Annotation

     Кавалерийские группы ВС РД — подразделения, оснащённое пехотными экзоскелетами. Предназначены для штурма и огневого подавления противника, а также для прорыва фронта на дальность работы аккумуляторов, с последующим созданием мобильных пунктов обороны. В их рядах чаще всего встречаются маски-инженеры и физики (бугай-оборотень в западной классификации). Нередки случаи персональной модификации пехотных экзоскелетов под специфические нужды, как среди масок, так и для ветеранов подразделений.

     Нельзя было сказать, что Виктор не любил весну. Нельзя было сказать, что он её и любил, впрочем, скорее — не воспринимал за нормальный сезон вообще. Весна, как и осень, была чем-то переходным. Неполноценным. Не-летом, не-зимой, чем-то грязным, холодным, жарким, ветреным и непостоянным. В один день ярко светило солнце и пели птицы. В другой — грязь, налипшая на ботинки, весила, порой, даже больше чем сама обувь. То, что из-за той же самой весны город выглядел как заправская помойка — со всей вылезшей из-под снега дрянью, мелким мусором и всевозможной грязью, тоже не прибавляло настроения. Как и всегда, крупные города представляли собой разительный контраст. Стоило автомобилю покинуть центральные области, где вовсю властвовал «Проект Улучшенной Городской Среды» и новые многоэтажки из цветных панелей, ровные дороги и убранные тротуары начали понемногу исчезать, уступая место постройкам, словно бы перенесённым из восьмидесятых годов прошлого века.

     Впрочем, камеры наблюдения всё ещё попадались. От камер нельзя было избавиться даже на окраинах.

     Он неловко повернулся, выглядывая в укреплённое окно бронеавтомобиля, замаскированного под обычный фургон. Кавалерийский экзоскелет едва слышно загудел сервоприводами, повторяя его движение с крошечным, едва заметным запозданием. В окне не было ничего интересного — лишь капли воды, стекающие вниз и вбок, и тёмно-серые многоэтажки ещё советской постройки.

     Виктор раздражённо дёрнул плечом, игнорируя гудение и хмуря брови. Опять слетели личные настройки — техника второй промышленной волны постоянно норовила засыпаться на мелочи, слетая на каждом чихе. Она редко подводила по-серьёзному, но вот досадные, раздражающие пустяки проявлялись то тут, то там. По крайней мере, броня вела себя куда приличнее, чем адаптивное покрытие на малозаметной технике — то вообще на ранних этапах норовило слететь каждые десять секунд, меняя окраску как хамелеон, страдающий от шизофрении.

     — Ну хрень, — прошипел он себе под нос, а затем махнул рукой в ответ на вопросительный взгляд бойца в броне ГБР.

     Пятеро его коллег располагались в десантном отделении бронеавтомобиля, проверяя оружие и оборудование — раскладные щиты из пластали, короткие дубинки со встроенными шокерами, укороченные штурмовые винтовки с подствольными гранатомётами на креплениях. Шлемы бойцов — полностью закрытые, скрывающие лицо за чёрным, тонированным стеклом, покоились на креплениях в борту бронеавтомобиля. Каждый шлем, как и вся остальная броня, был покрыт серо-чёрными разводами городского камуфляжа.

     Говоря прямо, группа быстрого реагирования была бы вторым выбором Виктора. Да, они были куда лучше, чем полевые части — за редкими исключениями, вроде десантников с востока. Не в плане боевой эффективности — эту пальму первенства держала кавалерия. Нет, ГБР была сформирована специально для того, чтобы противостоять маскам. Противостоять не в равном бою, а в городах, среди тысяч гражданских, там, где нельзя было использовать тяжёлую технику или артиллерию. Там, где побеждали не огневая мощь и превосходство в числах, а логика, точный расчёт и знание человеческой психологии. Лучше с этой задачей справлялись лишь команды загонщиков — но именно они сейчас следили за тем, чтобы их цель не заподозрила ничего, до того самого момента, пока не станет слишком поздно.

     Его размышления были прерваны остановкой автомобиля. Бойцы надели шлемы — слитным, практически одновременным движением, а затем перехватили винтовки в положение «к бою». Двери десантного отделения же раскрылись, впуская холодный, пахнущий талым снегом и выхлопными газами воздух.

     Виктор выскочил из отделения первым, слитным, отработанным движением и тут же отскочил в сторону, освобождая дорогу остальным. Отделение ГБР вывалилось из бронеавтомобиля вслед за ним, с дробным стуком ботинок по асфальту и едва слышным щелканьем и скрипом брони. На крыше их транспорта с тихим гудением ожила утопленная в корпус установка радиоподавления, отключая сотовую связь и доступ в интернет.

     Они стояли посреди двора одной из многоэтажек. Детская площадка в центре бездумно скалилась в пространство статуями героев мультфильмов, выглядящих ещё более жалко и потеряно из-за грязного снега вокруг и нависающих над городом облаков — жирных и неряшливых, словно выброшенный в помойку кусок ваты. Автомобили, покрытые вездесущей грязью, вяло кучковались по углам, практически монотонные в своём сером окрасе.

     Виктор был вынужден пересмотреть своё раннее мнение. Он НЕ любил весну.

     — У нас городские службы что, все разом передохли? — раздражённо процедил он, бросая недовольный взгляд по сторонам.

     Лейтенант — во главе отряда ГБР, ленивыми взмахами отгонял нескольких гражданских, решивших сунуться во двор. Те же, видя знакомую эмблему ГБР и фигуру Виктора, тут же поворачивали в другом направлении, находя себе тысячу и одно важное дело. Пара подростков заняли стратегические позиции за углом, и теперь осторожно выглядывали, снимая происходящее на мобильники.

     Виктор повернулся к ним. Затем продемонстрировал камерам средний палец, одновременно с этим простым и понятным жестом предлагая детям свалить куда-нибудь подальше. Те было дрогнули, но всё же остались на месте, надеясь получить ценные кадры. Виктор пожал плечами, доставая из разгрузки короткий цилиндр газовой гранаты, вжимая клавишу активации и бросая её на асфальт. Газ, бесцветный, отдающийся в воздухе лишь едва заметным дрожанием, устремился вперёд, в стороны и вверх, расширяясь и накрывая площадку в течение нескольких секунд. Подростки дрогнули вновь, и Виктор ехидно усмехнулся — камеры, направленные на отряд под его командой, отображали лишь плотное, чёрное облако, полностью скрывающее происходящее. Лейтенант — Евгений Фёдоров, вышел вперёд, опуская руку на висящую на поясе дубинку, и в этот раз подростки решили сбежать, отступая прочь. Виктор самодовольно фыркнул. Бойцы позади него коротко переговаривались друг с другом, бросая быстрые взгляды в сторону здания. Виктор развернулся к Евгению, встречаясь взглядом с собственным отражением в непрозрачном шлеме.

     — Загонщики?

     — У нас как минимум полчаса, — коротко доложил лейтенант. Его голос резонировал в динамике шлема, чётко и без искажений.

     Виктор согласно кивнул. Затем поднял взгляд на крышу. В один момент фигура скрытая лёгкой, расплывающейся в воздухе бронёй грязно-серого цвета мелькнула в воздухе. В другой — на крыше не было никого. Виктор поднял руку к утопленной в шлем гарнитуре, и нажал на клавишу.

     — Лёха, что там?

     — Чисто, — голос был тих и лишён малейшего выражения.

     Виктор переглянулся с Евгением и коротко кивнул, направляясь к дверям и надевая свою маску — щиток из прочного бронестекла, с дыхательным фильтром внизу. Крепления его шлема привычно щёлкнули. Одновременно с этим коротко зашипел инжектор, заполняя пространство внутри маски ещё одним газом — этот, вместо глушения видеосигналов, поглощал кинетическую и тепловую энергию, тратя её на переход в жидкое состояние. Не панацея даже от калибра пять-пятьдесят семь, но для этого и было бронестекло.

     Евгений сделал короткий жест рукой, и трое из группы выдвинулись вслед за ними, оставляя последнего члена и водителя позади, у броневика. Дверь на магнитном замке послушно открылась, пискнув динамиком домофона. Они разделились снова — Виктор и ещё один боец завернули к лестничной клетке. Вторая пара заняла позиции у вызванного вниз лифта.

     Подъём наверх занял добрый десяток минут — каждый этаж тщательно проверялся на предмет засады. Они осматривали каждый уголок с винтовками наперевес — Виктор был впереди, сжимая в руках массивный корпус картриджной винтовки, тяжело переступая железными ботинками экзоскелета по полу. Радиатор на его спине — небольшое утолщение с двумя встроенными вентиляторами, тихо гудел, разгоняя воздух. Боец из ГБР держался позади, прикрывая его со спины и осматривая каждый этаж заученными, почти что автоматическими движениями.

     Они встретились на восьмом этаже — Евгений и его пара показались из дверей лифта, одновременно выходя из дверей и тут же расходясь в стороны, внимательно осматривая этаж. Виктор преодолел последнюю ступень и недовольно повёл плечами — ему было некомфортно в узких лестничных проёмах. Экзоскелет был предназначен для стремительных бросков и таранных ударов, не беганья вверх и вниз. Впрочем…

     Виктор мотнул головой. Неважно. ГэБэЭрщики заняли позиции вокруг нужной двери — простой панели из серой стали с номером сорок, закреплённым над глазком. Евгений стоял ближе всех к двери, сжимая в руке вышибной заряд в форме диска. Виктор покачал головой.

     — Оставь на лучший день.

     Евгений вопросительно склонил голову на бок, не отпуская рукояти винтовки, но затем пожал плечами, убирая диск в один из карманов разгрузки. Виктор сделал шаг к двери и опустил взгляд на свои руки, оставляя картриджную винтовку висеть на перевязи. Его левая рука была закована в броню экзоскелета — прочные панели из пластали, той же, из которой были сделаны штурмовые щиты групп реагирования. Сервоприводы шли по обеим сторонам плеча, прикрытые прочной баллистической тканью. Кисть облачена в массивную перчатку, с суставами и костяшками, покрытыми броневыми пластинами. Над запястьем — серая коробка картечницы. Броня правой руки отсутствовала до самого локтя, открывая чёрную сталь протеза. Виктор всегда предпочитал функциональность, и поэтому протез больше напоминал шипастую рыцарскую перчатку, а не реальную руку. Круглые шарниры, заменяющие кистевой и локтевой суставы были явно видны, матовое, резиновое покрытие служило вместо подушечек пальцев, а на месте локтевой артерии к кисти тянулся тонкий шланг, уходящий в баллон с горючим газом на поясе.

     Виктор прищурился, расставляя пальцы протеза в стороны. Механизмы руки щёлкнули, пластины брони над пальцами сместились вперёд, удлиняясь словно когти. Затем, кисть протеза завибрировала, превращаясь в мутное пятно и наполняя воздух высокочастотным гудением. Виктор аккуратно придержал левой рукой приклад винтовки. Сделал шаг вперёд и с размаху ударил вибрирующим протезом по замку двери. Металл, вставший на пути его пальцев, пронзительно взвизгнул и тут же лопнул, брызгая в стороны осколками. Механизм замка, больше не скрытый сталью двери тихо захрипел, хрустнул и развалился на множество деталей, падая вниз и на пол. Виктор тут же отступил на полшага, поднял ногу и с резким выдохом саданул по двери. Нога, усиленная приводами экзоскелета, впечаталась в разрушенную дверь и сшибла её с петель, проваливая внутрь комнаты и оставляя в середине заметную глазу впадину. Подствольники стоящих наготове бойцов дали залп с короткими, басовитыми щелчками; гранаты ударились в стены квартиры и с тихим шипением попадали на покрытый линолеумом пол. Евгений снял с пояса небольшой шар и бросил его в одну из комнат, скрытую из виду изгибом коридора, а затем опустил взгляд на встроенный в наруч экран, ведущий трансляцию с брошенной камеры.

     — Чисто. Двое пакуют, Штайн на контроле.

     Виктор коротко кивнул, проходя в квартиру вслед за парой бойцов и бросая быстрый взгляд по сторонам. Обычная прихожая. Несколько пар обуви на заботливо подложенной газете — в основном, женские и детские ботинки. Шкаф с зеркалом, под которым, на тумбе внизу, валялась всякая мелочь — перчатки, снова детские, фантики от жвачки или конфет, стоящий чуть в стороне тюбик гигиенической помады. На одной из стен была установлена полка, заваленная многочисленными квадратиками отрывных бумажек, ручками и парой обычных блокнотов. К стене был прислонён небольшой календарик с видом на летний Байкал. Центральное же место занимала фотография — три счастливых, улыбающихся лица. Мужчина, с начинающими седеть висками и смуглым, обветренным лицом. Светловолосая женщина, в уголках глаз которой начали формироваться ранние морщины. Посередине — ребёнок лет десяти, радостно улыбающийся невидимому фотографу на фоне пляжа. Его передний зуб — коренной, появившийся на месте молочного, в тот день ещё не вырос полностью и зиял темным провалом в белой линии детской улыбки.

     Виктор протянул руку к фотографии и походя смахнул рамку на пол. Она завалилась вперёд, переваливаясь через полку и падая на пол. Стекло брызнуло осколками, рассыпавшимися по всей прихожей. Он удовлетворённо кивнул головой, сделал шаг вперёд и наступил на хрупкую конструкцию. Пластик жалобно хрустнул, а осколки стекла застрекотали под весом брони, раскрашиваясь в мелкую пыль.

     Из коридора вышла женщина — та же самая, что была на фотографии. Она была одета в простые домашние штаны и свитер. Её лицо не выражало ничего — пустая, безучастная маска. Вслед за ней, держа руку на плече женщины, показался сотрудник ГБР. Винтовка была закреплена за его спиной, а в левой его руке был сжат пистолет, направленный в голову конвойной. Вслед за ними шёл и её сын, с точно таким же выражением лица и в точно такой же позе — под прицелом пистолета. Он был на год-другой старше, чем на фотографии.

     Евгений вышел из квартиры первым. Виктор — последним, бросая внимательные взгляды по сторонам и держа правую руку на поясе, у самой рукояти кавалерийского револьвера. При всех преимуществах винтовки, бить из эквивалента автоматического гранатомёта рядом с заложниками было не самой лучшей идеей.

     Спуск вниз прошёл без осложнений. Или жильцы дома были слишком заняты работой, сном или просмотром телевизора, или же люди решили хотя бы раз в жизни задействовать мозги и не высовываться на пути бойцов ГБР и узнаваемой фигуры человека в кавалерийском экзе. Как бы то ни было, они успешно вышли из подъезда и отправили заложников в руки второй группы, подъехавшей на ещё одном фургоне. Те приняли заложников с чёткой, отработанной эффективностью и тут же снялись с места. Согласно протоколам, группа захвата направится к базе напрямую. Группа доставки сменит как минимум два транспорта и прибудет примерно через час.

     — Чисто, — сообщил Виктору всё тот же голос в гарнитуре, — он даже не заметил.

     Виктор коротко хмыкнул, снимая шлем. Кинетический газ на короткий момент повис вокруг его головы белесым облаком, а затем рассеялся в воздухе.

     — Ну хоть что-то пошло по плану.

     Он проигнорировал раздражённые взгляды бойцов ГБР и самодовольно подбоченился.

     — Ой, ребят, идите в задницу. В двадцать первом веке же живём, ну вашу мать…

     Молчание стало его ответом. Виктор раздраженно выдохнул, наклоняясь вперёд и опираясь локтем на бронещиток колена.

     — Серьёзно, вы меня знаете. Что, неужели этот отброс станет проблемой?

     Бойцы переглянулись между собой, избегая смотреть на него прямо. Виктор вопросительно хмыкнул, поднимая бровь. Евгений кашлянул, держа в руках снятый шлем. Один из его коллег аккуратно поднял руку.

     — Виктор… Фридрихович. Мы все прекрасно осознаём, с кем мы работаем. Вопрос в другом — в том, каких размеров будет кратер, в котором мы найдём останки.

     Виктор перевёл на него взгляд. Смущенно хмыкнул. Почесал ухо.

     — Моя репутация преувеличена.

     — Первая специальность — боевой инженер с фокусом на газы. Любые газы, от отравы до взрывчатки. Вторая специальность — кавалерист. Не хочу оскорблять, но что то, что другое — рецепт на разрушения.

     — Это не говоря про Шторм Тысячелетия, — включился в разговор ещё один солдат.

     Он перевёл напряжённый взгляд с одного бойца на другого. Затем, раздражённо вскинул руки.

     — Ладно, сменили тему, сменили тему. Черт дери, стоит один раз подорвать климатическую бомбу…

     Смех, раздавшийся в его гарнитуре, был чуть живее, чем предыдущий. Виктор сдержанно заворчал, игнорируя тихие смешки бойцов.

     — Ой, Алексей, тебя ещё не хватало. Свали с канала, зараза.

     Военный городок встретил их укреплёнными стенами, плотно закрытыми воротами, дорога к которым перекрывалась выдвижными блоками и парой шипованных дорожек. Наверху, на стенах возвышались турели — спарки пушек и гранатомётов, сопровождающих остановившийся автомобиль в автоматическом режиме. Виктор спрыгнул на асфальт дороги и скривился, оглядываясь по сторонам. Земля рядом с дорогой и стенами городка была вспучена и многократно перерыта — словно бы вокруг поселилась целая стая кротов.

     И лучше бы уж это были кроты.

     Виктор отцепил перчатку экзоскелета с левой руки, освобождая ремешок часов на запястье, и приложил его к столбику электронного контролёра. Тот на секунду моргнул светодиодом, а затем засветился мягким, зелёным светом. Выдвижные блоки медленно пошли вниз, освобождая место для проезда, и ворота начали расходиться в стороны. Он бросил настороженный взгляд по сторонам, подозрительно глядя на перепаханные норы, а затем запрыгнул обратно в десантное отделение.

     — Двигаемся.

     Евгений заинтересованно хмыкнул.

     — Быстро. Мы бы тут минут десять валандались.

     — Командные протоколы, — Виктор постучал пальцем протеза по наручным часам, — а вообще, вы у нас останетесь, или на свою базу?

     — Базу, — Евгений махнул рукой, — у вас тут хотя бы ларёк продуктовый есть?

     — У нас есть столовка, — парировал Виктор, — это лучше.

     — Ну не скажи…

     — Нет, — включился в разговор второй боец, — Жека, ты знаешь вообще какие у них цены? Вот вы, Виктор Фридрихович, сколько на еду тратите?

     Виктор задумчиво прищурился, игнорируя едва заметный рывок автомобиля, проезжающего через ворота военного городка.

     — Точно не помню. Ну, рублей восемь где-то, если о нормальном обеде говорить…

     — Восемь? Да ладно, с нас по пятнадцать дерут.

     — Это потому, что у них контракт с персоналом напрямую заключен, а у нас договор с сетями быстрого питания.

     — И в задницу эти сети, Василь, я тебе говорю. Почему у нас нет нормальной, советской столовки? Вы вообще помните, какая у них была каша? И стоила копейки.

     — Ой, ну конечно, раньше вода была зеленее, а деревья раздавали вай-фай…

     — Так, Сергей, ты вообще тогда сопляком ещё был. А я вот в то время уже в лицей милиции поступил, при Советском Союзе…

     — Чёрт дери, давайте не о коммунистах! Мне сполна хватает жены!

     Виктор раздражённо выскочил из десантного отсека, игнорируя разгоревшийся позади него спор, и недовольно мотнул головой. Евгений показался вслед за ним, поправляя винтовку на перевязи и легонько усмехаясь. Виктор фыркнул. Евгений пожал плечами, а затем протянул ему мобильный телефон — сенсорник синего цвета.

     — Окажешь честь?

     Виктор согласно хмыкнул, принимая телефон и пряча его в карман разгрузки.

     — Сколько ждать?

     — Час, — Евгений почесал нос, — возможно, минут сорок. Вторая команда даст сигнал.

     Виктор кивнул, оглядываясь по сторонам. Они стояли на обширной парковке, на которой, помимо их бронеавтомобиля, стояло и несколько других машин — от изящной Лады-Рывок местного подполковника и до боевой машины пехоты, чья башня была заботливо прикрыта брезентовой тканью. Чуть дальше стояли гаражи, с их торца начинались быстровозводимые здания казарм, служебных помещений и складов. Солдаты в тёмной броне мелькали здесь и там — одни, на стенах и КПП, другие дежурили у входа в административные здания или целеустремлённо двигались куда-то по дорожкам. За углом, скрытые от глаз начальства, двое спешно докуривали свои сигареты, всё это время бросая настороженные взгляды по сторонам.

     Виктор повернулся к ним спиной, делая вид, что всё это — лишь плод воображения. Евгений рядом с ним недовольно оскалился, но тоже проигнорировал явное нарушение устава.

     — Мы сдаём документы и уходим. Ты…

     — Ужасы российской бюрократии, — Виктор согласно кивнул и скривился, глядя в сторону здания администрации, — ух, как я это всё ненавижу.

     — Солнце — светит. Небо — синее. Вода — мокрая, — согласился с ним Евгений.

     — Намекаешь на то, что это очевидно?

     — Намекаю, товарищ Штайн.

     Виктор тяжело вздохнул. Затем, направился к одному из парковочных мест, туда где был установлен стенд, сделанный из сваренных друг с другом труб. На стенде висело несколько стальных тросов, которые он закрепил на экзоскелете — вокруг предплечья левой руки, за оба плеча и на поясе. Закончив с этим, он потянулся правой рукой, сдвигая встроенный в броню рычаг, и та разошлась, словно раковина. Грудная пластина экзоскелета, переходящая в защиту живота и бронированный гульфик приподнялась вверх — не полностью, но вполне достаточно для того, чтобы извернуться, выползая из брони. Выбравшись, Виктор пошатнулся, привычно балансируя в бронированных ботинках, переходящих в защиту ног, наклонился и начал отщёлкивать застёжки, не дающие броне разойтись. Закончив с ними, он нагнулся, цепляя пальцами висящий на стенде целлофановый кулёк и доставая оттуда пару простых ботинок. Выступив из брони сначала одной, потом другой ногой, он сменил обувь, чувствуя непривычную лёгкость в ногах, и с наслаждением потянулся, хрустя спиной. После, снял с пояса закреплённого на стенде экзоскелета кобуру с револьвером, цепляя её на себя, ещё раз размял ноги, вращая стопу на носке, встряхнулся и направился вслед за Евгением. Административное здание встретило их шелестом клавиатуры, гулом голосов и привычной тягомотиной бюрократии. Отчёты, доклады, списки использованного оборудования и прочая куча бесполезных, абсолютно никчёмных документов, которые лишь забивали пространство на жестких дисках. Не перейди весь бумагооборот на цифровые носители — сибирские леса значительно поубавились бы. Впрочем, не то, чтобы у Виктора был особый выбор.

     Спустя сорок минут, Виктор стоял у злосчастного куста, скармливая последнему окурок сигареты. Тот же, судя по количеству окурков на земле и иссушенному, болезненному виду, явно доживал свои последние дни в качестве пепельницы. Евгений и его отряд покинули территорию городка, сопровождаемые напряжёнными взглядами солдат — группы быстрого реагирования не относились к военным, а были частью милиции и зачастую наступали воинским частям на пятки, порой, вербуя к себе новых масок прямо у них под носом. Несмотря на это, до серьёзных скандалов не доходило уже лет пять, лишь привычная, мелкая грызня и конкуренция.

     Часы на руке Виктора едва заметно загудели. Он ухмыльнулся, доставая чужой мобильный телефон из кармана. Экран осветился, не запросив пароль, и Виктор задумчиво хмыкнул, открывая вкладку «Контакты» и ища нужный номер. Нажав на вызов, он задумчиво переступил с ноги на ногу, вслушиваясь в гудки.

     — Дорогая, что…

     — Мирзоян Армен Грантович, семьдесят четвёртый год рождения. Женат. Владелец сети магазинов «Корзинка». Так же известен как маска с прозвищем «Рикошет». Список преступлений… Не стану и перечислять.

     Секунду, его собеседник молчал, переваривая услышанное.

     — Штайн…

     — Он самый, — самодовольно подтвердил Виктор, — встречаемся у ворот. Условия ты знаешь. Двадцать минут.

     Армен бросил трубку. Виктор нахмурился, подозрительно глядя на мобильный телефон, а затем спрятал его в карман.

     — Выдвинулся к тебе, — коротко доложил Алексей, — сражаться не собирается. Вроде бы.

     — Хотя бы в этот раз обойдёмся без смертоубийств, — Виктор недовольно заворчал, встряхнулся и направился к воротам базы.

     Последующие полчаса Виктор провёл у перекрывающего въезд блока, рассеяно пиная бетон, проверяя и перепроверяя спусковой механизм своего револьвера и изредка бросая настороженные взгляды на изрытую землю вокруг. Несколько раз на краю его зрения мелькали небольшие, с крысу размером, силуэты, тут же скрывающиеся под землей, среди кустов и сугробов талого снега.

     Расплывчатая, синяя линия мелькнула вдали и тут же замерла прямо перед Виктором, превращаясь в человеческую фигуру. Армен Мирзоян, мужчина лишь на пару лет старше Виктора, смерил его пустым, подавленным взглядом, а затем посмотрел через его плечо, осматривая ворота базы.

     — Они не здесь, — пояснил Виктор, рассеяно потирая себе шею. Армен скривился, переводя взгляд на него.

     — Разумеется… Ну, вот он я. Ты доволен?

     — Был бы доволен, — Виктор раздражённо дёрнул плечами, — если бы все вы свалили из страны. Пятнадцать лет прошло. Пятнадцать грёбанных лет — вам что, так сложно понять, что вам здесь не рады? Никто не мешал вам уйти.

     — Ты, цепной пёс, — Армен презрительно скрестил руки на груди. В его голосе, прежде тихом и опустошённым, прорезалась доля презрения: — Тебе не понять.

     — Не стану спорить, — Виктор сжал и разжал протез руки, вслушиваясь в тихое гудение механизмов, — хоть убей, я не пойму.

     — Это и наша страна тоже! Наша страна! — Армен сделал шаг вперёд. — А вы, правительство, превратили её в один огромный ГУЛАГ!

     — Хм. Надо же. Идеалист. Комми таких, как ты, ждали бы с распростёртыми объятьями.

     Армен сжал кулаки, делая неосознанный шаг вперёд.

     — Наймиты Хан? Эти приспособленцы не смеют лезть в ваши зоны ответственности. Они бесполезны. Что мне толку сражаться за её интересы? Мы думали, что она продолжит дело отца, а что вместо этого? Из борца с тиранией она стала ещё одним тираном.

     — Ну, это сложный вопрос, — Виктор задумчиво почесал нос, — но в чём-то правда твоя. Старик Вагнер был куда более… Сложен, скажем так. Но ладно, на комми не надеемся, республика тоже мимо, а значит, берём борьбу с режимом в свои руки?

     Армен сжал губы, вглядываясь в лицо собеседника, ища насмешку или презрение. Не найдя ни того, ни другого, он отступил, хмурясь и устало кивнул головой.

     — Так и есть.

     — Значит всё это — необходимые меры? — задал вопрос Виктор, проводя рукой по воздуху. — Ну, я имею в виду все ваши весёлые замашки. Торговля наркотой, контрабанда, рынок масок — не думай, что об этом не знают…

     — Это… — Армен прервался, подбирая слова.

     — Необходимость. Жертва во благо общей цели. Что-то по этим линиям, знаешь — что звучит красиво и скрывает суть… — услужливо договорил за него Виктор.

     Он хмыкнул, потирая подбородок.

     — Не то, что я бы осуждал. Знаешь, не с моей позиции — это делать. Кто-то может сказать, даже, что разница между нами лишь в ресурсах, а так — психопаты что с одной, что с другой стороны.

     Армен скрестил руки на груди.

     — Это что, попытка меня разговорить?

     — Мечтай, — Виктор отмахнулся от него, фыркая и потирая нос. Холодный апрельский ветер трепал полы его пальто. — Я старею и становлюсь сентиментальным.

     Хекнув против своей воли, Армен бросил на него быстрый взгляд, а затем опустил голову и тяжело вздохнул.

     — Что будет с ними?

     — Стандартная процедура, — пожав плечами, Виктор ковырнул снег кончиком ботинка, — лишение гражданства и компенсация собственности по средней ры…

     БАХ!

     Голова стоящего перед ним человека дёрнулась, мотнувшись в сторону и выбросив красно-серый фонтанчик. Тело рухнуло на землю спустя секунду, безвольно распластавшись по асфальту.

     — М-мать! — Виктор стремительно отскочил в сторону, выхватывая револьвер, а затем шумно вздохнул.

     — Алексей, я ненавижу, когда ты так делаешь!

     Мужчина в лёгкой, серо-стальной броне хмыкнул, опуская руку с пистолетом, а затем сделал шаг назад, разворачиваясь к Виктору. Верхняя часть его лица была открыта, нижнюю прикрывала чёрная бандана, по сторонам которой была нарисована распахнутая пасть белой змеи с оскаленными клыками. Броня, не облегающая, но и не объёмная, размерами едва ли не с плащ Виктора, не имела ни одного твёрдого элемента — ни одной пластины пластали или керамики, лишь гибкие, не мешающие подвижности вкладки. Его голову прикрывал капюшон, на грудь свисал закреплённый застёжкой визор. За спиной был закреплён тонкий карабин со сложенным набок прицелом.

     Алексей убрал пистолет в закреплённую за спиной парную кобуру и самодовольно усмехнулся.

     — Что, испугался, ковбой хренов?

     — Иди в жопу, кретин! — рявкнул Виктор, засовывая свой револьвер обратно в кобуру. — Я чуть дуба не дал!

     — Ну извини, — Алексей успокаивающе поднял руку, — извини. По-другому не мог, выстрел из карабина он бы почуял. А пока вы тут вдавались в философствования — как по спящей утке бить.

     — Хм, — Виктор вновь возмущённо фыркнул, поправляя фуражку, затем переступил с ноги на ногу, помолчал, недовольно глядя на старого друга, а потом хмыкнул:

     — Философствования, говоришь. Что у тебя, есть что добавить?

     — Да вроде не особо, — Алексей сделал шаг ближе и на минуту присел на корточки, изучая труп, — две разных группы, да. Только разница всё же больше. Когда горела Москва, одни сражались с Бегемотом. Другие — грабили руины за их спинами.

     Виктор рассеяно кивнул, смотря на далёкую линию деревьев, за примыкающим к дороге полем.

     — Пятнадцать лет уже прошло.

     — Угу… — рассеяно подтвердил Алексей.

     Виктор вздохнул. Перевёл взгляд на лежащий на земле труп.

     — Я не стану его убирать.

     Алексей задумчиво почесал щёку.

     — Я тоже.

     Секунду, они мерили друг друга взглядами.

     — Спихнём на дневального? — первым предложил Виктор.

     — Звучит как план, — согласился Алексей.

     Он развернулся к мертвецу спиной, а затем замер на полушаге.

     — Ах, да, через пятнадцать минут прибывает пресса. Ты помнишь?

     — Пресса? — Виктор моргнул. — Неа.

     — Машка тебе что, не звонила? — Алексей развернулся к нему и вопросительно поднял бровь. Виктор покачал головой, и он фыркнул, махнув рукой в воздухе.

     — Ну конечно не позвонила, егоза. Серьёзно, у девчонки порой память как у рыбки — ничего серьёзного не забудет, но на мелочах обязательно завалится.

     — Машка, — Виктор ухмыльнулся и пожал плечами, — ну что ты хочешь.

     Машка – Мария Кожевшикова, была племянницей Виктора. Названной племянницей – после того, как Бегемот разрушил Москву в девяносто пятом году, совсем ещё крошечная девчушка осталась без матери. Её отец, Станислав, равно как и Виктор, обнаружили себя по уши во вспыхнувшей гражданской войне. Мария и её брат Андрей выросли, прыгая из части в часть следом за отцом и своим новым опекуном – Виктором. Отдать детей в подходящий интернат было бы куда более безопасной и правильной идеей, но в годы, последовавшие падения Москвы, люди отчаянно цеплялись за привычное – за семьи, за старые традиции и идеи. В те годы, отдать своих детей чужим воспитателям было, для Станислава, практически немыслимым.

     — …И да, насчёт начальства, у нас есть какой-то план?

     — Есть. — Алексей прошёл мимо ворот, приложив свои часы к считывателю. Тот коротко пискнул и осветился зелёным. Вслед за ним эту процедуру повторил и Виктор.

     — Как оказалось, террорист пытался сбежать. Подло и непредсказуемо.

     Виктор бросил короткий взгляд в сторону дороги.

     — Ну надо же, какой негодяй.

     — Сволочь, — понимающе подтвердил Алексей. — Нельзя к таким спиной поворачиваться.

     — Мгм, — согласно промычал Виктор, и направился к воротам базы. Сверху, свешиваясь за парапеты, за ними наблюдали несколько часовых, привлечённых хлопком выстрела. Орудия турелей мерно загудели, разворачиваясь прочь. Алексей поспешил вслед за Виктором. На ходу, он достал откуда-то из складок плаща нож и теперь подкидывал его в руке, вращая чернёное лезвие. На первый взгляд, тот походил на нож-бабочку, но вместо двойной рукояти, скрывающей клинок, рукоять раскладывалась вдвое, превращая нож в миниатюрное копьё, и снова складывалась, становясь ножом. Виктор задумчиво чесал щетину, смотря в облачное небо и раздумывая о чём-то своём.

     — Ты слышал? Американы в Канберре купол начали строить.

     — Купол? А, это после атаки Симург?

     — Точно, — Алексей кивнул, подбрасывая нож в руке, — говорят, через пару месяцев достроят окончательно.

     — Хм-м, — Виктор заворчал, — я уж не знаю, что милосерднее — запирать их всех там или просто застеклить весь город к чертям.

     — Я бы выбрал застеклить. Ну нахер, под чужую нитку плясать.

     — М-м, — согласился Виктор, — ваши в курсе, за чем она туда завалилась?

     — Ну... Так, — его друг прервался, почесав висок кончиком лезвия, — ничего конкретного точно нет, но говорят, что там был какой-то проект между бритами, американами и Австралией. Хрен знает какой — агентов там даже у комми раз-два и обчёлся. Но видать, чёт серьёзное.

     — Вот сука летающая, — Виктор недовольно щёлкнул кистью протеза. Алексей покачал головой.

     — Не скажи. Может они там что-то вроде оружия готовили? Протекторат в последнее время и так изрядно охерел, даже в Канаду лезет.

     — Не-е, — протянул Виктор после секундных раздумий, — не думаю я, что они чёт против нас стали бы затевать. Сейчас не времена Союза — у американов куча проблем и на своём континенте, они даже с Европы почти все свалили. Не то время, чтобы чёт затевать. Не то чтобы они не хотели, знаешь ли. Но пока — не могут.

     — Имперцам это не мешало.

     — Имперцы — долбоёбы, — категорично отрезал Виктор, — от них ожидать нормального поведения, что от бешеной псины — милосердия.

     — Вот тут не спорю…

     Мимо них прошла тройка солдат. Один тащил большое — литров на двадцать ведро с водой. Второй нёс портативную мойку. Третий — брезентовый мешок, достаточно длинный, чтобы туда уместился человек. Все трое провожали Виктора и Алексея раздражёнными взглядами.

     Динамики, установленные на стенах и фонарных столбах пронзительно загудели. Дежурная смена сгруппировалась на парковке, наставляя стволы винтовок на выделенную жёлтой краской площадку в центре. Орудийные башни сместились — половина направила стволы в центр площадки, другая — контролировала подходы к военной базе. Виктор опустил руку к кобуре револьвера. Алексей достал ещё один, парный нож и дёрнул запястьем, раскладывая их в короткие копья.

     Пространство над парковкой словно бы вмялось, походя на сжатую гигантской рукой бумагу. Ткань реальности поддалась с тихим хлопком, и в воздухе возникло окно с неразличимыми границами, достаточно широкое, чтобы в него мог проехать армейский внедорожник. Появились новые звуки — вой сирен, полностью идентичный, но диссонирующий с их стороной. Задул ветер, устремляющийся в портал, в котором можно было видеть такую же огороженную площадку, но освещённую редким весенним солнцем, дежурную смену солдат и двоих, стоящих прямо перед порталом. Женщина, стоящая чуть впереди, была одета в брюки тёмно-коричневого цвета и куртку-ветровку, под которой проглядывался воротник белой рубашки. Её грудь прикрывал лёгкий бронежилет, а на плечах, помимо погон, на липучках была закреплена личная эмблема — рисунок мегафона. Со светлыми волосами, завязанными в хвост, мягкими чертами лица и ранними морщинами у глаз, она больше напоминала школьную учительницу, а не корреспондента. Рядом с ней нетерпеливо переступала с ноги на ногу девушка с короткой стрижкой ярко-белых волос. В отличие от своей напарницы, она носила куртку-хаки с белой водолазкой под ней и укреплённые брюки. Её грудь так же прикрывал лёгкий бронежилет, а на поясе были закреплены два пистолета. На лямке, тянущейся через грудь, болтался фотоаппарат моментальной печати. На плече — эмблема фотоаппарата, такого же, что висел у неё на шее. Позади, словно огромный жук, в воздухе висел беспилотный квадрокоптер, взирающий на мир массивной линзой.

     Женщина медленно опустила руки к офицерскому планшету на поясе и извлекла из него карту пропуска. Медленно и не делая резких движений, она протянула её лейтенанту из принимающей делегации. Тот провёл карту по считывателю на запястье и, дождавшись подтверждающего писка, вернул её обладательнице и кивнул, махая рукой и отступая в сторону. Солдаты по обеим сторонам расслабились, начиная расходиться по постам.

     — И-и-и-и-и-и! Дядя Витя!

     Девушка с короткой стрижкой с места рванулась вперёд, пробегая через портал, и врезалась Виктору в грудь, повисая на его шее. Он крякнул и пошатнулся под её весом.

     — Ух-ё! Белка! Хватит бросаться на людей!

     В ответ она протестующе дрыгнула ногами.

     — Я не бе-елка!

     Повисев на нём ещё пару секунд, она отступила, широко улыбаясь и подпрыгивая на месте.

     — Дядя Витя! Сколько не виделись! Я скучала, просто до жути! Ты скучал? Как, с тобой всё в порядке? Аня передавала привет, сказала, чтобы вы, как была возможность, встретились, ей нужны данные по твоему протезу. Сергей Дмитриевич передавал привет! Такэда Киоши тоже!

     Виктор оглушённо моргнул, пытаясь расшифровать поток выгруженной на него информации. Наклонил голову. Поднял руку, указывая в сторону.

     — Смотри. Там Лёха.

     Девушка развернулась в указанном направлении.

     — Дядя Лёша!

     — Виктор, да... Ёпт!

     Виктор насмешливо засопел и развернулся к стоящей перед ним женщине. Портал за её спиной дрогнул и схлопнулся, не оставляя и следа.

     — Ольга, как всегда рад видеть.

     — Виктор, — Ольга с усмешкой наклонила голову, наблюдая за своей подопечной, — полностью взаимно.

     Крякнув, Виктор поправил воротник плаща.

     — Машка тебе не докучает? У неё тот ещё характер.

     — Отнюдь, — Ольга покачала головой, — у неё есть потенциал. Непосредственность характера лишь освежает. Кроме того, она прекрасно знает, когда можно вести себя вне протокола, а когда это запрещено.

     Выдохнув, Виктор с облегчением повёл плечами.

     — Ну замечательно.

     Ольга приподняла бровь.

     — Ты о ней волнуешься.

     Ничуть не смутившись, Виктор пожал плечами:

     — Семья же. Кроме того, даже с её порталами, служба в Республике — это не близко.

     — Ох, — скривившись, она раздражённо потёрла бровь, — не напоминай мне об этой катастрофе. Мы работали двойными сменами, пытаясь всё это загладить.

     — Белка, — с притворным раздражением выговаривал Алексей, — если ты хочешь бросаться на людей, то бери с собой хотя бы нож. Это была самая отстойная попытка удушения из всех, что я видел.

     — Потому что это не было удушением, дядь Лёш, — Мария вздёрнула нос, отступая назад, и шагнула в сторону, занимая позицию позади Ольги. Беспилотник следовал за ней, словно верный пёс.

     — Возвращаясь к работе, — Ольга провела рукой по виску, поправляя прядь волос, и встала ровнее, — мы прибыли сюда, чтобы взять интервью у двух бравых оперативников, взявших живьём опасного преступника. Конец цитаты. Где он?

     Виктор смущённо кашлянул. Алексей изучал перчатку правой руки.

     — Тут такое дело... — начал Виктор.

     — …он, в общем-то… — подхватил Алексей.

     — …немножечко того, — Виктор взмахнул рукой, — помер, в смысле.

     Ольга раздражённо прищурилась. Мария приподняла бровь.

     — Какие неожиданные известия.

     Виктор ткнул пальцем в сторону Алексея. Тот пожал плечами.

     — Приказы из штаба.

     — Замечательно, — Ольга выдохнула, прикрывая глаза, — и что ещё приказывает штаб?

     — Это было сопротивление при аресте.

     — М-м, — Мария закатила глаза, — он что, коварно бросался рёбрами на ботинки и пытался ухватить зубами за ваши кулаки?

     Виктор фыркнул, но тут же попытался сделать вид, что ничего не случилось. Ольга коротко взмахнула рукой.

     Хрясть!

     — Ай! Ольга Вячеславовна!

     — Не время и не место, Мария. Алексей, я бы предпочла узнать об этом не за пару минут до съёмки. Хорошо, что это не прямой эфир.

     — Оля, поимей совесть, — оперативник раздражённо взмахнул руками, — ну сама представь, с какой пьяни ГРУ будет отчитываться перед МинПропом?

     — Хм-м, — Ольга повела плечом. Мария и Виктор переглянулись и одновременно ухмыльнулись друг другу.

     — Виктор, — старшая женщина тяжёло вздохнула, делая короткий жест беспилотнику. Тот подлетел на месте, зависая над её плечом. — Сымпровизируй мне.

     — Как нефиг делать, — согласился Виктор.

     Ольга направила на Виктора микрофон, жестом отогнав Алексея из кадра.

     — Десять секунд до съёмки! Пять! Камера! Мотор! — звонко выкрикнула Мария.

     — Здравствуйте, с вами Армия-ТВ и специальный корреспондент Ольга Симонова, — Ольга сдержанно улыбнулась в камеру. — Сейчас мы находимся на военной базе Армии Российского Директората в нескольких километрах от Новосибирска. Как стало известно, несколько минут назад оперативником под позывным Завеса, известным также как Виктор Штайн, была произведена ликвидация лидера опасной террористической группировки. Виктор, не могли бы вы поделиться с нами подробностями операции?

     — К сожалению, я не могу сказать многого, — ответил Виктор с несвойственной ему серьёзностью. — Подробности засекречены. Преступнику был дан шанс сложить оружие, однако он предпочёл сражаться, подвергнув опасности жизни солдат и гражданского населения. Я не могу не отметить усилия нашей разведывательной службы, позволившей вскрыть местоположение преступника, а так же действия групп Быстрого Реагирования. Только благодаря слаженной работе всех подразделений, входящих в состав российской армии, такой опасный сорвавшийся, как Рикошет, был успешно обезврежен.

     — Благодарю вас, Виктор, за эту информацию. Для наших зрителей напомню, что Рикошет долгое время являлся полевым командиром ячейки запрещённой в России преступной группировки, известной под общим названием "Дно". Ему вменяются в вину такие преступления как терроризм, контрабанда наркотиков в особо крупных масштабах, руководство преступной группировкой, шантаж, вымогательство, торговля людьми, покушение на жизнь и здоровье граждан Российского Директората, а также сотрудников администрации и органов самоуправления. Ликвидация такой фигуры как Рикошет — важный шаг к установлению торжества правосудия не только в России, но и в союзных странах, таких как Белоруссия, Украина и Казахстан. Лишь укрепление общего оборонного периметра позволяет нашим странам успешно противостоять общемировым угрозам и нападениям враждебно настроенных группировок масок. Виктор, несколько слов напоследок?

     — Разумеется. Как уже сказала Ольга, задержание Рикошета — большой шаг к обеспечению всеобщей безопасности. Вот уже больше десятка лет наша армия является опорой и защитой российской государственности. Люди и маски, мужчины и женщины, пожилые люди и молодёжь — мы не делаем различий между теми, кто избрал путь защитника нашей родины. Наша страна переживает не самые лучшие времена: всё ещё сохраняется угроза Губителей, враждебно настроенные режимы — имперский Китай, международная пронацистская группировка “Гёссельшафт” — снова и снова пытаются взять реванш за прошлые поражения. Однако на их пути стоит одна, большая проблема — мы. Хотите присоединиться к нам? Хотите посмотреть, как они корчатся, осознавая, как их планы идут ко дну? Я говорю вам: добро пожаловать!

     — Благодарю вас, Виктор. С вами была Ольга Симонова, и это канал Армия-ТВ. Армия-ТВ: в интересах армии — в интересах народа!

     Трансляция окончилась.

     — Очень смешно, Лёха. Очень.

     Всё это время, Алексей делал вид, словно бы его тошнило чем-то отвратительным. Мария громко фыркнула, ухмыляясь во весь рот. Виктор раздражённо сложил руки на груди, наблюдая за ужимками старого друга. Алексей прекратил своё выступление и саркастически ухмыльнулся.

     — Если бы придумали способ превращать твой пафос в электроэнергию, мы б давно разбогатели.

     — Какие "мы", кретин? Ты-то что сделал бы?

     — Мэх, — Алексей отмахнулся, — ты придираешься к словам.

     Виктор шагнул вперёд, пытаясь схватить его за шиворот, но оперативник с лёгкостью уклонился, походя хлопнув его по локтю. Виктор отступил, морщась и потирая место удара.

     Мария выдохнула, сдувая упавшую на глаза прядь, и ухмыльнулась.

     — Дядя Лёша! Нельзя так сбивать эфир!

     — Дети, — раздраженно бросила Ольга, отворачиваясь от стоящих перед ней мужчин.

     Мария потопталась на месте и вдруг моргнула:

     — Ах, да! Дядь Виктор, хорошие новости. Тебя ждут в Городе Полковников. Ну знаешь, "Армия-одиннадцать", подготовка к выставке и все дела.

     — Наконец-то, — он облегчённо вздохнул, всё ещё потирая локоть, — меня уже задолбал этот город.

     — Да ладно, не гони на Новосиб. Хороший, — Алексей несогласно покачал головой. Он снова вытащил нож из ножен и теперь, подкидывал его в воздухе, иногда ловя лезвие костяшками пальцев.

     — Тут скучно — капец, — пожаловался Виктор, — инженеров поблизости — по пальцам считать и специализации у нас слишком разные. Активность "дна" — на уровне дна, прости за каламбур — ну, кроме этого, конечно. В поле хочу. Или в нормальную лабораторию.

     — Проси и воздастся тебе, — Мария подпрыгнула на месте, — нет, серьёзно, собирайтесь ребята. Через два часа у меня обратный рейс.

     Виктор посмотрел на часы и кивнул.

     — Лады. Я побежал. Лёха?

     — Прямо за тобой.

     Мария посмотрела вслед удаляющимся мужчинам и наморщила нос. Ольга провела рукой по волосам и обернулась к своей подопечной:

     — По чашке кофе?

     Девушка на секунду задумалась.

     — Я предпочитаю чай.

     — Тогда за мной, — Ольга кивнула, окидывая взглядом здания военной базы и безошибочно выбирая нужное направление.

     Мария последовала за ней, взмахом подзывая беспилотный дрон. Вздохнула, разминая запястье правой руки.

     — Тебя что-то беспокоит? — Ольга повернула голову, наблюдая за подопечной краем глаза. Мария сбилась с шага, задумчиво пиная асфальт кончиком ботинка.

     — Хм. Хм... Ну, не знаю, как и сказать правильно, но что-то это всё меня гнетёт слегка.

     — Всё это...

     — Работа, — уточнила Мария, виновато пожимая плечами, — нет, я понимаю, что это всё правильно и нужно, но что-то как-то... Как будто мы читаем строчки в театральной пьесе, а не делом занимаемся — вы меня понимаете?

     Ольга остановилась, жестом предлагая Марии отступить на обочину пешеходной дорожки, рядом с углом одного из зданий базы.

     — Более чем. Должна признать, такие интервью не приносят удовольствие и мне. Даже с учётом того, что твой дядя обладает более чем достаточным опытом публичных речей.

     — Но? — Мария подняла палец вверх. Ольга едва заметно улыбнулась и кивнула.

     — Но, пропаганда необходима. Она нужна даже в условиях мира, где нет Губителей и постоянных войн — судьба Советского Союза земли Алеф будет подтверждением. Я признаю, что наше сегодняшнее занятие — самый грубый, самый прямой инструмент из всех доступных. Но это необходимый инструмент. Люди, приходящие с работы, уставшие и вымотанные, включат канал и убедятся в том, что мир всё ещё продолжает вращаться, что их жизни всё ещё в безопасности и что государство, в котором они живут, не развалится под их ногами.

     Ольга выдохнула, прерывая свою речь. Мария тревожно переступила с места на место.

     — А оно не развалится? Потому что слухи ходят. Знаете, про то, что рано или поздно атаки Губителей нанесут непоправимый урон и начнётся мировой распад.

     — Я знакома с трудами этих аналитиков, — Ольга согласно наклонила голову, — что же до конкретно нашей страны? Долгие годы мы бежали вверх по горному склону. Срывали руки в кровь, едва не падали назад, к подножью. Всё это — ради того, чтобы взобраться на вершину и обнаружить под ногами пропасть.

     Ольга сделала шаг вперёд, положив руку на плечо Марии.

     — У нас есть три варианта. Первые два — наиболее реалистичны. Мы можем упасть и разбиться. Мы можем спрыгнуть вниз и приземлиться на ноги...

     — И третий...

     — Мы можем научиться летать.

     Мария неверяще хмыкнула. Ольга тонко улыбнулась.

     — Я же говорила, что это — самый маловероятный вариант. Что же до твоей печали? Договоримся так — придумай себе проект. И если он будет по-настоящему интересным, я тебя поддержу.

     Ольга кивнула головой, предлагая Марии следовать за ней. Мария перевела взгляд на висящего в воздухе дрона-оператора и задумчиво почесала подбородок.

     — Хм...

     Тихоокеанская Автономная Республика (ТОС) — частично признанное государственное образование, включающее в себя дальневосточные территории бывшей РСФСР, часть территории Северной Кореи. Возникла в результате трёх волн беженцев — Китай, 1987 год (Расформирование КНР в ходе государственного переворота, образование Китайского Имперского Союза). Вторая волна — совокупность множества факторов, включающих в себя приток населения из Китая, Северной и Южной Кореи. Третья волна — 1999 год, атака Левиафана на Кюсю.

     Дата образования — 21 апреля 2002 года.

     Форма правления — парламентская республика.

     Государственные языки — корейский, русский, японский, английский.

     Справочник: Страны бывшего СССР, издание 2010 года.

     16 марта 2011 года. Россия, Город Полковников. 124 километра от Нижнего Новгорода

     — Я не знаю, Тань. Ольга Вячеславовна предложила мне выбрать проект, но в голову вообще ничего не приходит — только полная ерунда.

