнаружили в нашем наброске ментальной жизни человека?
   Мы разделили эту жизнь (достаточно произвольным образом) некоей перемещающейся линией, которую психологи называют "барьером сознания", на поверхностную жизнь и подсознательные глубины.
   В поверхностной жизни - хотя мы и осознаем ее существенную целостность - мы выделили три основные и постоянно присутствующие стороны: триединство чувств, мышления и воли. Первенство мы были вынуждены отдать чувствам, как силе, приводящей в работу механизмы воли и мышления.
   Мы видели, что поверхностная жизнь выражается в двух взаимодополняющих формах - в виде способности к волевому движению (действие, направленное наружу) и в виде способности к познанию (внутреннее знание). Первое - динамическое по типу - обусловлено, в основном, волей, стимулированной эмоциями; второе - пассивное - есть занятие интеллекта. Они соответствуют двум главным аспектам, которые человек различает во вселенской жизни, - Бытию и Становлению.
   Ни способность к волевому движению, ни способность к познанию, другими словами, ни действие, ни мысль поверхностного сознания, связанного с естественным существованием и находящегося под влиянием пространственных понятий, не могут установить связь с Абсолютом, миром трансцендентного. Подобные действия и мысли имеют дело только с материалом, полученным, прямо или косвенно, из мира ощущений. Тем не менее свидетельства мистиков и других личностей, обладающих "инстинктом к Абсолютному", указывают на существование у человека еще одной способности - по существу, более глубокого Я, которое обстоятельства обыкновенной жизни обычно удерживают "за барьером" сознания и которое, таким образом, является одним из факторов "подсознательной жизни". Это скрытое Я - основное действующее лицо мистицизма, живущее "значимой" жизнью, соприкасаясь с реальным или трансцендентным миром.
   Определенные процессы, такие, как созерцание, могут настолько изменить состояние сознания, что позволяют высвободить глубинное Я, которое, проникая в большей или меньшей степени в сознательную жизнь, делает человека в большей или меньшей степени мистиком.
   Таким образом, мистическая жизнь подразумевает высвобождение трансцендентального Я из глубин человеческой личности, захват поля сознания этим Я и "преобразование" или перестройку чувств, мыслей и воли - характера человека - вокруг нового центра жизни.
   Мы попытались описать снаружи объект поиска мистиков, который видится изнутри, как понимание или непосредственное общение с трансцендентной Реальностью. Здесь, так же как и в самой высокой земной любви, познание и общение есть одно и то же, и если мы хотим осознать, то должны "объединиться с блаженством". Та сторона нашего существа, посредством которой мы можем достичь единения, - "сущность души", как называл ее Рейсбрук, - обычно лежит за барьером нашего сознания, однако при благоприятных условиях она может быть освобождена у определенных натур, анормально одаренных и полных жизненных сил, при помощи определенных действий, таких, как созерцание. Если же эта сущность проявляется, она призывает себе на помощь все аспекты Осознающего Я. Поверхностное сознание должно сотрудничать с глубинным, и, в конце концов слившись вместе, они порождают то единение сознания на более высоком уровне, которое только и может положить конец беспокойству человека. Сердце, жаждущее Всего, разум, мыслящий о Нем, воля, концентрирующая на Нем все Я, - все должно быть вовлечено в игру. Я должно быть отвергнуто, однако оно не должно быть уничтожено, как предлагают некоторые квиетисты. Оно умирает лишь для того, чтобы иметь возможность ожить вновь. Высший успех - постоянная уверенность мистика в том, что "мы скорее находимся на небесах, чем на земле", - "проистекает, - как говорит Юлиана Норвичская в отрывке, предвосхищающем классификацию современных психологов, - из естественной Любви нашей души, из ясного света нашего разума и непоколебимости нашей воли".
   Однако в каком же порядке должны располагаться эти три составляющие в работе, которая есть единое? Как мы уже видели, каждая из них должна выполнять свою роль, ибо мы имеем дело с откликом человека во всей его целостности на неудержимое притяжение Бога. Но что же будет преобладать? Окончательная природа опыта Я относительно реальности будет зависеть от ответа, которое оно само даст на этот вопрос. Каковы здесь относительные ценности Разума и Сердца? Кто из них принесет Я ближе к Мысли Бога, к реальной жизни, в которую оно погружено? Кто из них, получив главенствующую роль, с большей вероятностью приведет Я в гармонию с Абсолютом? Любовь к Богу, которая всегда присутствует в сердцах, а иногда и на устах святых, - это страстное желание, жажда такой гармонии; "Болезнь разума" - его интеллектуальный эквивалент. Хотя нам кажется, что мы можем избавиться от Бога, нам никогда не удастся избавиться от той или иной формы этой жажды, кроме как ценой полного закоснения.
   Таким образом, мы вернулись к тому утверждению, с которого началась эта глава, - о двух главенствующих желаниях, разделяющих тюрьму Я. Теперь мы видим, что они представляют стремление интеллекта и эмоций к единственному концу всех поисков. Тренированная воля - "способность к волевому движению" - со всеми спящими способностями, которые она может пробудить и использовать, может прийти на помощь какой-то из остальных двух сил. Какой? Этот вопрос крайне важен, поскольку судьба Я зависит от партнера, которого выберет воля.

Мистицизм носит практический, а не теоретический характер.

   Взятое само по себе, это утверждение, конечно же, не достаточно для того, чтобы определить мистицизм, ибо оно с равным успехом относится и к магии, которая также предлагает что-то сделать, а не только во что-то поверить. Однако оно входит в противоречие с мнением тех, кто полагает, будто мистицизм - это "реакция врожденного платоника на религию".
   Различие между подобными набожными философами и истинными мистиками - это различие, которое провел Джордж Тиррелл между откровением и теологией. Мистицизм, как и откровение, есть явление окончательное и личное. Это не только прекрасная и наводящая на размышления схема, но и опыт в его наиболее интенсивной форме. Говоря словами Плотина, такой опыт - это путешествие души в одиночестве, "полет Одинокого к Одинокому". Оно поставляет материал, который обдумывает мистическая философия, точно так же, как теологи размышляют над откровениями, формирующими основу веры. Поэтому если мы относим кого-то к мистикам, мы подразумеваем, что он должен был предчувствовать Истину, которая являлась для него абсолютной, и действовать в соответствии с этим предчувствием. Точно так же, если мы признаем, что кто-то "знал доктрину", мы подразумеваем, что он должен был "прожить жизнь", подчиненную внутренней работе Мистического пути, а не только рассуждать о мистическом опыте других. Мы не можем полностью обойтись без христианских платоников и философов-мистиков. Они - наши ступеньки на пути к более высоким вещам, именно они интерпретируют для нашего вялого разума, опутанного миром ощущений, яркие образы тех, кто говорит с нами из измерения другой Реальности. Однако они не более мистики, чем верстовые столбы на дуврской дороге - путешественники в Кале. Иногда их слова - грустные речи тех, кто знает, но не может быть, - порождают мистиков; так внезапный образ маяка пробуждает в мальчишке дух приключений.
   Кроме того, есть множество примеров истинных мистиков, занимавшихся, подобно Экхарту, философским обсуждением собственного опыта - к вящей пользе мира. Были и философы-платоники - здесь наиболее характерным примером может служить Плотин, - далеко вышедшие за пределы своей философии и отказавшиеся от построения схем, в любом случае несовершенных, которые хотя бы намекали на реальность переживаемого ими опыта. Следует перефразировать приведенный выше афоризм и сказать более точно: платонизм - это реакция интеллектуала на мистическую истину.
   Вновь и вновь великие мистики говорят нам не о том, как они рассуждают, но о том, как действуют. Для них переход от жизни ощущений к жизни духа - это огромное предприятие, которое требует усилий и настойчивости. Парадоксальное "спокойствие" созерцателей есть всего лишь внешняя тишина, необходимая для внутренней работы. Любимые символы мистиков - это символы действий: битва, поиск, паломничество.
   Те, кто полагает, будто мистический опыт есть лишь приятное осознание Божественного в мире, ощущение "инаковости" вещей, купание в лучах Несотворенного Света, - те только играют с Реальностью. Истинное мистическое достижение - это законченное и наиболее трудное из доступных человеку выражение жизни. Это одновременно акт любви, акт отречения и акт высшего восприятия - триединый опыт, в котором встречаются и получают удовлетворение три вида деятельности Я. Религия могла бы дать нам первое, а метафизика - третье, но только благодаря мистицизму нам доступен промежуточный акт в этом ряду - существенная связь, объединяющая все три действия в одно. "Тайны, - говорит святая Катерина Сиенская, - открываются другу, ставшему одним целым с тобой, а не слуге".

Мистицизм - это чисто духовная деятельность.

   Это правило накладывает еще большие ограничения, которые, несомненно, исключают всех тех, кто практикует магию и магические религии даже в их наиболее возвышенных и наименее материалистических формах. Позднее, когда мы обратимся к рассмотрению этих личностей, мы увидим, что их цель - в общем-то не обязательно незаконная - заключается в том, чтобы улучшить и разъяснить видимое с помощью невидимого; использовать сверхъестественные способности Я для того, чтобы увеличить силу, достоинства, счастье или знание. Мистик никогда не действует таким образом и не пытается комбинировать преимущества двух миров. В конечной стадии своего развития он познает Бога через единение, и эта прямая интуиция Абсолюта убивает все менее страстные желания. Мистик обладает Богом, и больше ему ничего не нужно. Хотя он беспрестанно будет посвящать себя служению другим людям и станет "посланником Вечной Доброты", он лишен сверхчувственного честолюбия и не жаждет оккультного знания или способностей. Когда глаза мистика смотрят в вечность, а его сознание погружено в нее, он легко переносит запутанность времени. "Его дух, - говорит Таулер, - погружен в Бездну Божества и теряет осознание различий между всеми творениями. Все вещи собираются воедино в божественной сладостности, и человеческая сущность настолько пронизывается сущностью божественной, что человек теряется в ней, как капля воды в бочонке крепкого вина. Таким образом, дух человека настолько погружен в Бога в божественном единении, что он утрачивает всякое ощущение различий... и остается лишь тайное, безмолвное единение, не имеющее цвета и ничем не омраченное". "Я не желаю, - говорит святая Катерина Генуэзская, - ничего, что исходит от Тебя, но только Тебя, о сладостная Любовь!" "Каким бы богатством этого мира, - добавляет Рабиа, - Ты ни собирался одарить меня, одари им лучше Твоих врагов, и каким бы богатством того мира Ты ни собирался одарить меня, одари им лучше Твоих друзей. Для меня достаточно самого Тебя!" "Душа, - говорит Плотин в одном из своих наиболее проникновенных отрывков, - достигнув желаемого конца и став частью Божества, поймет, что перед ней - источник истинной жизни. Ей не нужно будет больше ничего, и, более того, она вынуждена будет оставить все прочее, чтобы сосредоточиться только на этом одном, отбрасывая то, что ее окружает".

Мистицизм влечет за собой определенный психологический опыт.

   Другими словами, он проявляет себя не только как позиция разума и сердца, но и как форма органической жизни. Это не только теория интеллекта или желание сердца, пусть даже страстное. Он подразумевает организацию всего Я, сознательного и бессознательного, под принуждением этого желания; перестройку всей личности на более высоком уровне ради трансцендентной жизни. Мистики подчеркивают, что духовное желание бесполезно, если оно не порождает трудное движение всего Я к Реальному.
   Так, в описании одного из видений Мехтильды Магдебургской "душа сказала Желанию: "Ступай разыщи, где живет мой Возлюбленный, и скажи Ему, что я умираю от любви". И Желание поспешило вперед, ибо оно нетерпеливо от природы и весьма стремительно, и достигло Рая, и у врат его воскликнуло: "Господь всемогущий, впусти меня!" И Бог сказал: "Ответь вначале, что привело тебя?" И Желание отвечало: "Разве Ты не знаешь, Господи, что источник жизни иссох для моей госпожи. Устремись же у ней потоком, чтобы он подхватил ее, иначе она умрет, как рыба на прибрежном песке". "Возвращайся к ней, - ответил Господь, - ты не можешь войти ко Мне, если не приведешь вначале свою госпожу, ибо если это душа поистине жаждущая, в ней одной Я найду утешение"".
   Мы уже говорили о том, что полное мистическое сознание устремляется в двух различных направлениях. Следовательно, существуют и две различные стороны полного мистического опыта: во-первых, видение или осознание Абсолютного Совершенства и, во-вторых, внутреннее преобразование, к которому Видение понуждает мистика, чтобы он мог в некоторой степени стать достойным того, что видит, мог бы занять свое место в порядке Реальности. Он видел Совершенное; он также хочет быть совершенным. Он чувствует, что "третьей частью", необходимым мостом между Абсолютом и Я может быть только нравственная и духовная трансцендентность - иными словами Святость, - поскольку "единственное средство достичь Абсолюта заключается в том, чтобы приспособить себя к Нему". Нравственные добродетели, таким образом, оказываются для мистика обязательными "украшениями Духовного Бракосочетания", как называл их Рейсбрук; однако их наличия далеко не достаточно для такого брака. Если в мистике не пробуждается импульс к моральному совершенствованию, не начинается работа внутренней жизни, то он - не мистик, хотя вполне может быть пророком, визионером или "мистическим" поэтом.
   Более того, процесс "трансмутации", перестройки Я на более высокие уровни приводит к возникновению в поле сознания того "жизненного центра", тех бессознательных духовных восприятий, которые составляют первичный материал опыта мистика. Завершение и цель этой "внутренней алхимии" - приведение всего Я в состояние сознательного и постоянного единения с Абсолютом, когда человек, поднимаясь на вершину своей человеческой сущности, вступает в жизнь, для которой он предназначен. В своем движении к единению субъект обычно проходит через определенные вполне отчетливые фазы, составляющие то, что называется "Мистическим Путем". Эта основополагающая концепция исключает из истинного мистического царства сентиментальную и эмоциональную набожность, визионистскую поэзию и, в не меньшей степени, мистическую философию. Она возвращает нас к нашему первому предложению - о конкретной и практической природе мистической деятельности.
   Для того чтобы создать мистика, требуется нечто большее, чем понимание Бога и страсть к Абсолюту, Последние должны сочетаться с соответствующей психологической составляющей, с натурой, способной к необычайной концентрации, возвышенно-нравственным эмоциям, нервной организации художественного типа. Все это необходимо для успешного развития жизненного процесса мистика. Существенные стадии этого процесса всегда можно проследить, изучая опыт мистиков, оставивших нам описания собственной жизни. Во второй части этой книги мы обсудим их более подробно. Ролл, Сузо, святая Тереза и многие другие оставили нам очень ценные для сравнения образцы самоанализа; благодаря им мы видим, насколько упорна и целеустремленна и насколько далека от обычной эмоциональной или интеллектуальной деятельности та дисциплина, посредством которой "око, вперенное в Вечность" становится тем, что оно есть. "Один из отличительных признаков истинного мистика, - говорит Лейба, которого, как мы уже упоминали, вряд ли можно отнести к сочувствующим свидетелям, - это упорство и героизм в его стремлении к определенным нравственным идеалам". "Он - пилигрим внутренней Одиссеи", - говорит Пашо. Мы можем восхищаться и удивляться приключениям мистика и открытиям, которые он совершает по пути, но для него самого путешествие и конечная цель едины. "Путь, на который мы вступаем, - это королевский путь, ведущий на небеса, - говорит святая Тереза. - Странно ли, что завоевание такого сокровища будет стоить нам достаточно дорого?"
   Одно из множества косвенных свидетельств в пользу объективной реальности мистицизма заключается именно в том, что ступени этого пути, психология этапов духовного подъема, как они описаны различными школами созерцания, представляют всегда практически одну и ту же последовательность состояний. "Школа святых" никогда не считала необходимым выполнять учебный план точно к определенному сроку. Психолог не испытывает никаких затруднений, чтобы, например, согласовать "ступени Молитвы", описанные святой Терезой, - Воспоминание, Умиротворение, Единение, Экстаз, Восторг, "Божественную Боль" и "Духовное Бракосочетание" души - с четырьмя формами созерцания, перечисленными Гуго Сен-Викторским, или суфийскими "Семью Стадиями" вознесения души к Богу, которое начинается с преклонения (adoration) и завершается духовным бракосочетанием. Каждый путник может выбирать различные вехи на пути, но, сравнивая их, мы ясно видим, что путь один.
   Как закономерный вывод из этих четырех правил, вероятно, следует повторить уже сказанное: истинный мистик никогда не ищет своего. Он не ставит своей целью, как думают некоторые, получение сверхъестественного удовольствия или удовлетворение высоких амбиций. Мистик отправляется в свой поиск не потому, что он желает счастья, даруемого Блаженным Видением, экстаза от единения с Абсолютом или какой-либо иной личной награды. Самая благородная из всех страстей, страсть к совершенству ради Любви, неизмеримо сильнее, чем желание трансцендентального удовлетворения. "О Любовь, - восклицает святая Катерина Генуэзская, - я желаю следовать за тобой не ради этих удовольствий, но лишь ведомая истинной любовью". Те, кто поступает иначе, - это, по метким словам св. Иоанна Креста, просто "духовные обжоры" или, используя более мягкую метафору, маги высокого пошиба. Истинный мистик ничего не обещает и ничего не требует. Он идет, ибо он должен идти, подобно тому как Галаад шел к святому Граалю - зная, что для того, кто способен этим жить, лишь это одно и есть жизнь. Мистик никогда не успокаивается в поиске Бога, который он считает выполнением своей наивысшей обязанности, хотя у него и нет никакой уверенности в успехе. Вместе со святым Бернардом он полагает, что "Только Тот есть Бог, Которого никогда не ищешь напрасно, даже если Его невозможно найти". Вместе с Мехтильдой Магдебургской он слышит голос Абсолюта в своей душе: "О душа, прежде этого мира Я жаждал тебя, и ныне Я жажду тебя, а ты - Меня. Поэтому когда наши два желания объединятся, Любовь насытится".
   Подобно "пылкому влюбленному" в романах, мистик служит без всякой надежды на награду. Однако один из многих парадоксов духовной жизни заключается в том, что он получает удовлетворение именно потому, что не ищет его; становится обладателем цельной личности именно потому, что от нее отказывается. "Достижение, - говорит Дионисий Ареопагит, - происходит только благодаря искреннему, естественному и полному отказу от себя и от всех вещей". Только с исчезновением Я приходит насыщение любви. Если бы мистика спросили о причинах его часто необычного поведения, его сурового и настойчивого поиска, он вряд ли назвал бы возвышенное просветление или невыразимое удовольствие. Скорее он ответил бы словами Якоба Бёме: "Я пришел к этому значению, работе и знанию не посредством моих собственных рассуждений, воли или целеустремленности; я не искал ни этого знания, ни чего-либо с ним связанного. Я искал только сердце Бога, чтобы укрыться в нем".
   "Живы мы или мертвы, - говорит Павел, - мы принадлежим Господу". Мистик - это реалист, для которого подобные слова представляют не догму, но приглашение - приглашение душе достичь наполненности жизни, для которой она предназначена: "потерять себя в Том, что невозможно увидеть и чего нельзя коснуться; отдать себя верховному Объекту и перестать принадлежать как себе, так и всем прочим; объединиться с Неизвестным самой благородной своей частью, отказавшись от знания; и наконец, вынести из этого абсолютного невежества то знание, которого понимание не способно достичь". Таким образом, мистицизм представляет для пробужденного человеческого духа "путь вовне", излечивая незавершенность человека, из которой исходит наше божественное беспокойство. "Я уверен, - говорит Экхарт, - что если бы душа в совершенстве постигла смысл бытия, она никогда не отвернулась бы от него". Мистики никогда и не отворачивали свой взор, ибо для них это было бы актом саморазрушения. Здесь, в мире иллюзий, говорят они, для нас нет вечного города, и если для вас - это всего лишь предложение, то для нас - это центральный факт жизни. "Поэтому необходимо поторопиться с уходом отсюда, отделиться - в той мере, в какой мы способны это сделать, - от сковывающего нас тела, чтобы всем своим Я мы могли обнять Божество, чтобы каждая наша частичка соединилась с Ним".
   Итак, подведем итоги. Мы видим, что мистицизм - это высоко специализированная форма того поиска реальности, возвышенной и законченной жизни, который характерен для человеческого сознания. Он в большой мере направляется "духовной искрой", трансцендентальной способностью, которая, хотя и является жизнью нашей жизни, остается за барьером сознания обыкновенного человека. Вырываясь наружу в мистике, она постепенно становится доминирующим фактором его жизни, подчиняя своим целям и обогащая за счет своего спасительного контакта с реальностью те жизненные силы любви и воли, которые мы приписываем сердцу. Побуждаемая любовью и волей, вся личность поднимается в акте созерцания или экстаза до уровня сознания, где начинает осознавать новое поле восприятия. Это осознание, этот "любящий взор", побуждает личность к новой жизни в соответствии с реальностью, которую она увидела. Подобная жизнь представляется настолько странной и возвышенной, что всегда вызывает у нормального человека либо страх, либо восхищение. "Если бы все великие христианские мистики, - говорит Лойба, - могли каким-то чудом быть собраны в одном месте, где в привычном для них окружении могли бы жить на свой манер, мир скоро бы осознал, что они составляют одно из наиболее изумительных и значительных отклонений, свидетелем которых был человеческий род".
   Таким образом, обсуждение мистицизма, рассматриваемого как форма человеческой жизни, распадается на два направления. К первому относится жизненный процесс мистика: перестройка его личности; метод, которым достигается присущее ему осознание Абсолюта; способности, развитые для удовлетворения требований мира явлений, но работающие в плоскости трансцендентального. Все это объединяется под общим названием "Мистический Путь", по которому Я проходит состояния, или стадии развития, обозначенные неоплатониками, а затем и средневековыми мистиками, как Очищение, Просветление и Экстаз.
   Ко второму направлению относится содержание мистического поля восприятия, откровение, благодаря которому созерцатели осознают Абсолют. Сюда включается рассмотрение так называемых доктрин мистицизма - попыток мистиков обрисовать нам мир, на который они взглянули, языком, пригодным лишь для описания мира, где обитает большинство из нас. Здесь возникает трудный вопрос символизма и символической теологии - подводный камень, о который разбились многие изложения мистиков. Наша задача будет заключаться в том, чтобы, насколько это возможно, снять облачение символизма и попытаться синтезировать эти доктрины - разрешить явные противоречия между объективным и субъективным откровением, путем отрицания и путем подтверждения, эманацией и имманентностью, отречением и обожествлением, Божественной Тьмой и Внутренним Светом и, наконец, выявить существенное единство опыта, посредством которого душа сознательно входит в Присутствие Бога.

Вера в мистицизм статистические данные.

   Согласно исследованиям всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) проведенный 29-30 ноября 2005 г.. 1500 респондентов. Дополнительный опрос населения Москвы - 600 респондентов. Статистическая погрешность не превышает 3,6% и 15-16 ноября 2008 года. Опрошено 1,6 тыс. человек в 140 населенных пунктах в 42 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не превышает 3,4%. в существование НЛО и инопланетян верит 6% россиян.
   Согласно данным опроса, проведенного ВЦИОМ, в колдовство и магию верят 7% опрошенных. В числе прочих сверхъестественных явлений россияне также указывают приметы (доля верящих в них снизилась за год с 23% до 18% опрошенных), воздаяние за грехи (было 19%, стало 13%), в некую сверхъестественную силу (11%) и в гороскопы (было 16%, стало 10%). Реже всего россияне верят в переселение душ и во "что-то еще" (по 4%).
   Доля тех, кто склонен верить в Бога, среди опрошенных россиян с 2004 года выросла с 52% до 60%. Доля тех, кто верит в судьбу, напротив, снизилась - с 42% до 28% респондентов.
   Только каждый пятый россиянин (19%) не верит ни в какие сверхъестественные явления.
   Чем старше респонденты, тем более характерна для них вера в Бога: среди опрошенных пенсионеров верующих в него 71%, тогда как в самой молодой группе - только 54%. При этом молодежи больше, чем пожилым, свойственно верить в некую неназываемую сверхъестественную силу (16% респондентов) и в гороскопы (17% опрошенных). В то же время среди 18-24-летних больше всего тех, кто ни в какие сверхъестественные силы и явления вообще не верит - их 22%, тогда как среди пенсионеров на треть меньше (16%).
   При этом почти у 30% опрошенных есть в окружении люди, увлекающиеся астрологией, магией, гаданиями, хиромантией и т.п. В том числе 25% респондентов сообщают, что их немного (чаще это 18-24 летние - 31%), 5% опрошенных - много. Еще 64% россиян указывают, что таких людей в их окружении нет - чаще это респонденты в возрасте от 60 лет и старше (73%).
  
  
   ВНИМАНИЕ СТАТЬЯ!

Госдума выступила

против магов и колдунов.

   05.07.2010 22:58 ПЛН, Псков
  
   Комитет Госдумы по экономической политике и предпринимательству рекомендовал палате принять в I чтении законопроект, который запрещает рекламу колдовства и магии и ограничивает возможности пропаганды целительства, сообщает Интерфакс.
   Один из инициаторов законопроекта - депутат партии "Единая Россия" Виктор Звагельский - указал на то, что в СМИ представлено значительное количество рекламы магов, экстрасенсов и других лиц, которые "причиняют моральный и физический вред гражданам". По его мнению, из-за несовершенства законодательства "мошенники и шарлатаны действуют открыто и безнаказанно".
   На заседании в понедельник комитет поддержал соответствующие поправки в статьи 7, 24 и 38 федерального закона "О рекламе".
   Законопроект предлагает установить запрет на распространение рекламы оккультно-мистических услуг (в том числе колдовства, шаманства, ворожбы, спиритизма, ясновидения, гадания, магии и других) и лиц, их предоставляющих.
   Что касается рекламы лиц, занимающихся народной медициной (целительством), то она допускается только при наличии у таких лиц диплома целителя, выдаваемого в соответствии со статьей 57 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан, предполагает документ.
  
  
  
  
   Между тем, подавляющее большинство россиян (88% респондентов) знает о том, какому знаку Зодиака соответствует их день рождения - это наиболее характерно для респондентов с средним специальным, неполным высшим или высшим образованием (92-93%). Лишь 7% сообщают, что не осведомлены об этом - среди них почти каждый четвертый россиянин с начальным или неполным средним образованием (24%). Еще 4% респондентов вообще не знают, что такое "знак Зодиака".
   Кроме того, 57% респондентов уверены: им присущи черты, которые приписывают людям, родившимся под их знаком Зодиака. В том числе 38% опрошенных полагают, что они присутствуют частично, 19% - в полной мере. Обнаруживать полное или частичное сходство своего характера со своим знаком Зодиака наиболее склонны женщины (64%). Только 16% считают, что им не присущи черты характера, приписываемые "их" знаку Зодиака, и еще 21% просто не знает, какие черты считаются присущими "их" знаку.
   Интересно, что верят в Бога чаще других те, кто в полной мере или частично обнаруживает присутствие в своем характере черт своего знака Зодиака (62-64%), а также те, кто регулярно просматривает астрологические прогнозы и гороскопы и серьезно к ним относится (73%). Эти же группы респондентов чаще других замечают, что верят в судьбу (33-36% и 41%), в приметы (22-26% и 39%), в воздаяние за грехи (17% и 23% соответственно). Напротив, те, кто не знают о том, какие черты присущи их знаку Зодиака, и респонденты, считающие астрологические прогнозы вредными и антинаучными, наиболее склонны сообщать о том, что не верят ни в какие сверхъестественные силы и явления (34 и 33% соответственно).
   Вот немного статистических данных:
  
  
   ВЫЗЫВАЮТ ЛИ У ВАС ИНТЕРЕС ПУБЛИКАЦИИ И ТЕЛЕПЕРЕДАЧИ, СВЯЗАННЫЕ С РАЗЛИЧНЫМИ АНОМАЛЬНЫМИ, ЗАГАДОЧНЫМИ ЯВЛЕНИЯМИ (НЛО, ТЕЛЕПАТИЯ, ЭКСТРАСЕНСОРИКА, МАГИЯ, АСТРОЛОГИЯ И Т.Д.)?

0x01 graphic

   ВЫ ВЕРИТЕ ИЛИ НЕ ВЕРИТЕ В ТО, ЧТО СУДЬБУ ЧЕЛОВЕКА, ЕГО БУДУЩЕЕ МОЖНО УЗНАТЬ С ПОМОЩЬЮ ЯСНОВИДЕНИЯ, ГАДАНИЯ, МАГИИ?

0x01 graphic

   ВЫ ВЕРИТЕ ИЛИ НЕ ВЕРИТЕ В ТО, ЧТО НА СУДЬБУ ИЛИ ЗДОРОВЬЕ ЧЕЛОВЕКА МОЖНО ПОВЛИЯТЬ С ПОМОЩЬЮ КОЛДОВСТВА, МАГИИ?

0x01 graphic

   СКАЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, КАКИЕ ИЗ ПЕРЕЧИСЛЕННЫХ ЯВЛЕНИЙ ВЫ СЧИТАЕТЕ ВОЗМОЖНЫМИ, ВЕРИТЕ В НИХ? (Карточка, любое число ответов.)

0x01 graphic

  
  
   КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, КТО, КАКИЕ ЛЮДИ НЕ ВЕРЯТ В ТО, ЧТО НА СУДЬБУ ИЛИ ЗДОРОВЬЕ ЧЕЛОВЕКА МОЖНО ПОВЛИЯТЬ С ПОМОЩЬЮ КОЛДОВСТВА, МАГИИ? (Открытый вопрос*.)

0x01 graphic

  

    

Во что или в кого Вы верите? (в % от тех, кто заявил, что верит в Бога)

    
   В судьбу
    

35

    
   В воздаяние за грехи
    

24

    
   В приметы
    

21

    
   В некую сверхъестественную силу
    

14

    
   В загробную жизнь
    

11

    
   В гороскопы
    

9

    
   В колдовство, магию
    

8

    
   В НЛО, инопланетян
    

6

    
   В переселение душ
    

5

    
   Во что-то ещё
    

5

  

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ПСИХОЛОГИЯ.

  

Возникновение и развитие психологии.

  
   Психология - [греч. psychЙ - душа, logos - слово, понятие, учение] - многоотраслевая область научного знания, предметом изучения которой являются закономерности психики как особой формы жизнедеятельности человека. Взаимодействие всех живых существ с окружающим миром осуществляется посредством особого рода психических процессов и состояний. Эти особые процессы неотделимы от физиологических процессов, но не сводятся к ним. В течение многих столетий эти удивительные и загадочные явления обозначались общим термином "душа" и считались порождением высшей сущности - Бога. В воззрениях древних душа истолковывалась анималистически, т.е. как особая бесплотная сущность, вселяющаяся в тело человека. Но уже Аристотель предложил трактовку души как способа организации живого тела и его поведения, что послужило мощным стимулом развития научных взглядов в области психического на Западе.
   Возникнув как раздел философской науки, психология в течение более чем двух тысячелетий была неразрывно связана с ней. В рамках философии было накоплено огромное количество знаний о различных психических процессах и состояниях, исследовались процессы восприятия и познания окружающего мира, эмоциональные процессы, механизмы развития психических явлений, сделаны попытки типологии людей. Биологические основы психического исследовались в медицинской науке. Многие знания о психическом были накоплены в астрологии, так называемых оккультных науках.
   Накопление знаний о природе и механизмах функционирования психического шло в двух уровнях: эмпирическом (опытном) и теоретическом и привело во второй половине 19 века к появлению психологии как самостоятельной науки. Возникновение научной психологии связано с именем В. Вундта, который в 1879 году создал крупнейшую психологическую школу, получившую название структуралистской.
   С этого времени развитие психологической науки пошло семимильными шагами. Уже в конце 19 века - начале 20 века появилось множество психологических школ, различавшихся подходами в понимании природы психического: функционализм, бихевиоризм, рефлексология, психоанализ, гуманистические школы, гештальт-психология. Наличие большого количества школ подчеркивает сложность задач, стоящих перед психологией и возможность истолкования психических явлений с различных теоретических позиций. Вместе с тем при исследовании тех или иных психических процессов и состояний часто применяется эклектический подход, синтезирующий точки зрения различных школ.
  

Отрасли психологии.

  
   Современная психология представляет собой разветвленную систему относительно самостоятельных научных дисциплин, связанных с различными видами человеческой деятельности. Эти дисциплины называются отраслями психологии. Появление множества отраслей связано с накоплением огромного количества научных фактов и необходимостью их более строгой систематизации, а также с особенностями функционирования психики при выполнении различных видов деятельности. Многие из отраслей в свою очередь подразделяются на ряд более специальных дисциплин с более узким предметом исследования. Так, например, медицинская психология, изучающая психологические аспекты деятельности врача и поведения больного, подразделяется внутри себя на нейропсихологию, изучающую соотношение психических явлений с физиологией мозга; психофармакологию, изучающую влияние лекарственных веществ на психическую деятельность человека; психотерапию, изучающую и использующую средства психического воздействия на больного; психопрофилактику и психогигиену, разрабатывающих систему превентивных мер, препятствующих развитию психопаталогий.
   Выделяют следующие отрасли психологии:
  
   * общая психология - изучает общие закономерности психической деятельности взрослого человека;
   * возрастная психология - исследует особенности развития психики на различных возрастных этапах; в свою очередь, психические особенности детей и школьников различных возрастов изучает отрасль возрастной психологии, которую называют детской психологией;
   * педагогическая психология - занимается психологическими особенностями обучения и воспитания;
   социальная психология - изучает взаимоотношения людей в группах;
   * психология труда - рассматривает психологические особенности различных видов трудовой деятельности и т.д.
  
   Появление новых видов деятельности обусловливает возникновение соответствующей отрасли психологии. Так, например, в связи с необходимостью изучения психики людей в условиях космического полета, появилась такая отрасль как космическая психология.
  
  
  

Методы психологических исследований.

  
   Психология, как и другие науки, использует для сбора научной информации различные методы. Но специфика объекта исследования - психики человека - накладывает свой отпечаток и на возможности использования того или иного метода, и на его результативность.
   Рассмотрим достоинства и недостатки основных методов психологического исследования.
  

Наблюдение

  
   Наблюдение - исторически наиболее древний метод, использующийся практически всеми науками. В психологии нашли применение различные модификации этого метода: самонаблюдение, объективное наблюдение, которое может быть непосредственным и опосредованным, прямым и косвенным, включенным и сторонним, естественным и лабораторным, систематическим и поисковым.
   Самонаблюдение или "интроспекция" представляет собой изучение наблюдателем себя, своего внутреннего мира, различных психических реакций.
   Долгое время в среде мыслителей, занимающихся исследованием психических явлений, было распространено мнение, что изучить психику извне невозможно, т.к. это замкнутый в себе мир, доступный только себе самому.
   Достоинством этого метода является его высокая информативность, простота использования. Но по мере развития научной психологии выявились многочисленные отрицательные стороны самонаблюдения, из которых основными являются невозможность проверки результатов, крайний субъективизм в истолковании психических фактов. С появлением первых представлений о бессознательном и его влиянии на поведение и вообще на всю психическую жизнь индивида стало очевидным, что надежность этого метода очень ограничена. Именно этим объясняется переход в психологическом познании к объективным методам, из которых наиболее простым являются различные виды наблюдения.
   Непосредственное наблюдение предполагает контакт исследователя с объектом наблюдения.
   При опосредованном наблюдении исследователь знакомится с наблюдаемым объектом заочно, посредством различных документов, например, дневников, автобиографий, результатов творчества. Примером может служить анализ З. Фрейдом личности Ф. Достоевского по его произведениям или анализ Э. Фроммом личности Гитлера по свидетельствам его приближенных и известным фактам биографии.
   Прямое наблюдение дает информацию о процессах, доступных качественной и количественной оценке.
   Косвенное наблюдение используется, когда мы хотим при помощи объективных методов исследовать процессы, не поддающиеся прямому наблюдению, например, степень усталости человека. В этом случае мы можем судить о выраженность этого процесса лишь косвенно, например, по изменению степени концентрации внимания, по количеству совершаемых ошибок.
   При включенном наблюдении исследователь становиться частью наблюдаемого коллектива.
   При стороннем наблюдении исследователь в контакт с наблюдаемой ситуацией не входит.
   Естественное наблюдение происходит в обычных условиях, а лабораторное - в искусственно созданных, или существенно измененных.
   Систематическое наблюдение предполагает изучение определенного аспекта поведения, изучению которого посвящено это исследование.
   Поисковое наблюдение не подчинено определенной цели, но часто меняет всю картину исследования, если исходная гипотеза была неверна.
   Достоинства наблюдения очевидны, но возможны и различные ошибки в оценке наблюдаемых фактов, связанные с различными эффектами, известными психологии, например, эффектом ореола и эффектом Пигмалиона.
   Эффект Пигмалиона заключается в том, что выдвигая исходную гипотезу, исследователь стремится потом непроизвольно истолковывать наблюдаемые факты в ее пользу.
   Эффект ореола, или гала-эффект, приводит к неправомерному обобщению конкретных впечатлений исследователя и перенесения оценок с одной ситуации на другую.
   Кроме этого, наблюдатель может истолковывать психические факты с точки зрения основных положений той психологической школы, которой он принадлежит или он может быть подвержен различного рода предрассудкам, касающихся, например способностей женщин к тем или иным видам деятельности (так называемый сексизм) или касающейся зависимости особенностей функционирования психики от принадлежности к той или расе, национальности, социокультурной группе и т.д.
  

Эксперимент

  
   Экспериментом называют метод, при котором исследователь сам вызывает исследуемое явление.
   Чаще всего при проведении эксперимента испытуемых произвольно или по каким-то признакам делят на две группы - экспериментальную, для которой создают измененные условия деятельности, и контрольную, которая таким изменениям не подвергается. Эти предосторожности необходимы для уверенности в том, что наблюдаемые проявления психики связаны с измененными условиями, а не с какими-то другими факторами.
   В современной психологии эксперимент является основным методом исследования, что не означает, что его применение абсолютно надежно. С использованием в практике эксперимента связаны искажения, называемые эффектами Розенталя, Хоторна.
   Эффект Розенталя связывают с ожиданиями экспериментатора. Когда экспериментатор глубоко убежден, что реакции испытуемых изменятся, то он невольно передает свои ожидания испытуемым различными невербальными (неречевыми) способами, и это может повлиять на их поведение.
   Эффект Хоторна возникает, если испытуемым известна исходная гипотеза. В этом случае велика вероятность, что они будут вести себя в соответствии с ожиданиями экспериментатора. Частным случаем эффекта Хоторна является эффект плацебо, при котором врачи, убежденные в эффективности какого-либо лекарственного препарата, передают свою убежденность больным и вследствие этого возникает ожидаемое улучшение здоровья, хотя на самом деле этот препарат такого воздействия не оказывает.
  

Анкетирование и тесты

  
   Для получения больших объемов информации используют анкетирование, которое является модификацией другого метода - беседы. При анкетировании испытуемым предлагают тщательно разработанный опросник. Исследователь затем по ответам судит о наличии или отсутствии тех или иных психических свойств.
   Тесты позволяют количественно измерить различные характеристики психики: например, интеллект, внимание, мыслительные операции, память, а также различные психические состояния, например тревогу, фрустрацию, депрессию.
   Наряду с вербальными тестами применяют различные невербальные тесты, например, рисуночный тест Розенцвейга, направленный на изучение реакций индивида в ответ на травмирующую ситуацию.
  

Проективные методики

  
   Проективные методики основываются на способности индивидов приписывать свои собственные состояния и качества предъявляемым объектам.
   Наиболее известна методика чернильных пятен Роршаха, при проведении которой испытуемым предъявляют карточки со стандартными чернильными кляксами различных цветов и по тому, что они видят в них, оценивается реалистичность восприятия, уровень тревоги, эмоциональное состояние.
   При проведении других проективных методик испытуемым предлагают нарисовать дом, дерево, человека, несуществующее животное и по особенностям рисунка судят о состоянии психики индивидов.
   Также существуют вербальные проективные методики, например, методика "Незаконченное предложение", при проведении которой исследователь предлагает испытуемым начало предложения, которое они должны закончить.
  

СУЩНОСТЬ И ГЕНЕЗИС ПСИХИКИ.

  

Понятие о психике.

  
   Психика человека представляет собой результат эволюционного развития. В общем смысле психика - функция особым образом организованной материи, нервной ткани. По мере усложнения нервной системы усложняется и ее функция - происходит постепенное усложнение взаимодействия животного со средой.
   В развитии психики выделяют ряд этапов.
   Первый этап называется стадией элементарной сенсорной психики ("сенсус" - ощущение). Животные, находящиеся на этой стадии, не способны воспринимать мир во всем его многообразии в силу неразвитости нервной системы. Они способны реагировать лишь на отдельные свойства объектов, имеющие для них жизненно важное значение. Так, например, паук из всего многообразия внешних воздействий способен реагировать лишь на вибрацию паутины, что обусловливает и характер его активности. Он активен только тогда, когда улавливает вибрацию.
   Второй этап называется стадией перцептивной психики (перцепция -восприятие). Животные, находящиеся на этой стадии, способны создавать целостный образ воспринимаемых объектов. Также важной характеристикой перцептивной психики является возможность накапливать личный опыт. Деятельность таких животных также усложняется: они уже способны активно добывать пищу, ориентируясь в поисках ее на множество различных сигналов из окружающего мира.
   Третий этап называется стадией интеллекта. На этой стадии находятся приматы (человекообразные обезьяны) и, возможно, дельфины. Развитие нервной системы таких животных обеспечивает им возможность установления мысленных связей между различными объектами действительности и, как следствие, приводит к делению деятельности, прежде слитой в один процесс, на две фазы - фазу подготовления (на этой фазе животные изменяют ситуацию, чтобы получить желаемое, а не просто пользуются теми условиями, которые предоставляет им природа) и фазу осуществления (получение желаемого). Например, обезьяна не может достать банан, лежащий перед клеткой, просто вытянув руку. После небольшого замешательства обезьяна вдруг схватила одну из палок, лежащих в клетке, просунула руку с палкой между прутьями и подтянула банан. Отсутствие простого перебора вариантов свидетельствует о том, что обезьяна вначале совершает это действие "в уме", а потом уже - в действительности.
   Четвертый этап развития психики - сознание человека.
  

Сознание человека.

  
   Сознание человека представляет собой высшую стадию развития психики. Оно в первую очередь характеризуется способностью к саморефлексии (осознанию факта своего собственного существования, самосознанию и самопознанию), самонаблюдению, интенциональностью (направленностью на какой-либо объект), активностью, различной степени ясностью.

Сознание и бессознательное.

  
   Помимо сознательных (осознаваемых субъектом) процессов существуют и бессознательные, о которых субъект не имеет никакого представления.
   Первые представления о бессознательном связаны с исследованиями постгипнотических внушений, проведенных З. Фрейдом. Человеку в состоянии гипноза внушается, что после выхода из него он должен пойти в магазин и купить определенную вещь. Его выводят из гипнотического состояния и человек совершает внушенное действие, будучи не в силах внятно объяснить себе, почему он это делает.
   Представления о бессознательном в различных школах зачастую диаметрально противоположны.
   З. Фрейд под бессознательным понимал влечения человека, которые ему не удается реализовать, т.к. они противоречат социальным нормам, принятым в обществе нормам морали и правилам поведения. Тогда эти несознаваемые влечения сублимируются (преобразовываются) бессознательным, чтобы в этом своем новом обличье проникнуть в сферу сознания в виде снов, невротических симптомов, оговорок, описок, несчастных случаев либо страстного отношения к чему-либо.
   ЛИЧНОСТЬ!
  
   0x01 graphic
  
   Зигмунд Фрейд -- австрийский психолог, психиатр и невролог, основатель психоаналитической школы -- терапевтического направления в психологии, постулирующего теорию, согласно которой невротические расстройства человека вызваны многокомплексным взаимоотношением бессознательных и сознательных процессов.
В своих теориях Фрейд во многом исходил из идей эволюционной антропологии.
Зигмунд Фрейд родился в семье галицийских евреев. Его отцу, Якову, был 41 год, он имел двух детей от предыдущего брака. Матери Зигмунда, Амалии Натансон, третьей жене Якова, был 21 год. В 1860 году семья Фрейда в связи с финансовыми затруднениями перебралась в Вену. В 9-летнем возрасте Фрейд поступил в гимназию Сперл (среднюю школу), где был одним из лучших учеников, и с отличием окончил её в 17 лет.
После окончания гимназии Фрейд желал сделать военную или политическую карьеру, но вследствие антисемитских настроений и материальных затруднений его амбиции были перечеркнуты.
В 17 лет, осенью 1873 года, поступил на медицинское отделение Венского университета. С 1876 по 1882 год работал в лаборатории психологии Эрнста Брюкке, изучая гистологию нервных клеток. В 1881 году он с отличием сдал выпускные экзамены и получил степень доктора медицины.
В марте 1876 года Фрейд под руководством профессора Карла Клауса исследовал половую жизнь угря. В частности, изучал наличие семенников у самца угря. Это была его первая научная работа. В 1884 году изобрел метод окрашивания нервных путей хлоридом золота, способ окрашивания был признан несовершенным.
В 1882 году Фрейд приступил к медицинской практике. Научные интересы привели его в главную больницу Вены, где он начал исследования в Институте церебральной анатомии.
В начале 1880-х гг. сблизился с Йозефом Брейером и Жаном Мартеном Шарко, оказавшими огромное влияние на его научную деятельность.
В 1886 году Фрейд вступил в брак с Мартой Бернейс (Martha Bernays). Впоследствии у них родилось шесть детей -- Матильда (1887--1978), Жан Мартин (1889--1967, назван в честь Шарко), Оливер (1891--1969), Эрнст (1892--1970), София (1893--1920) и Анна (1895--1982). Именно Анна Фрейд стала последовательницей отца, основала детский психоанализ, систематизировала и разрабатывала психоаналитическую теорию, внесла значительный вклад в теорию и практику психоанализа в своих трудах.
В 1891 году издана работа Фрейда "Об афазии", в которой он, в частности, впервые выступил с аргументированной критикой общепринятой тогда концепции локализации функций мозга в определенных его центрах и предложил альтернативный функционально-генетический подход к изучению психики и ее физиологических механизмов. В статье "Защитные невропсихозы" (1894) и работе "Исследование истерии" (1895, совместно с И. Брейером) было засвидетельствовано, что существует обратное воздействие психической патологии на физиологические процессы и зависимость соматических симптомов от эмоционального состояния пациента.
С началом XX века начинает выпускать свои основные научные труды:
"Толкование сновидений" (1900)
"Психопатология обыденной жизни" (1901)
"Одно раннее воспоминание Леонардо да Винчи" (1910)
"Тотем и табу" (1913)
"Лекции по введению в психоанализ" (1916--1917)
"По ту сторону принципа удовольствия" (1920)
"Психология масс и анализ человеческого "Я"" (1921)
"Я и Оно" (1923)
В 1923 году у Фрейда выявлен рак нёба. Ученый перенёс 33 мучительные операции, но продолжал работать до последних дней жизни. В 1930 году Фрейд стал лауреатом премии Гёте.
В 1938 году, после присоединения Австрии к Германии (аншлюса) и последовавших за этим гонений на евреев со стороны нацистов, положение Фрейда значительно осложнилось. После ареста дочери Анны и допроса в гестапо, Фрейд принял решение покинуть Третий рейх. Однако власти не торопились выпускать его из страны. Он был вынужден не только подписать унизительную благодарность гестапо "за ряд добрых услуг", но и выплатить правительству рейха баснословный "выкуп" в 4000 долларов за право покинуть Германию. Во многом благодаря хлопотам и связям принцессы греческой и датской Мари Бонапарт -- пациентки и ученицы Фрейда -- ему удалось сохранить жизнь и вместе с женой и дочерью эмигрировать в Лондон. Две сестры Фрейда были высланы в концентрационный лагерь, где погибли в 1942 году.
Мучительно страдая от рака полости рта, вызванного курением, в 1939 году он попросил своего врача и друга Макса Шура помочь ему совершить эвтаназию, идея которой была в то время достаточно популярной. Тот дал ему тройную дозу морфина, от которой Фрейд умер 23 сентября в возрасте 83 лет.
  
  
   Фрейд предлагает трехчленную структуру личности, состоящей из Ид (Оно) - несознаваемых влечений, Эго (Я)- сознательной сферы и Супер-Эго (Сверх-Я), выполняющего контролирующие функции (совесть).
   Совершенно особую концепцию бессознательного предложил К.Г. Юнг, который, в отличие от З. Фрейда, выдвинул идею о коллективном бессознательном, которое сосуществует с личным бессознательным (вытесняемыми влечениями) и сознательной сферой. Коллективное бессознательное - опыт человечества, носителем которого является каждый из нас.
  
  
  
  
  
   ЛИЧНОСТЬ!
  
   0x01 graphic
  
  
   Карл Гу?став Юнг (нем. Carl Gustav Jung [?karl ?g?staf ?j??]) (26 июля 1875, Кесвиль -- 6 июня 1961, Кюснахт) -- швейцарский психиатр, основоположник одного из направлений глубинной психологии, аналитической психологии. Задачей аналитической психологии Юнг считал толкование архетипических образов, возникающих у пациентов. Юнг развил учение о коллективном бессознательном, в образах (архетипах) которого видел источник общечеловеческой символики, в том числе мифов и сновидений ("Метаморфозы и символы либидо"). Цель психотерапии, по Юнгу, это осуществление индивидуации личности. Также получила известность концепция психологических типов Юнга, разделяемых по установке (экстравертированные и интровертированные) и по сочетанию функций ("мышление", "чувства", "сенсорика" и "интуиция").
   В связи со смертью Юнга не опубликован обобщающий труд с систематизированным понятийным аппаратом. Тем не менее его идеи вызывали и вызывают интерес в мире, а последователи его метода -- психологи-юнгианцы -- продолжают развивать его методологию применительно к анализу явлений человеческой психики. Юнг также оказал влияние на культурологию, сравнительное религиоведение и мифологию (К. Кереньи, М. Элиаде и др.).
  
  
  
   Именно коллективное бессознательное определяет особенности восприятия мира, поведение, чувствование, эмоциональные реакции. Содержанием коллективного бессознательного являются архетипы - первообразы, образцы поведения, осмысления, видения мира, которые выступают базисом для формирования личности.
   Другие авторы, например, профессор Дж. Лилли, рассматривают бессознательное, как внутреннюю Вселенную, своего рода дверь в иные миры. Новые аспекты функционирования бессознательного связаны с исследованиями
   Ст. Грофом человеческого мозга при помощи ЛСД и голотропного дыхания. Гроф считает, что именно открытия, связанные с человеческим бессознательным, требуют изменения научной парадигмы, которая перестала отвечать требованиям времени.
   ЛИЧНОСТЬ!
  
   0x01 graphic
  
   Станислав Гроф (Stanislav Grof, род. 1 июля 1931 в Праге, Чехословакия) -- американский психолог и психиатр чешского происхождения, доктор философии по медицине, основатель трансперсональной психологии, один из пионеров в изучении изменённых состояний сознания для лечения, роста и самопознания человека.
   На основе исследований, связанных с влиянием препарата ЛСД на сознание человека, Гроф выделил 4 следующих области психики:
   1. сенсорный барьер;
   2. индивидуальное бессознательное;
   3. область рождения и смерти (перинатальный уровень);
   4. трансперсональный уровень.
   Гроф утверждает, что существующие популярные концепции психологии человека (например, теория Фрейда) обычно не принимают во внимание все эти уровни, и потому не способны описать человека в общем, хотя и имеют применение и подтверждение в некотором контексте. На основе своих и схожих исследований Гроф заложил фундамент пре- и перинатальной психологии, которая со временем развилась во всестороннюю картину человеческой психики. В этой теории он связал сложные психологические модели и явления у человека с его внутриутробным и послеродовым опытом. Продолжение изучения измененных состояний сознания после запрета ЛСД в конце 1960-х привело (вместе с женою) к открытию техники "холотропного дыхания" -- инструмента самопознания и лечения.
   Закончил Пражский Карлов университет в 1957. В 1965 защитил диссертацию на соискание степени доктора философии по медицине в Чехословацкой Академии Наук, в это время -- практикующий психоаналитик. В 1967--1969 прошёл двухлетнюю стажировку в университете Джона Хопкинса в Балтиморе, США. Как исследовательский руководитель продолжил работу в Мэрилендском центре психиатрических исследований. С 1973 по 1987 жил и работал в институте "Эсален" в штате Калифорния, США. В 1977 соосновал Международную трансперсональную ассоциацию. В данное время -- профессор факультета психологии Калифорнийского института интегральных исследований.
  
  
  
  
   В отечественной психологии сложилась точка зрения на бессознательное как на низший уровень психического. Бессознательное трактуется как врожденная инстинктивно-рефлекторная деятельность, направленная на удовлетворение биологических потребностей - выживание и продолжение рода.
  
  

МИСТИКА И ПСИХОЛОГИЯ.

   Человек в своем мистическом поведении, мышлении и чувствах является предметом психологии мистики. Каким образом, на основе каких критериев психология отличает мистический акт от немистического? Социология отвечает на этот вопрос, определяя социальную роль мистических институтов -- те функции, которые выполняет в обществе мистика и только мистика, в отличие от права, искусства или философии, т. е. как она влияет на развитие экономики, политические процессы и т. д. Между тем психолог имеет дело с мистикой как с психическим феноменом, а не социальным, т, е. с теми процессами, которые происходят не в обществе, не в социальном организме, а в человеческой душе.
   Мистика рассматривается психологией мистики как переживания индивида, как фактор, способный влиять на переживания и через них на действия индивида или какой-то группы людей. Как связаны размышления о сверхъестественном, выраженные в понятиях, облеченных в слово, с переживаниями глубоко интимного свойства, которые не поддаются выражению на языке интеллекта, абстракций? Как отличить мистические переживание от переживаний, вызываемых музыкой, танцем или наркотиком? Психология мистики на нынешнем уровне ее развития не пришла к однозначному ответу на эти вопросы. Можно указать на два основных подхода направления поисков. Первый состоит в том, что мистические переживания не сводятся к человеческим эмоциям, это -- переживания божественного или сверхъестественного. Мистические переживания как переживания особого предмета, "сверхъестественного", в отличие от всех других, имеют место там, где человек "встречается с сверхъестественном". Это в основе своей теологический подход.
   Психологическое объяснение мистической жизни индивида сводится в таком случае просто к констатации притязания или уверенности верующего в том, что он живет вместе с "живым" высшей сущностью. Мистические переживание отличается от немистического тем, что оно является "на самом деле" переживанием сверхъестественного, Научная психология занимается и может заниматься лишь тем, что переводимо на язык науки, тем, что составляет содержание психической жизни "имеющих мистику людей". Поэтому другой подход состоит в том, что психология должна оставаться в рамках науки и, следовательно, изучать не связь человека со сверхъестественным, а существующую у многих людей веру в сверхчеловеческую силу, т. е. видеть в мистике человеческий феномен, не принимая заведомо то, что представляется верующему реальностью, за саму реальность. Признание сверхъестественного в качестве источника мистических переживаний равнозначно признанию того, что их источник недоступен научному объяснению. Психологическое исследование мистической жизни, будучи ее научным исследованием, ограничивается изучением человека -- руководствуется принципом "отказа от ссылки на трансценденцию", "методологическим атеизмом". Психологический анализ мистических представлений и верований состоит в том, что исследователь "выносит за скобки" вопрос об их истинности, оставляя его теологии и философии.
   Психологии мистики оказалось необходимым определить свои отношения не только с теологией и философией, но и с социологией. Психология мистики ограничивает свою задачу изучением человека, изучением психического аспекта, субъективной стороны мистики. Но при этом сама мистика остается социальным, "коллективным" феноменом, она не сводится к психическому и субъективному: индивидуальный мистический опыт всегда опосредован для индивида -- социально и исторически -- той или иной традицией.
   Иными словами, то, что индивидом воспринимается и обозначается как мистическое, зависит всегда от того понятия мистики, которое вырабатывается и существует в том обществе, в котором живет индивид и которое он воспринимает в процессе обучения, т. е. от того образа мистики, который существует в общественном сознании. Психика человека, психологические функции и способности развиваются во взаимодействии индивида с социальной средой, т.е. психика в этом смысле есть социальный продукт. Эта посылка важна для решения не только вопроса о том, что есть мистика с психологической точки зрения, но и вопроса о самой психике и о роли мистики как социального фактора психической жизни личности.
   Психология мистики сегодня, как и всякая другая научная дисциплина, предполагает наличие теоретической гипотезы и ее эмпирического подтверждения. Описания индивидуального мистического опыта, игравшие главную роль в начале века (У. Джемс, например), стали уступать место количественным (статистическим) методам изучения мистического поведения и состояний сознания, интерпретации данных, полученных с помощью анкетирования и опросов. Главное внимание направлено на изучение тех воздействий, которые мистический опыт оказывает на поведение индивидов и групп, мотивов обращения к мистики, т. е. взаимодействия личностных и социальных факторов, того, что обусловливает социальную значимость мистики для индивида. Сегодня в психологии мистики главное внимание обращено не столько на индивидуальные психологические характеристики верующих и различия между ними, поиски "психологических корней мистики", сколько на социальные процессы, в которых происходят, в которые "вписаны" мистические действия и мистическое сознание, и тем самым психологический анализ мистики выходит на уровень рассмотрения таких кардинальных проблем, как, например, проблема мистической преемственности поколений или психологических факторов модернизации в странах "третьего мира".
   Психология мистики непосредственно изучает, таким образом, субъективную сторону мистики; мистичность индивида в его социальных связях, прежде всего функциональных. Психологический анализ мистичности включает в себя изучение психических мотивов и установок, обусловливающих специфически мистические представления, состояния сознания -- во-первых; мистическое поведение и действия ( медитация, ритуалы и т. д.) -- во-вторых; мистические отношения (внутри общины, с внешним миром) -- в-третьих.
  
  

ЧАСТЬ 2. МИСТИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ.

  
  

ЧТО ТОКОЕ МИСТИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ?

   Личность человека разнообразна разноплановна, невозможность найти людей с одинаковым характером и взглядами на жизнь. Личность (personality; от латинского persona - маска актера: роль пологжение лицо) - особое качество человека приобретаемое им в социокультурной среде в процессе совместной деятельности и общения.
   Мистическая личность - это та личность, которая по особому развивается, по другому мыслит, даже можно сказать, у них мистические взгляды на жизнь. Они по другому относятся к окружаещему, чем обычныелюди с обычным мышлением.
   РАЗВИТИЕ МИСТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ.
Человек уже рождается мистиком, а не он становится таковым в процессе взаимодействия с социальной средой. В социологии и социальной психологии различают макросреду личности, т.е. существующую в данный момент систему социальных отношений, в рамках которых данная личность живет и действует, и ее микросреду, т.е. непосредственное социальное окружение, включающее семью, друзей, родственников, членов контактных групп (на работе, в процессе отдыха, занятий спортом и т.п.), с которыми данная личность систематически общается. Для объяснения причин формирования религиозности того или иного индивида в социалистическом обществе важнейшее значение имеет изучение его микросреды, и в частности влияния на него мистической семьи, а также мистической общины в лице ее активистов и служителей культа. Следует заметить, что специального рассмотрения требует и проблема мистического "обращения".
   Не менее важно изучить социально-психологические особенности уже сформировавшейся мистической личности. Речь идет о специфических для верующих потребностях, мотивах поведения, ценностных ориентациях, стереотипах в их сознании и поведении. Кроме того, следует учитывать, что верующие неоднородны с точки зрения их социально-психологических характеристик. Существуют разнообразные социально-психологические типы верующих, отличающиеся и по их отношению к мистике, и по их ценностным ориентациям и социальным установкам.
   Все эти вопросы не могут рассматриваться только на теоретическом уровне. Они требуют привлечения конкретного материала, в частности данных социологических и социально-психологических исследований. Естественно, что при этом в центре внимания должны быть особенности формирования мистической личности в социалистическом обществе, равно как и специфика верующих, живущих в условиях социализма.

   а) Младенцы (Рентальная стадия 0-1).
   Характеризуется самым началом становления личности, в том числе преддосположенности или непредосположености к мистицизму или мистическим переживаниям.
Психологи считают, что это не верно. Они утверждают, что уже во втором полугодии можно четко увидеть мистериальное поведение. Младенцы переживают два этапа: 1) аремистическую фазу; 2) фазу квазимистического поведения. Во второй фазе, благодаря способности различать цвета, звуки, формы и действия, ребенок может переживать мистический опыт. На первом этапе жизни для человека существенным является чувствовать от окружающих его тепло и ласку, заботу и любовь, особенно от матери. Это сеет в ребенке прадоверие, что помогает преодолевать страх, несет выразительную радость и открытость к другим, и тем самым закладывает психологический фундамент для развития возможных мистических переживаний.

б) Период раннего детства (1- 3).
   Характеризуется становлением особого развития, в котором начинает формироваться предоспаложенность к мистицизму. В этот период от 1 до 3 начинается сформировываться мышление и другие психологические процессы. Ребенок переживает довольно тяжелые время, когда на его психику, сознания начинает влиять, что не понятное, мистическое, начинают сниться сны мистического содержания, (эти сны могут сопровождать человека на всем протяжении его жизни). У каждого человека это происходит по разному в зависимости от его психического состояния и предосположенности к мистическому опыту.
Мистический опыт охватывает второй год жизни ребенка. В конце этого периода ребенок может переживать видения мистического содержания, видеть будущее а также может понимать отличие мистического явления от другой, в которую он попадает. Иногда во время тематических игр дети этого возраста могут разыгрывать простые сцены с мистическим содержанием. Развитие чувств помогает ребенку выражать некоторые мистические переживания.
В этом возрасте ребенок может назвать некоторые места
и символы, связанные с мистическим опытом. Но и дальше возможно только кратковременная концентрация ребенка, когда он может молиться в конкретных намерениях. Имеет одновременно чувство исключительности и интимности связанной с ними атмосферы. Следует отметить, что кроме игрового подхода к зачаткам предосположенности к мистицизму граница между игровыми и чисто мистическим явлениями становиться полностью выразительной даже для самого ребенка. В этом возрасте возникает много вопросов метафизического характера. Эти вопросы очень просты и адресованы конкретным и ближайшим людям. Идея мистических существ вызывает явное уважение, а иногда и страх. Здесь ребенок склонен также и к антропоморфизации мистических существ и в восприятии их как сказочных героев.

В) Дошкольный период (4-7).
   Характеризуется развитием зачатков мистической личности. Каким - то образом на ребенка начинают влиять особые факторы, которые он не может контролировать, могут начаться развиваться различные фобии, или психические заболевания.
Бурное развитие воображения, образное восприятие мира, полного неожиданностей и тайн, оказывает большое влияние на ребенка и склоняет его к восприятию высшей реальности. Наблюдается сильное влияние на детей
мистицизма и возможного мистического опыта. Представления о мистицизме имеет чувственно-представленческий характер. Поскольку ребенок более всего пользуется зрением и слухом, то аналогически приписывает это и мистическим переживаниям. Считается, что антропоморфическое восприятие мистицизма и мистических переживаний уменьшается после четырех лет. Под конец этого периода дети уже воспринимают мистических существ как нематериальное существо, немного похожее на человека и которое может все. Конкретных представлений о мистических существах становиться все меньше, преобладают рефлексионные.

Г) Младший школьный возраст (7-12).
Одновременно с началом обучения в школе формируется новое отношение к миру. Ребенок проявляет заинтересованность к познанию естественной и человеческой среды. В связи с этим возрастает круг личностей и организаций, имеющих значение для ребенка. Сюда входят не только родители и дом, но и учителя и школа, церковь и люди в ней (пастора, учителя воскресных школ, дьякона, регента и др.)
К 9 годам ж
изни исчезает наивный образ мистических существ и мистических переживаний и возникает в понимание ребенка как особой миссии в его жизни, (феномен детей Индиго) имеющего ряд особенных черт, таких как вездесущность, доброта, справедливость. В восприятии нового смысла жизни преобладает исключительность и наивысшая ценность. Мистические видения еще не сравнивают с источником и целью моральной жизни.
   Д) Средний школьный возраст (12 -14)
Этот возраст связан с приобретением новых психических возможностей, среди которых большое значение имеет развитие абстрактного мышления и гипотетически-дедукционного анализа. Бурное развитие чувств и возникновение понимания своего пола создает различные проблемы и чувство растерянности. Возрастает также обеспокоенность в мировоззрении, возникают критические оценки не
которых проявлений мистических переживаний. На смену авторитарно-моральной религиозности приходят тенденции навязывания более личного контакта с мистическими существами. Моральный авторитет старших уже не имеет предыдущего значения. Большую ценность приобретает собственный выбор и влияние окружения.
К концу этого периода встречается явл
ение персонификации идеи мистицизма - Его понимание как Кого-то, высших существ, которые, возможно контактирует сам ребенок . С персонификацией связана интериоризация. Это означает, что концепция мистицизма окрашивается субъективными и чувственными элементами. Личность в этом возрасте доверяется мистическим проявлениям как источнику морального выбора. Поэтому в чертах человека проявляется мистическая личность, которая становиться основной. Этот возраст полон опасности для мистического развития. Прежде всего подросток входит в различные группы сверстников, имеющих иногда не конструктивное влияние. Отбрасывание авторитетов, половое созревание, некоторый скептицизм и чрезмерная обидчивость иногда могут приводить к легализму (внешнему соблюдению морали) и утилитаризму (практицизму, корыстолюбию).
   Е) Старший школьный возраст (14 - 17)
Это время называют "временем бурь и давления", когда более-менее конечно
формируется отношение к мистицизму. Это иногда приобретает вид невыразительных высказываний о мистицизме и некоторого ожидания, что связано с общим чувством амбивалентности и поиска. Очень быстро растет потребность в познании и заинтересованность философией. Также идет борьба за личное мировоззрение, так как имеют сильное действие противоположные мнения. Очень часто могут возникать различные кризисы собственной идентичности. Кроме конфликтов со взрослыми, у молодых людей возникают беспокойства, связанные с первым сексуальным опытом, что противоречит нормам.
Тяга к знаниям и понимание мира, связанные с определенными достижениями в этой области иногда п
риводит к восприятию мистицизма как таких, которые противоречат разуму. В ранней молодости мистических существ воспринимают как кого-то таинственного и одновременно близкого. Психологи обращают внимание, что этот период характеризуется, в какой-то степени, бунтом против мистицизма, когда приходится переживать неудачи, а особенно невинно терпеть. Молодые люди, испытавшие некоторую горечь, начинают сомневаться в действительности к мистическим переживаниям в человеческой жизни. Мистические переживания преобладают больше с прошениями но мало еще спонтанности и доверия в контактах с мистическими сущностями
Но это время не только конфликтов и кризисов, иногда и естественных. Случае
тся и ряд парадоксов мистической жизни. Хотя в этот период встречается больше обращений, возникает одновременно и больше сомнений и пренебрежения религиозных обязанностей. Это объясняется тем, что в этот период человек принимает много решений относительно жизненных ценностей, собственной идентичности, а также мистических убеждений. Проблему собственной идентичности молодежь иногда пытается решить через нервозные и незрелые контакты с лидером группы, друзьями или сексуальными партнерами. Помочь в этот период можно через партнерское поведение.
   Ж) Период молодости (17 - 25)
Сложность психических и религиозных чувств в этот период возникает из целого ряда причин, но прежде всего - с новой социальной роли, которую молодежи приходится исполнять после окончания школы. Одни из них идут работать, другие продолжают учебу. Такое разделение социальных ролей отображается и на характере религиозных отношений в самом человеке. Например, у студентов технических и естестве
нно-научных вузов концепция мистицизма достаточно ортодоксальна, а в гуманитарных она более натуралистическая, благодаря чему у них возникает больше проблем. 
Но не смотря на эти различия, можно утверждать, что период университетского образования или профессиональной деятельности связан с некоторой стабильностью, попыткой синтегрировать различный опыт и знание о человеке и мире, чтобы сформировать свое личное мировоззрение. В сравнении со школьным, этот период характеризуется меньшей эмоциональной поспешностью и неустойчивостью, а большим размышлением и уважением в отношении к духовной действительности. Но это не связано с пассивностью, а наоборот - толкает к динамичности и идеализму. Об этой стадии религиозного развития можно го
ворить как о периоде мистической аутентичности. Здесь у молодых людей появляется стремление к чистому мистицизму, которая открывала бы смысл жизни. Возникает желание самоусовершенствования через полное доверие мистическим существам как фундаменту жизни. Мистицизм становиться источником силы, бескомпромисности, вдохновляет на социальные и патриотические идеи. Время молодости есть временем, определяющим судьбу человека, поэтому некоторые люди могут отходить от веры в результате примитивных мистических взглядов и срабатывания защитных механизмов в ответ на сверхсильные раздражители для данного человека. 
   З) Ранняя зрелость (25 - 35).
   Характеризуется полным становлением личности. Психические и физические состояния уже полностью сформировались. В некоторых случаях ему кажется, что его похищали инопланетяне, или он владеет паранормальными способностями или занимается аномальными явлениями.
   Примерно в этом возрасте от 25 до 35 лет происходят якобы контакты с инопланетянами или с архитипическими существами.
Этот период связан с большой и малой жизненной стабилизацией. Семья, профессиональная деятельность, и другие мелкие и большие заботы настолько захватывают человека, что если его религиозность поверхностна, у
него нет времени на мистическую жизнь. Очень мало таких ситуаций и личных переживаний, которые направляли бы мысли к мистицизму. В это время люди нередко переживают смерть близких, но благодаря жизненной силе и активности быстро забывают. Иногда это время называют временем мистической стабилизации. Во время кризиса, который завершает этот период, человек начинает осознавать свою ограниченность, а это создает возможность для фундаментальной религиозной ориентации, то есть для доверия себя Богу. Это может быть основным итогом этого периода жизни человека.

И) Средняя зрелость (35 - 50)_
В этом возрасте возникает проблема перес
мотра и углубления в мистицизм и мистические переживания. Но не только этот период является этапом формирования зрелого мистицизма, поскольку и на предыдущих этапах жизни у человека есть такая возможность. Некоторые люди, идя по пути наименьшего сопротивления, демонстрируют приспособленчество и мистической безразличие. Их мистичность не личная, а социологическая. Другая категория - люди, все больше посвящающие свою жизнь мистицизму.
   К) Поздняя зрелость. Стадия завершения (50 - 85).
   Характеризуется завершением развития личности, а в некоторых случаях пропадания таковых способностей, но иногда паранормальные способности проявляются до конца жизни человека.
   В 60 - 65 лет человек начинает стареть, многие процессы организма ослабевают в том числе и паранормальные способности. В 70 , 80 - 85 лет может наступить полное или частичное отмирание таковых способностей. Начинается старость, которая с каждым годом прогрессирует.
Психологическое определение этого периода связано с личной переоценкой жизни как целостности. Эти оценки двойственны: жизнь определяется как та, которая имела смысл или абсурдная. В старости должно произойти утверждение собственного жизненного цикла - что должно было произойти и чего нельзя изменить любым способом. Плодом этого становиться мудрость, которая заключается в восприятии неизбежности смерти. Поддержкой здесь является понимание того, что смерть не победит, а будет побеждена. 
Люди, заботившиеся раньше о вере, теперь делают окончательный выбор в пользу религиозных ценностей. В зрелой религиозности старых людей наблюдается как будто объединение со всей вселенной, толерантность, уравновешенность, поскольку они уже не зависят от страстей и не полагаются на земные надежды.
Если же человек не приобрел в предыдущих периодах выразительной и глубокой веры, то в старости у него наблюдается ряд ритуальных поступков; часто это только внешняя религиозность, в которой человек стремится преодолеть страх перед будущим и показать себя как личность, исполняющую религиозные обязательства, но не происходит наложение религии на жизненный опыт. Иногда может появляться зависть к молодым и агрессивность относительно них или паническое ожидание близкой смерти.
Существует распространенное мнение о том, что люди в старости больше обращаются к религии. Усиление религиозных проявлений мотивируется переживанием своей недостаточности и диспропорции между реальностью и нуждами, стремлением полноценной жизни и страхом смерти, волнением совести. Но чаще всего это связано с проблемой смерти и загробной жизни, так как религия играет ключевую роль в приготовлении к смерти, разрешая в процессе умирания избежать депрессии, связанной с чувством вины, помогает безболезненно принять приближение отхода и одновр
еменно единение с вечностью. 

КЛАССИФИКАЦИЯ МИСТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ.

  
   Мистическая личность считает, что наша жизнь на много разнообразнее более многополярнее. Вы спросите, можно ли разделить людей на мистиков и обычных личностей. Я считаю, что можно, разделение которое наиболее правильным представляю таким.
   I. Мистическая личность.
   II. Обыватели.
   Обыватели - это люди с обычным склалом мышления, которые далеки от мистического мировозрения.
   Классификация, корую я сейчас превиду, кажется мне наиболее удачной:
   1. Шаманы.
   2. Йоги.
   3. Мистики.
   4. Эзотерики.
   5. Дети Индиго.
   6. Аномальщики.
   7. Парапсихологи.
   8. Контактанты.
   9. Телепаты.
   10. Ясновидцы.
   11. Экстрасенсы.
   Давайте рассмотрим некоторые из них:

Шаманы.

  
   Шаманство (шаманизм) - одна из наиболее ранних форм религии, возникшая по всей вероятности еще в каменном веке в безгосударственных обществах, хозяйство которых базировалось на охоте. Шаманство сохранилось у многих народов мира - в Африке, Северной и Восточной Азии, у индейцев Америки и др. Но оно находится у них на разных стадиях развития. Так, в Сибири, шаманство еще в середине XX века существовало в ярких сложившихся формах; в культурах некоторых европейских народов, например у венгров, выявлены лишь его пережитки, а у аборигенов Австралии удалось обнаружить даже его зачатки.
   Название этой формы религии происходит из эвенкийского языка, где "шаман", "саман" означает возбужденный, исступленный человек.
   Для мировоззрения шаманистов характерен анимизм - одухотворения всего, что окружает человека - предметов, растений, животных; вера в многочисленных злых и добрых духов, способных влиять на жизнь и смерть человека, вызывать у него болезни, обеспечивать удачу и обрекать на несчастья. Приверженцы этой формы религии убеждены, что влиять на духов, быть посредником между ними и людьми может главным образом шаман, который, находясь в состоянии экстаза, совершает особый обряд общения с духами, получивший название камлания.
   Охарактеризуем шаманство на примере наиболее развитых его форм, сохранившихся до наших дней у ряда народов Сибири (нганасан - жителей самого северного региона Евразии - полуострова Таймыр; кетов, населяющих бассейн Среднего Енисея; эвенков - обитателей сибирской тайги; тувинцев, кочевавших в горных степях Центра Азии и других). Для их мировоззрения характерно представление о том, что Вселенная состоит из трех миров: Верхнего, где обитают только духи, Среднего, где наряду с духами живут люди, животные, растения, а также Нижнего, куда уходят души умерших.
   Каждый шаман имеет духов-помощников и духов-покровителей, к которым он обращается во время камлания. Духи-помощники выступают в образе преимущественно диких зверей, рыб и птиц, а духи-покровители, как правило, духи умерших предков шамана. Каждый шаман имел их изображения - вместилища.
   Большинство шаманов используют во время камлания бубен, который после особого обряда оживления считается ездовым животным - конем или оленем. На нем шаман совершает путешествие в Верхний мир, погоняя "животное" колотушкой, которая осмысляется как плеть. У некоторых шаманов нет бубна, - его заменяет специальный жезл, варган (специфический музыкальный инструмент), лук. Шаманы, как правило, имеют специальный ритуальный костюм, включающий особым образом изготовленные головной убор, плащ и обувь.
   Во время камлания, которое совершается обычно для лечебных целей в присутствии больного и его родственников, шаман, войдя в состояние транса, созывает духов-помощников и бьет в бубен, совершая на нем - своем "ездовом животном"- путешествие в мир духов, с тем, чтобы заставить злых духов покинуть больного и тем самым вылечить его. Духи-помощники и духи-покровители помогают ему в этом. О перипетиях своего путешествия и борьбы со злыми духами шаман сообщает окружающим, эмоционально изображая схватки со злыми духами, произнося нараспев заклинания, нередко очень поэтичные.
   Шаманство, как правило, наследственное. Считается, что после смерти шамана его дух переходит к потомкам, причем духи сами выбирают людей, в которых они переселяются, -из родственников умершего шамана.
   Начало шаманской деятельности связано с загадочным психическим заболеванием, проявляющимся в период полового созревания будущего шамана. Человек неожиданно для окружающих начинает прятаться от людей, нередко убегая в тайгу. В это время он почти ничего не ест и даже может забыть свое имя. Другой шаман, приглашаемый родственниками больного, устанавливает причину болезни, приходя к выводу, что в его пациента вселился дух умершего предка-шамана. В таких случаях больной, даже не желая того, становится шаманом. Родственники делают ему облачение и бубен. Получив их, шаман начинает свою ритуальную деятельность. Самое удивительное, что, начав камлать, в процессе лечения своих пациентов, восстанавливается и психическое здоровье шамана, исчезают все явные проявления тяжелого психического заболевания, столь очевидные в недавнем прошлом.
   Еще в XIX веке ученые и путешественники, наблюдавшие шаманов, пришли к единодушному выводу, что это нервнобольные люди с особым складом психики. Такая точка зрения впоследствии получила широкое распространение среди исследователей этой формы религии. Однако в последние десятилетия ряд ученых, изучавших феномен шаманизма, утверждают, что так называемая шаманская болезнь - это лишь своеобразная инициация, в которой будущий шаман сознательно исполняет предписываемые ему обряды, играя заданную традицией роль.
   В связи с этим мною были проведены специальные исследования с участием психиатров, которые подтвердили справедливость прежнего взгляда на шаманов, как на людей с особым складом психики. Результаты моих исследований опубликованы в научных изданиях и получили поддержку у ряда видных специалистов.
   Теперь можно утверждать, что наследственная природа шаманизма - результат процесса многопоколенного отбора родовым коллективом людей с определенными особенностями психики
   и, прежде всего способностью вызывать регулируемое состояние транса, сопровождаемое глубокими галлюцинациями. Именно это привело к наследованию шаманами некоторых необходимых особенностей психики, позволяющих совершать действия, рассматриваемые сородичами как возможность общения с духами в интересах коллектива и отдельных его членов.
   Хотя шаманы иногда пользуются средствами народной медицины, они не являются знахарями и целителями. Последние существовали в родовых коллективах наряду с шаманами и независимо от них.
   За пределами Сибири шаманство имеет несколько другие формы. Так, например, на Северном Борнео существуют шаманы, именуемые дайонг. У них нет бубна, а во время своих ритуальных действий они используют устрашающие маски. Но, совершая свой ритуал, также как и сибирские шаманы впадают в состояние транса, призывают духов, которые помогают им найти похищенную душу больного и излечить его.

Йоги.

  
   Слово йога можно перевести как "единение", "союз" или "подчинение". В первом значении оно близко слову "запрягание", от санскритского корня юг, которому соответствует русское "иго". Одно из значений слова "йога" - "правильное действие". Следовать йоге - значит подчинить контролю одной из систем йоги свои мысли, чувства, внутренние и внешние движения и т.п. - То есть те функции, которые в большинстве своем работают без всякого контроля.
   "Йогины" - имя тех, кто живет и действует в соответствии с "йогой". Это люди, которые проходят или прошли определенную школу и живут согласно правилам, известным только им и непостижимым для непосвященных, согласно знанию, которое бесконечно увеличивает их силы по сравнению с силой обычных людей.
   Существует множество легенд и басен о "йогинах"; иногда говорят, что это мистики, ведущие созерцательную жизнь и безразличные к питанию и одежде; иногда их считают людьми, которые обладают чудесными силами и способны видеть и слышать на огромном расстоянии, людьми, которым повинуются дикие звери и природные стихии. Эти силы и способности, приобретаемые при помощи особых методов и упражнений, которые составляют тайну йоги, позволяют йогинам понимать людей, действовать правильно и разумно во всех случаях и обстоятельствах.
   Йогины не имеют ничего общего с "факирами", т.е. с людьми, пытающимися подчинить физическое тело воле посредством страданий; факиры нередко бывают невежественными фанатиками, истязающими себя для достижения небесного блаженства, или фокусниками, показывающими за плату чудеса, которые основаны на ловкости и на приучении тела принимать самые невероятные положения и выполнять функции ненормальным образом.
   Эти фокусники и факиры часто называют себя йогинами; но истинного йогина узнать нетрудно: в нем нет фанатизма и безумного сектантства факиров; он не станет ничего показывать за плату; а главное, он обладает знанием, намного превосходящим знание обычного человека.
   "Наука йоги", т.е. методы, которые йогины используют для развития у себя необыкновенных сил и способностей, идет из глубокой древности. Тысячи лет назад мудрецы древней Индии путем опыта пришли к заключению, что силы человека во всех сферах его деятельности могут быть бесконечно увеличены путем правильной тренировки и приучения человека управлять своим телом, умом, вниманием, волей, чувствами и желаниями.
   В связи с этим, наука о человеке в древней Индии находилась на совершенно непостижимом для нас уровне. Это можно объяснить только тем, что существовавшие в то время философские школы были непосредственно связаны с эзотерическими школами. Эти школы считали человека незавершенным существом, которое наделено множеством скрытых сил.
   Идея заключалась в том, что в обычной жизни у обычного человека эти силы спят; но их можно пробудить и развить при помощи особого рода жизни, определенных упражнений, специальной работы над собой. Это и называется йогой.
   Знакомство с идеями йоги позволяет человеку, во-первых, лучше узнать себя, понять свои скрытые способности и склонности, найти и определить, в каком направлении их следует развивать; во-вторых, пробуждать скрытые способности и использовать их на всех путях жизни.
   "Наука йоги" долгое время сохранялась в Индии в тайне; те методы, которые почти чудесным образом увеличивают силу человека, были привилегией ученых брахманов самой высокой касты или подвижников и отшельников, совершенно отрекшихся от мира. В индийских храмах существовали школы, где ученики - челы, прошедшие долгий путь испытаний и подготовительного обучения, посвящались в науку йоги особыми учителями - гуру.
   Европейцы не могли получить никаких сведений о йоге, и все, что обычно рассказывали об этом путешественники, носило совершенно фантастический характер.
   Первые достоверные сведения о йоге начали появляться только во второй половине XIX столетия, хотя в мистических обществах многие методы йоги были известны гораздо раньше.
   Но европейцы, очень много заимствуя у йогинов, все-таки не могли понять и охватить всего смысла "науки йоги" в ее совокупности.
   В действительности, йога - это ключ ко всей древней мудрости Востока. Древние книги Индии, полные глубокой мудрости, до сих пор непонятны западным ученым.
   Это объясняется тем, что все они писались йогинами, т.е. людьми, обладавшими силами и способностями, которые превышают силы и способности обычного человека. Но силы, которые дает йога, не ограничиваются способностью понимания.
   Йога бесконечно увеличивает силы человека, во-первых, в борьбе с жизнью, т.е. со всеми физическими условиями, в которых человек родится и которые враждебны ему; во-вторых, в борьбе с природой, всегда стремящейся использовать человека для своих целей; и в третьих, в борьбе с иллюзиями его собственного сознания, которое, находясь в зависимости от ограниченного психического аппарата, создает бесконечное множество миражей и обманов.
   Йога помогает человеку бороться с обманов слов, ясно показывая ему, что мысль, выраженная словами, не может быть истинной, что в словах истины нет, что, в лучшем случае, они могут лишь намекнуть на истину, показать ее на мгновение и тут же скрыть.
   Йога учит, как находить истину, скрытую в вещах, в делах людей, в писаниях великих мудрецов всех времен и народов.
   Пять йог - это пять путей, ведущих к одной цели - совершенству, к переходу на высшие ступени познания и жизни.
   Деление на пять йог зависит от деления людей на типы, от способностей людей, их подготовки и т.п. Один человек может начать с созерцания, с изучения своего "я"; другому необходимо объективное изучение природы; третий должен прежде всего понять правила поведения в повседневной жизни; четвертый более всего нуждается в приобретении контроля над физическим телом; пятому необходимо "научиться молиться", понять свои религиозные чувства и уметь управлять ими.
   Йога учит тому, как делать правильно все, что делает человек. Только изучив йогу, человек обнаруживает, до какой степени неправильно действовал он во всех случаях прежде, сколько сил тратил напрасно, добиваясь ничтожных результатов при огромной затрате сил.
   Йога учит человека принципам правильной экономии сил. Она учит его делать сознательно все, что бы он ни делал, когда это необходимо.
   Изучение йоги прежде всего показывает человеку, как сильно он заблуждался на свой собственный счет. Человек убеждается, что он гораздо сильнее и могущественнее, чем считал себя, что он может стать сильнее самого сильного человека, какого он только в состоянии себе представить.
   Он видит не только то, что он есть, но и то, кем он может стать. Его взгляды на жизнь, на роль и цели человека в жизни претерпевают полнейшую перемену. Он избавляется от чувства своего одиночества, от ощущения бессмысленности и хаотической природы жизни. Он начинает понимать свою цель, видеть, что преследование этой цели приведет его в соприкосновение с другими людьми, движущимися в том же направлении.
   Йога не ставит своей целью направлять человека. Она только увеличивает его силы в любых аспектах его деятельности. Вместе с тем, используя силы, которые дает йога, человек может идти только в одном направлении. Если он пойдет по другому пути, сама же йога обратится против него, остановит его, лишит всех сил и, возможно, даже уничтожит его. В йоге заключена огромная сила, но эта сила может быть использована только в определенном направлении. Это закон, который становится очевидным каждому изучающему йогу.
   Во всем, что касается йоги, она учит отличать реальное от ложного, и эта способность правильного различения помогает человеку находить скрытые истины там, где он раньше не видел и даже не подозревал ничего сокрытого.
   Человек, вступающий на путь йоги, чтобы достичь ее вершин, должен отдать йоге всего себя, все свое время, все свои силы, все мысли, чувства и побуждения. Он должен стремиться гармонизировать себя, привести к единству, выработать постоянное "я", оградить себя от порывов настроений и желаний, уносящих его то в одну, то в другую сторону, заставить все свои силы служить одной цели. Йога требует этого, и она же этому помогает, указывая лучшие способы, как этого добиться.
   В основе всех йог лежит один принцип, а именно: человек, каким он рожден и живет, есть незаконченное и несовершенное существо, которое, однако, можно изменить и развить при помощи соответствующего обучения и тренировки.
   С точки зрения йоги, человек - материал, над которым можно и нужно работать. Это относится, главным образом, к внутреннему миру человека, к его сознанию, психике, умственным способностям, знанию, которые, согласно учению йоги, можно совершенно изменить, освободить от обычных ограничений и усилить до степени, превосходящей всякое воображение. Благодаря этому человек получает новые возможности познания истины и новые силы для преодоления препятствий на своем пути, откуда бы они не появлялись. Далее, это относится и к физическому телу человека, которое изучается и постепенно ставится под контроль ума и сознания в тех своих функциях, которые обычно человек даже не сознает. Раскрытие высшего сознания есть цель всех йог. Продвигаясь путем йоги, человек достигнет состояния самадхи, т.е. экстаза, или просветления, в котором единственно можно постичь истину.

Мистики

        Предметом данной статьи является не мистицизм, а мистический человек. Здесь нас интересует не общий характер мистицизма или какие-либо конкретные формы его проявления, а сам носитель мистических явлений -- человек. Понимание мистики, крайних проявлений (экспонентов) мистических процессов, вне всякого сомнения, выступает как одна из принципиальных задач, но в еще большей степени мы хотим определить здесь роль мистического для человека как такового. Нашу проблему можно сформулировать следующим образом: в какой мере мистическое представляет собой свойственное человеку явление, а в какой мере сам человек является человеком мистическим ( homo mysticus)? Такое разъяснение приводится для того, чтобы читатель избежал разочарования, если он ожидает, что я буду воспроизводить известные или малознакомые мистические тексты или их истолковывать. Здесь я, возможно, вновь разочарую вас, не пытаясь добавить новое определение к уже известным дефинициям мистицизма, однако я надеюсь, что дочитав до конца предлагаемую статью, вы поймете, что в данном контексте подразумевается под словом "мистический". Наложив на себя двойное ограничение, мы рассматриваем здесь не мистическую теологию, а мистическую антропологию. Во-первых, ограничение общего характера: понимание современным человеком относительности его положения и своей системы координат не позволяет ему в принципе делать такие абсолютные заявления, какие допускала наивность прошлых времен. Второе, специфическое, ограничение заключается в следующем: опыт психолога включает то, что свойственно      человеку ( the human), не меньше, но и не больше, и он не может выйти за пределы своего опыта. Однако это двойное ограничение полностью компенсируется тем обстоятельством, что психологическая сфера человеческого, сфера Антропоса, стала столь обширной и представляется столь непостижимой для нашего пытливого сознания, что нами почти утрачена надежда на установление ее пределов, хотя мы и пытаемся достичь этого всеми возможными путями. Это ли не пример того, насколько глубоко залегают основы психического . Рискуя повторить слишком известные сведения, я должен в этой связи сослаться на многие веши, которые ранее воспринимались человеком как относящиеся к внешнему миру, которые, однако, современный человек считает принадлежащими его внутреннему миру.
        В основе этого процесса лежат взаимоотношения между эго, сознанием и бессознательным, иными словами, тот факт, что личность, благодаря спонтанным действиям творческого бессознательного, непрерывно изменяется в направлении от внутреннего центра к внешней периферии. Таким образом, причина преобразований, происходящих внутри антропоцентрической системы, заключается в самой человеческой психике. Изначальный творческий импульс, изменяющий человека и, вместе с ним, его окружающий мир, означает непостоянство мира и человека, что воспринимается как ненадежность существования последнего.
        Проблема творческого бессознательного, центральная проблема глубинной психологии, одновременно выступает и как центральная проблема мистицизма и человека мистического. Поскольку творческий процесс происходит вне пределов сознательного и должен поэтому рассматриваться как граничное переживание эго, любая попытка приблизиться к этому первичному центральному вихрю связана с огромной опасностью. Вследствие самой природы такого предприятия оно не может привести к цели посредством прямого включения сознания; попытаться приблизиться к рассматриваемому центру можно, описывая своего рода ритуальные круги, осуществляя подход с разных сторон.
        Любой попытке охватить явление мистицизма сопутствуют аналогичные трудности. Здесь человек как субъект мистического опыта неразделим и парадоксально связан со своим объектом, в какой бы форме тот ни проявлялся.
        Мы находим мистический элемент в уроборической стадии, ранней психологической стадии первоначального единства, когда еще отсутствует систематизированное сознание, стадии, которую Леви-Брюль определил как мистическое участие ( participation mystique). В ситуации, когда человек и мир, человек и группа, эго и бессознательное переплетены, мистический элемент проявляется в том обстоятельстве, что эго еше не отделилось от не-эго.
        При первоначальном осознании мира то, что мы называем внешним миром и то, что мы называем внутренним психическим, слито воедино. Звезды, деревья и животные психологически столь же близки к расплывчатому эго, как его родственники, дети, родители; и существует мистическая связь, соединяющая то, что ближе, с тем, что дальше всего,-- богом, животным, человеком. Эта связь крайне текуча, поскольку эго все еше везде можно спутать с не-эго.
        Неполное отделение эго от не-эго характерно для первоначального уроборического* состояния, живущего в психике человечества в виде архетипа райской целостности. Этот образ утраченного детства является символом невосполнимой утраты для эго, которое страдает от одиночества и от необходимости проходить этапы развития. Данный образ постоянно проецируется обратно на время, предшествующее рождению эго, являющегося по своей природе носителем страдания и несовершенства. Соответственно, состояние совершенства, с филогенетической точки зрения, является раем, относимым к началу истории развития человечества, тогда как онтогенетически оно проецируется на начало жизни индивида как блаженное состояние детства. Но так же, как нам известно, что первоначальное состояние человечества вовсе не похоже на нарисованную Руссо картину, а первобытные люди, отнюдь, не обитали на "блаженных островах", нам известно и то. что детство -- это не райское счастье, что оно полно опасностей и нерешенных проблем.
        И тем не менее в этом образе совершенной изначальной ситуации продолжает сохраняться вечная истина, даже и при условии, что мы понимаем проекцию, и что наш внутренний взгляд ( insight) позволяет нам увидеть обманчивый характер теологической доктрины падения человека и мира.
        Однако развитие по направлению к эго, к индивидуальности и сознанию находится в неумолимом конфликте с бессознательным. Формирование сознания, подтверждение существования эго возможны только в битве с поглощающими силами бессознательного, а это означает -- в отделении от уроборической стадии, от блаженного состояния целостности и совершенства. Таким образом, героическим путем человечества (ибо путь этот, действительно, полон героизма, несмотря на несовершенство) является движение к ясности, дифференциации и ответственному осознанию существования эго. Путь к эго, несомненно, является движением к сознанию, однако уже изначально он не являлся осознанным ( a road in consciousness). "Данностью" всегда является отношение эго человека к бессознательному и к миру, изменяющемуся под воздействием проекций бессознательных образов. Сознание возникает благодаря процессу, в котором эго вплотную подходит к бессознательному: вначале терпит поражение, а затем одерживает победу Эго должно мужественно встречать силы не-эго, устанавливая и укрепляя свое положение. Частично битва осуществляется мужественными действиями эго, не уступающего своих позиций в сознании, усваивающего содержания, вовлекающего последние в область сознания и развивающего их; это означает, что эго делает такие содержания доступными для концептуального понимания, подвергает их анализу и систематически использует для построения осознанной картины мира.
        Развитие эго и сознания (в той мере, в какой оно оказывается прогрессивным) связано с творчеством, то есть, зависит от стихийного характера не-эго, проявляющегося в процессе творчества и являющегося по своей природе нуминозным явлением. Встреча с нуминозным составляет "обратную сторону" развития сознания и является явлением "мистическим". В основе происхождения и эволюции человеческой личности, а также формирования и развития сознания лежат процессы, которые в нашем понимании являются мистическими и которые разыгрываются между эго как носителем личностного и нуминозным трансличностным началом. Только современный западный человек, со всей жесткостью (негибкостью) своего эго, со своей верой в сознание может не увидеть экзистенциальную зависимость человека от того, что мистически изменяет его, от того, благодаря чему он живет и что живет в нем в качестве его творческой Самости.
        Для процесса творчества характерно, что в нем эго не может опираться исключительно на сознание, эго просто обязано выйти на встречу с не-эго. В этом случае эго отвергает осознанную реальность, в которой мир воспринимается как противоречие, и тогда происходит встреча между эго и не-эго, во время которой временно прекращают действовать противоречия между миром, эго и Самостью. Такую встречу, где бы она ни происходила, мы называем мистической. Чтобы пережить (испытать) парадоксальную реальность до, вне или за поляризацией мира и Самости, личность должна (по крайней мере временно) преобразовать себя и занять позицию, оставляющую открытой возможность союза между эго и не-эго.
        Любое нуминозное переживание, какую бы форму оно ни принимало, носит мистический характер. Нуминозное содержание обладает очарованием, способностью предчувствовать и организовывать, выходящей за рамки возможностей сознания, обладает зарядом энергии запредельным сознательной сфере. Поэтому встрече с нуминозным всегда сопутствует полный переворот всего личностного начала, а не только одного сознания. При каждом столкновении эго с нуминозным возникает ситуация, когда эго оказывается "вне себя"; оно падает или выпадает из оболочки своего сознания и может "прийти в себя" ("вернуться к себе") только в измененной форме.
        Встреча с нуминозным прокладывает путь к проявлению творческого небытия человека ( nothingness), "небытия", которое представляет собой состояние вне пределов сознательного. Такое проявление может принимать характер эпифании (божественного явления) и противостоять человеку извне в виде божества; продукт его творчества называется тогда откровением. В этом смысле откровение выходит далеко за пределы истории религии, поскольку для первобытного человека, серьезно воспринимающего психологическую реальность, все явления, которые мы называем "идеей","вдохновением", "понятием",приходят к нему в виде "откровения". Не только религия, культы и ритуалы, но также искусство и мораль явились результатом встречи с нуминозным.
        Хотя современному человеку известен мистический характер религиозного откровения, он часто не может понять, что то же самое явление имеет место ( operates) в каждом творческом процессе, определяя таким образом все существование человечества.
        Не будем забывать о следующем: человека мистического можно определять как человека религиозного, поскольку всю свою жизнь он сознательно или бессознательно сталкивается с нуминозным; однако ему при этом не обязательно верить в Бога. Наше знакомство с объемом и повсеместностью мистического показывает, что существуют теистические и атеистические, пантеистические и па-нентеистические ( panentheistic)*, а также материалистические и идеалистические, личностные и надличностные формы переживания мистического опыта. Переживание встречи с Богом как священного события представляет собой только одну конкретную разновидность мистицизма; причем далеко не самую обычную и, возможно даже не самую значимую. Однако всем разновидностям мистицизма свойственны интенсивность переживаний, а также революционный динамический импульс, характерный для психологического события, извлекающего эго из структуры составляющего его сознания: и во всех случаях нуминозное является полюсом, противоположным сознанию.
        Для каждого сознания и эго нуминозное представляет собой нечто "полностью иное"; оно свободно и не поддается определению. Психологическая категория автономии, которую теория комплексов приписывает бессознательному, связана с тем поразительно реальным фактом, что нуминозное не имеет определения, а это, в свою очередь, служит для эго доказательством его полной зависимости от непреодолимой силы, которую невозможно предвидеть. Божество или нумен ( numen) всегда появляется как нечто, противостоящее сознанию, демонстрируя тем самым свою неуловимость, что обусловливает неопределенность позиции эго, но в то же время делает возможной творческую революцию человеческой личности. Ибо рядом с откровением и творческими достижениями, которые в качестве культурного феномена характерны для человека, расположена третья и решающая разновидность мистической встречи между эго и не-эго: метаморфоза.
        В процессе встречи с божеством происходит превращение ( transformation); оно происходит в человеке, которому является божество, но оно включает и само божество. Оба полюса, которые мы обозначаем как мистические, эго равно как и не-эго, преобразуются в процессе, при котором разделяющая их линия уничтожается с обеих сторон.
        И наоборот, сознание человека зависит от спонтанного характера нуминозного. Такая взаимосвязь существует внутри того, что мы называем человеческой личностью. В этом смысле внеличностное нуминозное размешается в человеке и только в человеке, ибо человек является местом мистической встречи это и не-эго. Реальность такой встречи представляет собой один из основополагающих фактов человеческого существования, и если мы назовем подобную встречу и метаморфозу эго и не-эго мистической, то категория мистического является основополагающей категорией переживаний человека вообще.
        Изменение личности под влиянием появления божества отрывает эго от старой системы сознания, а также от его прежнего отношения к миру; однако ценой за связь с неизвестным божеством, включающей в себя возможность творчества, является отказ от безопасности, которая обеспечивается сознательной ориентацией, а также вовлечение в основополагающий парадокс мистического. Для эго такая мистическая встреча с не-эго всегда является пограничным переживанием, ибо при этом эго всегда движется в направлении чего-то, расположенного вне сознания, вне его рационального мира. Область, лежащая за пределами сознания, представляет собой, с точки зрения всей личности, область творчества par excellence (по преимуществу), однако с точки зрения сознания это область небытия. Творческая область небытия в человеке является храмом и теменосом, источником и раем; как утверждается в ханаанской мифологии, это центральная точка, в которой Эль, Великий Бог, восседает "там, где поднимаются потоки, у источника двух морей". Однако, это одновременно центр мандалы со всеми ее символами, место нахождения божественного как Антропоса; это область, в которой мистическая теология совпадает с исследованием мистицизма в человеке, которое я буду называть "мистической антропологией". Переживание человеком творческой пустоты ( creative void) является исходным переживанием, которое привело его к проецированию образа сотворения мира из небытия, что имело место не только в иудео-христианской теологии, но и во всем мистическом и творческом опыте человечества. Творческая пустота находится в центре мистической антропологии как часть глубинной психологии, занимающейся природой творческого процесса; одновременно она пребывает в центре всех мистических переживаний, которые сосредоточены вокруг проблемы скрытости божественного. Именно благодаря этому процессу в центре, который, хотя и располагается вне пределов прямого постижения человеком, является для последнего глубочайшим источником творческой жизни, человек ощущает себя человеком мистическим ( homo mysticus). Аналитическая психология называет этот центр Самостью, вступая тем самым в самую сердцевину парадоксальной истины, согласно которой Бог и человек представляют собой единый образ, ибо эго не является Самостью; в стадии индивидуации личность не ощущает себя более как эго или не только как эго, она ощущает себя и как не-эго, как эго-Самость. Мистик страдает и находится в смятении, отчаянно пытаясь выразить этот скрытый момент, психологическое ядро Самости, которое остается недостижимым, даже когда эго погружается в него, и которое парадоксально расположено вне времени, хотя представляется, что оно-то и составляет время, которое, будучи внеличностным, является центром личности, и которое составляет нуминозную сущность человека. Там, где этот парадокс (воспринимаемый как таковой эго-сознани-ем),-- хотя он и не является парадоксом для живой личности -- проявляется, человек попадает ( falls into) в еще один -- опасный -- парадокс собственной глубины. Он сталкивается с бесконечной проблемой идентичности, составляющей самую сущность глубинной психологии. "Кто есть кто?" становится центральным вопросом, часто вопросом жизни или смерти, здравого рассудка или безумия. Вечному ответу Востока: "Это ты", противостоит столь же вечный вопрос Запада. Где бы ни происходила встреча с нуминозным, вокруг эго располагается не-эго, иными словами происходит изменение личности; такое изменение может длиться мгновение или представлять собой долговременное преобразование; оно может происходить в виде упорядоченного или кажущегося хаотическим и ненаправленным процесса, преобразующего личность или разрушающего ее в единой вспышке; оно может проявляться в виде любовного или религиозного переживания, через художественное творчество, великую идею или великое заблуждение. Но как бы мистический элемент ни проявлялся, принятая "данность" и надежность окружавшего эго мира оказывается разрушенной, и за ними открывается новый, динамически изменившийся мир. Является ли такое откровение проявлением божественной, космической или человеческой тайны, представляет собой вопрос второго порядка. Так, например, одно и то же дерево может почитаться как место пребывания божества, или оно может, в качестве мирового древа, символизировать тайну психологии; как явление природы это дерево может служить материалом для научных изысканий или отражать через произведения искусства или поэзии то божество, которым оно является. Все вышесказанное служит всего лишь примером различных сторон нуминозного, вмещающего мир "древа", которое мы называем архетипом, ибо встретить его во всей полноте означает быть втянутым в мистический транс и метаморфозу. При таком восприятии весь мир нуминозен -- каждое место, каждая ситуация, каждый предмет и каждое живое существо,-- ибо все перечисленные элементы являются потенциальными носителями "искр", как о том говорили хасиды, способных зажечь и осветить человеческую личность. Мир и его содержание нуминозны, однако это справедливо только потому, что по своей природе человек является человеком мистическим.
        В этом месте может показаться, что хотя мы кое-что сказали о человеке мистическом, мы почти ничего не сказали о тех людях, которых принято называть "мистиками". Но мы предполагаем исправить это упущение во втором разделе данной статьи, а здесь мы должны повторить все то, о чем говорили вначале. Только понимание мистической природы человека может позволить нам понять конкретного "мистика", и только через понимание диалектики взаимоотношений человека и нуминозного сможем мы надлежащим образом определить область мистических переживаний. Крайне высокое напряжение, возникающее в человеческой психике при отделении сознания от бессознательного. то напряжение, на котором базируется человеческая культура, может быть сведено к основному напряжению между эго и Самостью. Самость связана с архети-пическим совершенством уроборической ситуации, исходной ситуации, предшествующей существованию изолированного эго, когда эго ассоциируется с сознанием как органом дифференцирования и изолированного опыта.
        Как говорилось ранее, развитие человека происходит в направлении расширения сознания и усиления эго; но, с другой стороны, необходим мистический элемент, творческий процесс, характерный для преобразующей встречи между эго и не-эго. Развитие сознания связано двойным синтезом с развитием форм нуминозного.
        Отделяя эго от центра сознания, каждое переживание нуминозного ведет к аппроксимации начальной ситуации и, следовательно, к более или менее ограниченной форме переживания Самости. Этот факт лежит в основе первобытных религий. То, что человек может переживать нуминозные явления и, -- на более высоком уровне,-- присутствие божества или самого Бога везде и во всем, находит свое отражение в почитании животных, демонов, в политеистической форме религии. Когда мы говорим об этом как о переживании Самости (пусть и в ограниченном объеме), мы имеем в виду, что хотя эго переживает здесь встречу с не-эго в ограниченной форме, нуминозное воздействует на него тем не менее с полным вовлечением психики.
        Ограниченной форме не-эго здесь соответствует столь же ограниченная форма эго. Это малое эго, однако, оказывается столь же пораженным нуминозным переживанием при, скажем, встрече с деревом, заговорившим голосом демона (а вся психика оказывается в таком же волнении), как и в том случае, когда сознание большего объема и более сильное это повержено эпифанией божества.
        Здесь мы, разумеется, не можем входить в детали психологических симптомов переживаний нуминозной Самости. Они всегда влекут за собой возбуждение или упоение ( intoxication), которые вызываются изменившимся и повысившимся уровнем ощущения Самости, изменениями в позиции это и в сознании, что означает также и изменение отношения к миру и коллективному.
        Ввиду того, что переживание нуминозного всегда является переживанием Самости и "голоса", несущего откровение, эго, на которое оказано воздействие, вступает в конфликт с доминирующей догмой сознания и элементами его воздействия. Мистическое и творческое переживание по своей природе противостоит доминирующей религии и доминирующему в сознании содержанию культурного канона: иными словами, оно в принципе имеет революционный и еретический характер. Можно сказать, что там, где поклоняются "данному", признанному божеству, разрушено характерное отношение между эго и не-эго, определяющее мистическое явление. Следовательно, все мистические направления стремятся к растворению традиционных религий и ритуалов, хотя часто это стремление прикрывается словами об "обновлении" старых религиозных форм. Подлинное основополагающее переживание нуминозного обязательно должно быть направлено против обычного, коллективного, догматического, ибо оно всегда переживается наново.
        Таким образом, любой мистицизм, заключающийся в переживании догматически определенного или догматически определимого содержания, представляет собой либо мистицизм низкого уровня, либо замаскированный мистицизм. К случаю мистицизма низкого уровня относится такой вариант, когда личность, не владеющая культурным каноном и не усвоившая религиозную догму, захвачена одним из архетипических содержаний этого канона и мистически переживает его: примером здесь может служить мистическое переживание архетипического содержания какого-либо христианского культурного канона находящимися на низкой ступени развития обитателями африканской страны. В таком случае мистическое переживание обнаруживает все симптомы первобытного мистицизма. Это тоже "подлинный" мистицизм, однако его следует называть мистицизмом низшего порядка, ибо феноменология мистического переживания регрессивна относительно архетипического культурного канона. Однако такой мистицизм, который нередко встречается, когда культурный канон высшего порядка предлагается группе людей с менее развитым сознанием, менее значим по сравнению с явлением замаскированного мистицизма.
        История знает много мистиков, которые, не желая подвергаться опасному обвинению в ереси, выбирали компромиссное решение и то ли сознательно, то ли бессознательно, пересматривали свои подлинные мистические переживания, иными словами, приспосабливали их к требованиям, налагаемым господствующими догмами. Поскольку мистические переживания в значительной степени основаны на архетипах, следовало бы ожидать соответствия высказываний различных мистиков. Действительно, такое соответствие мы обнаруживаем в психологических влияниях мистических переживаний, в вызванных ими изменениях личности, однако что касается содержания самого переживания, оно в большинстве случаев имеет сходство с господствующими догмами. Редко, например, встречается подлинный восточно-индийский символизм среди мистиков-католиков или наоборот. Примеры подобного пересмотра догм приводятся К. Г. Юнгом при обсуждении высказываний Брата Клауса и Игнатия Лойолы.

Эзотерики.

   Эзотериков можно рассматривать с нескольких сторон:
      -- Люди которые занимаются аномальными явлениями, к ним относятся уфологи, аномальщики, парапсихологи.
      -- Вторая группа более сложная к ним относятся люди обладающие каким - то скрытым знанием о мироздании, но лично я с такими людьми не встречался.
   Эзотерики первой группы причисляют себя к исследователям аномальных явлений, хоть надо заметить, что основном это те которые верят в эти аномальные феномены, НЛО, полтергейст и д.р. Более подробно я рассмотрю их в других работах специально посвященные этой теме.
   Что происходит с человеком, который начинает задаваться вопросами поиска "божественных откровений", всякой неопределенной духовностью, эзотерикой.
   Почему же человек начинает заниматься эзотерикой?
   По моим наблюдениям есть только три основные вещи, запускающие процесс поиска:
   1) Разочарование в жизни
   2) Страх смерти
   3) Зов, тайна, какая-либо присутствующая уже в человеке "паранормальщина" - осознанная, либо нет.
   Дальше "хочет человек или нет" - происходит набор: книг, знакомых, каких-то новых знаний и т.п., так называемый "вход". Вход может быть осуществлен с разных сторон. Кто-то через наркотики, начитавшись Дона Хуана, кто-то через тренинги, кто-то через книжки по личному росту выходит на новые грани и т.д. тут все зависит от того, что запустило изначально процесс, какова подлинная мотивация таких поисков и, важно, те страхи, которыми он движим.
   Потом наступают различные "критические точки" - у каждого свои. Кто-то решает, что "нефиг чепухой страдать - надо деньги делать", кто-то, что решение его психологических проблем лежит в религии, духовности или эзотерике и нужно применять "новое понимание жизни" и учиться эзотерическим знаниям для материального, кто-то отлетает от жизни - повозглашая тело греховным, напрочь становясь полностью ассоциальным типом, кто-то форточку взглядом двигать пытается и даже двигает :), стрелять потоками и огненными шарами из глаз или "вылететь в астрал" - это провозглашается основной целью, кто-то находит сладкоголосых "гуру" - некое эмоциональное болото, чтобы тихо и мирно встречаться и время от времени пиздеть про духовность, кто-то совсем погружается в свои внутренние галлюцинации и рассуждения и живут в них абсолютно, нарисовав там все "божественное".
   И это не значит, что не нужно искать, или что это все легко, или что я лучше знаю, кому и что в данный момент нужно делать, или, упаси боже, я лучше других
   однако, продолжим... скоро ход моих мыслей станет вам понятен
   Если попытаться как-то сгруппировать, а в дальнейшем смоделировать эти наиболее активно представленные группы (т.е. возможные будущие результаты людей, входящих в одну из них) мы получим некие модели-векторы движения:
   1) Группа людей, стреляющая шарами энергии по прохожим, вылетающий в форточку через "астрал", проходящие, сквозь стены, такие маги, а по факту таки люди нуждаются в немедленной и скорейшей психологической помощи :) Где-то и что-то в своем психо-становлении они пропустили, какую-то стадию и, в итоге, это выразилось в психических и психологических отклонениях. Т.е. - это ни что иное, как невозможность самовыразиться и самоутвердиться через обычные социальные ценности: семью, работу и т.п., попытка, но каким-то странными способами через наращивание гордыни и сползания в "эзотеризм" за могуществом. Такие люди любят очень, чтобы у них наглухо сорвало крышу от очередной эзодеи, и все это приводит к еще более печальным последствиям.
   2) Вторя группа, Это - все такие спокойные, медленно ходящие с чуть прикрытыми глазами "просветленные", рассуждающая о эзотеризме, сакральных знаниях, внутренних энергиях. "Люди пустоты" от Ошо :) Такие люди, абсолютно безобидные и, часто, без типа эмоций.. такие "отрешенные от всего". Люди нирваны и дети дзен. По факту же - это плод, который никогда не прорастет ибо это пни с глазами- там уже ничего нет
   3) Третья группа. Это фанаты и адепты. У них есть свой гуру, который рассказывает им всякие сказки (часто этот гуру из 2 группы) через книги или напрямую, а они все это с удовольствием или без поглощают. Но, по правде сказать, разные гуры бывают. В общем третий тип - это люди, порождающие эгрегоры и/или висящие на них же, очень любящие кучковаться, часто с полной кучей психологических особенностей. Сюда же входит и основная масса религиозных людей. По факту - это такая удобная форма духовности.
   4) Четвертая группа - на имение многочисленная, ибо это состоявшиеся люди, полные энергии и здоровья. Такие счастливчики или часто мы их называем "селф мейд мэн". Они страдали, да, они терпели неудачи, да, они закалялись и работали над собой - поэтому они и выстрадали, сделали себя. Они уже понимают, что жизнь - это не только пустота, что мы все живем в большой системе, что есть структура опыта человека, есть иерархия систем. Но хоть они полностью и готовы к настоящему постижению, только единицы из них готовы пожертвовать всем этим, что они выстрадали ради "непонятно чего".
   Есть еще и пятая группа - это люди предназначения. Их настолько мало, что для исследования мы их не берем
   Значит не все просто так, а даже совсем не просто. Недостаточно простых формул вроде "отбрось свою эго и просветлей". Ведь как только появляются понятия абсолюта, которые человеческий интеллект не в силах объять - они вытесняют все остальное, тем самым обесценивая последнее. Но кто вам сказал, что самая обычная жизнь не божественна?)
   Такими понятиями являются, например: просветление, осознание, самоосознование, бог, сознание и другой круговорот "непонятных слов". И происходит спор, борьба, доказательства истинности и т.п. Но как интеллекту объять необъятное, то, что ему никак даже не принадлежит? А выход есть :) Выход - это "подготовка почвы" самого интеллекта, чтобы семя проросло и никак иначе. Это умение наблюдать, видеть и описывать происходящие процессы, а не сами слова и постоянная в этом тренировка.
   Благодаря наблюдению и опытам великих людей, мы получили не только науку и внешние соц. атрибуты, но и внутреннее описание процессов. Так появилась библия, Коран, тексты Патанджали и прочее и прочее. Библия и Коран, например, - это закодированная книга, пригодная к раскодированию сейчас единицами. Почему? Все потому же.. люди не признают иерархию, которая объективно существует. А второй момент: меняется время - меняется и подача знаний, их форма подачи.
   Если мы посмотрим на различные описания разных духовных школ, учителей древности и т.п. - всегда существовала эта иерархия постепенности, где невозможно или практически невозможно перепрыгнуть с низу наверх.
   В древнекитайских школах, Бодхитхарма пошел через тело, через физ. совершенствование (боевые единоборства) и только когда тело становилось как кремень и дурные мысли "улетали" там брались за что-то более сложное, вроде постижения тонкого мира энергий, медитацию созерцания.
   В Индии была карма-йога, в православии - трутники, которые должны были трудиться, созревать к постижению души и духа. Но возможен, а скорее реален ли такой путь сейчас, в нашем веке безумной постиндустриализации и мегатонн информации? Едва ли. Этот век диктует человеку другие пути, а люди пытаются это произвести сейчас и, разумеется, вступают в жесткий конфликт с обществом, с самим собой.
   Вне зависимости от той школы, в которой человек занимается без самосознания он далеко не уйдет.
   Человек родился, попал в соц. круг, и, если, он не научился в нем жить и грамотно взаимодействовать как психологически здоровое существо, если не выросло его самосознание как моделирование и понимание основных моделей и принципов в описания себя, если он не научился находясь в своем самом гармоничном состоянии "спускаться" на уровни других людей, играть с ними в их игры, то в случаях "духовного интереса", он выбрасывается в первые три "духовные" группы, а не идёт дальше личности - за неё. Видите как просто?)
   Поэтому сейчас такое время, когда личность невозможно просто отбросить большинству как это делали раньше, ну, кроме единиц, которые в силу каких-то неведомых нам причин, то ли в силу очень старой души, то ли еще чего, отрабатывают с рождения сразу свой Дух, но и им не избежать соц. давления и становления. И именно через работу с собой, над своей адаптацией и интеграцией, мы сейчас получаем максимальные уроки для своей души. Таково время.
   Если рассмотреть людей по степени самосознания, можно взять Гурджиевскую модель человека. От 1 д о7. Первые три и составляют этот основной пласт всяких непонятных духовных групп. Если очень быстро, кто они?
   Человек N1 - это человек соблюдающий ритуалы, поклоны, крещение. Динамический тип - в общем обезьяна. Таких людей мы можем видеть на митингах, обливающих святой водой голубых и прочую "нечестью" Имеет наименьшее самосознание.
   Человек N2 - это эмоционально-чувственные люди, которые все переживают и быстро создают эмоциональную связь со своим учением и идеями, кучкуются, создают кружки, секты и уходят в монастыри. Это зависшие компьютеры. Они не хозяева своим чувствам и чувства их имеют, как и их учения, ибо они не хозяева своим чувствам, уму и телу.
   Человек N3 - это мозг.. знает все писания наизусть, все духовные концепции, все притчи, басни.. для которых самоценны только их высшие идеи. Глубочайшие знатоки философии, вед, библии, Корана, знающие все о молитве, медитации, учениях, парапсихологии, астралогии, все о просветленных и какими они должны быть, но совершенно не имеющие в этом ни опыта, ни духовных плодов.
   Вот эти люди и составляют 95% всех духовных искателей.
   Человек начинается только с N4. Это человек отличается от первых трех тем, что он начинает себя описывать. Не описывает как глупый биоробот слова, описывающие слова, а начинает описывать себя. Он уже осознал, что есть человек номер 1, 2 , 3 и понял что на самом деле не важно то чему ты следуешь, а важно то, как ты умеешь это делать.
   Растет его самосознание. Это человек, которые начинает видеть основополагающие Модели и Принципы, моделирует работающие модели внутри систем, делает, практикует и получает результат. Первые же три типа занимаются всяким барахлом и белебердой, никто их них не хочет учиться контролировать свой ум - все хотят играть в игры. Кто-то зависает на каких-то нелепых идеях, кто-то на своих же эмоциях, кто-то ищет мастера. В общем никто не занимается своей осознанностью(метаописанием систем) до человека N4, никто не моделирует свои внутренние состояния.
   Человек номер четыре это человек стратегии. Он видит эффективные стратегии, и не обращает внимание на форму. Если говорить грубо, то человек номер четыре мыслит в рамке цель-стратегия-эффект.
   Человек 4 учится управлять собой, а не быть управляемым. Вот тут и различие и для этого и нужны описания систем, а так же внутренняя калибровка состояний. Так посепенно человек N4 двигается в человеку N5.
   Дальше идет Элита людей Знания. И чтобы ее описывать, нужно как минимум что-то знать о них. Я мало знаю ибо чем дальше - тем их меньше, но тем больше их божественное самосознание.
   Человек N5 - это человек-кристалл, человек полной ясности своего внутреннего мира, человек-источник. Это безусловный лидер для первых 4ёх, обладающий неимоверной волей и неподвижным внутрненним центром..покоем, любовью, миром в душе и т.п., сформироанным в своих практиках. Человеком N5 стать безумно сложно ибо обычно для этого нужна настоящая школа или же Мастер, чего в наше время практически нереально. Значит все придется делать самому. Одной целенаправленной мысли такого человека хватит, чтобы запустить такое дело, о котором лучше никак уж не говорить. Это очень ценные и, безусловно, очень харизматичные люди на планете Земля)
   6, 7 - Судя по всему, где-то обитают, поддерживая общеземной и космический баланс, транслируя высшие духовные энергии на землю через "себя"
  

Дети Индиго.

