Александрова Актея : другие произведения.

От севера до юга

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда умирает Пророчица, оставив после себя не преемницу, а головную боль, правителю Арилона необходимо отправиться в опасное путешествие, чтобы отыскать новую девушку с даром. Но путь его полнится интригами и коварством, и даже друзья и союзники могут оказаться предателями. История рассказывает, как тяжело нести на своих плечах непосильную ношу дара, как невыносимо трудно отстоять свое право на счатье в чужом, неприветливом мире, и как невозможное сделать возможным, если юная девушка захочет этого всем сердцем и душой.
  
  
  Пролог.
  
  
  Ночную тишину разрывал громкий треск поленьев в камине. Языки пламени лизали древесину и гранитные стенки своей темницы, грозя перекинуться из нее на дорогой ковер. Человек, сковавший и заключивший стихию в каменную коробку, помешивал поленья, не вставая с мягкого дивана. Плечи его были напряжены, рука до того сильно сжимала шуровку, что та грозила согнуться. Недобрые, тяжелые думы носились у человека в голове.
   Элиз умирает. Она теряла сознание сначала на час или два, а теперь почти на весь день. Приходит в себя лишь на несколько минут, чтобы в очередной раз прохрипеть: "Не знаю, не знаю...я не вижу!". Все это совсем не радует повелителя Арилона. Он бы предпочел, чтобы имя преемницы были названо до того, как Элиз испустит дух. На поиски человека в десятках стран, среди миллионов людей уйдут годы, а мужчина совсем не хотел так бездарно их тратить.
   Возня в углу. Челюсти верного пса сжимаются на лакомом куске мяса, приготовленном не менее верными поварами. Огромный зверь довольно сопит и царапает передними лапами дорогой паркет.
   Повелитель оторвался от огня и устало откинулся на мягкую спинку дивана.
   "Если эта старуха не назовет в ближайший час преемницу, я сам придушу ее", - ожидание было мучительным, а ночь тянулась медленно. Время, словно превратилось в тягучий сироп, невероятно хотелось спать, но пробуждения прорицательницы нельзя было пропустить.
   Поспешные шаги за дверью, стук и скрип петель.
   - Повелитель! Она очнулась, она зовет вас, она... - залепетал слуга.
   Мужчина сорвался с места в ту же секунду. Этой новости он ждал уже несколько дней, несколько томительных дней, наконец-то это нелепая неизвестность завершится!
   Быстрым шагом пройдя коридор, он ворвался в спальню Элиз. Как же он ненавидел здесь бывать последние дни! Запах тлена, болезни, смерти, опущенные шторы, полумрак свечей, белая постель и белая женщина на ней - отвратительно, но сейчас это казалось прекраснейшим местом на Свете. Только бы это были не бесполезные, бессвязные речи обезумевшей от приближающейся смерти старухи! Если бы только Элиз наконец сказала хоть что-то полезное.
   Доктора и маги в спальне поклонились своему Повелителю, при этом Старший маг не потрудился даже убрать от лица надушенный платочек. В другое время это не осталось бы безнаказанным, но сейчас Повелитель почти счастлив, и Старый Лис это чувствует и пользуется.
   Наклонившись над постелью умирающей, мужчина заглянул в белые, широко открытые глаза на белом лице. Старуха...нет, эту женщину можно назвать так, лишь сосчитав прожитые ею годы, но их "племя" не стареет. Элиз была не старой, о нет! Скорее белой. Годы вытягивали из предсказательниц краски, оставляя белый налет прожитой жизни. Белоснежные волосы, белоснежная, мраморная кожа, белые глаза; она казалась ещё белее в этой ночной рубашке, в этой постели. И смотря в эти глаза сейчас, Повелитель чувствовал лишь желание поскорее отделаться от этой навязчивой проблемы. Подумай только, ещё пару десятилетий назад его отец, предыдущий правитель Арилона, охладел к своей законной жене из-за пылкой, но безответной любви к недоступной Элиз. Впрочем, этим "заболеванием" тогда страдало полдвора.
   - Мне сказали, ты хочешь назвать имя, - предвкушая ответ, сказал умирающей повелитель.
   - Не имя, Рэм...нет, не имя, но на преемницу мне указали, - прохрипела сквозь приоткрытые сухие бледные губы Элиз и взглянула на Старшего мага.
   Тот снял со стола простую деревянную шкатулку без замка и открыл ее пред Повелителем. На черном бархате лежала восьмиконечная звезда на цепочке. Рэм видел уже такие раньше. Их носили моряки и путешественники: украшение, каждый луч которого символизировал четыре основные стороны света и четыре промежуточные.
   - Ну и зачем мне это побрякушка? - гневно обратился он к Элиз. В нем начинало копиться ощущение, что его обманывают и хотят провести, что сейчас все станет не так просто. Старый Лис, почуяв недоброе настроение своего Повелителя, нервно сглотнул: он знал, кто после смерти Элиз будет расплачиваться за тяжкие дни ожидания без сна. Прорицательница то уйдет в мир иной, а он ещё останется на грешной земле, чтобы ощутить силу гнева Рэммена.
   - Видения были точны, - Элиз попыталась поднять свою тонкую руку, похожую на ощипанное куриное крыло, но та упала на кровать. Тогда Старший маг достал звезду из коробки и вложил в руку пророчице, - мне было видение, что ты должен отправиться на юг, глубоко в Тхарсас. Когда я вложу остаток моих сил в звезду, она станет твоим компасом, твоим проводником. Один из ее лучей будет гореть, направляя тебя и твоих людей. Найдёшь мою преемницу и повесишь ей на шею. Если она та самая, если у нее есть дар, то вся звезда засияет.
   Он знал, что все не будет так просто. Знал, что эта лживая старая шлюха ещё подкинет ему сюрприз! Она никогда ему не нравилась. Но отправить его в горячие пески Тхараса с какой-то безделушкой, которая показывает только восемь направлений... да она хочет, чтобы он умер среди гор и пустынь этой проклятой земли и присоединился к ней в ином мире!
   - Что ты несешь! - почти зарычал он, - Неужели ты думаешь, что я пойду неизвестно куда на поиски ещё одной лживой девки?! Ты видимо хочешь моей смерти или решила поиздеваться на последок? Поверь, я не в восторге от таких шуток.
   Присутствующие в комнате почувствовали, как волоски на их коже встали дыбом от ужаса. Когда Повелитель говорит таким тоном, лучше сразу наложить на себя руки или бежать прочь сломя голову. Но Элиз осталась невозмутимой:
   - Ты пойдешь и отыщешь ее, если тебе нужна Пророчица. Звезда будет указывать путь, только в твоей руке. Прощай, Рэм, - улыбнувшись напоследок, Элиз из последних сил сжала кулон в руке, и тот сверкнул зеленым светом в полумраке комнаты.
   - Стой! Не смей... - рявкнул Рэммен, но было уже поздно. Глаза прорицательницы закрылись навсегда.
   - Проклятье! - вскричал он и с чувством перевернул прикроватный столик. Он бы с удовольствием вернул бы сейчас Элиз к жизни, чтобы придушить собственными руками. О! Она смогла обеспечить ему головную боль на ближайшее время.
   Рэм переступил через разбитые склянки и колбы лекарств и подошел к окну. Отодвинув тяжёлую штору, Повелитель увидел, что на горизонте зарделись первые лучи рассвета, вот-вот наступит утро, и столица и дворец проснутся. Рэм прижался лбом у холодному стеклу. Казалось, он не спал тысячу лет и очень хотелось выпить, а лучше напиться.
   - Старая, грязная, лживая шл...- пробормотал он.
   - Повелитель! Наша прорицательница скончалась, - тонким, но торжесвенным голосом объявил Старший лекарь, словно это был праздник какой-то.
   - Как наблюдательно, Лорт, - съехидничал Рэм, заставив сердце врача пропустить удар: иронии Повелителя боялись при дворе пуще гнева.
   Шаги. Кто-то вошел в комнату. Впрочем, Рэму не надо поворачиваться, чтобы узнать, кто так безбоязненно может приходить к разгневанному Повелителю. Любимый кузен, кто же ещё.
   - О, старая девственница отошла в мир иной, - бесцеремонно поинтересовался Дартон, - а ты словно и не рад, братец, - прошествовав мимо испуганных докторов и магов, он дружелюдно хлопнул Рэма по плечу.
   - Братец, лучше распорядись, чтобы подготовили все для быстрой поездки в Кирару и очень долгого путешествия в Тхарасе.
   - Зачем нам в этот тупик земли?
   - Тебе незачем, ты остаешься в столице с делами и Советом, - не отрываясь от окна, произнес Рэм.
   - А что ты там забыл? Или хочешь похитеть симпатичную тхарасийку? Я слышал они очень...
   - Драгоценный братец, лучше заткнись и делай, что говорят, у меня, нет настроения для твоей болтовни! - потерял терпение Рэм и рявкнул на младшего. Он ненавидел, когда его приказы обсуждают, даже Дартон, - и разбуди Валента. Он мне нужен.
   Братец благоразумно покинул комнату, чтобы исполнить возложенные на него поручения, а вот Старший маг наоборот приблизился. "А этому то что надо?" - рассеянно подумал Рэм.
   - Повелитель, звезда, - Лис, осторожно переступая осколки стекла, поднес ему восьмиконечную игрушку.
   Рэммен снял с бархатной подушки украшение и сжал в руке. Кристалл ожидаемо показал на юго-восток.
   "Значит, Тхарас..." - подумал Рэм, разглядывая переливы зеленоватого света. Когда у него зарябило в глазах, он убрал кулон в карман брюк и вышел вон из ненавистной комнаты. Сегодня он ещё раз убедился, что больше всего на свете ненавидит Пророчиц.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 1.
  
  
  
  Ветер развевал платок Тасы. Еще немного, и сорвет с шеи, унося в горячие пески Тхараса. Девушка всегда плохо закрепляла его, все потому что она пыталась оставить голову и волосы открытыми - небольшая вольность, но благородным девушкам, которые к тому же до сих пор не замужем, позволено. Ветер приносил с собой мелкие песчинки, которые больно бил по глазам и норовили залететь в рот, отчего Таса то и дело поднимала ворот длинной белой рубахи к лицу.
   - Госпожа, нам стоит вернуться. Ветер усиливается, скоро придет буря, - темнокожая Сиам, закутанная в свой платок с ног до головы, оставив открытым лишь лицо, переминалась с ноги на ногу, вороша сухую землю.
   - Подождем еще немного, - ветер усиливается, но до поселения рукой подать, если все станет совсем скверно, скрыться они успеют. Но пока стоит стоять и ждать отца, как это делают другие женщины. Они покорно вглядываются вдаль, молясь, чтобы их мужчины вернулись до наступления беды.
