Изморозь, сияя, медленно нарастала на тоненьких веточках, тянущихся с сумрачному, окутанному плотными облаками небу. Обманчиво острые белые до синевы иголочки из невесомого льда медленно ползли вверх, обнимая золотисто-серую кору, утыканную крупными чешуйчатыми почками. Густой куст рядом с посеребренным деревом, почти утонувший в сугробе, уже был укрыт мохнатой шапкой, превратившей острые темные шипы и сухие зонтики соцветий в пушистые безобидные шары.
Прошлогодний сухостой, застилавший поле до самого леса был по самые кончики укрыт белым полотном, корочка на котором, трескаясь от любого касания, проваливалась в мягкое белое, пушистое и обманчиво приятное, нутро сугроба. Хрусткие осколки, похожие на матовое молочное стекло, осыпались с веток от любого движения, распадаясь на сотни маленьких льдинок. Ледяной ветер шевелил снежный порох, легко поднимающийся в воздух и закручивающийся в небольшие вьюжные спирали.
Ледяной влажный воздух, накатывающий вместе с седыми тучами, оседал ледяными кристаллами изморози на любой поверхности, создавая воздушные скульптуры. Изящные строгие статуэтки серебряной ольхи и звенящей от холода золотой осины, острые хищные абрисы темных елей, чудом сохранивших душистые зеленые иглы, оскольчатые короны на трещащих от мороза валунах, что обозначают граничную веху, и на покрытых приглушенно сияющим, словно темный обсидиан, металлом крышах полудюжины домов, укрытых в небольшом распадке.
И над бревенчатыми срубами, почти по самые окна спрятанными под синими в глухой тени снежными сугробами, поднимается и клубится то ли пар, то ли туман, который, стоило расслабиться, врезается в горло ледяными ножами и замораживал сомкнутые веки в один удар сердца. Пальцы покрывались мелкими ледяными кристаллами, буквально врастающими в кости морозом, волосы обращались хрупкой паутиной, обламывающейся от легкого касания.
Но стоящая на крыльце, покрытом облаком пронзительно холодной изморози, девушка не боится мороза и узоров, впивающихся ледяными кристаллами в дерево и плоть.
Девушка укутана в теплую на вид мохнатую шубу. Темный мех струится с узких плеч до самой земли, капюшон прикрывает голову и лицо. Девушка стоит, окутанная туманом и холодом, и, запрокинув лицо к сумрачному небу, мерно дышит, добавляя к ледяному туману и пар от собственного дыхания.
В доме за ее спиной ожидают посланники. Дверь, разделяющая их, была набрана из темных досок, выпиленных их толстого ароматного дерева, усыпанного темными иглами, еще совсем недавно истекавшего липкой золотистой смолой в ближайшем лесу. Доски скрепляли натертые до красноватого блеска уголки, широкие ребристые шляпки гвоздей, покрытые темно-красным лаком, выстроились стройными рядами сверху донизу в каждой из досок. Петли длинными зубастыми драконьими пастями вцеплялись поперек волокон, зеленовато-золотые изгибы и зазубрины впивались в мягкую древесину, оставляя словно следы зубов и когтей.
Вместо ручки было привинчена драконья морда размером с кулак из зеленоватого, покрытого патиной металла. Резная чешуя и гребни, украшающие выразительную морду были подведены черным. Только глаза были отполированы и сверкали красным золотом.
За дверью были пустые холодные сени, полные запахов мокрой кожи, березового и яблочного дыма, еловой смолы и горьких сушеных трав. Длинные светло-коричневые доски пола, ранее натертые до блеска густым белым воском, покрывали грязновато-коричневые следы множества ног. Те, кто прошел здесь, пронесли на подошвах пыль и грязь половины мира и пепел Горелых земель. Низкий потолок поддерживали отесанные балки, на которых еще кое-где сохранилась коричневая слоистая кора. Щели между досками стены были законопачены пенькой, которая серо-коричневыми неровными клочьями торчала между шершавых досок. Над маленьким горшком жаровни на толстых изогнутых ножках, стоящей в углу, поднимался легкий дымок от прятавшихся внутри угольков. Под решетчатой крышкой лежал пучок полыни и пижмы, это их горечь кружила в сенях, у особенно чувствительных носов и глаз вызывая слезы и надрывный кашель.
Вторая дверь из могучих темных досок, покрытых густым лаком, скрывала низкий длинный зал с парой узких, намертво заделанных окон.
Здесь горьковатый запах был еще гуще и резче, кружась длинными дымными мохнатыми нитями в сумраке, разрезаемом только несколькими рубящими лучами солнца, мешаясь с дыханием занимавших зал людей. Там, в глубине помещения стоял массивный стол, в высоком, свитом из черного металла подсвечнике горела временнАя свеча, две лампы, похожих на стеклянные бочонки неспешно чадили, добавляя сладковатый приторно-масляный аромат лилий, цепляющийся за чистые, свежеошкуренные бревна сруба. Жаровня почти не грела, угли под решеткой почти потухли, прикрытые белым зольным пухом.
Простой глиняный кувшин, несколько бутылок из темного стекла, закрытые увенчанными выточенными из камня фигурками воинов пробками, глубокие миски из темного дерева, накрытое крышкой большое блюдо, несколько подносов с нарезанными хлебами и мясом и кубки из серого, тускловатого, тяжелого на вид металла предполагали, что в какой-то момент в будущем тут будет происходить некое подобие пира. Но пока на скамьях, стоящих вдоль стола, гости сидели, тихо переговариваясь друг с другом. За меховыми и шерстяными одеяниями, в которые они кутались, было, пожалуй, и не разобрать, кто из гостей кто.
