Уу7. Гибель Вавилона
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Рассказ для конкурса Укол Ужаса 7. Легкая тема. Лично для меня она не была такой уж и легкой.
|
ГИБЕЛЬ ВАВИЛОНА
"И воскликнул он сильно, громким голосом говоря: пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу, пристанищем всякой нечистой и отвратительной птице; ибо яростным вином блудодеяния своего она напоила все народы, и цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши ее."
Откровение Иоанна Богослова
18
-...но эвакуацией близлежащих районов дело не закончилось. Токсичный пепел основной своей массой осел в море. Морские животные всплывают на поверхность постоянно. Власти очень озабочены возможными последствиями извержения. И дело тут не только в том, что огромная доля дохода региона приходится на морепродукты. Дело еще и в питьевой воде...
Иван выключил звук и вжал педаль газа в пол. Облезшая выцветшая машина мчалась по грязному мегаполису, объезжая всевозможные препятствия. Свет фар выхватывал из темноты воронки от ударов с воздуха и сгоревшие рамы автомобилей. В воздухе висел кислый запах помоев и собачьего дерьма. У обочины стояли шлюхи в мини-юбках и лифчиках и их сутенеры, в основном - двухметровые амбалы с дубинами, а иногда и пистолетами. Небольшие кучки состояли в основном из пяти-шести человек.
Худая девчонка двенадцати-четырнадцати лет в одной только мужской рубашке выбежала на встречу, пытаясь остановить машину. Иван вжал кнопку клаксона в руль. Шлюха отпрыгнула на обочину. О заднее стекло ударился камень.
-Дегенераты! - выругался Иван.
Луна освещала грязные улицы города. Ночь не предвещала ничего хорошего. Липкий вонючий воздух прилипал к коже, словно паутина. За что только все любят лето? За грязь? За возможность искупаться в засранной реке? За пот из подмышек? За душный, противный, воняющий говном воздух?
Иван заехал в просаленный переулок и свернул к спуску в метро. Он не стал выезжать на проспект, побоявшись, что машину разграбят. Обнаружив темный угол, он припарковался там. Это был разрушенный нежилой дом. Пустые глазницы окон всматривались в одинокого путника. Иван поспешил выйти со двора.
У зияющей ямы в земле, ведущей в подземный мир, стоял Коротков. Он облокотился о перила и щелкал семечки. Это был худощавый мужчина сорока лет в дешевой кожаной куртке и джинсах, сшитыми им самим. Рядом с ним на земле валялся старый ободранный рюкзак. Коротков протянул руку и улыбнулся, блеснув железом во рту.
-Долго ты, - сказал он.
-Там Ленинский снова перекрыли отморозки с "Молотовым". Пришлось круг дать.
-И чего не сидится мудакам? - озвучил мысли Ивана Коротков.
-Не знаю, - махнул в ответ рукой Иван.
Он посмотрел в жерло метро. Из темноты исходил едкий кислый запах. Коротков раскрыл рюкзак и вытащил оттуда два противогаза. Один из них он протянул Ивану.
-Это еще зачем? - спросил тот.
-Кто знает, что там внутри произошло? - он недобро усмехнулся. - На всякий случай.
-Все уже там?
-Ага, - Коротков ступил на лестницу. - Пойдем.
Иван натянул противогаз на голову так, что болванка с фильтром осталась сверху. Запах усилился, как только они погрузились в царство железобетона, и сделался почти осязаемым. Коротков направил луч фонаря в глубину станции. Запах стал совсем невыносимым и Иван натянул маску на лицо. Его примеру последовал и Коротков.
Станция была пуста. Метро не работало уже долгие годы, но тут всегда сновали люди, не имеющие крова над головой в мире сверху. О том, что тут продолжают жить люди, теперь напоминали лишь тысячи урбанистических надписей художников новой эры. Зловещие угрожающие надписи были повсюду, от красочных и красивых, до пустых и пошлых. Было еще кое-что. Темнота. По работе Иван часто бывал в метро, но чтобы здесь было настолько темно, он еще не видел. Это была не просто кромешная темнота, как в запертой комнате без малейшего источника света, нет. Было в ней что-то искусственное. Что-то осязаемое.
Иван помотал головой, отгоняя от себя странные иррациональные мысли. Походка Короткова тоже изменилась, потеряв часть той уверенности, которой он светился при спуске. Они спрыгнули на пути и пошли в глубь туннеля.
Увидев вагон, Иван облегченно вздохнул. Через запыленные окна пробивался тусклый свет. Он прибавил шагу и вскоре Арзамасцев, майор из ВБ (что он тут делает?), помогал ему забраться в вагон.
