Волосы взмокли, по спине струился ледяной пот, его колотило от холода и жара, грызущих тело независимо друг от друга и аритмично. Ивар опирался на длинную сухую палку, как некоторые волшебники старой школы опираются на свои посохи. Ноги заплетались, но он шёл, упрямо считая шаги и время от времени поглядывая на компас, висящий на набедренной цепи. Порой он останавливался, чтобы сыграть себе парочку сонат.

Руки при игре у него не тряслись, не подводили. Даже когда, истекая кровью, он заращивал длинной полифонией Орфана сквозную дыру в животе. Смычок скользил по струнам привычно и уверенно, но, увы, не так уверенно затягивалась смертельная рана. Законы сохранения требовали подпитки извне. Нельзя было лечить самого себя бесконечно.

Особенно не будучи целителем.

Поэтому он не останавливался и шёл, шёл, шёл, медленно и смиренно, со скрипичным чехлом за плечами, с инструментом, готовым материализоваться по его зову в любой момент - шёл, будто бог-покровитель всех бродячих музыкантов Илонии. От ближайшего селения лагерь Каннела располагался совсем близко (в масштабах Вселенной), а значит, Ивар вполне мог выйти к людям в течение суток и получить помощь. Хотя бы кружку эля и ломтик хлеба; ослабленный организм требовал пищи. О большем Ивар пока не думал.

Утром он наигрывал себе, устроившись на обочине, пил согревающие зелья и изо всех сил сдерживал сон. Днём и всю следующую ночь он продолжал идти, напевая баллады.

Музыка, верная жена, поддерживала в нём гаснущую жизнь.

Сила воли не позволяла сдаться.

К вечеру он наконец вышел из леса и увидел вдали, на востоке, дымки деревни, раскинувшейся на берегах Флигена. Мимо неё меньше недели назад он с отрядом направлялся в ад, и там, в аду, непростительно ошибся. Но в чём именно? В какой момент? Он не мог ответить. Единственное, что было совершенно точно: по его вине погибли люди. Целый инквизиционный отряд Дома Илонии, который он возглавил, и андларский менталист - все они попали под ураган Элиса. Ивар лишь надеялся, что кто-то ещё смог выжить, например, те, что использовали зелье телепортации, как он; у них был призрачный шанс.

Может, кто-то из них уже получил помощь?

На подступах к деревне Ивар начал спотыкаться - силы оставили его, рана вернулась со спины. Он чувствовал, как горячие ручейки заливаются за пояс брюк. Перед глазами у него поплыло, и он опёрся о палку, напевая главную тему своей пятой симфонии, Жизнетворящей. Впереди, в сером весеннем пейзаже, недвижимом и суровом, он видел две человеческие фигуры. Они приближались к нему от деревни, по дороге, перерезающей поля.

Ивар выдохнул, сбившись, и опустился на одно колено.

"Только бы не умереть сейчас", - подумал он.

Очнулся он от того, что кто-то теребит его за плечо. Он разлепил веки и увидел перед собой бородатого мужика в медвежьем тулупе, с топором, воткнутым за пояс. За ногой ахаверца пряталась маленькая девочка; она цеплялась за край его тулупа, румяная от холода. Её светлые глазки поблёскивали из-под выбившихся волос. Вид у обоих был встревоженный.

- Эй, путник, - громко, грубовато позвал мужик на ахаверском языке, помахав ладонью перед его лицом. - Ты кто? откуда идёшь?

- Ивар, - прохрипел чародей, и изо рта у него вместе со словами вылилась тёмная густая кровь. - Ивар... Жива.

- О бог мой, - охнул мужик и отпихнул вскрикнувшую девочку. - Ты это... держись, волшебник, не помирай. Сейчас мы... мы... Тера, слышь. Возьми его вещи.

- А что у него кровь во рту, - прошептала побелевшая Тера. - И он... сырой весь...

- Ну-ка цыц. Делай, что велено.

Девочка подчинилась.

Потом Ивара легко подняли на ноги, и палка выскользнула из его пальцев.

Пока ахаверец тащил его до деревни, Ивар без остановки нашёптывал мелодию Жизнетворящей. Девочка семенила следом, обнимала чехол со скрипкой и взволнованно мигала. В её головке разрозненным роем вились песни и истории о заморских музыкантах.

Ну, о тех... с Илонии.

Со странной земли, где каждая травинка поёт - только услышь.

Среди сказочных музыкантов был тот... ну такой... главный. Который побеждал страшных чудищ, играя какие-то "сонаты"; который утихомиривал бури, спасал корабли в море (что такое море?) и восстанавливал разрушенные после пожаров дома. Его мелодии знали птицы всего мира, и любой, кто слышал их в щебете, обязательно обретал счастье.

Да, тот... тот самый... чародей со скрипкой!

Внимая голосу незнакомца, она вдруг начала понимать, кого несёт её папа.

***

Он не открывал глаза, наслаждался теплом в темноте, позволив чуткому слуху первому познавать окружающую реальность. Слышалось мягкое потрескивание дров в печи. За стенкой пищала мышь и скреблась о дерево коготками. По ставням окна над головой стучал дождь, свистел ветер. А что там, за ними? Там лаяла собака, кто-то бормотал бабьим говором. Глухо мычала корова, выстёгивая хвостом по бокам неровный шелест. По улице шли, на каблуках и в кожаных сапогах, под подошвами скрипели камни и хрустели ветки. А ещё дальше? Дальше стучали молотком. По забору, может, по крыше. Фальшиво напевали грустную песню "Буря в травах". Боргенский минорный лад. Уникально тоскливый.

Ивар осторожно коснулся под пледом живота и нащупал крепкую стерильную повязку. Пахло травами и едким зельем, пахло волшебством. Скрипка лежала у него под левым боком, обнажённая. Ивар коснулся грифа, извлёк полушёпот интервала высоких струн. Тот, кто положил инструмент ему под одеяло, явно понимал, что он для него значит.

Ещё послушав окружающий мир, Ивар открыл глаза.

Уши, в общем, рассказали ему об этом месте всё, и он совершенно не удивился, увидев серый полумрак деревенской избы, в которой проснулся. Рядом с его постелью стоял столик, на котором он заметил склянку с мерцающим серебристым зельем. Аккуратно сев, Ивар взял его, откупорил. Эликсир силы. Он качнул его, размешивая, и выпил до капли.

Рана не ощущалась, но вставать он пока не стал, решил дождаться лекаря.

Вскоре раздался топот, и за лоскутную шторку в его комнатушку заглянула Тера. Она встретилась с ним взглядом, покраснела до ушей и пропала. Спустя четверть часа хлопнула далёкая входная дверь, и кто-то застучал каблуками по деревянному полу.

- Пигалица сказала, что вы очнулись, - облегчённо воскликнула чародейка, лихим движением распахивая шторку. - Она всё время у вашей постели тёрлась. Переживала.

Он привстал на локте, улыбаясь.

- Скрипка у меня под одеялом - её рук дело?

- Ага, она настояла на том, чтобы инструмент был рядом с вами. Все уши мне прожужжала про это, пока я не сдалась... Как вы себя чувствуете, мастер Ивар?

- Намного лучше, - ответил он с теплотой. - Спасибо вам, Слиедарф.

- Вы... - она осеклась. - Вы меня знаете?

- Конечно. Вас многие знают. В Ифрее не так уж много теоретиков.

Молодая женщина кивнула, с явно непривычным для себя смущением отведя чёрные, чуть раскосые глаза Выглядела она для этой деревни пусть и скромно, но не бедно: тёплое узкое платье до пят, подбитое на рукавах, воротнике и подоле мехом, чёрные жёсткие волосы подобраны косичками с бусинами, руки скрыты плотными перчатками. На её груди лежали длинные деревянные чётки, а на плече она придерживала кожаную сумку.

- Деревенские вызвали меня сразу, как только нашли вас. Для экстренных случаев у них есть амулет связи. Я примчалась через круг телепортации. Вы, честно говоря, были при смерти... и остаётесь, - Слиедарф не спешила придвигать к кровати табурет и продолжала стоять у шторки. - Я не лекарь, поэтому ваше состояние нестабильно. Теперь вы будете жить на сложных фиксирующих зельях - до тех пор, пока не найдёте настоящего целителя.