     — Ты противоречишь самой себе, Мария. Определись — или тебе вообще ничего не приходит в голову, или же тебе приходит в голову лишь ерунда.

     — Ничего хорошего не приходит, тогда.

     На первый взгляд, сидящие в кафе девушки были полной противоположностью друг другу. Круглое, живое лицо Марии контрастировало с изящными и строгими чертами Татьяны, что были словно вырезаны из мрамора. Короткая стрижка боб-каре и белоснежный цвет совершенно не походил на волнистые, длинные и чёрные как вороново крыло волосы, частично скрывавшие лицо. Мария предпочитала простую, функциональную одежду, чаще всего нося или всевозможные сувенирные футболки и куртки или полевую форму Тихоокеанской республики — куртку, серую футболку, брюки цвета городского камуфляжа и крепкие ботинки. Татьяна же предпочитала брюки-клеш, белоснежную блузу и туфли на коротком каблуке. Чёрное пальто висело на вешалке рядом со столом. Руки девушки скрывали длинные перчатки, которые она не снимала даже в помещении. Перчатки были настолько длинны, что доходили до рукавов блузы и крепились на них при помощи застёжек. Чёрно-белая одежда, чёрные волосы и бледная кожа составляли выгодный контраст, только подчёркивающий черты лица.

     Татьяна покачала головой, поднося к губам ложечку с кусочком мороженного. Вазочка стояла перед ней на столе — пломбир в черничном варенье. Мария болтала ногой, сосредоточенно грызя вафельный рожок. Едва заметно исходили паром две кружки с чаем.

     — Насколько я тебя понимаю, в твоих планах — нечто вроде журналистского расследования. — Татьяна поправила очки и внимательно посмотрела на Марию. Та прищурилась, смотря куда-то в пространство.

     — Ну да. Но тема этого расследования? Это должно быть чем-то вроде независимого проекта. Какого проекта? Я совершенно себя извела.

     — С кем ты советовалась кроме меня?

     — Хм, — Мария пожала плечами, — с папой, но он старый солдат — ты его знаешь. Совсем не разбирается в теме. У дяди Алексея стойкое отвращение, Андрюша занят на Армии-одиннадцать, но тебе ли не знать. Дядя Виктор думал, но не придумал. Но сказал выбирать тот вариант, что кажется наиболее абсурдным в начале. Тётя Мира с ним согласна и посоветовала идти от противного — взять то, что мне надоёло до зубной боли, и сделать что-то, что полностью этому противоречит. Аня и ваш папа не имеют ни малейшей идеи.

     — Верно, — Татьяна слегка улыбнулась, откладывая ложку в сторону, — я могу понять их затруднения. Спрашивать инженеров о людских сердцах и мыслях? Сложная задача.

     — М-м, — Мария усмехнулась, — ну тебя же я спрашиваю?

     Татьяна вновь улыбнулась и качнула головой. Её волосы упали на плечи чёрным водопадом.

     — Из нас троих, я всегда была белой вороной.

     Мария перевела взгляд на её волосы и тихо хихикнула.

     — Но, — продолжила Татьяна, подняв перед собой руку, — я полностью одобряю советы Виктора и Миры. Верное направление.

     — Ага, — Мария согласно кивнула, — ещё бы они снова помирились...

     — Просто подожди, — Татьяна небрежно отмахнулась, — их примирение — вопрос не случая, а времени. Как и всегда.

     — Ну да... Так значит, идти от противоположного и не отбрасывать самые абсурдные варианты.

     Мария задумчиво нахмурилась, откладывая в сторону рожок с мороженным, и откинулась на стуле назад.

     — Значит, смотри, что меня утомило. Во-первых, шаблонность всего — серьёзно, то, что дядя Виктор просто с места начал шпарить и покрыл всё, что нужно, уже звоночек. Во-вторых, всё с чужих слов — когда у нас в Республике было очередное обострение на границе, три месяца назад, тогда было весело. Мотаемся мобильной группой по тайге и островам, половину времени поддерживаем пограничников, половину времени стоим на линии и играем мускулами с крыльями имперцев. Сводки прямого эфира приходилось или ночью писать, или вообще на привалах. Интерес-на... Или когда мы гоняли в Африку, на базу красных...

     — Хочешь видеть всё своими глазами, — Татьяна наклонила голову на бок, — могу тебя понять.

     — Ну да, — Мария с энтузиазмом качнула ногами и вгрызлась в рожок мороженного. После первого же укуса она вдруг замерла на месте и выпучила глаза.

     — Урк. М-м-м! Жуб! Мой жуб!

     Она приложила руку ко рту и закачалась на месте, часто-часто моргая. Татьяна тихо рассмеялась, прикрывая улыбку ладонью.

     — Не смешно, — Мария скорчила рожицу и потёрла губы, болезненно морщась, — знаешь, как было холодно?

     — Никто не просил тебя набрасываться на еду с таким энтузиазмом, — укорила её Татьяна.

     — Я не виновата, что оно вкусное даже посреди марта, — пожав плечами, Мария отложила мороженное и осторожно взяла в руки горячую кружку с чаем.

     — Продолжаем. Мы остановились на третьем пункте, да?

     Подув на поверхность жидкости, Мария сделала осторожный глоток и облизала губы.

     — Ну да. Третий пункт... Что у нас, шаблонность, отсутствие прямого контакта и... Я бы ещё сказала... Прямота подачи информации, знаешь ли. Хочется поработать над чем-то, что вызовет нужные эмоции и без всяких приукрашиваний, словесной мишуры и прочего — знаешь, в духе "красная армия всех сильней".

     Последние слова Мария выделила, обозначая пальцами кавычки. Татьяна приподняла бровь, поднося ложку с мороженным ко рту.

     — Так что вот. Предложения? Идеи? Хоть что-нибудь?

     Несколько секунд, её собеседница молчала, задумчиво хмурясь и поправляя прядь волос, норовящую скрыть правый глаз.

     — Твоя цель — оригинальность, вовлечённость и открытость. Рассматривая шире — противопоставление. Подача информации способом, полностью противоречащим каналу Армии. Противопоставлять... Синонимы слова: поляризовать, конфронтировать. В широком смысле — сравнивать две сущности, указывая на их отличные черты.

     — Сравнивать! — Мария вскинула в воздух кулак. — Дэйбак!

     — Прости? — Татьяна вопросительно склонила голову на бок. Мария озадаченно моргнула, но тут же спохватилась.

     — А, точно. В смысле, классная идея! Ты сказала "сравнение", и как щёлкнуло — помнишь, как у нас в училище были видеодневники о жизни в Республике? Там тоже сравнивалось, как изменились традиции и быт в России сначала после первой волны, а потом после второй волны беженцев в девяносто девятом?

     — Верно, — Татьяна задумчиво кивнула, постукивая пальцами по поверхности стола, — так значит, ты собираешься провести нечто похожее? Сравнить с Россией жизнь... Где?

     Мария почесала нос и умолкла, в поисках вдохновения оглядывая кафе. Даже для небольших его размеров — меньше двадцати столиков, людей было мало. Всего лишь несколько сотрудников администрации базы — те тихо обсуждали что-то между собой. Хмурый мужчина с нашивкой Центра Медицины Катастроф читал газету, отложив в сторону недоеденный круассан.

     Одна стена кафе была заменена на панорамное стекло. Можно было видеть стройные ряды голубых елей, обрамляющих пешеходную аллею. По плитке аллеи прохаживались патрульные военной полиции. Вдали, за зданиями администрации высился прочный ячеистый забор, отгораживающий территорию аэропорта. Вверху с трудом можно было увидеть пару двигающихся в воздухе точек — немногочисленные летуны патрулировали воздушное пространство. Стёкла кафе едва заметно завибрировали — самолёт ДРЛО, транспортник с массивным диском радара на "спине", заходил на посадку.

     — Где-то, с чем стоит сравнивать, если ты меня понимаешь. Не думаю, что публика благосклонно отреагирует, если я начну сравнивать Россию с Африкой. Я была в Африке, поверь мне.

     — Страны с лёгким доступом отпадают автоматически, — закончила за неё Татьяна. Мария кивнула, откусывая ещё один кусок от рожка — в этот раз, заметно меньше предыдущего.

     — М-м. Разумеется. Восточная Европа, Сирия, Северная Корея — там или красные, или Республика. Или то и другое. Япония? Но там после кайдзю всё далеко не так радужно.

     Татьяна прикрыла глаза, всё так же тихо барабаня по поверхности стола.

     — Мы ищем страны, с высоким уровнем жизни, не связанные с Россией или союзниками. Первое, что приходит на ум — Южная Корея. Даже после атаки на Пусан страна всё ещё в первых рядах. Кроме того, она соблюдает нейтралитет между Китаем и Союзниками.

     Мария ненадолго задумалась, но тут же мотнула головой.

     — Не. Нейтралитет нейтралитетом, но мне чёт не нравится лезть близко к имперцам без брони, карабина и прикрытия с воздуха. Они на это перемирие спокойно наплюют, если появится шанс угнать маску республики.

     — Верно, — Татьяна презрительно скривилась, — не стоит рассчитывать на их заверения о мире. Тогда из азиатских стран остаётся лишь Индия. Не советую. Из того, что знаю я — страна разделена на две части. В городах властвует администрация, сельская местность и мелкие поселения разделены между холодными масками — во многом, неприкрытая преступность.

     — Да уж... Тогда не Азия. Ближний Восток? На ум приходит только Израиль, но у них очередная разборка с арабами.

     Прищурившись, Татьяна заинтересованно наклонилась вперёд.

     — Действительно?

     — Тётя Мира говорила, — Мария пожала плечами, — их агенты в Сирии кооперируются и пытаются отследить, какому местному вождю не сидится на жопе. Скорее всего, гости из Ирака. Ну, того, что от него осталось. Теперь там зона племён, ты знаешь.

     — Разумеется, отметаем. Иран? Но нет, он находится на границе сравнения, жизнь там заметно хуже, чем у нас, хотя государство и стабильно. Тогда страны Запада.

     — Что там у нас, — Мария прикрыла глаза и выставила ладонь вперёд, по очереди загибая пальцы, — из интересных: Франция, Британия, Германия, США.

     — Вычеркни Британию, — Татьяна раздражённо поджала губы, — что бы они о себе не говорили, страна переживает период неонацизма.

     — Правь, Британия, морями?

     — Верно. Остаётся лишь радоваться тому, что они враждуют с Гёссельшафтом. Объединение двух режимов такой направленности — последнее, что мы хотим увидеть.

     — М-м... Да вообще, мне кажется, что Западная Европа — дохлый номер. Россию и русских там не очень любят, особенно после того, как агенты ЭсЭсКа вынесли тех политиков в Бундестаге.

     — Никто не просил нацистов из Гёссельшафта атаковать Калининград.

     — Ну да, но вряд ли это их успокоило — то, что красные вынесли только тех, кто был в этом замешан.

     — Согласна, — Татьяна помассировала висок, — и у нас остаётся только Америка. Родина Кинга, Азимова, Нортона, Лукаса и Кубрика. Должна сказать, мне импонирует их культурное наследие.

     — Хм-м. Америка. Триумвират, Протекторат, маски прямо на улицах. Знаешь, а лучшего сравнения и не найти, наверно.

     — Ты отбрасываешь их влияние на мировую культуру, — Татьяна снова едва заметно подалась вперёд, — появление масок — тренд лишь нескольких недавних лет. За ним стоит огромное наследие, история, искусство!

     — Я слышала, что у настоящих джедаев не должно быть привязанностей.

     Татьяна прервалась на полуслове, осмысливая фразу Марии, и заливисто рассмеялась, заставив сидящего поодаль мужчину бросить на неё раздражённый взгляд.

     — Значит из меня получился бы плохой джедай. Мне всегда импонировало нечто среднее: не поглощённость эмоциями, но и не напускная холодность.

     Мария улыбнулась, бросая на подругу хитрый взгляд.

     — Ну-ну. Кстати, ты ведь закончила свой проект — чем бы он ни был, верно?

     — Да, — Татьяна согласно кивнула.

     — Тогда, что насчёт того, чтобы отправиться всем втроём? Я, ты, Андрей. Я бы ещё Аню взяла, но она и ваш папа в делах как в шелках.

     Татьяна нахмурилась, неосознанно перехватывая запястье правой руки — левой.

     — Щедрое предложение. Ты ведь знаешь, что шанс того, что отпустят нас троих — критически мал? Ты — ещё может быть, МинПроп обладает нужными ресурсами. Но я?

     — Ты можешь попросить об этом генерала, — предложила ей Мария, — уверена, он не откажет.

     Татьяна снова поджала губы и неуверенно произнесла:

     — Мы говорим о превышении должностных полномочий. Меры пресечения — от штрафов, до смертной казни — в зависимости от серьёзности преступления.

     Мария хмыкнула и ткнула пальцем в запястье Татьяны.

     — Ты хочешь туда попасть?

     — Я... — Татьяна сбилась со слова, — мне нравится эта перспектива.

     — Тогда доедай мороженное и пошли, — Мария кивнула самой себе, — сначала — выловим Андрюшу, он патрулирует у восточного входа. Затем я звоню Ольге Вячеславовне, а ты спросишь у генерала.

     В ответ, Татьяна лишь прищурилась:

     — Я вижу, что у тебя сформировался весьма продуманный план. У меня нет никакой возможности ему возразить.

     Мария широко улыбнулась:

     — Гогосин!

     — Прошу тебя, — Татьяна раздражённо вздохнула, — избавь меня от корейского сленга.

     * * *

     Виктор шагал по чистой пешеходной дорожке, проложенной между почти идеальной формы прямоугольниками газона. Правда, в связи с погодным сезоном, газон, как таковой, практически отсутствовал, но жаловаться на это не стоило. Для лучшего пропагандистского эффекта, стоило бы что-то сотворить с зелёными насаждениями, но, с другой стороны, у командования было гораздо больше проблем, чем включать в свой список раннее озеленение военной базы. Трава сама вырастет. Через месяца полтора, да, но это уже частности.

     Возвращаясь к проблемам командования на сегодня, у административного центра города возникла куча неприятностей с соблюдением секретности, общественной и внутренней безопасности, а так же с публичным восприятием армии РД. И именем этой проблемы была выставка перспективных технологий "Армия-2011".

     Город Полковников — по сути, административный центр, когда-то бывший основным штабом армии во время второй гражданской, а теперь оставшийся скорее символом российской армии, в эти несколько дней был открыт для посетителей. Читай — для восторженных фанатов, всеми силами старающихся урвать с собой автограф любимого оперативника. Тяжелее всего было инженерам. В то время как остальным сорвавшимся приходилось лишь принимать вид бравый, мужественный и фотогеничный, пускай и чуть придурковатый, инженерам приходилось выволакивать свои проекты и со страдальческим видом презентовать их восхищённой публике.

     Нельзя сказать, что на базу, обычно закрытую для посторонних, пускали всех. В число счастливчиков попадали подростки, отличившиеся учёбой или исследовательскими работами, работники крупных предприятий и корпораций — таким предоставлялись квоты на несколько мест через профсоюзы. Можно было увидеть детей или родственников военных, или же тех, у кого была возможность попросту купить себе место. Но в целом — публика была взбудоражена даже не тем, что скоро увидит масок армии, а тем, что ей разрешили прикоснуться к закрытому миру армейских городков и баз. Пусть и было это прикосновение лишь самой окраиной административного центра, а не закрытыми курсантскими училищами, секретными штабами или военными городками, построенными исключительно для масок и их семей.

     К счастью для Виктора, от этого сомнительного удовольствия он откосил, прибыв в город лишь несколько часов назад. К несчастью для Виктора, для толпы фанатов это значило очень мало, или даже вообще ничего не значило. Толпу следовало опасаться и не подходить к ней близко.

     По соседней дорожке, пересекающей путь Виктора под острым углом, тащился недовольный контрактник. Его сопровождали пара десятков странных механизмов, больше всего напоминающих роботизированных пауков, размером с две ладони. Почти так они и назывались — паучьи мины. Маленькие роботизированные кошмары, способные закапываться под землю с поразительной скоростью, а затем с такой же скоростью выкапываться, норовя вцепиться лапками в лицо ближайшему несчастному, не оснащённому маячком системы "свой-чужой". У многих, в том числе и у Виктора, эти мины вызывали стойкое желание держаться как можно подальше от маленьких кибернетических суицидников. Ходили даже смутные слухи о том, что система свой-чужой у них порой отказывала, и взбесившиеся куски электроники нападали на всё подряд, не разбирая союзников и врагов.

     Конечно, слухи слухами, но в своём нынешнем состоянии, мины могли навредить лишь парочке особо упёртых арахнофобов — со включенными предохранителями, отрубленные от общей сети, мины тащились стаей контуженных паралитиков, тормозя, путаясь в конечностях и врезаясь в препятствия. Некоторые из них вяло пытались закопаться, заползая на газон. Модуль самоокапывания был отключен и мины лишь начинали медленно и печально крутиться на месте, словно козы, больные вертячкой. Подобный перфоманс длился до тех пор, пока ласковый пинок сопровождающего их солдата, вместе с не менее ласковым матерным словом, не прекращал бесцельное вращение, возвращая блудный кусок электроники обратно в стаю.

     Чуть позади трусил бот-разведчик, на вид более крупный, чем мины, и напоминающий скорее скорпиона, чем паука. Несчастное создание, с отключенным предохранителем функционирующее на уровне хорошо тренированной овчарки, сейчас напоминало жертву лоботомии — врезалось в урны, фонарные столбы и предпринимало робкие попытки застрять в кустах, попутно собрав на себя столько грязи, сколько вообще возможно.

     Виктор остановился, дожидаясь, пока мрачная процессия протащится мимо, и оглянулся, щурясь от яркого отражения солнца на белых стенах корпусов. Мимо, в нескольких десятках метров, проезжала колонна военных автомобилей, за которой можно было видеть ярко раскрашенные, в контраст бравурно-уставной обстановке, туристические автобусы. Дорогу огораживал забор, поставленный не столь, чтобы сделать проход невозможным, а для того, чтобы показать, куда гражданским ходить не надо. Забор этот тянулся до линии тщательно выдраенных корпусов, где с минуты на минуту начиналась выставка. Забор не только разделял закрытые участки территории от открытых, но и служил невидимой границей — на стороне Виктора деловито сновали контрактники и административный персонал, от уборщиков, до готовящихся принять смену гидов. Пара солдат тащила тяжёлый ящик, держа его за боковые ручки. Ещё одна группа выгружала точно такие же ящики из грузового автомобиля. У забора патрулировали отряды военной полиции и групп быстрого реагирования. С другой стороны, шумела толпа народу. Множество людей — подростки, взрослые, люди в повседневной одежде или ярких комбинезонах и куртках, семейные пары и одиночки. Одни стояли у всевозможных стендов, слушая выступления гидов и экскурсоводов. Другие фотографировались на фоне военной техники, собирались в группы вокруг дежурных масок, засыпая их вопросами, или же длинными очередями стояли у рамок металлодетекторов. Как грибы после дождя всюду лезли ларьки с сувенирной продукцией — от пластиковых фигурок, одежды и игрушек, до наборов карточных или компьютерных игр, планшетов и телефонов, выполненных в дизайне одного из оперативников.

     Кто-то в толпе заметил Виктора, и спустя всего лишь несколько секунд волнение разошлось по ней как волны от брошенного в воду камня. Не прерывая шага, Виктор развернулся к смотрящим на него людям и ухмыльнулся, отдавая публике уже привычный небрежный салют.

     Нельзя было сказать, что зрители бросались на ограждения с расспросами и просьбами об автографах, так, как сделали бы в странах с «героическими» масками — в Америке или Европе. Скорее, их поведение можно было сравнить с тем, что испытывают посетители зоопарка, когда его сотрудники выгуливают на специально огороженной площадке животное-талисман. И не скромного дикобраза, пугливую лань или старого, флегматичного осла — нет, в случае Виктора, этим животным был тигр, смертоносная и непредсказуемая кошка. Те, кто был смелее, в основном дети и подростки, махали руками и выкриками пытались привлечь внимание: они видели в Викторе благородную фигуру из репортажей и роликов, а не действующего оперативника. Те, кто был старше, те кто приехал с семьёй, наблюдали за ним со смесью настороженности и уважения. Уважения — за то, что он был одним из тех, кто навёл порядок в стране, раздираемой новой гражданской войной. Настороженности — за то, как он это делал. Взрослые мужчины отводили глаза, а матери неосознанно начинали придерживать возбуждённых отпрысков за рукава и воротники. Частично, Виктор даже одобрял такой подход, это было разумно.

     Тигр мог быть красивым, благородным созданием, чья шкура переливается под лучами солнца, поступь легка и изящна, а манеры — добродушны и снисходительны. Тигр мог даже не пачкать лапы кровью, ни разу за свою жизнь, питаясь приготовленным сотрудниками мясом. Но тигр всё равно оставался хищником. Было бы глупо это забывать.

     Пара секунд шума, выкриков и свиста, и толпа скрылась за стеной одного из павильонов выставки. Раздвижные двери, ведущие в павильон со стороны Виктора, были открыты, и в них осторожно заезжал электронный погрузчик, передвигая тяжёлый прямоугольный контейнер. Люди спешили туда-сюда, заходя в здание или наоборот, обтекая погрузчик и уходя на дорожки, ведущие к другим павильонам.

     Его внимание привлёк звонкий топот шагов по асфальту — среди спешащего по своим делам персонала базы показалась фигура спешащей к нему девушки. Плотность толпы, занявшей пространство между ними была такой, что пройти по прямой, не ударившись с кем-нибудь плечами было невозможно. Тем не менее, девушка умудрялась не только двигаться прямо к нему, но и практически бежать. Она отклонялась от столкновений на считанные сантиметры, пригибаясь, лавируя и обходя людей, обмениваясь с попадающимися на пути знакомыми парой дружелюбных фраз и всё это — не сбавляя шага. Погрузчик перегородил ей путь. Она подобралась на месте и прыгнула, одним движением оказавшись на крыше, балансируя на узком рейлинге, оттолкнулась снова, цепляясь рукой за фонарь и, качнувшись, с металлическим стуком приземлилась на асфальт, напротив Виктора.

     — Дядя Штайн!

     Человек, посмотревший на её неподвижное изображение — к примеру, на фотографию, назвал бы её роботом или куклой, одетой в полевую военную форму — белую водолазку, лёгкую куртку и свободные брюки. И в чём-то он был бы прав. Её острое, треугольное лицо было бледным не из-за белизны кожи, а потому, что было выполнено из гибкого, белого материала, отдалённо походящего на пластик. Губы в форме лука Купидона выделялись тёмно-синими линиями, над которыми располагался тонкий и изящный носик. Глаза с широкой радужкой алого цвета и без зрачка, были широко распахнуты, а из их уголков тянулись две тонкие, серебристые линии, уходящие к вискам. Брови и вовсе были сделаны как углубления в материале и лишь подчёркивали глаза. Волосы, постриженные в стиле пикси, с чёлкой, нависающей над правым глазом, состояли из множества синтетических нитей, переливавшихся всеми цветами радуги. Руки были такими же протезами, как и у Виктора — лишь выполненными из белого пластика и более живыми, лишёнными острых углов и открытой проводки. Она не носила ботинок — вместо этого сами её ступни были выполнены в форме обуви, с острыми носками и небольшим каблуком. Человек, знакомый с ней лишь по фотографиям, назвал бы Аню Фёдорову куклой. Человеку же, что встретил её вживую, ни за что не пришла бы в голову такая мысль. Несмотря на то, что на девушке не было видно ни грамма плоти, её фигура была живой — чуть прищуренные глаза внимательно оглядывали фигуру Виктора, руки то были сложены на груди, то хватали друг друга за запястья. Аня не любила стоять ровно, вместо этого постоянно переступая, делая шаг то влево, то вправо, внимательно осматривая стоящего перед ней мужчину.

     Аня, как и Татьяна, была дочерью одного из инженеров, присоединившегося к армии уже после падения Москвы. «Племянники» Виктора — Мария и её брат, Андрей, которым в то время было по десять-двенадцать лет, быстро сдружились с двумя сёстрами, образовав практически неразлучную четвёрку. Со временем дружба переросла в нечто большее.

     — Дядя Штайн! — повторила она, обрадованно улыбнувшись. — С тобой всё в порядке? Как рука?

     — Твоими стараниями, Стрелка, — Виктор по-отечески усмехнулся, наблюдая за танцующей на месте девушкой, — насчёт руки, всё отлично. Но есть парочка идей, и я хотел бы их обговорить.

     Аня прищурилась. Её волосы, бурлящие мешаниной из всех возможных цветов, вдруг окрасились в ярко-рыжий, выгодно контрастирующий с её белой кожей.

     — Как замечательно! А я хотела тебя поймать, чтобы отвести к Маше и Тане — они что-то придумали, но пока не говорят, что. Но сначала... Позволишь?

     Виктор кивнул, вытягивая правую руку с протезом прямо перед собой. Аня встала рядом с ним, плечом к плечу и вытянула свою левую руку, копируя позу Виктора. Она сжала пальцы руки в кулак, и протез повторил жест за ней. Широко расставила их в стороны, провернула запястье, локтевой сустав, проверила каждый палец по отдельности, сгибая и разгибая их в суставах. Указала пальцами на идущих по своим делам людей, на пару секунд сопровождая их курс. Наконец, она расставила руку, словно лапу атакующей кошки. Её ногти — полоски металла, со щелчком удлинились, становясь когтями. Протез Виктора щёлкнул, превращаясь в рыцарскую перчатку. Пальцы завибрировали, смываясь в мутное пятно, и тут же отключились, снова возвращаясь в изначальное положение. Аня провернулась на одной ноге, снова становясь напротив Виктора. Она отбила пять протезу, всё ещё зеркально копирующему её действия, затем поочерёдно ударилась с ним сначала костяшками, потом фалангами, развернула руку на девяносто градусов и стукнулась с протезом сначала верхней частью кулака, а потом нижней. Повернула кисть в начальное положение и снова стукнулась кулаками, отводя руку назад с волнистым движением пальцев. Протез Виктора повторял все эти действия за ней, превращая часть проверки в причудливое синхронное рукопожатие. Наконец, она кивнула, опуская руку. В этот раз, протез Виктора не повторил действие за ней.

     — Все системы работают на девяносто пять процентов! — Аня жизнерадостно улыбнулась. Виктор коротко рассмеялся и взъерошил ей волосы. В ответ, она наморщила нос и перехватила Виктора за локоть, настойчиво потянув его в сторону, куда-то на восток перекрытой для гражданских территории.

     — Пойдём, дядя Штайн. У Андрюши закончилась смена, Маша и Таня направляются туда.

     — Хм, — Виктор закатил глаза, но позволил повести себя прочь, — ну ладно. Один вопрос — где та женщина?

     На этот раз, глаза закатила Аня.

     — Мира с генералом — или у них важные переговоры, или они просто делают вид, что у них переговоры и отдыхают от этого бардака. В любом случае, мне бы такой отмаз.

     — Старый добрый армейский фестиваль, — понимающе кивнул Виктор. Аня фыркнула, задирая нос:

     — Ты счастливчик, знаешь об этом? Прибыли с Машей вчера вечером, из программы ты вычеркнут, знай себе, ходи и ручкой людям маши. У меня кооперация с Институтом Бионики и Медициной Катастроф, только что семинар закончили. Папа до сих пор там, сцепился языками с директором института, пытаются адаптировать биопластик под серийное производство. Нарыдаемся мы с этим, запомни мои слова.

     — Ну, технология важная, — Виктор возразил, сделав короткий жест свободной рукой, — я правильно помню, что он не вызывает отторжения в тканях?

     — Правильно-то правильно, но мы тут о серийке говорим. Потенциальная замена всему, от стяжёк на кость, до пластинок на зубы. Ух-х! Стандартные материалы и так прекрасно работают, спасибо большое! Даже при тяжёлом протезировании иммунная реакция в двадцати случаев из ста, да и то, она легко давится даже медикаментозными средствами! Была бы у меня родная голова сейчас, она бы раскалывалась!

     — А так что? — Виктор ухмыльнулся. — Транзисторы греются?

     Аня скривилась и чувствительно пихнула его локтем в бок.

     — Ой, ха-ха! Какая оригинальная шутка! Как будто бы я не слышала её уже раз сто!

     Она недовольно заворчала, качая головой, и требовательно потянула Виктора за руку. Тот всё ещё довольно ухмылялся.

     — Ни слова больше! Что ты говорил о протезе?

     — Протез, — повторил за ней Виктор, — короче, кабель с пиросмесью неудобен, как чёрт. Я подумал: заменить стандартное топливо моим составом — как минимум раза в три объём улетит. И вместо кабеля расположить его вот здесь.

     Виктор постучал пальцем по костяшкам и запястью протеза. Аня прищурилась и перехватила его руку, поднося её ближе к лицу.

     — Понимаю, о чём ты. Но проблема — не думаю, что у нас влезет и то и другое. Я про вибрационный генератор говорю. Нужно будет его убрать, если ты хочешь расположить там ёмкость с газом.

     — А вот тут протестую, — Виктор поднял вверх палец свободной руки, — у меня же смесь — нейтралка ко всему, реагирует с воздухом только при заданном давлении. Просто делай герметичным внутреннюю область с электроникой и прочим, газ запускаешь туда.

     — Ага, — Аня подскочила на месте, — и можно сэкономить ещё и на покрытии, если у тебя нейтралка, которая вытеснит воздух, то он не будет ничего окислять!.. Минимальный уровень всё же надо оставить, ты же не всегда газ туда будешь закачивать. И техобслуживание будет надо проводить...

     — Поподробнее уже у тебя в лаборатории обсудим, но думаю, идея имеет смысл?

     — О, — Аня согласно мотнула головой, — абсолютно. А пока, давай о деталях — спуск пламени ты как хочешь осуществлять? На жест, на мышечное сокращение, что-нибудь более экзотическое?..

     * * *

     На стороне одной из аллей, отделённой от доступной публики части рядами голубых елей, устало шли трое бойцов, облачённых в форму ГБР — броня в серо-голубом камуфляже, раскладные щиты на предплечьях, винтовки на перевязи за спиной и непрозрачные шлемы. Если приглядеться, то можно было разглядеть, что одна из скрытых броней фигур принадлежала девушке — её костюм был чуть уже в талии, чуть больше выпирал в груди, чем у двоих её коллег.

     Один из парней тяжело рухнул на ближайшую скамейку, наклоняясь, опираясь локтями на колени, и содрал с головы шлем, небрежно бросая его на скамью рядом. На вид, ему было около двадцати пяти. У него были округлые черты лица и короткая стрижка русых волос, мокрых от пота, несмотря на раннюю весну и всё ещё устилающий землю под елями снег.

     — Боже, убейте меня.

     Его коллеги тоже сняли шлемы, открывая лица. Юноша и девушка, едва ли на год младше его. Нос юноши был чуть заметно сбит на бок — след от старого перелома. Над бровью девушки тянулся тонкий шрам.

     — Андрюш, всё так плохо? — девушка участливо склонилась над ним.

     — Система кондиционирования накрылась медным тазом, — устало доложил Андрей, обмахиваясь рукой, — а от шлема несёт так, будто бы туда, пардон, кто-то кислой капустой наблевал.

     — Ужас, — парень напротив опасливо покосился на лежащий на лавке шлем. Девушка фыркнула и потянулась к поясной сумке, доставая оттуда бутыль с негазированной водой и протягивая Андрею. Тот принял её с благодарным кивком и тут же сделал несколько жадных глотков. Он протянул было бутылку обратно, но девушка отрицательно покачала головой.

     — Тебе нужнее.

     Молча кивнув, Андрей наклонился над тротуаром и вылил остаток воды себе на голову, отфыркиваясь от попавших в нос капель.

     — Что, всё настолько плохо? — его товарищ скрестил руки на груди. Андрей кивнул.

     — Жуть, — девушка покачала головой, — а я, как назло, не взяла с собой влажных салфеток.

     — Магазин за углом, — парень отмахнулся, поворачиваясь к выходу с аллеи, но тут же замер, вытягиваясь по стойке смирно и говоря уже куда тише, — и сейчас мы туда вдвоём и сгоняем. Товарищ Штайн! Товарищ Фёдорова! Здравжла!

     Девушка повторила его выкрик. Виктор небрежно отсалютовал в ответ. Аня улыбнулась, помахав рукой. С другой стороны показались Мария и Татьяна. Переглянувшись, бойцы ГБР кивнули друг другу и направились к выходу, напоследок коротко попрощавшись с Андреем. Аня отпустила руку Виктора и поспешила к девушкам, поочерёдно обнимая каждую из них. Марии, кроме объятий достался ещё и быстрый поцелуй в уголок губы.

     Виктор отвернулся в сторону и раздражённо фыркнул. Андрей проводил его взглядом и усмехнулся. Татьяна подошла к нему первой, беря его за руку двумя ладонями сразу. Мария и Аня были чуть позади, шли приобняв друг друга за плечи.

     — Выглядишь просто ужасно, — Татьяна наклонила голову на бок, внимательно изучая лицо Андрея. Тот поморщился:

     — Система кондиционирования слетела. И от шлема несёт так, что вдаваться в подробности я не буду.

     — Андрюша! — добравшаяся до скамьи Аня отпустила Марию и наклонилась, приобнимая его. — Какая жуть! И ты так всю смену?

     Андрей пожал плечами. Виктор присвистнул, беря шлем в руки, повёл носом и тут же поморщился, обмахивая лицо рукой.

     Покачав головой, Аня потянула Андрея за плечи, заставляя его наклониться, сдвинулась в сторону, запрыгивая на скамью и садясь на её спинку, прямо позади Андрея.

     — Сиди и не дёргайся, сейчас всё починю.

     Её глаза осветились алым, и она склонила голову на бок. Мария села рядом с Андреем, опираясь спиной на ногу Ани.

     — Алло, центр материального обеспечения? Фёдорова Анна, личный код — семь-шесть-восемь-шесть. У нас тут у бойца ГэБэЭр кондиционер слетел... Нет, броня стандартная. Да, подключайтесь, видео есть... Ага, вижу что подключились. Значит, что делать?..

     Кивая в такт словам слышимого только ей собеседника, Аня подцепила сегмент брони на спине Андрея, открывая панель с проводкой под ней. Короткий жест и её пальцы разошлись, раскладываясь в набор миниатюрных инструментов.

     — Этот контакт? Да, вижу, что отошёл. Сейчас приварим...

     Виктор достал из кармана баллончик с красно-чёрно-зелёным цветовым кодом на корпусе и начал опрыскивать внутренности шлема. Практически бесцветный газ шипел, поднимаясь в воздух едва заметными струйками, преломляющими свет.

     Миниатюрный сварочный аппарат, встроенный в указательный палец Ани тихо затрещал, приваривая контакт. Тут же бронекостюм едва слышно загудел, и Андрей заметно расслабился, со вздохом облегчения подаваясь назад. Аня хлопнула его по плечу, призывая сидеть смирно, и прикрепила сегмент брони обратно. Инструменты в её руках снова сложились, превращаясь в обычную кисть, и она тут же опустила руку на голову Марии, проводя по её волосам кончиками пальцев. Та прикрыла глаза и улыбнулась.

     Виктор оглядел сидящую перед ним молодёжь — Татьяна всё ещё держала Андрея за руку, и саркастично фыркнул, передавая Андрею очищенный шлем и приваливаясь спиной к стволу ели.

     — Вот прямо счас сдохну от диабета.

     Мария открыла глаза и ухмыльнулась. Виктор обвиняюще наставил на неё палец.

     — Ни слова о этой женщине!

     Мария в шутку подняла руки вверх. Татьяна вздохнула, качая головой.

     — Уведу тему в безопасное русло. В общем и целом, Мария определилась со своим решением.

     — Верно! — Мария вскинула в воздух кулак. — Мы едем в Америку!

     Виктор подавился воздухом и шумно закашлялся. Андрей перевёл усталый взгляд на сестру и лишь пожал плечами. Аня восторженно ахнула:

     — Боже, это так здорово!

     — Америка? — прокашлявшись, Виктор сделал вдох и постучал себя по груди. — Мать, с какого дуба ты навернулась на этот раз?

     — Не, дядь Штайн, всё продумано, — Мария подняла руки, — вот смотри, у меня будет независимое расследование. Сравнение: как у них — ну знаешь, супергерои и прочее такое, и как у нас. Анализ, положительные и отрицательные стороны, всё как в профессиональной работе.

     Виктор щёлкнул зубами. Затем, щёлкнул протезом.

     — Алё, девушка, меня слышно? Там преступники по улицам спокойно ходят! Грабанул какую-нибудь там ювелирную лавку, снял маску, и всё, ты в домике — хрен кто прикопается! Это же беспредел натуральный, а не страна! Андрей, поддержи меня!

     — Кто вообще эти "мы", кто едет в Америку? — уточнил Андрей, оживающий практически на глазах.

     — Ну, я, — Мария начала загибать пальцы, — ты и Таня. Втроём всяко лучше.

     — Полностью поддерживаю. Замечательная идея.

     — Так, — Виктор раздражённо фыркнул, — что за беспредел, молодёжь?

     — Дядь Штайн, — Андрей устало вздохнул, проводя по лицу свободной рукой, — я честно задолбался. У нас подготовка к выставке уже месяц, дальше — пойдёт подготовка к Параду Победы. А им опять нужны будут летуны к пролётам над площадью и на авиашоу. Прямо сейчас у нас бардак — вся территория просто кишит Службой Безопасности Совета Корпораций, КаГэБэ и Управлением Внутренней Безопасности Тихоокеанской Республики. Если ты думаешь, что все три способны эффективно работать без скандалов и взаимных наездов — ты ошибаешься. А разгребаем весь этот организационный кошмар, как правило, мы. Ещё мы патрулируем, работаем гидами и обеспечиваем общественный порядок.

     Выдохнув, он тяжёло покачал головой. Татьяна сочувственно улыбнулась, гладя его по руке.

     — В общем, я устал настолько, что готов полезть в зону Спящего в трусах и с автоматом, лишь бы не всё это.

     Ухмыльнувшись, Виктор переступил с ноги на ногу.

     — Если хочешь вернуться назад, советую нажраться в сопли. С предыдущими дебилами, что туда сунулись, это сработало.

     Андрей раздражённо отмахнулся и прикрыл глаза. Виктор вздохнул, отталкиваясь от ствола ели и нависая над скамьёй.

     — М-мэх. Америка! Преступники на улицах, клоуны в трусах поверх штанов, абсолютный беспредел. Что вам вообще взбрело в голову туда сунуться?

     Аня улыбнулась:

     — Ты сам говорил, идите от абсурдного, дядя Штайн.

     — Но не настолько же абсурдного! — он вскинул руки в воздух, оглядывая сидящих перед ним, и тут же опустил, признавая своё поражение.

     — Ха! Не отговоришь вас, ведь так?

     — Неа!

     — Не думаю, Виктор.

     Андрей криво усмехнулся:

     — Оплатишь мне отпуск в Сочи?

     — Мечтай! — раздражённо фыркнув, Виктор отступил назад. — Ну ладно, молодёжь. Как хотите. Выбивайте допуск у службистов, у кого угодно, но я против. И да, разговор не закончен — это сейчас я в меньшинстве.

     Недовольно заворчав, он поправил пальто, развернулся на каблуке и направился прочь, отряхивая правый рукав.

     Мария хитро улыбнулась ему вслед.

     — Дядя Витя! Хочешь, я привезу тебе настоящую ковбойскую шляпу?

     Виктор замер, сбиваясь на полушаге, обернулся к ним и дёрнул челюстью, будто бы собираясь что-то сказать. Простояв так несколько секунд, он раздражённо мотнул головой и продолжил свой путь, раздражённо ворча себе под нос.

     — Это было жестоко, — прокомментировал Андрей. Мария пожала плечами.

     — Ну я ему на самом деле привезу шляпу, если поедем. Ты точно не против?

     — Как уже и сказал, — он пожал плечами, — всё лучше, чем это. Кроме того, когда мы вообще побываем в СэШэА? Другого шанса может и не быть, надо хватать.

     — Полностью согласна, — Татьяна прикрыла глаза и умиротворённо кивнула, — уникальная возможность.

     Мария вздохнула, поднимая голову и смотря в лицо сидящей на спинке скамьи Ани.

     — Жаль только втроём, не вчетвером.

     Аня улыбнулась, ероша ей волосы.

     — Ой, солнышко, я по уши в проекте. Секретность такая — сжечь перед прочтением. Так что ничего страшного — привези лишь побольше фото и видео. Да и кроме того...

     Она озорно прищурилась.

     — Представь, что было бы, заставь они пройти меня через металлоискатель?

     Мария фыркнула себе под нос и опустила взгляд, смотря вдаль, на одно из административных зданий, у входа в которое дежурила пара солдат.

     — Отлично. Теперь, сгоняем-ка мы к генералу...

     * * *

     Кабинет генерала Трифонова был обставлен бедно, практически по-спартански, пусть и со вкусом. Он был разделён на две части — в одной, меньшей, отделённой небольшим возвышением, располагался стол из тёмного дерева, со встроенной в него консолью и удобным офисным креслом. Поверхность стола занимала всякая мелочь — стойки с ручками и карандашами, сложенные в несколько ровных стопок распечатки документов, закреплённая сбоку лампа. Под ней — фотография в рамке. Вокруг стола стояли несколько шкафов. В одних были книги, в других — немногочисленные модели военной техники. Самый крайний шкаф, со стеклянной дверцей, был отведён под различные бутылки — дорогой алкоголь, от французских вин, до редкого армянского коньяка. Подарки и гостинцы, следствие статуса. Ни одна из бутылей не выглядела распечатанной.

     На более широкой части, большую долю пространства занимал широкий стол для совещаний, способный вместить до двадцати человек. В чёрную поверхность были встроены различные разъёмы для подключаемых планшеток и ноутбуков, а напротив располагался широкий, почти во всю стену, монитор видеосвязи. Панорамное окно выходило на внутренний периметр базы. За окном высилась серо-зелёная громада пластали, ощетинившаяся стволами тяжёлых орудий. Мобильная крепость "Волнолом". Массивная конструкция, размером с линкор давних времён, недвижимо стояла посреди круга из оголённой земли. Стволы многочисленных узлов ПВО лениво поворачивались, сканируя воздух. Тяжёлые орудия в трёх башнях были направлены вдаль, в сторону от зданий.

     За столом для конференций сидели двое. Сам генерал Трифонов — высокий, худощавый мужчина с ранней сединой в чёрных как смоль волосах. Он был одет в чёрный, лишённый знаков различия или медалей мундир, сидел прямо, выпрямив спину. Руки — протезы рук, отличающиеся от рук Ани Фёдоровой лишь чёрным окрасом, были сложены на поверхности стола. Пустая чашка чая и чайник на подставке отделяли его от гостьи.

     Женщина, вольготно опирающаяся на спинку стула, держала себя как полная его противоположность. Вместо стандартной, армейской стрижки, её волосы были выкрашены в ярко-алый и были уложены на бок практически прямым изгибом. Вместо военной формы — пальто, водолазка и брюки, красный платок, прикрывающий шею и кушак того же цвета, обмотанный вокруг пояса. Её левая глазница была изуродована давним шрамом. Вместо глаза, тускло светился алый имплант.

     Мира Хан.

     Когда-то она звала себя Рукавичкой и была дочерью человека, стоящего за организацией Красной Перчатки — сообщества сорвавшихся, прикрывающих друг друга от преследований старой власти. В те годы на сорвавшихся охотились в безуспешной, иррациональной попытке сохранить старый мир — ничем не лучше средневековой охоты на ведьм. Элиты того времени боялись их, боялись того, что теперь любой человек, даже ребёнок, мог получить в своё распоряжение силы, рядом с которыми меркло оружие старого мира. Красная перчатка были вынужденными наёмниками, готовыми предложить свои услуги любому, кто предоставит им ещё немного ресурсов или даст прожить ещё один день. После гражданской войны и гибели старой политической элиты, отец Миры ушёл в тень, уступая ей место во главе организации. С тех пор прошло пятнадцать лет.

     Формально Красная Перчатка всё ещё состояла из наёмников. Неформально — теперь уже Мира решала, кто и когда будет нанимать её бойцов — и чем они будут за это расплачиваться. Влияние группы сорвавшихся постепенно распространялась на Европу и Азию — частично из-за ресурсов, доставшихся им за помощь новой власти. Частично, благодаря новой идеологии — во многом, всё тем же идеям коммунизма. Но если старая идеология Советского Союза была медленной и неуклюжей дубиной, то в своих руках Мира Хан держала острый, изящный кинжал. Она находила подход к каждому — европейские корпорации заключали с ней сделки, прислушиваясь к словам о недопустимости монополии и равных возможностях для капитала. Жители бедных, забытых всеми стран Африки и Ближнего Востока жадно внимали словам о том, что тиранов-сорвавшихся, узурпировавших власть над их городами и деревнями, ждёт справедливое возмездие. Это не было ложью или пустыми словами — местечковые тираны, на которых обращала внимание Мира Хан, не держались долго. На их место приходили новые — те, кто знал, кому обязаны своей властью, и был достаточно умён, чтобы обеспечить хотя-бы минимальную заботу о гражданах. В итоге каждый получал своё: простым людям становилось легче дышать, их правители получали бразды правления, а Мира — ресурсы, рынки и новых рекрутов.

     Многие спорили о том, верит ли она сама в свои же идеи, или использует их как инструменты. Но даже самые ярые спорщики сходились в том, что она — одна из влиятельнейших сорвавшихся, чья слава на подконтрольных ей территориях могла сравниться лишь с американским Триумвиратом.

     — Я сомневаюсь в том, что Шафт попробует предпринять хоть что-либо, Юрий, — голос Миры был мягок и отдавал лёгкой хрипотцой, — они усвоили прошлый урок.

     — Никогда не стоит недооценивать человеческую глупость, Мира, — генерал Трифонов покачал головой, снимая левую руку со стола и опираясь ей на прислонённую на кресло трость, — приходят сведения, что новое поколение Гёссельшафта воспринимает наш урок как досадную случайность. Случайность, не закономерный ответ на их действия.

     — Идиоты, — Мира презрительно фыркнула, поднимая чашку и делая осторожный глоток, — Оттон Второй сдаёт позиции и тут же стая шакалов начинает следить за каждым его прыжком, в надежде на то, что он промахнётся.

     — Едва ли я назвал бы его волком, — Юрий нахмурился, — скорее, ещё одним шакалом. Но впрочем, этот спад связан с твоим покушением на поддерживающих его политиков. Гёссельшафт лишился голосов в Бундестаге. Временное ли это явление или же назревает переворот — мне не известно.

     — Согласна насчёт шакала, — Мира отставила кружку в сторону, — насчёт переворота — навряд ли. У старика всё ещё есть козыри в рукаве. Если и говорить о возможном вторжении в Калининград, то в этот раз вперёд пойдут его противники — мясо, смерть которого сыграет на руку ему, не нам.

     — Учитывая активность Имперского Союза — как всегда некстати.

     — Верно, — согласилась с ним Мира, — мы будем рады любым подкреплениям. Чем меньше прольётся нашей крови, тем лучше.

     — Любым подкреплениям? — повторил за ней генерал с лёгкой улыбкой.

     Мира вздохнула, прикрывая здоровый глаз. Свет импланта во второй глазнице тут же угас.

     — Не начинай, Юрий. Не хватало ещё и тебя. Виктор рано или поздно вернётся — он всегда возвращается.

     Юрий поднял руку, показывая, что он не собирается с ней спорить.

     Мелодично зазвенел интерком. Генерал нажал на клавишу.

     — Слушаю, Сергей?

     — Юрий Владимирович, к вам посетители. Вся молодая гвардия. Впускать?

     Генерал перевёл взгляд на сидящую напротив него женщину. Мира облегчённо улыбнулась, делая ещё один глоток из кружки.

     — Какое облегчение! Теперь, мне не придётся пить чай в одиночку.

     Юрий сухо усмехнулся в ответ:

     — Преимущество людей с полным набором внутренних органов, я полагаю... Да, Сергей. Пускайте и захватите чайный набор.

     Спустя пару минут ленивого обмена фразами, дверь открылась. Секретарь — мужчина в форме лейтенанта, вошёл первым, привычно расставляя чашки с чаем. Следом за ним в помещение вошла Татьяна, держа в руках дымящийся чайник.

     — Здравия желаю, товарищ генерал, Мира.

     Остальные прошли следом — Анна внёсла блюдо с печеньем, остальные вошли налегке. Среди всех приветствий, Миру в основном назвали по имени — не считая одного восторженного "товарищ Хан"! От Марии. К Юрию обращались строго как к товарищу генералу, и никак иначе.

     Оглядев частично занятый стол, секретарь кивнул самому себе и покинул кабинет, прикрыв за собой дверь. Юрий тяжело вздохнул.

     — Я видел вас — всех вас, когда вы ещё не доросли мне до пояса. И тем не менее, Миру вы зовёте по имени, а меня — товарищем. За что я провинился?

     Андрей смущённо пожал плечами. Мария солнечно улыбнулась.

     — Традиции, товарищ генерал! Такое просто так не бросишь!

     Юрий скривился и покачал головой. Аня тихо хихикнула. Мира мягко улыбалась, оглядывая сидящих перед ней юношу и девушек.

     — Судя по вашим лицам, вы что-то задумали?

     Мария увлечённо кивнула, роясь в поясной сумке. Она достала оттуда печатный лист бумаги и протянула его генералу. Тот пробежался по тексту взглядом.

     — Докладная. Прошу предоставить допуск на выезд за границу... Двум сопровождающим... Журналистское расследование... Соединённые Штаты Америки. Одобрено Министерством Пропаганды.

     Юрий отложил докладную в сторону. Мира протянула руку, и лист бумаги сам скользнул по столу, ложась на её ладонь.

     — Вы умеете удивить.

     — Дело в том, — начала Мария, пока Татьяна наливала чай в кружки, — что Фарисеева Ольга Вячеславовна, моя наставница, предложила мне провести самостоятельный журналистский проект. Я думала, нужно что-то оригинальное. Стоящее. И придумала — расследование в СэШэА! Полная противоположность всему, что у нас, ведь так? Людям точно будет интересно услышать о чужом быте. Я со многими поговорила — с дядей Витей и Алексеем, ещё с папой — он, правда, против, но я его уговорю, думаю...

     — Хм, — генерал приподнял бровь, — и для этого расследования тебе, одной из сильнейших масок Республики, нужен один из немногих сорвавшихся в России, кто близок к так называемому набору Александрии? Кроме того, ещё и подающая большие надежды инженер, только что завершившая проект государственной важности?

     Татьяна виновато отвела взгляд. Мария покраснела и потупилась, не обращая внимания на то, что Аня положила ей на плечо руку. Андрей просто пожал плечами.

     Генерал улыбнулся и, подхватив со стола ручку, оставил на лежащей на столе докладной широкую, размашистую подпись.

     Мария ошарашенно моргнула.

     — Что?..

     Юрий вздохнул, опираясь на локти и обводя сидящих перед ним внимательным взглядом.

     — Не стану описывать обстановку вокруг нашей страны. Наших стран — вы сами прекрасно её знаете. И в этой бумаге...

     Он постучал по белой поверхности металлическим пальцем.