   Именно отец Тасы возглавлял маленький отряд имрадов*, в обязанности которых входил ежедневный объезд территорий поселения Ах-Арода. Изем был сильным воином, правой рукой правителя города, но сейчас многие собравшиеся ставили под сомнение то, что он сможет привести своих людей домой вовремя. Растревоженное сердце чего только себе не надумает, ему дозволено сомневаться, а Тасе нет. Её дочерний долг заключался в том, чтобы стоять и сильнее всех верить в то, что отец вернется. Ей простят, если она сейчас уйдет прятаться от бури в дом, всё равно их ожидание не приблизит возвращение отряда, да и кто станет упрекать в чем-то благородную? Но сердце и душа подсказывали, что нужно стоять до последнего, пока песок не скопится горкой у ее ног, пока все другие не уйдут, не тронется с места и она. Стоять и молиться Матери о возвращении отряда. Эта уверенность крепла в Тасе с каждой секундой.
   Вот вдалеке мелькнула тень всадника. По толпе прошёл шепоток, не чудится ли? Нет, отряд стал вскоре четко виден на фоне грозного неба и потемневшего песка. Женщины закричали, замахали руками.
   - Госпожа, они вернулись. Все. Я сосчитала, точно-точно. Пойдемте же домой! - Сиам потянула Тасу за рукав рубашки. Видно было, что спокойно стоять на месте она просто не может.
   "Что это у нее? Паническая боязнь бурь?" - подумала Таса. - "Даже забыла о приличиях. Будь мы не среди имрадов..."
   - Сиам, ты знаешь, что, если ты сделаешь так при госпоже Туфитри, тебя побьют палками за дерзость? - девушке не хотелось пугать служанку, но ещё меньше ей хотелось потом слушать её жалобы на синяки, да и жаль было глупышку, - к тому же я знаю, как ужасно ты считешь.
   - Простите, госпожа...да знаю, разумеется, но её же здесь нет...я бы при госпоже никогда... - Сиам не на шутку испугалась и принялась лепетать извинения.
   "Хорошо", - подумала Таса, - "Страх помогает памяти быть острее".
   - Я не сержусь, Сиам. Но я прощаю то, чего не простят другие, помни об этом, - нравоучительно произнесла Таса, - а теперь ступай домой, я останусь до конца.
   Сиам быстро поклонилась, и ее и след простыл.
   "Глупышка...ты должна была хотя бы немного настаивать на своем присутствии для приличия", - покачала головой Таса. Сиам была младше ее всего на три года, но девушка чувствовала, что на века мудрее своей служанки.
   Всадники тем временем совсем приблизились. Изем был впереди, позади имрады. Сиам не ошиблась в этот раз - вернулись все до единого. Таса даже возгордилась своей непоколебимой уверенностью в отце, но быстро вспомнила, что гордыня страшный грех и помахала рукой родителю.
   Свой тагельмуст** Изем так сильно надвинул на глаза, что остались видны только маленькие щелочки. Под развевающейся на ветру накидкой виднелась белая рубашка, которую пересекали две перекрещивающиеся на груди широкие ленты, сплетённые из разноцветных шелковых шнурков, с кисточками на конце. Одну ленту плела Таса, другую не так давно Таманар...
   Отец подъехал прямо к ней. Уже можно было различить на руке блеск простого серебряного кольца с сапфиром - знак отличия благородного. Верблюд отца фыркнул и помотал головой, стряхивая с шерсти надоедливые песчинки. Позади слышались счастливые голоса женщин, встретившихся с мужьями, отцами и сыновьями, и быстрый топот ног людей, спешащих укрыться в домах.
   - Почему ты одна? Где твоя служанка...как её... - отец придержал животное. Таса взяла верблюда за поводья и быстрым шагом направилась вверх по горной тропе.
   - Сиам. Я ее отпустила. Она боится бурь.
   - Не слишком ли ты много позволяешь прислуге?
   - Я всего лишь не хотела, чтобы от страха она упала безжизненным телом к моим ногам, - улыбнулась Таса, - тогда мне пришлось бы беспокоиться за двоих. Я рада, что ты вернулся, и вы все невредимы.
   - Незачем было, всего лишь песок разбушевался, как будто ты этого никогда не видела. С нами ничего не случилось бы, мы отъехали недалеко. Ни к чему эта толпа встречающих, - пробурчал Изем, и хотя его лицо скрывал тагельмуст, Таса знала, что он сейчас улыбается.
   За ними закрылись на тяжёлый засов деревянные ворота Ах-Арода. Широкие и надежные, сделанные из благородного баобаба, за такими ничего не страшно. Часовые поспешили скрыться в своих глиняных домиках, пристроенных прямо к скале. Дом Изема был выше. Некогда пологая, гора уже тысячу лет напоминала ощетинившегося дикобраза. На вершине вытесанные из камня дома благородных, ближе к подножью - многочисленные дома имрадов, сложенные из скалистых пород, словно вросшие в гору. Вокруг Ах-Арода пашни с невысокими деревцами, хлопковые деревья, стойла для стад верблюдов и колодцы, которые перед бурей землепашцы прикрыли от песка. Верблюд, на котором сейчас ехал отец, был любимцем, лучшим из стада, и потому жил в стойле при доме.
   Когда Изем и Таса приблизились к дому, буря разбушевалась не на шутку. Карите***, росший рядом с домом, которому с таким трудом удалось прижиться на горе, сейчас пригибал свои ветки прямо к земле, но сильный ствол и широкие, в палец толщиной, корни давали понять - дерево тут стоит намертво.
   "И хорошо", - подумала Таса, передавая поводья слугам. Она любила его душистые коричневые цветки, которые пахли сладким теплом.
   В доме их уже ждали. Таманар, обнимая руками огромный живот, плача, бросилась в объятья мужа и что-то зашептала ему. Наверное, извинения за то, что не пошла его встречать, испугавшись бури.
   - С таким животом? - засмеялся Изем, разматывая свой тагельмуст. - Я бы такого не одобрил.
   Хозяин дома обнял супругу за плечи, и она, вытирая красные щёки руками, повела всех в столовую на ужин.
   Когда за последним слугой закрылась дверь и все оказались дома, под защитой каменных стен, у Тасы в душе наступило спокойное равновесие. Сквозь закрытые ставни было слышно, как шумит песчаная буря, а здесь было тихо, безопасно, были еда и тепло.
   Все сели на колени перед низким длинным столом, во главе сидел Изем - хозяин дома. По правую руку села его единственная дочь Таса. По левую - молодая беременная жена. Таманар было уже двадцать лет и она успела овдоветь. По мнению некоторых благородных кумушек, слишком поздний возраст для первого ребенка. Сплетни, которые раздражали Тасу. Таманар была здорова, как горная козочка, а любовь к мужу делала ее беременность совсем легкой. Изем, по мнению дочери, заслужил наконец свое счастье. Семь долгих лет он не брал женщины после смерти ее матери, а Таманар вышла замуж по договору своей семьи за благородного старца, который умер через два месяца после свадьбы, не оставив жене ребенка. В таких случаях после трех лет скорби женщина может выйти замуж повторно. В этот раз Таманар точно вступила в брак с любимым мужчиной.
   Мачеха нравилась Тасе. Всего на три года старше ее, тихая, добрая, застенчивая, отзывчивая, без ума от отца и скоро подарит ему долгожданного наследника, чего ещё можно желать?
   Вознеся молитву перед едой, семья Изема и слуги принялись за трапезу. Кускус с овощами и нутом никого не разочаровал. Старая, добрая Менна свое дело знала. Неожиданно оторвавшись от еды, Изем заметил:
   - Подходит к концу теплый сезон, скоро начнется дождливая зима.
   - Это значит, ты теперь будешь дома, караваны подождут два долгих месяца, - заметила Таса.
   - Верно, но я не об этом, - загадочно улыбнулся Изем, - напомни, дочка, сколько на твоих пальцах колец?
   Таса бросила взгляд на свою светлую ладошку. Благородные жители Тхараса имели светлую кожу, высокий рост, темные волосы. У имрадов же кожа была заметно темнее, а волосы напоминали цветом черную смолу. Все потому что однажды на эту землю пришла мать-прародительница на белоснежном верблюде вместе со своей служанкой. Они стала жить во дворце, а мужчины из разных стран приезжали просить руку благородной Ной-Ерах, она никому не давала согласия, но приглашала мужчин разделить с ней ложе. Потом она их убивала. Благородная царица и её служанка рожали детей, положив начало их народу. От Ной-Ерах произошло благородное племя, а от служанки племя вассалов. По крайней мере эту сказку рассказывали всем в детстве...**** Тасе ещё говорили, что у нее светлые глаза редкого для этих земель голубого цвета, а это значит, она будет счастливой. И девушка понимала: именно сейчас решится ее судьба, и она узнает, правы ли были люди, предсказывая ей счастье. Невозможно было не понять, к чему клонит Изем.
   - Их пять, отец, - послушно сказала Таса. По одному на каждый День рождения, начиная с тринадцатилетнего возраста, все серебряные - подарки родителей, муж дарит по традиции золотые.
   - А напомни старому отцу, когда должно появиться шестое? - хитро улыбнулся отец, отпивая из чаши.
   - Через три седьмицы.
   - Нужно ли рассказывать тебе, что случится, когда каждый твой пальчик получит по серебряному кольцу?
   - Нет, отец, - действительно не нужно. Её все признают старой девой, и жениться на ней будет можно, но... довольно позорно брать в жены женщину с десятью серебряными кольцами. Таса знала, что время пришло. Оно пришло ещё год-два назад, но и она и отец этой темы старались избегать.
   - Я нашел тебе мужа. Он молодой, состоятельный и честный мужчина из соседнего поселения. Я бы не отослал тебя из Ах-Арода, но слишком мне нравится этот парень. Отличная для тебя партия, вот увидишь, он придется тебе по сердцу.
   - Хорошо, отец, - спокойно ответила Таса, - я не против. Могу я пойти в комнату? Я поела.
   С этими словами она поднялась из-за стола и направилась к каменной лестнице.
   - Таса, - окликнул ее отец, - не обижайся на меня, ты знаешь, так надо.
   - Я не обижена, - ровным голосом произнесла девушка, даже не повернувшись к отцу. Непростительная дерзость, но сегодня ей всё извинят...
   - Я слишком хорошо тебя знаю, дочка, - вздохнул Изем. - Мы выезжаем в Эс-Дорхан через десять дней, если все сложится благополучно, свадьба состоится через месяц после твоего восемнадцатилетия... Иди спать, Таса. Обдумай все это.
   - Хорошо, отец. Покойной всем ночи, - также ровно сказала Таса и поднялась в свою комнату.
   Там на своей кровати уже спала Сиам. Буря так напугала и вымотала ее, что она не пришла к ужину. Таса опустилась на мягкие подушки своего ложа и прикрыла глаза. Обиды она не чувствовала, опустошенность и равнодушие поселились в ее душе. Она все понимала - новая семья отца, полное совершеннолетие совсем скоро, ей пора вылетать из уютного дома с душистым карите. Но как же мучительно не хотелось даже видеть наречённого.
   "Ничего... может, я действительно влюблюсь в него", - с надеждой подумала Таса, опускаясь в тревожный сон.
   Сегодня ей снилось, как идет она по темному коридору, словно в пещере. Ищет выход. Но вот навстречу ей выходит белая женщина с бесцветными глазами тянулет к ней руки и просит её что-то увидеть, но Таса не видела, она умоляла оставить ее в покое и бежала прочь.