Оказавшись внутри, Иван осмотрелся. Луч мощного прожектора бил в потолок, распространяя равномерный свет по внутренностям вагона. С потолка по стенам стекала бурая жидкость. Почти все вырванные сидения лежали в огромной куче в конце вагона. На своих местах остались стоять лишь несколько. Из вырванного с корнем поручня текла та же жидкость. Из живых тут кроме него, Арзамасцева и Короткова были еще трое: эксперт, следователь и оперативник. Столпились они возле кучи костей в пропитанной кровью одежде. Арзамасцев обратил внимание Ивана на скелет в одном из кресел. Тот сидел в обыкновенной для живого человека непринужденной позе у окна. Судя по одежде пропитанной кровавым месивом, это был мужчина, хотя судить в виду нынешних нравов Иван не брался.
-Что-нибудь нашли? - спросил Иван. Его голос заглушил фильтр противогаза.
Арзамасцев покачал головой и вернулся к своей работе: он сел на одно из немногих оставшихся на своих местах сидение и стал смотреть, как работают сотрудники. Иван хорошо знал Арзамасцева - довольно мерзкий тип, считающий себя пупом земли. Когда-то, дабы добиться своего положения он шел по головам и нисколько не отрицал этого сейчас.
Иван подошел к скелету в кресле. Никаких рациональных объяснений произошедшему в голове не рождалось. Без сомнений - человек умер несколько часов назад. Даже размазанная по черепу тонким слоем кровь не успела засохнуть. Создавалось впечатление, что на парня просто вылили бочку фтористой кислоты. То же самое было и с трупами на полу. Скелеты, нагроможденные друг на друга, отражали свет лампы кровавым глянцем. Из под груды костей выбралась крыса и не торопясь бесстрашно отошла в сторону. Следователь с отвращением пнул животное.
-Хрен его знает, - вставая с корточек, заявил эксперт и махнул рукой. - Я даже примерно не могу сказать, что тут могло произойти. Чертовщина какая-то.
Иван подошел к нагромождению сидений. Что-то вырвало их со своих мест и просто вмяло в заднюю стену. Странно, что стекла целые, подумал Иван. Он выпрыгнул из вагона и посветил в глубь туннеля. Луч растворился в темноте.
-Нужно прочесать весь туннель, - раздался за спиной голос Арзамасцева.
Иван обернулся. Начальник внутренней безопасности, сняв противогаз, прикуривал сигарету.
-Свидетели есть какие? - спросил Иван.
-Еще не искали толком. Должны быть, по идее. На станции трупов нет. Видимо успели выбежать.
-Ну, значит, скоро узнаем.
Рассвет обволок небо тяжелым свинцовым слоем туч. Воздух от этого не стал легче. Обычной утренней прохлады не последовало. Солнце окрасило улицы в мрачные тона.
Иван остановил машину у разрушенного здания ЦУМа. По радио говорили об очередном катаклизме. Где-то в Западной Европе нашествие саранчи. Цунами накрыло японские берега. Америку сразила эпидемия африканской чумы.
Дверь машины открылась и в салон сел Давид. Это был мужчина пятидесяти лет без признаков какой-либо растительности на голове и лице. От него пахло мочой и блевотиной. Он протянул руку и усмехнулся, обнажив ряд коротких кривых зубов и коричневые с серыми пятнами десна.
-Достал? - спросил Иван.
-Держи.
Давил вытащил из недр своей куртки целлофановый пакет с двадцатью маленькими таблетками. Он оглянулся по сторонам и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, протянул пакет Ивану. Тот в свою очередь достал пистолет.
-Что так мало? - возмутился Иван.
-Больше не смог достать. На десять дней теперь хватит. А я в это время еще пробью. Ствол чистый? - Давид вытащил магазин и передернул затвор.
-Ты, б..., тупой или как? Где я тебе чистый ствол достану. Да и какая тебе, на хрен, разница?
-Да твои кореша меня сами и повяжут с этим стволом.
-А ты не белись. Я что ли за тебя отвечать должен?
Они помолчали какое-то время. Давид все время теребил облупленную обшивку дверей, стараясь сделать дыру еще больше. Ивана это раздражало.
-Не ковыряй, - сказал он. - Что-нибудь новое есть?
-Да все по-старому. Что тут может произойти?
-Ничего о бунте не слыхал?
-Есть одно дельце, я, правда, не знаю, стоящее ли.
-Выкладывай.
