1.05. Сломанные Земли. Багрот

_________________________________

Первым делом, прибыв в Багрот - в базу погорцев, на отвоёванный у варваров кусочек живой земли, Сайн пожелала встретиться со всадниками своего брата, которых не видела с самого детства. Их изумление при осознании, кто прибыл вместе с мастером Илерином, вызвало у неё полное моральное удовлетворение. Единственное, о чём она беспокоилась - как бы никто из северян не обмолвился, что она - младшая сестра второго подмарина. Она попросила их молчать об этом. Хидадцы согласились, не вникая в подробности. Подобные тонкости едва ли интересовали их хоть сколько-то, ребята Герида есть ребята Герида, и Сайн благодаря им почувствовала себя так, будто вернулась домой.

Сайн выпросила у них доступ к записям, что они сделали о южных харфах. За время их работы в Багроте и от предыдущих колонистов-харфоводов таких записей накопилось изрядно. Все ночи Сайн проводила за их изучением. Поселили её и Вейла в деревянном бараке, оставшемся после Шайда, но, поскольку Вейл постоянно где-то пропадал, северянке не мешали. Даже отсутствие двери и окон не напрягало её - в этой части Багрота было тихо. Лишь южные харфы иногда кричали в небе, как хищные птицы.

Сайн пришлось приложить много усилий, чтобы удержать Рету от нападения на них. Южные были гораздо меньше погорских, слабее и при этом проворнее, но, в отличие от погорских же, прирученных, вели себя куда более дико и стайно. На сильного крупного врага они могли наброситься всем скопом, что неминуемо привело бы Рету к гибели.

А Рета страдала. Местный жаркий климат ей не нравился. Подземные толчки, которые она чувствовала лучше людей, её нервировали. Относительная близость действующих вулканов тоже немало волновала её. Днём она пряталась в тени деревьев или сидела в реках, ночью - охотилась на местную живность. Она ворчала, когда Сайн вычёсывала ей шерсть. Кажется, она была обижена на хозяйку за то, что та притащила её в это жуткое место. Успокаивалась Рета только после долгого общения с Сайн. К сожалению, северянка не могла уделять ей больше времени; на это Рета обижалась тоже.

"Ничего, когда я закончу изучать теорию, - обещала ей Сайн, наглаживая её большие торчащие уши, - мы приступим к практике и полетим аккуратно исследовать окрестности Багрота. Потерпи ещё, малыш". Рета терпела. Что ещё ей оставалось делать.

Сегодняшней ночью Сайн дочитывала последние страницы записей харфоводов.

Стрекотали цикады, лёгкие шторки колыхались от ветра, как и тихо постукивающий полог из деревянных бусин, заменявший дверь.

Увлёкшаяся чтением, Сайн не сразу услышала чьё-то приближение. Замерев, она узнала голос Вейла и - ещё какой-то девичий, тонкий, тёплый и смешливый. В этом голосе чувствовался очень сильный варварский акцент. "Погорский язык эта девица явно выучила недавно", - невольно отметила Сайн и, устроившись поудобнее, стала ждать.

Вскоре Вейл и его новая подружка со смехом ввалились в дом.

Их смех оборвался, когда они увидели Сайн, сидящую на постели спиной к стене. Расслабленно поставив одну ногу на край, она держала книгу и ехидно улыбалась.

- Ох ты ж, - Вейл откашлялся, - а я не предполагал, что ты будешь тут.

Сайн молча вскинула бровь, позволяя ему осознать, какую чушь он сморозил.

Он осознал.

- Ладно, э-э... - он нервно оглянулся на смуглую девушку, которую прятал за спиной и которая поглядывала на Сайн с не меньшим любопытством, чем она на неё. - Сегодня такая ночь прекрасная... эм... тепло, звёзды видно... и-и может быть...

Всадник снова кашлянул.

- Может быть, я соглашусь заночевать на улице? - закончила Сайн.

- А что, нет?

Сайн скопировала одну из улыбок Лейгина и неторопливо перевернула страницу.

- Извините... - ломано вмешалась южанка, но Вейл раздражённо отмахнулся, заставляя её замолчать.

- Серьёзно, Сайн, проваливай отсюда, - попросил он.

- Пожалуйста?

- Пожалуйста!

Только тогда она лениво встала.

