Аннотация: Возможно, это не совсем обычный рассказ. Он - один из моих любимых. У него интригующая концовка. Прочитайте и узнаете)
Удивительная вещь память: приятные моменты улетучиваются словно сожженная бумага, пепел, а неприятные, просто омерзительные воспоминания похожи на занозу, засевшую глубоко в твоем сознании... Не так ли?
Мои воспоминания весьма обширны и красочны, и, если вы еще хотите слушать бурчание старого вояки, то садитесь поудобнее - я много повидал на своем веку.
Я появился на свет в маленькой деревушке, моим отцом был кузнец. Ах, что это был за человек! Таких теперь мало, к сожалению... Высок, плечист, осанист; силен, но жилист, суховат. Его руки не знали усталости: они с усердием трудились каждый день, создавая как орудия мира, так и орудия смерти. Меня он усаживал на самом видном месте, чтобы терять из виду. А я не переставал удивляться талантом моего отца: как он из бесформенных груд железа выковывал безупречные, просто совершенные вещи! Я не сомневался, что его подковы никогда не ломались и не слетали с копыт лошадей, мечи - разили без промаха и всегда отличались невиданной красотой, плуга - очень долго оставались заточенными и их встречи с камнями проходили бесследно.
Помню, как сейчас, этот жаркий полумрак кузницы, запах каленого железа и свежих дров; сосредоточенное лицо отца - сдвинутые густые брови, прямой нос, короткие светлые волосы, потемневшие от пота, тугая витая кожаная нить, пересекавшая лоб, напряженные мышцы, покрасневшая от жары кожа. Помню шуршание выцветшего кожаного передника, звон гневного металла, стук молота, свист мехов.
Мне казалось, что я всегда буду с отцом... Но однажды пришел человек в богатых одеждах и он отдал меня ему, я стал слугой храброго рыцаря. На прощанье отец погладил меня своей твердой, мозолистой рукой, а в его глазах я отчетливо увидел слезы...
Так я перебрался в поместье рыцаря, которое находилось неподалеку от моей деревни. Много позже, я бывал здесь проездом, но мой отец делал вид, что не узнавал меня...
Вереницей потянулись года неустанных тренировок моего господина. И хотя я был всего лишь слугой, рыцарь, спустя некоторое время, стал мне верным другом и товарищем.
Пепел сладостных воспоминаний я до сих пор храню в глубинах своей памяти, но вот занозу предательства вытащить так и не смог: она так глубоко, уже сроднилась со мной, превратившись в неотъемлемую часть меня.
Я побывал во многих местах, узнал много нового, что позже заставило меня задуматься об очень важных и интересных вещах...
Удивительная вещь поведение: человек подобен аморфному существу, которое подстраивается под жизнь... И лишь немногие подстраивают жизнь под себя. Кто знает, какой вариант более верен? Хм, я, например, не знаю...
Если вы не устали, то я продолжу?
Проведя всю сознательную жизнь при дворе воина, поневоле проникнешься духом азарта и величия. Мой рыцарь неустанно тренировался: ему всегда казалось, что он недостаточно опытен. Я видел, как мелькало оружие в его руках, слышал, как звенела натянутая тетива под его властными пальцами. Он жил! Жил как мог, иногда поступаясь с нормами и моралью, как бы это сейчас сказали. Но я не мог судить его: я был не в праве, ведь смерть и боль, кровь людскую мы делили напополам...
Он всего добивался сам, не полагаясь ни на кого, кроме себя.
Кровь бурлила, требовала забав, действий. А потом мой рыцарь влюбился! Влюбился! Ахахаха!
В тот день он встретил ее... Она была свежа, красива, молода, горделива. Чистота горного снега... Ее походка была подобна походке кошки - плавная, грациозная поступь красавицы. Ее глаза лазурного цвета разжигали страсть, заставляли дрожать от нахлынувших чувств. Ее улыбка превращала взрослых мужчин в юных сорванцов, мальчуганов, которые когда-то в детстве дергали кошек за хвосты и выщипывали перья дворовым курам.
Он встретил ее в церкви: она пришла вместе со своими не бедными родителями. Они встретились взглядами и пропали. Оба.
В тот вечер он принесся домой как бешеный. Скакал, прыгал и смеялся. Маленький мальчик, сорванец...
А потом все закрутилось и завертелось. Признания в любви, трогательные и нежные письма, встречи тайком от всех, первый поцелуй... Предложение руки и сердца, пышная свадьба...
Про меня он забыл... Но я не обиделся, не оскорбился: когда видишь такие чувства, такую любовь жалеешь лишь об одном - почему ты не на месте этого счастливчика?
Он превозносил свою богиню, но унижал других... Так не любил бедность, все ее проявления...