- То, что я жив, уже восхищает.

- Спасибо, но это зыбко. Я собираюсь забрать вас в свой особняк. Здесь слишком холодно, и нет средств на случай, если вам станет хуже - а вам станет. Повозка уже ждёт.

- А круг телепортации?

- Не выдержите.

- Понял. Прошу прощения.

Слиедарф взглянула на него с удивлением, как будто считала, что извиняться в этой ситуации должна она, а не он.

Перед отъездом Ивар поблагодарил жильцов. Он сыграл им пару ахаверских народных песен на скрипке и подарил завороженной Тере тонкую свирель сопранино. Когда-то он сделал её в оазисе, странствуя по пустыням Машахи, о чём и рассказал семье девочки.

Мать даже разрыдалась от осознания, какой артефакт им отдают.

- Это слишком серьёзный подарок для ребёнка, - озабоченно сказал отец, спасший Ивара ахаверец. - Она её сломает или потеряет, а это же... волшебная штука, у ней цены нет.

- Свирель зачарована на прочность и откликнется, если её позвать, - успокоил Ивар. - И поверьте, дети не так глупы, какими их считают взрослые, - он присел на корточки, доверительно сжав ручки Теры в своих. - Чтобы научиться играть, слушай птиц, дитя.

- А травы? - робко вскинула глаза она.

- И травы, - заговорщицки улыбнулся Ивар и стал выглядеть моложе, в том числе и из-за непростительно озорных веснушек, покрывающих лицо. В иные моменты они казались не такими заметными. - И птиц, и травы, и воду, и весь мир. Слушай его и повторяй.

Тера кивнула, снова смущённо потупившись.

В открытой повозке, мечтающей об упокоении, со старым кучером на козлах, Слиедарф дала Ивару ещё одно зелье. "Для тепла", - сказала она, и он послушно выпил, понимая, что их ждёт путь на север сквозь дождь и ветер. Особняк чародейки был не близко.

Их провожала кучка деревенских баб. Они выкатились на дорогу и подняли страшный вой. Ивар прислушался и различил среди воплей просьбы посмотреть скот, благословить на ребёнка, найти пропавшего мужа и даже починить забор. Слиедарф сидела, сложив руки на коленях, напряжённо глядя в сторону. "Не хотите помочь?" - спросил Ивар, и она, дёрнув узкими плечами, ответила: "На мне таких деревень с десяток. Если я буду каждому чинить забор, я перестану спать. А магии времени, знаете ли, в чистом виде нет".

Ивар кивнул и принялся разглядывать покошенные избы.

Скоро они выехали в серо-бурое поле, оставив деревню позади.

- Итак, мастер, - тихо и серьёзно сказала Слиедарф. - Расскажете, что произошло? Откуда у вас, извините, дыра в животе? Кто вообще мог нанести такую жуткую рану?

- Вы знаете что-то про отступника Мая Каннела? - спросил Ивар в ответ.

(Кучер поперхнулся элем, который потягивал из бутылки.)

- Хм... я, если честно, вообще плохо знаю, что происходит в магическом мире, - женщина разгладила подол, изучая проплывающий мимо указатель. - Особенно за пределами Ахавера. Каннел - это какая-то илонийская фамилия. Что, её обладатель сильно буйный?

- Пожалуй...

- Это он вас ранил?

"Никто не спасся, - понял Ивар и бессильно откинулся на спинку сиденья. - Иначе она не задавала бы таких вопросов. К ней обязательно обратились бы, позвали на помощь..."

- Что-то не так? - встревожилась Слиедарф.

- Нет... я в порядке.

- Дать обезболивающее?

- Спасибо за заботу, пока не нужно.

Всё же она крикнула кучеру, чтобы тот не гнал и не тряс повозку так сильно.

Они прибыли в особняк Слиедарф глубокой ночью. Небольшой, одинокий, с запущенным садом и промёрзшим и прогнившим колодцем, он стоял в мертвенном бору, в основном состоящим из сосен и молодого ельника. В сутках на восток располагался замок колдуна-зачарователя Магрона, прилегающий городок и пара сёл. Дальше на север, где кончался лес, путь преграждали горы, пересекающие зубастой пастью весь Ахавер. Ни у их подножья, ни дальше не найти было людских селений. Лишь враждебная, дикая пустота. По сути, особняк Слиедарф располагался на краю мира - на северном краю человеческого мира.

Их никто не встретил. Ни слуги, ни ученики, если они были, ни даже какой-нибудь косматый пёс. Слиедарф помогла Ивару спуститься на землю, бросила кучеру медную монетку и отправила его обратно в деревню, дав на дорогу склянки с зельем тепла и силы.

Поглядев на окна особняка, Ивар невольно вспомнил её фразу о том, что в деревенском доме, видите ли, холодно. При взгляде на обшарпанные стены, молчавшие печные трубы, пыль на стёклах и общее запустение ему невольно стало зябко, и он закутался в сырой плащ. Слиедарф тем временем прошла по заросшей тропинке к крыльцу и открыла дверь, которую, по-видимому, даже не запирала - ни на печати, ни на простой ключ.

- Не боитесь воров? - поинтересовался Ивар, переступая порог.

- Всё богатство хранится здесь, - Слиедарф указала пальцем себе на висок. - Из материальных ценностей у меня только котелок, ингредиенты и стеклянные пробирки.

- А исследования, книги заклинаний, рецепты?

- Зашифрованы.

Ивар задумчиво кивнул, поймав себя на мысли, что ему бы никогда не пришло в голову шифровать записи, если бы они были, а ведь от таких талантливых, но безумных магов, как Май, качественный шифр - лучшая защита. У теоретиков есть чему поучиться.

Она разожгла печь и камин и пожарила прошлогоднюю картошку с вяленым мясом, которыми снабжали её окрестные сёла за её регулярную помощь. Запили они всё насыщенным мятным отваром. Ивар был рад, что наконец-то смог по-человечески поесть.

Разговаривали они мало, потому что он клевал носом.

После десерта Слиедарф объяснила, как найти гостевую комнату.

Слегка кивнув ей и выразив в этом кивке всю свою признательность за лечение, заботу и ужин, Ивар поднялся на второй этаж. Комната нашлась сразу же. Он зажёг пыльную свечу, принял "фиксирующее" зелье от волшебницы и опустился на постель. Теперь, когда смерть временно оставила его, он смог думать о чём-то кроме выживания. Как вода пробивает плотину, так мысли пробили этот спасительный барьер. Стало тягостно. Ивар уронил лицо в ладони и долго сидел так, не двигаясь.

...Первым делом он решил добраться до Дома Ахавера и получить помощь профессионального целителя или - вызвать его прямо сюда, в особняк Слиедарф, если она не будет против и даст магу координаты. Можно было бы, конечно, продолжать играть на скрипке, в перерывах напиваясь зельями, но этот способ лечения ведёт прямиком в могилу.

Затем было необходимо сообщить о катастрофе архимагу Дома Илонии и верховному инквизитору Ренцо, и то и другое - не особо приятная процедура, мягко говоря.

А затем...

Что делать дальше, Ивар не знал и был по-настоящему растерян.

Но спать хотелось невыносимо, а потому он оставил этот вопрос на будущее - если оно, конечно, собирается для него быть.

***

Слиедарф, похоже, часто пользовалась кругом телепортации, для неё это было также естественно, как для Ивара - писать ноты. Она вычерчивала на ровных поверхностях сложные узоры, которые для Ивара казались невыполнимыми. Всего одна кривая чёрточка или неосторожно затёртая формула, и ты рискуешь оказаться в какой-нибудь стене, а не там, где приказал себе оказаться; нечёткий образ места назначения или представленный, когда временное окно возможностей для этого захлопнется, и тебя расщепит или же попросту вышвырнет из мира бог знает куда.

Многие начинающие теоретики пропадают так без вести.

Поэтому в Ифрее их так мало.

