Аннотация: И снова я начала писать и не дописала... Торжественно обещаю моим немногочисленным, но любимым читателям закончить и этот мемуарный ужастик и все остальное :)
Эта грустная история с запахом снега началась в не очень далеком 2002 году.
Был светло-солнечный май и радостные люди с бледными лицами и руками спешили поймать первые теплые лучи. Она вышла из старого здания с массивной кованой лестницей, прошла по улице, свернула направо и, перейдя мостик, вышла на набережную. Ну, вот и все, еще несколько экзаменов и вот он - большой мир. Ей было 16 лет, амбиции и уверенность кипели и пузырились, и впереди было уже почти взрослое, вполне самостоятельное лето.
Выпускной пролетел быстро, ярко и почти не запомнился. Только несколько некачественных фотографий и обалденно вкусное на вид вишневое платье, оставшееся висеть в мамином шкафу. Лето запомнилось одуряющей свободой, ночевками на чьих-то дачах, холодным домашним вином и загорелым голубоглазым мальчиком Андрюшей, так кстати представленным в начале разгульной жизни. Яркой картинкой остался пляж за городом, поворот реки, маленький затон с ветками ивы до самой воды и поцелуи, жаркие, влажные, прямо под водой. И гибкое тело с сильными руками, и фраза вслед уходящему лету - не уезжай....
Перед ее отъездом было еще одно событие, которое через пару лет будет вспоминаться со смехом, в компании старых знакомых по дворовым баталиям. Лет несколько назад, в той, еще совсем маленькой и детской жизни, вспоминать которую в 16 лет еще как-то стыдно, была первая любовь. С каким-то сельским и отдающим чем-то смешным именем Вася. Он был обаятельный кот, умевший уговорить кого и на что только угодно, по-моему, так даже неживые вещи были ему послушны. Все окружающие девушки при его появлении спешили превращаться в легких мотыльков и очень быстро сгорали в огне его харизмы.
Обожглась и она.
Сидя жарким летом на стареньком стадионе - месте знакомства, глотала соленые слезы, больную обиду на него, такого милого и хорошего, но такого жестокого. Сколько там нужно было, чтоб обидеть одиннадцатилетнее дитё? Совсем немножко, сказать всю правду этим влюбленным глазам, готовым отдать все и навсегда. Они остались друзьями, потерялись на какое-то время, пробовали все сначала, но что-то было не так.
За два дня до отъезда в университетское будущее ей позвонила девушка его лучшего друга, Яночка, известная сплетница и хитрюга. И вывалила на одном дыхании - через неделю у Васи свадьба, а его невеста ждет ребенка. Анна не поверила, заметалась, позвонила. Насмешливый, всегда чуть с ленцой голос ответил: - да, женюсь. Договорились встретиться, посидеть на дорожку. Аня приехала к нему домой, по старой, наверное, уже вечной памяти найдя старый двор за детским садиком, поднялась на третий этаж и позвонила. Дверь открылась и сердце, замолчав на секунду, гулко ухнуло куда-то вниз. И вспомнились все радости и обиды, ароматный снег, огромными глыбами окружавший каток, валяние прямо на льду в обнимку, летний лагерь, и темная беседка в высоких соснах, и загорелая ножка, мелькнувшая в свете далекого фонаря, теплое дыхание на раскрасневшемся лице, и детские слезы, и глупые звонки с молчанием в трубку, не зная, что там АОН, что он просто смеется над влюбленным ребенком.
Как было тогда важно зайти в его квартиру в белой рубашке, узкой джинсовой юбке, в белоснежных босоножках на высоком каблуке (если б он только знал, как она в них мучалась), с матовой смуглой кожей после двух недель в Крыму. Вся такая невозможная, что аж зубы сводило от чувства собственного совершенства. Он прислонился к дверному косяку и тихо сказал: - ну привет, малыш. И все, совершенно все обиды разом стали такими далекими и неважными.
