Жила я в чаще леса в маленьком домике, доставшимся мне в наследство от матери. Она погибла три года назад. Пошла собирать ромашку и не вернулась. Потом егеря говорили, что в болоте случайно нашли. Даже не поверили сначала. Любой паренек в городе знает, что ромашка не растет на топких местах. И как там оказалась моя мать, осталось загадкой для всех.
Ее знали многие. Она была повитухой и лекарем, могла вылечить любую болезнь и выходить беременную женщину, спася и ее жизнь, и жизнь ребенка.
Именно мама учила меня врачеванию. Заставляла запоминать названия трав и способы их применения, показывала, как правильно готовить мази и отвары. Она передала мне все свои знания и опыт, а еще... она просто любила свою дочь. И желала ей добра.
Когда я узнала о ее смерти, то очень долго не верила. Думала, что это такая шутка, розыгрыш. Пока собственными глазами не увидела мамино тело.
Никогда не забуду белое лицо, непонятно чем порезанные руки, но самое главное - глаза. Даже в мертвых, невидящих глазах стоял неприкрытый ужас. Мне было лишь двенадцать, но даже тогда я поняла - смерть матери не была случайной.
Вот только кому мешала одинокая травница? Ответа на этот вопрос я не знала.
Рано утром я отправилась к Савке, прихватив отвар шалфея для его отца и сироп шиповника для паренька. Он просто обожал это "лакомство", как называл это нехитрое снадобье сам Савка. Витамины витаминами, но и сладкий вкус еще никто не отменял. А уж как мой друг любил вкусненькое!
У сапожника я пробыла до самого обеда. Спохватилась только, когда часы пробили два.
Время пролетело быстро. Отец Савки - Михаил - был добрым и веселым человеком. Всегда шутил и улыбался в свою длинную бороду. Широкоплечий, мускулистый, высокий - настоящий мужчина. А в сочетании с доброй душой он казался мне идеалом.
Что ни говори, а время я провела замечательно. Жаль, правда, что домой пора. Работа. И капусту пора полить. Это единственный овощ, что растёт рядом с моим жилищем. На соке из свежих листьев готовятся многие важные лекарства, так что их необходимо постоянно держать под рукой. Летом - в земле, а зимой в погребе.
Еще одичавшая петрушка-самосейка кучерявится повсюду, так что её корешки тоже к моим услугам в любой момент. А в остальном - огородничать-то мне и некогда. Да и руки необходимо держать в холе и чистоте. Род занятий обязывает.
Дома все было спокойно. Кому придет в голову забраться в старенькую избушку бедной травнице? У меня кроме трав и брать-то нечего!
Отворив чуть скрипучую дверь, я вошла. Дом был небольшим - всего две маленькие комнаты (если, конечно, не считать погреб). Прихожая, она же кухня, и крошечная спальня, в которой вмещалась только узкая кровать и комод.
Но я любила свой дом. В нем было так тепло и уютно, всегда пахло травами, развешенными на стенах в мешочках или разложенными сушиться на стол. Мебели тоже немного: стол, небольшая печка, пара стульев. Все старенькое, из простого дерева, но... такое родное!
Я сняла с головы косынку, взяла с крючка тонкую вязаную шаль. В доме было прохладней, чем на улице, да от погреба ощутимо тянуло.... А я всегда была мерзлячкой.
В домашних хлопотах прошел еще час. Залезла в погреб достала овощи, зелень и маленький кусочек зайчатины (хоть охотиться без лицензии и не разрешалось, но покупать мясо в городе слишком накладно, а зайцев все равно никто не считает!). Я чистила, а потом варила картошку, жарила мясо.
Едва поставила еду на стол, как раздался громкий стук в дверь. "Кого это там принесло? - немного напугалась. - Я никого не жду!" Хотя в дом лекарки люди и стучатся в любое время суток, но обычно стараются приходить днём.
На всякий случай взяла с печки скалку. Мало ли? Встала так, чтобы удобно было нанести удар, даже руку немного отвела в полузамахе:
- Входите, не заперто!
