Саянский Алексей : другие произведения.

Выпью и закушу

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   "Выпью и закушу"
  
   Федор Архипович Нестройный проснулся очень рано, примерно в шесть. Почему примерно? У него нет часов. Обменял их на прошлой неделе на пол-литра самогона. А часы были хорошие. Старинные, еще от бабки по отцовской линии достались; с боем, кукушкой, так что обмен стоил того. Баклажка первача нынче не хухры мухры. Самогонище ядреный, на травках, прозрачный как детская слеза, а пьется - точно вода роднико­вая. Редкостная вещь! Ведь не все же этот одеколон хлобыстать из парфюмерного киоска, что на Рокоссовского, иногда полезно себя и по­радовать, побаловать, так сказать, а то что-то последнее время изжога возникает, да и печень пошаливает. Сивуха она же не очень хороша для организму.
   Федор облизнул сухие губы. Пить хотелось настолько сильно, как если бы вчера весь вечер ложками ел соль.
   Он протер припухшие глаза и, скрипя поясницей, поднялся. Огляделся.
   Вчерашний день в памяти отразился смутно.
   - А! Ну да - начал вспоминать он - Кирюха, электрик из пятой, с чекушкой приходил, вот потому и сухостой во рту и заснул так: на кухне на мат­расе возле раковины, он, что ли меня положил?
   Федор придвинулся к мойке, открыл холодный кран, и присосался к нему, жадно глотая воду.
   - Эх, ядрена вошь! - громко выдал он спустя некоторое время, отходя от крана, и направился к столу. На столе, сплошь заставленном грязной посудой, пытливым взглядом он выделил бутылку из- под Пшеничной. И какое же разочарование постигло его в этот момент! На дне бутылки не оказалось ни одной капельки живительного. Он даже пошуровал в гор­лышке пальцем, который потом облизнул... и ничего, даже запаха. Над своим положением стоило задуматься. И он, выдвинув стул, сел, разва­лина
   заунывно заскрипел и немного скособочился.
   - Да -а - хрипло протянул Федор, потому что в голову не шло ни одного решения. Память выдавала фрагменты дня какими-то мельчайшими порциями, и это злило. А еще бесило отсутствие того, что могло бы по­мочь найти выход из сложившейся ситуации. И вдруг вытаращив глаза, Федор приосанился - скользнула надежда. Он быстро встал, проверил в штанах все карманы - пусто. Бросился в комнату, раскрыл шкаф, там пошарил во всех карманах куртки - ничего. Искорка надежды гасла на глазах. В отчаянном порыве он принес из кухни стул, вскочил и посмот­рел на шкафу - хоть шаром покати. А организм требует свое, колотит сердцем, истекает слюной, нервничает. Едва не упав, он спустился и осмотрелся. Все что можно было продать, уже продано. Может шкаф? Идея понравилась. Он обошел его, осмотрел. На вид тяжеловат, в тре­щинах, без ножек, их он еще год назад выкинул, тогда когда с Сенькой с Карнаубской драку затеял, и этим шкафом обоих чуть не убило. Нет, кому он такой обшарпанный нужен. Идея потеряла цвет и этим ввергла его в беспросветную тоску.
   - У - у! Дрянь! - гаркнул он на всю квартиру и пнул табурет. Пинок ото­звался нестерпимой болью в ноге и Федор, досадуя, отчаянно вскрикнув, треснул кулаком в облупленную дверцу, теперь ломотной болью отозвалась рука. Прыгая на одной ноге, прижимая руку к груди, Федор выл в потолок. В этом печальном звуке, отчетливо слышались ноты нереализованной злобы на общем фоне потрепанного самочувст­вия.
   - Гадина! - хотелось рыдать, но ненасытный организм отвлек внезапно нахлынувшим, сильным желанием выпить, однако похмелиться было нечем и Федор, вздохнув, взял себя в руки. Он еще раз прошелся по комнате, осмотрел каждый закуток и не найдя ничего, горько сплюнув, пошаркал на кухню.
   Подсмыкнув брюки, он пустился на матрас. Нервы сдали совсем, и он зарыдал в голос.
   - Жизнь гадская! Ну почему все так фигово, Господи? - кричал он - ус­лышь меня!
   А в ответ тишина, только воробьи чирикают за окном.
   - Господи, чуть- чуть, грамулечку, капелюшечку, вот такую - восклицал он, показывая пальцами примерную дозу. "А вдруг Бог есть - думалось - вдруг услышит и даст". Напряжение росло, наливалось силой и вы­плеснулось душещипательным воплем: - Дайте мне выпить!
   Ответом ему был стук по батарее.
   " Зойка проснулась, досужая (соседка снизу), а кто еще так может ба­рабанить? И ведь зараза ментов вызовет, их тут только не хватало - мгновенно придя в себя, подумал Федор и тут же от безнадежности вцепился в волосы. Жажда жгла изнутри, подкатывала тошнотой, ужа­сом и он вскочил.
   - Надо что-то делать, надо что-то делать - шептали дрожащие губы. И вновь его осенило, память выдала новую порцию вчерашнего дня. Не­бритое, желтушное лицо озарила счастливая улыбка.
   Вчера Кирюха стащил у жены сотню деревянных, купил пузырь и за­шел к нему. Помнится, пили хорошо, как пьют настоящие мужики - из большой посуды, большими объемами, не то что эти хлюпики интеле­гентишки, профессора, студентишки, и увидел, как из кармана брюк Кирюхи вывалился полтинник, и прямо под стол, а он дурила, и не за­метил.
   От такого воспоминания Нестройный едва не пустился в пляс.
   Стуча коленями, откинув край скатерти, он пробрался под стол и уви­дел свои заветные пятьдесят рублей.
   - Господи! - поцеловал он купюру - Господи благодарю тебя - он вско­чил, забыв об осторожности, рубанулся затылком о край стола, горестно ругнулся и бросился к порогу. Натянув видавшие виды шле­панцы, Нестройный выскочил в подъезд и помчался вниз, совершенно забыв про оставшуюся открытой дверь.
   Тут невдалеке, в подвальчике приторговывают левой водкой. Если рассуждать с точки зрения экономии, зачем покупать одну пол-литровую за сорок рублей, если можно купить две за эту же сумму, правда, не­много хуже качеством, но ведь спирт он и в Африке спирт - верно же?
   Удовлетворив покупкой мечущуюся душу, Федор Архипович несся на всех парах домой. Потому что организм в изнеможении еще сильнее лютует, предчувствует. Вот они бутылочки в руках, а пить негде. Дома посуда, стульчик, матрасик: "налью сейчас стопочку - выпью. Эх! Жизнь, то какая чудесная" - блаженствовал он в предвкушении и уско­рял шаг. Наконец подъезд, лифт, квартира. Дверь почему-то была открыта. Федор, удивившись про себя, украдкой проскользнул домой, вдруг кто - ворюга или бандит- тут недавно заходили двое, просили до­кументы подписать, слава тебе Господи прочитал, что у них там было написано - выгнал. "Слышал! Знаю! Квартиру прибрать хотели - ничего у них не вышло и не выйдет" - прошептал он. Он закрыл дверь, огляды­ваясь, тихонько прошелся по квартире - никого, а почему открыта... да черт с ней, когда руки холодили два прекрасных на вид сосуда. Шмыг­нув на кухню, он осторожно поставил бутылки на стол, отыскал среди завала стакан, дунул в него это чтобы грязь, если какая появилась - уб­рать, так то он чистый, в нем кроме спирта ничего и не было. Зубами, откупорив непослушную пробку, он начал наливать, руки тряслись, гор­лышко звякало о край стакана. А жидкость! Водочка то любимая булькает, искрится, течет ручейком на донышко.
   - Э - эх! Обратил он свой восторг в голос.
   И вот стаканчик полон, "нектар" плещется, щекочет ноздри своим чу­десным ароматом.
   - За здравие! - сказал он в пустоту, выдохнул и...
   Хмель моментом ударила в голову, и организм возрадовался, на­брался мужской силы - Благодать! - затряс от восторга Федор, ручонками наслаждаясь эйфорией. " Да, благодать. Ух, хорошо!"- Но ведь эту благодать нужно подбадривать, и вновь заполнив стакан до­верху, он осушил его в три глотка.