   А потом она увидела черную тучу, окружившую Ах-Арод, и во главе этой тучи стоял мужчина с белыми волосами и злыми глазами. И он так посмотрел на нее, что Таса закричала и проснулась.
   - Таса, успокойся! Я здесь! Умоляю, не кричи, что случилось? - за окном была глубокая ночь, буря все ещё выла, руки Таманар гладили её по голове, а Сиам обеспокоенно смотрела на неё со своей кровати. Через дверь заглядывали с ночными фонариками слуги.
   - Мне кажется, быть беде, - прошептала Таса Таманар прежде чем успела прикусить язык.
   - Беде? О чем ты? - удивленно шепнула жена Изема, - ты просто нервничаешь из-за того, что сказал тебе отец. Не надо. Это не страшно. Хочешь, я останусь с тобой на ночь?
   - Нет, - уже спокойно ответила Таса, - это просто плохой сон и буря эта... я глупость сказала. Я напугала тебя? Извини. Иди к отцу. Со мной Сиам, и я усну.
   Успокоившись, Таманар поцеловала падчерицу в лоб и пообещала поговорить с ней обо всем завтра. Все ушли. Сиам, помучив Тасу недоедливыми вопросами несколько минут, тоже уснула, а девушка лежала без сна, содрогаясь от того, что творилось в ее душе.
   Над Ах-Ародом нависла беда, это она точно знала. Стоило Тасе попытаться уснуть, как всадник с белыми волосами вставал перед ней, и его взгляд не сулил девушке ничего хорошего. Только под утро измученная Таса провалилась в тяжелый сон.
   Примечания:
  
   Образ народа Тхараса не целиком и не полностью списан с берберийского народа туарегов. Да, в честь которых названа модель Volkswagen. Автор не претендует на точное отображение культуры и быта этого народа, потому что довольно вольно с ними обращается.
   *Имрады (имгады) - вассалы благородной касты.
   **Тагельмуст - традиционный, крашеный в цвет индиго головной убор из хлопка, который сочетает качества вуали и тюрбана. (вероятно, не качества, а функции?)
   ***Карите (Ши) - дерево с раскидистой кроной и кожистыми листьями. Способно жить несколько столетий. Цветет душистыми коричневыми цветками. Растет в Центральной и части Северной Африки.
  ****Миф туарегов.
  
  
  
  
  Глава 2.
  
  
  
  Эс-Дорхан был вчетверо больше Ах-Арода. И стоял на берегу единственной в Тхарасе реки. Его называли Городом Воды. Фонтаны с прозрачной водой наполняли Эс-Дорхан чистым прохладным воздухом, а контроль над речным торговым путем умножал сокровищницы правителя Эс-Дорхана. Узкая полоска земли по берегам неширокой реки давала богатый урожай. Этот город кочевники называли жемчужиной гиблого Тхараса, великолепнейшим городом пустыни. Каждый тхарасиец мечтал побывать в нем хоть раз, ведь в Эс-Дорхане был построен три тысячелетия назад величественный храм, а раз в год на неделю устраивалась огромная ярмарка с гонками на верблюдах, состязаниями в битве не саблях, бесконечными танцами и пиром для всех путников.
   Но Тасе хотелось оказаться как можно дальше отсюда. Ничто не радовало её за деревянным воротами Ах-Арода. Они с отцом выехали, как и было обещано, через десять дней после памятного разговора. Верхом на верблюдах с небольшой горсткой имрадов. Ещё одна вольность - благородной девушке пристало ехать только в паланкине, сооруженном на горбах двух едущих рядом верблюдах. Но это был самый быстрый способ добраться из Ах-Арода в Город Воды. После бури зачастили дожди, как это всегда бывает в это время года. Короткое, всего в луну длинной, счастье для имрадов-землепашцев, но горе для благородных мужчин, которые постоянно перегоняли свои караваны. Изем не прекращал жаловаться на дождь: одежда мокла, мокли всадники, животные, песок становился вязким... Поэтому главной его целью было как можно быстрее добраться до Эс-Дорхана.
   Таса не разделяла гнева отца. Она даже боялась, что боги, услышав непрекращающиеся проклятья Изема, прекратят орошать землю живительной влагой навсегда. Девушка любила дождь и непередаваемое ощущение капель воды на своём лице. Ей нравилось подставлять ладони так, чтобы они заполнились влагой, холодящей кожу, кроме того погода замедляла ход верблюдов, а девушка искренне хотела как можно позже увидеть своего жениха.
   Дорога в Эс-Дорхан верхом продлилась четыре дня. Во время пути Таса почти не расспрашивала отца о своем будущем муже, но однажды на очередном привале удивилась тому, что не встречалась с ним раньше, ведь они с Иземом уже побывали в Эс-Дорхане два года назад.
   - Тогда Саден вместе со своим отцом уезжал из города по торговым делам, но ты встречала его мать. Помнишь ту благородную женщину, которой мы наносили визит однажды под конец нашего пребывания в Эс-Дорхане? У нее еще в косы был вплетен речной жемчуг и он так понравился тебе, что она подарила тебе нить.
   - Келла - мать моего жениха? - поразилась Таса.
   Отец кивнул:
   - Да. Ты помнишь ее?
   - Конечно, она была так добра и мила. Я помню ее, хоть прошло уже два долгих года. Я рада, что увижусь с ней снова, - от мысли, что она снова встретит женщину, подарившую ей материнскую ласку, которой Таса была лишена, на сердце у девушки потеплело.
   "Такая чудесная женщина не могла воспитать плохого сына", - подумала она. Но ее надежам не суждено было сбыться.
   - Мне жаль, дочка, но Келла скончалась от лихорадки прошлой весной. Теперь она будет смотреть на свадьбу сына с небес вместе с богами.
   От этой новости Тасе стало совсем скверно на душе. В Город Воды теперь хотелось еще меньше, а ночью её опять преследовали Белая Женщина и Всадник со своей армией. Девушка во время путешествия гадала, что могли значить эти сны. Уж не провидческий ли дар в ней открылся? Может, стоит поделиться этим со жрецом Ах-Арода?
   Потом Таса стыдилась этих мыслей. Ей не стоит беспокоить жреца такой ерундой. Всего-навсего кошмар. Если бы она родилась с даром, духи давно бы указали жрецу на нее, и он призвал бы ее к себе в ученицы.
   Три дня в Городе Воды пролетели быстро. Сначала, попав под ливень, мокрые и грязные они подъехали к каменным воротам Эс-Дорхана. Стражники не хотели пускать их за стены, потому что приняли за толпу оборванцев. Только после гневной речи продрогшего Изема, наполненной такими словами, которых благородной девушке слышать не пристало, и демонстрации его перстня их спешно препроводили в дом уважаемого и благородного Гвафа, первого советника правителя Эс-Дорхана. Этот дом был втрое больше и роскошнее дома Тасы, и она, поразившись до глубины души, оставила следы грязи и песка на мраморных плитах. Прибыли они к вечеру, и пока отец её приветствовал хозяина дома и его сына, своего будущего зятя, Тасу отмывали от дорожной грязи две служанки, а потом уложили в постель - в тот день она жениха так и не увидела. Встретились они следующим утром за завтраком. Таса облачилась в чудное платье из голубого шелка, отороченное золотой нитью, заплела сама волосы в косы и уложила ивокруг голову, а затем наложила на них платок, чего никогда раньше не делала. Таса редко покрывала волосы, но в этот день она не хотела, чтобы чужой ей мужчина видел хоть на один каштановый локон больше дозволенного.
   Спустившись к завтраку, она обнаружила за столом отца, старого благородного Гвафа и высокого молодого юношу Садена, который и был ее нареченным. Мужчины сидели с открытыми лицами без тагельмустов, в знак особого доверия к гостям. Её усадили за стол и расспрашивали о городе, здоровье, погоде, делах, любимой музыке и прочей ерунде. Угощали удивительными яствами, подобных которым Таса еще не пробовала. По богатому столу было видно, что богатство правителя Эс-Дорхана росло, росло и благополучие его первого советника Гвафа. Девушка тоже была предельно вежливой с хозяевами дома, соблюдая все тонкости этикета, но в душе у неё был холод и грухое раздражение. Изо всех сил Таса стараясь сдерживать злость на весь этот город и на своего жениха. Молодой Саден, красивый молодой юноша, не отрывал от неё взгляда, постоянно отвешивал комплементы и подкладывая в тарелку вкусностей. Под конец трапезы он так раздражал Тасу, что она улыбалась через силу, сдерживая желание вылить на юношу бокал вина.
   После еды девушку в сопровождении служанок повел на прогулку в город Саден, а Изем и Гваф остались обсуждать детали брачного соглашения. Юноша увлечённо рассказывал о своём Город Воды, стараясь вызвать у Тасы ответный интерес. Отвел в храм помолиться за счастье их будущего брака и в торговые ряды. Там он, задержавшись у одной лавки, купил для Тасы кулон с овальным аквамарином.
   - Его цвет - как твои глаза, драгоценная невеста, - сказал Саден, вкладывая украшение ей в руку.
   - Вам не следует делать мне таких дорогих подарков, - мягко упрекнула его девушка.
   - Разве это дорогой подарок? - надулся юноша, - подожди, вот когда мы поженимся, ты поймешь, что такое по-настоящему дорогие подарки.
   Правда, притворно обижался он недолго. Через минуту он уже увлекал Тасу по улочкам Эс-Дорхана показать пекарню, где пекут его любимую баклаву с орехами и мёдом.
   "Хоть кому-то из нас весело. Небось радуется, что я не оказалась жуткой страхолюдиной, вот теперь и ждет свадьбы с нетерпением", - подумала Таса, наблюдая за Саденом, извозившемся в меду сладости.
   Вернулись домой они только к ужину. Таса смертельно устала, ноги гудели, а жених напротив был весел и воодушевлён. После еды он проводил её до спальни, вежливо коснулся губами её серебряного браслета и сказал, что был счастлив провести этот день с ней и с нетерпением будет ждать повторение прогулки.
   "О нет! Только не это", - подумала Таса, кисло улыбнувшись его предложению. Саден пожелал ей покойной ночи и направился в свои покои, но девушка неожиданно для себя окликнула его:
   - Саден, ты правда рад нашей помолвке?
   - Таса, - весело улыбнулся ей юноша, - я не встречал девушки прекраснее тебя. Я уже в тебя влюблен. Я понимаю, ты, похоже, совсем не хочешь замуж, но я обещаю тебе не настаивать на ответных чувтсвах. Я уверен, что скоро ты сама меня полюбишь так же сильно, как и я тебя.
   С этими словами он быстро поцеловал Тасу в щеку и был таков. Девушка ахнула от такой дерзости, а потом некоторое время задумчиво стояла в дверях своих покоев, размышляя, какой ещё мальчишка ее будущий муж. Впрочем, не приходилось сомневаться, что с Садемом девушку ждет спокойная, мирная жизнь, правда без любви, по крайней мере с её стороны.
   Этой ночью ей не снилась Белая женщина, потому что до рассвета Таса придавалась своим невесёлым мыслям. Она, без сомнения, исполнит волю отца, но от понимания того, что никогда ей не испытать горячего сильного чувства настоящей любви, стесняющего сердца и затмевающего разум, девушке становилось так горько, что полночи она тихо проплакала в шелковую подушку. К утру она успокоилась мыслью, что большинству девушек повезло ещё меньше. Она по крайней мере видела своего жениха до свадьбы, и он оказался щедрым и добрым.