   В своем профессиональном опыте я часто сталкиваюсь с вопросами родителей, о том как воспитывать детей. Те приемы воспитания, которые они знают, не работают. Это связано с глобальными изменениями в мире, с изменением запросов общества к взрослеющей личности. В связи с этим я расскажу о так называемых детях Индиго, детях которые приходят в этот мир с особой миссией.
Дети Индиго приходят в этот мир со своими намерениями и талантами, которые отчетливо проявляются с момента рождения. Они могут впитывать знания, как губка, особенно если им нравиться предмет, изучение которого обеспечивает им более высокий уровень развития в области их интересов. Они реагируют наилучшим образом, если вы ведете себя с ними как с уважаемыми взрослыми.
Дети Индиго несут в себе небесные послания, которые пока недоступны нашему пониманию. Они помогают нам в поисках истины, смысла жизни, мира. Детей Индиго можно отличить по глазам. В них скрывается глубокая мудрость и осознанность.
Ребенок Индиго это такой ребенок, который обладает новыми необычными психологическими характеристиками и моделями поведения. Это предполагает, что люди, взаимодействующие с подобными детьми (особенно родители), чтобы достичь успеха, должны изменить свой подход к ним, методы воспитания. 90% детей младше 10 лет принадлежат к группе Индиго.

Наиболее распространенные качества детей Индиго:

1. Они приходят в этот мир с ощущением своей царственности (и часто ведут себя соответствующим образом).
2. Они чувствуют, что "заслужили быть здесь", и бывают весьма удивлены тем, что другие не всегда разделяют их мнение.
3. Они не сомневаются в своей значимости. Нередко они сообщают родителям, "кто они есть".
4. У них нет абсолютных авторитетов, они не считают нужным объяснять свои поступки и признают свободу выбора.
5. Они теряются, соприкасаясь с консервативными системами, где вместо проявления творческой мысли, строго соблюдаются традиции.
6. Они часто видят более рациональный способ сделать что-то в школе или дома, однако окружающие воспринимают это как "нарушение правил" и их нежелание приспосабливаться существующей системе.
7. Они кажутся некоммуникабельными, если находятся в компании себе подобных. Если рядом нет никого, обладающего подобным же менталитетом, они часто замыкаются в себе, чувствуя, что никто в этом мире их не понимает. Поэтому установление социальных связей в период обучения для них представляет немалую сложность.
8. Они никак не отзываются на обвинения в нарушении дисциплины. К заявлениям типа "вот подожди, придет отец, узнает, что ты натворил, тогда увидишь..." они остаются глухи.
9. Они не стесняются, давать вам понять, в чем испытывают нужду.

Контактеры.

   Прежде всего хочется начать с того, что нужно очень внимательно отнестись к человеку, который называет себя контактантом. Попасть в впросак очень легко, достаточное обратить внимание некоторые психические особенности.
   Психологический портрет составляется при участие психических данных о характере, темпераменте, восприятие, о душевном здоровье, воображение.
   ВНИМАНИЕ СТАТЬЯ!
  
  
  

НЛО опастность контакта.

   Главная особенность НЛО в том, что оно сколько ни летает, а сядет. В месте приземления изредка находятся люди, часто -- животные, и почти всегда -- растения. Исследования многочисленных случаев показали, что загадочное излучение двигателей космического корабля крайне пагубно действует на земные формы жизни, угнетая их рост, приводя к заболеваниям, а то и к смерти.
   Сообщений о контактах человека с НЛО и гуманоидами становится всё больше. Увеличивается количество посещений так называемых "аномальныхзон". В связи с этим весьма актуальным становится вопрос о соблюдении соответствующей "техники безопасности". Ведь, как правило, в случаях контакта с НЛО человек подвергается воздействию непонятного вида энергии, порой с трагическим исходом. Можно задуматься, например, о причинах смерти исследователей и специалистов по НЛО, которые много времени проводили на местах посадок. В результате проведённых медико-биологических исследований установлено, что у людей, так или иначе вступавших в контакт с НЛО или гуманоидами, частично или полностью отобрана (забрана, откачана) биоэнергия. Без восполнения собственной биоэнергии человек погибает или серьёзно заболевает.
   При экстрасенсорном обследовании подобных больных выявлены также случаи "замены" в организме свидетеля его собственной биоэнергии на "чужую" энергию. В настоящее время по результатам контактов с НЛО можно выделить следующие заболевания.
   ЭМОЦИОНАЛЬНО
   ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ
   РАССТРОЙСТВА
   Они связаны с чувством страха, которое возникает неожиданно и имеет различную продолжительность и интенсивность -- от неприятного предчувствия до панического ужаса.
   У женщин, подростков, людей эмоциональных и не имеющих хорошей морально-психологической подготовки, эмоциональные и психологические расстройства глубже. Страх, видимо, имеет защитную функцию, предупреждая организм об опасности (в том числе и о вторжении других видов энергии), а также замедляет мышление. Чувство ужаса может сделать человека неподвижным. Замереть в глубоком трансе, словно птичка рядом с проползающей змеей, способен любой из нас. Иногда это наследие древних предков, доставшееся человеку в результате миллионов лет эволюции, сохраняет ему жизнь и здоровье. К счастью, человек способен бояться. Кроме страха, при контактах с пришельцами отмечены ощущения дискомфорта, беспокойства, подавленности.
   ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ РАССТРОЙСТВА ОРГАНИЗМА
   Выражаются головной болью, усталостью, сонливостью, тошнотой, обмороками. Характерным симптомом приближения летающей тарелки либо её экипажа является головная боль. Почувствовав её, необходимо немедленно убраться подальше, по возможности определив источник воздействия.
   ДЕРМДТИЧЕСКИЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ И ООУХОЛИ
   После биолокаций или при отборах проб (особенно битумоподобного вещества, часто встречающегося на местах посадок) могут возникать тяжёлые трудноизлечимые дерматиты.
   Летчик гражданской авиации Денис Михайлович Чобот, облученный зеленым лучом от НЛО в 1988 году под Абаканом, скончался от болезни ткани, напоминающей микоз.
   Однако по своему происхождению кожная болезнь была не грибковой, хотя сильно её напоминала. Неизвестно, как может реагировать земной организм при контакте с чужеродным веществом.
   ИЗМЕНЕНИЕ СОСТАВА КРОВИ
   Наблюдается повышенное содержание ионов кальция в крови. Возможно повышение содержания протромбина, превышающее теоретически допустимое, в результате чего возможен тромбоз и свертывание крови (гипертромбинея, вообще-то, - редчайшее заболевание). При работе на некоторых местах посадок отмечалось резкое (на 3 тысячи единиц) падение содержания лейкоцитов в крови.
   ВРЕМЕННЫЕ ПАРАЛИЧИ И СУДОРОГИ
   Отмечаются иногда при неожиданных ("случайных") контактах с НЛО и гуманоидами, которые применяют психотронное воздействие или нервно-паралитическое оружие ("лампы", "трубы", "расчески"). Человек ничего не чувствует, но и не может пошевелить пальцем; в других случаях - испытывает редкое или частое покалывание, даже судороги. Имеет место также болезненное покалывание по всему телу, словно в затёкшей ноге. После восстановления двигательной способности у человека начинается нервное расстройство, степень тяжести которого зависит от состояния здоровья на момент применения "гуманного" оружия.
   ЛИХОРАДОЧНОЕ СОСТОЯНИЕ
   "Аризонская лихорадка" зарегистрирована при контактах с инопланетянами и является одним из опасных заболеваний. Она была впервые отмечена у группы исследователей Большого Аризонского кратера в начале XX века. Установлено, что "аризонской лихорадкой" не болеют индейцы и белые из числа местных жителей, часто посещающие кратер. Ею часто заболевают после воздействия ярко-зелёным "светофорным" светом из НЛО. Заболевание начинается на 14-е сутки после контакта. Внезапно и резко повышается температура (до 38-40 градусов). На 3-й и 8-е сутки наблюдаются самые высокие пики температур, не сбиваемые никакими медикаментами. На 8-е сутки температура может подняться до 41 и более градусов, что, в свою очередь, может закончиться температурным шоком и свёртыванием крови. Летальный исход наблюдается более чем в половине
   случаев. Если организм больного выдерживает кризис 8-го дня, температура спадает до нормальной. Выздоровление наступает через две недели.
  
   ЧАСТИЧНАЯ МАИ ПОЛНАЯ ПОТЕРЯ ПАМЯТИ
   У контактёра наступает обычно не сразу. Он начинает постепенно путать последовательность событий, забывать детали, а потом и суть фабулы контакта, особенно полученную информацию. Известны случаи, когда участники событий утверждают, что никакого контакта вообще не было, хотя фотографии, сделанные третьими лицами, свидетельствуют об обратном. Память может быть восстановлена с применением глубокого, так называемого "сомнабулического" гипноза; но не каждый согласится на это.
   *^,..У НАС В АРМИИ...
   Многие из вышеперечисленных заболеваний затронули людей, служивших со мной в ином Яру. Напомню (материал об этом ! был в N5 "Аномальных новостей"),
   112 августа 1989 года вблизи полигона "Капустин Яр" произошло падение НЛО. Причиной аварии стало применение средств ра-пектронной борьбы. Установки РЭБ в i поступили недавно, для той эпохи являлись последним словом техники и, вероятно, вызвали отказ бортовой навигации НЛО. Средства РЭБ применялись во всех случаях появления неопознанных летающих объектов над воинскими частями и кораблями ВМФ, но падений "тарелочек" до 1989 года не вызывали. Вокруг места аварии НЛО было выставлено оцепление. Вскоре "летающую тарелку" вывез прибывший спецконвой, и дальнейшая судьба капустиноярского НЛО неизвестна. Своими глазами я видел "тарелку" всего один раз, с расстояния приблизительно 3-4 метров. Ближе подойти не удалось по не зависящим от меня обстоятельствам. Оказывается, мне повезло, потому что те, кто касался корпуса космического корабля, вскоре заболели.
   Симптомы я описал выше: головная боль, подавленное состояние, сонливость, потеря аппетита. Среди личного состава, стоявшего в оцеплении, было несколько случаев продолжительных обмороков и галлюцинаций. В госпитале врачи наблюдали изменение со-
   става крови, продолжительные запоры и так называемую "куриную слепоту", в обычных условиях вызываемую недостатком в организме витаминов. Подробностей не знаю, но могу допустить, что рядовой состав подходил вплотную к НЛО и пытался отодрать от корпуса какую-нибудь деталь "на память" или оставить автограф. Через некоторое время всему офицерскому составу, так или иначе принимавшему участие в "Операции НЛО", была предоставлена возможность по линии отдела кадров улучшить условия службы. Многие были направлены на санаторно-курортное лечение. Оно для них было совсем не лишним.
   ТЕХНИКА
   ЗЕМНОЙ
   БЕЗОПАСНОСТИ
   Опыт пострадавших от вредоносного воздействия НЛО дАёт следующие правила безопасности, которые тлеет смысл соблюдать, если хочешь остаться живым и здоровым.
   1. При встрече с НЛО или гуманоидами ни в коем случае не следует к ним приближаться. Лучше находиться в укрытии, а наблюдать за событиями только в том случае, если есть необходимость. Если таковой нет, выждать, пока НЛО или гуманоид не скроются, и сразу покинуть место встречи. Категорически не рекомендуется вступать в контакте НЛО или гуманоидами. О случившемся надо немедленно сообщить в ближайшее отделение милиции.
   2. В случае состоявшегося контакта ни в коем случае не совершать действия, которые могут быть истолкованы как попытка нападения! К ним относятся движения на замах, стойки из бокса или восточных единоборств, угрозы.
   Недопустимо применение оружия, ибо возможна молниеносная ответная реакция в виде лучевого удара или воздействия на уровне сознания.
   3. Если всё же принято решение вступить в сознательный контакт, необходимо провести морально-психологический тренинг, проверить состояние здоровья (обязательно с участием врача-психиатра). В процессе контактов, которые могут быть продолжительными и носить регулярный характер, следует обязательно контролировать состояние крови (клинический анализ), а в случае обнаружения отклонений от нормы -- немедленно прекращать исследования. Особенно это касается биолокаторщиков, наиболее часто подвергающихся воздействию излучений на местах посадок НЛО.
   4. В случае попытки похищения инопланетянами следует побороть чувство страха и хотя бы мысленно пытаться отговаривать их от подобных действий. Ни в коем случае не принимать предложение посетить НЛО! Рассказов о визитах на борт космического корабля существует много, а случаев бесследного исчезновения -- в тысячи раз больше. После подобных контактов имеет смысл обратиться к врачу.
   5. Если НЛО испускает видимые лучи, нельзя попадать в зону их действия. Особенно опасен зеленый луч и яркий "светофорный" свет. К возникшей ситуации необходимо относиться спокойно, не перегружая психику отрицательными эмоциями. Не следует удивляться внешнему виду гуманоидов: он не всегда соответствует земным понятиям. Часто гуманоиды описываются как управляемые биороботы, выпускаемые НЛО. Биороботы представляют собой материализованные формы-образы из невесомого материала. Они способны проникать сквозь препятствия (стены, двери, окна), перемещаться, не касаясь земли. Брошенный в них предмет проходит сквозь них, не нарушая внешней формы.
   6. Если на месте посадки обнаружена битумоподобная жидкость или какие-то незнакомые предметы, трогать их руками опасно. Это могут быть отходы жизнедеятельности инопланетян, ядовитые как для них самих, так и для чужеродных им земных организмов. В шлаках, выводимых пришельцами, с большой вероятностью содержатся симбиотические им микроорганизмы, смертельно опасные для человека. Таким образом, к НЛО и проявлениям деятельности пришельцев надо относиться с опаской. Нельзя с уверенностью сказать, что у них на уме. Они прибывают на нашу прекрасную Землю с корыстными целями, конечный смысл которых понятен только им. Дорогостоящие космические перелёты обязательно должны окупать себя, хотя бы в перспективе. Так что интересы у нас с ними разные. А значит, чужие - опасны!
   Борис АРХАРОВ, майор ПВО в отставке
   Аномальные новости 8,2001
  
  
  
   Для психотерапевта и для психолога консультанта очень важно отметить мистическое мировоззрение клиента. Например как он относится к феномену НЛО определить его адекватность к себе и другим людям. Расспросить об его семье (не которые из его также могут быть подвержены контактам), работе, его взгляде на данную проблему.
   Психологический портрет контактанта может быть очень широк. Человек, который вступил якобы в контакт с НЛО может быть и творческий личностью таковым и не являются.
   Иногда контакт начинается в раннем возрасте с трех лет. Человек может считать, что в прошлой жизни он был инопланетянином. Ни каких видимых доказательств у него нет.
   Человек перенесший возможный контакт эмоциональный ранимый тяжело вспоминает контактную ситуацию, поэтому регрессивный гипноз, который часто используется для исследования контакта может вызвать психологическую травму. Использовать гипноз надо очень аккуратно и только в экстренных случаях, иногда сам контактант может вспомнить свое похищение НЛО без гипноза.
   Человек, который пережил контакт может считать себе мессией, который должен выполнить некое свое предназначение. В таких случаях надо быть очень осторожным. Так же как и уверенность человек в том, что он является "инопланетянином". В этом я нахожу некую психотрансформативную основу, которое может быть выделено, как синдром "контактерства".
   Можно рассматривать проблему с точки зрения положительного или отрицательного влияния контакта на человека-контактанта, на ход событий его жизни, или более глобально - влияние контакта на человеческое сообщество, на его развитие.
   Не имея возможности рассмотреть проблему во всем ее многообразии и целостности, коснемся лишь некоторых ее аспектов.
   Прежде всего, обратим внимание на решающий момент: результирующее влияние контакта во многом зависит от того, как сам контактант осознает, понимает и оценивает создавшуюся контактную ситуацию. От этого, в свою очередь, будет зависеть и его отношение к контакту, и стиль взаимодействия с предполагаемым объектом связи и даже информация, поступающая к человеку через контакт.
   Если углубиться в этот вопрос дальше и обобщить наблюдения, имеющиеся на сегодняшний день в нашем распоряжении, то станет ясно, что осознание и понимание контакта, его сути, во многом определяется степенью развития интеллекта контактанта, его накопленными знаниями, багажом его жизненного опыта и, наконец, его нравственностью. Не последнюю роль в этом играют психическое здоровье человека, его психофизиологические особенности и его характер.

Особенности мистической личности.

   Так как именно эти люди по моемоей теории имеют особое или мистическое развитие личности. Они совершенно не похожи на обывателей с их подседневными проблемами и деятельностью. Например, что скажет обыватель если его спросить почему затонула подводная лодка "Курск", вероятней всего он скажет, что повлеял человеческий фактор. А мистик или эзотерик выдвенет гипотезу, повлеяли, какие- то потусторонние силы, которые как ему кажется играют огромную роль в нашей жизни.
   Но классификацию, которую я дал в начале - это люди у которых мистические
  
   ЛИЧНОСТЬ!
  
   0x01 graphic
  
   НОЙМАНН Эрих (евр. ???? ??????; 23 января 1905, Берлин -- 5 ноября 1960, Тель-Авив) был психологом, писателем и одним из самых одаренных учеников Карла Юнга. Он получил степень PhD в Берлинском университете в 1927 г. Позже переехал в Тель-Авив. Многие годы он часто возвращался в Цюрих, Швейцария, чтобы читать лекции в Институте К. Г. Юнга. Также он часто читал лекции в Англии, Франции и Голландии, а также был членом Международной ассоциации аналитической психологии и президентом Израильской ассоциации аналитической психологии. Он практиковал аналитическую психологию в Тель-Авиве с 1934 г. вплоть до смерти в 1960 г
  
  
  
   особенности стали проявлятся еще в раннем детстве и развивались практически на всем протяжение жизни индивида. Самые высокоразвитые ветви человеческого рода имеют одну общую характерную черту - тенденцию производить (правда, спорадически и часто вопреки неблагоприятным внешним обстоятельствам) странный, но совершенно определенный тип личности; такая личность не может довольствоваться тем, что другие люди называют жизненным опытом, и склонна, как утверждают ее недоброжелатели, "отрицать мир ради поиска реальности". Мы встречаем таких людей на Востоке и на Западе, в древнем, средневековом и современном мире. Их единственная страсть - преследование некоей неосязаемой, духовной цели: поиск "выхода" или "возврата" в то желанное состояние, в котором они могут удовлетворить свою жажду абсолютной истины. Этот поиск составляет смысл всей их жизни. Ради него они с легкостью идут на такие жертвы, которые другим людям кажутся чудовищными. И косвенным подтверждением объективной актуальности такого поиска есть то, что где бы и когда бы ни появлялись эти люди, их цели, доктрины и методы были по сути своей одинаковы. Их опыт, в итоге, образует мощный корпус свидетельств, удивительно последовательных и нередко объясняющих друг друга; его нельзя не принимать во внимание, если мы хотим оценить энергию и потенциальные силы человеческого духа или же осмыслить его отношение к неведомому миру, который лежит за пределами ощущений.
   Во всяком человеке рано или поздно просыпается любовь к скрытой за покрывалом тайны Исидой, которую он называет Истиной. У большинства это проходит. Они видят безнадежность своей страсти и возвращаются к практическим делам. Но другие на всю жизнь остаются преданными поклонниками Истины, они любят ее и представляют себе любимый предмет совершенно по-разному. Некоторые видят Истину, как Данте видел Беатриче, - обожаемой, но непостижимой, встреченной в этом мире, но зовущей в мир иной. Другим она скорее кажется злой, но неотразимой колдуньей, соблазняющей, требующей платы и, в конце концов, предающей своего любовника. Кому-то она мерещится в лабораторной пробирке, кому-то - в поэтической мечте; одним - перед алтарем, другим - в грязи. Крайние прагматики готовы искать ее даже на кухне, заявляя, что лучше всего распознавать ее по полезным результатам. И наконец, после безуспешных ухаживаний, скептик-философ успокаивает себя тем, что его дамы вообще не существует.
   Какими бы символами они ни обозначали свой поиск, никто из этих искателей никогда не мог убедить мир в том, что нашел там, за завесой, Реальность, встретился с ней лицом к лицу. Но если мы можем доверять свидетельствам мистиков - а в их описаниях собственных переживаний чувствуется удивительная убедительность и благая вера, - то им удалось то, что у других не получилось: они установили непосредственную связь человеческого духа, блуждающего, как они говорят, среди вещей материального мира, с той "единственной Реальностью", тем нематериальным и предельным Бытием, которое часть философов называют Абсолютом, а большинство теологов - Богом. Здесь, говорят мистики (и многие, отнюдь не будучи мистиками, согласны с ними), находится скрытая Истина, объект страстного желания человека, единственная приемлемая для него цель поиска. Поэтому они с полным правом требуют от нас такого же внимания, какое мы оказываем первооткрывателям новых земель, куда сами мы не рискнули бы углубиться без нужного оснащения. Мистики - это пионеры духовного мира, и мы не имеем права отвергать ценность их открытий просто потому, что у нас нет возможности или мужества, необходимых для собственных исследований.
   Такая критика реальности есть, конечно, дело философии. Я не могу сказать, что эта книга написана философом или адресована исследователям этой великой науки. Однако, хотя мы всего лишь любители, мы не сможем найти отправную точку, не использовав в какой-то мере основания философии. Эти основания охватывают целую область первоначал, и именно к первоначалам мы должны обратиться, если хотим понять истинное значение мистического типа личности.
   Поэтому начнем с начала и вспомним несколько банальных и элементарных фактов, которые принято игнорировать среди людей практичных. Таким началом для человеческой мысли является, конечно, Я, Эго, самосознание субъекта, который пишет эту книгу, или самосознание другого субъекта, который ее читает и вопреки всем аргументам заявляет: "Я ЕСТЬ". Это та точка отсчета, относительно которой мы вполне уверены. Никто из метафизиков еще не поколебал уверенности обычной личности в ее собственном существовании. Неуверенность для большинства из нас начинается только тогда, когда мы спрашиваем, что еще существует.
   К этому Я, этому самосознанию, заключенному в "оболочке, которую мы теперь называем телом и которую не можем сбросить, как улитка - свой домик", приходит, как мы знаем, постоянный поток сообщений и переживаний. Главные среди них - возбуждение тактильных нервов, результатом чего является то, что мы называем осязанием; колебания, воспринимаемые оптическим нервом, - это мы называем "светом", а также колебания, воспринимаемые ухом как звук.
   Что означают эти переживания? Первый ответ неискушенного Я - что они указывают на сущность внешнего мира; когда его спрашивают, каков этот мир, оно обращается к "свидетельствам своих чувств". Из сообщений, которые получает это Я через органы чувств, из сообщений, которые обрушиваются на него, стучатся к нему со всех сторон, хочет оно этого или нет, оно строит свой "чувственный мир", который и является "реальным и надежным миром" всякого нормального человека. Когда поступают впечатления - или, скорее, те интерпретации подлинных впечатлений, которые дает его нервная система, - оно использует их, как играющий в ребусы использует отдельные буквы, из которых составляются слова. Я сортирует, принимает, отвергает, комбинирует, а затем победоносно производит из них "понятие", которое, по мнению Я, и есть внешний мир. С завидной и восхитительной простотой Я приписывает собственные ощущения неведомой вселенной. Звезды, утверждает Я, есть яркие, трава есть зеленая. Для него, как и для философа Юма, "реальность состоит из идей и впечатлений".
   Однако совершенно очевидно, что этот чувственный мир, эта кажущаяся реальной внешняя вселенная, хотя и может быть полезной и ценной во многих отношениях, не может быть собственно внешним миром, а только отраженной этим Я картиной внешнего мира. Эта картина - произведение искусства, но не научный факт, и поскольку она может обладать глубоким смыслом как великий шедевр, то относиться к ней как к предмету анализа опасно. Даже поверхностное исследование показывает, что эта картина имеет самое приблизительное и символическое отношение к реальности и не будет ничего означать для других Я, чьи чувства или каналы общения устроены иначе. Поэтому свидетельства чувств не могут быть приняты как свидетельства сущности предельной реальности - полезные слуги дома, они могут оказаться опасными проводниками в пути. Не могут их показания поколебать тех искателей Реальности, которые обнаруживают в них противоречие описаниям своего мистического опыта.
   Воспринимающее Я сидит, так сказать, на приемном конце телеграфной линии. Согласно любой другой теории, кроме мистицизма, это его односторонняя связь с предположительным "внешним миром". Приемный аппарат регистрирует отдельные послания. Я не знает и, до тех пор пока оно зависит от этого аппарата, никогда не узнает объекта - реальности на другом конце провода, по которому идут послания; оно не может по-настоящему раскрыть сущность этого объекта. Но у него есть все основания принимать их как свидетельства, потому что что-то существует выше него и его приемного аппарата. Ясно, что конструктивные детали телеграфного аппарата видоизменяют послание. То, что передается как точка и тире, цвет и объем, может быть принято совсем в другом виде. Поэтому такое послание, хотя и может в некотором смысле иметь отношение к предполагаемой реальности на другом конце линии, никогда не может быть адекватно ей. Всегда будут присутствовать неуловимые колебания, которые оно не сможет воспринять или будет путать. Поэтому часть послания всегда теряется, или, другими словами, существуют такие аспекты мира, которых мы никогда не познаем.
   Таким образом, сфера нашего возможного интеллектуального знания строго ограничена нашей индивидуальностью. Не край земли, а внешние окончания наших сенсорных нервов являются границами наших исследований, и "знать себя" означает знать вселенную в себе. Мы ограничены нашим приемным аппаратом, мы не можем встать и пойти посмотреть, куда ведут "телеграфные провода". Слова Экхарта по-прежнему имеют предельное значение для нас: "Душа не может приблизиться к творениям иначе, чем через сознательное восприятие образов". Если бы какой-то шалун-Демиург включил наш приемный аппарат по-другому, мы бы имели новую вселенную.
   Уильям Джеймс однажды предложил полезное упражнение для молодых идеалистов - поразмыслить о переменах, которые могли бы произойти в нашем обыденном мире, если бы различные ответвления нашего приемного устройства изменили свои функции, например, мы "слушали" бы цвета и "видели" звуки. Такое замечание проливает неожиданный свет на странное, с точки зрения очевидности безумное, утверждение визионера Сен-Мартена: "Я слышал цветы, которые звучали, и видел звуки, которые сияли", а также на описания других мистиков о тех редких моментах сознания, когда чувства сливались в единый и невыразимый акт восприятия, в котором цвета и звуки были одним целым.
   Поскольку музыка - это интерпретация определенных колебаний, воспринимаемых ухом, а цвет - это интерпретация колебаний другого вида, воспринимаемых глазом, то все это не так безумно, как оно звучит, и может быть представлено в рамках физической науки. Если бы такое превращение наших органов чувств действительно произошло, мир все равно посылал бы нам те же послания, - этот чуждый, непостижимый мир, от которого, согласно этой гипотезе, мы изолированы герметически, - однако мы воспринимали бы их по-другому. Мы бы все равно воспринимали красоту этого мира, но она говорила бы другим языком. Пение птицы поражало бы сетчатую оболочку наших глаз великолепием красок; мы бы видели волшебные тона ветра, слушали бы как великую фугу повторяемость и гармонию зелени лесов и каденции штормовых небес. Если бы мы сознавали, что при самом малейшем изменении наших органов чувств мы бы могли попасть в такой мир, мы, может быть, не так высокомерно относились бы к тем мистикам, которые говорят, что воспринимают Абсолют как "музыку небес" или "Несотворенный Свет", равно как были бы и менее фанатичны в нашем намерении сделать надежный "мир здравого смысла" единственным образцом реальности. Этот "мир здравого смысла" является концептуальным миром. Он может представлять внешнюю вселенную; но деятельность человеческого мозга он безусловно представляет. В пределах этого мозга строится вселенная, и большинство из нас согласны там и "пребывать в покое во веки веков" подобно душе в Храме Искусств.
   Таким образом, непосредственная встреча с абсолютной истиной кажется невозможной для нормального немистического сознания. Мы не можем знать реальности и даже не можем доказать существование самых простых предметов, хотя это ограничение остро осознают лишь немногие люди, а большинство из них стали бы его отрицать. Но в роде человеческом упорно существует тип личности, который ясно осознает это ограничение и не может смириться с теми мнимыми реалиями, которыми "обставлена" вселенная всякого нормального человека. Таким людям, чтобы не чувствовать себя неуютно, необходимо создать для себя некий образ Нечто или Ничто, находящегося на том конце их "телеграфной линии", - некую "концепцию бытия", "теорию знания". Их мучает Непознаваемое, они страстно желают знать первоначала, требуют какого-то объяснения темным сторонам вещей. Коль скоро человек обладает таким темпераментом, он испытывает голод по реальности и удовлетворяет его как умеет, умудряясь лишь отстранить голодную смерть, но никогда не насыщаясь.
   Сомнительно, чтобы два Я представляли себе один и тот же образ истины вне своих пределов, так как живая метафизика, как и живая религия, по сути своей есть сугубо личное дело - это вопрос скорее видения, чем аргумента, как напоминает нам Уильям Джеймс. Несмотря на это, такая метафизика может (и делает это, если говорить в общем) избежать обвинения в субъективизме, примкнув хотя бы внешне, к традиционной школе, как индивидуальная религия может и должна внешне примкнуть к традиционной церкви. Поэтому мы теперь кратко рассмотрим, к чему пришли наши традиционные школы - великие классические теории, трактующие природу реальности. В них мы видим в кристаллизованном виде все то лучшее, чего смог достичь человеческий интеллект, будучи предоставлен самому себе.
   1. Наиболее очевидным и общепринятым объяснением мира является, конечно, Натурализм, или наивный Реализм - точка зрения обыкновенного человека. Натурализм просто утверждает, что мы видим реальный мир, хотя видим его, быть может, не очень хорошо. То, что, как представляется нормальным здоровым людям, где-то находится, приблизительно там и находится. Натурализм вменяет себе в заслугу то, что он опирается на конкретное; материальные вещи он воспринимает как реальные. Другими словами, наши выверенные и соотнесенные впечатления, возведенные до высшей степени их действенности, составляют для человека единственно ценный материал для познания; само же познание является результатом точного наблюдения, подвергнутым классификации.
   Такое отношение к миру, быть может, подсказано благоразумием, ввиду нашего неведения всего, что находится по ту сторону, но оно никогда не утолит наш голод по реальности. В сущности, наше благоразумие говорит: "Комната, в которой мы находимся, вполне удобна. Давайте задернем занавески, так как ночь темна, и посвятим себя описанию мебели". Но, к сожалению, даже мебель не поддается натуралистическому описанию. Как только мы начинаем рассматривать ее повнимательней, мы обнаруживаем, что здесь множество намеков на чудеса и тайны, что даже стулья и столы - это не то, чем они кажутся.
   Мы видим, что мало-мальски критичного взгляда на любой обычный объект восприятия достаточно, чтоб свести на нет такое столь простое и удобное кредо "здравого смысла"; что разуму нужна не просто вера, но слепая доверчивость, чтобы принимать очевидное за реальное. Я, например, говорю, что "вижу" дом. Это значит, что часть моего воспринимающего аппарата, которая исполняет функцию, называемую зрением, рождает в моем мозгу идею "дома". Идея "дома" трактуется мной как реальный дом, и мои дальнейшие наблюдения будут разворачивать, обогащать и уточнять этот образ. Но какова есть на самом деле та внешняя реальность, которая пробудила этот образ, я не знаю и никогда не узнаю. Это настолько же таинственно, запредельно моему пониманию, как состав хора ангелов. Сознание содрогается от ужаса, соприкасаясь с могущественным словом "быть". Я могу, конечно, призвать на помощь другие органы чувств, могу подойти к дому и потрогать его. Тогда нервы моей руки передадут мне ощущение, которое я трактую как твердость и прочность; глаза воспримут особенное и непостижимое ощущение, называемое краснота. И из этих чисто индивидуальных восприятий мой мозг сконструирует и экстернализирует идею красного кирпича. Сама Наука, однако, если бы ее попросили подтвердить реальность этих восприятий, сразу же заявила бы, что, хотя материальный мир и реален, идеи прочности и цвета не что иное, как галлюцинации. Они принадлежат человеку, а не физической вселенной, относятся к неровности поверхности, а не к сущности объекта, как сказал бы философ-схоласт.
   "Красный кирпич, - утверждает Наука, - просто условность. В реальности эта частица, как и все другие частицы вселенной, состоит, насколько мы сейчас знаем, из неисчислимого количества атомов, которые носятся и сталкиваются друг с другом. Это не более твердая вещь, чем снежная буря. Если бы Вы съели гриб Алисы в стране чудес и уменьшились до размеров микромира, каждый атом с его электронами казался бы Вам солнечной системой, а сам красный кирпич - вселенной. Более того, сами эти атомы ускользают от меня, когда я пытаюсь схватить их. Они только проявление еще чего-то. Если бы я могла проследить материю до самой сердцевины, я могла бы, возможно, открыть, что она безгранична, и стала бы идеалистом против своей воли. А что касается красного, как Вы его называете, цвета кирпича, то это вопрос взаимосвязи между Вашим оптическим нервом и световыми волнами. Сегодня вечером на заходе солнца кирпич может быть пурпурным, а при легком отклонении Вашего зрения от нормы он может стать зеленым. Даже то чувство, что объект восприятия находится вне Вас, может быть ложным: ведь Вы так же легко приписываете качества внешних объектов образам, появляющимся во сне и в галлюцинациях, как и объектам, о которых вы безапелляционно твердите, что они действительно существуют". Далее, не существует заслуживающих доверия стандартов, по которым мы можем отличать "реальное" от "нереального" в явлениях. Те же, что существуют, условны и соответствуют соглашению, но не истине. Отнюдь не аргумент утверждать, что большинство людей видят мир во многом одинаково и что "такое" видение и есть достоверный критерий реальности, хотя для практических целей мы пришли к согласию, что здравомыслие состоит в том, чтобы разделять галлюцинации своих ближних. Те, кто честен с самим собой, знают, что и это "разделять" в лучшем случае неполно. Сознательно принимая новую концепцию вселенной, приспосабливая новый алфавит к старой азбуке Морзе - работа, которую мы называем обретением знаний, - мы можем изменить, и изменяем в определенной мере, наш способ видения вещей: строим новый мир из старых чувственных впечатлений и преобразуем вещи не хуже любого мага. "Глаза и уши, - говорит Гераклит, - плохие свидетели для тех, у кого варварская душа"; и даже те, у кого душа цивилизованная, видят и слышат в зависимости от своего темперамента. В одном и том же небе поэт может обнаружить обиталище ангелов, а моряк увидит только предвестие плохой погоды. Таким образом, художник и хирург, христианин и рационалист, пессимист и оптимист фактически и воистину живут в разных и взаимоисключающих мирах, не только по образу мыслей, но и по восприятию. Только то счастливое обстоятельство, что наша обычная речь условна, а не реалистична, позволяет нам скрывать друг от друга всю уникальность и одиночество того мира, в котором каждый из нас живет. То здесь, то там появляется художник, говорящий на странном языке, до глупости правдивый, и настаивает на том, что "он говорит так, как видит". Затем другие люди, тепло укутанные в свою искусственную вселенную, сходятся на том, что он сумасшедший или, в лучшем случае, "чрезвычайно впечатлительный парень".
   Более того, даже этот уникальный мир индивида лишен постоянства. Каждый из нас, взрослея и изменяясь, непрестанно и непроизвольно переделывает свою сенсуальную вселенную. Мы воспринимаем в каждый конкретный момент не то, что есть, а то, что есть мы; личность претерпевает большие переделки на пути своего следования от рождения через зрелость к смерти. Поэтому разум, ищущий Реальное, в этом переменчивом и субъективном "природном" мире неизбежно обращается назад в себя, в образы и понятия, обязанные своим появлением больше "видящему", чем "видимому". Но Реальность, если уж она обнаружена, должна быть реальной для всех: она должна существовать "в себе", в той плоскости бытия, которая не обусловлена воспринимающим разумом. Только тогда может она удовлетворить самую священную страсть, самый насущный человеческий инстинкт - "инстинкт Абсолютного", страсть к истине.
   Вам вовсе не предлагают на основании этих старых как мир и элементарных соображений очистить свой нормальный человеческий опыт от груза давних заблуждений и замкнуться в интеллектуальном нигилизме. Вам только предлагают признать, что ваша жизнь - это грифельная доска и что белые царапины на ней, которые обычный человек называет фактами, а ученый-реалист - знанием, являются самыми относительными и условными символами тех аспектов непознаваемой реальности, на которые они намекают. Таким образом, хотя мы и должны сами рисовать свои картины на наших грифельных досках и действовать в соответствии с их содержанием, мы не можем отрицать достоверность - хотя можем отрицать пользу - тех картин, которые получаются у других людей, сколь бы ненормальными и невероятными эти картины ни казались, поскольку это эскизы тех аспектов реальности, которые не вписались в наше сенсуальное поле и поэтому не стали и не могут стать частью нашего мира. И все же как, согласно утверждениям теолога, Троица таит или раскрывает нам не Троих, а Одного, так и разнообразные аспекты, в которых вселенная является воспринимающему сознанию, скрывают предельную Реальность, или, говоря языком Канта, Трансцендентальный Объект, который не может быть каким-либо одним, но лишь всеми ее проявлениями; который превосходит, но все же включает в себя неисчислимые фрагментарные миры индивидуального постижения. Таким образом, мы приходим к вопросу: какова сущность этого Одного? И отсюда проистекает тот упорный инстинкт, который, не получая никакого подкрепления от чувственного опыта, ищет и желает этого непостижимого союза, этого всеобъемлющего Абсолюта как единственного возможного удовлетворения своей жажды истины.
   2. Вторая великая концепция Бытия - Идеализм - возникла в процессе отбора попыток ответить на этот вопрос. Идеализм уносит нас далеко от материального мира с его интересной системой "вещей", с его механизмами и законами, в чистый, предельно разреженный воздух метафизического мира. Если мир Натуралиста строится из материала, полученного в процессе созерцания реальности с помощью органов чувств, то мир Идеалиста образуется из созерцания процессов мышления. Идеалист, в сущности, говорит, что есть только две вещи, в которых мы уверены: мыслящий субъект, или сознательное Я, и объект - Идея, с которой имеет дело этот субъект. Мы знаем, можно сказать, Разум и Мысль. То, что мы называем вселенной, есть скопление таких мыслей, причем они - здесь мы вполне согласны - более или менее искажены субъектом - индивидуальным мыслителем - в процессе усвоения. Мы, очевидно, не мыслим все то, что можно помыслить, не постигаем все, что могли бы постичь, так же как не обязательно сочетаем в правильном порядке и пропорции те идеи, которые способны воспринять. Реальность, утверждает Объективный Идеализм, это полный, неискаженный Объект, одна большая мысль, относительно которой мы собираем фрагментарные намеки. Мир явлений, к которому мы относимся как к реальному, есть просто призрачная видимость Объекта или его "проявление в пространстве и времени".
   Согласно той форме Объективного Идеализма, которая выбрана здесь в качестве типичной среди многих других - поскольку почти каждый идеалист имеет собственную схему метафизического спасения, - мы живем во вселенной, которая является, говоря популярным языком, Идеей или Мечтой ее Создателя. Мы, как объяснял Алисе Твидлдум в самой философской из всех сказок, "просто часть сна". Вся жизнь, все явления - это бесконечные видоизменения и выражения одного трансцендентного Объекта, исполненной силы и мощи Мысли одного Абсолютного Мыслителя, в которой мы купаемся. Этот Объект или некоторые аспекты его - а место каждого индивидуального сознания в пределах Космической Мысли, или, как мы говорим, наша позиция в жизни, во многом определяет, каковы эти аспекты, - интерпретируются чувствами и постигаются сознанием в пределах, заданных тем, что принято называть материей, пространством и временем. Но у нас нет причин предполагать, что эта материя, пространство и время обязательно являются частями реальности, первичной Идеи. Может быть, это просто карандаш и бумага, с помощью которых мы рисуем ее. Если наше видение, наше представление о вещах приближается все больше к Вечной Идее, значит, мы все ближе и ближе подходим к реальности, так как реальность идеалиста - это просто Идея или Мысль Бога. Это, говорит идеалист, тот высший союз, на который все иллюзорные проявления, образующие столь разные миры "здравого смысла", науки, метафизики, искусства, смутно намекают. В этом смысле можно действительно сказать, что только сверхъестественное обладает реальностью, так как тот мир явлений, который мы называем естественным, конечно, во многом создан из предположений и иллюзий, из намеков, исходящих от внешнего реального мира Идеи по ту сторону нашего восприятия, и причудливых концепций, которые мы создаем при помощи наших приемных устройств.
   В крайнем случае, в защиту идеализма можно сказать, что судьбами человечества неизменно управляют не конкретные "факты" чувственного мира, но понятия, которые, как признано всеми, существуют только на ментальном уровне. В великие моменты бытия, когда человек поднимается до духовной свободы, это то, что он чувствует как реальное. Именно ради этого человек хочет жить, работать, страдать и умирать. Любовь, патриотизм, религия, альтруизм, слава - все принадлежит трансцендентальному миру. Следовательно, они больше причастны реальности, чем любые "факты", и человек, смутно осознавая это, преклоняется перед ними как перед бессмертными центрами энергии. Религии, как правило, пропитаны идеализмом: христианство, в частности, - это призыв к идеалистической концепции жизни, буддизм - тоже, хотя и в меньшей степени. Снова и снова их священные писания говорят нам, что только материалисты будут прокляты.
   В форме Идеализма мы имеем, наверное, самую величественную теорию Бытия, которая когда-либо была создана человеческим интеллектом, теорию настолько возвышенную, что она вряд ли была создана только одним "чистым разумом", но должна рассматриваться также как проявление того естественного мистицизма, того инстинкта Абсолюта, которые скрыты в человеке. Но когда мы спрашиваем идеалиста, как достичь союза с реальностью, которую он описывает нам как "несомненно пребывающую", его система вдруг рушится и раскрывается как схема небес, но не лестница к звездам. Причину этой неудачи Идеализма - практически найти реальность, о которой он так много рассуждает, - по мнению мистиков, можно найти в афоризме св. Иеронима, где блестяще подмечено различие между религией и философией: "Платон поместил душу человека в голове; Христос поместил ее в сердце". То есть, хотя идеализм и справедлив в своих предпосылках и часто смел и честен в их применениях, он сводится на нет исключительным интеллектуализмом своих методов, своей фатальной верой в настойчивую работу мозга, сравнимую лишь с усердием белки в колесе; и все это вместо того, чтобы поверить в проницательное видение жаждущего сердца. Идеализм интересует человека, но не вовлекает его в свой процесс, не захватывает его всего новой и более реальной жизнью, которую он описывает. Поэтому та истина, которая только и имеет значение, живая истина, каким-то образом ускользнула от него; его наблюдения имеют такое же отношение к реальности, как искусство анатома к тайне рождения.
   3. Но есть еще одна Теория Бытия, которую следует рассмотреть; в широком смысле ее можно определить как Философский Скептицизм. Это позиция тех, кто отказывается принимать как реалистический, так и идеалистический ответ на вечный вопрос; философы-скептики, в свою очередь, столкнувшись с загадкой реальности, отвечают, что нет никакой загадки, которую следовало бы разгадать. Мы, конечно, предполагаем применительно к обыденным жизненным задачам, что каждой последовательности a : b в нашем сознании соответствует ментальная или материальная последовательность А : В во внешнем мире и что первая последовательность является строго соотносимым, хотя, быть может, и не полностью адекватным выражением второй последовательности. Совокупность, например, зрительных и слуховых ощущений, которую я привыкла называть миссис Смит, соответствует чему-то, что существует как в актуальном, так и в моем феноменальном мире. За моей миссис Смит, за совсем другой миссис Смит, которую могут обнаружить рентгеновские лучи, существует, утверждает Объективный Идеалист, трансцендентальная, или, в платоновском смысле, идеальная миссис Смит, свойства которой я даже не могу представить, но существование которой совершенно независимо от ее постижения мною. Но, хотя мы действуем и должны действовать исходя из этой гипотезы, она остается только гипотезой, и эту гипотезу философский скептицизм никогда не упустит из виду.
   Внешний мир, утверждают разные школы скептицизма, это - насколько я знаю - понятие, присутствующее в моем сознании. Когда мой разум прекращает свое существование, понятие, которое я называю внешним миром, также прекращает свое существование. Единственное, что для меня несомненно существует, это собственное самосознание, Я. Вне этого круга сознания у меня нет полномочий погружаться в догадки относительно того, что может быть или чего не может быть. Отсюда для меня Абсолют - это бессмысленная схема, излишнее усложнение мысли, так как мозг, полностью отрезанный от соприкосновения с внешней реальностью, не имеет никаких оснований предполагать, что такая реальность существует где бы то ни было, кроме как в его собственных идеях. Любое усилие, прилагаемое философией в поисках ее, является просто метафизической белкой в концептуальном колесе. В полном и точном раскрытии набора идей, которыми "меблировано" наше сознание, и заключается та единственная реальность, которую мы можем надеяться познать. Гораздо лучше оставаться здесь и чувствовать себя дома; только это для нас действительно существует.
   Такая сугубо субъективная концепция Бытия нашла представителей во всех школах мысли, даже - любопытный парадокс - в мистической философии, которая является одним из сильнейших антагонистов скептицизма. Так, Делакруа после придирчивого, но все же сочувственного анализа пути св. Терезы к единению с Абсолютом приходит к предположению, что Бог, с которым она соединилась, был содержанием ее подсознательного разума. Такой мистицизм напоминает котенка, гоняющегося за своим хвостом. Это действительно не тот путь, которым следуют великие искатели реальности. Reductio ad absurdum этой доктрины обнаруживается в так называемой "философии" Новой Мысли, которая предлагает своим приверженцам "попытаться спокойно осознать, что Бесконечность - это Вы". [8] Своим полным отрицанием не просто знания, но логически постигаемого Трансцендентального он в конце концов приводит нас к заключению крайне прагматистского толка: что Истина для нас не некая неизъяснимая реальность, а просто идея, которая является верной и полезной в каждом конкретном эксперименте. Не существует никакой реальности за явлениями, поэтому все веры, все вымыслы, которыми мы населяем это ничто, одинаково истинны, если они удобны и применимы в жизни.
   Если придерживаться логики, то данная концепция Бытия позволяет каждому человеку воспринимать других людей как не существующих нигде - кроме его сознания: это то единственное место, где строгий скептицизм допускает существование чего-либо. Даже разум, несущий в себе сознание, существует для нас только в созданном нами понятии разума. Мы знаем о том, кто мы есть, не больше, чем о том, кем мы будем. Человек остается сознательным Нечто среди - насколько ему известно - Ничто; остается без каких-либо средств, кроме возможности изучать собственное сознание.
   Философский скептицизм особенно интересен для нашего настоящего исследования, потому что он показывает нам позицию, в которой "чистый разум", будучи предоставлен себе самому, сам же себя исчерпывает. Это совершенно логично; и хотя мы чувствуем, как это абсурдно, мы никогда не сможем этого доказать. Те, кто по своему темпераменту склонен к легковерию, могут стать натуралистами и убеждать себя, что они живут в реальности чувственного мира. Те, кто имеет определенный инстинкт Абсолюта, могут принять более благоразумную веру в идеализм. Но истинный интеллектуал, который не признает никаких инстинктов или эмоций, вынужден в конце концов принять ту или иную форму скептической философии. Ужасов нигилизма можно избежать, в сущности, только придерживаясь веры, доверяя своему внутреннему, но совершенно иррациональному инстинкту Реальности "превыше всякого рассуждения, всякой мысли": к этой Реальности наш дух стремится в свои лучшие мгновения. Если бы метафизик был верен собственным постулатам, то в итоге ему пришлось бы признать, что мы все вынуждены жить, думать и, наконец, умирать в неведомом и непостижимом мире, где нас усердно и деспотично пичкают, непонятно кто и как, идеями и предположениями, достоверность которых мы не можем проверить, но и сопротивляться их давлению не в наших силах. Не очевидностью, но верой - верой в предполагаемый внешний порядок, существование которого нельзя доказать, и в приблизительную истинность и постоянство тех туманных посланий, которые мы получаем от него, - приходится руководствоваться простому человеку в жизни. Мы должны доверяться "законам природы", которые были придуманы человеческим разумом как удобный конспект его собственных наблюдений за явлениями; мы должны, ради целей нашей повседневной жизни, принимать эти явления по их внешним признакам. Это - акт веры, с которым вряд ли могут сравниться самые грубые суеверия неаполитанского крестьянина.
   Интеллектуальные поиски Реальности, таким образом, заводят нас в один из тупиков: 1) к принятию символического мира явлений в качестве реального; 2) к разработке теории - также по необходимости символической; прекрасная сама по себе, она не может помочь нам обрести Абсолют, который описывает; 3) к безнадежному, но логически строгому скептицизму.
   В ответ на все "почему" вечно допытывающегося ребенка в каждом из нас философия вынуждена повторять лишь: "Nescio! Nescio!" ("He знаю! Не знаю!") Несмотря на всю ее деятельную картографию, она не может достичь цели, которую указывает нам; не может объяснить те непонятные условия, при которых мы думаем, что мы знаем; не может даже отделить суверенностью субъект от объекта мысли. Наука, предмет изучения которой суть явления и наши знания о них, хотя она втайне столь же идеалистична, обычно объясняет, что все наши идеи и инстинкты, отображенный мир, который мы воспринимаем так серьезно, странно ограниченная и иллюзорная природа нашего опыта - все это, оказывается, служит одной великой цели - сохранению жизни и последующему осуществлению на практике совершенно мистической гипотезы - Космической Идеи. Всякий акт восприятия, убеждает она нас, служит полезной цели в этой эволюционной схеме - схеме, которую, между прочим, изобрел (почему - мы не знаем) человеческий ум и навязал послушной вселенной.
   Благодаря зрению, слуху, обонянию и осязанию, говорит Наука, мы передвигаемся, узнаем об опасности, приобретаем пищу. Мужские особи воспринимают красоту женских особей, чтобы размножались виды. Верно, что этот примитивный инстинкт дал жизнь более высоким и чистым эмоциям, но они также служат социальным целям и не столь бесполезны, как это может показаться. Человек должен есть, чтобы жить, поэтому еда дает нам приятные ощущения. Если человек переедает, он может умереть, поэтому несварение вызывает неприятные ощущения. Определенные факты, слишком острое восприятие которых подрывало бы жизненные силы большинства людей, недоступны им или не осознаются ими: это незащищенность жизни, распад тела, бренность всего сущего под солнцем. Когда мы здоровы, нас не покидает чувство реальности, прочности и постоянства, и это самая смешная из всех наших иллюзий - и вместе с тем самая полезная для жизнеутверждения и сохранения человечества.
   При ближайшем рассмотрении мы видим, что это краткое обобщение отнюдь не полно - оно не исчерпывает даже той малости, от которой нам дают свободу наши чувства; что в действительности оно более примечательно своими упущениями, чем содержанием. Ресежак хорошо сказал, что "с того момента, когда человека перестало удовлетворять изобретение полезных для его существования вещей исключительно под давлением воли к жизни, принцип (физической) эволюции нарушился". Нельзя сказать ничего более определенного, чем то, что этот человек отнюдь не удовлетворен. Философы-утилитаристы назвали его животным, создающим орудия труда, - самая высокая похвала, которой они удостоили человека. Правильнее будет сказать, что это - животное, создающее зрительные образы, это существо, имеющее превратные и непрактичные идеалы, в которых мечты господствуют не меньше, чем аппетиты, - мечты, которые можно оправдать лишь той теорией, что человек движется к какой-то иной цели, чем физическое совершенство и интеллектуальное превосходство, подчиняется какой-то высшей и более жизненно важной, чем детерминистская, реальности. Мы приходим к заключению, что если теория эволюции должна включать или объяснять факты эстетического и духовного переживания, - а ни один серьезный мыслитель не согласится с тем, чтобы эти важные сферы сознания выпали из ее поля зрения, - то ее следует построить заново на ментальной, а не на физическое основе.
   Даже самая обыденная человеческая жизнь включает в себя фундаментальный опыт - сильные и незабываемые ощущения, которые были навязаны нам против нашей воли и которые наука считает вряд ли объяснимыми. Эти переживания и ощущения, а также сопровождающие их возвышенные эмоции мы нередко осознаем как величайшие, наиболее знаменательные часы нашей жизни, но они не имеют никакого отношения к трепетно лелеемым наукой жизненно важным "функциям питания и воспроизводства". Эти переживания оказывают глубочайшее влияние на личность человека, но они мало помогают или совсем не помогают ему в борьбе за физическое существование. На непредвзятый взгляд, многие из этих переживаний кажутся безнадежно неуместными в мире, построенном на чисто физико-химических началах, - словно природа, предоставленная самой себе, противоречит собственным прекрасным логическим законам. Их появление, более того, большое место, которое они занимают в человеческом мире видимостей, составляет загадку для философов-детерминистов, которым, чтобы избежать встающей перед ними дилеммы, не остается ничего иного, как называть эти явления иллюзиями, а свои собственные, более поддающиеся манипуляциям иллюзии - фактами.
   Среди самых необъяснимых из такого рода восприятий и переживаний отметим те, которые мы связываем с религией, страданием и красотой. Все три для тех Я, которые могут принимать их послания, обладают таинственной властью, намного превышающей все чувства, аргументы или очевидности, способные противоречить им. Все три были бы абсурдными, если бы вселенная натуралистов была достоверной; но ко всем трем, в силу весьма важных причин, лучшие умы человечества всегда относились с почтением.
   А. Мне нет нужды указывать на безнадежно иррациональный характер великих религий, которые основываются все до единой на первичном предположении, которое никогда не может быть рационально выражено и, более того, доказано: что сверхвосприятие есть нечто важное и реальное, внутренне связанное с жизнью человека. Этот факт постоянно находится в поле зрения критиков и заставляет наиболее разумных приверженцев сверхъестественного проявлять даже излишнюю изобретательность. И все же религия - всячески подчеркивая и доводя до крайностей ту общую зависимость от веры, которая, как мы видим, является неизбежным условием нашей жизни, - есть одна из самых универсальных и неискоренимых функций человека, при всем том, что она постоянно противоречит интересам его чисто физического существования и противостоит "исключительному воздействию воли к жизни", разве что эта воля стремится к вечной жизни. Строго утилитарная, почти логичная в своих первобытных формах, религия становится все более и более трансцендентальной с прогрессом человечества. Она начинается как черная магия, заканчивается как Чистая Любовь. Почему же тогда Космическая Идея выработала религиозный инстинкт, если строение, возведенное детерминистами на ее намерениях, истинно?
   Б. Рассмотрим теперь целую группу явлений, известных как "проблема страданий" душевных мук и физической боли, которые оказываются неизбежным результатом постоянного действия "закона природы" и его добровольных помощников - жестокости, жадности и несправедливости человека. Действительно, здесь натуралисты, как кажется на первый взгляд, немного преуспели и могут указать на некоторые грубые формы страданий, явно полезные человечеству - как наказание за прошлые безрассудства, побуждение к новым усилиям, предупреждение против будущих нарушений "закона". Однако они забывают о многом другом, что не укладывается в эту простую формулу; забывают объяснить, почему Космическая Идея не исключает и долгие муки неизлечимо больных, и страдания невинных, и всю глубину горя невосполнимых утрат, и существование множества неоправданно мучительных форм смерти. Забывают они и о том странном факте, что с развитием культуры и цивилизации человек страдает все глубже и все острее; они игнорируют и еще более таинственное и, может быть, самое значимое обстоятельство - что высшие типы личности принимают Боль со страстным желанием и готовностью, находят в ней не могилу, а доброго учителя бессмертных секретов, дарителя свободы, даже источник восхитительных радостей.
   Те, кто "объясняют" страдания как результат невероятной плодовитости природы, побочный результат перенаселения и стресса, в котором выжить могут лишь самые приспособленные, забывают, что, если бы даже это наглядное объяснение было справедливым и исчерпывающим, реальная проблема так и осталась бы незатронутой. Вопрос не в том, как возникают условия, при которых Я переживает горе, тревогу, боль, а почему эти условия задевают Я. Боль ментальна: немного хлороформа - и, хотя условия продолжают оставаться прежними, страдания уходят. Почему быть в полном сознании всегда означает непостижимую способность человека к страданию - так же как и к счастью, - способность, которая, на первый взгляд, обесценивает любую концепцию Абсолюта как Красоты и Добра? Почему эволюция, по мере нашего подъема по лестнице жизни, усиливает, вместо того чтобы ослаблять, способность к бесполезному душевному страданию, к долгим беспросветным мукам, горькой печали? Почему так много остается вне наших ограниченных возможностей восприятия, почему так много из наших собственных, жизненно важных функций не воспринимается сознанием, и в то же время любое страдание составляет неотъемлемую часть переживаний человека? Для утилитарных целей было бы вполне достаточно сильного дискомфорта. Космической Идее, как объясняют детерминисты, в принципе не нужен механизм, чувствующий мучительные боли от рака, ужасы неврастении, родовые муки. Еще меньше ей нужны муки сострадания к чужой неисцелимой боли, муки бессильной нашей любви к ним, острое чувство мировой скорби. Мы безнадежно чувствительны для той роли, которую призывает нас играть наука.
   Боль, как бы мы ее ни оценивали, указывает на глубокую дисгармонию между чувственным миром и человеческим Я. Если она преодолима, то либо дисгармонию следует устранить посредством осознанного и осторожного приспособления Я к чувственному миру, либо это Я должно отвернуться от мира чувств к какому-то другому миру, с которым оно будет созвучно. Здесь пессимист и оптимист жмут друг другу руки. Но в то время как пессимист видит в явлениях только "кровожадную природу", дающую мало надежды на спасение, оптимист считает, что боль и страдание, в низших формах выполняющие миссию суровых проводников жизни по пути физической эволюции, в своих высших и кажущихся "бесполезными" проявлениях оказываются ее лидерами и учителями в высшей школе Сверхчувственной Реальности. Оптимист полагает, что они подталкивают Я к другому, хотя тоже "естественному" для него миру (но "сверхъестественному" для его антагониста), где он скорее будет чувствовать себя как дома. Наблюдая жизнь, он видит в Боли дополнение Любви и склонен называть их крыльями, способными поднять человеческий дух к Абсолюту. Поэтому он может сказать вместе с Фомой Кемпийским "Gloriari in tribulatione non est grave amanti" и не станет говорить о безумии, когда видит, как христианские святые идут, исполненные страстного желания и радости, на распятие.
   Он называет страдания "гимнастикой вечности", "посвящением испытующей лаской Бога", признавая в ней то качество, для которого не имеет значения неудачное расположение нервных молекул. Иногда в избытке своего оптимизма он проверяет эту теорию со всеми ее приложениями на практике. Отказываясь обманываться удовольствиями чувственного мира, он принимает боль, вместо того чтобы избегать ее, и становится аскетом - непостижимый тип для убежденных натуралистов, которые, впадая в презрение (излюбленное утешение сбитого с толку рассудка), могут относиться к нему только как к больному.
   Таким образом, боль, подобно мечу рассекающая творение, оставляя униженных и деградировавших животных по одну сторону, героев и святых - по другую, является одним из тех фактов универсального опыта, которые совершенно невозможно объяснить с точки зрения сугубо материалистической философии.
   В. Столь же трудно объяснить с этой точки зрения музыку и поэзию, ритм и красоту и вызываемые ими чувства благоговения и восторга. Вопрос почему складки поверхности земли, покрытые замороженной водой и воспринимаемые нами как снежные вершины (ради удобства мы называем их Альпами), могут вызывать у некоторых натур острое чувство экстаза и восхищения, почему песня жаворонка возносит нас до небес, а чудо и тайна говорят с нами и в маленькой голубой незабудке, и в каденциях ветра, - вопрос этот кажется просто абсурдным, и в сущности на него нет ответа. Здесь молчат г-жа Каким Образом и леди Почему. При всех наших деятельных поисках мы так и не нашли того сортировочного устройства, в котором красота отделяется от потока вещей. Мы не знаем, почему "великая" поэзия рождает в нас невыразимые эмоции, почему ноты, расположенные в определенной последовательности, поднимают нас к высшим уровням энергии; бесполезно гадать, каким образом страстное восхищение тем, что мы называем "вершинами" искусства или литературы, может влиять на физическую эволюцию человечества. Несмотря на многие обстоятельные исследования по эстетике, секрет Красоты все еще остается при ней. Призрачная попутчица, отчасти узреваемая, отчасти угадываемая, она идет в ногу с жизнью, и мы получаем ее послания, и отвечаем - но не потому, что понимаем их, а потому, что должны.
   Здесь мы приближаемся к той установке Я, той точке зрения, которая может быть неточно и в общем смысле названа мистической. Здесь, вместо тех проторенных тупиковых путей, которые показала нам философия, определенный тип разума всегда усматривает три нехоженые тропинки, ведущие прямо к Абсолюту. В религии, страдании и красоте, и не только в этом, но и во многих других по видимости бесполезных явлениях эмпирического мира и воспринимающего сознания такие люди, как они утверждают, соприкасаются по крайней мере с внешними границами Реального. Они полагают, что этими тропинками, равно как и многими другими скрытыми путями, идут к Я сообщения от тех уровней реальности, которые недоступны чувствам, от тех удивительных и бессмертных миров, существование которых не подвластно влиянию "данного" мира, доступного вашим чувствам. "Красота, - говорил Гегель, который, хотя и не был мистиком, обладал той мистической интуицией, без которой не может быть философом ни один человек, - это то Божественное, которое познается через чувственное восприятие". "В добре, красоте, правде, истине, - утверждает Рудольф Эйкен, - мы видим Реальность, раскрывающую свой индивидуальный характер. Они являются частями единого и субстанционального духовного мира". Здесь приоткрывается завеса этого субстанционального мира: мелькнет Реальность - и Я из своего заточения, смутно или отчетливо, распознает ее.
   Ресежак только развивает эту идею, когда говорит: "Глубоко проникая в эстетические явления, разум все больше и больше убеждается, что эти явления основаны на идеальной идентичности самого разума и вещей. В определенной точке гармония становится такой полной, а завершенность такой близкой, что у нас возникает подлинная эмоция. И тогда Прекрасное становится Возвышенным; быстротечное видение охватывает душу, переносит ее в подлинно мистическое состояние, и она соприкасается с Абсолютом. Вряд ли можем мы удерживаться в таком эстетическом восприятии, не ощущая его возвышенности над вещами и над нами самими в онтологическом видении, столь схожем с мистическим Абсолютом". Это та основополагающая реальность, та истина сущего, о которой воскликнул св. Августин в момент озарения: "Поздно я возлюбил Тебя, красота Столь древняя и столь новая!" Именно в этом смысле говорят также: "Красота - это истина, истина - это красота"; и что касается знания высочайших истин, доступных обычному человеку, то, видимо, красота - "вот все, что знаешь на земле, и все, что нужно знать".
   Большинство людей в своей жизни испытывали подобные платоновские часы посвящения, когда ощущение красоты поднимается от приятного чувства до страсти, и удивление и ужас смешиваются с радостью. В такие часы мир, кажется, заряжается новой жизненной силой, великолепием, которое не принадлежит ему, но которое пронизывает его, как свет пронизывает витраж, - милость через таинство. Мир заряжается от той Совершенной Красоты, которая "сияет средь небесных тел" над бледными призраками мира являемого. При таких состояниях возвышенного сознания каждая травинка кажется наполненной смыслом и становится источником чудесного света, "маленьким изумрудом в Граде Божием". Видящее Я - это действительно новопосвященный, очутившийся в святилище тайн и чувствующий врожденный "древний благоговейный трепет и восхищение", которые охватывают человека при соприкосновении с Реальностью. В таких опытах появляется новый коэффициент исчисления бесконечных величин, фактор, игнорировать который не может ни один честный искатель истины; ибо если опасно утверждать, что любые две системы знаний являются взаимоисключающими, еще более опасно некритично отдать преимущество любой из этих систем. Поэтому мы обязаны рассмотреть этот путь к реальности так же тщательно и серьезно, как обследовали бы лестницу, искусно изготовленную из крепкого ясеня и предлагающую нам salita alle stelle.
   Зачем же, в конце концов, в качестве образца брать наш материальный мир, существование которого не подтверждено ничем более заслуживающими доверия, чем чувственные впечатления "нормальных людей", этих несовершенных и обманчивых каналов связи? Мистики, те искатели неведомого, о которых мы говорили на первых страницах книги, всегда заявляли, завуалировано или откровенно, о своем недоверии к этим каналам общения. Их никогда не вводили в заблуждение феномены, как и точная логика старательного интеллекта. Один за другим, с необычайным единодушием, они отвергали обращение к нереальному миру явлений - критерию здравомыслящих людей, - утверждая, что есть другой путь, другой секрет, раскрыв который сознательное Я может приблизиться к реальности, которую оно ищет. Более полно усваивая переживаемый опыт, чем приверженцы интеллекта или здравого смысла, они признают главными в жизни те духовные послания, которые передаются через религию, красоту, страдание. Более благоразумные, чем рационалисты, они находят в той самой жажде реальности, которая является матерью всех метафизиков, неявное доказательство того, что такая реальность существует, что есть еще что-то, некое предельное удовлетворение, стоящее выше бесконечного потока восприятий, осаждающих сознание. "Тем, что ты искал меня, ты уже нашел меня", - говорит им голос Абсолютной Истины. Это первая доктрина мистицизма. Следующая заключается в том, что только реальное Я может надеяться познать Реальность: Cor ad cor loquitur. На утверждениях, вытекающих из этих двух законов, основаны все цели и вся практика мистической жизни.
   Далее, в этом поиске мы не так уж зависимы от инстинкта дома. Для тех, кто взобрался на вершину, этот город достижим для зрения. Мистики видят его и сообщают нам о нем. Наука и метафизика могут делать все возможное и невозможное; но эти следопыты духа никогда не ошибаются в своих утверждениях о мире, который является единственной целью "пилигрима". Они говорят, что из этого духовного мира, из этой совершенной реальности, которую мы называем Абсолютом, приходят послания; в конце концов, мы не закрыты от нее герметически. Каждому, кто хочет получать эти сообщения, они поступают из мира Абсолютной Жизни, Абсолютной Красоты, Абсолютной Истины вне границ времени и пространства, - сообщения, которые большинство из нас переводит (неизбежно искажая) на язык религии, красоты, любви или страдания.
   Из всех форм жизни и мысли, которыми человечество утоляло свое стремление к истине, только мистицизм постулирует, а в лице своих великих посвященных доказывает не только существование Абсолюта, но также существование связи с ним, возможности сначала познания, а в конечном итоге обретения его. Мистицизм отрицает, что это возможное знание должно быть сведено: а) к впечатлениям органов чувств; б) к какому бы то ни было умственному процессу; в) к раскрытию содержания нормального сознания. Такие схемы переживания, утверждает он, безнадежно ущербны. Мистики находят основу своего метода не в логике, но в жизни, в существовании познаваемого "реального", искры истинного бытия в ищущем субъекте, который может в том невыразимом переживании, которое они называют "актом единения", слиться с Объектом исканий и, таким образом, познать его реальность. Говоря языком теологии, их теория познания заключается в том, что дух человека, по сути своей божественный, способен к непосредственному общению с Богом, с Единственной Реальностью.
   Мы переходим теперь к рассмотрению ментального аппарата, находящегося в распоряжении Я, к выяснению методов, посредством которых оно может вырваться за пределы мира ощущений, подняться над его ритмами и познать сверхчувственную Реальность или хотя бы достичь сознательного контакта с ней. Мы уже видели, что обычное сознание заперто в тюрьме и, с помощью науки и философии, обозревает свою камеру и находящуюся в ней мебель, исследует толщину стенок и рассуждает, могут ли достоверные новости извне проникнуть внутрь. Две силы, запертые в этой же камере, - желание больше знать и желание больше любить - находятся в нескончаемой работе. Преобладание первого из этих стремлений мы называем философским или научным темпераментом. Там же, где восприятие вещей переполнено страстью неудовлетворенной любви, мы называем реакцию человека поэтической, художественной и в целом - хотя это не всегда явно проявляется - религиозной.
   Далее, мы видели, что некоторые люди утверждают, будто они убежали из тюрьмы. Сделать они могли это только для того, чтобы удовлетворить два своих страстных желания, - ибо они и только они превращают в тюрьму то, что Е других условиях было бы комфортабельным отелем. Поскольку в той или иной степени эти желания присутствуют в каждом из нас - в активной или скрытой форме, - то несомненно имеет смысл найти, если мы сможем, слабое место в стене и достичь одного из возможных путей освобождения.
   Прежде чем мы попытаемся описать на языке психологии тот метод, с помощью которого мистик освобождается от оков ощущений и ступает на путь ведущий домой, нам представляется разумным исследовать механизмы, находящиеся в распоряжении нормального осознающего Я - творения, или части творения, осознаваемого нами как "мы сами". Психологи прошлых времен привыкли говорить, что сигналы из внешнего мира пробуждают в этом Я три основные формы деятельности. Во-первых, они вызывают движение влечения или отталкивания, желания или отвращения, которые варьируются в широких пределах от полусознательного плача голодного ребенка до страсти любовника, художника или фанатика. Во-вторых, они стимулируют некий процесс усвоения, во время которого Я комбинирует и обдумывает предоставленный ему материал, поглощая в конце концов некоторые из получившихся концепций и делая их частью себя или своего мира. В-третьих, движения желания или воздействие рассудка (или разнообразные комбинации того и другого) рождают в Я намерение, благодаря которому восприятие и понятие выливаются в действие - телесное, ментальное или духовное. Таким образом, основные аспекты Я классифицировались как Эмоции, Интеллект и Воля, а темперамент личности рассматривался как эмоциональный, интеллектуальный или волевой в зависимости от того, что главенствует в человеке: чувства, мысли или волевые побуждения.
   Современные психологи уходят от этой схематичной концепции и все больше делают упор на единстве души [psyche] - того гипотетического Я, которого никто никогда не видел, - и на некоем аспекте ее энергичного желания, ее либидо или "гормонального побуждения" как управляющего фактора ее жизни. Подобные понятия полезны для изучающих мистицизм, хотя и не могут приниматься без критики или рассматриваться как завершенные.
   Как уже сказано, неудовлетворенная душа в своем эмоциональном аспекте желает больше любить, а ее любопытствующий интеллект желает больше знать. Пробужденное человеческое сознание начинает подозревать, что оба эти желания содержатся на голодном пайке, что в действительности где-то в таинственном мире вовне еще есть что любить и что знать. Более того, оно также подозревает, что его способности к привязанности и пониманию достойны более значительных и долговременных целей, чем те, которые предоставляют нам иллюзии чувств. Сознание, побуждаемое таким образом стремлениями чувства или мысли, всегда стремится броситься навстречу Абсолюту и всегда оказывается вынужденным вернуться назад.
   Оно по очереди опробует утонченные философские системы и научные схемы. Искусство и жизнь, сопутствующие человечеству невзгоды могут до определенного момента поощрять эмоциональное мировосприятие; но отброшенный было интеллект возникает вновь и заявляет, что подобный подход не имеет под собой основания. С другой стороны, иногда кажется, что метафизика и наука открывают интеллекту окно с видом на истину, но, когда в это окно выглядывает сердце, оно говорит, что перед ним - холодная пустыня, в которой оно не может найти себе пищу. Для того чтобы удовлетвориться во всей своей целостности, Я должно либо сплавить воедино все эти разнообразные стороны вещей, либо подняться над ними, ибо реальность, которую оно ищет, должна сполна удовлетворять обоим требованиям.
   Когда Дионисий Ареопагит разделил наиболее приближенных к Богу ангелов на серафимов, пылающих совершенной любовью, и херувимов, наполненных совершенным знанием, он только отразил два наиболее интенсивных стремления человеческой души и образно описал двойственное состояние Блаженного Видения, которое составляет ее цель.
   С другой стороны, ни в каком смысле нельзя сказать, что желание любви есть всего лишь часть стремления к совершенному знанию, ибо такого рода чисто интеллектуальное честолюбие не подразумевает ни обожания, ни самоотдачи, ни взаимности чувств между Познающим и Познаваемым. Чистое знание само по себе есть предмет восприятия, но не действия, занятие глаз, но не крыльев, в лучшем случае - занятие живого мертвеца. Таким образом, необходимо четко разделить два великих выражения жизни - энергичную любовь и пассивное знание. Одно связано с активной, стремящейся вовне деятельностью, с динамическим импульсом совершать какое-то действие - физическое, ментальное или духовное, - который присущ всему живому и который психологи называют "велением" [conation], способностью к волевому движению. Другое связано с непреходящим сознанием, пассивным знанием чего-то, и названо психологами "познанием", или способностью к познанию [cognition].
   "Способность к волевому движению" - это почти полностью дело воли, но воли стимулируемой эмоциями, ибо волевое действие любого рода, каким бы разумным оно ни казалось, всегда является результатом интереса, а интерес предполагает чувства. Мы действуем потому, что ощущаем желание действовать, чувствуем, что мы должны что-то делать. Является ли побуждающая сила предпочтением или насущной необходимостью - наш импульс "делать" есть синтез решимости и желания. Все достижения человека являются результатом волевого движения, и никогда - одной лишь мысли. "Интеллект сам по себе не совершает ничего", - сказал Аристотель, и современная психология всего лишь подтвердила этот закон. И хотя поиск Реальности может в большой степени поддерживаться интеллектуальной стороной сознания, он все же никогда не обусловлен каким-либо "сознательным решением", поскольку сила рассуждения как таковая обладает незначительной инициативой. Сфера ее деятельности скорее анализ, а не исследование: она сидит на месте, изучая и комбинируя то, что попадает ей в руки, и не пытается затронуть того, что лежит за пределами доступной ей области. Мысль не проникает глубоко в объект, к которому Я не испытывает интереса - то есть не ощущает притяжения или желания, порождающего волевое движение, - ибо интерес есть единственный известный нам метод пробудить волю и обеспечить фиксацию внимания, необходимую для любого интеллектуального процесса. Никто не думает долго о том, что его не заботит или, другими словами, не затрагивает каких-то сторон его эмоциональной жизни. Человек может что-то ненавидеть или любить, чего-то бояться или хотеть; но в любом случае он должен испытывать к этому какое-то чувство. Чувства - это щупальца, которые мы протягиваем в мир вещей.
   Здесь психология говорит нам то же самое, о чем узнал за время своего паломничества Данте - о крайней важности и созвучном ритме il desiro и il velle. Si comme rota ch'egualmente e mossa, они движутся вместе, чтобы выполнить Космический план. Согласно Данте, всякая человеческая жизнь, в той мере, в которой она превосходит состояние лишь пассивного "осознания", подчиняется закону, в неявном виде присущему всей вселенной, - закону индивидуального разума. Не логика, не "здравый смысл", но l'amor che move il sole e le altre stelle - вот движущая сила человеческого духа, источник, вдохновляющий изобретателей, философов и художников не в меньшей степени, чем героев и святых.
   Признание важности чувств в нашей жизни и, особенно, их главенства над рассудком во всем, что касается контактов человека с миром трансцендентного, - одно из величайших достижений современной психологии. В сфере религии она признает, что фраза "Бог, знаемый сердцем" дает лучшее представление о характере нашего духовного опыта, чем "Бог, о котором догадался наш разум", что интуиция любящего более плодотворна и достоверна, чем диалектические доказательства. Таким образом, общие места мистицизма одно за другим открываются заново официальной наукой и находят свое место в психологии духовной жизни. Поэтому, например, такой известный скептик в этих вопросах, как Лойба, соглашается с четвертым евангелистом в том, что "жизнь, большая жизнь, гораздо более обширная, богатая и насыщенная жизнь, - вот, в конце концов, завершение всякой религии", и мы видели, что эта жизнь носит характер целенаправленного стремления, более явно зависящего от воли и чувств, чем от мысли. Действительно, мысль есть всего лишь слуга силы и побудительного мотива - слуга искусный, но высокомерный, постоянно стремящийся узурпировать права своих господ. С другой стороны, некоторые формы чувств - интерес, желание, страх, голод - должны обеспечивать мотивацию, в противном случае воля бы бездействовала, а интеллект скатился бы до уровня вычислительной машины.
   Далее, "у сердца есть свои доводы, о которых рассудок не имеет понятия". Как показывает опыт, в моменты сильного эмоционального возбуждения - сколь ни скоротечны они - мы гораздо глубже погружаемся в реальность вещей, чем в часы наиболее блистательных рассуждений. Прикосновение страсти распахивает настежь двери, в которые тщетно ломится логика, ибо страсть пробуждает к деятельности не только разум, но все жизненные силы человека. Именно любящий, поэт, скорбящий, новообращенный разделяют на мгновение привилегию мистиков - приподнимать Покрывало Изиды, с которым беспомощно возится наука, оставляя на нем лишь грязные следы своих пальцев. Сердце страстно и беспрестанно устремляется в неизвестное и приносит домой, в прямом и переносном смысле, "свежую пищу для размышлений". Поэтому тот, кто "чувствует, что думает", вероятно, обладает более богатым, более реальным, хотя, может быть, и менее упорядоченным опытом, чем тот, кто "думает, что чувствует".
   Этот психологический закон, легко проверяемый по отношению к земным делам, также достаточно хорошо выполняется и по отношению к сверхчувственному. Это раз и навсегда выразил анонимный автор "Облака неведения", сказав о Боге: "Его можно приобрести и удержать любовью, но никогда - пониманием". Только это возвышенное чувство, "давление тайной слепой любви", а не искусные построения логики и "доказательства" существования Абсолюта, приводимые апологетами, открывает глаза на вещи, которые не были видны до сих пор. "Поэтому, - говорит далее тот же автор, - в тот момент, когда ты пытаешься достичь Бога и ощущаешь в себе милосердие Его, подними к Нему свое сердце в покорном порыве любви, думай о Боге, Который создал тебя, Который владеет тобой, Который милосердно вознес тебя до того, что ты есть, и не допускай никакой другой мысли о Нем. И даже всего этого не нужно, ибо для тебя достаточно непосредственно направить свое сердце к Богу, без какой-либо причины, кроме как Он сам". Здесь мы видим работу эмоций в чистом виде - движение желания, переходящее непосредственно в акт концентрации, и приведение всех сил Я в состояние сосредоточенного внимания, являющееся основой для действий Воли. "Подобную силу и побуждение, - говорит Рейсбрук, - мы чувствуем в сердце, в единстве всех наших телесных сил и особенно в наших желаниях". Такой акт совершенной концентрации, страстного фокусирования всего Я в одной точке, "непосредственно направленный" на реальные или трансцендентные вещи, представляет собой, говоря техническим языком мистиков, состояние "воспоминания", являющееся характерной особенностью мистического сознания и с необходимостью предшествующее чистому созерцанию - состоянию, в котором мистик достигает общения с Реальностью.
   Таким образом, мы подошли к описанию психологических механизмов мистика. Поскольку он, как и все остальные люди, обладает чувствами, мышлением и волей, очень важно, чтобы его любовь и его решимость, даже в большей степени, чем его мысли, были направлены на Трансцендентную Реальность. Он должен ощущать сильное эмоциональное притяжение к сверхчувственному объекту своих поисков - ту любовь, которую философы-схоласты определяли как силу или власть, заставляющую каждое творение следовать собственной природе. Отсюда должна рождаться воля к достижению единения с Абсолютным объектом. В свою очередь, воля - активное, сжигающее желание - должна кристаллизоваться и выразиться в виде той определенной и сознательной концентрации всего Я на Объекте, которая предшествует состоянию созерцания. Здесь мы уже видим, насколько заблуждаются те, кто относит мистический темперамент к пассивному типу.
   Теперь перейдем к рассмотрению самого состояния созерцания - в чем оно заключается и к чему ведет; каково его психологическое объяснение, и почему оно имеет значение для опыта. Здесь, как, впрочем, и в случае других редких состояний сознания, мы пытаемся описать извне то, что может быть адекватно описано только изнутри, говоря другими словами - только мистики действительно могут писать о мистицизме. К счастью, многие мистики так и делали, и мы, основываясь на их опыте и исследованиях психологии, можем попытаться сделать некоторые элементарные выводы.
   В целом складывается впечатление, что акт созерцания представляет для мистика некие "психологические ворота" - метод перехода с одного уровня сознания на другой. Говоря техническим языком, в этом состоянии он смещает свое "поле восприятия" и обретает характерный для него взгляд на вселенную. Существование такого характерного взгляда, не зависящего от вероучения или расы, доказывается историей мистицизма, достаточно ясно демонстрирующей, что в некоторых людях может пробуждаться иной вид сознания, иное "ощущение", отличное от тех обычных проявлений, которые мы обсуждали. Это ощущение обязательно затрагивает и эмоции, и волю, и интеллект. Оно может проявляться в любом из этих аспектов души. Тем не менее оно отличается от всех эмоциональных, интеллектуальных и волевых сторон жизни обыкновенного человека и превосходит их. Платон говорил о нем как о сознании, которое могло бы понять реальный мир Идей. Развитие этого ощущения есть конечная цель системы образования, предложенной в его "Государстве". Плотин называл этот вид сознания "иным умом, отличным от того, который рассуждает и именуется рациональным". Его задача, говорит далее Плотин, заключается в восприятии сверхчувственного - или, на языке неоплатоников, умного - мира.
   Говоря словами "Германской теологии", этот тип сознания обладает "способностью заглядывать в вечность", оно - тот "таинственный глаз души", которым святой Августин видел "никогда не изменяющийся свет". Это, говорит аль-Газали, персидский мистик одиннадцатого века, "похоже на непосредственное восприятие, как если бы кто-нибудь коснулся объекта своей рукой". Его великий христианский преемник, святой Бернард, продолжает: "Оно может быть определено как истинное и непогрешимое предощущение души, неколеблющееся восприятие истины"; "Простое видение истины, - добавляет Фома Аквинский, - которое завершает движение желания".
   Возникающее ощущение пронизано сжигающей любовью - ибо оно кажется его обладателю прежде всего движением его сердца; тонкостью ума - ибо обожание целиком направлено на наиболее возвышенный предмет мысли; непреклонной волей - ибо на пути к нему нужно преодолеть естественные сомнения, предубеждения, апатию и снисхождение человека к самому себе. Этот путь, кажущийся тем, кто "остался дома", воплощением "Высшей Праздности", на самом деле есть последнее и самое трудное предназначение человеческого духа. Он представляет собой единственный известный метод, позволяющий нам обрести сознательную власть над всеми нашими способностями и, поднимаясь на все более высокие уровни сознания, познать огромную жизнь, в которую мы все погружены, - достичь единения с Трансцендентной Личностью, в Которой возобновляется эта жизнь.
   Мария в известной евангельской истории избрала лучшую, а не бесполезную участь, ибо ее взгляд направлен на те первопринципы, без которых вся деятельность Марфы не имела бы вообще никакого смысла. Напрасно сардонический здравый смысл, сталкиваясь с созерцательным типом личности, повторяет насмешку Муция: "Вдобавок они счастливы еще и тем, что бедная Марфа тем временем хлопочет на кухне". Парадокс мистиков заключается в том, что пассивность, которую, как кажется, они проявляют, есть в действительности состояние самой напряженной деятельности - более того, там, где пассивность полностью отсутствует, невозможно никакое значительное творческое действие. Поверхностное сознание принуждает себя к покою для того, чтобы освободить другую, гораздо более глубоко запрятанную силу, которая в момент экстаза созерцающего гения возносится до высочайшей степени эффективности.
   Если те, кто развил в себе эту скрытую силу, истинны в своих утверждениях, то Я заблуждается, предполагая, что оно полностью отделено от истинной внешней вселенной. По-видимому, у Я все же есть нечто вроде щупалец, способных - если оно научится разворачивать их - протянуть чувствительные кончики далеко за пределы той ограниченной оболочки, в которой находится наше сознание, и принести знание о реальности более высокой, чем та, что может быть выведена из сообщений наших чувств. Развившаяся до совершенства и полноты сознания человеческая душа, раскрывшись подобно анемону, может открыть и познать океан, в котором она плавает. Этот акт - это состояние сознания, когда отбрасываются все барьеры, Абсолют втекает в нас и мы, бросаясь в его объятия, "находим и чувствуем Бесконечность, которая превыше всех причин и всех знаний", - и есть истинное "мистическое состояние". Ценность созерцания заключается в том, что оно стремится создать подобное состояние, высвободить это трансцендентальное ощущение и тем самым превратить "низшее рабство", в котором естественный человек пребывает под влиянием своего окружения, в "высшее рабство" полностью осознаваемой зависимости от Реальности, "в Которой мы живем, движемся и существуем". В чем же тогда, вопрошаем мы, состоит природа этого особого ощущения - трансцендентального сознания - и каким образом созерцание высвобождает его?
   Любые попытки ответить на этот вопрос выводят на сцену еще один аспект психической жизни человека - аспект, имеющий первостепенное значение для тех, кто изучает мистицизм. Мы уже обозрели основные способы, которыми реагирует на опыт наше поверхностное сознание - сознание, которое на протяжении веков училось иметь дело с миром ощущений. Мы знаем, однако, что личность человека гораздо глубже и гораздо более загадочна, чем сумма его сознательных чувств, мыслей и воли; что поверхностное Я - Эго, которое мы все осознаем, - не идет ни в какое сравнение с теми глубинами сущности, которые оно скрывает внутри себя. "В тебе есть некий корень, скрытая глубина, - говорит Лоу, - из которой все способности произрастают, как линии из центра, как ветви из ствола дерева. Эта глубина называется центром, основанием или дном души. Она - единство, Вечность и - я даже сказал бы - бесконечность твоей души, ибо она настолько бесконечна, что ничто не может удовлетворить ее или дать ей покой, но лишь бесконечность Бога".
   Поскольку обыкновенный человек абсолютно не способен установить связь с духовной реальностью посредством своих чувств, мыслей или воли, то становится очевидным, что именно в этой глубине нашего существа, в этих неизмеримых уровнях личности должны мы искать, если хотим найти, орган, способность, посредством которой человек может достичь цели мистиков. Изменение сознания, происходящее во время созерцания, означает лишь то, что с "основания или дна души" всплывает некая способность, которая "скрывается в глубине" повседневной жизни.
   Современная психология в своей доктрине бессознательной или подсознательной личности признает существование психической жизни, лежащей за пределами поля сознания. Более того, она настолько углубилась в эту призрачную область - где даже само название "область" есть не более чем удобное обозначение, что иногда кажется, будто она имеет лучшее представление о бессознательной, чем о сознательной жизни человека. Здесь психология шаг за шагом обнаруживает источники самых животных инстинктов, наименее объяснимых способностей и духовной интуиции - "обезьяну и тигра", а также "душу". Гениальность и пророческий дар, бессонница и одержимость, ясновидение, гипноз, истерия - все объясняется "бессознательным разумом". В своем разрушительном стремлении психологи не встречают очевидных трудностей в сведении основных явлений религиозного и мистического опыта к деятельности "бессознательного", направленной на косвенное удовлетворение подавленных желаний. Если их все же прижимают к стенке, они объясняют упомянутые явления сентенциями типа "Бог говорит с человеком в подсознании", под чем они подразумевают лишь то, что наше восприятие вечного имеет скорее характер интуиции, чем мысли. В конце концов, "бессознательное" - всего лишь удобное название для суммы тех способностей, частей или качеств цельного Я, которые не являются сознательными в данный момент или которые не сознает Эго. В бессознательную область среднего здорового человека включаются все те виды автоматической деятельности, благодаря которым поддерживается жизнь тела, а также все те "нецивилизованные" инстинкты и пороки, унаследованные от родовой дикости, которые образование выбросило из потока сознания и которые теперь только посылают на поверхность тщательно зашифрованные сигналы. Там же располагаются все страстные желания, которым не оставляет места суетная жизнь мира, и там же расположен тот глубокий бассейн, сердце личности, сообщения из которого могут достигать сознания в моменты наибольшей ясности. Получается, что у нормального человека самое лучшее и самое худшее, самая дикая и самая духовная части характера загнаны "за барьер". Об этом частенько забывают упомянуть сторонники теории "бессознательного".
   Следовательно, если мы считаем удобным и действительно необходимым пользоваться символами и схемами психологии в попытке проследить мистический путь, мы не должны забывать о тех разнообразных и смутных значениях, которые несут эти символы, а также о гипотетическом характере многих сущностей, которые они представляют. Мы также не можем допустить использования термина "бессознательное" в качестве эквивалента трансцендентального восприятия.
   Здесь мистики, несомненно, проявили больше научного духа и более утонченную способность к анализу, чем психологи. Они также знали о том, что духовное восприятие в нормальном человеке лежит за порогом сознания. Хотя в их распоряжении не было пространственных метафор современной школы и они не умели описать стремление человека к Богу в тех живописных терминах уровней и скачков, границ и полей, проекции, подавления и сублимации, которые кажутся сегодня исследователям духовной жизни столь естественными, они все же не оставляют в нас никакого сомнения относительно их взгляда на вещи. Духовная история человека означала для них, как и для нас сейчас, в первую очередь, возникновение трансцендентного ощущения, захват им поля сознания и открытие тех путей, через которые втекает более обширная духовная жизнь и становится возможным восприятие более высокой реальности. Рассматриваемый как изолированный акт, этот процесс назывался "созерцанием". В том же случае, когда он составлял часть общего процесса жизни и приносил постоянный результат, мистики называли его "Новым Рождением", "дающим жизнь".
   Мистики всегда четко различали личность, связанную с Новым Рождением, - "человека духа", способного к духовному зрению и жизни и отделенного от "земного человека", который приспособлен только к естественной жизни, - и цельную личность, сознательную или бессознательную. У них не вызывало сомнений то, что частица человека, принадлежащая не Времени, но Вечности, представляет собой нечто совершенно отличное от всей остальной человеческой природы, целиком направленной на то, чтобы удовлетворить требованиям чисто естественного мира. С точки зрения специалистов прошлого задача мистиков заключалась в том, чтобы переделать, преобразовать всю свою личность, подчинив ее требованиям духовного Я, высвободить его из укрытия и объединиться вокруг него как вокруг центра, тем самым становясь "божественным человечеством".
   В процессе развития доктрины мистицизма божественное ядро - точка контакта между жизнью человека и божественной жизнью, в которую он погружен и в которой укоренен, - имело много названий. Все они, очевидно, обозначают одно и то же, хотя и подчеркивают разные стороны жизни. Иногда его называют синтерезисом, хранителем человеческого бытия, иногда - Искрой души, Funklein в учении немецких мистиков, иногда - вершиной, точкой, в которой душа касается небес. С другой стороны, перескакивая на противоположный конец шкалы символов и подчеркивая участие этого ядра в чистом Бытии, а не его отличие от природы, его называли Основанием души, первоосновой, в которой пребывает Бог и откуда проистекает вся духовная жизнь. Понятно, что все эти догадки и предположения имели одну и ту же цель и что все они должны пониматься в символическом смысле; как заметил Малаваль в ответ на настойчивые расспросы своих учеников, "поскольку душа человека относится к явлениям духовным и не может быть разделена на части, она не может иметь высоты или глубины, вершины или поверхности. Но поскольку мы судим о духовных явлениях, опираясь на явления материальные - ибо последние мы знаем лучше и больше привыкли к ним, - то называем самую высшую из всех концепций вершиной понимания, а более легкий путь постижения - поверхностью понимания".
   В любом случае, какое бы мы ни давали этому имя, речь идет об органе духовного сознания человека - месте, где он встречается с Абсолютом, о зародыше его реальной жизни. Здесь находится то глубокое "Трансцендентальное Чувство", "начало и конец метафизики", которое, как говорит профессор Стюарт, "есть и торжественное ощущение Вневременного Бытия - осеняющего нас "нечто, что было, есть и всегда будет", - и убеждение в том, что Жизнь прекрасна". "Я полагаю, - говорит далее этот автор, - что именно посредством Трансцендентального восприятия, проявляющегося в нормальной ситуации как вера в ценность жизни, а в состоянии экстаза как ощущение Вневременного Бытия, - а не посредством Мышления, идущего по пути спекулятивных построений, - сознание наиболее близко подходит к объекту метафизики - Высшей Реальности".
   Существование подобного "восприятия", составной части или функции цельного человеческого существа, подтверждалось и изучалось не только мистиками, но провидцами и учителями всех времен и религий - египтянами, греками, индийцами, поэтами, факирами, философами и святыми. Вера в его реальность - это основной стержень христианства, как, впрочем, и любой другой религии, достойной так называться. Оно оправдывает, в свою очередь, существование мистицизма, аскезы и всего механизма самоотречения. Все заявления мистиков о возможности единения с Богом должны основываться на существовании некоей крайней точки, в которой природа человека соприкасается с Абсолютом, на том, что сущность человека, его истинное бытие пронизано Божественной Жизнью, составляющей основу реальности вещей. Здесь, говорят мистики, возникает наша связь с реальностью и только в этом месте можно сыграть "свадьбу, от которой приходит Господь".
   Используя другую схему, можно сказать, что человек неявным образом является "сыном бесконечности" именно благодаря существованию внутри него бессмертной искры центрального огня. Поэтому мистический путь есть жизнь и дисциплина, направленные на то, чтобы изменить составные части ментальной жизни человека, включить эту искру в поле сознания - вырвать ее из тайника, из тех глубочайших уровней, где она поддерживается и существует в обычном состоянии, - и сделать ее главенствующим элементом, вокруг которого должна строиться вся личность.
   Очевидно, что в обычных условиях поверхностное Я, не подвергающееся воздействию внезапных порывов "Трансцендентального Чувства [Feeling]", порожденных спасительным безумием религии, искусства или любви, не имеет никакого представления ни об отношении этого молчаливого наблюдателя - "обитателя глубин" - к сигналам, приходящим из внешнего мира, ни о деятельности, которую эти сигналы в нем пробуждают. Сконцентрированное на мире ощущений и на сообщениях, из него приходящих, поверхностное сознание не подозревает о связях между спрятанным в глубине субъектом и недостижимым объектом всех мыслей. Однако с помощью намеренного невнимания к сигналам органов чувств, подобно тому как это происходит при созерцании, мистик может перенести основание души, престол "Трансцендентального Чувства", в область сознательного, сделав его доступным воздействию воли. Таким образом, забывая о своем обычном и по большей части фиктивном "внешнем мире", человек поднимает на поверхность иное, более значительное множество восприятий, которые в нормальных условиях не имели бы никакой возможности проявить себя. Иногда они объединяются с обычной способностью к рассуждению, но гораздо чаще они вытесняют ее. Некоторые из этих изменений, "потерь ради того, чтобы найти", по-видимому, необходимы для того, чтобы трансцендентальные способности человека смогли открыться в полную силу.
   Внутри нас скрыта способность к восприятию, к получению сигналов извне, но только малая часть сознания откликается на эти сигналы. Это похоже на то, как если бы одного телеграфиста посадили у множества линий - все они могут что-то передавать, но внимание телеграфиста в каждый момент сосредоточено только на одной из них. Говоря упрощенно, сознания не хватает, чтобы смотреть во все стороны. Даже в области чувственных восприятий никто не может осознавать больше нескольких вещей одновременно. Эти вещи заполняют центр нашего поля сознания, так же как объект, на котором мы фокусируем наше зрение, господствует в нашем поле зрения. Все остальные предметы отодвигаются к границам поля сознания. Мы смутно знаем, что они где-то там, однако не обращаем на них внимания и вряд ли заметим их исчезновение.
   Для большинства из нас трансцендентное всегда находится за границами этого поля, поскольку мы отдаем все наше сознание на откуп чувственным ощущениям и позволяем им создать вселенную, в которой нам нравится оставаться. Только в определенных состояниях - при воспоминаниях, созерцании, в экстазе и прочих сходных обстоятельствах - сознание умудряется изгнать обычных жильцов, затворить "врата плоти" и впустить "в дом" до тех пор глубоко спрятанные способности к восприятию сигналов из другой плоскости бытия. Теперь уже мир ощущений оказывается за границами поля сознания, а внутрь врывается совершенно другой ландшафт. Наконец, мы начинаем видеть нечто, к чему подготавливает нас созерцание.
   Перед нами - еще одно метафорическое описание цепочки процессов, имеющих своей целью смещение ментального равновесия - усыпление "нормального Я", которое обычно бодрствует, и пробуждение "трансцендентального Я", которое обычно спит. Уникальная способность изменять свою вселенную дана человеку - "точке, где встречаются различные сферы реальности", - хотя он редко задумывается об этом.
   Явление, известное как раздвоение или разделение личности, может, вероятно, дать нам некоторое представление о природе изменений, к которым приводит созерцание. При подобном психическом заболевании вся личность пациента расщеплена на две части - определенная группа качеств абстрагируется от поверхностного сознания и оказывается настолько связной, что способна сформировать новый цельный "характер" или "личность", являющий собой полную противоположность "характеру", который Я обычно проявляет миру, поскольку состоит исключительно из элементов, отсутствующих в этом обычном характере. Так, в классической истории болезни мисс Бошан исследователь - доктор Мортон Принс - выделил три основные личности, которые он назвал, в соответствии с главными управляющими чертами, "Святая", "Женщина" и "Дьявол". Цельный характер, составлявший "реальную мисс Бошан", расщепился на три контрастирующих типа, каждый из которых был агрессивно самодостаточен, поскольку совершенно не контролировался двумя остальными. Когда - добровольно или непроизвольно - личность, господствовавшая в области сознания, временно "засыпала", ее место немедленно занимала одна из двух оставшихся. Гипноз наиболее легко вызывал подобные изменения.
   В личности гениальных мистиков качества, которые давление обычной жизни стремится удержать за барьером сознания, обладают ненормальной силой. У этих естественных исследователей Вечности "трансцендентальная способность", "глаз души", не только присутствует в зародыше, но развита в очень большой степени и сопровождается огромной эмоциональной и волевой силой. Подобные качества загоняются "за барьер" для того, чтобы избежать трения между ними и уравновешенными чертами поверхностного сознания, с которыми они могли бы войти в противоречие. Они, как сказал бы Якоб Бёме, "пребывают в потаенном". Там они бесконтрольно развиваются до тех пор, пока не достигают точки, в которой их сила становится настолько велика, что они прорываются через ограничения и возникают в поле сознания - либо временно захватывая господство над Я, как в состоянии экстаза, либо навсегда преобразуя старое Я, как при "объединяющей жизни". Достижение этой точки может быть ускорено с помощью процессов, которые всегда были известны мистикам и высоко ценились ими и которые нередко порождают состояние, обычно классифицируемое психологами как сны, мечты или гипноз. Во всех подобных случаях нормальное поверхностное сознание намеренно или непроизвольно засыпает, образы и идеи, связанные с нормальной жизнью, исключаются, и их место могут занять образы или способности "из-за барьера".
   Несомненно, эти образы или способности могут быть как более, так и менее ценны, чем те, которые уже присутствуют в поверхностном сознании. Довольно часто в обыкновенном субъекте они представляют собой лишь разрозненные обрывки, которым поверхностное сознание не может найти применения. Однако у мистика эти качества носят совершенно иной характер, и это оправдывает средства, которыми он инстинктивно пользуется для того, чтобы высвободить их. Так, индийские мистики почти полностью построили свою внешнюю систему на двух принципах - аскетизме, господстве над чувствами, и преднамеренной практике самогипноза, использующей либо фиксацию взгляда на близлежащем объекте, либо ритмичное повторение мантр - священных текстов. Благодаря этим дополнительным формам дисциплины притяжение мира явлений ослабевает и разум отдается в распоряжение подсознательных сил.
   Танцы, музыка и другие систематически культивируемые производные естественного ритма использовались греками при посвящении в Дионисийских мистериях, а также гностиками и множеством других мистических школ. Опыт показывает, что подобные процедуры действительно заметно воздействуют на человеческое сознание, хотя до сих пор мало кто понимает, как и почему это происходит. Такое искусственное, форсированное достижение состояния экстаза полностью противоречит традиции христианских созерцателей, однако и у них мы то и дело обнаруживаем моменты, когда экстатический транс или ясновидение, т.е. высвобождение "трансцендентального восприятия", вызывались спонтанно, с помощью чисто физических средств. Так Якоб Бёме, "тевтонский теософ", находясь однажды в своей комнате и "пристально вглядываясь в полированное оловянное блюдо, отражавшее яркий солнечный луч", впал в экстатическое состояние, в котором ему открылись первопричины и глубочайшие основы всех вещей. Такой же эффект оказало на Игнатия Лойолу созерцание текущих вод. Как-то раз, когда он сидел на берегу реки и смотрел на глубокий поток, "глаза его разума раскрылись, и хотя он не узрел видений, но понял и постиг духовные вещи... и благодаря этой ясности всё предстало перед ним в новом свете". Метод достижения ясности ума посредством сужения и очищения поля сознания походит на практику Иммануила Канта, который "нашел, что ему гораздо лучше думается о философских материях, когда он пристально смотрит на колокольню ближайшей церкви".
   Стоит ли удивляться тому, что рационалисты, игнорируя схожие явления у художников или философов, постоянно подвергали критике свидетельства, полученные в подобные мгновения явного моноидеизма и самогипноза в жизни мистиков, а также благодаря психическим отклонениям, сопровождающим состояние экстаза. Все проявления анормального восприятия в гениальных мистиках они поспешили приписать истерии или другим болезням, без колебаний назвав святого Павла эпилептиком, святую Терезу - "покровительницей всех истериков" и разместив большую часть их духовных родственников по разным залам музея психопатологии. В этом увлекательном занятии они всячески орудовали тем общеизвестным фактом, что великие созерцатели, хотя и были почти всегда людьми незаурядных умственных и практических способностей - примером тому могут служить Плотин, святой Бернард, свв. Катерина Генуэзская и Катерина Сиенская, святая Тереза, св. Иоанн Креста, а также суфийские поэты Джами и Джалаладдин, - никак не отличались психическим здоровьем. Более того, их все более активное вовлечение в мистическую жизнь, как правило, оборачивалось особым и совершенно определенным воздействием на тело, вызывая в некоторых случаях те или иные болезни или физические недуги, сопровождаемые болью и функциональными расстройствами, для которых не было никакой органической причины. Причиной могло быть разве лишь то внутреннее напряжение, которое под влиянием воспылавшего духа естественно возникает в теле, когда оно вынуждено приспосабливаться к новому, совершенно для него непривычному образу жизни.
   Нет ничего странного в том, что анормальный и высокочувствительный тип разума, который мы называем мистическим, действительно нередко, хотя и не всегда, сопровождается необычными, необъяснимыми изменениями физического организма, с которым он тесно связан. "Сверхъестественное" происхождение этих явлений вполне очевидно, - если только мы не обозначаем этим термином некие явления, которые, конечно, весьма необычны, но сами по себе вполне естественны, только мы их не можем понять. Такие проявления психофизического параллелизма, как стигматы у святых, - равно как и у других легко поддающихся внушению субъектов, к которым трудно отнести святых, - могут возникнуть у кого угодно. Здесь я сошлюсь на еще один сравнительно малоизвестный, но особенно любопытный и поучительный пример преобразующего воздействия духа на предполагаемые "законы" телесной жизни.
   Несмотря на исследования Мюризье, Жане, Рибо и других психологов, настойчиво пытавшихся найти объяснение всем мистическим фактам с точки зрения патологии, особенности, сопровождающие мистическое сознание, до сих пор остаются неразрешимой загадкой. Их следует отнести не к категории чудес или категории болезней - как это делают слишком ярые их друзья и противники, - но к области чистой психологии и исследовать беспристрастно по крайней мере с тем вниманием, которое мы с готовностью уделяем гораздо менее его заслуживающим чудачествам, явно свидетельствующим о порочных наклонностях или вырождении. Существование подобных явлений не более дискредитирует здравость ума мистицизма или достоверность его результатов, чем неустойчивое нервное состояние художника, который до некоторой степени разделяет мистическое понимание Реального, дискредитирует искусство. "Тот, кто собрался бы классифицировать человечество только в соответствии с психофизическими явлениями, - справедливо замечает фон Хюгель, - не колеблясь поместил бы таких личностей, как Кант и Бетховен, среди отъявленных и безнадежных ипохондриков".
   Что касается мистиков, то для объяснения наблюдаемых в их жизни необычных явлений, естественно, наиболее часто привлекалась истерия, благодаря поразительному обилию сопровождающих ее ментальных синдромов вроде странной способности расщепления, перестановки и усиления элементов сознания, явно выраженной тенденции к медиумизму и экстазу. Однако в целом это похоже на попытки искать объяснение гениальности Тальони в симптомах пляски святого Витта. И болезнь, и искусство связаны с телесными явлениями. Точно так же и мистицизм, и истерия связаны с преобладанием в сознании одной фиксированной и напряженной идеи - предчувствия, которое управляет жизнью и может привести к поразительным психическим и физическим результатам. У истерика эта идея, как правило, поначалу попросту тривиальна [trivial] или болезненна, однако вследствие неустойчивого ментального состояния она становится навязчивой. В душе же мистика господствует не просто идея, а именно великая идея - настолько великая, что, проявляясь в человеческом сознании во всей своей полноте, она почти неизбежно вытесняет оттуда все остальное, поскольку она не что иное, как восприятие трансцендентальной реальности и присутствия Бога. Поэтому если моноидеизм больного истерией неизменно носит иррациональный характер, то у мистика, напротив, его моноидеизм вполне рационален.
   Таким образом, пока психофизические взаимосвязи столь плохо изучены, было бы, по-видимому, более благоразумным и во всяком случае более научным воздержаться от суждений относительно значений психофизических явлений, сопровождающих мистическую жизнь, вместо того чтобы набрасываться с деструктивной критикой на таинственные факты, которые, по меньшей мере, допускают более чем одну интерпретацию. Пытаться определить природу смеси по химическим характеристикам отдельных ее составляющих - затея сомнительная.
   Наши тела - тела животных, созданные для биологической деятельности. Когда дух с необычайным рвением настаивает на использовании нервных клеток для выполнения иной деятельности, тело сопротивляется давлению и порождает, как признают сами мистики, "мистическую немощь". "Поверьте мне, дети, - говорит Таулер, - тот, кто узнал бы слишком много об этих вещах, часто проводил бы время в постели, ибо его бренная оболочка не могла бы выдержать этого". "Я причиню тебе страшную телесную боль, - говорит голос Любви Мехтильде Магдебургской, - если ты будешь погружаться в меня так часто, как того желаешь. Я должен лишать себя того сладостного приюта, который нахожу в тебе в этом мире, ибо даже тысячи тел не смогут оградить любящую душу от ее желания. Посему чем выше любовь, тем сильнее боль".
   С другой стороны, возвышенная личность мистика - его самодисциплина, его героическое принятие труда и страдания, его гибкая воля - поднимает до крайнего предела ту обычную власть разума над телом, которой все мы обладаем. Состояние созерцания - так же как и гипноз по отношению к здоровому человеку, - по-видимому, также увеличивает жизненную силу, раскрывая более глубокие уровни личности: Я пьет из фонтана, питаемого Вселенской Жизнью. Как уже говорилось выше, истинный экстаз также пополняет жизненные силы человека, ибо в этом состоянии, по-видимому, он находится в контакте с реальностью и оттого сам становится более реальным. "Часто, - говорит святая Тереза, - даже больной выходит из состояния экстаза здоровым, ибо оно дает душе нечто великое". В экстазе достигается контакт с уровнями человеческой сущности, которые остаются незатронутыми в процессе повседневного существования, - отсюда и столь часто проявляемые необычайная выносливость и независимость от внешних условий.
   Если мы по стопам некоторых посмотрим на мистиков как на проявление спорадических зачатков некоторой способности - высшего сознания, - к которой медленно стремится человеческий род, то вполне вероятно, что при появлении этой способности нервы и органы будут испытывать нагрузки, к которым они еще не привыкли, и что дух более организованный, чем его телесная оболочка, должен будет уметь навязать чуждые условия своей плоти. Когда первый человек встал на две ноги, тело, в течение долгого времени привыкшее ходить на четырех, и сами ноги, настроенные на то, чтобы нести только половину веса, должны были взбунтоваться против этого неестественного состояния, доставляя автору изобретения страшную боль и неудобство. Вполне возможно, что странное "психофизическое состояние", общее для всех мистиков, можно рассматривать как бунт со стороны нормальных нервной и сосудистой систем против крайностей способа жизни, к которому они еще не приспособились.
   Несмотря на подобные бунты и мучения, вызываемые ими, мистики - как ни странно это звучит - это раса долгожителей (крайне неудобный факт для критиков из физиологической школы). В качестве нескольких примеров упомянем наиболее заметные фигуры: святая Хильдегарда дожила до восьмидесяти одного года, Мехтильда Магдебургская - до восьмидесяти семи, Рейсбрук - до восьмидесяти восьми, Сузо - до семидесяти, святая Тереза - до шестидесяти восьми, святая Катерина Генуэзская и святой Петр из Алькантара - до шестидесяти трех. Складывается впечатление, что обогащенная жизнь - награда за мистическое отречение - позволила им одержать победу над телесными недугами; жить и выполнять свои обязанности в условиях, которые не смог бы вынести обыкновенный человек.
   Подобные победы, занимающие почетное положение в истории человеческого разума, достигались, как правило, одним и тем же образом. Мистики - как и все интуитивные личности, все гении, все потенциальные художники (у всех у них есть много общего), - говоря языком психологов, имеют "крайне подвижные барьеры". Другими словами, незначительное усилие, легкое отклонение от нормального состояния позволяют скрытым или "подсознательным" силам высвободиться и захватить поле сознания. "Подвижный барьер" может сделать человека гением, лунатиком или святым. Все зависит от характера высвобождающихся сил. У великих мистиков эти силы, эти черты личности, лежащие глубоко под уровнем обыкновенного сознания, обладают необычайным богатством - их нельзя объяснить в терминах патологии. "Даже если великие мистики, - говорит Делакруа, - не избегли полностью тех недостатков, которые присущи всем исключительным личностям, в них все же есть творящая жизненная сила, конструктивная логика, способность к разносторонней реализации, одним словом - одаренность, которая в действительности представляет собой их существенное качество... Великие мистики, творцы и изобретатели, нашедшие и оправдавшие новые формы жизни... на высочайших вершинах человеческого духа достигли великого упрощения мира".
   Истина, насколько мы знаем к настоящему времени, заключается, по-видимому, в том, что силы, находящиеся в контакте с Трансцендентальным порядком и составляющие, по самой скромной оценке, половину Я, дремлют в обыкновенном человеке, чьи время и интересы целиком заняты ответами на стимулы мира ощущений. Вместе с этими скрытыми силами спит целый мир, который только они и могут воспринять. В мистиках никакая часть Я не находится постоянно в состоянии сна. Они пробудили своего "обитателя глубин" и объединили вокруг него свою жизнь. Здесь Сердце, Разум, Воля работают в полную силу, побуждаемые не призрачным спектаклем ощущений, но глубинами истинного Бытия - здесь горит свет и бодрствует сознание, о котором не подозревает сонная толпа. Кто говорит, что мистик - лишь наполовину человек, тот утверждает прямо противоположное истинному положению вещей. Только мистика можно назвать цельным человеком, поскольку во всех остальных людях дремлет половина способностей Я. Мистики особенно настаивают на целостности их опыта. Так, Божественный голос говорил святой Катерине Сиенской: "Я также показывал тебе Мост и три основные ступени для трех сил души, и я говорил тебе, что никто не сможет достичь жизни в благодати, если не поднимется по всем трем ступеням, то есть соберет воедино все три силы души во Имя Мое".
   В анормальном типе личности, называемом гениальным, мы, по-видимому, обнаруживаем намеки на взаимосвязи, которые могут существовать между глубинными уровнями человеческой сущности и поверхностной оболочкой сознания. У поэтов, музыкантов, великих математиков или изобретателей силы, скрывающиеся за барьером и вряд ли контролируемые сознательной волей их обладателей, вносят, очевидно, значительный вклад в восприятие и понимание. Во всех творческих актах большая часть работы проделывается на подсознательном уровне, причем это, в некотором смысле, происходит автоматически. Подобное в равной степени относится к мистикам, художникам, философам, изобретателям и правителям. Великие религии, изобретения, произведения искусства всегда вдохновляются внезапным всплеском интуиции или идеи, которую не может объяснить поверхностное сознание, и приводятся в исполнение силами, настолько не поддающимися контролю этого сознания, что кажется, будто они - как иногда говорят - "исходят извне". В этом заключается "вдохновение", открытие шлюзов, позволяющее водам истины, в которых купается вся жизнь, подняться до уровня сознательного.
   Великий учитель, поэт, художник, изобретатель никогда не пытается намеренно достичь того или иного эффекта. Он не знает, каким образом так получается - возможно, благодаря неосознаваемому контакту с той творческой стороной человеческой сущности, которую суфии называют "Дух Созидания", а каббалисты - "Иесод", но и те и другие помещают вне мира чувств. "Иногда, - говорил великий Филон, иудей из Александрии, - когда я приступал к работе совершенно опустошенный, я вдруг внезапно наполнялся идеями, которые невидимым дождем проливались на меня и внушались мне свыше. Под влиянием божественного вдохновения я приходил в необычайное возбуждение и терял представление о том, где я нахожусь, кто окружает меня, кто я сам, что я говорю и что пишу. В тот момент я овладевал богатством интерпретаций, радостью света, глубокой проницательностью по отношению ко всему, что я должен быть делать. Это воздействовало на мой разум, как очевидная оптическая демонстрация действует на глаза". Это - истинно творческий экстаз, полностью соответствующий тому состоянию, в котором свершают свой могущественный труд мистики.
   Отпустить себя на свободу, находиться в покое и быть восприимчивым - вот, по-видимому, условия, в которых можно достичь подобного контакта с Космической жизнью. "Я замечал, что, когда рисуешь, надо не думать ни о чем; тогда все получается гораздо лучше", - говорил Леонардо юный Рафаэль. Поверхностное Я должно признать здесь свою недостаточность и стать покорным слугой более основательного и жизненного сознания. Такое же мнение высказывают и мистики. "Пусть воля, - говорит святая Тереза, - утвердится в мудром и спокойном понимании того, что именно без какого-либо усилия с нашей стороны мы можем беседовать с Богом о чем угодно". "Самый лучший и благородный способ, которым ты можешь прийти к этой Жизни, - говорит Экхарт, - заключается в том, чтобы молчать, позволив Богу действовать и говорить. Где все силы отвлечены от своей работы и образов, там произносится это слово... чем больше тебе удается отвлечь все свои силы и забыть о сотворенном мире, тем ближе ты к этому состоянию и тем более восприимчив".
   Таким образом, "пассивность" созерцания - необходимая прелюдия духовной энергии, в некотором смысле расчистка площадки. Она останавливает приливы сознания на берега чувств, останавливает "колесо воображения". "Душа, - вновь говорит Экхарт, - сотворена между Временем и Вечностью, самыми высшими своими силами она достигает Вечности, самыми низшими - касается Времени". Вечность и Время, мир Бытия и мир Становления - вот два из "состояний реальности", которые встречаются в человеческом духе. Вырывая из уровня преходящего - реальности низшего сорта, - созерцание поднимает нас на уровень вечного и дает нам силы, благодаря которым мы можем общаться на этом уровне. У того, кто рожден мистиком, силы эти велики и лежат почти возле самого барьера сознания. Ему дан трансцендентальный или, как сказал бы он сам, божественный дар, подобно тому, как его собратьям, прирожденным музыкантам или поэтам, дан музыкальный или поэтический дар. Во всех трех случаях внезапное появление высших способностей является таинством даже для тех, с кем это происходит. Психологи с одной стороны и теологи - с другой могут предложить нам схемы и теории, описывающие этот процесс - странные колебания развивающегося сознания, внезапное появление ясности и творческих способностей, которые либо слабо контролируются, либо вообще не поддаются контролю со стороны Я, сменяющие друг друга восторг и печаль по поводу увиденного; однако секрет гениальности так же ускользает от нас, как и секрет жизни - от биологов.
   Самое большее, что мы можем сказать об одаренных людях, это то, что реальность представляется им при анормальных условиях и в анормальных терминах, и, столкнувшись с подобными условиями и терминами, эти люди вынуждены работать с ними. Благодаря их особому складу ума один из аспектов вселенной сфокусирован для них настолько резко, что все остальные образы в сравнении с ним предстают смутными, неясными и нереальными. Поэтому жертвоприношение, которое совершают гении - мистики, художники, изобретатели, - посвящая всю свою жизнь одному Объекту, единому видению истины, вовсе не есть самоотрицание, но скорее самонаполнение. Они вырывают себя из нереального, для того чтобы сконцентрироваться на реальном. Затем цельная личность впитывает определенные ритмы и гармонию, которые существуют во вселенной, но которые не могут воспринять приемные аппараты прочих Я. "Здесь - указующий перст Бога, вспышка Воли, которая Может", - восклицает аббат Фоглер, когда звуки рождаются из-под его рук. "Стихи пришли", - говорит поэт. Он не знает как, однако явно не благодаря преднамеренным усилиям интеллекта.
   Точно то же происходит и с мистиками. Г-жа Гийон утверждает в автобиографии, что, когда она писала свои труды, она ощущала внезапное и непреодолимое стремление взяться за перо, хотя чувствовала себя совершенно неспособной к литературным построениям и не имела никакого представления о том, что она собирается написать. Если она сопротивлялась этому порыву, она испытывала сильный дискомфорт. А затем она начинала писать с необычайной быстротой - слова, тщательно построенные аргументы, подходящие цитаты приходили к ней без всякого размышления и настолько быстро, что одна из самых длинных ее книг была написана за полтора дня. "Я замечала, что пишу о вещах, которых никогда не видела, и в подобные мгновения я ощущала себя обладательницей сокровищницы знания и понимания, о которой никогда и не подозревала".
   Все вышеперечисленные случаи, конечно, представляют крайние формы той странной "автоматической" способности сочинять - следы которой заметны у большинства поэтов и писателей, - когда слова и символы возникают и выстраиваются сами по себе, пренебрегая волей автора. Нечто похожее, вероятно, происходит с "медиумами" и другими экстрасенсами, в беспорядочных и несвязных записях которых находит выражение подсознательный разум. Однако подсознательный разум великих мистиков отнюдь не беспорядочен. Он анормально чувствителен, богато одарен, крайне наблюдателен - скорее казначейство, чем склад древесины, - и в процессе развития становится дисциплинированным и умелым инструментом познания. Поэтому его проявления в нормальном сознании в виде озарений, "голосов", видений, /медиумического/ автоматического письма и в любых иных "переводах" сверхчувственного в термины чувственного восприятия не могут быть дискредитированы тем, что точно таким же образом иногда проявляется бесполезная подсознательная область более слабых натур. Идиоты нередко весьма разговорчивы, однако многие ораторы здоровы вполне.
   Итак, подведем итоги: какие же основные характеристики мы обнаружили в нашем наброске ментальной жизни человека?
      -- Мы разделили эту жизнь (достаточно произвольным образом) некоей перемещающейся линией, которую психологи называют "барьером сознания", на поверхностную жизнь и подсознательные глубины.
      -- В поверхностной жизни - хотя мы и осознаем ее существенную целостность - мы выделили три основные и постоянно присутствующие стороны: триединство чувств, мышления и воли. Первенство мы были вынуждены отдать чувствам, как силе, приводящей в работу механизмы воли и мышления.
      -- Мы видели, что поверхностная жизнь выражается в двух взаимодополняющих формах - в виде способности к волевому движению (действие, направленное наружу) и в виде способности к познанию (внутреннее знание). Первое - динамическое по типу - обусловлено, в основном, волей, стимулированной эмоциями; второе - пассивное - есть занятие интеллекта. Они соответствуют двум главным аспектам, которые человек различает во вселенской жизни, - Бытию и Становлению.
      -- Ни способность к волевому движению, ни способность к познанию, другими словами, ни действие, ни мысль поверхностного сознания, связанного с естественным существованием и находящегося под влиянием пространственных понятий, не могут установить связь с Абсолютом, миром трансцендентного. Подобные действия и мысли имеют дело только с материалом, полученным, прямо или косвенно, из мира ощущений. Тем не менее свидетельства мистиков и других личностей, обладающих "инстинктом к Абсолютному", указывают на существование у человека еще одной способности - по существу, более глубокого Я, которое обстоятельства обыкновенной жизни обычно удерживают "за барьером" сознания и которое, таким образом, является одним из факторов "подсознательной жизни". Это скрытое Я - основное действующее лицо мистицизма, живущее "значимой" жизнью, соприкасаясь с реальным или трансцендентным миром. [57]
      -- Определенные процессы, такие, как созерцание, могут настолько изменить состояние сознания, что позволяют высвободить глубинное Я, которое, проникая в большей или меньшей степени в сознательную жизнь, делает человека в большей или меньшей степени мистиком.
   Таким образом, мистическая жизнь подразумевает высвобождение трансцендентального Я из глубин человеческой личности, захват поля сознания этим Я и "преобразование" или перестройку чувств, мыслей и воли - характера человека - вокруг нового центра жизни.
   Мы попытались описать снаружи объект поиска мистиков, который видится изнутри, как понимание или непосредственное общение с трансцендентной Реальностью. Здесь, так же как и в самой высокой земной любви, познание и общение есть одно и то же, и если мы хотим осознать, то должны "объединиться с блаженством". Та сторона нашего существа, посредством которой мы можем достичь единения, - "сущность души", как называл ее Рейсбрук, - обычно лежит за барьером нашего сознания, однако при благоприятных условиях она может быть освобождена у определенных натур, анормально одаренных и полных жизненных сил, при помощи определенных действий, таких, как созерцание. Если же эта сущность проявляется, она призывает себе на помощь все аспекты Осознающего Я. Поверхностное сознание должно сотрудничать с глубинным, и, в конце концов слившись вместе, они порождают то единение сознания на более высоком уровне, которое только и может положить конец беспокойству человека. Сердце, жаждущее Всего, разум, мыслящий о Нем, воля, концентрирующая на Нем все Я, - все должно быть вовлечено в игру. Я должно быть отвергнуто, однако оно не должно быть уничтожено, как предлагают некоторые квиетисты. Оно умирает лишь для того, чтобы иметь возможность ожить вновь. Высший успех - постоянная уверенность мистика в том, что "мы скорее находимся на небесах, чем на земле", - "проистекает, - как говорит Юлиана Норвичская в отрывке, предвосхищающем классификацию современных психологов, - из естественной Любви нашей души, из ясного света нашего разума и непоколебимости нашей воли".
   Однако в каком же порядке должны располагаться эти три составляющие в работе, которая есть единое? Как мы уже видели, каждая из них должна выполнять свою роль, ибо мы имеем дело с откликом человека во всей его целостности на неудержимое притяжение Бога. Но что же будет преобладать? Окончательная природа опыта Я относительно реальности будет зависеть от ответа, которое оно само даст на этот вопрос. Каковы здесь относительные ценности Разума и Сердца? Кто из них принесет Я ближе к Мысли Бога, к реальной жизни, в которую оно погружено? Кто из них, получив главенствующую роль, с большей вероятностью приведет Я в гармонию с Абсолютом? Любовь к Богу, которая всегда присутствует в сердцах, а иногда и на устах святых, - это страстное желание, жажда такой гармонии; "Болезнь разума" - его интеллектуальный эквивалент. Хотя нам кажется, что мы можем избавиться от Бога, нам никогда не удастся избавиться от той или иной формы этой жажды, кроме как ценой полного закоснения.
   Таким образом, мы вернулись к тому утверждению, с которого началась эта глава, - о двух главенствующих желаниях, разделяющих тюрьму Я. Теперь мы видим, что они представляют стремление интеллекта и эмоций к единственному концу всех поисков. Тренированная воля - "способность к волевому движению" - со всеми спящими способностями, которые она может пробудить и использовать, может прийти на помощь какой-то из остальных двух сил. Какой? Этот вопрос крайне важен, поскольку судьба Я зависит от партнера, которого выберет воля.
   Духовная история человечества демонстрирует две различные фундаментальные позиции по отношению к невидимому и, соответственно, два способа, которыми человек пытается прикоснуться к нему. Мы будем называть здесь эти способы "магическим" и "мистическим". Однако сказав так, мы должны тут же добавить, что, хотя в крайних своих проявлениях эти два способа резко контрастируют, граница между ними определена не столь четко; исходя из одних и тех же положений, они часто вводят исследователя в заблуждение, так как используют один и тот же язык, инструменты и подходы. Поэтому многое из того, что в действительности является магией, совершенно необоснованно приписывают мистицизму. На самом деле они представляют собой два противоположных полюса одного и того же - трансцендентального сознания человечества. Между ними лежат все великие религии, которые можно описать в рамках нашей метафоры как области обычного обитания этого сознания. Таким образом, на одном конце шкалы чистый мистицизм "плавно переходит" в религию или, с другой точки зрения, произрастает из нее. Никакой глубоко религиозный человек не лишен налета мистицизма, и никакой мистик не может не быть религиозным, если не в теологическом, то по крайней мере в психологическом смысле этого слова. На другом конце шкалы, как мы увидим позже, религия столь же очевидно перетекает в магию.
   Фундаментальное различие между магией и мистицизмом заключается в том, что магия хочет получать, а мистицизм хочет давать - бессмертные и антагонистические позиции, всплывающие в том или ином обличье во все времена. И магия, и мистицизм в своем полном развитии используют весь ментальный механизм, сознательный и бессознательный, для того чтобы добиться своей цели, - и оба утверждают, что дают посвященным способности, не известные обыкновенному человеку. Однако центры, вокруг которых группируются все эти механизмы, побудительные мотивы и результаты, к которым приводят эти способности, различаются в том и другом случае просто поразительно.
   В мистицизме воля объединяется с эмоциями в страстном желании подняться над миром ощущений, для того чтобы Я могло достичь единения в любви с единственным, вечным и окончательным Объектом, чье существование мы интуитивно воспринимаем тем, что обычно называлось душой, а теперь чаще именуется "космическим", или "трансцендентальным" чувством. Это поэтический и религиозный темперамент, воздействующий на реальные уровни бытия.
   В магии воля объединяется с интеллектом в страстном желании сверхчувственного знания. Здесь интеллектуальный, агрессивный научный темперамент стремится расширить поле сознания, чтобы включить в него сверхчувственный мир, - несомненная противоположность мистицизму, хотя часто использующая его название и стиль.
   Позже мы еще рассмотрим подробно характерные черты и значение магии, сейчас же достаточно сказать, что в широком смысле мы можем охарактеризовать как магические все формы своекорыстного трансцендентализма. При этом не имеет значения, какие методы применяются - идет ли речь о заклинаниях древних магов, всеобщем молебне о даровании дождя в православии или о сознательных методах самогипноза последователей "Нового образа мысли" - и какой ожидается эффект, будь то появление ангелов, возможность преодолеть внешние обстоятельства или излечение болезни. Цель всегда заключается в одном и том же - намеренном экзальтировании воли до тех пор, пока она не преодолеет обычные ограничения и не принесет Я или группе что-то, чем они до тех пор не обладали. Магия - это индивидуалистская, или "стяжательская" наука; во всех формах она представляет собой деятельность интеллекта, ищущего Реальность либо для своих собственных целей, либо для целей всего человечества.
   Мистицизм, чье великое имя слишком часто используют для обозначения подобной сверхчувственной деятельности, не имеет с ней ничего общего. В действительности он предполагает отказ от индивидуальности - жесткой отделенности от тех "Я, Мне, Меня", которые делают человека ограниченным и изолированным существом. Это в большой степени - движение сердца, пытающегося преодолеть ограничения индивидуальной точки зрения и отказаться от самого себя в окончательной Реальности не ради личного выигрыша, не ради удовлетворения трансцендентального любопытства, не ради того, чтобы вкусить радостей иного мира, но ради одной лишь потребности любить. Под словом сердце мы, естественно, понимаем не только "источник привязанности", "орган нежных чувств" и тому подобное, но скорее внутреннее святилище личности, глубокий корень его любви и воли, единственный источник его энергии и жизни. У мистика "любовь к Абсолюту" - не бесполезные и сентиментальные переживания, но жизненное чувство, которое любой ценой и через любые опасности стремится к единению с объектом любви. Поэтому, в то время как практика магии - так же как и научная практика - не влечет с необходимостью страстные эмоции, хотя, несомненно, и вызывает определенный интерес, мистицизм, как и искусство, не может без них существовать. Мы должны чувствовать, и чувствовать остро, если мы хотим подняться по этому трудному и героическому пути.
   Таким образом, мы видим, что два рода деятельности - мистицизм и магия - соответствуют двум вечным страстям Я, желанию любви и желанию знания, отражая по отдельности стремление сердца и интеллекта к окончательной истине. Третья позиция по отношению к сверхчувственному миру - позиция трансцендентальной философии - вряд ли входит в круг тем, затрагиваемых нашим исследованием, поскольку это подход чисто академический, в то время как магия и мистицизм основываются на практике и опыте. Подобную философию часто ошибочно называют мистицизмом, потому что она пытается начертить карты земель, которые исследуют мистики. Ее достижения полезны - насколько вообще полезны все схемы - до тех пор, пока не претендуют на завершенность, ибо здесь единственный окончательный критерий - это личный опыт, личное исследование возвышенной и любящей истину души.
   Что же тогда мы в действительности понимаем под мистицизмом? Слово, в равной мере употребляемое по отношению к действиям медиумов и экстазу святых, "культуре интеллекта" и волшебству, мечтательной поэзии и средневековому искусству, молитве и гаданию по руке, крайностям доктрины гностицизма и прохладным рассуждениям кембриджских платоников и даже - как это делает Уильям Джеймс - к высшим стадиям опьянения, очень скоро перестает иметь какой бы то ни было смысл. Его использование только вводит в заблуждение несведущих людей, которые приходят к смутному представлению о том, что любая сверхчувственная теория или практика отчасти "мистическая". Поэтому необходимо, насколько это возможно, зафиксировать истинные черты этого явления и напомнить, что мистицизм в своей чистой форме есть наука об окончательном, наука о единении с Абсолютом и ничего более, а мистик - это тот, кто достиг такого единения, но вовсе не тот, кто об этом рассуждает. Не знать о, но быть - вот отличительная черта истинного посвященного.
   Трудность заключается в том, чтобы определить точку, в которой сверхчувственный опыт перестает быть только практическим и интересным продолжением чувственного опыта - так сказать, расширением границ существования - и вступает в ту безграничную жизнь, где Субъект и Объект, желающий и желаемое есть одно. Два состояния разделяет не четкая линия, но бесконечный ряд градаций. Посему мы должны внимательно вглядеться во всех пилигримов на этой дороге, узнать, если сможем, причины, побудившие их отправиться в путешествие, карты, которые они используют, багаж, который несут с собой, и конец, которого они достигают.
   Мы уже говорили, что конец, который предстает воочию взору мистика, - это сознательное единение с живым Абсолютом. Иногда он говорит о цели своих поисков как о "Божественной Тьме" или "Бездне Божества", но это все тот же Абсолют, Несотворенный Свет, омывающий Вселенную, и мистик - превосходя, как обычно, все человеческие способности выражения - может описать его только как темный. Однако существует - должен существовать - контакт "в различимом где" между каждым индивидуальным Я и этим Высшим Я, этой Окончательностью. У мистика подобное единение носит сознательный, личностный и законченный характер. "Он ощущает, - говорит св. Иоанн Креста, - определенный контакт души с Божественным и таким образом чувствует и ощущает Самого Бога". В большей или меньшей степени он прикасается к основному Бытию Божества - или, скорее, Оно прикасается к мистику, - а не только к его проявлениям в жизни. Именно это наиболее сильно и ярко отличает его от остальных людей и делает его науку, говоря словами Пэтмора, "наукой о самоочевидной Реальности". Вглядевшись вместе с мистиком в неисследованную основу, из которой проистекает Мир Становления, "вечно порождаемый в вечном Сейчас", мы сможем увидеть только леденящую тьму вечных отрицаний; но он за совпадением противоположностей узрит лик Совершенной Любви.
   Точно так же, как гений в искусстве является предельным воплощением способностей, присутствующих в зачаточном состоянии в каждом человеке, мистика можно назвать предельным воплощением, активным выражением способности, скрытой в каждом представителе человеческого рода, - способности к восприятию трансцендентной реальности. Многие люди за всю жизнь так и не ощущают хотя бы прикосновения этого мистического чувства. Тот, кто влюблялся в женщину и ощущал - как действительно должен ощущать каждый влюбленный, - что за вуалью общего термина "девушка" скрывается чудесная и невыразимая словами реальность; тот, кто влюблялся в природу и видел "ландшафт, озаренный божественным светом", - чарующая фраза для того, кто этого не видел на самом деле, но всего лишь научное утверждение для остальных; тот, кто влюблялся в Святость или, как мы говорим, "испытал преображение", - все они в какой-то момент действительно познали один из секретов этого мира.
   В такие моменты "Трансцендентальное Чувство, нахлынувшее из другой "части души", шепчет Пониманию и Ощущениям, что они что-то упустили. Что? Ни много ни мало - тайный план Вселенной. А что это за тайный план? Другая "часть души" понимает его в тишине, таким, как он есть на самом деле, однако может рассказать о нем Пониманию только на символическом языке переводчика - Воображения, другими словами, - только с помощью Видения".
   Здесь, в этой искре "части души", где дух, как говорит религия, "покоится в Боге, Который сотворил его", скрыт тот родник, который в равной степени питает творческое воображение и мистическую жизнь. Вновь и вновь что-то жалит сознание, и человек оказывается на духовном уровне, ухватывает мимолетные проблески "тайного плана". И тогда намеки удивительной истины, единства, дышащего невыразимым покоем, светятся во всех творениях, пробуждая в Я чувство любви, обожания и благоговения. Жизнь человека обогащается, ломаются барьеры личности, человек ускользает из мира ощущений, поднимается до вершин духа - и на краткий миг входит в необъятную жизнь Всего.
   Подобное предощущение Реального, лежащее в корне видимого мира и поддерживающее его жизнь, присутствует в измененной форме во всяком искусстве - вероятно, точнее бы было сказать "должно присутствовать", если это искусство достойно оправдания как возвышенная форма опыта. Именно это предощущение придает произведениям искусства присущую им жизненную силу, странную власть вызывать острые эмоции, наполовину мучительные, наполовину радостные, которые сбивают с толку более рациональных интерпретаторов. Мы знаем, что нас не могут удовлетворить ни картина, нарисованная с "фотографической точностью", ни здание, которое одновременно и красиво, и удобно, ни новелла, совершенно точно отражающая жизнь. Трудно сказать, почему это так, если только не предположить, что эти вещи пренебрегли своей обязанностью, заключающейся не в том, чтобы воспроизводить иллюзии обыкновенных людей, но в том, чтобы ухватить и передать нам нечто из "тайного плана", из той реальности, которую до некоторой степени способно воспринять сознание художника. "Живопись, так же как музыка и поэзия, существует и торжествует в бессмертных мыслях", - говорит Блейк. "Сила, обогащающая жизнь", которая признается высшим качеством хорошей живописи, берет свое начало из контакта разума художника с миром архетипов - или, если угодно, трансцендентным миром, истиной, лежащей в основе вещей.
   Критик, в котором поэтическая одаренность создала необычный союз интуиции и учености, свидетельствует о той же истине, когда говорит об идеалах, влиявших на раннюю китайскую живопись: "В этой теории каждое произведение искусства понимается как воплощение гения ритма, проявляющего живой дух вещей с более ясной красотой и интенсивностью, чем громоздкие формы сложной материи могут быть донесены до наших чувств видимым миром вокруг нас. Картина мыслится как некий призрак из более реального мира существенной жизни".
   "Более реальный мир существенной жизни" - это как раз тот мир, где обитает "свободная душа" великого мистика, парящая как шестикрылый серафим пред ликом Абсолюта. Художник также может пересечь границы этого мира в краткий миг творения, однако он не может оставаться там долго. Он возвращается к нам, принося известия с восклицанием Данте на устах:
   Мистик может - и даже вынужден - сказать вместе со святым Бернардом: "Мои тайны - для меня". Как бы он ни старался, его запинающийся благоговейный лепет вряд ли поймет кто-нибудь, кроме тех, кто уже находится в пути. Однако художник не может позволить себе такого. На него возложена обязанность выражать хотя бы часть того, что он воспринимает. Он вынужден говорить о своей любви. В его культе Совершенной красоты вера должна уравновешиваться работой. С помощью холста и символов он должен донести свое свободное видение, мимолетный образ неопалимой купины, до остальных людей. Художник служит посредником между своими собратьями и Божественным, ибо искусство - это ниточка, связывающая видимость с реальностью.
   Однако мы не называем мистиком каждого, кто способен к частичному или художественному предощущению реальности, точно так же, как мы не называем музыкантом каждого, кто учится играть на рояле. Истинный мистик - это человек, у которого подобная способность превосходит чисто художественное состояние или состояние видений и поднимается до уровня гениальности; его трансцендентальное сознание способно доминировать над обычным, а сам он решительно бросается в объятия Реальности. Как художник состоит в определенных отношениях с миром явлений, воспринимая ритмы и открывая истину и красоту, скрытые от остальных людей, точно так же истинный мистик состоит в определенных отношениях с трансцендентным миром, где он ощущает совершенно реальные напряженность и восторг, которые мы, однако, не можем себе представить. Его сознание трансформируется определенным образом, он живет на совершенно другом уровне восприятия по сравнению с остальными людьми, и это, конечно же, означает, что он видит иной мир, ибо тот мир, который мы знаем, есть воздействие отдельных сторон реальности на нормальное неизмененное сознание. Поэтому мистицизм - это не изолированное видение, не мимолетный отблеск реальности, но законченная система жизни с собственными правами и обязанностями. И как остальные люди погружены в естественную или интеллектуальную жизнь и реагируют на нее, точно так же мистик погружен в духовную жизнь и реагирует на нее. Он стремится к тому окончательному отождествлению с интересами этой жизни, которое он называет "Единение с Богом". Мистиков называли одинокими душами, однако более правильно их можно было бы назвать одинокими телами, ибо их крайне общительные души посылают и принимают сигналы со всех сторон.
   Поскольку восприятие порождает обостренную жажду выражения, художник пытается донести до нас в цвете, звуке или словах какой-нибудь намек на увиденный им отблеск истины. Однако тот, кто пробовал сделать это, знает, какую ничтожно малую долю видения удается передать даже при самых благоприятных обстоятельствах. Точно так же и мистики упорно пытаются открыть свою тайну миру, который совсем к этому не расположен. Но задача здесь осложняется неимоверно. Во-первых, существует огромная несоразмерность между невыразимым опытом и теми средствами языка, которые позволяют максимально близко выразить его. Во-вторых, между разумом мистика и разумом мира лежит огромная пропасть. Он должен околдовать своих слушателей, хотя бы частично захватить их в свое состояние, прежде чем они смогут что-то понять.
   Если бы мистик был музыкантом, вероятно, он смог бы передать послание другим музыкантам через свое искусство, причем гораздо более точно, чем это позволил бы ему сделать язык, ибо следует помнить, что только из соображений удобства мы предпочитаем слова всем иным формам выражения. Они настолько хорошо соответствуют явлениям и предметам физической реальности, что мы забываем об их весьма слабой связи с вещами трансцендентными. Даже художник, прежде чем пользоваться словами, переставляет их в порядке, диктуемом законами ритма, бессознательно подчиняясь правилу, согласно которому все искусства "стремятся достичь состояния музыки".
   Это же относится и к мистикам. Мистицизм, самое романтическое приключение, с некоторой точки зрения, - искусство искусств, их источник, но также их завершение, - вполне естественно обнаруживает теснейшие соответствия в самых чисто художественных и наиболее глубоко значимых формах выражения. Таинство музыки редко осознается теми, кто с легкостью принимают ее дары. Тем не менее из всех искусств только музыка наряду с великой мистической литературой обладает способностью пробуждать в нас отклик на движение жизни вселенной, доносить до нас - мы сами не знаем как - ее торжествующую страсть и несравнимый покой. Бетховен слышал всю песнь Реальности, и отдельные ее куплеты выскользнули в мир, когда он попытался донести услышанное до наших ушей.
   Средневековый ум - по природе своей гораздо более мистический, чем наш, а потому намного острее осознававший ту роль, которую гармония ритмов играет в мирах природы и милосердия, - придавал музыке космическое значение, распознавая ее влияние во многих явлениях, которые мы сейчас приписываем действию мрачной фикции - Закона. "Существует три рода музыки, - говорил Гуго Сен-Викторский, - музыка миров, музыка человечества и музыка инструментов. Музыка миров состоит из музыки элементов, планет и времени. Музыка элементов состоит из музыки чисел, весов и мер. Музыка планет состоит и; музыки мест, движения и природы. Музыку времени составляют музыка дней или превратностей света и тьмы, музыка месяцев или роста и убывания луны и музыка лет или смены весны, лета, осени и зимы. Музыка человечества - это музыка тела души и их соединения". Таким образом, жизнь видимой и невидимой вселенной включена в Божественную фугу.
   По крайней мере один из созерцателей, Ричард Ролл из Хэмпола, "отец английского мистицизма", остро осознавал музыку души, усматривая в ней соответствие со взвешенной гармонией духовной вселенной. В его чарующих описаниях внутреннего опыта, относящихся к жемчужинам мистической литературы, больше всего обращает на себя внимание постоянное и намеренное использование музыкальных образов. Кажется, что только они могут охватить и передать его восприятие Реальности. Состояние радостной пробудившейся любви, которого Ролл достигает в конце очищения, - это прежде всего состояние Песни. Он не "видит" духовный мир, но "слышит" его. Для него, так же как и для Франциска Ассизского, это - "небесная мелодия, нестерпимо сладостная".
   Подобный символизм - живой символизм опыта, действия и утверждений - по-видимому, почти неизбежен в мистическом выражении. Разум должен использовать соответствующие способы для того, чтобы его трансцендентальное восприятие - совершенно не связанное по своей сути с теми явлениями, с которыми умеет работать интеллект, - хоть каким-нибудь образом могло быть донесено до поверхностного сознания. Бывает так, что символ и то, что он представляет, сплавляются в этом сознании, и тогда мистик воспринимает свой опыт как "видения" или "голоса": это - одеяние, покров, окутывающий Реальность, в которой не способен жить и на которую не способен смотреть ни один человек. Природа этого покрова в большой степени обусловлена характером человека - упомянем явный уклон Ролла в сторону музыки и пристрастие святой Катерины Генуэзской к абстрактным понятиям огня и света, - а также теологическим образованием и окружающей средой. В качестве примеров можно привести крайне догматические видения святой Гертруды, Сузо, святой Катерины Сиенской, блаженной Анжелы из Фолиньо и, в первую очередь, святой Терезы, чей удивительный самоанализ оказался классическим отчетом о попытках разума перевести трансцендентальное ощущение в понятия, с которыми он может работать.
   Тем не менее величайшие мистики - Рейсбрук, св. Иоанн Креста и та же святая Тереза на более поздней стадии - четко различали невыразимую Реальность, которую они воспринимают, и образ, которым они ее описывают. Вновь и вновь повторяют они вместе с Дионисием и Экхартом, что объект их созерцания "не имеет образа"; или вместе с св. Иоанном Креста - что "душа никогда не сможет достичь высот божественного единения, насколько это вообще возможно в этой жизни, с помощью каких бы то ни было форм или фигур". Поэтому предпринимаемые иногда попытки отождествить мистицизм с подобными формами и фигурами - с видениями, голосами, "нисхождениями благодати" и прочими анормальными явлениями - явно порочны.
   "Наивысшее и самое божественное из того, что дано нам знать и видеть, - смиренно говорит Дионисий Ареопагит, - это всего лишь символический язык вещей, подчиненных Тому, Кто превосходит их все. Посредством этих вещей человеческий разум воспринимает Его непостижимое Присутствие в высотах Его Святого Царства".
   Мистик, как правило, не может обойтись вовсе без символов и образов, как ни мало они адекватны его видениям, ибо для того, чтобы передать опыт, его необходимо выразить, а сделать это возможно только окольными путями, с помощью намеков или параллелей, которые смогут стимулировать спящую интуицию читателя и донести - как это делает всякий поэтический язык - нечто из области, лежащей за пределами поверхностного сознания. Именно поэтому большую роль в мистических сочинениях играют символизм и образное представление, а также тот ритмичный и возвышенный язык, который пробуждает в чувствительных натурах томительный экстаз мечты. Тесная связь между ритмом и возвышенным состоянием сознания слабо понимается до сих пор. Ее дальнейшее исследование, возможно, прольет больше света на онтологические и психологические проблемы.
   Мистическое восприятие - в не меньшей степени, чем музыкальное или поэтическое, - естественным образом стремится (хотя мы не знаем почему) выразиться в ритмической форме - черта, которая явно заметна в сочинениях, написанных в автоматическом состоянии. Этот закон настолько устойчиво проявляется у отдельных личностей, что барон фон Хюгель использовал наличие или отсутствие ритма в качестве теста - для того чтобы отличить гениальные высказывания святой Катерины Сиенской от тех, которые ей приписали последующие пересказчики легенды.
   Мистик, который часто бывает еще и художником слова, совершенно естественно использует всевозможные типы символического языка, иногда просто забывая объяснить, что его высказывания - всего лишь символы, безнадежная попытка перевести истину того мира на язык красоты этого. Именно здесь мистицизм объединяется с поэзией и музыкой, и если бы этот факт всегда осознавался его критиками, они избежали бы множества нелепых и достойных сожаления заблуждений. Символ - одеяние, которое духовное заимствует из материальной плоскости, - есть форма художественного выражения. Говоря другими словами, его надо воспринимать не буквально, а как средство внушения, хотя художник, использующий его, может иногда терять из виду это различие. Поэтому тот, кто думает, что за "Духовным Бракосочетанием" св. Катерины и св. Терезы скрывается извращенная форма сексуальности, что видение Священного Сердца подразумевает невероятное анатомическое ощущение, а божественное опьянение в практике суфиев представляет собой апофеоз пьянства, тот всего лишь выставляет напоказ собственное непонимание механизмов искусства, подобно даме, которая считала, что Блейк просто должен был быть сумасшедшим, ибо говорил, будто касался неба кончиками пальцев.
   Изучение трудов мистиков, скромная попытка "идти в ногу" с их разумом вызывает - точно так же как музыка и поэзия, но в гораздо большей степени - странное оживление, как если бы мы оказались рядом с могущественным источником Бытия, на грани открытия секрета, который все ищут. Анализируя использованные символы или слова, мы видим, что сами по себе они не могут вызвать подобного эффекта. Дело скорее в том, что эти послания пробужденного трансцендентального Я другого человека оживляют наше собственное Я, дремлющее в глубине каждого из нас. В сущности, мистические сочинения, представляющие полученное из первых рук описание истинного опыта, можно расценивать в зависимости от их способности пробудить в читателе ощущение возвышенной или более обширной жизни. "Все мистики, - утверждает Сен-Мартен, - говорят на одном языке, ибо все они происходят из одной страны". Глубокая неумирающая жизнь внутри нас тоже происходит из этой страны, и она узнает голос родины, хотя и не всегда может понять смысл сказанного.
   Возвращаясь к нашему первоначальному намерению - определению, насколько это возможно, характерных черт истинного мистицизма, - я полагаю, что мы достигли точки, в которой знаменитые "четыре признака" мистического состояния по Уильяму Джеймсу - Невыразимость, Духовность, Преходящесть и Пассивность - уже не могут удовлетворить нас. Вместо них я предлагаю сформулировать, проиллюстрировать и, я надеюсь, обосновать четыре других правила, или замечания, которые можно использовать как тест по отношению к каждому, кто претендует на звание мистика.
      -- Истинный мистицизм носит активный и практический характер, а не пассивный и теоретический. Это - органичный жизненный процесс, нечто такое, чем действительно занято все Я, а не то, о чем его интеллект имеет мнение.
      -- Цели мистика - полностью трансцендентальные и духовные. Он ни в коей мере не имеет намерения добавлять, исследовать или улучшать что бы то ни было в видимой вселенной. Мистик отбрасывает прочь эту вселенную даже в ее сверхнормальных проявлениях. Хотя он и не пренебрегает, как утверждают его враги, обязанностями перед многими, его сердце всегда направлено к неизменному Одному.
      -- Это Одно для мистика представляет не только Реальность всего, что есть, но живой и личностный Объект Любви, и никогда - объект исследования. Мистик всем своим существом стремится домой, но его всегда ведет сердце.
      -- Живое единение с Одним - конечная цель мистика - есть определенное состояние, или форма, улучшенной жизни. Его нельзя достигнуть ни путем интеллектуального осознания его благ, ни путем острейшего эмоционального стремления. Хотя и то и другое может присутствовать, этого не достаточно. Необходим трудный психологический и духовный процесс - так называемый Мистический Путь, - влекущий за собой полную перестройку личности и освобождение новой или, скорее, скрытой формы сознания, приводящей Я в состояние, иногда неточно называемое "экстазом", но которое лучше именовать Состоянием Единения.
   Таким образом, мистицизм - это не мнение и не философия. Он не имеет ничего общего с поисками оккультных знаний. С одной стороны, это - не только способность созерцать Вечность; с другой стороны, его нельзя отождествлять с какими-либо проявлениями религиозной эксцентричности. Мистицизм - это название органичного процесса, который подразумевает совершенное воплощение Любви к Богу, получение бессмертного наследия человека здесь и сейчас, или если угодно - ибо это означает в точности то же самое, - искусства установления сознательной связи с Абсолютом.
   Движение мистического сознания к этому свершению представляет собой не просто внезапно открытый доступ к ошеломляющему видению истины, хотя душа и может удостаиваться таких ослепительных мгновений. Это, скорее, упорядоченное движение ко все более высоким уровням реальности, ко все более тесному отождествлению с Бесконечным. "Мистический опыт, - говорит Ресежак, - завершается словами "Я жив, но не Я, а Бог во мне". Подобное ощущение тождественности, естественное завершение мистической активности, имеет очень важное значение. На ранних стадиях мистическое сознание ощущает Абсолют в противопоставлении Я... По мере того как деятельность мистика продолжается, оно [сознание] стремится отбросить это противопоставление... В конце концов мистическое сознание становится обладателем ощущения Сущности одновременно большей, чем Я, и тождественной с ним - достаточно великой для того, чтобы быть Богом, и достаточно личной для того, чтобы быть мною".
   Это именно то мистическое единение, которое может быть единственным воплощением мистической любви, ибо
   История мистицизма - это история проявлений этого закона на уровне реальности.
   Теперь посмотрим, насколько наши утверждения соответствуют практике великих мистиков и разнообразным формам деятельности, которые в то или иное время назывались мистическими.

