Случилось ли это ещё в детстве, когда она выходила с матерью и сестрами на рынок, или проявилось лишь пару лет назад, в Доме Илонии? Роза не помнила, не могла сказать точно; она, впрочем, понимала, что был - действительно был - в её жизни переломный момент, когда она стала терять свою человечность, не говоря уж о дворянской стати. Но вот к какому именно временному отрезку его можно отнести, она решить не могла.

Скользя в сером плаще мимо людей, сумрачных и продрогших, Роза нервничала. Кисти рук чесались, хотелось сорвать перчатки, сдавливающие жесткую шерсть. Так же чесались щиколотки и шея, которую до самого горла закрывал грубый шарф. Роза ненавидела города. Она ненавидела одежду, и ненависть свою она ненавидела тоже, потому что считала её неестественной. Если бы не Май, она уже захлебнулась бы собой, как отравой.

Весенний дождь развез дороги - и здесь, в Гойне, и за его стенами, так что внешне разницы между Розой и жителями города было не так уж много. Грязная была она, грязными были они - весь мир был грязным, холодными и сырым, ну и хорошо, во всяком случае, вонь горда ощущалась не так остро, как летом. Роза оскалила зубы под капюшоном, проходя мимо молодого господина с тростью. Он смотрел на неё слишком пристально из-под полы коричневой шляпы с пряжкой. Он тоже был в плаще, но куда более богатом, чем она. "Колдун какой-то, - мрачно подумала Роза, зачем-то нащупывая под плащом кинжал. - Этого нам ещё не хватало..." Их взгляды пересеклись. Господин с тростью был внимателен.

Слишком внимателен.

Чувствуя озноб тревоги, Роза не стала оборачиваться, хотя очень хотелось.

Наконец, она нашла местный рынок и свернула к лавке со специями. Элис просил её купить пряностей. Свежее мясо у них троих всегда было и без рынков, а вот солить и приправлять его чем-то было надо (хотя сама Роза в этом уже не нуждалась). На монеты, которые Май нашёл в волшебном сундуке отшельника, Роза купила соль, перец и, не особо вникая, каких-то резко пахнущих порошков и сомнительных трав. Элис будет доволен.

Потом, по инструкции Мая, Роза купила сухофрукты.

Однако возвращаться в хижину было ещё рано. Май также просил взять ему где-нибудь вина, и Роза принялась искать в Гойне постоялый двор. Ей пришлось немного заблудиться среди каменных строений, найтись и заблудиться ещё раз, прежде чем она наткнулась на искомое. В постоялом дворе на неё тут же было обращено лишнее внимание (она почувствовала, как вздыбилась на спине шерсть). Голоса чуть стихли, кто-то поинтересовался, что эта милая нищая девица здесь забыла. Она умело прикинулась глухой.

Хозяин двора и вовсе попытался её обсчитать.

Роза равнодушно наблюдала за его фокусами. Было видно, как под его усищами мелькает ухмылка - посмотрите-ка, обманул грязную девку, наверняка шлюху с дороги, подстилку какой-нибудь разбойничьей банды, не умеющую ни считать, ни писать. Деньги она наверняка украла (недалеко от истины), но раз уж они у неё есть, пусть берёт что хочет и проваливает. Роза молча сгребла сдачу в кошель, забрала бутыли и повернулась ко входу.

У двери стоял господин с тростью. Над его плечом горел синий светлячок.

Сердце Розы ёкнуло.

- Я... могу пройти? - осторожно спросила она.

Серые глаза глядели на неё сверху вниз - две тревожащие бледные луны. Роза хотела было прошмыгнуть мимо, но господин отставил свою трость в сторону, преграждая ей путь. Стало вдруг тихо, так тихо, что было слышно, как дождь стучит по бочке на улице.

- Вы чего-то от меня хотите? - напряжённо спросила она. - Кто вы вообще?

- Я - странствующий менталист Хантел, представитель Дома Андлара, - произнёс господин на илонийском. - А ты - подружка Мая Каннела, Роза Атеран, верно?

(Где-то за спиной раздался женский вскрик. Кто-то выругался, кто-то обронил кружку. Один мужчина встал из-за стола и быстро пошёл к заднему входу, не оглядываясь).

Несмотря на то, что слово "менталист" вызвало у Розы приступ тревоги (Элис тоже был менталистом, и она знала, что это значит), она выдавила вежливую улыбку.

- Вы меня с кем-то спутали, наверное...

- Сегодня ночью я проснулся от всплеска энергии неясного происхождения, - произнёс волшебник так, будто предыдущей её реплики даже не прозвучало. - Сильного всплеска, давящего. Его источник находился где-то на западе, в лесу, где живёт отшельник Дирман. Я так понимаю, бедняга мёртв? Его дом оккупирован твоими дружками?

Роза устало вздохнула.

- Слушайте, - тихо проговорила она, - если вы тоже хотите получить награду за наши головы, то прошу вас, лучше не надо, - она убрала бутылки в сумку, чтобы руки были свободны. - Вы понятия не имеете, с чем будете иметь дело, вы не справитесь в одиночку. Просто оставьте нас в покое. Когда нам ничего не угрожает, мы никому не причиняем вреда.

Тишина длилась вечность.

Менталист пристально смотрел в глаза Розы из дворянского рода Атеран.

Она ждала.

Наконец, он отступил.

- Прочь, - обронил он, но Роза видела, как побледнело его лицо с горбатым носом и бородкой. - Убирайся из города, тварь, и друзей своих забери, желательно - прямиком в ад. Я сообщу о вашем положении в Дом Илонии. Мы возьмём вас в ближайшие дни.

- Хантел, я предупреждаю...

- Вон отсюда.

Он махнул тростью, приказывая ей исчезнуть.

Роза пригнула голову, сутулясь не по-человечески, плотнее закуталась в плащ и почти выбежала мимо менталиста на улицу. Капюшон спал с её головы, явив уши, покрытые шерстью, которые не могли прикрыть даже спутанные волосы. За шиворот Розе упала увесистая капля воды с козырька крыши, она проехалась пяткой по грязи, едва не уронив сумку. За ней никто не гнался, камни, ножи и стрелы не летели ей в спину, как порой бывало, но она всё равно бросилась бежать по узким улицам - по привычке. Привычка быть изгоем, преступником и сосудом опасной силы - вот, что так изменило её, превратило из манерной девушки с идеальной осанкой в то, чем она является сейчас. Если бы не Май...

Если бы не Май, этот Хантел лежал бы сейчас на пороге с разодранным горлом.

Она была близка к этому.

Очень близка.

   ***

Сколько же хижин, пещер и башен они посетили за этот чудовищный год. Не все их хозяева давали им кров и знания, которые так были нужны Маю. Например, Маре, Ланси, Кайна и Селинис, только узнав, кто они и чего просят, тут же пытались обезвредить их, чтобы позже сдать какому-нибудь Дому. Кончалось это всегда одинаково. Маленькая банда Мая Каннела, иллюзиониста Дома Илонии, отступника, проходила сквозь великих волшебников, как нож сквозь масло. Справиться с ней не мог никто.