Дверь чуть приоткрылась, и в дом вошла закутанная в плащ фигура. Я испуганно попятилась, еще выше поднимая скалку.
- У меня нет ничего ценного! - судорожно подбирая слова, произнесла я твёрдым, по возможности голосом. - Уходите.
Но фигура не придала никакого значения моим словам, лишь закрыла дверь. Даже крючок накинула.
- Я всего лишь бедная травница, - забормотала я, пятясь в дальний угол. - Пожалуйста, не тро...
Изумленно посмотрела на нее. "Извини? - мысленно переспросила я. - наследная принцесса Орнелла сказала "извини"?"
- Быть может, вы голодны? - закусив губу, предложила. - Я как раз приготовила обед.
- С удовольствием разделю с тобой трапезу! - с улыбкой кивнула принцесса, присаживаясь на один из деревянных стульев, словно на трон.
Ели молча. Я не решалась начать разговор первой, а гостья, по-видимому, следовала этикету.
Наконец, тарелки опустели, и Ее Высочество подняла взгляд на меня.
- Давно у меня не было столь замечательного ужина, благодарю, Ульяна! - с улыбкой сказала она, задумчиво оглядывая меня.
- Да что вы, Ваше Высочество! - смутилась я от комплимента. - Во дворце готовят в сто раз лучше!
- Там это не кажется столь... домашним? - пожала плечами принцесса.
И снова молчание. Ее Высочество, чуть нахмурившись, рассматривает мое лицо. Я же боюсь пошевельнуться. Не дай Бог, помешаю принцессе!
- Почему ты так на меня похожа? - наконец, недоуменно произнесла Орнелла.
- Я не знаю, Ваше Высочество, - опустила голову, скрывая румянец.
- Кто-нибудь еще заметил наше сходство? - нахмурившись, спроизнесла Орнелла.
- Не думаю, - покачала головой я. - Не поверите, но косынка и бедное платье способно творить чудеса!
Как, простая травница, да еще и почти полная копия принцессы! Естественно, я постаралась скрыть такую насмешку судьбы! Это же может быть воспринято как оскорбление королевской семье!
- Много раз видела вас на праздниках и парадах. Подойти к вам боялась. Уж простите... - продолжила, решившись. Конечно, я лукавила. Мама не раз втолковывала мне, что надо держаться подальше от людей благородого сословия и тех, кто близок им. Говорила, что это обязательно доставит мне неприятности, правда, не говорила какие.
- За что ты извиняешься? - Изумилась Орнелла. - За то, что ты моя сестра?
Я пораженно застыла. Подобная мысль никогда не приходила в голову.
- Этого не может быть! - испуганно прошептала я. - Вы шутите!
- Отнюдь, - мотнула головой принцесса. - У тебя есть другое объяснение?
- Нет, Ваше Высочество! - покорно опустила голову я.
- И прекрати так меня называть! - отмахнулась Орнелла. - Обращайся по имени и на "ты".
Я послушно кивнула.
Гостья вытянула над столом кисть руки. Моей руки, как мне показалось. Для сравнения я даже положила рядом свою, чтобы удобнее было рассматривать. Форма пальцев, ногтей, родинка, фактура кожи - я ведь лекарка и многое подмечаю такое, на что обычные люди редко обращают внимание. Да, мы дочери одной матери. Близнецы. А знахарка Кристина, которая воспитала и вырастила меня - была мне приёмной матерью. А может быть всё как раз наоборот? Может быть это принцесса - приёмыш?!
- Что Вы...ты хотела Орнелла? - подняла на нее взгляд.
- Наша мама захворала. И болезнь её усиливается понемногу, но постоянно. Лучшие лекари королевства не помогли ей - как ни стараются, а улучшения не наступает. Она слабеет, и чем дальше, тем заметней. Помоги ей! - в глазах... сестры появилась мольба.