Мистические переживания.

   В некоторых случаях мистические личности испытывают различные, очень странные переживания, неизученные еще современной наукой. Как правило, это огромный эмоциональный всплеск, при котором человек переживает сверхъестественные образы. Эти образы очень, очень похожи на те, которые описывал, как архетипы в своих работах К. Г. Юнг.
   Теперь попробуем дать определение мистическим переживаниям:
   Мистические переживания - это переживания сверхъестественных, паранормальных образов (архетипов), возникающие непроизвольно или сознательно, под воздействием медитации, или с помощью измененного состояния сознания, как правило такие переживания возникают у так называемых мистических личностей, предположенными, к таким переживаниям.
   Теперь рассмотрим классификацию мистических переживаний:

Классификация мистических переживаний.

      -- Переживание двуединства.
      -- Переживание встречи с божествами (Богом, ангелами, демонами).
      -- Внеземные переживания.
      -- Переживания прошлых воплощений.
      -- Переживание астральных воплощений.
      -- Переживание встречи с духами животных.
      -- Переживания встречи с духовными учителями.
      -- Переживание встречи с сверхъестественными существами.
      -- Переживание посещений других вселенных и встречи с их обитателями.
      -- Переживание встречи с мифологическими и сказочными существами.
      -- Переживание универсальных архетипов.
      -- Переживание похищений НЛО и инопланетянами.
   Далее я кратко опишу эти мистические переживания:

1. Переживание двуединства.

   Этот тип трансперсонального опыта характеризуется ослаблением и растворением границ телесного Эго и чувством слияния с другим человеком в состоянии двуединства при сохранении собственной самотождественности. В психоделических состояниях, сеансах эмпирической психотерапии, в медитации или в спонтанных эпизодах необычного сознания это чувство двуединства может переживаться как по отношению к окружающим терапевту, сиделке, членам семьи, друзьям, - так и целиком во внутреннем эмпирическом пространстве по отношению к людям, не присутствующим на сеансе.
   Опыт двуединства регулярно возникает при переживании воспоминаний о симбиозе с материнским организмом. В состояниях мистического единения со Вселенной переживание двуединства может включать любой аспект существования - не только людей, но и животных, растений и неодушевленных объектов. Важный пример двуединства - чувство взаимного растворения с партнером по сексу (во время генитального соединения или без него). Это может происходить спонтанно в повседневной жизни или в рамках тантрической практики. В тантрическом пути левой руки (vama marga) достижение опыта космического единства посредством сексуального союза с партнером (maithuna) является целью сложного ритуала (ралейа таййга). Переживание двуединства возникает также часто в систематических духовных практиках (в особенности в традиции бхакти), когда ученики чувствуют себя едиными с гуру. Опыт дуального единства часто сопровождается глубоким чувством любви и святости события. Существуют специальные упражнения (как в духовных традициях, так и в современном движении за реализацию человеческих возможностей), ведущие к такого рода переживаниям: смотрение в глаза друг друга, внимание к дыханию другого, синхронизация дыхания, слушание биение сердца друг друга.

2. Переживание встречи с Божествами (Богом, ангелом, демоном).

   Божества, встречаемые в необычных состояниях сознания, могут быть раздЬлены на две группы - блаженных и благотворных божеств, связанных с силами Света и Добра, и гневных и злобных, представляющих силы Тьмы и Зла. Однако это не абсолютное разделение: существуют как бы промежуточные божества, а также такие, которые обладают смешанными чертами. Типичный пример последних - дхьяна-будды в "Тибетской книго мертвых", которые являются умирающему сначала в своей сияющей форме, а позже в демоническом аспекте
   Для многих людей первая встреча с архетипическими божествами происходит в процессе переживания смерти и возрождения. Темные божества - Сатана, Люцифер, Гадес, Ариман, Уицилопочтли, Кали, Лилит, Рангда, Коатликуэ или Молох, как правило, появляются в контексте смерти "эго". Божества, символизирующие смерть и возрождение (Осирис, Плутон и Персефона, Ацис, Адонис, Кецалькоатль, Дионис, Вотан, Бальдр, Христос), связаны с третьей матрицей и переходом к четвертой. Благотворные божества - Дева Мария, Афродита, Аполлон, Исида, Ахура Мазда, Лакшми или Гуань-инь - появляются в экстатических эпизодах, связанных с четвертой и первой матрицами.
   Однако архетипические образы божеств могут появиться в психоделических и холотропных сеансах и как независимые трансперсональные переживания. Как правило, они появляются в качестве могущественных видений, но возможно и полное отождествление пациента с божеством. Кроме того, божества могут являться не поодиночке: человек может стать свидетелем сложных космических драм вроде битвы между силами Аримана и Ахура Мазда из зороастрийского пантеона, войны между олимпийскими богами и титанами, падения Люцифера и его ангелов, пахтания океана индийскими богами и демонами, стремящимися получить нектар амриту, или рагнарока - сумерек богов нордической мифологии.
   Эмоциональная реакция людей, встречаюшихся в необычном состоянии сознания с благотворными или злотворными божествами, может быть очень интенсивной - от экстатического восторга до метафизического ужаса или невероятной боли. Однако эти переживания все же отличаются от встречи с Высшим Существом.

3. Внеземные переживания.

   В этих переживаниях сознание охватывает небесные тела, фрагменты Вселенной, астрономические процессы, происходящие вне сферы Земли. Человек может чувствовать себя путешествующим на Луну, Солнце, другие планеты, звезды, галактики или пережить взрыв сверхновой звезды, сжимание звезд, квазаров и пульсаров, прохождение через черные дыры. Это может происходить в форме простого наблюдения событий или в форме переживания в своем эмпирическом поле всех соответствующих процессов. Как и отождествление с неорганической материей, эти переживания часто имеют духовную составляющую. Так, например, эмпирическое отождествление с термоядерным процессом внутри Солнца может связываться с чувством соприкосновения с творческой силой космического сознания. Опыту прохождения через черную дыру обычно сопутствуют эмпирическое исчезновение времени, пространства и философской уверенности в материальной реальности феноменального мира. Переживание межзвездного пространства связывается с духовным опытом Пустоты, речь о котором пойдет несколько позже.
   Переживания вне Земли часто появлялись в необычных состояниях сознания у Джона Лилли, нейрофизиолога, известного своими исследованиями нечеловеческого разума и межвидовой коммуникации, так же как и своим беспрецедентным марафоном психоделического самоисследования. В своих сеансах он не раз посещал чужие миры и общался со странными существами и "присутствиями". Вот описание одного из таких событий, инициированного приемом 75 миллиграммов кеталара (кетамина) и нахождением в изолирующей ванне.
   Я оставил свое тело плавающим в ванне на планете Земля и оказался в очень странной и чуждой среде. По-видимому, это было не на Земле, я никогда раньше здесь не был. Это могло быть на какой-то другой планете и в иной цивилизации. Я нахожусь в особом состоянии высшего безразличия, не чувствуя ни страха, ни любви. Я в высшей степени нейтральное существо, наблюдающее и ждущее.
   Это очень странно. Эта планета похожа на Землю, но цвета здесь другие. Здесь есть растительность, но особого пурпурного цвета. Здесь есть солнце, но фиолетовое, а не знакомое мне оранжевое Солнце Земли. Я нахожусь на красивой лужайке, вдали виднеются очень высокие горы. Я вижу, как через лужайку ко мне приближаются какие-то существа. Они сверкающе белые и кажутся излучающими свет. Двое из них подходят ближе. Я не могу разглядеть их черт, они слишком сверкают для моего теперешнего зрения. Они, по-видимому, прямо передают мне свои мысли. Нет звука. То, что они думают, автоматически переводится в слова, которые я могу понять.
  

4. Переживания прошлых воплощений.

   Это, может быть, наиболее интересная, но также и вызывающая наибольшие противоречия группа мистических феноменов. Воспоминания о прошлых воплощениях во многом напоминают память предков, расовую и коллективную память. Однако обычно они более драматичны и связаны с интенсивным эмоциональным зарядом отрицательного или положительного качества. Их важной эмпирической характеристикой является убедительное чувство воспоминания чего-то, что ранее случилось с тем же существом, той же единицей сознания. Человек, переживающий подобный драматический эпизод, сохраняет чувство индивидуальности и самотождественности, но воспринимает себя в другой форме, в другом месте, времени и контексте.
   Это чувство повторного переживания того, что человек уже видел (deja vu) или переживал (deji vecu) в прошлом воплощении, является фундаментальным и неразложимым. Оно сопоставимо со способностью отличать в повседневной жизни воспоминания о действительно имевших место событиях от снов, фантазий и грез. Трудно было бы убедить человека, пересказывающего нечто случившееся на прошлой неделе, в том, что событие это реально не происходило, а является лишь плодом его воображения. Воспоминания о прошлых воплощениях обладают таким же субъективным качеством подлинности и реальности.
   Переживания прошлых воплощений обычно включают других людей. В редких случаях в драматических сценах такого рода в качестве протагонистов могут появиться животные. Человек чувствует как бы "кармический импринтинг" сцены, в которой он был растерзан тигром, растоптан диким слоном, поднят на рога бешеным быком или укушен ядовитой змеей. Эпизоды такого рода подобны кармическим сценам с людьми по своему длительному воздействию, но не повторяются в последующих воплощениях, относясь таким образом к ситуациям, в которых психологический эффект, выходящий за пределы данного воплощения, вызван внеличными Причинами. Типичными примерами таких ситуаций могут быть горечь, ненависть и ревность, связанные с тяжелой болезнью, порождающей боль и беспомощность, агония; пережитая при смерти от несчастного случая в горах, на болотах, в песках или при извержении вулкана.
   Кармические переживания подразделяются на две категории в зависимости от связанных с ними эмоций. Некоторые из них отображают позитивные связи с другими людьми - крепкую дружбу, страстную любовь, духовное партнерство, отношения учителя и ученика, кровные связи, бесконечную преданность, необычное взаимопонимание, взаимовыгодный и взаимоподдерживающий обмен. Чаще, однако, они связаны с драматическими отрицательными эмоциями. Переживания такого рода вовлекают людей в различные ситуации прошлой жизни, связанные с физической болью и агонией, смертельной агрессией, нечеловеческим страхом, горечью и ненавистью, патологической ревностью, неутолимой жаждой мести, чудовищным вожделением, страшной жадностью и алчностью.
   Многие люди, пережившие негативный кармический опыт, специфическим образом характеризовали природу деструктивной связи между протагонистами. Различные эмоциональные качества - убийственная страсть, неутолимое желание, всепоглощающая ревность, смертельный страх - становятся внешне похожими друг на друга, если их интенсивность выходит за определенные рамки. По-видимому, существует предел биологического и эмоционального возбуждения, за которым крайние аффективные качества сходятся и приобретают метафизический характер. Когда двое или больше людей достигают этой "точки плавления" страстей и инстинктов, ситуация впечатывается в них независимо от той роли, которую они в ней играют.
   В ситуациях крайней интенсивности садистское возбуждение мучителя и нечеловеческая боль жертвы все более напоминают друг друга, агрессия убийцы сплавляется в некоторой точке с ужасом и страданием умирающей жертвы. Эта эмоциональная смесь и действует в кармическом импринтинге в большей степени, чем та или иная роль в событии. Если люди оказываются вовлеченными в ситуацию, где их эмоции достигают наивысшей степени, они оказываются вынужденными повторять ее в последующих жизнях, меняя роли в общем узоре, пока не достигнут уровня осознания, необходимого для разрешения кармической связи. Люди, знакомые с духовной литературой, сравнивают это состояние недифференцированного эмоционального возбуждения, порождающего кармическую связь, с буддийским понятием "trsna или tanha", понятием "жажда плоти и крови" - сила, вызывающая циклы смерти и рождения и являющаяся причиной всех человеческих страданий.

5. Переживание астральных воплощений.

   В необычных состояниях сознания можно увидеть и ощутить различные энергетические поля и потоки энергии, описываемые в мистических традициях древних и незападных культур. Эти описания не соответствуют никаким известным анатомическим структурам или физиологическим процессам, известным западной медицине. Но эзотерические традиции и не утверждают, что это феномены грубого материального мира. Предполагается, что они связаны с тонким или астральным телом.
   В необычном состоянии сознания часто можно видеть энергетические поля различного цвета вокруг других людей, соответствующие традиционному описанию ауры. Иногда это ассоциируется со спонтанным восприятием состояния здоровья людей. Феномены такого рода не только у людей в необычных состояниях сознания, но также у известных медиумов и экстрасенсов, способных видеть ауру в повседневной жизни. Необыкновенные диагностические способности одного из них, Джека Шварца, неоднократно проверялись и документировались безупречными исследователями.
   Другая интересная группа феноменов связана с представлениями о "змеиной силе", кундалини, играющей важную роль в индийской духовной традиции. В традициях индуизма и тантрических школах буддизма кундалини рассматривается как творческая женская энергия Вселенной. В своем внешнем аспекте она проявляется в феноменальном мире. Во внутреннем аспекте она лежит дремлющей в основании позвоночника человека. В этой форме ее традиционно представляют в виде свернутой змеи. Будучи активизированной посредством духовной практики, контакта с гуру или спонтанно, она поднимается как активная энергия, или Шакти, по каналам астрального тела, раскрывая и зажигая психические центры, чакры.
   Хотя представления о кундалини наиболее полно разработаны в Индии, важные параллели существуют во многих культурах и религиозных учениях - в даосской йоге, корейском дзене, тибетской ваджрайне, в суфизме, у франкмасонов, у африканских бушменов, североамериканских индейцев, особенно хопи, и многих других. Особенно интересно, что о подобных феноменах говорится также в христианской мистической традиции, особенно в исихазме - восточной христианской монашеской практике, опирающейся на постоянную молитву, в которую вовлекается все человеческое существо - душа, ум и тело. Цель этой так называемой "Иисусовой молитвы" - достичь Божественного покоя, или исихии.
   В тантрических школах созданы сложные карты чакр, описаны в деталях физические, эмоциональные и духовные проявления поднимающейся кундалини и дана развернутая мифология, связанная с этим процессом. Хотя подъем кундалини связан с определенными опасностями, в общем он ведет, по крайней мере потенциально, к психосоматическому оздоровлению, позитивной перестройке личности и эволюции сознания. Однако тексты требуют серьезного отношения к этому пугающему и небезопасному процессу, рекомендуя руководство опытного учителя.
   Подъем кундалини Шатки, описываемый в индийской литературе, может сопровождаться драматическими физическими и психологическими проявлениями, называемые кривя. Наиболее поразительны среди них мощные ощущения тепла и потока энергии, направляющегося вверх по позвоночнику и сопровождающегося интенсивными эмоциями различного рода, треморами, спазмами, сотрясениями и дрожаниями всего тела или его частей. Часто встречаются также непроизвольный смех или плач, распевание мантр или песен, глоссолалия, издавание звуков животных, спонтанное принятие йогических поз (асан) и выполнение жестов (мудр).
   Хотя описания кундалини давно известны на Западе, этот феномен до недавнего времени рассматривался как принадлежащий исключительно Востоку. Даже К. Г. Юнг, проявлявший к нему большой интерес, полагал, что он редко наблюдается на Западе. Он и его коллеги высказали мнение, что может понадобиться тысяча лет, прежде чем кундалини придет в движение в нашей культуре под влиянием глубинной психологии. Однако эта оценка оказалась неверной.
   Может быть, в силу ускоренной эволюции, а может, в силу большой популярности и широкой распространенности различных форм духовной практики и давления глобальных кризисов или под влиянием психоделических препаратов сейчас стало очевидно, что безошибочные признаки пробуждения кундалини можно наблюдать у тысяч людей западного мира. Гопи Кришна, известный кашмирский пандит, сам прошедший глубокий кризис духовного раскрытия, постарался обратить внимание западной публики на значение феномена кундалини в серии популярных книг. Заслуга привлечения к этому феномену внимания профессиональных кругов принадлежит известному калифорнийскому психиатру и офтальмологу Ли Санелле.
   Я сам не раз наблюдал в психоделических сеансах и различных немедикаментозных состояниях проявления, близко соответствующие описаниям подъема кундалини, раскрытия чакр и протекания энергии кундалини через основные каналы, Иду и Пингалу, и сложную сеть нади, тонких разветвленных каналов для пранической энергии, описанных в тантрических текстах. Поток пракы протекает через центральный канал (сушумна) и два боковых (ида и пингала). Однако важно подчеркнуть, что переживания такого рода, напоминающие феномены кундалини, в традиционной индийской литературе назывались бы праническими, в отличие от истинного пробуждения кундалини - процесса, обладающего глубоким значением и большой трансформирующей силой, осуществление которого занимает годы. По сравнению с отдельными "праническими" переживаниями такое пробуждение в результате психоделической или эмпирической психотерапии происходит очень редко и может рассматриваться как самостоятельный феномен.
   Образцы протекания энергии, описываемые в литературе по кундалини, не являются универсальными. В некоторых случаях происходит настройка на китайский архетип и переживается поток энергий, точно соответствующий картам меридианов китайской медицины, причем человек осознает значение акупунктурных точек. Это может сопровождаться прозрениями в области китайской системы пяти элементов (дерево, огонь, земля, вода и металл), совершенно отличной от европейской традиции.
   Различные энергетические феномены тонкого тела особенно часто встречаются во время сеансов холотропного дыхания. Энергетические поля и потоки энергии могут ощущаться или визуализироваться с закрытыми глазами.

6. Переживания встречи с духами животных.

   В этом типе переживаний человек чувствует глубокую связь с различными животными - не с их конкретными физическими формами, а с их архетипической сущностью. В некоторых случаях это может быть вызвано актуальной встречей с представителем определенного вида (если, например, психоделики принимались в лесу или в присутствии домашних животных), который в необычном состоянии сознания воспринимается в обожествленной форме. Но чаще переживания такого рода являются независимыми событиями во внутреннем мире. Во многих случаях духи животных, встречаемые в необычном состоянии сознания, воспринимаются не только как божественные по своей природе, но и как учителя или друзья, предлагающие помощь или духовное руководство. Это может быть связано с глубоким пониманием функций различных животных в определенных культурах: коровы - в Индии, кошки, крокодила и сокола - в Египте, ястреба - в Персии. Переживания такого рода могут также помочь понять психологию тотемных культур и функции тотемных животных. Особенно часто встречаются отсылки к шаманизму, где различные животные ирают роль духов-помощников шаманов. Эмпирическое самоисследование может иногда принимать формы, известные по шаманским культурам; это могут быть мощные переживания смерти и возрождения со спуском с подземный и подъемом в сверхъестественный мир, которые антропологи описывают как "шаманскую болезнь". Другая важная характеристика этого процесса - сильное чувство особой связи с природой, частые отождествления с животными и встречи с духовными учителями в виде животных. Шаманизм - древнейшая религия человечества, насчитывающая десятки тысяч лет. К тому же это практически универсальный феномен, различные варианты которого можно обнаружить в Сибири и других частях Азии, в Северной и Южной Америке, в Австралии, Океании, Африке и Европе. Шаманские и тотемистские переживания связывают человека с глубокими изначальными аспектами психики.
   Мне кажется полезным сравнить встречи с духами животных с другими типами трансперсональных феноменов, включающих животных, выделив характеристики, позволяющие отличать их друг от друга. Важно различать эмпирическое отождествление с различными животными, которые принадлежат феноменальному миру, от символических представлений индивидуального бессознательного и от архетипических образов психики.
   Люди, работающие над различными биографическими проблемами в эмпирической психотерапии, часто рассказывают о визуализации различных животных или даже отождествлении с ними. Анализ этих феноменов показывает, что это сложные образования динамической структуры, подобные фрейдовским образам сновидения. На этом уровне аутосимволические визуализации животных, или трансформации, представляют собой более или менее зашифрованные послания относительно личности человека или его жизненной ситуации, которые легко могут быть распознаны. Аутосимволическое отождествление с хищником - львом, тигром или черной пантерой - можно расшифровать как выражение интенсивных агрессивных чувств. Сильный сексуальный импульс может быть выражен в виде жеребца или быка. Если он имеет неприемлемую форму чистого вожделения или фундаментального инстинкта, это может быть дикий кабан или свинья. Мужское тщеславие и сексуально окрашенный эксгибиционизм может быть осмеян аутосимволическим отождествлением с петухом, кукарекающим на навозной куче. Боров может символизировать неряшливость и неопрятность, в том числе моральную; обезьяна полиморфные перверзии и стремление к генитальным и прегенитальным удовольствиям, мул - тупоголовость и упрямство, осел - глупость.
   В отличие от аутосимволических трансформаций, истинные отождествления с животными являются определенно трансперсональными феноменами и не могут быть выведены из содержания бессознательного или символически проинтерпретированы. Те же люди, которые охотно соучаствовали в расшифровке символического значения переживаний, отказываются подходить таким образом к подлинному отождествлению. Филогенетические переживания обладают всеми чертами отождествления с животными, но кроме этого, они связаны с чувством регрессии по эволюционной лестнице. Интересный феномен, который представляет собой переход от аутосимволических трансформаций к отождествлению с животными, - это превращение в вервольфа или вампира. Это напоминает истории о превращении человека в волка в трансильванском фольклоре или аналогичные истории о превращении человека в тигра в Малайзии.
   Наряду с отождествлением с определенной особью, можно отождествиться с чем-то вроде "животной души" вида, представляющей собой общий опыт всех особей в исторической перспективе - все, чему научился вид, его инстинктивное поведение, паттерны внутривидового общения, привычки и проч Переживания такого рода тесно связаны с понятием морфического резонанса Руперта Шелдрейка и бэйтсоновским пониманием разумности природы . По-видимому, этот феномен может обсуждаться в рамках естественных наук.
   Духи животных и животные-учителя, с которыми человек может встретиться в необычном состоянии сознания, хотя и связаны с определенными животными видами, принадлежат с миру мифических и архетипических форм. Своей непосредственной связью с природой они отличаются от териоморфных божеств, которые, несмотря на свою животную форму, не укоренены в природе столь интимно или сочетают в себе животные и человеческие черты. Слоновий бог индуистского пантеона Ганеша имеет меньше общего с действительным слоном, чем, например, Дух Оленя мексиканских индейцев уичолли с реальным лесным оленем.
   Символичность черт божества становится еще более явной в случае составного образа, сочетающего черты животного и человека. Таков египетский ибисоголовый Тот и шакалоголовый Анубис, индийский Нарасимха, сочетающий элементы льва и человека. Эти божества не имеют полной физической формы животного, с которым они связаны. Особая интересная группа животных появляется в роли перевозчиков божественных существ. Это, например, мышь, на, которой едет индийский бог Ганеща, бык Шивы Нанди, лев или тигр, служащие богине Дурге, павлин, поддерживающий супругу Брамы Сарасвати, тибетские ламаистские божества, жеребцы в колеснице греческого бога Солнца Гелиоса, быки нордической богини Фрики.
   Прекрасным примером переживания духов животных является рассказ о состоянии видения шамана эквадорского племени дживаро, употреблявшего аяхуаску .
   Он уже выпил напиток, и теперь он мягко пел. Постепенно в темноте начали появляться неясные линии и формы, и вокруг него зазвучала пронзительная музыка ценцак, - музыка духовных помощников. Сила питья питала их. Он позвал, и они пришли.
   Сначала панги, анаконда, свернулась вокруг его головы, превратившись в золотую корону. Затем вампанг, гигантская бабочка, повисла над его плечом и стала петь ему своими крыльями. Змеи, пауки, птицы и летучие мыши танцевали в воздухе над ним. На его руках появились тысячи глаз, явились его демонические помощники, чтобы искать ночь для врагов.
   Звук ревущей воды наполнил его уши, и слыша ее рев, он знал, что располагает силой Цунги, первого шамана. Теперь он мог видеть.

7. Переживание встречи с духовными учителями.

   Встречи с учителями и защитниками из духовного мира наиболее ценные феномены трансперсональной области. Испытуемый воспринимает их как существа с более высоких планов сознания и энергетических уровней. Иногда они появляются спонтанно на определенной стадии духовного развития человека; они могут появиться во время внутреннего кризиса, отвечая на мольбу о неотложной помощи. Во многих случаях они продолжают являться человеку либо по своей собственной инициативе, либо по просьбе своего протеже. Иногда духовные учителя имеют человеческую форму с определенно божественными качествами. В других случаях они являются в виде источника, излучающего свет или мощные энергетические поля. В некоторых случаях люди не воспринимают своих учителей чувствами, а просто ощущают их присутствие. Учителя разговаривают словами лишь в виде исключения, в большинстве случаев послания, объяснения и инструкции передаются телепатически. Помощь, оказываемая духовными учителями, принимает различные формы. Иногда они помогают в трудных или опасных ситуациях внешнего мира, иногда проводят человека через критические ситуации на внутреннем плане, как, например, Вергилий вел Данте в "Божественной комедии". Они обеспечивают интеллектуальную, моральную и духовную поддержку, помогают в борьбе со злом и деструктивными силами, создают защитные энергетические поля. В определенных случаях они могут дать специальные указания относительно проблем человека или относительно общего направления его жизни. Иногда духовные учителя остаются анонимными, в других случаях они называют свои имена или человек имеет возможность узнать их по каким-то признакам. В некоторых случаях люди в необычных состояниях сознания сообщают о прямом контакте с великими религиозными персонажами - Иисусом Христом, Буддой, Магометом, Зороастром, Шри Рама Махарши, Моисеем. Как правило, это случается один раз, личности такого ранга редко оказываются личными учителями, разве что в метафорическом смысле.
   Наиболее интересным аспектом опыта встречи с учителями с других планов является то, что они обеспечивают доступ к информации, которой человек не обладал в обычном смысле слова до события. В качестве примера можно привести историю парапсихолога Телмы Мосс: она встретилась во время психоделического сеанса с сущностью, назвавшейся Бенджаменом Франклином. Она предпочитала обозначать его как архетип Старого Мудреца. В течение года после этого сеанса она могла переживать его присутствие в медитативном состоянии, беседовать с ним и просить о руководстве. Однажды, когда она зашла в тупик в своих биоэнергетических исследованиях, "Бенджамен Франклин" посоветовал ей обратиться к специальной книге исследователя Беккера, где она нашла необходимую ей информацию.
   В этом контексте следует упомянуть феномен, получающий в последнее время все большее распространение. Это "канализирование" - процесс передачи посредством автоматического письма, наговаривания в трансе или записи под психическую диктовку посланий, внешних по отношению к собственному сознанию. Источник часто утверждает свою непринадлежность к физической реальности; его иерархический ранг может варьироваться от божества или ангела до суперчеловека или развоплощенного человека.
   Историческими примерами "передачи" духовных учений могут служить Коран (Магомет) и Книга Мормонов (Смит). Алиса Бейли утверждает, что реальным автором ряда ее духовных произведений является существо, именующее себя Тибетцем. Тому же источнику приписывает свою психологическую систему психосинтеза и Роберто Ассаджиоли. Среди наиболее популярных современных текстов - "Говорит Cem" Робертс, "Послания от Михаеля" Ярбро, "Курс чудес" Шукман, "Откровения трансформации новой эры" Спенглера, "Книги Эммануеля" Роудгаст, "Звездная передача" Рафаеля и "Ратма" Найт. Проявления "передачи", или "канализирования", в религии, философии, искусстве и науке будут подробно описаны в готовящейся к печати книге Артура Хастингса.

8. Переживание встречи с сверхъестественные существа.

   В различных культурах и религиях люди верели в различных сверхъестественных существ. И здесь нас ждут сплошные сюрпризы. Обратимся к двум религиям Индии - буддизму и джайнизму. Изучая их тексты, мы с удивлением убедимся в том, что признаваемые ими божества и демоны всего только определенные типы живых существ (наряду с людьми и животными), что они так же рождаются и умирают, хотя срок их жизни может быть измерен только астрономическими числами. Достижение их состояния отнюдь не является религиозной целью двух названных учений, и значительной роли признание их существования не играет. Более того, в основах доктрины буддизма и джайнизма не произошло бы никаких существенных изменений, если бы их последователи вдруг решили отказаться от веры в богов и демонов, - просто двумя классами страдающих живых существ стало бы меньше. Таким образом, в буддизме и джайнизме, во-первых, существа, наделенные божественным статусом, рассматриваются как вполне посюсторонние, то есть, строго говоря, не сверхъестественные, а во-вторых, их роль в данных учениях вполне ничтожна.
   Религии Китая обнаруживают еще меньше склонности к вере в сверхъестественное; не совсем даже понятно, как можно было бы перевести само слово "сверхъестественный" на древнекитайский язык. Вполне показательно, что идеалом даосской религии является не что иное, как естественность, естественное. Как гласит "Дао дэ цзин" : "Человек берет за образец Землю, Земля берет за образец Небо, Небо берет за образец Дао (Путь, первопринцип. - Е.Т.), Дао берет за образец самоестественность (цзы жань). Идеал даосизма в конечном итоге сводится к следованию своей изначальной природе и к единению с природой как таковой. По справедливому замечанию синолога и миссионера-иезуита Л.Вигера, в религиозном даосизме мы встречаемся с описанием самых невероятных и фантастических событий и превращений, но все они объясняются естественным образом, что свидетельствует от том, что представление о чуде как некоем событии, принципиально нарушающем законы и нормы природы, было не только неизвестно даосизму, но и абсолютно чуждо ему. Да и все бессмертные, божества и гении даосской религии пребывают в пространстве Неба и Земли, в пределах сакрализованного, но вполне чувственно-конкретного космоса.
   Даже в политеистических религиях Ближнего Востока древности, а также античных Греции и Рима идея сверхъестественного отсутствует. Древние египтяне были последовательными "монофизитами", пребывая в убеждении, что боги, люди, животные и другие существа обладают одной и той же природой.* Поэтому, в частности, и животные обожествлялись ими не за сверхъестественные, а как раз за самые естественные свои качества и свойства, что вызывало одобрение Джордано Бруно, видевшего в египетском культе животных лучшее выражение понимания всеприсутствия божественной природы.** Для греков и римлян также было вполне чуждо представление о богах как о трансцендентных сущностях.
   По существу, только религии библейского корня (иудаизм, христианство и ислам) полностью удовлетворяют рассматриваемому критерию. Им присуще представление о трансцендентности Бога, о тварности и принципиальной иноприродности космоса и населяющих его живых существ, о чуде как божественном вмешательстве, нарушающем Богом же установленные законы природы.
   В заключение следует с сожалением констатировать, что слово "сверхъестественное" зачастую употребляется в религиеведении не как однозначный термин и вообще не как понятие, а как слово обыденного языка, передающее интуитивное и внерефлексивное понимание чего-то как фантастического, не имеющего места в действительности и т.п. Помимо нетерминологичности такого словоупотребления оно опасно еще и потому, что нечто, представляющееся фантастикой и небывальщиной сегодня, может оказаться вполне реальным завтра (достаточно вспомнить о современной теоретической физике с ее теорией искривления пространства-времени или о генной инженерии; более спорные примеры, связанные, например, с парапсихологией, можно не приводить).
   Вместе с тем существуют нерелигиозные формы духовной культуры (формы общественного сознания в марксистской терминологии), предполагающие если не веру в сверхъестественное, то по крайней мере признание его существования. Любая форма философии, обосновывающая или декларирующая существование некоей трансцендентной (в онтологическом смысле) реальности, как раз и является таковой. Достаточно вспомнить о мире парадигматических платоновских идей, чтобы убедиться в справедливости высказанного тезиса. Конечно, вопрос об отношении религии к философии весьма сложен, и рассмотрение его выходит за пределы настоящего исследования, однако автономность от религиозных представлений многих существовавших в истории философии концепций трансцендентного вполне очевидна.
   Таким образом, можно констатировать, что ни само понятие сверхъестественного не является адекватным для характеристики религии, ни наличие веры в сверхъестественное не является достаточным критерием для отнесения того или иного феномена духовной жизни к религии.

9. Переживания посещение других вселенных и встречи с их обитателями.

   В этом типе переживаний люди оказываются в странных, чуждых мирах, обладающих собственной реальностью вне пределов нашего космоса. Эти вселенные кажутся существующими на других уровнях реальности и в других измерениях, параллельных и сосуществующих с нашими. Населяющие их существа имеют странные физические формы, совершенно иные физиологические и метаболические процессы, действуют на основе непостижимых законов. Многие из них, очевидно, разумны, но характеристики их мышления и эмоций не похожи ни на что, известное людям. Эти чуждые вселенные могут быть гораздо меньше или бесконечно больше нашей, их обитатели могут быть дружественными по отношению к нам, нейтральными или враждебными. Переживания такого рода обычно воспринимаются как опасные иногда из-за очевидной враждебности встречаемых существ, иногда просто из-за неуверенности при встрече с неизвестным. В некоторых случаях чувство опасности вызывается ощущением собственной незначительности в чуждом мире и возможности нечаянной гибели при случайном происшествии. Люди, описывающие такие необычные космические приключения, часто сравнивают их с наиболее изобретательными научно-фантастическими рассказами. В этой связи можно упомянуть переживания, связанные с космическими летательными аппаратами, космическими кораблями и "летающими тарелками". Судя по описаниям людей, видевших их, встречавшихся с их командами или взятых на борт, эти переживания находятся где-то между физической реальностью и архетипическим миром. В одних случаях люди более склонны принимать незнакомцев за действительных пришельцев из другой части нашей Вселенной, в других - как посетителей из иных измерений или из интрапсихических пространств. Подобные сообщения часто включают описания физических осмотров и измерений, использование таинственных технических средств, ментальной коммуникации с чужаками и их интеллектуальными машинами, уроки мышления в высших измерениях и т, д. Систематический анализ содержания сообщений о подобных похищениях, проведенный Альвином Лоусоном, показал удивительное обилие перинатальных элементов и перинатальной тематики. И хотя это, разумеется, не доказывает фантастичности этих феноменов и их производности от воспоминаний о травме рождения, факт сам по себе заслуживает внимания.
   Прекрасные примеры внеземных контактов и визуализаций иных вселенных можно найти в книгах неутомимого исследователя внутренних пространств Джона Лилли.

10. Переживание мифологических и сказочных существами.

   В этом типе трансперсональных переживаний мир мифов, легенд и сказок в буквальном смысле оживает. Человек может быть свидетелем многочисленных сцен из мифологии и фольклора любой культуры мира, он может посетить любые мифические пространства. Он также может эмпирически отождествиться с героями и героинями мифов и легенд или с фантастическими мифологическими созданиями. Можно пережить подвиги Геракла или приключения Тезея и Язона, можно стать легендарным полинезийским героем Мауи или пережить испытание близнецов Пополь Вух у майа. Среди архетипических существ, с которыми пациенты отождествлялись во время психоделических и холотропных сеансов, - Уроборос, Тифон, Кентавр, Цербер, Сфинкс, различные европейские, восточные и доколумбовские драконы, Снежная Королева, Спящая Красавица, легендарные рыцари, русалки, феи, эльфы, гномы, скандинавские тролли и другие. Такого рода эпизоды могут появляться как независимые трансперсональные темы или в связи с проблемами пациента. Среди биографических мотивов часто возникают образы злой мачехи и избиваемой падчерицы (Золушка), доброго и злого брата (Каин и Авель), любовь к матери и агрессия по отношению к отцу (Эдип), любовь к отцу и ненависть к матери (Электра), любящие друг друга брат и сестра, подвергающиеся опасности из-за злых взрослых (Гензель и Гретель), конфликт любви и власти (Альберих), любовь, противоречащая обстоятельствам (Тристан и Изольда). Все это может появиться в форме, соответствующей определенной культурной традиции, или в более абстрактной архетипической форме.
  
  

11. Переживания универсальных архетипов.

   Термин "архетип" был введен в психологию К.Г. Юнгом, употреблявшим его в том же смысле, что и "первичный образ", или "доминанта коллективного бессознательного". В самом широком смысле архетип может пониматься как любая статическая конфигурация или динамическое событие в психике, обладающие трансиндивидуальным характером и качеством универсальности. Такое определение слишком обще и могло бы относиться ко многим трансперсональным феноменам, описанным в этом разделе. В юнговской литературе можно найти иерархические описания различных уровней архетипов. Я позволю себе здесь ограничить это понятие теми архетипами, которые представляют собой подлинно универсальные структуры в отличие от их специфических культурных проявлений, вариаций и разновидностей.
   Некоторые из подобных архетипов представляют собой обобщенные биологические, психологические, социальные илипрофессиональные роли. Примерами биологически определенных универсальных архетипов могут быть Женщина, Мужчина, Мать, Отец, Ребенок, Еврей, представитель белой, черной или желтой расы. Дополнительные психологические характеристики определят Добрую или Ужасную Мать, Тиранического Отца, Любовника, Мучителя, Беглеца, Изгнанника, Корыстолюбца, Деспота, Развратителя, Обманщика, Мудрого Старца или Старую Мудрую Женщину, Аскета, Отшельника и многих других. В некоторых из этих случаев архетипичность достигает мифологических измерений и обладает особой сверхъестественной силой; это могут быть, например, образы Великой или Ужасной Матери-богини, Великого Гермафродита, Космического Человека.
   Примерами архетипов, представляющих определенные профессиональные и социальные типы и роли, могут быть Ученый, Целитель, Просвещенный Правитель, Диктатор, Рабочий, Революционер, Капиталист. Такие переживания близки, но не тождественны переживаниям группового сознания, которые были описаны ранее. В последних человек чувствует себя отождествленным одновременно со всеми членами определенной группы, первое же представляет собой персонифицированное представление о самой роли, что-то вроде платоновской идеи.
   Примерами этих двух типов феноменов могут быть, с одной стороны, переживание группового сознания всех революционеров мира, а с другой переживание превращения в архетипического Революционера. Архетипические образы такого рода можно представить себе как голографические изображения, созданные последовательной съемкой людей определенной категории без изменения угла зрения. На голографической выставке в Гонолулу несколько лет тому назад демонстрировалось изображение "Дитя Гавайев", состоящее из множества трехмерных изображений гавайских детей, занимающих одно и то же место. Это может быть прекрасной иллюстрацией переживания, о котором идет речь. Менее яркое приближение к подобному феномену - кумулятивное наложение обычных фотоснимков, вроде тех составных фотографий Фрэнсиса Гэлтона, которые использовал Руперт Шелдрейк для иллюстрации своего понятия морфического резонанса. Особая категория архетипов представляет собой персонификацию определенных аспектов человеческой личности, например знаменитые юнговские архетипы Анимус, Анима или Тень.

12. Переживание похищений НЛО и инопланетянами

   Опыт контактов и похищения людей тем, что кажется внеземными космическими аппаратами или существами, может часто служить причиной серьезных эмоциональных и интеллектуальных кризисов, имеющих много общего с духовным кризисом. Юнг, посвятивший теме "летающих тарелок" специальное исследование, предположил, что этот феномен является скорее архетипическим видением, имеющим истоки в коллективном бессознательном человечества, чем реальным визитом внеземных цивилизаций. Он иллюстрировал свой тезис тщательным анализом легенд о летающих дисках, существовавших на протяжении всей истории человечества, и сообщений о появлении призраков, время от времени вызывавших массовую панику.
   В описаниях наблюдений НЛО типичным является упоминание необычного света сверхъестественной природы, который очень похож на тот, что присутствует во многих отчетах о мистических переживаниях. Указывалось также и на то, что существа, входящие в контакт с людьми, имеют существенные параллели в мире мифологии и религии, корни которых уходят в коллективное бессознательное.
   Сообщения о похищениях людей часто включают в себя такие процедуры, как физические исследования и научные эксперименты, которые переживаются как невообразимые мучения. Это сближает их с шаманским кризисом и с испытаниями инициируемых в ритуалах перехода, проводимых в первобытных культурах. Этот аспект феномена НЛО обсуждается в очерке Кейс Томпсон "Опыт встречи с НЛО как кризис трансформации" во второй части данной книги.
   Чужие космические корабли и космические полеты, описываемые теми, кого якобы пригласили совершить путешествие, также имеют параллели в духовной литературе -- можно упомянуть колесницу ведического бога Индры или огненную машину библейского пророка Иезекииля. Поразительные ландшафты и города, посещаемые во время этих путешествий, напоминают визионерские переживания рая, небесных сфер и городов света.
   Существует еще одна причина, по которой опыт встречи с НЛО может провоцировать духовный кризис; сходную проблему мы уже обсуждали в связи духами-проводниками и феноменом "контактерства". Внеземные визитеры обычно воспринимаются как представители цивилизаций, несравненно более развитых, чем наша, не только технологически, но и интеллектуально, морально и духовно. Такие контакты часто имеют очень мощные мистические оттенки и сопровождаются инсайтом космического масштаба.
   Люди, оказывающиеся объектами столь особого внимания, легко способны интерпретировать его как признак собственной уникальности. Они могут чувствовать, что привлекли интерес высших существ из более развитой цивилизации потому, что они сами в некотором роде исключительны и наиболее подходят для особой цели. В юнгианской терминологии подобная ситуация, когда человек претендует на восхищение архетипического мира своей персоной, именуется "раздуванием эго".
   Как мы увидели, существуют веские причины, по которым опыт "близких контактов" может приводить к трансперсональному кризису. Люди, столкнувшиеся со странным миром НЛО, для того чтобы быть способными ассимилировать этот опыт, могут нуждаться в помощи кого-то, кто обладает знанием архетипической психологии, равно как и специфических особенностей этого феномена.
  
   ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТИПЫ
   Несмотря на многие общие черты и особенности сознания и поведения мистических людей, между ними существуют и определенные различия, которые отнюдь не исчерпываются принадлежностью к разным конфессиям, т.е. особенностями мистическим верований и культовых действий с точки зрения их содержания. Даже в рамках одной и той же конфессии обнаруживаются существенные различия между верующими в сверхъестественное, касающиеся, например, степени мистичности личности. Можно выделить различные типы мистических личностей в зависимости от глубины и интенсивности их веры в сверхъестественное, степени культовой активности (частота посещения мистических обществ, соблюдение норм мистического поведения в домашней обстановке и т.п.).
   Психологию мистики, в отличие от социологии, интересуют не только эти различия между мистическими личностями. Ведь даже при наличии приблизительно одинаковой степени мистической среды последователей одной и той же конфессии можно обнаружить существенные различия в мистичности, определяемые, если употреблять термин, личностным смыслом мистики для каждого из них.
   Психология мистики уже давно пыталась создать социально-психологическую типологию мистических личностей. Можно выдвинуть концепцию, согласно которой существует два основных типа мистических личностей. К первому типу он относит людей, для которых мистика лишь способ для достижения жизненных целей, внешних по отношению к самой мистики. Посещение мистических обществ, участие в деятельности этих обществ, внешнее благочестие являются для них средствами доказать свою социальную респектабельность, лояльность по отношению к общепринятому образу жизни. Для некоторых мистических личностей этого типа мистика является ценностью, поскольку дает утешение, обеспечивает душевный комфорт, способствует преодолению отрицательных переживаний. Такой тип мистических людей можно назвать extrinsic, что можно приблизительно перевести как "внешний", "органически не присущий".
   Для мистических личностей второго типа мистика представляет самостоятельную и конечную ценность. Они мотивируют свою деятельность в разных социальных сферах мистической верой. Немистические потребности и интересы имеют для них второстепенное значение, все свое поведение они стараются подчинить мистическим нормам и предписаниям. Такой тип мистической личностей можно назвать intrinsic ("внутренний", "имманентно присущий").
   Также можно выделить еще, третью мистическую ориентацию, которую назвали quest orientation -- "ориентация поиска", которую обосновывается наличием мистической ориентации, которая "лишена всякого догматизма", способствует духовному развитию личности, "творческой эволюции человеческого интеллекта" и т.п., она включает "ориентация поиска" открытую готовность к разрешению высших, экзистенциальных вопросов, соединенную со скептицизмом по отношению к определенным ответам на эти вопросы.
   В русской литературе проблеме психологических типов мистической личностей пока уделено мало внимания.
   Также можно выделить еще два типа мистических личностей: интровертированных (т.е. обращенных в себя) и экстравертированных (обращенных вовне). При этом мы опирались на выделение указанных психологических типов людей К.-Г.Юнгом.
   Для мистических людей первого типа мистика -- это средство ухода от окружающего мира, бегства в мир иллюзорный, фантастический. История мистики дает множество примеров, подтверждающих наличие мистических людей этого типа. К их числу можно отнести (как крайнее проявление этого типа) многих представителей мистических аскетизма, уфологов, аномальщиков и мистиков.
   Другой психологический тип мистических людей представляют верующие в сверхъестественное и мистические деятели, для которых мистика является специфическим способом самоутверждения личности, способом проявления своего Я в мистической группе и в системе отношений. К представителям этого типа относились и относятся многие мистические иерархи, из них можно назвать В. Ажажу, В. Черноброва, В. Мельникова, которые возглавляют мистические общины или играют важную роль в мистических организациях. Нередко у людей такого типа мистичности носит в значительной мере внешний характер, ибо мистика важна для них лишь как средство обеспечения благосостояния, власти, карьеры, социального влияния, авторитета. По многим параметрам этот тип близок к типу extrinsic-ориентации.
   Конечно, в реальной жизни оба эти типа далеко не всегда проявляются в "чистом виде", нередко формируется смешанный тип мистического человека, соединяющий черты и мистика-созерцателя и социального деятеля.
   Возможно выделить психологических типов верующих в сверхъестественное на основе иных признаков с точки зрения их социальных ориентации, а с другой -- изучения специфики различных типов мистических личностей в зависимости от условий формирования их мистичности.
   Представители первого типа относятся к мистике как к чему-то привычному, устоявшемуся. Многие из них не задумываются над содержанием и социальной ролью мистической веры, а значительная часть -- не имеет твердых убеждений по поводу истинности мистических догматов.
   "Обращенные", т.е. верующие в сверхъестественное, выросшие в безмистической среде, пришли к мистике в юности или в зрелом возрасте, как правило, в результате жизненного кризиса, в поисках выхода из него. Среди "обращенных" преобладают люди одинокие, с неудавшейся личной жизнью. Около двух третей этой группы составляют вдовые, разведенные и не состоявшие в браке.
   Не следует, естественно, переоценивать научного значения данного исследования. Это был первый опыт изучения социально-психологических типов мистической личности, живущих в социалистическом обществе. Многие вопросы в нем скорее поставлены, чем решены. Ясно одно -- эта проблема требует дальнейшей научной разработки.
  

ЛИЧНОСТНО ЗНАЧИМЫЕ КОМПОНЕНТЫ МИСТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ:

МИСТИЧЕСКАЯ ВЕРА,

МИСТИЧЕСКИЙ ОПЫТ,

МИСТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ.

   Мистическая вера , в отличие от суждений науки, не требует обоснования, доказательства, проверки и подтверждения посредством соотнесения с реальной действительностью. Она поддерживается не доводами разума и не фактами, подтверждающими ее. Она поддерживается силой традиции и "социальным соглашением". В отличие от философии, которая рассматривает веру в рамках процесса познания, соотнося ее с понятиями истины, знания, разума, в психологии вера рассматривается "операционально" -- как выражение доверия индивида к тем или иным фактам и высказываниям. Верующий убежден в том, что источником его верований является божественное откровение.
   Вера в самом широком смысле слова, вне связи с мистичностью, является субъективно-психологической основой человеческой деятельности. Деятельность всегда сопряжена с необходимостью выбора определенной линии поведения, всегда или почти всегда существует не одна, но несколько возможностей действия.
   Выбор сопряжен с оценкой ситуации, и такая оценка нередко затрудняется отсутствием достаточно веских данных, неполнотой знания. В таких случаях приходится принимать решение, признав истинным какое-то суждение, не имея для того достаточно веских оснований. И. Кант, например, различал объективные основания от субъективных. Субъективным основанием принятия какого-то суждения в качестве истинного является вера, т. е. субъективная убежденность личности в истинности этого высказывания.
   В русском языке существует одно слово "вера" для обозначения двух различающихся между собой "актов". В одном случае речь идет о том, что человек сознает недостаточную убедительность, недостаточную обоснованность своего суждения. Когда человек говорит больному, которому предстоит сложная операция, "я верю, что все будет хорошо", то он говорит так не случайно. И если это человек, который отвечает за свои слова, то по-другому он сказать не может.
   Он не может сказать: "Я знаю, что все будет хорошо", -- потому что на самом-то деле он не знает и знать не может, и отдает себе в этом отчет. "Верю" здесь означает -- я только верю, но определенно не знаю. Надеюсь и хочу, чтобы было так, но не знаю, как будет. Он может сказать: "Я знаю, что будет сделано все необходимое", -- потому что это он как раз может знать (квалификацию врача, обеспеченность медикаментами и т. п.). Правда, и в этом случае он может не располагать необходимой информацией, и тогда он должен также сказать: "Я верю, будет сделано все необходимое".
   Это -- ситуация, когда речь идет о "предмете", который в принципе можно знать, и если эта возможность знать реализована или человек убежден, что она реализована, он говорит: "Я знаю". Если же она не реализована, если человек не обладает знаниями или убежден, что не обладает ими, он говорит: "Я верю". Вера в данном случае означает менее сильную убежденность, чем та, которая опирается на знание. Вера в данном случае -- выражение субъективного убеждения: "Я не знаю, почему это так, но я верю, что это так"; "Я хотел бы знать, что будет со мной, но я не знаю и все же верю, что все будет хорошо"; "Конечно, было бы лучше знать точно, но все же что-то мне подсказывает, что действовать нужно так-то и так-то". Это вера-предположение. Человек, обладающий убеждением, покоящимся на такой вере, хотел бы, чтобы оно по возможности было подкреплено знанием, чтобы его вера перерастала в знание.
   Иная ситуация, когда человек убежден, верит, что он знает, как обстоит дело, какое надо принять решение, каким должен быть следующий ход. Вера и в этом случае -- субъективное убеждение, но убеждение на основе внутренней уверенности в адекватности основания для такой уверенности. Эта вера -- больше, чем то знание, которое требует еще подтверждения и проверки, это -- вера, покоящаяся на очевидности. Эта ситуация усугубляется тогда, когда речь идет о "предмете", в принципе недоступном для познания в обычном смысле слова. В таком случае вера становится "верованием -- принятием в качестве истинного суждения на основании единственно лишь внутренней субъективной убежденности в его истинности. Такую веру Гегель в свое время считал принадлежностью "наивного образа мышления", которое еще не умеет отличать истину от того, что воспринимается как истина, от субъективного ощущения достоверности. Мы все хорошо знаем, замечал по этому поводу Гегель, что люди самым "достоверным образом знали" и "знают" много такого, что от этого еще не делается истинным: когда критерием истины считается очевидность, когда она сводится к внутренней уверенности и только, то очень часто и легко суеверие предстает в качестве истины.
   Вернемся теперь к приведенному выше примеру. Если человек говорит в той первой ситуации "я верю -- все будет хорошо", то именно потому, что он говорит "я верю", т. е. психологически, "операционально" этот акт не есть акт религиозной веры, не есть выражение религиозности данного человека. Это суждение не есть мистическое верование. Если же человек находит все же возможным в этой ситуации сказать "я знаю -- все будет хорошо" только потому, что он решается претендовать на совсем особое знание -- знание того, чего знать нельзя, невозможно, знание, которое подразумевает, что человеку дан дар провидения будущего, или же оно ему открыто кем-то всеведущим, то такое суждение и есть суждение-верование, в котором выражается психологический механизм мистичности: вера получает специфически мистическую форму выражения, становится верованием. Благодаря этому механизму "верующий" человек получает возможность испытывать доверие к тому, к чему он отнесся бы крайне недоверчиво, руководствуясь здравым смыслом или критериями научного мышления.
   Мистическая вера как психологический феномен, как проявление мистичности существует в виде мистических верований, которые не обязательно связаны с "мистическим знанием", но обязательно -- с внутренней уверенностью в приобщении к "тайне"; переживанием того, что невозможное стало возможным. Такая вера является переживанием, для которого, в отличие от интеллектуального акта, логика и доказательства не нужны.
   Задача психологии заключается в исследовании того, как, при каких условиях возникают в переживающем их субъекте подобные переживания, к каким последствиям они ведут. Психологически верования отличаются от знаний тем, что они "сопротивляются" ясному и четкому отделению объективной реальности от субъективного воображения. Они основываются как раз на том, что воображаемое представляется чем-то наиболее реальным, обладающим безусловной реальностью. Здесь, в таком контексте, познать -- это значит пережить что-либо. Мы это имеем в виду, когда говорим: "Я знаю, что это такое, -- я сам это пережил".
   В психологии восприятия известен тот факт, что восприятие и прямое наблюдение не просто пассивно регистрируют наблюдаемые предметы и ситуации, но одновременно помещают их в определенную смысловую рамку, частично данную от рождения, частично приобретенную, т. е, в самом процессе восприятия происходит активное истолкование и установление смысла. Это установление смысла присуще верованию как его психологический механизм и как выполнение роли, способ поведения, соответствующие ценностям и образцам, которые общество предписывает каждому субъекту. Переживания, связанные с верой в бога, основываются на этой слитности факта и смысла в переживании. В этот психологический процесс включена, таким образом, мистическая традиция как культурное "снаряжение" процесса восприятия. С чисто функциональной точки зрения переживание сверхъестественного выглядит, следовательно, столь же естественным процессом, как и переживание любой "вещи". "Сверхъестественные существа", "духовные существа" могут быть поэтому для человека и той группы, в которой он живет, столь же действительны, как и реальные предметы. Человек живет в мире, который не равнозначен миру "как он есть" безотносительно к человеку, в мире, который является также и продуктом его воображения.
   Присоединение индивида к мистической традиции означает наличие готовности у него к восприятию мира, каким он в этой традиции представляется (в виде готовых верований), и готовности к действию, поступкам, прообразы которых мистик, например, видит и в тех житейских ситуациях, которые также изображены в мистической литературе. Таким образом, одновременно с верованием, с понятием он получает образец поведения (норму) -- в контексте, в котором его поведение связано с поведением высших существ, Воспринимая мистические повествования, мистик воспринимает общественные действия и события собственной жизни может воспринимать в связи с действиями высших существ. Таково психологическое объяснение характера мистических переживаний. Объяснение, полностью оставляющее за кадром вопрос об "истинности" мистической веры -- как и вопрос о существовании сверхъестественного -- за пределами человеческого переживания.
   Устойчивость мистической веры во многом связана с ее способностью сопротивляться противоречащей ей информации, Отчасти она объясняется психологической природой всякого переживания, т. е. тем фактом, что доводы разума чаще всего, или достаточно часто, бессильны перед эмоциями и желаниями. Но большую роль в устойчивости веры играют и социокультурные обстоятельства: если многие люди верят в сверхъестественное, то не может же это быть "просто так", не может быть, чтобы за этим ничего не стояло, -- вот один из типичных мотивов. Наряду с этим важна социальная поддержка со стороны членов семьи, мистической общины, своего рода социальное давление на каждого верующего, включающее соображения сохранения престижа, демонстрации национальной приверженности и т. д. Правда, это имеет второстепенное значение для 219 глубоко верующего человека, для которого сверхъестественное существо представляется более важной реальностью, чем весь окружающий его мир.
   Особенность мистические верований состоит, таким образом, в том, что они представляют собой психологическое образование, обладающее внутренней целостностью и самостоятельностью. Отсюда понятны данные опросов, которые свидетельствуют (как о типичном явлении) о массовой неосведомленности верующих в важнейших теоретических и фактических вопросах, составляющих основу их собственных вероисповеданий: вера не может быть интерпретирована как "продолжение" мистического знания. Верования большинства людей являются "примитивными" в том смысле, что вопрос об их обоснованности, как правило, они не ставят.
   Данные свидетельствуют, что мистические познания верующих крайне ограничены, хотя почти половина населения посещает церковь и почти все считают себя людьми "мистическим" и причаслют себя к различным мистическим школам.
   Между мистическим учением, "мистическим знанием" как институциональным предписанием мистической веры и непосредственной мистическим, переживанием (или отрицанием) чувства соприкосновения со сверхъестественным, стоит мистический опыт: медитация, экстаз, мистические видения.
   В какой мере они являются элементами и свидетельствами внутренней духовной жизни? Трудности изучения мистического опыта связаны с невозможностью полноценного перевода внутренних переживаний личности на язык научных понятий или даже обыденного общения. Долгое время всю информацию исследователи черпали из письменных и устных свидетельств субъектов мистического опыта (у Джемса -- это наиболее религиозно одаренные люди). Но эти свидетельства чаще всего облекаются в формы, предписанные мистических традицией. Вместо уникального личностного опыта исследователь имеет дело с неким стандартноусредненным. Однако данные массовых опросов или попытки экспериментального физиологического исследования экстатических и тому подобных состояний дают также достаточно бедные сведения.
   Так, большое внимание в 60-е годы привлекли запрещенные позднее опыты с псилобицином -- вызывание мистических переживаний с помощью токсических средств. Собственно, давно известен тот факт, что с помощью наркотиков можно вызвать состояния и ощущения, которые могут быть выражены в понятиях религиозно-мистических. Этот факт решено было экспериментально проверить. Опыт был точно описан. В интервью выявлялись переживания специально отобранной группы студентов-теологов, получивших определенную порцию псилобицина. Было подтверждено, что с помощью наркотических средств можно получить мистические переживания, аналогичные тем, которые достигаются обычной, принятой в мистической "техникой" достижения экстаза, Эти данные вызвали бурную дискуссию на тему "мистика и наркотики" -- относительно того, можно ли считать "настоящими" мистические и религиозные переживания, вызванные наркотиками.
   Следует отметить, что в современной психологии мистики нередко мистический опыт интерпретируется как следствие внушения, депривации, эмоционального шока, как интеллектуальная игра или признак инфантильной зависимости. Психологические исследования мистического опыта при всей их ограниченности позволили провести различие между объяснением и простым описанием религиозной жизни как внутреннего контакта с сверхъестественным, первичной формой которого в такого рода описаниях, в том числе и с теологических позиций, считается мистические переживание.
   Основной его формой считается видение -- прозрение, озарение, постижение, связанные часто с "явлениями" особого рода, например паранормальные явления . К мистическим формам переживания, встречи с сверхъестественным относится также экстаз, вызываемый нередко внешними средствами (опьянение, шаманские камлания), обозначающий состояние, в котором человек частично или полностью перестает контролировать свои поступки и им полностью овладевают "сверхъестественные силы", т. е. он становится инструментом в их руках. В пророческой религиозности это также вера как обозначение состояния человека, полностью вручающего себя богу, переживание полной покорности и отдачи ему. Такого рода описания мистического опыта, свидетельства ощущений тех, кто его пережил, психология мистики рассматривает не как объяснение, а как то, что подлежит объяснению, т. е. этот внутренний опыт субъекта мистического переживания не может быть интерпретирован простым его воспроизведением в тех или иных понятиях на языке теологии или психологии как воспоминание "увиденного", как результат "встречи", когда вместо объяснения того, что происходит в переживании этой "встречи", она принимается просто за некую данность.
   При изучении мистического поведения имеют в виду и такие внешние проявления, как частота посещения мистических обществ, регулярность соблюдения мистических ритуалов, следование моральным предписаниям, чтение специальных книг. Речь идет здесь именно о поведенческих аспектах религиозности, а не вообще о влиянии мистики на деятельность человека в различных сферах его жизни.
   Мистичность человека внешне выражается прежде всего в его специфически мистических действиях. Однако трудность заключается в том, что посещение мистических обществ, например, нельзя автоматически, само по себе, интерпретировать как свидетельство мистичности индивида. И все же так поступают многие социологи, которые безоговорочно считают посещаемость мистических обществ важнейшим "измерением" состояния, уровня мистичности. Между тем посещаемость мистических обществ может быть продиктована не психологическими мотивами, мистических переживаниями и потребностями, а внемистическими, например социальными, причинами. То же самое относится к другим параметрам и количественным показателям мистического поведения; поддающееся измерению "внешнее" благочестие не является само по себе надежным свидетельством мистичности, оно может быть весьма поверхностным. Картина мистической активности, конечно, важна, но она требует серьезного анализа и глубокой интерпретации с учетом дополнительных данных.

МИСТИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ:

ВЛИЯНИЕ МИСТИЧНОСТИ НА ПОВЕДЕНИЕ.