Удивительно, но всякие лесные ведьмы, обращающиеся в животных и понимающие шелест листвы, были к ним более благосклонны, чем представители Домов. Так, седая бабка Анья с континента Омань научила Розу лучше понимать своего волка, контролировать его, не позволяя брать верх над её разумом. Маю она рассказала всё, что узнала за свои сотню лет в этом мире, рассказала все рецепты созданных отваров и зелий, все заклятья. К Элису она отнеслась как к существу, сошедшему с небес, глядела на него с искренним благоговением. "Ты - чудо, малыш, - шепелявила она, расчёсывая волшебным гребнем его пышные вьющиеся волосы, - а не "аномалия", как говорят эти сопляки в вычурных тряпках. Ах, если бы я знала, почему это случилось с тобой и что это за сила, я подсказала бы тебе, как жить... но я, увы, не ведаю про это почти ничего". Этот гребень она позже подарила Элису. Она сказала, что в его волосах остаются излишки живого ветра. Гребень бережно помогал их снять. На самом деле - нет, но Элис не стал её расстраивать.

Май, Роза и Элис прожили у Аньи около месяца. Затем их выследили, и Анья велела им спасаться. Попалась ли она инквизиционному отряду? Жива ли она ещё? Не расплатилась ли за то, что приютила у себя в глуши опасных преступников? Они не знали.

Но Май говорил, что когда-нибудь они проверят это.

Отшельник Дирман, слабый природный маг, дом которого они захватили ночью, оказался не столь дальновиден. Сделав вид, что принял их, он замыслил связаться с Домом Илонии как можно скорее. Его Элис уничтожил сразу, как только заподозрил обман.

Ему понадобилось лишь шевельнуть пальцами для этого.

Роза помнила привычный тихий ужас в глазах Мая - почти все маги, с которыми играючи расправлялся их милый друг, были далеко не новичками в своём деле. На них на всех лежали десятки и сотни защитных заклятий, они знали секреты долголетия, но Элис...

От него не существовало защиты.

Совсем.

Наверное, думала Роза, единственное, что могло уберечь от его жуткой бесконтрольной силы - это дружба с ним. Жаль, правда, что не все были способны на неё.

Когда она подбежала к хижине Дирмана, дверь в неё оказалась распахнута. Слышался звонкий сумасшедший хохот Элиса и брань Мая. Из открытого проёма вился вонючий дым. Немного ранее, ещё в лесу, Роза услышала взрыв. Она кинулась сквозь влажные ели, точно заяц, едва удерживая себя от обращения (было жаль потерять сумку).

Май вышел ей навстречу, таща обкуренного селином (а потому смеющегося взахлёб) Элиса за ворот рубахи. Русый хвост Мая сбился на плече, и длинная чёлка падала на глаза - он постоянно сдувал её в сторону.

- Вот, полюбуйся, - мрачно сказал он, встряхнув Элиса, как котёнка. - Этот дурень помешал мне снимать печати, вызвал взрыв и чуть не лишил меня глаз. Теперь в доме такая вонь, что спать мы будем на улице!

- Да ладно тебе, - Элис игриво щёлкнул пальцами, и вокруг него поднялся магический ветер. - Считай до пяти, сладкий - на счёт "пять" в доме не останется дыма!

- Сам дом-то хоть останется, нет?

- Хочешь, снесу?

- Только попробуй, чёрт. Он мне ещё нужен. Иди, прибирайся.

Он толкнул Элиса обратно к порогу.

- И постарайся ничего не взорвать, - добавила Роза. - Не люблю взрывы.

Элис кивнул - несколько рассеянно, впрочем. Его глаза, светящиеся в темноте юной зеленью, уже подернулись маслом; в такие моменты смотреть ему в лицо было страшно. Невозможно было понять, о чём он думает, что сделает в следующий момент и сделает ли. Встряхнув кистями рук, он прошёл в дым. Живой ветер растрепал его кудри.

Спустя секунду из дверного проёма повалили огромные чёрные клубы. Май спрыгнул с крыльца и откашлялся, прислонив кулак ко рту.

- Ну что? - прокаркал он. - Как вылазка? Добыла мне выпивку?

- Слушай, - Роза тем временем скинула плащ и принялась расстёгивать ремни сапогов, - я больше не буду ходить в города. Не заставляй меня, пожалуйста. Я не подхожу на эту роль. Давай я просто буду жить в лесу, зачем мне притворяться человеком?

- Затем, что ты человек и не разубедишь меня в этом, - Май наблюдал, как она остервенело стаскивает с себя брюки. - Так что от работы я тебя не освобожу, не отлынивай.

- Да я чуть не вцепилась в горло магу!

- Но не вцепилась же, - Май моргнул. - Погоди, что? Какому магу?

- Менталисту какому-то, - Роза нервно расстёгивала рубашку. - Он понял, кто я, и пригрозил сообщить в Дом Илонии. Нам придётся уйти до рассвета. Не хочу новых смертей.

Май помолчал.

- Да, бойни допустить нельзя, - пробормотал он, потирая висок пальцами, прожжёнными зельями ещё во времена его учёбы в Доме Илонии. - Значит, надо взломать подвал как можно скорее, забрать оттуда книги, если они есть, и бежать на север...

- Может, ну его, этот подвал?

- Не могу бросить его, Роза. Мне нужны любые крупицы знаний.

Роза не ответила. Она уже стояла обнажённая под дождём, разглаживая примятую шесть на руках. Дышать наконец-то стало свободнее, земля приятно холодила ступни. Мысли плыли - такой интенсивный самоконтроль, как в Гойне, всегда кончался вот этим: припадком безумия, не элисовского, а её личного, и стоянием посреди леса в ворохе сброшенной одежды. Иногда Роза размышляла, как Май сам не чокнулся, живя с ними обоими. Чуть чаще она размышляла о том, что сказала бы её семья, увидев её такой.

Впрочем, не всё ли равно.

Прошлое целиком пошло под нож. Теперь семья - это они, они трое, и только.

- Ты на охоту? - спросил Май, поднимая её вещи с сумкой.

- Да. Вернусь... вечером. Надеюсь... к тому времени вы... закончите.

- Попытаемся. А ты будь аккуратна. Не попадись какой-нибудь местной стае.

- М-мм...

Говорить было трудно, и это всё, что Роза сумела из себя извлечь. Она уже отвернулась от Мая, ощущая зуд между лопатками. На спину давило, держать её вертикально становилось невыносимо. Роза присела на корточки, зарывая ладони в землю.

- Б****, Роза, это что за уксус?! - раздалась ругань Мая. - Тебе всучили х****!

"Ну так и шёл бы туда сам", - хотела огрызнуться она, но из её пасти вырвалось лишь ворчание. Спустя миг перед Маем не было никого - ни человека, ни волка.

Только еловые ветви качались за оградкой двора.