С утра Ивар несколько раз наблюдал, как Слиедарф чертит круги телепортации, когда её вызывали в очередную деревню. Она исчезала в мареве искажающей энергии и появлялась спустя пару часов. Вечером она вернулась с обожжёнными ладонями и сообщила, что у некой старушки дотла сгорел дом. Ивар, стоя у камина, импровизировал на скрипке в миноре, и Слиедарф быстро замолчала, не став описывать подробности. Робко поглядывая на его отстранённое лицо, она прошла к стеллажу с мазями и стала залечивать ожоги.

Потом Ивар потратил очень много времени, чтобы рассказать ей всё о деяниях Мая и о трагедии, в которой оказался виноват.

Слушая, Слиедарф сидела на сундуке у камина, поджав ногу, и приводила в порядок встрёпанную после пожара прическу. Она задумчиво отделяла пряди одну от другой, расчёсывала гребнем, аккуратно переплетала ленты и подтягивала бусины, расписанные белым. Ивар подумал, что её можно было бы принять за ведьму, если не знать, кто она.

- А та аномалия с Элисом Диаче... как вообще она случилась? - первым делом полюбопытствовала волшебница, когда он окончил рассказ, чем полностью оправдала свою славу теоретика. - Что спровоцировало его одержимость? Как он поймал живой ветер?

- Он ведь не только менталист, - ответил Ивар с грустью, - но ещё и природный маг, причём не слабый. Однажды он придумал влезть на башню Дома Илонии и поймать в ловушку западный ветер - он изобретал устройства управления стихией, которыми смогли бы пользоваться все, даже не маги, моряки например, крестьяне. Мечтал облегчить жизнь простым людям, двигать прогресс. Так вот он влез на башню, раскинул свои ловушки и...

- Ясно, - прошептала Слиедарф. - Поймал.

- Да.

Они помолчали. Ивар открыл склянку с фиксирующим зельем. Оно едва заметно мерцало серебристым, чуть зеленоватым, как жидкий и густой лунный свет, и как будто издавало неслышимый простым ухом звон. Чародей качнул склянку у уха, прислушиваясь.

Звон отдалённо напоминал высокий мелодичный смех.

- Мы сразу поняли, что произошла беда, - продолжил он, сделав пару маленьких глотков. - По Элису было видно: шальной взгляд, нарушенная координация, смех и слёзы, крики, тремор, порывы ветра, которые резали всех, кто оказывался рядом - несильно, не до крови. Он как будто не понимал, где находится, поначалу с трудом узнавал Мая и Розу. Его попытались скрутить - не вышло. Он не давал себя касаться ни магией, ни руками.

- А что архимаг?

- Проник в его разум, чтобы узнать, в чём дело. Сказал, что в мозгу Элиса будто прошёлся ураган, всё сметено, спутано, искажено. Тогда мы и вспомнили про одержимость.

- Вспомнить такое сложно, - пробормотала Слиедарф. - За всю историю известно только тридцать случаев одержимости магов. Этот Элис, должно быть, особо удачливый, раз у него получилось поймать именно тот ветер. А может, - она запнулась, - дело и не в удаче...

Ивар подался вперёд, сжав пальцами подлокотники кресла:

- В чём?

- Не знаю, - Слиедарф рассеянно посмотрела в окно, где покачивались серые ветви. - Я ведь не видела Элиса. Может быть, с его телом что-то не так, с его магией или личностными качествами. Что-то же привлекло в нём ветер, что-то зацепило, срезонировало. Если бы он был здесь, я бы провела над ним пару опытов и разработала бы теорию, н-но...

Она досадливо повела плечами. Казалось, она была по-настоящему огорчена тем, что такой редкий материал для исследований, как Элис, был совсем рядом и не достался ей.

Помедлив и пытливо оглядев её, Ивар откинулся обратно на спинку кресла.

- Вы не стали бы сдавать их Домам? - прямо спросил он.

- Нет.

- Тогда вас можно обвинить в отступничестве, Слиедарф.

Волшебница кротко улыбнулась, даже не вздрогнув от этой страшной фразы.

- Мастер, я не самоубийца. Вы предлагаете, простите, идиотскую стратегию: напасть на сильного одержимого менталиста с его друзьями, одна из которых буквально перегрызает людям за него глотки. Тогда я просто закончу, как все их жертвы. Или как вы.

Некоторое время царило молчание.

- И какая стратегия лучше, по-вашему? - проговорил Ивар.

- Союз, конечно. Искренняя помощь. Если Май Каннел так верит в существование лекарства от одержимости, значит, нужно его поддержать. Неважно, возможно ли это лекарство. Главное, что они трое будут чувствовать себя безопасно, будут знать, что их не бросают одних в беде, не ненавидят. Это значительно снизит риски кровавой бойни.

- Вы... понимаете, что они - преступники, а не обычные хулиганы?

- Да, но других вариантов я не вижу.

Ивар промолчал, сумрачно барабаня пальцами по подлокотнику.

Не дождавшись продолжения, Слиедарф соскользнула с сундука, захватила свою сумку и замерла, всё также глядя в окно. Она тоже не спешила продолжать разговор, вид у неё был отчуждённый и сосредоточенный, будто в бескровных соснах таилось что-то важное. В тёмных глазах дрожали блики огня, горящего в камине. Казалось, что она вот-вот превратится в кошку и бросится на улицу; что её удерживает от этого только чувство такта.

- Знаете, мастер Ивар, мне даже жаль, что эти ребята так и не посетили мой особняк. Возможно, объединив усилия, мы что-нибудь и смогли бы придумать, - она повернула голову, и замерла, с улыбкой глядя на илонийца сверху вниз. - Вы, к слову, когда-нибудь задумывались, что магия сама по себе невероятна? Что она... немного волшебна?

- Ну да, волшебна, - ответил сбитый с толку Ивар, даже прервав ритм, который отстукивал ногтями. - Это же магия. К чему вы?

- А что такое магия?

- Мм...

- Ладно, не важно. Простите, что озадачила, - Слиедарф отвернулась, отведя прядь за ухо, и направилась к лестнице на второй этаж. - Я устала и хочу выспаться, у меня был трудный день... Не забывайте о моих зельях. Завтра я свяжусь с целителем Дома Ахавера.

Ивар лишь растерянно кивнул, глядя ей вслед. Ему вдруг пришло в голову, что Слиедарф в паре моментов выглядела жутко, и эти отблески алого огня в её глазах-безднах...

Странно.

Может, она не только теоретик и зельевар, но ещё и по совместительству всё-таки ведьма? Может, она ворожит, заманивает к себе мужчин (его к примеру) и ест их на ужин?

Да нет, глупость какая.

По крайней мере, со стороны Судьбы столкнуть его, Ивара, с коварной ведьмой сразу после схватки с Маем и Элисом было бы уже слишком. Как минимум несправедливо.

Совсем немного посидев возле камина, где тлели медью угли, он тоже поднялся и побрёл в свою комнату. Поднимаясь по лестнице, держась за облупленные перила, он чувствовал, как ослабли его ноги. Живот ныл - придётся выпить ещё пару склянок лекарств, чтобы рана внезапно не открылась, пока он будет спать. Он уже чувствовал, как рвётся время.

Ещё пара дней подобных практик, и зелья перестанут помогать.

***

Ивару не спалось той ночью. Возрастающая тревога по поводу Слиедарф и недоверие к ней точили его, не отпускали. Её откровенно отступнические речи, которые он предпочёл ей простить за помощь, раз за разом всплывали в памяти - и выдёргивали его из наступающей дрёмы рывком. Про таких магов-отшельников, как Слиедарф, сложно было сказать точно, придерживаются ли они ещё тех же правил, что и весь цивилизованный магический мир. Не связываясь с другими, сидя у себя в лесу, она действительно могла творить ужасные вещи, с которыми никак нельзя было мириться. Даже из благодарности.

Ворочаясь в поту на старых, давно уже не стираных простынях, Ивар в конце концов решил прогуляться, чтобы успокоить кровь. Он медленно оделся, перекинул через плечо лямку скрипичного чехла и вышел из гостевой комнаты. В холодном полумраке особняк казался ещё более нежилым. Серые стены давили, давила глубокая плотная тишина.