Они как взрослые сидели на кухне, с обычным советским гарнитуром, пили ароматный коньяк, ели брызгающие соком лимоны и апельсины и говорили, говорили.... Обо всем. О том, как страшно ехать в чужой город, в чужую жизнь, о том, как не хочется жениться на Юле, той крашеной блонде в ужасной рыжей дубленке, как-то случайно встреченной в центре, с хозяйским видом державшей его под руку, о том, как быстро все меняется и как исчезло детство. Позже, допив коньяк и выкурив на лестничной клетке по паре сигарет, они до беспамятства целовались в комнате его родителей, как бы прощаясь на неопределенное количество лет. И она вспомнила детскую клятву, и вышла из дома, так и не став его.
Он обнял ее возле такси, пожал по мужски руку и сказал очень на то время запоминающуюся фразу : -- малыш, я тебя уважаю. Правда, про себя он подумал другое - "ну мы же через несколько лет встретимся..."
Она уехала в большой город, и через три дня в провинциальном городке прогремела Васина свадьба. А еще чуть позже родился Владик, его сын. На этом, пожалуй, можно закончить мое маленькое предисловие к странной и грустной истории, длящейся по сей день...
Киев встретил высоким августовским солнцем в высоком сливово-синем небе и закрытыми дверями университета и общажного начальства. Просто в бланк вызова на поселение закралась ошибка, и теперь в запасе было целых три дня на знакомство с городом без шума первокурсников. Подружка по курсам и по общаге механиков - Инесса пообещала все устроить, и Аня просто поехала гулять по городу. Она обожала эти высокие здания с окнами-арками, мощеную дорогу, улыбчивых людей и горку возле Андреевского спуска, и словно живой, спускающийся к воде парк Славы, и дущу этого города и грешную суть. Киев как будто шептал тихонько: - оставайся, и ты тоже станешь всемогущей.... И она поверила.
Вернувшись вечером в общагу, Аня столкнулась с подругой и та, туманно объясняя, говорила про каких-то родственников, и что Аня не может сегодня у нее ночевать, и что ей очень неудобно.... В это самое время в дверях кухни видно было девушку, с длинными волнистыми волосами, болтающую ногами сидя на подоконнике. При последовавшем знакомстве выяснилось, что это подруга Инессы и что не только в Анином вызове была ошибка. Девушка оказалась тезкой, приехавшей из Винницкой области на учебу и имевшая брата, уже взрослого, третьекурсника, в чьей комнате и собиралась ночевать до своего поселения.
-- Ночевать будешь у нас, сказала винницкая Аня тоном, не терпящим отказа. Наша Анюта, за неимением вариантов, только кивнула и ушла к Инессе за рюкзаком. Ночь прошла в разговорах с новой подружкой и, особенно с ее старшим братом, Максимом, сразу проявившим интерес.
Три дня пролетели очень быстро, наступило первое сентября, Анютин день рождения. К огромному ужасу, все выделенные деньги были потрачены, а до прихода новых было еще несколько дней. Но новая компания решила устроить Ане первый праздник в Киеве самостоятельно, и они поехали на озеро. Из гостей были Анька-Пух (винницкая), ее брат Макс, тогда уже Анин парень, его сосед по комнате и земляк в одном лице - Богдан, Инесса с мужем и Колька, одноклассник, поступивший в соседний политех. Было весело и пьяно, купались в озере, и к вечеру разыгралась небольшая сцена ревности. Аня очень понравилась Богдану, и когда Макс был занят костром, Богдан выносил ее на руках из озера, чтоб не испачкалась в песке, и горячо дышал в загорелое плечико. Она так и осталась жить в комнате с ребятами, даже когда официально поселилась в другую общагу. И вроде все так хорошо началось, но...
Пришло время медосмотра первокурсников и после ужасного, первого в Аниной жизни, посещения неприятного женского врача-гинеколога, состоялся разговор. Они стояли на пороге ее общежития, и она тихонько, с ужасным стыдом шептала: -- Знаешь, врач говорит, что это врожденное, это лечится, но до первых родов сделать ничего нельзя, но это ничего... А он, немного испуганным голосом ответил: -- Ну... ты только не обижайся, мы, наверное, поторопились вот так жить вместе,... да и вообще,... наверное, не стоит нам видеться... Аня подняла полный обиды взгляд и возмущенно хлопнула дверью. Такое "не мужское" отношение было странным и противоречило всем представлениям о "взрослых" отношениях.
