Его имя - Дэвлин. Имя, нареченное в честь великого воина-освободителя Девлина Гарра.
Озорной, быстроглазый мальчишка, чернявый - весь в отца. Мать не могла нарадоваться на него, считала Даром Божьим.
Деревня, окруженная степью, из года в год томилась под палящим желтым солнцем. Жизнь здесь текла вяло, едва теплилась - лишь в двух верстах от околицы кипел муравейник гигантского притона.
Гражданская война, уже как полгода выпроставшая кровавые щупальца, добралась и захлестнула, наконец, деревню. Некогда незыблемая монархия корчилась и хрипела теперь в беспощадных объятиях обозленных чернорабочих.
Девлин рано лишился матери: троица солдат Гвардии Монаршей спьяну зверски изнасиловала женщину на глазах ребенка; последний из насильников в самый момент экстаза вогнал женщине под ребро тонкое лезвие.
Мать еще жила. Солдаты небрежно толкнули к охладевающему ее телу мальчика, один из них сбивчиво, но развязно отмочил какую-то шуточку по поводу того, где будет похоронена эта тварь, и темнота переулка подернулась диким пьяным гоготом.
Мать в последний раз прижала к себе ребенка. Она давно уже должна была лишиться сознания - от потери крови - и тихо умереть. Но этого не случилось.
Девлин запомнил ее глаза: серые, глубокие, внмательно- напряженные, навыкате - словно мать жаждала уцепиться за что-то в ответном взгляде сына, дать ему понять нечто невыразимое. Девлин теперь никогда не забудет этот преисполненный боли и ожесточенного бессильного гнева взгляд.
-Будь сильным и не дай себя унизить, - слабо прошептала мать, и этот шепот смог перекрыть гогот солдат.
Мальчика отпустили. Он так и не узнал, что стало с телом его матери.
Отец вскоре сошел с ума от горя. Девлин начал жить уличной жизнью, побираться, воровать - и делил добытую еду между собой и потерявшим разум отцом. Девлин часто кусал свою руку, падал в обмороки, но не допускал и мысли, что его отец умрет с голоду.
А ведь Девлину тогда было всего двенадцать.
В его памяти крепко отпечаталось, как солнечный луч, размываясь, бьет в темную комнату, выхватывая барашки кружащейся пыли, а он, Девлин, смотрит на это и слышит, как за стеной не своим голосом кричит отец...
Девлин осиротел в этот же год - отец не пережил зиму.
Девлин очутился в притоне. Парень рано познал женщин, освоил все премудрости грязной уличной жизни, начал курить траву...он боялся лишь алкоголя и тяжелых наркотиков - покойница-мать когда-то рассказывала о последствиях, он запомнил ее слова.
Местные дельцы держали Девлина для особых извращенцев, а таких было не так уж мало.
Жизнь не хотела налаживаться, да Девлин и не знал, как это - чтобы жизнь наладилась, стала другой.
С голоду он жевал грязь, чуть ли не каждый день его избивали, но он не мог защитить себя, потому что был слаб и не умел этого.
-Будь сильным и не дай себя унизить, - когда-то сказала мать.
Парень сильно ослаб, его вышвырнули из притона. Сумасшедший от голода и усталости, Девлин поселился в чаще леса, одичал и похудел еще сильнее. Вскоре его обнаружили охотники, полумертвого, лежащего лицом вниз и тяжело дышащего.
Девлина даже и не подумали выхаживать - вся округа была охвачена распрями из-за гражданской войны - его сразу устроили охранником в торговый челнок, по сути, он стал живым щитом - даже кухонного ножа не дали.
Во время первого же рейда на челнок напали - и Девлина вытолкнули из повозки в хаос крушащих друг друга тел. Он вгрызался зубами в человеческую плоть, не различая своих и чужих, бесновался по-звериному, надсадно рычал.
Челноку удалось отбиться. Девлина подобрали. Он истекал кровью и утробно хрипел при каждом вдохе.
Через неделю раны загноились, по ногам поползли лиловые гангренозные пятна. Челночники - все дородные мужчины с бородами (признак знатности и обеспеченности) - покачивали головами, но в глазах их стыл равнодушный холод. Судьба Девлина для них была предрешена.