На улице - не лучше. Ивар прошёлся по заросшей крапивой тропинке, прогулялся вокруг дома, слушая редкий скрип сосен. Призвал скрипку, тихо сыграл пару начальных тактов Сонаты Света. Они увязли и заглохли в окружающей среде, как в болоте.

Если над особняком и висело какое-то зловещее заклятие, то Ивар не мог его ни распознать, ни уж тем более снять, мог только смутно ощутить. Смычок едва заметно вибрировал в его руке, и трудно было сказать, в чём причина: в пространственно-временных-и-бог-ещё-знает-каких искажениях, которые наверняка оставались от исследований Слиедарф, от какого-то проклятия или же от него самого, пьющего зелья фиксации времени.

Здесь разобрался бы только архимаг.

Или другой теоретик.

Ивар ещё раз обошёл дом, внимательно разглядывая стены. Потёртый, покрытый кое где мхом камень, засохший старый хмель возле окон покачивается на ветру. Почему у Слиедарф даже нет садовника, прислуги? Почему нет учеников? Почему нет животных?

Тысяча вопросов.

Думая об этом, чародей-музыкант замер у входа в подвал, на заднем дворе, куда выходили окна его комнаты. На двери висел большой ржавый замок и, немного поколебавшись, Ивар легонько дёрнул его вниз. Как он и предполагал, дверь была вовсе не заперта, видимо, Слиедарф не хранила там ничего ценного. Замок бесшумно упал в траву.

Ивар тихо приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

Затхлая, холодная тьма с привкусом чего-то сладковатого, такого...

Такого...

Нахмурившись, Ивар решительно переступил порог и оставил дверь открытой, на всякий случай. От щелчка пальцев у виска вспыхнула золотистая искра, осветив короткую лестницу, ведущую вниз. Осторожно, держась за стены, Ивар стал спускаться. Запах гнили нарастал, как-то так обычно пахло в лазаретах, где лежали раненые, и музыканту это сходство совсем не нравилось. Он и сам не заметил, как в его руках оказалась скрипка.

Внизу было темно, даже свет волшебной искры, казалось, не достигает углов подвала. Ивар шёл, пригнув голову под низким потолком, шёл на странный блеск в глубине мрака - на два дрожащих отражения его слабого светлячка. Шаг, шаг, ещё один. Что-то шевельнулось впереди, блеск на миг померк, и звякнула цепь. Раздалось кошачье шипение.

"Больше света", - подумал Ивар, несколько раз нервно щёлкнул пальцами, и неподатливая искра вспыхнула ярче. Существо, шипящее на него, дёрнулось, как от боли.

Ивар молча смотрел на фею.

Худенькая, хрупкая и маленькая, как ребёнок, она глядела на него так свирепо, с такой ненавистью и отчаянием, что по коже бежали мурашки. Не будь она закована в цепи по рукам и ногам, не будь стянуты верёвками её крылья и не торчи изо рта грязный кляп, она уже накинулась бы на чародея, вонзила бы ему в горло эти тонкие заострённые зубки и длинные клыки. Её большие глаза с длинными кисточками рыжих ресниц были похожи на прорехи жидкой, сплошной тьмы. Прозрачные края сдавленных крыльев выглядывали из-за узкой талии. Жёсткие медные кудри рассыпались по плечам. По коже тянулись рисунки.

Когда Ивар сделал шаг к ней, фея отшатнулась и рефлекторно дёрнула рукой, но ей помешали цепи, стягивающие запястья за спиной. Из её груди вырвался хриплый стон.

Ивара буквально ослепила её боль, хоть он и не был менталистом.

- Нет... нет, я не причиню тебе зла, - прошептал он, с жалостью глядя на фею и стараясь вложить в свой голос как можно больше тепла. - Не бойся.

(Отчаяние. Всепоглощающее отчаяние.)

Преодолевая его, почти осязаемо разлившееся в воздухе, Ивар приблизился к загадочному существу и присел рядом на корточки. Фея настороженно следила за ним, и отчаяние - ожидание неминуемого - крепло в её глазах. И когда он коснулся её плеча, она лишь устало прикрыла веки. Казалось, что это её сломило. Никакой злобы более не осталось.

- Это она сделала такое с тобой? - проговорил Ивар, не веря своим словам.

Да... да, когда-то ходили слухи, что Слиедарф изучала фей.

Но об этом мало кто вспоминал.

Обхватив предплечье феи, чародей заставил её повернуться к нему спиной. Фея подчинилась, даже не вздрогнув. Ивар осмотрел её руки, исколотые чем-то и стиснутые цепями так крепко, что из-под метала проглядывали гниющие раны. Вблизи на её теле можно было рассмотреть ожоги, кое-где не хватало кусочков кожи. Ивар нежно разгладил ладошки феи и увидел, что на них полностью отсутствуют верхние фаланги пальцев - вместе, разумеется, с когтями. Похоже, Слиедарф надежно позаботилась о личной безопасности.

- Ну и зверство, - выдавил Ивар, разглядывая воспалённые обрубки. - Невероятно.

Фея чуть повернула голову, видимо, распознав в его тоне что-то незнакомое.

Ивар снова материализовал скрипку.

Если действовать аккуратно... ему не привыкать, в общем, использовать силу своей музыки для подобной работы, и всё же ему пришлось настроиться, чтобы случайно не причинить фее вред. Он поднял смычок, и короткая агрессивная трель расколола цепи, точно хрупкий лёд. Когда звенья скользнули на пол, сочащиеся раны на запястьях феи выступили во всей красе. Она высвободила руки, а затем резко, настороженно обернулась к нему.

- Только не кусайся, - мягко попросил Ивар, зная, что она не понимает ни слова (важны были не слова), и, взяв её за маленький подбородок, бережно вытащил кляп из её рта.

Фея больше не смела двигаться.

Она смотрела на него с неподдельным ужасом.

Наверное, с грустью подумал Ивар, она гадает, что же такое собирается сделать с ней новый человек - видимо, что-то куда более скверное, чем делала с ней Слиедарф.

Ивар погладил её по волосам, бережно завёл сухую прядь за длинное острое ухо.

- Разве можно так обращаться с живым существом? - спросил он тихо.

Фея сглотнула.

Затем она приоткрыла рот с истрескавшимися губами и прошептала что-то. Её шёпот походил на посвист, настолько он был высоким. "Прошу, не надо". Так, наверное.

Едва ли это могло быть что-то другое.

Вздохнув, Ивар отодвинулся и снова призвал скрипку. С улицы в подвал проник слабый ветерок, и фея с тоской повела носом. "Не двигайся", - сурово приказал Ивар. Фея от его глубокого голоса снова обмерла, следя за инструментом у его плеча. Второй трелью чародей разбил цепь, связывающую щиколотки пленницы, а затем - быстрой, лёгкой, зудящей мелодией он принялся разрезать верёвки, которыми Слиедарф прижала крылья феи к её спине. Она вздрагивала, когда звуки касались её кожи, точно удары вичек, но терпела.

Теперь-то она наконец поняла, что происходит.

Её небольшая острая грудь взволновано вздымалась, всё тело было вытянуто в сторону выхода, будто струна. Кончики крыльев дрожали, жадно предчувствуя свободу.

Когда последняя нить лопнула, фея привстала, раскрывая крылья за спиной. Длинные, жёсткие, как у стрекоз, и кое-где порванные от жестокого обращения, они обдали Ивара гнилостным воздухом. Фея вопросительно посмотрела на него. Он серьёзно кивнул.

Тогда фея побрела к выходу, постоянно оглядываясь через плечо, ожидая, может быть, удара в спину. Но Ивар сидел у стены, демонстративно положив скрипку на колени.

В конце концов ослабевшая фея выползла по лестнице на улицу, оттуда послышалось тяжёлое, медленное стрекотание её крыльев, как будто она пыталась понять, способны ли они ещё на полёт. Миг тишины, и удаляющийся стрекот всколыхнул ночь.

Фея улетела.