Мне стало страшно. Как я, бедная лекарка, оказывающая помощь только тем, кого не опасаюсь, тем, кто находится в столь же как и я стеснённых обстоятельствах, появлюсь во дворце со своим узлом трав и корзиной, наполненной пузырьками с настойками. А святые отцы! Они же сразу приметят меня и... страшно подумать, что тогда будет. Перед внутренним взором встали языки пламени. Пламени МОЕГО костра.
Вот это я и объяснила новоявленной сестрице.
- Кажется, у меня появилась немного другая идея! - в ее глазах засветились предвкушающие огоньки.
- Что?! - завопила я, услышав предложение Орнеллы. - Ты с ума сошла?
- А почему бы и нет? - весело улыбнулась девушка.
- Да меня же в первую минуту раскусят! Я не знаю ни одного правила поведения среди благородных, - судорожно начала искать оправдания я.
- Научим! - совсем развеселилась принцесса.
- За несколько часов? - скептически посмотрела на нее.
- Ну, мы и меняемся всего на три дня! - похлопала меня по плечу Орнелла. - Вылечишь маму - и обратно!
- Да у меня и волосы не такие, и глаза! - предприняла последнюю попытку я. - У тебя каштановые кудри, а у меня - русые пряди! А глаза? Голубые и серые!
- Ну, глаза не так уж и заметны! - с вздохом произнесла Орнелла. - А с волосами что-нибудь придумаем! Наверняка найдешь какую-нибудь травку, которая решит эту проблему?
Все. Больше в голову не приходило ни одного возражения. Хотя, я просто мечтала согласиться с идеей Орнеллы. Да еще бы! Почувствовать себя настоящей принцессой! Кругом будут слуги, дорогая одежда, красивые мужчины, балы...
Но я боялась, что не смогу заменить настоящую принцессу. Этикета не знаю! Осанка, интонации, манера держаться. Что уж тут об остальном говорить! Её легко судить, потому что она не представляет себе, как много говорят о человеке жесты, походка, поворот головы или мимика. Да каждым движением я буду выдавать себя - ведь не только нам, знахаркам, присуща наблюдательность. Например, слуги, ловящие каждый жест своего господина, да они же меня в момент расксят!
Да и непонятно, почему сама Орнелла рвется на мое место? Неужели хочется побыть крестьянкой? Так ничего в этом хорошего нет!
Но спросить напрямик не решилась. Да и некогда было. Уж слишком рьяно принцесса взялась за мое "обучение".
Я легкой улыбкой посмотрела на сестру. Она выглядела такой счастливой! В душе родилась надежда, что, несмотря на все трудности, я всё-таки справлюсь с ролью. Должна, тем более, что моторика у нас действительно одинаковая. И мелкие приметы сходятся. Даже на подушечках пальцев следы от тетивы совпадают, видимо сестрица частенько упражняется в стрельбе из лука.
Ключ с ржавым скрипом повернулся в замочной скважине, и рассохшаяся дверь с противным визгом повернулась на свих петлях. Сердце от страха ушло в пятки. Звуки показались оглушительно громкими, и мысль о том, что стража дворца немедленно на них сбежится, пронзила меня до самых пяток. Но ничьи шаги не нарушили рассветной тишины. Орнелла оказалась права - утренний сон бравой королевской охраны свят и незыблем.
Теперь запереть калитку, сочувственно выслушав жалобы шарниров на многолетнюю тоску по смазке, и вперёд. Через дровяник мимо прохода к кухне, дальше короткий коридор, у поворота которого за старым ковром вход на винтовую лестницу. Как же здесь темно! Нащупать бы то, что ищу! Где же эта ниша?
Ага. Всё верно. Огромный щит копейщика легко отошёл вправо и я в гардеробной принцессы. То есть теперь моей. Ровно на трое суток - так мы с ней условились.
Первым делом снять платье и небрежно бросить его на кресло, надеть ночнушку и к зеркалу. Серьги в ушах правильные, ослабить косу и... узлы с травами надо куда-то пристроить. Вот в секретере есть подходящее место, а все эти статуэтки и вазочки и на каминной полке постоят. Теперь достать кочергу из дверной ручки и ждать появления прислуги.