-Тут один кекс объявился. Провозгласил себя новым пророком. Он, в общем, подбивает людей на бунт.
-И толпа отморозков с Ленинского неожиданно поверила в бога?
-Не-е, Иван. Там другое. Говорят, что этот тип и вправду чудеса творит.
-Чудеса, говоришь? Например?
-Да я не знаю! Это слухи. Я сам его не видел. Кто-то сказал, что он мертвого оживил.
-Даже так? У нас тут новый Иисус объявился?
-Ладно, - махнул рукой Давид. - Я ведь сказал, что не знаю, стоящее или нет. Так, слухи. Через неделю здесь же. Я пошел, - Давид открыл дверь.
-Стой, - остановил его Иван. - Пара вопросов есть.
-Что случилось?
-Слыхал о метро уже?
-Да кто же не слыхал? Об этом только все и говорят.
-Что говорят?
-Ничего конкретного. В основном чушь всякую.
-Например?
-Да бред. Кто что. Один кричит, что какой-то вирус; другой, что, мол, демон с них кожу снимал; один снова на пиндосов гнать начал, типа они там эксперимент проводили с каким-то оружием. Ну, ты же знаешь их: они и на мутантов все свалить могут.
-Да-а, - протянул Иван. - Что-то много на сегодня чудес. Тебе не кажется?
-А я что поделаю? Времена такие. Люди уже во все готовы поверить. Странно, да? Человек сам убил религию. Создал столько всего полезного и бесполезного, что богу и не снилось, и все равно во всем ищет чудеса.
-А знаешь кого-нибудь, кто там был, когда все произошло? - Иван не стал поддерживать философский разговор.
-Есть один типок. Но у него крыша полностью протекает.
-Хочу с ним встретиться.
-Они к вечеру обычно собираются. Сейчас ныкаются по пещерам после бурной ночи.
-Мы забежим вечером с ребятами, чтобы ты знал. Сильно не кипешите. Маякни мне как-нибудь на него.
-Ништяк. Давай, я пойду уже.
-Бывай.
Ира уже не спала, когда Иван приехал домой. Она сидела с книгой у окна на кухне. Оторвав взгляд от пожелтевших страниц, она посмотрела на мужа, но ничего не сказала. Иван положил пакет с лекарствами перед ней и начал умываться.
-И все? - спросила она, подавляя желание расплакаться.
-Больше не было, - ответил Иван. - На десять дней хватит. Я буду другого поставщика искать. Как она?
Он посмотрел на жену. Под ее уставшими глазами появились темные круги. За последние полгода она значительно постарела. Ира кивком указала на дверь. Иван обернулся. В проходе стояла Аня.
-А ты почему не спишь уже? - Иван состряпал некое подобие улыбки.
-Болит, - ответила Аня тоненьким болезненным голоском.
Ира вышла из кухни и через мгновение вернулась с десятком разноцветных пузатых таблеток и капсул в ладони. К ним присоединилась таблетка из только что принесенного пакетика. Аня обняла отца и села за стол. Ира поставила перед ней стакан воды. После каждой таблетки Аня делала глоток воды. Процедура, ставшая стандартной в последние полгода, продлилась несколько минут. Все это время Ира, уперев подбородок в ладонь, смотрела в окно.
-Покушаешь? - спросила она, шмыгнув носом.
Аня кивнула в ответ, хотя и не была голодна: лишь бы не расстраивать маму. Иван попросил разбудить его через три часа и вышел из кухни. После завтрака Аня прилегла к нему.
В притоне воняло коноплей и потом. Иван стоял у входа с пистолетом в одной руке и рупором - в другой. На нем были бронежилет и каска, обтянутая черной материей. За его спиной находились Коротков и восемь бойцов СОБР с автоматами наперевес и только ждали команды "фас". Тридцать удивленных лиц смотрели на непрошенных гостей, застыв в самых нелепых позах.
-Всем оставаться на своих местах. Это полиция.
Музыку выключили. Постояльцы заведения смотрели на Ивана с ненавистью. Они расступились перед ним, создав коридор. Иван осторожно прошел вглубь. В такой обстановке можно легко получить перо в бок от какого-нибудь невменяемого наркомана. Полицию в таких местах не жаловали.
-Мы не хотим проблем, - сказал он уже без рупора. - Нам нужен один человек. Он был в метро, когда все произошло. Мы не собираемся его арестовывать. Зададим несколько вопросов и все. Сразу отпустим.
Над ними нависла гробовая тишина. Иван посмотрел на Давида, сидевшего у стены со стаканом в руке. Едва заметным движением глаз он указал на правую сторону. Из толпы вышел болезненно худой паренек в рваной одежде.