Когда мертвенная тишина снова сомкнулась над ним, Ивар тоже встал и пошёл из тесной темницы прочь. Утро ещё не наступило, Слиедарф спала в своих покоях, но его это не интересовало, он был намерен ворваться к ней и высказать ей... что высказать? Исследования над феями не были запрещены. Пытки фей не были запрещены. Убийства фей не были запрещены. Примерно как убийство одичавших оборотней вроде Розы, разве что у оборотней больше прав; феи считались враждебными человеку чудовищами, которых, вообще говоря, даже стоило истреблять, иначе их наглость и злоба пересекут все границы.

За это даже нельзя обвинить Слиедарф в отступничестве.

И всё-таки Ивар быстро шёл в покои волшебницы, не обращая внимания на боль в животе, шёл, чтобы высказать ей всё, что думает об её "исследовании", сказать, что вернул фее свободу. Да, своевольно. Да, в чужом доме. Да, в чужой стране. Но какая к чёрту разница.

Иначе он поступить бы и не смог.

Никогда в своей жизни.

***

Слиедарф сжимала побелевшими пальцами край лоскутного одеяла.

- Вы сделали что? - едва слышным, очень спокойным голосом уточнила она, будто надеясь, что ослышалась. - Вы нашли у меня в подвале фею и... что с ней сделали?..

- Освободил, - холодно ответил Ивар. - Я её освободил.

- Мастер Ивар...

- Если бы я мог залечить её раны, я бы сделал и это, Слиедарф. Очень надеюсь на то, что её крылья не повреждены и что она доберётся до дома. Простите за нахальство, но подобной жестокости я потерпеть не могу. Даже несмотря на то, что вы меня спасли, я...

- Мастер Ивар, вы о*****?

Ивар даже поперхнулся:

- Простите, что?..

- Вам на илонийском это повторить?!

Чародейка вскочила на постели, откинув одеяло, и оказалась в ночной рубашке, кое-где порванной. Она яростно уставилась на Ивара, который замер на пороге, опираясь рукой о дверной косяк. Теперь чародей-музыкант был взбешён не меньше и даже этого не скрывал. По его волосам пробегали искры статического электричества.

Редко кто видел его таким.

- Вы чем, б****, думали? - почти закричала Слиедарф, её сжатые кулаки то и дело вспыхивали красным и нестабильным, как у детей, огнём. - Проклятье, да вы вообще хоть немного думали? Вы знаете, как феи мстительны?!

- Меня это не волнует! - рявкнул Ивар, и сила, вложенная в его баритон, волной прокатилась по комнате, впечатав Слиедарф в спинку кровати, опрокинув стул и разметав её вещи по полу. - Я сделал то, что правильно! Следите за языком и магией, или я приму меры!

- А-а, чтоб вас... Убирайтесь! Дайте мне одеться.

Слиедарф с досадой швырнула в него подушку. Ивар вышел за дверь, слушая, как она соскакивает с кровати, мечется по комнате и кошмарно ругается по-ахаверски. Буквально через пару минут она чёрным ураганом вылетела в коридор, едва не вынеся дверь, лохматая и злая, и понеслась по лестнице вниз, по пути натягивая меховой плащ с множеством карманов и стараясь не выронить сумку. Ивар поковылял за ней, держась за живот.

Почти сразу Слиедарф кинулась к разорванному кругу телепортации, стала вытирать пол очищающим раствором, а затем - искать целый уголь для начертания нового круга. Ивар подошёл, глядя ей в спину. "Куда это вы собрались?" - сухо поинтересовался он.

- Куда? За помощью, конечно, - она обернулась, колко щурясь в ответ. - Приведу вам целителя и мы немедленно переместимся в Дом Ахавера. А вы соберите все мои зелья и ингредиенты, пока меня не будет - все, что найдёте. У нас времени только до полудня.

- Я не очень понял...

- Да я уже вижу, что вы "не очень поняли"! - взъярилась Слиедарф. - Я ведь сказала, что феи мстительны. Эта тварь притащит сюда всё своё племя. Вы, может, и справитесь с ними, а я - нет. Они будут охотиться на меня. Они растащат меня по кускам!

- А почему вы до сих пор живы?

- Потому что они не знали, кто их похищает! Я охотилась далеко от дома, скрывалась, ставила хитрые ловушки. У меня побывало уже шесть фей. А вы всё испортили!

Ивар скрестил руки на груди.

- И ни о чём не жалею, - обронил он. - Вы, похоже, заслужили их месть.

Волшебница взглянула на него со злостью и отвернулась.

Вскоре круг телепортации был закончен (Ивар не мешал чародейке во время работы), и, отряхивая руки о тёмный подол, Слиедарф встала. Она обернулась к илонийцу, который теперь сидел за столом, облокотившись на него, и морщился от растущей боли.

- Почему феи? - спросил он. - Что вас побудило изучать именно их?

- Любопытство.

- И ради любопытства вы мучили эту бедную крылатую девочку? - не поверил Ивар. - Ради любопытства обрубили ей пальцы, истыкали иглами и посадили на цепи?

- Вы, - всё ещё взвинченная, Слиедарф приблизилась, потрясая испачканным в угле пальцем перед его лицом. - Вы-ы... старый вы моралист, вы даже не знаете, зачем и почему я это делаю! В крови феи содержится что-то, что я никак не могу объяснить, что-то, чего нет в крови ни одного живого существа в Ифрее. Фея похожа на нас с вами, даже количество пальцев у нас одинаково, одинаковы половые органы, всё похоже, но! - в её глазах мелькнуло нечто безумное, и Ивар невольно вспомнил Мая. - Феи другие. Они божественны. В их венах вместе с кровью циркулирует Нечто. Возможно, они не просто разумны. Возможно, они знают, как всё началось. Знают, что такое магия и кто создал наш мир!

Ивар твёрдо смотрел на неё снизу вверх.

- Поэтому вы их пытаете, Слиедарф?

- А как ещё мне их изучать?! Феи ненавидят людей!

- Думаете, напрасно?

Они смотрели друг на друга с мрачным упрямством. Воздух накалялся. Но, будто опомнившись, Слиедарф встряхнула кистями рук, сбрасывая примитивную природную магию. Затем, отвернувшись, она взяла длинную указку с углём на конце и шагнула в круг.

Ивар наблюдал, как она сделала несколько штрихов, завершающих чертёж, и исчезла в привычном искажающем мареве пространственной магии. Он снова остался один.

Собравшись с силами, он тяжело поднялся и отправился искать зелья, ингредиенты и книги Слиедарф. Если она насчёт мести фей права, то стоило поспешить.

***

Следующие часы, а в последствии - дни, прошли для Ивара как в тумане. Вскоре после исчезновения Слиедарф его рана открылась, и вместо того, чтобы собирать её вещи, он поддерживал в себе жизнь и надеялся, что она приведёт целителя до того, как рана наконец-то возьмёт своё. Его тошнило, с телом творилось что-то невообразимое; аномалии, которые развились в нём после методов лечения Слиедарф, вызывали какие-то искажения времени и пространства вокруг него. Из-за чувства дезориентации он почти не мог играть на скрипке и поэтому был беспомощен. Его немного спасал лишь навык, выработанный за полвека.

В Доме Ахавера он спустя несколько дней обнаружил себя в роскошных покоях для гостей-волшебников. Ежедневно над ним работали ахаверские целители, теоретик и сам архимаг. На поиски выживших из его отряда отправили группу боевых магов, в Дом Илонии - подробный отчёт о бое с бандой Мая Каннела. В один из дней через круг телепортации Ивара навестил архимаг Дженис Хейтел. Он сообщил, что ровно на год Ивар отстраняется от работы в Доме Илонии, а также - от преподавания. "Это наказание за потерю отряда лично от Ренцо?" - уточнил Ивар. "Формально - да, но я бы на твоём месте рассматривал это как заслуженный отпуск", - любезно ответил Дженис, но Ивар ему не очень-то поверил.

Насчёт того, кто теперь займётся охотой на банду, Дженис ничего не сказал.

Но, насколько Ивар помнил, браться за это дело не хотел никто.

Едва ли что-то изменилось.

Когда от андларского менталиста Хантела поступило сообщение, что Каннел обнаружен, вызвался только он, Ивар. Даже мастер-менталист Илонии отрёкся, заявив, что у него и без того много дел, некогда ещё и за головорезами гоняться. С Андлара, Ахаваера, Омани и Эсписа ответили тем же. На Машахе вообще не поняли, о чём речь. А поражение самого Ивара Живы вряд ли скажется теперь на инициативности магов Ифрея положительно.

