Алексеев Игорь Викторович : другие произведения.

Мысли читателя "Повестей покойного Ивана Петровича Белкина"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    В увлекательном эссе рассмотрены вопросы многоуровневого повествования, индивидуальностей рассказчиков и их взаимного влияния в сочинении А.С. Пушкина "Повести покойного Ивана Петровича Белкина". Сделано заключение об общей композиции цикла, рассмотрена роль рассказчицы К.И.Т. в раскрытии авторского замысла повести "Выстрел", заподозрены тайные мотивы А.С. Пушкина в создании образа Белкина, а также отмечены общие пристрастия и возможная связь Белкина и Онегина. Эссе будет полезно юношеству, пребывающему в неустанных поисках свежих идей для своих школьных сочинений. Использовать осмотрительно!
Статья, предлагаемая на суд читателей, явилась результатом мысленного эксперимента - была предпринята попытка воссоздать восприятие этих повестей неким условным жителем России девятнадцатого века и посмотреть на труды Белкина его глазами. Предполагалось, что этот читатель уже знаком с "Евгением Онегиным" и может рассматривать повести Белкина в контексте романа, пытаясь выделить в нем голоса рассказчиков и понять, какое влияние на произведение А.С. Пушкина оказывала личность и литературный талант основного повествователя - Ивана Петровича Белкина. Стоит ли говорить, что современное понимание нравственно-философских аспектов повестей покойного никак не возможно без учета многочисленных мнений исследователей-пушкинистов, и предполагает по меньшей мере знакомство с ними. Вместе с тем, поставленная задача воссоздания восприятия повестей читателем, жившим почти два века тому назад диктовала необходимость отказаться от огромного корпуса ценнейшей исследовательской литературы, появившегося на свет позже. В полной мере осознавая это, и не желая конфликтов ни с кем и ни в какой форме, те замечания современных литературоведов, которые сочтены автором статьи наиболее ценными, были приняты им во внимание, а его заметки и подстрочные комментарии дополнены необходимыми отсылками, но только после того, как основные выводы о произведении уже были сделаны автором самостоятельно. Сей труд не претендует ни в коей мере на то, чтобы считаться хоть как-то отражающим современное состояние вопроса, он касается даже не столько самих "Повестей Белкина", сколько тех мыслей о них, которые могли бы родиться в голове читателя позапрошлого века, еще не вооруженного нынешним, прошедшим всестороннюю проверку пониманием творчества Пушкина.
  
   И. В. Алексеев
   12 января 2021 года.
  
   Проблемы трактовки "Повестей Белкина". "Повести Белкина" невероятно трудны для понимания при кажущейся простоте. Зачем Пушкину понадобился посредник между автором и читателем, и кто такой этот Белкин? Почему Пушкин не поставил под этими повестями свое имя?
   В. Э. Вацуро: "Вопрос о том, какую роль играет в "Повестях Белкина" сам Белкин, до сего времени остался спорным. Некоторые исследователи склонны были видеть в нем реального "повествователя" и стремились в самом тексте повестей выделить черты его стиля и сознания; другие смотрели на него как на фигуру чисто условную, призванную лишь мотивировать циклическое построение сборника" (Вацуро, 1994, 36).
   Кроме того, существует неоднозначно трактуемая проблема обоснованности названия сборника повестей Белкина циклом. Как правило, справедливо пишет Н. К. Гей, "обозначение "Повестей Белкина" как цикла остается само по себе, а рассмотрение их идет изолированно"; "настойчиво называя "Повести Белкина" циклом, никто достаточно аргументированно не занимался взаимной последовательностью повестей, вытекающей отсюда логикой и смыслом, обретаемым произведением в зависимости от занимаемого им места" (Гей, 1989, 70, 76.).
   Ввиду сказанного, вопрос о том, являются ли "Повести Белкина" собранием текстов различных произведений или единым текстом одного произведения, представляется крайне существенным для их понимания. Он, в частности, был затронут еще В. С. Узиным, справедливо полагавшим, что если "предисловие есть неотъемлемое звено всего этого цикла, тогда не должно быть ни одного элемента во всем эпическом круге, называемом "Повестями Ивана Петровича Белкина", который не влиял бы на соседние элементы и затем и на всю систему повестей; тогда не могло и не должно бы быть такой повести, которая имела бы разный от других повестей смысл, а все пять повестей должны были бы иметь один и тот же смысл" (Узин, 1924, 69).
  
   Трехуровневая композиция повестей. Повести Белкина написаны Пушкиным осенью 1830 года, ранее в том же году им завершена работа над восьмой главой "Евгения Онегина". Композиция всех пяти повестей предусматривает три уровня повествования на выбор читателя, рассмотренные ниже - сюжетный, создаваемый рассказчиком-гостем, исполнительский уровень, который появляется от пересказа услышанных историй Белкиным с использованием доступных ему изобразительных средств, и авторский уровень, на котором автор неявным образом, но тепло и с большим юмором комментирует творческий процесс увлеченного литературой и писательством Ивана Петровича, при этом создавая совершенную иллюзию спонтанности происходящего. Занимаясь поиском общего смысла всех пяти повестей, позволяющих считать их единым произведением, нельзя не заметить, что, как и в романе "Евгений Онегин", их основное содержание создается не на сюжетном, а на авторском уровне. Как и в романе, определяющее значение при этом имеет не то, что сообщается читателю на словах, а то, как это делается (Алексеев, 2021). Повести Белкина - это не только пять историй разной степени правдоподобности, но и общий рассказ о том, как Иван Петрович в меру своих способностей и талантов писал эти новеллы, пересказывая сюжеты, услышанные им от других.
  
   Заимствованная фабула повестей. Кем бы ни был читатель Ивана Петровича - неискушенным и наивным неофитом, или опытнейшим гениальным писателем, - он не может не обратить внимание на минимализм повестей Белкина. Так, Лев Толстой, к примеру, отметил, что "Повести Пушкина голы как-то" (Толстой: 187-188). К словам Л.Толстого можно добавить еще и вторичность их сюжетов - как неоднократно отмечалось при жизни А.С.Пушкина, все сюжеты заимствованы из других произведений, они не являются оригинальной выдумкой автора. Заимствованный характер использованных сюжетов самим Пушкиным не только не скрывается, но и подчеркивается, во-первых, прямым указанием составителя со ссылкой на соседа Ивана Петровича о полном отсутствии у последнего воображения, а во-вторых, самим фактом присутствия в повествовании других рассказчиков, по-видимому, гостивших у Белкина и рассказавших ему истории, фабула которых использована Белкиным впоследствии для своих произведений. Таким образом, все пять повестей объединены общим правилом их создания - пересказом Белкиным историй, сочиненных кем-то другим.
  