- Тебе повезло, что я как раз закончила читать, - сказала она. - Иначе вам пришлось бы развлекаться при мне или самим ночевать на улице, потому что я и с места не сдвинулась бы, - она прошла мимо Вейла, который щурился, придирчиво следя за каждым её движением. Девушка же смотрела на неё явно заинтриговано, и Сайн, заметив это, обворожительно улыбнулась. - Ты уверена, что хочешь провести ночь именно с ним?

Южанка зарделась.

- Сайн, исчезни!

- Всё-всё. Уже ухожу.

Выйдя на улицу и завесив проход шторкой из бусин, она пару мгновений постояла так, посмеиваясь своему спектаклю. Позади слышалась корявая речь девушки, и Сайн разобрала: "А почему он не мог остаться с нами? Меня и на вас двоих хватило бы!" ("И действительно, - подумала, веселея ещё больше, Сайн, - чего это я не осталась?") На что Вейл раздражённо ответил: "Это была девочка. Тебе не понравилось бы". Что ответила его подружка, северянка уже слушать не стала. Она сладко потянулась, разогревая мышцы, сошла со ступеньки и неторопливо направилась в другую часть Багрота.

А Вейл примерно вот этим и занимался с тех пор, как они прибыли на базу колонистов. Сайн не осуждала его, конечно, особенно после того, как он авторитетно заявил: "Я изучаю культуру варваров, и делаю это максимально глубоко!" Спорить с этим было объективно сложно. У каждого здесь были свои цели и свои методы их достижения.

Условия жизни в Багроте оказались далеко не такими роскошными, как в Арде. Погорские всадники жили почти наравне с простыми рабочими, военными и слугами. Более-менее серьёзное жильё было лишь у Илерина и других мастеров-колонистов. Их приземистый дом располагался в противоположной части Багрота, был сооружён из камня, и над входом его красовался флаг с гербом Погорья, чёрно-алый. Туда-то Сайн и пришла, задумчиво разглядывая просторные улицы, рядом с домами которых кое-где спали харфы, предпочитающие близость к хозяевам. Уж здесь-то они её получили - теперь с людьми умных, чутких зверей не разделяли горы и неприступные стены замков.

С мастером Илерином Сайн не разговаривала с тех пор, как они прибыли в Багрот. Он не вызывал её, она не спешила навязываться. Все приказы поступали к ней через Нерела и Ранди. Её это вполне устраивало. Но сегодня избегать Илерина уже было нельзя.

"Пойду-ка покажусь ему, - решила она, немного поколебавшись. - Надо предупредить, куда я завтра собираюсь и с кем". Сайн сообщила страже, кто она и зачем явилась, и вошла в дом, где в единственном оконном проёме горел свет лампы. Это был кабинет Илерина. Как-то кто-то из всадников сказал ей, что он часто не спит по ночам.

Прежде чем шагнуть за всё ту же шторку, она коротко постучалась о стенку.

- Кто? - послышалось из кабинета.

- Сайн.

- Входи.

Илерин сидел за столом спиной ко входу и писал что-то старомодным пером. Сайн прошла на середину комнаты и поняла, что чувствует себя неуютно. Подумав, отчего происходит это чувство, она против собственной воли осознала, что боится Илерина.

Она не хотела признаваться в этом себе, но...

- Чего тебе? - лаконично спросил мастер, не отрываясь от дела.

- Хочу сообщить, что утром лечу с Ранди, Нерелом и Таримом на поимку щенка.

Илерин обернулся.

- Сообщить? Может, ты хотела сказать "попросить разрешения"?

- Ну... - начала Сайн и осеклась. - Да, попросить разрешения. Конечно.

- Я тебя отпускаю, - мастер снова повернулся к столу. - Но впредь постарайся сообщать мне о таких вещах заранее. Ты находишься у меня в подчинении - у меня, а не у Аррейса, Лейгина или моих ребят. Я - ни много ни мало, твой подмарин здесь. Учти это.

- Слушаюсь, господин.