-Ты? - спросил Иван.
-Да. Я там был, - хриплым голосом отозвался паренек.
-Пойдем. Не бойся.
Они сидели в фургоне в трех кварталах от притона. Паренька звали Паша. Он сидел, нервно покачиваясь в кресле и почесывая исцарапанные запястья.
-Вы все равно не поверите, - сказал он. - Никто не верит.
-Ты давай выкладывай, а мы уже будем решать, чему верить, а чему нет. Не парься. Рассказывай все, как есть.
-Сигаретой не угостите?
Иван протянул пачку. Парень подкурил и начал рассказывать:
-В общем, я сам мало, что понял. Там не очень много народу было в тот момент. Мы с пацанами сидели на станции. Леха пошел в вагон: думал достать что. Там же раньше, как киоск для посвященных был, - Паша усмехнулся. - Там и так душняк всегда, а тут что-то совсем невыносимо стало. Я отошел поссать в сторонку, когда все началось. Из туннеля вдруг загремело. Как будто гром. Я уже закончил к тому времени. Глянул в туннель. Не знаю, что это было. Меня словно обожгло ветром. Леха выходил уже из вагона. И друг он лопнул. Он просто стоял, и в один момент его разбрызгало по стенам, будто он в микроволновке был. Одни кости остались.
Парень остановился и тяжело вздохнул.
-Потом я эту хрень увидел. Как увидел. Вроде, как почувствовал. Я не знаю, как это объяснить. Мне стало очень страшно. Не из-за Лехи. Нет. Это был животный страх. И там вдруг стало неестественно темно.
Иван вспомнил свои ощущения в туннеле. Парень смотрел на него искренними испуганными глазами. Более внятного рассказа не последовало, и вскоре его отпустили.
-Что думаешь? - спросил Коротков.
Машина медленно ехала в сторону участка по пустынной улице, наверное, единственной улице во всем городе, где еще не собирались по вечерам шлюхи, наркоманы, барыги и гопники.
-Можно сказать, что парень обожрался ЛСД, но как объяснить трупы?
-Ты веришь ему?
-Какой смысл врать? Вот объясни мне. Он не пытался отмазаться: его ни в чем не обвиняли; вряд ли он хотел привлечь к себе внимание. Так для чего?
-Ты веришь ему?
-Я думаю, что он в это верит.
-От этого не легче.
-И потом это могло быть что-то природное. Я не знаю, какой-нибудь импульс из под земли. Я не ученный. Но ты ведь сам видел трупы. А сверхъестественное этому уже парнишка сам приписал. Я о страхе и темноте.
За весь день, не смотря на то, что тучи провисели над городом все время, не упало не одной капли дождя. Спертый воздух раскалился еще больше. Становилось трудно дышать. Липкий пот обжигал глаза солью. Иван сделал глоток теплой воды из пластиковой бутылки и поморщился.
-Чертова жара убьет меня, - проговорил он.
Машина остановилась у отделения. Иван заглушил двигатель и вышел наружу. Коротков вяло поплелся за ним следом.
Зайти им не удалось: на входе их встретил Арзамасцев в бронежилете и каске. За ним следом выбегали остальные сотрудники в полном обмундировании.
-Что происходит? - спросил Коротков.
-Пойдем. Там в центре полный беспредел. Поджигают дома. Есть жертвы. У ОМОНа людей не хватает. Попросили о помощи.
-И тебя? - удивился Иван.
-Всех.
Они вернулись к машине. Иван не решился ехать на своей, поэтому они лишь захватили бронежилеты и каски и сели в микроавтобус, припарковавшийся у обочины рядом с ними.
Бутылка с керосином разбилась о стену, озарив все вокруг желтым светом. Копоть тонкими струйками оседала на красный кирпич. Парень в повязке, прикрывавшей его лицо, ликующе закричал.
Таких парней было, как минимум сто. У каждого из них в руках было оружие. Кто держал нож, кто дубину, кто-то поджигал "коктейли Молотова", а у нескольких были даже пистолеты. Возле них в муках корчился раненый парень. Он держался за живот, окрашенный в бурый цвет. Никто не обращал на него внимания. Толпой никто не управлял. Живая масса медленно продвигалась к центру. Со всех сторон их окружали отряды полиции с щитами и дубинами.
Иван выскочил из микроавтобуса и встал в ряд к остальным. Ими руководил двухметровый офицер с уродливым шрамом на пол лица. Он провел короткий инструктаж, выдал щиты, и отряд двинулся в пекло.