   Если первая порция шла как вода, то вторая протолкнулась с трудом, пришлось даже занюхать рукавом. Началось двоение в глазах. Он оп­ределил посуду на стол и повалился на матрас.
   Решение шло долго, около минуты и, наконец, он согласился с самим собой - допить надо. Кое- как, при помощи стены Нестройный поднялся, приблизился к столу, взял стакан, и немного расплескав, вылил в него остатки "нектара", выпил - рекорд был побит, пол-литра за две минуты. "Даже быстрее чем Сенька из горла"- подумал он снова, занюхал про­пахшим потом рукавом, трижды икнул и вернулся на свой лежак.
   - Господи ты все же есть! - ликовал он в душе
   Полтинник, подкинутый так, кстати, сотворил чудо. Он сумел вернуть его в прежний мир, мир без проблем, в тот самый из которого он уже двенадцать лет не может выйти. Раньше, корил себя, изматывал, ловил чужие взгляды, а выяснилось, что нужно жить в гармонии с самим со­бой, со своими желаниями: "люди то... они же ничего не понимают, я с ними полностью расхожусь в мировоззрении - размышлял он, уперев пустой взгляд в посеревший от табачного дыма потолок - Они же меня никогда не понимали - вдруг напрягся он - НИКОГДА!- вывод показался существенным, бодрящим. " И мать и Катюха (бывшая жена). И главное, я не понимал их, значит я... я - на этом развитие мысли застопорилось, и он огорчился, а ведь как хорошо начиналось.
   Федор почувствовал, что вот- вот зарыдает
   - Эх, житуха! - ударил он кулаком по стене и попытался подняться, но то ли нога поскользнулась, то ли рукой как - то не так уперся, в общем, своим падением чуть не отломил раковину. Теперь вот и спина забо­лела - обидно же. И первая слеза покатилась по небритой щеке. В конце концов, он смог собрать в себе силы и встать, ноги конечно не­много не слушались, но это же ничего, главное можно до стола дотянуться, что он, рискуя жизнью, и сделал, хорошо, что хоть стена помогла, а так бы... думать страшно.
   Зеленоватое стекло еще не открытой бутылки приятно холодило руки, в свете окна играло зайчиками, а он смотрел на это ЧУДО в руках одним глазом и всхлипывал, ручейки горьких как содержимое бутылки слез стекали по щекам.
   - Эх, житуха - повторил он, шмыгнул носом, стер влагу с лица и при­нялся за пробку. И на этот раз у него получилось быстро - практика эт брат тебе не пятку почесать - сказал бы он любому, с видом знатока, будь у него лучше с настроением.
   Выплюнув злосчастную фольгу, он припал к горлышку.
   После того как бутылка ополовинилась, Федор сел обратно на матрас, понюхал коленку, выдохнув пары и положив голову на руку, уставился полным отрешенностью взглядом в окно.
   Чувство тревоги его посетило не сразу, минут через пять, после того как выпил. Оно возникло как - то само собой, родилось в опустевшем от мыслей сознании и стало расти, разбухать до невиданных размеров пока не заставило искать причину этой самой тревоги.
   Карие с красными прожилками глаза начали обследовать видимое пространство.
   За окном ничего не происходило, только птички чирикали, да ветер шевелил ветви насаждений, а вот на подоконнике, что-то смущало.
   Там лежал скомканный полиэтиленовый пакет, обычный белый с ка­ким-то рисунком, а вот за ним... а вот за ним что-то настораживающее и было, то ли шевеление, то ли шорох, какой.
   Федор прижался к стене спиной, уж больно все это выглядело жутко­вато. Он проглотил возникший в горле ком и, решившись, встал.
   На удивление его не качало и не двоилось в глазах, но страх выбивал дрожь во всем теле.
   Федор Архипович пригнулся, будто пытался скрыться от посторонних глаз и на шаг придвинулся к подоконнику. Сделать это ему стоило больших сил, ведь жуть то какая.
   Спустя минуту он решился на второй подвиг. Трясущейся рукой до­тянулся до пакета и, схватив его, отшвырнул на стол... мочевой пузырь не выдержал.
   С душераздирающими воплями Нестройный выскочил из кухни и пу­лей унесся в комнату. Он прыгнул на кровать, закрыл голову подушкой и продолжал вопить во все горло, пока стук по батарее не вернул его к реальности.
   Он приподнял подушку, так чтобы видеть комнату - ничего, тогда от­ложил ее и сел, осмотрелся еще раз- того, что повергло его в дичайший ужас, не было.
   Он, озираясь, стянул мокрые штаны и свалил их у шкафа. Тишина звенела.
   Поднявшись - скрип кроватных пружин заставил вздрогнуть - он мед­ленно на цыпочках выдвинулся в коридор. Прихожая как прихожая, все как обычно. Свернул на кухню. Спазм в горле возник сам собой и вместо вопля, каким он недавно огласил квартиру, вышел какой-то несуразный писк.
   . . .
   -Эй, Анофилис!
   - Чего тебе, Аедис?
   -Он что, нас боится?
   - А черт его знает - ответил бесенок, и они залились противным, визгли­вым смехом.
   Бесята сидели на подоконнике, свесив ножки с маленькими как пуго­вицы копытцами. Тот, что был слева, именуемый как Аедис, обмотал вокруг пояса остроконечный хвостик и шевелил ножкой, а Анофилис спустил свой между ног и нервно им подрагивал.
   - Как ты думаешь, Аедис, может он с нами познакомиться хочет? - по­смотрел в упор Анофилис на выглядывающего из-за угла Федора.
   - Нет, не думаю, я знаю, точно, что хочет - так же, не спуская глаз с хо­зяина квартиры, сказал Аедис - Гав - вдруг громко издал он и Нестройный, вытаращив глаза с воплем, исчез за углом.
   - Аедис, а он выйдет еще к нам, как ты считаешь?
   - Выйдет - растянувшись в улыбке, кивнул Аедис
   Из-за облупленного угла снова появилась опухшая физия хозяина
   - Я же говорил - сказал Аедис и сложил ручки на груди
   - Ты как всегда прав Аедис
   -Знаю - кивнул он
   Анофилис перевел взгляд на Федора и проговорил:
   - Ну, чего смотришь, морда пьяная иди сюда, проведем с тобой собесе­дование на профпригодность - он засмеялся и тут же был подхвачен звонким гоготом Аедиса.
   На этот раз всклоченная голова Нестройного исчезла без звука.
   - Задумался- прошептал Анофилис на ухо Аедису
   - Было бы, чем думать - нагнувшись к уху Анофилиса, тихо проговорил Аедис.
  
   Федор, шлепая мокрыми ногами, прошел в комнату. На "арийском лике" отражалась решимость. Он подошел к шкафу, открыл дверцы, снял с крючка плечики, опробовал их в руке на удар - похлопал ими по ладони - и таким же решительным шагом вышел в коридор, однако пе­ред тем как зайти на кухню, остановился. Борьба между страхом и яростью длилась несколько секунд - победила ярость.
   Стиснув зубы, Федор, бросился на врагов.
  
   -Слушай, Анофилис, чего он там так долго?
   -Замышляет недоброе
   -Против нас?
   -Не будь дурачком Аедис, конечно.
   -О, вот и он! - ткнул в коридор когтистым пальцем Аедис
   С воплем: "поубиваю гадов"- Федор ворвался на кухню.
   Черти, давясь со смеху, прыснули в разные стороны. Первый удар ве­шалкой пришелся на то место, где только что они сидели. Аедис с подоконника перепрыгнул на батарею, потом на стол, а со стола взмыл на полку и уселся на краю.
   - Иди сюда - ревел, брызжа слюной, Федор, круша все, где побывал черт. От удара о батарею вешалка надтреснула, но Нестройный этого не заметил, он перекинулся на стол и одним взмахом сбросил все склянки и, наконец, прицелившись, обрушился на полку, откуда как он считал мерзкий бес, выбраться не сможет, но не тут то было. Аедис ук­лонился, спрыгнул и исчез где - то под раковиной, тем временем как полка с грохотом рухнула на шаткий стол. Тараканы, все от мала до велика, рванули в поиске щелей.
   - У него целая ферма тараканов - залился смехом Анофилис, который сидел на конфорке, почерневшей от грязи газовой плиты.
   -Алкаш- с показным призрением отвечал Аедис откуда-то из-под рако­вины.