Она поклонилась его спине и быстро развернулась на носке к выходу. Но позади вдруг скрипнул стул, и прозвучало: "Кажется, я не разрешал тебе уходить". Сайн замерла, повернувшись ко всаднику и подавляя непривычную тошноту тревоги. Мнение Илерина как-то быстро стало важным для неё, как мнение Лейгина, Герида или Атема, но она понимала, что этот человек не будет с ней так же мягок. Это и было страшно: Сайн для себя решила, что Илерин буквально сошёл со страниц летописей и легенд о Древнем Погорье, и попасть в его немилость было бы теперь мучительно. Он отошёл к книжному шкафу, смотря на неё тем самым взглядом, который она не смогла понять у Каарина.

- Хочу кое-что обсудить с тобой, - сказал он. - Раз уж ты всё равно здесь.

Сайн неуверенно кивнула.

- Там, у Каарина, - начал мастер, заложив руки за спину и принимаясь медленно прохаживаться по кабинету, не такому уж просторному, - когда харамадский подмарин сообщил о гибели Шайда - зачем ты приказала Рете завыть?

Северянка вздохнула.

- Мне показалось, что это сделает наш ритуал более зловещим, - призналась она.

- И красивым?

Пауза.

- Я этого не го...

- Сайн, ты поступила кощунственно по отношению к нашей общей трагедии, - перебил Илерин. - Да, мы, погорские всадники, играем роль демонов Анцера перед простыми людьми, чтобы поддерживать их мифы о нас - и это увлекательно. Но это не значит, что в угоду образу можно играть так холодно и расчётливо, как это делала ты.

- Но ведь вой Реты внушил харамадцам ещё больше уважения к нам, - не выдержала Сайн, чувствуя, как её уши предательски вспыхнули. - И нельзя, просто нельзя позволять людям думать, что смерть погорского всадника ничем не отличается от их смертей! Теперь они считают, что даже харфы связаны друг с другом и понимают всё, что происходит с нами. Разве это не должно пугать их ещё больше ? Разве это не... полезно?

Илерин помолчал, пристально глядя на неё.

- Ты считаешь, что смерть собрата - это инструмент? - спросил он, наконец. - Считаешь, что весть о гибели Шайда можно было оценивать с позиции полезности?

- Я не это хотела...

- Нет, именно это ты и хотела сказать, - прервал он, на этот раз с явным раздражением. - Думаешь, я не знаю, что такое "человек Лейгина"? Хоть ты и юна, хоть ты и женщина, но твоё воспитание оставило на тебе клеймо. Даже думать не хочу, через что тебе нужно пройти, чтобы научиться ценить человеческую жизнь так, как должен ценить её погорец. Не хочу, но думаю - и упаси тебя Леб от подобных уроков, девочка!

Сайн даже отступила на шаг, настолько больно слова мастера ударили по ней.

- Равнодушное лицемерие - вот, чего я никогда не потерплю от своего всадника, кем бы он ни был, - продолжал Илерин. - Возможно, Бог Форисая учил тебя не этому; возможно, тебе несколько лет подряд внушали, что цель оправдывает средства, но в моём мире - это не так. И раз уж ты находишься здесь, то будь добра следовать моим правилам.

Прошло время, прежде чем она посмела нарушить тишину.

- В таком случае вам нужно было объяснить мне эти правила с самого начала, - как можно спокойнее сказала Сайн, хотя злость нет-нет, а прорывалась в её интонации всполохами невидимого пламени. - А не вываливать их, когда я уже совершила ошибку!

- О, правда? - в его глазах блеснула мрачная издевка. - Надо было отвести тебя в сторонку и лично попросить не выкидывать идиотских фокусов?

- Вы сгущаете краски, - возразила Сайн. - Мой проступок не настолько ужасен!

- Это зависит от системы координат, в которой ты находишься. Ты ведь знаешь, что такое система координат? Аррейс, помнится, соловьём заливался мне, как ты образована.

- Да, я образована. И нет единственно верной системы. Можно выбирать разные для разных задач. Всё зависит от того, с помощью какой результат получить проще.

Илерин, выслушав её ответ, остановился напротив.

- Но жизнь - не математика, - жёстко отрезал он. - В ней существует ещё и понятия морали, благородства, чести и совести. Ты не сможешь без последствий менять системы, когда тебе это заблагорассудится. Ты - человек, а не демон Анцера, Сайн.

