Когда мистер Стэнли Рейнольдс, преуспевающий бизнесмен, покинул свой кабинет в офисе, размещенном почти на самой верхотуре одного из бизнес-небоскребов Нью-Йорка, электронные часы, на столе его секретарши, высвечивали 16-00 ровно. Этот фокус Рейнольдс проделывал, по меньшей мере, уже лет пять, и некоторые сотрудники отделения подозревали, что их шеф не человек вовсе - подобная точность и стабильность, на самом деле, больше подходили хорошо отлаженному механизму, скажем, тому же роботу. Но, если мистер Рейнольдс и был роботом, то роботом, позаимствовавшим себе довольно таки низкорослую, отрастившую брюшко, с преждевременно поседевшей шевелюрой, одним словом - самую, что ни наесть, тривиальную человеческую оболочку.
Пожелав секретарше приятно провести уикенд, он кивнул на прощание всем остальным подчиненным, кто оказался в поле его зрения, и, помахивая дипломатом, бодро зашагал к ближайшему из лифтов. В тот же миг дежурная улыбка стерлась с лица секретарши, на ее месте показался острый и необычайно длинный язычок. Остальные подчиненные, в большинстве своем мужчины, попрощались с шефом традиционным жестом непристойного содержания, в исполнении среднего пальца кто одной, а кто и двух рук сразу.
Разумеется, мистер Рейнольдс был в курсе этого молчаливого бравирования (другим разом, его так и подмывало, неожиданно обернувшись, попалить всю честную компанию), но решил, покамест, проявлять снисхождение. Дела фирмы определенно шли в гору, и здравый смысл подсказывал ему, что лучше оставить все как есть, чтобы не дай Бог чего не нарушилось.
Когда же он окончательно удостоверится, что твердо стоит на ногах, вот тогда он персонально каждому, кто, по его мнению, страдает избытком неуважительности в отношении своего шефа, укажет тем самым жестом на дверь.
Стоя в ожидании лифта, Рейнольдс принялся перекатываться с носка на пятку и обратно, словно неваляшка, - глупейшая привычка, которую он мог позволить себе, только, когда рядом - как вот сейчас - не было тому свидетелей. И в этом крылась основная причина, почему мистер Рейнольдс старался решить все неотложные дела до четырех часов пополудни - как всякий низкорослик, он терпеть не мог столпотворения, неизбежного, когда наступал час пик, и ячейки небоскреба начинали опорожняться от людской биомассы, сливая ее посредством лифтов вниз, где уже она, под неимоверным прессингом, выдавливалась через дверные проемы наружу, словно фарш из мясорубки. Нет уж, увольте.
Лифт распахнул свои объятия и Рейнольдс, с глубоким удовлетворением, констатировал, что предназначались они, на этот раз, только для него одного - случай, под конец рабочего дня, нечастый. Даже не верилось, что не пройдет и часа, как люди начнут набиваться в эту и остальные кабинки, словно сельди в бочку - по 10-15 человек за раз.
Он нажал единичку и загадал, что, если, по пути вниз, не окажется желающих составить ему компанию, вечер этого дня нужно будет провести как-нибудь по-особенному. Например, можно отправиться в казино его старого приятеля Даррелла и рискнуть, что называется, отпустить тормоза, зная, что Стю половину проигрыша ему всенепременно скостит, как было между ними, когда-то, условлено. И едва мистер Рейнольдс об этом подумал, как его посетила твердая уверенность, что сегодня именно тот день, когда ему крупно повезет.
Лифт начал проваливаться в двухсотметровую бездну, практически неощутимо ускоряясь, за что Рейнольдс, был благодарен сконструировавшим его инженерам, подумавшим о пассажирах со слабым сердцем (предупреждали ведь его, что "силденафила цитрат" в сочетании с травкой, в итоге, до добра не доведет), к каковым он себя, в последние годы - надо смотреть правде в глаза, - хоть и с досадой, но стал причислять.
Либо же можно заказать себе на дом шлюху из борделя другого своего давнишнего сопарника по тем еще делишкам, долговязого Билла, к услугам которого, он стал прибегать гораздо чаще, после того, как, шесть месяцев назад, дал пинка под зад своей "дражайшей" половине - дражайшая, на поверку, оказалась полнейшей стервой, которую вечно что-то не устраивало и которая, как он подозревал, больше внимания уделяла гениталиям других мужчин, чем собственного мужа. И как только его, в свое время, угораздило на ней жениться? Теперь же, эта потаскуха пытается шантажировать его, грозя бракоразводным процессом, который ему сейчас так не кстати. Эта блядь держит нос по ветру; в курсе всех его дел. Чует, что он на фарте. Ну, ничего, наступит час, и Рейнольдс поговорит на счет нее, с кем следует. Одним несчастным случаем больше, одной дурой меньше. Ха-ха! Черта лысого она увидит, а не его денежки!
А вот фамилию жены - Рейнольдс, - он, пожалуй, оставит. Хорошая фамилия. Актерская. Не то, что его прежняя, по линии отца - Матиас. Отца, бросившего жену и годовалого мальчугана и, впоследствии, сгинувшего в Мексике, откуда он, в свое время, и нарисовался, сверкая миндальными глазами и улыбкой а-ля "блейвейс"...