   - Поубиваю! - ревел Нестройный, кидаясь на нахального черта, строив­шего мерзкие рожи на плите.
   Один удар и вешалка вконец сломалась, расколовшись на две части, облупившийся чайник свалился с плиты в раковину, получив еще одну рану - вмятину.
   - А почему не молотком? - крикнул с фортки Анофилис.
   - Пропил - захохотал Аедис снизу.
   - П... б... поубиваю - разразился бранью Федор Архипович, плюхнулся на четвереньки и пополз под раковину, и вдруг случилось непредвиденное. Он ногой задевает ополовиненную бутылку, которую так непредусмот­рительно оставил на полу.
   - А-а - а - то, хватаясь за живот, то, тыча пальцем в обезумевшего от горя хозяина, взорвался хохотом Анофилис и чуть не вывалился за окно.
   Бутылка упала на бок и водка тонкой струйкой утекла под матрас.
   Федор онемел и побледнел. Он вцепился в волосы и тихо- тихо заныл. Жутко и жалко было видеть как по матрасу, расплывается мокрое паху­чее пятно.
   - Хватай бутылку! - взвизгнул чертик из-под раковины
   - Матрас лижи, говорю, лижи матрас! - обливаясь слезами, гомерически рыготал другой.
   Бледный Федор поднял дрожащей рукой "Чудо" и встряхнул - пле­скалось на самом донышке. Это конец. Он допил остаточек, бросил "его" на свою лежанку и, уткнув лицо в ладони, зарыдал в голос,
   Аедис, быстро выбравшись из-за плиты, промчался под раковиной, где раньше прятался, украдкой взглянул на горемыку и, мигом преодолев расстояние до подоконника, вспрыгнул на него, сев и свесив ноги.
   -Смотри, Анофилис, как мучается- с фальшивым сочувствием прогово­рил Аедис.
   С таким же притворством Анофилис ответил:
   - Да, бедняга
   Аедис встал, прошелся взад вперед, закинул за спину ручки и состроил гримасу сильной задумчивости, между делом пнул окурок, которых на подоконнике было множество, причем сваленных несколькими кучками в разных местах, и посмотрел вверх на соплеменника.
   -Слушай, как ты думаешь, он сдал зачет на профпригодность?
   - Думаю да, наш человек
   - Выручим?
   - Выручим Аедис
   Черт спрыгнул с форточки к своему собрату и крикнул:
   - Эй, синь болотная, мы решили предложить тебе помощь, слышишь?
   Федор вытер влажные глаза и обернулся.
   - Вы еще здесь, гаденыши?
   - Ага - кивнул Анофилис и продолжил - дело такое, мы знаем, как полу­чить деньги.
   - большие деньги - подтвердил Аедис
   - И будет тебе море... море водки - воодушевлено проговорил Анофи­лис, буравя взглядом Нестройного.
   Лицо Федора с неписанно - горьким выражением слегка смягчилось.
   - Ну и как?
   - Заинтересовался - шепнул Анофилис напарнику и повернулся к Не­стройному - лотерея.
   - Да лотерея - поддержал Аедис.
   - И вы знаете, какая? - спросил горемыка
   - А как же - засмеялся Анофилис - Российское лото
   - Не обманываете? - вдруг насторожился Федор Архипович, он ведь имел дело с нечистью.
   - Не - ет - протянул Аедис, выпятив нижнюю губу - как можно?
   - Ага, нам не выгодно - заверил второй
   - Ну, тогда говори - решительно потребовал Нестройный
   - Тогда слушай - передразнил Анофилис и проговорил числа, которые якобы должны в следующую субботу выпасть на барабане лототрона.
   . . .
   Зоя Николаевна, соседка с нижнего этажа, изнывала от головной боли, никакие средства не помогали. Она обмотала голову мокрым полотен­цем и пыталась заснуть, когда примерно в половину девятого, сверху донеслись стуки, слышались даже вопли и нечленораздельное бормо­тание.
   - Опять... опять этот Федька - простонала старушка, спустилась с кро­вати и, взяв мухобойку, прошла к отопительному радиатору. Был единственный способ, хоть как-то, ненадолго урезонить буйного соседа - постучать по батарее. И действительно, стукнув несколько раз, насту­пила тишина. Оставив мухобойку у окна, она вернулась обратно в постель. Однако вздремнуть все - таки получилось. Сколько прошло времени с тех пор, как Федька устроил бедлам, она не знала, не по­смотрела на часы, но из полудремы ее вывели душещипательные вопли и стук голых пяток идущий с потолка, гулко отзывающиеся в го­лове.
   - Ну, когда же это все закончится? - вздохнула пожилая женщина, и вновь спустив ноги в тапочки, направилась к батарее. Последнее время нервы сдавали. Этот алкоголик держит в напряжении весь подъезд уже двенадцать лет и больше всех (как она считает) достается ей. Беско­нечный шум: гулянки, драки, крики, матерщина; что бы все это вынести, надо иметь железные нервы, а ей уже шел восьмидесятый год. О каких нервах можно говорить, когда здоровья никакого. Хорошо, что хоть пле­мянник в позапрошлом году установил телефон, теперь в милицию или скорую можно дозвониться. А ведь раньше, если плохо, к соседям при­ходилось идти, и если этот сверху дебоширил, то и к нему подниматься, да что тут вспоминать, шабаши у него были постоянно, такого наслуша­лась... " Господи, Боже мой, как таких людей вообще земля носит": думала она, и сверху опять донеслись вопли, понеслись отрывки фраз, что-то у него там разбилось, вскрики, причем громкие, словно все про­исходило здесь в этой комнате.
   - Что же это такое? Маша, Маша - вспомнила она Федькину мать - как же так получилось? Лучше бы ты была здесь.
   Зоя Николаевна хорошо знала эту женщину. Она была приятной в об­щении, всегда вежливой - грубого слова не услышишь - всегда опрятной. Она помнила ее изможденное лицо и упертый усталый взгляд- муженек тоже пил, чего же можно ожидать от сына. Она почув­ствовала укол в груди, боль раскатилась по спине, перешла на левую руку.
   - Лучше бы ты была здесь - тихо проговорила она. Зоя Николаевна знала, будь здесь мать Федора, она бы справилась и у сына была бы иная судьба, да только сердце подвело, материнское сердце, не вы­держала она, слишком много забрало у нее это зелье.
   Зоя Николаевна почувствовала удушье, "что-то не так". Она опять спустилась, прошла к серванту, вынула из верхнего ящика Валидол и, откупорив, потрясла над рукой. Таблеток не было.
   В ушах появился звон и начало немного покачивать.
   - Плохо - проговорила она - как плохо
   Шатко, неуверенно она прошла в прихожку, сняла трубку и набрала ноль три.
   . . .
   Федор проснулся вечером, было где-то около восьми - так он опреде­лил, глянув в окно. За окном опускались сумерки, и над соседним домом появился призрачный диск луны.
   Он зевнул, плямкнул губами, пожевал язык - во рту творилось что-то невообразимое. Встал. Несколько раз, кашлянув (прочищал горло), по­чесал пузо и пошлепал в ванную. Припав на несколько минут к крану, наслаждался горьковатой от хлорки водой, потом подставил под струю голову, всполоснул, вытер взятым с трубы, коричневым от грязи поло­тенцем и посмотрелся в заляпанное зеркало. Всклоченные темно-рыжие волосы, одутловатое лицо, острые точки зрачков, выглядываю­щие из-под мешковидных век, вот картина, которая предстала ему. Впрочем, привычная. Например: желтушность, Федор воспринимал как загар, а одутловатость - считал что поправился, вот только веки беспо­коили. Сенька, тот, что с Карнаубской, говорил, что это почки пошаливают, а вообще ничего страшного, после бодуна так всегда бы­вает.
   - И почему люди косятся? - иногда удивлялся он - я еще хоть куда - и поднимал руку, рассматривая узенький бицепс, и даже щупал его - есть еще, что перед бабами показать - восхитился он про себя. Исполнен­ный гордостью вышел из ванной комнаты щелкнул выключателем света и двинулся на кухню.
   То чего он не заметил при пробуждении, сейчас заново предстало пе­ред посвежевшим взглядом.