Сайн смотрела поверх его плеча. В ушах её звенело. Какая-то её часть, совершенно сбитая с толку, удивлялась, почему она вообще участвует в этом разговоре, довольно-таки личном. Здесь было что-то неправильное, как будто в один момент они оба свернули не туда. И тем не менее, Илерин, похоже, считал происходящее нормальным. Или делал вид, что считает. Даже так его воля подавляла, и Сайн боялась сломаться. Она знала, что если встретится взглядом с мастером, то не выдержит контакта, как игла не выдержит топора.

- Это всё? - резко поинтересовалась она. - Я могу идти?

Илерин отвернулся к окну, всё так же держа руки за спиной.

- Можешь.

Северянка поклонилась, развернулась и вышла прочь. Мягко застучали бусинки штор за её спиной. Илерин же остался стоять, прислушиваясь к её ровным чётким шагам.

***

Это было опасно. По-настоящему опасно.

Харфоводы юга давно уже следили за этими двумя. Больная мать, изгнанная из стаи, и её щенок - вот, кто сегодня должен был стать целью Ранди, Нерела, Тарима (он был всадником Герида, мастером-харфоводом Багрота) и Сайн. Щенка полагалось изъять от матери, отвезти в харфоводческий лагерь и наблюдать за ним, выясняя, болен ли он сам, и если да - вылечить и забрать в Багрот, если нет - просто забрать в Багрот.

Но мать щенка вряд ли будет рада подобным новостям.

Специально для этого Ранди и Нерел снаряжали теперь трубы Янка, готовили для них порох и снаряды. Когда Сайн поняла это, она впала в оцепенение. Пусть она и читала о подобных рейдах, но всё же своими глазами увидеть оружие, которое вскоре застрелит прекрасного сказочного зверя, было нелегко. Ранди и Нерел, очерствевшие от жизни на юге, даже не заметили её заминки. Понял проблему только Тарим, но и он посоветовал Сайн не принимать убийство харфа близко к сердцу. Хотя добавил, что это, скорее всего, не получится сделать. "В первый раз нам всем было плохо, - сказал он. - Тебя не осудят".

Теперь они летели к пустошам, дальше от Багрота на юго-запад. Солнце светило ярко на белесом небе, ветер свистел в ушах. Внизу с бешеной скоростью скользили голые Сломанные Земли, изрытые огромными трещинами, давшими название этой части света. Откуда взялись эти трещины и почему, знали лишь верующие, но те, как водится, знают об устройстве мироздания абсолютно всё. Вейл недавно с восторгом рассказал Сайн, что местные варвары считают, будто здесь зло однажды прорвалось в Форисай. Не красная луна Анцер, мол, стала причиной всеобщих тьмы и жестокости, а именно вот эти самые трещины, и луна обагрилась только вследствие. Сайн восторга Вейла не разделила. Сказки подобного рода её интересовали мало. Впрочем, трещины и впрямь выглядели жутковато.

Больные южные харфы обычно уходили из своих стай. За ними могли следовать их пары или дети, что и произошло в данном случае.

Когда всадники приземлялись за каменистый холм, они уже видели вдалеке пятно шкуры матери-харфа. Тарим, наблюдавший за ней в подзорную трубу, сообщил, что зверь вместе с детёнышем кормится у одной из трещин. "Падалью дикой собаки, скорее всего, - невесело сказал он. - Не самая лучшая пища для потенциально больного щенка". Потом погорцы спешились и разобрали снаряжение, увещевая харфов оставаться на месте. Для Реты и харфа Тарима понадобилось всего по одному приказу. "Всё-таки ты обязана обучать харфов Арда, - проворчал Ранди, обращаясь к Сайн. - Нам ваших хидадских трюков ой как не хватает". "Поговорите с Илерином, - напряжённо откликнулся Тарим прежде, чем Сайн успела ответить (кажется, дрессировкой ардцев он тоже доволен не был). - Они с вашим подмарином хорошие друзья, небось, выйдет из этого что-то". "Да надо бы, - согласился Ранди. - К тому же, Илерин вроде и сам уже интересовался идеей..."

Сайн отвернулась, едва подавив улыбку.

Оставив зверей, всадники вышли из-за холма, из тени. Солнце сверкнуло на чёрных огнестрельных трубках. Вдали послышался угрожающий свист, и Сайн вздрогнула.

В нём ей показалось отчаяние.