   ***

По правде говоря, Май Каннел стал тем ещё отморозком.

У него была цель, и цель совершенно определённая - ради неё он поступился почти всеми своими морально-этическими правилами, нарушил законы Домов, пошёл против официального магического мира. Он считал, что этот самый магический мир просто предал их троих, предал подло и трусливо. Вместо того, чтобы найти причину надлома Элиса и вылечить его, консилиум магов Ифрея принял решение устранить его, как аномалию. Установилось, что исправлению это не подлежит. Тогда Май Каннел объявил войну Домам и каждому, кто поддержал их решение. Он назвал это войной за человечность.

В его "войне за человечность" пало уже пять волшебников Ифрея.

Пара маленьких инквизиционных отрядов.

Пять стражников в городе Устьен на юге Омани.

...Парочка оборотней, со стаей которых поссорилась Роза. Трое охотников за преступными головами. Семья менестрелей-шпионов. Десять разбойников с дорог Илонии. Несколько пьяниц в пивной, намерения которых не понравились Элису. Вор-карманник и целый пиратский экипаж (и - часть экипажа защищаемого торгового судна, по инерции).

Границы были стёрты. Человеческая жизнь уменьшилась в цене.

И продолжала уменьшаться.

Май видел, что они зашли слишком далеко, но чем сильнее они отдалялись от нормальности, тем больше Май укреплялся в своей цели. Он не считал себя абсолютно правым в своей позиции, однако, раз за разом возвращаясь мысленно в тот день, когда ему сообщили о приговоре Элису, он понимал, что не мог поступить иначе. Ни он не мог, ни Роза - собственными руками погубить друга казалось им дикостью, неправильной и бесчестной.

Это даже не обсуждалось никогда.

Май честно делал всё, чтобы замедлить их падение в воронку зла. Но с каждым литром пролитой крови он с ужасом обнаруживал, что происходит прямо противоположное.

Хаос не поддавался контролю.

Инквизиционный отряд, усиленный, с менталистом Хантелом в составе, преследовал их до Линиальского порта. До этого у Мая не было в планах бежать с Илонии. Решения приходилось принимать на ходу. С помощью иллюзий, золота из хижины отшельника и ментальной магии Элиса они попали на торговое судно, идущее на Ахавер.

Май решил спрятаться на далёком севере, в тайге.

Спрятаться надолго, на год-два, и изучить всё, что они добыли в странствиях.

В плавании он помогал матросам на палубе, прикидываясь кем угодно, только не чародеем (удивительно, как не выдавала его чародейская немощь, ведь иллюзией её не прикроешь). Роза страдала морской болезнью. Элис читал труды Селиниса, заняв вахту друга, замаскированный им же под мудрого бородатого старца с трубкой. По ночам он выходил на палубу и смотрел созвездия. В океане голоса стали громче, и он был печален.

- Мне иногда кажется, что ветер хочет, чтобы у меня выросли крылья, - говорил он Розе, сидя рядом с ней у борта. - Чтобы я летал, как птица, как стрекоза или... кто-то ещё. Он не понимает, почему я торчу на этой куче досок, когда вокруг меня - бескрайнее небо.

От его слов Розу тошнило ещё больше, но, утирая слёзы, она отвечала:

- Скажи своему ветру, что он требует от тебя невозможного.

- Этого он тоже не поймёт.

- Хочешь, я объясню? - злилась Роза. - Раз он не понимает по-человечески?

- Не надо, волчик, - Элис обнимал её за плечи, нежно целовал в щёку, и его глаза светились ярче звёзд. - Не зли ветер. Я не справлюсь с ним, если он тебя возненавидит.

Роза знала, как ему трудно. Знала как никто другой. Её волк был свиреп и будто бы ненавидел всё живое. Даже рядом с Маем и Элисом ей приходилось постоянно контролировать его, опасаясь, что в какой-то момент на его клыках окажется их кровь. Элис, чьё сознание было надломлено и захвачено живым ветром, сталкивался с похожей бедой.

А вот Май до их меланхолии не снисходил.

Он был занят.

Работая с матросами, он слушал их байки, пытался из нагромождения голых морских дев, глубинных монстров и затерянных кораблей выцепить хоть что-то, похожее на правду. Больше всего его интересовали мифы о своенравных ветрах, что или покидали моряков совсем, или устраивали смертельные шторма. Ветра, которым молились. Ветра, которых боялись обидеть случайным словечком. Кто, если не матросы, знают про них всё?

Но ничего нового Май так и не узнал, увы.

В каюту он возвращался совершенно убитый, падал на постель и тут же засыпал. Иллюзионисту за мудрость моряков проходилось дорого платить. И дело не в том, что почти каждый вечер он загадочным образом оказывался пьяным в стельку. Совсем-совсем не в том.

Через семнадцать дней они прибыли на холодный, суровый Ахавер.

Ещё через десять дней они миновали Корду и сошли с крупных дорог.

А ещё через день Роза обнаружила, что отряд Хантела следует за ними по пятам.

   ***

- Значит, говоришь, во главе идёт Ивар Жива? - в который уже раз спросил Май.

Роза терпеливо кивнула.

Элис, прислонившийся к широкой сосне спиной, лежал на лапнике, поигрывал язычком пламени в воздухе и через трубку курил селин, который по замыслу Мая должен был расслаблять, но почему-то Элиса пока только раздражал. Вокруг него вились стрелы ветра, острые, точно бритвы. Кора сосны кое-где была порезана; на ней выступила смола.

- Не хочу убивать Ивара, - мрачно сообщил Элис. - Он учил меня музыке.

- Не тебя одного, малыш, не тебя одного, - Май рассеянно помешивал в котелке ароматное рагу. - Благодаря ему я неплохо играю на гитаре, а это с моим-то слухом...

Роза не могла похвастаться обучением у Ивара Живы, но она тоже знала этого строгого чародея-музыканта, скрипача. Его музыка могла и разрушать, и созидать, он будто воплощал собой саму суть страны Илонии, "страны менестрелей, разбойников и оборотней". Об этом великом волшебнике складывали сказки и басни, Роза сама, будучи ещё ребёнком, слышала их от няньки зимними вечерами. И пока она жила в Доме Илонии, под присмотром Мая, она много раз сама видела Ивара, наслаждалась его игрой и великолепным баритоном.

Также она видела, как высокими пассажами он раскалывал каменные плиты.

Никогда она не подумала бы, что окажется под его прицелом.

Никто из них не мог об этом подумать.

- Так, ну-ка, взбодрились, - велел Май, разрывая кисточку укропа и бросая в котелок. - Рассуждаем. Ивар - не изверг. Раз он встал во главу отряда, значит, нападать сразу никто не будет. Наверняка он собирается договориться. Попросить сдаться, к примеру.

- Ну и что, - не поняла Роза, - мы ведь откажемся, разве нет?

- Да, откажемся. Но у нас будет шанс избежать боя и разойтись миром.

Узкие плечи Элиса расслабились. Он опустил трубку с селином.