   На следующий день старый Гваф давал прием в честь помолвки сына. Все благородные семьи были приглашены на это торжество. Празднество Таса помнила как в тумане: все поздравляли их с Садемом, юноша был горд и счастлив, прогуливаясь со своей нареченной под руку, а потом оставил Тасу с Иземом, уйдя к друзьям. Отец, посмотрев на дочь, заметил, что она очень бледна.
   - Я устала от шума, можно я пойду спать?
   - Иди, тебя проводить?
   - Спасибо, отец, не стоит, - девушка коротко поклонилась Изему и направилась к выходу из зала.
   - Таса! - окликнул её отец.
   - Да?
   - С тобой точно все хорошо?
   - Просто я не очень люблю помолвки, - тихо прошептала Изему Таса и направилась к выходу прежде, чем он успел что-то сказать.
   По пути в свою комнату девушка увидела в оранжерее Садема и его друзей, которые что-то весело обсуждали. Затаившись у колонны, Таса прислушалась.
   - Мой дорогой друг Садем, тебя стоит поздравить. Невеста тебе досталась, что надо. Красааавица... Повезло, ты видел лицо моей невесты? - засмеялся чей-то голос.
   - И наверняка покладистая и послушная, - произнес другой, - эти девушки из дальних поселений всегда очарованы богатством и красотой Эс-Дорхана.
   - А мне вот она показалась равнодушной и холодной, Садем, - сказал третий голос. - Ты смотришь на нее, не отрываясь, а она не подарила тебе ни одного ласкового взгляда.
   - Она не очень-то рада предстоящей свадьбе, друг, - с горечью ответил Садем.
   - Ах вот оно что! - сказал второй голос, - ну ничего, ты сумеешь ее переубедить, верно ведь?
   - А если не сможешь, приводи ко мне, я точно её утешу, - сально прогоготал первый.
   Все засмеялись, а Таса тихо удалилась к себе. Ничего важного в этом разговоре не было - обычные мальчишеская болтовня. В комнате Таса без сил опустилась на кровать и быстро уснула. Белая Женщина и Всадник сегодня снова навестили её.
   А после обеда на следующий день девушка и её отец отправились домой. Садем долго прощался с ней, шептал какую-то чушь о том, что мечтает о скорой встрече, но Тасу разбирала злоба при мысли о возвращении в этот город всего через месяц.
   На пути домой девушка чувствовала, что равнодушие и апатия, поселившиеся в ее душе после новости отца о свадьбе, сменяются злостью и ненавистью к происходящему. Когда их небольшой отряд прибыл в Ах-Арод, обида на весь мир цвела у неё в душе буйным цветом.
   Дому Тасу ожидаемо забросали вопросами о Городе Воды, на которые она не хотела отвечать, но Сиам и Таманар никак не отставали. Наконец, девушка довольно резко ответила им, что устала с дороги, и их любопытство невероятно утомительно, на этом расспросы прекратились. Таманар, проводившая Тасу до дверей комнаты, напомнила о необходимости завтрашнего визита к благороднейшей госпоже Туфитри.
   - Зачем это? - удивилась Таса и тут же чуть не стукнула себя по лбу. Ну конечно! Завтра ей исполняется восемнадцать, а это большое событие. Её оденут в праздничное платье, повяжут лучший платок, украсят богатейшими украшениями и отправят на традиционное собрание к Туфитри, матери правителя Ах-Арода. На нем будут присутствовать благороднейшие девушки поселения и каждая, абсолютно каждая там будет знать о скорой свадьбе Тасы, а значит, сочтут своим долгом дать "ценное" наставление, выразить свой восторг по поводу помолвки и забросать тысячью и одним вопросом о "далёком и великолепном" Городе Воды.
   Вспомнив об этом, Таса тут же изменила свое отношение к погоде, послав на нее мысленные проклятья. "Если бы эти отвратительные дожди зарядили в дороге посильнее, то мы бы задержались на день или два, и мне бы не пришлось идти к госпоже Туфитри!"
   Ночью кошмар повторился, но Таса уже так привыкла к нему, что утром быстро забыла о своих страхах перед Всадником. Тем более забот у девушки хватало. Служанки хлопотали над ней, словно над принцессой. Облачали в дорогие шелка слой за слоем. Золотые и серебряные кольца, серьги, броши... взглянув в зеркало, Таса подумала, что окружающие могут ослепнуть от сияния украшений. В платке, которым пришлось, строго следуя традиции, закрыть волосы, было невероятно неудобно, и девушка молилась, чтобы этот прием поскорее закончился. Таса в День рождения []
   Тасу посадили в белый паланкин, и двое сильных имрадов подняли его над землёй. Девушка не часто так передвигалась. Только по особым случаям в честь больших праздников, когда правитель Ах-Арода устраивал приемы у себя, на самой вершине горы, благородным мужчинам и женщинам надлежало непременно явиться не пешком, а в паланкине. Таса находила такой транспорт крайне неудобным: во-первых, ей было жалко имрадов, потому что паланкин казался ей невероятно тяжелым, а дорога в гору трудной, хотя сами слуги однажды заверили её в обратном. Во-вторых, один верблюд под ногами казался ей куда надежнее четырёх рук - мало ли что могло произойти: одно неверное движение имрадов, и она позорно упадет на землю.
   Как бы то ни было, до дома правителя они добрались благополучно. Там её встретили слуги, проводившие Тасу в покои самой уважаемой женщины в Ах-Ароде - матери правителя. Именно так, не жена, а мать обладала по традиции влиянием в поселении, она даже могла наложить раз в год вето на решение сына.
   У коренных жителей Тхараса женщины вообще всегда пользовались уважением. Хотя девушки обязаны были полностью подчиняться своей семье и мужу, их всегда защищали неписанные заповеди тхарасийцев. Хороший муж не мог бить жену часто; не мог бить её, когда она носит ребенка; не взваливал на нее непосильный труд; не должен брать вторую жену и прочее прочее. Если эти "законы" нарушались мужчиной, то он получал постоянные порицания от соседей и друзей. Также женщины пользовались рядом привилегий: они могли оставить лицо открытым, тогда как мужчине надлежало закрывать его тагельмустом, оставляя лишь глаза; благородных девушек надлежало учить чтению и письму, а мужчинам, даже высокого происхождения, позволялось быть неграмотными; женщинам высших каст запрещалось осваивать любое ремесло, кроме ткачества и вышивания.
   В отличие от вечных врагов тхарасийцев вейлоров, кочевых племён с запада, у которых женщины приравнивались к имуществу семьи или мужа, у коренных жителей пустыни мужья, особенно благородные, делали все, чтобы женам и дочерям жилось хорошо, и у них было время на развлечения, поэзию и музыку. Вейлоры постоянно совершали набеги на караваны и на оазисных земледельцев. Благородные жители защищали своих имрадов от кочевников, но окончательно разрушить угрозу набегов до сих пор не удалось.
   Но настоящая тхарасийка должна не только развлекаться. Она должна чтить и искренне любить мужа, помогать ему во всех начинаниях, слушать его наставления, исполнять его распоряжения, наказание за измену для женщин - смерть через отсечение головы, потому что нет хуже предательства, чем предательство в собственной семье.
   Все это и не только напомнили Тасе замужние благородные дамы на приеме у госпожа Туфитри и лично мать правителя. Они поздравляли её с помолвкой все наперебой, о её восемнадцатилетнии все забыли, женщин волновал лишь будущий муж девушки да то, как хитро и удачно Изем устроил брак дочери с сыном одного из богатейших и благороднейших семейств Города Воды. Это сначала раздражало Тасу, но вздохи незамужних девушек и их искренние поздравления по поводу помолвки заставили её расплакаться от бессилия, чего раньше с ней не случалось. Злость сменилась унынием в один миг.
   "Кажется, все рады за меня и все считают, что мне повезло... Что со мной не так, что я не чувствую себя счастливой? Почему я не могу полюбить Садема лишь за то, что он молод, добр и богат?" - думала Таса, утирая слёзы. Все присутствующие решили, что плачет девушка от радости, а старая госпожа Туфитри лично вытерла её слёзы своим шелковым вышитым платком и сказала:
   - Милая Таса, ты так прекрасна и молода. Не плач. Такой цветок пустыни, как ты, невозможно забыть. Твой молодой муж это обязательно поймёт и сделает тебя счастливой. Он полюбит тебя, Таса, вот увидишь, - обычно строгая и надменная старая госпожа сама всплакнула, приговаривая, что Таса напомнила ей себя в молодости, и подарила молодой невесте золотой кулон с изумрудами и длинный платок из тонкой ткани. Большая честь. Но Тасе хотелось закричать, что её жених уже любит её и что она его никогда не полюбит и никогда не будет счастлива с ним.
   Дома Изем, Таманар и слуги поздравили Тасу со вступлением в полное совершеннолетие и со скорым замужеством. Отец одел ей на палец шестое кольцо, и дочь тихо поблагодарила его. Увидев, что дочь грустна, Изем проводил её в свою комнату и даже сказал Сиам не беспокоить именинницу, чем очень напугал бедную служанку.
   Не беспокоили грустную, бледную Тасу и на следующий день, и через седмицу. Девушка чувствовала, что отец хочет поговорить с ней по душам, но не знает, чем утешить и что сказать. Дважды приходила Таманар. Один раз она постаралась вывести Тасу на разговор, но сухие и рассеянные ответы девушки не позволили ей этого сделать. Потом она пришла, чтобы поговорить с падчерицей о супружеских обязанностях, но так долго и путано вела к главной теме, и так густо заливалась краской при каждом слове, что Таса просто сказала ей, что прекрасно осведомлена о том, чем занимались в загоне для верблюдов их слуги Рея и Таклиф в прошлом году, и почему последнему пришлось спешно на ней жениться. На этом визиты закончились, и Таса смогла остаться наедине со своим горем и ночными кошмарами, которые и не думали её покидать. А в конце первой седмицы после возвращения домой Таманар родила на свет сына.
   Роды были легкими и быстрыми, помогли и опытная повитуха, и молодость и плодовитость матери. Вечером того же дня Таса, выбравшаяся из своей комнаты, чтобы посмотреть на брата и поздравить Таманар, стала свидетелем разговора, происходившего между супругами над кроватью малыша.
   - Он так похож на тебя, - ласково сказала Танамар Изему.
   - По-моему, у него в твои глаза, - тихо ответил он ей, - но сейчас я не уверен, он же спит...
   - Любовь моя, я боюсь за Тасу, - обеспокоенно сменила тему женщина, - она почти не ест в последнее время, побледнела, не выходит из комнаты, лежит в своей постели или грустно смотрит в окно. Сиам говорит, что она ещё и стонет по ночам. Изем, стоило ли это того?
   - Я не могу отменить свадьбу, ты же знаешь. Таса - хорошая дочь, а Садем чудесный юноша, она привыкнет к нему. Я надеюсь, что это всего лишь тоска о том, что скоро придется покинуть отчий дом. По крайней мере, я молюсь, чтобы так оно и было.