В общем, побеседовав с Иваром о чём-то светском и абсолютно неважном, вечно занятой Дженис поклонился ему, поблагодарил за старание и отчалил обратно в Илонию.

Вот и всё.

Ивар оказался предоставленным самому себе ровно на год.

Он решил потратить это время на странствия, возможно, вписаться в какую-нибудь труппу бродячих музыкантов в Илонии, а то и путешествовать в одиночку, помогая музыкой людям. Если вдуматься, это было самым любимым его делом ещё с буйной юности.

Но его планы нарушила Слиедарф, которая всё это время где-то таинственно пропадала. Однажды, когда он читал богатый томик ахаверских стихов (которые знал наизусть) в парке Дома Ахавера, волшебница нашла его и подсела рядом на скамейку. Они долго молчали. Она нарочито любовалась серыми северными розами, он - дочитывал поэму.

(С того дня они так и не разговаривали больше, по правде говоря.)

- Вы что-то от меня хотели, Слиедарф? - спросил Ивар, наконец, бережно закрывая книгу и откладывая её в сторону. - Или мне показалось?

- Хотела, - она оправила подол платья, как, видимо, всегда делала, когда пыталась собраться с мыслями. - Хотела перед вами извиниться, мастер Ивар. За свою грубость.

- Ничего страшного. Мы все иногда бываем рассержены.

Слиедарф кивнула, теребя кисточку от меховой жилетки.

- Я слышала, вас отстранили от работы, - сказала она.

- Всё так.

- И чем вы намерены заняться?

- Странствовать и играть на скрипке, что ещё делать музыканту из Илонии?

- Гм... в самом деле, - она кашлянула в кулак, скрывая смешок. - Послушайте, всю эту неделю я много размышляла. Пыталась понять, куда мне податься, ведь домой мне больше нельзя. Я могла бы остаться здесь, взять себе ученика или праздно пошататься по миру в поисках чего-то интересного. Но... я решила продолжать своё изучение фей.

- Рад за вас.

- Зря иронизируете. Я здесь не для того, чтобы перед вами отчитаться. Я хочу предложить вам роль моего напарника в исследованиях, - она поймала его удивлённый взгляд и взволнованно откинула со лба прядь. - Мозаика для меня сложилась в тот вечер, когда мы с вами беседовали у камина. Возможно, я ошиблась. Для подтверждения догадки у меня мало свидетельств. И всё же я думаю, что феи могут быть связаны с одержимостью Элиса Диаче.

Ивар озадаченно моргнул.

- Почему?

- Честно? Потому что других объяснений нет, - Слиедарф развела руками. - Здесь, в библиотеке Дома Ахавера, живой ветер описывается настолько скудно, что создаётся впечатление, будто он - выдумка. Это не относится к природной магии. Это что-то живое. Обычно оно не взаимодействует с миром. Обитает где-то за облаками. Но его можно поймать. Его можно запереть в человеческом теле, сделав носителя одержимым. Оно агрессивно. Ненавидит людей и заставляет носителя тоже ненавидеть их. Это похоже на иную форму жизни, существующую рядом с нами. А что циркулирует в венах фей?..

Пауза.

- Вы... хотите сказать...

- Это всего лишь догадка, - поспешно оборвала Слиедарф. - Мне нечем её подкрепить, потому что я даже не видела Элиса. На слухах не построишь теорию.

- Кажется, я вас понял, - проговорил Ивар, откинувшись на витую спинку скамейки и глядя цепко, искоса на сидящую рядом молодую женщину. - Хотите отправиться на поиски банды Каннела? Чтобы изучить проблему Элиса лично?

- На это вы не пойдёте, верно?

- Верно.

- Ну, значит, я попрошу вас просто сопровождать меня, пока я буду искать другие племена фей, - разочаровано заключила Слиедарф, - ...и пытаться установить с ними связь. Не такими способами, за которые вы меня раскритиковали, не переживайте. Всё будет иначе.

- Но зачем вам я?

- Мне, как теоретику, нужна защита. С опасностями я не справлюсь одна.

Ивар кивнул и надолго замолк, обдумывая её предложение.

Тучи плыли к северо-западу, собирался дождь. Пара косых струй уже разбились о бархатистые лепестки серых роз, упали на каменную дорожку парка, на бледную руку волшебницы, на водонепроницаемый скрипичный чехол Ивара. Чародей-музыкант смотрел в небо, хотя на самом деле - вглубь себя и не видел ни одной причины отказать Слиедарф.

- Ладно, я согласен, - сказал он, наконец, и его губ коснулась улыбка, рассыпав веснушки по лицу. - Вообще-то я люблю приключения. В них всегда рождается вдохновение.

- Спасибо, - её голос дрогнул. - Вы мне очень поможете. Да, и кстати... - она вновь откашлялась. - Обращайтесь ко мне на "ты" и зовите меня просто Слидой, хорошо?

- О, без проблем, - он приподнял брови. - Тогда разрешаю делать и тебе то же. В конце концов, все мои ученики обращаются ко мне на "ты". Кстати, ты когда-нибудь планировала освоить музыкальную магию?..

Ветер сорвал с ближайшей розы лепесток и причудливыми витками унёс куда-то прочь, в тёмно-зелёные влажные заросли ещё не расцветших цветов.

Дождь прокатился по окрестным лесам и городам шипящей, прохладной волной.

Где-то западнее и севернее Дома Ахавера Элис Диаче, вскинув тощие руки кверху (и легкомысленно пожевывая травинку) отводил ливень подальше от лагеря, используя довольно-таки изящную природную магию. Он собирал водяные потоки и обрушивал их с обрыва вниз, одновременно с тем не позволяя разбушевавшемуся ветру затушить их костёр.

Май Каннел сидел у костра и практиковался в плетении магических сетей по технике Кайны, иногда отвлекаясь, чтобы полюбоваться движениями Элиса, похожими на воздушный, но безумный танец. Элис работал босиком, и его ноги невесомо, пружинисто касались земли - лишь передней частью стопы. Он танцевал почти на краю обрыва.

Май думал о том, как гармонично смотрелись бы за его спиной крылья.

(и как ему не идёт одежда.)

Элис смеялся, слыша его хулиганские мысли.

Роза свернулась у Мая под боком, укрытая одеялом, и мирно посапывала, даже не зная о том, что идёт дождь. Трое суток она беспрерывно загоняла оленя и здорово устала.

Близость Мая, его тепло и запах ощущались даже сквозь сон.

И означали безопасность.

***

Крупная оранжевая луна, истекая сладким соком по разрывам облаков, висела над крышами изб. В нежном небе, слишком нежном для ранней осени на южной Омани, мелькали вечерние бабочки. Деревня под названием Медвянка была глухая, забытая даже мастером Дома Омани Югодаром, взявшим её под покровительство. Из увеселительных заведений здесь имелась лишь пивная, площадка для петушиных боёв и дорога, по которой иногда проезжали странники, следовавшие в столицу (они часто останавливались в Медвянке, чтобы отдохнуть и порассказать своих приключенческих баек). Именно в таком месте спокойнее всего обиталось охотнику Светену Хладному. Заработав своими заказами себе на жизнь, он на пару лет отошёл от дел. За оборотнями, упырями, русалками, феями и гипнотическими змеями гонялись другие; он же держал деревню, в которой родился и вырос.

Это и узнали Май, Роза и Элис, когда в мрачных закутках портов Андлара выясняли о Светене. Этот охотник был спорной фигурой. Вроде и выпустился из Дома Омани, а, следовательно, держался общей линии Содружества Ифрея, но как можно чётче обозначал свою обособленность. Вроде и был сильным природным магом, а занялся охотой на волшебных тварей. Десятки раз оказывался на грани смерти. Получил уйму ранений и шрамов, за помощью не обращался к целителям, никому не давал касаться себя. Был мрачен. Обычному человеку внушал опасения. Ходили слухи, что он совершил Что-то Плохое.