Девушка неслышно скользнула в едва приоткрытую дверь, позволив затихнуть разговорам. Пару мгновений только потрескивание свечи нарушало тишину, затем гости задвигались, и смутная тайна их личностей рассыпалась золотыми осколками света, заигравшими на гранях бутылки из зеленого стекла изумрудами и шпинелью.
Высокий, светлокожий и изящный, в золотых отблесках света Лесной, носил на лбу как символ статуса обруч из серебристого металла, играющий гранями прозрачных кристаллов, скованных им. Троих представителей Степного народа выдавали резкие черты лиц, словно вырубленных из высоких и узких стволов красного дерева. То дерево, на самом деле имело древесину от бежевого до темно коричневого цвета с золотистым и иногда красновато-коричневым оттенком. Горные пришли тоже втроем, острые и темные, как обсидиан, добываемый в древних горах. Внимательные вишневые глаза и сильные руки, черные волосы, практически способные заменить шапки - это были Горные из самых древних родов.
И для ровного счета двое Лесных составляли посланнику Великого леса. Вален Клинок, признанный учитель, в отблесках зеленого солнца казавшийся сонным, и командующий этой маленькой заставы, светлокожий и изящный, но словно бы переполненный силой.
- Рад, что вы наконец присоединились к нам, эрцогиня, - прожурчал Лесной.
- Нет того эрцогства, - сказала Оса, скидывая меха и присаживаясь на скамью рядом с учителем. - Есть только пепелище.
- И делить его рано, - гулко озвучил мысль один из Горных, щелкая по кубку.
- Я не против, чтобы вы поделили его, - Оса сложила руки на коленях. Было зябко, но не так, как остальным. Мир берег своего Барда. - Но сначала нужно его отвоевать.
- И на это, как я понимаю, времени у нас - до весны, - Лесной ласково улыбнулся.
- Ох, мой лорд, - фыркнул Степной, сложив руки на столе. Пальцы его были унизаны простыми кольцами, - зачем вам это пепелище?
- А вам?
- Не спорьте, зима не будет длиться вечно, - вздохнула Оса устало, опустив глаза, - лорды...
- Если только вы не хотите получить еще одну Вьюгу, - увесисто добавил Вален, подбирая меха и накидывая на плечи девушке.
- Вы двое нам угрожаете? - хмыкнул Степной. Две его спутников подобрались и напружинились.
Компания Горных плавно переместилась за дальний конец стола, внимательно наблюдая за напряженным разговором. И не желая попасть под возможный удар.
- Мастер Вален излагает ситуацию, - сухо заявил командующий, выпрямляясь, - так, как она есть. Или портал закрывается до весны, или нас пожрет сначала зима, а потом твари.
- Но как вы себе это представляете? - возмущенно проурчал кто-то из Горных. Самый темноглазый и острый, словно нож, прячущийся в скрытых под меховым одеянием ножнах.
- Отряд быстрым маршем выдвигается к месту, где открыт портал. Портал закрывается. А потом оставшиеся в живых делят территории.
Один из Степных оживился, демонстративно придвинув к себе тускло блеснувший кубок и плеснув туда напитка из кувшина:
- В любом случае, Наринэ претендует только на свои земли, и контингент предоставит, не оголяя границы. И в целом да, лучше все это... закрыть портал, убить тварей... до весны сделать. Пока люди сильны и здоровы. Затяжная зима на пользу Великому лесу не пойдет.
- О, кстати, как у Леовальда дела? - Вален сбросил с себя ленивую негу, в холоде выглядящую насколько неестественно, что это было странным образом угрожающе.
Распространяться при чужаках и делах своего лорда он явно не хотел. Вален кивнул.
- Так что эцогиня пепелища просит в счет Горелых земель сводный отряд, способный дойти по насту, сквозь тварей до портала, чтобы закрыть его и спасти всех нас? - посланник Великого леса шелестел почти язвительно.
Оса, кажущаяся такой маленькой, посмотрела на него. Улыбнулась.
- Вы хотите спасти нас? Я с удовольствием предоставлю вам место в перовом ряду копейщиков, что шагнут навстречу тварям, или приглашу в скрыт, который пойдет против колдунов, которые сторожат портал. Или пойдемте со мной, и я вручу вам способ закрыть его. И вы закроете его и если не сгорите, то получите все эрцогство разом.
- Да ладно, девочка, что у тебя там есть для закрытия порталов, - пренебрежение так и капало, задевая даже Горных и Степных, наблюдающих за диалогом.
- А у вас? Я вор, целитель, бард, мой учитель Вален Клинок, я незримая тень, я убийца колдунов, я вьюга этой зимы, я жизнь этой земли. Да, у меня есть способ закрыть портал. Или отпустить бурю. Что вы пожелаете? - голос был размеренный, четкий, словно заклинающий. Словно магический.
Голос Барда.
И от него все отшатнулись, кроме учителя, обнявшего Осу, в груди которой вибрировала сила. Оса, прямая и страшная, смотрела в упор на посланников, за ее спиной стоял поддержкой, опорой, бессмертной силой, легендарный Клинок, и смотрел так же прямо и страшно.