Она медленно поднялась по стертым ступенькам на пятый этаж, прошла по длинному коридору и, зайдя в комнату, молча легла лицом к стене на скрипучую сеточную кровать. Через пару часов обида перестала быть такой горькой и, думая, чем бы заняться, Аня услышала писк мобильного телефона. Пришло сообщение от пропащего папы из Польши, в котором говорилось о скором приезде, о какой-то выставке, и как всегда о том, как он скучает. "Вот-вот, решила она, там и развеюсь".
Через пару дней отец позвонил уже из Киева, Аня устроила его с коллегой в университетскую гостиницу и после обеда они поехали на выставку в парк Пушкина. Их стенд спонсировал мелкий киевский бизнесмен Леонид со смешной фамилией Домбик. Ане представили Лёню и польских коллег и попросили принести кофе и разложить прайсы. Посетителей было мало, после небольшой конференции с журналистами основные спецы разъехались и теперь только простые зеваки бродили по залу. Среди гуляющих Ане почему-то постоянно попадался на глаза высокий парень с дорогим профессиональным фотоаппаратом. Ближе к вечеру парень стал постоянно крутиться у польского стенда, разговаривая о чем-то то с поляками, то с Лёней Домбиком. После того как их представили друг другу, Аня выяснила, что Сережа племянник Лёни.
В практически пустом зале выставки, с мигающей где-то на выходе лампочкой, они стояли и не могли отвести глаз друг от друга. Они говорили о каких-то глупостях, только бы не уходить. Аня вдруг подумала, что она боится Сергея, и в то же время он как родной. Сережа оставил ей свою визитку, она смутилась и, не имея своей, быстро написала на листочке свой номер с именем.
- Не бойся, я не забуду.
Аня вспыхнула и, попрощавшись, вышла на улицу.
На следующий вечер был ужин в дорогом ресторане, где папочка-кукушка изо всех сил хвалил Аню, пытаясь показаться хорошим отцом. Аня слушала невнимательно и ела шикарную осетрину, запивая белым вином. Сережи не было, но было чувство какой-то детской обиды на него. Днем он приходил на выставку с какой-то выцветшей девицей и Анна, уже было настроившая воздушных замков и будущих светлых и радостных событий, поняла, что она не нужна. Сережа ходил с барышней за руку с совершенно отстраненным лицом и старался не смотреть в сторону польского стенда. Надежда была, но очень призрачная. Когда закончилась выставка и отгуляли банкет со звездой (звезда оказалась симпатичной девушкой с точеной фигуркой и мелодичным голосом) и по прошествии недели Сережа не позвонил, Аня даже не удивилась. Иногда, в приступах глупой тоски она думала о Максе и хотела зайти в гости, потом передумывала и шла к его сестре - Пуху. Так было проще. Они сидели на низком подоконнике в конце коридора, курили синий лм и под несколько чашек натурального кофе обсуждали настоящую жизнь.
И вот, через несколько дней он написал смс. Аня уже и думать забыла о выставке и о Сергее. И не узнала. Он представился снова, и она удивилась, что он не забыл. Предложил встретиться. Они встретились на Индустриальном мосту. По-моему, мост - это вообще какое-то заколдованное место. С него или все начинается или им заканчивается. Причем совсем необязательно, чтобы мост был настоящим, гипотетический тоже пойдет.
Аня стояла на мосту, нервно курила и оглядывалась. Темнело рано, и она боялась не узнать волшебного Сережу, человека из другой жизни. Зазвонил мобильный, улыбающимся голосом Сережи сказал ей повернуться направо и идти прямо. У стоящей на мосту темной машины замигали фары, но Аня совершенно не обратила на это внимания. Дверь открылась и ее позвали. Аня замешкалась и подошла к машине. Сергей вышел и поздоровался.