- Щенок ещё не встал на крыло, - пояснил Тарим, быстро шагая по сухой каменной крошке пустыря. - Поэтому мать не может улететь вместе с ним от угрозы. Поэтому она захочет сражаться, и сражаться всерьёз - так, как умеет только харф, будь он с севера или с юга. В любой момент я... - он запнулся, - и Сайн, конечно, призовём харфов на помощь. Но желательно закончить всё без когтей и клыков, двумя точными выстрелами.

- Обижаешь, - отозвался Ранди.

- Нам не обязательно указывать на очевидное, - заметил Нерел.

- Повторить никогда не вредно.

Некоторое время они шли в тишине.

- Почему мы не стреляем из-за холма или с воздуха? - задала Сайн вопрос, не успев перед тем подумать. - Так было бы безопаснее, разве нет?

- Но и бесчестно, - Тарим оглянулся на неё, и она поймала его взгляд. - Нужно дать ей возможность ответить и тем самым проявить уважение к её стремлению защищать.

- Какой глупый риск...

Хоть эта фраза была произнесена почти шёпотом в расчёте на то, что Тарим и остальные не услышат, но мастер услышал и ответил - несколько раздражённо:

- Если для тебя это глупость, то что ты делаешь здесь?

Сайн промолчала.

Она уже жалела, что задала свой вопрос.

Против воли ей вспомнился ночной разговор с Илерином, и к горлу подкатила неприятная тошнота. Сайн пришлось мысленно сосчитать до десяти, чтобы подавить её.

Тут всадник Герида остановился и вскинул руку, приказывая остановиться и им троим. Подзорная труба уже была не нужна. Сайн отвела за спину связку сырого мяса, предназначенную для щенка. Ранди и Нерел принялись засыпать в трубы Янка порох. "Она наблюдает за нами и размышляет, стоит ли взлетать, - проговорил Тарим, щуря голубоватые глаза. - Своим телом закрывает дитя. Она не знает, что стрелять будут только в неё". Сайн тоже прищурилась и увидела, как харф хлопает крыльями и машет хвостом.

Но вдруг харф прыгнула влево - даже отсюда было заметно, что она покачнулась. Затем она издала угрожающий крик и прыгнула вправо. Изящный тонкий хвост взвился вверх, словно лента. На мгновение открылся обзор на щенка, сжавшегося рядом с останками животного. Харф совершила ещё несколько прыжков - неритмичных и несимметричных. Светлые крылья вздымались парусами. Пустоши пронзались криком.

(Сзади, за холмом, обеспокоенно ворчала Рета).

Ранди озадаченно опустил оружие.

- Тарим, что она делает?

- Защищает, - тихо откликнулся тот, и Сайн заметила, что он восхищен. - Она узнала наше оружие и выбрала верную тактику. Это потрясающе. Харфы этих пустошей обладают поразительной способностью к обучению. Поэтому нам так нужен её щенок.

- Э-э... а стрелять-то как?

- Заходите с флангов.

Получив понятный приказ, Ранди и Нерел стали медленно, как хищники, двигаться в разные стороны по большой окружности, и харф замерла, помахивая хвостом и поворачивая голову то к одному, то к другому. Щенок за её телом жалобно тявкал. Тарим спокойно стоял рядом с Сайн, сложив на груди руки, и наблюдал. Наблюдала и северянка.

Наконец, терпение у больной матери иссякло.

Ударив хвостом по земле, она сорвалась с места и стрелой бросилась к Нерелу.

Гибкая и проворная, она пружинисто отталкивалась лапами от земли, крепко прижав крылья к спине - похоже, подумала Сайн, она действительно понимает, что они сейчас бесполезны. Восхищение Тарима передалось и ей, и она завороженно наблюдала за зигзагообразными скачками харфа. Северные, горные, те, с которыми ей приходилось иметь дело, никогда не бегали так умело. Очарованная, она совсем забыла смотреть на всадников Илерина. Поэтому она вздрогнула, когда со стороны Ранди грохнул выстрел.

Всего мгновением ранее...

Снаряд попал харфу в плечо.

А потом она споткнулась, не удержавшись на лапах.

- Нерел! - крикнул Тарим. - Не тормози!

Тот уже поджёг порох.

Но прежде, чем он догорел в трубе Янка, пустоши сотряслись воем Реты, полным ужаса и смятения. Этот её клич инстинктивно подхватили остальные харфы. "О нет, - подумала Сайн, чувствуя, как по позвоночнику пробегают мурашки. - Мы же не учли..."