Он вновь отдался привычке перекатываться с носка на пятку, продолжая при этом улыбаясь своим мыслям. О да, время показало, что из всех троих, он вложил свой куш, в самое перспективное и весьма, как оказалось, прибыльное, а главное, абсолютно законное, дело. И пусть вначале кое-кто из его дружков с сомнением качал головой, теперь уже и последний дурак в курсе, что за сотовой связью будущее. Ибо это, действительно, связь новоиспеченного века и подтверждением тому, служит, неудержимый рост акций компаний завязанных на этом бизнесе. А тут уж, как водится, кто успел - тот и съел. Он, Рейнольдс, несомненно, успел, а посему, решено: он начнет этот вечер с рулетки и, независимо от того улыбнется ему удача или нет, закончит его в постели с грудастой шлюхой, а лучше двумя - он чувствовал, что способен сегодня и не на такие подвиги. Лишь бы только, никому не взбрело в голову воспользоваться тем же лифтом. Черт бы его или ее, или всех их вместе взятых, тогда, побрал!
Краем глаза, Рейнольдс следил за тем, как на электронном табло большую цифру сменяет меньшая, с такой скоростью, что, казалось, подпрыгни он сейчас - точно треснется башкой об потолочный люк кабинки. 11, 10, 9, 8..., когда цифры начали замедлять свой бег, Рейнольдс затаил дыхание - 6, 5, 4... А, когда, наконец, засветилась единица, он даже прищелкнул пальцами. О'кей, значит, так тому и быть - сперва казино, потом шлюхи.
Он шагнул, было, в готовые вот-вот разойтись створки дверей, и чуть не двинулся в них носом. Двери, почему-то, в надлежащий момент, не разошлись.
Вместо этого погас свет.
Рейнольдс чуть не хрюкнул от неожиданности. Свет погас полностью, не светилось даже электронное табло.
- Какого...
Он вытянул вперед руку и коснулся створок дверей. Надавил на них. Не расходятся.
- Твою мать, - выругался Рейнольдс, - Эй! Что случилось?! - Он принялся стучать, но не сильно, по дверям, рассчитывая привлечь к себе внимание. Лифт мог обесточиться, только по одной самой очевидной причине, - произошла авария на подстанции, следовательно, электричества не было во всем здании, и кто-то снаружи обязательно должен подтвердить это. - Эй! Кто ни будь, слышите меня?! - Он прижался к месту схождения створок, прислушался. Ни звука.
Он вдохнул полной грудью намереваясь рявкнуть, во все горло, как вдруг, все же, услышал нечто. Только звук шел не снаружи, а сзади него и, похоже, откуда-то сверху. У Стэнли Рейнольдса, прямо-таки, волосы на голове зашевелились. Он обернулся, шаря глазами и чуть было не ляпнув: "Кто здесь?". Медленно выдохнул, напрягая зрение, и разве что ушами не шевелил, стараясь различить хоть малейший шорох. Тщетно. Должно быть почудилось. Хотя - и вероятнее всего, так оно и было, - звук могла издать остывающая лампа освещения.
Матерясь во весь голос, в сильнейшем раздражении, - хорошее расположение духа, как ветром сдуло, - Рейнольдс вновь принялся колотить по дверям, теперь уже как следует, двумя руками (дипломат он поставил на пол). Звук, однако, получался на удивление глухим - очевидно двери были сработаны капитально (спасибо добросовестным инженерам), а сам механизм дверей не был разболтанным, иначе был бы слышен лязг металла об металл.
Выбившись из сил, Рейнольдс привалился к стенке, чтобы отдышаться, в ожидании скорейшей реакции на учиненный им бедлам: не может быть, чтобы в вестибюле не оказалось поблизости ни одной живой души, обладавшей хоть какими-то зачатками слуха.
Подумать только: вырубись электричество спустя секунду, как он вышел бы из лифта, Рейнольдс, от души, посмеялся б этому обстоятельству и получил бы лишнее подтверждение тому, что сегодня и впрямь его день. Черт побери! Наверняка его ожидал крупный выигрыш в казино Даррелла (случись так, последний лопнул бы от злости - уговора о том, что Рейнольдс станет возвращать половину выигрыша, между ними, не было). Всего-навсего одна секунда! Как тут не уверовать в существование закона подлости? И весь вечер коту под хвост! Даже если сию минуту восстановят электроснабжение, ни о каком казино, теперь, не могло быть и речи - настроение испорчено напрочь, и никакая самая извращенная шлюха не способна была поднять его. Да и член тоже, поскольку потенция Рейнольдса напрямую зависела от его настроения.