   - По-моему, она просто не любит своего жениха и не хочет свадьбы.
   Изем тяжело вздохнул:
   - Даже если это так, я уже ничего не смогу сделать, но все же считаю, что так будет лучше. Тасе уже пора замуж, а Саид прекрасная кандидатура. Когда-нибудь она это поймет и поблагодарит меня. Я делаю это только для её же блага, - на этом разговор был окончен.
   Таса решила, что лучше сделать вид, что она не слышала всего этого. "Скорее всего отец прав и со временем я буду счастлива с Саидом, даже без любви", - подумала она. Девушка почти готова была смириться с предстояей свадьбой, даже начала выходить из комнаты и разговаривать с домочадцами, когда на исходе второй седмицы у границ угодий Ах-Арода была замечена вражеская армия.
   Около тысячи солдат смогли пройти по пустыне незамеченными и теперь маршировали по направлению к поселению. Разведчики доложили: это армия империи, далеко за Тхарасом, что ещё больше поразило жителей Ах-Арода. Что было делать здесь воинам Арилона? Неужели император решил захватить и их пустынные земли? Зачем? И почему он идет на Ах-Арод, а не на богатый Эс-Дорхан?
   Земледельцы и жители оазисов спешно укрылись за городскими стенами, ворота закрыли, патруль усилили. Все мучились в неизвестности, потому что от посланного к армии парламентёра не было вестей. Всадники же, отправившиеся в ближайшие города за помощью, все до одного вернулись к воротам города, привязанные к своим верблюдам, но без своей головы... Вот тогда все жители поняли окончательно - быть беде.
  
  
  
   Глава 3.
  
  
   До сих пор маги, ученые и исследователи из Арилона не нашли ответ на вопрос, почему тхарасийцы несколько тысяч лет назад выбрали эту безжизненную, негостеприимную землю своим домом. Почему кочевые племена остались в пустыне вместо того, чтобы двигаться дальше - на север, в плодородные степи Аара и долины Арилона. Почему борются они каждый год с неурожаем и засухой, с жарой и песчаными бурями, а последнее столетие и с набегами жестоких вейлоров, но упорно не покидают своих земель.
   Ответ на эти вопросы не знал и Рэммен. Повелитель Арилона, Покровитель Ральдора, Хранитель Шести островов, Лорд-протектор Аара пробыл в Тхарасе всего чуть больше трех недель, но уже возненавидел песок, который скрипел на зубах. Жара, беспощадное солнце и осточертевший пейзаж вызывали в нем глубокое отвращение.
   Вот уже двадцать дней он и тысяча воинов Арилона скитались по пустыне в поисках Пророчицы. Нужно было скрываться от караванов и отрядов тхарасийцев, чтобы не выдать себя. А ведь приходилось тащить немалый запас провизии, который, кстати, уже почти подходил к концу.
   Было решено повернуть назад, если в ближайшие пять дней нужное поселение не будет найдено. Точных карт местности почти не было, территория была совершенно неисследована. Ориентировались все лишь на восьмиконечную звезду, которой и Рэм-то до конца не доверял.
   Отчаяние все больше охватывало Повелителя, а жара и приевшийся пейзаж донимали солдат. Казалось, все поиски бесполезны.
   А ведь начиналось все неплохо...
   После памятного разговора с Элиз Рэм, успокоившись, пригласил на разговор мага и исследователя, профессора Имперской Академии Наук, главу кафедры изучения южных народов. Он, как и предполагал Рэм, посоветовал начать поиски в Кираре - самом густонаселенном и единственном портовом городе пустыни. Если пророчица там, то выкрасть её из дома или выкупить у родителей не составит труда. Кирара - плавильный котёл из коренных тхарасийцев, степняков и вейлоров, но влияние традиций последних там особенно велико, поэтому женщины в большинстве семей города - имущество, которое родственники будут только рады выгодно продать. Но вот если там девушки не обнаружится, то все будет куда сложнее...
   Коренные племена тхарасийцев живут в маленьких городах на скалах или, что еще хуже, поодиночке, семьями, разбросанные по оазисам пустыни, они почти неуловимы - снимаются с места при любой опасности, и ищи ветра в поле. При угрозе же городу тот становится крепостью, способной сдерживать неприятеля долгие месяцы. Только с провизией в осажденных городах обычно туго, но настоящие жители пустыни настолько упрямы, что скорее перемрут с голоду, чем пустят врага в свой дом. А в том, что они не отдадут своего соплеменника, пусть даже самого ничтожного, злобного, старого или больного сомневаться профессору не приходилось...
   У Рэма на этот счет было свое мнение - вид тысячи солдат его армии сделает любого кочевника сговорчивее. Однако стоит надеяться, что пророчица окажется именно в Кираре, и ему не придется слоняться по пустыне с войсками. Он поблагодарил мага за советы и намекнул, что неплохо бы обзавестись проводником в Тхарасе. Разве мог кто-то ослушаться даже намека Повелителя? На следующий день во дворце появился Тамм: необычно смуглый крепко сбитый невысокий парень. Профессор порекомендовал его как своего лучшего ученика, который свободно говорит почти на всех наречиях жителей пустыни. Он сам был наполовину тхарасийцем - в его мать влюбился солдат из полка, расположенного на самой границе пустыни и Аара. Они поженились, а их сын свободно говорил на языке матери и отца и все детство провел, разъезжая с караванами деда. Когда Тамму исполнилось восемнадцать, он при активном содействии отца смог поступить в Академию, где его и приметил глава кафедры исследований южных народов. Всю эту бесполезную чушь Рэммен услышал в первые пять минут знакомства с будущим проводником. Казалось, Тамма не смущает ни этикет, не то, что человек перед ним мог с легкостью оборвать его жизнь, и он болтал без умолку, восхищаясь предстоящим путешествием.
   'А ведь мне придется терпеть его и на корабле, и в Караре' - подумал Рэм, - 'Будет очень сложно не скинуть его в море'
   Путешествовать планировалось инкогнито. Корабль 'Нежная леди' вышел из порта столицы Арилона через четыре дня после того, как колокола отгремели, оповещая жителей о смерти пророчицы Элиз. Имя новой по традиции не разглашалось в течение пятидесяти дней после ухода старой, и за это время Рэммен должен был найти и доставить пророчицу в столицу.
   Перед отплытием Повелитель отправил на южные рубежи империи, в Аар, тайное послание, предписывающее собрать на границе полк из тысячи солдат, имеющих опыт переходов через пустыню. Рэммену совсем не хотелось, чтобы после недели скитаний его бойцы начали дохнуть как мухи. В случае если Пророчицы не обнаружится в Кираре, солдаты выступят в назначенное место встречи и уже с Повелителем отправятся на поиски девушки глубоко в пустыню.
   На борт корабля в тот день вошли четверо: высокий господин в темном плаще и надвинутом на длинные серебряные волосы капюшоне; адепт Академии Наук Тамм; бодрый старик с лицом, похожим на сморщенное яблоко, по бумагам купец, а на деле Старший маг империи Арилон, Хитрый Лис; и сержант легиона Красного дракона. В действительности последним пассажиром из этой странной компании был Валент, и он давно уже возглавлял не только легион Красного Дракона, но и входил в Совет Пяти, командующего всеми имперскими войсками.
   Наверное, не было во всем мире человека, которого Рэммен мог назвать другом. Но Валент был единственным исключением. Они росли вместе - отец Валента был капитаном дворцовой стражи, и, хоть их разные происхождения не предполагали близких отношений, мальчики были не разлей вода. Когда же они подросли, Валент решил доказать всем, что способен добиться успехов без покровительства друга-императора. И он действительно смог это сделать! В течение восьми лет он добился блестящих успехов в службе и вернулся в столицу в качестве самого юного члена Совета Пяти. Уже никто не сомневался в заслуженном повышении Валента, но... Былой светлой мальчишеской дружбе пришёл конец. Мальчики выросли. Рэммен с годами стал все более холодным, замкнутым и даже жестоким, а Валента сильно изменила солдатская жизнь и подавления восстаний в западных провинциях. Тот кровавый ад, который он наблюдал несколько лет, когда кони солдат топтали толпу, женщины и дети кричали от боли, а ты - командир и должен командовать 'вперёд!', сделал его немногословным, грубоватым и твёрдым, как скала. Правитель, встретив старого друга после долгих лет разлуки, увидел в нем человека, которому можно доверить абсолютно всё. Рэммен не сомневался, что Валент никогда его не предаст, но 'дружба' была не самым верным словом, описывающим их отношения. Всегда сохранялась некая холодность и напряженность в общении. О былых мальчишеских играх можно было забыть.
   В это путешествие Рэм пригласил поехать старого друга. Наверно, разумнее было бы оставить его в столице приглядывать за кузеном, но без Валента поездка непременно стала бы не только изнуряющей, но и скучной. Угрюмый друг лучше, чем болтливый проходимец или старый хитрец. К тому же в столице у Рэммена остался ещё один родственник, которому он мог доверять.
   Когда 'Нежная леди' снялась с якоря и отплыла в Кирару, Рэммен достал из-под полы плаща восьмиконечную звезду и посмотрел на сияющий луч. Сверившись с компасом, Повелитель Арилона в очередной раз убедился, что курс верный - на юг. ***
   В Кираре Рэммену доводилось бывать в юности. Огромнейший шумный город опоясывал залив и расширялся вглубь материка. С корабля, входящего в порт, можно было разглядеть лодки рыбаков, разбросанные по всей водной глади, мешающие крупным кораблям войти в порт. Рэм слышал, что в месяц в заливе тонут до полусотни рыбаков, не успевших увести свои судёнышки от борта торговых кораблей. Но для Кирары смерть нескольких жителей никогда не была проблемой. Чего-чего а населения здесь хватает. И большинство из них бедняки. Большая часть города представляла собой трущобы для бедных семей самых разных национальностей. Поэтому сошедшие на пристань путешественники были тут же атакованы толпой попрошаек, протягивавших свои тонкие грязные ручки и голосящих на целой смеси языков пустыни.
   Оттолкнув их, Рэм и Валент отправились покупать лошадей, пока сердобольный Тамм раздавал свою оплату проводника мелким нищим. Хитрый Лис, который создавал им целую кучу проблем в плаванье, мучаясь, то морской болезнью, то запором от корабельной похлебки, засеменил за своим Повелителем и долго выбирал себе скакуна, отвергая все предложенные варианты и жалуясь на больную спину.
   'Старая сволочь, решил поиздеваться над нами. Наверняка, наколдовал что-нибудь и теперь не чувствует, как тут жутко тянет рыбой с пристани!' - подумал Рэм и пригрозил Лису, что маг может тащиться за ними пешком, если сию же минуту не выберет себе проклятую клячу. Старик ухмыльнулся, но принял к сведению угрозу.
   Оседлав коней и вызволив Тамма из толпы попрошаек, путешественники неспешно направились в сторону, указанную лучом звезды. В дороге проводник не прекращал сокрушаться по поводу бедствий, постигших жителей Кирары:
   - Они вынуждены унижаться и просить милостыню ради собственного пропитания!