Но слухи эти не выходили за пределы Медвянки.

(разве что совсем чуть-чуть.)

"Идеальный вариант, господа, - серьёзно подытожил Май. - Лучшего не найдём".

Так они и оказались на Омани снова.

Троих путников жители деревни встретили с радушием - Май заранее позаботился об иллюзиях странствующих илонийских музыкантов. Весь вечер до захода солнца (и немного после) они даже поддерживали эти роли. У владельца пивной нашлась гитара для Мая, маленькую арфу Элис всегда носил с собой в их волшебном мешке, а Роза ещё помнила, как петь по нотам. Разумеется, Май не удержался от выпивки, похабных песен и дерзкого флирта с местными благонравными девами. Один раз он чуть не схлопотал в глаз от жениха одной из них. Это едва не привело к катастрофе, но Роза успела замять конфликт.

Они с Элисом вели себя куда сдержаннее. Они не могли забыть, что охотник Светен, по-хозяйски потягивая эль в углу, отлично их видел.

"Он понял, кто мы?" - думала Роза периодически, обращаясь к Элису.

"Нет, - отзывался Элис, перебирая струны под очередную сказку Мая и почему-то сбиваясь. - Но он считает нас подозрительными, и ему не нравится твой хриплый голос".

Роза старалась не смотреть в сторону хмурого, не по-чародейски мускулистого мужчины, вытянувшего ноги за столом и наблюдающего за ней. Из-за его взгляда шерсть на её шее вставала дыбом. "Не бойся, ты замаскирована, а Май не перестаёт колдовать, - рассеянно успокаивал Элис. - Он помнит о нас... хулиганит, правда, но это ему... не мешает".

"А вдруг у охотника есть профессиональная чуйка на оборотней?"

"Её мало для прилюдного обвинения".

И Роза ненадолго расслаблялась, понимая, что он прав.

А вот в то, что Май в этот вечер не расслаблялся до конца, поверить было сложно. Выглядел он изрядно пьяным. Впрочем, болтая с каждым встречным и поперечным, он ни разу не брякнул ничего лишнего. Роза в который уже раз подивилась его актёрскому таланту.

И - самоконтролю.

Потому что выпил он действительно много.

И когда деревенские разбрелись по домам, в пивной стало тихо и пусто. Горели свечи, зачарованные охотником. Хозяин пивной похрапывал за прилавком, забыв о чужаках. Роза и Элис собирали сумки. Несмотря на то, что им предлагали заночевать в одной из изб, илонийцы вежливо отказались, предпочтя ночлег под открытым небом.

Май, который в одной из песен так увлёкся, что порвал струну, снимал её теперь, сидя на табурете. Он низко склонился над гитарой, и волосы лезли ему в лицо.

Когда на него упала тень от подошедшего охотника, он поднял глаза.

- Долго же вы голосили, черти, - сказал мужчина, скрестив руки на широкой груди и непроницаемым серым взглядом медленно пройдясь по фигуре Мая, замаскированной под чужую. - Уже за полночь, холодает. Уверены, что хотите ночевать на улице? Как бродяги?

- Мы и есть бродяги, - очаровательно улыбнулся Май. - К тому же, здесь безопасно, и нас никакое чудище не тронет. Вы наверняка об этом позаботились, Светен.

Можно было заметить, как взгляд охотника метнулся в сторону Розы.

На улыбку он не ответил.

- Здесь глава и защитник - я, - угрюмо проговорил он. - Моё дело - следить, чтобы чужаки не натворили бед. Надо ли говорить, что вы трое выглядите подозрительно?

- Что нас выдаёт? - продолжал улыбаться Май.

- Девка. Следуйте за мной.

Не дожидаясь его ответа, оменец развернулся. Из-под края его рубахи проглянула тонкая кольчуга, а на поясе - ножны с недлинным клинком. Пару мгновений Май с прищуром смотрел ему в спину, а затем, не поворачиваясь, тихо, но достаточно различимо для Светена спросил: "Роза, Элис, вы собрали вещи?" Мужчина, уже переступая порог, остолбенел. Было видно, как его ладонь сжалась на рукояти клинка... и тут же разжалась.

Он не обернулся и спокойно вышел.

- Нападёт? - шепнула Роза.

- Да, - процедил Элис сквозь зубы, и ветряной порыв колыхнул его рубашку. - Сразу, как выйдем. Пустит силу через меч, как боевой маг инквизиции. Даже не задумается.

- Спокойно, Лис, дыши, - она взяла его за руку. - Май, может, нам...

- Котята, соберитесь, - властный голос Мая прервал её тревожное предложение, и иллюзионист подошёл к ним. - Всё будет в порядке, мы - семья. И не просто семья. Единый разум, - он привлёк их обоих к себе, пылко запустив пальцы в их волосы на затылке. - Никто не пострадает. Ни он, ни мы. Роза, доверься мне и Элису. Лис... просто слушаем меня, да?

- Да ты... твои пьяные фантазии сложно не слушать, - Элис со стоном потёр виски. - Безобразие, Май, прямо на людях, весь вечер!.. Ты перебиваешь даже голоса!

Роза нервно усмехнулась в воротник:

- Чего он там хочет?

Прошла секунда, и она что-то прорычала, спрятав красное лицо в рукав.

- Молодцы, - Май нежно взъерошил им волосы, и Роза кожей ощутила, как с неё схлынули иллюзии, явив миру проплешины шерсти на щеке, шее и руках, сутулость и рваный просторный плащ, под которым не было другой одежды. - А теперь идём. Нас ждут.

***

Всё произошло действительно быстро.

Светен даже не успел вскинуть свой пылающий меч; ветряная плеть ударила по металлу и отсекла клинок у самой рукояти. Кусок меча отлетел далеко назад и вонзился в почву. Оманец медленно разжал руку, ещё охваченную золотым огнём. Он смотрел в светящиеся глаза Элиса, и зеленоватые блики плясали на его лице, исчерченном шрамами.

Затем он размахнулся, и яркий огненный всполох сорвался с его пальцев.

Сорвался прицельным снарядом... и погас с шипением.

- Ну, я тоже природный маг, - сказал Элис будто извиняясь. - Попробуйте что-то другое. ...А? Нет. Сложно, не успеете. Что? Вы шутите?.. Стой, стой! Убью на месте, - поднявшийся ветер полоснул стены и взрыл землю перед ногами Светена так стремительно, что тот отпрянул. Тон Элиса подскочил на добрую октаву. - Вырву твоё сердце, червь!

Яблони закачались, и полетела листва, рассыпаясь в воздухе на мелкие ошмётки.

С крыши сорвало пару досок.

- Тихо, малыш, я разберусь, - Май невозмутимо перехватил ладонь Элиса и заставил его опустить руку. Затем он вышел вперёд, загораживая его и оторопевшую Розу собой. - Светен, вы ведь уже поняли, кто мы такие. Знаете, значит, что бывает, если угрожать нам выкачиванием воздуха из лёгких. Давайте... изменим этот сценарий?

- "Сценарий", - хмыкнул охотник, сжимая кулак. - Ишь ты...

По плечу Мая к груди побежала толстая корка льда.

- А-ага. Пьесу с трагичным концом. Она мне так надоела.

Май улыбнулся. Светен моргнул и увидел на земле перед собой себя, выпотрошенного, лишённого ног, ещё живого. Кровь стекала в яму, вырытую Элисом, почти чёрными маслянистыми ручейками. Лже-Светен полз к нему, настоящему, открывая рот в немом полоумном вопле - потроха волочились за ним, и он бессмысленно придерживал их, скользкие и дымящиеся, ладонью. Это было настолько неожиданно, что охотник сбился в заклинании и попятился, спотыкаясь. Лишь спустя пару секунд он топнул ногой, и мощная воздушная волна отбросила Лже-Светена назад; тело несколько раз перевернулось в полёте, ударилось о стену пивной и сползло на траву, прочертив след из крови и внутренностей.

Только тогда видение исчезло.

Некоторое время между волшебниками царило молчание.

Лёд испарялся, шипя и не оставляя на блузе иллюзиониста ни капли влаги.