     — …В этой бумаге я вижу шанс, для вас. Шанс, что выпадает раз в жизни. Шанс увидеть другой мир, другую культуру и посмотреть на самих себя с точки зрения этой, чуждой для нас позиции. Шанс, который не доступен никому кроме вас и, быть может, семей наших послов. Было бы преступлением лишить вас этого. Я одобряю твоё начинание, Маша.

     — Спаси-ибо!

     Мира наклонилась вперёд, откладывая чашку с чаем, и поймала взгляд Марии. Та инстинктивно выпрямилась, не разрывая зрительный контакт.

     — Я не сказала бы лучше, чем Юрий. Поэтому я лишь повторю — ты молодец, Маша. Однако...

     Мира прервалась, допуская небольшую паузу, и Мария нервно заёрзала на месте. Андрей повёл плечами, словно бы ощущая напряжение в воздухе.

     — ...Ты вольна выполнить своё расследование в любой форме, что тебе угодна. Но я ожидаю от тебя правды. Не лги. Не преувеличивай. Не скрывай одни части картины и не подчёркивай другие. Нет. Вместо этого, Мария, ищи правду. Найди правду. Используй эту правду в своих целях. И поверь профессиональному оратору...

     Ещё одна пауза и Мира улыбнулась, подаваясь вперёд.

     — Правда, моя дорогая, страшнейшее оружие из всех возможных.

     Секунду, они сохраняли зрительный контакт. Секунду спустя, Мария завороженно кивнула и Мира расслабилась, мягко улыбаясь и откидываясь на спинку кресла. Напряжение исчезло из комнаты.

     — Просто чудесно, — Мира озорно прищурилась, оглядывая своих давних воспитанников, — теперь же, давайте определимся точно — в какой город вы хотели бы отправиться?

     Несмотря на то, что влияние ССК наиболее заметно в Восточной Европе, Союз Корпораций имеет опорные базы на территории всей Евразии. Особое внимание стоит уделять так называемым "Центрам Операций", среди которых: Центр Операций Европа — Болгария, вершина "Хаджи Димитр", Центр Операций Африка — Сирия, порт Тартус, Центр Операций Азия — Северная Корея, порт Вонсан. Стоит упомянуть и т.н. "Краснознамённую Флотилию" — корабли различного назначения, рассредоточенные по всему земному шару.

     Красная Перчатка. История и перспективы развития, изд. 2011 г.

     27 марта 2011 года, ЗАТО "Коммунар".

     Писк будильника ворвался в утреннюю тишину пронзительным и настойчивым звуком. Андрей открыл глаза. Сон — город из множества зданий, живых и дышащих, состоящих то ли из твёрдого света, то ли из чёрного как ночь кристалла, уходил из памяти, сменяясь на ощущения реального мира: мягкость покрывала, прорывающийся сквозь занавеси луч солнца и тепло лежащего рядом тела.

     Будильник запищал вновь. Татьяна застонала, потянув одеяло на себя и укрываясь с головой, так, что можно было разглядеть лишь локон тёмных волос.

     — Выключи...

     Он мотнул головой, садясь, и потянулся к клавише будильника, выключая настойчивый прибор. Развернулся к Татьяне. Та утянула к себе его часть одеяла, заматываясь в кокон из ткани.

     — Ты снова читала всю ночь? До скольки на этот раз, до трёх утра?

     Ткань одеяла дрогнула.

     — В столь ранний час... — голос девушки был хриплым и ворчливым, — я жажду сочувствия. Не насмешек.

     Он коротко рассмеялся, поднимаясь на ноги и потягиваясь. Шагнул к окну, коротким жестом включая режим микропроветривания и вдыхая свежий, холодный воздух полной грудью — в спальне было душно.

     — В таком случае я приготовлю завтрак.

     — Пожалуйста, — согласилась Татьяна, пряча ногу под одеяло.

     Андрей покачал головой, оглядывая их спальню. Центр комнаты занимала широкая двуспальная кровать, с двумя прикроватными тумбочками. Напротив стоял комод и зеркало над ним. Рядом с окном высились два шкафа, один — бельевой. Другой — с прозрачной дверью и стеклянными полками. Первые две полки занимали модели различной военной техники — от новейшего истребителя, замершего на подставке, до старого советского «Студебеккера», на бортах которого краской была изображена грязь и отмечены следы от осколков и пуль. Большая же часть шкафа принадлежала книгам — они стояли корешок к корешку, занимая всё пространство полок. Почти все — фантастика и фэнтези, как с земли Алеф, так и с Бет. Перумов, Сапковский, Стругацкие. Иностранцы — Муркок, Мартин, Кинг. Отдельная, верхняя полка была посвящена Толкиену — от трилогии Кольца, до Хоббита и Сильмариона. Третья книга Кольца отсутствовала в ряду, лежа на полке рядом с подушкой Татьяны.

     Андрей быстро сполоснулся в душе, накинул майку и шорты и направился в кухню. Спустя несколько минут на электроплите вовсю шкворчали яйца, а телевизор над кухонным столом едва слышно бормотал, показывая сюжеты из вчерашнего выпуска новостей.

     Прошло двадцать минут. Яичница была уже готова, как и две чашки кофе. Новости закончились, сменяясь на передачу с утренней музыкой. Татьяна вышла из душа и со стоном опустилась на стул, положив голову на стол. Андрей поставил рядом с ней тарелку и кружку. Она вяло взмахнула рукой, сонно моргнула и приподнялась, подхватывая кружку и прикладывая её к щеке.

     — М-м... Горячий.

     — Что же ты хочешь от кофе? — Андрей приподнял бровь и протянул руку, пальцем постучав по поверхности стола рядом с её головой. Татьяна утомлённо вздохнула и подняла голову, проводя руками по лицу, а затем убирая волосы за спину.

     — Это было излишне, — она укоряюще нахмурилась.

     — Равно как и читать до полуночи, — парировал Андрей, недовольно качая головой, — нам и так не слишком часто дают возможность выспаться. Зря ты ей не пользуешься.

     — М-м, — Татьяна дёрнула плечом и перевела взгляд на телевизор, — до трёх ночи, если говорить точно. Что же до сна — ещё немного, и у меня будут прекрасные три недели на то, чтобы отоспаться.

     — Прости, если я тебя неправильно понял, — Андрей наклонился вперёд, — но ты серьёзно воспользуешься нашей поездкой — вероятной, к слову, поездкой, только для того, чтобы поспать?

     Потянувшаяся было за вилкой, Татьяна нахмурилась, наклоняя голову набок.

     — Тратить редкую возможность на лишний сон... Мои слова были чересчур поспешны. Ты прав.

     — И логика восторжествовала...

     Татьяна лишь прищурилась, показывая, что не желает возвращаться к теме разговора. Андрей согласно кивнул и сменил тему.

     — К слову. Помнишь, Аня шутила о том, что её могут задержать на металлодетекторе? Тебя они не задержат?

     Прожевав и промокнув губы салфеткой, Татьяна покачала головой:

     — Она всего лишь шутила. Что мне, что ей доступны множество способов обмануть столь примитивные системы. Однако я поостерегусь проходить досмотр в штаб-квартирах Протектората или Службы Контроля Параугроз. Заметить кибернетику — в их возможностях.

     Андрей покачал головой:

     — Жаль. Я слышал, что там проводятся экскурсии — должно быть интересно.

     Татьяна подождала с ответом и вместо этого подхватила чашку с кофе, поднимая её в воздух и двигая из стороны в сторону. Кружка в её руке перемещалась плавно, так, что по поверхности напитка не двигалась даже малейшая рябь.

     — Всё это — лишь мелкие неприятности. Я предпочту лишиться и десяти экскурсий, чем вновь пить воду через трубочку.

     Она скривилась, качая головой, и прикрыла глаза, словно бы избавляясь от навязчивых воспоминаний. Мотнула головой, сделала осторожный глоток и отставила кружку в сторону.

     — Говоря об экскурсиях, как на это отреагировал Станислав Сергеевич?

     Андрей пожал плечами.

     — Отец... Не слишком рад, это уж точно. Ты знаешь, как многие из старой гвардии относятся к Америке — всё никак не могут забыть наследие Союза.

     — Тот, кто забудет прошлое — потеряет будущее, — возразила Татьяна.

     — Только не в том случае, когда из прошлого тащат чуть ли ни религию, — возразил ей Андрей, — посмотри сама. Прошло уже двадцать лет. Та Америка, которая сражалась с Союзом, ушла — нет больше Рейгана с его Империей Зла, Бжезинский мёртв, Солженицын забыт. Осталась лишь страна, пытающаяся навести порядок у себя на заднем дворе. То же самое делаем и мы.

     — Бжезинский мёртв? — заинтересованно повторила Татьяна. Андрей нахмурился и почесал висок.

     — Вроде бы да. Я слышал это от Миры, когда собиралась вся старая гвардия. Всё было связано с какой-то маской. Мозгомой, пытался промыть президента Финли несколько лет назад. Провалился, улетел в тюрьму — в ту самую Клетку, но кровь пролить успел. Не помню, как его звали — то ли Мастер, то ли Наставник. Бжезинский попал не в то место, не в то время — случайная пуля.

     — М-м, — Татьяна задумчиво прищурилась, — так и уходит эпоха.

     — Верно, — согласился с ней Андрей, — эпоха уходит. И нынешний Протекторат с нынешним Директоратом не пересекался практически нигде. Сидим на двух континентах, они разгребают свои проблемы, мы — свои. Но Старая Гвардия... Впрочем, ты уже поняла.

     — Что-то подсказывает мне, что мы сами точно так же будем реагировать на Имперский Союз, — Татьяна пожала плечами, — но я вижу твою мысль. Так что, он против?

     — Против, но понимает, что мы уже не в том возрасте, чтобы запереть нас по комнатам.

     Татьяна протянула руку и сжала запястье Андрея, недовольно качая головой.

     — Ты слишком резок к собственному отцу.

     Андрей ненадолго задумался и устало вздохнул.

     — Верно. Прости. Я прекрасно понимаю тот факт, что им движет беспокойство. Но... Он же не сможет опекать нас вечно. Впрочем, давай сменим тему. Что насчёт твоего?

     — Скажем так, излишняя строгость — не в его характере.

     — Ну хоть где-то не возникает проблем, — Андрей усмехнулся, — а нас сегодня ждёт ещё один раунд переговоров.

     Татьяна закатила глаза:

     — Поменьше драмы. Мария не сможет добиться своего лишь в том случае, если она внезапно онемеет.

     — Сомневаюсь, что их спасёт и это. Ещё чашечку?

     Татьяна ненадолго задумалась.

     — В гостиную.

     Кивнув, Андрей потянулся к кофейной турке, разливая остатки кофе по чашкам. Татьяна поднялась со стула, направляясь к шкафу, и достала оттуда упаковку печенья, раскладывая выпечку на блюдечко. Закончив, она повела рукой, поворачивая кисть так, словно бы держала невидимую тарелку. В воздухе над рукой возник диск, словно сотканный из золотистого света — та самая тарелка, воплощённая в реальность. Она положила на полупрозрачную поверхность блюдечко с печеньем, развернулась к Андрею, позволяя ему положить туда и чашки, и шагнула к выходу из кухни, держа золотое блюдо одной рукой, словно профессиональный официант. Кофе в чашках практически не реагировал на неровность её шага.

     Гостиная была просторной, хорошо освещённой комнатой, дальнюю стену которой занимал кожаный диван и стоящий перед ним кофейный столик. Противоположная дверь вела на балкон, на стене рядом с дверью было установлено несколько полок, полностью занятых всевозможными моделями техники. В отличие от тех, что стояли в гостиной, эти состояли не только из боевых машин, но и из красочной панорамы — от зимнего поля боя, где снег перемешивался с грязью, а у воронки от снаряда лежал раненный боец, до морской глади, по которой шли пенящиеся волны.

     Телевизор — широкая плазменная панель, занимающая половину стены, ожил при их приближении, транслируя запись с камеры беспилотника, барражирующего над пространствами Сибири: бесконечный ковёр, изредка пестрящий синей гладью озёр и сочно-зелёными проплешинами болот.

     Татьяна подошла к столику. Золотое блюдо в её руке сместилось так, что она касалась его кромки лишь пальцем протеза. Она опустила его на стол и диск из твёрдого света начал терять в объёме, становясь практически плоским. Он исчез, а кружки и блюдечко с тихим звяканьем опустились на реальную поверхность стола, рядом с лежащим там же планшетным компьютером.

     Андрей опустился на диван и бросил быстрый взгляд в сторону балкона.

     — Ты планируешь доделывать панораму?

     Татьяна задумчиво прищурилась, так же опускаясь на диван. Затем забралась на него с ногами, положив их поперёк колен Андрея.

     — Хм... Возможно, вечером?

     Андрей рассеяно кивнул, положив руку ей на колено, и сделал глоток из кружки. Татьяна заинтересованно посмотрела ему в лицо.

     — Знаешь, я ждала от тебя большего негатива. Всё же методы Соединённых Штатов весьма отличны от наших.

     Он кивнул, делая ещё один глоток, и поставил кружку на стол.

     — Поверь мне, ничего кроме негатива у меня эти методы не вызывают. Протекторат ещё ладно, их хоть как-то контролируют. Но все эти команды независимых героев? Люди, прячущиеся за масками, вершащие правосудие как угодно — это суд Линча, а не правосудие. Подростки, сбивающиеся в стаи и творящие всё что угодно, от, снова же, линчевания, до грабежей и убийств... Абсолютный. Бардак.

     Поёрзав и устроившись на подушках поудобнее, Татьяна вопросительно подняла бровь.

     — Но?..

     — Но, — согласился с ней Андрей, — я, слава богу, в этом их ПэЭрТэ не работаю и не собираюсь. То, что они сотворили со своей страной — проблемы Америки, не России, ты ведь понимаешь?

     — Разумеется, — согласно наклонила голову Татьяна, — они вольны устанавливать свои собственные законы. Но всё же, я не могу тебя понять. Почему тебя тогда интересует идея поездки? В первые часы ты относился к этой затее лишь как к способу получить внеочередной отпуск.

     — У меня было время подумать, — Андрей задумчиво почесал кончик носа, — и вот, посмотри. На первый взгляд, их система — полный кошмар правоохранителя. Но несмотря на это, Штаты ещё не развалились на куски, а Протекторат гремит на весь мир и в последнее время лезет в Мексику и Канаду. Значит, что-то у них в системе работает.

     — И тебе интересно, что? — Договорила за него Татьяна.

     — И мне интересно, что, — согласился с ней Андрей, — потому, что у них много масок? Или потому, что у них много сильных масок вроде Александрии — легко проявлять милосердие к тем, кто не может тебя и поцарапать. Или причина в чём-то ином? Я хочу в этом разобраться.

     — Похвальное стремление, — одобрила Татьяна, откусывая печенье, — осталось лишь добиться этой поездки.

     — Да что тут, — Андрей фыркнул, — ты правильно сказала, Маша своего добьётся, и скорее рано, чем поздно. Свою сестрицу я знаю, уж поверь мне.

     * * *

     Она проснулась резко, словно бы включили лампочку. Пошевелилась, вслепую шаря по кровати. Разочарованно заворчала, осознавая, что та пуста. Резко села, сбрасывая одеяло. Волосы упали на лицо, закрывая обзор.

     — М-эх!

     Так начался ещё один день в жизни Марии.

     Моргнув и помотав головой, она провела рукой по лицу и поморщилась, оглядываясь по сторонам. Спальня включала в себя двуспальную кровать, компьютерный стол, окно с широким подоконником — достаточно широким для того, чтобы на нём можно было сидеть. Большую часть стен занимали полки с кучей разных сувениров, фотографий и кукол. Куклы — миниатюрные копии настоящих людей, с правильными пропорциями, с тщательно подобранной одеждой и подробными чертами лица. Почти каждая была выполнена словно в середине незавершённого движения, будь то балерина посреди танцевального па, или кавалерист, поднимающий тяжёлый щит.

     Но куклы были увлечением Ани. Мария же увлекалась фото. Виды Байкала, Гурзуфа, Пальмиры. Фото людей и животных. Панорамы и мобилография. Одни фотографии были закреплены в рамках и распечатаны на бумаге. Другие — мелькали в электронных рамках, меняясь с одной на другую. На некоторых были запечатлены члены семьи — дядя Виктор, Андрей, её папа, Мира и Аня. Каждый раз, когда Аня оказывалась на фотографии, она менялась — от едва заметных имплантов на висках и протеза правой кисти в самом начале, до её нынешней платформы, где плоть полностью была заменена кибернетикой. Сувениры, от висящего на стене флага Тихоокеанской Республики — чёрного солнца на белом фоне, до индейского ловца снов, висящего над их кроватью. В деревянной пластине на полке, на которой была нарисована концентрическая мишень, торчал метательный нож.

     — Вам послание, леди.

     Мария моргнула, поворачиваясь. На тумбочке стояла кукла дворецкого, одетого в чёрный фрак, ростом сантиметров в двадцать. Кукла сжимала в руках жёлтый отрывной лист бумаги — из тех, что можно было прикрепить на холодильник. Хихикнув, она потянула его на себя. Передав послание, кукла изящно поклонилась, сложила руки за спину и замерла в неподвижности — словно слуга, готовый в любой момент выполнить пожелание хозяина.

     Дела зовут, Солнышко. Прости, что так рано. Увидимся в городе. =)

     Аня.

     Мария недовольно вздохнула, опуская ноги на пол. Что-то бросилось на них из-под кровати. Она взвизгнула, подпрыгивая в воздух и поджимая под себя ноги, и тут же захохотала. Из-под кровати выскочило розовое пятно — словно бы огромных размеров механический паук, покрытый розовой шерстью. Робот довольно загарцевал по полу, выгибая спину и скача по ламинату, как разбушевавшийся котёнок. Мария кинула в него подушкой. Почуяв угрозу, паук метнулся в сторону, уклоняясь от импровизированного снаряда, и ускакал в коридор, цокая по полу металлическими лапами.

     — Ну, попадись мне! — выкрикнула ему вслед Мария и улыбнулась, сдувая прядь волос, упавшую на глаза.

     — Дурдом же, — она помотала головой и фыркнула, уперев руки в бока, — натуральный дурдом!

     Спустя пару десятков минут, после того, как она закончила с душем и завтраком, Мария валялась на всё ещё неубранной кровати, помахивая ногой и держа перед собой ноутбук. Киберпаук — Пушистик, подарок на день рождения от дяди Виктора, лениво зарывался в одеяло, повинуясь эху предыдущего программирования. В девичестве, этот робот был одним из прототипов паучьих мин, сейчас же выполнял роль домашнего питомца.

     — Так значит, Броктон-Бэй. Самая крупная концентрация масок на побережье. Одновременно с этим — мекка медицинского туризма — корпорация «Медхолл», флагман медицины, и вдобавок местный чудо-целитель, к которому аж очереди выстраиваются. Плюс, город достаточно... Не с обложки, так скажем. Есть шанс увидеть настоящее положение вещей, а не красивую картинку под крылом Легенды или Эйдолона.

     — Верно, — Мира, сидящая на кресле, согласно наклонила голову, — картина для туристов и реальное положение вещей различны как день и ночь. Возвращаясь к городу. Один из интереснейших примеров функционирования масок в западном обществе. Слушай внимательно...

     Мира прервалась, опуская взгляд на планшет в руках.

     — Что известно из открытых источников — в городе присутствуют семь фракций. Восемь, если меня не обманывает интуиция. Защитники справедливости, — она едва заметно усмехнулась, — Протекторат, отделение восток-север-восток. До десяти активных членов, лидер — технарь, называет себя Армсмастер. Оружейник. ПэЭрТэ. До семиста активных сотрудников, две тысячи служб поддержки. В случае кризиса имеют право применять летальное оружие и вызывать подкрепления — до Национальной Гвардии и армии. Лидер — Эмили Пиггот. Независимая команда героев — Новая Волна. Восемь человек, семейный состав. Лидеры — Сара Пеллхам и Кэрол Даллон. В их рядах — Эми Даллон, она же Панацея — чудо-целительница. Я перешлю тебе фотографии и более подробную информацию.

     — М-м, — Мария задумчиво почесала нос, — что-то не так у тебя много, тёть Мир.

     Мира раздражённо скривилась, массируя висок.

     — Очевидно, Мария. Соединённые Штаты — не точка наших интересов. Европа? Да. Азия? Да. Африка? Да. Но Америка? После Оружейной Сделки большая часть агентов ещё со времён Союза или ушла в глубокую спячку, или засветилась перед ФБР. На сегодня у нас есть лишь горстка сочувствующих и один нормальный агент — он мониторит группировку Падших.

     — Падших? — заинтересованно переспросила Мария.

     Мира презрительно оскалилась, сверкнув алой вспышкой протеза.

     — Культисты. Поклоняются Губителям. Отбросы и селюки — их влияние сильно в мелких городишках по всем Штатам. Терроризм, религиозная пропаганда, похищения и убийства. Привлекли внимание ЭсБэ после атаки Бегемота на Варшаву — пропагандистская активность в социальной сети. Выяснилось, что это не спланированная акция, а всего лишь действия группы подростков одной из ветвей.

     — Однако туда отправился один из боевиков.

     Стол за спиной Миры дрогнул. Она прикрыла глаза, делая глубокий вдох.

     — Мне оскорбителен сам факт существования этих ничтожеств.

     Мария молча подняла руки перед собой. Выдохнув, Мира покачала головой.

     — Впрочем, я отвлеклась. Преступные группировки города процветают. Широко распространены наркоторговля, проституция, преступления против граждан. Две неонацистского толка — Империя Восемьдесят Восемь — ответвление Шафта, с примесью Ку-Клукс-Клана. Объединение азиатов — возникло как реакция на вспышку неонацизма, деградировало до уровня банды отбросов.

     — Он-чи! Нацисты?

     Раздражённо скривившись, Мира посмотрела Марии в глаза.

     — Твоё счастье, что я не знаю корейского языка.

     Девушка покраснела и отвела взгляд.

     — Ой. Извини! Но, нацисты? Это точно тот город, что нам нужен?

     Мира провела рукой по волосам и тонко улыбнулась.

     — Предпочтёшь смотреть на красивую картинку под покровительством Легенды?

     — М-мэх. Не-а. Но! Лезть к нацикам без карабина и поддержки с воздуха?

     Её собеседница снова опустила взгляд на планшет и задумчиво провела рукой по рукояти кресла.

     — Город представляет собой своего рода уникальную экосистему. По общему уговору банды не препятствуют туризму — на нём город существует. Если вы не будете лезть на рожон и бродить посреди ночи по окраинам, вас не тронут. Всерьёз стоит опасаться так называемых Торговцев с Арчерз Бридж. Или Барыг, как будет угодно. Наркоторговцы. Цивильные соглашения они презирают, равно как и предметы гигиены вместе со здравым смыслом. Их территории — заброшенные районы и территории доков. Избегайте подобных мест.

     Она прервалась, проводя пальцами по экрану.

     — Койл. Таинственный злодей, использующий в бою наёмников с подозрительно хорошим оснащением. Тёмная лошадка — но не из тех, что привлекут к себе внимание дерзкой акцией. Следом идут наёмники так называемой Трещины. Нейтралы, выполняющие работу как на преступников, так и на силы закона. Запомни адрес их штаба — в случае, если вам срочно потребуется покинуть город без твоих способностей, они — наилучший выбор. Я подготовила отложенный платёж через один из европейских банков.

     — Ой, да что ты! — Мария всплеснула руками. — Тёть Мир, зачем?

     — Мы — семья.

     Мира ответила ровно, даже не подняв глаз от планшета, — будто бы само собой разумеющееся. Мария тихо улыбнулась.

     — Возвращаясь к вопросу о наци, — Мира провела рукой по щеке, большим пальцем отслеживая едва заметный шов, соединяющий плоть и металл, — не путай американскую и европейскую разновидность. Европа цепляется за идеи Гитлера. Это жажда восстановить былое величие нации — что в Британии, что в Германии. Америка — ответ на рост преступности со стороны иммигрантов, беженцы с Ближнего Востока и Японии. Шанс того, что они смогут отличить славянскую группу от ос, крайне мал.

     Мария озадаченно хмыкнула и придвинулась ближе к экрану.

     — Ос? Ты же не говоришь про злых и лысых пчёл?

     — Ви-Эй-Эс-Пи. Акроним — WASP. Белый, англо-саксонский протестант, — пояснила ей Мира, — идеальный американец, по мнению групп, подобных этой Империи Восемь-Восемь.

     — А! Поняла, спасибо. И да, спасибо за то, что нашла время всё это найти — слышала, у тебя плотный график.

     — Успешность руководителя оценивается тем, как долго его подразделение сможет проработать без его постоянного контроля, — Мира лениво отмахнулась, — я считаю себя успешной. И кроме того...

     Она недовольно скривилась, покачивая кончиком туфли.

     — Я солгала бы, если сказала, что эти данные было сложно достать. Всё, что я тебе прочитала — лишь выжимка из американского аналога Киберпедии и пара примитивных выводов на основе этих данных... Хм! Меня крайне раздражает отсутствие информации с места.

     Мария хитро прищурилась.

     — Считай, скоро у тебя появится один информант.

     Мира тонко улыбнулась и наклонила голову.

     — Спасибо. События набирают обороты — нам пригодится любая информация о крупных и мелких игроках.

     Неосознанно Мария выпрямила спину и опустила руки по сторонам ноутбука, приближая лицо к камере.

     — Мне нужно беспокоиться? Или что, может, лучше отменить всё и раньше вернуться в часть?

     Мира покачала головой.

     — Мы планируем и готовимся. Тебе нет нужды опережать приказы. Что до твоих страхов...

     Сделав паузу, женщина отвела взгляд от монитора, смотря куда-то в сторону окна.

     — Мы живём на сломе веков, моя дорогая. Ты просто обязана беспокоиться.

     * * *

     Кот, пробирающийся по улицам посёлка, был молод, но уже походил на ветерана множества дворовых схваток. Покрытые мягким подшёрстком уши были испещрены многочисленными шрамами, кусок правого уха был вовсе оторван, а усы с правой стороны были частично оборваны, придавая его морде лихой и потрёпанный вид. Несмотря на это, он был красив — пусть и не мягкостью черт и пушистым мехом, как большинство кошек и котов. Этот кот напоминал молодого манула или рысь — с впечатляющей шубой из огненно-рыжего меха, плотной и прилегающей к телу, мускулистыми лапами и деловой, целеустремлённой походкой хищника, обходящего свои владения.

     На шее у хищника можно было разглядеть почти скрытый за шерстью ошейник — прочную кожаную полосу с утолщением над грудью.

     Остановившись перед невысоким, по грудь взрослому человеку забором, кот без всякого труда запрыгнул на доски. Лапки мёртвой крысы, зажатой в клыкастой пасти, качнулись из стороны в сторону.

     Спрыгнув и пройдя мимо высокого армейского внедорожника, стоящего напротив ворот, кот двинулся по обсыпанной мелким гравием дорожке и остановился у крыльца, свалив свою добычу прямо у двери. Удовлетворённо понюхав труп крысы и потоптавшись на месте, он уселся на пушистые задние лапы и хрипло, пронзительно мяргнул. Сделал паузу, прислушиваясь к происходящему в доме, и мяргнул снова. Повторив это действие несколько раз, кот наконец услышал доносящиеся из дома звуки и удовлетворённо махнул хвостом, переводя взгляд на крысу.

     Спустя пару минут дверь в дом открылась. Вышедший Виктор сонно моргнул, проводя рукой по лицу, оправил футболку с коротким рукавом и опустил свой взгляд на кота и его добычу.

     Кот басовито заурчал.

     Виктор посмотрел на крысу. Наклонился ближе, аккуратно цепляя её за хвост протезом и изучая висящий в воздухе трупик.

     — Здоровая з-зараза, — с уважением произнёс он, опуская крысу на землю рядом с крыльцом.

     Услышав одобрительный тон, кот поднялся на все четыре лапы и довольно боднул хозяина в ногу. Виктор хмыкнул, наклоняясь и проводя по кошачьей шерсти острыми пальцами протеза. Кот одобрительно выгнулся.

     — Охотник! Зверь! У-ух, морда пиратская!

     Кот басовито урчал и пару раз царапнул крыльцо широкими когтистыми лапами. Хмыкнув, Виктор выпрямился и повернулся, заходя обратно в дом.

     — Пошли, Пиратина. Двойная порция за хозяйский счёт.

     Довольный кот поспешил за ним в небольшую кухоньку, где едва-едва ютились старый, натужно гудящий холодильник и обеденный стол.

     Виктор завтракал пшённой кашей — из тех, что продаются в пакетиках по пять порций, коту же досталась порция сваренной ещё вчера куриной грудки — достаточная, чтобы накормить и человека. Старый дом вокруг Виктора тихо поскрипывал и шуршал с каждым порывом ветра снаружи. По полу гулял сквозняк, а в небольшой комнатушке под лестницей на второй этаж гудел котёл парового отопления.

     Этот дом не был предназначен для того, чтобы жить в нём ежедневно — больше всего он походил на летнюю дачу, куда уезжают из города старики, чтобы посадить на небольшом участке пару грядок земляники, огурцов и картошки. В выходные в такой дом приедут их дети и раскочегарят старую, почерневшую баньку, разожгут костерок у крыльца, рядом со старой, кривой яблоней и затушат купленную в магазине Копеечка рыбу.

     Нормальные люди не живут в таком доме даже осенью — что уж говорить о ранней весне. Но иногда выбора попросту не оставалось.

     Закончив с завтраком, Виктор быстро переоделся в повседневную форму, провёл рукой по отрастающей щетине, раздражённо поморщился, но решил не бриться. Он вышел на крыльцо, раздражённо оглядывая небольшой участок перед домом, большую часть которого занимал армейский внедорожник. Вздохнул, разминая затёкшую за ночь спину, и направился к забору, отделяющему его участок от соседнего — где возвышался вполне себе жилой дом из красного кирпича. В теплице рядом с домом двигался едва различимый силуэт.

     — Вектор! Эй, Вектор, ты тут?

     Землю на соседнем участке практически не покрывал снег. Вместо этого на ней красовались разнообразные разводы плесени — словно туманности далёких планет или сюрреалистичные картины Дали. Плесень уступала место зарослям более привычных растений, представлявших собой причудливые гибриды различных овощных и фруктовых культур. Листья пары дальних кустов подозрительно подрагивали, а их отростки неотрывно сопровождали выходящую из теплицы фигуру.

     — Вектор! Здорово!

     Игорь Иванович Вектор был невысоким худым мужчиной лет тридцати. У него была короткая стрижка и растрепанные тёмные волосы. Вектор носил очки в тонкой оправе, тёплую и не по размеру куртку, покрытую землёй и разводами удобрений, и утеплённые резиновые сапоги до колен.

     — А, Виктор! — Игорь обрадованно махнул ему рукой и поспешил к забору. — Доброе утро.

     — Тебе того же, — согласно кивнул Виктор, наклоняясь ближе к забору, — я что сказать хотел-то, у тебя же твои гибриды с росянкой снова жрать хотят?

     Игорь обернулся к кустам, всё ещё отслеживающим его перемещения и задумчиво кивнул головой.

     — Ну, скорее да, чем нет. Ранней весной им совсем нечем питаться, я уж думал закупиться где-то мясными отходами...

     — Короче, — Виктор поднял палец, — крыса.

     Вектор понимающе кивнул.

     — Большая крыса?

     Виктор ненадолго задумался и показал ему свою руку, ткнув пальцем в точку, сантиметра на три ниже локтя.

     — Ну, если от пальцев и вот досюда.

     — На неделю должно хватить, — Вектор согласно кивнул, пряча голые руки в рукава куртки.

     Виктор отступил от забора и подцепил дохлую крысу за хвост, отдавая её соседу. Пират, сидящий у его ноги, самозабвенно вылизывал заднюю лапу — его часть работы была выполнена.

     Приняв мёртвую тушку, Вектор коротко размахнулся и швырнул её в сторону кустов. Трупик приземлился в некотором отдалении и пару раз кувыркнулся по земле. Отростки кустов сначала дёрнулись назад, встревоженные резким движением, но затем медленно потянулись к упавшей добыче, обволакивая серую шкурку тонкими побегами.

     Некоторое время мужчины смотрели на то, как крыса всё больше и больше превращается в зелёный кокон, постепенно утягиваемый вглубь зарослей.

     — Жуть какая, — пробормотал Виктор.

     — Процесс питания редко бывает эстетичен, — согласился с ним Вектор.

     — Угу, — Виктор согласно кивнул, отводя взгляд от кустов, а затем вдруг подобрался:

     — Я ж тебе не говорил, да? Прикинь, что Машка удумала — решила взять Таню и Андрея и мотнуть в Америку. У них там, типа, репортёрское расследование.

     — Да ты что! — Игорь всплеснул руками. — Ужас-то какой! В Америку! Да это же... Это же на другом континенте!

     — Вот и я о том же, — согласился с ним Виктор, — нечего приличным людям делать во всяких Америках, я так считаю.

     — Америка! — Игорь передёрнулся. — И что, что Ольга Симонова?

     — А она согласна, ты прикинь!

     — Согласна? — Игорь заметно передёрнулся. — Неужели? Она что, выжила из ума? Это... Америка! Другая страна! Там по-русски никто не разговаривает даже!

     — Именно, — Виктор согласно кивнул.

     — Америка! — Игорь всё продолжал нервно повторять это слово, будто бы боясь, что ещё немного и его отправят за границу следом за Марией. — Это же... Я в другой город еду и то с трудом, там же всё другое, и я постоянно путаюсь в этих навигаторах... А там даже язык другой! Что если ты скажешь на нём что-то не то, и тебя не так поймут и станут смотреть как на умственно отсталого, а ты даже не поймёшь — почему?

     — Именно!

     — Или ты заблудишься и забредёшь куда-то не туда? Я читал, представь себе, что там инженеров прямо с улиц крадут, садят на наркотики и заставляют работать на себя! О чём думает Татьяна — ведь такая обстоятельная девушка!

     — Именно!

     — А что товарищ Трифонов? Неужели он тоже согласен?

     — Представь себе! — Виктор раздражённо фыркнул. — Говорит, что такой возможности никто кроме них не получит.

     — Велика возможность, — Игорь недовольно затоптался на месте, — в такое гнездовье лезть! Как будто бы у нас нет мест, куда можно съездить? Крым есть, Корея есть, даже, прости господи, Югославия есть!

     — Дети, — высказал своё мнение Виктор.

     Игорь мелко закивал, переступая с ноги на ногу.

     — Ох уж эта юности пора. Жуть, что придумают.

     Довольный разговором, Виктор важно покивал, соглашаясь с мнением своего коллеги, и великодушно обронил:

     — Ровный ты мужик, Игорь. Понимающий.

     Тот наклонил голову и слегка покраснел.

     — Тебя подвезти? — Виктор, всё ещё чувствуя себя обязанным, щедро указал на свой внедорожник.

     Игорь ненадолго задумался и кивнул.

     — Если тебе не сложно, Виктор. Я быстро соберусь, мне всего ничего.

     Он тут же заторопился в дом, на ходу стягивая с плеч куртку. Виктор проводил его взглядом, крякнул и направился к забору, снимая деревянную задвижку и поднимая опирающиеся на землю ставни. Пират сопровождал его прямо до машины, воинственно держа хвост на ветру.

     Вектор показался из дома через десять минут, сжимая в руках два небольших тонких чемодана. Форма, такая же, как и у Виктора, топорщилась на нём неловко выглаженными складками, а запах дезодоранта ворвался в машину мятной волной, заставив Виктора поморщиться.

     Игорь посмотрел на его выражение лица и виновато вздохнул, прижимая чемоданы к груди.

     — Жениться тебе надо, Игорёша, — наставительно обронил Виктор.

     — Надо, — грустно согласился с ним Игорь, — но вот на ком? Ты же меня знаешь, Виктор. Это с тобой я ещё нормально общаюсь, а с незнакомыми людьми? Сразу начинаю нервничать, и или болтаю как дурак, или молчу как дурак — ну как с таким жить?

     — Ага, — Виктор согласно заворчал. Внедорожник тихо гудел электромотором, перемалывая колёсами гравий дороги. — А по интернету знакомиться не пробовал? Сейчас же все эти сайты всякие разные...

     — А я и по интернету плохо общаюсь, — печально поведал Игорь и взмахнул рукой, — эх, забудь ты это. Живу бобылем, бобылем и помру, не первый такой.

     Виктор задумчиво почесал подбородок.

     — Ну, тоже выход. Не то, чтобы я особо агитировал — не с моей семейной жизнью это делать, понимаешь ли.

     Игорь ещё раз вздохнул, крепче прижимая к себе чемоданы, и попросил:

     — Включи, лучше, музыку, что ли?

     Задумчиво почесав щетину, Виктор открыл бардачок и начал задумчиво шариться среди нескольких флешек, кося на пустующую дорогу одним глазом.

     — Так... Так, короче. У нас есть классика — зарубежный рок, Квин, Битлы — Лёха от этого прётся, как не знаю кто. Есть наши — Машина, Кино, Наутилус. Есть современная корейская попса, Машка слушает. Сборник советской классики от Андрюши — знаешь, всё это фронтовое. Просто классика, это Тани. Что?

     Игорь наклонился вперёд, всматриваясь в содержимое бардачка и близоруко щурясь, осторожно перебирая предложенные флеш-карты пальцами. Выбрав одну для себя, он вопросительно покосился на Виктора и после разрешающего кивка вогнал карту в разъём аудиосистемы.

     Взвыла гитара, звонко отдаваясь динамиками. Затрещали тарелки барабанов, на заднем фоне раздалось задорное перестукивание палочек.

     — Куда нам пpотив пpиpоды, и дело — дpянь, и лету конец! И только, споpя с погодой, поет какой-то глупый сквоpец...

     Виктор довольно ухмыльнулся, барабаня пальцами по рулю. Игорь прикрыл глаза, кивая в такт музыке. Армейский автомобиль хрустел гравием просёлочной дороги, направляясь к Городу Полковников.

     К парковке, отделённой от территории Города мощным забором с вьющейся поверху колючей проволокой, вели два КПП, над которыми, словно фонарные столбы, возвышались стационарные сканеры. Дорогу прерывали мощные подъёмные блоки — фактически, широкие стены по пояс взрослому человеку, через которые нельзя было прорваться и на тяжёлом грузовике. Как и всегда, перед КПП тянулась очередь из различных автомобилей. Там было всё — от тяжёлых внедорожников и армейских джипов, некоторые из которых были переоборудованы под гражданское пользование, до маломощных корейских, японских и югославских автомобилей, электромобилей, нескольких мотоциклов и пары велосипедов — к счастью для всех присутствующих, их хозяева проходили проверки отдельно, а в очереди были только для того, чтобы почесать языками со знакомыми. В воздухе витал гул голосов, редкий смех и раздражённая ругань. Караульные ходили от машины к машине, принимая идентификационные карточки, сканируя автомобили и пропуская их группами по три штуки, каждый раз опуская подъёмный блок под землю. Стационарные сканеры тихо гудели, анализируя проезжающие под ними машины добрым десятком способов. Обочины дороги были покрыты белёсыми нитями, ведущими к ямам в изрытой земле — паучьи мины заряжались от робкого, весеннего солнца. На подозрительно ровном участке земли, скрывающем раздвижные панели огневой точки, сидела и натужно каркала ворона. Стоящий у входа сержант распекал тянувшегося перед ним рядового — судя по их лицам, провинность рядового была незначительна, и оба это прекрасно понимали, однако армейский ритуал требовал справедливого возмездия. Двое походили на уставших актёров провинциального театра — сержант уныло сотрясал воздух потоком ругани, рядовой тянулся вверх, виновато кивая и считая секунды до своего освобождения.

     Виктор припарковал свой внедорожник на одном из мест и вышел из машины, недовольно ворча и разминая поясницу. Игорь хлопнул дверью автомобиля — немного громче, чем было необходимо, сдержанно попрощался и заторопился к одному из проходов на территорию. Оглянувшись по сторонам, Виктор остановил свой взгляд на одном из автомобилей.

     Это была красивая машина — скорее всего, самая красивая из всех тех, что были собраны на парковке. Приземистый спорткар кричаще-алого цвета, с выдвижной крышей, плавными, но в то же время стремительными обводами и аэродинамическим обвесом. Двигатель автомобиля располагался сзади, и поэтому капот выглядел непривычно коротким, придавая машине образ зверя, готовящегося к прыжку. На капоте выделялась серебристая молния — латинская буква Z, символ югославской корпорации "Завод Црвена Застава".

     Виктор раздражённо скривился, плюнул, повернулся к роскошному спорткару спиной и достал телефон из кармана.

     — Алло, Слава? Ты приехал? Лёха уже тут, твою не вижу. А, на северной запарковался, понял. Что? Подойти? Ладно, сейчас...

     Спрятав телефон в карман и бросив ещё один полный презрения взгляд на спорткар за спиной, Виктор поспешил к проходным, ведущим на территорию города.

     * * *

     Кабинет был достаточно невелик — особенно в сравнении с просторным залом у генерала Трифонова. Частично это объяснялось тем, что этот кабинет не был предназначен ни для публичных приёмов, ни для совещаний. Частично — тем, что между полковником и генералом стояла огромная разница. Особенно, если это был генерал Трифонов — человек, стоящий за созданием обновлённой российской армии, переворотом девяносто пятого года и основанием Директората в целом.

     Большую часть помещения занимал тяжёлый и устойчивый стол, на котором громоздились многочисленные стопки бумаг, ютился монитор компьютера и робко нависала настольная лампа. Стены занимали шкафы с множеством полок, в каждом из которых можно было найти почти всё, что угодно — от наградного пистолета и памятного значка "За спасение пленных", до запаса печенья, упаковок с чаем и кофе. Окна выходили на высоту третьего этажа, к аллее из голубых сосен и далёкому аэропорту.

     Сейчас большую часть свободного пространства кабинета занимали трое. Станислав Сергеевич Кожевшиков — грузный мужчина с редеющими светлыми волосами, квадратными скулами и резкими чертами лица, ходил из стороны в сторону, держа руки сложенными за спиной. Его живот чуть выпирал из брюк — следствие возраста и сидячей работы. Отец Марии и Андрея — между ними легко можно было увидеть семейное сходство. Виктор раздражённо кривился, привалившись плечом к дверце одного из шкафов. Мария сидела прямо на столе своего отца, скрестив руки на груди и нервно болтая ногой.

     — Америка! — полным раздражения тоном заявил Станислав Сергеевич, не прекращая мерить пространство кабинета размеренными шагами. Ему хватало всего лишь двух для того, чтобы дойти от одного шкафа до другого, и поэтому он напоминал белого медведя в зоопарке, чья клетка слишком узка для того, чтобы жить в ней комфортно.

     — Нечего приличным девушкам делать в Америке! — он недовольно покосился на Марию. Та сощурилась, расправляя плечи.

     — Очевидно — есть, что делать. Это станет одним из прорывных журналистских расследований! Не пересказывание чужих слов, не какой-нибудь Росстат, где в каждом выпуске жить лучше и веселее. Чистая правда, прямое включение!

     Станислав раздраженно заворчал.

     — Хм! — ответила на это Мария.

     — Ну, допустим, — он остановился, разворачиваясь к дочери лицом, — допустим, там есть что делать. Почему нельзя послать кого-нибудь другого? Обычного человека, а не оперативников? Это же совсем другой уровень опасности!

     — Точняк, — включился молчащий до этого Виктор. — Мне Игорь, который Вектор, знаешь, что рассказал? Что там инженеров прямо с улиц банды похищают! И не только инженеров, если подумать — у кого сила полезная, того и тащат!

     Мария фыркнула и задрала нос, пяткой ударяя по ножке стола.

     — Всё он навыдумывал! Тащат только тех, кто там выйдет посреди ночи в одиночку и тут же решает напасть на какого-нибудь криминального босса, который уже десять лет в деле. Ты что думаешь, мы настолько тупые, чтобы одеть трусы поверх трико и бежать, геройствовать?

     — И я всё ещё не слышу причины того, почему должна ехать...

     — А что насчёт нацистов в этом твоём Бэе, а? А? — Виктор дважды ткнул в сторону Марии пальцем протеза. — Я читал грёбанную сводку от грёбанных комми! Ты слышала, что там нацики половиной города заправляют?

     — Меньше половины! И это кретины, а не нацики — меня от европейки и под лупой не отличат!

     — Куча районов-заброшенок и банда торчков!

     — Я что, настолько тупая, чтобы лезть в заброшенки и к бандам торчков? Это... Это, блин, как в Ленинград приехать и ночью переть на Купчино!

     — Банды азиатов...

     — Не трогают туристов, если те не нарываются. Я не собираюсь нарываться, спасибо большое!

     Виктор раздражённо скалился, с каждым словом тыкая в Марию пальцем. Мария наклонилась вперёд, не уступая ни пяди и упираясь ногами в поверхность стола. С каждым словом их спор набирал обороты, вплоть до того, что теперь двое просто пытались переорать друг друга, забыв даже о теме спора. Станислав утомлённо прикрыл глаза, массируя виски. Дверь приотворилась, впуская Алексея, молча пристроившегося к косяку и наблюдавшего за скандалом. Тот же стремительно разгорался, словно доски, политые бензином.

     — Ты меня за дуру держишь? Я, блин, в восьмидесяти высадках была, четырнадцать столкновений на границе! Звёздный пережила, блин! Я не грёбанная девочка-институтка, а младший офицер армии республики! Что ты себя ведёшь, будто бы айн шайсдрек вэрдэ ихь тун!

     Виктор клацнул зубами и рявкнул во всю силу лёгких:

     — НЕ СМЕТЬ ВЫРАЖАТЬСЯ!

     — А ТО ЧТО?! Меня уже заколебало! Почему мне можно убивать на войне, но ехать в страну первого мира мне слишком опасно?! Что там, в Америке такого смертельного?!

     — У них в Америке, — взбешённо рявкнул Виктор, — у них в Америке!..

     Он прервался, судорожно подбирая подходящий аргумент.

     — У них в Америке!..

     Его лицо осветилось, и он сразу же перешёл в наступление, делая шаг вперёд и применяя самый убойный довод:

     — У них в Америке, Легенда — педик!

     — Ой, бля... — Алексей тяжёло вздохнул и тяжело стукнулся лбом о дверной косяк.

     Сразу же после того, как слова слетели с губ Виктора, тот остановился, озадаченно моргнув и постепенно начиная осознавать масштаб произнесённой им ерунды.

     Станислав прикрыл лицо руками.

     Мария же, раскрасневшаяся от спора, шокировано замерла на месте, не сводя с Виктора удивлённого взгляда. Он же тревожно переступил на месте, не имея ни малейшего понятия о том, что делать в сложившейся ситуации. Мария всё так же продолжала молчать. Её губы дёргались, складываясь в неразличимые гримаски. Спустя секунду, её прорвало.

     — П-п-пффф! Ха-ха-ха! Легенда!!! П!.. Ха-ха-ха!

     Приступ хохота был настолько силён, что девушку буквально скрутило — она держалась за живот, безуспешно пытаясь сдержать позывы к смеху, но лишь тряслась на месте, брыкаясь ногами и едва не падая со стола. Из её глаз текли слёзы, а обычно бледное лицо раскраснелось, словно от пустынной жары.

     Алексей тяжёло вздохнул, вышел вперёд, доверительно наклонился к старому другу и положил ему руку на плечо.

     — Виктор. Родной мой. Ты закончил срать себе в штаны?

     Виктор опасно побагровел и рявкнул:

     — Пошёл нахер!

     — Значит, закончил, — удовлетворённо кивнул Алексей и развернулся ко всё ещё хохочущей Марии. Девушка качалась из стороны в сторону, плотно прижимая руки к животу и пытаясь сделать вдох.

     — Ты. Кыш из кабинета, взрослые дяди будут говорить.

     Она кивнула, набирая в грудь воздуха и с колоссальным трудом успокаиваясь. Соскочила со стола, пошатнулась и нетвёрдой походкой направилась к выходу из кабинета. У самого дверного проёма она обернулась, встречаясь с Виктором взглядом. Её тут же прорвало вновь, и она бросилась из кабинета очертя голову, прикрывая рот рукой и сдерживая рвущийся из груди хохот. Долго сдерживаться ей не удалось и вскоре, её звонкий голос разнёсся по коридору здания.

     — Легенда! Легенда! Ха-ха-ха-ха!

     — Блядь, — Алексей приложил руки к лицу и покачал головой из стороны в сторону, — Витя, ну как так-то?

     Станислав тяжёло вздохнул, закрывая дверь в коридор.

     — Иди нахер! — повторил Виктор, всё ещё красный как рак.

     Ещё раз покачав головой, Алексей всё же решил промолчать, не развивая темы, и вместо этого прошёл к пустующему столу, опираясь на него спиной, скрещивая руки на груди и оглядывая стоящих перед ним мужчин.

     — Мужики, что за херня?

     Они заговорили одновременно. Алексей поднял руку, останавливая обоих.

     — Я вас двоих уже слышал. Слишком опасно, Америка-ужас-то-какой и так далее. В связи с этим, встаёт вопрос — вы охерели совсем? Вы, двое, офицеры или парочка мамаш из этого Комитета Армейских Куриц? Шо за г-хрёбанный балаган?

     С каждым словом, в речи Никифорова всё сильнее проявлялся хэкающий, западенский акцент — признак того, что он был крайне раздражён.

     — Но... — попытался вклиниться Виктор.

     — Ховно! Девчонка в самую суть метит — почему ей сражаться и убивать можно, а сгонять в страну первого мира нельзя?

     — И ты, что ли, с ума сошёл? — Станислав раздражённо вскинулся и снова заходил из стороны в сторону. — Война-война, у нас за её спиной целые подразделения стоят! Наши, республика — Киоши в ней души не чает! Мира, которая её как родную дочь воспитывала! Я, ты, Витя, Аня и Олег, генерал! А там что? Совершенно другая страна! На её жизнь всем насрать будет — на все их жизни! И ты предлагаешь их туда отправить?

     Алексей ткнул пальцем ему в грудь.

     — Двадцать восемь! — Перевёл руку на Виктора. — Двадцать шесть!

     Ткнул пальцем себе в грудь.

     — Двадцать пять! Шестнадцать лет назад, нас тоже хрен кто прикрывал! Всё что у нас было — остатки московских гарнизонов, маски Красной Перчатки — до сих пор себе на уме, и связи генерала! А против — куча повылезавшего дерьма по всей площади Союза, и это не говоря уже про неубиваемую херню, застеклившую нам столицу!

     — Ей всего двадцать три! — возразил ему Станислав.

     — А мы таки шо, просим её вторую гражданскую нам выиграть? Чёрт дер-ри!..

     Раздражённо выдохнув, Алексей оттолкнулся от стола, встречаясь взглядом сначала с одним своим старым другом, потом с другим.

     — Мужики. Сами понимаете, что херня. У ребёнка и так нормального детства почти не было — сначала росла как дочь полка, пока нас по всей стране мотало. Потом, когда устаканилось — потерялась в лесу, сорвалась и тут же улетела в кадетский институт. Андрюша, Таня — та же история. Ранние срывы, выросли не в полных семьях, а в каких-то пародиях, где офицер Управления им, представь себе, сказки на ночь читал. Мы тут детей хотим воспитать, или системы наведения для винтовок, с двумя ногами и двумя руками?