   Многоголосие рассказчиков. Различия повестей между собой и их схожесть также проистекают от общего способа их создания. Прежде всего, это многоголосие повествователей, каждый из которых обладает собственной индивидуальностью и рассказывает Белкину свою историю, привнося в нее что-то от себя - повести отличаются между собой сюжетным, жанровым и стилистическим разнообразием, которое отражает вкусы и предпочтения разных рассказчиков. Так, "Метель" и "Барышня-крестьянка", две повести о любви со счастливой развязкой, имеют общую сентиментально настроенную рассказчицу К.И.Т. со своими речевыми особенностями. "Гробовщик", короткая история мистического содержания, поведана Белкину городским приказчиком, любителем чтения, следящим за литературными новинками. Отставной офицер поделился с Иваном Петровичем историей с дуэлями из быта военных, а странствующий чиновник - семейной драмой станционного смотрителя, которой он оказался свидетелем. Нетрудно заметить, что в повестях в их совокупности представлен практически весь спектр чувств и переживаний персонажей популярной массовой литературы, но при столь больших различиях в эмоциональном фоне их объединяет почти полное отсутствие внутренней психологической динамики персонажей. Те немногие и неявные исключения, которые можно найти в "Метели" или "Станционном смотрителе" носят определенно заимствованный характер и не принадлежат Ивану Петровичу. Причин для этого две: первая - неразвитые навыки литератора Белкина, у которого, по-видимому, не хватало мастерства для самостоятельного изображения достоверных характеров в их развитии, а вторая причина - в самой форме коротких повестей, не предполагающих длинного повествования, а построенных на действиях персонажей или одном центральном эпизоде, а не на характерах в развитии.
  
   Пушкин как закулисный рассказчик. Рассказчик-Пушкин на страницах повестей выступает как проекция реального автора А.С.Пушкина - его инициалами подписано вступление "От издателя". Присутствие рассказчика-Пушкина в повествовании делается очевидным благодаря "авторским" отсылкам к "Евгению Онегину", а также юмору самого А.С.Пушкина, но вместе с тем, рассказчик-Пушкин не эквивалентен автору - он использует торжественный, даже высокопарный стиль речи, архаичные слова и обороты, несвойственные последнему. Роль рассказчика-Пушкина в повестях, как автора вступления "От издателя" и персонажа, взявшего на себя труд составить и опубликовать сборник некоторых произведений Белкина, не ограничивается этим строго формальным вкладом. Составитель также знакомит читателя с биографией Белкина и формирует контекст творческого процесса Ивана Петровича, сообщая важные сведения о Белкине как о рассказчике-исполнителе. Роль составителя сборника в том же вступлении немедленно нивелируется, объявляется фиктивной, что, видимо, соответствует авторскому замыслу композиции цикла, где составитель А.П. не должен был отвлекать внимания от Белкина. Кроме того, демонстративно поданные несоответствия позволяют рассматривать вступлениие еще и в качестве подсказки А.С.Пушкина читателю о начатой с ним игре.
  
   Иван Петрович Белкин как рассказчик-исполнитель. Несомненно, что повести Белкина созданы рукой опытного мастера, использующего минимализм и упрощение в качестве изобразительного средства, однако следует понимать, что слова о литературном мастерстве автора относятся не к изобразительному таланту Ивана Петровича, которого у него не было, а к мастерству настоящего автора - А.С.Пушкина. Сам Белкин получился у Пушкина несколько противоречивым - мягким и симпатичным, но не лишенным недостатков персонажем, и оттого очень естественным. Индивидуальные личностные особенности Белкина в полной мере проявляются в его повестях: эмпатия к собственным персонажам, склонность к сентиментальности при общем нейтральном стиле повествования, наивная эстетика, душевная чистота и неиспорченность. Язык Белкина сформировался под влиянием местного дьяка, привившего ему собственное понимание правильной и красивой речи, надо полагать, весьма далекое даже от современных ему литературных норм. Отсюда происходит обильное использование архаичных выражений и инверсии в речи Ивана Петровича. В добавок ко всему, сюда же наложились технические огрехи Белкина как литератора, непроработанность некоторых сюжетных линий и перекосы в композиции, проистекающие от неопытности и недостатка воображения.
   Следует обратить внимание на важную особенность авторской композиции образа Белкина - его статичность, полное отсутствие динамики. Во всех пяти повестях уровень литературного мастерства Белкина не меняется заметным образом. Конечно, повесть "Гробовщик", написанная Белкиным менее чем за три года до собственной смерти, можно было бы рассматривать как одно из последних произведений Ивана Петровича, при этом середина и финал повести, изложенные ясным языком без шершавостей и архаики могли бы дать основание надеяться, что в литературе Иван Петрович все-таки чему-то научился. Однако, такое утверждение требует слишком многих допущений и его нельзя принять безоговорочно. Смерть Белкина представляет собой окончательную точку в его развитии как литератора, рукописи других произведений Белкина, как сообщается составителем, были выброшены и погублены. Такой печальный финал не предполагает развития литературных способностей Ивана Петровича.
  
   Рассказчик-гость как создатель сюжета из заимствованной фабулы. Полное отсутствие склонности Ивана Петровича к вранью, о котором говорится в предисловии, вместе с отсутствием у него собственного воображения есть ни что иное, как прямое и открытое указание автора, что речь повествования является в существенной степени неискаженной передачей Белкиным стиля и особенностей речи рассказчика-гостя. Каждая из пяти повестей представляет собой не только рассказ о тех или иных событиях в изложении Белкина, но и рисует достаточно подробный речевой портрет рассказчика этой повести. Помимо Белкина в создании повестей участвовало еще четыре "приглашенных" рассказчика, при этом роль рассказчика-гостя и его вклад в повествование заметнее всего в повестях "Метель" и "Барышня-крестьянка", имеющих благодаря общей рассказчице К.И.Т. легко определяемые соответствия на уровне языка, стиля, сюжета, экспозиции и развязки. Присутствие К.И.Т в этих двух повестях проявляется настолько сильно, что становится отчетливо слышно, как Иван Петрович ведет повествование женским голосом в характерной как раз для женщин эмоциональной манере. Общая тема этих повестей - преодоление препятствий любящими друг друга персонажами, - всегда находит живой отклик у женщин, и обе повести имеют сходный финал счастливого соединения влюбленных, который так нравится барышням. Мужское начало в индивидуальности рассказчика сильнее всего выражено в повести "Гробовщик". Эта наименьшая по размеру и наименее правдоподобная повесть наиболее проработана по степени детализации и достоверности фона и контекста, имеет точные хронологические и географические привязки, а обильные литературные аллюзии в ней важны как для истории создания этой повести Белкиным, так и для характеристики рассказчика-гостя. Рассказчик "Гробовщика" был, вероятно, наиболее начитанным в авторском коллективе, однако, самым опытным рассказчиком из всех безусловно следует признать чиновника, познакомившего Белкина с историей "Станционного смотрителя". Его повествование отчетливо структурировано вертикальными отсылками, он точно знает, как подать свою историю, как расставить в ней необходимые акценты. Этот рассказчик, единственный, кто получил собственную биографию, высказал намерение проявить себя в литературном творчестве, и оно, видимо, достаточно оправдано способностями этого человека. Рассказчик "Выстрела", повести, открывающей цикл, наименее проработан на индивидуальном уровне, его речь не всегда можно отделить от речи самого Белкина, и в начале даже трудно понять, от лица кого из них идет повествование. Такое построение цикла, вероятно, использовано Пушкиным для создания первоначального эффекта слитности голосов повествователей с намерением не раскрывать свои замыслы при первом прочтении. Композиция цикла рассчитана на перечитывание, поскольку анализ голосов "Выстрела" предполагает знакомство читателя с остальными повестями, прежде всего с "Метелью" и "Барышней-крестьянкой", и существенно облегчается его собственными выводами о роли в них рассказчицы К.И.Т. Она - ключевая фигура в композиции, вторая по значимости среди рассказчиков после самого Белкина. Сопоставление стилистических особенностей ее повестей и выводы читателя о роли в них "приглашенного" рассказчика необходимы для понимания ролей рассказчиков в других повестях, и всех сочинений Белкина как единого произведения с общим авторским замыслом и композиционным планом.
  