   - Разве в столице ты никогда не видел нищих? - неожиданно вступил в разговор Валент.
   - Конечно, но согласитесь, ваша светлость, не так много.
   - Им ты тоже раздаешь все заработанные деньги? - ухмыльнулся полководец.
   - Нет...то есть да, иногда, но...но... в Арилоне все совсем по-другому! У нас эти нищие могут уйти на восток, на неосвоенные территории, и честно трудиться. У тех, кто живет в Кираре, выбора нет.
   - Почему? - удивился Валент. - Они могут тоже уйти в земли, из которых пришли их предки. Обосноваться в каком-нибудь оазисе и снабжать продуктами поселения тхарасийцев. Или уйти к вейлорам, если душа их лежит ближе к этому образу жизни, и грабить тхарасийцев.
   - Сразу видно, Ваша Светлость, что вы северянин и, не обижайтесь ради всех богов, ничего не смыслите в характере кочевых племен.
   - Ну так просвети меня, парень, - хмыкнул Валент.
   - Как будет угодно Вашей Светлости, - кивнул Тамм. - Жители Кирары и других подобных ей торговых годов не могут уйти на запад и освоить оазисное земледелие, потому что коренные тхарасийцы невероятно горды. Для них те, кто когда-то ушел из поселений торговать с другими странами, кто добровольно живет бок о бок с вейлорами ну...они их считают недостойными и низкими. И всех их потомков тоже! Даже моя мать, её родители и жители всего их поселения, торговавшие с Ааром и солдатами Арилона, считаются у жителей пустынь людьми второго сорта. Никакой исследователь вам об этом не расскажет, Ваша Светлость, мне самому поведал об этом дед. Так что тех, кто отважиться вернуться в землю предков, тхарасийцы в лучшем случае проводят с копьем в руках до границы своего поселения, а в худшем... На юг же уходить ещё опаснее. Хоть и кажется, что большинство жителей Кирары - выходцы оттуда, но на самом деле настоящие вейлоры считают, что все жители этого города хоть в одном поколении, но смешали свою кровь с тхарасийскими змеями, как их там называют, а это страшное преступление. Человека из Кирары сожгут на костре, не задумываясь, чтобы он своим присутствием не осквернял их священную землю. Поэтому у бедняков здесь нет выбора... и помогаю я им, потому что это мой народ здесь страдает.
   - Подожди-ка! - прервал Тамма Рэм, - Неужели ты думаешь, что эти люди твой народ?
   - Конечно, мы с ними одной крови! - уверенно кивнул Тамм.
   Рэммен ухмыльнулся - все-таки этот мальчик был таким забавным.
   - Тамм, в них, - Рэм обвёл рукой убогие глиняные домики бедняков, жмущихся косыми стенами друг к другу, - не больше твоей крови, чем в последнем рыбаке с Шести островов моей. Твои монеты помогут им сегодня купить хлеба и прожить еще один день, чтобы завтра, когда им не так повезет, умереть в уличной драке, утонуть под бортом торгового корабля или сдохнуть от голода, как собака. Побереги лучше эти деньги для себя. Когда-нибудь на них ты купишь дом, теплый камин, вкусный хлеб и досыта будешь кормить себя, свою женщину и ваших детей. А ваши сытые дети будут, следуя примеру отца, кормить своих детей, и все это будет иметь смысл. То, что ты сделал на пристани - это не благотворительность, ты просто выкинул свои деньги в песок.
   Тамм промолчал и явно приуныл. А Валент направил свою лошадь к другу.
   - Давно ли ты стал философом, Рэмми? - тихо ухмыльнулся он.
   - Заткнись, - улыбнулся Рэм. - Парню давно пора вправить мозги.
   - Убедить? В нем же половина крови от тхарасийцев, пусть и второсортных, как он говорит, но все знают, что если 'нужен упрямец - скачи в пустыню'.
   - У меня есть заботы поважнее этого недомерка, - нахмурился Рэммен. - Мы едем уже сколько? Часа три?
   - Четыре.
   - Бездна! Сколько осталось до границы города? - выругался Повелитель Арилона.
   - Не хочу тебя огорчать, но судя по карте, всего ничего.
   - Тогда следуй за мной, - с этими словами Рэм пришпорил своего коня и тот стрелой полетел по направлению, указанному лучом звезды. Ржание коня Валента слышалось сбоку, но мужчина не смотрел те только на друга, но и на дорогу, молясь, чтобы луч показал в другую сторону. Надежда умерла, когда ноги коня увязли в песке, а ветер кинул в лицо песчинки из пустыни.
   Рэм застыл, несколько минут глупо таращась на безграничную, мертвую пустыню в лучах заката. За спиной возвышался темным очертанием город с высокими башнями всевозможных храмов и дворцов и неуклюжие массивные постройки домов бедняков. Город уже не шумел, а затих перед сном, и только чайки, долетевшие по случайности от пристани до пустыни, верещали в темноте. А зеленый луч медальона упрямо показывал вперед, на восток, в страшные, таинственные, смертоносные пески. Повелитель Арилона несколько секунд вглядывался в темнеющие бараны песка и не мог смириться с мыслью, что ему так сильно не повезло. Потом он громко выругался и кинул проклятую звезду на землю.
   - Элиз! - закричал Рэм во весь голос. - Если ты меня слышишь, то знай, что ты старая, поганая, шл... - ветер унес ругательства мужчины в пустыню.
   Подоспевший Валент положи руку на плечо друга:
   - Мы были готовы и к этому, не переживай так. Мы обязательно найдем твою девчонку, вот увидишь.
   - Знаю, - сквозь зубы прорычал Рэммен, - но почему среди миллионов жителей Кирары её не было?! В последнее время, мне фантастически не везет.
   - Не везет? - хохотнул Валент, - Сейчас нас догонят эти олухи, и мы вернёмся в город. Бросим их где-нибудь и завалимся в бордель на всю ночь. Как раньше, помнишь? Ты еще помнишь, какие сладкие девушки обитают в Кираре? Мы и Тамма, конечно, можем взять. Развеем тоску мальчика! Он будет раздавать свои деньги не голодным детям, а шлюхам, а? Но этого старого пердуна я точно не возьму, даже не проси! А завтра отправим сообщение а Аар и двинемся навстречу войскам. Честное слово, я не знаю отчего нам грустить. Ты ведь терпеть не можешь дворец, а путешествие по загадочному Тхарасу поможет тебе развеяться.
   Рэм на секунду поразился такими словами Валента. Уже давно он не слышал от угрюмого товарища ничего подобного. Может это путешествие и правда пойдет им всем на пользу? Ведь на мгновение Рэм увидел перед собой не сурового молчаливого война, а улыбающегося озорного мальчишку...
   И Повелитель улыбнулся пустыне.
***
   На исходе двадцатого дня, когда солнце клонилось к закату, Рэммен, Валент и командир полка, незаменимый в походе человек, капитан Тарис, поднялись на скалу, чтобы осмотреть местность. Они увидели небольшое поселение, раскинувшиеся на скалах. Луч звезды указывал прямо на него, но это ровным счетом ничего не значило: такое уже бывало, им встречались несколько поселений, которые оказывались лишь преградой на пути к точке назначения.
   Разведчики под покровом ночи, как делали это раньше, объехали на конях вокруг поселения, держа большую дистанцию. Обычно лучи звезды сменяли друг друга, показывая, что всадники скачут в неправильном направлении, но в этот раз все изменилось...
   Рэммен трижды лично объехал вокруг скалы, а у звезды неизменно горел только один луч, словно показывая, что Пророчица находится именно за этими стенами.
   В ту ночь не было во всем мире человека счастливее Рэммена. Он словно на крыльях скакал в лагерь, чтобы отдать немедленный приказ - брать поселение в кольцо.
   В ту ночь он с Валентом и Тарисом совершенно неприлично напился до слез, а потом уснул в шатре.
   В ту ночь он впервые добрым словом вспомнил Элиз.
   В ту ночь девушке за стенами города приснился сон, как черный дым окружает её дом, а всадник на черном коне стоит у ворот Эс-Дорхана, смотрит прямо на неё и жестоко улыбается... Глава 4. Осада.
   Пробуждение было мучительным. После выпитого в голове шумело, а глаза не хотели открываться. Только настойчивый голос, эхом отдающийся в голове, мешал Рэммену провалиться в сон.
   - Ваша Светлость, вставайте. Солнце уже в зените, солдаты мучаются на жаре и с нетерпением ждут ваших распоряжений, - насмешливый голос Валента настойчиво раздавался над ложем Повелителя.
   Приоткрыв глаза, Рэм увидел друга, возвышавшегося над ним, словно скала. Свежего, в чистой форме и совершенно трезвого.
   - Валент...-протянул Рэммен, - насколько помню, такую тушу, как ты, было невозможно споить.
   - А ты, насколько я помню, всегда знал меру, - покачал головой полководец.
   - Сегодня можно себе позволить, сегодня особенный день! День, когда мы отсюда уберемся... - невнятно бормоча, Рэм потянулся за графином с водой и увидел, что в шатре сидел на мягком пуфе Тарис, который тоже был до отвращения трезв.
   - Вы оба пили вместе со мной вчера, или мне просто привиделось? - уставившись на капитана, спросил Рэм.
   - Нет, Ваша Светлость, просто я пил меньше, - улыбнулся Тарис. Кончик шрама на его щеке приподнялся вместе с уголком губы - Я же знал, что на моей ответственности останутся солдаты.
   - Похвально, капитан, - приложившись к графину, пробормотал Повелитель, - Мне вас не зря рекомендовали. Как только я... приведу себя в форму, потрудитесь доложить обстановку.
   - И приводи себя побыстрее, - заметил Валент, - все бойцы уже заняли свои позиции в кольце, только шатер перенести не смогли, потому что в нем дрых их Повелитель. Тарис, вы можете идти, но пришлите сюда людей. Тарис немедленно поклонился и вышел, а Рэм, вытерев рукавом рубашки капли воды, скатившиеся по подбородку, отправился умываться. Через час он, Валент и капитан верхом на лошадях находились на вершине бархана, наблюдая за темным кольцом солдат, окруживших город прошлой ночью. Виски у Рэммена еще неприятно ныли, но сладкое чувство предвкушения развязки их путешествия заглушало боль в голове и наполняло сердцем приятным волнением.
   - Судя по всему, нас заметили еще вчера, потому что земледельцы, живущие за стенами города, покинули свои дома, - докладывал Тарис, - Мы обнаружили несколько колодцев и склады с продовольствием. Теперь сможем пополнить наши запасы. В случае необходимости, по примерным подсчетам, сможем держать осаду города около трех недель.
   - Капитан, прошу прощения, - неожиданно к ним подъехал Тамм, - позвольте заметить: насколько мне известно, такие городки способны держать оборону месяц, а иногда и два.