     Некоторое время трое мужчин в кабинете молча мерились взглядами. Станислав уступил первым, опуская глаза, обходя стол и со вздохом опускаясь на кресло.

     — Она — просто вылитая мать, Лёша.

     Алексей утомлённо вздохнул, массируя виски.

     — И что ты с этим сделаешь, Слава? Засунешь её в рамку и поставишь на стол, как какую-нибудь ёбанную фотографию?

     На этот аргумент не нашлось возражений ни у одного из его друзей. Станислав сидел на стуле, упирая локти в стол и поддерживая лоб руками. Виктор топтался на месте и раздражённо фыркал себе под нос.

     — Отпускаем детей, ничего с ними не случится. Пару неделек в этой Броктонской бухте, четыре дня слетают на самолёте и погреются в этой Майами, а то у нас что ни сезон, то срань погодная. Погреются на пляже, сделают свой репортаж и поспеют аккурат к мобилизации — говорят, что в этот раз жахнет где-то не у нас, но мало ли там...

     Спустя несколько секунд Станислав тяжело вздохнул, опустил плечи и едва заметно кивнул. Виктор раздражённо заворчал, продолжая перетаптываться на месте.

     — А если на них кто наедет?..

     Слитное, едва различимое движение — и в руке Алексея возник один из его ножей. Лезвие было направлено на Виктора, словно школьная указка.

     — А если на них кто серьёзно наедет, Витя, — серьёзно пообещал ему Алексей, — я им займусь.

     — Хм, — Виктор по-птичьи наклонил голову, пристально изучая своего друга, — хм-мхм. Вместе займёмся.

     — Ну вот и хорошо, — стоящий посреди кабинета оперативник хмыкнул, подбрасывая нож и тут же ловя его за остриё кончиками пальцев, — ну вот и отлично... А про эти американские ужасы — плюнь да разотри. У детей должно быть детство, у юношей и девушек — юношество, я так считаю. С детством мы уже их подвели. Пусть хотя бы сейчас поживут, пока всё тихо...

     Если взять достаточно допущений, оперативников РД и Тихоокеанской Республики можно сравнить с западным "супергероизмом". Как и герои Протектората или Мастей, оперативники скрывают лица, носят на плечах личные эмблемы и пользуются позывными. Причины для этого схожи: опасение за свою жизнь, за жизнь своих близких. Тактика, используемая и среди нормальных людей, к примеру, в полицейском спецназе. Но если в тех же США человека, снявшего маску на публике, в лучшем случае назовут безумцем, то в России... Право не скрывать своё лицо маской, а имя — позывным, принадлежит исключительно т.н. "старой гвардии" — ветеранам, заставшим падение Москвы. Закрытое сообщество, включающее в себя оперативников со всех уголков России и стран СССР, которые считают отсутствие барьера анонимности честью и знаком отличия. Автор статьи категорически не рекомендует пытаться "вступить в клуб", последовав их примеру, многие воспримут такую эскападу как оскорбление. Оскорблять же оперативников такого уровня — верный способ рискнуть здоровьем, карьерой или собственной жизнью.

     Армия. Инструкция по применению. Интернет-дневник пользователя "Тамбовский Волк".

     Нож взмыл в воздух, медленно проворачиваясь вокруг своей оси, на доли секунды зависая в неподвижности, а затем падая вниз. Алексей привычно перехватил лезвие двумя пальцами — средним и указательным, и снова дёрнул кистью, отправляя нож обратно в воздух.

     Если стоящий у забора патрульный вскинет винтовку, можно будет отправить нож ему под шлем — в область над адамовым яблоком, где воротник бронежилета образовывал небольшой зазор между бронетканью и шлемом... Нет, слишком велик шанс, что тот успеет выстрелить. Куда лучше метнуть нож так, чтобы тот ударился рукоятью по стволу винтовки, сбивая прицел в сторону, в стену дома. Затем, сблизиться и сломать шею...

     Он раздражённо сощурился, смотря на окружающий двор через матовое лезвие — так, что оно разделяло поле зрения тонкой линией. Сценарий убийства ближнего своего проносился в голове у каждого человека. Но если большая часть людей лишь трясла головой, отбрасывая в сторону чуждые мысли, то для него это происходило почти автоматически — мозг подкидывал десятки разных сценариев, от затаившегося снайпера, до внезапного нападения Александрии. На каждый он искал свой ответ. Пожалуй, это можно было сравнить с заданиями в шахматах. В каждом своё расположение фигур, свой набор доступных ходов и вариантов. Каждый раз нужно было решать, чем жертвовать, какая фигура уйдёт с доски первой. Увлекательное занятие — именно поэтому, он редко скучал.

     Со времени их прошлого разговора прошло два дня. Молодёжь не теряла времени — сразу после того, как усталый и слегка обиженный на него Станислав сообщил своей дочери о том, что он больше не имеет никаких возражений, Мария развила кипучую деятельность. Оформлялись визы и прочие документы, подбирались маршруты полётов — редко какой самолёт летал в Америку прямым рейсом. Чемоданы паковались, строились планы и туристические маршруты. Для кого-то подобная внезапность могла показаться бы чрезмерной, но такой уж была Мария Кожевникова — гиперактивная, неунывающая девчушка в прошлом, скорая на подъём и импульсивная девушка в настоящем. Он бы поостерёгся отправлять её одну, ей ничего не стоило бы разбить бутылку о голову какого-нибудь криминального авторитета, только потому, что тот начал грабить магазин на её глазах. С Андреем — старшим братом, воспитывавшим её с самого детства, с Татьяной — уравновешенной и спокойной дочерью их старого товарища, ей не грозило влипнуть в очередную историю и рискнуть жизнью зазря.

     Виктор и Станислав могли сколько угодно ворчать и жаловаться на то, что они позволяют детям рисковать, но если в их поездке им что-то и грозило, то лишь случайность — что бы ни говорили, а гражданские в Штатах гибли куда реже, чем в России. Старый друг забывал, что дети — Татьяна, Маша, Аня, Андрей, и так жили в условиях постоянного риска. Дети, воспитанные живыми легендами, теми, кто пятнадцать лет назад выиграл гражданскую войну и до сих пор остался или у власти, или почётными обладателями приставки "самые" — самые опасные, самые живучие и самые бесстрашные. Старая гвардия не раз переживала покушения, ещё больше было предотвращено конторой или нежданным агентом Миры — те вечно оказывались в нужном месте и в нужное время. Пока им везло, последняя попытка ударить по семье провалилась даже не начавшись. Но везение рано или поздно заканчивается, и детям придётся столкнуться с отморозками, решившими добраться до старых врагов через них.

     Алексей хрустнул шеей, опираясь на капот своего автомобиля. Изящные обводы спорткара отдавали весенним холодом.

     Их детям рано или поздно придётся рисковать в одиночку. Марии уже пришлось — как бы ни хотели Виктор и Слава выбросить из головы самый первый эпизод русско-китайской войны. А раз так, пусть попробуют воды тихой заводи, а не бросаются очертя голову в середину Днепра.

     Прищурив глаза и слегка откинувшись назад, он лениво наблюдал за тем, как перегружаются чемоданы в автомобиль Станислава. В отличие от армейского джипа Виктора или его собственной машины, у отца Марии и Андрея был совершенно непримечательный автомобиль — самая обычная Лада из тех, что десятками стоят в каждой пробке. Дом — небольшой коттедж, что массово начали возводить для семей военных, практически не отличался от соседских — два этажа, покатая крыша, светло-зелёная отделка фасада. Выделялась лишь пара вишнёвых деревьев, по грудь взрослому человеку, что росли у низенького забора. После того, как дети разъехались по своим квартирам, Святослав решил заняться земледелием и разбил небольшой огородик. Сейчас же, когда к отцу семейства заглянули не только его собственные дети, но и их близкие друзья, сам Алексей и Виктор, дом выглядел непривычно живым.

     Стоило бы уговорить Виктора переехать к старому другу в свободную комнату, а не ютиться в дачном домике, но едва ли он смог провернуть это не пинками и угрозой расстрела, а каким-нибудь другим способом — Виктор был потрясающе упрям и горделив.

     Перетащив последний чемодан в автомобиль отца, Мария выдохнула, сдувая прядь волос с лица, и размяла руки. Портал за её спиной, выходящий на площадку грузового терминала Города Полковников, смялся и исчез. Патрульный, наблюдающий за сборами с другой стороны забора, вежливо кивнул и развернулся, продолжая свой маршрут по улице городка. Мария проводила его взглядом и раздражённо вскинула руки в воздух.

     — Божечки, возни с порталом было — пять минут, а бюрократии развели на два часа! Серьёзно, какого чёрта? Ладно, запрет на порталы к местам повышенной важности. Ладно — я понимаю, почему лезть в аэропорт напрямую — идиотская затея. Но когда уберут этот идиотский "До пяти килограмм без досмотра"?

     Виктор лениво почесал щетину.

     — Напиши им жалобу.

     — Да я уже написала! — Мария подпрыгнула на месте. — И что? Ваше мнение очень важно для нас, ага!

     — Ну, — он пожал плечами, — в спортлото ещё напиши.

     Мария обиженно надулась.

     — Ой, ха-ха! Тебе смешно, а меня уже достали безопасники, роющиеся в моём нижнем белье! И ладно бы один раз, но это уже второй, а в аэропорту будет третий! За день!

     — Что за шум, а драки нет? — из дверей появился Святослав, на ходу застёгивая куртку. За ним показалась Татьяна — девушка рассеяно щурилась, пряча книгу в висящую на плече сумку.

     — Меня достали безопасники! — повторила Мария.

     Андрей, положивший в багажник отцовской машины последний чемодан, негромко хмыкнул:

     — Покажи мне человека, которого они не достали, и я назову его святым.

     Мария открыла рот, собираясь что-то сказать, но её вдруг прервал раздавшийся со второго этажа голос:

     — Андрюша! Лови!

     Андрей закатил глаза, но вскинул вверх предплечье правой руки. Вокруг него возникло золотистое поле, а под ногами едва слышно захрустел гравий, придавленный внезапно выросшим весом.

     Приземистый крепкий автомобиль с хищными обводами. Чем-то он напоминал американский «Хамви» — из тех, что успели произвести до образования Протектората и СКП. Машина, укреплённая броней и с турелью на крыше, двигатель тихо гудел, готовый в любую секунду выйти на максимальные обороты...

     Аня соскочила с подоконника второго этажа, со звоном приземляясь прямо на предплечье Андрея, и отклонилась назад, с лёгкостью сохраняя равновесие. Нагнулась, хватаясь за его предплечье, и вдруг извернулась в воздухе, стоя вниз головой на одной руке и сложив ноги в позу лотоса — словно индийский йог. Андрей продолжал держать её в воздухе, словно бы это не доставляло ему никаких неудобств.

     Татьяна закатила глаза, прошла мимо сестры и легонько пихнула ту в бок.

     — Так, — Аня задумчиво почесала подбородок свободной рукой, — мне кажется, или мы собрались?

     Андрей перевёл взгляд на неё.

     — Мне кажется, что мы собрали всё ещё у нас и у вас дома. Тут мы просто попили чай.

     Девушка недовольно сверкнула глазами — на этот раз, цвет её лица мало чем отличался от обычной кожи, руки были скрыты ветровкой с длинным рукавом и перчатками. Приглядевшись, можно было разглядеть небольшую голографическую рябь, но на первый взгляд, она ничем не отличалась от живой девушки.

     — Тише ты, ничего не понимаешь.

     Андрей потряс рукой, будто бы пытаясь её стряхнуть. Вместе с его рукой, сдвинулась лишь кисть Ани — запястный сустав проворачивался на месте, сохраняя тело девушки в неподвижности.

     — Аня имеет в виду не сборы вещей, а моральную готовность к поездке, — рассеяно пояснила Татьяна. Она стояла у забора, держа в руках небольшой блокнот и переводя взгляд с него на чемоданы в открытом багажнике. Мария по очереди открывала каждый из них, проверяя и перепроверяя сложенные вещи. Виктор и Станислав тихо переговаривались, стоя у машины. Алексей расслабленно стоял, привалившись к капоту своего автомобиля.

     — Точно, — обрадованно подтвердила Аня, — и раз уж мы говорим о сборах, что вы с собой прихватили для самообороны?

     Мария подняла руку, показывая, что занята. Андрей осторожно подцепил пальцем занятой руки правый рукав, показывая Ане причудливый браслет. Тот состоял из нескольких металлических пластин, каждая — по десять сантиметров длиной. В нём не было никакой эстетики — пластины выглядели, будто их попросту откуда-то вырезали и лишь слегка обработали, ошкурив и заполировав острые края.

     — Бронеавтомобиль Пантера, — Андрей указал подбородком на самую верхнюю пластину, — дальше, по часовой — Ми-24, Т-80, малый патрульный катер "Фарватер". Хватит минут на десять-пятнадцать.

     Мотнув головой и оторвавшись от чемоданов, Мария потянулась к поясной сумке, перебирая бумажные прямоугольнички фотографий внутри.

     — Так, у меня по три фото точки экстренной эвакуации около Нерюнгри, три — площадка около Новороссийска. Не дай бог ими воспользоваться, к слову — меня уже предупредили, что шмонать будут на всё — от биоагентов, до мозгомоев.

     Половина присутствующих одновременно скривилась: проверки на психические воздействия или были потрясающе нудны и убивали кучу времени, или включали в себя уже государственных мозгомоев — сомнительное удовольствие что в одном, что в другом случае.

     — Постараемся не рисковать понапрасну, — высказалась Татьяна, задумчиво изучая свои собственные руки. Аня повернулась к сестре.

     — А у тебя как?

     Татьяна задумчиво склонила голову набок, словно бы прислушиваясь к ощущениям. Сделала короткий жест рукой. В её ладони вспыхнуло длинное копьё из чистого света. Она взмахнула рукой, выписывая древком восьмёрку, и тут же копьё исчезло, истаивая в воздухе.

     — Всё в полном порядке.

     — Ну смотри, — Аня, все ещё висящая вниз головой, задумчиво прищурилась, — я проверила твои руки ещё вчера, всё в полном порядке, да и система маскировки держится нормально — по крайней мере, симуляция сканера ничего не заметила. Но как с твоими генераторами — не знаю, не трогаю.

     Андрей снова потряс рукой:

     — Слезай, не хватало мне ещё головной боли в середине дня.

     Аня недовольно нахмурилась, но оттолкнулась, изворачиваясь в воздухе и приземляясь на землю. Золотое свечение вокруг Андрея угасло, и он с облегчением тряхнул затёкшей рукой.

     — К слову о голове, — Станислав внимательно оглядел своего сына и перевёл взгляд на подошедшую к нему Татьяну, — Андрюша, Таня, таблетки с собой?

     Андрей молча кивнул. Татьяна задумчиво нахмурилась.

     — Не думаю, что они понадобятся. Боли начинаются лишь после долгой работы или чтения — вряд ли я буду заниматься именно этим.

     — А ещё от смены давления, температуры, недосыпа и информационной перегрузки, — перечислил Станислав, загибая пальцы, — так что, дорогуша, не порти себе отдых зря.

     — Кстати, да, — Аня кивнула, обходя сестру по кругу, — правда. Эту дрянь кошмарно сложно локализовать. Возникнуть может от простого чиха. Или не возникнуть, даже если ты будешь вкалывать по двадцать часов. Так что лучше поберегись.

     Татьяна мягко улыбнулась, поднимая руки перед собой.

     — Я всё взяла. Нет причин волноваться.

     — Ну, отлично, — Виктор выступил вперёд, оглядывая стоящую перед ним молодёжь, — я всё ещё думаю, что это дурацкая идея, но раз собрались — давайте ехать, рейс через четыре часа.

     — Чур, я с дядей Лёшей!

     — Чур, я... Маша, блин! Так не честно!

     Маша обиженно надулась. Аня вскинула в воздух кулак, отплясывая на месте. Алексей покачал головой и открыл пассажирскую дверь спорткара. Виктор недовольно сверлил взглядом машину своего друга. Станислав усмехнулся в усы:

     — Аня, ты ничего не забыла?

     — М-м? — Девушка озадаченно моргнула. Он указал пальцем на открытое окно второго этажа, откуда она выскочила пять минут назад. Девушка неверяще вскинула руки.

     — Серьёзно?

     — Сейчас что, лето на дворе?

     Она обиженно заворчала, но повиновалась, направившись к дому. Воспользовавшись общим отвлечением, Виктор подошёл к автомобилю Алексея и презрительно оглядел его — от капота до багажника. Затем с самодовольным видом пнул по шине. Алексей раздражённо наблюдал за этим с водительского сиденья.

     — Хорошая машина, — щедро бросил Виктор, — и сколько стоит?

     — Миллион. И я столько же раз тебе об этом говорил. Совсем мозги пропил, болезненный?

     Виктор важно покивал, словно бы услышав только начало фразы.

     — И что, наличкой выплатил?

     — Ой, да иди нахер! — рявкнул Алексей, раздражённо сжимая рулевую колонку. — Да, в кредит взял! Что тебе надо?! Иди, дятел хренов, в лес, и в сосну долбись!

     — В креди-и-ит, — протянул Виктор, вкладывая в голос всё возможное презрение, — Лёха, в твоём возрасте кредит на собственный дом берут, чтобы на пенсии где жить можно было. Или на семейный автомобиль. Или... Но не спортивку же, Лёха! Что за ребячество, Лёха?

     Алексей скрипнул зубами. Медленно выдохнул. И внезапно спросил:

     — Витя, помнишь Джеймса Бонда? Ну, того парня из американских фильмов.

     Виктор озадаченно моргнул. Осторожно подтвердил:

     — Ну да.

     — Короче, — Алексей наклонился вперёд, — он работает на секретную контору, верно? Так же, как и я.

     — Ну да, — снова согласился Виктор.

     — Ему дают всякие крутые приборчики вроде лазеров в ручках. Так же, как и мне. Он ликвидирует всяких разных злодейских врагов страны — как и я. Верно?

     — Ну, верно, — Виктор неуверенно переступил на месте, не понимая, куда клонит его друг.

     — Вот только у него есть бабы, шикарные тачки и вечеринки в особняках, а я всё гребанное время метаюсь по России как взбесившийся енот, от одного мудака к другому! Так что заткнись, и дай мне почувствовать себя сраным Бондом хотя бы процентов на двадцать!

     Виктор слегка пошатнулся от эмоционального напора. Задумался, подбирая ответ. И неуверенно кивнул головой, признавая твёрдость аргумента.

     — Ну... Ладно, может, ты и прав.

     — Я прав, — мрачно подтвердил Алексей, — а теперь, свалил от машины, грёбанный неудачник. Краску поцарапаешь.

     Подавившись оскорблением, Виктор продемонстрировал ему фигу и гордо развернулся к нему спиной, уходя к машине Станислава.

     Аня запрыгнула на переднее сиденье и укоряюще посмотрела на Алексея.

     — Дядь Лёш, ну что вы снова ссоритесь?

     Алексей покосился на девушку и самодовольно хмыкнул.

     — Это мужская дружба, дорогуша. Ты не поймёшь.

     — Мужская дружба заключается в постоянных оскорблениях? Странная вещь.

     — Она заключается в том, — пояснил Алексей, — что в бою мы прикрываем друг другу спины. А в быту грызёмся, выясняя, кто из нас самый крутой старый перец.

     Аня хихикнула, прикрывая рот рукой, и сразу же нахмурилась.

     — Что-то это не слишком здоровое занятие.

     — Жить вообще вредно, — с видом заправского философа кивнул Алексей, — от этого умирают.

     — Ой, ха-ха! — Аня лишь закатила глаза. — Как будто я не слышала этого раньше!

     Спустя несколько минут оба автомобиля выехали на асфальтовую дорогу, ведущую к выезду из городка. Мимо мелькали однотипные коттеджи, голые стволы берёз и редкие магазинчики — те, в которых можно было найти всё, что угодно: от хлеба и молока, до грабель или надувного матраса. Чуть вдали тянулась серая плёнка далёкого озера. Летом туда ходила купаться немногочисленная ребятня.

     Маша смотрела в окно, опираясь лбом на стекло автомобиля. Сидящая по её левую руку Таня снова читала книгу, недовольно отмахиваясь от возражений Андрея. Дядя Виктор на переднем сиденье и её папа о чём-то тихо переговаривались.

     Они проехали мимо пропускного пункта, показав хмурым постовым пропуска и бумаги. Проехали под открывшимся шлагбаумом, отделяющим территорию военного городка от выезда на общую дорогу.

     Поморщившись, Маша отодвинулась от стекла автомобиля. Если асфальт в городке был гладок и всё ещё чернел следом недавней укладки, то основная дорога, ведущая в Нижний Новгород, была заметно хуже, заставляя стекло заметно вибрировать с каждым проеханным метром. Так было везде — жители военных городков жили если не в роскоши, то явно куда лучше, чем простые граждане. Частично это объяснялось тем, что нынешнее правительство опиралось на армию — мягко говоря. Говоря прямо, прыгало по щелчку генерального штаба. Задобрить простых солдат и сорвавшихся, куда более капризных, несмотря на годы тренировок и муштры, отработать новые практики градостроения — проект Улучшенной Городской Среды сначала задействовали именно в военных городках. Теперь же он постепенно расползался по крупным городам, цифровые элементы всё плотнее врастали в жизнь обычных людей. Электронные паспорта, электронные кошельки, электронное всё, включая даже школьные дневники. Вездесущие камеры и системы распознавания лиц, бум дешёвой вычислительной техники, планшетов, компьютеров и телефонов... Слух о том, что всё это один огромный проект спецслужб, направленный на полный контроль над информацией, давно уже граничил с правдой. Жители старых хрущёвок, сменившие стационарные телефоны на новомодные мобильники, электронные табло вокзалов, висящие на фоне облупившейся штукатурки, — всё это составляло причудливый контраст, словно водитель старой, побитой жизнью машины, ориентирующийся по городу при помощи навороченного навигатора.

     Автомобиль дяди Лёши промелькнул мимо них скоростным алым пятном, тут же удаляясь в сторону горизонта — он некоторое время проедет на максимально допустимой скорости, а потом остановится, дожидаясь их. Машина мелькнула так быстро, что она даже не успела помахать Ане.

     Тихо играла колонка: старый советский рок, который любили слушать папа и дядя Виктор. Голоса мужчин на его фоне стали громче, превращаясь из тихого гудения в разборчивую речь.

     — …и вот, значит, летим мы посреди грозового фронта. Штаб говорит — вражеские ВС в зоне не обнаружены, готовьтесь десантироваться. Я такой — ладно, ребятушки, захватить укрепрайон имперцев и обеспечить безопасность заложников, всё правильно? Они мне — да, цели те же. Тут нас так... Хр-р-р-енась!!! — Виктор хлопнул руками, демонстрируя масштаб события. Папа согласно покивал головой, не отрывая взгляд от дороги.

     — Тряхнуло так, что я чуть зубы по десантному отсеку не раскидал. Затем, короче, по внутренней связи пилот мне говорит: ребят, мы, кажется, в дерьме.

     Виктор фыркнул.

     — Я ему говорю, братан, тут промежуточных ситуаций быть не может. Мы или в дерьме, или мы не в дерьме, или мы скоро будем в дерьме. Он мне — посмотрите в левый иллюминатор. Я смотрю — а там движок пылает как чучело на масленицу. Да, говорю, мы по уши в дерьме. Спрашиваю, дотянем ли? Он отвечает, что хренушки, в грозу вляпаемся раньше, и тогда нам всем хана. Или рванёт, и нам тоже хана. Я понимаю, что если сейчас ничего не сделаем, приземлится-то мы приземлимся, но не факт, что целиком, а не в виде фарша. Говорю ребятам: народ, такси в утиль, высаживаемся и идём пешком. Хватаем пилотов — благо ресурса парашютов хватает, открываем рампу и вываливаемся к чёртовой матери оттуда. Висим на стропах как перепившие утки, спустя секунд десять самолёт влетает в грозовой фронт и разлетается на куски. Хорошо, что никого осколками не задело. Сели в тридцати километрах от зоны высадки, тут же влетели в местную узкоглазую полицию, перестреляли всех к чёрту, и рванули к концлагерю. Пилоты с нами — у них кое-какой опыт пострелушек был, а трофейных стволов от полисменов достаточно было. Подходим — там уже наша артиллерия хреначит, вот только без толку почти — пушки старые, большинство ещё союз застало, а эта стерва, как её там...

     — Тон-Ли-Та, — подсказал папа.

     — Точно, — согласился Виктор, — Так вот, эта стерва снаряды кусками земли блочит — они по баллистической траектории на пределе дальности шли, и натыкались прямо на эти стены. Тут мы бьём им в тыл, с ходу вышибаем местных из зоны тюрьмы и казарм. Там было несколько масок, но на них невесть откуда свалились парни из разведки, выбили за несколько минут. Получился паритет — Тон-Ли-Та бы, возможно, и дала нам просраться, но отвлечься от артиллерии она не могла, иначе бы весь оставшийся персонал на клочки порвало, в их зоне контроля герметичных укрытий и не было почти, создать их опять же не успела. Окопы против ОДБ хрен помогут — в любом случае прожаришься как кура-гриль. Мы, с нашей стороны, тоже были заняты, обороняли спасённых курсантов, всё же это было главной целью, а не свой личный счёт повышать. Из штаба приказ — держите район, к вам прорываются мотопехота и танки. Разведка уже куда-то свалила к тому времени, думаю на Рейд Отморозков, он как раз в то время шёл. Ну, сидим мы, значит, вместе с кучей пленных масок чуть ли не со всего света, на разной степени промытия мозгов, и вяло постреливаем в имперцев. Почему вяло? У этих козлов остался в живых аэрокинетик. Слабый, но выкурить мне их оттуда не давал. Большинство пленных с нами объединились — тот лагерь был чем-то вроде приёмного пункта, там долго не задерживали. В конце концов, вышли наши, Тон-Ли, вместе с выжившим персоналом свалила подальше, мы обеспечили безопасность зоны и заключённых. Тех, кто хотел, отправили по странам, там, в основном, Корея и Япония, остальные или к нам, или к красным ушли. Повезло, что в то время элитное крыло огребало от генерала, поэтому среагировали они поздно — когда мы уже давно свалили, предварительно засрав место минами. Вот такие вот дела. Как-то даже не верится, что всё это меньше чем за пару недель произошло.

     — Я ничего такого рассказать не смогу, — Станислав Сергеевич пожал плечами, не отводя взгляда от дороги, — Мы, в основном, сидели в штабе и орали друг на друга до посинения. Всюду бардак, подразделения в полнейшем раздрае, некоторые одарённые индивиды на местах умудряются ротой в трёх соснах заблудиться, авиаразведка настолько в плачевном состоянии, что порой приходилось отправлять первого попавшегося под руку летуна с фотоаппаратом.

     Виктор улыбнулся.

     — Всё ещё не так хреново, как учения "Запад 99".

     — Ох, — Станислав поморщился. — Не напоминай мне об этой феерии безалаберности.

     Маша поморщилась, роясь в карманах и доставая тонкий провод наушников. Эту байку она слышала уже давным-давно.

     Включив проигрыватель и положив телефон на колени, она расслабленно прикрыла глаза, откидываясь на спинку сиденья. В ушах мелодично наигрывала музыка — выступления новой корейской группы...

     — ...ша. Маша, проснись!

     Она открыла глаза и помотала головой.

     Их автомобиль стоял на большой, но полупустой парковке, за которой угадывалось здание аэропорта. Позади можно было разглядеть ещё один контрольно-пропускной пункт, периметр, огороженный привычным забором с колючей проволокой. К входу в аэропорт вела асфальтовая дорожка, находящаяся под прицелом камер.

     — Горазда ты спать! — Аня солнечно улыбнулась ей и протянула руку, помогая подняться. Она была в машине одна — все уже вышли, собираясь у открытого багажника. Маша подняла палец, пряча телефон и наушники в карман, и приняла протянутую руку, выбираясь из машины и вставая на ноги. Прохладный весенний ветер забирался под куртку, заставляя её вздрагивать.

     — Боже, я что, снова отрубилась, и никто мне не сказал?

     Станислав поднял чемодан протестующей Татьяны:

     — Тебе это пригодится, поверь мне. На самолёте летать — это не скакать через полстраны туда-сюда.

     Маша недовольно нахмурила нос, но промолчала. Аня улыбнулась, потянув её за руку в сторону аэропорта.

     — Америка, — по привычке ворчал Виктор, тяня за собой чемодан, — сдалась вам эта Америка, тоже мне. И у нас не хуже, знаете ли...

     — У нас не хуже, — подтвердил Андрей, — у нас по-другому. И у них по-другому.

     Всё ещё хмурая Татьяна раздражённо покосилась на Станислава:

     — Не было никакой нужды брать мой чемодан.

     — Э, нет, — Виктор важно поднял палец вверх, — это традиция. Сопровождающие несут вещи улетающих.

     Устало выдохнув, Татьяна покачала головой.

     — В жизни не слышала о такой традиции.

     — Вполне возможно, — Станислав Сергеевич самодовольно фыркнул, — Витя её только что придумал... Доча, Аня, другая дверь.

     — Возможно, — Виктор самодовольно кивнул, распахивая двери, ведущие вглубь здания аэропорта, — возможно, и придумал.

     Андрей усмехнулся и покачал головой. Татьяна сложила руки на груди и недовольно нахмурилась.

     Последовавшие за этим полтора часа были наполнены ожиданием. Сначала — ещё одной нудной проверкой, когда служба безопасности вдумчиво сканировала багаж и осматривала каждый кармашек. Марию проверяли на наличие неодобренных фотографий, Андрея — на неуказанные в документах части военной техники. Судя по взглядам, бросаемым сотрудниками службы на Татьяну, те были не прочь или вовсе запретить девушке выезд, или отправить её в чужую страну буквально без рук, оставив протезы у себя. К счастью, личная подпись генерала Трифонова охлаждала пыл даже самых ретивых.

     После потянулись минуты ожидания рейса, проведённые в небольшой столовой, спрятавшейся на третьем этаже здания. Немногочисленные самолёты за окном гудели двигателями. Стёкла порой тряслись, провожая взлетающий борт. Беседы постепенно сходили на нет, вырождаясь в скучающее, тягучее молчание. Наконец, подошло время вылета.

     — И помни, — наставлял Андрея Станислав Сергеевич, — ты у нас в семье отвечаешь за логику. Следи за егозой, никуда не вляпывайтесь, способности не демонстрируйте, не лезьте, куда не следует, не болтайте с теми, с кем не положено, и берегите себя.

     — Конечно, пап, — Андрей серьёзно кивнул. — Буду следить.

     — Маша! Слушайся брата и никуда не лезь. В случае опасности — немедленно сваливайте оттуда. Не давай этим двоим закиснуть где-нибудь в углу, это тоже важно. Тебе всё понятно?

     Маша закатила глаза и шагнула вперёд, обнимая отца. Андрей повторил за ней.

     — Таня, — разобравшись с детьми, Станислав повернулся к ней, — следи за ними обоими. Поменьше читай, побольше внимания на реальный мир.

     Татьяна вздохнула, массируя висок:

     — Мне не двенадцать лет, Станислав Сергеевич.

     — Это по паспорту, — Алексей выступил вперёд и ухмыльнулся, — в наших глазах? Всегда двенадцать.

     — Доннерветтер, — проворчал Виктор, по очереди обнимая каждого из них, — вы там, молодёжь, только не убейтесь, ладно?

     — Ты вечно преувеличиваешь, дядя Штайн! — Аня солнечно улыбнулась и расцеловала в щёки каждого из отъезжающих.

     — Ужасно жаль, что папа не смог приехать, — обратилась она к Татьяне, — но ты сама знаешь, дела и всё такое.

     — О, я прекрасно понимаю, — Татьяна перехватила её за руку и наклонилась к сестре ближе, — и поэтому, ты лично проследишь, чтобы вы оба не работали по двадцать часов в сутки. Двенадцать, максимум.

     Аня раздражённо притопнула ногой.

     — Таня, я не...

     — Я знаю, что вы не спите, — перебила её Татьяна, — уже четыре года как знаю, с самого первого импланта. Но это — не оправдание убивать свою жизнь на одну лишь работу.

     Спустя пару секунд меряниями взглядов, Аня фыркнула, но отвела глаза и согласно кивнула.

     Прокашлявшись, Алексей выступил вперёд:

     — Ладно, как единственный представитель конторы, повторяю ещё раз. У каждого из вас в плечо вживлён радиомаячок, все помнят?

     Мария кивнула и недовольно поморщилась, потирая место инъекции.

     — Он сидит в пассивном режиме, — продолжил Алексей, прохаживаясь перед стоящей напротив него троицей, — и заработает лишь в том случае, если ваши телефоны будут отключены дольше, чем на час, или если вы не будете выходить на связь каждые двенадцать часов. Так что звоним и заряжаем телефоны, не надо забывать про товарища майора. Товарищ майор пугливый пошёл, может много что устроить.

     — Боже, — простонала Мария, раздражённо пиная пол, — они опять? Я с таким не сталкивалась, даже когда в Африку гоняла.

     — Поверь мне, — Алексей раздражённо хмыкнул, продолжая ходить из стороны в сторону, — поверь, если бы не мои связи, хрен бы эти параноики вас хоть куда-то допустили, личная подпись генерала или нет. Повезло, что мы с одним товарищем вместе шесть лет назад в Эритрее торчали... Но ладно, отвлёкся. Короче, всё ясно?

     — Так точно, — Мария вытянулась на месте и щёлкнула каблуками. Её отец усмехнулся в усы и отвёл взгляд.

     — Поняла, — Татьяна бросила взгляд на своё плечо и осторожно провела рукой по месту укола.

     — Так точно, — откликнулся Андрей, опуская руку на пояс. Спустя пару секунд молчания он посмотрел в сторону коридора, ведущего к входу в самолёт.

     — Ну что... Всё, что ли?

     — Похоже, — хмуро подтвердил Виктор.

     После ещё одного, краткого прощания, Андрей выдохнул, поднимая чемодан, и направился к выходу. Татьяна и Мария последовали за ним. Прямо у двери, ведущей в длинный коридор, на другом конце которого располагался последний пропускной пункт, Мария вдруг затормозила, оставила чемодан и бегом устремилась назад, налетая на Аню, целуя её в щёку и тут же бросаясь обратно. Аня звонко рассмеялась ей в след. Виктор закатил глаза. Двери закрылись, отсекая уехавшую троицу от помещений аэропорта.

     — Вот только все собрались, и уж тут же снова разбежались. И куда только разбежались? — пожаловался Станислав Сергеевич. — Ну что за поведение такое, шебутное?

     — Друг мой, ты сейчас говоришь как столетний дед. Где тот молодой раздолбай, которого я знал в девяностых? — Алексей насмешливо хекнул, пихнув старого товарища в плечо.

     — Его похоронило под грудой отчётов, — недовольно ответил Станислав Сергеевич.

     — Ну вот хватит! Хорош с этим нытьём, — он раздражённо постучал носком ботинка по стеклянной панели, — что ты ожидал? Что дети будут с тобой до старости хвостиком ходить? Пусть хотя бы немного перебесятся.

     — Я знаю. Но всё это мне до сих пор не нравится. Отправляем трёх специалистов невесть куда, в чужую страну и без прикрытия. Просто потому, что им так захотелось? Мне уже Фролов, который Северный Военный Округ, высказал, что мы совсем охренели. И знаешь, я с ним согласен — семейные связи это одно дело, но тут мы на самом деле все границы переходим — если бы не генерал и Мира, хрен бы что получилось.

     — Фролов? — Виктор нахмурил брови, вспоминая. — Это который Алексей Александрович? Скажи, чтобы шёл на хер и не оглядывался. Как он своим курсантам выпускной бал устраивал на казённые деньги — это нормально и политика повышения лояльности. Как дочь в ленинградский политех протащил — так тестирование неправильно провели. Но как мы у детей на поводу пошли, так сразу поднял голову и начал булькать. Пусть ещё попробует докладную написать, ага! Я сам ему напишу. И про бал, и про дочь, и про то, как он шесть лет назад себе курсанта у центрального увёл, тварь такая... Старый хрен!

     — Сказал старый хрен, — включился Алексей. Виктор раздражённо оскалился, щёлкая протезом. Алексей привычно проигнорировал его гнев, и Виктор продолжил ворчание:

     — Много ли знает этот мудак? У него-то с детьми всё в порядке, ни одного сорвавшегося. А мы их с детства воспитывали. Я прекрасно знаю, что бывает с Машей, если её заставить делать одно и то же. Крыша у девчонки ехать начинает, вот что. А до её смены в Тихоокеанской Республике ещё месяц ждать — там-то впечатлений полно, Китай скучать не даёт. И что, этот месяц сидеть на заднице и ждать, пока она не доведёт себя окончательно и не въедет куда-нибудь в проблемы полным ходом? И так уже на каждом выездном проекте мотается.

     — Это всё потому, что у нас не армия, а бардак, — после того, как дети ушли, Станислав прекратил сдерживаться и дал волю своему раздражению, начав привычно ворчать на всё вокруг. Аня стояла чуть в стороне и молча наблюдала за разговором старших товарищей.

     — Ну да, — согласился с ним Виктор, — бардак. Но что ты хочешь? Люди не по расписанию срываются. Вот и включаем в состав не солдат, а не пойми что — вчера сорвал экзамен в консерваторию, сегодня вступил в ряды доблестной и непобедимой, и так с каждым, а у каждого — свои тараканы. Не, конечно можно выбросить пряник и херачить только кнутом, но посмотри на наших дражайших соседушек и сосчитай, сколько раз Янгбан обосрался с дезертирами?

     — Больше, чем ты знаешь, — откликнулся молчащий до этого Алексей, — Витя прав, к слову. Я уже лет десять слышу, как они там сорвавшимся охеренно мозги моют, но что-то почти половина действующего состава у них сидит по провинциям и давит тех, кто не промылся. В Тихоокеанской Республике чуть ли не сотня таких беженцев, кто смог свалить.

     — Хм, — Аня задумчиво переступила с ноги на ногу, не обращая внимания на редкие группы людей, спешащие к проходным у неё за спиной, — у американцев есть же какая-то супертюрьма, я слышала. Из которой ещё никто не сбежал.

     — Клетка, — подтвердил Алексей и завистливо вздохнул, — ещё одна причина, по которой они охренели. Серьёзно, что не так с этой страной? Три сильнейших сорвавшихся мира, сильнейший инженер...

     — Одна...

     — Одна из сильнейших, — Виктор и Аня произнесли эти слова хором, одновременно скрестив руки на груди. Алексей мотнул головой, но спорить не стал.

     — Ладно. Короче, есть Триумвират, есть Дракон, есть эта Клетка. А у нас что? У нас ничего, переступи черту и пристрелим.

     — Ну, это действенная угроза, — Станислав несогласно покачал головой.

     Выдохнув, Алексей мрачно повёл плечами, бросая раздражённые взгляды по сторонам.

     — В том то и дело, что черта-с-два. Посадить в тюрьму — это одно дело, это...

     Он щёлкнул пальцами в воздухе, подбирая слова.

     — Это законно, вот что я хочу сказать. Это как в старом мире, когда ты думаешь о пожизненном заключении, то ассоциируешь его с преступником, верно? Серийным убийцей там, педофилом, ещё кем. Но когда слышишь о том, что кого-то пристрелили на месте, то ассоциации немножко другие.

     — Так что, считаешь, что Мирзояна зазря прикончил? — Виктор раздражённо окрысился, делая шаг вперёд и зло щуря глаза. — Этот кусок говна был в сговоре с уродом, что свежих сорвавшихся в Китай толкал!

     Алексей холодно прищурился, одним лишь взглядом заставив Виктора отступить назад.

     — Я его прикончил и сделал это с чувством выполненного долга. Редко когда такое счастье выпадает. Но речь не об этом. Речь о том, что у любого нормального государства должны быть адекватные меры пресечения преступлений. Стрелять каждого виновного — это не прерогатива государства, это прерогатива банды. Согласен, никто не виноват в том, что нам не так повезло, как Штатам. Никто не виноват в том, что провинившаяся маска может просто выйти сквозь стену тюрьмы или гауптвахты и упереть, куда пожелает. Но чем больше мы опускаемся до таких методов, тем больше граждан начинает смотреть на нас именно как на банду.

     — Свежие новости, — Виктор самодовольно вскинул подбородок, — государство это и есть банда. Только... Следующая ступень.

     — Умница, — согласился с ним Алексей, раздражённо меряя его взглядом, — еще громче теперь об этом поори, чтобы все слышали. Правда-то это правда, но если затеять переворот в государстве это измена, то в банде — порядок вещей. Мира четыре месяца назад слила нам банду анархистов, например, которые хотели пролезть в Калачинский периметр. Хотели найти, осталось ли что там от вируса Единения.

     — Твою мать, — Виктор рефлекторно потёр бок, на который пришёлся удар когтей одного из мутантов Единения, — мы же там полтора года назад всё выжгли к чёртовой матери. А затем, как раз четыре месяца назад, всем миром добивали оставшихся тварей.

     Калачинск — небольшой городок неподалёку от Омска, полностью исчез с карты несколько лет назад, когда один из его жителей сорвался и тут же сошёл с ума, распространяя по городу вирус, превращающий людей в чудовищ. Сорвавшегося удалось уничтожить в первые часы, и это остановило распространение вируса, но последовавшая следом войсковая операция унесла жизни четырёх тысяч человек — твари, когда-то бывшие людьми, сохраняли остатки разума и стайные инстинкты. Выжившие скрылись в лесах вокруг города, продолжая размножаться уже естественным путём. Даже после финальной зачистки, периметр всё ещё продолжали охранять, выискивая малейшие следы уцелевших.

     — Тварей и этот отряд дебилов, да, — разведчик вздохнул, по-привычке проверяя крепление ножен на поясе, — пока вы поднимали шум в первый день, мы их накрыли. Но речь не об этом, речь о том, что чем сильнее мы давим на сорвавшихся, тем выше шанс, что кто-то из них решит надавить в ответ и посмотреть, как мы дёргаемся. Но... Короче, я уже задрался говорить. Проблема в том, Слава, что с сорвавшимися у нас никогда старой армии не выйдет. Никогда.

     Сделав паузу, Алексей раздражённо махнул в воздухе рукой. Станислав молча наблюдал за ним, скрестив руки на груди.

     — Просто потому, что маски, паралюди, сорвавшиеся — назови, как хочешь, это самодостаточные сущности, а не винтики в машине. Лиши простого человека денег, еды или свободы, и он подчинится. Лиши сорвавшегося — и он вполне может или отнять это обратно, раскидав всех, кто на пути, или начнёт отнимать это у простых людей, с тем же самым раскидыванием. Так что или мы превращаем людей в биороботов и лажаем на каждом втором, потому что надёжной и массовой технологии промывки мозгов не бывает, или остаёмся с ребятами, которым многое позволено, но у которых есть причина сражаться за государство, а не один лишь злобный политрук за спиной.

     Несколько минут, мужчины молча переглядывались друг с другом. Аня тревожно поджимала губы, выстукивая пальцем по руке один лишь ей слышный ритм.

     — По крайней мере, — заметил всё ещё хмурый Виктор, — у нас теперь есть мобильные телефоны. В любой момент позвонить можешь, а не так, как раньше, месяцами писем ждать.

     — Как будто этого достаточно, — Станислав Сергеевич покачал головой.

     — Да хорош! Ещё немного этого нытья, и у меня сейчас обострится радикулит, я начну ныть о том, что раньше трава была зеленее, пиво вкуснее, а люди были как люди, и не кидались лазерами из глаз. Сто раз уже такое обсуждали, ё-моё...

     — Эх, старичьё, — Аня закатила глаза, хватая Виктора и Станислава за рукава, — давайте, поехали. Заедем, что ли, в тот ресторан, на набережной? За мой счёт, я всё равно не ем.

     Виктор заворчал, но всё равно позволил ей себя увезти. Стёкла аэропорта снова завибрировали, встречая заходящий на посадку самолёт.

     Трифонов — один из тех, кто балансирует на грани между гением и безумцем. Равно как и я. Мы — люди идеи, готовые изменить мир под себя или погибнуть. Суть лишь в успехе. Победи мы, и нас провозгласят гениями. Проиграй — заклеймят безумцами. В этом нет ничего нового, так было до нас и, смею надеяться, будет после.

     Из личных бесед М. Хан с адъютантом, Д. Доу. Перехвачено службой внешней разведки 22 апреля, 2011 года.

     Дата: УДАЛЕНО.

     Местоположение: УДАЛЕНО.

     Просторный зал был ярко освещён со всех сторон, и от этого тени людей и предметов превращались в многомерные абстракции, разбитые множеством ламп, светящих с потолка. Большую часть зала занимал полукруглый стол на десять мест, выходящий на стену, полностью закрытую жидкокристаллической панелью. По белоснежному полу тянулись едва заметные, в волос толщиной, щели выдвижных панелей, а под потолком, не скрываясь, висели несколько камер.

     Сейчас на стене-экране была выведена карта Российского Директората и союзных стран — мешанина светящихся разными цветами точек, штриховок, наползающих друг на друга, и чёрных провалов зон активных периметров — пока что их насчитывалось всего три. Зона Спящего — практически ровный круг на территории бывшей Мордовии. Периметр Находка — нападение Симург в две тысячи шестом году. Калачинский периметр — самый маленький и едва заметный в масштабах страны. Несколько месяцев, и он полностью исчезнет с карты, уступая место новому кризису. Вяло вспыхивали предупреждающие огоньки: появления новых сорвавшихся, точки социального напряжения — от гражданских протестов до крупных автокатастроф, или пограничные стычки на границе с Китаем.

     Реки Лена и Алдан тянули за собой границы нового государства — Тихоокеанской Республики. Её отделение было спланированным шагом — беженцы из Японии, Китая и Кореи, волной хлынувшие на малозаселённый Дальний Восток, несли с собой свои, новые традиции и уклады, своё понимание того, как они будут жить. Вместо того чтобы замирять непокорных огнём и мечом, оттягивая силы с границы, командование, а вслед за ним и Совет Директоров решили ковать железо, пока горячо. Новорождённой республике дали широкую автономность в обмен на лояльность и военное сотрудничество. Решение, пусть и ударившее по престижу власти в первые годы, помогло стабилизировать обстановку на восточных границах. При всей автономии республики, она всё ещё во многом полагалась на Россию — как на войска, так и на промышленность. Вдобавок к этому, командование Восточным Военным Округом — собрание амбициозных офицеров, едва признающих Центр, получили практически всё, о чём мечтали. Из фрагмента огромной военной машины, они стали теми, кто основал Министерство Обороны новорождённой республики.

     На западе в границы прежней РСФСР вторгалась алая штриховка, заканчивающаяся лишь на линии Ленинград — Великий Новгород — Брянск — Воронеж — Ростов-на-Дону. Здесь начиналась зона влияния Совета Социалистических Корпораций — бывшей Красной Перчатки. Мира Хан, когда-то звавшая себя Рукавичкой, всего лишь за несколько лет смогла превратить разрозненных паралюдей в ядро мощной идеологической группировки, негласно стоящей за многими правительствами стран Восточной Европы. Идеология неосоциализма — гибкий и универсальный инструмент в руках прирождённого оратора, помогла ей набрать изначальных союзников, а ресурсы, полученные за помощь во второй гражданской войне, стали основой многочисленных предприятий, укрепляющих землю под ногами Союза Корпораций.

     Штриховка на карте страны говорила о том, что люди, живущие в этих областях, слушают Хан и готовы ответить на её зов, а органы государственной власти или симпатизируют неокоммунистам, или связаны с ними деловыми, родственными или иными связями. Можно было сказать, что эти области принадлежат Директорату лишь формально — на самом деле, там распоряжалась Мира Хан. Судьба, повторяющаяся во множестве стран Восточной Европы, — женщина предпочитала сохранять старые институты власти, гарантируя лишь лояльность к общему делу.

     Освещённая комната не пустовала — в ней проводилось редкое собрание директоров. Первый состав директоров — людей, во многом исполняющих обязанности министров, был набран ещё во время гражданской войны, когда генеральному штабу потребовались гражданские специалисты, способные навести порядок в разрозненной стране. Каждый из них был профессионалом своего дела — будь то директор тяжёлой промышленности, потративший большую часть своей жизни на управление Магнитогорским Металлургическим Комбинатом — крупнейшим заводом Советского Союза, или директор культуры, долгое время возглавлявший Мосфильм. Состав директоров со временем менялся, и за те пятнадцать лет, прошедшие со времени первого созыва, среди них остался лишь один его свидетель — директор экономического развития. Единственный сорвавшийся, обладающий способностью каждый раз выбирать наилучший вариант из двух предложенных. Ещё одним свидетелем первого созыва был генерал Трифонов — в отличие от собравшихся директоров, он предпочитал не сидеть за столом, а прохаживаться по полу, едва заметно отстукивая тростью по плитке. За его спиной, у выхода из помещения, дежурили двое охранников. Мужчины, полностью закованные в ониксово-чёрную броню, стояли практически не шевелясь и держа поперёк груди короткоствольные винтовки. Свет ламп отражался на плоских забралах, скрывая их лица.

     — Полагаю, собрание подошло к концу? — генерал развернулся к сидящим директорам лицом и отставил руку с зажатой в ней тростью в сторону. Мужчины и женщины, управляющие гражданской сферой Директората, тихо переговаривались друг с другом, листали распечатки отчётов или печатали на встроенных в стол консолях — все вопросы на повестке дня были рассмотрены, и теперь собрание близилось к завершающей части. Равномерный и привычный гул, прерывающийся лишь разрядами статики где-то за стенами комнаты, вдруг затих, сменяясь настороженной тишиной. Директор общественных отношений — Олег Растов, грузный мужчина с красным лицом и моржовыми усами, тяжело поднялся и опёрся руками на стул. Его коллеги заинтересованно оборачивались к человеку, нарушившему привычный порядок, он же стоял не отрывая от генерала взгляда маленьких чёрных глаз.

     — Собрание не окончено. Я хочу поставить под вопрос профессиональную компетентность генерала.

     Зал ожидающе загудел. Попытки утопить генерала Трифонова предпринимались часто, если не сказать регулярно — он всегда был человеком себе на уме, часто принимая на первый взгляд абсурдные, но всё же эффективные идеи. Существование пророков ещё больше обострило нужду в секретности. Даже помня тот факт, что Совет Директоров обязан Трифонову своим существованием, многие из его членов — людей, привыкших к уважению и власти, противились тому, что порой ими играют как марионетками.

     — Я вас внимательно слушаю, — генерал поставил трость позади себя, опираясь на неё сложенными руками, смотря на грузного директора с высоты своего роста — чуть ниже двух метров.

     Директор хмыкнул, переступая на месте и напоминая присутствующим дикого кабана, на территорию которого вторгся чужак.

     — Всем здесь известны... Тесные связи генерала с сорвавшимися Центрального Военного Округа, верно? — директор Растов обвёл своих коллег тяжёлым взглядом и раздражённо заворчал в усы. — Группа Штайна, в которой он сам, Кожевниковы, Фёдоровы, ещё сорвавшиеся и, конечно, Мира Хан, в которую Штайна и угораздило.