-- Садись, поедем кататься.
-- Я... ну только не долго, мне в общагу надо успеть.
-- Как скажешь!
Длинная машина темно-синего цвета долго петляла по старым улочкам Подола, и остановилась возле глухого забора. Аня с опаской посмотрела сначала на забор, потом на спутника. И совершенно спокойно сказала:
-- Я боюсь.
-- Чего? - удивленно спросил он.
-- Тебя, ехать с тобой в машине, этого забора.
-- Я не собираюсь делать ничего плохого, выходи, -- рассмеялся Сережа.
Они вышли из машины, тихо пискнула сигнализация. В заборе обнаружились ворота и калитка. А внутри.... Это был другой мир.
Аня с сомнением посмотрела на свою белоснежную ветровку и голубые джинсы. Сережа улыбнулся, взял ее за руку и повел к длинному помещению, по дороге приветливо махая кому-то рукой. Внутри были длинные полки со шлемами и вешалки с костюмами. Называлось все это безобразие - картинг. Аня долго отнекивалась и упиралась, не желая надевать лягушачий комбинезон и, тем более, шлем, но любопытство победило. На первом круге Сережа быстро исчез из вида и через пару поворотов, не справившись с управлением, Аня отпустила все педали и закрыла глаза. Через пару секунд она услышала рядом чей-то хохот. Один из работников картинг-центра вытаскивал ее карт из завала старых покрышек. Рядом стоял Сережа, и они оба громко смеялись.
-- Ну, настоящая женщина, чуть что - сразу глазки закрыла и руль отпустила! - очередной взрыв смеха.
-- Ах, так, ну я тебе сейчас покажу!!! - задорно крикнула Анюта и почти до упора вдавили газ, выворачивая на трассу. На третьем круге он ее догнал, и соревнование стало непредсказуемым. После пятнадцати кругов подряд Аня отставала на несколько секунд, но все равно выглядела победителем.
-- Ты вот, сколько лет за рулем? - сняв шлем и рассыпав по плечам черные волосы, спросила она.
-- Почти 9, а ты?
-- А я - впервые!
-- Да ну!
-- Ну да! И я почти победила!
-- Все, сдаюсь, победителю предлагается праздничный банкет! Поехали?
-- Поехали!
Аня уже не боялась, было весело и спокойно, Сережа был внимательный и добрый, вечер был сплошным волшебством.
Через пару кварталов, все на том же Подоле, обнаружилась симпатичная фаст-фуд кафешка "Домашняя Кухня".
Они сидели за дальним столиком у окна, ели что-то ужасно горячее и дико вкусное и от удовольствия Аня жмурилась и болтала под столом ногами.
Поздним вечером машина подъехала к общежитию, и она выпорхнула с переднего сиденья, не дав себя поцеловать. Она чувствовала себя ребенком, и не хотелось опошлять такой чудесный вечер взрослыми эмоциями. Девочки в комнате, которым было все равно, даже не спросили, где она была. Аня и не ответила бы. Она была так счастлива, что, сбегав в душ, покурив и почитав "смс-спокойной-ночи" быстро заснула крепким сном.
-- Доброе утро, Аня!
-- Ммм.... А что, уже утро?
-- А ты еще спишь?
-- Нет, диссертацию, блин, пишу!
-- Ну не злись, просто я соскучился...
-- Сереж, я не злюсь, я спать хочу. А чего ты так рано?
-- Да вот хотел предложить тебе встретиться вечером.
-- А что делать будем?
-- Сюрприз!
-- Ну ладно, заедешь за мной часов в 6?
-- Конечно!
-- Ну, тогда до встречи!
-- Пока... -- зевнула в трубку Аня.