   На ранних этапах психологического анализа мистики бытовали представления о мистической личности как догматической, нетерпимой, ограниченной, социально пассивной, склонной к конформизму. Занимаясь исследованиями, социальной психологией мистики, я пришол к выводам о связи между мистичностью и политической консервативностью, зараженностью расовыми предрассудками, нетерпимостью и фанатизмом.
   При такой постановке вопроса влияние мистики на личность усматривают в том, что мистика прививает человеку систему ценностных ориентации, которая ставит на первое место пропагандируемые мистикой иллюзорные, вытекающие из веры в сверхъестественное, ценности, такие, как изучение мифических НЛО, инопланетян, априведений и т. д. Это означает, что в глазах человека земная жизнь лишается значения и главной целью своей жизни он считает изучение НЛО.
   Другим вариантом той же самой постановки вопроса -- мистика прививает человеку систему ценностных ориентации -- являются исследования, в которых предпринимаются попытки доказать, что мистичность способствует альтруистическому, просоциальному поведению.
   Существуют также исследования, преимущественно психоаналитического направления, в которых источником глубокой мистичности объявляется психопатология.
   В последнее время утверждается мнение, что попытки подтвердить гипотезу о влиянии мистики как самостоятельного, отдельного фактора на поведение не дали содержательных результатов. Оказалось, что общее наименование "мистик","верующий в сверхъестественное" прилагается к множеству разных, подчас взаимно исключающих друг друга видов поведения, идей, идеалов и пр. Этот вывод подтверждается тем доводом, что большинство людей не выбирает себе мистику сознательно, а усваивает ее в процессе воспитания, следуя тому, что внушалось им в детстве, прежде всего в семье. Для тех, кто 223 избрал свою мистику сознательно, совершая действительно мистический выбор, чаще всего первостепенное значение имело созвучие избираемой веры сложившимся общим мировоззренческим и социальным установкам. В таких случаях воспринятые личностью мистические доктрины или привлекательные для нее особенности культа оказывают большее влияние на мистический выбор, чем лежащие в основе психологии личности внутренние процессы мотивации.
   Можно констатировать, что попытки доказать существование прямых связей, линейной зависимости между мистикой и личностью, ее характеристиками, адаптивностью или душевным здоровьем закончились неудачей. Иначе они закончиться не могли потому, что влияние любой мистики на личность в нормальных, обычных условиях жизни опосредовано многочисленными социальными влияниями. Мистика всегда существует в конкретном социальном контексте, питаясь культурой и исторической традицией. К тому же мистическая личность немыслима вне определенных, достаточно тесных контактов с другими членами мистической общины.
   В психологии мистики произошло смещение интересов в сторону исследования социокультурных условий формирования и реализации мистических веровании и норм поведения. Прежняя, традиционная психология мистики ориентировалась на диспозиционную теорию личности, согласно которой собственные устойчивые внутренние предрасположения индивида оказывают решающее воздействие на его поступки и оценки, перевешивая социально обусловленные требования ситуации, Поэтому психология мистики в традиционных теориях мистики уделяла первостепенное внимание индивидуальным психологическим характеристикам и различиям между верующими, опираясь на них в психологическом объяснении мистики, и такой путь, казалось бы, подсказывал просто "здравый смысл".
   И все же основная тенденция современного развития психологии мистики связана с признанием первостепенного значения социальных процессов, на фоне которых разыгрывается то или иное "мистическое действие". Иными словами, если прежняя психология мистики времен У. Джемса преимущественно опиралась на психологию личности, то нынешняя отдает предпочтение психологии социальной. С этих позиций решающим моментом всякого анализа религии является взаимодействие личностных и социальных факторов.
   Соответственно изменились подходы и в разработке такой проблемы, как типология мистичности. В качестве примера рассмотрим социально-психологическую типологию мистических личностей. Несмотря на многие общие черты и особенности сознания и поведения мистических людей, между ними существуют и определенные различия. Эти различия не исчерпываются только теми, которые связаны с принадлежностью к разным конфессиям, т. е. особенностями мистических верований и культовых действий с точки зрения их содержания. Психологию мистики интересуют те различия в мистичности, которые касаются личностного смысла мистика для того или иного верующего, мистического человека. Я предлагаю социально-психологическую типологию мистической личностей, выделив два основных типа. К первому он отнес людей, для которых мистика -- лишь способ достижения жизненных целей, внешних по отношению к самой мистики. Посещение специальных организаций, участие в деятельности мистических общин, внешнее благочестие -- все это для них средство продемонстрировать свою социальную респектабельность, лояльность по отношению к общепринятому образу жизни. Для некоторых людей этого типа мистика является ценностью по другим соображениям: дает утешение, обеспечивает душевный комфорт, способствует преодолению отрицательных переживаний.
   Второй тип представляют мистической личности, для которых мистика -- самостоятельная и конечная ценность. Немистические интересы, потребности имеют для них второстепенное значение.
   Субъективно такой тип мистичности избавляет личность от тревог, страхов, забот, дает ощущение свободы и радости, они живут в мире, где все люди братья, и им самим ничто не мешает любить и сострадать всем людям, хотя именно этот тип объективно наиболее жестко связан рамками вероучения, догматизирующими мышление, лишающими его критической способности. "Внешняя" же ориентация может отрицательно влиять на душевное здоровье личности, способствуя возникновению неврозов. Однако попытки использовать эту типологию для установления корреляций между типами мистической ориентации и нравственными установками и социальным поведением не дали результатов.
   Отсюда -- новое направление в психологии мистики, которое отказывается от поисков самостоятельных психологических корней мистики и направляет внимание на ее социально-психологические механизмы и последствия. Это направление, сегодня весьма влиятельное, по-новому ставит саму проблему критериев общественной ценности мистики в современном мире и вносит определенные коррективы в разработку проблемы формирования мистичности, не выделяя этот процесс в специальный предмет исследования, но рассматривая его как один из аспектов эмоционального, нравственного и интеллектуального созревания ребенка. Это изменение в подходах к пониманию формирования мистичности подтверждает традиционное представление о решающей роли семьи в мистическом (или безмистическом) воспитании ребенка.
   Подтверждает потому, что семья как раз и представляет собой такой социальный организм, в котором ребенок не просто подвергается тому или иному "влиянию" -- мистичности, эстетическому и прочему, но живет всей полнотой жизни, в которой воедино связаны ее эмоциональные, нравственные, физические, интеллектуальные, эстетические аспекты. Этот подход, рассматривающий мистику в контексте социокультурных процессов, а не как некую самостоятельную психологическую данность, вообще способствует стиранию былого резкого разграничения людей по признаку мистичности, когда наличие или отсутствие веры в бот рассматривалось как решающий критерий человеческих качеств личности.
   То, что одинаково присуще людям как мистичным, так и немистичным, гораздо более существенно, чем то, что их различает. И это относится к конфессиональным различиям.
   Важнейшим каналом социокультурной детерминации мистичности является нравственность. В становлении мистики решающим этапом является появление обязующего требования "ты должен" как "этического фактора". Мистическя вера так или иначе включает в себя "этос": наряду с чисто ритуальными она приводит в движение этические регуляторы поведения. Мистическое влияние на поведение человека -- это влияние, в решающей степени опосредованное этикой. Соединение воззрения на мир с вытекающим из него пониманием смысла и нравственных обязательств жизни человеческой дает возможность мистики выполнять педагогическую функцию, удовлетворять психологические потребности людей, оказывать психотерапевтическое воздействие.
   Социально-психологическая интерпретация мистики дает возможность выявить важный аспект мистичности, связанный с тем, что поведение человека определяется влиянием культурных "образцов". Эта возможность появляется благодаря тому, что современная психология мистики преодолевает как традиционный подход -- редукцию, сведение мистичности к чисто психологическому феномену, проявлению индивидуальной психологии, -- так и сведение религии к социальной механике, игнорирующей в мистике ее собственно психологическую компоненту.
   Такой подход все же и сегодня достаточно распространен. Его наиболее наглядно демонстрирует трактовка мистики в "поведенческой психологии" Б. Ф. Скиннера. Основываясь на опытах с животными, Скиннер разработал теорию "управляемого поведения". Поведением можно управлять, каким-либо образом поощряя нужный образ действий и тем самым формируя весь репертуар человеческого поведения. В работе "По ту сторону свободы" по Скиннеру можно определить мистику как "социальную систему усиления", которая управляет человеческим поведением с помощью "вербальных" усилителей. Эффективность мистического управления поведением держится на воображаемом, мнимом контакте со сверхъестественным, от которого зависит вечное блаженство или вечное мучение, в будущем ожидающее человека в зависимости от избираемой им линии поведения. Техника управления поведением заключается в определении того, что нужно делать и чего не нужно делать.
   Социальная группа делает это с помощью различения того, что "хорошо" и что "плохо"; государство -- устанавливая, что "законно" и что "незаконно"; нужное поведение в мистике обозначается как "богоугодное" в отличие от "греховного"; традиционное описание "неба" и "преисподней", рая и ада и есть, по Скиннеру, используемые мистикой "усилители" -- позитивный и негативный.
   Отличие мистики от других социальных "усилителей" (экономических стимулов, системы воспитания и др.) в том, что она вводит в качестве стимула представление о том, что наступит только после смерти. Власть мистических инстанций зависит от того, насколько эффективно действуют соответствующие вербальные "усилители".
   На поддержание их действенности направлены мистическая проповедь, воспитание, в которых "усилители", выраженные в словах "рай", "ад", "благочестие", "грех", сочетаются с другими.в особенности относящимися к таким важнейшим сферам, как мораль и государство. Мистического управление, по мнению Скиннера, может осуществляться одним человеком, например в первобытнородовом обществе, если он доказывает с помощью магических обрядов свою способность приносить счастье или несчастье другим, или же жреческим сословием, церковной иерархией, если они представляют достаточно убедительные доказательства своей способности оказывать нужное им влияние на существующий порядок вещей и ход событий.
   Скиннер утверждает, что в эксперименте можно показать наличие у животных аналогов человеческих суеверий, что человеческое поведение управляется с помощью социальной технологии, в основе которой лежит механизм, одинаковый у животных и у людей. Психологическое оформление этого механизма у человека, в том числе и в мистике, имеет второстепенный характер.
   В психологии мистике в качестве основного и наиболее плодотворного направления изучения мистике утвердился сегодня ее социально-психологический анализ, преодолевающий обе крайности -- сведение мистике к индивидуальной психологии, как это было у У. Джемса, и бихевиористский подход в духе Скиннера. На смену им приходит анализ мистики в рамках решения проблемы осмысленности человеческой жизни как проблемы социокулътурной.
   Психологический аспект этой проблемы разработан австрийским психологом В. Франклом в учении о смысле жизни, в контексте которого предлагается и соответствующая интерпретация мистике.
   Франкл занимался не просто теоретической разработкой проблемы смысла, но и тем, что он назвал логотерапией, т. е. оказанием практической помощи людям, страдающим "смыслоутратой".
   Франкл полагает, что в недавнем прошлом, во временя Фрейда, человек страдал главным образом от комплекса неполноценности, от скрытых, непонятных ему желаний и тревог. Психоаналитик, проникая сквозь сны, фантазии, ассоциации в эти желания и тревоги, помогает пациенту справиться с ними, связывая их с моральными проблемами, выступая в качестве врачевателя души.
   В наше время ситуация изменилась: самая серьезная угроза сегодня -- утрата многими людьми ощущения осмысленности жизни. Логотерапевт тоже врачеватель души, но его задача несколько иная, чем у психоаналитиков, -- помочь человеку найти смысл жизни.
   Проблема в том, полагает Франкл, что никто не может дать нам единственный смысл, который мы можем найти в нашей жизни, в нашей ситуации. Мы сами, каждый из нас в отдельности должен отыскать тот единственный смысл, который кроется в жизни каждого как в уникальной, неповторимой ситуации. Личностью делает человека стремление к реализации уникального смысла своей жизни. Нахождение смысла -- вопрос не познания, а призвания. Не человек ставит вопрос о смысле своей жизни, а жизнь ставит перед нами этот вопрос, и человеку приходится отвечать на него ежедневно, ежечасно, отвечать не словами, а действиями.
   Искать готовый и годный на все случаи жизни ответ -- это все равно, что спрашивать у чемпиона мира по шахматам, какой ход в шахматах он считает лучшим. В каждой позиции -- это свой ход.
   Каждая ситуация несет в себе свой смысл, разный для разных людей, и для каждого он является единственным. Смысл не задан нам, мы не можем выбрать себе смысл, мы можем выбрать себе лишь призвание, деятельность, в которой мы обретаем смысл.
   Это не значит, что в поисках смысла человек лишен всяких ориентиров. Такими ориентирами являются ценности -- смысловые универсалии, как их называет Франкл. Ценности -- понятия, в которых кристаллизовался опыт, обобщающий типичные ситуации, с которыми человечеству пришлось сталкиваться в своей истории. Смысл жизни человеческой личности всегда связан с обществом, в нем человек вырабатывает и обретает ценностные ориентации -- то, что обобщает возможные пути, посредством которых человек может сделать свою жизнь осмысленной. Существуют три группы ценностей: то, что мы даем обществу (ценности творчества); то, что мы берем от мира (переживание ценностей); и, наконец, позиция, которую мы занимаем по отношению к судьбе, к тому, что выпадает на долю каждого и что он уже не может изменить, но как-то должен принять. Франкл уверен, что человек способен бросить вызов самым тяжелым условиям. Он видит цель человеческой жизни не в том, чтобы реализовать заложенные в человеке потенции, реализовать себя, а в том, чтобы сделать то, что нужно в данной ситуации, в данный момент. Иными словами, задача заключается в том, чтобы каждый раз стремиться не к возможному, а к должному. Поэтому истинной проблемой для человека остается проблема ценностей; ему необходимо решить, какая из существующих, открытых перед ним возможностей достойна реализации. Это проблема нашей свободы и нашей ответственности.
   Фрейд полагал, что если поставить некоторое количество самых разных людей в одинаковые условия голода, то с возрастанием голода все индивидуальные различия сотрутся и вместо них появится однообразное выражение неукротимого побуждения: инстинкт -- общий знаменатель для самых разных людей. В противоположность Фрейду истинным, как обнаружил в своем опыте Франкл, было другое. В концентрационных лагерях -- а еврей Франкл в 40-х годах был узником нацистских концлагерей -- люди стали более различными: маски были сорваны -- с "животных" и со "святых". Голод был одним и тем же, но люди были различны.
   Сознательно или бессознательно, но каждый человек решает за себя сам, делая свой выбор: будет он противостоять или сдастся.
   Вещи детерминируют одна другую, человек же определяет себя сам, в нем самом -- причина, он -- свободен. Свобода человека по отношению к внешним обстоятельствам занять по отношению к ним ту или иную позицию. Человек свободен благодаря тому, что его поведение определяется ценностями и смыслами, локализованными в "поэтическом измерении" -- так Франкл называет совесть.
   Совесть -- вот что помогает нам искать и находить смысл жизни.
   Этой проблеме посвящена одна из книг Франкла с примечательным названием -- "Подсознательный бог". Человека направляет в поисках смысла его совесть, она является "органом смысла".
   Совесть принадлежит к числу специфически человеческих проявлений, она неотъемлемое условие человеческого существования. Только с ее помощью человек может обрести осмысленную жизнь, но она может и дезориентировать человека. Никто не может дать нам тот единственный смысл, который мы можем найти (или не увидеть) в нашей ситуации, в нашей жизни. Эта ситуация предоставляет разные возможности, таит в себе разные "смыслы".
   Нужно выбрать один, который -- насколько нам позволяет судить наше ограниченное знание -- мы считаем истинным в данной ситуации. Ошибка не исключена, гарантии нет. Осуществляя смысл своей жизни, человек так и не знает никогда, до самого последнего мгновения, удалось ли ему действительно реализовать себя. Ценностям мы не можем научиться, ценности мы должны пережить.
   Фундаментальное положение теории Франкла: совесть и ответственность присущи и мистическим, и немистическим людям.
   Различие между ними только в том, что немистический человек не задается вопросом о "высшей инстанции", помимо совести, перед которой он несет ответственность за реализацию смысла своей жизни. Для человека же мистического этой инстанцией является сверхъестественное. Сверхъестественное для Франкла -- это тот собеседник во внутреннем диалоге, к которому обращены наши самые сокровенные мысли. Тем самым бог как "психологическая величина" -- это персонализированная совесть, совесть, представляемая в качестве особой личности. Это и есть "подсознательный бог", таящийся в каждом человеке. В каждом -- поскольку у каждого человека существует глубинное стремление к общению с таким "собеседником", как совесть, хотя у некоторых оно может быть отнесено далеко на периферию его жизненных интересов. Психология имеет дело с этим сверхъестественным. Она оставляет открытым вопрос о существовании трансцендентного сверхъестественного институализированной мистикой. Это все тот же "методологический атеизм", грань, отделяющая научный подход к мистики от теологического. Концепция мистики у Франкла -- отражение результатов его научных исследований, а не выражение его личного отношения к мистики, которое может быть в принципе различным в широком диапазоне -- от глубокой конфессиональной приверженности до полностью светского гуманизма.
   Мистичность, на том уровне рассмотрения, который избирает Франкл, означает поиск человеком смысла жизни, обращение к голосу высшего Я. В этом смысле все люди мистичны, только мистичность одних проявляется на осознанном уровне, у других -- на бессознательном. Но это мистичность, в рамках которой "сверхъестественное" воплощен в человеческой высшего Я, а искомый смысл -- ценность заключена в том мире, в котором мы живем.
   Существует ли иное сверхъестественное, о котором говорит институализированная мистики? С точки зрения Франкла, ответ на вопрос, существует ли "сверхсмысл" -- высший смысл некоего целого, в свете которого приобретает смысл и отдельная человеческая жизнь, т. е. смысл вселенной или смысл истории, -- дать невозможно. Он лежит за пределами человеческого существования, "трансцендентен" ему. Франкл подчеркивает, что из этого не следует делать вывод о бессмысленности или абсурдности бытия. Человеку приходится мириться с тем, что невозможно охватить бытие как целое, невозможно познать его сверхсмысл, во всяком случае с помощью научного мышления. Если сверхсмысл существует, то он осуществляется независимо от жизни отдельных индивидов. Человек может считать, что история, в которой осуществляется сверхсмысл, происходит либо через посредство его действий, либо наперекор его бездействию, как бы не существуя "для меня" и от "меня" никоим образом не будучи зависимой. Связи нет, человек существует так, как если бы бога не было.
   Так же как в первом случае можно говорить о том, что все люди, обладающие совестью и живущие по совести, в этом смысле одинаково мистичны и различаются только тем, как они называют свою совесть -- совестью человеческой или богом, так во втором случае -- когда речь идет о сверхсмысле -- все люди одинаково безмистичны, т. е. на самом деле и всегда человек определяет себя сам. Попытка дать человеку смысл извне "в готовом виде" свелась бы, по мнению Франкла, к морализированию, к "морали в старом смысле слова", которая отжила уже свой век. В наше время, когда десять заповедей для многих потеряли уже свою силу, констатирует Франкл, человек должен быть приготовлен к тому, чтобы воспринять "десять тысяч заповедей, заключенных в десяти тысячах ситуаций", с которыми его сталкивает жизнь. Только тогда эта жизнь будет восприниматься им как осмысленная, а значит, заполненная делами, и только тогда он приобретет иммунитет по отношению к "экзистенциальному вакууму" и таких двух его следствий, как конформизм и тоталитаризм.
   Воспитание должно быть в наш век направлено к тому, чтобы не только передавать знания, но и оттачивать совесть, чтобы хватило чуткости расслышать требование, содержащееся в каждой ситуации.
   Воспитание -- это прежде всего воспитание ответственности, способности разбираться в том, что существенно и имеет смысл, а что -- нет, за что отвечать и за что не брать на себя ответственность.
   Это воспитание также того, что Франкл называет "смирением", которое можно назвать еще терпимостью к другим, толерантностью. Даже на смертном одре мы не узнаем, не вела ли нас наша совесть по ложному пути. А ведь тот путь, по которому ведет нас наша совесть, -- это единственный путь, который мы знаем, который нам дан. Другого пути, того, который предлагает мистика в традиционном смысле слова (путь, гарантированный как единственный путь, потому что он указан Высшем Я и опирается на то полное знание, которое на самом деле никогда не дано человеку), Франкл не видит. И потому человеку не дано знать, был ли он прав, а другой не прав, поступая по совести, Истина может быть только одна, однако никто не может похвастать знанием того, что этой истиной обладает именно он и никто другой. Смирение предполагает терпимость, однако терпимость не тождественна безразличию; чтобы уважать чужие верования, не обязательно принимать их.
   Таким образом, Франкл видит в мистике психологический феномен, который может выражаться либо в институализированной мистике -- ее он обозначает понятием "теизм", -- либо вне ее.
   С этой точки зрения, понятие о сверхъестественном не обязательно должно быть теистичным. Психология дает ему операциональное определение: сверхъестественное -- это партнер в наших самых интимных разговорах с самими собой. Франкл полагает, что такое определение позволяет избежать дихотомии "теизм -- атеизм". На уровне психологически рассматриваемой мистичности снимается противопоставление теистического и атеистического мировоззрения. Различие появится только тогда, когда один человек начинает настаивать, что его разговоры с собой -- это только разговоры с собой, а другой мистический человек интерпретирует их как реальный диалог с кем-то еще.
   Представление о совести и даже метасмысле, т. е. о боге, полагает Франкл, не обязательно теистично. Это больше вопрос наименования.
   По существу же, совесть коренится в дологическом познании бытия, она коренится в глубинах бессознательного. Подобно этому существует и доморальное постижение ценности, которое предшествует любой разрабатываемой на сознательном уровне системе морали. Совесть интуитивно постигает то, что задним числом уже потом рационализируется. (Так же, как совесть, дологична и любовь.) Совесть -- вот та инстанция, перед которой мы несем ответственность.
   Вопрос о мистики для психологии -- это вопрос: каким образом совесть начинает рассматриваться не как последняя, а как предпоследняя инстанция? Как "нечто" превращается в "некто"? Франкл полагает, что человеку свойственна потребность в символах. В повседневной жизни мы часто прибегаем к символическим действиям и жестам (приветствия, пожелания и т. д.), которые с рационалистической точки зрения совершенно лишены смысла, бесполезны сами по себе. И тем не менее они имеют смысл в качестве символов, т. е. образов, которые делают непостижимое доступным и понятным, выражают то, что невозможно выразить с помощью слов, на языке понятий. Мистика -- язык символов.
   Для логотерапии, заключает Франкл, мистика может быть лишь предметом, но не почвой, на которой она стоит. Она рассматривает веру в сверхъестественное как более широкую веру в смысл. В ее понимании задаваться вопросом о смысле жизни -- это и значит быть мистичным.
   Такое понимание мистичности можно считать характерным для современных исследований в этой области в рамках психоанализа.
   Психоаналитик обязан изучать человеческую реальность, которая скрывается и за мистикой, и за немистикой символическими системами. Он понимает, что весь вопрос не в том, возвратится ли человек к религии и вере в сверхъестественное, но в том, живет ли он в любви и мыслит ли он по истине. Если это так, то употребляемые им символические системы второстепенны.
   Если же нет, то они вообще не имеют значения". На психологическом уровне работают одни и те же механизмы, обеспечивающие решение соответствующих потребностей.
   Но это не снимает вопроса о психологическом воздействии на личность со стороны институциональной мистики и тех средствах, которые она использует.
   Так, мистическое утешение не ограничивается воздействием на сознание (идея "посмертного воздаяния"). Оно реализуется и на уровне функционально-психологическом. У человека существует потребность в психологической "разрядке", катарсисе (греч. katharsis -- очищение). Это понятие употребил Аристотель, анализируя воздействие античной трагедии на зрителя. На сцене происходят события, вызывающие тяжелые, подчас просто мучительные переживания, но в результате возникает эмоциональная разрядка, чувство освобождения, "очищения". Динамический стереотип протекания эмоциональных процессов свойствен катарсису, чем бы он ни вызывался. Он лежит в основе мистического убеждения, которые могут способствовать трансформации отрицательных переживаний в положительные, освобождению от "душевного страдания", просветлению, утешению.
   Мистика использует многочисленные "психотехнические" приемы: внушение, подражание, эмоциональное заражение, ритмические повторы, и другие способы, вызывающие экстаз.
   Наряду с упомянутыми средствами психологического утешения и преодоления отрицательных эмоций важную роль играет медитация (от лат. meditatio -- размышление). Цель медитации -- достижение глубокой сосредоточенности, состояния отрешенности от внешних обстоятельств и собственных переживаний, повседневных забот. Приемы и способы медитации были разработаны прежде всего в восточных мистических текстах (в индуизме, буддизме) и использовались в качестве составной части культовых действий. Сегодня она используется в медицине, в педагогической деятельности.
   Таким образом, на психологическом уровне мистика сводится к функционированию систем, которые сами по себе не являются специфически мистическим (катарсис, медитация), но обеспечивают возможность психотерапевтического воздействия и для мистики.
  

Представители конкретных наук о

"мистическом опыте".

   Феномен "мистического опыта" привлекал внимание не только философов, но и представителей таких наук как медицина и психология. Благодаря исследованиям этих специалистов были обнаружены и объяснены психофизиологические основы "мистического опыта". Ученые медики и психофизиологи обратили внимание на тот момент, что "мистический опыт" имеет чрезвычайное сходство с такими состояниями сознания как утомление, гипноз, синдромы помрачения сознания и т.д.
   Для естественного объяснения "мистического опыта" интересно мнение Л.П. Гримака, который представлял состояние бодрствования в виде шкалы: "..Исходной нижней точкой является реакция пробуждения, а далее каждому приросту процессов возбуждения в центральной нервной системе соответствует новый уровень повышения интенсивности бодрствования вплоть до высших степеней эмоционального всплеска - экстаза, блаженства и т.п." Однако Гримак утверждает, что "представление о постепенном нарастании интенсивности бодрствования не предполагает, однако, что при этом пропорционально возрастают и продуктивные возможности организма. На шкале уровней бодрствования имеется лишь какой-то определенный диапазон активности организма, соответствующий наибольшей продуктивности поведения (деятельности). Возбуждение, превышающее этот диапазон, приводит уже к снижению возможностей организма". Феномен мистицизма характеризуется тем, что поощряет воспроизведение таких состояний у человека, при которых снижается продуктивность деятельности и в целом, возможности организма.
   Интересно психотерапевтическое описание состояния "утомления", которое фактически объясняет причины возникновения "мистического опыта": "Утомление - состояние, вызванное интеллектуальной или физической перегрузкой, вынужденной бессонницей. Для него характерны снижение уровня бодрствования, четкости и чувственной живости восприятия окружающего (контуры теряют свою четкость, появляются иллюзорные восприятия), ослабление внимания (привлекаемости, концентрации и устойчивости), ухудшение запоминания и воспроизведения, снижение силы и дифференцированности эмоциональных реакций, темпа мышления".
   С психологической точки зрения интересна трактовка мистицизма и религии Вильгельма Райха, основанная на теории З. Фрейда. Религиозный опыт по Райху "...проистекает из патриархального подавления сексуальности". Термин мистицизм Райх использует в своей работе как синоним религии, без выявления специфики первого. Райх считал, что в основе экстаза мистиков лежит неудовлетворенное половое влечение. "Поэтому его (верующего, мистика - А.К.) страстное стремление к богу - пишет Райх - в действительности является стремлением, которое возникает благодаря возбуждению, вызванному предчувствием сексуального удовольствия, и требует своего освобождения. Освобождение является и не может быть не чем иным, как избавлением от невыносимых физических напряжений, которые могут быть приятными лишь до тех пор, пока они растворяются в воображаемом единении с богом, т.е. при наличии удовлетворения и освобождения". "Состояние религиозного экстаза представляют собой не что иное - пишет Райх, как состояния полового возбуждения вегетативной нервной системы, которые не поддаются разрядке".
   Эта упрощенная редукция (сведение) "мистического опыта" только к неудовлетворенным сексуальным потребностям является необоснованной. Выше мы уже показали действительные истоки "экстаза" мистиков. Подавление сексуальности только один из многих субъективных моментов, но не более, не говоря уже об объективных факторах при возникновении "мистического опыта".
   Психофизиологи, стоящие на материалистических позициях, обратили внимание на схожесть "мистического опыта" с гипнотическими состояниями. В 20 веке в российской науке наибольшее распространение получили идеи И.П. Павлова, который сущность гипнотических явлений связывал с процессами условного внутреннего торможения в центральной нервной системе. И.П. Павлов считал, что сон и гипноз практически одно и то же, основное отличие между этими состояниями заключалось лишь в некоторых частностях. В этом контексте гипноз представлялся как медленно наступающий сон, неполное состояние сна. Исследователь-атеист В. И. Лебедев, в небольшой работе "Как рождаются духи" применил для объяснения "мистических состояний" концепцию гипноза И.П. Павлова. Лебедев заключал фактически тождество между "мистическим опытом" и гипнотическими состояниями. Человек, по Лебедеву, при "мистическом опыте" проходит те же фазы, что и при гипнозе. Интересным являлось его объяснение появления у человека ощущений присутствия рядом или непосредственно внутри человека некоей невидимой силы, которую можно было описать только через отрицательные понятия "не то, не это". Верующие такое незримое присутствие интуитивно относили на счет Святого Духа, Бога и т.д. Однако если быть точнее, то "ощущение незримого" происходит здесь не интуитивно, как настаивают на этом философы-идеалисты и богословы, но через проекцию на эти ощущения, имеющихся у человека религиозных представлений.
   Спецификой этого ощущения незримого присутствия являлось то, что последнее не было воплощено ни в каких образах.
   На основании данных об ассиметричном функционировании полушарий мозга, Лебедев приходит к заключению, что ощущаемое "незримое присутствие" формируется в левом полушарии (при его доминировании), которое отвечает за логическое, абстрактное мышление: "..Эти иллюзорные переживания в результате эмоционального напряжения и развития гипнотических фаз формируются в левом полушарии. Понятие "человек", как абстракция, не имеет конкретно-чувственных атрибутов, поскольку их нет во второй сигнальной системе. Это обстоятельство и не позволяет оформиться представлению "другого", "постороннего" в четко воспринимаемый галлюцинаторный образ, а только дает возможность абстрактно и эмоционально переживать присутствие кого-то. В то же время сохранность логического мышления и отсутствие чувственно воспринимаемых образов создает двойную ориентировку". Другими словами, в этом состоянии нет никаких чувственно воспринимаемых объектов органами слуха, осязания, зрения, даже в виде галлюцинаций, однако присутствует ощущение, что нечто невидимое и сверхъестественное все же находится рядом или внутри человека. Последнее ощущение и вызвано доминирующим воздействием левого полушария мозга у человека во время гипнотических состояний. В качестве примера рассмотрим переживания Рамакришны, который поклонялся личностному Богу, который был для него всегда видим и осязаем. Однако на определенном этапе, у него стали возникать очень необычные для него ощущения. Вот как пишет об этом его биограф: "Уже давно Рамакришна не без тревоги чувствовал возле себя присутствие лишенного формы и непостижимого бога и сверхчеловеческое безразличие его missi Dominici... Легко вообразить, чего это должно было стоить одержимому любовным безумием, прирожденному любовнику...художнику, который чувствует потребность видеть, трогать, есть то, что он любит, не может обойтись без живого образа, который он должен обнять, с которым должен слиться подобно ручью, заполняя собою божественные формы его прекрасных членов. И ему придется покинуть это гнездышко сердца, раствориться душой и телом в горниле, полном бесформенного и абстрактного...Такая попытка должна была казаться ему более тягостной и чуждой, чем любому ученому нашего Запада". Весьма показательно, что доминирование левого полушария в один из моментов, ощущается Рамакришной как нечто нежелательное и отчасти, враждебное ему. Однако, впоследствии, Рамакришна выскажет заключение, что оба "опыта" (образный, личностный Бог) и безобразный (Брахман адвайта веданты) являются путями к одному Богу. Или пример другого индийского мистика, религиозные представления которого находятся под доминирующим воздействием левого полушария мозга: "Бесконечный Дух, которого не видел ни один глаз, не слышало ни одно ухо - вот ваш бог, и другого бога у вас нет... Не поклоняйтесь ни мертвой материи, ни мертвому человеку, ни мертвой абстракции. А поклоняйтесь живому духу, видящему без глаз... Аналогичный пример левополушарного мистицизма мы также находим в книге "Внутренний замок" Терезы Авильской. Она называет такой "опыт" "духовным видением": "Бывает, душа совсем и не думает получить дары свыше, и не считает, что достойна их, но вдруг понимает, что Господь наш - тут, хотя не видит Его ни духовными, ни телесными очами. Такое видение называется "умным", не знаю уж, почему. Я знала одну особу, которая получила от Бога эту милость...Сперва она очень смутилась, не понимая что бы это значило, ибо не видела Бога, а все-таки не сомневалась, что это Он. ...Каждый раз, как она хотела побеседовать с Ним в молитве и даже без молитвы, она чувствовала, что Он - рядом, и была уверена, что Он ее слышит. А слышит ли Его она, от нее не зависело, слова Его звучали нежданно, когда она ощущала, что Он - справа, но не так, как бывает, если кто стоит рядом, а по-другому, как-то иначе".
   По нашему мнению, если далее следовать логике Лебедева, то мистицизм можно условно разделить на два вида. Первый вид, это когда во время гипнотических состояний доминирует правое полушарие мозга. Этот вид мистицизма характеризуется преобладанием наглядных, галлюцинаторных образов. Например, в виде диалогического общения с Богом, другими духовными сущностями и т.д.
   Второй вид мистицизма - это когда доминирует левое полушарие мозга при гипнотических состояниях. Здесь мистик может лишь интуитивно догадываться, с чем он имеет дело, т.к. никаких галлюцинаторно-зримых образов он не получает. Цитируемый выше случай с Рамакришной, типичный этому пример. Мы можем сделать предположение, что теистические формы мистицизма, имеют начало в доминировании правого полушария мозга. В этих формах мистицизма Бог понимается как личностный Бог, с которым возможно непосредственное диалогическое общение, в большинстве случаев он предстает в виде каких-либо конкретных образов, голосов и проч.
   Имперсоналистские формы мистицизма порождены левым полушарием мозга. В этом случае, диалогического общения с Богом не происходит, а мистик сам становится Богом, полностью сливается с ним. Никаких галлюцинаторных образов не возникает и сама сущность божества описывается негативными терминами, Бог... - это не то, не это... и т.д. Однако таких чистых форм мистицизма, где бы доминировало только одно из полушарий мозга не существует. Выдвигаемое нами предположение относится скорее к истокам возникновения тех или иных форм мистицизма. Так, например, в развитых религиозных традициях, христианстве - Бог, это и безобразный Дух и в тоже время историческая личность - Иисус, которого можно визуально представлять. Аналогичен и "мистический опыт" Рамакришны, где есть место взаимодействию двух полушарий мозга. Другое дело, что в какой-то конкретный период, при определенном понимании религиозных представлений может доминировать одно из них.
   Сравнение "мистического опыта" и гипнотических состояний имеет под собой веские основания. Так в исследовании психофизиолога Л.П. Гримака рассматриваются условия, при которых возникают гипнотические состояния. Описываемые им условия возникновения гипнотических состояний практически совпадают с условием возникновения "мистического опыта".
   Так одним из важных условий является: "Деактивирующее действие монотонных раздражителей. Монотонность воздействий, свидетельствующая об однообразии, неизменности обстановки, даже у животных приводит к угасанию реакции настораживания и исследовательских рефлексов. Физиологически действие монотонных раздражителей вызывает утомление соответствующих органов чувств и развитие процессов торможения в связанных с ними зонах коры головного мозга, которое затем распространяется на остальные ее участки. Эта закономерность широко используется в приемах гипнотизирования: фиксация взора, монотонность речи гипнотизирующего, пассы, ритмичные тепловые воздействия и другие слабые повторяющиеся раздражения приводят к снижению уровня бодрствования, а затем и к развитию разлитого торможения". "Монотонность воздействий" является также одним из значимых факторов при возникновении "мистического опыта". Это и приемы фиксации взгляда на одном из религиозных образов, например, янтры - графические изображения, храмовые идолы - мурти, изображения гуру в индуизме и буддизме, иконы и крест в христианстве и т.д. Далее, это и монотонность при повторении "неустанной молитвы" в христианстве, зикров в исламе, джапа-йоги в индуизме и т.д. Различные дыхательные упражнения, повторяющиеся движения телом, уединение в скитах - все это способствует ослаблению бодрствующего сознания и возникновению ощущений, которые верующие затем будут понимать как свидетельство, якобы спонтанно возникающего "откровения". Хотя очевидно, что "спонтанное откровение" было вызвано долгим и продолжительным (монотонным) воздействием на организм.
   Другим фактором при возникновении гипнотических состояний является релаксация, полное расслабление мышц. Для возникновения "мистического опыта" последнее, не всегда является значимым. Так в исихазме, расслабление, покой, играет значимую роль, в то время как у хлыстов "мистический опыт" возникает посредством чрезвычайного напряжения и эмоционально - телесной нагрузки на организм. Возникновение стигматов (открывшихся ран на теле) во время "мистического опыта" у католических святых и мистиков, также вызвано очень продолжительным и болезненным напряжением мышц в определенных местах тела.
   Еще одним фактором, наиболее сближающим мистицизм с гипнозом по условиям своего возникновения, является "охранительная роль внушаемости". В отношении гипноза Л.П. Гримак писал: "В этой роли внушаемость чаще всего выступает в тех случаях, когда нервная система человека оказывается ослабленной какими-либо чрезвычайными воздействиями: болезнью, глубоким горем, страхом перед угрозой опасности, трудностью выбора в сложной ситуации, сильным физическим утомлением и т.п. Эти состояния, снижая уровень бодрствования, часто приводят к развитию так называемой парадоксальной фазы ("фазы внушения", по И.П. Павлову), в которой сильные раздражения реального мира воспринимаются хуже, чем слабые словесные воздействия".
   В религии, сам принцип веры основан на внушении. В мистицизме значимую роль играет фигура наставника - старца в православии, пира и шейха у суфиев, цаддика у хасидов, гуру и ачарьи в Индии, Тибете, Непале. Голос наставника для мистика, чем - то сравним с голосом гипнотерапевта во время сеанса гипноза, в обоих случаях, отношения основаны на доверии. Однако в отличие от обычного гипнотизируемого, "сеанс гипноза" для мистика длится всю жизнь. То, что говорит наставник, в мистицизме является непоколебимым авторитетом, по принципу: "устами старца глаголет Сам Бог". При таком подходе - мистицизм также как и гипноз, рассматривается одной из форм частичного торможения коры головного мозга. Спецификой мистицизма, в отличие от гипноза, является то, что значимую роль здесь играет воображение и самовнушение. Однако необходимо помнить, что сходство это еще не тождество, и мистицизм, включает в себя очень разные практики воздействия на организм, и это делает его более широким, по применяемым методам и возникающим переживаниям, нежели гипноз. Тем не менее, очевидно, что сам механизм возникновения "мистического опыта" и гипнотических состояний фактически одинаков.
   Для сравнения, рассмотрим другие теории гипноза (идеалистические) и вытекающую из них связь гипноза и "мистического опыта". С. Гиллиген, один из последователей и учеников М. Эриксона, предложил рассматривать гипноз как "последовательность взаимодействий, приводящая к поглощенности внутренними ощущениями и вызывающая измененное состояние сознания, когда "я" человека начинает проявляться автоматически, т.е. без участия сознания". Павловскую теорию гипноза, этот автор полностью отрицал. Для обозначения "измененных состояний сознания" Гиллиген использовал термин "транс". По его мнению, транс это "естественное и кроссконтекстуальное явление", которое способно проявлять себя в различных жизненных ситуациях, от сеанса гипнотерапевта, до состояний транса у спортсменов во время соревнований, у артистов во время выступлений, у верующих во время религиозных ритуалов или даже просто при чтении книги. Спецификой трансовых состояний, по Гиллигену, являлось отсутствие сознательного контроля и управления ими со стороны человека. Как мы видим, уже эта особенность транса может объясняться верующими людьми как вмешательство неких сверхъестественных сил. Другой важной спецификой транса, которую отметил этот автор, была так названная им "логика "оба/и"", согласно которой человек мог воспринимать себя во время транса одновременно как субъект и объект, изменялось восприятие пространственно-временных рамок. Так в состоянии транса, переживающий, мог находиться одновременно в нескольких местах и в разные периоды времени. Гиллиген считал, что это было ощущением целостности и единства. Якобы во время транса человек раздвигает пространственно - временные рамки и находится в некоем "расширенном состоянии сознания". Выше, мы уже показали, насколько это "расширение" является расширением. Гиллиген утверждал, что транс это биологическая необходимость: "мы нуждаемся в том, чтобы периодически отключать регуляцию, направленную на сознательное достижение цели и исправление ошибок, и вновь испытать неискаженное ощущение целостности".
   Другими словами, в трансе Гиллиген заключал кратковременную, но не обусловленную никакими ограничениями, возможность для человека "побывать" в состоянии наиболее полного бытия. Функции транса заключались для него в регуляции биологических и психологических систем, и способствовали "сохранению и расширению целостности автономного (саморегулирующего) самосознания"
   Феноменология гипнотических трансовых переживаний у Гиллигена чрезвычайно напоминает описания "мистического опыта". Так для состояний гипнотического транса характерна полная поглощенность внутренними переживаниями, которые вытесняют бодрствующее сознание. Трансовые переживания появляются независимо от воли человека, без каких-либо усилий, при этом возможны изменения при восприятии пространственно-временных рамок, включая полное исчезновение времени и т.п. Также как и "мистический опыт", транс имеет несколько уровней глубины или уровней вовлеченности в гипнотический транс. В состоянии транса, по Гиллигену, человек способен постигать сущность вещей, минуя рациональное мышление, "...повышается способность непосредственно ощущать "вещи как они есть" и обычно почти не возникает потребность логически осмыслять или концептуально анализировать свои ощущения. Мыслительные процессы, как правило, становятся менее критичными, менее оценочными, менее словесными и менее абстрактными; в то же время они становятся более описательными и образными, более сенсорными и более конкретными". Указанная специфика переживаний сближает гипнотические трансы с "мистическим опытом", который выше мы определили как порожденный правым полушарием мозга. Т.е. такое состояние, когда человеку являются какие-либо образы, субъективно очень яркие и часто неожиданные. Люди, имеющие религиозные представления будут говорить об этих видениях, как открытии ими неких духовных сфер, в то время как материалист будет видеть в них игру психики, порожденную объективными причинами. Верующий необоснованно будет придавать этим видениям глобальный теоретико-познавательный смысл, в то время как материалист будет видеть в них интересные психические явления, которые при понимании порождающих их условий можно воспроизводить. Последний никакого теоретико-познавательного смысла в таком "опыте" заключать не будет. Также как нет никакого опыта в его диалектико-материалистическом смысле у тех, кто пробовал те или иные виды наркотиков, стимуляторов и т.п. Они, как и мистики имеют лишь необычные психические переживания и ощущения, но не более того.
   Таким образом, становится очевидным, что как условия возникновения гипнотических состояний, так и характер самих переживаний (гипнотических состояний, "мистического опыта") является во многих отношениях схожим.
   Необходимо отметить ту существенную разницу, которая наблюдается между гипнозом и "мистическим опытом". Гримак писал: "...психофизиологические механизмы гипнотических явлений включают те естественные сложившиеся функциональные системы, которые связаны с процессом нормальной повседневной жизнедеятельности человека. Это означает, что психические явления, составляющие сущность гипноза, основываются не на каких-то чрезвычайных, специфических и необычных для организма воздействиях и условиях, а на привычных, естественных и потому совершенно безвредных для здоровья". В противоположность этому, "мистический опыт" основан на неестественных, а в некоторых случаях и опасных для жизнедеятельности организма методиках, которые способны разрушать организм (продолжительные посты, полный отказ от пищи и воды, постоянное прерывание сна, затворничество и т.д.)
   Наглядным примером служит случай с Рамакришной. Рамакришне долгое время не удавалось сконцентрироваться на Брахмане, как не имеющим никаких атрибутов и форм (правое полушарие сильно доминировало у него), руководивший им в тот момент, адвайта-ведантистский аскет, чтобы стимулировать искомое состояние, со слов Рамакришны, сделал следующее: "Оглядевшись вокруг себя, он нашел кусок стекла, взял его, вонзил кончик мне в переносицу и сказал: "Сосредоточь свой ум на этом острие". Я напряг все свои мыслительные способности, и лишь только передо мной возник прелестный образ божественной Матери, я воспользовался способностью размышления и, действуя, как мечом, рассек этот образ надвое. Тогда исчезло последнее препятствие, и мой ум тотчас же вознесся за пределы "условных" вещей. Я растворился в самадхи". Биограф Рамакришны, предвидя сомнение у людей запада в божественном источнике этих "ощущений слияния" специально оговорил, что это ощущение не было вызвано гипнозом или самогипнозом. "Умственная операция, описанная Рамакришной - пишет он - это строгая сосредоточенность, не исключающая, а наоборот, предписывающая беспощадный критический анализ".
   Правда, совсем непонятно, что имел в виду автор, говоря о "беспощадном критическом анализе" возникающих ощущений ("мистического опыта") у Рамакришны.
   Несмотря на то, что богословы и мистики настаивают на сверхъестественном характере этих переживаний, естественные причины этих состояний настолько очевидны и не подлежат сомнению, что становится удивительным, как при всех этих, большей степенью, достоверных и объективно фиксируемых естественных причинах, до настоящего времени, мистицизм у идеалистически настроенных философов окружен ореолом таинственности и якобы, своей непостижимостью. В случае описания мистических переживаний мистиками разных традиций, в большинстве случаев, отчетливо прослеживаются естественные причины, в то время как неких неестественных воздействий вообще не прослеживается. "Мистический опыт" не происходит спонтанно и независимо от человека, но человек всегда определенным образом готовится к таковому, даже если и не сознательно, то принятием религиозных представлений, которые всегда содержат намеки о неких необычных состояниях человека, будь то райское или адское существование. В принципе, такие религиозные представления, уже фактом своего существования настраивают верующих на понимание некоторых ощущений и переживаний, как религиозных, даже у тех, кто не ориентирован на мистицизм. Любая религиозная доктрина, пусть даже и в скрытой форме, контекстуально, но содержит мысль о неких особых состояниях существования человека. В ходе исторического развития, у определенных людей, эта психологическая сторона религии может выходить на первый план и гипостазироваться. Так появляются мистические течения, либо в рамках традиции, как исихазм в православии, либо в виде отдельных сект и ересей.
   Интересен тот факт, что исследователи-материалисты, помимо сходных с "мистическим опытом" гипнотических состояний, предметом своего исследования сделали то, что суммарно обозначают термином "медитация". Так Л.П. Гримак определял медитацию как состояние: "..в котором достигается высшая степень концентрации внимания на определенном объекте или же, наоборот, полное "рассредоточение" внимания. И в том и в другом случае наступает остановка процессов восприятия и мышления, происходит особого рода чувственная изоляция человека от внешнего мира".
   В отличие от рядовых верующих, для мистиков, вся их жизнь действительно проходит как "концентрация внимания на определенном объекте", по - другому, это можно обозначить моноидеизмом. Ярким иллюстрирующим примером является книга православных "Откровенные рассказы странника духовному своему отцу. В этой книге изложена жизнь одного верующего, который всю свою жизнь повторял только Иисусову молитву. "Рассказы" содержат подробное описание возникающих у верующего ощущений, в результате многократных повторений молитвы, которые действительно, изолируют человека от внешнего мира. Из восточных теистических традиций наглядным примером является книга "Нектар преданности", в которой подробно описаны ощущения возникающие при постоянном эмоционально-напряженном отношении к божеству (=одной идеи, моноидеизм).
   Л.П. Гримак утверждал, что состояние медитации и гипноза (а также сна) несмотря на наличие общих черт, все же не являются тождественными: "Полагают - пишет Гримак в отношении медитации, - что это особый, интегрированный или всеобъемлющий рефлекс, осуществляемый через центральные мозговые структуры по механизмам самовнушения, как бы особого характера самогипноз".
   Особенностью медитационного состояния являлось "временное выключение из комплекса постоянно осуществляющихся психических процессов, составляющих сущность сознания, функции памяти". По мнению Гримака, "именно это допущение позволяет объяснить происхождение тех психических явлений, которые имеют место при медитации и в период ее последействия". Другими словами, состояние медитации на время ослабляет функцию памяти.
   Психофизиологи, исследующие состояние медитации подчеркивали, что "при нарастающем ослаблении памяти у человека чаще всего утрачивается способность локализовать события во времени и пространстве. Это приводит к потере способности устанавливать последовательную связь между отдельными событиями, впечатлениями, переживаниями, что в значительной степени нарушает правильную ориентировку в окружающем и меняет представление о собственной личности".
   Таким образом, утверждения мистиков об изменении пространства и времени, а также нарушения в самоидентификации (например, верующий становится Духом Святым) во время "мистического опыта" и самое важное, после него, все это следствия ослабления памяти, вызванной концентрацией внимания на одном объекте. Спецификой мистицизма является то, что на фоне ослабления памяти, во время некоторых психотехник, продолжает свою работу воображение, а также обостряется эмоциональное отношение к религиозным представлениям. Все это в совокупности и порождает феномен "мистического опыта".
   Исследователи предлагали следующее, естественное объяснение феномену медитации: "в состоянии концентрации внимания человек полностью выключается из системы внутренних и внешних раздражителей и сосредоточивается на единичном объекте, а следовательно, теряет возможность правильно оценивать временные промежутки. Основным содержанием переживаний становится ощущение необычной пустоты. Поскольку же временная составляющая является необходимым компонентом в самосознании личности, в формировании ощущения Я, потеря временной ориентировки приводит к формированию иллюзорного самовосприятия своего Я ("слияние с беспредельным", "растворение в солнечном свете", "парение в невесомости" и т.п.). Естественно, что подобного рода психическая иммобилизация, связанная с временным выключением основных интегративных механизмов мозга, способствует восстановлению нервно-психических функций человека, оставляя после себя ощущение свежести, внутреннего обновления и радости бытия".
   Показателен тот факт, что многие исследователи пытались экспериментировать и вызывать "мистические состояния сознания" с помощью различных наркотиков, причем весьма успешно: У. Джеймс - "веселящий газ", С. Гроф - ЛСД, Т. Лири, Дж. Лили, О. Хаксли, Т. Маккена, К. Кастанеда, А. Уоттс, А. Хофманн и др.
   Американский исследователь Дж. Леуба воспроизводя в лабораторных условиях "чувство присутствия Бога" высказал следующее мнение по поводу этих экспериментов: "Предшествующее описание условий (т.е. "ощущение Бога" вызывалось с помощью наркотиков и гипноза), в которых при отсутствии каких-либо данных, получаемых органами чувств, испытывается ощущение "присутствия", означает, что чувство божественного присутствия не представляет никакой ценности, что бы об этом ни думал человек, испытавший его. Сила убежденности в божественном присутствии сама по себе абсолютно недостаточное доказательство, как недостаточны и неотразимые свидетельства чувств в случаях иллюзий и галлюцинаций". Исследовательница западной психологии религии Попова, в одной из своих работ, резюмировала об исследованиях Дж. Леуба следующее: "На основе экспериментальных данных он (Леуб) утверждал, что состояния мистиков аналогичны тем, что переживают люди, опьяненные "веселящим газом", опиумом или другими наркотическими средствами, т.е. являются следствием болезненного извращения сознания" , или в другом месте ее работы читаем: "Он считал, что, если с помощью гипноза и наркотиков можно вызвать явления, сходные с религиозным экстазом и мистицизмом, значит, религиозный экстаз и мистицизм вызываются не сверхъестественными причинами, а имеют вполне материальную основу и представляют собой одну из форм нарушения нормальных психических процессов".
   Олдос Хаксли в небольшой работе "Наркотики, которые формируют умы людей" заметил: "Тем, кого оскорбляет мысль о том, что глотание пилюли может помочь подлинно религиозному опыту, следует помнить, что все стандартные виды умерщвления - пост, добровольное лишение себя сна и самоистязания, - налагаемые на себя аскетами каждой религии в целях приобретения достоинств, так же, как и преобразующие ум наркотики, являются мощными средствами изменения химии тела в целом и нервной системы в частности".
   Чрезвычайно быстрое распространение трансперсональной психологии в мире, способствовало тому, что "мистические состояния сознания" можно было воспроизвести с помощью просто огромного разнообразия методов: от галюцинногенных грибов, синтетических наркотиков до относительно простых и легко воспроизводимых в домашних условиях методик холотропного дыхания, ребефинга, вайвейшна, психотехник танцевально-двигательной терапии и многого другого. В этом контексте необходимо особо отметить феномен современной электронной клубной музыки, суммарно обозначаемой терминами RAVE или "кислотная" музыка, представленная такими стилями как: ACID, MINIMAL&DETROYT TECHNO, GOA&PSYCHEDELIC TRANCE, BREAK BEAT, JUNGLE, HARDCORE, GABBER. Все эти направления клубной музыки носят ярко выраженный экстатический характер. Достаточно упомянуть, что такой стиль как GABBER имеет мощнейший барабанный ритм, иногда превышающий 4 удара в секунду!
   Интенсивное движение под эту музыку, в темном закрытом помещении с постоянно мерцающим светом (ночной клуб) способно за очень короткое время приблизить человека к экстатическим состояниям. Интересно, отметить, что в целом, слушают такую музыку лишь определенное меньшинство, слишком она экстремальна и тяжела для слуха. Также как тяжела мистическая аскеза, для обычных верующих.
   Таким образом, на настоящий момент мы имеем целую индустрию, доступную всем желающим для воспроизведения "экстазов" и "мистических состояний сознания".
   Показательно сравнение синдромов помрачения сознания и "мистического опыта". Перечислим некоторые из этих синдромов и сравним их с многочисленными описаниями ощущений, возникающих во время "мистического опыта". Итак:
   1. "сумеречное состояние сознания - характеризуется резким сужением объема сознания, наплывом представлений, не связанных с реальностью, переживаниями угрожающих жизни ситуаций, двигательным возбуждением. Характер контакта с окружающими и упорядоченности поведения зависит от степени оглушенности. Пережитое в сумеречном состоянии почти полностью амнезируется".
   2. Синдром деперсонализации и дереализации. Этот синдром характеризуется нарушением процессов осознания окружающего и самосознания: "Нарушение самосознания может проявляться в чувстве отчужденности либо измененности своего тела (соматическая деперсонализация) или же различных свойств своей личности (психическая деперсонализация). Как правило, явления деперсонализации сочетаются с утратой чувства реальности окружающего, симптомом "уже виденного" и "никогда не виденного" (дереализация)".
   3. Синдром онейроидный (сновидное нарушение сознания) - "характеризуется аллопсихической дезориентировкой, т.е. "перенесением в мир грез", переживаемых в форме иллюзий или галлюцинаций".
   4. Аментивный синдром - "состояние глубокого помрачения сознания с резким угнетением психической активности, отсутствием реакций на обычные раздражители, их возникновением только на сильные воздействия (укол, яркий свет, громкий оклик), фрагментарностью восприятий, невозможностью осмыслить ситуацию, резким двигательным возбуждением, последующей амнезией пережитого. Наблюдается при тяжелых инфекциях, интоксикациях и других экзогенных заболеваниях".
   Перечисленные синдромы помрачения сознания и их симптомы свидетельствуют о том, что по характеру вызываемых ощущений и переживаний они фактически не отличаются от переживаемых мистиками ощущений. Однако у мистиков эти ощущения понимаются как непосредственные свидетельства "откровения", "божьей благодати" и т.п. Приведем наглядный пример из творений Исаака Сирина: "В один день хотел я принять пищу, по прошествии пред тем четырех дней, в которые ничего не вкушал. И когда стал я на вечернюю службу, чтобы после оной вкусить, и стоял на дворе келии моей, между тем как солнце было высоко, то, начав службу, только в продолжение первой славы совершил оную с сознанием, а после того пребывал в ней, не зная, где я, и оставался в сем положении, пока не взошло опять солнце в следующий день и не согрело лица моего. И тогда уже, как солнце стало сильно беспокоить меня и жечь мне лицо, возвратилось ко мне сознание мое, и вот увидел я, что настал уже другой день, и возблагодарил Бога, размышляя, сколько благодать Его преизливает на человека".
   Интересно, но сам Сирин, уже в самом начале своих строк, указал причины своего "забытия", однако наличие религиозных представлений не позволило ему понять естественные причины своего состояния, поэтому он с большой гордостью и удовлетворением констатировал факт излияния на себя "благодати Божией". В этом контексте интересно аналогичное описание "мистического опыта" индийского, по происхождению, мистика Рамакришны. Последний, в порыве предельного отчаяния и тоски от того, что ему не является Божественная Мать (Кали) решает убить себя: "Муки терзали меня. При мысли, что я так и не удостоюсь благодати божественного видения, страшное неистовство овладело мною. ....В святилище Кали висел большой меч. Мой взгляд упал на него, и мой мозг пронизала молния. -"Вот. Он поможет мне положить конец". Я бросился, схватил его, как безумный...И вдруг...Комната со всеми дверями и окнами, храм, - все исчезло. Мне показалось, что больше ничего нет. Передо мной простирался океан духа, безбрежный, ослепительный. Куда бы я ни обращал взор, насколько хватало зрения, я видел вздымавшиеся огромные волны этого сияющего океана. Они яростно устремлялись на меня, с ужасающим шумом, точно готовились меня поглотить. В одно мгновение они подступили, обрушились, захватили меня. ...Я потерял сознание и упал... Как прошел этот день и следующий - я не имею никакого представления. Внутри меня переливался океан несказанной радости. И до самой глубины моего существа я чувствовал присутствие божественной Матери". Как и в случае Сирина, религиозные представления Рамакришны не позволяли ему увидеть за этой потерей сознания естественные причины, вызванные целым комплексом объективных факторов.
   Этим сравнением мы хотели показать не факт полной патологии "мистического опыта", но некоторые сходные моменты, которые подтверждают, что возникновение "мистического опыта" тесно связано с экстремальными воздействиями на организм или чрезвычайной психической подавленностью и расстройствами, при которых могут потенциально развиваться и развиваются синдромы помрачения сознания, аналогичные выше описанным.
   В этом контексте выглядит необоснованным и не соответствующим действительности псевдонаучное "открытие" В.Б. Слезина. Этот автор исследовал с помощью электроэнцефалограммы мозг человека, его биотоки, во время молитвы. "Открытие" заключалось в том, что помимо трех состояний сознания: быстрый сон, медленный сон, бодрствование автор выделяет четвертое состояние сознания - "медленного или молитвенного бодрствования". Автор настаивает, что это и есть его вклад в науку. "Мы назвали этот феномен - отвечает Слезин, давая интервью - четвертым функциональным состоянием мозга. До этого науке были известны три состояния: бодрствование, "быстрый" сон и "медленный" сон - без сновидений. Наш эксперимент показал, что есть еще одно состояние, которое можно назвать "медленным", или "молитвенным" бодрствованием. При нем кора головного мозга отключена, и восприятие информации человеком происходит напрямую, минуя мыслительные процессы и анализ. И, может быть, самый важный вывод, который мы сделали: четвертое состояние мозга столь же необходимо человеку, как и все остальные. Отсутствие одного из них нарушает гармоническое развитие человека, приводит к болезням и деградации". При этом "молитвенном состоянии" ритмы биотоков у человека становились все меньше и доходили до состояний медленного сна. Такое состояние, также замечено в бодрствующем состоянии у младенцев в возрасте до двух месяцев.
   Однако как мы уже рассмотрели, еще советская наука выделяла большое разнообразие состояний сознания - это и разные гипнотические фазы, медитационные состояния, состояния сознания в экстремальных и необычных для человека условиях, синдромы помрачения сознания. Получается, что не совсем понятно, что собственно нового предложил В.Б. Слезин. Более того, мы не говорим о многообразии трансперсональных теорий, где все эти состояния сознания получили свое наблюдение, правда, понимались они исходя из идеалистических интерпретаций. На фоне всех этих данных, заявление В.Б. Слезина об "открытии" им четвертого состояния сознания, выглядит чрезвычайно наивно и показывает его не с лучшей стороны, как исследователя. Другими словами, он проявляет полную неосведомленность и некомпетентность в отношении разных состояний сознания у человека. Весьма показателен также тот факт, что полноценное "молитвенное состояние" наблюдается только у православных верующих, представители же всех остальных конфессий не дотягивали до их уровня. Приведем высказывание В.Б. Слезина: "У медитирующего индийского йога, которого мы также исследовали, наблюдалось учащение биоритмов. Когда же мы попросили его прочесть "Отче наш", йог неожиданно почувствовал себя плохо. Потом мне рассказывали, что он целый день провел у икон, пораженный огромной разницей между чтением молитвы и медитацией". Этот фрагмент Слезина, типично православная пропаганда, традиционно разжигающая вражду и неприятие ко всем остальным религиозным традициям и демонстрирующая свое исключительное религиозное превосходство и избранность. С научных позиций "исследования" Слезина являются необоснованными и неубедительными.
   Аналогичные исследования на протяжении 25 лет проводили американские ученые Э. Ньюберг и Ю. Д'Акили. Свои исследования они резюмировали в монографии "Почему Бог не уйдет: наука о мозге и биология веры". В этой книге авторы декларируют, что религиозная, духовная жизнь сопровождается специфической деятельностью мозговых клеток. На основании этого, они предлагают новую дисциплину "нейротеологию". Однако очевидно, что любая деятельность человека отражается на функционировании мозга. Это еще не показатель существования сверхъестественного или врожденной "встроенности" в мозг религиозных представлений. Существуют и социальные факторы появления и последующего воспроизведения религиозных представлений. Сам Ньюберг неоднозначно свидетельствует: "Мы, вовсе не говорим, что мозг создает Бога - мы отмечаем, что наш мозг естественным путем создает механизмы, которые делают возможным религиозный опыт". Таким образом, пионеры "нейротеологии" заняли четкую агностическую позицию.
   Необходимо отметить, что в последнее время появилась масса псевдонаучных работ, якобы подтверждающих существование Бога с позиций биологии, медицины, физики и т.д. Однако подавляющее большинство этих "исследований" разоблачает полная несостоятельность и необоснованность выдвигаемых положений (как в случае В. Слезина). Ведущим доказательством в этих работах являются не подтвержденные факты, но одна только вера. Вообще в подобных работах не учитываются социальные, объективные факторы, при появлении и распространении религиозных представлений.
   Общие выводы по мистическому опыту:
   1. У материалистов, реалистов и позитивистов отчетливо наблюдается единство при объяснении причин возникновения религиозного мистицизма. Ответ на вопрос: "почему и при каких обстоятельствах возникает "мистический опыт?"" является преобладающим при изучении этого феномена. Можно выделить несколько основных направлений в изучении религиозного мистицизма:
   Во-первых - это комплексное философское осмысление, включающее исследование гносеологических, исторических, психологических, социальных, а также медицинских факторов в их совокупности.
   Во -вторых - это исследования отдельных наук, таких как история, психология, социология, медицина и т.д.
   2. Гносеологическими причинами возникновения "мистического опыта" являются следующие факторы:
   а) неадекватное действительности понимание собственных ощущений и восприятий.
   б) абстрагирующая способность мышления человека, которая приводит к гипостазированию отдельных ощущений и восприятий и их пониманию как автономных и якобы, не зависящих от самого человека.
   в) деятельность воображения.
   г) направляющая функция эмоций.
   3. Общее состояние организма, при котором возможно появления "мистического опыта" является состоянием, при котором снижены продуктивные возможности организма, не случайно мистики говорят о том, что во время "мистического опыта" ими овладевает нечто трансцендентное. Т.е. это такие состояния, при которых мистик может терять память, теряет контроль над мышлением и управлением тела и т.д.
   4. Основными причинами возникновения "мистического опыта" являются различные психотехники, включающие эмоционально-интеллектуальное напряжение, экстатические и созерцательные практики, аскетику и мн. другое. Эти искусственные методы способствуют возникновению нестандартных ощущений, которые и понимаются верующими как действие в них трансцендентных сил. Причем сами верующие не в состоянии рассматривать эти состояния в контексте самих условий их возникновения.
   5. "Мистический опыт" практически одинаков по условиям возникновения и процессам протекания переживаний с состояниями чрезмерной усталости (утомление), многочисленными синдромами помрачения сознания, гипнотическими фазами, а также состояниями возникающими при медитации, когда при концентрации на одном определенном объекте на время у человека ослабляется память. Это свидетельствует о том, что "мистический опыт" непосредственно связан с экстремальными состояниями, при которых возникают определенные ощущения, которые и понимаются мистиками как действие в них "благодати". Сам по себе "мистический опыт" не является патологическим, он может возникать у каждого, кто приложит для его воспроизведения определенные усилия. Однако при чрезвычайно продолжительных нагрузках (эмоционально-интеллектуальных, соматических) действительно могут развиваться определенные и уже необратимые патологические синдромы. Другими словами - "мистический опыт" - это закономерная и естественная реакция организма человека на нестандартные внешние (телесные) и внутренние (психические) раздражители.
   6. "Мистический опыт" не является познавательным состоянием, так как ограничен только определенным ощущением - "единством с Богом". Нет специфического "ощущения Бога", но есть религиозные представления, которые говорят о Едином Боге, неограниченном, непознаваемом и т.д. Эти религиозные представления накладываются на необычные ощущения, которые затем и понимаются мистиками как состояние единения с Богом. Догматическое положение о непознаваемости Бога настраивает и верующих на понимание своих ощущений как непознаваемых, невыразимых, хотя они имеют естественную и вполне выразимую природу. Т.н. "расширение сознания" на самом деле является таким состоянием, которое ограничено только одним ощущением, смысл которому придают религиозные представления.
   7. По условиям своего возникновения в сознании человека можно выделить такие ощущения, которые можно обозначить как "правополушарный мистицизм", который выражается в терминах непосредственного общения с Богом, различных видений, галлюцинаций и "левополушарный мистицизм" - это когда возникают такие ощущения, которые принципиально невыразимы и не воплощаются ни в каких галлюцинаторных или слуховых образах. Связано это с асимметрией мозга.

Духовно - мистический кризис.

   Прежде чем говорить о духовно - мистическом кризисе давайте сначала разберемся, что такое кризис?
   Кризис - состояние, при котором невозможно дальнейшее функционирование личности в рамках модели поведения, даже если она целиком устраивала данного человека.
   В трансперсональной психологии есть понятие духовного кризиса, который можно определить как переломный и эмпирически трудные этапы глубокого психологического преображения, затрагивающее все существо индивида. Наконец самое время дать определение духовно - мистическому кризису:
   Духовно - мистический кризис - это переломный этапы в жизни индивида, как правило связанные с переживанием влияния "мистерии". Во многих случаях духовно - мистический кризис связан с перестройкой организма от обыденной жизни к мистической, например из - за искания человеком основных, специфических возможностей цель которых достижение состояния "просветления" или особого состояния которые испытывают шаманы проходя инициацию, как правило эти состояния вызывают кризис.
   В некоторых случаях при переживания такого опыта многие люди испытывают сильные духовные и мистические переживания и стрессы. Иногда - это сопровождается мистической болезнью, когда индивид на грани психического расстройства, в результате перенесения духовно - мистического преображения.
   В других случаях духовно - мистический кризис возникает в результате неправильного использования различных духовных практик основанных на различного рода медитациях, практиках буддизма и йоги.
   Иногда духовно - мистический кризис путают с духовным кризисом - это совершенно не правильно. Духовный кризис - это все таки глубинные духовное преображение без влияния "мистерии". Такая путаница произошла из - за некоторых работ Станислава Грофа, который объединил духовный и мистический переживания и назвал их трансперсональными. Гроф изучал особое состояние сознания с помощью ЛСД сеансов. С Гроф собрал огромное количество информации данных об этих сеансов. Потом ЛСД запретили и Гроф создал так называемое холотропное дыхание, эффект от них так же походил на ЛСД - сеансы.
   Однако не ЛСД сеансы не холотропное дыхание не вызывает тех же переживаний, что появляются в результате просветления и шаманских инициаций. А в некоторых случаях холотропное дыхание может быть и опасно в том числе оно может вызывать различные негативные психологические реакции также негативное воздействие на мозг.
   Сейчас я предлагаю более подробно поговорить о мистической болезни, что это такое и как оно проходит:
  
   Мистическая болезнь.
   Священнослужителям и православным врачам известны трагические последствия лечения людей у экстрасенсов, биоэнергетиков и колдунов. Если это не просто шарлатаны, а действительно экстрасенсы, то в ряде случаев обращающиеся к ним могут получать облегчение или даже исцеление от своих заболеваний. Но по прошествии нескольких месяцев, реже - года (по наблюдениям о. Анатолия Берестова, чаще - от 2 до 6 мес.) болезнь возвращается с новой силой, лечить ее становится гораздо сложнее, часто поражаются и другие органы, развиваются тяжелые психические нарушения, приводящие подчас к самоубийству.
   Духовно-врачебный опыт Душепопечительского центра имени святого праведного Иоанна Кронштадтского (г. Москва), руководитель профессор доктор медицинских наук, иеромонах Анатолий Берестов) по работе с людьми, лечившимися у так называемых целителей, позволяет выделить следующие синдромы "оккультной болезни".
    
  
  
   Изменение характера
    
   В результате увлечения суевериями или оккультной практикой может сформироваться характер, которому свойственно "ослиное упрямство". Такому человеку никто ничего не может посоветовать: он отвергает любые разумные доводы. Его девиз гласит: "Головой о стену!" Такие люди очень сильно страдают от своего характера и часто говорят друзьям: "Когда-нибудь мое ослиное упрямство меня погубит!".
   Некая благочестивая дама, в юности занимавшаяся столоверчением и гаданием на картах, страдала от необычайной жесткости своего характера. Почти ничто не могло ее взволновать. "У меня каменное сердце, - говорила она. - Я страдаю от своего жестокосердия!"
   Один мужчина, очень сильно интересовавшийся знаками зодиака и внимательно изучавший гороскопы, стал мрачным и необщительным. Он с большим трудом вступал в общение с другими людьми и жил очень замкнуто.
   Другая женщина любила гадать на картах и интересовалась предсказаниями. Она постоянно ссорилась со своей семьей и друзьями. Ссоры стали поистине главным в ее жизни.
   Еще одним результатом оккультного гнета является чувство непримиримости. Человек, под­верженный ему, не может примириться с другими, не может попросить прощения и сам простить, даже если хочет этого. "Я вообще не хочу мириться!" - призналась мне одна женщина.
   В результате оккультной тирании может возникнуть жадность или непомерная расточительность, которые сильно осложняют жизнь и тяготят человека.
   Всякий, кто раздражается по малейшему пустяку, по-видимому, тоже платит долги. Встречаются люди, которые раздражаются постоянно, и даже если такой человек считает, что все дело в его характере, перед нами все равно проявления ненормального поведения.
   Еще в детстве одна женщина была исцелена с помощью магии. Потом она стала хорошей христианкой, но часто раздражалась по всякому пустяку. Она очень сильно страдала от своего характера и, только став на путь освобождения, ощутила, что Иисус Христос полностью избавил ее от этого гнета.
   К изменениям, происходящим в характере, относится и вспыльчивость. Можно с уверенностью сказать, что вспыльчивый характер не относится к тем характерологическим особенностям, которыми Бог наделил нас на нашем жизненном пути. Такой человек может говорить: "Вспыльчивый характер я унаследовал. Я просто все время веду себя несдержанно". В действительности такие слова являются всего лишь самооправданием. Человек пытается сдерживаться, но это у него не получается. Вспыльчивый характер может представлять собой ту цену, которую нам приходится уплатить, и, тем не менее, вовсе нет необходимости оставаться вспыльчивыми всю жизнь. Бог может освободить нас и от этого. Один молодой человек не только не мог бросить курить, но и был очень вспыльчивым. Он и сам боялся этих вспышек гнева. Мать лечила его с помощью различных оккультных методов, и в результате молодой человек стал очень несдержанным. "Если бы я раньше знал о настоящем пути к свободе, - признавался он, - я бы не мучился так долго из-за своего вспыльчивого характера. Благодарю Бога за то, что Он освободил меня от этого!"
   Изменения характера, возникающие в результате оккультной практики, всегда приводят к негативному поведению. Божий враг предлагает нам на первый взгляд заманчивую помощь, однако, в действительности оказывает очень плохую услугу. В любом случае за дьявольские услуги нам приходится платить крайне высокую цену. Такая помощь не стоит того, чтобы к ней обращаться. Бог вознаграждает наше доверие, и от Него мы получаем истинную помощь и настоящую свободу.
    
   Депрессия
    
   Сегодня депрессия занимает видное место среди психических заболеваний. Депрессия может иметь разный характер: например, депрессия от изнурения, возникающая у домохозяек, рабочих и студентов, депрессия, вызванная так называемым "кризисом среднего возраста", депрессия, связанная с уходом на пенсию, а также со многими другими внешними причинами.
   Если причиной депрессии являются органические изменения, тогда, конечно, надо обратиться к врачу, и, после того как он поставит диагноз, можно приступать к соответствующей терапии.
   Вместе с тем нередко причиной депрессии является увлечение оккультной практикой. От такой депрессии, или меланхолии, может избавить только Бог.
   Многих людей мучают мысли о самоубийстве. В свое время одна женщина избавилась от бородавок с помощью магических заклинаний, а потом у нее был серьезный ожог, от которого она тоже избавилась с помощью заговора. Ее постоянно преследовали мысли о самоубийстве и непроходящий страх. Каждый раз, когда ей на глаза попадался нож, она чувствовала сильное желание покончить с собой. В голове крутилось: "Возьми нож и сведи счеты с жизнью!" Даже после того, как она предала свою жизнь Иисусу и приняла крещение согласно Библии, эта тяга не прошла, и только став на путь свободы, женщина избавилась от всякого угнетения. Для нее в буквальном смысле слова началась новая жизнь.
   Необъяснимый страх тоже может быть определенной формой дьявольского угнетения. Всякий, кто подвержен такому страху, постоянно испытывает тревогу, боится темноты, одиночества, часто сильно потеет и чувствует, что рядом находится кто-то невидимый. Время от времени таким людям снятся кошмарные сны.
   К психическим заболеваниям относится и чувство принуждения, характерное для навязчивого состояния. Оно может проявляться в комплексе преследования или в любом другом комплексе. Если у человека "комплекс чистоты", он моет руки 60-70 раз в день, хотя они совсем не грязные.
   Одна женщина, часто обращавшаяся к предсказателям и гадавшая на картах, страдала от "комплекса вшей". Она упорно считала, что у нее в волосах вши и что, для того чтобы избавиться от них, ей надо мыть волосы по несколько раз в день. На вшей не было никакого намека, но все попытки убедить ее в этом не имели успеха.
   В нашей жизни Бог дал нам здоровую меру чувствительности, однако, встречаются люди, у которых она сильно повышена. Услыхав какое-нибудь нехорошее слово, они принимают его на свой счет. Они пытаются бороться с этим, и порой им требуется несколько дней, чтобы восстановить душевное равновесие. Когда случается очередной "пустяк", они опять чувствуют себя оскорбленными, принимая происшедшее на свой счет. Они не могут избавиться от этой ненормальной чувствительности, и только Бог может освободить их.
   Еще одним психическим расстройством является несдержанность и потеря самоконтроля. "Мне хочется быть самой лучшей матерью, - жаловалась одна женщина, - но часто на меня просто находит: я теряю терпение и контроль над собой и, не помня себя, начинаю бить своих детей. В такие моменты я не сознаю, что делаю, но потом обо всем жалею!". Неудержимая ярость и отсутствие самоконтроля - еще одна плата дьяволу; однако, Бог может освободить и от этого.
   Многие люди говорили мне: "Если бы я только знал, какую высокую цену придется платить, я никогда бы не обратился за помощью к дьяволу. Теперь мне приходится страдать еще больше, чем прежде". Да, мы можем искать помощи у Божьего врага; когда же он предъявляет нам счет, мы вынуждены платить большую цену, и нам приходится делать это до тех пор, пока Иисус не аннулирует дьявольский долг.
    
  
   Сексуальная извращенность
    
   Одним из даров, которые Бог дал человечеству, является половое влечение. Священное Писание говорит нам: "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле" (Быт. 1:27,28).
   Сексуальное влечение - это дар Божий, и потому его надо принять, но если оно извращается, то в итоге Божий дар, данный человеку как благословение и радость, приносит тяжкие страдания. В наше время так называемая "сексуальная свобода" все больше и больше показывает свою теневую сторону, безудержная погоня за наслаждениями требует платы на разных уровнях. Стремление вести распутную жизнь, постоянные занятия мастурбацией, продолжающиеся даже во время супружеской жизни, извращения и прочие искажения являются причиной больших страданий, о которых едва ли догадываются даже самые близкие люди.
   У одной молодой женщины, матери двоих детей, возникли проблемы с сексуальным влечением. Она была замужем, однако постоянно изменяла мужу; и я был просто потрясен, когда она сказала: "Муж не может меня удовлетворить! Мне нужны другие мужчины. Такова моя натура". Желая выяснить причины столь ненормального поведения, я поинтересовался: "Как вы относитесь к гаданию на картах?".
   "Ах, вы, наверное, хотите что-то узнать? - быстро спросила она. - Я могу вам погадать!" Пока мы разговаривали, я узнал, что она практикует и другие формы оккультизма и к тому же очень суеверна. Уяснив ситуацию, я понял, почему эта женщина не может сдерживать свои сексуальные порывы. Ее сексуальное влечение извратилось, и тем самым она дорого платила за помощь, которой требовала от сатаны.
   Один служащий признался мне, что не может контролировать свои сексуальные порывы. Он регулярно просматривал порнографические журналы, и в ходе нашего разговора выяснилось, что, кроме того, он серьезно интересуется астрологией и составлением гороскопов. Я дал ему свою книгу "В плену суеверия" и попросил по прочтении открыто высказать свое мнение.
   Когда неделю спустя я встретил этого человека, он, ликуя, сообщил: "Теперь я понял, что, согласно утверждениям Библии, астрология - это грех. Я уже стал на путь к свободе, как это описано в вашей брошюре. Я вслух исповедался Иисусу во всех своих грехах, целиком и полностью предал Ему свою жизнь и отказался от соглашения с дьяволом. Молитвы, которые приводятся в книге, очень мне помогли. После этого я попросил Иисуса, чтобы Он "наложил печать" на мое сексуальное влечение, и почувствовал, что теперь я могу контролировать себя и у меня больше не возникает связанных с этим проблем.
   Вдобавок я исповедался Иисусу в том, что мои мысли всецело осквернены порнографическими журналами. Я просил Его избавить меня от ядовитых фантазий. Я сжег все эти журналы, всю библиотеку астрологической литературы и гороскопы, чтобы они не попали кому-нибудь другому и не причинили вреда. Я очень признателен и счастлив, что, наконец, благодаря Иисусу Христу обрел свободу".
   Извращения заявляют о себе главным образом в сексуальной сфере. Сегодня очень много говорят о сексе, однако, тот, у кого в этой области возникают проблемы, редко осмеливается рассказать о них другому, поскольку стыдится своих пристрастий. Почему бы не доверить наши тревоги Богу?
   Дорогой читатель, если ты впал в зависимость от оккультных сил и если у тебя, например, возникли проблемы в сексуальной сфере, ты тоже можешь стать на путь, ведущий к свободе. Господь не лишит тебя сексуального влечения, потому что оно - Божий дар, но избавит тебя от всякого рода неестественных проявлений и излишеств. Тебе не придется жить, испытывая ду­шевные муки. После того как Бог поможет тебе, ты сможешь вести жизнь, которую Он предопределил для тебя.
   Кроме того, извращения могут выражаться в стремлении к насилию или в желании получить удовольствие от убийства. Нас все больше волнуют сообщения о людях, полностью утративших контроль над собой и совершивших жестокие преступления. Нередко они утверждают, что слышали внутренний голос, приказывавший им убивать. Многие преступники, оправдывая свое поведение, говорят, что их просто одолела неудержимая жажда крови. То же самое относится и к так называемым "ритуальным убийствам". Можно с полной уверенностью сказать, что эти несчастные страдают от определенных форм оккультного угнетения, и в экстремальных ситуациях дело приобретает именно такой оборот.
   Еще одним извращением является клептомания - болезненное и неконтролируемое стремление к воровству. Я знал одного молодого человека, который постоянно испытывал неодолимое желание "что-нибудь прихватить с собой". Почти каждый день он что-то крал и никак не мог объяснить своего поведения. Расспросив его, я выяснил, что он интересовался оккультизмом.
    
   Склонность к патологическому привыканию
    
   К плачевным результатам оккультной практики можно отнести также склонность к патологическому привыканию, принимающую форму тяжелой зависимости.
   В одном доме хранились шестая и седьмая книги Моисея, а также дьявольские книги по магии. В этой семье царили постоянные ссоры и разногласия; отец и трое сыновей стали алкоголиками. Мать испытывала неописуемые страдания от пьянства и его последствий. Отец в полном смысле слова допился до смерти.
   Получив серьезное ранение, один мужчина излечился от него с помощью магического заговора. После этого он стал много курить, и все попытки покончить с этой привычкой ни к чему не привели. В конце концов, он стал на путь к свободе, и Иисус Христос быстро освободил его от этой пагубной страсти.
   Говоря о патологической восприимчивости, следует отметить, что к самым распространенным наркотикам относится алкоголь. Существует мнение, что в Германии насчитывается от полутора до двух миллионов алкоголиков. Если же учесть и членов семьи, на которых также сказывается столь бедственная ситуация, то можно говорить, что с проблемой алкоголизма постоянно сталкиваются от шести до восьми миллионов человек.
   К несчастью, постоянно растет потребление наркотиков. К наиболее распространенным наркотикам относятся гашиш, марихуана, героин, кокаин; среди химических наркотиков можно выделить ЛСД, мескалин и ООМ, хотя, конечно, это далеко не все.
   Все, о чем мы говорили, касаясь алкоголя, в еще большей степени относится к наркотикам. Бутылка или "травка" сильнее вас, и в большинстве случаев привыкание происходит гораздо быстрее, чем вы предполагаете или хотите допустить. Одна моя родственница как-то раз попробовала ЛСД просто ради любопытства. У нее был "плохой кайф", и до сего дня она страдает от него, хотя это произошло несколько лет назад.
   Мы должны благодарить Бога за то, что Он может освободить нас от алкогольной, наркотической и любой другой формы патологической зависимости. Многие наркоманы, и в первую очередь алкоголики, уже испытали освобождение благодаря могущественному вмешательству Бога.
   Дорогой читатель, если эта проблема не дает покоя и тебе, попытайся связаться с наркологическим консультационным центром в своем районе или с "Обществом анонимных алкоголиков". Если ты знаешь какого-нибудь благоче­стивого пастора, доверься ему: он укажет тебе путь, на котором Иисус освободит тебя от па­губной зависимости.
   Скрытой формой расстройства влечений может быть "чрезмерный аппетит" (гиперорексия), "отсутствие аппетита" (анорексия), а также страсть к азартным играм. Если причина кро­ется в оккультной зависимости, Иисус поможет вам и освободит вас.
  

Органические нарушения

  
   Довольно часто приходится платить и органическими заболеваниями. Иногда истинная причина головной боли, заболеваний кожи, жалоб на нервы и сердце кроется в оккультной сфере; и если это на самом деле так, Иисус Христос поможет вам лучше самого высококлассного медицинского лечения.
   Одна молодая женщина жаловалась на ужасные головные боли. Никакие лекарства не помогали. Во время консультации стало ясно, что много лет назад она гадала на картах, желая узнать будущее. Странное дело: с тех пор она стала страдать мигренью. Признав, что причина кроется именно в этом, она желала только одного: чтобы ее освободил Иисус. День за днем она ощущала Божью помощь.
  

Полтергейст

  
   Нередко после спиритических сеансов начинают возникать странные явления: раздаются громкие постукивания по стенам, дребезжание оконных стекол и другие необычные звуки. Словно какие-то невидимые руки перемещают по комнате предметы, бросают их в воздух, передвигают мебель, открывают и закрывают двери и т.д. Это, конечно же, сильно тревожит и пугает хозяев, потому что они, как правило, и не подозревают о том, какие спиритические сеансы устраивали в этом доме, квартире или комнате прежние жильцы. Иисус может даровать прочный мир и покой и положить конец подобного рода явлениям.
   Одна девушка поведала мне, что, познакомившись как-то с молодыми людьми, она вместе с другими членами кружка ежедневно изучала шестую и седьмую книги Моисея, и следовала содержащимся в них наставлениям. Она начала заниматься магией и с помощью столоверчения якобы общалась с духами умерших. После того как в группе все чаще стали происходить какие-то таинственные и неприятные события, они решили не пользоваться магическими книгами. Девушка рассказывала, что спустя некоторое время стали раздаваться какие-то необъяснимые постукивания, царапанье и шум быстрых шагов. Предметы летали в воздухе, двери произвольно открывались и закрывались, и она часто ощущала движение холодной струи воздуха, причем даже когда все окна и двери были закрыты.
   Эти угрожающие явления прекратились лишь тогда, когда девушка доверилась Иисусу и отказалась от занятий оккультизмом. Пережив благодаря Христу освобождение от этого тяжелого гнета, она стала радостной и счастливой христианкой и с благодарностью рассказывает людям о том, какую помощь оказал ей Иисус.
  

Одержимость

  
   В случае "осады" человек подвергается сильным сатанинским нападениям извне, а в случае одержимости демон овладевает им изнутри.
   Библия повествует о том, как во время земной жизни Иисус изгонял злых духов и освобождал одержимых дьяволом. И в наши дни имеют место случаи одержимости бесами, когда один или несколько демонов овладевают человеком. Но и здесь у нас есть повод радоваться: Иисус Христос и сегодня является Победителем над всеми демонами и всякой одержимостью. Когда Иисус повелевает Своему врагу уйти, тот вынужден подчиниться; человек, которого он терзал, освобождается, "осада" снимается, и "одержимость" прекращается. Когда Дух Божий овладевает нами, для каждого из нас начинается новая, свободная жизнь.
    
    
   Кризис веры
    
   Одна из самых печальных тем - кризис веры. Начиная требовать плату, дьявол раскры­вает свою предательскую сущность. Когда у человека отнимается вера в Иисуса, он, по сути дела, лишается связи с Тем единственным, Кто реально может ему помочь. Нередко кризис веры является самым тяжелым мучением, в которое дьявол может ввергнуть человека. Тем не менее очень часто порабощенные дьяволом не испытывают никаких мучений - напротив, они даже гордятся своим образом жизни.
   Сюда относится и дух сомнения. Человек, терзаемый этим духом, с трудом может во что-нибудь поверить. Он сомневается во всем и, особенно, в том, что касается веры. На любое библейское высказывание он находит свое "если" и "но". По-детски искреннюю веру такой человек считает шагом назад.
   Сомневающихся можно разделить на две группы. Есть люди, которые просто радуются возможности сомнения. Их девиз гласит: "Сомневайся во всем!" Если вы относитесь к этому разряду, Бог не станет лишать вас удовольствия от сомнения. Вы можете наслаждаться им вволю.
   Если же вы принадлежите к тем, кого сомнения заставляют страдать, знайте, что Иисус может освободить вас. Настанет день, когда вы сно­ва искренне уверуете, не стремясь поскорее подвергнуть все сомнению.
   Быть может, вы страдаете оттого, что вам доставляет удовольствие смеяться над другими людьми; быть может, вы считаете себя праведным и совершенно об этом не догадываетесь? Духовная заносчивость, фанатизм и задиристость входят в ту плату, которую вам приходится платить за кризис веры.
   Дорогой читатель, возможно, ты оказывался в такой ситуации, когда, коснувшись во время беседы темы религии, и, начав говорить о Божьей любви и той помощи, которую оказал тебе Иисус, ты внезапно чувствовал, что собеседник утратил нить повествования; ты замечал, что он думает о чем-то постороннем и уже не следит за тем, о чем ты ему рассказываешь. Между вами внезапно падает "железный занавес". Быть может, позднее ты пытался понять, почему произошла такая перемена настроения?
   Как-то я ездил к родственникам в Чикаго и познакомился с одной очаровательной супружеской парой. Это были югославские немцы, которые много лет назад эмигрировали в Канаду. Они продали свою большую ферму и жили на пенсию. Супруги рассказывали мне о своей жизни, и я с удовольствием слушал их. Это были дружелюбные, готовые прийти на помощь люди, с кото­рыми было приятно общаться.
   Пока мы разговаривали, стемнело. Пришла пора ложиться спать, и я сказал: "Прежде чем мы отправимся в постель, мне очень хотелось бы прочитать отрывок из Священного Писания и помолиться". Внезапно я почувствовал, что между нами словно бы упал "железный занавес". Все разговоры прекратились. Муж смотрел в одну сторону, жена - в другую, и тишина была просто оглушительной! У меня возникло ощущение, что неожиданно эти люди почувствовали себя очень неловко. Я помолился, и мы пошли спать. Этот случай заинтересовал меня, и мне больше всего захотелось узнать причину столь необычного поведения.
   На следующее утро во время завтрака я как бы ненароком спросил о том, какие суеверия являются в Канаде наиболее распространенными. Не получив ясного ответа, я продолжал настаивать: "Скажите, в Канаде тоже используют волшебную лозу?" Утвердительно кивнув, старый фермер ответил: "Мы всегда это делали, когда надо было отыскать воду для наших полей. В степи вы не сможете завести ферму, если воды не хватает. С помощью "волшебной лозы" нам было гораздо легче ее искать".
   Мы продолжали беседу, и жена фермера сказала: "Только представьте себе! Долгое время у меня было полно бородавок, и тут мне сказали, что я могу от них избавиться. Рецепт был особым, но, тем не менее, он мне помог. Взгляните, у меня больше нет ни одной бородавки". Сказав это, она показала руки, на которых действительно не было ни одной бородавки.
   "А взять, к примеру, зубную боль? Чтобы попасть к ближайшему дантисту, нам пришлось бы отправиться за сотни километров, но во время сбора урожая мы не могли себе этого позволить, а тут рядом оказался сосед, который умел заговаривать боль. Этот человек очень нам помог". Стало ясно, каким образом и как часто эти очаровательные люди обращались за помощью к дьяволу, даже не подозревая об этом.
   Кроме того, я понял, почему они не интересовались религией. Они платили цену, и цена эта была очень высока. Все это произошло много лет назад, но я до сих пор молюсь о том, чтобы они могли стать на путь к свободе и чтобы Иисус отворил их сердца для Божественного.
   Если мы прислушаемся к Слову Божьему, нам станет ясно, что сонливость тоже относится к проявлениям кризиса веры. Один мужчина в юности часто обращался за помощью к предсказателям и увлекался различными видами магии. Спустя некоторое время он стал христианином, и было очень интересно наблюдать, как во время пропо­веди или чтения какого-нибудь библейского отрывка он внезапно так сильно уставал, что попросту засыпал. Даже если перед этим он спал вволю, всякий раз, когда начинали проповедовать Слово Божье, его одолевала сильная сонливость.
   Кризис веры нередко проявляется как внутреннее сопротивление Богу, Библии и христианской вере. Тот, кто подвержен ему, как правило, не догадывается о его причине и обстоятельствах.
   Один молодой санитар довольно долго размышлял над библейскими высказываниями, и, познакомившись, мы вместе начали исследовать тему великих Божьих даров. Несмотря на то, что он решил принять Иисуса Христа как своего личного Спасителя и вверить Ему свою жизнь, он все же не мог избавиться от одной проблемы. "Я убежден, что Библия - это Книга, в которой содержится Божественная истина. Я верю, что Иисус Христос, Сын Божий, умер, был погребен и воскрес из мертвых. Я знаю, что Иисус жив! Знаю, что Он предлагает мне самый лучший дар. Иисус любит меня, я убежден в этом. Я должен вверить Ему свою жизнь. Мне надо только сказать: "Я здесь. Я хочу принадлежать Тебе. Войди в мою жизнь!" Но вся беда в том, что я не могу этого сделать. Умом я всецело готов сказать "да" Божьему дару, но вместе с тем что-то внутри меня мешает сделать этот шаг. Я ощущаю большое внутреннее сопротивление. Я просто не могу решиться, хотя знаю, что это будет самое важное решение в моей жизни. Я чувствую себя глубоко несчастным: внутри меня таится нечто такое, что тянет меня назад".
   Я предположил, что здесь имеет место оккультная зависимость, и в очередной беседе мои подозрения подтвердились. Его отец, фермер, решил пробурить скважину и, чтобы наверняка найти воду, послал за лозоискателем, который, как предполагалось, может отыскать водяную жилу. Воспользовавшись этой возможностью, юноша научился пользоваться "волшебной лозой", а позднее обратился за помощью к предсказателю.
   Он очень удивился, когда я сказал, что, на мой взгляд, именно в этом кроется причина его внутреннего сопротивления. Я попросил его прочесть мою книгу "В плену суеверия", и при новой встрече он сказал мне: "Я познакомился с тем, как вы все это объясняете, но не согласен с утверждением, что оккультная практика может иметь какие-то последствия и что за помощь придется платить. На эту проблему я смотрю иначе и считаю, что использование "волшебной лозы", а также информация, полученная от предсказателя, совершенно безвредны. Я вообще не думаю об этом!"
   Дорогой читатель, даже если мы об этом не думаем, дьявол не перестает об этом размышлять, когда мы обращаемся к нему за помощью. Он неизбежно ставит людей в зависимость от себя самого. Божий враг знает, что Иисус может освободить нас от любых уз и положить конец его власти. Сатана хочет воспрепятствовать этому и стремится к тому, чтобы человек или противился Божественному, или вообще не испытывал к нему никакого интереса. В таких ситуациях проявляется кризис веры, о котором те, кого он поразил, даже не догадываются.
   Санитар сообщил мне, что у него больше нет никакого желания говорить на духовные темы, поскольку он постоянно чувствует внутреннее сопротивление. Вспоминая о нем, я прошу за него в своих молитвах. Пока человек жив, Бог из любви к нему может достучаться до его сердца и уничтожить сатанинскую власть, в результате чего человек не лишится возможности сделать выбор в пользу Иисуса. Благодарю Бога за то, что возможность вмешательства сохраняется. В Своем провидении Бог найдет нужное время, чтобы ответить на молитву.
   Люди, которые с помощью спиритизма входят в контакт с умершими, вступают в область прямого сатанинского влияния. Зачастую им очень нелегко принять Иисуса.
  

ШАМАНСКАЯ БОЛЕЗНЬ.

  
   В шаманизме самых разных народов мы встречаемся с уникальным явлением, получившим название "шаманская болезнь" и представляющим собой как бы свидетельства шаманского призвания будущего адепта. Хотя "шаманская болезнь" и весьма распространена в самых разных регионах, однако ее нельзя считать непременным атрибутом шаманизма. Мы встречаемся с ней только там, где существует представление об избранничестве шамана и где будущий шаман оказывается бессильным перед волей духов, которая никак не согласовывается с личным волеизъявлением избранника (это весьма характерно для сибирского шаманизма). В тех же традициях, где будущий шаман или избирается еще в детском возрасте практикующим шаманом, или же шаманское служение становится результатом сознательного и добровольного выбора человека (как у эскимосов), "шаманская болезнь" неизвестна. Очень часто мы встречаемся с этим видом психофизической патологии в родах потомственных шаманов, даже если потомки шаманского рода полностью порывают с традицией. Известны случаи, когда молодые люди из шаманских семей, воспитывавшиеся в условиях советского общества, в атеистических и материалистических убеждениях, тем не менее страдали от "шаманской болезни" и избавлялись от нее, только начав практиковать шаманскую психотехнику и, по существу, становясь шаманами.
   В чем заключается "шаманская болезнь"? Это целый комплекс патологических состояний, которые испытывают будущие шаманы в молодости (часто в пубертатный период) и являющиеся в глазах шаманов свидетельством избранности человека духами для шаманского служения. Очень часто человек пытается сопротивляться этим состояниям, не желая становиться шаманом, однако патологические симптомы нарастают, становясь мучительными и непереносимыми. И только обратившись за помощью к шаману и пройдя через шаманскую инициацию (посвящение), человек целиком и полностью избавляется от болезненных ощущений. "Шаманская болезнь" обычно проявляется в приступах сонливости, головной боли, ночных кошмарах, слуховых, зрительных галлюцинациях и иных формах патологических состояний. Больной начинает слышать голоса духов, зовущих его, видит странные и пугающие видения. После шаманской инициации и начала шаманской деятельности все эти симптомы навсегда проходят, что объясняется шаманистами как результат следования человека своему призванию и согласие с волей могущественных духов и предков-шаманов.
   Феномен "шаманской болезни" заставлял многих исследователей (Ольмаркс, Ниорадзе, В.Г.Богораз-Тан, Д.Ф.Аберль и др.) видеть корни шаманизма в психопатологии, а именно в так называемой арктической истерии. Это точка зрения была полностью развенчана М.Элиаде.
   Во-первых, арктическая истерия (весьма распространенная в северных широтах болезнь, связанная с недостатком света, холодом, дефицитом витаминов и т.д.) не может быть источником и причиной шаманизма хотя бы потому, что шаманизм (и "шаманская болезнь") распространен по всему миру, а отнюдь не только в арктических и субарктических регионах. Весьма развитые шаманские традиции существуют в тропиках (например, в Индонезии), где никаких причин для повальной психопатологии нет.
   Во-вторых, переживания невротика и истерика сами по себе лишены религиозного содержания и религиозной ценности и могут сопоставляться с религиозными трансперсональными состояниями лишь по каким-то чисто внешним параметрам. Более того, сами нативные носители шаманской традиции прекрасно отличают шаманскую харизму от психопатологии: например, среди суданских племен весьма распространена эпилепсия, однако эпилептики никогда не становятся шаманами.
   В-третьих, шаман отнюдь не просто больной человек, а исцелившийся больной, полностью контролирующий свое состояние и управляющий им. Отличие шаманского транса от патологических состояний заключается и в том, что это управляемые состояния, достигаемые посредством особой, разработанной в данной традиции психотехнической процедуры.
   В-четвертых, шаманы представляют собой интеллектуальную элиту своих народов. Их интеллектуальный уровень и волевые качества в целом значительно выше, чем у их среднего соплеменника. Именно шаманы выступали, как правило, хранителями национальной культуры и традиций, фольклора и эпоса. Поэтому авторитет шамана чрезвычайно высок в своей среде, последнее доказывается и тем, что в ранний период коллективизации в СССР шаманов очень часто избирали председателями колхозов.
   Здесь следует добавить, что шаманская деятельность представляла собой именно служение. "Это тяжелая работа" - как выразился в беседе с этнологами один сибирский шаман. Причем это бескорыстное служение. Средства на жизнь шаман обычно добывал другим трудом, не имевшим никакого отношения к религии (охотой, рыболовством и т.п.).
   Таким образом, психопатологическая концепция шаманизма безусловно может считаться совершенно не соответствующей действительности. Пока же мы просим читателя обратить особое внимание на следующее: шаман проходит через болезнь и исцеляется сам, более того, пройдя через болезнь, он выходит из нее обновленным и с более высокими интеллектуально-психологическими характеристиками, чем до нее. Методом исцеления и самораскрытия личности и индивидуальных способностей шамана является посвящение (инициация).
  
  
  
  

ЧАСТЬ 3. МИСТИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ И ОБЩЕСТВО.

   СЕМЬЯ -- ВАЖНЫЙ КАНАЛ ФОРМИРОВАНИЯ МИСТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ.
   Формирование личности начинается в семье. Именно здесь закладываются основы человеческого характера, отношения индивида к окружающим, его социальные и мировоззренческие ориентации. Отношения между ребенком и родителями являются первой формой непосредственных социально-психологических контактов, в которые вступает ребенок и от содержания которых зависит очень многое в его последующем развитии.
   Зарубежные религиоведы признают, что семья играет чрезвычайно важную роль в процессе формирования миститизма ребенка. Психолог из ФРГ В.Трилльхааз указывает, что мистическое впечатления, полученные ребенком в рамках семьи или через ее посредство, имеют для последующей мистической жизни основополагающее значение. Социальные психологи М.Аргайл и Б.Бейт-Халлами считают, что религиозные так и мистические установки родителей -- один из наиболее важных факторов формирования миститизма новых поколений. Они приводят данные опросов студентов в США, в ходе которых те указывали, что наиболее сильное влияние на становление их миститизма оказали родители. О воздействии родителей на мистические верования детей свидетельствует также тот факт, что большинство детей сохраняет конфессию родителей. Например, по данным американского социолога В.Старка, в 1963 г. 85% молодых католиков, 71% молодых протестантов и 65% молодых последователей иудаизма в США сохранили вероисповедание своих родителей.
   На основе многочисленных исследований психологи установили, что для ребенка дошкольного возраста родители являются бесспорным и абсолютным авторитетом. Ребенок постоянно, причем часто неосознанно, подражает их действиям, их поведению, их словам. Неудивительно, что в мистических семьях, где родители проводят специальные обряды, говорят о мистицизме и мистических традициях о высшем существе, управляющем всем на земле и наказывающем людей за их "грехи", создается общая социально-психологическая обстановка, способствующая формированию мистицизма ребенка. Еще более интенсивно формируются навыки мистического поведения у детей в тех семьях, в которых родители или старшие родственники сознательно и целенаправленно воспитывают детей в мистическом духе, в частности заставляют их молиться, читают с ними мистическую литературу, разъясняя ее содержание.
   Сложной проблемой является выяснение психологических особенностей детской психики, которые создают благоприятные возможности для формирования миститизма. М.Ф.Калашников выделяет ряд таких особенностей. Детям, прежде всего дошкольного возраста, присуще чувство незащищенности, беспомощности и абсолютной зависимости от взрослых. Поэтому у них отсутствует какое-либо сопротивление "мистическуму" воздействию родителей. Дети младшего возраста доверчивы ко всему, чему их учат родители, что в значительной степени объясняется почти полным отсутствием у них личного опыта и знаний. Им свойственна подражательность. Подражание они проходят сложный путь, изменяясь от внешнего к внутреннему, от непроизвольного к произвольному. Постепенно на основе подражания у ребенка формируются не только стереотипы мистического поведения, но и некоторые элементарные мистические образы и представления.
   Дети впечатлительны, они активно воспринимают и глубоко переживают любые внешние раздражители, что также способствует усвоению ими мистические образов и представлений, связываемых с культовыми действиями или наглядными мистическими изображениями (например, иконами). Дети очень внушаемы, исключительно восприимчивы к указаниям, требованиям и наставлениям родителей. Это также психологическая предпосылка для формирования миститизма. Некоторые особенности мышления детей, в частности склонность к олицетворению окружающих природных явлений, к наделению их человеческими (антропоморфными) свойствами, также могут играть роль благоприятствующего фактора в формировании религиозности.
   Не вдаваясь в анализ того, насколько полно представлены в этой классификации особенности детской психики, насколько удачна их группировка, подчеркнем лишь общий методологический принцип, согласно которому указанные выше особенности психики ребенка создают только возможности и предпосылки для формирования миститизма, но не являются обязательными ее детерминантами. Можно согласиться с М.Г.Писмаником, что воображение ребенка дошкольного возраста, его стремление к олицетворению окружающего, увлеченность сказочно-фантастическими образами ни в коей мере не означают, что он уже "заражен" мистицизмом или что у него присутствует естественная предрасположенность к вере сверхъестественное. "Освобождение от детской веры в чудеса-волшебства, -- пишет М.Г.Писманик, -- осуществляется незаметно для самого ребенка в ходе нарастания личного опыта и влияний взрослых и не оставляет никакой предрасположенности к религиозной вере". Это высказывание справедливо, но при одном важном условии: если в семье ребенка отсутствует мистическое влияние родителей, дедушек и бабушек. Если же такое влияние имеется и тем более если религиозное воспитание детей ведется систематически и целенаправленно, то выделенные М.Ф.Калашниковым особенности детской психики могут быть использованы для внедрения в сознание и поведение детей мистических стереотипов, образов и представлений.
   Как показало исследование, проведенное американским психологом М.Изером, религиозное влияние, оказываемое на детей, препятствует воспитанию у них правильного подхода к решению многих практических вопросов. В ходе исследования детям из разных семей предлагались различные воображаемые жизненные ситуации -- причем это делалось либо устно, либо с помощью соответствующих картинок -- и требовалось выбрать один из заранее подготовленных вариантов ответа. Ответы носили либо анимистический, либо религиозный, либо научный характер.
   Исследование показало, что две трети детей из глубоко мистических семей давали анимистические или ответы мистического содержания и только одна треть -- научные, в то время как дети из семей, не отличавшихся мистицизмом, давали от двух третей до половины научных ответов. Вывод состоит в том, что мистическое воспитание препятствует развитию способности детей воспринимать научные объяснения явлений. С этим выводом нельзя не согласиться.
   У дошкольников мистические так и религиозные представления еще не отделились от других сказочно-фантастических образов и представлений, они носят наглядный, антропоморфный характер. Вот что пишет об этом бывший священник Г.Коршунов, порвавший с религией: "Очень рано началось формирование моей религиозности. Родители мои были людьми, как они выражались, "богобоязненными". Меня приучали верить в бога, служить ему. Первое осмысленное впечатление детства связано у меня именно с богом: рано утром ко мне подходит мать, берет на руки и несет в угол, где висят многочисленные образа, горят два огонька, привлекающие взор; мать складывает щепоткой мою правую руку, водит ею поочередно по лбу, животу, плечам и говорит: "Дай, боженька, здоровье мне, папе, маме и бабушке с дедушкой", а затем наклоняет мою голову для поклона".
   В раннем возрасте еще нет подлинного миститизма, т.е. веры в сверхъестественное. Ребенок-дошкольник не отличает естественное от фантастического, его мистические навыки носят преимущественно внешний характер. Это признают и зарубежные психологи. Г.Оллпорт приводит следующий любопытный факт. Ребенок, приученный молиться на ночь, попав в новую обстановку, где отсутствовало привычное для него изображение богоматери, стал проявлять беспокойство. Он нашел на столе популярный иллюстрированный журнал с изображением кинозвезды на обложке. Совершив перед этим изображением вечернюю молитву, ребенок спокойно отправился спать.
   В процессе формирования мистицизма у ребенка большую роль играет та языковая среда, которая его окружает. Ребенок овладевает языком в самом раннем возрасте. При этом в мистических семьях он может встретиться со словами мистического содержания. Как указывает польский исследователь С.Опара, такие понятия, как "бог", "ангел", "демон" и другие сверхъестественные существа, воспринимаются ребенком главным образом в их сигматической функции (т.е. функция обозначения). Ребенок весьма смутно представляет себе значение подобных слов, однако под влиянием миститизированых родителей он верит в реальность существ, обозначаемых этими словами. И это в дальнейшем, несомненно, оказывает влияние на его отношение к религии.
   Конечно, понятия, связанные с мистицизмом, могут употребляться и в немистических. Но для правильного воспитания детей нужно с самого начала объяснять им, что эти слова и понятия не обозначают чего-то реально существующего, что их содержание -- результат человеческого воображения, фантазии.
   Сложной проблемой является вопрос о том, как влияют отношения между родителями и детьми на формирование мистических детей. З.Фрейд и его последователи утверждали и утверждают, что именно эти отношения (точнее, отношение ребенка к отцу) есть основа формирующейся мистицизма ребенка, что сверхъестественные существа представляет собой своеобразную проекцию отца. Выше уже говорилось, что с такой точкой зрения нельзя согласиться и что главные корни мистицизма лежат не в сфере отношений между детьми и родителями в семье, а в гораздо более широкой сфере социальных отношений. Однако это не значит, что во взглядах Фрейда на эту проблему нет ничего заслуживающего внимания.
   Фрейд здесь абсолютизировал некоторые реальные аспекты отношений между родителями и детьми, которые при определенных обстоятельствах могут сыграть свою роль в формировании мистицизма ребенка. В частности, как считают психологи, система авторитарного воспитания, навязывание детям жестких требований без учета особенностей их психики вообще и индивидуальных особенностей данного ребенка в частности, может формировать психологические черты, благоприятные для возникновения мистицизма. Мы уже ссылались на мнение психолога З.В.Балевица, который разделяет эту точку зрения. В то же время формулировка З.В.Балевица, считающего, что напластования раннего детства -- бессознательные, интуитивные, вследствие качественного отличия структур сознания ребенка и взрослого субъективно кажущиеся потусторонними -- являются основой внутренней мистичности верующего, представляется не вполне корректной. Думается, что слово "основа" может быть истолковано здесь неправильно и его следует заменить словами: предпосылка, условие. Психологические "напластования" раннего детства, в том числе и бессознательные, могут быть включены в систему мистических верований только при наличии активных мистических влияний извне, в частности со стороны родителей.
   Некоторые родители, подчас и не очень мистицизированные, считают, что если убедить ребенка в существовании сверхъестественной реальности, то он и дальше будет придерживаться этой концепции. Но не вовсех случаях так бывает. Когда ребенок вырастает он может пересмотреть многие нормы и правила, которые его научили родители.
   Мистическое влияние на детей в семье может исходить либо от обоих родителей (тогда оно наиболее сильно), либо от одного из них, либо от кого-то из других членов семьи (чаще всего от бабушки). В связи с этим советскими социологами предприняты попытки выделить различные типы семей. Украинские исследователи, например, различают: полностью немистицизированной семьи; частично мисцитизированные, в которых лишь некоторые члены семьи -- верующие в сверхъестественное; мистицизированные, где верующими являются все члены семьи. Представляют интерес о том, какие именно семьи преобладают среди семей мистического типа. Согласно результатам исследования, одна треть мистических семей -- это семьи, в которых представлены три поколения, т.е. не только родители, но и дедушки и бабушки. С другой стороны, почти 15% мистических семей составляют неполные семьи, в которых чаще всего мать воспитывает детей без отца. В исследовании выявлена отчетливая зависимость мистицизированности членов семьи от мистицизированности главы семьи. В 68,4% семей, где глава семьи -- верующий в сверхъестественное, мистицизированны в той или иной степени все остальные.
   Если в частично мистицизированных семьях атеистическая общественность может в известной мере опираться на немистических членов семьи, то в условиях, когда оба родителя, а также и другие члены семьи отличаются повышенной мистицизированности, такая возможность исключена, и это ставит сложные проблемы перед учителями и другими воспитателями детей. Однако, как показывает опыт работы лучших педагогов, и в этих условиях могут быть найдены пути и способы воздействия на мистических родителей, если и не исключающие их религиозное влияние на детей, то делающие его не столь сильным и систематическим.
   В беседах с верующими с сверхъестественное родителями не выдвигают вопросы мистики на первый план, зато подробно обсуждает с ними успехи или неуспехи их детей по тем или иным предметам, делится своими наблюдениями об их поведении в детском коллективе, их отношении к труду и т.п. Именно такие уважительные и доверительные беседы с мистицизированными родителями позволяют учительнице на каком-то этапе поставить и вопрос о том, стоит ли родителям навязывать детям посещения различных мистических обществ, требовать от них соблюдения ритуалов норм и предписаний. И во многих случаях советы учительницы оказывают свое воздействие.
   Наиболее сложные проблемы в этом плане возникают в семьях фанатично верующих, принадлежащих к некоторым мистическим обществам объединениям.
   Неудивительно, что в результате усиленной обработки родителями и мистическими активистами у многих детей и подростков из семей принадлежащим различным обществам мистического типа  -- сторонников воспитана не только глубокая мистичность, но и враждебное отношение к неверующим в сверхъестественное.
   В подобных случаях мы имеем дело с четкой негативной установкой по отношению к неверующим в сверхъестественное, сформированной под влиянием не только семьи, но и мистической общины, которая наряду с семьей является важным каналом формирования мистичности.
   ВОЗДЕЙСТВИЕ МИСТИЧЕСКОЙ ОБЩИНЫ НА ИНДИВИДА
   Важнейшим фактором микросреды, формирующим мистичность индивида, является мистическая община.
   Рассмотрим подробнее роль мистической общины в формировании и воспроизводстве индивидуальной мистичности. Прежде всего попытаемся охарактеризовать специфику мистической общины как особой социальной группы.
   Социология и социальная психология различают условные группы людей, т.е. группы, основанные на наличии общих признаков и характеристик, но не предполагающие взаимодействия входящих в них индивидов, и реальные группы, главным конструирующим признаком которых является совместная социальная деятельность людей или их место в системе экономических или иных социальных отношений. Как справедливо указывает Г.М.Андреева, для социальной психологии важнейшее значение имеет понимание социальной группы как субъекта деятельности. При этом наибольшее развитие как в зарубежной, так и в советской социальной психологии получило исследование малых групп. Главным отличием малых групп от больших является не число входящих в них людей (количественные параметры этих групп могут колебаться весьма значительно -- от трех до 30-40 человек), а особый характер складывающихся между членами малой группы отношений. Эти отношения включают постоянные и устойчивые непосредственные контакты между людьми, которые предполагают возникновение межличностных отношений (симпатия -- антипатия, дружба -- вражда и т.п.). Именно поэтому малые группы в социальной психологии называют также контактными группами. Методология подхода к изучению малых групп в социальной психологии отличается от подхода некоторых других психологов в двух основных аспектах. Во-первых, малые группы должны изучаться не в отрыве от больших социальных общностей (классы, нации и т.п.), а в тесном единстве с ними, причем каждая из малых групп рассматривается как элемент в рамках большой группы. Только такой подход позволяет выявить содержательную специфику той или иной малой группы, понять ее место в системе социальных отношений и вытекающий из этого объективный социальный интерес ее членов, определить социальные детерминанты ценностных ориентации и социальных установок группы и т.п. Во-вторых, межличностные психологические отношения членов малых групп должны исследоваться в единстве с той системой социальной деятельности, в которую включена группа. Именно содержание и цель деятельности группы в значительной мере определяют ее социально-психологическую структуру и особенности межличностных отношений.
   Какова специфика мистической общины как особой социальной группы? Что объединяет людей в рамках этой общности? Первое, что можно здесь констатировать, -- это совместное отправление мистического культа. Можно согласиться с Д.Е.Мануйловой, что поводом к возникновению организационного объединения последователей конкретного учения служит появляющаяся у них потребность в отправлении религиозного культа. Отправления культовых действий -- вид социальной деятельности, специфика которой состоит в том, что через мистический культ человек реализует свою веру в существование сверхъестественных сил или существ, а также в то, что он может с помощью особых ритуалов оказать воздействие на сверхъестественное. Следовательно, за общностью мистического культа, объединяющего членов общины, явственно просматривается общность верований, объективированных в культе. Поэтому системообразующим признаком мистической общины является общность мистические верований и культовых действий.
   Мистическая община, как правило, не существует изолированно. Она представляет собой элемент более сложной системы, объединяющей обычно значительное число религиозных общин, разделяющих общие верования и практикующих общие ритуалы. Такую систему принято называть мистической или религиозно - мистической (или конфессиональной) организацией. Мистическая организация формируется в системе этих отношений.
   В нашей стране в основном существуют мистические общины двух типов. Один из них -- это мистические общины без фиксированного членства, или, как их назвать, "открытые" мистические общины. Специфика их состоит в том, что во время иногда их состав меняется. При наличии в них более или менее стабильного ядра, т.е. группы лиц, постоянно посещающих эти общества, состав молящихся таких групп колеблется и не отличается постоянством. Подобные общины типичны для уфологических, а также для ряда направлений в области аномалистики.
   Второй тип мистических общин отличается твердо фиксированным членством входящих в них членов. Этот тип характерен для ряда закрытых обществ. К ним относятся так уфологические организации так общества с религиозно - мистической направленности и некоторые другие мистические объединения. Хотя и в этих общинах нет полной стабильности состава посещающих, однако изменения в составе молящихся здесь сравнительно небольшие, можно сказать, что стабильное ядро общины здесь составляет, как правило, ее большинство, а "переменный состав" -- незначительное меньшинство. Поэтому между членами общины возникают в большинстве случаев личностные психологические отношения, непосредственные контакты их носят повторяющийся и устойчивый характер. В общинах такого типа происходит гораздо более сильное и постоянное идейное и психологическое воздействие на каждого из членов, интенсивнее формируются многие феномены группового мистического сознания (общие стереотипы, установки и т.п.).
   Следует предостеречь против отождествления всех мистических общин второго типа с малыми (контактными) мистическим группами. Дело в том, что во многих крупных городах нашей страны и за рубежом общины с твердо фиксированным составом (Космопоиск) насчитывают нередко сотни членов. Понятно, что при этом устойчивые психологические межличностные контакты существуют не между всеми членами, а лишь внутри отдельных групп в рамках общины. Членов этих групп сближают родственные связи, соседство или иные обстоятельства. В то же время в ряде случаев мистической община с твердо фиксированным членством может насчитывать и два-три десятка людей. Подобная община превращается в типичную контактную (малую) группу со всеми ее социально-психологическими особенностями. Некоторые исследователи считают, что степень мистических членов общины обратно пропорциональна ее численности и прямо пропорциональна внутренней сплоченности. С этим выводом, по-видимому, можно согласиться. Чем малочисленнее и сплоченнее мистическая община, тем большее воздействие она оказывает на сознание и поведение ее членов.
   В этой связи возникает вопрос о социально-психологической структуре мистической общины и об основных путях и каналах ее воздействия на индивида. В любой мистической общине наряду с формальной существует и неформальная социально-психологическая организация (или структура). Формальная организация определена догмами, канонами и традициями данного общества. Однако и в этих организациях четко определены обязанности и права как руководителя общины (пресвитера), так и рядовых ее членов. Совокупность отношений между членами общины, регламентированных ее уставом, традицией, образует формальную организацию общины. Но нередко в жизни общины значительную роль играют и неформальные (нерегламентированные заранее) межличностные отношения между ее членами. Например, официальный глава общины может не отличаться особыми качествами оратора и духовного лидера. Среди членов, образующих общину, может постепенно выделиться и приобрести значительное, влияние кто-либо из ее рядовых членов, все чаще выступающий в роли оратора.
   В формировании и воспроизводстве группового мистического сознания активную и весьма значительную роль играют лидеры и активисты общины. Как правильно отмечает М.Г.Писманик, судьба многих общин и их эволюция зависят от наличия энергичного и влиятельного лидера, которым чаще всего является формальный руководитель общины (священник или пресвитер). Потеряв лидера, многие общины распадаются. И напротив, если в общине есть яркий и активный лидер, то, как правило, это ведет к оживлению ее деятельности, к притоку в нее новых членов. Стабильное существование мистической общины зависит во многом и от наличия в ней мистических "активистов" В. Чернобров, В. Ажажа, В. Мельников. Среди них в общинах, действующих на территории нашей страны, преобладают мужчины. Это объясняется, с одной стороны, тем, что в мистических общинах мужчин вообще большинство, ди и наверное многие считают, что должны получить некий социальный статус, при котором они могут как то обустроится в жизни.
   ЛИЧНОСТЬ!
   0x01 graphic
  
   Влади?мир Гео?ргиевич Ажа?жа (7 ноября 1927, Москва), советский и российский уфолог, по специальности -- моряк-подводник, инженер-акустик. В 1949 году окончил Высшее военно-морское училище им. Фрунзе в Ленинграде; в 1952 году -- Высшие классы командиров подводных лодок. Служил в ВМФ до 1955 г., далее работал в ряде НИИ морского профиля. В 1957 г. был инициатором передачи Минрыбхозу подводной лодки "Северянка". В 1960 году окончил аспирантуру при Техническом институте рыбной промышленности, в 1966 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата технических наук по теме о применении подводного гидроакустического поиска. В 1970 получил аттестат ВАК о присвоении звания старшего научного сотрудника. В 1986 году окончил институт повышения квалификации при МАИ по теме "проектирование и эффективность авиационных комплексов".
   Начал заниматься уфологией с 1976 года; с 1980 является руководителем Московской уфологической комиссии; с 1990 -- руководителем УФО-Центра, вице-президентом Всесоюзной Уфологической Ассоциации. С 1991 года -- директор Американско-Российской ассоциации по изучению воздушных феноменов; с 1992 -- координатор МУФОНа по европейской части России, а затем -- по всей России; с 1994 -- президент Уфологической ассоциации СНГ; с 1995 -- почетный член болгарской ассоциации "Феномен". Основатель уфологической школы "Базис", руководитель уфологической секции Международной Академии Информатизации. В 1999 году избран действительным членом РАЕН[1]. Получил скандальную известность, выступив в Комитете по экологии Государственной Думы РФ с докладом об уфологической безопасности.
   В. Г. Ажажа заявляет, что в 1997 году защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора философских наук "Концептуальные основы уфологии". Однако поиск в каталоге диссертаций Российской Государственной Библиотеки ни по его фамилии, ни по указанному названию результатов не даёт.
  