     В зале послышалось несколько смешков — история непрекращающейся семейной драмы, в которую с самого первого дня впутались Виктор и Мира, была популярна даже в высших эшелонах власти.

     — Так вот... Так вот! — Растов повысил голос, перебивая смешки и шум. — Я могу закрыть глаза на то, что этой группе достаются преференции. Я, можно сказать, это понимаю — у каждого есть слабости, особенно когда речь заходит о семье. Или о почти-семье. Но то, что произошло вчера, переходит все возможные рамки! По решению генерала, в обход нескольких инстанций было дано решение на выезд за границу: Кожевниковым Марии и Андрею, а так же Татьяне Фёдоровой. Каждый из них, если кому не известно до сих пор, сорвавшийся. Фёдорова и вовсе инженер, и была задействована в проекте Волнолом, благо, пройдя ментальную коррекцию по завершению. Как...

     Директор прервался, хватая ртом воздух. Трифонов с интересом ждал продолжения его речи.

     — Как вообще может глава нашей армии выдать разрешение на такое? Сразу! Без согласования с инстанциями, без официального утверждения; просто взять и подмахнуть бумагу?! Это неприкрытое пользование авторитетом в корыстных целях, вот это что!

     Закончив свою тираду, директор Растов тяжело задышал, переводя дух. Его лицо покраснело ещё больше обычного, а настороженный взгляд он не сводил с лица генерала. Его соседка — женщина чуть старше пятидесяти, повернулась к нему и с интересом спросила:

     — А куда выезжать-то?

     — В Америку! — бросил в ответ Растов в перерыве между вдохами.

     Зал загудел. В голосах собравшихся директоров можно было прочесть целую гамму эмоций — от сдержанного одобрения, до негодования или простого интереса. Лишь один из директоров — мужчина не старше сорока пяти, сидел на месте, не участвуя в разговоре и заинтересованно ожидая ответа генерала. Директор экономического развития Евгений Ефимов, всё ещё носящий титул самого молодого среди своих коллег, даже несмотря на пятнадцать лет работы в правительстве.

     — Что возмущает вас больше, Олег Викторович, — тон генерала был вежлив и спокоен, — то, что они получили разрешение на выезд, или то, что это разрешение было дано... Под тяжестью моего авторитета?

     Растов тяжело моргнул, снова переступил с ноги на ногу и крепче ухватился за лакированную спинку стула. Было неясно, опирался ли он на стул, чтобы сохранить равновесие, или же едва сдерживал желание метнуть мебель в генерала.

     — Я ещё и выбирать должен?! — он воинственно встопорщил усы, но наткнулся на вежливую заинтересованность и раздражённо дёрнул плечом. — Ну хорошо же. Не то, знаете ли, что у нас границы закрыты полностью — ездят и в Америку, ладно, пусть и по сотне в год. То, что все трое сорвавшиеся? Дело осложняет, но у ваших детишек мозги есть, каждый работает серьёзно, что по гражданской, что по военной специальности — не придерёшься. Я даже скандал с Кожевниковой, два года назад, вспоминать не буду, благо его всё же купировали. Так что может быть, может быть, им бы и позволили выехать, в награду за труды — с официальным гидом, распланированным рейсом и постоянным контролем, как правильно. А из-за вас эти сорвавшиеся будут бегать чёрт-те где! Без плана, без опеки — просто потому, что вы взяли и подмахнули эту абсурдную бумагу, едва её прочитав!

     — Распечатка разговора, во время которого и появилась идея поездки, легла на мой стол за полчаса до того, как Мария Кожевникова явилась в мой кабинет, — вежливо ответил генерал, — едва ли я... Подмахнул эту бумагу, не читая.

     Из горла Растова донеслось полузадушенное, сиплое рычание. Он ещё сильнее навалился на стул:

     — Замечательно! Значит, вы её читали! И что же дальше? Вы, генерал, вообще собираетесь хотя бы объяснить нам, что вообще это было? Семейственность? Ещё один из ваших планов? Почему я, директор общественных отношений, узнаю о таком послаблении для сорвавшихся из третьих рук?

     Остальные директора с интересом наблюдали за разгорающимся спором. Чаще всего такие стычки кончались ничем, но всегда существовал шанс, что тот или иной директор перегнёт палку и навлечёт на себя редкий, но сокрушающий гнев Трифонова. Судьба бывшего директора Здравоохранения, а ныне — заведующего одной из больниц Ростова, надолго осталась в памяти.

     — Есть первое, но в целом — второе, — Трифонов был всё так же невозмутим и продолжал стоять, опираясь спиной на трость. Его тёмная униформа контрастным пятном выделялась на фоне хорошо освещённых стен и потолка, окрашенных в светлые цвета.

     Директор Растов подавился собственными словами. Генерал продолжил:

     — Полагаю, все на прошлом собрании ознакомились с экономическим отчётом за две тысячи десятый год. В том числе и с той частью, что прогнозирует кризис перепроизводства и лавинообразный обвал экономики — в том случае, если мы не выйдем на новые рынки. Перепрофилирование производств с военного сектора на производство электроники позволило нам держать промышленность на плаву, но сейчас экономика страны не позволяет реализовывать электронику населению по ценам выше, чем себестоимость.

     — Ах да, — Растов зло прищурился, — ваша электроника.

     Он с отвращением стукнул пальцем по встроенному в стол монитору:

     — Совету Директоров уже пятнадцать лет, а никто из нас не имеет и не имел ни малейшего понятия, с кем вы заключили сделку, чтобы получить эти технологии, генерал.

     — Олег...

     — Что, Сергей? — Растов развернулся к одному из директоров — директору тяжёлой промышленности, и обвиняюще указал на него пальцем. — Скажи нам всем, Сергей! Ты ведь курируешь всю эту область — производство всех этих планшетов, компьютеров и чёрт-те знает ещё чего! Скажи нам, что все эти новые игрушки, всё это новое оружие и системы безопасности — этого не было при Союзе! Даже малейших предпосылок к этому не было! А раз так, значит это чужие технологии. За которые придётся платить всей...

     Директор прервался на полуслове. Генерал всё так же стоял на месте, но теперь, его трость была поднята в воздух, указывая в лицо мужчине. Тонкая, сделанная из тёмного материала, не похожего ни на дерево, ни на металл, трость превышала метр в длину, и в этот момент больше всего напоминала вскинутый меч.

     — Вы забываетесь, — сухо произнёс генерал Трифонов. Директор Растов дёрнулся, переводя взгляд с лица Трифонова на указывающую трость, и снова переступил на месте. На его лице проступили белые пятна, и он сел, утирая вспотевшую лысину.

     — Как я уже и говорил, — генерал опустил трость, — нам грозит коллапс экономики. Не спасают даже поставки электроники в страны Союза Корпораций, они слишком малочисленны. Самоизоляция, предпринятая нами в конце девяностых годов, дала время консолидировать ресурсы, но сейчас её время подходит к концу. России нужны рынки сбыта. Нужны новые союзники, готовые блюсти соглашения даже не из чувства долга — вполне хватит жадности и нежелания убить курицу, несущую золотые яйца.

     Прервавшись, генерал щёлкнул пальцами. Карта за его спиной расширилась, показывая весь земной шар, так же пестрящий множеством точек — показаний разведки и результаты анализа СМИ и новостных агрегаторов. Атлантический океан светился бледно-розовым. Побережные города граничащих с ним континентов тускло мерцали редкими красными огоньками, наиболее часто мигали города Африки, реже — Европы и уж совсем редко — Америки и Канады.

     — До недавних событий наиболее вероятным вариантом сотрудничества была Южная Корея, — Трифонов поднял трость, указывая на упомянутую страну, — прорабатывались варианты склонения страны к сотрудничеству при помощи провокации, фабрикации доказательств вмешательства Имперского Союза во внутренние дела страны. Рисковое предприятие — отношения, выстроенные на лжи. С другой стороны, Соединённые Штаты. Страна, лучше всех пережившая последствия Паракризиса. Минимальные гражданские жертвы, наибольшее количество паралюдей в прогосударственных организациях, как процентно, так и численно. Всё ещё функционирующая экономика. Запасной вариант — у нас нет точек соприкосновения, а значит, любые попытки соглашений обречены на закономерную подозрительность.

     — И вы разрешили эту авантюру... Для чего, чтобы найти точку соприкосновения? — спросил его молчащий до этого директор здравоохранения.

     — Точками соприкосновения будут заниматься другие, — генерал покачал головой, — это журналистское расследование будет лакмусовой бумагой. Я хочу знать, что думают простые американцы. Живут ли они прошлым Холодной Войны или готовы двигаться дальше? Хочу знать, как отреагируют на жизнь в Штатах наши граждане — от простых жителей, до молодой гвардии. Именно им чаще всего придётся контактировать с иностранцами, будь то Корея или Штаты. Мне нужна информация, даже в случае, если она окажется невостребованной. И эту информацию я получу.

     Директор Ефимов прокашлялся, привлекая внимание собравшихся в зале.

     — Генерал уже консультировался со мной по этому вопросу. Из вариантов: разрешить поездку или запретить, я выбрал первый. Поступайте с этим знанием как хотите, но я поддерживаю его решение как с точки зрения способностей, так и как политик — он всегда действовал в интересах России.

     Генерал оглядел притихших директоров и сухо кивнул.

     — Спасибо, Евгений. Совет окончен. Новые распоряжения будут ждать вас на рабочих местах.

     Гермодвери, перекрывающие выход из помещения, с тихим гулом начали растворяться, а едва слышный треск электричества за стенами утих, и волосы людей, проходящих мимо стены, уже не вставали дымом от статического поля. Генерал остался позади, опираясь на трость перед собой и смотря на карту мира, пестрящую многочисленными пометками. Лампы постепенно угасали, погружаясь в полумрак.

     Директор Растов выходил одним из последних. Он тяжело ступал по полу, отдуваясь и вытирая мокрую от пота лысину платком. Поравнявшийся с ним в дверях директор Ефимов вдруг сбавил шаг и повернулся к нему:

     — Когда всё только начиналось, мы думали что всё это — ещё одна хунта.

     Растов вскинул бровь и проворчал что-то себе под нос. Ефимов продолжил, перехватывая зажатую в руках папку.

     — Мы, первоначальный состав директоров, думали, что ничего не ново — амбициозный военный и его ближний круг устают от беспредела старой власти, от её неспособности решить даже самые банальные задачи и скидывают её с трона, чаще всего под восторженное улюлюканье толпы. После нескольких лет такой пьянки обычно наступает похмелье — военные или сами не справляются с тяжестью гражданских обязанностей, или их медленно вытесняют политики новой администрации, а старая гвардия уходит. В лучшем случае в почётную отставку и на пенсию, в худшем — в могилы. Цикл сделал круг и готов начаться заново, верно?

     Крякнув, Растов с отвращением уставился на мокрый носовой платок и осмотрелся, выискивая урну. К его сожалению, впереди и позади были лишь голые стены коридора — Совет Директоров собирался редко, и это вызывало практически конские меры безопасности, до такой степени, что даже сам Растов не знал, где они сейчас находятся.

     — Но что-то пошло не так, — проворчал он, косясь на своего коллегу.

     — Верно, — подтвердил Ефимов, — Трифонов предупреждал нас, каждого, что мы будем лишь управленцами, а не властителями судеб. Мы думали, что это простые слова. Оказалось, что нет, не простые. Он, действующий генерал, действительно управляет всей страной. И успешно управляет — насколько вообще приемлемо говорить слово "успех" в наши времена.

     — Или не он управляет, — зло возразил Растов, бросая недовольный и даже обиженный взгляд на своего коллегу, — думаешь, меня эти дети его волнуют, Евгений? Да не волнуют, поедут и бог с ними, благо большинство воспримут это как дурь начальства и успокоятся — Трифонову не повредит вести себя как человек, а не идеал ходячий. Чёрт, да я не удивлюсь, если это тоже часть его плана — успокоить коллег таким образом, снизить стандарты, так сказать. Меня другое пугает — что, если все эти слухи про Теневой Совет правдивы? Если это как сраная матрёшка — мы управляем страной, Трифонов управляет нами, а кто-то ещё управляет Трифоновым? Тебе не страшно так жить? Мне — страшно.

     — Ты забываешь, что я всю жизнь так, вслепую, — директор Ефимов покачал головой, — думаешь, моя сила мне подробно объясняет, что к чему? Нет, она просто отвечает — выбери вариант А, не Б, так будет лучше. Почему лучше? Не говорит. Мне что есть этот Теневой Совет, что нет, без разницы. Говорит, что лучше следовать за Трифоновым, я и следую. Пусть и рябит она сейчас рядом с ним постоянно — не знаю, что там инженеры его делают, но читать генерала всё сложнее и сложнее...

     — Всю жизнь, говоришь? — Растов тяжело вздохнул. — А что если мы так поставим на него и прогорим — полностью прогорим, а? Ненавижу эти игры в лотереи, и дураков, что в них играют, тоже ненавижу. А теперь сам в их сапогах оказался.

     — Если мы прогорим, — директор Ефимов вдруг задумался, — то... Прогорим, и всё тут. Раньше надо было решать, а теперь? Следуем распоряжениям, что иное-то остаётся?

     Он прошёл в двери, ведущие к выходу из коридора. Директор Растов остался стоять на месте, проводя спину своего коллеги взглядом. Когда двери закрылись, Растов переступил с ноги на ногу, и вдруг плюнул на пол, выругавшись — горько и зло.

     * * *

     — Вроде бы я ничего не забыла. Я ведь ничего не забыла?

     — Возможно, здравый смысл?

     — А он у меня вообще был?

     Андрей согласно кивнул. Татьяна улыбнулась, прикрывая рот рукой, а Мария, только что беспокоившаяся о том, не оставила ли она чего дома, прищурилась и мотнула ногами, с нетерпением смотря в окно самолёта.

     Самолёт, на котором они летели, направлялся в Ленинград — город, ставший официальной столицей после падения Москвы. Официальной — потому что, пусть там и проводились редкие дипломатические приёмы и встречи, управляли страной вовсе не из него. Совет Директоров предпочитал кочевой метод управления, перемещаясь от одной проблемы к другой, по всей стране. Нельзя было сказать, что каждый из них проводил свою жизнь в разъёздах — Директор Культуры предпочитал оставаться в Ленинграде, выезжая лишь на встречи, требующие его непосредственного участия. Директор общественных отношений наоборот, метался из города в город, лично наблюдая за решением многочисленных конфликтов или выступая перед людьми, снижая общественное напряжение. Не стоило, впрочем, думать, что приезд директора был сродни прилёту волшебника на голубом вертолёте, зачастую они лишь купировали последствия происшествий, а не решали их целиком. У страны банально не хватало ресурсов на то, чтобы осчастливить всех и каждого и порой, решение проблем в Российском Директорате напоминало завешивание старых, разваливающихся домов декоративными экранами, на которых были изображены красивые и яркие фасады.

     Путешествие в Ленинград было милосердно коротким — всего часа полтора. К сожалению Татьяны, надолго задержаться им не светило — самолёт в Америку отправлялся через час, поэтому приобщиться к высокой культуре города им не удалось. Мария, решив хоть как-то скрасить эту неприятность, выудила из рюкзака ноутбук с кучей фотографий на жёстком диске, и в меру своих сил принялась рассказывать о достопримечательностях. Скоротав, таким образом, время до следующего рейса, они вновь устроились на местах в самолёте. В отличие от предыдущего, народу было существенно меньше — человек десять, на всё огромное пространство салона. В основном — представители дипломатических служб, и парочка таких же туристов из тех, кто жаждал острых ощущений, а не курортов Югославии, Грузии или Украины. Туризм ограничивало не столько влияние зловещих спецслужб, сколько разница в подходах между армией РД и Протекторатом. Многие люди всё ещё не доверяли сорвавшимся. В России они либо находились на контроле государства, либо были членами Союза Корпораций — общества паралюдей, выросшего из Красной Перчатки. В Америке же преступник мог спокойно снять костюм, превращаясь в законопослушного гражданина, и местные власти ничего с этим сделать не могли. Именно из-за этого страны, построенные по принципу Протектората, вызывали у граждан плохо скрываемое подозрение вперемешку с открытым отрицанием подобного строя. Как, считали они, вообще можно существовать в стране, где государство не собирается нормально контролировать сорвавшихся, допуская существование целых преступных организаций, множества независимых команд и одиночек, да ещё и, вдобавок, не карающих за несанкционированное применение суперсил с должной строгостью?

     На самом деле, конечно, в таком строе людей были и свои преимущества, которых жёстко структурированная армия РД была лишена. Вот только в попытке убедить себя, что в жизни им достался лучший кусок, люди часто закрывали на это глаза, предпочитая смотреть на всё в чёрно-белом варианте. Так было легче.

     На этот раз полёт был куда дольше — перелёт до Нью-Йорка занимал десять часов, а после этого — ещё три часа на перелёт до Броктон-Бэй. Часы тянулись медленно — сначала Мария, вытребовавшая себе место у окна, тихо дремала, опираясь на подлокотник. Андрей тихо шуршал страницами старых конспектов. В отличие от сестры, у него не было почти никакой возможности потренироваться в английском после курсантского училища. Да и вообще, обучение английскому языку было скорее отголоском холодной войны — в последние годы преподавание иностранных языков смещалось в сторону Азии — китайский, как язык наиболее вероятного противника, японский или корейский. Татьяна опиралась на его плечо, щуря глаза и внимательно читая страницы, исписанные мелким, убористым почерком. В отличие от Андрея, для которого учёба языка была лишь шагом к сданному на отлично предмету, Татьяна с детства увлекалась фильмами и литературой из других стран, жадно собирая обширную коллекцию книг, фильмов и аудиозаписей. Для неё иностранный язык был способом общаться с культурой напрямую, а не через кривое зеркало — переводчика.

     Мария проснулась лишь к обеду — ничего особенного, но почему-то еда в самолёте всегда казалась более аппетитной, чем любая другая. Уставшая спать, Мария некоторое время пялилась в окно, а затем начала тыкать Андрея под локоть.

     — Ну хватит! Сколько ты их уже листаешь?

     — Угомонись, Белка, — Андрей раздражённо покосился на неугомонную сестру, — хочешь выставить себя дурой? Пожалуйста. Я же хочу освежить свои знания.

     Мария самодовольно фыркнула и надулась, преисполняясь важности.

     — Мне вот не надо ничего учить. В Тихоокеанской республике две трети язык знают.

     Татьяна, сидящая по другую сторону от Марии, нагнулась вперёд, поправляя очки. Её руки снова были скрыты длинными перчатками.

     — Прости, дорогая моя, но то, на чём вы говорите в республике, нельзя назвать английским. Это пиджин — жуткая смесь из русского, английского и языков азиатского региона.

     — Кьёги! — возмутилась Мария. Татьяна лишь тонко улыбнулась. Осознав, что она сбилась на японский, светловолосая девушка вновь сердито зафыркала. Вздохнув, Андрей взъерошил ей волосы и отложил конспекты в сторону.

     — Ну и что ты предлагаешь?

     — Элементарно! — Мария тут же извернулась в кресле, доставая из внутреннего кармана упаковку карт. — Я вызываю вас на инициативу!

     Андрей усмехнулся и покачал головой. Татьяна пожала плечами и поёрзала в кресле, устраиваясь поудобнее.

     — Хорошо же. По правилам дуэли, мы вправе выбрать сторону. Армия.

     Мария раздражённо прищурилась.

     — Ну хорошо же. Я играю Перчаткой. Начали!

     За карточной игрой прошло ещё несколько часов, и наконец самолёт пошел на снижение, а облачная завеса рассеялась, открывая аэропорт внизу. Мария тут же прилипла к окну и восхищенно присвистнула — и верно, ей было на что посмотреть. Аэропорт имени Джона Кеннеди был потрясающе огромным. Он с легкостью вместил бы в себя две или три площади ленинградского аэропорта, а количество самолётов, взлетающих, садящихся или стоящих у ангаров и стоек, превышало все разумные пределы. Крыши помещений аэропорта выглядели как белоснежные покатые крылья, а центральный терминал и вовсе походил на огромный самолёт-летающее крыло, вокруг которого было построен просторный комплекс.

     Дождавшись, пока самолёт приземлится, Андрей расстегнул ремни и встряхнулся, готовясь выходить. Доброжелательные бортпроводницы уже закончили свои речи, и теперь провожали немногочисленных пассажиров к выходу из самолёта. Снаружи ярко светило солнце — в городе начиналось утро.

     Он спустился с трапа и оглянулся, следя за своими спутницами. Как и всегда, Татьяна спускалась с нарочитой аккуратностью, придерживая перила передвижного трапа и сходя со ступени на ступень. Она даже не оглядывалась по сторонам, а наоборот, смотрела себе под ноги, полностью посвящая своё внимание спуску. Мария же наоборот, едва ли не подпрыгивала на каждой ступеньке, вертя головой по сторонам, восхищённо улыбаясь и каждые пару секунд привычно тянясь к груди — обычно там висел её фотоаппарат. В автобусе с широкими окнами на весь борт, ситуация повторялась — Татьяна сидела сложив руки на коленях и глядя в окно с выражением вежливого любопытства, Мария же с восхищением наблюдала за многочисленными самолётами, за терминалами аэропорта и небоскрёбами города вдали. Нельзя было сказать, что Татьяна скучала или ей были неинтересны виды — напротив, судя по её позе, замершей в неподвижности, девушка вся обратилась в зрение, посвятив все своё внимание новым видам.

     Основной терминал встретил их толпами людей и гомоном чужого языка. Энергетика толпы была настолько интенсивной, что Татьяна сбилась с шага, а Андрей привычно ухватил Марию за плечо, направляя девушку к очереди на проверку документов.

     Сотрудник аэропорта — загорелый мужчина лет сорока, оглядел стоящую перед ним троицу и хмыкнул, перебирая документы. Андрей нахмурился и произнёс, осторожно подбирая слова:

     — Что-то не так?

     Мужчина покачал головой.

     — Документы в порядке. Нечасто встретишь кого-то из России. Закрытая страна.

     Мария открыла рот, собираясь что-то сказать, но Андрей предупреждающе поднял руку, и девушка замолкла, недовольно хмуря брови.

     — Прибыли... В целях туризма.

     — Разумеется, — кивнул сотрудник, проверяя свои документы. Он дошёл до списка вывозимой электроники — мобильных телефонов, и остановился, вглядываясь в краткие описания характеристик.

     — Дорогие у вас игрушки, — произнёс он с нотой неодобрения, — осторожнее с ними, могут украсть.

     — Мы... Примем меры, чтобы этого не случилось, — Татьяна выступила вперёд и вежливо кивнула. Сотрудник таможни кивнул в ответ и вернул проверяемые документы, подбородком указывая на зону ожидания:

     — Ваш рейс через сорок минут. Ждите начала посадки, терминал А-четыре.

     Зона ожидания — ряд удобных кресел у широких панорамных окон, рядом с автоматами, продающими разнообразные закуски, был полон народу. Сидячих мест не оставалось, и поэтому трое предпочли остановиться у окна. Мария наблюдала за далёкими небоскрёбами, в очередной раз сожалея о том, что её любимый фотоаппарат остался в багаже, и фотографировала понравившиеся виды на камеру телефона. Татьяна наблюдала за висящим на стене телевизором — там шёл выпуск новостей. Андрей же привычно осматривал толпы народа — такое количество людей пробуждало вбитые в память инстинкты бойца Группы Быстрого Реагирования. Детский плач от семьи в десяти метрах слева. Ложная тревога — пятилетний ребёнок просто капризничал, а не впадал в истерику. Стайка подростков слева, пятнадцать метров — скорее всего, дети двух семейств неподалёку. Взрослые время от времени отрывались от беседы и обменивались с подростками парой фраз. Сотрудники службы безопасности и камеры — мало для такой толпы народа. Было ли это из-за того, что город находился под покровительством Легенды — одного из сильнейших героев мира?

     — Любопытно, — Татьяна отвлекла его от размышлений. Девушка повернулась к нему, одновременно указывая рукой на экран телевизора. Там были изображены кадры, на которых можно было видеть одного из героев Соединённых Штатов — судя по словам комментатора, его звали Бастион. По всей видимости, речь шла о том, что герой сорвался и оскорбил снимавшего его на камеру подростка, но такие истории Андрея не интересовали. Вместо этого он внимательно осматривал костюм героя — нечто вроде латных доспехов ярко-голубого цвета с алыми линиями по граням, закрытый шлем, всё так же напоминающий рыцарский. Сочленения прикрывало кольчужное плетение, а на груди была изображена эмблема рыцарского замка.

     — Неплохо, — решил Андрей, после нескольких секунд размышлений, — по крайней мере, лучше моих ожиданий.

     — Для того, кто носит рыцарский доспех, он слишком несдержан на язык, — с неодобрением заметила Татьяна, уделяющая репортажу куда больше внимания, — о чём ты, Андрей?

     — Доспехи, — он указал на героя и задумчиво прищурился, — сделано неплохо, не то, чего я боялся. Да, ущерб функционалу в пользу форме всё ещё есть, но посмотри: он явно на размер больше, чем положено — готов поспорить, что там есть подкладка из чего-то современного, вроде кевлара. Вообще, современные стали вполне способны держать огонь из малокалиберного вооружения, так что доспех не так уж бесполезен. Кольчужная защита суставов? Чуть хуже, но способна остановить, к примеру, нож.

     — Ага, — Мария обвиняюще указала на него пальцем, — ты что, ожидал трусы поверх штанов?

     Усмехнувшись, Андрей переступил с ноги на ногу.

     — Нечто вроде, да. А так, латы снизят мобильность, но из того, что я могу понять, роль у этого... Бастиона в авангарде, а там чаще нужна броня. А ты что думаешь, Маш?

     Девушка пожала плечами и всмотрелась в кадры с героем. Некоторое время она пристально изучала его, хмуря брови и перетаптываясь с ноги на ногу и, в конце концов, поморщилась, потирая плечо.

     — Цветовая схема — классная, красное на голубом хорошо смотрится. Но насчёт остального? Это ужас, такой наряд. Мечта любой ударной группы — сразу ясно, куда бить. Божечки, они что, все так ходят? Я просто не представляю, как с ними нормальные люди работают — это не только за своим отрядом следить, но ещё и смотреть, чтобы эту мишень на ножках в первом же столкновении не прикончили.

     — Протекторат действует командами сорвавшихся, а люди работают отдельно, — рассеяно пояснила Татьяна, отвернувшись от телевизора. Мария хмыкнула, все ещё нервно потирая плечо.

     — Ну тогда всё равно плохо — каждый из команды в своём доспехе — сразу ясно, против кого ты попал и кого бить первым. Даже Янгбан действует нормально — у всех одна униформа, а тут... Эх!

     Она махнула рукой.

     — Как фотограф, я в восторге, как... Мнэ-э, — она тревожно обернулась по сторонам и замялась, подбирая слова, — как гражданка Республики, я в ужасе, у нас такой жути нет.

     — А я думал, тебе супергерои нравятся...

     — Смотреть на них мне нравится, — Мария самодовольно фыркнула, — оказаться в их шкуре? Спасибо, я лучше набором смертника подорвусь, так проблем меньше.

     Ожидание самолёта и последовавший за ним полёт оказались сравнительно недолгими — всего лишь пара часов. Здание аэропорта в Броктон-Бэй было куда меньше, чем аэропорт Нью-Йорка, но всё так же полон народу. Три движущиеся ленты выгружали багаж многочисленных пассажиров, несколько магазинов и ресторанов предлагали возможным клиентам продукты, сувениры и блюда по грабительским ценам, а створчатые двери, ведущие к выходу, были раскрыты настежь и заблокированы, чтобы никто не тратил времени на их открытие. В толпе, бурлящей вокруг, можно было расслышать множество языков — от легко узнаваемой германской речи — дядя Штайн не забывал своих корней, до мягкого говора то ли французского, то ли итальянского. Проскальзывала и знакомый Марии корейский — группа возбуждённых туристов переговаривались между собой, обсуждая чуть ли не всё вокруг — от видов города, до цен в магазинах аэропорта.

     Пройдя ещё одну проверку, они наконец получили свой багаж и направились к одному из туристических автобусов. Татьяна слегка улыбалась — как на первой, так и на второй арке металлоискателя её протезы не подняли тревоги, а сотруднику безопасности, заинтересовавшемуся её перчатками, вполне хватило старой легенды о шрамах от ожогов, подкреплённых медицинским заключением.

     Рассевшись по местам в туристическом автобусе — вполне современной машине с мягкими креслами и климат-контролем над каждым сиденьем, туристы сосредоточили своё внимание на гиде — молодой и энергичной девушке лет двадцати пяти, увлечённо рассказывающей о славной истории города. История Броктон-Бэй начиналась с тех времён, когда его основал капитан Никсон, один из исследователей американского континента на заре его колонизации. В его честь был назван Капитанский Холм на западе города — место, со временем превратившееся в место семейного отдыха для любителей выезда на природу.

     Судя по словам гида, раньше город был преуспевающим портом, процветавшим за счёт мягкого климата, удачного расположения и источника пресной воды в подземном озере под городом. После появления паралюдей и последовавшего за этим удара по мировой экономике, мировая торговля пришла в упадок. Самые богатые и удачливые жители города смогли приземлиться на ноги, устремив свою деятельность в банковский сектор, или же, подобно корпорации «Медхолл», начали инвестировать в развитие технологий. Оставшиеся, те, кто зарабатывал деньги на торговле, остались у разбитого корыта — от простых докеров, до крупных инвесторов и владельцев доков на севере города. Последовавшее за этими событиями восстание докеров ещё больше усугубило ситуацию — то, что началось как мирный протест работников доков после снижения зарплат, переросло в гражданский бунт, в котором отметились и несколько различных сорвавшихся, решивших половить рыбку в мутной воде. Итогом этого столкновения стал затопленный поперёк залива сухогруз, мешающий пройти в порт чему-то, с осадкой больше рыбацкой шхуны. Теперь же город существовал исключительно на туризме, привлекая законопослушных обывателей сияющей силовым полем громадой базы Протектората, местной командой Новая Волна и, как следствие, обилием индустрии развлечений — от сувениров, до туров по базам Протектората и Службы Контроля Параугроз. Гид не обмолвилась об этом ни словом, но можно было легко догадаться о том, что менее законопослушных граждан привлекал обширный спектр сомнительных развлечений вроде наркоторговли, проституции и прочих противозаконных занятий.

     С энтузиазмом вывалив на головы своих подопечных вагон и маленькую тележку знаний о городе, гид посмурнела и подробно перечислила, что делать в городе категорически нельзя. Как оказалось, её речь почти точь-в-точь повторяла речь Миры — не лезть в заброшенные районы, не подходить к членам банд или злодеям, а по возможности и вовсе уходить от такого подальше, поэтому Мария уткнулась носом в стекло и с интересом разглядывала улицы города. К её облегчению, центр города выглядел вполне нормально — почти так же, как и города в России, до которых не дотянулась программа Улучшенной Городской среды. Таких было процентов этак семьдесят, а может и восемьдесят, если добавить те, в которых программа только начинала свою работу.

     Небоскрёбы бросали солнечные зайчики полированными стеклянными панелями, улицы у океана привлекали внимание обилием красочных магазинов и всевозможных лавочек, пляж, несмотря на середину весны и погоду градусов в пятнадцать, был очищен и приятен взгляду. Бывшая буровая платформа, переоборудованная теперь в штаб Протектората Восток-Север-Восток, внушала уважение переливающейся голубоватой дымкой силового поля, привлекала яркими цветами, среди которых преобладал белый, и восхищала футуристичной конструкцией пристроек. Мария пару раз щёлкнула фотоаппаратом и теперь придирчиво изучала получившиеся кадры.

     Татьяна, сидящая рядом с ней, непонимающе нахмурилась, наблюдая за прикрывающим платформу силовым полем.

     — Посмотрите на это. Активное векторное поле в мирное время! Очень интересно. Они что, настолько уверены в своём превосходстве? Открыто демонстрируют свой главный козырь - даже по люминесценции уже можно говорить об основных принципах работы. Зачем? Неужели оно активно ради демонстрации флага и только? Не понимаю.

     Она неосознанно повысила голос, и Андрею пришлось сжать её руку, успокаивая девушку. Сбившись на полуслове и оглянувшись по сторонам, Татьяна скривилась, и продолжила уже более тихим тоном:

     — То, что вы сейчас видите — безалаберность по нашим стандартам. Векторное поле не должно действовать постоянно. Это ключевая линия обороны, последний рубеж, козырная карта, которая появляется лишь за доли секунды до атаки. Выставлять работу поля вот так, на всеобщее обозрение? У них должны быть свои причины, едва ли я поверю в простую лень и позёрство.

     — Может у них поле медленного цикла, — возразила Мария, — ну, понимаешь, долго включать, долго выключать.

     Татьяна бросила на неё задумчивый взгляд и вновь повернулась к окну.

     — Вероятность есть, но едва ли такое возможно при ресурсах Протектората. Чаще всего, создание векторных полей быстрого цикла упирается лишь в вопрос энергии и технологий. Энергия - платформа способна вместить даже мобильный ядерный реактор, не говоря уже о более... Экзотических методах. Технологии? При таком количестве инженеров, Протекторат обязан был подобрать решение. Здесь что-то иное. Возможно, специфика применения? Это не пограничные укрепления, а значит, рассчитано не на противостояние высокоорганизованному противнику. В целом? Я заинтригована.

     По словам гида, именно Штаб-Квартира будет местом их первой экскурсией, назначенной на завтра. Пока же всех туристов выгрузили у здания отеля, неподалёку от центра города. Отель был не самым новым, очевидно, построенным годах в девяностых, но вполне милым на первый взгляд зданием с декоративной отделкой, свежей, радующей глаз яркими цветами покраской, красивыми клумбами и привратником в униформе. Воспользовавшись случаем, Мария сделала несколько фотографий отеля с разных ракурсов.

     Тем временем Андрей, деловито перехватив чемоданы, предъявил администратору документы и бронь отеля, получив в ответ ключи от двух номеров — одноместного и двухместного. Все ещё задумчивая Татьяна следовала за ним, тихо бормоча что-то себе под нос. Мария слегка подпрыгивающей от неподдельного энтузиазма походкой поспешила за ними, не забывая оглядываться по сторонам.

     Внутри отель был таким же, как и снаружи — не самым новым, но хорошо ухоженным. Цветы в кадках регулярно поливали, с пылью и грязью старательно боролись, свет ламп на потолке не был ни пронзительно белым, от которого начиналась головная боль, ни тускло оранжевым, от которого начинали болеть глаза. Нет, лампы светили как нужно — мягким, солнечным сиянием, позволяя рассмотреть всё в самом лучшем виде. Окна отеля выходили на кипящую деятельностью главную улицу города — Лорд-Стрит, а стены приглушали внешний шум до еле различимого, успокаивающего гула. В общем, отель был то, что надо.

     Компания разделилась лишь у самых номеров. Номера эти были не слишком маленькими и не слишком большими, и отличались друг от друга лишь размерами спален. Из каждой спальни вела дверь в ванную комнату, рядом с которой располагались шкафы с бельём, напротив кроватей висели телевизоры.

     После небольшого совета Татьяна, Андрей и Мария решили потратить несколько часов на то, чтобы отоспаться, навёрстывая двадцать часов перелёта и смену часовых поясов, и выйти в город уже под вечер. Судя по словам гида, вечером набережная Броктон-Бэй превращалась в аттракцион для туристов, со множеством представлений, открытыми ресторанчиками и частыми патрулями героев — от Протектората и местных курсантов-Стражей, до Новой Волны — группы независимых героев. На набережной часто выступала Кукла — девушка, анимирующая огромных плюшевых кукол. Но даже не учитывая паралюдей, в вечернем городе было чем заняться.

     События т.н. "Паракризиса" — появления феномена паралюдей, ознаменовало собой конец старой эпохи. Значительнее всего это отразилось на двух титанах, доминирующих на мировой арене, — Соединённых Штатах Америки и Советском Союзе. Соединённые Штаты смогли пережить кризис, не потеряв в территориях и сохранив предыдущий строй, но претерпели значительные организационные изменения. Формирование не одного, а сразу двух институтов — СКП и Протектората, потребовало существенного изменения финансирования. Программы перевооружения и дооснащения армии были урезаны или вовсе отменены, большая часть иностранных контингентов была эвакуирована на территорию метрополии. Организация НАТО, некогда гремевшая на весь мир, постепенно деградировала до совета ветеранов холодной войны, в чьих силах было лишь собраться раз в год и обсуждать мировые тенденции, переливая из пустого в порожнее. Разумеется, подобное изменение не обошлось без последствий — массовые увольнения из ВС США, огромное количество техники, отправляющейся на склады долговременного хранения или вовсе на слом. На военных базах в покинутых странах зачастую можно было найти не только винтовки и пулемёты, но и тяжёлобронированную технику, вплоть до бронетранспортёров и танков. Разумеется, этим не преминули воспользоваться практически все — от всевозможных повстанцев, террористов и новоявленных вождей с параспособностями, до более серьёзных групп — к примеру, новорождённого Совета Корпораций.

     Истоки Оружейной Сделки. Интернет-дневник пользователя "Тамбовский Волк"

     Пристань города Броктон-Бэй на удивление походила на туристические районы Сочи или Нови-Сада. Улочки, тесные от толп народа, множество мелких магазинчиков, продающих всё на свете, от фарфоровых статуэток, фигурок героев или бижутерии, до шляп и плащей в колониальном стиле. Уличные торговцы предлагали множество разнообразных закусок, небольшие кафе поражали ценами, а тёмная и непрозрачная грань воды была освещена мощными фонарями, стоящими у деревянных ограждений. Вдали мягко сияла громада базы Протектората. Золотистый свет силового поля частично перекрывался устремлёнными в небо и в океанскую гладь лучами прожектора. У основания по поверхности воды лениво скользил огонёк патрульного катера.

     — Двадцать долларов за чашку кофе, — ворчала раздражённая Мария, поминутно останавливаясь и смотря во все стороны в поисках хорошего кадра, — да это же почти сорок рублей! Я, простите, в Америке или в Севастополе?

     Андрей бросил на неё быстрый взгляд и усмехнулся:

     — Это ловушка для туристов. Чего ты хотела?

     — Не знаю... — Мария сделала вид, что задумалась, — немножко адекватности? Я зуб могу поставить на то, что в центре города за это получу полноценный обед! В центре, а не где-нибудь на окраинах.

     Шедшая по правую руку от неё Татьяна вздрогнула, отворачиваясь от сияющей платформы, и задумчиво прищурилась.

     — Я бы рассчитывала даже на обед с десертом. Мария права, если уж и задумываться о кафе или ресторанах, то лучшим выбором будут те, что расположены рядом с офисами. Конкуренция вынудит их держать цены ниже, чем те, что мы видим здесь и сейчас.

     Андрей молча хмыкнул, пристально осматривая толпу. Среди волн туристов и жителей города, вышедших на вечернюю прогулку, то и дело попадались мужчины в форменных куртках. Их движения, то, как они осматривали толпу — одновременно и глядя поверх голов, и уделяя внимание каждому резкому движению или подозрительному жесту, выдавало в них подготовку, сродни полицейской. Частная охранная фирма — таких нечасто встретишь в центральных и восточных регионах России. На западе же они встречались чаще, чем городская милиция — влияние Совета Корпораций.

     Андрею они не нравились.

     Татьяна, вновь вернувшаяся к наблюдению за защитным полем штаба Протектората, вдруг замерла, останавливаясь рядом с одним из фонарей. Подросток шедший за ней резко сдал влево и что-то пробурчал себе под нос.

     — Это должно быть шутка, — девушка прищурилась, поправляя очки, и опёрлась руками на ограждение. Мария остановилась рядом и с удивлением присвистнула.

     У опоры бывшей буровой платформы вдруг возник сияющий мост, созданный точно таким же векторным полем, как и то, что прикрывало штаб Протектората. Другой конец моста упирался в точку на восточной стороне Бульвара. Там можно было разглядеть небольшой терминал и парковку, на которой стояло несколько туристических миниавтобусов. На другом конце моста было видно несколько точек — трое из них стояли на сияющей опоре, ещё одна висела в воздухе над ними.

     — Использовать векторное поле таким способом? — Татьяна неверяще хмурилась. — Это... Это же не имеет никакого смысла! Я могу принять факт его постоянной работы, но... Использовать его... Использовать его как мост?

     — С точки зрения обороны... — Андрей прервался на полуслове. — Хотя нет, не сходится. Да, это идеальный контроль за подходами, но...

     — Стоит уничтожить поле и это обратится в обоюдоострый меч. Это даст возможность разбить силы обороняющихся на две части — на тех, кто защищает город, и на тех, кто остался на платформе. Десант с катеров или вертолётов куда легче отследить и уничтожить ещё до высадки. Боже. Я просто... Я не...

     — И вся эта красивая картинка превращается в западню, — пробормотала Мария, вновь потирая плечо, — какая жуть. Я ненавижу западни... Хм. Может они так верят в то, что это поле не пробить? Ну, там, его Дракон проектировала или что...

     — Прошу тебя, — Татьяна отвернулась от моста и раздражённо скривилась, — Дракон — успешный генералист. Она хороша во всём и ни в чём одновременно. Моё мнение как эксперта: поле хорошо, но не настолько. Говоря приближённо — хорошая кинетическая устойчивость, вплоть до защиты от одиночных орудий калибра до ста пятидесяти двух миллиметров. Обрати внимание на то, как искажаются предметы внутри — готова поспорить, что оно устойчиво и к электромагнитным средствам поражения. Но его всё ещё можно уничтожить. В данном случае я бы рекомендовала массированный обстрел микроволновыми боеприпасами, на базе снарядов для установок «Смерч» или «Тайфун». Или массированный обстрел крупнокалиберной артиллерией. Сосредоточенный обстрел бронебойными подкалиберными боеприпасами... Диверсия изнутри, наконец! Я могу продолжать список и дальше. Оно не неприступно. Должен быть какой-то ключевой компонент, что мы упускаем.

     — Хм-м, — Мария пожала плечами и вскинула фотоаппарат, делая несколько кадров. Туристы, собравшиеся на Бульваре, наблюдали за сияющим мостом, так же делая снимки или возбуждённо указывая на далёкие фигуры, продолжающие стоять у Платформы.

     — По крайней мере, выглядит круто, — подытожила Мария, изучая получившиеся фотографии. Татьяна фыркнула и закатила глаза.

     — Военная техника не обязана выглядеть круто. Она обязана быть эффективной.

     Мария перевела на неё взгляд и упрямо наморщила нос:

     — Не скажи. Вот, например, самолёты. Истребители. Скажи мне, что они выглядят не круто.

     — Красота — есть степень стремления к совершенству, — Татьяна покачала головой, — самолёты притягательны тем, что каждый элемент их конструкции — погоня за совершенством. Быстрее, выше, сильнее — красота для них следствие, а не причина. Здесь же мы видим полную противоположность. Внешний вид, в ущерб эффективности. Хм. Повторюсь ещё раз, мы что-то упускаем.

     Далёкие точки людей пришли в движение, преодолевая пространство странными рывками — будто бы с каждым шагом удаляясь на десятки, а то и сотни метров. Вечерняя темнота скрывала происходящее, не давая разглядеть их полностью, но было видно, что свет от векторного поля причудливо искажался вокруг идущих.

     — Кто-то балуется с пространством, — заметила Мария, — я видела такой же эффект у порталов.

     — Виста, — уточнил Андрей, на секунду прикрывая глаза, — одна из Стражей. Способность — пространственные искажения.

     — Стражи? — переспросила Татьяна, отворачиваясь от платформы. — Это аналог курсантов, верно?

     — Верно. Впрочем, они не так закрыты. Патрулируют, встречаются с фанатами, участвуют в разнообразных мероприятиях... За ними присматривают, разумеется.

     — Разумеется, — откликнулась Татьяна, — но всё же, это рисково. У нас никогда не было подобных встреч.

     — Нам они и не нужны, по сути, — Мария прищурилась и встала на цыпочки, пытаясь разглядеть приближающихся к берегу героев, — ну сама посуди, кто у нас из молодёжи публичная персона? Разве что Аня, да и то она особый случай. Молодая гвардия обычно не особо высовывается. Но хотя резон тут тоже есть. Сто раз так было, на вид — бравый молодец, а каждое интервью приходится чуть ли не разучивать. Стесняются, даром что под шлемом и лица не видно. Немного работы с публикой бы не повредило. Включу-ка я, пожалуй, это в статью...

     — Герои Протектората куда более публичны, — задумчиво произнёс Андрей, — дело в этом?

     — Скорее всего, — согласилась с ним Мария. Татьяна обернулась на далёкую Платформу и нахмурила брови.

     Спустя несколько минут, людская толпа вдруг замерла на месте, собираясь вокруг невидимого препятствия, и вдруг хлынула в стороны, расходясь и освобождая место тем, кто шёл посередине. Их было четверо — шествие возглавляла женщина в военной форме: камуфляжных брюках, берцах и чёрной водолазке, поверх которой был надет лёгкий бронежилет. Вокруг её пояса был обмотан кушак цвета американского флага, а лицо скрывала бандана с таким же рисунком. На её плече висела перевязь винтовки М4. За ней шли двое: мужчина в красной, облегающей броне и с полумаской-визором, скрывающим верхнюю половину лица, и светловолосая девушка — почти девочка, одетая в зелёный костюм, напоминавший осовремененный лёгкий доспех с юбкой. Над ними летел в воздухе юноша в броне красно-коричневого цвета. Его эмблемой был щит, изображённый на груди.

     — Я так полагаю, Виста — та, что в зелёном? — Татьяна прищурилась, не обращая внимания на возбуждённый гомон толпы. — Я ожидала, что она будет старше.

     — Ну, — Мария недовольно дёрнула плечом, — срыв редко когда кого спрашивает, так ведь?

     — Верно.

     Андрей настороженно изучал идущую впереди женщину в военной форме. Она тем временем отвечала на приветствия фанатов.

     — Хм-м. Это, скорее всего, Мисс Ополчение. Героиня.

     Будто подтверждая его слова, винтовка на плече женщины моргнула, истаивая в воздухе зеленоватым свечением, и превратилась в короткий кинжал, висящий на её поясе.

     — Ну да, — согласилась Мария, вскидывая фотоаппарат.

     — Мне интересно, как это работает. Герои в Штатах практически не используют летальное оружие. Она же создаёт своё — огнестрельное и холодное. Значит ли это, что она использует его лишь в качестве устрашения?

     — Скорее всего, — согласилась с ним Татьяна, отступая в сторону и пропуская идущих по тротуару героев, — едва ли ей позволили бы нарушить эти соглашения.

     — Ты можешь сам её спросить, — предложила Мария, изучая получившиеся фотографии героев. Андрей развернулся к ней и приподнял бровь, кивком указывая на возбуждённую толпу, отрезавшую троицу от идущих по улице героев. Те же приветствовали фанатов, подписывая автографы на ходу, и иногда замедляясь, позволяя людям себя сфотографировать, но не прерывая шага.

     — Ну, не сейчас, — уточнила Мария, — завтра, когда у нас назначена экскурсия. Она будет одной из сопровождающих.

     — Надо же, — Андрей хмыкнул, глядя вслед уходящим героям, — как кстати.

     Толпа людей постепенно скрывала их из виду, и вскоре уже ничего не напоминало о том, что несколько минут назад по этой улице проходили герои Протектората и Стражи — туристы и жители города продолжили свои прогулки, а к шуму толпы добавились голоса затихших было торговцев, приглашающих покупателей оценить свой товар.

     * * *

     Следующее утро началось суетой и громкими выкриками гида — туристы спешно грузились в микроавтобусы. Гид — всё та же молодая девушка, звонко повторяла основные правила, перечисляла программу экскурсии и каждый раз не забывала упомянуть о списке вещей, запрещённых к проносу на Платформу. Список не был велик и походил на те, что можно было услышать в аэропортах — запрещались к проносу острые и колющие предметы, ёмкости с водой больше литра, закрытые контейнеры, компьютеры и электронные планшеты. Для мобильных телефонов было сделано предсказуемое исключение.

     Татьяна распрощалась с ними на входе в отель — несмотря на своё желание добраться до истины, девушка не была готова к риску столкнуться со сканерами Платформы. Вместо этого, она решила провести первую половину дня на пристани — благо погода первых дней апреля была необычно тёплой и солнечной.

     Поездка заняла всего лишь несколько минут — отель пусть и не располагался на побережье, но всё ещё был близок к морю, а значит, и к Бульвару. Микроавтобусы остановились на той же площадке, к которой вчерашним вечером тянулась линия векторного моста. Там туристов уже встречало отделение сотрудников Службы Контроля Паралюдей — мужчины и женщины в открытых шлемах и лёгких бронежилетах вежливо, но тщательно осматривали личные вещи каждого посетителя и проверяли их переносимыми сканерами. Проверка была достаточно профессиональной и в то же время не заняла много времени — было видно, что для оперативников СКП это устоявшаяся рутина.

     После проверки девушка-гид передала их на попечение своему коллеге — улыбчивому мужчине с бейджиком на груди. Представившись и убедившись, что все туристы заняли свои места, он тут же начал рассказ об истории основания отделения Восток-Север-Восток. Как они и слышали раньше, в первую очередь это было вызвано волной преступности, поднявшейся в городе после затопления сухогруза. Буровая платформа, ставшая основой для штаба, ранее принадлежала одной из нефтедобывающих компаний. Та, как и многие другие, разорилась после обрушения рынка в девяносто шестом году, после первого появления Левиафана.

     Спустя несколько минут, от далёкой Платформы протянулась золотистая линия, упёршаяся в бетонированный съезд, ведущий прямо в океан. Векторное поле снова образовало мост. Вблизи можно было видеть, что на этом мосту были даже отбойники, защищающие транспорт от падения в воду. Микроавтобус медленно двинулся вперёд, туристы возбуждённо загудели. Мария приникла к окну, с восхищением глядя на океанские волны, видимые сквозь полупрозрачное поле. Андрей молча наблюдал за растущей полусферой защитного поля. Спустя несколько минут, микроавтобус въехал на платформу подъёмника, расположенную возле одной из опор штаба. Вторая машина, следовавшая за ним, остановилась рядом. Чуть дальше, рядом с подъёмником, были установлены ряды сложной машинерии — генераторы, антенны и усилители, обеспечивающие работу моста. Подъёмник с гудением начал двигаться вверх, поднимая микроавтобусы к основанию Платформы. Он замер у раздвижных ворот, ведущих в просторный ангар, в котором располагались несколько бронированных грузовиков и джипов. В отдельном углу, отгороженном от выбравшихся из автобуса туристов, можно было увидеть мотоцикл в голубом окрасе. Машина была изящна и стремительна, но в то же время раза в два крупнее, чем обычные. Массивный обтекатель и лобовое стекло впереди напоминали щит, полностью прикрывающий водителя, колёса не имели шин и выглядели как монолитная конструкция, а борта мотоцикла скрывала броня из лёгкого сплава. Рядом с ограждением прохаживались двое охранников.

     — Здесь вы можете видеть автотранспорт Протектората: бронированные джипы и грузовики. Эти машины способны доставить героев в любую точку города буквально за считанные минуты. И конечно же, гвоздь программы — личный мотоцикл Оружейника, главы нашего отделения. Я настоятельно рекомендую вам сделать несколько кадров этой машины, но и настоятельно рекомендую не переходить за ограждения — технари часто бывают на редкость ревнивы к своей технике.