Неделя пролетела как один день. Казалось, что это все - один прекрасный сон, и что так не бывает, по крайней мере, со мной, и быть не может, но все же есть и это так здорово! Сидеть в машине, смотреть, как по сторонам одной сплошной цветной полосой проносятся дома и улицы, сливаются в одно лица прохожих и кажется, что там, за пассажирским окошком, совсем другая жизнь, а нас, тут, в тепле сумрачного салона, совсем не касается вечная суета повседневности. Они заезжали в парки, с визгом катаясь по петляющим дорожкам, смотрели закат на озере за городом, грустно оборачивались вслед нелепым девчонкам на трассе, ели пиццу с ананасами и запивали шипучкой, смотрели друг на друга и не понимали, почему этого не было раньше, почему они столько пропустили.
Один из вечеров той недели заканчивался, уступая место влажной ночи. Сергей и Аня сидели на берегу Днепра, на небольшом пляже. Немного устав от "вечного праздника" они просто молча смотрели на черную блестящую воду. И вдруг как прорвало.
Аня, захлебываясь слезами, рассказала ему все, как скучает по дому, как не хочется приходить по вечерам в общагу, к совершенно чужим людям, как стыдно было говорить с Максом и как обидели его слова. Это признание было сродни истерике, после которой всегда становится легче. Пошел дождь, и они перебрались в машину. Сережа просто молча слушал, глядя на капли, бегущие по стеклу. Он просто впитывал ее боль как свою. Аня договорила, истерика утихала, слова становились медленнее и тише, она зевнула и, свернувшись по-кошачьи в разложенном кресле, заснула. Сергей тихо завел машину и медленно выехал на мост. Всю дорогу до ее общежития он то и дело посматривал на соседнее сиденье, где, как ему тогда казалось, спала любовь всей его жизни...
А потом он исчез. Без объяснений, не позвонив и не написав даже смс. На неделю. Где-то посерединке той недели был его день рождения, тогда уже и ее праздник. Дома его не звали к телефону, на мобильном он не отвечал, на работе говорили, что он уехал.
Это потом уже Аня узнала, что к нему приехала та самая девица, с которой он был на выставке, и они выясняли отношения. Точнее, выясняла она, он их разрывал.
Аня сидела в общаге и каждый вечер, не имея возможности что-то узнать, писала письма. Просто говорила с ним и слушала его ответы, только не вживую, а на тетрадных листочках в клеточку. Писала стихи, и в длинном общажном коридоре поздно ночью светился огонек тлеющей сигареты, и грустные вздохи иногда нарушали сонную тишину.
В день его рождения Аня не выдержала и поехала к нему на работу. На нее презрительно смотрели его родственники и коллеги. Она отвела Сережу в сторону, поздравила, подарила открытку и подарок и, спросив: "Почему?", ушла. Он не бросился ее догонять. Она не обернулась. Почему-то было трудно дышать и хотелось воды. Аня через "не могу" дошла до ближайшего ларька и почти залпом выпила бутылку минералки. Стало немного легче, но в голове отчетливо билась мысль - неужели я не заслуживаю даже того, чтобы мне в лицо отказали?!
Уже вернувшись в общежитие, Аня увидела на забытом мобильном несколько неотвеченных вызовов и смс. Все они были от Сергея. Она согласилась встретиться с ним вечером. Позже, спускаясь к машине, на автомате положила в сумку те самые письма, написанные в неизвестности.
Они снова катались по ночному Киеву, Сережа шутил и смеялся, и вроде как не было никакого исчезновения, и они все так же были парой. Время подходило к полуночи - часу пик для общежития. Уже знакомая нам машина быстро ехала вдоль линии скоростного трамвая. Практически не отдавая себе отчета в том, что делает, Аня сказала: "Сереж, останови машину". Они стали возле тротуара, и Сергей с удивлением посмотрел на мрачную Аню.
-- Что случилось?
-- Мне надо кое-что тебе прочитать.
-- Что именно?
-- Знаешь, когда тебя не было всю эту неделю, я начала писать письма.
-- Мне?
-- Ну не себе же самой.... И вообще, я не хотела тебе их читать...
-- А зачем тогда сейчас сказала, что прочитаешь?
-- Наверное, это не хорошо, просто мне хочется, чтобы ты понял, что я тогда чувствовала, чтобы не мне одной было больно.