- Давай переманим его на свою сторону, а? - с надеждой предложил он.

- Не, это не получится. Ивар старый, закостенел уже, не думаю, что его можно всерьёз чем-то пронять. А вот убедить его в том, что драться с нами - плохая идея, мы в состоянии. Роза, - Май обратился к ней. - Когда по твоим данным они доберутся до нас?

- Теперь уже через пару часов, наверное.

- Отлично. Успеем поужинать.

   ***

Отряд приближался в лагерю Каннела.

Когда запах костра уже ощущался отчётливо и мелькал за елями огонь, отряду открылась поистине кошмарная картина. Человеческие тела, судя по одежде, некогда бывшие разбойниками, были изуродованы так, что подташнивало даже Ивара. Оторванные конечности, продырявленные животы; кишки, тянущиеся по колее, следы ногтей на земле - кто-то полз, умирая. Воздух был пропитан кровью. Её резкий запах врезался в ноздри.

Казалось, что по этой части леса прошёлся миниатюрный мистический ураган, и погубил он не только людей. Ели были повалены, изрезаны будто сотнями острейших лезвий. Выкорчеванные корни топорщились в серое небо, точно пальцы, сведённые болью.

Между волшебниками и инквизиторами висела плотная тишина.

Ивар Жива, собираясь с мыслями, провёл пятернёй по коротким чёрным волосам и обнаружил на ней влагу. Его рука дрожала. Краем глаза он видел, как молоденькая чародейка, боевой маг из инквизиции, остановилась, закрыв посеревшее лицо рукавом. Это было её первое задание, и уже - такое. Наверное, она теперь жалела, что сбежала от навязанного родителями брака в Дом Илонии, надеясь отвоевать себе свободу и будущее.

Остановившись, Ивар обернулся к отряду, который возглавил в порту Линиали.

- Мы имеем дело с иллюзионистом уровня мастера, господа, - через силу произнёс он, оглядывая подавленные лица. - Будьте бдительны - сомневайтесь во всём, что видите.

Он сам в свои слова не верил. Если это иллюзии, то они слишком хороши.

Нет.

Слишком чудовищны. Май никогда... никогда такое...

- Это не иллюзии, мастер Ивар, - проговорил менталист с Андлара, Хантел, и его лицо исказилось в мучительной судороге. - Всё, что мы видим... и правда... существует.

- Да, это так, - подтвердил старый инквизитор с обгоревшим лицом. Невозмутимо он сидел над одним из тел и деловито ощупывал его рукой в перчатке. - Оно материально.

- Иначе и запахов не было бы, - сказал кто-то.

- Да и звуков...

Над верхушками елей кружило, истошно каркая, голодное вспугнутое вороньё.

Лишь одна ворона отважно прыгала по трупу, что-то склёвывая.

Ивар отвернулся.

- Ладно, - почти прошептал он. - Вперёд.

И они двинулись дальше, к лагерю беглецов.

Мастер Ивар помнил Мая как юного чародея, увлечённого исследованиями и мечтами искоренить магией все болезни мира, а впоследствии - смерть. Этот парень с глазами цвета янтаря единственное, на что был способен, творя свои любимые иллюзии - это на сказки наяву, цветы и мифы, обретшие в его фантазии жизнь. Нет, иллюзионистом он был потрясающим, это правда, распознать ложь и развеять их удавалось далеко не каждому. Но Ивар не мог поверить, что Май... тот самый жрец красоты и жизни Май способен на это.

Получается всё, что они увидели, и правда не было иллюзией.

Или было?

Все трое преступников действительно были в лагере и не собирались никуда, судя по-всему, уходить. Выглядели они так, будто каждый их вечер венчался массовым убийством, и это совершенно их не смущало. Ивар чуть не вмёрз в землю, увидев, во что эти ребята превратились. Неужели это Роза Атеран, та самая горделивая девушка, которую влиятельные родители сдали в Дом Илонии "на лечение"? Это действительно она - голое лохматое нечто в проплешинах шерсти, глодающее сырое мясо? А тот тощий юноша в рванье, чёрт со светящимся взглядом, курящий, судя по его виду, наркотик - Элис Диаче?

Ладно, в это ещё можно поверить.

Но Мая было не узнать.

Когда он обернулся к Ивару, на его лице красовалась чуть удивлённая, вежливая улыбка. На щеке спеклась кровь. Над плечом он держал половник с остатками еды.

С половника капало.

- Вы опоздали к ужину, - произнёс он. - К сожалению, мы для вас ничего не оставили. Сами понимаете, не каждый день удаётся разжиться мясным рагу.

Сказав это, Май выкинул половник за спину, прямо в костёр.

Он не переставал улыбаться.

(Позади Ивара послышалась приглушённая брань.)

- Гм... там... на дороге, - начал Ивар осторожно, дав знак подчинённому молчать. - Неужели...

- Да-да, это мы их убили, - воодушевлённо прервал Май. - Тремя часами ранее они пытались отбить у нас лагерь, полный еды и волшебного шмотья. За такое, знаете ли, дают кучу золота на чёрном рынке, - секундная пауза. - А-а впрочем, откуда вам это знать?

Снова улыбка.

Совершенно доброжелательная.

- Май, мне кажется, тебе нужна помощь, - произнёс Ивар, его сила воли едва не сдала от запоздалого осознания, из чьего мяса было сделано их рагу. Скрипка, которую он держал у плеча, исчезла. Волшебник медленно вытянул руки, показывая, что они пусты. - Все магические Дома... и Дом Илонии особенно... виноваты в том, что случилось. Мне жаль, я чувствую и свою вину тоже. Поэтому я здесь. Я помогу тебе и Розе...

- Что-что? - переспросил Май. - Мне и Розе?

Ивар скосил взгляд на Хантела.

"Почему вы не обезвредите его, Хантел? Вы же видите, что он невменяем!"

Но Хантел, покачиваясь, глядел перед собой стеклянными, какими-то осоловелыми глазами; губы его бестолково шевелились.

Почему...

А, ну да. Разумеется. Можно было догадаться и раньше.

- Элис, - напряжённо сказал Ивар. - Отпусти менталиста.

Элис хихикнул и выдохнул виток сиреневого дыма.

- Менталист в заложниках, - кокетливо мурлыкнул он. - Сильный, кстати. Но не сильнее меня. Я спутываю его в очаровательный такой клубочек, клубочек из мыслей, эмоций и воспоминаний. Он так миленько брыкается. Как мышка в когтях мамы-кошки. Идёт котенька по ла-а-авке, утирает глазки ла-а-апкой, мррр...

- Май, - Ивар резко отвернулся - смотреть на бывшего ученика, одержимого и вдобавок одурманенного селином, было физически больно. - Кончай это театр безумия и сдавайся. Прошёл целый год, твоя священная война затянулась - смотри, что с вами стало!

Иллюзионист сощурился.

- За год ничего не изменилось, - ответил он. - Условия те же.

- Мы можем обсудить их мирно?