   Новеллы Белкина как этюды графомана. "Повести Белкина" являются повестями лишь в значении небольшого повествования, уступающего по объему роману. Сочинения Белкина - это классические новеллы, короткие произведения со всеми признаками этой литературной формы, существующей многие столетия. Построенные вокруг одной идеи или центрального события, краткие, с ограниченным числом действующих персонажей, с острым, напряженным сюжетом и с обязательным усилением в неожиданном финале, "пуантой", здесь они - законченные творения зрелого мастера, использующего упрощение в качестве изобразительного средства и создавшего литературную мистификацию для игры с читателем. Сочинения Белкина не только знакомят читателя с представлениями Ивана Петровича о прекрасном на материале известных фабул, но и наглядно показывают процесс рождения литературного жанра новеллы, случившийся не от целенаправленного стремления Ивана Петровича представить свои истории в виде новелл, а спонтанно и самопроизвольно, без осознанных намерений и от недостатка мастерства графомана Белкина, не умеющего создать более сложную и разработанную литературную форму.
   В "Повестях Белкина" происходит развитие темы рассказчика-графомана, начатой автором в "Евгении Онегине". Белкина и Онегина объединяют огромная мотивация и тяга - сила магнетизма, - к литературному творчеству при полном отсутствии таланта и способностей. В отличии от "Евгения Онегина" , в "Повестях" раскрытие основной идеи рассказчика-графомана проходит бесконфликтно, в них отсутствуют противостояние и несовместимость рассказчиков. Спонтанный процесс рождения новеллы у Белкина показан как радость творчества, независимо от объективных достоинств результата. Образ Белкина, в отличии от мрачного и нездорового Онегина, получился у Пушкина легким и светлым. На полном контрасте с Онегиным, это произошло из-за позитивной основы Белкина, его эмпатии и любви к своим персонажам, от бескорыстного и искреннего желания заниматься литературой, стремления отдать любимому занятию все свое время, а не от надежд оставить след или добиться признания, как у Онегина. "Повести Белкина", созданные спустя несколько недель после восьмой главы "Онегина" были, наверное, актом психологического очищения Пушкина от темной и тяжелой ауры его Онегина, достигшей кульминации к финалу романа. "Повести Белкина" и "Онегин" - два разных произведения с общим сюжетом о начинающем литераторе-графомане, одержимом идеей литературного творчества, но не имеющем для этого способностей и воображения, и в этом смысле "Повести Белкина" - подсказка читателю, один из ключей к пониманию "Онегина".
  
   Подстрочный комментарий к повестям Белкина.
  
   От издателя
  
  Взявшись хлопотать об издании "Повестей И. П. Белкина", предлагаемых ныне публике, мы желали к оным присовокупить хотя краткое жизнеописание покойного автора, и тем отчасти удовлетворить справедливому любопытству любителей отечественной словесности... Почитая долгом уважить волю почтенного друга автора нашего, приносим ему глубочайшую благодарность за доставленные нам известия, и надеемся, что публика оценит их искренность и добродушие. А. П.
   Сразу после эпиграфа из Фонвизина следует вступление "От издателя", подписанное инициалами Пушкина. В предисловии обращает на себя внимание официально-торжественный и нехарактерный для А. С. Пушкина строй речи: архаичное "к оным присовокупить", дательный падеж после глагола "удовлетворить", инверсия "уважить волю почтенного друга автора нашего", который можно рассматривать как признак некоей литературной игры, начатой автором.
  
  Помещаем его безо всяких перемен и примечаний, как драгоценный памятник благородного образа мнений и трогательного дружества,... Почтеннейшее письмо ваше от 15-го сего месяца получить имел я честь 23 сего же месяца,... С истинным моим почтением и проч. 1830 году Ноября 16. Село Ненарадово*.
  Как следует из приведенных дат, ответ на письмо был написан раньше, чем оно получено. Путаница с датами - еще одно указание на литературную игру и на фиктивную роль "издателя" А. С. Пушкина в повествовании.
  
  * Следует анекдот, коего мы не помещаем, полагая его излишним; впрочем уверяем читателя, что он ничего предосудительного памяти Ивана Петровича Белкина в себе не заключает.
  Третий намек на литературную игру - издатель изъял из письма описание какого-то эпизода из жизни Ивана Петровича и добавил собственный комментарий, хотя ранее уверял читателей, что изъятий и искажений не будет.
  
  Иван Петрович Белкин родился от честных и благородных родителей в 1798 году в селе Горюхине. ... В 1815 году вступил он вслужбу в пехотный егерской полк (числом не упомню), в коем и находился до самого 1823 года. ... Иван Петрович осенью 1828 года занемог простудною лихорадкою, обратившеюся в горячку, и умер, не смотря на неусыпные старания уездного нашего лекаря...
  Пушкин не просто вводит в повествование Белкина в качестве рассказчика, но создает его биографию и, прежде чем познакомить читателя с сочинениями Ивана Петровича, сообщает о некоторых особенностях его характера со слов соседа. Биография Ивана Петровича оказалась довольно короткой: родившись в дворянской семье, он в 17 лет поступил на военную службу и служил восемь лет до смерти родителей. В 25 лет Белкин вышел в отставку и стал помещиком. Умер в 30 лет от болезни.
  
  Сын их получил первоначальное образование от деревенского дьячка. Сему-то почтенному мужу был он, кажется, обязан охотою к чтению и занятиям по части русской словесности. ... Иван Петрович оставил множество рукописей, которые частию у меня находятся, частию употреблены его ключницею на разные домашние потребы. ... Сие произошло не от злого какого-либо намерения, но единственно от недостатка воображения.
  Специальных воспитателей и учителей Ивану Петровичу в детстве не нанимали - начальное образование он получил от местного дьячка, который, впрочем, сумел привить Белкину любовь к литературе. Видимо, от него же Иван Петрович получил и особенности своего стиля рассказчика - склонность к устаревшим словам и строю речи с инверсией. Очевидно, дьяк дал Белкину собственное понимание правильного литературного стиля.
  
  Вступив в управление имения, Иван Петрович, по причине своей неопытности и мягкосердия, в скором времени запустил хозяйство и ослабил строгой порядок, заведенный покойным его родителем. ... с великою моею досадою услышал я Ивана Петровича крепко храпящего на своем стуле.
  В качестве помещика Иван Петрович не отличался склонностью к хозяйственным делам и не испытывал желания научиться управлять своим имением. У него были другие приоритеты.
  