Простой человек - это грязь, которую он каждый день мешал своими дорогими сапогами. А я не понимал... Ты - человек, ты рожден как и другие, такие как ты. Богатство, власть? Это все проходящее... Как есть, так и может не стать.
Мой лорд, ты унизил и ударил старика-нищего, тот всего лишь просил монетку на пропитание. Но этот старик с десяток лет назад служил твоему отцу, проливал свою кровь, что бы ты сегодня ни о чем не беспокоился...
Но что я мог сказать ему? Хоть и друг, но все-таки слуга. Я знал свое место. А он летел на встречу к своей богине...
Конечно, когда его горячо любимая жена понесла, мой рыцарь стал поспокойнее. Ну а я все думал, почему люди так многолики?..
Удивительная вещь жизнь: вот есть она, бурлит, бьет ключом, но ты пропускаешь ее сквозь пальцы; а когда старуха с косой тянет к тебе свою руку, тронутую тленом, ты бьешься, кричишь, умоляешь, но все без толку...
Война. Такое маленькое слово, но от него столько горя и несчастья... Как жаль, что я это понял слишком поздно.
Был жаркий летний день, когда во двор моего друга примчался гонец с важным посланием. Началась война: мой рыцарь обязан был выехать немедленно вместе с определенным количеством воинов, того требовал его барон, чьим вассалом он являлся.
Я возликовал! Вот, вот он случай показать себя! Мы: я и друг вернемся победителями, о нас будут слагать песни, великие менестрели воспоют нашу храбрость и безудержную отвагу.
Но вот мой рыцарь идет ко мне, я вижу в его глазах печаль, тоску. Но почему? Мы же так долго мечтали о славных боях и дерзких битвах? Не хочет мой лорд покидать свою жену: скоро он должен стать отцом, так хочет он увидеть свое дитя. Шепчет как молитву просьбу вернуться, вернуться поскорее...
А все же собирается, надевает доспехи, ведут ему его коня... И про меня не забыл.
Война! Мы сразимся и победим, покажем свою храбрость, смелость и умения!
И вот настал тот миг, когда мы вышли на бой. Мой друг сжимает поводья коня и мельком смотрит на меня. Боится он? Или это волнение? Страх...
Все произошло так быстро, что я даже прозевал начало: вот мы стоим, ожидая боя, и вот мы уже в гуще врагов.
Ах! Песнь битвы! Звон стали, рев людей, храп лошадей, глухие удары, свист стрел. Это так напомнило мне кузню моего отца...
Мой лорд прорывается сквозь гущу людей, на его лице усмешка, оружие разит без промаха. Удар. Поверженный враг заливает его кровью и падает на землю. Замах и еще один падает с лошади.
Я наслаждался... Кровь, смерть и азарт. Неимоверное желание победить, выжить любой ценой. Я наслаждался... И мой друг вкусил этот сладостный плод жестокости, это его раззадорило.
Но что это?
Усмехается мой лорд и оседает в тот же миг на землю. Кровь пузырится на его губах, а взгляд устремлен на меня. Глаза стекленели, лицо застывало в предсмертной агонии...
Отгремел бой, стая воронья уже кружит в ожидании пиршества. Я лежал на земле и смотрел на своего друга. Погиб, погиб... Все также крепко держится за меня, я рядом... Рядом... Его глаза больше не видели красоты этого мира... Так и не увидел он свое дитя...
Через несколько дней нас внесли во двор нашего замка. И молодица, мчалась, летела на крыльях любви, чтобы зарыдать горючими слезами и упасть замертво, не очнувшись боле.
А я шел сквозь время... старел... Я стал никому не нужен. И вот я перед вами, лежу на обитой тканью подставке за стеклянной витриной. Вы, конечно, меня не слышите. А жаль... Ведь многое мог вам поведать прошедший через века старый моргенштерн...
МОРГЕНШТЕРН (нем. Morgenstern -- утренняя звезда) -- бронзовый шарик с ввинченными в него стальными шипами.
Использовался в качестве навершия палиц или кистеней. Такое навершие сильно увеличивало вес оружия -- сам моргенштерн весил более 1.2 кг, что оказывало сильное моральное воздействие на противника, устрашая его своим видом. Наибольшее распространение получил цепной моргенштерн, в котором шипастый шар соединялся с рукоятью посредством цепи. Хотя использование моргенштерна и увеличивало тяжесть ранений, наносимых противнику, но сильно затрудняло ношение оружия, его шипы мешали точному попаданию, цепляясь за близкие предметы, и часто застревали в щитах или доспехах.
Моргенштерном также называлась шипастая дубина либо булава с шипастым навершием, описанным выше.