- Если твои ребята не нападут на Элиса.

- Это произойдёт только по моему приказу, а без причины его не последует.

Помедлив, Май кивнул и жестом пригласил бывшего учителя отойти от лагеря.

- Не будем мешать Розе кушать, - объяснил он.

Отряд расступился перед Иваром и Маем, пропуская их обратно к дороге. Некоторые из инквизиторов держали на изготовке луки, слегка мерцающие в полумраке. Кто-то придерживал за плечи Хантела, на лбу которого выступила испарина. Никто не говорил вслух; все внимательно следили за Элисом. Того повышенное внимание к себе не волновало. Он покусывал мундштук, изучал длинные ногти и покачивал ногой в сапоге с низким каблуком. Больше он не улыбался. Взгляд его казался холодным, сосредоточенным.

Выйдя на дорогу, пропитанную кровью, Май остановился.

Ивар Жива - тоже; выжидающе он смотрел в спину отступнику.

- Раз уж мы здесь вдвоём, - тихо сказал он, - может, прикроешь это безобразие?

Пространство мигнуло, и Ивар оказался в обычном тёмном лесу, девственно чистом, тихо шумящем в колыбели северного ветра.

Май обернулся к нему, убрав руки за спину и подчеркнув тем осанку - несмотря на то, что кровавый развод исчез с его щеки, да и в целом внешний вид казался опрятнее, его внимательный взгляд заставил Ивара насторожиться едва ли не сильнее, чем в лагере. Он поймал себя на мысли, что не может верить Маю. На каком-то животном, потаённом уровне он хотел оказаться как можно дальше от иллюзиониста. В определённости. В безопасности.

Ивар всё ещё чувствовал запах крови.

И слышал ворон.

Значит, увиденный им мясной фарш не был ложью.

Или это внушение Элиса? ...Да нет, невозможно, даже для него обдурить целый инквизиционный отряд и андларского менталиста одновременно - неосуществимая задача.

А если ветер за год развил его способности?..

Было что-то жуткое в том, что каждая деталь окружающего мира могла оказаться обманом. А действительно ли этот чистый лес - не истина? Не скрывается ли за той, первой ложью, ещё одна ложь? Где они на самом деле находятся? Ивар сосредоточился, пытаясь всколыхнуть, как воду, мороки Мая, разглядеть сквозь них намёк на фальшь - кривую тень, движение ветвей или волос, не соответствующее порывам ветра, да хоть что-то. У него не вышло. Либо Май и впрямь был так виртуозен в своём деле, что не допускал ни единой лазейки, либо никаких иллюзий больше не было. Самое жуткое, что оба варианта казались Ивару одинаково вероятными. Он был не уверен. И это означало только одно.

Того Мая, которого он знал год назад, больше не существует.

- Сколько ещё это будет продолжаться? - спросил Ивар. - Когда ты успокоишься?

- Ну-ну, не надо так, я ведь уже не ребёнок и не твой буйный ученик, - Май изобразил улыбку. - Задумайся, может я вообще самый разумный человек в Ифрее?..

- Это вряд ли. Разумные люди не пилят сук, на котором сидят.

- А что они делают? Отправляют друзей на казнь?

Ивар вздохнул.

- Твоего друга больше нет, - проговорил он. - Понимаешь, этот его ветер... мы так мало знаем о нём, эта живая субстанция редко снисходит до людей. Но она ломает сознание. Ломает личность. Обычно с этим справляются быстро, но Элис - талантливый менталист, а потому - опасен на порядки. Ты же сам это понимаешь, и даже лучше меня.

Чародей-музыкант кивнул на место, где недавно валялись чьи-то кишки.

- Мне жаль, что вам пришлось столкнуться с этим кошмаром, - продолжил он. - И мне тоже больно от того, что Элис одержим. Но пора уже повзрослеть, Май. Сдайся, обезвредь его и вернись в Дом Илонии. Там тебе и Розе помогут как пострадавшим.

Вдруг что-то мигнуло снова, и Ивар почувствовал лёгкое головокружение. Это было странно: только что он стоял в лесу, а теперь вокруг него сомкнулись бревенчатые стены, и рыжеватый свет камина падал на его лицо. Покачивались полупрозрачные занавески на окнах, сквозь них виднелась луна, на подоконнике сидела крупная древесная кошка и помахивала хвостом. Мимолётно и даже с восхищением Ивар отметил, что не находит ни одной лазейки в иллюзиях. Сквозь стены не просачивались ветки редких осин, тени ложились правильно. Май, по скуле которого скользнул блик, обратился к нему.

- Думаешь, то, что ты видел - настоящий кошмар? - спросил он, грубо взяв Ивара за локоть. - Ну, тогда посмотри на это!

Он заставил Ивара повернуться к камину.

Перед огнём, спиной к ним, сидел Элис. Он обнял колени и низко склонил голову - видно было лишь затылок. Пламя подсвечивало его пушистые волосы ореолом.

- И что... - начал Ивар.

- Да посмотри же, - оборвал Май. - Он плачет!

Судя по тому, как дрожали плечи Элиса, он действительно плакал.

Безмолвно, потому что иллюзии не передавали звуков.

Перед волшебниками скользнула тень, и они увидели, как к Элису подошла обнажённая сутулая девушка - Роза. Она присела рядом с ним, нежно коснулась его руки, сказала что-то. Элис приподнял голову, повернулся (Ивар увидел, как блестят на его щеке слёзы), в отчаянии взглянул на Розу. Он будто хотел отстраниться, дёрнулся назад, но Роза настойчиво привлекла его к себе и обняла - крепко, но ласково. Ивар заметил, что Элис ещё не растерял веса; в нём оставались пухлость и неуклюжесть, по которым Ивар его помнил.

- Год назад он впервые убил человека, - прошептал Май. - И он испугался, Ивар.

Мгновение, и они вновь оказались в лесу.

- Элис не безнадёжен, - продолжил он. - Он знает, что болен. Всего лишь болен, и я найду лекарство - пусть это будет печать, зелье, жертва - что угодно, но я это найду. Просто не мешайте мне, вы, все. Оставьте нас в покое... или помогите, как настоящие маги!

Май замолчал, и в его глазах горела мрачная решимость.

Какое-то время они стояли в тишине.

Потом Ивар аккуратно снял его сжавшуюся ладонь со своего локтя.

- Не знаю, был ли у тебя сценарий, - строго сказал он, - но даже импровизация должна быть логичной. Да, образ плачущего Элиса впечатляет. Будет грехом не поверить. Почти как пнуть одноногого котёнка. Но если ты хотел меня переубедить, то стоило начать с этого и этим закончить. Не обязательно было отыгрывать маньяка-каннибала!

- От такой жизни ожесточается чувство юмора, - произнёс Май упавшим тоном, его плечи опустились. - Проклятье... Ладно, я перегнул палку. Но может, Элис тебя убедит? Это всё ещё он, арфист, которого ты учил, добрый и искренний, только слегка...

- Убийца.