  Они, как сказывал Иван Петрович, большею частию справедливы и слышаны им от разных особ.** В самом деле, в рукописи г. Белкина над каждой повестию рукою автора надписано; слышно мною от такой-то особы (чин или звание и заглавные буквы имени и фамилии). Выписываем для любопытных изыскателей: Смотритель рассказан был ему титулярным советником А. Г. Н., Выстрел подполковником И. Л. П., Гробовщик приказчиком Б. В., Мятель и Барышня девицею К. И. Т.
  Классический тип итальянской новеллы, разработанный Д. Бокаччо предполагал переосмысление старых сюжетов. Пушкин пользуется тем же приемом - все без исключения новеллы из сочинений Белкина являются пересказом уже известных историй, и каждая из новелл имеет, помимо Белкина, еще одного рассказчика - чиновник, путешествовавший по делам службы, рассказывает ему историю станционного смотрителя, военный офицер пересказывает случай в армии, некая девица - любовные истории, приказчик - городскую легенду из быта московских ремесленников.
  
  ...да нельзя было и не любить молодого человека столь кроткого и честного. С своей стороны Иван Петрович оказывал уважение к моим летам и сердечно был ко мне привержен. ... к женскому же полу имел он великую склонность, но стыдливость была в нем истинно девическая.
  Сосед характеризует Белкина как мягкого в обращении, покладистого, без склонности к вранью и лицемерию человека. Эти особенности характера Ивана Петровича скажутся на стиле его повествования - вместе с заимствованной фабулой Белкин передает интонации, суждения, настроения и некоторые оценки тех рассказчиков своих историй, от которых он их услышал. Таким образом, рассказчик для каждой повести - это сам Белкин по форме и стилю изложения, но в той или иной степени с некоторыми особенностями и добавлениями от другого рассказчика.
  
  "Выстрел"
  
  История рассказана Белкину подполковником И. Л. П. как подлинная, хотя в литературе существуют по меньшей мере три рассказа с похожим сюжетом отложенного выстрела (Марлинский, Сомов и переводной рассказ с немецкого - по В. Э. Вацуро). В качестве анекдота рассказывают, что сам Пушкин один раз дрался на дуэли, поедая черешни. Эту повесть, как и остальные, также созданные на пересказе услышанного, Белкин излагает собственным языком, но под сильным влиянием первого рассказчика. Композиция новеллы необычна - она двухчастная, ее части образуют симметричную пару, каждая часть построена как самостоятельная история, также из двух повествований, и каждая заканчивается выстрелом на дуэли. Последний выстрел является пуантой всей новеллы.
  
  Ему было около тридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком. Опытность давала ему перед нами многие преимущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственность окружала его судьбу; он казался русским, а носил иностранное имя.
  Иван Петрович вводит в повествование Сильвио, наделив его внешностью и склонностями злодея: угрюмостью, крутым нравом и злым языком. Автор не сообщает читателю своих оценок напрямую, а дает характеристику персонажу через его внешность. Что же касается таинственности, окружавшую судьбу Сильвио, то она также происходит от Белкина, решившего не прибегать к детализации портрета своего героя. Таинственность персонажа у начинающих литераторов обычно призвана сократить повествование и скрыть недостаток изобразительных средств, которыми располагает автор. У более опытных - указывает на определенную сюжетную линию в повествовании. Та таинственность, о которой сообщает Белкин, связана с какими-то обстоятельствами биографии персонажа, который казался русским, но носил иностранное имя, а вовсе не с прежней дуэлью. Белкин допускает огрехи в композиции своей новеллы - таинственность Сильвио так и останется нераскрытой полностью, читатель не узнает, при каких обстоятельствах Сильвио оказался в России. Инверсия "молодые наши умы" - признак неотточенности стиля Ивана Петровича.
  
  Главное упражнение его состояло в стрельбе из пистолета. Стены его комнаты были все источены пулями, все в скважинах, как соты пчелиные. Богатое собрание пистолетов было единственной роскошью бедной мазанки, где он жил.
  Стиль изложения - бедноватый и лаконичный, предложения краткие, лишенные художественной описательности, эпитетов. В единственном сравнении при описании жилища "как соты пчелиные" допущена инверсия. Белкин также в дальнейшем часто допускает стилистические и композиционные огрехи: использование архаичных слов и оборотов речи, непроработанность некоторых сюжетных линий повествования.
  
  Рассеянные жители столицы не имеют понятия о многих впечатлениях, столь известных жителям деревень или городков, например об ожидании почтового дня: во вторник и пятницу полковая наша канцелярия бывала полна офицерами: кто ждал денег, кто письма, кто газет.
  Впрочем, пока не ясно, в какой степени стиль изложения рассказчика И. Л. П. влияет на характер повествования, пересказывает ли Белкин его историю целиком и без изменений, как слышит, или делится собственным опытом, приобретенным во время военной службы.
  
  Я слушал его неподвижно; странные, противуположные чувства волновали меня.
  Автор придерживается нейтральной манеры повествования без какой-либо описательности и не говорит прямо, что Сильвио ревнив, тщеславен, завистлив и крайне мстителен, предоставляя читателю делать об этом собственные выводы на основании поступков своего персонажа. Слово "противуположные" является архаичным.
  
  До обеда кое-как еще дотягивал я время, толкуя со старостой, разъезжая по работам или обходя новые заведения; но коль скоро начинало смеркаться, я совершенно не знал куда деваться.
  Во второй части повести становится ясно, что рассказ ведется от лица рассказчика И. Л. П., поскольку он и Белкин по-разному проводили время в деревне.
  
  Двери отворились, и вошел мужчина лет тридцати двух, прекрасный собою.
  Внешность и манеры графа - полная противоположность его визави Сильвио. Антагонизм героев передается через их внешние различия - частый прием начинающих писателей.
  
  - "Сильвио!" вскричал граф, вскочив со своего места; "вы знали Сильвио?"
  В повествовании появляется Сильвио, и в дальнейшем оно строится на коротких репликах персонажей, а завершает его взволнованный рассказ графа.
  
  Я выстрелил, продолжал граф, и слава богу, дал промах; тогда Сильвио... (в эту минуту он был, право, ужасен) Сильвио стал в меня прицеливаться. Вдруг двери отворились. Маша вбегает, и с визгом кидается мне на шею. Ее присутствие возвратило мне всю бодрость.
  Короткие предложения, лишенные описательности. Действие строится на глаголах, эпитеты отсутствуют. Подобный стиль повествования не только хорошо передает волнение графа, но и удачно ложится в литературную форму новеллы.
  
  Тут он было вышел, но остановился в дверях, оглянулся на простреленную мною картину, выстрелил в нее, почти не целясь, и скрылся.
  Драматическая развязка новеллы с пуантой - выстрелом, который обрисовывает вероятный финал - гибель графа на глазах его молодой жены, - если бы Сильвио воспользовался своим правом на ответный выстрел. Реализм в развязке приносится в жертву художественности. Дуэль проведена наспех, без секундантов, а выстрел Сильвио в сторону позволял считать ее несостоявшейся.
  