     Выждав подобающую паузу и пару вежливых смешков, экскурсовод заразительно улыбнулся и продолжил:

     — Наша экскурсия начнётся с тренировочных площадок Протектората. Там нас встретит сегодняшняя смена героев — в этот раз будут Скорость и Мисс Ополчение. Дальше мы посетим одну из лабораторий Оружейника — опять же, прошу не трогать его оборудование; и в самом конце нас ждет обед в столовой Протектората вместе с героями и сувенирный магазин. Вопросы? Предложения? Нет? Тогда, прошу за мной.

     Экскурсовод приглашающе махнул рукой, призывая туристов следовать за ним. Андрей с усилием отвёл взгляд от мотоцикла Оружейника и прикусил губу сосредотачиваясь. Сила как всегда тянула его к технике, настойчиво призывая перепрыгнуть ограждение и прикоснуться к прекрасной машине. Бледно-синий корпус манил обещанием скрытого потенциала, мощи, готовой ответить на зов. Мария бросила быстрый взгляд на мостки над головой, по которым прохаживались сотрудники базы, и потянула брата за рукав, увлекая его за собой. Как только двери лифта закрылись, Андрей облегчённо выдохнул. К счастью, никто из, по меньшей мере, десятка туристов не обратил внимания на его реакцию — всё же, мотоцикл Оружейника была красив и на взгляд обычного человека.

     Сразу на входе в тренировочные залы их ждали двое героев. Уже знакомая Андрею Мисс Ополчение тепло приветствовала группу туристов. Нижней половины её лица не было видно, но по прищуру её глаз можно было догадаться, что женщина тепло улыбается. Едва ли это было врождённым умением — навык улыбаться так, всеми чертами лица, а не только губами, приходил лишь с опытом. Рядом с ней стоял мужчина в красном костюме, с белыми молниями на предплечьях и бёдрах. На его груди была изображена буква V. Скорость, ещё один герой.

     Почти сразу же после знакомства группа разделилась на две части. Первыми были фанаты героев, пришедшие на экскурсию специально для того, чтобы встретиться со своими идолами. Они тут же подняли оживлённый гомон, забрасывая улыбающихся героев вопросами и просьбами. Меньшая группа, прибывшая на экскурсию ради самой базы Протектората, предпочитала оставаться в задних рядах, слушая, переговариваясь друг с другом и делая снимки. В скором времени, герои и экскурсовод установили порядок, угомонив даже самых настойчивых фанатов, и экскурсия продолжилась.

     Тренировочные площадки Протектората напоминали полигоны в лучших курсантских училищах. Там было практически всё: тренажёры, как те, что можно увидеть и в спортзале, так и специальные, предназначенные для нечеловеческой силы или выносливости, площадки из множества выдвижных блоков, превращающих комнату в лабиринт, а так же ринги с обзорными площадками. Было заметно, что эти площадки не были простым завлечением для туристов. Повсюду мелькали черты обыденной обжитости, будь то оставленная на лавке бутылка с питьевой водой или приоткрытая дверь шкафчика. Время от времени можно было увидеть спешащих по своим делам сотрудников базы. Те вежливо игнорировали туристов, обходя пёструю толпу и стараясь не попадаться на кадры фотоаппаратов и мобильных телефонов. По предложению экскурсовода, все желающие туристы собрались вокруг одного из тренажёров, пытаясь перетянуть груз, предназначенный для сверхсильного человека. Несмотря на усилия как минимум пяти взрослых мужчин, в том числе и Андрея, груз упрямо отказывался двигаться с места.

     По крайней мере, их попытки развеселили остальных.

     Скорость продемонстрировал работу усиленной беговой дорожки, разогнавшись до такой скорости, что его силуэт стал практически неразличимым пятном, а цифры на мониторе дорожки не начали выдавать значения, подходящие скоростному болиду, а не бегущему человеку. Мисс Ополчение рисовалась, с лёгкостью выбивая девятки и десятки на стрельбище, сначала из штурмовой винтовки, затем из пистолета, лёгкого карабина, а под конец и вовсе разнесла последнюю мишень на мелкие ошмётки из крупнокалиберной снайперской винтовки.

     Следующим на очереди стало посещение тренировочного полигона, в котором манекены для отработки приёмов рукопашного боя соседствовали с небольшим стрельбищем и прочным металлическим щитом, вокруг которого находилось множество датчиков — по словам экскурсовода, на таких технари отрабатывали применение изобретённого оружия. Поверхность щита была частично оплавлена, частично — пестрила многочисленными выбоинами, похожими на рябь на поверхности воды. По центру тянулся глубокий разрез, в глубине которого поблескивал металл. У стрельбища дежурили двое сотрудников СКП в лёгких бронежилетов, а на столе лежал распылитель пены.

     — А сейчас, дамы и господа, мы продемонстрируем работу самого важного инструмента в руках Протектората. Сдерживающая пена, самое надёжное средство удержания даже самых сильных паралюдей. Я мог бы надоедать вам цифрами, но давайте лучше проведём наглядную демонстрацию. Мисс Ополчение...

     Женщина кивнула и вышла вперёд, привычно закидывая себе на спину баллон с удерживающей пеной. Больше всего он походил на струйные огнемёты Второй мировой: ёмкость, к которой был подсоединён укреплённый шланг и распыляющее устройство с небольшим монитором рядом со спуском.

     Надев баллон и продемонстрировав его на себе, Мисс Ополчение отошла чуть в сторону, к одной из стен. Экскурсовод, тем временем, достал со стойки неподалёку металлический диск, на одной из сторон которого были расположены ручки, и протянул его тыльной стороной. Мисс Ополчение осторожно нажала на спуск, и распылитель тихо зашипел, выплюнув на поверхность диска небольшой, размером с кулак, клочок бледно-жёлтой пены. Экскурсовод благодарно кивнул ей, улыбнулся, демонстрируя публике невзрачно выглядящую пену, и прислонил диск с ней к ближайшей стене, вдавливая и тут же отпуская его. Диск остался висеть на уровне его пояса, словно приклеенный. Обернувшись на заинтересованных туристов, экскурсовод оглядел всех и остановил взгляд на Андрее:

     — Вы, молодой человек. Не хотите помочь мне в демонстрации?

     Андрей оглянулся по сторонам, но пожал плечами и вышел вперёд. Гид ободряюще улыбнулся:

     — Вижу, вы в хорошей форме. Занимаетесь спортом?

     Андрей перевёл взгляд на ручки, расположенные на приклеенном диске и кивнул:

     — Верно. Занимаюсь. Хотите, чтобы я... Как это... Отнял его от стены?

     — Попробуйте! — предложил гид. Мисс Ополчение, освободившаяся от баллона с пеной, прошла мимо и ободряюще улыбнулась, указывая на диск. Андрей пожал плечами, ухватился за ручки и рванул диск на себя. Тот не сдвинулся с места. Он переступил и рванул ещё раз. Затем и вовсе упёрся ногой в стену, изо всех сил потянув диск на себя. Результат был всё тем же — диск висел на стене, приклеенный пеной и лишь слегка подавался вперёд, тут же возвращаясь на старое место. После нескольких безуспешных попыток, Андрей раздражённо встряхнулся, разминая затёкшие мышцы, и отступил, внимательно смотря на диск. Экскурсовод же тем временем достал откуда-то прочный трос и теперь привязывал один конец к рукояти диска. Закончив с узлом, он передал другой конец собравшейся группе туристов. Под его руководством, все присутствующие ухватились за прочный трос и, повинуясь команде включившейся в состязание Мисс Ополчения, резко рванули трос на себя. Удерживающая пена не уступила, всё так же продолжая удерживать диск на стене.

     Андрей с завистью посмотрел на удерживающую пену и отвернулся, опуская взгляд на свои руки. Один из оперативников СКП отступил в сторону от троса, на котором всё ещё висели упрямые туристы. Натянутый как струна, он ходил из стороны в сторону, а упрямцы, под командованием дородного мужчины с моржовыми усами, раскачивали его всё сильнее, пытаясь ослабить хватку пены. Мисс Ополчение звонко смеялась, глядя на их попытки, а оставшиеся туристы перебрасывались шуточками и снимали происходящее на телефоны. Скорость стоял чуть в стороне, рядом с Андреем и с улыбкой наблюдал за представлением.

     Сделав несколько кадров, Мария отступила в сторону и дёрнула Андрея за рукав.

     — Завидуешь?

     — Разумеется, — он раздражённо хмыкнул и сложил руки на груди, — эта пена, это... Она не горит, не проводит электричество, глушит звуки, устойчива к низким температурам и... Ты просто посмотри на этот крохотный клочок. Да его не всякий супер отодрать сможет! И у них это расходный материал, а нам даже гранаты с аэропаралитиком выдают по праздникам. Только черёмухой и спасаемся. Серьёзно, убил бы за бак такой пены.

     — Я... полагать... Это быть шутка, верно?

     Брат и сестра одновременно развернулись. Скорость, герой в алом костюме, стоял позади и с интересом смотрел на Андрея. Тот же прищурился и с любопытством наклонил голову на бок.

     — Говорите по-русски?

     Скорость нахмурил брови, проговаривая что-то про себя, и спустя секунду ответил:

     — Мало. Плохо. Давно учить. Русский, чайниз... Китайская, да? Хотеть путешествовать по миру. Очень интересно.

     Мария улыбнулась и помахала рукой:

     — Ни хао!

     — Хаи, — со смешком ответил Скорость.

     — Китайский, — поправил его Андрей и перешёл на английский язык, — говорил образно. Не хотел убивать людей. В России такого никогда нет. Наши... Наша полиция использовать гранаты с... Едким газом? Паралич-газом? Плохо получается. Могут страдать гражданские, тяжело взять преступника живьём, если он неуязвим к газам. Ваша пена, это... Универсальный инструмент. Очень качественный. Завидую.

     — Может быть, ваше правительство направит запрос Дракону, — предложил Скорость, ободряюще улыбнувшись, — она никогда не откажет в помощи силам правопорядка.

     Мария фыркнула и виновато улыбнулась в ответ на непонимающий взгляд героя.

     — У нас правительство только-недавно начало доверять своим... Технарям, да? Они не доверят чужому технарю. Особенно Дракону, многие и так считают, что мы зря позволили ей мониторить периметр Спящего.

     Улыбка Скорости ненадолго померкла, но потом, он поднял на них взгляд и заразительно улыбнулся:

     — Ну, вы двое здесь, в самом центре базы Протектората. Это что-то да значит, верно?

     Андрей пожал плечами, Мария прищурилась и неуверенно кивнула. Одарив их прощальной улыбкой, Скорость отступил в сторону, поравнявшись с Мисс Ополчением. Туристы, так и не справившиеся с упрямой пеной, вновь кучковались вокруг экскурсовода, делясь впечатлениями и громко переговариваясь. Усатый мужчина, дольше всех боровшийся с тросом, громогласно заявлял о том, что пена едва не поддалась и ещё чуть-чуть, и они бы одержали победу.

     Следующим этапом экскурсии стало посещение лаборатории Оружейника. К ней вёл просторный лифт, в который смогла уместиться всего лишь половина экскурсантов. Первая группа поднималась с экскурсоводом и Мисс Ополчением, вторую сопровождал Скорость. После того, как группа собралась вновь, экскурсовод и герои повели их по широкому холлу, на хромированных стенах которого висли портреты различных героев Протектората, от самих Скорости и Мисс Ополчения, до героини с прозвищем Претендент, покинувшей ряды Протектората пару лет назад. К лаборатории Оружейника вела массивная бронедверь, по обеим сторонам которой стояли оперативники СКП. Рядом, на потолке, можно было рассмотреть утопленную в поверхность сферу камеры наблюдения.

     Первое, что бросилось в глаза Андрею после того, как тяжёлые двери растворились — то, что эта лаборатория не была действующей. Он видел лаборатории инженеров — упорядоченный хаос Татьяны, множество различных элементов: бумаг с записями, управляющих панелей и разнообразных блоков, связанных друг с другом по одной лишь ей известным законам. Свет многочисленных голопроекторов, превращающих комнату в причудливый планетарий, где вместо звёзд и планет светилось множество резонансных элементов. Лаборатория Виктора Штайна — закрытое, герметичное помещение, в котором канистры с газом, конденсаторы и смесители воевали за место с разнообразным хламом. Рабочее место Ани — многочисленные белые доски, с изображениями человеческого тела или схем протезов, сборочные единицы — манипуляторы, свисающие с потолка, роботизированные конечности и целый ряд готовых платформ, стоящих вдоль стены, словно пустые рыцарские доспехи. Здесь же большую часть пространства занимали полки с лежащим на них оборудованием, раскиданном в художественном беспорядке. Портативные горелки, клещи, мощный электронный микроскоп, набор миниатюрных манипуляторов — всё это выглядело как старый набор инструментов, оставленный рачительным хозяином в дальнем шкафу. Броня Оружейника, стоящая в углу, — массивный доспех, тяжёлый и неповоротливый, заметно походила на его современный костюм, но была старше даже на вид. Они были словно два автомобиля — предыдущего и нового поколения, где новое превосходило своего предшественника пусть и ненамного, но во всём.

     В общем и целом, вся лаборатория походила на склад старья, уже ненужного инженеру — устаревшие проекты, инструменты, оружие — всё это могло ещё работать, и работать эффективно, но при наличии новых, улучшенных версий в старом просто не было нужды. Здесь, в этой комнате, покоились ненужные алебарды, бронекостюмы и инструменты, служа приманкой для туристов и ожидая, пока в них вновь не возникнет потребность. Сам же Оружейник творил в другой, современной лаборатории, не отвлекаясь на постоянные вторжения досужих туристов. Эффективная тактика — людям вполне хватало и этого. Одни бродили между рядов, с восхищением вглядываясь в инструменты и различные приспособления. Другие внимательно слушали экскурсовода — тот стоял рядом со стеной, на которой были закреплены несколько типов алебард — основного оружия героя. У каждой была своя история: с одной Оружейник ходил на схватку с Левиафаном, с другой — обратил в бегство Кайзера, а с третьей поверг целый отряд Барыг, захватив в плен двух их кейпов. Стоящие неподалёку герои с улыбками делились подробностями сражений — во многих схватках они участвовали наравне.

     Последняя фраза экскурсовода неприятно кольнула Андрея. Оружейник захватил главу Барыг — Толкача и одного из его адъютантов — Сочника. Они сбежали через несколько дней, вырвавшись из заключения, сбежали и вернулись к своим занятиям, продолжая грабить и продавать наркоту. Это было оскорблением, прямым вызовом Протекторату, но тот же не отреагировал вообще, продолжив работать как ни в чём не бывало.

     Впрочем, он опасался задавать вопрос Скорости или Мисс Ополчению. Их подходы — героев и армейцев, были слишком разными — скорее, он привлёк бы к себе ещё больше ненужного внимания.

     Мария жизнерадостно фотографировала оружие и доспехи, перемещалась по залу, суя нос в каждый ящик и заглядывая на каждую полку, с интересом рассматривая инструменты Оружейника и живо переговариваясь с остальными членами их группы, попадавшимися ей на пути. Он же предпочитал изучать всё целиком, стоя посреди комнаты и медленно поворачиваясь кругом, стараясь не упустить ничего.

     Спустя двадцать минут, экскурсия по поддельной лаборатории подошла к концу. Экскурсовод вновь собрал всех у лифта, под бдительными взорами охраны СКП и присмотром героев. Их ожидала заключительная часть экскурсии — обед в столовой Протектората. До неё они добирались на лифте, вновь разбившись на две группы. Сама столовая была просторным помещением, полным прямоугольных столов и ярких пластиковых кресел. Широкие панорамные окна открывали вид на морской горизонт, над которым висело яркое весеннее солнце. Вдали можно было разглядеть далёкие точки судов, размытые плёнкой защитного поля. Улыбчивые сотрудники, стоящие на раздаче, уже собирали на подносы наборы из блюд — сэндвичи, выпечку, соки и салаты. Всё — хорошего качества, только что доставленное из кухни Протектората. Туристы рассаживались по столам, образуя неровный полукруг, в центре которого располагались герои. Они не брали подносы — как указала Мисс Ополчение, ей сложно бы было есть что-либо, не запачкав прикрывающий лицо шарф. Вместо этого, герои отвечали на множество вопросов, с улыбкой дарили свои автографы, расписываясь на фотографиях, листках из блокнота, а иногда и вовсе на сумках и футболках. После того, как первая волна вопросов сошла на нет, руку поднял Андрей:

     — Мисс Ополчение. Как я понимаю, правила Протектората запрещают использование огнестрельного оружия на повседневных операциях. Как это влияет на ваши силы? Вам приходится... Как это... Сдерживать себя, чтобы их не нарушить?

     Женщина задумчиво склонила голову на бок и вновь улыбнулась одними глазами.

     — Очень продуманный вопрос, спасибо. Да, вы правы, герои редко используют классическое огнестрельное оружие. Оно требует твёрдой руки, бережного обращения и готовности его применить. В моём же случае...

     Повинуясь её жесту, узи, висевшая на плече женщины, превратилась в нож с тонким лезвием, а затем, в полицейскую дубинку.

     — Мне нет нужды ограничивать себя только огнестрельным. Кроме того, я вполне могу использовать резиновые пули, светошумовые гранаты или заряды с пеной. Верно, это меня ограничивает, но в этом и вся суть паралюдей — наш потенциал часто может быть разрушительным, но мы сдерживаем себя на благо остальным.

     Андрей отвел взгляд и неразборчиво хмыкнул. Мисс Ополчение вежливо подняла бровь, одновременно подписывая ещё один автограф и с улыбкой передавая его владелице.

     — Вы со мной не согласны?

     — Нет. Я имею в виду, что я не считаю, что вы ошибаетесь, наверно, — замявшись, Андрей побарабанил по столу, игнорируя заинтересованные взгляды туристов со всех сторон, — я... Для вашей системы, может быть, это подходит? Не знаю, слишком мало знаю о том, как всё работает. Не хочу сразу делать выводы. Но у нас, в России, всё не так. Нельзя уступать, поддаваться. Могут погибнуть люди, если ты поддашься. Угроза должна быть уничтожена.

     На долю секунды, в глазах Мисс Ополчения что-то мелькнуло. Эхо тревоги, сочувствия. Может быть, воспоминание, на миг всплывшее на поверхность её мыслей. Но тут же, это всё исчезло, и она улыбнулась вновь.

     — Ну что же, надеюсь, у вас будет время на то, чтобы понять, как всё работает здесь, в Протекторате. Броктон-Бэй — подходящий город для этого.

     Андрей вежливо кивнул.

     — Спасибо, мэм.

     Остальная часть экскурсии была милосердно короткой — ещё несколько минут вопросов и ответов и герои, извинившись, покинули группу туристов, готовясь к очередному патрулированию. Сами же туристы направились в просторный зал рядом со столовой Протектората — там продавались разнообразные сувениры, от фигурок героев, до настольных игр и пластмассовых алебард и штурмовых винтовок в цвете американского флага. Мария сновала туда и сюда, беззаботно щебеча с остальными туристами. Андрей же внимательно изучал полки и размышлял. Позже, когда они вновь погрузились в автобус, он внезапно оторвался от окна и повернулся к Марии. Та внимательно изучала совместную фотографию мисс Ополчения и Скорости. На тыльной стороне были две росписи героев.

     — Знаешь, а я, кажется, понял, — обратился он к сестре.

     — М-м? — спросила Мария, не отрывая взгляда от фото.

     — Наши подходы, разница в них. Это как между двумя больными, заражёнными сходными болезнями. У каждого из больных волдыри. У них это мелкая рябь, как при кори. Куча таких прыщиков, по всему телу; ты меня понимаешь, да? Они практически не чувствуются, не доставляют неудобств по отдельности, но вместе болят и чешутся. Так?

     Мария хмыкнула, прикладывая край фото к губам.

     — Ага. Ага! А у нас, ты хочешь сказать, что всякие кризисы, ну, то есть нарывы, их меньше, но они здоровые, и их приходится вскрывать, что больно и опасно и шрамы оставляет, верно? Или как с паровым котлом — они аккуратно спускают пар, но из-за этого у них маленькая мощность, потому что полного давления не получают. А у нас мы постоянно на полном давлении, и иногда просто сносит предохранители, и всё летит к чертям, но зато в промежутках между этими срывами мы едем на полной мощности. Верно?

     — Точно, — согласился с ней Андрей, — верно подмечено, с паровым котлом. Подходящая аналогия.

     — Отлично, — Мария достала телефон и начала что-то отбивать на экране, — отличные мысли, я запишу. Надо развивать тему, знаешь ли. Преимущества и недостатки, но это подождёт, пока слишком мало данных. Посмотрим, что скажет Таня.

     Спустя несколько минут, когда они выгрузились из микроавтобусов, туристы разбились на несколько групп. Одна, немногочисленные старики и семьи с маленькими детьми, вернулись в отель отдохнуть. Большая же часть распалась, рассеявшись по Бульвару. Татьяна встретила их у ограждений. Ярко светило солнце, и можно было видеть, как на пляже рядом с Бульваром пестрят многочисленные пледы и одеяла — как туристы, так и жители города пользовались тёплыми деньками для того, чтобы устроить пикник на морском берегу. Вода была слишком холодна для купания, но многочисленные дети уже вовсю кучковались у линии прилива, бросая в воду камни и отправляя в плавание лодочки на радиоуправлении.

     — Два замечания, — заметила Татьяна, беря Андрея под руку, — первое. Множество мелких язв могут изуродовать даже страшнее, чем крупные нарывы, вспомните вид переживших корь. Второе — паровой котёл, работающий на половинной мощности, прослужит куда дольше, чем тот, что работает на пределе.

     — И это значит... — начала Мария.

     — Это значит, что я внесла два замечания, — старшая девушка улыбнулась, — нам слишком рано строить теории.

     — Ну, хорошо, — Мария ненадолго надулась, демонстрируя обиду, но почти сразу же остановилась на месте и обрадованно встрепенулась:

     — Божечки, вы только посмотрите! Это же крытый роликовый каток! Давайте сходим!

     И вправду, между кафе напротив и магазином пластиковых фигур располагалась яркая вывеска с изображёнными на ней роликовыми коньками и поясняющей надписью "Двойной Рывок. Всесезонный роликовый каток". Здание было достаточно просторным и уходило вглубь улицы, занимая площадь в половину футбольного поля.

     — Давайте! Я обожаю ролики!

     Андрей и Татьяна переглянулись между собой. Девушка пожала плечами.

     — Достойный способ провести время.

     — Достойный! Да он лучший!

     Андрей рассмеялся и уступил:

     — Ладно, я не против.

     Внутри всё было так же, как и на катках где-нибудь в Сочи или Геленджике. Небольшая площадка на входе, с множеством скамей, стойкой кассира и пунктом проката. Рядом ютились автоматы с газировкой и закусками. Поле, на котором каталось около двух десятков человек, было отделено ступенями и перегородкой — так, чтобы никто не мог случайно выехать за его пределы. Само поле было освещено лампами дневного света и лучами солнца, проникавшими сквозь окна в потолке. В углу поля, там, где была стена, отделяющая его от кафе, находился ещё один въезд — можно было видеть проход в кафе, проделанный специально для того, чтобы роллеры могли пройти из одного здания в другое. Цена проката и билета кусалась, но не была такой же абсурдной, как у кофе в ресторанах.

     Мария ступила на матовую поверхность и тут же толкнулась ногами, набирая скорость и выписывая круги неподалёку. Татьяна наоборот — осторожно держалась за руку Андрея, отталкивалась ногами аккуратно и бережно, следя за каждым своим шагом.

     Мария самодовольно фыркнула. Позади неё раздавался заливистый смех — две светловолосые девушки поддерживали под руку свою подругу. Та же, шутливо отбивалась, пытаясь ехать самостоятельно.

     — Ха! Таня, я знаю, я знаю, что ты умеешь нормально кататься. Ты что, специально прибедняешься, чтобы держать Андрея за ручку?

     — Цыц, Белка, — Андрей ухмыльнулся, меряя сестру взглядом, — ты ничего не понимаешь в роликах.

     — Это я-а-а не понимаю?!

     — Какая дерзость, какая гордость, — Татьяна перешла в наступление, — что я слышу в твоём тоне, Мария? Неужели зависть?

     — Вот ещё, — Мария фыркнула, разворачиваясь на месте и едя спиной вперёд.

     — Зависть? — с улыбкой переспросил Андрей.

     Татьяна приложила палец к губам и притворно задумалась.

     — Что-то подсказывает мне, что будь здесь Аня, Маша вела бы себя по-другому...

     — Мухлёж и провокации! — Мария обвиняюще наставила на неё палец. — Почему ты переводишь тему на мои отношения? Мы говорим о твоих!

     Андрей перевёл взгляд за плечо Марии и вдруг вздрогнул, вытягивая к ней руку.

     — Маша!

     Откуда-то из-за её спины раздался полный тревоги выкрик:

     — Эми!

     В следующую секунду Мария во что-то врезалась и полетела вниз. Извернувшись в падении, она грохнулась о пол, слегка ударившись бедром, и ошалело моргнула, осматриваясь по сторонам.

     На полу рядом с ней сидела девушка, младше её на два-три года. Её кудрявые волосы были взлохмачены как гнездо, а рукав красивой, но излишне закрытой кофты задрался, обнажая тонкую руку, покрытую рябью родинок. Девушка мотала головой, потирая запястье. За её спиной можно было видеть спешащих к ней подруг — двух светловолосых девушек.

     Одна из них левитировала в воздухе, не касаясь земли ногами.

     За прошедший период в рядах добровольцев программы 3 наблюдается рост товарищеских отношений и кооперации. Отдел психологического контроля отмечает эффективность решения о встрече добровольцев до исполнения программы.

     Доброволец 219 (Поколение 2) опирается на стол аудитории. Добровольцы занимают места при помощи персонала программы.

     Доброволец 219:

     — Ладно, начинаем? Начинаю. Те из вас, кто решил, что наше государство подарит вам новые ножки и ручки по доброте душевной — поднимите руки.

     _Пауза_

     — Те, у кого есть руки. Остальные? Ну не знаю, пиписьками, что ли, туда-сюда помашите, чтобы я понял.

     Добровольцы 344-346, 366, 315 смеются, добровольцы 343, 356 нецензурно бранятся. Доброволец 219 продолжает речь:

     — Хорошо, дебилов среди вас я не вижу. Небольшой экскурс в историю. Создание суперсолдат, способных надрать задницу любому сорвавшемуся — идея-фикс у командования. Вы — третья попытка. Первая — солдаты с повышенным уровнем психической устойчивости к любым мозгомоям, включая Симург. С треском провалилась, прошедшие кандидаты превратились в автоматы. Болванчики, без капли инициативы или собственной мысли. Приходилось отдельно командовать им есть, пить и срать в унитаз, а не под себя. Их засунули в самый тёмный угол и забыли. Второе поколение. Я. Обширные генетические модификации. Программа включала в себя не только службистов конторы, но ещё и пилотов истребителей — реакция, устойчивость к перегрузкам и вся такая хрень. Не провал, но и не успех. Слишком высокая стоимость — смогли наштамповать всего лишь сотню, прежде чем поняли, что дешевле собрать с нуля истребитель, чем подготовить одного добровольца. И при всех наших талантах, мы не универсальный ответ всему. Просто чуть лучше обычных людей. Теперь вы. Поколение три.

     _Пауза. Доброволец 219 подкидывает в руке метательный нож. Добровольцы программы 3 преимущественно молчат._

     — Вы тут все готовы умереть за родину и убить за родину, верно? Так вот, это херня. То, что от вас потребуют после прохождения программы? Прикончить жену. Свернуть шею годовалой дочери. Подорвать взрывчатку в голове у лучшего друга, стоит тому попасть в переплёт… Если кто не понял, последнее из моих обязанностей. Нырнуть в Марианскую впадину, доверху залитую отборным дерьмом, и вытащить со дна блестяшку для командования. Каждый из вас потеряет право называться человеком. Со дня вашего согласия вы не люди. Вы инструменты в руках командования. Оружие, что научилось думать. Пешки для размена, в случае чего. Все ведь слышали про Рейд Самоубийц? Нас было полсотни, вернулся десяток.

     _Пауза_

     — Ещё раз подумайте. Дважды, трижды подумайте. Жить инвалидом — херово, я могу понять. Но эти новые руки и ноги — они не будут принадлежать вам. Они будут принадлежать государству. Валите, пока можете.

     _Пауза_

     — Я не знаю, идиоты ли вы, или просто отчаялись. В любом случае, добро пожаловать в программу три. Добро пожаловать в Чистилище.

     Место действия: УДАЛЕНО.

     Дата: УДАЛЕНО.

     * * *

     — Поверить не могу! И как вы, двое, умудрились меня на это уговорить?

     Иногда Эми вела себя как старая, древняя старушка. Виктории казалось, что ещё немного и её сестру можно будет посадить куда-нибудь на лавочку, выкрасить волосы в белый — и тогда уж точно никто не догадается, что перед ними сидит шестнадцатилетняя девушка, а не вредная и ворчливая старушня.

     — Боже мой! — она топнула ногой и пошатнулась — ролик чуть не поехал вперёд. — Эми! Ради бога! Могут ли три сестры хоть раз в месяц взять и развеяться?

     — Две сестры и одна двоюродная, — Кристалл, сидящая на скамье, застегнула последний замок на ботинке и наставительно подняла палец.

     Виктория фыркнула. Видя, что Кристалл никак на это не отреагировала, она скрестила руки на груди, задрала нос и фыркнула ещё раз.

     Эми хихикнула.

     — Ага-а! — Виктория тут же развернулась, тыкая сестру пальцем. Эми взвизгнула от неожиданности и чуть не полетела на пол. — Держите это выражение на лице, рядовой Даллон! Мы можем вдоволь настонаться и нажаловаться лет через восемьдесят!

     Несколько секунд, её младшая сестра пыталась мериться с ней взглядом, но, разумеется, не выдержала противостояния и поспешно отвернулась, скрывая улыбку.

     Виктория сложила руки рупором. Кристалл поднялась на ноги и подъехала ближе, привычно отталкиваясь от пола.

     — ТЫ ГОТОВА, ЭМИ?!

     Эми закатила глаза.

     — Да, капитан Виктория.

     — Я НЕ СЛЫШУ!

     — Так точно, капитан Виктория!

     Кристалл звонко рассмеялась, опираясь на бортики катка.

     — Придурошные вы обе.

     Виктория миновала скамью, осторожно спускаясь на каток, и пожала плечами.

     — Мне всегда казалось, что придурошная только я, а Эми — верная подпевала.

     — Смотри-ка, — Эми с опаской покосилась на поверхность катка и повернулась к Кристалл, — хоть в чём-то она права.

     Кристалл соскочила на матовый пол, описала небольшой круг, возвращаясь к ступеням, и задумчиво почесала подбородок.

     — Мы можем отметить этот день в календаре. День, когда Виктория сказала что-то дельное. Каждый год будем её поздравлять.

     — Если будете ещё и подарки дарить? Празднуйте, хоть каждый день в году.

     Эми подошла к самому краю и с опаской посмотрела вниз, на пол. Проверила завязки налокотников и наколенников — она единственная потребовала их в прокате. В случае чего, Виктория и Кристалл спокойно могли взлететь в воздух. Её же ждало болезненное падение.

     Она осторожно протянула руки вперёд, позволяя Виктории и Кристалл подхватить её под локти и помочь спуститься вниз, и ступила на покрытие катка. Ролики поехали вперёд, заставляя её нервно дёрнуть коленом.

     Виктория внезапно замерла на месте, помогая себе своим умением летать. Вместе с ней остановилась и Эми.

     — Ладно. Первое правило катания на роликах…

     — …никому не говорить о катании на роликах! — включилась Кристалл. Виктория фыркнула, прикрывая рот рукой.

     — Боже! — Эми сердито закатила глаза, вырывая руки из захвата сестёр. — Вы обе сегодня просто невыносимы.

     В ответ они лишь снова начали хихикать.

     Она закатила глаза, осторожно оттолкнулась от пола и поехала, руками поддерживая равновесие. Первоначальный импульс угас, и Эми оттолкнулась снова, пошатнулась, но всё же удержала равновесие. Довольно улыбнувшись, она развернулась к сестре. Виктория показала ей большой палец. Кристалл улыбнулась, но вдруг пихнула Викторию в бок и выкрикнула, протягивая руку вперёд:

     — Эми!

     — Masha!

     В следующую секунду она врезалась во что-то мягкое и полетела на землю, больно ударившись боком. Ошарашенно моргнув, она опёрлась рукой о прорезиненный пол и осторожно села, оглядываясь по сторонам. Часть посетителей катка, привлечённых громким звуком, смотрела на неё. Другая — на Викторию. Та поднялась в воздух на добрый фут и сжимала кулаки, глядя куда-то поверх плеча Эми. Кристалл, стоящая рядом, болезненно поморщилась и протянула руку, дёргая двоюродную сестру за рукав блузы и опуская её на землю.

     — Я крайне сожалею о произошедшем. Ты не ранена?

     Эми вздрогнула и подняла взгляд. Над ней стояла девушка, протягивающая ей руку в длинной перчатке. У неё были резкие черты лица, словно бы у ожившей статуи. Чёрные волосы и бледная кожа — она походила на молодую, но строгую и профессиональную учительницу, грозу хулиганов и мечту старшеклассников. Немного сбивало с толку лишь её выражение — беспокойство и сочувствие. Эми осторожно кивнула, принимая руку, и девушка с лёгкостью подняла её на ноги, придерживая и помогая сохранить равновесие. Она перевела взгляд вправо. Там сидела на земле ещё одна девушка, с волосами, выкрашенными в ярко-белый, светлее даже чем у Виктории. Стоило только Эми посмотреть на неё, как парень, стоящий позади девушки, играючи поднял ту за шиворот, словно нашкодившего щенка. Между ними легко угадывалось семейное сходство — округлые черты лица, карие глаза и полные губы. Как только девушка встала на ноги, она тут же дёрнула плечом, вырываясь из захвата, и толкнулась ногой. В следующий миг она разве что не набросилась на Эми, сначала положив ей руки на плечи, тут же отпустив, взволнованно поджав их на груди, осмотрела её с ног до головы, тревожно переступила с ноги на ногу и прикусила губу. Всё это меньше чем за пять секунд.

     — Боже, боже, боже! Ты цела? Я тебя не зашибла? Мне так жаль, ты просто не представляешь! Я и не думала, что там кто-то был, ох, если бы я знала, простипожалуста…

     — Belka, dyshi.

     Парень, нет, молодой мужчина, старше Эми лет на пять, если не больше, бросил своей родственнице короткую фразу на незнакомом языке. Девушка замолкла, виновато поглядывая на Эми. Она же улыбнулась, успокаивающе поднимая руку.

     — Со мной всё в порядке.

     Девушка облегчённо выдохнула и отъехала назад. Эми отпустила руку поддерживающей её "учительницы" и осторожно толкнулась вперёд. Виктория и Кристалл подхватили её за руки, разворачивая к стоящей напротив троице. Она пригляделась повнимательнее и хмыкнула — трое, стоящие перед ними, напоминали ей зеркальное отражение. Два родственника, брат и сестра, как Виктория и Кристалл. Стоящая посреди девушка, непохожая на своих спутников так же, как она сама не походила на членов семьи Даллон.

     Эми опустила взгляд на свою кофту и поморщилась. Она явно не была такой же красивой.

     Вперёд выступил мужчина, поднявший врезавшуюся в неё девушку. Его слова были искажены акцентом — словно бы он чеканил каждое слово по отдельности, рубя предложение кусками.

     — Мне жаль, что так произошло. Моя сестра… Проявила невнимательность.

     — Простите!

     Акцент сестры же наоборот, был напевным и хорошо ей знакомым — так говорили практически все беженцы и потомки беженцев, приехавшие в Америку после появления Янгбанa или атаки Левиафана на Кюсю.

     Виктория внимательно оглядела Эми, и после небольшой паузы улыбнулась, осматривая стоящих перед ней иностранцев с ног до головы. "Сестра" отвечала ей таким же, заинтересованным взглядом, её брат раздражённо хмурился, "учительница" же наблюдала за происходящим с отстранённым интересом, словно зрительница спектакля.

     — Вы иностранцы, верно? — уточнила Виктория. Эми и Кристалл одновременно фыркнули — будто бы это не было понятно с первого взгляда. В городе шутили, что житель Броктон-Бэй не мог отличить туриста от горожанина только в двух случаях: или он мертвецки пьян, или попросту мёртв.

     — Туристы, — осторожно подтвердил мужчина, — Россия.

     — Да ладно?!

     Виктория подобралась как тигр в прыжке. Черты её лица, на которых можно было с лёгкостью прочитать жгучее любопытство и интерес, вдруг осветились мягким, заметным одной лишь Эми сиянием. Или это весь мир померк, и лишь лицо её сестры осталось незатронутым?

     Парочка посетителей катка, оказавшихся рядом, вдруг остановились, с восхищением глядя на Викторию.

     — Nazad!

     "Брат" вновь рванул свою сестру за шиворот, отбрасывая её себе за спину. Она взмахнула руками, пытаясь восстановить равновесие и не полететь кувырком. Восхищённое выражение на её лице сменилось гримасой непонимания, а затем — злобы. Она опустилась на колено позади своих спутников, одной рукой упираясь в землю, засунув другую в карман. "Брат" и "учительница" стояли впереди, прикрывая её собой.

     Люди реагировали на ауру Виктории с восхищением или со страхом. "Сестра" была восхищена. Брат же стоял прямо, сжимая зубы и напрягая мышцы так, что рукава его рубашки вздыбились и пошли волной. Эми не нравился его взгляд — пристальный, немигающий. Такие она видела у злодеев или у оперативников СКП, встречавшихся лицом к лицу с Лунгом или Кайзером. "Учительница"? Её лицо было искажено гневом и презрением.

     — Объяснитесь!

     Виктория непонимающе моргнула. Эми прикрыла глаза и с усилием загнала эмоции — отвратительные, позорные мысли, в самый дальний уголок сознания. В сердце неприятно кольнуло, восхищение сестрой ушло, заменяясь злобой и горечью.

     — Блядь, Виктория!

     — Виктория, ты снова за своё?!

     — О, чёрт!

     Три фразы были произнесены практически одновременно. Кристалл раздражённо хлопнула проштрафившуюся сестру по плечу и выступила вперёд, успокаивающе поднимая руки.

     — Спокойно. Спокойно. Давайте без паники. Виктория плохо контролирует свою ауру, она никому не хотела причинить вред.

     — Она попыталась залезть людям в голову, — "брат" скривился, со злобой глядя на стоящую напротив девушку, — у нас за это получить пулю.

     — Я случайно! — Виктория вскинула руки перед собой. — Я, правда, случайно! И я не лезу людям в головы! Моя аура не так действует!

     — И как же? — "учительница" презрительно поджимала губы. Её правая рука застыла в странном жесте, словно бы готовясь сжать что-то невидимое. Эми вздохнула, оттёрла Викторию плечом и выступила вперёд.

     — Послушайте, вы ведь недавно в городе, да? Я — Эми Даллон, Панацея. Это — Виктория и Кристалл, Слава и Лазершоу. Мы — члены Новой Волны. Группы героев.

     — Я сказала бы, что рада знакомству, но меня учили не врать попусту, — светловолосая девушка фыркнула, всё так же не убирая руку из кармана. Виктория недовольно поморщилась. Кристалл опустила руку ей на плечо, а Эми снова утомлённо вздохнула.

     — Слушайте. Сила Виктории — поле, воздействующее на эмоции. Вызывает или страх, или восхищение — в зависимости от того, кто как о ней думает. Оно не адресное, она может сделать его или сильнее, или слабее, но не изменить сам принцип работы. Я честно скажу, она может его контролировать, но это сложно, и иногда она срывается.

     — И ваш Протекторат позволяет ей вот так гулять по улицам? — "сестра" настороженно фыркнула. — Проклятье, только я надеялась разузнать всё из первых уст…

     — Моя мама — адвокат, — Виктория выступила вперёд.

     — Что это? Угроза? — настороженно спросил "брат".

     — Да нет же! — раздражённо ответила Виктория. — Просто подумайте головой, если моя мама адвокат и работает с законами, позволила б она мне так гулять по улицам, если бы у моей ауры были опасные для других последствия? Я полностью проверилась через день после триггера!

     Эми отметила, что после слов её сестры стоящая перед ней троица чуть расслабилась. "Сестра" поднялась на ноги, "брат" расслабил плечи, а "учительница" сложила руки за спиной, разглядывая их уже не со злобой, но с настороженностью.

     — Значит, ты санкционирована, — уточнил "брат".

     — Я точно не знаю, что ты имеешь в виду, но если санкционирована — это провела три дня в тестированиях и получила десятистраничное заключение о том, что моя сила не имеет долгосрочных последствий и не представляет прямой угрозы жизни и здоровью окружающих? Тогда да.

     "Брат" некоторое время оценивающе смотрел на Викторию. Затем коротко кивнул головой, разворачиваясь к своим спутницам. Кристалл раздражённо выдохнула, сдувая упавшую на глаза прядь, и пихнула двоюродную сестру плечом.

     — Умеешь ты найти неприятности, Вик.

     — Я случайно! — Виктория всплеснула руками. — Но ты представь себе, они из России! Я вообще ни разу в жизни не встречала туристов из этой страны. Ты представляешь, сколько разного они могут знать — то, что я слышала на курсах просто какие-то крохи, да и те, мне кажется, перепевки из третьих уст. Я просто…

     — Просто расслабилась, — договорила за неё Эми. Виктория жгуче покраснела.

     — Блин. Да я уже пару месяцев так глупо не срывалась.

     Тем временем, туристы переговаривались между собой на чужом языке.

     — Чёрт, чёрт-чёрт-чёрт! Только я подумала, что сейчас поговорю с сорвавшимися в неформальной обстановке, как мне тут же проезжают по мозгам. Это ужас какой-то!.. Кстати, почему они ведут себя так открыто? Даже из старой гвардии мало кто себе такое позволяет.

     — Белка, угомонись. Думаем, что нам делать дальше.

     — И что? Валить отсюда, хотя и до жути жаль. Но я не собираюсь с мозгомоями общаться только из-за пары часов с этой Викторией.

     — Я напоминаю, что по протоколу шестнадцать, пункт три, мы обязаны будем пройти сканирование. Уже обязаны, факта воздействия достаточно.

     — Да бл…

     — Мария! Не выражайся!

     — Продолжаю. Мы уже в дерьме, так что есть два варианта. Или мы уходим. Или мы продолжаем общение и узнаём о героях Америки от одного из героев, а не из рекламных буклетов.

     — Ты рискуешь, Андрей.

     — Она — санкционированный парачеловек, со сложностями в контроле своих сил. Если брать ситуацию вне контекста, то с такими я встречался не раз и не два. Кроме того, она член признанной организации героев. Всё ещё не доверяю таким вот линчевателям, но по сути — если они не скрывают лица, то или слишком сильны для того, чтобы на них напали, или заявляют о том, что действуют открыто и у них нет никаких секретов. Вероятность того, что это какой-то зловещий план по похищению нас — смехотворна.

     — Верно, но можем ли мы доверять суждению Протектората?

     — Посмотри на ситуацию с другой стороны. Протекторат и СКП — организации, число сорвавшихся в которых превышает число сорвавшихся во всём постсовете как минимум втрое. Они контролируют страну, размеры которой не очень-то уступают территории России до сахалинского референдума. Участвуют в заграничных операциях. Относись к ним как хочешь, но они успешны, а значит — в таких вопросах им можно доверять.

     — Хм. Я бы хотела подробнее изучить её… Десятистраничный отчёт. Но в целом — в твоих словах есть логика. Это прыжок в неизвестность, и мне не нравится сама ситуация, в которой мы оказались, но посмотри на них — это три девушки, младше нас. Они не выглядят как шпионы.

     — Капитан Фролова тоже не выглядит как шпион, я просто напоминаю.

     — Мария. Оставь паранойю в стороне. Эта Новая Волна выглядит как устоявшаяся группа, появившаяся далеко не вчера. Панацея — тот самый чудо-целитель, верно? Раз так, то я соглашусь с Андреем — сомневаюсь в том, что они замышляют вред. Слишком открыты для ответного удара, слишком уязвимая позиция. Я голосую за то, чтобы остаться.

     — Поддерживаю.

     — Ладно. Ладно-ладно-ладно, не скажу, чтобы я была особо против. Но надо следить за этой Викторией, я ненавижу, когда мне пытаются залезть в голову.

     Всё время их разговора Виктория ходила из стороны в сторону, как львица на охоте. Кристалл заинтересованно слушала чужую речь, пытаясь разобрать знакомые ей слова. Эми хмурилась и потирала ушибленный локоть. Посетители катка уже не толпились вокруг, а обходили стороной, уступая им область прямо в его центре. Дежурный, сидящий у пункта проката, недовольно поглядывал в их сторону — Виктория своим фортелем едва не распугала ему клиентов. Эми поймала его взгляд и извиняюще улыбнулась. Дежурный нахмурился, но спустя секунду пожал плечами и отвернулся.

     "Учительница" вышла вперёд. Её речь тоже отличалась — в словах не было ни единой ошибки, речь была чиста, но академически правильна — она не сокращала слова или артикли, а проговаривала их полностью.

     — Мы будем считать этот инцидент исчерпанным. И если возможно, я бы хотела просмотреть этот отчёт СКП. Но пока что, меня зовут Татьяна.

     — Мария, — откликнулась светловолосая девушка.

     — Андрей, — "брат" коротко кивнул, — или Эндрю, если вы хотите. Мне… Не важно, так?

     Виктория оживилась. Кристалл закатила глаза и обменялась с Эми понимающим взглядом.

     — Здорово! Отлично, как будет время, я покажу отчёт, мне не сложно. А пока что, расскажите мне всё!

     Мария усмехнулась и уточнила:

     — Что, "всё"?

     — Вообще всё, — Виктория взмахнула руками, — понимаешь, я обожаю паралюдей. Я беру дополнительные курсы в высшей школе, я посещаю лекции в институте, и тут я встречаю вас — людей из одной из самых закрытых стран. Поэтому я и… Забылась, да. Мне честно жаль.

     — Паралюди… Тяжело контролировать свои способности, да, — Андрей нахмурился, — но стараться себя вести. Это очень вызывающе в России. Я быть другим парачеловеком — это можно было бы принять за вызов на дуэль.

     — У вас разрешены дуэли? — уточнила Кристалл.

     — Разрешены. И причины этого будут бессмысленны без контекста, — Татьяна провела рукой по растрепавшимся волосам и кивнула в сторону выхода в кафе, — предлагаю обсудить всё в более подходящей обстановке. Рассказать всё — не быстрая задача.

     — О, отлично, — Виктория радостно улыбнулась, — с меня напитки!

     Мария тряхнула светлыми волосами и забавно наморщила нос.

     — Ну, здорово. Кто я такая, чтобы отказываться от гун-дза?

     — Мэх? — Эми непонимающе нахмурилась.

     — Корейский, — коротко пояснила Татьяна, отталкиваясь ногой и проезжая мимо, — означает что-то, что можно получить бесплатно.

     — А, халява? — уточнила Кристалл, хватая Эми за руку и тяня за собой.

     — Возможно, — девушка задумчиво поправила очки, — к сожалению, я не разбираюсь в современном американском сленге.

     К счастью, кафе было полупустым и им удалось занять свободный столик. Они уселись группами — Кристалл, Виктория и Эми с одной стороны, их новые знакомые с другой. Сделав заказ официанту, Виктория сразу же наклонилась вперёд, опираясь на столешницу, и вперилась в сидящих напротив вопросительным взглядом. Кристалл насмешливо косилась на двоюродную сестру, Эми задумчиво перебирала бумажную салфетку, пытаясь сложить её в кораблик.

     — Если вы хотите знать всё, то придётся начать с самого начала, — произнесла Татьяна, прикрывая глаза и откидываясь на мягкое сиденье, — а значит, с Советского Союза. Что вы о нём знаете?

     — Водка, медведи, коммунизм? — перечислила Кристалл и ухмыльнулась в ответ на три недовольных взгляда: — Ладно, я не серьёзно. Давайте так, вы расскажете, как вы его видите, а мы дальше решим. Мне интересно, что скажут жители России, а не учебники по истории.

     Татьяна коротко улыбнулась и кивнула.

     — Ну что же. Первое, что вы должны знать о Союзе в последние его годы — он был мёртв. То, что стояло на месте СССР, было гниющим, кишащим паразитами трупом. Идеология — слова о равенстве, братстве и лучшем мире превратились в религиозную мантру, закостенелую и отказывающуюся прогнуться. Люди задавали вопросы, искали утешения в идеях, а в ответ получали вызубренные строчки давно умерших людей. А те ведь не имели ни малейшего понятия, каково это — жить на рубеже двадцать первого века.

     — Вау, — Эми оторвалась от салфетки и присвистнула, — похоже на Библию.

     Кристалл бросила на неё недовольный взгляд. В ответ девушка лишь пожала плечами.

     — Что? Я не религиозна.

     — Верное сравнение, — в разговор включился Андрей, — это и быть Библия. «Капитал», сборники Ленина, всё это не было живым.

     — Национальные элиты вырождались. В конце, каждый из них думал о том, чтобы украсть больше и сбежать подальше, а не о будущем страны, — продолжила Татьяна, проводя рукой по поверхности стола, — группа энтузиастов пыталась сохранить наследие, но всё, на что хватало даже способностей… Мыслителя, верно? Даже Мыслитель в их рядах мог лишь продлить агонию, но не оживить мертвеца.

     — И пришёл Бегемот, — тихо пробормотала Мария.

     — И пришёл Бегемот, — откликнулась Татьяна. Тень, промелькнувшая на их лицах — Эми видела эти тени. На лицах переживших Кюсю и Ньюфаундленд, Нью-Йорк и Сиэтл.

     — Прежняя власть боялась паралюдей. Она была в ужасе от них. На них охотились — на тех, кто был выше законов, кого нельзя было заткнуть прикупленной полицией. Их не могли запугать мелкие чиновники, они могли пройти прямо в Кремль, и охрана не смогла бы их остановить. То, что произошло в тогда ещё Советском Союзе, было охотой на ведьм — в лучших традициях Уганды. И когда пришёл Бегемот, мало кто смог с ним сразиться.

     — Закрыть глаза на восемь миллионов погибших, разрушенную столицу, это была милость, — Андрей сухо усмехнулся, — удар милосердия, верно? В то же время, разброд и потеря координации в армии. Президент Союза побежал сразу же, отдавая приказы, которые… Как это, не совпадали друг с другом?

     — Противоречили, — подсказала внимательно слушающая Виктория.

     — Противоречили, да. Одни из солдат пытались остановить Бегемота. Танки, самолёты. Другие обратились против паралюдей пришедших на помощь. Это быть хаос. Множество паралюдей, сражавшихся против власти, множество новых, которые появиться от ужаса и разрушения. В конце, кто-то из старого командования в Москве, в бункере, кто не мог спастись, приказал атаковать Бегемота противоракетой с ядерной боеголовкой, такие нужны чтобы… Ловить баллистические ядерные ракеты. Она уничтожить центр города, уничтожить штаб, а он даже не шелохнуться.