Проклятье! Темнота давила на него почище любой толпы. Хуже того: Рейнольдс панически боялся оставаться с темнотой один на один, до сих пор, так и не избавившись от застарелых детских страхов, в чем ему стыдно было признаться, даже самому себе. Хотя, если здраво рассудить, с какой стати, он должен бояться неизвестно чего, когда поблизости столько народу? Правильно, нисколько не должен. Но, тогда, почему до него не доносится ни единого звука, который этот народ, по обыкновению, издает с избытком? Особенно под конец рабочего дня? Неужели до такой степени тихо, было всегда, в этом проклятом лифте? Просто, он раньше, никогда, не обращал на это внимания. Да, наверное, так и есть. Все дело в хороших звукоизолирующих качествах обеих дверей - наружной и самого лифта... Да хрен-то там! Не настолько же! Совсем уж как-то неправдоподобно тихо. Подстать окружавшей его темноте - как в гробнице.
Рейнольдс постарался унять сердцебиение, дыша ровно и глубоко. Не стоило поддаваться панике. Подумаешь, застрял в лифте. Такое случается повсеместно. А с некоторыми, за всю жизнь, еще и не один раз. Теперь, вот, приключилось и с ним. Следует лишь проявить чуток терпение и все разрешится само собой. Даже если подстанция тут не причем, ребята из дежурной службы лифтеров здания уже должны быть в курсе... Тут его осенило! Телефон! Это ж надо, он как полный идиот отбивает себе кулаки и дерет глотку, когда следовало сразу же позвонить в администрацию и потребовать, чтобы они, незамедлительно, предприняли действия по его, Рейнольдса, вызволению. Ну не тюфяк ли, в самом деле! Он лихорадочно зашарил во внутреннем кармане, чуть не выронил, извлекая наружу, свой Nokia, последней модели, секунду-другую соображал, какие кнопки следует нажимать, наконец, нарыл в памяти электронной книжки нужный номер, и тут только обратил внимание, что индикатор мощности сигнала на дисплее, не показывает ни одной полоски. Этого просто не могло быть. Рейнольдс нажал вызов, но в ответ услышал только электронный сигнал, означающий, как и отображал символ на экране, что телефон не находит сети. Полная ерунда. Он повторил вызов. Тот же результат. В растерянности Рейнольдс уставился на аппарат ценой в пол штуки баксов. Будущее за сотовой связью, не так ли?
Яркости экрана мобильника хватало лишь на то, чтобы осветить кисть Рейнольдса, продолжение которой, он уже не видел, и могло показаться, что телефон парит в воздухе сам по себе. Быть может, и сам Рейнольдс завис сейчас над пропастью? При этой мысли у него даже голова закружилась. Чтобы вернуть чувство равновесия, Рейнольдсу пришлось опереться о двери. Тут он вспомнил, о, так называемом, экстренном номере - 911, который мог сработать даже в зоне слабого приема.
Набрав эти три волшебные цифры, он поднес трясущейся рукой аппарат к уху. Чуда не произошло. Связь с внешним миром отсутствовала напрочь. Ладони у Рейнольдса вспотели, да что там ладони - он весь, буквально, взмок от пота. Только сейчас он подумал об аварийном освещении, которое, в случаях подобных этому, обязано было подрубаться от автономного генератора или аккумуляторных батарей. Обязано, да почему-то не подрубилось.
- Что за хренотень... Какая-то хренотень, - забормотал Рейнольдс себе под нос, дрожащими пальцами тыча по кнопкам, теперь уже без всякого смысла. - Хренотень... Что за...
- Расплата! Эта хренотень, зовется расплатой, Матиас. Или правильнее следует произносить Тюфяк?
Телефон выпал из его руки и, ударившись об пол, перестал подсвечивать дисплей - очевидно крышка, удерживающая аккумулятор, отлетела. Но перед глазами у Рейнольдса еще несколько секунд оставалось светлое пятно экрана, которое металось вслед за его взглядом, как назойливая мушка, пока он пытался совладать с накатившей на него волной тихого ужаса.
- Кто здесь?! - насилу вымолвил Рейнольдс.
- Асмодей, Соннелон, Архон, - раздалось в ответ из темноты. - У меня тысяча имен, но цель одна - возмездие. Пришло время поплатиться за свои грехи, Матиас. Я вытряхну из тебя твою прогнившую душу, чтобы черти в аду не скучали без работы.
- Если это чья то глупая шутка, то вы сами поплатитесь за нее! И фамилия моя совершенно другая. - Рейнольдс постарался взять себя в руки и придать своему голосу надлежащую заявлению убедительность. Но определенно не справился с этой непростой задачей - не хватило самообладания.
Должно быть, прочувствовав это, его незримый оппонент, принялся, вдруг, безудержно смеяться. Да так, что его далеко неслабый, в отличие от Рейнольдового, голос, резонируя со стенками кабинки, неожиданно приобрел поистине демонические обертоны, словно бы его хозяин, и вправду, был одержим бесами.
Внезапно, как и начал, незнакомец оборвал свой сардонический хохот, и тут же Рейнольдсу показалось, что он уловил движение воздуха. Осознание этого, несомненно, прибавило седины его волосам, а, когда, спустя миг, голова его дернулась от крепкой затрещины, Рейнольдс чуть было не обмочился - настолько сильным оказался испытанный им при этом страх.