   Как он вспоминал: посуда, раньше стоявшая на столе, теперь валя­лась разбитой за ним, вместо нее лежала покореженная полка, а бутылка жалась у стены на матрасе. Она была ПУСТА!
   Федор приуныл. Ведь память хранила воспоминания минувшего утра, и он точно помнил, что бутылку он выпил наполовину, что-то здесь было не так, где - то он потерялся... и неужели весь этот бардак устроил он? Нестройный, зажал голову в ладонях и зажмурился. Из того, что он су­мел выудить из заспиртованного мозга, всплыло только одно - чьи-то слова, голосок еще такой тоненький, будто детский и нахальный.
   - Тогда слушай - говорил он - в раунде шесть из сорока девяти будут числа: Семь, пятнадцать, десять, тридцать четыре, сорок восемь, два, а в раунде восемь из пятидесяти шести; четыре, тридцать семь, двадцать два, шесть, девятнадцать, пятьдесят один, одиннадцать и тридцать два. Запомнил? - а дальше провал, серая тягучая, непробиваемая тьма.
   Федор раскрыл глаза.
   - Что же это за гадость такая, цифры какие-то? - задался он - лото что ли? А- а! Спортлото! Было такое, похоже, однако раунды там были ка­кие-то другие.
   Из темных глубин памяти всплыли фразы:
   - Российское лото... в субботу... Синь болотная!
   - У- у - издал он протяжно и опять схватился за голову. Это "У- у" озна­чало другое, чем кто-то подумал бы. Оно означало полное отсутствие денег.
   - Бабок нет - как сказал бы Кирюха из пятой. Но ведь суббота послезавтра, а значит нужно поторопиться. И еще неизвестно, сколько стоит билет.
   - А!- махнул он рукой - тридцать рублей стоить точно не будет, может еще и на малышку хватит - пробурчал он, почесал в затылке и про себя решил занимать сразу пятьдесят. Настроение приобрело розовый оттенок - Гулять так, гулять - как бывало, говорил он, преисполненный благих чувств, пошел в комнату. Там он надел подсохшие брюки, вернувшись в коридор, натянул шлепанцы и двинулся к Кулешову, громко хлопнув дверью.
   Кирюха Кулешов жил в первом подъезде, на втором этаже, в трехкомнатной квартире со своей супругой Ноной. Почему именно к нему решил обратиться Федор Архипович, так ведь Кирилл недавно получил зарплату и если поспешить пока тот ее еще не пропил, то может быть займет.
   Кулешов спал сном младенца, дверь открыла его половина, Нона Николаевна. Знатная женщина, все забулдыги микрорайона ее уважали, а Кирюхе исподволь сочувствовали. Роль хозяина в семье исполняла она. Взяв на себя семейный бюджет, хозяйство по дому, воспитательницы мужа и единственного сына Петьки.
   - Чего тебе? - грозно спросила объемная Нона, только наполовину отворив дверь.
   Федор натянул "очаровательную" улыбку обнажив ряд подернутых гниением зубов.
   - Мне бы это... Кирилла, мужика своего позвала - запинаясь, проговорил он, не глядя ей в глаза.
   Нона покачала головой, мол: "знаю чего, ты хочешь"
   - Спит он, нажрался, как гад и спит, коли чего надо, у меня спрашивай - сказала она, состроив ироничную улыбку.
   - Нон - у Федора забегали глаза - слышь, полтинничек бы... до следующей субботы, а?
   - Полтинничек тебе? - уперев руки в бока, грозно переспросила Нона Николаевна, широко отворив дверь - а вот этого? - протянула ему свернутую до побелевших костяшек дулю - ты мне уже сотню должен, месяц жду, а обещал на следующий день.
   Федор отшатнулся от вытянутой руки.
   - Нон, правда, верну, дело на миллион, честно, клянусь - залепетал он, положив растопыренную ладонь себе на грудь.
   - Нет! - зло выкрикнула она и толкнула дверь и если бы не вовремя подставленная Федором нога, то она бы закрылась.
   - Ноночка, Ноник, пожалуйста - полтинничек. Я верну, клянусь Ноник, а? - залепетал он, слегка и нерешительно отталкивая дверь.
   Нона Николаевна показалась в проеме, она была сама презрение.
   - Сейчас, станок починю, напечатаю.
   - Нона - завыл Федор на весь подъезд- до следующей субботы, пожалуйста - ударился он в голос, чуть ли не падая на колени - Правда, Ноник до следующей.
   Нона Николаевна сдалась.
   - Вы мне гады всю душу выели, килдыри проклятые, на! - вынула из кармана пятидесятирублевую банкноту и швырнула ему в лицо- до субботы, ты понял?
   - Да, Ноночка, до субботы - заискивающе заулыбался Федор, в трясущихся руках он держал пойманные пятьдесят рублей.
   Федор блаженствовал и гордился собой, во- первых из-за того, что удастся исполнить задуманное, во- вторых он "уломал" саму Нону, мужики не поверят, как и в прошлый раз, обзавидуются, никому прежде это не удавалось, только ему, ну и конечно Кирюхе.
   Он выскочил из подъезда и прямым ходом направился в соседний двор. Там в подвальчике прикупил "мерзавчика" (бутылка 0,25) потом заглянул в киоск. Где приобрел пачку картофельных чипсов и довольный направился домой.
   Это день, как впрочем, и предыдущие он закончил бессмысленной пьянкой. Выпив купленную бутылку, он горько посожалел об отсутствии второй, но хмель повалила его на кровать, и он заснул тихим девственным сном Алкоголика, не будь которого он, с пользой "для себя истратил бы последние деньги, добытые таким, как он считал нелегким способом.
   Утро для Нестройного началось привычно- с литра холодной воды. Жажда, лютая жажда заставила его проснуться и бежать на кухню. Однако после тушения "горящих труб" появилось чувство голода небольшое и ленивое. Такое явление Федору показалось ненормальным. Желудок, понимаете ли, последнее время никак не желал воспринимать твердую пищу, только жидкую и обязательно сверхэнергетическиценную
   - Что за напасть - думал он, чувствуя иногда изжогу, после того как закусывал, вот и сейчас чипсы встали колом в глотке, вызывая тошноту. Надо бы чем-то протолкнуть, да вода уже не лезет. Он пошурудил в карманах и выудил три десятки, потрепанных и измятых. При виде их в заскорузлой душе поднялась борьба, желание и необходимость столкнулись лбами и, ощущая всем трясущимся телом что вот- вот сойдет с ума от неразберихи в голове, Федор кинулся к порогу. Его тянуло давно принятое единственно правильное решение.
   Выбегая из подъезда, он перепугал Зою Николаевну, возвращавшуюся из больницы, и помчался на Невскую, там есть киоск лото, куда его тянуло непонятным образом. В прежнее время он и, не задумываясь, потратил бы имеющиеся деньги, но сегодня этот голосишко, словно червь, обитал в голове, постоянно напоминая о себе всплывающими из памяти репликами:
   - Тараканы... - кричал голос - Российское Лото- другим тоном говорил он - мы тебе поможем - исполненный добродетели утверждал он и Федор верил, всей душой надеялся на этот "мелкий" голосок.
   Просеменив мимо многолюдного рынка, он пересек перекресток, свернул налево у магазина "овощи" и уткнулся в киоск.
   Створку окошка открыла полная пожилая продавщица и сразу же поморщилась. Исходящий "благой" дух от покупателя резко ударил по женскому обонянию.
   - Будешь покупать? - спросила она - А так, я не подаю
   Федор проигнорировал последнюю фразу и, выложив на истертое металлическое блюдце потертые банкноты - потребовал:
   - Российское лото, на все
   - Тут только на два билета - брезгливо взяв деньги, сказала продавец и искоса посмотрела на покупателя. Бешеный взгляд округлившихся глаз и дрожащие губы - вот что мельком увидела она на лице Федора. Что - то бормотнув себе под нос, она склонилась под прилавок, отыскала в шкафчике нужную пачку, сняла стягивающую ее резинку и, выдернув два билета, положила их на блюдце. Федор схватил их с таким видом, будто был сильно голоден и собирался их съесть.
   - Можешь заполнить здесь - вздохнула она, ей почему - то стало жалко этого человека.
   У Федора забегали глаза, при этом вид его был совершенно отсутствующий в этой реальности.
   - Ручку, р - ручку - сделал он странные хватательные движения рукой. Она протянула ему перемотанную изолентой ручку.