  "Метель"
  
  Пересказ этой повести, равно как и "Барышни-крестьянки", выполнен Белкиным со слов девицы К. И. Т., чье присутствие и влияние весьма заметны: в центре повествования обеих повестей находится женский персонаж, с которым рассказчик неявным образом отождествляет себя; обе повести определяются наивной эстетикой сентиментальных романов; они чувственны в большей степени, чем остальные, и обе имеют счастливый финал условного соединения влюбленных. В литературе фабула "случайного жениха" была ранее использована по меньшей мере трижды (по В. Э. Вацуро).
  В повести присутствует третий рассказчик - сам Пушкин, который вносит в повествование собственный юмор, не свойственный ни девице К. И. Т., ни рассказчику - Белкину. Юмор Пушкина уравновешивает сентиментальность девицы-рассказчицы в обеих повестях, а в начале "Метели" - еще нейтрализует некоторую банальность экспозиции.
  
  ...чтоб поглядеть на дочку их, Марью Гавриловну, стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу.
  Внешние и биографические достоинства Марьи Гавриловны перечислены через запятую.
  
  Марья Гавриловна была воспитана на французских романах и следственно была влюблена.
  Автограф Пушкина, не без юмора указывающий на его присутствие в повествовании, представляет собой отсылку к известной фразе из оды Ж.-К. де Мальфилатра, использованной ранее А. С. Пушкиным в качестве эпиграфа к третьей главе романа "Евгений Онегин": "Она была девушка, она была влюблена". При этом слова "и следственно" являются речевой меткой рассказчицы К. И. Т. - они встречаются в обеих ее повестях. Чтение французских романов было самым обычным времяпровождением для представителей образованных сословий, в качестве примера можно вспомнить Татьяну Ларину. Марья Гавриловна не составляла исключения.
  
  Само по себе разумеется, что молодой человек пылал равною страстию и что родители его любезной, заметя их взаимную склонность, запретили дочери о нем и думать...
  Литературная игра пересказа старой истории и связанный с нею комический эффект завязки создаются использованием архаичного стиля повествования, отделяющего речь рассказчика от естественного, разговорного языка.
  
  Переписываясь и разговаривая таким образом, они (что весьма естественно) дошли до следующего рассуждения: если мы друг без друга дышать не можем, а воля жестоких родителей препятствует нашему благополучию, то нельзя ли нам будет обойтись без нее? Разумеется, что эта счастливая мысль пришла сперва в голову молодому человеку и что она весьма понравилась романическому воображению Марьи Гавриловны.
  Дополнительный комический эффект создает обязательный для новеллы нейтральный стиль повествования рассказчика-Белкина. Идею молодого человека о побеге Марьи Гавриловны из дома, не встретившую возражений влюбленной девушки, трудно считать удачной и счастливой, поскольку она подрывает отношения с родителями невесты и в будущем обещает большие проблемы.
  
  Владимир Николаевич в каждом письме умолял ее предаться ему, венчаться тайно, скрываться несколько времени, броситься потом к ногам родителей, которые, конечно, будут тронуты, наконец, героическим постоянством и несчастием любовников и скажут им непременно: "Дети! придите в наши объятия".
  Планы героев определяются наивной эстетикой сентиментальных романов, стиль повествования - архаика, которую автор делает инструментом создания комического эффекта. Манера повествования при этом остается нейтральной, рассказчик не высказывает своего отношения к происходящему и не комментирует его явным образом.
  
  Накануне решительного дня Марья Гавриловна не спала всю ночь...
  Далее следуют подробные девичьи переживания, услышанные Белкиным от К. И. Т. и добросовестно им пересказанные.
  
  Целый день Владимир был в разъезде...
  Здесь начинается рассказ о Владимире самого Белкина.
  
  Отчаяние овладело им. Он ударил по лошади; бедное животное пошло было рысью, но скоро стало приставать и через четверть часа пошло шагом, несмотря на все усилия несчастного Владимира.
  В отличие от переживаний Марьи Гавриловны, чувства Владимира передаются в единственном коротком предложении: "отчаяние овладело им". Отсутствие психологизма, как свойство новеллы, совпало с неумением рассказчика-Белкина представить развернутую картину переживаний своего героя. Девице К. И. Т., видимо, было гораздо легче вообразить переживания Марьи Гавриловны, которые изложены в повести с очень большой детализацией, чем мысли Владимира, когда он заметил, что заблудился. По части воображения Белкин существенно проигрывал рассказчице К. И. Т., поэтому страдания Владимира остались нераскрытыми в подробностях.
  
  Мало-помалу деревья начали редеть, и Владимир выехал из лесу; Жадрина было не видать. Должно было быть около полуночи. Слезы брызнули из глаз его; он поехал наудачу.
  Констатация факта - слезы из глаз - это единственное указание рассказчика на переживаемые Владимиром чувства. Их описания в повествовании нет.
  
  Владимир стал дожидаться. Не прошло минуты, он опять начал стучаться.
  Нетерпение и смятение чувств Владимира передаются рассказчиком посредством действия; мысли и чувства не только не раскрываются, но даже и не обозначаются. Полное отсутствие детализации переживаний Владимира, хотя страдания Марьи Гавриловны переданы как раз весьма подробно, с описанием ее сновидений, можно считать композиционной оплошностью малоопытного рассказчика-Белкина.
  
  Пели петухи, и было уже светло, как достигли они Жадрина. Церковь была заперта. Владимир заплатил проводнику и поехал на двор к священнику. На дворе тройки его не было. Какое известие ожидало его!
  Сюжетная линия Владимира завершается коротким восклицательным предложением без сцены, когда он узнает о состоявшемся венчании Марьи Гавриловны со случайным человеком. Завершая эту часть повествования, автор вынужден полагаться на воображение читателя. Схематичность повествования, непроработанность основных сюжетных линий являются следствием недостатка писательского мастерства рассказчика-Белкина, у которого сложные эпизоды вызывают затруднения.
  
  Открылась сильная горячка, и бедная больная две недели находилась у края гроба.
  Сентиментальные мотивы повествования. Фраза "находится у края гроба" - устаревшее выражение для обозначения тяжелой болезни с неопределенным исходом.
  
  Несколько месяцев уже спустя, нашед имя его в числе отличившихся и тяжело раненных под Бородиным, она упала в обморок, и боялись, чтоб горячка ее не возвратилась. Однако, слава богу, обморок не имел последствия.
  Сентиментальное повествование, архаичное по стилю.
  
  Между тем война со славою была кончена. Полки наши возвращались из-за границы. Народ бежал им навстречу. Музыка играла завоеванные песни: Vive Henri-Quatre, тирольские вальсы и арии из Жоконда.
  Фразу "война со славою" можно было бы считать стилистической оплошностью рассказчика, если бы не упоминание о "завоеванных песнях", которое создает комический эффект в коротком отступлении от сюжета - описании общественного подъема в связи с победой в войне 1812 года.
  