- Не смей меня бить! - выдал он фальцетом, не громче полевой мыши, поскольку весь воздух, отчего-то, разом, вышел из него, словно, на самом деле, ему дали аккурат под дых. - Я этого так не оставлю...
- Ха-ха-ха, - такого невеселого и странного смеха Рейнольдсу, в своей жизни, еще не доводилось слышать. - Единственное, что ты точно не оставишь, Матиас, так это свое завещание. Твое дело, весь твой бизнес, перейдет твоей бывшей, но, увы - не официально, жене. Ведь близких родственников у тебя не осталось. Так то, Тюфяк.
- Перестань называть меня тюфяком! Так это она тебя наняла... Эта потаскуха... Сколько же она тебе заплатила?
- Ха! Твоя жена, Тюфяк, действительно, была бы мне весьма благодарна, если б узнала о моем намерении прикончить тебя, как бешеную собаку. Хотя ты и не бешеный вовсе, но примешь собачью смерть, это я тебе гарантирую. Нет, Матиас. Она здесь не при чем.
- Тогда, кто же тебя нанял? Назови хотя бы имя. - Рейнольдс принялся лихорадочно перебирать в памяти всех, кому мог в прошлом (определенно в прошлом, ввиду того, что обладатель голоса, акцентировано, предпочитает называть его старую фамилию) перейти дорогу, в чем-то насолить, так круто, что за это стоило лишать его, Рейнольдса, жизни. Но так и не смог припомнить ни одного по-настоящему серьезного случая. Был, правда, один..., настолько давнишний, что Рейнольдс воспринимал его уже, как нечто происшедшее не с ним, как некий полузабытый кошмарный сон, сродни тем, что и по сей день, случалось, отравляли его существование.
- Как может кого-то нанять человек, который, давно уже умер? - раздалось в ответ и Рейнольдсу показалось, что на последнем слове голос неизвестного дрогнул. - Разве что человек этот, умер насильственной смертью, и кто-то другой, решил отомстить за него. Кто-то, кому умерший, был настолько дорог, что он, даже, не побоялся обратиться за помощью к самому Дьяволу...
- Что за бред... - Рейнольдс повернулся к дверям и вновь принялся барабанить, что есть мочи - страх, казалось, придал ему силы, - вопя при этом во все горло: - Эй! Кто ни будь! На помощь! Полиция! Черт возьми! Почему меня никто не слышит? Эй...
- Потому, что там никого нет. Угомонись, Тюфяк. Шумишь ты без толку, лишний раз, только, оправдывая свою фамилию.
- Что? Как это никого? Быть такого не может.
- Все может быть, когда за дело принимаются потусторонние силы. Плохи твои дела, Тюфяк, смертельно плохи.
- Бред собачий! Эй! Черт бы вас всех побрал! - не унимался Рейнольдс, хотя леденящее душу замогильным холодом спокойствие голоса, лучше любых других аргументов, должно было убедить его, что это и впрямь бестолковое занятие - что-то здесь определенно было не так. А значит, дела его, действительно, могли быть плохи, может, даже - смертельно плохи. - На помощь!!!
- Спешу сообщить тебе две новости, Тюфяк, - произнес голос, когда Рейнольдс прервал свою аранжировку в гаражном стиле, чтобы отдышаться, - а то мне уже начинает казаться, что грешники в аду вопят гораздо тише тебя... Во-первых, на самом деле, лифт остановился не на первом, а на втором этаже. А во-вторых, не далее как позавчера, у сотрудников аккредитованных здесь фирм обнаружился колибактериоз. Весь этаж закрыт на карантин. До обеда, тут еще околачивались работники санэпидемстанции. Но теперь никого здесь нет... Сечешь? Только ты, Тюфяк, да я - Азраил, Сарданий, Разиэль, - воплощение любого из сонмища демонов и ангелов мести... Чувствуешь, как потянуло запахом серы?
- Да ты, просто, сумасшедший! - ахнул Рейнольдс: уж чего ему совсем не улыбалось, так это оказаться взаперти в кромешной темноте, один на один, с каким-то одержимым мстителем! - И ты все врешь! Лифт управляется компьютером, я собственными глазами видел, как на табло загорелся первый этаж!
- Правильнее будет сказать, что лифт управляется не компьютером, а программой, Тюфяк, в которую, если обладаешь определенными навыками, можно внести любые изменения.
- А как же дежурная смена лифтеров?
- Их всего-то двое. А на данный момент, и того меньше. Одному лифтеру сегодня не повезло с обедом: отравился чем-то. Бедолаге даже пришлось вызывать неотложку, так его скрутило.
- Хочешь сказать, что ты и есть второй из лифтеров, да? Что ты все устроил как надо. Так? Ловкач. Профи... И телефон твоя работа?