  
  
  
  
  
  
   Влияние мистической общины на ее членов осуществляется по многим каналам. Чрезвычайно важную -- а в ряде случаев решающую -- роль в этом процессе играют совместные культовые действия.
   Через систему социально-психологических механизмов, о которых шла речь выше (внушение, подражание, эмоциональное заражение), интенсифицирует мистические чувства, обеспечивает эмоциональную разрядку, возобновляет и укрепляет в сознании верующего сложившиеся у него религиозные стереотипы и социальные установки.
   Важное место в системе средств идейного и психологического воздействия на членов мистической общины занимает "проповедь" сверхъестественного характера. Тематика мистических проповедей, произносимых в христианских общинах в нашей стране, разнообразна, однако преобладают в ней проблемы морали, а также разъяснение мистических смысла культовых действий. В проповеди пропагандируются различные взгляды по тем или иным вопросам вероучения, идеи о благотворном влиянии мистических заповедей на укрепление нравственных устоев, "доказывается" согласованность мистических догматов с достижениями науки, с человеческим разумом и т.п.
   Примером может послужить создание различных мистических обществ типо Космопоиска и Академии информациологической и прикладной уфологии, которые на базе различных научных теории пытаются встроить их в учении об летающих тарелках. В результате общество получает псевдо научные организации, которые только издали смахивают на научные.
   В некоторых общинах, где руководители -- мистические экстремисты, культивируется дух "изоляционизма". Община, как сообщество "избранных к спасению", противопоставляется "миру", новой науки (уфология, криптофизика, аномалистика).
   Когда речь идет о средствах идейного и психологического воздействия на верующих, нельзя забывать и о рукописях мистического содержания, циркулирующих в мистических общинах. Значительная их часть посвящена "теоретическому" и "научному" обоснованию веры в сверхъестественное. Причем многие из них -- результат прямой фальсификации (контакты с НЛО, высшим разумом, приведения и т.д. В уфологических общинах часть рукописной литературы представляют собой сборники различных рассказов об контактах людей с НЛО. Вся академическая наука в них представлена как обман и заблуждение, а подлинной, "высшей" целью человека объявляется подготовка к новой альтернативной науки. Вот образец подобного текста:
   Вот например возьмем книгу В. Г. Ажажи "Иная жизнь", которую можно по праву считать "библией" уфологии вот что он пишет:
   "Наш старый знакомый Ю. Платов, но, никуда не денешься, он один из бывших
   руководителей группы анализа аномальных явлений при Академии наук: "...
   Нужно иметь точный источник информации. Однако ехать на место тоже ни к чему
   - нет никаких сообщений, кроме газетных статей... Мы не можем бегать искать,
   кто где что сказал или написал". Но как же тогда известить эту группу
   анализа о чем-то аномальном? Ведь для этого придется что-то сказать или
   что-то написать...
   В другое время и в другом месте Ю. Платов заявил, что "поступающая к нам
   информация обрабатывается в обязательном порядке". Но если отбросить все эти
   "кто где что сказал" и к тому же не двигаться с места, то откуда взяться
   информации? Может быть, поэтому спустя три года после известного случая с
   НЛО, сопровождавшим поезд в Карелии, он говорил: "Материалов о происшествии
   с поездом в АН СССР нет, что, конечно, совершенно не означает отсутствия
   события как такового. Пока данные об этом случае к нам не поступят и не
   будут проанализированы, какой-либо комментарий неуместен".
   Комментария мы не дождались и по сей день. С. Лавров, член-корреспондент АН
   СССР: "Я не интересуюсь неопознанными летающими объектами. Отношусь к этому,
   как к чертовщине".
   Вот такой научный подход... Было бы отношение, а интересоваться не
   обязательно. Принцип, однако, довольно распространенный. Вот и профессор А.
   И. Китайгородский, известный борец со всякого рода лженаучными воззрениями,
   если верить симпатизирующему ему журналисту, "и сам не отрицал, что часть
   его доводов опирается просто на интуицию и богатый опыт физика". Разве могут
   факты соперничать с "богатым опытом"?
   Н. Кардашев, член-корреспондент АН СССР: "Проблемой внеземных цивилизаций
   интересуюсь профессионально. Но данное сообщение, я думаю, лучше всего
   прокомментировали бы товарищ Хазанов или товарищ Жванецкий".
   Слышите, ребята? Те, которые что-то там видели - Света, Ира, Саша, ау!
   Пишите письма упомянутым товарищам. То-то посмеетесь!
   Впрочем, сатирикам писать не обязательно. По данным Уфоцентра, в течение
   жизни лишь у пяти процентов населения планеты есть шанс увидеть НЛО, если
   исходить из активности НЛО в течение последних 30 лет. Значит, остальные 95
   процентов, привыкшие познавать мир "на ощупь", имеют возможность смеяться
   над этими немногочисленными очевидцами. Что они и делают. Во всяком случае,
   "ученые с улыбкой относятся к псевдонаучным мифам вроде посещения нашей
   планеты пришельцами из других миров на так называемых тарелках",- сообщает
   полковник М. Ребров, научный обозреватель "Красной звезды". То же касается и
   сообщений, имеющих отношение к НЛО. Ученый секретарь рабочей группы
   "Внеземные цивилизации" научного совета при президиуме АН СССР Л. Никишин
   когда-то писал: "У ученых, да и просто у здравомыслящих людей они вызывают
   лишь смех да удивление. Ибо этим небылицам не хватает литературных
   достоинств даже посредственной научной фантастики". Сильно сказано. Дальше -
   больше: "... следовало бы ответить: есть научная проблема поиска внеземных
   цивилизаций и псевдонаучный вздор, связанный с НЛО... Откровенный вздор
   вроде "путешествий" в чужих звездолетах, легенд о похищениях землян,
   разумеется, надо отмести сразу... Вполне вероятно, что все оставшиеся
   загадочными случаи будут объяснены абсолютно "земными" причинами. Главное -
   серьезно и добросовестно изучать все те скудные факты, которые попадают в
   руки исследователей, и не поднимать ненужного ажиотажа вокруг тех или иных
   сообщений".
   Написано это, заметим, в 1986 году. К тому времени фактов было уже вполне
   достаточно для исследований. Но если сразу "отметать" непонятное,
   рассчитывая объяснить остальное земными причинами, то что назвать "серьезным
   изучением"?
   Но, в конце концов, начитавшись подобных статей, начинаешь составлять себе
   примерно такой словарик:
   "без сенсаций" - делать вид, будто того, о чем наука не имеет мнения, не
   существует вовсе;
   "трезвое объяснение" - значит, в рамках привычных стереотипов;
   "серьезные ученые" - которые избегают сенсаций и предпочитают трезвые
   объясненияи т.д.
   Что же касается "здравомыслящих людей", которых тянет посмеяться, когда
   впору задуматься, то на ум приходят такие слова одного из классиков
   марксизма: "Здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в
   четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные
   приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор
   исследования".
   Веселый характер, как известно, очень помогает делу. Если, конечно, не
   мешает. Однако трудности не только в этом. Вот, например, один научный
   сотрудник обращается к другому: мол, под Пушкином приземлилась "летающая
   тарелка". Просто грех не проверить.
   - Ладно, уговорил. Если хочешь, завтра и поедем,- расслабленно соглашается
   коллега.
   Тут науке повезло. Удалось уговорить. Хотя мы еще увидим, что бывают и
   неудачи.
   Ну почему же серьезные ученые так относятся к серьезному делу? То улыбаются,
   то вздыхают. И все как-то неохотно, будто через силу...
   И снова ясность внес пресловутый В. В. Мигулин: "Дело в том,- заявил он в
   одном из своих выступлений,- что серьезные ученые стараются обходить
   стороной проблемы спекулятивного характера. История естествознания показала,
   что в них, за редким исключением, нет научного результата, а занятие ими
   несет и угрозу потери авторитета, и явную потерю времени. Ни я, ни мои
   сотрудники не были в восторге, когда президент Академии наук поручил нам
   разобраться в некоторых нашумевших событиях, в частности, в петрозаводском.
   Однако сегодня я понимаю, что единственная возможность бороться с такого
   рода сенсациями - это по возможности широко и открыто объяснять людям
   истинную природу случившихся явлений".
   И снова все стало на свои места. Задача-то заключалась не в исследовании, а
   в борьбе. Что же касается объяснений "истинной природы явлений", то о них мы
   уже имеем некоторое представление.
   Ну, а как же все-таки быть с очевидцами? - Нет никаких оснований не верить
   очевидцам,- говорил все тот же Ю. Платов.- Но, с другой стороны, я не вижу
   никакой причины считать, что эти явления не наблюдались очевидцами (и
   всетаки: верить очевидцам или нет?- Авт.). Предпочитаю оставаться "мягким
   скептиком"...
   Против такой позиции, несмотря на ее некоторую загадочность, трудно чтолибо
   возразить. Да и вообще скептики порой довольно сложно излагают мысли. "У нас
   нет доказательств, что объекты, которые видели очевидцы, действительно
   отражались на сетчатке их глаза. Мы лишь можем констатировать, что мозг
   очевидца получал сигналы об этих изображениях".
   Или: "Петрозаводский феномен... лишь частично обусловлен картиной запуска
   ракеты, а в основном определяется эффектом, связанным с запуском..." Какие
   софизмы ни шли в ход, какое наукообразие ни изобреталось, только бы
   сохранить незыблемыми свои привычные представления. Железнодорожник вместо
   того, чтобы не допускать аварий, ограждает от неприятных известий. Психолог
   толкует о "космических факторах", корреспондент рассуждает о психологии, а
   ученыйдомосед "развенчивает" то, о чем знает понаслышке. Смелый анализ
   нередко ведется за рамками собственной профессии - очевидно, это и дает
   простор мыслям и упомянутую смелость. Правда, так поступают не все. В. В.
   Мигулин прямо говорит: "Вопрос о возникновении ажиотажа вокруг НЛО относится
   скорее всего к компетентности социологов и психологов".
   А что, интересно, психологи? Психолог Ю. М. Орлов: "Существует целая теория
   о том, что человечество обращается к мистике в кризисные периоды своего
   развития..." К "мистике" - и все тут. Очевидно, для психолога что уфология,
   что мистика - одно и то же. Да и человечеству не повезло: кризис длится с
   незапамятных времен".
  
   Резюмируя все сказанное о роли общины в жизни ее приверженцев, можно выделить несколько ее функций. Важнейшей из них является иллюзорно-компенсаторная функция, которая практически реализуется прежде всего через отправление мистического культа. Община выполняет и ряд других функций: мировоззренческую, регулятивную, коммуникативную, интегрирующую.
   Мистическая община оказывает повседневное -- и нередко весьма сильное -- воздействие на поведение ее членов, одобряя и санкционируя одни формы поведения и порицая, отвергая другие. Групповое давление на членов общины, не всегда принимая форму явных запретов -- или тем более санкций, -- как правило, ощущается каждым из ее членов, особенно если речь идет об общинах с твердо фиксированным членством. Регулирующее воздействие на членов общины осуществляется через групповое мнение, которое нередко влияет не только на поведение самих членов, но и на их родственников, соседей и т.п.
   В одно время, когда я был членом Академии информациологической и прикладной уфологии, тогда я выполнял работу ученного секретаря. За работу денег естествено не платили. Однако призидент той новоявленный "академии" В. П. Мельников, заставлял меня обзванивать членов этого общественной организации, говоря, что я "должен", "обязан", "это твой долг". Такого рода воздействия не редкость в мистических обществах. Во-вторых у меня были подозрения на владения Мельникова методами убеждения и слабого зомбирования.
   Сплоченности членов мистической общины способствует их повседневное общение (прежде всего -- во время богослужений) и взаимная поддержка и помощь, как моральная, так и материальная.
   Таким образом, влияние общины реализуется через удовлетворение не только собственно мистических потребностей верующих, но и многих иных: потребности в общении, в утешении, в моральной и материальной поддержке и т.п.
   Именно потребность в утешении, в моральной поддержке и сочувствии нередко является поводом для посещения богослужений, для приобщения к деятельности мистической общины. Многих может толкнуть к этому бедность эмоциональных переживаний, монотонность повседневной жизни, если в ней отсутствуют серьезные и социально значимые интересы, впечатляющие события. "Однообразная работа изо дня в день, одно и то же, одни и те же мелочи, одни и те же заботы. Нельзя так жить, если нет никакой перемены впечатлений, никакого отвлечения от обыденных забот, никакой красоты..." -- писала Н.К.Крупская в 20-е годы. В настоящее время в жизни советских людей произошли глубокие перемены. Однако проблемы, названные Н.К.Крупской, и по сей день не сняты полностью с повестки дня. По-своему об этом говорят и сами члены мистической общности. "Хочется во что-то верить, чем-то заполнить свою жизнь... ведь у человека должно что-нибудь быть для души" -- таково характерное высказывание одной из них.
   Религиозная община в системе социальных отношений советского общества занимает специфическое место. Она представляет собой своеобразный суррогат коллективности. Цель и содержание деятельности мистической общины -- отправление культовых действий, символизирующих религиозные верования, -- чужды основным целям и содержанию деятельности как советского общества в целом, так и отдельных социалистических коллективов. Активность членов мистической общины можно назвать "псевдосоциальной", ибо хотя она и удовлетворяет по-своему потребность человека в общественной деятельности, однако объективно представляет собой нерациональную (с точки зрения общества) растрату человеческих сил, способностей и дарований, направляемых к иллюзорной цели.
   Лидеры и активисты мистических общин понимают, что, чем больше тот или иной мистическая личность будет связан с социалистическими коллективами, чем большую активность он будет проявлять в области производства, политики, культуры, тем слабее будут его специфически мистические интересы и стремления, тем меньше будет он сообразовываться со стереотипами и установками, культивируемыми мистической общиной. Поэтому они уделяют большое внимание искусственному отчуждению верующих от социалистических коллективов, от неверующих, формированию в их сознании предубеждений и ложных установок к атеистам и ко всему, что, по их мнению, связано с атеизмом. Если перевести это на язык научных понятий, используемых социальной психологией, речь идет о создании неадекватной социальной перцепции социалистических коллективов и их членов в сознании их членов.
   Неадекватное, искаженное восприятие социалистических коллективов и вообще всех других личностей не занимающихся мистицизмом и люди из академической науки продуманно и систематически насаждается во многих мистических общинах. Создается стереотип немиститизированного  -- человека, как правило, аморального, погрязшего "в неверии во все паранормальное и не обычное", гоняющегося только за материальными благами, чуждого духовным интересам, идеалам и ценностям. Этот искаженный стереотип влияет и на реальное поведение членам мистических обществ. Те, кто целиком находятся под влиянием общины, сторонятся неверующих, избегают общения с ними, при заключении брака отдают предпочтение единоверцам и т.п. Однако далеко не все мистические личности, даже в общинах с фиксированным членством, руководствуются в своем поведении стереотипом, навязанным им групповым мистическим сознанием. Жизнь на каждом шагу опровергает искаженный стереотип неверующего, и поэтому у многих членов общин он либо существует в ослабленном виде и почти не влияет на их поведение, либо вовсе отсутствует.
   Следует учитывать, что значительная часть мистических личностей помимо участия в деятельности мистической общины выполняет важные функции и в системе социалистических коллективов -- на предприятиях, в учреждениях, совхозах и колхозах и т.д. Иначе говоря, такие верующие выполняют несколько социальных ролей, причем их роли в производственной, общественной, семейно-бытовой сферах в социалистическом обществе формируют интересы и потребности, которые не имеют ничего общего с мистикой. Нередко на этой основе возникает, выражаясь терминами социальной психологии, "ролевой конфликт". Интересы и потребности личности, связанные с ее ролью в системе социалистических коллективов, приходят в противоречие с интересами и побуждениями, культивируемыми в мистической общине. Именно этот процесс лежит во многих случаях в основе постепенного ослабления мистической веры, а иногда ведет и к полному разрыву с мистицизмом.
   Секуляризирующее влияние социалистической действительности на верующих вызывает противодействие у части лидеров общин и их активистов. С одной стороны, оно выражается в попытках максимально приспособиться к существующей реальности путем модернизации некоторых элементов учения о сверхъестественном и культа, в стремлении объявить ту или иную мистическую традицию (уфологию, аномалогию, криптофизику и т.д.) источником социалистических и коммунистических идей и т.п. С другой стороны, отдельные лидеры и активисты пытаются резко противопоставить узкий мир мистической общины реалиям социализма. Они идут по пути мистического экстремизма, разжигая злобу и ненависть к неверующим в сверхъестественное и атеистам, провоцируя членов общин на нарушение российского законодательства и т.п. Мистическим экстремизм в условиях социализма приобретает политическую окраску и смыкается с антисоветскими акциями международного империализма. Однако за мистическим экстремистами идет лишь малая часть верующих в сверхъестественное. Громадное их большинство остается на лояльных по отношению к государству позициях, добросовестно выполняет свои гражданские и трудовые обязанности.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ВОВЛЕЧЕННОСТИ ИНДИВИДА В МИСТИЧЕСКУЮ ОБЩИНУ.

   Психология мистики рассматривает в качестве одного из важнейших факторов, формирующих мистичности индивида, религиозную общину. Она представляет собой особую социальную группу, в рамках которой людей объединяют отправление мистического культа, особую общность. Индивидуальная мистичность питается извне, через механизмы социального влияния -- такие, как традиции, институты, обычаи, привычки. В этом ряду стоит и мистическая община.
   Мистичность как массовое явление нуждается в социальной опоре, без нее мистические мотивы поведения ослабевают и затухают( Речь здесь вовсе не идет о том, что своеобразие мистичности сводится к простой функции социального положения той группы, которая выступает в качестве ее носителя. Имеется в виду просто тот бесспорный факт, что в числе факторов, оказывающих воздействие на мистику, должны быть приняты во внимание и социальные обстоятельства ).
Это относится к такому, например, показателю мистичности, как посещение мистических обществ, участие в соблюдении обрядов.
   Жизнь в общине способствует соблюдению определенных норм поведения. Люди чаще посещают общину, когда находят в этом поддержку со стороны тех, с кем постоянно общаются. Если они не получают такой поддержки или она уменьшается, может возникнуть конфликтная ситуация: люди, посещающие мистические общества, испытывают чувство одиночества, изоляции.
   Один из вопросов, стоящих в центре социально-психологических исследований, -- вопрос о том, как влияет мистичность на социально значимое поведение людей, считающих себя верующими, и прежде всего каковы психологические последствия вовлеченности индивида в мистическую общину.
   Как уже отмечалось, дать однозначный ответ на вопрос о социальных и политических ориентациях "мистической личности" вообще невозможно, поскольку они зависят от множества факторов не только конфессионального порядка, но и социальнодемографического , Что касается психологических последствий вовлеченности индивида в мистическую общину, то важнейшим является создание и поддержание устойчивой социально-психологической идентичности личности, ее внутреннего равновесия. В значительной мере это обеспечивается свойствами мистической общины, функционирующей в качестве малой группы.
   Она может быть довольно различной по численности, но в таких пределах, чтобы обеспечивались постоянные и устойчивые контакты между ее члена ми. Эти контакты предполагают возникновение межличностных отношений, таких, как симпатия или антипатия, дружба или вражда, в любом случае -- взаимная заинтересованность, общие интересы, общность веры. Существуют религиозные общины без фиксированного членства, когда состав группы лиц, посещающих донное общество, при наличии какого-то постоянного ядра все же меняется довольно значительно (таков православный приход), и с твердо фиксированным членством: стабильное ядро общины составляет ее большинство, а переменная -- меньшинство.
   Мистичности община оказывает повседневное и заметное влияние на ее членов, удовлетворяет потребности в общении, в моральной и материальной поддержке (чувство опоры), в утешении.
   Социальное значение таким образом организованной мистической жизни заключается в том, что она поддерживает общение и взаимодействие в микромире, который обеспечивает определенную степень общности взглядов (консенсус значения) и сплоченности.
   И это несмотря на очевидный упадок институционально организованной мистики в западном мире. Больше того, в значительной мере поиском "душевного комфорта" объясняется сегодня такой феномен, как новые мистические движения, часто с коммунитарными формами жизни последователей.
  
   ПСИХОЛОГИЯ МИСТИЧЕСКОГО "ОБРАЩЕНИЯ"
   Проблема мистического "обращения" -- одна из излюбленных проблем психологии мистики. Начиная с книги У.Джемса и кончая современными монографиями, статьями и разделами в соответствующих хрестоматийных сборниках -- всюду находим попытки психологического анализа категории мистического "обращения".
   Можно выделить два типа "обращения". Первый -- связан с кризисной ситуацией, которая сопровождается бурными эмоциями. "Обращенный" этого типа обычно может точно указать время и место, когда в нем произошел "духовный переворот", "возрождение". Второй тип "обращения" -- более постепенное и спокойное возрастание мистичности, протекающее без резких эмоциональных потрясений. Понятие "обращение" применимо и к процессам второго типа, когда отсутствуют резкие и внезапные сдвиги в духовной жизни личности.
   Однако под "обращением" только особый и сопровождающийся интенсивными переживаниями процесс перехода на позиции той или иной мистической традиции, трактуемый субъективно как обретение мистической "истины".
   В литературе проблеме "обращения" пока уделено сравнительно мало внимания. С нашей точки зрения, вряд ли можно считать "обращением" постепенный рост и углубление мистической веры у того или иного человека. Само понятие в таком случае теряет свое специфическое социально-психологическое содержание. Специфика содержания мистического "обращения" связана либо с переходом от неверия к активной и глубокой мистической вере, либо с переходом от одной мистической традиции к другой. Мистическое "обращение" имеет своим социально-психологическим источником и предпосылкой кризис нравственных и мировоззренческих устоев личности, который в силу ряда причин объективного и субъективного порядка заканчивается формированием в ее сознании ценностных ориентаций и социальных установок той или иной мистической традиции. Психологически процесс мистического "обращения" протекает, как правило, интенсивно, с бурными переживаниями, с резкой сменой отрицательных эмоций положительными, связанными с мистической верой. Иначе говоря, психологическим "механизмом", лежащим в основе мистического "обращения", является катарсис.
   Внимание, уделяемое проблеме мистического "обращения" в психологии мистики, не случайно. Оно связано с тем, что многие психологи теологической ориентации используют факты "обращения" для "доказательства" вмешательства в духовную жизнь личности.
   Для психологии мистики типично игнорирование мировоззренческой, содержательной стороны мистического "обращения". Выпячиваются только субъективно-психологические его моменты: трансформация отрицательных переживаний в положительные. Ценностные же ориентации "обращенного", его отношение к окружающему миру и людям остаются при этом в тени.
   Делаются также попытки представить "обращение" как чисто субъективный, индивидуальный акт, который происходит в рамках сознания индивида и не детерминирован внешними обстоятельствами его жизни. Можно определять мистическое "обращение" как особый тип "духовного роста или развития", при котором заметное изменение отношения человека к религиозным идеям происходит через его внезапное эмоциональное озарение, хотя "обращение" -- удел немногих личностей, но оно создает почву для массовой мистичности, питает ее и содействует динамичному развитию личности.
   Можно дать психологическую характеристику основных этапов религиозного "обращения". Первый этап, в его изложении, -- это период беспокойства, духовного кризиса, нравственных и мировоззренческих поисков. На втором этапе, непосредственно происходит "обращение". Оно проявляется в чувстве внезапного "мистического озарения". Человек испытывает особенно интенсивные и яркие мистические переживания. Ему кажется, что он "узрел высших существ", что тот указал ему единственный путь к спасению. Третий этап завершает процесс "обращения". Бурные эмоции сходят на нет, остаются чувства спокойствия, умиротворенности. Внутренние конфликты исчезли, сменились гармонией, основанной на мистической вере.
   Апологетика мистики и односторонний субъективизм сочетаются в анализе с попытками выявить психологическую основу и этапы "обращения". В этих попытках, несомненно, присутствуют и рациональные моменты.
   Мистическое обращение представляет собой сложный многоаспектный процесс, в исследовании которого необходимо учитывать как объективные социальные, так и субъективно-психологические предпосылки. К числу внешних, объективных предпосылок "обращения" следует отнести различные события и жизненные ситуации, которые вызывают неудовлетворенность человека его прежним образом жизни, прежней системой ценностей и социальных ориентации. Нередко "обращение" происходит под влиянием проповеди авторитетного лидера, умело использующего средства психологического воздействия. Не следует забывать, что одно и то же внешнее событие может быть по-разному воспринято различными людьми и вызвать у них различные изменения мировоззренческих ориентации.
   Возникновению мистического "обращения" предшествует психологический кризис личности, ее внутренняя неудовлетворенность собой, своей жизнью, системой ценностных ориентации и установок.
   В нашем обществе существует много форм преодоления подобных конфликтов помимо обращения к мистики. Однако в данных случаях совокупность внешних и внутренних обстоятельств привела людей к мистике.
   Итак, внутренняя психологическая предпосылка мистического "обращения" -- духовный конфликт личности, утратившей прежние ценностные ориентации и ищущей новые ориентиры в сфере мировоззрения и морали. Находясь в состоянии неудовлетворенности собой и окружающим миром, такая личность обращается к мнимому мистицизму. Вера в сверхъестественное представляется "новообращенному" его спасительницей в мире "греха", источником его душевного спокойствия. Мистика в подобных случаях выступает как своеобразное "замещение" подлинных нравственных и духовных ценностей, как мнимое решение реальных жизненных конфликтов.
   Мистическое "обращение" может происходить в любом возрасте. Но наиболее благоприятным для него возрастом мистики считают юношеский. Действительно, это время, когда человеку свойственно стремиться определить свои мировоззренческие позиции, его интересуют проблемы смысла жизни, основных жизненных ценностей и т.п. Немалую роль в том, что в США и других капиталистических странах зафиксировано относительно большое число мистических "обращений" среди молодых людей, играет их предшествующее воспитание в семье и школе. Мистическое воспитание, как мы выяснили выше, идеологически и психологически подготавливает к активному принятию мистики. Однако вызывает серьезные сомнения правильность зачисления всех этих случаев в разряд "обращений". Ведь нередко принятие мистики молодым человеком, воспитанным в условиях капитализма, означает лишь более или менее сознательное продолжение традиций, сохраняемых в семье, школе и т.п. Многие из подобных "новообращенных" отнюдь не испытывают при этом серьезного жизненного кризиса. Просто их религиозность становится более осознанной, активной. Что касается мистических "обращений", происходящих в нашей стране, то они осуществляются в условиях, когда подавляющее большинство молодых людей воспитывается в безмистической среде. Можно считать, что, как правило, обращение есть пробуждение латентной мистичности. Прежде всего оно затрагивает юношу, выросшего в частично мистической семье, испытавшего эпизодические мистического влияния, но не осознавшего их. Думается, что в данном случае несколько я недооценил возможность "обращений" молодых людей, выросших в безмистических семьях. Такие случаи в нашей стране, к сожалению, не являются единичными, хотя и не носят массового характера. Не нужно забывать, что новые поколения русских людей, выросшие в послевоенные годы, не всегда осознают тот вред, который наносит мистическое развитию нашего общества и личности. Для многих из них мистика -- это нечто экзотическое, яркое, отличающееся от привычного, обыденного. Смешивая вопрос о политической лояльности мистических организаций с оценкой их мировоззренческих функций, не умея разглядеть за внешней красивостью и привлекательностью религиозных обрядов их антинаучное идейное содержание, такие люди иногда под воздействием активистов переходят от мировоззренческого индифферентизма к активной защите мистики, становясь ее последователями. Мистическое "обращения" отдельных юношей и девушек, воспитывавшихся в безмистических семьях, в нашей стране еще имеют место.
   СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ
МИСТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ
   До сих пор в этой главе речь шла о различных аспектах проблемы формирования верующего В сверхъестественное индивида. Но не менее важными для психологии религии являются вопросы, связанные с характеристикой особенностей уже сформировавшейся личности мистического человека. Личность -- предмет изучения разных наук, причем у каждой из них -- свой аспект исследования, свой подход. В данном случае нас интересует подход к личности, специфичный для социальной психологии, ибо, как уже говорилось в первой главе, психология мистики с точки зрения ее методологии есть отрасль или раздел социальной психологии. Специфика социально-психологического подхода к изучению личности удачно, на наш взгляд, охарактеризована Г.М.Андреевой. Социальная психология "выясняет, каким образом, т.е. прежде всего в каких конкретных группах, личность, с одной стороны, усваивает социальные влияния (через какую из систем ее деятельности) и, с другой стороны, каким образом, в каких конкретных группах она реализует свою социальную сущность (через какие конкретные виды социальной деятельности)". Иначе говоря, социальная психология изучает, с одной стороны, важные аспекты процесса социализации личности, а с другой -- социально-психологические проблемы, вытекающие из факта ее социальной деятельности, ее взаимодействия с другими людьми и социальными группами. Очевидно, именно такой подход необходим и для изучения становления и особенностей мистической личности с позиций психологии мистики. Социально-психологические аспекты формирования мистической личности нами уже рассмотрены. Теперь речь должна идти об изучении тех особенностей мистического человека, в которых реализуется направленность его личности, вытекающая из мистическихь верований.
   Направленность личности вообще и мистической личности в частности -- очень важная ее характеристика. Она реализуется в ее потребностях, мотивах поведения, социальных установках и ценностных ориентациях. В дальнейшем изложении мы попытаемся исследовать отмеченные выше характеристики направленности личности применительно к верующему. При этом надо учитывать, что психика верующего в сверхъестественное не сводится к ее собственно мистическим компонентам. Поэтому, сосредоточивая внимание на тех аспектах направленности личности, которые непосредственно связаны с ее мистической верой, мы не претендуем на полную и исчерпывающую характеристику всей психической жизни мистического человека. Речь будет идти лишь о тех особенностях, которые специфичны для него, которые отличают его как особый социально-психологический тип личности.
   Начнем с вопроса о мистических потребностях. Содержательное определение потребности находим в "Психологическом словаре" (М., 1983): "Потребность -- состояние организма, человеческой личности, социальной группы, общества в целом, выражающее зависимость от объективного содержания условий их существования и развития". Если речь идет о потребностях личности, то, исходя из данного определения, они выражают зависимость каждого отдельного индивида от объективных условий его жизни и деятельности. А эти условия, как известно, определяются социальной средой индивида, образом его жизни. Следовательно, потребности личности всегда социальны по своей природе, они формируются и воспроизводятся обществом. Именно с этих общих методологических позиций следует подходить и к пониманию сущности и природы религиозных потребностей.
   Во второй главе уже говорилось, что потребность в восполнении практического бессилия людей, т.е. потребность в мистике, свойственная всем досоциалистическим общественным системам, имеет социальную природу. Она реализуется и на уровне личности. Что же собой представляет мистические потребность личности?
   Предшествующий анализ психологии мистике показывает, что на этот вопрос различные ее представители дают в основном три варианта ответа. Теологически ориентированные психологи считают, что мистическая потребность личности, которая реализуется в вере в сверхъестественное, есть результат "встречи с сверхъсуществами", которая произошла в душе человека, а эта встреча, в свою очередь, обусловлена мистериальным творением каждой человеческой души. Субъективистски настроенные психологи исходят из того, что мистическая потребность индивида определяется специфическими особенностями его психики. Наконец, представители биологизаторской тенденции в психологии мистики пытаются объяснить мистическую потребность, исходя из функций человеческого организма, а психоаналитики объявляют ее следствием нереализованных бессознательных влечений и желаний. Уже отмечалось, что все эти варианты ответа на поставленный вопрос неприемлемы для научной психологии мистики, которая подчеркивает социальную природу мистической потребности..
   Можно свести мистическую потребность к специфической форме удовлетворения реальных социальных потребностей людей, которые в силу тех или иных причин не у всех могут быть удовлетворены в немистической, светской форме. К числу таких потребностей она относит потребность в семье, в самоутверждении, в самовыражении, в деятельности и некоторые другие. Также можно считать, что своеобразие мистических потребностей состоит в том, что они выступают в качестве преобразованных, а точнее, деформированных, обычных, здоровых человеческих потребностей. К числу потребностей, "извращаемых мистических", относят познавательные, эстетические потребности, потребность в общении, в самовыражении, в социальной активности.
   Несколько иная постановка вопроса можно подчеркнуть, что мистика в специфической форме удовлетворяет некоторые важные социальные потребности людей: в познании мира, в творческой преобразующей деятельности, в общении. Однако выделяют и специфическую мистическую потребность верующих в сверхъестественное, которую определяет как потребность в общении со сверхъестественными силами через периодически возобновляющиеся культовые действия. Мистификация мистических некоторых социальных потребностей,  не означает отсутствия мистических потребности как таковой. Конечно, общение с потусторонним миром -- это общение с иллюзиями, взаимодействие с призраками. Казалось бы, на этом основании можно говорить об иллюзорности самой мистической потребности. Но это не так, ибо жизнь в мире грез весьма часто представляется человеку столь же необходимой, как и поддержание его физического существования.
   Мистическая потребность принадлежит к числу духовных потребностей личности. Идейной основой мистической потребности является вера в сверхъестественное. Она включает, как известно, веру в существование особых двусторонних отношений между мистическим человеком и сверхъестественными силами, причем эта вера находит свое практическое выражение в культовых действиях. Таким образом, мистическая потребность личности есть прежде всего и в основном ее потребность в отправлении культовых действий, посредством которых осуществляется ее иллюзорное взаимодействие с потусторонним миром. Именно в этом состоит, на наш взгляд, специфика мистической потребности, отделяющая ее от всех иных духовных потребностей человека. Такой подход позволяет понять, почему, создавая необходимые правовые гарантии для удовлетворения мистических потребностей верующих в сверхъестественное, наше государство, общественность стремятся создать такие социальные условия, при которых мистическая потребность могла бы постепенно гаснуть и отмирать.
   Все сказанное не означает, что мистическая потребность может быть целиком сведена к потребности в отправлении культовых действий. Речь идет лишь о том, что потребность в совершении мистических обрядов, является специфическим ядром мистических потребности, без которого последняя не существует. В то же время упомянутые выше исследователи мистики правы в том смысле, что мистика действительно по-своему удовлетворяет и многие немистические потребности людей, в частности мировоззренческие, нравственные, эстетические, познавательные, потребности в общении, в утешении и даже в социальной активности. Одни социальные потребности, например мировоззренческие, нравственные, познавательные, находят специфическое удовлетворение через систему мистических догматов, мифов и норм поведения, пропагандируемых мистическими организациями. Другие -- эстетические -- удовлетворяются благодаря эстетическим компонентам богослужения. Третьи -- потребности в общении, утешении, социальной активности -- реализуются в мистической общине. Но во всех этих случаях вера в сверхъестественное является необходимой идейной основой или, по крайней мере, "фоном" удовлетворения здоровых социальных потребностей людей, и это обстоятельство накладывает отпечаток на все духовное развитие верующего, искажая его мировоззрение, затемняя сознание, создавая ложные социальные установки и ориентации.
   Из того факта, что мистика в специфической форме удовлетворяет многие немистические потребности людей, вытекает вывод, важный с точки зрения практических задач атеистического воспитания в нашей стране: чем полнее и всестороннее будут удовлетворяться в нашем обществе духовные и психологические потребности самых различных слоев населения, тем меньше возможностей будет у активистов и служителей культа оказывать влияние на русских людей, тем быстрее будет осуществляться процесс секуляризации советского общества, полного освобождения его граждан от влияния мистики.
   Для характеристики мистической потребности личности я буду пользоваться термином "псевдопотребность", "мнимая потребность", мистическая потребность не принадлежит к числу разумных и здоровых потребностей, способствующих всестороннему развитию личности. Однако сами эти термины не представляются нам удачными. Потребность в культовых действиях, реализующих мистическую веру, отнюдь не является мнимой потребностью. Это вполне реальная потребность личности верующего в сверхъестественное, накладывающая отпечаток на его интересы и жизненные стремления, на все его поведение в обществе.
   Важной характеристикой направленности личности являются мотивы ее поведения. Под мотивами современная психология понимает все то, что побуждает деятельность человека. Как говорится в "Психологическом словаре", в роли мотивов могут выступать потребности и интересы, влечения и эмоции, установки и идеалы.
   Для выяснения особенностей личности верующего важно исследовать мотивы его мистичности, Последние включают, с одной стороны, мотивы мистической веры личности (т.е. факторы, которые, с точки зрения данной личности, делают ее веру необходимой) и, с другой стороны, мотивы культового поведения, т.е. посещения и вступления в мистические общества, организации. Между этими моментами мотивации мистичности, несомненно, существует тесная связь, но они не тождественны.
   Если речь идет о мотивах, по которым данный индивид стал верующим, то далеко не всякий мистический человек их осознает и может выразить. Нередки случаи самообмана, когда верующий в силу ряда обстоятельств не видит или не хочет видеть реальных причин, обусловивших его приход к мистике, объясняет его, исходя из ложных предпосылок, источником которых является мистическое учение. Выше, анализируя проблему "обращения", мы приводили примеры, когда становление своей мистичности многие верующие объясняли сверхъестественным вмешательством, обретением. В то же время среди современных верующих в сверхъестественное, особенно живущих в условиях социализма, становится все больше тех, кто пытается доказать необходимость и благотворность мистической веры причинами, лежащими вне мистики. Это, бесспорно, один из показателей ослабления мистичности, утраты многими современными последователями мистики нерефлексивной, слепой мистической веры.
   Социальная направленность личности реализуется и в ее социальных установках и ценностных ориентациях. Понятие установки существует и в общей и в социальной психологии. В общей психологии оно наиболее полно и глубоко разработано грузинским психологом Д.Н.Узнадзе и его учениками и последователями. Что касается социальных установок, т.е. предрасположенности личности к определенной оценке тех или иных социальных явлений и готовности к действиям, вытекающим из этой оценки, то первоначально традиция их исследования сложилась в зарубежной социальной психологии. В англоязычной социальной психологии социальные установки обычно обозначаются термином "аттитюд" (attitude), который нередко употребляется без перевода и в нашей литературе. При этом аттитюд рассматривается как сложная социальная структура, состоящая из трех компонентов: когнитивного (осознание объекта социальной установки), аффективного (эмоциональная оценка объекта) и поведенческого, или конативного (поведение по отношению к данному объекту). Хотя в послевоенное время за рубежом были проведены многочисленные эмпирические исследования аттитюдов, многие теоретические проблемы их осмысления остались открытыми. В частности, было неясно, каково соотношение указанных трех компонентов аттитюдов, почему реальное поведение индивида далеко не всегда соответствует его социальной установке, выраженной в вербальной (словесной) форме. К тому же аттитюды в зарубежной социальной психологии изучаются лишь на уровне микросреды личности при полном игнорировании общих социальных условий ее деятельности.
   Как правильно отмечают О.И.Зотова и М.И.Бобнева, длительное время отсутствовала связь между общепсихологическим понятием "установка" и соответствующими понятиями социальной психологии, в том числе аттитюдом, ценностной ориентацией.
   Плодотворная попытка преодолеть этот разрыв предпринята ленинградским ученым В.А.Ядовым, разработавшим концепцию "диспозиционной регуляции социального поведения личности". В.А.Ядов попытался представить систему внутренних регуляторов социального поведения личности (установок, социальных установок и ценностных ориентаций) как единую и в то же время многоуровневую, иерархически организованную систему ее "диспозиций" (предрасположенностей) к определенному поведению. Эта система включает:
   1. Низший уровень -- элементарные фиксированные установки, формирующиеся на основе витальных потребностей и в простейших случаях (ситуациях). Именно эти установки и изучались прежде всего школой Д.Н.Узнадзе.
   2. Второй уровень -- социальные фиксированные установки. Они образуются на базе оценки отдельных социальных ситуаций и объектов (или их свойств) и содержат эмоциональный оценочный, когнитивный (рассудочный) и поведенческий компоненты.
   3. "Следующий диспозиционный уровень -- общая направленность интересов личности в ту или иную сферу социальной активности, или базовые социальные установки". Эти установки фиксируются на основе более сложных социальных потребностей приобщения к определенной сфере деятельности и включения в эту сферу как доминирующую среди других. Базовые социальные установки, ориентирующие личность на активное участие в определенной системе деятельности, более устойчивы и более важны для поведения личности, чем установки на отдельные социальные объекты или ситуации.
   4. "Высший уровень диспозиционной иерархии образует система ценностных ориентаций на цели жизнедеятельности и средства достижения этих целей, детерминированные общими социальными условиями жизни данного индивида".
   Ценность концепции В.А.Ядова состоит не только в том, что она преодолевает разрыв между общепсихологической концепцией установки и социально-психологическими понятиями социальной установки и ценностных ориентации, но, прежде всего, в том, что она представляет собой попытку понять систему внутренних (психических) регуляторов поведения личности как нечто целостное, единое, и в то же время имеющее сложную многоуровневую иерархию, гибко реагирующую как на потребности индивида, так и на те объективные условия, в которых он находится и действует.
   Мы подробно остановились на проблемах регуляции и направленности поведения личности в социальной психологии, т.к. правильное решение этих проблем предопределяет и подход к изучению социальных установок и ценностных ориентации верующего индивида.
   Говоря об особенностях социальной направленности мистической личности, вытекающих из ее веры в сверхъестественное, следует иметь в виду диспозиционные образования трех высших уровней, т.е. социальные установки по отношению к отдельным объектам и социальным ситуациям, базовые социальные установки, ориентирующие верующего на активное участие в мистическом культе и деятельности общины, и, наконец, ценностные ориентации мистического человека, определяющие его мировоззрение и общую линию поведения в обществе.
   В исследованиях социальных установок верующих с сверхъестественное, проведенных в нашей стране, социальные установки по отношению к отдельным объектам и социальным ситуациям не отделялись от базовых социальных установок, поэтому различение этих двух уровней регуляции социального поведения верующих в настоящее время осуществить весьма трудно. В связи с этим сосредоточим внимание на тех особенностях социальных установок верующих, которые уже зафиксированы советскими социологами и социальными психологами.
   Можно отметить, что мистические установки мистического человека играют роль своеобразного фильтра по отношению ко всей поступающей к ним информации. Как можно отметить, члены мистических обществ получают значительную немистическую информацию, но осваивают ее "избирательно", в соответствии со сложившимися социальными установками.
   Важную роль в сознании и поведении ряда верующих в сверхъестественное играет и негативная установка к членам академической науки, было выявлено не только наличие или отсутствие в сознании стереотипа , навязываемого им общиной, но одновременно и наличие или отсутствие негативной установки к академической науке.
   Если даже среди верующих в сверхъестественное влияние общины и лидеров не столь эффективно, чтобы сформировать негативную установку по отношению к академической науке у трети членов общин, то можно с уверенностью сказать, что среди верующих в сверхъестественное людей, у которых отсутствует негативная установка к членам академической науке, гораздо больше.
   Эту негативную установку к академической науке и его пропагандистам, к сожалению, усиливают еще встречающиеся в нашей жизни факты неуважения к мистикам, использования в атеистической пропаганде понятий и характеристик, унижающих их достоинство. "Обидно слушать такие слова, что мы "дураки" и что вам жалко, что мы веруем в сверхъестественное", -- заявил в этой связи один из мистиков.
   Мистические установки, как правило, свойственны лицам, отличающимся авторитарным и догматическим типом мышления. Весьма любопытны также приведенные в их книге данные, характеризующие соотношение мистических и социально-политических установок американцев.
   Наряду с исследованиями социальных установок важную роль в системе характеристик социальной направленности личности играют ее ценностные ориентации.
   Не вдаваясь в подробный анализ понятия "ценность", отметим, что в системе философии и социологии оно обозначает определенный объект, рассматриваемый в его реальном соотношении с общественными интересами и потребностями. В качестве ценности могут выступать любые продукты материального и духовного производства (в том числе идеи, нормы, идеалы), а также те или иные стороны общественных отношений людей, если они рассматриваются с точки зрения их соответствия интересам и потребностям как общества в целом, так и определенной социальной группы.
   Личность усваивает систему ценностей, на которые она ориентируется в своей жизни и деятельности, из общества. В условиях, когда в обществе существуют различные системы ценностей, каждый человек в силу ряда субъективных и главным образом объективных причин избирает какую-то из существующих альтернативных систем ценностей. Таким образом, ценностные ориентации каждой личности, с одной стороны, являются реальным воплощением ее места в обществе, ее социальных качеств, а с другой -- определяют общую "стратегическую" линию ее поведения, ее перспективные жизненные планы и решения.
   Мистицизм прививает верующим в сверхъестественное специфическую систему ценностных ориентации, которая характеризуется тем, что в ней главную роль играют идеи и нормы, вытекающие из веры в существование сверхъестественного мира. Земное подчиняется неземному, естественное -- сверхъестественному. Устанавливается такая субординация ценностей, при которой все реальные ценности, вытекающие из запросов и потребностей человека на земле, рассматриваются как второстепенные. Первое, главенствующее место в иерархии ценностей, пропагандируемых религией, занимают ценности иллюзорные, вымышленные, вытекающие из веры в сверхъестественное.
   Ценностные ориентации мистических людей направлены прежде всего на главные ценности, учением, -- НЛО, инопланетян, приведений т.п. По данным исследований, значительная часть уфологов считает главной целью своей жизни -- и, соответственно, главной ценностью -- осуществление контакта с высшим разумом. Земная жизнь, по их мнению, не имеет самостоятельной ценности, а является лишь преддверием подлинной, потусторонней жизни.
   Таким образом, процесс секуляризации сознания и поведения верующих в сверхъестественное в нашем обществе проявляется, в частности, и в том, что односторонние ориентации верующих на потусторонние ценности свойственны в настоящее время сравнительно небольшой их группе. Большинство же верующих в сверхъестественное, не отказываясь от мистической веры и культовых действий, пытаются использовать саму веру в бога для достижения вполне реальных земных целей. Жизнь оказывается сильнее догматов религиозного вероучения.
   Американский социальный психолог М.Рокич попытался выявить связь, существующую между системой ценностных ориентации верующих в США и их социальным поведением. Результаты исследования показали, что у американцев, сознание которых ориентировано прежде всего на "потусторонние" ценности, преобладают консервативные социальные убеждения, с той или иной степенью последовательности реализующиеся в их поведении. Те же из мистических личностей, у которых доминируют "земные" ценности (свобода, счастье, равенство и т.п.), отличаются, как правило, оппозиционной настроенностью к существующему обществу, многие из них активно участвуют в движении за социальные права.
   В истории известны случаи (это имеет место и сейчас в некоторых развивающихся странах), когда система ценностных ориентации мистических людей приобретала особую направленность. При этом ценности, связанные с верой в сверхъестественное, не противостояли "земным" ценностям как нечто взаимоисключающее, а реальные социальные интересы определенных классов и групп осознавались участниками того или иного социального движения в превратной форме -- как "предначертанная" норма поведения, вытекающая из системы "высших" мистических ценностей. Социальный смысл подобных мистических движений ясен: мистика здесь является идеологической формой, в которой превратно осознаются интересы определенных социальных сил, в том числе и прогрессивных.

Часть 4. Мистический опыт.

  
  

ЧТО ТАКОЕ МИСТИЧЕСКИЙ ОПЫТ?

   Я буду рассматривать в этой книге мистический опыт с разных точек зрения, приводить мнения разных авторов.
   Мистический опыт представляется мне, как переживания некой мистической трансформации ЭГО, после которого у человека происходит изменения в личности. Как говорили в одной телевизионной передачи после занятие различными аномалиями, мистикой, НЛО - человек становится другим, как не странно, но это правда. Изучение аномальных явлений сильно сказывается на жизни человека иногда не в лучшую сторону, более подробно читайте в последней главе "Оккультная болезнь".
   Мистический опыт, мистические переживания - это особые психологические, психофизические изменения, которые происходят в человеке, из - за влияния на него некой "мистерии" т. е столкновение с чем то не известным, мистическим, которое заложено в человеке или вследствие влияния внешних факторов. Известные нам контакты с НЛО после которых родные похищенного начинают замечать изменения в его характере, тогда можно говорить, что человек столкнулся с некой мистерией, которая сделала его другим, изменила его структуру психики.
   В доказательство этому можно привести примеры тех же контактантов, шаманов, экстрасенсов, ясновидящих, магов - это так называемые мистические личности, более подробно речь о них пойдет ниже.
   Слово "мистика" (и производные от него) употребляются в литературе в нескольких совершенно различных значениях, что создает терминологическую путаницу: 1. Для обозначения переживаний единения или слияния с онтологической первоосновой мира и всякого бытия вообще (Бог, Абсолют и т.п.); 2. Для обозначения различного рода эзотерических ритуалов (мистерий); 3. Для обозначения различных форм оккультизма, порой ярко выраженного паранаучного характера -- магии, астрологии, мантики и т.д. Понятно, что все эти явления совершенно гетерогенны и обычно имеют совершенно различную природу, что делает слово "мистика" вводящей в заблуждение и создающим препятствия для понимания. Если же учесть, что в обыденном сознании к области "мистического" относятся также всевозможные истории "про злых духов и про девиц" с участием зомби, оборотней и вампиров, то ситуация становится просто удручающей.
   Кроме того, слово "мистика" в силу специфики иудео-христианского (европейского) восприятия таких проблем, как вера и знание, вера и разум стало прочно ассоциироваться с иррационализмом и чуть ли не с обскурантизмом, что создает сразу же если не реакцию отторжения, то по крайней мере, предубеждение у современной научной и философской аудитории при обращении к проблемам мистического опыта.
   Между тем, в других культурах подобное противопоставление "мистического" и рационального неизвестно и "мистики" соответствующих традиций никоим образом не отрицают разум (точнее, дискурсивное мышление) как высшую инстанцию в пределах его компетенции и более того, зачастую создают вполне рационалистические (в широком смысле этого слова) философские системы на основе осмысления (то есть, опять же, рационализации) своего "мистического" опыта.
   Это относится прежде всего к индо-буддийской культурной традиции, хотя, по-видимому, подобная ситуация не была полностью неизвестна и в Европе. Во всяком случае, вполне вероятно, что философская система Спинозы была в значительной степени рационализацией на основе картезианской методологии мистического опыта голландского мыслителя. Б. Рассел предполагает то же самое и относительно гегелевского абсолютного идеализма. Я уж не говорю о Вл.С. Соловьеве, система всеединства которого находилась в самой непосредственной связи с его мистическими переживаниями "софийного" характера. Но тем не менее, представление о несовместимости мистического и рационального достаточно укоренилось и стало подлинным препятствием для серьезного философского обсуждения проблем "мистического" опыта.
   Поэтому я считаю нужным (для себя, по крайней мере) отказаться от определения "мистический" и заменить его словом "трансперсональный", то есть выходящий за пределы ограничений индивидуальности и обыденного опыта. Это вполне резонно, поскольку под "мистическим" здесь я понимаю только первый из рассмотренных выше уровней значения этого слова, а именно, переживания особого рода, обычно описываемые пережившими их людьми как расширение сознания или единение с онтологической первоосновой сущего (то есть переживания, трансцедирующие обыденный опыт и имеющие непосредственное отношение к метафизике и ее предмету). И именно о такого рода мистическом/трансперсональном опыте будет идти речь в настоящей статье. Вместе с тем, я избегаю также говорить об измененных состояних сознания, поскольку данное словосочетание имплицитно и a priori предполагает некоторую ненормальность ("измененность") данных переживаний относительно повседневного опыта и обыденных психических состояний. Как известно, еще А.Маслоу показал в своих исследованиях неправомерность подобного подхода. Если бехевиористски и позитивистски настроенные психиатры были настроены на интерпретацию трансперсонального опыта (в том числе, и святых и мистиков различных религий) как психопатологию, то гуманистическая психология (прежде всего, А.Маслоу) показала психотерапевтическую ценность трансперсонального опыта и его положение "над", а не "под" обыденными психическими состояниями.
   Мы не должны забывать, что целые культуры (и прежде всего, такая великая, как индийская) не только включали психотехническую практику достижения трансперсональных состояний в свои фундаментальные основоположения, но и рассматривали трансперсональный опыт в его наиболее тонких формах в качестве своих высших ценностей, а группы людей, занятых психотехнической практикой изменения сознания, не только имели высокий социальный статус, но и внесли огромный вклад в разработку целых пластов цивилизаций, к которым принадлежали.
   В конце-концов, стремление к изменению сознания, видимо, присуще природе человека: ведь даже эстетическое наслаждение, переживаемое от созерцания произведений искусства, которое традиционная эстетика склонна рассматривать в качестве цели искусства, строго говоря, является измененным состоянием сознания.
   Относительно так называемых измененных состояний сознания можно утверждать, что если они не ведут к разрушительному воздействию на личность и ее деградации, то к сфере психиатрии они не имеют никакого отношения (а исторически переживания мистиков зачастую оказывали достаточно интенсивное воздействие на духовную, в том числе, и интеллектуальную, культуру и не оказывали деградирующего влияния ни на личности этих мистиков, ни на те общества, которые за этими мистиками следовали в том или ином отношении). Для полной ясности скажу, что под мистиками здесь я подразумеваю не каких-нибудь спиритов с их "столоверчением", а православных и католических подвижников и аскетов, индийских йогинов, суфиев-мусульман, отшельников-даосов и т.д.
   По существу, взгляд на трансперсональный опыт как на некие патологические состояния проистекает из своеобразной канонизации наукой Нового времени позитивистски истолкованной ньютонианско-картезианской картины мира, культурологически вполне адекватной канонизации средневековой церковью эллинистической космологии Птолемея. Из этой "канонизации" проистекал вывод о том, что любое иное мировосприятие (то есть, не коррелирующее с ньютоно- картезианскими представлениями) патологично. Но современная научная парадигма в значительной степени изменилась и продолжает меняться, и мир современной науки весьма отличается от мира Ньютона и Декарта. Но никто же не считает психотиками современных физиков с их теорией относительности, корпускулярно-волновым дуализмом, искривленным пространством-временем и закругляющейся бесконечной вселенной.
   Конечно, для нашего обыденного сознания вполне актуально не только ньютоно-картезианское, но и птолемеевское мировидение: ведь для нашего повседневного опыта земля вполне плоская и солнце вращается вокруг нее, восходя на востоке и заходя на западе.
   Теперь представим себе человека, развившнго в себе способность каким-то особым образом воспринимать мир иначе, адекватно релятивистской и квантовой физике нашего времени. Следует ли его на этом только основании считать шизофреником? Предположим на минуту, что древние (и не очень древние) "мистики" посредством определенной практики (она обычно называется психотехникой, или психопрактикой; индийцы обозначают ее словом "йога") достигали способности воспринимать мир в его, скажем, аспектах, недоступных для обыденного восприятия; методы психотехники, в таком случае, будут аналогичны научным приборам, расширяющим наше восприятие. Так не будет ли в таком случае игнорирование их опыта аналогичным поведению известного иезуита, не только не верившего, что Галилей может в телескоп видеть спутники Юпитера, но и принципиально отказывавшегося даже смотреть в этот прибор. Но, собственно, проблема возможности интерпретации трансперсонального опыта как особой формы познания и содержания этого познания и составляет предмет настоящей статьи. Разумеется, я далек от того, чтобы стремиться решить столь сложную и дискуссионную, а в некотором смысле и "экзотическую" для современной философии проблему в рамках одной статьи и поэтому речь должна идти о постановке соответствующей проблемы, как это, собственно, и указано в заглавии настоящей работы.
   Итак, мы имеем словосочетание "трансперсональный/мистический опыт". Если об определении "трансперсональный/мистический" уже кратко было сказано выше, то о том смысле, в каком соответствующие переживания являются опытом, предстоит еще сказать.
   Здесь не место рассматривать те определения опыта, которые известны нам из истории философии и тем более полемизировать с ними. Поэтому я ограничусь по возможности краткой информацией о том, в каком именно смысле я буду употреблять слово "опыт".
   Конечно дорефлективно все мы, по-видимому, ставим знак равенства между любым психическим переживанием или состоянием и опытом, понимая последний по существу как психический опыт, независимо от того, обусловлен ли он восприятиями внешнего мира или сугубо внутренними переживаниями. Короче говоря, опыт это то, что стало достоянием сознания. Конечно, подобное понимание опыта было бы оспорено рядом мыслителей, в том числе и такими великими, как Кант, который не считал возможным отнести к опыту даже самосознание, или сознание собственного существования по принципу картезианского cogito. Но, тем не менее, повторю, что дорефлективное, или, если угодно, интуитивное, понимание опыта фактически сводит его к психическому опыту (опыт как сумма психических переживаний и состояний в самом широком значении этих слов). Подобное понимание опыта меня (по крайней мере в контексте данной статьи) вполне устраивает, однако ограничиться им все же нельзя.
   Поэтому мне хотелось бы сослаться на авторитет У. Джеймса (кстати, одного из пионеров в области исследования религиозного, в том числе, и мистического, опыта),
   ЛИЧНОСТЬ!
  
  
   0x01 graphic
  
   Уильям Джеймс (1842-1910) - амер. психолог и философ, основоположник прагматизма. Окончил медицинскую школу Гарвардского унта (1869), учился в Германии, с 1873 -- преподаватель анатомии и физиологии Гарвардского ун-та, там же проф. философии (с 1885) и психологии (с 1889).
   Первой работой, принесшей Д. известность, была двухтомная кн. "Научные основы психологии" (1890, рус. изд. 1902), в которой он подытожил сделанное в этой области, в частности В. Вундтом, и обозначил два основных вектора в исследовании психического -- лабораторные эксперименты и феноменологическое наблюдение потока сознания. Д. принял натуралистическое объяснение Ч. Дарвиным происхождения человека и применил эволюционный подход к объяснению психического: ментальные свойства появились для ориентации и адаптации к среде. Однако Д. не устраивали радикально материалистические выводы, которые делались из дарвиновского учения. Предложенный им новый подход к пониманию психического можно назвать функционализмом, бихевиоризмом или персоналистической психологией. Всю жизнь Д. приковывала к себе загадка волевой активности человека, богатство его личностных -- религиозных, этических, эстетических -- переживаний. Не найдя ее решения ни в психологии, ни в дарвинизме, он обращается к философии. В 1896 он публикует эссе "Зависимость веры от воли" (рус. изд. 1904), в котором, по-своему истолковав идею прагматического метода Ч. Пирса, делает "волю" и прагматически оправданное "верование" ориентирами своей филос. стратегии.
   В кн. "Многообразие религиозного опыта" (рус. изд. СПб., 1910; М., 1993) Д. обратился к новой тогда области -- психологии религии. Традиционное рационализирующее богословие, считает Д., не схватывает подлинную сущность религиозного опыта; своими корнями он уходит в подсознательное и не поддается строго логическому объяснению. Религиозный опыт многообразен -- это и опыт вост. мистика, и опыт христианского миссионера, но разные опыты объединяет воля к вере, выливающаяся в потребность в Боге и религии. Под "религией" Д. понимает не конфессиональную церковь или догмы, а интимное единение человека с высшими силами. Воля к вере тождественна духовной и моральной активности человека, на ее основе творятся ценности. Д. утверждает, что постулат Бога удостоверяется не теологическими аргументами, а прагматически -- фактом наличия у людей религиозного опыта и его благотворностью в жизни.
   Д. -- последовательный противник панрационализма и интеллектуализма. Универсалистское объяснение мира на основе идеалистического или материалистического монизма, редуцирующего его к той или иной субстанции, убежден он, оставляет за бортом многокачественность и непредсказуемость. Материализм приемлем как генетический, но не метафизический принцип, поскольку в последней форме грозит детерминизмом, как это было у Г. Спенсера, а фатализм не оставляет пространства для свободы воли. Для Д. неприемлема и философия "абсолюта" Дж. Ройса, в которой объекты конституируются внутренними сущностными отношениями, трудно соединимыми с персоналистическим принципом. Отношения между объектами являются внешними и функциональными, что оставляет логическую возможность для свободы и случайности. Начав с опровержения метафизики, Д. в конце жизни сам обратился к космологически-метафизической проблематике. В цикле лекций, изданных позднее в виде кн. "Вселенная с плюралистической точки зрения" (рус. изд. 1911), в противовес "монотонному и блокированному" образу Вселенной он рисует ее многокачественной, стабильно-подвижной, каузально-случайной, свободной и непредсказуемой. Составляющие ее вещи соотносятся между собой функционально, а видимый порядок определен прагматическими целями опыта. Отсюда претензии науки и философии на постижение инвариантной структуры Вселенной являются самонадеянными.
   В 1907 вышла кн. Д. "Прагматизм" (рус. изд. 1910), в которой он представил свою версию "радикального эмпиризма". Ее он предваряет радикальным тезисом: сознание не существует. Понятие "сознание" возникло из обыденной привычки противопоставлять "мысли" и "вещи", которую философы вслед за Р. Декартом возвели в ранг онтологического дуализма "души и тела", "сознания и материи". Его следует прилагать не к особой ментальной сущности, а к функциям "чистого опыта", в котором случается познание. "Чистый опыт", по Д., -- это единственный материал в мире, из которого все создано. В субстанциональном отношении он нейтрален. В одном случае его поток функционирует как мысли, в другом -- как физические факты, все зависит от контекста и нашего интереса. По мысли Д., идея нейтральности опыта снимает, наряду с загадкой сознания, проблемы субъект-объектного скачка, трудности реализма, дуализм ценностей и фактов и др. Вместе с тем он не исключал, что в нейтрализме таится логическая возможность психологизма и вместе с ней опасность неприемлемого для него монизма.
   Радикальный эмпиризм Д. представлял собой версию британского эмпиризма, дополненную принципом "практикализма", или "прагматизма". Понятие "прагматический метод" Д. использовал в разных смыслах -- гносеологическом, этическом, методологическом. В общей форме данный метод означал, что каждое понятие следует рассматривать по его "наличной стоимости" -- как оно работает в потоке опыта. Если не работает, его следует отбросить. Чтобы понять, какие объекты существуют, а какие нет, нужно посмотреть, какие ощущения и какие мыслимые практические последствия следуют из принятия той или иной гипотезы. Совокупность последствий, как непосредственных, так и ожидаемых, будет истиной данного объекта. Напр., понятия "материя", "абсолютный разум" не оказывают осязаемых практических последствий, следовательно, лишены смысла. В гносеологии прагматический метод означает здравый инструментализм: усмотрение в теориях не истины о реальности, а умственных способов для практической ориентации в среде. Теории, в одном контексте являющиеся ложными, в другом могут оказаться истинными. Такой подход дает возможность снимать надуманные проблемы и улаживать споры, возникающие из-за непонимания контекстуальности истины. Прагматический метод Д. столкнулся с проблемой интерсубъективного удостоверения практических последствий: два человека не смогут вести осмысленный разговор, поскольку у них могут быть разные толкования этих последствий. Решить эту проблему было трудно.
   Философия Д. оказала огромное влияние на амер. мысль 20 в. Она задала прагматический и во многом предвосхитила антропологический вектор в ее развитии. По стилистике мышления Д. можно считать амер. пионером философии жизни, волюнтаристско-романтического движения, адептом образа философии-как-литературы и в определенной мере провозвестником постмодернизма.
   В трансоанализе известен как основоположник религиозного и мистического опыта. В своей книга "Многообразие религиозного опыта" он один из первых развил тему религиозного и мистического опыта, которая так важно для трансоаналитической концепции.
  
  
  
  
  
  
  
  
   разработавшего теорию универсального, или чистого опыта, как своего рода первичного вещества, или материала (в метафорическом смысле, конечно), из которого состоит все в мире. При этом познание оказывается как бы отношением между двумя порциями чистого опыта. Последнее особенно важно, поскольку элиминирует представление о фундаментальной эпистемологической значимости отношения "субъект-объект", что особенно важно при обращении к трансперсональному опыту, который, по свидетельству обширнейшей мистической литературы всех традиций и конфессий как раз и предполагает преодоление, или снятие субъектно-объектных отношений (так, в ряде направлений индо-буддийской мысли высшее состояние сознания, или сознание par excellence описывается как адвайта, или адвая -- недвойственное, то есть трансцендентное субъект-объектному дуализму; вместе с тем это же состояние характеризуется также как гносис, джняна, высшая форма знания). Интересно, что в одной из ранних упанишад (Брихадараньяка упанишаде) к высшей форме трансперсонального опыта даже не прилагается слово "сознание": сознание предполагает двойственность познающего и познаваемого, воспринимающего и воспринимаемого, тогда как в состоянии освобождения (мокша) все становится одним Атманом (абсолютное Я), который "недвойствен" (адвайта), будучи единым "сгустком" познания. Следовательно, после освобождение сознание как продукт субъект- объектного дуализма отсутствует.
   Трансперсональный, или мистический опыт не есть религия, если под религией мы будем понимать некую систему доктрин, верований, культов и институтов , во всяком случае, эти понятия не только не синонимичные, но даже и не всегда соотносящиеся как часть и целое. В истории религий трансперсональный опыт выступал в качестве генерирующего импульса, причем позднее его интерпретации обрастали догматическими положениями, доктринальными спекуляциями, формами культовой практики и церковными институтами, по существу отчуждая исходный опыт и реинтерпретируя его. В разных религиозных традициях отношение к трансперсональному опыту было не одинаковым: если в религиях Востока именно он венчал собой их религиозную практику, а люди, занимающиеся психотехникой были носителями религии par excellence, то в христианстве (особенно, в католицизме) церковь смотрела на "мистику" с подозрением, опасаясь, что мистик поставит свой опыт выше церковных догм и даст его интерпретацию в духе, не согласующемся с ее догматическим учением. Сама же проблема соотношения трансперсонального опыта и религии чрезвычайна сложна и нуждается в тщательных и систематических исследованиях.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ МИСТИЧЕСКОГО ОПЫТА

   У материалистов, реалистов и позитивистов отчетливо наблюдается единство при объяснении причин возникновения религиозного мистицизма. Ответ на вопрос: "почему и при каких обстоятельствах возникает "мистический опыт?"" является преобладающим при изучении этого феномена. Можно выделить несколько основных направлений в изучении религиозного мистицизма:
   Во-первых - это комплексное философское осмысление, включающее исследование гносеологических, исторических, психологических, социальных, а также медицинских факторов в их совокупности.
   Во -вторых - это исследования отдельных наук, таких как история, психология, социология, медицина и т.д.
   Гносеологическими причинами возникновения "мистического опыта" являются следующие факторы:
   а) неадекватное действительности понимание собственных ощущений и восприятий.
   б) абстрагирующая способность мышления человека, которая приводит к гипостазированию отдельных ощущений и восприятий и их пониманию как автономных и якобы, не зависящих от самого человека.
   в) деятельность воображения.
   г) направляющая функция эмоций.
   Общее состояние организма, при котором возможно появления "мистического опыта" является состоянием, при котором снижены продуктивные возможности организма, не случайно мистики говорят о том, что во время "мистического опыта" ими овладевает нечто трансцендентное. Т.е. это такие состояния, при которых мистик может терять память, теряет контроль над мышлением и управлением тела и т.д.
   Основными причинами возникновения "мистического опыта" являются различные психотехники, включающие эмоционально-интеллектуальное напряжение, экстатические и созерцательные практики, аскетику и мн. другое. Эти искусственные методы способствуют возникновению нестандартных ощущений, которые и понимаются верующими как действие в них трансцендентных сил. Причем сами верующие не в состоянии рассматривать эти состояния в контексте самих условий их возникновения.
   "Мистический опыт" практически одинаков по условиям возникновения и процессам протекания переживаний с состояниями чрезмерной усталости (утомление), многочисленными синдромами помрачения сознания, гипнотическими фазами, а также состояниями возникающими при медитации, когда при концентрации на одном определенном объекте на время у человека ослабляется память. Это свидетельствует о том, что "мистический опыт" непосредственно связан с экстремальными состояниями, при которых возникают определенные ощущения, которые и понимаются мистиками как действие в них "благодати". Сам по себе "мистический опыт" не является патологическим, он может возникать у каждого, кто приложит для его воспроизведения определенные усилия. Однако при чрезвычайно продолжительных нагрузках (эмоционально-интеллектуальных, соматических) действительно могут развиваться определенные и уже необратимые патологические синдромы. Другими словами - "мистический опыт" - это закономерная и естественная реакция организма человека на нестандартные внешние (телесные) и внутренние (психические) раздражители.
   "Мистический опыт" не является познавательным состоянием, так как ограничен только определенным ощущением - "единством с Богом". Нет специфического "ощущения Бога", но есть религиозные представления, которые говорят о Едином Боге, неограниченном, непознаваемом и т.д. Эти религиозные представления накладываются на необычные ощущения, которые затем и понимаются мистиками как состояние единения с Богом. Догматическое положение о непознаваемости Бога настраивает и верующих на понимание своих ощущений как непознаваемых, невыразимых, хотя они имеют естественную и вполне выразимую природу. Т.н. "расширение сознания" на самом деле является таким состоянием, которое ограничено только одним ощущением, смысл которому придают религиозные представления.
   Мистицизм как социокультурный феномен возникает как реакция против общества, а не против т.н. обрядоверия в рамках той или иной религиозной конфессии. Аскетические правила призваны, по максимуму уничтожить социальное начало в человеке. Этой же цели способствует распространенное в некоторых мистических традициях - полное воздержание от половых отношений. Ориентация на воспроизводство определенных ощущений, вызывающих изменение восприятия пространства и времени, изменение самосознания и т.д., также призваны ограничить и ослабить социальное начало в человеке. Мистицизм - это, прежде всего, борьба против человека общественного. Не случайно в некоторых мистических традициях человек рассматривается вне его связей с другими людьми.
   Важным социальным фактором возникновения религиозного мистицизма является отсутствие в объективной социальной реальности стабильности и устойчивости человеческого существования. Как итог - возникновение специфических представлений об особых ощущениях, которые продлятся у верующего вечно. Не случайно, "мистический опыт" описывается разными традициями как чрезвычайно благодатный, очень приятный и т. д. Эти представления, а затем и возникающие ощущения выполняют иллюзорно-компенсирующую функцию.
   Состояние экстаза не возникает внезапно ("на пустом месте"), как настаивают мистики, но происходит строго при воздействии определенных социально-психологических факторов.
   Между знаниями человека (религиозными представлениями) и его чувствами и ощущениями существует неразрывная связь. Мистицизм как система описания возникающих ощущений, напрямую зависит от специфики религиозных представлений. Последние и определяют характер выражения "мистических переживаний", а также непосредственно настраивают (самовнушение) на получение определенных ощущений.
   "Мистический опыт" как таковой не способен изменить жизнь верующего, но сами религиозные представления a priori способствуют этому. "Мистический опыт" как бы подтверждает на уровне ощущений истинность религиозных представлений, поэтому после получения экстаза и необычных переживаний, действительно, верующий может переосмыслить всю свою жизнь и систему взаимоотношений с другими людьми. Однако это вызвано не "сверхъестественным опытом", но чрезвычайно эмоциональным усвоением религиозных представлений.
   Мистицизм существует с самого момента зарождения религиозных представлений и каждой религиозной системе на определенном этапе соответствует свой, исторически обусловленный тип мистицизма. Мистицизм прошел долгий путь эволюции: от употребления наркотических и галюцинногенных веществ, систем аскетики, а также созерцательных или экстатических практик - до современных психотехник трансперсональной психологии и новшеств фармакологии.
   Сам по себе мистицизм не может быть ни прогрессивным (революционным), ни регрессивным (консервативным). Все зависит от реального историко-культурного окружения, развития производительных сил и системы общественных отношений.
   Для всех без исключения разновидностей религиозного мистицизма характерен свой "индивидуальный" набор психотехник. В каких-то традициях, наибольшее значение приобретают созерцательные практики, в других - экстатические. Однако в обоих случаях, эффективно воспроизводятся искомые переживания, которые базируются преимущественно на неадекватно понимаемых ощущениях. Несмотря на всевозможные различия при описании "мистического опыта", а также пропагандируемого истинного и не истинного (например, в христианстве различение прелести и благодати) "опыта", каждая из традиций воспроизводит фактически одинаковые психотехники. Так во всех без исключения религиозных традициях преобладающую роль играет эмоционально-интеллектуальное напряжение, которое является, как бы "основой основ" мистицизма. Без него невозможен как таковой "мистический опыт". Эмоционально-интеллектуальное напряжение, в свою очередь накладывается на различные психотехники: молитвы, песни, танцы, аскетику и т.д.
   "Мистический опыт" может воспроизводиться как в коллективном ритуале (хлыстовские радения, суфийские зикры), так и в ходе индивидуальной "затворнической" практики. Могут иметь место и смешанные формы. Например, индивидуальная аскетико-созерцательная практика православных мистиков (исихастов) сочетается с формами коллективных ритуалов - литургий.

ТИПОЛОГИЯ МИСТИЧЕСКОГО ОПЫТА

   Особенностью современного дискурса является изменение классических определений рациональности, что в свою очередь приводит к переоценке значения так называемых иррациональных сфер опыта. В результате этого возрастает интерес к области мистического, о чём свидетельствует, например, высказывание известного эпистемологического анархиста П.Фейерабенда: наши хорошо обученные материалистические современники готовы лопнуть от восторга, когда слышат о таких вещах, как лунные экспедиции, двойная спираль, неравновесная термодинамика... А ведь мистики, используя лишь собственный разум, пересекали небесные сферы и видели Бога во всём его великолепии, что давало им силы жить, озаряться и просвещать близких. Лишь полная безграмотность публики и её строгих наставников - интеллектуалов... позволяют просто отмахиваться от этих сравнений.
   Но, невзирая на явный интерес к мистике и обилию публикаций, посвящённых разным формам данного опыта, само понятие мистического остаётся довольно смутным, а данный феномен плохо поддаётся изучению. Основной причиной этого, на мой взгляд, является расширительное толкование понятия мистический опыт. Разные исследователи включают в него всё то, что выходит за рамки обыденного: от опыта подвижников традиционных религиозных конфессий до шаманских трансов и полубредовых переживаний поборников ЛСД-революции. Подобная вольность в отношении к вышеуказанному понятию резко усложняет задачу исследования собственно мистического опыта, что в свою очередь не позволяет дать однозначный ответ относительно познавательной ценности последнего. В тезисах сделана попытка типологизации мистического опыта, дабы выделить ту область, которая с полным правом может быть определена как именно мистическая. В основании данной типологии положены критерии, восходящие к работам У.Джеймса и П.Бергера, а также других авторов, занимающихся этим вопросом.
   Любой опыт, выходящий за рамки повседневности, может быть назван опытом экстаза. Согласно П.Бергеру: Экстаз - это... акт отстранения или резкого выхода за пределы воспринимаемой как данность рутины общества. В результате так понимаемого экстаза осуществляется разрыв в ткани повседневности и человек оказывается в особой области непривычного, культурно-неангажированного опыта, находящегося за пределами нормативного и естественного восприятия. Здесь человек обнаруживает, что то, что он ранее считал реальностью является не более, чем одной из интерпретаций того, что существует на самом деле. Ему открывается тайна мира, находящегося за пределами культурного описания. Подобный опыт не столь уж редкое явление в человеческой жизни и может быть вызван самыми различными причинами: сильной болью, душевным страданием, эмоциональными потрясениями, глубокими размышлениями, приёмом психоделических препаратов.
   Человек, глубоко переживший опыт экстаза, испытывает личностную трансформацию, изменяющую его взгляды на жизнь и способы соотношения с окружающими, но при этом не происходит радикальной онтологической переоценки базовой реальности, повседневность продолжает сосуществовать с открывшимся миром нового опыта. В данном случае человек может использовать новую сферу опыта для решения своих повседневных проблем, как это делается в магии. Мистический же опыт, в отличие от опыта экстаза, с неизбежностью ведёт к радикальной переоценке реальности, где повседневная реальность окончательно теряет свой онтологический статус, превращаясь либо в иллюзию, либо в бледную копию истинной реальности, что открылась адепту в мистическом опыте. В этом случае речь не может идти о каком бы то ни было прагматизме, скорее мистик старается избавиться от своей связи с повседневной реальностью обыденного опыта и полностью перейти в сферу новой реальности, открытой посредством мистического откровения.
   Чем же отличается именно мистический опыт от опыта экстатического? Перечислим характерные признаки мистических состояний.
   1. Радикальность. Её можно понимать как способность открывшейся реальности полностью захватить внимание индивида, поглощая собой обыденную действительность без остатка.
   2. Невыразимость. Воспринимая открывшийся мир как весомый и объективный, осознавая малейшие детали происходящего, мистик как правило не в состоянии передать содержание своего опыта посредством языка.
   3. Кратковременность. Мистик не в состоянии контролировать время нахождения в новой реальности, как и интенсивность собственных переживаний. Обычно это переживается как краткий миг необычайной полноты, попытки продлить который просто невозможны.
   4. Тотальная трансформация субъекта. Меняется не только окружающий мир, но и сам субъект, его воспринимающий, поскольку всё то, что человек знал о себе раньше, в области мистического опыта перестаёт быть, а взамен оказывается нечто иное, также невозможное для адекватного описания в словах.
   5. Мистический гносис. Это можно понимать как способность к безграничному знанию обо всём сразу, без каких бы то ни было опосредований законами или даже словами. Это, скорее, переживание тотального знания, которое затем также оказывается невыразимым.
   Таким образом, на основании сказанного мы можем констатировать: всякий необычный опыт может быть разделён на две части: так называемый экстатический опыт и собственно мистический. Экстатический опыт охватывает собой необычайно широкую область изменённых состояний сознания, относящихся скорее к сферам психологии и магии. Мистический же опыт, например богоявление, или самадхи йогинов, сатори чань-буддистов и т.д. представляет собою сферу переживаний чего-то субстанционального (или кажущегося таковым) и поэтому относится скорее к области философии, поскольку иные, менее широкие горизонты дискурса будут для мистического опыта чем-то вроде прокрустова ложе. Кроме того, именно философия ставит в качестве предмета собственного дискурса запредельные понятия, что в какой-то степени роднит ее с мистикой.

МИСТИЧЕСКОЕ КАК ОПЫТ

   Мистический опыт, как форма отношения человека к Божественной реальности, выступает в качестве исходной предметности исследования мистико-религиозного знания, где это знание предстаёт в своёй очевидной данности. В литературе нередко принято разделять религиозное от мистического. Наиболее "очевидным" здесь представляется то, что мистическое может носить и внецерковный характер. Но если признать, что для любой формы мистики и религиозного опыта важнейшим признаком выступает вовсе не те или иные идейно-организационные формы, но сакральное отношение к некоторой Абсолютной реальности, то становится понятным, что религия и мистика выступают лишь некоторыми разновидностями сакрального знания. Более того, выступая опытом непосредственного контакта с Высшей реальностью (контакта, в силу своей природы, "самоудостоверяющегося"), мистика утверждает себя в виде безусловно-оправдательной парадигмы всякой религиозности вообще.
   Само возникновение мистического означает, что человек начинает преодолевать архаический хаос своего бытия. И упорядочивание этого хаоса исторически началось через уподобление его с миром сакральным, постигаемым с помощью мистического озарения. Символическим (и в то же время инструментальным) преодолением границы сакрального и профанного выступали "обряды перехода", ритуалы, предполагающие не только психофизиологическое действо, но и мировоззренческую позицию, выступая, в то же время, определенной основой зарождающихся этнокультурных традиций. Шаманы, волхвы, духовидцы разных народов во время этих обрядов в состоянии транса могли говорить от имени высшей силы, временно вытесняющей личность, либо вступающей с ней в диалог. Это озарение, опыт мистического, переживался древним человеком как "внутренний свет", явление сакральных Абсолютов, воспринимался как онтологические самохарактеристики мира, открывавшиеся человеку с помощью специальных практик (ясновидения и т.п.). Изначально же было известно, что механизм подобных "истин-откровений" весьма капризен: они чаще всего "являются" лишь посвященным, не поддаются предварительной эмпирической и логической верификации, опираясь единственно и только на веру. Неудивительно, что с самой древности были известны в этой области знания как случаи явного фальсификаторства подобных эзотерических истин, так и "самообмана". Однако толпы лжепророков могут спекулировать на мистическом лишь на том основании, что сами по себе этот феномен всё же существуют.
   Это важнейший вывод из проблемы мистического опыта, который не должен заслоняться её спекулятивным контекстом. Другое дело, что необходимо разделять те феномены знания, которые пока лишь нераскрыты ("загадки природы", "секреты", "научные проблемы"), и потому кажутся нам - до поры до времени - "мистическими", от "неистребимо" иррационально-мистического в знании, неизбывности тайн в нашей жизни. Современность вовсе не уничтожает мистическое. Оно просто модифицируется, распадаясь на тайны природы, изучаемые жрецами естественных наук, и тайны человеческого бытия, определяемые, кроме уже отмеченной причины, и потребностью человека компенсировать "сверхрационализм" современной жизни. Изучать эти тайны нашего бытия - в силу их иррациональности, нестационарности и т.п. - наука в целом пока отказывается, находя в себе лишь силы бороться - по инерции борьбы за господствующий дискурс - с религиозным мистицизмом как таковым. Но борьба с мистицизмом (как с самодовлеющим способом объяснения мира) не должна нам мешать изучению и использованию природы мистического - как в познании, так и в жизнедеятельности, пониманию его как одного из предельных случаев расширения предметного поля эпистемологических исследований. Кризис современного научного знания заставляет, как справедливо утверждает И.Т. Касавин, отважиться на вывод: "прогресс науки выявил её потребность в знании, которое существенно отклоняется от современных критериев научности".

АНАЛИЗ МИСТИЧЕСКОГО ОПЫТА.

   Концептуальный анализ мистического опыта предполагает задачу общего описания мистического опыта, выделения характерных его признаков и типологии, как условия перехода к исследованию гносеологического потенциала мистических практик. Дальнейший - социально-философский - анализ проблемы выходит за рамки нашего, собственно эпистемологического интереса к теме. Однако и при таком подходе необходимо учитывать социокультурное многообразие мистического опыта, связанное как с исторической изменчивостью самых устойчивых традиций, так и с личной неповторимостью носителей подобного опыта (термин "субъект" здесь не употребляется сознательно до решения вопроса о природе подлинного субъекте этого опыта и субъектах-носителях). Как правило, это щедро и разнообразно одаренные от природы люди; причём для многих из них характерно то, как писал о себе Андрей Белый, что их "психология оплотневает до физиологии". Строгость подхода предполагает необходимость исходить исключительно из того, как и каким опыт видится самим носителям опыта, умение дать точный анализ (расчленение и описание) того, что сообщается об этом опыте его носителями, окружающей социальной средой. Подобный подход должен включать в себя описание общих верований носителя, как и социокультурный контекст происходящего в его социуме.
   Мистический опыт первоначально возьмёмся определить как опыт таинственного (мистическое - по гречески - "таинственное"), непосредственного созерцания личностью бытийного присутствия трансцедентного. Такой опыт воспринимается мистиком как живой, непосредственный контакт ("единение", "погружение", "восхождение") с Божественной реальностью, как уникальное событие, не имеющее аналогов в обычных сенсорно-интеллектуальных механизмах нашего знания. Мистический опыт отличается от мистического чувства: опыт относится к некоторому отстраненному объекту и он "случается", это какое-то событие, а не только психофизиологическое лишь состояние. "Внешний" мистический опыт (восприятия), не следует смешивать с "внутренним" мистическим опытом (представлениями), связанными с воспоминаниями и вызываемыми переживаниями "внешнего" опыта, размышлениями об сакральных его реалиях и т.д. Внешний опыт - это непосредственное, "живое" отношение к Абсолюту, в отличие от иных, опосредованных таких форм.
   Мистический опыт - особая характеристика бытия человека в рамках той жизненной ситуации, где знание и "житие" (пока?) слабо дифференцированы друг от друга. Этот опыт существенным образом связан с феноменом тайны - как с содержанием тайны, которое способно "заворожить" и не только древнего человека, так и с особой ролью тайны в нашей жизни вообще. Нас здесь - как эпистемологов - более всего интересует тот аспект темы, когда тайна, мистическое, существует как некоторый результат "расщепляющегося" генезиса и взаимодействия двух структур нашей психики - непосредственного знания (когнитивный образ тайны) и остаточных переживаний (ценностно-аффективный образ тайны), приобретающих в этом процессе своё специфическое содержание. Эти составляющие мистического опыта почти не рационализуются нашим сознанием, вырастая из непосредственного ощущения бытия, лежащего за пределами чувственного нашего опыта, нередко, из экстремальных форм человеческих переживаний, гипостазирующих, как правило, факт отсутствия доказательных средств познания. Для людей с преобладанием такой формы мировосприятия характерно некое "вселенское чувство", позволяющее входить в иные "трансцендентальные" реальности, ощущать "сверхъестественное" чувство единства с другими людьми, с природой и всем миром, переходящее подчас в чувство преодоления пространства и времени, парения над действительностью и ее историей и т.п. Надо признать, что такие чувства не так уж часты во времена магии утилитаризма и иллюзий прагматизма. Но в кризисные эпохи (времена "пост-"), мистическое возникает уже не только как уникальное свойство той или иной личности, но и как характеристика массового сознания, что может удивить разве ветеранов советской психологии.
   Надо признать, что момент таинственного неизбывен в нашей повседневности - это вытекает из непредсказуемости человеческой жизни. Эта непредсказуемость (связанная в общем виде с неповторимостью ситуаций, в которых мы оказываемся, и действий, которые мы по этому поводу предпринимаем) есть не что иное, как игра мира с человеком - и, подчас, трудно совладеть с ощущением, что мир с нами играет всё круче и круче. Таинственное в нашей жизни так или иначе порождает чувство иррациональной причастности нас к метафизическим граням бытия, и утрата (или игнорирование) этих мистических тайн только лишает человека некоторых неповторимых смыслов. Отсюда важно воспитывать в человеке чувство тайны. Уже с детства личность сталкивается с некоторыми "тайными узлами" своего бытия (любовь, смерть судьба, власть и т. п.), в которых сконцентрирована непредсказуемость бытия и результатов человеческого действия в нём. Стык рациональных и иррациональных, сакральных и земных моментов бытия и формирует тайны духа, неповторимость человеческой личности и в то же время потенциал абсолютности его духовных ценностей.
   Для античных мыслителей был характерен мифологический, чувственно-духовный тип отношения к миру, где Бытие было представлено феноменально, во всей его полноте, без разделения на сущность и кажимость. И только после Платона (Демокрит здесь не в счет, он в то время был "аутсайдер") общественное мнение "возгоняет" Бытие в трансцендентальное, сверхчувственное состояние, а зримая, слышимая и т. п. реальность превращается в препятствие, в то, что необходимо преодолеть для достижения Подлинного опыта. Однако даже во времена средневековья опыт массового синкретизма и мифопоэтического видения мира полностью не преодолевается. Утверждающийся в мире Логос всё никак не может оторваться от мифов: в нём сохраняются все важнейшие ипостаси духа. В самом деле, единство Красоты (чувственности), Добра (нравственности) и Истины (знания) - светский аналог (при всей рискованности подобной аналогии) Божественной Троицы. И как бы не изощрялись в своих логических построениях схоласты, но сущность исповедуемого ими Абсолюта отрицала логику - Бог есть любовь. И акт Любви не состоится, если к Богу обращаться только разумом, не опираясь на сердечные чувства, веру.
   В Библии понятие мистического опыта формируется в прямой связи с осмыслением феномена веры. И только массовое утверждение монашеского образа жизни позволяет провести четкую грань между собственно опытом и верой, как и между мирским и религиозным опытом. В средневековье религиозный опыт понимался прежде всего как опыте благодати, в своём полноте заключающем в себе высшую достоверность существования Бога. Средневековые теологи подчеркивали (не без оснований), что подлинность благодати "истин-откровений" характерна только для христианства. Действительно, в рамках политеизма откровенческое знание носило своеобразный характер. Так, греческое божество выступало в нём как некая интегрирующая часть Космоса, наделенная порою значительными полномочиями, но всё же подвластная космической необходимости. Прорицания этих богов в целом были авторитетны, но бывали и весьма уязвимы, а то и откровенно лживы. Боги Израиля, как и все Востока, наоборот, были авторитарны, "страшно далеки от народа". В отличие от этого христианская мистика стирала образом Христа прежний непреодолимый зазор между Божественным миром и миром человеческим, создавая - в то же время, непререкаемый авторитет Божественным истинам.
   Однако это не всё: те сакралитеты, которым античный человек мог всё же доверять, репрезентируя их как некие Абсолюты ("сушее" Парменида, элеатов, буддистов), носили, как правило, безличностный характер. Отсюда то озарение, которое вызывалось их знанием, носило некоторый академически- пассивный характер. И если антику и удавалось прорвать "пелену майи" и познать "истину", то этому он прежде всего был обязан либо самоуглублению, либо учителю, фигура которого всё же не тождественна Абсолюту. Идея мистического опыта и его итога (истины-откровения) получает полное своё завершение в тех условиях, когда "истинно-сущее" приобретает личностное воплощение - оно должно быть не только объектом поисков, но и само "активно" искать страждущего, "открываясь" ему. Таков был, например, Иегова - это уже не сколько объект созерцания, но субъект воли, персональность и активность которого и делает полноценной саму идею откровения. Бог "открывает" человеку тайны мира и свою волю актом личной "милости" и человек в ответ на это должен "уверовать". Так порождается опыт благодати, который сам в себе заключает достоверность существования Бога.
   Идея откровения, надо сказать, не могла не вступить в противоречие с привычным для Европы античным интеллектуализмом. Но постепенно всё встало на место: откровение стало пониматься как предпосылка научного знания. Фома Аквинат, выступая против теории "двойственной истины", отрицает даже возможно какого-то противоречия между мистическим опытом "сверхразумных истин" и рациональными истинами - они ведь призваны дополнять друг друга. Скот Эурегена даже брался доказать основное содержание откровения путём логических операций. Характерна в этом плане позиция многих протестантских ученых. Многие из них считают мистическую связь с Богом "незамкнутым диалогом", что позволяет им верить в прямое взывание к Богу, как и в то, что Бог может и сам непосредственно обратиться к душевным глубинам человека, минуя все внешние инстанции (церковь, святые тексты). Отсюда столь характерное для ряда протестантских сект (мормоны, квакеры, иеговисты и др.) стремление не столько "эмансипировать разум от откровения" (как это типично для рационализма в христианстве), сколько "эмансипировать откровение от разума". Пароксизмы сектантской мистики (а секта - это всегда абсолютизация какой-либо одной грани учения Христа, отсюда и нередкая исступленность проявления этой грани, повышенная мистичность учения и религиозной практики) характерны и для православных сект (староверы, хлысты, скопцы и т.п.).
   Трактовка откровения как радикального упразднения всех основ рационализма была предпринята С. Кьеркегором, но уже разворачивался XIX век и рационализированная буржуазная религиозность сумела, казалось бы, "растворить" весь "горючий потенциал" истин-откровений в общей сумме "духовных прозрений человечества". Однако социальные кризисы рубежа XIX - XX и конца ХХ веков показали, что мистико-иррациональное видение мира если не растёт, то и не уменьшается в общей сумме человеческой ментальности.
   При выработке собственной эпистемологической позиции по поводу природы мистического опыта необходима выработка рефлексивно-критического отношения к рассматриваемым источникам откровенческой литературы. Другое дело, что в наше время серьёзный исследователь едва ли станет заведомо сомневаться в наличии у многих людей религиозно-мистического опыта, как и оспаривать, что для них этот опыт означает достоверную встречу с тем или иным Абсолютом, Богом. Однако исследование мистики с точки зрения возможности её опыта служить источником познания Бога необходимо довести до постановки вопроса о гносеологической состоятельности феномена непосредственной интуитивной религиозной достоверности, выявления его характеристик, степени соотнесенности и опосредованности этого ментального процесса иными видами познавательной активности.
   Изучение когнитивных возможностей исследуемого феномена следует начать с той квалификации описания мистического опыта его носителем, как "личностной интерпретации" ситуации. Тем самым мы, собственно говоря, ничего не изменяем и не отвергаем в позиции носителя опыта, но в то же время имеем возможность дистанцироваться от того понимания опыта, как он представляется его носителю, предполагая необходимость более объективной "интерпретации интерпретации". Такое дистанцирование порождает возможность научной проблематизации вопроса, т. е. фактически открывает путь эпистемологического его осмысления. И одна из первых проблеме здесь - трактовка понимания самой Божественной реальности в той или культуре, как о особенностей контакта с этой реальностью носителей этой культуры. Так, в политеистических культурах мистический опыт вообще трудно отделить от религиозно-метафизического. Религии откровения, как известно, порождают некую нормативность религиозного переживания и мистический опыт может как подтверждать регламентирующие традиции, либо ставит их под сомнение, а то и отрицает. Социокультурный анализ здесь помогает выявить ту культурную нишу, которая стимулирует и поощряет такого рода мистический анархизм, гностические корни этих культурных традиций. Другое дело, что мистический опыт, воспринимаемый как опыт непосредственного контакта с высшей реальностью, выступает, по определению, как нечто "самоудостоверяющееся". И это означает, что с точки зрения его адептов, содержание этого опыта не нуждается в какого-либо рода подтверждении, выступая иммунитетом по отношению ко всяким попыткам его опровержения. Как фиксирует ситуацию Ю.А. Кимелёв, "мистицизм может восприниматься как безусловная, несокрушимая, оправдательная инстанция по отношению к конкретным религиозным традициям или религиозности вообще".
   Описание интересующего нас опыта требует выявления тех конститутивных свойств, которые и позволяют назвать опыт мистическим, отличают его от иных практик. Это касается как "субъективных" характеристик опыта, опирающихся на его переживания, так и "объективных", т.е., тех образов Божественной реальности, которые инкорпорированы в опыте. Сложность ситуации здесь в том, что для большинства "визионеров" эти "составляющие" опыта выглядят неразрывными, а, нередко, "субъективная" составляющая представляется "объективной", точнее, не от "от мира сего". Таков характер мистического опыта, который весьма часто представляется его носителю как объективно-рецептивный: носитель опыта "захватывается" неким внешним началом, не отождествляясь с собственным волевым (познавательным) усилием. "Объективность" опыта, при такой рецепции как бы разделяется на два плана: "субъектная" форма объективности, когда речь идёт о том, что у носителя опыта нет никакого сомнения в достоверности своего состояния и "объектная" форма объективности, означающая, что визионер, соотнося себя с некоей вне его существующей реальностью, воспринимает себя как созерцателя этой реальности.
   Другой аспект проблемы - это уверенность визионера в том, что опыт принёс встречу именно с трансцендентным. Необходимо убедиться в том, что искомая встреча не означает лишь нечто выходящее за и вне границы "имманентной" сферы бытия носителя опыта, т.е. не есть просто "невиданное", "диковинное" и т.п. Так же необходимо выявить наличие такой характерологической черты как сакральный характер опыта. Более или менее достоверный опыт "священного" показывает, что сакральность редко носит рациональный вид, но представляют из себя разного рода "нумиозные" образования. Чувство сакрального "может мягко пронизать душу, приняв форму парящего, спокойного, глубокого благоговения - пишет Р. Отто, - оно может перейти в устойчивое состояние души, еще долго вибрирующей и трепещущей... Оно может неожиданно вырваться из души в спазмах и конвульсиях. Оно может вести к удивительной взволнованности, опьянению, взлетам и экстазу". Им же выделяется три типа "нуминозных" чувств: чувства зависимости, своей "тварности", "собственного ничтожества и преходящности в сопоставлении с тем, что возвышается над всем тварным"; чувства мистически-благоговейного ужаса и бессилия перед "misterium tremendum" (неслыханной тайной); и, наконец, чувство томления по трансцендентному существу, чарующему нас. Эти чувства - пусть даже без убедительного доказательства существования их "объективного" транспозита - присущи человеческой природе, которой свойственно беспокойство, томление по Абсолюту. Как здесь не вспомнить знаменитое высказывание С.М. Соловьёва, что "известные идеи, повторяющие из века в век, имеют объективное бытие". Понятно, что исследование в рамках науки этих "известных идей" (и символических образов) предполагает обращение к аналитической психологии, проходя по "ведомству" не индивидуального, но "коллективно бессознательного", "архетипических" начал нашей психики, которые действительно "имеют объективное бытие" в том его значении, которое принимается миром ученых в рамках "критической рациональности".
   Мистический опыт, как правило, манифестирует себя как нечто космополитическое - отсюда и изучение его носит компаративистский характер, опираясь на описания этого опыта в рамках синологии, индологии, христологии и т.п. Для большинства из этих описаний типично признание таких его свойств как объективность (в отмеченном выше смысле), отношение к постигаемому как к Высшей инстанции, тому, что свято и в то же время непостижимо, наличие сопровождающих этот опыт сложных и бурных чувств, близким привычным для нас чувствам радости, счастья, блаженства. В этих описаниях это мистическое состояние признают как "невыразимое", "запредельное" и не связанное с тем или иным хронотопом бытия. Мы уже пытались показать различные типы мистического видения мира, связанные с той или иной парадигмой его развития. Существует множество иных классификаций мистического и его характерологических черт (В. Бакусева, Р. Зенера, Ю. Кимелева, Ф. Олмонда). Многие исследователи различают типы мистицизма в связи с характером интериоризации Абсолюта. Для мистицизма "внутреннего видения" характерно "отвращение от всего внешнего, уход в собственную душу, в её глубину, знание о таинственной глубине и знание о возможности вернуться в эту глубину, войти в неё". Мистика такого рода через погружение в себя, в собственном внутреннем мире пытается найти путь к Абсолюту. Но распространён и мистицизм видения "мирового единства", в ходе которого все вещи мира получают некоторое "преображение", становятся "прозрачными", пропуская "внутренний свет", внутреннее единство нашего бытия. Отождествляются не только вещи, но и созерцающий с созерцаемым, он становится частью опыта "Единого", Абсолюта.
   Более важным, на наш взгляд, представляется то, что все эти модификации приобщения к Абсолюту носят монотеистический характер всякого мистического опыта, что ставит необходимость перед исследователями проблемы рассмотрения вопроса о существовании единого и единственного Абсолюта как компендиальном вопросе интересующей нас темы . Однако надо отдавать отчет, что этот вопрос имеет не только собственно научный, но о громадный социокультурный резонанс, так как признание возможности восприятия единой и единственной трансцендентной Реальности для людей разных культур и социальных сред, будет выступать важнейшим козырем для признания возможного единства всех религий и верований мира.
   Всё же для ученого этот вопрос не обязательно должен тематически выходить за границы собственно проблемы познавательных возможностей мистического опыта, оценки того, способен ли этот опыт сам по себе служить источником и основанием содержащихся в нём знаний об некой Трансцендентальной реальности Это вопрос имеет уже длинную историю, уже отработана некая процедурная схема ответов на него. Так, отрицательный ответ на предлагаемый вопрос может иметь как чисто негативный характер (отрицается вообще возможность того, что мистический опыт как некое когнитивное образование может быть правомерным), так и вовсе не отвергающий правомерности мистического знания, но не фиксирующий (пока?) наличия надёжных обоснований того, что такое знание вытекает из описываемого опыта. Возможен и положительный ответ, когда содержащее в мистическом опыте знание, означающий, что мистическое знание может получить когнитивное оправдание, либо обоснование иными интеллектуальными способами. То есть, если говорить от отрицательной когнитивной оценке мистического опыта, у носителя опыта возникает понимание своего опыта как "встречи с Абсолютом", а его критик не желает признать такого понимания, интерпретации этого опыта как когнитивной процедуры. В силу явной социокультурной ангажированности "крайних" ответов на исследуемый вопрос, обратим внимание на "средний" ответ, который и привлекает, как правило, внимание "незашоренных" исследователей. Логика "условно-отрицательного" ответа на вопрос о правомочности мистического опыта на формирование самоценной и самодостаточной картины мира чаще всего опирается на тот тезис, что многие элементы религиозно-мистических теорий и практик имеют "естественное" значение (то есть были элементом того или иного культурно контекста") и, как таковые, предшествовали религиозно-мистическому событию, либо выступают как одна из - пусть и многих - причин этого события. Отсюда им и нельзя доверять - в когнитивном плане. То есть, грубо говоря, ничем нельзя доказать, что описания мистического опыта есть результат воздействия Абсолюта, а не той системы социокультурых установок и ценностных ожиданий, которыми - сознательно или бессознательно, руководствуется описант. Естественно, такого рода "визионерство" противопоставляется научному опыту, в основании которого лежат репрезентативные основания (аксиомы знания) и результатом которого выступают научные истины, обладающие предикатами объективности и абсолютности.
   Представляется, что в условиях современного кризиса научного знания такая позиция есть не что иное, как сциентический снобизм. Не секрет, что одна из наиболее острых тем современной эпистемологии, это кризис оснований научного знания, в частности, теории научной истины. Для ученых вопрос об этих элементах научного знания весьма проблематичен - как поставить вопрос о природе наших аксиом и истин, когда былой гарант истины классической науки (Творец) для современного мышления стал явно "непотребен", а внутренние критерии и договорённости ученых меж собой явно недостаточны, и, уж, в любом случае, не могут претендовать на "объективность" и "абсолютность". Анализ проблемы показывает, что никакой "объективности" - в смысле "бессубъектности" - в человеческом знании не может существовать по определению. В лучшем случае, эту объективность, выступающую ныне этаким классическим идеалом исследования, мы можем реально связать с феноменом "интерсубъективности" в рамках той или иной культурной общности общности .
   Ещё больше проблем с понятием "абсолютности" истины, которое осталось к нас от того времени, когда в механизмах "сакрализации" классической науки лежали (пусть и скрыто) те же параметры, что и у "истин откровения", то есть, фактически, Бог, Создатель. Стало быть онтологизм истин "откровения" (казалось бы, преодоленный наукой), необходимость апелляции к прямому усмотрению важнейших определений бытия, есть неизбывная черта не только мистики, но и всех исторических систем знания. Сегодня наука вынуждена признать тот, не до конца проговоренный факт, что если правильность наших теоретических рассуждений лежит на совести логического рассудка, то весьма многие основания нашего знания, научные аксиомы и истины, есть не что иное как онтологическое вопрошание, некоторые метафизические допущения, выражающие тот или иной (плоско-механический либо квантово-механический, большевистский либо либеральный, русский, женский, тинейджерский и т.д. и т.п. ) взгляд на мир. Не случайно М. Хайдеггер утверждал, что самые глубокие наши истины мы получаем не через гносеологические упражнения за письменным столом, но в основе их ментальное действие, направленное на целое и захватывающее экзистенцию.
   Ныне всё более очевидно, что человек вовсе не случаен в некоей "объективной" Вселенной, но укоренён в ней как телеологически понимаемый итог её развития. Это понимание возникло ещё в виде интуиции древних о единстве макро- и микромира, ныне оно развернуто в антропный принцип единства человека и Мира. Отсюда те ценности и идеалы, в которых выражается человеческие потребности и смыслы бытия, вполне можно - без всякой претензии на "абсолютность" либо "объективность" - признать одной из форм выражения потребностей развития всего Универсума, его взывающих к реализации потенций. Ориентируясь на эти свои истины-ценности, человек вырабатывает понимание истории как поприща своего развития, осознает ответственность за своё бытие. Именно обреченность человека на эту ответственность и есть важнейший импульс познания и самопознания их источник. Инициативное внесение в познаваемый мир определений своего желаемого должного и есть свобода нашего бытия, то, что мы называем творчеством. Не будучи замкнутой в себе целостностью, но и не отражающий лишь в себе и для себя целостность мира, человек придает своему существованию значение соизмеримости с миром, рефлектируя на себя, выступая в качестве творческой константы мира.
   Но надо видеть, что безграничность этого мира порождает у человека и чувство страха, нередко переходящее в отчаяние перед неопределенностью среды своего обитания, проблемы конечности нашей жизни. Это порождает стремление Духа преодолеть ужас осознания бессмысленности существования, заставляя его активно искать для себя выход в творчестве Духа (порождающего веру в бессмертные Абсолюты, гарантирующие осмысленность и благодатность нашего бытия). Отсюда тяге человека к "адекватному отражению действительности" не может не противостоять попытка созидания новых реальностей, где "бездуховности" открывающихся человеку истин противостоит мир, в котором он пытается подчас сокрыть истину ради Добра, ценностей утверждения человеческой жизни. Отсюда и вытекает яростное желание человека онтологизировать свои (нередко иллюзорные) устремления. Таков механизм порождения многих открытий в области Духа, которые и позволяют каждый раз "приподнять" наше Бытие до искомого идеала. Таков механизм и многих наших заблуждений - без которых немыслимо творчество, и которые - на радость ли, или на беду - претворяются нами в жизнь.
   Дело в том, человек в состоянии не только "отражать" своим знанием некие "заданные" истины бытия, но и "волевым" путём утверждать в жизнь истины "экзистенциальные". Так уж он устроен, что пока надежда на претворение его идеалов и чаяний в его душе жива, желаемый образ выступает для него высшей реальностью. Так человек, стремясь создать смысл того, что заведомо смыслом не обладает, порождает свой образ мира, привнося в мир то, что в этом мире актуально не существовало - а, значит, "причиняя" смыслы и самому миру. Это "мифологическое" творчество, поиски вечных и устойчивых начал бытия, внутренне присуще человеку на всех этапах его развития. И хотя подобная концептуализация мира с научной точки зрения не всегда корректна, мы понимаем его функциональный смысл, культурообразующее начало, роль экзистенциальных истин в нашей жизни. Таков наш всеобщий способ защиты от конечности бытия. Не забывая его реальные истоки, надо видеть животворящую роль этих истин.
   Резюме: мистицизм неверен в виде своих конкретно-исторических форм объяснения реального факта единства мира и человека, однако истинен в том, что упрямо указывает нам на существование этого важнейшего факта нашего бытия. И его позиции тем сильнее, чем более наша наука оторвана от реальной жизни, заполнена схоластическими схемами. Когда ещё была сказана людям Тайна Небесная (в форме притчи о пшенице и плевелах): "Оставьте расти вместе то и другое - до жатвы". Жатвы пока, слава Богу, не видно, но судии - увы - уже тут как тут.

ПРИРОДА МИСТИЧЕСКОГО ОПЫТА.

   Эмоции и ощущения, ассоциирующиеся с небесными внутренними областями, обычно противоположны тем, с которыми человек может сталкиваться в темных областях. Вместо болезненного отчуждения у человека открывается всеобъемлющее чувство единства и взаимосвязанности между всеми вещами. Вместо страха в человека входят экстаз, покой и глубокое чувство поддержки со стороны космического процесса. Вместо переживания "безумия" и смущения человек часто обнаруживает в себе чувство ясности ума и покоя. И вместо озабоченности смертью человек может обрести связь с тем состоянием, которое ощущается как вечное, и понимание, что он является не только своим телом, но и всем остальным существующим.
   По причине своей невыразимой и безграничной природы божественные области более трудны для описания, чем темные пространства, хотя поэты и мистики всех веков создавали прекрасные метафоры в попытках сделать это. Во время таких духовных состояний, человек воспринимает свое привычное окружение как чудесное творение божественной энергии, наполненное таинственным; все оказывается частью тонкой, изысканной, сложно переплетенной ткани. Поэту Уильяму Блэйку удалось ухватить это чувство знания близости божественного:
  
   Видеть мир в зерне песка
   и небеса в диком цветке,
   держа бесконечность в ладони твоей руки
   и вечность в одном часе.
  
   Другие переживания подобного типа могут включать в себя открытие таких измерений, которые обычно не осознаются в повседневной жизни: они выходят за пределы пространства и времени и населены небесными и мифологическими существами. Эти переживания часто сопровождаются интенсивными ощущениями могущественной духовной силы, которая течет в теле. Люди воспринимают мистические области как наполненные некой священной, нуминозной сущностью и неизмеримой красотой, и у них часто бывают видения золотых драгоценностей, искрящихся самоцветов, а также неземного, сияющего, светящегося и сверкающего света. Поэт-мистик Уолт Уитмен писал в "Листьях травы":
  
   Подобно обмороку, в одно мгновение
   Иное солнце, невыразимо яркое, ослепляет меня
   И все небесные светила, которые я знаю, и еще более яркие
   светила, неведомые мне.
   Одно лишь мгновение видения будущей страны, небесной страны.
  
   Наполненные сияющим, божественным светом, трансцендентные области часто описываются как находящиеся за пределами обычных чувств. Американский поэт Генри Дэвид Торо писал:
  
   Я слышу за пределами слышимого,
   Я вижу за пределами видимого
   Новые земли, небеса и моря вокруг меня,
   И тогда даже свет солнца меркнет...
  
   Божественное может часто переживаться как вечное, неизменное и вневременное. Это о нем говорил китайский философ Лао-цзы в "Дао дэ цзин":
  
   Есть нечто, изначально присущее всему,
   Существовавшее прежде неба и земли,
   Неподвижное и неизменное.
   Оно пребывает само по себе и никогда не изменяется;
   Оно проникает повсюду, никогда не истощаясь.
   Оно может почитаться как Мать Вселенной.
   Я не знаю, как это назвать.
   Если я буду пытаться назвать это,
   Я назову его Дао, и я назову его высочайшим.
  
   Многие люди, переживавшие эти внутренние измерения, воспринимали их как часть неограниченной и более широкой сущности каждого человеческого существа, которая обычно скрыта проблемами и делами повседневной жизни. По причине своей яркости и ясности трансцендентные состояния часто воспринимаются как нечто более подлинное, чем ординарная реальность, и люди сравнивают открытие для себя этих областей с пробуждением ото сна, с устранением некой непрозрачной завесы, с открытием врат восприятия.
   Иногда они достигают новых откровений и сложных, изощренных знаний о процессе жизни из некоего источника, скрытого в них самих, и недоступного в обычных условиях. Так же как человек может столкнуться с опустошающими пространствами смерти "эго" во время периода темной ночи души, так он может встретиться и с формой позитивных переживаний смерти "эго" в трансцендентных областях. Здесь личностные ограничения временно растворяются, и человек может чувствовать себя сливающимся с внешним миром или даже со всем космосом. Один из наиболее общих видов позитивной дезинтеграции - это тот, в котором люди чувствуют, что они утрачивают самих себя в том имманентном божественном начале, которое содержится в окружающем их мире. Они могут чувствовать, как их индивидуальные ограничения угасают по мере того, как они сами тают, растворяются в близком им мире людей, деревьев, животных или неорганической природы. Во время иной формы этого переживания они чувствуют себя сливающимися с божественным, которое трансцендентно по отношению к повседневной реальности, находясь за ее пределами.
   Альфред Лорд Теннисон так писал об этом состоянии:
  
   Не раз, когда я
   Сидел совсем один, обращенный вглубь самого себя,
   "Я" - то слово, которое было символом меня,
   Этот смертный предел, - утрачивалось
   И уходило, превращаясь в безымянность, как облако
   Тает в небесах.
  
   Такие переживания часто принимают форму мягкой утраты "эго", форму растворения структур "эго", что необходимо для достижения более широкого понимания своей сущности. Индийский философ и святой Шри Рамана Махарши говорил, что этот процесс напоминает историю о том, как кукла из сахара входит в воду и пытается плыть, растворяясь при этом сама, - так же и "я" растворяется в океане всеобщего сознания. Более драматичная форма позитивной смерти "эго" - это внезапная встреча со светом, которую мистики сравнивают с мотыльком, летящим на огонь божественного и внезапно сгорающим в нем.
   Встреча с божественными областями во время духовного кризиса является чрезвычайно целительной. Достигая этих областей, человек часто испытывает положительные эмоции: экстаз, восторг, радость, любовь, почтение и блаженство. Это быстро облегчает его негативные состояния депрессии и гнева. Ощущение себя частью всеобъемлющей космической сети часто дает человеку, имеющему проблемы с самоутверждением, свежий, новый и более широкий образ самого себя.
   Те, кто уже имел такие переживания раньше в процессе духовного кризиса, чувствуют себя более удачливыми, у них возникает философский взгляд на события, который сохраняется и во всех будущих сложных ситуациях. Они чувствуют, что хотя кое-что может становиться трудноразрешимым, они все равно в конце концов обретут понимание того, куда они идут. Это подобно вершине горы, мелькнувшей вдалеке, и даже если приходится возвращаться к ее подножию, чтобы взойти на нее, все равно есть перспектива и надежда на то, что это и есть та награда, которая ожидает в конце путешествия. Надежда очень нужна человеку, прокладывающему путь через тяжелые эмоции и ощущения и не знающему ничего о цели всего происходящего.
   Эти позитивные переживания не обязательно представляют собой логически следующие одна за другой стадии, подобно награде в конце трудных поисков. Многие люди обнаруживали, что они прояснили для себя свои личностные проблемы еще до того, как эти области мистического опыта начали раскрываться перед ними; и когда эти области становились доступными, человек воспринимал их появление как должное воздаяние за ту тяжелую работу, которую он проделал раньше. Однако другие индивиды, спонтанно устанавливавшие контакт с трансцендентными областями в себе, часто считают, что им для этого не приходилось проделывать никакой трудной работы. Во многих духовных кризисах те, кто испытывал периодически краткое прикосновение этих областей, обнаруживают, что со временем они становятся все более и более способными произвольно достигать таких состояний.

ПРОБЛЕМЫ, СОЗДАВАЕМЫЕ МИСТИЧЕСКИМИ И ТРАНСЦЕНДЕНТНЫМИ ПЕРЕЖИВАНИЯМИ

   Несмотря в общем на благоприятное качество этих позитивных состояний, есть два рода трудностей, возникающих в столкновении людей с мистическими переживаниями: внутренние конфликты, связанные как с принятием этого опыта, так и вообще с самим фактом переживания трансцендентных областей, и проблемы, возникающие, когда эти переживания начинают взаимодействовать с окружающим миром. В дальнейшем эти два типа затруднений могут взаимопересекаться много раз.

ВНУТРЕННИЕ ПРОБЛЕМЫ.

   Многие люди чувствуют свою неподготовленность к встрече с широтой священных пространств. Это совершенно неведомые реальности и состояния ума, и следование им для человека обычно означает отказ от привычных представлений о том, что является реальным. Кроме того, такие люди могут чувствовать, что они недостаточно сильны для глубокого воздействия на них сенсорных и физических проявлений мистических переживаний или же что они недостаточно открыты, чтобы управлять этой силой. Духовный учитель из Америки Рам Дасс сравнивал такого человека и его реакцию с тостером, "включенным в сеть 220 вольт вместо 110, когда все вдруг начинает поджариваться вдвое быстрее". Человек, испытывающий этот чрезвычайный физический, ментальный, эмоциональный и духовный поток, может чувствовать себя настолько переполненным, что его естественная реакция на это - отшатнуться с испугом.
   Подобная реакция может возникать и при мощном переживании озарения, связанного с видением света. Иногда люди чувствуют, что их глаза слишком слабы или помрачены, чтобы вынести интенсивность этого ослепительного света, и может даже возникать страх, что если они позволят этому переживанию развиваться дальше, то навсегда ослепнут. Во время такого озарения может возникать сильная физическая боль как в самих глазах, так и вокруг них.
   Одна женщина, занимавшаяся практикой медитации, так вспоминала об испытанном ею страхе во время "позитивного" трансперсонального состояния. "Это было так странно... я читала о переживании света в книгах, посвященных духовности, и слышала о том, что оно описывалось как нечто дающее блаженство. Я давно уже хотела испытать это состояние и предпринимала многие формы внутренней работы, чтобы достичь его. Но когда это действительно произошло, я была в ужасе. Это внушало благоговейный страх, было болезненно, ужасно и в то же время удивительно. Я чувствовала, что это было чем-то слишком большим, чтобы я могла вместить это в себе. Я вспомнила о Моисее, стоявшем перед пылающим кустом, и о том, что пламя было настолько ярким, что ему пришлось отвернуться. Я чувствовала себя недостаточно готовой к этому, с сознанием, недостаточно расширенным и очищенным для того, чтобы пребывать в этом".
  
  
  
  
   ВНИМАНИЕ СТАТЬЯ!
  