***
- Ваше Высочество! Позволите ли подавать завтрак? - что это? Где я? Ах да, мы же с сестрой поменялись жизнями ненадолго, чтобы я смогла осмотреть её маму... то есть нашу маму, и определиться с лечением. И зовут меня теперь Ваше Высочество.
- Да, Ариадна, подавай, - с радостью отозвалась я, секунду промедлила, вспоминая, что ещё полагается добавить к этому соизволению, и продолжила уже другим тоном: - И поторопись!
Под голову мне подложили ещё одну подушку, а над животом установили столик на коротких ножках, уставленный всякой снедью. Так, теперь важно ничего не перепутать. Кофе в кофейнике, сливки в сливочнике, а это икра, масло, мёд. Справа под колпаком горячие булочки, а рядом овсяная каша, при виде которой мне полагается сначала надуть губки, а потом принять обречённый вид.
Ничего не забыла?
Ничего. А теперь за работу. Прогулка по ночному лесу вызывает отличный аппетит.
***
Теперь самое опасное. По утрам согласно этикету принцесса приходит приветствовать королеву. А Её Величество, как я поняла, дочку свою Орнеллочку любит, и, очень даже может так случиться, сумеет отличить её от меня, пусть и точно такой же её дочери, но выросшей вдали. Опять душа в пятках, но делать нечего.
- Здравствуйте, господа, - войдя в малую приёмную, здороваюсь с пажами и фрейлинами и ловлю на себе удивлённые взгляды. Тем не менее, мужчины кланяются, а женщины приседают в реверансе. Вот незадача! Мне ведь следовало задержаться у двери, дождаться выражения почтения и величественно кивнуть. Ладно. Будем прорываться, делая вид, что сегодня я рассеяна.
- Её Величество ещё не выходили? - что, опять ошиблась? Отчего у юного графа... как его... с зелёным жабо... Мейнца, такое удивление в глазах? Точно, королева никогда не появляется среди придворных, пока принцесса не пожелает ей доброго утра. Она дважды подряд сморозила глупость и... скорее за дверь королевской спальни, пока ещё раз не начудила!
***
Королева на первый взгляд выглядела не настолько плохо, как мне её описала Орнелла. А может быть всё дело в теплых лучах утреннего солнца, ласкающих её сквозь остекление уютного эркера, где стоит накрытый к завтраку стол. Ночная рубашка, украшенная рюшами и фестонами выглядит просто величественно, а белое мраморное лицо кажется живым и свежим.
- Доброе утро, маменька, - произношу я тщательно заученные слова, целую её в щёку и непринуждённо усаживаюсь за стол на приготовленный для меня стул. Наливаю себе кофе, добавляю туда сахару и сливок и тянусь за булочкой.
- Ты, как всегда, капризничала за завтраком? - во взгляде королевы нет упрёка. Она любуется мной и рада, что я рядом с ней. На душе становится щекотно и немного щиплет глаза. Но мы, знахарки, умеем сдерживать слёзы, и даже быть жестокими, когда это необходимо. Поэтому я удерживаюсь от рвущегося из глубины души всхлипа и непринуждённо отвечаю:
- Конечно. Разве может меня радовать эта противная овсянка и несносная икра.
- Они полезны для девушек. Ты ведь ещё растешь, доченька. Надеюсь, хотя бы по паре ложек ты съела, - да уж! Меня никогда не нужно было уговаривать рядом с накрытым столом, а тут всё наоборот. Вот и матушка ничего не ест. Сейчас, когда я оказалась спиной к источнику света, видно, что бледность моей сотрапезницы чрезмерна, под глазами заметны синяки, легкий румянец действительно присутствует на щеках, но не ровный, здоровый, а несколькими пятнами. Состояние кожи, цвет ногтей, белки глаз - всё говорит о том, что здоровье этой женщины... мамы... что же это может быть. Орнелла сказала, что она испытывает слабость, головокружение, случаются обмороки. Как, бишь, диагностировал болезнь этот надутый индюк Лорти? Лихорадка!