   - Держи
   - Ага, ага - несколько раз кивнул он и, положив на прикрепленный деревянный карнизик билеты, с остервенением принялся их заполнять.
   Номера всплывали сами собой, их никто и не заставлял этого делать. Они шли потоком из памяти, отчего Федор Архипович не успевал перечеркивать цифры в напечатанных красным цветом таблицах.
   Закончив, он почувствовал себя неимоверно опустошенным, чудилось, что мир изменился до неузнаваемости, однако была цель и была необходимость ее реализовать, во что бы то ни стало.
   - Эй, ты. Когда результат?
   - Завтра увидишь - киоскершу задело подобное обращение - Оформлять будешь? - сверкнула она из мрака киоска глазами.
   - Да, давай - Федор не обратил внимания на перемену в ее настроении, он был словно ведомый инстинктом. Спрашивается, откуда взялась такая деловитость? Уже по дороге домой задумается он. Он чувствовал себя супер дилером на подмостках эстрады и, о Боже, какое блаженство испытывал он в момент передачи злосчастных билетов.
   Получив квиток, Федор, поспешил обратно, его еще ждали дела. А какие дела могут ожидать простого российского алкоголика. Само собой разумеется, поиск выпивки. И о чудо! Федор словно видел эту самую белую полосу ребром вставшую в его серой жизни.
   Подходя к подъезду, он увидел сидящего на лавочке Семена.
   Сухощавый мужичонка с суровым лицом и видом полным скуки, сидел на недавно выкрашенной лавке и задумчиво глядел в бетон площадки. Федор понял - Сенька ждет его. А если Сенька ждет его, то значит не просто так, значит, что-то принес. Минимум, прокисший "Портишок", максимум "флакон" любимого "Алмаза". Насчет последнего Федор Архипович не ошибся.
   - Садись - хлопнул ладонью Семен по скамейке и с восторженным превосходством посмотрел на него - у тебя дома есть кто?
   Федор расплылся в улыбке от предвкушения
   - Нет - мотнул он головой, присаживаясь на краешек скамьи и вот - вот готовый сорваться и бежать к себе.
   - Точно? - зажмурив правый глаз, скосился на него Семен.
   - Да, я же тебе говорю! - воскликнул Федор, чувствуя, как от ожидания по спине побежали мурашки.
   Разумеется, у него никого не было, если не считать вечно голодных тараканов, которые похоже итак скоро уйдут к соседям на лучшие хлеба.
   - Ну, ты мне смотри - помахал Семен указательным пальцем перед лицом у Федора. От удивления Нестройный расставил руки:
   - А кто там может быть?
   И действительно, последний раз без него в доме хозяйничала Нинка с Рокоссовской и то, это было три месяца назад.
   - Тогда идем - буркнул Семен, снова глянув на него искоса.
   - Без базара - готовый к действию, вскочил Федор. Вынул из брюк ключ и почти бегом направился в подъезд.
   Зайдя в пропахшую кислым смрадом тухлых щей квартиру, он сразу же, не разуваясь, двинулись на кухню. Семен, причмокивая сухими губами, вынул из-за пазухи две пол литровые бутылки "Алмазной" водки, за ними высвободил пол-литровую баночку болгарских огурчиков и рогалик за два с половиной рубля.
   Федор расплылся в улыбке.
   - Ну, ты в натуре - протянул он, потирая руки.
   - Зарплату получил - не оборачиваясь, ответил Семен, вертя в руках несчастный рогалик
   - Ну, чего, давай жахнем по пятьдесят? - Федору не терпелось. Ему вообще становилось не по себе, когда он видел бутылку, наполненную под горлышко водкой.
   - Что - то мне у тебя здесь не нравится - обернулся Семен.
   Федор ошарашено отстранился.
   - Ну, ты в натуре! Пойдем к Кирюхе - предложил он, ощущая в страхе, как удача бежит от него вместе с водкой.
   - Тащи все в комнату - протянул Федору Семен две бутылки, а сам взял рогалик и огурцы.
   У Федора от души отлегло, он даже засмеялся.
   - Шутник блин!
   Установив весь свой скудный ужин на табурете, они уселись на кровати.
   Федор откупорил первый "Алмаз", разлил в полиэтиленовые стаканчики, которые Сенька вынул из необъемной пазухи, и беседа потекла в нужном русле.
   Семен, по мнению Нестройного, был очень деловым мужиком, он не терялся в водоворотах жизни как многие из дружков. В - первых он работал сантехником в шестом ЖЭУ, во- вторых имел, кой какую прибыльную халтурку и случалось, загребал деньги большие, чем труборемонтником в своем венико - лопатном заведении - Семен собирал бутылки. Пробежится вечерком по дворам, с утреца спустится на набережную кой что соберет там, в целом дела у него шли неплохо и оттого завести дружеские отношения, да еще и выпить с ним было очень даже почетно, многие даже завидуют этой дружбе, особенно Чесухин с Ткачевой. Вечно он остановится, и давай подтрунивать. Федор вспомнил, как однажды Чесухин перешел, все границы и пришлось приводить его в чувства - схватил за грудки да от земли поднял, так что у него калоши с ног слетели, заткнулся, теперь глаза прячет.
   - Давай за дружбу и долгую жизнь - просипел Семен, выудив огурчик. Желтоватые капли рассола упали с руки на белую потресканную поверхность стула.
   - Ага, да за дружбу - почти шепотом вторил Федор, уперев взгляд в стакан. Рука предательски тряслась, и расплескать содержимое не составляло труда, потому спешил скорее выпить.
   - Ну, будем! - выдохнул Сенька и влил водку себе в рот, поморщился, понюхал огурец и отложил его на перевернутую крышку. Федор же себе в рот едва попал, немного "горькой" пролил на подбородок, тем самым, вызвав возмущение "другана".
   - Ты что в натуре делаешь? вспыхнул тот
   - Я чуть- чуть, чуть- чуть - залепетал Нестройный, выдыхая пары.
   - Руки, гады, трясутся.
   - Меньше наливать буду - обижено пробурчал трубных дел мастер
   - Не, почему? - испугался Федор. Они немного трясутся, не пролью, вот Чесухина помнишь? Он вообще как миксер, в натуре, ему на руках танцевать можно.
   - Алкаш - махнув рукой, улыбнулся Семен
   - Ты же его помнишь? - преданно заглянув в глаза гостю, спросил Федор
   - Этот... такой глист, вечно в тельняшке.
   - Ага
   - Помню, конченый алкаш, скоро загнется
   - Я ему говорил - наливая по новой порции, сказал Нестройный - предупреждал, меньше пей, а он как специально все больше и больше - говорил он, на глаз определяя равенство налитой водки в стаканчиках. Капнув в стакан Семена, он поставил бутылку на табурет и кичливо проговорил - глаз алмаз
   - У- у, чуть - чуть не долил - с видом инспектора стал вглядываться Семен в налитое.
   - Где? Посмотри! - обиженно и возмущенно вскрикнул Федор. По мнению Нестройного Сенька наговаривал, а если он еще и разболтает всем, что совсем не справедливо, то "друганы" вообще перестанут к нему ходить, а значит никакой выпивки в трудные в Финансовом положении дни. (Повторюсь) Федор Архипович подобных наговоров боялся, как огня и всегда поступал, как заведено в обществе.
   - Шучу - засмеялся Сенька, поднимая стакан
   Федор обиженно покосился на него.
   - Я никогда не мажу, у меня всегда все тютелька в тютельку - начавшим заплетаться языком, сказал Федька
   Поступок, можно сказать лучшего друга, поднял в душе бурю обиды, тяжелый камень лег на сердце и начал душить слезами.
   - Пошутил я - повторился Семен, видя, как Федор оскорбился.
   - Я никогда... - помахал пальцем, полный обиды, Нестройный - понял, никогда...
   - Знаю, знаю. Пей, давай.
   Выпили они молча. Сенька вновь занюхал огурцом, Федор, отхлебнув кисловатого рассола из банки, поморщился - "вторая", как обычно, пошла плохо.
   Они помолчали еще минуту, которую нарушил Федор, он вспомнил свой вчерашний подвиг.