- Соображаешь, Тюфяк. Второй лифтер, действительно, все устроил как надо, - подтвердил голос без единой нотки самодовольства. - Только, он не зарабатывает себе на жизнь убийством, если ты это имел в виду, называя его "профи". Нет. По образованию, он журналист. Но, благодаря тебе, Матиас, за последние пять лет, ему пришлось освоить еще, как минимум, две профессии. Одна из них - программирование. Другая - лифтовое дело. Особенно легко ему далась первая - врожденные способности, не иначе. Что касается второй, то вот уже месяц, как он, действительно, работает здешним лифтером. Совсем не просто было попасть на это место, знаешь ли, но он и с этим справился... А телефон твой заглушил генератор высокочастотных помех. Элементарная схема. Он установил его на крыше кабины.
- Я тебе не верю... Все это полная хренотень! - С удвоенной яростью, Рейнольдс вновь принялся, было барабанить по дверям, но тут же охнул и, согнувшись, схватился за левый бок.
- Что? Сердечко прихватило? - В голосе не было и намека на сочувствие, простая констатация. Единственное, что неизменно присутствовало в нем (и что Рейнольдс уже успел прочувствовать всем своим существом), была всепоглощающая ненависть, которую обладатель голоса определенно питал по отношению к нему. - Медицинская карта - хороший источник информации. Похоже, твой врач основательно тебя напугал, Матиас, настолько, что ты даже бросил курить травку. Принимаешь теперь таблетки... Следовало поторопиться, пока ты не сдох от инфаркта стараясь выглядеть мужчиной во время секса с одной из шлюх своего долговязого дружка.
- Откуда... ты... все это знаешь? - Рейнольдс чуть не заскулил от бессилия что-либо предпринять, чтобы и впрямь не сдохнуть здесь сию же минуту, сознавая, какой же непростительной глупостью, было держать сердечные пилюли единственно в ванной, подальше от любопытных глаз, там же где и баночку с "Виагрой".
- Я, все-таки, как никак, демон мести. - На полном серьезе ответил голос, по-видимому, основательно вжившись в эту роль.
- Сколько ты хочешь... демон хренов.
- Ты все еще не понял, Матиас. За тобой должок не материального плана. Ты убил человека, его не вернуть ни за какие деньги.
- Я никого не убивал...
- Врешь, гадина! Ты убил женщину, девушку, которой едва исполнилось девятнадцать.
- Я не убивал никакой девушки! - взвизгнул Рейнольдс. - Кто ты, черт тебя подери?
- Ты прав. Хватит игр... Эта девушка вскоре должна была стать моей женой, ублюдок. Я любил ее больше жизни. А ты убил ее... убил всю мою жизнь... Ты должен был умереть в ту же секунду, когда это содеял. Почему ты до сих пор еще жив, Матиас?
- Я... я не убивал! Ты... если тебя навели на меня, то вовсе не значит, что так оно и было...
- Я тебе напомню, как все было. Это произошло пятнадцать лет тому назад... Ты хотел знать имя того, кто меня нанял. Ну, так слушай... Моя девушка, в тот год, только-только, с отличием, окончила медицинский колледж, но я просил ее не спешить с трудоустройством. Сперва мы должны были пожениться. Сам я тогда работал выездным корреспондентом, случалось, неделями не бывал дома. Ты же, скотина, промышлял наркотой, воруя химические реактивы, поставляемые для нужд лабораторий окружных вузов и колледжей, и тебе нужен был хороший фармацевт. В тот месяц, меня отправили в очередную длительную командировку. Мы часами общались по телефону, строя планы на будущее... И в один из таких разговоров она обмолвилась, что, по возвращению, меня ждет сюрприз... Должно быть, ты, мразь, предложил ей хорошие деньги... Ее искали больше месяца, нашли тело,... в котором я едва смог опознать ее - свою Анжелину.
- Это ужасно... Сочувствую... Только я тут не причем! И к наркоте я никогда никакого отношения не имел.
- Имел. И самое непосредственное. Видимо, Анжелина раскусила тебя и, зная ее характер, пригрозила вывести тебя на чистую воду. Поэтому ты и убил ее.
- Неправда! Я в глаза не видел твоей девушки!
- Врешь! Ты, как раз таки, положил на нее свой поганый глаз, еще на последних курсах... Ты не представляешь, как я жалею о том, что сумел разузнать об этом лишь десять лет спустя!
- Это все слова. Тебе кто-то на меня наговорил, а ты завелся. Но ведь это не доказательство...
- О-да. Ты хорошо постарался, заметая следы. Поменял фамилию, даже имидж сменил. Стал крутым бизнесменом. Перебрался с периферии в центр... Но один след, Матиас, тянется за тобой до сих пор. Догадываешься какой?
- Что бы это ни было, - затараторил Рейнольдс, обливаясь холодным потом. - Меня подставили!
- След твоей никчемной мерзкой спермы, гадина! Эксперт предположил, что, скорее всего, ее изнасиловали уже мертвой... Только так ты и смог овладеть ею. Ублюдок.
- Это неправда!
- Нет, правда! Мне удалось сделать копию заключения экспертизы той спермы. А пять лет назад, когда ты, после очередной оргии у себя дома, в глубоком ступоре валялся поверх кучи из женских тел, в которой было больше силикона, чем живой плоти, а приходящая уборщица... очевидно, ей не впервой было наблюдать такую картину... матерясь как базарная баба, выволакивала во двор отходы вашей скотской жизнедеятельности, в том числе и дюжину использованных презервативов, парочку которых я, улучив минуту, и стащил тогда...