  Женщины, русские женщины были тогда бесподобны. Обыкновенная холодность их исчезла. Восторг их был истинно упоителен, когда, встречая победителей, кричали они: ура! И в воздух чепчики бросали. Кто из тогдашних офицеров не сознается, что русской женщине обязан он был лучшей, драгоценнейшей наградою?...
  Приведено шутливо-ироническое описание общественного подъема с отсылкой к Грибоедову: "Кричали женщины: ура! // И в воздух чепчики бросали". Фраза "бросить чепчик" является аллюзией к французской поговорке "Jeter son bonnet par-dessus les moulins", которая буквально означает "зашвырнуть свой чепчик за мельницы", имея в виду женщин, пренебрегающих требованиями общественной морали с непредсказуемыми последствиями, позволяющих мужчинам чего не следует. На то же указывает последнее предложение "...что русской женщине обязан он был лучшей, драгоценнейшей наградою...". Это юмор Пушкина, его собственное суждение по поводу подъема патриотических настроений после победы в Отечественной войне, но не Белкина и не девицы К. И. Т.
  
  Он казался нрава тихого и скромного, но молва уверяла, что некогда был он ужасным повесою, и это не вредило ему во мнении Марьи Гавриловны, которая (как и все молодые дамы вообще) с удовольствием извиняла шалости, обнаруживающие смелость и пылкость характера.
  Интонации трех рассказчиков постоянно чередуются и сменяют друг друга: женская сентиментальность К. И. Т. переходит в шутливо-ироническое настроение Пушкина на фоне композиционных и стилистических огрехов Белкина.
  
  Бурмин нашел Марью Гавриловну у пруда, под ивою, с книгою в руках и в белом платье, настоящей героинею романа.
  Два уровня повествования наглядно видны в одном предложении. Рассказчик-Белкин делает Марью Гавриловну литературной героиней, проявляя к ней эмпатию и конструируя финальную сцену по литературным шаблонам, полагая это достоинством своей повести. Юмор Пушкина выражает его собственное отношение к созданной Белкиным мизансцене.
  
  "Я поступил неосторожно, предаваясь милой привычке, привычке видеть и слышать вас ежедневно..." (Марья Гавриловна вспомнила первое письмо St.-Preux)
  Вторичность, даже некоторая литературная шаблонность сцены объяснения не только не скрывается, но и нарочно выделяется автором: даже романтически настроенная Марья Гавриловна слышит в словах Бурмина отсылку к роману Жан-Жака Руссо "Юлия, или Новая Элоиза".
  
  Бурмин побледнел... и бросился к ее ногам...
  Пуанта романа задумана как эмоционально насыщенное объяснение героев с "узнаванием". Сцена такой психологической напряженности с мотивами вины Бурмина и одновременно радостного облегчения, разрешения тяготившей обоих тайны и соединения любящих друг друга персонажей была бы трудной для любого автора и является совершенно неподъемной для начинающего литератора Белкина. К счастью, новелла не предполагает психологизма, поэтому автор смог обойтись побледнением героя как указанием на переживаемые им чувства. Следует иметь в виду, что внезапная бледность персонажа художественного произведения является несомненным признаком недостаточного мастерства автора.
   В этой повести, как и в предыдущей, реализм повествования принесен в жертву художественности. Поскольку при венчании с Марьей Гавриловной Бурмин присутствовал в качестве другого лица и не под своим именем, его согласие взять невесту в жены, равно как и ее согласие, не имело смысла и венчание не могло считаться состоявшимся. После того, как подмена обнаружилась, священник должен был объяснить это Марье Гавриловне, избавив ее от страданий.
  
  "Гробовщик"
  
  Короткая история - городская легенда мистического содержания рассказана Белкину приказчиком Б.В., имеет подробную географическую привязку и точную хронологию. Считается, что в реальности прототипом героя повести был гробовщик Адриян, живший на Никитской неподалеку от Гончаровых.
  
  Последние пожитки гробовщика Адриана Прохорова были взвалены на похоронные дроги, и тощая пара в четвертый раз потащилась с Басманной на Никитскую, куда гробовщик переселялся всем своим домом.
  Дела гробовщика, по-видимому, шли неплохо, поскольку он смог приобрести за немалые деньги второй за 18 лет дом и переезжал с Басманной, которая находится за Садовым кольцом, в центральный район Москвы, на Никитскую, в район кучного проживания своей потенциальной клиентуры - ремесленников и торговцев.
  
  ...он вздохнул о ветхой лачужке, где в течение осьмнадцати лет все было заведено самым строгим порядком....
  Поскольку свой первый гроб Адриан продал в 1799 году, можно точно установить год, когда происходят описываемые события, - 1817-й. У Адриана есть две дочери - Акулина и Дарья, по возрасту уже девушки, однако ничего не говорится о жене, которой, вероятно, не было. Адриан был вдов, обязанности хозяйки по дому выполняла работница Аксинья.
  
  Над воротами возвысилась вывеска, изображающая дородного Амура с опрокинутым факелом в руке, с подписью: "Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашеные, также отдаются напрокат и починяются старые".
  Вывеска дает исчерпывающее представление о том, чем занимался Адриан по работе.
  
  Просвещенный читатель ведает, что Шекспир и Вальтер Скотт оба представили своих гробокопателей людьми веселыми и шутливыми, дабы сей противоположностию сильнее поразить наше воображение.
  Имеются в виду гробовщики в "Гамлете" Шекспира и в романе В. Скотта "Ламермурская невеста" (1819) - ирония Пушкина в изложении Белкина.
  
  Из уважения к истине мы не можем следовать их примеру и принуждены признаться, что нрав нашего гробовщика совершенно соответствовал мрачному его ремеслу.
  Язык и стилистические огрехи ("принуждены признаться", инверсия) Белкина.
  
  Адриан Прохоров обыкновенно был угрюм и задумчив.
  Стиль повествования меняется с этих слов. Рассказ далее ведется короткими, ясными предложениями без архаизмов, огрехов и отступлений.
  
  Из русских чиновников был один будочник, чухонец Юрко,... Лет двадцать пять служил он в сем звании верой и правдою, как почталион Погорельского. Пожар двенадцатого года, уничтожив первопрестольную столицу, истребил и его желтую будку.
  "Почталион Погорельского" - персонаж повести А. Погорельского "Лафертовская маковница" (1825). Приведенные даты позволяют утверждать, что "русский чиновник", финн Юрко, состоял на службе будочником с 1792 года, то есть 20 лет до пожара 1812 года и пять лет после него.
  
  С секирой и в броне сермяжной...
  Строчка из сказки А. Измайлова "Дура Пахомовна" (1826). Указание Пушкина на то, что Белкин услышал и записал историю гробовщика менее чем за три года до своей смерти.
  
  Казалось в красненьком сафьянном переплете
  Измененный стих из комедии Я. Княжнина "Хвастун" (1786). Обилие литературных аллюзий в относительно небольшом повествовании вместе с ясной манерой изложения короткими предложениями без архаики и стилистических погрешностей, свойственных языку Белкина, позволяют предполагать, что приказчик Б.В. был начитанным человеком и неплохим рассказчиком историй из городского фольклора.
  
  С этим словом гробовщик отправился на кровать и вскоре захрапел.
  Далее следует вставная история мистического содержания от приказчика Б.В. о визите покойников к своему гробовщику.
  