   - Слышь - толкнул он Сеньку локтем - а я вчера к Кирюхе заходил
   - Ну - глянул на него уже подернутыми хмелем глазами Семен
   - Спал он, его жена открыла! - заулыбался Федор в предвкушении того, как сейчас поведет себя гость.
   - Нонка, что - ли?
   - Ага, и прикинь, я у нее полтинник занял.
   - Че, в натуре? - изумился трубных дел мастер, округлив глаза.
   - В натуре - захохотал Федор
   - Заливаешь! - махнул рукой Семен
   - Я тебе говорю - выпрямился Федька
   - Не дуй мне в уши - опять махнул Семен.
   - Я тебе, в натуре правду... а ты! - взорвался Федор Архипович, подпрыгнув на кровати - я тебе говорю, занял у нее, а утром сегодня билеты купил.
   - Какие билеты? - уставился на него Семен
   -Какие - передразнил Нестройный - лотерейные. Федор достал из брюк оторванный корешок - на, смотри
   Взяв "ценность" Сенька проморгался и посмотрел. Смотрел он недолго, в его онемевшем мозгу одна мысль, которую он оформил в вердикт- дурак!
   - Надо так - огрызнулся Федор Архипович
   - Лучше бы деньги на закуску потратил
   - Вот увидишь - уверенный в правильности своего выбора ответствовал Федор - увидишь, я выиграю
   Сенька скорчил саркастическую гримасу.
   -Много вас таких
   - Я тебе говорю, я! - ударил Федор себя в грудь - знаешь, кто мне сказал? - шепотом спросил он
   - Ну и кто?
   - Оттуда - указал Нестройный пальцем вверх
   -Соседи что ли?
   - Сам ты соседи... оттуда, понял?
   Семен проследил за указательным пальцем
   - Оттуда? ... А! Ну, тогда за твою удачу! - наконец Семен проникся идеей, со вчерашнего вечера будоражившей Федора и взялся за узкое горлышко бутылки. Стаканы наполнились до краев и...
   - Ух! - гаркнул Сенька и залпом осушил
   " Во дает" отметил про себя Федор и посмотрел на свой, удивительно, но рука не тряслась. Удача не отворачивалась от него и радовала, бодрила. Федор икнул, опустошил, закусил Сенькиным огурцом и посмотрел на товарища.
   - Братан! - вдруг взвыл сантехник, роняя слюну с онемевших губ - я посплю чуть - чуть - указал он пальцами, сложив их - чуть - чуть, на голодный желудок понимаешь? Спать надо - промямлил он и повалился на кровать.
   Федор отнюдь, чувствовал прилив сил и, хотя хмельца бродила по телу, пить ему хотелось еще больше. Взглянув на откинувшегося дружка, он незамедлительно начал действовать. На пол спустил опустевшую бутылку и взялся за вторую, которую Сенька бережно поставил посередине табурета, откупорил, налил полный стакан - выпил, закусил поспешно вынутым огурчиком из банки и приступил к своему основному замыслу. Он отставил для удобства табурет, присел на кукушки и погрузил в запыленные недра Сенькиных карманов руки. В джинсах храпящего сотоварища он обнаружил: пару шурупов, три гайки, сорок копеек десятикопеечными монетами и две помятые десятирублевые банкноты. Он быстро сунул их себе в карман, а мелочь и остальную ненужность вернул.
   " Сенька проснется еще пьяным и вряд ли, что ни будь, будет помнить, а двадцатка всегда пригодится, хотя бы завтра будет, чем опохмелиться"- думал он. Потом, будучи довольным сделанным, он отправился на кухню, там он попил воды и от безделицы прильнул к окну. От Сенькиного храпа дрожали стекла, но это ему не помешало увидеть с высоты пятого этажа, щупленькую фигурку знакомого.
   Шаркая запыленными калошами по дороге, мимо подъезда плелся Чесухин, на ярком майском солнце блистал обширной проплешиной среди реденьких светлых волос и как всегда был в своей незаменимой тельняшке с длинными рукавами.
   - А-а, Чесуха, гад - почему-то обуяла Федора злость, только за что он не мог понять, просто так возникла сама собой. Федор стал лихорадочно обдумывать, как бы реализовать возникшую эмоцию, и вдруг пришла идея. Он стремглав бросился в комнату, где Семен, по - прежнему, показывал всю мощь своих легких, схватил, пустую бутылку и так же быстро вернулся на кухню. Он открыл окно, заранее глянув, где там объект его внимания и швырнул ее, считая, что все рассчитал верно.
   Валентин Чесухин зачем-то остановился у подъезда, видимо был в раздумье, заходить к Нестройному или нет. Он переминался с ноги на ногу, стоя чуть поодаль от красной иномарки припаркованой у бордюра. С одной стороны ему хотелось зайти, с самого утра не мог похмелиться, с другой понимал, Нестройный вряд ли даст, еще тот жмот и что вполне вероятно у него самого ничего нет, и сейчас, как и он, сам разыскивает место, где можно принять сто грамм.
   Бутылка завертелась в воздухе, быстро удаляясь, она описала дугу и всей своей стеклянной массой врезалась в крышу красного авто, которое располагалось за спиной ненавистного Чесухи. Стеклянные крошки брызнули во все стороны, обдав Валентину всю спину. Федор быстро притворил окно, что бы "дружок" не догадался, откуда пришел подарок и тут же горько сплюнул на пол, пьяный глаз его подвел. Однако, закрыв все створки окна, он продолжал следить за опешившим Валентином, который кружил на месте с возмущенным видом, и выкрикивал что-то не вполне пристойное. Вдруг Федор заметил, как из подъезда выбежал здоровяк - кажется хозяин машины - мужик прибывал в невероятной ярости. Детина и не собирался медлить в выяснении причины случившегося, он подбежал к Чесухину, схватил его за грудки, потряс как куклу, швырнул на землю и пару раз пнул. Валентин, конечно же, пытался ретироваться. Он быстро вскочил на ноги и, отбегая, прокричал нападавшему что-то невнятное, но в ответ получил в глаз, и на этом все представление закончилось. Хозяин занялся осмотром машины, а Чесухин улепетывал к соседнему дому как побитый пес.
   Федора это развеселило. Какую великолепную интригу он сотворил, рассказать Семену не поверит.
   Только как говорится, не плюй в колодец, придется напиться или не рой яму другому...
   Из комнаты донесся сердитый крик Семена. Как некстати он проснулся, а ведь не прошло и двадцати минут, с тех пор как лег спать.
   - Куда дел мою двадцатку, куда ты ее дел? - орал взъярившийся гость, и Федор сразу все быстро понял.
   . . .
   " Утро туманное, утро седое..."- несся из форточки глухой голос ретро певца. Да утро действительно было туманное, точнее стало с недавних пор. Вчера они с Сенькой хорошо помяли друг другу бока и начистили физиономии, потому Федор видел все как бы в тумане. Естественно как можно увидеть сквозь узкие щелки опухших и посиневших глаз окружающее. Синяки на глазах были равномерно круглыми и одинаковыми по цвету, будто их ему нарисовали. Он рассмотрел себя в зеркале ванной и пришел к выводу, что в таком виде показываться на улице не стоит, и помнил, что на такие случаи у него всегда был запасной вариант. Охолонув голову под краном, он прошагал в комнату, раскрыл шкаф и стал перебирать в выдвижных ящиках свой старый хлам. Там зачем - то валялся дырявый алюминиевый насос от велосипеда, драные зимние перчатки - обе на левую руку, тряпки, склянки из - под лекарств, моток лески, почему-то слуховой аппарат, скомканные газеты трехлетней давности, сушеная рыбья голова и прочее, прочее и прочее чего трезвенник держать не станет.
   Перевернув в шкафу все с ног на голову, он, наконец, отыскал то, что так требовалось, это были обычные солнцезащитные очки, довольно широкими темными линзами, что ему в данном случае подходило. Очки очень хорошо скрывали последствия вчерашнего празднества, отчего Федор, пройдя в ванную, даже улыбнулся и, будучи удовлетворенным увиденным в зеркале, констатировал факт: "Настоящий мачо" и пошел к порогу.
   Его день начался обычно. Не трудно догадаться, как и куда и зачем он пошел. Двадцать рублей, которые он добыл таким нелегким способом он так и не вернул их хозяину, а прикупил пол литру и "прикончил" ее недалеко от места продажи. Потом он двинулся дальше на Невскую. Душу с утра не оставляло в покое тревожное чувство, доводившее его до внутреннего бешенства. Он нервничал, сетуя на время - почему оно так медленно движется, и готов был подгонять собственные ноги. Он бегом добрался до киоска и со стуком отворил окошко продавца.