Рядом разбилась пустая бутылка. В один из щитов стукнулся камень. Один из отморозков крикнул что-то угрожающее. Вслед за этим в отряд полетели десятки камней.
Потери были с обоих сторон. Погибли четверо "демонстрантов" - совсем еще молодых мальчишек по пятнадцати-восемнадцати лет - и двое ОМОНовцев. Зажигательная смесь попала прямо в центр отряда. Оба парня сгорели заживо на глазах у Ивана.
К утру отморозков все-таки смогли утихомирить. Их сажали в автобусы, грубо стягивая запястья стяжками для кабелей, и отвозил в обезьянник. Многие разбежались. Парень с порезанным животом умер, не доехав до больницы.
Кровавый рассвет окрасил улицу в унылые краски. Иван заходил домой совершенно разбитым. Аня и Ира все еще спали. Позавтракав, он лег на диван в зале, чтобы никого не разбудить.
По радио передавали о начале военных действий на Востоке. Добрая треть исландцев отравилась питьевой водой, многие из них были в критическом состоянии. Массовые беспорядки охватили весь регион. Молодежь словно взбесилась. Огонь медленно пожирал крупные города. Иван засыпал с плохим предчувствием.
Аня не выходила из туалета уже сорок минут. На вопрос о том, случилось ли что, она ответила, что болит живот. Вышла она бледная, как лист бумаги. Она спрятала взгляд грустных покрасневших глаз и прошла мимо.
-Все в порядке, зайка? - задержал ее Иван.
-Да, пап. Я пойду, посплю.
В туалете стоял сладковатый запах. Пол еще блестел. Видимо, Аня вымыла тут все, но под унитазом остались полосы крови. Иван беззвучно взвыл в потолок.
-И падет на человека семь последних язв ярости Божия. И не спастись грешникам! И кара их будет жестока. Не поддавайся зверю, если не хочешь гореть в геенне огненной весь остаток вечности.
Вокруг старца уже собрались несколько человек. Одни из них слушали пророчества, развесив уши, другие же пытались заткнуть старика. Иван и подошел к нему и взял за локоть.
-Вам нельзя тут оставаться, - сказал он.
-Это почему же?
-Слыхали, что ночью было? Хотите тут тоже апокалипсис устроить?
Глаза старика округлились. Он стоял несколько секунд, потеряв дар речи, и затем воскликнул:
-Убери от меня руки. Не смей говорить слов, значения которых не ведаешь.
-Пойдем.
Иван грубо толкнул старика в сторону машины и осмотрел толпу. Никто из них не решился противостоять полицейскому. Коротков открыл дверь. Старик сел на заднее сидение. Не смотря на ненависть в его глазах, Ивану стало его жалко. Приказ сверху был таков: "Любое разжигание розней, неважно какого характера, должно пресекаться в корне".
-Все предстанем на суд Христов, - не унимался старик. - Неужели вы не видите знаков? Зверь уже тут. Сорок два месяца осталось нам всем. Потом придет суд Божий. И будут гореть грешники, и вознесутся праведники.
Дальше старик бубнил себе под нос.
-Отче наш, ежи еси на небеси, да светится имя твое...
Они отвезли старика домой. Там его встретила дочь. Это была полная дама в домашнем халате с грязными волосами. Она слезно извинялась и благодарила за то, что старика не арестовали.
-Нужно было вести его в отделение, - пробубнил Коротков.
-Для чего? Что он сделал?
-Да, из-за таких уродов все и случается! Богом он прикрывается.
-Успокойся. Старик боится, вот и все.
-Да в жопу их всех! Я что ли не боюсь? И, тем не менее, я не иду на улицу, чтобы разжечь очередную кровавую революцию. По-твоему, бог этого хочет?
-Не знаю. Но явно уж не того, чтобы старик сел.
-И что? Мы теперь всех будем по домам возить?
Солнце, которое так и не показалось за весь день, уходило за горизонт. Вход в клуб выглядел как никогда зловеще. Изнутри не доносилось никаких звуков. Странно. Обычно в выходные тут было полно.
Иван поправил рубашку под бронежилетом и передернул затвор пистолета. Коротков подмигнул ему и дал команду майору из ОМОНа. Один из бойцов в маске потянул дверь на себя. Она поддалась удивительно легко. Боец резко дернул створку.
Изнутри дунуло прохладной свежестью и запахом крови. ОМОНовцы заходили первыми. То, что они увидели, заставило их замереть на месте. Иван протиснулся вперед и раскрыл рот от изумления.