   Колдун-ТВ
  
  
   0x01 graphic
Еще недавно казалось, что авторы разных антиутопий сильно сгущают краски, когда описывают наше недалекое будущее как мир, в котором правят жрецы планетарных культов. Однако в последнее время эти прогнозы выглядят уже не так фантастично как прежде.
   Маги и колдуны из маргинальных персонажей превращаются в силу, небезразличную государственной власти. Иначе как объяснить факт участия в их "раскрутке" государственных СМИ? С одной стороны, это еще один аргумент, чтобы развеять либеральные стереотипы о "сращении" государства с Церковью, но, с другой стороны, - повод крепко задуматься о реальной степени воцерковленности россиян.
       22 августа в прямой эфир вышел самый дорогостоящий и рекламоемкий проект телеканала "Россия" в наступающем сезоне - шоу израильского мага Ури Геллера, одна из немногих передач на российском ТВ, идущая в прямом эфире. "Я выберу самого неординарного россиянина и приглашу на международный финал шоу "Феномен", по итогам которого станет ясно, кто же самый всемогущий маг на Земле", - заявляет Геллер в многочисленных интервью.
       Много лет назад страна припадала к телевизорам, не забыв оголить больные коленки, нащупать шрамы, поставить перед экраном трехлитровые банки с водой и положить тюбики с кремом, чтобы все это вылечилось, рассосалось, зарядилось неземными энергиями под тяжелым взглядом Кашпировского и театральными пассами Чумака.
       И вот теперь, спустя 20 лет, новый герой - спортивный, подтянутый, в круглых очочках и с сединой, постриженной модным "ежиком". Известен тем, что останавливал силой мысли часы лондонского Биг Бена и состоял в ЦРУ на должности гипнотизера (уверяет, что гипнотизировал советских дипломатов). Устроил кастинг "магов" и "экстрасенсов" со всей России. Обещает помочь бросить курить всем молодым людям, посмотревшим "Феномен", а также - завести телезрителям остановившиеся часы и зачем-то согнуть ложки. Гнутые ложки - вообще его фирменный знак. И вот уже блоги полнятся сообщениями о том, что часы пошли, а ложки согнулись. 0x08 graphic
       В пиар-компании, сопровождающей шоу Геллера, в разных сочетаниях используется посыл "ребята, надо верить в чудеса". Словом, волшебник в голубом вертолете, наконец, прилетел. Поговаривают, что и победа российских синхронисток на Олимпиаде, и судьбоносный матч "Зенита" - дело рук господина Геллера. Да он этого и не отрицает.
       Параллельно на канале "СТС" стартует эзотерическая программа "Медиум", а на ТНТ продолжает победное шествие "Битва экстресенсов", открывающая уже шестой (!) сезон.
       Чем вызван внезапный натиск оккультизма на массовую аудиторию? Ясно, невероятным коммерческим потенциалом. Огромные рейтинги сулят сумасшедшие прибыли. Но откуда берутся эти рейтинги?
       Масс-медиа отражают массовое сознание. Успешной становится лишь та передача (газета, тренд), которая улавливает биение сердец и состояние умов большей части народа. Самые высокие тиражи из всей книгопечатной продукции сегодня имеют астрологические календари. Газеты пестрят объявлениями "приворожу", "сниму венец безбрачия", "помогу в бизнесе", "исправлю биополе", "вылечу ауру" с подписями "ясновидящая", "потомственная гадалка". Книги по эзотерике и оккультизму занимают стеллажи во всех книжных магазинах. Спрос рождает предложение. Люди хотят немедленных чудес, не требующих усилий с их стороны. Хотят повлиять на свою судьбу, задобрить, договориться. Вступить с высшими силами в отношения "ты - мне, я - тебе", подстелить соломки. Свечку - в храм, блюдце с молочком - домовому, булавку под порог - соседке. В церковь ходят, потому что там "энергетика хорошая", иконы в квартире развешивают по правилам фэн-шуй. Массовая православная литература, подающая основы веры в максимально упрощенной форме, играет не последнюю роль в распространении таких представлений. А за наукообразным эвфемизмом "двоеверие" часто скрывается банальное язычество, когда к Церкви, богослужению и святыням относятся как к оберегам и магическим действиям, а Христос и Евангелие - нечто абстрактное и "бесполезное" для организации жизни.
       Шоу "Феномен" на канале "Россия" можно смело называть государственной пропагандой оккультизма. Умелой и качественной пропагандой. Такая зрелищность, конечно, не снилась никаким кашпировским. "Феномен" - это такая "Фабрика звезд" для магов и экстрасенсов, которые благодаря Геллеру и финансовым вливаниям будут плодиться и размножаться, становиться популярными, вести собственные проекты. В качестве затравки последнюю неделю на разных каналах показывали сюжеты о том, как колдунья Джуна помогала Брежневу, а Григорий Грабовой был близок окружению Ельцина. На этом фоне детским лепетом выглядит претензия Авдотьи Смирновой, ведущей передачи "Школа злословия", брошенная в эфире диакону Андрею Кураеву, в том, что Церковь "проникает на государственные телеканалы".
       Поражает цинизм, с которым руководители "России" и других крупных СМИ, участвуют в церковных мероприятиях, где говорят "правильные" слова о нравственности и ценностях, а потом показывают миллионам зрителей, как выстраивать отношения с нечистой силой. Поражает цинизм "звезд", которые с удовольствием оказываются на обложках православных журналов, говорят о своих поисках Бога, а потом ассистируют "великому магу" (организатор "Феномена" - руководитель "Медиасоюза" Александр Любимов, в передаче принимает участие ведущая "Спокойной ночи, малыши!" Оксана Федорова).
       Вероятно, наступила пора более осторожно выбирать, с кем и как в мире СМИ и культуры вести диалог. И еще хорошо бы прояснить так, чтобы все прихожане и захожане, наконец, поняли и запомнили, разницу между святой водой и "заряженной", между нательными крестами и амулетами, между старцем и ясновидящим.
   Автор: Ксения Лученко
  
  
  
  
  
  
   Хотя те болезненные состояния, которые случаются во время встречи с мистическими переживаниями, могут ощущаться как разрушительные, и даже насильственные, со временем люди часто признают, что это была болезненность духовного раскрытия и роста. Они даже могут прийти к осознанию того, что эти страдания - признак их связи с божественным. Св. Тереза Авильская так описывает это состояние:
   "Боль была столь остра, что я застонала, но и наслаждение от этой чрезвычайной боли было столь же большим, и оно настолько переполняло меня, что мне даже не хотелось, чтобы боль уходила, - ведь душа не может удовлетвориться ничем, что является меньшим, чем сам Бог. Это была духовная боль, не телесная, хотя тело тоже принимало участие, и даже очень значительное участие в ней. Это состояние можно было бы назвать взаимным общением между мной и Богом".
   Переживания позитивной дезинтеграции, описанные ниже, также могут представлять собой проблемы. Если одни люди могут принимать это событие, как освобождающее и расширяющее, то другие, сильно привязанные к своим индивидуальным отождествлениям, могут очень пугаться и пытаться сопротивляться и бороться с такой ситуацией. Хотя состояние утраты "эго" является лишь переходным этапом, людям, находящимся в такой ситуации, кажется, что это навсегда. В преддверии этого состояния на грани между тем, чем человек был и осознавал себя, и тем, чем становится, он может спросить: "Кто я? Где это состояние пришло ко мне? И могу ли я доверять тому, что произошло?"
   Многие люди не верят в реальность новых возможностей, раскрывающихся перед ними, или же могут опасаться, что состояния, которые они переживают, являются признаками душевной болезни. Они могут также чувствовать, что сбились с пути и слишком далеко отошли от того, что им привычно и знакомо. Они могут даже бояться, что после прикосновения Божественного они настолько сильно изменятся, что другие люди, окружающие их, немедленно увидят, что они "не такие, как все", и подумают, что они или со странностями, или вообще сумасшедшие.
   Иные могут бороться с трансцендентными переживаниями, какими бы прекрасными и умиротворяющими они ни были, потому что они не чувствуют, что эти переживания заслуживают их внимания. Мы знали некоторых индивидов с достаточно долго существовавшими проблемами, связанными с образом себя, которые чувствовали, что все слишком приятные, положительные переживания являются незаслуженными для них. Часто бывало так, что чем более благоприятными были их духовные состояния, тем больше они пытались сопротивляться им.
   У некоторых людей возникала депрессия после того, как они соприкоснулись с трансцендентными областями, поскольку их повседневная жизнь показалась им тусклой и неинтересной по сравнению с той яркостью и освобождением, которые им довелось пережить. Один из них, терапевт, так писал о своем возвращении к ограниченности физического тела после мистического переживания: "В этом состоянии озарения я чувствовал себя полностью неограниченным и свободным, окруженным сверкающим светом, наполненным им и омытым необычайно сильным чувством умиротворенности. Когда я начал возвращаться в повседневный мир, то почувствовал, что мое новое, более широкое "я" было затянуто назад, как в воронку, в мою ограниченную, сжимающую меня оболочку, в мое физическое повседневное "я". Мое тело воспринималось как стальной капкан, поймавший и державший в себе все мои возможности. Я чувствовал, как боль и драматизм повседневной жизни входят в меня, и я плакал, томясь по возвращению к той свободе, которая открылась мне".
   Некоторые люди в такой ситуации могут стремиться остаться в приятном для них расширенном состоянии сознания, исключая этим ответственность за свои повседневные дела. Или же они могут так сильно стремиться к повторению этого переживания, что этим самым перекрывают для себя возможность прохождения других стадий духовного путешествия - может быть, не столь приятных и экстраординарных, но не менее важных. В результате этого они могут ограничивать возможности своего дальнейшего развития, проявляя сопротивление всему, что расценивают как нечто меньшее, менее значимое, чем позитивные мистические состояния.

ПРОБЛЕМА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНЬЮ.

   Часто бывает так, что хотя индивиды и извлекают несомненную пользу от встречи с Божественным, у них возникают проблемы с окружающими их людьми. Иногда люди пытаются рассказывать своим близким о своем скрытом мистическом переживании. Часто члены их семьи, друзья или психотерапевт не могут понять целительного потенциала трансцендентных состояний, и у них возникает естественное беспокойство о душевном здоровье своих близких или пациентов. Если человек, имевший опыт таких переживаний, вообще сомневается в их действительности или же озабочен состоянием своего собственного ума, то беспокойство других людей по этому поводу может только усилить эти сомнения, компрометируя и скрывая богатство действительных чувств и ощущений.
   Трудности возникают и тогда, когда встреча с трансцендентным происходит в неподходящей ситуации. Люди обычно считают, что меньше проблем возникает, если восторженное мистическое состояние наполняет их в безопасной обстановке, например, в комнате для медитации или в своей собственной спальне, чем если это случается посреди магазина или в аэропорту. Если человек не находится в поддерживающей обстановке в то время, когда происходит растворение личностных ограничений, то может возникать впечатление, что ему трудно действовать во внешнем мире. Он может, например, чувствовать неуверенность в физической координации своих движений, казаться неуклюжим и дезорганизованным. Если ему в это время приходится иметь дело с охранником, стоящим у входа в ресторан, или с представителями службы безопасности в аэропорту, то его поведение легко может быть понято неправильным образом.
   Других людей может пугать то, что если они позволят такому расширяющему сознание опыту войти в их жизнь, то их новое состояние сознания принесет с собой дополнительные нежелательные обязанности или ответственность по отношению к окружающим либо миру в целом. Человек при этом задается вопросом: "Означает ли это откровение, что мне нужно что-то делать с ним? Должен ли я полагать, что мне нужно помогать другим людям увидеть то же, что я увидел? Должен ли я в связи с этим исполнять в мире какую-то особую роль?"
   Бывает, что реакция таких людей противоположна: они могут чувствовать, что благословлены божественным провидением и поэтому заслуживают особого призвания и статуса, возвышающих их над ординарными человеческими делами. У них может быть очень реалистическое откровение о том, что их существование является частью некой запутанной, взаимосвязанной космической системы. В результате они могут почувствовать, что Бог заботится обо всем, и они в своей жизни освобождены от большей части ответственности за свои поступки.
   Тесно связанным с этим может быть и способ, которым люди проявляют во внешнем мире такое откровение. Если они обрели связь с тем, что, как они чувствуют, является Богом, Высшей Силой или небесным существом, таким, как Христос или Будда, они могут позволить этому состоянию исказить их "эго", или чувство персонального отождествления. Тогда вместо обретения большего понимания они начинают считать, что вселенская реальность, потенциально доступная для всех, открылась только лишь им. И, вместо того чтобы выйти из своего переживания с пониманием божественности своей природы и того, что таким, в сущности, является каждый человек и все окружающее, эти индивиды начинают считать, что они сами являются Богом и что они обладают особым посланием к миру. Бывает, что у них развиваются мессианские склонности, которые могут привести к значительному отчуждению их от остальных людей.
   Гроф Ст. Неистовый поиск себя. - М., 1996, с. 64-97.
  
  

ТРАНСПЕРСОНАЛЬНЫЙ (МИСТИЧЕСКИЙ) ОПЫТ В РАННЕМ ХРИСТИАНСТВЕ

   Генезис христианства исключительно сложен, и эта сложность в полной мере отразилась в структуре христианского вероучения, литургической практики и церковной организации. Христианство в процессе своего становления вобрало в себя основы иудейского мировосприятия (теизм, креационизм, историзм), религиозные представления, связанные с мистериальными культами эллинистического Востока, и элементы греко-римской философии (стоицизм, платонизм); последнее обусловило тот дуализм Афин и Иерусалима, о котором мы говорили во введении в связи с проблемой "религия - наука". Можно указать и на другие мировоззренческие компоненты (например, гностический и манихейский аскетизм), также сыгравшие немаловажную роль в формировании этой второй по времени возникновения (после буддизма) мировой религии. Таким образом, христианство оказалось как бы плавильным горном, переплавлявшим в себе все культурное и религиозно-философское наследие средиземноморского мира, создавая новый синтез, отнюдь не сводимый ни к одному из своих компонентов, ни к Афинам, ни к Иерусалиму в чистом виде. Именно этот синтез сохранил основы культурного наследия античности в новую эпоху, посеяв семена, из которых взошла новая европейская романо-германская и византийско-славянская цивилизация.
   Тем не менее необходимо иметь в виду, что сложность и гетерогенность христианства как развитой религии отнюдь не означает аналогичной синкретичности, гетерогенности и полиморфности учения основателя этой религии - Иисуса (от евр. Иешуа или Иегошуа) Христа (Христос - перевод на греч. евр. маишах - "спаситель", "помазанник"). О теологии Нового Завета написано так безмерно много (в том числе и в последнее время, особенно столпами протестантского модернизма, из которых наиболее знаменит Бультман), что говорить о ней вновь, да еще и по необходимости кратко, нет никакой возможности. Выскажем только нашу убежденность в том, что теология Нового Завета не только отнюдь не тождественна теологии Никео-константинопольского символа веры и отцов церкви, но и вообще имеет с ней весьма мало общего.
   Собственно, никакой теологии как системы богословских взглядов и концепций мы в Новом Завете и не находим, ибо его интенция совсем иная; во всяком случае, цель евангелий - отнюдь не конструирование системы догматов и теологических спекуляций. Учение Нового Завета (прежде всего евангелий) вполне однородно, последовательно и имеет совершенно традиционно иудейский характер, будучи прочно укорененным в ветхозаветных текстах и религиозных сочинениях периода второго храма. Поэтому любой образованный в религиозном отношении еврей прекрасно видит иудейский подтекст и контекст наставлений Иисуса и немало удивляется их пониманию в церковной традиции. Достаточно обратиться к некоторым сочинениям времен правления Хасмонейской династии, чтобы найти в них в готовом виде все элементы учения Иисуса.
   Прежде всего следует назвать два текста. Это уже упоминавшаяся "Книга Еноха", содержащая апокалиптико-эсхатологические идеи и образы христианской литературы первых веков нашей эры (интересно, что в "Книге Еноха" последний суд вершит Сын Человеческий, в котором воплощена праведность и который восседает на престоле своей славы), и написанные в 109-107 гг. до н.э. "Завещания двенадцати патриархов", иногда почти текстуально совпадающие с евангельскими текстами и едва ли не дословно предвосхищающие Нагорную проповедь:
   Возлюбите один другого от всего сердца; и если кто согрешит против тебя, обратись к нему со словами мира и не таи в душе своей злобы; и если он станет сожалеть об этом и покается, прости его. Но если он не признает своего греха, не возгневайся на него, не то, подцепив заразу от тебя, он ответит богохульствами и тем согрешит вдвойне... И если, утратив стыд, он станет упорствовать в грехе, то и тогда прости его от всего сердца и оставь мщение Богу. (Цит. по: Рассел Б. История западной философии. Т. 1. М., 1993. С. 334.)
   Однако ко времени Иисуса в иудаизме восторжествовали ритуализм и формальная обрядность, с одной стороны, и политические амбиции - с другой. Так, фарисеи (а именно фарисеем написан цитировавшийся выше текст) полностью подчинили себя следованию букве Закона и политическим интригам, а саддукеи проповедовали узкий и бесперспективный ритуалистический традиционализм, отвергая к тому же веру в бессмертие и воскресение, уже несколько столетий как утвердившуюся в иудаизме. Им противостояли ессеи (к которым был, видимо, близок Иоанн Креститель и традиции которых сохраняются в современном мандеизме Сирии и Ирака, последователи мандеизма считают себя продолжателями дела Иоанна); интересно, что если филиппики против фарисеев и саддукеев рассыпаны по всему евангельскому тексту, то о ессеях в евангелиях вообще не упоминается, что может быть косвенным свидетельством в пользу определенных симпатий Иисуса к этому учению. Но ессеи были отшельниками, по существу изолировавшимися от общества и не влиявшими непосредственно на религиозную и общественную жизнь Иудеи рубежа нашей эры.
   Так что Иисус, собственно, - при беспристрастном взгляде на евангельские тексты, понимаемые в контексте традиции и исторической ситуации, - был достаточно традиционным учителем праведности (вроде известного по кумранским текстам проповедника, жившего на 150 лет раньше Иисуса и так же, как и Иисус, распятого на кресте в Иерусалиме ок. 137/136 г. до н.э.), выступившим против ритуального формализма, буквоедства и лицемерия господствовавших течений иудаизма с целью обратить к самым широким слоям населения проповедь нравственного обновления и живого религиозного опыта ("дух дышит, где хочет", "дух животворит, плоть же не пользует нимало", "суббота для человека, а не человек для субботы").
   "Ищите Царства Божия и правды его, а остальное приложится вам" - вот главная новозаветная максима, благая весть проповедника из Назарета. Царство Божие здесь и сейчас - и блаженная жизнь, не зависящая от внешних обстоятельств. Антиритуалистические и антижреческие настроения евангелий (например, утверждение Иисуса о том, что поклоняться Богу следует не в храме и не на горе, а в духе и истине) также тесно связаны с установкой на личное благочестие, переживаемое внутренне (интериоризируемое благочестие в отличие от формально обрядового), нравственную чистоту и религиозный опыт Царства Божиего здесь и теперь. С этой установкой, правда, дисгармонирует проповедь Страшного Суда в конце времен (вообще идея суда очень последовательно вписывается в зороастризм и иудаизм как религии Закона, но противоречит христианству как религии Любви и Благодати), но это противоречие может быть объяснено как повышенным чувством справедливости, так и идеологической обработкой евангельского текста в процессе передачи (об этом - ниже).
   Интересно, что Ф.Ницше в своем чрезвычайно агрессивном, если не сказать злобном, сочинении "Антихристианин" (или "Антихрист") не жалеет сильных выражений для характеристики Нового Завета в целом, но как-то очень тепло и интимно говорит о личности Христа, "благого вестника", который проповедовал Царство Божие, что "внутри нас" и который пошел на смерть, доказывая и этим торжество своей вести этого Царства. Думается, что Ницше при всей его вопиющей несправедливости и ненависти к христианской религии очень тонко и точно подметил самую суть новозаветной экзистенциальности.
   Крестная казнь Иисуса была вызвана, по всей видимости, политическими причинами, на что есть указания и в евангелиях (страх старейшин иудейских, что проповедь Иисуса повлечет репрессии со стороны римлян, основывавшийся на их традиционно политическом и государственническом, а не духовном понимании роли мессий). Не случайно, что последним аргументом иудеев, сломившим Пилата, было обвинение Иисуса в попытке узурпации власти ("царь иудейский") и в мятеже против кесаря (что в случае освобождения Иисуса делало бы Пилата его сообщником). Привычные интерпретации мотивов членов синедриона, сводящиеся к их сопротивлению претензии Иисуса на божественность, совершенно необоснованны (что подтверждают и суждения современных иудейских авторитетов), поскольку эпитеты "сын человеческий" и "сын Божий" имеют традиционное употребление и не противоречат иудейской ортодоксии.
   В евангелиях они также постоянно прилагаются Иисусом ко всем людям, а не к себе исключительно ("будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" и т.п.). Поэтому, думается, прав Ницше, говоривший, что Иисус ничем не выделял себя лично и не претендовал на собственную исключительность: вся та праведность и блаженство (ср. Заповеди Блаженства), которых достиг он, доступны при усилии ("Царство Божие силою берется") всем и каждому здесь и теперь. Этому вроде бы противоречит Евангелие от Иоанна, но оно, как известно, вообще стоит особняком от других евангелий (синоптических) и написано под сильнейшим влиянием платонизирующей иудейской экзегетики диаспоры (ярчайший представитель ее - Филон Александрийский). Именно Иоанн впервые заговорил о том, что Иисус - воплощенный Логос эллинизированного иудаизма диаспоры. В это же приблизительно время идея Логоса - второго Бога активно разрабатывается и в эллинистической теософской традиции - "Герметический корпус", например, содержит знаменитую фразу: "Deus omnia creator secum deum fecit" ("Бог, творец всего, производит второго Бога"). Иоанн к тому же вкладывает в уста Иисуса длинные монологи (составляющие основное содержание этого евангелия), в которых Иисус всячески подчеркивает свою божественность, чего нет в евангелиях синоптических.
   Процесс реинтерпретации учения Иисуса начался почти сразу же за выходом первоначального христианства (иудео-христианства) за пределы Палестины. Даже при признании нами традиционного авторства евангелий мы обращаем внимание на то, что евангелистами являются люди, далеко не самые близкие к Иисусу и даже необязательно входящие в круг семидесяти апостолов, не говоря уже о двенадцати - к ним относятся Матфей и Иоанн, что же касается Луки и Марка (последнего церковь отождествляет с юношей, бежавшим, завернувшись в простыню, при аресте Иисуса), то их близость к Иисусу в любом случае весьма сомнительна. Скорее же всего, евангелия писались иудеями диаспоры, давно утратившими непосредственный контакт со своей родиной и эллинизировавшимися (показательны и их имена: Лука - имя римское, Люций, чисто римским именем является и Марк). Писали они, вероятно, с чужих слов, путая иудейские реалии и географические названия и плохо понимая тот культурно-исторический контекст, в котором велась проповедь Иисуса. В результате все чаще и чаще иудейское понимание слов Иисуса сменяется их интерпретацией человеком эллинистического воспитания. Само воскресение (Иисуса), идея которого укоренена в зороастрийской и иудейской традициях, начинает ассоциироваться в глазах эллинов-неофитов с типологически совершенно иными "воскресениями" богов Фригии, Сирии и Египта (в XIX в. это непонимание было унаследовано и "научно" использовано религиеведами мифологической школы). Таким образом, даже евангелия (не говоря уже о христианстве позднейших времен) являют собой во многом результат видения иудейской реальности не понимающим, но истолковывающим эллинистическим взглядом.
   Итак, суть благовестия Иисуса - чистый религиозный опыт, обретение религиозного опыта, базирующегося на свободе духа ("дух дышит, где хочет", "и познаете истину, и истина сделает вас свободными") и возвышающегося над традицией, догматами, ритуалами и внешним благочестием ("пусть левая рука не знает того, что делает правая", наставление об уединенной молитве во избежание похвал за благочестие и т.п.). Такой опыт и есть внутренне присущее каждому человеку и одновременно внемирское ("царство мое не от мира сего") Царство Божие. Это учение Духа, а не закона, свободы, а не внешнего принуждения.
   Вместе с тем ряд моментов учения Иисуса, а особенно его трагического жизненного пути, вторгаясь в эллинистический образ мыслей с его религиозными архетипами, налагались на культурные стереотипы другой цивилизации (греко-римской) и перетолковывались в ее парадигме и в духе ее религиозных чаяний, что породило множество интерпретаций (от гностических до ортодоксально-церковных). Но образ страдающего во имя искупления грешников Бога (или богочеловека), своим воскресением открывающего путь к спасению обреченным на ад, накладывался не только на культурные стереотипы, но и на психологические матрицы (как системы конденсированного опыта, так и БПМ; поэтому, кстати, неудивительно, что в перинатальных переживаниях на трансперсональных сеансах весьма распространены отождествления со страдающим и воскресшим Христом, а образы распятых младенцев и зародышей очень часты в рисунках участников этих сеансов). Все это, разумеется, не только искажало (и даже делало неузнаваемым) учение исторического Иисуса, но и обогащало христианскую традицию, внося в нее глубокую мистериальность, оплодотворенную новыми идеями и новой моралью, и трансперсональную устремленность.
   Мотивы трансперсональных переживаний достаточно распространены в раннехристианской, в том числе и в новозаветной, литературе.
   Богатейший материал по этому вопросу содержат Послания св. апостола Павла, этого знаменитого "апостола языков", установка которого на миссионерскую деятельность за пределами иудейской среды сыграла определяющую роль в превращении христианства в мировую религию.
   В Посланиях мы встречаемся не только с описанием "экстатических" состояний самого св. Павла, но и с указаниями на то, что пророчества, предполагавшие вхождение в транс, общение с "высшими силами" и другие типы трансперсональных переживаний, играли немалую роль в жизни ранних христианских общин ("церквей").
   Из Посланий мы знаем, что пророчествовали "не только мужчины, но и женщины" (1 Кор. 5), что пророчества часто включали в себя говорение на иноязыках, то есть глоссолалии (1 Кор. 14:2), и что пророчествованию придавалось особое значение как важнейшему из духовных даров (1 Кор. 14:1). При этом сами по себе пророчества ставятся выше глоссолалии: глоссолалии остаются непонятными для верующих, тогда как пророчествующие назидают общину. Предполагалась как массовость "пророчествования", так и наличие истолкователей глоссолалии. Св. Павел особенно печется о том, чтобы держать харизматическую и экстатическую линию поведения общин под контролем, чтобы она не могла перейти в некое "вакхическое" буйство:
   "Итак, братия, ревнуйте о том, чтобы пророчествовать, но не запрещайте говорить и языками; только все должно быть благопристойно и чинно" (1 Кор. 14:39-40).
   В главе 12-й Второго послания к Коринфянам (1-5) содержится описание некоего духовного экстатического восхождения, причем, по всей видимости, речь идет об опыте самого ап. Павла:
   "Неполезно хвалиться мне; ибо я приду к видениям и откровениям Господним. Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет, - в теле ли - не знаю, вне ли тела - не знаю: Бог знает, - восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке, - только не знаю - в теле, или вне тела: Бог знает, - что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать. Таким человеком могу хвалиться; собою же не похвалюсь, разве только немощами моими".
   Мотивы полета ("восхищения"), выхода за пределы индивидуальной ограниченности и неописываемости, невыразимости трансперсонального переживания уже хорошо знакомы нам.
   Тем не менее, насколько мы можем судить по имеющемуся материалу, в раннем христианстве не существовало разработанной "техники экстаза", то есть систематической и нормативной психотехники.
   Пророческая тенденция в раннем христианстве нашла свое наивысшее выражение в монтанизме, признанном в III в. ересью, но еще в конце II в. имевшем такого последователя и апологета, как знаменитый Тертуллиан.
   Монтанизм родился в Малой Азии, во Фригии - области, уже хорошо знакомой нам по культу Кибелы и Аттиса. Сам основатель этого учения Монтан (II в.) был, согласно некоторым источникам, обращенным в христианство галлом, оскопленным жрецом Матери богов. Христианство, видимо, дало новое направление экстатизму, воспитанному на почитании Кибелы. Монтан, сопровождаемый двумя женщинами - Максимиллой и Прискиллой, провозгласил себя провозвестником нового откровения - откровения Святого Духа-Параклета (Утешителя, Ходатая). Монтанисты утверждали, что подобно тому, как Христос с апостолами возвышались над Моисеем и пророками, так же и Монтан со своими пророчицами - над Христом и апостолами в качестве носителей откровения Духа. У монтанистов было много своих текстов - оды Монтана, пророчества Максимиллы, псалмы. Как говорит М.Э.Поснов, характеризуя точку зрения монтанистов:
   "Откровение Бога в Монтане и его спутницах достигло новой последней ступени своего проявления и действия для того, чтобы ввиду близко предстоящего конца мира подготовить общину через новые откровения и новые требования к делу совершенства и совершения всего".
   В целом в догматике и богословии монтанизм не содержал ничего нового по сравнению с учением других христианских общин. Главное в нем было напряженное ожидание конца света, второго пришествия Христа и явления Нового Иерусалима, на роль которого Монтан выдвигал небольшие фригийские города Петузу и Тимион, куда он собирался созвать христиан всего тогдашнего мира. Монтанисты проповедовали покаяние и строжайший аскетизм, вплоть до призывов к расторжению браков. В течение III в. монтанизм постепенно утрачивает свое влияние и исчезает. В монтанизме пророчески-эсхатологическая линия христианского религиозного опыта (ярчайшим образом проявившаяся в "Апокалипсисе") находит свое завершение. Последующее развитие христианской практики духовного делания пошло по иному пути - по пути разработки систем аскетической психотехники в рамках монашества (с IV в.). Но прежде чем говорить о монашестве, необходимо охарактеризовать такие явления, как гностицизм, неоплатонизм (в его эллинской и христианской формах) и апофатическое богословие. Здесь мы ограничимся лишь беглым анализом перечисленных учений в контексте проблемы формирования теории и практики монашеского делания, иноческого подвига.
   Гностицизм - явление очень сложное и существовавшее в различных вариантах (учения Валентина, Василида, гностики-офиты, энкратисты и т.д.); мы постараемся выделить самые существенные черты, присущие гностическому движению в целом.
   Установка на принципиальный эзотеризм. Все люди делятся гностиками на "телесных" (соматики, гилики), "душевных" (психики) и "духовных" (пневматики). Из них только последним доступны тайны гносиса - высшего и подлинного знания.
   Весь видимый материальный мир - зло. Это темница духа, порабощенного небытием, стихией хаоса-материи. Освобождение из темницы мира достигается через причастность божественному знанию и постижение природы собственного духа как частицы высшего и единственного истинного Бога - Отца Нерожденного, Неизреченного, Мрака, который превыше всякого Света.
   Мир есть результат трагической ошибки, трагедии в Абсолюте. Отец Нерожденный, самообнаруживаясь, являет себя в особых сущностях-зонах, зачастую образующих пары или четы (сизигии). Завершенность эонов-теофаний образует божественную полноту (плерома). Гордыня или ошибка одного из эонов (обычно Софии) приводит к нарушению этой полноты, его отпаду от плеромы и началу космогенеза, в результате которого создается множество несовершенных миров (иногда 365) во главе с их владыками-архонтами. Низший из этих миров - наш материальный мир.
   Принципиальная антииудейская позиция. Гностики активно отвергают Ветхий Завет и считают ветхозаветного Яхве (Иалдаваофа) низшим архонтом, демиургом, вообразившим себя высшим Богом и стремящимся поработить человека властью своего закона. В некоторых гностических системах (офиты, каиниты) даже грехопадение толкуется как благое деяние, совершаемое по вразумлению одного из эонов, принявшего вид библейского змия и открывшего людям гносис, знание добра и зла, что, естественно, вызвало гнев Иалдаваофа, загнавшего человека в самую бездну материи. Иногда этот религиозный "антисемитизм" интерпретируется как реакция эллинистических начал в христианстве на инокультурный иудейский пласт, чуждый эллинистическому видению мира. Однако, учитывая в значительной степени гностический характер (типологическую близость гностицизму) иудейской каббалы, эту интерпретацию можно считать несостоятельной.
   Представление о спасении как полном избавлении от материальности. Плерома стремится восстановить свою целостность, что приводит к появлению нового зона Иисуса (иногда - двух: Иисуса и Христа), который и сходит в материальный мир, обучая избранных носителей духа высшему гносису (интересно, что в гностических евангелиях очень часто истинными учениками Христа, которым он открывает тайное учение, оказываются женщины - Мария Магдалина и др.). После того как все частицы духа покинут мир и вернутся в плерому, материя вернется в состояние аморфного хаоса и прекратит свое существование (у Василида финал космической драмы сложнее - это апокатастасис, "восстановление всего"). Телесность Христа обычно считается гностиками призрачной (докетизм).
   Спасение достигается через практику строжайшего аскетизма (известны сообщения и о крайнем либертинизме, однако, скорее всего, они не заслуживают серьезного к ним отношения), преодоление всех привязанностей и влечений и достижение бесстрастия. Гностики занимались практикой заклинаний (возможно, аналог индийских мантр), участвовали в мистериальных ритуалах и склонны были к смешению эллинистических и христианских образов, ценя в них некое архетипическое единство.
   Ведущее настроение гностицизма - чувство экзистенциальной заброшенности человека, его затерянности в злом и чуждом материальном мире, отгороженном сотнями небес и миров с их архонтами и демиургами от истинной родины человека, того духовного пространства, где дух человека у себя и в себе - от плеромы эонов Отца Нерожденного. Этот экзистенциальный пессимизм преодолевает сам себя в вере в окончательное освобождение и возвращение в плерому.
   Гностическая мифология и теософия чрезвычайно интересны для психологического исследования религиозного феномена - в них мы в обилии находим различные перинатальные и трансперсональные мотивы, а также набор архетипов, кодирующих порожденные системами конденсированного опыта и базовыми перинатальными матрицами (БПМ) комплексы.
   Гностицизм, объявленный формировавшийся епископальной церковью ересью (этого не избежала даже такая "мягкая" форма гностицизма, как учение Маркиона, считавшего себя продолжателем линии ап. Павла) и в конце концов практически полностью искорененный, никогда на самом деле не претендовал на роль соперника церкви, ибо всегда мыслил себя не как массовое религиозное движение (или массовая организация), а как учение узкого круга эзотериков-пневматиков (единственной массовой формой своеобразного квазигноситицизма было манихейство). Но церковь не нуждалась в таком эзотеризме, сводившем на нет все ее претензии на обладание полнотой истины и непререкаемый авторитет в вопросах веры. После своего расцвета во II и отчасти в III в. гностицизм постепенно приходит в упадок и как таковой исчезает.
   Но исчезнув в качестве самостоятельного религиозного течения, гностицизм оказал огромное влияние на историю христианства. И дело здесь не в том, что гностические и манихейские идеи питали христианские ереси на протяжении всего средневековья (павликане, богомилы, катары, альбигойцы и др.). Прежде всего, аскетико-созерцательная и мироотрицающая установка гностицизма глубоко трансформировала онтологический оптимизм исходного иудео-христианства. Сколько бы ни принималось на церковных соборах постановлений, осуждающих дуализм, презрение к плоти и мировоззренческий аскетизм, реальное эмоциональное мироощущение христианства (независимо от догматических определений) стало пессимистическим и аскетическим, и тень теоретически анафематствуемого дуализма добра и зла пала на христианское мироощущение. И, как нам представляется, именно гностицизм сыграл решающую роль в появлении христианского монашества и пустынножительства (процесс его создания подтолкнули и обмирщение и огосударствление церкви после императоров Константина и Феодосия), той традиции, которая разработала оригинальные христианские формы психотехники.
   В настоящее время есть много оснований говорить именно о гностических истоках монашества. Главное из них - обнаружение грандиозной библиотеки раннехристианской литературы, прежде всего гностической, в Наг-Хаммади (Хенобоскион) в Египте. Этой библиотекой, расположенной в песках Фиваиды, пользовались прежде всего аввы - египетские отцы-пустынники IV-V вв. И именно гностические тексты, казавшиеся уже почти умершими и полузабытыми, определяли и составляли, по существу, весь круг их чтения (значительный сектор которого заполняли апокрифические евангелия).
   Позднее монашество не только порвало с гностицизмом (поддержав, правда, в V в. монофизитство, учение как бы промежуточное между гностическим докетизмом и халкидонской ортодоксией), но и стало знаменем и воинством правоверия. Но гностическая закваска аскетизма, борьбы с аффектами и плотскими соблазнами осталась в нем навсегда.
   Еще одним важным фактором формирования не только христианского богословия, но также мистицизма и психотехнической практики был неоплатонизм.
   Основателем неоплатонизма является Плотин (204 или 205-270 гг.), ученик Аммония Саккаса из Александрии, который был также учителем знаменитейшего христианского мыслителя раннего периода Оригена (ряд положений учения которого в VI в. объявили еретическими). Другими крупнейшими представителями неоплатонизма были Порфирий, Ямвлих и Прокл.
   Неоплатонизм никогда не был чисто философской теорией: он претендовал скорее на роль универсальной эллинистической теологии, подводящей теоретическую базу под религиозные представления и практику как собственно греко-римской религии, так и других учений эллинистического круга во имя синтеза всего античного религиозно-философского наследия перед лицом усиливающегося христианства. Если исключить терпимого и умиротворенного Плотина, то можно сказать, что все философы-неоплатоники были настроены активно антихристиански, а Порфирий даже написал трактат, направленный против христиан. К неоплатонизму примыкал и знаменитый враг христианства император Юлиан Отступник (361-363 гг.). И тем не менее неоплатонизм не только повлиял на формирование христианского богословия и средневековой христианской философии, но и во многом возродился в христианской мысли, так что и св. Августина, и почти всех восточных отцов смело можно считать христианскими неоплатониками. Но не меньшую роль сыграл неоплатонизм и в становлении христианской теории духовного делания.
   Здесь не место сколько-нибудь подробно излагать неоплатоническую философию, слишком краткий и поверхностный обзор профанизировал бы и исказил ее. Заинтересованному читателю мы советуем обратиться к специальным трудам, прежде всего к изложению неоплатонической философии в заключительном томе "Истории античной эстетики" А.Ф.Лосева. Мы же остановимся только на тех моментах неоплатонизма, которые важны для понимания рассматриваемых нами вопросов.
   Можно без труда обнаружить доктринальный уровень неоплатонизма. Его своеобразие состоит в том, что поскольку религии античного мира не сформулировали определенно свои доктринальные положения, философы-неоплатоники не воспроизводят, а сами формируют их, относясь к текстам Гомера и Гесиода, диалогам Платона и мистериальным гимнам как к священному писанию (причем вполне в христианском духе). В основе этой доктрины лежит политеизм, утративший, однако, свою непосредственность и самоценность: теперь за богами находится высшее и непостижимое Единое.
   Философский уровень системы вполне отчетлив и наиболее ярко представлен в неоплатонических текстах. Именно он главным образом влиял на христианскую теологию.
   Важную роль играет в системе и психотехнический уровень. Прежде всего, это учение Плотина об экстазе как восхождении души к Единому, но существенны и рассуждения последователей Плотина о мистериальных культах, которым эти философы активно предавались (вспомним о мистериях Матери Богов, в которых регулярно участвовал Прокл, а также Ямвлиха, даже написавшего трактат "О египетских мистериях"). В связи с важной ролью психотехники в неоплатонизме и его концепцией чувственного мира как последней ступени удаления от Единого, в этике неоплатоников господствовала аскетическая установка, что не мешало им резко отвергать учение гностиков о мире как абсолютном зле: как известно, именно изучение неоплатонизма отвратило св. Августина от манихейства, которому он был привержен, и в конечном итоге направило его в лоно христианской церкви.
   Мы остановимся на двух моментах неоплатонизма - его учении о Едином, повлиявшем на формирование христианского апофатического богословия, и плотиновской теории экстаза как пути к Единому.
   Единое неоплатоников - Абсолют, который превыше всех определений, понятий и категорий. Единое выше бытия, источником которого является. Оно преступает пределы всего и принципиально неописываемо и невыразимо. Вместе с тем все существует лишь вследствие своей причастности единству, хотя само Единое запредельно любому существованию. Единое абсолютно самодостаточно и не нуждается ни в чем, в том числе и в самом себе. И тем не менее в силу переизбытка своей всецелостности оно как бы переливается через себя, эманируя следующий принцип - Ум (нус), который ниже Единого, поскольку произведенное всегда ниже произведшего. Ум, в свою очередь, эманирует Душу (психэ), которая как бы проецирует вложенные в нее Умом идеи вовне, в небытие, которое и есть материя, что и порождает чувственный космос. Отметим пока, что чисто негативные определения Абсолюта-Единого y Плотина были применены к Богу христианскими неоплатониками.
   Однако характер эманации цикличен: сущее не только исходит из Единого, но и способно возвращаться к нему, проходя те же три ступени, но в обратном порядке. Именно эта идея лежит в основе плотиновской теории трансперсонального опыта, который сам Плотин называет экстазом (то есть выхождением за пределы ограничений чувственного космоса и индивидуальной ограниченности: экстаз - это прежде всего вне-себя-бытие). Более того, Плотин определяет (Эннеады V 3, 17) экстаз как цель существования души: душа способна узреть свет Единого и увидеть смысл собственного существования в видении всего, в том числе и себя, и даже самого этого Единого в этом свете: подобно тому как солнце мы созерцаем в его собственном свете, так же и душа должна созерцать Единое посредством исходящего от него света. Это созерцание достигается благодаря полному отрешению от всего, в том числе и от собственной личности: "Афеле панта" ("Отложи все"), - говорит Плотин.
   В "Эннеадах" Плотин очень образно и красочно описывает свой собственный экстатический опыт:
   Много раз это случалось: выступив из тела в себя, становясь внешним всем другим вещам и сосредоточенным в себе, созерцал чудесную красоту; и затем - больше чем когда-либо уверенный в общении с высочайшим порядком, ведя благороднейшую жизнь, приобретая идентичность с божеством, находясь внутри него благодаря приобщению к этой активности, покоясь надо всем умопостигаемым - все это меньше, чем высшее; и все же наступает момент нисхождения из интеллекта к рассуждению, и после этого сопребывания в божественном я спрашиваю себя, как случилось, что я могу теперь нисходить, и как могла душа войти в мое тело, - душа, которая даже внутри тела есть высшее, как она себя показала. (Цит. по: Рассел Б. Указ. соч. С. 306-307.)
   Вот что по этому же поводу пишет ученик Плотина Порфирий (232-301 гг.) в своем жизнеописании учителя:
   Так божественному этому мужу, столько раз устремлявшемуся мыслью к первому и высшему Богу по той стезе, которую Платон указал нам в "Пире", являлся сам этот Бог, ни облика, ни вида не имеющий, свыше мысли и всего мысленного возносящийся, тот Бог, к которому и я, Порфирий, единственный раз на шестьдесят восьмом своем году приблизился и воссоединился. Плотин близок был этой цели - ибо сближение и воссоединение с всеобщим Богом есть для нас предельная цель: за время нашей с ним близости он четырежды достигал этой цели, не внешней пользуясь силой, а внутренней и неизреченной. (Порфирий. Жизнь Плотина // Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 474-475.)
   Можно увидеть самую непосредственную связь между учением неоплатоников о Едином и об экстазе: теория Единого, с одной стороны, как бы задает направление и цель психотехнической практике, а с другой - сама представляет рационализацию в терминах платоновской философии глубинного трансперсонального переживания религиозного опыта, послужившего как бы материей для оформляющего его философского дискурса (подобно тому, как и в религиях чистого опыта психотехника всегда служила поставщиком сырого материала для философствования). Поэтому изучение экстатического опыта неоплатоников и их психотехники (в пределах, освещаемых источниками) исключительно важно для понимания психолого-эмпирической базы их философских построений.
   Отметим также, что неоплатонизм не знал теории окончательного освобождения. Полностью базирующийся на античном циклизме и космизме, неоплатонизм полагал циклы нисхождения души из Единого и восхождения к нему вечными: души то опускаются в чувственный мир, то сливаются до полного отождествления с Единым, то вновь нисходят в космос (учение о круговращении душ очень четко изложено в "Первоосновах теологии" Прокла). Думается, что возможность широчайшего влияния неоплатонизма на христианскую мысль в конечном счете обусловливалась типологической близостью и подобием религиозных переживаний теософа-неоплатоника и христианского аскета. Близость типов опыта обусловила близость языков его описания и возможность самых разнообразных заимствований и взаимовлияний.
   Важнейшим результатом усвоения неоплатонических идей в рамках христианского умозрения была разработка апофатического (отрицательного) богословия, тесно связанного с человеком, выдававшим свое главное произведение за творение "мужа апостольского" Дионисия Ареопагита (поэтому в историографии его обычно называют Псевдодионисием). Кто это был - неизвестно; одна из гипотез предполагает, что за именем "Дионисий Ареопагит" скрывается мыслитель грузинского происхождения Петр Ивер, живший в V в. и бывший одним из активных участников монофизитского движения. Но в любом случае, творения Псевдодионисия оказали сильнейшее влияние на формирование восточнохристианского богословия и мистицизма, а через Иоанна Скота (Эриугену) - на мистицизм католического Запада вплоть до немецких мистиков XIV в., Николая Кузанского и Якоба Бёме.
   Псевдо-Дионисий называет главным атрибутом Бога божественный мрак, ссылаясь на псалом 17 ("соделал мрак покровом Своим"). Это мрак, который превыше света, мрак непознаваемости, непостижимости, абсолютной запредельности и невыразимости божественной сущности. Именно в этом смысле следует понимать мрак, который окутал Моисея при его встрече с Богом:
   "...только после того, как упразднив всякое ведение, Моисей господствующей частью своего разума соединяется с Тем, Кто недоступен никакому познанию, в совершенном неведении обретает он сверхразумное ведение".
   Это ведение, тождественное неведению и невидению (ср. docta ignoranta, ученое неведение Николая Кузанского), достигается постепенным отстранением от всего сущего. Поэтому отрицательные определения Бога предпочтительнее положительных, ибо позволяют восходить от познания низших к познанию высших атрибутов Бога и через отказ от сущего обрести полное ведение того неведения,
   "которое сокрыто во всем сущем от всех, кто хотел бы познать его, и ради созерцания того сверхъестественного Мрака, который сокрыт во всем сущем от тех, кто хотел бы узреть его".
   Но вместе с тем Бог, будучи абсолютно трансцендентен всякому обыденному опыту, так же не может быть описан в отрицательных терминах, как и в положительных: он равно запределен и утверждению, и отрицанию. Будучи причиной чувственного бытия, Бог сверхчувствен; будучи причиной умопостигаемого (интеллегибельного, ноуменального) бытия, Бог не умопостигаем, и к нему неприложимы ни богословские определения, ни философские категории:
   "...по отношению к нему совершенно невозможны ни положительные, ни отрицательные суждения, и когда мы что-либо отрицаем или утверждаем о нем по аналогии с тем, что им создано, мы, собственно, ничего не опровергаем и не определяем, поскольку совершенство единственной причины всего сущего превосходит любое утверждение и любое отрицание, и, обобщая: превосходство над всей совокупностью сущего, Того, Кто запределен всему сущему, - беспредельно". (Послание к Тимофею святого Дионисия Ареопагита. С. 10.)
   Или, как резюмирует свою мысль Псевдо-Дионисий в "Письме Гаю Монаху":
   "Полное неведение и есть познание Того, Кто превосходит все познаваемое". (Там же. С. 11.)
   Таким образом, Псевдо-Дионисий провозглашает полную трансцендентность Бога любым эмпирическим формам познания и одновременно - познаваемость Бога особым мистическим способом, через непознание, неведение, отвержение всего сущего и самого бытия и вступление в "божественный мрак". Это учение о мистическом богопознании, ведущем к тейосису (обожению), причастности божественному естеству, становится со временем теоретической основой монашеской аскезы и духовного делания (что, кстати, показывает, насколько это "божественное неведение" отличается от агностицизма или гносеологического пессимизма новоевропейской философии). Но если "псевдоареопагитики" задают теоретическую парадигму христианского духовного делания, то система его праксиса разрабатывается в исихазме, к рассмотрению которого мы теперь и обратимся.
  

ЧАСТЬ 5. РЕЛИГИОЗНО- МИСТИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ.

Особенности религиозного мистицизма.

   На протяжении развития (эволюции) религиозных представлений неоднократно изменялись и формы религиозного мистицизма.
   Одной из первичных форм религиозного мистицизма являлись ритуалы с употреблением наркотических веществ. При этом не существовало еще абстрактной идеи о Едином Боге, возможности единения с ним. Поэтому первые формы религиозного мистицизма ставили перед собой другие цели, нежели поздний средневековый мистицизм. Религиозный мистицизм в том или ином виде существовал с самого момента зарождения первичных религиозных воззрений. Каждой системе религиозных представлений соответствовал свой исторический тип мистицизма. Не случайно, шаманизм рассматривается некоторыми исследователями как первичные техники экстаза.
   В целом, религиозный мистицизм полностью определялся системой имеющихся религиозных представлений. Когда не было воззрений о Едином Боге, просто невозможен был мистицизм, приписывающий возможность единения с Ним. Как мы разобрали выше, нет таких специфических ощущений, которые принимались бы человеком однозначно как "единение". Это продукт абстрактного мышления и последующего гипостазирования ощущений. Иначе говоря - мистицизм следовал за развитием абстрактного мышления, которое и задавало направленность мистическим переживаниям. Выдвигаемая на первый план многими исследователи первичность "мистического опыта" по отношению к религиозным представлениям не имеет объективного подтверждения. Как раз напротив, описание ощущений напрямую зависит от развития языка и абстрактного мышления. Чтобы ощутить состояние "единения" требовалось подняться до высот абстрактного мышления, первично должно было возникнуть представление об Абсолюте. Поэтому мистицизм прошел те же самые формы, что и абстрактные религиозные представления.
   В том случае, если бы "мистический опыт" являлся действительно следствием неких сверхъестественных сил, то просто не требовалась бы его эволюция. Из истории религии нам известно, что даже в рамках одной традиции, мистицизм постоянно подвергался изменениям, модернизациям. Так мистицизм православного Антония Великого, далеко не мистицизм Григория Синаита или Григория Паламы. В отношении последних, значимую роль начинают играть техники созерцания, в то время как мистицизм Антония был преимущественно аскетическим.
   Можно выделить следующие исторические типы религиозного мистицизма:
      -- Первичный мистицизм (дорелигиозный, архаичный, мифологический, магический).
   Этот тип мистицизма связан с использованием разных наркотических веществ и отличается не развитой и пока еще не закрепленной системой психотехник. Примерами традиций первичного мистицизма являются: шаманизм, ранние языческие системы, античные мистерии и др. Возникающие ощущения, которые являются базовой составляющей мистицизма не получают на этой ступени развитого концептуального (спекулятивного) осмысления. Ощущения еще не абстрагированы в отдельную и не зависящую от человека сущность. В первичном мистицизме нет понимания четкой и устойчивой связи экстатических состояний с "познанием". Воспроизведение экстаза на этой ступени еще часто носит спонтанный и не запланированный характер. Например, при случайном употреблении в пищу галюцинногенных грибов.
   2. Вторичный мистицизм (средневековый). Социально-исторической спецификой этого типа является концептуальное (спекулятивное) осмысление возникающих ощущений или экстаза. Примерами являются: суфизм, христианский мистицизм, каббала и хасидизм, индуистская тантра и т.п. В этих системах уже четко проработаны различные методы воспроизведения экстаза (аскетика, психотехники). На ступени вторичного мистицизма ощущения гипостазируются и отделяются от самого человека, превращаясь, в своего рода, самостоятельную сущность (благодать божию). Состояния экстаза уже однозначно наделяются "познавательным" значением. "Мистический опыт" понимается именно как состояние "познания", хотя и в неадекватной действительности форме. Вторая форма мистицизма, в отличие от первой, носит четко выраженный ограниченный и замкнутый конфессиональный характер. Так, якобы, только традиция, исповедуемая мистиком, является истиной, все остальные религии - нет. Это справедливо для подавляющего большинства христианских, иудейских, исламских мистиков.
   Для второй ступени мистицизма характерно описание ощущений как единения с Абсолютом, Богом. Первичный мистицизм, за редкими исключениями, не знает такого единения.
   3. Современный мистицизм (или синкретический, синтетический). Используется масса методов воспроизведения экстаза от техник первичного мистицизма до развитых психотехник вторичного мистицизма.
   Представленная выше схема позволяет взглянуть на мистицизм в динамике его исторического развития.

Зороастризм.

  
   Древний Иран - земля из сказки и исторических книг. Там жили загадочные огнепоклонники и суровые правители грозных империй древности. Миром правили таинственный Зурван-время, Ахура-Мазда и Ангхро-Манью. Но что мы о них знаем? Мы знаем что в мир приходил Заратуштра и оставил книгу - Авесту, мы знаем, что борьба добра и зла - изначальна, что так было всегда... А что ещё? А почти ничего.
   Причиной выбора темы стол интерес к экзотической культуре, случайно прочитанная фраза, что Александр Македонский воевал именно с Ахеменидами-огнепоклонниками. Интересовала не конкретная культура, а что-то экзотическое, а появление имени великого полководца просто "нажало" кнопку "стоп".
   ...Племенные боги арийских пастухов стали сильными и грозными богами иранских воинов и земледельцев, со временем оставив яркий след во всех религиозных системах Ближнего Востока, а потом и Европы. Эти люди пережили завоевание своей страны, вековые гонения, вынужденный уход в другую страну... и всё равно сохранили свою веру.

РЕЛИГИИ ДРЕВНИХ ИРАНЦЕВ

   Предками древних иранцев были протоиндоиранские (арийские), вероятно полукочевые скотоводческие племена, обитавшие, согласно одной из наиболее распространенных гипотез, в южнорусских степях к востоку от Волги. Некоторые исследователи считают местом первоначального обитания этих племен пространство от Дуная до Урала. В самом общем виде ее можно локализовать районами Причерноморья, включая Анатолию, и Прикаспием. Именно отсюда различные ветви индоевропейцев, преимущественно скотоводов, стали на рубеже III-II тысячелетий до н. э. энергично мигрировать на восток, юг и запад, что со временем привело к возникновению нескольких древних цивилизаций (греческой, иранской, индийской) и оказало немалое воздействие на развитие других очагов мировой культуры, вплоть до Китая.
   Предположительно в начале III тысячелетия до н.э. протоиндоиранцы разделились на две ветви - индоарийскую и древнеиранскую. В результате длительных миграций индоарийцы, двигаясь с севера, заселили значительную часть полуострова Индостан, а древние иранцы - территорию Иранского нагорья и некоторые примыкающие к ней районы. Начало распространения арийских племен на территорию Средней Азии, Ирана и Афганистана историки датируют по-разному. Большинство современных российских исследователей полагает, что иранцы появились там в первой половине II тысячелетия до н.э. часть из них двигалась с севера на юг, вероятно, через Кавказ, а часть - восточнее Каспийского моря. Вступая в контакты с местным оседлым населением, иранцы заимствовали элементы его земледельческой культуры. Автохтонное население, со своей стороны, усваивало язык пришельцев, постепенно вытеснявший местные языки и наречия. Но иранцы не были завоевателями и вскоре попали в зависимость от политических образований, созданных местным населением.
   Религиозная система древних иранцев складывалась в стороне от главных центров ближневосточной цивилизации и по характеру заметно отличалась от религиозных представлений Древнего Египта или Месопотамии, насыщенных мифологией и наполненных приключениями богов и героев. Это и неудивительно: генетически древнеиранские религии восходят к древнейшим верованиям индоевропейских народов, принадлежавших к иной языковой семье и культурной традиции. Ранние верования индоевропейских народов достаточно хорошо запечатлены в древнеиндийских ведах и религиозных представлениях греков, германцев и славян. Сложившиеся в среде пастушеских племен еще на их прародине в III тысячелетии до н. э., если не раньше, они и после расселения сохранили между собой немало общего, что легко фиксируется в ходе их сравнительного изучения. В целом эти верования вполне соответствовали стандартам того раннерелигиозного комплекса, о котором уже шла речь в третьей главе. Однако на протяжении долгих веков в процессе расселения и после него в каждом из новых регионов ойкумены, освоенных осевшими там индоевропейцами, развитие религиозных представлений шло хотя и на единой общей основе, но своим путем. При этом важную роль играла общность исторических судеб или географическая близость тех или иных племен, первоначально перемещавшихся, скажем, в одном направлении, а позже отделившихся друг от друга.
   Такую близость, в частности, легко увидеть на примере индоиранской общности, мигрировавшей к востоку и юго-востоку от прародины. Не вполне ясно, как и при каких обстоятельствах, эта общность, объединенная самоназванием "арии", разделилась на части, одна из которых осела в восточной части Ирана, а вторая продолжала кочевать в сторону долины Ганга. Но близость обеих частей вполне очевидна, как достаточно заметна и их все возраставшая со временем взаимная враждебность. Можно полагать, что взаимное отчуждение было обусловлено усиливавшимся противостоянием оседло-земледельческой части общности продолжавшим кочевать скотоводам, хотя не исключено, что поляризации частей ее способствовал и раскол разросшегося коллектива на дуально-родовые группы. Однако сам факт раскола очевиден и четко фиксируется при изучении религиозных представлений и мифологии соответственно древних иранцев и индоариев. Оба комплекса представлений были знакомы с двумя противостоявшими друг другу классами божественных сил: у иранцев это были ахура и дэвы, у индоариев - дева и асуры. При этом весьма показательно, что первая группа божеств считалась благой, а вторая вредоносной. Главой группы дэвов (дева) был один и тот же Индра, но у индоариев он был великим и почитаемым богом, а у иранцев - злокозненным демоном.
   Отчетливое противопоставление благих сил (дева) и демонов-асуров в древней Индии не оказалось (как это будет видно из последующего изложения) фундаментом религиозных представлений индоариев, где на передний план вышли иные мироустроительные и космические концепции. Зато в древнем Иране именно это жесткое противостояние стало основой основ всех генеральных религиозных конструкций. Мифологическая картина мира здесь строилась на фоне противопоставления сил Добра и Света, воплощенных в этическом законе Арта и олицетворенных великим Ахура-Маздой (греч. - Ормузд), и сил Тьмы и Зла, воплощенных во лжи и олицетворенных Ангхро-Майнью (Ариманом). Этот ритуально-этический дуализм стал фундаментом всех доисламских религий Ирана.

ЗОРОАСТРИЗМ И МАЗДЕИЗМ

   Религиозный дуализм древних иранцев чаще всего связывается с зороастризмом, т. е. с учением великого пророка Зороастра (Заратуштры), которое зафиксировано в древнейшей священной книге Авесте. Письменный текст Авесты - достаточно позднего происхождения (видимо, не ранее III в. до н. э.), тем более это относится к ее многочисленным комментариям. Наиболее же древние части священной книги, ее песнопения и гимны Гаты и Ясны, в том числе приписываемые самому Зороастру, датируются примерно ХП-Х вв. до н. э., т. е. по времени близки к ранним древнеиндийским ведам. Вся сложность проблемы состоит здесь в том, чтобы определить, что именно написал и предложил сам Зороастр и что существовало ранее и было лишь использовано пророком при проведении им своего рода религиозной реформы. А решение этой проблемы в свою очередь зависит от того, каким временем датировать годы жизни Зороастра.
   Зороастр - личность легендарная, хотя многие исследователи признают его реально существовавшим деятелем. О нем нет практически никаких достоверных сведений, а время его жизни в разных древних источниках варьируется от XIII до VI в. до н. э. Более поздние легенды повествуют о преследованиях, которым он подвергался, изображают его культурным героем, великим пророком, спасителем человечества и т. п. Но в наиболее ранних персидских текстах (ахеменидских надписях) о нем не упоминается, хотя в этих текстах есть немало связываемых с его именем идей, в частности в связи с прославлением Ахура-Мазды. Неудивительно, что специалисты оказываются в затруднении. Одни вообще ставят под сомнение реальное существование пророка, другие считают, что он в свое время впал в немилость и был сознательно предан забвению, а третьи склонны видеть в религиозной системе персов времен Ахеменидов лишь предтечу зороастризма - маздеизм, т. е. первоначальную доктрину, которую впоследствии реформировал Зороастр.
   Это последнее соображение заслуживает внимания, хотя оно тоже не отвечает на вопросы, когда жил Зороастр, что именно он изменил в раннем маздеизме и каким образом обновленный им маздеизм стал восприниматься в качестве зороастризма. Оставив все эти вопросы в стороне, обратимся к первоначальной основе древнеиранской религии. Будем условно именовать ее маздеизмом - по имени Ахура-Мазды.
   Верховным божеством и творцом всего сущего считался Ахура-Мазда, причем его первой и основной функцией вначале было, видимо, моделирование космических элементов Вселенной. Своего рода правой рукой и земным помощником его был Митра, в функцию которого первоначально входили социальная организация людей и посредничество между миром божественного и человечеством. Позже он превратился в божество договора, согласия, а также стал богом солнца и покровителем воинов. Третьей в верховной первоначальной триаде древнеиранских богов была Ардвисура Анахита, богиня воды и плодородия, воспринимавшаяся в качестве дочери Ахура-Мазды. Параллельно с этой троицей существовал грозный бог времени Зерван (Зурван). Хотя его подчас считают не имеющим прямого отношения к маздеизму и тем более зороастризму, более поздние мифы приписывают именно ему рождение Ахура-Мазды.
   Глава мира дэвов Ангхро-Майнью был вначале, видимо, сравнительно мало значившей фигурой маздеистского пантеона - тем более что с миром дэвов, как упоминалось, ассоциировалась индоарийская ветвь ариев, уже оторвавшаяся от иранцев. Но противопоставление двух ветвей, двух групп божеств и, как следствие, двух их глав (Ахура-Мазды и Ангхро-Майнью) существовало. И не только существовало, но и вследствие каких-то неясных пока причин нарастало. Не исключено, что эти причины как раз и были связаны с именем и деятельностью пророка Зороастра, годы жизни которого приходятся, скорее всего, на VIII-VII вв. до н. э. Во всяком случае, первые ахеменидские цари уже должны были быть знакомы с этим учением. И если они по какой-то причине его не приняли, то виной тому, возможно, был консерватизм касты жрецов-магов, предпочитавших новому зороастризму древний маздеизм.
   Реформы Зороастра, как они запечатлены в Авесте, были достаточно радикальными и уже по одной этой причине могли быть восприняты далеко не всеми и не сразу, особенно если учесть факт существования касты магов, ревниво оберегавших основы маздеизма. Суть нововведений сводилась как к резкому возвеличению Ахура-Мазды за счет всех остальных почитаемых богов и столь же резкому противопоставлению ему злобного Ангхро-Майнью, так и к приданию всем древним божественным силам явственного этического акцента, к превращению их в некую абстракцию, символизирующую тот или иной аспект великого блага, абсолютного Добра (или соответственно Зла). Высшая божественная семерка в трактовке Зороастра выглядела не просто как семеро бессмертных святых (Амеша Спента), но как аллегории благих достоинств Ахура-Мазды, его шесть эманации - благая мысль (Воху Мана - Вохуман, Бахман - покровитель домашнего скота и скотоводов и землепашцев); лучшая истина (Аша Вахишта - Артвахишт- покровитель стихии огня, хранитель законов, праведности и морали); благочестие (Хшатра Вайрья - Шахревар - покровитель металлов и неба); целостность (Спента Армайти - Спандармат - покровительница земли); благосостояние, здоровье (Хаурватат - Аурват, Хордад- покровитель водной стихии); бессмертие (Амертат - покровитель растений). Сам Ахура-Мазда возглавлял божественную семерку в качестве святого духа. В числе творений Ангхро-Майнью были такие создания: Ака Мана (Акоман - злая мысль); Индра (Андар - по одной из версий предводитель дэвов); Шара (Сара, Шовар, Совар); Нахатья (Накахед, Накиаш); Тарви (голод); Заири (Зариг - голод); Митаохта (Митохт - дэв лжи и лживых мыслей) - прародитель Друджа(Драуга, авест. Друг) , первопричины всех грехов преступлений и зла; Айшма ( Эшм - буйство, ярость; вдохновитель грабежей, насилий, убийств, покровитель разбойных нападений кочевников).
   Перенос акцента из сферы религии в сферу этики сопровождался настоятельной апелляцией пророка к человеку, стремлением не просто выдвинуть на передний план социальную проблему добра и зла, но соединить этику с космологией и придать упомянутой проблеме божественный, поистине космический смысл. В трактовке Зороастра сама этика была превращена в религию. Мир осмыслялся сквозь призму кардинальных этических категорий, за которыми явственно проглядывала личность самого пророка - человека, мощного духом, признанного вероучителя, одного из первых в истории харизматических лидеров. В этом смысле зороастризм как доктрина принадлежит к принципиально новому типу религий - к религиям основателя, пророка.
   Суть зороастризма в самом общем виде, как уже говорилось, сводится к тому, что все сущее делится на два полярно противоположных лагеря - мир света и добра и царство тьмы и зла, между которыми идет непримиримая борьба, составляющая основу мирового процесса, как на земле, так и вне ее, в мире богов. Ахура-Мазде помогают в этой борьбе духи света и чистоты, истины и добра (хумата-хухта-хваршта - "добрые помыслы-добрые речи-добрые дела") , Ангхро-Майнью - силы зла (Ака Мана-Друдж-Айшма - злые мысли-ложь-преступления). И далеко не случайно древние маздеистские божества в зороастризме стали олицетворяться высокими понятиями справедливости, благочестия, благомыслия: Зороастр как бы обращался к Человеку с призывами помочь благородным небесным силам в их непримиримой борьбе, став с этой целью лучше, честнее, чище и, сосредоточив все свои старания и чаяния на том, чтобы одолеть мир зла, покончить со всякой нечистью. Далеко не случайно в гимнах Авесты люди призывались быть доброжелательными, умеренными в помыслах и страстях, готовыми жить в мире и дружбе, помогать ближнему. Восхвалялись честность и верность, осуждались воровство, злословие, преступление. При этом едва ли не основной идеей этической доктрины зороастризма был тезис о том, что истина и добро, равно как страдание и зло, зависят от самих людей, которые могут и должны быть активными творцами собственной судьбы.

МИФОЛОГИЯ ЗОРОАСТРИЗМА

   Мифология зороастризма не очень красочна и богата, но зато весьма интересна. В ранних текстах Авесты описывается четырехъярусная модель космоса: орбита звезд, соотносимая с благими мыслями; орбита луны (благие слова), орбита солнца (благие дела) и особая светоносная сфера, где обитают Ахура-Мазда и его окружение. Царство Ангхро-Майнью - в преисподней. Ряд мифов подробно описывает историю противостояния и борьбы добра и зла. Согласно одним вариантам, эта история, начавшись с золотого века, вступает затем в период ожесточенного конфликта, завершающегося катастрофой, причем перед концом света наступает чудовищная зима, а мир гибнет в огне, после чего все начинается заново. Другие варианты более оптимистичны и предрекают победу силам добра; здесь в функции спасителя мира выступает сам обожествленный Зороастр: мертвые восстанут и обретут нетленные тела благодаря искупительной жертве Спасителя - он родится от семени Заратуштры, которое хранится в глубине озера на востоке. Среди "более поздних мифов существует такой, который соединяет зерванизм с зороастризмом-маздеизмом: бог вечного времени Зерван собирается родить сына, который сотворит мир. Ахура-Мазда в чреве отца был готов к этому и даже поделился своим знанием с братом, Ангхро-Майнью. Последний, разорвав чрево отца, вышел на свет раньше брата и стал претендовать на власть. Отец в ужасе содрогнулся и родил второго, желанного. Поэтому так получилось, что сначала в мире царило зло и лишь, потом наступило царство Ахура-Мазды.
   Подлинным творцом всего сущего, в частности земли, неба и людей, уже в ранних текстах Авесты считался Ахура-Мазда. Что касается людей, то первочеловеком в иранской мифологии вначале считался Йима (аналог индоарийского Ямы), который по велению Ахура-Мазды занимался земледелием и скотоводством, выращивал растения, животных, птиц и, главное, творил добро. Когда ему не хватало для всего этого земли, он взмахивал бичом - и она раздвигалась. Все было бы хорошо, да возгордился Йима, перестал слушаться Ахура-Мазду, начал употреблять в пищу мясо священных быков. В наказание Йиму изгнали из райских мест, а все люди лишились бессмертия. Именно после этого закончился золотой век идиллии и началась эпоха борьбы Добра и Зла. Тексты Авесты упоминают о том, что Йима стал на сторону лжи, т. е. совершил грехопадение. В них есть и эпизод, повествующий о том, как Ахура-Мазда как-то предупредил Йиму, что миру может вскоре грозить гибель от мороза и наводнений, вызванных таянием снегов, и что ему надлежит построить крепость, в которую следовало бы поместить и тем самым спасти от гибели по паре каждой породы всех животных и птиц, а также все виды растений.
   Что касается последней мифологемы, то связь ее с ближневосточной идеей великого потопа очевидна. А вот понятие о рае и идея грехопадения, хорошо известные лишь из ветхозаветных преданий Библии, ставят специалистов перед нелегкой задачей определить, кто на кого повлиял. Не исключено, что концепция райской жизни, греха и наказания, равно как и разработка проблемы бессмертия души, - древнеиранского происхождения.
   Идея слияния духовной субстанции человека с высшим божеством характерна именно для индоиранских верований, что станет более явным при знакомстве с древнейшими культами Индии. Эти верования могли быть основой для возникновения идеи о бессмертии души, особенно если иметь в виду, что упомянутая идея была в древнеиранских религиях теснейшим образом связана с самой сутью доктрины. Ведь в зороастризме судьба человека после смерти ставилась в прямую зависимость от его активности в борьбе сил добра и зла, от его веры в истинность исповедуемого им учения. Если ты веришь, если ты активен в борьбе со злом, если ты предан силам добра и света, то можешь рассчитывать на райское блаженство; если же не веришь и не борешься, то неизбежно окажешься в мире зла, среди духов тьмы и всякой нечисти. Мифология зороастризма разработала эсхатологическое (пророческое и обращенное в будущее) учение о конце мира и своего рода "Страшном суде", о делении всех людей на праведников и грешников: души праведников через три неба попадают в светоносную сферу, где пребывают рядом с Ахура-Маздой, а грешники оказываются в преисподней. При этом сам Заратустра помогает душам перейти через грань, отделяющую мир живых от мира мертвых, по волшебному мосту Чинват: для праведников мост широк, для грешников - узок, как лезвие бритвы.
   Стоит оговориться, что некоторые детали эсхатологии зороастризма известны из текстов сравнительно позднего происхождения, что мешает делать уверенные выводы о происхождении той или иной идеи, в частности известной из Библии идеи о райском блаженстве и грехопадении, о мессианской функции пророка. Однако представления о приоритете зороастризма кажутся более предпочтительными, особенно на общем фоне истории этой религии после ее возникновения.
  

ЗОРОАСТРИЗМ В ДРЕВНЕМ ИРАНЕ

   Специалисты полагают, что зороастризм распространял свое влияние сравнительно медленно: вначале его идеи разрабатывались лишь немногими общинами единоверцев и только постепенно, со временем, последователями нового учения становились адепты маздеизма из касты магов. Империя Ахеменидов в VI-V вв. до н. э. во многом способствовала успеху зороастризма: были резко расширены политические границы Ирана и обеспечены контакты зороастрийцев с представителями иных доктрин, как ближневосточных (Египет, Вавилон), так и особенно иудейской. Считается, что иудаизм как религия, разрабатывавшаяся особенно интенсивно именно в годы вавилонского плена иудеев, испытал сильное влияние зороастризма. И хотя сами Ахемениды: Кир II Великий, Дарий I, Ксеркс I, Артаксеркс I, Ксеркс II, Дарий II, Артаксеркс II, Артаксеркс III, Дарий III явно покровительствовали древнему маздеизму, а не зороастризму, этический пафос учения Зороастра более соответствовал духу времени, причем именно он, видимо, повлиял на иудаизм.
   Мало известно об успехах зороастризма в годы, последовавшие за крушением империи Ахеменидов (начало заката - Греко-персидские войны 500-449гг. до н.э., захват империи Александром Македонским - 330 г. до н.э.) и тем более в период эллинизма, когда влияние греческой культуры на всем Ближнем Востоке было весьма ощутимым. Но некоторые косвенные данные позволяют полагать, что зороастризм как доктрина на рубеже нашей эры не просто существовал, но даже процветал и расширял свое влияние, причем не только в собственно Иране, но и на соседних с ним землях. При этом следует иметь в виду, что речь идет уже о достаточно зрелом зороастризме, вобравшем в себя все уцелевшее наследие древнего маздеизма и разрабатывавшемся усилиями всех его жрецов, включая и потомков древних магов.
   Так, считается, что зороастризм оказал немалое влияние на формирование доктрины некоторых ранних иудео-христианских сект, в частности ессеев с их упором на идею добра и справедливости. Вообще проблема происхождения христианства не может быть полностью решена без учета влияния со стороны иранских религий. Известно, например, что культ Митры, распространившийся в восточных провинциях Рима незадолго до начала нашей эры, оказал огромное воздействие на римских легионеров после восточных походов I в. до н. э. Воитель Митра, патрон воинов, отождествлялся в рамках митраизма то с Ахура-Маздой и божеством солнца, то с Юпитером, то с тем мессией-спасителем, который упоминался в эсхатологических пророчествах иудеев. В честь Митры устраивались мистерии, строились ритуальные сооружения - митрейоны, создавались изображения и скульптуры. Ежегодно в день 25 декабря (позже - день рождения Христа) отмечали день рождения Митры. Веровавшие в Митру имели обыкновение причащаться хлебом и вином, символизировавшими его тело и кровь.
   Все эти детали, как и сам культ мессии-спасителя, не оставляют сомнений в том, что митраизм сильно повлиял на некоторые стороны формировавшегося на рубеже нашей эры христианства, а легкость, с которой это оказалось возможным, объясняется тем, что зороастризм влиял и на иудаизм, и на иудео-христианские секты еще задолго до того, как в Римской империи широко распространился и стал популярен митраизм.
   Но зороастризм был активен не только на западной периферии Ирана. Не менее ярко проявилось воздействие его на религиозные доктрины и на востоке, в частности в пределах Кушанской империи, существовавшей на рубеже и в первые века нашей эры. Отголоском зороастрийского влияния следует считать некоторые элементы буддизма Махаяны, сформировавшегося в начале нашей эры. Специалисты считают, что кушаны внесли в буддизм Махаяны эсхатологию зороастризма, что своим этическим потенциалом буддизм Махаяны обязан именно зороастризму, а сам будда грядущего Майтрейя в системе Махаяны - это ипостась все того же Митры.
   Выход на передний план в зороастризме культа Митры в качестве своего рода alter ego Ахура-Мазды сыграл немалую роль в том, что зороастризм уже на рубеже нашей эры был, прежде всего, связан с почитанием солнца и огня, с культом света и сияния. Храмы зороастрийцев были храмами огня, так что далеко не случайно их стали именовать огнепоклонниками.
   Огонь для зороастрийцев был символом чистоты, очищения, освобождения от скверны. Надо сказать, что физической чистоте они придавали исключительно важное значение, ритуальный смысл: всякая нечисть - это элемент сил тьмы и зла. Поэтому необходимо было остерегаться нечистоты, в том числе и трупов. Чтобы тела покойников (символ нечистоты) не соприкасались с чистыми стихиями (вода, земля, огонь, растения, металл), существовал и специфический обряд захоронения: в открытые сверху большие ступенчатые каменные ямы-башни особые служители сносили умерших. Их тела склевывали хищные грифы, а кости сбрасывались затем на дно вырытого в башне и облицованного камнем колодца. Такие сооружения сохранились и по сей день у парсов, живущих в западной Индии и исповедующих зороастризм. Нечистыми считались также больные, только что родившие женщины и женщины в определенные периоды их жизненного цикла. Всем им необходимо было пройти через специальный обряд очищения.
   В процессе очищения, как упоминалось, самую важную роль играл огонь. Огонь был обязательным при любых ритуальных церемониях, в том числе и при совершении ритуалов в честь Митры или Ахура-Мазды, которые обычно сопровождались пением, жертвенной трапезой и вином и нередко отправлялись не в храме, а на свежем воздухе. Кроме огня почитались и остальные чистые стихии. Особым почтением пользовались также и некоторые виды животных - бык, лошадь, собака, пожиравшие трупы грифы.
   Распространение зороастризма среди иранцев существенно изменило отношение к нему со стороны власть имущих. Если Ахемениды в свое время его как бы не замечали, отдавая явное предпочтение древнему маздеизму, то парфянские цари на рубеже нашей эры уже выдвигали его на передний план в качестве противовеса эллинско-римскому культурному влиянию, а в Сасанидском Иране зороастризм стал даже официальной государственной религией (верховный жрец зороастрийцев мобедан-мобед был в числе самых высших сановников государства). Мало того, он стал идейным знаменем всех иранцев и именно в этом своем качестве оказался основой ряда сектантско-религиозных движений.

ЗОРОАСТРИЗМ ОТ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ ДО НАШИХ ДНЕЙ

   К 642 г. Сасанидский Иран был включен в состав Арабского халифата. При халифах из династии Омейядов население прикаспийских областей было почти полностью зороастрийским, зороастрийцы не носили еще отличной от мусульман одежды. При Аббасидах (династии, правившей с 750 г.) в халифате усилилось влияние иранской культуры, и некоторое время отношение к зороастризму было довольно терпимым. Соборные мечети в городах строились напротив храмов огня.
   До середины IX в. В Иране не наблюдалось массового принудительного обращения в зороастрийцев ислам. Позднее начались притеснения. В IX-X вв. были уничтожены многие храмы и алтари огня, зороастрийские святыни. Зороастрийцев стали называть гебрами (искаженное "кафир" - "неверный" по-арабски). Между ними и их соотечественниками-мусульманами участились конфликты.
   Часть зороастрийцев переселилась в Индию, где их стали называть парсами, поскольку первые их поколения говорили на персидском языке. Из священных книг они взяли с собой только самые простые авестийские тексты для молитв. Обосновались они в Гуджарате. Долгое время их община жила там обособленно, браки за ее пределами запрещались, и она росла очень медленно. Парсы расселялись в городах, в том числе портовых. Через 200-300 лет они говорили уже только на гуджаратском языке и носили местную одежду. В конце XVI-XVII вв. они в основном сосредоточились в портовых городах Бомбее и Сурате.
   На протяжении веков парсы поддерживали контакты с единоверцами в Иране, положение которых стало еще более трудным при сельджукских султанах (XI-XII вв.) и особенно во время нашествия монголов на Иран в XIII в. Когда немногие сохранившиеся к тому времени храмы огня были разрушены, а священные книги уничтожены.
   Притеснения иранских зороастрийцев продолжились при Тимуре и его преемниках в эпоху Сефевидов. Шах Аббас I [1587-1629] насильственно переселил 3 тысячи богатых семей зороастрийцев из Йезда в столицу Исфаган.
   С конца XVIII в. Зороастрийцам запрещено было заниматься многими видами ремесел, связанных с изготовлением тканей, одежды и т.п. Многовековые гонения низвели последователей древнего пророка Заратуштры до положения малочисленного и дискриминируемого религиозного меньшинства. К началу ХХ в. Их община в Иране не превышала нескольких тысяч человек.
   В 1925-1979 гг. шахи династии Пехлеви пытались "восстановить" древнеиранскую культурно-историческую традицию. Новая идеология основным источником самосознания иранцев провозглашалось величие древнего, доисламского Ирана и его культуры. Подданные династии Пехлеви должны были считать себя прежде всего представителями народа, создавшего в древности великие империи, и только во вторую очередь мусульманами-шиитами. В 1934 г. На литературном факультете Тегеранского университета было введено преподавание Авесты. Изучалась зороастрийская философия и этика. Издавались и комментировались тексты на авестийском, древнеперсидском и среднеперсидском языках. Началась реформа литературного языка - многие арабские слова заменялись персидскими, в том числе и неологизмами. Началось археологическое изучение древнеиранских городов. В конце 20-х годов зороастрийское население было уравнено в правах с мусульманским.
   Но такое положение не могло устраивать шиитских богословов, со времен Сефевидов обладавших исключительным влиянием на духовную жизни иранцев и на всю общественную жизнь в стране. Поэтому многие изавторитетных шиитских идеологов, включая будущего вождя исламской революции 1978-1979 гг. в Иране Аятоллу Хомейни, активно выступили против реформ. Узаконенные конституцией Исламской республики Иран (декабрь 1979) полномочия духовных лидеров шиитов позволили им упразднить многие нововведения шахов пехлеви. Властью утверждается непререкаемое первенство исламских начал во всех областях жизни. Согласно конституции, зороастрийцы наряду с иудеями считаются религиозным меньшинством.
   Исламизация Ирана положила конец зороастризму как широко распространенной и тем более официально господствующей религии. В мусульманском Иране огнепоклонники стали преследуемым меньшинством, В самом Иране в XVII в. насчитывалось 14 зороастрийских сект, в основном небольших общин. Впрочем, многое из идей зороастризма было воспринято исламом и особенно отдельными шиитскими сектами, как, например, исмаилитами.

ЗНАЧЕНИЕ ЗОРОАСТРИЗМА

   Зороастризм как религиозная доктрина древнего мира занимает особое место в истории религий. Несмотря на отчетливо выраженный дуалистический характер доктрины, к которому сводится вся квинтэссенция древнеиранских религий, значение зороастризма состоит, во-первых, в выдвижении на передний план этического идеала и, во-вторых, в том, что в его дуалистической структуре на первом месте был резко отделившийся от всех остальных верховный Бог-творец Ахура-Мазда. Возвышение и возвеличение Бога-творца, высшего символа Света и Добра, было в общем контексте истории религий важным шагом на пути к монотеизму.
   Все ранние религии и религиозные системы были политеистическими, а существование и почитание верховного божества, своего рода первого среди равных, не мешало господству политеизма как идейно-структурной основы религиозного мировоззрения, что хорошо видно на примере и ближневосточных, и индоевропейских верований. Правда, тенденция к структурным сдвигам в сторону монотеизма уже намечалась, причем совершенно логично, что, прежде всего, она ощущалась там, где существовали длительные традиции централизованного государства во главе с обожествленным правителем, свидетельством чему является неудавшаяся реформа фараона Эхнатона. По-своему эта тенденция проявилась и в древнем Иране, где дуалистическая структура, выросшая на фундаменте политеизма, была своего рода вариантом монотеизма и, во всяком случае, важным шагом в его сторону.
   Резюмируя, следует заметить, что идея монотеизма в ближневосточной древности на определенном этапе развития этого региона уже в буквальном смысле слова носилась в воздухе. Рано или поздно, но она должна была как-то реализоваться. В этом смысле реформы Эхнатона и зороастризм можно считать вариантами общего поиска. Наиболее же удачная, оптимальная с точки зрения результатов модель монотеизма была разработана сравнительно небольшой и находившейся к тому же на невысоком уровне развития этнической общностью древних евреев, бывшей одним из ответвлений семитских пастушеских племен.

Буддизм.

   Задолго до возникновения буддизма Индия имела оригинальные религиозные учения, культуры и традиции. Сложные общественные отношения и высокая городская культура, включавшая в себя и письменность и развитые формы искусства, существовали здесь одновременно с такими древними очагами мировой культуры, как Месопотамия и древний Египет, в ряде отношений превосходя последние. Если уже в религии эпохи харрапской культуры (середина 3 тысячелетия до н.э.) обнаружены элементы, вошедшие в более поздние религиозные представления, то в 2 тысячелетии начали складываться те важные религиозные традиции, которые к началу 1 тысячелетия получили литературное оформление, именуемое в истории индийского мировоззрения и ритуальной практики ведами. Ведизм, или ведийская религия, уже содержал черты, характерные для более поздних индийских религий, в том числе и буддизма.
   К ним можно отнести представление о том, что все существующее живое связано между собой во времени постоянными переходами из одного телесного состояния в другое (переселение душ или перевоплощение), учение о карме, как о силе, определяющей форму этих переходов. Устойчивы оказались состав пантеона богов, а также вера в ад и рай. В более поздних религиях были развиты многие элементы ведийской символики, почитание некоторых растений и животных, большинство бытовых и семейных обрядов. В ведийской религии уже отражалось классовое расслоение общества. Она освящала неравенство людей, объявляя, что деление людей на Варны (касты в древней Индии) установлено высшим божеством Брахмой. Социальная несправедливость оправдывалась учением о карме тем, что во всех несчастиях человека виноваты грехи, совершенные им в прежних перерождениях. Она объявляла государство институтом, созданным богами, и приравнивала покорность властителям к выполнению религиозного долга. Даже обильные жертвоприношения, доступные лишь богатым и знатным, свидетельствовали якобы о большей близости последних к мору богов, а для низших варн многие обряды были вообще запрещены.
   Ведизм отражал сравнительную неразвитость антагонистических противоречий в индийской общине, сохранение значительных элементов племенной раздробленности и исключительности. К середине 1 тысячелетия до н.э. эти черты патриархальности приходят во сверх более резко выраженное противоречие с крупными сдвигами в общественных отношениях, которые и являлись основной причиной возникновения буддизма.
  

Возникновение буддизма

   Культовая система буддизма, одна из наиболее распространенных в мире религий, подобно джайнизму, возникла как альтернатива индуистскому учению о бесконечно долгом пути спасения. Происхождение буддизма связано с именем Сиддхартхи Гаутамы, известного во всем мире под именем Будды. Слово "будда" означает "просветленный" и имеет религиозный смысл. Популяризация имени Гаутамы как Будды связана с распространением учения этой религии за пределами Индии.
   Будда родился приблизительно в 560 г. до Р. X. в Северо-Восточной Индии. Его отец был раджой. Он также принадлежал к касте кшатриев, или воинов. Отец Гаутамы надеялся, что его сын тоже станет правителем, и воспитывал его в условиях роскоши. Юноша женился, когда ему было 19 (согласно другому преданию, ко времени женитьбы Будде исполнилось 16 лет). Однако молодой человек не был доволен своей жизнью.
   Согласно одному из преданий, отец Гаутамы старался изолировать сына от внешнего мира для того, чтобы тот не знал отрицательных сторон жизни, чтобы мир его души не омрачила печаль. Однако Гаутама все же узнал о реальной жизни, полной страданий и горя. Однажды во время прогулки по городу Гаутама встретил покрытого язвами больного, сгорбленного годами дряхлого старика, погребальную процессию и погруженного в раздумья аскета. Так он узнал о неизбежных для живых существ страданиях. И в ту же ночь он тайком покинул дворец, чтобы в отшельничестве искать путь, ведущий к избавлению от страданий. Гаутама стал задумываться над загадкой жизни, искать ответы на вопросы, почему страдают люди и как избавить их от страданий, связанных с перевоплощениями. И 29-летний Будда в поисках истины, оставив семью и дом, отправился странствовать по дорогам Индии. В течение 6 лет он искал истину в индуизме, изучая разные дисциплины йоги. Потом Гаутама вел жизнь строжайшего аскета, чем довел себя до полного физического истощения и был близок к смерти. Однако он не умер и, придя в себя, понял, что аскетизм не откроет ему истины. Чтобы восстановить потерянные силы, он съел чашу риса из рук сельской девушки (еда готовилась для жертвоприношения, но Гаутама был настолько изнурен, что девушка сжалилась над ним) и продолжил свои странствования в поисках истинного пути.
   Ответ, который нашел Будда
   Просветление снизошло на Гаутаму, когда он, размышляя в поисках истины, сидел в тени дерева, вошедшего в предания под названием дерева бодхи. (Бодхи на санскрите означает пробуждение, а буквальный перевод имени Будда -- пробужденный.) Это случилось на берегу речка Наиранджаны, в местечке Урувилва, в теперешней БодхГае (штат Бихар). Сидя под священным деревом бодхи он познал "четыре благородные истины".
   Демон зла, бог смерти Мара пытался заставить "просветленного" отказаться от возвещения людям пути спасения. Он запугивал его страшными бурями, своим грозным воинством, посылал своих прекрасных дочерей, чтобы соблазнить его радостями жизни. Но Будда победил все, в том числе и свои сомнения, и вскоре произнес в "Оленьем парке", недалеко от Варанаси первую проповедь, ставшую основой вероучения буддизма. Ее слушали пять его будущих учеников и два оленя. В ней он кратко сформулировал главнейшие положения новой религии. Так Будда получил ответ, которого усиленно искал на протяжении шести лет.
   После провозглашения "четырех благородных истин", окруженный все умножающимися учениками последователями, Будда ходил сорок лет по городам и деревням долины Ганга, творя чудеса и проповедуя свое учение. Умер Будда, согласно легенде, в 80 лет в Кушинагаре, который, как полагают, соответствует нынешней Касие, расположенной в восточной части штата Уттар Прадеш. Он лег под деревом бодхи в "позу льва" (на правом боку, правая рука под головой, левая вытянута вдоль выпрямленных ног)и обратился к собравшимся около него монахам и мирянам со следующими словами: "Теперь, о монахи, мне нечего больше сказать вам, кроме того, сто все созданное обречено на разрушение! Стремитесь всеми силами к спасению". Уход Будды из жизни буддисты называют "mahaparinirvana" великим переходом в нирвану. Эта дата почитается так же, как и момент рождения Будды и момент "прозрения", поэтому ее называют "трижды святым днем".
   В чем же заключается ответ, найденный Буддой? Суть его выражена в основополагающем понятии танха (желание). Всякого рода желание, а точнее, стремление к воплощению желания (т. е. ориентир на то, чтобы добиться чего-то определенного в жизни, извлечь из жизни нечто, выгодное для себя), согласно учению Будды, является источником всех проблем, осложняющих жизнь людей. Практически все люди строят свою жизнь так, чтобы чего-то достичь, что-то приобрести, хотят жить, наслаждаясь и властвуя в той или иной мере над другими, стремятся к своему превосходству и т. д. Но не все они добиваются исполнения своих желаний, ибо желания зачастую превосходят возможность их исполнения. Кроме того, желания одних могут входить в противоречие с желаниями других. И даже исполненное желание не приносит ожидаемого ощущения счастья, ибо на смену ему рождаются новые. Следовательно, любое желание -- исполненное и неисполненное -- является причиной страдания, и для того чтобы обрести внутреннюю свободу и душевный покой, человек должен избавиться от всех своих желаний как "неверного состояния разума".
   Гаутама верил, что в момент пробуждения своего разума под деревом бодхи он, освободившись от всех своих желаний, освободился также и от необходимости пережить циклы перевоплощений, чтобы достичь нирваны, и стал Буддой.
   Достигнув просветления, Гаутама мог бы остаться "просветленным для себя" и после смерти перейти в нирвану. Однако, согласно буддистским писаниям, он победил это искушение и, отложив достижение наивысшего блаженства в нирване, решил помогать людям как Будда-просветитель. Он пошел в мир к людям и стал учить их истине, которую постиг сам, чтобы каждый человек, выполняющий его наставления, смог тоже стать просветленным (буддой).
   Средний путь Будды: "четыре великих истины" и путь восьми ступеней
   Путь к просветлению, который предлагал людям Гаутама, называется средним путем, т. е. чтобы достичь состояния нирваны, человек, с одной стороны, не должен истязать себя строгим аскетизмом, как это предписывалось религиозной системой джайнизма, а с другой -- в отличие от индуизма и так же, как это проповедовал джайнизм, в состоянии делать это в пределах одной человеческой жизни, освободившись от цепи перевоплощений. Однако средний путь буддизма по-своему нелегок. Чтобы достичь освобождения, человек не должен наслаждаться роскошью, как это было в жизни самого Гаутамы, до того как он оставил семью. Лучше всего держаться среднего уровня жизни. Просветления можно достичь через принятие учения Будды и практическое следование его советам.

Четыре великие истины

   Страдание. Первая великая истина провозглашает, что жизнь полна страданий и боли, которые проявляются в рождении, в перенесении всякого рода мучений, в болезни, старости и смерти. Отсутствие того, чем мы хотели бы обладать, и присутствие того, от чего мы хотели бы избавиться, тоже является источником боли.
   Причина страданий. Вторая великая истина говорит, что причина страданий и боли заключается в желании наслаждаться и в стремлении к удовлетворению чувственных побуждений.
   Избавление от страданий. Третья великая истина учит, что для освобождения от страданий человек должен избавить себя от всякого рода стремлений и отказаться от всех своих желаний.
   Путь, ведущий к освобождению. И, наконец, четвертая великая истина для достижения освобождения предлагает путь, состоящий из восьми ступеней, который предполагает последовательное выполнение строго определенных требований.
  

Путь восьми ступеней

   Первая ступень: иметь правильные взгляды, т. е. принять четыре великие истины и путь восьми ступеней.
   Вторая ступень: принять правильное решение, т. е. твердо решить отказаться от чувственных стремлений и желания нанести боль другому человеку или живой твари.
   Третья ступень: говорить правду, т. е. принять решение не лгать, не клеветать, не говорить что-то недоброе против другого человека, а также не болтать попусту языком.
   Четвертая ступень: правильное поведение, т. е. жить так, чтобы не убивать любую живую тварь, пользоваться только тем, что дают тебе люди, не совершать незаконного полового акта.
   Пятая ступень: правильный выбор, т. е. человек должен зарабатывать на жизнь только таким способом, который не наносит другим вреда.
   Шестая ступень: правильно направленное усилие, т. е. сопротивление своим злым побуждениям и максимальное старание развить в себе добрые черты характера и совершать только добрые деяния.
   Седьмая ступень: правильное созерцание, т. е. стремление быть наблюдательным, усердным, внимательным и свободным от желаний и печали.
   Восьмая ступень: правильная медитация, т. е. правильное применение четырех степеней медитации, которые достигаются путем концентрации.

Другие идеи Будды

   Гаутама Будда не признавал существование единого вечного Бога. Он верил, что во Вселенной обитают различные божества и демоны, но смотрел на них как на временных существ, которые, подобно людям, рождаются и умирают. И потому считал бесполезным надеяться на их помощь и обращаться к ним с молитвой. Гаутама отвергал путь спасения индуизма -- путь посвящения. Признавая закон кармы, Будда в то же время был убежден, что человек, принадлежащий к любой касте, может достичь совершенства в течение одной земной жизни и избежать возмездия за злые дела, совершенные во время прошлых воплощений. Только тем, кто не ищет просветления, учил Будда, суждено узнать последствия своей кармы.
   Хотя Будда верил в теорию перевоплощения, у него был свой, особый взгляд на душу. В индуизме душа нерушима и переходит, не нарушая своей целостности из одного воплощения в другое, неся в себе свою карму. Согласно же учению Будды, душа состоит из своего рода психологических компонентов. Каждое новое воплощение не оставляет их состав неизменным, но соотношение между настоящим и прошлым воплощениями сохраняется. Это соотношение и определяет характер кармы. Как печать оставляет свою форму, если придавить ею воск, так и каждое воплощение передает что-то свое следующему.

Священная книга

   Священная книга буддизма называется Типитака и состоит из трех частей -- трех корзин (питак). Согласно традиционным преданиям, учение Будды было записано его последователями вскоре после его смерти. Однако ученые предполагают, что Типитака была составлена четыре столетия спустя. Первую ее часть составляют правила для буддистов высшего ранга, вторая -- содержит речи Будды, а третья представляет собой каноническое буддистское учение.

Три поворота Колеса Дхармы

   Содержание трёх поворотов Колеса Дхармы вкратце следующее:
   В первом повороте Будда объяснял Четыре Благородные Истины, которые, с одной стороны, ясно показывают нашу ситуацию в круговороте существования и причины этого, и, с другой стороны, объясняют также и освобождение от страданий и трудностей и причины для этого. Во втором повороте колеса Дхармы он показал далее, что природа всех вещей пуста от действительного, независимого существования. Здесь он учил высочайшей истине - Праджняпарамите. И в третьем повороте, Будда дал учения о присущей всем существам Будда-природе, которая уже наделена всеми совершенными качествами просветления. Если мы посмотрим на эти три поворота Колеса Дхармы с точки зрения различных традиций Буддизма, то первый поворот будет основой для традиции Тхеравады, которая, в разрезе Великой Колесницы, Махаяны, описывается как Малая Колесница, или Хинаяна. Эта традиция практикуется главным образом в южных странах Буддизма, как, например, Шри Ланка, Бирма, Таиланд, Лаос и Камбоджа. Здесь ударение делается на позитивном внешнем поведении и освобождении от страданий обусловленного существования через осознание отсутствия себя в личности.
   Второй и третий поворот Колеса Дхармы составляют основу Великой Колесницы - Махаяны. Она практиковалась в основном в северных странах Буддизма: Гималайских - Тибете, Лхадаке, Непале, Сиккиме, Бутане, а также в Монголии, Китае, Японии, Вьетнаме, Тайване, Корее и т.д. Название Махаяна относится к великому настрою этой Колесницы, желанию достичь состояния Будды для того, чтобы освободить всех существ от страдания. В рамках Махаяны существует дальнейшее разделение на Колесницу Сутры и Колесницу Тантры. Упрощённо можно сказать, что второй поворот Колеса Дхармы в основном образует Колесницу Сутры, которая также является основной практикой большинства стран Махаяны. Колесницу Сутры называют также Колесницей Причины, так как здесь создаются причины для просветления. Осознание пустотности или отсутствия самости всех явлений осуществляется посредством тщательного исследования вещей и через практику соответствующей медитации.
   Третий же поворот Колеса Дхармы является наиважнейшей основой для Колесницы Тантры, которая в своей полной форме практикуется сегодня лишь в Тибетском Буддизме. В некоторых других традициях, как например, в большинстве подшкол Чань-Буддизма в Китае и Дзен-Буддизма в Японии, передаются отдельные аспекты Колесницы Тантры. Другие названия буддийской Тантры, например, такие: Тайная Мантраяна и Ваджраяна или Алмазный Путь. Её называют также Колесницей Плода, так как в ней ученик отождествляется непосредственно с плодом - совершенным состоянием Будды. В Тантрах Будда учил, что наивысшие качества просветления уже сейчас есть в уме, и нужно только удалить поверхностные завесы, которые удерживают нас от переживания Будда-природы собственного ума.

Буддистская община

   "Тройное сокровище", Тиратна,-- так буддизм часто называется своими последователями,-- сообразно трем опорам, или твердым пунктам, которые они находят в религии: Будда, Дхарма, (учение), и Самга, (община).
   Если мы сейчас обратимся к Самге, то прежде всего должны припомнить, что община Будды есть орден нищенствующих монахов. Настоящий буддист отрешился от мира если не для того, чтобы жить отшельником в абсолютном уединении, то чтобы примкнуть к монашеской конгрегации. Самое обычное имя, которое он носит,-- это Bhikkhu "нищий", что менее удачно переводится словом "духовное лицо", чем словом "монах, член ордена". В условиях и правилах ордена опять нет ничего такого, что было бы совершенно чуждо индийской жизни. Круг сынов Шакиев был похож на школу, которая собиралась около какого-нибудь знаменитого брахмана. Но в буддизме, прежде всего, была та особенность, что ученики даже после смерти своего учителя оставались объединенными без всякого видимого центрального пункта. У Будды не было преемника, следовательно, община не имела главы. Постоянное духовное присутствие личности учредителя может действовать в качестве мотива индивидуального благочестия, но Будда продолжает жить только в проповеданном им учении; являясь его последователями, монахи сами себя спасают; свет свой они несут в себе самих. Таким образом, в этом монашеском ордене нет никакой централизации. Никто не имеет руководительства целым; монахи, находящиеся в одном месте, действуют сообща; в крайнем случае, живущие по соседству образуют диоцезы, но дело не доходит до более широкого объединения. Высшим авторитетом в ордене остается слово Будды, и, благодаря обычной фикции, даже позже введенные правила приписываются ему. К числу многих условий, необходимых для успеха ордена, на которые указывает Магапариниббана-Сутта, принадлежит привязанность к заведенным издревле порядкам, стремление крепко держаться тех учреждений, которые установлены Буддой.
   Поступление в орден не представляет затруднений. Уже на седьмом или восьмом году можно быть допущенным в качестве ученика (саманера), но только в 20 лет получается посвящение. Церемония посвящения (упасампада) крайне проста; в собрании не менее как десяти членов кандидату предлагаются установленные вопросы, и если на них получены удовлетворительные ответы, и никто из присутствующих не делает возражений, то он вводится одним из старших монахов и принимается собранием. Единственная иерархия между братией основывается на старшинстве и на обладании достоинством святого (архата). Среди вопросов, предлагающихся вновь поступающему, есть и вопросы насчет существующих препятствий. Они разнообразны: убийцы отца, матери или святого, те, которые оскорбили Будду или возбудили в общине раскол, те, которые страдают известными болезнями, но главным образом те, которые не правоспособны (рабы, должники, солдаты или не получившие разрешения от родителей), не допускаются в общину. С другой стороны, так же легок и выход из ордена. Монаху, у которого оказываются слишком сильными или чувственная страсть, или стремление жить с родственниками, или что-нибудь иное, привязывающее его к миру, или же у которого зародилось сомнение в истине, во всякое время доставляется свобода возвратиться в мир, и за это его так мало осуждают, что он даже как мирской брат может оставаться в дружеских отношениях с орденом.
   Одеяние монаха чрезвычайно просто. У него три предмета одежды: нижняя одежда" верхняя и ряса, цвет ее на юге желтый, на севере красноватый. Собственно, он сам должен приготовить себе эту одежду из собранных им лохмотьев, но, конечно, этому правилу вообще никогда не следовали. Другие платья, башмаки, зонты и т. д. составляют непозволительную роскошь; но против существующего у других монахов обыкновения ходить нагими буддизм высказывает протест. Далее, у Bhikkhu есть бритва, игла, пояс, сито, чтобы не проглотить с водой какое-нибудь насекомое, в большинстве случаев зубочистка, четки, всегда чашка для подаяний, так как он должен собирать в виде милостыни необходимое пропитание, ходя из дома в дом по богатым и бедным. Деньги он не может принимать ни при каких обстоятельствах; но и при собирании пищи он должен воздерживаться от всякой навязчивости, даже не может собственно спрашивать, но лишь показываться. В обычное время ему предписывается крайняя умеренность в пище, но во время болезни он может принимать в качестве лекарства и то, что в другое время ему запрещено.
   Что касается жилища, то правило, вменяющее монаху в обязанность жить под открытом небом, в пустыне, на церковных дворах или под тенью дерева, не дает нам картины действительности. Последняя показывает нам, что монахи чаще живут,-- и не только в дождливое время года,-- в хижинах или домах, а часто вместе проживают в монастырях, учрежденных большей частью богатыми благотворителями (Вихара, Самгхарама) и снабженных хорошо устроенными помещениями для собраний, кладовыми, обеденными залами, купальными комнатами. Странствующие монахи находили приют в таких монастырях. По крайней мере, для позднейшего времени процветание этих монастырей, которые во многих случаях являлись центрами учености, засвидетельствовано китайскими паломниками. Нечего и говорить, что монахи при этом не занимались никаким трудом, кроме ежедневного хождения за сбором милостыни; их занятия состояли в духовных упражнениях, предпочтительно в упражнениях Диана, и в чтении или списывании священных книг.
   Два раза в месяц происходило собрание монахов одного и того же округа, в дни .полнолуния и новолуния. Порядок этого собрания указывает формула Пратимокша слово это не имеет точно определенного значения; оно объясняется как формула облегчения от тяжести, т. е. тяжести грехов чрез покаяние и отпущение, или как формула защиты (панцирь против греховного соблазна), или в более общем значении как общинный порядок. На церемонии один из монахов, обычно старший, ставит вопросы, на которые остальные затем отвечают.
   Пратимокша состоит из десяти частей:
   1) предварительная проверка того, исполнены ли законные условия для открытия собрания;
   2) введение;
   3) перечисление грехов, карающихся изгнанием из ордена;
   4) грехи, за которые исключают только на некоторое время, но позднее опять принимали ; 5) сомнительные случаи;
   6) проступки, за которые конфискуется какая-либо часть имущества;
   7) грехи, которые нужно искупить;
   8) грехи, в которых нужно покаяться;
   9) дела, которые приличны;
   10) все то, что касается примирения несогласии.
   Как видно из сказанного, целью этих собраний является покаяние; но позднее вошло в обычай раскаиваться заранее, чтобы никто не являлся на собрание, не искупив вины. Однако и потом прочитывание Пратимокши было полезно монахам как напоминание об их обязанностях и для взаимного контроля в общине. Доступ в собрания имели только монахи; миряне, новопосвящаемые и монахини исключались из них Четыре главных греха, которые ipso facto влекли за собой изгнание навсегда ордена, суть плотское совокупление, воровство, убийство и ложное утверждение, что кто-либо обладает сверхчеловеческой силой и достоинством архата. Составлен были также длинные списки других проступков и приличных и неприличных дел том числе многочисленные предписания о том, как нужно есть, плевать и т.д.
   Один раз в год, в конце тихого времени года, устраивалось, кроме того, еще одно собрание, называемое Паварана, на котором каждый приглашал присутствующую братию указать ему какие-либо проступки, в которых он еще не раскаялся, чтобы он мог в них принести покаяние.
   Если, таким образом, община является, в сущности, конгрегацией монахов, то благодаря допущению монахинь и мирской братии была сделана двойная уступка. Монахи и монахини составляют не одну, а две общины; монахини во всех важных делах подчиняются монахам; восемь высших правил, касающиеся их, настаивают прежде всего на почтении, которое они обязаны оказывать монахам. Их жизнь была похожа на жизнь монахов, но по числу и значению они всегда уступали последним.
   Если высшая цель может достигаться лишь в монашеской жизни и если эта жизнь является всеобщим назначением, то ясно, что непоследовательно приобщать мирян духовным благам. Тем не менее, сами условия жизни ставят поддержание конгрегации нищенствующих монахов в зависимость от благотворительности благочестивых мирян; поэтому легенда Будды прославляет, например, щедрость состоятельных домовладельцев и князей. Но эти мирские друзья монахов не составляли настоящей общины. Нет никакой церемонии, посредством которой Упасака (почитатель) или Упасика (почитательница) принимались бы, как таковые, в общину. Им вменялось в обязанность исполнение главных заповедей, да и то скорее рекомендовалось, так как не было никакой дисциплины, которая бы следила за исполняющим и не исполняющим их. Фактически каждый доброжелатель монахов, который предлагает им милостыню или приглашает к трапезе, становится мирским братом. Единственное наказание, которое можно было наложить на них состояло в том, чтобы не принимать от них милостыни, перевертывая чашку.
   Замечательно то, что это делалось не из-за нравственных проступков, но только за оскорбление монахов и нарушение прав общины. Если таким образом отвергнутый снова примирялся с общиной, то его дары опять принимались без дальнейших рассуждений. Отношение между монахами и мирянами составляет одну из интереснейших сторон буддизма. Монаха, который в душе своей отрекся от мира, хождение за милостыней регулярно приводит в дома мирских людей, для которых его появление является живой проповедью и приглашением к высшей жизни. Конечно, масштаб для суждения о благочестии мирян, которое измеряется исключительно по степени их щедрости к конгрегации, совсем не высок, и мирянин остается в глазах монаха существом низшей природы.
   Настоящие проявления культа были чужды первоначальному буддизму. Служить богам никогда не приходило в голову Bhikkhu; скорее он полагает, что боги ему служат, если он святой. Покаянные собрания тоже не являются актами религиозного почитания. Да они и доступны одним монахам. Но из обычаев других сект буддизм заимствовал некоторые праздники, как, например, празднование дня отдыха четыре раза в месяц (Uposatha), следовательно, нечто вроде субботы. В эти дни монахи поучали также и мирян и объясняли писание. Были у буддистов и другие праздники, общие с прочими индусами: например, в начале трех времен года, а также ежегодно вспоминались главные моменты из жизни учителя. Но при всем том потребность в собственных объектах культа не удовлетворялась, и это было жизненным вопросом для буддизма. Несомненно, почитание таких объектов возникает в позднейшие времена и считается принадлежащим к низшей области и предназначенным для мирян; однако обычная литургическая фикция приписывает главные постановления, касающиеся этого почитания, самому Будде.
   Так, предполагается, что Будда определил в качестве четырех священных мест паломничества те города, где он родился, где он г высшего просвещения, где впервые проповедовал и где вошел в Нирвану, причем нужно заметить, что Капилаватта, Гайа, Бенарес и Кусинагара уже у индуистов считались священными местами. Далее, он же будто бы распределил реликвии, подлежащие почитанию, на три класса: телесные останки (Саририка); то, что воздвигнуто или сделано в честь святого (Уддесака); предметы, которые употреблял святой (Парибогика). Во времена китайских паломников служение останкам находилось в полном расцвете; сингалезские хроникеры также часто упоминают об этом. Сколь высокое значение придавалось телесным останкам Будды -- это мы видим в рассказе о его погребении. Особые часовни, содержащие что-либо из этих останков или из останков других святых, назывались ступа и сооружались в буддийских странах в большом числе; точно так же там встречаются святыни различного рода (общее название их Caitya). Приносимые дары состояли большей частью из цветов и фимиама. Между прочим, особенным почитанием пользовались след ноги Будды, его тень, чашка для милостыни, зуб; еще в 1858 г. на Цейлоне праздновался великий праздник в честь этого зуба. Изображения Будды представляют его сидящим на лотосе с совершенно спокойным выражением лица. С течением времени и эта религия не смогла обойтись без народного культа.
  

Исторический ракурс

   Из исторического развития Буддизма можно узнать, как из практики содержимого трех циклов учений появились известные нам сегодня традиции. Хотя сам Будда давал только устные учения, однако его ранние ученики записали эти учения и передавали их дальше в первоначальной форме. Великие буддийские мастера составили позже дальнейшие труды, в которых разъясняли учения Будды. Ударение делалось на подлинную и точную передачу учения. Уже в Индии через столетия возникли различные линии передач, которые могли организовать три цикла учений.
   Непосредственно после времени Будды все уровни учений не могли открыто практиковаться. Некоторые стали очень тайными или передавались очень малым количеством людей. В первые 400-500 лет после Будды, который, согласно большинству источников, жил с 563 по 479 до н.э., открыто практиковалась только Малая Колесница. Из в общей сложности 18 подшкол Малой Колесницы лишь немногие добились признания, те что постоянно заботились о подлинности передачи. Главным образом это были Старейшие (пали: Тхера) в собрании. Отсюда и пошло название Тхеравада (букв. Учение Старейших Ордена), что сейчас используется в качестве термина для обеих ныне существующих школ Малой Колесницы - Стхавиравадины и Сарвастивадины.
   Хотя второй период индийского Буддизма, когда стали известны махаянские учения Сутры, начался уже втором столетии до н.э., но когда первые тексты литературы по Праджняпарамите были преданы гласности, в Индии уже главенствующим стало христианское летоисчисление. Это произошло благодаря двум великим мастерам, предсказанным Буддой, Нагарджуной и Асангой, которые жили во II или V веке н.э., а также благодаря большому Университету Наланды (около II в. н.э.), который более 1000 лет был центром получения и распространения учений Махаяны. Вообще можно приблизительно говорить периоде в 500 лет, когда учения второго поворота Колеса Дхармы были в основном упорядочены.
   Причина того, что большинство традиций северного Буддизма содержат эти уровни учения состоит в том, что в этот период в Индию пришли первые переводчики и перевели тексты на свои языки. Уже в первое столетие н.э. началось распространение Буддизма по Центральной Азии и Китаю. В третьем столетии учения достигли Бирмы, Камбоджи, Лаоса, Вьетнама и Индонезии. В IV и V веках многие важные буддийские тексты были переведены на китайский язык Кумараджей (344-413), Хуи-юанем (334-416), и другими. Примерно около 520 г. н.э. в Китай пришёл великий индийский мастер Бодхидхарма и стал основателем Чань-Буддизма. Дзен-Буддизм в Японии начался несколькими годами позже, в 538 г., и в 594 г. он стал государственной религией.
   Затем наступил третий великий период индийского Буддизма, время великих йогинов и реализованных мастеров, так называемых Махасиддх. Последователи Будды развились и стали способны практиковать и высшие учения Будды - Ваджраяну или Алмазный Путь. Хотя эти мастера, обладавшие необычными способностями (санскр. Сиддхи), были обоих полов и всех социальных классов, были также обычные странствующие йогины, которые очень часто были весьма необычны обликом и поведением. Традиция Алмазного Пути объединяет наиболее важных мастеров того периода в группу 84 махасиддх, главным из которых был Сараха. Как знак своей реализации они сочиняли много песен, которые стали известны как дохи.
   До уничтожения Буддизма мусульманами и индуистами можно говорить о 1500 годах индийского Буддизма и его трёх больших периодах, примерно по 500 лет каждый. Эти три периода соответствуют трём поворотам Колеса Дхармы, что означает, что в пике этих периодов в Индии практиковались все уровни учения Будды.
   Когда в восьмом столетии по приглашению тибетского короля Тризонга Децена в Тибет пришёл великий мастер Падмасамбхава (тиб. Гуру Ринпоче) и там распространил Буддизм, он сделал особое ударение на тантрический аспект учения, Алмазный Путь, и сделал его доступным для широких слоёв. С тех пор под Тибетским Буддизмом можно подразумевать Алмазный Путь. Одновременно король заботился о том, чтобы на тибетский были переведены многие важные буддийские тексты. Эти ранние учения и передачи привели к развитию первой из четырёх великих тибетских традиций, традиции Ньингма, что буквально означает Старая традиция.
   Позднее, в XXI в. был второй большой период перевода, во время которого в Тибет были принесены дальнейшие передачи. Это привело к Новым традициям (тиб. Сарма), из которых наиболее известными являются Кагью, Сакья и Гелугпа.
   Марпа Переводчик (1012-1097) принёс в Тибет из Индии особые передачи, которые шли от мастера Тилопы (988-1069) и учения Махамудры, составляющие ядро традиции Кагью. Дрогми Лоцава (933-1074) дал линию передачи индийского мастера Гаядхары (или Вирупы) Кхёну Кёнчог Гьялпо (1034-1102), который затем основал традицию Сакья.
   Великий индийский мастер Атиша (982-1054), отправился в Тибет и вместе с переводчиком Ринчен Сангпо (958-1055) и своим основным учеником Дромтёнпой (1004-1065) основал традицию Кадампа, учения которой были позднее взяты за основу традиции Гелуг (или Ганден) Дже Цонкхапой (1357-1419).
   Суть этих передач во всех четырёх традициях одинакова, так как они все опираются на учения самого Будды и комментарии индийских мастеров. Разница лежит комментариях, которые индийские учителя всегда давали в соответствии с предрасположенностями учеников. Таким образом, они имеют различные ударения. Так, старые школы, например, более ориентированы на практику, новые же более подчёркивают глубокое изучение Дхармы. Эти передачи более 1000 лет передавались в чистой форме, не прерываясь, в результате чего бесчисленные практикующие достигали полного понимания природы ума.
   И сейчас в Тибетском Буддизме можно через быстрые и эффективные методы Алмазного Пути достичь просветления для пользы существ за очень короткое время. Ведь практика Алмазного Пути содержит в себе все уровни учений Будды и проходит под руководством квалифицированных учителей. Это действительная причина того, почему сегодня столько людей во всём мире открываются как раз этому направлению Буддизма. Если, с одной стороны, подлинная передача гарантирует, что цель практики может быть действительно достигнута, и, с другой стороны, когда может быть установлена прямая связь с настоящей ситуацией здесь и сейчас, с повседневным опытом, то это позволяет очень легко принять этот подарок Будды. Различные традиции Буддизма - просто упаковка, в которой находится Буддизм. Содержание же - это непрерывный путь к совершенному постижению природы собственного ума, путь к необусловленному счастью.