   - У нас нет и трех дней, - Рэм внимательно вглядывался в каменные стены города на скале, - Мы должны успеть в столицу до истечения срока траура по Пророчице. И я не собираюсь брать этих дикарей измором и ждать, когда все в городе издохнут от жажды и голода, включая Пророчицу. Если при переговорах нам не отдадут её сразу, то я начну штурм. Советую вам, капитан, хорошенько подумать, как взять город с первого раза. Учтите, что мы можем рассчитывать на помощь двух магов, - отдавал распоряжения Рэммен, а про себя подумал, что Старый Лис и маг, который состоял на службе в полку, совершенно не поладили в этом походе. Старший маг назвал своего коллегу самоучкой, тупой развалиной и дилетантом, и после этого они не общались. Это было не печально для всего полка, ведь при магической атаке маги должны действовать сообща, и им могла пригодиться помощь друг друга.
   'Будет обидно, если из-за двух неуживчивых стариков, я потеряю полсотни людей', - невесело думал Рэм, обдумывая новую информацию.
   - Кстати, если нас заметили раньше, то могли послать гонцов в другой город с сообщением, - заметил Рэм.
   - Могли, - кивнул Тарис, - и послали. Не беспокойтесь, Ваша Светлость, они все перехвачены и посажены под арест. Рэм покачал головой:
   - Мы должны дать понять этим кочевникам, что настроены серьезно. Отрубите им головы, привяжите тела к их вонючим животным и отправьте к стенам города.
   - Как будет угодно Повелителю, - кивнул Тарис и сделал знак своему помощнику. Тот тотчас поскакал отдавать распоряжения.
   - Ну а торговые караваны могут сюда забрести? - Рэм провёл рукавом рубашки по лбу, вытирая выступившие капли пота.
   - Нет, не могут. Сейчас месяц дождей, и караваны не заходят в эту часть Тхараса, - пояснил Тамм.
   - Месяц дождей? - удивился Повелитель. - Ты хочешь сказать, что эта дюжина несчастных капель, выпадающих поутру, это 'месяц дождей'?
   - Сейчас он уже подходит к концу. Вспомните, ведь пару недель назад дожди были сильнее, но, по моим подсчетам, ближайшую неделю караваны сюда не сунутся, - объяснил проводник. - Поймите, Повелитель, то, что для нас маленький дождик, для благородных тхарасийцев настоящее бедствие. Они вообще считают этот месяц не очень счастливым и предпочитают оставаться в своих домах. Судьба улыбнулась нам, выбрав время для похода.
   - Если бы судьба нам действительно улыбнулась, Пророчицей, как обычно, оказалась бы одна из воспитанниц Ральдора, - невесело усмехнулся Рэм и повернулся к Тарису. - Парламентера ещё не видно?
   - Пока нет, Повелитель, но еще не вечер, - покачал головой Тарис.
   - Хорошо, у вас есть еще что-то важное?
   - При всем уважении, Повелитель, - Тарис склонил голову в поклоне, - я не думаю, что штурм это хорошая идея. Полагаю, с этими людьми можно договориться мирно. Вы считаете их упрямыми дикарями, но я жил с ними некоторое время, все-таки я родился в Ааре и вырос бок о бок с южными племенами. Знаю, что они жуткие упрямцы, но совсем не безумцы. С ними можно мирно вести дела. Простите, Повелитель, но я бы хотел избежать лишних жертв.
   Рэммен задумчиво посмотрел на него.
   - Капитан, у вас есть семья? Дети?
   - Не имею такого счастья, Ваша Светлость.
   - Я так и думал, - кивнул Рэм, - скажите, вы бы отдали свою дочь чужаку из дальних земель, который даже не может говорить на вашем языке? Которого вы видите впервые. Который не может гарантировать вам, что с вашим ребенком, нет...не просто ребенком, а любимой дочерью, все будет в порядке и вы не можете знать не причинит ли он ей вреда... Тарис, вы бы отдали такому человеку вашу дочь?
   - Нет, но...
   - Вот видите. И я бы не отдал. Наверное... Я бы скорее убил наглого чужака. А если девушка из благородного семейства, за нами ещё и погоню отправят. Те племена, Тарис, с которыми вы имели дело в Ааре, не имеют ничего общего с коренными тхарасийцами. Это нам Господин Проводник очень хорошо объяснил. Если вы хотите углубить свои знания о противнике, советую вам пообщаться с Таммом. Однако мне нравится, что вы рассматривайте все варианты наших действий. Я отнюдь не из тех, кто не прислушивается к советам своих полководцев. Надеюсь, ваше желание подчиняться моим приказам будет столь же велико, как желание помочь мне советом. Потому что штурм будет, Тарис, скорее всего, будет... - отвернувшись от помрачневшего командира, Рэм обратился к Валенту: - Я хочу ещё раз осмотреть солдат. Прокатимся вокруг города?
   Ближе к вечеру от городских ворот отделилась фигура всадника. Рэммену доложили, что это был посланник правителя города.
   - Схватить и держать под замком. Не забудьте кормить. Мы допросим его завтра, ближе к обеду. Хочу пощекотать тхарасийцам нервы, - даже не дослушав доклад до конца, распорядился Повелитель.
   И ему удалось внести страх в сердца жителей города, потому как утром к ним прискакал еще один всадник. Его постигла та же учесть, что и первого. После полудня Рэммен не спеша отправил к ним Тамма, даже не потрудившись выйти из шатра.
   - Но Повелитель! Что мне им сказать? - поразился Тамм.
   - Ничего, - улыбнулся Рэм, - Что бы они тебе не сказали, ты должен сказать только одно: 'Мой повелитель будет разговаривать только с вашим повелителем'. Затем прикажи отпустить одного, чтобы он передал это послание, и скажи, что, если до заката их правитель не появится, я убью второго заложника, а если не появится и утром следующего дня, то начну штурм.
   Тамм был так удивлен, что несколько раз переспросил Повелителя о том, что ему следует сделать, а затем, извиняясь, удалился. Рэммену оставалось только ждать.
   - Ты ведь не будешь ждать до утра, - неожиданно заметил Валент, уплетающий за столом засахаренный арахис. Вопросительных ноток в голосе друга Рэммен не уловил.
   - Конечно, нет, - Рэм отпил он вина из грубой походной чаши и задумчиво посмотрел на колыхающиеся на ветру концы шатра, - Времени остается совсем мало, если до заката никто не появится, ночью начнём штурм. Тариса я уже поставил об этом в известность.
   Друзья замолчали. Валент задумчиво жевал сладости, а когда те закончились, наклонил миску с остатками сахара к губам и с аппетитом вылизал дно.
   - Если бы леди Агния тебя сейчас увидела, то наверняка отставила бы свои матримониальные планы, - Рэм передал другу вина.
   - Отлично. Этим бы она существенно облегчила мне жизнь, - помрачнел Валент, отпивая из предложенной чаши.
   - Она не так уж плоха, если смотреть на нее, как на жену. По крайней мере, у нее под юбками не весь двор побывал.
   - Не весь, - кивнул Валент, - но ее назойливая мать затмевает и это сомнительное достоинство.
   - Кто мешает тебе удалить девушку от родителей?
   - Рэм, женитьба не для меня, - Валент помрачнел ещё сильнее, - то есть когда-нибудь, возможно. Мне ведь нужен наследник. Но не в ближайшие... - полководец замялся, стараясь не прогадать с датой.
   -Не в ближайшие сто лет? - улыбнулся Рэм, и Валент одобрительным кивком поддержал этот срок. На некоторое время в шатре снова повисло молчание. Друзья пили вино и думали каждый о своем. За пологом слышались только ржание лошадей и неразборчивые крики солдат, пока Валент не прервал затянувшуюся паузу в беседе.
   - Я знаю, что ты ненавидишь эту пустыню и хочешь убраться отсюда поскорее, но штурм... Рэм, подумай сам. Они же, как звери, злые звери, которые защищают свои дома и своих женщин. Погибнут многие и с той и с другой стороны.
   - Если ты мне сейчас предложишь лучшее решение, то, обещаю, назначу тебя главой Совета Пяти.
   - Нет, - покачал головой Валент, - идей получше у меня нет. Просто я даже не представляю, как мы будем сражаться с армией кочевников на верблюдах...
   - Просто представь уж себе как-нибудь, - Рэммен нахмурился. Такие разговоры он очень не любил. Решение принято, зачем разглагольствовать эту тему, и думать правильно это или неправильно. Такими мыслями только посеешь в душе сомнения, а потому их стоит пресекать на корню. Тем более это его, Рэммена, решение, которое никому не стоит ставить под сомнение.
   - И представь хорошенько, - в голос Повелителя стал сухим, как песок барханов Тхараса, - Это для твоего же блага, ведь ты знаешь, что я делаю с бездарными военноначальниками. Мне абсолютно все равно, на верблюдах они или на коврах-самолетах - ты должен, как мой подчиненный, выполнить поставленную задачу. Тебе все понятно?
   Валент поёжился под взглядом своего Повелителя и кивнул, осознав, какую ошибку допустил. Он - самый близкий императору человек, его единственный друг, которому позволены некие шуточки и непочтительные обращения, создающие иллюзию равенства между ними. Но когда Рэммен начинал разговаривать с ним так, заставляя вспомнить, где твое место, хотелось биться головой об пол и молить о пощаде.
   - Я все понял, Ваша Светлость. Простите, я позволил себе лишнего, - хмуро проговорил полководец. Рэм лишь рассеянно кивнул в знак прощения.
   - Будем надеяться, что правитель этого города сегодня приедет, и мы договоримся, - осторожно продолжил Валент.
   - Не договоримся, - откидываясь на мягкие подушки, произнес Рэммен.
   - Тогда мы её выкупим.
   - Не выкупим... Валент. Иди проверь солдат. На сегодня хватит бесед, - Рэммен даже не удостоил друга взглядом.
   Совсем хмурый Валент поднялся, поклонился своему повелителю и зашагал к выходу, думая про себя, что такого дрянного друга, как Рэммен, мог завести только он.
   У выхода из шатра Валент замер и, обернувшись к развалившемуся на подушках императору, задумчиво произнес:
   - Знаешь, ты никогда не задумывался, почему Тхарас?
   - Что? - заинтересованно поднял голову Рэм, - в каком смысле?
   - Дар Пророчицы вот уже три сотни лет проявляется в воспитанницах Ральдора, а сейчас Тхарас. Почему?
   - Откуда я знаю. Может среди адепток закончились девственницы. Ты же знаешь, какие там нравы.
   - И всё равно, почему именно здесь. Почему не в империи, не в соседних королевствах, а именно здесь, в пустыне?
   - И что ты об этом думаешь? - Рэммен уже сидел на своем ложе, внимательно глядя на друга.
   - Я думаю, что это какая-то особенная Пророчица.
   - Тем больше причин завладеть ею любыми способами, - заявил Рэм, - а сейчас...
   - Повелитель! - в шатер вбежал запыхавшийся Тарис, оборвав императора на полуслове. - Повелитель, от города отъехали девять всадников. Они приближаются к солдатам.
   - Ну наконец-то! - вскочил на ноги Рэммен. Скуку и лень, как рукой сняло. В глазах Повелителя зажегся огонек неподдельного интереса. - Валент, прикажи седлать лошадей. Не забудь Тамма. Тарис, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили? Солдат оповестили?
   - Да, Повелитель, - кивнул командир.
   - Тогда поспеши, если хочешь отправиться с нами!