Руки Нерела дрогнули.

Снаряд просвистел над ушами упавшей матери и пронёсся в пустоту.

- Какого х**, Сайн?! - рявкнул Нерел, обернувшись. - Что ты творишь?!

- Это не я! - Сайн развела руками. - Она просто испугалась!

- Да что б тебя!..

Со своего места Ранди уже засыпал порох по новой, да и Нерел делал это совершенно механически, пока кричал на северянку. Но харф уже вскочила, шатаясь, и бросилась прямиком к Сайн и Тариму, казалось, с ещё большей прытью, чем до этого. Пару раз хлопнув крыльями, она набегу взмыла в воздух и ловко перескочила особенно широкую трещину на своём пути. Тарим пихнул Сайн в плечо, сунул два пальца в рот и громко свистнул. Та, не медля, последовала его примеру. Вой к тому времени уже стих.

Прогремел ещё один выстрел, теперь уже со стороны Ранди. Спустя мгновение - со стороны Нерела. На этот раз один попал харфу в основание крыла, другой - в живот.

Тогда мать споткнулась снова и кубарем покатилась вперёд.

Она тяжело рухнула возле трещины, всколыхнув облако пыли, царапая когтями землю, чтобы не сорваться вниз. Сайн и Тарим попятились. Со смертоносным животным их разделял всего один длинный излом, который оно, если встанет, сможет перескочить.

Тарим медленно вытащил саблю из ножен.

- Сайн, вместе с Ретой отправляйтесь к щенку, - приказал он. - Займись им, пока мы добиваем мать. Только без резких движений, очень тихо, не беги - не провоцируй её.

Северянку немного покоробило, что Тарим выдал такое очевиднейшее указание ей, сестре Герида Хидадского (это было даже оскорбительно в какой-то степени), но сейчас у неё хватило ума молча выполнить приказ. Она, наблюдая за тем, как поднимается на лапы больная мать (она всё ещё была способна двигаться), стала осторожно огибать её, направляясь к щенку. Главное было идти тихо, так, чтобы чуткие уши харфа не уловили опасности, угрожающей детёнышу. Благо, над головами всадников наконец скользнули тени северных харфов, а потому южная не следила за Сайн. У неё были и другие мишени.

Проходя мимо, можно было учуять металлический запах её крови.

"Прости, бедолага, - подумала Сайн с болью и нежностью. - Мы спасём твоего щенка, он в надёжных руках. Жаль, что тебе это уже не получится объяснить..." Болезнь, которая убивала её, сказывалась на её способности доверять людям. Поэтому - Сайн на самом деле понимала - для такого удивительного зверя, увы, возможен только один исход.

Зайдя за хвост харфа, она ускорила шаг и снова услышала выстрел.

Чей?

Она не знала. Она не обернулась, чтобы узнать.

Тишина, которая установилась вдруг, сообщила, что выстрел был смертельным.

Поняв это, Сайн позволила себе бежать.

По крылатой тени, которую Рета отбрасывала на Сайн, она понимала, что её друг неотступно следует за ней по небу и будет рядом во время приманки щенка. Сам щенок даже не пытался сбежать. Слабыми шажками, качаясь, он брёл навстречу северянке, и похоже, что не особенно понимал суть происходящего. Его почти не тревожили крики крупных харфов и отзвучавшие выстрелы, его пугал только вой матери, который недавно стих. Теперь, когда она была мертва, он совершенно растерялся. Он шёл и тоненько плакал. Его полупрозрачные нежные крылья подрагивали на спине, раскрываясь, но не поднимая его в небо. Сайн скомандовала Рете приземлиться, и та плавно опустилась на пустырь за щенком. Тот даже не оглянулся, лишь вздрогнул, продолжая плестись вперёд.

Щенок был песчаного окраса, как и его мать.

Приблизившись, Сайн не стала сразу набрасывать на него сеть. Она широко повела мясной связкой, привлекая внимание щенка. Тот, остановившись, неуверенно пошевелил носом. Жалобно запищал. Затем сделал шаг вперёд и снова запищал. Он был голоден.

Сайн терпеливо ждала, пока он подойдёт к ней за лакомством.