Тхеравадское и махаянское направление буддизма

   Тхеравада исповедует каноническое учение Будды, согласно которому спасение в соответствии с "четырьмя великими истинами" зависит от дел самого человека, а целью его существования является достижение нирваны.
   Махаяна же обожествляет Будду, претендуя на то, что Будда дал своим последователям новые откровения. Сторонники тхеравады считают Будду лишь учителем и святым человеком, а сторонники махаяны смотрят на него как на божественного спасителя и поклоняются ему как богу.
   Основываясь на якобы новых откровениях, махаяна говорит, что Будда вообще никогда не был человеком и не проходил процесс перевоплощений. Будучи одним из величайших богов, он сошел с неба в виде белого слона и вошел во чрево своей матери. Рождение его свершилось в золотом дворце в Гималайских горах, куда ангелы принесли его мать. Целью рождения Будды было помочь людям. Поэтому последователи махаяны считают, что главной чертой буддистского характера должно быть сочувствие к людям, а не стремление к мудрости, как полагают последователи тхеравады.
   Буддисты либерального направления по-своему толкуют и священное писание буддизма (Типитака) и имеют множество книг, раскрывающих особенности их учения. Они утверждают, что вначале было открыто только то, что люди способны были принять. Дальнейшие откровения стали возможными, потому что люди стали более восприимчивыми. В связи с таким толкованием буддисты махаянского направления включили в свою богословскую концепцию учение о существовании множества других будд, которые воплощались до Гаутамы и которые, когда придет их время, готовы воплощаться снова. Этими буддами являются разные боги и богини -- те, которые уже прошли через воплощения и совершили подвиги ради людей, достойные чести и поклонения. Все будды сочувствуют людям и готовы им помогать, если люди обращаются к ним. Обычно их называют бодхисатвами. Они заботятся не только о своем спасении, но сознательно откладывают личное вхождение в нирвану, чтобы помочь людям в достижении той же цели. Цель человека, согласно махаяне, -- стать бодхисатвой.
   Тибетский буддизм (ламаизм)
   Тибетский буддизм сложился в VII--XIV вв. на основе махаянского буддизма и тантрических идей индуизма. Разновидность буддизма, распространенного в Тибете, называется ламаизмом, потому что каждый далай-лама ("далай" означает главный) считается воплощением душ живших до него лам и играет важную роль в спасении своих последователей. В ламаизме большое значение придается пышным богослужениям и мистериям.
   Тантрическая сторона тибетского буддизма состоит в поклонении мужским и женским буддистским божествам, символизирующим внешние и внутренние силы природы. Тантристы считают, что все естественные силы являются единением мужских и женских элементов. Важная роль в их учении отводится положению о том, что всякая страсть может быть побеждена той же страстью, только многократно приумноженной. Для тантризма характерны бытовые обряды, магические заклинания против гнева богов и злых духов, а также половые сношения в храме. Иначе говоря, тибетский буддизм глубоко связан с оккультизмом и нарушением половой морали. Одна из известных фраз, которую произносят тибетские буддисты на санскрите, звучит так: "Ом мани падме хум!" ("О! жемчужина в лотосе!") Эту фразу очень часто произносят как заклинание.
   Распространенность буддизма
   Традиции буддизма распространились из Индии по всем азиатским странам и культурам и оттуда уже по другим частям света. Центры различных буддийских традиций есть по всему миру.
   Общее количество буддистов по большинству сведений равняется около 400 миллионов человек. Сюда подходят ещё те многие, которые по различным причинам не могут официально назвать себя буддистами. Так, лишь в коммунистическом Китае около 150 миллионов буддистов, которые по существующим обстоятельствам едва ли могут открыто практиковать и заявлять об этом. Это количество постоянно растёт. Прежде всего, на Западе в последние годы повышается интерес к Буддизму.
   В нашей стране целые регионы в Сибири исповедуют буддизм. Эта религия уже давно не является "заморской" для России. Она присутствует у нас несколько столетий. Целые народности, такие как: буряты, чуваши, удмурты и т.д. считают буддизм своей исконной, национальной религией. По общему числу своих последователей буддизм в России стоит на третьем месте после христианства и ислама.
   Заключение
   В учении буддизма говорится, что источником зла для человека является его желание. Поэтому эта религия учит людей подавлять свои желания. Действительно, люди часто страдают от своих желаний. Но неверно утверждать, что все желания ведут к страданию, а тем более ко злу. Кроме того, даже если испытываемое желание сопровождается страданием (например, в силу своей невыполнимости), нельзя думать, что оно пагубно по своей природе. Так мать, желающая увидеть сына или дочь, страдает, если ее желание не исполняется. Но все-таки лучше, чтобы это желание, полное любви, было, чем чтобы его не было. Библия в принципе совершенно не против желаний. Главное, чтобы у людей были добрые желания, а не злые. Учение же Гаутамы Будды дает явно ошибочную трактовку желанию.
   Буддизм, следуя личному примеру своего основателя Гаутамы, был и остается миссионерской религией. Вместе с индуизмом в наше время он оказывает большое влияние на жителей западных стран -- Европы и Америки. Буддизм является причиной появления разных культов и синкретических течений. Поэтому, если мы хотим утвердить людей в благовествовании о Спасителе, Господе Иисусе Христе, Который отдал за нас жизнь Свою, и созидает Церковь как в нашей стране, так и в других странах, мы должны обратить особое внимание на опасность заблуждений буддизма.

Рекомендации на уровне личной жизни

   Мы имеем руководство Слова Божия для того, чтобы правильно и мудро поступать в личной жизни. Каждый из нас, как отдельный верующий, едва ли избежит встречи с представителями культов и мировых религий. В том или ином случае, нам нужно будет решать, что отвечать и что делать. Мы можем найти, по крайней мере, четыре апостольских рекомендации по этому поводу. Каждая из них дана в своем особом контексте независимо от других. Их можно представить в следующем порядке:
   1. Во-первых, ап. Петр предупреждает, говоря: "Итак вы, возлюбленные, будучи предварены о сем, берегитесь, чтобы вам не увлечься заблуждением беззаконников и не отпасть от своего утверждения, но возрастайте в благодати и познании Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа. Ему слава и ныне и в день вечный. Аминь" (2 Пет. 3:17--18). Ключевые слова в его рекомендации верующим: берегитесь и возрастайте. Первое говорит о том, что падение возможно, если мы не будем осторожны, а второе говорит о том, что самая лучшая гарантия против заблуждения, это познание Спасителя нашего Иисуса Христа.
   2. Во-вторых, в Послании к Евреям, верующим дана следующая рекомендация: "Учениями различными и странными не увлекайтесь; ибо хорошо благодатию укреплять сердца..." (Евр. 13:9). Иначе говоря, вопрос о разных странных учениях и культах не является предметом простого любопытства. Этот важный и опасный вопрос требует серьезного отношения. Нас могут совратить их представители своими утонченными аргументами и внешней привлекательностью учений, если мы не будем внимательны и осторожны. Рекомендация "не увлекайтесь" предупреждает простодушное любопытство. Разговоры и дискуссии с представителями культов и чтение их литературы -- это духовная борьба, для успешного участия в которой нужны всеоружие Божие и молитвенная подготовка. Ал. Павел писал об этом в Послании к Ефесянам (Еф. 6:10--20). Нужно иметь в виду, что в этой войне, излюбленным методом злых сил является обман. Если мы не знаем как следует Слова Божия, то можем принять их объяснения и таким образом согласиться с их доводами. В Послании к Колоссянам имеется подобное предупреждение верующим: "Смотрите (братия), чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу" (Кол. 2:8).
   3. В-третьих, an. Павел рекомендует в некоторых случаях не вступать в контакты со сторонниками странных учений: "Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден" (Тит 3:10). Нужно иметь в виду, что Павел говорит это в отношении тех людей, которые, проповедуя какую-то ересь, интересуются только тем, чтобы укорять, спорить и доказывать свое. Они не интересуются тем, чтобы добросовестно исследовать вопрос и найти истину. Пока они проявляют такое отношение, как говорит Павел Тимофею (2 Тим. 2:13), с ними не стоит беседовать. Но когда есть возможность пояснить противникам истинного учения правду Божию, ап. Павел советует это делать в соответствии с христианским образом поведения (2 Тим. 2:24--26).
   4. В-четвертых, an. Иоанн рекомендует не принимать и не приветствовать чуждых учений: "Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его; ибо приветствующий его участвует в злых делах его" (2 Ин. 10:11). На первый взгляд его рекомендация может показаться слишком грубой и не в духе христианской любви. Но для того, чтобы правильно понять Иоанна, мы должны знать, что он имел в виду. Под словом "принимать" Иоанн имел в виду радушное гостеприимство, а под словом "приветствовать" он разумел приветствие, как братьев по вере. Он писал это одной сестре в Господе, которая имела детей и, вероятно, принимала в свой дом путешествовавших апостолов, служителей Церкви и вообще верующих.
   Когда мы оказываем кому-то гостеприимство, мы должны к этим людям относиться с уважением и, естественно, выслушивать то, что они говорят нам. Это значит -- общение, обмен опытом, знанием и добрыми советами. Обычно это происходит во время принятия пищи у стола, вокруг которого сидят с родителями и гостями дети. Они тоже слушают и воспринимают то, чем делятся гости. Поэтому не трудно понять, что ап. Иоанн был прав. Это не значит, что если мы встретим какого-то члена культа на улице и он скажет нам: "Добрый день" или "Здравствуйте", то мы должны промолчать или отвернуться. Если мы так поступим, то только унизим свое христианское достоинство. Поэтому, учитывая такое положение, ап. Павел писал Тимофею: "Рабу же Господа, не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым, с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины, чтобы они освободились от сети диавола, который уловил их в свою волю" (2 Тим. 2:24--26).
   Мы не должны поступать так, как будто апостолы Иоанн и Павел противоречат друг другу. В действительности они полностью согласны между собой. Только в своих рекомендациях они имели в виду разные ситуации.
   Конкретные случаи и положения бывают разные. Если в одном случае представитель культа или иной религии ищет возможности доказывать свое и не желает добросовестно отнестись к объяснению свидетелем истины Христа, то в другом -- может быть, это жаждущая душа, которая попала в сети ложного учения и ей нужно помочь. Поэтому, во всяком случае, нужно полагаться на руководство Духа Святого и быть готовым говорить то, что он открывает нам. Несмотря на сети диавольских учений. Господь может чудесным образом коснуться несчастных жертв диавола и дать им полное освобождение. За все благословения и победы и за все Его великие и милосердные дела мы прославим нашего Бога Отца и Сына и Святого Духа.
  

Ламаизм

   "Ламаизм"-термин, введённый в Европе, а в основу его положе но тибетское слово "лама". Оно означает буквально "выше нет", "высочайший".
   В самом тибетском языке слова " ламаизм" нет, а религия обозначается как чой ("закон" или "учение") , гелугпа ("секта добродетели") или шасэр ("жёлтая шапка") .
   Ламаизм - одна из реально существующих форм буддизма. Все основные положения его учения базируются на буддийской литера туре, постоянно опираются на авторитет легендарного "основателя буддизма" - будды Шакьямуни, культ ламаизма пронизан буддийски ми представлениями.

ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЛАМАИЗМА

   Ламаизм как форма буддизма возник в VII-XIV вв. н.э. в Тибете и стал господствующей религией. Ламаизм социальное явление, порождённое конкретными условиями жизни тибетских крепостных и рабов и нашедшее себе последователей среди трудящихся Монголии, а затем среди бурят, тувинцев и калмыков именно потому, что условия их общественной жизни со становлением развитых классовых антагонизмов в той или иной мере оказались сходными с теми, которые вызывали принятие буддизма тибетцами.
   Укрепление буддизма в Тибете и складывание его особой формы - ламаизма - путём непрерывных побед новой религии не было. Однако наибольшее влияние на дальнейшую судьбу буддизма в Тибете имел знаменитый Атиша. Он родился в 982 г. в Бенгалии в королевской семье, стал настоятелем монастыря Викрамачила и был впоследствии провозглашён главой всех последователей махаяны в царстве Магадха.
   Отвергнув первое приглашение тибетских князей, он после новых настоятельных просьб, уже в преклонном возрасте проследовал, сопровождаемый высокими почестями, через Непал и поя вился в 040 г. в Западном Тибете, где собрал вокруг себя большую группу индийских и тибетских монахов. Атиша подчёрки вал этические требования буддизма, строгую организованность монашества, чёткую регламентацию культа и внедрение практики созерцания. Опираясь главным образом на учение мадхьямиков, Атиша стал первым пропагандистом в Тибете тантрийской системы калачакра ("колесо времени") , сыгравшей впоследствии особую роль в формировании важнейших доктрин ламаизма.
   Уже после переноса резиденции в Центральный Тибет Атиша созвал в 050 г. под своим представительством церковный собор, почитающийся как "седьмой собор буддийской церкви" и объединивший на некоторое время не только всех монахов Тибета, но и индийских пандитов. Собор этот торжественно провозгласил новое основание буддизма в Тибете. Умер Атиша в 054 г. во время од ной из своих многочисленных поездок по стране.
   Ученики Атиши, среди которых был и его знаменитый биограф и составитель "правил школы Атиши" Бромонда (004-065) , продолжали проводить линию на ограничение занятий монахами маги ей, на укрепление монастырской дисциплины и выдвижение на первый план требований религиозной морали.
   "Основатель Ламаизма"- Цзонкаба (357-49 гг.) .
   Цзонкаба сыграл решающую роль в окончательной кристаллизации ламаизма, закрепил его важнейшие тенденции. В том, чего добивался Цзонкаба, были элементы обновления, и восстановления, и внесения принципиально нового.
   С 394 г., поселившись в окрестностях Лхасы, Цзонкаба окружает себя учениками, устанавливает строгие монашеские правила и начинает свою проповедническую деятельность. Не раз высшие ламы-красношапочники пытались подорвать его авторитет, но благодаря своей выдержке, начитанности и красноречию он всегда выходил из столкновений с ними победителем. Первоначально Цзонкаба называл свою общину "новой кадампой", и лишь позже основанное им направление господствующее направление всего последующего и современного ламаизма - получило широко известное название гелугпа, т.е. "секта, или школа добродетели", а также шасэр, т.е. "жёлтая шапка" (шаммар-"красная шапка") .
   К самому началу XV в. относят появление главного сочинения Цзонкабы, носящего название "Великий путь по ступеням мудрости", известного обычно в сокращённом виде как Ламрим ченпо или просто Ламрим.
   К концу жизни Цзонкаба составил "малый Ламрим", являющийся квинтэссенцией его главного труда. Сам Цзонкаба сказал об этом - 4 руководстве: "Если спустя много времени кто-нибудь, кто слышал о моих делах, почувствует желание видеть меня и говорить со мной, он может взять эту книгу и тогда он встретится со мной".
   Ламрим стал опорным документом всего последующего ламаизма.
   Оба названных произведения Цзонкабы - по существу учебники, излагающие принципы двух основных путей ведущих к "высшему совершенству". Синтез этих двух путей составил тот "новый путь" спасения, который, будучи систематизированным Цзонкабой, и определяет сущность ламаизма как уже канонизированной новой формой буддизма, выросшей и укоренившейся на основе тибетского феодализма.
   С целью централизовать и чётко иерархически организовать ламство Цзонкаба учредил сложную систему церковной иерархии, разработал примерный устав для ламаистских монастырей, установил безбрачие для лам и, что было особенно важно, разрешил ламам иметь собственность. Во главе новой иерархии встали "живые боги" земные воплощения различных высших божеств ламаистского пантеона. Сама иерархическая система давала возможность каждому ламе найти в ней своё место, определявшееся как общественным положением и связями, так и в какой-то мере личными деловыми качествами и степенью учёности. Это обеспечивалось установлением иерархии и специализации в "различных профилях".
   Далее было установлено деление лам по их функциям в совершении культа, который включал кроме рядовых богослужений и пышных праздников совершение множества бытовых треб, главным образом вне монастыря, непосредственно в семьях верующих. Та кое усложнение культа привело к разделению лам на астрологов и гадателей, медиков и заклинателей, специалистов по похоронам и другим бытовым обрядам.
   Наконец, ламы делились по степени учёности. Соответствующие знания присваивались им в результате сдачи сложных экзаменов, проводившихся главным образом в форме теологических диспутов.
   Цзонкабе приписывается введение сложной обрядности, широкое использование элементов театрального искусства и музыки во время красочных мистерий, посвящённых различным богам или направленных на очищение местности от злых духов, праздников, установленных якобы в честь важнейших событий в жизни Шакьяму ни, в честь грядущего будды Майтреи и т.д.
   Реформы Цзонкабы настолько укрепили политические позиции высшего буддийского духовенства Тибета, что вскоре после кон чины "основателя ламаизма " в иерархии ламства появляется новое высшее звено. Легенда приписывает Цзонкабе пророчество, согластно которому два его любимых ученика будут постоянно воплощаться в двух высших иерархов ламаистской церкви. Одно из этих воплощений получило титул далай-ламы, другое - панчен римпонче, или панчен-ламы.
  
  

ЛИТЕРАТУРА ЛАМАИЗМА

   Учение о сущности бытия и о спасении, состоящем в преодолении страданий "эмпирического мира" и достижении нирваны, а также система культовых мероприятий, могущих якобы содействовать спасению, изложены в обширнейшей литературе ламаизма. Её можно разделить на каноническую и комментаторскую.
   Собственно каноном для ламаистов является только Ганджур, работа над составлением которого была завершена в первой трети XIV в. Так как Ганджур и стоящий по своему значению для догма тики и культа ламаизма почти на одном уровне с Ганджуром сбор ник древнейших комментариев и других текстов -Данджур- составляют основу всей идеологии и культовой практики ламаизма.
   Ганджур
   Ганджур означает по-тибетски "перевод предписаний", "перевод откровений" и рассматривается ламаистами как собрание наиболее авторитетных, приписываемых будде Шакьямуни текстов и изречений, имеющих безусловную каноническую силу. Ганджур - не только главный источник основных положений догматики, но и предмет культа (как, впрочем, и всякая религиозная книга для ламаиста) .
   Издаётся Ганджур в 00,02 томах и более (до 08) , содержащих в общей сложности 083 отдельных сочинения. Наиболее распространено членение всего сборника на семь основных разделов.
   Первый раздел носит тибетское название Дул-ва (санскр. Виная) , что означает "монашеская дисциплина" или "правила поведения монашеской общины", и содержит несколько сочинений. Сочинение "Основы дисциплины" излагает условия приёма в буддийскую монашескую общину, способы поддержания в ней дисциплины, правила поведения её членов по временам года, внутреннюю структуру общины, требования к носимой монахами одежде, к оборудованию жилища, ложу для сна, порядку принятия пищи и т.д.
   В сочинение "Толкование устава" включена знаменитая Пратимок шасутра с её 253 предписаниями для "полного монаха", соблюдение которых должно контролироваться на "исповедальных собраниях". Далее идут сочинения, более детально определяющие распорядок дня, правила проведения учебных занятий, упражнений в созерцании, особые требования к монахиням, предсмертные предписания Шакьямуни своим ученикам, молитвенные тексты и благославения.
   Следующий раздел Ганджура - Шэрчин - объёмом от 2 до 24 томов посвящён праджа-парамите, т.е. "высшей ступени абсолютной (потусторонней) мудрости", или "высшей мудрости, пере водящей на другой берег существования. Согласно религиозной традиции, эта "мудрость" исходит от самого грядущего будды Майтреи и была изложена Асангой. Учение о "конечном познании" преподносится в Шэрчине в шести различных по своей подробности вариантах. По своей сути - это изложение пути спасения в том виде, как он преподносится школой мадхьямиков.
   Третий раздел - Пал-чен - пространно (в 6 томах и 24 гла вах) излагает одно из наиболее популярных сочинений махаяны Махаваипулья-сутру ("сутра о великом собрании") . В форме повествования о восьми встречах Будды с различными божествами и святыми подробно описываются многочисленные будды и бодхисаттвы, области их влияний, их особые качества, совершённые ими в различных перерождениях подвиги и дела, направленные на спасение живых существ. Тут же приведены молитвы, адресованные этим божествам. В ходе последней встречи Будда якобы предсказал, что буддизм распространится впоследствии в "диком снежном царстве", и подчеркнул роль в этом событии бодхисаттвы Авало китешвары, земным воплощением которого стали впоследствии Сронцзан-гамбо и все далай-ламы.
   Вопросам религиозной морали посвящён четвёртый раздел сборника Кон-цзег или Гонзаг (санскр. ратнакута - "гора драгоценностей") . Пять или шесть томов этого раздела содержат диалоги Будды с учениками и высказывания различных авторитетных для буддистов личностей по вопросам этики и метафизики. Тут же приводятся различные легенды и кратко излагаются важнейшие положения буддизма, раскрываются "истинная сущность" Будды и признаки достижения "высшей просветлённости".
   Пятый раздел - До или До-дэ (санскр. сутра) , т.е. "руководство", "поучительные речи". Он охватывает 30 или 32 тома и частично совпадает по содержанию с Сутта-питакой палийского канона, включая, однако, и многие весьма существенные сочинения махаяны, что делает этот раздел особенно важным для пони мания идеологии ламаизма. Содержание 270 произведений, входящих в До, весьма разнообразно. Многие сутры посвящены деяниям Будды в прежних перерождениях, легендарным рассказам о жизни различных лиц, изложению вопросов искусства, астрологии, медицины. Тут же приводятся ортодоксальные и еретические учения, законы нравственные и гражданские. Описываются шесть родов живых существ, места их обитания и причины их перерождений в этих местах и формах. Характеризуются места пребывания будд и бодхисаттв, их "образ жизни" и т.д. Многие сутры изложены в виде ответов Будды на вопросы различных лиц - это особенно широко принятый в буддизме приём освещения догматических проблем.
   Название шестого раздела - Ньигдай -"освобождение от горестей" - соответствует санскритскому термину "нирвана". Здесь всего два тома, излагающие в махаянической редакции "Рассказ о великой кончине". В них подробно описываются обстоятельства смерти ("перехода в нирвану") Шакьямуни, его последние наставления, трагические переживания всех живых существ, вызванные "уходом учителя", поднесение ему жертв, чудеса, сопровождавшие смерть, сожжение тела и делёж останков между различными ро до-племенными группами и захоронение реликвий в ступах в разных местах Индии.
   Седьмой, последний раздел Ганджура называется Джюд (санскр. тантра букв. "сплетение", "ткань") . Это 22 или 24 тома сочинений тантризма, который таким образом вводится в состав канонической литературы ламаизма. В этих сочинениях описываются мужские и женские божества, даются наставления по принесению жертв богам, приводятся тексты молитв, гимнов, раскрываются магические приёмы воздействия на сферу сверхъестественного.
   Данджур
   Вторым важнейшим сборником ламаистской литературы является Данджур - "перевод учений" или "перевод толкований". Он содержит основные положения буддизма вплоть до X в. н.э.
   Данджур ставится его почитателями очень высоко, но не все его разделы рассматриваются ламами как непреложное руководство.
   Основную массу входящих в Данджур произведений составляют, как и в Ганджуре, переводы с санскрита, дополненные переводами с китайского и некоторых других языков. Лишь немногие сочинения, вошедшие в Данджур, могут считаться оригинальными тибетскими.
   Данджур делится на две большие части: Джюд (тантра) и До (сутры) .
   Джюд вмещает в своих 88 томах 2640 трактатов, заклинаний, магических призывов и восклицаний, "лечебных" формул, молитв и т.д., расположенных вперемежку. Здесь представлены все существующие 24 тантрийские системы, объединяемые "четырьмя от делами тантр".
   В части До 37 томов. Она составлена, как правило, не из самих сутр, а из комментариев к некоторым сутрам, вошедшим в Ганджур, и из оригинальных сочинений крупнейших буддийских авторов I тыс. н.э. Здесь представлены важнейшие сочинения "шести украшений Индии" - Нагарджуны, Арьядевы, Асанги, Васу бандху, Дигнаги и Дхармакирти - и разъяснения к этим сочинениям, сделанные другими авторами. Есть сочинения (авторство их приписывают бодхисаттве Майтрее) , излагающие важнейшие положения махаянического буддизма, а рядом с ними помещены трактаты с каноническими требованиями к художникам, пишущим иконы и картины религиозного содержания, а также заклинания от болезней, от укуса змей и даже целые сочинения по тибетской медицине.
   Входят в часть До и художественные произведения, например тибетский перевод эпической поэмы о жизни Будды, написанный индийским поэтом, драматургом и философом буддистом Ашвагхошей (I-II вв. н.э.) и т.д.

О "ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ОСНОВАХ" ЛАМАИЗМА

   С некоторой долей условности всё учение ламаизма можно разделить на две части: "теоретические основы" необходимости религиозного спасения и "практические пути" религиозного спасения.
   "Теоретическая основа" необходимости религиозного спасения в ламаизме занимает солидное место, так как ламаизм начал формироваться в условиях центрально-азиатского феодализма тогда, когда в Индии, Китае и Непале буддизм в борьбе с другими религиями достиг наивысшего уровня своего теоретического развития.
   Ламаизм полностью разделяет свойственное всем формам буддизма отождествление бытия и страдания и покоящийся на этом отождествлении тезис о необходимости "преодоления бытия" для достижения спасения. В канонической литературе ламаизма мы на ходим все основные приписываемые Шакьямуни проповеди, в которых утверждаются бренность любых форм бытия и всеобщность страдания, устанавливается связь страдания с поведением чело века в прежних перерождениях ("учение о всеобщей причинной зависимости") и указывается путь к преодолению страданий в по давлении жажды бытия, жажды жизни.
   Но, будучи порождением центрально-азиатского феодализма, ламаизм придаёт этим основополагающим принципам буддизма своеобразную форму. Для него характерно стремление сочетать наиболее абстрактные умозрительные построения субъективно-идеалистического характера с доведёнными до предельной конкретности представлениями о сверхъестественной сущности воспринимаемого нами мира и с разработанной до мельчайших подробностей системой магико-практического на этот мир "воздействия".
   "Психология" и "онтология". Учение о дхармах
   Буддизм разделяет общую для всех религий классового общества исходную позицию - резкое противопоставление чувственного, эмпирического мира, мира вещей и явлений, мира непрерывных изменений, становлений и разрушений некоему принципиально противоположному ему миру - миру "истинного", "высшего" бытия, миру абсолютного и нерушимого покоя. Остро критическое отношение к эмпирическому миру и "творящему" его сознанию, естественно, приводит к вере в неизбежность существования сферы или мира внеэмпирического, абсолютного и в возможность перехода индивида, страдающего в эмпирическом мире, в тот иной, внеэмпирический мир. Спасение из мира эмпирического в небытие, в особый внеэмпирический мир абсолютного покоя - концепция чисто религиозная. Она присуща всем направлениям и формам буддизма потому, что все они кладут в основу догматики "четыре благо родные истины", изложенные уже в первой - "бенаресской" - проповеди легендарного "основателя буддизма". В ней было провозглашено тождество0 эмпирического бытия и страдания ("истина первая") ; установлена конкретная причина бесконечных повторений этого бытия-страдания: привязанность к жизни во всех её проявлениях ("истина вторая") ; открыта перспектива преодоления страдания-бытия путём подавления жажды жизни, т.е. путём соответствующей перестройки сознания ("истина третья") ; указан конкретный способ - "восьмичленный благородный путь" преодоления жажды жизни и выхода из "круговорота бытия-страдания", путь также целиком лежащий в сфере сознания ("истина четвёртая") .
   По мере развития буддизма в самой Индии и за её пределами эти важнейшие, основополагающие догматы получали конкретизацию, развитие и дальнейшую разработку.
   Исходным в анализе сознания является верное наблюдение над его характером: оно не есть нечто неподвижное и застывшее, это непрерывный поток мгновенно сменяющих друг друга впечатлений, чувств, мыслей, настроений. "Текучесть" сознания не только абсолютизируется буддизмом, но и объясняется так называемой теорией мгновенности. При дальнейшей разработке этой теории схоластическая мысль, скованная идеей "выхода" из этой теку чести, разрабатывает теорию дхарм "истинных носителей" нашего сознания.
   Слово "дхарма", употребляемое в схоластических трактатах, следует понимать в качестве мельчайшей неделимой частицы индивидуального сознания. В своей совокупности, вспыхивая на кратчайшее мгновение и тут же сменяясь новыми, дхармы индивидуума "творят" всё, что протекает в его сознании, - воспринимаемый им мир, все формы самого психического процесса - представления, идеи, эмоции.
   Неизбежность смерти
   Причин смерти бесконечно много, а средств, поддерживающих жизнь, очень мало. Тело наше подобно водяному пузырю достаточно пустяка, чтобы его разрушить. Сама возможность проснуться утром должна рассматриваться как чудо. Поэтому не откладывать ни на один час всё то, что необходимо совершить, дабы обеспечить себе лучшее перерождение, приблизиться к спасению. Тот, кто убедил себя, что смерть может настичь его в любой момент, может быть сегодня, не будет отдаваться дружбе, - заботиться о приобретении имущества, он обратится к ламе за помощью, чтобы отвратиться от греховных поступков. А обманчивая надежда на длительность жизни на Земле влечёт к земным наслаждениям, вызывает страсть к накоплению имущества, к почестям, что в свою очередь порождает гнев, гордость, зависть и т.д., т.е. неизбежно ведёт к новым страданиям в новых пере рождениях.
   Формы перерождений
   В нашем мире всё в движении, в непрерывной смене форм и есть только одно, что сопутствует неизбежно всем этим фор мам, волнения, страдания, мучения.
   По учению ламаизма существуют шесть возможных форм перерождений живых существ. Они составляют две группы - "благоприятных, или блаженных, перерождений" и "несчастной, или дурной, участи".
   К первой группе относятся люди, ассурии (духи) и тенгрии (боги-небожители) .
   Ко второй - существа, переродившиеся для мучений в аду, преты или бириты (человекоподобные с огромными животами, постоянно страдающие от голода и жажды) и животные. Иной участи, пока не остановлено круговращения бытия, у живых существ нет.
   Подобно христианству, расценивающему страдания как средство спасения, объявляя их "испытанием, которое господь в своей бесконечной мудрости ниспосылает людям во искупление их грехов", ламаизм рассматривает страдания человека как неоценимый положительный фактор спасения: они уничтожают высокомерие, помогают избегать пороков и толкают к добродетели. Но этого мало. Они - тот чувственно переживаемый базис, на основе которого становится особенно плодотворным постоянное сосредоточение мысли человека на ужасах страданий в случае перерождения в сфере "дурной участи".
   Самым благоприятным для достижения спасения является перерождение в "стране людей". Хотя и людям свойственно страдание, составляющее сущность их "чувственного бытия", всё же рождение человеком даёт наибольшие "гарантии" возможности вырваться из "колеса перерождений". При этом особенно благоприятно возрождение в местах распространения буддизма.
   "Десять чёрных грехов"
   Непреложный закон кармы, возлагающий всю ответственность за испытываемые страдания на самого человека, конкретизируются в ламаизме поистине скрупулезно составленным перечнем греховных деяний и полагающихся за них наказаний в данной и последующих жизнях.
   Среди всех греховных деяний выделено десять наиболее тяжёлых. Они названы "чёрными грехами". К чёрным грехам тела от носятся убийство, кража и "неправильное" совокупление. К грехам речи ложь, сплетня или клевета (сеяние вражды между живыми существами) , злословие, пустословие. К грехам мысли отнесены жадность (зависть) , злоба, ложные воззрения.
   При анализе каждого греховного действия выделяются его "объект", "моменты воли" (внутренние мотивы совершения преступления) , "действие" и его "результат". Так, например, если анализируя убийство, то "объектом" его будет "существо, обладающее жизнью". "Моменты воли" распадаются на такие элементы, как "представление" - наличие сознания того, что перед тобой живое существо и ты хочешь его убить, "намерение" - самый позыв к убийству как результат одного из трёх "природных зол" - страсти, гнева или невежества. "Исполнение" - само действие, приводящее к лишению жизни. "Результат" - смерть.
   Так же подробно разбираются "объекты", внутренние мотивы, способы совершения и результаты при рассмотрении остальных чёрных грехов. Наряду с обсуждением половых извращений и нарушения супружеской верности особенно тяжким "неправильным совокуплением" считается совершение полового акта вблизи ламы, священных сооружений и изображений божеств.
   В понятие "ложного воззрения" входит в первую очередь отрицание важнейших догматов буддизма, касающихся сущности бытия и пути спасения.
   Все грехи питаются "тремя ядами" - злобой, страстью и невежеством. Убийство, злословие и злоба "доводятся до конца" гневом; кража, греховное совокупление и жадность - страстью; ложь, клевета, пустословия и неправильные воззрения невежеством.
   " Десять белых добродетелей "
   Содействуют спасению добродетели. Главных из них тоже десять, и они называются "белыми добродетелями".
   Они делятся на три группы - добродетели тела, речи и мысли. По существу своему - это действия, поступки и мысли, прямо противоположные грехам или мешающие осуществлению греховных деяний. Так, к добродетелям относятся препятствие к совершению убийства, кражи, неправильного совокупления. Это так же правдивость, умиротворение, речь, доброжелательная и правильная по своему существу. Это отсутствие жадности и зависти, злобы и неправильных воззрений.
   Все добродетели имеют также свои объекты, "моменты воли", ход исполнения и результат. Так же, как и в грехах, особое значение придаётся "моментам воли", т.е. сознанию, проявлению "свободы воли" в соответствии с внутренним импульсом. В основе их лежат отказ от злобы, страсти и невежества, внутренняя духовная просветлённость, которую дают лишь "великие законы" Будды.
   Учение о рае
   Тенденция к конкретизации общих положений буддизма, свойственная ламаизму, привела, в частности, к разработке учения о рае, оттеснившем в какой-то степени в сознании верующего туманную нирвану на второе место.
   Учение о рае в ламаизме развивалось в тесной связи с развитием представления о будде Амитабе (Амида, Абида) . Именно он уничтожил важнейшую причину страданий - сладострастие.
   Рай в ламаизме представлен как земля, где почва очень плодородна, пыль там не пылит, большая часть земли ровная поверхность, предметов неприятных на вид вовсе нет. Там всё прекрасно, и куда ни посмотри, ничего не найдёшь нехорошего, что не было бы приятно для глаза. А в центре всего этого благоухания восседает на троне будда Амитаба. Вокруг него - божества более низкого ранга, его помощники.
   Но заманчивые перспективы райского блаженства в общем не противоречат основной теории спасения буддизма: ведь рай только последний этап на пути к окончательному выходу из круговорота бытия.
  
  

ПАНТЕОН ЛАМАИЗМА

   Объявляя весь "чувственный мир" иллюзией нашего заблудшего сознания, порождением неведения (авидья) , ламаизм, широко 4 используя для этого изобразительное искусство, внушает верующим их полную зависимость от поистине грандиозного мира существ сверхъестественных - божеств и духов различного ранга и различных "специальностей".
   Все существа в пантеоне ламаизма разделяются на восемь рангов.
   На первом месте стоят будды (т.е. "просветлённые", "прозревшие") - те высшие руководители, которые якобы систематически являются в мир людей для проповеди пути к спасению. Ламаизм точно определяет число таких спасителей - их тысяча.
   Ко второму рангу божеств относятся идамы, или божества-хранители. Здесь на первом месте стоит Адибудда - исконный, первичный будда, первопричина мира и "хранитель всех тайн" в форме Ваджрадхары, который силой своей мудрости и созерцания эманирует из себя пять так называемых дхаяни-будд ("будд созерцания") . Они порождают бодхисаттв созерцания - божества, играющие уже прямую и непосредственную роль в спасении живых существ, содействуя этому своими магическими возможностями.
   Третий ранг - будды, обретшие человеческий облик. К ним относятся пять "победителей".
   Четвёртый разряд божеств - бодхисаттвы. В раннем буддизме бодхисаттвами назывались те живые существа, которые в результате накопления неизмеримого объёма добродетели являлись уже потенциальными буддами.
   Главных бодхисаттв восемь. Они носят высокий титул "сыновей будды". Это божества, способные вмешиваться в ход земных процессов и людских судеб, ведущие непримеримую борьбу со злы ми силами мира.
   Кроме бодхисаттв мужского пола есть и женские бодхисаттвы.
   Среди них наибольшей популярностью пользуется Тара, почитающаяся как юм (санскр. шакти) , мистическая супруга Авалокитешва ры, "рождённая из его слёз".
   Пятый разряд божеств - чисто женский. Это дагини ("воздуш ные путешественницы") . Они свободно передвигаются в небесном пространстве, повелевают демонами и могут показываться тем, кто ищет их помощи или вызывает их заклинаниями.
   Шестой разряд божеств - страшные "хранители закона" (дхар мапалы, тибетск. докшиты) и "наводящие ужас палачи". Это грозные защитники веры.
   Разряд юллха ("боги местности") охватывает многочисленные формы сопровождающих главных богов менее значительных божеств, вошедших в ламаистский пантеон частично из пантеона индуистского, но главным образом трансформированных ламаизмом духов тибетского и монгольского шаманизма.
   Восьмой разряд - сабдыки - "хозяева земли", покровители от дельных конкретных гор, рек, родников, деревьев, камней, населённых пунктов и т.д.

ОПОРА НА ЛАМУ - ВАЖНЕЙШЕЕ УСЛОВИЕ СПАСЕНИЯ

   Без учения Будды - сутр невозможно спасение. Но преподать это учение может только лама. Поэтому "возвышенный друг" человека, т.е. лама, является важнейшим фактором спасения.
   Страшными бедствиями угрожает ламаизм тем, кто не будет воздавать ламе поистине божеских почестей. Их ждут в этой жизни всевозможные несчастья, а после смерти - перерождение в дурной участи и неисчислимые мучения "в течение бесчисленных мировых периодов".
   Лама "помогает спасению" двумя основными путями: удерживая от греховных деяний и утверждая в добродетельных; призывая магическими средствами помощь бодхисаттв, могущих содействовать спасению.
   И так ламаизм - это форма буддизма, возникшая в VII-XIV вв. н.э. в Тибете, имеющая свою каноническую и неканоническую литературу, свою чётко определённую догматику и иерархию.

Каббала

   Каббала (древнеевр. "предание"; от "каббель" - "принимать"), эзотерическое, мистическое течение в иудаизме.
   Название указывает на то, что каббала как тайное учение была получена в виде особого Откровения немногими избранниками. Далее это знание передавалось тем, кто был способен воспринять его, понять мистические законы и использовать их должным образом.
   Каббала подразделяется на две части: теософскую и практическую. Первая по характеру приближается к догматической религии и состоит из ряда теософских постулатов, в основе которых лежит представление о мире как об эманации Божества.
   Бог ("Эн-соф", "бесконечность") непостижим, но проявляет свое существование в мире посредством постижимых десяти "сфирот" - десяти стадий эманации, или источников сияния: Кетер ("Венец"), Хохма ("Мудрость"), Бина ("Разум"), Гедула ("Величие") или Хесед ("Милосердие"), Гевура ("Сила") или Дин ("Суд"), Тиферет ("Краса") или Рахамим ("Милосердие"), Нецах ("Долготерпение"), Ход ("Великолепие"), Цаддик ("Праведный") или Йесод Олам ("Основа мира"), Малхут ("Царство").
   Теософская каббала заимствовала элементы египетской, вавилонской и греческой философии, философии Филона Александрийского, а также учений ранних христианских гностиков. В каббалу вошли представления о перевоплощении и переселении душ, о награде и наказании после смерти.
   Практическая каббала имеет дело с теургической стороной мистических и эзотерических учений. В ее основе лежит вера в то, что посредством определенных действий можно совершать чудеса и ускорить приход Мессии. Для этого каббалисты оперируют именами Бога, определенными словами, используют талисманы, амулеты, теософские арифметические вычисления, прибегают к аскетическим упражнениям. Ангелы, вызванные по желанию каббалиста, могут исполнять его волю, а духи и демоны отгоняются молитвами и амулетами.
   Каббалисты полагали, что тайное учение передано Богом через ангелов Адаму и далее - Ною, Моисею, Давиду, Соломону, наконец, известному мудрецу-мистику рабби Шимону бар Иохаю, который записал его во 2 в. Эта легенда указывает на глубокую древность каббалы. Критическая школа видит в каббале результат осознания древнееврейским народом близости Бога и признания его верховной власти. Намеки на тайное учение содержатся в Библии (Сир 3:22; 3 Езд 14:5-6). Талмуд упоминает мистические изыскания некоторых мудрецов и эзотерические рассуждения о "Маасе Берешит" ("рассказе о Творении"), базирующихся на Книге Бытия, и о "Маасе Меркава" ("рассказе о божественной колеснице"), базирующихся на видениях пророка Иезекииля (Иез 1 и 10). Тем не менее, нам ничего неизвестно об эзотерической литературе вплоть до периода гаонов в Вавилонии (6-11 в.). К этой эпохе относятся такие мистические книги, как Йецира (Творение), Шиур Кома (Размеры Тела) и литература Хехалот (Небесные Чертоги). Первая из них приписывается Аврааму, другие - рабби Ишмаэлю, мученически погибшему во время гонений Адриана. В 13 в. появляется сочинение, ставшее своего рода библией каббалистов, - Зохар (Сияние), написанная в Испании Моисеем де Леоном и приписываемая им Шимону бар Иохаю.
   Из Вавилонии каббала проникла в Италию, затем в Прованс и Испанию. В Испании она служила утешением евреям, страдавшим от преследований инквизиции. После изгнания евреев из Испании (1492) центр каббалы переместился в Палестину, в Цфат, где жила группа великих каббалистов, среди которых были Соломон Алькабец, Исаак Лурия и Хаим Виталь. Каббала Лурии (в основном практическая) получила распространение в Польше и сыграла важную роль в становлении хасидизма. Многие христианские ученые занимались изучением каббалы, некоторые из их идей нашли отражение в учении о Троице. Одним из выдающихся христианских каббалистов был Пико делла Мирандола (1463-1494). В библиотеке его современника, папы Сикста IV, имелось много каббалистических трудов (в латинском переводе).

христианство.

  
Последняя часть Символа Веры касается Святого Духа. "Верую в Духа Святого" (Апостольский Символ Веры). "Верую в Духа Святого, Господа Животворящего" (Никейский Символ Веры).
Большинство христиан неясно представляет себе Духа Святого - одного из членов Троицы - и высказывает, "что это непонятно". При внимательном изучении правоверных христианских писаний читатель заметит, что церковь очень неясно высказывается на эту, имеющую столь большое значение для духовенства и паствы, тему. При расспросе священника среднего образования о происхождении Святого Духа обычно выявляется, что его понятия довольно смутны, противоречивы и неудовлетворительны. В энциклопедиях и других справочных книгах тоже очень мало сказано на эту столь важную тему.
Лишь в учении мистического христианства можно найти объяснение этого вопроса. Оккультное учение точно выражается на эту тему, остающуюся столь мало понятой правоверными учителями и учениками.
Учение мистического христианства относительно Святого Духа можно изложить вкратце следующим образом: по отношению к миру непроявленного, Святой Дух, в смысле, Своих самопроявлений, является Абсолютом; по отношению к существам, еще полного самопроявления не достигшим, Он является всецело проявившейся Сущностью; по отношению к божеству, не ставшему еще творением, Он представляет божественное начало, уже успевшее проявить Себя в творческих облаках; наконец, по отношению к Богу, как Единому Абсолюту, Он является Богом в том смысле, в каком мы разумеем Бога под начальным принципом всякой творческой деятельности.
Мы просим читателей внимательно, по несколько раз, прочесть только что сказанное и глубоко вникнуть в смысл, перед тем как продвинуться дальше. Чтобы понять это, следует помнить, что Абсолют можно себе представить существующим в двух фазах. Запомните: не как две личности или два существа, а в двух фазах. Есть и может быть лишь Одно Существо, но мы можем себе представить Его в двух фазах. Одна из этих фаз - Существа Непроявляющегося, другая фаза - Существа Проявляющегося.
Существо Непроявляющееся есть Единый в фазе абсолютного бытия, недифференцированный, непроявляющийся, несотворенный; без определений качества или свойства.
Человеческому разуму невозможно постичь это понятие Проявляющегося Существа, как "Предмет или Нечто" из-за самой основы его. Если б это было нечто, что мы можем себе представить, это не было бы (Абсолютом) Непроявленным. Все, что мы можем себе представить как предмет, есть нечто относительное, - проявление предмета.
Но сами законы нашего разума заставляют нас допускать существование Абсолюта, Непроявляющегося, потому что Проявляющийся и Относительный Мир должен был произойти из Основной Действительности, которая должна быть Абсолютной и Непроявленной. И это Существо, бытие которого допускает наш высший разум, есть Существо Непроявляющееся - Бог Отец - которого мы не можем воспринять чувствами, существование которого проявляется нам исключительно через Чистый Разум или посредством действия Духа внутри нас. В вещественном смысле "Бог нам Неведомый", но в высшем смысле Он может проявиться Духу Человека, Его существование может быть известно и доказано посредством высших способностей разума.
Непроявляющееся есть Единый в действительном существовании. Если бы весь мир предметной жизни и проявления, до наивысших образов, не подлежал более проявлению, то осталось бы что? Просто и единственно Существо Непроявляющееся, Бог Отец. В Нем одном все бы вместилось. Вне Него ничего бы не было. Он был бы Сам - Един, существующий в фазе Непроявляющегося существа.
Мы сознаем, что при первом чтении такое понятие может показаться "слишком неясным" некоторым из наших читателей, это может показаться уверением бытия существа несуществующего. Но не торопитесь, вооружитесь терпением, и разум ваш вникнет в это понятие и увидит, что в нем таится соответствующая Истина, и тогда вы поймете, что это есть Истина. И тогда разум ваш признает, существование Бога Отца в сравнении с Богом-Святым Духом.
Святой Дух есть, как мы говорили, Абсолют в фазе проявления. Это значит, что это есть Бог, проявляющийся в Духе жизни, присущем всему и очевидной во всей вещественной жизни и во всех феноменах мира или вселенной.
В прежних трудах по философии йогов мы доказывали вам, что Дух жизни присущ любому жизненному образу и проявляется во всяком из них. Мы тоже доказали вам, что все в мире живет, даже минералы и атомы, составляющие вещества. Мы вам доказали, что поскольку Дух жизни есть источник всех проявлений во Вселенной и "Бог из машины" всех феноменов, сил веществ и жизни, становится ясным, что в мире ничего не может быть мертвого, что "жизнь" проявляется во всем, отличаясь лишь степенью проявления. В наших книгах: "Пути достижений индийских йогов" и "Жизни йога" мы подробно разбирали этот вопрос.
В чем же состоит этот Дух жизни? Если Бог все, то это не может быть чем-нибудь отдельным от Бога. Но это не может быть Богом Нетворящим-Неограниченным в Неограниченной фазе - Существом Непроявляющимся. Чем же Он может быть?
Читатель поймет, что естественным и логичным ответом на этот вопрос является: "Существом Проявляющимся, Богом Творящим, Святым Духом". И в этом есть суть оккультного учения относительно великой тайны христианства. И как правильно Никейский Символ Веры передает смысл преданий ранней церкви словами: "И в Духа Святого, Господа Животворящего".
Учение о неизреченном, незыблемом Боге лежит в основе всех мистических доктрин всех народов, племен и времен. Под каким бы именем учение не распространялось, как бы не называлась религия, в которой оно таится, - это все же Истина о Существенном Боге во всех видах жизни, сил и вещества. И она всегда составляет тайный догмат философии, верований и религии. Внешнее учение обычно ограничивается просвещением неразвитых разумов народа и скрывает действительную Истину под понятием Личного Божества или нескольких божеств - богов или полубогов, живущих будто бы в каком-то отдаленном небесном царстве, какого-то великого Существа, создавшего мир и предоставившего его своей участи, лишь изредка обращая на него внимание и занимаясь, главным образом, награждением тех. кто поклонялся и приносил Ему жертвы, и наказанием тех. кто Его ослушался.
Обычно предполагается, что эти личные божества особенно благосклонно относятся к отдельным лицам, снабжающим их именами и храмами, и ненавидят врагов данного племени или народа.
Но тайный догмат или тайное учение всех религий сметают все эти первобытные понятия неразвитых умов и учат Истине о Существенном Боге. - о Силе, присущей всему, пребывающей в жизни и ее проявлениях. И христианство не составляет исключения из правила: это подтверждается признанием веры в Святого Духа.
В то время как правоверные церкви наших дней очень мало распространяются о Боге Духе Святом, не имея возможности объяснить значение этого определения, мистическое христианство открыто признает это убеждение прежних учений и благоговейно вторит словам Никейского Символа Веры: "И верую в Духа Святого, Господа Животворящего".
Далеко не все, называющие себя христианами, знают о существовании христианского, тайного догмата. Но мистики всегда знали это, и некоторые избранные, преданные души заботливо поддерживали пламя этого догмата.
Тайный догмат христианства не был основан Иисусом: Он сам был одним из посвященных в тайны, которые были известны и распространяемы за многие века до Его рождения. Как выразился св. Августин: "То, что называется христианской религией, существовало уже среди древних народов, и не было времени, когда оно не существовало с начала рода человеческого до прихода Христа во плоти; лишь тогда уже существующая, истинная религия стала называться христианством".
Мы хотели бы привести здесь несколько параграфов из труда известного писателя на религиозные темы, с которыми мы от души соглашаемся, хотя далеко не во всем разделяем его взгляды. Он говорит: "Можно сказать, что в наши дни в церквах просто не преподают эти догматы. Как же это? Это происходит из-за того, что христианство позабыло многое из основных учений и довольствуется теперь лишь частью, даже очень маленькой частью прежних познаний. Вы скажете, у них ведь все те же Писания. Да, но именно в этих писаниях содержалось нечто большее, что теперь пропало. Что означают постоянные намеки Христа на "Тайны Царства Господа" и Его частые указания ученикам на то, что лишь они истинно и вполне могут понять слова Его, а что с другими Он должен объясняться притчами? Почему Он постоянно употреблял специфические термины общеизвестных в древности мистических учений? Что хочет сказать св. Павел словами: "Мы распространяем мудрость среди тех, кто совершенен" - хорошо известное специфическое определение людей, достигших определенной степени посвящения? Он повторно употребляет такого рода выражения; он говорит "о мудрости Бога в тайне, о скрытой мудрости, предписанной Богом еще до начала мира и неизвестной никому даже из князей сего мира". Эти слова никак не могут относиться только к обычному христианскому учению, которое открыто всем проповедуется. Его ближайшие последователи, отцы церкви, отлично понимали значение его слов, потому что и они выражались; точно так же Климент Александрийский, один из самых ранних и главных, говорит нам: "Не следует открывать тайны слова профанам".
Еще по другому соображению ясно видно, что многое из ранних учений утеряно. Сейчас церковь старается сделать людей только хорошими и указывает на святых как на высшее достижение. А в древние времена у них были гораздо более высокие стремления. Для, ставшим святым, человека труд лишь начинался, потому что только тогда он мог воспринять то, что она могла дать ему в то время, но сейчас уже не может дать, так как забыла древнюю мудрость. Тогда ее обучение делилось на три определенные стадии: Очищение, Озарение и Совершенство. Теперь она удовлетворяется первоначальным Очищением и не дает Озарения.
Читайте слова Климента: "Нравственная чистота, как таковая, имеет значение лишь пассивного свойства; однако соблюдение ее весьма существенно, потому что она является необходимейшим условием для развития так называемого "внутреннего зрения". Тот, кто был очищен Крещением и затем посвящен в Малые Тайны (т. е., привык владеть собой и созерцать) становится зрелым для постижения Высших Тайн, прогноза, научного познания Бога".
В другом месте он говорит: "Познание превышает веру. Вера есть сокращенное познание необходимых истин, подходящих для людей, которые в спешке, а познание есть научная вера". Ученик его, Ориген, пишет о народной, неразумной вере, ведущей к тому, что он называет физическим христианством, основанным на Евангельских записях, в противоположность духовному христианству, приписываемое прогнозу Мудрости.
Касаясь учений, основанных на исторических рассказах, он говорит: "Что может быть лучшего для содействия большинству?" Но для мудрых он признает высшее учение, давая его лишь тому, кто доказал, что достоин, воспринять его. Это учение не пропало: церковь откинула его, когда выставила великих гностиков-ученых, но все же оно сохранилось, и именно эту мудрость мы изучаем - именно она отвечает на все жизненные проблемы, дает нам разумные правила для жизни и служит нам истинным евангелием вестей свыше.
Св. Павел указывает на существование тайного христианского догмата, обращаясь к Коринфянам: "И я не мог говорить с вами, братья, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы еще плотские". (1 Кор. 3:1-3).
Иисус сказал: "Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами и, обратившись, не растерзали вас". (Матф. 7:6).
Об этих словах Иисуса св. Климент Александрийский сказал: "Даже теперь я боюсь, как сказано, "бросить жемчуг перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали нас". Потому что трудно высказывать истинные, непорочные, прозрачные слова об истинном свете свинским и необразованным слушателям".
В первое столетие после Христа, термин "Тайны Иисуса" часто употреблялся христианскими учителями, и Внутренний христианский Кружок признавался как общество выдающихся людей, уже достаточно развитых для постижения этих тайн.
В связи с этим, интересны следующие слова св. Марка: "И, приступив, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им? Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они, видя не видят, и, слыша, не слышат, и не разумеют".
И дальше (Марк 4:33-34): "И таковыми многими притчами проповедовал им слово, сколько они могли слышать. Без притчи же не говорил им; а ученикам наедине изъяснял все". Иисус сказал своим ученикам (Иоанн 16:12): "Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить". Оккультное учение передает, что по своем возвращении в астральной форме после Распятия, Иисус поведал ученикам много важных, выдающихся мистических истин, "говоря о царствии Божием". (Деяния 1:3).
Как хорошо известно, изучавшим историю церкви, первые отцы христианства открыто говорили и писали о христианских тайнах.
Поликарп, Смирнский епископ, пишет некоторым другим, надеясь что "они сведущи по части святых Евангелий, и ничто от них не скрыто. Я еще не удостоился этой привилегии". (Послание Поликарпа, гл. VII).
Епископ Антиохийский Игнатий, говорит, что он еще не совершенен в Иисусе Христе. "Потому что я теперь становлюсь учеником и обращаюсь к вам, как к своему товарищу-ученику". Он тоже обращается к ним, как "к посвященным в Тайны Евангелий, вместе со св. Павлом, святым мучеником".
Еще: "Смею ли я писать вам о тайнах? Я боюсь это делать, чтобы не нанести вреда вам, еще младенцам. Простите меня, в случае вы не выдержите их веское значение и будете подавлены ими. Даже я, хотя я способен постичь Небесное, ангельские приказания, различные роды ангелов, разницу между силой и властью и различие между престолами и начальством, могущество эонов, превосходство херувимов и серафимов, величественность Духа, царство Господне и возвышающееся на всем несравненное величие Всесильного Бога, - хотя я знаком со всем этим, я все же еще далек от совершенства, и я не такой ученик, как Павел и Петр".
Игнатий говорит тоже о первосвященнике или иерофанте и уверяет что он тот, "которому было вверено святое святых, и поручены тайны Божьи". (Послания Игнатия).
Св. Климент Александрийский считался мистиком высокого разряда во внутреннем церковном кружке. В своих писаниях он постоянно намекает на христианские тайны. Он, между прочим, высказывает, что записи его составляют "смесь гностических заметок в соответствии с философией века"; учение это он воспринял от Понтаемуса, который был его преподавателем и духовным учителем. Он говорит про это учение: "Господь разрешил нам распространять эти святые тайны и этот святой луч среди тех, кто способен воспринять их. Он не раскрыл толпе то, что не принадлежит толпе, но лишь некоторым, про которых Он знал, что ОНИ способны воспринять и соответственно преобразоваться. Но тайное можно передать словами, а не письменно, и так сделал Господь. И если говорят, что писано: "Нет ничего тайного, что не будет раскрыто, нет ничего скрытого, что не обнаружится", то мы говорим, что тому, кто слышит тайну, даже самое тайное проявится. Это то, что было предсказано прорицанием. И тому, кто способен тайно соблюдать все поведанное ему, скрытое проявится истиной, то, что скрыто от большинства, проявится некоторым. Тайны передаются таинственно: высказываемое находится в устах говорящего, не столько в его голосе, как в его разумении. Я сознаю, что эти мои записки неудовлетворительны в сравнении с тем благодатным духом, которого я удостоился услышать. Но это все же может послужить образцом тому, кто был ударен Тирзусом". (Мы должны объяснить здесь, что Тирзус - это мистический жезл, который носили посвященные мистических братств: сначала посвящаемый получал удар им, и потом иерофант передавал ему жезл.) Климент продолжает: "Мы не объясняем тайны полностью - отнюдь нет, - мы лишь напоминаем о них, если они забыты, или чтобы их не забыли. Я сознаю, что с течением времени многое из того, что не было записано, утерялось. Кое-что забыто нами. Кое-что, оставшееся долго не записанным, теперь пропало для нас: многое забыто, так как труд этот нелегок для малоопытных; я стараюсь восстановить это в моих записках. Кое-что я умышленно упускаю, делая строгий выбор, из боязни писать то, что я опасался высказывать. Делаю это не злостно, а из опасения, что мои читатели могут ложно понять смысл. Как говорится в пословице: "Не следует давать меч ребенку".
Невозможно, чтобы то, что написано, ускользнуло, даже если я это издал. Но постоянно размышляя, прибегая лишь к письменному изложению, исследователи того, что за пределами написанного, не получают ответа. Им требуется помощь тех, кто ходил по этому пути. В моих записях я на кое-что намекаю, на кое-чем остановлюсь, кое-что лишь упомяну. Я стараюсь говорить незаметно, проявлять тайно и доказать молча" ("Строматы", св. Климента).
В том же труде, у св. Климента, одна глава названа "Тайны веры, не предназначенные для всеобщего провозглашения". Здесь он излагает, что ввиду того, что его записки могут быть прочтены всякими людьми, мудрыми и немудрыми, "следует покрыть тайной мудрость, обучающую о Сыне Господа". И он прибавляет: "Потому что трудно предъявлять истинные, чистые и прозрачные слова свинским и невежественным слушателям. Потому что все в них покажется смешным толпе: с другой стороны, нет ничего прекраснее и возвышеннее их для благородных людей. Но мудрые не высказывают устами то, что обсуждают в совете. "То, что услышите, сказал Господь, распространяйте по домам", приказывая им принять тайные предания истинного познания и излагать им возвышенно и ясно тем, кто в них нуждается, но не заставляя нас сообщать всем без различия то, что скрыто в притчах. Следует сеять зерна истины редко, чтобы их не заметили люди, клюющие зерна подобно галкам, но если найдется хороший землепашец, то зерно взойдет и превратится в хлеб.
"Те, которые еще слепы и немы, не обладая разумением или же ослепительным, проницательным взором созерцающей души, должны оставаться вне божественного хора. Потому, согласно методу скрывания, истинно святое слово, исто божественное и для нас необходимое, хранимое в алтаре истины, обозначалось египтянами словом "Адити", а иудеями "покрывало". К ним допускались лишь посвященные. Платон тоже считал незаконным, "чтобы порочные прикасались к непорочным".
Потому предсказания и прорицания выражены загадочно и относятся к необразованному и невежественному народу. Нежелательно, чтобы все без разбора предъявлялось всем и каждому, чтобы блага мудрости распространялись на тех, которые и не думают об очищении души своей, потому что непозволительно передавать каждому случайному встречному то, что было достигнуто такими усилиями.
Тайны слова не должны быть обнаружены профаном. Тайна была установлена, так как считалась выгоднее соблюдать святое созерцание действительности. Так что с одной стороны тайны, скрытые в Ветхом Завете и обнаруженные святым, скрытые до времени Апостолов, которые сообщали их дальше в том виде, как они им были переданы Господом. С другой стороны богатства и слава тайн благородных, состоящих в вере и надежде во Христа, обучение, обнаруживающее то, что скрыто, называется озарением, так как лишь Учитель приподнимает крышку кивота". ("Строматы", св. Климента).
Св. Климент одобрительно отзывается о словах Платона что "следует выражаться загадками"; в случае если записи нечаянно затеряются, тот, кто прочтет их, останется в неведении. Касаясь некоторых гностических записей, он говорит: "Пусть образец удовлетворит тех, которые имеют уши. Не требуется обнажать тайну, а лишь указать стремящимся к познанию на то, что требуется, чтобы помнить о ней".
Мы повторно ссылались на св. Климента, чтобы показать, что он, занимавший очень высокое положение при первоначальной христианской церкви, сознавал и проповедовал сокровенное учение или тайный догмат мистического христианства, что первоначальная христианская церковь была организацией, имевшей мистический центр для немногих и обычный внешний центр для большинства. Разве можно сомневаться в этом по прочтении того, что он писал?
Но не только св. Климент так писал и учил; многие другие выдающиеся члены первоначальной христианской церкви знали и одобряли Сокровенное учение. Например, ученик св. Климента, Ориген, влияние которого было очень распространено в ранние дни существования церкви. Ориген защищал христианство от нападок Цельса, который обвинял церковь в том, что она является тайной организацией, сообщающей Истину лишь немногим, и полу истину всем. Ориген возражал, что хотя церковь, правда, скрывала от большинства Тайные Познания, она в этом отношении лишь следовала примеру всех учителей Истины, которые всегда сохраняли тайную часть познаний для тех, которые были способны воспринять их, а внешнее учение преподавали большинству последователей. Он пишет: "Непонятая Тайна о Воскресении осмеивается в среде неверующих. При таких обстоятельствах прямо нелепо говорить о христианском догмате, как о тайной системе. Не только в христианстве определенные догматы скрываются от большинства и преподаются лишь после восприятия явного учения; и в философии есть тайные и явные истины. Некоторые слушатели Пифагора удовлетворялись его "и так есть", а другие тайно обучались догматам, которые не считалось нужным сообщать профанам и людям неподготовленным. К тому же, все тайные обряды, соблюдаемые по всей Греции и в языческих странах и держащиеся в строгой тайне, ни кем не поносятся и потому напрасно стараются очернить тайные догматы христианства, не понимая их точный смысл.
Я еще не говорил о соблюдении всего, что написано в Евангелиях, в каждом из которых есть много догматов, не понятных не только большинству, но даже некоторым из более образованных людей, содержащих очень глубокое объяснение притч, которые Иисус рассказывал народу, сохраняя предъявление их полного смысла для тех, которые перешли предел явного учения, и которые тайно приходили к Нему. И, поняв это, можно восхищаться определением, что некоторые считаются "вне дома", а другие "дома". (Ориген против Цельса).
В той же книге Ориген разбирает рассказ о женщине-хананеянке (Матф., гл. 15) и говорит: "И тоже про слова Иисуса можно сказать, что есть хлеба, которые можно дать и более разумным, а не только детям, а другие, составляющие крохи со стола господ, употребляются некоторыми вместо псов". И еще: "Дайте тому, кто долгое время был далеко от зла, в особенности с тех пор как он отдался лечению словом, услышать догматы, которые, Иисус тайно преподавал своим подлинным ученикам. И дальше: "На эту тему можно высказать много мистического: Хорошо оставаться вблизи тайн царя, чтобы догмат о вхождении душ в тела не был выброшен на разумение толпы, чтобы святое не было выкинуто псам, а жемчуг свиньям. Это было бы нечестиво и равнялось бы предательству тайного объяснения Божеской мудрости. Достаточно представить в форме исторического рассказа то, что должно выразить тайный смысл истории, с тем, чтобы люди способные сами выработали все относящееся к теме".
В той же книге он высказывает: "Если вы просмотрите книги, написанные после Иисуса, то вы увидите что большинство верующих, слыхавших притчи, стоят так сказать "извне" и достойны лишь явных догматов, в то время как ученики тайно изучают объяснение притч. Тайно Иисус все открывал своим ученикам, считая желающих познать Его мудрость стоящими выше народной толпы". И Он обещал верующим в Него, что пришлет им мудрецов и книжников".
В другом труде Ориген пишет, что: "Евангелия имеют не только то значение, которое сразу ясно, но еще другое, остающееся незамеченным большинством людей. Так писано в некоторых Тайнах и божественных образах. Потому во всей церкви единое мнение, что весь закон действительно духовен, но что духовный смысл, выражаемый законом, не всем известен, но лишь тем, которых милость Святого Духа коснулась разумом и познанием". (Де Принципиис).
Мы могли бы заполнить страницу за страницей ссылками на писания Отцов первоначальной христианской церкви и их последователей в доказательство существования сокровенного учения. Но нам приходится довольствоваться теми, которые мы уже привели; они ясны и точны и происходят от неоспоримых авторитетов.
Отступление церкви от этих сокровенных учений было большим несчастием, которое и теперь еще ощущается церковью. Как выразился известный оккультист Элифас Леви: "В христианстве случилось великое горе. Измена Тайнам со стороны ложных гностиков (гностики, т. е. те, кто знают, были посвященными первоначального христианства) повлекла за собой отвержение гносиса и отчуждение церкви от высших истин каббалы, содержащих все тайны возвышенной теологии... Дайте самой совершенной науке, высшему разуму, снова стать родовым правом народных начальников, дайте священническому и царскому сану забрать двойной скипетр древних посвящений, и социальный мир вновь выйдет из хаоса. Не сжигайте более святые образа, не разрушайте более храмы; образа и храмы нужны людям, но выгоните наемников из церквей, не допускайте слепых к руководству слепыми, постройте вновь иерархию разума и благочестия и признавайте лишь тех, кто знает Учителями тех, кто верует". ("Тайны магии", перевод Вейта).
А теперь вы спросите, чему обучали эти христианские Тайны? В чем состоит сокровенное учение и тайный догмат?
Вот их содержание, дорогие читатели: оккультная философия и мистическое учение, преподаваемые во все времена и века избранным, эта философия изложена нами в наших книгах о философии йогов и восточном оккультизме и в настоящей книге, в которой изложено особое учение, относящееся к происхождению, миссии и жертве Иисуса Христа. Истина остается все той же, независимо от того, как ее называют, и кто ее преподает. Откиньте личную окраску, данную Учителем, и увидите все ту же Истину.
Мы старались дать вам в этих главах ключ к Тайнам, но, не изучив другие главы, касающиеся оккультных познаний, вы не сумеете понять их применение к мистическому христианству. Чтобы запастись знанием, вы должны приступить к этим урокам с познаниями.
   Древняя мудрость.

Догмат переселения душ или перевоплощения пустил глубокие корни в почву всех религий, то есть в сокровенные учения или тайную фазу всех религиозных систем. И это относится к сокровенным учениям христианской церкви так же, как и к другим системам. Это включается в христианские тайны вместе с другими основными оккультными догматами, и первоначальная церковь включала эти учения в свой сокровенный круг.
По существу догмат перерождения единственный, который вполне согласуется с христианским понятием о конечной справедливости. Как выразился известный писатель: это избавляет нас от многих великих затруднений.
Всякому, кто оглядывается вокруг себя и видит мирские скорби и страдания и страшное неравенство в жизни людей, не только неравенство в богатстве, но и неравенство в возможности продвижения, кажется невозможным согласовать эти факты с любовью и справедливостью Бога, если он не согласен признать, что эта жизнь не есть все, а составляет лишь один день действительной жизни души, что каждая душа таким образом, сама создала себе место и получает то, что наилучше для ее развития.
Действительно стоит изучить единственную теорию, которая дает возможность разумно верить в Божескую Справедливость, не пренебрегая очевидными фактами.
"Современная теология строит главным образом планы для избежания божественной справедливости, называемой ею "Спасением", и планы эти в полной зависимости от того, во что человек верит, или скорее во что он будто бы верит. Вся эта теория о "спасении" и сама теория, что есть нечто, от чего надо "спастись", кажется, основана на неправильном понимании некоторых текстов св. Писания. Мы не верим в это представление так называемого божественного гнева; мы считаем страшным богохульством приписывание Богу наших пороков гнева и жестокости. Мы придерживаемся теории постоянного развития и всеобщего конечного достижения. И мы считаем, что продвижение зависит не от того, во что человек верит, а что он делает. И многое в Библии подтверждает эту мысль. Вы помните замечание св. Павла: "Не предавайтесь обману. Бог не даст Себя осмеять; что человек посеет, то он и пожнет!" И Иисус сказал; "Тот, кто сделал добро, получит воскресение жизни", - а не те, кто верил в особый догмат. А при описании Судного Дня Иисус не касается вопроса о том, кто во что верил, а лишь о делах, исполненных каждым".
В связи с этим мы считаем правильным, привести слова из речи хорошо известного английского духовного лица, писавшего на эту важную тему. Это достопочтенный архидьякон Колли, ректор Стоктона, в Уарвикшире, Англия. Он говорил: "В оккультном возвышенном царстве я, движимый с детства саддукейскими наклонностями, почти полвека имел ни с чем не сравненные переживания, и я убежден, что ничто не может их превзойти. Все же сознаю, что до сих пор они не привели меня к определенным заключениям. Откладывая потому всякое суждение, не считая себя авторитетом, я с открытым разумом надеюсь держать в равновесии мнения "о том и этом"; я стараюсь воспринять свет из всякого источника, не отвергая ничего, что в малейшей степени касается справедливости. Потому я здесь, сегодня вечером, надеюсь научиться тому, что поможет разрешить некоторые из многих сложных жизненных вопросов, как, например: почему некоторые достигают зрелого, преклонного возраста моего дорогого отца, а некоторые живут лишь короткое время, чтобы родиться, вздохнуть и умереть. Почему некоторые родятся богатыми, а другие бедными; некоторые обладают богатством лишь для того, чтобы развращать, запятнать других, вредить другим, в то время как достойная похвалы беднота тщетно добивается улучшения положения. Некоторые одарены умом, другие страдают от отсутствия всяких способностей. Некоторые обладают с рождения царственной душой, другие имеют с начала до конца грубые преступные наклонности. "Грехи родителей", взыскивающиеся с детей вплоть до третьего и четвертого поколения, объясняют многое, но мне хочется постичь тайну, почему у хорошего отца иногда бывает дурной сын, или у гениального отца с великими способностями сын не отличается никакими такими качествами. Затем я, как духовное лицо, отмечал при чтении тексты св. Писания и встречал в писаниях отцов первоначальной церкви мысли, которые как будто исходят из древнего классического представления перевоплощения.
Пророк Иеремия (1:4-5) пишет: "И было ко мне слово Господне: прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде, нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя: пророком для народов поставил тебя".
Означает ли это, что Вечный Несотворенный в предвидении того, чем станет Иеремия, избрал сотворенное "Я" своего невещественного слуги еще на небе, до того как душа его перешла в смертную оболочку при плотском рождении, - поучая его еще там для предстоящей ему на земле роли пророка, чтобы провести в его жизнь и учение Волю Невидимого? Больному у пруда Вифезды, тридцать восемь лет страдавшему от своего недуга, основатель нашей религии сказал (Иоанна 5:14): "Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже". Был ли это (если наказание соответствует греху) какой-нибудь ужасный грех, совершенный мальчиком в юные годы, в неопытные годы его плотской жизни, навлекший на него такое физическое горе? и повлек ли бы за собой этот грех юности при повторении еще большее горе, чем эти почти сорок лет длившиеся страдания? "Кто согрешил: он или родители его, что родился слепым?" (Иоанн 9:2) спросили ученики Иисуса. А мы спрашиваем: грешил до рождения, раз заслужил наказание родиться слепым?
Затем, об Иоанне Крестителе - был ли он перевоплощением пророка Ильи, возвращение которого было предсказано? (Малахия 4:5). Иисус сказал, что это был Илья, которому должно было придти, и злые евреи поступили с ним, как хотели. Ирод обезглавил его. (Матф. 11:14 и 17:12).
По библейским данным Илья и, Иоанн Креститель во всем сходились и согласовывались. В восьмом стихе первой главы Евангелия св. Матфея отмечается их сходство и особенности их одежды. Илья был, как там говорится, сильно обросший волосами и опоясывался кожаным ремнем. А об Иоанне сказано, что он "имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих". Оба жили в пустыне. Илья странствовал сорок дней и сорок ночей к Хориву, горе Бога в пустыне Синайской. Иоанн Креститель крестил людей в иудейской пустыне по ту сторону Иордана. Их жизнь в пустыне, являвшаяся самоотречением и добровольным удалением от мирской жизни, поддерживалась одинаково странным питанием. "Я приказал воронам кормить тебя", сказал голос Бога пророку. А, Иоанн питался сладким рожком и диким медом.
"И если хотите принять", сказал Господь ученикам об Иоанне Крестителе, "он есть Илия, которому должно придти".
Ориген, один из самых образованных отцов первоначальной церкви второго столетия, говорил, что это доказывает предсуществование Иоанна Крестителя в образе Ильи до его последующего существования, как предтечи Христа.
Ориген высказывается в связи со словами: "Иакова Я любил, но Исава Я ненавидел", что если наш жизненный путь не соответствует делам, содеянным до теперешней жизни, то, казалось бы, крайне несправедливым со стороны Бога, что старший брат должен был служить младшему; и что Бог ненавидел его (хотя он получил прямое благословение Исаака, сына Авраама) еще до того, как Исав заслужил чем-либо порабощение или чем-либо навлек на себя ненависть Всемогущего?
И дальше, по тексту (Посл. Ефесянам 1:4) - "так как Он избрал нас в Нем прежде создания мира" Ориген вновь высказывает предположение о нашем предсуществовании еще до сотворения мира.
Иеремия, подобно Оригену, говорит о нашем покое наверху, где разумные существа обитают до спуска в наш мир и перед переходом из невидимой жизни духовной сферы в видимую жизнь здесь на земле, доказывая, по его словам, необходимость снова принять материальную оболочку, до того как, подобно святым и людям и совершенным, как совершенен Отец наш на небесах, они вновь смогут насладиться в мире ангелов прежним блаженством.
Юстин Мартир тоже говорит о повторном переходе нашей души в земное тело, но считает (приводя в пример Иоанна Крестителя, забывшего, что он был Ильей), что нам не дано помнить наши прежние переживания на земле при вторичном пребывании на земле, где чувствуем себя чужими и странниками, вдали от нашего небесного дома, в несвойственном нам климате.
Климент Александрийский и другие отцы ссылаются на перевоплощение (или переселение, как говорилось в классическое время, или возрождение как говорится теперь), чтобы напомнить нам истину, которая кроется в словах Господа: "Вы вновь родитесь"".
Эти слова, произнесенные столь степенным человеком, принадлежащим к консервативным членам англиканской церкви, должны привлечь внимание всякого, кто серьезно стремится найти Истину в христианском догмате. Если такой человек, столь выдающийся в рядах англиканской церкви, так красноречиво защищал истину философии, которая, в общем, не соответствовала признаваемой им вере, то можно всего ожидать от церкви, если она отбросит формальные ограничения и станет свободно обсуждать, изучать и учить догматы, первоначально распространенные первыми отцами церкви Христа.
Хотя большинство современных христиан энергично возражает против мнения, что догмат перевоплощения душ когда-либо составлял часть христианских догматов, и скорее считают его "языческим" учением, все же остается фактом, что внимательный и непредубежденный ученик найдет в записях первых отцов христианской церкви неоспоримые доказательства того, что догмат перевоплощения душ признавался и распространялся сокровенным кружком первоначальной церкви.
Догмат этот безусловно составлял часть христианских тайн; с упадком духовности в церкви он относительно поблек, и теперь большинство духовных лиц не признают его и считают даже эту часть учения, первоначально распространенного первыми отцами церкви, святыми и руководителями, варварской и языческой.
Первые христиане были различного мнения относительно веры в перерождение. Одна секта придерживалась мнения, что душа человека, происходящая от Отца, вечна. Она верила также в существование многочисленных разрядов и родов душ, причем некоторые никогда не воплощались в смертное тело, но живут на многочисленных неизвестных нам планах бытия, переходя с плана на план, из мира в мир. Эта секта считала, что некоторые из этих душ пожелали изведать жизнь на физическом плане и теперь проходят через все фазы физического плана, со всеми его страданиями и горестями, подвергаясь закону перерождения, пока они не достигнут полной опытности; тогда они перейдут за круг влияния физического плана и возвратятся к первоначальной свободе.
Другая секта придерживалась более научного оккультного мнения о постепенном развитии души при повторных перерождениях на физическом плане, переходя с низшего к высшему, как мы описали в нашей книге "Жнани-йога".
Разница в учениях получилась от различных понятий руководителей: некоторые подпали влиянию еврейских оккультных учений, придерживавшихся первого из названных догматов, а вторая школа придерживалась догмата, признанного греческими мистиками и индийскими оккультистами.
И каждый объяснял сокровенные учения согласно взглядам своего братства.
И потому в некоторых ранних записях говорится о "предсуществовании", а в других о "повторных перерождениях". Но основа все та же, и в некотором смысле оба течения были правы. Основной принцип обоих пониманий тот, что душа в форме Духа исходит от Отца, что Дух погружается в предельную оболочку Вещества и, временно теряя свою первобытную непорочность, становится "душой", посредством перерождения душа переходит от низшего к высшему, приобретая при каждом воплощении все новый опыт; развивающаяся душа переходит из мира в мир и, наконец, после многих переживаний, возвращается к себе, где вновь становится чистым духом. "Первые христианские отцы горячо оспаривали мнение греческих и римских философов, утверждавших, что человеческая душа переселяется в животных. Своими доводами они ясно доказывали разницу между истинным оккультным учением и этим ложным извращенным догматом. Этот конфликт привел к энергичному отрицанию пифагорейской и платонической школ, придерживавшихся ложного догмата о вырождении человеческой души в состояние животного.
Среди других аргументов, приводимых Оригеном и Иеремией в доказательство предсуществования души, приведем слова из Иеремии (1:5): "Прежде, нежели Я образовал тебя в чреве, Я познал тебя, и прежде, нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя: пророком для народов поставил тебя". Ранние писатели считали, что эти слова подтверждали их особый взгляд относительно предсуществования души и приобретения, ею, при прежних рождениях, особых свойств и качеств, потому что, по их мнению, было бы несправедливо, если б человек обладал еще до рождения неплотскими качествами. Они считали, что такие качества и способности являлись справедливым последствием наилучшего труда и действия. Они тоже обращали внимание на пророчество о возвращении Ильи, высказанное в книге пророка Малахии (4:5), и на (неканоническую) Книгу премудрости Соломона, в которой Соломон говорит: "Я был умным ребенком и обладал хорошим Духом. И вот, будучи хорошим, я попал в незапятнанное тело".
Они приводили также слова Иосифа, из его книги "Иудейские древности", в которой знаменитый еврейский писатель высказывает: "Говорят, что все души неподкупны: но что души хороших людей только переходят в другие тела, а что души худых людей подвержены вечному наказанию". Они ссылались на Иосифа тоже относительно еврейского верования в перерождение, доказанного рассказом об осаде крепости Иотапоте. Он тогда искал убежища в подвале, где укрылось несколько солдат, рассуждавших, не лучше ли покончить самоубийством, чтобы не попасть в плен к римлянам. Иосиф увещевал их следующим образом:
"Разве вы не помните, что все чистые духи, существующие сообразно Божескому распределению, продолжают жить в небесных местах и со временем посылаются в безгрешные тела, но души самоубийц обречены, пребывать в темноте подземелья?"
Современные писатели считают, что он сам признавал догмат перерождения, и что последний был известен еврейским солдатам. Еврейский народ, несомненно, знал в общих чертах о теории переселения душ. Филон прямо утверждает, что это догмат составлял часть учения еврейской александрийской школы. И вопрос, поставленный Иисусу относительно "греха слепорожденного", доказывает, что этот догмат был известен народу.
Потому учения, Иисуса, по части этого вопроса, не требовали особого объяснения для народа; сокровенные учения относительно подробностей Переселения Он поведал избранным ученикам своим. И все же в Новом Завете повторно упоминается об этом, как мы увидим дальше.
Иисус прямо подтвердил, что, Иоанн Креститель был "Ильей", возвращение которого было предсказано Малахией (4:5). Иисус заявил дважды: "Он есть Илья, которому должно прийти" (Матф. 11:14) и повторно: "Но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели... Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе" (Матф. 17:12-14). Мистики указывают, что Иисус ясно сознавал, что, Иоанн был перевоплотившимся Ильей, хотя, Иоанн отрицал это, так как не помнил своего прежнего воплощения. Иисус-Учитель ясно сознавал то, что, Иоанн Предтеча не мог сознать о себе. Явные особенности Ильи, вновь выступившие в Иоанне, подтверждают повторное заявление Учителя, что, Иоанн Креститель являлся перевоплощенным Ильей.
И это, безусловно, достаточно авторитетное заявление для включения христианами догмата Перерождения в церковные учения.
И все же, правоверные духовные лица шепчут: "Он подразумевал другое!" До чего слеп тот, кто не хочет видеть.
Другим примером признания Иисусом и Его учениками этого догмата служит рассказ "о слепорожденном". Мы его приводим здесь: "И проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его" (Иоанн 9:1-3). Кажется, не может быть сомнения насчет смысла вопроса: "Кто согрешил, он или родители его?" Как же человек мог грешить до своего рождения, если не в прежнем воплощении? Ответ Иисуса доказывает, что тот человек родился слепым не по собственным грехам и не из-за грехов родителей, но по иной, третьей причине. Если б понятие перевоплощения не соответствовало учениям, разве Он не объяснил бы это ученикам? Разве сам этот вопрос учеников не указывает на то, что ученики привыкли обсуждать вопросы о перерождении и о карме с Ним и получать от Него соответственные наставления?
В Новом Завете есть еще много других высказываний, доказывающих, что ученикам и последователям Иисуса догмат Перевоплощения был хорошо известен, но мы предпочитаем перейти к обсуждению писаний первых христианских Отцов, чтобы показать, что они думали и учили относительно перевоплощения и кармы.
Среди ученых и писателей первоначальной церкви особенно выделяется Ориген. Приводим слова известного писателя о нем и его учении: "В записях Оригена целый источник сведений об учениях первых христиан. Ориген поразительно хорошо исследовал всю эволюцию нашей системы. Я выражаюсь кратко. Если у вас есть терпение прочесть его рассуждения, то вы можете сами изучить его осторожные, логично построенные доводы. Его взгляды считались эволюционными взглядами. Он учил, что все существующие Духи происходили от Бога и были наделены свободной волей, что некоторые из них отказывались отойти с пути Праведности и в награду попадали в место, называемое нами областью ангелов; что другие, пользуясь свободой выбора, отошли с божеского пути и затем перешли в человечество, чтобы вновь добиться, посредством праведного и благородного житья, состояния ангела, которое они не сумели сохранить; что иные, тоже по своей доброй воле, спустились еще глубже во зло и превратились в злых духов или дьяволов. Так что первоначально все эти духи были праведными, но по невинности, а не по познаниям. И он указывает, что ангелы могут превратиться в людей, и даже злые духи могут снова возвыситься и вновь стать людьми и ангелами.
Некоторые из вас, вероятно, помнят, что один из догматов, за который впоследствии порицали Оригена, содержал прекрасное учение, что даже для злейших людей есть возможность искупления и возобновления, и что в мире, происходящем от Вечной Доброты, нет вечного зла. А теперь мы приведем отрывки из труда этого великого человека.
В своем большом труде "Де Принципиис" Ориген в начале заявляет, что только сам Бог по существу Своему Добр. Бог - единственная Доброта, полная, совершенная Доброта. Если мы присмотримся к другим стадиям доброты, то увидим, что та доброта производная, приобретенная, а не основная и существенная.
Дальше Ориген говорит, что Бог одинаково снабжает всех Духов свободой воли, и что, если они не остаются на пути праведности, то они опускаются - "одни быстрее, другие медленнее, одни ниже, другие менее низко, причем каждый сам виноват в своем падении".
Он упоминает об Иоанне Крестителе, который был преисполнен Святым Духом во чреве матери, и замечает, что ложно представление, "что Бог награждает людей своим Святым Духом и одаряет их освящением не по закону справедливости и по их заслугам, а незаслуженно.
И как нам избежать вопроса "уважает ли Бог людей"? Не дай Бог! Или же "признает ли Бог неправедность"? Тоже не дай Бог! Потому что в этом состоит оборона тех, которые придерживаются мнения о рождении души вместе с телом. Затем он доказывает свою веру в перерождение, объясняя, что, Иоанн заслужил Божескую милость своей праведной жизнью в прежнем воплощении.
Далее он обсуждает важный вопрос о явной несправедливости, выступающей в неравенстве, царящем среди людей. Он говорит: "Некоторые варвары, другие греки, и среди варваров некоторые дики и жестоки, а другие более мягкого нрава; некоторые следуют общепринятым законам, другие более простым и строгим законам. Иные подчиняются более диким, бесчеловечным нравам, нежели законам. Некоторые с самого рождения терпят унижение и порабощение, с детства живут в рабстве под начальством хозяев, князей или тиранов. Некоторые здоровы, другие больны с ранних лет; некоторые страдают плохим зрением, другие недостатком речи или физическим недугом, иногда с рождения или же вскоре после рождения. Но к чему перечислять все ужасы человеческих страданий? К чему это все?"
Затем Ориген оспаривает мнение некоторых мыслителей своего времени, то эти неравенства зависели от какой-то существенной разницы природы и качеств души разных людей. Он с жаром объясняет, что сначала все души одинаковы по природе и качеству, и что разница, получается, от различного использования ими свободы воли. Он говорит о своих оппонентах: "Их довод следующий: если существует столь большое разнообразие в обстоятельствах и условиях рождения, при которых не проявляется свобода воли (потому что никто не выбирает сам, где, из кого и в каких условиях он родится), если это не зависит от свойств души, т. е., если злая душа не предназначается нечестивому народу, а хорошая душа праведному народу, то не остается иного вывода, как тот, что всем руководит случай. Если допустить это, то отпадает вера в сотворение мира Богом и в управление миром Его Провидением".
Ориген продолжает: "Бог считал правильным пристроить людей соответственно их заслугам и соединил в одном мире все эти различные понятия, чтобы украсить, так сказать, одно жилище, куда помещались бы не только золотые и серебряные сосуды, но тоже деревянные и глиняные (некоторые для почета, другие на позор) с их различным содержимым, душами или разумениями. Таким образом, Создатель не является несправедливым в распределении (по вышеназванным причинам), каждому согласно его потребностям, и счастье или несчастье каждого рождения или условия жизни не могут быть случайны". И он уверяет, что состояние каждого человека является последствием его собственных действий.
Далее он обсуждает случай Исава и Иакова, ввиду того, что некоторые ученые пользуются им для доказательства несправедливого и жестокого распределения Богом благ среди людей. Ориген объяснял, что в данном случае было бы крайне несправедливо со стороны Бога любить Иакова и ненавидеть Исава еще до их рождения, и что это можно понять лишь так, что Иаков был награжден за заслуги прежних жизней, а Исав был наказан за злодеяния, сделанные при прежних воплощениях.
И не только Ориген, но и Иеремия такого же мнения. Последний говорит: "При рассмотрении случая с Исавом мы увидим, что он был наказан за прежние вехи, совершенные в худшую пору жизни" ("Письмо к Авитусу" Иеремии). Ориген говорит: "Не покажется несправедливым, что Иаков даже еще во чреве матери выделялся от брата, если мы поймем, что Бог любил его за достоинства прежней жизни, и что он заслужил быть предпочтенным брату". И Ориген добавляет: "Это относится и ко всем созданиям, потому что справедливость Создателя, как мы уже отмечали, проявляется во всем". И еще: "Неравенство условий предохраняет правосудие от вознаграждения по заслугам".
Анни Безант (которой мы обязаны за получение многих из этих цитат) высказывается об этом мнении Оригена: "Таким образом, этот догмат защищает Божью справедливость. Если душа может стать хорошей, то Бог любви и справедливости не сделает ее дурной. Это невозможно. Для этого нет оправдания. Если вы допустите, что человек рождается преступником, то вам приходится признать богохульство: будто бы совершенный и любящий Бог создает падшую душу и затем наказывает ее за это, или же приходится согласиться, что Он распределяет развивающиеся существа, приготовляя их к конечному блаженству, и если человек рождается злым и дурным, то это из-за прежних грехов; он должен испытать горе за содеянное, чтобы научиться разуму и обратиться к добру".
Ориген обсуждает также рассказ о Фараоне, о котором в Библии сказано, что "сердце его было ожесточено Богом". Ориген объясняет, что это ожесточение должно было привести Фараона к скорейшему познанию зла, чтобы в будущих воплощениях он мог использовать свои грустные познания. Он говорит: "Иногда слишком скорое излечение не приводит к хорошему результату, в особенности, если недуг скрыт во внутренних частях тела и там неистовствует".
Надо понять, что развитие души происходит медленно и постепенно, процесс исправления развивается незаметно в течение бесчисленных веков, причем некоторые души обгоняют других, иные следуют невдалеке, а некоторые сильно отстают.
Он тоже говорит: "Те, которые покидают эту жизнь после смерти, которой мы все подлежим, распределяются соразмерно своим достоинствам, - некоторые в так называемом аду, другие в лоно Авраама и в различные обители. И с этих мест, умирая там, если можно так выразиться, они спускаются с "высшего мира" в этот "ад". Потому что ад, куда души мертвых отправляются из нашего мира, называется, кажется, нижним адом. Всякий, спускающийся на землю, предназначен, в соответствии со своими заслугами или положению, которое он там занимал, к рождению в различной стране, среди различного народа или в различных условиях жизни, окруженный различными недугами, к происхождению от благочестивых родителей или от нерелигиозных родителей. Так что может случиться, что израилит родится среди скифов, а бедный египтянин в Иудее" (Ориген против Цельса).
Можете ли вы сомневаться после всего прочтенного, что переселение душ, перевоплощение или перерождение и карма признавались и распространялись Отцами первоначальной христианской церкви как истинный догмат? Разве вы не видите, что в самом лоне первоначальной церкви царил двойной догмат перевоплощения и кармы? Почему же тогда упорно считать его занесенным из Индии, Египта или Персии для нарушения спокойного сна христианской церкви? Это есть лишь возвращение домой пребывавшего с детства в изгнании основного Сокровенного Догмата.
В шестом столетии это учение было изгнано из церкви. Второй Цареградский Собор (в 553 г.) признал его за ересь, и с тех пор официальное христианство смотрело на него искоса и изгоняло его посредством меча, кола и темницы. Все же писания этого учения много лет поддерживались столь преследуемой церковью сектой альбигойцев, из которых тысячи подверглись мученической смерти, потому что не хотели отступить от признания сокровенных учений церкви, касающихся перерождения и кармы.
Задушенная покровом суеверия, густым облаком, сгустившимся над Европой в Средние века, Истина все же не погибла и, после многих порывистых попыток снова возгореться ярким пламенем, наконец, добилась, в этот славный двадцатый век проявления миру своего света и тепла, вновь принеся христианству основные понятия прекрасных умов ранней церкви. Вернувшись обратно. Истина будет продвигаться, отстраняя с пути все мелочные возражения и препятствия, в продолжение стольких веков задерживавшие ее.
В заключение этой главы приводим воодушевляющие слова поэта Уордсворта, душа которого возвышалась к восприятию Истины, несмотря на ограничения, которым он был подвержен из-за возраста и из-за своей страны:

Рожденье - только сон забвенья,
Душа, что жизнь зажгла в нас - вещий чародей.
Слетели в наши жалкие селенья
Из чудных, сказочных, далеких областей.
Не в наготе, без проблесков сознанья
Минувшего - нет! Облачившись в свет
Непреходящей славы, мы - Его создания
Грядем из лона Бога Мирозданья.
В Нем - наш очаг: иной отчизны нет!
   Наставления Учителя.

Во всех своих учениях Иисус постоянно упоминает о существовании духа, обитающего в лоне души каждого отдельного индивида, чего-то внутреннего, к которому они могут обратиться во время горя и забот, руководителя и наставника, всегда готового посоветовать и направить, если только поддашься голосу.
"Ищите сначала Царства, и вы все получите". И далее, как бы в объяснение: "Царство Божие внутри есть". Это мистическое наставление, являющееся ключом к тайнам сокровенных учений.
Возьмем несколько Его изречений и постараемся понять их при свете этих учений. Но сначала мы должны обратить внимание изучающего на то, что ему следует внимательно перечесть "Основы миросозерцания индийских йогов", чтобы лучше понять нас, так как там обсуждаются подробности учений, т. е. объясняются основные истины. В "Путях достижения индийских йогов" представлены высшие фазы учения. И, хотя в названных трудах вовсе или почти не говорится о христианстве, учения настолько основательны, что сокровенные учения всех религий, включая христианство, смогут быть поняты теми, кто изучил эти основные истины.
Существует лишь одна истинная оккультная философия, которая проявляется повсюду: стоит постичь Истину, и тогда она служит отмычкой к раскрытию различных дверей, ведущих к тайной фазе одной и всех религий и философий. Много веков тому назад отцы-йоги разрешили загадку Вселенной, и с тех пор наивысшие стремления человеческого разума лишь подтверждали, доказывали и поясняли основную Истину, высказанную этими достопочтенными мудрецами.
Прочтем слова Иисуса в освещении древней мудрости.
Обсудим Нагорную проповедь, по записям Матф. (гл. 5, 6 и 7):
"Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное". (Матф. 5:3).
Этими словами Иисус указывал на сокровенное учение, что тот, кто откажется от тщетной славы и мелкого честолюбия сего мира, окажется на пути самосознания, сознания чего-то внутреннего - духа.
"Блаженны плачущие, ибо они утешатся" (Матф. 5:4).
Этими словами Иисус указывал на оккультное учение, что те, которые настолько продвинулись, что сознавали безумие человеческого тщеславия и соответственно страдали, как все стоящие над толпой, и горевали, сознавая безумие и тщетность всего, для чего люди так усиленно борются, в конце концов, получат утешение "в покое, превышающем всякое постижение", даруемом лишь тому, кто сознает Царство Небесное в самом себе.
"Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю". (Матф. 5:5).
Этими словами Иисус пытался объяснить, что те, которые достигли послушания власти внутреннего духа, станут как бы властелинами земного. Эти слова часто ложно воспринимаются людьми, не постигающими настоящего мистического смысла их.
Слово "кроткие" не означает "я так кроток и смирен", как выражаются лицемеры, следующие лишь внешним правилам. Иисус никогда не учил этому и никогда не действовал так. Он всегда оставался Учителем и не думал превратить своих последователей в раболепных существ или в жалующихся, плаксивых просителей. Он много раз доказал свое превосходство и принимал как должное оказываемое Ему уважение, например, когда на Него было вылито драгоценное масло. Словом "кроткие" Он хотел выразить: спокойное, благородное отношение к духовной власти и смиренное повиновение ее руководству, а не лицемерная, малодушная кротость по отношению к другим людям. Уверение, что они наследуют землю, что они станут властелинами преходящего, означает, что они возвысятся над ним, станут господами земли, войдя в свое внутреннее "Царство Божие".
"Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся". (Матф. 5:6).
Это есть обещание Учителя, что те, которые искали Царство Божие (внутри себя), найдут его, и что их духовные голод и жажда будут удовлетворены единственно возможным путем.
"Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут". (Матф. 5:7).
Эти слова учат терпению, милосердию, терпимости и воздержанию от ханжества и обещают награду за такое духовное состояние.
"Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят". (Матф. 5:8).
Здесь уверяется, что "в непорочном, все непорочно" - что непорочность собственного сердца и признание Внутреннего Бога ведет к познаванию Бога во всем. "Кто познал Бога в себе, познает Его во всем", сказал древний персидский писатель. И истинно тот "познает Бога", где Он существует, а это везде.
"Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими". (Матф. 5:9).
Это призыв к читателю употребить свои знания и силы на умиротворение борьбы, возникшей среди людей из-за различного восприятия понятий о Божестве и Истине. Тот, кто в состоянии указать Истину, лежащую в основе всех религий и верований, действительно становится любимым сыном Божьим. Тот, кто может доказать, что под всем внешним, под всеми обрядами, под различными именами и названиями, за различными верованиями и догматами существует лишь Единый Бог, к которому возносится все обожание - тот миротворец и Сын Божий.
"Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь; ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас". (Матф. 5:10-12).
Этими словами Иисус старался утешить и обнадежить тех, которым предстояло быть призванными к распространению наставлений в последующие столетия. И следует лишь взглянуть на список имен тех храбрых душ, старавшихся сохранить пламя, сохранить учения в их основной чистоте, защитить их от уклонения от прямой линии, от лицемерия, от эгоизма и формализма тех, кто искали и добились властного положения при церкви. Виселица, столб, темница были их наградой. Но Вера, проявившаяся во время гонений, привела к осуществлению Духа и, действительно, "их есть Царство Небесное".
"Вы соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям". (Матф. 5:13).
Здесь Иисус предостерегает о возможности неуспеха Озаренных в их труде, имеющем целью посредством мыслей и действий возвысить людей. Термин "соль" в этом смысле хорошо известен всем, изучающим древний мистицизм. Пища без соли считалась невкусной и нежелательной. Немногие Избранные были солью земли, предназначенные сделать ее достойной и совершенной. Но когда зернышко соли теряло силу, то ничто не могло сделать его соленым, и оно становилось негодным и отбрасывалось. Обязанность "соли" давать вкус - обязанность Избранных наделять вкусом человечество.
"Вы свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного". (Матф. 5:14-16).
Эти слова, так же как и предыдущие, поучают Избранных широко распространять воспринятый ими свет. Их предостерегают не прятать его под покров условностей, а жить и действовать так, чтобы люди замечали свет внутри их - свет духа - и при его лучах нашли бы верный путь. Человек, в котором духовный свет ярко горит, может возбудить свет разумения в других. Это переживание понятно большинству из тех, кто прочел эти слова: свет из познаний возгорелся от лучей Духа, исходящего из какой-нибудь души посредством слова или писаний или личного общения. Духовность заразительна! Потому распространяйте ее. Вот что означает эта статья.
"Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все". (Матф. 5:17-18).
Здесь Иисус положительно заявляет, что Он не устанавливает новый догмат, а просто продолжает труд своих предшественников, Он подтверждает законность древней мудрости и говорит, что закон, бывший в силе, будет существовать, доколе не прейдет небо и земля, то есть до окончания этого великого мирового периода! Этими словами Иисус ясно признал свою веру в оккультные учения. Тем, которые возразят, что Он подразумевал распространенные еврейские учения, мы можем указать, что Он пришел уничтожить именно их, так как христианство как раз возражает против еврейского формализма и внешнего учения. Иисус подразумевал сокровенные учения, а не внешние, религиозные верования и формы. Он не пришел нарушить древние учения, но лишь "исполнить", т. е. дать древней мудрости новую силу движения.
"Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном. Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное". (Матф. 5:19-20).
Тут Иисус предостерегает не преступать основные оккультные учения и не учить ложные догматы. Он снова велит людям действовать согласно истине и проповедовать истину. Обратите внимание на ссылку на "Небесное Царство". Он снова указывает, что праведность, требуемая для Царства Небесного, во всем отличается от формализма, обрядности и "церковности" книжников и фарисеев, - людей, которые в то время придерживались того же, что наши церковные проповедники и их слепо приверженные прихожане признают теперь. Для входа в "Царство Небесное" требуется нечто большее, нежели "точное соблюдение церковных обязанностей". Иисус всегда был врагом узкого формализма, придерживавшегося обрядов и слов и не признававшего Духа. Если б Он вернулся сегодня, то Он выгнал бы из храмов толпу зарабатывающих деньги проповедников и лицемерных последователей, осмеивающих все священное.
"Вы слышали, что сказано древним: не убивай; кто же убьет, подлежит суду (Исх. 20:13). А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: "рака", подлежит синедриону, а кто скажет: "безумный", подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой перед жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим и тогда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта". (Матф. 5:21-26)/
Эти строки выдвигают учение, что грех состоит не только в свершенных действиях и делах, но тоже и в мыслях и стремлениях, возникших в уме и им поддерживаемых. Желание и мысль, приветствуемые человеческим умом, являются семенем и зародышем греха или преступления, даже если они никогда не проявятся действием. Желание убить есть такой же грех, как само убийство. Это есть древнее оккультное учение, сообщаемое всем стремящимся к посвящению.
"Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй (Исх. 20:14). А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя: ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. Сказано также, что, если кто разведется с женой своей, пусть даст ей разводную, (Втор. 24:1). А Я говорю вам: кто разводится с женою своей, кроме вины любодеяния, тот подаст ей повод прелюбодействовать; а кто женится на разведенной, тот прелюбодействует". (Матф. 5:27-32).
Здесь Иисус выражает отвращение всех выдающихся оккультистов к злоупотреблению при сексуальных отправлениях. Он порицал не только само действие, но и мысль, кроющуюся за действием. Выдающиеся оккультные ученые считают, что сексуальные действия должны служить исключительно деторождению - все другое есть развращенность. Иисус в резкой форме обращается к мужчинам и женщинам, касаясь этого важного вопроса. В заключение он осуждает злоупотребление брачными сношениями и преимущество развода, о котором много говорилось в то время. Он нападает на беззаботное заключение браков, которое приводит к легкомысленному расторжению уз. Иисус верил в священность домашней жизни и благополучие семьи. Его разъяснения по этой части очень ясны и ярки.
"Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя. Ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да, нет, нет, а что сверх этого, то от лукавого. (Матф. 5:33-37).
Здесь Иисус нападает на привычку, божиться, которая в Его время была очень распространена среди евреев и других восточных народов. Он настаивает на простоте и сдержанности в разговоре. В этом Он придерживается оккультного учения, которое указывает всем посвященным и новообращенным на ценность несложных мыслей и несложной речи.
"Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему другую. И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся". (Матф. 5:38-42).
Здесь Иисус намекает на закон непротивления, который в своем тайном смысле вполне понятен всем посвященным. Этот закон применяется на духовном плане, и понимающие его знают, что эти наставления относятся к духовным отношениям посвященных между собой, отношениям, которые сами по себе не допускают приказаний. Любовь отстраняет ненависть и злость. Возвышенная мысль уничтожает дурные намерения других.
"Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего (Лев. 19:18). А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный". (Матф. 5:43-48).
Этими словами проповедуется широкая терпимость, мягкосердечность и любовь, составляющие столь важную часть всех мистических учений. Этот догмат вполне отличен от правоверного понятия о терпимости по отношению лишь к тому, кто согласен с вами или живет в соответствии с вашими взглядами на жизнь и поведение. Это великий догмат Человеческого Братства. Иисус поучает, что Бог наделяет любовью всех - праведных и неправедных, и эта совершенная любовь является отражением и целью всех, кто желает достичь "царства" Духа.
"Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего небесного. Итак, когда ты творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно". (Матф. 6:1 -4).
Эти слова направлены против показной "церковности", показного "милосердия" и внешней религиозности. Такие наставления сейчас так же нужны, как и во времена Иисуса.
"И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться пред людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, который втайне, и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. А, молясь, не говорите лишнего, как язычники; ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны. Не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него. Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя твое. Да приидет царствие твое; да будет воля твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо твое есть Царство и сила, и слава во веки. Аминь. Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный. А если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших". (Матф. 6:5-15).
Эти слова Иисуса относятся к Молитве. Он предостерегает не проявлять показную "набожность", как это принято во всех церквах и странах, во все времена. Он указывает, что следует подходить к Отцу с благоговением, вдали от толпы. Затем Он сообщает ученикам известную молитву "Отче наш", в которой собрано богатство истинно религиозных указаний и наставлений. Эта чудная молитва не требует особых разъяснений. Пусть все ученики, преисполненные сознанием Духа, сами прочтут эти слова: и каждый получит наставление, соответственно его надобностям и развитию. "Отче наш" содержит в себе все тайны мистических наставлений.
"Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры: ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лицо твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно". (Матф. 6:16-18).
Это предостережение не лицемерить, как некоторые "хорошие" люди в церквах, которые стараются показать всем, что они придерживаются всех правил и строго соблюдают их. Иисус, как истинный мистик, ненавидел все показное в религии и никогда не пропускал случая для порицания этого.
"Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут. Но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют, и где воры не подкапывают и не крадут, ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа, не больше ли пищи и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы, не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе роста, хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак, не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы". (Матф. 6:19-34).
Это самая замечательная часть Нового Завета. Это самые достопримечательные слова Иисуса Назарянина. В них вмещаются все оккультные учения, касающиеся поведения в жизни. В нескольких строках выражен весь догмат Карма-йоги - этой ветви философии йогов. Это действительное извлечение из того, что под названием "новая мысль" преподается и объясняется различными верованиями и учениями. Не требуется чтения и изучения различных метафизических "наук", столь излюбленных теперь, если можно читать, взвесить, изучить и провести в жизнь наставления, высказанные в этой чудной нагорной проповеди. Каждая фраза драгоценна, - кристалл высшей мистической и оккультной философии. Про одну эту проповедь можно бы написать книгу за книгой, все же лишь слегка затрагивая эту тему. Здесь проповедуется догмат чистосердечности по отношении к духу и всего духовного. Указывается на безумие привязываться ко всему материальному, и советуется не связываться с земным. Но главная истина, излагаемая в этих строках, - это сила Веры. Вера есть великая тайна всех оккультных учений, и является ключом к сокровенным тайнам. Вера есть отмычка, отворяющая двери замка достижения. Мы надеемся, что все ученики обратят особое внимание на эту часть нагорной проповеди и запомнят ее. Усвойте ее, пусть это станет частью вашей жизни, правилом, руководствующим вашими действиями. Жизнь, как ее поучают в этих строчках, есть истинная духовная жизнь. Это истинный свет на пути, указывающий дорогу всем мистикам и оккультистам!
"Не судите, да не судимы будете. Ибо, каким судом судите, таким будете судимы, и какою мерою мерите, такою и вам буду мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как скажешь брату твоему: "дай, я выну сучок из глаза твоего", а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего". (Матф. 7:1-5).
Здесь Иисус снова наносит чувствительный удар самохвальству фарисейских "хороших" людей, приверженцев сект и верований всех стран, всех религий, во все времена. Он предостерегает не придерживаться того "Слава Богу! Я лучше тебя", проявляемое столькими законниками по отношению к другим людям. В этих бессмертных словах Иисуса выказано резкое порицание тем, кто лицемерно осуждает других людей, тем, кто стремится "преобразовать" других на свой лад. Это порицание Учителя относится ко многим, так называемым последователям.
"Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтоб они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас". (Матф. 7:6).
Это есть предостережение посвященным не распространять высшие учения среди толпы, которая может осквернить божественное Торжество и растерзать тех, кто ей его приготовил. Истина этого предостережения доказана судьбой тех великих душ, которые, пренебрегли им, пытались поведать Истину скотским разумам толпы и за это поплатились жизнью. Даже сам Иисус уготовил свою судьбу, пренебрегши как раз этим правилом, дав своему сочувствию взять верх над своим рассудком.
"Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? и когда попросит рыбу, подал бы ему змею? Итак, если вы, будучи злы, умеете, даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст благо, просящим у Него. Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте, и вы сними; ибо в этом закон и пророки". (Матф. 7:7-12).
Это еще одно ясное наставление людям жить в свете Веры в Духа. И предостережение, справедливо поступать с другими; иначе нельзя требовать справедливости для себя. Это урок сеяния и жатвы - урок закона кармы. Иисус очень настаивает на этом. Он не только говорит: "Сделай это! сделай то!" Он объявляет: "Это Закон!" Так и есть - люди получают наказание через дурные поступки, а не за них.
"Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущий в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их". (Матф. 7:13-14).
Это высшее оккультное учение. Как мало тех, которые находят путь к осуществлению своей собственной божественности. Истинно тесны врата, и узок путь, ведущий к цели. Толпа подобно безумным следует по пространному пути - немногие вообще замечают тесные врата, ведущие к Пути.
"Берегитесь лжепророков, которые приходят к нам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые; а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. Итак, по плодам их узнаете их. Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!", войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от твоего ли имени мы пророчествовали? и не твоим ли именем бесов изгоняли? и не твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас: отойдите от Меня, делающие беззаконие". (Матф. 7:15-23).
Это серьезное предостережение не злоупотреблять оккультной силой, не тратить зря духовный дар, - другими словами, не пользоваться черной магией. Потому что, как известно, оккультные силы могут быть применяемы с хорошей, но и с дурной целью. По плодам узнаете вы добро от зла. Тот, чье учение делает людей слабыми, овцеподобными, раболепными, легковерными слугами начальников, является деревом, приносящим дурные плоды. Такие люди подобны волкам в овечьей одежде, наживающимся за счет тела и души своих жертв. Но те, которые делают из человека настоящего человека, приносят добрые духовные плоды. Не давайте обмануть себя именами, словами, верованиями, притязаниями - и даже чудесами. Обращайте всегда внимание на последствия - на плоды дерева - и управляйте собой соответственно.
"Итак, всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне. И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал; потому что основан, был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое". (Матф. 7:24-27).
В этих заключительных словах Нагорной проповеди Иисус дает наставления всем, желающим слушать или читать Его слова я быть Его последователями. Он построил здание на вечном утесе Истины - на вековом утесе, заложенном на самых основных принципах Существа.
Он предупреждал не строить зданий на сыпучих песках теологии и догматизма, которые непременно будут разрушены вековыми бурями. Мистическое христианство основано на вечных мистических истинах. И оно осталось незатронутым критикой, соперничеством и знаниями, уничтожившими многие теологические здания прошлого и нападающими теперь с новой силой на оставшиеся хрупкие постройки, которые и сейчас сотрясаются от напряжения. Мистическое христианство призывает "новую теологию", "крайний критицизм" и "научный критицизм", потому что они все могут подтвердить истину ее основных принципов. В мистическом христианстве религия, философия и наука составляют одно единое. Нет конфликта между наукой и религией; философией и религией; или философией и наукой. Это все лишь разные названия единой истины. Существует лишь единая истина, не может быть другой. Итак, назовите ее религией, наукой, философией - это все равно, потому что означает все то же. Нет ничего кроме истины - ничто другое не существует. Все, что не истина, есть обман, майя, ничто. А мистическое христианство основано на утесе истины; оно не боится ни ветров, ни бурь, подвергающих испытанию все здания мысли. Оно всегда было, всегда будет - с безначального начала до бесконечного конца. Все то же вчера, сегодня, завтра.
А теперь, милые друзья и ученики, прошедшие с нами по пути знания, мы попытались передать вам те слова, которые нам самим были переданы теми, кто до нас шел по пути. Сознавая собственную ограниченность, мы рискнули разбросать зерна истины, в надежде, что какие-то из них западут в сердца и умы хоть немногих из тех, кто прочтет наши слова. Теперь, закончив наш труд, мы с грустью думаем, что лишь редкое наше зерно даст умственные и духовные отростки, которые затем превратятся в цвет и плод. Это горе всех учителей - знать, что труд их преимущественно бесплоден, что из тысячи разбросанных зерен лишь несколько принесут плоды. И все же чувствуешь удовлетворение при мысли, что даже лишь одно или два или дюжина станут духовными семенами и подготовят умственную почву, на которой цвет и плод смогут окрепнуть и проявиться.
"Вот, вышел сеятель сеять; и когда он сеял, иное упало при дороге; и налетели птицы и поклевали то; иное упало на места каменистые, где не много было земли; и скоро взошло, потому что земля была не глубока. Когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло; иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; иное упало на добрую землю и принесло плод; одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать. Кто имеет уши слышать, да слышит!". (Матф. 13:3-8).

Мусульманство.

  
   Ислам - вторая по численности последователей (после христианства) мировая религия. Общая численность мусульман на земном шаре составляет порядка 900 миллионов человек, из которых более двух третей живет в зарубежной Азии.
   Мусульманские общины существуют более чем в 120 странах мира. В 35 из них мусульмане составляют большую часть населения.
   Наиболее крупные по абсолютной численности мусульманские общины находятся в Индонезии, Индии, Пакистане и Бангладеш. Значительное число мусульман проживает в Китае, Таиланде, Эфиопии, Танзании, на Кипре, в некоторых странах Европы (Югославия, Албания, Великобритания, ФРГ, Франция и др.), Америки (США, Канада, Аргентина, Бразилия, Гайана, Суринам, Тринидад и Тобаго), в Австралии, на островах Фиджи, а также во многих других странах.
   В 28 афро-азиатских государствах Ислам признан государственной (или официальной) религией. К таким странам относятся Египет, Кувейт, Саудовская Аравия, Иран, Пакистан и др.
   Существуют страны, в которых слово "исламский" включено в официальное название: Исламская Республика Иран, Исламская Республика Пакистан, Исламская Республика Мавритания и др.

