Сигнальные дымы говорят, что у меня сейчас очень необычный промежуток в жизни. Личная экзистенция ничего конкретного не нашептывает, но всё же, последнее время, являются мне всевозможные знаки.
Вот, например, несколько дней назад.
Пошел ночью за сигаретами в ларек у метро.
На улице пустынно и промозгло. С неба льется какая-то мразь.
Тихо. Мрачно.
У палатки тусуется знакомый бомж по имени Пётр. Он - добродушный молодой человек, периодически подкармливающий пищевыми отходами соседнего онкологического диспансера бездомных кошек у нас во дворе.
Здороваемся. Покупаю ему и себе курева. Беседуем о погоде и вечных ценностях.
За светской беседой выходим на перекресток Бауманской и Бакунинской улиц.
Назавтра у меня перезачет и особо долго гулять мне не с руки. Звук тормозов проезжающего автоэкипажа сливается со звонком моего мобильника.
Поднимаю трубку.
На том конце провода вкрадчивый мужской голос, не без скрытого раздражения в интонации, покровительственно интересуется, не с Кириллом Валерьевичем ему довелось связаться посредством беспроводной связи.
Обнадеживаю бесплотного собеседника. Подтверждаю его догадки и чаяния. Интересуюсь поводом не раннего звонка. Мне ответствуют, что со мною беседует трепетный родитель одной из моих студенток. Имени своего, впрочем, не называет, чем сразу делает невозможным дальнейшие коэкзистенции. Грубо говоря, надо таких сразу же посылать. Будучи воспитанным и главное чрезвычайно любопытным мальчиком продолжаю внимать начальственному голосу, вещающему мне о том, что не стоит мучить студентов. Без единого слова, выслушиваю этот детсадовский бред, вешаю трубку при появлении скуки от нотаций изнервничавшегося дяденьки.
Петр интересуется, кто звонил.
Ответствую.
Петр скорбно делится со мной своей проблемой.
Его задирает помощник дворника из соседнего двора.
Я решаю помочь.
Мы подходим к бойлерной, где обитает обидчик моего протеже. На ступенях этого неприятного здания сидит татарский мужчина по имени Игорь. Он и есть тот самый помощник, из-за которого, собственно говоря, Петру негде жить.
Игорь - собачник. Вокруг него копошится стая бездомных собак, ощеривающихся при нашем появлении. Завязывается этикетный разговор. Выясняется, что неприязнь Игоря вызвана общим негативом по-отношению к кошкам, а Петр тут вовсе не при чем.
В разгаре нашего диспута, из-за угла появляется наш районный сантехник. Это двухметровый малоразговорчивый таджикский мужчина по имени Шахты, регулярно помогающий практически забесплатно всем жителям нашего дома устранять последствия засоров и подтоплений.
Он убежденный философ и прекрасный людовед.
Подходит к нам.
Жмет всем руки.
Вникает в беседу.
Деликатно интересуется деталями.
Почти сразу, Шахты становится безмолвным судьей нашего дискурса.
Шахты - инженер. Он больше 20 лет проработал директором электростанции недалеко от Душанбе. До начала войны, под его началом было больше ста человек. Что-что, а людей мирить он умеет. Это все знают.
Еще через какое-то время Игорь с Петром понимают абсурдность выяснения вопроса, кто важнее кошки или собаки. Происходит естественное примирение.
Сидим на самопальной скамейке у открытых дверей бойлерной. Курим. В спину нам дышит теплый воздух от котлов. Еще через несколько минут, из-за клоков облаков появляется Луна. Собачий вожак внимательно оглядывает всех присутствующих, театрально поднимает морду к небу и начинает подвывать. Люди и животные внимают. Жильцы из ближайших домов в ужасе льнут к окнам.
В самый патетический момент арии кудлатого пса, у меня опять начинает звонить сотовый. На тусклом экранчике высвечивается номер неврастеничного родителя.
Трубку я решаю сразу не брать.
- А чего он воет? - спрашиваю я Шахты.
- Они всегда воют перед землетрясением, - совершенно бесстрастно ответствует наш восточный философ.