"Старый вонючий козёл, вот он кто, - подумала я про себя. - Этот термин применяют, когда не имеют ни малейшего представления о том, что же в действительности не ладится в работе внутренних органов!"
- Что с тобой, доченька? - мама смотрит на меня озадаченно. Значит, лицо выдало промелькнувшие у меня в голове мысли.
- Приспичило, - вру я напропалую и бегу за ширму. Отлично, ночной горшок ещё не вынесли. Ну-ка, ну-ка. Что тут у нас? Картинка проясняется. Ведь ежу понятно, что это хроническое отравление. Чем?
По очереди заглядываю под крышки всех посудинок, теснящихся на столе, и пробую понемногу, игнорируя интерес, с которым матушка за мной наблюдает. Какая вкуснятина! Варенье из клюквы. И вот ещё брусничное.
- Раньше они тебе не нравились, Орнелла, - опять тёплый взгляд словно обволакивает меня.
- Они мне и теперь не нравятся, - подтверждаю я. - Попробовала ещё раз и поняла, что слишком они для меня кислые. Кстати, эти вазочки из красной керамики, давно они у тебя?
- Совсем память у тебя сделалась девичьей, - видно, что этот лёгкий непринуждённый разговор доставляет моей собеседнице удовольствие. - Посол Никкинский в прошлом месяце поднес их в дар от своего сюзерена, когда вручал верительные грамоты. Мы же тогда ещё много говорили о вареньях, неужели забыла?
- Я малиновое люблю, - сказала я, вспомнив инструкции, полученные от сестры. - Но мне позволяют его есть, только когда я простужаюсь. Приходится довольствоваться клубничным, - тяжелый протяжный вздох, капризно надутые губки и решительный натиск: - Отдай эти вазочки мне. На каминной полке в моей опочивальне как раз не хватает такой яркой детали.
- Хорошо, я распоряжусь, и уже к обеду они окажутся там, где ты желаешь их видеть.
***
Молитва - это то, что одинаково не нравится и мне и Орнелле. Конечно, под коленями лежит мягкая подушечка, но запах воска от горящих свеч вызывает лёгкую дурноту. Наконец, отец-Настоятель отбубнил то, что положено, и начинается самая противная, но и самая важная часть ритуала - душеспасительная беседа о том, что мы должны быть покорны воле Господа нашего и внимательны к словам слуг его.
Наконец пастырь вопрошает о прегрешениях наших или видениях, посланных свыше в наши сны. Вот и момент истины.
- Батюшка, был мне нынче сон, - ответствую я смиренно на жест перста, указующего в мою сторону, - будто прогневили мы Господа нашего чрезмерным чревоугодием, и повелел он нам вкушать лишь молоко, да творог, да сыр, дабы усмирили мы плоть свою и гордыню, а остальную пищу отослали бы пастырям нашим. И чтобы длилось это сорок дней и ночей.
Вот так! Уж не знаю я точно, что за отрава поступает малыми дозами в организм королевы, но, судя по срокам развития патологии, вазочки - отличный вариант, если, скажем, в составе их глины содержатся соединения свинца. А молоко - прекрасное мочегонное и неплохой естественный антидот. А мне необходимо срочно покинуть дворец. Кажется, странности в моём поведении озадачили за сегодняшнее утро слишком многих. Если придворные поделятся друг с другом своими наблюдениями - ой, что-то будет.
Уходить надо немедленно. Как?
- Граф, - обращаюсь я к маминому пажу в зелёном жабо, - сегодня прекрасный день для прогулки верхом. Была бы рада, если бы Вы сопроводили меня.
Учтивый поклон, мамин одобрительный кивок, и дело в шляпе.
- Отправимся от западного крыльца, - уточняю я, и иду в свои покои переодеваться в костюм для верховой езды. Итак, отец-наставник, грум и один дворянин в сопровождении. Как избавиться от их опеки хотя бы на полчаса неподалеку от дома? Это я придумаю позднее.