У Рейнольдса подкосились ноги. Ему снова перестало хватать воздуха. А голос, неумолимо продолжал:
- Я попросил одного своего старого знакомого врача эпидемиолога, когда-то, вместе с Анжелиной дававшего клятву Гиппократа, провести анализ и сравнить оба результата. Это не составило ему особого труда. Думаю, нет нужды сообщать тебе к какому выводу он пришел.
Силы окончательно оставили Рейнольдса. И тогда он сломался.
- Я не знал, что у нее был парень, я бы никогда... - тут он всхлипнул, как ребенок. - Прости меня, умоляю! Но я не убивал! Это все Долговязый... то есть Билл Уорнер и Стю, Стюард Даррелл. Это они! Я бы не смог...
- Ты опять врешь, Матиас, - оборвал его голос, исполненный вселенским презрением. - С Биллом Уорнером, по кличке Долговязый, ты познакомился месяцем позже. Что касается Даррелла... Ты даже не счел нужным рассказать ему о своих планах. Хотел замутить какую-то свою тему. А когда понял, что облажался, поспешил сам же все исправить. Мерзкое отродье, ты испугался, что если Даррелл узнает, что ты поставил под угрозу весь ваш гнусный бизнес, свою, а главное его свободу, он бы тебе этого не простил, однозначно дал бы пинка под зад, но перед этим, скорее всего, открутил бы тебе голову.
Осведомленность голоса была поистине дьявольской. Настолько, что Рейнольдса, вдруг, посетила совершенно сумасшедшая мысль, что, быть может, это и есть ад! Он умер и попал в чистилище, где ему и предъявляют теперь счет, устроив судилище таким вот, самым устрашающим для него образом - в полной темноте.
- С того дня, как у меня на руках появилось доказательство, ты превратился для меня в ходячий труп, - произнес голос. - Оставалось лишь разработать план мести, как упокоить тебя в могилу, которая плакала по тебе все эти годы. Я мог бы сдать тебя полиции в любую минуту...
- Я сам сдамся! Я во всем признаюсь... - с жаром принялся убеждать Рейнольдс. - Только не убивай меня! Не убивай!
...- Но у тебя и у твоих корешей были деньги и связи. Нет. Ты бы не очутился на электрическом стуле. Скорее тебя признали бы душевно больным и упрятали б в психушку, откуда ты, через год-другой, вышел бы со справкой. Проверенная и отработанная схема.
- Не убивай меня, заклинаю! Ради Бога! Не убивай! - взмолился Рейнольдс и брякнулся на колени.
- Но даже если б случилось чудо, и тебя приговорили к смертной казни, - спокойно продолжал голос, казалось, совершенно безучастный к стенаниям Рейнольдса, - меня устроил бы только тот вариант, в котором рука, лежащая на рубильнике или вентиле подачи газа, была бы моей собственной рукой. Только никто бы мне этого не позволил сделать. Да и слишком легкой стала бы для тебя подобная смерть. Так же как и смерть от пули или удара ножом. Нет. Прежде чем сдохнуть, ты должен был обоссаться от страха... Судя по запаху, это уже произошло. Отлично.
Рейнольдс заплакал.
- Будь ты проклят!
- План вызрел, когда я обратил внимание на твою привычку уходить с работы в одно и тоже время. Но понадобилось еще четыре года, чтобы я смог подготовиться и тогда уже приступать к его реализации. Я только боялся, что ты, вдруг, погоришь со своим бизнесом и куда-нибудь слиняешь. Но тебе сопутствовала удача. Должно быть, мои молитвы сыграли тут не последнюю роль.
На секунду голос смолк. И тогда послышался чей-то скулеж и еще один звук, точно бы кто-то скребся по двери. Не снаружи, а внутри кабинки. Похоже, Стэнли Рейнольдс начинал утрачивать человеческое обличье.
- Все эти годы, пока я обучался, - продолжал голос, - я не переставал собирать сведения о тебе, обо всей твоей никчемной жизни, о том, что ты собой представляешь вообще. Я узнал о тебе такие вещи, Тюфяк, которые больше никому не известны... Во многом благодаря общительности твоей матери.
- Моя мать... Она умерла.
- Да, в прошлом году, скорее от элементарного недостатка внимания, чем по какой либо биологической причине. Я очень удивился, когда увидал тебя на похоронах. Ведь за последние десять лет, ты ни разу не навестил ее.
- Я любил свою мать, - прошептал Рейнольдс.
- А я любил свою девушку. Потому, ты и сдохнешь как собака. Отправишься отсюда прямиком в ад, минуя преисподнюю, ибо для подобных тебе уродов, туда предусмотрена экспресс доставка.
- У-у-и-и! - неожиданно взвыл белугой Рейнольдс, и проклятия посыпались из него, как из рога изобилия.