  У Вознесения окликал его знакомец наш Юрко и, узнав гробовщика, пожелал ему доброй ночи.
  Имеется в виду церковь Вознесения у Никитских ворот. Эта церковь отчасти повторила судьбу будки Юрко: почти построенная, она сгорела в пожаре 1812 года и была полностью достроена только в 1816 году, за год до того, как на Никитскую переехал Адриан Прохоров со своим семейством. 18 февраля 1831 года, всего через несколько месяцев после того, как были написаны "Повести Белкина", в ней венчались Пушкин и Гончарова.
  
  С сим словом мертвец простер ему костяные объятия - но Адриан, собравшись с силами, закричал и оттолкнул его.
  Переживания Адриана не раскрываются, чувства передаются через действия персонажа.
  
  - Ой ли! - сказал обрадованный гробовщик.
  - Вестимо так, - отвечала работница.
  - Ну, коли так, давай скорее чаю, да позови дочерей.
  Счастливая концовка с пробуждением от тяжелого сна в качестве пуанты в финале. Пробуждение от сна примиряет сюжет мистической истории с реальностью.
  
  "Станционный смотритель"
  
  "Смотритель" рассказан Белкину титулярным советником А. Г. Н. Сюжет соблазнения девушки дворянином, в том числе с уловкой недомогания соблазнителя, многократно встречался в литературе. Тем не менее, рассказ, как и в "Выстреле", ведется от первого лица, но не Белкиным, а А. Г. Н., что создает впечатление достоверности события, случившегося лично с рассказчиком.
  
  ...в течение двадцати лет сряду изъездил я Россию по всем направлениям; почти все почтовые тракты мне известны... любопытный запас путевых моих наблюдений надеюсь издать в непродолжительном времени.
  Карьера А. Г. Н. начиналась с самых низов и была связана с постоянными разъездами по делам службы.
  
  Что касается до меня, то, признаюсь, я предпочитаю их беседу речам какого-нибудь чиновника 6-го класса, следующего по казенной надобности.
  А.Г.Н. не отличался снобизмом или чинопочитанием; он предпочитал общаться с равными себе, а не с высоким начальством.
  
  В 1816 году, в мае месяце, случилось мне проезжать через ***скую губернию, по тракту, ныне уничтоженному. Находился я в мелком чине, ехал на перекладных и платил прогоны за две лошади.
  А.Г.Н. происходит, по всей видимости, из разночинцев, не имевших от рождения дворянского звания. Гражданский ранг титулярного советника (IX класс) был для многих разночинцев вершиной карьерного роста, поскольку следующий за ним ранг коллежского асессора (VIII класс) давал право на потомственное дворянство. Начиная службу с мелкого чина, разночинцы могли дослужиться до титулярного советника, но стать коллежским асессором для безродных чиновников было практически невозможно - потомственное дворянство стремилось не допустить в свой круг чужих.
  
  Будучи молод и вспыльчив, я негодовал на низость и малодушие смотрителя, когда сей последний отдавал приготовленную мне тройку под коляску чиновного барина.
  Характер и привычки рассказчика менялись со временем; автор наделяет образ А. Г. Н. некоторой динамикой.
  
  Ныне то и другое кажется мне в порядке вещей. В самом деле, что было бы с нами, если бы вместо общеудобного правила: чин чина почитай, ввелось в употребление другое, например: ум ума почитай? Какие возникли бы споры! и слуги с кого бы начинали кушанье подавать?
  Таким образом, А.Г.Н., единственный из всех сорассказчиков Белкина, получает индивидуальные качества - биографию и характер. Это чиновник IX класса, начинавший службу молодым человеком 20 лет тому назад с очень низкого чина, проводивший время в служебных разъездах по России. Отличался по молодости вспыльчивым характером и имел склонность к резким суждениям; со временем продвинулся по службе, хоть и не слишком высоко; приобрел умеренность в суждениях, даже некоторый консерватизм, сохранив общительность и благожелательное отношение к людям; обладал жизненным опытом, почерпнутым из служебных поездок и разных встреч; рассчитывал напечатать свои путевые заметки и отметиться на литературном поприще.
  
  Все это доныне сохранилось в моей памяти, так же как и горшки с бальзамином, и кровать с пестрой занавескою, и прочие предметы, меня в то время окружавшие. Вижу, как теперь, самого хозяина, человека лет пятидесяти, свежего и бодрого, и его длинный зеленый сертук с тремя медалями на полинялых лентах.
  Отправная точка повествования - бодрый хозяин в опрятной обстановке вместе с дочерью.
  
  Вошед в комнату, я тотчас узнал картинки, изображающие историю блудного сына; стол и кровать стояли на прежних местах; но на окнах уже не было цветов, и все кругом показывало ветхость и небрежение.
  Запустение и упадок после бегства дочери переданы через отдельные подробности окружающей Самсона обстановки.
  
  Смотритель спал под тулупом; мой приезд разбудил его; он привстал... Это был точно Самсон Вырин; но как он постарел! Покамест собирался он переписать мою подорожную, я смотрел на его седину, на глубокие морщины давно не бритого лица, на сгорбленную спину - и не мог надивиться, как три или четыре года могли превратить бодрого мужчину в хилого старика.
  Надломленность Вырина передана в описании его внешности, в которой произошли сильные изменения. Рассказчик ничего не сообщает о его чувствах.
  
  Я не ошибся: старик не отказался от предлагаемого стакана.
  Опытный рассказчик загодя делает отсылки к последующим событиям, строя повествование на вертикальных связках.
  
  Для сего дни через два воротился он к Минскому; но военный лакей сказал ему сурово, что барин никого не принимает, грудью вытеснил его из передней и хлопнул дверью ему под нос. Смотритель постоял, постоял - да и пошел.
  Абсолютно нейтральная манера повествования не раскрывает чувств и переживаний Самсона Вырина.
  
  Старик пришел к себе на квартиру. Приятель его советовал ему жаловаться; но смотритель подумал, махнул рукой и решился отступиться. Через два дни отправился он из Петербурга обратно на свою станцию и опять принялся за свою должность.
  Мотив отказа Вырина от дальнейших попыток поговорить с дочерью не раскрыт. Как станет ясно из следующего абзаца, у него не было иллюзий в отношении того, чем побег и сожительство с Минским могут закончиться для дочери, тем не менее других действий он не предпринимает. Несколько скомканное схематичное повествование переходит в финальную часть.
  
  "Отчего ж он умер?" - спросил я пивоварову жену. "Спился, батюшка", - отвечала она.
  Завершение повествования вертикальной связкой к теме выпивки, без детализации.
  
  Мы пришли на кладбище, голое место, ничем не огражденное, усеянное деревянными крестами, не осененными ни единым деревцом. Отроду не видал я такого печального кладбища.
  Вертикальная связка с продолжением темы запустения и упадка в финале.
  