Девлин всегда молчал, на вопросы отвечал скупым бурчанием - говорил он плохо, почти не умел. ?Зачем нам это животное?? - думали челночники.
В одном заезжем поселении Девлина напоили допьяна (великодушный жест)и под сизый вечер привязали к столбу. Обуза никому не нужен.
Когда Девлин очнулся от пьяного угара, стояла глухая ночь. Онемевшие члены не ныли, но сильно затекли от веревок. Боль от лиловых пятен чуть не вышибла из Девлина сознание, но он держался изо всех сил. Ночь вдруг поразила Девлина, отвлекла от исступленной борьбы, она вылила на него черную смолу звездного неба, приятно холодную, и он смотрел на нее, дикий, затравленный, смотрел боязливо, с восхищением в черных, точно таких же, как у матери, глазах.
Пьяная компания, возвращавшаяся из кабака, наткнулась на привязанного голодранца... Девлина вусмерть избивали, избивали жадно, с наслаждением в каждом миге, вымещая всю злобу, на которую только способно человеческое сердце.
Сквозь шум крови и отекшие от ударов глаза ночь зубоскалилась и упрекала Девлина - и ему казалось, что это мать упрекает его.
Тело понаивало. Он зачем-то цеплялся за жизнь.
Ему чудился город. Город утопал в огне. Огонь шквалом наваливался на дома, хоронил под собой людей. А он спал в темно-синей колыбели, и мать пела ему своим тихим красивым голосом. Вдруг взблеснуло лезвие, и раздался дикий хохот отца...появились проститутки и жалостливо посмотрели на него, а элегантно разодетые извращенцы с одутловатыми лицами потянули свои руки.
Внезапно он почуял холод. Он оказался в озере, и две пары крепких рук держали в воде его страдающее тело. Он не знал, явь это или бред, но понял, что его сейчас утопят, и заверещал, чуть не запищал. И упал в забытье от резкой боли.
Девлин видел глаза. Глаза матери? Нет. В какой-то момент он понял, что умирает, и ему стало тоскливо и жалко себя. Он мелко задрожал и очнулся.
Перед ним стояла женщина. Эти до щеми в сердце знакомые глаза,черты лица... Девлин радостно взвизгнул: мама! Но это монашеское одеяние...
Дэвлин ошибся.Оказалось, его выходили и приютили монахи. Теперь он жил с ними, за белокаменными стенами, в низенькой келье.
Он был дик и боялся монахов. А они понимали его и выказывали учтивое, слегка наигранное, равнодушие.
Та женщина приходила вечерами омывать его больные ноги. Он боялся и ее, но вскоре привык. Затем начал жадно ловить каждое ее движение, чуть не следить за ней днями напролет. Она стала учить его чистописанию и говорению, а он только слушал ее голос и совсем по-человечьи улыбался.
Девлин был молод, ему хотелось женщин.
Под раскидистыми ветлами, на краю широкого суходола, раз в седмицу собирался весь скит. Монахи многое говорили о Боге, о сущности человеческой жизни, о любви и сострадании. Девлин не понимал. Жизнь его стала тихой, спокойной - измученную душу его наконец охватила светлая благодать.
И вот войска заполонили кровью поселение до самых стен монастыря. Вскоре были взяты и колокольня,и белокаменные стены.
Монахов убили сразу же. Предатели, они помогали народу, тем, кто всколыхнул войну. Монашенок распяли на главной площади, близ того столба, где был привязан когда-то Девлин.
Он вырвался из толпы и начал дико рычать. Война отняла у него всё - и теперь отняла окончательно. В его глазах отражался страх - и непонимание.
-Животное, - презрительно хмыкнул командир дивизии его монаршего величия пехоты, совершенно не представляя, кто здесь на самом деле является животным.
Девлин ринулся на толпу, и его тут же расстреляли.
-Будь сильным и не дай себя унизить, - когда-то сказала мать.
Его имя Девлин. Имя, нареченное в честь великого воина-освободителя Девлина Гарра. Ничего не значащее имя.