- Эй, малыш, - ласково сказала она, бросая кусочек, - не бойся, мы с тобой друзья.

Только погорский всадник смог бы назвать "малышом" этого зверёныша. Маленький щенок южного харфа по размеру был сравним со взрослым лесным волком.

Съев брошенный кусок, щенок подошёл к Сайн ближе.

Она скормила ему ещё.

Рета спокойно сидела поодаль и заинтересовано шевелила ушами и носом. Что больше разжигало её любопытство - странное ползающее пищащее существо или мясо в руке хозяйки, сказать было сложно. Тем не менее, она и не думала проявлять агрессию.

В конце концов щенок подошёл к Сайн, и та осторожно коснулась его носа.

Щенок ощерился и обнажил клыки.

(Миг промедления).

Сайн охнула и одёрнула руку. На левой ладони быстро проступала кровь.

- О, какой хищник, - мягко проговорила северянка, отводя руку назад, чтобы запах крови не провоцировал щенка, и бросила ему остатки мяса к ногам. - Ешь, раз так хочешь.

Пока щенок чавкал, поглощая подарки, Сайн доставала из сумки жидкое снотворное и сеть. Поначалу она хотела применить намордник, но едва ли он подошёл бы в данном случае. Крепкая сеть и лекарство сейчас куда лучше сдержат этого зверёныша, не дав ему использовать когти и клыки. Был риск помять ему слабые крылья, но Сайн умела действовать аккуратно. Откупорив колбу, она плеснула снотворное на остатки мяса.

Щенок придирчиво принюхался, чихнул, но продолжил жадно есть.

Прошло какое-то время. Затем, услышав шаги, Сайн обернулась.

- Ну что там? - спросил чуть бледный Тарим. - Всё в порядке?

- Нос влажный, холодный, - сказала Сайн, разматывая сеть. - Аппетит хороший. Шерсть блестит, рёбра не торчат, глаза не гноятся. Поэтому да, думаю, всё в порядке.

- С тобой, Сайн. С тобой - всё в порядке?

Тарим указал на её кровоточащую руку.

- А, - она рассеянно взглянула на рану. - Ну да, он держит дистанцию.

- Рану надо перевязать. Попроси, чтобы Нерел её обработал, - всадник Герида бережно забрал у неё сеть. - Пусть Ранди поможет мне нести щенка, сама отдыхай.

- Да я не устала.

Тарим улыбнулся и хлопнул её по плечу:

- Ты свою работу уже сделала. Поэтому не спорь с мастером - иди.

Последний аргумент ей было сложно игнорировать.

Прокушенную ладонь начинало покалывать, и только сейчас Сайн по-настоящему обратила на неё внимание. Она прижала её к груди и пошла обратно к Нерелу и Ранди, которые, сидя на корточках, осматривали тело убитого харфа. Рета, шевельнув хвостом, встала и потрусила за хозяйкой, вскоре обогнав её. Где-то на середине пути, впрочем, она внезапно отпружинила лапами и взлетела. Проследив за ней взглядом, Сайн распознала её хищный полёт и поняла, что Рета раззадорилась приманкой и просто решила поохотиться.

Подойдя к матери, Сайн остановилась. Она видела, как из-под желтоватого, совсем не лоснящегося тела харфа вытекает кровь - из пяти пулевых ран и одной резаной. Её необычные тёмные глаза были открыты и поддернуты голубоватой дымкой смерти.

Нет, Сайн не заплачет.

Она не заплачет.

Не заплачет.

Она отвернулась и подошла к Ранди.

- Тарим просил, - сказала она, - чтобы ты помог ему со щенком.

Ранди кивнул и поднялся.

Тогда Сайн повернулась к Нерелу, который почему-то внимательно следил за ней, и протянула ему окровавленную руку. Говорить было не к чему, и всадник, увидев кровь, тут же вскочил с земли. Виновато улыбнувшись ей (позже он извинился перед ней за свою резкость в разгар стрельбы, но Сайн, по правде говоря, совсем забыла об этом), без вопросов отвёл её дальше от трупа, усадил на какой-то камень и, достав из сумки бинты и мази, стал перевязывать её рану. Всё это время Сайн не смотрела в сторону тела харфа.

В Багрот они вернулись только к вечеру.

И никто, даже Вейл, не насмехался над ней за её красные от слёз глаза.