Огромный зал был завален трупами. Их было не меньше сотни. Они лежали в нелепых позах друг на друге в лужах крови. На лицах многих застыл ужас. В немом болезненном крике были раскрыты их рты. Их одежда пропиталась кровью и грязью. Сбоку лежала девушка восемнадцати лет, прижимавшаяся к своему парню. Двухметровый амбал лежал на животе, уперев лицо в барную стойку. А у паренька справа были открыты глаза. Ужаса в них не было видно, потому что их полностью залило кровью. Возле двери на спине лежал Давид, раскинув руки. Лицо его исказилось от боли. На стенах вокруг ужасающим блеском сияли надписи и знаки. От особо жирных букв вниз стекали струи крови.
В центре помещения сидел человек. Это был мужчина тридцати лет в одежде, залитой литрами крови. Парень ритмично качался вперед-назад, уставившись в воображаемую точку на полу, и что-то бубнил себе под нос. Иван подошел к пареньку, присел на корточки перед ним и прикоснулся к его плечу. Тот никак не отреагировал. Казалось, он ничего не видит вокруг себя. Ему помогли встать и вывели из здания.
Все это происходило в абсолютной тишине. Ни один из сотрудников не произнес ни слова. По примеру майора из ОМОНа все его бойцы сняли маски. Руки Иван тряслись, как с тяжелого похмелья. Немая сцена длилась несколько минут. Коротков пытался несколько раз что-то сказать, но все время сбивался с мысли. Наконец, ему удалось выдавить из себя:
-Вань, что это?
Иван не ответил на риторический вопрос. Он немного пришел в себя и, обходя тела, подошел к барной стойке, у которой лежал амбал. Весь стол был усыпан брошюрками. Он поднял верхнюю и прочитал: "Иди со Мной", выведенное красным цветом над фотографией худощавого бородатого мужчины сорока лет в строгом костюме.
То, что привело их на собрание фанатиков в загородном павильоне, Иван назвал чутьем. На самом деле, он чувство это не признавал и считал самообманом тщеславных пузатых сыщиков, которые только и хотели, что выглядеть эффектно. Этому не было никакого логического объяснения, и, по большому счету, он и не связывал эти события. Просто тело Давида напомнило о новоявленном пророке и о чудесах, которые он, якобы, творил. А тут еще и все стены исписаны религиозными "граффити". Иван поддался своему так называемому "чутью" и приехал по адресу, указанному в брошюрке.
Павильон стоял на самой окраине города. В этом месте раньше стояла больница. Несколько авиаударов сровняли здание с землей. После войны, когда правительство еще полагало, что сможет восстановить город и былую жизнь, рабочие разровняли это место. Равнина в итоге так и осталась равниной.
Тут стояло около сорока машин. Все люди смотрели в одну точку в глубине палатки и, время от времени вскрикивали. Иван заглушил двигатель и вышел наружу. Из недр павильона доносился низкий голос рассказчика. Иван протиснулся вглубь. Коротков последовал за ним. Публика была настроена довольно агрессивно: стоило Ивану или Короткову задеть кого-нибудь, им тут же приходилось выслушивать недовольные возгласы и возмущения. Через какое-то время они все же пробрались поближе к трибуне.
На подиуме стоял человек в строгом костюме. Иван узнал в нем мужчину с фотографии на листовке. На мгновение взгляд оратора остановился на нем. Иван глупо улыбнулся и еле заметно кивнул. Оратор продолжал:
-И пока мы сидим, сложа руки, они пьют нашу кровь! Довольно! Я не собираюсь ждать еще одной голодной смерти в трущобах. Я достаточно отдал. Пора мне и взять свое! Кто решил за нас нашу судьбу? Кто дал им право вершить судьбами? Никто. "Человек" звучит гордо лишь на бумаге! Мы хуже собак.
Проповедь продолжалась около часа. Иван заметил кое-что интересное. Все в зале слушали оратора, раскрыв рты. И что бы он ни говорил, его слова встречали овациями и криками одобрения. Спустя десять минут с тех пор, когда они зашли, Коротков и сам смотрел на трибуну с блеском в глазах и, как показалось Ивану, шепотом повторял за говорившим.
Нельзя было не отдать должное оратору: завести народ он умел. Но речи его показались Ивану пустыми. Все это он уже тысячи раз слышал от других людей. Говоривший старался охватить каждую проблему, но в принципе, не предлагал никакого выхода. Вся суть его призывов заключалась в том, что все плохо и, что ему это надоело. Время от времени он призывал идти за ним. Ничего религиозного в его словах не было. Иван уже пожалел, что доверился непонятному чувству и пришел сюда.