- Я встречался с твоей матерью три года назад, - сообщил голос, по-прежнему равнодушный к истерике Рейнольдса. - Она много чего интересного про тебя рассказала. В частности, поведала мне о некоторых из твоих детских страхов. Как однажды, обстоятельства вынудили ее, на несколько часов, оставить тебя, трехлетнего, поздно вечером, одного в доме, а в это самое время началась гроза, и во всем квартале вырубилось электричество. С того дня ты и поныне засыпаешь только при включенном свете. Она так же рассказала, как молодой, не набивший еще руку доктор, шесть раз колол тебе вену, так ни разу и не попав в нее, пока ты не изошелся криком и не упал в обморок. Уверен, с тех пор, ты не подпустил к себе ни одного эскулапа, у которого был бы шприц в руке. Все предпочитаешь обходиться таблетками... А у меня для тебя как раз таки приготовлен отличный шприц, со швейцарской иглой и двумя миллилитрами змеиного яда. Одно только для тебя утешенье: колоть не обязательно в вену, достаточно чуть поцарапать кожу, хотя яд этот не убивает мгновенно, извини уж, я не доктор Шипман, и мной движет отнюдь не милосердие. Придется немного помучиться, минут пять, может десять. Хотя, думаю, все произойдет гораздо быстрее. А жаль.
- Ты... Тебя найдут.
- Может быть. Особого значения теперь для меня это не имеет. Я потратил пятнадцать лет, чтобы наступила эта минута. Сколько мне светит? Пять? Десять? Еще пятнадцать лет? Да хоть пожизненно. Ты не поверишь, но я буду самым счастливым заключенным за всю историю существования тюрем, - голос хмыкнул. - Наверное, меня даже сочтут немного с приветом, потому что всякий раз вспоминая эту минуту, я буду улыбаться. А вспоминать я ее буду очень часто.
- Ты и впрямь дьявол. Будь ты проклят!
С отчаянным криком, Рейнольдс ринулся на звук ненавистного голоса. В руках у него была зажата единственное оружие, какое он смог отыскать в своем кармане - шариковая авторучка, даром что массивная и полностью металлическая - с тем же успехом, в кромешной тьме, он мог попытаться атаковать и армейским ножом. Но инстинкт подсказал Рейнольдсу, что это его единственный шанс, пусть из миллиона, но все же шанс. Да только сегодняшний день, по всему видать, оказался самый не фартовым днем в жизни Стэнли Рейнольдса.
Не сделав и шага, он оступился, запнувшись об собственный дипломат, и растянулся на полу, уткнувшись головой в противоположный угол. Пустой угол.
- Ха-ха-ха, - теперь голос звучал с того самого места, откуда он ринулся в атаку. - Чтобы сломать свою жирную шею, Тюфяк, тебя придется, как следует постараться. Все это время я неплохо тебя видел. Я же сказал, что хорошо подготовился. В каждом втором охотничьем магазине, продаются очки ночного виденья. Так для справки. Ха-ха!
- Дьявол!!!
Рейнольдс попытался подняться на ноги, но те отказались ему подчиняться. Красные круги поплыли перед глазами, а левый бок сдавило так, словно бы его подсунули под пресс. Он заскулил и, забившись в угол, прикрыл голову руками.
- Мамочка! Я ничего не вижу! Он здесь! Не позволяй ему делать этого! Мамочка!
Он скулил и причитал так еще минуты две или три, потом притих. Куда пропал голос? Этот ужасный демонический голос, казалось звучащий из самой преисподней? Быть может, ему приснился очередной кошмар? В детстве они преследовали его особенно часто. И даже сейчас, будучи уже зрелым мужчиной, он, случалось, просыпался в страхе, что за окном опять гроза и опять отрубило свет, и теперь со всех сторон его окружают глубокие тени, в одной из которых, самой темной, притаился Он - человек в плаще, с чем-то зажатым на манер сигары в руке. Только, Рейнольдс знает, что это не плащ, а медицинский халат и в руке у человека не сигара, а большой шприц, каким берут кровь из вены, когда...
- Ну, вот и все - тихо, почти шепотом, раздалось совсем близко из тьмы. И тогда Рейнольдс закричал. Закричал так, как никогда в еще жизни не кричал (этажом выше, молодой клерк, проходивший в эту самую минуту мимо шахты лифта, приостановился - ему показалось, что он услышал... но тут, рядом, за пластиковой перегородкой, застрочил принтер, и клерк отправился дальше по своим делам, так и не уразумев, что же ему такое послышалось).
А Стэнли Рейнольдс все кричал и кричал, до тех пор, пока не почувствовал укола в шею и не умер, в ту же секунду, от разрыва сердца.
Капитан полиции Дикси Голдстейн лениво перелистывал дело N 308. Ему нужно было принять окончательное решение, имеет ли смысл назначать полномасштабное расследование по данному делу или же следовало отправлять его прямиком на полку в архиве? Собственно, Голдстейну и так все было ясно, как божий день, и долго размышлять над этим вопросом, он явно не собирался.