   Кочевники выглядели точно так, как на картинках в справочнике по южным племенам. Синими платками обмотаны лицо и шея. Легкие рубахи, широкие штаны. Вонючие верблюды... У двух из девяти прибывших на руках красовалось по серебряному кольцу - это благородные, остальные - их слуги, успел просветить Рэммена Тамм.
   Валент, Тамм, Рэммен, Тарис и дюжина солдат стояли напротив отряда тхарасийцев всего в нескольких шагах друг от друга. Один из благородных наклонился к другому и что-то прошептал ему на ухо.
   - Я говорю на вашем языке, - громко, с сильным гортанным акцентом произнес второй, - вы видите Правителя Ах-Арода, благороднейшего Мурада-Азиза. Я - Изем Арам, его правая рука. Это - наши имрады. А кто ты, пес, что посмел лаять на наши двери? Рэммен пропустил оскорбления мимо ушей. Этот благородный путал некоторые слова, отчего речь его была не столько убедительной, сколько смешной. Однако он был удивлен тем, что в этом жалком городишке нашелся кто-то, кто говорит на языке Арилона. Повелитель кивнул Тамму, чтобы тот представил его. Не зря же мальчик репетировал речь.
   - Перед вами Рэммен Третий, Повелитель Арилона, Покровитель Ральдора, Лорд-протектор Аара, Великий Император. Он пришел к воротам вашего города, чтобы...
   - Твой титул так велик и громок, а твоя честь не такая большая, - бесцеремонно прервал Тамма Изем. - Зачем ты пришел, как шакал, грабить наш славный город?
   'Вот же наглый кочевник. Хорошо бы отрубить ему голову за такую дерзость, но жаль пока не время...' - подумал Рэм.
   - Я вовсе не грабить пришел ваш город, благородный Изем и Мурада-Азиз, - со всем почтением, на какое только был способен, обратился к тхарасийцам Рэммен, - наоборот, я пришел с дарами вашему городу.
   Повелитель сделал знак и двое солдат поднесли к тхарасийцам сундук, окованный железными пластинами. Когда они откинули крышку, всадников ослепило сияние рубинов в лучах солнца, которыми был доверху заполнен сундук. Дав благородным полюбоваться сокровищами, солдаты закрыли крышку и унесли драгоценности.
   'Пусть теперь попробуют обвинить меня в том, что я не пытался остановить кровопролитие' - с раздражением подумал Рэммен. Даже Старший Казначей схватился за сердце, когда узнал, какую сумму его Повелитель собирается отправить в Аар.
   - Я готов предложить вам тридцать таких сундуков с разными сокровищами. И, разумеется, вернуть пленника, - кивнул на связанного парламентёра Рэм. Изем перевел правителю слова императора и, получив ответ, поинтересовался:
   - Что же вы хотите получить за эти дорогие камни?
   - О, сущую безделицу, - улыбнулся Рэм, - всего лишь одну-единственную женщину из вашего города. Изем от удивления выпучил глаза. Хоть Рэм и не мог видеть его рта, но был уверен, что челюсть у кочевника тоже отпала. Переведя предложение Мураде-Азизу, Изем усмехнулся:
   - Как же вы себе это представляете, человек из Арилона?
   - Очень просто. Завтра вы выведите из города всех незамужних женщин от четырнадцати лет. Я не прошу разлучать женщину с мужем, мне нужны только девушки на выданье. Они построятся в ряд, я пройду между ними и выберу одну. Её семья также получит сундук драгоценностей, каких пожелает.
   - Неужели ты думаешь, что мы отправим наших дочерей на подобные унижения ради твоей прихоти? - раздраженно спросил Изем. - Зачем тебе это нужно?
   - Никаких унижений не будет, - попытался убедить его Рэммен, - я даже не прикоснусь к ним, и они могут закрыть свои лица...
   - У них женщины и так не закрывают лица, - влез Тамм.
   - Заткнись! - хором оборвали его Валент и Рэм.
   - Мне всего лишь нужна жена, - врал Рэм, - мне было видение, что найду я ее в вашем городе. О красоте тхарасиек слагают легенды. Моя избранница будет жить в достатке и уважении, я ни словом не попрекну её и не обижу...
   - Замолчи, лжец, - вскричал Изем, - признавайся честно, зачем тебе нужна девушка?
   Мурад-Азиз тоже что-то прокричал на своем варварском языке, положив руку на саблю.
   - Он сказал, что вырежет правду из вашего...кхем...поганого рта, если вы не престанете их дурить, - смущаясь, перевел Тамм.
   Рэммен выругался. Нужно было успокоить этих кочевников, а они только горячились.
   - Я клянусь вам, благороднейшие тхарасийцы, что был честен, - попытался исправить ситуацию Рэм, - и в мыслях не было вас обманывать.
   - От твоего вранья смердит не хуже чем от дохлого шакала, лжец, - Изем крепче сжал рукоять сабли. Ситуация становилась безвыходной.
   - Нам нужна девушка с даром, - Валент, видимо, решил, что правда сможет убедить тхарасийцев, - девушка с даром предвидения.
   - У нас нет таких девушек, - зло прошипел Изем, - а если бы была, вы бы никогда ее не получили!
   - А вот теперь лжете вы, - Рэм нащупал рукой рукоять своего меча и сжал поводья лошади. Этой фразой он намеревался спровоцировать кочевников, и ему это удалось.
   - Ты убил наших людей! Вшивый пёс! Ты не заставишь нас забыть об этом своими дарами! Камни оставь себе, а кровь искупит только кровь! - с этим словами Изем и правитель Ах-Арода одновременно извлекли свои сабли. Через мгновение их слуги последовали примеру хозяев и бросились в атаку.
   Солдаты Арилона, обнажив мечи, бросились на защиту Повелителя, но Рэм и Валент уже схватились в сражении с имрадами. Кровь Рэммена вскипела от звона стали. Первому всаднику он нанес несколько рубящих ударов, отражая его яростные атаки, выбил саблю из рук и насквозь пронзил тело несчастного. Запах крови ударил в голову Повелителю, он отбросил мертвое тело и направил коня в гущу схватки. Над его голой просвистели стрелы, выпущенные заранее расставленными лучниками.
   - Цельтесь в благородных! - надрывая горло, закричал Рэммен, вспарывая горло мечом второму противнику. Кровь фонтаном брызнула на его рубашку и руки. Они тут же стали липкими, и меч стало держать куда сложнее, к счастью, подоспевший Валент отбил атаку Изема и схватился с ним один на один. Кочевник оказался лучшим, чем его имрады, воином, и, казалось, сейчас его огромная сабля достигнет тела противника, но Валент, по счастливой случайности, смог первым нанести удар. Меч увяз в плече кочевника, что дало тому время нанести скользящий удар в бок соперника. Валент вскрикнул от боли и увел дико ржавшего коня в сторону, а Изем в это время, не обращая внимания на хлещущую из раны кровь, прикрикнул на верблюда, и тот с огромной скоростью помчался в сторону города, которого уже почти достиг, сбежавший в пылу сражения Мурада-Азиз.
   Все имрады были мертвы, и Рэммен ждал, что лучники смогут наконец расстрелять благородных на открытом пространстве, но стрелы, словно заговоренные, падали мимо всадников. Одна попала точно в горб верблюда Изема, но не остановила животное, а заставила припустить ещё быстрее.
   Ворота немедленно закрылись за благополучно выжившими в схватке всадниками. Рэммен длинно и с чувством выругался, всматриваясь вдаль. Это был его план: убить правителя города, который не принял его предложения. Напугать жителей, посеять панику, тогда и город было бы взять куда проще, а теперь...
   - Повелитель, - к нему приблизился Тарис, - вы не ранены?
   - Это не моя кровь, - сухо сказал Рэм и недобро посмотрел на командира, - твои криворукие лучники не смогли подстрелить благородного.
   - Я знаю, Повелитель, им нет оправдания, - в страхе сглотнув, склонил голову Тарис.
   - Он знает, - ухмыльнулся Рэммен, - это тебе теперь нет оправдания. Ты знаешь, как сложно теперь будет захватить город, идиот?! И имей в виду: не возьмешь с первого раза, вся вина ляжет на тебя! Атака ночью, ближе к рассвету, и не попадайся мне сегодня на глаза или я сверну тебе шею!
   - Простите меня, Повелитель, - сглотнул Тарис, - я полностью беру вину на себя. Вы правы, это моя оплошность.
   - Оплошность? - зло выплюнул Рэммен, - Я возложил на тебя ответственность, а ты не справился. По твоей вине при штурме погибнет больше людей. Такие 'оплошности' я редко прощаю.
   - Рэм, Тамм ранен, - донесся до разгневанного Повелителя голос Валента. Рэммен тут же спешился и приблизился к лежавшему на песке Тамму. Мальчик зажимал рукой рану на животе и тихо спрашивал у склонившегося над ним Валента, будет ли он жить.
   - Будешь, - уверял его полководец, зажимая кровоточащий порез на своем боку, - рана не страшная, у меня таких целый набор. Сейчас придет лекарь и все подлатает. Рэм, стоя смотрел на друга и раненого мальчика, и думал, что, когда возьмет город и найдет Пророчицу, то прикажет убить каждого жителя этого проклятого города. А начнет он с пленника прямо сейчас... Вечером Рэм с Валентом сидели на подушках в шатре, распивая последнюю бутылку вина.
   - Может не стоит тебе так налегать? - поинтересовался Валент. - Ты вообще собираешься участвовать в захвате?
   - Валент, - пробормотал Рэм, наполняя бокал, - все, что мне хочется сейчас, так это уснуть, а проснуться, когда уже город будет взят, а связанная Пророчица лежать у моих ног. Но, к сожалению, мечты не всегда становятся реальностью, поэтому это последний бокал на сегодня. Я прибуду ближе к наступлению. Не хочу видеть Тариса. Если попадется мне на глаза, я с него шкуру спущу. Это его лучники...даже не знаю, кого хочу придушить больше...
   - Но я уйду через час.
   - Я знаю, а пока заткнись и пей! - Рэм по привычке протянул другу свой наполненный бокал, - Неужели я так ошибся в командире? Он показался ведь мне хорошим малым.
   - Каждый может ошибиться, - пожал плечами Валент, - я бы не делал в отношении его поспешных выводов. А вдруг он завтра возьмет город?
   - Тогда я его озолочу, - улыбнулся Рэм, - а если нет - казню.
   Неожиданно полог шатра поднялся и вошел неизвестный солдат, похоже, помощник Тариса. Рэммен не помнил его имени. Он поклонился Повелителю и доложил:
   - Ваша Светлость, у меня важное сообщение от командира.
   - Что такое, - удивился Рэм.
   - Там, вообщем... - замялся помощник, - мы не знаем, как так получилось. Ворота города не открывали, мы уверены в этом. Но к нам приехал всадник верхом на верблюде. Требует встречи с вами. По крайней мере, переводчик сказал, что ему нужно именно это.
   - Требует, - насмешливо переспросил Рэм, - да как он вообще смог незаметно выехать из города?
   - Возможно, тайный ход, - заметил Валент.
   - Есть ещё кое-что, Ваша Светлость, - подал голос солдат.
   - Ну, говори же!
   - Это...это девушка, Повелитель. Всадник - девушка.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"