И только лишь загадочная одержимость окружающих насторожила его. Атмосфера казалась настолько искусственной, что становилось не по себе. Глаза зрителей были пустыми. Что это? Может, гипноз? Но ведь он чувствует себя нормально. И потом Коротков. До того, как американские часы показали начало первого, он служил в спецназе ФСБ и не поддавался гипнозу.
Было еще кое-что. Оратор очень часто, даже чересчур часто, останавливал свой взгляд на Иване. Однажды он даже осекся и прервал речь на секунду.
-Вы хотите увидеть, на что я способен? - вдруг спросил он. - Каждый из вас пришел сюда, что бы увидеть чудо да?
Слушатели молчали. В глазах оратора появился огонек. Он ухмыльнулся и повернулся спиной к залу. Некоторое время он простоял без движений, затем повернулся и указал пальцем в толпу.
-Выйди ко мне, Николай.
В толпе принялись шептаться. Через полминуты люди расступились, и вперед вышел сгорбленный худой старик с кожей цвета сырого теста. Он подошел к оратору и склонил перед ним голову. Тот жадно усмехнулся и положил руку на плечо старика.
-Что с тобой, мой друг?
Старик что-то промычал в ответ. Из толпы женщина крикнула, что у него цирроз.
-Это так, Николай? - спросил оратор заботливым голосом.
Старик задергал головой в ответ.
-Ты боишься смерти?
Старик кивнул.
-А хотел бы снова стать здоровым?
Старик поднял полные надежды глаза и уставился в самодовольное лицо оратора.
-Ты должен пойти за мной. Скажи, ты пойдешь за мной, если я тебя вылечу?
Старик закивал.
-Скажи, что пойдешь за мной и станешь вновь здоровым.
Старик силился выдавить из себя простые слова, но изо рта его вырывались лишь хрипы. С огромным трудом он все же прокряхтел:
-Я пойду.
-Хорошо.
Оратор закрыл глаза и принялся что-то нашептывать себе под нос. Он притянул старика к себе и замер, исказив лицо в отвратительной гримасе. Когда он отпустил старика, тот вдруг выпрямился и отошел от спасителя на метр. В глазах его был испуг и недоверие. Оратор протянул руки в его сторону. Старик раскрыл рот и взялся за поясницу. Если он и был актером, то чертовски хорошим. На глаза его навернулись слезы. Оратор улыбнулся залу. К старику подбежала женщина и обняла его. Старик плакал и, как показалось Ивану, горько плакал.
Им пришлось прождать еще час, пока шатер освободился от большинства посетителей. Оратор встретил их улыбкой. Как выяснилось, его звали Анатолий. Он стоял у стола и собирал в стопку бумаги.
-Извините, - проговорил он. - Не могу напоить вас кофе. Времени в обрез.
-Ну, для двух слуг закона найдете минутку? - спросил Иван, покказывая промасленный документ.
-Если только минутку, - Анатолий просканировал Ивана и внимательным изучающим взглядом и вернулся к бумагам.
-Впечатляющее выступление.
-Благодарю. Рад, что вам понравилось.
-Особенно с больным стариком. Вас, видно, бог к нам послал.
-А вы говорите свысока о нем.
-О боге или о старике?
-О боге.
-С нашей работой неизбежно станешь циником.
-Как вы любите придумывать красивые и оправдывающие названия своим грехам.
-Это грех, по-вашему?
-Разумеется, - Анатолий оторвался от бумаг и посмотрел на посетителей. Коротков несколько смутился и глупо усмехнулся, отойдя на шаг назад. - Не подобает нам, рабам его, отзываться о нем в столь саркастичном тоне.
-Что-то я не услышал в ваших речах ничего о боге.
-Я не проповедую религию. Для этого есть более достойные личности.
-А что проповедуете вы? В ваших речах я не нащупал нити. Вы говорили много, но не углубились ни в одну тему полностью. А конец выступления и вовсе ввел меня в ступор. Красиво, но где связь? Политика, предвыборные дебаты и вдруг бац! и исцеление. Я что-то пропустил?
-Похоже, вы единственный, кто меня слушал. У меня создалось такое впечатление, будто вокруг меня одни трупы. Но дабы понять меня, мало одного семинара. Нужно побывать, как минимум на трех.
-У вас есть лицензия на проведение... мероприятия? - Иван заметил удивление в глазах Анатолия и запнулся.
-Мне не нужны лицензии, что бы говорить с людьми.
-Ошибаетесь. Мы закрывали глаза на мирные демонстрации до сих пор, но после последних событий на Ленинском...