     — И пришёл спаситель, — Татьяна слегка улыбнулась. Виктория ошарашенно моргнула. Мария застонала и ударилась головой о стол.

     — Боже, это просто ужасная шутка.

     Андрей сухо хмыкнул и мотнул головой.

     — Но разрядить обстановку. Спасибо, serdce moyo, как всегда вовремя.

     — Это что, цитата из терминатора? — уточнила Кристалл.

     — Она просто обожает заграничные фильмы, — прошептала той Мария. Татьяна шлёпнула её по руке и закатила глаза.

     После того, как официант принёс напитки, разговор продолжился.

     — Мы подбираемся к одной из самых таинственных фигур в современной истории, — Татьяна рассеяно крутила в руках бокал. — Генерал Трифонов. Всё началось с того момента, как один из отрядов военных вместе с паралюдьми из Красной Перчатки блокировали президентский конвой в километре от аэропорта. Президент вышел из лимузина, требовал пропустить их. Тогда ещё капитан, Трифонов пустил ему в голову пулю. Расстреляли практически всё правительство, кроме группы, пытавшейся сохранить Союз. Они ехали в последней машине — очень удобно. После переворота, генерал кидает клич: те из паралюдей, кто присоединятся к армии — их преступления будут забыты. Те, кто откажется, вправе будут покинуть страну, им даже возместят оставленные в стране квартиры и прочую собственность. Те, кто останутся — станут врагами. Красная Перчатка его поддержала — Перчатка была объединением нескольких семей, скрывавшихся от преследования вместе. В начале, по крайней мере.

     — Ага, значит, армейский чин заручается помощью паралюдей и устраивает переворот, — Виктория задумчиво прищурилась, — ну, в учебниках примерно об этом же и говорили. Он до сих пор у власти, да?

     — Верно, — Андрей согласно кивнул, — но это не простая… хунта. Он до сих пор у власти, хунты не живут долго.

     — Согласна, — Татьяна прищурилась и качнула головой. Эми положила голову на скрещенные руки и наблюдала за ней исподлобья. — Но для начала разберёмся с прошлым страны. Сразу после ухода Бегемота, страна вспыхивает. Множество мелких… Бонз, если не ошибаюсь, рвутся к власти, разрывая страну на части. Некоторые люди поддерживают их, веря в то, что без Союза их жизнь будет лучше. Армия, Перчатка и примкнувшие к ним паралюди сражаются с бандами. Одни из которых тоже возглавляют паралюди, другие — просто объединения анархистов, террористов и прочей дряни. Мы не трогали крупные страны, Украину, Беларусь, Казахстан — это было условие Красной Перчатки, дать людям шанс на выбор. Это была бойня — мы потеряли около двух миллионов человек, по одной лишь РСФСР, республике, в границах которой сейчас расположена Россия. В ходе гражданской войны рождаются легенды — восходит звезда Трифонова, Штайна, адмирала Конторовича, Миры Хан. Последняя — дочь основателя Красной Перчатки. Именно она возглавляет организацию сейчас. То, чем стала организация, вернее.

     Виктория задумчиво постучала себя по губе. Эми отвернулась, изучая наполовину сложенный бумажный кораблик.

     — Ага, я вроде помню, нам говорили о смене руководства Перчатки. Они ведь ударились в идеологию, да?

     — Неокоммунизм, — подтвердила Татьяна.

     — И как это работает? — Кристалл непонимающе нахмурилась. — Вы ведь сами говорили о том, что люди разочаровались в идеологии, так? Почему они вернулись к ней?

     Андрей наклонил голову. Эми заметила, что когда он хмурится, узкая полоса шрама на его переносице остаётся недвижимой — повреждённые мышцы лица не работали.

     — Это… Есть заслуга больше самой Хан. Но смотря широко… Вам знаком… Не знаю, как по-английски. После появления паралюдей, множество людей начали снова верить в богов. Катастрофы, Губители, паралюди — всё это привело к всплеску верующих. Верно?

     — Феномен Андерсона, — Виктория понимающе кивнула.

     — Неокоммунизм исходить из этого феномена. Люди хотеть верить в то, что сейчас плохо, но завтра будет хорошо. Одни верить в бога, живущего на небе. Другие — в то, что Хан смочь построить порядок, где все будут равными и паралюди не станут править людьми только потому, что они сильнее.

     — Ага, ага, — Виктория снова наклонилась, опираясь на столешницу, — ты хочешь сказать, что если раньше косность идеологии воспринималась как недостаток, то теперь люди находят в ней утешение, как в Библии?

     — Нет, — Татьяна мотнула головой, — косность — это не про Хан.

     — Верно, — согласился Андрей, — Хан… Очень опасный оратор. Я работаю в полиции. У нас есть сценарии — что делать, если Союз Корпораций и Перчатка станет врагами. Первое — вырубать вещание. Радио, телевизоры, телефоны, интернет. Не дать Хан пропагандировать, говорить с людьми. Она очень этим опасна.

     — Она что, Властелин? — нервно уточнила Кристалл.

     — Она гравикинетик, — ответила ей Мария.

     Андрей усмехнулся:

     — Было бы неплохо, если все её таланты были… Не естественными, да. Но это не так. Она очень хороший политик. Говорит людям то, что они хотят услышать и не забывает… Делать то, что сказала, да. Сильный лидер. Сейчас они в Восточной Европе, на западе России, в Азии и Африке. Где-то действуют тайком. Где-то стоят за спинами правительств. Очень сильно разрослись.

     — Хм… Хм. А вот об этом мне не говорили, — Виктория с сожалением покосилась на лежащие на столе салфетки и вздохнула, — убила бы за блокнот или мои тетради. Серьёзно, кто-нибудь из вас может мне надиктовать это всё потом? Можете? Огромное спасибо. Ладно, с Перчаткой пока разобрались. Что с Армией?

     — Армия, — повторил за ней Андрей, — сложная история. У нас осталось много памяти о прежнем строе, когда паралюди жили как семьи. Очень… Клановая структура. Каждый клан связан с командованием на какой-то территории. Области, городе, очень конкурентны. В начале было хуже, очень плохо. В армию шли много бывших преступников, которым генерал предложил прощение. Одни исправились и стали солдатами. Другие… Они хотеть стать новыми Трифоновыми — ухватить власть и устроить переворот. Или быть большими начальниками, править только силой, не умом. И началась… Не знаю, процесс, когда на заводе избавляются от неправильных, плохих деталей.

     — Выбраковка? — уточнила Виктория.

     — Да, — подтвердила Татьяна, — нежелательные элементы были… Отсеяны и изолированы. Мне нравится, как это звучит — очень нейтральные фразы. На самом деле, выбраковка стравливала неблагонадёжных между собой. Другие просто не просыпались — их убивали во сне. Третьи… Слова "приказ шестьдесят шесть" говорят о многом, верно?

     — Приказ?.. — Эми непонимающе моргнула и вдруг вздрогнула. — В смысле?! Вы… Они… Как канцлер Палпатин; солдаты расстреливали их в спины? Боже мой.

     — Ну, — Виктория через силу улыбнулась, — по крайней мере, это честный рассказ. Да уж, я знала, что в других странах с паралюдьми всё куда серьёзнее, но чтобы так… Ладно, давайте сменим тему. Я слышала, что у России был конфликт с Китаем. Расскажете подробне… Ой, я сказала что-то не то?

     Лицо Марии — очевидно, бодрой и жизнерадостной девушки, вдруг потухло, словно бы окна дома, в котором выключили свет. Она мотнула головой:

     — Нет… Просто… Я же репортёр по своей профессии. Часто общалась с нашими курсантами по работе, это как ваши Стражи. Китай… Они убили троих моих друзей.

     — Оу, — Виктория поморщилась. Кристалл мягко улыбнулась и подняла перед собой руки. Андрей и Татьяна с беспокойством наблюдали за светловолосой девушкой. Та же покачала головой.

     — Не, не то чтобы я собиралась расплакаться. Эти отбросы меня не заставят. Ладно, начали. Два факта — первый, Россия разделилась на части ещё в нулевых. Дальний Восток — граница с Японией, Китаем, Кореей; теперь там Тихоокеанская республика. Кто-то называет нас республикой беженцев — у нас много переживших Кюсю, бежавших от Янгбана или из Северной Кореи. Но в целом, мы появились после того, как командование Восточного Военного Округа и Кризисная Администрация Дальнего Востока решили объединиться и потребовать автономности. Правительство пошло на уступки, они не смогли бы поддерживать порядок и на востоке. Затем…

     Она сделала паузу и пожевала губу. Виктория и Кристалл внимательно слушали. Эми больше интересовалась выражением лиц собеседников — на них можно легко было прочитать гнев, презрение и застарелую ненависть. Она не хотела оскорбить их сравнениями, но именно так смотрели члены Азиатских Плохих Парней, сталкиваясь с нацистами из Империи 88.

     — Китай никогда не признавал нас. Нас — потому что я гражданка, если что. Они считали нас беженцами и предателями. Ждали возможности удара. И поэтому, когда их паралюди вычислили положение трёх курсантских училищ, они ударили.

     — Курсанты — как ваши Стражи. Дети, подростки, редкие взрослые, кто недавно сорвался и лишь готовится к службе, — сухо пояснила Татьяна.

     Кристалл приложила ладонь ко рту. Виктория зло оскалилась и Эми пихнула её в бок, одарив предупреждающим взглядом. Поняв её намёк, сестра медленно выдохнула и закрыла глаза.

     — Вы должны знать, российская армия — не монолитна. Паралюди подчиняются общим командующим, но разделены на кланы. Они грызутся между собой, выясняют кто лучше и сильнее. Одни кланы прошли через гражданскую, другие появились позже, это жёсткая конкуренция между своими, ограниченная приказом и общей целью — безопасность страны любой ценой. Но когда нас атакуют чужаки и атакуют извне? Это был колоссальный плевок в лицо не только России, но и Республике, по территории которой двигались группы Янгбана. Союзу Корпораций тоже — они давно ненавидят империю. С того дня, когда те отказались от коммунизма и вернулись к своему императору.

     Мария продолжила вслед за ней:

     — Из трёх училищ — два были уничтожены, а курсанты — угнаны в плен, на промывку мозгов или как заложники. В третьем — в городе Звёздный, курсанты потеряли половину, все инструкторы погибли, но они отбились.

     — Последовал ответ, — Татьяна вновь провела рукой по поверхности стола и вздохнула, — мне жаль, если Россия предстаёт перед вами страной монстров и чудовищ, но это правда, и это история. Недавно сформированные дивизии, оснащённые лучшей техникой, вторгаются в границы Китая и пробиваются к центрам содержания. Одновременно с этим, над территорией Китая подрывается климатический боеприпас — колоссальный шторм, в котором скрываются коридоры, способные пропустить десантные части Союзников. Мира Хан и адмирал Конторович проводят крупнейшую флотскую операцию. Каперскую операцию — перехватываются и угоняются танкеры и сухогрузы. Те суда, что не могут угнать, красные топят с грузом, высаживая команду на шлюпках. Командование Китая пытается перехватить их и собирает силы на базе Южного Флота Империи, в городе Чжаньцзян.

     Кристалл задумчиво хмыкнула и подняла вверх палец.

     — Я, кажется, слышала об этом. Они что-то взорвали, да? Или технарское оружие, или что-то мощное, там теперь нет базы флота.

     — Тактическая ракета с ядерной боеголовкой, — сухо уточнил Андрей, — её подорвали на отдалении от города. Приливная волна превратила корабли в мусор. А красные тем временем ушли.

     — И что, они не ответили? — Кристалл прищурилась и прикусила губу. — Это же… Двадцать лет назад это было бы прямой дорогой к войне, Зион или не Зион.

     — Это было уже в конце, и у них была куча проблем, — пояснила Мария, — мы смогли освободить курсантов и серьёзно их потрепать. Рейд Самоубийц их особенно напугал. Куча ветеранов спецподразделений атаковали штаб командующего имперской армии. Не самим Янгбаном, но влияния у него хватало, уж поверь. Большая часть спецов погибла, но те, что остались… Убили всех, от охраны до уборщиков. Остался в живых лишь генерал, посреди погибших. Вторая группа телепортировала муляж бомбы на гидроэлектростанцию Три Ущелья. Мы потеряли около пятидесяти тысяч, Китай лишился сотни своих паралюдей и семидесяти тысяч солдат. Тот генерал отправился в дурку. В конце концов, пленные были освобождены, имперцы ненавидят нас ещё сильнее, но мы победили.

     — Так им и надо, — внезапно сказала Виктория.

     — Вики! — Эми возмущённо всплеснула руками. — Ты не можешь так говорить!

     — Почему? — девушка фыркнула, с вызовом складывая руки на груди. — Из того, что я тут услышала, Янгбан вёл себя как банда Луна. Только вместо девчонок на улицах они хватали таких же детей, как наши Стражи! Вот и получили то, на что напрашивались.

     Кристалл покачала головой. Эми хмуро смотрела на сестру, но молчала, поджимая губы. Сама же Виктория с вызовом оглядывалась по сторонам, словно бы ожидая, что кто-то вдруг попытается с ней поспорить.

     Татьяна приподняла бровь и наклонилась вперёд, изучая лицо девушки.

     — Очень… Необычная позиция. Я всегда считала, что ваши герои не одобрят подобное насилие.

     — Встречайте ураган Викторию, — тихо произнесла Кристалл. Андрей нахмурился, не поняв фразы. Мария наклонилась к нему и прошептала пару слов, он улыбнулся и кивнул. Виктория пожала плечами:

     — Я уже сказала, что Янгбан вёл себя как наши АПП. А такие начинают тебя понимать, только если им как следует врезать. Ну, вы им и врезали.

     — Именно.

     — Верно.

     Брат и сестра напротив произнесли эти слова практически одновременно. Эми открыла рот, собираясь возразить, но Кристалл успела её перебить:

     — Давайте сменим тему. Пожалуйста. Расскажите лучше о ваших героях? У вас есть аналоги Триумвирата? Группа самых сильных паралюдей?

     Туристы перед ней обменялись задумчивыми взглядами. Андрей кивнул, показывая подбородком на Татьяну. Мария же тем временем полезла в набедренную сумку, доставая оттуда футляр с цветастой обложкой. Из футляра она извлекла колоду карт, с рубашками, на которых виднелись эмблемы стран — белая звезда на чёрном фоне, белая звезда на красном фоне, чёрное солнце и символ Протектората — щит в цветах американского флага.

     Татьяна прикрыла глаза, проговаривая что-то про себя, а затем начала рассказ.

     — Первое, что вы должны понять о наших паралюдях — то, что лишь часть их действует на поверхности, контактируя с простыми людьми. Паралюди в России — закрытое сообщество. Они живут в военных городках, они редко собираются крупными группами, лишь в случае войны или нападений Губителя. Вы не сможете зайти на сайт Армии и узнать обо всех, кто служит в её рядах. Как правило, известны лишь те, кто получил допуск к работе с публикой. Или старая гвардия.

     — Старая гвардия? — с интересом переспросила Виктория. — Это что-то из нашего ядра Протектората, верно? Фаны относят туда тех, кто был в первых составах Стражей или тех, кто пробыл в организации больше десяти лет.

     — И да и нет, — встряла Мария, всё ещё тасуя колоду в руках. — Вопрос. Почему вы решили не носить маски?

     Виктория озадаченно моргнула, не готовая к смене темы. Кристалл ненадолго прищурилась, подбирая нужные слова.

     — Новая Волна не работает на правительство. Мы сражаемся со злодеями, предотвращаем преступления, и всё это в одиночку. И одновременно с этим, мы едва ли не самая крупная группа героев в округе — нас всех даже больше, чем городских членов Протектората. Мы сняли маски потому, что хотим, чтобы люди знали — мы не линчеватели, прячущиеся за анонимностью. Мы такие же люди как они, и мы готовы не только бороться с преступностью, но и отвечать и за свои преступления, большие и малые.

     — Очень ответственная позиция, — Андрей одобрительно кивнул, внимательно оглядывая сидящих перед ним девушек, — это правильно, что вы делаете.

     Эми дёрнула уголком губы, но промолчала. Виктория вздохнула и мотнула головой.

     — Наше движение давно уже пылится на полке, но давайте не будем об этом. Что о вас? К чему этот вопрос?

     — Старая гвардия, — Татьяна побарабанила пальцами по столу, — группа ветеранов, паралюдей, присоединившихся к армии ещё в самом начале, во время гражданской. Но это лишь половина истории. Всё началось, когда один из преступников смог раскрыть личность одного из наших оперативников. Попытался распространить эту информацию как можно дальше — отсылал в газеты, вбрасывал в сеть, распространял листовки. Его быстро нашли и обезвредили, но личность оперативника было уже не скрыть. И тогда старая гвардия массово сняла шлемы. Они достаточно авторитетны для того, чтобы все попытки препятствовать им были обречены на провал, и весь Директорат узнал, кто они. Тот оперативник погиб во время войны с Китаем, но теперь члены старой гвардии не прячут лица. Они бросают вызов каждому врагу — пусть тот придёт и ударит в любой день и час, они будут готовы.

     — Они у вас крутые отморозки, да? — Виктория ухмыльнулась, но тут же подняла руки и успокоила Андрея: — В хорошем смысле. В хорошем смысле отморозки, в смысле, что не боятся никого.

     Андрей задумчиво хмыкнул и согласно кивнул головой.

     — Да. Бесстрашны. Очень опытные — элита Армии.

     Мария закончила тасовать карту и бросила одну из них вперёд. Лицо карты было сделано из покрытия-переливашки, показывавшего два изображения под разным углом. Под ними шли строчки текста на русском языке. На первом был изображён мужчина в бронекостюме. Он стоял, опираясь на выставленную вперёд ногу, здоровенная винтовка в его руках плевалась огнём. Правая рука была заменена протезом, похожим на руку скелета. На втором — этот же мужчина в облаке чёрного как ночь дыма, почти скрывающего его силуэт. Под его ногами лежали едва видимые силуэты, походящие на человеческие тела.

     — Виктор Штайн. Первый кавалерийский. По вашему — Технарь, специализируется на газах. Один из лучших оперативников.

     Следующая карта. Женщина в лёгкой броне чёрного цвета, с винтовкой в руках, среди замерших в движении людей в узнаваемой форме Янгбана. От них к ней тянулись тонкие алые нити, впитывающиеся в её тело. Другой кадр — та же женщина, идущая прочь от здания позади, разорванного яркой вспышкой взрыва. В её руке был зажат узнаваемый детонатор.

     — Полина Удальцова, сто шестая десантная дивизия. Силы — грубо говоря, похищает жизненную энергию тех, что вокруг, и залечивает свои или чужие раны. С каждым умершим неподалёку ускоряется во времени примерно в один и один раза. Эффект непостоянен.

     Массивный робот, почти не напоминающий человека. Четыре руки, каждая из которых сжимает различные технарские приборы, голова, утопленная в корпус. Пластина вместо лица, с камерой посередине. Другая сторона — тот же робот, стоящий между двумя хирургическими столами, оперируя сразу на двух пациентах двумя парами рук.

     — Сергей Фёдоров. Центр Медицины Катастроф. Технарь, специализация — протезирование и удалённые пилотируемые платформы.

     Эми ошалело моргнула, исследуя лежащую перед ней карточку. Кристалл заинтересованно рассматривала первую, с Технарём в бронекостюме, внимательно изучая винтовку в его руках.

     — Подождите, то есть это просто робот на внешнем управлении?

     Мария замялась, подбирая слова.

     — Ну…

     — Если следовать букве вопроса — да, так и есть, — перебила её Татьяна, — если следовать духу… От живого тела у Фёдорова остался лишь мозг. Его история во многом печальна — он был отцом, воспитывающим двух дочерей, одна из которых была инвалидом. Жена была лишь нахлебницей, неспособной даже приготовить голодным детям еды. Когда же у него диагностировали рак, повела себя как крыса, покинувшая тонущее судно. Могу предположить, что это и стало последней каплей. Он сорвался и на протяжении нескольких лет постепенно заменял поражённые участки тела на протезы. В конце концов, рак остановился не дойдя до мозга, но к тому времени Фёдоров уже был больше машиной, чем человеком из плоти и крови.

     — Проклятье, — Эми покачала головой, — и что, никто из ваших паралюдей не смог ему помочь?

     — У нас очень мало целителей, — Мария пожала плечами, — видели протезы у Штайна? Это потому, что у нас нет никого, кто способен отрастить ему руку, только создать замену.

     — А что насчёт его дочерей? — уточнила Кристалл, подавшись вперёд. Татьяна едва заметно улыбнулась.

     — И по сей день стоят за его плечом.

     — Ну, хотя бы так, — проворчала Виктория.

     Следующая карта. Сначала Эми показалось, что это — изображение куклы, персонажа комиксов, художественное преувеличение. Девушка, замершая в середине рывка, позади которой вилась поднятая в воздух пыль, сжимала в руках два тонких и узких лезвия, нагретых до алого свечения. За её спиной поднимались в воздух изящные металлические полосы, похожие на лезвия коротких мечей или перья птицы. Они висели в воздухе за правым плечом, словно бы одно короткое крыло и так же светились красным. Сама же девушка была словно сделана из белого пластика — можно было видеть щели суставов, уплотнения в броне, а из предплечий, словно лапы богомола, выдвигались короткие лезвия на узких направляющих.

     Второе изображение — девушка улыбалась невидимому оператору, лежащему на земле и протягивала ему руку, помогая встать.

     — Одна из его дочерей. Анна Фёдорова, специалист по протезированию и аугментации. Центр Медицины Катастроф. Полевой медик и специалист-универсал, — Мария хитро усмехнулась, постучав по карте, — видно семейное сходство, да?

     — Она что, девочка-робот? — Виктория недоверчиво усмехнулась, вертя в руках фото.

     — Девочка-киборг, — уточнила Мария.

     Виктория передала карту Эми и покачала головой.

     — Ну, у вас и кейпы. Что дальше?

     — Это ещё… Как это… Затравка? — наблюдавший за представлением Андрей усмехнулся и кивнул Марии: — Покажи им Самоубийц.

     Мария согласно кивнула, перетасовала колоду и кинула на стол сразу три карты.

     Первая — мужчина в лёгкой броне, состоящей из подвижных элементов. На одной стороне он замер посреди сражения, стреляя по кейпам Янгбана сразу из двух пистолетов. На другой — подпирал длинным ножом подбородок военного с азиатскими чертами лица. Тот стоял на коленях, посреди разгромленного кабинета, рядом с погибшим охранником. Его мундир со множеством наград и знаков отличий был заляпан кровью убитого.

     Женщина с чёрными глазами и тонкими чертами лица. Она замерла посреди выпада, окружённая кейпами в костюмах германской тематики — нацистами из Гёссельшафта, как пояснила Мария. К запястью женщины тянулся тонкий, едва заметный шнур, на другом конце которого был закреплён груз в форме тетраэдра. Рука одного из вражеских кейпов была отсечена и висела в воздухе, прямо над прошедшим сквозь неё шнуром.

     Ещё один мужчина, смотрящий в прицел огромной, с его рост, винтовки. Его палец вжимал спусковой крючок. Вдали — кейп из Янгбана, стоящий перед рядами своих соратников. Вместо его головы в воздухе разлеталось кровавое облако.

     — Последние выжившие участники Рейда Самоубийц, — пояснила Мария. — Бойцы спецподразделений, прошедшие специальную программу модификаций. О ней мало что известно, но они — одни из самых опасных оперативников России. Охотники на паралюдей.

     — Но они же простые люди, верно? — Кристалл задумчиво почесала подбородок, — почему они здесь? Нет, они наверно очень крутые и всё такое, но разве мы не говорим о ваших элитных героях?

     — Мы говорим об элитных солдатах, — поправила её Татьяна, — я полагаю, что здесь отчётливо видна разница в наших подходах. Вы уделяете особое внимание героям, людям с суперсилами, верно? Ваша страна считает героев своей силой.

     — Разве не так? — с недоумением спросила Эми. — В смысле, это же герои? Они защищают Америку, сражаются с Губителями, и без них мы вряд ли бы продержались.

     — Без нас, Эми, — поправила её Виктория, — без нас бы не продержались. И мы защищаем.

     Эми промолчала, потупив взгляд.

     — Ваша страна считает паралюдей благом, — Татьяна прищурилась, — наша… Нам тяжело им доверять. И поэтому, идея о том, что простые люди, не одарённые силой свыше, смогут постоять за себя, очень популярна. Да, я признаю, что самые успешные из них используют или генетические улучшения, или кибернетику, но факт остаётся фактом — среди армии есть те, кто поднялся в ряды живых легенд без суперсил.

     — Я смотрел вашу классификацию, — Андрей пожевал губами, что-то вспоминая, — эти рейтинги паралюдей. Очень удобно. Для таких как Самоубийцы, это один, два, максимум три в ваших категориях. Смешные цифры, верно? Но поверьте, они опасны. За ними десятки убитых паралюдей. Элита по праву.

     — Хм, — задумчиво сказала Виктория. Кристалл молчала, изучая карточки перед ней, Эми складывала журавлик из салфетки. Готовый кораблик стоял рядом.

     — Последний, — Мария отправила карту по столу.

     Сухопарый мужчина в чёрном мундире с пристальным взглядом и ранней сединой на висках. Он был высок — под два метра ростом и, как и у самого первого оперативника на картах, его конечности были заменены на протезы чёрного цвета. На первом слайде он стоял за столом, поверхность которого служила дисплеем, и вглядывался в многочисленные значки и символы на цифровой карте. В его руке была зажата трость. На втором — замер посреди выпада. Всё та же трость в одной руке, ставшая ножнами; в другой — длинный клинок из тонкого и чёрного материала. Вокруг — помещение штаба, заполненное кейпами Янгбана. Поперёк ближайших к генералу кейпов пролегали белые полосы — художественное изображение стремительных выпадов меча. На следующем — замер, в окружении солдат, поднимая руку и указывая тростью куда-то за кадр, зовя следовать за собой.

     — Юрий Трифонов. Генерал армии, возглавивший переворот девяносто пятого года. В две тысячи четвёртом его вертолёт сбили, сам он попал под винт и лишился всех конечностей. Управлял армией с больничной койки целых два года, потом получил протезы от Фёдорова и вернулся в строй.

     Кристалл посмотрела на карту. Потыкала её ногтем. Подняла взгляд и изрекла:

     — Только не говорите мне, что у вас во главе армии грёбаный киберсамурай.

     Андрей тяжело вздохнул. Мария фыркнула:

     — Знаешь, как говорит мой дядя? "Киберсамурай" звучит смешно только до того момента, пока он не располосует пол элитного крыла Янгбана. Потом уже не до смеха.

     — Он что?

     — Обрати внимание на часы на руке, — Татьяна наклонилась вперёд и постучала пальцем по запястью правой руки генерала. На нём искрили наручные часы, окутанные сияющим полем энергии.

     — Что вы должны знать о генерале — то, что он гений от рождения. Из тех, кто в три года заканчивает программу подготовительной школы, в десять поступает в институт, а в пятнадцать пишет кандидатскую. Я могу сравнить его с Эрихом Людендорфом — лучшим германским полководцем Первой мировой. Он превратил разрозненные отряды армии бывшего СССР в силу, с которой считаются все. Он организовал правительство страны, он стоит за множеством решений — человек в одиночку определил судьбу нашей страны на много лет вперёд.

     — Всё ещё не объясняет, как он умудрился…

     — После своего восстановления, генерал увлёкся боевыми искусствами, как бы парадоксально это не звучало. По его словам, он воспринимает их как форму искусства, совершенствование духа через совершенствование тела. Я давно подозреваю, что ему не только заменили конечности и органы, но ещё и модифицировали разум — реакцию, скорость мышления и прохождения нервных импульсов. Уже были примеры подобной технологии. Он практически не спит, не устаёт и усваивает новую информацию с потрясающей скоростью. Известен тем, что использует различные изделия инженеров — это большая честь, быть одним из тех, чьё оружие он носит на себе. То, что вы видите здесь — финал войны, атака элитного крыла Янгбана под управлением Шэнь Ю — мыслителя, специализирующегося на тактике малых групп.

     Мария кашлянула, перехватывая речь.

     — Элитное крыло Янгбана — то, на ком сосредоточены их ключевые паралюди. Ноль, Один, Два, они разделяют силы так, что каждый из паралюдей владеет ослабленными версиями всех сил отряда. Это как перчатки — каждая из команд может действовать автономно, но если сравнивать — удар элитного крыла и простого отличаются как удар пустой перчаткой и кулаком. В тот день задачей Шэнь Ю было максимально дезорганизовать армию — не дать нам уйти вглубь Китая и добраться до центров содержания.

     — Что-то мне не кажется, что он преуспел, — Виктория потыкала в белые линии, пересекающие тела оперативников Янгбана. Мария ухмыльнулась.

     — Он провёл Шэня как последнего ша'гуа. Паралюди любят вызовы, верно? Сражения, схватки — то, где они смогут стать сильнее. Генерал организовал Высоту Сорок Шесть. Практически неприступный укрепрайон, из которого он осуществлял управление. Элитное крыло заглотило наживку и рвануло туда — хотели убить его. Прорвались через оборону, потеряв лишь пару своих, разбили охрану и телепортировались прямо посреди помещения штаба. Он очень старался, этот Шэнь Ю. Был просто счастлив, когда отряд под его управлением прошёл через наших как нож сквозь масло.

     — General'skie shahmaty, — с усмешкой пробормотал Андрей. Кристалл бросила на него вопросительный взгляд.

     — Генеральские шахматы, — повторила за ним Татьяна, — расхожее выражение. Если ты играешь в шахматы, и противник поставил мат, а на кону — всё, что тебе дорого? Хватай шахматную доску и пробей ему череп. Грубо, но это — любимый стиль генерала. Он ждал их посреди штаба, совершенно один. И как только они появились там, заработали эти часы — мобильный генератор временного искажения. Киборг его уровня — если позволите, я сравню его с джедаем из Звёздных Войн. Он быстр и в нормальном состоянии, пару раз отбивал одиночные пули тростью. Если его ускорить в несколько раз? Крыло бежало спустя пару секунд, оставив позади полтора десятка погибших. Генерал же продолжил руководство, словно бы ничего и не случилось.

     — Вы точно уверены, что он не парачеловек? — Виктория нахмурилась. — Потому что то, что я слышу, можно ожидать от какого-нибудь Умника, и не из последних, а не от обычного человека, пусть и гения.

     — Его медицинские данные в широком доступе, — Андрей пожал плечами, — нет… Короны, да?

     — Короны Поллена, — подтвердила Эми и ненадолго замялась, подбирая слова:

     — Вы не думали, что эти данные… Их можно и подделать. Я не хочу обвинять, но…

     — Их можно подделать, — согласилась с ней Татьяна, — это одна из тем, что стара как мир. Кто такой генерал — человек или парачеловек? Нормальные люди считают его одним из них — гением, способным на равных тягаться с кейпами. Наши оперативники ухмыляются и тайком кивают друг другу — они-то знают, что во главе армии стоит такой же, как они — один из паралюдей. Я не думаю, что кому-либо из них нужна настоящая правда, достаточно и той, в которую они верят.

     — Хм, — Виктория задумчиво почесала подбородок. Кристалл щурилась, разглядывая карты на столе. Эми держала в руках карту с девушкой-киборгом, внимательно изучая её изображение.

     Мария улыбнулась и двинула вперёд ещё одну карту. На её рубашке была изображена красная звезда.

     — Не хотите ли поговорить о коммунизме?

     Даже несмотря на всю секретность, на закрытость Армии, на недоверие к сорвавшимся, в российском сегменте интернета растут и приумножаются различные шутки, видеоролики, картинки и стереотипы, связанные с паралюдьми и различными фракциями — всё то, что в английском языке называют коротким и ёмким словом "мемы". Разобрать их происхождение и понять причины их популярности не всегда легко и просто — одни родились от мимоходом брошенной фразы, другие следуют за владельцами подобно шлейфу. В данной статье мы разберём два из множества — почему считается, что коммунисты тащат всё, что не приколочено к полу гвоздями, и почему Такэда Киоши, политрук знаменитой Первой десантной группы, известен своим принципом: "Мы не отступаем, это экстренная перегруппировка".

     Причины, по которой войска под командованием Хан обрели в интернете славу практикующих клептоманов, весьма просты и многочисленны. К ним относится и Оружейная Сделка — множество договоров с оружейными корпорациями по всему миру, массовый вывоз военной техники и оружия с покинутых баз НАТО; в конце концов, нынешний штаб Краснознамённой Флотилии — авианосец "Киров" — это бывший "Рональд Рейган", приобретённый Хан через серию блестящих сделок. Относительно молодой авианосец 2005 года выпуска должен был отправиться со стапелей сразу на слом — очередное сокращение бюджета армии США не предусматривало содержание столь массивной и дорогостоящей боевой единицы. Цепочка фирм-посредников привела его в руки Югославского судоремонтного завода, а оттуда — в Краснознамённый Флот. Говоря прямо — коммунисты смогли своровать целый авианосец из-под носа сверхдержавы. Ещё одной причиной является массовое мародёрство среди наёмных отрядов Хан. Отправляя их на штурм вражеской базы, наниматель должен осознавать, что в случае успеха предприимчивые наёмники выкрутят даже лампочки и обдерут провода — тяжёлое наследие первых лет существования Красной Перчатки, ставшее славной традицией. Третья причина — усилия Виктора Штайна. Вспоминая его… сложные отношения с Мирой Хан, нетрудно догадаться о том, что этот человек с радостью поддерживает волну "мемов" о клептомании коммунистов лишь ради того, чтобы довести свою жену — широко известна его любовь к дёрганью за усы именно этой тигрицы.

     История Такэды Киоши ещё проще. Политрук Тихоокеанской Республики, прославившийся на все союзные страны своей победой над лидером крыла Янгбана во время русско-китайской войны, вовсю использует свою новообретённую популярность, выступая перед зрителями в роли бесстрашного самурая времён Второй Мировой. "Долг тяжелее горы, а смерть легче пера", "Смелым помогает судьба", "Враги истекут кровью за каждую пядь нашей земли". Однако амплуа героя-мученика, готового с радостью променять свою жизнь на бессмысленный, но красивый манёвр, не соответствует действительности. Киоши — опытный полевой командир, известный как своей харизмой, так и инстинктом самосохранения, проецируемым на всё подразделение под его командой. Он не раз отступал, выжидая удобного момента для атаки, не раз позволял противнику взять верх, только лишь для того, чтобы затем повернуть исход боя в свою пользу. Несоответствие его слов с речами и породило его славу как пафосного и велеречивого командира, способного с равной отвагой и рвением возглавить как атаку, так и отступление.

     Армия. Инструкция по применению. Интернет-дневник пользователя "Тамбовский Волк".

     — Так значит, русские? — Эрик Пеллхам присвистнул и мотнул головой, поправляя упавшую на глаза чёлку ярко-голубых волос. Младший брат Кристалл был высок и широкоплеч для своих пятнадцати — плоды долгих занятий спортом с дядей Нилом — его отцом. В бою он носил бело-синий костюм, с белыми линиями, рисующими на груди синее пятно в форме щита. В быту же уделял внимание современной моде — в этом году джинсовым курткам и лёгким рубашкам. Не было ничего удивительного в том, что школьная жизнь давалась ему легко — Виктория не стала бы и считать, скольких девушек её неугомонный кузен поменял с начала учебного года и на скольких вечеринках он побывал.

     — И как они? — продолжил он после небольшой паузы, словно бы недовольный тем, что Виктория не сразу догадалась о том, что он хотел спросить.

     В ответ, она лишь издала сложный звук — нечто вроде "Хм-м", к которому прибавлялись нотки "М-м", чуть-чуть "Ага" и совсем крошечная нотка "Угу". Шедшая рядом Эми фыркнула, бросив лишь один взгляд на возмущённого кузена.

     — О, боже, — он раздражённо вскинул руки вверх, — серьёзно, Виктория?

     — Тебе не помешает сбить немножко спеси, — ответила она, рассеяно осматривая витрины магазинов, — надулся так, что того и гляди, лопнешь.

     — Он никогда не лопается, — включилась Кристалл, отрываясь от мобильного телефона, — я проверяла.

     — Возможно, ты просто мало старалась.

     — Возможно.

     — Да что вы за… — Эрик раздражённо заворчал, складывая руки на груди, и развернулся к Эми, — ну хотя бы ты не будешь издеваться?

     — Не буду, — Эми улыбнулась, поправляя прядь волос, — эти русские… странные.

     — Запомни, братец, — Кристалл покровительственно усмехнулась, — младшие братья существуют, чтобы сёстры над ними издевались.

     — Кузены тоже! — радостно добавила Виктория.

     — Ой, Крис, Вик, идите и утопитесь в заливе. Хоть так от вас какая польза будет.

     Кристалл насмешливо захохотала. Виктория улыбалась с видом победительницы. Эми покачала головой.

     — Иногда мне казалось, что я говорю с пришельцами с Марса. Или из зазеркалья. Они… Не злые, не те из придурков в сети, что готовы оправдать Кайзера или Падших, но… Это странно, они открыто говорят о том, что их кейпы сражаются насмерть, не принимают никаких соглашений — ни неписанных правил, ничего. Они открыто говорят о жестокости и злобе, но вместе с этим считают тех кейпов своими защитниками. Героями — не в смысле профессии, а…

     — Хорошими парнями, — договорил за неё Эрик. Эми задумчиво кивнула. Шедшая рядом Кристалл вздохнула, потирая подбородок.

     — Это странно, да. Знаешь, я немного поговорила с мамой об этом, она рассказала о дяде Марке. У него был друг, уехавший из России лет пять назад. И знаешь, у меня есть к ним ещё пара вопросов. В целом не хочу на них наговаривать, но я думаю над сравнениями, и то, что мне приходит в голову, это будто бы…

     Кристалл замялась, подбирая слова. Виктория недовольно хмурилась. Эрик с интересом наблюдал за кузиной, а Эми морщилась, машинально перебирая рукав кофты.

     — Будто бы Кайзер смог захватить Броктон-Бэй лет десять назад, и как бы на него смотрели белые люди, привыкшие жить под Империей. В смысле, давайте честно: если бы он реализовал свои идеи, то некоторым бы действительно стало жить лучше — не из-за того, что он что-то сделал, а из-за того, что попросту отобрал бы блага у остальных и передал бы их тем, кто встал перед ним на колени. То есть да, они осознавали бы, что он, вообще-то, злодей, но он был бы злодеем не для них, а для других — для них же от него было только хорошее.

     — М-м… Мда, — Эми покачала головой, — не дай бог тебе такое при них сказать, Крис. Ты же видела, у них на карточках Гёссельшафт наравне с Янгбаном, как враги нарисованы.

     — Я знаю! — Кристалл остановилась и топнула ногой. — Просто!.. Ну как я могу объяснить иначе? То, что они родились и жили при таком пиздеце, что он стал для них нормой, и теперь, когда ты показываешь им что-то нормальное, им оно кажется неправильным просто потому, что так жить им непривычно! И они вроде бы нормальные, понимают, что плохо и хорошо, но просто…

     — Ну не знаю, — Виктория раздражённо фыркнула, — немножко этого пиздеца и нам бы не помешал.

     — Виктория! — Кристалл повысила голос.

     — Что? Просто… Оглянись, блин, вокруг. Посмотри на Плохих Парней, на Кайзера, на Барыг. Они в городе уже годы, даже десятки лет, и что поменялось? Их ловят, их сажают в тюрьму, а они сбегают и снова начинают жрать наш город, Кристалл! По крайней мере, если злодеев отстреливать, они остаются, блин, лежать в земле, а не лезут снова — грабить, убивать, барыжить наркотой… Р-р-р!

     Девушка натурально зарычала, крепко сжимая кулаки. Эми осторожно похлопала её по плечу. Кристалл некоторое время шла молча, невидящим взглядом смотря на тротуар впереди.

     — Я тебя понимаю, Вик. Нет, серьёзно, ты думаешь, меня не бесит Кайзер? Или Лунг? Или кто ещё из этой шайки отбросов? Просто… Понимаешь, слышать о том, что кто-то прикончил злодея — это одно. Это легко и приятно. Но каково быть именно тем, кто этого злодея прикончил? Если бы мы родились в России, нам бы пришлось или стать солдатами, или бежать, а я вот уверена, что не найду в себе сил убить кого-то даже по приказу. И ты не найдёшь.

     — Не найду, — подтвердила Виктория и тяжёло вздохнула, — наверно, да, со стороны это куда легче звучит, чем в реальности. Но просто…

     — Я думал, что тебе они наоборот, понравятся, — вклинился повернувшийся к сестре Эрик, — ты же у нас любишь всю эту армию? Оружие, техника… Или это всё парни в форме?

     Кристалл взмахнула рукой, пытаясь отвесить брату затрещину, но тот со смехом отступил и загородился Эми. Виктория закатила глаза.

     — Мне нравится техника. И парни в форме, — недовольно ответила Кристалл, — особенно когда они на военных парадах и на учениях. А Россия — у меня складывается впечатление, что армия у них — универсальный ответ на всё. Правительство — связано с армией, кейпы — в армии, постоянные войны, пусть они и не те, кто их начинает, но… Это, блин, неправильно! У нас такого нет и не будет!

     — Не думала, что это потому, что нам вообще повезло? — внезапно спросила Эми. Кристалл нахмурилась.

     — Повезло?

     — Ну, — её кузина пожала плечами, — я совсем не повёрнута на военной технике и истории и всем прочим, но посмотри сама. У нас Америка граничит с Канадой и Мексикой. В Канаде — Дракон, в Мексике — местные злодеи грызутся друг с другом, а не с нами. А у России — границы с кучей стран, с Китаем, с этими… Ну знаешь, куча стран в Южной Азии, рядом с Афганистаном. Я слышала, что в Афганистане война всех против всех, думаю, что в Южной Азии много где так. У них, наверно, куда больше разных угроз, потому и воюют больше. Наверно.

     — Хм-м, — Кристалл потёрла подбородок.

     Виктория вздохнула и пожала плечами:

     — Ладно, ребята, брейк. Да, у них в стране не так весело, как у нас. Но давайте не забывать, мы здесь хозяева, а они — гости. И мы покажем им своё гостеприимство.

     Кристалл согласно кивнула, снова утыкаясь взглядом в смартфон и привычно огибая идущих навстречу прохожих, которых становилось всё больше и больше с каждой минутой. Они приближались к рынку — множеству киосков, занявших площадь в конце улицы Лорд-Стрит. Там продавалось всё — от сувениров и поделок до компьютерных комплектующих и товаров популярных брендов — заметно дешевле чем то, что можно было найти на Бульваре. У виднеющихся вдали киосков и лавок кружились толпы людей — выходной был солнечный, и поэтому улицы полнились туристами и жителями города, решившими потратить свои деньги на что-нибудь интересное.

     Трое уже знакомых туристов встретились им у входа в торговые павильоны. Мария — энергичная девушка со светлыми волосами, сновала туда и сюда, подходя к каждому киоску, перебрасываясь парой слов с продавцами и фотографируя полки и улыбающихся владельцев киосков, привыкших к вниманию туристов. А черноволосая Татьяна медленно обходила торговые ряды, внимательно рассматривая заинтересовавшие её товары, — сейчас она стояла у небольшого прилавка, в котором продавались различные фарфоровые статуэтки, и отвечала на речь продавца едва заметными жестами. Андрей же стоял чуть в стороне от входа, обращая большую часть своего внимания не на торговые павильоны, а на своих спутниц. Он отслеживал не столь девушек, сколько тех, кто находился от них поблизости. Охранника частной фирмы, прохаживающегося по тротуару рядом, подростка в драных джинсах и с кучей цветных браслетов на руках, говорливого старика, что приставал к прохожим с рассказами обо всех причудах Рынка — Виктория его знала, он зарабатывал, работая гидом по Рынку. Когда он только начинал, то не раз был бит за то, что не состоял ни с кем в доле, но спустя некоторое время продолжал своё занятие. Теперь же он сговорился с кем-то из негласных ветеранов Рынка или просто надоел охранникам и ходил прямо у них под носом, предлагая туристам свои услуги.

     — А вот и вы! — она повысила тон, привлекая внимание своих новых знакомых. Татьяна и Мария отошли от прилавков, лавируя в толпе и возвращаясь ко входу. Андрей степенно кивнул, бросая быстрый взгляд в сторону девушек, и шагнул вперёд.

     — Рад встрече.

     — Виктория! Эми! Кристалл… И?..

     — Эрик Пеллхам, — тот расслабленно махнул рукой. — Крис — моя сестра.

     — Эрик решил проводить нас до рынка, — пояснила улыбающаяся Кристалл, — он встречается со своей девушкой — Элис, если не ошибаюсь?

     Эрик закатил глаза:

     — Ты прекрасно знаешь, что с Элис мы давным-давно расстались.

     — А, точно, — Кристалл согласно кивнула, — тогда Меган.

     — Это и вовсе было год назад, — Эрик раздражённо вздохнул и отвернулся от ухмыляющейся сестры, — не обращайте на неё внимания. Значит, вы и есть туристы из России? Ожидал другого, честно говоря.

     Мария вскинула нос и самодовольно фыркнула:

     — Прости, но наши запасы водки и ручного медведя завернули на таможне.

     — А, — Эрик понимающе кивнул, — ну, случается с каждым.

     Кто-то из толпы людей окрикнул его, и он улыбнулся, махая рукой.

     — Ладно, дамы и господа, был рад повидаться и всё такое, — он приветливо улыбнулся, махнув рукой и целеустремленно направляясь к махавшей ему девушке, — пора бежать!

     Виктория и Кристалл проводили его взглядом и дружно фыркнули. Эми закатила глаза.

     — Вечно он так.

     — Это Эрик, — Виктория лениво отмахнулась, поравнявшись с Марией. Андрей и Татьяна с вежливым интересном наблюдали за уходящим вдаль подростком.

     — Иногда мне кажется, что если он проведёт с семьей лишние пять минут, его воображаемой крутости будет нанесён непоправимый урон.

     Андрей нахмурился, подбирая фразы.

     — Вы команда героев. Я считал, что мало может быть круче, чем это.

     — Верно, — Кристалл пожала плечами, — но не для того, кто прожил с нами всю жизнь. Впрочем, ладно, пусть веселится, как хочет.

     — Точно! — подтвердила Виктория и обернулась к Марии. — Возвращаясь к теме: я вот не поняла, ты ведь гражданка Тихоокеанской Республики, верно?

     — Верно, — легко согласилась Мария, крутя головой по сторонам, — о, там что, фигурки Протектората?

     — Не удивлюсь, если их делают детишки лавочника на складе за углом, — Виктория покачала головой, — качество дерьмовое, за такую-то цену. Если хочешь, я могу подсказать пару лавочников, которые распродают уценёнку с официальных магазинов.

     — Уценённые товары? — Татьяна, не удостоившая лавочника и взглядом, недоумённо нахмурилась. — Разве ваши сувениры так плохо продаются?

     — Продаются хорошо, — пояснила ей Кристалл, рядом с которой шла Эми, — но только нынешняя коллекция, если ты понимаешь. То, о чём говорит Вики — прошлогодние или позапрошлогодние хиты. Сейчас на такое даже не посмотрят.

     — А, — девушка понимающе кивнула, — теперь ясно. Спасибо за разъяснение.

     Мария, тем временем, почесала нос, сделала пару кадров фотоаппаратом и с интересом покосилась на Викторию.

     — Ну да, гражданка республики. А что?

     — Как это вообще работает? — спросила героиня. — В смысле, ты, как я понимаю, и по России ездила и работаешь в России, а не Республике, верно?

     — Я тебе больше скажу, — Мария пожала плечами, — я с собой паспорт Республики сюда даже не брала. Мы — непризнанная страна, Вики. Ну, частично признанная, но знаешь, от признания Грузии, Беларуси или Северной Кореи нам ни холодно, ни жарко. А все остальные страны не хотят рисковать и ссориться с Китаем — поверь мне, признать нас, это лучший способ его выбесить. Для всех остальных стран мы всё ещё Россия.

     — М-м, — Виктория понимающе кивнула, — ну это понятно. А как дела внутри? У вас же должно быть какое-то разделение между странами?

     — Оно есть, но… — Мария замялась, подбирая слова.

     — При всём моём уважении к Республике, — спокойно заметила Татьяна, пропуская мимо себя семейную пару, — она всё ещё зависит от России. Дальний Восток никогда не был полностью независимым регионом, он требовал широкого спектра поставок — от лекарств до оборудования. Сейчас ситуация не изменилась. И, пусть даже Республика объявляет о своей независимости на словах, на деле, прости Мария, политики смотрят на неё как на одну из областей страны, подобно вашим штатам. Лишь с более широкой автономией.

     Мария недовольно наморщила нос, но промолчала. Андрей усмехнулся и хлопнул её по плечу.

     — А что насчёт коммунистов? — внезапно поинтересовалась Эми. — Вы говорили про зоны влияния. Если какая-то страна находится в этой зоне, вам можно в неё выезжать или нельзя?

     — Зависит от страны. Некоторые страны… — Андрей замялся, подбирая слово, — некоторые одобрены. В некоторых только отдельные районы. Всё зависит от каждой страны, меняется со временем. Долго и сложно объяснять.

     — М-м, — Эми задумчиво кивнула. Мария вдруг замерла на месте, обрадованно всплеснула руками и устремилась к ближайшему киоску. На нём стройными рядами, располагались ножи — от столовых для мяса до швейцарских охотничьих и парочки устрашающе выглядящих сувениров.

     Виктория поморщилась, оглядывая коллекцию. Ей не нравилось, что оружие для банд продавалось почти под её носом, но вряд ли она могла что-то поделать — на прилавке были представлены самые безвредные экземпляры, а то, чем пользовались бандиты, продавалось тайком и из-под полы.

     Сам продавец — молодой филлипинец, с приплюснутым носом и копной угольно-чёрных волос, с усмешкой отвечал на вопросы Марии. Та же забрасывала его словами, примериваясь к нескольким охотничьим ножам на прилавке.

     — Ножи? — с удивлением уточнила Кристалл. Андрей вздохнул.

     — Увлечение нашего… дяди. Он знает несколько… как это, фокусов с ножами? Тренировал её.

     Татьяна тихо вздохнула.

     — Из всех увлечений мира она подхватила именно это.

     — Нож весьма полезен, — не согласился с ней Андрей. Кристалл и Эми заинтересованно прислушивалась к беседе — из вежливости их знакомые не переходили на свой родной язык.

     — Но это не навык, — с долей раздражения уточнила Татьяна, — это просто фокусы. Ей стоило бы меньше рисоваться и больше практиковаться.

     Тем временем Мария выклянчила нож у продавца и лениво вращала его между костяшками пальцев. Вращение становилось всё быстрее и быстрее, нож то мелькал вокруг её кисти, то описывал круг на запястье, плавно и стремительно перетекая из одного положения в другое. Сама же девушка не отрывала взгляда от руки, закусив губу, всё быстрее и быстрее подбрасывая и вращая нож. Продавец наблюдал за ней, поощряюще кивая головой.