- Да нет же, Ивар. Слушай...

Но чародей с болью покачал головой:

- Я услышал и увидел достаточно, Май. Я не могу тебе верить, потому что ты тоже одержим. Прости за то, что сейчас случится.

Секунда. Скрипка у плеча. Илонийский минор. Глаза Мая угрожающе сверкнули, он шагнул ближе, чтобы вцепиться в запястья музыканта и растворить суставы (истинное исцеление работало и в обратную сторону, если пользоваться им достаточно извращённо), но невидимая сила, скользнувшая из-под смычка, тут же толкнула в его грудь. Следующий интервал и вовсе отшвырнул его назад, врезав, как тряпичную куклу, в ствол ближайшей сосны. Послышался хруст - то ли ветка треснула, то ли череп помешанного иллюзиониста.

Его тело безжизненно сползло на землю.

Ивар Жива настороженно огляделся по сторонам, опустив скрипку. Чистый глухой лес никуда не исчез. Всё так же покачивались сухие травы на обочине. Блестела в отблесках огня, что был едва виден за ёлками, прошлогодняя брусника...

Вдруг из лагеря преступников раздался пронзительный высокий крик. Затем - ещё один, мужской, истошный, крик боли.

Он тут же оборвался.

(карканье воронья и запах крови внезапно куда-то пропали).

Брошь связи на воротнике Ивара зажглась алым. Выругавшись, чародей оставил Мая у сосны и кинулся к лагерю. Он видел вспышки от магического резонанса, слышал вопли, хрипы, свист стрел и треск. Выбежав к костру, он замер. К горлу подступила тошнота.

В окружении трёх изувеченных тел стоял Элис.

С пальцами, напряжёнными в каком-то мистическом усилии, с волосами, в которых острейшими стрелами сквозил живой ветер, он обернулся к Ивару.

Его глаза совсем перестали быть человеческими.

И это не было иллюзией.

Смычок сверкнул в руке Ивара, точно луч света.

- Атака! - рявкнул чародей. - Сеть!

...Но ни один маг не сдвинулся с места. Ошеломлённые, люди смотрели на чудовище, которому не навредило ни одно заклятие, ни одна стрела, пока Ивар был занят Маем. Трое убитых попали под раздачу первыми. Одному размозжило голову (Ивар узнал Хантела), второго исполосовало так, что не осталось ни одного целого кусочка кожи; горло третьего было разорвано, и руки отброшены далеко в стороны. Кровь вытекала из культей.

Нет, хитрая сеть заклинаний не поможет. Даже инквизиторы не являлись богами. Кто-то, похоже, и вовсе решился использовать зелье телепортации - отряд заметно поредел.

На Ивара упала тень. Он резко повернулся и встретился взглядом с Розой, что вышла в свет из-под ели, где до того угрожающе поглощала сырое мясо. Ивар так и не смог понять, было ли то мясо иллюзией. Роза выглядела также одичало, как и прежде.

- А я ведь предупреждала Хантела, - грустно сказала она. - Он меня не послушал.

- Почему Элис напал?

- Его связь с Маем оборвалась. Вам повезло, если Май остался жив.

Сутулясь, она прошла к Элису. По её телу разрасталась серо-бурая шерсть - видимо, так на неё влиял запах крови и вид разодранной плоти. Слегка качнувшись на полусогнутых ногах, она встала рядом с Элисом. Тот вскинул руки, полные проклятой силы.

- Останови его, Роза!

- Нет.

Словно подчиняясь её ответу, костёр погас в потоке смертельного ветра.

Лагерь погрузился во тьму.

   ***

Он чувствовал себя так, будто вот-вот исчезнет. Тело истончилось, словно растянувшись в паутинную нить, стало каким-то невесомым, дрожащим. Рот был полон крови - почему? Разве его кто-то ударил? Разве его хоть кто-то задел? Привычный запах и вкус меди, они были всюду, но когда Элис поднёс дрожащую ладонь к лицу - к зеленоватому свечению глаз - он увидел, что она полностью покрыта блестящим потом.

Хоть что-то нормальное.

Он провёл ею по лицу, пытаясь стереть с него изнеможение.

Во мраке разума он не слышал Розы. Она либо погибла, погнавшись за кем-то, либо всё ещё была в волчьей шкуре - звери ему неясны. Сознание Мая угадывалось лишь едва-едва, и Элис побрёл туда, откуда он ощущал любимое тепло. Ментальная карта был пуста, если не считать искривлённого огонька разума Мая. Время от времени он погасал.

Погибли все, кто замешкался. Несколько раз Элис спотыкался о чьи-то тела. Один раз он споткнулся так, что упал, и колено его угодило во что-то мягкое, тёплое. Он подумал, не зажечь ли искру света, но так и не сделал этого. Видеть сейчас хотелось меньше всего.

И где Роза?

Неважно... пока неважно, надо помочь тому, кто точно выжил.

Поднялся ветер, но не тот - другой. Обыкновенный северный ветер всколыхнул спутанные волосы, прошёлся по вспотевшему лбу, пробрал до кости. Элис сплюнул кровавый комок, вытер рукавом выступившие слёзы. Он был обессилен, иссушен, выпит. Это проклятое живое нечто, то, что циркулирует в его венах, говорит с ним на незнакомом языке миллионами звенящих голосов... то, что внушает ему эмоции и чувства и ненавидит, кажется, весь род людской и - его самого иногда - за то, что он, Элис, не соответствует высокому образу легкокрылой феи (феи?)... то, что полуразумно, то, что раздирает его рассудок на части, меняет, превращает в тряпку, полную дыр, нет-нет, наоборот - в дыры, соединённые между собой перешейками ткани... то, что по какой-то причине выбрало его своим сосудом или запуталось в нём, как в сети - оно убьёт его, возможно, очень скоро. А если не убьёт, то смерть придёт как-то иначе. Ножом в спину, камнем в голову, ядом в горло, петлёй на вон той древней осине. Не может человек выдержать это без последствий. Элис остановился и снова вытер глаза. Слёзы уже затекали ему за воротник, так много их было.

Он нашёл Мая у сосны, силящимся совладать со рвотой. Элис закашлялся, снова сплюнул и приблизился к спутнику. "Лежи, лежи", - прошептал он, сев перед ним на колени и бережно подхватив его голову. Май застонал - в его затылке зияла рана, кость треснула, жив он остался только потому, что родился волшебником и был крепче обычного человека.

Элис зажёг всё-таки искру над плечом, не с первого, правда, раза.

- Я п... п... - он зажмурился, - попробую всё исправить... терпи, свет мой.

Май что-то выдохнул в ответ, но Элис не разобрал слов.