Тело Стэнли Рейнольдса, по отцу Матиаса, директора филиала известной компании-оператора сотовой связи, было обнаружено в лифте, спустя 15 минут, как он, ровно в 16-00, покинул свой офис. Как сказали бывшие подчиненные Рейнольдса, это был его пунктик - уходить с работы, не минутой раньше или позже, а именно в 16-00. Однако, компьютер, следящий за работой всех восьми лифтов здания, зафиксировал вызов злополучной кабинки на этаж, занимаемый отделением, лишь в 16-08. Очевидно, эти несколько минут Рейнольдс провел в туалете. Хотя никто и не смог этого засвидетельствовать - кто-то вспомнил, что посещал туалет около четырех пополудни, кто-то перед самым концом рабочего дня, но точного времени не смог назвать никто. Да, в общем-то, особого значения это и не имело.
Медэксперт дал однозначное заключение: смерть наступила вследствие обширного инфаркта. Каких либо следов насильственной смерти на теле обнаружено не было. Личный врач Рейнольдса подтвердил, что, последние несколько лет, у него были проблемы с сердцем. При этом, доверительно сообщив, что его бывший подопечный, судя по всему, не гнушался разного рода излишествам. Возможно принимал наркотики.
Последнее замечание не стало новостью для полиции. На Стэнли Рейнольдса, давно уже была заведена карточка. Еще с тех времен, когда он, под родной фамилией Матиас, работал по обеспечению местных учебных заведений химическими реактивами и препаратами, и входил в число основных подозреваемых в распространении наркотиков среди студентов этих заведений. Тогда, правда, он вышел сухим из воды, так как прямых улик против него не было. А последние несколько лет, похоже на то, что и вправду завязал с криминальными вещами; принялся раскручивать собственный бизнес. Вот только вопрос, откуда у него на это взялось столько денег, так, до сих пор, и оставался открытым.
Теперь, несомненно, бразды правления фирмой перейдут его жене - единственной кому смерть Рейнольдса, пожалуй, могла быть на руку. Но однозначное заключение эксперта и отсутствие каких-либо тому подтверждений, делали эту версию совершенно несостоятельной.
Голдстейн придвинул пакет с вещами, находившимися при Рейнольдсе в момент смерти. Дипломат он уже обследовал - ничего интересного, сплошь деловая документация и только. Высыпал содержимое пакета на стол. Сотовый "Nokia", часы "Rolex", позолоченный "Parker", портмоне "Alligator", расческа, тесненные визитки - стандартный набор атрибутов бизнесмена не средней руки. И только одна вещь абсолютно не вписывалась в общую картину. Дешевая серебряная брошь, в форме змейки обвившейся вокруг чаши.
Голдстейн взял украшение в руку, несколько раз задумчиво кольнул себя язычком змейки в большой палец. Подобную безделушку, не обремененный деньгами кавалер, мог презентовать своей подружке - какой-нибудь студентке медицинского колледжа. Зачем Рейнольдсу держать при себе столь непрезентабельную вещицу? Просто заваляться в кармане она не могла. Рейнольдс был не из тех людей, кто всю свою жизнь ходит в одном и том же костюме. Однако известно, что он, до сих пор, увлекается молоденькими барышнями. Могла среди них оказаться и юная "сестричка" с медфака. Которая сама решила оставить Рейнольдсу памятку о себе и, без его ведома, сунула на днях ему в карман, эту лекарскую эмблему, неплохо так же подходящую и под символ женского коварства. Голдстейн ухмыльнулся. Скорее всего, так оно и было. Милый сюрприз, для жены, которая любит проводить ревизию содержимого карманов своего благоверного. Ужалит, так ужалит. Должно быть, Рейнольдс еще не успел обнаружить ее, либо, если обнаружил, решил не выбрасывать, из каких-нибудь псевдоромантических побуждений. Ему то, как раз незачем было опасаться жененных упреков - та уже с пол года, как ушла от него. Теперь же Рейнольдсу, вообще, мягко говоря, по барабану, чьи бы то ни было упреки. И девицам из медицинского либо иного колледжа, отныне, придется искать себе нового толстосума.
Голдстейн бросил значок обратно в пакет, туда же сгреб остальные вещи покойного, и, прямо на пакете, черным маркером, сделал пометку: вручить жене; после чего захлопнул папку N 308, и красным маркером перечеркнул на обложке строчку "в разработке", а напротив графы "закрыто" проставил дату и подпись.
- Вот и все, - молвил он, сам того не ведая, последнее, что услышал перед смертью Стэнли Рейнольдс, преуспевающий бизнесмен из Нью-Йорка. При этом у Голдстейна не возникло ни малейших сомнений в том, что он принял верное решение.
Андрей Лев - 2004
"Силденафила цитрат" - основной компонент "Виагры".
1 В англ. языке, слово "mattress", применительно к человеку, означает "тюфяк".
Как утверждают большинство демонологов, эти падшие ангелы чаще других берутся за дела такого рода как отмщение.
Гарольд Шипман - получил прозвище "Доктор-Смерть" за то, что приносил "успокоение" своим пациентам посредством смертельных инъекций, якобы с их добровольного согласия.