     Её рука дрогнула, когда лезвие ножа находилась на линии с запястьем. Нож полетел на землю, оставляя на бледной коже широкую алую полосу.

     Мария выругалась, держа руку на весу, прижимая кожу рядом с раной и стараясь не капать кровью на пол. Виктория ахнула. Андрей раздражённо вздохнул, опуская руку в наплечную сумку и доставая оттуда белый моток бинта.

     — Ruku syda.

     Виктория и Кристалл одновременно шагнули вперёд, Эми задержалась, поднимая с земли нож до того, как его утащат предприимчивые прохожие. Продавец одновременно выглядел виноватым и недовольным — выроненный нож не прибавлял хорошего настроения, но и разборки, при виде раны, устраивать ему не хотелось.

     Андрей перевязал рану быстрыми, заученными движениями, оставляя после себя лишь белую повязку.

     — Знаешь первую помощь? — Эми склонила голову на бок, изучая скрытую бинтом рану, и одобрительно кивнула.

     — Полиция, помнишь? — Андрей пожал плечами. Татьяна стояла у Виктории за спиной и самодовольно наблюдала за ним, скрестив руки на груди.

     — Просто фокусы, — повторила она, ставя в разговоре точку.

     Мария виновато переступила с ноги на ногу.

     — Ой?

     — Подруга, — удостоверившись, что всё в порядке, Виктория незлобиво фыркнула, — тебе ещё далеко до цирка.

     — Согласна, — подтвердила усмехающаяся Кристалл, — энтузиазм-то есть, а вот навык — подкачал.

     Мария наморщила нос и пробурчала что-то на корейском. Угадав, что это — не комплимент, Виктория самодовольно задрала нос и подлетела в воздух на считанные сантиметры.

     — Потише, милочка, — самодовольно произнесла она, — будешь задирать нос, не получишь лечения от Эми.

     — Я что, твой личный доктор? — раздражённо уточнила та. Виктория перевела на неё взгляд. Спустя несколько секунд молчаливой дуэли, Эми чуть покраснела и раздражённо дёрнула плечом.

     — Ладно. Разрешаешь применить на тебе мою силу?

     Мария нахмурилась, размышляя о чём-то, и открыла рот.

     — Не разрешает, — вклинился Андрей, с усмешкой глядя на сестру, — это — ранение по глупости. Пусть походит так. В следующий раз не будет… Как это, показывать себя?

     — Рисоваться, — рассеяно поправила его Татьяна.

     — Эй!

     Мария топнула ногой. Он приподнял бровь, и девушка отвернулась, потирая руку и недовольно ворча.

     — Немного жёстко, нет? — Кристалл поправила волосы. — Я понимаю, что она сама виновата — прости, Мария, но стоило ли? Эми исцеляла и не такие случаи человеческой глупости.

     — Однажды, мне приходилось снимать отёчность у идиота, застрявшего в раковине… Своей пятой ногой, — с готовностью сообщила Эми, всё ещё протягивая руку Марии, — и это далеко не самое стрёмное.

     Андрей и Виктория одновременно фыркнули. По лицу Кристалл можно было легко прочитать слово "Фе-е". Мария запрокинула голову и громко рассмеялась. Татьяна вздохнула, потирая висок.

     — Я даже… Господи, зачем?

     Эми пожала плечами.

     Отсмеявшись, Мария покачала головой.

     — Ладно уж, оставь себе. Это всё равно не боевое ранение, да и я не солдат.

     Эми пожала плечами и убрала руку. Виктория заинтересованно хмыкнула, придвигаясь ближе.

     — А у вас что, исцеляют только боевые ранения?

     — Верно, — подтвердила Татьяна.

     Они оставили прилавок с ножами позади и двинулись вглубь рынка, мимо многочисленных лотков и торговцев, предлагающих людям свой товар. По правую руку располагались ряды свежепостроенных прилавков — деревянные полки всё ещё были светлы и топорщились редкими занозами. В таких продавали новые товары — от мелочевки из Индии и Тайваня до одежды и электроники. По левую, ряды были старее. Там собирались те, кто продавал своё собственное добро — от старых вещей и до собственноручно сшитых шарфов и шапок. Мария на несколько минут отлучилась к киоску, в котором продавали широкополые ковбойские шляпы. Всё это время, Виктория сверлила продавца предупреждающим взглядом — пусть только попробует обсчитать! Расплатившись, девушка вернулась в компанию, сжимая в руках покупку.

     Кристалл приподняла бровь, оглядывая шляпу в руках Марии — светло-коричневого цвета и с широкими полями.

     — Кому-то не даёт покоя слава Клинта Иствуда?

     — Моему дяде, — с улыбкой пояснила Мария, — он просто обожает ковбойские фильмы. Не поверишь, лет пять назад, даже начал каждую неделю ходить в секцию и учиться стрелять из револьвера. Сейчас соревнования выигрывает.

     — Это тот дядя, что с ножами? — с лёгкой улыбкой уточнила Эми.

     — Не, — она покачала головой, — это другой дядя. Они лучшие друзья.

     — Ну у них и увлечения.

     — Когда эти двое собираются в одной комнате, — ответила Татьяна, — становится сложно дышать. Слишком много тестостерона.

     — Ага, — Виктория согласно кивнула, — я знаю таких. Слушай, а почему всё же у вас нельзя исцелять в больницах? Наша Эми уже наверно тысяч пятьдесят вылечила!

     Эми дёрнула плечом и смущённо опустила глаза. Она не любила, когда Виктория бахвалилась её достижениями. Но сестра продолжала, даже не догадываясь о её дискомфорте.

     — Вон, недавно, она подняла на ноги Андреа Янг — бедняжку избили наци, до такого состояния, что даже ходить не могла! Выбили зубы, сломали рёбра, изуродовали лицо — но пять минут с Эми, и она как новенькая!

     — Виктория, — с укором произнесла Кристалл, покосившись на Эми. Та же несознательно сжимала рукав своей кофты и глядела себе под ноги.

     Виктория оглянулась на сестёр и смущённо умолкла, прикусывая губу.

     — Я надеюсь, что наци поймали? — к её облегчению, Андрей заинтересовался самой безопасной частью истории — неудивительно, если вспомнить о том, что он работал в полиции.

     — Если бы, — она фыркнула, сжимая кулак, — поймали только парочку зачинщиков. Тех, кто бахвалился этим. Кто избивал у всех на виду, не останавливаясь даже когда прибыла охрана. Те, кто стоял в толпе? Кто подбадривал их? Нет доказательств. Мне пришлось отлавливать одного из таких, чтобы вытрясти из него хоть что-то полезное.

     Андрей медленно и спокойно выдохнул. Костяшки пальцев, сжатых в кулаки, заметно побледнели.

     — Отношения кейпов и людей в России… весьма напряжены, — поспешно заметила Татьяна, торопясь сменить тему, — Тема парачеловеческого лечения поднималась и не раз, но никогда не находила широкой поддержки. В последний раз, к ней обратился директор здравоохранения. Последствия для его карьеры были… катастрофичны.

     — А, — Мария согласно кивнула, — я помню, это из-за него генерал Трифонов тогда взбесился. Как он сказал? «Вы предлагаете нам построить всю нашу систему здравоохранения вокруг ожидания? Ожидания того, что придёт спаситель и исцелит всех больных и обделённых? Примите постриг и отправляйтесь в монастырь, там вы найдёте себе поддержку.».

     Эми недовольно нахмурилась.

     — Звучит очень… Жёстко.

     — Он во многом прав, — Татьяна пожала плечами, — при всём моём уважении, Эми, ты — аномалия среди паралюдей. Исцеление всех болезней, травм вплоть до потери конечностей, и всё это — за считанные минуты? Специалистов такого уровня у нас нет и близко. Допускать паралюдей до лечения — создать гонку, когда сотни больных людей будут рваться к источнику своего спасения, давать взятки, совершать любые подлости, лишь бы успеть исцелиться. И всё это — ценой специалистов, оторванных от службы.

     — Ovchinka ne stoit vydelki, — согласилась с ней Мария и пояснила, — слишком много усилий, слишком мало выгоды.

     Эми, поморщившаяся при словах о собственной уникальности, задумчиво кивнула.

     Они остановились у ещё одного киоска — этот, как и обещала Виктория, продавал сувениры из старых коллекций. Там было всё — от пластиковых алебард и автоматических винтовок, выкрашенных в хаки, до пластиковых фигурок, фотоальбомов и красочных энциклопедий, целиком посвящённым Протекторату и его героям.

     Продавец — пожилой, но всё ещё крепкий мужчина оживлённо гудел, рассказывая заинтересованной Марии о каждом герое, чьи пластиковые фигурки стояли перед ним. Андрей рассеяно приглядывался к коробке для сборной модели — мотоцикла Оружейника. Татьяна листала энциклопедию, изучая яркие иллюстрации. Эми и Виктория переговаривались чуть в стороне — темноволосая девушка ворчала на сестру, недовольная похвалами в свою сторону. Сама же Виктория фыркала и отказывалась признавать свою вину, утверждая, что Эми полностью заслужила похвалу.

     Кристалл повела плечами, обернулась по сторонам и выдохнула, шагнув к Татьяне и задавая ей вопрос, мучивший ещё с прошлого вечера.

     — Послушай, Татьяна. Я… В общем, я упомянула о вашей стране своему отцу и он сказал, что у отца Виктории был знакомый кейп-эмигрант из России и в общем… Это правда, что в России кейпов загоняют в армию против воли?

     Татьяна приподняла бровь и аккуратно положила книгу на полку.

     — Хм… Каждую девушку можно назвать самкой примата, и это будет правдой. Не стоит и говорить о том, что такая правда может привести лишь к пощёчине.

     Кристалл настороженно прищурилась. Татьяна подняла руку, не давая ей открыть рот.

     — Считаешь, что я стану оправдывать свою страну? Зря. Мы не заботимся о чужом мнении. Отвечая на вопрос — в России не существует одиночек. Мы не терпим их. Если ты стала кейпом, ты принадлежишь одной из групп — будь то армии Директората или Республики, Союз Корпораций или Дно — наша преступность держится друг за друга ещё крепче, чем кланы Армии. Но возвращаясь к твоим опасениям…

     Она сделала паузу, проводя рукой в перчатке по собственному предплечью. Кристалл настороженно наблюдала за ней, прикусив губу.

     — Мы не бросаем в бой новичков, сорвавшихся пару дней назад. Злые комиссары не стреляют им в спину из пулемётов. Россию интересуют квалифицированные оперативники, готовые убить и умереть сознательно, а не потому, что им приказали. Такие люди, как Штайн, Удальцова, Фёдоровы — они стоят сотни новичков.

     — Но вербовщику отказать ты не можешь, верно? — уточнила Кристалл. Татьяна пожала плечами:

     — Верно. Если ты кейп — присоединись или убирайся. Но в армии — не идиоты. Те, кто не хочет сражаться и рисковать своей жизнью отправляются во вспомогательные службы. Логистика, поддержка и обеспечение, там можно найти и достойную зарплату и безопасное применение своих сил. Инженеры… Технари и вовсе поддерживают отряды удалённо, наблюдая за боем с камер и датчиков. С Советом Корпораций и вовсе всё легче — ваша Новая Волна вполне вписалась бы во множество стран Восточной Европы, не изменив ни в деятельности, ни в идеологии.

     Кристалл фыркнула:

     — Спасибо, но мне больше идёт красное на белом, а не белое на красном.

     Татьяна вежливо улыбнулась и пожала плечами. Спустя несколько минут, в течение которых все остальные закупались сувенирами, Кристалл кашлянула, вновь привлекая внимание старшей девушки.

     — Не хочу звучать подозрительно, но всё же. Кейп, решивший не сражаться… Сколько у него шансов в России действительно не сражаться?

     Её собеседница ненадолго прищурилась, словно задумавшись над чем-то.

     — Ты говоришь о том, следуют ли у нас духу закона или лишь его букве?

     — Верно, — Кристалл согласно кивнула.

     — Они… Стараются, — с неохотой произнесла Татьяна, — Андрей рассказал бы тебе больше, но… Да, случаются перегибы. Да, были случаи, когда управленцы на местах отправляли сорвавшихся на своих участках в военные части — одни считали, что так тем будет лучше, другие прельстились премиями за вербовку. Ювенальная юстиция забирала детей из неблагонадежных семей — далеко не все семьи были за пределами спасения. Это преследуется, за подобное можно сесть в тюрьму или получить штраф, который можно оплатить лишь продав последнюю рубашку — но мы люди, Кристалл. Мы не совершенны.

     Некоторое время Кристалл вглядывалась в лицо Татьяны, словно бы размышляя о чём-то своём. Затем расслабленно выдохнула и улыбнулась:

     — Спасибо. Мне, правда, легче слышать правдивую версию.

     Татьяна улыбнулась в ответ и пожала плечами.

     — Быть может, это звучит не слишком лестно, но у нас большая страна, Кристалл. Я уверена, что она переживёт, если я сниму с неё немного мишуры.

     — Спасибо, — ещё раз повторила Кристалл и отвернулась. В небе светило солнце, а перед ними расстилались многочисленные ларьки Рынка, чьи товары терпеливо ожидали внимания покупателей.

     День только начинался.

     Ракета 9К201, наименование "Сай", была разработана Тульским КБ Машиностроения по заказу МО Тихоокеанской Республики. Данный проект представляет интерес тем, что разительно отличается от большинства своих собратьев по классу, практически не используя взрывчатые вещества в качестве поражающего фактора. Вместо этого в конструкции ракеты предусмотрены четыре кинетических суббоеприпаса — один основной и три вспомогательных. При подлёте к цели происходит разделение корпуса ракеты, высвобождаются четыре стержня, представляющие собой аналоги подкалиберного снаряда. Три вспомогательных стержня, связанных с основным прочной стальной нитью, вращаются вокруг него под действием центробежных сил. При попадании, помимо основного суббоеприпаса, цель испытывает на себе действие как дополнительных стержней, так и стальной лески, в некоторых случаях разрывающих жертву на части. Отсюда проистекает его менее нейтральное прозвище в войсках — Фарш.

     Стоит сказать, что при всей оригинальности конструкции, 9К201 является идейным продолжением британской системы ПЗРК Starstreak HVM (от сокр. англ. High Velocity Missile — высокоскоростная ракета). Как и множество других многообещающих проектов, её разработка была заморожена из-за событий паракризиса. В конце концов, конструкторская документация по ракете была выкуплена во время Оружейной сделки.

     Благодаря чисто кинетическому поражающему фактору и особой конструкции топливных ячеек, Сай широко используется при противостоянии с паралюдьми в городской среде — там, где велик риск сопутствующих жертв среди гражданского населения. Сай может использоваться как в варианте пехотной пусковой установки, так и устанавливаться на стандартные подвесы для вертолётов РФ/СССР.

     Оружейный справочник "Ракеты и артиллерия", 2010г. Ограниченное издание МО РД.

     Они провели в городе уже несколько дней. Броктон-Бэй проявил себя радушным хозяином, пусть и охочим до чужих денег. Почти каждый день проводились экскурсии, в том числе и поездка на Капитанский Холм, парковый комплекс, с холмов которого открывался роскошный вид на морскую гладь вдали. Услужливые продавцы на входе предлагали различные товары — от покрывал и корзинок, для тех, кто решил устроить пикник, до сувенирных шляп, подзорных труб и горячей выпечки. Беседки и огороженные площадки для наблюдений за видами росли как грибы, к ним вели асфальтированные пешеходные дорожки. Чуть в стороне пролегала велотрасса, там же был и прокат велосипедов. Сам холм, в честь которого и назвали парк, был почти полностью застроен ресторанами и площадками для кемпинга. Деревья, расположенные ровными и приятными глазу рядами, высаженный газон — ярко контрастирующий со всё ещё оставшимися обрывками жухлой, дикой травы. Весь парк выглядел как торжество труда и бизнеса над природой. Красивая и замершая в своей неподвижности картинка, услада туристов и место для выгула детей.

     Галерея Фоссенберга — многоэтажный комплекс, вмещающий в себя множество инсталляций — от привычных картин на стенах, до статуй и отдельных площадок, полностью посвящённых одной теме — будь то супергерои, природа или океанская тематика. Ценители современного искусства: картин-загадок, причудливых статуй и странных инсталляций, могли бродить по галерее часами, восхищаясь трудом творцов. Те, кто предпочитал классику, собирались на втором и третьем этаже — там висели репродукции знаменитых картин, в коридорах звучала классическая музыка, а доброжелательные экскурсоводы часами могли говорить о жизни и творчестве великих людей. Не стоило и удивляться тому, что Татьяна провела там несколько часов, увлечённая беседой с девушкой-экскурсоводом, такой же фанаткой классики, как и она сама. К тому времени Мария уже облазила всю выставку, презрительно фыркая на знаки "Фотографирование запрещено" и коротала время, пытаясь угадать — что имел в виду тот или иной художник или скульптор. Многие из предметов современного искусства были настолько чудны, что скрытый смысл в них нельзя было найти без поясняющей таблички или помощи экскурсовода. Андрей же сопровождал Татьяну — привычный к часам долгих дежурств, он пропускал мимо ушей большую часть обсуждений своей девушки и привычно осматривал зал, словно бдительный охранник.

     Были в городе и другие достопримечательности. Прибрежные парки, не затронутые экономическим упадком и не превратившиеся в Мекку для бездомных и наркоманов. Компания "Фортресс Констракшн", что проводила туры по недавно построенным убежищам от Губителей. Укреплённые подземные бункеры, защищённые от радиации, подземных толчков, полностью герметичные и способные вместить в себя тысячи людей — эти строения могли на равных конкурировать с бункерами гражданской обороны, служащими в РД для той же цели. После посещения каждому из экскурсантов выдали небольшие буклеты с маршрутами эвакуации, расположением убежищ на карте города и местом сбора для кейпов в случае атаки Губителя. Не самое разумное решение, на взгляд Андрея — в случае атаки Губителя гражданские вполне могли устремиться к ближайшему собранию кейпов, ища там ложную защиту от гнева чудовищ. С другой стороны, чем больше было роздано таких листовок, чем больше людей знало о том, где собираются кейпы, тем больше был шанс на то, что эти листовки попадут в руки кому-нибудь из паралюдей в гражданской личине, облегчая оборону города.

     За эти несколько дней они не встречались со своими знакомыми из Новой Волны — лишь Мария обменялась с Викторией несколькими телефонными звонками. Судя по всему, Виктория и Кристалл провели эти дни в тщательном планировании, подыскивая парня для своей сестры. После долгих споров, переговоров и одного яростного боя подушками девушки остановились на одной кандидатуре. Виктория обещала, что все они встретятся на следующий день после успешного завершения операции. Но когда этот день наступил, в кафе у одного из городских парков их встретила лишь Кристалл.

     Девушка была подавлена. Она вяло ковырялась в салате, попутно печатая что-то на смартфоне, и раздражённо кривила губы. После короткого обмена приветствиями, она скривилась, раздражённо потёрла висок и отложила телефон в сторону.

     — Что за бардак…

     Мария подняла бровь:

     — Что, свидание пошло не по плану?

     Кристалл устало фыркнула, опуская плечи.

     — Ха. Если бы…

     — Твоё дурное настроение и отсутствие Виктории и Эми связаны, — отметила Татьяна, заказывая у официанта бокал с вином. Кристалл приподняла бровь.

     — Винишко в середине дня? Подруга, тут только у меня денёк дерьмовый, или у тебя тоже?

     Татьяна хмыкнула, отмахиваясь от неё лёгким жестом руки.

     — Женский алкоголизм — нельзя лечить, — отметил Андрей. Девушка раздражённо подняла на него взгляд и прищурилась.

     — Молчать.

     Он шутливо поднял руки. Кристалл вяло улыбнулась.

     — Вик и Эми обещали подойти. У них просто… Вчера… В общем, пусть они и расскажут.

     — Слышал, что в центре города перекрыли улицы. Связано? — поинтересовался Андрей.

     Кристалл скривилась, опуская подбородок на руки.

     — Просто кошмар во плоти.

     Она перевела взгляд на телефон Марии и приподняла бровь.

     — Дорогая игрушка. С такой диагональю? Тысячи полторы наверно стоит.

     Мария хмыкнула, вертя телефон в руках. Матово чёрный, со стилизованной белой звездой на корпусе, его экран был заметно больше, чем у смартфона Кристалл.

     — Да нет… В пересчёте на ваши, будет около семисот.

     Кристалл заинтересованно хмыкнула и склонила голову на бок.

     — У нас куча дешёвой электроники, — отмахнулась Мария, — на экспорт никогда не поставляют, да и вряд ли кто согласится — знаешь, как там у вас говорили — большой брат следит за тобой?

     — Анекдот, — добавил Андрей с лёгкой усмешкой. — Компания студентов праздновать новый год. Пьяные. Кричать в розетку — с Новым Годом, товарищ майор. Десять минут спустя в дверь звонят. Товарищ майор передавал — в следующий раз, кричать не так громко.

     Кристалл прищурилась, не сводя взгляда с телефона.

     — Хочешь сказать, что вас прослушивают? Серьёзно?

     — Кого не прослушивают? — спросила Татьяна, делая глоток из бокала. — Уверена, ты слышала о контекстной рекламе. Я думала, что в Америке такое распространено.

     — Ну да, но… — Кристалл прервалась, переводя взгляд с одного лица на другое. Мария задумчиво чесала нос, Татьяна изучала отсветы весеннего солнца, переливающиеся на гранях бокала. Андрей наблюдал за ней с выражением вежливого любопытства.

     — Но это же неправильно! — она повысила голос, словно пытаясь привлечь их внимание.

     — Работать в полиции, — Андрей покачал головой, — система "Поиск" спасти множество жизней. Можно просто сказать телефону — мне нужна помощь, пришлёт скорую, пожарную, милицию. Всё автоматически, роботу не интересны… Вещи, что ты искал на порносайтах.

     Кристалл фыркнула против воли, прикрывая рот рукой.

     — Я думала, у вас такого нет! Одни портреты Ленина и этого… Брежнева!

     — Ха-ха, — Мария закатила глаза. Татьяна с усмешкой покачала головой.

     — Есть интернет… Есть и порнография, — Андрей пожал плечами, — в России такого нет, да. В Южной Корее, Чехии, Польше или Словении — бывает и такое. Из Европы много идёт. Пытаемся это придавить, но далеко не приоритет.

     — Хм, — Кристалл почесала подбородок, — ну хорошо. Ну допустим, эта ваша система целиком автоматическая и реагирует только на настоящие угрозы — верится с трудом, уж простите. Но её что, ни разу не пробовали взломать? Да любой Технарь обычную сеть распотрошит и не заметит!

     — Обычную сеть, верно, — с лёгкой улыбкой подтвердила Татьяна. Мария довольно захихикала. Кристалл прищурилась:

     — Так это что, один из ваших русских секретов?

     — Верно, — со смешком согласилась Татьяна, — секреты. У нас их много. Русская матрёшка, когда каждая открытая тайна таит внутри себя ещё одну.

     — Никто не знает, что государство делает в бывшем советском убежище в горах Ямантау, — таинственно прошептала Мария.

     — Никто не знает, что исследуют коммунисты в Балканских горах, — вторила ей Татьяна.

     — Никто не знает, чем заняты лаборатории в зоне аварии Чернобыля, — с лёгкой усмешкой продолжил Андрей.

     Кристалл не была впечатлена.

     — Ну и?..

     — Попытки взломать сеть с командным приоритетом предпринимаются ежегодно, — согласилась с ней Татьяна, — слишком высокий приз: допуск к государственным тайнам, к системе пропусков для офицеров высшего круга, управление минными полями, беспилотниками, даже городской инфраструктурой. И всегда они обречены на провал.

     — Самая успешная попытка была… Года три назад? — Мария прищурилась, вспоминая. Андрей кивнул, подтверждая дату. — Короче, в тот день на полчаса обрубилось практически всё, по всей стране. Связь, даже телефонная, техника, компьютеры и так далее. В паре десятков городов даже веерные отключения энергии пошли. Разумеется, на местах паника, местами до истерики доходило — приказаний из штаба нет, связи нет, из подвалов опять лезет всякая сволочь — почуяли слабину. Но через полчаса связь восстанавливается, системы восстанавливаются, всё нормально работает. Группе быстрого реагирования в Сочи…

     — Полицейский спецназ, — вклинился Андрей.

     — Да, спасибо. Они отправляются по адресу. Однокомнатная квартира на окраинах, на столе — компьютер. На полу — труп. Как выяснилось, это был парачеловек, он мог… Проникать в компьютеры разумом, или как-то так, я сама не уверена. И… Как бы помягче… Ему выжгло мозг.

     — Серьёзно? — Кристалл приподняла бровь.

     Мария пожала плечами.

     — Что слышала, то сказала. Не знаю, что там внутри, но… Лучше туда не лезть.

     — Искусственный интеллект? — с любопытством предположила Кристалл.

     Татьяна печально вздохнула:

     — Едва ли. При всей сложности наших машин, за ними стоят лишь нейросетевые технологии. Бледное подобие машинного разума. Насмешка, грубая поделка, жалкая пародия.

     — Больная тема? — осторожно спросила Кристалл, отметив неприкрытую горечь в словах старшей девушки. Та выдохнула и махнула рукой, показывая, что не желает продолжать.

     Двери кафе распахнулись, и в проеме показалась Виктория, следом за ней шла Эми. Внимательный наблюдатель мог догадаться, что что-то не так даже по походке девушек. Виктория шла выпрямившись, неосознанно сжимая кулаки и чеканя шаг, словно впечатывая кроссовки в пол. Эми, наоборот, вжималась в себя, огибая столики и стулья, смотря под ноги и даже не сняв капюшон толстовки. Виктория рухнула на стул резким, раздражённым движением и подпёрла подбородок кулаками, прикрывая глаза, — было видно, что она делает сознательные усилия над собой, опасаясь сорваться. Эми опустилась на самый краешек и скрестила ноги, замерев в некомфортной позе.

     — Привет, — тихо произнесла она, не поднимая головы.

     Андрей почесал щёку и бросил:

     — Выглядите как дерьмо.

     Виктория фыркнула, встряхиваясь и невесело усмехаясь. Под её глазами виднелись едва скрытые макияжем тёмные круги.

     — А чувствуем себя — ещё хуже.

     Кристалл сочувственно засопела. Мария перегнулась через стол, хватая Викторию за руку, и тут же, вздрогнув, отпустила — в ответ на прикосновение та неосознанно сжала руку в кулак.

     — Господи, да что у вас случилось?

     Эми проворчала что-то про себя. Кристалл бросила вопросительный взгляд на свою сестру. Та, по-видимому, не могла найти подходящих слов и поэтому молча кивнула.

     — Вчера и вправду перекрыли центр города, — тихо начала Кристалл, — потому что группа злодеев — Неформалы, захватили банк. Взяли посетителей в заложники. А Эми как раз зашла туда снять деньги…

     Андрей медленно выдохнул и прикрыл глаза. Мария положила руку ему на плечо, успокаивая.

     — Стоило ли встречаться после такого?

     — Они испортили нам один день, — Виктория раздражённо мотнула головой, — второй они не испортят.

     Эми издала нечленораздельный звук и сложила руки на груди, словно бы закрываясь от внешнего мира.

     — Эми? — осторожно позвала Кристалл. Девушка вздрогнула, услышав своё имя, и вдруг резко распрямила руку, ударив по столу так, что зазвенели бокалы.

     — Блядь!

     Она оскалилась, зло сжимая бледные руки в кулаки. Её лицо пошло пятнами, россыпь веснушек на лице побледнела, уступая место злой красноте.

     — Это просто кошмар, — почти выкрикнула она тонким, ломающимся от напряжения голосом, — вот, я зашла в банк, чтобы снять себе немного денег, и тут эти ебанутые захватывают его! Сначала чернота, тёмная, что даже своего носа не увидишь, ничего не слышно, ничего не чувствуешь, словно ты умерла, и тебя уже закопали в могилу.

     Она раскачивалась на стуле, тревожно и едва заметно мотая головой. Слова лились из неё почти непрерывным потоком, словно на исповеди у священника.

     — Потом всё рассеивается, и видишь, как прямо посреди зала беснуются здоровенные твари — какие-то четырёхлапые монстры размером с пару лошадей! А потом эта ебанутая… Эта… Эта Рой натравливает на людей пауков — чёрных вдов, и говорит, что если кто двинется — она прикажет им кусать! А когда я перебила её силу, когда Виктория ворвалась в банк — эта полоумная сука, её подружка, Умник, влезла мне в голову, начала болтать о моих... И… И затем эта Рой натравила на Викторию рой насекомых, и они сбежали, а я ничего!..

     ХЛОП!

     Пустой бокал в руках Татьяны взорвался, разлетаясь на тысячу осколков. Кристалл рефлекторно вскинула руки, защищаясь от стекла плёнкой силового поля. Виктория зло прищурилась, на секунду словно бы освещаясь невидимым сиянием, а Эми слабо вскрикнула, прикрывая голову руками.

     — Почему, — медленно произнесла Татьяна, не обращая ни малейшего внимания на тонкие полосы царапин на лице, — это… Это быдло ещё не висит на ближайшем фонарном столбе?

     Кристалл ошеломлённо моргнула. Едва заметная плёнка силового поля в её руках рассеялась с лёгким треском.

     Лица её новых друзей… Они ей не нравились.

     Андрей — хладнокровный прищур, лицо опытного уличного бойца, уже знающего, куда вонзить нож своему противнику. Татьяна — маска с плотно сжатыми губами и неестественно спокойным, оценивающим взглядом. Мария — не улыбка, оскал — судорожно напряжённые мышцы, приподнявшие уголок её губы в неприятной гримасе.

     — Да потому, что никого это не волнует! — Виктория повысила голос и вдруг сделала паузу, оборачиваясь и встречаясь глазами с посетителями ресторана, с официантом, замершим в паре столиков рядом и прижимавшим к себе поднос.

     — Ну?! Чего смотрите?!

     Резко выдохнув, она отвернулась от людей, поспешивших заняться своими делами, и продолжила:

     — Потому, что ограбить банк, угрожать заложникам смертельными пауками, стрелять в людей из пистолета и шантажировать — это нормально. Конечно, кого волнует, что Неформалы ушли, что они выставили Стражей, меня и Д… Меня и Эми идиотами, что они спёрли хрен знает сколько денег и… И… Р-р-р! Но мы накажем Викторию за то, что она, видите ли, вынесла стену банка, пытаясь спасти собственную сестру от полоумных уродов! Мы накажем Кид Вина за то, что он притащил своё изобретение — единственное, что нормально могло работать против собак этой Суки! Мы нихера не сделаем, лишь вынесем всем мозги и продолжим громоздить свою жирную задницу на стул! И… Боже мой, у тебя кровь на лице!

     Татьяна приподняла бровь и бережно взяла салфетку со стола, проведя ей по лицу. Та тут же окрасилась алым от множества тонких царапин.

     — И в самом деле. Как… Неудобно.

     — Так, — Виктория повернулась к сестре. Та вздрогнула. — Эми, разберись… Пожалуйста.

     Татьяна подняла руку, не давая сидящей Эми прикоснуться.

     — Спасибо, но я обойдусь без твоей помощи.

     Андрей торопливо копался в сумке, доставая бинт. Мария цыкнула языком, подавая Татьяне новую салфетку — старая пропиталась кровью.

     — Раны на лице всегда кровят как последние сволочи…

     — Что, если там стекло осталось? — Виктория снова повысила тон. — Хочешь на всю жизнь со шрамами остаться?

     — И всё же…

     — Да хватит! — Настроение девушки вспыхнуло словно костёр, на краткую долю секунды ослепляя всех, кто был поблизости. Она толкнула Эми под руку, заставляя ту коснуться щеки Татьяны. — Хватит страдать хернёй! Что за дурость! Сама потом… Эми?

     Эми шокировано замерла, отдергивая руку от лица Татьяны.

     — Что?! Как…

     Хрясть!

     Виктория не почувствовала пощёчины. Силовое поле, прикрывающее её тело, привычно погасило удар, не допустив даже лёгкого прикосновения. Но сам звук удара заставил её вздрогнуть и осознать, что она сделала.

     — Глупый, безответственный поступок, — раздражённо выговорила ударившая её Татьяна. Эми шокировано переводила взгляд с Татьяны на сестру.

     — Виктория, — медленно и с расстановкой произнесла Кристалл, — что ты натворила на этот раз?

     — Я…

     Татьяна вздохнула, опуская плечи и всё ещё прижимая свободной рукой салфетку к лицу.

     — По всей видимости, нам стоит поговорить. Вдали от чужих ушей.

     Эми молча кивнула, не отрывая от неё взгляда. Виктория крепко прикусила губу.

     Они задержались в кафе лишь для того, чтобы расплатиться за заказы и компенсировать стоимость разбитого бокала. После, вышли на улицу. Татьяна шла впереди, ступая по асфальту и раздражённо сжимая кулаки. Виктория шла чуть сзади. Их группа разделилась — Кристалл и Эми неосознанно держались по левую сторону от Татьяны, Андрей и Мария — по правую. И всё это время Татьяна не переставала критиковать:

     — Абсолютно непростительное поведение! Никакого уважения к чужим желаниям, к личному пространству! Ты такая же, как и Мария…

     — Эй!

     Не обращая внимания на выкрик девушки, Татьяна продолжила:

     — Сначала делаешь, затем думаешь — в итоге получается одна глупость за другой! Хуже, чем Мария, она, по крайней мере, уже научилась на своих ошибках! Если бы на моём месте была не я? Если бы был кто-то, не склонный оставлять за собой свидетелей?

     — Да что там было, чёрт возьми! — раздражённо выкрикнула Виктория и топнула ногой. — Что за катастрофа! Ты что, русский секретный спецагент?

     Татьяна резко остановилась, разворачиваясь к Виктории и смотря ей прямо в глаза:

     — Как я уже и сказала. Если бы на моём месте был кто-то из конторы, ты и твои сёстры едва ли бы остались в здоровом теле и с целой памятью.

     Виктория подавилась следующей фразой. Татьяна коротко вздохнула и махнула ладонью, предлагая следовать за ней.

     Тирада Татьяны длилась уже несколько минут — достаточное время для того, чтобы удалиться от кафе и выйти к одной из беседок парка неподалёку. Беседка — простая конструкция из посеревшей от старости древесины, пустовала и была достаточно чиста — мусор валялся лишь рядом с доверху забитой урной. Под скамьями кто-то оставил пару забытых пластиковых бутылок.

     Удостоверившись, что рядом никого нет, Андрей и Мария расположились по одну сторону беседки, Кристалл и Эми — по другую, оставляя Викторию и Татьяну стоять в центре.

     — Ну же, Эми, — после нескольких минут разговора на повышенных тонах, Татьяна слегка охрипла и разговаривала тише, чем обычно, — что ты увидела?

     Эми, всё это время бледной тенью следовавшая за Кристалл, посмотрела на девушку и нервно облизала губы, обращаясь к Виктории:

     — У неё… У неё нет рук. Совсем нет, вплоть до плечевого сустава. Это протезы. Часть мозговой ткани, височная область с двух сторон — тоже протезы. Замена нервных волокон. И…

     — Корона Гемма, — договорила за неё Татьяна со всё ещё слышным раздражением.

     — Ты кейп, — ошарашенно пробормотала Виктория. Кристалл хмыкнула, задумчиво почёсывая подбородок.

     Татьяна повела рукой. Ткань перчаток, скрывающих её руки, слабо осветилась золотистым светом — словно пара десятков маленьких лампочек, равномерно распределённых по всей поверхности. В её руке возник короткий кинжал, словно бы сотканный из твёрдого света. Спустя секунду, он исчез, а золотой свет угас.

     — Ты кейп! — вновь повторила Виктория. Татьяна едва заметно усмехнулась:

     — Кажется, с этим мы уже определились.

     — Так это же… Подожди! Но как… Ты сама говорила, что паралюдей жёстко контролируют?!

     — У неё… Особые обстоятельства, — Мария забавно наморщила нос. Андрей рядом с ней молчал и раздражённо хмурил брови.

     — Что позволено Юпитеру, не позволено быку, — продолжила Татьяна, — а мой отец… В определенных кругах он пользуется влиянием.

     Кристалл прищуривалась, накручивая прядь волос на палец.

     — Ваш киборг… Тот, что заболел раком… "И по сей день дочери стоят за его плечом" — но вы рассказали лишь об одной.

     Татьяна чуть улыбнулась, согласно наклонив голову.

     — У тебя хорошая память. Верно, я вторая его дочь.

     — Которая здоровая, или которая с инвалидностью? — выпалила Виктория. Татьяна устало вздохнула, качая головой. Кристалл прикрыла глаза и застонала. Андрей насмешливо фыркнул.

     — С инвалидностью, — с сухим смешком ответила Татьяна, — я…

     Она прикрыла глаза, вспоминая:

     — Моё рождение было омрачено родовой травмой. Треморы рук. Я и воды из стакана не могла выпить, не расплескав его полностью. Не могла писать, не могла рисовать, не могла даже взять что-нибудь, не боясь тут же уронить…

     Она опустила взгляд на свои новые руки.

     — Эти протезы — подарок моей сестры. И шанс прожить нормальную жизнь.

     — Не очень-то нормальную, — Мария пожала плечами, — нормальное — это не для паралюдей.

     Виктория хмыкнула, словно бы подбираясь на месте. Эми с тревогой наблюдала за своей сестрой.

     — А вы кто? Тоже?

     Мария открыла рот, собираясь ответить.

     — Без комментариев, — перебил её Андрей.

     Виктория торжествующе усмехнулась:

     — Ага!

     Кристалл закатила глаза и дёрнула двоюродную сестру за шиворот, в надежде её угомонить.

     — И что мы будем делать теперь?

     Виктория пожала плечами:

     — А что, теперь есть разница? Мы всё ещё друзья!

     Андрей провёл рукой по коротко остриженным волосам и нахмурил брови.

     — Не боитесь, что может быть ловушка? Например, втереться в доверие и похитить её? — Он указал пальцем на Эми. Та закатила глаза. Кристалл усмехнулась, подходя ближе и добродушно пихая Андрея в плечо.

     — Без обид, но это была бы самая тупая попытка этого вашего агентурного внедрения из всех, о каких я только вообще слышала. Включая трешовые комедии с Земли-Алеф.

     — Эй, — Мария солнечно улыбнулась, — ничто не сравнится с трешовыми комедиями с Алеф, и ты это знаешь!

     Кристалл фыркнула, встряхивая волосами.

     — Ничего, кроме этой вашей идеи, — она собиралась упорствовать и дальше.

     — Эй, а что насчёт Остина Пауэрса? — Мария ткнула в неё пальцем. Кристалл закатила глаза, отмахиваясь:

     — Ну, может быть, наравне, но больше я не сбавлю, так и знай.

     Эми против воли улыбнулась, робко выглядывая из-под капюшона толстовки. Виктория переводила взгляд с одного лица на другое, размышляя о чём-то своём. Наконец, придя к решению, она встряхнулась и шагнула вперёд, обнимая за плечи оказавшихся рядом Эми и Марию.

     — Ладно, ребятушки! Мы собрались тут трепаться до вечера или возьмём и вломимся в аркаду в центре?

     Татьяна хмыкнула, поправляя прядь волос.

     — Я… Ожидала более сильной реакции.

     Виктория лишь пожала плечами.

     — Подруга, ты забываешь, что я живу среди кейпов. Я, наверно, знаю больше кейпов, чем обычных людей, так что, как там говорят? Когда ты на работе, ни слова об отдыхе? Я пришла сюда, чтобы отдохнуть, хорошо провести день и выкинуть позавчерашнее из головы — вперёд, и не думаем о прошлом!

     Стоящая напротив девушка задумчиво прищурилась, но кивнула.

     — Ну что же, я не вижу смысла отказываться. Мария? Андрей?

     — Разумеется, да, — Мария вздёрнула нос, — как будто это не очевидно!

     Андрей пригладил волосы и кивнул.

     — Не возражаю. Надо будет обсудить всё когда-то. Но сейчас… Не думаю, что разговор будет к месту.

     — Отлично, — Виктория хлопнула в ладоши, — тогда чего же мы ждём?

     * * *

     Спустя несколько часов, Андрей, Татьяна и Мария шли по тротуару, ведущему к одной из улиц. По правую руку гудел поток машин, шелестящих шинами. Офисные работники, просидевшие весь день в стеклянных коробках центра города, возвращались по домам, готовясь к новому рабочему дню. Те, кто жил ближе, шли пешком, привычно проходя шаг за шагом. Самые неудачливые ждали на автобусных остановках — там бурлили толпы народу, с яростью бросающихся на каждый автобус. В час пик городские автобусы ничем не отличались от бочек с сардинами — плотно набитые людьми, они словно бы и не ехали, а лениво переваливались по дороге. Счастливчики, успевшие отвоевать себе сидячие места, пялились в окна или в экраны смартфонов. Неудачники пытались удержаться на ногах в доверху забитом салоне, цепляясь за поручни, ручки на креслах, а иногда и друг за друга. Лучи закатного солнца лениво играли на окнах алыми вспышками, бросая на землю солнечные зайчики.

     — Не думаю, что нам совсем хана. Нет, ну в смысле, ни одного дополнительного звонка не прошло, значит, нас не взгреют, верно?

     Мария семенила по дорожке, вертя в руках яркую плюшевую игрушку — медведя, выигранного в зале игровых автоматов. Шедшая рядом Татьяна хмыкнула, качая головой.

     — Всё зависит от того, что именно хочет добиться Трифонов. Мы обе знаем, что если бы не один из его планов — твоя идея бы не выстрелила. Никак.

     — Как и всегда, — согласился с ней Андрей.

     Мария фыркнула и обиженно наморщила нос.

     — Почему вы всегда со мной, раз такие умные?

     — Во-первых, — Татьяна легко повела рукой, — ты — семья. Во-вторых — я беру на вооружение методы Леонида Иовича.

     Мария вопросительно хмыкнула. Андрей прищурился, пряча улыбку.

     — Тот самый метод, когда он вставил в «Бриллиантовую Руку» кадры ядерного взрыва. И долго рубился за них, отказываясь менять. В конце концов, цензура пропустила всё остальное, что было в фильме — ценой этих кадров.

     — Ага! Ага, — Мария фыркнула снова, надуваясь и складывая руки на груди, лишь чудом избежав столкновения с идущим впереди прохожим, — и что вы пытались выцыганить за мой счёт на этот раз?

     — Отпуск, — сразу же ответил Андрей.

     — Финансирование на личный проект, — Татьяна недовольно хмыкнула, — в который уже раз мои исследования остаются незавершёнными.

     — Ну, чу…

     Впереди, там, где заканчивалась линия витрин по правую руку от них, высилась мрачная громада полицейского участка. Строгое серое здание из прочных бетонных блоков, с металлическими решётками на окнах и массивными дверьми, больше всего напоминало старого и потрёпанного ворона, окружённого стаей попугаев — цветастых вывесок и витрин у всевозможных магазинов и кафе. Только что всё было спокойно — полицейский участок стоял недвижимо. В следующую секунду — яркий, ослепительный свет разорвал его стены, превращая их в облака пыли и битого стекла, ударил по тротуару, вспарывая асфальт и разбрасывая бордюры. Три полицейские машины — единственные яркие пятна рядом с участком, смялись, разрываясь на части под действием ослепительного излучения. Прохожие, оказавшиеся рядом, казалось даже не почувствовали первоначального удара — разрушительные лучи проходили сквозь них, даже не опаляя одежду. Осколки от тротуара, падающие бетонные стены и бритвенно-острые обломки стекла ударили секундой позже, собирая свою кровавую жатву.

     Андрей бросился на Марию, сбивая её на землю и заслоняя своим телом. Его локти и колени едва заметно ушли в асфальт, а тело осветилось чуть заметной плёнкой. Татьяна опустилась на колено, вскидывая перед собой сложенные вместе предплечья. Перед ними возникла золотистая плёнка силового поля, едва видимая в пыли и яростных всполохах. Спустя несколько секунд грохота и треска, лучи угасли, оставляя после себя лишь обломки и ямы там, где стоял полицейский участок. Но шум не исчез — наоборот, в него влились крики паникующей толпы, сигналы автомобилей, пронзительный визг сигнализации и крики о помощи.

     Андрей поднялся на ноги и коротко кивнул:

     — За мной.

     Пыль постепенно рассеивалась, открывая взгляду мрачную картину — среди мусора и едва узнаваемых обломков встречались людские силуэты. Самые удачливые потерянно шатались по развалинам, шокированные внезапным крушением мирной и спокойной жизни. Потрёпанная женщина, чьи волосы были серы от пыли, прижимала к себе сумочку и безрезультатно звала некую Фифи — убежавшую в страхе любимицу. Офисный работник шокировано замер на месте, пытаясь оттереть запачканный рукав, но вместо этого ещё больше покрывая его пылью и грязью. Менее удачливые — те, кто пострадал от ударов камней и обломков, лежали или сидели на земле, некоторые звали на помощь, кто-то же хромал в сторону, пытаясь уйти от внезапно рухнувшего здания.

     Выругавшись, Андрей резко сорвался вперёд, на ходу сдирая с себя ремень — совсем рядом сидел на земле пожилой мужчина с раздробленной от удара ногой. На нём была припорошенная пылью полицейская форма, чьи чёрные штаны уже начинали пропитываться кровью. Как только Андрей приблизился, мужчина поднял на него непонимающий взгляд и пробормотал:

     — Я же за кофе вышел. Только за кофе…

     Андрей не ответил, вместо этого осторожно поддевая снятый ремень под искалеченную ногу и начиная перетягивать конечность. Татьяна и Мария разделились, помогая остальным пострадавшим — стабилизируя раненных, перевязывая раны и помогая людям отойти в сторону, подальше от горы обломков, совсем недавно бывшей полицейским участком. Спустя несколько минут, к месту взрыва начали подтягиваться обычные граждане — одни включились в работу, помогая раненым, другие покупали чистую воду и бинты в ближайших магазинах, третьи предлагали свои машины для легкораненых. В действиях некоторых из них — как правило, мужчин и женщин среднего возраста, угадывалась привычка и слаженность — словно они сталкивались с таким не впервой.

     — Да что ты, милочка, — невысокий, пухлый мужчина выдохнул, помогая раненному забраться в машину и следя за тем, чтобы тот не повредил сломанную ногу ещё сильнее, — мы что, в первый раз, что ли? Город у нас такой, знаешь ли. То Кайзер, то Лунг, а лет пятнадцать назад ещё хуже было — Маркиз, Зубы, Бойня, чтоб их разорвало; кто только в городок не заглядывал. Потихоньку начинаешь учиться, как другим помочь — может, в следующий раз и тебе помогут.

     Мария крякнула, вытирая пот рукой и оставляя на коже грязные разводы. Мужчина со сломанной ногой, сидящий сейчас в салоне, не мог идти самостоятельно — им пришлось его тащить.

     — Кошмар! А где скорая? Уже минут десять прошло!

     — А я со свояком созвонился, он на севере живёт, — ответил ей пухляк, — это не у одних у нас такой кошмар. Рвануло по всему городу, говорят, что это АПП виноваты. Так что придётся нам подождать, пока доберутся — ну да это центр, так что скоро уже будут.

     Мария кивнула, поворачиваясь к нему спиной и продолжая работу. Спустя двадцать минут, при помощи прохожих и полицейских, возвращающихся с патрулирования, последствия атаки удалось локализовать — легкораненые отправились в больницы своим ходом или при помощи добровольцев, вызвавшихся их довести. Докучливые зеваки, не желающие помогать, а лишь снимающие всё на телефоны, отступили назад под злыми взглядами полицейских — пусть атака и пришлась на часы, когда здание практически пустовало, в завалах все равно остался десяток погибших. Тяжелораненых бережно грузили в машины скорой помощи — задёрганные медики прибыли лишь спустя полчаса после взрыва. Слухи росли и множились — говорили, что взрывы звучали по всему городу, что банды снова сцепились в борьбе за власть, а Штаб-Квартиру Протектората атаковали. Дымные столбы поднимались вверх, вздымаясь над многоэтажными домами, повсюду слышались звуки сирен и сигналы автомобилей.

     — Что. Это. Было? — напряжённо спросил Андрей. В его подрагивающем кулаке был зажат уже ненужный ремень — несмотря на все его усилия, полицейский с раздробленной ногой умер не дождавшись врачей.

     — Говорят, что это — местная банда, — тихо ответила Мария, потирая бинт на руке — раньше белый, теперь же он был грязно-серого цвета.

     — Местная банда? — переспросил Андрей. — Местная банда?! Это же полноценная атака на город! Это!..

     Он выдохнул, в бешенстве сжимая кулаки.

     — Да как они только посмели?!

     — Одиннадцать убитых. Вдвое больше раненных, — Татьяна сохраняла хладнокровие, спокойно оглядывая разрушенный тротуар. Тела погибших уже начали упаковывать в чёрные, непрозрачные мешки. — Всё ради мелочных, жалких амбиций. Животные, погрязшие в собственных пороках, забывшие своё место.

     — Но что мы-то с этим сделаем? — Мария поморщилась, качая головой. — Блин, ненавижу… Я могла бы открыть путь прямо до квартала рядом с больницей, я помню карты, но что потом? Идти под трибунал? Что мы тут сделаем, останемся жить?

     Татьяна скривилась, сжимая губы в тонкую линию. Некоторое время, Андрей наблюдал за разрушениями, за людьми на тротуаре — с одними он работал плечом к плечу, помогая раненым. Другие и были этими самыми ранеными — людьми, которых покалечили и изуродовали дегенераты, решившие атаковать город инженерными бомбами.

     — Протокол два-четырнадцать. В случае угрозы гражданскому населению или полномасштабной атаки, паралюдям Армии, Республики и Совета Корпораций предписывается поступить в подчинение ближайшему командному центру — вне зависимости от национальной принадлежности.

     Он прервался, хрипло кашлянув, и кивнул в сторону едва видимой за высотными домами Платформы Протектората.

     — Ближайший командный центр — в той стороне. Думаю, Виктория поможет — вряд ли нас воспримут всерьёз, заявись мы просто так.

     Мария переглянулась с Татьяной и снова перевела взгляд на Андрея.

     — Нам ни в жизнь такого не позволят.

     Он лишь пожал плечами, опуская взгляд на мобильный телефон.

     — Не узнаем, пока не попробуем, верно?

     * * *

     Система Пророк, командный доступ.

     Л-т. Кожевников А.С.

     Запрос от 15.04.2011/18.30. Тема: террористическая угроза.

     Содержание:

     Атака на город с использованием инженерных боеприпасов. Жертвы среди гражданского населения. Требуется разрешение на исполнение пр. 2-14.

     К-н. Ознобихин Е.В.

     Ответ от 15.04.2011/18.37:

     Отклонено. Немедленная эвакуация!

     Пользователю Кожевников А.С. присвоена категория "Ненадёжен".

     ____________________________________________________________________________

     Ошибка.

     ____________________________________________________________________________

     Ошибка. Предыдущий приказ аннулирован.

     Г-л. Трифонов Ю.В.

     Ответ от 15.04.2011/18.38:

     Разрешение получено. Уровень кооперации со структурами Протектората и СКП — 1Б, разрешается разглашение информации уровня допуска 2А.

     Удачи, лейтенант.