- Добро, я вас понял, - сплюнул Светен, за грубостью скрывая потрясение. - Но не мог не попытаться, просто не простил бы себе. Что вы, уроды, забыли в Медвянке?

- Мы пришли сюда за вами.

Пауза.

- Так...

- О, не волнуйтесь. Вам ничего не грозит. Мы всего лишь хотим сделать заказ.

Май вытащил из сумки увесистый толстый мешочек и, не приближаясь к охотнику, бросил его в яму, которую только что заполняла кровь. Мешочек приятно звякнул.

Плечи охотника заметно напряглись:

- Я не наёмный убийца...

- Не нужно никого убивать. Просто помогите нам поймать фею. В мешке - предоплата. Будет в три раза больше.

Снова повисла тяжёлая тишина. Охотник, на лице которого уже угасло пламя гнева и шока, теперь более внимательно разглядывал илонийцев. В истинных своих обличьях преступники из Дома Илонии выглядели моложе, а особенно в глаза бросалось, как изменилась девчонка. Эти уши. Нет, серьёзно, на них даже проглядывали кисточки шерсти. Стояла на своих двоих она так, будто вот-вот собралась упасть и обернуться волком у всех на виду. Конечно, профессионализм его, Светена, никогда не подводил: так насторожено и так недобро могут смотреть на людей только одичавшие оборотни. Это не скрыть ни за какой иллюзией. Однако он и представить не мог, что проблема этих ребят не только в девке.

Точнее, девка - это даже и не проблема по сравнению с... с...

Светен покосился на худого парня, в чьих раскосых, несфокусированных глазах сиял потусторонний огонь. Губы его то растягивались в улыбке, то деревенели в напряжении, то искривлялись в злом оскале. Казалось, за его разум борются несколько личностей.

"Даже не смотри в сторону Розы, - раздалось в его голове тысячью оглушающих звонких голосов. - Если с её тела упадёт хоть одна шерстинка, я разорву тебя на части".

Светен провёл ладонью по вспотевшему лбу и снова обратился к лидеру банды.

- Отказаться-то я могу хотя б?

- Можешь, - кивнул иллюзионист, и Светен ждал последующего рокового "но", однако его не прозвучало. - ...Нет, правда. Можешь. Ничего "дурного" из-за твоего отказа не произойдёт. Нам всего лишь придётся искать другого охотника с сорокалетним опытом, - Май пожал плечами, и на миг оманьцу показалось, что его такой исход искренне бы разочаровал. - Память тебе никто не сотрёт, не сведёт с ума. Ты даже сдать нас волен.

- Но?.. - поторопил Светен.

- Но зачем? Возьми деньги и работай. Тебе всё равно, кому помогать. Не притворяйся святым, - он ткнул большим пальцем себе за плечо, где стоял Элис, и сделал паузу, позволяя Светену осознать сказанное. - Мы про твоё "я не наёмный убийца" всё знаем, Хладный. Плевать тебе, на кого охотиться. Ничем от нас отличаешься. Такой же отступник.

Лицо Светена треснуло кривой усмешкой. Он поднял руку и коснулся подушечками пальцев расшитой повязки на голове. С языка шёпотом слетела просьба о прощении духам Истинного Леса. Соглашаться на заказ от банды Каннела? Безумие.

С демонами не заключают сделок.

С другой стороны, если Светен сейчас откажется, то что будет с тем, следующим охотником, к которому заявятся эти трое? Вдруг он не захочет отступить, будет бороться до конца? Повторит судьбу тех благородных магов, что не пожелали мириться с их условиями? У него, Светена, хватило духу проиграть. Потому что он бесчестен. Они правы. Он давно уже оступился, на его руках - кровь. А другие? Те, что морально выше, те, что чисты?..

Ему ведь, по большому счёту, уже всё равно. Действительно, к чему притворство.

Да и деньги...

Столько золота за такую смешную работу? в самом деле?..

- А, да катитесь вы лесом, шкальё, - проворчал он, нагибаясь, чтобы поднять мешочек с предоплатой. - Работа есть работа. Сделаю - и проваливайтесь обратно в ад.

- Вот и славно, - кивнул Май с явным облегчением. - Тогда обсудим это утром.

- И чтоб никакой кровищи в моей деревне!

- Конечно-конечно...

Больше Светен не сказал чужакам ни слова; он пару раз подбросил на крупной ладони мешочек, а затем отвернулся и пошёл из двора на улицу, где скулили чьи-то сторожевые псы, чувствовавшие присутствие Розы. По пути он забрал осколки своего клинка - негоже оставлять у всех на виду свидетельство своей неожиданной беспомощности.

***

Когда охотник скрылся за углом ближайшей избы, Май вдруг шатнулся и прислонился к стволу молодой яблони. Роза подхватила его под локоть, но он всё-таки не удержался на ногах и сполз на землю спиной. "Эй, чего ты? - встревожилась Роза, помогая ему не завалиться вбок. - Всё в порядке?" Но иллюзионист рассмеялся в ладонь и стал вдруг растрёпанным и раскрасневшимся; на его расстёгнутой блузке проступили пятна от вина.

- А всё-таки надо было идти в лицедеи, - посетовал он. - Такой талант пропадает.

- О чём ты?

Элис, нестабильно улыбаясь, качнулся с пятки на носок:

- Волчик, он пьян. В доску. Его накрыло, как только мы вышли. Собственно, "надо выглядеть трезво" - это единственная мысль, которую я от него слышал. Он едва не падал.

- Что?! - Роза возмущённо склонилась над хохочущим Маем. - Ты совсем рехнулся что ли? А если бы ты ошибся с иллюзиями?! - она осеклась и запоздало понизила голос. - Да Светен просто послал бы нас н**** с нашими деньгами. Ты чем думал-то, когда так пил?

- Сказать, чем? - тонко мурлыкнул Элис.

- Нет. Заткнись. Я поняла. Май...

- Всё, хватит, - выдохнул тот, поднимая голову и протягивая руки. Под высокой луной блеснули заговорённые цепочки на рукавах блузы. - Я ждал весь вечер. Оба ко мне!

"Ну не прямо же..." - попыталась возразить Роза, но Элис толкнул её в спину, Май ухватил за запястье, и она упала в его объятия, не успев аргументировано высказать, как неразумно воплощать фантазии прямо во дворе пивной. Впрочем, её рассудительность треснула по швам, когда Май шепнул ей на ухо ключевое: "Просто разорви меня, волчик". Ослепительной вспышкой в ней пробудилось подавленное разумом желание, да так резко, что Элис вздрогнул, почти перестав ощущать её как человека. Вдали отчаянно взвыли псы.

Зрачки Розы сузились до точек. Скаля клыки, она схватила Мая за ворот. Элис, опираясь одной рукой о яблоню над ними, пропел что-то на медовом неземном языке.

В воздухе спонтанно вспыхнула пара золотистых дрожащих огней.

- Боже, как вы прекрасны, - заворожено прошептал Май. Роза наклонилась к его побелевшим губам, чуя, как горит его кровь от сладкого страха, как изменился запах его тела, и она знала, что Элис тоже уловил эту перемену, по-своему. - Уничтожьте меня, котята. Сожгите дотла.

Под звонкий сумасшедший смех менталиста ветер скользнул к поясу Мая. Коснулся пряжки. Щелчок. Пространство мигнуло, и завеса невидимости скрыла их от мира.

Псы Медвянки надрывались лаем; кто-то из местных выходил во двор, под свет полной луны, и орал на животных благим матом, не зная истинной причины их бешенства. Охотник Светен пил в своей хижине домашнюю брагу, слушая этот лай и не в силах ничего с ним сделать. Будь его воля, он уже взял бы топор и отсёк бы дикой девке голову. Но раз за разом он вспоминал голоса, которыми обратился к нему одержимый Элис Диаче. А потому - он пил, молясь, чтобы под троими преступниками разверзлась сама земля оманьская.

...А где-то глубокой ночью за деревней раздался хриплый волчий вой.

Это Роза убежала на охоту, оставив Мая и Элиса одних в поле, под золотистой берёзкой. Они спали в наспех разбитом лагере, и травы шумели вокруг подобно морю.

Их не разбудил даже ясный рассвет.