Лечение проходило мучительно, через внутренние барьеры, через неуверенность и оцепенение страха. Рука на затылке Мая дрожала, соскальзывала. Элис постоянно останавливался, боясь ошибиться и убить друга. Май уже не стонал, но разум его, хоть и погасал иногда, всё же всегда загорался снова и источал тепло, а значит, он был жив - и Элис продолжал. По-настоящему лечить он не умел (в отличие от самого Мая он целителем не был), и браться за травму черепа сразу после припадка было опасно... но необходимо. Главное, решил Элис - это вернуть Маю ясность ума. Потом он долечит себя сам, когда восстановится (он надеялся, что это случится до того, как действие магии прекратится.)

Когда на ментальной карте появилась Роза, он вздрогнул.

В основном от облегчения.

- Ты... справишься... с этим? - хрипло спросила она, подползая к нему.

Он слабо кивнул.

- Хорошо. А меня... тоже ранили... немножко.

Элис оглянулся и различил оперение зачарованной (разъедающей, судя по шипению) стрелы, что торчала из бедра Розы. Подруга подползла, перевалилась на здоровую сторону, взялась за древко, но, дрогнув, тут же отпустила и встряхнула кистью. Её тёмные губы скривились, жёлтые глаза отразили пламя.

- Подожди, волчик, - Элис устало улыбнулся ей. - Скоро.

Роза устроилась поудобнее, не сводя настороженного взгляда с Элиса.

- У тебя... из носа... кровь текла? - спросила она.

- А?

- Прости. Не отвлекайся. Это я так...

И она замолкла, ожидая, пока Элис закончит свою работу. Время шло, и мрак ночи сменялся синеватыми сумерками. В свете огонька Элиса было видно, как румянец возвращается на щёки Мая, как его тело перестаёт биться в судорогах от болезненного исцеления чародея. Из левой ноздри Элиса снова поползла тёмная капля, и на этот раз он заметил это. Он тут же прислонил рукав к носу, чувствуя, как мир вокруг куда-то плывёт.

Но падать в обморок было рано - в помощи нуждалась ещё и Роза.

Постепенно Май провалился в сон, и Элис отпустил его. Борясь с головокружением, он легонько ткнул Розу, скорчившуюся от жгучей боли. Она повернула к нему ногу, зажала кулак в зубах, чтобы не кричать. Элис обернул ладонь рукавом, ухватился за древко, вырвал стрелу и отшвырнул её прочь. Там, где стрела упала, много позже образовался глубокий след от неё.

Эту рану Элис зарастил быстрее, хоть её природа и была отчасти магической.

На рассвете он потерял сознание от истощения.

Роза же перенесла из старого лагеря их вещи и достала из мешка заговорённые на тепло одеяла. Она накрыла ими спящих и подложила им под головы подушки. Поцеловала каждого в щеку. Потом она оделась, даже сапоги натянула с перчатками, и спряталась под одеяла между спутниками - холод добрался и до неё, ослабленной раной и потрясением. Здесь, в родной тесноте, она вдруг ощутила себя человеком.

Но это было не то чтобы хорошо на этот раз.

Утреннее солнце высвечивало медью верхушки хвойных. В розовато-сером небе полностью утих ветер. Стало удивительно мирно, будто никакой катастрофы и не случилось.

Всё замёрзло.

Всё остановилось, уснуло, будто спасая их троих от... от...

Роза всё отдала бы за то, чтобы вынести эту тяжесть в одиночку, прямо здесь, сейчас. Спасти свою семью от осознания и моральной расплаты, которая последует после.

Но не существует такой магии, которая способна на это.

Почему её ещё не изобрели?

   ***

Долго ещё Май не открывал завоёванные книги. Вечерами он сидел у костра, согнувшись к коленям, держась за затылок и крепко стиснув зубы. Его мучила мигрень. Он хоть и залечил травму как настоящий целитель (над раной Розы он тоже основательно поработал), но головные боли регулярно возвращались. Иллюзии пока выходили искажёнными и грубыми, порой даже жили собственной жизнью и были ненадёжны. Май надеялся, что это временно. Он не хотел расставаться с любимым магическим инструментом.

Опасаясь за свой мозг, он даже не прикасался к выпивке.

(Почти.)

Утром после расправы Май поинтересовался, знает ли кто-нибудь, выжил Ивар или нет. Элис ответил, что не знает, а Роза сказала, что в окрестностях лагеря его тела не нашла. "Надеюсь, с ним всё в порядке", - с горечью произнёс Май, и ни Элис, ни Роза не стали упоминать, что в первые секунды боя чародею-скрипачу насквозь пробило живот. Маю и без того было скверно. Чувствуя ответственность за произошедшее, он слишком много на себя брал. Это доводило его до грани, делало его чувствительным и злым. Тела они собирали вместе и вместе копали для них могилы, но у каждой из них Май воткнул таблички с именами, где указал себя в качестве убийцы. Роза попыталась было протестовать (она лично разорвала троих магов, в то время как Май лежал без сознания), чем вызвала у Мая всплеск раздражения и была красочно послана им к чёрту. "У него свой способ справляться с чувством вины, - прозвучал в её голове голос Элиса, от которого, конечно, ни один раздрай не мог укрыться. - Оставь его пока в покое. Я сам с ним поговорю - попозже, когда ему легче станет". "А станет ли?" - в отчаянии подумала Роза.

Но Элис оставил её вопрос риторическим.

Сама она переживала траур по-своему: сбегала в лес, охотилась, патрулировала, охраняла лагерь. Да, так она не могла рефлексировать так много и глубоко, как Май. Но у неё и столько смелости не было. Она кончилась ещё в тот день, когда они собирали тела.

Поэтому Элис оставался в одиночестве. Он бродил по маленькому кладбищу, расчерчивая веткой между могилами знаки. Круги, вложенные друг в друга, спирали, узлы и точки, мешанина из нот и слов всех существующих в Ифрее языков, даже незнакомых и мёртвых - они складывались в единый узор, призванные оставить картины боя для любого, кто пришёл бы сюда. Элис творил не задумываясь. Он даже не осознавал, как это делает и почему гибридная магия выглядит так гармонично. Как композитор мелодию в нотный лист, он вписывал воспоминания в окружающую реальность - и всё. Такому не учили в Домах.

Нигде в Ифрее.

Закончив эту странную работу, он показал её Маю. Иллюзионист долго стоял посреди кладбища, глядя перед собой и своими глазами видя расправу над отрядом Ивара - не внутри головы, как внушения Элиса и не снаружи, как образы его иллюзий, а где-то ещё.

Где?

Ветер знает.

Но точно не в привычном материальном мире.

По позвоночнику Мая бежала дрожь. Он не просто видел, он стоял в эпицентре, вскидывал руки, дышал ветром Элиса и мог управлять его белыми живыми стрелами - они действительно были живыми, в какой-то степени даже разумными, но своенравными и хаотичными подобно детям. Он впервые услышал звенящие голоса и чуждый человеку язык.

Когда представление кончилось, Май с трудом вспомнил собственное имя.

- Ивар, значит, смертельно ранен, - тихо сказал он. - Понятно.

Элис провёл веткой рядом с одним из узоров, что-то дополняя, пропел пару перевёрнутых фраз на андларском и взглянул на Мая. Его шалые глаза сверкнули во мраке.