  - И барыня приходила сюда? - спросил я.
  - Приходила, - отвечал Ванька, - я смотрел на нее издали. Она легла здесь и лежала долго. А там барыня пошла в село и призвала попа, дала ему денег и поехала, а мне дала пятак серебром - славная барыня!
  Сравнивая сюжеты "Метели" и "Смотрителя", следует признать, что последняя повесть содержит больше волнующих читателя, особенно женского читателя, сентиментальных тем - соблазнение и побег девочки, страдания и унижения Самсона, его надломленность и крах, чувство вины и раскаяния Дуни. Все они обозначены в повествовании, но ни одна из них не получает развития из-за отстраненной и нейтральной манеры изложения с отсутствием описательности и психологизма, выбранной рассказчиком А. Г. Н. В повести "Метель" рассказчица К. И. Т. смогла передать переживания Марьи Гавриловны, сделав тем самым повествование более сентиментальным. "Смотритель", построенный с соблюдением необходимых литературных канонов и с использованием вертикальных связок, выглядит как пример более рациональной и менее чувственной прозы из-за особенностей жанра новеллы, полнее реализованных в нем.
  
  "Барышня-крестьянка"
  
  В повести происходит дальнейшее развитие темы сентиментальной новеллы, но уже в виде комедии положений от знакомой читателю по повести "Метель" рассказчицы К. И. Т. В ее повестях присутствуют очевидные соответствия в экспозиции, указывающие на общего рассказчика.
  
  Речевая метка "и следственно" встречается в характеристике женских персонажей:
  "Барышня-крестьянка": Она была единственное и следственно балованное дитя.
  "Метель": Марья Гавриловна была воспитана на французских романах и следственно была влюблена.
  
  Семейства главных персонажей принимали гостей с радушием:
  "Барышня-крестьянка": ...в чем и не прекословили ему соседи, приезжавшие к нему гостить с своими семействами и собаками.
  "Метель": Он славился во всей округе гостеприимством и радушием; соседи поминутно ездили к нему поесть, попить, поиграть по пяти копеек в бостон с его женою, Прасковьей Петровною,
  
  Однако существовало некое препятствие к более близким отношениям между персонажами:
  "Барышня-крестьянка": Не ладил с ним один Григорий Иванович Муромский, ближайший его сосед.
  "Метель": Само по себе разумеется, что молодой человек пылал равною страстию и что родители его любезной, заметя их взаимную склонность, запретили дочери о нем и думать, а его принимали хуже, нежели отставного заседателя.
  
  Те из моих читателей, которые не живали в деревнях, не могут себе вообразить, что за прелесть эти уездные барышни! Воспитанные на чистом воздухе, в тени своих садовых яблонь, они знание света и жизни почерпают из книжек. Уединение, свобода и чтение рано в них развивают чувства и страсти, неизвестные рассеянным нашим красавицам. Для барышни звон колокольчика есть уже приключение, поездка в ближний город полагается эпохою в жизни, и посещение гостя оставляет долгое, иногда и вечное воспоминание. Конечно, всякому вольно смеяться над некоторыми их странностями, но шутки поверхностного наблюдателя не могут уничтожить их существенных достоинств,...
  В качестве дополнительного рассказчика снова появляется Пушкин, его шутливо-иронические интонации дополняют сентиментальность К. И. Т. В качестве примера уездной барышни, о которой с таким юмором и теплотой пишет Пушкин, читатель не может не вспомнить Татьяну Ларину. "Те из моих читателей" - отсылка к "Евгению Онегину".
  
  - ... Что же? Каков он тебе показался? Печален, задумчив?
  - Что вы? Да этакого бешеного я и сроду не видывала. Вздумал он с нами в горелки бегать.
  ...
  - Барин, сказывают, прекрасный: такой добрый, такой веселый. Одно не хорошо: за девушками слишком любит гоняться. Да, по мне, это еще не беда: со временем остепенится.
  Не исключено, что под Берестовым Белкин видит себя самого, поскольку Берестов наделен индивидуальностью Белкина: "к женскому же полу имел он великую склонность, но стыдливость была в нем истинно девическая". Хотя центральный персонаж повествования - Лиза, поскольку рассказчица К. И. Т. передает именно ее понимание происходящего, но, как рассказчик, Белкин в качестве Берестова представил историю своего воображаемого знакомства с привлекательной и увлеченной им девушкой, которую мечтал бы пережить в реальности.
  В "Барышне-крестьянке" постоянно звучат переклички с "Метелью" из-за общей рассказчицы К. И. Т.: "Он казался нрава тихого и скромного, но молва уверяла, что некогда был он ужасным повесою, и это не вредило ему во мнении Марьи Гавриловны, которая (как и все молодые дамы вообще) с удовольствием извиняла шалости, обнаруживающие смелость и пылкость характера".
  
  Ах, Настя! Знаешь ли что? Наряжусь я крестьянкою!
  - И в самом деле; наденьте толстую рубашку, сарафан, да и ступайте смело в Тугилово; ручаюсь вам, что Берестов уж вас не прозевает.
  - А по-здешнему я говорить умею прекрасно. Ах, Настя, милая Настя! Какая славная выдумка! - И Лиза легла спать с намерением непременно исполнить веселое свое предположение.
  В повести появляются сюжетные ходы комедии положений с переодеваниями. В отличие от комедии нравов, требовавшей психологизма, комедия положений, построенная на стечении обстоятельств и поступках персонажей, могла быть оформлена как типичная новелла.
  
  Сердце ее сильно билось, само не зная почему; но боязнь, сопровождающая молодые наши проказы, составляет и главную их прелесть.
  Психологизм и описательность отсутствуют, эмоции и переживания передаются скупо, как факт учащенного сердцебиения, страх перед грядущими событиями обозначается, но не описывается.
  
  Туда приносил Алексей крупным почерком написанные письма и там же находил на синей простой бумаге каракульки своей любезной. Акулина, видимо, привыкала к лучшему складу речей, и ум ее приметно развивался и образовывался.
  Стиль повествования Белкина, мысли Алексея Берестова.
  
  Между тем недавнее знакомство между Иваном Петровичем Берестовым и Григорьем Ивановичем Муромским более и более укреплялось и вскоре превратилось в дружбу,...
  Основное препятствие для отношений персонажей исчезает по стечению обстоятельств без каких-либо усилий героев или жертв с их стороны - сюжетный ход легкой комедии положений.
  
  Алексей не мог удержаться от радостного восклицания. Лиза вздрогнула, подняла голову, закричала и хотела убежать.
  Развязка как эпизод узнавания - необходимое для новеллы усиление в финале. Сила эмоций передается восклицаниями, криком и попыткой бегства Лизы.
  
  Читатели избавят меня от излишней обязанности описывать развязку.
  Другие подробности для финала новеллы действительно излишни.
  
   Литература
   Алексеев И.В. Два рассказчика в романе А.С. Пушкина "Евгений Онегин". European Journal of Humanities and Social Sciences. 2021. No 5. С. 120-127. https://elibrary.ru/item.asp?id=47283006
   Вацуро В. Э. Записки комментатора. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН. СПб.: Гуманитарное агентство "Академический проект". 1994.
   Гей Н. К. Проза Пушкина: Поэтика повествования. М., 1989.
   Толстой Л. Н. Поли. собр. соч. М., 1934. Т. 46. С. 187-188.
   Узин В.С. О повестях Белкина. Из комментариев читателя. Пб.: Аквилон, 1924.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"