И Аня прочитала их все, одно за другим восемь писем, не глядя на него. А когда подняла глаза и встретилась взглядом, сначала не поверила. Из его зеленых глаз текли слезы. Именно в тот вечер они были ближе, чем когда-либо, настолько близко, что до сих пор Ане не верится, что так бывает. Он привез ее к дому и долго молчал.
-- Спасибо тебе.
-- За что?
-- За то, что ты есть. Я люблю тебя.
-- Я знаю. Спокойной ночи.
-- Может, поедем кататься до утра?
-- Не стоит, мне утром на пары. Я позвоню, Сереж.
На огромных, белоснежных до синевы крыльях, Анюта летала в ту ночь. И, видимо, по закону компенсации, в ту же ночь был навсегда утоплен новый мобильник, подарок из Польши. Но как бы не была обидной потеря, то, что сказал Сергей, было гораздо важнее.
От автора: как-то уж очень сопливо вышли последние несколько абзацев, не находите? Ну, вот так всегда, когда пишешь правду. Так что sorry, I do not have a right to change history, even if it"s history of my own life.
Дни сменялись днями, каждый был непохож на предыдущий. Все было ново и интересно, и ощущение того, что она ребенок-почемучка, не покидало Аню ни на секунду. Поездки на мотороллере, гонки на машинах и мотоциклах, закатное небо над Киевом, первый снег, ночные прогулки, горьковатый швепс, открыточки-сердечки, фотки в самых бешеных ракурсах - все это казалось бездонным морем удовольствия.
Где-то в середине октября Аня поехала в родной город. Шла по улице мимо школы с подружкой Анькой. Навстречу шли знакомые ребята - Андрей Пончик и Юра. Поздоровались, выяснили, кто где учится, кого из "своих" видит.
-- Ань, ты вовремя приехала! - сказал Пончик.
-- А что, могла и не вовремя?
-- Просто у меня в пятницу был день рождения, а сегодня я буду отмечать. Придете?
-- Наверное...
-- Ну, мы будем ждать в шесть возле "Золотого Шара".
-- Ок, если получится, будем.
И так как на вечер ничего другого не придумали, девчонки решили принять приглашение. Они немного опаздывали и зашли сразу в зал. Собралась компания человек пятнадцать, большинство они знали. Поздоровавшись, Аня и Аня сели на свободные места. Пока делали заказ и обменивались последними новостями, наша Аня ничего не замечала. А когда подняла глаза, почувствовав взгляд слева, так и застыла на месте. Это был Андрей, тот самый летний мальчик с огромными голубыми глазами.
-- Здравствуй, Анечка...
-- Привет, Андрюш! Как жизнь молодая?
-- Да вроде все по-старому, как ты?
-- И я ничего, учусь, живу, вот домой решила приехать.
-- Я скучал.
-- Правда? Льстит, хотя верится с трудом.
-- Почему это?
-- Насколько я тебя знаю, девушки рядом долго не задерживаются, ты любишь разнообразие.
-- Ань, ну зачем ты так, ты же помнишь это лето.
-- Да, помню, но оно закончилось.
Со стороны было видно, что парень и девушка совсем не участвуют в общем разговоре и заняты только друг другом.
Прошло еще полчаса, и они вышли на улицу.
-- Я часто тебя вспоминаю.
-- Я тоже вспоминаю, иногда.
-- Аня, можно я тебя поцелую?
-- А смысл? Зачем начинать снова то, что ни к чему не...
Последние слова не были сказаны. Андрей потянулся к ее губам, и они снова окунулись в лето. Андрей и Аня были вдвоем почти до утра, просто держались за руки, гуляли по улицам, он носил ее на руках, и неожиданно теплая октябрьская ночь закрывала их от поздних прохожих.
Утром он сказал, что уезжает в Германию. Аня уехала в Киев, не прощаясь. Всю дорогу она с нетерпением ждала что вот-вот покажется киевский вокзал, и что совершенно странно - перед Сережей она не испытывала ни малейших угрызений совести.