- Сколько жизней мы сохранили бы, если бы меня не стало? - спросил он.

- Я не считал.

- Врёшь.

- Лис, этот вопрос закрыт, - проговорил бледный Май. Он повернулся к спутнику, держа, однако, осанку ровной и сцепив руки за спиной - он всегда так делал, когда пытался контролировать эмоции. - Можешь называть это блажью, но я никогда не позволю тебе покончить с собой. И даже если ты умудришься сдохнуть, сам или не сам - я верну тебя с того света. Соберу по кусочкам, вытащу со дна моря, выкопаю из могилы и заставлю жить.

Плечи Элиса дрогнули от смеха.

- Снова врёшь, - мягко сказал он. - Такой магии нет.

- Значит, изобрету.

- Ты хоть понимаешь, как пугающе это звучит?

Губы Мая дёрнулись, но он так и не позволил себе театрально-зловещую улыбку.

- Чем одна моя жизнь ценнее остальных? - Элис указал на косые таблички из еловой коры с выжженными на них подписями. - Почему смерти других людей ты готов допускать, а мою - нет, настолько нет, что готов изобрести ради этого новый вид магии?

Отведя взгляд, Май не ответил; теперь он снова был серьёзен, на лбу его пролегала пара морщинок и из хвоста выбились тонкие седые пряди - не иллюзия, но роскошь, которой не обладал ни один чародей его смехотворного возраста.

- Да, я слышу тебя, не надо кричать: потому что вы с Розой меня любите, - качнув веткой, Элис бросил её под ноги. - Не маловато для оправдания моих преступлений?

- Они не твои, Лис...

Но Элис нетерпеливо щёлкнул пальцами, и таблички, воткнутые Маем в могилы, вспыхнули золотым огнём. Миг, и пепел развеялся, запутался в сети леса. Наградив Мая тоскливым и неземным каким-то взглядом, Элис развернулся и пошёл к лагерю.

Грациозно и невесомо, как... как...

Словно...

Май взволнованно смотрел ему вслед.

Он провёл на кладбище всю ночь, снова и снова переживая созданную Элисом потаённую реальность. Снова и снова он принимал роль одержимого, снова и снова впитывал и анализировал весь спектр чувств ветра, смешанных с чувствами Элиса: от тоски до ненависти, от страха до экстаза. Он, пожалуй, начал кое-что понимать, впервые за этот год. Фрагменты книг и дневников, за которые погибли их хозяева волшебники, выстраивались из путаницы в ряд. Май теперь знал, где искать ответы. Почти наверняка.

Утром он объявил, что их следующая цель - феи.

- Ну вот, приплыли, - вздохнула Роза. - Феи теперь. Май, это не люди. Они книги не пишут. Даже речи нашей не знают, не говоря уж о магическом искусстве. Или что, тебе стало скучно и ты хочешь, чтобы тебя разорвали? Зачем тогда искать фей, если есть я?

- Мне нужна репетиция, милая, - с удовольствием ответил Май. - Быть разорванным тобой - слишком ответственное событие. Надо потренироваться: покричать, помолить о пощаде и всё такое.

- Эм...

- Май сдурел, - объяснил Элис, штопая свою рубашку у костра, где в котелке булькала каша с пряностями. - Он думает, что феи могут знать, что такое живой ветер. С чего он, правда, решил, что они ему что-то расскажут, я так и не понял. Да, к слову: Кайна и Слиедарф считают их иной формой жизни. Первая писала об этом в своём дневнике - записи у нас на руках, вторая проводила над ними опыты. Здесь, на Ахавере. Недалеко отсюда.

- И что, получились у неё опыты? - скептически сощурилась Роза.

- Сомневаюсь, волчик.

- Почему?

- Никаких результатов она не сообщает. Было бы что-то интересное - каждая собака уже обсуждала бы. А от неё ни слуху ни духу уже почти пять лет. Очень загадочно.

- Так может, её съели?

Элис покивал, обозначая, что гипотеза имеет смысл.

- Короче, вчерашнее твоё... творение, Лис, - сказал Май, возвращая их к обсуждаемой теме, - точнее, язык, который я услышал в ветре, натолкнули меня на мысль о феях. Таинственные твари, а, между прочим, существовали ещё в первобытные времена. Некоторые, по свидетельствам выживших, обладают магией, отличной от нашей. У них есть нечто вроде своего языка. Они разумны. К тому же, ещё и летают. Понимаешь, Роза?..

Роза, помедлив, неохотно кивнула.

- Значит, всё по старой схеме? Идём к этой Слиедарф? - спросила она. - Пытаемся с ней договориться, а если не получается - убиваем её и крадём исследования?

- Нет. Хватит. На этот раз мы поступим иначе.

Пауза.

- О чёрт...

- Да, Роза. Да. Пришло время практики! Мы наймём охотника за магическими тварями. Ну знаешь, идейного, угрюмого, в шрамах, который будет пить со мной медовуху и рассказывать о своих странствиях, - Май помолчал, уперев руку в бок, и его взгляд подёрнулся мечтательной поволокой. - ...С ним мы поймаем фею, а там... там посмотрим.

- Ты не в себе, Май, - испуганно пискнула Роза, сжавшись в комочек подобно щенку. - Точно умом тронулся после травмы. Или ты шутишь?.. Лис, он ведь шутит?

- Не-а. Серьёзен.

- Абсолютно, - с гордостью подтвердил Май.

Роза приоткрыла рот, чтобы подробно, как ребёнку, объяснить ему, что такое феи и насколько они опасны (а ещё как опасен "идейный" охотник, о котором он так грезит, для оборотня из преступной шайки), но тут же его закрыла. Умывшийся, причёсанный и уверенный, Май наконец-то повеселел и стал похожим на самого себя, а раз так, то переубедить его не получилось бы даже у Элиса. А если Элис и не пытается, значит, идея не такая уж дурацкая. Поэтому Роза лишь вздохнула. Она с грустью подумала, что им снова придётся ходить в города. Но Элис её успокоил, уточнив, что выдвинутся они не скоро. Им с Маем ещё нужно было время на подробное изучение писанины Кайны, Селиниса, Ланси, Маре и Дирмана, этим они хотели заняться здесь, в тайге. Здесь же, в тайге, удобнее было практиковаться. Единственная проблема заключалась в отсутствии жилища. Впрочем, если учесть, что они трое не были простыми людьми, проблема не казалась неразрешимой.

В тот же день они собрали лагерь и ушли далеко от побоища.

У живописного обрыва, с которого открывался вид на бескрайний хвойный лес, Элис провёл слабый ритуал подчинения природы. Над ними подобно куполу сомкнулись еловые ветви, призванные защитить от непогоды. Май построил под пологом шалаш, а Роза тщательно исследовала территорию, изучая местную флору и фауну на предмет съедобности.

Предстоящее лето здорово её воодушевило.

Наконец-то её не заставят ходить в города и носить одежду.

Что ещё нужно девушке для счастья?