   - Что такое? - возмутилась, было, киоскер, но, увидев морщинистую худую физию, сразу поняла кто перед ней, хоть он и был сегодня в темных очках.
   - А! Это вы, сейчас тираж посмотрю - наклонилась она под прилавок.
   - Быстрее, быстрее давай - затребовал он, вцепившись в раму
   - Гражданин, я не счетная машина, подождите минуточку - ответила женщина возмущенно.
   Как раз ждать Федор никак не хотел, ему вообще с самого детства претило понятие терпеть.
   - Ну, чего ты там возишься? - прокричал он, спустя минуту бледнея.
   Киоскер проявила хладнокровие, хотя покупатель вел себя крайне вызывающе.
   Она выложила списки тиражей и выигрышных номеров на прилавок и попросила заглянуть покупателя- игрока на дубликат билета, пока искала нужный. Федор извлек из кармана потертый листок и впился глазами в номера, потребовав:
   - Диктуй
   Женщина надела очки, поправила, что бы не спадали, и склонилась над списками.
   - В раунде шесть из сорока девяти, выиграли номера: семь...
   - Есть! - едва не задыхаясь, выпалили Федор.
   - два, десять, тридцать четыре...
   - Да, попал- вскрикнул он
   - Сорок три...
   - Как это? - испуганно уставился на нее он
   - Вот так, сорок три
   - Дай взглянуть! - протянул он не видавшую воды и мыла руку
   - Ни в коем случае - вырвала из- под ладони документы она - я вам говорю сорок три, значит сорок три, у вас совпало шесть номеров, а это значит, вы выиграли девятнадцать тысяч.
   Федору показалось, что он сейчас захлебнется воздухом. Он никак не мог прийти в себя от шокирующего удара счастья. Перед глазами красным пульсировала сумма - девятнадцать тысяч.
   - Тогда слушайте - почти приказала она, немного смягчив тон
   - Четыре, шесть, одиннадцать, девятнадцать, двадцать один, двадцать два, пятьдесят один, тридцать семь.
   - Одно число не то - просипел он в предчувствии, второй ударной волны.
   - Вы выиграли двадцать пять тысяч семьсот пятьдесят шесть рублей. В общей сумме выигрыш составляет сорок четыре тысячи семьсот пятьдесят шесть рублей.
   - Скока? - ухватился Федор за подставку. В ушах зазвенело, в глазах начало темнеть, а ноги стали подкашиваться.
   - Гражданин, как вы себя чувствуете? - пожилая продавец увидела необычное поведение покупателя.
   Федор проглотил, возникший ком в горле и попробовал проговорить
   - Где... где я могу, получи... получить могу - вышло у него.
   - Площадь Ленина двадцать четыре
   - Ага, ну... ну я пошел - дрожащим голосом сказал он и двинулся в непонятном самому направлении, короче говоря, куда глаз глядят. Он лишь потом спустя некоторое время сообразил, что идет в обратном направлении, и повернул в правильном.
   - Сорок четыре тысячи - шептал он, по пути находясь в полном изумлении. Ему не верилось, казалось сном, реалистичным сном, вроде бы ухватился за что-то нужное и раз! Просыпаешься. Но сейчас была реальность, реальнее не бывает - " А вдруг все неправда, вдруг все еще обман и я сплю - думал Федор и оттого пришел в ужас, чувствуя, как удача, на которую недавно так уповал уходит от него, просачивается сквозь пальцы холодной водой. И потому с каждой такой мыслью он ускорял шаг, пока не побежал, пугая задумчивых прохожих.
   . . .
   С Площади Ленина Федор Архипович вернулся с полными сумками. Отоварился он так, что едва мог нести, однако вопреки слабости, он нес и ни за что бы не выронил, не выпустил бы из рук ценности, ради которой столько прошел и перенес. И еще он старался идти как можно незаметнее для своих знакомых: дворами, под балконами, через стройку, прячась за кустами, однако в этот раз его посетило невезение. Как по сценарию великого закона подлости, он, выходя из лифта на своем этаже, столкнулся нос к носу с Кулешовым и в душе вознегодовал.
   - О! А я к тебе - восторженно воскликнул Кулешов, бессовестно пялясь на содержимое переполненного водкой пакета.
   - Я уже понял- буркнул Федор, смирившись с положнием
   - Думал может с Нонкиного полтинника, что нибудь осталось- говорил Кирюха не спуская глаз с торчащих бутылочных горлышек
   - Уже нет - тихо проговорил Федор, опустив глаза в бетон площадки.
   - Ага - протяжно выдал Кирюха.
   Возникла пауза, в которую Федору показалось, что у Кулешова, который пялится таким бесстыжим взглядом на его кровные, запотевшие, поллитровки, потекла слюна.
   - У тебя, эт самое, гости придут? - ожил вдруг Кирюха, с надеждой взглянув в глаза.
   - Нет - протянул Федор, чувствуя, как просыпается жадность.
   - А... ты... эт самое... пить, эт самое, все сам будешь? - спросил Кулешов. Федор видел, как Кирилл хочет, нет, не хочет- АЛЧЕТ выпить, и быстренько прокрутив в голове последствия отказа, понял - Кирюху напоить надо обязательно.
   Так началась неделя пьяного блаженства, причем не только для одного Федора Архиповича, а для всех его друзей и товарищей, с приятелями и подругами, и не, потому что он, Федя, не мог отказать - такая щедрая отзывчивая душа - а оттого, что Кулешов, которого по мыслям Нестройного должны подрать черти - имел без костей язык и рассказал всему самогонно - огуречному братству о наличии у Федора непонятно откуда взявшейся крупной суммы денег. Неделю братство гуляло не просыхая. За это время в квартиру к Федору дважды наведывалась милиция, трижды приезжала "скорая". Первая прибывала из-за драки между Сенькой и бездомной Макрухиной и еще раз из-за танцев устроенных Федором в два часа ночи под баян Гошки Каюрова с Рокоссовской. Скорая наведывалась только из-за коней, вы спросите каких? Конечно же, белых, крупных и буйных. Первый раз в окно чуть не "выпорхнула" Макрухина, ей кто-то страшный шептал на ухо сделать это. Во втором случае едва не выпрыгнул Кулешов, у него были серьезные животные не то что голоса у Макрухи, настоящее стадо, остервеневших, остророгих козлов со злющими мордами, а третий случился с Барсуковым с Двинской десять. Он забился в туалете, прячась от ужасных котов, и потому истерично визжал, как только к нему кто ни будь, приближался. Заметим, Федору в эти дни везло, горячка его не достала, она просто успевала прийти, прежде чем он напьется, а напивался он в зюзю, в такую, в которой побывай трезвенник, впал бы в трехнедельную кому.
   В конце недели Федор Архипович прослезился, от доставшейся таким невероятным способом суммы остались жалких сто пятьдесят рублей и гора бутылок на балконе.
   Слегка выпивший - а дело было с утра - Федор вошел в ванную и вскрикнул. Он увидел в зеркале обезьяну и ужаснулся, поняв, что белые табуны и его не обошли стороной, однако, приглядевшись к отражению, понял, что стекло врало, и отражался в нем ОН. Ну, может быть чуть небритый, неумытый и непричесанный.
   С облегчением, вздохнув, он достал с полочки бритву и, скребя по сухой, ненамыленой коже начал бриться. Закончив, он продул бритвенный станок и задумался. А думал он снова над своим плачевным положением, к которому так быстро пришел. Он вынул из кармана последние деньги и вспомнил, как же было замечательно, когда семь дней назад судьба подкинула сорок с лишним тысяч рублей. Шмыгнув носом, он сунул остатки роскоши обратно в карман и вышел чтобы... чтобы поймать Сеньку, который пока он, Федор, приводил себя в порядок, проснулся и воровато рылся на кухне в сумке, ища водку. Он даже услышал, как трубных дел мастер втихаря ругался:
   - Мать... куда же ты делась, ну же!