-Да, - он покачал головой. - Это чудовищно. То, что там произошло... Мне очень жаль, но я и люди, приходящие сюда, мы не имеем к этому никакого отношения.
-Хотелось бы верить, но закон есть закон. Я дам вам одно устное предупреждение. В следующий раз будем вас разгонять, а как вы знаете, административных наказаний больше не существует. Вам все понятно?
-Ты любишь пользоваться своей властью?
С этими словами Анатолий подошел к Ивану и прикоснулся к его плечу. Иван вдруг испытал странное чувство, будто в голове что-то завибрировало. В глазах на мгновение потемнело. Он грубо оттолкнул руку Анатолия и отошел назад. Анатолий смотрел на него глазами полными злобы.
-Вот как? - сказал он, и лицо его расплылось в улыбке. - Господа, прошу меня простить. К сожалению, не могу составить вам компанию. Не могу обещать, что мы больше не увидимся. Вы сказали свое слово, я же только начинаю.
-Все в порядке, - Коротков продолжал глупо улыбаться. - Мы пойдем, пожалуй.
-Мы еще не закончили, - отрезал Иван.
-Закончили. Если у вас нет намерения арестовать меня, то я пойду. Очень плотный график, - в сторону добавил он.
-Пойдем, - Коротков взял Ивана за локоть.
-Да подожди ты, - вырвался тот. - У нас есть все ваши данные. Если вы еще раз попытаетесь...
-Ты уже говорил это. Я приму к сведению.
Ивану очень хотелось разбить самодовольную морду Анатолия и стереть с его лица эту улыбку. Ему стоило огромного труда сдержать сей порыв. Коротков увидел это и потащил его к выходу из павильона.
Дом встретил его недовольным лицом жены и болезненно-серым цветом кожи дочери. На первое Иван давно привык не обращать внимания. Единственным связующим звеном некогда любящих друг друга людей оставалось второе обстоятельство. Заболела Аня два года назад. С теперешней системой здравоохранения диагноз стал смертным приговором для девочки. Благодаря связям лекарства не были проблемой, но они не помогали. Они лишь оттягивали неизбежное, но к лучшему ничего не менялось. Совсем плохо стало полгода назад. Доза лекарств удесятерилась, а болезнь начала распространяться в геометрической прогрессии. Час "икс" неумолимо приближался. Ира окончательно впала в депрессию, а Аня перестала жаловаться, словно ей стало безразлично. Иван и сам не редко рыдал, закрывшись в ванной.
Иван глотал безвкусное варево и смотрел в точку на столе. Ира уставилась в желтые страницы толстого томика, который она читала уже четвертый месяц. Она вдруг оторвалась от текста и сказала:
-Говорят, что в городе появился какой-то человек.
Иван с полуслова понял, к чему она ведет и о ком говорит, однако не стал ее перебивать.
-Говорят, что он лечит неизлечимо больных.
-Я разговаривал с этим человеком сегодня, - сказал он. - Шарлатан и не больше.
-Но говорят...
-Не нужно.
-Но попробовать...
-Что попробовать?
-Дай мне сказать, наконец. Лена говорит, что он излечил ее соседа. Я сама его видела. Там невозможно было что-то сделать. Он ходил с катетером и пакетом везде. Лена говорит, что он теперь здоров, как бык.
-Ладно ты... - Иван говорил тихо, чтобы Аня не услышала, но твердо. - Но не смей поселять ложную надежду в ней. Не тебе сейчас тяжело. Не мне. Она, вот кому сейчас по-настоящему хреново. И даже не смей думать об этом.
Ира демонстративно оттолкнула книгу и покинула поле зрения Ивана. Тот просидел еще какое-то время в одиночестве, слушая тяжелое дыхание дочери, затем собрался и вышел из квартиры.
Несмотря на то, что на дворе стояла глубокая ночь, жара не собиралась спадать. Влажный воздух, нагретый до двадцати восьми градусов, сушил рот и делал мокрым все остальное. Люди, которые не смогли заснуть в эту ночь, тупо бродили по пустынным полуразрушенным улицам забытого богом мира. На спинах их собирались лужи, поблескивая в свете луны. Повсюду воняло дерьмом. Человек уже не справлялся с количеством субстанции, выделяемым им самим.
Иван влился в этот грязный поток, в поисках дешевого бара. В кармане звенела мелочь, а в сумке болтался пистолет-улика, который негде не числился и который можно выгодно продать. Он вышел на набережную и побрел вдоль бетонного берега. Далеко идти не пришлось.