ИСЛАМ - ВЕРА И ОБРАЗ ЖИЗНИ

   Всякий мусульманин знает арабское звучание и смысл символа веры религии ислама: "нет никакого божества, кроме Аллаха, и Мухаммад - посланник Аллаха".
   В этих словах кратко выражены два главных принципа ислама: существует единый, единственный, и вечный всемогущий бог - Аллах; своим посланником Аллах избрал араба из Мекки, Мухаммада, через него бог передал людям текст священной книги - корана, его руками он основал общину верующих (умма).
   Связь веры с традиционным образом жизни была характерна для ислама во все времена, но особенно очевидна она становится сегодня, когда идеологи и политики, выступающие под лозунгом ислама, пытаются, как можно больше людей объявить мусульманами только потому, что они придерживаются многих обычаев своих отцов.
   Знание основ мусульманской религии весьма различно у различных слоев населения и в разных странах традиционного распространения ислама.
   Мухаммед ничего не писал: он был, видимо, неграмотен. После него остались разрозненные записи его изречений и поучений, сделанные в разное время. Мухаммеду предписываются тесты и более раннего времени и более поздние. Из этих записей был сделан около 650 года (при третьем приемнике Мухаммеда - Османе) свод, получивший название "Коран" ("чтение"). Книга эта была объявлена священной, продиктованной самому пророку архангелом Джебраилом; не вошедшие в нее записи были уничтожены.
   Коран делится на 114 глав (сур). Они расположены безо всякого порядка, просто по размерам: более длинные ближе к началу, более короткие - к концу. Суры мекканские (более ранние) и мединские (более поздние) перемешаны. Одно и тоже повторяется многословно в разных сурах.
   Восклицание и прославление величия и могущества Аллаха чередуются с предписаниями, запретами и угрозами "геенной" в будущей жизни всем непослушникам. В Коране совсем незаметно следов тайной редакционно-литературной отделки, как в христианском Евангелии: это совершенно сырые, необработанные тексты.
   Другая часть религиозной литературы мусульман - это сунна ( или сонна) , состоящая из священных преданий (хадисов) о жизни, чудесах и поучениях Мухаммеда. Сборники хадисов составлялись в IX веке мусульманскими богословами - Бухари, Муслимом и др. Но не все мусульмане признают сунну; признающие ее называются суннитами, они составляют значительное большинство в исламе.
   На основе Корана и хадисов мусульманские богословы пытались восстановить биографию Мухаммеда. Самая ранняя из сохранившихся биографий составлена мединцем Ибн Исхаком (VIII век ) и дошла до нас в редакции IX века.
   Биография Мухаммеда лишена особой фантастики ( в отличие от евангельской биографии Иисуса). Но истоки мусульманской религии нужно искать, конечно, не в биографии отдельных лиц, а в социально- экономических и идеологических условиях, сложившихся в эту эпоху в Аравии.
   Можно считать установленным, что Мухаммед действительно жил около 570-632 гг. и проповедовал новое учение сначала в Мекке, где нашел мало последователей, потом в Медине, где ему удалось собрать много приверженцев; опираясь на них, он подчинил себе Мекку, вскоре объединил большую часть Аравии под знаменем новой религии.
   Аравия была издавна населена семитическими племенами, предками теперешних арабов. Часть их жила оседло в оазисах и городах, занимаясь земледелием, ремеслами и торговлей, часть кочевала в степях и пустынях, разводя верблюдов, лошадей, овец и коз. Аравия была экономически и культурно связана с соседними странами - Месопотамией, Сирией, Палестиной, Египтом, Эфиопией. Торговые пути между этими странами шли через Аравию. Один из важных узлов пересечения торговых дорог находился в Мекканском оазисе, близ побережья Красного моря. Родоплеменная знать обитавшего здесь племени Корейш извлекала для себя много выгод из торговли. В Мекке образовался религиозный центр всех арабов: в особом святилище Кааба были собраны священные изображения и культовые предметы разных арабских племен.
   Были в Аравии и поселения иноземцев, в частности иудейские и христианские общины. Люди разных языков и религий общались между собой, верования их влияли друг на друга.
   В IV веке в Аравии начался упадок караванной торговли, так как торговые дороги переместились на Восток в Сасанидский Иран. Это нарушило экономическое равновесие, державшееся веками. Кочевники, потерявшие доход от караванного движения, стали склоняться к оседлому образу жизни, переходить к землеледелию. Возросла нужда в земле, усилились столкновения между племенами. Стала чувствоваться нужда в объединении. Это не замедлило отразиться и идеологии: возникло движение за слияние племенных культов, за почитание единого верховного бога Аллаха; тем более что евреи и отчасти христиане подавали арабам пример единобожия. Среди арабов возникла секта ханифов, чтивших единого бога. В такой обстановке и развернулась проповедническая деятельность Мухаммеда, вполне отвечавшая общественной потребности. В его проповедях, собственно, не было почти ничего нового по сравнениями с религиозными учениями иудеев, христиан, ханифов: в основе у Мухаммеда- строгое требование почитать только единого Аллаха и быть безусловно покорным его воле. Само слово "ислам" означает покорность.
   "Свидетельствует Аллах, что нет божества, кроме него, и ангелы, и обладающие знанием, которые стойки в справедливости: нет божества, кроме него, великого, мудрого! Поистине, религия перед Аллахом- ислам..."(3:16-17).
   Проповеди Мухаммеда вначале были встречены окружающими недоверчиво, даже враждебно, особенно предводителями его собственного племени Корейш. Торговая знать опасалась, что прекращение культа старообрядских племенных богов подорвет значение Мекке как религиозного, а значит, и экономического центра. Мухаммеду с его приверженцами пришлось бежать из Мекки: это бегство, совершенное в 622 году н.э. , считается мусульманами за начало особого летоисчисления. В земледельческом оазисе Медине Мухаммед нашел более благоприятную почву для пропаганды: мединцы соперничали и враждовали с меккенской аристократией и рады были выступить против нее. Мухаммеда поддержало несколько местных племен. Набрав много сторонников, Мухаммед в 630 году захватил Мекку. С объединением арабских племен, которые одно за другим примыкали к новому учению, значение Мекки, как национально- религиозного центра еще более возросло.
   В момент смерти Мухаммеда (632 год) новое вероучение было еще совсем не оформлено. Основные его положения можно извлечь из Корана, при всей хаотичности этой книги. Позже они были развиты мусульманскими богословами.
   Основы религии знает всякий мусульманин, и образованный и неграмотный. Почти всякий знает и "пять столпов" ислама, пять главных обязанностей верующего. Первый из них - молитва (салят). Молитва мусульман состоит из ряда поклонов, сопровождаемых произнесением различных религиозных формул. Мусульманину предписано пять молитв в сутки; свершать их можно и дома, и в мечети и в поле. Молитве предшествует ритуальное омовение. Пятница является днем всеобщей молитвы, когда все мусульмане должны собираться на коллективную молитву в главную мечеть города, села, округа.
   Мечеть (масджид) - и место моления, и помещения для религиозных школ, и центр религиозных проповедей и диспутов.
   Третьей ритуальной обязанностью мусульманина является пост (саум). Мусульманский пост заключается в воздержании от пищи, питья и развлечений. Все время должно быть в принципе посвящено человеком Аллаху, занято молитвами, чтением Корана и религиозных сочинений, благочестивыми размышлениями. Главным и обязательным для всех, кроме больных, путешествующих и т. д., является пост в месяц рамадан; кроме того, существует еще дата, в которой поститься желательно. Конец месяца рамадан и соответственно месячного поста отмечается праздником разговенья, вторым по значению праздником в исламе.
   Кроме ограничений, связанных с постом, в исламе существует большое количество запретов, регулирующих различные стороны жизни мусульманина. Мусульманину запрещено пить алкогольные напитки, есть свинину, играть в азартные игры. Ислам запрещает ростовщичество - риба. Конечно, не все эти и другие правила строго соблюдаются, но время от времени, в частности в семидесятые годы нашего века, в различных мусульманских государствах усиливается контроль, за соблюдением культовых правил, например поста в рамадан.
   Четвертой обязанностью каждого мусульманина (с оговоркой - если у него есть к тому физическая и материальная возможность), является хаджж - паломничество в Мекку, прежде всего к Каабе, главной святыне ислама. Кааба - небольшое здание, в юго - западной угол которого вмурован "черный камень" (издревле хранящийся тут метеорит) - по преданию, посланный Аллахом с неба людям как знак своего могущества и благоволения.
   Паломничество совершается в месяце зу - ль - хиджжа, который, как рамадан, является месяцем лунного календаря и потому приходится на разное время года. Паломники, надев специальные белые одежды, и пройдя церемонию ритуального очищения, совершают торжественный обход вокруг Каабы, пьют воду из близлежащего священного источника Замзам. Далее следуют торжественные процессии и моления у холмов и долин вокруг Мекки, связанных с легендой о пребывании в тех местах праотца Ибрахима, первого проповедника единобожия.
   Хаджж завершается праздником ид аль - адха, во время которого в память о жертве, принесенной Ибрахимом Аллаху, режут жертвенных животных. Окончание хаджжа является главным мусульманским праздником, который отмечается молитвами и жертвоприношениями по всему мусульманскому миру. Люди, совершившие хаджж, носят почетное прозвище хаджж или хаджжи и пользуются уважением родных в своих родных местах.
   Пятой обязанностью мусульманина является закят - обязательный налог на имущество и доходы, который идет в теории на нужды общины и распределяется среди бедных и малоимущих. Кроме того, каждому мусульманину предписывается еще и садака - добровольные пожертвования и милостыня.
   На самом деле все эти социально - экономические регуляторы справедливости внутри исламской общины с самого начала были и остались благими пожеланиями. Закят быстро стал обычным государственным налогом, садака шла на нужды религиозного культа, запреты на ростовщичество легко обходились оформлением дачи денег в рост как совместного финансового предприятия кредитора и должника.
   Каждое из этих предписаний, несмотря на то что они сами по себе не так уж тяжки и невыполнимы, допускает изъятия и смягчения в затруднительных случаях. Вода для омовения в случае ее отсутствия может быть заменена песком, пылью; соблюдение поста необязательно для больных, для путешественников, они могут и должны отпоститься позже соответствующее число дней; кстати, мусульманский пост, в отличие от христианского, состоит в полном воздержании от всякой пищи и питья от восхода до захода солнца, но зато в остальное время суток можно есть и пить что угодно и предаваться любым удовольствиям.
   Иногда к "столпам ислама" причисляют джихад. В средние века действительно одним из предписаний мусульманской религии состояло участие в священной войне за веру (джихад). Это вполне понятно, если вспомнить, что само мусульманское движение возникло из потребности арабов в объединении и в добывании новой земли. В Коране это предписание изложено ясно: в течение восьми месяцев в году (ибо четыре месяца считаются "запретными") надлежит воевать с многобожниками, с неверными, истреблять их, захватывать их имущество. В этом ярко проявились фанатизм и нетерпимость к иноверцам, свойственные исламу даже в большей степени, чем другим мировым религиям. Однако впоследствии и мусульманские богословы, и светские ученые по-разному толковали заповедь джихада. Действительно, в Коране проводится некоторое различие между приверженцами разных немусульманских религий. К многобожникам, то есть последователям племенных и политеистических культов, отношение резко враждебное: "О вы, которые уверовали! Сражайтесь с теми из неверных, которые близки к вам. И пусть они найдут в вас суровость. И знайте, что Аллах -- с богобоязненными!" (9: 124). К людям же, "имеющим писание", то есть иудеям и христианам, составители Корана высказывают уважение: это и понятно, ведь на идейной почве именно этих религий, на путях их упрощения выросла идеология ислама. Однако в Коране есть предписание воевать с теми, "которым ниспослано писание", -- с иудеями и христианами, -- если они не веруют в Аллаха и не подчиняются религии истины (9: 29). На практике в исламе всякое разделение между сторонниками иных религий стерлось: все они рассматривались как неверные (джяур), подлежащие или истреблению, или покорению. Под знаменем джихада (газавата) мусульманские лидеры не раз, вплоть до наших дней, побуждали верующих к истребительной войне против всех иноверцев.
   В сегодняшнее время понятие джихад трактуется значительно шире, и именно в таком широком значении оно употребляется сейчас в мусульманском мире, в частности резолюциях и постановлениях различных общемусульманских конференций.
   Почти каждый мусульманин знает хотя бы несколько фраз из священной книги ислама - Корана, хотя многие значения этих фраз не понимают. Коран произносился и записан по-арабски. В ритуальных целях он используется в арабском оригинале. Для мусульман Коран - прямая речь Аллаха, обращенная к Мухаммеду, а через него ко всем людям. В проповедях Корана и простые мусульмане, и богословы ищут ответы на вопросы частной жизни и жизни общества, текстами Корана оправдывают свои поступки.
   Догматика ислама очень проста. Мусульманин должен твердо верить, что есть только один бог - Аллах; что Мухаммед был его посланником-пророком; что до него бог посылал людям и других пророков - это библейские Адам, Ной, Авраам, Моисей, христианский Иисус, но Мухаммед выше их; что существуют ангелы и злые духи (джинны), впрочем, эти последние, перешедшие в ислам из древнеарабских верований, не всегда злы, они тоже находятся во власти бога и исполняют его волю; что в последний день мира мертвые воскреснут и все получат воздаяния за свои дела: праведные, чтящие бога, будут наслаждаться в раю, грешные и неверные гореть в геенне; наконец, что существует божественное предопределение, ибо Аллах каждому человеку заранее назначил его судьбу.
   Аллах изображается в Коране как существо с чисто человеческими моральными качествами, но в превосходной степени. Он то гневается на людей, то прощает их; одних любит, других ненавидит. Как и иудейский и христианский боги, Аллах заранее предназначил одних людей к праведной жизни и будущему блаженству, других - к беззакониям и загробным мучениям. Тем не менее в Коране, как и в Евангелии, бог многократно именуется милостивым, прощающим и пр. Важнейшее качество Аллаха - это
   его могущество и величие. Поэтому наиважнейшее догматическое и моральное предписание в Коране - это требование полной, безоговорочной покорности человека воле Аллаха.
   Ислам является очень широкой по охвату системой социального регулирования. Почти все стороны жизни мусульманина считаются религиозно значимыми.
   Мужчина становится мусульманином после того, как над ним в раннем возрасте совершается обряд обрезания. Заключение брака совершается в присутствии духовных лиц, ими фиксируется и закрепляется чтением священных текстов Корана. Развод для мужчины мусульманина относительно прост, для женщины осложнен, но тоже возможен. Ислам разрешает мужчине иметь до четырех жен, если он в состоянии их одинаково хорошо содержать. В настоящее время на практике многоженство встречается относительно редко, а в некоторых мусульманских странах оно несколько ограничено законодательством. Похоронный обряд также предполагает чтение определенных сур Корана. Хоронят обычно в день кончины; тело кладут в могилу завернутым в саван, без гроба, головой к Мекке. Согласно мусульманским представлениям, все мертвые в День Суда воскреснут, чтобы предстать перед Аллахом и ответить за свои дела и намерения.
   Мужчины - мусульмане должны ходить с покрытой головой. Для этого служат разные шапочки типа тюбетейки, а также различные виды чалмы - шарфа, особо повязанного вокруг головы. Женщины должны закрывать лицо и тело от взглядов посторонних мужчин. Традиционная одежда мусульман широкая и удобная для носки в тех странах, в основном южных, где живет большинство мусульман. Обычным атрибутом благочестивого мусульманина являются четки из 99 или 33 бусин, служащие для счета славословий Аллаху. В исламе многократное восхваление Аллаха и повторение его девяносто девяти "прекрасных имен" считается благочестивой обязанностью.
   Этика ислама довольно элементарна. Предписывается быть справедливым, воздавать за добро добром, за зло злом, быть щедрым, помогать бедным и т. п. Невыполнимых моральных предписаний в исламе, в отличие от христианства, нет.
   В семейной морали и во взгляде ислама на взаимоотношения полов отразились понятия патриархально-родового уклада. Женщина -- подчиненное существо, созданное Аллахом для услаждения мужчины. Вместе с тем в Коране признаются человеческие и гражданские права женщины: осуждается излишняя жестокость мужа в отношении к жене, оговариваются имущественные права женщины -- право на приданое, на наследство. Коран несколько облегчил положение женщины по сравнению с патриархальным обычным правом арабов.
   В социальных принципах раннего ислама нашел отражение тот же патриархально-родовой уклад. Все мусульмане равны перед богом, но имущественные различия, богатство и бедность признаются естественным фактом, установленным самим Аллахом. Обязательный налог в пользу бедных призван как будто смягчать имущественные противоречия; однако частная собственность защищается Кораном. Торговая прибыль объявляется вполне законной, ростовщичество же осуждается: "Аллах разрешил торговлю и запретил рост" (2: 276), что, по-видимому, является результатом компромисса между интересами торгового класса и массы земледельцев и кочевников, страдавших от ростовщичества и кабалы. Закабаление за долги запрещено.
   Окидывая общим взглядом догматику, обрядность, этику раннего ислама, мы без труда видим, что в основе этой идеологии лежит иудейско-христианское мировоззрение, но приспособленное к более примитивному общественному укладу -- к разлагавшемуся родоплеменному быту арабов. Идеология арабов проще, грубее, понятнее для широкой массы верующих, особенно для кочевников и земледельцев Азии; предписания его несложны и вполне выполнимы.
   Эти-то особенности мусульманства, порожденные самими условиями его возникновения, облегчили его распространение среди арабов. Хотя и в борьбе, преодолевая сопротивление родоплеменной аристократии, склонной к сепаратизму восстание племен Аравии после смерти Мухаммеда, ислам довольно скоро одержал среди арабов полную победу. Новая религия указывала воинственным бедуинам простой и ясный путь к обогащению, к выходу из кризиса: завоевание новых земель.
   Преемники Мухаммеда -- халифы Абу-Бекр, Омар, Осман -- завоевали в короткое время соседние, а потом и более отдаленные страны Средиземноморья и Передней Азии. Завоевания совершались под знаменем ислама -- под "зеленым знаменем пророка". В покоренных арабами странах повинности крестьянского населения были значительно облегчены, особенно для тех, кто принимал ислам; и это содействовало переходу широких масс населения разных национальностей в новую религию. Ислам, зародившись как национальная религия арабов, скоро стал превращаться в наднациональную, "мировую" религию. Уже в VII-IX вв. ислам сделался господствующей и почти единственной религией в странах халифата, охватившего огромные пространства -- от Испании до Средней Азии и границ Индии. В XI-XVIII вв. он широко распространился в Северной Индии, опять-таки путем завоеваний. В Индонезии ислам получил распространение в XIV-XVI вв. , главным образом через арабских и индийских купцов, и почти начисто вытеснил индуизм и буддизм (кроме острова Бали). В XIV веке ислам проник также к кыпчакам в Золотую Орду, к булгарам и другим народам Причерноморья, несколько позже -- к народам Северного Кавказа и Западной Сибири.
   Хотя ислам в какой-то степени и сплачивал людей на основе общности религии, но национальные противоречия в странах ислама отнюдь не исчезли, напротив, они постепенно все обострялись. Это нашло отражение в разных течениях в мусульманской религии, в расколах и сектах.
   Характерная особенность мусульманской религии состоит в том, что она энергично вмешивается во все стороны жизни людей. И личная, и семейная жизнь верующих мусульман, и вся общественная жизнь, политика, правовые отношения, суд, культурный уклад -- все это должно быть подчинено целиком религиозным законам. В прежние времена в мусульманских странах имело место полное сращивание государственной и церковной власти: глава государства (халиф, падишах) считался преемником пророка, высшее духовенство составляло штат его советников, суд находился целиком в руках духовных лиц. И уголовное, и гражданское право было построено всецело на религиозном законе -- шариате. Следили за выполнением норм шариата и толковали их мусульманские богословы.
   Поэтому и мусульманское духовенство выполняло и выполняет больше светские, чем чисто религиозные функции. Мулла, состоящий при мечети,-- это, собственно, учитель в церковной школе. Кади -- это судья, знаток шариата. Муфтий -- более высокий духовный чин -- главный авторитет в вопросах шариата. Улем -- ученый богослов, преподаватель в высшей религиозной школе; совет улемов давал свои заключения по вопросам религии и права. Во главе мусульманского духовенства в отдельных странах стоял шейх-уль-ислам -- видный богослов, он же советник государя. Даваемые шейх-уль-исламом разъяснения по тем или иным спорным вопросам догматики или политики, права считались непререкаемым законом.
   Обучение молодежи в мусульманских странах прежде было тоже чисто религиозным. Низшие школы -- мектебы -- состояли при мечетях. Высшие школы -- медресе -- представляли собой своего рода духовные академии. В них студенты изучали Коран и прочую религиозную литературу, богословские вопросы. Язык преподавания, язык церковной литературы был арабский. Кстати, арабская система письма была принята и в тюркских, и в иранских языках, хотя она для них и мало приспособлена.
   Мусульманская церковь в станах ислама была обычно и крупной экономической силой. Согласно шариату, церковь может владеть имуществом, и это имущество считается неотчуждаемым (вакф, множественное число -- вакуф). Вакуфные земли состояли из пожалований от халифов (в эпоху завоеваний), из пожертвований и пр. Они были очень велики: например, в странах Средней Азии до половины всех обрабатываемых земель принадлежало церкви, и они приносили огромные доходы; за счет вакуфных имуществ и кормилось многочисленное духовенство.
   Хотя правоверный ислам не идет ни на какие компромиссы с другими религиями (в отличие, например, от буддизма), но в народных массах мусульманские верования очень часто переплетаются с древними, домусульманскими. Почти повсеместно, особенно в слаборазвитых странах, распространен культ местных святых. Мусульманские святые зачастую оказываются не чем иным, как древними местными божествами-покровителями, которым даны мусульманские имена. Во многих местах, особенно в Средней Азии, культ святых связан с культом мазаров -- якобы гробниц этих святых, а на самом деле древних местных святилищ. Более того, в последнее время в исламе обнаружено (особенно у народов Средней Азии) целый пласт влившихся в него, но глубоко архаичных верований и обрядов, относящихся к культу земледельческих божеств плодородия, к родовому культу предков, к шаманизму. Повсюду в среде мусульман распространена также вера в магию, ношение амулетов (часто с текстом из Корана). Многие муллы выполняют функции заклинателей, знахарей.
   Интересно отметить, что в многовековых столкновениях ислама с христианством (точно так же, как с маздеизмом и другими религиями) ислам почти всегда выходил победителем. В большинстве стран Средиземноморья, где сейчас господствует ислам, он вытеснил преобладавшее здесь прежде христианство (Северная Африка, Египет, Сирия, Малая Азия). На Кавказе большинство народов до распространения ислама придерживалось христианства, позже многие из них были исламизированы (черкесы, кабардинцы, аджарцы, часть осетин и абхазов). На Балканском полуострове в ислам обращены были некоторые группы болгар, македонцев, боснийцев, албанцев, бывших прежде христианами. Обратных случаев массового обращения какого-либо мусульманского народа в христианство история не знает. Правда, с Пиренейского полуострова (Испания, Португалия) мусульмане в результате христианской Реконкисты (XII-XV вв.) были вытеснены, но это произошло в результате процесса насильственного изгнания исповедующих ислам, а не идейной победы одной религии над другой.
   Почему же религия Мухаммеда так часто одерживала верх над религией Христа? Видимо, вследствие большей простоты, доступности, понятности народным массам, особенно в восточных странах, где преобладал патриархально-феодальный быт.
   В последние десятилетия, после первой мировой войны, во многих странах произошли буржуазные реформы, ограничившие влияние религии. Развернувшееся после второй мировой войны широкое прогрессивное демократическое движение в странах "третьего мира" привлекло к еще более радикальным переменам в мусульманских традициях и к их общему ослаблению. Характер перемен происходил сообразно различным социально-политическим условиям.
   Речь идет не только о мелких и внешних уступках мусульманского духовенства требованиям времени: смягчение или отмена старых запретов, модернизация культа и пр., но и о более глубоких сдвигах. В ряде стран проведены прогрессивные реформы, означающие решительную перестройку правовых норм и культурно-бытового уклада, конфискацию церковных земель, ограничение сферы действия шариата (не в пример возвращение к законам шариата в Чечне), введение светского школьного и университетского обучения. В частности, особенно радикальные реформы произошли в Турции после отмены султаната и учреждения республики (реформы Кемаля Ататюрка, 1920-е годы).
   Несмотря на обилие в исламе различных течений, главными из которых являются суннизм и шиизм, среди всех мусульман существует довольно стойкое представление о принадлежности к единой общности людей, объединенных общей верой, общими традициями, общей начальной историей и общими интересами в современном мире.
   Для понимания исторической социальной роли ислама важна проблема соотношения государства и духовенства. В исламе нет и церкви, служащей посредником между человеком и Аллахом, ни духовного сословия, обладающего особой благодатью; духовная и светская власть в исламской теории, да отчасти и на практике - нераздельны.
   Лозунг превращения религиозной общности всех мусульман в единство политического порядка не раз выдвигался и поддерживался крупными мусульманскими государствами, претендовавшими на особую лидирующую роль.

ИСЛАМ В НОВОЕ И НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ

   Полтора столетия с начала XIX до второй половины XX века явились важным переломным моментом в эволюции Ислама. Изменения в социально-экономических структурах стран Востока, становление нового класса - национальной буржуазии, развитие национально-освободительного движения, распространение идей марксизма - все это в совокупности не могло не повлечь за собой перемены во взглядах на роль Ислама в обществе, так и в самой исламской мотивации новых религий общественного бытия.
   Процесс адаптации религиозно-философских и правовых норм ислама к новым историческим условиям, начавшимся в середине XIX века и продолжающийся и поныне, многие исследователи обозначают термином "мусульманская реформация", хотя он принципиально отличен от реформации христианской. Отличие заключается, во-первых, в том, что эти процессы происходили в различные эпохи, в различных конкретно-исторических условиях. Во-вторых, "мусульманская реформация" выражалась, прежде всего, в пересмотре (или попытке пересмотра) религиозных мотиваций различных аспектов светской жизни и лишь в незначительной мере затрагивала собственно богословские вопросы. В-третьих, отсутствие в Исламе института церкви и духовенства, аналогичных христианским, наложило весьма существенный отпечаток на характер реформ в Исламе.
   Существенные изменения претерпела мусульманская судебная система, сложившаяся в средневековье, и в определенной мере - сама система мусульманского права: происходило постепенное ограничение юрисдикции шариатских судов; к середине XIX века на территории Османской империи были окончательно разграничены сферы компетенции шариатских и светских судов (процесс этот начался значительно ранее). Одновременно с этим осуществляется кодификация норм мусульманского права (свод положений ханафисткого права - Манджалла - был составлен в 1869-1876 годах), в ряде стран вводятся уголовные кодексы и другие правовые документы, не предусматриваемые шариатом. Определенные изменения роли Ислама в общественной жизни (хотя и весьма ограниченные) произошли в связи с реформами Мухаммада "Али в Египте и политикой танзимата в Османской империи.
   Потребности социально-экономического развития ставили мусульманских богословов и правоведов перед необходимостью нового осмысления целого ряда традиционных положений Ислама. Однако этот процесс оказался весьма болезненным и затяжным. Это отразилось, в частности, в полемике по поводу допустимости (или греховности) создания в мусульманских странах банковской системы. Полемика разворачивалась, с одной стороны, вокруг положения о взимании ссудного процента (риба'), а с другой - в связи с шариатским запретом на омертвение капитала. Наиболее ярко выраженную форму она приобрела в Египте, где муфти Мухаммад `Абдо в 1899 году издал фатву, разъяснявшую, что банковские вклады и взимание с них процентов не являются ростовщичеством и, следовательно, не относятся к категории осуждаемого риба'. Эта фатва способствовала приведению существовавшей системы в соответствие с интересами национальной буржуазии.
   Расширение практики капиталистического предпринимательства в мусульманских странах влекло за собой не только пересмотр шариатских положений (как в случае с риба'), но и оживление некоторых традиционных принципов, имевших широкое распространение в период мусульманского средневековья, например мушарака и кирад (принципы торгового сотрудничества). С другой стороны, не редко новые по содержанию явления воспринимались как продолжение и развитие мусульманской традиции: таковы, например, коммерческие объединения, действовавшие в различных частях мусульманского мира на религиозно-общинное основе (торговые дома и финансовые предприятия исма'илитов ходжа и бохра, меманов), воспринимавшиеся как продолжение средневековой традиции создания мусульманских торговых домов, но которые по сути свей, имели уже капиталистический или полукапиталистичекий характер.
   Важнейшую роль сыграли изменения, происходившие в сфере общественного сознания. Это касается, прежде всего, процесса становления национального самосознания и возникновения буржуазного национализма. В русле этого процесса получилось новое осмысленное традиционное положение Ислама о единстве всех мусульман. Джамал ал-дин ал-Афгани формулирует идею солидарности мусульман, вылившуюся затем в концепцию панисламизма и получившую широкое распространение по всему мусульманскому миру. Параллельно с панисламизмом, направленным на объединение всех мусульман на конфессиональной основе, развивается и мусульманский национализм, сторонники которого выступают за обособление мусульманских общин от представителей других конфессий. Мусульманские религиозно-националистические идеи имели объективно двойственный характер: с одной стороны, они на определенном этапе способствовали развитию национально-освободительного движения, с другой - в конечном счете, оказывались орудием в руках наиболее реакционных сил. В целом влияние национализма ощущалось в той или иной мере почти во всех направлениях мусульманской общественной мысли конца XIX начала XX века.
   В этот период религиозно-обновленческие процессы в Исламе были связаны в первую очередь с проблемой освоения научно-технических достижений Запада. Сторонники реформаторского направления высказывались за модернизацию в установлении Ислама, тормозивших процесс внедрения достижений Запада. Им противостояли традиционалисты, выступавшие за возрождение норм и ценностей раннего Ислама, противясь нововведениям западного образца. По мере развития национального самосознания и национально-освободительного движения все более отчетливо стала проявляться политизация Ислама (хотя на протяжении всей истории Ислам никогда не был оторван от политики), выражавшаяся в широком использовании исламских лозунгов в политической борьбе. Религиозно-политические движения, возникавшие в шиитской среде (например, бабизм), вели к отпочкованию "сектантских" общин, в суннитском же Исламе они в большинстве своем не сопровождались пересмотром положений догматики. Антиколониальные выступления нередко сопровождались обращением к мессианским идеям, объявлением их лидеров махди. Для рассматриваемого периода характерна также активизация участия в политической борьбе суфийских братств; на базе некоторых из них возникают мощные новые исламские религиозно-политические движения, как, например, движение сануситов в Северной Африке. С братством кадирийа тесно связано антиколониальное движение в Алжире в середине XIX века под руководством `Абд ал-Кадира, принявшего титул аимр ал-му'минин. В конце XIX и, особенно в начале XX века, большой размах по всему мусульманскому миру приобретает движение за реформацию Ислама, представители которого вступают в острую палемику и с мусульманскими традиционалистами, и со сторонниками светских концепций общественного развития. Одновременно начинает складываться и международное исламское движение, основанное на концепции исламской солидарности: в 1926 году была создана первая международная мусульманская организация Всемирный исламский конгресс (Му'тамар ал-`алам ал-ислами).
   Качественно новый этап в истории Ислама - вторая половина XX века. Освобождение мусульманских народов от колониальной зависимости, создание мировой системы социализма, углубление кризисных явлений в капиталистическом мире поставили принципиально новые проблемы перед представителями мусульманской общественной мысли. Это отразилось, прежде всего, в широко развернувшейся борьбе вокруг проблемы выбора пути развития освободившимися странами, в ходе которой появляются многочисленные концепции так называемого "третьего пути", отличного как от капиталистического, так и от социалистического. Апеллируя к традиционным ценностям Ислама, мусульманские общественные деятели (как религиозные, так и светские) выдвигают тезис об исламском пути развития как о единственно приемлемом для стран распространения Ислама. На его основе создаются концепции "исламского государства", "исламского правления", исламской экономики", "исламского социализма" и т.д., нередко существенно отличающиеся друг от друга в трактовках тех или иных вопросов, но имеющие общую социальную природу - буржуазную либо мелкобуржуазную.
   Концепции "исламского государства" подразумевают воплощение в современных условиях традиционной исламской модели политической организации общества, в котором в той или иной форме сочеталась светская и духовная власть (при признании Аллаха в качестве единственного источника власти), осуществлялись бы принципы справедливого распределения доходов, регулирования экономики в соответствии с предписанными шариата и т.д. В целом эти концепции представляют собой модернизацию политической и социально-экономической доктрин классического Ислама с учетом специфики развития конкретной страны. Мероприятия по их реализации и пропаганде, носящие название "исламизации", осуществляются как "сверху" - путем законодательного введения тех или иных норм (например, в Пакистане - введение `ушра и заката, исламизация банковской системы, в Иране - провозглашение "исламского правления"), так и "снизу" - в результате давления религиозно-политических организаций, среди которых наибольшую активность в этом направлении проявляют "Братья-мусульмане". Под "исламизацией" подразумевается и процесс расширения числа последователей Ислама, происходящий в ряде стран Азии и Африки (прежде всего в регионе к югу от Сахары), который нередко искусственно стимулируется активной деятельностью многочисленных миссионерских исламских центров, создаваемых преимущественно на средства нефтедобывающих государств Аравии.
   Во многих мусульманских странах действуют мусульманские партии, играющие нередко важную роль в политике, например Партия исламской республики в Иране, Партия единства и развития в Индонезии, Панмалайская исламская партия в Малайзии, Джамаат-и-ислами в Индии и Пакистане.
   Среди неправительственных мусульманских международных организаций наибольшую активность проявляют Лига исламского мира (создана в 1962 году в Мекке), Всемирный исламский конгресс, Всемирная исламская организация, Исламский совет Европы и др. В деятельности этих организаций ярко выражены реакционные, антикоммунистические элементы. Их усилия направлены преимущественно на пропаганду и распространение Ислама, организацию международных встреч религиозных деятелей, оказание помощи мусульманским общинам в различных странах.
   В некоторых странах активно действуют религиозно-политических организации (в том числе и находящиеся вне закона, например "Братья-мусульмане", Партия исламского освобождения и др.), работают многочисленные религиозные учебные заведения (коранические школы, медресе, мусульманские университеты), исламские общества, миссионерские организации, коммерческие предприятия (исламские банки, страховые компании).
   Продолжает сохраняться система мусульманского судопроизводства.
   Во второй половине 70-х - начале 80-х годов стали совершаться попытки возрождения некоторых норм шариата. Ранее на практике эти нормы были упразднены. В Пакистане, Судане (при президенте Дж.Нимейри), аравийских монархиях были возобновлены телесные наказания за уголовные преступления, определенные мусульманским правом.
   В конце 70-х - начале 80-х годов стало сказываться присутствие в международных делах мусульманские организации, действующих как на правительственном, так и на неправительственном уровне.
   Одна из самых значительных международных организаций - Организация исламской конференции (Муназзамат ал-му'тамар ал-ислами).
   ОИК создана в 1969 году. В нее входят 44 афро-азиатских государства, а также Организация освобождения Палестины. Страны-участники представлены в ней главами государств и правительств. Основная деятельность ОИК направлена на осуществление исламской солидарности. ОИК работает через Генеральный секретариат со штаб-квартирой в Джидде и целый ряд специализированных организаций (Исламский банк развития, Исламское агентство новостей, Исламская организация по образованию, науке и культуре, Исламский фонд развития и др.).
   Деятельности ОИК присуща двойственность политических решений. С одной стороны, это движение направлено против господства империалистических правительств. Против этого выдвигаются лозунги, принимаются решения. С другой же стороны - очень часто можно услышать антикоммунистические призывы, получают поддержку реакционные силы в странах распространения.
  
  

Шаманизм.

  
  
   Сегодня мы располагаем массой материалов, касающихся различных типов шаманизма: сибирского, северо- и южноамериканского, индонезийского, народов Океании и т. д. Ряд работ положил начало этнологическому, социологическому и психологическому исследованию шаманизма. Без работ, проводимых с точки зрения психологии немыслимо понимание многообразных аспектов шаманизма.
   Мирча Элиаде, историк религий, психолог, пишет: "Автор, изучающий шаманизм как психолог, будет склонен считать его, прежде всего, проявлением психики в состоянии кризиса или даже регресса; он не преминет сопоставить его с некоторыми ненормальными психическими состояниями или причислит к психическим болезням истероидной или эпилептоидной структуры". Но отождествление шаманизма с какой-либо психической болезнью кажется ему неприемлемым. Остается, однако, существенная проблема, на которую психолог всегда будет обращать внимание: шаманское призвание, как и всякое другое религиозное призвание, проявляется через кризис, временное нарушение психического равновесия будущего шамана. Все наблюдения и анализы, которые по этой проблеме удалось собрать, чрезвычайно ценны: они показывают, можно сказать, в живом виде, как в психике отражается то, что М. Элиаде назвает "диалектикой иерофании": радикальное отделение мирского от священного и обусловленный этим прорыв действительности.
   О шаманизме говорят, подразумевая "примитивные" элементы различных религий. Например, можно исследовать индийский, иранский, германский, китайский и даже вавилонский шаманизм.
   Шаман является и магом, и знахарем. Считается, что он исцеляет, как и все знахари, и совершает факирские чудеса, как и все первобытные или современные маги. Но он к тому, же является проводником душ, а нередко также жрецом, мистиком и поэтом. На пестром фоне магико-религиозной жизни архаических обществ шаманизм в своем точном и конкретном значении имеет собственную структуру и "историю".
   М. Элиаде отмечает, что шаманизм в строгом смысле - это, прежде всего, общественно-религиозное явление. На всей огромной территории Центральной и Северной Азии магико-религиозная жизнь общества сосредоточивается вокруг шамана. Он выполняет, прежде всего, общественные функции, является, говоря современным языком, социальным психологом. Это, конечно, не значит, что он является единственным, кто имеет доступ к сакральному, или же что он взял на себя контроль за всей религиозной и общественной деятельностью. Во многих племенах наряду с шаманом существует также жрец-жертвоприноситель, не считая того, что каждый глава семьи является также главой домашнего культа.
   Тем не менее, шаман остается центральной фигурой, поскольку во всей этой сфере, где экстатическое переживание является в высшей степени религиозным, шаман и только шаман является безусловным мастером экстаза. "Потому первым и, возможно, наименее рискованным определением этого сложного явления будет формула: шаманизм - это техника экстаза".
   Магия и маги встречаются во всем мире, тогда как шаманизм представляет собой особую магическую "специальность", которую можно выделить особо: "укрощение огня", магический полет и т. д. По этой причине, хотя шаман является, помимо всего прочего, также и магом, не каждого мага можно определить как шамана. Шаман, кроме того, является лекарем, врачует, прежде всего, душу человека, добиваясь этого особыми способами, техниками, часть из которых практикуется в "официальной" психотерапии. Каждый знахарь является целителем, но только шаман обладает своими особыми методами. Что касается шаманских техник экстаза, то они не исчерпывают всех разновидностей экстатических переживаний, поэтому нельзя каждого экстатика считать шаманом: шаман является специалистом по трансу, во время которого его душа, как принято считать, покидает тело, чтобы подняться на Небо или спуститься в Ад.
   Шаман отличается, например, от "одержимого", больного: шаман повелевает своими "духами" в том смысле, что, как человеческое существо, умеет налаживать контакты с умершими, "демонами" и "духами Природы", не становясь при этом их орудием. Несомненно, среди шаманов встречаются настоящие одержимые, но они являются скорее исключениями, которым есть свое объяснение. К.Г. Юнг описывает в книге "Человек и его символы" шаманов, как людей, обращающихся при помощи особых техник к коллективному бессознательному. Рассматривая один случай, когда маленькая девочка подарила своему отцу записи своих снов, он отмечает: "Как ребенок мог подступиться к такой революционной мысли, достойной гения Ницше? Если бы такие сны приснились какому-нибудь первобытному шаману, то было бы логично предположить, что это вариации размышлений о смерти, возрождении или восстановлении, о происхождении мира, создании человека и относительности ценностей. Однако пытаться истолковать их с позиций личного опыта было бы безнадежно трудным делом. Бесспорно, эти сны передают "коллективные образы", сходные отчасти с тем, чему обучали юношей в первобытных племенах перед их посвящением в мужчины. Тогда им говорили о боге или божествах, или о животном -- "основателе племени", о том, как они создали мир и человека, а также о конце мира и значении смерти. Практикуются ли у нас, христиан, аналогичные поучения молодых? В годы юности - да. Но многие люди опять начинают размышлять о подобных вещах в старости, незадолго до смерти". Таким образом, мышление и мировидение шамана существенным образом отличается от мышления "цивилизованного" человека. Мышление можно назвать архаичным, сочетающим в себе иррациональное, образное, рациональное, ассоциативное, нерасчлененное. Оно отражает невыделенность из природной среды, опору на ее силы, непротиворечивость по отношению к ее "устройству". В общем и целом, шаманское мышление отражает стремление не отгородиться от природы, а защитить себя другими способами, призвав на помощь "духов".
   Во всем мире, шаманы являются "избранными", они причастны к сфере сакрального, недоступной остальным членам сообщества. Их экстатические переживания оказывали и по-прежнему оказывают огромное влияние на стратификацию религиозной идеологии, на мифологию, комплекс ритуалов, сознание членов общины.
   Можно констатировать, что шаманы - это личности, выделяющиеся на фоне своих обществ определенными чертами, которые в культурах современной Европы считаются признаками "призвания". От остальных членов сообщества их отличает интенсивность их личного религиозного переживания. Именно шаманы с помощью своих трансов исцеляют соплеменников, провожают их покойников в Царство Теней и служат посредниками между ними и их богами - небесными или адскими, большими или малыми. Эта избранная мистическая элита не только управляет религиозной жизнью общества, но и определенным образом заботится о его "душе". Шаман является великим специалистом по человеческой душе; только он "видит" ее, поскольку знает ее "форму" и предназначение.
   Доказательством того, что шаманизм - это призвание, своего рода, профессия, служит сложная система отбора кандидатов в шаманы. В Сибири и Северо-Восточной Азии главными методами отбора шаманов являются:
   1) наследственная передача шаманской профессии;
   2) природное призвание ("призыв" или "выбор").
   Встречаются также случаи, когда шаманами становятся по своей воле (как, например, у алтайцев) или по воле рода (тунгусы и др.). Последние, однако, считаются более слабыми, чем те, кто унаследовал эту профессию или последовал "зову" богов и духов. Однако, выбор, совершаемый родом, зависит от экстатического опыта кандидата: если такого опыта нет, то юноша, намеченный заранее на место старого шамана, исключается из перечня кандидатов.
   Независимо от метода отбора, кандидат признается шаманом только после наставления двойного порядка:
   1) экстатического (сны, трансы и т. д.);
   2) традиционного (шаманские техники, имена и функции духов, мифология и генеалогия рода, тайный язык и т. д.).
   Это двойное наставление, даваемое духами и старыми наставниками-шаманами, равнозначно посвящению. Иногда посвящение является публичным и само по себе составляет автономный ритуал. Однако отсутствие подобного рода ритуала вовсе не означает отсутствия посвящения: оно вполне может осуществляться во сне или в экстатическом переживании неофита. М. Элиаде отмечает: "Имеющиеся у нас материалы о шаманских снах ясно показывают, что речь здесь идет о посвящении, структура которого хорошо известна в истории религий; здесь нет и речи о беспорядочных галлюцинациях и о чисто индивидуальной фантазии: эти галлюцинации и фантазирования соответствуют вполне определенным традиционным моделям, хорошо выраженным и с удивительно богатым теоретическим содержанием". Этот факт, по его мнению, ставит на более твердую почву проблему психопатии шаманов. Будущий шаман, психопат он или нет, в связи с посвящением должен пройти определенные испытания и получить наставления - иногда чрезвычайно сложные. Только это двойное посвящение - экстатическое и дидактическое - превращает кандидата из возможного невротика в признанного обществом шамана. То же замечание относится и к происхождению шаманских способностей: существенную роль играет не отправная точка в обретении этих способностей (наследство, дар духов, добровольный поиск), а техника и лежащая в ее основе теория, передаваемые при посвящении. Отбор шаманов у манси связан с представлением о том, что шаманизм является наследственным и передается также по женской линии. Но будущий шаман отличается от других людей уже с юности: нередко он становится нервным и иногда даже бывает подвержен припадкам эпилепсии, которые расцениваются как встречи с богами. Иначе выглядит ситуация у восточных хантов. Там не обучаются шаманизму, так как считают его даром Неба, который получают в момент рождения. В Прииртышьи его считают даром бога Неба, проявляющимся с детских лет. Васюганы тоже считают, что шаманом человек рождается. Обычно обе формы обретения шаманских полномочий сосуществуют друг с другом. Например, у вотяков шаманизм является наследственным, но он дается которое само обучает будущего шамана через сны и видения. Точно так же обстоит дело у лапландцев, где этот дар передается в семье, однако духи дают его и тем, кому пожелают. Интересны в данном случае, способы обучения будущего шамана. Окружающие глубоко верят, что его обучают боги. И, конечно, же, непривычными для современного человека способами. Чаще всего, обучение начинается с момента наступления умственного расстройства или расстройства поведения будущего шамана. Это считается знаком избранности для обретения шаманской "профессии", и в дальнейшем требует особой инициации, "посвящения", которое также осуществляется в снах и трансах (измененных состояниях сознания) болезненного характера.
  
  

ЧАСТЬ 6. КВАЗИНАУЧНЫЕ МИСТИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ.

   Квазинаучные мистические учения являются предметом нашего времени и представляют собой мифологизацию тех или иных научных концепций. К квазинаучным можно отнести верования уфологов - контактеров, верящих в возможность телепатического общения с НЛО и вмешательства инопланетян в жизнь людей, недавно созданную общину раэлитов, считавших, что жизнь на земле создана инопланетянами посредствам клонирования, и планирующих обрести вечную жизнь с помощью этой процедуры.
  
  

Уфология

   Днём рождения современной уфологии можно считать 24 июня 1947 года. Именно в этот день 32-х летний американский бизнесмен Кеннет Арнольд, разыскивая над Каскадными горами (шт. Вашингтон) место падения транспортного самолёта (ВВС обещали вознаграждение нашедшему) увидел девять дискообразных объектов бело-голубого цвета, летящих с большой скоростью. После публикации его рассказа сообщения о неопознанных летающих объектах (UFO - НЛО) обрушились лавиной. Так и родилась уфология.
   Нельзя сказать, что раньше НЛО не замечали, но ещё никогда они не вызывали столь широкий резонанс.
   Начиная с этого момента НЛО в штате Нью-Мексико фиксировались чуть-ли не ежедневно. И 7 июля 1947 г. В. Роудзу из города Феникса (Аризона) удалось сделать первый снимок НЛО. 9 июля две его фотографии были опубликованы в местной газете " Arizona Republic", после чего негативы были изъяты представителями ВМС и ФБР. Кеннет Арнольд, увидев эти снимки в газете, подтвердил что это те же самые объекты. В эти же дни НЛО были засняты в штатах Мичиган и Вирджиния.
   Однако эти снимки не стали сенсацией. Всё затмило сообщение для печати пресс-атташе базы ВВС в Розуэлле (шт. Нью-Мексико) от 8 июля 1947 года в котором говорилось о том, что ВВС удалось получить разбившийся НЛО. Однако через несколько часов сообщение было опровергнуто и было заявлено, что диск оказался шаром-зондом.
   Этот инцидент послужил толчком к тому что с 1947 года Правительство США начало несколько проектов по изучению НЛО. Первым из них был "Знак", переименованный в декабре 48-го в Grudge (Зависть) а самый известный несекретный проект, призванный стать ширмой для серьёзных исследований, был назван "Синяя книга" и проводился с 1952 по 1969 годы. Книга его руководителя Руппельта "Отчёт об НЛО" , вышедшая в 1956 году впервые показала многие эпизоды борьбы ВВС с летающими тарелками. Не менее, если не более, на слуху сверхсекретные проекты "Водолей".
Православной Веры" [Москва, 1992] Иеромонах Серафим (Роуз) изложил взгляд
церкви на проблему неопознанных летающих объектов. В 1982 году автор
брошюры умер, "Господь призвал его к Себе" - сказано в предисловии. Но
концепция не только осталась, а даже растиражирована последователями Роуза
для, надо полагать, внедрения в сознание массового читателя.
Что же мы находим в брошюре? Иеромонах сразу берет быка за рога, называя
исследования НЛО (т.е. уфологию) новой религией, "... еще одним знамением
"пост-христианской веры" - таким же, как и восточные культы". В качестве
научного адвоката отец Серафим привлекает ученого Карла Юнга, который
сводит суть проблемы к галлюцинациям, рассматривая "летающие тарелки" как
явление, имеющее психологический и религиозный смысл. Т.е. по Юнгу -
уфология, как разновидность веры, имеет массово-психическую основу.
Что такое религия? Это - мировоззрение и мироощущение, а также
соответствующее поведение и специфические действия (культовые), которые
основываются на вере в существование Бога (или нескольких богов),
"священного", т.е. той или иной разновидности сверхъестественного. В
религии человека порабощают продукты его собственного воображения. Девиз
уфологии, провозглашенный еще на 1-й учредительной конференции Всесоюзной
уфологической Ассоциации в октябре 1990 года постулирует совершенно
обратное: "Ни слова на веру". И о каких галлюцинациях людей может идти
речь, если тома собранных материалов фиксируют посадочные следы НЛО,
поражения флоры, фауны и людей. Фото-, кино-. видеоаппаратура,
радиолокаторы и другая техника, не подверженные галлюцинациям, усталости
или алкоголизму, свидетельствуют не о воображаемых, мысленных, а о
материальных, физических НЛО. И, наконец, показания миллионов психически
здоровых, грамотных, заслуживающих доверия очевидцев доказывают точность
выбранного девиза - "Ни слова на веру". При этом необходимо отметить, что
НЛО проявляют духовную нейтральность - являясь как верующим так и
неверующим, поражая и похищая одинаково и тех и других.
Здесь нужно в некоторых положениях согласиться и с о. Серафимом и с
К.Юнгом. Есть отдельные люди (и даже группы людей), причисляющие себя к
уфологам, но в отличие от уфологов основывающие свою деятельность не на
научных фактах и знаниях, а на вере в то, что высокоразвитые существа из
внеземного пространства ниспосланы Богом, чтобы направлять эволюционное
развитие человечества. По моему твердому убеждению последние занимаются не
уфологией, а уфоманией - болезненной верой в избавление, якобы идущее от
гипотетических инопланетян.
  
  
   ВНИМАНИЕ СТАТЬЯ!
  

Такие ли уж они неопознанные - "инопланетяне" из НЛО?

  
  
   0x01 graphic
Сегодня ученые и люди, далекие от науки, ломают голову над вопросами: "Что представляет собою НЛО?", "Какова их природа?", "Кто их загадочные пилоты?"
   Самое распространенное объяснение НЛО -- это пришествие на Землю инопланетян. Сами же эти "инопланетяне" говорят о себе людям много противоречивого, и если проанализировать все то, что открывают о себе эти невесть откуда залетные пилоты, то первым делом их следует уличить в неискренности. Тут сразу налицо подозрительная неувязка: представители высоких цивилизаций, а моральный уровень низок...
   Люди, имевшие контакты с НЛО, от их пилотов наслышались разного. Для верующих интересно будет знать, что некоторые из этих космических пришельцев говорят о себе, что они "помощники Высшего разума, которого на Земле Богом зовут", а их цель: спасти человечество от надвигающейся катастрофы. При этом они излагают землянам крайне извращенное учение о Боге. Уже этого вполне достаточно для того, чтобы знать, что НЛО--это бесы. Современный философ Артур Скандлер писал: "Вера в добрых инопланетян--это детские грезы вымирающего человечества... Демоны ада, являющиеся нам в обличий пришельцев, несут страх, ужас и горе. Их сущность--зло. Их пришествие--сумерки человечества и предвестие скорого конца".
   Совсем не хочется заострять внимание на "космонавтах" из НЛО, которым ученые дали не очень-то привлекательное название-- гуманоиды. Но все же поговорим о них, чтобы предупредить читателей о той опасности, которую представляют для человека контакты с этими демонами. Верующие хорошо знают, особенно из житий святых, в каком виде являются людям бесы. Религиозное откровение свидетельствует, что демоны способны принимать любые виды и формы, любые очертания, но всегда такие, которые могут негативно воздействовать на человека, смутить его, подорвать его веру в Бога.
   А теперь послушаем, как характеризуют внешность "инопланетян"--гуманоидов те люди, которым они являлись. По словам очевидцев, эти "обитатели космоса" имеют не очень привлекательный вид. У одних из этих "человечков" нет совсем головы (три глаза на животе), у других--огромная голова, непропорциональная туловищу (карлики с большой головой), длинные руки, совсем короткие ноги. Другие, наоборот, имеют длинные ноги, карликовые туловища и головы. Встречаются среди этих "инопланетян" такие, у которых все тело и лицо покрыто шерстью, есть и совсем лысые. Вид "инопланетян" похож то на человека с непроницаемой головой и с глазами, не имеющими зрачков, с руками ниже колен и когтями на руках, то они являются в виде похожих на человекообезьян с густой темной шерстью и длинными передними конечностями.
   Можно указывать и другие отвратительные черты внешности у обитателей НЛО. Такие, например, как раскосость глаз, до крайности безобразные морщины; лица, не представляющие никакого выражения, на которых вместо глаз и рта--щели; лица с одним глазом при отсутствии носа и ушных раковин и с клыками, торчащими из перекошенного рта; заостренные уши, похожие на рога и т. д. и т.п.
   Как видите, эти пришельцы не могут утаить свое бесовское уродство, хотя есть между ними и таковые, что близко или даже совсем похожи на человека. Но в этом нет ничего удивительного, ведь демоны, как мы уже говорили, являются в наш мир ив образе светлых ангелов.
   Очевидцы свидетельствуют, что фигуры "инопланетян" не позволяют определить их пол (из Св. Библии известно, что демоны--бесполые). Из летающих тарелок выбегали даже существа, напоминающие собаку. Вместе с "пришельцами" НЛО некоторым людям приходилось видеть и знакомых им людей, умерших за несколько лет до того.
   Если эти "пришельцы из космоса"--представители высоких цивилазаций, существующих где-то в далеких галактиках, то почему сами они о себе заявляют людям, что обитают они поблизости от Земли? Почему не согласуется их высокий интеллект с их столь непривлекательными внешними формами? Есть точка зрения, что, мол, разумные существа из НЛО имеют совсем другое, отличное от нашего, земного, биологическое и эволюционное развитие. Если бы это было так, почему же тогда они способны разговаривать с людьми на человеческом языке, который, как считают эволюционисты, есть продукт нашей земной эволюции?
   Подобные "инопланетяне" с огненно-красными глазами являлись к людям и в прошедшие века, в том числе и в женском образе к монахам-пустынножителям для их прельщения. Но благочестивые верующие люди молитвой и крестным знамением отгоняли от себя нечистую силу. Видимое явление беса человеку, имеющему даже высокую духовную жизнь, обычно производит в душе трепет и страх. То же самое бывает и при встрече с демонами, открывающими себя через НЛО. Те, кто имел контакт с этими "инопланетянами", могут даже длительное время испытывать сильные головные боли, психическое расстройство, угнетенное состояние духа.
   Естественно возникает вопрос: почему в век XX, когда человек начал летать в космос, на Землю стали прилетать НЛО? Существует ли связь между прониклоновением людей в просторы Вселенной и появлением НЛО? Да, здесь имеется самая прямая связь. Например, первые полеты отечественных космонавтов одной из своих целей ставили доказать, что нет Бога, нет Царства Небесного. Вообще, космонавтика--это убедительное свидетельство упадка духовности человечества и утраты христианских ценностей. Потеря же миллионами людей христианской веры и благочестивого образа жизни весьма сблизила их с демонами. Нечистые духи непрестанно ведут брань против рода человеческого. Спаситель научил нас, что бесовский род изгоняется и побеждается постом и молитвой. Этим духовным оружием люди крепко посрамляли бесов в прежние времена. Теперь же у большинства людей духовная жизнь или совсем отсутствует, или слишком слабая. О каком решительном противодействии диаволу тут можно говорить. Вот и наступают силы ада на человечество.
   И то, что демонические существа являются на Землю под видом неких инопланетян на своеобразных летательных аппаратах, которые принимаются людьми за межпланетные станции и космические корабли, тоже связано с эпохой освоения космоса. Современные люди ищут внеземные цивилизации, желают установить с ними контакты. Зная это, диавол хочет через НЛО окончательно отвлечь от Бога человеческое внимание и сосредоточить его на призрачных представителях внеземных цивилизаций.
   Древние летописи и более поздние источники свидетельствуют, что и раньше иногда в атмосфере появлялись огненные шары, которые современные ученые относят к НЛО. Если в действительности это было то, что теперь принято называть НЛО, хотя современники не принимали их за межпланетные, станции, то можно полагать, что предназначались они для обмана нынешнего поколения людей. Бесы понимали, что появление на небе каких-то загадочных огненных шаров, будь это еще до Рождества Христова или а каком-либо столетии христианской эоы, будет истолковано человечеством в XX столетии, как появление НЛО в отдаленные времена. Ведь все то недоброе, пагубное, что постоянно замышляет против людей диавол, он преподносит им очень хитро, осторожно, чтобы не разоблачить себя. Ибо, если никогда раньше НЛО не было, и вдруг они появились на глазах одного поколения, тут могут и разоблачиться козни бесовские, поскольку Св. Писание предупреждает, что в последнее время будут "ужасные явления и великие знамения с неба... Люди будут издыхать от страха и ожидания бествий, грядущих на вселенную..." (Лук. 21, II, 26).
   НЛО, двигаясь с весьма значительной скоростью, могут мгновенно остановиться или изменить направление полета. А. это противоречит закону, что всем материальным телам присуща инерция. Не раз наблюдалось, как НЛО меняет свой вид, приобретая многообразные геометрические формы. Данные факты говорят о том, что по своей природе НЛО-нематериально. Этот вывод подтверждается и такими фактами. Например, определена скорость полета некоторых НЛО в земной атмосфере: 20 км/с. Это почти в 3 раза больше первой космической скорости (7,9 км/с), той скорости, превышение которой приводит к тому, что космическое тело преодолевает силу земного тяготения и удаляется в просторы Солнечной системы. Иначе говоря, по законам физики никакому физическому телу в атмосфере Земли нельзя двигаться со скоростью 20 км/с.
   Если появление НЛО происходит не по законам сверхъестественного, то они разрушают фундаментальные законы природы, в истинности которых сомневаться не приходится.
   С другой же стороны, многое, указывает на вполне материальную природу НЛО: их удается сфотографировать, некоторые из них в районах приземления оставляли следы на почве или крайне неприятный запах, напоминающий что-то протухшее. Удавалось даже задерживать пилотов-гуманоидов, которые при этом вели себя очень агрессивно, царапались когтями, а когда одного из них удалось закрыть в багажнике легкового автомобиля, он таинственным образом исчез.
   Вы теперь представляете, с какой темной силой человечеству приходится иметь дело. То, что бесы непонятным для людей образом могут воздействовать на материю и материальные вещи--известно из жития святых.
   Вспомним пример из жития св. Иоанна Новгородского, который в XII веке за одну ночь на бесе слетал из Новгорода в Иерусалим, поклонился Гробу Господню и возвратился обратно в Новгород. Однажды во время ночной молитвы святитель Иоанн услышал, что в умывальнике кто-то плещет воду, рядом никого не было. Он понял, что это бес пытается напугать его. Благочестивый подвижник оградил умывальник крестным знамением и тем самым запер там искусителя. Лукавый дух не мог терпеть молитвы святителя, которая палила его огнем, и стал просить выпустить его из умывальника. Святой согласился, но при условии, что бес донесет его за одну ночь в Иерусалим и возвратит в Новгород. Диавол согласился на это. Он превратился в коня, святой угодник Божий сел на него и за одну ночь совершил паломничествок Гробу Господню. Бес просил святого не разглашать это никому, иначе угрожал подвижнику искушениями. Но святитель, конечно же, не мог пойти на такую сделку с нечистой силой. По христианскому смирению он, не называя своего имени, в проповеди рассказал своей пастве, что знает человека, который пленил духа тьмы и совершил на нем путешествие в Святой Град к Гробу Господню. В отместку бес стал замышлять всякие козни против святого: подбрасывал в его келию женские вещи, а однажды, когда возле келий святителя собрались пришедшие к нему горожане, бес, превратившись в молодую женщину, выскочил перед народом из келий святителя, чтобы опорочить угодника Божия, вызвав у людей подозрение к нему, как блуднику.
   Этот пример показывает, что бес может воздействовать на материю: принимать образ коня, подбрасывать женские вещи.
   Зная из жития святых подобные примеры воздействия нечистой силы на материальный мир и знакомясь с тем фактом, что на месте приземления НЛО оставались на почве следы, оставленные якобы межпланетной станцией, или совсем неизвестные для человека вещества, задаешься вопросом: а все те находимые при раскопках растения и животные, а также такие формы древних людей, как питекантроп, синантроп и другие, которые эволюционисты используют для обоснования своего безбожного учения, не есть ли фальсификации, подбрасываемые диаволом?
   Один из исследователей НЛО Джон Киль как-то сказал: "Шутки с НЛО так же плохи, как шутки с черной магией". И это верно. Диавол, являясь к некоторым святым, выдавал себя за Ангела, и были такие подвижники, которые соблазнялись бесовским обманом.
   Однажды наш отечественный ученый, один из основоположников ракетной техники и теории межпланетных полетов К. Э. Циолковский в беседе с писателем и наркомом просвещения А. В. Луначарским утверждал, что он общается с Ангелами. К. Э. Циолковский являлся человеком здравомыслящим, и если он утверждал, что общался с Ангелами, то это не галлюцинации. Значит, и на самом деле ему являлись существа, только это были падшие ангелы--бесы, которые смогли прельстить даже столь крупного ученого, человека, верующего в Бога. В своей публикации "Иная, более разряженная материя" К. Э. Циолковский пишет: "Всегда бесчисленный ряд почти бестелесных существ живут рядом с нами". Интересно отметить, что в г. Калуге над домом-музеем К. Э. Циолковского часто появляются НЛО.
   НЛО -- это один из очень эффективных бесовских приемов, с помощью которого падшие духи пытаются ввести человечество в невообразимо ужасное заблуждение и окончательно погубить людской род, сделав его доступным самым изощренным козням диавола. Духи тьмы первым делом стремятся внушить человеку, что он представляет интерес для неких неземных разумных существ, которые спешат на помощь человечеству, стоящему на грани страшной катастрофы. Уже одно это говорит об очень многом. Поверив в "спасителей" из НЛО, человек отвлекает свое внимание от Истинного Спасителя--Господа Иисуса Христа, а обращает его на демонические существа.
   Многочисленные очевидцы свидетельствуют, что "пассажиры" НЛО, предлагая им совершить путешествие на другие планеты или в миры иные, спрашивают на то их согласие. Это соответствует тому, что диавол з.аинтересован в добровольном подчинении человека его воле.
   Даже самое малое внимание к НЛО крайне опасно для души, ибо нечистые духи через это могут подвергнуть человека сильному прельщению и завладеть на веки его душою. Известно, например, что очень сильно действующий яд, попадая в организм через легкую царапину, может привести к телесной смерти, так и небольшое любопытство человека к "гостям из космоса" чревато погибелью его души.
   Св. Писание открывает людям, что бесы сосредоточены в основном в поднебесном пространстве, иначе говоря, в земной атмосфере. "Наша брань... против духов злобы поднебесных" (Ефес. 6, 12), диавол--"князь, господствующий в воздухе" (Ефес. 2, 2). Воздушная стихия--главная арена, на которой демонстрируют себя НЛО.
   С помощью НЛО демоны стали настолько ухищренно привлекать, к себе людей--просто ужас! И самая великая беда в том, что большинство людей не знает, что "инопланетяне"--это бесы. Эту истину могут понять только люди, имеющие близкое общение с Господом.
   Разные средства использует нечистая сила, чтобы привлечь к НЛО человеческое внимание. Например, некоторые очевидцы рассказывают, что внутри шарообразных НЛО мелькают экраны вроде телевизионных, на которых "пришельцы из космоса" могут демонстрировать удивительно красивые виды природы: перламутровые озера, первозданные травы, якобы существующие на планете, с которой НЛО прилетают на Землю. В других случаях "инопланетяне" показывают на своих телеэкранах то, что было в мыслях или памяти человека, которому являлись; могли демонстрировать изображение на экране того человека, которого в своих мыслях вспоминал контакте? с НЛО. Или такой пример. У одного водителя в Ростовской области ночью на трассе в двигателе "Жигулей" произошел хлопок наподобие выстрела, затем машина заглохла ' и остановилась. К нему явились четверо существ небольшого роста, с большими, сверху приплюснутыми головами, выпуклыми глазами размером с куриное яйцо, с большим ртом без губ и сказали: "Не ковыряйся, она заведется!". Потом незнакомцы пригласили водителя отправиться с ними, не дав пояснения куда, и тут же сказали: "Садись и езжай. Если понадобишься, мы тебя найдем"--и направились в сторону лесополосы. Автомобиль сразу же завелся и поехал.
   Судя по весьма многочисленным публикациям на страницах газет и журналов, НЛО являются разным людям и при совершенно разных обстоятельствах, и число этих диавольских посланцев на Землю будет неуклонно расти. Чтобы Господь уберегал нас от такого ужасного искушения, как встреча с НЛО, всегда надо быть в близком контакте с Богом через постоянную молитву, пост, чистосердечную исповедь, незлобие, добрые дела. Если вдруг, не допусти, Господи, этого, кому-нибудь из читателей будет явление НЛО, или еще ужаснее, предстанут сами демоны в образе "инопланетян", первым делом начните истово, со страхом Божиим и благоговением осенять себя крестным знамением с Иисусовой молитвой: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго", с молитвенным славословием Креста: "Слава, Господи, Кресту Твоему Честному", читайте молитвы: "Да воскреснет Бог...", "Верую..." (Символ веры), "Живый в помощи..." (псалом 90-й) и другие, какие знаете. 
   Всегда носите нательный крест, а то некоторые имеют его или в кармане, или на булавке, прикрепленным к майке. Крест нательный должен обязательно быть на шее христианина. Приступая к выполнению каждого доброго дела (а злых дел никогда не совершайте), просите на это у Бога благословение через молитву. Что бы вы ни делали, будьте всегда с молитвой. Это предохранит вас от встречи с НЛО. А если все-таки НЛО явится к кому-нибудь из вас, в таком случае не проявляйте к нему ни малейшего внимания и всецело сосредоточьте себя на молитвенным общении с Господом. Если где-то поблизости от вас совершит посадку НЛО, и туда двинутся толпы народа, будьте благоразумны, не ходите на место пришествия бесов. Не допускайте детей к месту прибытия НЛО. Заранее объясняйте им, что в наше греховное время диавол на каждом шагу может являть себя, но христианин не должен привлекать свое внимание к нечистой силе. Может случиться с кем-то так, что он вынужден будет оказаться в крайне затруднительном положении, ниоткуда не будет чувствовать помощь, и в этот тяжкий час постигшего его бедствия случится такое, что перед ним появятся летающие тарелки и "инопланетяне", предлагающие свою помощь. Не соглашайтесь на бесовские услуги и отгоняйте от себя нечистую силу, осеняясь крестным знамением.
   Недалеко уже то время, когда диавол прельстит почти всех людей искать избавление от постигающих человечество бедствий у всякой нечисти, являемой в виде "инопланетян", а наука будет сулить человеку почти безграничные возможности от общения со всевозможными НЛО. Но истинные последователи Христовы не должны быть соблазненными диаволом. Пусть они знают, что только им открыто подлинное знание о том, что такое НЛО и кто такие его пилоты. И еще важно не забывать, что нельзя ничего принимать от "космических пришельцев", а также нельзя ничего и давать им. А то ведь, например, некоторые люди позволяли этим существам из бездны адской переписывать содержание своей памяти или соглашались отправляться с ними в путешествие в иные миры.
   Итак, обитаемые на НЛО гуманоиды--для христианина очень опознанные и разгаданные существа. Эти орды бесов не представляют для верующего загадок, а вот задачи выдвигают: наступательно разоблачать козни нечистой силы и вырывать из ее когтей и сетей всех людей, уже оказавшихся своим умом и сердцем в объятиях НЛО, особенно надо тщательно сражаться за души родных и знакомых людей, соблазненных "гостями из космоса". Христиане должны проводить разъяснительную работу и среди тех, кто еще не прельщен НЛО, чтобы не допустить их обольщения в будущем.
   Из книги "ДЬЯВОЛ И ЕГО НЫНЕШНИЕ ЛЖЕЧУДЕСА И ЛЖЕПРОРОКИ". Электронная копия брошюры, опубликованной издательством "Даниловский благовестник", по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. 
   Источник: http://www.zavet.ru/kozni1-11.htm 
  
  
  
  
  
На этих принципах функционирует, например, японская уфологическая партия,
которая даже была представлена в японском парламенте. Такие же течения есть
и в Испании (группа "УММО"), в Италии такую группу возглавляет Е.Сирагуза
(в нее входит Орацио Валенти, издавший на русском языке религиозную книгу),
и даже в России есть подобные организации.
Прикрываясь знаменем Бога, российские уфоманы пытались террором
противостоять развитию научных уфологических исследований, прибегая к нему
сообразно моменту. Вот выдержка из манифеста "ЭНИО-УФО", подписанного
псевдонимом "Китти" и "Мигель", за которыми стоят отбывающая ныне срок
наказания Анна Киларева и скрывающийся от милиции Павел Дроздов:
"Готовьтесь к радостной встрече Бога и Братьев из Космоса! Сотни уфологов и
лжепророков пытаются сбить с толку, с истинного пути земную расу, льют
грязь на высшие цивилизации с экранов телевизоров и газетных полос!"
Уфоманы из "ЭНИО-УФО", спасая Бога, совершили десятки поджогов жилищ и
покушений на жизнь уфологов. Двое детей попали в реанимацию, с трудом
ликвидирован ночной пожар в доме, где проживает полтысячи человек.
Материальный ущерб велик, но несоизмерим моральный ущерб,
особенно-нанесенный слабонервным. Такова слепая вера, доведенная до
фанатизма.
И вопрос об их союзе стоять не может, потому что невозможно совместить
принципиально разные способы познания и освоения мира. Религиозный
путь-Откровение через духовное приближение к Истине. Наука приближается к
Истине с помощью материальных средств и рациональных (научных) методов.
Недаром выдающийся ученый И.П.Павлов, будучи к тому же религиозным
человеком, сказал: "Я Бога не пускаю в свою лабораторию". Это понятно,
поскольку лаборатория - "от мира сего".
Уфология - это не религия грядущего, а современное научное направление,
отвергающее слепую веру в "инопланетян", как носителей "светлого будущего",
и осознающее пришельцев как объективно сосуществующую "надгуманоидную"
субстанцию, контролирующую человечество. Уфология - это научное
направление, изучающее генезис и воздействие на биотехносферу Земли и на
другие пространства Вселенной неизвестных форм разумной жизни,
обнаруживающих себя в НЛО и связанных с ними антропоморфных и других
феноменах.
Если говорить об основных негативных последствиях (есть и позитивные)
сосуществования человечества с НЛО, то следует выделить травмы и гибель
людей, похищения людей без возврата, массовые ротационные кратковременные
похищения людей (с возвратом) и вивисекции над ними (до 10% населения),
изменение психофизического стереотипа людей вследствие контакта с НЛО, в
т.ч. телепатического. По данным УФОцентра 95,6 процентов людей, выходящих
на контакт, получает расстройства, ведущие к разного рода заболеваниям, к
десоциализации личности и даже полному подчинению человека источнику
контакта. Здесь можно и нужно говорить о вреде и зле, которые исходит от
НЛО и пришельцев. И именно здесь позиция исследователей сходна с позицией
Церкви. Иеромонах Серафим называет такие контакты бесовщиной, сатанизмом,
демонизмом (кстати, эти понятия человеку ничего научно не разъясняют,
просто одна загадка заменятся другой), несущими зло. А игумен Марк так и
назвал свою брошюру "Злые духи и их влияние на людей". Работа издана в
Петербурге в 1899 году, переиздана в 1994 г. фирмой "Красный пролетарий"
(!). На эту же тему книгу "Силы зла и методы защиты от них"
члена-корреспондента МАИ В.М.Приваловой издал в 1993 г. Северо-Кавказский
филиал УФОцентра.
Игумен Марк в качестве защиты от злых контактов рекомендует "смирение",
"... ибо на смиренного не поднимается рука, о стену смирения разобьется
всякое зло" ("Злые духи и их влияние на людей", стр. 164). И сам же себе
противоречит на стр. 149: "... если найдут нас боязливыми и смущенными, то
немедленно нападают, как разбойники, нашедшие неохраняемое место". Уфолог
В.М.Привалова на пятидесяти страницах дает четкие рекомендации как
нейтрализовать пагубное воздействие в контактных ситуациях. Методы
Приваловой и ее школы получили широкое распространение в России и за
рубежом, они исцелили тысячи людей и включают себя энергетические,
психологические, этнографические и даже некоторое церковные способы (иногда
посещение церкви активизирует у отдельных людей защитные силы организма).
УФОцентр выпустил и другие книги-рекомендации ("Осторожно, НЛО!", 1991,
"Разговор с невидимками", 1991, "НЛО: психофизический аспект", 1991,
"Пособие по нейтрализации негативных контактов", 1994).
Но по той же статистике УФОцентра 4,4 процента контактов не вызывают
расстройств, т.е. могут считаться положительными. А как их выявить заранее?
В "Первом послании Иоанна Богослова" (гл. 4, ст. 1,2,3) говорится: "...Не
всякому духу верьте, но испытывайте духов - от Бога ли они, потому что
много лжепророков появилось в мире". Действительно, как поступать при
контакте - сближаться или спасаться? Это типичная игровая ситуация, при
которой решение приходится принимать в условиях неопределенности. Идет игра
слепого (человека) со зрячим (неизвестные разумные силы). И опять-таки
УФОцентр рекомендует не испытывать судьбу и не целиться в жалкие проценты
успеха, а избегать контакта всегда, не тратя время на опознание: кто ангел,
а кто бес, маскирующийся под ангела.
Отец Серафим связывает вспышку уфологии, активизацию бесовщины с
современным кризисом общества: "И вот Сатана "вырвался из темницы", чтобы
обольщать народы и подготовить их к поклонению антихристу, который
ожидается в конце времен" (дата, как всегда, не сообщается). Спрашивается,
а почему же такого не случилось в другие кризисные времена: 1914 (война),
1917 (большевики), 1933 (Гитлер), 1937 (массовые репрессии), 1941 (война),
1945 (Хиросима)?
Не прав батюшка. НЛО были всегда с человечеством, и это религия
фиксировала. Одно только свидетельство "Нового Завета". (Откр., 10;1-2)
чего стоит: "И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба... и лицо
его как Солнце, и ноги его как столпы огненные..." Если оставить в стороне
образность изложения и авторские оценки, то получим нечто очень похожее на
некоторые современные феномены. Да и сам о. Серафим, изрядно запутавшись,
пишет: "Богатство знаний от этой реальности в Священном Писании и
Святоотеческой литературе ставят православного наблюдателя в исключительное
положение, позволяющее оценивать новые гипотезы и феномен НЛО в целом". Вот
тебе и договорились! Куда там уфологии, когда религия в познании
оказывается приобрела "исключительное (!) положение". Но по сути за этой
фразой ничего нет. Обычная церковная демагогия.
За двадцать веков существования православия церковь продемонстрировала
чрезвычайно низкий познавательно-рекомендательный коэффициент полезного
действия, в отличие от куда более молодого института науки. Религия и по
сей день тянет доверчивых в средневековое болото, цепляясь за обветшалые
каноны и термины, не пытаясь постичь загадки бытия. В сегодняшней науке
установлено, что новые учебники и даже монографии, то есть знания,
устаревают через восемь-десять лет. Не сгнил ли за 2000 лет фундамент
Церкви, стоящей на древних писаниях и не ведающий, что такое реконструкция?
Разгадыванием тайн природы занимается естествознание и ее дочернее
направление-уфология. В основу концепции уфологии заложены:
-расширеное понятие материи (все сущее - материально);
-доказанная многомерность мироздания (за теоретическое обоснование
11-мерного пространства в 1973 г. присуждена Нобелевская премия);
-доказаное сосуществование людей с пришельцами из околоземного пространства
или другого измерения (не инопланетянами);
-реальность невидимого (4-ое измерение) органа человека-ИРС
(информационно-распорядительной структуры), по-простому-души, сохраняющей
жизнеспособность и индивидуальность после смерти биологической структуры и
обеспечивающей реинкорнацию (вселение ИРС во вновь родившегося);
-обоснованое существование общего информационного комплекса (образованного
ИРС различных форм), который объединяет все живое и жившее на планете
(возможно, и в Космосе) и который влияет на поведение как отдельных членов
так и целых сообществ. Этот всеобщий комплекс информации условно назван
Абсолютом;
-новое обоснование Абсолюта. (Если под Богом понимается некий мифический
или конкретный субъект, обладающий сверхестественными качествами, то
Абсолют-это некое образование, объединяющее множество элементарных
субъектов, формирующих подобие единого, объединенного Разума, обладающего
неким всеобщим интегральным самосознанием). А если говорить по большому
счету, то сегодняшней Православной Церкови следует задаться следующим
вопросом - не отстала ли она безнадежно от жизни? И если уж она собирается
быть полезной людям сегодня и, главное, завтра, то не должно ли ей
модернизироваться и стать глашатаем иных принципов? Но это уже другой
разговор.

Контактерство

  
   В большинстве стран, в том числе и в России, контактер общается с космическими братьями по разуму без свидетелей. Иное дело в странах Латинской Америки. Там долгое время это было как бы разновидностью или продолжением спиритических сеансов. Но если раньше люди собирались на сеанс и общались с духами умерших, то теперь - с космитами. Как же происходили первые контакты с инопланетянами?
   Бразилец Эрсилио Маас в 1949 году начал получать информацию от невидимого инопланетного существа, назвавшегося Раматисом. Раматис "читал лекции" для целой толпы людей, используя в качестве посредника того или иного медиума. Материалы этих "лекций" были собраны в труд под названием "Послания с астрального плана", и по ним была даже опубликована книга "Жизнь на планете Марс и летающие диски". Были и другие трактаты, в которых говорилось, в частности, о предстоящем разрушении Земли приблудной планетой Герколубус, вращающейся вокруг невидимого солнца Тила и приходящей в нашу Солнечную систему лишь раз в 6666 лет
   Примерно с начала 60-х годов семья контактеров стала пополняться за счет жителей Пуэрто-Рико, пожелавших вступить в уфологическую группу "Космическое братство новой эпохи", созданную Карлосом Очоа. Эта группа поставила себе цель всячески демонстрировать свое доброжелательное отношение к пришельцам.
   Очоа, по его словам, лично получал послания "свыше" посредством телепатии и автоматического письма. В этих посланиях людям сообщали, что Земле грозит гибель, если только они не образумятся: "Это ваш последний шанс на Земле, - говорилось в космических проповедях, - поскольку вы беспечно пренебрегли поучениями Великого Мастера, которого вы называете Христом, и исказили их себе на потребу.." И даяее - в таком же духе. Пришельцы, правда, намекали, что готовы сласти своих приверженцев на гигантских межзвездных кораблях, которые увезут землян в лучшие миры.
   Для анализа посланий, получаемых Очоа и его "Братством", был создан Центр метафизических наук. В 1972 году он провел эксперимент по внедрению одного из интеллектуальных внеземных существ в тело подростка-контактера. Во время этого беспрецедентного сеанса парень заговорил вдруг мощным нечеловеческим голосом, заявив, что является чувствующим и разумным существом из "параллельной Вселенной, состоящей из антивещества", способным использовать чужой мозг для одоления границ во времени и пространстве. Братья-земляне попробовали наладить диалог и спросили, как, мол, тебя звать-то. Существо заявило, что индивидуального имени у него нет, поскольку оно представляет собой лишь частичку единого целого под названием "жизненное ядро". Оно также утверждало, что могло бы разрушить огромные зоны космического пространства вокруг себя, если бы не содержалось сейчас в теле медиума.
   В конце 1960 года в Левиттауне появился контактер по имени Рикардо Мартинес Он вдруг стал ощущал" неодолимое желание перенести на бумагу некие странные мысли, переполнявшие его голову С помощью автоматического письма Мартинес не только записывал многочисленные "надиктованные" тексты, но и рисовал космические карты, снабженные загадочными иероглифами. В посланиях говорилось о забытых космических катаклизмах, сотрясавших Землю миллиарды лет назад Источник этих сообщений рассказал также и о том, что за нашей Землей они издавна наблюдают и что еще в незапамятные времена их цивилизации было поручено содействовать развитию разумной жизни, где бы она ни появилась. Мартинес получал и послания такого, например, толка: "Мы - дети Вселенной... У нас мирные намерения... Из каждых десяти звезд одна имеет обитаемые планеты... Многие земляне, независимо от их узкой принадлежности, состоят в единении со вселенским разумом.." И все же ни один контактер не был столь активен в распространении полученных "свыше" посланий, как Са-маэль Дум Веор, руководитель так называемого Международного гностического движения. Его "учения" представляли собой смесь североамериканских индейских верований, которые исповедовали майя, инки и другие коренные племена Америки Адепты Самаэля переселились в Южную Америку из Испании По словам Самаэля, он встречался с венерианцами, когда занимался медитацией в окрестностях Мехико. Его вдруг неудержимо потянуло к некой конкретной точке в лесу, и там он обнаружил довольно крупный космический корабль, стоявший на трех опорах. Капитан космолета приветствовал Самаэля, и тот спросил, нельзя ли ему слетать на Марс, чтобы посмотреть там все своими глазами. Вместо этого ему выдали философскую проповедь о кармических законах и их влиянии на космические расы.
   В 70-х годах XX века возникла и стала стремительно развиваться загадочная "Операция Рама". Ее инициатором была группа перуанской молодежи, жаждавшая вступить
   в контакт с космическими братьями по разуму. Мечта сбылась, и целое сообщество бесплотных существ стало общаться с энтузиастами посредством автоматического письма Молодые перуанцы верили, что эти существа прибыли с Ориона, с юпитерианских спутников Каллисто и Ганимед, так что им было что рассказать доморощенным уфологам о жизни на далеких планетах Вдохновленные контактами земляне вскоре назвали свое движение "Операция Рама" и быстро обрели сторонников практически во всех странах Латинской Америки и Европы. Возглавляемые братьями-близнецами Карлосом и Сиксто Пас Уэлсс, они исповедовали так называемое Евангелие Оксалка - одного из тех "космических братьев", с кем они контактировали. Оксалк поведал им о таких новых понятиях, как "Галактическая конфедерация" и "Шендра" - межпространственный портал, ведущий в иные миры.
   В Аргентине контактерство началось в 1952 году с публикации монографии, которую Хорхе Дуклоут написал на основе своих контактов и назвал "Происхождение летающих тарелок, их структура и назначение". Это послание ему передал якобы один покойный инженер, который - в своем новом загробном качестве - получил возможность изучить транспортные средства инопланетян, посещающих нашу Землю. Полученный текст надолго стал основополагающим в системе верований других аргентинских контактеров. Современные искатели "космических братьев" чувствуют себя в Аргентине как дома, тем более что там сложилась колоссальная космическая мифология, особенно вокруг подземных городов Исидрис и Эркс, которыми якобы управляет межпланетное сообщество.
   Часть адептов этого космического культа "кучкуется" вокруг вершины Арко в Андах, под которой якобы находится город Исидрис, а сами камни на этой горе обладают целительными свойствами. Местонахождение подземного города было открыто контактеру по имени Кервер (в прошлом - специалист по системному анализу). А пришлец, передавший эту информацию, назвался командиром Нхеммоком. В 1993 году полученные от него сведения были опубликованы под названием "Исидрис - золотой подземный город". Согласно им, чудесный подземный город сможет увидеть любой, кто пожелает воспользоваться своими "сверхпространственными" возможностями. Как их реализовать? Медитацией. И, кроме того, следует добиться позволения Высшего Братства, которое правит всей этой местностью. Тогда на помощь человеку будут посланы сверхъестественные проводники-гиды, они-то и отведут его в соответствующее место, откуда можно будет узреть город "в другом измерении"
   В аргентинской провинции Кордова, в той местности, что окружает священный холм Уриторко, часто можно слышать какие-то подземные шумы. Считается, что эти звуки производят три громадных "зеркала", используемые подземным городом Эркс, чтобы получать информацию из глубин космоса. Доступ к городу возможен посредством "смещения измерений". Контактеры верят, что Священный Грааль хранится над этим прекрасным подземным городом в Храме Сферы.
   Тот, кто читает рассказы контактеров о встречах с инопланетными существами, попадает как бы в мир сказки, где все возможно - и чтение мыслей на расстоянии, и телепортация сквозь твердые преграды, и управление космическим кораблем при помощи мысли. Иной раз контактера даже одаривают сверхъестественными способностями, излечивают от надоевших хворей, дают возможность полетать на космолете и увидеть неземные миры. Но есть у этих контактов и "оборотная сторона медали", о которой не так уж часто пишут даже сами уфологи.
   Один из самых известных случаев произошел в 1966 году в Бразилии, в районе Морру ду Витем, что в пригороде Нитерчи. Двое мужчин, Мигель Виана и Мануэль Перейра, были найдены мертвыми. Погибли они при загадочных обстоятельствах, которые, очевидно, связаны с участием этих несчастных в деятельности контактерской уфологической группы. На трупах нашли маски, сделанные из обычного листового металла, какой используется, скажем, для покрытия крыш. Судя по всем данным, какие удалось собрать, эти двое ожидали прибытия гуманоидов с космического корабля, который должен был прилететь с Юпитера.
   Другое событие, потрясшее все уфологическое сообщество, произошло в Испании при не менее трагических обстоятельствах и до сих пор обсуждается в узких кругах. Оно стало известно как "самоубийство в Таррасе". Двое контактеров явно ожидали "космических братьев" и покончили с собой в надежде на то, что смогут воссоединиться с инопланетянами и покинуть нашу неспокойную Землю лишь при том условии, что избавятся от "плотной оболочки" своего "я". Одному было 47 лет, и звали его Родригес Монтеро, а другому - Хуану Турфу -всего 21 год. Оба принадлежали к группе, верившей в "избавление", которое принесут нам пришельцы. Родригес, считавший себя уфологом-экспертом, перед самоубийством разослал массу писем. В них он сообщал, что намерен сесть на борт космического корабля и улететь на Юпитер в час, назначенный "космическими братьями". Хуан Турф сначала помалкивал насчет полета на Юпитер и, похоже, не горел желанием расстаться с Землей, но после ссоры с невестой, видимо, окончательно сломался. И вечером 19 июня 1972 года оба они распластались на железнодорожном полотне, положив головы на рельс перед приближающимся поездом. Поутру рядом с двумя обезглавленными трупами нашли табличку со словами: "Инопланетяне зовут нас".
   Не менее жуткий случай приключился в 1977 году с 14-летним Серхио Байярди Порта. Странную смерть подростка объясняют тем, что он якобы получил приказ поступить именно так. От кого? От маленького "облачка", которое вовлекло его в разговор. В записке, оставленной матери, Серхио писал, что пришельцы с планеты Сонолкукло, находящейся "на расстоянии трех веков от нашей Галактики", попросили его о помощи, в которой нуждается их мир. К сожалению, единственный способ достичь этого немыслимо далекого места - самоубийство.
   Этот "метод", кстати сказать, все еще остается на вооружении, если судить по трагическим происшествиям в печально известном Ордене Храма Солнца и по массовому самоубийству в Санта-Фе.
   Так называемый Орден Храма Солнца имел свое отделение в Канаде, во франкоязычном Квебеке, и члены этой секты погибли просто кошмарно - все сгорели заживо, заведомо расположившись так, чтобы их тела образовали гигантский крест. Полиция идентифицировала трупы. Две женщины оказались француженками, двое мужчин - швейцарцами и одна дама была местная, из Канады.
   Примерно так же расстались с жизнью их собратья по секте в Европе, надеясь "вернуться на планету Сириус". 16 тамошних членов Ордена Храма Солнца сожгли себя в Гренобле, во французских Альпах. При расследовании полицейские выяснили, что среди 16 трупов два принадлежали коллегам - офицерам французской полиции. А еще раньше, в октябре 1994 года, полиция Швейцарии обнаружила тела 48 членов секты Храма Солнца на одной из ферм и еще три - в загородном доме.
   Нечто еще более страшное произошло в США. Когда телевизионный канал CNN вдруг прервал свою очередную программу 26 марта 1997 года и выдал заставку "Экстренные новости", вряд ли кто-нибудь ожидал того, что за этим последовало. Миллионы телезрителей услышали жуткую историю о трупах 39 молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет, которые были обнаружены полицией в Санта-Фе, пригороде Сан-Диего. Лица мертвецов были накрыты пурпурной тканью, и по всем признакам это было самое настоящее ритуальное самоубийство. Члены этой уфологической секты верили в то, что они являются инопланетянами, находящимися на Земле временно, и стоит лишь сбросить с бессмертной души телесную оболочку, как их тут же заберет с собой "летающая тарелка, идущая к Земле в кильватере кометы Хейла-Боппа".
   Феномен контактерства, какие бы опенки он ни приобретал в разных странах, почти всегда порождает подобные квазирелигиозные группировки энтузиастов, которые начинают фанатично искать встреч с неземными существами. Все это приобретает ту или иную фантастическую окраску - появление сверхъестественных существ-посредников, получение посланий с обещанием спасения в случае глобальной катастрофы на Земле, требования посвятить свою жизнь высоким целям и делать все, что будет сказано, во благо себе или человечеству
   Параллели между спиритизмом и кон-тактерством, которые особенно очевидны на примере Латинской Америки, наводят на мысль, что многие (если не все) телепатические контакты имеют, скорее, паранормальное земное происхождение, а отнюдь не межпланетное. Последствия же таких коммуникаций бывают, как видим, самыми плачевными.
  
  

Парапсихология.

   Парапсихология (греч. para -- возле, около) -- дисциплина, собирающая, систематизирующая и анализирующая информацию о парадоксальных биофизических явлениях (пси-явлениях), стремящаяся зафиксировать факты их существования, выявить механизмы реализации психических сверхспособностей людей и животных, феноменов жизни после смерти, используя научную методологию. Лабораторные и полевые исследования которых проводились конфиденциально, были финансируемы некоторыми университетами во всем мире. Результаты таких исследований обычно распространялись в узких парапсихологических кругах, и лишь небольшая их часть публиковалась в крупных научных журналах. Подавляющее количество парапсихологических экспериментов включало: использование генераторов случайных чисел, в целях того, чтобы доказать очевидность психокинеза; сенсорную депривацию и Ганзфелд-методики -- в исследованиях феноменов экстрасенсорного восприятия, проводимых согласно контракту с правительством США, для того, чтобы рассмотреть перспективы и возможности практического использования дальновидения.
   Парапсихология неотличима от псевдонауки, и ее идеи, в сущности, идеи магии.
   Термин "парапсихология" был впервые введен немецким ученым, доктором философии и известным исследователем психики -- Максом Дессуаром (1867--1947) в 1889 году. На тот момент времени, под данным словом понималась также область исследований, которые ныне именуемы как психопатологические. Термин "парапсихология", в современном значении впервые был использован в 1908 году, однако широкое распространение получил только с 1937 года, после того, как в США впервые вышел в свет первый номер "журнала парапсихологии", главным редактором которого длительное время был Джозеф Бэнкс Райн (1895--1980), считавшийся по праву основателем современной парапсихологии.[7] Начиная с 1942 года многообразие парапсихологических феноменов начали обозначаться греческой буквой Пси, отсюда происходят выражения -- пси-явления, феномены пси, пси-фактор и др.

История парапсихологии

   История парапсихологии начинается с создания Общества психических исследований в Лондоне (1882) и США (1885), где объектами изучения были медиумы, якобы беседовавшие с духами умерших.
   Исторически, парапсихология начала формироваться в результате рациональных научных переосмыслений оккультно-мистических наследий человечества (представляющих собой своеобразные протонаучные знания), а также различных явлений, часто рассматриваемых как сверхестественные или необъяснимые, некоторым образом связанные и проявляемые психикой человека и, иногда, психикой животных.
   Исследование феноменов парапсихологии началось с конца XIX века и хотя так и не привело к окончательным выводам об их природе, механизмах и самом существовании, однако способствовало познанию психологических закономерностей гипноза, идеомоторных актов, субсенсорного восприятия, феноменальной памяти и вычислительных способностей и т. п. То, что в парапсихологии нередки случаи мистификации и обмана, а также то, что парапсихологические явления не получили научного объяснения, вызывает критику и острые дискуссии вокруг парапсихологии.
   Впрочем, лабораторные исследования в области парапсихологии всё же проводились на протяжении второй половины XX века.
   Согласованность исследований в пределах области парапсихологии -- в том, что существование некоторых видов пси-явлений, как например, психокинез и ЭСП(Экстрасенсорное восприятие) получили подтверждения. Однако научное общество за пределами небольшой области парапсихологии не приняло полученные результаты о выявленных явлениях. В 1988 США Национальная Академия Наук выступила с заявлением, "Никакое научное объяснение из исследований проведенных в период в 130 лет не дало подтверждения существованию парапсихологических явлений." А некоторые ученые были названы деятелями псевдонауки.
   Что касается отношения советских психологов, то, как вспоминает А. А. Леонтьев, его отец А. Н. Леонтьев "...в соавторстве с Б. Ф. Ломовым, В. П. Зинченко и А. Р. Лурией опубликовал статью "Парапсихология: фикция или реальность?", переведенную на 6 иностранных языков. На поставленный в заголовке вопрос давался достаточно уклончивый ответ: "кто его знает, реальность или нет, пока что у нас нет оснований для окончательного суждения". К исследованиям парапсихологии можно отнести и работы Л. Л. Васильева, посвящённые изучению гипноза.
   В настоящий момент сложно говорить о наличии достоверных работ, которые описывали бы корректно поставленный эксперимент, доказывающий существование парапсихологических явлений (однако, как уже сказано выше, по крайней мере, некоторые эксперименты прошли проверку соответствующих комиссий). В равной степени сложно говорить и о наличии достоверных исследований, полностью опровергавших бы все парапсихологические феномены (хотя некоторые из явлений, которые относят к области парапсихологии, нашли своё опровержение). Тему парапсихологии как области человеческого знания, объединяющей весьма широкий спектр различных явлений, можно считать слишком сложной, не подразумевающей простого однозначного ответа (с точки зрения науки) и требующей беспристрастного научного изучения в будущем.
  

Астрология.

   Астрология (от др.-греч. ??????, астрон, звезда, и от др.-греч. ?????, логия, учение о) -- оккультное учение, согласно которому по расположению небесных тел, в основном планет, возможно предсказывать будущее отдельных людей и целых народов, исход предпринимаемых действий и происходящих событий. Астрология возникла в глубокой древности в Месопотамии в результате обожествления небесных светил и загадочных для древних людей небесных явлений, таких как как затмения, движение планет, Луны и Солнца, и т. п.
   В древности астрология получила значительное развитие в Ассирии, Вавилоне, Греции, Риме, Индии, далее в арабском мире и Европе. Семи планетам древних: Солнцу, Луне, Меркурию, Венере, Марсу, Юпитеру и Сатурну приписывалось влияние на судьбу людей. На основании их взаимного расположения, положения относительно 12 знаков зодиака и 12 домов в момент рождения человека составлялся гороскоп, определявший его судьбу. Гороскоп так же составлялся для момента начала предполагаемого действия, например, сражения, для определения исхода событий и выбора стратегии поведения. Позднее к ряду семи планет, известных в древности, были добавлены Уран, Нептун, Плутон и некоторые крупные астероиды.
   С точки зрения науки астрология является лженаучным учением и разновидностью гадательной магии. При этом наука признаёт, что на определённом этапе своего развития астрология объективно стимулировала развитие наблюдательной астрономии, математики, метеорологии и других областей знания.
  
  

Основные принципы астрологии

  
   Вселенная. Гравюра на дереве. К. Фламмарион (Париж, 1888). Раскраска Хайкенвальдер Хуго (Вена, 1998).Основополагающим принципом астрологии принято считать принцип подобия микрокосма макрокосму, известный со времён античной натурфилософии. В оккультной литературе на этот принцип принято ссылаться в более общей форме, цитированием "Изумрудной скрижали":
   То, что находится внизу, аналогично тому, что находится вверху. И то, что вверху, аналогично тому, что находится внизу, чтобы осуществить чудеса единой вещи.
   -- Гермес Трисмегист, "Изумрудная скрижаль"
   Вторым принципом астрологии является Принцип Причины и Следствия:
   Каждое следствие имеет свою причину. Всё совершается в соответствии с законом. Случай есть не что иное, как имя закона, который не распознан. Существует много планов причинности.
   -- "Кибалион"
   Принцип Причины и Следствия сыграл одну из важнейших ролей в истории развития астрологии в греческий период. Греки были убеждены, что история и жизнь каждого отдельного человека находятся во власти непредсказуемого и слепого случая, неотвратимо дающего и отбирающего жизнь, удачу и благо. Доктрина случая подрывала веру в самих богов:
   Нет никаких богов; сказать что правит Юпитер - ложь,
   Один лишь Случай слепой приводит в движение года.
   -- Луциан
   Самой многообещающей доктриной, противостоящей концепции случая, было учение о судьбе и восприятие картины событий человеческой истории в виде упорядоченного, направленного к цели потока. Филосовская школа стоиков представляла всё происходяшее в жизни отдельного человека и космоса в целом как части одного неделимого процесса, имеющего божественное происхождение. Таким образом, задача философа сводилась к обучению приятия этого процесса, позволяющего избежать боли от напрасных усилий сопротивления року. Высокая популярность школы стоицизма в Греко-Римском мире побудила принять мыслителей аргументы астрологов, связывающие движение небесных тел и жизнь отдельного человека в единый поток жизни космоса.
   Зодиак в синагоге VI века (мозаика)Астрология древних, имевшая в основе своей натурфилософию Аристотеля и воззрения Платона, разделяла мироздание на божественную, вневременную часть, к которой приписывали светила, управляющие временем, и на мир изменчивых явлений, находящийся под нижней из планетарных сфер в геоцентрической модели мира - сферой Луны. Мир подлунный подвластен самому времени, то есть цикличным движениям светил. Все явления подлунного, временного мира, имеют момент рождения, момент кульминации и момент заката и неизбежной смерти. Все явления подлунного мира имеют в основе своей сцепления первосостояний материи или элементов. Круговращение светил вызывают распад и новые сцепления этих элементов, тем самым проявляя распад старых и рождение новых форм. Поскольку движение планет по своей природе неукоснительно, вызываемые ими явления тоже могут поддаваться предвидению. Именно поэтому астрология древних была столь фаталистична в своей философии и непреклонна в своих прогнозах.
   Третьим принципом астрологии, отдельно неформулируемым, но постоянно применяемым, вытекающим из Принципа Причины и Следствия, является "Принцип начала", согласно которому условия в начале любого процесса определяют дальнейший ход и развитие этого процесса. В судьбе человека за такую отправную точку принимается момент рождения, в судьбе организации -- момент её регистрации, и т. д., а в качестве начальных условий выступает расположение небесных тел. В то же время, некоторые современные астрологи на основе различной аргументации отвергают классические воззрения, согласно которым за начало отсчёта человеческой судьбы берётся момент рождения. Взамен они предлагают вести отсчёт судьбы человека с момента его зачатия и развивают направление астрологии зачатия по аналогии с натальной астрологией (см. ниже).
  

Разделы астрологии

   Астрологические учения получили широкое распространение в разных частях света, так что сформировалось несколько направлений астрологии, часто существенно отличающихся одна от другой. Например, западная астрология нового времени признала роль высших (не видимых с Земли невооруженным глазом) планет, тогда как традиционная западная астрология, равно как и индийские школы астрологии не принимают их во внимание, связывая семерку видимых планет с семеричной структурой космоса. Кроме того, существует ряд традиций, связанных с календарём, которые в настоящее время так же часто называют астрологическими, хотя, строго говоря, они таковыми не являются; см., например, китайский гороскоп.
   Натальная астрология (от. лат. natalis -- относящийся к рождению, день рождения), дословно астрология рождения -- один из главных и наиболее развитых разделов астрологии, занимающийся предсказанием судьбы человека по его натальному гороскопу (так же натальная карта и карта рождения), то есть гороскопу, составленному на место и время рождения человека. В большинстве случаев под понятием гороскоп человека или его радикс имеется в виду именно натальный гороскоп, и намного реже -- другие виды гороскопов. Согласно большинству интерпретаций астрологического канона натальный гороскоп не определяет судьбу человека досконально, до последней мелочи, но определяет все основные тенденции его жизни, круг событий, которые могут произойти с человеком, и круг событий, которые не могут быть никогда.
   Если речь идёт о рождённом на земле чернокожих, пусть даже в его натальной карте Венера и Луна находятся в градусах Асцендента, не жди, что он будет считаться красавцем в странах, где живут белые люди, однако по меркам своей родины он будет очень красив. Также, даже если управитель этого рождённого -- Меркурий, не считай его мудрым и учёным, поскольку никто не может быть учёным на земле чернокожих из-за невероятной жары, однако ты можешь судить о нём как о наиболее смышленым среди своих соплеменников[1]. <...> Два человека рождаются в одном месте и в один и тот же час, но при этом один из них -- в дворянской семье, а другой -- в семье булочника, и хотя их натальные карты пророчат обоим огромную власть и величие, не думай, будто оба они одинаково возвысятся, лучше предположи, что сын дворянина станет королём, а сын булочника -- купцом.
   -- Бен Эзра, "Книга суждений о звёздах". XI--XII вв.
   Медицинская астрология -- направление астрологии, посвящённое вопросам здоровья человека. Корифеем медицинской астрологии молва считала Парацельса.
   Средневековая иллюстрация астрологической анатомии человекаМедицинская астрология существует на стыке натальной астрологии, астрологии предсказательной и элективной. В основе этого направления лежит убеждение, что каждому знаку зодиака и каждой планете могут быть поставлены в соответствие те или иные органы человеческого тела, те или иные его функциональные системы. Так, например, Овну ставится в соответствие голова и лицо, Лев и Солнце управляют сердцем и т. д. Таким образом, если в натальном гороскопе человека некоторые планеты расположены неудачно, "повреждёны", астролог делает вывод о слабости соответствующих органов человека и склонности рождённого к тем или иным болезням.
   Для предотвращения подобных заболеваний в прошлом предлагалось усиливать ослабленные органы с помощью соответствующих магических талисманов, а так же с помощью применения травяных настоев и других веществ, которые находились под влиянием ослабленной в гороскопе планеты, чтобы усилить её влияние на человека, или планеты, противостоящей дурному влиянию.
   Если, к примеру, женщине не хватает элемента, сущность которого излучается Марсом, и она страдает потому малокровием и недостатком нервной силы (анемией), мы можем дать ей железа, ибо звездные элементы железа соответствуют звездным элементам, содержащимся в Марсе, и будут притягивать их, как магнит притягивает железо. Но нам надлежит найти растение, содержащее железо в эфирном состоянии, ибо оно предпочтительнее, нежели металлическое железо. При водянке было бы крайне вредно давать любое лекарство, способное притянуть злое влияние Луны; Солнце же противоположно Луне, и те лекарства, что притягивают звездные эссенции Солнца, будут противостоять лунным, и таким образом причина водянки может быть устранена. Подобный ход рассуждений можно применить и при других звездных болезнях.
   -- Парацельс
   Значительную роль в медицинской астрологии вплоть до конца XVII века играла так же теория критических дней, которые рассчитывались на основе натального гороскопа или гороскопа начала заболевания, в этих расчётах значительная роль отводилось транзитам (движению) Луны. Текущее положение планет на небе, их неудачное взаимное влияние, согласно воззрению медицинской астрологии, так же способно приводить к обострениям и вспышкам тех или иных заболеваний.
   Мир есть Макрокосм, человек есть Микрокосм, и все элементы, сущие в первом, существуют и во втором. Все влияния, исходящие от Солнца, планет и звезд, оказывают невидимое воздействие на человека. <...> Мир окружен парообразной сферою подобно тому, как яйцо окружено скорлупою. Космические влияния проникают внутрь сквозь эту скорлупу, и потому они могут быть отравлены миазмами воздуха и вызвать эпидемии. Злые астральные влияния не отравляют весь мир, но лишь те места, где есть основание для заражения.
   -- Парцельс, "Paramirum"
   Синастрическая астрология (от греч. ??? -- приставки, обозначающей совместность действия, соучастие и греч. ?????? -- звезда), дословно "астрология совмещённых звёзд" -- раздел астрологии, изучающий взаимодейтсиве двух натальных гороскопов различных субъектов (людей, учреждений, сообществ, стран и т. д.) для изучения отношений между ними.
   Простейшим примером синастрической астрологии запада могут служить популяризованные правила взаимоотношений знаков зодиака, которые базируются на взаимном расположении Солнц гороскопов двух субъектов. Согласно этим правилам гармонично сочетаются друг с другом знаки, начала которых находятся в гармоничном аспекте, то есть в соединении (знаки совпадают), секстиле или трине.
   Основным методом синастрического анализа, методом давшим название этому направлению астрологии, является изучение синастрического гороскопа, получаемого путём перенесения элементов натального гороскопа одного субъекта в натальный гороскоп другого. По взаимодействиям элементов полученного гороскопа делается вывод о возможном сценарии взаимоотношений субъектов. Другой метод синастрического анализа базируется на анализе т. н. композитов, горосокопов, построенных по специальным правилам на основе натальных гороскопов субъектов. Примером композита может служить гороскоп, положение элементов которого вычисляется усреднением положения соотвествующих элементов в исходных гороскопах. Ещё один метод -- метод сравнения гороскопов. В этом случае астролог оценивает каким-либо способом гороскопы, например, по преобладающим в них стихиям, по сосредоточенности планет под горизонтом или над ним, по их сосредоточенности в западной части гороскопа или восточной. А затем делает вывод насколько такие гороскопы совместимы. Этот метод отличается значительно большей субъективностью выводов астролога, по сравнению с предыдущими. В ведической астрологии анализ совместимости супружеской пары проводится с помощью различных способов оценки взаимного положения Лун в натальных гороскопах супругов.
   Предсказательная астрология -- раздел астрологии, посвящённый предсказанию событий в жизни человека. Основным рабочим материалом предсказательной астрологоии являются т. н. прогрессивные горосокопы -- гороскопы, составленные по особым правилам относительно натального гороскопа, которые призваны описать события в жизни человека в тот или иной период жизни (обычно год). Помимо прогрессий (так же дирекции) в предсказательной астрологии изучаются влияния транзитов (движений) планет на человека, планетарные возвращения (для этого гороскопы строятся на момент возврата планеты в тот же градус эклиптики, какой она занимала в натальном гороскопе человека) и т. п.
   Хорарная астрология (от лат. hora -- час), дословно: "астрология часа", "часовая астрология", астрология текущего момента -- раздел астрологии, занимающийся поиском ответа на любой вопрос, анализируя хорарный гороскоп, то есть гороскоп составленный на момент задания вопроса, относительно места, где задан вопрос, но трактуемый по особым правилам. Хорарная астрология отвечает на любые вопросы, касающиеся начатых или будущих дел. Например, на вопросы "Где и когда я встречу своего будущего мужа и как я его узнаю?", или "Где мое потерянное кольцо?", или "Победит ли мистер ХХХ на выборах?" или "как будут развиваться наши отношения?"
   Элективная астрология (от лат. electio -- выбор), дословно: "астрология выбора" -- раздел астрологии, определяющий наилучший момент времени для совершения какого-либо действия: регистрации фирмы, хирургической операции, поездки на большое расстояние и т. п. В случае если известно время и место рождения человека, элективная астрология превращается в продолжение астрологии предсказательной, поскольку пользуется её методами для определения благоприятного времени индивидуально для данного человека. Однако элективная астрология занимается выбором момента времени, исходя и из всеобщих тенденций, например, она может определить момент времени, удачный для тех или иных покупок вообще, независимо от покупающего.
   Мунданная астрология (от лат. mundus -- мир), дословно: "мировая астрология" -- древнейший раздел астрологии, изучающий развитие и взаимодействие государств, наций и прочих больших социальных групп. Здесь гороскоп служит вспомогательным средством, основное внимание уделяется циклам планет, особенно медленных: Юпитера, Сатурна, Урана, Нептуна и Плутона. Интересной версией является Геоастрология или Астрогеография, которая рассказывает о влиянии планет и Знаков Зодиака на различные регионы Земли.
   Астрометеорология -- раздел астрологии, изучающий влияние планет на погоду.
  

Астрология и современная наука

   Поскольку за астрологией исторически закрепилось название, включающее в свой состав корень греческого слова "логос", и применяемый для образования названий различных наук, современная академическая наука постоянно разъясняет, что с позиции современного научного знания астрология носит название науки только в дань традиции. Утверждение о том, что астрология -- не наука (а псевдонаука), учёные основывают на том, что методология астрологии несовместима с современной научной методологией, и поэтому астрологию относят к суевериям, лженаучным учениям и к разновидности гадательной магии. Лишь небольшую часть традиционно астрологических знаний учёные склонны признать научными: астрономические знания о движении планет и развёрнутую классификацию, связанная с описанием психологических состояний, характера и поведения людей, так нередко астрологи пользуются профессиональной терминологией, развитой в психологии.
   Кроме теоретических аргументов, учёные в своей критике часто ссылаются и на результаты различных статистических исследований достоверности астрологии. Наиболее известными в этой области являются работы Мишеля Гоклена), давшие неоднозначные результаты. Смысл работ состоит в том, что на основании большого списка гороскопов "знаменитых людей" по профессиям сравнивались гороскопные данные. Работы Гоклена показали отсутствие корреляции между характером и видом деятельности человека, с одной стороны, и астрологическими параметрами -- знаком зодиака и положением планет в момент рождения, с другой. При этом одновременно была обнаружены некоторые статистические закономерности, которые однако были сочтены не настолько явными, чтобы как-то подтвердить астрологические утверждения (см. эффект Марса). Статистические отклонения были не очень велики, и их корректность может оспариваться. Помимо того, критерий значимости выборки считается критиками достаточно произвольным, отчего результаты Гоклена считают непоказательными.
   Критику астропсихологии современная наука часто подкрепляет ссылкой на эксперимент Форера (см. Эффект Барнума). В 1948 году психолог Бертрам Форер (Bertram R. Forer) провёл психологический эксперимент: раздал своим студентам тест личности, чтобы по результатам тестирования предоставить им анализ их личности. Однако вместо настоящего анализа, он давал всем один и тот же расплывчатый текст, взятый из гороскопа. Затем он попросил каждого студента оценить по пятибалльной шкале: насколько описание их личности соответствует действительности. Средняя оценка оказалась равной 4,26. На оценку точности описания студентов повлиял в том числе и авторитет преподавателя. Впоследствии эксперимент был повторён множество раз с тем же результатом. Этим эффектом учёные объясняют феномен широкой популярности астрологических гороскопов, хиромантии и различных псевдонаук.
  

Астрология и религия

   Большинство толкователей христианского учения придерживается мнения, что астрология является неакадемической дисциплиной, которая использует в своей работе не точные знания, а предположения, связанные с верованиями различных магических культов. В Библии астрология, как одна из форм гадания запрещена, поскольку любое гадание трактуется, как обращение к бесовским духовным силам (в доказательство чего приводится весьма легкомысленные слова в адрес обычных шарлатанов пророка Исайя 47 глава 13-14 стихи). Св. Августин утверждал что: астрология не только дурна, но и лжива.
   Согласно каббале, нет никакой связи между каббалой и астрологией. Когда человек, своим исправлением, вмешивается в высшее управление, то будущее никак заранее определить нельзя -- ведь оно меняется в зависимости от человека. Ущерб от гаданий и астрологических предсказаний двойной -- неправильные прогнозы и отвлечение от исправления. А соотвественно, и реакция свыше, коррекция -- двойные страдания.
   Каббала, повсеместно используемая в христианстве, и основанная на Сефер Йецира, где были указаны известные поныне астрологические символы, связывая Древо Жизни с планетами. Европейские названия дней недели названы по именам планет (Солнце и Луна - в астрологии тоже планеты). Последний (в Европе) день недели "суббота" (saturday - "день Сатурна") назван именем 7-ой последней видимой планеты. Иудеям заповедано в шаббат отдыхать, как Яхве отдыхал на 7-ой день творения, и зажигать семисвечник символизирующий освящение 7 планет 7-и небес 7-и дней Творения Мира. В России во времена еврее-коммунистической революции был введён субботник ("суббота" - буквально переводится "день чистки"). В Средние века инквизиция казнила астрономов, опровергающих геоцентризм и существование более 7 планет, ибо это опровергало 7-и уровней иерархии Бога, 7 подсвечников 7-и Церквей, 7 рогов Агнца Апокалипсиса.
  
  

ЛИТЕРАТУРА

      -- Ажажа В. Г. Иная жизнь М.: Голос 1998.
      -- Андреева Г. М. Социальная психология М.: Аспект Пресс 2007
      -- Кочетов А. Н. Ламаизм. - М.: Наука, 973
      -- Скрынникова Т. Д. Ламаистская церковь и государство. - Новосибирск: Наука, 988
      -- Кочетов А. Н. Буддизм - ламаизм. - М.: Наука, 979
      -- Ислам, краткий справочник, Из - во "Наука", М. 1983
      -- В. Соловьев. Магомет, его жизнь и религиозное учение. Спб., 1902.
      -- Атеистический словарь, М, из - во полит. литер., 1986
      -- История Древнего Востока, М. 1988
      -- Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока. М., 1982;
      -- Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока (конец 70-х - начало 80-х годов XX в.). М., 1986;
      -- Л. Климович, Книга о Коране, М. 1986
      -- С. Токарев, Религия в истории народов мира, М. 1986
      -- Горностай П., Титаренко Т. Психологические теории и концепции личности. Краткий справочник. - Режим доступа: www. ihtik.lib.ru;
      -- Карвасарский Б.Д. Психотерапевтическая энциклопедия. - Режим доступа: www.bookup.ru;
      -- Элиаде М. Шаманизм. Архаические техники экстаза. - Режим доступа: www. ihtik.lib.ru;
      -- Юнг К.-Г. Человек и его символы. - Режим доступа: www. ihtik.lib.ru.
      -- Чернобров В. А. Энциклопедия уфологии. М.: Вече 2007
      -- "Иллюстрированная история религии" (том второй), Спасо-Преображенский Валаамский монастырь. (репринторное издание), 1992
      -- "Религии мира", Энциклопедия,т.6, "Аванта +", М. 1996
      -- Порублев, "Культы и мировые религии" (электронная версия)
      -- Сайт Иркутского Буддийского Центра Традиции Карма Кагью (http://come.to/kcl-irkutsk)
      -- Васильев Л.С. История религий Востока. - М., 1999;
      -- История религий. В 2 т. - Т.1. - М., 2002;
      -- Рак И.В. мифы древнего и раннесредневекового Ирана. - СПб.-М., 1998;
      -- Элиаде М., Кулиано И. Словарь религий, обрядов и верований. - М.-СПб., 1997;
      -- avesta.org.ru;
      -- www.rubricon.ru.
      -- Atisha and Buddhism in Tibet, comp. and transl. by Doboom Tulku and Glenn. H. Mullin, Tibet House, Delhi, 1983
      -- Historical Dictionary of Buddhism by Ch. S. Prebish, Sri Satguru Publ., Delhi, 1995
      -- History of Indian Buddhism by E. Lamotte, Motilal Barnasidass Publ., Delhi
      -- History of Indian Buddhism by Hirakawa Akira, tr. and ed. by P. Groner, Motilal Barnasidass Publ., Delhi, 1993
      -- Indian Buddhist Pandits, transl. from The Jewel Garland of Buddhist History by Lobsang Norbu Tsonawa, LTWA, Delhi, 1985
      -- Karma Kagyu Buddhist Network (http://diamondway-buddhism.org/)
      -- Taranathas History of Buddhism in India Ed. Debiprasad Chattopadhyaya, Motilal Barnasidass Publ., Delhi
      -- The Blue Annals by G.N. Roerich, Motilal Barnasidass Publ., Delhi
      -- The Treasury of Knowledge (tib. She dja kun khyab dzЖ) by Jamgon Kongtrul LodrЖ Thaye, Gangtok, 1983
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"