   Федор вышел из дверей
   - Что-то ищешь? - спросил он, стиснув зубы. Сенька не выдержал осуждающий взгляд хозяина дома. ( С тех пор как Федор Архипович выиграл, его авторитет перекрыл авторитеты всех других и даже Семен, ранее знатная в их закрытом обществе, теперь не имел преимуществ над Нестройным)
   - Похмелиться ищу - метнув виноватый взгляд, пробормотал Сантехник
   - Ну, ну. А я тебе разрешал?
   - Ну, ты что в натуре, мне даже похмелиться не дашь?
   - Дам, я же не зверь, но зачем же так рыться? - сурово спросил Федор, не спуская презрительного взора из - под припухших с зеленцом век.
   - Федек! - ссутулился Семен, проведя рукой по щетине на небритой голове.
   - Тебя же не было, вот я и... - развел он, руками ища в лице друга поддержки.
   Друг аргумент не принял.
   - Ну, зачем же так Сеня? - снова сказал Нестройный полным горечи голосом.
   - Федя! - отчаянно заголосил Сантехник Семен - Прости Федя, прости меня брат! - и из бледно голубых глаз показались слезы.
   - Под столом Сеня, ищи под столом - траурным голосом проговорил Нестройный, осуждающе строго глядя на товарища. Всхлипывая и растирая влагу по лицу грязными ладонями, Семен встал на колени отдернул край скатерти и вынул запыленную бутылку "Бурого медведя". Его глаза вспыхнули алчным пламенем, он переводил взгляд то на бутылку, то на медленно идущего к нему Федора.
   - Открывай Сеня, чего пялишься на него?
   Семен сглотнул слюну.
   - Что вот так, без этой... закуси?
   - Будем
   Сеня повел плечами
   - Ну, раз ты так хочешь?
   - Закуска кончилась Сеня, все
   - Мне все равно - неуверенно начал друг - просто, Федя, печень немного... ты же помнишь как меня в больничку?
   Федор тупо уставился на товарища. Он не помнил. Для него эта неделя почти вся была черной дырой беспамятства.
   Семен профессиональным движением скрутил пробку, прочистил пальцами сухие внутренности стаканов и разлил до краев.
   В воздухе появился свежий спиртовой дух.
   Сделав выдох, Федор, залпом заглотил жгучий напиток, чуть поморщился и занюхал рукавом футболки. Но что-то было не так, водка не заглатывалась, а каталась по пищеводу как психованный лифт по шахте, вызывая тошноту.
   - Может она, того, левая? - сдавленно сказал Нестройный, морщась от отвратительного ощущения.
   - Сейчас проверим, все будет чики... как надо короче - заверил Семен.
   Он макнул указательный палец в содержимое своего стакана и, раздвинув веки левого глаза, поводил намоченным пальцем по глазному яблоку, заморгал.
   - Ну, чего? - не терпелось узнать Федору, он еще ни разу не встречал подобных вещей.
   - Жжется - моргал Сенька
   - И как, что значит?
   - Барматуха, левая - выдал вердикт Семен, до красна натерев глаз.
   - А как ты так определяешь?
   - Просто - заулыбался сантехник - когда в глазу темнеет - пойло, пить нельзя, когда жжется выпить можно, но водка левая, а вот когда печет - настоящая водяра, в самый раз - меня этому способу один старый алкаш научил. Говорил что его этот способ однажды спас, правда, после этого видел на один глаз, но зато живой.
   - Ну, ты в натуре - восторженно заключил Нестройный
   - А то! - развязно произнес Сенька и, сплюнув на пол, осушил посуду, после икнул, вздохнул и разулыбался - Все равно братан как родник.
   - Федор вспомнил, как тошнило, и в душе не согласился, однако улыбнулся.
   Семен сел на скрипучий стул почесал небритую щеку и вдруг вскочил, будто ужаленный.
   - Мне же это... идти.
   - Куда? - уставился на него Федор
   - Да этот... дурак сосед мой, участковому настучал на меня, повестка, блин, пришла. Иначе он знаешь у нас какой... у- у, как питбуль не отцепишься
   - А - а, ну раз так - сочувственно проговорил Федор- то иди, дело то оно важное.
   Они еще раз выпили, уже с тостом за удачный поход в милицию и распрощались, будто на веки вечные. Семен даже успел пожаловаться на судьбу, прежде чем Федор закрыл дверь.
   Федор хотел пить еще. Опираясь на стены на гнущихся ногах, он пробрался на кухню и ловким движением, раскрутив в бутылке "зеленого змея", залил его в себя полностью. Покашляв, он нашел на столе огуречный огрызок, закусил. Эйфория поставила его на четвереньки и ... и ушла, словно и не пил, правда, появилось странное чувство. Маленький как червячок страх, зашевелился где- то внутри и Федор оглядываясь, переполз на засыпанный мусором матрас. Из коридора донеслись какие-то звуки, как будто кто-то говорил, а ведь дома, как он знал, никого нет.
   Федор встал и на цыпочках поскользил в коридор. Звуки стали отчетливее, сливались в слова и голоса странным образом, такие детские, высокие, казались ему очень знакомыми. Он свернул за угол, осторожно заглянул в комнату и оторопел. На его кровати, болтая ножками, сидели два маленьких крылатых черта и о чем-то беседовали между собой.
  
   . . .
   -Аедис, глянь, а вот и наш хмырь - засмеялся Анофилис
   - Тихо, вижу - лишь повел глазами чертик слева, на высунувшуюся из-за косяка Физию Нестройного
   - Сейчас или поглумимся? - снова спросил Аедис
   - Чуток поглумимся - тихо проговорил Анофилис.
   Аедис долго знал своего напарника и понимал, что он специально оттягивает время, усыпляет бдительность. Его предположение оказалось верным. Анофилис как стрела взмыл под потолок и с криком: "обходи его слева" ринулся на выглядывающего Федора.
   По мере приближения взбесившихся чертей у Федора глаза расширились и поползли на лоб, пока ужас не толкнул его к действиям.
   Вылетев в коридор, бесы подняли такой шум, что у Федора дыбом встали все волосы на теле.
   - Гони душу гад, ты ее продал! - вопили они
   Он вбежал на кухню и захлопнул за собой дверь, однако демонятам она была нипочем, они ее прошли насквозь, будто ее и не было вовсе.
   Бледный, с выпрыгивающим сердцем из груди, круглыми от ужаса глазами Федор в два прыжка преодолел расстояние до подоконника, взмыл на него и всей своей массой тела, навалившись на оконную раму, вывалился вместе с ней и полопавшимся стеклом на улицу. Его последними словами были: "Нет, не получите и будьте вы неладны"
   Черти стояли на краю подоконника и смотрели с пятого этажа вниз, на разыгравшуюся драму. Как собираются люди, как возмущаются те которые стоят рядом с телом, как до слуха донесся заунывный вой сирены, спешащей сюда скорой.
   Анофилис улыбался, обнажая острые клыки.
   - Хорошо мы его, быстро и методично
   - Да - согласился Аедис, подбросив, тускло серый шарик в ручке - только на алкашах много не заработаешь
   - Да, ты прав Аедис, их души совсем плохого качества, выцветшие. А наркоманские вообще ничего не стоят, так что же нам делать?
   - Не знаю. Праведника сейчас днем с огнем не сыщешь. За такую душу помнишь, Кернунос говорил, пять наркоманских или три алкогольных дают
   - Давай еще пьянь потрепим, а потом и на попов перейдем?
   - Давай - согласился Аедис
   . . .
   - Скоро будет лето, пора жизни ее расцвет, станет очень тепло, но это будет. Только Федя больше не увидит ее прелести, так давайте выпьем за нашего хорошего друга Федю Нестройного, и да пусть земля ему будет пухом - роняя горькие слезы, произнес прощальное слово Семен.
   Здесь под беседкой в детском садике не было равнодушных, здесь каждый знал Нестройного. Людей было много, но не многие говорили
   - Хорошо сказал Сеня, молоток - плача и вытираясь, проговорил плюгавый Чесухин и осторожно пригубил из стаканчика.
   - А я ему полтинник простил, какой был мужик, Эх житуха! - вылили всю боль в голос Кулешов, осушил стаканчик и вдруг услышал странный, почти детский голосок.
   - Ну что Аедис, приступим?
  
   . . .
  
   От автора: Некоторые рецепты, описанные здесь просьба не воспринимать всерьез
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"